Марк ФерроКак рассказывают историю

детям в разных странах мира

Как рассказывают историю детям в разных странах мира:Высшая школа; 1992

ISBN 5-06-001839-3

АннотацияВ книге известного французского историка Марка

Ферро рассказывается о том, как изучают историю вшколах стран Африки и Австралии, Ближнем Востоке,Германии, Японии, США, Китае, Польши, России идр. Материал излагается в популярной форме. Книгаснабжена хронологическими таблицами, библиографией икомментариями.

СодержаниеОт автора 8От переводчика 10Предисловие 131. Пережитки «белой» истории:Йоханнесбург

24

Хронология 2529

От великого трека к Марко Поло 33Добродетель и мужество буров 39Как трудно быть поселенцем 42Проблема «национальных отечеств»африканцев и оправдание апартеида

47

Расистская добросовестность 49«Черная» контристория?[5]: Кредо Мутва 54

2. Деколонизированная история: ЧернаяАфрика

60

Стратификация истории в Черной Африке 60От истории к легенде: Чака, король зулу 61Пространство прошлого 66Вторая страта: «Наши предки галлы» 68Свидетельство молодой сенегалки СоуНдеи

72

Запрограммированная деколонизация 75На что бросает свет и о чем умалчивает 80

новая африканская историяЧеддо и ислам 85Антихристианская традиция поэзиисуахили

87

Торговля в одном направлении 903. Заметка о Тринидаде: история-заклинание

92

4. Индия: история, лишаемая сущности 103Хронология 103Исключительная древность и мудростьИндии

106

Чудесная история Рамы и Ситы[13] 108Очищение и секуляризация истории 111Букет цветов Ашоки[17] (273 г. до н. э.) 115О чем не рассказывают юным индийцам 118Вызов ислама 122Величие и упадок Великих Моголов 126Подвиги Шиваджи 129Англичане, или сказка об обезьяне и двухкотах

132

Лицом к лицу с англичанами:непрекращающееся сопротивление

135

Видение победителей 141Видение индийцев 148

5. История ислама или история арабов? 153Роль географии 160Урок ислама 163

Два видение арабов: Ирак 167Египетская версия 169Представление об арабском«завоевании»: освобождение

171

Арабы в Азии 173Арабские династии и генеалогия семьиМухаммеда

179

Арабизация истории ислама 181Мусульмане и евреи 186В основе несчастий арабов –империализм

188

Египет в авангардеантиимпериалистической борьбы: отМухаммеда Али до Насера

190

Насер – история в картинках 192Крестовые походы в Израиль 199А существовала ли вообще французскаяколонизация Алжира?

203

Перевернутая история 205«Арабское средневековье было периодомпроцветания»

208

«Французский Алжир» 2136. Персидский и турецкий варианты Арабо-мусульманский мир и Иран

216

Краткая хронология 216221

Персы, арии, основатели первой великой 223

религииСила и терпимость – добродетелидержавы Сасанидов

228

Арабское завоевание 229Имам Али, настоящий иранскийкрестьянин

231

Блеск мусульманской Персии 234«Восстановить величие, существовавшеедо арабов»

238

Ассасины (курильщики гашиша) 241Сефевидская реставрация 242Величие и упадок 246Появление русских и англичан 249Поэзия поддерживает патриотическуюисторию

252

Турция: прославление гуннов и кочевыхцивилизаций

256

7. От священной истории к историиотечества и государства: взгляд из Европы

260

Испания: праздник – свидетель истории 262История во времена нацистов 268Триумф лжи 282Фальсификация путем перестановки 283То, что постыдно, переносится на других 284Франция: тяга к истории и страх передней

286

Примечание 308

Марк ФерроКак рассказываютисторию детям в

разных странах мира

От автора

Прошло десять лет после выхода в свет книги «Какрассказывают историю детям». У Вас в руках совет-ское ее издание. До этого переводы книги вышли в Ан-глии и в США, в Японии и в Италии, в Португалии, вБразилии, в Нидерландах. Готовятся немецкое и ис-панское издания.

Но, конечно же, публикация этой книги на русскомязыке представляет для меня наибольший интерес.Именно в вашей стране сегодня, как нигде, высокиставки истории. Не построишь будущее страны непредставляя себе как следует ее прошлого и не знаяничего о том, как видят свою историю другие обще-ства.

В тексте книги я ничего не менял, хотя сам ход исто-рии меняет в жизни многое. Лишь в главе об СССР ядописал несколько страниц о проблемах истории в пе-

риод перестройки. Добавлена также глава о второй ми-ровой войне; она написана совсем недавно. В другихместах все осталось так, как было десять лет назад.Причем я должен предупредить читателя, что еслиистория Западной Европы занимает в книге ограничен-ное место, то это сделано умышленно. Пришло времяотказываться от европоцентристского понимания исто-рии. И я стремился к этому.

Остается добавить, что без квалифицированной иумной помощи Елены Лебедевой это издание не уви-дело бы света. И я приношу ей мою благодарность.

Марк Ферро

От переводчика

Переводить сочинение Марка Ферро было трудно.

«Гигантский замысел книги, отдающий манией вели-чия», который оправдывает в предисловии автор, ста-вит и перед переводчиком множество проблем освое-ния разнородного и обширного материала: историче-ского, страно– и киноведческого, педагогического. Со-вершенно бесценной в этой работе была помощь спе-циалистов в разных областях истории, отвечавших намои вопросы, дававших библиографические справки,наконец, взявших на себя труд прочесть тексты от-дельных глав в переводе и высказать свои замечания.Я приношу самую сердечную благодарность М. С. Аль-перовичу, А. С. Балезину, И. А. Белявской, Ю. Л. Бес-смертному, О. И. Варьяш, А. А. Вигасину, Р. Р. Вятки-ной, А. Я. Гуревичу, М. В. Исаевой, А. В. Коротаеву, С.И. Лучицкой, А. Н. Мещерякову, А. С. Намазовой, С. В.Оболенской, Б. Н. Флоре, Г. С. Чертковой.

Перед читателем этой книжки также встанет немалопроблем. Калейдоскоп дат, имен, названий, историче-ских событий, ученых сочинений и учебников для де-тей, фильмов и комиксов – чего здесь только нет. И да-леко не все легко воспринимается без помощи коммен-тариев. Однако совершенно невозможно было проком-

ментировать каждое имя, каждый факт, событие, кото-рые могут оказаться не известными читателю неспеци-алисту. Это была бы еще одна книга. Комментарии (наних указывают в тексте звездочки) даются лишь там,где они необходимы для точного восприятия мысли ав-тора, и особенно в тех случаях, когда найти информа-цию в советских справочных изданиях затруднительно.

Несмотря на сказанное, книга Марка Ферро предна-значена не только для специалистов историков и пе-дагогов. Она рассчитана прежде всего на широкого чи-тателя. Автор не сковывает себя правилами строгогонаучного сочинения, это эссе, написанное в совершен-но непринужденной манере, как непринужденна и са-ма его композиция.

Те или иные построения автора могут вызывать со-мнения, желание спорить; текст книги все время бе-редит сознание, будоражит мысль. Он заставляет за-думаться, причем не только о смысле науки истории,о том, как наука соотносится с историей, «отпускае-мой» всем и каждому. Задумываешься и о том, како-ва ее роль в формировании взаимоотношений междулюдьми, группами людей, между народами. И многиемысли автора этой книги оказываются интереснымиименно для нас, прежде всего для нас. Вот почему, не-смотря на все трудности, работа над переводом былаудовольствием. Я надеюсь, что его разделят со мнойчитатели.

Е. Лебедева

Предисловие

Посвящается Вонни

Не нужно себя обманывать: образ других народовили собственный образ, который живет в нашей душе,зависит от того, как в детстве нас учили истории. Этозапечатлевается на всю жизнь. Для каждого из нас этооткрытие мира, открытие его прошлого, и на сложив-шиеся в детстве представления впоследствии накла-дываются как мимолетные размышления, так и устой-чивые понятия о чем-то. Однако то, что удовлетворя-ло нашу первую любознательность, пробуждало нашипервые эмоции, остается неизгладимым.

Надо суметь разглядеть, различить это неизглади-мое, идет ли речь о нас или о других – о Тринидаде,равно как и о Москве или Йокогаме. Это будет путе-шествие в пространстве, но, разумеется, и во време-ни. Его особенность – преломление прошлого в зыбкихобразах. Это прошлое не только не является общимдля всех, но и в памяти каждого оно преображается стечением времени; представления наши меняются, помере того как трансформируются знания, идеологии,по мере того как изменяются функции истории в томили ином обществе.

Сопоставить все эти представления стало в выс-шей степени важно сегодня, ибо с расширением гра-ниц мира, со стремлением к его экономической унифи-кации при сохранении политической обособленностипрошлое различных обществ становится более чем ко-гда бы то ни было одной из ставок в столкновенияхгосударств, наций, культур и этнических групп. Знаяпрошлое, легче овладеть настоящим, придать закон-ные основания власти, претензиям. Ведь именно гос-подствующие структуры: государство, церковь, поли-тические партии и группы, связанные частными инте-ресами, – владеют средствами массовой информациии книгоизданием, финансируют их от выпуска школь-ных учебников или комиксов до кино или телевидения.Прошлое, которое они отпускают всем и каждому, ста-новится все более и более единообразным. Отсюдаглухой протест со стороны тех, чья История оказыва-ется «под запретом».

Впрочем, какая нация, какая группа людей способ-на еще воссоздать свою собственную историю? Да-же у древних народов, имевших объединения и госу-дарства в незапамятные времена (вроде волжских ха-зар или королевства Арелат), их групповая самобыт-ность оказывается растворенной в безымянном про-шлом. На Востоке, от Праги до Улан-Батора, все этни-ческие и национальные конфликты до последнего вре-мени объяснялись согласно одной и той же модели,

принадлежащей якобы Марксу, но в московской интер-претации. А все общества Юга деколонизируют своюисторию, и часто теми же средствами, какими пользо-вались колонизаторы, т.е. конструируют историю, про-тивоположную той, что им навязывали прежде.

Сегодня у каждой или почти у каждой нации естьнесколько историй, накладывающихся одна на другуюи сопоставляющихся одна с другой. В Польше, напри-мер, та история, что совсем недавно преподавалась вшколе, заметно отличается от той, которую рассказы-вали дома. Русские играли в этих историях не совсемодинаковую роль… Мы обнаруживаем здесь столкно-вение коллективной памяти с официальной историо-графией, и в нем наверное проблемы исторической на-уки проявляются гораздо четче, чем в трудах истори-ков.

История в том виде, как ее рассказывают детям, даи взрослым, позволяет одновременно узнать и то, чтообщество думает о себе, и то, как изменяется его по-ложение с течением времени. Нужно только не огра-ничиваться изучением школьных учебников, комиксов,а попытаться сопоставить их с постулатами современ-ной науки. Например, история армянского народа та,что преподают в Советской Армении, та, что учат детидиаспоры (и многие дети в Армении, но дома, в домаш-нем кругу), и та, которую представляет общераспро-страненное толкование всемирной истории, – это три

разные версии истории. Причем нельзя утверждать,что последняя более реалистична или более законна,чем другие.

В самом деле, истории, независимо от ее тяги к на-учному знанию, присущи две функции: врачевание иборьба. Эти миссии осуществлялись в разные време-на по-разному, но смысл их остается неизменным. Не-зависимо от того, восхваляется ли Иисус Христос вофранкистской Испании, нация и государство в респу-бликанскую эпоху во Франции, коммунистическая пар-тия в СССР или в Китае, история остается одинаковомиссионерской: наукообразие и методология служатне более чем «фиговым листком» идеологии. Бенедет-то Кроче писал в начале XX в., что история в большеймере ставит проблемы своего времени, чем той эпохи,которую, как предполагается, она изучает. Так, филь-мы «Александр Невский» Эйзенштейна и «Андрей Ру-блев» Тарковского, воскрешая русское средневековье,информируют нас один о сталинской России и ее опа-сениях, связанных с Германией, другой – об СССРбрежневских времен, его стремлении обрести свобо-ду и его проблемах в отношениях с Китаем. История,которую преподают сегодня маленьким африканцам,говорит о современных проблемах черного континен-та не меньше, чем о его прошлом. Книги для детейпризваны там прославлять великие африканские им-перии прошлого, великолепие которых сопоставляет-

ся с упадком и отсталостью феодальной Европы в туже эпоху. Это определенно выполнение функции вра-чевания. Или там же – и это тоже весьма актуально– клубок спорных вопросов, порожденных конфликтомс исламом, замалчивается, они преуменьшаются илидаже при помощи сослагательного наклонения ставит-ся под сомнение их правомерность.

В Карибском регионе, где население лишено корней(негры, китайцы, индийцы и т.д.), история в переложе-нии для детей преображает потомков прежних рабов икули в граждан мира, которые одни только имеют пре-имущество принадлежать ко всем культурам челове-чества. История рабства представляется таким обра-зом, что черный ребенок на Ямайке меньше сочувству-ет участи своих предков, чем участи несчастных англи-чан, которых отправляли в Италию во времена Цезаряи которые были первыми рабами.

Что касается функции истории как борца, то тут наум приходят прежде всего манипуляции, практиковав-шиеся в СССР. Долгое время предавался забвениюТроцкий, а говорилось только о Сталине, затем имяСталина исчезло или почти исчезло, а Троцкого ста-ли цитировать часто, но лишь для того, чтобы осудить.С началом перестройки вновь появился Бухарин, ста-ли мягче писать о Троцком, вспомнили Мартова… Ещеболее радикальна эволюция образования в США. Онасостоит в переходе от идеологии melting-pot (Амери-

ка, как «плавильный котел», в котором перемешива-ются народы, превращаясь в единое целое) к идеоло-гии salad-bowl («салатница»), согласно которой каждаякультура сохраняет свою самобытность.

Однако несмотря на все изменения, существует сво-его рода матрица истории каждой страны: это доми-нанта, запечатленная в коллективной памяти обще-ства. И очень важно знать суть этой матрицы. Историии легенды, из которых она состоит, будь то героическиеподвиги Шиваджи в Индии, злоключения Йосицунэ вЯпонии, приключения Чаки, короля зулу, или рассказыо Жанне д’Арк, всегда превосходят колоритностью ивыразительностью любой анализ; это вознаграждениеисторику, который тоже ведь является читателем.

Таким образом, я не собираюсь излагать в этойкнижке истину, приемлемую для всех, это был бы аб-сурд и выдумка. Я хотел бы воссоздать разные обра-зы прошлого, которое было пережито многочислен-ными обществами нашего мира. Разумеется, оченьможет так случиться, что какой-то образ будет пред-ставлять собой прямую противоположность другому;это будут противоположные «истины». В таком слу-чае пусть меня простят: профессиональная привычкаисторика всякий раз заставляет меня пытаться восста-новить правду.

Конечно, в этом кругосветном путешествии по дале-ким образам прошлого, преподносимым детям СССР

или детям Тринидада, я не буду рассматривать всюисторию этих стран. Тем не менее я попытаюсь датьобщее представление об общностях или нациях, кото-рые оказались в моем поле зрения, верное, наскольковозможно, поскольку именно такой общий взгляд ле-жит в основе представлений любого человека. Я неупущу случая сопоставить разные интерпретации од-ной и той же проблемы, но я не стану и злоупотреблятьэтим, так как в этой книге меня интересует каждая на-циональная история в своей целостной самобытности,видение прошлого, присущее каждой культуре.

Итак, речь идет о том, чтобы поставить под сомне-ние саму идею традиционной «всемирной истории».Я не веду повествование, начинающееся со временфараонов и завершающееся похоронами Хомейни илиразрушением Берлинской стены, ибо подобный поря-док изложения означал бы молчаливое приятие идео-логизированного видения истории под знаком ли хри-стианства, марксизма или же попросту приверженно-сти идее прогресса. Равным образом такой порядокозначал бы молчаливое признание европоцентризма,потому что в этом случае народы «входят» в Историюлишь тогда, когда их «открывают» европейцы. А в этойкниге все совсем по-другому.

Мы неоднократно встретимся с европейским взгля-дом на историю, но в связи с историей остального ми-ра. А что касается других сторон этой столь хорошо

нам знакомой истории, то на страницах этой книги мысможем соприкоснуться лишь с некоторыми из них.

Ведь достаточно припомнить, что эта история будетодной и той же или почти одной и той же, глядят лина нее из Парижа или Милана, из Берлина или Барсе-лоны или даже из Загреба. История отождествляетсяпри этом с историей Запада, и здесь обнаруживаетсяпроявление одного и того же этноцентризма, только наразных уровнях. Первый – это когда имеются в видувзаимоотношения Европы с народами Азии и Африкиили когда внутри самой Европы в русской истории из-учают, например, главным образом время после ПетраВеликого, т. е. время, когда эта страна «европеизиру-ется». Таким образом, и христианство, и техническийпрогресс, по сути дела, отождествляются с Европой.

Второй уровень этноцентризма проявляется во вза-имоотношениях каждой страны с ее соседями. Напри-мер, во Франции после того, как появляется имя Кар-ла Великого, Священная Римская империя германскойнации практически больше не упоминается, а междутем она существует еще в течение девяти веков. Еслии вспомнят, то лишь ее конец в 1806 г. для того, что-бы подчеркнуть роль, которую сыграл Наполеон в еекрушении. Точно так же недооценивают французы ироль романтизма, расцветшего в Германии, его влия-ние на Европу, зато настаивают на важности послед-ствий Французской революции 1789 г. для Германии.

Этот второй тип этноцентризма особенно развит воФранции, в Испании и в Англии; он меньше распро-странен в Италии, где общенациональное государствосформировалось позже. Зато в Италии (как и во Фран-ции) в истории практикуется этноцентрический подходтретьего типа, при котором преувеличивается роль Се-верной Италии или Северной Франции по отношениюк южным провинциям. В Великобритании эта особен-ность уже давно преодолена: истории Уэльса, Шотлан-дии и Ирландии анализируются сами по себе, а нетолько в связи с Лондоном, с английским правитель-ством. За «всемирной историей», написана ли она воФранции, в Италии или где-то еще, скрывается этно-центризм в разных формах. В ней все «зарождается»в древнем Египте, Халдее и Израиле, она получаетсвое развитие в великих цивилизациях Греции и Ри-ма. «Средние века» начинаются с падением ЗападнойРимской империи в 476 г. и с великими варварскиминашествиями, а завершаются с падением ВосточнойРимской империи в 1453 г. и с турецким завоеванием.Великие географические открытия, гуманизм и Рефор-мация открывают «новое время», а оно уступает ме-сто современной эпохе, ведущей отсчет от революции1789 г.

Я, как увидит читатель, следовал другой логике. Яне стану утверждать, что мой путь – наилучший. Но япредлагаю читателю пройти по нему вместе со мной.

Конечно, я не могу помешать ему начать с главы обисламе или с главы о Японии. Я знаю, читатель будетперелистывать книжку, блуждая по страницам, поэто-му я почти везде в начале главы поместил своего ро-да хронологические ориентиры как простую памятку. Иеще одно слово читателю.

Гигантский замысел этой книги несколько отдает ма-нией величия, и я должен объясниться и оправдать не-избежные слабости его реализации.

Выбрав пятнадцать – двадцать обществ, которыездесь фигурируют, нужно было исследовать огромноеколичество учебников, фильмов, комиксов, историче-ских романов и т. д. на невесть скольких языках, не го-воря уже о знакомстве с каждой из этих культур, с по-воротами истории каждой нации, со всем разнообра-зием ее историографии. Это, однако, не испугало ме-ня, я не отказался от идеи, но отказался от мысли,что каждая глава станет «докторской диссертацией»:для этого не хватило бы целой жизни. Да и работабыла бы совершенно напрасной, так как, едва пробе-жав дистанцию до конца, я должен был бы вновь за-сесть за книги, фильмы и что-то еще, созданное новымпоколением, новым бытием. Обилием и разнообрази-ем материала объясняются серьезные различия в под-ходах к изложению в разных главах книги. Я вполнеосознаю, что некоторые мои построения более воль-ны, чем другие, некоторые разделы всего лишь описа-

тельны, реже, чем хотелось бы, поднимаются педаго-гические проблемы. Но, как я надеюсь, мне по крайнеймере удалось очертить панораму без сколько-нибудьважных лакун и впоследствии я смогу преобразовать вглавы то, что здесь предлагается лишь в более скром-ной форме заметок.

Пусть читатель только знает, что я испытывал удо-вольствие, истинную страсть, когда работал над этойкнигой, когда ее писал.

Пусть же она, мой друг, поможет тебе, как и мне, луч-ше понять ближнего твоего.

1. Пережитки «белой»

истории: Йоханнесбург

«– Скажи, мама, почему не любят евреев?– Потому что они убили Иисуса и

отравляли колодцы: когда я была маленькой,меня так учили по Катехизису…

Гейдрих: Я знаю, все это ложь, но какаяразница; эта традиция может быть намполезной».«Холокост»Брюссель во время немецкой оккупации

«Член организации помощи – И всеже, почему вы больше не хотите прятатьребенка?

Гражданин – Потому что он вор…Член организации помощи – Вор… Но ему

нет еще четырех лет…Гражданин – И тем не менее он вор…Член организации помощи – Ну,

послушайте, возможно ли это? Что же онукрал?

Гражданин – Он украл младенца Иисуса…Член организации помощи – Украл

младенца Иисуса?Гражданин – Да, мы с женой готовили

рождественские ясли, а он тайком укралмладенца Иисуса.

Член организации помощи (ребенку-

еврею) – Это правда, ты украл младенцаИисуса?

Ребенок (упрямо) – Неправда, я не украл, яне украл…

Член организации помощи – Послушай,Самуил, скажи нам правду. Эти дядя и тетяхотят тебе только добра; ты же знаешь, онипрячут тебя от немцев…

Ребенок (в слезах) – Я не украл… я неукрал… ведь младенец Иисус… он еврей… яего спрятал… я укрыл его от немцев…»По сценарию фильма Э. Хоффенберга и М.Абрамовича «Как будто это было вчера», 1980г.

Хронология

1488 г. – Бартоломеу Диаш достигает мыса Доброй

Надежды.1652 г. (6 апреля) – Высадка Яна ван Рибека; он

представляет Нидерландскую Ост-Индскую компанию.1658 г. – Первая доставка рабов из Анголы.1685 г. – Отмена Нантского эдикта во Франции; на-

чало иммиграции французских гугенотов.XVIII в. – Начало борьбы буров против коса, зулу, а

затем других племен банту.1795 г. – Прекращение деятельности Ост-Индской

компании. Образование Батавской республики. Англи-

чане занимают Кап.1806-1814 гг. – Южная Африка переходит к Англии.1833 г. – Англичане упраздняют рабство.1837-1857 гг. – Великий трек2 буров под предводи-

тельством А. Преториуса.1838 г. – Победа буров над зулу у реки, получившей

в память об этом сражении название Блад-ривер (Кро-вавая река).

1839 г. – Провозглашение бурами республики Натал.1843 г. – Англичане аннексируют республику Натал.1853 г. – Основание бурами республики Трансвааль.1877 г. – Первое нападение англичан на Трансвааль.1879 г. – Конец королевства зулу.Ок. 1880 г. – Открытие алмазов в Кимберли.1881 г. – Первая война Трансвааля за независи-

мость. Победа Крюгера над англичанами у Маджубы.1885 г. – Открытие золота в Витватерсланде; массо-

вое прибытие английских иммигрантов.1890 г. – Сесиль Родс, губернатор Капской колонии,

президент «Де Бирс компани», занимавшейся добы-чей алмазов, ставит задачу подчинения крюгеровскогоТрансвааля.

2 Великий трек (1830–1840) – от голл. trek – переселение. Постепенноепереселение буров из английской Капской колонии на север, в результатечего образовались республики Трансвааль и Оранжевая. Побудительнойпричиной трека были противоречия между англичанами и голландцами(бурами) на юге Африки. Великий трек сопровождался вытеснением ко-ренных африканских племен с занимаемых ими территорий.

1887 г. – Сесиль Родс аннексирует Зулуленд.1899-1902 гг. – Вторая англо-бурская война. После

трех лет борьбы лорд Китченер и лорд Робертс одер-живают победу.

1910 г. – Возникновение Южно-Африканского Сою-за, британского доминиона.

1913 г. – «Закон о землях туземцев» запрещаетафриканцам приобретение земель вне резерватов.

1925 г. – Голландский язык (африкаанс) становитсяофициальным языком наряду с английским.

Сер. 20-х гг. – Политика «цветного барьера». Соглас-но закону о «цивилизованном труде», африканцы недолжны допускаться к работам, требующим высокойквалификации.

1931 г. – Принятие Вестминстерского статута ан-глийским парламентом: существенное расширениеправ доминионов, в том числе Южно-АфриканскогоСоюза.

1948 г. – Победа на выборах Националистическойпартии. Лидер партии Малан провозглашает програм-му апартеида, т. е. обособленного, раздельного суще-ствования разных рас, недопустимости какой бы то нибыло расовой интеграции.

1959 г. – Закон о развитии самоуправления бан-ту. Начинается создание бантустанов, «национальныхотечеств» племен банту. На остальной территориистраны африканцы лишались остатков прав. Возник-

новение Панафриканистского конгресса – национали-стической организации черных.

1960 г. – Первые крупные выступления африканцевв Йоханнесбурге. Демонстрация в Шарлевиле, приго-роде столицы, по призыву Панафриканистского кон-гресса. Полиция открывает огонь по демонстрантам. Врезультате погибло 69 человек.

1976 г. – Восстание в Соуэто, африканском приго-роде Йоханнесбурга, жестоко подавленное властями.Политика апартеида осуждена ООН.

Понимание исторического процесса как истории бе-лых людей отжило свое, но оно еще живо. «Белая»история при смерти, но «белая» история еще не умер-ла.

Перечень стереотипов такой «белой» истории, осно-вываясь на систематическом изучении школьных учеб-ников нескольких европейских стран, составили Р.Прейсверк и Д. Перро (I.1). Эти стереотипы, определя-ющие периодизацию истории, являют собой главныеценности европейцев во взаимоотношениях с осталь-ным миром: уважение к порядку и к закону, националь-ное единство, монотеизм, демократия, предпочтениеоседлого образа жизни и индустриальной экономики,вера в прогресс и т. д. Во всех странах Европы эти цен-ности примерно одни и те же.

Однако в последние полвека эта история переста-ла внушать доверие. Сомнения могли, разумеется, ис-ходить и от белых, но ясно, что главным движителемпересмотра стала борьба народов колоний за неза-висимость. Постепенно, по мере деколонизации, подмощным давлением исторического процесса, «белая»история уступала свои позиции.

В 50-е годы в школьных учебниках обнаруживаетсялишь несколько ничтожных уступок в том, что касает-

ся Черной Африки. Так, тукулёров3 и ал-Хадж Омара4

перестают называть «мусульманскими фанатиками».Омар теперь уже не «грабит Бамбук», а «завоевываетего…» (III. 6. 7).

Требования дипломатии и чувство времени заста-вляют как-то приспосабливаться даже бывшие метро-полии. Например, в 1980 г. из французского учебникадля 3-го класса исчезает иллюстрация «Улица послепрохода французов» (1907): на этой иллюстрации тру-пы марокканцев на улице Касабланки.

Однако если на Западе «белая» история уходит изкниг, то весьма живучей она остается в коллективномсознании; в этом мы убедимся не раз.

И все-таки в Европе, а тем более за ее предела-ми «белая» история в чистом виде в 80-е годы уже несуществует нигде, за исключением Южной Африки, встране апартеида. По крайней мере так она излагаетсябелым детям Йоханнесбурга.

История африканерской Африки по своему происхо-ждению является историей белого человека. Она вос-ходит к «христианской» традиции. Спутником страха и

3 Тукулеры (торобе) – африканские племена Западного Судана.4 Ал-Хадж Омар (род. ок. 1797– ум. 1864) – африканский политический

деятель и военачальник, ставший впоследствии героем легенд. В 1861–1864 гг. создал могущественное исламское государство на территорииЗападного Судана. Противостоял колониальным завоеваниям францу-зов.

одиночества бура на огромных просторах Африки все-гда были Библия и ружье.

«Христианские» и одновременно расистские целипреподавания ясно определены в цитируемом доку-менте, относящемся к 1948 г. и воспринимающем фор-мулировки и идеи, возникшие еще в начале XIX в.

«В основе преподавания детям белыхродителей и их воспитания должны лежатьпредставления родителей; следовательно, онидолжны основываться на Священном Писании…любви к тому, что есть наша родина, ее язык иистория.

История должна преподаваться в светеОткровения и пониматься как исполнениеволи Божьей по отношению к миру и кчеловечеству. Мы верим, что Сотворениемира, Грехопадение, Воскресение Иисуса Христаявляются основополагающими историческимифактами и что жизнь Иисуса Христа была великимповоротом в мировой истории.

Мы думаем, что Бог задумал существованиеотдельных наций, отдельных народов и даровалкаждому из них свое призвание, свои задачи, своиспособности. Молодежь с верой воспринимаетобеты старших только в том случае, если оназнает историю, т. е. имеет ясное представлениео нации и о ее наследии. Мы считаем, чтовслед за изучением родного языка единственнымспособом внушения любви одних к другим

является патриотическое обучение национальнойистории» (III. 3).

От великого трека к Марко Поло

Великий трек – это наряду с прибытием первых ко-

лонистов одно из основных событий истории африка-неров. Великий трек – это решение всего народа пере-сечь страну в поисках земли, которая стала бы для не-го прибежищем, спасением от власти англичан, хозяй-ничавших на Капе с 1815 г.

Буры желали таким образом обеспечить сохранениесвоих верований, сохранение африкаанс в качествеофициального языка, сохранение своего традиционно-го образа жизни и «традиционных» форм взаимоотно-шений с африканцами, которые стремились изменитьангличане, давая африканцам равный статус с белы-ми. «Это было противно закону Бога и восставало про-тив естественных различий рас и религий. Такое уни-жение было невыносимо для всякого доброго христи-анина; вот почему мы предпочли удалиться, дабы со-хранить в чистоте наши убеждения».

Такая концепция взаимоотношений между белыми ичерными была записана в конституции первой респу-блики африканеров Трансвааль, основанной в 1852 г.:«Не будет идти речи ни о каком равенстве между бе-лыми и небелыми ни в делах церкви, ни в делах госу-дарства».

Как заметила М. Корневэн (III. 20), Великий трек бу-ров точно повторяет исход Моисея, это поиск обето-ванной земли. Священен его маршрут, священны так-же определенные моменты и места, через которыепроходят его пути. Так, например, день, когда АндриесПреториус воззвал ко Всевышнему, – это день, когдабурский народ заключил пакт с Богом. Озаренный кля-твой, он одержал блестящую победу над зулу на Кро-вавой реке, и тридцать лет спустя буры восстановилина этом месте свой лагерь. Впоследствии они точнотак же отмечали памятными знаками места, где велипервые бои за независимость против англичан. ЛордМилнер распорядился сбросить эти памятники в Ин-дийский океан, поскольку понимал значение символи-ческих предметов.

Итак, эти места, эти камни, эти предметы составля-ют вехи истории африканеров. В школьных учебникахих перечню посвящена целая глава. Единственный всвоем роде пример. История в Южной Африке – этоистория паломничества.

Решение уйти было принято совершенно свобод-но, поэтому Великий трек свидетельствует о воле бу-ров противостоять навязыванию им законов и обыча-ев, противных их убеждениям.

Символика Великого трека пронизывает всю ихисторию.

Вот, например, начало учебника истории для 3-го

класса. Речь идет, как ни странно… о Марко Поло. Оче-видно, что цель первой главы – определить место Юж-ной Африки в мире, очертить пути великих географиче-ских открытий. Из предшествующих рассуждений мож-но понять, почему здесь вдруг появляется Марко Поло.Они позволяют прочесть эту главу по-новому, увидетьв ней своего рода предварительные размышления натему событий, которые последуют дальше.

«Хотели бы вы покинуть родину в 19 лет иотправиться в путешествие, которое продлится 24года?

Хотели бы вы посетить таинственную страну истать очень богатым?

Хотели бы вы увидеть диковинные вещи,которых никогда не видали прежде?

Наша история начинается в давние, оченьдавние времена, более чем за тысячу лет дорождения вашего прадедушки. В те времена людине уходили далеко от своих родных деревень,потому что путешествовать было слишком дорогоили слишком опасно.

Однако некоторые пускались в далекиепутешествия, становились паломниками. Ониотправлялись по святым местам и чаще всегов Святую Землю, Палестину, хотя это былотруднее всего. Паломники встречали там арабов,которые спали на мягких матрасах, а не насоломенных тюфяках, ели вкусную, сдобренную

пряностями пищу и пользовались всевозможнымипредметами роскоши: шелками, бархатом,коврами, благовониями. Представьте себе, чторассказывали паломники, возвратившись народину. В 1071 г. воинственные тюрки отнялиу арабов Иерусалим, Святую Землю. В святыхвойнах или крестовых походах против тюрокучаствовало множество воинов; крестоносцы,в свою очередь, познакомились с богатствамиВостока.

Европейские торговцы, особенно изитальянских городов Генуи и Венеции, поняли,что смогут выгодно продавать в Европе предметыроскоши, пряности и шелка, которыми богатВосток. Эти товары стоили дорого, так как риских доставки в Европу был велик, торговцы частоподвергались нападениям хищных зверей илидиких племен.

Именно тогда Марко Поло совершил своевеликое путешествие.

Марко Поло жил в Венеции, городе необычном,с каналами вместо улиц. Мир того временивообще показался бы вам странным, ведьтам не было ни автомобилей, ни самолетов,ни пароходов, и в Европе еще понятия неимели о Южной Африке. Живи вы, сегодняшние,например, в Англии тех времен, – вы не понималибы ее языка.

Однажды отец Марко Поло и его дядя, обаторговцы, отправились в деловое путешествие.

Шли годы, а они все не возвращались, и их ужестали считать погибшими. Однако спустя девятьлет они вернулись в Венецию и рассказали, чтопобывали в волшебной стране под названиемКатай. Вообразите, с каким восторгом слушалМарко об увиденных ими чудесах. А когда онузнал, что правитель той страны Кублай-хан,пригласил его отца и дядю приехать еще раз, егорадости не было предела. Быть может, его возьмутс собой…

Через два года Марко Поло уехал вместе сними.

(…) Какие только сюрпризы не ожидали МаркоПоло в столице Катая. Хотя бы то, что тамделали деньги из бумаги! Европейцы тогдаслыхом не слыхивали об этом, так как в Европееще не изобрели печатного станка, а китайцыпользовались им уже сотни лет… А чего толькони было во дворце Кублай-хана, наверное,прекраснейшем в мире! Сколько чудес… И дикиезвери, и множество белых кобылиц в стойлах.Ремесленники трудились над шелками и коврами.А вот алхимик; он пытался железо превратитьв золото или найти эликсир жизни… Пиршестваи увеселения следовали одно за другими, непрекращаясь. (…)

После того как Марко Поло пробылв Ханбалыке, столице, какое-то время,его спросили, что показалось ему самымпоразительным в Китае. Знаете, что он ответил?

Ответ был удивителен.Марко, приехавшего из страны одной религии,

поразило, что король позволял своим подданнымисповедовать разные религии… Среди егостражников были и христиане, и буддисты, ииудеи, и индуисты, и мусульмане…» (III.3).

Добродетель и мужество буров

Итак, Южная Африка – это земля свободы и религи-

озной терпимости. Таково первое представление, ко-торое впитывают в себя дети этой страны. Процитиро-ванное введение в историю, ответ Марко Поло, а потоми другие сведения укрепляют их в этом. Они узнаюто прибытии беженцев-гугенотов, спасающихся от пре-следований Людовика XIV, короля Франции; о прибы-тии граждан других стран, стремящихся сюда в поис-ках свободы. Эти свободные граждане составили на-цию и позже, в борьбе против англичан, меньшее зна-чение придавали золоту, богатству, чем благороднымценностям веры…

«Белая Южная Африка стала странойверотерпимости и радушия. Но следует помнить,что она была порождена необходимостью.

Поскольку пути на Восток преграждали турки,западным торговцам приходилось искать, какиначе добраться до Азии. Первыми, двигаясьвдоль африканского берега, Индии с западаи с юга достигли португальцы. «Вот почемунекоторые порты в стране носят португальскиеназвания». Но португальцы здесь не остались,«потому что возник конфликт с готтентотами игубернатор Альмейда вместе с шестьюдесятью

пятью его людьми были убиты в стычке, когдаони возвращались на корабли, стоявшие вдольберега на якоре». С этого момента властьпортугальцев начинает ослабевать, в то время кактем же маршрутом стали пользоваться англичанеи голландцы.

До сих пор португальцы имели преимуществои, разбогатев на торговле с Индией,ревниво охраняли секрет пути туда.Голландцам приходилось довольствоватьсяролью перекупщиков. Когда в 1580 г. Филипп II,король Испании и Португалии, закрыл Лиссабондля голландцев, это был тяжелый удар дляних, живших этой торговлей. Голландцы быливынуждены самостоятельно искать пути в Индию.И будучи умелыми моряками, они преуспели вэтом.

После смерти Альмейды португальцы боялисьселиться в Южной Африке из-за готтентотов.Место было свободно. А голландцы рассудили,что готтентоты будут весьма расположеныналадить с ними торговлю, в особенностискотом. Они стали здесь селиться, не обращаявнимания на подозрительность готтентотов.Спустя несколько десятков лет, в 1652 г., двестиголландцев под предводительством Яна ванРибека, отца нашей родины, основали первоепостоянное поселение в Южной Африке. В памятьоб этом событии 6 апреля отмечается у нас как

национальный праздник.»

Как трудно быть поселенцем

«Ван Рибек изо всех сил стремилсяустановить связи с готтентотами, обладавшимиогромными стадами. Вначале к поселенцам лишьиногда заходили местные жители, собиравшиенеподалеку ягоды. Одного из них звали Гарри.Через него и установился обмен с племенамиготтентотов.

13 апреля. Корова и бык выменены на тримедные тарелки и медную проволоку.

6 июня. Болезнь с каждым днем наступает. Из113 человек только 60 способны работать.

4 сентября. Появились всходы гороха иморкови. Люди Ван Рибека были недовольны: уних было слишком много работы и недостаточноеды. Однажды ночью четверо из них попыталисьубежать. Но их возвратили и они были наказаныдвумя годами каторги на рудниках, в цепях.

К несчастью, готтентоты тоже доставляли многохлопот. Они меняли скот на разные предметы, азатем возвращались и воровали вымененный скот.На Гарри больше рассчитывать не приходилось. Водин прекрасный день исчез весь скот. Не хваталоеды. Нехватка мяса сказывалась так сильно, чтопоселенцы ели даже обезьян.

Готтентоты крали коров, баранов. Онитребовали лугов, которые компания выговорила

себе, и в знак протеста против их захватажгли пастбища. Ван Рибек соорудил пограничныйчастокол, чтобы как-то решить эту проблему. Когдаголландцы стали сами разводить скот, готтентотысетовали, что у них отняли землю. Ссорывозникали беспрестанно. Наконец, вспыхнулавойна; готтентоты потеряли свои земли вблизиКапа. Что же касается поселенцев, то эти сетовалитеперь, что не могут вести обмен с готтентотами.

Поскольку необходимо было снабдитьпоселенцев работниками, а готтентоты для этогоне годились, Ван Рибек предложил ввезти рабов.

28 марта 1658 г. Из Анголы прибывают170 рабов. Большинство из них больны, 80человек умерло на борту судна. Оставшиеся вживых, в основном девочки и мальчики-подростки,работниками могли стать не раньше, чем через 4-5лет.

17 апреля. Открывается школа для рабов,которыми колонию снабжает португальскийторговец (…) Для того чтобы содействоватьобращению рабов в христианство и посещениюими проповедей, приказано выдавать им постаканчику бренди и по две понюшки табаку послекаждой проповеди.

Ввоз рабов в Капскую колонию обернулсябольшим несчастьем. Поселенцы стремилисьоставлять им самую тяжелую работу, а самистали забывать ремесла, поскольку для того,чтобы трудиться, имелись рабы. В то же время

рабы внесли свой вклад в развитие колонии.Большинство прекрасных каменных ферм встране выстроено именно рабами. (…)

Нравы той эпохи описаны Менделем,посетившим Южную Африку в начале XVIII в.Поселенцы и служащие Компании без церемонийходили друг к другу, гостям подавали вино иличай, а рабы каждому подносили хорошо набитуютрубку и огниво. Между служащими Компаниии поселенцами не существовало социальныхбарьеров, которые могли бы помешать имвступать в брак, браки заключались дажемежду самыми простыми солдатами и девицамихорошего происхождения.

Помимо рабов, принадлежавших частнымлицам, тех, что возделывали сады, а затемвезли плоды в город, существовали сотнирабов Компании, размещавшиеся в специальномздании. К сожалению, с этими рабамиобращались не слишком хорошо: законы былисуровы, а наказания жестоки. За воровстворабов публично вешали, сажали на колили же четвертовали. Губернатор Тюльбагупорядочил законы, касающиеся рабов, и всеже они остались суровыми. Гуманные чувствагубернатора проявились в его обращении ссобственными рабами, которые после его смертибыли освобождены» (III.3).

Эта «идиллическая» эпоха завершилась во време-

на Батавской республики, которая, как «сестра» Фран-цузской республики, стремилась секуляризировать всесвои учреждения. После аннексии Южной Африки Ве-ликобританией по решению Венского конгресса 1815 г.положение резко изменилось.

Колонизатор-бур попал в колониальную зависи-мость от Англии.

Меры, которые английская корона предприняла поотношению к черным, обусловили Великий трек 1838 г.и поселение буров за Оранжевой рекой, а затем осно-вание в 1852 г. Республики Трансвааль. Занятие этихземель сопровождалось войнами с племенами коса икоролевством зулу.

Открытие алмазов и золота в Трансваале спустядвадцать лет неизбежно должно было привлечь сю-да искателей приключений и богатств, и один из них,Сесиль Родс, сумел убедить в успехе своих завое-вательных проектов правительство королевы Викто-рии. Стремление англичан присвоить Трансвааль бы-ло причиной нескольких англо-бурских войн, и британ-цы окончательно победили в 1902 г. Южная Африкастала британским доминионом.

Только после 1948 г. буры, называемые теперьафриканерами и пользовавшиеся наибольшим влия-нием в стране, вновь смогли отстаивать концепциюапартеида. Банту были переселены в так называемыенациональные отечества, бантустаны, границы кото-

рых были установлены Йоханнесбургом.

Проблема «национальныхотечеств» африканцев иоправдание апартеида

В той истории, которую преподают детям и которую

хранит память белых, племена банту ушли с Великихозер и из Центральной Африки в то же самое время,когда белые двинулись на север. Черные сошлись сбурами, так что белые занимали земли пустые и нико-му не принадлежавшие после нападений племен зулуи матабеле.

«В 1834 г. в районы, расположенные заОранжевой рекой, были посланы для сбораинформации разведчики трека. Их сведения оплодородии земель и о качестве пастбищ былиочень благоприятны. Им представлялось также,что на этих землях почти (курсив мой. – М. Ф.)никто не живет, потому что множество туземцевбыло перебито зулу и матабеле, а оставшиеся вживых прятались».

Получается, что приход белых даже некоторымобразом спасал черных от истребления…

«Участники трека покончили с господствомматабеле и зулу. Это означало не толькопоследующее заселение земель белыми, но и

окончание ужасных войн, в которых разоряласьстрана и погибали самые маленькие племена.Второй результат состоял в том, что участникитрека, не ставя перед собой такую цель (курсивмой. – М. Ф.), спасли от уничтожения маленькиеплемена, ликвидируя могущество тех, кто их досих пор терроризировал» (III.3).

Слова, выделенные курсивом, свидетельствуют отом, что тексты школьных учебников подчас болеетонки, чем речи политических деятелей. В учебникаходнозначно поддерживается тезис об одновременномпоявлении за Оранжевой рекой белых и черных, и та-ким образом узакониваются одинаковые их права назахват этих земель. М. Корнэвен ясно показала, чтоэти утверждения – из области мифов (III.20). Опира-ясь на данные антропологии и археологии, получен-ные в 60-70-е годы, она опровергла их одно за дру-гим. Банту обосновались здесь раньше и рассеялисьвследствие внутренних войн, а затем войн с англича-нами и бурами. И самое важное – они свидетельству-ют о том, что современное рассредоточение «нацио-нальных отечеств» африканцев есть результат насиль-ственной политики белых властей, изгонявших черныхс лучших земель. И совершенно неверно говорить, чтоони соответствуют исконным территориям проживанияэтих племен, как то утверждает официальное южно-африканское толкование истории.

Расистская добросовестность

«Хотели бы вы жить с людьми, которые никогдане моются?

Хотели бы вы носить простую кожаную тунику?Хотели бы вы провести жизнь в пустыне и не

ходить в школу?Знаете ли вы, почему зарубежных ученых и

студентов в нашей стране больше интересуютбушмены, чем белые? Потому что бушменынаходятся сегодня на той стадии развития, накоторой европейцы были тысячи лет назад.Изучение бушменов помогает нам понять, какжили наши предки в каменном веке. (…)

Будучи хорошими охотниками, они умеютпритворяться страусами, умеют имитироватькрики птиц; они неутомимы и могут поймать зайцана бегу; они так изматывают зверя, что он самидет к ним в руки. Кроме того, они пользуютсяотравленными стрелами, умеют ходить по следуживотного, хранят воду в скорлупе страусовыхяиц, высасывают с помощью трубочки сокрастений. Вонзенная в землю стрела обозначаету них место, где добывают воду, и у каждого оносвое, а другим запрещено к нему прикасаться.

Одного бушмена пригласили в Кейптаун; емупоказали все, чем гордится город. Когда же егоспросили, что произвело на него наибольшее

впечатление, он показал на обыкновенный кран.То, что можно его повернуть и получитьсколько угодно воды, показалось ему совершеннонеобыкновенным (…)

У бушменов странные взгляды на религию. Уних много богов, среди которых луна, дождь идаже насекомое богомол… Они не разводят скот,так как не достигли еще соответствующей стадииразвития. Увидев стадо, принадлежащее белымили банту, они охотятся, как на диких зверей.Естественно, что владельцы стремятся защититьсвой скот, и много бушменов погибло вследствиеэтого. В какие-то моменты они становились стольневыносимыми, что их изводили, как паразитов.Они попросту не могли понять, что эти животныепринадлежат другим, и по этой причине почтиполностью исчезли как раса».

А вот вопросы, предлагаемые после того, как главапрочитана:

«Какой стадии достигли готтентоты?» (Ответ:стадии скотоводства.)

«В чем они походили на бушменов?» (В методахохоты.)

«Какой современный скот ониразводили?» (Овец и коз.)

«Почему они бросали своих знахарей вхолодную воду?» (Для того, чтобы те потерялисвои способности в том случае, если онипоступали плохо.)

«Что означает слово готтентот?» (Онопроисходит от голландского Huttentut – тот, ктозаикается.) (III.3).

В этом вопроснике воплощен биологический и ра-систский подход «белой» истории, которой до конца80-х годов открыто придерживались лишь в ЮжнойАфрике. Но еще недавно она господствовала в кни-гах великих наций-колонизаторов. С этой точки зре-ния Д. Мэнгено были изучены школьные учебники вре-мен Третьей Республики во Франции (1.2). Лингвисти-ческий анализ текстов учебников позволил показать,что один из основополагающих их принципов – обосно-вание иерархии рас. Это касается и других детских книгпо истории и географии. Так, например, в популярномучебнике географии П. Фонсэна, в главе, посвященнойафриканским расам, говорится, что бушмены «не до-стигли еще уровня объединения в племена (…), что имсвойствен грубый фетишизм (…), что они низкого ро-ста и на вид уродливее обезьян (…) На более высокомуровне стоят готтентоты» и т. д. В этих книгах на осно-вании целой системы критериев выстроена иерархиянародов по уровню их развития: в занятиях, в строи-тельстве жилища, в организации общества и т. д. Навершине африканской иерархии оказываются арабы,берберы и мавры.

Учебник по истории для 3-го класса южноафрикан-ской школы завершается рядом глав по всеобщей

истории; они прямо не касаются истории страны, но какбы следуют из нее. В них рассматривается прогрессцивилизации и техники: начиная от Египта эпохи фара-онов и кончая ядерными реакторами XX в. Необходи-мо найти место Южной Африки в этой великой историиЗапада, ведь в книге представлена, как было показано,история поселенцев, увиденная теми и рассказаннаяустами тех, кто эту историю пережил и кто ее осущест-вил. Их взгляд ничего общего не имеет с европейскимпредставлением о тех же событиях, как об одном изпроявлений европейской экспансии, первой фазе им-периализма.

В этом вопросе африканцы, как будет показано, какраз принимают традиционное европейское пониманиехода исторического процесса, однако с противополож-ной оценкой. Та же проблема обнаруживается, хотя невсе обстоятельства совпадают, когда арабы говорят оприсутствии израильтян в Палестине.

И, наконец, самое интересное, что есть в этом учеб-нике, с нашей точки зрения – это его заключитель-ная глава. В ней дается перечень исторических местафриканерской Африки, пятьдесят достопримечатель-ностей, посещение их призвано способствовать укоре-нению гражданина на земле, которая может быть у не-го оспорена.

Подобный феномен встречается только в США и вКанаде, где, кстати, такой опасности и в помине нет:

индейцы были согнаны в резервации или уничтожены.Но идея паломничества глубоко усвоена гражданамитех стран, которые существуют на протяжении всеголишь нескольких поколений. Такие «занятия истори-ей при помощи собственных ног» обретают символи-ческий смысл заклинания злых духов.

«Черная» контристория?5:

Кредо Мутва

Традиционные версии банту отличаются от «белой»истории. В какой-то своей части они были собраныврачом-знахарем Кредо Мутвой (111.21); он унаследо-вал их от деда, а через него – от более далеких пред-ков. «Это истории, которые старейшины рассказываютдетям, мальчикам и девочкам, сидящим вокруг огня ислушающим разинув рот. Их взгляды не омрачены ещетем, что составит их будущую жизнь: ни болезнями, ни

5 «Черная» контристория. Марк Ферро предпринимает своего родаклассификацию всего многообразия представлений об историческомпроцессе и вводит определения для различных проявленийисторического сознания, форм истории:.институциональная историягосподствует в данном сообществе людей и опирается нагосподствующие институты – государство, партию, церковь и т.д.;.контристория противостоит институциональной и подавляется ею.Это интерпретация, исходящая от отверженных, униженных в данномисторическом сообществе. Не исключены случаи, когда эти двеформы меняются местами. Контристория сама может опираться наобщественные институты, только не господствующие, и тогда М. Ферроговорит об институциональной контристории. Она может существоватьтакже и на уровне коллективных представлений, коллективной памятилюдей – это третья ипостась исторических представлений, согласно М.Ферро…Если первые две формы – это «история историков», то третьяне зависит от ученой традиции и распространяется иначе. По сути дела,вся книга посвящена рассмотрению взаимодействия в разных обществахэтих трех форм, или «очагов», истории.

горечью, ни гневом».Он прочел и хорошо знает историю в изложении бе-

лых. Он не оспаривает ее правдивости, но оспарива-ет ее слепое бесстыдство. «Разве эти так называемыесуеверия, которые представляются «странными», са-ми по себе делают из африканцев недочеловеков? Длятого чтобы утверждать такое, нужно не иметь никакогопредставления о том, что было бы, если бы в мечетьДар-эс-Салама ввели поросенка или если бы попыта-лись надругаться над статуей Девы Марии на глазах усицилийской религиозной процессии».

Разумеется, банту из-за недостатка образованияподчас не вполне понимают природу технических при-способлений. Они, например, избегают селиться близтелеграфных столбов, боясь, что по проводам их раз-говоры передаются в полицию. Фотографирование илиснятие отпечатков пальцев кажется им какими-то та-инственными манипуляциями, секретом которых вла-деет белый человек. Но в то же время банту и буш-мены обладают знаниями, о которых белые не имеютни малейшего понятия и, очевидно, не будут иметь ни-когда (…) «Намного раньше европейцев они правиль-но представляли себе Солнечную систему. Их знанияо природе гораздо более продуктивны, чем знания бе-лых, утративших какой бы то ни было контакт с ней.Точно так же они располагают весьма разработаннымправом, а португальцы и голландцы совершенно игно-

рировали его, им и в голову не приходило, что оно мо-жет существовать».

Объяснение кафрских войн* с его точки зрения ниче-го общего не имеет с объяснениями «белой» истории.

Труднее всего победить оказалось племена коса.Это был настоящий народ, оформившийся раньше,чем зулу; после уничтожения империи Мономотапаони эмигрировали на юг. Они смешались с готтентота-ми и бечуанами. В отличие от зулу они начинали бойна близком расстоянии, а не издалека, так как не уме-ли делать достаточно совершенные дротики. Они при-меняли дубинки и тупые орудия, против которых не го-дился никакой щит. Они обладали таким искусствомметания пращи, что она ослепляла и тут же убивалапротивника.

«Они специализировались на воровстве скотаи были весьма искусны в этом деле. Но подобноплеменам масаи в Кении, воровали они большеради удовольствия, чем по необходимости, азатем перекрашивали животных таким образом,что их нельзя было узнать. Только согласно правукоса разрешалось лишить вора его имуществаточно так же, как разрешалось и воровать.Таким образом коса вынужден был все времясовершенствовать свои приемы, и имелось в виду,что тот, с кем он «вступает в контакты», в своюочередь, поступает так же (…)»

Ведя между собой обмен, коса, с одной стороны,и португальцы или голландцы, с другой, придержива-лись разных обычаев. Европейцы обвиняли, напри-мер, коса в воровстве, когда те, будучи приглашеныв гости, уходя, забирали что-нибудь с собой; «развете не пользуются пищей, когда приходят к нам пиро-вать?» А главное – перед кафрскими войнами англи-чане и голландцы не знали, что корову нельзя исполь-зовать для обмена на неодушевленный предмет, будьто даже очень большое количество металла или таба-ка. Существовал обычай при обмене забирать обрат-но часть потомства самки. Таким образом, белый ра-довался, что так хорошо провел коса, оставившего емусвою корову, тогда как в действительности она явля-лась своего рода залогом следующей сделки, котораяобязательно происходила спустя несколько месяцев ипо которой стоимость самки возмещалась другим жи-вотным или даже двумя.

Поселенцы, не понимавшие подобных отношенийобмена, приходили в полное изумление, когда сотниживотных исчезали после того, как они заключили ка-сающуюся их сделку и, как полагали, выменяли их се-бе в собственность.

Кредо Мутва упрекает авторов учебников в том, чтоони не дают себе труда проанализировать разницу ме-жду правом голландцев и коса, рассматривая послед-них как «суеверных людей, не ведающих, что такое си-

ла договора».Правда, знание европейцами нравов и обычаев ко-

са не всегда шло африканцам на пользу. Так, в XIX в.,основываясь на знакомстве с представлениями коса,удалось мистифицировать их и заставить поверить,что боги призывают к своего рода коллективному само-убийству. Вот так, не подвергаясь риску новой войны,европейцы погубили, толкнув на самоубийство, частьобщины коса.

Свидетельство Кредо Мутвы не единственное.«Черная» история стремится утвердиться в ЮжнойАфрике, в особенности с тех пор, как практически всяАфрика стала независимой, а жестокие репрессии вСоуэто вызвали негодование международной обще-ственности против расистской практики правительстваПретории.

«Черная» история ставит под сомнение ту интерпре-тацию фактов, которая имеет целью узаконить огра-ничения туземцев рамками их племен, распыление ихпо произвольно определенным «национальным отече-ствам», словом, подвести моральное и историческоеоснование под апартеид. И все же нам представляет-ся, что сами африканцы, несмотря на все большую на-стоятельность их требований и их уверенность в своембудущем, практически не имеют возможности воздей-ствовать на «белую» историю и изменять ее содержа-ние. По крайней мере в ЮАР это так.

«Черная» история, в том числе и история ЮжнойАфрики, может быть написана только где-то в другомместе.

2. Деколонизированная

история: Черная Африка

Стратификация историив Черной Африке

Представления о прошлом в Черной Африке страти-

фицированы по трем уровням. Наиболее укоренивша-яся, устная традиция зиждется не только на фактах, нотакже и на мифах. Так, например, легенды о Чаке илиСундиате обладают в ней такой же реальностью, как иих подлинные подвиги. Вторая страта – это та история,которую преподавали колонизаторы. Наконец, третья:получение независимости дало импульс современнымафриканским историкам и африканистам, результатомчего стала переоценка всей истории Африки. Новыйвзгляд на прошлое все еще в стадии становления иутверждения, и одним из ярких его выразителей явля-ется журнал «Африка сегодня» («Африка Замани»).Новые воззрения находят отражение и в школьныхучебниках франкоязычной Африки: в них представле-на деколонизированная история.

От истории к легенде:

Чака, король зулу

В памяти африканцев о Чаке, правившем в 1816–1828 гг., укрепившем королевство зулу, легенда пе-ремешивается с историей. Африканская негритян-ская литература, особенно франкоязычная, восприня-ла суть сохранившихся воспоминаний, наполнив их но-вым смыслом.

Воин изумительной отваги, Чака предал своего сю-зерена, который не пожелал возвести его в сан наслед-ника престола. Чака указал врагам место, где его по-велитель рассчитывал дать сражение. Как только тотпопал в плен, Чака занял его место и добился главен-ства зулу над племенами мтетва (1816). Он сразу жемодернизировал военное дело, реорганизовал армию,введя в ней спартанские обычаи. Первым делом Чакаизменил размер дротиков, у зулу по традиции длинных(их бросали издалека). Дротики стали короче, и их мож-но было использовать и в рукопашном бою. Чака ввелфизические упражнения для укрепления мускулов зу-лу, бойцы стали, кроме того, получать больше мяснойпищи. Тренировки стимулировались соревнованиями,кульминацией которых были состязания в подвигах.

Победители получали от короля в качестве награ-

ды самых красивых молодых женщин. Те также приоб-щались к борьбе и к битве. Чака заставлял их трени-роваться под горящими взорами воинов. Однако подстрахом смерти было запрещено даже прикасаться кним вплоть до окончания испытаний.

Зулу не практиковали обрезания, так что враги немогли пользоваться для нападения периодами обще-го недомогания самых молодых воинов племени. «ПриЧаке сексуальные побуждения зулу отвращались отестественной функции продолжения рода, чтобы суб-лимироваться в воинственности» (III. 16).

К 1828 г. зулусское королевство стало грозным тер-риториальным и военным объединением, которое нетрогали европейцы. Однако в это время часть зулус-ской армии, уставшей от военной муштры и админи-стративной тирании, восстала. После двенадцати летцарствования Чака был убит.

У Чаки не было наследников. Его преемники осла-били пружины военного государства, могущество кото-рого тем не менее продолжало беспокоить буров и ан-гличан. Во время Великого трека буры одержали надзулу победу и отбросили их к Наталу. Спустя пятьдесятлет против королевства выступили англичане. Потер-пев вначале тяжелое поражение, они сумели 4 июля1879 г. разбить армию зулу. Это стало концом могуще-ства королевства зулу.

Такова историческая традиция. В памяти же зулу, в

особенности за пределами ЮАР, жизнь Чаки выглядитсовершенно иначе: это наполовину миф или легенда.И при этом она более полно отражает реальность, чемпредставления историка.

Для одних Чака стал своего рода черным Христом,для других – воплощением типичных качеств африкан-ца. В устной и письменной традиции бурная жизнь Ча-ки совершенно преобразилась (III.11). Начало было по-ложено эпопеей «Чака», написанной Томасом Мофо-ло, христианским монахом, по происхождению банту;ее текст в течение многих лет хранился в библиоте-ке парижского миссионерского евангелического обще-ства. Герой Мофоло побеждает, но ему помогает дья-вол, он совершает тысячу преступлений и бесчинств,разных жестокостей, прежде чем погибает в резуль-тате заговора, составленного его братьями. В другихпреданиях Чаке приписывают, что в девятнадцать летон убил леопарда, бросил вызов воинственным колду-нам, приказал запереть королеву вражеского племе-ни наедине с прожорливой гиеной. Из отряда в 500человек он создал непобедимую армию, которая, со-гласно еще одной традиции, вскоре насчитывала 400000 воинов; с ее помощью Чака собирался управлятьвсем миром. Как реакция на версию Мофоло появля-ется новый миф. Осуждение сменяется восхвалением.В драме «Зулу» Ненекали-Камаре Чака становится со-бирателем земель, символом и предвестником афри-

канского единства.Позже восхищение Чакой в литературных произве-

дениях – в поэмах и драмах – становится еще боль-шим. Он обретает жизнь после смерти или же воспри-нимает смерть как освобождение, поскольку дело воз-рождения подхвачено, продолжено африканским на-родом, истории которого он положил начало. В то вре-мя как у христианина Мофоло смерть Чаки символизи-рует поражение зла, здесь она ассоциируется с геро-ическим самопожертвованием человека, ставшего от-цом-основателем подлинного африканского государ-ства. Он умер, и освободилось место для белых, при-шедших поработить Африку. Его смерть – предвестиеАпокалипсиса.

«Мы станем рабами их компасов и циркулей.Наша империя изменит название и будетименоваться Южная Африка. И наши богидопустят это! Наши лучшие умы будут болтатьв бистро вокруг бутылки. И наши священникидопустят это! Наши братья будут бить нас досмерти за горсть риса. Мы не сможем ходить,куда захотим, хуже, чем собаки. Специальныепоезда будут привозить людей смотреть на нашунищету, но алмазы высушат слезы на их глазах.Вы, женщины, будете в муках рожать детей,обреченных на муки. И бессильно будут взыватьнаши голоса! У нас будет больше мучеников, чем

на равнинах иудейских» («Зулу», акт. III; III.11).

Пространство прошлого

Исторические представления о более отдаленном

прошлом, например у африканцев Кот д’Ивуар, не име-ют «своего собственного пространства» (III.5), как вЕвропе, не образуют отдельную отрасль знаний. Онитесно связаны со всеми компонентами коллективно-го сознания. История воскрешается во время церемо-ний: траурных бдений, праздника ямса и т. д. Исто-рия вторгается в повседневность в моменты, важныес точки зрения коллективной жизни, при этом она все-гда ограничена точными правилами. Поскольку исто-рия является достоянием предков, то доступ к ней вэтих церемониях имеют лишь священные лица. По-скольку же она равным образом связана с переда-чей политической власти, то содержание историческо-го процесса воспроизводится сообразно с интересамивласти, таким образом многое в истории пропускает-ся. «Достоинства предков могут быть обнародованы,но их неудачи, ошибки замалчиваются. Войны всегдапобедоносны, а государи образцовы». В общем «этопрошлое являтся предметом для подражания, а насто-ящее лишь его бледным продолжением». Память обэтом прошлом поддерживается; это своего рода капи-тал, резервуар, в котором народ черпает вдохновение,

находит образцы для себя. При возведении на трон го-сударя, например, вспоминают всех его предков. «Емудают добрые советы согласно точному ритуалу, сопро-вождающемуся назидательным рассказом, в которомневозможны ни слабость, ни колебания» (III.5).

Обычно это прошлое восходит ко временам исхо-да, т. е. заселения ныне занимаемого региона. Оно за-вершается колониальным завоеванием, так как статуспоследующего периода другой: каждый волен восста-навливать его в своей памяти и эти воспоминания неявляются предметом кодификации.

Вторая страта: «Наши

предки галлы»

Эта фраза, произносимая африканскими школьни-ками, стала штампом. Ее всегда высмеивают, когдаговорят о французской колонизации Черной Африки.Всестороннее исследование Дениз Буш (III. 7) о препо-давании истории в Сенегале в 1817–1860 гг. показало,что все это отнюдь нельзя понимать буквально. В сущ-ности, это не более чем легенда. Во-первых, внача-ле в школу ходили только белые дети. Во-вторых, впо-следствии, независимо от того, были ли ученики чер-ные или белые, они не подвергались риску услышатьв школе о галлах. В начале XIX в. у французов ещене было принято провозглашать галлов своими пред-ками. Преподавалась Священная история, и сообща-лись какие-то сведения о первых королях, по векам ипо царствованиям. История Франции начиналась с ле-гендарного Фарамона и останавливалась на Карле Лы-сом или Людовике Святом; редко когда доходили доБурбонов. Но как бы там ни было, фраза «наши пред-ки галлы» не лишена смысла. Уже в 1898 г. раздава-лись упреки из Парижа, что в государственных школахколонии Сенегал преподается то же самое, что и воФранции. «Кажется, можно было бы опустить как ми-

нимум убийство Лотаря и крещение Хлодвига». «Не-сколько неудачно обнаруживать в ходе нашей историиошибки, которые мы совершили прежде, чем дости-гли нынешнего цивилизованного состояния». Попыт-ки ввести в программы немного истории и географииЧерной Африки если и предпринимались, то в оченьограниченной форме и как бы против воли местногобелого населения. Выходцы из Франции с трудом ми-рились с распространением образования на туземцев.Генеральный инспектор Французской Западной Афри-ки Жорж Арди, защищавший школу для всех, утвер-ждал, что с ее помощью можно достичь полезных ре-зультатов. «Мы представляем не историю Франции, афранцузское могущество в исторической перспективедля того, чтобы противостоять тенденциозной и частоантифранцузской истории марабутов6 и в особенностигриотов7, которые изображают победы французов какпреходящие и случайные».

История преподносится детям не только на соответ-ствующих уроках, она проникает во все сферы школь-ной жизни. Жорж Арди в книге «Песнь местной общейшколе» прославляет труд, бережливость и другие до-бродетели французов:

6 Марабуты – мусульманский военно-религиозный орден в СевернойАфрике. В широком смысле – мусульманские аскеты, праведники.

7 Гриоты – каста сказителей-певцов в Западной Африке, своего родахранители и распространители устной исторической традиции.

…Для того, чтобы сделать нашу Африку богатой,Примемся за работу, друзья, за работу…Вместо того, чтобы спать или болтать,Идемте расчищать земли.Прежде, чем приглашать наших родственников исоседей,Заплатим налоги, разделаемся с долгами,Отложим несколько мешков зерна про запас,И тогда мы сможем петь во все горло…Да здравствует Франция, пусть славится твое имя!Мы любим тебя, как мать.Это тебе мы обязаны тем,Что наши несчастья кончились.

Учителя и преподаватели-французы просто вслед-ствие своего происхождения непременно привносят вобучение представления, исходящие от метрополии,хотя написано несколько школьных учебников по исто-рии и географии Сенегала.

В Сенегале, по свидетельству одного англичани-на, черный, принадлежащий к французской культуре,– француз во всем. После провозглашения в 1946 г.Французского Союза ассимиляция африканцев усили-лась. Дух равенства, преобладающий во всяком слу-чае в предписаниях парижской администрации, при-водит к введению в Африке программ метрополиипо всем предметам и на всех ступенях образования.

Именно тогда в истории обнаруживаются галлы… От-ныне в начальной школе все будут заниматься истори-ей Франции, в средней – историей, которая начинаетсяв Греции и в Риме и центром которой является Европа.

Здесь продолжение метрополии, а значит, историядля поселенца – это не история ограбленной страны,а история его нации, которая здесь наживалась. Сене-гал в истории отсутствует, за исключением периода егопокорения и возрождения под эгидой колониальнойФранции. Это касается всех регионов, где господствуетФранция: ее присутствие воплощает в себе историче-ский прогресс, прогресс цивилизации. В 1948 г. в Ора-не, начиная занятия в 5-м классе, я решил сделать об-щий обзор программы. Когда я сказал сорока учени-кам-французам, что после падения Римской империи иварварских королевств на смену им пришла арабскаяцивилизация, последовал оглушительный взрыв хохо-та. Арабы и цивилизация – эти два слова никак не вста-вали рядом в воображении ребят.

Свидетельство молодой

сенегалки Соу Ндеи

В момент провозглашения независимости СенегалаCoy Ндеи было двенадцать лет и она училась в 4-мклассе школы, где преобладали белые ученики. Длянее прошлое – это главным образом римляне и жизньримских детей, римские термы, театр и цирк. Она вспо-минает также галлов, их зеленую, в лиственных лесахстрану с резко различающимися временами года, че-го нет в Сенегале. Живое и дивное прошлое она пред-ставляет себе под солнцем Прованса. Первая книга,которую она прочла, называлась «В голубой стране»,там рассказывалось о греко-римской истории. А за-тем следуют Карл Великий, основавший школу, Людо-вик XIV, соорудивший необыкновенные сады и двор-цы. Вот пространство, в котором движется ее память опрошлом; ни родной стране, ни Африке в целом в немнет места. Лишь значительно позднее они выступаютна сцену, а до этого, как говорит учительница, их про-шлое было «неинтересным».

От прошлого Африки осталось лишь два ничтожныхследа, и это не вызывает ни стеснения, ни стыда. Во-первых, вспоминается Мусса, жена короля Мали. Онасовершала паломничество в Мекку, и во время пере-

хода через пустыню ее охватило желание принять ван-ну: слуги тотчас вырыли ей бассейн прямо в песках.Во-вторых, упоминается кровожадный Самори; он при-казывал умерщвлять беременных служанок и в специ-альном сосуде толочь неродившихся детей. Нет, про-шлое Африки не могло питать воображения Coy Ндеи.История, о которой можно было грезить, происходилав другом месте. Первая рана, зарубцевавшаяся лишьдвадцать лет спустя, была получена в 5-м классе, приизучении великих завоеваний. «Вслед за вестготами, –говорила учительница, – в Галлию вторглись остготы,франки, а затем приверженцы ислама. Мусульманскиезавоеватели пришли из Африки в Испанию и потом вГаллию. Но, к счастью, им не удалось ее завоевать,Карл Мартел их остановил; они были изгнаны снача-ла из Галлии, а позже и из Испании». Это «к счастью»кинжалом пронзило сердце Coy Ндеи. О своем волне-нии она шепнула соседке, такой же, как и она, черной имусульманке. Рана затягивалась с трудом. Она вновьоткрылась, когда преподаватель французского дал ейпрочесть поэму Бернара Дадие «Благодарю тебя, Бо-же что ты создал меня черным». У нее полились слезы.

Отныне она почувствовала связь между борьбой занезависимость и стремлением воссоздать ценностиафриканской культуры. «Черное красиво» – пели по-други Coy Ндеи; она стала носить украшения и голов-ные уборы такие, какие носили ее предки, пытаясь най-

ти в истории источники национального самосознания.Сегодня подобные поиски порождают в Черной

Африке отчужденность по отношению к историкам икинематографистам, даже самым благорасположен-ным по отношению к африканскому прошлому. «Два-дцатидневного пребывания не может хватить, чтобынас узнать, чтобы нас понять», – говорит Coy Ндеи. Ия чувствую, что скрывается за ее улыбкой; в глубинедуши она полагает: они завоевали, грабили, эксплуа-тировали нас, и вот теперь этот иностранец хочет от-нять еще и последние жалкие остатки ее сокровенногосамосознания, добраться и до него.

Только далекое прошлое не может быть предметомразмышлений: оно кодифицировано. В ином положе-нии находится более близкое. Вспоминать его событияне возбраняется. Именно так обстоит дело с колони-альным завоеванием, которое сохраняется еще в па-мяти африканцев. Жан Руш превосходно воспроизвелего в фильме «Бабату и три совета».

Запрограммированная

деколонизация

В свете новых исследований становится все болееясно, что Тропическая Африка является колыбельючеловечества. Вот первая идея, выдвинутая УмаромКане, одним из основателей журнала «Африка сего-дня», который ставит перед собой задачу «деколони-зации истории», т. е. перемещение ее «очага» из Евро-пы (III. 8).

«Итак, следует утверждать, что Африканскийконтинент заселялся с доисторическихвремен; почти все доисторические этапыпроизводственной деятельности человекапротекали на африканской земле, в особенностина высоких плато Восточной и Южной Африки.

Первостепенное внимание в исследованиидоисторической Африки следует уделитьнеолитической революции с ее двумяосновополагающими новшествами:возникновением земледелия и скотоводства.Принято говорить, что земледелие привнесеноизвне, что этот навык был завезен в Африку.Но если не отрицается роль и первенствоМесопотамии, плодородного Востока и Нила, топочему же нельзя рассматривать зарождение

земледелия в Африке независимо от этоговнешнего фактора…»

«Из всех исследований вытекает,что земледелие в Африке повсеместнораспространилось между 4-м тысячелетием ипервой половиной 2-го тысячелетия, тогда какнекоторые регионы познакомились с ним лишьв первой половине 1-го тысячелетия. Растения,составляющие основу нашего питания, вероятно,получены путем селекционного отбора: мелкоепросо, фоньо, элевзина, сорго, ямс».

«Особое внимание следует обратить напрогрессирующее наступление пустыни врайоне Сахары и на последствия этогоявления. Наступление пустыни позволяетобъяснить расселение африканских народов втечение целых исторических периодов, миграциискотоводов на огромные расстояния, когда онив поисках пастбищ вынуждены были теснить насвоем пути оседлые народы. Разве жители нашихсаванн не являются как бы наследниками жителейСахары в эпоху неолита? Разве скотоводыпелхи и туареги не потомки скотоводов Сахары?Разве оседлые крестьяне сахелосуданских саваннне имеют отношения к жителям деревень,следы которых обнаруживают ныне в пустынныхвпадинах Сахары?»

Это расхождение со схемами «всемирной истории»

требует новой периодизации. Что касается истори-чески обозримой эпохи, Умар Кане предлагает при-нять хронологию чешского африканиста Хрбека, ко-торая уходит от традиционной западной хронологии,порывает и с марксистской схемой, трудно приложи-мой к эволюции африканских обществ. Он предлагаетхронологию, основанную на динамике самих этих об-ществ. Вот эта периодизация в восходящей ретроспек-ции, от настоящего к прошлому.

1950-1960 гг. – Движения за независимость.1890-1910 гг. – Конец периода независимости,

начинающегося около 1830 г.1805-1820 гг. Глубокие потрясения как в зонах

контактов, так и в зонах изоляции. Джихад Османа-дан-Фодио в Западном Судане, образованиегосударства зулу во главе с Чакой; возвышениеБуганды в Межозерье; основание Мухаммедом-Али современного Египта; объединениягосударства Имерина на Мадагаскаре; началогегемонии Омана на восточном берегу. Повсюдутенденция к объединению, к бесконтрольнойабсолютной монархии. Это совпадает спрекращением торговли неграми.

Рубеж XV-XVI вв. – Прибытие европейцеви ввоз растений американского происхождения.Завоевание Восточной Африки племенами,пришедшими с Нила. Образование государствКуба, Луба, Лунда; упадок Сонгаи и расцвет

городов-государств хауса, Канем-Борну, Вадаи8.Продолжается движение племен банту наюг. В средиземноморской Африке господствуетОттоманская Порта.

«Диаспора банту в Центральной и ЮжнойАфрике современная железному веку в ЧернойАфрике (III в. до н. э. – V в. н. э.). Железныйвек начался с движения протобанту из бассейнаверхнего Конго в направлении южных саванн.Экспансия банту совпала с ввозом съедобныхрастений из Юго-Восточной Азии». (…)

«Таким образом, распространение ислама иобразование центральноафриканских империйоказываются на втором плане».

Особенность такой периодизации, как видно, нетолько в разъединении прошлого Черной Африки ипрошлого Востока и Европы, но и в исключении изафриканской истории всего, что могло бы бросить тень

8 »…Образование государств Куба, Луба, Лунда… Вадаи».Европейское средневековье совпадает с расцветом в ЦентральнойАфрике ряда сильных централизованных государств с развитымиремеслами и торговлей, с крупными городами, самобытнойкультурой.Сонгаи – империя на территории Западного Судана. РасцветСонгаи приходится на XV-XVI века. Упадок Сонгаи связан с расцветомгородов-государств хауса, находившихся на территории современныхНигерии и Нигера.Канем-Борну – государство в Центральном Судане,возникшее в IX в. Возвышение его приходится на XIII – XVIвека.Вадаи – государство в Центральном Судане, в районе озераЧад, существовавшее с XIV в. до начала XX в.Куба, Луба, Лунда –средневековые государства в бассейне реки Конго.

на настоящее, разжечь распри, повредить африкан-ской идее, африканскому единству. На практике учеб-ники для детей сохраняют по отношению к этим «ре-комендациям» относительную независимость. Напри-мер, очень новаторская книга М’Боу и Девисса (III.1) от-нюдь не отодвигает на второй план центральноафри-канские империи, а, наоборот, ярко высвечивает их.Но для человека, сформировавшегося на постиженииистории под европейским углом зрения, такая перио-дизация в любом случае представляет собой открове-ние.

На что бросает свет и очем умалчивает новаяафриканская история

История африканского континента предстает перед

его юными жителями как сияющая череда королевстви империй, среди которых одни совершеннее и чудес-нее других (III.1). Сначала это империя Гана9, где цар-ствовал король золота Сиссе. Затем империя Мали,достигшая своего наивысшего расцвета при Гонго Му-се, благородном и великодушном, щедром на мило-стыню. Во время паломничества в Мекку он истратилна милостыню сто мер золота, сначала по дороге вКаир, затем в самом Каире, наконец, по пути междуКаиром и благородным Хиджазом, так что, возвраща-ясь, он не имел денег и вынужден был занимать у тор-говцев под свое поручительство. Затем следует импе-рия Сонгаи, централизованное государство, в которомбыли советники и министры церемониала, юстиции,финансов, флота, пехоты и кавалерии. Там была раз-витая культура, университет в Томбукту был известенза пределами империи (XV в.). Южнее располагаются

9 Гана – государство в Западном Судане, расцвет которого приходитсяна XI век. В XIII в. Гана стала частью возвысившегося соседнего государ-ства Мали.

королевства моси, для которых характерна «тщатель-но продуманная политическая организация, очень вы-сокая степень стабильности, почти полное отсутствиеобменов с внешним миром». Такие же весьма стабиль-ные города-государства хауса ссорятся между собой;их отличительной чертой является демократическоеустройство. Еще южнее не менее чудесные «страныпобережья», города-государства йоруба и королевствоБенин. Что касается возникших позже королевств бан-ту, то они «богаты и миролюбивы», но вскоре, за исклю-чением Конго, становятся жертвами работорговли и ко-лонизации. Более славная судьба у государства Моно-мотапа10 в Восточной Африке. Его богатство опреде-ляет процветание всего приморского региона, связан-ного помимо всего прочего с Индией, арабами, Кита-ем. Здесь возникает одна из самых блестящих цивили-заций, называемая цивилизацией суахили, по именираспространенного в регионе языка-посредника. К мо-менту появления португальцев цивилизация суахилидостигла своего апогея. Появление португальцев ста-ло причиной ее упадка.

А что происходило в тот же период на христиан-ском Западе? Неустойчивость, подтачивавшая каро-лингский порядок, раздробленность, войны. «Люди ма-

10 Мономотапа – государство, несколько веков существовавшее в ме-ждуречье Замбези и Лимпопо. Расцвет его приходится на XIV-XV века. ВXVII в. разрушено соседними племенами.

ло путешествуют, плохо знают друг друга». Возрожде-ние наступает значительно позднее, с возвышениемгородов Фландрии и Италии. Но как только положе-ние в Европе стабилизировалось, а население увели-чилось, она немедленно обратилась к захватам, к экс-пансии в разных формах: это и крестовые походы, иколониальные завоевания.

Параллель между сверкающим африканским мироми миром западным поразительна. Вот сравнительнаяхарактеристика королевства Гана и христианского За-пада. Показательны сами слова, которые употребля-ются:

Королевство ГанаМогущественная ИмперияПрибыльные торговые связиПрекрасный городПростое и выдающееся по своей точности наслед-

ственное правоУмеренные налогиГосударственная казна очень богатаБогатство страныАктивный торговый центрХристианский ЗападБарщины, установленные сеньорамиГолодОтсутствие излишков для торговлиНародонаселение в плачевном состоянии

Умирают молодымиБолезни и эпидемииСвободы ограниченыКрестьяне – жертвы социального устройстваУхудшение положения сервовС другой стороны, редко проясняются взаимоотно-

шения между африканскими государствами и исла-мом. Говорится, разумеется, о королях, которые обра-щаются в ислам, о сопротивлении в странах тропи-ческих лесов, но вскользь. Любопытно, что это един-ственная область, где ссылаются на сложность вста-ющих проблем, на неспособность историков их разре-шить, прийти к согласию в их интерпретации. Внезап-но и только здесь появляются сослагательное накло-нение и выражение типа «может быть».

«Традиция, которую многие историкирассматривают как не слишком достойнуюдоверия, говорит об оккупации ГаныАльморавидами в 1075 г. Они заставили якобыгосударя обратиться в ислам и перебили всехжителей, не желавших отречься от анимизма. Какбы там ни было, Абу-Бекр посвятил последниегоды своей жизни войне со сторонникамианимизма. Место, где он нашел в бою своюсмерть, неизвестно».

«Возможно, – пишет автор, – давление Альморави-дов заставило владык Ганы, придерживавшихся ани-

мизма, выбрать новую, более защищенную столицу,чем Кумби-Сале. Все это вопросы очень сложные,они еще недостаточно исследованы и вызывают спо-ры» (III.1).

Как только речь заходит об исламе, рука историканачинает дрожать.

Чеддо и ислам

Итак, процесс включения ислама в африканскую

историю изображается вскользь. А как он переживал-ся? Его трагическое содержание показано в фильмеСамбена Усмана «Чеддо». Опираясь на опросы, наустную традицию, режиссер воссоздает далекий XVIIвек, сопротивление чеддо утверждению ислама. Чед-до – это люди, все отвергающие, они стремятся к аб-солютной свободе и не приобщаются ни к какому кон-кретному этносу или религии. В фильме чеддо похити-ли и держат в плену дочь короля. Чеддо не отказыва-ются признать законность короля, они только требуют,чтобы он отстранил совет имамов, понемногу присва-ивающий себе именем короля право надзора за всемобществом. Опираясь на священную книгу, этот советвсе более забирает власть. Король сознает, что утра-чивает власть, но он слаб. На самом деле он не осу-ждает похищение своей дочери, понимая его значение.Но он заложник порядка, который имамы ввели с егомолчаливого согласия, представив ему ислам как выс-шую мудрость и высшее знание, утверждая, что еговласть возвышается над властью королей. И вот те-перь ислам лишал его власти, упрочивая власть вель-мож, вошедших в совет имамов.

Пленница-принцесса ждет своего освобождения.Она также стала мусульманкой, а память о двух бра-тьях, один за другим убитых чеддо, укрепляет ее над-менность. В борьбе с мятежниками погибает, в своюочередь, ее отец. В конечном счете чеддо побеждены.Им не хватало оружия и приходилось обращаться заним к белым.

После победы над чеддо принцесса обещана има-му. И вот в момент свадьбы она выхватывает кинжал изакалывает его на глазах силой обращенного в исламсолидарного с ней народа.

Мусульманская элита почувствовала себя задетойэтой великолепной и вызывающей драмой. Белый че-ловек – также; он предстает здесь – и не впервые –в образе священника, единственной заботой которо-го является распространение власти Церкви на всехафриканцев. В погоне за этой химерой он совершен-но безразличен к судьбе чеддо, к их поражению, к ихстремлению выжить.

Антихристианская

традиция поэзии суахили

Истина, как ее понимают в Сенегале, не обязатель-но совпадает с общеафриканской истиной. В Восточ-ной Африке, к примеру, не было «религиозных войн»,и коллективная память хранит другой образ исламиза-ции. Этот образ был изучен Яном Кнаппертом (III. 10)по литературе на языке суахили, особенно по местнымпоэмам – сказаниям, основанным на народной тради-ции. Самая древняя из поэм – «Эрекели», в ней гово-рится об обращении в ислам христиан и язычников.Поэма начинается со смерти Джафара, двоюродногобрата Мухаммеда, убитого христианами, которых онпытался обратить в свою веру. Тогда Мухаммеду явля-ется Гавриил и передает приказ объявить войну импе-ратору Эрекели. «Если ты станешь мусульманином, –говорит ему Мухаммед, – мы сделаем вас народом»;это характерный момент обращения в ислам сторон-ников анимизма в Африке.

В той же поэме христианский епископ в гневе стучитногами, что свойственно, по мнению суахили, христиа-нам – нетерпеливым, вспыльчивым и грубым. «Алчныеи раздражительные христиане ведут себя, как дети,они не обладают достоинством и возвышенностью му-

сульман». «Без сомнения, – говорит в поэме епископ,– мы поклоняемся младенцу Иисусу, который являет-ся как бы первым ребенком среди наших детей». Этотответ поражает африканцев, которые могут в крайнемслучае еще согласиться поклоняться человеку в летах,но никак не ребенку. Христиане демонстрируют в по-эме и другие смешные странности: впереди их армиинесут кресты и хоругви с изображениями; во время би-твы, окруженные опасностями, они начинают рассма-тривать эти изображения.

Победы мусульман все время воспеваются в устнойтрадиции суахили. Обращение в ислам выглядит здеськак совершенно обычное дело, даже если кого-то иприходится обращать силой, а детей – с помощью кну-та и палки. Обращение в ислам объясняется в эпи-ческой традиции также и чудесами, которые соверша-ет Мухаммед; они хорошо вписываются в мир магииафриканца, дополняя его. Для африканцев важен рав-ным образом культ мужественности: у Мухаммеда бы-ло девять жен, и молодые мусульмане обязаны знатьимена всех его супруг. У него было девять жен, пото-му что он был мужчина необыкновенный и мог их всехудовлетворить за одну ночь. Христианство проповеду-ет воздержание и целомудрие, а ислам учит, что «луч-ше одна жена, чем много, но чтобы избежать греха раз-решается иметь четыре». Таким образом удовлетворя-ется потребность в полигамии и, кроме того, гаранти-

руется превосходство мужчины над женщиной.

Торговля в одном направлении

Та же «сдержанность», с какой говорится о пробле-

ме исламизации, характеризует главы, посвященныеторговле неграми, хотя именно так называется книгадля 4-го класса (III.2).

«Работорговля – это коммерция, связаннаяс продажей черных в рабство; их отрываютот семей и отправляют главным образом вАмерику. Эта торговля началась с конца XV в.Она практиковалась большинством европейскихнаций, американцами, арабами при соучастиисамих африканских правителей, продолжалась доконца XIX в. и сильно сказалась на всей историиЧерной Африки».

Замечательный был бы текст, если бы только прода-жа рабов в арабский мир не началась на семь вековраньше и если бы в главе упоминалось о неграх-ра-бах в странах ислама. Опять дрогнула рука, когда речьзашла об арабах, о совершенных ими преступлениях,о том, как они превращали в евнухов и лишали воз-можности иметь наследников тысячи пленников… То-гда как перечень преступлений европейцев – и с пол-ным основанием – занимает целые страницы.

Потомков этих рабов мы обнаруживаем за Атланти-кой, на Антильских островах. В Тринидаде и Тобаго или

на Ямайке негры и выходцы из Индии, прибывшие сю-да в XIX в., живут вместе, сменив караибов и индейцев,которых истребили первые колонизаторы: испанские,португальские или голландские.

Какое видение прошлого представляют сегодняучебники истории этим потомкам людей, оторванныхот своих корней?

3. Заметка о Тринидаде:

история-заклинание

«Идя по улицам города в Вест-Индии, мывстречаем людей, кажется, всех наций мира11.Здесь есть китайцы, евреи и сирийцы; здесьесть негры и индийцы; здесь есть португальцы ииспанцы; а вот эти могли бы быть французамиили англичанами, голландцами или немцами.В Британском Гондурасе мы можем встретитьиндейцев майя и караибов, а на маленькомостровке Доминика – араваков.

В Европе живут миллионы детей, которыеникогда не видели собственными глазами никитайцев, ни индийцев, ни африканцев. В Китае– миллионы детей, которые никогда не виделиникого, кроме китайцев. А в Тринидаде во многихшколах мы видим мальчиков и девочек различныхрас в одном классе; у многих индийцев и китайцевлучшие друзья – сирийцы или негры. Поистине, в

11 »…Мы встречаем людей, кажется, всех стран мира…»Этническая пестрота населения Вест-Индии обусловлена исторически.Коренное население – индейцы – постепенно вытеснялось иуничтожалось колонизаторами: испанцами, затем англичанами. Дляработы на плантациях англичане широко практиковали завоз рабовиз Африки, а после отмены рабства в 1834 г. – законтрактованныхсельскохозяйственных рабочих из Индии и Китая.

мире мало таких стран, как наша…Мы не должны забывать, что во многих частях

света народы ссорятся и воюют только потому,что не научились жить вместе с теми, у когорелигия или цвет кожи не такие, как у нас. Здесь, вВест-Индии (на Тринидаде и Тобаго, на Барбадосеи на Ямайке), мы умеем жить вместе и живемвместе уже давно. Это очень важно. Мы смогли бынаучить этому весь мир и гордились бы этим».

Так начинается первая книжка по истории, котораяпопадает в руки детей, негров или потомков выходцевиз Индии, составляющих 95% населения острова. Онаназывается «Наше наследство» (Х.9).

На деле же взрослые негры и индийцы оспариваютдруг у друга главенство и богатство на Тринидаде и То-баго. Негры контролируют политическую власть, прес-су, телевидение, экономическую инфраструктуру, под-чиненную государству, особенно связанную с добычейи переработкой нефти. Индийцы понемногу стали хо-зяевами в торговле, а также хозяевами земли. Людитруда – и негры, и индийцы – зависят от руководите-лей своих общин. Индийская община более однород-на, так как, переселяясь, индийцы образовали свое-го рода огромный культурный «клин». Достигнув эко-номического могущества, ее члены хотели бы иметьбольше влияния в политических делах.

Политически разделенная негритянская община тем

не менее господствует. Она подверглась значитель-но большему воздействию Запада, была «раскульту-рена» и обращает свои взоры на Восток или на За-пад в зависимости от идеологических ориентаций. Та-ким образом, классовая борьба и расовое соперни-чество тесно переплетены в странах Карибского бас-сейна. Однако благодаря президенту Эрику Вильямсу,«отцу нации», многократно переизбиравшемуся оченьзначительным большинством голосов, начиная с 1962г., это соперничество не выходит за рамки представи-тельной демократии английского типа. Свободно функ-ционируют деятельные и мощные профсоюзы; рядомдруг с другом уживаются многочисленные политиче-ские партии, оппозиция имеет глубокие корни как в не-гритянской, так и в индийской среде. Страна ориенти-руется на Запад больше, чем Гвиана или Ямайка, номеньше, чем Барбадос или Гаити. Она постепенно пе-рестает быть слаборазвитой благодаря своей нефти.Эта страна еще бедна, но уже не живет в нищете.

Земля, открытая Христофором Колумбом, являетсобой превосходный объект для изучения образовистории, преподносимых детям: здесь рядом живут всерасы. Европа представлена флагами всех наций-ко-лонизаторов: сначала испанцев и голландцев, затемфранцузов, появившихся во времена Туссена-Лувер-тюра как беженцы и завоеватели, наконец, англичан,ставших хозяевами обоих островов по Амьенскому до-

говору 1802 г. Это англичане завезли на острова ин-дийских рабочих. В 1962 г. англичане признали незави-симость Тринидада и Тобаго.

И вот с этого момента в исторических текстах длядетей начинается «заклинание злых духов». Конфликтмежду расами, т. е. повседневная реальность жизниостровов, уже в первых параграфах книги отрицается,сводится на нет. При этом проблема расового и нацио-нального самосознания занимает важное место; ей од-ной, начиная с пещерного века и до сегодняшнего дня,посвящено семь глав из двенадцати. Самый порази-тельный пример содержится в главе об истории раб-ства. Но прежде чем перейти к ней, обратимся к темсамым начаткам «исторического знания», которые по-лучает маленький ребенок – негр, индиец или белый,– живущий на островах Карибского бассейна.

Вот отдаленное прошлое. После пещерного века«первыми вехами в истории культуры» были Китай,Индия, Вавилон, Египет. В Европе греки предстаютпод знаком военного корабля, а «римляне были заво-евателями и сколотили империю, немного похожую наБританскую империю». Затем наступили средние века,распространилось христианство, пришло начало но-вого времени. «Западные, в особенности европейскиенароды, стали создателями индустриальной цивили-зации. Можно сказать, что западная цивилизация – этоцивилизация машин».

В других главах рассматриваются цивилизации, на-следниками которых являются народы Карибского ре-гиона: Китай, Индия, Африка.

«Китай – это страна «миролюбивогонарода», который Конфуций наставлял следоватьпринципу: не делать другим то, чего не хотелбы по отношению к себе». Китайцы – народ«просвещенный, влюбленный в красоту и вискусства, великий изобретатель как в областиматериальных приспособлений, так и в областимедицины». Сун Ятсен помог модернизациистраны, развитие которой ускорилось прикоммунистическом режиме сразу после второймировой войны.

Индия. Эта страна была цивилизованной,«когда белые, европейцы, англичане еще жилив пещерах». Индийский народ тогда умел ужеписать, следить за движением звезд. В Индиис глубокой древности известны искусные врачи,и именно здесь были созданы лечебницыдаже для животных. Это индийцы придумали«ноль», они являются основоположниками нашейдесятичной системы счета. Население в странераспределялось по кастам в зависимости отзанятий и профессий.

Индия дала миру великих людей. Прежде всегоэто Будда, который учил, что своими несчастьямичеловечество обязано эгоизму и невежеству, чточеловек преодолеет их и достигнет нирваны. (…)

«90 миллионов индийцев являютсямусульманами, это означает, что они исповедуютрелигию, которой учил Мухаммед. Мухаммедбыл не индийцем, а арабом, он жил 1300 летназад» (…). «Когда он был юношей, ему явилсяангел Гавриил и сказал, что он пророк Аллаха – таку арабов зовут Бога». (…)

В Индии были и другие великие люди, кромеБудды. (…) Таким в XX в. стал Ганди, которыйвсю свою жизнь боролся за независимостьИндии. Ганди носил индийские одежды и питалсямолоком козы и овощами, как самые бедныесреди индийцев. Хотя он был очень богат, ножил бедно, «стремясь помогать ближнему». Емумногое пришлось перенести ради своей страны.Миллионы индийцев в Индии и за ее пределамипочитали его и прислушивались к его мнению. «Онпроповедовал всем индийцам мир».

«Мир всем индийцам» – это единственный намек натеорию ненасилия, на вражду между индуистами и му-сульманами в Индии, на отделение Пакистана.

«Африка и африканцы. В жилах восьми издесяти жителей нашей страны течет африканскаякровь (…) Говорят, что здешние африканцы –это негры; однако негры – это лишь одна изафриканских рас (…), и потом негры – это неединственный народ с черной кожей; существуют,например, черные индийцы на юге Индии».

«В некоторых странах есть люди, которые были

бы очень рады избавиться от тех, кто не однойс ними крови. Например, евреев многие векагнали из одной страны в другую. Во временаГитлера евреев преследовали в Германии ив Польше, миллионы их были убиты илиобращены в рабство… С тех пор образовалосьнезависимое еврейское государство Израиль, ностарые конфликты с арабами остаются.

Если нужен еще пример, то в Южной Африкеафриканцы и азиаты подвергаются всяческимунижениям из-за своего неевропейскогопроисхождения. Они не имеют одинаковых севропейцами прав. (…) Так же обстояло дело и вСША, лишь сравнительно недавно там был принятзакон, положивший конец сегрегации в школах».«Черных и белых больше не отделяют друг отдруга. Все это может показаться нам странным,так как в нашей стране важен не цвет кожи, а то,насколько ты честен, полезен, добрый гражданин.Все расы могут гордиться собой. Все расы далимиру знаменитых людей».

В следующей главе под названием «Два знаменитыхнегра» рассказывается о жизни Букера Т. Вашингтона иДжорджа В. Карвера. Первый был рабом, а затем сталдиректором колледжа в Алабаме. Второй – «инженери ботаник; он открыл 300 способов приготовления ара-хиса, 118 способов приготовления картофеля. Им по-всеместно восхищались не только в США, но и в СССР.

Он был даже лично приглашен Сталиным».А затем идет глава о рабстве.

Рабство сквозь годы

«Быть свободным – это значит, делать то, что

нам хочется, когда нам хочется, не причиняяпри этом вреда другим. Если человек становитсярабом, он теряет эту свободу, он принадлежиткому-то другому, как животное или предмет. Еслираб убегает от своего хозяина, если его «крадут»,то закон помогает хозяину его возвратить. Онявляется собственностью своего хозяина.

Мы не знаем, кто был первым человеком,владевшим рабом. Кто бы он ни был, можнобыть уверенным, что он желал иметь кого-то для своих услуг и не платить ему. Можнотакже с уверенностью сказать, что практикаиспользования рабов существует давно, оченьдавно. Многие думают, что рабами были тольконегры. Это грубейшая ошибка! В определенныйпериод своей истории люди всех стран – мужчины,женщины, дети – были рабами. Так было вИндии, в Китае, в Египте, в Персии, в Англии,во Франции, в Испании. Иной раз и белыемогли быть рабами негров, как мы увидимв параграфах, посвященных туркам и другимнародам, исповедующим ислам.

Было время, когда человек становился рабом,

совершив преступление, или же мог быть проданв рабство вместе со своей семьей за долги. Частов рабство продавали побежденных в сраженияхмежду двумя племенами. В Библии мы читаем, чтовсе племя израильтян было продано в рабство вЕгипет.

В Греции… рабам поручали торговать, онибыли школьными учителями. С ними обращалисьнамного лучше, чем с рабами последующих эпох.Существует знаменитая история об английскихмальчиках, проданных в Риме на рынке рабов. Этобыло во времена Римской империи. Они были такхороши собой – белокурые, с очаровательнымиличиками, – что христианский священник спросил,откуда они родом. Они ответили, что они англы(angli), таково латинское название англичан.Священник стал звать их ангелы (angeli).

(…) Распространение христианства привелок исчезновению рабства в Европе; рабыпревратились в сервов. Сервы были прикрепленык земле и не могли уйти с нее без разрешениясвоего хозяина. Когда земля продавалась, сервовпродавали вместе с ней. Еще триста лет назадв Шотландии сервы носили железные кольца нашее. Но в Англии сервов нет уже пятьсот лет. А вРоссии они были еще восемьдесят лет назад.

В течение сотен лет отвратительная формарабства существовала в районе Средиземногоморя. Турки-мусульмане имели обыкновениепродавать в рабство всех христиан, взятых

в плен, если только те не отрекались отсвоей религии и не становились мусульманами.Мусульманин не может обратить в рабство другогомусульманина, это осуждается в их священнойкниге, называемой Коран. Средиземное моребыло заполонено кораблями североафриканскихмавров, появляться там христианам было опасно.Европейцы, кто бы они ни были, могли бытьобращены в рабство, и тогда были обреченыстать гребцами на мавританских галерах и, будучиприкованными к палубе, переносить жестокоеобращение, наказание бичом. Если галера вовремя боя шла ко дну, весь экипаж тонул вместес ней. Турки в свое время комплектовали войскаиз детей-пленников, похищенных у родителей-христиан. Их обучали военному делу, и онистановились грозными воинами.

Из следующей книги вы узнаете, что собойпредставляло рабство в Западной Африке.

Но на этом история рабства не кончается,ибо примеры этой старой и постыдной практикисохраняются вплоть до новых времен» (Х.9).

Итак, о торговле рабами-неграми речь пойдет годили два спустя, и она будет выглядеть не столь уж спе-цифическим феноменом, не столь уж драматичной. Ине будет сказано, что это была массовая работорговля,что продолжалась она очень долго, являлась постоян-ным фактором развития общества на протяжении ве-ков, не будет сказано, наконец, что все негры, живущие

сегодня на Американском континенте, – это потомкизавезенных сюда рабов.

В результате в памяти юного жителя ЦентральнойАмерики, в том числе и негра, символом рабства оста-нется иллюстрация «Английские мальчики, привезен-ные в Рим как рабы».

4. Индия: история,

лишаемая сущности

Хронология

Арии начинают прибывать в Индию – ок. 1550 г. дон. э.

Рождение Гаутамы Будды – ок. 623 г. до н. э.Начало царствования Ашоки – 273 г. до н. э.Рождение Иисуса Христа – начало нашей эры.Царствование Самудрагупта – ок. 340–380 г. н. э.Встреча Харшавардханы и Сюань Цзана – 643 г.Начало большого строительства династии Палла-

вов – ок. 642 г.Ала-уд-дин Хилджи становится султаном Дели –

1296 г.Рождение Кабира – ок. 1488 г.Васко да Гама высаживается в Калькутте – 1498 г.Кришнадеварая восходит на престол – 1509 г.Рождение Тулси Даса – 1532 г.Акбар основывает новую религию12 – 1582 г.

12 «Акбар основывает новую религию». В условиях противостояния раз-ных религиозных доктрин Акбар (годы царств. 1555–1605) пытался утвер-дить религиозные представления, основанные на слиянии «разумных»

Джахангир вступает в бракс Hyp Джахан – 1611 г.Сэр Томас Роу посещает Джахангира – 1615 г.Рождение Шиваджи – 1627 г.Строительство мавзолея Тадж-Махал – 1630–1652

гг.Битва при Плесси – 1757 г.Последнее сражение Типу (с англичанами). – 1799 г.Раджа Рам Мохан Рай умирает в Англии – 1833 г.Великое восстание – 1857 г.Ганди начинает движение за несотрудничество –

1920 г.Провозглашение независимости – 1947 г.Провозглашение Республики Индия – 1950 г.Эта хронологическая таблица взята из учебника

«История Индии для детей» (IV.4).«Приходилось ли вам считать цвета радуги?

Их много, все они являются частью спектра иразделить их нельзя. В какой-то мере наша странанапоминает радугу. Ее жители принадлежат кразным расам, их предки прибыли в Индию вразные эпохи. Это были прежде всего арии,затем народы Центральной Азии и Монголии,а также представители других народов. Кто-то

черт разных религий и религиозных течений. От сикхов предлагалосьпринять учение о покорности гуру (наставнику); от народного движениябхакти – призыв к примирению индусов и мусульман; от ортодоксальногоиндуизма – обрядность и символику; от парсов – поклонение солнцу иогню.

лишь прошел через страну или учился в большихиндийских университетах, но многие в концеконцов обосновались здесь, и эта страна стала ихродиной. Пришельцы ассимилировались, а потомпоявлялись другие, и это повторялось снова иснова. В результате сегодня в каждом индийце, какв радуге, несколько составляющих».

«… Наша история – это удивительная история,которой мы можем гордиться. Разумеется, естьи такие периоды, которыми мы не можем бытьгорды, но надо знать (…) в нашем прошлом какхорошее, так и плохое» (IV.4).

Итак, с самого начала в истории, которую рассказы-вают детям, звучат две темы: прежде чем заимство-вать у других, Индия сама давала и учила; те, кто еезавоевывал, ассимилировались в ней, и, подобно ан-тичной Греции, «она завоевала своих диких победите-лей». Причем не упоминаются ни арабы, ни турки, ниперсы, ни афганцы – постоянные грабители индийскойземли.

Как и в Черной Африке, переоценка прошлого позво-ляет переоценить настоящее.

Исключительная древность

и мудрость Индии

«Наши ученые открыли очень старое поселениев Синде, в местечке, которое называетсяМохенд-жо-Даро. Оказалось, что поселение этосуществовало пять тысяч лет назад. Дома егобыли сложены из кирпича; для поддержаниячистоты жители соорудили целую системуводостоков. У них были бани, широкие проспекты.Должно быть, они были очень умелымиремесленниками, поскольку там нашли изящныегончарные изделия из глины и прекрасное оружиеиз меди и бронзы… Страна эта была тогда зеленойи плодородной. И это может удивить нас сегодня,когда Синд является пустыней».

«Поистине, можно гордиться тем, как многоумели люди в нашей стране в такой глубокойдревности».

Источник мудрости индийцев состоит в «знаниивед», которые учат возвышаться над несчастьем и сча-стьем, над гневом и завистью, искать истину. Ведыучат также «о перерождениях и о том, что Бог един».

Итак, в историю проскальзывает индуистская рели-гия, оценочные суждения и изложение фактов не раз-

личаются… «Пришедшие из Центральной Азии или изЕвропы арии искали себе места, чтобы осесть. Внача-ле у них было много боевых столкновений с первымижителями Индии, но позже они стали друзьями» (…).«Арии научили их ведам, склонили принять системукаст (…). Эта система помешала единству индийскогонарода в момент опасности, как это будет видно».

На самом деле этого не будет видно. Во всех книгах,предназначенных для индийских детей, если и делает-ся хоть малейший намек на систему каст, так толькодля того, чтобы выразить сожаление: «Это было боль-шое несчастье для Индии…»

«Но расскажем сначала чудесную историюРамы и Ситы» (IV.4).

Чудесная история Рамы и Ситы13

«Все вы слышали о Раме и Сите и всемвам знакомо огромное изображение Раваны,которое сжигают каждый год; память о подвигедоброго царя Айодхьи Рамы, который победил иубил Равану, злого правителя Ланки, похитившегоего жену Ситу, отмечают процессиями ииллюминациями. Вот эта история.

В царстве Айодхья жил некогда государь поимени Дашаратха. Его старшего сына звалиРама. Все его любили и ждали, когда он, всвою очередь, станет царем. Однако мачехаРамы Кайкейя хотела, чтобы трон перешел кее первому сыну Бхарате. Она заставила мужасослать Раму в лес на четырнадцать лет. Будучипослушным сыном, Рама уехал, сопровождаемыйсвоей обожаемой женой Ситой и своим братомЛакшманой. Государь был так потрясен отъездомсына, что умер от горя, а юный Бхарата так любилРаму, что отказался от трона (…)

Жизнь Рамы, Ситы и Лакшманы в лесу

13 «Чудесная история Рамы и Ситы». Рамаяна – индийский эпос,сложившийся на основе древних легенд и записанный на санскрите во II –III вв. н. э. Он посвящен подвигам мудрого, добродетельного царя-героя.Великий индийский поэт Тулси Дас (1532–1624) на основе этого эпосасоздал свою «Рамаяну» на языке хинди, поэму глубокого религиозно-философского содержания.

была очень сурова, полна опасностей, они былилишены тех удобств, к которым привыкли водворце. Тем не менее они были счастливы,жили в согласии с природой, среди деревьеви животных. Им приходилось также бороться слесными демонами (…)

Шурпанкха, сестра демона-царя Раваны изЛанки, увидела Лакшману и сочла его столькрасивым, что потребовала себе в мужья. Онотказался. Она же не желала с ним расставаться,а он был так этим разгневан, что отрезал ей нос.Услышав об этом, Равана пришел в бешенствои, чтобы отомстить, послал к Раме своегодядю Маричу. Тот превратился в лань. Увидевкрасивое животное, Сита была так очарована, чтопопросила мужа поймать лань. Рама согласился,поручив брату охранять Ситу во время своегоотсутствия. Внезапно Лакшмана услышал крикРамы о помощи. Что ему было делать? Спешитьна выручку к брату или же оставаться с Ситой, кактот ему приказал? В конце концов он отправился.Но это была хитрость Маричи, подражавшегоголосу Рамы. Равана воспользовался моментом(…); он проник в хижину Ситы, схватил ее иутащил.

Рама возвратился, естественно, с пустымируками, так как лани не было. Сита пропала,и сердце его было разбито. Вместе со своимхрабрым братом он отправился на ее поиски.Ему помогали обезьяний царь Сугрива и его

министр Хануман. Армия обезьян передвинулатысячи скал, чтобы перегородить море, соорудитьнад ним переход и таким образом добраться доЛанки. Там Рама сражался с Раваной и убилего. Сита была освобождена, а поскольку годыизгнания кончились, Рама вернулся в Айодхьюв сопровождении Ханумана, Ситы и Лакшманы.По прибытии Рама был встречен народом свеликой радостью. Бхарата передал ему трон внеприкосновенности, и Рама, наконец, мог статькоролем. Его царствование было справедливым идобрым, и с тех пор о его правлении говорят какоб идеальном» (IV.4).

Очищение и

секуляризация истории

В этой чудесной повести об истоках, где сочетаютсямиф и история, негативные черты отсутствуют. Леген-да очищена от всего, что могло бы осквернить источни-ки прошлого. Рамаяна – это история идеального пра-вительства, которой последующим государям полага-ется вдохновляться. Поэтому в ней остаются скрыты-ми «ошибки», совершенные Рамой. Вероятно, самоепостыдное его преступление – это нарушение законоввойны, когда он предательски, в спину, убил Валина,завистливого брата Сугривы, сражавшегося в тот мо-мент с другим. Второй проступок – отречение от Си-ты, обожаемой и верной жены, от которой Рама послесвоей победы над Раваной отказывается, так как онажила у другого. Согласно легенде, Сита поднимаетсяна костер, но не сгорает и таким образом доказываетсвою верность. После этого она может возвратиться натрон. Эти эпизоды и им подобные замалчиваются, что-бы не бросить тень на образ Рамы, представляемыйдетям. Их хорошо знают и историки, изучающие проис-хождение индийцев, и они также по традиции стремят-ся «оправдать» Раму, объяснить его поведение. Точнотак же в книгах, посвященных происхождению индий-

цев, замалчивается этнический конфликт между се-верными ариями, завоевателями с более светлой ко-жей, и более темными индийцами с Юга. Замечаетсятолько, что они «стали друзьями». Равным образом неговорится о «Грихьясутрах», содержащих основопола-гающие предписания, определяющие поведение гла-вы индусской семьи, сборники правил о совершенииритуалов начиная от рождения человека и до самойего смерти. Но ведь суть индуса, именно индуса, т. е.того, кто принадлежит к религии индуизма, а не индий-ца вообще, и составляют эти домашние ритуалы, и этоявляется характерной чертой жизни и истории Индии.

Итак, почтение к ритуалам обойдено молчанием, какбудто цель преподавания истории состоит в лишенииИндии ее индуистской сути. И эта гипотеза находитмногократное подтверждение.

Сквозь всю историю последующих веков сверкаю-щей нитью будет проходить память о добродетеляхБудды14 и государей, управляющих Индией.

14 Будда. В переводе с санскрита – просветленный, умудренный. Сид-хартха Гаутама, прозванный Буддой, – исторический персонаж, счи-тающийся основателем буддизма. Традиционные годы жизни Будды –623-543 гг. до н. э.Восемь заветов Будды: 1) праведная вера; 2) правед-ная мысль; 3) праведная речь; 4) праведные действия; 5) добытые пра-ведным путем средства к существованию; 6) праведные старания; 7) пра-ведные воспоминания; 8) праведное созерцание…Моральные заповедиБудды: не убий, не лги, откажись от роскоши.«Средний путь» – это изба-вление от крайностей, роскоши, воздержание во всем. Тот, кто следуетэтим путем, приходит к нирване – полному спокойствию, избавлению от

«У Будды были самые чудесные игрушки, он елсамую изысканную пищу, носил самые роскошныеодежды, женился на самой прекрасной изпринцесс… Однако, увидев нищего, сказавшего,что он хотел бы умереть, Будда был потрясени решил все бросить… Он поклялся, что неуспокоится до тех пор, пока не найдет для мираизбавления от печали и несчастья… (…) Он остригволосы, не ел и не пил, обращался к мудрецамИндии, но не нашел ответа ни в посте, ни впаломничестве (…) Но вот однажды он сиделпод огромным деревом и внезапно ему пришелответ (…) Зависть, желание обладать – вот, чтопорождает в мире вражду (…) Для того, чтобы сними покончить, нужно постичь восемь заветов,найти «средний путь». Он повсюду творил добро,отказывался различать касты15…» (IV.4).

Что касается государей, то у них гордость сочетаетсяс милосердием – самой характерной их добродетелью.

«Как мне с тобой обойтись? – спросилАлександр Великий, когда он пришел в Индию изахватил в плен царя Пора.

– Как с царем, – ответил Пор.Под впечатлением этого ответа Александр

желаний.15 Касты – сложившаяся в Индии в древности система, освященная

религиозными нормами и изначально определяющая место человекав социальной структуре, род занятий, не допускавшая измененийсоциального статуса.

оставил Пору царство (…) Солдаты устали,они отказывались идти дальше. Александрвозвратился в Грецию».

«Подвиги Александра заворожили и возбудилимолодого индийского принца ЧандрагуптуМаурью. Он решил подражать Александру изавоевать Индию. Ему это удалось, и он основалцарство, которое охватывало почти всю Индию.Он прекрасно управлял страной, а его министрдаже написал книгу, в которой объяснял, что нужноделать, чтобы хорошо управлять страной. Этакнига называется „Артхашастра“16» (IV.4).

В учебнике постоянно присутствует тема необходи-мости для Индии сохранять единство; она проявляет-ся и в аллегории букета цветов Ашоки.

16 Артхашастра – обширный древнеиндийский политико-экономическийтрактат, содержащий в себе теорию идеального государства. ПосколькуАртхашастра основана на государственной практике державы Маурья(конец IV– нач. III в. до н. э.), в литературе сложилась традицияприписывать ее авторство Чанакье, министру основателя этой державыЧандрагупта Маурья. В современной индологии обоснованы болеепоздние датировки Артхашастры.

Букет цветов Ашоки17 (273 г. до н. э.)

«Ашоке, потомку царя Пора, противостоявшегоАлександру Великому, удалось объединить Индиюот Гималаев до реки Кавери. После покоренияКалинги величие империи Маурья достиглосвоей вершины. Но это не сделало царясчастливым. Потрясенный видом поля битвы,устланного тысячами трупов людей и животных,он становится последователем Будды и решаетбольше не убивать живые существа.

Он решает также не есть мяса и стараетсяостановить убой животных. Для того чтобы егоуказы были известны по всей столь обширнойимперии, Ашока приказывал высекать их наскалах и каменных столпах, воздвигавшихсяповсюду в стране. Что же предписывали этиуказы?

Они требовали, чтобы народ былдоброжелателен, правдив, говорили, что неследует убивать. В них говорилось также овеличии Ашоки и о его любви к народу.

На столпах изображались четыре льва иколесо; они и теперь украшают герб и печать

17 Ашока (приблиз. время царств. 273–232 гг. до и. э.). ЦарствованиеАшоки – это период расцвета державы Маурья, включавшей большуючасть Индостана. Ашока активно пропагандировал морально-этическиенормы буддизма.

нашего государства.Если вам приходилось составлять букет цветов,

то вы знаете, что их надо крепко держать, иначебукет рассыплется. Разожмите руку – и малейшийпорыв ветра разбросает цветы по сторонам. ЦарьАшока и был тем человеком, который сжималцветы твердой рукой; эти цветы – многочисленныемаленькие княжества Индии, существовавшие вто время, когда императором был его дедушка.Когда Ашока умер, цветы рассыпались…» (IV.4).

В более поздние эпохи Индия была «наставникоммира». Отдаленные страны, такие, как Египет, Рим, по-купали здесь рубины, ткани. Даже Китай, стремивший-ся с ней познакомиться, послал Сюань Цзана18 «узнатьо сути религии буддизма…» Ему навстречу отправил-ся Харшавардхана19 в сопровождении великолепногокортежа, во главе которого восседал огромный Будда,сделанный из золота. «Он почитал обе религии: и ин-дуизм, и буддизм». После пятнадцати лет пребыванияв Индии Сюань Цзан, ставший ученым буддистом, воз-вратился к себе на родину…

В то время как в Северной Индии управляли Гупты,затем Харшавардхана, на Юге главенство оспаривали

18 Сюань Цзан – китайский путешественник, ученый буддист, прожив-ший в Индии с 630 по 643 г. и оставивший записки об этой стране.

19 Харшавардхана – крупнейший правитель Северной Индии этого пе-риода.

друг у друга две большие династии – Паллавы и Чалу-кья. Это «эпоха культурного расцвета в Махабалипура-ме и Канчипураме, где был большой университет».

«Много лет назад индийский принц с пятьютысячами человек отправился из этих государствна остров Бали. Они освоили этот остров.Этим объясняется то, что на Бали Рамаянупредставляют так же, как в Индии. (…) Ява тожестала индийской территорией (…), так же как идругие страны, усвоившие манеры и нравы Индии.В этих странах полагали, что индийская культурасодержит в себе много прекрасного и доброго; такдумали в Камбодже, Таиланде, Малайзии» (IV.4).

О чем не рассказывают

юным индийцам

Эпоха царств Маурьев, Гуптов, Харши – это самыйдлительный период расцвета, который когда-либо зна-ла Индия. Она длилась больше тысячи лет – с IV в.до н. э. до VII в. н. э. Это эпоха такого величия, когдаИндия была наставником даже по отношению к Китаю.Нашествие гуннов было лишь недолгим трагическимэпизодом, прервавшим ее, но быстро изгладившимся.

Однако юным индийцам не рассказывают, что по-рядки царства Маурья не ограничивались принципа-ми и правилами добродетели. Это было полицейскоедеспотическое государство, государство-шпион, един-ственное в своем роде. Донос был возведен здесьв принцип управления, и эта практика, существовав-шая в течение многих царствований, продолжалась вовремена ислама и сохранялась вплоть до появленияангличан. Шпионы всегда играли существенную рольв индийской общественной жизни, и даже в «Рамая-не» рассказывается о шпионе, жертвой которого ста-новится Сита. Была разработана «Книга шпионов», не-что вроде кодекса профессии и присущих ей приемов.В «Артхашастре», составленной одним из министровЧандрагупты, шпионы классифицированы по пяти ка-

тегориям: праздношатающиеся – они не вызывают ни-каких подозрений; астрологи и хироманты – они вну-шают людям доверие; аскеты – они имеют доступ вовсе классы общества; наконец, земледельцы и торгов-цы. Шпионы встречались также среди сиделок, куха-рок, проституток. Да и мораль той эпохи отнюдь не вы-глядит вдохновляемой исключительно идеалами свя-тости. В книге тайного мистического сообщества «Гу-хья Самаджа» говорится, что Будда постоянно преда-ется разврату с ангелами. Да и на земле, по-видимому,это не была эпоха меланхолии; во всяком случае мона-шки и священники отличались скорее легкомыслием.

Естественно, что подобные извращения вызвали ре-акцию – возрождение индуизма20. В школьных учебни-ках ничего не говорится о его причинах, а только упо-минается учение Бхагавадгиты.

«Когда религия будет клониться к упадку, – говоритКришна, – и когда надо будет уничтожить Силы Зла,тогда я возрожусь…» Задача перевоплощения илипревращения изложена в «Бхагавадгите». «Это уче-ние противопоставило буддизму притязание каждойчеловеческой личности на достижение состояния бо-

20 Индуизм – совокупность религиозных, мифологических, правовых иэтических представлений, связанных с культами основных индийских бо-гов-Шивы, Вишну (Кришны) и Брахмы. Сложился в древности. Основойиндуизма были как религия вед, созданных арийскими племенами ок. XI-IX вв. до н. э., так и другие, местные верования. Видоизменяясь, индуизмдошел до наших дней.

жественности. Главным его проповедником стал Шан-кара21. Это было возрождение индуистской религии.Многие буддисты стали индуистами. Постепенно ста-ло невозможно отличить индуистов от буддистов. Ин-дуизм опять стал великой религиозной доктриной Ин-дии» (IV.4).

Таким образом завуалировано важнейшее событие,каким было вытеснение буддизма из Индии, возвра-щение к более мистическим и менее связанным с мо-ралью и общественным поведением источникам веры.Ведь это история величия прошлого, ей трудно отка-заться от святых, стоявших у истоков этого величия.

Очень часто вспоминается заморская культурнаяэкспансия Индии. Ясно, что Камбоджа, Ява, Суматрабыли «индианизированы» силой, о чем никогда нерассказывается детям, перед которыми этот процесспредстает в виде спонтанного восприятия народамиэтих стран индийского образа жизни.

Не упоминается, например о том, что в 484 г. н. э.правитель Камбоджи, индиец по культуре, отправилпосольство в Китай, чтобы просить помощи и поддерж-ки против растущей мощи его опасного соседа-коро-

21 Шанкара (Шанкарачарья) – выдающийся индуистский проповедникVIII в., шиваит. Задался целью возрождения индуизма, для чего создалрелигиозный орден Санньяси. Его деятельность была очень результатив-ной: буддизм был практически вытеснен из Индии. Индуизм в форме ши-ваизма и вишнуизма стал господствующей религией в стране.

левства Чампа (Вьетнам). Китайский император вос-принял эту простую просьбу как демонстрацию верно-подданнических чувств. Ответ был составлен в фор-ме эдикта. «Из поколения в поколение предки короляФунана, как и он сам, управляли отдаленными земля-ми на юге и, несмотря на расстояние, эти земли все-гда были нам верны. Справедливо будет, следователь-но, взамен засвидетельствовать ему наше расположе-ние и пожаловать славный титул «командующего уми-ротворенного Юга и короля Фунана».

Таким образом, начиная с V в. Китай, а затем, вXIX в., Франция и вновь Китай во второй половинеXX в. пришли на смену Индии, не выполнявшей сво-ей «естественной миссии» поддержки и защиты Кам-боджи. И об этом также умалчивает история, препода-ваемая юным индийцам.

Вызов ислама

«Индия была разделена на множествокняжеств, которые воевали друг с другом,растрачивая силы. Когда же на них напалиизвне, выяснилось, что они слишком слабы, чтобыоказать сопротивление».

Сначала извне напали арабы (VIII в.). Они появи-лись как простые торговцы, но были заворожены богат-ствами Индии и захотели ее завоевать. Правители Ра-джпутаны сопротивлялись триста лет. Позже тюрки подпредводительством Махмуда Газневи22 17 раз вторга-лись в Индию, грабя страну, похищая ее рубины, дра-гоценности и круша все, что не могли унести. Так, былразрушен храм в Сомнатхе, охранявшийся семьюста-ми брахманами. Несмотря на этот урок индийские го-судари продолжали воевать друг с другом до тех пор,пока не пал Дели…

Эпоха господства мусульман была временем испы-таний и унижений; султан требовал от индийцев лишьдвух вещей: смирения и послушания.

«Когда сборщик требует у кхирадж гузаров22 Махмуд Газневи (998–1030) – возглавлял исламское государство,

образовавшееся в конце X в. в районе Газни на территории современногоАфганистана. Талантливый военачальник, проводил активную политику,направленную на завоевание новых территорий.

(кличка, данная индийцам мусульманами,буквально означающая «свиньи-язычники»),денег, те должны, не задавая вопросов,отдать золото. Если сборщик желает плюнутьплательщику в рот, тот должен незамедлительнооткрыть рот. Поступая столь благоразумно, индуспоказывает свою кротость, свое смирение, своепочтение» (IV.4).

«История Индии для детей» не слишком задержива-ется на этих трудных веках. Разъясняется прежде все-го, что мусульмане сделали Индию своим домом, сме-шались с индусами, восприняли их нравы; возник сво-его рода синкретизм в искусстве и даже в религии, вповседневной жизни. Успехи ислама, таким образом,остаются завуалированными…»

«У индусов стала очень строго соблюдатьсясистема каст, и с людьми низших каст обращалисьочень сурово (…) И вот тогда произошлонечто весьма примечательное: возникло новоепонимание религии и новое восприятие Бога.Когда вы вырастете, то поймете, что идеимогут быть настолько сильны, что изменяютжизнь. Именно это, новое понимание жизнираспространяли среди народа святые: например,Рамануджа23, освободивший индуизм от сложногоритуала; святые проповедники бхакти24, самым

23 Рамануджа – индийский проповедник XI в., вишнуист.24 Бхакти – в пер. с санскрита любовь, преданность.

знаменитым из которых был Кабир25 (…),мусульманин, говорили, что нужно забыть о себе,чтобы любить Бога. «Бог един, – учил Кабир,– поклоняемся ли мы ему под именем Рамыили Аллаха». Тысячи индийцев, индуистов имусульман, стали его последователями. Когда онумер, все оспаривали друг у друга его тело: индусыхотели его сжечь, мусульмане закопать. Легендагласит, что когда подняли покрывало, которымбыло укрыто тело, то вместо него увиделиохапки розовых лепестков, и они разлетелись поветру» (IV.4).

Эта красивая легенда также набрасывает вуаль наэпоху. А ведь ее ужасы превзошли, кажется, все, чтокогда-либо знала Индия. Низшие касты, эксплуатиру-емые завоевателями, оставались жертвами брахман-ской реакции. Растущее кастовое неравенство чув-ствительно затрагивало угнетенных: не видели ли онив исламе эгалитарную религию, не ведающую ни бога-тых, ни обездоленных? Итак, ислам бросает опасныйвызов индуизму, который в ответ превозносит религиюличности, уже не ритуальную и имеющую целью суб-Демократическое индуистское движение, отмеченное сильнойэмоциональной привязанностью к Шиве или Вишну. Слабо выраженноеорганизационно, это движение было широко распространеногеографически, этнически, имело обширную социальную базу.Существовало с VI по XVII в.

25 Кабир (1440–1518) – индийский религиозный деятель и проповедник,стремившийся объединить доктрины индуизма и ислама.

лимацию индивидуума в Боге, своего рода бегство отсуровой жизненной реальности.

До сих пор углубление в мистицизм было уделомбрахманов, элитарных слоев. Наступившие тяжелыевремена заставляют и низшие классы искать прибежи-ща в созерцании: они потеряли все, им остается вера,которую возрождают проповедники бхакти. И вот ТулсиДас перелагает «Рамаяну» на народный язык хинди.Проповедники учили, что богатые и бедные равно мо-гут общаться с Богом. Их религия как бы несла осво-бождение: верующие игнорировали теперь как иму-щественное неравенство, так и неравенство в рели-гии. Синкретизм был ответом Индии на угнетение инеравенство. Следствием его распространения сталоуменьшение числа случаев обращения в ислам.

Величие и упадок Великих Моголов

Начиная с завоевания Дели Бабуром, потомком Та-

мерлана и первым Великим Моголом в Индии (1526),в текстах «Истории Индии для детей» вновь появляет-ся назидательный тон; за этим кроется как бы относи-тельное признание режима Великих Моголов. Вот Ба-бур жертвует собой у постели умирающего сына и тотвыздоравливает; затем восхваляется Акбар, которыйвосстанавливает «единство Индии от Кабула до Бен-галии и Годавари»; вот, наконец, Шах-Джахан, «самыйвеликий строитель в истории», – он соорудил мечетьДжами Масджид и знаменитый мавзолей Тадж-Махалв Агре.

Но тон меняется, когда речь заходит об Аурангзе-бе, победившем своих братьев и бросившем в тюрь-му собственного отца. Он не сумел поддержать союз сраджпутами26, а «также» предавал казни сикхов27. Ему

26 Раджпуты – династии и кланы, правившие в мелких индийских княже-ствах до мусульманского завоевания, в VII-XII вв. Перед лицом завоева-телей раджпуты оказались не только воплощением политической власти,но и защитниками индуистской религии, хранителями культуры и тради-ций.

27 Сикхи – воинственная индийская религиозная секта. Основателем еебыл поэт и проповедник Нанак (1469–1539)

приходилось бороться с маратхами28, дерзкими всад-никами, которые вели партизанскую войну.

«После блеска и пышности эпохи Шах-Джахана наступило время дорогостоящих войн.Индийские крестьяне беднели под гнетом налогов.Росла неуверенность. Всеобщее недовольствоусугублялось суровостью Аурангзеба: он запретилпри дворе музыку, отослал поэтов и писателей.Строгий мусульманин, он читал Коран наизусть.Он разрушал индуистские храмы, облагалторговцев-индусов дополнительными налогами,вновь обложил немусульман джизьей. Все этопревратило индусов в его врагов.

Он не прекращал разрушать все, содеянноеАкбаром» (IV.4).

Государство Моголов походило на старый дуб, кор-ни которого облеплены паразитами, поедающими ихсо всех сторон. В то время как империя разваливаласьизнутри, в Индию вторгся Надир-шах с целью присо-единить ее к Персии. Это было настоящее избиение:великолепные дворцы предавались огню, заливалиськровью. Наконец, Надир-шах удалился, унося с собойнесметные богатства Индии, среди которых был зна-менитый золотой Павлиний трон из Дели и самый зна-менитый алмаз мира Кох-и-Нор. Империя Моголов не

28 Маратхи – народ Декана, создавший в XVII в. в борьбе против наса-ждения ислама сильное военное государство.

оправилась от этого удара.Одновременно она подвергалась атакам маратхов,

последователей Кабира и Нанака. Самым знаменитымиз них был Шиваджи.

Подвиги Шиваджи

Отец Шиваджи был офицером в армии султана. Вос-

питанием Шиваджи занималась мать, женщина оченьрелигиозная. Она пела ему песни о героях Индии преж-них времен, рассказывала истории о благородном Ра-ме. Шиваджи жил с мыслью, что сам совершит стольже великие деяния, находился ли он среди пастуховили с удовольствием бродил по джунглям, не думаяоб опасности. Однажды он напал на форты, принадле-жавшие султану Биджапура, и овладел ими. Отец Ши-ваджи был призван к ответу, но отвечал, что уже неимеет власти над сыном.

«Поскольку Шиваджи упорствовал, султанпослал против него своего лучшего военачальникаАфзаль-Хана, который заявил, что не спускаясь слошади приведет Шиваджи, закованного в цепи.В действительности все было иначе. Афзаль-Хану не удавалось окружить крепость Пратапгарх,где заперся Шиваджи. Устав вести осаду, онпредложил переговоры. Шиваджи согласился.Они встретились, но не как друзья. Афзаль-Хан пришел со стилетом, спрятанным в рукаве.Но Шиваджи носил кольчугу, а под тюрбаном –стальную каску, на ногтях его были стальныенапальчники с гвоздями. Оба сначала сделаливид, что приветствуют друг друга, но вскоре стало

ясно, что они дерутся. Афзаль-Хан был убит вбою, и по сигналу маратхи бросились на армиюБиджапура.

После этого Шиваджи выступилнепосредственно против Великого Могола.Партизанская тактика делала Шиваджинеуловимым, и Аурангзеб прозвал его ГорнойКрысой. Император был так раздраженнеуловимостью Шиваджи, что послал емуприглашение прибыть во дворец в Агру. Этобыла ловушка. В тот день в Агру былиприглашены и другие военачальники. Для тогочтобы захватить Шиваджи, император приказалпосадить его за стол низших офицеров. Каки ожидалось, Шиваджи почувствовал себяоскорбленным. Как и ожидалось, он пришелв ярость. И как и ожидалось, императорскиегвардейцы его схватили. Тогда перед лицом всехприсутствующих Шиваджи сделал вид, что еговнезапно сразил таинственный недуг. Он рухнулна пол, и его унесли, чтобы оказать помощь.Затем, неизвестно как, ему удалось обманутьбдительность охраны и покинуть агрский дворец,спрятавшись в гигантскую корзину, над которойвозвышалась груда печенья.

Его возвращение к маратхам стало триумфом,и он был коронован как правитель маратхов (…).

Храбрый и безупречный, он был любимыми справедливым государем. Он следил за тем,чтобы крестьяне платили налоги в соответствии

со своими возможностями. Он был очень набожен,почитал святыни и своего гуру (наставника).

Спустя двести пятьдесят лет маратхипродолжают чтить имя Шиваджи и воспевают егопамять» (IV.4).

Преемники Шиваджи не имели его достоинств, хо-тя пешвы (наследственные первые министры у марат-хов) все время били Великих Моголов. В конце концовони заняли Дели, но были остановлены в своей экс-пансии на Север Ахмед-Шахом Дуррани, восседавшимв Кабуле, который разгромил армию маратхов у Пани-пата; маратхи потеряли 200 000 солдат.

Именно тогда маратхи обратились за помощью к Ан-глии.

Англичане, или сказка

об обезьяне и двух котах

Богатство Индии притягивало торговцев и завоева-телей. Когда империя Великих Моголов ослабела, пор-тугальцев в Индии сменили голландцы, затем датчанеи, наконец, пришли англичане и французы.

«Именно англичане оказались самыми ловкимииз всех, и именно они остались. Знаете, какони действовали? Например, Роберт Клайвиз Ост-Индской компании. Он заметил, чтоиндийские правители постоянно ссорятся. Тогдаон предложил свои добрые услуги, подобнохитрой обезьяне из басни, которая делиткусок хлеба между двумя ссорящимися котами.И каждый раз он извлекал какое-нибудьпреимущество для Великобритании. В той историиобезьяна утверждает, что разделит кусок на двесовершенно равные части; для этого она всевремя как бы сравнивает их вес, откусывая покусочку от каждой части, чтобы уравнять ее сдругой. И так до тех пор, пока не съедает все, акотам ничего не остается. Так же поступал и Клайв.Как-то раз, сражаясь с бенгальским навабом, онвтайне пообещал его генералу, если тот проиграетбитву, сделать его навабом. Вот так англичане

выиграли битву при Плесси (1757)».

Отныне в Бенгалии наваб и англичане только и де-лали, что собирали налоги вместо Великого Могола.Король Англии был в восторге. Тем не менее, когдаКлайв, уже стариком, возвратился в Англию, хотя онвсе сделал для утверждения английского владычествав Индии, в Англии нашлись люди, осудившие его ме-тоды. Его обвинили в бесчестности и жестокости. Онбыл очень раздосадован и затем, обеднев, покончилс собой. Оценку роли Клайва, наиболее соответству-ющую мыслям индийцев, дает Паниккар: «Клайв былгангстером, добившимся почестей, фальсификатором,лжецом и жуликом, что он и сам признавал. Его так на-зываемые военные операции смешны, если сравнитьих с кампаниями современных ему полководцев. «Го-сударство», которое он основал и которым управлял втечение семи лет, занималось только лишь разбоем,преследовало единственную цель извлечения макси-мальной выгоды из якобы управляемых территорий.Английские историки предпочитают замалчивать пери-од с 1757 по 1774 г., но достаточно сказать лишь од-но: ни в какой период длительной истории Индии, да-же в царствование Тораманы29 или Мухаммеда Тугла-

29 Торамана – вождь гуннов, совершивший вторжение в Индию в началеVI в.

ка30, народу не приходилось сносить такой нищеты, какв Бенгалии во времена Клайва» (IV. 14).

30 Мухаммед бин Туглак – султан Дели (1326–1351), отличавшийся же-стоким нравом.

Лицом к лицу с англичанами:

непрекращающееся сопротивление

С европейской точки зрения на историю, Индия бы-ла своего рода ставкой в игре разных государств и пе-рестала существовать как единое целое после изгна-ния оттуда французов англичанами; юным же индий-цам внушают, что сопротивление завоевателям про-должалось все время, не прерываясь.

Им рассказывают о подвигах героев, боровшихся засвободу против англичан: о Хайдаре Али31 и его сы-не Типу Султане32, этих солдатах, побеждавших пре-восходящие военные силы. Во времена Уоррена Хей-стингса, Веллингтона и т. д. мощь англичан неуклонновозрастала, тогда как Индия после аннексии Майсуране могла набирать большие армии. Но по крайней ме-ре «героические» действия индийцев позволили частистраны – владениям князей – не попасть в прямую за-висимость от завоевателей.

31 Хайдар Али – выдающийся индийский военачальник второй полови-ны XVIII в., фактический правитель княжества Майсур, ставшего центромпротивостояния англичанам. Реорганизовал армию, вел завоевательныепоходы.

32 Типу Султан – сын Хайдара Али и продолжатель его политики. БорьбаТипу Султана с англичанами завершилась падением столицы Майсура в1799 г. и превращением княжества в вассала Англии.

Вымогательства Компании все болезненнее ощуща-лись в «оккупированной Индии»: алчность чиновни-ков, разорение ремесленников вследствие конкурен-ции ливерпульского текстиля, отстранение индийцевот управления делами, всеобщее обнищание – сколь-ко пороховых бочек, к которым был в конце концов под-несен факел: случай с патронами, послуживший пово-дом к великому восстанию 1857 года.

«Англичане даже не старались узнать нашинравы и обычаи. Смазка, покрывавшая ихновые патроны, делалась из свиного салаили говяжьего жира, их приходилось скусыватьзубами. Офицеры не знали или не желализнать, чего требовали от индийских солдат:они отдавали команду нарушить религиозныйзапрет, касавшийся как индусов, так имусульман. Солдаты отказались повиноваться,стали стрелять в офицеров. Начался бунт» (IV.4).

Подобное пренебрежение к верованиям воспламе-нило ненависть, охватившую всю армию и все насе-ление. Мятеж распространялся, как пожар. Мятежникипризвали старого императора Могола, давно лишенно-го всякой власти и по своему характеру «более склон-ного писать поэмы, чем водить армии». Тем не менееего участие имело значение символа. «Герои, мужчи-ны и женщины, вроде Лакшми Бай, рани Джханси, вста-вали повсюду и погибали в бою». Но «было соверше-

но предательство во время решающей битвы, и мятежбыл подавлен». Англичане тем не менее извлекли урокиз этих событий, лишив Ост-Индскую компанию пра-ва управлять Индией; отныне она зависела непосред-ственно от короны.

С тех пор национальное движение не перестава-ло развиваться, «вдохновляемое примером американ-ской революции, французской революции» и учениямиирландца Бёрка и француза Жан-Жака Руссо.

Так, в сложном взаимодействии традиций и запад-ной культуры родилась современная Индия. Многиевыдающиеся индийцы воплощают в себе это сочета-ние культур: например, Рам Мохан Рай33, один из пер-вых индийцев, учившихся в Англии; затем Тилак, Гок-хале34, Рабиндранат Тагор, наконец, Ганди. «Их дея-тельность оказывала глубочайшее воздействие на об-щество, хотя внешне все казалось, абсолютно спокой-ным».

О Ганди, «отце отечества», которого «вы, дети, ви-деть не могли, знайте, что он даже не придавал значе-ния одежде, и тем не менее силы и власти у него былобольше, чем у самого великого из императоров… Этасила была силой доброты, и знаменитый ученый Эйн-

33 Рам Мохан Рай (1772–1833) – выдающийся индийский философ иобщественный деятель, гуманист и просветитель.

34 Тилак Локаманья Бал Гангадхар, Гокхале Гопал Кришна – деятелипартии Индийский национальный конгресс первой четверти XX в.

штейн говорил о нем: пройдет тысячелетие, и труднобудет поверить, что подобный человек мог существо-вать».

«Уже мальчишкой Ганди был горд, какАртабан… Когда учитель в школе велел емуспросить у товарища, как пишется слово kettle, онотказался. Когда его старший брат задолжал, онстянул деньги у родителей, чтобы отдать брату,а затем, рыдая, признался в своем проступкевсей семье. Мать послала его в Англию длязавершения образования, но поставила условие,что он должен воздерживаться от трех соблазнов:алкоголя, женщин и мяса.

В Лондоне он стал одеваться по-английски,как джентльмен, и участвовал в вегетарианскомдвижении. Он получил диплом адвоката.

После возвращения на родину он отправляетсяв Южную Африку. На первом же процессе, вкотором он участвовал, выступая защитникоминдуистов, Ганди отказался снять тюрбан взале суда (что требовалось по существующимправилам) и покинул его. В поезде, следовавшем вПреторию, он был по жалобе белого англичанинаизгнан из вагона первого класса, хотя оплатилстоимость билета. Глубоко униженный этимипритеснениями, он посвящает свою жизнь защитеправ индийского сообщества в Южной Африке.Прочитав Раскина, он становится апостоломненасилия и долгое время состоит в переписке с

Толстым (…) Его тактика ненасилия, сатьяграха,в конце концов приводит к признанию праваиндийцев жениться в соответствии с их ритуаламии к узакониванию этих ритуалов.

По возвращении в Индию он, провозглашенныйТагором Махатмой, организует в 1917 г.агитационную кампанию среди мелких крестьян.Затем он проводит голодовку в поддержкурабочих-текстильщиков, получавших мизернуюзарплату. В 1914 г. он призывает своихсоотечественников вступать в английскую армию:позже это сможет им пригодиться. Егопредвидение подтвердилось, когда в апреле1919 г. национальные лидеры были высланыиз Амритсара и начались восстания, жестокоподавленные: тогда погибли 379 индийцев.

Мусульмане протестовали против низложениятурецкого султана. Ганди присоединился кним, чтобы образовать единый индусско-мусульманский фронт в борьбе с англичанами.Большой успех имело начатое по его инициативедвижение за бойкот английской продукции; Гандистал призывать к его расширению, ратуя заразвитие ремесленного, ручного ткачества. Нокогда было совершено насилие по отношению канглийскому полицейскому, он тотчас оставляетдвижение несотрудничества и предпринимаетголодовку. Его арестовали и в ответ он потребоваллибо самого сурового приговора, либо отставкисудьи. Его приговорили к шести годам тюрьмы и т.

д.» (IV.4).

Видение победителей

Естественно, юные англичане обо всем этом не зна-

ют ничего. А сегодня еще меньше, чем знали старшие.Английская «История королевства. Книга для юноше-ства» сугубо обтекаемо говорит о пребывании в Ин-дии Роберта Клайва. Деятельность «Компании старо-го Джона» выглядит невинно: это португальцы и гол-ландцы якобы мешали ей спокойно торговать, что яко-бы приводило к кровопролитию. Впрочем, «индийскиеправители тоже были не слишком дружелюбны в тевремена (…) Однако молодой человек по имени Клайвпоказал себя хорошим воином в борьбе с француза-ми, и тем пришлось оставить всякую надежду утвер-дить в Индии свое господство. Именно его компанияпо-настоящему управляла страной в течение века по-сле этого…»

Что касается последующей эпохи, то тут 15-е изда-ние «Истории королевства» для юношества (1967) ещеболее сдержанно. Действительно, а была ли Англиякогда-нибудь империей? Можно было бы задаться по-добным вопросом, если бы пробелы собственно исто-рических книг не восполняла всякого рода беллетри-стика исторического содержания. Она весьма популяр-на и восхваляет главным образом достоинства англи-

чан, для которых Индия стала местом обогащения.И эта литература прежде всего воспевает страдания

сыновей Англии.«Что за странная напыщенность сопровождает,

как мне видится, всю нашу историю в Индии.Кроме официальной истории, заполняющейгазеты и начертавшей слово «победа» назнаменах, той, что дает моралистам и нашимврагам основания разоблачать вымогательстваангличан, а захудалым патриотам возможностькичиться английской непобедимостью, кромеблеска завоеваний, богатства и славы,удовлетворенного честолюбия, добровольнопролитой крови во имя завоевания всего этого,разве не следовало бы вспомнить также и слезы?Разве не следовало бы подумать о той дани,которую вынуждены платить наши сыновья радиэтих победоносных подвигов? Да, эту дань платятуже около двух веков, и над троном вице-короля возвышается не только расшитый золотомбалдахин, но также и завеса из человеческих слез.Я думаю, что большинство из тех, кто страдал,страдал без ропота. Но пусть по крайней меренаши соотечественники о них знают; пусть онизнают, что камни, лежащие в основании нашеговладычества в Индии, скреплены кровью сердецмужчин и женщин.

Потому что управление Индией – это неразвлечение, а испытание, не костюмированный

бал, а чаще всего страдание» (IV.20).

Разумеется, в «Простых сказках холмов» больше ба-лов и пикников, чем страданий и крови. У Киплинга,как и у Анни Стил или Перрена, Индия состоит из «ти-гров, джунглей, балов, холеры и сипаев». При этом ин-диец появляется разве что в качестве конюха или жеон присутствует, чтобы служить противоположностьютому, что определяет истинного англичанина: хладно-кровию, юмору, чувству чести, спортивному духу. Вой-на предстает в виде игры, как, впрочем, и великое вос-стание. В индийца стреляют, как в мишень на ярмар-ке: «Браво, Гарри, прекрасный прицел!» Гарри уважа-ет правила игры, он играет мастерски. «Он мог убитьего из пистолета, этого факира, охранявшего храм (…),но у индийца была лишь шпага, чтобы защищаться,значит Гарри вынужден был убить его шпагой». Имен-но такого рода добродетели дают англичанам право иобязывают их учить этих людей жить. Какие бы то нибыло деловые отношения или сближение с ними па-губны. Самый тяжкий позор для героини романа Кру-кера состоит в том, что во время восстания сипаевона под страхом смерти отдалась индийцу. Она урони-ла тем самым свое достоинство и лишилась самоува-жения, так как образ жизни британца противоположенпассивности индийцев, страну которых надо во всемнаправлять и защищать. Не зря в английских книжках

и фильмах войны всегда ведутся на окраинах и на гра-ницах Индии, с целью ее охраны.

Приобщаться к жизни Индии опасно, почти непри-стойно, в лучшем случае смешно. Когда полицейскийСтрикланд становится слугой, чтобы приблизиться ксвоей красотке, он делает себя совершенно «смеш-ным» в глазах соотечественников. В самом деле,странный этот Стрикланд: «Он проповедовал необыч-ную теорию, что в Индии полисмен должен знать о ту-земцах столько же, сколько знают они сами». От негодержались подальше. В соответствии со своей абсурд-ной теорией, он шлялся по грязи в не слишком презен-табельных местах, в которых не придет в голову вестирасследование ни одному уважающему себя челове-ку. И все это еще в окружении туземного сброда. В те-чение семи лет он занимался самообучением, приоб-щился к индийским обычаям и танцам. Но все это неоценили свыше. Не без основания говорили: «И чегоэтот Стрикланд не бывает в своей конторе, не ведетжурнал, не набирает новичков, не сидит спокойно вме-сто того, чтобы демонстрировать бездарность своегоначальства?» (IV. 20).

Во всяком случае не следует стараться понять Ин-дию. Индия, как женщина, она требует не понимания,а твердой руки. «Твердой власти, не такой, как властьМак Гоггина, которого угнетали его обязанности, длякоторого невозможно было, получив приказ, не поста-

раться его усовершенствовать. Его теория «возлагалана людей слишком большую ответственность». «Деловедь происходило не на родине, а в Индии», находя-щейся в стадии детства. «Подчас старую лошадь мож-но смирить с помощью одной веревки, но не молодогожеребца».

Трех качеств не хватало англичанам в индийдах,трех качеств, свойственных британцу: физической си-лы, дисциплинированности, организованности. Покаони не обрели этих качеств, с ними надо обращаться,как с детьми: быть строгими, но справедливыми, по-казывая силу, как это делал лорд Керзон, уже послевосстания. Отныне на смену Индии торговцев и лавокпришла Индия военных парадов и «трех бенгальскихулан» из одноименного фильма с Дугласом Фербенк-сом в главной роли.

В самом деле, чем больше Индия стремилась к сво-боде через единство, восстановленное англичанами,тем более резко англичане различали теперь бенгаль-цев и маратхов, мусульман и индусов, сикхов и радж-путов. Конечно, они отдавали некоторое предпочтениемусульманам, своим предшественникам в деле гос-подства в Индии. «Они прекрасно ездили верхом и пре-восходно играли в поло». В рассказах А. Стил сим-патии автора на стороне Бабура, завоевателя и му-сульманина. Еще более показательно то, что хотя ор-ганизаторами великого восстания были индусы, в рас-

сказах англичан именно мусульмане всегда выступа-ют как люди действия. Определенно, в представленииангличанина индиец, в особенности бенгалец, это пас-сивное существо, на которое нельзя рассчитывать. Вновелле Киплинга бенгалец, которому поручено оченьответственное дело, бежит при первой же угрозе, припервой опасности, он абсолютно неспособен владетьсобой (IV. 20).

В таких условиях невозможно вообразить существо-вание национального движения. В истории, которуюрассказывают детям, а также и взрослым, отсутству-ет развитие Свараджа – движения за освобождение, аесть только его таинственный и необъяснимый взрыв.Все восстание сводится к истории с жиром и патрона-ми. Задним числом англичане признают, что все про-изошло из-за их ошибки: «они не сумели воспитать ин-дийцев», а те проявили «неблагодарность» по отноше-нию к Англии, которая столько сделала для них (желез-ные дороги, больницы, плотины и т. д.).

Наконец, последнее: «Заслуживает ли Индия про-щения своей неблагодарности»? Такой вопрос задаетсебе Анни Стил. Ребенком она пережила великое вос-стание. Она рассказывает об этом в книге «На поверх-ности воды». Она была счастлива не тогда, когда ее«книга продавалась, как хлебцы», а когда она получи-ла письмо от читателя. Он писал, что почувствовал се-бя в состоянии простить Индии смерть своей жены,

убитой во время восстания, так как из новеллы А. Стилявствует, что не все индийцы ответственны за насилия.Очень многие из них оставались лояльны, верны, по-слушны, признательны…» (IV. 20).

Видение индийцев

Когда проблему национального движения освещают

в Индии, то один, и весьма существенный, ее аспект,затрагивают вскользь. Это конфликт между индусамии мусульманами. Не говорится ясно, что объединениеИндии англичанами, установившими равенство всехжителей, освободило индусов от статуса низших, ко-торый был закреплен за ними в течение веков. Отме-чается, конечно, что англичане стали обращать вни-мание на прошлое Индии: это льстит самолюбию; новедь прошлое было индуистским и оживление интере-са к нему тоже было преимуществом для индусов, ноне для мусульман.

Тилак тотчас понял, какую пользу могут извлечь ин-дусы из подобного положения. Он создавал «обществав защиту коровы», превозносил Шиваджи и т. д., и та-ким образом под прикрытием почитания культуры про-шлого он возрождал индуистскую Индию, а не Индию,ставшую частью исламского мира. Точно так же Гандипозже призывал к ненасильственным действиям, кото-рые он представлял как средство борьбы с оккупанта-ми, с британцами. Но ведь и эти методы тоже происхо-дили от индуистской традиции, а не от вообще индий-ской.

Вследствие британской оккупации мусульмане ли-шились прежнего господства и обеспеченности, то-гда как богатство дельцов-индусов, до тех пор весь-ма непрочное, с развитием капиталистических поряд-ков постепенно обретало вес. Такое изменение вдвой-не принижало мусульман и вдвойне возвышало индуи-стов. История, которую рассказывают и преподают де-тям в Индии, не может во всеуслышание объявлятьоб этом. Ведь тогда обнаружилось бы, что, борясь занезависимость, индийские вожди одновременно стре-мились посредством внешне невинного приобщения канглийской демократической системе придать статусгосподства индуизму. Принимая во внимание числен-ное превосходство индусов, такое положение обеспе-чивало в единой и унифицированной Индии верховен-ство немусульман. С установлением независимостименьшинство, которое в недавнем прошлом господ-ствовало, неизбежно оказывалось в подчиненном по-ложении, несмотря на то что руководители Индийско-го национального конгресса предпринимали все мерыпредосторожности, чтобы помочь мусульманам сохра-нить лицо, вводя принцип обособленных избиратель-ных коллегий.

Итак, точка зрения индийских мусульман не пред-ставлена нигде. Молодые индийцы даже не подозре-вают, что таковая может быть, хотя им не рассказыва-ется и о том, что Англия сначала, опираясь на инду-

сов, сокрушила государство Великих Моголов, а потом,опираясь на мусульман, тормозила движение Индии кнезависимости.

Распри между мусульманами и индусами лишь упо-минаются как «большое несчастье». Они нигде не под-вергаются анализу, как и отделение Пакистана в 1947г., которое также представлено «достойным сожале-ния».

Другая проблема, которая замалчивается, – это ка-стовый режим и его воздействие на историю Индии. Ко-нечно, когда говорится о прошлом, неоднократно под-черкивается, что деление на касты причиняло индий-скому народу ущерб.

Этот режим «разделял общество». Но только ли вэтом дело?

Говорится, что в эпоху Моголов, а затем британско-го владычества духовные вожди и позже Ганди стре-мились положить конец существованию статуса не-прикасаемых. На самом же деле, если Ганди при-шлось признать необходимость обособленной избира-тельной коллегии для мусульман, то, борясь против то-го же самого права для неприкасаемых, он объявлялголодовку.

Этот эпизод замалчивается в истории, преподавае-мой индийцам, так как из него ясно, что система кастсвязана с индуизмом, тогда как ее стремятся предста-вить как своего рода автономный социальный, а не ре-

лигиозный феномен, не имеющий специфических свя-зей с индуизмом.

На самом деле, как показал Луи Дюмон (IV.10), трипринципа кастового режима – обособленность, иерар-хия, взаимозависимость наследственных групп – сво-дятся к одному: религиозному противопоставлению чи-стого и нечистого. Национальное движение стремитсяреформировать кастовый режим, чтобы спасти инду-изм. Вспоминать о нем означало бы вновь возвращать-ся к вопросу об индуистской ориентации национально-го движения, что может лишь умножить противниковкак этой религии, так и режима, в котором господству-ют брахманы.

Таким образом, отношения эксплуатации, огромнаяпроблема задолженности связываются исключитель-но с колониальным господством. Короче говоря, мно-гие стороны устройства иерархического общества со-вершенно исключены из истории, игнорируются соци-альные движения против каст, рабочее движение, ин-тернационализм. А ведь одним из теоретиков движе-ния стран третьего мира был индиец Н. Рой. Правда,коммунизм в Индии не играл заметной роли вплоть доустановления независимости.

Равным образом замалчивается демографическаяпроблема, проблема самоубийств, не говорится нислова о межнациональных конфликтах, которые посто-янно вспыхивают, порождаемые желанием господство-

вать над меньшинствами или контролировать Бутан иАссам. Итак, история в Индии в своем стремлении уза-конить единство и воплотить (как знать!) мечту о новомвоссоединении в конце концов лишает историческийпроцесс значительной части его содержания, отнимаяу Индии и ее народов их существенные черты.

5. История ислама

или история арабов?

Если существует в наше время сообщество наций,в котором история занимает привилегированное по-ложение, так это страны ислама. Это феномен от-носительно молодой, едва ли вековой давности; онпроявился при столкновении с колониальной экспан-сией индустриальной Европы, породившем активноевозрождение прошлого. В самом деле, прежде исто-рия в исламских странах не имела высокого статуса,она была отодвинута на задний план теологией, бо-явшейся ее конкуренции и принижавшей ее. Столкно-вение с завоевателями восстановило жизненные си-лы истории, и тогда она пережила, прежде всего в Еги-пте, свое второе рождение. Но исламские страны былипредрасположены к подобному «выдвижению» исто-рии. Ведь ислам основывается не только на священ-ной книге – Коране, но и на истории подвигов, исто-рических деяниях Пророка. И каждый верующий обя-зан их знать. Впрочем, Мухаммед сам определяет своеместо в истории: рассматривая уроки прошлого, онвключает свою деятельность в процесс развития ми-ра, начиная с момента Творения и до дня Высшего Су-да. Заботу о выполнении миссии Пророка после его

смерти доктрина передает мусульманской общине. Та-ким образом, история рассматривается как реализа-ция этой миссии, «плана Бога по спасению человече-ства».

Однако мусульмане считают, что в упрямстве чело-века, его тяготении к греху, его склонности к злу кроет-ся причина бесконечных повторений одних и тех жеошибок, одних и тех же несчастий. Хорошо, что в исто-рии встречались вдохновенные избранники, дававшиечеловечеству шанс спастись. Но человек, как прави-ло, отвергал открывавшиеся перед ним возможности.Например, христианам единственную такую возмож-ность дал Иисус, однако спасение ждет их лишь за гро-бом, на небе; иудеи же будут страдать непрерывно, по-ка они ждут пришествия Мессии. И лишь мусульманеблагодаря откровению Мухаммеда могут оптимистиче-ски смотреть на свое существование. Каждое мгнове-ние жизни Пророка, а затем и победы ислама посто-янно подтверждают справедливость его взглядов. Сэтой точки зрения историей является лишь то, что спо-собствует исполнению заветов ислама. История, такимобразом, не рассматривается как бесконечная чредасобытий от истоков до наших дней, как хронологиче-ский ряд. Она имеет свои логику и смысл, на основаниикоторых ведется отбор фактов, событий. Она начина-ется не с Мухаммеда, а с поражения предшествовав-ших ему пророков, поскольку в этой истории исламская

цивилизация окружена народами без истории, пример-но так же как еще недавно на Западе считали «лишен-ными истории» многие народы постольку, поскольку ихжизнь не была интегрирована в западную цивилиза-цию. Она возрождается, когда в странах ислама, по-давляемых империализмом, формируется обществен-ное самосознание, в борьбе за свободу растет пони-мание собственной самобытной сущности. Смысл изначение каждой проблемы определяется ее местом вборьбе за освобождение.

Особенно явственно и рельефно эти принципы про-являются в тех разделах истории, которые касаются неспецифически мусульманских проблем. Так, средниевека на Западе оцениваются, например, в сравнениис историей Востока. Они выглядят царством мракобе-сия, поскольку за точку отсчета берется блеск ислама вэто время. История великих открытий, которая в запад-ной традиции связывается с путешествиями Магелла-на и Христофора Колумба, в арабо-исламской исто-рии начинается с исследований финикийцев, за кото-рыми следует путешествия арабов в Индийский океан,и именно их географические и научные открытия дела-ют возможными дальнейшие исследования генуэзцеви венецианцев. История освобождения человечестваначинается с провозглашения независимости в США иФранцузской революции 1789 г. Продолжением ее ста-новится борьба за объединение Италии и за объедине-

ние Германии – предвестник как уничтожения колони-альной зависимости народов, так и объединения исла-мо-арабского мира.

История, преподаваемая детям, зависит от запад-ной истории и вместе с тем следует арабо-мусульман-ской историографической традиции, которая по самойсвоей природе связана с выполняемыми ею функция-ми.

Начиная с эпохи халифов35 мусульманские правите-ли желают знать о подвигах своих предшественников,чтобы сравняться с ними и их превзойти. Понятно по-этому, чем объясняется значительное место истории висламских странах, почему она «должна представлятьгосударям хороший и плохой пример», согласно Ибнал-Асиру, историку конца XII – начала XIII в. Особуюроль играют вследствие этого биографии; их по ча-стицам собирают писцы и государственные чиновники– арабы, персы или турки. И таким образом историяобретает строго утилитарное назначение, она ограни-чивается определенной функцией и не должна содер-жать в себе никаких оценок, никакого философскогоосмысления.

Но если в жанровом отношении история ислама сле-дует биографической традиции, то в не меньшей сте-

35 …Эпоха халифов. Первые мусульманские арабские «праведные» ха-лифы: Абу Бекр (632–634), Омар (634–644), Осман (644–656), Али (656–661).

пени она является также детищем аравийских племен,и эта почвенная основа глубоко проникает в нее. Имен-но идея отождествления ислама с арабами являетсяточкой сосредоточения самых острых конфликтов ме-жду народами исламских стран. По-видимому, именнов Египте в XVIII в. почвенное и национальное самосо-знание стало конкурировать с мусульманским самосо-знанием: это было реакцией на господство Турции. Покрайней мере, этот процесс отразился в историогра-фии. Понятие «ватан» – родина – возобладало отныненад идеалом верности династии, каковы бы ни были еесвязи с Пророком. Вскоре вновь стало высоко ценить-ся доисламское прошлое Египта, как в Иране – про-шлое древней Персии. Впрочем, затем объектом почи-тания и исторического познания становятся не столькоземля Египта или Ирана, сколько нация сама по себе,например египетский народ, отождествляемый с ара-бами вообще.

В XX в. стремление к арабизации истории исламабыло провозглашено во всеуслышание на конферен-ции по арабской культуре Лиги арабских стран; пре-дусматривалась «унификация учебников по истории,придание единообразия образованию, при котором бу-дет сделан акцент на участие арабов в развитии циви-лизации и в борьбе против империализма». Что вер-но для истории, верно и для литературы. И вот ужев 1964 г. в Объединенной Арабской Республике клей-

мят писателей, которые «под предлогом ломки, изме-нения поэтических ритмов доходят до предательстваарабизма». На самом деле «новые поэты» хотели сло-мать каноны арабской классической поэзии, чтобы до-браться до местных, не обязательно арабских, народ-ных источников. Это движение в поэзии не получилобольшого отклика. Зато в каждой стране, несмотря науказания Лиги арабских стран, история сохраняет своенациональное содержание, возрожденное, по крайнеймере в Египте, в XIX в. Это движение, испытавшее вли-яние Запада, родилось с Шейхом Рифа'а Рафи ал-Та-бави, пионером не арабской, а египетской истории Еги-пта. В других странах восстановление доисламского идоарабского прошлого происходило медленнее, осо-бенно в Ираке, где только при режиме Саддама Хусей-на стали проявлять некоторый интерес к Вавилону. Нов Иране, где лишь на юге страны говорят по-арабски,или даже в Алжире история, как будет видно, имеетмало общего с общеарабской нормой, которая выра-жается в наиболее чистом виде в учебниках, предна-значенных для иракских детей. В Египте «фараонизм»обнаруживается уже во введении к первой книжке поистории.

«В этой книжке правдиво рассказывается опрошлом, но не для того, чтобы превознестидела минувшего, а для того, чтобы ты над нимизадумался, задумался над тем, что позволило

твоим предкам достичь столь высокого уровнякультуры, что побудило их рассчитывать насамих себя и браться за разрешение проблем,которые ставит жизнь, проявляя при этомрассудительность, трудолюбие, настойчивость ипомогая друг другу.

Нет сомнений, что те факторы, которые помоглинашим предкам в древнем Египте встать вперединародов мира, налицо и сегодня. Так пусть жепуть, обозначенный нашими предками, служитдля нас путем разбега, когда мы последуем ихпримеру» (V.27).

Роль географии

Это видение истории дополняется представлением,

что арабо-мусульманский мир имеет собственную гео-графию в географии цивилизаций. В своем труде о гео-графах эпохи расцвета арабской цивилизации (V.4) Ан-дре Микель показывает, что если история четко делит-ся на два периода – до Пророка и после, то в географииисламские страны «являются пупом, центром мира».Разумеется, то же самое было в Китае с его Срединнойимперией, но у арабо-мусульман эта идея выраженанаиболее отчетливо и в каком-то смысле оправдана –они действительно в «центре».

А. Микель показывает, например, что все климатыземли классифицированы арабскими географами та-ким образом, что четвертый климат, климат Ирака, на-ходится в центре, три расположены севернее и три –южнее его. Называемый «пупом мира» регион Ирак –Аравия (к которым иногда прибавляется Иран) стоит напервом месте в истории мировых царств; за ним следу-ют четыре других: Китай, Турция, Индия и Византия. Ктому же именно над Ираком светит самое ясное солн-це. Эта страна богаче всех других. Императору Китаялучше всего повинуются, он господствует над людьми.Владыка турок – король хищных зверей, и это касается

как людей, так и животных. Повелитель Индии – влады-ка слонов и мудрости. Император Византии царству-ет над красивыми людьми и над алхимией. Что же ка-сается повелителя арабов, то он властвует над всем.Говоря об отрицательных качествах разных народов,географ Ибн ал-Фарих отказывает туркам в верности,византийцам в благородстве, хазарам в стыдливости,неграм в серьезности, славянам в смелости, индийцамв целомудрии.

Связанная с исторической памятью, географиче-ская традиция определяет видение других народов,которое у арабов сложилось прежде. А. Микель, осно-вываясь на трудах арабских географов, пишет: «Китай-цы – это народ, искусный в технике и в ремеслах; Ин-дия – страна теоретических наук, математики и выте-кающих из них астрономии и музыки; наследникам гре-ков – византийцам, искусным в технике, также принад-лежит астрономия, но вместе с медициной, филосо-фией и алхимией; Ирану даны во владение этика и по-литика; наконец, туркам остается война. А арабам? Засобой они признают – и никто у них этого не оспаривает– истинный поэтический дар и вслед за семитами (Хал-деей), владеющими даром пророчества, они обладаютистинной религией. Именно в этом заключается разли-чие между ними и остальным миром, и в этом они чер-пают сознание своего превосходства» (V.4).

Описывая и изучая богатства Индии и Китая, араб-

ские географы утверждаются в этом превосходстве.Разумеется, все эти чужеземные страны цивилизован-ны, но они не поняли, в чем состоит сущность жизни, непоняли необходимости согласия между волей Бога иверующего. «Если их социальные структуры и достой-ны похвалы, то это лишь по счастливой случайности.Однако не ведая истинного смысла жизни, эти страныникак не выдерживают сравнения с миром ислама. Иесли существуют разные оценки человеческого пове-дения, то в вопросе веры их только две: мусульманини немусульманин. Единственная граница проходит ме-жду ними» (IV.4).

Урок ислама

Итак, в странах ислама начальное образование но-

сит религиозный характер. В дальнейшем религиоз-ное воспитание может занимать больше трети всегоучебного времени (например, в Саудовской Аравии).В среднем оно составляет приблизительно десятуючасть, иногда меньше, например в Тунисе. Основой ре-лигиозного воспитания является Коран. К 12-13 годамего упрощенная версия запечатлевается в памяти де-тей.

На практике обучение Корану сильно различается вразных странах, и еще больше варьируется его соот-ношение с историей. Бывает, что история так или ина-че отделяется от него и начинает рассказывать о про-исхождении народа, восходящем к мифическому вре-мени (в Марокко, Тунисе, некоторых странах ЧернойАфрики).

Что же касается обучения Корану в собственномсмысле слова, например в Судане или в Нигерии, топервое знакомство осуществляется не по самому тек-сту Корана. Сначала вводится его толкование «Таф-сир», в котором соединены некоторые отдельные эле-менты вероучения, например история Юсуфа (Иоси-фа), вознесение Мухаммеда через семь небес к трону

Бога, Исрафил и падение через семь кругов ада, со-противление Мухаммеда искушениям и другие. «Таф-сир» воспроизводит также эпопею Александра (Искан-дера). Эти истории составляют самую суть устной иписьменной традиции, передаваемой детям во всехместах мира, где исповедуется ислам, – от башкир дохауса в Нигерии. Кроме того, к основам знания отно-сятся источники Закона, хадисы. Итак, в самом юномвозрасте дети знакомятся со всеми установлениями,касающимися брака, развода, наследования, словом,важнейших аспектов жизни.

«– Почему Аллах в своей мудрости лишьмусульманам предоставил право иметь несколькожен? – спрашивает учитель.

– Потому что из-за этого у мусульман будетмного детей и их станет больше, чем христиан…

– Неплохо, неплохо… А ты, Ахмед, какдумаешь?

– Потому что женщин больше, чем мужчин.– Конечно, а еще? Как ты думаешь, Ануар?– Потому что Аллах в своей мудрости понял,

что мусульмане так любят женщин, что одной накаждого им не хватит» (V. 15).

Понятно, что представления и общественное пове-дение мусульманина, сформировавшиеся под такимвоздействием, соответствуют его религиозным убе-ждениям (эту черту мы обнаружим и в Японии). Об-

ученный также фикху, т. е. Закону, вытекающему из Ко-рана, мусульманин таким образом знает, как этот за-кон применяется, в отличие от юридически беспомощ-ного человека Запада, который вроде бы имеет пред-ставление о законах, однако они отчуждены от его си-стемы знаний и являются достоянием юристов.

К этому добавляются знания, полученные из лите-ратуры, например из панегириков (мадх), по-разно-му разрабатываемых в каждой исламской культуре;из биографий, играющих важнейшую роль везде, гдеислам связан с арабизмом; из назиданий или предо-стережений о смысле жизни и неизбежности смерти, опустоте и ничтожестве этого мира, о смерти, необходи-мости раскаяния и т. д.

В Нигерии начальное образование дополняется дру-гими предметами; для этого существуют специальныешколы или специальные наставники, которым дано вЧерной Африке право преподавания также географии,«Пролегомен» Ибн Халдуна36, астрологии и т. д. Изуче-ние ислама в университете, например в Кано, осуще-ствляется по тем же направлениям, но с добавлениемистории исламизации, теологии, истории религиозныхорденов, истории современного политического движе-

36 Ибн Халдун (1332–1406) – крупнейший средневековый арабскийисторик, социолог и философ. Его социологическая теория изложена в«Мукадиме» (Введении), или «Пролегоменах» к историческому сочине-нию «Книга поучений».

ния в странах ислама.

* * *

Сравнивая учебники, предназначенные для ирак-ских и для египетских детей, с первых же глав, расска-зывающих об арабах до установления ислама, заме-чаешь существенные различия. Оказывается, что натерриториях чисто арабских, в Багдаде например, до-исламскому прошлому отводится мало времени и вни-мания, хотя Ирак – это древняя Халдея, Месопота-мия. Лишь режим Саддама Хусейна, претендующий насветский характер, вновь стал придавать какое-то зна-чение истории этих земель предков, Навуходоносору.Тем не менее отождествление себя с арабами остает-ся в неприкосновенности. В египетском же тексте о томже периоде о малоразвитой Аравии говорится с ноткойснисходительности.

Два видение арабов: Ирак

«Арабский мир – это одно из самых древнихмест на земле, где люди создавали цивилизации,города, государства самые могущественные наземле; это колыбель истории.

Его жители (…) всегда были арабами; волныпереселенцев из Аравии постепенно заселилипространство арабского мира.

Арабский мир многократно переживалнашествия чужестранцев. В 1539 г. до н. э.Вавилон был завоеван Ахеменидами, и онираспространились по арабскому миру. Позже Иракбыл завоеван персами, Египет, Сирия, СевернаяАфрика – римлянами.

Одна только Аравия всегда оставаласьнезависимой, так же как и Йемен.

Народ Йемена соорудил ирригационнуюсистему, у него были торговые связи с Африкойи с Азией. Жители Аравии переселялись наСевер и на Запад; царица государства Саба иее подданные покинули Йемен после крушенияМарибской плотины. Племена кинда основалина севере страны эмират, который противостоялзахватчикам. Но вскоре это государство попалопод власть Эфиопии и Персии. Отнынецентрализованного арабского государства несуществовало, а были арабские общины и

арабские княжества на путях между центрамиторговли» (V.26).

Египетская версия

«Аравия – это страна, из которой вышелПророк и главное место происхождения арабов.До прихода Пророка они жили племенами.Жилищем им служили шатры, они перемещалисьна дромадерах в поисках источников воды. Однимиз самых больших племен было племя курейш37

на севере. Некоторые племена участвовали вторговле между Йеменом и Сирией через Ясриб(Медину) и Мекку.

Не существовало веры в единого Бога: одниарабы поклонялись Луне, деревьям, другие –солнцу и идолам. Некоторые племена совершалипаломничества в Мекку в честь Авраама. ВокругМекки стояло много идолов.

Среди арабов были исповедовавшие иудаизми христиане. Там не было единого государства иправительства, но у каждого племени был свойшейх. Между шейхами часто происходили войны,было много случаев кровной мести.

Традиционно очень уважались гостеприимство,верность, соседская взаимопомощь, почитаниестарших. Но были также и дурные нравы и обычаи:мстительность, пристрастие к выпивке и к игре,

37 Племя курейш – из племени курейш происходил основатель исламаМухаммед.

практика захоронения живьем новорожденныхдевочек.

Все это привело к тому, что Бог послал к нимПророка» (V.27).

Представление об арабском

«завоевании»: освобождение

«При четырех первых халифах произошлоосвобождение арабских земель, завоеванныхримскими императорами. Арабы восстановилиторжество Благодатного Полумесяца.

В то же время в Ираке Ибн Хариссазащищал страну от персов. Народ Сириимного раз восставал против византийскогоимператора, и когда появилась исламскаяарабская нация, Пророк сумел объединить всеарабское население, и это породило такойэнтузиазм, что все братья, находившиеся ещепод чужеземным господством, были с легкостьюосвобождены.

Абу Бекр послал сражаться Халида ибн ал-Валида (…) Армии Халида удалось победить вбитве при Ярмуке и освободить страну вплоть доИордана.

После смерти Абу Бекра была освобожденаПалестина.

Его преемник Омар отправился затем вИерусалим. Христиане звали его молиться в ихцерквах. Но он сначала отказался, чтобы неподумали, будто он хочет переделать церкви вмечети. Он предпочел молиться на пустом месте.

Это не могло не вызвать восхищения жителейИерусалима. Затем мусульмане построили на томместе рядом с церковью мечеть.

Западнее борьбу за освобождение вел Муавия,достигший Барки в Ливии. В освобожденномТунисе полководец Окба основал Кайруан, новыйперевалочный пункт мусульман, откуда ониотправлялись далее на Запад, к Атлантике.

В то же время Муавия строил могущественныйфлот, чтобы легче было победить Византию,и нападал на острова Средиземного моря,отрезая от империи Египет. Имея 700 кораблей,он нападал на Кипр и Родос, угрожалКонстантинополю.

Арабизация продолжается при халифеАбд Аль Малике, который делает арабскийязык официальным в арабском исламскомгосударстве, вытеснив греческий в Сирии,коптский в Египте, персидский в Иране. Длясоздания системы управления он привлекаетмолодых арабских интеллектуалов. Иноземцыпочувствовали опасность и стремились помешатьисламизации, которую насаждали арабы, но имэто не удалось. Арабский язык стал, такимобразом, языком государства, общества, нации икультуры» (V.26).

Арабы в Азии

«Завоевание продвинулось также и на Восток.Абдал-Мерван поручил это Кутайбе, которыйдостиг Бухары и Самарканда. Он достиг дажепределов Китая. Другая армия, двигавшаясяюжнее, достигла Индии, строя все большемечетей и обращая часть населения в ислам.

В то же время Бунды, напавшие в Иранена Аббасидов, основали там государство,земли которого простерлись вскоре до Багдада,завоеванного в 334-м году хиджры38 (956), вовремена халифа Мустафы.

Ирак пребывал под их властью. Вэпоху их господства население раскололось,поскольку правительство поощряло развитиесект. Правители переписывали историю арабов,искажая ее. Но росли недовольство и анархия,государство деградировало, и вот в 447-мгоду хиджры (1069) страна была завоеванаСельджукидами. Государство распалось, и этимвоспользовались крестоносцы, чтобы завоеватьСирию и поставить под угрозу Египет. Багдадскийхалиф Аббасид все время наносил им удары, но в

38 Хиджра – «переселение»; отъезд Мухаммеда из Мекки в Медину26 июля 622 г. Эта дата считается началом мусульманской эры, от нееведется отсчет лет.

528-м году хиджры (1150 г.) он был убит» (V.26).

Итак, арабское завоевание, сводимое лишь к на-чальному его этапу, по существу, представлено какосвобождение.

Действительно, накануне прихода арабов гнет ви-зантийцев был ненавистен населению Сирии, Египта,даже Ифрикийи. На то были как фискальные, так ирелигиозные причины. В финансовом отношении Кон-стантинополь обескровливал эти провинции, посколь-ку византийское государство нуждалось в деньгах дляоплаты наемников. Эти наемники должны были про-тивостоять варварам на Севере, империи Сасанидовна Востоке: в начале VII в. персы возобновляют своизавоевательные походы. Они угрожают Александриии даже Константинополю (в 622 г.). Раздраженностьнаселения как в Сирии, так и в Египте, подвергшего-ся слабому влиянию эллинистической культуры и ещеменьше – романской, усиливается после Халкедонско-го собора и в эпоху Экфесиса 638 г. императора Ира-клия, когда он провозгласил монофелитство государ-ственной религией, стремясь прекратить споры о мно-жественности природы и воли Христа39.

39 »…Раздраженность населения… усиливается после Халкедонскогособора и в эпоху Экфесиса 638 г. императора Ираклия…» Халкедонскийцерковный собор 451 г. осудил как ересь монофизитство – религиозно-по-литическое учение, возникшее в Византии в V в. Согласно ему, Христуприсуща одна лишь божественная (а не человеческая и божественная)

В Египте, как и в области Африка (современный Ту-нис), религиозный раскол локального характера пред-вещает раскол политический; арабов встречают какосвободителей, поскольку они предоставляют каждо-му свободу веры. Более того, чтобы добиться распо-ложения коптов, арабы в Египте отдают им христиан-ские храмы… В Сирии арабов тоже хорошо принима-ют. Завоеванию сопротивляются только берберы, точ-но так же как они сопротивлялись, беспрерывно вос-ставая против римского и византийского владычества.

В Иране истощенные длительными войнами про-тив Византии, враждовавшие между собой полковод-цы Сасанидов терпели поражения, а «царь царей» отсражения к сражению отступал к восточным рубежамсвоей империи, где и был убит.

Сопротивление иранцев проявилось позже. Впро-чем, побежденные народы по всей империи Омейядоввозобновили борьбу в IX-X вв., часто под прикрыти-ем какой-либо секты ислама. Династия Бундов, напри-

природа и пострадал за человечество не человек, а Бог. Распространив-шись на подвластных Византии территориях – в Армении, Сирии, Еги-пте, где новое учение часто накладывалось на древние традиционныерелигиозные представления об умирающем боге, монофизитство стано-вилось там знаменем сепаратизма.Осуждение собором не остановилоборьбы монофизитов, и в 638 г. император Ираклий предложил компро-миссное решение, изложенное им в так называемом Экфесисе, где при-знавалось наличие у Христа двух природ, но лишь одной воли. Это уче-ние положило начало монофелитству, утвердившемуся в Армении и доих пор сохраняющемуся в армянской григорианской церкви.

мер, – это полуиранская династия, принявшая шиизм.В то время как исламизация практически не встретиласопротивления, напротив, – энтузиазм, совсем иначеобстояло дело с арабизацией. Триумф Аббасидов вы-ражает некоторым образом переход от арабской импе-рии к империи мусульманской, не обязательно араб-ской. В книге, предназначенной для маленьких арабовИрака, ничего не говорится о воцарении Аббасидов, обизбиении Омейядов.

Разница между освещением этого периода в ирак-ском и египетском учебниках невелика, разве толь-ко египетский нет-нет, да и позволяет себе критику вадрес арабов: «Абу Бекр преобразовал государство,так как после смерти Мухаммеда нашлись арабы, кото-рые обратились к идолопоклонству, и стране угрожалвозврат к старому» (V.27).

Составление Корана, которое историки обычно свя-зывают с Османом, в иракском учебнике связываетсяс предшествовавшими царствованиями. «Коран училинаизусть, но с расширением войн и завоеваний тра-диция начинала теряться. Тогда Коран был записанна пальмовых листах, на костях животных, на шкурахверблюдов; его собрали в одну книгу для того, что-бы он не потерялся по частям». При Османе скла-дывалась государственная система, были уменьшеныналоги, допускалась свобода вероисповедания «приусловии уплаты налога». Он был «строг к богачам, на-

живавшимся за счет обездоленных; по вечерам он пе-реодевался так, чтобы его не узнали, и отправлялсяпосмотреть, как на самом деле живут люди».

«В царствование Османа стали заметнынекоторые изменения. Он был чересчур добр,снисходителен; он слишком покровительствовалсвоим родственникам. Отсюда бунты, например,губернатора Куфы. Несогласные требовалиотстранения халифа. К нему явились ихпредставители, и во время спора он был убит.Среди мусульман произошел раскол, и с этоговремени началась война между ними» (V.26).

Четвертый халиф, Али, не участвовал в заговорепротив Османа, но и не осудил его убийство. ЗнатьМекки восстала, сгруппировавшись вокруг Аиши, вдо-вы Пророка, ненавидевшей Али. С другой стороны, во-круг Муавии, губернатора Сирии, в это время сгруп-пировались те, кто хотел отомстить за халифа. Пер-вый мятеж был усмирен в «битве верблюда», полу-чившей такое название потому, что самые ожесточен-ные схватки велись вокруг верблюда, на котором са-молично восседала Аиша. Тем не менее Али был вы-нужден покинуть Аравию и собрать своих сторонниковв районе Куфы в нижнем Ираке. Судьба второго, бо-лее крупного мятежа, решалась в сражении в долинеСиффин (657), когда воины Муавии прикрепили к ко-пьям листы Корана. Сторонники Али восприняли это

как обращение их врагов к Божьему Суду. Но если Алипонял это так и согласился на третейский суд, то сре-ди его приближенных нашлись такие, которые считали,что смертные не могут судить о Божьей Воле. Это были«выходящие» или хариджиты; они отвергли принциптретейского суда. Суд оправдал Османа, обвинив та-ким образом Али в том, что он принял халифат. Али хо-тел обуздать хариджитов прежде, чем выступить про-тив Муавии, именно в это время он и был убит.

В 660 г. Муавия был провозглашен халифом, и с не-го началась династия Омейядов, тогда как сторонникиАли и его семьи, шииты, откололись. Старший сын Али,Хасан, помирился с Муавией, и поэтому, пока он былжив и пока царствовал Муавия, восстаний практическине было. После смерти последнего все переменилось.

Арабские династии и

генеалогия семьи Мухаммеда

Преемником Муавии стал его сын Язид, однако тутперчатку поднял младший брат умершего Хасана, вто-рой сын Фатимы, Хусейн. Началась война. Еще рань-ше, чем начались военные действия и Язид успел что-нибудь предпринять, Хусейн погиб в засаде при Кербе-ле. Позор пал на голову Язида, «узурпатора» и сверхтого убийцы внука Пророка, и это окружило шиитовореолом страдания и мученичества.

Обо всем этом не говорится в книгах, предназначен-ных для юных арабов Ирака, официально являющих-

ся суннитами и признающих законность Омейядов. На-оборот, как будет дальше показано, в Иране убийствуи мученичеству Хусейна отводится первое место. Ле-генда о нем преодолела Кавказский хребет и Гинду-куш. Еще и сегодня в республиках Средней Азии, гдеисповедуют ислам, дети-шииты предпочитают играть висторию Хусейна, а не в подвиги Александра Невскогок большому негодованию советских учителей.

Арабизация истории ислама

В заключительной главе первой книги по истории,

предназначенной для иракских детей, повествуется о«ренессансе Аббасидов» в царствование ан-Назир ли-дин Аллаха. Господство турок Сельджукидов, пришед-ших на смену Бундам, династии персидского происхо-ждения, занимает лишь несколько строчек, тогда каконо продолжалось два с половиной века – с 945 по1180 г. Само название «ренессанс Аббасидов» говоритоб арабизации ислама. Так, более славной выглядитрать ан-Назир ли-дин Аллаха, араба, чем роль просла-вленных халифов эпохи истинного величия Аббасидов– Мансура, Харуна ар-Рашида (VII и IX вв.) и др. Носреди предков этих Аббасидов были персы.

«Халифы следовали один за другим, онисоздавали и приумножали силу и величиеАббасидов, в особенности ан-Назир ли-дин Аллах,ставший халифом в 1180. Он реорганизует армию,систему управления, помогает Салах-ад-Динубороться с крестоносцами. Ему удается вновьобъединить исламский мир после разногласийэпохи Буидов».

Вот первый намек на раскол в исламе: «Он не отда-ет предпочтения той или иной секте, создает ополче-ние из народа (…) поощряет физические упражнения,

уделяет много внимания молодежи. Он обновил душумусульманского народа».

«Его политика в отношении арабов: однаждыосматривая городские развалины, он оказалсяна кладбище Багдада… Он потребовал, чтобыубрали могилы всех, кто был не арабом, ачужеземцем (т. е. не арабом, а турком. – М. Ф.). Всеисламские князья поддержали его в этом. Один изсыновей халифа после его смерти построил АльМустанзир, первый в мире университет.

В его царствование в 1258 г. монголы подпредводительством Хулагу заняли Багдад.

С падением Багдада арабское государствоисчезло, оказавшись под властью захватчиков,которая сохранялась до 14 июля 1958 г.» (V.26).

(Этой фразой заканчивается книга.)Здесь наблюдается полная арабизация истории.

Ведь если монголы не были мусульманами и являлисьзавоевателями, то пришедшие им на смену турки бы-ли все же мусульмане и у них был халифат. Заметимтакже, что в этой истории не слишком высоко оценива-ется роль Египта. Ведь если почти весь арабский мирбыл завоеван в 1258 г., то Египет оставался в неприкос-новенности, был пристанищем и надеждой ислама. Иименно египетская армия сокрушила и изгнала в 1260г. монголов из арабского мира. Иракские дети ничегоне знают об этой победе, спасшей ислам.

Учебник 6-го класса является продолжением преды-дущего. Во введении рассказывается об арабском гео-графе Абдаллахе Тариф Идриси, родившемся в 1099г. Он вырос в Кордове, бывал в Северной Африке, вЦентральной Азии. Роже II, король Сицилии, услышало нем и пригласил его к себе в Палермо, где он и окон-чил свои дни». Там он составил карту мира и написалтруд «Отрада желающего посетить разные страны ми-ра».

«Таким образом достижения арабскойнауки были переданы всему миру. Лучиарабской культуры с Кипра и из Андалузиираспространились по всей Европе, и она многоеузнала о других народах.

Европейцы не знали путей к этим народам; онипользовались путями арабов. Лишь в XV в. онистали искать собственные; это была эпоха великихоткрытий.

Арабы ушли из Андалузии, но осталасьпривнесенная ими культура, и вследствие этогоиспанцы и португальцы имели возможностьпользоваться достижениями арабских географов,искусством арабов-мореплавателей. Это помоглоих морякам открыть в XV в. северо-западноепобережье Африки. Они добрались до мысаДоброй Надежды и достигли Индии.

Для того чтобы обеспечить себе выгодыторговли с Индией, португальцы вступили в войну

с господствовавшими на путях на Восток арабами.Можно считать, что с этой войны между

арабами и португальцами началось господствоимпериалистов, от которого арабский народстрадал вплоть до нынешних времен» (V.26).

Как и в предыдущей, в этой книге с самого нача-ла очень заботятся о том, чтобы преподаваемая исто-рия соотносилась с настоящим. Есть и вторая задача –прославление арабов. Ее решению служит, например,упоминание вновь и вновь Андалузии, ссылки на гео-графа Абдаллаха Тарифа Идриси и, наоборот, отсут-ствие какого бы то ни было намека на великого исто-рика Ибн Халдуна.

Ведь в глазах людей исламского мира X-XIII вв. Ан-далузия никогда не пользовалась особой славой. Еевеличие – это «миф», появление которого можно от-нести к XIX в. Это хорошо показал в своей книге Бер-нард Льюис (V. 20). В литературе мусульманской тра-диции об Андалузии перестают говорить с начала XVIIв. Открытие ее «величия» относится к 1840–1886 гг. ипринадлежит оно англичанам. Именно они переизда-ли ал-Магари, писавшего об Андалузии в XVII в. Тогдаже турецкий султан Абдул Хамид II послал в Испаниюэмиссаров, чтобы заполучить арабские рукописи эпо-хи Омейядов. «Тот факт, что величие мусульманскойИспании было открыто европейской историографией,явилось для арабов горькой пилюлей». Но они прими-

рились с этим, тем более что узнавание забытой Анда-лузии сопровождалось лестными суждениями о «тер-пимости» арабов. По-видимому, это было преувеличе-ние, однако оно утвердилось. Да оно и имело смысл,поскольку речь шла о евреях и сравнение производи-лось в отношении преследований их христианами, же-стокостью превосходившими мусульман.

Мусульмане и евреи

Есть немало свидетельств того, что мусульмане бы-

ли менее враждебны по отношению к евреям, чем хри-стиане, например, тексты Ибн Халдуна. Разумеется,каждый мусульманин с самого раннего детства знает4-ю суру, в которой евреи преданы анафеме: «…ониотвергли власть Господа. Они убивали пророков… Гос-подь отметил их печатью бесчестья». В 5-й суре гово-рится: «Ты должен сознавать, что самые ожесточен-ные враги правоверных – это евреи и те, кто поклоня-ется нескольким богам. Ты должен сознавать, что хри-стиане милосердны, справедливы и способны любить,как и правоверные». Тем не менее Ибн Халдун испра-вляет это суждение Пророка. Он рассматривает евре-ев как «один из самых выдающихся родов на земле,среди предков которого все пророки от Авраама до Мо-исея». Они были изгнаны из своей страны и позналимноговековое рабство… Но они никогда не перестава-ли гордо сознавать благородство своего происхожде-ния, даже когда они лишились «духа сообщества», т.е., согласно Ибн Халдуну, самой могучей силы, объяс-няющей зарождение и долговечность обществ, наций.«Коварство и черствость современных евреев, – пи-шет Ибн Халдун в XIV в. – это результат их изгнания, их

зависимости, их образа жизни». Ибн Халдун замечает,что эта нация уже пережила одно возрождение, и этоопределяет ее видение истории и открывает перспек-тиву на будущее. Ведь, по его мнению, история естьцикл, в котором чередуются рождение наций, перио-ды их могущества, постепенного вырождения и упад-ка. Эта концепция унаследована от Библии, и она непредрешает будущего еврейского народа. Она утвер-ждается в «Пролегоменах» Ибн Халдуна и применима,естественно, ко всем народам, что как бы обезличива-ет арабов.

Арабам, как вчерашним, так и сегодняшним, никакне могло понравиться, что историк, уроженец Магриба,смог разглядеть начало упадка арабов и расценить какблагодеяние Господа то, что на смену им пришли тур-ки, также мусульмане и спасители ислама.

Вот почему в учебниках для иракских детей гово-рится не об Ибн Халдуне, самом великом из арабскихисториков, а о Тариф Идриси, одном из самых знаме-нитых географов.

В основе несчастий

арабов – империализм

Что такое империализм? – вопрошает иракскийучебник.

«История свидетельствует, что некоторыестраны господствуют над землями и народами кодной лишь своей собственной выгоде, без учетаинтересов побежденных и подчиненных народов.Это называется империализмом. Империалистыпохожи на клещей, сосущих кровь.

Наш арабский мир испытал на себе этонашествие империалистов, принимавшее разныеформы: как прямые, начиная с португальскогозавоевания, так и косвенные, вроде засылкимиссионеров в Сирию, что позволило французамтам утвердиться.

Португальцы были первыми, кто проник варабский мир (…)

Затем были турки-османы. В тот момент,когда в 1516 г. османы напали на арабов, темприходилось бороться и против европейскогоимпериализма. Турки заняли Сирию и Египет,затем – Аравию и Йемен и в 1534 г. – Ирак.Их власть распространялась на Магриб, таккак алжирский бей сотрудничал с ними и былпоставлен командовать османским флотом.

В конце XVI в. полностью утвердилосьосманское господство над арабским Магрибом.

Затем пришли голландцы (…)Затем англичане (…)Наконец, во времена Бонапарта в Египте

высадились французы» (V.26).

В Ираке, как и в Египте, и во всем исламском ми-ре главное место в коллективном сознании занимаетпамять о борьбе против завоевателей. В Ираке пери-од турецкого владычества почти не упоминается, ноне в Египте, где в начале XIX в. Мухаммед Али добил-ся независимости от султана и создал (причем на зе-млях султана, остававшегося лишь номинальным сю-зереном) державу, включавшую в себя Судан, Аравию,Великую Сирию. При его сыне Ибрагиме пределы го-сударства распространились на Ливию и Тунис.

Египет в авангарде

антиимпериалистической борьбы:от Мухаммеда Али до Насера

В 1805 г. «Мухаммед Али создал государство из про-

стой провинции». А его сын Ибрагим, внимая речени-ям Мухаммеда, связал его с делом возрождения ара-бов. Коалиция европейских держав, подстрекаемаяВеликобританией, помешала его планам воссоедине-ния исламского мира (1833 г). Тем не менее отец и сынсделали Египет современным государством как в во-енном отношении, так и по степени развития промы-шленности. Тогда, в первой половине XIX в., оно малоотличалось от основных европейских государств. Не-смотря на удар, помешавший индустриальному и во-енному развитию страны, «прорыв к независимому на-циональному государству был сделан; это наложилоотпечаток на умы и учреждения» (V. 16).

История Египта отныне формировалась под знакомколониализма и империализма, но скачок, совершен-ный в первой трети XIX в., должен был вновь сделатьэту страну движущей силой арабо-исламского обно-вления, когда в 1918 г. пала Турецкая империя. Поли-тическая независимость Египта была восстановлена в1936 г., но ведущую роль в арабском мире он вновь

стал играть лишь тогда, когда уничтожил символ эко-номического хозяйничания империалистов – их властьнад Суэцким каналом. Тогда – в третий раз после побе-ды над монголами в 1260 г. и одиссеи Мухаммеда Али– Египет занял ведущее положение в исламском араб-ском движении, несмотря на то что для иракца или си-рийца Египет не является по-настоящему арабским, адля мусульманина – не является родиной ислама.

Согласно египетской точке зрения, впервые Египетвозглавил арабский мир после великой победы 3 сен-тября 1260 г., этого поворотного момента в мировойистории, прославившего долину Нила с ее новым цен-тром ислама – Каирским университетом. И вновь этослучилось во времена Мухаммеда Али и Ибрагима, азатем Насера.

Насер – история в картинках

Одиссея Насера в этих условиях весьма заслужива-

ет воплощения в комиксах. Вот в народном кварталеАлександрии в семье Насер появляется мальчик. Онхорошо учится, в 1936 г. становится бакалавром, но неможет поступить в военную школу из-за своих убежде-ний и потому, что он – выходец из народа. Тогда онначинает изучать право; наконец, благодаря проведен-ным в государстве реформам он может вступить в ар-мию.

«Его переводят в Верхний Египет, и здесьон заводит себе двух друзей – Захарию Мохе-ад-Дина и Анвара ас-Садата. После окончаниявойны наши три мушкетера организовали«Движение свободных офицеров». После того какВеликобритания в 1948 г. оставила Палестину,они поняли, что наступила пора защищатьправа арабов. 15 мая 1948 г. арабские войска(sic!) входят в Палестину, чтобы ее освободить,несмотря на то что им не хватает оружия иони недостаточно хорошо организованы. Молодойофицер Насер в ходе войны встречается свеликим муфтием Иерусалима. «Моя группа будетслужить освобождению Палестины», – говоритон. «Мы сражались в Палестине, – рассказываетНасер, но мечты наши были в Египте; мы

посылали пули во врага, но наши души оставалисьв Египте. Вдруг выяснилось, что у нас нет большебоеприпасов… Последовал приказ продвигатьсявперед против израильтян, но раньше, чеммы успели начать действовать, каирские газетыразгласили приказ, и феллуга была окружена. Ая думал о Египте, о его проблемах. Наша странатоже была как окруженная феллуга. Результатомявилась оккупация арабских земель и тысячипалестинских беженцев (…). Тогда «Свободныеофицеры», находившиеся в армии, составилипринципы революции: 1. Сокрушить империализми его прислужников. 2. Сокрушить феодалов. 3.Сокрушить власть капитала. 4. Создать мощнуюнациональную армию. 5. Утвердить социальнуюсправедливость. 6. Установить политическуюдемократию» (V. 28).

«Свободные офицеры» продолжали свою деятель-ность и после окончания войны, на фоне развертывав-шейся политической борьбы. После выборов 1950 г.египтяне стали требовать, чтобы англичане ушли изСуэца. Министр внутренних дел Фуад тайком поощрялнародные демонстрации и демонстрации федаинов.«Тут я почувствовал, что медлить с выступлением не-возможно, так как события развиваются с большой ско-ростью и обстановка благоприятствует революции. Фе-даины стали более активно действовать в районе ка-нала и 15 января 1952 г. взорвали склад с боеприпа-

сами в Тель ал-Кебире. 25 января английские танкиокружили жандармерию, 50 солдат было убито. Вла-сти оставались пассивными во время пожара в Каире,«поэтому 2 июля в 23 часа, когда король Фарук и егоминистры находились в Александрии, войска, соглас-но нашим планам, окружили стратегические пункты,радиостанцию, арестовали министров и менее чем че-рез два часа Каир оказался в руках «Свободных офи-церов».

«План удался» и Садат от имени группы провозгла-шает: «Черный период истории Египта завершился».

«Свободные офицеры» хотят наказать Фарука.– Я не хочу крови, отпустите его, – приказывает

Насер.Главная проблема это урегулирование наших

взаимоотношений с англичанами.Единственное условие добрых отношений

между нашими двумя странами – это уход вашихвойск, – заявил командующий египетской армиейНегиб.

Черчилль прерывает переговоры.– Великобритания не оставит своих интересов

на Востоке, – говорит он.– Независимость не продается, – отвечает

Негиб.Тогда один из офицеров говорит Насеру:– Пришло время возвращаться в казармы» (V.

28).

В то время как «Братья-мусульмане» противодей-ствовали социальной революции, подстрекая даже кпокушению на Насера, Израиль 18 февраля 1955 г. на-пал на Газу. Тогда Насер встретился с Тито и они вме-сте разработали основы политики неприсоединения,которая вскоре, после конференции в Бандунге, рас-пространилась в третьем мире. «Конечно, коммунизмпредставлял собой угрозу для нашей страны, но ещеопаснее был империализм».

Египет обратился за помощью к европейским стра-нам и к Соединенным Штатам, чтобы получить обору-дование и построить плотину на Верхнем Ниле.

«О том, что Пино и Фостер Даллесрешили не оказывать помощи, даже непредупредив об этом Насера, тот узнал изутренних газет. Он предложил Революционномусовету три возможных варианта решения:национализировать канал; национализироватьполовину канала; пригрозить национализациейканала (…) Пока в Совете шло обсуждение, нашибратья-солдаты пошли к каналу и оккупировалиего. Затем Насер произнес большую речь: «Мывосстановим наши права на плотину, мы неуступим». И он разразился громким хохотом,саркастическим, безумным хохотом; это быланасмешка и месть Египта и арабского мира за всеунижения, которые они пережили» (V. 28).

«Иден и англичане хотели отомстить, Ги Молле то-

же, потому что Насер помогал алжирским патриотам».Насер надеется, что им помешает Америка, без ее со-гласия они не осмелятся действовать. И тут Израильснова нападает на Египет. Однако его акцию осужда-ют 18 стран, пользующихся каналом. СССР пригрозилФранции и Британии, и те, «пристыженные», вынужде-ны были уйти с канала (…) Весь мир восстал противфранцузов и британцев, включая даже мусульман Рос-сии (sic!)».

«Победносный герой Насер – стратеги дипломат». После «объединения» сСирией, «чтобы предупредить распространениекоммунизма», он опасается нападения со сторонытурок, но говорит: «Мы защитим себя». «Даллесдействует безрассудно, – говорит ему Хрущев,– но ни вы, ни я не хотим войны: так будьтеосторожны». Когда в 1961 г. Сирия отделяется отЕгипта, Насер против военного вмешательства.Он стремится оставаться героем-миротворцем.После шестидневной войны он уходит в отставку,но народ призывает его вновь, и он опятьдобивается мира и заверяет в своей поддержкепалестинцев» (V. 28).

Конечно, этот рассказ – лубочная картинка. Но и внем кое-что пропущено. Например, практически не го-ворится о государстве Израиль, о его признании ООНв 1948 г. Преследуя цель уничтожения Израиля, 15 мая

1949 г. в Палестину вторглись египетские, иракские,сирийские, ливанские, трансиорданские войска, а нетолько войска короля Абдаллаха, которые только иупомянуты. Эти войска были отброшены, и ООН пред-писывала прекращение огня, однако арабы это пред-писание отвергли. Затем обе стороны отвергли планраздела Палестины. Точно так же в тексте не говоритсяо провале экономической политики Насера в Объеди-ненной Арабской Республике, о его неудавшейся по-пытке провести социальные реформы в Египте. Умал-чивается также и о роспуске организации «Братьев-му-сульман» до покушения, ответственность за котороепала на них позже, о заключении в тюрьму руководи-телей коммунистической партии Египта и о ее запре-щении, тогда как среди принципов «Свободных офице-ров» был и принцип политической демократии. Демо-кратия будет установлена на самом деле только в 1976г. Садатом, да и то лишь частично, поскольку в Еги-пте разрешены всего две политические партии («это-го вполне достаточно») и поскольку коммунистическаяпартия все еще запрещена.

Представление о политике Насера в арабском миреза пределами Египта великолепно отражено в фильмеМухаммеда Шукри Джамиля «Стены». Мелкие торгов-цы Багдада охвачены возбуждением, вызванным на-ционализацией Суэца. Вспыхивает восстание. Заме-чательно показано, какими путями проникает в багдад-

ские кварталы осознание величия мгновений, пережи-ваемых арабским миром. Багдадский пакт подвергает-ся осуждению. Империализм анонимен, ни Англия, ниАмерика не названы. Все выглядит так, как если быарабская нация была уничтожена империалистами исионистами, как если бы арабы никогда прежде не под-вергались угнетению ни турок, ни монголов…

Крестовые походы в Израиль

Европейская историографическая традиция разли-

чает доиндустриальную европейскую экспансию XVI–XVIII вв., не затронувшую исламо-арабский мир, и то,что она называет собственно империализмом, распро-странившимся на весь мир в эпоху индустриализации.В арабо-исламской историографии империализм свя-зывается с прибытием на Восток первых португаль-ских путешественников и торговцев. «Возведение» им-периализма к XV в. позволяет объяснить экономиче-ское «опаздывание» Востока по сравнению с Западом,являющееся следствием Великих географических от-крытий. Законно ли подобное объяснение? Как быто ни было, оно позволяет затушевать последствияосманского завоевания, хотя турецкое господство про-должалось несколько веков, а арабское возрождениеXIX в., объединившее мусульман и христиан (в Лива-не), было в первую очередь антитурецким.

Согласно другой традиции, «империализм» имелместо еще раньше, во времена крестовых походов.Эта традиция относительно недавняя, так как в тече-ние долгого времени, с XII по XIX в., в исламских стра-нах никакого значения не придавали крестовым похо-дам. Эти войны с христианами ничем не выделялись

на фоне других, которые вели арабы на всех границахсвоей империи. Позже мусульмане ввели в свою исто-рию крестовые походы, толкуя их как своего рода ре-ванш христиан за арабское завоевание. В Ираке всяэта эпопея, все победы над крестоносцами вписывают-ся в судьбы арабской нации, в арабский джихад, свя-щенную войну.

Очевидно, вся сложность в данном случае состо-ит в том, чтобы на самом деле «освободители араб-ской земли», противостоящие крестоносцам, вовсе небыли арабами, а как раз их поработителями турец-кого и курдского происхождения. Вот почему книгипо истории, предназначенные для арабов, «забыва-ют» сообщить о курдском происхождении Саладина40,его арабизируют. Великодушие, благородство, рыцар-ственность Саладина – разве эти качества не прису-щи в первую очередь арабу? И кроме того, посколькуизвестно, что арабские эмиры не столько сражалисьс франками, сколько сотрудничали с ними, то акцент

40 Саладин (Салах-ад-Дин) Юсуф ибн Айюб (1138–1193) – египет-ский султан, по происхождению курд, талантливый военачальник и по-литический деятель. В 1187 г. объединенное войско мусульман во гла-ве с Салах-ад-Дином разгромило крестоносцев, изгнав их из Палести-ны и частично из Сирии. Салах-ад-Дин возглавлял борьбу мусульманпротив крестоносцев во время третьего крестового похода (1189–1192).Обладавший высокими личными качествами, Салах-ад-Дин пользовалсябольшим уважением современников и впоследствии превратился в сво-его рода человека-легенду, воплощение рыцарственности, причем как наВостоке, так и на Западе (см., например, роман В. Скотта «Талисман»).

ставится на роли низших классов, на «народных опол-чениях», на народном негодовании, когда договор 1229г. между Фридрихом II и арабским эмиром отдал хри-стианскому императору Иерусалим.

В Египте обращают внимание главным образом нате крестовые походы, которые угрожали стране, пре-жде всего на поход Людовика Святого. Крестовый по-ход фигурирует в качестве отправного момента возро-ждения Египта: он открывает эпоху лидерства Египта варабском мире. Египтяне дважды спасли ислам, одер-жав в 1260 г. победу над монголами, и еще раз – по-бедив франков. На самом деле в обоих случаях побе-ды были одержаны благодаря не египтянам, а мамлю-кам – воинам-рабам из числа черкесских и турецкихневольников, ставшим вскоре хозяевами Египта. Еги-пет находился под турецким господством, но во вре-мена Мухаммеда Али стал первым освободившимся«арабским» государством. Таким образом он восста-новил свое лидерство в арабском мире и с тех пор егоне терял.

Во всех случаях историки Востока утверждают, чтокрестовые походы, а затем империализм нанеслиарабскому миру колоссальный ущерб, не поддающий-ся оценке. Используя игру слов, они говорят, что при-несли Западу пользу (ghunm), передав ему мусульман-скую культуру, мусульманскую науку, искусство строи-тельства крепостей, а Запад причинил Востоку вред

(ghurm), оставляя после себя лишь руины. Они помо-гли Европе «пройти путь от стадии детства к стадиивзрослости», а та принесла Азии одни разрушения.

Однако, по мнению арабских историков, такая жеучасть ждет в конце концов всех, кто, как франки, напа-дает на арабский ислам. Уже в 1911 г. в бейрутской га-зете «Аль-Химара» была помещена карикатура, на ко-торой Саладин защищал арабов от сионистов. На дру-гих картинках на месте фанфаронствующих генераловГуро, Алленби или историка Луи Мадлена41 и писателяКиплинга, произносивших слова о «французском при-сутствии» или текст «Правь, Британия», появлялисьочертания независимых государств Сирии и Ирака.

Урок очевиден. Как в прошлом, изматывая и по-степенно уничтожая крестоносцев, арабы отвоевыва-ли свою территорию, так и в будущем арабы одержатверх, прогонят «империалистов», уничтожат Израиль.Что нынче осталось от франкского государства в Си-рии? Что осталось от французского господства в Ал-жире?

41 Луи Мадлен (1871–1956) – крупный французский историк консерва-тивного толка.

А существовала ли вообще

французская колонизация Алжира?

Предоставим вначале слово женщинам. КамераАсьи Джебар запечатлела их в фильме «Нуба женщинс горы Шенуа». Они не пишут истории, они не рассу-ждают о ней, но рокот истории слышится в голосах этихженщин, которые с незапамятных времен творят еесвоим чревом, рожая мужчин и женщин племени джур-жура.

Вот они сидят под высоким балдахином. Асья Дже-бар показывает их нам в тот момент, когда они расска-зывают историю детям: это история предков, историяплемени, борьбы против христиан (их никогда не назы-вают французами), которые перевернули устои и неиз-менное течение жизни племени.

Камера Асьи Джебар тайком вводит зрителя в не-знакомый мир женщин, маленькая и воинственная ло-дочка которых единственный раз, во время восстания1860 г. против завоевателей, совершила трагическийзаплыв в Великую Историю. Отныне они изгнаны изнее. Это такие же точно женщины, как те, чьи обра-зы создал Делакруа. Их мирок полностью восстано-влен, они снова, согласно Закону, скрыты от посторон-них глаз и хранят молчание. В своем заточении они не

должны ни говорить, ни знать.Асья Джебар свидетельствует о бунте против этого

изгнания из Истории, против жестокого разочарования.Но она – может быть, помимо собственной воли – сви-детельствует и о том, что для этого алжирского селе-ния сто лет присутствия французов означали не боль-ше, чем клещ на хвосте верблюда.

Перевернутая история

История, преподаваемая алжирцам, как можно себе

представить, отличается от той истории Магриба, кото-рую учат французы. Прежде всего, французы унасле-довали римскую традицию, продолжателями которойони себя считали. И тут, возможно, единственное со-впадение: алжирцы иногда называют французов «ру-ми». Но что касается общего понимания истории, токнига «Я знаю Алжир» (V, 31) дает детям не просто от-личное от европейского видение прошлого, но прямопротивоположное ему.

Уже во введении внимание акцентируется на ты-сячелетнем существовании трех африканских госу-дарств. В книге вспоминаются финикийцы, которыееще до прихода римлян высадились в Северной Афри-ке и завели там торговлю. В тот момент и в период войнмежду Римом и Карфагеном остальная территория Се-верной Африки делилась на три царства: царство ма-вров (Мавритания) на западе, границей которого быларека Малуя, царство масесилов на Тафне и царствомассилов на востоке, в Нумидии. Его столицей сталаЦитра. Царь Масинисса42 правил с 203 по 148 г. до н. э.;

42 Масинисса (ок. 240–149 гг. до н. э.) – правитель государства масси-лов; вел успешную завоевательную политику и в 203 г. до н. э. присоеди-нил царство масесилов (Нумидию). Внутренняя политика Масиниссы бы-

он воевал за земли Карфагена под девизом «Африка– африканцам», провел в стране реформы, поощряяземледелие и развитие городов».

«После смерти Масиниссы Рим, которыйаннексировал Карфаген, делает попыткуподчинить царства Магриба (…). Югурта43

устраняет своих двоюродных братьев, «слишкомсклонных подчиняться Риму», «овладеваетнумидийским троном». Он отказываетсясклониться перед волей Рима и в течение семилет ведет войну, используя тактику быстрыхпереходов, засад, преследования по пятам (…). В105 г. из-за предательства царя Мавритании (т. е.Марокко) он попадает в плен к римлянам (…).

Римские легионеры постоянно сталкиваютсяс сопротивлением враждебно настроенногонаселения Магриба. Со II в. н. э. восстанияследуют одно за другим, и, наконец, в428 г. нашествие вандалов выметает отсюда«остатки клонящейся к упадку Римской

ла направлена на укрепление нумидийского государства берберов, рас-ширение торговых связей со всем средиземноморским регионом.

43 Югурта (160–104 гг. до н. э.) – царь нумидийский, внукМасиниссы, незаконный сын брата нумидийского царя Миципсы.Назначенный наследником наряду с сыновьями Миципсы, Югуртадобился единоличной власти путем убийства одного и военной победынад другим, ловко используя при этом поддержку Рима. В дальнейшемэкспансионистские устремления Югурты столкнулись с аналогичнымиустремлениями Рима (Югуртинские войны 111–105 гг. до н. э.). Югуртабыл взят в плен и казнен в Риме

империи» (…). Период вандалов – это времятиранической оккупации. «Однако ее ужаснаярепутация, по-видимому, преувеличена, так какона создана их врагами». Конец господствувандалов был положен в 533 г. полководцемВелизарием, отвоевавшим эти земли по приказувизантийского императора. Византийцы оченьжестоко эксплуатировали страну; это времяотмечено мятежами и волнениями, которыепровоцировало угнетение. Это был периодупадка» (V. 31).

«Арабское средневековье

было периодом процветания»

Так называется глава, которая начинается с араб-ского «завоевания» (а не «освобождения», как в ирак-ских и египетских учебниках). Его осуществляет араб-ский военачальник Окба Бен Нафи, основавший в 670г. Кайруан.

«Царица берберов Ореса Кахина (Нумидия),возглавив свои войска, выступила против арабов.Сначала она одерживает победу на берегахМескианы и отбрасывает их в Триполитанию(…). Но противостоя все новым и новым атакам,она в 702 г. терпит поражение от внушительнойармии под предводительством халифа. Наканунепоследнего боя она приказала своим сыновьямперейти на сторону врага».

Затем наступил «период бурной и подчассмутной истории, когда царства и династии,сильные или совсем хрупкие, возникают иисчезают одни за другими. Это был также периодбурного экономического и культурного развития,когда расцветали искусства и науки.

В 776 г. перс Абд ар-Рахман ибнРустем основывает в Тахерте (Тиаре) царствохариджитов, отколовшихся от господствующеготечения в исламе. Это королевство процветало

до 909 г., когда оно было повержено египетскимиФатимидами и преемники Абд ар-Рахмана быливынуждены бежать на юг, где они основывалигорода в области Мзаб.

Зириды и Хаммадиты положили начало двумдинастиям, которые оспаривают друг у другастрану, вступая в союз то с Каиром, то с Багдадом(…). Им удается держать в своих руках власть наместах и даже пережить нашествие воинственногоплемени бани хилаль в XI в.

Затем Северную Африку вплоть доАлжира завоевали Альморавиды, пришедшие измавританской пустыни; они господствовали ив мусульманской Испании, где защищались отхристианских королей.

В XII в. в Испании и в Северной Африке целоестолетие господствуют Альмохады.

В 1235 г. Абд ал-Вадиты из Тлемсенаосновывают независимое государство и новуюдинастию, которая, несмотря на нападениясултанов Маринидов из Феса (…), не прерываетсяв течение примерно трех веков – до 1554 г.

Столица государства Тлемсен – этопроцветающий город и самый значительныйэкономический центр Магриба, расположенныйна перекрестке хорошо налаженных торговыхпутей, соединяющих Европу с Суданом,откуда идут слоновая кость, пряности, рабы,а главное – золото. Тогда, по-видимому,зародился тлемсенский обычай украшать

голову новобрачной многочисленными золотымипобрякушками».

В этом изложении с первых слов заметно отмеже-вание от западного видения событий, восходящего кСаллюстию и Титу Ливию. Этих комментаторов инте-ресовала история Рима в Африке, а не история само-го Магриба, поэтому если почитать их, так в Ифрикийитолько и существовали сторонники пунийцев и сторон-ники римлян. В текстах же, предназначенных для юныхалжирцев, сами берберы являются предметом исто-рии, излагается их прошлое.

Перед лицом карфагенян, пришедших из Финикии,как и перед лицом римлян здесь провозглашается:«Африка – африканцам!» Берберы по очереди борют-ся с пунийцами и римлянами, византийцами и ара-бами, а затем с французами. В царствах, существо-вавших до прихода римлян, воплощается самобытнаясущность берберов; она подкрепляется возрождениемпосле арабского завоевания государств, которые су-ществовали несколько веков, несмотря на опасности инашествия. В моменты особенно грозные местные жи-тели вынуждены были уходить во внутренние районы,оставляя захватчикам лишь побережье. В случае, еслизавоевание было продолжительным, последним убе-жищем служила пустыня. Как только вторгался новыйзавоеватель, жители Магриба были тут как тут и помо-гали прогнать прежнего угнетателя. Вместе с римля-

нами они прогоняли карфагенян; вместе с вандалами(которым в тексте учебника даются мягкие характери-стики) изгоняли римлян; вместе с арабами – византий-цев. Сопротивление власти завоевателей принималорелигиозные формы. Сначала это была борьба противрелигии римлян. При вандалах появилось арианство,во времена ислама – хариджизм. И вновь преследуе-мые Фатимидами хариджиты нашли себе убежище вгородах Южного оазиса, в долине Мзаб.

Итак, кочевой образ жизни связывается в первуюочередь не с жизнью в пустыне и грабежом, как вофранцузской традиции, но с городской торговлей исвободой.

Точно так же сильная местная власть на уров-не племени или деревни – это не примитивная ста-дия политической организации, выше которой никогдане поднялась Берберия (как это подразумевает илиутверждает история, написанная колонизаторами), ноименно форма приспособления местных учрежденийк условиям чужеземного завоевания, как повествуетистория подлинная. Оба эти положения великолепноразработаны магрибским историком Абдаллахом Ла-руи (V. 9).

Таким образом, европейское представление, со-гласно которому «темными веками» называется пери-од, когда исламский Магриб переживал свое величие,а периодами «мира и прогресса» – те, когда этот ре-

гион находился под иноземным господством, оказыва-ется полностью перевернутым. Местная государствен-ная организация предстает естественной и лишь раз-рушенной захватчиками, а затем восстановленной по-сле их изгнания с оружием в руках. Речь идет о такомвидении истории, которое отвергает идею «запаздыва-ния» Магриба, его «неспособности» сформировать го-сударство, идею «проклятия», поражавшего Магриб вовремена нашествий вандалов, арабов, племени банихилаль и расцвета в периоды римских легионеров иликолонизаторов.

«Французский Алжир»

«Французский» период занимает две главы: одна –

про завоевание, вторая – про «ноябрьскую революцию1954 г.», как будто между ними была пустота: ни алжир-ских французов, ни колонизации, ни развития страны.

«Французская колонизация начинается в 1830г. и утверждается после жестоких сражений.Французские войска высадились в Сиди Феррухе.Им оказал сопротивление Абд ал-Кадер44, затембыло восстание под руководством шейха ал-Мохрани. Вот эпизоды этой истории. Шейх ал-Мохрани 5 мая 1871 г. погиб на поле битвы,но борьба продолжалась и после этого ещеоколо года (…). Она завершилась кровавымподавлением, массовыми казнями, сожженнымидеревнями, уничтоженными посевами, уведеннымскотом. Обширные земли были захвачены (…).Алжирцы, лишенные своего имущества, былиотброшены в горы, в бесплодные пустыни.С 1920 г. алжирское движение возрождается.Основанная в 1926 г. и запрещенная в 1937 г.партия «Звезда Северной Африки» становится

44 Абд ал-Кадер (1808–1883) – алжирский вождь, полководец иполитик. С 1830 г. возглавлял борьбу алжирцев против французскогоколониального господства. В 1847 г. попал в плен, однако борьба сколонизаторами не прекращалась и впоследствии.

партией алжирского народа и провозглашаетнациональные требования. Активно действуетоснованное в 1931 г. под руководствомшейха Бен Бадиса движение улемов застановление национального самосознания икультуры. Организации Демократический союзМанифеста Алжира и Движение трудящихся задемократическую свободу ведут пропаганду иучаствуют в выборах. Но они терпят поражение,и Движение трудящихся за демократическуюсвободу основывает секретную организацию дляподготовки к борьбе» (V. 31).

Итак, между завоеванием и освобождением нет пе-реходного периода. «У алжирцев нет родины, потомучто они получают в качестве таковой Францию рань-ше, чем могут задуматься о другой», – говорил Ф. Аб-бас, основатель Демократического союза МанифестаАлжира. Так что же говорить об этой пустоте? И дей-ствительно, ни слова об основателях партий – о немсамом или о Мессали Хадже, организовавшем Движе-ние трудящихся за демократическую свободу, – ни обалжирских профсоюзах или алжирской коммунистиче-ской партии, ни о Насере или исламе… Из алжирскихдеятелей упоминаются лишь те, кто погиб во время«революции».

И, разумеется, никаких следов французов56.

56 «Я знаю Алжир» – это первая книга, с которой знакомятся дети.

О них вспоминается лишь раз, в связи с конвенцией1830 г., гарантировавшей свободу и собственность ал-жирцев. «Но она не соблюдалась». Говорится, конеч-но, о французских войсках, пришедших в 1830 г., о со-противлении, о борьбе с французскими военными. Го-ворится о полутора миллионах погибших, о сотнях ты-сяч беженцев, о ставших непроходимыми пограничныхрайонах, о том, что страна была разорена и разруше-на. «Такова была тяжелая плата алжирского народа занезависимость и свободу».

Конечно, ни слова о том, что привнесено француза-ми. «Что мне до того, что в моем доме есть электриче-ство, если мой дом не принадлежит мне», – говорил Ф.Аббас.

Но ни слова также и о «французском присутствии»,ни малейшего намека на то, что в течение целого ве-ка миллион французов жили в этой стране, что они ро-жали там детей, трудились, процветали, «пренебрегаяправами и честью арабов», подвергавшихся насмеш-кам и унижениям и в конце концов прогнавших фран-цузов в ходе очень жестокой войны.

Но детям не следует знать ни об этом наказании, ниоб этом насилии.

Для детей постарше есть другие, в которых представлен не такой одно-сторонний взгляд на историю Магриба. См., напр.: De l'imperialisme a ladecolonisation par Y. Grell, M. Cherif, T. Khalfal-lah, H. Sedkaqui. Tunis, 1967.

6. Персидский и турецкий

варианты Арабо-мусульманский мир и Иран

Краткая хронология

550-529 гг. до н. э. – Правление Кира.521 г. до н. э. – Держава Дария I Ахеменида прости-

рается до Инда.490– 480 гг. до н. э. – Греко-персидские войны.334 г. до н. э. – Начало завоевания Персии Алексан-

дром Македонским.250 г. до н. э. – Объединение Парфии; образование

Парфянского государства под властью династии Ар-шакидов, пришедших на смену Селевкидам, преемни-кам Александра.

III – I вв. до н. э. – Династия Птолемеев в Египте.I в. до н. э. – Завоевание Восточного Средиземномо-

рья Римом.53 г. до н. э. – Красс терпит поражение от парфян

при Каррах.I в. н.э. – Распространение христианства на Востоке.224 г. н. э. – Арташир основывает династию Сасани-

дов.III – IV вв. – Восточная Римская империя. Держава

Сасанидов распространяет свою власть до Йемена.610-614 гг. – Захват Хосровом II Иерусалима, Арме-

нии; апогей державы Сасанидов.628 г. – Поход византийского императора Ираклия

против Хосрова.632 г. – Смерть Мухаммеда.634 г. – Начало арабских завоеваний.651 г. – Завоевание Ирана арабами. Конец династии

Сасанидов.661 – 680 гг. – Халиф Муавия; начало династии

Омейядов.680 г. – Резня при Кербеле.732 г. – Битва при Пуатье между арабами и франка-

ми под предводительством Карла Мартела.751 г. – Арабы наносят поражение китайским войс-

кам при Таласе; апогей и конец арабских завоеваний.750-945 гг. – Династия Аббасидов.786-809 гг. – Харун ар-Рашид.IX в. – Эмираты Саффаридов и Саманидов в Иране.

Распад «арабской» империи.945 г. – Взятие Багдада Буидами. Начало династии

Буидов.969 г. – Утверждение династии Фатимидов в Египте.Вторая пол. XI в. – Распространение ислама среди

тюркских кочевых племен.

1055 г. – Вступление тюркских войск Сельджукидовв Багдад.

1071 г. – Победа тюркских войск над византийскимиу крепости Манцикерт.

1174-1193 гг. – Правление Салах ад-Дина.1189-1204 гг. – Третий и четвертый крестовые похо-

ды.1220 г. – Завоевание Чингисханом Самарканда и Бу-

хары.1258 г. – Хулагу-хан занимает Багдад.3 сент. 1260 г. – Разгром монгольского войска египет-

скими мамлюками.Начало XV в. – Египет становится культурным цен-

тром мусульманского мира.1405 г. – Смерть Тимура.1453 г. – Взятие турками Константинополя и превра-

щение его в столицу Османской империи.1502-1524 гг. – Правление шаха Измаила; начало

династии Сефевидов. Прекращение экспансии Осман-ской империи в Иране.

Первая пол. XV в. – Расцвет мусульманских держав:Османской империи, Персидской империи и империиМоголов.

1571 г. – Морское сражение при Лепанто; турецкийфлот терпит сокрушительное поражение от соединен-ного флота католических государств Европы.

1587-1629 гг. – Правление шаха Аббаса I. Перенос

столицы в Исфахан. Широкое строительство в Исфа-хане.

1623-1624 гг. – Завоевание Аббасом Ирака; взятиеБагдада.

1683 г. – Турецкие войска терпят поражение под сте-нами Вены.

1721-1722 гг. – Поход афганцев-гильзаев на Исфа-хан. Захват власти Махмудом.

1736-1747 гг. – Правление Надир-шаха.1739 г. – Захват и разграбление Дели Надир-шахом.1798-1799 гг. – Экспедиция Наполеона Бонапарта в

Египет.1813-1828 гг. – Войны России с Персией. Туркман-

чайский мирный договор.1830 г. – Появление французов в Алжире.1833 г. – Египет получает автономию при Мухаммеде

Али.1853 г. – Русский царь называет Турцию «больным

человеком» Европы.Сер. XIX в. – Возрождение арабского национального

движения в Египте.1881–1904 гг. – Завоевание Туниса и Марокко Фран-

цией.1882 г. – Бомбардировка Александрии англичанами.

Начало английской оккупации Египта.1907 г. – Англо-русское соглашение о разграничении

сфер влияния в Иране.

1914 г. – Установление английского протектората вЕгипте.

1916 г. – Соглашение «Сайкс-Пико» между Англиейи Францией о разделе земель Турецкой империи.

1917 г. – Декларация Бальфура о создании «еврей-ского национального очага» в Палестине.

1918 г. – Распад Османской империи. Иран, Ирак,Египет под англо-французским влиянием.

1918-1923 гг. – Возрождение пантюркизма.1936 г. – Англо-египетский договор; политическая не-

зависимость Египта.

Из всех мусульманских стран наибольшую дистан-цию по отношению к арабам несомненно держит Иран.Если в Египте или же в Магрибе национальное само-сознание подчас растворяется в более широком само-сознании арабов и сторонников ислама, а Египту такдаже нравится играть роль лидера арабского мира, товажнейшей чертой ментальностей Ирана, его «пере-житой истории» является отмежевание от арабов, да-же при том, что первые историки в Иране писали по-арабски, даже при том, что до арабов в Иране вооб-ще не было историков. Национальное самосознаниесо времен принятия ислама здесь формировалось вформе шиизма, как и в Алжире, но враждебность поотношению к арабам, а затем к туркам была сильнеевраждебности к суннитам. Эта черта явственно просту-пает в школьных учебниках, как и то, что для Иранаславная эпоха, величие страны, – это отнюдь не пе-риод исламизации, а время правления Сасанидов, ко-торые были впоследствии побеждены арабами… Наевропейский взгляд, самый выдающийся период иран-ской истории – это эпоха Ахеменидов, поскольку еенаследие было воспринято культурой Греции, Рима,культурой Возрождения. Но стоит отойти от этого евро-пейского взгляда, и законность позиции иранцев ста-новится очевидной. Эпоха Сасанидов – это и впрямь

период, когда сверкающее величие Персии не ведаетсоперников, когда соседняя Римская империя клонит-ся к упадку под ударами варваров. Впрочем, этот пери-од продолжался недолго, и конец ему положило араб-ское завоевание.

Итак, в Иране, как и в Египте, очень большое местоотводится доисламской истории страны. С самого на-чала отчетливо и даже дважды сформулировано, чтоиранцы – это арии по происхождению.

Персы, арии, основателипервой великой религии

«На заре истории. Арии» – так называется вступи-

тельная глава учебника по истории, выпущенного уни-верситетом Пехлеви (V. 29).

«Четыре тысячи лет назад с равнин и с горСевера пришли многочисленные племена. Этобыли арийские племена, и они являются предкамисовременных иранцев (…). Произведенныенедавно раскопки показали, что персы техвремен имели блестящую цивилизацию и былиисключительно талантливыми архитекторами».

Итак, слава Ирана предшествует славе ислама.Персы не всегда были мусульманами.

«Как и все древние народы, иранцы в прежниевремена верили в многочисленных богов, ноЗоро-астр научил иранский народ думать по-новому. Великим богом стал у них Ахурамазда; егонаставления записаны в книге «Авеста». Он учиттрем главным принципам жизни: доброму слову,доброму деянию и точной мысли» (V. 29).

Итак, Иран, прежде чем осознать себя первой из ве-ликих империй, выступает в качестве основателя пер-

вой великой религии45.Сначала «храбрые мидийцы прогнали ассирийцев

(т. е. жителей современного Ирака) и обрели независи-мость». Насколько всегда соблюдается дистанция поотношению к семитам, настолько ее стараются умень-шить в том, что касается Запада. Об этом свидетель-ствует история державы Ахеменидов. Она заимство-вана из греческих и римских источников. Так, здесь об-наруживаются мифы и легенды, связанные с возник-новением Рима. Вот история рождения Кира.

«У царя Астиага была дочь Мандана. Однаждыему приснилось, что у нее из живота вырослоогромное дерево, которое накрыло собой всюАзию. (Согласно Геродоту, «из чрева его дочериизошел такой поток, который затопил всю Азию».)В другом сне из тела дочери вырос виноград. Царьпозвал одного из своих магов и спросил: «Чтоозначает этот сон?»

«У Манданы будет сын, который

45 »…первая великая религия» – имеется в виду Зороастризм: дуали-стическая восточная религия, возникшая, по-видимому, в VII в. до н. э.,распространившаяся в Мидии, Персии, других странах Ближнего Восто-ка. Название связано с именем Зороастра, традиционно считающегосяоснователем религии. Основной источник представлений зороастризма– книга Авеста. Согласно доктрине зороастризма, в мире борются доброе(бог Ахурамазда) и злое (бог Анхраманью) начала. Зороастризм был го-сударственной религией Персии в период Сасанидов (III-VII вв. н. э.). По-сле завоевания Персии арабами приверженцы зороастризма преследо-вались, насильственно обращались в ислам.

станет величайшим из царей; он захватитпринадлежащие тебе земли и целый мирвпридачу».

Астиаг испугался; он отправил свою дочь навосток страны, где выдал ее замуж за Камбиза,а когда она родила, жестокий дед приказалотнести ребенка в лес и оставить его на съедениедиким зверям. Слуга, которому поручили это дело,передал младенца леснику. А у того как раз толькочто умер новорожденный сын, и он сохранилжизнь мальчику, которого ему оставили. Такосуществилась судьба Кира. Он вырос большими сильным и вскоре пошел войной на Астиага,поскольку тот облагал своих подданных слишкомбольшими налогами. И он победил Астиага.

Кир создал одну из самых совершенныхармий своего времени: у него были дажеколесницы, запряженные шестнадцатью быками.Цари Вавилона, Лидии и Египта объединилисьпротив него, но он вышел победителем и завоевалВавилон.

«Шестьдесят лет назад был найден указКира, провозглашавший свободу народов; именноэтим указом были освобождены евреи, которыесемьдесят лет находились под властьюассирийцев» (V. 29).

История Дария и его преемников содержит в себесюрприз для западного читателя. Рассказывается о еговеличии и справедливости, о возмущениях вавилонян,

о расширении империи. Дарий много раз водил своивойска в Европу, занял Македонию и часть современ-ной Румынии. Но нет ни слова о вторжении Ксеркса вЭлладу, о войнах с Грецией, о Марафонском и Сала-минском сражениях…

Отсутствует, таким образом, вся история конфликта«греков с варварами», т. е. какой бы то ни было поли-тический и культурный антагонизм с этими народами,основавшими цивилизацию на Западе, пропадает.

А вот сопротивление римским завоевателям воспро-изводится подробно: это урок храбрости и славы.

После Селевкидов и Аршакидов войны с Римом ста-новятся частыми:

«Римской армии, которая завоевала Европу иАфрику, так и не удалось, даже при Антонии,захватить в Иране ничего, кроме узкой полоскиземли».

Величие персидской державы вдохновляет Арташи-ра, который мечтает восстановить империю Ахемени-дов и воссоздать зороастризм как залог религиознойцелостности Ирана.

«Арташир несколько раз бьет римлян, занимаетАрмению, а его преемник Шапур берет в пленимператора Валериана. Сохранился рельеф,где он изображен коленопреклоненным передШапуром, сидящим на лошади» (V. 29).

В эпоху Шапура II Великого Персидская держава по-беждает главных своих врагов: на юге – арабов, армиюкоторых Шапур II разбивал несколько раз, и Византий-скую империю.

«Однажды Шапур II, переодевшись,пробирается в Константинополь, но егообнаруживают и бросают в темницу. Ему удаетсябежать. И вот он доходит со своей армией допредместий столицы. На него вновь нападаетимператор Юлиан, но сам погибает. Шапур IIцарствовал семьдесят лет и пережил десятьримских императоров» (V. 29).

Сила и терпимость –

добродетели державы Сасанидов

«Ездгерд поручил воспитание своего сынаарабскому эмиру, правителю одной из провинцийимперии, для того чтобы сын не рос вокружении роскоши. Тот вырос умелым всадникоми охотником. Он и его брат оспаривали престолдруг у друга. Было решено, что корону получиттот, кто сумеет достать ее из ямы со львами. Верходержал Вахрам (…). Он дал бой желтокожим(гуннам), достиг пределов Индии, предоставилсвободу всем христианским народам, которыежелали сохранить свою веру, и заключил со всемимир».

Итак, вновь и вновь стараются подчеркнуть терпи-мость «царя царей». В действительности же политиканасильственного насаждения зороастризма была в этовремя как никогда активной, в особенности в христи-анской Армении. Что касается «мирного договора» ме-жду Ираклием и Хосровом, то на самом деле это былраздел Армении между Византией и Персией. «СвятойКрест был отдан римлянам, и Ираклий самолично до-ставил его в Иерусалим» (V. 29).

Арабское завоевание

Арабское завоевание и падение Сасанидов – это ка-

тастрофа. Было несколько предзнаменований этого.«При Перозе на империю обрушилась великая

засуха; «царь царей» закупил продовольствиев других странах, чтобы справиться с голодом,заставлял богатых делиться их запасами. Онучредил праздник Абрезаган в ознаменованиедолгожданного дождя. Но он совершил и нечтоочень постыдное: убил своего брата и другихпринцев-Сасанидов, чтобы кроме его детей небыло претендентов на престол (…). Наказаниеобрушилось на него в виде чумы, от которой онумер (…). Спустя некоторое время в державеСасанидов наступил полный хаос. Один за другимсменились двенадцать государей, среди которыхбыли две царицы».

В 632 г. на престол вступил Ездгерд III, последнийСасанид. В двенадцатом году хиджры (634) мусульма-не начали свое наступление. Они побеждали ссорив-шихся между собой иранских военачальников. ЕздгердIII вынужден был бежать в восточные провинции. Ара-бы взяли и разграбили столицу Ктесифон, а «царь ца-рей» нашел себе далекое пристанище вблизи Мерва.

«Там он попросил убежища у одного мельника,

и тот его приютил, но, увидев драгоценности иодежды царя, убил его, чтобы ими завладеть» (V.29).

Таков был конец великого царства Сасанидов. Зо-роастризм был отброшен, и «в Иране началась новаяблестящая эра».

Я расспросил Махияра Джавахерьяна как учитель вшколе рассказывал ему об исламе, об арабском заво-евании. Он хорошо это помнит. «Первое представле-ние об арабах – бродяги, не имеющие никаких правил,живущие в пустыне, как придется, разбойники (…). Бу-дучи отсталыми, они перемещаются на верблюдах, то-гда как в великой персидской армии была сильная ка-валерия (…). Иранцы были побеждены, но в этом небыло вины их царя; это случилось потому, что они бы-ли ослаблены многочисленными войнами (…). Арабывоспользовались этим, и кроме того, их вдохновлялафанатичная вера, которая могла повести хоть на крайсвета…»

Имам Али, настоящийиранский крестьянин

История Мухаммеда излагается по традиционной

схеме, но в шиитском Иране титул имама предшеству-ет имени Али: «Али был первым имамом шиитов».Школьное описание Али точно соответствует образуиранского крестьянина», – говорил мне Махияр. Полу-чается, что до Али у Мухаммеда не было истинных пре-емников. Учительница объясняла, что арабы враждо-вали с Али, потому что он был связан с Пророком черезсвою супругу Фатиму, дочь Мухаммеда, что арабы пре-зирали девочек и часто хоронили дочерей живьем сра-зу после их рождения. Мухаммед был первым арабом,который стал их уважать, а свою собственную дочь онотдал Али. И кроме того, Али учил искусству управле-ния. «Слова Али» будут изучаться всеми правителями,так же как и слова Мухаммеда.

Итак, «прославленный Али защищал честь ислама.Он постоянно боролся с отступниками, он был убит од-ним из своих врагов» (V. 29).

И вот основополагающий эпизод:«После смерти Муавии имам Хусейн, сын Али,

провозгласил джихад; он отправился в Куфу,чтобы собрать там войско, но жители города

не сдержали своего слова: они покинули внукаПророка, и тот остался лишь с семьюдесятьюдвумя своими родственниками. Он мужественносражался и погиб вместе со всеми ними в бою,равного которому нет в Истории. От стал жертвойпредательства» (V. 29).

С тех пор исповедующие ислам разделились на вер-ных Али шиитов, у которых было двенадцать имамов,и суннитов, которые говорят, что после Мухаммеда бы-ло четыре халифа. У шиитов принято насмехаться наддвумя последними халифами и поносить их. В деньАшуры в Мешхеде, святилище шиитов, высмеиваютОмара, осыпая его оскорблениями по-персидски. О че-ловеке с плохим характером говорят: «это Омар», «унего голова Омара». Смеются также и над манеройсуннитов молиться со скрещенными руками, в то вре-мя как шииты молятся с простертыми ладонями.

Все это восходит к антиарабской традиции: поднегодяями-«отступниками», с которыми сражался Али,понимается в первую очередь араб-сириец Муавия;равным образом арабам приписывается жестокое от-ношение к девочкам; наконец, «презренный» город Ку-фа находится в Месопотамии, т. е. на территории Ира-ка, на арабской земле.

Итак, вот один из корней антагонизма между Ира-ном и остальным мусульманским миром, в особенно-сти Ираком, где преобладают сунниты.

Что удивительно, так это то, что Иран стал по-насто-ящему шиитским лишь восемь веков спустя, в эпоху,когда главными его врагами были не арабы, а турки,которые теперь оказались самыми активными пропо-ведниками и приверженцами суннизма.

Этот факт лишний раз подтверждает то, что исто-рия излагается так, как она видится сегодня. Изданныйуниверситетом Пехлеви учебник забывает упомянуть,что после резни при Кербеле мусульманская Персия вцелом еще несколько веков стояла на стороне сунни-тов.

Блеск мусульманской Персии

Вся история периода до монгольского нашествия

XIII в. в изложении для детей проникнута враждебно-стью к арабским завоевателям.

«Халифы понемногу утрачивали свою власть.Потомки дяди Пророка – Аббасиды –пользовались любовью. Иранцы были ещесильнее настроены против Омейядов, чем другиемусульмане (…). Имея хорошее войско, противОмейядов выступил Абу Муслим, и тут воссталвесь Иран вплоть до Месопотамии. В 750 г. халифиз династии Омейядов был убит (…). Началосьпятисотлетнее правление Аббасидов. ХалифМансур приказал разобрать дворец Хосрова, и наего месте в Багдаде был возведен великолепныйдворец из кирпича. Он был выстроен так умело,что арабам не удалось его разрушить» (V. 29).

Таким образом, вся эпоха Омейядов – от резни приКербеле до возвышения Абу Муслима (т. е. период за-висимости иранцев от арабов из Дамаска) отсутствует.Во времена Аббасидов, как известно, империя посте-пенно превращается из арабского государства в госу-дарство мусульманское, в котором неарабские народычувствуют себя более свободно. И у истоков этой «ре-волюции» стоял именно перс из Хорасана – Абу Му-

слим. Вот почему эпохе Аббасидов отдается предпо-чтение, тогда как в иракских учебниках этот период, на-оборот, совсем пропадает…

«Иран принял ислам, но не правителей для своихземель», т. е. арабов. После завоевания «иранцы всевремя старались вернуть себе независимость. Госуда-ри как будто повиновались Багдаду, но лишь внешне.Иран снова обретал свободу».

«Восстановлению независимостиспособствовали четыре великих эмирата:династии Тахиридов (821–873), Саффаридов(861–900) и Саманидов (819–999) и Буидов (935–1055)».

После правления Харуна ар-Рашида, прославлен-ного в «Сказках тысячи и одной ночи» и возродивше-го персидский этикет эпохи Сасанидов (придав культу-ре мусульманского мира колорит клонящейся к упад-ку рафинированной персидской культуры), наступаетцарствование Мамуна (191–211 гг. хиджры, т. е. 813–833 гг.).

«Сын Харуна ар-Рашида был по матери персидско-го происхождения; он стал халифом и убил Аминав Багдаде». Амин был сводным братом Мамуна, егомать была арабского рода, тогда как Мамун был сыномвторой жены Харуна ар-Рашида, персидской рабыни.Предвидя конфликт и образование двух враждующихкланов, Харун ар-Рашид разделил наследство на две

части, отдав преимущество Амину. Амин хотел подчи-нить себе брата, и вскоре между ними началась война.Несмотря на яростное сопротивление арабского Баг-дада персам, Мамун одержал верх. Для того чтобысблизить шиитов и суннитов, он попытался официаль-но установить догматы мутазилизма46, но ему это неудалось. Однако, «поскольку иранцы любили потомковАли, Мамун провозгласил своим преемником восьмогоимама шиитов Али ар-Ризу, который происходил от Ху-сейна. Но имам Али ар-Риза умер, отведав отравлен-ного винограда в небольшой деревне. С тех пор егогробница в Мешхеде является местом паломничествашиитов (…).

Багдадские халифы стремились хитростью и лице-мерием расколоть иранцев. Так, они побуждали к кон-фликтам Саффаридов и Саманидов (династии, утвер-дившиеся в центре и на северо-востоке страны). Одиниз Саффаридов, Амр, попал однажды в плен к Сама-нидам. Сторож готовил ему тюремную трапезу. В этотмомент привлеченный запахом пес сунул нос в коте-

46 Мутазилизм – рационалистическое направление в мусульманскойтеологии, возникшее в Арабском халифате в VII в. Мутазилизм отвергалдогмат об извечности Корана, считая его простым литературным произ-ведением, он отрицал наличие положительных атрибутов бога, отличныхот его сущности. Критерием истины считал человеческий разум, призна-вал свободу воли человека. Мутазилизм был официальной доктриной вгосударстве Аббасидов при халифе Маммуне (813–833). В дальнейшемон преследовался как ересь.

лок, застрял в нем и, обжегшись, удрал вместе с котел-ком. «Вот видишь, – сказал Амр сторожу, – видишь, каквсе переменилось… Еще вчера искуснейшие повараодин за другим подносили мне самые лучшие блюда,а сегодня обыкновенная собака уносит мою миску» (V.29).

«Восстановить величие,

существовавшее до арабов»

(…) «Государство Саманидов, сосредоточенное во-круг Бухары, в X в. переживало исключительный рас-цвет». Как и Саффариды, Саманиды сочинили себе ге-неалогию, восходящую к Сасанидам. При дворе Сама-нидов родилась персидская литература, прославлен-ная «Шах-намэ» Фирдоуси и музыкальной поэзией Ру-даки.

«Рассказывают, что Махмуд, основательдинастии Газневидов, пришедший на сменуСаманидам, захотел расплатиться с Фирдоусии приказал выдать ему столько монет, сколькопредполагал его предшественник, однако монетыбыли серебряные, тогда как он должен былплатить золотом… Фирдоуси увидел в этомдурное предзнаменование и бежал. Государь,должно быть, раскаялся, так как приказал догнатьФирдоуси и заплатить ему разницу; но поэт к этомумоменту уже умер.

(…) Тем временем доблестные героиМазендарана подстерегали арабов с высотЭльбурса (горы на западе страны). Большевсего персы хотели возвратить былое величие,существовавшее до арабов; они мечтали прогнать

Аббасидов, ставших жестокими и злыми (…).Наконец, в 334 г. хиджры (945) армия подпредводительством Ахмеда вошла в Багдад.Халиф был свергнут, и Багдадский халифатв течение ста лет после этого находился вруках Бундов, выходцев из прикаспийской областиГилян…

Именно в эту эпоху жил Авиценна, великий врачперсидского происхождения, сначала при двореСаманидов в Бухаре, а затем в Исфахане. В егокнигах (например, в «Книге исцеления») черпалазнания европейская наука того времени».

Газневиды были «могущественными и доблестны-ми» государями. Они завоевали Хорасан, Систан и во-сточную часть Индии. Махмуд совершил несколько по-ходов в Индию, борясь там с идолопоклонниками иуничтожая идолы. Газневиды покровительствовали ху-дожникам и ученым, например великому астрономуБируни, который написал книгу о культуре, религии инравах Индии.

Затем «Газневиды были побеждены Тогрул-бекомВеликим, героем из династии Сельджукидов. В 1055 г.он управлял государством, простиравшимся от Турке-стана до Средиземного моря. Он был турецкого проис-хождения, но воспринял иранскую культуру. Он первыйстал носить титул султана». Его преемник, Алп Арслан,в 1071 г. разгромил византийскую армию при Манци-керте; император Роман Диоген был взят персидскими

войсками в плен. Но султан решил его освободить»…Именно в эту эпоху жил «великий поэт Омар Хай-

ям, астроном и математик, создатель универсальногокалендаря; его литературное произведение «Рубайят»было в 1859 г. переведено на английский ЭдвардомФитцджеральдом» (V. 29).

Ассасины (курильщики гашиша)

В это же время секта исмаилитов создала под пред-

водительством Хасана ибн Саббаха тайную организа-цию ассасинов, которая подготавливала убийства пра-вителей.

Это была «строго централизованная организация;ее члены – борцы, или фидаи, – убили множествознатных людей, правителей. Они жили в неприступномзамке и являлись последователями Хасана ибн Сабба-ха, который посылал их убивать своих врагов. Имя ас-сасинов происходит от арабского слова хашишийун –курильщик гашиша. Этим наркотиком злоупотребляличлены секты, чтбы пережить в воображении блажен-ства рая и чтобы опьянить себя перед совершениемсвоих дерзких деяний. Больше ста лет они сеяли ужасвокруг себя, однако монгольским завоеванием их мо-гуществу был положен конец, а их логово было разру-шено» (V. 29).

Сефевидская реставрация

Официально Иран стал шиитским лишь с приходом

к власти Сефевидов в 1502 г. Симпатия к потомкам Алипроявляется в учебнике постоянно, но в нем нет выра-женной враждебности по отношению к государям-сун-нитам, тем более что те (например, Саманиды) стре-мились, насколько возможно, обеспечить утверждениеи расцвет персидской культуры.

Национальное чувство сильнее привязанности кшиизму. Ярчайшим свидетельством этого служит тотфакт, что если часто произносят проклятия в адресарабов и монголов, «которые все разорили», то турокщадят. В противоположность тому, что вытекает из со-ответствующим образом скомпонованных текстов, неГазневиды (ирано-афганцы), а как раз турки-Сельджу-киды, разбив в 1040 г. Газневидов под Данданаканом,прогнали Бундов из Багдада и пришли, таким образом,на смену подлинно иранским государям. Чисто иран-ский период халифата закончился с падением Бундов.Но в отличие от арабов турки приняли и распространя-ли персидскую культуру. Отождествляя себя с персид-ской державой, величие которой они стремились воз-родить, турки как бы обеспечивали этой культуре над-национальный престиж (V. 17). Кроме того, турки на-

звали государя султаном в отличие от прежнего хали-фа, законность которого таким образом сохранялась.И эта султанская власть впервые появилась в Персии.

Монгольское владычество продолжалось в Иранеболее полутора веков. И если для большинства ислам-ских стран это владычество связывалось с упадкомБагдада и с первым периодом преобладания Египта,то разоренному монголами Ирану удалось (как в своевремя Греции) покорить свирепого завоевателя своейкультурой, хотя статус великой державы был утрачен.

И еще раз освобождение должно было явиться изсеверных провинций, на этот раз – от курдского ро-да, языком которого был азербайджанский и который«называл себя сейидами – потомками Пророка по ли-нии седьмого имама. С помощью кызылбашей47, но-

47 Кызылбаши (азерб. – красноголовые) – тюркские кочевые племе-на, говорившие на азербайджанском языке и кочевавшие на территорииАзербайджана и Ирана. Название происходит от обычая их воинов но-сить чалму с двенадцатью пурпуровыми полосами в честь двенадцатишиитских имамов. Племена кызылбашей находились в политической ирелигиозной зависимости от семьи шейхов Сефевидов, которые, опира-ясь на них и создав своего рода духовно-рыцарский орден, вели завое-вания, насаждая шиизм. В 1501 г. Сефивиды захватили шахскую власть вИране. Руководящая роль в Иране Сефевидов вначале полностью при-надлежала кызылбашской знати, хотя ей постоянно приходилось вестиборьбу со знатью другого этнического происхождения. Из кызылбашейназначались главные советники, наместники, военачальники. Войско Се-февидов в значительной степени состояло из ополченцев-кызылбашей.Лишь впоследствии, особенно при шахе Аббасе, влияние кызылбашейнесколько ослабло, центральной областью государства стал не Азербай-

сивших чалму с двенадцатью пурпуровыми полоса-ми, курды постепенно распространили свою власть наИран и основали династию Сефевидов, придержива-ющуюся шиизма». На самом деле у Сефевидов былсвоего рода религиозный орден суфитского толка, ко-торый сначала провозгласил шиизм в Азербайджане.Из Азербайджана господство Сефевидов распростра-нилось на всю Персию, и в 1501 г. Исмаил провозгла-шает себя шахом Ирана.

«Сражаясь с суннитами-османами наЧалдыранской равнине, он бился с такой силой,что разрубил своим мечом одну из вражескихпушек» (V. 29).

На самом деле Исмаил воевал с саблей против ар-тиллерии, находя пушки недостаточно рыцарственны-ми, и был разбит. Но это славное поражение создалоему репутацию героя.

Величие страны укреплялось в долгое царствова-ние Тахмаспа, которое, «к несчастью, явилось чредойвойн, разорявших страну, так как шах в борьбе про-тив османов на Востоке и узбеков на Западе исполь-зовал тактику «выжженной земли». Власть контроли-ровалась тогда кызылбашами, воинами-тюрками, чтовызывало сильное недовольство персов. Исмаил II по-пытался положить этому конец, заменив кызылбашей

джан, а внутренний Иран.

гвардией из пленников-грузин, обращенных в ислам.Из пленниц-грузинок он сформировал новый гарем;дети грузинских и тюркских пленниц оспаривали друг удруга власть. Но замена кызылбашей не обошлась безнеприятностей.

«На шатер шаха не натягивают старые шкуры»,– сказал Исмаил. Вскоре он был отравлен (V. 29).

Величие и упадок

В царствование Аббаса, прозванного Великим, дер-

жава вновь обрела могущество и славу.«Прославленный царь, утонченный, ценивший

искусства, он сделал Иран великим государством,а Исфахан – одной из мировых столиц.Он построил сотни километров дорог, мосты,караван-сараи; в одном только Исфахане былипостроены 162 мечети, 1802 караван-сарая и 273общественные бани. Он позвал к себе на службуиностранных советников и с их помощью создалмощную армию. В 1031 г. хиджры (1623) он спомощью английских советников завладел портомОрмуз, принадлежавшим тогда португальцам.Он прогнал также русских из Мазендарана. Новпоследствии Хусейн причинил стране многозла: слабый и изнеженный, он был побежденафганцами. Хусейн отдал им Исфахан и своимисобственными руками возложил шахскую коронуна голову победителя Махмуда» (V. 29).

В этом тексте представлена лишь часть действи-тельности, подходящая для детей. Ну можно ли им ска-зать, что начиная с Исмаила II борьба за власть отра-жала гаремные соперничества, сталкивавшие друг сдругом кызылбашей, персов, грузин. В этой тлетворнойатмосфере сестра Хусейна подсыпала своему брату

яд в гашиш и индийскую коноплю; Аббас ослепил сво-его отца и двух братьев. Нравственное разложение по-родило эротическую литературу и искусство, просла-вленное знаменитой персидской миниатюрой школыБехзада.

Правление династии закончилось апокалипсисом:во время осады Исфахана афганцами 8000 человекумерли от голода и болезней (т. е. умерло в четыре ра-за больше, чем погибло в бою). Махмуд казнил 3000кызылбашей, затем приказал убить всех членов се-мьи Сефевидов, кроме троих, т. е. семнадцать чело-век. Вскоре он сошел с ума и был свергнут своим дво-юродным братом Ашрафом, который ценой двух илитрех провинций заключил мир с Османами.

Афганский период закончился несколько лет спустя,когда один из военных вождей, выступив под знаменемСефевидов и победив узурпатора Ашрафа, захватилтрон и провозгласил себя Надир-шахом (1736). Он про-гнал из Ирана как русских, уже утвердившихся на Ка-спии, так и турок, всегда готовых на захват иранских зе-мель и действовавших заодно с афганцами, тоже сун-нитами. Надир-шах совершил поход в Индию, захва-тил Дели и забрал в виде трофеев совершенно сказоч-ные сокровища. Это было самое крупное грабитель-ское предприятие в истории.

Симптомы упадка становились все более заметны.Роскошь двора, необходимость обуздания кызылба-

шей требовали денег. Государственные земли превра-щались в коронные, налоги становились все болеетяжелыми, все сильнее давили на население. И всесредства казны служили в первую очередь визирямили шаху, и лишь в малой мере – интересам государ-ства. Династия Каджаров пыталась внести какой-топорядок в управление, провести централизацию пообразцу западных монархий. Но это повлекло за со-бой новую волну сопротивления местных племен. Кро-ме того, в XVIII в. кончилось процветание «персидскогопути», а эпизод афганского завоевания вообще поло-жил конец крупной торговле.

Появление русских и англичан

Ослабленная страна сделалась легкой добычей но-

вых завоевателей: русских и англичан. Мотивы их дей-ствий, конечно, различались, но результаты были однии те же. В борьбе против новой опасности Персия немогла опереться ни на суннитскую Турцию, ни на Аф-ганистан, который она надеялась вновь завоевать.

В 1724 г. Петр Великий, предвосхищая будущее, под-писал с Турцией договор о разделе Персии. Это былпредвестник договора 1907 г., когда на смену Османампришли англичане.

Персия не боялась России вплоть до начала XIX в.Например, еще в 1795 г., когда Ираклий, царь Грузии,обратился к России за защитой от Персии, шах неза-медлительно провел в Тифлисе репрессивную акцию,разграбил его. В 1813 г. шах потерпел поражение вбольшой войне с Россией, и это стоило ему Дербен-та, Баку и права держать флот на Каспийском море.Он хотел взять реванш в 1826 г., но персидская армияопять потерпела поражение; по Туркманчайскому мир-ному договору 1828 г. пришлось отдать Ереван. Соот-ношение сил изменилось.

Россия все больше и больше вмешивалась во вну-тренние дела Персии, то подготавливая отделение

Азербайджана, остававшегося иранским, то вмешива-ясь в вопросы наследования, особенно в пользу Аб-баса Мирзы во время заключения Гулистанского мир-ного договора в 1813 г. Турки и персы не могли объ-единиться перед лицом общего врага, так как Османыбыли суннитами, а Каджары – шиитами. Тогда «ТеньБога на Земле» (таков был официальный титул ша-ха, который в отличие от Сефевидов не был потом-ком Али) обратился к Англии, заинтересованной в том,чтобы не допустить Россию к южным морям и к пути вИндию. Но в Афганистане интересы англичан, «защи-щавших Индию» от происков русских, столкнулись не-посредственно с амбициями персов: англичане дажеобъявляли Персии войну в 1856 г.

В то время как английский «союзник» оборачивал-ся врагом, устремление России в Центральную Азиюугрожало самому существованию Персии. И кроме то-го, сторонники России противодействовали проникно-вению в Персию английского капитала.

Неспособность шаха проводить адекватную полити-ку перед лицом этих двух опасностей, вызывала со-мнения иранцев в политическом режиме и требова-ние реформ. В городах зарождалось движение противунизительного иностранного вмешательства. В 1890 г.,когда шах предоставил английской компании монопо-лию на торговлю табаком, произошел взрыв. Оказа-лось, что против коррупции и проникновения иностран-

ного капитала единым фронтом выступают торговцы,лишаемые смысла своего существования, и шиитскоедуховенство, не приемлющее разрушения целостно-сти и всеохватности ислама, чем грозила экономиче-ская модернизация страны. Точно такой же союз сло-жился спустя 90 лет, и это привело к падению монар-хии Пехлеви.

Поэзия поддерживает

патриотическую историю

Одной из ставок в противостоянии с арабами в на-ционально-религиозном движении шу-убийя издавнабыла защита персидского языка как языка националь-ного. Уже в IX в. Саманиды, происходившие из семьизороастрийских священников, поощряли возрождениекультуры персидского языка, свидетельством которо-го было творчество Рудаки и Дакики. Они писали, ко-нечно, пользуясь арабским алфавитом – это было не-обходимо для поддержания внутриисламских связей,– но на персидском языке. В X в. роль катализаторасыграла эпопея «Шах-намэ» Фирдоуси. Она придалаперсидскому языку его классическую форму и в эпи-ческом повествовании воспела извечный бой Ирана сТураном, миф о царях доисламских времен.

В эпоху Фирдоуси Персия была очень велика, и еетерриториальное величие и могущество Махмуда вос-принимались как персидское возрождение. Но вскорестрану опять одолели завоеватели, прежде всего тур-ки. И вот Амир Муидзи адресует им патетические воз-звания, а Закани перед развалинами Ктесифона вспо-минает прежнее величие Сасанидов и былую славуИрана.

Отныне эта тема становится главной, а патриотиче-ская поэзия служит опорой истории, поддерживает еев памяти людей. Долгое время патриотизм этот выра-жается лишь в том, что о любви поется на персидскомязыке. Такова поэзия Саади или Хафиза. Традиции во-инствующей патриотической поэзии возродились в XIXв. после унижений «позорных договоров» в Гулистанев 1813 г. и Туркманчае в 1828 г. Ка-Эммакам писал о«несчастной судьбе этой страны, храбрые солдаты ко-торой еще вчера были в Тифлисе, а сегодня она тер-пит, как орды русских завоевывают Тебриз. Наши крас-норожие солдаты не способны показать русским – этимтрусам, этим бабам – ничего, кроме своих задниц».

На смену озлобленности против арабов пришла не-нависть к русскому и англичанину. Зародившаяся вэпоху Французской революции, патриотическая поэ-зия смыкается с либеральным движением и составля-ет один из ферментов патриотизма, тогда как другимявляется проповедь шиитского духовенства. Бывает итак, что они смешиваются. Поэзия выковывает рево-люционный дух 1905 и 1920-х годов.

С. Р. Шафак писал в 1952 г.: «Я еще помню, какучениками мы слушали стихи Адиба уль-Мамалека,известного тогда под псевдонимом Амири. Мы имелиобыкновение читать наизусть пылкие стихи, напоми-навшие о былой славе Ирана, и сетовали на современ-ный упадок; ораторы революции тоже читали наизусть

эти стихи, и совершенно ясно, какой отклик они встре-чали у народа».

То же самое происходило с поэмами Мирзы Агахана:«Не правда ли, наша страна перевернута вверх дноми превратилась в логово демонов? Не правда ли, ти-рания нарастает и народ в нищете? Не правда ли, нашшах нищий, страна в опустошении, а народ – отчаяв-шаяся толпа?» (V. 23).

Главные темы поэзии отразились в оперетте «Вос-кресение», очень популярной в 20-е годы. Древниетрадиции и зороастризм были в ней представленыкак самая суть иранской нации. Великий царь и Зоро-астр, возвратившись на землю, пришли в ужас, увидев,в каком состоянии пребывает основанная ими стра-на. Оперетта заканчивалась длинным монологом Зо-роастра, молящегося о возрождении Ирана.

В отсутствие истории как таковой исторический про-цесс долгое время осознавался и осмысливался в Ира-не через поэзию.

Общее недовольство иранцев господствующим ре-жимом в последние два века усугублялось тем, что ихкультура, когда-то столь блистательная и влиятельная,все больше и больше сдавала свои позиции. Лишь та-джики в Средней Азии продолжают после исламизацииговорить на языке, родственном персидскому. В дру-гих местах постепенно побеждает турецкий, и даже наиранской территории. «Если, например, турки и пер-

сы живут в одной деревне, – отмечает В. Бартольд, –то постепенно общим языком всего населения стано-вится турецкий» (V. 25). Персидский язык, персидскаякультура – это последний бастион.

Турция: прославление гуннов

и кочевых цивилизаций

Было время, когда турки господствовали над ара-бами, угрожали христианскому миру. В течение пятивеков Османская империя обладала самой обширнойтерриторией. Вот почему гордыня турок беспредельна:крах империи в 1918 г. вряд ли ее пошатнул. Об этомсвидетельствует изложение истории в книжках для де-тей.

Преподаваемая туркам история еще больше, чемпреподаваемая иранцам, отличается от общей моде-ли исламских стран. Это следствие реформ Ататюрка48

48 Ататюрк (турецк. – отец турок) Мустафа Кемаль (1881–1938) – ту-рецкий политический, военный и государственный деятель, основательи первый президент Турецкой республики. Участвовал в младотурецкойреволюции 1908 г. В 1919 г. возглавил националистическое кемалист-ское (по его имени) движение в Анатолии, фактически управляя во гла-ве Представительного комитета не оккупированной державами Антан-ты территорией. После провозглашения в 1923 г. республики проводилреформы буржуазно-националистического характера. Государству былпридан светский характер, столица перенесена из Стамбула в Анкару,упразднено министерство по делам религии, имущество духовенства се-куляризировано, закрыты мусульманские школы, образование и юстицияпереданы из ведения церкви в ведение государства. В последующие го-ды были приняты уголовный и гражданский кодексы европейского образ-ца, было запрещено многоженство, введен латинский алфавит, из кон-ституции изъято указание о том, что ислам является государственной ре-

и презрения к арабам, которые обрели независимостьне без помощи иностранцев. Секуляризация историиносит во многом лишь поверхностный характер; при-чем «туркинизация» истории Османской державы про-изошла совсем недавно, в конце XIX в., а до того импе-рия выступала как воплощение незыблемости ислама.

В самом деле, происхождение нации перестают свя-зывать с исламом начиная со времени Ататюрка. По-являются два новых очага:

– Прежде всего, Анатолия: воссоздаются цивилиза-ции, предшествовавшие приходу турок, вплоть до са-мых древних.

– Затем Центральная Азия: прославляются коче-вые цивилизации народов-кочевников, главным обра-зом гуннов, хлынувших на Запад.

И вот полностью перевернутым оказывается пред-ставление, которое имели о гуннах – этом первомтюркском народе – европейцы, персы, китайцы.

Но ведь все наши сведения о гуннах почерпнуты изсвидетельств побежденных ими народов – китайцевили армян, византийцев или арабов. Что представлялабы собой история Франции, изложенная исключитель-но ее врагами?

Итак, единственная история, симпатизирующая гун-

лигией. Вместе с тем турецкая конституция 1924 г. объявляла всех жите-лей Турции турками, т. е. в законодательном порядке отрицала существо-вание в ней национальных меньшинств, узаконивая их ассимиляцию.

нам, – это история, которую рассказывают турецкимшкольникам. Здесь прославляют кочевые цивилиза-ции под властью Аттилы или Тамерлана. «Аттила оста-вил о себе память как об очень добром, приветливомгосударе; это была яркая индивидуальность из тех, чейслед сохраняет история» (V. 30). Империя гуннов V в.,«когда она поочередно покорила Византию и Запад-ную Римскую империю», представлена как территори-альное образование с двойной границей: собственноимперии и народов, платящих дань. Рассказывая о до-говоре 434 г. гуннов с Византией, подчеркивают равен-ство двух государств во всем, их одинаково высокуюорганизацию, равноценность их установлений.

Экспансия гуннов предстает отнюдь не опустоши-тельным ураганом. Это был один из формирующихэлементов евроазиатского общества. Именно она ле-жит в основе первых опытов европейского рыцарства,как о том свидетельствует эпос о Нибелунгах, а такжев основе многочисленных обычаев и организационныхструктур, которые после раскола империи породили го-сударства с многовековой историей – мадьяр, грузини т. д.

Вторая важнейшая веха истории Турции – это ихсамое обширное и, разумеется, самое терпимое изкогда-либо существовавших многонациональных госу-дарств – Османская империя. Память о ней и после еераспада озаряет будущее тюркских народов.

Конечно, после тщетных попыток Энвер-паши вос-становить единство турецкого мира от Анатолии до Ка-зани и высокогорных районов русской и китайской Цен-тральной Азии, пантуранизм несколько сбился с пути.

Тем не менее в учебнике, изданном в 1976 г. в Стам-буле, обнаруживается пережиток мифа: там помещенакарта расселения турок в 1963 г. Серым цветом отме-чена граница воображаемого огромного государства,где турки составляют «большинство населения». Онопростирается от Анатолии до советской Средней Азиии Синьцзяна, а в середине его, как в плену, расположе-но крошечное белое пятнышко: современная террито-рия Армении.

7. От священной истории

к истории отечества игосударства: взгляд из Европы

Мы уже неоднократно встречались с европейским

взглядом на историю и встретимся еще. Но это былвзгляд на историю остального мира. Что же касаетсясодержания и хода собственно европейской истории,то в рамках этой книги мы сможем коснуться лишь техили иных ее аспектов.

Скажем прежде всего об очагах ее возникновения,потому что история, написанная историками, – это неединственная история. Бернар Гене в «Истории и исто-рической культуре средневекового Запада» (I.6) от-мечает, что наряду с общепризнанным историческимфондом, идущим от Кассиодора, Иосифа Флавия, Ев-севия Кесарийского и т. д., на тысячу лет вперед опре-деливших историческую культуру Запада, существуетдругая история, история, восходящая к другим источ-никам. Она написана не на латыни, а на народных язы-ках, в прозе или в стихах, как, например, начинающа-яся с Брута история Англии, которую в 1338 г. перело-жил стихами на английский Роберт Маннинг «не дляученых, а для простых людей».

Связь с Римом длилась по меньшей мере до XV в.,до тех пор история означала – древность, или толь-ко прошлое церкви, Священную историю. Даже у ко-ролевских чиновников не было никаких книг по исто-рии, кроме трактатов на эти темы, во всяком случаево Франции. Лишь с XV в. «общей страстью всех про-свещенных французов становится история собствен-ной страны» (1.6). И тут она начинает, как и везде, вы-полнять функции, свойственные ей часто и сегодня:она прославляет отечество и объясняет, что существу-ющее государство носит законный характер.

Однако написанный текст – не единственный очагвоссоздания прошлого, очаг воплощения истории. ВИспании, например, главенствующая роль в сохра-нении коллективной памяти общества принадлежитпразднику. В Англии, прежде всего благодаря Шекспи-ру, эту роль играет театральный спектакль. Сегодня,как и вчера, в формировании исторического сознанияактивно участвуют разного рода зрелища, представле-ния, кино, причем именно того исторического созна-ния, которое режим хочет внедрить в головы детей. Этоособенно четко прослеживается в нацистской Герма-нии. Во Франции много очагов зарождения истории, ноглавная проблема тут в другом: выяснить побеждаетли тяга к истории или страх перед ней.

Испания: праздник –свидетель истории

Итак, мы покинули страны ислама, но теперь мы в

Испании, столь пронизанной духом мавританской и му-сульманской цивилизации. Займем место мольвизар-ских часовых, в течение нескольких веков наблюдав-ших, как приближается мавританский флот. Займем ихместо и послушаем:

Часовой:Стой!.. Кто идет?Посланник-мавр:Мавр, который желает немедля,Ибо он уже теряет терпение,Возвестить твоему господину о посольстве,Если он еще не бежал из замка…Христианский король:Пусть же ом без промедления подойдетК первой ступеньке лестницы.Там он сможет мне сказать,Кто возглавляет его посольство…Посланник-мавр:Да хранит тебя Аллах, доблестный корольМольвизара,Кастилии и Арагона,Защитник Иисуса и его Закона…

Скажи мне раньше, кто защищает этот замок,Кто вызывает мой гнев?Он поступил бы разумно, унеся отсюда ноги,Если только он не предпочитает умереть.А не то, к моему отчаянию.Вы все будете повергнуты в ужас.И, клянусь Аллахом,Само море содрогнется…Ибо я пришел покарать за те тяжкие обиды,Что причинили великой Турции Изабелла иФердинанд49,Изгнав моих родителей с их собственных земель.Да, мой король пришел покорить ИспаниюИ показать христианам, что их надменностьБудет вскоре тяжко наказана…

Испанские дети могут слышать эту угрожающуюречь каждый день. И не в школе, а прямо на площа-ди. С незапамятных времен в Мольвизаре, что близМотриля, существует обычай изображать действия за-щитников христианства прошлого и произносить со-ответствующие слова. И это совсем не то, что про-исходит, например, во Франции 14 июля, когда передзастывшим Президентом Республики (в провинции-су-префектом) дефилируют несколько кавалерийских ча-

49 В приводимом сценарии празднества народное сознаниеконтаминировало представления об арабском завоевании VIII в. и отурецком нападении XV в.

стей. В Мольвизаре горожане, одетые в древние шле-мы и плащи, повторяют именно то, что делали и гово-рили их предки. Они вспоминают те выражения, в ко-торые был облечен вызов мавров, свое поражение, азатем реванш и окончательную победу. Эти моментыобязательны, хотя в каждом городе существуют своиварианты воспроизведения сцен «Moros у Christianos».Их представляют длинными летними днями там, гдемного веков назад дозорные с высот Бетийских Кор-дильер возвещали испанцам о приближении турец-кой или мавританской армады. От Кастилии до Хаки,от Бокайренте до Касерес – более чем в пятидесятииспанских городах побережья разыгрывают «Moros уChristianos».

Итак, в Испании более чем где бы то ни было исто-рия воплощается в самой жизни городов. История да-ет повод для празднества. Из примерно двух с по-ловиной-трех тысяч праздников испанского календа-ря подавляющее большинство – религиозные. Однаковслед за ними идут праздники, отмечающие труды идни народа, его историю. «Moros у Christianos», вошед-шие в самую плоть нации, возглавляют список. Но вос-производятся и другие важные моменты истории Ис-пании, так или иначе преображенные временем, на-чиная с праздника кельтиберов в Сан-Педро и кончаяповторением церемонии, которая в 1852 г. положилаконец выплате Галисией дани Кастилии. А между ни-

ми – праздник в честь римских солдат в Коголлос-Ве-ге, битвы Клавихо, победы Сида, коронации католиче-ских королей, открытия Америки, победы при Лепанто,борьбы за независимость против Наполеона.

Эта история – не плод научной разработки. Она неподвергается никакому контролю. Это просто народ-ная память, претерпевающая большие или меньшиеизменения. Она не воссоздается, как это делается вшкольных учебниках, она спонтанна.

Но есть очевидная связь между перечнем испанскихпраздников и перечнем тем, предлагаемых детям вмладших классах школы. В книге «Энциклопедия, пер-вая ступень» Антонио Альвареса Переса, выпушеннойв 1965 г. (168-е издание), тоже сильно преобладает ре-лигия. Она занимает первые 44 страницы текста, то-гда как вся история Испании получает право лишь на37 страниц. А кроме того, и в этих исторических гла-вах самые прекрасные страницы посвящены триумфуХриста, включая сюда арабское нашествие и отвоева-ние Испании. Подчеркивается все, что касается рас-пространения церковью христианства: со святого Иа-кова Компостелльского до Терезы Авильской и мисси-онеров в Америке. «После завоевания Кортеса и Пи-сарро они совершили деяние не менее великое: с неимеющими себе равных терпением и самопожертво-ванием наши братья учили индейцев читать, писать имолиться».

В этом тексте, предназначенном для детей семи –восьми лет, вся история Испании представляет собойдлительное сражение за освобождение страны. Врагчасто оказывался победителем, но «Испания давалапример героизма (…) начиная с осады Сагунта Ганни-балом, когда все предпочли смерть поражению (…).Устами жителей Сагунта Испания впервые сказала ми-ру, что народ, умеющий умирать, не может бить ра-бом». Испания вновь уступает в Нумаиции, на этот разримлянам. Вириат погибает, но не сдается… И так слу-чалось не раз, вплоть до времен героических защит-ников Сарагосы, противостоявших Наполеону.

История Испании завершается еще одной «войнойза освобождение»: «Это была война, которую начал18 июля 1936 г. Франко, чтобы освободить Испаниюот ее врагов и сделать ее Единой, Великой и Свобод-ной. И во всей истории лишь один Каудильо «был непо-бедим». Он «положил конец преследованиям церкви,убийствам, постоянным забастовкам, которые угрожа-ли переходом страны в руки коммунистов».

Это не карикатура. И неверно, что подобная гру-бая интерпретация истории свойственна лишь автори-тарным режимам. И демократы также не стесняются«устранять» из истории то, что им мешает. И социали-стические режимы тоже: мы это увидим.

Есть вопросы, которых не следует касаться. В Испа-нии табу распространяется и на рассказы для самых

маленьких. Конечно, Мексика и Перу были завоеваны.Но где же сказано, как они были потеряны? Где гово-рится об огромной испанской империи от Кубы до Ма-нилы и Гвинеи – разве она никогда не существовала?Ни слова об уничтожении индейцев. Ни слова о рабо-торговле. А что касается самой Испании, то испанскийребенок не узнает о том, что стало с изгнанными илисилой обращенными в христианство евреями и мавра-ми… Он не узнает, по крайней мере из официальнойинституциональной истории, которую ему преподают,что в 1931 г. Испания была провозглашена республи-кой согласно волеизъявлению ее граждан. Правда, ре-бенок не всегда считает эту историю своей, особенноесли он каталонец, баск или галисиец, поскольку ин-ституциональная история отождествляется с историейКастилии.

История во времена нацистов

Та функция, которую в Испании выполняет праздник,

в Англии – театр и роман, в Германии принадлежитопере и кино.

Разумеется, в памяти сохраняются сформировав-шиеся в детстве представления о прошлом Германии,почерпнутые из литературы: Шиллера, например, втом что касается Тридцатилетней войны, или Фихте, сего идеей о некоем изначальном предназначении не-мецкого народа. Но, конечно, видение-греза о величиигерманского средневековья, истоков Германии – этотворения Рихарда Вагнера. Созданные им грандиоз-ные спектакли укореняли в германском сознании вели-чественный миф о Рейне50.

50 »…величественный миф о Рейне». Великий немецкий композиторРихард Вагнер (1813–1883) – создатель циклопической оперной те-тралогии «Кольцо нибелунга» (оперы «Золото Рейна», «Валькирия»,«Зигфрид», «Гибель богов»). Основываясь на древнем германском эпо-се, так называемой Старшей Эдде (IX-XI вв.), записанной в XII-XIII вв.,а также на более поздней «Песни о нибелунгах» (XII-XIII вв.), творческипереработав материал эпоса, Вагнер сам написал и литературный текствсех четырех опер. Ему удалось создать широкоохватное, на редкостьобразное, идейно целеустремленное изложение германского эпоса. Ононесло в себе патриотическую идею, размышления о прошлом и будущемнемцев. Автор бился над вопросом о месте человека в мире, основы-ваясь на философской мысли своего времени. Главное же то, что всеэто было переплавлено в прекраснейшей музыке.Тетралогия создава-

При гитлеровском режиме происходила как бы мо-дернизация вагнеровского спектакля.

Германское общество периода Веймарской респу-блики – это общество, раздираемое острейшими вну-тренними противоречиями: между различными парти-ями, профсоюзами и т. д. Теперь, в гитлеровскую эпо-ху, кино (например, «Триумф воли», «Олимпия» Л. Ри-феншталь) стремилось показать новое объединениевсех немцев, независимо от их социального происхо-ждения и места проживания. В этом кино воплощаласьпотребность в единении, которую приятно было ощу-щать немцам, не знавшим национального единства; на

лась в 50-70-е годы XIX в., т. е. в эпоху, предшествовавшую созданиюединого германского государства и непосредственно следующую за ним.«Кольцо нибелунга», как и другие оперы Вагнера, в большинстве своемоснованные на германском эпосе и фольклоре («Лоэнгрии», «Летучийголландец», «Тангейзер», «Парсифаль»), сразу стало как бы символомгерманского единения.В теоретических статьях Вагнер выдвинул идеюоб опере как о наивысшем из всех искусств, «совокупном произведенииискусств» (Gesamtkunstwerk), поскольку именно оперное представлениесочетает в себе музыку, поэзию, театр, живопись… В конце жизни Вагнерпопытался реализовать эту идею на практике, построив в 1876 г. в Бай-рейте специальный театр для постановки собственных опер, прежде все-го «Кольца нибелунга».К сожалению, в 30-е годы нашего века наследиеВагнера было использовано нацистами для подкрепления и пропаган-ды идеи изначальной расовой исключительности немцев.Сегодня оши-бочными или устаревшими выглядят многие теоретические идеи Вагне-ра, но его музыкальные творения продолжают вдохновлять самых заме-чательных музыкантов и привлекают внимание слушателей. Ежегодно вБайрейте проводятся фестивали творчества Вагнера, неизменно стано-вящиеся событием музыкальной жизни Европы.

этот раз единение вокруг ниспосланного Провидениемвождя – Гитлера.

Нацистский режим придавал особое значение ки-но, особенно когда дело касалось воспитания моло-дежи. Уже с апреля 1934 г. кёльнский гитлерюгенд на-чал пропаганду кино как средства воспитания. Вско-ре подготовленные им кинопрограммы стали исполь-зоваться по всей стране. Министр воспитания докторРуст организовал демонстрацию специально отобран-ных фильмов в германских школах. В 1936 г. 70 000школ имели 16-миллиметровые кинопроекторы. В про-изводство было запущено более 500 фильмов: 227 –для начальной и средней школы и 330 – для универ-ситета. С этих фильмов было сделано по 10 000 ко-пий. Масштабы этих усилий легко оценить. Сегодня,когда аудиовизуальные средства распространены ши-рочайшим образом, во Франции для целей образова-ния делается лишь несколько копий с таких знамени-тых фильмов, как «Смерть в Мадриде» Россифа или«1936 г. Великий поворот» Тюренна. И наверняка сего-дня у нас нет еще 70 тыс. школьных кинопроекторов (т.е. по 800 на каждый департамент).

«Ничего нет лучше фильма, – отмечал д-р Руст, –чтобы заставить наши идеи проникать в школу. Фильмдолжен привнести туда понимание нынешних про-блем, знание прошлого величия Германии и понима-ние Третьего рейха. Национал-социалистическое госу-

дарство решительно и окончательно избрало фильм вкачестве инструмента распространения своей идеоло-гии».

Из сказанного, видимо, не следует делать вывод,что в школьное преподавание не успело по-настояще-му проникнуть национал-социалистское видение исто-рии. На первый взгляд, это так, поскольку первые учеб-ники нацистского толка появились лишь в 1937 г. и се-рия их была закончена к 1941 г., следовательно, ниодин юный немец не изучал историю исключительнопо этим учебникам. Но ведь историческое знание при-обретается не только из учебников, но ведь полити-ческое поведение и реакции определяются отнюдь нетолько знаниями…

Впрочем существует косвенное доказательство ис-ключительной роли кино в Германии. После разгроманацизма Германия не могла носить траур по обожа-емому фюреру, и история XX в. была полностью ис-ключена из преподавания. Отныне в программах ре-чи о ней не заходило. Табу было настолько абсолют-ным, что, как показала анкета, самые юные «не знают,кто такой Гитлер». Запрет касался даже причин пер-вой мировой войны. Это проявилось в том, какой взрывярости породили исследования Фрица Фишера. Он по-казал с документами в руках, что Германия и в 1914г. лелеяла экспансионистские намерения и что гитле-ровское завоевание не было исторической случайно-

стью, осуществлением бреда человека, страдающегоманией величия, но претворением в жизнь плана, кото-рый поддерживала добрая часть немецкого общества.Таким образом ставилась важнейшая проблема ответ-ственности немецкого народа, бегство от которой идолжен был означать отказ от траура по нацизму. В 60-е годы в Германии именно эта проблема стала однимиз катализаторов бунта молодежи против родителей:обвинялось их поведение во время войны, их способ-ность не видеть происходящего вокруг и таким образомуклоняться от ответственности за истребление евреев.И именно фильм внес раскол в немецкую семью. Этобыл фильм Э. Ляйзера «Моя борьба» («Mein Kampf»).Молодые немцы, отправлявшиеся эмансипироватьсяв темноту кинозалов, увидели, какие ужасы творилогестапо и даже армия в варшавском гетто или в лаге-рях уничтожения. Другие фильмы конца 60-х годов ста-ли анализировать феномен массовой поддержки на-цизма: «Охотничьи сцены в Нижней Баварии» ПетераФляйшмана, «Я тебя люблю, я тебя убиваю» В. Бран-лера и другие. Но для того, чтобы немецкое обществосовершенно открыто посмотрело в глаза всем пробле-мам нацистской эпохи во всей их полноте, понадоби-лось еще десять лет и показ по телевидению амери-канского фильма «Холокост»51.

51 См. комментарий к с. 15: «Холокост» – американский четырехсе-рийный 7-часовой художественно-документальный фильм, снят в 1978

Школа во всем этом не участвовала или, по крайнеймере, участвовала мало…

Тем не менее следует рассмотреть учебники нацист-ского режима и сравнить их с книгами предшествующе-

г., режиссер Марвин Хомский, автор сценария Джеральд Грин. Назва-ние фильма может быть переведено как «истребление», «всесожжение»,«полное уничтожение». Это греческое наименование древних ритуаль-ных обрядов, связанных с человеческими жертвоприношениями. Фильмпосвящен рассказу о планомерном уничтожении гитлеровским фашист-ским режимом евреев.В центре фильма судьбы видного берлинскоговрача Йозефа Вайса и его семьи, а также юриста Дорфа. Дочь, жена,сын доктора Вайса и, наконец, он сам проходят через пытки и душегуб-ки концлагерей – Освенцима и Терезина. Все они погибают. А чистокров-ный ариец Дорф, в начале фильма безработный, поднимается по лест-нице нацистской иерархии. Он становится подручным Кальтенбруннераи Гейдриха, вместе с Эйхманом разрабатывает программу «окончатель-ного решения» еврейского вопроса – тотального уничтожения…Передзрителями «Холокоста» проходят кадры начала антисемитской истериив фашистской Германии, погромы 1938 г. Фашистские идеологи излага-ют свои расовые теории; показано создание системы лагерей уничтоже-ния, наконец, их функционирование. Вот группу женщин с детьми сгоняютв «душевую». Надсмотрщица советует заставить детей поглубже втяги-вать воздух, чтобы легче было дышать. В «душевую» будет пущен отра-вляющий газ «Циклон-Б»…В «Холокосте» использовано большое коли-чество кино– и фотодокументов о геноциде евреев. Случалось, что со-временные жители Америки и Западной Европы узнавали в обреченныхузниках лагерей смерти своих близких…«Холокост» потряс западное об-щество. Особенно большой резонанс фильм вызвал в ФРГ. Демонстра-цию его западногерманское телевидение предварило показом докумен-тального фильма «Окончательное решение»; показ каждой серии сопро-вождался обсуждением с участием телезрителей. Более 40% телезри-телей ФРГ смотрели «Холокост»; при обилии и разнообразии телепро-грамм это беспрецедентная цифра для телефильма на Западе. И притомфильм показывался не в самое выигрышное телевизионное время…

го и последующего периодов, потому что как верно то,что нацисты сформировались в школах Веймарскойреспублики, а современные германские руководители– в нацистской школе, так верно и то, что разрыв междуисторией, преподававшейся до Гитлера, той, что былапри нем, и той, что после, оказывается отнюдь не стольрезким, как можно было бы предположить. Просто в1933–1945 гг. некоторые черты были доведены до ка-рикатуры, некоторые очень характерные измышления,ложь провозглашались более цинично, более открыто,чем это было в другие времена при других режимах.

Как хорошо показал Райнер Рименшнайдер (II.1),школьные учебники гитлеровской эпохи вдохновля-лись непосредственно «Mein Kampf» Гитлера. Легкопроверить, что точно так же обстоит дело с историче-скими фильмами того периода. В самом деле, авторучебников Дитрих Клагес полагал, что «Mein Kampf» –это творение, сравнимое с творениями Коперника, по-тому что в нем дан ключ к ясному и очевидному толко-ванию истории» (II.14).

Адольф Гитлер считал, что прежде всего нужно«прояснить основные линии понимания истории», «то-гда как современное преподавание, в 99 случаях изста находящееся в плачевном состоянии, представля-ет обычно лишь какие-то факты, даты и имена (…) Са-мое же главное вообще не преподается (…) А ведь на-до прочертить основные направления эволюции». Все-

мирная история «должна быть сгруппирована вокругпонятия расы; греческая и римская история необхо-димы, но при том условии, что они будут вписаны вконтекст истории арийского расового сообщества. Ихистория – это постоянная борьба за чистоту расы, всевремя находящейся в опасности из-за происков низ-ших рас, которые стремятся проникнуть в самую плотьздорового народа».

Самое главное, заявляет автор «Mein Kampf»,«нашему воспитанию недостает искусствавысвечивать некоторые имена в процессеисторического становления нашего народа(…) Внимание должно быть сконцентрированона нескольких выдающихся героях; нужнопоставить цель возбудить национальную гордость,умея при этом возвыситься над объективнымпредставлением (…)» «Изобретателя следуетпрославлять не потому, что он изобретатель,а потому, что он представляет свой народ…Нужно уметь выбрать самых великих из нашихгероев и представить их нашей молодежив столь впечатляющей форме, чтобы онистали непоколебимыми столпами национальногочувства (…) Покидая школу, юноша не долженбыть мямлей, он во всем должен быть немцем».«Нет сомнения в том, что мир движется ктотальному перевороту. Будет ли это переворотв пользу человечества арийского происхождения

или в пользу Вечного жида? (…) Я не хочу, чтобыисторию зубрили, я хочу, чтобы она воспитывала».

Вводится педагогическое новшество: история вмладших классах рассматривается в обратном поряд-ке – удаляется от нынешнего времени в глубь веков.Адольф Гитлер, таким образом, является первым ге-роем и как бы венчает собой историю. Затем следуетЛео Шлагетер, участник «сопротивления» французамво время «оккупации Рейнской области», расстрелян-ный французами в 1923 г., «национальный герой и жер-тва версальского диктата». Затем идет Бисмарк, «ко-торый, умирая, надеялся, что его дело будет когда-ни-будь завершено». Затем Фридрих II, Лютер, Карл Вели-кий и т. д. И, наконец, Арминий – персонаж, точно со-ответствующий Верцингеториксу в Галлии и Вириату вИспании. Он наголову разбил мощную римскую армию«в сумрачных германских лесах». Арминий желал, что-бы германцы объединились, но они оставались разде-ленными. Раздоры дорого стоили немецкому народу,который мечтал об объединителе. И вот, наконец, онявился…» (II.13, 15, 16, 17).

Прославление расы, превознесение немецкого на-рода приводит к явному искажению исторической тра-диции в совершенно определенном направлении. Онокасается, по крайней мере, трех областей:

– Проблемы религии и роли Лютера, поскольку Ре-формация рассматривается не как религиозная про-

блема, но «как первая немецкая революция, напра-вленная против внешнего угнетения, против Рима (…)Это было в высшей степени национальное политиче-ское восстание, поскольку обновление веры имело це-лью зарождение нового человека, немецкого гражда-нина». Лютер мечтает о зарождении новой церкви – не-мецкой национальной церкви (той, которую будет стре-миться утвердить Гитлер), но это было возможно лишьпри условии освобождения Германии от власти папы.Более того, в ту эпоху, после падения Гогенштауфенов,образ рейха продолжал тускнеть и принижаться. Рейхбыл разделен, презираем, служил добычей для чуже-земцев… Папа играл на его раздробленности; Лютер,плебеи (как и Гитлер), стал глашатаем первой герман-ской революции.

– Французской революции; ее стремятся изгнать изистории. В самом деле, несколько параграфов, ко-торые ей посвящены, трактуют ее как зависимую отамериканской революции, утверждая, что та «оказа-ла сильное воздействие на Францию», и сводя собы-тия 1789 г. к перечню мятежей и волнений, приведшихк «признанию прав человека в качестве основы кон-ституции». Универсальный характер принципов 1789г., тот отклик, который они получили в том числе и заРейном, – всех этих проблем не касаются, ведь, как мывидели, революция в Германии начинается с Лютера ибыла, значит, намного раньше… Французская револю-

ция никак не может служить моделью, не то, что аме-риканская революция, которая освободила своих гра-ждан от иноземного угнетения… Таким образом, не ве-дая о тех теоретических спорах, начало которым бы-ло положено Французской революцией, юный немецне рисковал стать «демократом или кем-нибудь в этомроде».

– Политики «блокады», жертвой которой Германиябыла якобы всегда, с тех пор как существует. Тако-во третье важное положение истории, «отпускаемой»немцам в нацистских учебниках. Вера в эту угрозу, по-видимому, предшествовала нацизму в Германии и онлишь довел до пароксизма гнев народа по этому по-воду. Уже перед 1914 г. детей учили, что территорияГермании – это кладбище славян, и во все временанемецкий народ жил в постоянном опасении, что сла-вяне возродятся. Бывший когда-то завоевателем и ко-лонизатором, народ Германии рассматривает себя те-перь как хранителя цивилизации перед натиском на-ступающих с Востока масс. Не без тревоги он наблю-дает за ростом и приумножением числа западных сла-вян. На территориях, прежде принадлежавших славя-нам, вроде Померании или Лужиц, уничтожаются ма-лейшие следы их пребывания. Как и французы, нем-цы верили сначала, что опасность на Востоке и, поидее, «прорыв на Восток» («Drang nach Osten») дол-жен был служить средством обеспечения постоянно-

го немецкого присутствия в Центральной Европе. Новот немецкие дети узнают, что появился второй враг –на Западе. Гете писал в мемуарах, что самой большойкатастрофой за всю его жизнь была оккупация, когдафранцузские войска обосновались в Кобленце. А воттекст 1910 г.: «Сегодня против бедной Германской дер-жавы английская страсть к наживе и французская не-нависть объединяются с амбициями русских». «Отече-ство окружено… но Бог всегда сокрушал врагов Гер-мании… Бог поразил Наполеона в 1813 г.», и столетиеэтого события было с помпой отмечено накануне ми-ровой войны. «Вот почему мы, немцы, не боимся ни-кого, кроме Бога». Здоровому и крепкому немецкомународу нечего опасаться своих западных соседей. С1872 по 1914 г. он ежегодно отмечает Праздник Седа-на, напоминающий о поражении и унижении соседа –народа, который считается легкомысленным. «Герма-ния не желала войны, которая готова была разразить-ся. Кайзер делал все, чтобы ее избежать». Эдуард VIIорганизовал удушение Германии из зависти к ее про-цветанию и неуклонному укреплению. «Песнь ненави-сти» Эрнста Лисауэра свидетельствует о раздражениинемцев против Англии, которая отказывается от деле-жа мирового господства.

Сразу же после первой мировой войны, результатомкоторой явился версальский «диктат», озлобленностьи распространение лживых измышлений стали нара-

стать: в речах, в школьных учебниках, в кинофильмахнеустанно клеймили извечных врагов немецкого наро-да. В нацистских произведениях к ним прибавиласьненависть к коммунистам, франкмасонам, евреям. Новплоть до начала войны с грязью мешали лишь вну-тренних врагов. Например, в серии «Вчера и сегодня»разрушение государства и нравов в эпоху Веймарскойреспублики сопоставляется с «плодотворными и гран-диозными» достижениями Третьего рейха. Запреща-ются пацифистские фильмы (например, «На Западномфронте без перемен»), так как они мешают подготов-ке молодежи к новой войне. Наоборот, поощряется вы-пуск фильмов о героизме немцев в годы первой миро-вой войны, в кино осуждается эгоизм уклоняющихся ототправки на фронт («Штурмовой отряд. 1917 г.», «Че-ловек стремится в Германию»).

Антисоветских фильмов мало, и их производствопрекращается после заключения договора о дружбе исотрудничестве с СССР. Но с 1939 г. на экраны хлы-нул фантастический поток антисемитских и антиан-глийских фильмов. Молодым воинам их часто показы-вали бесплатно, так же как в тылу – членам их семей.

За съемками этих фильмов лично следит Геббельс.В них находит свое наиболее чистое выражение на-цистское видение истории, нацистская идеология. Враспоряжение гигантских кинопредприятий предоста-вляются колоссальные средства (затмевающие все,

что могли себе позволить в Голливуде или в СССР),чтобы «энтузиазм масс был полностью удовлетво-рен». Например, при съемках фильма «Кольберг» о ге-роическом сопротивлении Наполеону в 1813 г. былоиспользовано 6000 лошадей и 187 000 солдат.

Триумф лжи

В нацистской Германии обнаруживаются все тради-

ционные способы низвержения исторической истины.Например, ложь посредством умолчания: в фильме«Кольберг» не упоминается, что осажденному городупомогали англичане (II.8). Или еще проще – искажает-ся сам ход событий. Так, в фильме «Еврей Зюсс» вве-дение крайне непопулярной ввозной пошлины пред-ставлено как «идея, которая может исходить только отевреев», тогда как в XVIII в. ввозные пошлины суще-ствовали во многих странах Европы (II.9), и т. д.

Но встречаются и специфические формы историче-ской лжи, присущие только нацистам формы извраще-ния, немыслимые в какой-либо другой пропаганде. Иэто тем более примечательно, что историческим филь-мам всегда предшествует уведомление, что они «осно-ваны на исторических фактах» и что одному из кон-сультантов-историков, Вольфгангу Либенайнеру, при-своено звание профессора.

Фальсификация

путем перестановки

В фильме «Еврей Зюсс» Зюсс, став могуществен-ным министром герцога, насилует дочь советникаШтурма Доротею; после этого она кончает с собой.На самом же деле покончила собой собственная дочьЗюсса из-за попытки герцога изнасиловать ее… При-нятие на службу корпуса наемников на самом делепроизошло не по предложению Зюсса, а по инициати-ве герцога, в фильме же эта махинация приписывает-ся евреям (II.9).

То, что постыдно,

переносится на других

Преступления, совершаемые режимом: лагерясмерти, «тотальная война» – вызывают ужас и омер-зение. И вот в фильме «Превыше всего» («Uber allesin der Welt») показан Париж в день объявления вой-ны – 2 сентября 1939 г. Полиция устраивает облаву нанемцев, ловит их и запирает на стадионе, где они ока-зываются вместе с евреями, захваченными при такихже обстоятельствах… В фильме «Дядюшка Крюгер»,где плебеи-буры отождествляются с нацистами, тогдакак любовь к роскоши и сластолюбие англичан дела-ет их «евреями арийского мира», изобретение тоталь-ной войны приписывается лорду Китченеру, а демон-страция фильма совпадает с разрушением гитлеров-ской авиацией Ковентри. И точно так же англичанамприписывается «изобретение» концентрационных ла-герей (II.8).

В последнем примере ложь перемешана с досто-верными фактами. Действительно, англичане во вре-мя войны с бурами впервые использовали концентра-ционные лагеря, но эти лагеря не имели ничего об-щего с нацистскими ни по целям, ни по характеру ихдействий. Гражданские лица содержались в тяжелых

условиях, их жестоко косил тиф. Но в отличие от на-цистских лагерей не было предусмотрено и не орга-низовывалось никакое «окончательное решение» про-блемы этих заключенных. С окончанием войны онидолжны были быть освобождены, что и было сдела-но. Вот штрих, свидетельствующий о стремлении рас-пространить на других собственные постыдные оттал-кивающие действия: в «Дядюшке Крюгере» в лагеряхразлучают матерей с детьми. Это делали нацисты, ане англичане.

Франция: тяга к истории

и страх перед ней

«Гонец:Привет мой вам, достойнейшие лорды!Из Франции принес я злые вести:Потери, неудачи, пораженья…Бедфорд:Мне им внимать; я – Франции правитель.Дать панцырь мне! За Францию сражусь –Прочь, неуместные одежды скорби!Я раны дам французам вместо глаз,Чтобы кровью плакали о новых бедах…»

Перевод Е. БируковойЭто отрывок из «Генриха VI». Содержание его повто-

ряется и в других шекспировских текстах. Итак, в Ан-глии истории нет необходимости проявлять франкофо-бию. Уже несколько веков эту функцию выполняет вме-сто нее Шекспир. А его слово является для всех ан-гличан общепризнанным сокровищем, как слово ново-го Гомера (см. примечание в конце главы).

У Франции нет своего Шекспира. Но соблазн исполь-зовать историю появляется уже в пьесах театра вре-мен классицизма, появляется вместе со страхом пе-

ред ней. Эти пьесы, разумеется, вызывают в памятиримлян и испанцев, но за внешней интригой каждыймог там найти отображение проблем своего времени.Это делалось, однако, не столь непосредственно, каку Шекспира, многие пьесы которого (скажем, «ГенрихV» или «Генрих VI», но не «Юлий Цезарь») вследствиеэтой непосредственности и потеряли часть своей зна-чимости. Но именно благодаря этим пьесам Шекспира,а также благодаря Вальтеру Скотту в сознании англи-чан укореняется определенное видение прошлого Ан-глии.

У французов нет Шекспира или, как в Германии,Вагнера. Но они располагают богатым наследием вобласти романа. Их Вальтер Скотт – это АлександрДюма и множество его соперников. Начиная от творе-ний Виктора Гюго до «Анжелики» Голонов и «Прокля-тых королей» Дрюона – всюду история Франции. В эпо-ху колониальной экспансии на сцену благодаря ЖюлюВерну и Полю д'Ивуа выходит еще и экзотический ге-рой. Другой канал распространения истории – это ко-миксы. Но они используют историю скорее как фон,арену действия, чем как непосредственную тему. Отсовременности они незаметно перескакивают к само-му отдаленному прошлому. От происходящих в нашевремя приключений Тэнтэна, этого развязного и наход-чивого малого, которому удаются все его проделки, онипереходят, например, к истории Астерикса; и комикс

на эту тему продается рекордным тиражом, превыша-ющим тридцать миллионов экземпляров. Но Астерикс– герой отдаленной эпохи, которая не вызывает боль-ших споров. И в этом выборе уже проявляется страхперед историей.

Доказательство этого страха – тот факт, что если вофранцузскую жизнь вторгается сильное произведениена историческую тему – это настоящий ураган! Гра-жданская война стучится в дверь! По поводу фильма«Бонапарт» Абеля Ганса французы ожесточенно спо-рят, содержит ли он фашистские идеи… По поводуфильма «Печаль и жалость» – показали ли французысебя трусами во время нацистской оккупации… Понят-но, что телевидение предпочитает экранизации исто-рических романов. Один документ цензурного ведом-ства в 70-е годы так и объяснял: «Не следует вновьбудить уснувшие страсти». Телевидение знакомит, ко-нечно, с документами архивов (есть передача «Камераисследует время…»), но очень мало таких передач, ко-торые могли бы породить «волны», широкий отклик…И кино, считающееся более независимым, ненамногосмелее. Серьезных исторических фильмов мало, ау-дитория их невелика. Проблемная история во Фран-ции распространена значительно меньше, чем исто-рия-греза, история-бегство от действительности, исто-рия как арена занимательных историй.

Откуда же берется огромный современный инте-

рес к истории, о котором свидетельствует фантастиче-ское распространение иллюстрированных обозренийи журналов, комиксов, и наоборот, в чем причина бо-язни аналитической и критической истории?

В 1969 г. я писал в книге «Великая война»: «Зану-да-историк сказал бы, что Франция одарена не столь-ко собственно военным гением, сколько гением гра-жданской войны. Она никогда, за исключением 1914г., не имела опыта настоящей длительной националь-ной войны. Бросьте взгляд на ее недавнюю и древнююисторию, и вы увидите, что все конфликты, в которыхучаствовала нация, столь гордая своей военной сла-вой, в большей или меньшей степени связаны с гра-жданской войной. Это совершенно ясно в отношениисобытий 1939–1945 гг., но то же самое было во времяРеволюции и Империи или даже в эпоху Жанны д'Арки Бургиньонов, Генриха IV, Лиги, во времена Ришелье.Даже в 1870 г. нашлась партия, которая втайне илиоткрыто желала поражения тех, кто правил страной.Только в 1914–1918 гг. во Франции не было «партиииностранцев». То что я писал об историческом разви-тии Франции, я мог бы отнести и к французской исто-рической науке. История является у нас одной из лю-бимых арен гражданских битв, в основе которых слож-ная система стратификации. Некоторые направленияэтой стратификации можно рассмотреть на примерерассказов о деяниях Жанны д'Арк.

Первая стратификация относится непосредственноко времени Жанны. В этом расколе друг другу противо-стоят служители короля, рационалисты, верующие…И распря, возникшая тогда, все время предстает в но-вых обличьях, и неизвестно, до каких пор это будетпродолжаться.

Американский историк Джордж Хапперт (I.7) конста-тирует, что французские авторы XV-XVI вв., говоря оЖание д'Арк, не использовали имевшиеся буквальнопод рукой документы, прежде всего архив процессанад Жанной. А официальные историки вообще практи-чески игнорировали Девственницу. В «Анналах» Жиля(1553) Жанне отведена совершенно ничтожная роль вдраме, где главное действующее лицо – король. У Жи-ля нет и намека на процесс о ереси и ведовстве, на чу-деса. Не может же триумф короля сопровождаться по-мощью колдуньи или святой! Задача короля, его леги-стов и его историков состоит в том, чтобы найти наци-ональное, а не исходящее от церкви основание закон-ности его власти. Гаген несколько позже говорит о же-стокости англичан, добродетели Жанны; в противномслучае Карл оказался бы обязанным своим престоломсилам зла. Он позволяет Жанне помочь ему в борьбе.А служение королю требует придания героине светско-го характера и также приуменьшения ее роли.

Непонятно, конечно, как простая деревенская де-вушка смогла добиться того, что ей доверили командо-

вание большим войском. Первое рационалистическоетолкование дает де Айян. Он объясняет, что чудо с этойдевушкой было «задумано, подготовлено и проделаноловкими военачальниками (…) Такова сила религии исуеверия». Короче говоря, они поняли, какую пользуможет извлечь король из появления Жанны, и сделалииз нее «чудо», которое и «работало» некоторое вре-мя…

Хапперт пишет, что религиозная версия рождаетсянесколько позже – в «Анналах» Бельфоре. Здесь Жан-на наивна и чистосердечна. Бог сделал эту бедную па-стушку исполнительницей своей воли, так как он – со-гласно более позднему уточнению историка Мезерея,весьма, как видно, информированного, – хотел спастидофина. Жанна – орудие Провидения, и она идет от чу-да к чуду. Если она попалась, то это потому, что престу-пила пределы своей миссии. После коронации короляэта миссия была завершена, и «ей следовало возвра-титься домой. Однако она заупрямилась. И Бог, требу-ющий беспрекословного повиновения, не должен былради нее продолжать творить чудеса» (I.7).

Несколько веков спустя монархия пала, и для респу-бликанского правительства описание подвига Жанныуже не являлось источником затруднений. Таким обра-зом, сохраняются два противоположных взгляда на ееисторию – религиозный и светский.

Нынешних католиков больше всего смущает руан-

ский процесс, осуждение Жанны аббатом Кошоном,ставшим палачом этой святой. Иногда Кошона на ил-люстрациях незаметно убирают (I.5) или же утвержда-ется, что церковь изгнала его из числа священнослу-жителей. Таким образом, ответственность всецело пе-рекладывается на извечного – и к тому же принявшегопротестантизм – врага: англичан.

Неверующих же смущают «голоса», которые Жаннаслышала в Домреми. На иллюстрациях избегают изо-бражать Святого Михаила и Святую Екатерину. Утвер-ждается, что голоса были «внутренние», а самые ре-шительные говорят о «галлюцинациях».

Историк Эрнест Лависс, как человек, служивший Ре-спублике, мечтавший о реванше над Германией и стре-мившийся объединить общественное мнение разныхкругов, включая католиков, искал формулу, приемле-мую для всех. «Жанна слышала кого-то, кто велел ейбыть доброй и разумной (…) Она верила, что слы-шит голоса, идущие с неба. Эти голоса говорили ейо несчастьях Франции». Процесс был делом «еписко-па-злодея Кошона» (в издании 1904 г., современномначалу Сердечного согласия, следовало считаться сангличанами). Поднимаясь на костер, Жанна говоритзлодею-епископу города Бове: «Епископ, я умираю завас». Католическая честь, однако, спасена, посколькуЛависс вводит монаха; когда Жанна поднимается накостер, неподалеку от нее становится монах: «Я хо-

чу видеть его, умирая», – говорит Жанна. А послед-ний крик, который она испускает: «Иисус!» Как и Ме-зерей, Лависс проявляет восхитительную информиро-ванность, потому что о смерти Жанны д'Арк не оста-лось никаких свидетельств. Она, конечно, умерла накостре, но все остальное – вымысел.

Любое покушение на религиозную трактовку образаЖанны вызывает бурную реакцию. Об этом свидетель-ствует также относящееся к 1904 г. дело Талама.

Преподаватель истории Талама предложил учени-кам написать сочинение о Жанне д'Арк. Один из нихнаписал:

«Она есть гордость религии, а не языческаябогиня (…) В короле она видит лишьнаместника Христа. Она явилась, чтоб возвратитьФранцию Христу». Такое толкование не встретилоодобрения преподавателя, при этом он, каксам утверждал, руководствовался следующимисоображениями: «Не следует вводить в историючудо. Как историк я не должен верить в Бога,который не является исторической личностью.Жанна явилась вовсе не для того, чтобызавоевать Францию Христу. В ее личности не былоничего сверхъестественного, это была простая,славная крестьянка. У нее были слуховыегаллюцинации, которые она объявила голосаминебесного происхождения». Поскольку у ученикане говорилось о процессе, то преподаватель

восполнил лакуну, объяснив, что «сегодня этотпроцесс выглядел бы несправедливым».

«Журнал начального образования» писал: «Конеч-но, в лицее Кондорсе, где преподает Талама, есть детииз религиозных, клерикальных, неистово фанатичныхсемей, настроенные против учителя; ученик? 8, глав-ный свидетель обвинения, заявил, что преподавательговорил: «Я не верю в вашего Бога, а еще меньше вего служителей», – однако тот же самый ученик за не-сколько дней до того утверждал: «Преподаватель ска-зал, что как историк он не должен верить в Бога (…)»

Г-н Шомье, директор, бросил Талама упрек, что «то-му не хватило такта и чувства меры». Учителя и препо-даватели пришли в волнение. По этому вопросу в му-ниципальном совете Парижа выступил Шассень-Гий-он: «Демонстрация преподавателей в поддержку Тала-ма на самом деле направлена против Жанны д'Арк, по-тому что она является воплощением патриотизма (…)Настало время вмешаться и вернуть этих зарвавшихсячиновников к здоровому взгляду на вещи (…) Завтраони скажут, что знамя – это всего лишь тряпка, казарма– гнусность, а родина – это утопия».

Ги Файе, социалист и антиклерикал, также осудилТалама. «Он посягнул на славу Отечества, что пре-ступно. Что делать, если находятся люди, которые при-дираются и высмеивают божественную миссию этойвозвышенной ясновидящей. Но и вам, господа реакци-

онеры, не дано право говорить о Жанне д'Арк. Вы что,забыли, что это ваши епископы, ваша церковь схвати-ли ее, судили и послали на костер? Вы совершаетесвятотатство, предъявляя права на Жанну, о которойне вспоминали пять веков. Она – дочь Франции, вашаже родина – это Рим, Церковь, Ватикан».

Г-н Талама получил выговор, и отныне «ни один учи-тель, не был защищен и уверен в завтрашнем дне. Всемы отданы на милость первого попавшегося неуча, ко-торому вздумается пожаловаться, первого доносчика,будь он туп или умен». Ведь подобное «дело» можетвозникнуть по поводу любого персонажа, вокруг кото-рого спорят верующие и неверующие, будь то Хлодвиг,христианская героиня Бландина или Фенелон… Онаможет возникнуть по поводу христианских героев, ко-торых не признают в светском мире, и по поводу свет-ских, которых не признают христиане. Такое «дело»может возникнуть между протестантами и католиками,реформаторами и традиционалистами, революционе-рами и контрреволюционерами, милитаристами и па-цифистами, социалистами и республиканцами и т. д.,не говоря уже о фашистах, о коммунистах в XX в., оновых распрях между коллаборационизмом, Петеноми движением Сопротивления, а затем о расколе по по-воду алжирской войны.

Пример Жанны д'Арк позволяет нам приблизитьсяк современности, поскольку в тридцатые годы Жанна

сеяла раздоры между французами, а при правитель-стве Виши была поднята, как знамя, Петеном, но такжеи Сопротивлением…(I.5).

Если так обстоит дело с Жанной, то что говоритьо более животрепещущих, более близких примерах,прежде всего о Реформации вместе со всеми поро-жденными ею конфликтами, великолепно проанализи-рованными в коллективном труде под руководством Ф.Жутара (I.8), или же о Французской революции, обовсех различиях в ее толковании и в отношении к ней(I.9), не говоря уже о реакции, которую вызывает любоеупоминание проблем колониальной экспансии, Виши ит. д.

Было бы иллюзией, однако, думать, что более от-даленное прошлое не может породить споров и кон-фликтов. Например, вопрос о происхождении францу-зов: за XVIII-XIX вв. концепция, согласно которой бла-городные франки воплощали в себе свободу герман-ских лесов, противопоставляя ее деспотической хри-стианской монархии, сменилась теорией, по которойносителями демократических свобод были галлы52.

52 »…Носителями демократических свобод были галлы». Так называ-емый германо-романский вопрос, о котором здесь идет речь, являетсяодним из главных теоретических вопросов французской историографииXVIII – первой половины XIX в. Стремясь оправдать привилегии дворян-ства, дворянские историки XVIII в., в первую очередь Буленвилье, вы-двинули теорию, согласно которой дворяне Франции – это потомки на-рода-завоевателя, франков, а вся остальная нация – потомки побежден-

В наше время появился новый «фронт» противосто-яния. Политика чрезмерной централизации, постоян-ное предоставление преимуществ одним регионам вущерб другим породили реакцию в провинциальномсознании, и это привело к оформлению контристории.Суть ее состоит в неприятии имеющей якобинское про-исхождение идеи, согласно которой прогресс, воспри-нимаемый как смысл истории, отождествляется с ро-стом могущества государства. Начался процесс анали-за замалчиваний и пропусков в истории, считавшейсяобъективной. Так, «брачный союз» с Бретанью оказал-ся насильственным, Корсику пришлось усмирять по-сле того, как она была «куплена». Замалчивалось и то,каким образом Тулузское графство было присоедине-но к королевскому домену, как свободная Каталония

ных галло-римлян. Буленвилье оправдывал таким образом и борьбу ари-стократии за ограничение абсолютизма, т. е. за сохранение ее исконных«свобод». В начале XIX в. эту идею подхватил крупный историк дворян-ского направления Ф. – Д. Монлозье. В противовес дворянскому герма-низму вначале была выдвинута теория о том, что завоевания не было,а франки были союзниками и друзьями галло-римлян (аббат Дюбо, 1734г.).В XIX в. выдающийся французский историк Огюстен Тьерри (1795–1856) предложил совершенно новую трактовку германской теории. При-няв мысль о том, что война дворянства с третьим сословием являласьборьбой двух народов – завоевателя и побежденного, Тьерри развил ее,доказывая, что «коммунальная революция» во Франции, т. е. борьба на-селения средневековых городов за освобождение от власти сеньоров,была продолжением борьбы потомков галло-римлян с потомками фран-ков. И история демократических учреждений возводилась таким образомк галло-римлянам.

в 1793 г. была ограничена ее запиренейской частью…Такова была якобинская политика, повторение кото-рой обнаруживается в политике Советской России наее окраинах. Здесь это называлось наступлением со-циализма.

Так, понемногу вырисовываются разные виденияистории, более или менее отличные от традиционного,того, что дается в школе. И в них во всех воплощаетсяпамять французов, объединившихся вокруг Пантеонагероев «школьной» истории – так прекрасно проанали-зированного Амальви (I.5), – или, наоборот, разъеди-ненных этими героями.

Все это не означало воцарения хаоса. Но огром-ное разнообразие взглядов, демократический подходк отображению жизни сами по себе как бы отрицалисвойственный науке объективный подход. И в то жевремя это разнообразие показалось опасным государ-ству, и оно положило ему конец. Профессора исто-рии горячо спорили как с левыми, так и с правыми,стремясь будто бы установить «историческую истину»,соответствующую «фактам». Но сам выбор этих фак-тов, разве он не был продиктован идеологией? Понят-но, что именно во Франции победила школа «Анна-лов»53, ратующая за «клинический» анализ историче-

53 »…во Франции победила школа «Анналов». Школа «Анналов» –историографическое направление, сложившееся вокруг журнала «Ан-налы экономической и социальной истории» (в настоящее время –

ского прошлого.Традиционная история по образцу Лависса была

уязвима. Африканцам она рассказывала о «нашихпредках галлах», а юным французам в 1958 г., пред-

«Анналы. Экономика. Общества. Цивилизации»), основанного в 1929 г.выдающимися французскими историками Марком Блоком и ЛюсьеномФевром.Плодотворность и жизненность подходов основателей «Анна-лов» доказаны 60-летним существованием журнала. Несмотря на сменупоколений в его руководстве (после М. Блока и Л. Февра – Ф. Бродель,а затем третье поколение – Ж. – Ле Гофф, Э. Леруа Ладюри, М. Феррои др.), а вместе с тем и некоторую смену позиций, «Анналы» неизменнонаходятся в центре внимания всей гуманитарной науки Запада и во мно-гом сохраняют лидирующие позиции.В настоящее время школа «Анна-лов» – это мощное интеллектуальное движение, объединяющее ученыхне только Франции, но и США, Англии, Германии, Австрии, Италии, Поль-ши и других стран. Следует отметить, что Марк Ферро является одним изнынешних руководителей «Анналов» и одним из ярких представителейшколы.Для ученых, близких «Анналам», характерны широкие междисци-плинарные подходы, использование методов психологии, лингвистики,семиотики, интерес к ментальным процессам в обществе, т. е. к массо-вым восприятиям и поведению, коллективной психологии, демографии, кисторической антропологии.Современные «анналисты» по-новому рас-сматривают историческое событие, факт, биографию исторического де-ятеля, видя в них призму, сквозь которую можно рассмотреть и воссо-здать более полную картину жизни людей прошлого.В рамках школы ве-дется острая полемика о принципиальной возможности, границах и пер-спективах исторического синтеза и о месте истории в современном ком-плексе гуманитарных наук. Эта полемика косвенно отразилась на стра-ницах книги М. Ферро.В СССР школа «Анналов» давно привлекала вни-мание специалистов, прежде всего медиевистов. В 1989 г. в связи с 60-летием журнала «Анналы» в Москве прошла международная конферен-ция «Школа «Анналов» вчера и сегодня», вызвавшая большой интересисториков.

ставляя вторую мировую войну, забывала рассказатьо коллаборационизме, о Виши, о Петене…

Во Франции говорят, что государственная власть нелюбит истории с ее вопросами и сомнениями; еслиэто правая власть, она не любит также и философии.История цивилизаций была введена в программы какобновленная история; это объясняли необходимостьюсоответствовать современному уровню развития гума-нитарных наук. Но то, что у ученых было прогрессом посравнению с историей событийной, в системе переда-чи и приобретения знаний, да еще в руках министер-ских чиновников стало шагом к разрушению историче-ских представлений.

Вместо того чтобы изучать периоды, стали изучатьтемы. Предлогом служило то, что прежде история неформировала умы, а скорее забивала головы ненуж-ными деталями, датами. А тут еще сказался прогресснаук о человеке, деидеологизация истории, стремле-ние придать ей характер «истинной» науки. Однако вшкольных программах внешний прогресс достигалсяв ущерб приобретению исторических знаний, т. е. вущерб памяти нации, ее самосознанию.

Но ведь и это самосознание – объект истории, да-же если в основе его спорные и оспариваемые факты,как показал пример Жанны д'Арк. Об этом, однако, нети речи: программы и так перегружены. Впрочем, еслидело касается того, чтобы пожертвовать «второстепен-

ной» историей, власти всегда поступают решительно.И вот история уже не преподается в младших классах;в них действует программа так называемой пробужда-ющей деятельности, в которой история – лишь факуль-тативный предмет.

Одновременно с этим преподаванию истории броси-ли вызов средства массовой информации, прежде все-го телевидение. Домашний экран представлял за ред-ким исключением, так сказать, «стерилизованную»,беспроблемную историю, далекую от анализа истоковнастоящего. Это история грез, своего рода экзотика,необходимая для расслабления по вечерам уставшихграждан. Телевидение неизмеримо привлекательнеепреподавателя в классе, и оно стало оказывать своевоздействие на познание истории, стало как бы кон-курирующей «параллельной школой». Однако препо-даватели поначалу не придали этому значения. Онизаняли по отношению к телевидению высокомернуюи снисходительную позицию, как когда-то их предше-ственники по отношению к кино. Тем не менее им во-лей-неволей пришлось отказаться от позиции наблю-дателей и превратиться в посредников. В скором вре-мени они оказались вынужденными вместо собствен-ного урока комментировать чужой, таким образом бе-ря на себя роль как бы вспомогательного учителя длясвоих учеников.

К этому добавлялись удары со стороны издателей.

Почувствовав кризис образования, ярко проявивший-ся в мае 1968 г., они приступили к работе над книга-ми, в которых на смену историческому повествованию,якобы вышедшему из моды, дискредитированному, не-жизненному, пришли документы и статистика и сно-ва тематический подход. Вместо того чтобы дополнятьсредства массовой информации, издательства хотеликонкурировать с телевидением (как железные дорогиво Франции пытаются конкурировать с авиацией). Кни-ги переполнились картинками, огромными цветнымикартинками, на их страницах ставились целые спекта-кли… Если передача должна была насчитывать 52 ми-нуты, или 13, или 26 минут, то и в каждой главе должнобыть одинаковое количество страниц. На каждой стра-нице столько-то картинок и фотографий и т. д. От исто-рии, которая давила обилием материала, перешли кистории, выдаваемой по крохам. Рационы ее стали ми-зерны, форма подачи неудобоварима, язык непонятен.Над текстом книги возобладал ее макет.

Подобные книги в руках школьников, конкуренциятелевидения, все более жесткий министерский кон-троль, инструкции и инспекции, вмешательство раз-личных ассоциаций – все это вместе привело к тому,что история была попросту убита. Система породиланастоящий хаос. Дети «не стали знать историю». Икак бы компенсируя это, как грибы осенью стали ра-сти обозрения в журналах, комиксы, в которых исто-

рия, какой она была во времена отцов, воспроизводит-ся в свете сегодняшнего дня.

Тут возникло противодействие; его вдохновителемстала «Ассоциация преподавателей истории». Высту-пая за использование кино в преподавании, за изуче-ние современности, за восстановление истории какобязательного предмета в начальной школе, разумноепланирование программ, она сумела сплотить вокругсебя все группы историков и выиграть первые сраже-ния. Правда, и история тем временем обрела новыевозможности.

Ведь она многому научилась; итог и опыт послед-них двадцати лет далеко не во всем негативен, отнюдь.И прежде всего благодаря интенсивным размышлени-ям о том, что такое история, о ее методах, функцио-нировании и задачах, будь то идеи М. Фуко54 или иска-

54 Фуко Мишель-Поль – выдающийся современный французский фило-соф-структуралист, историк и теоретик культуры, семиолог. Фуко началс трудов по проблемам психиатрии, рассматривая критерии определе-ния понятия «психическая болезнь» и его социальной обусловленности(«Безумие и неразумие: История безумия в классический век», 1961). За-тем он изучал в совершенно непривычном ракурсе чисто медицинскуюпроблему лечения болезни, установив ее связи с совокупностью различ-ных социальных факторов и отношений («Рождение клиники: археологиявзгляда медика», 1963). Большой резонанс имела работа Фуко по исто-рии и теории гуманитарных наук («Слова и вещи: археология гуманитар-ных наук», 1966), в которой предпринята попытка вычленения единогомыслительного пространства не только отдельных наук, но и их совокуп-ности в разные периоды культурного развития Европы. Это единствен-ная работа М. Фуко до настоящего времени переведенная на русский

ния школы «Анналов», Поля Вейна (I.16) или же высту-пления с защитой или критикой так называемой марк-систской истории. А от прежней системы преподава-ния истории пронесшийся над ней ураган оставил од-ни обломки.

Итак, желая получить непосредственное предста-вление о «пробуждающих» занятиях, я отправился науроки истории в начальную школу моего квартала Сен-Жермен-ан-Лэ. Мое изумление не поддается описа-нию.

Школа «Ампер» – самая обыкновенная. Я не вы-бирал ее специально, не пользовался никакими реко-мендациями. Просто обратиться туда мне было удоб-нее всего. Когда-то здесь училась моя дочь Изабель. Ивот я явился туда совершенно неожиданно и, встретивпрекрасный прием у директора и преподавателей, соследующего дня присутствовал на уроках.

В классе Алины Жосс на втором году обучения дети9-10 лет рассматривали историю Франции через приз-му истории квартала Сен-Жермен. Смысл обретал ка-ждый камень, каждый портал, каждый городской пей-заж. Каждое изменение в облике города рассматри-

язык. Другие крупные работы Фуко – «Археология знания», 1970, «Запади истина секса», 1976 и др. В современной западной науке труды Фукопользуются большим авторитетом. Его идеи, методология исследованияоказали огромное воздействие на развитие всей гуманитарной мысли, ихвлияние, в частности, несомненно, сказывается в деятельности нынеш-него поколения школы «Анналов».

валось по отдельности и тут же вписывалось в широ-кую историческую перспективу. В курсе истории сред-них веков Маргерит Трюблен я попал на турнир. Раз-глядывая печать Ангерана де Мариньи (1310), восста-навливали все стороны жизни знати: анализ миниатю-ры с изображением турнира дал повод к упражнени-ям, достойным Ролана Барта55 – знаменитого специ-алиста по семиотике. Рассуждение вращалось вокругслова «турнир», вокруг различных способов историче-ского письма. Что мы можем извлечь из сопоставленияповествования, сказок, картинок?

На уроке Николь Дармон (первый год, 8-9 лет) я по-началу не поверил своим ушам. Как и на предыду-щих уроках, это было не вещание с высокой кафедры,а именно пробуждение мысли. Я хотел сохранить се-бе какое-нибудь свидетельство, и вот привожу здеськоллективный текст – итог урока. Искусствовед ПьерФранкастель возликовал бы в могиле, если бы увидел,что за два часа урока удалось понять в Возрождениитридцати мальчишкам и девчонкам. При этом в их рас-

55 »…дало повод к упражнениям, достойным Ролана Барта» – Похвалачрезвычайно щедрая. Ролан Барт (1915–1980) – выдающийся француз-ский культуролог, семиолог, лингвист и литературовед. Учительница М.Трюблен использует в своем уроке методы, на уровне науки разработан-ные Р. Бартом. Это, в сущности, методы семиотики – науки о знаковыхсистемах в природе и в обществе. Рассматриваемый предмет становит-ся здесь своего рода знаком, позволяющим распознавать определенную,в данном случае социальную целостность.

поряжении была дюжина репродукций, ничего больше.Текст был составлен у меня на глазах, я точно воспро-извожу его, лишь кое-где исправив орфографическиеошибки.

Вопрос: Почему XV и XVI века назвалиВозрождением? «Рассматривая наши картины,мы установили, что если в средние века человекинтересуется в основном своим спасением(Элоиза), то с XIV в. он начинает интересоватьсявсем миром (Жан-Марк) и самим собой (Сесиль).Начиная от Фра Анжелико и его картины«Снятие с креста» (1435) и до Тициана сего «Мадонной с кроликом» (1530), пейзажприобретает все большее и большее значение(Паскаль). Стремятся изобразить пространство(Стефани), вводя, например, в картину зеркало,как в «Чете Арнольфини» ван Эйка (Амели),или конструируя перспективу, как на «Портретеканцлера Ролена». Заметно также, что становитсямного портретов (Валери): это портреты буржуаи крестьян у Брейгеля (Николя), но прежде всегопортреты дворян и принцесс: у Рафаэля и Пьетроделла Франческо.

Художник также любит изображать себя; емунравится любоваться собой (Эммануэль); таковавтопортрет Дюрера. Библейская сцена подчасстановится не более чем предлогом, как накартине Веронезе «Брак в Кане Галилейской».

Скульпторы, как и в античную эпоху (Оливье),

интересуются изображением человеческого тела(Софи). Архитектура обогащается загороднымидворцами (Анн-Франс), вроде Шамбора, Шенонсо.Элементы древнего укрепленного замка теперьиграют лишь декоративную роль.

В эпоху Возрождения развивается научная мысль(Марина), появляются автоматические устройстваЛеонардо да Винчи. Галилей в противоположностьцерковному учению заявляет, что Земля вращается во-круг Солнца».

Признаюсь, я был восхищен. Конечно, я задавал се-бе вопрос: а что, этот Сен-Жермен, эти турниры, Воз-рождение и замки – это страх перед историей или под-чинение ее соблазну, тяга к истории? Ведь, насколь-ко я себе представляю, такой подход гораздо труднееосуществить по отношению к революции или фашиз-му, к Парижской Коммуне или к коллаборационизму.Тем не менее я очень надеюсь, что это получится, и то-гда у этих граждан и гражданок будет понимание исто-рии, сформированное их собственными усилиями. Этодействительно пробуждение, и оно стоит дороже лю-бого навязанного знания: книгой ли, учебным курсомили фильмом.

Примечание

История в Англии меньше страдает франкофоби-

ей, чем во Франции – англофобией. Пьер Данино в«Уроке истории» (I.21) отмечал, что англичане честву-ют Жанну д'Арк, «как самую храбрую женщину всехвремен (…), великую героиню, святую…» Настольнаякнижка всех английских детей (Пир-Плоумап) заключа-ет: «Со стыдом вспоминают сегодня англичане своихпредков». Единственный момент, который тут фигури-рует и о котором не вспоминают французы, – это пор-ка, которую получила Жанна в 1428 г. Услышав голо-са, она отправилась к местному сеньору, а «он прика-зал людям, которые привели Жанну д'Арк, отхлестатьее, как следует, и отправить обратно к отцу». Наблю-дения Данино подтверждают и другие источники, на-пример написанная Киплингом и Флетчером историяАнглии. Здесь говорится о «дочери Бога (…), жизнь ко-торой была безупречна (…) и которая заставила пове-рить в свое предназначение (…); англичане взяли еев плен и сожгли как ведьму, но образ ее и сегодня жи-вет в сердцах всех добрых французов (и всех добрыхангличан)» (I.21).

Тексты о Французской революции весьма суровы поотношению к Франции. «Это старая история: Франция,

которая хочет господствовать над миром… Началосьэто так. Претензии к королю, конечно, имели основа-ния, и старый режим разом рухнул (…) Но стали про-поведовать новое Евангелие во имя выдуманных есте-ственных прав; все правительства – тиранические, ре-лигия постыдна; долой других и да здравствует «Мы»!А «Мы» – это жаждавшая крови чернь Парижа и другихгородов».

Напротив, к образу Наполеона отношение болеетерпимое. Мы не встречаем здесь «корсиканского лю-доеда» и видим сочувствие романтической судьбе,восхищение военным гением, признательность чело-веку, восстановившему порядок и религию (I.21).

Во Франции англофобия впитывается с раннего дет-ства: она ведет свое начало от извечных конфликтовс соседом, которого никто не мог поставить на колени.И кроме того, англичане брали верх над героями наци-онального Пантеона: Жанной д'Арк, Наполеоном, пол-ковником Маршаном и т. д. Англичане изгнали фран-цузов из Индии, они всегда появлялись как выигрыва-ющая сторона, чего нельзя сказать о французах. Ан-гличане всегда первенствовали в области вооружений:лучники победили всадников при Креси, флот сухопут-ную армию в XVIII в. В XVIII-XIX вв. верх взяли англий-ские деньги, не говоря уже о громадном превосходствеАнглии в этот период в области техники и промышлен-ности. Завистливое восхищение француза достижени-

ями соседа уже накануне XX в. прекрасно выражено уЖюля Верна. А в конце 70-х годов француз втихомолкусмеялся над «упадком», как он считает, своего сопер-ника.