Тайны великой пустыни. Миражи Такла-Макан / Н. Х. АХМЕТШИН

П Р Е Д И С Л О В И Е«Бьется ли сердце Азии? Не заглушено ли оно песка-

ми? От Брахмапутры до Иртыша и от Желтой реки до Кас-пия, от Мукдена до Аравии — всюду грозные беспощадныеволны песков. Как апофеоз безжизненности, застыл жес-токий Такла-Макан, омертвив серединную часть Азии. В сы-пучих песках теряется старая императорская дорога. Избарханов торчат остовы бывшего когда-то леса. Оглодан-ными скелетами распростерлись изгрызенные временемстены древних городов. Где проходили великие путники,народы переселений?» Так писал Николай Константино-вич Рерих вскоре после завершения экспедиции 1924—1928 годов, когда с женой Е. И. Рерих и сыном Ю. Н. Ре-рихом они дважды пересекли Центральную Азию на путииз Индии в Сибирь и из Монголии в Индию.

Чтобы найти ответы на эти и многие другие вопросы,осенью 2002 года я отправился в пустыню Такла-Макан, напротяжении тысячелетий волновавшую умы миллионовлюдей. В ее оазисах сталкивались интересы могуществен-ных империй далекого прошлого, рождались и гибли древ-ние цивилизации, происходило уникальное смешение раси народов, возникали самобытные города-государства, ве-ками обеспечивавшие торгово-экономическое и интеллек-туальное сближение Востока и Запада.

В книге отражены личные впечатления от недавней по-ездки. Одновременно она рассказывает об истории илегендах загадочно-непонятного региона, духовных иска-ниях его населения, судьбах правителей и их верноподдан-ных, шедеврах литературы и искусства, достижениях науч-ной мысли и народного творчества. Автор искренне при-знателен профессору МГУ Д. М. Насилову за интересныематериалы и содержательные консультации по проблемамтюркологии, а также сотрудникам русской службы инфор-мационного агентства Синьхуа в Пекине за советы и под-держку.

ББК 63.3А 95

Вниманию оптовых покупателей!

Книги различных жанровможно приобрести по адресу:

129348 Москва, ул. Красной Cосны, 24,издательство «Вече».

Телефоны: 188-88-02, 188-16-50, 182-40-74;т/факс: 188-89-59, 188-00-73.

E-mail: [email protected]://www.veche.ruhttp://www.100top.ru

Филиал в Нижнем Новгороде «ВЕЧЕ—НН»

тел.: (8312) 64-93-67, 64-97-18

Филиал в НовосибирскеООО «Опткнига—Сибирь»

тел. (3832) 10-18-70

С лучшими книгами издательства «Вече»можно ознакомиться на сайте

www.100top.ru

ISBN 5-94538-371-6 © Ахметшин Н.Х., 2003© ООО «Издательство «Вече 2000», 2003.

mailto:[email protected]

http://www.veche.ru

http://www.100top.ru


Глава 1«ЦВЕТАМИ ОСЫПАН ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ»Любое упоминание о древних караванных тропах Шел-

кового пути неизменно вызывает у меня массу положитель-ных эмоций и огромное желание отправиться в дальнююдорогу. После удачных поездок в солнечные республикиСредней Азии в 80-е годы прошлого века, динамичных инасыщенных интересными событиями путешествий весной1987 года и летом 2001 года из Сиани в Дуньхуан захоте-лось продолжить знакомство с этими удивительными мес-тами и отправиться в Синьцзян-Уйгурский автономныйрайон КНР, где никогда прежде не был.

Особенно манила грозная пустыня Такла-Макан, по-скольку несколько лет назад появилась возможность пре-одолеть пески на автомашине с севера на юг или в проти-воположном направлении. Простое перечисление экзоти-ческих названий населенных пунктов — Хами, Урумчи,Турфан, Кашгар, Яркенд, Ташкурган, Куча, Хотан, Кара-шар и т.д., где планировал остановиться на 1—2 дня, при-обретало для меня поистине фантастическое звучание, ареальный шанс своими глазами увидеть заоблачные верши-ны Восточного Памира и Каракорума побуждал к решитель-ным действиям.

Готовясь к путешествию на собственные средства ииспытывая острую нехватку времени, я должен был оченьтщательно продумать весь маршрут, чтобы в кратчайшиесроки преодолеть внушительные расстояния, включая пескии высокогорье, и уделить при этом максимум вниманиямногочисленным культурно-историческим памятникам.

Меня вновь ожидали увлекательные странствия по до-рогам, на протяжении почти полутора тысяч лет связывав-шим восток и запад материка под названием Евразия. Как

Карта Синьцзян-Уйгурского

автономного района

Н. Х. АХМЕТШИН ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИP B 9

известно, в конце II века до н.э. китайский посланник ЧжанЦянь (? —114 г. до н.э.) в ходе исключительно трудной идраматичной экспедиции сумел-таки добраться до госу-дарств Средней Азии. На основании его отчета императорУди (140—87 гг. до н.э.) отдал приказ об учреждении наземлях, отвоеванных у кочевников-сюнну, четырех новыхокругов: Увэй, Чжанъе, Цзюцюань и Дуньхуан (совр. про-винция Ганьсу).

Примерно в тот же период к западу от Дуньхуана длязащиты местного населения и охраны торговых путей былипостроены мощные фортификационные сооружения —Янгуань и Юймэньгуань. Перечисленные округа образова-ли так называемый коридор Хэси (досл. с кит. «к западу отХуанхэ»), или Ганьсуйский коридор. Могущественная им-перия Хань (206г. до н.э.— 220г. н.э.) наглядно продемон-стрировала свою готовность развивать экономические от-ношения с соседями несмотря на неуступчивость воинствен-ных кочевников. Легендарный Шелковый путь приобрелзримые черты. Следует, правда, оговориться, что свое на-звание он получил намного позже (70-е гг. XIX в.).

На протяжении веков Дуньхуан являлся центром ком-муникаций, через него в обоих направлениях осуществля-лась сухопутная торговля Китая с Западом. Расположенныйна границе пустынь Гоби и Такла-Макан, он был одним изнемногих оазисов-маяков на пути отважных купцов и пу-тешественников. Из древней столицы Чанъань (совр. Си-ань) в город вела единственная дорога, но затем она как быраздваивалась. Именно отсюда, на выходе из Хэсийскогокоридора, караваны с шелком рассеивались по странамЦентральной и Южной Азии, Ближнего и Среднего Вос-тока, а также Средиземноморья.

В прошлый раз мы с дочерью завершили нашу поездкуосмотром Дуньхуана, а также Янгуаня и Юймэньгуаня.Сейчас предстояло двинуться в западном от них направле-нии, огибая с двух сторон Такла-Макан и перемещаясь вдольоазисов как по северному, так и по южному маршрутамШелкового пути. Я предполагал пересечь пустыню в цент-ральной ее части и таким образом существенно сэкономитьвремя. На путешествие по Срединной Азии у меня было

всего три недели. У дочери уже начались занятия в москов-ской школе, поэтому в начале сентября 2002 года я отпра-вился на северо-запад Китая в одиночку.

В середине 80-х годов ХХ века впервые увидел красоч-ный фильм-балет с поэтическим названием «Цветами осы-пан Шелковый путь». Спектакль, поставленный в 1979 годуГаньсуйским провинциальным ансамблем песни и танца,переносит зрителя в эпоху Тан (618—907гг.), его основныесобытия происходят в древнем Дуньхуане.

…Неторопливо и величественно движутся по пустынеторговые караваны из различных стран. Внезапно погодарезко меняется, налетает мощный ветер, поднимая тучипеска. Персидский купец Инус теряет спутников и, обес-силев в борьбе со стихией, падает на землю. Его находят испасают художник Чжан с дочерью Иннян. Однако вскорена них нападают разбойники, которые уводят с собой мо-лодую девушку. Только спустя несколько лет Чжан встре-чает свою дочь во время выступления некоей театральнойтруппы, куда она, как выясняется, была продана. Узнав обэтом, благородный Инус немедленно выкупает Иннян.

На Шелковом пути

Н. Х. АХМЕТШИН ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИP B 1 1

Ленту удалось увидеть в посольстве КНР в Москве, кудаего сотрудники вскоре после международного кинофести-валя 1983 года стали периодически приглашать деятелейкультуры, различных чиновников и некоторых синологов.Дело в том, что китайские кинематографисты именно в тотгод приехали в нашу столицу после почти двадцатилетнегоперерыва. В качестве переводчиков к ним определили авто-ра настоящей книги и двух его однокашников по Институтустран Азии и Африки при МГУ им. М. В. Ломоносова.

При отсутствии на протяжении длительного периодакакой-либо языковой практики наш уровень китайскогоязыка производил удручающее впечатление, словарныйзапас на троих колебался в пределах 100—150 слов, вклю-чая междометия. Тем не менее мы очень мило общались cиностранными гостями, энергично размахивая руками,настойчиво повторяя одни и те же заученные на младшихкурсах словосочетания и выражения, регулярно заглядываяв допотопные разговорники, других никто попросту неиздавал за десятилетия бессмысленного советско-китайс-кого противостояния.

В буддийском монастыре художник под сильным впе-чатлением от дуньхуанских фресок пишет стилизованнуюкартину «Небесная фея играет на пипе»; ему охотно пози-рует дочь, взяв в руки национальный музыкальный инст-румент. Отец искренне рад счастливому воссоединению, нопоявляется коварный управляющий базаром, который пы-тается похитить Иннян. Опасаясь за дочь, Чжан вынужденпросить Инуса отвезти девушку в Персию.

На чужбине Иннян овладевает искусством восточноготанца. Когда купец во главе торгового каравана отправля-ется в Поднебесную (древнее самоназвание Китая, возник-шее на основе космологических и геополитических пред-ставлений), она вместе с ним возвращается на родину.Управляющий базаром, давно намеревающийся свести сче-ты с Инусом, уговаривает хозяина театральной труппы на-пасть на персидский караван. О заговоре узнает художникЧжан и с помощью сигнального костра предупреждает купцао грозящей опасности. Ценою жизни он вновь спасает сво-его друга.

В Дуньхуан на ярмарку съехались иностранные гости.Воспользовавшись всеобщим вниманием, загримированнаяИннян талантливо разыгрывает остросюжетное представ-ление, полностью изобличающее гнусные преступленияуправляющего. Справедливость, разумеется, торжествует,злодейство наказано.

Балет воспринимается на одном дыхании. Музыка,танцы, костюмы и декорации красивы и гармоничны. Ко-лоритная обстановка дуньхуанского базара, волшебнаяживопись пещерного комплекса Могао, бирюзовые листьявиноградника и ярко-красные розы из персидского сада,разноцветные шелка и сверкающие ювелирные изделия намноголюдной ярмарке, феерия роскошных цветов на мар-шрутах следования караванов создают атмосферу заворажи-вающего праздника, с которым не хочется расставаться.Самое интересное, что не возникает сомнений в реальнос-ти происходящего на сцене. Вероятно, подобные историинередко случались на обширных пространствах Шелково-го пути. Христианский храм в Хами


Все складывалось замечательно, новая работа даже на-чинала нравиться, но предстояла пресс-конференция, гдепереводчиков ожидало неотвратимое и постыдное фиаско.Интерес к делегации из КНР, для многих совершенно не-ожиданно появившейся на кинофоруме, был велик, и ко-личество аккредитованных журналистов, желающих задатьтот или иной вопрос, поболтать о перспективах националь-ного и проблемах мирового кинематографа, а заодно и по-красоваться на публике, исчислялось десятками.

Программа фестиваля предусматривала просмотр кон-курсного фильма «Улица Сичжао» в субботу вечером. Чтоже касается официальной встречи с делегацией, то ее на-значили на утро понедельника, поскольку на выходной былзапланирован массовый отъезд в Ленинград. Глубоко осоз-навая неизбежность наступления судного дня, горе-пере-водчики решили напрямую объясниться с китайцами ипопытаться заручиться их поддержкой. Такую беседу хоте-лось провести в неформальной обстановке, поэтому я за-ранее попросил матушку (замечательная была женщина!)испечь пирожки и подготовить разносолы.

Публика тепло встретила добротную картину с незамыс-ловатым сюжетом о семейных и бытовых проблемах город-ских жителей на фоне стремительно меняющего свой об-лик Пекина. Большинство присутствовавших прекраснопонимали значение ее показа для будущих наших контак-тов с Китаем в области культуры. По дороге на вокзал и вкупе разогнавшегося поезда тема разговора оставалась не-изменной, и вскоре на столе «совершенно неожиданно»появилась отечественная водка с упомянутой закуской.

Мы сразу почувствовали, как китайцы, в те годы навер-няка проинструктированные перед ответственной поездкойв Москву, несколько напряглись и чуть занервничали, нонам отступать уже было нельзя. Последние сомнения былиотброшены, и еще долго мы поднимали стаканы за роди-телей и их долголетие, успехи китайского кинематографа,наше тесное сотрудничество и, конечно, крепкую дружбумежду СССР и КНР. Проблемы со спиртным, столь харак-терной для российских застолий, не возникло, посколькусобеседники в нужный момент извлекли из сумки свой

национальный напиток крепостью почти в 60 градусов,вызвав у нас неподдельный восторг.

Пресловутая пресс-конференция после такой трапезыперестала казаться страшным монстром. В возникшей си-туации стороны решили действовать по схеме «семейногоподряда», в начале 80-х годов быстро набиравшего оборо-ты в китайской деревне. Переводчиков подробно ознако-мили с основными пунктами выступления делегации. Мы,в свою очередь, четко распределили роли и весьма неплохопересказали собственные «домашние заготовки», по меревозможности сдерживая неугомонных журналистов. Про-явив недюжинную смекалку, сплоченный коллектив еди-номышленников справился с поставленной задачей и ос-тался весьма доволен собой.

Наш прославленный соотечественник Николай Михай-лович Пржевальский (1839—1888 гг.) весьма доходчиво иубедительно наставлял каждого, кто собирался отправить-ся в эти края: «Не ковром там будет постлана ему дорога,не с приветливой улыбкой встретит его дикая пустыня, ине сами полезут ему в руки научные открытия. Нет! Ценоютяжелых трудов и многоразличных испытаний, как физи-ческих, так и нравственных, придется заплатить даже запервые крохи открытий». Среди качеств, которыми, по егомнению, должен обладать путешественник, «цветущее здо-ровье, сильный характер, энергия, решимость, хорошаянаучная подготовка, любовь к путешествию, беззаветноеувлечение своим делом», «да и пускаться вдаль следует лишьв годы полной силы».

Последнее высказывание особенно удручает, если тебеуже под пятьдесят. Впрочем, когда читаешь в прессе о 60—70-летних американцах и японцах, настойчиво и довольноуспешно карабкающихся на Эверест, возникают диаметраль-но противоположные чувства, но, вероятно, те иностран-цы ведут принципиально иной образ жизни.

Н. М. Пржевальский — личность, безусловно, выдаю-щаяся, хотя, с другой стороны его мало интересовали зах-ватывающие исторические сюжеты и грандиозные этничес-кие процессы далекого прошлого, а также уникальныепамятники духовной культуры, у него были другие цели.


Мне же хотелось сосредоточить внимание на древних ре-ликвиях и погрузиться в атмосферу интеллектуальных по-исков народов, когда-то населявших эти земли.

В конце ХIХ века известный русский географ и зоологГригорий Ефимович Грумм-Гржимайло (1860—1936 гг.),путешествовавший в Западном Китае, писал, что «историямелких общин или даже государств», много столетий назадвозникших на южных склонах Тянь-Шаня и Куньлуня,«полна бесконечных войн и варварских опустошений. Мо-жет быть, незадолго до нашей эры Восточный Туркестан ибыл блестящим собранием городов, в миниатюре — древ-няя Бактрия; может быть, он полон был самых замечатель-ных сооружений, но, увы! от этих времен уже ничего неосталось… Все погибло, все снесено было с лица земли темилавинами диких номадов, которые, со времени хуннов (сюн-ну. — Н. А.), то и дело наводняли эту страну».

О Хами его суждения еще более безрадостны: и прошед-шее не блестяще, и в будущем «нет оснований ожидать длянего чего-нибудь чрезвычайного, чего-нибудь такого, чтосразу подняло бы благосостояние жителей этого оазиса».Город оживал лишь при «замешательствах на западе», ког-да в него вступала китайская армия. Сюда везли не тольковоенное снаряжение, но и промышленные товары, продуктыпитания, включая рис. После разрешения очередного кон-фликта войска уходили, купцы разъезжались, и Хами «при-нимал снова свою прежнюю физиономию небогатого цен-трально-азиатского городка».

По свидетельству прекрасно владевшего уйгурским язы-ком казахского ученого-просветителя Чокана Чингисови-ча Валиханова (1835—1865 гг.), в XIX веке город не имелторгового значения и был важен только как транзитныйпункт, как этап на пути из внутреннего Китая в его запад-ные районы. Товары привозили в основном из Пекина, чтовлекло за собой страшную дороговизну: «Дешево у нас толь-ко серебро», — комично говорили… китайские лавочники».

В начале ХХ века Синьцзян посетил полковник гене-рального штаба царской армии барон Карл Густав Маннер-гейм (1867—1951 гг.), позднее командующий финскимивойсками в боевых действиях против Советского Союза и

президент Финляндии в 1944—1946 годах. Он составил«Предварительный отчет о поездке, предпринятой по вы-сочайшему повелению через Китайский Туркестан и север-ные провинции Китая в Пекин в 1906—1908 гг.». Остано-вившись в Хами, барон, например, обратил внимание нато, что каждая из трех частей города обнесена зубчатойстеной «до крайности плохого устройства» — просто зем-лебитной глиняной оградой квадратной формы, по угламкоторой и в середине размещались башни для продольно-го обстрела стен.

Критические замечания об условиях и уровне жизнинаселения в регионе и его городах-оазисах весьма частовстречаются в записках путешественников ХIX — первойполовины ХХ века. Конечно, нельзя не заметить некото-рую тенденциозность в работах отдельных авторов, но вцелом они стремились показать объективную картину уви-денного.

Однако с тех пор прошло уже много времени, а за пос-ледние двадцать с небольшим лет Китай кардинально из-менился. Повсюду сумасшедшими темпами ведется строи-

Центр города: памятник хамийской дыне


тельство ультрасовременных высотных зданий и транспорт-ных магистралей, расширяются уже имеющиеся дороги, аодно- и двухэтажные улочки стремительно уходят в про-шлое, что нередко вызывает грустные чувства.

Для непредвзято мыслящего человека повсеместныйуспех реформ налицо, тем не менее, никто не собираетсязакрывать глаза на сложности, которые были и есть. Такчто поездка в Синьцзян — это не только странствия подревним караванным тропам Шелкового пути и посещениевыдающихся памятников истории и культуры, но и знаком-ство с переменами, произошедшими в некогда экономичес-ки отсталом регионе, встречи с интересными людьми, ре-шающими сложные проблемы наступившего века и тыся-челетия, приобщение к современной повседневной жизниСрединной Азии.

Около ста лет назад британский офицер и дипломатФрэнсис Янгхасбэнд, принимавший самое активное учас-тие в военно-политических интригах вокруг Синьцзяна иТибета, писал, что в Центральной Азии «скучные глино-битные стены, глинобитные дома и мечети имеют такой вид,словно они останутся всегда неизменными». В ином кли-мате эти города были бы смыты водой, но здесь не бываетдождей, «и поэтому они стоят долгие годы». Над их воро-тами «следовало бы поместить изречение: «Как было преж-де, так остается и теперь и так будет вечно». Что ж, у меняпоявилась великолепная возможность увидеть все своимиглазами и заодно оценить глубину проницательности анг-личанина.

Первые полчаса на хамийской земле в предгорьях Тянь-Шаня прошли под аккомпанемент исключавших какие-либовозражения четких команд моей недавней соседки по купе,представительницы национальности хань. Она только чтоуспешно прошла служебную переаттестацию в столице и схорошим настроением вернулась в родной город. Выслу-шав обычные вопросы и скромные пожелания иностран-ца, молодая женщина взяла инициативу в свои руки и ста-ла отдавать различные распоряжения, которые я охотновыполнял, прекрасно понимая, что это в моих интересах.

Муж-уйгур, встретивший ее на вокзале, вероятно, по-ступал также всю сознательную жизнь. Поэтому мы с нимв строгом соответствии с прозвучавшими указаниями от-правились сначала в камеру хранения, а затем в железно-дорожную кассу. Разрешив проблему с предстоящим пере-ездом в другой населенный пункт и получив необходимыерекомендации по перемещению в Хами, я вполне мог воз-вратиться к самостоятельной жизни, что и поспешил сде-лать, от всей души поблагодарив супружескую пару за ока-занную помощь.

Неожиданное знакомство напомнило забавный рассказМарко Поло (1254? — 1324 гг.) о городе, который, знаме-нитый путешественник никогда не видел. Как известно,сопровождая отца и дядю, ранее уже побывавших в ставкемонгольских ханов, в 1271—1275 годах он проехал морем кюго-восточным берегам Малой Азии, оттуда сушей черезАрмянское нагорье, Месопотамию, Иранское нагорье, Цен-тральную Азию прибыл в Северный Китай.

На протяжении долгих лет (до 1292 г.) венецианец слу-жил при дворе завоевателя Поднебесной и основателя ди-настии Юань великого хана Хубилая, имея возможностьпосещать многие китайские провинции и города. Он воз-вратился на родину морем в 1295 году. Обратная дорогапролегала через Индонезию, Цейлон, Индию, Иран, дру-гие государства и территории.

Упомянутый город неизменно находился в стороне отмаршрутов его передвижений, но в знаменитой «КнигеМарко Поло», продиктованной в генуэзской тюрьме пизан-цу Рустичано (Рустичелло) в 1298 году, есть любопытныйсюжет о Комуле (Хами): «Гостям иноземцам всегда оченьрады; женам приказывают исполнять все желания инозем-ца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой неприходят, а гость там, что пожелает, то и делает с женою;спит с нею как бы со своей женою; поживает в свое удо-вольствие. И в этом городе и в этой области жены любятсятак, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, илюбят потешиться».

Великий хан Мункэ (внук Чингисхана) якобы возмутил-ся тамошними нравами и попытался навести порядок, од-


нако местные жители преподнесли монгольскому правителюбогатые дары и умоляли разрешить им жить так, как «заве-щали деды». На что изрядно удивившийся Мункэ со сло-вами «хотите срамиться, так живите по-своему» в концеконцов согласился.

Сей рассказ весьма увлекателен, но вряд ли имеет ка-кую-либо связь с реальными событиями. Можно предпо-ложить, что в данном случае венецианец, огибавший пус-тыню Такла-Макан с юга и двигавшийся затем на восток,воспользовался услышанными историями-байками и решилкак-то «оживить» повествование. Если бы на его пути дей-ствительно оказался этот город, он ранее неизбежно пере-сек бы Турфанский оазис, о котором в книге нет ни слова.Впрочем, путешественник мог попасть в Хами из Сасиона(совр. Дуньхуан в провинции Ганьсу), развернувшись на100 с лишним градусов и пройдя несколько сотен километ-ров в противоположном от основного маршрута направле-нии, однако такая гипотеза представляется весьма сомни-тельной.

От привокзальной площади я направился по широкомупроспекту строго на юг, чтобы попасть в историческиймузей, и вскоре наткнулся на только что отстроенный хри-стианский храм. Он уже действовал, но по его периметрустояло несколько бетономешалок и повсюду лежали кир-пичи вперемежку со всяким хламом. Честно говоря, никакне ожидал так быстро встретить церковь-новостройку вгороде с устойчивыми мусульманскими традициями, хотярелигиозная всеядность китайцев общеизвестна.

Хамийский музей удалось найти не сразу. На месте,указанном в путеводителях и на картах, вовсю шли ремонт-но-строительные работы, а на вопрос, куда он переехал,горожане давали взаимоисключающие друг друга ответы.Наконец познакомился с учителем из Гуанчжоу (админис-тративный центр провинции Гуандун), который приехал вХами в рамках государственной программы оказания по-мощи школьному образованию в Синьцзян-Уйгурском ав-тономном районе. О ее реализации я узнал из передач ме-стного телевидения.

Новый знакомый с нескрываемой гордостью показалэкстравагантное архитектурное сооружение на берегу водо-ема. Как выяснилось, здание построено на средства егородной провинции и представляет собой щедрый дар жи-телям города. Претенциозный культурный центр открылисовсем недавно, в июне 2002 года. Что же касается музея,то он находится на втором этаже, цена входного билета —10 юаней (немногим больше 1 доллара США).

Его работники явно обрадовались приходу иностранцаи долго извинялись за затянувшийся переезд. Из выстав-ленных на тот момент экспонатов внимание привлекливысохшие останки погребенного мужчины и предметы до-машнего обихода, извлеченные из могильника в Упу (Убао).Ученые-археологи считают, что эта культура существова-ла 3200 лет назад. Попутно замечу, что найденная там жеженская мумия в настоящее время хранится в музее годаУрумчи.

После посещения музея я пошел в сторону центра, хо-тел отыскать солидный книжный магазин и купить картугорода. На Эпохальной площади (кит. Шидай гуанчан), чтоМавзолеи Мухаммада Бисира и Шахмасуда


неподалеку от ночного базара, стоит памятник — девушкас дыней. Довольно необычная скульптурная композицияздесь никого не удивляет. Дело в том, что хамийская дыня—своеобразный культовый продукт не только в регионе, нои по всей стране. Когда в той или иной компании заходитразговор о Синьцзяне, о ней зачастую вспоминают в пер-вую очередь.

Топоним «Синьцзян» появился на картах Срединногогосударства (оригинальное самоназвание Китая) примерно250 лет назад, когда цинские правители создали на северо-западе новое наместничество.

Во второй половине ХVII — первой половине ХVIII векаЗападный край (кит. Сиюй) находился под властью Джун-гарского ханства (1635—1758гг.), образованного в резуль-тате объединения четырех основных групп ойратских пле-мен, кочевавших в Западной Монголии, — чоросов, хошо-тов, торгоутов и дэрбэтов. После смерти основателягосударства власть перешла к его сыну, энергичному пра-вителю Галдану, который в 1678 году захватил Кашгарию,обязал население (тюрки-мусульмане) платить ему ежегод-ную дань и посадил на престол своего ставленника.

С присоединением новых земель позиции Джунгарскогоханства заметно упрочились, и война с Китаем, где послемноголетней крестьянской войны и затянувшегося перио-да нестабильности к власти пришла самолюбивая и ини-циативная маньчжурская династия Цин (1644—1911 гг.),стала неизбежной. Попутно замечу, что не только местныеправители и императоры Поднебесной, но и русские царибыли вынуждены считаться с военной силой и политичес-ким влиянием ойратского государства.

Однако судьба его фактически была предрешена. Уси-ление позиций двух мощных соседей — Китая и России,вступивших в период интенсивного политического и эко-номического развития, при очевидном отставании Джун-гарского ханства по многим параметрам оставляло после-днему минимальные шансы на сохранение собственнойнезависимости, и чуда не случилось.

Вскоре произошло первое столкновение ойратов сманьчжурами. Обе стороны решительно вмешались в

обострившуюся междоусобную борьбу в Халхе (СевернаяМонголия). Потерпев серьезное поражение в 1690 году приУлан-Бутуне, Галдан был вынужден отступить. Участниксражения с ойратами, цинский офицер Инь Хуасин оста-вил интересное описание тактики ведения боя противни-ком: «Неприятельская конница в числе ста с лишним ты-сяч человек выстроилась у горных отлогостей, опираясь налес и под прикрытием речки. Вместо рогаток воины Гал-дана положили на землю с десяток тысяч верблюдов со свя-занными ногами, а на спинах у этих животных были раз-мещены ящики, прикрытые смоченными войлоками. На-значение последних было образовать амбразуры. Такойживой изгородью джунгары окружились как палисадом, исолдаты их стреляли из-за упомянутых амбразур из луков иружей, наконец, бросали крючья и копья, чтобы побиватьманьчжурские войска, но не доводить дело до рукопашнойсхватки. Укрепление такого рода называется «верблюжьейкрепостью».

Цинский император Канси (1662—1722 гг.) сумел вско-ре поставить под контроль халхаские княжества и продол-жил движение на запад. В одном из своих указов тех лет онутверждал: ойратский правитель Галдан «так далеко распро-странил свои победы», что на севере и западе многих му-сульман «под свое владение подбил и покорил, а городов иместечек более тысячи двухсот во владении своем имел».Летом 1696 года маньчжуры нанесли сокрушительный ударпо армии Джунгарского ханства, но затем наступило вре-менное затишье.

Боевые действия между сторонами возобновились впервой четверти XVIII века. Ойраты провели несколькоуспешных операций, но контрнаступление в направленииХалхи захлебнулось. В те годы их военная мощь значительновозросла. Армия имела на вооружении пушки и мортиры,которые обслуживали специально обученные артиллерис-ты. Ханский посол, побывавший в Самаре в 1741 году, со-общил местным властям, что у него в стране «есть оружиеогненное и пушки, а оные пушки прежде начал… делатьнемчин Иван».


Об упомянутом создателе джунгарской артиллерии хо-телось бы сказать несколько слов. Иоганн Густав Ренат(австрийский немец по отцу) — шведский офицер, пленен-ный под Полтавой в 1709 году и сосланный в Тобольск, гдев 1716 году попал в плен уже к ойратам. Во время длитель-ного пребывания в Джунгарии занимался литьем пушек иорганизацией артиллерийского дела, изучал географичес-кие условия региона, особенности быта местных жителей,их нравы и обычаи.

После почти 25 лет, проведенных в плену, он вернулсяна родину в конце 1734 года и даже успел послужить лей-тенантом в королевском арсенале. В 1738 году И. Г. Ренатсоставил любопытную карту, которая охватывала юг Запад-ной Сибири и Туркестан. Ее копию спустя 150 лет случай-но обнаружили в одной из библиотек Швеции. Рассматри-ваемая исследователем площадь занимает 3 млн. 600тыс. кв.км, длина по широте — 2000 км, долготе — 1800 км. Помнению специалистов ХХ века, документ стал одним из

первых образцов перехода от историко-географическихлоскутных карт-схем, на которых были сгруппированы от-дельные бассейны рек и районы, к исторической картесовременной топографической основы. Умер много пере-живший и изрядно повидавший на своем веку швед 62 летот роду в 1744году.

В сложившейся ко второй половине 30-х годовXVIII века обстановке после продолжительных переговоровхан Галдан Цэрэн заключил мир с императором Цяньлу-ном (1736—1795гг.). Джунгары отказались от претензий наЗападную Монголию и согласились на пограничное разме-жевание по Монгольскому Алтаю. Цинское правительство,не имея в тот момент достаточных средств на продолжениевойны, разрешило ойратам вести торговлю в Китае и посе-щать их религиозный центр в Тибете — ламаистскую Лха-су. Император, в частности, заявил джунгарскому послу:«Я ознакомился с докладной запиской твоего правителя…Теперь Галдан Цэрэн согласился определить границу в со-ответствии с моими предписаниями… Я удовлетворяю егопросьбу об отправке 300 джунгар в Тибет на богослужение,а по вопросу торговли уже дал предписание главе военногосовета заключить с тобой соглашение».

В 50-е годы ХVIII века маньчжурский двор, воспользо-вавшись очередной междоусобицей, которая вспыхнула врегионе после смерти Галдан Цэрэна (1745г.), направил тудамногочисленное войско и окончательно переломил ситуа-цию в свою пользу. Несмотря на отчаянное сопротивлениенекоторых правителей, ханство распалось на отдельные кня-жества, подчинившиеся власти китайского императора.

Помощник оренбургского генерал-губернатора А. И. Тев-келев, внимательно наблюдавший за происходившими со-бытиями, сообщал в Коллегию иностранных дел, что покау ойратов «ссор не произошло, ничего успеть в том не мог-ли, а как нашли их друг против друга воюющих (к чему они,китайцы, может быть, под рукою и побуждение делали) исовершенно изнуренных, то уже нетрудно им было всех ихрасхитить и владение их зенгорское (джунгарское. — Н. А.)вовсе опустошить».

Весной 1757 года правительственные силы в районеУрумчи разбили последние отряды повстанцев, объединив-Мечеть Идках /Хами/


шихся вокруг Амурсаны — еще недавно одного из претен-дентов на ханский престол, и, преследуя их, вышли к гра-ницам казахских кочевий. Согласно имеющимся истори-ческим материалам, военные действия сопровождались же-стокими расправами с местным населением. Некотораячасть ойратов в итоге перебралась на территорию царскойРоссии.

Одержав окончательную победу в Джунгарии, импера-торская армия выдвинулась в сторону ханской Кашгарии,которой в те годы правил представитель мусульманскогодуховенства Бурхан ад-Дин, выходец из Коканда. Посленекоторых размышлений он решил все-таки объявить онезависимости ханства и начал готовиться к обороне.

В середине 1757 года передовой цинский отряд был раз-громлен у года Куча, но спустя год императорские войскапосле двухмесячной осады смогли занять город. В дальней-шем боевые действия шли с переменным успехом. Тольков июле 1759 года пали основные центры вооруженного со-противления — Кашгар и Яркенд, к концу года Цины ов-ладели уже всем регионом.

Отныне земли Джунгарии и Кашгарии, окончательновошедшие в состав Срединного государства, получили на-звание Синьцзян, что в переводе с китайского языка озна-чает «Новая граница» или «Новая территория». В Кульджебыла размещена ставка наместника императора (кит. цзян-цзюнь), ему подчинялись три управителя: илийский, тар-багатайский и кашгарский. Армия заняла наиболее круп-ные населенные пункты. К концу XVIII века в регионе на-ходились свыше 40 тысяч маньчжурских и китайских солдат.

После подавления пекинскими властями крупномасш-табного мусульманского восстания во второй половинеXIX века регион получил статус провинции в составе Цин-ской империи (1884 г.). Свержение маньчжурской динас-тии в 1911 году на нем никак не отразилось. Вопрос о со-здании национальной автономии на северо-западе страныстал актуальным лишь благодаря победе Коммунистичес-кой партии Китая в гражданской войне с гоминьдановца-ми и образованию в 1949 году Китайской Народной Рес-публики.

12 сентября 1955 года Постоянный комитет Всекитайс-кого собрания народных представителей принял решениеоб упразднении провинции Синьцзян и учреждении на еетерритории Синьцзян-Уйгурского автономного района(СУАР). 1 октября того же года сессия Собрания народныхпредставителей Синьцзяна официально провозгласило егосоздание. Правительство СУАР — народный комитет —возглавил уйгур Сайфутдин Азизов.

В настоящее время площадь автономного района состав-ляет свыше 1600 тыс. кв. км. На его территории находятсятри горные системы (Алтай, Тянь-Шань, Куньлунь) и двенизменности (Джунгарская и Таримская впадины). Насе-ление многонационального региона по состоянию на ко-нец 2001 года достигло почти 19 млн. человек. В нем про-живают уйгуры, ханьцы, казахи, хуэйцзу (в том числе дун-гане), монголы, киргизы, сибо, таджики, дауры, русские,татары и др. В СУАР образованы 5 автономных округов:Баиньголэн-Монгольский, Бортала-Монгольский, Кызыл-су-Киргизский, Чанцзи-Хуэйский и Или-Казахский, а так-же 6 автономных уездов: Яньци-Хуэйский, Чапчал-Сибос-кий, Мулэй-Казахский, Хэбуксар-Монгольский, Ташкур-ган-Таджикский и Баликунь-Казахский.

Мусульманские правители Хами признали свою зави-симость от империи Цин в первой половине XVIII века. Зауслуги, оказанные маньчжурам во время затяжных и кро-вопролитных боевых действий в Синьцзяне, Хамийскоекняжество, как и Турфанское, оказалось в конечном итогена особом положении и получило некоторые привилегии.

Земельные владения вокруг Хами и княжеский титулпередавались по наследству. Правитель имел право само-лично рассматривать дела своих подданных, включая уго-ловные. На местном уровне он управлял с помощью непос-редственно подчиненных ему беков. Но реальная властьнаходилась в руках цинской администрации региона. Ее чи-новники осуществляли контроль за деятельностью князя.

На фоне часто возникавших массовых волнений и бун-тов ситуация в Хами оставалась достаточно сложной. Тольков начале ХХ века здесь вспыхнули два крестьянских восста-ния — в 1907 и 1912—1913 годах. Гибкая позиция губерна-


тора Синьцзяна Ян Цзэнсинь помогла в 1913 году заклю-чить мирное соглашение. В соответствии с достигнутымидоговоренностями значительно снижались поборы с насе-ления и сокращались сроки крестьянских отработок, наи-более активная группа повстанцев во главе с их лидеромТомуром Хальпой была преобразована в регулярную частьи размещена в Дихуа (Урумчи).

Хамийское княжество просуществовало свыше 200 лети было ликвидировано в 1930 году, когда скончался егодевятый правитель — Шахмасуд. Через год в городе нача-лось уйгурское восстание, переросшее затем в мощныевыступления значительной части мусульманского населе-ния, продолжавшиеся в регионе на протяжении 1931—1934 годов. В апреле месяце толпа крестьян в ответ на от-каз китайской администрации уменьшить налоги напала науездное управление, убив его начальника и нескольких ох-ранников. Поддержанные местными жителями восставшиеперебили и военный гарнизон в Хами. Спустя какое-товремя они захватили также Баркуль, Гучэн и Турфан.

Повстанцев возглавил зажиточный уйгур Ходжа Нияз,прежде состоявший на службе у хамийского князя и совер-шивший редкое для того времени паломничество в Мекку.Он пользовался большим авторитетом среди своих сопле-менников и сыграл важную роль в синьцзянских событияхпервой половины 30-х годов, о чем читатель узнает ввосьмой главе. Однако его дальнейшая судьба, судя по все-му, оказалась печальной.

В 1937 году Ходжа Нияз, будучи заместителем предсе-дателя правительства Синьцзяна, третьим лицом в местнойадминистрации, поддержал очередное восстание уйгуров вХами и вскоре был арестован. По свидетельству бывшегобелогвардейского офицера, проживавшего с семьей в Урум-чи, он стал жертвой собственной недальновидности, «ко-мандовал полком, но никогда не был даже солдатом». Егопоездки по городу представляли собой «комическое зрели-ще»: «Обычно он ехал на автомобиле, а целая рота охраныбежала следом с винтовками при полном вооружении, илииногда в кабине грузовика с маленьким конвоем в кузове,а конный отряд мчался за ним галопом. Он считал, что длясолдат излишне пользоваться таким же видом транспорта,каким пользуется его «высокая особа»... Как мог такой че-ловек решать политические и государственные дела?» Послеареста следы Ходжи Нияза теряются.

Мавзолеи мусульманских правителей Хами и могилы ихближайших родственников находятся в южной части горо-да. До них можно доехать на автобусе № 10, но я отпра-вился пешком, поскольку никуда не торопился. Цена вход-ного билета — 20 юаней (около 2,5доллара), совсем недав-но он стоил в два раза дешевле. В книжном киоске меняочень порадовал солидный журнал на английском языке,опубликованный в Урумчи лет 15 назад и рассказывающийоб исторических достопримечательностях и красивых ланд-шафтах на маршрутах Шелкового пути в Синьцзян-Уйгур-ском автономном районе. Его я приобрел за символичес-кие 5 юаней.

К сооружению указанного комплекса приступили в1840 году, когда княжеством правил Мухаммад Бисир. Се-годня его мавзолей выглядит наиболее эффектно. ВысотаУйгурско-дунганское кладбище


прямоугольного сводчатого здания составляет 18 м. Стеныс внешней стороны выложены глазурованным кирпичом, акупол и верхняя часть — кафельной плиткой. Совсем ря-дом находится гробница Шахмасуда, она значительноскромнее. Работники музея поведали, что многие могилыбыли повреждены и разрушены в годы «культурной рево-люции».

На обширной территории расположена крупнейшая вВосточном Синьцзяне мечеть Идках. Впервые ее построи-ли при ранее упоминавшемся цинском императоре Канси,в дальнейшем неоднократно восстанавливали и реставри-ровали. В огромном молитвенном зале, крышу над которымудерживают 104 деревянных столба, размещена солиднаявыставка старинных ковров.

«Ид» на арабском языке означает «праздник», отсюда иназвания двух главных мусульманских праздников: Ид аль-адха (тюрк. Курбан-байрам) — праздник Жертвоприноше-ния и Ид аль-фитр (тюрк. Ураза-байрам) — праздник Раз-говения. С некоторой долей условности слово «Идках»можно перевести как «Место для праздничных молитв».Мечеть с аналогичным названием есть и в Кашгаре.

К северо-востоку от гробниц князей находится неболь-шое уйгурско-дунганское кладбище, где, как указано в ки-тайском путеводителе, изданном в 2000 году, погребеныостанки исламского проповедника Гейса из Медины. Су-ществует предание, согласно которому Мухаммед — про-рок и посланник Аллаха — в VII веке отправил в Китай трехсвоих учеников с целью распространения нового вероуче-ния. Один из них направился на юг Срединного государ-ства, другой — в район современной провинции Ганьсу, атретий — Гейс — остановился в Западном крае. Под Хамион серьезно заболел и вскоре скончался.

Единоверцы похоронили его в некоем ущелье и почи-тали могилу правоверного как святыню (араб. мазар).В 1945 году на средства местных мусульман в городе былапостроена гробница, куда и перенесли останки проповед-ника. К ней примыкают могилы раздельно погребенныхуйгуров и дунган (хуэйцзу).

На кладбище никого не было, поэтому долго искал слу-жителя, который открыл бы вход в мазар. Им оказалсяушлый юнец примерно 10—12 лет от роду. Он взял с меня5 юаней, после чего пустил во внутрь. Сразу обратил вни-мание на спертый воздух и недостаток освещения в доволь-но мрачном помещении. Гора из бесконечных разноцвет-ных полотнищ и лоскутов ткани в середине зала выгляделауж очень провинциально, но в то же время давала опреде-ленное представление об особенностях совершаемого здесьобряда поклонения.

Очутившись на улице в старой части города, я пришелк выводу, что для первого дня пребывания в Синьцзянечересчур увлекся созерцанием останков его давно усопшихжителей и посещением мест их погребения, пора вернуть-ся к реальной жизни.

ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИ 3 1

Глава 2С В И Д А Н И Е

С «ЛОУЛАНЬСКОЙ КРАСАВИЦЕЙ»Поезд № К889 Дуньхуан-Урумчи прибыл на конечную

станцию в 8 часов утра по пекинскому времени, т.е. в 6.00—по местному. Хорошие знакомые моих коллег по работе вагентстве Синьхуа любезно предложили в течение 2—3 днейпоказать город и его окрестности, а также свозить в древ-ний Турфан, но я просил не встречать меня на вокзале, ибоехал через Хами и не знал точного времени своего прибы-тия в административный центр Синьцзяна.

Несмотря на столь раннее время народу на вокзале былодовольно много, что полностью подтверждало информациюо наличии серьезных проблем с приобретением железно-

дорожных билетов. Звонить ни свет ни заря по телефону идокладывать о своем приезде я счел в тот момент невежли-вым и, сдав рюкзак в камеру хранения, попытался сориен-тироваться на местности.

Прежде всего следовало определиться с дальнейшиммаршрутом. Дело в том, что в Урумчи нет единого авто-вокзала, откуда можно выехать в любом направлении, от-сутствует и общее расписание движения междугородныхавтобусов. На каждом автовокзале свои правила. Поэтомунадо было четко для себя решить, когда и как лучше пере-секать пустыню Такла-Макан: если делать это в началепутешествия, то моя дорога лежала в Хотан; если на обрат-ном пути, — предстояло двигаться в сторону Кашгара собязательной остановкой в Куче.

Мне объяснили, что автобусы на Кашгар отходят бук-вально в 200 метрах от привокзальной площади. Для тогочтобы добраться до Хотанской конторы (кит. Хэтянь бань-шичу), обеспечивающей транспортное сообщение с горо-дом на юге Синьцзяна, надо было брать такси. Перегово-рив с водителями и обслуживающим персоналом, я сделалокончательный вывод в пользу Хотана. К тому временизвонок по городскому телефону выглядел уже вполне уме-стным.

Спустя 40 минут в центре Урумчи встретился с оченькоммуникабельными и мобильными братьями Ху, один изкоторых — Ху Дацин — взял шефство над приезжим инос-транцем. Они отвезли меня в расположенную неподалеку3-звездную гостиницу «Великолепие» (кит. «Фулихуа дац-зюдянь»), где в отдельном номере со всеми удобствами япрожил три дня и заплатил за все 300 юаней (менее 37 дол-ларов), т.е. стоимость номера в сутки по официальномутарифу.

Вскоре младший из братьев, извинившись и сославшисьна чрезвычайную загруженность (в те дни в Урумчи прохо-дила ежегодная международная торговая ярмарка), поки-нул нас, и мы с Ху Дацином отправились в экскурсию погороду на его машине.

Урумчи в переводе с монгольского языка означает «Пре-восходное пастбище» и расположен в северных предгорьяхНациональный театр эпохи советско-китайской дружбы


Восточного Тянь-Шаня. После образования в серединеXVIII века нового наместничества, о чем говорилось в пре-дыдущей главе, маньчжурские правители Китая назвалигород Дихуа (1763год, с 1884 года — главный город провин-ции Синьцзян), в переводе с китайского — «Приобщениек цивилизации». Следует заметить, что высокомерие, сно-бизм и неадекватные амбиции цинских императоров, на-глядно проявившиеся и в данном конкретном случае, со-служили им в конечном счете плохую службу. Именнопри них Срединное государство превратилось в полуколо-нию, заключило целый ряд неравноправных договоров иутратило контроль над частью территории.

Население Урумчи превышает 1,5 млн. человек. Боль-шинство из них составляют ханьцы (по некоторым сведе-ниям, около 80 процентов), на втором месте — уйгуры. Темне менее официальные статистические данные, да и назва-ние интернационального по своему составу автономногорайона отражают тот очевидный факт, что самым много-численным народом в СУАР являются как раз уйгуры (около8млн.).

Предками тюркоязычных древних уйгуров (кит. хуэй-ху) были племена, кочевавшие в Западном крае на рубежеI тыс. до н.э. — I тыс. н.э. Вписьменных источниках уйгу-ры упоминаются с III века н.э. Позднее они входили в пле-менное объединение, которое китайцы называли «гаогюй»,что в буквальном переводе означает «высокая телега», и велипродолжительную борьбу с соседями за контроль над оази-сами Таримского бассейна.

Особенно острым было их противостояние с жужаня-ми, в истории происхождения которых до сих пор многонеясного. Известный российский историк и географ ЛевНиколаевич Гумилев (1912—1992 гг.) полагал, что их боль-шинство на определенном этапе составили «выбитые изседла» и «скомпрометированные» люди, бежавшие в степьи горы. У них не было единого происхождения, языка иливероисповедания. Объединила их судьба, обрекшая на ни-щенское существование и заставившая организоваться внекую орду. За 200 лет у жужаней так и не отмечено како-

го-либо прогресса, поскольку «все силы уходили на грабежсоседей», отчего и оставили они о себе худую славу.

Знаменитый писатель Советского Союза и Кыргызста-на Чингиз Айтматов в нашумевшем романе начала 80-хгодов ХХ века «И дольше века длится день» называет их«жуаньжуанами», которые «исключительно жестоко обра-щались с пленными воинами». Именно они превращалилюдей в манкуртов, окончательно утративших память. Чи-татель, вероятно, помнит, что вскоре после выхода в светяркого и оригинального произведения слово это стало прак-тически именем нарицательным.

Примерно в то же самое время (V—VI вв.) китайскиеисторические документы фиксируют присутствие на про-сторах Центральной Азии крупного племенного союза подназванием «теле», куда вошли и уйгурские племена. Тюркииз племени хуннов (кит. сюнну) ашина к середине VI векасумели подчинить их и в конце концов создали мощноегосударственное образование — Тюркский каганат, с пере-рывами просуществовавший до 745 года. Однако телескиеплемена на протяжении весьма длительного времени актив-но враждовали с его правителями.

После того, как один из тюркских каганов в началеVII века физически уничтожил несколько сот предводите-лей теле, значительная их часть бежала на территорию Се-верной Монголии, где возникло объединение так называе-мых девяти племен. В древнетюркских рунических памят-никах они известны как токуз-огузы (в мусульманскихтекстах — токуз-гузы), т.е. «девять огузов». С серединыVII века они энергично включились в военно-политичес-кое противостояние в регионе. Возглавили новый союзпредставители уйгурских племен.

Согласно высказываниям Л. Н. Гумилева, тюрки пер-вого каганата и уйгуры говорили на одном языке и одина-ково кочевали вместе со своим скотом, «смотря по достат-ку в траве и воде», но этим их сходство и ограничивалось.Во всем остальном они чуть-чуть отличались друг от друга,но этого было достаточно, чтобы помешать им «слиться водин народ».

Ученый, в частности, считал тюрок «наиболее монго-лоидными из всех тюркских племен VI—VIII вв.», а уйгу-


ров — «народом европеоидным». Действительно, многочис-ленные исследования, проведенные в указанной областиспециалистами из различных стран, позволяют в целомговорить о преобладании монголоидных особенностей утюрок при наличии европеоидного компонента. Что каса-ется уйгуров, то антропологически их относят, как прави-ло, к европеоидной расе с монголоидной примесью. В тоже время следует признать: научная дискуссия по стольсложной проблеме еще далека от завершения.

В конце VII века токуз-огузы потерпели жестокое по-ражение от восточных тюрок, которые сумели восстановитьсвое государство в Монголии и на прилегающих террито-риях. Ситуация длительное время оставалась здесь чрезвы-чайно сложной, поскольку столкнулись также интересыТанской империи, племен киданей, енисейских кыргызов,карлуков, басмылов и др. Постепенно шел процесс консо-лидации уйгурских племен и формирования их коалиции сбасмылами и карлуками.

В 744—745 годах союзники разбили тюрок и уничтожи-ли второй Восточный каганат. Вскоре уйгуры разгромилибасмылов и вынудили карлуков отступить на запад. Побе-дители создали собственное государство — Уйгурский ка-ганат. В долине реки Орхон был построен город Ордуба-лык (на территории современной Монголии), который сталего столицей.

Военная и политическая мощь каганата была столь вну-шительной, что когда в Китае разгорелся пожар восстанияАнь Лушаня, танский двор обратился к уйгурам за помо-щью. Нелишне напомнить, что император Сюаньцзун, пра-вивший Поднебесной в 712—756 годах, с годами страстноувлекся своей восхитительной наложницей Ян Гуйфэй ифактически забросил государственные дела, поручив ихразличного рода карьеристам и интриганам. Он проигно-рировал сведения о готовящемся заговоре 755 года. Мятежвозглавил генерал Ань Лушань, корни его рода каким-тообразом были связаны с тюрками и согдийцами (предкисовременных таджиков и узбеков). Восставшие — профес-сиональные военные из кочевых племен — решительнопотребовали отстранения от власти фаворитки и ее ближай-ших родственников.

Разобщенная императорская армия, явно не готовая ксерьезному сопротивлению, постоянно отступала. Прави-тель хотел бежать с любимой в провинцию Сычуань, чтона юго-западе Китая, однако взбунтовавшиеся придворныеи личная охрана отказались следовать за ним и настаивалина казни всей семьи Ян — главного источника бед и по-трясений в государстве.

После расправы с ее членами Сюаньцзуна вынудили от-речься от престола в пользу сына. Обстановка в стране былаблизка к хаосу. Выдающийся китайский поэт и непосред-ственный свидетель тех мрачных событий Ду Фу (712—770гг.) писал:

По всей стране —В тревоге гарнизоны,

В огнях сигнальных —Горные вершины.Мечеть Джами Хан-Тенгри


А трупы сваленыВ траве зеленой,

И кровь солдатОкрасила долины.

Теперь не сыщешьРадости в Китае…

(пер. А. Гитовича)

Войска, верные императору, несли тяжелые потери, ноне могли остановить наступавшего противника; вскоре обестолицы — Чанъань (совр. Сиань) и Лоян — оказались вруках мятежников. В стихотворении «Оплакиваю пораже-ние при Чэньтао» Ду Фу дает реальную картину националь-ной катастрофы:

Пошли героиСнежною зимой

На подвиг,Оказавшийся напрасным.

И стала кровь ихВ озере — водою,

И озеро ЧэньтаоСтало красным.

В далеком небеДымка голубая,

Уже давноУтихло поле боя,

Но сорок тысячВоинов Китая

Погибли здесь,Пожертвовав собою.


Отборной уйгурской конницей (около 4 тыс. всадников),которая в критический момент пришла на подмогу танс-ким властям, командовал наследник престола, известныйв дальнейшем по многим источникам Бегю-каган. Разбивотряды мятежников, получив обещанное вознаграждение отимператорского двора и приняв самое активное участие вграбежах и разбоях, он вернулся в монгольские степи, что-бы отправиться в поход против кыргызов.

В Китае ситуация оставалась крайне неопределенной.В результате заговора был убит Ань Лушань (757 г.). Спус-тя некоторое время повстанцев возглавил опытный полко-водец Ши Сымин, а затем его сын — Ши Чаои (с 761 г.).Он якобы обратился к уйгурам с предложением о сотруд-ничестве в окончательном разгроме Танской империи, нов 762 году на престол в Китае вступил Дайцзун, которыйеще совсем недавно вместе с уйгурской конницей отважносражался с мятежниками. Данное обстоятельство вполнемогло стать решающим, и Бегю-каган выступил на сторо-не императорской армии.

Объединенное уйгурско-китайское войско разгромилоотряды повстанцев и вступило в восточную столицу стра-ны — город Лоян. Через несколько месяцев война завер-шилась. Уйгуры вернулись домой с богатой добычей. Чтоже касается Срединного государства, то мятеж Ань Луша-ня подорвал основы процветания династии Тан, котораятак и не смогла оправиться от потрясений затянувшейсясмуты.

Очевидец драматических событий, танский поэт ЛюЧанцин (709—780 гг.), встретив на горной дороге всадни-ка, возвращавшегося домой, рассказал о том, что ждет егов родных местах:

В разбитых домах после сотни боев жестоких


Хозяев белых так ли много в живых осталось?

Повсюду вокруг завладели землею травы.Пришедший домой, видя их, утирает слезы!

(пер. Л. Эйдлина)

Грустным мыслям Лю Чанцина вторит классик китайс-кой поэзии Бо Цзюйи (772—846 гг.). В стихотворении «Пос-ле восстания проезжаю мимо храма Люгоу» он отразил ат-мосферу скорби и уныния, царившую в обществе спустядесятилетия:

В девятый месяц во всем Сюйчжоу с недавней войной

Печали ветер, убийства воздух на реках и в горах.

И только вижу, в одном Люгоу, где расположен храм,

Над самым входом в него, как прежде, белеют облака.


В те годы каганат значительно укрепил свое влияние ииграл доминирующую роль в Центральной Азии. Реальнымсоперником уйгуров были только тибетцы. VII—VIII века —период расцвета тибетского государства. Его правителирасширили границы за счет присоединения Сиккима, Бу-тана, Непала и других территорий. Энергично продвигалисьони также на север и северо-восток. Вэтой связи достаточновспомнить их победоносный военный поход в Китай, ког-да тибетцы вместе с союзниками без особого труда занялиЧанъань, спешно покинутую императором (763 г.), и обес-

печили свое продолжительное господство в Хэсийском ко-ридоре.

Упорная борьба между тибетцами и уйгурами за конт-роль над караванными маршрутами Шелкового пути в За-падном крае шла с переменным успехом. К концу VIII векатибетцы, казалось, окончательно перехватили инициативу,но в начале IX века уйгуры восстановили свою власть воазисах Тарима. Обострение внутриполитической борьбыи стихийные бедствия, обрушившиеся на каганат, вновьпоколебали позиции его правителей в регионе.

После многих лет непрекращающейся вражды енисейс-кие кыргызы в 840 году нанесли уйгурам жестокое пораже-ние и вынудили их покинуть родные места. Разгромленныеи преследуемые противником те бежали в южном и юго-за-падном направлениях. На новых местах они сумели создатьдва независимых государства с центрами в Ганьчжоу (совр.Чжанъе в провинции Ганьсу) и Турфане. О судьбе Турфан-ского княжества читатель узнает в следующей главе.

Современный торговый центр


К сожалению, исторические документы содержат чрез-вычайно скудные сведения относительно указанных собы-тий и можно лишь догадываться, что происходило на са-мом деле. Появление в Ганьсу уйгурского государственно-го образования, вероятно, стало возможным благодарянародному восстанию под руководством китайца Чжан Ин-чао, поднятому против тибетцев в Шачжоу (Дуньхуан)(848г.).

Талантливый выходец из аристократической семьи объе-динил широкие слои населения и довольно быстро осво-бодил город, на протяжении веков имевший исключитель-но важное значение для Шелкового пути, и прилегающиек нему территории. С учетом складывавшихся отношенийуйгуров с китайцами и тибетцами нельзя исключить, что,переселившись на новые земли, они приняли самое актив-ное участие в восстании и оказали Чжан Инчао весомуюподдержку. В таком случае становится понятным их замет-ное усиление в Хэсийском коридоре.

Особую опасность для уйгуров в этих местах представ-ляли набеги тангутов, народа тибето-бирманской группы,сформировавшегося на стыке нынешних провинций Гань-су и Сычуань. Их первые походы против соседей были бе-зуспешными, но в 1028 году они сумели захватить Ганьч-жоу. Уйгурский каган покончил жизнь самоубийством, а егосемья попала в плен. О дальнейшей судьбе ганьчжоускихуйгуров почти ничего не известно.

Ряд ученых полагает, что их потомками были так назы-ваемые желтые уйгуры — сары уйгуры, оказавшиеся в оп-ределенной изоляции от других групп населения. В отли-чие от турфанских уйгуров они вели кочевой образ жизни.После падения монгольской династии Юань их земли быливключены в состав империи Мин, но при этом сары уйгу-ры сохраняли некоторую самостоятельность.

Трудно сказать, каким письмом был написан первыйуйгурский текст. Вполне возможно, что это были китайс-кие иероглифы, поскольку с давних времен правители уй-гуров поддерживали тесные связи с императорами Подне-бесной, получая от них почетные титулы и обмениваясь

посольствами. Не исключено также, что, кочуя по просто-рам Западного края, гаогюйские или телеские племена оченьрано познакомились с брахми, тохарским, сирийским исогдийским письмом.

Племена, входившие в Тюркский каганат, длительноевремя пользовались руническим письмом. Столь необыч-ное название оно получило за сходство с алфавитом, кото-рый применяли скандинавские и древние германские на-роды прежде всего для культовых и памятных надписей.Дело в том, что указанное древнетюркское письмо, вызвав-шее, на первый взгляд, весьма необычную аналогию, былооткрыто на камнях в районе Енисея в 20-е годы XVIII веканемецким ученым Д. Г. Мессершмидтом, состоявшим наслужбе у русского царя Петра I, и сопровождавшим егопленным шведским офицером Ф.-И. Страленбергом.

Позднее археологи нашли чисто уйгурские памятники,написанные этим письмом. Они датируются VIII—IX веками. Создав основы собственной государственности,уйгуры обнаружили интерес к развитию письменности, чтопозволило им улучшить управление, упорядочить системуучета, стабилизировать дипломатические сношения с сосед-ними народами и т.д. Особенно заметно данная тенденцияпроявила себя после их переселения на территорию совре-менного Синьцзяна.

Буквенно-звуковое письмо появилось у уйгуров в кон-це I тыс. и восходит через согдийский к одному из сирий-ско-арамейских алфавитов. Уйгурским письмом пишутсверху вниз, своеобразно нанизывая буквы на вертикаль-ную черту, строки размещаются слева направо.

После того как уйгуры покинули Орхон, они еще про-должали использовать оба вида письма, о чем наглядносвидетельствуют выявленные специалистами документы, носо временем новый алфавит стал играть главенствующуюроль. В связи с постепенным переходом к оседлому образужизни и быстрым распространением буддизма в уйгурскойсреде резко возросло количество грамотных, а в дальней-шем и весьма образованных людей.

Центрами знаний были монастыри, где молодые по-слушники обучались грамоте, а монахи-интеллектуалы,


владевшие, в частности, санскритом, китайским, тибетскими иными языками, переводили на уйгурский религиознуюлитературу. Неудивительно, что большинство сохранивших-ся уйгурских текстов той поры — это памятники буддийс-кого, а также манихейского и христианского содержания.Вместе с деловыми бумагами, хозяйственными записями,личной перепиской и т.д. они отражают колоссальные пе-ремены, произошедшие в обществе со времени образова-ния в степях Монголии Уйгурского каганата. Существенноизменился и язык уйгуров: заметно обогатилась лексика,значительно разнообразнее стали грамматические и стили-стические формы.

Выдающийся ученый XI века, основоположник тюрко-логии Махмуд Кашгарский писал: «Язык уйгуров тюркский,но кроме него у них есть еще и свой особый говор, на ко-тором они говорят между собой. Письменность у них тожетюркская, состоит из 24 букв… Однако помимо этой пись-менности у уйгуров и китайцев имеется и другая письмен-ность, которой они пользуются при написании книг иливедении официальных бумаг».

В XI—XII веках, по мере распространения ислама, уй-гуры начинают все активнее использовать арабский алфа-вит, который медленно, но неуклонно вытесняет прежнююписьменность. Спустя несколько столетий полностью ис-ламизированные уйгуры от нее отказываются вовсе.

Однако в начале XIIIвека в процессе завоевания и при-соединения Чингисханом соседних территорий уйгурскоеписьмо заимствовали монголы. Не имея прежде развитоголитературного языка и письменности, которые могли быслужить средством контактов в письменной форме и сохра-нения этнической общности, они приспособили его к осо-бенностям фонетики собственного языка, сохранив еговплоть до настоящего времени. В КНР это официальнаяписьменность коренного населения автономного районаВнутренняя Монголия.

Чингисхан был убежден, что его родственники и спод-вижники должны учиться грамоте. «А так как татары неимели собственной письменности, — писал средневековыйисторик Джувейни, — он отдал приказ о том, что монголь-

ские дети должны учиться письму от уйгуров». Любопыт-но, что первым постиг грамоту мальчик-сирота из племе-ни татар, которого воспитывала мать великого хана —Оэлун.

Как известно, в войске монголов, покорявшем большиеи малые государства на огромном евразийском простран-стве, истинных татар было совсем немного. Еще на раннемэтапе ожесточенной борьбы за власть в монгольской степиЧингисхан разбил это могущественное племя и почти пол-ностью уничтожил. Он, кстати, называл татар «губителямидедов и отцов».

Через монголов уйгурское письмо восприняли такжеманьчжуры, сложившиеся в единый этнос и создавшиевоенно-феодальное государство на территории современ-ного Северо-Восточного Китая в начале XVII века. Тогдаже у них появилась указанная письменность, способство-вавшая возникновению довольно объемной маньчжурскойлитературы.

В результате завоевания маньчжурами Китая и утверж-дения династии Цин маньчжурский наряду с китайским былпризнан официальным языком огромной империи. ПослеСиньхайской революции 1911 года его решительно отверг-ли. Подавляющая часть маньчжуров в дальнейшем полно-стью интегрировалась в ханьскую культуру и перешла накитайский язык. По мнению специалистов, в началеXXI века из 10 млн. представителей этого национальногоменьшинства в КНР разговорным языком предков владе-ют менее 100 человек. Большинство из них — люди преклон-ного возраста, проживающие в сельских районах северо-восточной провинции Хэйлунцзян.

В VIII веке уйгуры приняли манихейство. Они позна-комились с ним во время китайского похода 762 года вЛояне (совр. провинция Хэнань) и оттуда привели на рекуОрхон четырех проповедников-согдийцев. Правитель Уй-гурского каганата Бегю-каган (757—779гг.), согласно древ-ним текстам, своим указом провозгласил учение государ-ственной религией и учредил манихейскую общину. Какзаметили в данной связи французские синологи Э. Шаванн


и П. Пельо, «страна с варварскими обычаями и запахомкрови» должна была «превратиться в страну, где питаютсяовощами; страна, в которой убивали, — в страну, где по-ощряется добро».

Название религиозного учения, основным принципомкоторого является всеобъемлющий и последовательныйдуализм, происходит от имени его создателя — Мани (216—274? гг.), проповедовавшего в Персии, Центральной Азиии Индии. Он учил, что зло является началом столь же са-мостоятельным, как и добро, а мировая история — это борь-ба изначальных и равноправных принципов бытия: света итьмы, добра и зла, бога и дьявола. Манихейство регулярноподвергалось гонениям со стороны зороастризма и римс-кого язычества, христианства и ислама; в то же время онооказало значительное влияние на средневековые ереси.

Принятие уйгурами нового учения имело для них важ-ное значение. Фактически они перешли от шаманизма крелигии, основанной на моральных принципах. Шамани-сты считали, что даже убийство приносит человеку пользув будущей жизни, а по учению манихеев запрещалось нетолько убийство людей, но и убиение животных и употреб-ление в пищу их мяса. Правда, рядовым верующим (послуш-никам) разрешалось есть мясо, добытое иными способами.Избранники (праведники) питались исключительно «чис-той», т.е. растительной, пищей. Главная обязанность по-слушников — любые подношения общине в виде милосты-ни. Им предписывались смирение, воздержание и другиезаповеди. Основные занятия праведников — молитвы, про-поведи, переписывание священных книг и т.д.

В 779 году в каганате произошел антиманихейский мя-теж, который возглавил влиятельный сановник и родствен-ник правителя. Среди убитых во время переворота былиБегю-каган и его два сына, а также ближайшие советники,в том числе религиозные проповедники из окружения ка-гана. Тем не менее уйгурское манихейство не ограничилосьвременными рамками каганата (прекратил свое существо-вание в 840 год), успешно пережило его и способствовалосозданию в оазисах Западного края самобытной культурыи искусства, собственной письменной традиции.

После вытеснения из Монголии уйгуры принесли этовероучение в созданные ими Турфанское и Ганьчжоускоекняжества. Так, в Турфане манихейство в итоге утратилостатус государственной религии, но сохраняло достаточнопрочные позиции в различных этнических группах населе-ния, о чем рассказывают многочисленные археологическиенаходки, свидетельства историков и путешественников. Пе-ред дворцом правителя Кочо (Гаочан) «ежедневно собирались300и 400человек из динаверийцев (манихеев.— Н. А.), гром-кими голосами читали сочинения Мани». По мнению уче-ных, в Ганьчжоу манихейство имело еще большее влияние,хотя и там государственной религией стал буддизм.

В Восточном Туркестане (Синьцзян), как и в Китае вцелом, произошло очевидное сближение манихейства ибуддизма. Последний пришел в Поднебесную из Индии поШелковому пути, что предопределило ключевую роль рас-сматриваемого региона в процессе его адаптации к новымреалиям. В результате длительных и интенсивных контак-тов буддизм постепенно интегрировался в духовную и по-

Храм Конфуция в Урумчи


литическую культуру Китая. Особую роль сыграли государ-ства-оазисы. Восприняв буддийское учение, вне зависимо-сти от своего статуса на том или ином этапе историческогоразвития они оказывали значительное идеологическое воз-действие на своего могучего восточного соседа.

Успешное продвижение буддизма в Китае было непос-редственно связано с возросшим притоком талантливых ипревосходно образованных проповедников-иноземцев. Да-леко не всегда они шли из Индии. Монахи-подвижники изБирмы, Кушанского царства, Парфии, Согда, государствВосточного Туркестана, преодолевая огромные расстояния,также несли свои проповеди и священные тексты в неве-домую им страну, находя здесь долговременное пристани-ще или оставаясь навсегда. Наиболее известны Ань Ши-гао, Кумараджива, Дхармакшема, Бодхидхарма, Парамарт-ха (Чжэньди) и другие теологи.

Со временем получила широкое распространение прак-тика путешествий китайских монахов в буддийские госу-дарства, и прежде всего в Индию. Они устремлялись дале-ко на запад, навстречу опасности, лишениям и самым не-вероятным ситуациям в надежде приобщиться к таинствамрелигии, приобрести канонические книги для последующе-го перевода на родной язык и распространения учения. Изчисла самых известных паломников следует выделить Фа-сяня (337? — 422? гг.) и, естественно, Сюаньцзана (600? —664 гг.), имена которых часто упоминаются в настоящейкниге. На первом этапе странствия монахов в основномсовпадали с маршрутами Шелкового пути, но постепенновсе большую актуальность приобретали передвижения поморю.

Монах, путешественник и переводчик Ицзин, отправив-шийся в Индию в начале 70-х годов VII века, составилжизнеописания тех, кто совершил паломничество в «запад-ные земли». По его данным, из 65 человек 14 двигались подорогам Центральной Азии, 8 прошли через Тибет и Не-пал, 41 плыли по морю мимо Малакки и Цейлона. Об об-ратном пути сохранились сведения только о 24 монахах:Центральную Азию пересекли 9, Непал и Тибет — 5, мор-скими судами воспользовались 10 человек.

Древнейший буддийский текст на территории Синьц-зяна обнаружили в конце ХIX века, это рукопись канони-ческой «Дхармапады», написанная письмом кхарошти. Какизвестно, кхарошти — индобактрийское слоговое письмо,первоначально читалось справа налево, в более позднийпериод — слева направо. Самая ранняя запись, выполнен-ная им, датируется 251 годом до н.э. На кхарошти оказалосильное влияние древнеиндийское слоговое письмо брах-ми, на нем писал свои указы знаменитый правитель Ин-дии Ашока.

Французская экспедиция под руководством картографаЖ.-Л. Дютрей де Рена и при участии востоковеда ФернанаГренара в 1892году приобрела часть рукописи, найденной,по свидетельствам местных жителей, неподалеку от Хота-на. Она едва не погибла в результате разыгравшейся траге-дии. Летом 1893 года в ходе стычки с местным населениемв Тибете, куда путешественники проникли по горным тро-пам, Ж.-Л. Дютрей де Рен был убит. Умирающего францу-за сбросили в реку, а багаж экспедиции, в том числе со-бранные предметы старины, ценные вещи, инструменты,фотопленки, путевые заметки и т.д., подвергся разграбле-нию. Ф. Гренар спас свою жизнь и в конце концов вернулчасть утраченного, включая манускрипт. Позднее ему при-шлось столкнуться с обвинениями в том, что конфликтвозник в значительной степени по вине французов.

Другой фрагмент попал к русскому консулу в КашгареН. Ф. Петровскому, отправившему его в Петербург. Спе-циалисты полагают, что объединенные тексты составляютоколо 60 процентов всей рукописи. Когда-то она имела видберестяного свитка порядка 20 сантиметров шириной и5 метров длиной. Возможно, владелец рукописи разрезал еена семь частей, две из которых пропали. Крупнейший оте-чественный востоковед С. Ф. Ольденбург датировал находкуIвеком н.э.

В первые века нашей эры буддизм завоевал прочныепозиции в регионе: возникли и активно функционировалимощные центры распространения учения — Хотан, Куча идр. Наиболее известные местные монастыри, сохраняя вер-ность канону, приспосабливали его к конкретным услови-


ям и создавали собственную литературу. Что касается тю-рок, то еще их предки — хунну (сюнну) племени ашина,кочевавшие в Западном крае, активно контактировали соседлым населением, исповедовавшим эту религию.

Во второй половине VI века буддизм принял правительВосточного каганата Муган-каган. Его преемник Таспар-каган (572—581 гг.) обратился к китайскому императору спросьбой прислать ему канонические тексты. В ответ онполучил переведенную на тюркский язык «Нирванасутру».Несколько позже учение распространилось и в Западномкаганате, но там оно не стало главным.

После переселения в Турфанский оазис уйгуры-мани-хеи с интересом восприняли буддизм, и с Х века он стано-вится у них господствующей религией, о чем, в частности,поведал Ван Яньдэ, возглавлявший дипломатическую мис-сию из Китая и проживший в Гаочане около года. Боль-шинство текстов, написанных в то время на уйгурском язы-ке, — буддийские сочинения. Многие иноземцы считали этиземли страной буддийских храмов и идолов.

Учение Сиддхартхи Гаутамы, впитав элементы тради-ционных верований уйгуров, в том числе и шаманства, вконечном счете сыграло значительную роль в их судьбе иоказало большое влияние на развитие изобразительного имузыкального искусства, архитектуры и градостроительства,языка и литературы, философской и социально-экономи-ческой мысли. Оно сохраняло свои позиции в этом районедо середины XIV века, когда на смену ему пришел ислам.

История христианской церкви в Западном крае в эпохусредневековья связана прежде всего с деятельностью несто-риан. Несторианство — это течение в христианстве, кото-рое в первой половине V века создал в Византии констан-тинопольский патриарх Несторий. Он утверждал, что деваМария родила обычного человека, впоследствии возвысив-шегося и принявшего божественную природу. В 431 годуданное учение было осуждено как ересь на Эфесском со-боре: Нестория отправили в ссылку, а его последователибежали в Иран и Центральную Азию, где пользовалисьзначительным влиянием до XIII века. В настоящее время

несториане проживают в Иране, Ираке, Сирии и ряде дру-гих государств.

В 635 году в г. Чанъань — столицу Танской империи —по Шелковому пути прибыл некий сирийский миссионер-несторианин по имени Рабань (кит. транскрипция Алобэнь).Он был представлен ко двору императора Тайцзуна, кото-рый счел, что христианство наряду с буддизмом и тради-ционным китайским философско-религиозным учениемдаосизмом могут сыграть позитивную роль в укреплениивласти государя и стабилизации внутриполитической ситу-ации в стране. Правитель, благосклонно выслушав размыш-ления о Христе и слове божьем, выделил внушительныесредства на постройку христианской церкви в северо-запад-ной части столицы.

В императорском эдикте 638 года по этому поводу ска-зано следующее: «Персидский монах Алобэнь издалекапринес в нашу столицу священные книги и изображения.Внимательно ознакомившись с ними, мы установили, чтосмысл его учения таков: сокровенно-утонченное пребыва-ет в недеянии, утверждение жизни — самое главное. Оноспасает все существа и приносит пользу людям. Надлежитего использовать в Поднебесной, для чего соорудить в квар-тале Инин храм и посвятить в монахи 21 человека».

Позднее храм получил название Дацинь. Именно такназывали здесь далекую Римскую империю. По мнениюсовременного исследователя Ань Ци, имея в целом отно-сительно скудные сведения о некогда могущественной хри-стианской (с IVв. н.э.) империи на западе Евразии, китай-цы полагали, что временные рамки ее существования со-впадают с периодом правления собственной династии Цинь(конец III в. до н.э.). Древние римляне казались намногоатлетичнее и выше ростом, поэтому, вероятно, и появилосьуказанное словосочетание, которое можно перевести как«большая Цинь».

Упомянутый храм обозначен на сохранившейся картеЧанъани 741 года, а об истории проникновения христиан-ской культуры в Китай, конкретных событиях из жизниобщины, основных постулатах религиозной доктрины рас-


сказывает огромная плита из сианьского Музея каменныхстел, изготовленная в 781году. Христиане-несториане к томувремени проживали уже в восьми городах империи, в стра-не насчитывалось несколько сотен последователей веро-учения.

Распространение христианства на маршрутах Шелковогопути в Западном крае было обусловлено не только целе-направленной деятельностью миссионеров, но и интенсив-ным развитием торговли, что приводило к созданию дос-таточно крупных колоний поселенцев, исповедывавших теили иные религиозные учения. Нельзя игнорировать и та-кой фактор, как переселение в более спокойные места хри-стиан, подвергавшихся гонениям (например, в Иране).Возникновение мощного Тюркского каганата в серединеVI века способствовало стабилизации обстановки в данномрегионе и соответственно активизации здесь торговли.Именно к этому времени относится первое документаль-ное свидетельство о появлении христиан в Китае: предки

семьи сирийца Мар Саргиса, прибывшие с запада, посели-лись в Линьтао (совр. провинция Ганьсу) в 578 году.

Научная экспедиция из Германии под руководствомАльберта фон Ле Кока в 1905 году обнаружила в Турфанс-ком оазисе несторианский храм примерно VIII—IX веков,который находился за пределами городских стен Кочо (Га-очан), по соседству с комплексом буддийских памятников.Роспись была заложена кирпичной кладкой, благодаря чемуи сохранились ее отдельные фрагменты. Немецкие специ-алисты срезали часть фрески со сценой христианского праз-дника. Можно предположить, что первоначальную росписьв храме заложили манихеи, спустя какое-то время превра-тившие его в собственное культовое сооружение.

В середине XIII века об уйгурах-несторианах писалифранцисканец Плано Карпини и фламандец Виллем Рей-сбрук (франц. Гильом Рубрук), побывавшие в ставках мон-гольских правителей — великих ханов Гуюка и Мункэ вКаракоруме. Правда, сами они по уйгурским землям непутешествовали и опирались на устные свидетельства. Всо-став миссии Гильома Рубрука входил монах-итальянец поимени Бартоломео, который решил остаться в столицеМонгольской империи и посвятить свою жизнь служениюБогу в христианской (несторианской) церкви.

Любопытны сведения Марко Поло конца XIII века онесторианах, исповедующих «христианскую веру, но не так,как повелевает римская церковь». Венецианец близко по-знакомился с несторианами в Мосуле (совр. СеверныйИрак), позднее регулярно сталкивался и общался с ними вЦентральной Азии и Китае. По его словам, они прожива-ли в Кашгаре и Яркенде, Сасионе (Дуньхуан) и Сучжоу(Цзюцюань), в трудно идентифицируемых области Гингин-талас и царстве Ергинул. В городе Калачиан (на террито-рии совр. Нинся-Хуэйского автономного района) он нашел«три христианские церкви несториан», а в Чингианфу(Чжэньцзян) — две. Община христиан-несториан оказаласьи в Кинсае (Ханчжоу), городе, который произвел на негоошеломляющее впечатление.

С этой точки зрения интересен своими деталями мало-правдоподобный по сути эпизод о штурме Саинфу (Сян-Ху Дацин


фань), в котором активное участие приняло семействоМарко Поло. В «услугах» у него оказались «немец да хрис-тианин-несторианец — хорошие мастера», изготовившие двемашины, что метали крупные камни на большое расстоя-ние.

В дальнейшем несториане в Китае лишились какой-либоподдержки со стороны императоров, нередко сталкивалисьсо всевозможными притеснениями и не оставили заметно-го следа в национальной культуре. Следующий этап про-никновения христианства в эту страну связан с миссионе-рами из ордена иезуитов, но они пришли в Поднебеснуюзначительно позже и иным путем.

Активное включение ислама в религиозную ситуациюна территории Восточного Туркестана произошло, вероят-но, в середине Х века, когда на западе региона и в сопре-дельных районах Средней Азии шел процесс становленияи укрепления Караханидского государства. О его происхож-дении существуют более полдюжины гипотез, но узнатьистину вряд ли когда-либо удастся, поскольку в соответ-ствующих источниках почти не сохранилось достоверныхсведений о его начальном этапе.

По мнению востоковедов, «остается еще не вполне яс-ной и этническая атрибуция ставшей во главе этого госу-дарства тюркской династии, а рассказы о первых Караха-нидах носят полулегендарный характер». С некоторымиболее или менее известными фактами читатель познакомит-ся в седьмой главе, а пока речь пойдет о распространениимусульманства на синьцзянской земле.

В результате впечатляющих арабских завоеваний в Цен-тральной Азии ряд тюркоязычных племен из некогда мо-гущественных, но достаточно быстро прекративших одинза другим свое существование каганатов вступил в непос-редственный контакт с населением, которое приняло ис-лам. Наличие между ними устойчивых и весьма разнооб-разных социально-экономических и политических связей,естественно, предопределило тесное знакомство и с указан-ным вероучением.

Как считает российский специалист С. Г. Кляшторный,«исламизация караханидских тюрок не была следствием

кратковременных усилий какого-либо миссионера», а про-исходила постепенно и имела вполне реальные и конкрет-ные выгоды. В частности, возникли предпосылки «для по-литического приятия новых династий в мире абсолютногогосподства мусульманской религии». Вполне возможно, чтоислам в государство Караханидов, в том числе и в Кашгар,пришел из соседнего саманидского Мавераннахра — госу-дарства со столицей в Бухаре, расположенного в междуре-чье Амударьи и Сырдарьи.

Ключевое событие произошло в 960году, когда эту веруприняли сразу 200 тыс. тюркских семей. Каган Муса, всту-пивший на престол в 955году, провозгласил ислам государ-ственной религией со всеми вытекающими отсюда послед-ствиями. Спустя некоторое время он объявил войну невер-ным, начав под зелеными знаменами боевые действия ссоседними государствами. Согласно преданиям, Муса при-нял данное решение под влиянием некоего мусульманско-го теолога, который проповедовал еще в годы правленияего отца Сатука. Хотя каких-то документальных подтверж-дений этой информации нет, но сразу возникают паралле-ли, имеющие отношение к отечественной истории.

Так, среднеазиатский тюркоязычный памятник XVI века«Тарих-и дуст Султан» Утемиша Хаджи повествует об об-ращении в ислам монгольского правителя Золотой ОрдыУзбек-хана (1313—1341гг.). Центральная фигура всего со-чинения — загадочный Баба Тюклес, принесший в улусДжучи (старший сын Чингисхана) новые идеи. Его имяхорошо известно из полуисторических и эпических произ-ведений того периода. Американский тюрколог Девин ДеВизе, тщательно изучивший упомянутый источник и опуб-ликовавший в 1994 году книгу «Исламизация и исконнаярелигия в Золотой Орде», полагает, что Баба Тюклес явля-ется одной из многих популярных мифологизированныхличностей в традиции Центральной Азии, которые изна-чально определены как представители мистико-аскетичес-кого направления в исламе и которым приписывается глав-ная роль в обращении в мусульманство тех или иных пра-вителей и государственных образований.


Таким образом, к концу Х века на территории совре-менного Синьцзяна существовало два государства: исламс-кое и буддийское (с оговорками). В сложившейся ситуацииих правители не торопились воспринимать культурные тра-диции и духовные ценности друг друга, что, безусловно,замедляло процесс осознания населением этнической об-щности. В начале XIII века Караханидское государство ис-чезло с политической карты мира, наступила эпоха мон-гольских завоеваний.

Излишне, наверное, напоминать об удивительной ве-ротерпимости Чингисхана. Будучи шаманистом, он призна-вал равенство всех религиозных учений: ислама и христи-анства, буддизма и манихейства. Основатель Монгольскойимперии уделял особое внимание духовенству, предоставивему всевозможные льготы и привилегии, поскольку считал,что оно играет важную роль в идеологическом воздействиина население и от него во многом зависит обеспечениестабильности в покоренных государствах.

Этой тактики обычно придерживались и его преемни-ки. Известен эпизод, когда великий хан Мункэ в 1252 годуприказал казнить уйгурского правителя из буддийскогоТурфана Салынды, попытавшегося организовать мусульман-ские погромы. С другой стороны, Марко Поло в рассказе оСанмаркане (Самарканд) сообщил, что сын ЧингисханаЧагатай (Джагатай), которого он ошибочно назвал «братом»Хубилая (на самом деле дядя), «обратился в христианство».Заслуживающие доверия сведения на сей счет отсутствуют,но есть данные, что Чагатай негативно относился к исламуи мусульманам. Возможно, именно поэтому он так и не сталвеликим ханом, уступив престол своему младшему братуУгэдэю.

В то же время необходимо подчеркнуть, что в 1224 годуЧингисхан выделил второму сыну в удел западную частьзавоеванной монголами Центральной Азии. Так возникобширный Чагатайский (Джагатайский) улус, куда (с 1251г.)вошли земли от Кашгара и Хотана до Амударьи. В дальней-шем его правители — Чагатаиды — приняли ислам и при-соединили значительную часть территории государства

уйгуров в Восточном Туркестане, но в середине XIV векаулус распался на несколько владений.

В период монгольских завоеваний приверженцы исла-ма приобрели значительное влияние и во внутренних рай-онах Китая. Новые правители Срединного государства до-веряли им больше, чем китайцам, и поручали мусульманамгосударственные дела, включая финансы и всевозможныеторговые операции. В частности, Марко Поло весьма под-робно описывает заговор китайцев в столице против «не-коего сарацина по имени Ахмах», «мужа мудрого и способ-ного», который был «у великого хана в силе», «распоряжалсявсем управлением и назначениями», «властвовал» более двухдесятков лет.

Комментаторы «Книги» венецианца считают, что в дан-ном случае речь идет об убийстве министра-мусульманинапри дворе Хубилая Ахмеда (1282 г.). Его подробности, вкакой-то мере совпадающие с повествованием путешествен-ника, имеются в китайских летописях и рассказе персидс-кого ученого-энциклопедиста, историка и государственногодеятеля конца XIII — начала XIV века Рашид ад-Дина.

Исторических достопримечательностей в Урумчи не такуж много. Поэтому особый интерес у любителей старинывызывает музей Синьцзян-Уйгурского автономного райо-на, расположенный на Северо-западной улице (кит. Сибэй-лу) в деловой части города. Монументальное сооружение,построенное в 1953 году и хорошо видимое издалека, на-поминает о славных временах советско-китайской дружбы.Здесь собраны интереснейшие раритеты, обнаруженные входе многолетних археологических раскопок на древнихмаршрутах Шелкового пути; значительная часть экспози-ции рассказывает о жизни и быте, фольклоре и нацио-нальных особенностях народов, проживающих на террито-рии Синьцзяна. К сожалению, в последнее время доволь-но часто музеи, которые я намеревался посетить, оказалисьзакрыты в силу тех или иных причин. Нечто подобное про-изошло и на этот раз: для посетителей была открыта лишьнебольшая пристройка, а в главном здании кипели ремонт-ные работы.

Н. Х. АХМЕТШИНP B

Оставалось надеяться, что самое важное все-таки удастсяпосмотреть. Купив за 25 юаней (3 доллара) билет и прочи-тав на нем названия функционирующих на данный моментвыставок, вздохнул с облегчением: «Синьцзянские релик-вии, сокровища и древние останки усопших» и «Драгоцен-ные камни Синьцзяна». Первое из них автоматически сни-мало возникшие несколько минут назад вопросы и сомне-ния, долгожданное свидание с «лоуланьской красавицей»состоится!

В 1980 году при раскопках крепости Лоулань в пустынеТакла-Макан китайские специалисты обнаружили мумиюженщины в одежде и обуви из овечьих шкур и в шерстя-ной шапочке, украшенной гусиным пером. Она пролежалав песке около 3800 лет. Это самые ранние останки (вес10,1 кг) из тех, что хранятся в музее. В результате научныхэкспертиз с участием врачей, биологов и химиков из Синь-цзяна и Шанхая удалось выяснить ее возраст в моментсмерти — 40—45 лет.

После вскрытия мумии ученые обнаружили, что серд-це, легкие, печень и другие внутренние органы сохрани-лись целиком, но затвердели и атрофировались. Легкиесодержали черные песчинки, что указывало на наличиечастых песчаных бурь в этом районе. Причину смерти ус-тановить не смогли, но врачи подтвердили, что женщинупохоронили сразу после кончины.

Тело покойной (ее рост при жизни был 157 см) в усло-виях сухого климата быстро мумифицировалось, а то об-стоятельство, что «красавица» умерла зимой, способство-вало замедлению процесса размножения микробов. Своенеобычное имя мумия получила за яркие черты лица, ха-рактерные для женщин кавказского типа.

Я долго и внимательно рассматривал останки, о суще-ствовании которых узнал где-то в середине 80-х годов. Сфо-тографии, сконструированной по останкам этой женщины,на меня смотрело довольно смуглое симпатичное европей-ское лицо с большими умными глазами, несколько заост-ренными скулами, резко очерченным подбородком и тем-но-каштановыми волосами. Назвать ее красавицей я бы нерешился, но, увидев на улице шумного города, обязатель-

В уйгурской харчевне


но обратил бы на нее внимание. Теперь нужно только пе-ренестись почти на четыре тысячи лет назад и повстречатьстильную незнакомку в районе озера Лобнор.

Следует добавить, что с удивительной находкой архео-логов связано популярное среди китайской молодежи ли-ричное стихотворение «Невеста из Лоуланя» современнойтайваньской поэтессы Си Мужун. Позднее на эти слова былнаписан модный шлягер.

Среди других экспонатов музея, заслуживающих при-стального внимания, погребальная утварь из захороненийв Астане и Караходже, обнаруженная в руинах Субаши,Гаочана, Яр-Хото, древние документы на чрезвычайно ред-ких языках, предметы материальной культуры из Караша-ра, Турфана, Цемо, Хами и т.д. О многих из них постара-юсь рассказать на страницах этой книги.

В центре города Ху Дацин показал мне еще одно совре-менное помпезное здание 50-х годов — национальный те-атр с колоннами и скульптурами при входе, сейчас тамобычно показывают кинофильмы. Вокруг него уже стоятсовременные дома и высятся ультрамодные новостройки.Правда, если пересечь площадь, то прямо напротив театрарасположена одна из главных мечетей Урумчи — ДжамиХан-Тенгри (Пятничная мечеть Хан-Тенгри).

В отличие от культовых сооружений, куда приходятжители близлежащих домов, ее посещают верующие изразных районов города. Сама мечеть, перестроенная отно-сительно недавно, находится как бы на втором этаже, авнизу, в огромном супермаркете, идет бойкая торговля.Исключительно рациональное использование имеющихсяплощадей в первый момент несколько удивило, но, с дру-гой стороны, предпринимательская и социально-экономи-ческая активность населения на территориях, непосред-ственно прилегающих к мечетям, вполне вписывается втрадиции стран Востока.

Поднявшись по лестнице, я сразу натолкнулся на ме-таллический табут — специальное приспособление, в кото-ром во время похорон носят завернутое в саван тело усоп-шего. Мне, увы, неоднократно приходилось участвовать вритуале погребения по мусульманскому обряду, в том чис-

ле и в татарской деревне за Казанью. Пожалуй, впервыеувидел такую легкую, прочную и удобную конструкцию.

В нынешнем административном центре Синьцзян-Уй-гурского автономного района достаточно сложно найтистаринное здание, а мне очень хотелось почувствовать ат-мосферу конца XIX — начала ХХ века, когда в Урумчи по-стоянно приезжали и встречались знаменитые путешествен-ники и искатели приключений, выдающиеся ученые и де-ятели культуры. С помощью друзей Ху Дацина мы смогли,наконец, отыскать храм Конфуция (кит. Вэньмяо), кото-рый был построен в 10-й год правления цинского импера-тора Гуансюя, т.е. в 1884году.

Он расположен в центральной части города, но в тихомместе. Настолько тихом, что мне понадобилось минут де-сять, чтобы найти в него вход. Музей, разумеется, был зак-рыт на неопределенный срок, но его работники любезноразрешили побродить во внутреннем дворике. Вэньмяо —единственный сохранившийся конфуцианский храм на тер-ритории региона. Его неоднократно разрушали и ремон-тировали, в 1945 году отреставрировали практически пол-ностью. Хочется верить, что тут бывали Н. М. Пржевальс-кий и П. К. Козлов, Н. К. Рерих и С. Ф. Ольдербург, С. Гедини А. Стейн, П. Пельо и Отани Кодзуи, А. фон Ле Кок имногие другие, вписавшие свои имена в историю изученияЦентральной Азии.

После выполнения насыщенной программы очередно-го дня решено было как следует подкрепиться. Русскийпутешественник Г. Е. Грумм-Гржимайло так описывал хар-чевни в Урумчи, где он останавливался летом 1889 года:«Китайский трактир — открытое помещение под навесом…Оно не блестит ни чистотой, ни комфортом: квадратные…и длинные, насквозь промасленные столы, такие же ска-мейки и табуреты, — вот и вся его утварь; смрад и едкийчад — обычная в нем атмосфера; копоть на всем и повсю-ду; если что-нибудь подают, то подают до отвращения гряз-но… Да как же о чистоте тут и думать, когда с улицы несетсюда беспрепятственно пыль, а в непогоду, когда «Киндык»(главный городской базар. — Н. А.) обращается в сплош-


ную клоаку вонючей грязи, каждый проезжий обдает посе-тителя дождем брызг и комьями грязи! Публика же этихтрактиров относится к окружающей ее грязи довольно без-участно.

Эта публика в высшей степени разнообразная, всего жеболее голытьба. Есть завсегдатаи, которые, кажется, на тотолько и существуют, чтобы украшать собой такие черто-ги. Среди этих субъектов, как свежая и яркая заплата напросаленном полотне, виднеются иногда и довольно при-лично одетые господа. Но таков уж обычай! Еда — это сво-его рода культ для китайцев; под покровом трактира в Китаеисчезают все различия между людьми». По словам иссле-дователя, аналогичные заведения дунган своим внешнимвидом «почти вовсе не отличаются от китайских», но пода-ют там «много опрятнее».

Вероятно, все так и было сто с лишним лет назад, но ясо своей стороны абсолютно убежден, что оптимальноеместо для настоящего чревоугодия — это шумная китайс-кая или уйгурская харчевня. Здесь действительно знают толкв еде: если в заведении много посетителей, то повар — ма-стер своего дела. Добравшись до Синьцзяна, грех не отве-дать свежей баранины, которую подают в уйгурских ресто-ранах. Ху Дацин, ханец по национальности, полностью меняподдержал, поэтому решение было принято в считанныесекунды.

Перед входом в харчевню неизменно висит туша бара-на, зарезанного по-мусульмански ранним утром. Около неестоит мужчина, который быстрыми и профессиональнымидвижениями острым ножом срезает те куски мяса, которыезаказали клиенты. Мясо в основном идет на кухню, нозначительную его часть он готовит сам, ибо в его распоря-жении находится тандыр, где обычно пекут роскошныелепешки (тюрк. нан) с кунжутными семечками и самсу (кит.каобаоцзы) с начинкой из рубленой баранины.

В часы массового наплыва клиентов ему не до лепешеки самсы, поскольку одно из самых популярных блюд вовремя обеда и ужина — мясо, приготовленное непосред-ственно в печи (тюрк.-кит. нанкаожоу). Только что срезан-ное сырое мясо легко прилипает к раскаленным внутрен-

ним стенкам тандыра; когда оно дошло до нужной конди-ции, необходимо побрызгать на него соляным раствором иаккуратно вытащить из печи. Невозможно передать аромати вкусовые оттенки этого деликатеса, но тот, кто его по-пробовал, отныне знает, что такое качественное мясо.

В тандыре можно запечь и целую тушу. Разделанногодвухгодовалого барана обмазывают клейкой смесью желтогоцвета из яиц, куркумы, молотого желтодревесника, зеры(кит. цзыжань), воды и соли. За два часа до начала готовкив печи сжигают примерно 100 кг сухих дров и, когда тем-пература достигнет наивысшей точки, ее стенки обливаютсоленой водой и таким образом гасят сумасшедшее пламя.Затем, не мешкая, в тандыр ставят под углом насаженнуюна специальный шест тушу и плотно закрывают печь. Спу-стя два часа приготовленного барана вынимают, в отдель-ных торжественных случаях ему повязывают голову крас-ным шелком и подают на праздничный стол.

Понятно, что подобные яства не на каждый день. Ког-да финансовые возможности туриста ограничены, то наи-более разумное со всех точек зрения блюдо — лагман. При-готовленная в виде довольно широких полос лапша пода-ется без бульона, но с обжаренными мясом и овощами. Приостром желании отведать жареной баранины лучше всегозаказать незатейливые шашлыки или приготовленные нарешетке кусочки мяса. В обоих случаях их от души посы-пают перцем и зерой. Приправы и их количество можноотрегулировать при составлении заказа или прямо на кухне.Всегда в ассортименте шашлыки из мясных субпродуктов.

Отменны по вкусовым качествам хрустящие бараньиребрышки, обжаренные почки, говядина с кунжутом имногие другие блюда. Мне и моим друзьям очень нравитсятушеная баранина с помидорами на лепешке (тюрк.-кит.нанбаожоу). Последняя настолько пропитывается сокамисвежеприготовленного мяса, помидоров и размягченнымипод воздействием термической обработки специями, что,несмотря на изначально плотную консистенцию, букваль-но тает во рту, оставляя аромат чарующей смеси.

Нельзя покинуть заведение, не отведав фирменныхмучных изделий с мясом: это уже упоминавшиеся самса из


тандыра и паровые манты с тончайшим слоем теста, обиль-ной начинкой и превосходным бульоном. Есть их следуетаккуратно. При наличии коллектива из двух и более чело-век, дополнительных средств (7—9 долларов) и свободноговремени лучше всего заказать запеченную баранью ногу. Какправило, ее готовят довольно долго, поэтому, обедая илиужиная в уйгурском ресторане или харчевне, необходимоучитывать данное обстоятельство и не частить с закусками.

Конечно, при таком обилии мяса никак не обойтись безвнушительного количества овощей. Особых изысков поданной части в уйгурской кухни не отмечено, в этих случа-ях следует ориентироваться на традиционные в Китае хо-лодные закуски, которые присутствуют в меню в полномобъеме, за исключением, естественно, блюд с добавлениемсвинины. Наиболее предпочтительный вариант — попытать-ся договориться с официантом о большой тарелке нарезан-ных овощей и попросить отдельно соус к ним, ибо можетполучиться так, что на кухне свежие огурцы, перец, лук ипомидоры заправят сладким майонезом.

Употребление иностранцами алкоголя не вызывает про-теста со стороны хозяина ресторана, а в других регионахстраны в любой уйгурской харчевне крепкие напитки и пивопредставлены очень широко. Тем не менее я не стал питьводку (Ху Дацин за рулем), хотя настроение было соответ-ствующее, дабы не привлекать внимания посетителей. Чтоже касается дунганской кухни, о которой писал ГригорийЕфимович, то внешне она напоминает уйгурскую, но нестоль живописна, ароматна и вкусна. Возможно, мне про-сто не повезло.

Отсутствие старинных зданий в Урумчи обусловленопрежде всего на редкость бурной историей этого города.В XIX — первой половине ХХ века его постоянно сотряса-ли вооруженные мятежи, массовые волнения и бунты. Так,разрушительным для него и всего северо-запада Китая ста-ло Уйгурско-дунганское восстание 1862—1877 годов.

Дунгане — это наиболее многочисленная северная груп-па китайской народности хуэй, исповедуют ислам, в насто-ящее время в КНР в основном проживают на территории

Нинся-Хуэйского и Синьцзян-Уйгурского автономных рай-онов, в провинциях Шэньси и Ганьсу. В последней четвертиXIX века они появились в Киргизии (в районе года Ош иозера Иссык-Куль) и Казахстане (к востоку от Джамбула).Поэтому специалисты различают центрально-азиатских икитайских дунган.

Восстание дунган против маньчжурских правителейКитая началось в уезде Вэйнань в провинции Шэньси,которая до 1866года оставалась главной базой повстанцев.Постепенно они были вытеснены в малонаселенные райо-ны Ганьсу и далее на запад — в Синьцзян, где объединив-шись с восставшими там уйгурами и другими представите-лями коренного населения, вели тяжелую и на редкостькровопролитную войну с императорской армией. В конце60-х годов дунганских инсургентов возглавил некто Биян-ху (кит. Бай Янху), выходец из семьи районного старосты.

Примерно в то же самое время вспыхнуло восстаниеместных жителей в Восточном Туркестане. Его бесспорнымлидером стал прибывший в регион в 1864 году выходец изКоканда Якуб-бек, сначала державшийся несколько в тени.Русские офицеры, общавшиеся с ним в Кашгаре, отмечалиего незаурядные военные дарования, организаторские спо-собности, личную храбрость, скромность в быту, огромнуюсилу воли и железную энергию в достижении поставлен-ных целей. При этом они подчеркивали, что Якуб-бек при-шел к власти не по желанию народа, а как узурпатор и ус-тановил на подконтрольной ему территории жесточайшуюдиктатуру. Быстрота принятия решений и их строгость былиобщеизвестны, «заставляли подданных Якуб-бека дрожатьпри его имени за сотни верст».

Маньчжурскими и китайскими войсками командовалив основном генералы Лю Цзиньтан и Цзо Цзунтан, участво-вавший еще в подавлении Тайпинского восстания середи-ны XIX века. Стороны не ограничивали себя в выборесредств, поэтому затяжные боевые действия, как правило,сопровождались массовой резней. В результате гибли ни вчем не повинные мирные жители, а уникальные культур-но-исторические памятники далекого прошлого подверга-лись осквернению и беспощадно разрушались.


Мощные выступления мусульман привели к созданиюна территории Синьцзяна сразу нескольких независимыхгосударственных образований. К концу 60-х годов суще-ствовали уйгурское государство Йеттишар в Кашгарии,Дунганское ханство с центром в Урумчи и уйгурский Та-ранчинский суртанат в Илийском крае. Однако после двухпоходов против соседнего ханства Якуб-бек сумел присое-динить его территорию к Йеттишар, распространить своевлияние на Джунгарию и установить союз с дунганами вборьбе против Цинской империи. В 1873 году к нему прим-кнул со своим отрядом Биянху. В весьма непростой воен-но-политической ситуации, когда в регионе столкнулисьинтересы не только главных действующих лиц, но и рядаевропейских государств, Илийский край временно оккупи-ровали русские войска. Автор еще вернется к драматичес-ким событиям тех лет.

После серии тяжелых ударов и окончательного разгро-ма в 1877 году остатки повстанцев-дунган с согласия царс-кого правительства перешли границу и поселились в Рос-сии. Аналогичным образом поступила и значительная частьуйгуров. По Петербургскому договору с Китаем от 24 фев-раля 1881 года, Россия оставляла за собой незначительныйучасток в западной части Илийского края для наделенияземлей уйгурских и дунганских беженцев из Джунгарии иВосточного Туркестана.

Необходимо подчеркнуть, что в указанный период натерриторию России из Поднебесной перешли не тольковосставшие и в конечном итоге потерпевшие поражениемусульмане, но и те, кто серьезно пострадал от них в сере-дине 60-х годов. Речь идет о военных поселенцах в Илий-ском крае — представителях монгольских племен, некогдапроживавших на Амуре. Они бежали от восставших таран-чей — турфанских переселенцев в Джунгарии. Кстати, слово«таранчи» — земледельцы — происходит от глагольногокорня «тара» в тюркских языках, которое можно перевестикак «обрабатывать землю», «бороновать» и т.д. Повстанцы,жестоко подавлявшие всякое неповиновение и насильствен-но насаждавшие ислам, даже создали собственное ханство,о чем было сказано чуть выше.

В 1867 году несколько тысяч чудом уцелевших китайс-ких эмигрантов добрались до уездного города Копал в Се-миреченской области. Большинство из них затем размес-тили в Сарканском высылке (с 1875 г. — станица) в пред-горьях Джунгарского Алатау. В соответствующейисторической литературе Семиречье — один из регионовдревней цивилизации в Центральной Азии, его территориявключает юго-восточную часть современного Казахстана идолину реки Чу в Кыргызстане. Название происходит отсеми рек, протекающих в этих местах: Или, Каратал, Биен,Аксу, Лепса, Баскан и Сарканд. С середины XIX века Се-миречье вошло в состав Российской империи, в 1867 годуздесь была образована Семиреченская область, которая про-существовала до середины 20-х годов ХХ века.

Некоторые китайцы позднее изъявили желание принятьсвятое крещение по обряду русской православной церкви.В 1868 году крестились первые 19 мужчин и женщин.К 1872 году число всех эмигрантов, окрещенных в Копаль-ском уезде, составило 721 человек. В качестве миссионерав Сарканский выселок, что в 85 верстах к северо-востокуот уездного центра, был направлен священник о. Покров-ский, который в 1871—1875 годах регулярно помещал до-вольно интересную информацию о лицах, принявших но-вую веру, в «Туркестанских ведомостях».

Подробнее об этих малоизвестных фактах можно узнатьв книге Н. П. Остроумова «Китайские эмигранты в Семи-реченской области Туркестанского края и распространениесреди них православного христианства», отпечатанной втипографии Казанского университета в 1879 году. В начале2003 года мне удалось побывать в столице Татарстана, гдесвой единственный день я провел в республиканском ар-хиве. Каково было мое удивление, когда обнаружил, чтокнига с истрепавшейся от времени обложкой до сих портак и не разрезана!


Глава 3ДРЕВНИЙ ТУРФАН

По недавно отстроенной скоростной трассе № 312 ХуДацин доехал от Урумчи до Турфана за два с небольшимчаса. Где-то в середине пути он махнул в сторону от доро-ги, сказал, что проезжаем город Дабаньчэн, и стал напе-вать китайскую песню.

Упомянутый город известен давно, еще со времен Шел-кового пути, но знаменитым он стал благодаря фантасти-чески популярной в стране в середине ХХ века песне «Лю-бовь возницы из Дабаньчэна». Иностранцу достаточно труд-но в деталях объяснить причины этого феномена, лично уменя вызывают искренний восторг ее слова, точнее при-пев. Поскольку я не обладаю какими-либо способностямив области стихосложения, могу предложить лишь его под-строчник:

Не надо выходить замуж за другого,Обязательно выходи замуж за меня.Принеси миллион денег,Захвати младшую сеструИ приезжай на (собственной) повозке.

На мой взгляд, в простенькой песне нашла отражениеголубая мечта любого мужчины. Если ее грамотно переве-сти на русский язык, то она и в России нашла бы благо-дарных слушателей. Не случайно ее включил в свой репер-туар знаменитый американский певец с потрясающе низ-ким басом Поль Робсон, много раз приезжавший сконцертами в Советский Союз. Эту песню он исполнял наанглийском и китайском языках.

Ее автором считается композитор Ван Лобинь. Послеокончания высшего учебного заведения в Пекине он рабо-тал в оперной труппе Ланьчжоу (административный центр

провинции Ганьсу). Во время антияпонской войны Ванпознакомился с уйгурами, которые сопровождали грузы,поступавшие из СССР. В 1938 году от водителя-уйгура онвпервые услышал незамысловатую мелодию и развеселив-ший его текст песни, в тот же вечер обработал их и сделалнотную запись. После успешного дебюта Ван Лобинь на-всегда связал свое творчество с народной музыкой Синьц-зяна.

Вскоре мы въехали на территорию оазиса, расположен-ного в Турфанской котловине. Известно, что тектоничес-кий прогиб в районе ныне почти высохшего соленого озе-ра Айдинкуль составляет –154 м. Ниже находится толькоближневосточное Мертвое море (–392 м).

Примерно в 50 км к юго-востоку от современного Тур-фана сохранились руины древнего Гаочана. Простое упо-минание об этом городе вызывает трепет у любого, ктоувлекается средневековой историей Китая: Шелковый путь,проникновение в Срединное государство манихейства ибуддизма, войны с сюнну и набеги тибетцев, независимоекняжество и государство уйгуров, империя монголов и т.д.Моя поездка в оазис, разумеется, предусматривала посеще-ние данного городища.

Его можно увидеть за несколько километров до конеч-ной цели. Поскольку дорога вплотную примыкает к уни-кальному памятнику, возникает огромное желание выйтииз машины и потрогать вековые стены из необожженногокирпича, услышать свист горячего ветра в ее проемах ивзглянуть на незабываемую панораму мертвого города. Каки положено законопослушным гражданам, мы сначала отыс-кали главный вход и приобрели входные билеты (по20юаней).

Следует сразу оговориться: в Гаочане очень долго рабо-тали иностранные археологи, а местные жители векамирастаскивали глину и кирпичи на нужды строительных исельскохозяйственных работ. Неудивительно, что памятникубыл нанесен значительный ущерб. Однако даже сейчас,прогуливаясь среди фантастических и причудливых разва-лин, возможно окунуться в мир реальных событий далеко-го прошлого.


С XV века городище известно как Хочжу. Французскийсинолог П. Пельо убедительно доказал происхождение этогоназвания от тюркского Кочо, которое восходит к древне-китайскому Гаочан. Впервые о «крепости Гаочан» упоми-нается в «Истории династии Хань» (кит. «Хань шу») зна-менитого исследователя и литератора Бань Гу (3—54 гг.).Автор другого летописного свода сообщает, что там «кли-мат умеренный, земля плодородная, хлеба, в том числе ипшеница, созревают два раза в год… условия подходят длязанятия шелководством, много фруктовых садов».

Во II—I веках до н.э. за обладание этим редким для за-сушливых районов местом шла острая борьба между китай-цами и сюнну. В 89 году до н.э. местный правитель при-знал себя вассалом Поднебесной, но после смерти импера-тора Уди власть перешла к кочевникам. Спустя нескольколет (68 г. до н.э.) ханьский полководец Чжэн Цзи успешнопровел очередную кампанию и взял указанную территориюпод свой контроль, правда, называлась она в то время по-другому — Цзюйши. В дальнейшем талант военачальникавысоко оценил император, и в 60 году до н.э. именно его

назначили на только что созданный пост генерал-протек-тора Западного края. Что же касается Цзюйши, то вскореон был вновь занят сюнну.

Организовать здесь относительно бесперебойную хозяй-ственную деятельность китайцы смогли лишь после укреп-ления своих позиций во всем регионе. Новый генерал-про-тектор Хань Сюань в 48 году до н.э. учредил должностькоменданта военных поселений со штаб-квартирой в рас-положенном поблизости Цзяохэ (Яр-Хото). В древних до-кументах содержится, в частности, информация о местномскладе, где хранилось собранное поселенцами зерно, егоадминистрация вела переписку с чиновниками других рай-онов. В начале I века н.э. (16 г.) военное поселение былоликвидировано, поскольку Цзюйши на пятьдесят с лишнимлет перешел к кочевникам.

В 70-е годы китайцы резко активизировали свою дея-тельность в данном направлении. Немаловажную роль сыг-рало то обстоятельство, что начал функционировать новыймаршрут Шелкового пути — из Дуньхуана через Юймэнь-гуань в Турфанский оазис и Кучу, где он соединялся с такназываемой средней дорогой (из Дуньхуана через Лоуланьи т.д.). Дорога эта давно приобрела среди купцов и путе-шественников репутацию самой опасной. Особую слож-ность представляла безжизненная пустыня в районе Лоб-нора, ее описания даже в династийных хрониках раннегосредневековья вызывают откровенное уныние у читателя:«В летнее время там дуют горячие ветры, приносящие бед-ствия… Лишь старые верблюды, когда поднимается этответер, начинают кричать, собираются вместе и прячут мордыв песке. Люди считают это предупреждением и сразу жепокрывают рот и нос шерстяными тканями. Этот ветербыстро проходит. Однако тот, кто не закроется, может по-гибнуть».

Новая дорога была чуть легче, но и тут странники стал-кивались с огромными трудностями. По свидетельствамсовременников, на протяжении всего маршрута «от Дунь-хуана к этой стране (Гаочану. — Н. А.) — вокруг пески искалы, и нельзя точно определить дорогу и расстояния.Только по скелетам людей и животных, по конскому и вер-блюжьему помету возможно установить правильный путь».Древний Гаочан


Тем не менее с его появлением возросла интенсивностьторговых контактов между Востоком и Западом.

В 74 году ханьские войска под командованием Доу Гу иГэн Бина заняли Цзюйши, а военные поселенцы основалинесколько колоний, что имело большое значение в жест-ком противостоянии с сюнну. К началу 90-х годов в Гаоча-не насчитывалось около пятисот колонистов во главе скомендантом. Несмотря на постоянные изменения во внут-риполитической ситуации китайские поселенцы удерживалисвои позиции в этом районе на протяжении весьма дли-тельного времени.

Основатель династии Ранняя Лян (317—376 гг.) ЧжанЦзюнь в 327 году на указанных землях образовал округ Га-очан, впервые административно оформив его в составеСрединного государства. Спустя более полувека генералЛюй Гуан по приказу своего правителя Фу Цзиня совер-шил завоевательный поход в Цюцы (Куча) и Яньци (Кара-шар) и возвращался с армией в столицу Чанъань (совр.Сиань). Он выполнил поставленную задачу: в Куче взял вплен выдающегося буддийского проповедника и перевод-чика канонических текстов Кумарадживу, чье имя еще нераз прозвучит на страницах этой книги.

В Гаочане глава местной администрации вступил в кон-фликт с Люй Гуаном, но затем был вынужден ему подчи-ниться. Полководец проследовал на территорию современ-ной провинции Ганьсу, но в Чаньань он не вернулся, аосновал в городе Гуцзан (совр. Увэй) династию Поздняя Лян(386—403 гг.). В то же время Люй Гуан по достоинству оце-нил стратегическое значение Гаочана и направил туда сво-его сына в должности генерал-протектора Западного края.

С середины V века для Гаочана наступил период неза-висимости, продолжавшийся до 640 года. По сведениямлетописца, на его территории располагались 16городов, гдепроживали китайцы и коренное население, имевшее соб-ственную письменность, образцы которой до сих пор так ине обнаружены. Одновременно княжество испытывало зна-чительное влияние со стороны древних тюрков.

В школах, согласно исторической хронике, изучаликлассические китайские произведения, что подтверждает-

ся найденными при раскопках древними рукописями.Жители глубоко почитали закон Будды. В 630 году по путив Индию сюда пришел легендарный монах Сюаньцзан ивыступил перед собравшимися со своей знаменитой про-поведью. Наставник прочитал ее на специально отстроен-ной по этому случаю арене, вмещавшей порядка 300 чело-век.

Танский император Тайцзун, правивший Китаем в 627—650 годы, после прихода к власти значительно активизиро-вал военные действия в западном направлении и вскоренанес сокрушительное поражение Тюркскому каганату,подчинив его восточную часть. Монарх смог привлечь боль-шинство побежденных на свою сторону. Тюрки впослед-ствии оказали ему огромную помощь в процессе восстанов-ления китайского контроля над Шелковым путем в Запад-ном крае.

Независимый Гаочан, где около полутора веков у влас-ти находилась династия Цзюй, привлек внимание Тайцзу-на спустя десять лет. Его дипломаты, получив соответству-

Руины Яр-Хото


ющий приказ, быстро составили список обвинений в ад-рес местных властей, их суть сводилась к следующему: Га-очан препятствует внешним связям танского Китая и пре-доставляет убежище представителям свергнутой династииСуй и ее сторонникам; его правители предпринимают мерыпо укреплению своей обороны и заключили союз с запад-ными тюрками; Гаочан напал на «друзей и союзников»Поднебесной (Карашар, Хами) и проявляет неуважение кСыну Неба.

В данном случае необходимо сделать одно пояснение.Действительно, популярный торговый маршрут, которыйпролегал через процветавшее княжество, приносил суще-ственные доходы его правителям. Когда власти Яньци (Ка-рашар) предложили Китаю открыть дополнительную дорогучерез их территорию, Гаочан решительно осудил эту идеюи даже начал боевые действия против своего соседа, выз-вав гнев императора.

Китайский генерал Хоу Цзюньцзи энергично атаковалпозиции гаочанцев и уже в январе 641 года «доложил опобеде». Известно, что в военной операции на сторонепобедителей принимала участие тюркская конница. В стрем-лении закрепить достигнутый успех танские чиновники назанятой территории немедленно приступили к проведениюадминистративной реформы. В Гаочане был образован ок-руг Сичжоу, объединивший пять уездов. Позднее там жеучредили наместничество Аньси, которое сыграло ключе-вую роль в мощном продвижении Китая на Запад.

В Гаочане сохранились фрагменты многих администра-тивных и культовых зданий, жилых построек. Прежде все-го надо отметить впечатляющие руины буддийского мона-стыря в юго-западной части города. Судя по размерам фун-дамента, его площадь составляла около 10 тысяч кв. м.Определено также место, где читал проповедь Сюаньцзан.

Вторым по величине и значению городом в Турфанс-ком оазисе на протяжении многих веков был Яр-Хото (кит.Цзяохэ). Его руины расположены примерно в 10 км к за-паду от современного административного центра. Некогдарека Яр, разделившись на рукава, охватывала его с двухсторон. Отсюда и произошло китайское название древнего

населенного пункта и водной артерии, которое переводит-ся как «соединившаяся река». При монголах Яр пересохла,и местные жители покинули свои жилища. Однако спустякакое-то время вода вернулась, вблизи городища появиласьуйгурская деревня.

В километре от нее был обнаружен могильник, где в1930 году исключительно плодотворно работал известныйкитайский археолог Хуан Вэньби. Вплоть до недавнего вре-мени он оставался единственным специалистом, произво-дившим здесь раскопки, его исследования внесли весомыйвклад в изучение истории и культуры княжества. Им опуб-ликованы монографии «Керамика Гаочана» и «Кирпичи снадписями из Гаочана», большое количество статей.

Интересное открытие в Яр-хото сделала отечественнаяархеологическая экспедиция 1898 году во главе с Д. А. Кле-менцем (1848—1914 гг.), наделавшая большой переполох внаучном мире и которую сам ученый скромно оценивал какрекогносцировочную. Ее участники привезли из Синьцзянавнушительную коллекцию древностей, памятников искусстваи письменности. Видный тюрколог, академик В. В. Радлов,хорошо знавший Д. А. Клеменца по совместной работе,отметил достигнутые им «блестящие результаты при оченьограниченных средствах».

Следует заметить, что руководитель экспедиции в своевремя недоучился на физико-математическом факультетеПетербургского университета, стал профессиональным ре-волюционером, после ареста отбывал ссылку в Минусинс-ке и только там серьезно увлекся научными изысканиями.О некоторых подробностях его путешествия на северо-за-пад Китая и любопытных событиях, последовавших за ним,читатель узнает в главе 6, а сейчас вернемся к упомянутойнаходке.

В своем отчете Д. А. Клеменц отметил: «В Ярхото, впещерах без живописи, служивших жилыми помещениями,мы нашли ряды нацарапанных на штукатурке рунообраз-ных надписей. Надписи эти были репродуцированы намипосредством эстампажа. В других местах мы не встречалисколько-нибудь значительных надписей, сделанных этимшрифтом; отдельные буквы встречались нам в других пе-


щерах…» Описывая «развалины Яр», он указал: «В шестойи третьей пещерах стены покрыты глиной, и на них, средиразной мазни, нашли мы рунические надписи. Они сняты,одна из них скопирована от руки». Речь в данном случаеидет об открытии первых памятников тюркского руничес-кого письма в Синьцзяне. В отличие от орхоно-енисейскихпространных текстов на камнях эти и обнаруженные по-зднее надписи не имеют историографического значения, нопредставляют большой интерес прежде всего для выясне-ния религиозной ситуации в древнетюркской среде.

До Яр-Хото из Турфана можно легко добраться на ве-лосипеде, но из-за отсутствия свободного времени мы ре-шили не пересаживаться на другой транспорт. Река Яр с еетщедушными ручейками впечатления, увы, не произвела.С водой в оазисе при чрезвычайно высоких летних темпе-ратурах довольно напряженно, и в основном она находит-ся под землей, о чем будет подробно рассказано в следую-щей главе.

Стоимость входного билета оказалась здесь повыше, чемв Гаочане, — 30 юаней (менее 4 долларов). Возможно, ад-министрация Яр-Хото решила, что его руины сохранилисьнесколько лучше, чем у соседей. С этим трудно спорить,да и само городище более компактно, хотя имеет внуши-тельные размеры. Его длина с северо-запада на юго-востоксоставляет 1760м, а максимальная ширина достигает 300м.Однако в древности и раннем средневековье город Яр-Хотовсегда оставался в тени Гаочана.

В нескольких километрах к северу от руин древнегоГаочана расположены два могильника — Астана и Караход-жа. Сведения о них сохранились в письменных источни-ках эпохи Тан. Астана, согласно надписи на могиле неко-его Чжан Хуайси (695г.), это «старое северо-западное клад-бище». В эпитафии на могиле Сун Хуайжэня (663 г.) районКараходжи назван «северными мавзолеями», поскольку ксеверу и северо-востоку от городища находились усыпаль-ницы гаочанских правителей.

Мой китайский спутник не выразил особого желанияприобщаться к экзотике кладбищенской жизни, и я, купив

за 20юаней (менее 2,5доллара) входной билет, отправилсяв старинные катакомбы в гордом одиночестве. Перспекти-ва длительного пребывания под землей в окружении му-мифицированных усопших и соответствующего интерьеране удручала, ведь там было значительно прохладнее, неже-ли под палящими лучами солнца.

Могильник Астана в начале ХХ века привлек вниманиеяпонской экспедиции Отани Кодзуи и Татибана Дзуйтё,которая обследовала его несколько погребений, однакоинформации об этих раскопках чрезвычайно мало.В 1915 году англичанин А. Стейн составил приблизитель-ный план-схему захоронений и раскопал более 40 могил.Ученый аккуратно описал их внутреннее расположение иобнаруженные предметы материальной культуры.

Российские научно-исследовательские экспедиции, ра-ботавшие в Турфанском оазисе приблизительно в те жегоды, раскопками древних могильников, как правило, незанимались, ограничившись изучением культовых памят-ников. Тем не менее в коллекции петербургского Эрмита-жа есть находки из подобного рода захоронений. Их в своевремя приобрел у местных жителей русский консул в Урум-чи Н. Н. Кротков. Известно, например, что в 1908 году поего просьбе старейшина селения Туюк (к востоку от Аста-ны и Караходжи) прислал ему три ящика с древностями.

Из китайских специалистов, исследовавших указанныемогильники, следует выделить ранее упоминавшегося ХуанВэньби. В 1928—1930 годах он в полевых условиях кропот-ливо изучал здесь все, что связано с прошлым Гаочана.С 1959 года ученые КНР регулярно трудятся в Астане иКараходже. Согласно буклету, продававшемуся при входена территорию Астана, в целом они раскопали свыше 400 за-хоронений.

Подавляющая часть могил сильно разграблена, о чем ссожалением писал еще А. Стейн. По его словам, населениеблизлежащих деревень весьма активно участвовало в дан-ном процессе, а своеобразные «консультационные услуги»ему оказывал некий Машик из семьи потомственных «кла-доискателей».


Посещение открытых для осмотра захоронений не тре-бует дополнительных физических усилий. Каждое из нихпредставляет собой склеп, к которому с поверхности ведетнаклонный подземный коридор. Спустившись всего нанесколько метров вниз по удобной пологой лестнице ипопав в замкнутую, но относительно просторную подзем-ную камеру квадратной формы, я вспомнил наши с доче-рью недавние (лето 2001 г.) мучения в каменной могиле-мешке, расположенной в городской черте Увэя (провинцияГаньсу), где 30 с небольшим лет назад нашли знаменитуюбронзовую фигурку «лошади, наступившей на ласточку».Тогда мы с трудом проникали в ее узкие помещения и снескрываемым облегчением вернулись на свежий воздух.

Самая ранняя запись в многочисленных документахАстаны и Караходжи датируется 273 годом, наиболее по-здняя — 778. Проанализировав характер сохранившихсязахоронений, их устройство и выявленные предметы мате-риальной культуры, специалисты определили три периодав истории обоих могильников: со второй половины III доначала VI века; время существования независимого государ-ства Гаочан, о чем было сказано чуть выше; эпоха танскихнаместников в Турфанском оазисе.

На взгляд невзыскательного посетителя захороненияпоследнего периода объективно выглядят поинтереснее ипосодержательнее, однако удивляют порядковые номера мо-гил, обозначенные, в частности, как ТАМ 61 или ТАМ 363.В первый момент я воспринял их как незатейливое напо-минание о том, что «там» будем все; только позднее узнал,что это общепринятое сокращенное обозначение захороне-ний, раскопанных в Астане, для Караходжи используетсядругое — ТКМ.

В одной из могил VIII века (ТАМ 187) археологи нашлизанятную картину на шелке, дающую представление о раз-витии спорта в старом Китае. Ныне она экспонируется вМузее Синьцзян-Уйгурского автономного района в Урум-чи. На сохранившемся фрагменте изображена знатная дамас высокой прической, которая увлеченно играет в вэйци,т.е. в традиционные «облавные шашки» (в Японии эту игруназывают «го»).

В мире сейчас регулярно проводятся всевозможные чем-пионаты и международные турниры вэйци с участием нетолько азиатских, но и европейских, американских масте-ров. Сложная игра, требующая солидного навыка, извест-на и в России, а в КНР по спортивному телевизионномуканалу практически ежедневно транслируются обучающиепрограммы, где выступают «звезды» вэйци.

Ее история насчитывает несколько тысяч лет. Существу-ют документальные сведения о том, что в вэйци играли ещево времена Чуньцю (Весна и осень) (770—477 гг. до н.э.) иЧжаньго (Борющиеся царства) (475—221 гг. до н.э.). Вели-кий Конфуций, например, полагал, что каждый человекспособен стать умнее, практикуясь в данной игре. Его зна-менитый последователь и крупнейший идеолог раннегоконфуцианства Мэн Кэ (Мэнцзы) был глубоко убежден, чтоникто не сможет играть в нее хорошо без максимальногоумственного напряжения. По мнению ученых мужей, вэй-ци не только по-настоящему увлекательная игра, но и ин-теллектуальное времяпрепровождение, предусматривающееактивное подключение наличествующих знаний в областиматематики, логики и военной науки.

В 1952 году в уезде Ванду провинции Хэбэй нашли мо-гилу эпохи Восточная Хань (25—220 гг. н.э.). Среди древ-них находок специалисты прежде всего выделили квадрат-ную каменную доску для игры в вэйци. Это самое раннеематериальное подтверждение ее распространения в Подне-бесной. Длина каждой из сторон составляет 69 сантимет-ров, высота — 14 сантиметров. 17 линий по горизонтали ивертикали образуют 289 клеток.

При династии Тан правила игры уже несколько изме-нились, о чем наглядно свидетельствует деревянная доска,обнаруженная тоже на территории Турфанского оазиса, вмогиле генерала Чжан Сюна. Из-за своих миниатюрныхразмеров (18 на 18 сантиметров) она вряд ли когда-либопредназначалась для практических целей и имела скореесимволическое значение: усопший воин, вероятно, былискусен не только на поле брани, но и в интеллектуальныхпоединках. Интереснее другое: на ней расчерчены 19 ли-


ний в двух направлениях и 361 клетка. С тех пор указан-ные цифры остаются без изменений, а игра по мере разви-тия культурных связей приобрела огромную популярностьв Японии и получила распространение в иных странах.

Запечатленная на шелке очаровательная участницасостязания изящно держит облавную шашку указательными средним пальцами правой руки и тщательно обдумываетсвой следующий ход. Ее, похоже, действительно волнуютперипетии борьбы за доской, так что не будем ей мешатьсосредоточиться.

Фресковая живопись во многих захоронениях Астаныудивительно реалистична. В танской могиле ТАМ 215 ху-дожник изобразил различных водоплавающих птиц и фа-занов в окружении изысканных орхидей и лилий на фонеголубого неба, причудливые очертания гор и плывущихоблаков. Фреска размером около 4 м на 1,5 м, состоящаяиз шести частей, выполнена в красных, зеленых, желтых иголубых тонах.

Рядом (ТАМ 216) представлен другой сюжет, непосред-ственно связанный с особенностями конфуцианской этики.«Выстроившиеся в ряд святые» (кит. лешэн) торжественнои очень выразительно излагают свои нравоучения: «золоти-стый» напоминает о таких добродетелях, как молчаливостьи сдержанность; «каменный» призывает оказывать помощьлюдям и исправлять социальные пороки; «нефритовый» со-ветует воздерживаться от соблазнов, воспитывать чувстваи т.д.

Количество мумифицированных тел в могильниках имузеях на территории Синьцзян-Уйгурского автономногорайона таково, что со временем к ним начинаешь относить-ся без особого трепета. В Астане и Караходже умершиеобычно лежат на циновке или деревянном ложе, в болееранних захоронениях часто встречаются деревянные гробыс крышками. На покойниках сохранилось довольно многоодежды, однако основное внимание привлекают лицевыепокрывала (кит. фумянь) и наглазники, характерные преждевсего для указанных могильников, а также захоронений вЯр-Хото, расположенных вблизи от одноименного городи-ща на западе Турфанского оазиса.

Центральную часть небольших лицевых покрывал зани-мает полихромная ткань, окаймленная однотонным шел-ком. С внутренней стороны пришита гладкая ткань, цели-ком охватывающая голову усопшего. В районе затылка на-ходятся завязки. Судя по всему, наглазники помещали подтакие покрывала. Определенные сомнения на сей счет воз-никли лишь после того, как А. Стейн обнаружил захороне-ние, где они были сверху. В то же время на некоторых изних сохранились обрывки ткани. Это позволило сделатьвывод, что наглазник пришивался к покрывалу изнутри.Наглазники изготовлены из тонких серебряных или свин-цовых пластин, их длина составляет около 15 см, ширина вобласти глаз — порядка 5 см. На месте зрачков пробитымногочисленные мелкие отверстия, что придает конструк-циям отдаленное сходство с современными лечебными оч-ками «super-vision», корректирующими зрение и снимаю-щими с глаз напряжение. Аналогичные отверстия проде-ланы также по краям наглазника.Могильник Астана


Самобытная традиция использования наглазников илицевых покрывал оставалась неизменной практически напротяжении всей истории существования упомянутых клад-бищ. Ученые КНР считают ее происхождение чисто китай-ским, поскольку лицевые покрывала выявлены при раскоп-ках древних погребений в отдельных регионах страны. Вста-ринных текстах их обозначают конкретные иероглифы,имеются соответствующие описания. Одна из рассказанныхисторий вполне может послужить основой для сценарияфильма ужасов.

Семья некоего господина отправилась на прогулку загород. В коляске были бабушка Цань и четыре его дочери.На обратном пути они повстречали седую старуху, котораяпыталась следовать за экипажем, но силы ее постепенноиссякли. Наступил поздний вечер и вскоре должны былизакрыть внутренние городские ворота. Члены семьи пожа-лели измученную пожилую женщину и любезно предложилиее подвезти. Старуха долго благодарила за оказанную услу-гу, а выходя из коляски, оставила маленький мешочек изкрасивой пестрой ткани. В нем лежали четыре платочка,сшитые в виде покрывал на лица умерших. Девочки снача-ла страшно испугались, а затем выбросили мешочек и егосодержимое на дорогу, но было уже поздно: «Не прошло идесяти дней, как они одна за другой скончались».

Российский востоковед Е. И. Лубо-Лесниченко, в своюочередь, указывал на то, что в раскопках, произведенныхна территории собственно Китая, не обнаружено ни одно-го наглазника, да и форма лицевых покрывал, найденныхв могильниках Астана, Караходжа и Яр-Хото, не вполнесоответствует ее описаниям, приведенным в китайскихисточниках. По его словам, корни данного обычая уходятв традиции погребений II—IV веков на Тянь-Шане, в за-падной части Ферганской долины и на Алтае, в Турфанс-ком же оазисе в рассматриваемый период произошло объе-динение двух погребальных обрядов, что и предопредели-ло своеобразие местных захоронений.

Не вызывают серьезных научных споров изображениябогов Фуси и Нюйва, часто встречающиеся в могилах. Об-щеизвестно, что эта супружеская пара стала прародитель-

ницей целого народа. Когда китайцы говорят, что они «по-томки дракона», то под образом, рожденным человеческойфантазией, имеют в виду указанных божеств, которые оли-цетворяют собой, помимо прочего, поддерживающих кос-мический порядок созидателей, женское и мужское нача-ло, а также вечный круговорот жизни и властителей за-гробного мира. В погребальном изобразительном искусстверазных эпох у них человеческие облики, но переплетенныезмеиные хвосты, а головы божеств венчают эффектныетиары.

После того как в середине IX века войско Уйгурскогокаганата было разбито племенами енисейских кыргызов,значительная часть уйгуров переселилась в район Турфан-ского оазиса (Кочо), вытеснив кочевые тибетские племенаи создав здесь независимое государственное образование,которое просуществовало около пяти столетий. По мнениюсоветского тюрколога Д. И. Тихонова, общая площадь Уй-гурского государства (Турфанское княжество) составлялапримерно 500 тыс. кв. км, границы проходили западнееКучара (Куча) и восточнее Хами, севернее Урумчи и на югеу Хотана.

К востоку и юго-востоку от него, на части территориисовременных китайских провинций Ганьсу, Цинхай, Шэнь-си, Нинся-Хуэйского автономного района и ВнутреннейМонголии в первой половине XI века возникло тангутскоегосударство Си Ся (Западная Ся), разгромленное монгола-ми в 1227 году. На западе лежали земли Караханидов.

Об указанном государстве уйгуров сохранилось не такмного сведений. Ученые до сих пор спорят о правомерно-сти использования этнонимов «токуз-огузы» (упоминалсяв предыдущей главе) и «уйгур» в контексте описываемыхсобытий в бассейне Тарима. Арабские средневековые ав-торы в своих сочинениях размещают токуз-огузов на тер-риториях, где, согласно китайским источникам, жилиуйгуры, бежавшие от кыргызов. Поэтому большинство спе-циалистов делают вывод, что речь идет об одном и том женароде, но звучат и иные точки зрения, изложение кото-рых может основательно запутать читателя.


Интересную информацию об Уйгурском государствесодержит отчет высокопоставленного китайского чиновникаВан Яньдэ, пробывшего там около года в 982—983 годах.При династии Сун (960—1279 гг.) его направили в Турфан(Гаочан) для выяснения возможности образования союзапротив киданей — кочевников, регулярно вторгавшихся вКитай с севера и доставлявших немало хлопот его новымправителям. Миссия в целом не удалась, но подготовлен-ный посольством документ стал уникальным историческимдокументом.

Ван Яньдэ сообщает, что в Гаочане «не бывает ни дож-дя, ни снега и очень жарко. Когда наступает сильная жара,все люди копают землянки, где и живут. Стаи птиц соби-раются на берегах рек; если взлетают, то лучи солнца об-жигают их, они падают и ранят крылья. Постройки покры-вают белой глиной». Ручьи, стекающие с гор, «подводят вокружающие столицу районы для орошения полей и уст-ройства водяных мельниц». Очевидно, чиновник имеет ввиду систему кяризов, о которой читатель узнает в следую-щей главе.

«В государстве нет бедных, нуждающимся в пище ока-зывают помощь. Возраст многих превышает сто лет, и со-вершенно нет умирающих рано… Люди светлокожие, по-нятливые, характер у них прямой. Искусные мастера, из-готовляют прекрасную утварь из золота, серебра, меди ижелеза. Умеют обрабатывать нефрит. Хорошая лошадь стоитодин кусок шелка».

Повествуя об особенностях духовной жизни местногонаселения, Ван Яньдэ рассказывает о 50 буддийских хра-мах, где хранятся канонические книги, словари и другаялитература. Весной люди «с радостью и весельем их посе-щают». Существуют «манихейские храмы, и персидскиемонахи молятся в них по своим законам». Кроме того, двараза в год (весной и осенью) жители совершают жертво-приношения «духу земли, а также отмечают день зимнегосолнцестояния». Согласно информации средневековогодипломата, после ритуального вручения подарков местно-му правителю и его родственникам «состоялось музыкаль-ное представление», а на следующий день «катались на

лодках по озеру, с четырех сторон по берегам играла му-зыка».

Попутно необходимо подчеркнуть, что вскоре послесвоего переселения в Турфан уйгурские государи переста-ли называть себя «каганами» или «ханами», приняв титул«идикут», который можно перевести как «святое блажен-ство». Местные правители, утратившие самостоятельностьв период монгольских завоеваний и междоусобиц, носилиего до середины XIV века.

В отчете посольства отражен широкий спектр повсе-дневной жизни княжества. Нетрудно заметить, что это са-мобытное государство с развитыми ремеслами и сельскимхозяйством, крупными городами и значительными дости-жениями в области культуры. Как считают отечественныеи зарубежные историки со ссылкой на китайские и арабо-персидские материалы, его население превышало 600 ты-сяч человек и состояло из уйгуров, китайцев, тибетцев,согдийцев и др. Жители вели оседлый и отчасти кочевойобраз жизни, но степные просторы с годами становилисьвсе менее привлекательными для уйгуров, активно пересе-лявшихся в города. Столицей государства некоторое времябыл Бешбалык, позднее она была перенесена в Гаочан,получивший тюркское название Кочо.

Плодородные земли оазиса позволяли выращивать раз-личные злаки, за исключением, согласно замечанию ВанЯньдэ, гречихи. Из обилия фруктов следует особо выделитьпревосходный виноград, на выращивании которого тради-ционно специализировались местные крестьяне. Они жеделали из него вино. Быстро развивалось хлопководство.В эпоху устойчивых и динамичных торговых связей высо-кокачественные хлопчатобумажные ткани шли на экспорти пользовались большим спросом на сопредельных терри-ториях.

Как отмечалось выше, турфанские ремесленники мно-го работали с металлом: ковали оружие и воинские доспе-хи, изготавливали всевозможные украшения, ритуальнуюутварь и предметы домашнего обихода. Получила развитиеобработка нефрита и других полудрагоценных камней. Тра-диционное для оазиса масштабное строительство предпо-


лагало наличие соответствующих материалов. Для возведе-ния величественных дворцов и храмов, жилых и подсоб-ных помещений были необходимы кирпичи, обработанныйкамень и изделия из керамики, деревянные и металличес-кие конструкции, краски и скрепляющие растворы. Мож-но с достаточной долей уверенности утверждать, что всесамое нужное производили местные умельцы.

В первой половине XII века уйгурское государство за-метно утратило свои позиции и признало зависимость откаракитаев. Дело в том, что образованная к середине Х ве-ка империя киданей Ляо в 1125 году рухнула под ударамичжурчжэней — кочевого народа, обитавшего на части тер-ритории современных северо-восточных провинций Китая.Через Турфан со своим войском в западном направленииотступил один из членов свергнутого императорского домаЕлюй Даши. Вскоре он создал в Средней Азии государствокаракитаев — Западное Ляо. Позднее оно навязало вассаль-ные отношения турфанским правителям, которые быливынуждены отправлять туда заложников и ежегодно вы-плачивать дань.

Из-за отсутствия документальных свидетельств тогопериода трудно объяснить конкретные причины ослабле-ния государства уйгуров. Вероятно, существенную рольсыграл переход от кочевого к оседлому укладу, неизбежноповлиявший на боевые качества конницы — их главногооружия. Общеизвестно, что у кочевников обеспечение не-обходимыми материальными потребностями занимало го-раздо меньше времени, чем у оседлых земледельцев, боль-шую его часть они отдавали совершенствованию навыковв области военного искусства.

С появлением на политической арене Азии могучейфигуры Чингисхана (1155—1227 гг.) и рождением Монголь-ской империи обстановка в регионе кардинально измени-лась. Не остались в стороне от происходивших событий иуйгурские власти в Турфане. Они отвергли вассальную за-висимость от каракитаев и добровольно подчинились Чин-гисхану. С одной стороны, их государство получило огром-ные привилегии на Шелковом пути, включая обеспечениефункционирования его инфраструктуры, с другой — оно

неизбежно оказалось втянуто в бесконечные завоеватель-ные походы и междоусобные войны монголов. На протя-жении XIII—XIV веков уйгуры постоянно участвовали вбоевых действиях и несли большие потери, что впослед-ствии привело к утрате ими собственной государственнос-ти и ощутимой миграции местного населения во внутрен-ние районы Китая.

Во второй половине XIV века в Турфанский оазис при-шел ислам. Самый значительный из сохранившихся здесьмусульманских памятников — 37-метровый минарет Эми-на (1777 г.), который находится всего в 2 км к востоку отгорода. Он назван по имени местного правителя, пользо-вавшегося особой благосклонностью и поддержкой всесиль-ного цинского императора Цяньлуна. Турфан и Хами дол-гое время играли ключевую роль в укреплении позицийимперии в Синьцзяне. Строительство весьма помпезногосооружения (входной билет 20 юаней) завершил старшийсын и преемник Эмина, князь Сулейман.

В 10 км к северу от городища Гаочан и в 50 км к восто-ку от современного Турфана, в живописном месте на кру-том берегу реки Муртук (кит. Мутоугоухэ), расположенпещерный комплекс Безеклык. До недавнего времени оте-чественные и зарубежные китаеведы и тюркологи активноспорили о том, когда приступили к его строительству. Осо-бенно часто востоковеды называли IX век, но было многои тех, кто относил начало работ к концу VIII или Хвеков.Только в начале 80-х годов прошлого века возобладала точказрения, согласно которой первые пещеры буддийскогомонастыря в Безеклыке появились значительно раньше —в период существования княжества Гаочан, т.е. во второйполовине V — первой половине VII века.

Прекращению дискуссии способствовала интереснаянаходка на территории комплекса. В 1980 году специалис-ты обнаружили фрагменты буддийской рукописи с помет-кой на китайском языке. Содержание ее сводилось к сле-дующему: работа над текстом выполнена в пятый год пре-бывания у власти Цзяньчана. Поскольку ученым известно,что под этим девизом правил князь Цзюй Баомао, то им не


составило особого труда определить конкретную дату под-готовки рукописи — 559 год. Именно при династии Цзюй(499—640 гг.) наступил период наивысшего расцвета неза-висимого Гаочана.

В Безеклык мы с Ху Дацином приехали довольно рано,музейный комплекс был уже открыт. Приобрели билеты (по20 юаней) и подошли к книжному киоску. Вероятно, про-давщица хотела как можно скорее начать торговый день,она продала мне с весьма приличной скидкой несколькоинтересных книг, брошюр и буклетов.

Сейчас из 83 пронумерованных пещер древнего монас-тыря только в 40 сохранилась настенная живопись, общаяплощадь фресок составляет 1200 квадратных метров. В от-личие от существующей практики в большинстве аналогич-ных комплексов их разрешено рассматривать как в одиноч-ку, так и в составе экскурсионной группы, что, согласитесь,очень удобно. Открытые пещеры не закрываются на ключпосле каждого посещения, поэтому всегда можно вернуть-ся, освежить и проверить свои впечатления.

Самые ранние фрески, насколько мне известно, можнопосмотреть в 18-й пещере, но нас туда не пустили. Перваяпещера, куда удалось попасть, имела 17-й порядковый но-мер. Здесь представлена живопись эпохи Тан. Фрески это-го периода можно увидеть также в пещерах 16, 28, 69 инекоторых других. Как уже отмечалось выше, танская им-ператорская армия сумела восстановить контроль над Гао-чаном в 640 году. Прежде в пещере стояли семь статуй, ноони давно разрушены. Такая участь постигла все скульп-турные изображения в Безеклыке.

Комплекс столкнулся с новой напастью, когда в этиместа прибыли немцы Альберт фон Ле Кок и Теодор Бар-тус (1905г.), а также англичанин Аурел Стейн (1914г.). Онипопросту срезали со стен понравившиеся им фрески, при-чем речь идет о десятках и сотнях квадратных метров на-стенной живописи! Известные в научном мире специалис-ты из Германии целиком обчистили пещеры 20 и 21, а про-славленному британскому исследователю ЦентральнойАзии приглянулась настенная живопись в пещерах 31 и 33.Справедливости ради следует признать, что А. Стейн дей-

ствовал значительно скромнее и оставил после себя хоро-шо сохранившиеся крупные фрагменты, в том числе назападной стене в пещере 33.

Весьма вероятно, что восторженно описанный в книгеА. фон Ле Кока «Скрытые сокровища Китайского Туркес-тана» («Buried Treasures of Chinese Turkestan») эпизод с «де-монтажем», отправкой и демонстрацией в Берлине «всейживописи одного из немногих храмов» Безеклыка имеетнепосредственное отношение к упомянутым пещерам. Вовремена Уйгурского государства в них, судя по имеющим-ся сведениям, находился храм идикута. Большая часть вы-везенных немцами фресок погибла в результате бомбарди-ровок Берлина англо-американской авиацией в 1945 году.

В пустующей пещере 26 хранители музея организоваликиоск, где продаются всевозможные сувениры и безделуш-ки. Вероятно, это решение оправданно с финансовой точ-ки зрения, но на посетителя с гуманитарным образовани-ем производит неоднозначное впечатление.

Некоторые ученые до недавнего времени считали, чтопервоначально в Безеклыке был построен манихейскиймонастырь и лишь позднее его превратили в буддийскуюобитель. Манихейство, как известно, исповедовали уйгуры,переселившиеся в массовом порядке во второй половинеIX века в Турфан из Монголии. Конечно, они принесли врегион свои культурные традиции, благодаря чему в пеще-рах и на территории комплекса найдены памятники мани-хейского искусства. Однако выявленные материалы, сви-детельствующие о его более раннем происхождении, неподтверждают предложенную гипотезу.

В то же время процесс органичного сближения мани-хейства и буддизма, характерного для рассматриваемогорегиона, объясняет наличие различных стилей в монасты-ре. Так, в пещере 38сохранился фрагмент манихейских фре-сок. Кроме того, в его развалинах были обнаружены руко-писи, шелковые ткани с рисунками, медные изделия и дру-гие предметы, принадлежавшие последователям Мани.

Буддизм и манихейство сосуществовали на протяжениидлительного времени, но влияние индийской религии по-стоянно усиливалось. Как отмечают специалисты, манихей-


ство заимствовало многие положения буддизма и вносилоих в собственное учение. Что же касается китайских вер-сий манихейской литературы, то нередко создавалось впе-чатление, что они составлены «также и для иноверца-буд-диста».

Характерный и часто повторяющийся сюжет настеннойживописи в Безеклыке — образы жертвователей, щедроодаривавших древний монастырь. Фрески эти сохранились,в частности, в пещерах 9, 24 и 27, а основную их часть вы-везли А. фон Ле Кок и Т. Бартус. Научные работники у насв стране и за рубежом довольно активно использовали ииспользуют их в своих публикациях, тщательно разгляды-вая соответствующие иллюстрации к книгам А. фон Ле Кокаили фотографии, сделанные в музеях Берлина. Проблемаправомерности изъятия фресок их, похоже, совершенно неинтересует.

Позволю себе высказаться и по поводу красочно иллю-стрированного издания «Пещеры Безеклыка», вышедшегов свет на китайском, английском и японском языках вУрумчи в 2002 году. Не буду останавливаться на ошибкахпо тексту, хотя их явно больше, чем хотелось бы, в том числеи на китайском языке. Удивило отсутствие каких-либо упо-минаний о похищенных европейцами фресках, в отличиеот музейной экспозиции, где такая информация аккуратнопрописана, хотя в конце концов это дело самих китайцев.

Окончательно сбили с толку репродукции фресок, ко-торых в Безеклыке уже давно нет, в частности из пещер 16 и20. Скажем, «Жертвователи-уйгуры» (фигуры расположе-ны в два ряда) и «Поднесение согдийскими купцами даровБудде» находятся в берлинском Музее индийского искус-ства. Судьба некоторых опубликованных фрагментов, ко-торые также были срезаны в начале ХХ века, мне неизвес-тна. Можно допустить, что авторы издания вдруг решилизабыть старые обиды и отказаться от хорошо известныхпретензий Китая по поводу утраченных сокровищ, но, ве-роятно, они попросту предпочли сделать красивую рекла-му, а туристы со всего мира пусть приезжают и разбирают-ся на месте с их недобросовестностью.

Пещерный комплекс Безеклык


Однако вернемся к средневековью. В XII веке Турфан-ское княжество попало, как известно, в вассальную зави-симость от государства каракитаев Западное Ляо, а затемпризнало власть Монгольской империи. Фрески того пе-риода сохранились в пещерах 27, 39 и др. Например, в пе-щере 27 изображены жертвовательницы из числа поселив-шихся в этих местах монголок, на которых женились знат-ные и высокопоставленные уйгуры с целью укреплениясоюза с могущественным соседом.

После убийства в 1209году наместника каракитаев иди-кут Барчук решил искать поддержки у Чингисхана и на-правил к нему своих послов. Тот принял их довольно бла-госклонно. «Сокровенное сказание» («Тайная история мон-голов») — эпическое повествование о Чингисхане и его роде,составленное не ранее 1240 года, излагает дальнейшие со-бытия следующим образом. Уйгурским послам основательмонгольского государства ответил: «Дочь за него отдам ибыть ему пятым сыном моим. Пусть идикут приезжает, взявс собой золота, серебра, жемчугов, перламутров, златоткан-ной парчи, узорчатых штофов и шелковых тканей». Когдаправитель с дарами явился в его ставку, Чингисхан отдалза него свою дочь, как и обещал.

Поступки великого и жестокого покорителя многихстран и народов могут показаться несколько неожиданны-ми, однако в целом они вписываются в общую ситуацию,сложившуюся на тот момент в Центральной Азии. Родствен-ные отношения (не только с уйгурами) создавали некуюоснову для установления союзнических отношений и вконечном счете способствовали достижению успехов наполе брани и в дипломатической сфере. Монгольским пра-вителям, энергично воевавшим как на востоке, так и запа-де, нужны были надежные союзники в тылу. Кроме того,они пополняли их армию и чиновничий аппарат, постав-ляли продовольствие и фураж.

Добровольное признание уйгурами вассальной зависи-мости от империи позволило им сохранить от неизбежныхв случае войны разрушений свои города, сложную ороси-тельную систему, ремесленные производства. Идикуты ка-

кое-то время пользовались известной самостоятельностьюв области внутренней политики: в подвластные им землине направлялись монгольские наместники — даругачи (да-руги), не были четко определены размеры дани и т.д., нодолго так продолжаться не могло, учитывая обострившие-ся противоречия между потомками Чингисхана.

В середине XIII века Западная Джунгария и часть Каш-гарии вошли в состав Чагатайского улуса, а уйгурское го-сударство в Турфане оставалось в вассальной зависимостиот монгольских правителей, которые вели упорную борьбуза императорский трон в Китае. Великий хан Угэдэй (1226—1241 гг.) — третий сын Чингисхана и его преемник — к1234 году окончательно сломил сопротивление чжурчжэней,создавших на территории Северного и Северо-ВосточногоКитая государство Цзинь. В 1258 году великий хан Мункэ —внук выдающегося полководца, правивший с 1251 года,начал войну против китайских правителей Южной Сун, ноумер во время похода.

Лишь следующий (пятый по счету) великий хан Хуби-лай (1260—1294 гг.), также приходившийся внуком Чингис-хану, в 1279 году завершил завоевание Поднебесной. Ранее(в 1271 г.) он основал династию Юань, которая просуще-ствовала до 1368 года. Империя монголов к тому времениуже распалась на несколько государств, под его непосред-ственным контролем находились земли собственно Мон-голии и Китая.

На западной окраине своих владений Хубилай вел мно-голетние и кровопролитные боевые действия с мощнойкоалицией недавних союзников, возглавляемой внукомУгэдэя Хайду (Кайду), о котором прославленный путеше-ственник Марко Поло говорил, что «при нем много кня-зей императорского роду, то есть чингисханова». Венециа-нец, служивший при дворе великого хана, так рассказыва-ет об одном из сражений непримиримых противников:«Переполнился весь воздух стрелами, словно дождем; многолюдей и коней было смертельно поранено. За криками ивоплями и грома нельзя бы было расслышать; воистину,видно было, что сошлись враги смертельные. Метали стре-лы, пока их хватало; и много было мертвых и насмерть


раненных. В дурной час началась битва для обеих сторон; стой и другой стороны много было побито. Вышли все стре-лы, попрятали они свои луки в колчаны, схватились за мечии палицы и бросились друг на друга. Стали они наноситьсильные удары мечами и палицами; началась злая и жесто-кая битва; наносились и получались удары сильные; отсе-кались руки, и замертво падали люди на землю; знайте, поистинной правде, вскоре после того, как началась рукопаш-ная битва, покрылась земля мертвыми да смертельно ра-ненными».

Война охватила всю территорию региона. В 1268 годуХайду атаковал Бешбалык, обратив в бегство идикута и егоокружение, а также значительную часть местного населе-ния. В «Истории династии Юань» (кит. «Юань ши») поповоду этих событий записано: «Во время бунта Хайду на-род уйгуров был разорен и рассеян. Идикуту было прика-зано собрать его и оказать помощь… Уйгуров, которые бе-жали в монгольские владения, по приказу Шицзу (Хуби-лая. — Н. А.) отправили назад к идикуту. Поэтому уйгурывновь восстановили порядок на 20 лет».

Набеги на уйгурские земли с запада приобрели регуляр-ный характер. Спустя семь лет с трудом удалось отстоятьКочо (Гаочан), в 1286 году Хайду захватил Бешбалык. По-пытки юаньских властей сдержать экспансию своих несго-ворчивых соседей носили в целом ограниченный характери приносили лишь временный результат. Даже авторитет-ный Хубилай, максимально загруженный сугубо китайскимипроблемами и организациями военных экспедиций в Япо-нию, Вьетнам, Бирму и др., не смог оказать достаточноэффективной поддержки уйгурам. Что же касается его ме-нее влиятельных и талантливых преемников, то они в ито-ге утратили контроль над этими территориями.

После продолжавшегося в Китае свыше пятнадцати летмассового крестьянского восстания против иноземногомонгольского владычества династия Юань была свергнутав 1368 году. Воспользовавшись данным обстоятельством,Чагатаиды (правители Чагатайского улуса) вскоре занялибольшую часть Уйгурского государства, которое окончатель-но прекратило свое существование.

В условиях политической нестабильности и остроговоенного противоборства в рассматриваемый период зна-чительная часть уйгуров пыталась найти убежище на вос-токе. С разрешения юаньской администрации переселен-цы обосновались в Ганьсу, Хэнани, Юньнани, Тибете идругих районах. На юго-западе Китая, в частности, былисозданы уйгурские военные поселения, занимавшиеся зем-леделием.

Одновременно представители уйгурской знати получа-ли высокие чиновничьи должности, удостаивались почет-ных званий. Впрочем такая практика распространялась нетолько на них. Как известно, завоевание монголами Под-небесной привело к возникновению совершенно новойвнутриполитической ситуации, когда страна впервые пол-ностью оказалась под властью иноземцев.

Иностранное влияние в обществе не только усилилось,но и стало очевидным. Для того, чтобы не раствориться вогромной массе местного населения и обеспечить сохране-ние своего господства, монголы всячески старались дистан-цироваться от китайцев, демонстративно отвергая их образжизни и зачастую игнорируя научно-практические дости-жения. При династии Юань зафиксирован мощный при-ток в Срединное государство выходцев из Центральной иЗападной Азии. Кого-то привлекли рассказы о его сокро-вищах и на редкость благосклонное отношение к иностран-цам со стороны местных властей, других, в основном вои-нов и ремесленников, привели завоеватели. Монгольскиеправители охотно брали на службу представителей иныхгосударств и территорий, подчеркивая свой космополитизми параллельно ограничивая китайское влияние на чинов-ничью среду.


Глава 4«ВИНОГРАДНУЮ КОСТОЧКУВ ТЕПЛУЮ ЗЕМЛЮ ЗАРОЮ…»

О феноменальной жаре в Турфане рассказывают леген-ды, но, похоже, даже они не передают в полном объеме«прелести» на редкость жаркого климата. С июня по августртутный столбик здесь регулярно поднимается выше 40 гра-дусов, в течение года выпадает минимальное количествоосадков. В начале сентября 2002 года по-прежнему стояллетний зной, дул порывистый обжигающий ветер, неволь-но напомнивший о присутствии рядом знаменитых Огне-дышащих гор (кит. Хояньшань).

Они тянутся вдоль Турфанской котловины — с востокана запад — на протяжении 90 километров. Впервые узналоб их существовании в начале 70-х годов прошлого века,когда прочитал объемный средневековый китайский романУ Чэнъэня, жившего в XVI веке, об удивительной экспеди-ции Сюаньцзана и его учеников за буддийскими сутрами вдалекую Индию. К ним имеет непосредственное отноше-ние один из самых пространных и запутанных эпизодовувлекательной книги под названием «Путешествие на За-пад», переведенной на русский язык известным китаистомАлексеем Петровичем Рогачевым (1900—1981 гг.) (стихи впереводе И. Смирнова и Арк. Штейнберга).

Монах и его спутники — царь обезьян Сунь Укун, ко-мичные и обаятельные Чжу Бацзе и Ша Сэн — оказались вэтих местах глубокой осенью и поначалу не могли понять,почему вокруг было так нестерпимо жарко. Повстречавший-ся на дороге старец объяснил им, что перед ними изверга-ющие пламя Огнедышащие горы, которые перекрываютдорогу в западном направлении на сотни километров.

Дотошный Сунь Укун вскоре выяснил, что в пещере кюго-западу от Хояньшань живет некий дух. У него естьбанановый веер: взмахнет им раз — пламя погаснет, взмах-

нет другой раз — поднимется ветер, взмахнет третий раз —пойдет дождь. Здешние крестьяне были вынуждены регу-лярно устраивать в его честь богослужения и приноситьбогатые дары, чтобы иметь возможность посеять зерно иубрать урожай.

Сюаньцзан решил отправить к этому духу царя обезь-ян. Добравшись до пещеры, тот узнал, что в действитель-ности в ней обитает дьяволица Лоча, и именно она являет-ся обладательницей веера. Это известие заметно расстрои-ло Сунь Укуна. Дело в том, что пару лет назад он сражалсяс сыном дьяволицы и ее мужа — оборотня по имени Быко-головый — и сумел победить своего противника, так чтодоговориться с Лочей полюбовно он не мог. После несколь-ких стычек с использованием обеими сторонами разнооб-разных волшебных приемов Сунь Укун все-таки завладелвеером, но когда паломники попытались с его помощьюпогасить Огнедышащие горы, то пламя неожиданно под-нялось до небес, и они поняли, что их обманули.

Виноградная долина


Танский монах сильно опечалился, но вскоре появилсястарец «в накидке из перьев, развевающейся на ветру, ишапке, изогнутой полумесяцем». Это был местный дух зем-ли. Он предложил искать настоящий веер у Быкоголового.Как всегда в таких случаях, на дело пошел Сунь Укун, по-скольку необходимо было не только вступить в схватку ссильным соперником, но и устоять перед чарами прелест-ных красавиц. Вот как выглядела одна из них:

Красою своей несравненной способна разрушить царство,Поступь воздушна и плавна — лепестка легчайшего легче.Ликом схожа с дивной Ван Цян,Повадкою — с чуской дамою,Каждое слово — волшебный бутон,Аромат уста источают.Пышен узел густых волос, уложены тонкие пряди;Словно омыты осенней водой, глаза прозрачны и ясны.Капли воды увлажнили подол, на диво крохотны ножки.Сквозь тонкий лазоревый шелк рукавов розовеют нежные руки.

Царь обезьян проявил истинное целомудрие и долгобился с коварным оборотнем, их силы были примерно рав-ны. В очередной раз перехитрив злобную, но доверчивуюЛочу, он забрал подлинный банановый веер и, довольный,отправился к своим спутникам. Настала очередь Быкого-лового обманывать Сунь Укуна. Он превратился в точноеподобие Чжу Бацзе и выкрал драгоценность.

Отважные путешественники и их небесные покровите-ли еще долго усмиряли взбунтовавшегося оборотня и егоподругу, пока не вынудили их отдать волшебный веер.Получив его, Сунь Укун вплотную приблизился к горам иприступил к священнодействию: «В первый раз махнул ве-ером на огонь, и огонь постепенно стал гаснуть. Он мах-

нул веером во второй раз, и подул свежий прохладный ве-тер. Когда же он махнул в третий раз, все небо заволоклотучами и стал моросить дождь».

Паломники решили было продолжить свой путь, когдацарь обезьян вдруг спросил у Лочи: «Акак погасить навсегдаОгнедышащие горы?» Дьяволица ответила: надо сорок де-вять раз махнуть банановым веером, чтобы огонь утих на-всегда. Сунь Укун решил помочь местным жителям и датьим возможность забыть тяготы прежней жизни. После со-рок девятого взмаха с неба хлынул ливень, который и по-гасил Хояньшань. Собрав свои скромные пожитки, Сюань-цзан и его помощники пошли дальше, ступая по влажнойземле:

В полном слиянии Неба с Землей Изначальной Истины суть;Пришли в равновесье Вода и Огонь — родился Великий Путь.

С тех пор прошло много лет. Возле Огнедышащих горпо-прежнему безумно жарко, а в летний зной они приоб-ретают характерный красноватый оттенок, напоминая ту-ристам о том, куда их занесло. Однако сказочный банано-вый веер изменил представления и привычки людей в Тур-фане, уже давно они выращивают здесь изумительныйвиноград, а в последние годы в конце лета устраивают яр-кие и веселые виноградные фестивали с всевозможными эк-скурсиями, национальными песнями и танцами, театрали-зованными представлениями и, разумеется, великолепнойдегустацией вин.

Сентиментальная прогулка в тенистой Винограднойдолине, история которой насчитывает четырнадцать веков,создает удивительную атмосферу гармонии с рукотворнойприродой и неизбежно вызывает в памяти замечательныеслова Булата Окуджавы:

… и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,и друзей созову,на любовь свое сердце настрою…А иначе зачем на земле этой вечной живу?


Первое знакомство китайцев с культурой виноградасвязано, вероятно, с уникальным путешествием Чжан Цяняв Центральную Азию. В государстве Давань, расположен-ном в Ферганской долине, он увидел, как производится винои в большом количестве выдерживается в хранилищах, неподвергаясь порче. Выяснилось, что виноградное вино (кит.путаоцзю) там столь же обычный напиток, как и люцер-на — корм для «потевших кровью» коней, которые, какизвестно, произвели на посланца из Китая неизгладимоевпечатление. Согласно старинному преданию, он привез народину семена обеих культур, после чего император издалуказ о возделывании винограда и люцерны в Поднебесной.

Наладить собственное производство экзотического про-дукта в необходимых объемах было не так просто, поэтомуон еще долго продолжал поступать в страну по различнымканалам. В те годы ее правители стремились к расширениюсферы своего влияния в регионе и действовали в указан-ном направлении весьма энергично. Параллельно все боль-шую популярность приобретали заграничные ягоды и на-питки. Видные полководцы привозили их после успешно-го завершения боевых походов, смелые и предприимчивыекупцы доставляли из государств Западного края, правите-ли соседних княжеств преподносили императорскому дво-ру в виде дани или подарков.

Рассказывают, будто в конце династии Восточная Хань(II в. н.э.) в уезде Фуфэн (совр. провинция Шэньси) жилбогатый человек по имени Мэн Лунь. Со временем емузахотелось стать высокопоставленным чиновником. Пре-красно зная нравы, царившие при императорском дворе вте годы, он понимал, что любое дело можно решить с по-мощью необычного подношения. После серьезных размыш-лений предприимчивый делец выбрал для этой цели виног-радное вино, мода на него перешла тогда все мыслимыеграницы. Мэн Лунь добился встречи с влиятельным евну-хом Чжан Жаном и сумел вручить ему 1 ху (примерно100литров) дефицитного напитка. Буквально через несколь-ко дней изобретательного взяткодателя назначили губерна-тором области Лянчжоу на западе Китая.

Следует заметить, что эта история возмутила не толькосовременников, о ней вспоминали и вспоминают черезтысячу лет и в наши дни. Так, замечательный средневеко-вый поэт Су Ши (Су Дунпо) (1037—1101 гг.), прославив-шийся своими лирическими стихами, человек удивитель-ной честности и неподкупности на государственной служ-бе, с возмущением писал о людях, подобно бессовестномуМэн Луню, покупавших чиновничьи должности, когда та-лантливый полководец, одержавший сто побед в сражени-ях за отчизну, не мог получить княжеского титула.

С годами китайские виноградари усовершенствовалисвое мастерство. В буддийских летописях столичного Лоя-на якобы есть предание, согласно которому в окрестностяходного монастыря выращивали виноград, доставленный изСредней Азии. Он прославился настолько, что сам импе-ратор имел обыкновение ежегодно посещать виноградни-ки в период созревания плодов. Как считают авторитетныеспециалисты, среди культивировавшихся в тот историчес-кий период сортов преобладали столовые и изюмные, вин-ные сорта долгое время отсутствовали.

Центром возделывания винограда, бесспорно, стал Тур-фан, его продукция очень быстро получила широкую изве-стность. Например, в первой половине VI века ко дворуимператора Тоба Вэй (Северная Вэй) местная администра-ция отправила посольство с данью, в числе прочего был ивиноград. Именно здесь начали регулярно выращивать еговинные сорта, появившиеся в центральных районах Китаяпри танском императоре Тайцзуне (VII в.), положившиеначало виноделию.

Представляю реакцию читателя, который, ознакомив-шись с предыдущим утверждением, вполне резонно засом-невался: неужели у китайцев прежде не было алкогольныхнапитков? Как тогда воспринимать, в частности, превос-ходный цикл «За вином» из 20 стихотворений блистатель-ного Тао Юаньмина, творившего во второй половине IV —начале V века? Действительно, в авторском предисловии кнему можно прочитать:

Я жил в свободе от службы и радовался немногому,да к тому же и ночи стали уже длиннее,

Н. Х. АХМЕТШИН ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИP B 1 0 1

и если вдруг находил я славное вино,то не было вечера, чтоб я не пил.Лишь с тенью, один, осушал я чаркуи так незаметно для себя хмелел.А после того, как я напивался,я тут же сочинял несколько строк и развлекал себя этим.Бумаги и туши извел я немало,но в расположении стихов недоставало порядка,и тогда позвал я доброго друга, чтобы он записал ихдля общей радости нашей и для веселья.


Поэт, конечно, скромничает в данном случае, посколь-ку трудно предположить, что он, даже не будучи абсолют-но трезв, мог доверить кому-то, кроме себя, «расположе-ние стихов». Все стихотворения цикла посвящены вину, иТао Юаньмин, по его собственному признанию, писал ихзахмелев, но в них много серьезных размышлений о непре-ходящих ценностях реального бытия и тонких нюансахчеловеческого общения, эмоциональных строк о роли судь-бы в искрометной жизни людей и пронзительной радостипостижения природы, а также об удивительном ощущенииобретения тишины, когда поэт «поставил свой дом в самойгуще людских жилищ, но минует его стук повозок и топотконей».

Аллегоричны его рассуждения о трезвости и пьянстве,под которыми он понимает некую ограниченность устрем-лений того или иного индивидуума и ярко выраженнуюличную свободу человека. Выбор поэта легко предсказуем.

Скажем, некий ученый в одиночестве вечно пьян.Или деятель некий круглый год непрестанно трезв.

Эти трезвый и пьяный вызывают друг в друге смех

Друг у друга ни слова не умеют они понять.

В рамках узости трезвой человек безнадежно глуп.Он в наитье свободном приближается к мудрецам.

И стихи обращаю я к тому, кто уже хмельной:Лишь закатится солнце, пусть немедля свечу берет!


Но прекрасные стихи не снимают вопроса о происхож-дении напитка, что дарит вдохновение поэту. Дело в том,что вино (кит. цзю), о котором пишет Тао Юаньмин, а такжемногие его предшественники, современники и последова-тели, было изготовлено, как правило, не из винограда, а иззлаков (просо, рис, гаолян и т.д.).

Его история в Китае насчитывает несколько тысяч лет.В 1977 году в уезде Пиншань провинции Хэбэй археологиобнаружили два сосуда, в которых хранился алкогольныйнапиток эпохи Борющихся царств (475—221 гг. до н.э.). Посвидетельству ученых, вино в кувшинах «сохранило аромати прокисло, что свидетельствует о его чистоте и крепости,а также о хорошей герметичности упаковки». В 98 году дон.э. государство объявило о своей монополии на производ-ство и сбыт алкоголя. Позднее частное винокурение былоразрешено, но облагалось солидным налогом. В то же вре-мя при неурожаях и в годы смут правители Поднебеснойвводили на него соответствующий запрет в целях эконо-мии зерна.

На протяжении длительного периода в стране былиизвестны два вида вина: сусло, представлявшее собой бражкувместе с неперебродившим остатком, и сцеженное либоотжатое вино, отделенное от бродильного остатка, к кото-рому следует отнести хорошо известное по китайской ли-


тературе шаосинское вино, производимое из риса или проса;его пьют в подогретом виде. Обычно это слабоалкогольныенапитки, которые имеют сладковатый вкус. Сильно арома-тизированная крепкая водка (кит. байцзю), вероятно, по-явилась несколько позже.

В Китае о вине и тех, кто испытывает к нему слабость,существует великое множество всевозможных повествова-ний, легенд и преданий. Одну из наиболее смешных исто-рий поведал Василий Михайлович Алексеев, в молодые годыпутешествовавший с мэтром французской синологии Эду-ардом Шаванном (1865—1918 годы) по Северному и Севе-ро-Восточному Китаю.

Некий господин Юань захотел как-то выпить. Трактир-щик предложил ему свой фирменный напиток, от которо-го человек мог проспать непробудным сном тысячу дней,но в последний момент забыл предупредить о необычномсвойстве вина. Домашние, увидев явно затянувшийся сонЮаня, решили, что он опился и умер, и вскоре похорони-

ли его. Через тысячу дней трактирщик спохватился и по-шел посмотреть, как обстоит дело с его клиентом. Ему со-общили, что тот умер три года назад. Когда домочадцыоткрыли гроб, то обнаружили в нем медленно просыпаю-щегося Юаня.

Подобные сюжеты весьма популярны в искусстве. Ал-когольные мотивы забавляли общество, хотя, естественно,откровенных пьяниц не жаловали. Водку и вино в совре-менном Китае энергично рекламируют звезды кино и чем-пионы Олимпийских игр, в том числе очень юного возра-ста, известные артисты, спортсмены и тренеры. Что жекасается национальной классической поэзии, то здесь винотрадиционно окрыляло поэта и позволяло ему вырватьсяиз серых будней мирской суеты; опьянение, по словамВ. М. Алексеева, «превращает поэта и ученого в сверхпоэ-та и сверхученого».

Бо Цзюйи, писавший в эпоху Тан, в стихотворении«Встретились со старым другом» практически исключаетвозможность душевного и эмоционального общения внезастолья:

Мы разошлись, вдруг снова повстречались

Нам кажется, что это только сон:

У нас сейчас и радость и веселье,

Отставь вино, и пусто станет вновь.


Этот мотив повторяется у него неоднократно. Встихот-ворении «Я огорчен весенним ветром» он с грустью пишето чувстве неопределенности и затянувшегося уныния, свя-зывая его с недавними вынужденными ограничениямиСаманный дом


религиозного характера. Теперь лишь вино может изменитьнастроение поэта:

В храме постились мы долгие дни, кончили только теперь.

Смех и забавы друзей за вином мною забыты давно.

Если сейчас не нальешь ты вина, выпить меня пригласив,

Значит, и ты равнодушен ко мне так же, как ветер весны.


Как тут не вспомнить замечательные четверостишия-рубаи гениального Омара Хайама (1048—1123гг.)! Вот толь-ко два из них:

Мы, покинувши келью, в кабак забрели,Сотворили молитву у входа, в пыли.В медресе и в мечети мы жизнь загубили —В винном погребе снова ее обрели.

Если ты не впадаешь в молитвенный раж,Но последний кусок неимущим отдашь,Если ты никого из друзей не предашь —Прямо в рай попадешь… Если выпить мне дашь!

(пер. Г. Плисецкого)

Вполне вероятно, что поэты ярких и самобытныхшкол — китайской и персидско-таджикской — имели в видуразные виды вина (рисовое и виноградное), хотя с середи-ны VII века проблем с производством в Китае горячитель-ного и возбуждающего напитка из винограда, как уже былосказано выше, не возникало. В данном случае речь совсемо другом: поэтов сближает отрицание аскетизма и сомни-тельной трезвости и прославление волшебного напитка.

О виноградном вине и черно-зеленых чарках изнаньшаньского нефрита, что добывается на территориисовременной провинции Ганьсу, упоминается в стихотво-рении танского поэта VIII века Ван Ханя. В лаконичномчетверостишии его герои хотят выпить прекрасного винаиз искрящихся чар, под звуки китайской лютни седлаяконей и отправляясь в военный поход; не надо смеяться,если кто-то из них окажется пьян и рухнет на землю, ведьмногие никогда не вернутся с поля брани. О других произ-ведениях Ван Ханя почти ничего неизвестно, но это счита-ется национальной классикой.

Тема вина всегда вдохновляла поэтов Поднебесной,особенно часто обращался к ней великий Ли Бо (701—762 гг.). Многое в его творчестве становится понятным,когда читаешь стихотворение «Под луной одиноко пью»:

Среди цветов поставил яКувшин в тиши ночной

И одиноко пью виноИ друга нет со мной.

И тень свою я пригласил —И трое стало нас.

Но разве, спрашиваю я, —Умеет пить луна?

И тень, хотя всегда за мнойПоследует она?

А тень с луной не разделить,И я в тиши ночной

Согласен с ними пировать,Хоть до весны самой.

Я начинаю петь — и в тактКолышется луна,


Пляшу — и пляшет тень моя,Бесшумна и длинна.

Нам было весело, покаХмелели мы втроем.

А захмелели — разошлись,Кто как — своим путем.

И снова в жизни одномуМне предстоит брести

До встречи — той, что между звезд,У Млечного пути.


Его большой друг Ду Фу, с которым они вместе путе-шествовали и поднимались в горы, чтобы полюбоватьсяприродными ландшафтами, беседовали о литературе, чи-тая друг другу собственные стихи, собирали лечебные тра-вы, постигая даосскую премудрость, с огромной симпатиейотносился к Ли Бо и в то же время оставлял место для доб-рожелательной шутки. Он сочинил забавную оду о бессмер-тных пьяницах — знаменитых поэтах, каллиграфах, ученых.

В пантеоне даосских святых есть группа из восьми бес-смертных гениев, пользующихся особой популярностью внароде. Поэт использовал данный мотив, но в своем про-изведении имел в виду совершенно иных лиц — бесшабаш-ную компанию любителей вина, состоявшую из талантли-вых и интересных людей, среди которых, разумеется, были Ли Бо. О старшем товарище Ду Фу сказал так:

У поэта Ли Бо на доу вина —Сто превосходных стихов.

В Чанъани на рынках знают егоВладельцы всех кабаков.

Сын Неба его пригласил к себеОн на ноги стать не смог.

«Бессмертным пьяницей» Ли БоЗовут на веки веков.


Следует, возможно, напомнить, что: упомянутые «доу» —это мера емкости, равная 10 с лишним литрам, Чанъань —в то время столица Срединного государства, а «Сын Неба» —его император. Стихи написаны со знанием дела, о чемнаглядно свидетельствуют строки Ли Бо, провожающего ДуФу в дальнюю дорогу:

Когда же вновьу Каменных Ворот

Вином наполнимкубок золотой?

Стихают волнына реке Сышуй,

Сверкает мореу горы Цзулай

Пока не разлучилаНас судьба,

Вином полнеечарку наливай.

(пер. Л. Бежина)

Бессмертными, увы, оказались лишь стихи поэта. О егокончине известно несколько преданий. Согласно самомураспространенному из них, захмелевший Ли Бо во времяпраздника Середины осени утонул в реке, перегнувшисьчерез борт лодки в отчаянной попытке поймать отражениелуны.

Разговор о выдающемся поэте зашел отнюдь не тольков контексте его пристрастия к вину и обильным возлияни-


ям, давшим еще одну тему его изысканным стихам. Судьбаи творчество Ли Бо имеют непосредственное отношение кЗападному краю. По мнению известного китайского интел-лектуала ХХ века Го Можо, предки Ли Бо бежали в Цент-ральную Азию из нынешней провинции Ганьсу в концединастии Суй, т.е. в начале VII века. Поэт родился спустяпочти столетие, он стал двенадцатым сыном в семье. Про-изошло это знаменательное событие в городе Суйе (Суяб)(одно время столица тюркского Западного каганата), кото-рый историки соотносят с современным Токмаком, рас-положенным на реке Чу в Кыргызстане. Правда, в 2001 годуосновные торжества в Китае по случаю 1300-летия со днярождения поэта прошли в городе Цзянъю (юго-западнаяпровинция Сычуань), где он якобы и появился на свет.

В 705 году его родные покинули Западный край и пе-ребрались во внутренние районы страны. В дальнейшем ЛиБо, внешне сильно походивший на тюрка, уже не посещалмест, связанных с ранним детством, но в своих стихах вспо-минал о них довольно часто:

Луна над Тянь-Шанем восходит светла,И бел облаков океан,И ветер принесся за тысячу лиСюда от заставы ЮймэньС тех пор, как китайцы пошли на Бодэн,Враг рыщет у бухты Цинхай,И с этого поля сраженья никтоДомой не вернулся живым.И воины мрачно глядят за рубеж —Возврата на родину ждут,А в женских покоях как раз в эту ночьБессоница, вздохи и грусть.

(пер. А. Ахматовой)

В этом стихотворении («Луна над пограничными гора-ми») поэт передал чувства солдат, защищавших отдаленныерубежи империи. Упомянутая застава Нефритовых ворот(кит. Юймэньгуань) находится примерно в 100 км к севе-

ро-западу от древнего Дуньхуана. Она была построена впериод между 121 и 111годами до н.э., а название получи-ла благодаря ценному минералу, который ввозили в Под-небесную из Хотана. Об оазисе, что к юго-западу от пусты-ни Такла-Макан, и его истории читатель узнает в главе 10.

Летом 2001 года мы с дочерью добрались до руин не-когда грозного оборонительного сооружения. С холма, гдепрежде стояла крепость, открывается прекрасный вид наСулэхэ и за ее поймой на необъятные просторы Синьцзя-на. Именно там, за горизонтом, устремлены в небо верши-ны Тянь-Шаня. Стоит в этой связи заметить, что отечествен-ные специалисты в 50—60-х годах прошлого века активноспорили по поводу того, откуда наблюдали взошедшую надгорами луну воины, о которых писал поэт. Здравый смыслв данном случае подсказывает, что происходило это к за-паду от Тянь-Шаня.

В «Мелодиях приграничья» Ли Бо в очередной раз воз-вращается к этим горам:

На горах Небесных снег лежит,Нет цветов — а пятая луна.Только флейта ивы зеленит,Не явилась к нам еще весна.По ночам не расстаюсь с седлом,В бой с утра зовет нас барабан.Меч расправится с любым врагом,Как когда-то было в Лоулань.

(пер. С. Торопцева)

Государство, о котором в последней строке говорит поэт,существовало в эпоху древности и раннего средневековья ввосточной части Западного края и доставляло китайцаммного хлопот. Несмотря на попытки императора Уди и егопреемников установить стабильные отношения с лоулань-цами, те, испытывая мощное давление со стороны кочев-ников-сюнну, неоднократно отвечали вероломством напримирительные жесты ханьских правителей, захватывая вплен их посланников.


На протяжении столетий Лоулань в сознании китай-цев — символ врага, которого необходимо покарать. Судяпо всему, Ли Бо намекал на эпизод 77 года до н.э., когдапо приказу генерала Хо Гуана некий Фу Цзецзы убил мес-тного князя по имени Аньгуй. В результате покушения квласти тогда пришел человек, угодный китайскому импе-ратору Чжаоди, а голову Аньгуя привезли в Чанъань и вы-весили для всеобщего обозрения на городских воротах.

О событиях, произошедших на северо-западе империив середине VIII века, Ли Бо пишет в стихотворении «Бойюжнее Великой стены». Вот отрывок из него:

Мы не забылиПрошлогодний бой.

Бой, отгремевшийЗа Саньган-рекой.

А ныне сноваВ бой ушли полки,

Чтобы дратьсяВ русле высохшей реки.


Можно с большой долей уверенности предположить, чтоЛи Бо имел в виду походы многотысячного танского войс-ка во главе с наместником Аньси Гао Сяньчжи (кореец попроисхождению). Сначала при поддержке отряда хотанс-кого правителя было разгромлено небольшое мятежноекняжество (747г.), затем экспедиционный корпус взял подсвой полный контроль Семиречье и выдвинулся в районСырдарьи. В 748 году китайцы заняли Суяб, а в 749 — Чач(совр. Ташкент). Однако в 751 году армия Гао Сяньчжипотерпела чувствительное поражение в битве с арабами нареке Талас.

Ли Бо — блестящий интеллектуал и величайший мас-тер слова, создавший в своих стихах удивительно эмоци-ональный и многогранный мир реальных событий и бе-

зудержной фантазии. «Бессмертный, низвергнутый с не-бес», — как сказал о нем поэт, больше всего ценил личнуюсвободу, которая позволяла ему всегда быть искренним вчувствах и поступках. Неукротимый дух Ли Бо сродни мощ-ным ветрам евразийских степей, что взрывают привычнуюрутину, заставляют людей мыслить и анализировать про-исходящее вокруг, принимать адекватные решения.

Выращивание винограда и производство из него вина вКитае на протяжении длительного времени интенсивноразвивались лишь на северо-западе и севере. В первую оче-редь это было обусловлено природными условиями, в час-тности обильными летними осадками на юге страны. Цин-ский император Канси, правивший Срединным государ-ством 60 лет, утверждал, что в южных провинциях «виноградтеряет обычно присущие ему вкусовые качества», тогда какна севере, где «виноградные лозы располагаются обычно посухим каменистым склонам гор», «виноград при своем со-зревании чрезвычайно ароматен и сладок».

Нетрудно заметить, что в рассуждениях монарха отра-жены экологические особенности и вкусовые оттенки, при-сущие среднеазиатским сортам винограда. В таком случаеобщая картина развития виноградарства и виноделия про-ясняется окончательно: настойчивые попытки привить дан-ную культуру в южных районах без сложных гибридизациии селекции практически не имели реальных шансов на ус-пех. О средиземноморском винограде и вине из него Ки-тай узнал от иезуитов значительно позже, произошло это вконце ХVII — начале ХVIII века.

В Турфанском оазисе виноградарство неизменно оста-ется важнейшей отраслью земледелия. Рыхлая почва и осо-бенности климата благоприятствуют его развитию. Обилиесолнечных дней в году, незначительное количество осад-ков, жаркий и сухой воздух, орошение талыми водами Тянь-Шаня позволяют выращивать на редкость вкусный виног-рад с высоким процентом сахара. Существенную роль иг-рал и играет активный спрос на виноград и вино из негокак на внутреннем, так и на внешнем рынке, но здесь не-обходимо оговориться, что в связи с укреплением позицийислама в регионе, по известным причинам, культура из-


готовления виноградного вина на какое-то время была взначительной степени утрачена.

Государство на протяжении веков демонстрировало своюзаинтересованность в разведении виноградной лозы, взи-мая с крестьян налог натурой — вином и виноградом. Про-исходило это и в тот период, когда Западный край прочновошел в состав Танской империи, и при уйгурах, создав-ших обширное Турфанское княжество. Сохранившиеся ста-ринные тексты на китайском и уйгурском языках наглядносвидетельствуют о самом пристальном внимании чиновни-ков всех уровней к указанному производству.

Императоры, каганы и идикуты, а также их окружение,как правило, очень уважительно относились к виноградномувину. Так, персидский автор XI века Гардизи сообщил ин-тересную информацию о его употреблении при дворе пра-вителя Уйгурского государства. По словам историка, вино-градное вино там пили «три раза в день». Неудивительно,что до нас дошло явно больше документов о купле-прода-же или аренде виноградников, чем о землях, занятых подзерновые и технические культуры.

Даос Чанчунь, сопровождавший Чингисхана в походена запад (1221 г.), был поражен обилием виноградников ууйгуров и пристрастием местных жителей к виноградномувину, которым обычно потчевали гостей. Его вниманиепривлекла также техника орошения полей.

Нынешний турфанский виноград имеет много сортов,различающихся по форме и цвету ягод. Янтарные, светло-желтые, фиолетовые или зеленые ягоды с косточками и безоных могут быть круглыми, овальными либо удлиненны-ми. Особенно знаменит кишмиш — «бессемянный белый»сорт, поскольку турфанские ягоды с тонкой кожицей свет-ло-зеленого цвета и молочным отливом несколько крупнее,чем обычные, и намного слаще. Содержание сахара в нихсоставляет 23—24процента. Правда, жители оазиса неоднок-ратно говорили мне, что из-за климатических изменений впоследние десятилетия этот процент чуть снизился.

Из свежего кишмиша делают замечательный изюм ана-логичного названия. В ходе тысячелетней производствен-ной практики и по мере накопления соответствующих на-выков виноградари с учетом конкретных условий Турфанаизобрели экономичную и эффективную «теневую сушиль-ню» — саманный дом с плоской крышей. Его стены стро-ятся с многочисленными отверстиями, обеспечивающимихорошую вентиляцию. В сушильне устанавливают незатей-ливые деревянные приспособления, на которых аккуратноподвешивают гроздья винограда. Упавшие на пол виногра-динки — производственный брак. Непрерывно проникаю-щие через стенные отверстия струи сухого воздуха за не-сколько недель превращают виноград в высококачествен-ный изюм.

Упомянутый саман (тюрк., букв. — солома) — необо-жженный кирпич-сырец, его производят из глины с добав-лением резаной соломы либо иных волокнистых материа-лов растительного происхождения. В Северной и ЮжнойАмерике его называют «адоба» (исп. adobe, от араб. ат-туб).Это один из древнейших стройматериалов, он распростра-нен в районах, бедных лесами и камнем. В Синьцзяне егодо сих пор довольно широко применяют в строительствежилья и бытовых помещений.Кишмиш в сушильне


О процессе производства изюма из турфанского киш-миша в конце XIX века рассказал Г. Е. Грумм-Гржимайлов книге «Описание путешествия в Западный Китай»: «Су-шат его в особо для этого приспособленных зданиях-су-шильнях. Идея последних хороша, а результат не оставля-ет желать лучшего. Турфанцы воспользовались особеннос-тями своего воздуха — почти феноменальною сухостью ичасто весьма высокой температурой — и заставляют егопробегать быстрой горячей струей над разложенным в рядывиноградом. Достигается же это с помощью узких, но не-больших отверстий, которыми сверху донизу минированывсе четыре стены сушильни сравнительно с остальнымипостройками всегда довольно высокого, двух- и даже трех-этажного здания. В таких сушильнях сушка винограда про-изводится весьма постепенно и к тому же в тени, а не насолнце — обстоятельство немаловажное, если желают со-хранить изюму его чудный зеленый цвет, сочность внутрии сухость наружной оболочки, а каждой ягоде его — есте-ственную многогранную форму. Люкчунский (по названиюнаселенного пункта. — Н. А.) высший сорт изюма отлича-ется необыкновенной чистотой и настолько сух на ощупь,что не оставляет на руке следов какой бы то ни было саха-ристости».

По дороге от городища Гаочан в сторону Огнедышащихгор мы с Ху Дацином останавливались неоднократно, таккак хотелось посмотреть, как живут и работают крестьяне.Сначала я с разрешения хозяев пытался разглядеть их усадь-бы с жилыми домами, где размещались немногочисленныесемьи, состоявшие из представителей трех, как правило,поколений, а также сушильни и другие хозяйственные по-стройки, виноградники и фруктовые сады. Уйгуры встре-чали довольно приветливо, хотя нередко возникали пробле-мы с общением.

Ребятишки от переполнявшего их любопытства стоялис открытыми ртами и не могли произнести что-либо чле-нораздельное. Требовалось продолжительное время, чтобыони пришли в себя. Согласно политике планирования рож-даемости, проводимой китайским руководством с 70-х го-дов прошлого века, уйгурам разрешено иметь двух детей в

семье, а ханьцам — одного, однако в деревнях директивыиз центра часто нарушаются. В сельской местности женщи-ны рожают до появления наследника мужского пола, а ещелучше — двух.

Пожилые люди были столь же немногословны: дедуш-ки тут же придумывали себе занятие, давая шанс подругамжизни проявить себя; те, в свою очередь, благосклонно и синтересом изучали неожиданно появившегося иностранца,но явно не торопились вступать с ним в разговор.

После нескольких попыток завязать беседу у меня сло-жилось впечатление, что мы, похоже, учились в разныхуниверситетах. Традиционная восточная вежливость непозволяла быстро закончить беседу, поэтому энергичноеразмахивание руками на фоне обмена простейшими, но всеравно непонятными друг для друга словами продолжалосьнесколько минут. Затем следовало приглашение к столу сзеленым чаем, лепешками и фруктами, от которых прихо-дилось отказываться из-за очевидного лимита времени.

Вскоре наша «Сантана-2000» выехала на основную трас-су, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные ви-ноградники. Поблизости располагались специализирован-ные комплексы по переработке спелых ягод. Увидев двухработников у одной из сушилен, я попросил Ху Дациназатормозить и вышел из машины. Молодые люди 18—20 леткак раз приступили к обработке только что собранногокишмиша. Их звали Аяз и Сатлык.

Аяз — очень древнее имя, которое еще в XI веке упо-минал Махмуд Кашгарский в «Словаре тюркских языков».На протяжении столетий родители, давая его своим детям,желают им светлой и радостной жизни, в которой не будетместа для горя и несчастий. Любопытная история и у име-ни Сатлык. Древние тюрки так называли младенцев, куп-ленных у бедных родителей, либо собственных мальчиков,которых после рождения отдавали на некоторое время вчужие семьи, чтобы прервать череду детских смертей в соб-ственном доме или избежать сглаза, а затем забирали их,оплатив соответствующие расходы и моральные издержки.

Добродушный Аяз решил не скрывать секретов произ-водства от заезжего туриста из бывшего Советского Союза,


к которому, как позднее выяснилось, его родители и он самиспытывают весьма теплые чувства, и без колебаний изъя-вил желание познакомить меня с технологическим процес-сом. Разложив плетеные корзины с виноградом на неболь-шом деревянном помосте, он поочередно опускал гроздьяв пластмассовую бочку.

Я сначала решил, что там простая вода, но меня смутилцвет жидкости. В ответ на мой вопрос Аяз показал фирмен-ную упаковку препарата под названием «ускоритель суше-ния винограда» (кит. путао цуганьцзи). Не поленившисьпрочитать инструкцию по его применению, я узнал следу-ющее: порошок весом 350 граммов необходимо растворитьв 15 литрах воды; когда раствор приобретет характерныйбелый цвет, туда следует опустить спелый виноград с со-держанием сахара 20и более процентов; через 1 минуту егонадо вытащить и встряхнуть, а потом сушить надлежащимобразом.

Поскольку, согласно разъяснениям на упаковке, конт-роль за производством указанного препарата осуществлялсельскохозяйственный институт в городе Урумчи, было быв высшей степени некорректным рассуждать о целесооб-разности его использования, хотя у меня и возникла мысльо том, что виноградари Уйгурского государства тысячу летназад вряд ли подозревали о существовании некоего «ус-корителя». На прощание Аяз подарил несколько гроздейвосхитительного кишмиша, который мы с удовольствиемсъели.

Плодово-ягодное изобилие в оазисе заставляет задумать-ся о системе орошения обширных сельскохозяйственныхугодий. Крупных наземных водоемов поблизости нет, и длянепосвященного не совсем понятно, откуда что берется.В Турфанской впадине очень редко выпадают дожди: сред-негодовые осадки составляют всего 16—30миллиметров. Темне менее ее недра таят в себе богатейшие запасы грунтовыхвод, питаемых талыми водами, которые текут с севера, сосклонов Тянь-Шаня.

Проникая через подземный галечный слой, они встре-чают на своем пути естественную преграду — Хояньшань —

и бесчисленными родниками дают знать о себе в горныховрагах, а затем сливаются в небольшие реки. Эти воды витоге и поступают на поля с помощью древних устройств,созданных в процессе накопления местными крестьянамиогромного опыта.

Кяризы (перс.) (кит. каньэрцзин) — особые гидротех-нические сооружения. Они состоят из вертикальных колод-цев, подземных галерей, водоотводных каналов и водосбор-ных штолен. Их преимущество в том, что вода по мере стокас учетом рельефа местности все ближе подходит к поверх-ности земли. Таким образом грунтовые воды, первоначальнонаходившиеся на глубине нескольких десятков метров, безсложных водоподъемных конструкций фактически выби-раются наверх, избегая интенсивного испарения в услови-ях исключительно жаркого климата.

К настоящему времени в Турфанской впадине действу-ют более тысячи кяризов, с помощью которых орошается70 процентов площадей. На них выращивают не тольковиноград, но и арбузы, дыни, яблоки, гранаты, инжир, грец-кие орехи и персики. Общая длина этих сооружений в рай-онах Хами и Турфана составляет свыше 5000 км. Неудиви-тельно, что китайские средства массовой информации ок-рестили их «подземной Великой стеной».

Много любопытного об устройстве увиденных более сталет назад кяризов поведал Г. Е. Грумм-Гржимайло, кото-рые у него фигурируют под названием «карысей» («кары-зей»): «Вместности, известной населению неглубоким срав-нительно залеганием водосодержащих слоев, роется голов-ная «дудка», т.е. узкий и глубокий колодезь, которыйзаканчивается в этих слоях; отступя сажени (1 сажень рав-няется 2,1336 м. — Н. А.) четыре, много, если уже пять,роется вторая такая же дудка, потом третья, четвертая, со-тая, до тех пор, пока их глубина не дойдет до сажени; тогдаэти дудки, начиная с последней, от которой уже ведетсяарык, соединяются между собой каналом, прорезающимтаким образом во всю их длину водосодержащие почвы.Ясное дело, что тогда в такую трубу устремляется вся водаэтих последних, но, разумеется, в пределах, строго ограни-ченных ее всасывающей способностью. Для того, чтобы


увеличить струю карысной воды, в магистральный каналпроводятся ветви; если же нет для этого подходящих усло-вий, то или несколько параллельных между собой карысейсоединяют в один, или удлиняют его еще новыми дудка-ми. Но данный случай встречается сравнительно редко, таккак с удалением от устья карыся глубина колодцев увели-чивается постепенно и, наконец, достигает того максиму-ма, который следует считать почти предельным; так, напри-мер, головные дудки хандуских (по названию древнего оази-са.— Н. А.) карысей достигают в некоторых случаях глубиныбольшей сорока сажень! Но на такой глубине и поддержкакарыся становится уже трудной. Ремонт последнего выпол-няется при помощи все тех же дудок, которые раньше слу-жили для прокладки канала; потому, в свою очередь, онитщательно поддерживаются и зачастую укрепляются дере-вянными рамами; тем не менее обвалы в них бывают не-редки, а ремонт карысей не прекращается никогда».

О кяризах в оазисах Турфанской впадины писал и из-вестный отечественный геолог, географ и путешественникВладимир Михайлович Обручев (1863—1956 гг.). В составеэкспедиции Г. Н. Потанина в Центральную Азию в 1892—1894 годах он занимался изучением горных пород Наньша-ня и Восточного Тянь-Шаня, геологического строенияСеверного Китая и восточной окраины Тибета. Своиминаблюдениями В. М. Обручев поделился в книге «От Кях-ты до Кульджи»: «Кяриз — это длинная штольня (галерея),которую проводят вглубь толщи рыхлых наносов, чтобыперехватить грунтовую воду, циркулирующую в этой тол-ще, и вывести ее на поверхность. Вода речки, орошавшейЛюкчун (оазис неподалеку от Турфана. — Н. А.), вся рас-ходовалась в оазисе вокруг этого города и частью уходила впочву. Кяриз, проведенный с юга в направлении к Люкчу-ну, опять выводил эту воду на поверхность и способство-вал созданию оазиса, конечно, значительно меньшего, чемлюкчунский. Кяризы в большом употреблении в Персии уподножия многочисленных горных хребтов. Вокруг Восточ-ного Тянь-Шаня посредством кяризов можно было бывывести еще много воды и оросить пустующие земли, нопроводить кяризы очень трудно, так как эти галереи часто

имеют длину в несколько километров. Кяриз, длиной вкилометр, могущий оросить участок земли, засеваемый50 пудами пшеницы, обходился тогда очень дорого. Про-водили кяризы целым селением или компанией из несколь-ких состоятельных людей. Так кяриз оазиса станции (ме-теорологической. — Н. А.) был проведен четырьмя людь-ми, и один из них, Бешир, получал воду для орошениясвоего участка на 10 дней через каждые 18 дней».

В 7—8 километрах к западу от города с недавних порфункционирует развлекательный комплекс, наглядно рас-сказывающий о кяризах в Турфане и об истории их строи-тельства. Судя по тому, что в англоязычных путеводителях,выпущенных на Западе в середине 90-х годов о нем нет нислова, а в приобретенном мною буклете помещены сразунесколько фотографий прежнего председателя КНР ЦзянЦзэминя, побывавшего здесь в июле 1998 года, можно пред-положить, что его открыли где-то в 1997—1998 годах.

Заплатив по 15 юаней (менее 2 долларов), мы прошлипо виноградной аллее и окунулись в атмосферу некоегодейства с фольклорными мотивами. На территории всегокомплекса царило легкое оживление: под зажигательнуюмузыку грациозно танцевали девушки в национальных ко-стюмах, озорные уйгурские мальчишки бойко объяснялиустройство кяризов, а симпатичные парочки имитироваливоркование влюбленных, якобы случайно встретившихся уисточника. Посетителей было мало, поэтому, вероятно,участники представления исполняли свои роли без надле-жащего огонька.

Мои попытки найти удачный ракурс и квалифициро-ванно сфотографировать хотя бы один из трех кяризов неимели результата, поскольку под землей было слишкомтемно, а с внешней стороны они выглядели как обычныегроты с водой. Осознав всю бесперспективность своей за-теи и не спеша ознакомившись с ассортиментом товаров внескольких торговых точках, я направился в специализи-рованный музей, с детских лет питаю слабость к подобно-го рода учреждениям.

Там я узнал, что комплекс был открыт по инициативеСиньцзянского общества изучения кяризов (есть, оказыва-


ется, и такое). Водохозяйственные сооружения строят исейчас, о чем свидетельствовали шахтерская амуниция,орудия труда, технические новшества и всевозможные при-способления, позволяющие ускорить производственныйпроцесс. Самый старый из ныне действующих кяризовпостроен аж в 1593 году. Обычно высота подземного кана-ла составляет 1,5—1,6 м, ширина — 0,6—0,7 м, длина — 3—4км.

Мое внимание привлекла внушительных размеров ко-пия свитка, написанного в первой половине XIX века ЛиньЦзэсюем. В таких случаях я даже не пытаюсь прочитать ипонять текст целиком, чтобы не испытывать угрызенийсовести, столкнувшись с обилием незнакомых иероглифов,и прошу музейных работников разрешить мне как иност-ранцу сфотографировать тот или иной документ; не помню,чтобы получил отказ.

Сделать квалифицированный перевод в спокойной до-машней обстановке уже не составило большого труда. Вот

содержание свитка: «Необходимо разрешить копать кяри-зы, сообразуясь с реальной обстановкой. Судя по имеющим-ся данным, на территории Турфана существует множествоземельных участков, орошаемых водой из уже выкопанныхколодцев, которые называются «кяризами». Через каждыйчжан (3,33 метра. — Н. А.) с лишним выкопан колодец. Всеони соединены между собой для водостока. Водосток покяризу приносит много пользы. Этот способ является ори-гинальным и единственным в Китае».

В данном случае важен не смысл изложенного, а автордокумента. Речь идет о видном политическом деятеле инациональном патриоте Линь Цзэсюе (1785—1850 гг.), ос-тавившем заметный след в истории Срединного государ-ства. В Синьцзяне он оказался в ссылке после отчаяннойи, увы, безуспешной борьбы с контрабандистами-иностран-цами, поставлявшими в страну опиум.

С проблемой наркотиков связаны печальные страницыистории Китая. Особенно она обострилась к серединеХIХ века, когда на протяжении двадцати лет произошли двеопустошительные опиумные войны, развязанные западны-ми державами, и прежде всего Англией. Врезультате кабаль-ные договоры, подписанные цинскими властями, сталиключевыми вехами на пути превращения великой империив полуколонию. Что же касается Линь Цзэсюя, то его ре-шительные и последовательные действия в южной провин-ции Гуандун в 1839—1840 годы, с одной стороны, вызвалиширокий резонанс в обществе и всколыхнули народныемассы, а с другой, — послужили для англичан оправдани-ем их вооруженной агрессии.

Маньчжурские правители, добившись к концуXVIII века долговременной стабильности внутри государ-ства, в области внешней политики взяли курс на самоизо-ляцию, игнорируя тем самым глобальные изменения, ко-торые произошли в мире за последние десятилетия. Пра-вящая элита по-прежнему считала, что Поднебесная —единственное средоточие цивилизации и окружена со всехсторон варварами, недостойными внимания императора.Она постоянно заявляла об отсутствии какого-либо инте-реса к торговле с Западом, которая носила тогда весьмаТурфанец Аяз


ограниченный характер (через порт Гуанчжоу) и склады-валась к тому же в ее пользу, поскольку чай, пряности идругие товары веками пользовались за рубежом неизмен-ным спросом.

В буржуазной Европе довольно быстро обнаружили сла-бое звено в примитивных экономических представленияхи схоластике традиционных рассуждений китайских ман-даринов. Предприимчивым дельцам стала приносить огром-ные доходы контрабандная торговля опиумом. По имею-щимся данным, в 1780—1810 годах они ежегодно ввозили4—5 тыс. ящиков (по 65кг в каждом) наркотика; в 30-х годахэта цифра превысила 20 тысяч. Число курильщиков в пер-вой половине ХIХ века составляло порядка 2 млн. человек,что для 400-миллионного населения Китая, вероятно, не такуж и много, но среди активных потребителей опасного зе-лья были представители властных структур, включая высо-копоставленных чиновников и военных.

Увеличение закупок опиума привело к негативным из-менениям в торговом балансе, все более ощутимой стано-вилась утечка серебра за границу, что в конечном счетевызывало увеличение налогов. Придворные экономистыпредлагали два выхода из сложившейся ситуации: либо уза-конить торговлю опиумом и взимать соответствующуюпошлину, либо ввести на нее действенный запрет. Импе-ратор остановился на втором варианте и поручил его реа-лизацию Линь Цзэсюю, зарекомендовавшему себя реши-тельным борцом с опиумом на посту наместника провин-ций Хубэй и Хунань.

Он распорядился изъять у населения Учана, Ханькоу идругих городов указанных провинций весь опиум, трубкидля курения и иные сопутствующие принадлежности. Энер-гичный администратор неоднократно докладывал двору огубительном влиянии такой торговли на общество и при-нятых им конкретных мерах в борьбе со злом. Проанали-зировав результаты деятельности и высказанные предложе-ния Линь Цзэсюя, император зимой 1838—1839 годов об-народовал указ о его назначении комиссаром по борьбе сконтрабандой опиума и одновременно командующим во-енно-морскими силами в южной провинции Гуандун.

Линь Цзэсюй прибыл в Гуанчжоу 10 марта 1839 года ивскоре отдал приказ о конфискации опиума, находивше-гося на складах факторий (поселение европейских торгов-цев) и иностранных судах, — около 20 тыс. ящиков весомпорядка 1200 тонн. Большая часть незаконного товара былавысыпана в соленую воду и засыпана негашеной известью,а остальное сожгли. За каждый ящик конфискованногоопиума местные власти предложили купцам компенсациюв размере примерно 2,5 кг чайного листа. Суда, прибывав-шие из-за рубежа, отныне подвергались тщательному дос-мотру; те, кто пытался ввезти опиум, к торговле не допус-кались.

В апреле 1839 года Линь Цзэсюй в специальном посла-нии английской королеве сообщил о запрете потреблениянаркотика в Китае и настаивал на прекращении его произ-водства. В другом письме королеве Виктории от 16 января1840года он сообщил о введении в его стране строгого за-кона против торговли и курения опиума, действовавшего втом числе и в отношении контрабандистов-иностранцев, атакже обусловливал внешнеэкономические связи с Англи-ей отказом от преступной торговли опиумом.

Столь решительные и вполне оправданные действияадминистрации Гуандуна вызвали истерику и взрыв шови-низма в Англии, чьи суда в поиске новых рынков сбытабританских товаров бороздили воды Индийского океана иэнергично осваивали акваторию Южно-Китайского моря.Министр иностранных дел Г. Пальмерстон, активно под-держанный торгово-промышленными и деловыми кругами,разработал план морской операции и фактически с благо-словения королевы принял решение начать войну противКитая. Уверенные в успехе, англичане стремились заполу-чить в свою собственность какой-либо порт на его побере-жье и открыть для торговых операций несколько других.В июне 1840 года у южных берегов Поднебесной появиласьбританская эскадра.

Несмотря на предпринятые чрезвычайные меры и от-дельные эпизоды героического сопротивления агрессору,Линь Цзэсюй, его сподвижники, патриотично настроенныевоенные и широкие народные массы не могли, в силу объек-


тивных причин, отразить натиск немногочисленных, номощных боевых кораблей и сухопутной армии противни-ка; слишком очевидной была экономическая, политичес-кая и военная отсталость империи.

Монарх, раздосадованный первыми неудачами в возник-шем противостоянии, поспешил снять непримиримогоборца с опиумом с занимаемых постов и назначил намест-ником провинций Гуандун и Гуанси Ци Шаня, который, вчастности, говорил, что, в отличие от Линь Цзэсюя, «до кон-ца дней своих не станет интересоваться положением дел уиностранцев».

Импульсивные решения Пекина, его непоследователь-ная политика уступок и воинственных заявлений лишь ус-корили неизбежное фиаско. Неравноправный Нанкинскийдоговор 1842 года, подписанный на борту английского ко-рабля «Корнуэллс», стал первым в серии аналогичных до-кументов, навязанных Китаю капиталистическими держа-вами. Что же касается Линь Цзэсюя, то в это время он сосвойственной ему целеустремленностью отдавал все силыстроительству ирригационных сооружений на северо-западестраны.

Глава 5НА СЕВЕРЕ ТАРИМСКОЙ ВПАДИНЫК юго-западу от Турфана, примерно в 160 километрах

от Урумчи, расположен малоприметный город Токсун. От-туда мой путь пролегал на юг Синьцзяна, в направленииобширной Таримской впадины, или Кашгарской равнины.Река, давшая ей название, — главная во всем регионе. Онаобразуется в результате слияния рек Аксу, Хотан и Яркенд ипротекает в основном по северной окраине впадины, одна-ко в последние десятилетия ее русло стремительно сокра-щается. Впрочем, к проблемам Тарима мы еще вернемся.

В непосредственной близости от окруженного горамидревнего Карашара автобус проследовал через реку Хайдык-Гол, которая, честно говоря, не произвела на меня особоговпечатления, хотя именно эту водную артерию китайцысчитают таинственной и трудно преодолимой Тунтяньхэ(«Уходящая в небо река»). Ей посвящены многие страни-цы книги У Чэнъэня «Путешествие на Запад». Героям сред-невекового романа — танскому монаху Сюаньцзану и егосмелым помощникам — пришлось дважды форсироватьсложную преграду: на пути в Индию и по дороге обратно.На обратной дороге их покровительница — богиня мило-сердия Гуаньинь — вынудила паломников спуститься снебес, чтобы в последний раз испытать глубину веры и силудуха обладателей священных книг. Оба эпизода весьмадинамичны и заслуживают краткого описания.

Распрощавшись с правителем страны Чэчиго, где путе-шественники не без труда одолели даосов-оборотней, осен-ним вечером они подошли к реке. Чжу Бацзе попыталсяизмерить ее глубину, но не сумел, а Сунь Укун — царь обе-зьян — так и не обнаружил противоположного берега, хотяобычно в темноте мог видеть на 300—500 ли. Зато непода-леку стояла каменная стела с надписью: «Уходящая в неборека. Ширина 800 ли (около 400 км. — Н. А.)».


Монах заметно расстроился, да и у остальных настрое-ние было не лучше. Вдруг они услышали звуки гонга. В не-большом селении, похоже, шло богослужение. Путникипоспешили к жилью и вскоре повстречали двух опечален-ных старцев. Согласно их рассказу, в реке обитал колдун,которому местные жители каждый год вынуждены былиотдавать на съедение мальчика и девочку. Только так онимогли его умилостивить, ибо «облака благовещие послуш-ны… магу». Иначе всех крестьян ожидали страшная засухаи неминуемая гибель. Подошла очередь пожилых братьеви им предстояло навсегда расстаться с единственными деть-ми. Вот почему в вечерние часы в их семьях молились затех, кто должен был скоро умереть.

Сунь Укун вызвался помочь бедным родителям и пре-вратился в семилетнего мальчугана, а толстого Чжу Бацзедомочадцы, по совету царя обезьян, уговорили стать вось-милетней девочкой. Новоявленных «детишек» усадили в двабольших красных блюда и вместе с жертвенными живот-ными отнесли в храм, стоявший на берегу Тунтяньхэ.

Когда колдун-оборотень вознамерился совершить ди-карский ритуал, Сунь Укун и Чжу Бацзе приняли прежнийвид и намеревались окончательно проучить наглого канни-бала, но тот успел превратиться в порыв ветра и исчез в реке.Очутившись в родной стихии, он стал думать, как ему из-ловить монаха-праведника и полакомиться им. Ему посо-ветовали сначала вызвать сильную метель и заморозить реку,чтобы паломники, спешащие в Индию, двинулись в путь,а затем быстро растопить лед и схватить их. Оригинальныйплан очень понравился колдуну, спустя несколько минут вокруге резко похолодало и повалил снег.

Сюаньцзана и его спутников не удивила быстрая сменапогоды, и они через какое-то время решительно ступилина лед. Увидев, что вся группа удалилась от берега на при-личное расстояние, злой волшебник внезапно расколол лед:царь обезьян взмыл вверх, Чжу Бацзе, Ша Сэн и конь-дра-кон с поклажей, оказавшиеся в воде, добрались до берега,а учитель, не умевший плавать, пошел ко дну. Колдун хо-тел тут же зажарить и съесть его, чтобы обрести бессмер-тие, но послушался еще одного совета и приказал упрятать

свое ценное приобретение в огромный каменный ящик,решив закатить настоящий пир через пару дней.

Друзья Сюаньцзана предприняли несколько попытокспасти наставника, но им никак не удавалось выманитьоборотня на сушу, чтобы сразиться с ним в честном поедин-ке, а в воде они не могли его одолеть. Пришлось Сунь Укунуобратиться за помощью к Гуаньинь, что жила у Южногоморя, и они вдвоем отправились спасать танского монаха.

Богиня забросила в реку плетеную корзинку, произнесланекое заклинание и вскоре выловила золотую рыбку. Ока-зывается, та раньше плавала в священном лотосовом пру-ду, обрела там волшебную силу и во время мощного морс-кого прилива покинула свою прежнюю обитель, поселив-шись в Уходящей в небо реке. Все свое умение она, ксожалению, обратила во зло и постоянно наводила страхна жителей прибрежной деревушки.

После того, как оборотня благополучно извлекли изводы, Чжу Бацзе и Ша Сэн легко нашли учителя, однако

На вокзале в Курле


отважные путешественники по-прежнему не знали, какпреодолеть водную преграду. В благодарность за освобож-дение от долго терроризировавшего их колдуна крестьянепредложили построить корабль, но в этот момент к берегуподплыла исполинская белая черепаха. До появления вздешних водах рыбы-оборотня она была хозяйкой реки.

Черепаха любезно предложила свои услуги и за одиндень перевезла паломников на западный берег Тунтяньхэ.Во время расставания она попросила учителя при встречес Буддой узнать, когда исполнится ее сокровенное жела-ние — перевоплощение в человека. Сюаньцзан с готовнос-тью откликнулся на эту просьбу и пообещал все разузнать.

На обратном пути, когда наши герои с заветными сут-рами возвращались на облаке из Индии в Китай, небесныечиновники представили Гуаньинь список, где были подроб-но изложены те тяготы и невзгоды, которые пришлось импреодолеть. Изучив его, богиня не нашла заключительно-го, 81-го испытания. Пришлось наставнику и его помощ-никам спускаться на грешную землю.

Судьба опять забросила их в Западный край, на берегхорошо знакомой реки. Неожиданно они услышали чей-тоголос, то была белая черепаха, давно их поджидавшая.Приняв «на борт» необычную команду, она поплыла в про-тивоположном направлении и у восточного берега Уходя-щей к небу реки обратилась к наставнику со своей просьбой.Однако почтенный монах забыл обо всем на свете, когдабеседовал с Буддой об основах учения и канонической ли-тературе, ему нечего было сказать черепахе. Поняв причи-ну затянувшейся паузы, она печально вздохнула и ушла подводу.

Никто из ее пассажиров в результате не пострадал, нобуддийские сутры сильно намокли. Паломники решиливысушить их и разложили на камнях, на которых, потом,якобы, сохранились следы священных текстов. Местныежители устроили гостям восторженный прием и не хотелиих отпускать. Глубокой ночью, тайком, ни с кем не про-стившись, Сюаньцзан и его ученики отправились в путь,чтобы как можно быстрее доставить в столицу Срединного

государства уникальные книги и тем самым способствоватьраспространению нового учения. Путешествие на Запад,продолжавшееся четырнадцать лет, подходило к концу:

Чтобы постигнуть Великую Истину, спустился в мирскую пыль;Спутников жадных до самопознанья сумел на Земле обрести.Путь на Запад был труден и долог — рассуждали о правде они;Сотни лживых бесовских прозваний не оскверняли их уст.Переродившись, достигли прозренья, души воспряли от сна;Долг свой исполнили, путь завершили — отринули мира тщету.Сутры святые теперь в Поднебесной широко расточают свет;Взысканы милостью Будды паломники — достигли врат Пустоты.

Княжество Яньци (Карашар) на протяжении веков иг-рало важную роль на Шелковом пути, через него проходи-ла дорога, связывавшая Гаочан (Турфанский оазис) с Ку-чей. Особое географическое положение создавало допол-нительные возможности для его защиты от внешних угроз.Сложный рельеф местности удивляет не только современ-ных туристов, о нем писали и древние историки. По сви-детельству одного из них, вокруг государства «расположе-ны высокие горы», а «труднопроходимые дороги легко обо-ронять».

О том, насколько уверенно в таких условиях чувствова-ли себя жители княжества, судить не берусь, но водительнашего автобуса, несмотря на замысловатый серпантин вгорном ущелье, явно опасался подавать предупредительныесигналы встречным автомашинам, неожиданно появляв-шимся из-за поворота, дабы не вызвать камнепада. Похо-же, он был убежден, что лобовое столкновение — лучшееиз двух зол.


Неподалеку от Карашара, в межгорной впадине восточ-ного Тянь-Шаня, находится Баграшкуль (Бостон) — круп-нейшее в Китае пресноводное внутриконтинентальное озе-ро. Оно расположено на высоте 1048 метров, с востока назапад озеро протянулось на 55 км, с севера на юг — на 25.Из него берет начало Кончедарья.

В2000году в результате увеличения количества осадкови интенсивного таяния льдов уровень воды в нем поднял-ся более чем на один метр по сравнению с предыдущимгодом, а площадь достигла 1700кв. км вместо обычных 1400.Поэтому было принято решение в мае и ноябре в нижнеетечение реки Тарим перебросить свыше 300 млн. кубомет-ров воды. Аналогичная ситуация возникла и в 2001 году.

Крупномасштабное и неконтролируемое освоение це-лины, резкий рост забора воды из Тарима в 50—70-е годыпрошлого века привели к пересыханию 320-километрово-го участка в нижнем течении этой реки. С 1950 по 1998 годчисленность населения, проживающего в ее бассейне, воз-росла с 1,56млн. до 3,92 млн. человек, а площадь пахотныхземель была расширена с 348тыс. до 973тыс. гектаров. Вре-зультате, согласно подсчетам китайских специалистов, с1960 по 1996 год поток воды в верхнем течении Таримауменьшился на 1,3 млрд. тонн, т.е. ежегодное сокращениесоставляло в среднем более 36 млн. тонн. При сохранениитаких темпов через 110 лет русло реки полностью высохнет.

На 200 км короче стала упоминавшаяся Кончедарья,которая протекает на востоке Синьцзяна. Среднегодовоеколичество осадков в данном районе составляет лишь13 миллиметров в год при испаряемости влаги до 4000 мил-лиметров. Если к этому добавить, что в 70-х годах ХХвекаокончательно исчезло озеро Лобнор, воды которого еще вначале века вызывали бесконечные дискуссии среди путе-шественников и географов, то картина происходящего ста-новится и вовсе безрадостной. Налицо деградация расти-тельного покрова, опустынивание и засоление почв. Суще-ствует реальная опасность слияния двух гигантских пустынь:Гоби и Такла-Макан.

Нынешнее китайское руководство предпринимает ог-ромные усилия по преодолению столь явно выраженных

негативных тенденций. За четыре года после принятияпрограммы освоения западных районов страны при энер-гичной поддержке центрального правительства власти Синь-цзян-Уйгурского автономного района значительно увели-чили капиталовложения в водное хозяйство. Так, в 2001годуинвестиции в эту сферу составили около 2,7 млрд. юаней(свыше 320млн. долларов), что почти в два раза больше посравнению с предыдущим годом. На долю государства при-шлось порядка 70 процентов указанной суммы.

В том же году Госсовет КНР решил ассигновать10,7 млрд. юаней (примерно 1,3 млрд. долларов) на реали-зацию проекта по улучшению экологической среды в бас-сейне Тарима. Введен запрет на дальнейшее освоение здесьцелины. По заявлениям официальных лиц соответствую-щих ведомств в Синьцзяне, в 2002—2003 годах главное вни-мание будет уделено вопросам обеспечения сельских жи-телей и домашнего скота качественной питьевой водой,распространения необходимых водосберегающих техноло-гий.

Географическое положение Карашара (Яньци) предоп-ределило основные направления хозяйственной деятельно-сти его населения. Относительно прохладный климат идостаточно плодородные почвы давали возможность актив-но заниматься земледелием, воды Баграшкуля были всегдабогаты рыбными ресурсами. Жители с давних пор разво-дили верблюдов и лошадей, «шелковичных червей, но недля вышивки шелком, а для изготовления ваты и сырца».Кстати, Сюаньцзан (разумеется, не литературный персонаж)отмечал, что в этих местах множество источников воды,оросительных каналов и земель, весьма благоприятных дляразведения озимых и яровых хлебных злаков, персиков, сливи других садовых культур, винограда.

В китайских исторических документах содержатся све-дения о том, что в древнем княжестве использовали пись-менность, которая «одинакова с брахманской». Действитель-но, многие тексты V—VIII веков, найденные археологамив районе Карашара, а также Кучи и Турфана, написаны набрахми (одна из древнейших разновидностей индийскогослогового письма). Проанализировав полученные матери-


алы, ученые выделили тексты на двух близких языках, обыч-но называемых «тохарский А» и «тохарский Б».

Нелишне напомнить, что тохары — это народ, кото-рый обитал на территории Средней Азии во II веке дон.э. — I тыс. н.э. Они в свое время разгромили Греко-Бак-трийское царство и создали собственное государство Тоха-ристан, занимавшее когда-то территорию южных районовсовременного Узбекистана, Таджикистана и Северного Аф-ганистана. Что же касается непосредственно тохарских язы-ков, то данное наименование носит во многом условныйхарактер, самоназвание их носителей до сих пор неизвест-но. Это вымершие родственные языки, их относят к индо-европейской семье языков.

Первым в начале 90-х годов XIX века тохарский текстобнародовал Сергей Федорович Ольденбург (1863—1934гг.),получивший его от консула в Кашгаре Н. Ф. Петровского.Последний, отвечая на запрос Русского археологическогообщества (1891 г.) по поводу наличия древностей на терри-

тории Синьцзяна, подтвердил, что «памятники буддийскиесуществуют во всем Восточном Туркестане» и послал дляознакомления приобретенный им два года назад «листок,написанный на неизвестном языке» (тохарский Б), а такжедругие материалы. Публикуя указанную рукопись, С.Ф. Оль-денбург утверждал, что она «заключает в себе новый, досе-ле не встречавшийся алфавит».

Ключевую роль в дешифровке (1908 г.) текстов сыгра-ли немецкие индологи Э. Зиг и В. Зиглинг. Они установи-ли индоевропейский характер обоих тохарских языков,издали в своей транскрипции почти все рукописи на то-харском А и тохарском Б, хранящиеся в Берлине, перевеличасть текстов на тохарском А и подготовили грамматикуэтого языка (совместно с В. Шульце).

Самые ранние тохарские письменные источники спе-циалисты датируют V—VI веками. Судя по всему, на тохар-ском Б говорили на западе Таримского бассейна, т.е. в рай-оне Кучи («западно-тохарский»), а тексты на тохарскомА найдены лишь в восточной его части — Карашаре и Тур-фане («восточно-тохарский»), но там же были обнаруженыи документы на тохарском Б. Возможно, тохарский А вы-полнял функции литературного языка, поскольку на немнаписаны исключительно переводные тексты преимуще-ственно буддийского содержания, в том числе одна из наи-более ценных находок — рукопись «Встречи с Майтрейей»на 88 страницах.

В отличие от него тохарский Б был не только языкомканонической литературы, но и средством повседневногообщения. По сведениям российского востоковеда В. В. Ива-нова, в Куче и ее окрестностях на нем вели хозяйственнуюдокументацию, писали медицинские и магические рецеп-ты, письма (полуофициальные монастырские и частные,включая любовные) и монастырские деловые отчеты, ка-раванные пропуска и сопроводительные документы, др.

В научном мире и среди нумизматов хорошо известныкучинские двуязычные литые монеты, на которых написа-ны китайская и, вероятно, брахми-кучинская легенды.В пользу именно этой версии высказался крупный знатоктохарских языков, профессор Пекинского университета ЦзиГлавная мечеть г. Куча


Сяньлинь. Правда, полностью расшифровать легенду набрахми пока, к сожалению, не удается. Как считают китай-ские исследователи, указанные монеты начали выпускатьпримерно в III—IV веках из-за острой нехватки в Западномкрае ханьских «учжу» («пять чжу»), что было обусловленозначительным ослаблением позиций Срединного государ-ства в регионе, а закончили, с учетом изменившейся об-становки, — в VI веке, хотя они и оставались в обращениидо эпохи Тан.

В первой половине VII века правители Карашара актив-но сотрудничали с танским двором в борьбе против Гаоча-на (Турфан), который, как уже говорилось в третьей главе,всеми силами противился открытию нового караванногомаршрута на Шелковом пути, проходившего через это кня-жество. Однако в 644 году китайский наместник Го Сяокэнеожиданно атаковал столицу Карашара и захватил в пленего князя. Эти действия вызвали острый конфликт с запад-ными тюрками, которых поддержала Куча, но последниепотерпели поражение.

С караханидами, создавшими примерно на рубеже IX—X веков обширное государство на части территории Синь-цзяна, Казахстана и Средней Азии, в Карашар пришел ис-лам. В начале XIIIвека государство караханидов захватиливторгшиеся с востока и северо-востока монголы.

От Карашара (Яньци) до нынешней Курли, что стоитна Кончедарье, около 50 километров по автомобильнойдороге среднего качества, но в вечернее время автобус шелочень медленно, а в какой-то момент мы и вовсе остано-вились, попав в затор. В быстро наступившей темноте ос-тавалось лишь набраться терпения и ждать.

Курлю современные западные путеводители не очень-то жалуют: либо утверждают, что смотреть там особеннонечего, либо игнорируют вовсе. Может быть именно по-этому я так и не смог купить местную карту, хотя пыталсяэто сделать на автобусном и железнодорожном вокзалах, вовсех попадавшихся на пути книжных магазинах и газетныхкиосках. Однако сам город, знаменитый в Китае сладкимии сочными грушами, произвел в целом благоприятное

впечатление: широкие проспекты, интересные архитектур-ные сооружения, много зелени, яркие краски, оригиналь-ные декоративные решения на улицах и площадях.

Поиски исторического музея грозили затянуться надол-го, ибо меня посылали куда угодно, но только не в нужномнаправлении. Интеллигентного вида ханьцы, уйгуры и пред-ставители национальности хуэй с удивительным постоян-ством терялись в догадках или пожимали плечами, услы-шав один и тот же вопрос. Помог местный любитель ста-рины, которого я отыскал в книжном магазине.

В названии музея озадачили два первых иероглифа —«ба» и «чжоу». Согласно тексту на листке желтой бумаги,врученному мне бесплатно в ответ на пожелание приобре-сти какие-нибудь справочные материалы, экспозиция по-священа истории области Ба (Бачжоу), о которой, никогдапрежде слышать не приходилось. Обескураженный и изряд-но заинтригованный, я попросил все-таки открыть вход-ные двери, поскольку остальные граждане, вероятно, бы-вали здесь неоднократно и явно не испытывали желания вочередной раз приобщаться к тайнам «пустынной Атлан-тиды».

Экскурсия, как потом выяснилось, имела для меня важ-ное значение, но об этом чуть позже. Известно, что в лето-писи «Хань шу» (I век н.э.) упоминаются 36государств За-падного края. В музее с удивлением узнал, что 11 из нихотнесены к области Ба, в том числе княжества Лоулань,Яньци (Карашар), Вэйли, Цюйли, Сяовань, Цемо, Улэй идругие. Не скажу, что эта точка зрения является общепри-нятой в научных кругах. Во всяком случае авторы сериивесьма солидных монографий под общим названием «Вос-точный Туркестан в древности и раннем средневековье»,выпущенных в Москве издательством «Наука» в 80—90-егоды, ни словом не обмолвились о Бачжоу.

Получается, что оба маршрута Шелкового пути из Дунь-хуана — северный и южный — проходили через указаннуюобласть в восточной части Таримского бассейна. На про-тяжении тысячелетий здесь текли такие реки, как Конче-дарья, Цемо и Хайдык-Гол, существовало озеро Лобнор.


Бачжоу играла заметную роль в торгово-экономических ивоенно-политических связях Поднебесной.

После долгих лет ожесточенного противоборства с сюн-ну китайская армия потеснила противника и установилаконтроль над регионом. В 60 году до н.э. по приказу импе-ратора был впервые учрежден пост генерал-протектора За-падного края (кит. Сиюй духу). Его занял полководец ЧжэнЦзи. Резиденция нового должностного лица, имевшегочрезвычайные полномочия, находилась в небольшом кня-жестве Улэй, на территории нынешнего уезда Луньтай, чтопримерно в 170 км к западу от Курли.

Появление протектората империи предполагало комп-лекс конкретных политико-правовых регламентаций ификсированных процедур, реализация которых была воз-ложена на соответствующий военно-чиновничий аппарат.Так, правители княжеств получали ханьские печати, что напрактике означало выдачу им некоей инвеституры. Печатипредоставлялись также высокопоставленным сановникампри дворах князей. В свою очередь, китайские чиновники

должны были обеспечивать бесперебойное функциониро-вание обоих торговых маршрутов Шелкового пути, макси-мально отстаивая интересы Срединного государства.

Одновременно китайские власти приступили к созда-нию здесь военизированных земледельческих поселений дляснабжения продовольствием войск и административныхорганов, размещенных в Западном крае. Ранее они хорошозарекомендовали себя в округах Хэсийского коридора (Увэй,Чжанъе, Цзюцюань и Дуньхуан), что на территории совре-менной провинции Ганьсу. Сановник Сан Хунъян подалспециальный доклад императору Уди (89 г. до н.э.), пред-ложив учредить такие поселения в районе Луньтая. Перво-начально идею отвергли, но новый император отнесся к нейс большим интересом.

Пост генерал-протектора просуществовал до 23года н.э.,когда в результате внутренних смут в империи Хань ее пра-вители утратили свои позиции в Западном крае. Его, прав-да, восстановили во второй половине I века, однако самурезиденцию отстроили уже в другом месте.

Размышляя над названием области, я неожиданно длясебя решил забавный ребус двухлетней давности. Средимоих любимых мест в Пекине — огромный книжный мага-зин в начале улицы Сидань, построенный во второй поло-вине 90-х годов прошлого века. На рубеже тысячелетий ярегулярно наведывался туда в обеденные часы, посколькуинформационное агентство Синьхуа на Сюаньумэнь, гдепроработал пять лет, находится в 12—15 минутах ходьбы.Особенно часто знакомился здесь с книжными новинкамипо интересовавшей меня теме. В то время работал над кни-гой о современном уголовном законодательстве КНР.

В магазине всегда большой выбор компакт-дисков CD,VCD и DVD. Покупать там наиболее популярные кино-фильмы и музыкальные альбомы в оригинальном испол-нении не имеет смысла, ибо широко распространеннаяпиратская продукция неплохого качества стоит значитель-но дешевле. Зато любители разнообразной экзотики могутсущественно расширить кругозор и пополнить свои кол-лекции.

Я давно хотел приобрести VCD с качественными съем-ками на маршрутах Шелкового пути по территории КитаяКитайские друзья – Чжан, Ван и Цянь


и как-то увидел комплект из двух дисков. Согласно анно-тации, один из них был посвящен древним памятникам идостопримечательностям провинции Ганьсу, другой —Синьцзян-Уйгурского автономного района. При изучениисодержания видеофильма на коробке диска я вдруг наткнул-ся на четыре сюжета о Баку. Мне всегда нравилась столицабывшей Азербайджанской ССР и нынешнего суверенногоАзербайджана, но я никак не мог взять в толк, почему та-кой интерес проявили к ней создатели данного фильма.

Можно было предположить, что подвел мой китайский,но не до такой же степени! Яотправился в соседний отдел,где стояли энциклопедические издания, и лишний раз убе-дился, что иероглифы в названии азербайджанского насе-ленного пункта не поменяли. Милые продавщицы пришлина помощь и попытались объяснить, что Баку — это городв бывшем Советском Союзе, но когда я спросил, какое онимеет отношение к Ганьсу или Синьцзяну, быстро стуше-вались и затихли. Я решил подождать с покупкой и разоб-раться в странной мистификации. Увы, даже мои китайс-кие друзья-интеллектуалы не смогли помочь, они же поре-комендовали купить комплект и устроить его коллективныйпросмотр с последующим «консилиумом». Однако черездень нужные диски исчезли с прилавка магазина, и я тогдаостался в полном неведении.

Понадобилось приехать в далекую Курлю и разыскатьместный музей, чтобы окончательно прояснить данныйвопрос. Иероглиф «ба», как оказалось, связан с упомяну-той областью в Западном крае, а «ку» — это первый иерог-лиф в названии древнего города Куча, расположенного в282 километрах к западу от Курли. Возникшее сочетание,таким образом, не имеет никакого отношения к столицеАзербайджана, хотя и пишется точно также, а обозначаетопределенный район в бассейне реки Тарим. Кстати, вер-нувшись в Пекин из путешествия в конце сентября 2002 года,я купил те самые диски, но уже в другой упаковке.

Музейные экспонаты (более полутысячи единиц) раз-мещены в трех залах: изделия из камня, кости и дерева,металла, фарфор и керамика, буддийская религиозная ут-варь, надписи на камнях, древние монеты и многое другое,

обнаруженное археологами в Карашаре (Яньци) и Мира-не; древние памятники культуры народов, обитавших поберегам озера Лобнор; результаты раскопок в 1985—1997го-дах старинных захоронений на территории княжества Цемо,в том числе мумифицированные останки пяти умершихчеловек, трое из которых жили около 3 тысяч лет назад.Экспозиция, безусловно, интересная, но, похоже, не очень-то востребованная.

Покинув музей и не имея на руках карты города, я по-пытался сам отыскать что-нибудь интересное. На централь-ной Народной площади около сотни школьников занима-лись ушу под руководством инструктора в военной форме.В китайских городах удивительно просто решают пробле-мы досуга. Молодежь, несмотря на всеобщий компьютер-ный ажиотаж, активно участвует в подготовке и проведе-нии различных массовых мероприятий, спортивных праз-дников, а пенсионеры постоянно шлифуют свое мастерствов танцевальном искусстве. Кроме того, многие мужчиныпреклонного возраста устраивают в парках и скверах своисходки, слушая пение певчих птиц или играя в мацзян,китайские шахматы либо карты. В утренние часы их всехможно встретить на простейших спортивных тренажерах,смонтированных ныне повсеместно.

На перекрестке Тяньшаньлу и Тяньмэньгуаньлу возвы-шается скульптура воина Народно-освободительной армииКитая (НОАК) с автоматом и кетменем. Памятник поста-вили относительно недавно, по случаю 40-летия пребыва-ния НОАК в регионе. Ее функции здесь с самого началанесколько отличались от тех задач, которые она выполня-ла и выполняет в других местах. Дело в том, что вскоре послеобразования КНР в Синьцзяне из военнослужащих действу-ющей армии был сформирован производственно-строитель-ный корпус (ПСК), который приступил в том числе и косвоению Таримской впадины.

В 50—60-е годы 1-я земледельческая дивизия ПСК соз-дала ряд госхозов в южной, юго-западной и северо-запад-ной ее частях, а 2-я— на северо-востоке впадины. Вте годыпри непосредственном участии армии резко увеличилосьсельскохозяйственное производство, были построены ир-


ригационные сооружения, автомобильные и железные до-роги с лесозащитными полосами, возникли новые населен-ные пункты.

Конечно, далеко не всегда военные могли решать воз-никавшие проблемы на должном уровне: у солдат и офи-церов было много энтузиазма и желания помочь местномунаселению, но зачастую не хватало специальных агрономи-ческих знаний; регион вместе со всей страной регулярнооказывался в водовороте пагубных социально-экономичес-ких экспериментов, ожесточенной политической борьбы иразнузданных идеологических кампаний. Тем не менее кармии и военнослужащим относятся в Синьцзяне, как и вовсем Китае, с уважением, а производственно-строительныйкорпус существует до сих пор.

Переезд Куча (Цюцы) — Курля занял 6 часов, хотя рас-стояние между городами, как уже говорилось выше, менее300 км. Кассир на автовокзале подозрительно назойливопредлагала купить билет на более скоростной микроавто-бус за 40 с небольшим юаней (примерно 5 долларов), но,выяснив у кучинских водителей, что дорога уже 4 месяцанаходится в состоянии капитального ремонта и ни о какихускорениях на ней не может быть и речи, я решил не выс-тупать в роли иностранца, которого в очередной раз обману-ли на копеечную сумму, а отправился в шумной компании сместными жителями за 25 юаней (3 доллара), тем более чторассчитывал на их комментарии по пути следования.

111 км от Кучи до Луньтая мы преодолели за 3 с лиш-ним часа. При этом автобус находился в постоянном дви-жении, хотя временами оно больше походило на конвуль-сии или агонию. Моя нелюбовь к завтракам в данном слу-чае оказала неоценимую услугу, так что нелегкое испытаниевыдержал с честью. Бросилось в глаза обилие вдоль дорогивсевозможной техники, из чего можно было заключить, чтоздесь действительно приступили к осуществлению гранди-озного проекта транспортировки синьцзянского природногогаза в восточные районы страны.

Летом 2002 года национальные СМИ довольно подроб-но информировали о начале соответствующих работ в го-

родах Курля, Нанкин (пров. Цзянсу), Чжэнчжоу (пров.Хэнань) и уезде Цзинбянь (пров. Шэньси). Словоохотли-вый сосед-ханец, приезжавший в Кучу в служебную коман-дировку, рассказал, что ближайшее газовое месторождениенаходится примерно в 100 км к югу от дороги, которая, ксожалению, продолжала нас терзать и мучить.

В XXI веке Синьцзян-Уйгурский автономный районстанет основной в Китае базой добычи нефти и природно-го газа. По мнению специалистов, на территории 850 тыс.кв. км (около половины площади региона) имеются геоло-гические предпосылки для залегания нефти. Согласно ихоценке, ее запасы превышают 30млрд. тонн, т.е. одну третьпрогнозируемых нефтяных ресурсов КНР. Предполагаемыезапасы природного газа составляют 13 трлн. кубометров.В последние годы в разведку и разработку нефтегазовыхместорождений вложены огромные средства. Всего их вСиньцзяне обнаружено более 30, разведанные запасы не-фти превышают 2 млрд. тонн, природного газа — 700 млрд.кубометров.

Разработка нефти и газа в СУАР — дело весьма непро-стое: во-первых, их месторождения находятся на высоко-горье или в пустынях, где трудные климатические условияи отсутствует развитая инфраструктура; во-вторых, природ-ные ресурсы залегают на большой глубине, дополнитель-ные проблемы создает также сложная структура подземныхпластов. Кроме того, необходимо учитывать и сейсмичес-кую обстановку в регионе. В этой связи достаточно вспом-нить катастрофические последствия землетрясения 24 фев-раля 2003года.

Тем не менее, указанные месторождения остаются при-влекательными с точки зрения их промышленной разработ-ки. В частности, для синьцзянской нефти характерны ми-нимальный процент содержания серы и низкая температу-ра застывания, что позволяет производить из неевысококачественные смазочные масла, битум для покры-тия скоростных автотрасс, медицинские и косметическиепрепараты.

Недавно агентство Синьхуа сообщило, что разведанныезапасы природного газа в бассейне Тарима, площадь кото-


рого порядка 530 тыс. кв. км, достигают 526,7 млрд. кубо-метров, их предполагаемый объем — 8,4 трлн. кубометров.4 июля 2002 года международный консорциум, основнымиучастниками которого стали отечественный «Газпром», атакже «Шелл» и «Экссонмобил», подписал с китайскойкомпанией «Петрочайна» соглашение о создании совмест-ного предприятия по реализации крупнейшего в КНР про-екта газопровода «Запад — Восток». Он предусматриваетразработку месторождений Таримского бассейна, строитель-ство и эксплуатацию газопровода из Синьцзян-Уйгурскогоавтономного района до Шанхая протяженностью около4000 км, создание единой торговой компании, которая бу-дет отвечать за доставку газа потребителям в ВосточномКитае.

Общий объем инвестиций превысит 140 млрд. юаней(около 17 млрд. долларов). Только строительство газопро-вода оценивается китайской стороной в 5,3млрд. долларов.После его завершения ежегодно планируется переброска с

запада 12 млрд. кубометров газа с постепенным выходом науровень 20 млрд. Первый газ должен быть направлен в пятькитайских провинций уже к концу 2003 года, полностьюстройку стороны намерены завершить к 2005 году. Газ бу-дет широко использоваться в коммунальном хозяйстве,промышленности, энергетике и в качестве сырья для хи-мической индустрии.

Соглашение рассчитано на 45лет. В соответствии с под-писанным документом, иностранные партнеры имеют рав-ные доли участия в проекте с учетом того, что китайскойкомпании «Петрочайна» принадлежит 55 процентов акций.Таким образом, на долю «Газпрома» вместе с его «младшим»партнером — российским «Стройтрансгазом» — приходит-ся 15 процентов акций.

Российские эксперты и предприниматели полагают, чтоданный проект заложит основы развития отношений стра-тегического партнерства между «Газпромом» и Китайскойнациональной нефтегазовой корпорацией (КННК), а так-же компанией «Петрочайна». Они не исключают возмож-ности подключения к транскитайскому газопроводу сибир-ского природного сырья в 2010 году. Схожие мысли выска-зывают и поставщики газа из стран Центральной Азии, втом числе Казахстана.

Газопровод возьмет начало на нефтегазовых промыслахЛуньнань в Таримской впадине, пройдет через территориюГаньсу, Нинся-Хуэйского автономного района, провинцийШэньси, Шаньси, Хэнань, Аньхой, Цзянсу и Чжэцзян,закончится в поселке Байхэ, что в пригороде Шанхая. Од-новременно природный газ будет поступать и в различныерайоны Синьцзяна. В августе 2002 года специалисты изупоминавшейся КННК приступили к строительству газо-провода в Хотане протяженностью 182 км. После ввода егов эксплуатацию город сможет ежегодно получать 150 млн.кубометров газа. Однако даже самый масштабный и перс-пективный проект с активным участием иностранных ин-весторов пока не может кардинально разрешить накопив-шиеся проблемы КНР в области энергоресурсов.

Согласно имеющимся прогнозам, к 2005 году ее потреб-ности в природном газе составят 64,5 млрд. кубометров, кЛестница в пещеру Тысячи будд


2010 году— 112млрд., к 2020 году — 252 млрд. Вместе с темего добыча в самом Китае достигнет соответственно в2005году— 62,5 млрд. кубометров, в 2010году— 96,8 млрд.и в 2020 году — 142 млрд. Поэтому стратегический пландолгосрочного развития газовой индустрии предусматриваетудовлетворение растущих потребностей национальной эко-номики за счет импорта из России и государств Централь-ной Азии, а также за счет закупок за рубежом сжиженногогаза, в частности из Брунея и Индонезии.

За последние годы в стране уже построено несколькогазопроводов. Их общая протяженность составила около3000 км. В южной провинции Гуандун предполагается со-здать первый в стране морской терминал стоимостью в616 млн. долларов для приема сжиженного газа, поступаю-щего из-за границы. Операторами всех крупных нефтега-зовых проектов являются гигантские полугосударственныекоммерческие компании, которые находятся вне жесткогоконтроля со стороны центрального правительства.

Несмотря на более чем скромный современный вид Куча(Цюцы) может по праву гордиться своим ярким и удиви-тельным прошлым. Расположенный между южными отро-гами Тянь-Шаня и северной оконечностью пустыни Так-ла-Макан оазис был важным пунктом на северном направ-лении Шелкового пути. Ханьский историк Бань Гу околодвух тысяч лет назад писал о благодатном здешнем клима-те и «привольных, богатых водой и травой» землях, гдеместные жители «вели оседлый образ жизни», что делалоих непохожими «на сюнну и усуней».

В I веке до н.э. это было самое крупное государствоЗападного края. На западе оно граничило с Гумо (районсовр. Аксу), на юге — с княжествами, расположеннымивдоль южного маршрута следования торговых караванов. Поподсчетам видного российского специалиста М. В. Крю-кова, его население составляло в то время примерно 50 ты-сяч человек, что в полтора с лишним раза превышало ко-личество жителей во втором по численности государствеЯньци (Карашар).

С 60-х годов I века до н.э. Китай и Куча установилирегулярные контакты. Следует в этой связи заметить, чторезиденция ханьского генерал-протектора в крепости Улэйнаходилась всего в 250 ли к востоку от столицы княжества.Однако спустя столетие Куча переходит под контроль сюн-ну, которые придавали ей ключевое значение в распрост-ранении своего влияния в регионе. Наступил этап затяж-ных войн с Поднебесной. Знаменитый ханьский полково-дец Бань Чао в 80 году утверждал: «Ныне Цзюйми, Соцзюй,Сулэ, юэчжи, усуни и Канцзюй вновь имеют намерениеподчиниться. Я хочу объединить их силы, разбить и унич-тожить Кучу. Если Куча будет захвачена, то непокорившихсяв Западном крае останется не более одного из ста». Постав-ленную задачу удалось решить лишь через десять лет.

Оазис этот на протяжении веков знаменит духовнымиисканиями местной элиты. Буддизм проник сюда еще вIвеке н.э., а в IIIвеке уже существовал крупный центр «за-падной» религии. Многие прекрасно образованные мона-хи-подвижники отправлялись в различные районы Китаясо своими идеями и проповедями. В исторической хрони-ке династии Цзинь (265—420 гг.) говорится о том, что в го-роде Куча, который находится в 8280 ли (4140 км) от Лоя-на (столица государства), сооружено более тысячи буддий-ских пагод, а постройки дворца правителя настольковеликолепны, словно это «приют божественного бытия».

В Куче родился и прожил около 40 лет выдающийсябуддийский проповедник Кумараджива (344—413 гг.). Славао нем шагнула далеко за границы княжества. Отправляя изЧанъани в трудный поход военачальника Люй Гуана, пра-витель династии Ранняя Цинь Фу Цзянь в 382 году сказалему буквально следующее: «Слышал я, что живет в Запад-ном крае Кумараджива. Он глубоко постиг суть Закона ипревосходно владеет учением об инь и ян. Я много думал онем. Ведь мудрецы и философы — величайшая драгоцен-ность государства. Когда покоришь Цюцы, с гонцами дос-тавишь Кумарадживу ко мне». Однако встретиться им неудалось. Фу Цзянь был вскоре убит, а проповедник добралсядо Чанъани только в 401году (403г.).


Другой особенностью Кучи было музыкальное творче-ство талантливого народа. Местные музыканты и танцорыв разное время оказывали сильное влияние на китайскуюкультуру, неизменно вызывая восторженные отклики со-временников. Один из самых популярных сюжетов трех-цветной танской керамики (кит. тансаньцай), очень точнои емко передающей поэтику Шелкового пути, — это мно-гофигурная композиция веселых кучинских музыкантов,удобно расположившихся на спине двугорбого верблюда.

Упомянутый Люй Гуан, разбив армии государств Запад-ного края, вывез из Цюцы не только мудрого Кумараджи-ву, но и понравившихся ему музыкантов. Во время путе-шествия в Индию за буддийскими текстами Сюаньцзанпрожил в оазисе больше месяца. В своих заметках он пи-сал, что деревянные духовые и струнные инструменты вКуче, так же как и музыка с танцами, затмили все виден-ное им в других странах.

После прихода к власти в Китае династии Тан правите-ли княжества пытались действовать самостоятельно и дажевыступили в поддержку Карашара, атакованного китайскимгенералом Го Сяокэ, но потерпели поражение. В 648 годутанские войска заняли Кучу, что, по свидетельству лето-писца, «привело в трепет весь Западный край». На протя-жении ста лет с небольшими перерывами это была главнаяопора империи в регионе. В город из Гаочана (Турфанскийоазис) переехала резиденция китайского наместника, тут женаходилась ставка главнокомандующего армией. Что жекасается упомянутых перерывов, то один из них случилсяво второй половине VIIвека, когда в течение ряда лет кон-троль над Кучей и одновременно значительной частьюКашгарии сохраняли воинственные тибетцы.

После эвакуации китайских гарнизонов из региона врезультате мятежа Ань Лушаня (755 г.), глубоко потрясше-го устои империи, напряженную борьбу за оазис вели ужеТибет и Уйгурский каганат. На первом этапе победу одер-жали тибетцы, но с разгромом каганата кыргызами в 840годумногие уйгуры устремились в Западный край, где, как ужеговорилось выше, возникло Турфанское княжество (866 г.),установившее вскоре протекторат над Кучей. О ее дальней-

шей истории мало что известно. В «Истории династии Сун»(кит. «Сун ши») она упоминается как независимое княже-ство, которым правит князь с помощью девяти министров.

Куча довольно неожиданно привлекла внимание науч-ной общественности в конце XIX века. Английский лейте-нант Бауэр в 1888—1889 годах по приказу своего начальстварасследовал дело об убийстве молодого шотландского пу-тешественника Эндрю Далглиша. Офицер, наделенныйсоответствующими полномочиями, долго искал преступни-ка — афганца Дауда Мохаммеда из Яркенда — сразу в трехстранах: России, Китае и Афганистане (убийцу в концеконцов схватили на базаре в Самарканде). Бауэр в этойситуации был вынужден регулярно посещать населенныепункты, некогда игравшие важную роль на Шелковом пути.

В ходе постоянных переездов он добрался до Кучи, гдеему поведали о манускриптах, обнаруженных в развалинахгородища. Англичанин приобрел один из них и отправил вКалькутту на экспертизу. Специалисты (прежде всего анг-ло-немецкий востоковед и палеограф А. Р. Хернле) уста-новили, что это была написанная на брахми старинная сан-скритская книга V века, т.е. самая древняя на тот моментрукопись, оказавшаяся в Индии.

Находка вызвала исключительно мощный резонанс вопределенных кругах. Выступая на заседании восточногоотделения Русского археологического общества 18 октября1891 года, С. Ф. Ольденбург оценил ее по достоинству ипредложил обратиться к консулу в Кашгаре Н. Ф. Петров-скому относительно возможности организации в Куче «ар-хеологических изысканий». Английский археолог и этног-раф Аурел Стейн, осуществивший позднее настоящий про-рыв в изучении региона, писал, что с 1891 года, когда емустал известен манускрипт Бауэра, «мои глаза обратились всторону Восточного Туркестана, поля археологических ис-следований».

В древнюю Кучу я приехал из Кашгара. 16-часовой пе-реезд (723 км) на нижней полке в комфортабельном спаль-ном автобусе обошелся ровно в 10 долларов (83 юаня). В до-роге познакомился с тремя очень симпатичными и образо-


ванными китайцами средних лет, которые самостоятельноотправились в путешествие по северо-западу страны. Чжанприехала из Гуанчжоу, а господа Ван и Цянь живут в Шан-хае. Поговорив о перипетиях наших странствий и устано-вив хорошие отношения, мы решили в ближайшие суткидействовать сообща, чтобы существенно сократить расхо-ды на проживание в городе и на многокилометровое авто-мобильное передвижение по его окрестностям.

Сразу отправились в гостиницу «Транспортная» (кит.Цзяотун бингуань), расположенную в 2 минутах ходьбы отавтовокзала. В доме для приезжих с аналогичным названи-ем я, кстати, останавливался и в Ташкургане. Трехместныйномер без удобств стоил совсем недорого — по 15 юаней(менее 2 долларов) с человека в сутки. Столько же запла-тила и наша дама, поскольку ее подселили к двум другимкитаянкам.

На этаже был душ с теплой водой, так что мы быстропривели себя в порядок и довольные отправились изучать

город. Однако экскурсия не заладилась с самого начала.Подросток-уйгур с энтузиазмом вызвался довезти на теле-ге, запряженной ослом, до исторического музея. Сомненияу меня возникли сразу, но решил довериться спутникам,которые периодически показывали вознице карту Кучи накитайском языке. Вскоре он привез нас к главной мечети.

Она построена в 1923 году и расположена в западнойчасти города, примерно в километре от базарной площади.Попасть внутрь нам не удалось, но с учетом современнойвнешней отделки ее интерьер и внутреннее убранство уга-дывались довольно легко. Внимание привлекли искусновыполненные узоры в сводчатой нише над основным вхо-дом в мечеть, было совершенно очевидно, что она нахо-дится под тщательным присмотром и средств на нее нежалеют.

После остановки у мечети уйгурский юноша посчиталсвою задачу выполненной. Когда мы напомнили, что хоте-ли бы все-таки посетить музей, он, как и прежде, изъявилготовность отвезти нас туда, в действительности не знаякуда. Извозный бизнес, как выяснилось, не предусматри-вал умения читать по-китайски, поэтому вместо предложен-ной карты города, куда он с интересом заглядывал, с такимже успехом ему можно было вручить схему московскогометрополитена.

Покружив по старой и весьма интересной части Кучи,ослик потихоньку выбрался на оперативный простор и явнонамеревался двинуть в сторону Кашгара, но тут вмешалисьместные жители, и общими усилиями мы отыскали школу,неподалеку от которой и находится музей. О том, как функ-ционирует это учреждение, очень грамотно и точно изло-жено в объемном путеводителе по Китаю из серии «TheRough Guide», изданном в Лондоне в 1997 году: «Представ-ляется, что часы работы зависят от того, спит или нет вданный момент привратник, а также, вероятно, от нали-чия нечастых посетителей».

В нашем случае сторожа удалось растолкать, но у него,увы, не было ключей. Он долго названивал по телефону,затем бегал к кому-то домой, в итоге после полутора часовожидания в музей мы так и не попали, ибо тот, от кого сиезависело, был занят, очевидно, более важными делами.Монастырь в Кызыле


Изучив все иероглифические надписи на внешних сте-нах, я пришел к выводу, что авторы упомянутого англоязыч-ного путеводителя явно не разобрались с названием ули-цы, где расположен музей. Согласно их версии, оно выгля-дит как Линьцилу (Linqi Lu), где чтение второго иероглифазаписано вообще неправильно, а заключительный «лу» пе-реводится в книге как «улица».

У последнего иероглифа действительно есть такое зна-чение, которое является основным, но в данном случае этолишь часть партийной клички конкретного человека. Насамом деле улица названа в честь революционера-комму-ниста Линь Цзилу (настоящее имя Линь Вэйлян). В своевремя он был начальником уезда в Куче, активно занимал-ся вопросами строительства и «повышал дух сопротивле-ния японцам». В 1942 году его арестовали в Дихуа (совр.Урумчи), 27 августа 1943 года Линь Цзи геройски погиб.

К оставшимся двум достопримечательностям в чертегорода мы решили идти пешком, уже наученные горькимопытом. Севернее гостиницы «Цюцы» находится могиланекоего мусульманского проповедника, прибывшего в Кучус Ближнего Востока. Арабский теолог жил в XIV веке, ме-мориальный комплекс возведен в 1867—1871 годах. На еготерритории действует мечеть, где в вечерние часы былодовольно много молящихся.

Откровенно разочаровали руины древнего города. Близ-кое соседство с центральной магистралью и абсолютноневыразительными зданиями, построенными относитель-но недавно, отсутствие «опознавательных знаков» и оби-лие вокруг мусора придают им настолько будничный вид,что лишь при наличии солидной специальной подготовкии богатой фантазии можно представить себе блестящеепрошлое замечательной Кучи.

Приезд в город — 21 сентября 2002 года— совпал с праз-дником Середины осени (кит. Чжунцю), который я оченьлюблю за неизменно хорошую погоду и роскошные «лун-ные» пряники. Предложение отметить его с элементамирусской традиции, т.е. с водкой, но китайского производ-ства, было принято на ура. Ван и Цянь решительно выска-

зались за ресторан сычуаньской кухни, а Чжан с одобре-ния мужчин пригласила свою соседку по номеру — эмоци-ональную и вполне адекватную 27-летнюю Ли, уроженкупровинции Гуандун, которая в одиночку путешествовала поСиньцзяну.

Похоже, Чжан устала разговаривать с нами на путунхуаи радостно щебетала на родном южном наречии. Для тогочтобы понять, насколько они отличаются друг от друга,достаточно, на мой взгляд, одного примера: «спасибо» напекинском диалекте произносится как «сесе», на гуандун-ском — «мгэй».

Упомянутый праздник приходится на 15-е число 8-гомесяца по лунному календарю, когда наступает полнолу-ние. Его календарное значение определяется осенним рав-ноденствием. Это прежде всего традиционный праздникурожая, так как по времени он совпадает с окончаниемуборочных работ на значительной части Китая. С ним свя-заны и многочисленные предания.

Давным-давно на небе было десять солнц. Когда одноиз них двигалось с востока на запад, другие девять остава-лись на краю земли. После того, как оно возвращалось,сделав круг, наступала очередь второго. Однако вскоре гар-мония была нарушена. Все десять солнц вдруг стали появ-ляться на небосклоне и уходить за горизонт одновремен-но. Люди изнывали от сумасшедшей жары и быстро уми-рали, стремительно гибли плоды их труда.

В некоем селении жила тогда замечательная семья —отважный Хоуи (И) и красавица Чанъэ. Местные мужчи-ны, посовещавшись, смастерили огромный лук и попроси-ли лучшего стрелка поразить измучившие всех светила.Хоуи посылал стрелу за стрелой, пока не сбил девять солнц.На небе осталось лишь одно, которое до сих пор освеща-ет землю.

Спустя некоторое время дух реки Хуанхэ по имени Хэбовызвал ненастную погоду и страшное наводнение, в резуль-тате чего погибло большое количество людей. Услышав обэтом, Хоуи решил наказать Хэбо. Искусный стрелок тща-тельно прицелился и попал злодею в левый глаз, отомстивему таким образом за человеческие страдания. Хоуи совер-


шил много других подвигов и заслужил всеобщее призна-ние.

Вскоре о его славных деяниях узнала владычица Запа-да — богиня Сиванму. Она решила щедро наградить герояи подарила ему эликсир бессмертия. Выпив его, человек жилвечно, оставаясь молодым, и мог вознестись на небо илилуну. Стрелок рассказал о чудесном подарке жене, а самотправился на охоту.

Красавица Чанъэ, естественно, не хотела стареть и все-гда мечтала побывать на луне. 15августа, в отсутствие суп-руга, она выпила эликсир и, став легкой как пушинка, взле-тела в воздух. Поднимаясь все выше, Чанъэ достигла луны,где увидела дворец, ароматное коричное (кит. гуй) деревои белого зайца, который толок в ступе порошок бессмер-тия.

Заяц объявился на небесах при весьма необычных об-стоятельствах. Прежде он жил на земле, был очень добр ипостоянно призывал своих друзей к милосердию. Узнав, чтолюди не могут, подобно ему, питаться травой, славный зве-рек решил пожертвовать собой. О его добродетелях прослы-шал Будда, который однажды под видом нищего пришелпросить подаяние. Заяц решил накормить нуждающегосямясом и смело бросился в огонь. Будда был потрясен этимпоступком, спас зверька и отправил его на луну.

Вскоре Чанъэ стало одиноко и скучно, но пути назад унее уже не было. Поэтому каждый год 15 августа она зажи-гает светильник и освещает нашу землю в надежде разгля-деть на ней любимого. Китайцы довольно часто изобража-ют небожительницу в виде жабы (нередко трехлапой), вкоторую ее якобы превратили в наказание за обман соб-ственного мужа.

Перечисленные образы чрезвычайно популярны в на-циональной поэзии. Патриот и бесстрашный воин СиньЦицзи (1140—1207 гг.) в стихотворении «Пишу в праздникСередины осени в Цзянькане…» так осмыслил старинныйсюжет:

Отполированный, холодный диск луны —Из бронзы зеркало — плывет по небосводу,

В осенние заглядывает воды,Скользит по гребню золотой волны.У губ застыла с чаркою рука,И, глядя вверх, я говорю с луною:«Чан Э, скажи, как быть мне с сединою,Что мучит и терзает старика?»

Если б с ветром вспорхнуть,И на тысячи лиОторваться я мог от земли,И, свершая свой путь,Мог на горы взглянутьИ на реки в безбрежной дали;Если б мог я срубитьНа луне гуйхуаС беззаботной звенящей листвой,Чтобы радостно людиВоскликнуть могли:«Как светло нам теперь под луной!»

(пер. М. Басманова)

Главное лакомство и лучший подарок в этот день —идеально круглые печатные пряники, выпеченные из сдоб-ной муки с разнообразной начинкой. Прежде на них сверхуизображали персонажей только что рассказанной легенды,и иероглифы «благоприятного содержания», а сейчас ку-линары, как правило, с помощью иероглифов сообщаютпокупателям об основных ингредиентах начинки.

Такая информация имеет исключительно важное зна-чение, поскольку сладким пряником со специфическойсоевой начинкой, зернами лотоса и желтком куриного яйца,сваренным вкрутую (классическое исполнение), российс-кому потребителю трудно закусывать даже самогон. Хочусразу оговориться, что это не только мое личное мнение.Кроме того, в фирменных ресторанах и пекарнях нынемодно класть в пряник по два желтка, как бы еще раз на-поминая о чудесном празднике и изысканно круглой фор-ме луны в этот день, совершенно забывая о состоянии пе-чени и количестве холестерина в человеческом организме.


Однако, говоря выше о «роскошных пряниках», я от-нюдь не грешил против истины. В последнее десятилетиеих стали делать с ананасовой, клубничной, вишневой, ба-нановой, кокосовой, виноградной, апельсиновой и други-ми фруктово-ягодными начинками. Особенно вкусны све-жие пряники с хамийской дыней, они тают во рту. К сожа-лению, данная продукция не так дешева, как хотелось бы,но есть маленькая хитрость: если покупать те же самые пря-ники на следующий после праздника день, то расходы бу-дут минимальными.

С лунными пряниками связано древнее предание наисторическую тему, которое, правда, не имеет ничего об-щего с реальными событиями. В XIV веке монгольскиеправители Китая, опасавшиеся массовых выступлений, уси-лили контроль за населением и резко увеличили количе-ство платных осведомителей. Долгое время китайцы никакне могли обмануть их бдительность. Неожиданно кто-топредложил разослать призывы к восстанию с помощьюпряников, поскольку их принято дарить накануне и в деньпраздника Середины осени. Когда наступило 15 августа полунному календарю, на борьбу с врагом поднялся народ всейстраны и в конце концов изгнал ненавистных захватчиков.

Во время вечерней трапезы в Куче мы неоднократновспоминали о празднике, поднимая рюмки с синьцзянскойводкой и призывая друг друга полюбоваться поистине ска-зочной луной. Однако назавтра нам предстоял не менеесложный и насыщенный день, поэтому веселье было ско-ротечным.

В соответствии с достигнутой накануне договореннос-тью к гостинице ранним утром подъехала красная «Санта-на» шанхайского производства, на которой нам предстоя-ло объездить наиболее интересные и доступные места вокрестностях Кучи. Энергичный и толковый водитель-ха-нец предложил сначала направиться по северному марш-руту — в Большой каньон у южных склонов Тянь-Шаня, осуществовании которого я раньше даже не подозревал. Онрасположен в 64 км от города. Дорога здесь хорошая (трас-са национального значения № 217) и весьма живописная:значительную часть пути мы ехали по берегу реки Куча.

О каньоне следует сказать несколько слов, поскольку впутеводителях о Срединном государстве, опубликованныхна Западе, информации о нем почти нет. Он находится навысоте 1600 м над уровнем моря, длина около 5 км, макси-мальная ширина прохода 53 м, минимальная — 0,4 м. Подвоздействием ветровой эрозии и погодных аномалий мно-гие камни (в основном красный песчаник) приобрели при-чудливые очертания, и китайцы дали им эффектные назва-ния: «Девичьи слезы», «Пещера холодного ветра», «Пикангела», «Сунь Укун играет с Чжу Бацзе» и др. Наиболь-шее впечатление произвел нависший прямо над головойвнушительных размеров камень — «Мост тигриного зуба».В какой-то момент, передвигаясь по резко сузившемусяущелью, я остановился, — не мог найти дорогу среди зава-лов. Аукаться было бессмысленно, так как поблизости ни-кого не было. Кое-как смог протиснуться между камнейи продолжил знакомство с экзотическими красотами ка-ньона.

На отвесной скале примерно в трех километрах от вхо-да, на высоте 35 метров вырублена пещера Тысячи будд.Чтобы посмотреть фрески VIII века (эпоха Тан), необхо-димо подняться по металлической лестнице, которая припередвижении по ней подозрительно колышется. Мне онасразу напомнила голливудские боевики на шпионскую,ковбойскую, историческую и прочие темы. Если бы рядомбыл кто-то из родных, то никогда не разрешил бы ему илией забираться наверх, но в сложившейся ситуации никтоне мог запретить мне сделать это самому.

Выудив из памяти очередную американскую чушь с70-летним Шоном О’Коннери, где он с длинноногой кра-соткой карабкается по похожей лестнице, я решил: в своипочти 50 вполне могу подняться без какой-либо страховкина 30 с лишним метров и дать достойный «наш ответ Чем-берлену». Промелькнула, правда, мысль, что знаменитыйактер, сыгравший неуловимого и импозантного ДжеймсаБонда, а также не менее сотни иных ролей, имеет огром-ный опыт, но, с другой стороны, за несколько лет, прожи-тых в Пекине, я тоже снялся в дюжине китайских художе-ственных фильмов и телевизионных сериалов.


Неожиданный и столь весомый аргумент переполнилменя гордостью и убедил окончательно: надо лезть. К сча-стью, все обошлось, хотя временами было страшновато.Добравшись до пещеры, по понятным причинам, вначаленикак не мог сосредоточиться на фресках. Они там в оченьприличном состоянии, однако из-за отсутствия нормаль-ного освещения фотографии не получились.

После экскурсии в каньон мы отправились в знамени-тый монастырь около Кызыла, что примерно в 75 км к се-веро-западу от Кучи. В этом уединенном и тихом местепервые художественно оформленные пещеры буддийскойобители появились еще в III веке, они остаются самымидревними на территории Китая. Строительство монастыряпродолжалось до IX века. Спустя пять столетий монахи егопокинули.

К настоящему времени сохранилось 236 пещер. Билет за35 юаней (более 4 долларов) дает право на посещение 8 пе-щер в западном секторе комплекса в сопровождении экс-

курсовода. Еще один билет за аналогичную цену предос-тавляет возможность увидеть столько же пещер в восточ-ной его части. Можно сказать, что цены сносные. Напри-мер, стоимость билета в дуньхуанские пещеры (Могаоку)(совр. провинция Ганьсу) значительно выше. Там за80 юаней (чуть меньше 10 долларов) покажут лишь 10 пе-щер. Справедливости ради следует признать, что в Могао-ку большинство скульптур и фресок находится в довольнохорошем состоянии, чего никак не скажешь о комплексеблиз Кызыла. Со слов нашего водителя, несколько непло-хо сохранившихся здесь пещер можно посмотреть за500 юаней (каждая).

Разговор о степени сохранности возник не случайно.Древним буддийским монастырям на территории Синьц-зяна явно не повезло. Во-первых, многочисленные изоб-ражения божеств в мусульманском регионе вызывали оче-видную неприязнь у местного населения, резко усиливав-шуюся в годы вооруженных мятежей. Они участились вовторой половине XIX — первой половине ХХ века. В резуль-тате прежде всего пострадали скульптурные композиции илики святых на фресковой живописи. Скульптур в пеще-рах сейчас почти нет, а у немногих оставшихся изображе-ний на стенах и потолках очень часто выщерблены глазаили даже зачищен красочный слой в том месте, где должнабыть голова. Кроме того, по свидетельствам иностранцев,посещавших эти места в начале ХХ века, крестьяне неред-ко использовали фрески в качестве удобрения.

Свою лепту в процесс разрушения внесли хунвэйбиныи цзаофани «великой пролетарской культурной революции»,развязанной по инициативе Мао Цзэдуна его ближайшимокружением в середине 60-х годов прошлого века. Следыотносительно недавнего вандализма видны повсюду. Кста-ти, упоминавшиеся выше пещеры в Дуньхуане не подверг-лись осквернениям в те годы лишь благодаря своевремен-ному вмешательству премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.

Во-вторых, значительная часть пещер была разграбле-на зарубежными специалистами, в том числе крупными иуважаемыми во всем мире учеными. Особенно «отличил-ся» тут немец Альберт фон Ле Кок (1860—1930 гг.). НиктоСтаринная сигнальная башня


не отрицает его больших заслуг в изучении Западного края,но нельзя закрывать глаза и на то, как он со своим подруч-ным Теодором Бартусом «обрабатывал» местные культур-но-исторические памятники. Подробнее об этом читательузнает в следующей главе, а пока стоит, пожалуй, привестинесколько цифр только по комплексу в Кызыле.

Согласно официальным данным, в Музее индийскогоискусства в Берлине хранятся 395 фрагментов настеннойживописи из указанного монастыря. Так, в пещере 207 А.фон Ле Кок и Т. Бартус срезали и вывезли сразу 12 такихфрагментов. Ученые ФРГ утверждают, что в настоящеевремя в музее в общей сложности 328 квадратных метровфресок из Кызыла, хотя китайские специалисты полагают,что там должно быть около 470 квадратных метров. В лю-бом случае, размах «деятельности» участников немецкихнаучных экспедиций производит ошеломляющее впечатле-ние. Частыми рассуждениями о «спасении древних шедев-ров» фон Ле Кок в действительности прикрывал свои ам-биции и откровенное желание привлечь внимание поли-тической элиты Германии к собственной персоне.

Однако вернемся к буддийскому монастырю. Передвходом установлен красивый памятник уже знакомому чи-тателю Кумарадживе. К пещерам ведут удобные лестницы.Из-за них, вернее их отсутствия, до сих пор закрыт длятуристов расположенный неподалеку пещерный комплексв Кумтуре (112 пещер), где также весьма основательно «по-работали» фон Ле Кок и Бартус.

Сохранившиеся фрагменты фресок сильно отличаютсяот всего ранее увиденного на территории Китая. Чувству-ется мощное влияние индийского искусства. Специалистыопределяют его как «гандхарский стиль», имея в виду древ-нюю историко-культурную область, что занимала соответ-ственно северо-запад и юго-восток современных Пакиста-на и Афганистана. Художники прошлого активно исполь-зовали очень сочные темные тона, в их живописи многосочетаний голубого и черного цветов. На редкость вырази-тельны фигуры небожителей.

В пещере 17 меня заинтересовал оригинальный авторс-кий прием. Вся фреска на потолке состоит из отдельных

ромбов (всего около 40), в каждом из которых отражен са-мостоятельный эпизод некоей легенды или истории. К со-жалению, все разъяснения, в том числе и к конкретнымсюжетам, даны исключительно на китайском языке, а ра-зобраться в иероглифической записи индийских имен иназваний буддийских сутр достаточно сложно. Кроме того,нигде не указан (хотя бы ориентировочно) период созда-ния той или иной сохранившейся фрески. Представляется,что работникам музейного комплекса в ближайшие годыесть над чем потрудиться.

На обратном пути мы остановились у старинной сиг-нальной башни и около городища Субаши. Как известно,в древности воины, находившиеся в дозоре, разжигали ко-стер, сообщая главным силам о приближении врага. В ка-честве топлива они использовали волчий помет, который,в отличие от экскрементов других животных, дает устой-чивый вертикальный огонь, выдерживающий мощные по-рывы ветра и хорошо видимый на большом расстоянии.

Руины Субаши находятся по обеим берегам реки Куча,в 23 км к северу от города. В эпоху династий Вэй (IIIв.),Цзинь (III—V вв.) и Тан (VII—Xвв.) это был крупный центрбуддийской культуры. Существует точка зрения, что имен-но здесь находились два монастыря с одинаковым назва-нием Чжаохули, о которых в первой половине VII века писалСюаньцзан. Он утверждал, что обители располагались насклонах гор в 40 ли (20км) к северу от города, между нимипротекала река. По свидетельству паломника, в Чжаохулибыла установлена выполненная «с большим искусством,превосходящим человеческие способности», и богато укра-шенная статуя Будды. В зале восточного монастыря (пави-льон Будды) хранился крупный нефрит, по форме напо-минавший морскую раковину. На поверхности минералаякобы можно было увидеть отпечаток ступни основополож-ника учения.

ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИ 1 6 1

Глава 6«ЗАМОРСКИЕ ДЬЯВОЛЫНА ШЕЛКОВОМ ПУТИ»

Внимательный читатель обратил, надеюсь, внимание наэпизоды, связанные с утратой Китаем уникальных культур-но-исторических памятников на северо-западе страны.Происходило это в силу различных обстоятельств: регионсотрясали и сотрясают вызывающие катастрофические раз-рушения подземные толчки, подобные тем, что произош-ли, в частности, в 1916и 2003годах; многие культовые со-оружения и древние погребения были разграблены и раз-рушены во время довольно частых массовых волнений наэтнической и религиозной почве; на протяжении вековместные жители весьма потребительски или с явным без-различием, а порой и резко негативно относились к окру-жавшим их сокровищам; свои уродливые шрамы оставилапресловутая «культурная революции» с ее погромами ибесчинствами.

Однако самое сильное впечатление на человека, отпра-вившегося в далекое странствие по Синьцзяну, производитучиненное иностранцами, по определению английскогопутешественника Бэзила Дэвидсона, «археологическое во-ровство». От себя могу добавить, что в большинстве случа-ев имел место скорее откровенный грабеж, поскольку хи-щение раритетов происходило не тайно и, скажем, глубо-кой ночью, а совершенно открыто и средь белого дня.

В конце XIX — начале XX века сюда наряду с путеше-ственниками, предпринимателями, военными и чиновни-ками устремились авторитетные ученые. Нередко и те идругие выполняли задачи, поставленные различными ведом-ствами. Кучинская рукопись V века, приобретенная британ-ским офицером Бауэром, всколыхнула интеллектуалов иподтолкнула европейцев к активным действиям. Любопыт-ное признание в этой связи сделал еще один англичанин —

Фрэнсис Янгхасбэнд. Путешествуя по Китаю, он познако-мился с неким предприимчивым мусульманином, которыйвсеми силами стремился побывать в Лондоне и предлагалорганизовать «перспективный бизнес» — поставку белыхверблюдов на берега туманного Альбиона, которые, как емуказалось, должны были произвести там настоящую сенса-цию.

Вместо этого Ф. Янгхасбэнд предложил внимательнопокопаться в развалинах городов, находившихся когда-тона караванных маршрутах Шелкового пути и давно засы-панных песком, отыскать интересные древности и перепра-вить их на его родину. Британец гарантировал в таком слу-чае солидные заработки. Перед тем как расстаться, он даженаписал от своего имени рекомендательные письма дирек-торам Британского музея и соответствующих учрежденийв Калькутте и Бомбее.

Трудно, наверное, дать сейчас сбалансированную и до-статочно объективную оценку всему тому, что произошло

Свен Гедин


в Синьцзяне и прилегающих к нему районах в последую-щие 20—30 лет: слишком разными по интеллектуальномупотенциалу и морально-этическим качествам были люди,приезжавшие в эти места со всего света; о некоторых важ-ных событиях того периода сохранилась очень скудная либона редкость тенденциозная информация; существеннуюроль играла национальная принадлежность исследователей,представлявших ту или иную научную школу и находив-шихся в большой зависимости по вопросам финансирова-ния от правительственных структур либо специальных фон-дов своих стран, которые нередко таким образом решалисобственные задачи, и т.д. Тем не менее, побывав в пусты-нях Гоби и Такла-Макан, посетив многие музеи и древниепамятники, ознакомившись с обширной литературой, мож-но сделать некоторые выводы.

Весомый вклад в изучение региона внес шведский путе-шественник Свен Гедин (1865—1952 гг.), которого Ю. Н. Ре-рих называл великим ученым, создавшим себе «бессмерт-ное имя в анналах географии». С точки зрения классичес-кой археологии, его изыскания в Центральной Азии в концеХIХ — начале ХХ века, носили весьма поверхностный ха-рактер. В частности, абсолютно ненаучной принято считатьего методику работы на культурно-исторических памятни-ках: в поиске интересных находок швед временами предо-ставлял полную свободу действий своим подчиненным, ите, согласно его собственному признанию, «соблазненныеобещанной за какие-нибудь документы наградой, шаталисьс лопатами и рылись в самых невозможных местах». Путе-шественник, между прочим, не скрывал, что интерес к этойотрасли науки у него вызвала увиденная в Кашгаре коллек-ция раритетов, которую собрал русский консул Н. Ф. Пет-ровский.

Однако именно экспедиция С. Гедина в марте 1900 годасмогла в районе озера Лобнор отыскать древний и леген-дарный Лоулань. Выдающемуся открытию способствовалосчастливое стечение обстоятельств. Попытка выкопать впустыне колодец оказалась безуспешной, поскольку един-ственную лопату нанятый рабочий Эрдек забыл примернов 20км от места ночевки. За крайне необходимым для даль-

нейших поисков орудием труда его отпустили одного синструкцией идти строго по следам, оставленным экспе-дицией, но ночью налетела сильная буря, которая замелавсе следы и породила серьезное беспокойство за судьбуЭрдека. Тот появился с лопатой лишь ближе к вечеру ирассказал потрясающую историю.

Заблудившись во время бури, он наткнулся на холм, гдеувидел выступившие из-под слоя песка развалины несколь-ких домов. Вокруг валялись топоры, куски металла, кера-мическая посуда и старинные монеты; их рабочий счелнеобходимым захватить с собой. Кроме того, он подобралдве резные доски, но был вынужден бросить их, так какочень устал и торопился догнать товарищей. Эта информа-ция мгновенно изменила планы С. Гедина на следующийгод. Испытывая в тот момент трудности с водой и ввидубыстро приближающегося жаркого сезона, исследовательрешил провести лето все-таки в Тибете, а зимой вернутьсяк Лобнору.

Спустя почти год удалось определить место находокЭрдека. Из 8 построек 3 были в сравнительно хорошем со-стоянии и располагались как «присутственное место»: одноглавное здание и два громадных флигеля, между ними двор,ограниченный забором. Основное сооружение, по мнениюшведа, представляло собой буддийский храм, там же нашлидеревянное изображение Будды, медные монеты, глиняныечашки, образцы резьбы по дереву, фрагменты материи,обуви и т.д. Особую ценность представляли несколько сотбумажных обрывков и 42 деревянные («в виде линеек»)дощечки с надписями. Они и должны были дать достовер-ные сведения об открытом поселении и живших когда-тотам людях.

Собранный материал впоследствии был передан рабо-тавшему в Висбадене немецкому синологу Карлу Гимли,который в итоге датировал китайские документы концомIII — началом IV века. По его мнению, место, где они быливыявлены, с большой долей вероятности принадлежалобогатому китайскому купцу, занимавшемуся извозом и пе-ресылкой писем в Дуньхуан (совр. провинция Ганьсу). Этообстоятельство доказывало наличие регулярного почтово-


го сообщения между двумя населенными пунктами. К. Гим-ли же установил, что обнаруженный С. Гедином город —хорошо известный в истории Лоулань, жители котороготаинственным образом покинули свои дома.

Среди интересных находок экспедиции швед выделилдва бревна с вырезанными на них стоящими и сидящимиизображениями Будды. На одном из орнаментов междулистьями и вьющимися растениями была хорошо виднарыба. Как справедливо заметил С. Гедин, художнику, на-верное, не пришло бы в голову ее запечатлеть, если бы онане имела особого значения в данной местности и «не со-ставляла важную часть пропитания народонаселения». Пу-тешественник утверждал, что административный центрдревней страны находился около открытых им башен, арыбацкие хижины располагались вдоль берегов и «исчезлив гораздо более короткий промежуток времени».

Любопытно, что в 1901 году удивительное место в без-брежной пустыне сумел отыскать казак Забайкальскогоказачьего войска Шагдуров, он же нашел и первую дощеч-ку с непонятными письменами. Позднее выяснилось, чтоэто индийские надписи, выполненные письмом кхарошти.Вообще казаки сыграли значительную роль в далеких стран-ствиях С. Гедина. Не случайно, например, описание экс-педиции шведа по маршруту Тарим — Лобнор — Тибет(1899—1902 гг.) посвящено «данным в мое распоряжение повсемилостивейшему повелению Его Императорского Вели-чества императора Николая Второго четырем казакам —Сыркину и Чернову из Верного (до 1921 г. название городаАлма-Ата. — Н. А.), Шагдурову и Чердонову Забайкальс-кого казачьего войска — в знак дружбы и искренней благо-дарности за молодецкую их службу, за понесенные трудыи за преданность, оказанную ими в течение всего нашегосовместного путешествия».

Заслуживает внимание и тот факт, что царь Николай IIблагосклонно отнесся к предприятию, затеянному шведом,«всемилостивейше разрешил беспошлинный ввоз багажа впределы империи и бесплатный проезд по российским до-рогам», что в значительной степени сократило его расхо-ды. В данной ситуации остается только сожалеть, что слава

первооткрывателей, обнаруживших «затерянный мир» Ло-уланя, досталась отнюдь не россиянам.

В дальнейшем работы в этом удивительном уголке пус-тыни продолжили экспедиции англичанина Аурела Стей-на (1906 г. и 1914 г.) и шведа Фольке Бергмана (1934 г.).Последний работал в Центральной Азии под руководствомСвена Гедина еще во время совместной китайско-шведс-кой экспедиции 1927—1932 годов.

Выдающимся исследователем уникальных памятниковСрединной Азии стал гражданин Великобритании венгер-ского происхождения Аурел Стейн (1862—1943 гг.). Он ро-дился в Будапеште, где закончил начальную школу. Затемучился также в Дрездене, Вене, Лейпциге. А. Стейн уделялтогда особое внимание изучению западноевропейских ивосточных языков. Весной 1883 года в Тюбингене (Герма-ния) получил диплом доктора филологии. Позднее он за-нимался проблемами истории и культуры ираноязычныхнародов в Кембридже и Оксфорде, изучал топографию икартографию в военной академии у себя на родине, многоработал в Британском музее, где познакомился с его бога-тейшими коллекциями.

В конце 1887 года А. Стейн перебрался в далекую Ин-дию, которая многие годы была в центре внимания егонаучных изысканий и публикаций. Однако со временем всебольший интерес у него вызывала Центральная Азия с еезагадочным и малоизученным прошлым. В 1900—1901 го-дах он возглавлял экспедицию в район Хотана, где обсле-довал исчезнувшие в пустыне культурно-исторические па-мятники эпохи Шелкового пути. После этого были еще двеэкспедиции в китайские провинции Синьцзян и Ганьсу(1906—1908 гг. и 1913—1915 гг.). Им опубликованы около20 книг, принесшие ученому мировую известность.

Вот что пишет венгерский автор Л. Рошаньи в работе«Аурел Стейн и его наследие»: «Как бы ни была богата от-крытиями огромного археологического и культурного зна-чения первая половина ХХ в., едва ли найдется еще такаятерритория, исследование которой зажгло бы для специа-листов столько огоньков в темноте прошлого, как иссле-


дования Восточного Туркестана. Горизонты истории... взначительной степени расширились. Однако и по сравне-нию с этими масштабами поразительно богатство тех от-крытий, благодаря которым стала известна ранняя историябассейна реки Тарим и представилась возможность оценитьее значение в истории общей цивилизации. Львиная доляэтих открытий принадлежит А. Стейну».

Закончив в начале века интенсивные и на редкость ус-пешные раскопки в южной части Такла-Макан, А. Стейннаправился через Кашгар в сторону российской границы.Он проехал город Ош (совр. Кыргызстан) и прибыл в Ан-дижан (совр. Узбекистан), откуда по железной дороге от-правил 12 больших ящиков с находками в адрес Британс-кого музея. Летом 1901 года в Лондоне ученый успешноотчитался перед Королевским географическим обществомо результатах экспедиции.

Попутно следует обратить внимание на то, что указан-ное общество было основано в 1830 году и формально яв-

лялось полуправительственной организацией, но в действи-тельности было тесно связано с политическими кругамиАнглии. В частности, оно приняло активное участие в синь-цзянских событиях 60—70-х годов XIX века, когда там врезультате восстания мусульман против маньчжурской ди-настии Цин возникла весьма запутанная военно-политичес-кая ситуация. Общество на протяжении многих лет распо-лагало значительными финансовыми возможностями дляорганизации экспедиций, проведения работ по геодезии икартографии, публикации научно-практических материалов.Направленные в регион на его средства специалисты соби-рали разнообразную информацию, в том числе и разведы-вательного характера.

Вскоре вышла большая и увлекательная книга с иллю-страциями А. Стейна под названием «Погребенные в пес-ках руины Хотана», а несколько позже он выпустил двух-томный научный отчет о своем путешествии — «ДревнийХотан». Оба издания вызвали широкий резонанс в научноммире. Что же касается самого ученого, то в 1904 году онпринял британское подданство и поменял место работы.

Расходы на вторую экспедицию, которая продолжаласьоколо двух с половиной лет, взяли на себя англо-индийс-кое правительство и Британский музей. На этот раз А. Стейнискал и нашел древние развалины в юго-западной частиКашгарии, обследовал руины Лоуланя и Мирана в районеозера Лобнор, тщательно изучал буддийские храмы в Куче,Карашаре и ряде других мест, повсюду пополняя свой ба-гаж поразительными находками.

В марте 1907 года А. Стейн прибыл в Дуньхуан (провин-ция Ганьсу), где, как ему сообщили, были обнаруженыдревние манускрипты. Действительно, летом 1900 года даосВан Юаньлу, возглавлявший в то время немногочисленнуюмонашескую братию в буддийском монастыре пещерногокомплекса Могао (в 25 километрах к юго-востоку от горо-да), совершенно случайно в одной из пещер наткнулся нахранилище уникальных книг, рукописей, музыкальныхинструментов, живописных полотен, вышивок на шелке,принадлежностей для религиозных обрядов и других исто-рических ценностей, датируемых IV—XII веками и спрятан-Аурел Стейн


ных монахами много веков назад. Собрание древних рари-тетов, число которых превысило 50 тысяч единиц, получи-ло в дальнейшем название Дуньхуанская библиотека.

В своих воспоминаниях знаменитый археолог и этног-раф писал: «Можно ли было вообще изобрести место болеепригодное для сохранения такого рода реликвий, чем ка-мера, вырубленная прямо в камне этих чудовищно бесплод-ных холмов и герметически изолированная даже от тогоничтожного количества влаги, которое могло находиться вэтой пустынной долине? Даже в самой сухой почве на ме-сте развалин какого-нибудь поселения эти сокровища немогли бы настолько избежать разрушения, насколько этоудалось им здесь — в предусмотрительно выбранной дляданной цели скальной камере, где скрытые за кирпичнойстеной и защищенные также толщей песчаных наносовмассы рукописей пролежали не потревоженными целыевека».

Узнав о существовании таинственной пещеры, а темболее увидев хранилище Дуньхуанской библиотеки, он сразуосознал грандиозность открытия и откровенно нацелилсяна вывоз значительной ее части в Великобританию, но од-новременно возник вопрос: как это сделать «законнымпутем», не вступая в конфронтацию с «исключительно пуг-ливым и нервным» даосским монахом и местными влас-тями?

Тут ему помог случай. Однажды в неторопливом разго-воре он упомянул своего «ангела-хранителя» Сюаньцзана,к памяти которого никогда не уставал обращаться. Выдаю-щийся буддийский наставник и проповедник эпохи Тан какбы вел его за собой в масштабных исследованиях Централь-ной Азии, постоянно давал мощный импульс кропотливо-му научному поиску реальных подтверждений интенсивногокультурного обмена между Китаем и Индией в древностии раннем средневековье. Кстати, именно с легкой рукиангличанина в западной научно-популярной литературеначала XX века, посвященной исследованиям далекого про-шлого Синьцзяна, активно использовался термин Серин-дия (античные авторы, как известно, называли Поднебес-ную Серикой), который довольно оригинально определял

географическое положение этого региона и историко-куль-турное взаимопроникновение двух великих цивилизаций.

Имя Сюаньцзана сразу вызвало, со слов А. Стейна,«блеск живого интереса» в глазах даоса, и спустя несколь-ко дней он передал для ознакомления ученому очень ста-рые тексты. Вскоре выяснилось, что это были переводыбуддийских сутр, выполненные непосредственно танскиммонахом. Указанный жест свидетельствовал об установле-нии доверительных отношений.

По мере изучения материалов библиотеки А. Стейн присодействии своего переводчика Цзян Сяованя тщательноотбирал манускрипты и произведения искусства для отправ-ки их в Великобританию. Проблема, однако, осложняласьтем, что англичанин не владел китайским языком, а егорасторопный помощник слабо ориентировался в буддийс-ких рукописях. Поэтому в дуньхуанской коллекции Бри-танского музея оказалось довольно много идентичных древ-них текстов, выполненных различными переписчиками.Ученый обнаружил и довез до далекого Лондона иерогли-фическую версию «Алмазной сутры» — первой известной вмире печатной книги, которая датируется 868 годом.

В беседах с Ван Юаньлу «возникла идея» отправить до-кументы «для глубокого изучения» в другую страну «в об-мен на солидные пожертвования монастырю». Особенноэнергично эксплуатировался тезис «о предстоящей рано илипоздно утрате старинных буддийских рукописей при оче-видном безразличном отношении властей». Монах, нахо-дившийся под жестким и в то же время достаточно кор-ректным прессингом, постоянно испытывал сомнения иоднажды даже уехал из монастыря, закрыв на ключ обна-руженную им пещеру-хранилище (кит. Цанцзиндун), нозатем, на условиях полной секретности совершенной сдел-ки, все-таки продал внушительную часть раритетов за200 лянов серебра. Британский подданный покинул Дунь-хуан с 24 ящиками древних манускриптов, а также 5 ящи-ками картин, вышивок и других реликвий. Через несколь-ко лет А. Стейн вновь приехал в монастырь и купил у дао-са еще 570текстов.


Необходимо отметить, что его усилия увенчались успе-хом во многом благодаря активной поддержке со стороныЦзян Сяованя, которого в КНР современные авторы счи-тают «национальным преступником». Тот регулярно давалдельные советы с учетом особенностей китайского мента-литета, на редкость гибко и деликатно переводил высказы-вания своего шефа, в беседах с монахом выдвигал собствен-ные аргументы в пользу продажи документов. Англичанин,к слову сказать, высоко оценил действия верного помощ-ника и выполнил его просьбу, поспособствовав его назна-чению на должность секретаря консульства Великобрита-нии в Кашгаре.

По итогам экспедиции ученый подготовил несколькосолидных монографий и популярных изданий, в том числе«Тысяча будд», «Сериндия» и др. Удивительные открытияи фундаментальные труды А. Стейна в Центральной Азиибыли по достоинству оценены в научном мире и правитель-ственными чиновниками. В 1904 и 1910 годах Оксфордскийи Кембриджский университеты присвоили ему почетнуюстепень доктора, в 1912 году его посвятили в рыцари.

Не менее плодотворной оказалась самая продолжитель-ная третья экспедиция, в ходе которой англичанин вновьработал на юге Такла-Макан, провел комплексные иссле-дования в районе древнего тангутского города Хара-Хото,обнаруженного в 1908 году экспедицией нашего соотече-ственника П. К. Козлова, совершил длительный переход вТурфанский оазис, а затем вдоль отрогов Тянь-Шаня на-правился в Среднюю Азию и далее в Иран.

С годами А. Стейн стал действовать более агрессивно вотношении древних памятников, чему, безусловно, способ-ствовала возросшая конкуренция среди исследователейЦентральной Азии. Он явно опасался серьезных соперни-ков с большими амбициями и с нескрываемым раздраже-нием писал, в частности, своему лондонскому другу о нео-жиданно возникших трудностях: «Ценой долгой борьбыудалось вырвать у государственных органов средства и раз-решение для продолжения моих китайско-туркестанскихисследований. Однако власти сочли необходимым задержать

мое отправление, поставив такие условия, выполнение кото-рых было связано с риском для здоровья и заняло целыйгод. Вследствие этой задержки мне теперь необходимо бо-роться со многими немецкими и французскими конкурен-тами в той области, изучение которой я считал первооче-редной задачей в течение ряда лет».

В поле его зрения отныне регулярно попадают старин-ные буддийские храмы и монастыри. Не испытывая каких-либо угрызений совести, в Турфане, Хотане и других мес-тах ученый активно использует нож, молоток и пилу, сре-зая со стен наиболее ценные и довольно крупные фрагментыфресковой живописи. Комплексные исследования и про-странные научные публикации будут потом, а пока, помнению англичанина, надо торопиться, поскольку в реги-оне уже несколько лет работают высококвалифицирован-ные специалисты из Германии, вдохновляемые самим кай-зером.

Альберт фон Ле Кок /слева/ и Теодор Бартус /справа/


Немецкие ученые особенно энергично осваивали древ-ние памятники Синьцзяна в 1902—1914 годах. Первую экс-педицию, организованную берлинским Музеем этнологиии финансировавшуюся в основном военным магнатомФридрихом Круппом, возглавил Альберт Грюнведель —видный индолог и талантливый художник, знаток буддий-ского искусства Индии, Юго-Восточной Азии, Монголиии Тибета. В ее состав вошли лингвист и этнограф Георг Хут,а также музейный мастер на все руки Теодор Бартус, со-провождавший в итоге каждую из четырех германских эк-спедиций тех лет. Они пробыли в Турфанском оазисе сноября 1902 по март 1903 года и привезли на родину 46 ящи-ков со всевозможными находками. Результаты их работыполучили высокую оценку со стороны ученых и привлекливнимание Вильгельма II.

Неудивительно, что политики и промышленники при-няли самое деятельное участие в создании специальногокомитета и соответствующего фонда, которые, в свою оче-редь, представили амбициозную программу многолетнихисследований в рассматриваемом регионе. Из-за болезниА. Грюнведеля и внезапной смерти Г. Хута ее временнымруководителем был назначен Альберт фон Ле Кок, о кото-ром стоит рассказать поподробнее.

Он родился в Берлине 8 сентября 1860 года в семье куп-ца, торговавшего вином. Отец рассчитывал, что сын пой-дет по его стопам. В школе у мальчика возникли серьезныепроблемы, но позднее его все-таки отправили учиться се-мейному бизнесу в Англию и США, параллельно в Амери-ке он изучал медицину. В 27 лет вернулся в Германию иначал работать в Дармштадте на фирме по торговле вином,созданной еще его дедом. Со временем А. фон Ле Кок осоз-нал, что это не его призвание и, продав дело, перебрался вБерлин, где в течение нескольких лет изучал восточныеязыки, в том числе арабский, турецкий и персидский. Ввоз-расте 42 лет он пришел в индийскую секцию Музея этно-логии.

В сентябре 1904 года А. фон Ле Кок и Т. Бартус черезПетербург, Москву, Омск, Семипалатинск, Чугучак и Урум-чи отправились во вторую немецкую экспедицию, которая

продолжалась больше года, по декабрь 1905года. Основнуючасть времени они провели в Турфанском оазисе. В ходеэтой и последовавших затем экспедиций (декабрь 1905 г. —январь 1907 г.; апрель 1913 г. — май 1914 г.) специалистыиз Германии, прежде всего, разумеется, А. фон Ле Кок,собрали и привезли на родину огромное количество памят-ников искусства, письменности и материальной культуры.А. Грюнведель и А. фон Ле Кок самым тщательным обра-зом обследовали древние погребения и городища, храмы имонастыри, изучили разнообразные археологические объек-ты, обработали собственные наблюдения и привезенныематериалы, выпустили серию прекрасных книг и статей, неутративших научного значения и в наши дни. Их вклад визучение далекого прошлого Срединной Азии поистинесложно переоценить.

Но метод работы с уникальными памятниками стари-ны, постоянно применявшийся А. фон Ле Коком и Т. Бар-тусом, вызывал и вызывает у многих чувство неприязни.Речь идет о поставленном на поток профессиональном от-делении от стен монастырей и храмов практически всехпонравившихся им фресок и отправке их в Германию.Происходило это следующим образом.

Наиболее трудную и ответственную работу выполнялфизически крепкий Т. Бартус. Сначала, используя оченьострый нож, напильник и молоток, ученые определяликонтуры и вырезали кусок настенной живописи нужногоразмера, с тем чтобы его можно было разместить в специ-ально изготовленном ящике. С учетом способа перевозкиящики делали в трех вариантах: самый большой для транс-портировки в повозке, поменьше — на верблюде, еще мень-ше — на лошади.

Затем киркой они пробивали сбоку либо чуть в сторонеотверстие в стене; камень был «к счастью, в основном мяг-кий». Покрытую войлоком доску накладывали на красоч-ный слой и с помощью пилы, протиснутой через образо-вавшуюся дырку под фреску, производили обрушение; «фи-зические усилия, связанные с этой работой, особенновелики, в то же время данный процесс требует легкости иловкости рук».


Доску, которую в конце концов помещали на дно ящи-ка, готовили так: на нее стелили два слоя сухого камыша,войлок и тщательно отобранный хлопок (волокно). На та-кую «подушку» укладывали первый фрагмент (рисункомвниз), еще слой хлопка, второй фрагмент и т.д., всего 6кус-ков. Последний фрагмент накрывали опять хлопком, вой-локом, двумя слоями камыша и второй доской. Обе доскипо всему периметру были на 3—4 дюйма длиннее или ширесрезанных фресок. Образовавшиеся пустоты максимальнозаполняли льном, поскольку «все другие упаковочные ма-териалы стираются чересчур легко».

Верхнюю и нижнюю доски аккуратно связывали и по-лученную конструкцию в горизонтальном положении уби-рали в ящик, стенки которого отстояли от нее еще на 3—4 дюйма. Свободное пространство также засыпали льном,после чего гвоздями прибивали крышку; «у нас никогда небыло каких-либо повреждений в ящиках, упакованных та-ким способом».

Подобным образом А. фон Ле Кок и Т. Бартус при пол-ном попустительстве чиновников-ханьцев, почитавшихисключительно Конфуция, и при абсолютно индифферен-тном отношении мусульманского населения срезали фрес-ки в пещерных монастырях и храмах Кызыла и Безеклыка,Кумтуры и Субаши, Туюка и Тумшука, Шорчука и Долдур-Ахура…

Первоначально эти и другие привезенные из Синьцзя-на сокровища хранились в Музее этнологии, но в концеВторой мировой войны при очередном налете авиации со-юзников его главное здание было разрушено, значительнаячасть реликвий погибла. Оставшееся перевезли в относи-тельно безопасное место. Некоторые документы и предме-ты исчезли во время и после взятия Берлина.

Сомневаюсь, что они привлекли внимание советскихвоеннослужащих, хотя ряд зарубежных авторов считают та-кое развитие событий наиболее вероятным. Об этом, на-пример, пишет в предисловии к книге А. фон Ле Кока,вышедшей в Пекине в 2002 году под названием «Записки осокровищах Синьцзяна», китайский переводчик Лю Цзянь-тай. В царской России старинными манускриптами на эк-

зотических языках и непонятными древностями из тех местинтересовался крайне ограниченный круг выдающихся уче-ных-интеллектуалов, поэтому заявления о причастностиофицеров Красной Армии к пропаже делают честь системеобразования в Советском Союзе.

В августе 1905 года А. фон Ле Кок и Т. Бартус прибылив Хами, где вскоре торговец из Ташкента сообщил им обобнаруженных в Дуньхуане таинственных рукописях, ко-торые «никто не может прочитать». Они были хорошо ос-ведомлены о крупном буддийском комплексе Могаоку изнали, что ранее там побывала лишь горстка путешествен-ников из Европы. Одновременно немцы прекрасно пони-мали: местные жители считают эти пещеры святыней и врядли позволят им действовать в таком же ключе, как и вСиньцзяне. Однако библиотека, если она на самом делесуществует, представляла бесспорный интерес.

Согласно поступившей из Берлина информации, в се-редине октября в Кашгар должен был прибыть А. Грюнве-дель — официальный руководитель проекта, который про-сил встретить его и обсудить дальнейшие перспективы на-учных исследований. Чрезвычайно сложный переходХами—Дуньхуан через пустыню в противоположном на-правлении занял бы 17дней, а уже наступил конец августа.В сложившейся ситуации добраться до Кашгара (1250 миль)к установленному сроку было немыслимо. Не зная, какпоступить, А. фон Ле Кок решил довериться слепому жре-бию. Он вытащил китайскую серебряную монету и загадал:орел — Дуньхуан, решка — Кашгар. Выпал второй вариант.

В итоге первым из иностранцев увидел Дуньхуанскуюбиблиотеку и получил доступ к ней англичанин А. Стейн,о чем уже было сказано выше. Для российского читателявопрос первенства в данном случае не имеет, на мой взгляд,принципиального значения. Другое дело, если бы квали-фицированные специалисты из Германии, прибыв в Дунь-хуан, стали срезать замечательные фрески пещер Могао, иботрудно представить, что они устояли бы против соблазна.При таком развитии событий уникальный памятник оченьскоро разделил бы участь многих ограбленных монастырейи храмов.


Знаменитый русский живописец и разносторонне об-разованный интеллигент Н. К. Рерих (1874—1947 гг.), вначале апреля 1926 года направлявшийся во главе экспеди-ции из Карашара в Урумчи, долго размышлял об опустев-ших храмах и монастырях, о мотивах, побудивших ученыхс мировым именем принять самое активное участие в раз-рушении древних памятников: «В пути думалось: не правыевропейцы, разрушая монументальные концепции Ближ-него и Дальнего Востока. Вот мы видели обобранные и обо-дранные пещеры. Но когда придет время обновления Азии,разве она не спросит: «Кто же это обобрал наши сокрови-ща, сложенные творчеством наших предков?» Не лучшебыло бы во имя знания изучить эти памятники, заботливоподдержать их и создать условия истинного бережливогоохранения. Вместо того фрагменты фресок перенесены вДели, на погибель от индусского климата. В Берлине це-лые ящики фресок были съедены крысами. Иногда частимонументальных сооружений нагромождены в музее, не пе-редавая их первоначального назначения и смысла. Прав нашдруг Пельо, не разрушая монументальных сооружений, аизучая и издавая их. Пусть свободно обращаются по нашейпланете отдельные предметы творчества, но глубоко обду-манная композиция сооружений не должна быть разруша-ема. В Хотане мы видели части фресок из храмов, исследо-ванных Стейном, а остальные куски увезены им в Лондони Дели. Голова бодхисатвы — в Лондоне, а расписные са-поги его — в Хотане. Где же тут беспристрастное знание,которое прежде всего очищает и сберегает, и восстанавли-вает? Что же сказал бы ученый мир, если бы фрески Гоц-цоли или Мантеньи были бы распределены таким «науч-ным» образом по различным странам? Скоро по всему мируполетят быстрые стальные птицы. Все расстояния станутдоступными, и не ободранные скелеты, но знаки высокоготворчества должны встретить этих крылатых гостей». Ком-ментарии здесь, как говорится, излишни.

А. фон Ле Кок постоянно отправлял ящики с древнос-тями и отчеты о проделанной работе в Берлин. Спонсорыбыли в восторге, большой интерес к реликвиям проявилкайзер Вильгельм II. Амбициозный ученый, возглавившийэкспедицию в силу весьма неординарных обстоятельств,

явно спешил сделать себе имя. Его планам в какой-то меремешали указания А. Грюнведеля, который предлагал отло-жить на более поздний срок раскопки в особо интересныхместах. Получив очередное письмо, где сообщалось о за-держке отъезда А. Грюнвиделя из Германии, А. фон Ле Кокрешил рискнуть и направился к пещерному комплексуБезеклык, нарушив все инструкции. О том, что произошлов этом монастыре, читатель узнал в третьей главе.

Следует подчеркнуть, чтоу А. фон Ле Кока с А. Грюн-веделем сложились натяну-тые отношения. Во многомэто было обусловлено под-спудным соперничеством заруководство указанными эк-спедициями, но главной при-чиной конфликта стал опи-санный выше метод работы.А. Грюнведель, для которогокаждый археологический объ-ект существовал в единомпространстве, полагал, что«изъятие фресок ничуть нелучше охоты за сокровищамии грабежа». В своей деятель-ности он преследовал сугубонаучные цели, поэтому всегдаочень тщательно срисовывалфрагменты настенной живо-писи, аккуратно составлялтопографические схемы пе-щерных комплексов.

А. фон Ле Коку мешал нетолько А. Грюнведель, раз-дражение у него вызывали испециалисты из России, ра-ботавшие во время второй не-мецкой экспедиции в районе Лэнгдон Уорнер


города Куча (вторая половина 1905 г.), — М. М. и Н. М. Бе-резовские. Любопытно, что братья довольно успешно со-трудничали с французской экспедицией во главе с П. Пе-льо.

Они в основном активно собирали древние монеты,снимали схематические планы, делали фотографии, аква-рельные копии и кальки с настенных росписей. ПосколькуН. М. Березовский был по профессии художником, братьяподготовили альбом, озаглавленный «Орнаменты на фрес-ках. Китайский Туркестан. Кучарский округ». Он включа-ет акварельные зарисовки фресок и их деталей. В развали-нах буддийских храмов они обнаружили следы древнихфресок, обломки большой глиняной фигуры, фрагментытерракотовых скульптур. В Кызыле М. М. Березовский со-брал обломки статуй и деревянной резьбы, фрагменты ру-кописей, обрывки шелковых тканей, бляшки и бусы, др.Там же он нашел алебастровые формы для изготовлениядеталей скульптур. Интересные находки были сделаны вСубаши, Кумтуре, Кирише. Представленные материалыпоступили в Музей антропологии и этнографии АН СССР,а в 1934 году были переданы в ленинградский Эрмитаж.

Не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, буд-то русские ученые, проводившие исследования в Синьцзя-не, выглядели стопроцентными «чистюлями» на фоне евро-пейских «монстров». Так, участники экспедиции Д. А. Кле-менца 1898 года, побывавшие в Турфанском оазисе иобследовавшие за несколько месяцев не менее полутора де-сятков комплексов, привезли в том числе и ограниченноеколичество небольших фрагментов древних росписей, отде-ленных от стен пещерных монастырей и храмов. А. Грюнве-дель, кстати, позднее отмечал, что первоначальный план егоэкспедиции (осень 1902г.— весна 1903г.) был разработан в1899 году «непосредственно после посещения Берлина рус-скими академиками В. В. Радловым и К. Г. Залеманом, атакже путешественником по Турфану Д. А. Клеменцем».

Очень помогла специалистам из Германии и изданнаяД. А. Клеменцем в 1899 году на немецком языке книга орезультатах изысканий с многочисленными фотографиями

и большой складной картой, где были точно указаны всевыявленные объекты. Как считают западные авторы, «рус-ские фактически преподнесли немцам Турфан в качествеподарка».

Объективности ради надо признать, что объем работ вСиньцзяне ученых-археологов из России в те годы не шелни в какое сравнение с масштабом деятельности экспеди-ций из Германии, Англии, Франции, а также Японии (триэкспедиции в августе 1902 г. — феврале 1904 г., октябре1908 г. — сентябре 1909 г. и октябре 1910 г. — ноябре1914 г.). По сложившейся в нашей стране давней тради-ции, на науке решили в очередной раз сэкономить. Ака-демик Ф. И. Щербатской, например, писал: «К сожалению,тогдашнее правительство не нашло возможным сразу жеассигновать средства на осуществление… русской экспеди-ции, между тем как экспедиции английская, французская,три германских и несколько японских одна за другой из-бороздили Сериндию вдоль и поперек. Результатом этогобыло то, что, когда наконец явилась на место русская экс-педиция, значительная часть древностей оказалась увезен-ной в разные музеи Европы и Японии, а много памятни-ков оказались просто разрушенными при попытке снятияих с места для перевозки».

Ему вторил С. Ф. Ольденбург: «Русским ученым и наэтот раз, как бывало и бывает нередко, пришлось отойтина время от начатого ими вполне успешного дела, котороеперешло в руки иностранных, в первую очередь немецких,ученых, получивших в своей стране средства на экспеди-цию. Только много лет спустя, при условиях гораздо менееблагоприятных, русским ученым удалось продолжить делоД. А. (Клеменца.— Н. А.)».

«Разведочная археологическая экспедиция в КитайскийТуркестан» под руководством С. Ф. Ольденбурга состояласьлишь в 1909—1910 годах. Подобно А. Грюнведелю он все-гда осуждал тотальное обрушение фресок в монастырях ихрамах, хладнокровное изъятие культурно-историческихпамятников из реально существующей среды. Выступив сдокладом по итогам поездки, ученый говорил о необходи-мости покупки старинных предметов и рукописей на мес-


тах, для чего предлагал снабдить соответствующими сред-ствами русских консулов в Урумчи и Кашгаре.

Более плодотворной была его экспедиция в Дуньхуан(май 1914 г. — апрель 1915 г.). Ее участники приобрели уместных жителей и вывезли в Россию большую коллекциюпрежде всего фрагментов различных текстов из Дуньхуан-ской библиотеки, которые в настоящее время хранятся вСанкт-Петербурге. Формально она самая объемная — око-ло 12 тысяч единиц, однако значительно уступает другимсопоставимым собраниям по количеству крупных и цель-ных рукописей, а также качеству имеющихся материалов.

Приходится констатировать, что отечественным ученым-археологам так и не удалось сделать крупных и ярких от-крытий в Синьцзяне, в отличие, скажем, от раскопок натерритории нынешнего китайского автономного районаВнутренняя Монголия. Возглавляемая видным исследова-телем Центральной Азии Петром Кузьмичем Козловым(1863—1935 гг.) монголо-сычуаньская экспедиция (1907—1909 гг.) в низовьях реки Эдзин-Гол обнаружила тогда ру-ины древнего тангутского города Хара-Хото, упоминавше-гося еще в документах первой половины XI века и разру-шенного Чингисханом в 1226 году.

В то же время никто не может и предъявить им серьез-ных обвинений в хищении древних сокровищ данного ре-гиона. С точки зрения сегодняшнего дня это немаловаж-ный фактор в добрососедских отношениях наших двухстран.

16 апреля 1926 года Николай Константинович Рерихсделал в своем дневнике еще одну интересную запись:«Дошли странные сведения о разграблении фресок Дунь-хуана. Если эти сведения верны, то такое вандальство дол-жно быть расследовано, как совершенно недопустимый фактразрушения почти единственного сохраненного памятни-ка. Рассказывается, что «приехали какие-то «американские»торговцы, вырезали куски фресок и успели увезти многоящиков». Будто бы китайцы гнались за похитителями, нопо обыкновению были неудачны. И в результате — искале-ченный памятник. Ученый мир не должен оставить без

расследования разрушение единственного памятника. Ко-нечно, Прист (приятель семьи Рерихов. — Н. А.), бывшийосенью в Дуньхуане, может дать достоверные и подробныесведения. Мы же можем лишь занести этот факт для сведе-ния. Как будет возмущен Пельо, узнав о разрушении изу-ченного и описанного им памятника. Здесь вся иностран-ная колония знает о случившемся».

События, о которых с неподдельным возмущением со-общает Н. К. Рерих, на самом деле произошли в Дуньхуанезначительно раньше и в контексте темы, затронутой в на-стоящей главе, заслуживают более подробного описания.

Американцы оказались последними в сумасшедшей гон-ке за сокровищами пещерного комплекса Могао в провин-ции Ганьсу. К тому времени рукописи из найденной почтичетверть века назад библиотеки уже покинули Дуньхуан,поэтому внимание заокеанских визитеров привлекли на-стенные росписи и статуи буддийского монастыря. Похо-же, лавры А. фон Ле Кока и позднего А. Стейна не давалиим спать спокойно, хотя, как мы знаем, немец все-такиопасался заниматься своим привычным делом в местах, гдемусульманское население составляло явное меньшинство.

4 сентября 1923 года из города Сиань (административ-ный центр провинции Шэньси) в сопровождении эскортаиз 10 китайцев в западном направлении двинулись офи-циальные представители музеев Гарварда и Пенсильва-нии — Лэнгдон Уорнер и Горац Джейн. Это была перваяамериканская экспедиция в Центральную Азию со сторо-ны Китая.

Мировая война и сложная внутриполитическая ситуа-ция в Поднебесной, возникшая вскоре после свержениявласти императора в 1911 году, создали значительные труд-ности на пути тех, кто пытался проникнуть в регион. Покаевропейцы переживали страшные последствия чудовищной«мясорубки» и приходили в себя от потрясений, связанныхсо свержением царизма и победой большевиков в России,американцы, заметно разбогатевшие на военных поставках,обратили свои взоры на духовное достояние мировой куль-туры.


Перед указанными специалистами была поставлена за-дача — выяснить, что сохранилось на древних маршрутахШелкового пути в Китае, если осталось вообще, после эк-спедиций из Европы и Японии. Мощный и рыжеволосыйЛэнгдон Уорнер (1881—1955 гг.) — выпускник Гарвардскогоуниверситета 1903 года — до этого много лет проработал вцарской России, путешествуя по Средней Азии. Из восточ-ных стран он уже посетил Китай и Японию, был знаком сомногими известными ориенталистами. Командировавшийи финансировавший его Художественный музей Фогга далуказание привезти для лабораторных исследований фраг-менты древних фресок, прежде всего танского периода.В случае успеха вполне реальным становился грандиозныйпроект их крупномасштабных изъятий из пещер.

Достигнув Сучжоу (совр. Цзюцюань), американцы пер-воначально взяли курс на северо-восток, в район Хара-Хото,где в свое время активно работали экспедиции П. К. Коз-лова и А. Стейна, но там их поиски оказались малопродук-тивными. Вскоре в пустыне Гоби выпал снег, явно не спо-собствовавший запланированным изысканиям. Г. Джейнсильно обморозился, едва остался жив и был вынужденвернуться в Пекин. После всех злоключений Л. Уорнер смогвыехать в Дуньхуан лишь в сопровождении китайскогопереводчика Вана.

Судя по письмам американца, его до глубины душипотрясли и возмутили многочисленные следы вандализма,оставленные белогвардейцами из России. Действительно,в начале 20-х годов их отступавший отряд, численностьюоколо 550 человек, перешел границу с Китаем и добрался вконце концов до Дуньхуана. Местные чиновники не смог-ли придумать ничего лучше, как разместить их в пещерахМогао. Конечно, душевное состояние офицеров можнопонять: досада и злость, внутренняя опустошенность пос-ле кровавой бойни и жестокого поражения. Тем не менееэто не оправдывает варварства, учиненного в культовомместе. Замазанными оказались древние фрески и статуи, вомногих местах появились непристойные надписи, быливскрыты и разграблены древние мощи, из-за костров, накоторых готовили пищу, почернели потолки. Следы их

полугодового пребывания в монастыре можно увидеть исейчас.

Однако страстное негодование и несколько истеричныевосклицания в устах Л. Уорнера абсолютно неуместны: неему рассуждать о подлинной ценности и безопасности куль-турно-исторических памятников. В письме к жене он под-черкивал: «Моя задача — сделать все от меня зависящее,чтобы спасти и сохранить то, что смогу, от быстрого разру-шения». Осматривая поврежденные скульптуры и настен-ную живопись, американец с пафосом вопрошает: «Где га-рантия того, что после русских тут не будут размещеныкитайские солдаты? И, что еще того хуже, как долго оста-лось до восстания мусульман, которого здесь все ждут?»Подобными сентенциями и словесными ухищрениями онвсячески подзадоривал себя и заодно был не прочь покура-житься в облике этакого «спасителя» высокого искусства.

На самом деле дипломированный профессор заблаго-временно подготовился к поездке в дальние края и специ-ально привез в Дуньхуан ранее опробованный в Италиихимический состав, позволявший отделять фрески от ихосновы. Выбрав в пещерах приглянувшиеся ему сюжеты,он с помощью кисти наносил его на конкретную поверх-ность. Единственное, что беспокоило Л. Уорнера, это низ-кие температуры наступившей середины зимы. Состав наморозе затвердевал до того, как фреска успевала им про-питаться. Замоченные в клее куски марли он прикладывалк ранее обработанному живописному слою, а потом отры-вал их от стены. Вскоре таким образом были получены12 (по другим данным 26) фрагментов росписей, в основ-ном VIII века, довольно приличных размеров, общей пло-щадью 3,2 квадратных метра.

Тщательно упаковав награбленное, американец напо-следок выкрал превосходно выполненную коленопрекло-ненную статую бодхисатвы танского периода, которая нынеэкспонируется в одном из выставочных центров Гарварда.Он обрядил ее в собственную одежду, включая нижнее бе-лье, брюки и носки, завернул в шерстяные одеяла, чтобыне разбить на ухабистых дорогах Китая и довезти целой доспонсоров в США. Л. Уорнер не сомневался, что админи-


страция музея Фогга будет довольна, и собирался вернуть-ся в пещеры Могао в самое ближайшее время.

Так оно и случилось. Жители оазиса весной 1925 годаувидели старого знакомого в компании шести иностранцев.Среди них был и молодой Дэниел Томпсон — автор хими-ческой формулы указанного раствора, намеревавшийся наместе усовершенствовать свое изобретение. Л. Уорнер и егоподельники предполагали активно «поработать» в пещерах8 месяцев. Однако на этот раз местные власти при энер-гичной поддержке населения решили встать на защиту на-циональных сокровищ.

Большую помощь им в этом оказал доктор Чэнь, уче-ный и врач, которого члены экспедиции наняли в Пекине.После приезда в Дуньхуан он подробно рассказал соотече-ственникам о планах иностранцев и спустя два дня попро-сился обратно, сославшись на болезнь матери. Попав вплотное и враждебное окружение, при организованном инеусыпном контроле со стороны крестьян и чиновников,взбешенный американец не рискнул действовать в прежнемключе и вскоре со своей командой покинул район. Древ-ние фрески и скульптуры удалось сохранить, «ограблениепо фон Ле Коку» на этот раз не состоялось.

Откровенно наглые и бесцеремонные действия Л. Уор-нера во многом послужили основой занимательного дунь-хуанского предания первой половины ХХ века. Вот вкрат-це его содержание.

Колоссальное по своим размерам изображение буддыМайтрейи в одной из пещер Могао с давних времен назы-вали «большим Буддой». Во лбу 35,5-метровой статуи не-когда сверкал крупный драгоценный камень, который приее сооружении подарил монах, живший в Западном крае.

После того как были обнаружены древние реликвии,сюда устремились многочисленные иностранцы с целью ихприобретения и вывоза. Когда в Дуньхуан из-за океанаприехал еще один искатель сокровищ, то от библиотеки уженичего не осталось. Он долго ходил по пещерам в поискахчего-нибудь драгоценного и нетяжелого, когда неожидан-но, оказавшись в многоярусной центральной части монас-тыря, заметил яркий и переливающийся источник света на

голове «большого Будды». Взволнованный иностранец под-нялся наверх и с радостью увидел роскошный камень, ко-торый мог бы принести ему богатство и славу.

Однако его кража представлялась весьма сложной зада-чей, поскольку днем в пещере слишком много людей, аночью — чрезвычайно опасно карабкаться на огромнуювысоту. Проанализировав ситуацию, иностранец придумалдовольно хитроумный план. Глубокой ночью он забралсяна верхний ярус старого сооружения и вступил на попереч-ную балку, находившуюся над головой божества. Закрепивна ней один конец веревки и обмотав вокруг себя другой,похититель стал медленно спускаться.

Наконец ему удалось достичь лика «большого Будды».Вытащив заранее приготовленные молоток и зубило, оннанес несколько аккуратных ударов, стараясь не повредитьдрагоценность. Вдруг раздался странный голос: «Вор, ос-тановись!» Иностранца прошиб холодный пот. Надо былобежать, но бешенство и злоба душили его. Он решил унич-тожить то, что ему не принадлежало. От страшного удараосколки камня брызнули во все стороны. В ту же секундуверевка оборвалась, преступник, пролетев несколько десят-ков метров, рухнул на землю и погиб.

Ранним утром в сопровождении монашеской братии впещеру пришел настоятель монастыря. Он подошел к без-дыханному телу и тихо произнес: «Милосердный Будда».Рассказывают, что алчного иностранца выследил молодоймонах. Следуя всюду за ним по пятам, он взобрался на пре-словутую балку и, увидев неслыханное злодейство, перере-зал веревку. Позднее в образовавшееся во лбу «большогоБудды» пустое пространство вставили кусок красного стекла,но прежний блеск был утрачен навсегда.

Уважаемый читатель, вероятно, заметил частое упоми-нание в высказываниях Н. К. Рериха имени французскогосинолога П. Пельо (1878—1945гг.), о котором автор еще нислова не сказал в данной главе. Метод работы этого учено-го в провинциях Синьцзян и Ганьсу существенно отличал-ся от действий других западных исследователей, в том чис-ле и весьма именитых, хотя и его китайцы занесли все-таки


в условный «черный список» лиц, вывезших из странынациональное достояние. Однако представляется, что вданном случае мы имеем дело с принципиально иной си-туацией.

Блестяще образованный специалист, свободно владев-ший почти полутора десятками языков, в том числе и рус-ским, по молодости нередко вел себя вызывающе и эпати-ровал окружающих, легко наживая врагов, но его научныйталант, разносторонняя эрудиция и глубокие профессио-нальные знания ни у кого не вызывали сомнений. По мне-нию французских исследователей, практически не представ-ляется возможным составить полную библиографию егонеобъятных печатных трудов и рукописного наследия. Фе-номенальный дар к изучению различных языков настоль-ко расширил научный потенциал Поля Пельо, что его сполным на то основанием называют не только китаистом,но и монголистом, тибетологом, тюркологом, индологом,иранистом. В частности, при работе над переводом фраг-мента «Суварнапрабхаса сутры», написанной на одном издревнеиранских языков, ученый-полиглот параллельно све-рял текст с китайской, тибетской, уйгурской, монгольской

и калмыцкой версиями.Основоположник совре-

менной школы китаеведения вРоссии В. М. Алексеев (1881—1951 гг.) писал о нем: «Про-фессор Пельо является самымкрупным из всех синологов,когда-либо бывших в Европеи когда-либо писавших на не-китайском языке, да и средикитайцев-китаистов он завое-вал себе столь почетное место(его труды по синологии по-стоянно переводятся на кит.яз.), что говорить о нем следу-ет, как о китаисте абсолютномирового размаха». П. Пельонесколько раз бывал в нашей

стране. В 1922 году он был избран членом-корреспонден-том Российской Академии наук, а 25 сентября 1925 годавыступил с приветственным словом от Французской Ака-демии на торжественном открытии юбилейной сессии вчесть 200-летия АН СССР.

В далеком 1906 году ему было 28 лет, к тому времени онуже несколько лет проработал во французском институтеДальнего Востока в Ханое (Вьетнам). После впечатляющихархеологических находок и открытий в пустынях Гоби иТакла-Макан в начале ХХ века Франция вдруг осознала себязаметно отставшей от Великобритании, Швеции, Германии,России и Японии в изучении данного региона. Ориента-листы одной из ведущих в мире школ забили тревогу поповоду возможного «предательства великолепных традиций»и настойчиво требовали от правительства принятия быст-рых и решительных мер. Под мощным давлением нацио-нальной академии на высоком уровне было принято реше-ние об отправке экспедиции в составе трех человек. Выборпал на П. Пельо, его старого друга, офицера-медика ЛуиВайана и Шарля Нуэта, ученого и фотографа.

Летом 1906 года они через Москву и Ташкент достиглиСиньцзяна, где на протяжении почти двух лет вели интен-сивные и в целом плодотворные исследования на террито-рии оазисов древнего Шелкового пути. Например, в Кучефранцузы провели около восьми месяцев. Им удалось об-наружить внушительное собрание буддийских текстов,многие из которых были написаны на неизвестных преждемертвых языках.

Прибыв в Урумчи, П. Пельо совершенно случайновстретил старого знакомого по Пекину и от него впервыеузнал о существовании Дуньхуанской библиотеки. Приятельподарил ему манускрипт, найденный несколько лет назадв пещерном комплексе Могао. По словам Л. Вайана, когдасинолог развернул свиток, то сразу определил ориентиро-вочную дату его написания — ранее VIII века. После этогоэпизода вопросов относительно дальнейшего маршрута эк-спедиции у ее членов не возникало.

Добравшись до Дуньхуана весной 1908 года, в течениетрех недель П. Пельо практически не покидал пещеры сПоль Пельо


манускриптами, куда Ван Юаньлу без особых колебанийсогласился его отвести. Действия монаха на сей раз рази-тельно отличались от недавних мучительных раздумий ипродолжительных переговоров с настырным англичанином.В одном из своих писем француз отметил, что в первыедесять дней «атаковал по тысяче свитков в сутки», поэтому«через мои руки прошел не только каждый свиток, но ивсякий клочок бумаги. Только Бог знает, как много там былофрагментов и обрывков».

Тщательно ознакомившись с фондами библиотеки, онприступил к изучению статуй и фресок монастыря. В пе-щерах Могао до сих пор нетрудно заметить краткие запи-си, сделанные его рукой, — цифры (порядковый номер) ииероглифы, почти безошибочно фиксирующие историчес-кий период, когда древними мастерами были выполненыскульптурные изображения и настенная живопись. П. Пе-льо не только впервые осуществил своеобразную инвента-ризацию пещер, но и попросил Ш. Нуэта сфотографиро-вать в них то, что, на его взгляд, представляло наибольшийинтерес. По возвращении в Париж они опубликовали в ше-сти томах под общим названием «Пещеры Дуньхуана» не-сколько сотен черно-белых фотографий, которые на про-тяжении длительного времени оставались единственнымидля читательской аудитории иллюстрациями, дающиминаглядное представление об удивительном искусстве буд-дийского монастыря. В начале 80-х годов ХХвека этот аль-бом был переиздан.

Учитывая особый характер доверительных взаимоотно-шений, сложившихся у П. Пельо с Ван Юаньлу, исследо-ватель без особых затруднений уговорил даоса продать ему,по различным оценкам, от трех с половиной до шести ты-сяч единиц Дуньхуанской библиотеки, представлявшихособую ценность. В настоящее время полученные такимобразом рукописи хранятся в Национальной библиотеке вПариже, великолепные произведения искусства были пе-реданы им в Лувр, откуда позднее часть из них перевели встоличный Музей Гимэ. В отчете о трехлетней экспедициив Синьцзян и Ганьсу П. Пельо особо подчеркивал: «Мыпривезли… целую библиотеку китайских изданий, такую,

какой до сих пор не было в Европе, а также коллекциюкитайских рукописей, которой нет равных даже в самомКитае».

Вернувшись в начале лета 1909 года во Францию, уче-ный обнаружил, что некоторые тексты частично повреж-дены, и решил восстановить рукописи в Китае. В Пекинеон поселился в гостинице неподалеку от императорскогоЗапретного города, а для проведения квалифицированныхреставрационных работ выбрал небольшую мастерскую,расположенную рядом с нынешним центральным железно-дорожным вокзалом.

Вскоре туда зашел известный специалист, признанныйзнаток древнекитайской письменности Ло Чжэнью и былкрайне удивлен, увидев бесценные книги по истории. Он нестал узнавать, откуда эти рукописи, а лишь попросил позна-комить его с их хозяином. Через несколько дней П. Пельопригласил к себе в номер Ло Чжэнью и его коллег, в томчисле Ван Жэньцзюня, Цзян Фу и Дун Кана. Воодушев-ленный своими приобретениями молодой человек показалим некоторые тексты, рассказал об их происхождении идаже подарил отдельные экземпляры. Ведущие китайскиеученые, абсолютно ничего не знавшие о рукописях, най-денных в Дуньхуане, испытали подлинный шок, услышавповествование француза.

Дело в том, что еще в 1900 году даосский монах, обна-ружив библиотеку, уведомил об этом местную админист-рацию и передал несколько свитков начальнику уезда ВанЦзунханю, человеку весьма далекому от учености. Позднееони попались на глаза знакомому этого чиновника Е Чан-чжи, на протяжении многих лет увлекавшемуся проблема-ми древней истории. Он организовал запрос в адрес влас-тей провинции Ганьсу и предложил перевезти документыв ее административный центр — город Ланьчжоу.

Сославшись на нехватку нужных средств (не удалосьотыскать 10 тысяч лянов серебра), в марте 1904 года губер-натор приказал начальнику уезда внимательно пересчитатьрукописи и обеспечить их сохранность, но тот посчиталуказанные распоряжения чудачеством руководства и не сталего выполнять должным образом. Вход в пещеру перегоро-


дили досками и кирпичами, что никак не отразилось нарегулярности ее посещения Ван Юаньлу.

Узнав от П. Пельо, что в пещере хранятся еще несколь-ко десятков тысяч документов, Ло Чжэнью доложил цент-ральным властям о сложившейся ситуации и убедил высо-копоставленных лиц направить местному руководству насеверо-западе страны телеграмму с требованием как мож-но скорее закрыть хранилище и не подпускать к нему инос-транцев. Одновременно правительство выделило начальни-ку уезда 6 тысяч лянов серебра для проведения подготови-тельных работ, а губернатору Синьцзяна был отдан приказ вмаксимально сжатые сроки отправить рукописи в столицу.

Получается, что именно П. Пельо на определенномэтапе инициировал процесс вывоза китайцами манускрип-тов из буддийского монастыря и не его вина, что в даль-нейшем из-за нерадивости чиновников и откровенноговоровства до Пекинской библиотеки дошла лишь часть изних. Француз, безусловно, сыграл важную роль в судьбедревних реликвий, которую можно оценивать по-разному.Однако не вызывает сомнений тот факт, что именно егообширные и разнообразные по тематике исследования наоснове привезенных раритетов стали толчком к зарожде-нию нового направления в источниковедческой науке вглобальном масштабе — дуньхуановедения.

П. Пельо уделил особое внимание распространениюбуддийской культуры, в том числе и в Китае, деятельностипаломников, привозивших в Поднебесную соответствую-щую литературу. Он проанализировал обстоятельства пе-ревода танским монахом Сюаньцзаном на древнеиндийс-кий литературный язык (санскрит) главного даосского «Ка-нона о дао и дэ» (кит. «Дао дэ цзин»), подготовил весьманасыщенный и пространный комментарий к путешестви-ям венецианца Марко Поло.

В области этих и многих других исследований он оста-ется и по сей день крупнейшим научным авторитетом.Академик В. М. Алексеев так отзывался о его публикаци-ях: «Все та же картина: сильная, в полном расцвете науч-ная продукция, не имеющая равной; широта интересов,невиданная в синологии; точность, впервые ставящая си-

нологию в ряд европейских наук и выводящая ее изextemporalia».

Интересно, что сразу после окончательного возвраще-ния во Францию в октябре 1909 года П. Пельо подвергсявнутри страны резкой критике со стороны некоторых уче-ных, которую, отчасти, спровоцировал сам своими непро-думанными высказываниями и опрометчивыми шагами.Размах и продолжительность кампании по дискредитациимолодого синолога перешли все мыслимые границы. На-шлись даже такие, кто обвинял его в нерациональном ис-пользовании общественных средств, выделенных на экспе-дицию.

Абсурдность такого рода заявлений не вызывала сомне-ний у настоящих специалистов, между тем поток пороча-щих его имя публикаций ничуть не ослабевал. В защитуфранцуза выступил А. Стейн, высоко оценив научные до-стижения ученого и выразив восхищение качеством прове-денных им археологических раскопок, с которыми он по-зднее столкнулся в Куче, но в полемическом ажиотаже и кмнению прославленного британца особенно не прислуша-лись. Представляется, что в основе этой постыдной акциибыли откровенные зависть и некомпетентность ее иници-аторов. Талант и интеллект П. Пельо, естественно, выдер-жали данное испытание, однако в составе экспедиций, ра-ботавших в Центральной Азии, его с тех пор уже большене встречали.


Глава 7ЧАРУЮЩИЙ КАШГАР

«Если не побывал в Кашгаре, значит, не увидел Синь-цзяна». В этом народном афоризме очень точно передан осо-бый колорит восточного города, расположенного на запа-де автономного района. После 10-часового переезда изХотана я сразу окунулся в атмосферу шумных улиц и ори-гинальных строений, пестрой толпы и бесконечных торго-вых рядов, национальной уйгурской музыки и базарногогула. Экзотический Кашгар (кит. Каши) живет ярко и эмо-ционально.

Нынешний город находится на территории небольшо-го древнего княжества Шулэ (Сулэ), существовавшего наШелковом пути еще более двух тысяч лет назад. Отсюда

торговый тракт шел через Памир в государства СреднейАзии. Как считают историки, через Шулэ в 104 году до н.э.проходила одна из армий ханьского генерала Ли Гуанли,отправившегося в поход на Фергану за «потевшими кро-вью» конями.

В 1994—1996 годах на юго-востоке Кашгара был разбитпарк в честь полководца и дипломата Бань Чао (32—102 гг.),который внес выдающийся вклад в укрепление позицийимперии в Западном крае. Именно благодаря его усилиямКитай сумел резко активизировать здесь свою внешнююполитику. Бань Чао, кстати, — младший брат знаменитогоисторика Бань Гу, автора летописного свода династии За-падная Хань (206г. до н.э.— 8г. н.э.).

Под командованием военачальника Доу Гу в начале 70-хгодов он сражался с кочевниками, а затем по его приказуотправился на запад, где провел в общей сложности около30 лет. Бань Чао без всяких промедлений включился вовнутриполитическую борьбу в Лоулане и Хотане (73 г.). Обаправителя, имевшие ранее тесные контакты с сюнну, быливынуждены ему подчиниться и перешли на сторону Сре-динного государства.

Из Хотана генерал во главе небольшого отряда (36 вои-нов) двинулся в Шулэ. Накануне похода сторонники сюн-ну убили правителя этого княжества и привели к властисвоего ставленника Доути. Бань Чао решил стать лагеремвозле главного города Паньто. Вскоре ему удалось захва-тить в плен Доути, деморализованным сановникам он объя-вил о своем намерении сделать князем племянника недав-но убитого правителя. С тех пор на протяжении 18 летполководец оставался в Шулэ, обеспечивая китайские ин-тересы и стабильное функционирование одного из ключе-вых маршрутов Шелкового пути.

Успешные действия Бань Чао позволили официальновоссоздать ханьский протекторат над Западным краем. Ре-зиденция нового генерал-протектора (Чэнь Му) находиласьв Лючжуне (на севере региона). Однако уже в 75году в ре-зультате стремительного наступления сюнну он был убит,прибывшие военные поселенцы оказались отрезанными отМогила Юсуфа Баласагунского


Китая. Бань Чао приказали вернуться на родину, но генералне подчинился и решил действовать на свой страх и риск.

В 78 году, объединив усилия нескольких княжеств, оннанес сокрушительное поражение соседнему с Шулэ госу-дарству Гумо, ориентировавшемуся на сюнну. Спустя двагода против него поднял бунт военачальник Пань Чэнь, нок тому времени к Бань Чао прибыло подкрепление в тыся-чу солдат, с их помощью выступление было подавлено.В 80-е годы возник крупномасштабный конфликт в Шулэ.К противникам Бань Чао примкнул местный князь, кото-рого полководец в свое время привел к власти. Мятежникиукрылись в городе Уцзи.

При осаде города (84 г.) Бань Чао обратился к юэчжи(кушаны) за дипломатической поддержкой. Дело в том, чтона стороне восставших сражались воины из государстваКанцзюй. Незадолго до этого юэчжи установили с его пра-вителем брачные связи. Направив к кушанскому царю по-сольство с богатыми дарами, Бань Чао попросил оказатьмаксимальное воздействие на Канцзюй, что в конечномсчете и произошло. Союзники покинули город, Уцзи былвзят штурмом, а мятежного князя обезглавили.

Вскоре уже юэчжи направили в Китай посольство «сдрагоценными камнями, антилопами и львами» с поруче-нием сосватать ханьскую принцессу, но генерал задержалего и отправил обратно, после чего стороны «прониклисьвраждой». В 90 году он сумел на дальних подступах импе-рии отразить поход 70-тысячного войска кушан во главе снаместником Се, пришедших из Средней Азии.

Через год китайская армия окончательно разбила кочев-ников. Сюнну утратили свои позиции в Центральной Азиии «удалились неизвестно куда». Согласно императорскомууказу, Бань Чао получил назначение на пост генерал-про-тектора, покинул Шулэ и перебрался на восток — в Цзюй-цзы. Заслуживает также упоминания эпизод с отправкой имнекоего Гань Ина в качестве специального посланника вдалекий Рим. К сожалению, сведения об этой миссии оченьскудны. Известно, что тот сумел добраться лишь до Пер-сидского залива.

На склоне лет полководец и дипломат, проживший вЗападном крае долгие годы, сыгравший большую роль вукреплении китайского влияния в регионе и мечтавшийумереть на родине, писал императору: «Не надеюсь на воз-вращение в Цзюцюань, хотел бы добраться до Юймэньгу-аня, пока жив». Город Цзюцюань и руины древней заставыЮймэнь расположены к востоку от Синьцзяна, в западнойчасти нынешней провинции Ганьсу. В 102 году Бань Чао,измученный многолетней службой в экстремальных усло-виях, вернулся в Лоян (столица империи) и в том же годускончался. Спустя двадцать с лишним лет на должностьверховного администратора Западного края был назначенего сын — Бань Юн.

Осенью 2002 года стоимость входного билета в парксоставляла 10 юаней (чуть больше 1 доллара). По мнениюученых, где-то здесь находилась столица княжества Шулэ,куда в первой половине 70-х годов прибыл Бань Чао. Со-всем недавно отстроенный комплекс меня не заинтересо-вал, и я ограничился тем, что сфотографировал централь-ные ворота с надписью «город Паньто» и приобрел на па-мять красочный буклет.

Некогда в Кашгаре был храм Бань Чао. О его многостра-дальной судьбе я узнал из книги индийского автора К. П. Ши-вашанкары Менона «Древней тропою». Со слов путешествен-ника и дипломата, храм «каждый раз разрушали вторгав-шиеся враги». В 70-е годы XIX века его сравнял с землейЯкуб-бек. Когда китайцы взяли город под свой контроль,они восстановили здание. Однако в 1933 году его разлома-ли уже восставшие дунгане. Рассуждая об уничтоженноймогиле и выброшенных из нее останках Якуб-бека, ранеенаходившихся на территории мавзолея Апак-ходжи, инди-ец мудро замечает: «Разрушая храм Бань Чао, Якуб-бекменее всего рассчитывал, что его могила подвергнется тойже участи».

В городе родился ученый-энциклопедист Махмуд Каш-гарский, собравший и систематизировавший в 70—80-е годыXI века бесценные сведения о тюрках, их языке, фолькло-


ре, литературе, культуре, истории и этнографии. О нем иего знаменитом сочинении «Диван лугат ат-турк» подроб-но будет рассказано в девятой главе, а сейчас совершимнебольшой экскурс в историю древних тюрок, сыгравшихважную роль в судьбах народов Срединной Азии.

Слово «тюрк» (кит. туцзюе) появилось в VIвеке как на-звание союза местных кочевых племен на Алтае, куда пе-реселились возглавившие его хунны из племени ашина,ранее обитавшие в Западном крае, к северу от реки Тарим.Китайские исторические источники сообщают: «Туцзюеесть особое племя сюнну. Их родовое имя ашина». Датс-кий лингвист Вильгельм Томсен (1842—1927 гг.), расшиф-ровавший в 1893 году древнетюркские рунические письме-на, считал, что слово «тюрк» имеет значение «сила», «мощь»и первоначально было «названием какого-нибудь отдель-ного племени или, что еще более вероятно, названием кня-жеского рода». Оно также наполнялось скорее политичес-ким, чем этнографическим содержанием; на это указыва-ет, в частности, выражение «мои тюрки, мой народ».

Существует интересная легенда о происхождении тю-рок. Когда-то их предки жили на краю большого болота,но в войне с соседним племенем они погибли. Выжил лишьизуродованный десятилетний мальчик, которому враги от-рубили руки и ноги. Его выкормила волчица, ставшая за-тем его женой. Мальчика убили. Волчица, скрываясь, убе-жала в район Турфана. В пещере она родила зачатых отчеловека десятерых сыновей. Возмужав, они взяли в женытурфанских женщин. Одного из них звали Ашина. Он воз-главил племя и дал ему свое имя. Спустя годы вожди аши-на увели свой народ на Алтай, где возглавили местные пле-мена и стали называть себя «тюрками». По свидетельствукитайского летописца, они «жили из рода в род у гор Цзинь-шань (Алтай. — Н. А.) и занимались обработкой железа».В 1968 году на территории Монголии была обнаружена стелавремен Тюркского каганата, точнее — его начального эта-па. В верхней ее части изображена волчица, у которой подбрюхом видна человеческая фигурка с обрубленными но-гами и руками.

Успешные боевые действия племенного союза по все-му периметру весьма условных в те времена границ приве-ли к созданию в Центральной и Восточной Азии Тюркско-го каганата (551—745 гг.), занимавшего в период своегорасцвета территорию от Бохайского залива до Керченско-го пролива, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи. Каксчитает известный отечественный востоковед С. Г. Кляш-торный, тюркские каганы фактически создали первую ев-разийскую империю, политическое и культурное наследиекоторой оказало значительное влияние на историю Цент-ральной Азии и Юго-Восточной Европы.

Основателем государства считается Бумын, принявшийтитул кагана в 551году. Ставка правителя находилась в вер-ховьях реки Орхон. По мнению академика В. В. Бартольда(1869—1930 гг.), между тюркскими словами «хан» (царь) и«каган» (император) первоначально различия не существо-вало, да и впоследствии оно «соблюдалось далеко не все-гда». Оба встречаются в широко известных орхоно-енисей-ских надписях VIII—XI веков — древнейших руническихписьменных памятниках тюркоязычных народов.Полуденный намаз


В результате продолжительных завоевательных войнотносительно недавно возникший агрессивный этнос, ко-торый, согласно известной теории Л. Н. Гумилева, вступилв фазу «пассионарного подъема», установил жесткий конт-роль над значительной частью Шелкового пути, существен-но ограничив торговые связи своих соседей. Правителикаганата в союзе с Византией вели ожесточенную борьбу ссасанидским Ираном, в результате чего им удалось выйтик Амударье, а затем присоединить некоторые области назападном берегу этой реки. В 576 году тюрки взяли Боспор(Керчь), спустя четыре года осадили Херсонес.

Их движение на запад было не только завоеванием но-вых территорий, но и мощной миграцией тюркоязычныхплемен, шел процесс активного заселения ими обширныхрайонов на севере Западного края и востоке Средней Азии.Тюрки, как правило, не меняли уклада жизни коренногонаселения на захваченных землях и ограничивались утвер-ждением своего сюзеренитета и получением дани.

В результате острого внутриполитического кризиса, за-тянувшихся междоусобиц и эффективного вмешательствакитайских императоров династии Суй (581—618 гг.) гиган-тское государство тюрок распалось на Восточный и Запад-ный каганаты, которые вели между собой изнурительныевойны. В VII веке они поочередно (в 630 и 658 гг.) потер-пели жестокие поражения в войнах с танским Китаем ипрекратили свое существование. Как метко заметил исто-рик, в Западном крае «после 658 г. по степям кочевали ужелишь разрозненные орды».

Тюрки воссоздали Восточный каганат к концу VII века,подчинив племена уйгуров и киданей, разгромив карлукови енисейских кыргызов, оказав энергичное сопротивлениеимператорской армии танского Китая. Каганом стал Кут-луг (Ильтерес-каган), главным советником у него был То-ньюкук, о деяниях которого известно из пространного опи-сания, выполненного древнетюркским руническим пись-мом на обнаруженной в Монголии каменной стеле. Приследующем правителе — Капаган-кагане (691—716 гг.) —второй Восточный каганат достиг наивысшего подъема.

Древние тюрки в рунических надписях называли китай-цев «народом табгач». Упомянутый Тоньюкук утверждал,например, что «получил воспитание под влиянием культу-ры народа табгач, (так как и весь) тюркский народ был вподчинении у государства Табгач». Оригинальную точкузрения на сей счет высказал Л. Н. Гумилев. Он полагал, чтодревнекитайский этнос в V—VI веках «раздвоился с тем,чтобы дать начало северокитайскому и южнокитайскомуэтносам», а тюрки этноним «табгач» применяли для обо-значения северокитайского народа. Однако с его гипоте-зой не согласны другие исследователи, отрицающие фактсуществования двух самостоятельных этносов непосред-ственно на территории Срединного государства.

Восточные тюрки в начале VIII века попытались про-тиводействовать арабским завоевателям, вторгшимся вСреднюю Азию, но затем, потерпев поражение под Самар-кандом, отступили. Их правители еще на протяжении по-лувека отстаивали независимость в тяжелых войнах с им-перией Тан и ее союзниками. Однако после смерти Биль-ге-кагана и его брата Кюль-тегина тюрки утратилиинициативу и перешли к оборонительным действиям.В 1889 году русский исследователь Н. М. Ядринцев на рекеОрхон обнаружил памятники этим двум политическим де-ятелям. Позднее выяснилось, что памятники изготовленыпри непосредственном участии мастеров, присланных им-ператором Поднебесной Сюаньцзуном, возможно поэтомутексты эпитафий выполнены на двух языках.

В китайской династийной хронике «Тан шу» дано опи-сание обряда погребения древних тюрок: «Визбранный деньберут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, кото-рые он использовал, вместе с покойником сжигают: соби-рают пепел и зарывают в определенное время года в моги-лу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на дере-вьях и растениях начинает желтеть и опадать, умершегоосенью или зимой хоронят, когда цветы начинают раскры-ваться… В сооружении, возведенном при могиле, устанав-ливают изображение покойного и перечисляют сражения,в которых он принимал участие в продолжении жизни.


Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят одинкамень. У иных число таких камней доходит до ста и дажедо тысячи».

Между тем главную опасность для каганата представ-ляли тюркоязычные уйгуры, которые входили в объедине-ние «девяти племен». В начале VII века они, как уже отме-чалось ранее, обосновались в Северной Монголии и спус-тя какое-то время играли заметную роль в ЦентральнойАзии. Члены указанного союза в орхонских текстах имену-ются как токуз-огузы.

В 80-х годах VII века уйгуры были разбиты восточнымитюрками, но через 60 с лишним лет взяли убедительныйреванш. Объединившись с соседними племенами (карлу-ками и басмылами), они сокрушили второй Восточныйкаганат. Необходимо в этой связи добавить, что его неиз-бежный крах ускорили обострившиеся внутренние проти-воречия и раздоры.

На месте указанного государственного образования в745 году возник Уйгурский каганат, просуществовавший до840 года. Тюркский каганат в целом имел огромное кон-солидирующее значение для тюркоязычного населения Ев-разии и способствовал дальнейшему развитию различныхэтнических групп, составивших впоследствии основу наро-дов, говорящих на различных тюркских языках.

Со временем арабы, энергично распространявшие помиру идеи ислама, заметили: многие народы говорят на томже языке, что и тюрки, с которыми они столкнулись вСредней Азии в VII—VIII веках. Их историки и географыстали называть словом «тюрк» уже целые группы народови языков. В арабской научной литературе сформировалосьединое представление о генетической связи языков тюркс-ких племен и генетическом родстве последних. Таким об-разом, термин «тюрк» распространился на пол-Азии.

Следует подчеркнуть, что при наличии древнего язы-кового родства у самих тюркоязычных племен «тюркское»этническое самосознание отсутствовало, как не было иобщности их исторических судеб или единства созданныхими в древности и средневековье государственных образо-

ваний (С. Г. Кляшторный). Однако по мере принятия ис-лама эти народы сами стали себя так называть.

Доверившись скромному путеводителю и довольно под-робной карте города, я отправился к расположенной наСпортивной улице (кит. Тиюйлу) могиле некоего Юсуфа,о котором, как мне казалось, не имел ни малейшего пред-ставления. Купив за 10 юаней входной билет, стал расспра-шивать о личности усопшего, поскольку никаких проспек-тов или буклетов ознакомительного характера в кассе небыло. Служители мемориального комплекса добавляли кимени слово «хасс-хаджиб», на слух для непосвященноговоспринимавшееся как весьма распространенная в подоб-ных случаях нисба (литературное имя, данное по местурождения), неожиданно оно заставило задуматься.

Вскоре я добрался до англоязычного щита с разъясне-ниями и в следующий момент стало даже как-то неловкоза минуты сомнений. Ничего особенного в этом тексте небыло, но упоминание о поэме XIвека все расставило на своиместа. Очередной пеший маршрут по Кашгару привел меняк мавзолею знаменитого Юсуфа Баласагунского, который

Мавзолей Апак-ходжи


когда-то преподнес созданное им удивительное произведе-ние «хану ханов» Бограханиду, или Табгач-Богра-Кара-ха-кану (на самом деле его имя и титулы еще длиннее). Тот взнак благодарности и расположения к поэту пожаловал емувысокое придворное звание, известное как «хасс-хаджиб».

Юсуф, в свою очередь, воспринял это решение как ог-ромную честь, поскольку считал, что человеку на такойдолжности необходимы десять качеств: острый глаз, чут-кое ухо, щедрое сердце, приятное лицо, хорошая одежда,высокий стан, приятная речь, разум, ум, знание. Вряд листоит сомневаться, что он обладал ими в должной мере.Впрочем, давно пора непосредственно обратиться к указан-ному сочинению и его автору.

«Благодатное знание» (тюрк. «Кутадгу билиг») — вели-чайший тюркский литературный памятник средневековья —был написан Юсуфом Баласагунским в 1069—1070 годах.О жизни поэта известно очень мало. В основном это отдель-ные упоминания, разбросанные по тексту произведения, ивесьма краткая информация в двух предисловиях к поэме,из которых одно написано в прозе, а другое — в стихах.Некоторые сведения о себе Юсуф Баласагунский сообщаетв заключительных главах поэмы: «Сожаление о прошедшеймолодости и о старости», «О порочности эпохи и неверно-сти друзей», «Сочинитель сей книги, Юсуф, великий хад-жиб дает себе наставление».

Поэт родился в Баласагуне, точное местоположениекоторого до сих пор не установлено, хотя он и упоминает-ся в исторических сочинениях. По некоторым данным,город находился в Чуйской долине, неподалеку от Токма-ка. Ученые до сих пор спорят о том, когда произошло зна-менательное событие — в 1015—1016 или 1018 году. Длясоздателей мемориала проблема, похоже, давно решена:согласно их информации, поэт родился в 1019 году.

В зрелом возрасте Юсуф отправился в Кашгар, где инаписал свою поэму, о чем сообщает в обоих предислови-ях: «Сочинитель сей книги — уроженец Баласагуна, мужвоздержанный и благочестивый. Завершил же книгу сию онв Кашгаре и представил ее ко двору властителя Востока Таб-

гач-хана»; «Он все написал, твердо двигаясь к цели /И трудзавершен был в Кашгарском пределе». По словам автора,он сочинил ее за восемнадцать месяцев.

Все исследователи «Кутадгу билиг» переводили назва-ние примерно одинаково и связывали его, как правило, со«знанием, приносящим счастье». Только что упомянутыйвариант предложил С. Н. Иванов, в начале 80-х годов ХХве-ка издавший полный перевод данного сочинения в попу-лярной тогда среди гуманитарной интеллигенции серии«Литературные памятники». Приобретя с большим трудомэкземпляр данной книги вскоре после ее выхода в свет, я иподумать не мог, что спустя почти два десятка лет окажусьна могиле средневекового поэта в центре Кашгара.

Поэма написана в стихах, каждый из которых состоитиз двух полустиший, рифмующихся между собой. В арабс-кой, персидско-таджикской и тюркоязычной литературахони называются «бейтами» (от араб. bajt — «дом»). Вот,например, краткое повествование о том, «как должно об-ходиться с людьми учеными и знающими»:

Еще род людей есть, кто знаньем богат, —Их знанья звездой путеводной горят.

Любезен, учтив будь с такими людьми,Хоть малое знанье от них перейми.

Где зло, где добро — различают они,Известен им праведный путь искони.

Стремись мудрость знанья от них перенять,Дары подноси им, слов лишних не трать.

Сюжет «Благодатного знания» незамысловат. Четыре еегероя — правитель некоего государства Кюнтогды, его ви-зирь Айтолды, сын Айтолды Огдюльмиш и брат визиря —отшельник Одгурмыш — ведут продолжительные беседы,часто спорят и поучают друг друга, превозносят и осужда-ют мысли и поступки людей.


Мудрый и справедливый элик (государь) принимает наслужбу талантливого и честолюбивого Айтолды, которыйстановится его ближайшим советником и сподвижником.После смерти чиновника его место занимает одаренный итрудолюбивый Огдюльмиш. О незаурядных способностяхсына визиря свидетельствует его ответ на вопрос правите-ля, «каким должен быть главный повар, стольничий»:

А то, чему люди всю жизнь посвятят,Как самую жизнь они любят стократ.

И жизнь не тяжка, тяжки муки труда,Но жизнь без забот и усилий худа.

Руководствуясь государственными интересами, Огдюль-миш всячески стремится привлечь на службу своего род-ственника Одгурмыша, но тот не соглашается и вскореумирает. Оставшиеся в живых искренне печалятся об усоп-шем, прославляя его высокие добродетели и нравственныеидеалы.

Идейной основой данного сочинения следует считатьфилософию ортодоксального ислама и этику шариата —свода опирающихся на Коран юридических норм, принци-пов и правил поведения. Единственным следом доисламс-кой идеологии, по мнению С. Н. Иванова, является упо-минание древнетюркского эпического героя Алп Тонга:

Среди тюркских беков есть множество славных,Славней они многих владык предержавных.

Меж них есть прославленный муж — Алп Тонга,И всем его слава вовек дорога.

Велик был сей избранный, доблестью славен,Умом и премудростью был он державен.

До сих пор неясно, на каком языке творил и каким ал-фавитом пользовался Юсуф Баласагунский при создании

поэмы, поскольку ее оригинал давно утрачен. В предисло-вии говорится о книге, «сочиненной на языке бограханов-ском и тюркской речью», однако для современной иденти-фикации языка этой информации недостаточно. Знакомясьс дискуссией в кругах тюркологов по конкретному вопро-су, можно отметить, что большинство специалистов выс-казываются все-таки в пользу уйгурского языка эпохи Ка-раханидов, хотя существуют и иные точки зрения.

К настоящему времени сохранились три старинных тек-ста поэмы. Одна из рукописей (XV в.) написана уйгурски-ми буквами, это список с неизвестного науке арабского тек-ста. Две другие — Каирская и Наманганская (по месту ихобнаружения) — написаны арабским письмом. В серединеХХ века турецкий филолог Решид Рахмети Арат выпустилпо всем трем известным версиям факсимиле, критическийтекст и перевод литературного памятника. С. Н. Иванов, кста-ти, при подготовке своего перевода использовал это издание.

О том, каким письмом пользовался средневековый ав-тор, можно лишь гадать. Жители Кашгара, принявшие ис-

Мазар Али Арслан-хана


лам и успевшие приобщиться к мусульманскому миру, вXI веке владели уже не только уйгурским, но и арабскималфавитом. Академик В. В. Радлов (1837—1918 гг.), долгиегоды занимавшийся переводом и изданием «Кутадгу билиг»,утверждал: «Как уроженец города Баласагун (в Семиречье),автор первоначально написал свою поэму арабскими бук-вами, вне влияния уйгурского письменного языка, но по-эма подверглась этому влиянию в Кашгаре, где была закон-чена и поднесена хану, который велел переписать ее, дляраспространения в народе, уйгурским алфавитом».

Сложно спорить с теми, кто считает, что данное произ-ведение не для быстрого чтения. Его назидательный тон,бесконечные сентенции на морально-нравственные темы соссылками на изречения «доблестных мужей», долгие рас-суждения о неотвратимости смерти, бессмысленности мир-ских соблазнов и суетных благ создают определенные труд-ности для современного читателя. Тем не менее нельзя непризнать, что это уникальное сочинение тюркоязычнойпоэзии в высокохудожественной форме отражает общече-ловеческие ценности и занимает достойное место в миро-вой литературе эпохи средневековья.

Юсуф Баласагунский скончался в 1085 году. Как трезвомыслящий человек и истинный мудрец, он философскиотносился к наступившей старости и предстоящей кончи-не, хотя весьма эмоционально сожалел о молодости, кото-рая пронеслась «тучей летучей». Поэт завещал свой трудблагодарным потомкам:

Писал я, мечту и надежду храня,Что доброй молитвой вспомянут меня.

Писала рука, а слова вела речь,От смерти ни руку, ни речь не сберечь!

И память о них — мой вот этот рассказ,Его для тебя я, о мудрый, припас.

Живой и живущий! Меня не забудь,Когда под землей мне придется заснуть!

Всю свою жизнь Юсуф Баласагунский прожил в мусуль-манском Караханидском государстве, история которогоизобилует «белыми пятнами». Достаточно сказать, что в немпочти не было своих летописцев, а имена правителей, поедкому, но абсолютно верному замечанию одного персид-ского литератора XII века, «сохранились только благодаряпоэтам». Между тем известно, что решающую роль в егопоявлении сыграли тюркоязычные племена карлуков.

Уже говорилось о том, что в середине VIII века онивместе с уйгурами и басмылами положили конец существо-ванию второго Восточного каганата. Чуть позже уйгурыразгромили бывших союзников и создали собственное го-сударственное образование. Часть карлуков подчинилась им,но большинство бежали в Джунгарию и Семиречье, гдеактивно контактировали с западными тюрками, посколькуих обычаи и языки имели много общего.

Постепенно карлуки стали выступать как самостоятель-ная сила в сложной военно-политической борьбе в регио-не. Во время ожесточенной битвы на реке Талас (751 г.),когда в первый и последний раз в эпоху средневековья стол-кнулись китайская и арабская армии, карлуки считалисьсоюзниками китайцев, но ухитрились в разгар сраженияударить им в тыл. Китайская армия потерпела поражение.Самое любопытное, что после этого предательства карлу-ки отнюдь не отказались от дипломатических отношений симператорским двором Поднебесной: через год в Чанъаньприбыло посольство их правителя (ябгу).

Зато на протяжении долгих лет не прекращалась враж-да с уйгурами. Ябгу привлек на свою сторону племена ени-сейских кыргызов, басмылов, тюргешей и др., однако по-бедить в кровопролитном и изматывавшем обе стороныпротивоборстве так и не сумел. С тех пор основное внима-ние карлуки сосредоточили на Семиречье и прилегающихк нему территориях.

Вытеснив оттуда огузов, которые ушли в западном на-правлении, и отбив несколько атак арабов, они утвердилисьна этих землях и вскоре смогли увеличить размеры своихвладений. Крах Уйгурского каганата (840г.) заметно укре-


пил их влияние, идея нового государственного образова-ния приобрела вполне реальные очертания.

Государство Караханидов возникло, вероятно, во вто-рой половине IX — начале Х века. Его территория со вре-менем простиралась от Кашгара и Хотана на востоке доАмударьи на западе, но ни о каком внутреннем единствене могло быть и речи, так как уже на ранней стадии оноразделилось на две части: восточную с центром в Кашгареи западную— в Таразе (на территории совр. Казахстана), азатем в Самарканде. Таким образом, на востоке Карахани-ды вышли на границу с Уйгурским государством, создан-ным в Турфанском оазисе (Турфанское княжество) послекрушения каганата.

Несмотря на имеющиеся разногласия в востоковеднойсреде, многие ученые полагают, что в обоих государствах«была общность этнического субстрата, основа для разви-тия единого языка». Особую роль в этом процессе сыгралоплемя или племенной союз ягма. Они жили к западу отуйгуров, занимая обширное пространство в бассейне рекиИли и контролируя район Кашгара. Ягма когда-то входи-ли в уже неоднократно упоминавшееся объединение токуз-огузов, где ключевую роль играли уйгурские племена, нопотом присоединились к карлукам.

Частое общение и смешение племен уйгуров, ягма икарлуков способствовали установлению их этнической иязыковой близости. Однако не следует забывать и о каче-ственных различиях в области культуры и идеологии, нра-вах и обычаях, поскольку на повседневную и духовнуюжизнь местного населения оказывали существенное влия-ние религиозные предпочтения (ислам и буддизм) прави-телей упомянутых государств.

Появление на территории Семиречья в первой полови-не XII века государства каракитаев — Западное Ляо — из-менило ситуацию в регионе. Восточные Караханиды, каки Турфанское княжество, превратились в его вассалов ирегулярно выплачивали дань. Впоследствии стало ясно, чтоэто было только начало грандиозных перемен. Империямонголов во главе с Чингисханом привела в движение ко-

лоссальные людские и материальные ресурсы, потряслаосновы существовавшего миропорядка, вызвала цепнуюреакцию тотальных разрушений и бессмысленной жесто-кости.

В сложившейся обстановке карлуки и их правительАрслан-хан последовали примеру уйгуров и поспешилиприсягнуть на верность новому властелину. Однако в 1210—1211 годах вторгшиеся найманы (крупное монгольское пле-мя), возглавляемые ханом Кучлуком, поочередно разгроми-ли восточных Караханидов и государство каракитаев. В ихуничтожении хану активно помогал хорезмшах Мухаммед(правитель Хорезма, захвативший к тому времени обшир-ные территории, включая Мавераннахр). Буквально черезнесколько месяцев хорезмшах в Самарканде положил ко-нец династии западных Караханидов. История загадочно-го государства на этом закончилась.

В Кашгаре и Семиречье возникло новое государствен-ное образование, которым управлял Кучлук. Любопытно,что ему лишь чудом удалось спастись в 1204году, когда обо-

Мечеть Идках


стрился конфликт между набиравшим силу Тэмуджином(Чингисхан) и найманами, кочевавшими на Алтае и в вер-ховьях Иртыша. Будущий великий завоеватель нанес имтогда сокрушительное поражение.

У найманов получило распространение христианствонесторианского толка. Принял его и Кучлук. По свидетель-ству персидского историка Рашид ад-Дина, он «ежегоднопосылал (воинов) в мусульманские области той стороны(Кашгарии. — Н. А.) травить и сжигать зерновой хлеб…В жилище каждого кадхуда («владыки дома». — Н. А.) былоставлен на постой один из воинов (Кучлука). Среди (са-мих) мусульман начались вражда и разлад. Многобожникиделали все, что хотели… Оттуда (Кучлук) отправился вовладения Хотана и захватил (их). Он принудил населениетех округов отступить от веры Мухаммеда и насильно пре-доставил (ему) выбор между двумя деяниями: либо принятьхристианскую веру (с учением) о троице, либо язычество(буддизм. — Н. А.)...» В свою очередь Джувейни отмечал,что Кучлук исповедовал христианство, но под влияниемжены, дочери гурхана, правителя каракитаев, принял буд-дизм.

До начала похода в Среднюю Азию Чингисхан отпра-вил на покорение Кучлука 20-тысячную армию во главе сталантливым полководцем и метким стрелком Джэбэ (Чже-бе) (1218г.). Рассказывают, что во время одной из битв назаре становления империи, сражаясь на стороне противни-ка, он выстрелом из лука ранил в шею ее будущего основа-теля. Джэбэ попал в плен и признался в содеянном. Узнавоб этом, Тэмуджин якобы сказал: «Заклятый враг всегда таитпро себя свое душегубство и свою враждебность. Он дер-жит свой язык за зубами. Что же сказать об этом? Он нетолько не запирается в своем душегубстве и вражде своей,но еще и сам себя выдает с головой. Он достоин быть това-рищем!»

Будучи хорошо осведомлен о преследованиях Кучлукоммусульман, Джэбэ на подступах к Кашгару, где находиласьставка найманского хана, объявил, «чтобы каждый человек

придерживался своей веры и хранил бы в религии путь своихпредков». Неудивительно, что исламское население безраздумий подняло восстание и активно поддержало мон-голов. Кучлук бежал в Бадахшан, но вскоре был схвачен иубит.

После успешной военной операции Джэбэ монголамбыл открыт прямой путь в государство хорезмшаха Мухам-меда. Согласно оценкам И. П. Петрушевского, оно объе-диняло большую часть Средней Азии, весь Афганистан иИран (кроме Хузистана); простиралось от Аральского моряи низовьев Сырдарьи на севере до Персидского залива наюге, от Памира и Сулеймановых гор на востоке до гор Заг-роса на западе.

Используя чрезвычайно выгодное стратегическое поло-жение, местные мусульманские купцы контролировали всюторговлю региона не только с Китаем, но и с ВосточнойЕвропой (в том числе с Киевской Русью). Хорезм игралключевую роль на всем протяжении Шелкового пути и сталцентром транзитной торговли, поскольку именно здесьсходились караванные маршруты из многих стран Евразии.

Между Чингисханом и «владыкой запада» Мухаммедомсложились весьма непростые отношения. Отечественные изарубежные специалисты давно спорят и высказывают раз-личные точки зрения относительно того, кто в большейстепени причастен к возникшему конфликту. Сейчас, какпредставляется, вряд ли удастся найти главного виновникатрагических событий. Трудно допустить, что государи-со-седи со столь неуемными амбициями сумели бы долго жить«в мире и согласии».

Любой повод мог взорвать зыбкое равновесие, что ипроизошло, когда правитель города Отрар (на среднем те-чении Сырдарьи) то ли из-за собственной жадности, то липо приказу хорезмшаха обвинил в шпионаже мусульманс-ких купцов, отправленных Чингисханом в Среднюю Азиюс богатым товаром, и дал указание всех их перебить. Из450 человек спасся лишь один погонщик верблюдов, кото-рый и сообщил великому хану о расправе. ВпоследствииДжувейни, автор «Истории завоевателя мира» (1260г.), оха-


рактеризовал случившееся следующим образом: «За каждуюкаплю их (купцов. — Н. А.) крови там потекли целые реки,кажется, что в воздаяние за каждый волос с их голов сотнитысяч голов валялись в пыли на перекрестках дорог».

Чингисхан и Мухаммед обменялись жесткими и оскор-бительными друг для друга демаршами (хорезмшах, напри-мер, приказал убить монгольского посла и выразил твер-дое намерение поступить точно так же с великим ханом),после чего война стала неизбежной. В 1219 году Чингисхансобрал войско примерно в 150—200тыс. человек и вместе совсеми своими сыновьями выступил в западном направлении.

В поход с ним отправились также уйгуры и карлуки воглаве с идикутом Барчуком и Арслан-ханом. Монголам иих союзникам противостояла армия, практически не усту-павшая им по численности, но значительно менее органи-зованная и сплоченная. Перипетии войны, продолжавшейсянесколько лет, вероятно, известны читателю из довольнообширной литературы на эту тему, да и шла она далеко запределами рассматриваемого региона. Что же касается хо-резмшаха, сыгравшего роковую роль в гибели династиизападных Караханидов, то, убежав от преследователей изотряда Джэбэ и Субэдэя, Мухаммед укрылся на одном изостровов в южной части Каспийского моря, где и умер вдекабре 1220года.

Кому же после долгих лет монгольских завоеваний до-стались земли нынешнего Синьцзяна? Со времен курул-тая 1206 года всем лояльным сородичам основателя импе-рии выделялись уделы. По мнению российского историкаБ. Я. Владимирцова, данная система «основывалась на томпринципе, что государство (улус-ирген) являлось достоя-нием всего рода того лица, которое создало державу и ста-ло ханом. Так же как род и его ответвления владеют опре-деленной территорией, на которой совместно кочуют егочлены-урухи и владеют людьми, которые являются его по-томственными крепостными вассалами… совершенно также род является владельцем народа-государства (улус), про-живающего на определенной территории».

Значительная часть региона первоначально вошла в улустретьего сына Чингисхана, будущего великого хана Угэдэя.Однако его потомки выступили решительно против при-хода к власти Мункэ, сына Толуя (четвертый сын Чингис-хана). В самый разгар борьбы за престол в Каракоруме (сто-лица империи) небезызвестный в истории Руси золотоор-дынский хан Батый направил в Монголию 30-тысячнуюармию под командованием своего брата Берке и сына Сар-така (1251г.), чтобы обеспечить победу Мункэ. Став вели-ким ханом, Мункэ фактически ликвидировал улус Угэдэя,в результате чего Чагатаиды (правители Чагатайского улу-са) смогли существенно расширить свое владение.

Но их государство оказалось непрочным. В серединеXIV века в борьбе с оппозицией в Мавераннахре погибКазан-хан — последний из Чагатаидов, чья власть призна-валась во всем улусе. Через год (1347 г.) в восточной егочасти престол занял потомок Чагатая Туглук Тимур-хан. Оносновал Могольское ханство, куда вошли Моголистан(«страна монголов»), часть Кашгарии, Джунгарии, ЮжнойСибири и др. Вскоре один из его преемников присоединилземли Уйгурского государства (Турфанское княжество).Вслед за этим произошло обращение в ислам местных жите-лей, исповедовавших в значительной своей массе, как ужеотмечалось на страницах настоящей книги, буддизм. Тер-ритория нынешнего Синьцзяна, таким образом, была объе-динена в рамках нового государственного образования.

С одной стороны, ликвидация границ, разделявших«единый этнический субстрат» (Д. И. Тихонов), имела оп-ределенное позитивное значение для сближения интеллек-туальных устремлений и стирания различий в сфере мате-риальной культуры у населения восточной и западнойчастей региона; с другой — монгольские правители, при-нявшие ислам, и мусульманское население (сунниты хана-фитского толка) фактически игнорировали доисламскийпериод в истории коренной народности, что постепеннопривело к почти полной утрате этнонима «уйгур», а араб-ский алфавит окончательно вытеснил уйгурскую письмен-ность. Со временем недавних уйгуров стали называть ис-


ключительно по месту жительства — кашгарлык (кашга-рец), хотанлык (хотанец), турфанлык (турфанец) и т.д., либопо роду занятий, например, таранчи (земледелец).

Отечественный востоковед Л. Н. Чвырь считает, чтомусульмане сменили старый этноним, поскольку и у них,и у турфанцев, и у окружавших их народов он «ассоцииро-вался с этноконфессиональной группой уйгуров-буддистов».Однако с XV века, когда буддизм окончательно утратилпрежние позиции в регионе, а все предки современныхуйгуров стали мусульманами, «они прониклись осознани-ем своего этнокультурного и конфессионального (религи-озного. — Н. А.) единства», что было обусловлено многимипричинами, в том числе и политическими. Следует доба-вить: процесс в целом носил затяжной и далеко неодноз-начный характер.

В ХХ веке уйгуры (кит. вэйуэр) уже четко определялисебя в качестве единого этноса. Древнее самоназвание быловосстановлено в 1921 году. Тогда же язык, на котором раз-говаривали уйгуры, получил наименование «уйгурский» (поинициативе тюрколога С. Е. Малова), хотя генетически онотнюдь не является продолжением древнеуйгурского языка.

Из-за бесконечных войн и междоусобиц границы Мо-гольского ханства регулярно менялись, непрочными былии созданные там институты власти. В XV веке его правите-ли утратили контроль над Джунгарией, в XVI веке потеря-ли Семиречье, но вскоре овладели районом Хами. Яркендстал основной, а Кашгар — второй по значению (резиден-ция наследника престола) столицей этого государственно-го образования.

В XVII веке на территории ханства резко возросла рольмусульманских лидеров — ходжей. Они возглавляли двеосновные религиозные группировки так называемых бело-горцев и черногорцев. Как считает современный российс-кий историк О. В. Зотов, «поскольку их последователямибыли даже ханы и царевичи, ходжи вскоре обрели… и ог-ромную светскую власть». Со временем они узурпировалиее. Вначале 80-х годов белогорский Апак-ходжа отстранилИсмаил-хана и встал во главе государства. Заключительные

десятилетия XVII века прошли в непрерывной борьбе ха-нов и ходжей, победителями в ней оказались религиозныедеятели. В свою очередь жесткое противостояние белогор-цев и черногорцев с переменным успехом сохранялось досередины XVIII века, когда в регион прибыла маньчжуро-китайская императорская армия.

Ранее, к концу XVIIвека, ханский двор фактически сталвассалом ойратского Джунгарского ханства, о котором го-ворилось в первой главе. Государство продолжало существо-вать только потому, что соперничавшие группировки опи-рались на различные противоборствующие силы ойратов.Светские правители Турфана, так и не допустившие к вла-сти ходжей и добившиеся определенной самостоятельнос-ти, устанавливали особые отношения со своими соседями,но продолжалось это лишь до поры до времени.

Примерно в 5 километрах к северо-востоку от городарасположен мавзолей (мазар) вышеупомянутого теолога иполитического деятеля Апак-ходжи, это одна из основныхдостопримечательностей Кашгара. Добирался я до мавзо-лея на двух автобусах, хотя проще было воспользоватьсявелосипедом. Построили его еще в конце XVII века, нозатем неоднократно ремонтировали, последний раз в1996 году. Неудивительно, что комплекс выглядит в насто-ящее время довольно эффектно. Минимальная плата за входна его территорию — 15 юаней (менее 2 долларов), сто-имость полного билета — 30 юаней.

Мавзолей окружает действующее мусульманское клад-бище внушительных размеров. Изучая между делом ассор-тимент сувенирных киосков, я подошел к фотографу. Онпоказал мне любопытный снимок главного входа, сделан-ный в 1960 году. На нем отчетливо видны многочисленныемогилы, ныне отсутствующие. По его словам, в 1977 годуих (свыше 300) перенесли на новое место в пределах комп-лекса. В 2003 году исчезнет в ее современном виде и пло-щадь, где мы беседовали, поскольку в непосредственнойблизости завершается строительство автотрассы.

История мазара окутана тайной, до сих пор волнующейне только обывателей, но и специалистов в различных стра-


нах мира. Предлагают несколько версий событий, разыг-равшихся более двух веков назад.

Существует старинное предание, согласно которому вмавзолее погребена любимая наложница императора Цянь-луна, правившего Китаем почти 60 лет в XVIII веке. В дет-стве внучатая племянница Апак-ходжи получила имяИперехан, что буквально означает «душистая девушка», завосхитительный аромат, который исходил от ее тела. Со вре-менем она вышла замуж за одного из местных правителей.

В конце 1759 года цинские войска, овладевшие Кашга-рией, пленили красавицу и с почестями доставили в Пе-кин. Цяньлун был очарован прекрасной магометанкой иприказал оставить ее во дворце. Очень скоро Сянфэй (Бла-гоухающая наложница), как ее отныне стали называть, зат-мила других женщин в гареме императора, но решительноотвергала его притязания.

Для нее специально построили двухэтажный павильони небольшую мечеть, прислуживали ей исключительно еди-новерцы. Напротив павильона, за стенами дворца, выросмусульманский квартал, радовавший взор восточной кра-савицы. Однако все старания Цяньлуна были напрасны.Более того, когда кто-нибудь приходил от правителя Под-небесной, Сянфэй вытаскивала кинжал и произносила:«Если он дотронется до меня пальцем, я всажу ему в серд-це кинжал, а потом убью себя».

Узнав о конфликте сына с наложницей, мать импера-тора пригласила женщину в свои покои. Сянфэй сказалаей, что не покорится человеку иной религии и навсегда«останется чистой». «Тебе действительно лучше покончитьс собой», — согласилась якобы в конце беседы старая жен-щина. Вскоре непреклонная мусульманка повесилась.

Потрясенный Цяньлун велел облачить ее в богатые тра-урные одежды, отвезти на родину и торжественно похоро-нить в Кашгаре. В мавзолее Апак-ходжи можно увидеть гробс арабскими письменами и паланкин красного цвета, вкотором привезли останки Сянфэй.

Впрочем, у этой истории есть и более оптимистическаяверсия. Фаворитка императора благополучно прожила во Кашгарские базары


дворце 28 лет и умерла в 1788 году от болезни (55 лет отроду). Она постоянно носила национальные костюмы ичасто сопровождала Цяньлуна в поездках по стране. Моги-ла Благоухающей наложницы находится на территорииВосточных гробниц императоров династии Цин (кит. Цин-дунлин), что в 125 км к востоку от Пекина. В одном изпавильонов обширного комплекса в настоящее время раз-мещена экспозиция, посвященная Сянфэй. Ее склеп, каки гробница императора Цяньлуна, был осквернен и разграб-лен в 1928 году, когда под предлогом проведения военныхучений солдаты милитариста Сун Дяньина с помощью ди-намита разрушили несколько подземных усыпальниц,скрытно вывезли и затем распродали хранившиеся там бес-ценные сокровища.

Облик кашгарской чаровницы запечатлел итальянскиймиссионер и художник Джузеппе Кастильоне (1688—1766гг.),служивший поочередно у трех маньчжурских правителейКитая — Канси, Юнчжэна и Цяньлуна. Ему принадлежитбольшое количество полотен, на которых нашли отражениеважные события из жизни императорского двора.

Итальянец-иезуит (китайское имя Лан Шинин) родил-ся в Милане, где прошел хорошую школу живописи.В 1715 году, по указанию церковных чиновников, он при-был в Аомэнь (Макао), а затем в Пекин. Познакомившисьс работами талантливого мастера, император назначил егопридворным художником. Творчество Дж. Кастильонеоказало серьезное влияние на традиционную живописьСрединного государства.

После его приезда в императорском дворце появилиськартины, написанные маслом, а также замечательные мед-ные гравюры (всего 16), сделанные при участии других ев-ропейских мастеров. Изысканный свиток итальянца «Вазас цветами» — фактически первый натюрморт, выполненныйна китайской земле. Его одаренный ученик Чжан Вэйбан,вдохновленный новаторскими идеями и оригинальнымиприемами наставника, создал собственный шедевр, карти-ну «Цветы к Новому году». Обе работы сейчас хранятся вМузее Гугун в Пекине.

Дж. Кастильоне предложил при оформлении дворцови павильонов использовать плафонную роспись, которой вЕвропе украшали своды соборов и храмов. Художник так-же принял участие в планировании и строительстве импе-раторского парка Юаньминъюань на северо-западе столи-цы, разрушенного и сожженного англо-французскими вой-сками в 1860году.

Возвращаясь к Кашгару, следует заметить, что в еговосточной части есть мазар еще одного местного правите-ля — Али Арслан-хана. Рассказывают, что он огнем и ме-чом насаждал ислам у своих соседей. Буддийское княже-ство Хотан не собиралось менять вероучение и всяческисопротивлялось наступлению агрессивных кашгарцев. Сра-жение, в котором Али Арслан-хан погиб, хотанцы выигра-ли благодаря совету несторианского священника. Христи-анин предложил напасть на мусульман рано утром, когдате будут совершать намаз (молитву). Буддисты сумели раз-бить противника и на какое-то время отсрочили принятиеислама.

Тело правителя похоронили на поле битвы, а головупривезли в Кашгар и поместили в специально отстроеннуюгробницу. В сентябре 2002 года она находилась в довольноплачевном состоянии: одно из сооружений облюбовалиместные «бомжи», многие могилы были разрушены. Припередвижении по территории комплекса приходилось по-стоянно думать о сохранении равновесия, перепрыгивая илиобходя самые сложные участки маршрута. Возможно, этосвязано со строительством шоссе, которое при мне как раззаканчивалось, и у городской администрации просто рукине дошли до памятника старины.

Около полугода во второй половине 50-х годов XIX векапробыл в Кашгаре известный казахский ученый, а такжеофицер по особым поручениям при генерал-губернатореЗападной Сибири Ч. Ч. Валиханов. Он стал одним из пер-вых представителей России, кто сумел добраться до этихмест, правда, под видом мусульманского купца. По его сло-вам, город активно вовлечен в торговлю, поскольку через


него Средняя и Южная Азия сбывают свои товары в Ти-бет, Китай и Джунгарию. В продолжение всего года сюдаприходят и уходят многочисленные караваны из разныхстран, а китайское правительство «при всем своем нетер-пении чужеземного наводнения исключило Кашгар из-подобщего закона империи».

Торговлю с городом в основном ведут андижанцы, т.е.жители Коканда, Андижана, Намангана и Ташкента, а так-же бухарцы, персы, индийцы, кашмирские купцы, афган-цы и тибетцы. Андижанцы привозят российские товары:изделия из чугуна и железа, сукно, юфть (сорт прочной имягкой кожи), ситцы и продают их с большой выгодой.Бухарцы специализируются на сушеных фруктах, включаяизюм и урюк, винограде и фисташках, полушелковых из-делиях, черных и серых каракулевых смушках (шкурка яг-ненка), мелких мерлушках (мех из шкурки ягненка, моло-дой овцы) и т.д. Персы поставляют английские ситцы,шелковые материи и ковры, а индийские купцы везут ки-сею (прозрачная тонкая ткань), камку (старинная шелко-вая узорчатая ткань) и кашмирские шали. Из Тибета полу-чают пух и медь.

В Кашгаре купцы закупают прежде всего зеленый чай,кожаные изделия, китайский шелк и серебро. Андижанцыприобретают «особый чай в плетушках, называемый сабет,употребляемый с молоком и солью». Ч. Ч. Валиханов от-мечал, что жители Средней Азии весьма заинтересованы всвязях с Кашгаром, а его торговый оборот «должен бытьочень велик» и составляет порядка 10 млн. рублей. Пере-возка товаров между Кашгаром и российскими владения-ми производилась с помощью вьючных животных — лоша-дей и верблюдов.

Согласно описаниям русских путешественников, Каш-гар в XIX веке был главным пунктом торговли России сСиньцзяном. Одновременно здесь осуществлялось наблю-дение за активностью англичан в регионе и за контактамиместных жителей и администрации с индийскими властя-ми. В 1882 году для решения всего комплекса накопившихсяпроблем и в соответствии с ранее достигнутой с китайской

стороной договоренностью в городе было учреждено рус-ское консульство. Его возглавил авторитетный дипломат ивидный ученый-востоковед Николай Федорович Петровс-кий (1837—1908 гг.).

В то время Кашгар, насчитывавший около 20 тысяч до-мов, окружала глинобитная стена высотой более 10 метрови длиной порядка 12 километров. Ее значительный фраг-мент сохранился до сих пор и находится в районе бывшегорусского консульства, размещавшегося в северном предме-стье. Из-за сухости воздуха улицы были довольно чисты,но узки и неправильной формы, лишь по двум из них, ко-торые считались главными, могли проезжать двухколесныеарбы. Ханьцы и уйгуры жили раздельно. Каждая часть го-рода была обнесена стеной. В ханьском, или, новом, горо-де (тюрк. Янгишаар), проживали немногие купцы и мест-ная администрация, располагался военный гарнизон. В ста-рой части (Кунешаар) на севере обосновались значительнопреобладавшие по численности мусульмане, там же быласосредоточена вся торговля.

Важную роль в повседневной жизни Кашгара игралимногочисленные караван-сараи (постоялый и торговый двордля караванов в городах и на дорогах). Самый большой былпостроен на центральной площади Идках, до сих пор при-мыкающей к соборной мечети с тем же названием, и име-новался Андижан-сараем, при нем действовала кокандскаятаможня. Кунак-сарай занимали маргеланцы, купцы изШахрисабза и афганцы. Из других караван-сараев наибо-лее известными были Уратюбинский, занятый бухарцамии таджиками, Яркендский, Аксуйский и еврейский. Скотпродавали за городской стеной. Полиция обеспечивалаобщественный порядок и «благочиние на улицах», а пра-вонарушителей и преступников отправляли в единственнуюна весь город тюрьму.

Консул Н. Ф. Петровский, внимательно следивший заповседневной жизнью и бытом кашгарцев, отмечал, что вкачестве платежных средств они используют монеты и рус-ские кредитные бумаги. Золотая монета — тилля — ходилав двух видах: кокандская и кашгарская; серебряная— тень-


га — исключительно кашгарская, но в трех вариантах, вы-пущенных различными местными правителями; китайскаямедная монета с отверстием посередине — далчина. Крометого, особой популярностью у торговцев из России пользо-вались серебряные слитки — ямбы, которые присылали изПекина в качестве жалованья чиновникам и войскам. Ихувозили затем в Кяхту, где покупали у китайцев чай.

Русский кредитный рубль принимали в городе за 8 споловиной тенег, а серебряный рубль — за 9. Российские иместные купцы охотно приобретали кредитные билеты: во-первых, в странах-соседях курсы указанных платежныхсредств несколько отличались друг от друга; во-вторых, из-за сложной и часто меняющейся внутриполитической си-туации в регионе их было легче хранить и пересылать. Чтоже касается причины появления в городе серебряных руб-лей, то ими выплачивалось денежное содержание работни-кам консульства и конвойной команде, его охранявшей.

Около южных ворот Кашгара находилась шведская ду-ховная миссия в составе 2—3 миссионеров с семьями. Они

основали школу для мусульманских детей и больницу. Ре-лигиозная пропаганда и обучение, по свидетельствам со-временников, шли плохо, но врачебная помощь, несмотряна слабую медицинскую подготовку самих миссионеров,была поставлена хорошо и вызывала одобрение со сторо-ны местных жителей.

Надо сказать, что и православные, жившие в основному северных ворот города, сталкивались с проблемами ре-лигиозного характера. Неподалеку от казарм конвойнойполусотни долгое время стояла недостроенная церковь. Сослов подполковника генерального штаба царской армииЛ. Г. Корнилова (1870—1918гг.), «недостаток средств и не-успех ходатайства консула о назначении в Кашгаре пра-вославного священника не дали закончить постройки, и внастоящее время (начало ХХ века. — Н. А.) русская цер-ковь… доведенная уже до куполов, начинает постепенно раз-рушаться. Для исполнения треб (богослужебный обряд, со-вершаемый по просьбе самих верующих. — Н. А.) и удов-летворения религиозных потребностей конвоя и русскойколонии, численность которой мало-помалу растет, при-езжает раз в два года, иногда и реже, священник из Нарын-ского укрепления».

Рядом с многострадальной церковью располагаласьбольница, построенная в 1900 году на пожертвования рус-ских и китайских местных торговцев. Первоначально хо-тели «открыть для госпитального и амбулаторного лечения»три отделения: мужское, женское и инфекционное, но из-за отсутствия необходимых средств пришлось ограничить-ся лишь амбулаторией.

Русская колония в Кашгаре проживала на небольшомучастке земли между городской стеной и берегом реки Ту-мень (кит. Туманьхэ). По мнению военных, в оборонитель-ном плане ее расположение было крайне невыгодным,вследствие чего во время восстания ихэтуаней (1898—1901 гг.), изрядно напугавшего всех без исключения инос-транцев в Китае, на территории консульства разрушиличасть старых зданий и несколько стен, чтобы «немногорасширить обстрел».Город после дождя


Зимой 1926 года в город прибыли участники экспеди-ции Н. К. Рериха, разместившиеся в здании Русско-Азиат-ского банка. Философ и художник передал их настроениеследующим образом: «Люди ждут Кашгар. Все хорошее вКашгаре называется русским. Хорошие дома — русские;хорошие сапоги — русские; хорошие кони — русские; хо-рошие телеги — русские».

По свидетельству его сына, видного ученого-востоко-веда Юрия Николаевича Рериха (1902—1960 гг.), местныебазары, с навесами из мешковины и соломенных циновок,с их шумными и пестрыми толпами, непрерывно переме-щающимися вдоль узких рядов, создают впечатление на-стоящего музея, где исследователь всегда найдет что-нибудьинтересное: бухарские и хивинские товары, самаркандскиековры и индийские специи; разноцветные сундуки, кото-рые напоминают аналогичный товар «раннего Ренессансав городах Италии», активно торговавшей со странами Вос-тока; старомодные очки в массивной оправе, являющиесяобязательным атрибутом престижа и приобретаемые акса-калами независимо от того, нужны они им или нет; россы-пи монет и кучи бумажных денег, в том числе индийскиерупии, старые русские рубли, китайские банкноты…

С большим чувством юмора описана одна из лавок. Еевладелец специализировался на военных мундирах, в ко-торых любят щеголять местные чиновники и почтенныестарцы. Среди множества выставленных сюртуков, кителей,френчей, мундиров Ю. Н. Рерих обнаружил форму учаще-гося русской высшей школы и «подумал, в какой горныйаул или кочевое селение суждено ей попасть, чтобы приве-сти в замешательство этнографа».

Современные городские базары по-прежнему в центревнимания местного и приезжего люда. Крупнейший из нихрасположен рядом с соборной мечетью Идках, фотографиикоторой можно увидеть в любом издании с иллюстрация-ми, посвященном Кашгару. Возвели ее в 1426 (1442) году,но затем здание много раз расширяли и перестраивали.Нынешнее название она получила в 1798 году.

Самая большая в Китае мечеть занимает площадь16800 кв. м, ее планировка и оформление достаточно ти-пичны для арабского культового зодчества. Каждую пятницусюда приходят около 10 тыс. мусульман, на религиозныепраздники собирается до 120 тыс. При этом молитвенныйзал вмещает 500 человек, а на территории мечети одновре-менно могут находиться порядка 20 тыс. верующих.

По своему обыкновению я подошел к воротам раноутром. Они были уже открыты, но входной билет приобре-сти было негде, поскольку кассир еще не подошел.

В просторном дворе посажены цветы и деревья, естьбассейн с водой. Вдоль северной и южной стен отведеныспециальные помещения для чтения Корана. Для того, что-бы попасть во внутрь молитвенного зала, следовало обра-титься к служителю мечети, который охотно откликнулсяна прозвучавшую просьбу и буквально через минуту при-нес ключи. Он обратил мое внимание на резные опорныестолбы, изготовленные из дерева: с одной стороны, они со-здают впечатление прочности и надежности всего здания;с другой — высокое качество обработки строительного ма-териала вызывает ощущение его легкости.

К тому времени, когда я покинул стены старой мечети,проснулся главный городской базар. Торговля стремитель-но набирала обороты, покупателей становилось все боль-ше. Местные жители-уйгуры — мужчины в подпоясанныхчапанах (халат с широкими рукавами, без застежек и во-ротника) и женщины в закрытых и длинных платьях сво-бодного покроя (многие носят чадру) — не спеша обходи-ли торговые ряды, заглядывали в мастерские по производ-ству всевозможных бытовых предметов. Ю. Н. Рерихотмечал, что Кашгар славится мастерскими, где делаюткрытые экипажи старинного образца: «Эти причудливыекареты окрашивают в яркие цвета: зеленый, голубой илипод охру — и обычно обивают внутри фиолетовым или тем-но-красным бархатом».

Крытых экипажей не увидел, но покидать такой базарс пустыми руками — дело, на мой взгляд, абсолютно несе-рьезное. Вто же время создавать себе дополнительные труд-


ности в дальнейшем передвижении по городам и весям тожене хотелось, поэтому остановил свой выбор на функцио-нальном товаре — головном уборе.

Аккуратно расшитые уйгурские тюбетейки очень сим-патичны и удобны, однако летом в них немного жаркова-то. Выбрал сразу две, так как до отъезда в Синьцзян обе-щал дочери привезти тюбетейку именно из Кашгара. Торгс продавцом занял минут десять. Итоговая сумма —40 юаней (менее 5 долларов) — в большей или меньшейстепени удовлетворила, похоже, обе стороны.

Вспомнив о трудностях холостяцкой жизни и постоян-ной нехватке кухонного инвентаря, решил прикупить что-нибудь из меди. Мне приглянулся небольшой изящно ор-наментированный чайник, к которому тут же подобралподнос с аналогичным рисунком. Разнообразная меднаяпосуда кашгарского производства не только прочна и дол-говечна, но и на редкость красива. На базарах ее делают вприсутствии посетителей. Правда, если верить гравировке,выполненной на дне приобретенного мною чайника, онизготовлен в Пешаваре (Пакистан), но медник клялся, чтосделал его собственными руками. Весь комплект обошелсяв 70юаней. Частенько в московской квартире, бросая взглядна чудесный чайничек, мысленно возвращаюсь к насыщен-ным яркими впечатлениями дням, прожитым в радушномКашгаре.

ГЛАВА 8ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТРИГИ

ВОКРУГ СИНЬЦЗЯНАВ Кашгаре предполагал заночевать дважды: до поездки

в Ташкурган и накануне отъезда в Кучу. Вопрос выбораместа проживания передо мной не стоял, поскольку ужезаранее знал, что один из городских отелей, где обычноселятся иностранцы, возведен на территории бывшего рус-ского консульства, а другой — британского дипломатичес-кого представительства. О длительном и запутанном про-тивостоянии в регионе Англии и России написано немалоинтересных книг, поэтому твердо решил остановиться по-очередно в обеих гостиницах, чтобы почувствовать атмос-феру увлекательных и драматических событий относитель-

Гостиница «Цинивак»


но недавнего прошлого и заодно посмотреть, как выглядятстаринные здания, если они, разумеется, сохранились.

Известный в отечественной истории прежде всего пособытиям 1917—1918 годов боевой генерал Лавр Георгие-вич Корнилов, командированный в чине подполковника вконце 1899 года штабом Туркестанского военного округа вКашгарию, писал: «В последнюю четверть прошлого сто-летия Россия и Англия, расширив свои азиатские владения,приблизились к границам Восточного Туркестана. Поэто-му история последнего за указанный период тесно связанас историей нашего поступательного движения в СреднейАзии и нашего политического соперничества с Англией».

Обширный регион стал ареной ожесточенного полити-ческого и торгово-экономического противоборства двухмощных держав. В то же время следует подчеркнуть, чтостолкновение российско-английских интересов не приве-ло здесь к военному противостоянию, поскольку стороныпрекрасно понимали: любой вооруженный конфликт мо-жет существенно ослабить позиции обеих сторон.

У отечественных политиков не было каких-либо сомне-ний относительно того, что Великобритания стремится ксозданию в Центральной Азии формально независимых, нонаходящихся под ее влиянием буферных государств. Их рольв силу особого географического положения должны быливыполнять Восточный Туркестан (Синьцзян) и Афганис-тан. В период правления Якуб-бека в 60—70-х годы XIX векаАнглия настойчиво старалась сблизиться с ним, пообещавподдержку в борьбе против Китая и России, а затем пыта-лась максимально усилить его армию с помощью оружия ифинансов, для чего в 1870 и 1873—1874 годах были органи-зованы две военные миссии Т. Д. Форсайта.

Во втором случае Якуб-бек, получив крупную партиюоружия (до 2200 скорострельных ружей, восемь горных на-резных орудий трехфунтового калибра и др.), заключил сосвоими западными покровителями договор о свободном пе-редвижении в торговых и иных целях британских поддан-ных с предоставлением прав экстерриториальности в со-зданном им мусульманском государстве Йеттишар (Семи-

градье) с центром в Кашгаре. Русские газеты в те дни пи-сали, что «обнародование договора с Якуб-беком кашгарс-ким подтолкнуло большое число английских торговцев наотправление своих товаров в Яркенд, причем купцы наде-ялись исключить с джетышарских (йеттишарских. — Н. А.)рынков русских фабрикантов, хотя бы для этого им при-шлось на первое время и понести убытки».

До своей первой миссии, в октябре 1869года, Т. Д. Фор-сайт побывал в Санкт-Петербурге, где провел консульта-ции с канцлером А. М. Горчаковым. Анализ соответствую-щих документов показывает: царское правительство тогдаочень осторожно подходило к проблеме Синьцзяна. Так,видный русский дипломат и политический деятель отме-чал, что «Россия не имеет никаких завоевательских наме-рений в отношении Кашгара и желает развивать с ним дру-жеские торговые и соседские отношения, но признать егоне может из-за неуверенности в прочности его власти ипотому, что он не признан Китаем».

В дальнейшем поставки английского оружия в регионсущественно увеличились. По информации капитана гене-рального штаба русской армии А. Н. Куропаткина (впос-ледствии генерал от инфантерии), возглавлявшего в 1876—1877 годах дипломатическую миссию в Синьцзян и позднееиздавшего интересную книгу «Кашгария. Историко-геогра-фический очерк страны, ее военные силы, промышленностьи торговля» (была награждена золотой медалью Русскогогеографического общества), в армии Якуб-бека имелось до8000 энфильских нарезных ружей со штыками и около4000 скорострельных ружей, поступивших из Англии.

В отчетах посольств и миссий, в разное время побывав-ших у Якуб-бека, много упоминаний о британских воен-ных инструкторах в его армии, но нет точных сведений обих общей численности. Колониальные власти в Индии вся-чески пытались сохранить в тайне какую-либо информа-цию о деятельности своих агентов в Синьцзяне. С этойцелью англичане, как правило, направляли туда квалифи-цированных военных инструкторов из числа местных жи-телей северо-запада Индии и Афганистана.


Сбором разведывательных данных занимались панди-ты (санскр. пандита, букв. — ученый), т.е. лица, завербо-ванные в странах Центральной Азии и прошедшие специ-альную подготовку в Восточной Индии. Под видом торгов-цев, паломников или странствующих монахов ониприсоединялись к караванам, следовавшим в нужном дляних направлении, и с помощью искусно спрятанных гео-дезических приборов производили топографические съем-ки, вели разведку. Такая работа шла не только в Синьцзя-не, но и в Тибете, Афганистане, других соседних регионах.В целях конспирации пандиты не имели имен и фамилий,у них были лишь порядковые номера и инициалы.

Англичане также активно содействовали сближениюОсманской империи с Якуб-беком. Из Стамбула в Кашгарбыли направлены военные инструкторы и значительныепартии оружия. Например, в 1875 году посланник Якуб-бекаполучил в подарок от турецкого султана 1000 ружей. Рус-ские офицеры собственными глазами видели в Кашгарезанимавшихся обучением местных артиллеристов и кава-леристов турецких инструкторов. Они были одеты в мун-диры с контрпогонами и галунами-наугольниками от лок-тей до обшлагов, белые брюки, европейские сапоги, на ихбритых головах были надеты меховые остроконечные шап-ки. Указанные события происходили накануне русско-ту-рецкой войны 1877—1878 годов и по понятным причинамвызывали дополнительную нервозность в Санкт-Петербурге.

Нелишне в данной связи напомнить, что в стремлениипредотвратить захват Якуб-беком Таранчинского ханства сцентром в Кульдже (Инин) и не допустить расширенияанглийского влияния на территорию Средней Азии русскаяармия летом 1871 года заняла Илийский край. Войска за-тем почти полностью покинули его в соответствии с Пе-тербургским договором, подписанным Россией и Китаем в1881 году. Согласно этому документу и соответствующимторговым соглашениям, русские купцы получили значитель-ные льготы в Синьцзяне.

С падением Якуб-бека и по мере укрепления в регионекитайских позиций активность англичан здесь несколько

поутихла. Однако уже в 1890 году в Кашгар прибыла мис-сия во главе с капитаном Фрэнсисом Янгхасбэндом. Ееглавными задачами были учреждение консульства для уп-рочения в регионе британского влияния и, как докладывалЛ. Г. Корнилов, «завершение идеи создания из Кашгариии Афганистана непрерывного буфера между Индией и на-шими владениями» путем раздела «китайцами и афганца-ми» Памира. Консульство тогда не удалось открыть по при-чинам бюрократического характера, а проблему Памираотложили на более поздний срок после энергичных шагов,предпринятых царским правительством.

Вынужден признать, что расположенный на территориибывшего британского консульства гостиничный комплекс«Цинивак» (кит. Цинивакэ биньгуань), название которогомне перевели как «красивый сад», понравился больше. Оннаходится в северной части города, совсем неподалеку оттого места, где размещалось русское дипломатической пред-ставительство. Главное здание отеля немного пугает коли-чеством звезд, роскошными коврами и завораживающимкомфортом, которые турист с рюкзаком, постоянно пере-езжающий из одного населенного пункта в другой, как пра-вило, не готов оплатить. Однако в ста метрах от него при-зывно белеет весьма демократичное пятиэтажное здание,построенное не так давно, а значит, с относительно удоб-ными и недорогими номерами.

Стоимость трехместного номера со стандартным набо-ром услуг в сутки составляет 120 юаней (чуть менее 15дол-ларов); при путешествии в хорошей компании можно счи-тать, что даром. Внутри корпуса есть очень симпатичныйхолл, прозрачные лифты, поддерживаемая на определенномуровне чистота, любезный и квалифицированный персонал.

После знакомства с одним из работников администра-ции я мучительно долго задавал ему вопросы о расположе-нии старинных памятников и транспортных развязках вгороде на китайском и английском языках с использова-нием отдельных татаро-уйгурских слов, пока он, наконец,выяснив, что я приехал из Москвы, не предложил погово-


рить на русском, который несколько лет назад изучал вуниверситете, но стал забывать. К сожалению, воспользо-ваться в полном объеме столь неожиданным подарком судь-бы мне не удалось, так как вскоре надо было уезжать.

Ближе к вечеру, устроившись в гостинице, я отправил-ся на поиски зданий конца XIX — начала ХХ века. Во вре-мя вышеупомянутой миссии Ф. Янгхасбэнда у англичан воз-никли некоторые проблемы с определением статуса бри-танского представительства в Кашгаре, которые, вероятно,любопытны для специалистов, но вряд ли заинтересуютчитателя. С учетом данного фактора можно смело утверж-дать, что реальным генеральным консулом Англии в те годыбыл Джордж Макартни, выполнявший надлежащие функ-ции в течение 28 лет — с 1891 по 1919 год.

Многие европейцы, останавливавшиеся в резиденции,называли ее Чини Баг (англ. Chini Bagh), отсюда, похоже,и нынешнее наименование гостиницы. Здесь в конце1905 года жили А. фон Ле Кок и Т. Бартус, участники жепервой немецкой научной экспедиции (1902—1903 гг.) воглаве с А. Грюнведелем предпочли русское консульство.Одной из причин указанного решения А. фон Ле Кока былото обстоятельство, что он неплохо знал английский язык,поскольку учился в Великобритании, но не умел говоритьпо-русски. Кроме того, немец, по его словам, «не имелжелания отдавать себя во власть такого правителя-тирана»,имея в виду консула Николая Федоровича Петровского.

В начале ХХ века это было единственное британскоеконсульство в Синьцзяне. Формально оно прекратило своесуществование в 1945 году, на самом деле англичане лишьсменили на нем вывеску. В результате появилось «Консуль-ство Индии и Пакистана». Несмотря на освобождение этихстран в 1947 году от английского господства и провозгла-шение их независимости, указанное представительство про-должало функционировать до 1954 года.

Мне трудно судить, как выглядело консульство сто летназад, но в настоящее время на обширной территории ужегостиничного комплекса есть одноэтажное старое здание,построенное в европейском стиле. В нем размещены не-

Китайский ресторан в британском консульстве


сколько залов, кухня и подсобные помещения престижно-го ресторана. Рядом установлена табличка на китайском ианглийском языках, а в 15—20 метрах растет огромное де-рево — свидетель очень важных событий, который, увы,никогда не расскажет о том, что происходило вокруг.

Гостиничные корпуса, возведенные на земле, где некогдарасполагалось русское консульство, на английском языкеназывают «Seman» (кит. Сэмань биньгуань). Здесь большойвыбор дешевых комнат от 15 юаней (менее 2 долларов) закойку и выше, но более или менее приличных двухмест-ных номеров с удобствами в пределах 10—12 долларов засутки практически нет. В то же время обслуживающий пер-сонал и в этой гостинице демонстрирует максимум коррек-тности и доброжелательности.

Узнав, что я приехал из России, администратор пред-ложил посмотреть два одноэтажных здания бывшего рус-ского представительства. Неплохо отреставрированный домотдан под VIP-гостиницу. В ней всего семь номеров, сти-лизованных под старину: два из них — апартаменты (по500 юаней), еще пять — стандартные двухместные номера(по 200 юаней). Цены вполне приемлемые, но открыта онапрежде всего для клиентов, приезжающих в составе орга-низованных групп. В последние годы, например, здесь ос-танавливались американские и британские дипломаты.Особенно впечатлила просторная гостиная с добротноймебелью. Только вот написанная на сюжет из древнегре-ческой мифологии (очередной подвиг Тесея) картина, ко-торая там висит, — весьма посредственна. Что же касаетсядругого здания, то в нем, со слов моего спутника, располо-жились прачечная и туристическая фирма.

В русском консульстве регулярно останавливался СвенГедин. Так, после неудачной попытки штурмовать верши-ну Мустагаты в Восточном Памире, когда у шведа началосьострое воспаление глаз, сопровождавшееся сильными боля-ми, в мае-июне 1894года он жил в доме консула Н. Ф. Петров-ского, которого хорошо знал и всегда восторженно о немотзывался. По его словам, «Петровский — один из милей-

ших и любезнейших людей в свете; беседа с ним доставля-ла мне столько же пользы, сколько удовольствия, так какон человек науки в полном смысле слова, и сделанные имв окрестностях Кашгара открытия… имеют большое значе-ние для археологии и истории».

К тому времени Н. Ф. Петровский проработал в Каш-гаре уже 12 лет. Высокопоставленный дипломат и ученыйактивно интересовался прошлым региона, археологически-ми памятниками и находками, собрал превосходную кол-лекцию древних реликвий, прекрасную библиотеку русскихи западноевропейских изданий по Востоку, поддерживалтесные контакты с ведущими отечественными востокове-дами, в частности с В. В. Бартольдом и С. Ф. Ольденбур-гом. Последний считал консула первым специалистом,который заставил ученый мир обратить деятельное внима-ние на научные памятники Восточного Туркестана. Соглас-но свидетельствам современников, Н. Ф. Петровский по-любил Кашгар «за его неисчерпаемые археологические иисторические сокровища».

Большинство европейцев, обитавших в округе, частенькопосещали дом консула — «лучшую точку опоры для путе-шественника по внутренней Азии». «Я занимал, — пишетС. Гедин, — уютный павильон в саду и после завтрака бро-дил в тени тутовых деревьев и платанов по террасе, с кото-рой виднелись пустынные области, через которые лежал мойпуть далеко на восток. Моими постоянными сотоварища-ми были ласточки, которые свили себе гнезда под крышейи свободно влетали в комнаты и вылетали из них в откры-тые окна и двери; погода стояла такая теплая, что окна идвери не закрывались ни днем, ни ночью… Я прилежноработал в своем павильоне и написал несколько статей.Вообще я чувствовал себя превосходно».

Персонал российского консульства в те годы состоял изсамого консула, его супруги, секретаря, двух офицеров,таможенного чиновника и 50 казаков. Интересно, что ког-да путешественник был принят главой местной админист-рации (кит. даотай) господином Шанем, то тот подчерк-нул: в Кашгаре есть два начальника,— он и русский кон-


сул. Поэтому он предлагал С. Гедину, поселившемуся поприбытии в город в консульстве, остановиться и у него, кактого «требовала справедливость». Однако ученый лишьпоблагодарил за оказанную честь.

В августе 1899 года Н. Ф. Петровский, проживавшие вКашгаре русские, а также конвой казаков встречали его наподъезде к городу. С. Гедин направлялся тогда в район озераЛобнор и был озабочен проблемами завершающего этапаподготовки к длительному переходу. В очередной раз «бла-годаря опытности и всесильному влиянию генеральногоконсула… и его чрезвычайной любезности, все устроилоськак нельзя лучше». С разрешения туркестанского генерал-губернатора для сопровождения главного каравана из кон-сульского конвоя были выделены казаки Сыркин и Чер-нов, оказавшие в дальнейшем неоценимую помощь экс-педиции.

После свержения царизма и Октябрьской революции1917 года в России ситуация вокруг Синьцзяна оставаласьдостаточно сложной. В условиях революционного подъемав Средней Азии и заметной напряженности в отношенияхмежду неханьским населением и китайскими властями всоседнем регионе ряд руководителей партии большевикови военачальники Красной Армии ратовали за активизациюдействий в восточном и южном направлениях. По их мне-нию, Синьцзян мог сыграть важную роль в расширенииборьбы угнетенных народов Центральной и Южной Азиипротив английских колонизаторов.

В августе 1919 года Л. Троцкий выступил за организа-цию военного похода в Индию и Афганистан, чтобы ини-циировать «пожар мировой революции». Как бы развиваяданную тему, в 1921 году российские дипломаты, направив-шие из Кашгара отчет ташкентскому представительствуНародного комиссариата иностранных дел (НКИД), под-черкивали, что «упорное стремление в Индию обусловле-но общеизвестными задачами… Кашгария в настоящиймомент служит для английского капитала заслоном противкрасного поветрия в Северо-Западной Индии, а для нас

воротами в нее». Далеко идущие планы не были реализо-ваны, поскольку в конечном счете возобладала точка зре-ния здравомыслящих политиков.

Так, члены политбюро ЦК РКП(б) на своем заседании4 июня 1921 года рассмотрели «предложение Я. Э. Рудзута-ка об образовании республик Кашгарской и Джунгарской».Оно возникло в связи с тем, что в ходе операции частейКрасной Армии по разгрому остатков колчаковских войск,отступивших на территорию Синьцзяна, местные револю-ционно настроенные силы, «стремившиеся сбросить гнетмилитаристов, выдвинули идею создания отдельных Каш-гарской и Джунгарской республик». Против указанногопредложения решительно высказался нарком Г. В. Чиче-рин, поддержанный В. И. Лениным. Вопрос тогда был зак-рыт, но сторонники «экспорта революции» в многонацио-нальную провинцию уступать не собирались.

Особое упорство здесь проявили отдельные представи-тели Коминтерна. Они способствовали организации в сен-тябре 1922 года 1-го съезда уйгурских коммунистов Семи-речья и 2-го областного съезда революционных союзов«Уйгур», состоявшихся в Алма-Ате. Участники акций из-брали и направили общую делегацию на 4-й конгресс Ко-минтерна. Предпринимались попытки через лиц, прибыв-ших из Синьцзяна в советские учебные заведения, устано-вить более тесные связи с регионом, создать там подпольныеструктуры с последующим преобразованием их в револю-ционную партию. На 1923 год было запланировано прове-дение «съезда революционеров Синьцзянской провинцииКитая», но от затеи пришлось отказаться.

О взвешенности и четкости позиции НКИД свидетель-ствуют материалы дипломатической миссии, которая велапереговоры с главой администрации Кашгара. Согласнопредставленному докладу, восстание «вызвать легко», имеяв виду «особенно исламистов», однако «насколько легковызвать взрыв, настолько же трудно будет направить соци-ально-политическую стихию в соответствующее русло»;«население Кашгарии отличается феноменальной темно-той... и ненавистью ко всему, что связано с «кяфирами»


(неверными. — Н. А.); «не нужно быть пророком, дабыпредсказать, что национально-революционный удар пан-тюркистов обрушится не только на китайцев, но и на нас».

НКИД, естественно, действовал строго в соответствиис указаниями руководства компартии. В этой связи заслу-живает внимание пункт соответствующего постановленияполитбюро ЦК ВКП(б) от 17 февраля 1927 года, которыйгласил: «Считать совершенно вредным и недопустимымкакую-либо деятельность или агитацию в направлении от-торжения от Китая Синьцзяна или части этой провинции».Избранный курс на поддержание стабильных и взаимовы-годных связей с регионом позволил СССР гибко реагиро-вать на бурные изменения, происходившие в конце 20-х —начале 30-х годов прошлого века как в Синьцзяне, так и вКитае в целом.

Переворот 12 апреля 1927 года, осуществленный ЧанКайши, и сформирование в Нанкине правительства под егоруководством, оказали непосредственное воздействие насоветско-китайские отношения. От гоминьдановских лиде-ров на различных уровнях поступили указания о свертыва-нии и ликвидации всех форм сотрудничества между дву-мя странами. Столь резкие метаморфозы не могли не ска-заться и на внешних связях Синьцзяна, но местные властине торопились выполнять сомнительные директивы изцентра.

Генеральный консул СССР в Синьцзяне Гавро инфор-мировал Москву: губернатор провинции Ян Цзэнсинь вчастной беседе заявил, что никакие приказы, идущие враз-рез с интересами региона, он выполнять не будет и наме-ревается «укрепить еще больше нашу дружбу». С его слов«ни о каких разрывах наших отношений речи не может быть.Синьцзян настолько связан тесно экономически и геогра-фически с Советским Союзом, что надо быть очень неда-леким для того, чтобы самому окружить себя неприятеля-ми вместо друзей. Если этого не понимают гоминьданов-цы и наши враги-англичане, которых я считаюинициаторами данного дела, то мне, во всяком случае, этопонятно».

Такого рода высказывания подтверждались конкретны-ми делами. Одновременно следует подчеркнуть, что лич-ные качества Ян Цзэсиня вызывали неоднозначные оцен-ки у современников. Многие представители интеллигенцииотзывались о нем весьма негативно. Рассказывали о его са-модурстве и страсти к политизированным петушиным боям,о совершаемых по приказу губернатора злодейских убий-ствах и жестоких пытках, а Н. К. Рерих, например, считал,что методы его управления «не должны быть забыты в ку-рьезах истории».

7 июля 1928 года в результате обострившейся междо-усобной борьбы Ян Цзэнсинь был убит. Сменивший егоЦзинь Шужэнь не имел соответствующего влияния и не-обходимой поддержки в Синьцзяне, но сумел сохранитьпреемственность в принятии важных политических реше-ний, непосредственно затрагивавших отношения с Совет-ским Союзом.

В 1931—1934 годах регион уже охвачен восстанием, под-нятым значительной частью мусульманского населения.Большинство повстанцев на первом этапе составляли уй-гуры, но в дальнейшем к ним присоединились представи-тели дунган, казахов, киргизов, узбеков и других националь-ностей. Возникшую ситуацию попытались использовать всобственных интересах прежде всего Англия и Япония, атакже Турция и ряд арабских государств.

Как писала американская пресса в те дни, «японцыпосылают деньги и оружие мусульманским северным пле-менам», а «южные повстанцы вооружены британскимивинтовками и получают директивы от английских агентовв Кашгаре». Французская «Эр нувель» в статье, опублико-ванной 8 апреля 1934 года, утверждала, что инсценировка«пантюркистского движения» в Синьцзяне — работа «бри-танских и японских агентов».

К восставшим примкнули отряды известных деятелейбасмаческого движения, в свое время бежавших под удара-ми Красной Армии на территорию Китая, в том числеДжаныбека, Кушмата, Саты Волды и др. В районе Кашга-ра активность проявляли несколько десятков тысяч кирги-


зов, эмигрировавших из СССР в начале 30-х годов. Послетого как во главе движения встал молодой и самолюбивыйгенерал Ма Чжунъин из соседней провинции Ганьсу, ра-нее объединивший под своим командованием значитель-ные силы дунган, правительственные войска в Синьцзянепотерпели ряд чувствительных поражений и отступили кУрумчи.

Город оказался в чрезвычайно сложном положении. Воткак описывает те дни участник сражения: «В январе буряразразилась, и на Урумчи обрушились мусульманские пол-чища. Произошло страшное побоище, и общественные зда-ния были использованы как лазареты для раненых… Бойпродолжался много дней; и когда город был осажден деся-тью тысячами мятежников, в него не было доступа в тече-ние шести недель. Рассказывали, что там были убиты ты-сячи людей, а поле битвы вокруг города являло собой зре-лище, которое невозможно забыть».

Важную роль в обороне Урумчи и всей Джунгарии напервом этапе мусульманского восстания сыграли бывшиебелогвардейцы, перешедшие границу с Китаем после по-ражения в гражданской войне, а также русские беженцы,которые, по свидетельствам очевидцев, «беспрерывнымпотоком» в 30-е годы прошлого века (до зимы 1933 года)шли из голодавшей тогда России. Многие из них осели втрех округах Синьцзяна — Илийском, Тарбагатайском иАлтайском, где «рынок изобиловал товарами», «была, хотяи отсталая, но мирная, спокойная жизнь».

В условиях непрекращающихся массовых выступлениймусульман Цзинь Шужэнь обратился за помощью к офи-церам из армии небезызвестного атамана А. И. Дутова (убитв Синьцзяне в 1921 г.). Вскоре возник первый отряд доб-ровольцев, получавших от местных властей специальныепособия. Летом 1932 года его командование приняло реше-ние сформировать еще два полка и объявило всеобщуюмобилизацию русских в возрасте от 18 до 55 лет. Эти войс-ка сумели отбить мощное наступление на приграничныйЧугучак и усмирить восставших в Кульдже. В упомянутыхгородах колонии русскоязычного населения были особен-но многочисленны.

События в Синьцзяне приняли для центра еще болееугрожающий характер в феврале 1933 года, когда действо-вавший в Хотане «Уйгурский комитет за национальнуюреволюцию» образовал так называемое временное прави-тельство; его возглавил некий Сабит Дамолла — панисла-мист, связанный с англичанами. Еще в 20-х годах он со-вершил паломничество в Мекку и на обратном пути задер-жался в Каире, где установил тесные контакты с британскойразведкой.

Перебравшись в Кашгар, 12 ноября 1933 года новоявлен-ные функционеры провозгласили создание «независимойТюрко-Исламской Республики Восточного Туркестана»(ТИРВТ) и тут же развернули масштабную работу по обес-печению ее дипломатического признания со стороны Ве-ликобритании и соседних мусульманских стран.

Сепаратисты не без оснований полагали, что реальнуюпомощь им может оказать именно Англия, заинтересован-ная в создании своеобразного санитарного кордона междуИндией и Советским Союзом, а также в укреплении своихпозиций в регионе, богатом природными ресурсами. В своевремя Сабит Дамолла и его соратники в послании британ-скому консулу в Кашгаре Томпсон-Гловеру клятвенно за-веряли, что «всегда готовы наряду с другими находиться подтенью великого британского правительства». Однако ско-рое фиаско сорвало их планы. Кстати, супруга англичани-на была ранена в плечо во время уличных боев в Кашгаревесной 1934 года. Тогда же погиб врач дипломатическогопредставительства Великобритании.

Восстание в Синьцзяне не было полной неожиданнос-тью для советских руководителей. Следует отметить, что онос самого начала создавало для них объективные трудности,ибо СССР, с одной стороны, стремился к поддержаниюстабильности на своих границах, с другой — не хотел те-рять недавно приобретенное лидерство в мировом револю-ционном и национально-освободительном движении. Пос-ледний тезис особенно энергично эксплуатировали в Ком-интерне.


Современный отечественный историк В. А. Барминсчитает, что именно поэтому возникла некоторая заминкас определением позиции. Однако она вовсе не означалаперехода советской дипломатии к тактике пассивного вы-жидания. Тем более, что комплексный анализ ситуации врегионе очень скоро позволил сделать четкие выводы ипредпринять конкретные шаги.

Прогнозируя ход событий в случае успеха восстания,разведывательное управление Красной Армии докладыва-ло: «Дальнейшее развитие повстанческого движения можетпривести к уничтожению китайской власти в Синьцзяне ипопыткам создания мусульманского государства. Необхо-димо иметь в виду, что такие попытки неизбежно приведутк длительной борьбе за автономии (казахские, монгольс-кие, киргизские, дунганские, уйгурские), причем не исклю-чена борьба за автономию и среди уйгуров — между Хота-ном и Кашгаром. Подобная обстановка будет использова-на англичанами для расширения их влияния в Кашгаре,ликвидации нашего влияния в Синьцзяне и создания уг-роз нашим границам».

Реагируя на эту и аналогичную информацию, поступав-шую от спецслужб и дипломатических представительств,политическое руководство СССР во второй половине 1931 ипервой половине 1932 года предоставило синьцзянскомуправительству крупные партии оружия, в том числе боевыесамолеты, окончательно закрыв вопрос об оказании какой-либо помощи повстанцам.

Зимой 1932/1933 года Москва предприняла неординар-ные шаги, позволившие в решающий момент отбить наступ-ление на Урумчи. По решению политбюро ЦК ВКП(б) сДальнего Востока были переброшены 4 тысячи китайскихкадровых военных под командованием генерала Сун Бин-вэя, которые ранее сражались с японцами в Маньчжурии иотступили на территорию Советского Союза, где их интер-нировали. Маневр оказался удачным, опытные войска по-могли отстоять административный центр провинции.

Весной 1933 года в регионе произошла очередная сме-на власти. Согласно официальной версии, армейские чины

отстранили Цзинь Шужэня, а пост главы администрациизанял дубань (начальник) Шэнь Шицай, человек, как по-том стало ясно, небесталанный и предприимчивый. Одна-ко участники боевых действий из числа белогвардейцев небез оснований полагали, что именно они организовали удав-шийся переворот, поскольку прежний губернатор «не вы-полнял условий по снабжению русского отряда оружием ибоеприпасами».

В книге Ю. Понькина «Путь отца», опубликованной вконце 90-х годов прошлого века в Сиднее (Австралия),описаны дальнейшие шаги командира отряда П. П. Папен-гуда и его штаба: «Их выбор пал на молодого, недавно про-изведенного в генералы Шэнь Шицая, окончившего япон-ское военное училище… Предложение стать дубанем Синь-цзяна, которое ему, вероятно, и не снилось, он сразу жепринял, но для Папенгуда и его штаба их выбор оказалсяроковым».

Новый правитель сразу объявил о шести принципахполитики своего правительства, предусматривавших борь-бу с империализмом, дружбу с СССР, расовое и националь-ное равенство, борьбу с произволом и взяточничеством,борьбу за мир и строительство новой экономики Синьцзя-на. Затем последовали обнародование программы действийи переговоры с влиятельным лидером повстанцев ХоджойНиязом. Выполнив ряд первоочередных требований уйгу-ров, дубань сумел заметно ослабить позиции восставших идобился раскола в их рядах.

Вскоре он обратился за военной помощью к Москве,которая фактически уже сделала свой выбор. Вместе с темона приветствовала заявление новой администрации о го-товности осуществить серьезные преобразования, и ей, ра-зумеется, импонировала просоветская риторика ШэньШицая. В ноябре 1933 года в провинцию была направленаАлтайская добровольческая армия, куда вошли части раз-личных родов войск Красной Армии. Ее командованиюподчинялись также части «натурализовавшихся русских» избывших белогвардейцев и беженцев периода насильствен-ной коллективизации в деревне, которым обещали амнис-


тию, возвращение на родину и советское гражданство вслучае успешного завершения операции.

Основные силы повстанцев были разгромлены за пол-года. Отступая на юг, армия Ма Чжунъина в начале 1934 годавступила в Кашгар — оплот сепаратистов из ТИРВТ, послечего самопровозглашенная республика практически пре-кратила свое существование. Ее руководство позднее былоокончательно разогнано или арестовано уйгурами ХоджиНияза, который шел по пятам Ма Чжунъина и вслед за нимзанял Кашгар.

В апреле 1934 года правительство СССР приступило квыводу Алтайской добровольческой армии, но, «учитываянастойчивую просьбу» Шэнь Шицая и его намерение «вкратчайший срок закрепить результаты победы», политбюроЦК ВКП(б) согласилось оставить в регионе на непродол-жительный срок «конную группу с батареей» общей чис-ленностью в 350 человек.

Войска, покидая Синьцзян, передали китайской армиивсю материальную часть. Кроме того, большую помощьместным властям на заключительном этапе боевых действийпротив повстанцев оказали советские военные советникии инструкторы. К началу 1935 года последние подразделе-ния Красной Армии покинули провинцию.

Летом 1937 года японские милитаристы приступили кширокомасштабной агрессии против Китая. В соответствиис принципами своей внешней политики СССР уже 21 ав-густа заключил с ним договор о ненападении, который со-здавал международно-правовую базу для оказания советскойстороной чрезвычайной помощи ближайшему соседу.

Китайское руководство вскоре обратилось с просьбойо содействии в строительстве автомобильной трассы Сары-Озек (Казахстан) — Урумчи — Ланьчжоу (административ-ный центр провинции Ганьсу) протяженностью около 3 ты-сяч километров. Эта транспортная артерия должна быластать основным маршрутом переброски военно-стратеги-ческих грузов из СССР во внутренние районы Китая. Не-смотря на огромные трудности природно-климатического VIP-гостиница в здании консульства России


и производственного характера китайские рабочие под ру-ководством советских специалистов завершили ее строи-тельство к концу 1937 года, что позволило своевременноорганизовать доставку на советских автомобилях всего са-мого необходимого.

Длина участка по территории СССР не превышала250 километров — от Сары-Озека через Джаркент (Панфи-лов) до поселка Хоргос на границе с Синьцзяном. По вос-поминаниям моего отца, служившего в Казахстане в 1945—1949 годах, даже после окончания Великой Отечественнойвойны его бесперебойное функционирование обеспечива-ло крупный воинский контингент, и дорога отнюдь не ут-ратила своего стратегического значения.

Для выполнения подписанных двумя государствамисоглашений о предоставлении помощи Китаю в Синьцзя-не в конце 30-х — начале 40-х годов находились несколькотысяч советских граждан, в том числе военнослужащие. Онистроили там заводы, работали на оборонных предприяти-ях, участвовали в разработке нефтяных месторождений,занимались подготовкой квалифицированных кадров длякитайской армии, обслуживали и охраняли упомянутуюавтотрассу, выполняли другие поставленные задачи. Когдана юге провинции в апреле 1937 года вспыхнул очереднойвооруженный мятеж на национальной почве, по просьбекитайской стороны в район противостояния были срочнопереброшены несколько полков НКВД и Красной Армии,которые в течение лета и осени разгромили силы повстан-цев, а в январе 1938 года покинули Синьцзян.

На фоне весьма объемной и разносторонней помощи,оказываемой СССР, местная китайская администрациявсячески демонстрировала лояльность к Москве, но приэтом максимально учитывала происходившие там внутри-политические изменения. Шэн Шицай, хорошо осведом-ленный о сталинских репрессиях, поспешил развернутьборьбу с «троцкистами» и у себя в регионе, объявив руко-водителем троцкистской организации генерального консу-ла Советского Союза в Синьцзяне. Среди арестованныхоказались авторитетные провинциальные работники, пред-ставители компартии Китая.

Любопытный эпизод произошел во время конфиден-циальной беседы советского руководства (И. В. Сталин,В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов) с Шэн Шицаем вКремле 2 сентября 1938 года. И. Сталин, ознакомившисьс развитием ситуации в провинции, спросил, «есть ли вСиньцзяне троцкисты». Дубань уверенно ответил, что«троцкисты были, но он всех их арестовал».

На указанной встрече китайский чиновник обратился спросьбой о вступлении в ВКП(б), заявив, что это его «дав-нишняя мечта». Неожиданный поворот в разговоре вызвалу его собеседников некоторое замешательство. И. Сталин впринципе не возражал, однако К. Ворошилов подчеркнул,что данное обстоятельств может повредить Шэн Шицаю,поскольку «и Чан Кайши, и посол Ян (китайский посол вМоскве.— Н. А.), узнав об этом, будут очень недовольны».Правитель Синьцзяна обещал хранить тайну и в обстанов-ке строгой секретности стал членом коммунистическойпартии СССР.

Военные неудачи Советского Союза в первые месяцыВеликой Отечественной войны вызвали неадекватную ре-акцию у многих гоминьдановских лидеров, включая ЧанКайши. Они, видимо, посчитали, что поражение СССРнеизбежно, и решили всецело переориентироваться наСША. Советская сторона в тот период не могла осуществ-лять поставки оружия в Китай на прежнем уровне, хотяпредпринимала большие усилия по выполнению обяза-тельств, предусмотренных соглашениями 1938—1939 годов.

Правительство Чан Кайши резко активизировало своюдеятельность в Синьцзяне, продемонстрировав намерениеусилить роль центрального руководства. Оно решило кар-динально перестроить сложившиеся в регионе советско-китайские отношения, изменить структуру управления со-вместными предприятиями, отказаться от выполнения рядадавно заключенных и эффективно действовавших контрак-тов, ослабить советские позиции в торговле.

Шэн Шицай, увидев, что гоминьдановская верхушка емуне доверяет и готова в любой момент убрать его из Синьц-зяна, быстро перестроился и от прежних заверений в люб-


ви и преданности Советскому Союзу перешел к откровен-но враждебным действиям. По его приказу были арестова-ны и казнены видные деятели КПК, в том числе брат МаоЦзэдуна Мао Цзэминь и др.; последовала серия наглыхвыходок в отношении граждан СССР, включая работниковсоветских учреждений и представительств; местные властизапретили продажу им промышленных товаров и продоволь-ствия; обострилась обстановка на границе.

Однако антисоветское усердие дубаня не принесло емузаметных дивидендов, 31 августа 1944 года Чан Кайши уб-рал его из Синьцзяна, поставив другого губернатора, а спу-стя некоторое время направил в регион с особой миссиейопытного генерала Чжан Чжичжуна. Генерал попыталсярассеять возникшие в Москве опасения по поводу проник-новения в регион американцев и англичан, их подрывнойдеятельности против СССР. Еще раньше, 12 мая 1944 года,Чан Кайши в беседе с советским послом А. С. Панюшки-ным признал, что в Синьцзяне «наделано много досадныхошибок», и выразил уверенность, что наступят перемены,все недоразумения постепенно будут урегулированы.

Изменения в риторике гоминьдановцев легко объясни-мы. Победа Советского Союза в войне уже ни у кого невызывала сомнений, а провинция вновь оказалась на по-роге грандиозных социальных потрясений. Очередное вос-стание началось осенью 1944 года после того, как местнаяадминистрация издала указ о реквизиции у населения 10 ты-сяч лошадей на военные нужды. Он затрагивал в первуюочередь интересы кочевников-скотоводов, чье недовольствоактивно поддержали представители уйгуров, дунган, узбе-ков и других национальностей.

На территории Илийского, а позднее Тарбагатайскогои Алтайского округов было провозглашено создание Вос-точно-Туркестанской Республики (ВТР) и образовано вре-менное правительство. Движение охватило Яркендский иКашгарский округа, повстанцы реально угрожали провин-циальному центру, положение китайских властей в Синь-цзяне стало критическим.

Советское руководство с учетом возникшей ситуации врегионе и складывавшихся отношений с правительством

Чан Кайши в целом достаточно позитивно отреагировалона выступление коренных народов провинции, но в то жевремя постоянно контролировало деятельность их полити-ческих лидеров. После вступления в войну против Японии8 августа 1945 года и подписания спустя шесть дней дого-вора о дружбе и союзе с Китайской Республикой оно при-звало повстанцев отказаться от чрезмерных требований ипредприняло ряд конкретных шагов в этом направлении.

17 сентября 1945 года враждующие стороны прекрати-ли военные действия, что создало благоприятную обстанов-ку для переговоров, начавшихся в октябре того же года вУрумчи. Они шли очень сложно и продолжались с пере-рывами около восьми месяцев, в июне 1946 года было под-писано мирное соглашение из 11 пунктов.

Документ предусматривал выборность местных органоввласти в Синьцзяне, полную свободу развития националь-ной культуры и языков, свободу печати, собраний и слова,формирование национальных воинских частей, прекраще-ние гонений на прогрессивные и демократические элемен-ты, свободу религий и т.д., а также создание коалиционно-го правительства в провинции в составе 25 человек. Из них15 — выдвигались коренным населением и подлежали окон-чательному утверждению центральным правительствомКитая, на остальные 10 мест оно назначало ханьцев. Воз-главил местную администрацию Чжан Чжичжун, замести-телями стали Ахмеджан Касымов и Бурхан Шахиди. В еесостав вошли и другие лидеры повстанцев.

В соответствии с мирным соглашением временное пра-вительство ВТР передало свои полномочия вновь образо-ванной управленческой структуре. Вооруженные силы быв-шей республики предполагалось сократить на треть и пе-ревести под командование провинциальных властей. Шестьее полков были размещены в Илийском, Тарбагатайском иАлтайском округах. В дальнейшем на развитие событий врегионе решающее влияние оказал перелом в ходе граж-данской войны в Китае 1946—1949 годов. Как заявлялипозднее китайские коммунисты, восстание нанесло «сокру-шительный удар по реакционному господству гоминьдана»


в регионе и способствовало «мирному освобождению всехнародов Синьцзяна».

Теракты, совершенные 11 сентября 2001 года в США,вызвали мощнейший резонанс в мире. Они привели нетолько к созданию антитеррористической коалиции в гло-бальном масштабе с последующим военным вторжением ибоевыми действиями в Афганистане, но и интенсивнойразработке ключевых международных конвенций, приня-тию региональных деклараций, внесению существенныхкорректив в национальные законы. Пекинское руководстворешительно поддержало усилия мирового сообщества вборьбе с терроризмом и одновременно обратило самое при-стальное внимание на внутриполитические проблемы ана-логичного содержания.

КНР на протяжении длительного времени сталкивает-ся с мусульманским экстремизмом на северо-западе. Влас-ти не скрывают, что острие нынешней борьбы с террориз-мом направлено против уйгурских сепаратистов, выступа-ющих за создание на территории Синьцзян-Уйгурскогоавтономного района независимого исламского государства«Восточный Туркестан». Сабит Дамолла и его сообщникив 1933 году действительно создали опасный прецедент, во-одушевивший и, к сожалению, вдохновляющий до сих порместных раскольников.

В 90-е годы сепаратисты резко активизировали своюдеятельность. Китайские лидеры убеждены, что автоном-ный район стал объектом постоянной противоправной де-ятельности мусульманских экстремистов, находящихся каквнутри страны, так и за ее пределами. Летом 2000года рос-сийские СМИ сообщали о китайских уйгурах, воевавшихна стороне чеченских бандформирований. Постоянно по-ступают сведения об их причастности к различным преступ-лениям в странах Центральной и Южной Азии.

Осенью 2000 года правоохранительные органы Казахста-на в ходе оперативно-следственных мероприятий по рас-крытию убийства двух офицеров полиции, совершенного вАлма-Ате 23 сентября, вышли на четырех уйгуров — граж-

дан КНР, которые снимали квартиру на первом этаже жи-лого дома в центре города. Во время операции по задержа-нию те оказали отчаянное сопротивление с применениемавтоматического оружия, гранатомета и ручных гранат,ранив шестерых полицейских. Сдаваться они не собирались,поэтому было принято решение об их физическом уничто-жении. Китайская сторона полностью поддержала предпри-нятые действия.

Индийская газета «Хиндустан таймс» 21 февраля2001 года писала, что национальные силы безопасностистолкнулись в штате Джамму и Кашмир с исламскими бо-евиками из Синьцзяна. В плен попали сразу несколькофундаменталистов, которые на допросах показали, что яв-ляются мусульманами-уйгурами. После военного обученияв Афганистане и Пакистане они были заброшены на северИндии в составе отряда базирующейся на пакистанскойтерритории группировки «Лашкар-э-Тайба».

Ни для кого не секрет, что сотни синьцзянских сепара-тистов, избравших своей тактикой террор, прошли специ-альную подготовку в тренировочных лагерях талибов иорганизации «Аль-Каида» в Афганистане. Во время анти-террористической операции в этой стране в конце 2001 —начале 2002 года многие из них были захвачены в плен.

В ночь с 29 на 30 июня 2002 года в центре столицыКыргызстана были застрелены консул КНР в Бишкеке ВанЦзяньпин и уроженец СУАР, китайский гражданин Нур-мухамед Умар. Спустя месяц местные власти передали ихубийц — гражданина Кыргызстана Маматкерима Кудояро-ва и турецкого подданного Мустафу Кару — китайской сто-роне в соответствии с ранее достигнутыми договореннос-тями о взаимодействии и сотрудничестве в сфере борьбы стерроризмом, сепаратизмом, экстремизмом и организован-ной преступностью.

По данным МВД Кыргызстана, М. Кудояров и М. Ка-ра — уйгуры по национальности, активные члены подполь-ной экстремистской организации «ШАТ» («СвободныйТуркестан»), добивающейся отделения Синьцзяна от КНР.Ее боевики для достижения своих целей регулярно исполь-


зуют теракты. Летом 1996 года они совершили нескольконападений в городе Ош, где взорвали микроавтобус с пас-сажирами и дом местного предпринимателя. Ими убитлидер уйгурской диаспоры в этой стране Нимат Баззаковза отказ сотрудничать и отчислять деньги на нужды «ШАТ».В 2000 году сепаратисты обстреляли китайскую делегацию,приехавшую в Бишкек, тогда погибли два человека.

М. Кара долгое время разыскивался Интерполом засовершенные в КНР преступления, он несколько лет про-вел в лагерях по подготовке боевиков на территории Чеч-ни и Афганистана. При обыске у М. Кудоярова и М. Карысотрудники милиции обнаружили около десятка паспортов.

По оценкам китайских специалистов, в начале третье-го тысячелетия в стране и за ее пределами насчитывалосьсвыше 50 различных группировок, выступающих за отде-ление СУАР. К числу более влиятельных можно отнести«Исламское движение Восточного Туркестана» во главе сХасаном Махсумом, основанное, как утверждают нацио-нальные СМИ, «при энергичном содействии Усамы бенЛадена — с некоторых пор самого знаменитого террористав мире», «Свободный Туркестан», «Оппозиционная партияВосточного Туркестана», «Организация за освобождение уй-гуров», «Исламская партия Восточного Туркестана», «Меж-дународный комитет Восточного Туркестана» и др.

В августе 2002 года официальный Вашингтон решилвключить в список террористических организаций «Ислам-ское движение Восточного Туркестана». Посольство США вПекине заявило в связи с этим, что члены организацииготовили атаки против Соединенных Штатов за рубежом,включая американское посольство в Кыргызстане. В част-ности, было названо имя руководителя боевой группы —Хасана Махсума, который «поддерживался и направлялся»непосредственно бен Ладеном.

В попытках дестабилизировать обстановку в Синьцзя-не указанные структуры прибегают к мерам откровенногонасилия и запугивания. Согласно неполным данным, с1990 по 2001 год ими было совершено свыше 200 преступ-лений, при этом погибли 162 человека, около 450 получи-

ли ранения. Их террористическая деятельность включаетвзрывы в людных местах, убийства соотечественников-уйгуров, занимающих высокие посты в представительных,административных и правоохранительных органах, воору-женные налеты на отделения полиции и правительствен-ные учреждения, отравления и поджоги, создание лагерейдля подготовки террористов, сбор и изготовление оружияи боеприпасов, организация провокаций и волнений, со-здание атмосферы террора.

Неудивительно, что власти настроены весьма решитель-но. Весной 1999 года в регионе по приговору суда быликазнены 10 преступников, являвшихся членами запрещен-ной группировки. 12 июля 2000 года газета «Синьцзян жи-бао» сообщила о расстреле 6 уйгурских сепаратистов. Судгода Урумчи признал их виновными в «деятельности, на-правленной на раскол страны», и в принадлежности к «ре-акционной исламской организации».

После известных событий второй половины 2001 годакитайские юристы и законодатели, привыкшие своевремен-но и четко реагировать на происходящие изменения в странеи мире, в кратчайшие сроки подготовили поправки к Уго-ловному кодексу (УК), которые были одобрены в концедекабря того же года. Их авторы без обиняков подчеркива-ли, что дополнения и изменения вносятся в закон в целяхужесточения уголовного преследования за преступления,связанные с террористической деятельностью, а также дляобеспечения безопасности государства и жизни людей, ох-раны собственности и общественного порядка.

В ныне действующем УК КНР, принятом Всекитайскимсобранием народных представителей (ВСНП) в 1997 году,слово «терроризм» первоначально упоминалось всего одинраз — в статье 120 (организация, руководство и участие втеррористической организации), хотя конкретные положе-ния, раскрывающие суть столь опасной формы преступно-го посягательства, закреплены в целом ряде статей. Высту-пая в декабре 2001 года на заседании Постоянного комите-та ВСНП, заместитель председателя его рабочей комиссиипо вопросам законодательства Ху Каншэн настаивал назначительном усилении наказания главарей террористов.


В результате организация или руководство соответству-ющим формированием отныне карается лишением свобо-ды на 10 и более лет либо пожизненным заключением (ра-нее до 10лет). Представляется, что отсутствие высшей мерынаказания вызвано в какой-то степени «внешним факто-ром»: нередко лидеры террористов скрываются за рубежом,но многие государства категорически отказываются выда-вать преступников, если за совершенные деяния им поприговору суда в другой стране угрожает смертная казнь.Китайские власти в данном случае подстраховались и ис-ключили возможность использования формального пред-лога в переговорах по дипломатическим каналам.

Статья 120 дополнена еще одной нормой, она устанав-ливает санкции за материальную поддержку террористичес-кой организации или отдельных лиц, занимающихся тер-рористической деятельностью. Максимальное наказание —5 и более лет тюремного заключения, предусмотрена уго-ловная ответственность юридического лица.

В упомянутых поправках к УК особый акцент сделан напреследовании преступных действий, связанных с токсич-ными, радиоактивными и прочими веществами, возбуди-телями инфекционных заболеваний. Очевидно, что собы-тия осени-зимы 2001/2002 года в мире, в том числе ажио-таж и паника вокруг спор сибирской язвы в США, оказалирешающее воздействие на внесение корректив в китайскоезаконодательство, но не только они... Как выяснилось, «во-сточно-туркестанские» террористы неоднократно исполь-зовали токсичные и другие опасные вещества для обостре-ния ситуации в регионе.

По данным агентства Синьхуа, с 30 января по 18 фев-раля 1998 года в городе Кашгар они предприняли свыше20 попыток массовых отравлений, что привело к человечес-ким жертвам, пали тысячи голов скота. 23мая того же годаэкстремисты, прибывшие из-за рубежа, установили в мно-голюдных районах Урумчи более 40 специальных устройств«с химическим возгоранием». Серьезных последствий уда-лось избежать лишь благодаря бдительности местного на-селения и сотрудников правоохранительных органов.

Обязательства, вытекающие из присоединения офици-ального Пекина к таким международно-правовым докумен-там, как Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмоми экстремизмом, Конвенция о борьбе с финансированиемтерроризма и Конвенция о недопущении террористическихвзрывов, которые относительно недавно были приняты вШанхае и Нью-Йорке, также нашли отражение в измене-ниях, внесенных в УК.

Например, к числу уголовно наказуемых операций вбанковской сфере и на фондовом рынке с финансовымисредствами, имеющими какое-либо отношение к террори-стам и их покровителям, отнесены предоставление счетов,содействие в переводе собственности в наличные деньги илифинансовые векселя, оказание помощи в денежных транс-фертах путем перевода со счета на счет или иными спосо-бами, услуги по переводу капитала за границу и др. На фонеразвернутой по всему миру грандиозной «охоты» за источ-никами финансирования террористических организаций,позиция китайских властей заявлена твердо и недвусмыс-ленно.


Глава 9ДОРОГА В КАРАКОРУМ,ИЛИ «ЛЕСТНИЦА В НЕБО»

Одним из ключевых и, пожалуй, наиболее сложным впутешествии должен был стать переезд в сторону китайс-ко-пакистанской границы и обратно. Дорога проходит повысокогорному и довольно рискованному Каракорумско-му шоссе, о котором в западных путеводителях написано,что «оно отнюдь небезопасно, но трудно представить себеболее возбуждающий маршрут внутри и за пределами Ки-тая».

В Кашгаре есть международный автовокзал, связываю-щий город с Пакистаном и некоторыми государствамиЦентральной Азии. Иностранцы, двигающиеся в указанныхнаправлениях, обязаны уезжать именно отсюда, даже еслиони не покидают пределов КНР. Что касается местных жи-телей, то в аналогичных ситуациях они пользуются другимивариантами, предполагающими более дешевые тарифы.

Для любого пассажира, прибывшего на автовокзал, оче-видно: главными действующими лицами здесь являютсяпакистанские «челноки», скупающие в соседнем Китае всеподряд. Мне это сразу напомнило нашествие «пылесосов»из России и других стран СНГ в начале 90-х годов, когда вряде районов Пекина сновали исключительно наши сограж-дане и бывшие соотечественники, а китайские торговцы наЯбаолу в спешном порядке изучали русский язык. Основ-ное различие между ними — отсутствие среди пакистанцевженщин; в этой мусульманской стране таким бизнесом,похоже, занимаются представители лишь сильного пола.

Согласно расписанию, единственный в течение сутокавтобус до города Суст, что на территории Пакистана, дол-жен отправляться 12.00 по местному времени, но на прак-тике все выглядит иначе. Загрузка объемного и тяжелого

товара растягивается на долгие часы, и туристы с рюкзака-ми вынуждены подолгу созерцать неторопливые движениягрузчиков, бесконечные перебранки коммерсантов с работ-никами администрации по поводу неоплаченных счетов иперевеса, нарушения каких-то инструкций и распоряжений.

В конце концов мне так и не удалось покинуть Кашгарс первой попытки, хотя билет приобрел заранее. Неожи-данно пошел мелкий дождь, который вскоре заметно уси-лился. Удобно устроившись в автобусе, я быстро заснул,поскольку изрядно намотался в предыдущие дни. Меняразбудил водитель, уверявший, что ехать в такую погодучрезвычайно опасно, поскольку дорога размыта и в горахвозможны оползни, необходимо подождать до завтра. Окон-чательно проснувшись, вспомнил глубоко уважаемого Вла-димира Семеновича Высоцкого с его «на «разойтись» я сразуж согласился», но не «разошелся», а отправился сначала вближайшую харчевню и затем в городской Музей Шелко-вого пути.

Пакистанские «челноки»


Музей (входной билет 6 юаней) не произвел яркоговпечатления. Виной всему, вероятно, был сильный дождь,из-за которого во многих местах протекал потолок, и водафактически заливала некоторые экспонаты — и все это вздании, построенном недавно, в 1992 году. Довольно инте-ресны в музее сведения о мусульманском Караханидскомгосударстве и раздел об истории ислама в Синьцзяне.

С полчаса изучал бумажные деньги царской и больше-вистской России, имевшие хождение в этих местах. Менязаинтересовал Временный кредитный билет Туркестанскогокрая номиналом в 500 рублей, выпущенный Народным бан-ком в Ташкенте в 1919 году. Надписи на нем сделаны рус-ским алфавитом и арабским письмом. В абсолютно пустыхзалах музея невольно ощутил себя одновременно и участ-ником тех далеких событий, и действующим лицом наше-го легендарного фильма «Белое солнце пустыни».

На следующий день распогодилось. Возросло количе-ство путешествующих туристов. К нам (канадец, россиянин,француз и словенец) присоединились три экзотическихяпонца, две строгие и правильные немки, экспансивнаяколумбийка и симпатичная бельгийка, перебравшийся вГерманию поляк, еще один канадец. Особенно колоритновыглядела итальянка.

Ее появление у автобуса не прошло незамеченным преж-де всего по двум причинам: экстравагантный внешний види наличие щенка в пластмассовой корзинке. Елена Мария-Луиза, именно так звали художницу из Милана, рассказа-ла, что купила его на границе Юньнани и Сычуани — двухпровинций на юго-западе Китая. Одна из лап собачки былашестипалой. По ее словам, китайцы неоднократно прояв-ляли гастрономический интерес к весьма упитанному жи-вотному, но она жестко пресекала эти поползновения.Щенок изредка вылезал из корзинки и вертелся около хо-зяйки.

Преодолев к тому времени большую часть пути, я былдоволен своим физическим состоянием и даже испытывалнекое чувство гордости, ибо считал, что немногие мои рос-сийские сверстники смогли бы отправиться в подобные

странствия. Елена Мария-Луиза невольно заставила меняиначе взглянуть на собственные достижения. Она три ме-сяца в одиночку моталась по стране без знания китайскогоязыка и с ограниченным английским, уже месяц ей компа-нию составлял «друг человека», которого надо постояннопоить и кормить, а последние десять дней уверенно ощу-щала себя в регионе с устойчивыми мусульманскими тра-дициями, где на улицах очень многие женщины, пожилыеи молодые, носят закрытую одежду и чадру (наряд италь-янки был, мягко говоря, не столь строгим).

Несмотря на то, что расписание вновь трещало по швам,сомнений в нашем отъезде не возникало. Решил купить вдорогу что-нибудь съестное и заодно посмотреть на при-бывающую и отъезжающую публику. Бесцельная и явнозатянувшаяся прогулка по обширной территории междуна-родного автовокзала привела к довольно неожиданномурезультату: среди многочисленных комфортабельных авто-бусов известных и престижных марок, произведенных вКитае в последние годы с участием зарубежных компаний,заметно выделялся потрепанный «пазик» морковного цве-та — популярнейший представитель общественного транс-порта бывшего Советского Союза в 70—80-е годы. Рядом сним возвышался некогда могучий, но сейчас изрядно раз-битый грузовой «КАМАЗ». Номера были отнюдь не россий-ские, тем не менее от них повеяло чем-то хорошо знако-мым, даже родным.

Приближаясь к группе стоявших около машин людей,я уже четко знал, что в ближайшие полчаса впервые за двес лишним недели своего путешествия буду разговариватьна русском языке, если, конечно, собеседники не сочтут моивопросы откровенным чудачеством праздно шатающегосябездельника. В итоге жители независимого Кыргызстана,также занимавшиеся «челночным» бизнесом и приехавшиев Кашгар за очередной партией товара, в один голос пожу-рили меня за старомодные обороты речи, но общались легкои с видимым удовольствием.

Все с ностальгией вспоминали об СССР: стабильномзаработке и фиксированных выходных днях, профсоюзных


путевках для себя и пионерских лагерях для детей, оплачи-ваемых бюллетенях по болезни и бесплатном образовании.Регулярные поездки за границу, о чем мечтали еще полто-ра десятка лет назад, ни у кого не вызывали энтузиазма,поскольку людей, похоже, угнетал сомнительный статусмелких торговцев, постоянно рискующих мнимым благо-получием и реально убывающим здоровьем. Словно в оп-равдание, которого от них никто не требовал, они отпус-кали реплики типа «жить ведь как-то надо».

Киргизы, русские и узбеки приехали в Кашгар из заме-чательного города Ош, где до сих пор периодически про-исходят политические разборки, которыми в России давнопресытились. В первой половине 80-х годов меня дваждыкомандировали туда по линии общества «Знание» для чте-ния лекций, согласно официальной формулировке, «в тру-довых коллективах». Такого рода выступления заметно от-личались от преподавания в университете.

Если студенты хотя бы изредка прислушиваются к тому,о чем вещают с кафедры, ибо спустя месяц-другой им пред-стоит сдавать зачет или экзамен, то иная ситуация склады-валась на производстве в городах и сельской местности, вразличных конторах и НИИ, где после 10—15 минут моно-тонного изложения лектором прописных истин присутство-вавшие с легкостью могли заснуть, начать активно обсуж-дать собственные семейно-бытовые проблемы или резуль-таты прошедшего тура футбольного чемпионата страны, ато и просто покинуть «красный уголок». Излишне, навер-ное, напоминать, что такие лекции должны были в полноймере отражать «линию партии и правительства» на между-народной арене.

Отличительная черта различных аудиторий тех лет —устойчивый интерес к событиям, происходившим за рубе-жом: от мыса Доброй Надежды до Гренландии и от Гваде-лупы до Восточного Тимора. Что же касается выступленийпо внутренней и внешней политике КНР, то протяженнаяграница с великим соседом, запутанные советско-китайс-кие отношения и тенденциозно подобранные сообщения вотечественных СМИ гарантировали внимание слушателей

в первую четверть часа. Поэтому методом проб и ошибок яизбрал схему своеобразных 7—8-минутных блоков, неизмен-но предлагая вначале выслушать нудную и маловразумитель-ную информацию о проблемах китайской экономики.

Выполнив идейно-пропагандистский минимум и почув-ствовав явный спад интереса к себе, сразу переходил к бес-проигрышному варианту — официальной политике плани-рования рождаемости. Зал мгновенно оживал: мужчиныделали вид, что прячут улыбки и сдерживают смешки, аженщины периодически охали-ахали и искренне пережи-вали за молодых китаянок.

Развивая запланированный успех, приступал к изложе-нию особенностей национальной психологии. Мужскуючасть аудитории, например, повергал в легкий шок рассказо правилах до сих пор распространенной в харчевнях и за-кусочных китайской глубинки игры «цайцюань» (досл. скит. «отгадай пальцы»). Известны несколько ее версий. Посамой распространенной из них, участники одновременно

Елена Мария-Луиза со своим Дружком


выбрасывают пальцы на одной руке, пытаясь отгадать ихколичество. Игроки поддерживают высокий темп, сопро-вождая действо трудно переводимыми остротами, и вскореопределяется промежуточный победитель, который чистовнешне не извлекает из этого какой-либо выгоды. Затопроигравший выпивает рюмку водки, и игра возобновля-ется. В конечном счете побеждает тот, кто оказался трез-вее, поскольку напившийся оппонент «потерял лицо». Рас-ходы на спиртное, естественно, значения не имеют.

Слушатели, как правило, не могли взять в толк неудоб-ства поражения в указанном состязании, кроме утреннегопохмелья, и решительно отвергали лавры победителя. Обыч-но тут же высказывались предположения о целесообразно-сти заведомого проигрыша и игры в поддавки. После стользанимательных историй необходимо было снизить накалэмоций и остановить безудержное веселье, наступала оче-редь официоза в виде обильного цитирования высказыва-ний руководителей КПСС и материалов партийных съез-дов относительно состояния и перспектив советско-китай-ских отношений.

Лекция приобретала сбалансированный характер и ста-новилась менее уязвимой для «телег» в адрес вышестояще-го начальства. Командировки приносили ощутимый доходи позволяли вести в меру беспечный образ жизни, так чтотерять стабильный дополнительный заработок было нера-зумно.

Кстати, поездки в Среднюю Азию оплачивались, за ред-ким исключением, довольно скромно, поэтому многие ез-дили туда в основном в мае-июне и сентябре-октябре — зафруктами, любителей же старины манили уникальные па-мятники далекого прошлого. В этом смысле Ош с его за-метной ролью в истории Шелкового пути представлял осо-бый интерес.

В киргизском городе со мной произошел забавный эпи-зод. Прочитав несколько лекций в привычных аудиториях,я очутился в некоем медицинском учреждении, где пред-стояло выступить перед… глухонемыми. Женщина-сурдо-переводчик, очевидно, неплохо справлялась со своими обя-занностями, поскольку присутствовавшие слушали оченьвнимательно и временами искренне улыбались, да и мне

пришлось серьезно перестроиться и внести коррективы вдомашние заготовки. Однако в конце выступления я неудержался и произнес банальную фразу: «У кого будут комне вопросы?» По глазам переводчицы тут же понял, чтосказал глупость. Тем временем одна из слушательниц уве-ренно подняла руку и стала с помощью манипуляций объяс-нять суть интересующей ее проблемы.

Моя помощница слабо ориентировалась в китайскихреалиях, а я не имел прежде опыта контакта с глухонемы-ми. Единственное, что бросилось в глаза, — это показан-ные в какой-то момент четыре пальца. Мелькнула догадкао суде над «бандой четырех» во главе с вдовой Мао Цзэду-на Цзян Цин, которую я и поспешил озвучить. Слушатель-ница радостно закивала, а переводчица несколько обижен-но бросила: «Может, мне уйти?» Я клятвенно заверил ее,что подобных озарений у меня больше не предвидится, имы исправно ответили еще на несколько вопросов. Когдачерез два года лекторская стезя вновь привела в Ош, то от-ветственный секретарь местного отделения общества «Зна-ние» загадочно сообщил мне об уже поступившей заявкена лекцию, а затем не без юмора спросил, нуждаюсь ли я всурдопереводчике.

Случайная встреча и доброжелательный разговор с пре-жними соотечественниками вызвали в памяти описаниесобытий более чем столетней давности, когда в Ош при-был небезызвестный Свен Гедин. Произошло это летом1899 года, в самом начале его очередного путешествия поЦентральной Азии. Ученый предполагал решить здесь рядорганизационных вопросов и остановился на две недели усвоего старого приятеля по Памиру, в то время ошскогоуездного начальника, полковника Зайцева.

В своих заметках он с теплотой написал о древнем го-роде, как, впрочем, и о киргизах, с которыми много рабо-тал в условиях высокогорья, на степных просторах и в без-людной пустыне. На протяжении четырех месяцев в1894 году С. Гедин постоянно «жил в их юртах, ел их пищу,ездил на их яках, переходил подобно им с места на место»,«ни в чем не отставал от них». Они охотно делили трудно-сти «скитальческой жизни» шведа, поскольку скоро поня-ли, что он смотрит на них как на друзей.


По его убеждению, киргизы очень способный, здоро-вый и добродушный народ. Они страстно любят унылуюстепь, где вольно жили их предки; находят ее красивой иразнообразной, хотя иной чужестранец не знает, на чемостановить свой взгляд. Для него степь подобна морю, ве-личественна и безгранична, но на редкость скучна и вызы-вает тоскливое настроение.

В автобусе мы с итальянкой оказались рядом. При по-садке она попросила помочь и, с трудом разместив собачкуи рюкзаки, мы втиснулись в пространство, еще свободноеот сумок, коробок и свертков пакистанцев. Елена Мария-Луиза легко нашла тему для общения и предложила мнерассказать что-нибудь из истории Китая. Дальнейшее мож-но охарактеризовать двумя словами: «Остапа несло».

К счастью, экскурсы в древность и раннее средневеко-вье на английском примерно такого же качества, как и унее, регулярно прерывались непредвиденными остановка-ми. Похоже, водитель, нагонявший на меня страх накану-не, был прав. Бурные потоки грязной воды, спускавшиесяс гор, перекрывали шоссе. В таких случаях бульдозеры,находившиеся поблизости, расширяли их русло, что позво-ляло несколько замедлить быстрое течение. Автобус успе-вал проскочить очередную водную преграду и какое-товремя ехал спокойно. На дорогу изредка сыпались камни,мелкие и покрупнее, но хотелось верить, что с нами ниче-го не случится.

Несколько слов о водителе. Судя по всему, у него былисвои счеты с пакистанцами, поскольку, отъехав от Кашга-ра на приличное расстояние, он включил индийскую му-зыку, проверяя, вероятно, толерантность пассажиров. Вско-ре автобус опять замедлил ход. Мы пешком пересекли кон-трольно-пропускной пункт, где у нас проверили документы.Я не совсем понял для чего, поскольку у многих иностран-цев, и у меня в том числе, все равно не было виз, дающихправо на пересечение границы.

Светская беседа с очаровательной соседкой в автобусе,перегруженном пакистанскими обновками китайского про-изводства, не могла отвлечь от мысли, что мучительно долго

петляя, в лабиринте горного ущелья, мы можем и не выб-раться из него. Поэтому неожиданно замаячившие впере-ди главные вершины Кашгарского хребта вызвали у пасса-жиров вздох облегчения.

На бесконечно голубом фоне они производят впечат-ление отважных рыцарей, решительно вставших на защитуудивительной и суровой красоты окружающей природы.Горы Конгур (7719 метров), Конгур-тюбе-таг (7595) и Муз-тагата (7546) выстроились с севера на юг строго по росту.В этом солидном и грозном построении присутствовали иэлементы комичного. Так, в лучах быстро заходящего сол-нца их огромные снежные шапки в какой-то момент выг-лядели как взбитые сливки на гигантском корже из песочно-го теста, создавая иллюзию праздничного стола. Эффектнодополняли горных исполинов соседние вершины, слегказапутавшиеся в вате неизвестно откуда набежавших облаков.

Столь неожиданно возникающие монументальные по-лотна первозданной природы я видел лишь в Центральном

Каракорумское шоссе


Тибете весной 1987 года. Мы с приятелем направлялисьтогда из Лхасы в Гьянцзе. Наш рассыпавшийся на ходуавтобус из последних сил карабкался по головокружитель-ному серпантину на перевал Кхамба-ла и при этом посто-янно ломался. Водитель спокойно выходил из машины,подкладывал два булыжника под задние колеса и присту-пал к ремонту, а немногочисленные пассажиры могли со-зерцать находившуюся в двух шагах бездонную пропасть,размышляя о вечном и молиться о том, чтобы не показалсявстречный транспорт, разъехаться с которым у нас не былоникаких шансов, или медитировать, поскольку высокого-рье, разреженный воздух и весьма неопределенные перс-пективы на ближайшее будущее способствовали такого родавремяпрепровождению.

Всевышнему, похоже, изрядно надоели автобусные кон-вульсии и наша «не езда, а ерзанье». Иначе трудно объяс-нить тот факт, что мы без особых потерь достигли 4900 мет-ров. До и после на длинном пути были перевалы и повы-ше, но они дались нам несоизмеримо легче. Зато всеволнения и страхи исчезли в одно мгновение, когда с выс-шей точки Кхамба-ла открылись сказочные пейзажи вокругозера Ямдог-ямцо. Его овеянные древними легендами тем-ные воды неспеша огибали горный массив и тянулись на мно-гие километры. Окружавшие нас яркие и сочные краски выг-лядели именно так, как на мистических картинах Н. К. Ре-риха.

С не меньшим восторгом я приобщался к красотамКашгарского хребта. Между заоблачными снежными вер-шинами блестела зеркальная гладь Малого Каракуля(3800 м). Слово «каракуль» в переводе с тюркского означа-ет «черное озеро». Как известно, глубоководное бессточноеозеро с таким названием расположено на высоте около 4 ты-сяч метров в северной части Памира, на территории Тад-жикистана. Водоем у подножия наших семитысячниковзначительно меньше по размерам, тем не менее он неиз-менно вызывает массу положительных эмоций у путеше-ственников.

Большинство моих попутчиков из западных стран по-кинули автобус, чтобы провести несколько дней на его

живописных берегах. Их ожидали холодные ночи в киргиз-ских юртах либо в плохонькой гостинице, — но заворажи-вающая дикая природа, ослепительно голубое небо и вос-хитительный аромат горного воздуха с лихвой компенси-ровали временные неудобства. Из-за вечных проблем современем мне оставалось лишь опустить руки в прохлад-ные воды Малого Каракуля, сфотографировать тамошниедостопримечательности, подышать несколько минут пол-ной грудью и вновь отправиться в путь.

Судя по всему, высокогорное озеро, что примерно в200 км от Кашгара, обязано своим происхождением море-нам, которые в давние времена перекрыли путь леднико-вым водам. Важную роль в поддержании экологическогобаланса играют многочисленные подземные ключи, попол-няющие его водные запасы. В прошлом мощный ледникцеликом накрывал имеющееся пространство, о чем свиде-тельствуют огромные валуны и кучи щебня, рассеянныеповсеместно. Специалисты полагают, что озеро сильнообмелело и в будущем перестанет существовать, а река, ныневытекающая из него, устремится с гор в долину непрерыв-ным потоком.

Пока же есть прекрасная возможность увидеть в егобирюзово-синих водах отражение медленно плывущих понебу облаков, величественных снежных вершин, массивныхгорных склонов. Прекрасен силуэт таинственной Музтага-ты. Это священная для местных жителей гора. На протя-жении веков люди считали, что там погребены 70 святых, втом числе библейский Моисей и мусульманин Али, пле-мянник Мухаммеда.

Существует любопытная легенда, согласно которой дав-ным-давно некоему страннику удалось взобраться на гору.Он нашел там озеро и речку, на ее берегу пасся белый вер-блюд. Поблизости находился большой сад, где росли сли-вы и степенно расхаживали почтенные старцы. Усталыйпутник сорвал и съел несколько плодов. Тогда один из стар-цев подошел к нему и сказал, что тот действовал абсолют-но правильно. Если бы он пренебрег сливами, как посту-пили те, кто их в тот момент окружал, то навсегда осталсябы на горе и был бы обречен впустую слоняться по саду.


По другому старинному киргизскому преданию, на вер-шине Музтагаты стоит древний город Джанайдар, постро-енный еще в те годы, когда на земле царили мир и процве-тание. Спустя некоторое время общение между городом иостальным миром оказалось прерванным. Жители его с техпор пребывают в состоянии неги и блаженства. Там растутроскошные фруктовые деревья, приносящие из года в годизумительные плоды, никогда не увядают цветы, живут нестареющие женщины удивительной красоты. Смерть, хо-лод и мрак навсегда покинули это место.

Остается только гадать, какими именно соображения-ми руководствовался Свен Гедин, весьма настойчиво и, ксожалению, безуспешно штурмовавший Музтагату. Весной1894 года, благополучно преодолев Сарыкольский хребет,по которому совсем недавно проходила граница междуСССР и КНР, а сейчас — Таджикистана и Китая, и оказав-шись в Восточном Памире, швед впервые решил совершитьвосхождение. Местные киргизы попытались отговорить егоот чрезвычайно рискованного предприятия, но без особо-го результата.

Несмотря на сложные метеорологические условия ма-лочисленная штурмовая группа тщательно обследовала лед-ник Ямбулак и достигла высоты порядка 5500 метров, ког-да, со слов путешественника, у него «началось воспалениеглаз», из-за чего «грандиозный план разрушился». Врезуль-тате он рассчитался со своими помощниками, а Мустагата,«вся залитая теперь солнечным блеском и представлявшаячудное зрелище — для тех, кто не страдает глазами, — былаоставлена на этот раз в покое».

Летом того же года С. Гедин вернулся в район Кашгар-ского хребта и около месяца провел на берегах МалогоКаракуля и среди ледников Музтагаты. Дождавшись все-таки хорошей погоды, он предпринял очередную попыткудобраться до вершины. С высоты примерно 6300 метровоткрывался замечательный вид: «Вся долина Сарыкол рас-стилалась внизу, словно географическая карта… Озера ка-зались блестящими синевато-зелеными пятнами на серомфоне морен и представлялись нам небольшими лужицами.

Ямбулак указывал своим ледяным пальцем на долину, да-леко впереди виднелись полукружия его прежних конеч-ных морен... Вверху виднелись еще четыре уступа скал, аза ними вершина горы, казавшаяся нам совсем близко».

К сожалению, и на сей раз неутомимому исследовате-лю не удалось выполнить поставленную задачу. Неудачейзакончились также его последующие попытки покоритьМузтагату. Горный великан не захотел сдаваться отважнымлюдям, у которых было огромное желание совершить вос-хождение, но отсутствовало элементарное альпинистскоеснаряжение.

Каракорум — название гигантской горной системы вЦентральной Азии — переводится с тюркского как «Чер-ные каменные горы». Его величавые хребты, протянувши-еся между Памиром и Куньлунем на севере, Гималаями иГандисышанем (Трансгималаи) на юге, разделяют бассей-ны рек Инд и Тарим, высочайшие горы — четыре восьми-тысячника плюс восемь вершин выше 7500 метров — уст-

Восстановительные работы


ремлены далеко в небо, а мощные ледники простираютсяна многие километры, покрывая обширные пространства.

Впервый момент бросается в глаза отсутствие раститель-ности в горах, не поражает разнообразием и фауна. Кара-корум довольно беден осадками. Лишь на южные склоны вкакой-то степени воздействует муссон, влажный и теплыйвоздух, приносящий дожди в Индию; в то же время длясеверных склонов характерна исключительная сухость(аридность). Чтобы встретить лесной массив, необходимоспуститься на высоту 3000—3500 метров в южном направ-лении, где растут сосны, гималайские кедры и некоторыедругие деревья. На северной стороне уже после 2500 мет-ров растительный покров — большая редкость.

Не следует полагать, что Каракорум выше указанныхвысот повсюду имеет пустынный ландшафт. У горной сис-темы значительные запасы воды: ее долины и ущелья про-резают быстрые реки и ревущие водопады, в межгорныхкотловинах можно встретить бессточные озера и соленыеболота. Талые воды сезонных и вечных снегов и ледниковслужат основным источником пополнения рек. Грунтовыеводы накапливаются в осыпях и способствуют более рав-номерному стоку в течение года.

Часто люди, оказавшись среди каракорумских велика-нов, скептически оценивают тамошние красоты. Горы выг-лядят безрадостными и неприступными, как бы полностьюоправдывая свое мрачное название. Но не будем чересчурстроги: меняются погода, время и наше настроение. Вот как,например, передал собственные впечатления индийскийдипломат и путешественник К. П. Шиваншакара Менон:«В три часа утра я проснулся и увидел горы Каракорума.Они приняли новое обличье. Сияла луна — была четвертаяночь после полнолуния. Лунный свет, подобно сари, скра-дывает угловатость и придает грациозность. И обычно стольсуровый… Каракорум, казалось, улыбался при свете луны,подобно чопорной учительнице, оттаивающей в ночныечасы в объятиях возлюбленного».

Количество пассажиров в нашем автобусе заметно со-кратилось. Елену Мария-Луизу окружили пакистанцы,

оживившиеся, вероятно, в связи с приближением родныхпросторов, а я предался воспоминаниям студенческой порыи попытался напеть бессмертный хит начала 70-х годовпрошлого века «Stairway to Heaven» («Лестница в небо»)английской группы «Led Zeppelin».

Вте годы, когда поездка в Китай казалась недосягаемоймечтой, я и подумать не мог, что когда-нибудь доберусь доКаракорумского шоссе. Зато много и довольно напряжен-но учился, с трудом вникая в тарабарскую грамоту в видедревнекитайского языка, зачитываясь книгами по истории,литературе и культуре Срединного государства и другихстран Востока, сдавая бесконечные зачеты и экзамены.

Конспекты по истории КПСС, политэкономии капи-тализма и социализма, диалектическому и историческомуматериализму, научному коммунизму я, в отличие от боль-шинства своих однокурсников, обычно писал в весьма ком-фортных условиях, поскольку труды классиков марксизма-ленинизма были в домашней библиотеке. Перед тем какштудировать основоположников, ставил магнитофоннуюзапись и включал максимальную громкость, которую мог-ла выдать старенькая, но надежная «Комета».

Проучившись в детстве и отрочестве пять мучительныхлет в музыкальной школе по классу скрипки и отыграв заэто время с полдюжины концертов А. Вивальди, я всейдушой полюбил хард-рок, или, как тогда говорили, «забой»;даже великие «битлы» и «роллинги», сводившие с ума свер-стников, казались мне чересчур академичными. Моимикумирами долгие годы были «Deep Purple» с Ричардом Блэк-мором и Яном Гилланом, упомянутые «цеппелины» с Джи-мом Пэйджем и Робертом Плантом, а также «Black Sabbath»c Оззи Осборном.

Их композиции звучали обычно в пределах десяти ми-нут, поэтому, прослушивая каждую из них в сотый раз, яуспевал законспектировать сразу несколько страниц из«Происхождения семьи, частной собственности и государ-ства» либо «Детской болезни «левизны» в коммунизме», ноне более странички из «Капитала». Обычно диска «DeepPurple in Rock» или второго альбома «цеппелинов» вполне


хватало, чтобы достойно подготовиться к очередному се-минару.

Летом 1974 года наиболее спаянная группа молодыхлюдей нашего курса решила в третий раз поехать в составестроительного отряда, на этот раз на Сахалин. С учетоммузыкальных пристрастий мы договорились взять с собойлюбимые кассеты и слушать их по очереди. Прихватив не-сколько пленок, отправился в аэропорт. Позднее выясни-лось, что этот почин никто в стройотряде почему-то неподдержал.

В Тымовском районе Сахалинской области, где предсто-яло построить очередной коровник, нас разместили в ог-ромной бревенчатой избе. Спустя несколько часов удалосьналадить аппаратуру и установить мощный динамик, ко-торый позволял при попутном ветре слушать «мелодии иритмы зарубежной эстрады» в радиусе примерно 2—3 км.До строительного объекта было 10—15 минут пешком, такчто состояние внутреннего комфорта, обусловленное в не-малой степени привычной гармонией звуков (кое-кто понедомыслию называл это какофонией), не покидало напротяжении всего 12-часового рабочего дня.

Администрация района с самого начала не скрываласвоего удовлетворения в связи с нашим приездом. Когда ееглава и заместители, директор близлежащего совхоза, пред-ставители парткома и комсомольской организации черезнесколько дней появились в обеденной время возле скром-ного студенческого жилища, мы решили, что нас опять будутблагодарить. Ожидания оправдались лишь отчасти.

Руководство выразило искреннюю признательность заэмоциональный порыв и желание помочь сельским жите-лям, за намерение организовать встречи со школьникамистарших классов и устроить несколько концертов художе-ственной самодеятельности; особо был отмечен энтузиазмместных женщин, давно уставших от пьянства и матерщи-ны доморощенных ухажеров.

Неожиданно слово предоставили директору совхоза. Онбыл в сильном замешательстве и с большим трудом изло-жил суть своей просьбы. Выяснилось, что в подчиненном

ему хозяйстве резко упали надои молока. Зоотехник напря-мую связал это с децибелами ревущих электрогитар, гро-хочущих ударных инструментов и истошных воплей вока-листов, которые в последнее время оглашали всю округу.Директор деликатно попросил убавить по возможностигромкость и скромно поинтересовался, нет ли у нас другоймузыки, в частности классики, на что однокашники безраздумий предложили скинуться, купить скрипку и отпра-вить меня в гастрольный тур по фермам Сахалина.

Бедные коровы из далекой глубинки, явно неподготов-ленные к приезду столичной молодежи, вызвали всеобщийприступ жалости. После визита районного начальства никто,естественно, уже не возражал против того, чтобы «замолк-ли звуки чудных песен». Отныне любое включение магни-тофона в нашем стройотрядовском общежитии сопровож-далось более или менее удачными остротами. По возвра-щении в Москву мы еще долго вспоминали милых животныхи клеймили позором наиболее ретивых меломанов.

Между тем интерес к «тяжелому року» остался. Конеч-но современные «звезды» в основной своей массе кажутсяпримитивными шарлатанами на фоне талантливых музы-

Вершины Кашгарского хребта


кантов недавнего прошлого, однако подобные сравненияскорее свидетельствуют о возрастных подвижках ворчуна,чем отражают реальную ситуацию в мире шоу-бизнеса.Каждое поколение предпочитает создавать и поклонятьсясобственным идолам, а не пользоваться проверенными ре-цептами своих родителей.

Спустившись с гор и приехав в Москву осенью 2002 года,с радостью узнал о предстоящем концерте в спортивномкомплексе «Олимпийский» солиста «Led Zeppelin» Робер-та Планта. Никаких иллюзий относительно его нынешне-го вокала я не питал. Его голос в пору моей юности звучалфеноменально и сохранить это великолепие спустя трид-цать с лишним лет представлялось невозможным. Хотелосьуслышать хорошо знакомые аккорды, еще раз ощутитьмощную энергетику «цеппелиновских» композиций и за-одно приобщить дочь к старым увлечениям ее отца.

Концерт, безусловно, удался. Мои сверстники заводи-лись с пол-оборота, танцевальная «торсида» у сцены бес-новалась два часа без перерыва. Правда, «Лестница в небо»так и не прозвучала, что легко объяснимо: слишком слож-на для исполнения ее вторая часть, а выступать под фоног-рамму у корифеев рок-музыки не принято. С годами, увы,становится все труднее устремляться в небо и достигатьзаоблачных высот.

К юго-востоку от перевала Хунджераб (4700 м), на гра-нице Китая с Кашмиром — бывшим горным княжеством,ставшим с 1947 года основным источником напряженно-сти в индо-пакистанских отношениях, расположена выс-шая точка Каракорума и вторая вершина мира — Чогори(Голдуин-Остен, Дапсанг), высота которой составляет8611 метров. Ее также называют «К2». Дело в том, чтосотрудники индийской топографической службы в своевремя для регистрации большого числа безымянных вер-шин этой горной системы использовали ее начальнуюбукву и порядковый номер, откуда и появились комбина-ции К1, К2, К3 и т.д.

Чогори сложена гранитами и гнейсами (массивный кри-сталлический сланец гранитоидного состава). Вдоль ее

южного склона несколькими языками до высоты около3500 метров в сторону долины реки Шайок (правый при-ток Инда) спускается ледник Балторо, длина которого пре-вышает 60 километров, а площадь — 770 квадратных кило-метров. Это второй по величине ледник в Каракоруме, егоопережает лишь Сиачен, имеющий длину 75 километров изанимающий площадь 1180 квадратных километров.

Несмотря на впечатляющие размеры, указанные ледни-ки представляют собой остаточные явления своих гигантс-ких предшественников, следы которых можно встретить вразличных долинах хребта. Их моренные отложения, по-добно каменной ленте, опоясывают склоны гор значитель-но выше уровня современных глетчеров. Столь мощныескопления льда атмосферного происхождения, спускающи-еся с больших высот, возникли в тени и на склонах уни-кальных горных вершин, вполне сопоставимых с гималай-скими.

Вопрос, является Каракорум самостоятельной горнойсистемой или составной частью Гималайского хребта, до сихпор окончательно не решен. В связи с тем, что географи-ческие названия больших горных массивов земного шарачасто объединяют несколько хребтов, многие привыклирассматривать Каракорум в рамках орографии (описаниеразличных элементов рельефа и их классификация по вне-шним признакам вне зависимости от происхождения) Ги-малаев.

После того, как в конце 90-х годов XIX века для поко-рителей горных вершин наступила эпоха грандиозной схват-ки с восьмитысячниками, итальянец Луиджи Амедео Са-войский герцог Абруццкий в 1909 году при поддержке про-водников и носильщиков в числе первых предпринялпопытку штурмовать Чогори. После всесторонней подго-товки герцог в сопровождении помощников поднялся навысоту 5400 метров по одному из скальных гребней, позднееполучившему название «ребро Абруццкого». Его проводни-ки продолжали вести детальную разведку, но отказ носиль-щиков участвовать в восхождении вынудил итальянца пре-кратить подъем.


Американские экспедиции 1938 года под руководствомХаустона и 1939 года — Висснера, пытавшиеся покорить К2,шли по маршруту герцога Абруццкого, но всякий раз тер-пели неудачу. Висснер трижды ночевал на высоте порядка8100 метров и даже достиг 8384 метров, однако в силу сло-жившихся обстоятельств был вынужден повернуть обратно.

Как известно, французские альпинисты Морис Эрцоги Луи Лашеналь в 1950 году совершили восхождение наАннапурну (8072 метра). Покорение первого из 14 восьми-тысячников вызвало огромный резонанс в мире и позво-лило преодолеть психологический барьер своеобразной«зоны смерти». Вдохновленные этим успехом американцыпопытались вновь штурмовать Чогори в 1953 году, но экс-педиция Хаустона закончилась трагически: на опасном ле-довом склоне сорвался и погиб геолог Гилкей, тело кото-рого тогда найти не удалось.

Только в 1954 году итальянцы Ахилле Компаньони иЛино Лачеделли из многочисленной команды во главе сАрдито Дезио подняли национальный флаг на недоступнойранее вершине. Однако и в этой экспедиции не обошлосьбез потерь: на этапе активной подготовки к восхождениюот воспаления легких скоропостижно скончался 36-летнийМарио Пухоц. Его похоронили у подножия К2, где ранееамериканцы установили памятник погибшему Гилкею. Помнению Ардито Дезио, М. Пухоц был одним из сильней-ших в группе альпинистов, имел прекрасные показатели приврачебном осмотре и лучше всех выдержал психологичес-кие испытания.

Созерцая запредельные по своим масштабам горныехребты и одновременно вспоминая тех, кто стремился по-корить Чогори и другие высочайшие вершины планеты,невольно задумываешься о потенциальных возможностяхчеловека, способного и готового поспорить с природнойстихией. Откуда берутся сверхъестественные физическиесилы, «как закалялась сталь» неукротимого характера, ктовоспитал феноменальную волю к победе, где живительныйисточник неуемной жажды новых свершений? Оказывает-ся, люди могут достичь невозможного во имя благородныхцелей и высоких нравственных идеалов, максимально мо-билизуя и используя собственные внутренние ресурсы.

Тогда почему внизу, на равнине, мы живем в обществелихорадочного потребления и перманентного криминала,навязываем друг другу сомнительные догмы и бессмыслен-ные императивы, легко забываем об искренних душевныхпорывах своей молодости? Впрочем, ответить на эти воп-росы намного сложнее, чем их задать. Свежий горный воз-дух, вероятно, прочищает не только легкие, но и мозги, по-этому и возникает естественное желание пофилософство-вать, в какой-то степени попытаться осмыслить прожитоеи увиденное.

31 июля 1954 года А. Компаньони и Л. Лачеделли по-кинули миниатюрную палатку, приютившую их на однуночь на высоте 8100 метров, и вступили в решающую схваткус К2. Крутые скалы, ледовые стены, рыхлый снег крайнезатрудняли восхождение. Вскоре опустели кислородныебаллоны, но и это не смутило отважных людей. Каждыечетыре шага они останавливались и, полулежа на воткну-тых в снег ледорубах, отдыхали, стараясь восстановить ды-хание. Северный ветер пронизывал до костей, температуравоздуха в тот момент опустилась до 40градусов. Вдруг слов-но из небытия возник горизонтальный участок пути, где

Музтагата /7546 м/


лежал плотный снег, и стало сразу ясно, что выше идти уженекуда, впереди только небо! Прекрасно экипированная потем временам итальянская экспедиция несколько месяцевподнималась на Чогори, преодолевая капризы непогоды иисключительно сложный горный рельеф, но в конце кон-цов сумела одержать решающую победу.

Уставшие и счастливые после многочасового успешно-го штурма вершины А. Компаньони и Л. Лачеделли срав-нили ее с большой ледяной шапкой, где «сто человек мог-ли бы расположиться с удобствами». Альпинистов со всехсторон окружали фантастические монстры Каракорума, новсе они были ниже покорителей второй вершины мира.

Нынешний Ташкурган предстал тихим и невыразитель-ным городком. Он находится на высоте порядка 3600 м надуровнем моря. Это главный населенный пункт образован-ного 17 сентября 1954 года Ташкурган-Таджикского авто-номного уезда, административный, культурный и экономи-ческий центр Сарыкола. О далекой земле в ВосточномПамире и ее людях писали англичанин А. Стейн, кропот-ливо обследовавший близлежащее городище — возможно,ее древнюю столицу; швед С. Гедин, длительное времякочевавший вместе с местными жителями; русский путе-шественник М. В. Певцов, интересовавшийся ираноязыч-ным населением юго-западной Кашгарии.

Летом 642 года в Ташкургане на три недели остановил-ся знаменитый Сюаньцзан, нагруженный буддийскими ру-кописями, которые вез из Индии. Трудно объяснить поче-му, но обитатели Сарыкола произвели на него неблагоп-риятное впечатление. Со слов танского монаха, они «грубыи несдержанны по природе», хотя «смелы и мужественны»,«умеют говорить правдиво и высоко чтят закон Будды».

Проживающие здесь сарыкольцы относятся к группе такназываемых памирских таджиков. Это единственная при-памирская народность, живущая только на территорииСиньцзяна. Они расселены по долинам реки Ташкурган иее притоков. Район отделен от остального мира высокимихребтами, поэтому связь сарыкольцев с соседями весьмазатруднена. Они в основном ведут оседлый образ жизни,

возделывая пшеницу, ячмень, горох. В то же время зна-чительное место в системе хозяйствования занимает ско-товодство, что отмечали многие путешествовавшие в этихместах иностранцы еще в конце ХIХ — начале ХХ века.В Сарыколе живут и собственно таджики, но их численностьневелика.

Сарыкольцы — мусульмане-исмаилиты, ислам началиисповедовать в Х веке. Правда, они не торопятся строитьмечети, а почитают мазары — культовые сооружения надмогилами святых. Несмотря на свою отдаленность от еди-новерцев, обусловленную чисто объективными причинами,до недавнего времени они поддерживали с ними тесныеконтакты. Рассказывают, что даже в 50-е годы прошлоговека представители Ага-хана, духовного лидера исмаили-тов, обосновавшегося в Бомбее (Индия) в серединеХIХ века, приезжали в Ташкурган для сбора податей.

Известна легенда о том, как в этих труднодоступныхместах появились первые поселенцы. В эпоху Хань (III векдо н.э. — III век н.э.) некая китайская принцесса должнабыла выйти замуж за персидского принца. Когда большаяпроцессия направлялась в далекую страну, на родину же-

Чогори /К2/ /8611 м/


ниха, грянула война, и принцессе вместе со слугами и со-провождавшими ее придворными персидского шаха при-шлось сделать остановку в Сарыколе. В качестве укрытияони выбрали гору, расположенную в тихой долине и в сто-роне от основного хребта.

Бог Солнца, узнав о необыкновенной красоте девуш-ки, ночью проник к ней в спальню. Спустя некоторое вре-мя у нее родился удивительно симпатичный и смышленыймальчик. Посланники шаха, узнав о случившемся, пришлив ужас и решили не возвращаться в Персию, где их ждалаверная смерть. Общими усилиями на горе был построендворец-крепость, позднее здесь возникло царство, которымстал править сын Бога солнца и принцессы.

Сейчас в 70—80 км к югу от Ташкургана на горной вер-шине стоит древняя крепость, занимающая площадь около2000 квадратных метров. По преданию, она была построе-на непосредственно во время описанных событий. Исто-рики считают, что ее возвели позже, во времена Южных иСеверных династий (386—589 гг.).

Символом памирских таджиков Синьцзяна стал орел.У них весьма популярен традиционный танец, в которомисполнитель повторяет движения красивой хищной птицы.Из костей ее крыльев местные жители делают нацио-нальный музыкальный инструмент, внешне напоминающийфлейту. По всему чувствуется, что народ здесь импульсив-ный и очень эмоциональный.

Меня особенно поразило то, как здороваются мужчи-ны. Сначала они протягивают и пожимают друг другу руки,а затем одновременно подносят их, не разжимая, к губам ицелуют чужую руку. Что касается женщин, то они привет-ствуют друг друга и знакомых мужчин значительно скром-нее.

До Ташкургана после 10-часового напряженного пере-езда мы добрались глубокой ночью и даже не смогли тол-ком поужинать. В единственном функционировавшем в этичасы ресторане от души гуляли сарыкольцы, говорившиена абсолютно непонятном языке. Нас они встретили безэнтузиазма, да и кухня уже прекратила работу.

Вблизи китайско-пакистанской границы наши дороги сЕленой Мария-Луизой разошлись: с четвероногим Дружкомона намеревалась теперь путешествовать по странам ЮжнойАзии, а мне предстояло возвращение в Кашгар. Расставать-ся всегда грустно, даже если познакомились накануне.

Обратная дорога заняла значительно меньше времени,хотя из-за меня произошла небольшая задержка, о чем рас-скажу чуть позже. Автобус довольно быстро оказался пере-полненным, водитель подбирал всех, кто хотел к нам при-соединиться. Среди них, кстати, были и мои недавние по-путчики из стран Запада, которые вышли у Музтагаты иМалого Каракуля.

Во время кратковременных стоянок водитель охотноотвечал на все вопросы и иногда просвещал меня уже пособственной инициативе. От него я узнал, что от Ташкур-гана напрямую 150 км до Афганистана, 100 — до Пакиста-на (до Суста 220 км, но по шоссе), 60 — до Таджикистана.В какой-то момент он показал на грунтовую дорогу, ухо-дившую резко влево от нашей трассы и внешне очень похо-Крепость под Ташкурганом


жую на караванную тропу. По его словам, до границы сТаджикистаном от указанной развилки всего 14 км.

Когда до Кашгара оставалось около 50 километров, ав-тобус сделал запланированную остановку в поселке. Мест-ные жители называли его почему-то по-разному, возмож-но, не всегда понимали, чего от них хотят. В конце концовя идентифицировал его с населенным пунктом, обозначен-ным на карте автономного района иероглифами, которыечитаются как Упоэр, поскольку уйгуры чаще других исполь-зовали слово «Опал». Однако сомнения на сей счет все-такиоставались.

Согласно сведениям, почерпнутым в одном из справоч-ников, где-то неподалеку должен был находиться мемори-альный комплекс, построенный в честь Махмуда Кашгар-ского. Соседи-иностранцы о могиле ничего не слышали,как, впрочем, и о самом ученом. После непродолжитель-ного общения с коренным населением относительно назва-ния места их проживания я понял, что нужно искать инойисточник информации. Возникла мысль обратиться к во-дителю. Он произвел впечатление грамотного и общитель-ного человека, к тому же уверенно объяснялся на китайс-ком языке, поэтому я и решил задать ему вопрос о место-нахождении интересующего меня памятника.

Интуиция не обманула. Он темпераментно и доходчи-во объяснил, как туда добраться, но подчеркнул, что авто-бус должен отправляться через 10—15 минут. Тут уж менязахлестнули эмоции. Оказаться на краю света и упуститьвозможность посетить места, каким-то образом связанныес выдающимся основоположником тюркологии, о которомстолько слышал в университете, я, естественно, не мог. Втоже время не прельщала и перспектива провести ночь в де-ревне: солнце уверенно клонилось к закату, а наш марш-рут никак нельзя было отнести к числу особо популярныхсреди туристов. Узнав, что на машине смогу доехать домемориала за десять минут, реанимировал все свои позна-ния в области восточного этикета и доверительного обще-ния без «потери лица». Водитель понимающе закивал ивыделил 45 минут, заявив, что «остальные пассажиры покапогуляют».

Окрестные жители тесными рядами обступили старень-кую малолитражку в надежде стать свидетелями традици-онно продолжительного спора вокруг стоимости проезда.Их ожиданиям не суждено было сбыться. Ее владелец за-говорил о 20 юанях в оба конца, я сбросил пять. По тому,как он быстро согласился, понял, что переплатил, но мыс-ли в тот момент были заняты другим. Водитель автомоби-ля, окрыленный удачной сделкой, хотел покрасоваться пе-ред земляками и ехать не торопился, но после того, какиностранный клиент решительно заявил о намерении от-казаться от его услуг, схватился за баранку.

Махмуд Кашгарский — намного опередивший своюэпоху автор «Словаря тюркских языков» (тюрк. «Диван лугатат-турк»), написанного в Багдаде на арабском языке в 1072—1083 годах. Он стал первым в мире ученым, описавшимлексику и грамматический строй тюркских языков в светедостижений арабского языкознания. До нашего временисохранилась копия рукописи, выполненная в 1266 году. Ееобнаружил и приобрел в Турции в 1914 году видный кол-лекционер восточных манускриптов Али Амир Даирбакир-ский. Находка была настолько неожиданной, что какое-товремя специалисты высказывали сомнения относительноподлинности текста.

Это уникальный по сложности поставленных и решае-мых задач труд, где представлены: лексика тюркских язы-ков с указанием ее племенной принадлежности; сведенияо расселении тюркских племен; классификация их языков;данные по истории, географии, этнографии, поэзии и фоль-клору тюрок; самая старая тюркская карта мира.

По мнению некоторых ученых, Махмуд Кашгарский былвынужден спасаться от политических преследований (со-гласно другой версии, он отправился в путешествие с по-знавательными целями) и почти десять лет скитался пообластям, где проживали тюрки. За это время он собралвесьма обширный материал и записал связанные тексты,которые помогли ему в дальнейшей работе. Переселившисьв Багдад, он почувствовал, что его поистине энциклопеди-ческие знания могут быть востребованы. Так появился насвет «Диван лугат ат-турк».


Основное внимание Махмуд уделил языку кашгарскихтюрок — тюрки хакани. Кстати, Кашгар и Семиречье онсделал центром мира на своей карте. В то же время ученыйвысказал множество важных соображений по языкам дру-гих тюркских племен. Им были предложены два критерияклассификации тюркских языков и диалектов: по степени«чистоты» языка и по их фонетико-морфологическим осо-бенностям. Махмуд Кашгарский полагал, что правильнойи чистой следует считать речь людей, «говорящих толькона тюркском языке и не смешавшихся с иранцами». Каксчитают специалисты, его классификация тюркских язы-ков и диалектов по степени иноязычного влияния на нихдо сих пор остается единственной в тюркологии. На уров-не современной науки она отсутствует, хотя выявление сте-пени влияния языков того или иного семейства на конк-ретные тюркские языки представляет для тюркологии оп-ределенный интерес.

Рассуждения Махмуда Кашгарского по вопросам грам-матики сопровождаются многочисленными лексическимипримерами. В качестве иллюстраций к тюркским словам всвоем сочинении он привел большое количество поэтичес-ких отрывков из тюркоязычных произведений. Вот фраг-мент из «Кашгарских песен» в переводе С. Е. Малова:

Держи гостя в почете!Да распространится в народе о тебе слава!А за врагом зорко наблюдай, держа свой кинжал!Если случится, что он придет к тебе,То выступай в поход против!

Суммируя высказываемые в научной литературе точкизрения относительно стихов в исследовании Махмуда Каш-гарского, отечественный тюрколог И. В. Стеблева считает,что «Словарь» содержит образцы как тюркского фолькло-ра, так и литературы; тексты восходят к доисламскому пе-риоду, но несут на себе печать мусульманского влияния. Поее мнению, следующий этап в развитии тюркоязычнойпоэзии — классический период — складывался уже поднепосредственным влиянием арабской и персидско-таджик-ской литератур.

Мемориальный комплекс Махмуда Кашгарского

Все примеры в указанном сочинении переведены наарабский язык. Большой лексический запас (свыше 9 ты-сяч тюркских слов) и наличие точного перевода в дальней-шем намного облегчили специалистам чтение памятниковуйгурской письменности, в частности произведение Юсу-фа Баласагунского «Благодатное знание», о котором рас-сказывалось в главе 7. С помощью «Словаря» стало возмож-ным внесение поправок и исправлений в прежние перево-ды с уйгурского языка.

До мемориального комплекса я действительно доехалочень быстро, но затем стали возникать мелкие заминки:поскольку других посетителей давно, не было, следовалонайти кассира; вход на территорию был закрыт, поэтомунесколько минут ушло на поиск ключей. Заплатив 8 юаней(5 — за могилу и 3 — за выставку национального костюма),на ходу сфотографировал памятник Махмуду Кашгарско-му и устремился вверх по лестнице.

Комплекс состоит из двух зданий, реконструированныхв 1985году: молитвенного зала (мусалля) и собственно мав-


Глава 10НЕФРИТОВОЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ

В начале ХХ века зарубежные ученые в ходе интенсив-ных археологических раскопок обнаружили в Хотане иприлегающих районах большое количество относящихся кI тыс. н.э. письменных источников не только на китайс-ком, тибетском и индийских языках, но и на языке основ-ной части населения оазиса — хотано-сакском. Довольночасто в древних памятниках практически на всех упомяну-тых языках можно встретить пересказ занимательной ле-генды о возникновении Хотана и становлении здесь госу-дарства. В текстах много несоответствий и разночтений, ноосновная сюжетная линия выглядит примерно следующимобразом.

Будда Шакьямуни по совету своих ближайших сподвиж-ников осветил своими лучами страну Ли (так в тибетскихдокументах именуется Хотан), которая к тому времени сталаозером, и воссоздал ее с помощью 363 лотосов. На местеводоема неприятного темно-фиолетового цвета вырос холм,где основоположник буддизма провел в молитвах целуюнеделю. Спустя какое-то время супруга великого Ашоки,правившего Индией в середине III века до н.э., купаясь впруду, заметила тень бодхисатвы Вайшраваны (Ваджрапа-ни), вскоре она родила сына. Приглашенный по сему по-воду предсказатель сказал, что мальчик станет царем ещедо того, как трон покинет его отец. Разгневанный Ашокаприказал убить младенца, но мать-земля спасла будущегоправителя и вскормила его молоком. Кстати, в ряде хота-но-сакских источников говорится о стране с названиемГостана, которое толкуется там как «грудь земли».

Вайшравана нашел мальчика, получившего имя Сану(«сосущий землю»), и передал его благочестивому и глубо-коуважаемому китайскому императору, имевшему много

золея (дарих, кубба). По своей архитектуре и внутреннемуубранству они мало чем отличаются от аналогичных памят-ников в других местах. Обратил внимание, например, что,в отличие от основания гробницы Юсуфа Баласагунского,покрытого бело-голубой плиткой, здесь оно оформленозначительно проще — побеленная штукатурка. Небольшаяэкспозиция рассказывает об известных фактах из жизнипрославленного ученого и его уникальном произведении.Из нее узнал, что родился он в населенном пункте Опал,где в данный момент я и находился. Об обстоятельствах егосмерти ничего выяснить не смог.

На выходе успел выразить свое недовольство подошед-шим представителям администрации музея: иностранцыприезжают Бог знает откуда, чтобы отдать дань уваженияих соотечественнику и узнать о нем что-то новое, позна-комиться с последними исследованиями его биографии итворчества, а вместо этого надо бегать по деревне в поискемузейных работников, не говоря уже о полном отсутствиикакой-либо печатной продукции о мемориальном комплек-се или самом Махмуде Кашгарском.


Хотанский нефрит

собственных сыновей. Когда они повзрослели, то отказа-лись признавать Сану своим братом. Тогда император вы-делил ему 10-тысячное войско и отправил на поиск терри-торий, которыми тот смог бы управлять.

Вскоре армия Сану достигла пределов Хотана. В этовремя Ашока, недовольный своим министром Яшасом,изгнал его с семьей, слугами и войском из Индии. С опаль-ным министром ушли около 7 тысяч человек. В дороге онузнал об удивительной судьбе Сану и направил к нему гон-цов, предложив свои услуги на административной службе.Отряды двинулись навстречу друг другу, после радостнойвстречи их военачальники стали спорить, где создать буду-щее государство. Как часто бывает в таких случаях, пона-добилось вмешательство богов, чтобы прекратить затянув-шийся спор. Объединенная армия в конечном итоге оказа-лась в стране Ли; Сану стал князем, а Яшас — его главнымминистром.

Нетрудно заметить, что, согласно легенде, новое кня-жество совместно основали индийцы и китайцы. Эти дан-ные в определенной степени находят подтверждение в ис-торических документах. Китайские авторы в самых раннихлетописных сводах сообщают о присутствии в Хотане двухуказанных общин. Одновременно нельзя забывать, что наи-более многочисленной группой местного населения в рас-сматриваемый период были все-таки иранцы, говорившиена восточноиранском языке, который и получил условноеназвание хотано-сакского.

Длительное время правителям древнего Хотана(Юйтянь) удавалось проявлять относительную независи-мость на фоне чрезвычайно жесткого военного противобор-ства кочевников и китайской армии в Западном крае. Пос-ле прибытия туда в 73 году во главе небольшого отряда ле-гендарного Бань Чао князь Гуандэ отказался платить даньсюнну и признал власть династии Хань. В 78 году хотанцыв коалиции с войсками Шулэ и Цзюйми разгромили армиюгосударства Гумо, поддерживавшего сюнну, а в 84 году уча-ствовали в успешном походе ханьских сил против княже-ства Соцзюй.


хотанских монет помещены изображения коня или двугор-бого верблюда.

Первые экземпляры были обнаружены сотрудникамимиссии англичанина Т. Д. Форсайта в 1874 году. В начале90-х годов прошлого века насчитывалось более 350 такихмонет, из них около 20 — с верблюдом. В КНР в настоя-щее время известны лишь 13 монет сино-кхарошти, с вер-блюдом всего одна.

Хотанские двуязычные монеты отчеканены из меди ха-рактерного красного цвета (известны, правда, две серебря-ные). Они достаточно четко различаются как по номиналу,так и по весу. Наиболее полновесные экземпляры досто-инством в 6 чжу весят 4,70—5,07, в 24—16,00—17,40 грам-ма. Расположенная по кругу лицевой стороны надписьписьмом кхарошти на монетах в 6 чжу с изображением коняпереводится как «великий правитель», а на всех монетах в24 чжу и на монетах в 6 чжу с изображением верблюда —«великий царь, правитель правителей». Указывается такжеимя правителя и, возможно, место правления.

Китайская легенда, определяющая номинал, находитсяна другой стороне рассматриваемых денежных знаков.Иероглифическая надпись на более мелких занимает всепространство — «медная монета в 6 чжу». На крупных онарасположена по кругу — «медная монета весом в 24 чжу».Ученые расходятся в установлении исторических рамок ееобращения. Обобщив высказанные ими точки зрения, мож-но условно говорить о I—III веках. Любопытно, что при-мерно к этому периоду относятся и обнаруженные здесьмонеты китайского образца, но хотанского производства спрямоугольным отверстием — «юйфан» (?), отлитые изсвинца либо со значительной его примесью. Известно все-го несколько таких монет, и вопрос с их датировкой ещеболее запутанный.

В III—IV веках местные правители считали себя неза-висимыми и соперничали с Лоуланем за преобладающеевлияние на южном участке Шелкового пути. Стороны пе-риодически возобновляли переговоры о границах, которыезатем перерастали в боевые действия. Княжество заметно

Правитель Хотана Фанцянь подтвердил преемственностьполитики верности китайским императорам и в 131 годуотправил своего сына заложником ко двору Шуньди. Од-нако в середине IIвека эти отношения заметно ухудшились.В Хотане неожиданно скончался верховный администраторЗападного края, подчинявшийся наместнику Дуньхуана(совр. провинция Ганьсу). Сын отправился за телом роди-теля и в дороге узнал, что того якобы умертвили по прика-зу хотанского князя Цзяня.

Вскоре это известие дошло до дуньхуанского наместни-ка, который поручил новому верховному администраторуВан Цзину отомстить за предшественника. Тот выполнилприказ и выставил голову Цзяня на городской стене. Воз-мущенные местные жители напали на резиденцию ВанЦзина, и вскоре уже его голова была выставлена на всеоб-щее обозрение, а правителем княжества стал Аньго, сынЦзяня.

В конфликт был вынужден вмешаться китайский импе-ратор Хуаньди. Он сместил наместника Дуньхуана и отме-нил карательную экспедицию против Хотана. По мере ос-лабления ханьской династии Хотан проявлял все большуюсамостоятельность, но затем, как считает ряд авторитетныхспециалистов, ненадолго вошел в состав Кушанского цар-ства, которое в период своего расцвета (конец I — III вв.н.э.) занимало значительную часть территории СреднейАзии, Афганистана, Пакистана, Северной Индии и, возмож-но, Синьцзяна. Согласно их мнению, в пользу указаннойверсии свидетельствуют найденные на территории княже-ства чеканные двуязычные (сино-кхарошти) монеты.

Данные денежные знаки — удивительный синтез миро-вых цивилизаций. Как известно, в Срединном государствемонеты на протяжении тысячелетий только отливали, са-мая ранняя чеканка появилась в Греции. Однако на обрат-ной стороне находок есть иероглифическая надпись накитайском языке, определяющая их номинал. Изображе-ние человека или животного — исконная традиция запад-ных монет; для китайских аналогов, находившихся в обра-щении, она нехарактерна. Между тем на лицевой стороне


Цюйсаданьна (Хотан), согласно его рассказу, большаяи богатая страна, «значительная часть ее — один песок игравий, а пахотной земли совсем мало». Она «пригодна длявыращивания хлебных злаков и родит в изобилии фрукты.Вырабатывают здесь ковры, войлок высокого качества илегкие шелка. Еще добывают здесь белый и черный нефрит.Климат мягкий и приятный, но случаются бури, которыенесут с собой тучи песка. Нравы и обычаи говорят о при-стойности и справедливости. Жители мягки по натуре ипочтительны; они любят изучать литературу и искусны времеслах. Люди беззаботны, предаются наслаждениям идовольны своей участью. В стране широко распространенамузыка, и народ любит песни и танцы. Мало кто носитплатье из шерсти и меха, больше одеваются в легкие шелкаи белую ткань. У жителей изысканный вид, они умеренныв своих привычках, ведут летопись. Их письмена напоми-нают индийские; формы несколько изменены, но различияневелики. Разговорный язык отличается от языка другихстран. Почитают закон Будды. Там есть сто буддийских

Воскресный базар

окрепло, в нем было, по свидетельству историка, «пятьбольших и несколько десятков малых городов».

О Хотане весьма эмоционально отзывался известныйбуддийский монах Фасянь (337(?) — 422(?) гг.), совершив-ший паломничество из Китая в Индию в 399—412 годах ипроживший в княжестве три месяца в 401 году. В город онприбыл после того, как дважды преодолел Тянь-Шань ипересек Такла-Макан с севера на юг. По его словам, это«приятное и благоденствующее государство с многочислен-ным преуспевающим населением. Все жители чтят нашЗакон и с наслаждением внемлют его божественной музы-ке. Монахов там несметное множество, большинство изних — последователи махаяны». Для приема прибывающихмонахов построены специальные дома, где их снабжаютвсем тем, в чем они нуждаются.

Правители в те годы были ревностными буддистами, иФасянь приходит в восторг от недавно возведенного мона-стыря: «В семи-восьми ли западнее города стоит так назы-ваемый новый княжеский монастырь, строительство кото-рого отняло восемьдесят лет и растянулось на три правле-ния. Высота его двести пятьдесят чи (единица длины, равная0,32 метра. — Н. А.), он богато изукрашен тонкой резьбойи мозаикой, покрыт золотом и серебром, заставлен драго-ценной утварью. За манговой рощей выстроен храм Буд-ды, поражающий пышностью и красотой: балки, колонны,венецианские окна — все покрыто листовым золотом. Ря-дом расположены монастырские кельи, кои не описатьсловами». Монах стал свидетелем весеннего религиозногопразднества, во время которого на великолепных колесни-цах, «напоминающих большие монастырские залы», погороду возили изображения святых.

Более подробное описание древнего государства оста-вил Сюаньцзан, возвращавшийся из Индии и прибывшийв Хотан из Каргалыка. Молва опережала знаменитого па-ломника и мудреца, на границе своих владений его торже-ственно встретил и проводил до столицы местный прави-тель. Восемь месяцев провел в этих местах танский монах.


В династийной хронике записано, что посольство, котороевозглавлял Виша Киртти, прибыло в связи с услугами, ока-занными Хотаном танской армии в борьбе с тибетцами.Одновременно своим указом император объявил о прове-дении в отдаленном владении административных преобра-зований.

Затяжные тибето-китайские войны во второй полови-не VIIвека и на протяжении всего VIIIвека в Западном краепредопределили политическую нестабильность в княжестве.Его правители, судя по всему, смогли укрепить свои пози-ции только после распада тибетского государства, но све-дений об этом историческом периоде чрезвычайно мало. Нарубеже X—XI веков Хотан вошел в состав государства Ка-раханидов, а в начале XIII века был завоеван монголами.

Хотан (Юйтянь) еще в I тыс. до н.э. был знаменит сво-им нефритом. Камень, твердый как сталь, полупрозрачныйи необыкновенно гладкий после шлифовки, ценился вКитае дороже золота и слоновой кости. Жители Средин-ного государства обозначали его иероглифом «юй», кото-рый имел и другие значения: «драгоценный», «прекрасный»,«чистый»… Не случайно княжество, в котором, по словамханьского историка Бань Гу, «изобилие нефрита», получи-ло название Юйтянь («Нефритовое поле»). Ученые счита-ют его китайской транскрипцией местного наименования.

В конце II века до н.э. императорский посол Чжан Цяньсообщал о большом количестве хотанского нефрита, «ко-торый привозят в Китай». Из него в Поднебесной изготав-ливали самые разнообразные предметы — от женских ук-рашений до статуй Будды; в погребальных церемониях онсчитался камнем, достойным внимания богов; нефрит на-шел активное применение в императорской фармакопее;чаши для вина в виде драконов и других мифологическихперсонажей, фигурки птиц и животных из «небесного кам-ня» неизменно воспринимались как поистине царские по-дарки. Нефрит широко использовали в дворцовых церемо-ниях, он символизировал благородство и достоинство им-ператоров и высокопоставленных сановников. Великий

святынь и около пяти тысяч монахов. В основном следуютучению о «большой колеснице». Правитель отважен и мудр,доблестен в бою и высоко почитает достойных».

Сюаньцзан рассказал и легенду о проникновении буд-дизма в Хотан. Много лет назад некий монах, прибывшийиз Кашмира, встретился с местным князем и обратился спросьбой построить культовое здание. Правитель не верилв учение, но согласился исполнить просьбу, если монахпокажет ему «подвиги Будды». Однако монах все-таки на-стоял, чтобы сначала воздвигли храм. Неожиданно пропалгханча — священный колокольчик. В ответ на вновь задан-ный вопрос о вероятности появления Шакьямуни монахпризвал следовать учению, чтобы приблизиться к велико-му божеству духовно. В этот момент сам Будда вдруг спус-тился с небес и вручил ранее сомневавшемуся князю коло-кольчик, утвердив его в вере, которую правитель и распро-странил на территории государства.

Буддизм сохранял прочные позиции в Хотане на про-тяжении многих веков и был вытеснен исламом только вначале XI века, т.е. значительно позже, чем это произошлов Кашгаре, Куче и других оазисах на западе Синьцзяна.Город оставался центром философско-религиозной мыслии буддийского искусства. В исторической литературе до-вольно часто можно встретить упоминания о доставке встолицу империи и самые известные обители уникальныхскульптурных и живописных произведений хотанских ма-стеров.

Из китайских источников известно, что контакты меж-ду Хотаном и династией Тан были установлены в 632 году,когда князь Виша Санграма направил послов ко дворуимператора Тайцзуна. Спустя семь лет он же прислал вЧанъань — столицу Поднебесной — своего сына в качествезаложника. Так же поступил и новый правитель Виша Сим-хья, подарив 300 верблюдов. Вскоре он явился в столицуимперии, где прожил несколько месяцев, прежде чем былотпущен домой.

В 674 году Чанъань встречала очередного хотанскогокнязя со свитой из 70 его родственников и приближенных.


всегда было много белого и цветного нефрита. Знамени-тый ученый-энциклопедист Абу Рейхан аль-Бируни (973—1050 гг.). в своем уникальном труде по минералогии ука-зал, что нефрит добывается в двух долинах рек областиХотан: в одной — белый камень высшего качества, круп-ные куски остаются собственностью правителя, а мелкие —его подданных; в другой долине нефрит мутной окраски,но иногда встречаются совершенно черные куски. Аль-Би-руни сообщает, что потоки приносят нефрит с гор в однудолину, камни «разрезают алмазом и… вытачивают пояс-ные пряжки и перстни».

По старинным поверьям, хотанский минерал — это лун-ный свет, превратившийся в кристалл, а прекрасный не-фрит можно найти там, где его много. Автор «Словарятюркских языков» Махмуд Кашгарский в XI веке утверж-дал, что «если у кого будет с собой нефрит, (того) не убьетмолния». Согласно его высказываниям, древние тюрки,некогда жившие в регионе, представляли себе небо в видезеленой бирюзы, по которой рассыпан белый нефрит, т.е.звезды. Кроме того, тюрки считали нефрит камнем побе-ды, в связи с чем им украшали конское снаряжение, мечии иное оружие.

Приехав в Хотан, я поселился по своему обыкновениюрядом с автовокзалом— в гостинице «Дорожная» (кит. Гунлубиньгуань). Она открылась всего два месяца назад и про-изводила приятное впечатление своей чистотой. Расселе-ние в ней напомнило мне старую советскую практику, когдав двухместный стандартный номер с удобствами селилиабсолютно незнакомых людей, обычно командировочных.

Администратор уверенно заявила, что мой сосед — муж-чина, а дежурная по этажу говорила уже о женщине. Пос-ледняя информация несколько обескуражила: я совершен-но не возражал против восточной красавицы или симпа-тичной квартирантки, но был удивлен проявлениемработниками отеля подобной широты взглядов в городе сявно преобладающим мусульманским населением.

Позднее пришел к выводу, что таким образом дежур-ная барышня выразила свое отношение к нетрадиционной

Конфуций видел в нем «все красоты и добродетели госпо-дина», включая ум, гуманность, преданность и правдивость.

Многих правителей и их ближайших родственников вханьскую эпоху хоронили в своеобразных саванах из нефри-товых пластин, поскольку считалось, что этот камень пре-дотвращает процесс разложения умершего. Китайский до-кумент того времени гласит: «Князей наследственных вла-дений хоронят в нефритовых одеждах, скрепленныхсеребряными нитями». В отдельных случаях подобные не-фритовые одеяния посылали в подарок иноземным прави-телям.

Археологи обнаружили уже несколько десятков таких«костюмов» во внутренних районах Китая. На их изготов-ление уходило до 2—2,5 тыс. нефритовых пластин. Зачас-тую минералогические анализы подтверждают хотанскоепроисхождение нефрита. В последний раз мы с дочерьютщательно рассматривали нефритовый саван, сделанныйоколо 2 тыс. лет назад, летом 2002 года в Историческоммузее Янчжоу, расположенном на Великом канале в про-винции Цзянсу. Этим городом в 80-х годах XIII века «тригода управлял» Марко Поло.

Знаменитый венецианец на пути в Ханбалык (совр.Пекин) — ставку Хубилая — побывал в средневековом Хо-тане, но о местном нефрите его «Книга» умалчивает: «Хо-танская область на восток и северо-восток; тянется она навосемь дней пути и принадлежит великому хану; живут тутмусульмане, и много здесь городов и городков. Самый знат-ный город и столица всего царства называется Хотаном, истрана зовется так же. Здесь всего вдоволь: хлопку родитсямного, у жителей есть виноградники и много садов; народсмирный, занимается торговлею и ремеслами». Любопыт-но на сей счет высказывание Ю. Н. Рериха, который в со-ставе экспедиции отца прожил в городе несколько месяцевзимой 1925/1926года. Он полагал, что сведения, оставлен-ные знаменитым венецианцем, «и по сей день верно отра-жают образ жизни и обычаи хотанцев».

Исторические хроники, рассказы путешественников идругие источники свидетельствуют о том, что в княжестве


тью 1100 км, залегает 210 тыс. — 280 тыс. тонн хотанскогонефрита, что составляет весьма существенную часть миро-вых запасов минерала. В настоящее время годовая добычаэтого камня составляет 120—150 тонн, большая его частьотправляется во внутренние районы страны на переработ-ку. В столичном Музее Гугун, например, хранится удиви-тельная резная композиция «Да Юй покоряет водную сти-хию», выполненная на целом куске хотанского нефритавесом несколько тонн. На транспортировку камня, его об-работку и уникальную резку ушло около 10 лет.

Специализированная мастерская в связи с выходнымднем была закрыта. Однако в одном из магазинов чрезвы-чайно любезные дамы в течение часа показывали всю кол-лекцию, несмотря на то, что я предупредил их: ничего по-купать не буду. На прощание они подарили красочныйнабор открыток с лучшими работами местных умельцев.

Пришла пора посмотреть местный музей, где выстав-лены мумифицированные останки людей, населявших оази-сы сотни и тысячи лет назад. Для посетителя, хотя бы по-верхностно знакомого с обширной литературой о древнихпамятниках, обнаруженных в оазисе, несколько музейныхзалов особого интереса не представляют. Как известно, врайоне Хотана много и исключительно эффективно рабо-тал англичанин А. Стейн. В начале ХХ века он обследовалразвалины Йоткана (11 км к западу от современного горо-да), который, по мнению ряда ученых, был столицей древ-него княжества, и Дандан-уйлыка (в пустыне Такла-Макан),раскопал ступу в Раваке, выявил буддийские святилища вДомоко и т.д.

С середины ХХ века по настоящее время в Хотанскомоазисе трудятся китайские археологи. В 1979 году они велираскопки в Маликавати (25км к югу от Хотана), в 90-х годахпрошлого века к ним присоединились японские специали-сты. Скромная экспозиция рассказывает лишь о некоторыхнаходках последних десятилетий.

В конце XIX — начале XX века Хотан постоянно при-влекал внимание иностранных путешественников и ученых.

сексуальной ориентации молодого человека, с которым мнепредстояло прожить двое суток. Сосед по номеру давноприехал из Кашгара на строительство автомобильной до-роги и имел в городе массу знакомых, поэтому в гостиницепоявлялся крайне редко и не докучал.

Ранним утром по Пекинской улице (кит. Бэйцзинлу) яотправился в сторону краеведческого музея, заранее уведом-ленный о «нерегулярном характере» его работы. Вход втрехэтажное здание действительно был закрыт, но удалосьвыяснить, что через 1,5—2 часа сотрудники, возможно,появятся. В двух шагах от музея располагается своеобраз-ный нефритовый центр с соответствующими магазинами,мастерской и рынком.

Местные жители на улицах постоянно предлагают ку-пить довольно красивые экземпляры. Я не отношу себя ктонким ценителям и знатокам этого минерала, но каждыйраз рассматривал его с интересом. До сих пор населениеХотана активно собирает белый нефрит в реке Юрункаш,которая протекает в восточной части города.

Во второй половине дня я отправился туда на микроав-тобусе; двигала мной не жажда легкой наживы, а попытка,увы, неудачная, посетить расположенную на берегу ковро-вую фабрику. Вдоль частично пересохшего русла двигалисьдва-три десятка людей и внимательно изучали речную галь-ку. Не берусь судить, насколько успешным был их поиск.

Зато на нефритовом рынке в воскресный день глазаразбегались. Там впервые узнал, что местный белый нефритнельзя путать с аналогичным минералом из провинцииЦинхай, который по качеству значительно уступает хотан-скому. Необыкновенно понравились мне крупные камни,которые мужчина средних лет собирал, по его словам, впредгорьях Куньлуня. Многие из них, похоже, не имелиотношения к нефриту, хотя выглядели бесподобно. Мель-кнула мысль о покупке приглянувшихся образцов, но я еетут же решительно прогнал, представив себе изрядно по-тяжелевший в таком случае рюкзак и впереди дальнююдорогу.

Как полагают специалисты, в горах Куньлуня и Алтын-тага, на участке от Ташкургана до Чарклыка протяженнос-


нашли также некоторые предметы, считавшиеся навсегдаутраченными.

Подозреваемых на допросах регулярно секли, добива-ясь от них исчерпывающих признаний и разъяснений. Когдаприехал С. Гедин, следствие заметно активизировалось.Амбань решил прибегнуть к пыткам, но швед твердо вос-противился этому, подчеркнув, что у него на родине недопускается жестокое обращение даже с преступниками;если подозреваемые будут подвержены телесным наказани-ям, то он немедленно покинет город. Господин Лю усту-пил требованию иностранца и вскоре вынес приговор, ко-торый заслуживает того, чтобы быть процитированным:«Одна из двух обвиняемых сторон лжет, но так как след-ствием не установлено, которая именно, то я приговари-ваю обе стороны уплатить нашему гостю в течение двух днейстоимость пропавших вещей».

Путешественник попробовал было отказаться от денег,но хотанский правитель категорично заявил: «Возможно,деньги Вам не нужны, но для китайского правительства

«Есть и ситцы, и парча»

Согласно сведениям Н. М. Пржевальского, побывавшего вэтих местах во второй половине 1885 года, обширный оазис«лежит на абсолютной высоте 4400 футов (примерно1340 метров. — Н. А.) и орошается водой двух рек — Юрун-каш и Каракаш, соединяющихся верст за сотню ниже в однуреку», т.е. р. Хотан. Кроме окрестных деревень, он вклю-чает три города: собственно Хотан, Юрункаш и Каракаш.В Хотане, на левом берегу реки Юрункаш, находится ад-министрация округа, Юрункаш расположен на ее правомберегу, а Каракаш — в западной части оазиса, на левомберегу реки Каракаш. Население оазиса — «около 300 ты-сяч душ обоего пола», «все магометане-сунниты».

Много интересного о жизни в старом Хотане поведалС. Гедин, неоднократно приезжавший туда во время экс-педиции 1893—1897 годов. Особенно впечатлил его эпизод,наглядно проиллюстрировавший особенности китайскогоправосудия.

Весной 1895 года путешественник обследовал западнуючасть Такла-Макан, где в условиях продолжительного от-сутствия воды стал пленником «царства могильной тиши-ны», потерял практически весь караван, а сам выжил лишьблагодаря личному мужеству и счастливому стечению об-стоятельств. Последующие странствия и приключения вкакой-то степени заслонили драматические события недав-него прошлого, но они напомнили о себе летом 1896 года.Прибыв в Хотан, ученый обнаружил на квартире значи-тельную часть походного багажа, пропавшего в пустыне.Его прислал местный правитель (маньчж. амбань) по фа-милии Лю.

За год до этого неожиданно объявился револьвер швед-ского производства. Некий торговец Юсуф пытался пода-рить его аксакалу (старейшина) западно-туркестанских куп-цов, чтобы склонить его на свою сторону. Однако тот непринял щедрого подношения и строго допросил Юсуфаотносительно происхождения огнестрельного оружия.В процессе длительного расследования были выявлены двегруппы лиц, подозревавшихся в причастности к похище-нию дорогостоящего снаряжения экспедиции. Чиновники


Между тем начавшиеся с конца 70-х годов прошлоговека реформы не только привели к удивительным и гран-диозным переменам в обществе, но и спровоцировали по-явление абсолютно новых для социалистического Китаявидов преступлений, заставили по-иному взглянуть на кри-миногенную ситуацию в стране. Если раньше о совершае-мых преступлениях узнавали в основном из средств массо-вой информации, то в последние годы с ними приходитсясталкиваться и в быту. В этой связи достаточно обратитьсяк личному опыту.

На протяжении ряда лет мы с дочерью 1—2 недели про-водили в замечательном курортном городе Циндао (провин-ция Шаньдун), расположенном на берегу Желтого моря.Живописные бухты и песчаные пляжи, удивительная архи-тектура в немецком стиле начала ХХ века, комфортноепроживание в пансионате агентства Синьхуа, роскошныеморепродукты и пиво давали возможность прекрасно от-дохнуть и существенно повышали жизненный тонус. Од-нако ежегодно (с 2000по 2002 г.) нас обкрадывали на пля-же, а однажды унесли абсолютно все вещи, оставив бедныхиностранцев в купальных костюмах. Стоит, пожалуй, на-помнить, что Циндао — это будущий олимпийский город,там запланировано проведение парусной регаты. Полицей-ские из раза в раз исправно выполняли предписанные фор-мальности, выражали искреннее сочувствие, а в наиболеекритический момент даже выделили одну майку на двоихи деньги на такси, но воров так и не поймали.

Безусловно, подобные эпизоды негативно влияют нанастроение, тем не менее следует признать, что преступ-ность в Китае находится под контролем властей, поэтомувечерние прогулки в различных районах любых городов,полуночные трапезы на свежем воздухе, возвращения до-чери из дискотеки в предрассветные часы во время летнихканикул не вызывали опасений.

Немаловажную роль в обеспечении и поддержании об-щественного порядка и социальной стабильности играютсуровые наказания, которые предусмотрены для наруши-телей закона. Руководство страны требует от правоохра-

очень важно показать своим подданным, что они не могутбезнаказанно грабить проезжих европейцев; в противномслучае грабежи могут повториться, когда прибудут новыепутешественники». По мнению С. Гедина, проявленныевысокопоставленным администратором справедливость иэнергия «были поистине необычными для китайского чи-новника», но представляется, что он был неправ.

Тысячелетиями государство в этой стране добивалось отнаселения полного и беспрекословного подчинения. Ме-нялись эпохи и династии, происходили социальные взры-вы и потрясения, но неизменным был курс правящей эли-ты на жесткое преследование тех, кто своими действиямисоздавал угрозу устоям общества или его безопасности.Конечно, всегда оставалось место для злоупотреблений исамодурства во властных структурах, нерадивости и продаж-ности чиновничьего сословия, убийств и насилия, разбой-ных нападений, грабежей и краж, но китайцы в массе сво-ей всегда с опаской относились к суду и поэтому не торо-пились преступать закон.

Нечто подобное можно наблюдать и в современномКитае. После нескольких десятилетий топтания на местеКНР бурно финишировала во втором тысячелетии и на всехпарусах устремилась в ХХI век. Становление мощной ивлиятельной державы, возвращение Сянгана (Гонконг) иАомэня (Макао), вступление в ВТО в целом на весьма бла-гоприятных условиях, триумфальное завоевание права напроведение летних Олимпийских игр в 2008 году и ЭКС-ПО-2010, другие яркие достижения на фоне политическойстабильности и устойчивого экономического роста в стра-не заслуживают самой высокой оценки.

Феномен реформируемого Китая особенно отчетливодал о себе знать во время азиатского финансового кризиса1997—1998 годов, когда у его соседей бушевали нешуточ-ные социально-экономические и политические страсти, идаже такой мировой колосс, как Япония, столкнулся с не-малыми трудностями. КНР смогла безболезненно решитьвозникшие «факторы неустойчивости» и оказала определен-ную помощь ряду государств.


В Хотане главный базар расположен на востоке, куда изцентра надо добираться на микроавтобусе (в пределах 7—10 минут). Если подъезжать к нему со стороны окрестныхсел, то можно легко оказаться в компании с овечками идомашней птицей, хотя строгие женщины-контролеры втаких случаях выражают явное неудовольствие. Большуючасть своих грузов местные жители везут все-таки на ар-бах — двухколесных повозках, запряженных ослами.

У нас обычно довольно скептически относятся к этимживотным-трудягам, почему-то сразу обращая внимание наих умственные способности. Можно подумать, что другойдомашний скот стоит на принципиально иной ступениинтеллектуального развития. Крестьяне Срединного госу-дарства активно задействуют ослов в качестве тягловой силыпо всей стране, включая и пригороды Пекина. Что же ка-сается засушливых районов, то тут эти неприхотливые жи-вотные попросту незаменимы. Они не требуют много кор-ма, мобильны и выносливы, неплохо переносят жару, да ина вкус ослятина, на мой взгляд, ничуть не уступает говя-дине, а в холодном виде она явно предпочтительнее.

На базарной площади кипела бурная жизнь: кто-то толь-ко еще разгружал свои повозки с привезенным на продажутоваром; другие, наоборот, уже закупили все самое необ-ходимое.

В конце ХIX века Н. М. Пржевальский писал, что тор-говля на хотанском базаре, который он, кстати, оценивалкак «большой», по сравнению с другими в округе, «до край-ности мелочная: в одной лавчонке сидит продавец с десят-ком дынь и арбузов, маленькой кучкой персиков или ка-ких-либо овощей; в другой высыпано на мешках по пуду,или того меньше пшеницы, риса, кукурузы, несколько при-горшней каких-то семян, связка чесноку, сушеные абри-косы, шептала (сушеные персики или абрикосы с косточ-кой. — Н. А.) и изюм; в третьей продаются пирожки, пель-мени, суп, жареное мясо, все это тут же и стряпают; вчетвертой выставлено несколько фунтов белого сахара, ря-дом с которым лежат — стручковый перец, табак и зажига-тельные спички; в пятой разложена кучка железного хла-

нительных органов целенаправленной и бескомпромисснойборьбы с преступниками, невзирая на чины должностныхлиц. Относительно недавно по приговору суда расстреля-ны бывшие заместитель председателя Постоянного коми-тета Всекитайского собрания народных представителей(национальный парламент) Чэн Кэцзе и вице-губернаторпровинции Цзянси Ху Чанцин; смертную казнь с двухлет-ней отсрочкой исполнения приговора получили прежниемэр индустриального Шэньяна (административный центрпровинции Ляонин) Му Суйсинь и заместитель министраобщественной безопасности КНР Ли Цзичжоу; 16 лет про-ведет в тюрьме некогда всесильный член политбюроЦК КПК, секретарь пекинского горкома и мэр столицыЧэнь Ситун и т.д.

Китайских лидеров мало волнуют либеральные рассуж-дения в Совете Европы о недопустимости применения смер-тной казни. Они чувствуют поддержку со стороны широ-кой общественности и убеждены: принимаемые нормыправа должны в первую очередь отражать конкретные реа-лии их страны и защищать интересы законопослушныхграждан. Неудивительно, что иностранцы ощущают себяздесь в безопасности и достаточно комфортно.

После знакомства с экспонатами исторического музеяя отправился на центральный базар, ибо из опыта регуляр-ных поездок по Средней Азии времен Советского Союзадавно знаю, что значительную часть воскресного дня луч-ше всего проводить именно там. На Востоке о более илименее крупных населенных пунктах с давними традиция-ми трудно составить целостное представление, не окунув-шись в праздничную атмосферу обилия и разнообразияассортимента товаров, оживленной и динамичной торгов-ли, красочных семейных выходов, предусматривающихпосещение ресторана либо харчевни, эмоциональных встречродственников и старых знакомых с обязательным обме-ном новостями и т.д. В большинстве синьцзянских горо-дов, в которых удалось побывать, базарным также объяв-лен седьмой день недели, хотя кое-где удивительное посвоему размаху и колориту действо происходит в пятницу.


было крайне сложно определить конкретные причины мас-сового спроса на них.

Палочкой-выручалочкой для обитателей безжалостнойпустыни на протяжении тысячелетий являются евразийс-кие тополя (кит. хуяншу). Их родина — Синьцзян, про этидеревья говорят, что они могут прожить около тысячи лет,потом твердо стоят другую тысячу лет и остаются непов-режденными еще одну тысячу лет, пока лежат на песке. Ихключевую роль в жизни местного населения при всем же-лании переоценить невозможно. Иногда даже кажется, чтоевразийские тополя — это Божий дар людям, волею судебоказавшимся в чрезвычайно суровой среде обитания.

Удивительные деревья пришли на помощь и исследо-вателям данного региона. Все деревянные находки, начи-ная от обычных ложек и кончая гробами усопших, оказа-лись в хорошем состоянии, что позволило археологам по-лучить бесценный материал для своих научных изысканий.С помощью погибших, но не упавших хуяншу удавалось иудается разыскивать следы древних государств и поселений,отдельные захоронения и могильники.

Ковровый бизнес

ма, и при нем работает кузнец; в шестой продают и тут жешьют сапоги; в седьмой висит баранья туша; в восьмойторгуют меховыми шапками, халатами и другой одеждой какмужской, так и женской; в девятой разложены русские крас-ные товары — ситцы, кумач, плис (хлопчатобумажный бар-хат. — Н. А.), тесемки и т.п.; в десятой продаются серебря-ные браслеты, серьги, кольца, гребенки, зеркальца, румя-на, пудра и другие принадлежности женского туалета; водиннадцатой сидит цирюльник, совершающий публичносвои операции — подстригание усов и бороды, а также бри-тье головы или волос в ноздрях и ушах; в двенадцатой про-дают глиняную посуду и сухие тыквы для воды; словом, допоследней лавчонки все в том же роде. Кроме того, по ба-зару снуют разносчики с разными мелочами (булки, фрук-ты, спички и т.п.) и выкрикивают о своих товарах…»

По его словам, на базаре всегда невообразимая толкот-ня, для местных жителей это «настоящий клуб, где переда-ются все новости». Многие приходят издалека исключитель-но для того, «чтобы поболтать и узнать что-нибудь новень-кое». Торгуют мужчины и женщины, цен больших незапрашивают.

Спустя сто с лишним лет выявить здесь какие-то прин-ципиальные изменения довольно трудно, если не обращатьособого внимания на немногочисленные предметы, в тойили иной степени связанные с научно-техническими дос-тижениями ХХ века, — сомнительного качества бытовуюаудио- и видеотехнику, электроприборы и т.п. За такимтоваром уважающий себя покупатель идет, как правило, вунивермаг, а не на базар.

В силу понятных причин исчезли «русские красныетовары», зато у торговцев сейчас неизменно богатый выборковров, изделий из шелка и войлока. Странно, что они непопались на глаза знаменитому путешественнику. Его со-временники, посещавшие оазис примерно в те же годы инесколько позже, обращали на них внимание в первую оче-редь.

Неожиданно много оказалось на базаре дров. При ста-бильных 35 градусах тепла в середине сентября и постоян-но ощущавшемся соседстве знойной пустыни Такла-Макан


ножках, памятник которой пекинские власти недавно по-чему-то поставили неподалеку от посольства России в КНР.

Через минуту к столику подошел изрядно выпивший,грязный и полураздетый человек, явно смахивавший наотечественных алкашей или «бомжей», и стал просить ми-лостыню. В первый момент я даже чуть опешил, так какникак не ожидал увидеть здесь подобной экзотики. Муж-чина не походил на ханьца или уйгура, но уверенно гово-рил на обоих языках.

Нищих в современном Китае немало. Зачастую это уро-женцы наиболее отсталой провинции Хэнань, где прожи-вают всего около 100 млн. человек. Они весьма назойливопопрошайничают на вокзалах и улицах крупных городов.Ближе к национальным праздникам либо накануне важныхполитических мероприятий полиция быстро и четко решаетэту проблему, но со временем все возвращается на кругисвоя.

В городах Синьцзяна я изредка встречал совершенноиных нищих, хотя не уверен, что данное слово к ним вооб-ще применимо. Это были скорее настоящие дервишы —члены своеобразного суфийского (от араб. суф — грубаяшерстяная ткань) братства, нищенствующие бродячие ас-кеты, осознанно не имеющие какого-либо личного имуще-ства. Подобным образом они подчеркивают тот особыйсмысл, который придается в суфизме учению о доброволь-ной бедности и довольствовании ничтожно малым.

Первые аскеты были еще среди сподвижников Мухам-меда. Своей конечной целью суфии считали и считаютуничтожение личностных качеств и замену их божествен-ными либо прямое соединение с божественной истиной. Этафилософия оказала мощное влияние на классическую по-эзию исламского мира. Прославленный поэт-суфий Джа-лаладдин Руми, живший в XIII веке, писал:

О друг, умей страдания сносить,Чтоб сердце светом жизни просветить.

Тем, чья душа от плотских уз вольна,Покорны звезды, солнце и луна.

Особый разговор о деревянных дощечках с письмена-ми. Это, пожалуй, одни из самых ценных находок, посколь-ку они озвучили голоса далекого прошлого. С тех пор, какв начале ХХ века в Синьцзяне обнаружили первые экземп-ляры, к настоящему времени их общее число перевалилоза десятки тысяч единиц. Они найдены на караванных пу-тях и в оазисах пустыни; среди них послания и указы пра-вителей, личная переписка, распоряжения по хозяйству,долговые расписки и многое другое. Тексты на различныхязыках дали возможность почувствовать пульс и ритм жиз-ни древнего Шелкового пути.

Потихоньку подкралось обеденное время, и я охотнопредставил себе раскаленный тандыр с нежнейшей бара-ниной и хрустящими лепешками внутри, других вариантовпо части применения в этих местах дров у меня не возни-кало. Однако хотанцы в один голос уверяли, что зимой вих краях очень холодно. Заглянув в китайский справочник,я отчасти признал свою неправоту, но сомнения в душероссиянина, не понаслышке знакомого с настоящими мо-розами, остались.

Поскольку с предстоящей трапезой захотелось отведатьалкоголя хотанского производства, предварительно следо-вало найти достаточно солидный продовольственный ма-газин с соответствующим ассортиментом. В мусульманскомгороде, даже в Китае, возникают частые заминки с приоб-ретением напитков более крепких, нежели пиво.

Поиски растянулись примерно на четверть часа, пока яне наткнулся на хорошие местные вина. Взгляд остановил-ся на бутылке (0,7 литра) с броской черно-красно-золоти-стой этикеткой, которую уже видел в Урумчи. Еще тогда ярешил купить ее в Хотане, отдав предпочтение спиртнымнапиткам, изготовленным в административном центре.Заодно сэкономил полдоллара, она обошлась в 8 юаней, ав Урумчи указанная бутылка стоила 12.

Вино по-китайски называлось «мэйгуй» (роза), но, ксчастью, оно не имело ничего общего с дешевым розовым«портвейном» замечательной студенческой поры. Порадо-вали его приятный аромат, темно-красный цвет и неболь-шое количество сахара; на этикетке бутылки художник за-печатлел китайскую традиционную чарку из бронзы на трех


Им пленены дервиши и цари,Ему верны дервиши и цари.

(пер. В. Державина)

Абдурахман Джами в жизни и стихах самым решитель-ным образом отвергал любое проявление лицемерия и го-ворил, что «потакать лжецам и трусам в сочиненьях непривык». Вот одна из его газелей:

Что видел в мире этот шейх, укрывшись в своем дому,Отрекшийся от нужд людских, себе лишь нужный самому?

Он сам живую с миром связь, как пуповину, перегрыз,И словно шелковичный червь, ушел в свой кокон — чужд всему.

Зачем, живой среди живых, бежит он от людских тревог?От всех избавясь, от себя куда уйти? В какую тьму?

Он в зрелости, исполнен сил, достойных дел не совершил.Ты, как неверному, ему не доверяйся потому…

Ведь он верблюжьих бубенцов не слышал средь степных песков.Ты, внемля проповедь его, не верь и слову одному.

Влюбленный в ложный внешний блеск, он груду раковин купил.Бесценный жемчуг свой за них отдав неведомо кому.

Джами, не спрашивай его о чаше истинной любви, —Из чаши той не довелось и полглотка отпить ему.


Современные синьцзянские дервиши выглядели весь-ма импозантно: довольно высокий рост, развевающаясягрубая одежда, всклоченные длинные и густые волосы,крепкий деревянный посох, — все это каждый раз привле-

Тому, кто похоть в сердце победил,Покорны тучи и круги светил.

И зноем дня не будет опаленТот, кто в терпеньи гордом закален.


Другой выдающийся персидский поэт и современникРуми Муслихиддин Саади более двадцати лет в рубищедервиша скитался по мусульманским странам. В его знаме-нитой поэме «Бустан» есть рассказ о долгих молитвах ми-стика-аскета, которому сначала некий голос, а затем мю-рид (послушник) пытаются внушить, что все устремлениятщетны, не для него «небесные врата», на что дервиш далтакой ответ:

От этих врат мне некуда уйти,Другого нет передо мной пути.

Не думай, коль от пира ты отбился,Что я и сам от бога отвратился.

Лишь попрошайка, получив отказ,В другую дверь стучать бежит тотчас.

Пусть я отвержен, но в любви и вереЯ тверд. И я другой не знаю двери!


Большим авторитетом у своих современников пользо-вался Абдурахман Джами (1414—1492 гг.) — ученый, фило-соф-суфий, аскет, наставник государственных деятелей ипоэтов. О нем великий поэт и его большой друг АлишерНавои сказал:

Дервишеской одеждою своейОн затмевает блеск земных царей.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


не выдавать. Все, что требовалось, она привезла в Хотан,спрятав яйца в замысловатой прическе, которую погранич-ная стража не имела права досмотреть, а необходимые се-мена — в багаже со всевозможными травами и снадобьями.

Любопытно, что предприимчивая невеста мыслила зна-чительно масштабнее своего жениха и взяла с собой подвидом домашней прислуги специалистов по разведениюшелкопряда, выращиванию тутовых деревьев и шелкотка-честву. Сырье и технология производства, контрабандойвывезенные из Китая, оказались вскоре и в других государ-ствах Западного края, получили распространение в Индиии т.д.

Так гласит легенда. А. Стейн и другие исследователисвязывают с ней соответствующие изображения, обнаружен-ные в Дандан-уйлыке (Хотанский оазис). Китайские архе-ологи при раскопках в 1980 году развалин Нии, располо-

Перед дальней дорогой

кало внимание окружающих. Что же касается вышеупомя-нутого хотанского маргинала, то общение с ним никак невходило в мои планы, и мы очень скоро расстались.

Напротив харчевни шла бойкая торговля изделиями изатласа и парчи. Отвести глаза от буйства сочных красок былоневозможно, сказочно выглядели в лучах яркого солнцазолотые и серебряные нити.

Шелковые ткани получили широкое распространениев Западном крае уже в первые века нашей эры. Чрезвычай-но высокие цены и ажиотажный спрос на них наблюдалисьтогда практически повсеместно за пределами Поднебесной.Так, в эдикте римского императора Диоклетиана о ценах(301г.) стоимость фунта чистого золота в слитках оценива-лась в 50 тыс. денариев (серебряная монета), а фунт шел-ка-сырца, окрашенного в пурпур, — в 150 тыс. Фантасти-ческие доходы китайских императоров, чиновников и куп-цов не давали спокойно спать правителям многих стран иих приближенным, мечтавшим о сказочных богатствах ироскоши. Им тоже хотелось красиво и изысканно одевать-ся, не растрачивая благородный металл, и самим торговатьдефицитным товаром.

Хорошо известно, сколько усилий было потрачено нато, чтобы выведать у китайцев тайну производства шелка.Самое, пожалуй, знаменитое предание о его похищенииимеет непосредственное отношение к Хотану.

Местный правитель никак не мог узнать об исходныхматериалах и способе изготовления дорогостоящего това-ра. Тогда по совету своего министра по имени Юйчи Муон решил схитрить и посватался к китайской принцессе.Когда предложение было принято, посланец хотанскогокнязя шепнул принцессе, что на родине ее будущего суп-руга много превосходного нефрита, но нет изысканногошелка и, если она хочет носить такие же красивые одеж-ды, как и до свадьбы, ей следует привезти с собой яйцашелковичных червей и семена тутового дерева. Труднопредположить, что девушку одолевали мучительные сомне-ния относительно государственных секретов: выдавать или


лучшими в Восточном Туркестане и прилегающих районахАзии, по красоте и качеству они уступали лишь персидс-ким и туркменским аналогам. Хотанцы изготавливали шер-стяные и шелковые ковры, которые вывозились как в цен-тральные районы Китая, так и в Западный Туркестан. Ан-гличанин Т. Д. Форсайт, посетивший Хотан в первойполовине 70-х годов XIX века, особо выделил великолеп-ные шерстяные ковры с металлической (серебряной и зо-лотой) нитью.

Мне трудно судить, насколько сильны позиции хотан-ских ковроделов в настоящее время, но при посадке в меж-дугородный автобус, следовавший по маршруту Хотан —Кашгар (509 км), я чувствовал себя полным идиотом, ко-торый упускает прекрасный шанс неплохо подзаработать накачественном товаре. Водитель красноречиво покачал го-ловой, увидев скромный рюкзак путешествующего иност-ранца, а в это время остальные пассажиры энергично и по-деловому заполняли солидными шерстяными коврами все-возможные пустоты в машине. Мое предложение снятьдвигатель и положить на освободившееся место еще не-сколько единиц товара вызвало смешанную реакцию, по-хоже, кто-то воспринял его всерьез.

Двое коммерсантов в считанные минуты загрузили пол-тора десятка разноцветных ковров, предварительно обго-ворив с водителем стоимость их транспортировки. Какпотом выяснилось, в Каргалыке товар принял третий ком-паньон. Точно так же поступила и семейная пара, с той лишьразницей, что их ковры сняли чуть позже — в Яркенде.Сразу возникла мысль о своеобразном разделе предприни-мателями «сфер влияния», хотя, возможно, это только до-сужие домыслы постороннего.

Вскоре стало ясно: рюкзаку с его нестандартными всложившейся ситуации габаритами может не хватить местав автобусе, вследствие чего пришлось покинуть весьма за-нятный наблюдательный пункт. Даже если бы я не смог всилу тех или иных причин посетить воскресный базар, уменя была отличная возможность получить некоторое пред-ставление о ковровых предпочтениях хотанцев и их сосе-

женной восточнее Хотана, нашли шелковичный кокон ифрагменты засохших шелковичных деревьев. Посколькунаселение оставило Нию к началу IV века, то можно утвер-ждать: шелководство — разведение гусениц бабочки туто-вого шелкопряда — появилось в оазисе не позднее III века.Ученые также считают вполне доказанным, что уже в сере-дине V века в регионе существовало несколько центров поизготовлению шелковых полихромных тканей.

Путешественники конца XIX — начала XX века прак-тически единодушно отмечали большой объем шелкотка-чества в Хотане и высокое качество производившегося тамшелка. Об этом довольно подробно писали К. Риттер и С. Ге-дин, А. Стейн и М. В. Певцов. Судя по изобилию и разно-образному ассортименту шелковых изделий на городскомрынке осенью 2002 года, местные жители не утратили при-обретенных некогда навыков и вполне успешно продолжа-ют дело своих предков.

К сожалению, моя попытка посетить шелкоткацкуюфабрику, что примерно в 4 км к северу от центра, оказа-лась безрезультатной. Автобус № 1 исправно довез меня доконечной остановки, однако в воскресный день ее корпусабыли закрыты. Побродив с полчаса среди крепких, но не-сколько обшарпанных зданий, построенных где-то в сере-дине прошлого века (вполне вероятно, с помощью Совет-ского Союза), я решил-таки отправиться на ковровую фаб-рику в другой части города, хотя прекрасно понимал, что итам меня ожидают замки на дверях, но другого выбора небыло: следующим утром я покидал древний Хотан.

Производство ковров имеет здесь давние традиции. Оноупоминается еще в текстах кхарошти на деревянных дощеч-ках, раскопанных в этих местах экспедициями С. Гедина иА. Стейна. Стейн также поведал о своей находке в городи-ще Ния фрагмента шерстяного ковра с орнаментом из ленти геометрических фигур синего, желтого, темно-желтого икрасного цветов. В 1959 году археологи КНР во вскрытомпарном погребении II — начала III века н.э. обнаружиличасти двух ковров с оригинальными узорами.

Согласно мнению авторитетных специалистов в даннойобласти, хотанские ковры на протяжении столетий были


Глава 11ПУ ТЕШЕ СТВ ИЕ

В ПУСТЫНЮ ТАКЛА-МАКАНПересечение обширной пустыни — дело достаточно

рискованное и в наши дни, когда в песках можно передви-гаться на мощных транспортных средствах и пользоватьсяновейшими средствами связи. Всегда надо быть готовым ктому, что в результате внезапно налетевшей бури исчезнетдорога, казавшаяся чем-то незыблемым, заглохнет моторсамого надежного автомобиля и выйдет из строя всегдавыручавшая рация либо спутниковый телефон. Если это,не дай Бог, произойдет, то многое становится понятным ввысказываниях людей, непосредственно столкнувшихся состихией, и есть время по достоинству оценить мужество тех,кто тысячелетия назад с риском для жизни смело вступал вединоборство с природой.

Для отправившихся в долгий путь на северо-запад Ки-тая особую угрозу представляла и представляет пустыняТакла-Макан. Столь необычное название переводится стюркского как «Пойти и не вернуться». Шведский иссле-дователь С. Гедин, едва не погибший в ее песках, считал ее«самой коварной и опасной пустыней мира». Трудно дажепредставить, сколько она принесла несчастья воинам икупцам, путешественникам и пилигримам!

Танский монах Сюаньцзан в VII веке так описывал этиместа: «Пески, подобно широкому потоку, расстилаютсядалеко вокруг, ветер то наносит, то разметает их. Никакихследов не остается после путников, а часто путь теряется, итогда они растерянно кидаются из стороны в сторону, ут-ратив всякое представление о направлении. Нигде ни воды,ни травы, и часто дуют горячие ветры. Когда поднимаетсяветер, человек и зверь теряют голову и доходят до полногоизнеможения. Временами слышатся печальные, заунывныезвуки, жалобные крики, и от вида и звуков пустыни люди

дей. В основном это изделия внушительных размеров, вы-полненные, как правило, в ярких красно-синих тонах, сорнаментом из геометрических и стилизованных фигур,встречаются и крупные цветы — опять же красные на си-нем фоне. Внимание привлек эффектный белый ковер сузором в виде растительного орнамента, однако выяснить,с какой целью он приобретен, так и не удалось.


городах и деревнях. Ее обитатели сначала были набожны идобродетельны, но потом стали вести нечестивую жизнь.Господь (Аллах), по милосердию своему, долго терпел гре-хи жителей страны, все более совращавшихся с пути бла-гочестия, и конце концов решил их наказать.

В темную ночь с неба посыпался песок, стихия бушева-ла несколько дней. Люди, застигнутые врасплох, были в

Великая пустыня

приходят в замешательство и не знают, куда они идут. Вотпочему столько народу гибнет в пути».

Не меньше драматизма и в рассказе венецианца МаркоПоло, побывавшего здесь спустя шесть с половиной веков:«А пустыня та, скажу вам, великая: в целый год, говорят,не пройти ее вдоль; да и там, где она у́же, еле-еле пройти вмесяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды.Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды,человек на пятьдесят или сто хватит ее; так и во всей пус-тыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех ме-стах вода дурная, а в других хорошая, всего двадцать во-семь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому чтонечего им там есть. Но есть там вот какое чудо: едешь потой пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей,поспать или за каким другим делом, и как станет тот чело-век нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудитсяему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духизаводят его туда, откуда ему не выбраться, так он и погиба-ет. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов, ичудится часто, точно слышишь, как играют на многих ин-струментах, словно на барабане».

Общая площадь загадочной пустыни превышает 300 тыс.кв. км, что несколько больше территории Новой Зеландии.Такла-Макан занимает по величине второе место в мире,уступая лишь африканской Сахаре. Высота отдельных пес-чаных кряжей достигает 1600 и более метров. Согласнонедавно опубликованным исследованиям китайских ученых,крупнейшая в стране пустыня появилась 4,5 млн. лет томуназад. Долгие годы идут нескончаемые споры относитель-но причин ее формирования, но до сих пор высказывают-ся самые различные и противоречивые точки зрения.

В одном из селений по дороге из Яркенда в Хотан рус-скому путешественнику, астроному, геодезисту и исследо-вателю Центральной Азии Михаилу Васильевичу Певцову(1843—1902 гг.) рассказали интересную легенду о возник-новении пустыни, напоминающую по сюжету библейскоепредание о Содоме и Гоморре.

Некогда Такла-Макан была процветающей страной, гдетекли многоводные реки, росли густые леса, люди жили в


233 юаня). Поездка в более комфортабельном «Мерседесе»обошлась бы в 360 юаней, но автобусы этой марки отправ-ляются в Хотан нерегулярно, ибо местные жители предпо-читают вариант подешевле.

Во многих солидных западных путеводителях говорит-ся о том, что, путешествуя по Синьцзяну, иностранныетуристы существенно переплачивают за передвижение наавтотранспорте. Я столкнулся с похожей ситуацией толькона маршруте Кашгар—Ташкурган—Кашгар, где каждый издвух переездов стоил мне лишних 20 юаней при цене биле-та около 40.

До середины 90-х годов прошлого века расстояние пошоссе между Урумчи и Хотаном (по северу Таримской впа-дины на запад, до Кашгара, и далее на восток) составляло1777 км. Однако в 1995 году была открыта уникальная трассачерез Такла-Макан, сократившая его на 268 км (сейчас1509км).

Она связала административные центры уездов Луньтайи Миньфэн (580 км), расположенные соответственно к се-веру и югу от пустыни. Примерно 300 км пути — это доро-га, проложенная в безлюдных песках. Рейсовый междуго-родный автобус при благоприятных условиях преодолеваетданный участок за 6—8 часов. Обычно перед решающимброском в Такла-Макан автомашины «сбиваются в стаю»,таким образом водители подстраховываются на случай се-рьезной поломки и непредвиденных обстоятельств.

Неподалеку от Луньтая наш автобус резко повернул наюг и устремился навстречу пустыне. Впервые об этом на-селенном пункте я узнал на втором курсе института в на-чале 70-х годов, когда занимался в семинаре замечательнойЛарисы Васильевны Симоновской и готовил некое подо-бие научного сообщения по проблеме частых войн междудревними китайцами и кочевниками-сюнну. В итоге онфигурировал у меня в выступлении дважды: в связи с рес-криптом ранее упоминавшегося императора Уди и по по-воду учреждения поста генерал-протектора Западного края(60г. до н.э.). Поскольку о последнем событии уже расска-

конце концов погребены под его толщей. Спаслась толькосемья праведника Вали, которого Аллах предупредил обугрожавшей опасности и повелел ему покинуть эти земли.Благочестивый Вали со своим семейством заблаговремен-но отправился на север, в окрестности города Аксу, где ипровел остаток своей жизни.

По словам исследователя, местные жители до сих порназывают Такла-Макан «страной погибших или наказан-ных городов». Кроме того, их пылкая, необузданная фан-тазия создала поверья о чудесах, будто бы наблюдаемых впесках. В частности, некоторые селяне слышали в пустынепение петухов и видели в лунные ночи людей, восставшихиз земли и блуждавших по барханам. Другие очевидцы яко-бы встречали неведомых лиц, которые, заметив их, поспеш-но удалялись в сторону песчаных гор, и совершенно оди-чалый скот, точно также убегавший в глубь Такла-Макан.М. В. Певцов весьма логично в этой связи утверждал, чтофантастические сказания «проникнуты суеверным ужасомтуземцев к соседней безжизненной пустыне, действующейна их умы своим легендарным прошлым и современноймертвенностью».

Офицер царской армии Л. Г. Корнилов, побывавший вСиньцзяне в конце XIX — начале ХХ века, отмечал, чтожизнь в пустыне сосредоточена лишь в долинах рек, гдевстречаются древесная и травянистая растительность и ред-кое население — полукочевые пастухи стад. На всем осталь-ном протяжении Такла-Макан представляет совершенномертвую землю, бесплодную и безлюдную. Высохшие рекии почвы «уже давно погасили в ней культурную и органи-ческую жизнь», о которой свидетельствуют развалины боль-ших городов и остатки лесов, погребенных под песками.

Мне предстояло пересечь великую пустыню, своимиглазами увидеть «апофеоз безжизненности», омертвивший«серединную часть Азии», и испытать на себе магическиечары таинственного безмолвия.

Билет от Урумчи до Хотана я приобрел за 265 юаней(32 доллара). Это был относительно удобный автобус ки-тайско-американского производства со спальными места-ми в два этажа (стоимость верхней полки составляла


Однако после его смерти, в период правления Чжаоди(86—74 гг. до н.э.), проект Сан Хунъяна получил полнуюподдержку, и Ханьская империя значительно активизиро-вала свои действия в западном направлении. В 77 году дон.э. китайцы все-таки основали колонию военных поселен-цев в Луньтае.

Вспомнив события далекого прошлого и учебу в уни-верситете, я расслабился и задремал, в наступившей тем-ноте уже ничего нельзя было различить. Неожиданно всехпассажиров разбудили и попросили выйти из автобуса. Судяпо всему, мы были в дельте Тарима, поскольку повсюду насокружала вода; причем ее было столько, что первой при-шла в голову мысль о возможном прорыве дамбы или пло-тины. Психологически я уже настроился на созерцаниебезбрежных и безлюдных песков, а вместо этого надо было,похоже, эвакуироваться из зоны наводнения, в которойбеспрерывно сновали озабоченные военнослужащие и людив штатском.

Они предложили нам идти по наполовину затопленно-му понтонному мосту. Во время затянувшегося перехода

Из Луньтая в Миньфэн

зывал в главе 5, остановлюсь вкратце на истории появле-ния Луньтайского указа.

В результате многолетних войн с кочевниками эконо-мическая ситуация в древнем Китае обострилась. Для улуч-шения положения населения Уди пришлось отказаться отнаступательной внешней политики и затяжных боевых дей-ствий на западе. Отныне он уделяет особое внимание внут-ренним проблемам страны, вскоре было заявлено о необ-ходимости «стремиться к запрещению жестоких притесне-ний и прекращению случаев самовольного установленияподатей, усиленно заниматься земледелием как основнымзанятием».

В 89 году до н.э. высокопоставленный сановник СанХунъян представил ему доклад, в котором, в частности,говорилось: «Считаем… что в земли, находящиеся к восто-ку от бывшего (владения) Луньтай, следует послать пахот-ных воинов, поставить для надзора над ними трех полков-ников, каждый из которых должен представить карту ре-льефа местности, проложить оросительные каналы истараться своевременно производить увеличенные посевыпяти видов злаков… После первого года обработки полей,когда появятся запасы зерна, надо собрать не боящихся пе-реселения молодых и сильных людей, имеющих семей иимущество, и послать их в места обрабатываемых полей,где, используя накопленные запасы, они займутся земле-делием, расширят посевы орошаемых полей и постепеннопостроят сторожевые башни, цепь которых будет тянутьсяна запад от города…»

В ответ император издал вышеназванный указ, где под-верг критике свои прежние действия в регионе и выразилнегативное отношение к новым предложениям: «В прош-лом я по недоразумению… двинул войска и послал Эршис-кого военачальника (генерала Ли Гуанли, потерпевшего в90 года до н.э. тяжелое поражение и сдавшегося сюнну. —Н. А.), желая показать этим свое величие... Ныне меня про-сят об обработке далеких земель в Луньтае и хотят постро-ить там сторожевые башни и сигнальные маяки, что толь-ко утомит Поднебесную, но не принесет изобилия народу.Не могу слышать об этом».


произошло с автобусом, опережавшим нас по расписанию.Поэтому неудивительно, что именно в указанных регионахчаще всего происходят катастрофы.

Оставляет желать лучшего и физическое состояние мно-гих водителей, измученных каждодневным (практически безвыходных) трудом при отсутствии полноценного отдыха вочень скромных домашних условиях. Можно перечислитьи иные причины, но одной из ключевых является все-такиих безудержное стремление заработать любой ценой. В по-гоне за мифическим золотым тельцом вопросы безопасно-сти отступают на задний план, что часто приводит к пе-чальным последствиям. К сожалению, и в Синьцзяне боль-шинство водителей на междугородных трассах готовычасами подбирать голосующих на шоссе, чтобы максималь-но загрузить салон.

Например, 10 августа 2001 года пассажирский автобус,следовавший по непростому и популярному среди иност-ранных туристов маршруту Урумчи—Кашгар, упал в реку с9-метровой высоты на территории уезда Синьхэ. Из маши-ны успели выскочить лишь водитель и шесть пассажиров,всех остальных унесло течением. Врезультате погибли 32че-ловека, в том числе пакистанец, трое пропали без вести.Согласно данным предварительного следствия, причинамиаварии стали усталость водителя и перегруженность авто-буса. Вместо 29 человек в нем находились 42.

В связи с этим трагическим инцидентом возникла яв-ная неразбериха в китайской прессе. Подробности о нембыли опубликованы 13 августа 2001 года, в том числе в ан-глоязычной «Чайна дейли». Ровно через год, 13 августа2002 года, та же газета на первой странице сообщила обупавшем в реку с моста автобусе, направлявшимся из Урум-чи в Кашгар. Катастрофа якобы стала причиной смерти34 человек. Данную информацию передали также журнали-сты ряда зарубежных агентств, включая корреспондентаИТАР-ТАСС, но не в Пекине, а в Сянгане (Гонконг).

Накануне отъезда в Синьцзян я чрезвычайно вниматель-но просматривал все публикации о регионе, поэтому оче-редная авария, в результате которой погибло много людей,наводила на серьезные размышления. Прекрасно помню,

вода периодически заливала ноги. Выбравшись на сухоеместо, мы стали ждать автобуса.

О том, что у водителя непростая задача, наглядно сви-детельствовало аналогичное нашему транспортное средство,на две трети погруженное в воды озера, которое образова-лось в русле реки. Силуэт завалившегося набок автобуса,точнее его выступавшей части, заметно выделялся в сере-дине водоема на фоне кромешной тьмы. Про пассажировникто не спрашивал, но хотелось верить, что все обошлось.Прождав с четверть часа, мы с облегчением вздохнули, уви-дев автомашину и ее водителя целыми и невредимыми.

Проблема дорожно-транспортных происшествий дляКитая чрезвычайно актуальна. Местные СМИ регулярнооповещают население об автомобильных авариях в различ-ных районах страны со значительным количеством чело-веческих жертв. Частота подобных сообщений вызываетудивление. Качество дорог в последнее время значительноповысилось, автотранспорт постоянно совершенствуется иобновляется, да и водители, хотя к ним куча претензий,обычно не любят мчаться на огромной скорости, алкогольза рулем практически не употребляют и у них неплохо раз-вито чувство дистанции.

По крайней мере я не видел кошмарных лобовых стол-кновений, после которых остаются лишь изуродованныетела погибших и груда металла; машины не врезаются встоящие на обочине столбы, деревья и т.п. на скорости 120—150 км в час. В районе Сучжоу (провинция Цзянсу) былэпизод, когда наш автомобиль в дождливый день и на вы-сокой скорости при въезде на мост выскочил на встречнуюполосу. На родине в такой ситуации можно надеяться лишьна чудо, а китайские водители, и без того ехавшие нето-ропливо, спокойно притормозили и с нескрываемым ин-тересом смотрели на дорожные пируэты чудных иностран-цев.

Конечно, горные перевалы и сложные участки трасс вТибете, Сычуани, Юньнани, Гуйчжоу, Синьцзяне и другихместах всегда представляют повышенную опасность. Неред-ко аварии там вызваны природными катаклизмами, что и


Наш автобус, следовавший через Такла-Макан в Хотан,ломался дважды. Первый раз это произошло глубокой но-чью, где-то в самом центре пустыни. Водитель и его на-парник не менее двух часов занимались ремонтом. Стыдносказать, но меня это очень обрадовало. Выяснив, что ни-чего страшного с автобусом не произошло и погодных ано-малий не предвидится, я мысленно торопил восход солн-ца, чтобы успеть сфотографировать безлюдные пески.

Лопнувшая в районе уезда Чира камера заднего колесавызвала лишь раздражение. Шел 28-й час автопробега, до-рога к тому времени окончательно утратила элемент нео-жиданности и хотелось скорее добраться до конечного пун-кта. Отбросив сомнения, водитель решил ехать со спущен-ным колесом. Через пару часов мы благополучно прибылив Хотан.

Из-за чрезмерных перегрузок первых дней путешествияи некоторых неудобств в автобусе разболелось правое ко-лено. В юности я переломал себе все, что можно и нельзя.Помнится, в конце 60-х только за один год умудрился на-дорвать мышцу на руке, перенес операцию по удалениюаппендицита и сломал обе ноги. Бедная матушка, когда вочередной раз увидела, как одноклассники после игры вфутбол несут ее чадо, встретила любимого сыночка с дере-вянной скалкой в руках… Неудивительно, что старые трав-мы нет-нет, да и напоминают о прежних забавах.

Сосед, увидев мои попытки массировать ноющую ногу,предложил свои услуги, хотя ранее говорил, что по профес-сии инженер. Одной рукой он зафиксировал колено, а ука-зательным и средним пальцами другой нащупал точку чутьниже, после чего я сразу почувствовал собственные голеньи стопу. Через несколько минут боль утихла. Новоявлен-ный доктор рекомендовал мне периодически самому про-делывать аналогичные манипуляции, чтобы закрепить до-стигнутый результат. В течение дня, четко выполняя егопредписания, я избавился от неприятных ощущений.

Подобные случаи в Китае случались со мной и прежде.Жители этой страны легко приходят на помощь заболев-

как о газетной заметке при встрече заговорили сразу не-сколько знакомых иностранцев, проживавших со мной вгостинице «Дружба» в Пекине и осведомленных о предсто-ящем путешествии.

Несколько смутило известие, что среди жертв вновьоказался пакистанец. Сначала подумал о напасти, ежегод-но преследующей жителей данной страны на одном и томже месте, но затем появилось подозрение: журналисты что-то напутали. Наконец агентство Синьхуа внесло полнуюясность.

Со ссылкой на официальное лицо в Урумчи было заяв-лено, что сообщения некоторых средств информации опроизошедшем крупном ДТП 10 августа 2002 года в райо-не города Аксу Синьцзян-Уйгурского автономного района —чистой воды вымысел. По словам этого представителя, ука-занный инцидент действительно имел место, но ровно годназад. Прочитав текст, я порадовался за пассажиров, с ко-торыми, слава Богу, ничего не случилось, и пожелал себесчастливого пути.

Песок Такла-Макан


говорить о том, что мы испытали, выслушав его. Сразу послевозвращения в столицу я достал свои капсулы, а дочь без-ропотно начала пить лечебный чай.

Лекарства традиционной медицины обычно состоят изприродных трав, органов животных и некоторых минера-лов. Применяются, естественно, и препараты, изготовлен-ные на основе химии и биотехнологий. Особенно популяр-ны лекарства из трав. Согласно древним преданиям, леген-дарный создатель китайской медицины Шэньнунши на себеиспробовал сто трав, зачастую рискуя отравиться.

Самый ранний трактат по фармакологии, где представ-лены свыше 350видов целебных трав, был написан во IIвекен.э. В дальнейшем появились различные травники и руко-водства по применению лекарственных трав, составленныекак официальными ведомствами, так и конкретными ав-торами. Наиболее известный из них — «Полный переченьосновных трав» (кит. «Бэньцао ганму»), составленный вXVI веке при династии Мин. В него включены 1892 видатрав и иного лекарственного сырья. К настоящему време-ни специалисты подтвердили целебные свойства около6000 китайских растений.

Поскольку для традиционной медицины характеренкомплексный подход к человеку, врачи прежде всего стре-мятся восстановить нарушенный баланс в организме и улуч-шить общее состояние больного, не ограничиваются лече-нием мигрени или снятием возникшей боли в отдельныхчастях тела. Не случайно многие китайские препараты при-меняются при наличии казалось бы разных, но в действи-тельности тесно взаимосвязанных заболеваний. Хочетсяверить, что помогут они и в борьбе с захлестнувшей странуэпидемией атипичной пневмонии.

Особый разговор об иглоукалывании и прижигании (кит.чжэньцзю). Давным-давно китайцы заметили, что раздра-жение на теле определенных точек (кит. сюэвэй) утоляетболь и в какой-то мере лечит недуг. Со временем медикиразработали и усовершенствовали метод борьбы со слож-ными болезнями с помощью специальных игл и своеобраз-ных полынных свечей, который сейчас успешно применя-ется не только в КНР, но и по всему миру.

шему человеку и действуют весьма эффективно; сказыва-ются, вероятно, традиции древней медицины. Для нее, какизвестно, характерен комплексный подход, подразумеваю-щий органическую связь между имеющимися знаниями офизиологии, патологии, диагностике, медикаментозномвоздействии, а также способами лечения и профилактики.

Согласно традиционной медицине, решающую роль вфункционировании организма играют сердце, печень, се-лезенка, легкие и почки. Возникшие перебои в работе тогоили иного органа неизбежно влекут за собой нарушения вдеятельности других.

Китайская медицина рассматривает человеческий орга-низм в качестве единого целого, любой дисбаланс в кото-ром непременно приводит к внешним проявлениям. Так,летом 2000 года мы с дочерью поехали в Юньнань и в одиниз дней отправились в пригород Куньмина — администра-тивного центра провинции, чтобы посмотреть знаменитыйКаменный лес (кит. Шилинь). На обратном пути водительмикроавтобуса привез нас и еще несколько китайцев в не-давно открывшийся медицинский центр. Экскурсия, по егословам, входила в стоимость поездки. Заместитель дирек-тора поведал о задачах и планах нового учреждения и пред-ложил пройти сеанс традиционной диагностики.

Я прекрасно понимал, что ничего не пойму в рассуж-дениях уважаемого доктора о «двух разновидностях перво-зданного эфира», «пяти стихиях человеческого организма»и «меридианах жизненной энергии», но отказ мог бытьвоспринят как недоверие местным эскулапам. Следует за-метить, что у дочери в то время были незначительные про-блемы с желудком, у меня буквально за неделю до отъездаиз Пекина врачи обнаружили избыточный холестерин. Онивыписали тогда лекарство, которое я собирался начать питьчерез месяц-другой.

Доктор из упомянутого медицинского центра вниматель-но осмотрел наши правые ладони, ногти и высунутые язы-ки, послушал пульсы и предложил приобрести у них необ-ходимые нам лекарства: дочери — для стабилизации рабо-ты желудка, мне — для снижения холестерина. Надо ли


Чжэнь вытащил огромные иголки, от одного вида ко-торых стало сразу плохо, и протер их кусочком ваты сомни-тельной стерильности. На вопрос о наличии медицинско-го образовании он с пафосом ответил, что лет 30—40 назадего учил этим премудростям дедушка и посоветовал не па-никовать. После совершенно неожиданного и первого всвоей жизни сеанса иглотерапии, сопровождавшегосястрашными предчувствиями и чуть-чуть неприятнымиощущениями, я был в состоянии прострации, но посленепродолжительного сна понял, что нахожусь на пути квыздоровлению. Через неделю наша интернациональнаягруппа отправилась на родину великого Конфуция в г. Цюй-фу и мы поднялись на вершину священной для китайцев горыТяньшань.

В процессе дальнейшего лечения Чжэнь дал мне доволь-но крупные шарики собственного приготовления. Славный

Дама с собачкой

Осенью 1986 года я в составе большой группы научныхсотрудников, практических работников, преподавателей истудентов впервые приехал в Китай; предстояла десятиме-сячная стажировка в Шаньдунском университете городаЦзинань (административный центр провинции Шаньдун).Эмоции захлестывали меня, хотелось своими глазами уви-деть то, о чем раньше мог лишь читать в книгах. Как не-редко бывает в таких случаях, желание все посмотреть, всю-ду побывать и везде поучаствовать привело к печальнымпоследствиям.

Китайские студенты выступили с инициативой сыгратьтоварищеский баскетбольный матч. Молодые люди из числасоветских стажеров в основной своей массе игровыми ви-дами спорта не увлекались, но среди более старших това-рищей нашлись несколько человек, которые в свое времяиграли за факультетские и даже институтские команды.Однако они не учли, что их физические кондиции и воз-раст уже не те, чтобы поспевать за подтянутыми, на удив-ление высокорослыми и хорошо сыгранными двадцатилет-ними китайцами.

Мы безнадежно проигрывали, когда я неудачно призем-лился после прыжка под своим щитом. Нога в районе го-леностопа хрустнула так, что у меня не было никаких со-мнений в очередном переломе. Врачи городской больни-цы, куда меня привезли на «скорой помощи» со стадиона,сделав рентген, перелома, к счастью, не обнаружили.

Посчитав миссию выполненной, они пожелали скорей-шего выздоровления и рекомендовали поправлять здоро-вье в университетской поликлинике. В общежитии я не могпередвигаться самостоятельно, нога болела.

Однажды во дворе грелся на солнышке и размышлял особственной дури, которая привела на спортивную площад-ку. Пожилой китаец по фамилии Чжэнь, охранявший тер-риторию, расспросил о причине моего гнусного настрое-ния и сразу вызвался помочь. Изучив состояние ноги, онначал аккуратно массировать какие-то точки, после чего мнезаметно полегчало. На следующий день я был у него с пер-выми петухами.


А с думой лихой забота живет заодно.Я средство нашел от дум и забот отрешиться:Советую всем это верное средство — вино.

(пер. В. Панасюка)

В опубликованном переводе текста песни есть малень-кая неточность. Если в начальной строке оригинала сказа-но об абстрактном алкогольном напитке (кит. цзю), то взаключительной — о вполне конкретном «Ду Кане». От себявсе-таки добавлю: не могу присоединиться к восторгам ЦаоЦао и не готов советовать другим «это верное средство».

Спустя несколько дней Чжэнь прекратил мои водочныевозлияния и накатал новых шариков. Их предстояло запи-вать уже разогретым шаосинским вином, что также не выз-вало каких-либо возражений. Когда боли в ноге окончатель-но утихли, мне даже немного взгрустнулось. В 1998 годуспециально заехал в Цзинань, чтобы повидаться с удиви-тельным доктором. Увы, товарищ Чжэнь, как мне сказали,серьезно болел и никого вокруг не узнавал. Из разговора спредставителем международного отдела университета ста-ло ясно: настаивать на посещении тяжело больного чело-века неразумно, ибо появление иностранца могло вызватьсмешанную реакцию у его родственников.

В Такла-Макан пришло утро. Кроме узкой полосы до-роги, нас со всех сторон окружали бесконечные песчаныегоры и барханы. Они находятся в постоянном движении:меняют свои очертания, разрушаются и вновь возрождают-ся. Отом, что пески наступают, наглядно свидетельствова-ли наполовину засыпанные во многих местах нейлоновыезаграждения-«ловушки» в виде треугольников, основаниякоторых выставлены с учетом направления дующих ветров,и кустарники, специально посаженные для защиты трассыи проезжающих по ней автомашин. Кое-где их уже не быловидно вовсе.

Согласно официально опубликованным данным, с ок-тября 2000 по май 2001 года вдоль шоссе в пустыне поса-дили свыше 2 млн. засухоустойчивых деревьев (кустарни-

доктор, увидев кислую физиономию пациента, попробовав-шего его снадобье, предложил три раза в день запивать его…национальной водкой!

Ребята быстро сбегали в ближайший магазин и принес-ли водку под названием «Ду Кан». Честно говоря, запиваля лекарство с некоторым усилием, поскольку в те годы никакне мог привыкнуть к крепкому китайскому алкоголю соспецифическим вкусом и запахом, но меня утешала мысльо том, что пью не первый попавшийся самогон, а напиток,вошедший в историю Срединного государства и упомина-емый в классической литературе. Дело в том, что «Ду Кан»любил употреблять Цао Цао — крупный политик и полко-водец эпохи Троецарствия (кит. Саньго) (220—280 гг.).

После распада империи Хань (начало III в.) возниклитри царства — Вэй, У и Шу, долго воевавшие между собой.Ими управляли знаменитые люди, о которых многие со-временные китайцы знают, по моему, практически все.Участники драмы, разыгравшейся примерно две тысячи летназад, настолько популярны до сих пор, что любые новыетеле- и кинофильмы, радиопостановки, спектакли пекин-ской оперы и т.д. на данную тему вызывают широкий ре-зонанс и энергичные споры в обществе.

Сложные перипетии того времени стали сюжетной ос-новой классического романа «Троецарствие». Во второйполовине XIV века хронику событий в беллетризованнойформе воссоздал Ло Гуаньчжун. Так, в главе 48 Цао Цаонакануне важного сражения устроил на корабле пир длясвоих военачальников и в результате сам изрядно захмелел.Опершись на копье, он встал на носу судна, поднял напол-ненный кубок, низко поклонился реке и, осушив сосуд ска-зал своим генералам: «…я чувствую такой подъем духа, чтомне захотелось петь. Подпевайте мне!» После этого вступ-ления полководец затянул песню:

За чашей вина нам хочется петь и смеяться,Не думать о том, что мало живет человек,Что словно роса в лучах восходящего солнца,Пройдет наша жизнь, растает недолгий наш век.Веселье души в согласье живет с вдохновеньем,


распада некогда могущественной державы Тимуридов, со-зданной во второй половине XIV века знаменитым полко-водцем Тамерланом. Долгие годы поэт служил при дворесултана Хусейна Байкары, правившего в Герате — тогдаш-ней столице провинции Хорасан, и занимал посты храни-теля печати, визиря, «приближенного его величества сул-тана».

Уже в юношеском возрасте Навои приобрел известностьв поэтическом мире. Его лирические стихи собраны в че-тыре дивана (сборники стихов). Достигнув сорокалетия инакопив богатый жизненный опыт, он приступил в 1483 годук осуществлению грандиозного замысла, который вынаши-вал много лет. Поэт создал колоссальный эпический памят-ник «Хамса» («Пятерица», включает пять поэм: «Смятениеправедных», «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин»,«Семь планет», «Стена Искандера»»), ставший вершинойего творчества.

Алишер Навои всей душой воспринял и творчески раз-вил традиции своих прославленных предшественников

Накануне XVI съезда КПК

ков?), которые «эффективно обеспечивают нормальноедвижение транспорта». Однако мне показалось, что пробле-ма еще далека от окончательного решения. Такла-Маканявно настроена потеснить человека и вернуть утраченноепространство.

Китайские специалисты давно бьют тревогу по поводуопустынивания. В настоящее время им охвачено примерно20 процентов территории страны, ежегодно эта площадьувеличивается почти на 3,5 тыс. кв. км. Власти в этой свя-зи даже приняли общегосударственный закон. Одновремен-но они заявили, что только в 2010 году удастся взять подконтроль процесс распространения песков, а к 2030 будутсозданы надежные защитные экосистемы в пустынных ре-гионах.

На остановках и по ходу следования я пытался сниматьместные ландшафты. Сфотографировав замечательную паруиз числа пассажиров автобуса — даму с собачкой, вдругвспомнил не героиню рассказа А. П. Чехова, а несчастногоМеджнуна из поэмы Алишера Навои «Лейли и Меджнун».Влюбленному юноше запретили приближаться к шатрулюбимой Лейли и посадили на цепь, как обычно поступа-ли с безумными людьми. Меджнун сумел разорвать цепи,бежал в пустыню и жил отшельником. Его уединение де-лил с ним верный пес, которому молодой человек поверялсвои горести и муки.

Спустя какое-то время он вновь вернулся в пустыню,где неутолимая тоска по Лейли пробудила в нем поэтичес-кий дар. В окружении бедных крестьян и диких зверейюноша слагал страстные газели в честь Лейли:

…Когда мольбу любви Меджнун исторг,Привел он всех в смятенье и восторг,

Оцепенели жители пустынь,И каждый повторял: «Аминь! Аминь!»

(пер. С. Липкина)

Выдающийся поэт, мыслитель и государственный дея-тель Алишер Навои (1441—1501 гг.) жил и творил в эпоху


Всем собственным невзгодам вопреки,Я изложил на языке тюрки.

(пер. Л. Пеньковского)

Более того, он написал лингвистический трактат «Му-хакамат ал-лугатайн» («Суждение о двух языках»), где из-ложил собственное видение проблемы создания литерату-ры на тюркском языке: «…и дано мне было приготовить себяк служению почетному, гордому и высокому. И с годамипроник я в суть языка тюркского, в правила и основы сти-хосложения его, кои были неведомы мне дотоле, и превоз-мог затруднения мои на пути преданнейшего разрешениятрудностей, и я обрел великие преимущества и узрел выс-шие свершения». Как считает известный отечественныйтюрколог Д. М. Насилов, появился яркий и талантливыйреформатор, способный «своей литературной и обществен-ной деятельностью утвердить в жизни новую форму лите-ратурно-письменного языка» на основе старых традиций,конкретных реалий и требований культурно-историческо-го процесса.

Алишера Навои обычно называют «великим узбекскимпоэтом», однако ряд ученых, учитывая очевидную близостьузбекского и уйгурского языков, культур и быта двух этно-сов, относит его и к узбекскому, и к уйгурскому народам.Так, отдельные специалисты указывают, что поэт «проис-ходил из уйгурских бахшей, т.е. из секретарей-письмово-дителей уйгуров, писавших некоторые официальные бума-ги». Не будем вмешиваться в сей научный спор, но в то жевремя отметим огромный авторитет Навои в уйгурской средеи его бесценный вклад в развитие национальной литера-туры.

В поэме «Фархад и Ширин» он обращается к теме Ки-тая и весьма восторженно отзывается об этой стране. От-важный и целеустремленный главный герой его знамени-того произведения — сын правителя процветающего Сре-динного государства:

Да, живописным мастерством КитайПленяет мир и обольщает рай!

Низами Ганджеви и Амира Хосрова Дехлеви. О них он, вчастности, говорил, что ганджиец «мысли на престолы кра-соты явил в словах, что как алмаз чисты», а делиец (АмирХосров Дехлеви — индийский поэт, писал на персидскомязыке, урду и хинди) своими стихами «сотни душ высокихполонил».

В поэме «Смятение праведных» названо еще одно имя —Абдурахман Джами, который «единственный» «равен тем дво-им». Современного ему поэта и ученого-суфия Навои при-знал в качестве своего шейха— духовного наставника и именнопод его влиянием вступил в суфийский орден. Однако, помнению видного советского востоковеда Е. Э. Бертельса,Навои был «суфием в душе и знатоком этого учения, носуфием-практиком он не стал».

В отличие от упомянутых поэтов Алишер Навои творили на языке тюрки:

Решил: писали на фарси они,А ты на тюркском языке начни.

Хоть на фарси их подвиг был велик,Но пусть и тюркский славится язык.

Пусть первым двум хвалой века гремят,Но тюрки и меня благословят.


С середины XV века в Центральной Азии происходилсвоеобразный творческий процесс, который академикН. И. Конрад (1891—1970 гг.) назвал «литературным раз-межеванием». Поэт очень тонко прочувствовал его и впол-не определенно заявил о своей позиции:

Где б ни был тюрк, под знамя тюркских словОн добровольно стать всегда готов.

И эту повесть горя и разлук,Страстей духовных и высоких мук,


Универсализм и многогранность творчества АлишераНавои поражали его современников и вызывают неизмен-ный интерес у нынешних читателей, увлеченных таинствен-ным и чарующим колоритом восточной поэзии.

Между тем автобус приближался к южной оконечностиТакла-Макан. Где-то здесь в древности существовало не-большое государство Цзинцзюэ (Ния). К началу IV века егонаселение, на редкость миролюбивое и занимавшееся восновном земледелием, из-за наступления пустыни быловынуждено покинуть свои жилища.

Первые археологические раскопки в развалинах древ-него города, расположенного у высохшего русла реки Ния,что в 100 км к северу от Миньфэна, А. Стейн произвел ещево время свой первой экспедиции в Хотан в 1900—1901 го-дах. Позднее он неоднократно возвращался в этот уголокпустыни и каждый раз находил что-то новое.

Так, в начале века англичанин обнаружил около 300 де-ревянных табличек и несколько рукописей кхарошти, вы-полненных на коже. Табличка состоит из двух одинаковыхклинообразных дощечек, соединенных таким образом, чтоверхняя является крышкой для нижней. Они скреплялисьшнуром. Текст написан на внутренних сторонах обеих до-щечек. На крышке есть углубление для глиняной печатиотправителя и указан конкретный адресат.

В 1906 году один из местных жителей, участвовавших вэкспедиции А. Стейна, выявил ранее неизвестные руины.Ученый и его помощники извлекли из песка архитектур-ные деревянные детали, предметы домашнего обихода,фрагменты текстильных изделий, монеты, украшения и т.д.В одном из помещений был открыт архив с документами,ставший подлинной сенсацией в научном мире.

Китайские археологи приступили к активным раскоп-кам в Ние после образования КНР, в конце 50-х годов.В 1959 году они нашли могильник, где были вскрыты пар-ные захоронения. Причем в результате процесса интенсив-ного выветривания верхняя часть одного из гробов оказа-лась фактически на поверхности. Специалисты датирова-ли погребение периодом Восточная Хань (25—220 гг.).

Был некогда в Китае хан,Не просто хан, — великий был хакан.

Коль этот мир и тот соединить,Я знал бы, с чем его страну сравнить.

Был до седьмого неба высотойХаканский трон роскошный, золотой.

Звезд в небесах, а на земле пескаНам не хватило б счесть его войска.


Комментируя довольно неожиданный поворот в поэме,Е. Э. Бертельс писал: «Интересно отметить, как Навои ис-пользовал связь Фархада с Китаем, уже имевшуюся у егопредшественников. Китай у Навои, конечно, — не Даль-ний Восток. Он подразумевает под этим Китайский Турке-стан, и герои его — не китайцы, а восточные тюрки, чтовидно, хотя бы из того, что правитель носит титул хакан, ане фагуфур, как обычно звали мусульмане китайскогоимператора». Возможно, ученый и прав, но эмоциональ-ные строки поэта о роскошных шелках — своеобразномсимволе Поднебесной — в описании празднеств по случаюрождения наследника престола вызывают определенныесомнения в категоричности такого утверждения:

Издал хакан указ: дома должныШелками, по обычаю страны,

Так быть украшены, чтоб уголкаНе оставалось без шелков… Шелка —

Узорные, тяжелые, пестрят,Украсили за домом дом подряд.

Китай разубран, разрисован весь,Народ ликует — он взволнован весь.



Хотана. Мне казалось, что перед решающим броском ра-зумнее сделать остановку в Миньфэне, но водитель объяс-нил, что из-за ремонта дороги на заключительные 100 кмдо «нефритовой столицы» уйдет порядка 5—6часов, поэтомуобедать будем в Юйтяне (Керия).

Этот город встретил невообразимым количеством пес-ка и пыли. Наверное, в устах человека, только что поки-нувшего пустыню, последняя фраза покажется абсолютнымвздором, но одно дело сотни километров песка, к которымпсихологически подготовлен, и совсем другое — грандиоз-ное строительство шоссе при 35-градусной жаре и с учас-тием, похоже, всего взрослого населения Юйтяня. Води-тель покрутился в центре города и в итоге отвез нас к хар-чевне, что в 50метрах от памятника, который заставил менязабыть на время о трапезе.

Заинтересовали не художественные достоинства скуль-птурной композиции, а, если так можно выразиться, ее

Мао Цзэдун и Курбан-толом

В 1995 году китайско-японская экспедиция обнаружи-ла захоронение одного из правителей древнего государства.Как часто бывает в таких случаях, ей немного повезло.В районе раскопок к вечеру разразилась страшная буря.Когда на утро участники экспедиции вышли из палаток, ониувидели освободившиеся от песка древние могилы и раз-валины храма, где позднее были найдены буддийские тек-сты на деревянных дощечках.

«Пустынный король» Цзинцзюэ и его супруга былипогребены вместе, хотя жена умерла раньше мужа. По оцен-ке экспертов, в момент смерти ему было около 45 лет, рост—164 см. В гробу лежал также полутораметровый лук, изго-товленный из дерева и костей животных с тетивой из гру-бой веревки. Данное обстоятельство свидетельствует о не-заурядной физической силе правителя, это имело важноезначение для его подданных.

Венценосные супруги оказались одеты в красивые мно-гоцветные шелковые и шерстяные наряды, изумительносохранившиеся на протяжении тысячелетий. На междуна-родной выставке в Музее национального китайского шел-ка в Ханчжоу (административный центр провинции Чжэц-зян) в конце 2000 года их погребальные одежды вызвалинеподдельный интерес у посетителей из разных стран.

Среди множества предметов, обнаруженных в Ние, сле-дует выделить сразу несколько изделий из шелка с китай-скими иероглифами. В одной из могил нашли, например,превосходно вытканную парчовую накидку с надписью,которую можно перевести следующим образом: «Пять звезд,что появляются на востоке, благоприятствуют Срединно-му государству». Нельзя не отметить ее удивительно акту-альное содержание.

Мы уже подъезжали к Миньфэну, когда великая пус-тыня начала потихоньку отступать. Все чаще дорога шламимо оазисов, где было довольно много травы, кустарни-ков и даже деревьев, паслись домашние верблюды и ослы.Тем не менее о ней постоянно напоминали широкие и без-жизненные песчаные коридоры.

Чуть севернее населенного пункта наш автобус выехална трассу № 315 и вскоре повернул на запад, в сторону


Читаю поэта тетрадь…Как скорбны и пасмурны ваши творенья!Забудьте тревоги, мой друг,И шире откройте печальные очи,И вновь оглядитесь вокруг…Не надо теперь говорить, что мелеютПросторы куньминских вод.Взгляните на рыбок!В самом ФучуньцзянеТаких не водилось красот!

(пер. И. Голубева)

К стихотворению «Ответ господину Лю Яцзы» МаоЦзэдун дал краткое пояснение: «В 1950 г. на концерте послучаю Национального праздника господин Лю Яцзы со-чинил экспромт в стиле «Ваньсиша». Я ответил ему, вос-пользовавшись тем же размером стиха». В середине 50-хгодов оно было опубликовано в Советском Союзе в пере-воде С. Маршака:

Был сумрак ночной над моею страной.В нем дьяволов рой забавлялся игрой.Был нем и разрознен народ мой родной.Но вот петухи возвестили рассвет,И вот уже свет озарил нас дневной,И житель прибрежный, степной и леснойЯвились на праздник семьею одной.

Где ж лучший источник для песен, поэт!

Нетрудно заметить, что слова о вышеуказанном городеотсутствуют в обоих текстах на русском языке. В действи-тельности они опущены в переводе предпоследней строкивторого стихотворения. Согласно оригиналу, «музыка зву-чит повсюду, есть она и в Юйтяне».

Всередине 60-х годов прошлого века региону, как и всейстране, было уже не до веселья. Китай захлестнули волны

действующие лица: пожимающие друг другу руки Мао Цзэ-дун и местный крестьянин-уйгур Курбан-толом. Внуши-тельные монументы «кормчему» в Китае отнюдь не ред-кость, есть такой и в Кашгаре (стоит на центральной пло-щади), но они, как правило, воздвигнуты в период культавождя. Небольшой памятник в городе Юйтянь установленнедавно. Администрация решила, вероятно, напомнить егожителям и приезжим об эпизоде 40-летней давности.

Курбан-толом на ишаке и верблюде добирался до Пе-кина почти целый год (360 дней), где его в торжественнойобстановке принял председатель Мао. Синьцзянский акса-кал подарил национальному лидеру привезенные лепешки,дыню и шелк, а тот, в свою очередь, распорядился выде-лить крестьянину два трактора. Несколько десятилетийназад встреча вождя с представителем трудового народаактивно освещалась в национальных средствах массовойинформации, но затем о ней как-то забыли. Во всякомслучае люди среднего и старшего поколений, не говоря ужео молодежи, обычно затрудняются назвать год, когда про-изошло знаменательное событие.

Внимательно рассматривая памятник, я обратил внима-ние на постамент с вырезанными текстами на китайском иуйгурском языках. Воспроизведенный в камне автограф МаоЦзэдуна натолкнул на мысль, что это одно из его адресо-ванных Лю Яцзы стихотворений, в котором упоминаетсяЮйтянь; предположение тут же подтвердилось.

На заключительном этапе гражданской войны и вскорепосле образования КНР, в апреле 1949и октябре 1950 года,Мао Цзэдун дважды обменивался поэтическими произве-дениями с видным китайским интеллектуалом. В стихотво-рении «Почтенному Лю Яцзы» он писал:

О том, как в Кантоне сидели за чаем,Я помню и помните вы,Не вам ли стихи посвящались в ЧунцинеПод сенью осенней листвы?Прошло тридцать лет, тридцать первый проходит —Я встретился с вами опятьИ снова под шум опадающих листьев


манский обряд погребения следует заменить кремацией.Отменить все мусульманские праздники».

В Синьцзяне хунвэйбины и цзаофани разрушили памят-ники культуры и искусства, глумились над национальны-ми обычаями и традициями, оскверняли мечети, сжигаликниги известных уйгурских, казахских и других писателей,разгромили Музей древних рукописей в Урумчи, многие эк-спонаты которого безвозвратно исчезли.

Знаменитая кашгарская мечеть Идках в годы «десяти-летия хаоса» была закрыта, ее опустошили «красные охран-ники». Как писал в середине 80-х годов один из непосред-ственных участников и активистов «культурной революции»в регионе, мечети преобразовывались в «музеи классовойборьбы», а некоторые из них использовались как свинар-ники. О масштабах войны с культовыми сооружениямиможно судить хотя бы по ситуации в Кашгаре. Согласноматериалам китайских СМИ, в результате необузданноговарварства и жестоких погромов там функционировалилишь 2 из 90 городских и 600 из 5000 районных мечетей.

Объектом острых нападок хунвэйбинов и цзаофаней вСиньцзяне стал целый ряд местных руководителей, в томчисле первый секретарь парткома Ван Эньмао. В начале1967 года «красные охранники» и «бунтари» создали глав-ный штаб с целью «захвата власти». Активисты «культур-ной революции» взяли под свой контроль редакции веду-щих газет — «Синьцзян жибао» и «Синьцзян гезити», пред-приняли силовые попытки захватить власть в партийных ивоенных структурах, производственно-строительном кор-пусе. Чтобы отразить их натиск, в дело вмешались армей-ские подразделения. 23 января 1967 года в городе Шихэц-зы были убиты 120 хунвэйбинов и цзаофаней, свыше тыся-чи человек получили ранения.

Сложное экономическое положение, возникшее вслед-ствие неоправданных хозяйственных экспериментов, иполитические потрясения 60-х годов привели к миграциизначительной части населения Синьцзяна в СоветскийСоюз. Только в мае и июне 1962 года границу с Казахста-ном и республиками Средней Азии перешли более 65 ты-сяч казахов и уйгуров.

вакханалии и насилия, безумия и мракобесия, получившиеназвание «великая пролетарская культурная революция»,или «десятилетие хаоса». Место закона и порядка в обще-стве уверенно занял бунт хунвэйбинов («красные охранни-ки») и цзаофаней («бунтари»), инициированный и поддер-жанный группой Мао Цзэдуна; одна за другой следовалиидеологические кампании.

Все это неистовство сопровождалось бесконечнымимассовыми судилищами и репрессиями, когда руководство-вались не нормами права, а цитатами «кормчего» и набо-рами пропагандистских клише из газетных передовиц. На-вешивание ярлыков, шельмование и расправы с политичес-кими оппонентами стали обыденным явлением. Государствовдруг оказалось наводнено «контрреволюционерами» и«предателями», «реакционерами» и «спецагентами», «кап-путистами» («идущие по капиталистическому пути разви-тия») и «ревизионистами», «внутренними шпионами» и«штрейкбрехерами».

Одновременно, абсолютно игнорируя иные вариантырешения социально-экономических и политических про-блем, организаторы «культурной революции» выдумали иэнергично эксплуатировали жупел «советской угрозы». Ксо-жалению, китайским лидерам объективно подыграли руко-водители СССР, занявшие в ответ неоправданно жесткуюпозицию.

Страшный урон в те годы был нанесен многонациональ-ной духовной культуре, яростной травле подверглись ре-лигиозные убеждения граждан. В Пекине, например, настенах висели дацзыбао («газета больших иероглифов»),призывавшие к полной отмене мусульманских обычаев.Авторы одной из них требовали от властей: «Закрыть всемечети. Распустить мусульманские ассоциации. Отменитьизучение и чтение Корана. Отменить браки на религиоз-ной основе. Отменить обрезание». В другом таком плакатебыли изложены 10 пунктов программы по искоренениюислама, которая, в частности, предусматривала: «Немедлен-но отменить исламские организации в Китае. Муллы дол-жны работать в трудовых лагерях. Традиционный мусуль-


честве почетных даров посылали талантливых исполните-лей. В могущественном танском Китае VII века даже воз-никла мода на тюркские танцы, поэзию и музыку.

Принятие ислама в какой-то степени оказало сдержи-вающее влияние на развитие народного творчества, одна-ко уже сложившиеся к тому времени у местного населенияэстетические вкусы и идеалы в целом удалось сохранить.Частично это было обусловлено своеобразным окраиннымположением региона в мусульманском мире. Средневеко-вые авторы и зарубежные исследователи конца XIX — на-чала ХХ века, посещавшие Синьцзян, практически в одинголос отмечали исключительную любовь его жителей кмузыке и танцам, удивительную одаренность профессио-нальных исполнителей.

Особенно следует сказать о национальном искусствеуйгуров. Своим классическим произведением они считаютпесенно-музыкальный цикл «12 мукамов». Их музыка тес-но связана с танцами. Зачастую исполнители одновремен-но поют, танцуют и играют на инструментах. Из танцевнаиболее известны санам (свадебный лирический танец),назыргум, сема (старинный танец, исполняемый в замед-ленном темпе), женский танец с пиалами и тарелками —тахса усули. Любопытно, что до середины ХХ века танцов-щицы исполняли санам с опущенными веками, а их рукине должны были подниматься выше бровей, что символи-зировало женскую покорность.

На память о музыкальном творчестве многонациональ-ного населения Синьцзяна я приобрел компакт-диск «Немучай меня, дорогая», где собраны самые популярные на-родные песни. Многие страницы настоящей книги напи-саны под мелодии этих замечательных композиций.

К счастью, мрачные события тех лет канули в прошлое.Со времени прихода к власти Дэн Сяопина — выдающего-ся политика ХХ века — пекинское руководство ставит ирешает уже совершенно иные задачи. Оно сумело в крат-чайшие сроки увлечь население страны реальной програм-мой кардинальных преобразований. Хочется верить, что уграждан Китая все получится именно так, как они заду-мали.

На экране телевизора в салоне автобуса закончился ху-дожественный фильм на уйгурском языке о производствен-ных и бытовых проблемах горожан, авторы которого доволь-но ловко использовали российские музыкальные компози-ции 90-х годов групп «Дюна» и «Браво». Вслед за нимводитель поставил очередную видеокассету с темперамен-тными и зажигательными, лиричными и изящными наци-ональными песнями и танцами.

Жители региона всегда отличались жизнерадостнымхарактером и умением веселиться от души. Об этом с не-скрываемым энтузиазмом рассказывал Марко Поло: «На-род веселый, то и дело, что играют на инструментах, поют,пляшут да ублажают свою плоть». Отечественный этнографН. Н. Пантусов в конце XIX века писал следующее: «Всесреднеазиатцы, можно сказать, — народ филармонический,а таранчи и кашгарцы — в особенности. В Кашгарии вовсяком почти доме есть дутар (музыкальный инструмент. —Н. А.). Среди таранчей половина мужчин умеет играть,женщины же почти все, ибо они… от безделья выучивают-ся музыкальной игре, служащей им одним из главнейшихразвлечений и забав». Осебе уйгуры, кстати, шутливо поют:

…вышли из песков,хваля Аллаха за спасение,но настолько увлеклись развлечениями,что совсем забыли о нем.

С давних пор гремела слава о музыкантах и танцорахЗападного края. Их мастерство ценилось настолько высо-ко, что в особых случаях правителям соседних стран в ка-


захватил в плен его правителя. В сложившейся ситуации оннаправил в Чанъань посольство с дарами, но порвать ссюнну не осмелился, послав своих сыновей в качестве за-ложников и в ставку шаньюя, и к ханьскому двору. Согласносведениям, которые приводит основоположник отечествен-ного китаеведения Никита Яковлевич Бичурин (в монаше-стве Иакинф) (1777—1853 гг.), в ответ на упреки Уди онсказал следующее: «Небольшое государство, лежащее меж-ду двумя сильными державами, если не будет под зависи-мостью обеих, то не сможет наслаждаться спокойствием».Император «нашел сей ответ справедливым».

В77году до н.э. в результате заговора правитель Лоула-ня был убит, на престол возвели его младшего брата Вэй-туци, который ранее долгое время жил в ханьской столице.Перед отъездом в княжество, переименованное, кстати, вШаньшань, он обратился к китайскому императору спросьбой учредить на подвластной ему территории воен-но-земледельческую колонию «для заготовки хлеба, а ябуду иметь опору и силу в них». По свидетельству лето-писца, с этого времени «в Исюне появились (китайские)чиновники».

Во второй половине I века до н.э. китайское военноепоселение играло уже ключевую роль на этом участкеШелкового пути. Так, гарнизон опорного пункта Цзюйлуц-зыцан, где находился продовольственный склад, обеспечи-вал безопасность перехода из Дуньхуана по северному мар-шруту и регистрировал всех проезжающих, в том числе иофициальных лиц. Однако в связи с внутриполитически-ми смутами на рубеже новой эры Поднебесная временноутрачивает контроль как над регионом в целом, так и надуказанным государством в частности.

О том, что происходило в Лоулане в первой половинеIвека н.э., почти ничего неизвестно. В73году туда прибылхорошо знакомый читателю ханьский генерал Бань Чао.Узнав о присутствии в княжестве посольства сюнну, онрасправился со старым противником и вынудил правителяГуана заявить о подчинении Китаю, а также отправить за-ложником в столицу империи собственного сына. В то же

Глава 12ЗАГАДКИ ЗАПАДНОГО КРАЯ

Известны многочисленные предания о том, что кара-ваны и армии были поглощены гигантскими волнами дрей-фующих барханов пустыни Такла-Макан. Таинственнымобразом в песках пропадали города и целые государства.Читатель уже знает о том, что в 1900 году экспедиция шве-да Свена Гедина обнаружила среди ее бескрайних просто-ров к северо-западу от озера Лобнор руины древнего Лоу-ланя (Крорайна) — столицы одноименного государства. Егоследы теряются в начале V века.

Первое упоминание о Лоулане в китайских хроникахотносится к 176 году до н.э. Впослании, отправленном хань-скому императору Вэньди, шаньюй (чаньюй) — правительсюнну — заявлял, что усмирил в том числе и это княже-ство. В данном письме впервые говорится о вторжении ко-чевников-сюнну в Западный край и утверждении их влас-ти в регионе.

Как известно, в конце II века до н.э. Китай резко акти-визировал свою внешнюю политику на западном направ-лении. В Лоулане во время долгих странствий побывал ЧжанЦянь. Численность его населения составляла тогда пример-но 14 тысяч человек. Жители занимались скотоводством,разводили верблюдов, овец, ослов и лошадей. Песчаные исолончаковые почвы в целом были мало пригодны для зем-леделия, но в западной части — район Исюня близ совре-менного Мирана с его «тучными и плодородными почва-ми» — климатические условия какое-то время позволяливыращивать сельскохозяйственные культуры, фрукты и дажевиноград.

Государство в результате оказалось в центре военногопротивостояния китайцев и сюнну. В 108 году до н.э. им-ператор Уди направил в регион армию под командованиемгенерала Чжао Пону, который занял столицу Лоуланя и


Небесное озеро

время высказанная идея воссоздания военного поселенияв Лоулане поддержки тогда не получила.

К данному вопросу вернулись несколько позже. Каксчитает российский востоковед М. В. Крюков, имеющиесядокументы позволяют наметить хронологические рамкисуществования в княжестве китайского поселения — III—IV века, точнее, 252—330 годы. Его численность составля-ла не менее 200 человек, т.е. была примерно на том же уров-не, что и 300—400лет назад. Здесь располагалась и канце-лярия верховного администратора Западного края (кит.Сиюй чжанши), подчинявшегося наместнику округа Дунь-хуан.

В 1909 году японский ученый Татибана Дзуйтё в разва-линах городища, обнаруженного С. Гедином, нашел пись-мо верховного администратора Ли Бая, отправленное пра-вителю государства Яньци (Карашар) и датируемое первойполовиной IV века. Оно вызвало долгие споры и широкуюдискуссию в научных кругах. В дальнейшем археологи рас-копали большое количество текстов III—IV веков на китай-ском языке и выполненных письмом кхарошти. Благодаряим стало очевидно, что китайское название государстваЛоулань представляет собой транскрипцию топонимаKroraimna (Krorayna).

Буддийский монах Фасянь на пути в Индию достигЛоуланя (Шаньшань) в 400 году. Вот выдержка из его днев-ника: «Выйдя из Дуньхуана, шли 17 дней, покрыв пример-но 1500 ли пути, после чего добрались до страны Шаньшань.Земля там неровная и бесплодная. Одежда мирян схожа скитайской, но отличается тем, что шьют ее из шерстянойткани».

Вскоре местные жители навсегда покинули древнийЛоулань — столицу княжества. Трудно сказать, что про-изошло на самом деле, но более вероятной выглядит все-таки гипотеза о тотальном наступлении пустыни. Не слу-чайно Фасянь писал об этих местах: «В песчаном потоке естьзлые гении, и ветры настолько жгучи, что когда с нимивстречаешься, — умираешь, и никто не может этого избе-жать. Не видишь ни птиц в небе, ни четвероногих на зем-ле». По его словам, вокруг «нет никаких ориентиров, и


увязываемым непосредственно с территориями вокруг Лоб-нора. Правда, с августа 2001года для туристов под Дуньху-аном (провинция Ганьсу) функционирует компактно уст-роенный Национальный геологический парк ярдангов, гдегиды показывают посетителям нагромождения блоков изглины и песка под условными названиями «сфинкс», «фа-зан», «юрта» и даже «Титаник». В действительности у нихмало общего с лобнорскими оригиналами.

Высота указанного ярданга оказалась порядка 7м, пло-щадь — 70 на 35 м. Согласно подсчетам шведского учено-го, всего в могильнике было, вероятно, около 120 захоро-нений, но остались только 8—12. На поверхности ярданга,особенно его склонах, выявлено довольно много фрагмен-тов деревянных конструкций (включая гробы), человечес-ких костей, полностью или частично разрушенных муми-фицированных усопших, остатков одежды. Там же удалосьобнаружить всевозможные женские украшения, деревяннуюпосуду и дощечки с письменами, бронзовые и железныесосуды, предметы мебели и другую утварь.

На западной оконечности размещалась слегка искрив-ленная редкая ограда из не очень прямых деревянных ше-стов (столбов). Почти через центр ярданга шел мощный идостаточно высокий частокол из толстых круглых столбовпримерно одного уровня. У основания они соединялисьбарьером из бревен, которые были прикреплены к столбамкрепкими веревками из лыка.

По мнению Ф. Бергмана, малая (западная) ограда обо-значала территорию погребального комплекса, а централь-ная, возможно, разграничивала группы могил. К востоку отцентрального частокола выделялись отдельные столбы. Ихвысота в среднем составляла 4,25 м, диаметр — 25 см. Стол-бы оказались многогранными — 7—13 граней. В нижней ихчасти, засыпанной песком, сохранилась красная краска.

Ученый назвал указанный могильник «колонным заломмертвых». У него не было полной ясности по вопросу опредназначении столбов, поскольку какой-либо системы вих расположении он не выявил, но считал более вероятнойверсию о подпорках для легкой камышовой крыши. С уче-том полного отсутствия предметов китайского происхож-

дорогу отмечают лишь кости мертвецов». Повсюду «протя-нулись сыпучие пески; летом там дует горячий ветер, уби-вающий путников; только старые верблюды чувствуют при-ближение ветра и оповещают о нем ревом». Город, а потоми государство исчезли, казалось, навсегда.

В этом затерянном уголке пустыни находки С. Гедина, апозднее экспедиций англичанина А. Стейна и шведа Ф. Берг-мана дали обширные сведения о жизни и быте, обрядах иматериальной культуре лоуланьцев. Выяснилось, например,что значительную роль у них играла шерсть. Кроме поши-ва одежды, шерстяные изделия — пряжа, шнурки, верев-ки — применялись для самых разнообразных целей. Веревкиупотреблялись при изготовлении ручек и крышек для кор-зин. Шнурками украшались одежды, головные уборы иамулеты. Они широко использовались при производствебраслетов, обуви, предметов культа. Основная часть изде-лий выполнена из шерсти кавказской породы, как прави-ло, неокрашенной. Доминирующим цветом в палитре кра-сителей был красный.

Высокое мастерство обработки шерсти, характеризовав-шее жителей Лоуланя, наиболее полно выразилось в раз-витом искусстве плетения и ковроткачестве. Местные мас-терицы использовали как технику гладкого плетения, ког-да один шнур идет под другим, так и саржевое плетение.При изготовлении ковров для прибивания утков применя-лись деревянные гребни. Изделия имели разнообразныйцветовой орнамент.

Многое об исчезнувшем государстве рассказали захоро-нения, обнаруженные А. Стейном, и особенно Фольке Бер-гманом. Наибольший интерес представляет могильник № 5,обнаруженный им в 1934 году неподалеку от «маленькойреки» на крупном ярданге. Ее высохшее русло находится усеверо-западной оконечности озера Лобнор.

Ярданги (тюрк.) — это вытянутые вдоль господствую-щих ветров узкие, прямолинейные с асимметричными кру-тыми склонами гряды и желоба в пустыни, образующиесяв результате выдувания в суглинистых отложениях прежнихрек и озер. Стоит подчеркнуть, что в китайском языке дан-ное понятие обозначается фонетическим эквивалентом,


(Убао), что в 75 км к юго-западу от упомянутого города,выявили более ста могил (113), которым свыше 3тысяч лет.

Интересный материал для скрупулезных и комплексныхисследований дали останки, обнаруженные в местечке Цемо(юго-восток пустыни Такла-Макан) в 1985—1997 годах, все-го 167 захоронений. Три мумии выставлены сейчас в Урум-чи, еще пять — в Музее области Ба (Бачжоу) в Курле. Ихотличительная особенность — превосходная сохранность,хотя почти всем им тоже около 3 тысяч лет. Обратил вни-мание на мумию ребенка, его глаза покрыты тонкими ка-менными пластинками (Музей Синьцзян-Уйгурского авто-номного района).

Песок, уничтожавший целые города и страны, был иостается превосходным консервантом. Он оказывает на-столько мощное мумифицирующее воздействие на усопших,что сохраняются даже черты лица. А. Стейн при описаниисвоей широко известной находки 1915 года подчеркивал:«Кожа на всей поверхности тела погребенного обтягиваеткости, и от тела исходит еще резкий запах». На ученого

Потомки кочевников

дения погребения датировались III—IIвеками до н.э., т.е. допериода энергичного проникновения в Лоулань китайцев.

В 2000 году, через 60 с лишним лет после экспедицииФ. Бергмана, археологи КНР вышли на «тот самый» мо-гильник № 5 у «маленькой реки». Дело в том, что послепрекращения всех изысканий в регионе в конце 30-х годовпрошлого века пески Такла-Макан, естественно, засыпалиследы раскопок в древнем государстве. С помощью картыФ. Бергмана удалось-таки определить местонахождениезахоронений, о которых поведал шведский специалист.К сожалению, в моем распоряжении только газетные пуб-ликации и впечатления от просмотренного по центральномукитайскому телевидению двухсерийного документальногофильма о первых результатах раскопок. Однако даже онидают возможность говорить об идентичности находок: теже многогранные столбы высотой от 4 до 5 м, расположен-ные по центру ярданга, та же красная краска у их основа-ния, те же предметы материальной культуры Лоуланя и др.

Кто же были те люди, населявшие оазисы Западногокрая в далекой древности? Отсутствие в регионе каких-либоконкретных данных о физическом типе ископаемых людейспособствовало возникновению всевозможных гипотез обих антропологической принадлежности. До сих пор в этомчрезвычайно сложном вопросе ясности нет.

Читатель уже знает о европеоидных чертах «лоуланьс-кой красавицы», которая жила у озера Лобнор примерно4 тысячи лет назад. В Музее Синьцзян-Уйгурского автоном-ного района в Урумчи находятся мумифицированные ос-танки другой женщины, обнаруженные под Хами в1978году. Она умерла около 3200лет назад в возрасте 20лет.У нее были каштановые волосы, тонкие лицо и губы, глубо-ко посаженные глаза, резко очерченный нос. Ее принадлеж-ность к европеоидной расе также не вызывает сомнений.

В то же время в Хамийском музее экспонируется мумияее современника и возможного соседа — мужчины, у кото-рого присутствуют как европеоидные, так и монголоидныечерты. Кстати, ученые в ходе археологических раскопок,производившихся в 1978, 1986 и 1991 годах в местечке Упу


выступающим носом». Воодушевленный этой информациейотечественный автор В. П. Алексеев явно спешит с выво-дами, подчеркивая «подавляющее преобладание европеои-дов в Восточном Туркестане и в эпоху заселения края че-ловеком, и в эпоху поздней бронзы, и в эпоху раннего же-леза вплоть до рубежа новой эры». Правда, он все жевынужден признать, что окончательный выбор между су-ществующими точками зрения о расовом типе древнейше-го населения Синьцзяна — дело будущего. Представляет-ся, что последующие новые находки и удивительные откры-тия помогут специалистам дать ответы на многие возникшиевопросы.

К слову сказать, Г. Е. Грумм-Гржимайло в одной изсвоих публикаций изложил любопытное, но весьма спор-ное мнение, что «народ уйгурский» возник в результатесмешения тюрков с динлинами, которые, некогда населя-ли долину Желтой реки, а затем переселились на север —«в Маньчжурию, к озеру Байкал и в Алтайско-Саянскийгорный район». У них были рыжие волосы и длинные го-ловы, что сближало их с европейской расой. В качествеподтверждения своей замысловатой теории он ссылался нарисунок, где уйгур изображен «с толстым носом, больши-ми глазами и с сильно развитой волосяной растительнос-тью на лице и всем теле и, между прочим, с бородой, начи-нающейся под нижней губой, с пышными усами и густы-ми бровями». По его словам, «уйгуры, подобно древнимкиргизам, носили серьги — обычай, распространенный удинлинов, но не у тюрков».

Возвращаясь к погребениям, обнаруженным Ф. Берг-маном и его коллегами, следует заметить, что ученые впроцессе археологических работ раскопали не только мо-гилы китайцев, но и индийцев. Последние швед датировал100 годом до н.э. — 330 годом н.э., сопоставив их с анало-гичными находками А. Стейна.

На сегодняшний день нет точных данных о начале про-никновения в регион выходцев из Индии. Тем не менее ужев первые века нашей эры они играли значительную роль вполитической и социально-экономической жизни Лоула-ня (Крорайна). Из найденных документов на кхарошти

обнаруженные останки произвели неизгладимое впечатле-ние: «Казалось, будто человек заснул, и я нечаянно оказал-ся лицом к лицу с представителем народа», жившего не-когда в районе Лобнора. Захороненные предметы, в част-ности изделия из дерева или плетеные корзины, которые виных условиях неизбежно разлагаются, в пустыне тысяче-летиями остаются целыми и невредимыми.

Учитывая особое географическое положение региона вЕвразии, можно предположить, что древнейшее населениеСиньцзяна содержало в своем составе как европеоидные,так и монголоидные компоненты, было смешанным в ант-ропологическом отношении. Так, лоуланьцы в начале I тыс.н.э. в основной своей массе занимали промежуточное по-ложение между монголоидами и европеоидами. Англича-нин А. Китс считал, что этот тип возник «не путем гибри-дизации», но в результате «естественного процесса эволю-ции». Пустыня Такла-Макан составляет часть «великогорасового водораздела», по обеим сторонам которого распо-ложены зоны промежуточных типов. Поэтому «лоуланьс-кая популяция также должна была иметь промежуточныйхарактер».

Российский ученый Н. Н. Чебоксаров в целом согла-шался с выводом А. Китса относительно монголоидно-ев-ропеоидного характера расового типа лоуланьцев, однакополагал, что он сформировался не в ходе естественной эво-люции, а вследствие метисации. Он утверждал, что монго-лоиды и европеоиды в бассейне Тарима встретились в кон-це I тыс. до н.э. и именно в это время на территории ны-нешнего Синьцзяна «началось смешение местного, по всейвероятности европеоидного, ирано- или тохароязычногонаселения с проникавшими с востока монголоидами, сре-ди которых могли быть как центрально-, так и восточно-азиатские популяции».

В то же время результаты археологических раскопок инаучных изысканий на протяжении нескольких десятиле-тий в регионе показывают, что во многих древних захоро-нениях обнаружены останки европеоидных людей «с круп-ной, длинной и высокой головой, умеренно низким и ши-роким, достаточно остро профилированным лицом, сильно


столицу Чанъань из Западного края, куда был направлен сконкретным поручением, в докладе императору сообщал:«Городские стены Лоуланя и Гуши располагаются на бере-гу соленого озера». В «Истории династии Хань», написан-ной в I веке н.э., о нем сказано следующее: «В безбрежномозере окружностью 150 км воды не выходят за берега, стокводы устойчивый и зимой, и летом». Древние китайцы,кстати, ошибочно считали Лобнор истоком Хуанхэ (Жел-тая река).

Во второй половине XIX века значительный интерес кнему проявили зарубежные специалисты. Загадочное озе-ро оказалось в центре внимания второй экспедиции в Цен-тральную Азию (1876—1877 гг.) Н. М. Пржевальского. Не-смотря на внезапное и мучительное заболевание (зуд Pruritusscrofi), постоянно напоминавшее о себе, путешественникпродолжал исследования и радовался плодотворным резуль-татам своей работы: «Бассейн Лоб-нора, столь долго и упор-но остававшийся в неведении, открылся для науки». Закан-чивая отчет по первому этапу экспедиции, он писал: «Ог-лянувшись назад, нельзя не сознаться, что счастье вновьпослужило мне удивительно. С большим вероятием можносказать, что ни годом раньше, ни годом позже изучение Лоб-нора не удалось бы…»

Видный западный географ и геолог Ф. П. В. Рихтгофен(1833—1905 гг.) так оценивал результаты наблюдений рус-ского исследователя на Лобноре: «Описание быта, обычаеви рода занятий лобнорцев и тяжелых климатических усло-вий, в которых они живут, самая завлекательная и инте-ресная из этнографических картин, нарисованных новей-шими путешественниками». Следует, может быть, напом-нить, что именно немецкий специалист в 70-е годы XIX векавпервые ввел в научный оборот ныне общеупотребитель-ный термин «Шелковый путь» в отношении системы кара-ванных путей, связывавших на протяжении многих вековкультурные центры огромного пространства Евразии меж-ду Китаем и Средиземноморьем.

Отчет о лобнорской экспедиции был переведен на не-мецкий и английский языки. Любопытно, что в английс-ком варианте он вышел со вступительной статьей неоднок-

(индийское письмо) известны имена пяти правителей кня-жества: Таджака, Пепийа, Амгока, Махири и Вашмана.Возможно, это индийские имена, хотя некоторые сомне-ния на сей счет остаются.

Их разнообразные титулы и употреблявшиеся вместе сними эпитеты очень близки индийским вариантам эпохиКушанского царства (I—IIIвв.). Однако в выявленных древ-них источниках отсутствуют какие-либо упоминания о на-личии контактов с указанным государством. А. Стейн поданному поводу писал, что исследователи должны решить,являются ли все эти факты культуры результатом полити-ческих связей и зависимости от Кушанского царства, ко-торое в определенный период распространило свою властьна бассейн Тарима, или они привнесены как из Индии, таки из Бактрии помимо кушанов.

Индийцы, безусловно, внесли серьезный вклад в рас-пространение в регионе буддийской идеологии, которая взначительной степени способствовала интеллектуальномусближению весьма удаленных друг от друга оазисов и при-общению местного населения к единым духовным ценно-стям. Нельзя не признать их важной роли в постепеннойэволюции догматов учения, что в дальнейшем оказало су-щественное влияние на развитие буддизма в странах Даль-него Востока и Центральной Азии. Они также привнеслиэлементы индийской культуры в местную живопись, скульп-туру, архитектуру и т.д.

По мнению некоторых отечественных ученых, проник-новение индийцев в Синьцзян, появление их многолюдныхобщин ускорили создание в крае государственных образо-ваний (М. И. Воробьева-Десятовская). Во всяком случаеналичие смешанного населения объективно содействовалопроцессу социально-экономических и политико-идеологи-ческих преобразований, создавало благоприятные условиядля процветания тех или иных княжеств и поддержания вних обстановки стабильности.

Ныне исчезнувшее озеро Лобнор с давних пор притя-гивало к себе путешественников, историков и географов.Отважный Чжан Цянь, в 126 году до н.э. вернувшийся в


началось здесь восстание магометан против Китая». Четы-ре семьи ушли в Шачжоу (Дуньхуан), где мужчины, поприказу властей, были казнены; «куда делись женщины,лоб-норцы не знают».

Путешественник поведал также старинное предание онебольшом мазаре, который являл собой «высокочтимуюсвятость всего Лоб-нора». Вдавние времена шестеро мусуль-манских святых шли из Хотана в Турфан, с ними увязаласьсобака. Местный правитель оказал праведникам какую-тоуслугу. В ответ они подарили ему медную чашу, а позднееприслали красный флаг и бумагу на владение обеимидрагоценностями.

Мусульмане якобы скрылись в пещере, что к северу отТурфана, со словами «мы еще вернемся». Собака осталасьлежать у входа и вскоре окаменела. Святыни мазара — мед-ная чаша и красный флаг — хранились в земле. Бумагу,завернутую в шелковую материю, положили в «грубой ра-боты туграковый ящик, поставленный между маральимирогами в стенке западного фаса большого помещения». Сослов Н. М. Пржевальского, местные жители «чтят эту свя-тость и уверяли нас, что только она одна удерживает их житьв таком худом месте, как Лоб-нор».

Главная интрига возникшей острой дискуссии по про-блеме озера заключалась в определении его координат.Ф. П. В. Рихтгофен, отдавая дань проведенным исследова-ниям, отмечал, что исторический Лобнор должен находить-ся в другом месте, а не там, где его обнаружил русский уче-ный. При этом он ссылался на указания древних авторов исведения, почерпнутые из китайских карт и трактатов погеографии.

Кроме того, у немца серьезные сомнения вызвало ут-верждение о наличии в странном озере пресной воды: «Воп-реки теоретическим и историческим известиям, мы узнаемот первого европейца, посетившего Лобнор и отличающе-гося редкой наблюдательностью, что это озеро пресное, ане соленое». Он полагал, что Н. М. Пржевальский описал,видимо, иное озеро, поскольку подлинный Лобнор долженнаходиться севернее. На его взгляд, река Тарим измениланаправление течения, в результате чего один из ее рукавов

ратно упоминавшегося в настоящей книге Т. Д. Форсайта,который ранее возглавлял две британские военные миссиив Кашгарию. Примерно в это же время Берлинское геогра-фическое общество наградило Н. М. Пржевальского золо-той медалью имени Александра Гумбольдта.

Он первым из европейских путешественников увидел иподробно описал озеро, расположенное в восточной частиТаримской впадины. Читателю наверняка известны его кни-ги «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор» и «От Кяхтына истоки Желтой реки» (подготовлена по материалам чет-вертой экспедиции 1883—1885 гг.). В них Н. М. Прже-вальский, например, сообщает чрезвычайно интересныесведения о пребывании на берегах водоема староверов изРоссии.

По его уточненным данным, в 1860 году у озера неожи-данно появились четверо русских. После осмотра местнос-ти двое из них отправились обратно. Через восемь месяцевсюда пришли около сотни человек, включая женщин идетей. Они объяснили, что прежде жили в районе Алтая, апричина их переселения — гонения на веру; с местнымижителями жили в согласии, однако «мало или вовсе непомогали друг другу, так что некоторые побирались мило-стынею…»

На Лобноре колонисты не задержались. Спустя год изТурфана прибыли солдаты, которые разрушили их дома.Староверы намеревались оказать сопротивление и дажепризвали местных жителей к совместным действиям. Пы-таясь склонить их на свою сторону, они уверяли, что у нихесть колдунья, которая «может сотворить сколько угодновоинов». Лобнорцы пообещали поддержку, но сначала по-требовали продемонстрировать чудо.

Хитрая женщина сказала, что для колдовства ей необ-ходимо редко встречающееся растение. На ее беду местныежители раздобыли целый мешок указанного растения. Тогдаплутовка объявила, что потеряла волшебную книгу и непомнит заклинаний на память. Обманутые и возмущенныелобнорцы наотрез отказались помогать русским.

Уничтожив поселение, солдаты отвели староверов вТурфан. Их дальнейшая судьба неизвестна, «ибо вскоре


растительная жизнь пробуждалась в мертвой долине, тиши-ну которой нарушали шум волн, разрушение берегов, па-дение песчаных дюн в воду, движение сухих тополей… Всеэто было словно в сказке».

В результате произошедших в 20-е годы ХХ века при-родных изменений Тарим уже не нес свои воды на юг, гденекогда находился Лобнор Н. М. Пржевальского. В 1930—1931 годах оно превратилось в многокилометровые солон-чаки с изолированными редкими участками чистой воды,остатками некогда крупного водоема, описанного отече-ственными путешественниками.

Одновременно возродилось озеро, указанное на китай-ских картах. Блуждающие реки — Тарим и Кончедарья — сих песчаными и глинистыми отложениями, а также посто-янно обрушающимися под воздействием воды берегами в

Место омовения Сиванму

течет в сторону древнего водоема, а основная вода ушла наюг, где образовала новое озеро.

Путешественник ответил на высказанные замечанияпубликацией в «Известиях Русского географического обще-ства за 1879 год». В ней он очень деликатно обратил вни-мание своего оппонента на несовершенство китайских карт,которые «часто грешат крупнейшими ошибками». По егомнению, незаметно никаких протоков, идущих от Таримана восток и питающих древний Лобнор; местное населе-ние ничего не знает о северном озере и не использует вразговоре таких названий, как Тарим и Лобнор. Что жекасается минерализации воды, то она становится соленой,уходя в бескрайние солончаки и болота. Позднее сподвиж-ник Н. М. Пржевальского П. К. Козлов утверждал, что водав озере пресная лишь у устья Тарима, «далее она постепен-но засолоняется».

Лобнорская проблема вызвала широкий резонанс в на-учном мире. К озеру устремились специалисты из европей-ских стран, в том числе из Англии, России и Швеции. То-пографы, сопровождавшие англичанина А. Стейна, опре-делили район древнего Лобнора, который прежде, каквыяснилось, занимал значительно большую территорию.В ряде работ была высказана точка зрения, что одной изважнейших причин изменения контуров озера является миг-рация основного русла Кончедарьи.

В 1923 году эта река неожиданно вернулась в староерусло. В конце XIX века П. К. Козлов поделился своиминаблюдениями: «…мы скоро достигли древнего ложа… Кон-че-дарьи. Оно мертво; вид его печальный; уцелевшие бе-рега наполовину низменные, наполовину возвышенные. Повсему бывшему течению разбросаны сухие стволы тополей;многие еще продолжают стоять, будучи наполовину зане-сены песком, залегающим по обоим берегам древнего рус-ла, в виде невысоких (10—15 футов) барханов».

Спустя двадцать с лишним лет картина стремительнопоменялась. Вот что писал в 1928 году о том же самом ме-сте в бассейне Кончедарьи другой исследователь: «Мы уви-дели реку с руслом до 200 шагов ширины, с довольно быс-трым течением… Интересно было наблюдать, как новая


но пополнить свои водные ресурсы и в значительной сте-пени восстановить прежний вид. Вскоре заметно оживи-лась Кончедарья. К середине века площадь Лобнора резковозросла и достигла 2000кв. км.

Однако курс на экстенсивное земледелие в верхнем исреднем течении реки, взятый во второй половине 50-х —начале 60-х годов, привел к тому, что Тарим вновь поте-рялся в песках пустыни Такла-Макан. Аналогичная ситуа-ция возникла и с Кончедарьей, ранее попеременно впадав-шей в Тарим и Лобнор. Отрезанное от питавших его вод-ных артерий озеро в итоге пересохло, но всех потрясласкорость, с которой ушла вода. На том месте, где раньшебыло дно, образовалась твердая корка соли.

Ныне ею покрыто 20 тыс. кв. км низины. Это самыйзасушливый район Китая. В год здесь выпадает менее 10 ммосадков при испаряемости свыше 3000 мм. Летом темпера-тура достигает плюс 50 градусов по Цельсию, а зимой сви-репствуют морозы, термометр показывает иногда минус 20 иниже. Вцарстве ветра и песка более 80 раз в году поднима-ются страшные бури.

Между тем несмотря на сложные природные условияздесь немало животных и растений, хорошо к ним приспо-собившихся. В районе Лобнора насчитывается свыше 30 ви-дов растений и более 100 видов животных (без учета насе-комых). По мнению специалистов, у озера обитает несколь-ко сотен диких двугорбых верблюдов, считавшихся еще150 лет назад полностью исчезнувшим видом, но обнару-женных и подробно описанных Н. М. Пржевальским.

Версия о блуждающем, или кочующем, озере все-такине подтвердилась. Результаты полевых исследований и хи-мических анализов показали, что на протяжении 20 тысячлет в нем всегда сохранялись запасы воды, т.е. предложен-ная С. Гедином гипотеза о 1500-летнем цикле его мигра-ции не соответствует действительности. В то же время ин-терес к Лобнору не иссяк. Многие китайцы до сих порсчитают его таинственным местом.

Связано это не только с первым в КНР испытаниематомной бомбы 16 октября 1964 года, которое было произ-ведено совсем неподалеку. Дело в том, что в ходе лобнорс-

очередной раз напомнили о своей непредсказуемости иизрядно запутали авторитетных исследователей.

Свен Гедин, опиравшийся на данные Н. М. Пржеваль-ского и других специалистов, на свои обширные познанияи громадный опыт, в начале прошлого века выдвинул идеюцикличной миграции Лобнора («кочующее озеро»). Онполагал, что к изменениям высот в почти совершенно го-ризонтальной местности «озеро, образующее собой конеч-ный резервуар системы Тарима, относится весьма чутко».

Водоем постепенно мелеет из-за увеличения в нем рас-тительности, а также ила и песка, оседающих на дне. Од-новременно идет процесс выветривания сухой поверхнос-ти пустыни (швед указывал на северную ее часть), котораяс годами «вытачивается… все глубже и глубже». В результа-те вода в действующем озере как бы переливается через крайи течет в более низкие места. Растительный и животныймир, а также «рабочее население с их хижинами передви-гаются с водой», озеро пересыхает.

По мнению путешественника, со временем «повторит-ся то же самое в обратную сторону и можно будет опреде-лить величину периода». В качестве ориентира, не вызы-вавшего у него сомнений, он называл 625 год н.э., когда«Лоб-нор находился в северной части пустыни», и был убеж-ден, что «мы через несколько лет найдем озеро на том жеместе, где оно находилось по китайским данным и по ост-роумному теоретическому доказательству Рихтгофена».

В начале 80-х годов ХХ века в районе Лобнора интен-сивно работали китайские ученые. Они считают, что озероявляется самым низким в бассейне Тарима местом, где втеории должны собираться воды всех рек, текущих по тер-ритории прилегающей части впадины. При половодье вотдельные годы его площадь превышала 5300 кв. км. По-скольку на протяжении довольно длительного времени рекаТарим блуждала в песках и, не доходя до Лобнора, откло-нялась на юг, то количество воды в нем постоянно сокра-щалось.

В 1921 году Тарим вновь повернул на восток и устремил-ся непосредственно в озеро, что позволило ему существен-


полюбоваться красотами природы и подышать чистейшимгорным воздухом набралось довольно много. Никого неостанавливала стоимость входного билета (60юаней!), да иу касс народ не толпился, так как абсолютное большинствопосетителей были из числа так называемых организован-ных туристов.

Вступив на территорию заповедной зоны и поднявшисьна незначительную высоту, каждый турист должен решить,как он будет добираться до озера: пешком, на микроавто-бусе или по канатной дороге. Во втором и третьем случаяхпереезд по схеме «туда-обратно» обойдется в 15юаней (ме-нее 2 долларов). Мы выбрали воздушный маршрут, чтобыс высоты птичьего полета созерцать великолепные пейза-жи. Ниже главного водоема я вскоре заметил миниатюр-ное озерко, к которому еще вернусь.

В предгорьях Тянь-Шаня

ких экспедиций по совершенно непонятным причинамскончались несколько исследователей, а другие исчезли.

17 июня 1980 года без вести пропал Пэн Цзяму, вице-президент Синьцзянского отделения АН Китая и руково-дитель всего проекта по комплексному изучению озера. Онвышел из палатки, чтобы осмотреть прилегающую терри-торию, и пропал. На поиски известного ученого властибросили огромные людские и материальные ресурсы, вклю-чая авиацию. Военнослужащие и полицейские с собакамипрочесали сотни километров пустыни, но все усилия ока-зались тщетны, Пэн Цзяму так и не обнаружили.

В1990году семь специалистов отправились на грузовикек Лобнору для изучения минералов, и никто из них не вер-нулся. Спустя два года на крутом склоне в 30км от автомо-биля заметили три высохших трупа, еще четверых найти неудалось.

Летом 1995 года исчезли трое рабочих из Мирана, вы-ехавших в сторону Лобнора на джипе. В 17 км от озера спа-сатели наткнулись на тела двоих из них. Причина неожи-данной смерти осталась невыясненной. Машина была вхорошем состоянии, погибшие рабочие не испытывалипроблем с водой и бензином. Третьего человека не нашли.

В июне 1996 года с вертолета обнаружили тело физичес-ки сильного и хорошо тренированного исследователя ЮйЧуньшуня, занимавшегося изучением Лобнора. Медики неувидели на нем следов насилия и не смогли объяснить, отчего он умер. Такие происшествия, к сожалению, не ред-кость. «Озеро смерти», как его называют местные жители,не спешит раскрывать свои тайны.

Высокогорное озеро Тяньчи («Небесное озеро») распо-ложено у пика Богдо (5445 м) в Восточном Тянь-Шане, в110 км к востоку от Урумчи. Известно, что оно ледниково-го происхождения, имеет форму полумесяца и находитсяна высоте порядка 2000 м. Его протяженность в длину со-ставляет 3,4 км, в ширину — 1,5 км. Площадь озера дости-гает почти 5 кв. км, а наибольшая глубина — 105 м.

Мы с Ху Дацином отправились туда на третий деньмоего пребывания в столице Синьцзяна и добрались доместа за полтора часа. Несмотря на будний день желающих


ущелий, по которым мчатся стремительные реки, взметну-лась в небо гора Куньлунь. На ее вершине в прекрасномдворце из мрамора и нефрита жила владычица Запада —богиня Сиванму. Красавица часто проводила время у Не-фритового озера (кит. Яочи), как древние китайцы назы-вали упомянутый водоем в Восточном Тянь-Шане. На егоберегах росли волшебные персиковые деревья, дававшие пло-ды бессмертия раз в 10 тысяч лет. Когда фрукты созревали,богиня устраивала пиры, на которые собирались всебессмертные (кит. сянь), чтобы отведать удивительные пер-сики. В национальной мифологии сянь — это святой, обла-дающий сверхъестественными способностями (полеты нажуравлях, умение мчаться на облаках и т.д.); самые извест-ные из них— восемь бессмертных (кит. басянь), чьи изобра-жения можно встретить в современном Китае повсеместно.

Около трех тысяч лет назад, во второй половине Х векадо н.э., Срединным государством правил чжоуский Муван.Отважный и решительный князь отправился к горе Кунь-лунь на встречу с Сиванму, о чем повествует старинноепредание и «Жизнеописание сына неба Му». Он подарилей роскошные шелка; хозяйка и ее гость пили вино, пелипесни и сочиняли стихи. Правитель был настолько очаро-ван собеседницей и атмосферой экзотического свидания,что не хотел возвращаться обратно. Существует достаточ-но убедительная гипотеза о том, что более позднее по вре-мени появление в китайской мифологии супруга богини —Дунвангуна — результат трансформации образа Мувана,посетившего небесную красавицу.

Владычица Запада тщательно готовилась к визиту заин-тересовавшего ее мужчины и, естественно, хотела произ-вести на него надлежащее впечатление. Сначала в выше-упомянутом озерке Сиванму омыла свои ноги, а затем вы-купалась в кристальной воде Яочи (Тяньчи). В этот моментее одежды, согласно легенде, превратились в легкую туман-ную дымку, повисшую над горным озером. Надеюсь, чтона моих фотографиях как раз и запечатлена едва уловимаяпрозрачная ткань фантастических одеяний богини.

Под ослепительно голубым небом, в окружении снеж-ных вершин и горных склонов, покрытых лесами, чистыеи прозрачные воды Тяньчи действительно выглядят потря-сающе живописно. Могу смело утверждать, что все его во-сторженные описания в различных книгах, путеводителях,брошюрах и буклетах, — истинная правда. Однако купать-ся категорически запрещено и не очень хочется, посколь-ку вода в нем на редкость холодная.

К услугам отдыхающих прогулка на катере по воднойглади озера, осмотр местных достопримечательностей, со-зданных природой, а также посещение развалин культовыхсооружений, которых раньше здесь, судя по всему, былонемало. В 4—5 км увидел ярко раскрашенный буддийскийхрам, но желания идти к явной новостройке почему-то невозникло. Вместо этого мы с Ху Дацином отправились кказахам, что расположились поблизости.

Следовало, конечно, остаться у них хотя бы на день. Онипредлагают иностранцам пожить в просторных и теплыхюртах (в летний сезон 40 юаней с человека в сутки), отве-дать баранину и даже конину, испробовать национальныйнапиток — кумыс. Верхом на лошади можно покататься вокруге или отправиться высоко в горы, но поездка до на-чала снежного покрова и обратно занимает несколько ча-сов (100 юаней). Мне же удалось лишь побеседовать ссимпатичным и словоохотливым аксакалом, посидеть в ухо-женной юрте среди бесчисленных ковров и подушек, выпитьпару пиал холодного кумыса и заснять приветливых хозяев.

Кстати, о фотографиях. Когда в мастерской агентстваСиньхуа в Пекине я получил проявленные пленки и проб-ные отпечатки, то обратил внимание на ярко выраженныйсеребристый фон на всех снимках Небесного озера. Привизуальном наблюдении ничего подобного не заметил. Кактолько объектив уходит в сторону, краски сразу оживают,но воды Тяньчи, прибрежные склоны, небо и даже облаканад водоемом неизменно выдержаны в единой цветовойгамме. Увидел необычные фото и вспомнил древнюю ле-генду.

Далеко-далеко, на западной окраине Поднебесной, загигантской пустыней и непроходимым лабиринтом гор и


труженической поры, даже среди самых лучших условийцивилизованной жизни.

Прощай же, моя счастливая жизнь, но прощай ненадол-го. Пройдет год, уладятся недоразумения с Китаем, попра-вится мое здоровье, и тогда я снова возьму странническийпосох и снова направлюсь в азиатские пустыни…» Не могупро себя сказать, что испытываю такой же неистребимыйинтерес к бескрайним пустыням, но меня завораживаютпотрясающая энергетика и феноменальная целеустремлен-ность великого русского путешественника.

В поезде на обратном пути познакомился с молодымикитайскими железнодорожниками, они перегоняют товар-ные составы. Мы постоянно пили и ели, обсуждая личныеи мировые проблемы. В какой-то момент ребята скорого-воркой заметили, что жизнь в стране с каждым годом ста-новится все лучше. Нечто подобное приходилось слышатьи прежде в беседах с китайцами из различных слоев обще-ства.

Конечно, многое в государстве, которое находится наэтапе фундаментальных и всеобъемлющих реформ, зависитот его руководителей, т.е. тех, кто «ведет локомотив» на-циональной экономики. Трудностей в нынешнем Китаенемало: опустынивание и наводнения, безработица и ати-пичная пневмония, др. Для их преодоления требуются ко-лоссальные усилия и средства. Однако можно не сомневать-ся, что преемники Дэн Сяопина справятся с ними, посколь-ку действуют они в интересах людей и находят мощнуюподдержку своим начинаниям. Так что удачи тебе, Подне-бесная, и до встречи!

З А К Л Ю Ч Е Н И ЕНа поезде № 1068 Курля—Сиань покидал гостеприим-

ный Синьцзян. Купив на привокзальной площади лепеш-ки, напитки и местные груши, на остановках в Турфане —виноград и в Хами — дыню, удобно устроился на нижнейполке «инво» (кит. название плацкартного вагона) и наме-ревался впервые за почти три недели как следует отдохнуть.Окончательно разморило меня пиво, в результате проснулсячерез двадцать с лишним часов. Пожилой сосед-китаец снескрываемым удивлением смотрел на все-таки пробудив-шегося иностранца и, перехватив мой взгляд, сразу заявил:«У нас в газетах пишут, что русские очень много пьют, аВы всего после бутылки пива проспали целые сутки!» В от-вет лениво порекомендовал ему не доверять СМИ, всем безисключения: китайским, российским и буржуйским.

До возвращения в Пекин к конкретному сроку у меняоставалось несколько дней и в сложившейся ситуации тео-ретически успевал заехать в два ламаистских монастыря,расположенных в провинциях Цинхай и Ганьсу. На плат-форме в городе Ланьчжоу рядом с нашим составом стоялпоезд, отправлявшийся через 10 минут в Синин (админис-тративный центр провинции Цинхай). Его начальник по-обещал продать билет непосредственно в вагоне. Я быстропобросал вещи в рюкзак и через четверть часа двигался ужев противоположном направлении. Впрочем, о новых впе-чатлениях расскажу в другой раз.

В частых поездках по современному Китаю всегда по-мню слова Н. М. Пржевальского, который, серьезно забо-лев во время второй экспедиции в Центральную Азию,писал: «…жизнь путешественника несет с собою много раз-личных невзгод, но зато она дает много счастливых минут,которые не забываются никогда. Абсолютная свобода и делопо душе — вот в чем именно вся заманчивость странствий.Не даром же путешественники никогда не забывают своей


20. История лингвистических учений. Средневековый Восток.Л., 1981.

21. История народов Восточной и Центральной Азии. М., 1986.22. Исхаков Г. М. Этнографическое изучение уйгуров Восточ-

ного Туркестана русскими путешественниками второй половиныXIX века. Алма-Ата, 1975.

23. Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии.Годовой цикл. М., 1989.

24. Китайская философия. Энциклопедический словарь. М.,1994.

25. Кляшторный С. Г., Колесников. Восточный Туркестан гла-зами русских путешественников. Алма-Ата, 1988.

26. Кляшторный С. Г., Савинов Д. Г. Степные империи Евра-зии. СПб., 1994.

27. Книга Марко Поло. М., 1956.28. Книга о Великой Белизне. Ли Бо: поэзия и жизнь. М., 2002.29. Конрад Н. И. Избранные труды. История. М., 1974.30. Конрад Н. И. Избранные труды. Литература и театр. М.,

1978.31. Корнилов Л. Г. Кашгария или Восточный Туркестан. Опыт

военно-статистического описания. Ташкент, 1903.32. Кравцова М. Е. История культуры Китая. СПб., 1999.33. Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский

этнос в средние века (VII— XIIIвв.). М., 1984.34. Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский

этнос на пороге средних веков. М., 1979.35. Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Этническая

история китайцев на рубеже средневековья и нового времени. М.,1987.

36. Крюков М. В., Переломов Л. С., Софронов М. В. ЧебоксаровН. Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.,1983.

37. Кузнецов В. С. Ислам в общественно-политической жизниКНР. М., 2002.

38. Кычанов Е. И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир.М., 1973.

39. Ледовский А. М. СССР и Сталин в судьбах Китая. Доку-менты и свидетельства участника событий 1937—1952. М., 1999.

40. Ли Бо и Ду Фу. Избранная лирика. М., 1987.41. Ло Гуань-чжун. Троецарствие. Т. 1. М., 1954.42. Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности.

М.-Л., 1951.

Б И Б Л И О Г Р А Ф И Я

На русском языке1. Алексеев В. М. В старом Китае. Дневники путешествия

1907года М., 1958.2. Алексеев В. М. Письма к Эдуарду Шаванну и Полю Пел-

лио. СПб., 1998.3. Анненская А. История географических открытий. Экспеди-

ция Свена Гедина. 1898.4. Ахметшин Н. Х. Тайны Шелкового пути. М., 2002.5. Ахметшин Х. М., Ахметшин Н. Х., Петухов А. А. Современ-

ное уголовное законодательство КНР. М., 2000.6. Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5. М., 1968.7. Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, оби-

тавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1—3. М.-Л., 1950—1953.

8. Вестник Евразии. М., 2000—2002.9. Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье.

Очерки истории. М., 1988.10. Восточный Туркестан в древности и раннем средневеко-

вье. Хозяйство, материальная культура. М., 1995.11. Восточный Туркестан в древности и раннем средневеко-

вье. Этнос, языки, религии. М., 1991.12. Восточный Туркестан и Средняя Азия. М., 1984.13. Гедин С. Тарим — Лоб-нор — Тибет. Путешествие по Азии.

1899—1902. СПб., 1904.14. Грумм-Гржимайло Г. Е. Белокурая раса в Средней Азии.

СПб., 1909.15. Грумм-Гржимайло Г. Е. Описание путешествия в Западный

Китай. Т. 1—3. СПб., 1889—1907.16. Гумилев Л. Н. Древние тюрки. СПб., 2002.17. Гумилев Л. Н. От Руси до России. Очерки этнической ис-

тории. М., 2000.18. Дезио А. К2 — вторая вершина мира. М., 1959.19. Из истории международных отношений в Центральной

Азии (средние века и новое время). Алма-Ата, 1990.

Н. Х. АХМЕТШИН ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИP B 3 7 572. У Чэнъэнь. Сунь Укун — Царь обезьян. М., 1982.73. Фэн Линъюй, Ши Вэйминь. Очерки по культуре Китая. Пе-

кин, 2001.74. Хамраев М. К. Веков неумирающее слово. Литературовед-

ческие статьи. Алма-Ата, 1969.75. Цзя Цунцзян. Синьцзян — сведения для туриста. Пекин,

2001.76. Ци Ваньлян. Природные ресурсы Синьцзяна. Пекин, 2001.77. Чжуан Цзяи, Не Чунчжэн. Китайская живопись — отраже-

ние истории. Пекин, 2000.78. Шапошникова Л. В. От Алтая до Гималаев. По маршруту

Центрально-азиатской экспедиции Н. К. Рериха. М., 1987.79. Шивашанкара Менон К. П. Древней тропою. М., 1958.80. Эйдлин Л. Тао Юань-мин и его стихотворения. М., 1967.81. Эхо веков. Казань, 1999—2002.82. Юсуф Баласагунский. Благодатное знание. М., 1983.

На китайском языке83. Важнейшие археологические открытия в Китае. Т. 1—2.

Дэчжоу, 1999.84. Записки о китайских императорах. Шанхай, 1989.85. Карта памятных мест в Китае. Пекин, 1988.86. Карта Синьцзян-Уйгурского автономного района. Пекин,

2002.87. Ле Кок А. Записки о сокровищах Синьцзяна. Пекин, 2002.88. Лучшие путешествия по китайскому Шелковому пути.

Чунцин, 1999.89. Лю Вэньсо. Исторические памятники Синьцзяна. Урумчи,

1999.90. Лю Юннэн. Древняя культура Синьцзяна. Урумчи, 1999.91. Музей Синьцзян-Уйгурского автономного района. Урум-

чи, 1996.92. Словарь достопримечательностей Китая. Шанхай, 1987.93. Туристический обзор Синьцзяна (Китай). Урумчи, 2000.94. Хронология китайской истории. Чжэнчжоу, 1980.95. Цыхай (словарь). Т. 1—3. Шанхай, 1989.

На английском языке96. Bezklik Grottos. Urumqi, 2002.97. China. Singapore, 1991, 1998.98. China. The Rough Guide. London, 1997.

43. Малявкин А. Г. Уйгурские государства в IX—XII вв. Ново-сибирск, 1983.

44. Мао Цзэ-дун. Восемнадцать стихотворений. М., 1957.45. Материалы по истории сюнну. М., 1973.46. Мифологический словарь. М., 1990.47. Навои Алишер. Смятение праведных. Ташкент, 1983.48. Навои Алишер. Фархад и Ширин. М., 1956.49. Навои. Стихотворения и поэмы. М.-Л., 1956.50. Никифоров В. Н. Очерк истории Китая. II тыс. до н.э. —

начало ХХ столетия. М., 2002.51. Новая история Китая. М., 1972.52. Обручев В. А. От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Цен-

тральную Азию и Китай. М., 1956.53. Остроумов Н. П. Китайские эмигранты в Семиреченской

области Туркестанского края и распространение среди них пра-вославного христианства. Казань, 1879.

54. Певцов М. В. Путешествие в Кашгарию и Кунь-лунь. М.,1949.

55. Петров А. М. Великий шелковый путь (о самом простом,но мало известном). М., 1995.

56. Погребенные царства Китая. М., 1998.57. Понькин Ю. Путь отца. Россия — Китай — Австралия.

Сидней, 1997.58. Поэзия эпохи Тан VII—X вв. М., 1987.59. Пржевальский Н. М. От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-

нор. М., 1947.60. Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки. М.,

1948.61. Проблемы Дальнего Востока. М., 1988, 1999—2002.62. Рерих Н. К. Избранное. М., 1979.63. Рерих Николай. Пути благословения. М., 2002.64. Рерих Ю. Н. По тропам Срединной Азии. Хабаровск, 1982.65. Родник жемчужин. Персидско-таджикская классическая

поэзия. М., 1979.66. Рычило Б., Солнцев М. Пекин. Новый русский путеводи-

тель по достопримечательностям столицы Китая. М., 2000.67. Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. М., 1987.68. Синь Ци-цзи. Стихи. М., 1961.69. Сокровенное сказание монголов. М., 2002.70. Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970.71. Тихонов Д. И. Хозяйство и общественный строй Уйгурс-

кого государства. X—XIV вв. М.—Л., 1966.


С О Д Е Р Ж А Н И Е

П Р Е Д И С Л О В И Е ..................................... 5Глава 1«ЦВЕТАМИ ОСЫПАН ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ» ............. 7Глава 2СВИДАНИЕ С «ЛОУЛАНЬСКОЙ КРАСАВИЦЕЙ» ....... 30Глава 3ДРЕВНИЙ ТУРФАН ................................ 66Глава 4«ВИНОГРАДНУЮ КОСТОЧКУ

В ТЕПЛУЮ ЗЕМЛЮ ЗАРОЮ…» .................... 94Глава 5НА СЕВЕРЕ ТАРИМСКОЙ ВПАДИНЫ ............... 125Глава 6«ЗАМОРСКИЕ ДЬЯВОЛЫ НА ШЕЛКОВОМ ПУТИ» .... 160Глава 7ЧАРУЮЩИЙ КАШГАР ............................. 192ГЛАВА 8ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТРИГИ ВОКРУГ СИНЬЦЗЯНА ... 227Глава 9ДОРОГА В КАРАКОРУМ, ИЛИ «ЛЕСТНИЦА В НЕБО» .. 256Глава 10НЕФРИТОВОЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ ..................... 287Глава 11ПУТЕШЕСТВИЕ В ПУСТЫНЮ ТАКЛА-МАКАН ....... 317Глава 12ЗАГА ДКИ ЗАП АДНОГО КРАЯ ....................... 348З А К Л Ю Ч Е Н И Е .................................... 371Б И Б Л И О Г Р А Ф И Я.................................. 373

99. China Daily, 1999—2002.100. Debaine-Francfort C. The Search for Ancient China. London,

1999.101. Dunhuang. A Centennial Commemoration of the Discovery

of the Cave Library. Beijing, 2000.102. Fleming P. News from Tartary a Journey from Peking to

Kashmir. L., 1937.103. A Guide to the Scenic Spots and Historical Sites in Xinjiang

China. Urumqi, 2000.104. Hopkirk P. Foreign Devils on the Silk Road. Oxford, 1984.105. Lattimore E. H. Turkestan Reunion. N. Y., 1975.106. Lattimore O. High Tartary. N. Y., 1975.107. Le Coq A. Buried Treasures of Chinese Turkestan. London,

1928.108. Mao Zedong. Poems. Beijing, 2002.109. Materials to the Knowledge of Eastern Turki with Translation

and Notes by Gunnar Jarring. I—IV. Lund, 1946—1951.110. The Ruins of Ancient Gaochang City. Urumqi, 2001.111. Stein A. An Ancient Central-Asia Tracks. Delhi, 1984.112. Silk Road Tour. Urumqi, 1988.113. The Ten Major Enigmas in Xinjiang. Urumqi, 2001.114. Tourist Guidebook of China. Hunan, 2001.115. Young L. K. British Policy in China 1895—1902. Oxford, 1970.

АХМЕТШИН НАИЛЬ ХАСАНОВИЧ

ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПУСТЫНИ Миражи Такла-Макан

Генеральный директор Л.Л. ПалькоОтветственный за выпуск В.П. Еленский

Главный редактор С.Н. ДмитриевРедактор Н.Н. НемировскаяКорректор О.Н. БогачеваВерстка И.В. Резниковой

Разработка и подготовка к печатихудожественного оформления — Е.А. Бессонова

Гигиенический сертификат№77.99.02.953.П.002268.12.02. от 09.12.2002 г.

129348, Москва, ул. Красной Сосны, 24.ООО «Издательство «Вече 2000»

ЗАО «Издательство «Вече»ООО «Издательский дом «Вече»

E-mail: [email protected]://www.veche.ru

www.100top.ru

Подписано в печать 20.08.2003. Формат 84×108 1⁄32.Гарнитура «ТаймсЕТ». Печать офсетная. Бумага офсетная.

Печ. л. 12. Тираж 5000 экз. Заказ

Ахметшин Н.Х.А 95 Тайны великой пустыни. Миражи Такла-Макан. — М.: Вече,

2003.— 384 с. (Великие тайны)ISBN 5-94538-371-6Книга востоковеда и журналиста Н.Х. Ахметшина расска-

зывает о путешествии по древним караванным тропам Шел-кового пути. На сей раз маршрут автора пролегал по Северо-Западному Китаю — Синьцзян-Уйгурскому автономному рай-ону. В этом регионе раскинулась пустыня Такла-Макан, напротяжении веков волновавшая умы многих людей. В ее оази-сах сталкивались интересы могущественных империй далеко-го прошлого, рождались и гибли древние цивилизации, про-исходило уникальное смешение рас и народов. Здесь возни-кали самобытные города-государства, которые обеспечивалиторгово-экономическое и интеллектуальное сближение Вос-тока и Запада.

В предлагаемой книге отражены наиболее яркие личныевпечатления от поездки, сегодняшняя жизнь китайского се-веро-запада. Одновременно она рассказывает об истории и ле-гендах загадочного региона, духовных исканиях его населения,судьбах правителей и их верноподданных, шедеврах литерату-ры и искусства, достижениях научной мысли и народного твор-чества.

mailto:[email protected]

http://www.veche.ru


Documents

Тайны великой пустыни. Миражи Такла-Макан / Н. Х. АХМЕТШИН