Двенадцать

евреев

находят

Мессию

Бен Хукендайк

«Авайнсанома»

Керава - Финляндия 1994 Original title: "Twelve Jews discover Messiah" Author: Ben Hoekendijk Copyright © Uitgeverij Hoekendijk Stiching Shalom Postbox 280 3880 AG Putten Holland Publisher of the Russian edition in Finland: Avainsanoma ry. P.O.Box 70 04251 Kerava Книга издана для бесплатного распространения среди евреев России. Адрес издателя в России: 113035 Москва а/я 40 «Ключ жизни» Перевела с английского Ирина Дьякова. ISBN 951-646-005-4 Saarijarven Offset Oy, Finland, 1994

Совершаемое Богом в наши дни исключительно важно для всех. Он дает понять евреям, что при-шла пора возвратиться домой, покончить со своим упорным нежеланием признать Иешуа-а-Машиах. Христиан Он призывает вспомнить о своих корнях и проявить смирение. Объединение евреев и христиан не за горами, ибо грядет Мессия!

• «Надпись над распятым Иешуа не называла Его ни предателем, ни богохульником, но гласила: Царь Иудейский». - Самуил, пророк

• «Вся Америка запакована в целлофан, Париж, Афины и Буэнос-Айрес - всего лишь пустые ящики, заполненные пылью. Мой источник находится в Иерусалиме». — Эльханан, художник

• «Когда я служил десантником на Синае и находился на пути в свою часть, на автобусной станции в Тель-Авиве я увидел на небе имя - Иешуа, начертанное огненными буквами». - Шавл, рыбак из Га-лилеи

• «Христианство, с которым я сталкивался в Иерусалиме, не совпадало с тем, о, чем я читал в Новом Завете». - Иосиф, богослов

• «В их глазах мы были, предателями, перешедшими во вражеский стан»., - Менахем и Хая, первопоселенцы

• «"Веришь ли, что Эммануил - твой Искупитель?" Я сказал: "Да". И все присутствующие пустились в пляс». - Эли, сабра

• «Бог захотел, чтобы я начал новую жизнь, и потому я был изгнан из иешивы». — Михаил, бывший студент иешивы

• "В том видении я увидел, как он возложил на Себя весь груз человеческих страданий. Это было ошеломляюще». - Льюис, искатель истины

• Та женщина в Иерусалиме взяла нас, хиппи, к себе домой, кормила нас и проповедовала». - Исра-эль, исцеленный

• «Охрана оставила ворота незапертыми, и мы с матерью смогли выйти за пределы лагеря». — Ави, друг страждущих

• «В мой первый день в Иерусалиме я мог только плакать. Как я осмелился предстать пред Господом в этом святом городе?» - Фабио, музыкант

• «Бог стал для меня Отцом, все понимающим и уважающим мою личность». — Ольга, молодая женщина из России

Содержание Введение: Свидание в Иерусалиме Глава 1 Самуил, пророк Глава 2 Эльханан, художник Глава 3 Шавл, рыбак из Галилеи Глава 4 Иосиф, богослов Глава 5 Менахем и Хая, первопоселенцы Глава 6 Эли, сабра Глава 7 Михаил, выпускник иешивы Глава 8 Льюис, искатель истины Глава 9 Исраэль, исцеленный Глава 10 Ави, друг страждущих Глава 11 Фабио, музыкант Глава 12 Ольга, молодая женщина из России Глава 13 Мессианские евреи в Европе Глава 14 Словарь терминов Глава 15 Мессианские пророчества

Введение Свидание в Иерусалиме

Нечто большее, чем простое любопытство, заставило меня проехать с магнитофоном и фотоаппаратом — с се-

вера на юг — через весь Израиль. Может быть, это началось еще с моего дедушки, известного проповедника и писателя К. Хукендайка, который

уже в 1920 году, задолго до прихода Гитлера к власти, ратовал на создание государства Израиль. В те времена Изра-иль был маловажным и ни для кого не представлявшим интереса пятном на карте мира, где-то на его задворках на Ближнем Востоке. Но моему дедушке были известны пророчества о восстановлении Израиля, и он им верил. Над ним смеялись, но история доказывает, что он был прав.

Те дни, что я провел, гуляя по Иерусалиму, были заряжены духовной энергией. Словно повеяло весной, пол-ной надежд и радостных обещаний. У меня было такое чувство, будто Бог начал собирать воедино отдельные гото-вые фрагменты задуманной Им картины. Когда же все части состыкуются друг с другом и составят единое целое, придет Мессия и наступит Его Царство всеобщего мира.

Меня поразил накал мессианских ожиданий и чаяний. У меня было чувство, что я являюсь участником чего-то большего, чем сам могу себе представить.

Чем больше свидетельств проходило предо мной, тем большее впечатление производило на меня многообра-зие путей, приводящих людей к Господу. Одни пришли к вере, движимые чувством, другие откликнулись разумом на прочитанное в Новом Завете. Некоторые выросли в строгих ортодоксальных семьях. Среди встреченных мною были выходцы как из типичной иудейской среды, так и из секулярных еврейских кругов. Их суждения носят сугубо личный характер. Никто не говорит за всех, каждый выступает только от своего имени.

Можно объединить все двенадцать свидетельств и попытаться привести их к общему знаменателю. Общее у всех них следующее: жгучее стремление к подлинному знанию, жажда истины, нередко толкавшая их в объятия лжерелигий, политического радикализма или наркомании. Почти все они поколесили по земному шару. И каждый понял сам, без помощи других, что должен вернуться к себе домой, в Израиль.

Пинхес Лапид так говорит об этом многообразии: Каждое слово в Библии может быть истолковано семьюде-сятью различными способами — что соответствует семидесяти народам, перечисленным в главе 10 Книги Бытия. В иудаизме нет папы, который мог бы возвести свое понимание в догму, превратив тем самым остальные шестьдесят девять в ереси. Поговорка: Все семьдесят имеют ценность в глазах Божиих, была известна уже во времена Иисуса Христа. Отчасти это вытекает из особенностей еврейского языка, в котором слова записываются без гласных. По-этому одно и то же слово может быть прочитано тремя или четырьмя различными способами.

Вот почему мы приводим двенадцать свидетельств, по числу колен сынов Израилевих или по числу апостолов Иисуса Христа.

Меня многие спрашивают, как я нашел людей со столь поразительными историями. Я могу сказать только од-но: с помощью Святого Духа.

В городском автобусе меня спросили, почему я выгляжу таким счастливым. Спрашивавший оказался христиа-нином, и у нас завязался разговор об этой книге. Мой собеседник упомянул об одном мессианском еврее, и пока ав-тобус трясся по улице Яффо, на обрывке газеты Джерусалем Пост я записал его имя. Так я нашел второй источник.

И так продолжалось и дальше. На меня все большее впечатление производило то особое положение, которое занимают мессианские евреи.

Они служат мостиком между Синагогой и Церковью. Среди евреев бытует мнение, что если кто-либо уверовал в христианского Иисуса, то это означает, что он переменил религию. Но приведенные в книге примеры человеческих судеб доказывают обратное. Иисус не отнимает их принадлежность к еврейству, а, напротив, реализует ее во всей полноте.

В первом столетии не стоял вопрос, может ли еврей веровать в Иисуса, так как все последователи Иисуса бы-ли евреями. Тогда же возникла проблема, что делать с уверовавшими язычниками. Как мы читаем в главе 15 Деяний апостолов, все апостолы собрались вместе и пришли к заключению, что язычникам не обязательно быть обрезанны-ми, но что в отношении них Бог действует особым образом.

Церковь далеко отошла от своих еврейских корней и даже стала преследовать своего старшего брата. Из-за этого упорного антисемитизма приход к Иисусу евреев сделался почти невозможным.

Прошло две тысячи лет, и снова начинает звучать голос мессианских евреев. Для христиан это означает, что они должны способствовать осуществлению Божьего замысла.

В конечном счете Библия, устами пророка Иеремии (31, 31), обещает восстановление завета с Израилем. Ев-реи должны испытать на себе воскресение из мертвых, как это обещано Господом в Послании к Римлянам апостола Павла (11, 15). Воскреснуть из мертвых, с тем чтобы снова стать народом священников, апостолов и пророков. Кро-ме того, Бог собирается осуществить горячее желание Своего сердца: соединить евреев и христиан, согласно Посла-нию к Ефесянам (2, 4). Это единство может быть обретено не в единообразии, а только во Христе Иисусе, Главе Церкви. В Нем они встретятся и смогут стать одним целым.

Сейчас этому полагается начало. Я, как верующий нееврей, принял протянутую руку моих еврейских друзей. И разве не чудо, что они готовы простить нас, христиан, и принять нас как равных?

И я, в свою очередь, благословляю их.

Каждое из двенадцати интервью мы начинаем совместной молитвой. У меня часто бывало такое чувство, что мы соучаствуем в святом деле. Это чувство продолжало жить во мне все то время, что я работал над книгой, и даже после ее издания.

Мы получили множество писем как от евреев, так и от христиан, подтверждающих это чувство. Читая книгу, они также ощущали присутствие Божие.

При написании, печатании и издании этой книги нам всюду помогали. Для читателей-христиан в конце книги помещен словарь, где можно найти объяснения встречающихся терми-

нов. Чтобы помочь более глубокому изучению вопроса, я включил в книгу ряд мессианских пророчеств. А теперь слушайте голос Бога. Он хочет сказать вам, что любит вас.

Бен Хукендайк, Путтен, Голландия.

Глава 1 Самуил, пророк

Самуил Суран (сорока пяти лет), один из руководителей мессианской общины Кегилат Брит * в Иерусалиме,

сидит за столиком с рисунками его жены Памелы. У него рыжие волосы, счастливые глаза и смеющийся рот, окру-женный рыжей бородой, уже начинающей по краям седеть.

Я смотрю на рисунки, прикрепленные к стенду. Прекрасные работы! Особенно мне нравится серия пастелей, посвященная жизни Иакова. На одной из них изображен Иаков, борющийся с Ангелом Господним. Картина испещ-рена тонкими линиями, делающими ее похожей на витраж. Памела Суран — одна из наиболее известных художни-ков среди мессианских евреев. Пока Самуил рассказывает свою историю, время от времени нас прерывают люди, желающие купить комплект рисунков. Одна американка говорит: Мне так нравятся работы вашей жены, в них как бы слышишь голос Святого Духа. И это в точности выражает разницу между тогда и теперь: теперь в рисунках Па-мелы можно услышать голос Святого Духа.

Памела изучала современное искусство в Америке и Европе, выставлялась на 17 выставках. К 1970 году она уже сделала карьеру в художественном мире. Затем в ее жизнь вошел Мессия, и она сразу же поняла, как ей следует использовать свой талант: способствовать построению Божьего Царства. В 1980 году она поехала в Израиль, где имела выставку в одной из галерей Тель-Авива. Там она встретила Самуила. Они поженились, и Памела стала помо-гать мужу в его служении в качестве старейшины мессианской общины, а также в качестве проповедника библей-ских пророчеств в Европе и Америке.

У Самуила имеется ясное представление относительно будущего развития Израиля. Он верит, что пришло время для великого духовного пробуждения, которое он называет Геула Шлейма *, полное и окончательное искуп-ление Израиля. Он ожидает, что в течение ближайших десяти лет Бог явит Себя Своему народу. Евреи примут Ие-шуа как Мессию, и стена, разделявшая до сих пор евреев и христиан, постепенно будет разрушена.

Бог явил Себя Самуилу чудесным образом через псалмы. После того как он увидел одну из картин Леонардо да Винчи, он купил Новый Завет, и Бог показал ему, что Иисус умер за него. Над головой Его была помещена над-

пись: Иисус, Царь Иудейский. Это потрясло Самуила до глубины души, и, подобно Шавлу *, он не воспротивился небесному видению (Деян. 26, 19).

Когда-то меня звали Стюарт Суранович. Но когда я приехал в Израиль, я переменил свое имя на Шмуэль Су-ран. Так поступают многие израильтяне — меняют свои имена, когда приезжают сюда жить. Суранович принадле-жит диаспоре *; моя новая, израильская фамилия — Суран.

Мои предки были евреями-ортодоксами из России и Польши. Мы происходим из колена левитов, некогда служивших при Храме в качестве священников. Доказательств этому нет, так как в 70 году по Р.Х. Храм был разру-шен и вместе с ним погибли все записи. Но память об этом передавалась из поколения в поколение, от отца к сыну. Мой отец слышал об этом от своего отца и т. д.

Вырос я в Нью-Йорке. В юности я не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Иисус Христос. Как и большинство евреев, я знал лишь, что он каким-то образом связан с гоями *, с Девой Марией и Папой, Ватиканом и Римом, но к нам, евреям, не имеет никакого отношения.

В шестидесятые годы среди американской молодежи было брожение; все устремились на поиски смысла жиз-ни. Я принадлежал к молодым людям, учившимся в университете и хотевшим все познать, все испытать, дойти до сути всех вещей. Подобно каждому молодому еврею, я следовал традиции и, когда мне исполнилось 13 лет, от-праздновал мою Бар-Мицву *. Это означает, что ты приходишь в синагогу и предстаешь там пред Богом, твоей семьей и друзьями, рассказываешь наизусть какой-нибудь отрывок из Афтары *, а затем читаешь из Торы * то, что положено в эту неделю. К этому событию нужно готовиться целый год. Раввин обучает тебя чтению Торы и молит-вам. В день моей Бар-Мицвы выпало читать отрывок из пророка Иезекииля (36, 24—38), где идет речь о восстанов-лении Израиля:

И возьму вас из народов и соберу вас из всех стран, и приведу вас в землю вашу. И окроплю вас чистою во-дою, Ч вы очиститесь... И дам вам сердце новое... И будете жить на земле, которую Я дал отцам вашим, и будете Моим народом, и Я буду вашим Богом.

В тот день в синагоге я пережил глубокий опыт общения с Богом. Чтение этого отрывка из Писания стало вершиной того, что я до тех пор испытывал по отношению к Богу. Я читал этот текст из пророков, и рука Божия бы-ла на мне. Но, как ни странно, вскоре я отошел от иудаизма, после чего последовало 13 лет исканий. С одной сторо-ны, я уже не мог вернуться к ортодоксально-еврейскому образу жизни, но что же тогда оставалось? Я хотел посмот-реть сам, что может предложить мне жизнь.

Я делал большие успехи в атлетике и был своего рода фанатиком спорта. Я играл в бейсбол, баскетбол и фут-бол. Могу честно сказать о себе, что был кумиром школы и самым заядлым игроком на поле.

По окончании школы я вступил в мир и все больше и больше терялся в нем, Я уходил все дальше от Бога. И так продолжалось, пока мне не исполнилось 26 лет. Тем временем я занимался изучением мировой философии, са-мых разных ее направлений: от Фрейда до Энгельса и Маркса. В моей голове все смешалось, и я уже не был уверен в том, что Бог существует. Все это закончилось кризисом, в результате которого я опять стал читать Сидур *, еврей-скую книгу молитв. Я читал псалмы и молитвы, и они пробудили нечто во мне, так что я снова смог поверить в Бога Авраама, Исаака и Иакова.

Это было дело рук Божиих. Я читал Слово Божие, и Бог пробудил мою душу. Я уже не мог не верить в Бога, сотворившего небо и землю. У меня появилась внутренняя уверенность; я снова стал сознавать существование Бога Израилева. Бог знал, как надо говорить со мной. Он коснулся моего сердца посредством чтения Слова. Интуитивно я чувствовал, что истина заключена именно здесь, а не в тех философиях, которые я изучал в университете.

В моем сердце завязалась борьба между светом и тьмой, добром и злом, истиной и ложью. Я продолжал чи-тать псалмы и почувствовал, что они имеют непосредственное отношение ко мне лично. Я понял, что царь Давид говорил о Боге как о своем Отце. У него была глубокая личная связь с Богом. Это тронуло меня. Никто не говорил со мной об этом. Никто не объяснял мне, в чем состоит Благая весть. Моя голова все еще была забита университет-ской философией, и я был не в ладах с самим собой.

В шестидесятые мы искали ответы на вопросы о смысле жизни. Это было время Битлов, наркотиков и рок-н-ролла. Я пришел к выводу что истины нет, жизнь не имеет смысла и самое лучшее, что мы можем делать, это есть, пить и веселиться. Те годы промелькнули, как одна затянувшаяся студенческая пирушка.

Затем в. очередной раз наступил еврейский праздник Рош-а-Шана *, еврейский Новый год и, согласно тради-ции, день, в который Бог судит мир и человечество. И именно в этот день я был арестован, так как на севере штата Нью-Йорк у меня было поле, где я разводил марихуану. Я провел в тюрьме три дня. Как раз тогда, когда я вышел из тюрьмы, я начал читать Сидур, и в результате произошла моя первая сознательная встреча с Богом. Можно сказать, что Бог остановил меня, чтобы привлечь мое внимание.

Я получил университетский диплом и начал работать в центре Нью-Йорка в школе учителем математики. Ученики были из неимущих слоев общества, и это было главной причиной, почему я туда пошел: мне хотелось по-работать на социальной ниве. Это было время войны во Вьетнаме; время, когда мои сверстники рьяно протестовали против войны, материализма и лицемерия западного общества. Я преподавал в школе три с половиной года. Тем временем я читал для себя Ветхий Завет. У меня была такая жажда Бога, что я читал Библию даже между уроками и во время обеденного перерыва. Особенное действие производили на меня псалмы. Однажды, когда я сидел в классе и читал псалом 39 (здесь и далее нумерация псалмов дается в соответствии с русскими изданиями Библии — приме-чание переводчика), со мной внезапно что-то произошло. Я прочел: Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой; извлек меня из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы мои, и вложил в уста мои новую песнь —хвалу Богу нашему. Увидят многие, и убоятся, и будут

уповать на Господа. Блажен человек, который на Господа возлагает надежду свою... Читая эти слова, я чувствовал глубокую связь с Давидом. Его опыт был моим опытом. Он облек в слова мои мысли и чувства. Это было так, как если бы Сам Бог заговорил со мной. Он сказал мне: Шмуэль, Я извлеку тебя из страшного рва. Я поставлю на камне ноги твои, и Я вложу в уста твои новую песнь — хвалу Богу нашему. Я не совсем понимал, что означает стих Бла-жен человек, который на Господа возлагает надежду свою, но был готов исполнить то, о чем в нем говорилось, и решил возложить свою надежду на Бога, оставить работу учителя и начать новую жизнь.

Я не знал, на что я буду жить; но знал только, что должен довериться Богу. Я пошел к директору школы и ска-зал ему, что Бог явил Себя мне и я хотел бы возложить на Него мои надежды, как об этом говорится в псалме 39, и поэтому увольняюсь. Он ничего не понял. Скорее всего, он подумал, что я сошел с ума. Он не был верующим, но даже если бы это было и не так, то все равно мог подумать, что я сумасшедший.

Итак, я ушел из школы. На следующей неделе мне случилось зайти в книжную лавку. Там висели всевозмож-ные репродукции, и одна из них привлекла мое внимание. Это была знаменитая картина Леонардо да Винчи Тайная Вечеря. На ней изображены Иисус со Своими учениками, совершающие Пасху. А Пасха всегда была для меня са-мым святым из всех еврейских праздников. Вся семья собиралась вместе, чтобы отметить избавление от египетского рабства. Я слышал рассказ об этом на протяжении всей моей жизни с самого раннего возраста и теперь не мог по-нять, почему Иисус и Его ученики совершают Пасху. Я думал, что Иисус был христианином, и был удивлен, что Иисус празднует еврейский праздник. Я думал, что Иисус — бог гоев *, что Он каким-то образом связан с Девой Марией, Папой, Ватиканом, но только не с нами, евреями. На Рождество я иногда слышал прекрасные песни о рож-дении Иисуса, и некоторые из них трогали меня, особенно песня: Рождество, Рождество, родился Царь Израилев!

Я заинтересовался, и в конце концов очутился в Библейском обществе, где мне дали Новый Завет. Текст, к ко-торому я обратился, было Евангелие от Матфея, глава 1, стих 1, и я прочел: Родословие Иисуса Христа, Сына Дави-дова, Сына Авраамова... Я был поражен. Бог совлек покрывало с моих глаз, и я увидел, что Иисус был евреем. Он был Сыном Давида и Сыном Авраама. И я с большим интересом начал читать Евангелие от Матфея, постаравшись отбросить все свои предвзятые представления об Иисусе.

Когда я прочел о чудесном рождении Иисуса и о том, что Бог велел Иосифу дать Ему имя Эммануил, что зна-чит С нами Бог, я увидел связь между Ветхим и Новым Заветами. Это еще больше возбудило мой интерес. Я был глубоко потрясен тем, что прочел дальше о жизни Иисуса и о Его служении еврейскому народу. Он проповедовал в синагогах и исцелял больных, очищал прокаженных и воскрешал мертвых. Меня поразило Его сочувствие стражду-щим людям; Его учение также показалось мне удивительным. Когда я дошел до описания, как Он совершал Пасху, или Тайную Вечерю, я спросил себя: Кто есть сей Иисус? Ответ пришел немного позже, когда я прочел у Матфея, как Иисус был распят и над Его головой поместили надпись: Сей есть Иисус, Царь Иудейский (Мф. 27, 37).

То, что я прочел, меня очень взволновало, и я отложил книгу. Я спросил себя: Почему написали Иисус, Царь Иудейский, а не Иисус, лжепророк, или лжемессия, или богохульник, или еще какое-либо обвинение, выдвигавшее-ся против Него? Почему Царь Иудейский? Я воззвал к Богу: кто же есть сей Иисус и что означает Царь Иудейский? У меня перед глазами все время был образ Иисуса, пригвожденного к Кресту, истекающего кровью, страдающего и умирающего, и надпись — Иисус, Царь Иудейский.

Постепенно с моего разума спало покрывало, и внезапно я признал Иисуса моим Царем. Царем евреев. Я раз-разился слезами и дал моему сердцу выплакаться, будучи не в силах больше сдерживать себя. Это откровение пол-ностью завладело мной. С этого момента я как бы заново родился. И так же, как это бывает при родах, этот процесс протекал в муках. Я горько плакал в течение получаса. Когда я снова был в состоянии владеть собой, я продолжил чтение Евангелия и дошел, к моей неописуемой радости, до воскресения Иисуса из мертвых. Я ничего об этом не знал; для меня это оказалось совершенной неожиданностью. Я прочел, как Ангел Господень спустился с небес и сказал Марии Магдалине, плачущей у гроба: ...Я знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь; Он воскрес, как сказал (Мф. 28, 56). Я был так счастлив, что прыгал по комнате от радости. Он не только не умер, но воскрес за-ново! Я ничего не мог сделать другого, как вручить всю мою жизнь Иисусу. И тогда я стал Его учеником.

У меня не было никаких связей. Я даже не знал, есть ли другие евреи, испытавшие то же, что и я. Я думал, что являюсь единственным евреем, верующим в Иисуса. И я держал все это про себя в течение целого года. В Калифор-нии жил мой брат, и я поехал туда, чтобы рассказать, что я нашел Мессию. Я вел себя совершенно открыто. И мой брат тоже пришел к Господу. Это так по-библейски: один брат сообщает Благую весть другому брату и приводит его к Господу.

Сначала мои родители не знали, что об этом думать. Они действительно не понимали, что случилось с их сы-новьями. Но они видели огромные изменения, происшедшие в нашей жизни, и это заставило их отнестись к нашей вере все более и более положительно. В Калифорнии я встретил впервые других верующих. В то время Бог повсюду действовал посредством Своего Духа. На Западном берегу возникло движение Иисуса; двадцать процентов хиппи, пришедших к вере, были еврейские мальчики и девочки.

Каждый, кто нашел Господа, находил Его своим, особым образом. Я не помню, чтобы когда-либо слышал о приходе к вере, подобном моему: чтобы Иисус явил Себя как Царя евреев. Большинство евреев приходят к Иисусу благодаря свидетельству какого-либо друга — другого еврея или христианина. Но в моем случае не было человече-ского посредничества. Бог Сам открыл мне Себя. Мне было дано откровение, что еврей может уверовать в Христа и при этом остаться евреем.

Я отошел от иудаизма, когда мне было 13 лет, но теперь, когда я нашел Иешуа, мой образ жизни стал более еврейским, чем когда бы то ни было раньше, и то же самое можно сказать о моей нравственности: Мое поведение стало более нравственным; я стал следовать Божественным заповедям. Особенное впечатление это произвело на мо-

их родителей. Они видели перемену во мне, и это сделало их тоже более ревностными. В 1974 году я уехал в Израиль. Сначала я пару лет занимался организацией общин в Тверии и Нахарии в Гали-

лее. В Нетании, у руководителей мессианской общины Давида и Лизы Лоден я познакомился с моей будущей женой Памелой. Мы поженились в 1982 году и переехали в Иерусалим, где собираемся оставаться до Второго пришествия Господа.

Я помог Памеле, выполняя роль ее менеджера, а она помогла мне в моем служении в качестве старейшины в общине.

В девяностые годы Памела стала создавать все более и более пророческие работы. Она стала изображать то, что на иврите мы называем Геула Шлейма, полное искупление еврейского народа. В ее работах находит свое отра-жение история еврейского народа, начиная с 1930 года. Сначала судьба европейских евреев во время Холокоста *, затем провозглашение государства Израиль, воссоединение Иерусалима и, наконец, возвращение Мессии. Это мо-нументальный труд.

Полное восстановление Израиля разбивается на фазы. В 1948 году было создано государство Израиль. Бог снова привел евреев на землю обетованную. После девятнадцати столетий рассеяния среди других народов они вер-нулись в свою собственную страну и стали восстанавливать Израиль на своей, Богом данной им земле. В 1967 году после Шестидневной войны Бог вернул Своему народу Иерусалим. Иисус сказал, что Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников (Лк. 21, 24). Будет попираем язычниками означает, что горо-дом будут управлять язычники. В 1980 году премьер-министр Бегин объявил Иерусалим единственной и неделимой столицей еврейского народа на все времена.

В то же время Бог стал изливать Свой Дух на многих евреев по всему миру. Я полагаю, это был поворотный момент, первый ясный знак того, что с ослепленных сердец совлекается покрывало. Теперь мы ждем третьей стадии, когда Бог исцелит слепоту евреев в отношении Личности и дела Иешуа Мессии.

Пророк Захария (12, 10) говорит, что Бог изольет на дом Давида и на жителей Иерусалима... дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем... и скорбеть, но Бог откроет источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты (Зах. 13, 1). Вот почему я живу и работаю в Иерусалиме: чтобы нести Благую весть еврейскому народу и молиться о спасении Израиля, дабы каждый еврей по-знал Иисуса.

Для этого мы нуждаемся в Откровении. Петр сказал об Иисусе: Ты Христос, сын Бога Живого, а Иисус сказал ему в ответ: ...Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. Еврею это трудно понять с бого-словской точки зрения. Навсегда останется тайной, как Бог родил Сына и как Он был рожден Девой, а при этом ос-тается Единым. Но благодаря сверхъестественным дарам веры мы можем познавать вещи, недоступные нашему ес-тественному разуму. Особенно трудно для нас, евреев, повторяющих с детства: Шма Исраэль, Адонаи Элогену, Адонаи Эхад — Слушай, Израиль! Господь Бог наш, Господь един есть, принять учение о том, что Бог есть Троица: Отец, Сын и Дух Святой. Уразуметь это невозможно; мы должны раскрыть наши сердца Божественному открове-нию.

Бог совлекает также покрывало с сердец неверующих евреев. Никогда ранее в истории не было написано так много книг об Иисусе, и никогда евреи не говорили так много положительного о Нем. Он является предметом серь-езных размышлений как в ортодоксальных, так и в секулярных кругах. О Нем говорят, что Он был великий Еврей, великий Учитель, и даже заходят столь далеко, что называют Его великим Пророком. Следующим шагом в этом ду-ховном развитии будет признание Его как Мессии.

Когда Он придет и станут ноги Его на горе Елеонской (Зах. 14, 4), только тогда мы получим полное знание о том, Кто Он. Для меня Иисус не только; Сын Божий, Он для меня — все, и даже больше, чем говорит нам Новый За-вет. Он мой Господь и Спаситель, мой Царь и Защитник, мой Жених и мой Бог.

Мы, мессианские евреи, видим наше призвание в том, чтобы вести образ жизни, по сути своей, еврейский. Та-ким образом мы сможем отвести от себя обвинение, в течение многих лет выдвигавшееся против евреев, уверовав-ших в Иисуса, в том, что они не ведут себя больше, как евреи, и вообще перестали быть евреями, так как обратились в другую веру. Мы должны выработать мессианско-еврейский образ жизни. По всей стране должны быть созданы мессианские общины; мы должны осознать, кто мы такие. Этот процесс начался в 1967 году, и нам предстоит еще многому научиться. Мы начинаем открывать наши еврейские корни; нам следует обратиться к первому столетию, чтобы определить, кем мы являемся на самом деле.

Реакция на это различна и многообразна. Большинство ортодоксальных евреев, ослепленное своими предрас-судками, не считает нас больше евреями. Даже если бы мы соблюдали закон Моисеев самым строжайшим образом, они все равно не признали бы нас за евреев. Однако секуляризованные евреи и даже евреи-атеисты все-таки видят в нас евреев. Для них не имеет значения, придерживаемся ли мы Моисеева закона или нет. Я верю, что мы живем во времена, когда духовная слепота еврейского народа должна будет исцелиться. Это очередной и наиболее важный шаг в Божественном замысле относительно Израиля.

За последние 10 лет многое изменилось. Выросло новое поколение. Поколение Бен Гуриона, Голды Меир и Менахема Бегина ушло, и их место заняли сабры *, молодые израильтяне— евреи, родившиеся и выросшие в этой стране. В них меньше сопротивления по отношению к христианству. Поколение, пережившее Холокост * и вернув-шееся в эту страну, привезло с собой глубокие раны и недоверие. Но их дети выросли в этой стране; они видят все по-иному. Это молодое поколение проходит через те же самые фазы развития, что и молодежь в других частях мира. Наркотический соблазн, альтернативная музыка, поиски истины, протест против милитаризма —все эти вопросы волнуют и нашу молодежь тоже. Я сам прошел через все это и вышел верующим. Аллилуйя!

В ближайшие 10 лет я ожидаю большой урожай. Я верю, что мессианские евреи образуют мост между еврея-ми и христианами. Это важный момент в истории Израиля. На христианах же лежит особая ответственность мо-литься за Израиль и помогать мессианским общинам. А мессианские евреи — это природные ветви, которые при-вьются к своей маслине (Рим. 11, 24).

Я бы хотел сказать евреям, читающим эти строки и еще не нашедшим Иешуа-а-Машиах *, что мы должны от-бросить в сторону все предрассудки в отношении Иисуса. Мы должны также на некоторое время забыть историю Церкви и вернуться ко временам до разрушения Храма.

Вопрос заключается в следующем: почему Храм был разрушен и почему Иисус сделался почти невидимым в еврейской истории? Единственный путь понять, кто такой Иисус,— это самому читать Новый Завет, даже если это будет впервые в вашей жизни. Самый важный вопрос состоит не в том, кто такие евреи, а в том, кто такой Иисус из Назарета.

Мы переживаем сейчас важный исторический момент. Каждый из нас испытывает радость по поводу репат-риации русских евреев, и это, конечно, великое событие в нашей истории. Но истинное божественное значение по-следних дней — это духовное восстановление Израиля и объединение евреев и христиан. Это глубочайшее желание Божественного сердца. Его конечный замысел состоит в том, чтобы через искупление, совершенное Иисусом, Изра-иль смог снова стать светом миру и царством священников. Тогда мы сможем исполнить наше мессианское призва-ние и проповедовать Бога всем остальным народам на Земле. Тогда от Сиона выйдет закон, и слово Господне —из Иерусалима (Мих. 4, 2). Из года в год люди будут приходить в Иерусалим для поклонения Господу (Зах. 14, 16). И тогда весь Израиль спасется (Рим. И, 26).

Глава 2 Эльханан, художник

Такси доставило меня в Гило, один из прекрасных пригородов Иерусалима. Когда я увидел рассеянные по

холмам белые домики, мне припомнился текст из Библии, где говорится, что Иерусалим заселит окрестности (Зах. 2, 4). Я подумал: Как красиво здесь будет весной, когда на фоне белых стен зацветет лиловым цветом бугенвилея.

Утро было исполнено красоты и света, и не только в буквальном смысле. На меня освежающе подействовала встреча с художником Эльхананом (сорока пяти лет) и его женой Джулией.

Эльханан, со слегка седеющими кудрями и аккуратной бородкой, показал мне сначала альбом с фотографиями своих работ. Одна из них напомнила мне прекрасную настенную роспись моего отца под названием Источник, и я пригласил Эльханана приехать ее посмотреть. В то утро я много раз слышал это слово источник, поскольку большая часть жизни Эльханана прошла в поисках источника.

Он искал его во многих странах и многое испытал, пока, наконец, не нашел Бога. Эльханан предложил мне посидеть в сукке * на балконе, так как шла неделя Праздника Кущей. Мы беседова-

ли, и нас обвевал легкий ветерок, проникающий сквозь ивовые ветви на крыше сукки. Джулия принесла мисочку с орешками и графин фруктового сока. Мы помолились. Эльханан молился о том, чтобы Господь сохранил нас в сук-ке Своего мира.

Я принадлежу к еврейской семье, члены которой прибыли в Соединенные Штаты из Венгрии и Чехословакии. Родился я в Нью-Йорке. Затем наша семья, подобно многим, переезжала все дальше и дальше на запад Штатов. В конце концов, мы осели в Калифорнии, где я и вырос. Нас можно было бы назвать средней еврейско-американской семьей, консервативной, но не ортодоксальной. Мы не были слишком религиозны и не очень-то хорошо знали Биб-лию. Но мы всегда сознавали себя евреями, хотя и не могли полностью охватить всю глубину нашего национального призвания.

У меня всегда было такое чувство, что я живу не в том месте и не в том времени. Я никогда и нигде не чувст-вовал себя дома.

С самого раннего детства все в моей жизни как-то не ладилось. Дети, с которыми я играл, были неинтересны-ми. Их шутки вовсе не были забавными. Темы, на которые они разговаривали, меня не интересовали. Вы понимаете,

что я имею в виду? Когда мне исполнилось 25 лет — в шестидесятые,— мир изменился. Может быть, это Дух Божий излился на

мир, не знаю. Произошло то, чего евреи ждали 2000 лет: вновь был обретен Иерусалим; в полном разгаре было дви-жение хиппи, и тут Калифорния занимала первое место.

Что-то тревожило меня, но я сам не знал, что. Я чувствовал себя полностью оторванным от моего поколения. Я постоянно думал: Должно же существовать нечто большее, чем то, что я вижу вокруг. Подготовка к моей Бар-Мицве * мне совсем ничего не дала. Я сказал: Они только говорят о Боге, но я Его не вижу.

Мои родители посоветовали мне пойти посмотреть фильм «Десять заповедей». Мне было тогда 12 лет. Они думали, что, быть может, фильм произведет на меня впечатление и заставит лучше относиться к религиозным заня-тиям. Мы посмотрели фильму и я нашел его великолепным. Он и в самом деле подействовал на меня. Я сказал: Если Бог существует, то Он именно таков.

Но Бог не был для меня такой реальностью в Калифорнии, как на Синае. Я не мог ощутить Его присутствие и прервал подготовку к Бар-Мицве.

Когда я начал изучать искусство в университете, у меня там также возникли проблемы. Я выставлял свои ра-боты на выставке в Глендэйле, что позволило мне заработать немного денег. Я сказал: Куплю-ка себе билет в один конец и уеду в Европу. Я уложил свои краски и кисти в чемодан и поехал, сам не зная куда.

В те дни я выстроил для себя целую философию, которая сводилась к следующему: Все, что до сих пор мне показывали,— ложь. Все, что мне приходилось слышать, по сути своей — неправда. Единственное, в чем можно быть уверенным, это то, что мои пять органов чувств сами могут воспринять. Я могу верить только в то, что сам ви-жу или что сам испытал.

Наиболее важной частью моей философии было утверждение: Нам необходимо вернуться в наше прошлое. В Америке нет ничего, что было бы старше 250 лет, и все запаковано в целлофан и не имеет даже запаха.

Итак, в Европу! Там можно двигаться назад во времени, там, по крайней мере, еще можно услышать запах хлеба. Я прибыл в Париж, и, действительно, когда я шел по его улицам, меня сопровождали запахи булочной. Я бо-ялся что-либо упустить, я хотел сам все на свете потрогать, понюхать, увидеть и испытать. В Европе можно потро-гать стены, о которые облокачивался Наполеон. В Америке можно только прочитать об этом в книгах; здесь можно это ощутить самому.

Я прожил в Париже 5 лет, зарабатывая себе на жизнь тем, что рисовал иллюстрации к книгам и сам писал ста-тьи и повести. Я снимал прекрасную студию вблизи острова Сен-Луи.

Я посетил соседние страны: Англию, Германию и Италию. Увиденное я сравнивал с тем, что читал в книгах, и все пытался углубиться в историю. В Риме мне даже показалось, что я близок к источнику. Во мне начало нечто со-зревать, постепенно приобретая все более определенную форму. Святой Дух, который призывал меня с самого ран-него детства, наполнил меня предчувствием встречи.

Я хотел забраться еще дальше в глубь времен и из Рима поехал в Грецию, колыбель западной цивилизации. Я записывал все, что там пережил, все, что видел и слышал. Впоследствии, перечитав свои записи, я был немало ими удивлен.

И все же я не нашел истины. Большая часть моей жизни была связана с изобразительным искусством, но как мне изобразить источник, если, я не знаю, где он находится и что собою представляет?

Все мешало: слишком много техники, слишком много художников, слишком много пап и мам. Я был поте-рянной душой, ищущей саму себя. Грех на иврите — хет. Это слово — нечто вроде выстрела из ружья, не попавше-го в цель. Видно, я шел не в том направлении и полностью утратил цель жизни.

Жизнь моя стала безрадостной. Особенно в любовных делах. Я жил безнравственно, но даже это было своего рода поиском. Я искал истину и любовь, но не там, где должно. Я практически перестал сознавать себя евреем.

Однажды меня спросили: Ты еврей? Я ответил вопросом: Что такое еврей? Тогда меня спросили: Твои роди-тели евреи? Я ответил: Да. — Значит, ты еврей. Не хочешь ли съездить в Израиль? Я сказал: Ни за что. Израиль был последним местом, куда бы мне хотелось поехать.

Я работал вместе с одним моим другом, которого знал с пятилетнего возраста. Он писал книги, а я их иллюст-рировал. Этот друг предложил: Давай поедем в Бразилию. И я сказал: А почему бы и нет? За прошедшие пять лет я испытал все, что только можно испытать в Европе, и мне хотелось уехать. Источника в Европе не было, я это уже знал. Мы купили билеты в один конец, и я очутился в Бразилии, а там все, к чему я ни прикасался, рассыпалось в прах. В Европе мои дела шли успешно, но теперь началась новая глава в моей жизни и благословение пропало.

Во-первых, возникла проблема денег. Я прибыл раньше моего друга и испытывал нужду в деньгах. Я нашел квартиру и стал в ней жить, но вскоре убедился, что недооценил разницы в культуре.

Бразилия — это не Европа. Будучи американцем, вы можете чувствовать себя в Европе почти как дома. Но Бразилия — это поистине иная планета. Первобытная и чувственная. Жара изматывает вас. Никакой интеллектуаль-ной жизни, и вы просто все время чувствуете себя грязным и потным. Вся жизнь вращается вокруг чувства.

Когда я нашел квартиру, мне сразу же бросилась в глаза надпись на двери на португальском языке: Здесь Бог присутствует и Иисус живет.

Я открыл дверь — тогда я еще ничего не знал о Руах Ха-кодеш *,— и как будто кто-то в моем сердце произ-нес: Ты открываешь дверь в новый период твоей жизни. Я шагнул внутрь и почувствовал себя подобно Алисе, по-павшей в страну чудес через кроличью нору. Я погрузился в густую, глубокую тьму.

С этого момента все пошло кувырком. Если я протягивал руку, чтобы взять что-либо, оно тут же улетучива-лось и в моей руке оказывалась пустота. Я сам себе опротивел и чувствовал себя ужасно одиноким. Но даже и тогда

глубоко в моем сердце жила уверенность, что я двигаюсь в направлении источника. Меня окружал мир примитивных, ничем не ограниченных эмоций. Западная культура здесь еще ни к чему не

прикоснулась. Даже внутреннее побуждение выражалось в резкой, грубой форме. Другими словами, я погрузился в прошлое еще глубже, чем в Греции. Это была Африка. Африканский элемент заметно присутствует в Бразилии, бо-лее чем где бы то ни было в Южной Америке,— особенно в Рио-де-Жанейро. Я продолжал работать над книгой, и меня все больше и больше начинал занимать образ Иисуса.

В Греции, где я писал статьи против христианства и Церквей, я защищал Еврея на кресте, оставшегося непо-нятным. Каким-то образом я чувствовал свою связь с Ним, непонятым Евреем Иисусом. Но религия не находила во мне отклика. Я слишком хорошо сознавал, что есть истина и что есть ложь, и я видел слишком много лицемерия. Особенно меня возмущало то, как евреи и христиане осуждают друг друга. Вы знаете, как это бывает: Ты не должен разговаривать с ним, потому что он гой * или Тебе нельзя дружить с ним, так как он не еврей и т. д. Любой ценой я хотел найти источник.

Никаких компромиссов, никаких поисков работы или семейной жизни. Как могут такие, как я, заводить семью и погружать детей в подобный мир? Иногда я думал: Стану респектабельным, еврейским художником-иллюстратором. Но за что здесь можно ухватиться? Этот ящик, возможно, имеет этикетку, но у него нет ручки!

В каждом ящике, который я открывал, была пустота или только пыльные книги. Все эти четыре года в Брази-лии я чувствовал себя, как рыба, вынутая из воды. Я обнаружил: то, что вижу я, другие не видят. Идя куда-то с друзьями, я часто говорил: Вы видите то-то и то-то? Это не может быть случайностью. Мои друзья прозвали меня Человек, не признающий случайностей. Я видел во всем определенный порядок, причину и следствие; некий план. Я только не мог понять, в чем этот план заключается.

Мне было 30 лет, а я уже чувствовал себя стариком, все повидавшим и все испытавшим. Я не обрел надежды ни в чем из того, что читал или видел. Будь-то политика, или религия, или искусство — ни в чем не было истины. Я знал, что было много художников, которые лишали себя жизни, оставляя лишь болезненный след в душах своих друзей.

В начале 1977 года мне приснился сон. Я стою около пруда в каком-то саду. Был чудесный, прохладный вечер. Я заметил, что пруд покрыт толстой стеклянной плитой с небольшим отверстием в ней. Снизу к самому стеклу под-ступали водоросли. Это было так красиво и так заманчиво, что я разделся и нырнул через отверстие в стеклянной плите и тут же понял, что под стеклом я не буду иметь доступа к воздуху. И пока плыл, я не мог найти отверстие и начал уже задыхаться. На этом сон кончился. Но я не проснулся. Я снова шел по берегу того же пруда. Но теперь я ступил на стеклянную плиту, чтобы проверить, насколько она крепкая. Я убедился, что она выдерживает меня, и ви-дел, сколь прекрасны водяные лилии, прижимавшиеся к нижней стороне плиты. И вдруг между лилиями появилось бледное лицо тонущего человека — это было мое лицо. И я проснулся.

Этот сон меня сильно озадачил: человеку не должны сниться подобные сны. И лишь спустя какое-то время мне раскрылось его значение.

В январе 1977 года я поехал с друзьями в Сальвадор, чтобы побывать на празднестве Масленицы. В те дни Масленица в Сальвадоре носила еще первозданный характер, без коммерческого налета, как в Рио. Она празднова-лась прямо на улицах, и весь город принимал в ней участие. Здесь было все: музыка, танцы, наркотики, мат, магия... Все, что люди подавляли в себе в течение года, выплескивалось наружу. Люди там очень бедны, но во время Масле-ницы они прожигают жизнь.

В те дни Бог начал изливать Свой Дух на меня, что вызывало во мне такое чувство, будто я приближаюсь к источнику. У меня было видение, длившееся 3 дня и 3 ночи. Между бодрствованием и сном практически не было никакой разницы. Есть только 2 варианта,— думал я. — Либо исполняется все то, что я искал, либо существует только сатанинская тьма безо всякой надежды. Я понял, что ничейной земли нет, нет промежуточной зоны, а есть только свет и тьма. Как поет Боб Дилан: Ты должен кому-нибудь служить: или дьяволу, или Богу.

Я проводил время с друзьями, наблюдая масленичный карнавал, но Бог постоянно говорил со мной. Он гово-рил устами людей, с которыми я встречался. Здесь я впервые начал сознавать свою греховность. И понял, что мои грехи достигли апогея.

Вы бросаете в землю семя, через какое-то время оно прорастает и, наконец, дает плод. Я понял также, что грех есть болезнь, в конечном счете приводящая к смерти. Как если бы кто-то включил свет и осветил комнату, полную мусора. Я не мог этого вынести, не мог больше так жить.

Кое-какие знаки указывали в сторону Иисуса и давали мне особое чувство успокоения. Так, я встретил девуш-ку с кулоном на серебряной цепочке; внутри кулона просматривалось горчичное семечко... На мой недоуменный вопрос она рассказала притчу Иисуса. Вера подобна малому зернышку, которое несет в себе огромный заряд и мо-жет дать жизнь большому дереву. Иисус сказал это 2000 лет назад, и сальвадорская девушка носила украшение, на-поминавшее о Его словах.

Я, еврей, был тронут. Слово задело и разум, и сердце, и душу. Это было поистине живое, действенное слово. Покрывало, заслонявшее умственный взор, стало спадать, и я получил возможность ясно видеть. Библия говорит о покрывале, лежащем на сердце евреев, подобно завесе, некогда отделявшей Святое Святых и разодравшейся сверху донизу после крестной смерти Иисуса. Всю мою жизнь я пытался разодрать эту завесу снизу, но мне это никак не удавалось. Теперь Бог разодрал ее сверху, и я вдруг увидел всю мою жизнь — годы, прожитые в Лос-Анджелесе, Париже, Греции и Бразилии.

В голове мелькали различные места и люди. Прошлое развернулось предо мной, подобно свитку. История возвратилась на 45 лет назад, в детство моих отца и матери, когда их родители выехали из Венгрии и затем отправи-

лись дальше, в землю Израильскую. Затем мне был показан Сион, город Великого Царя, — то, о чем я никогда не думал. Я вернулся в Египет, ко времени Исхода, к патриарху Аврааму. Свиток продолжал раскручиваться. Все в нем было взаимосвязано. Все обретало для меня не только историческую, но даже, скорее, духовную реальность.

История стала жизнью. Я пришел к необходимости исповедать мои грехи. Господь напомнил мне о людях, ко-торых я использовал в своих целях. Нужно было принести покаяние.

Я хотел было попросить прощения у одного моего друга, но он сказал: Это пустяк. Я же считал, что это не пустяк. Я плакал перед моими друзьями, ибо некогда мои слова ранили их, мои поступки причиняли им вред.

Я не мог вынести своего прошлого, обличаемого Святым Духом. Я думал: Либо я схожу с ума, либо встретил-ся с Богом Живым.

Друг, вместе с которым я делал книжку, был из христианской семьи, хотя и не придерживался по жизни своей религии. Он забеспокоился обо мне, съездил в город и, вернувшись, сказал: Послушай, я знаю, что у тебя сейчас трудный период; я нашел человека, который, вероятно, сможет тебе помочь. — Кто это? Он подал мне листок бума-ги, и, развернув его, я прочел имя психолога: доктор Назарет. Опять! Еще одно указание на Того Единственного, Кто мог исцелить мою болезнь, на Человека из Назарета. Не этот сальвадорский доктор, который, вероятно, даст мне успокоительное или попытается утешить при помощи красивых слов, а Человек, умерший на кресте.

И я сказал: Прости, но к врачу я не пойду. Господь привел меня на берег Залива всех святых (умерших— прим. переводчика). Это звучало жутковато.

Теперь-то я знаю слова Иисуса: нельзя заново родиться, прежде не умерев. Правило, осуществляемое в крещальном погружении. Разумеется, тогда я ничего об этом не знал.

Оставив на берегу свое я: мой кошелек со всем его содержимым,— я вбежал в море. Я чувствовал себя так, будто приближаюсь к источнику, где смогу очиститься от болезни. Самое удивительное — на ноге у меня действи-тельно была гнойная рана, символ болезни моего духа.

Я больше не хотел заражать других людей своими микробами. Продолжать так жить было бы преступлением. Меня тошнило от моей живописи, моих статей, от моего обращения с другими людьми. Я был нечист перед Богом, в точности, как говорит Исайя: Горе мне! Ибо я человек с нечистыми устами, и я живу среди народа также с нечисты-ми устами... (Ис. 6, 5).

Я поплыл в сторону океана. Я был готов умереть. Я думал: Бог может забрать меня, если Он хочет, я готов. Я был в хорошей форме и проплыл примерно с километр от берега. Я чувствовал нечто особенное, как будто со мной был Бог. Я устал, но Он давал мне новые силы.

Он привел меня к трем скалам, высившимся посреди залива. Я начал карабкаться на среднюю скалу, так как смертельно устал. Взбираясь на этот вулканический остров, я заметил, что в скале было отверстие, через которое выбегала вода от разбивавшихся о скалу волн. Звук журчащей воды напоминал звук слива в туалете.

Я понял, что это были за скалы. Я попал сюда для того, чтобы очиститься от своей болезни. Я буквально засу-нул больную ногу в поток, низвергавшийся сверху, и почувствовал, как боль отпускает меня, как нечто серое, чер-ное и нечистое уходит из меня в океанские глубины. Потрясенный, я плакал, как новорожденное дитя.

Через некоторое время я вернулся вплавь на берег, и у меня было такое чувство, будто Бог крестил меня. Я стал другим человеком. Кошелек остался на месте, но человека, чья фотография лежала в кошельке, больше не бы-ло. Совсем как в моем сне.

Глядя вниз на лицо тонущего человека, я увидел себя. Произошла замена. Иешуа встал на месте моего преж-него я. Невероятно, но такова была реальность, странная и непонятная. И кто объяснит мне ее?

Вернувшись в Рио, я достал Библию. Я совершенно не знал Библии, но как только раскрыл ее, уже не мог ото-рваться. В течение девяти месяцев я только и делал, что читал Библию, слово за словом, страницу за страницей. Од-нажды я прочел из пророка Михея (7, 19): Он опять умилосердится над нами, изгладит беззакония наши. Ты вверга-ешь в пучину морскую все грехи наши.

Именно так и случилось со мной. Мне было известно талмудическое толкование слова Ташлих *, означающее на иврите буквально ты бросишь. Обычно на Рош-а-Шана * ходили с молитвой вдоль какого-либо водоема с про-точной водой и сбрасывали в воду свои грехи.

Я плакал и плакал, когда вдруг меня озарило и я понял, что произошло, и в первый раз в жизни почувствовал себя чистым и просветленным. Я в точности понял, что имел в виду апостол Павел, когда говорил: И уже не я живу, но живет во мне Христос. Он сказал эти слова не просто так, а пережив их на собственном опыте, так же, как и я.

Первое, что открылось мне при чтении Библии,— осознание своего еврейства. Словно внутри меня сказал го-лос: Вот ты — конечный плод длинной истории еврейского народа. Ты соединен с семенем Авраама. И даже если я брошу тебя в глубочайшую тьму или рассею тебя среди других народов, я опять найду тебя (см. Втор. 30, 3—4,— примеч. переводчика). Я думал: Бразилия слишком далека от Израиля, я жил в глубокой тьме, а теперь должен куда-то идти и что-то делать. Ибо евреи призваны проповедовать имя Божие среди других народов.

У меня еще не было уверенности в том, что Иисус добр, но я уже полюбил Его как еврея. Я продолжал свои поиски в Библии, начиная с Книги Бытия и вплоть до Нового Завета. Я потерял чувство времени. Читая о Дне иску-пления в Книге Левит, я думал: Ты видишь, что всюду одна и та же картина, один сменяется другим, один умирает, другой живет. Смена — это расплата за грех, затем наступает примирение — все было так ясно.

В какой-то момент я почувствовал, что мне нужно выйти на улицу. Я прошелся немного, поднял глаза и уви-дел звезду Давида. Представляете, в центре Рио-де-Жанейро! Но что все эти люди тут делают? Я подошел к одному человеку и спросил: Что здесь происходит? Он ответил: А вы не знаете? Сегодня Йом-Кипур! Я не сразу понял, что стою перед синагогой и что сегодня День искупления.

Бог дал мне прочесть об этом в Своем Слове, чтобы затем привести меня к общению со Своим народом. Позже я посетил главного раввина Рио-де-Жанейро, так как хотел как можно быстрее все узнать. Его секре-

тарша спросила, по какому вопросу я пришел. Можете ли вы устроить мне встречу с раввином? — спросил я и рассказал, что хотел бы поговорить с ним о Боге.

Я был как наивное дитя. Она подумала, что я шучу и сказала: Он не разговаривает о Боге. Возможно, она была также права.

Но, тем не менее, я повстречался с раввином и позволил ему прочитать мне тексты из Библии, в которых было пророчество, что Мессия должен был родиться в Вифлееме и пострадать за наши грехи. Он сказал: «Они вовсе не относятся к Иисусу. Вы обманываетесь. Я начал открывать, что евреи едины по меньшей мере в одном: Еврей не должен веровать в Иисуса. Очень много взаимосвязано с этим, даже сам вопрос: «Кто такой еврей?», но они полно-стью согласны в том, что еврей не может веровать в Иисуса.

Я посетил католические церкви, пятидесятнические церкви и харизматические группы и пытался понять, что же происходит там.

Два года спустя Бог подтвердил мне то, чего я не мог бы представить себе в самом диком сне: Что я поеду в Израиль. Я читаю: «Я возьму вас из всех краев земли и приведу вас домой в землю, которую Я обещал вашим от-цам.»

Это произошло впервые, когда я находился в Соединенных Штатах. Там я сказал своей семье, что я собираюсь в Израиль.

Моя мать — разумная, духовная женщина в возрасте восьмидесяти одного года. Моя семья пережила различ-ные благословения и проклятия из Торы, но моя мать всегда стояла за Бога. Я рассказал ей о своем переживании, что я уверовал в Иисуса. Она спросила: «Ты стал католиком?» — Я сказал: «Бог знает. Я еврей, нашедший Мессию. И только теперь я знаю, что в действительности означает быть евреем. И я собираюсь в Израиль и буду жить там как еврей.»

Моя мать посмотрела вокруг в своей комнате, чтобы убедиться, что никто этого не слышит, и начала мне рас-сказывать о видении, которое у нее было много лет назад. Она сказала, что она сначала испугалась рассказать о нем кому-либо. «Я видела Его — сказала она. Он стоял прямо передо мной: Иисус. Его руки были протянуты ко мне и Он был прекрасен. Но затем она прямо сказала: конечно, мы евреи, и мы не должны верить в Иисуса, но Он чудес-ный человек. Я ничего не имею против Него. Она видела, что моя жизнь была вдохновлена Богом и была счастлива от этого. Позже она стала верующей. Моя мать сделала кое-что еще. Она взяла желтый кусочек бумажки, на кото-ром было что-то написано на еврейском языке в восьмой день моей жизни. Я прошел обряд обрезания тридцать лет назад. Мое еврейское имя было написано на нем.

Будучи снова в Рио, я принес его в синагогу. Человек объяснил мне: Это — имя, которое ты получил при об-резании, Элханан. Это означает: «Бог простил, Бог был милостив.»

Это ли не чудо? Листок бумажки с моим новым именем ожидал меня более тридцати лет. Я никогда не был рад своему английскому имени. Так как и все остальное, оно было ложным. Так, что-то для удобства, не имеющее смысла. Элханан — Бог простил меня. Это было имя для моей новой жизни. Я был рожден свыше и был свободен.

Будучи в Рио (это произошло, когда еврейский праздник Пейсах и Христианское Рождество совпали по вре-мени), я пошел в Баптистскую церковь, но некоторые люди странно смотрели на меня, когда я, еврей, вошел с моей подружкой мулаткой в церковь. Еще очень многому необходимо было измениться снаружи, после того, как Бог кос-нулся меня изнутри.

Я повстречал других верующих и мы пошли праздновать в одно место, где праздновали морские пехотинцы. Мы все были старыми друзьями, но там произошло нечто странное. В то время как все танцевали и пили, я вышел на балкон и стал говорить своим друзьям о Боге. Я никогда не был в Библейском колледже или в каком-либо подобном учреждении, но внезапно я получил громадные знания о Боге. Мои друзья смотрели на меня странным образом и некоторые понимали, что со мной что-то особенное произошло.

Мне пришлось все оставить и только благодатью я уехал в Израиль. Я начал вновь и вновь задаваться вопро-сами. Я говорил с ортодоксальными иудеями и спрашивал их, что означает быть евреем.

Я сказал: «Бог не привел меня назад в Иерусалим, чтобы стать баптистом!» Я начал изучать еврейский. Я уже говорил на португальском, французском и английском. Но еврейский был глубок, как океан. Другие языки это лишь волны на поверхности.

Я спросил некоторых христиан: Бог повелел детям Израиля соблюдать субботу, почему мы не делаем это? Они ответили мне, все это ушло с Христом. Мы теперь вошли в субботу Христа.» Я ответил: «Это звучит неплохо, но там также говориться для всех ваших поколений!» Никто не мог ответить мне на это. И снова я оставался перед дилеммой. После своего прибытия, я повстречал свою жену Джулию на хлопковых полях кибуцы. В точности как кто-то

пророчествовал, я повстречал свою Руфь на полях Израиля. Мы поженились, и она была женщиной моей мечты, у нас было двое детей.

Одним субботним утром, когда мы жили в центре Иерусалима, я сел в автомобиль с намерением поехать в Баптистскую церковь. Все были в Синагоге или еще спали, на улицах было тихо и шум мотора поколебал окружаю-щую тишину.

Я вошел во внутрь и сказал Джулии: «Я думаю, что нам следует уважать субботу.» Она сказала, но общение с другими верующими также важно.

Так что мы поехали на служение, но мысль не ушла. Наконец я сказал с завтрашнего дня мы будем соблюдать

субботу. Бог провидит, если мы будем соблюдать все условия. Мы зажгли свечи в пятницу вечером, произнесли Киддуш, благословение для начала субботы, и почувствова-

ли, что мы сделали нечто, чего Бог хотел от нас. Наши соседи, которых мы почти не знали, заглянули в окно, они увидели свечи и сказали: «Привет!» Мы ска-

зали: «О пожалуйста заходите и будьте нашими гостями.» Они вошли и разговор начался. Они посмотрели на наши книжные полки и увидели книгу об Иешуа. Мы по-

думали: «О если бы все закончилось без проблем.» Но затем моя жена внезапно сказала: «Мы евреи, верующие, что Иешуа является Мессией.» Я подскочил, что-

бы остановить ее, но это слово уже вышло. И знаете вы, что сказали наши гости? Мы — тоже! Так что Бог сразу провидел все наши нужды в общении с другими верующими, когда мы были послушны. Мы повстречали еще больше верующих, приглашали их, и в течение полутора лет у нас образовалась домаш-

няя группа. Я играл на гитаре, мы пели вместе. У нас не было очень много знаний, но много энтузиазма. Но мне нужно было найти кого-то, кто мог бы ответить на мои многие вопросы. Некоторые вопросы я не ос-

меливался задавать верующим, встречавшимся мне. Они слишком боялись их. Затем я встретил человека, Иосифа Шулама, который знал Талмуд и Новый Завет. Он не боялся вопросов. Ес-

ли бы и гигант стоял перед ним, он бы сложил его, положил бы его на стол, разрезал бы его на куски, вынул бы все внутренности и сказал: «Что здесь страшного?»

Я сейчас являюсь членом мессианского еврейского собрания здесь в Иерусалиме. Мессианское движение началось и продолжается. Если вы хотите спокойствия, то вам может быть лучше остаться в Америке. Тогда вы можете быть мессиан-

ским евреем с киппа на вашей голове и полной Библией в ваших руках. Это может быть даже еще одной формой представления. Когда я приехал сюда двенадцать лет назад, я плакал каждые полчаса. Я ложил свою руку на почву Израиля и думал, земля и плоть стали одним. Внезапно я понял, я в правильном месте, в правильное время и теперь у меня правильное имя.

Я пошел к западной стене и услышал, как Бог сказал мне: «Добро пожаловать домой.» Я прошел длинный долгий путь.

Глава 3 Шавл, рыбак из Галилеи

Мы сидим в прелестном уголке — я и Шавл Зуела,— заслоненные со всех сторон кустарником; у наших ног

струятся воды Иордана, У Шавла бородатое лицо, проницательные глаза, выразительные руки. Вот человек, кото-рый никого не боится.

В моем воображении возникает образ Петра, ученика Иисуса Христа. Петр был рыбаком на этом же самом Га-лилейском море. И Шавл тоже ловил рыбу. Петр был сильной личностью, прирожденным вожаком, с некоторым на-летом грубоватости, даже упрямства. То же самое можно сказать и об апостоле современности, сидящем подле ме-ня.

Я знаю, что иногда Шавл может быть необщительным, и тогда к нему бывает трудно подступиться. Но сего-дня этот лев — ягненок, дружелюбный и терпеливый. Мне необходимо сменить батарейки в магнитофоне, и Шавл говорит: Не торопитесь! Сегодня его переполняет смех — раскатистый, непринужденный, открытый смех, застав-ляющий белых цапель уплывать дальше вниз по Иордану. Шавл смеется над преследованиями со стороны ортодок-сов, пытающихся остановить мессианское движение, помешать производству радиоприемников для миссий и вы-пуску слайдов с видами Галилеи, содержащих свидетельство об Иисусе; не допустить создания мессианской на-чальной школы. Его смех может пробудить темные силы, но Шавла это не пугает, потому что Бог показал ему в од-ном из его удивительных снов, как бесовские действия парализуются посредством призывания имени Иисуса Хри-ста.

Пока Шавл рассказывал мне свою историю, мне припомнились события двухлетней давности. Моя жена Више работала ведущей телевизионной программы, в которой Шавл давал интервью. Мы были тогда тронуты до глубины души. Перед нами был еврей с берегов Галилейского моря видевший начертанное на небе имя Иисуса, еще даже не зная, что оно означает. Столь чудесным образом он обрел Господа. Мы решили поехать в Израиль, чтобы попытать-ся найти людей с такими же интересными историями и написать об этом книгу. И Бог перевернул всю нашу жизнь, озарив ее мессианским светом. Все это очень по-библейски: если вы встретите на своем пути этих современных уче-

ников еврейского равви Иешуа, вы уже не сможете остаться тем человеком, каким были раньше. Я родился в 1951 году в палатке. Маленький городок, где я провел первые годы моей жизни, называется Хаде-

ра. Он расположен на берегу Средиземного моря. Мои родители оказались в числе многих эмигрантов, прибывших на эту землю. Домов не хватало, так что приходилось жить в палатках. Проблема жилья стояла тогда так же остро, как и в наши дни, Израиль был в то время еще очень молодым государством.

Мои родители приехали из Ирака, т. е. из Вавилона, откуда был родом Авраам. Они принадлежали к ортодок-сам, так что я вырос в религиозной атмосфере. У большинства евреев из Ирака возникали проблемы, связанные с их верой. Они считали, что в свое время в покинутой ими земле жили истинно великие учителя веры. Во времена вто-рого Храма в Ираке были самые большие иешивы *. Но здесь, в Израиле, они не имели большого влияния.

Мой отец разочаровался в местной религиозной жизни так же, как и во многом другом. Но он все же придер-живался традиций. Я был счастливым ребенком. Почти каждый день я ходил с моим отцом к морю ловить рыбу, ко-торой, по большей части, мы и питались. Другой пищи у нас почти не имелось — экономическое положение в Из-раиле было в те времена очень тяжелым.

Я часто ходил один в синагогу, находившуюся в двух минутах ходьбы от нашего жилища. У меня было шесть братьев и сестер, и мы составляли счастливую семью. Дома у нас царила любовная атмосфера. Мои отец и мать ни-когда не ссорились. В палатке такие вещи скрыть невозможно! Позже мы переехали в очень маленький домик всего с двумя спальнями. Но даже там я никогда не слышал, чтобы мои родители спорили или повышали друг на друга голос.

Отец являлся безусловным авторитетом в доме, а мать привносила в семью любовь и ласку. Отец всегда под-держивал мать. Что бы она ни говорила, ее слово воспринималось как закон.

Будучи большим шалуном, я подбивал соседских детей на всевозможные проказы. Иногда мы крали цыплят у соседей. Мы делали это, потому что видели, что так поступает раввин. Я уже тогда был предводителем; к моему со-жалению, должен в этом признаться.

В синагоге я слышал, что старшие говорили о Боге и о Писании. И тут возникали проблемы Галаха *, т. е. тра-диционные обычай, их волновали больше, чем то, о чем говорилось в Писании. Конечно, мы читали в синагоге За-кон Моисеев, псалмы и пророков, но большую часть времени мы имели дело со словами не Божьими, а человече-скими.

И все же с самого раннего возраста я знал, что Бог является моим Отцом. Так учила меня моя бабушка: Бог — отец евреев. И я верил этому. Я часто беседовал с Богом. Смотрел на небо и говорил с Ним о том, что радовало меня или огорчало. Но при этом я начал восставать против традиционного религиозного уклада жизни.

Я пошел в школу, научился читать писать и обнаружил, что то, чему меня учат, не всегда исходит от небесно-го Отца, а привнесено в религию людьми и стало просто традицией. Например, нам говорили: Если вы будете ку-паться в море в субботу, вы умрете. Я же думал: Если Бог — мой Отец и если вместе с Ним я пойду на море, как хо-жу на рыбалку с моим земным отцом, я не должен умереть.

Однажды я решил это проверить. В одну из суббот я пошел к морю и ступил одной ногой в воду. Я не умер. Я ступил второй ногой — снова ничего не произошло. Наконец я зашел в воду так далеко, что смог поплыть. И снова ничего не случилось. На следующий день, в воскресенье, я пошел в школу. У нас был урок Библии. Я спросил: Учи-тель, можно мне сказать? Пожалуйста. Вчера я плавал в море. Все замерли. Я продолжал: Вы говорили нам, учитель, что если мы будем купаться в море в субботу, то умрем. Мне не верилось, что Бог может так поступить со мной, и я захотел это проверить. Я ступил одной ногой в море и не умер. Тогда я полностью вошел в воду и все-таки остался жив! Конечно, меня выгнали из школы —и с большим скандалом.

В то время мой религиозный опыт обогатился двумя приснившимися мне снами. Мне снилось о последних временах, о том, что случится в будущем. Мне снилось, что я встретился с патриархом Авраамом и Моисеем, кото-рый учил меня закону так, как сам считал нужным. С тех пор я полюбил Моисея. Он казался мне самым привлекательным человеком, которого только можно себе представить. Моисей стал для меня особым человеком.

Чтение Библии и соприкосновение с Божественной заботой и любовью заставили меня все больше и больше сомневаться в правильности тех жестоких законов, которым нас учили. Я обнаружил, что раввинистические учения добавляют к законам Божиим то, что, скорее, отвращает людей от Господа. В один прекрасный день я решил, что не хочу иметь ничего общего с такого рода учением. Я подумал: Если я буду следовать Библии, то буду проклят, а если не буду ей следовать, то тоже буду проклят. Я сказал: Боже, я не могу так жить, но я знаю, что Ты — мой Отец; я ожидаю Мессию и знаю, что у Тебя имеется для меня особое призвание. Но я уйду отсюда и буду жить в светском киббуце, где ничего от Бога не требуют.

Я поехал в киббуц на севере Галилеи и сохранял веру в то, что Бог мой Отец и когда-нибудь я увижу Мессию и переменюсь. Но кто такой Мессия, кроме того, что он сын Давидов?

Я ничего не знал о христианстве. Я считал, что все неевреи являются язычниками и очень отличаются от нас. У них нет ни Бога, ни будущего. Я никогда не слышал о Новом Завете.

Когда мне было 13 лет, я уже стал ходить в среднюю школу и жить обычной жизнью киббуца. Но мне про-должали сниться сны, я по-прежнему был убежден, что Бог — мой Отец, что должен прийти Мессия и наша жизнь обязательно изменится и что у евреев особая судьба и призвание.

Затем я должен был идти в армию. Я служил в десантной части на Синае. Однажды я шел на базу, а местом встречи нашего подразделения была центральная автобусная станция в Тель-Авиве. Обычно мы собирались там и затем шли оттуда к границе. Политическая атмосфера тогда очень накалилась. В районе Суэцкого канала, где мы как раз располагались, кое-что произошло, но я не могу об этом рассказывать. Я шел по главной улице, ведущей к Цен-

тральной автостанции, когда, вдруг взглянув на небо, я увидел на нем имя, начертанное огромными буквами, пы-лающими с неимоверной силой. Буквы вели себя как живые. Они были красными и оранжевыми — цвета огня. Я знаю, что мне это не привиделось, так как ни о чем таком в тот момент я не думал. Это было имя Иешуа на иврите, и я сразу понял, что это имя Мессии. Я почувствовал себя таким маленьким, что мне захотелось спрятаться в расще-лину на дороге. Но куда бы я смог спрятаться от этого огромного имени? Страх и трепет переполняли душу. Затем все исчезло. Я никому не мог рассказать об этом.

У меня возникла масса вопросов. Кто такой Иешуа? Я ничего не знал о Нем, но сердцем чувствовал: это Мес-сия, Сын Божий, Сам Бог. Я ничего не знал о христианстве. Никто никогда не говорил мне об Иисусе. Будучи евре-ем, я не общался с гоями *.

Я пошел на мою базу на Синае. Проходили дни. Я не мог забыть увиденного. Когда я встретил Захаву, мою будущую жену, сабру из киббуца возле Тель-Авива, я сказал ей: Послушай, если

ты хочешь стать моей женой, то должна знать, что в один прекрасный день Бог потребует у меня мою жизнь, чтобы я Ему послужил. Хотя я и грешник, но верю в Бога и в будущее пришествие Мессии; я — Его служитель. Если Он позовет меня, я уйду. Так что если хочешь выйти за меня замуж, учти это. Она сказала: Я хочу стать твоей женой, потому что тоже верю в Бога. У нее также накопилось много вопросов, возникших при наблюдении за религиозной жизнью, но, несмотря на это, она тоже стремилась послужить Богу. Я сказал: Хорошо, тогда мы можем пожениться.

Мы жили на севере, недалеко от горы Хермон, в маленьком городке Рош-Пинна. Однажды я пришел домой с работы. Было холодно, шел дождь, и я сидел возле камина и читал Библию. В нашей Библии другой порядок следо-вания книг. Сначала идет пятикнижие Моисеево, потом книги Йошуа (Иисуса Навина — прим. переводчика), Судей, пророка Самуила, Царств; затем Исайя, Иезекииль и малые пророки. Когда я читал книги от Бытия до Царств, все было прекрасно, я все понимал. Но как только я приступал к чтению Исайи, меня одолевал сон. Каждый раз, как мне случалось открыть Исайю, я обязательно засыпал.

Но тут произошло первое чудо, я открыл Библию на пророке Данииле и вдруг начал что-то понимать. Даже арамейскую часть, так как часть книги Даниила написана по-арамейски. Я сказал жене: Захава, иди сюда и послу-шай, что говорит пророк Даниил: Сын человеческий придет с облаками небесными и Ему будут даны власть, слава и царство. Это, должно быть, Мессия. И я вспомнил о своем видении, о том, как я видел имя Иешуа, начертанное на небе огненными буквами. Затем я стал читать Исайю и при этом не заснул! Некоторые слова меня глубоко тронули: из-за наших беззаконий Богу не нужны наши жертвы и наши праздники—омойтесь, очиститесь! (Ис. 1, 16). Я поду-мал: Он призывает нас к покаянию. Но в религиозной жизни вокруг меня меньше всего я видел покаяния.

Затем мне приснилось подряд сразу три сна! Один из них — о последних временах, о будущих преследовани-ях. Нас будут убивать за то, что мы верим в Бога и следуем за; Мессией, и мы убежим в пустыню и Бог даст нам пищу и т. п. Впоследстви я нашел все это в Откровении апостола Иоанна (гл. 12, рассказ о женщине, убегающей в пустыню). Во втором сне мне приснилось, как гаснет солнце, а луна становится красной. В великий день пришест-вия Господа луна разбилась на мелкие кусочки. Многие верующие ожидали пришествия Мессии и строили скинию Давида. Я сказал: Идемте, построим скинию Давида, ибо Он грядет.

Мессия грядет! Все взяли по куску дерева и воскликнули: Будем строить разрушенную скинию Давида. Когда Мессия придет, скиния будет уже готова! Мы все были очень взволнованы. Я пробудился полон каких-то предчув-ствий.

В следующую ночь мне приснился третий сон. Я находился где-то в глубине пустыни, и каждая песчинка сверкала золотом. На мне, потном и грязном, были джинсы и мокрая рубашка. В то время джинсы и длинные волосы считались знаком протеста. В школу не разрешалось ходить в джинсах и с длинными волосами.

Грязный от своих грехов, я сказал: О Боже, я не могу вынести сам себя. Вот я стою здесь, в пустыне, и не знаю, что мне делать. И вдруг с неба раздался голос. То был голос Самого Бога: Скоро явится твой Господь, и когда Он придет, ты подойдешь к Нему и скажешь: Говори, Господь, Твой раб слушает. Я подумал: Господи, Тот, Кого я увижу, наверное, Мессия, ибо так же было сказано в Библии, когда Самуил услышал голос Божий. Затем я вспом-нил, как Бог посетил Авраама (Быт., гл. 18). К Аврааму пришли трое, и один из них был Святой, а другие два — Ан-гелы, собиравшиеся разрушить Содом и Гоморру.

Вдруг, как бы ниоткуда, на голубом небе показались три фигуры, две по бокам и одна посредине. Они спуска-лись вниз и летели над прекрасным золотым песком уже примерно в трех метрах от земли. Я подбежал к ним; пре-клонил пред ними колена и сказал: Говори, Господи, Твой раб слушает.

В состоянии шока я не мог произнести ни слова. По одну сторону находился Ангел в голубом, настолько про-зрачном одеянии, что можно было разглядеть его плечи, руки, кисти рук. Я видел его лодыжки, ступни, одетые в не-что вроде сандалий. Другой Ангел выглядел точно так же. Прекрасные вьющиеся волосы, но одеяние — другого цвета, красного. Они не обращали на меня внимания. Их взоры были прикованы к Тому, Кто был посредине. Они делали только то, что Он велел им делать. Они стояли рядом с Ним плечом к плечу, они просто прилипли к Нему.

Самое большое впечатление на меня произвели две вещи: их послушность Ему и их сила. Они обладали могу-чей силой. Я чувствовал, что если захочу сделать что-нибудь не то, они уничтожат меня, прежде чем я сделаю хоть одно движение. Они воздавали славу лишь Единственному, находившемуся посредине. На Нем сосредоточилось их внимание.

И тут я посмотрел на Него. Описать Его трудно. Его облекали прекрасные белые одежды. Я не мог видеть ни одной части Его тела. Его одежды ниспадали до самой земли и даже покрывали землю вокруг Него. Ноги Его не бы-ли видны, руки спрятаны в рукава, так что не видно было даже кистей рук. На Его лице я мог различить только гла-за, нос и бороду, больше ничего. Голову его венчал красивый белый тюрбан, подобный тому, что носят первосвя-

щенники. Золотая повязка закрывала лоб, но на ней не было надписи. Я подумал: Это интересно. Первосвященник одевается похоже, только на лобной повязке пишутся слова: Святой пред Господом. Но у этого человека нет такой надписи, потому что это — Господь.

Затем у меня возникла мысль: А что будет, если я посмотрю в Его лице? Вдруг я умру? Я решил, что ради это-го можно и умереть, и взглянул на Его лицо. У Него были приветливые глаза, и из уст Его исходили необыкновен-ные слова. Его голос! Описать его невозможно. Он был так прекрасен и наполнен такой мощью, словно раскаты грома! Такого голоса не бывает на земле. Он звучит — и весь мир отвечает ему эхом. Журчание всех потоков в мире сопровождает Его речь. И однако вы можете ясно расслышать, что Он говорит. Он говорил на непонятном мне язы-ке. Слова исходили из Его уст в виде последовательности гигантских букв. И каждая буква подхватывалась ангела-ми и отставлялась в сторону, затем выходила другая буква и ангелы ставили ее рядом с предыдущей, и так из букв составлялось слово. Готовое слово отодвигалось в сторону; то же самое происходило со следующим словом. Это было небесное свидетельство. Гигантские, громадные буквы, сверкающие огнем, подобные тем, что я видел на небе возле автостанции. Древние еврейские буквы, вроде тех, что я выгравировал на моем кольце. Вот, видите, мое коль-цо с надписью Ие-шуа, служитель, альфа и омега.

Это зрелище захватило меня. Повсюду разливалось благоухание. Когда Он говорил, все вокруг очищалось. Я очистился от груза моих грехов и избавился от всех проблем, мучивших меня в то время. Я понял, что стою пред Мессией.

Я видел все — то, что человеческие существа не могут видеть,— в ином измерении. Я видел, как Он говорил, и это самое важное. Но я видел и других ангелов и то, что происходило вокруг и внутри меня, как исчезла всякая не-чистота. И все это время Ангелы стояли в одном и том же положении. Они ни разу даже не повернули головы, как если бы их ничто не касалось. Я подумал: Они, наверное, тоже захвачены этим зрелищем.

Я пробудился ото сна, освобожденный от груза моих грехов. Я рассказал жене то, что видел, и сказал: Насту-пит время, когда мы увидим Мессию. Он гораздо более великий, чем это возможно описать. То, что люди говорят о Нем,— чепуха. Он больше чего бы то ни было в мире. Я надеюсь дожить до пришествия Мессии.

Три дня спустя я встретил друга, которого уволили с работы. Я сказал: Приходи ко мне. Я найду тебе работу. В то время я работал в страховой компании. Он ответил: Не стоит беспокоиться. Бог позаботится обо мне. Что ты имеешь в виду, говоря: Бог позаботится обо мне? Он сказал: Бог — мой Отец. Как, и твой тоже?. Он посмотрел на меня и сказал: Он — мой Отец и позаботится обо мне. Я сказал: Послушай, мне нужно кое-что тебе рассказать. И я поделился с ним своими мессианскими чаяниями и видениями. Он сказал: Да, конечно, ты видел Иешуа. Я верую в Иисуса. Ты сошел с ума, ведь мы евреи. То, о чем ты говоришь, принадлежит гоям. Нет, ты сам не понимаешь то, что видел. Это Иешуа, о Нем написано в Библии. Я готов сесть и вместе с тобой читать Библию.

Хотя мы дружили, я не знал, что он верующий. В противном случае я бы не заговорил с ним. Я принял его приглашение. Он стал объяснять, что то, что я видел, соответствует описанию Иешуа-а-Машиах

*. Он прочитал со мной псалом и затем пригласил прийти к нему в следующую субботу вместе с моей женой, чтобы продолжить наш разговор.

Когда мы переехали из киббуца в Рош-Пинна, то привезли с собой несколько ящиков с книгами. Там были книги всякого рода: и дешевые романы, и очень серьезные книги, и Библии. Ящики из-под апельсинов, заполненные книгами, громоздились на веранде.

Однажды я сидел на диване и рассказывал детям какую-то историю. Старшему было четыре года или даже меньше, младшему — два. Вдруг мой старший сын закричал: Папа! Там что-то возле твоего плеча! Не двигайся! Он уже совсем близко от тебя! Что такое? Скорпион! Я отодвинулся в сторону. На спинке дивана, всего в нескольких сантиметрах от меня, сидел черный скорпион с большими клешнями; его ядовитый хвост был уже наготове, чтобы меня ударить. Но как раз в то мгновение, когда он должен был нанести удар, я его пристукнул. Труп упал за диван, так что пришлось его отодвигать от стенки, и там оказался еще один скорпион. Он убегал, я погнался за ним и так преследовал его по всему дому до самого балкона, где стояли ящики с книгами. Скорпион юркнул в один из ящиков. Я перевернул ящик. Но скорпиона не было. Я перевернул другой ящик, еще один и еще. Никого! Наконец я успел заметить, как эта тварь исчезает в отверстии водосточной трубы.

Я вернулся в холл. Что же теперь делать со всем этим беспорядком? И я решил срочно оборудовать место для книг. На следующий день у меня уже появились полки из металлических пластин, куда я поместил все мои книги.

У меня имелась одна плохая привычка. Мне как-то даже стыдно говорить о ней. Видите ли, я частенько зани-мался починкой электроприборов для бедных. Я помогал многодетным семьям, у которых не было денег, и чинил им бесплатно. Все благодарили: Да благословит тебя Бог за это. Но я говорил себе: Может быть, я и хочу получить благословение от Бога, но и эти бедняки тоже нуждаются в благословении. Однако иногда мне хотелось отдохнуть от подобных посетителей, которых бывало слишком много,— особенно, когда я возвращался с работы. Тогда я, по-целовав жену, наливал себе чашечку кофе, брал книжку и скрывался в туалете. Там я мог выкурить сигарету, выпить свой кофе и почитать книжку. В этом-то и заключалась моя плохая привычка. Моя жена всегда говорила: Как тебе не противно? На что я отвечал: Ты моешь туалет каждый день, так что я сижу там в чистоте, и никто не может меня заставить оттуда выйти.

В один прекрасный день я пришел с работы домой и поспешил в туалет. Я взял с собой чашечку кофе, схватил первую попавшуюся книжку, зашел в туалет, запер за собой дверь и стал читать. Это оказался Новый Завет! Я от-крыл его и принялся читать Евангелие от Матфея, главу 1, стих I: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Иисус! Но ведь именно это имя я видел начертанным на небе огненными буквами! Он Мессия, Сын Бо-жий! И я с большим интересом взялся за чтение. Затем я открыл Евангелие от Иоанна и, к своему удивлению, про-

чел: В начале было Слово... и Слово было Бог... Он — свет мира (неточная цитата — прим. переводчика). Если эта книга, которую я держу в моих руках, не Библия, то что же это? Я продолжал читать и дошел до Павлова описания Иисуса как Первосвященника. Я снова сказал: Это тот человек, который явился мне в моем видении, это Он очистил меня от моих грехов. Это — Мессия.

Я все читал и читал в туалете и не замечал, как бежит время. Моя жена постучала в дверь и спросила: Ты еще жив? Я ответил: Конечно, жив! Не мешай мне читать. Она сказала: Ты слишком долго занимаешь туалет. Не дума-ешь ли ты, что он необходим и другим? Я сказал: Ты что, не веришь, что я читаю? Ты — сумасшедший,— сказала она и ушла.

После этого у меня состоялся разговор с моим другом. Я сказал: Не знаю, что это за книга, но я говорю тебе: в ней описано то, что я видел на небе, и тот Человек, которого я видел во сне, и я знаю, что это — Мессия! Он сказал: Шавл, то, что ты читал,— Новый Завет! (Должно быть, его положила в мои книги еще в киббуце одна дама-христианка, так как все Библии, которые мы получали, разрезались и оттуда изымался Новый Завет, после чего их снова склеивали.) Я сказал: Приходи к нам с женой, чтобы мы могли с вами поговорить, так как из всех, кого я знаю, ты единственный еврей, верующий в Иисуса. Если Он действительно тот, кого я видел, я буду вторым верующим евреем, и тогда нас будет таких двое в мире. Он сказал: Нет, на самом деле есть гораздо больше, чем ты думаешь, евреев, верующих в Иисуса! Я спросил: Ты уверен? Да, я уверен. Они собираются в следующую субботу, и я возьму тебя с собой. Я сказал: О'кей.

Рувим и Вениамин Бергры и Шмуэль Суран жили в то время вместе, как и мы, в Рош-Пинна. Но мы не были знакомы. Мой друг привел меня в их дом. Я рассказал им, что со мной произошло на автостанции, и о своих снах, и Рувим сказал: Ты видел Мессию. Я сказал: А как ты можешь это доказать? И почему наши раввины не веруют в Не-го? У меня была масса недоумений в отношении гоев и многого другого. И я забросал его вопросами. Но он открыл Библию и стал мне читать из пророков. Я сказал: Ты можешь больше не читать, можешь меня не убеждать: я и так знаю уже, что в твоих словах — истина. Я крепко сжал его в своих объятиях и сказал: Я счастлив, что нашел со-братьев.

Во мне всегда жило желание встретить настоящих братьев. Даже в то время, когда мы еще не знали Господа, я, бывало, говорил моей жене Захаве: Когда-нибудь мы найдем настоящих братьев, любящих Бога и друг друга и живущих одной жизнью. И наконец я таких нашел.

Две недели спустя моя жена также пережила встречу с Господом. У нее было видение. Сначала она ощутила присутствие Божие в доме, а потом у нее состоялась особая встреча с Иисусом. Произошло это в духе и было по-добно свадьбе.

Я не мог дождаться крещения. Но братья сказали, что сначала в моей жизни должно многое измениться. Спус-тя месяц мы крестились в верховьях Иордана недалеко от моего киббуца. Теперь-то я понял очистительную силу Мессии, которую испытал на себе в тот день, когда имел видение. Она стала реальностью для нас обоих.

Я сказал Богу: Ты обещал мне, что войдешь в мою жизнь, и вот я отдаю Тебе все мое время. Я бросил работу и продолжал помогать людям: чинить электроприборы и рассказывать им о Христе. Когда-то я прослушал курс по электронике и мог своими руками сконструировать радиоприемник, и это было почти все, что я умел. Но когда нуж-но было что-либо починить, я молился, чтобы Господь дал мне мудрость и знания, и Он мне помогал. Все, что я де-лал, я всегда делал бесплатно.

Затем Бог показал мне, что я должен уехать из Рош-Пинна и поехать в другое место — работать вместе с од-ним братом на фабрике, владельцы которой верующие.

Бог показал мне, как на киноленте, парашютистов, прыгавших из самолета вниз головой. Я ужаснулся: Боже, они свернут себе шею. И Господь сказал: Да, это правда. Ведь ты парашютист, и если ты попытаешься делать что-либо своими собственными силами, так будет и с тобой. Я рассказал братьям о видении, а через месяц один брат, Кен Кроуэлл, захотел открыть фабрику, и я стал ее первым рабочим. Я сказал: Поработаю у тебя с полгода, а потом уйду, так как меня призывает Господь.

Мне было это показано через историю сынов Израилевых, которые сворачивали свои стоянки и двигались дальше. Теперь Бог сказал и мне: Двигайся дальше!

Мы с женой молились: Господи, пошли нам еще одну супружескую пару, и такая пара появилась: новые эмиг-ранты из Америки. Мы молились: Господи, помоги нам создать братство. Не для того чтобы я стал его руководите-лем, а для того чтобы в городе образовалась община верующих.

Спустя неделю у меня состоялась встреча с одним братом из Америки, и мы стали встречаться каждый втор-ник по вечерам для изучения Библии. В то время в нашем городе еще не организовалось братство. Бывали только собрания по воскресеньям в Шотландской церкви. Но я еврей и по воскресеньям не хожу в церковь. Мы стали мо-литься, и постепенно Господь стал приводить к нам людей.

Затем я сказал моему брату: Я хочу заняться рыбной ловлей, не хочешь ли ты присоединиться? Он сказал: Да. Я куплю лодку. Он купил маленькую старую лодку, и мы начали ловить рыбу. Я сказал: Давид, теперь я знаю, как мы можем создать братство. Скажи мне. Давай наловим рыбы и дадим каждому верующему, чтобы он мог накор-мить свою семью. О'кей, давай помолимся. И мы помолились: Боже, мы не знаем, как нам наловить рыбы; дай нам рыбы.

Мы поймали несколько больших карпов и разрезали их на куски по двести граммов. Оказалось, что у нас дос-таточно рыбы, чтобы дать каждой семье. Конечно, это было глупо, потому что если подсчитать стоимость израсхо-дованного бензина, то получится, что за эти деньги можно купить столько же рыбы. Но мы делали это ради Господа, и наш план сработал: в следующий вторник вечером мой дом наполнился людьми.

Надо сказать, мы обитали в старом районе, все жители которого, в основном, религиозные евреи, Они знали, что мы верующие, так как я часто ходил проповедовать Евангелие в Тверию с большой сумкой, на которой было на-писано большими красными буквами на иврите: Иисус Христос— Сын Бога Живого и я Его служитель. Бывало, я ходил в магазин покупать карандаш или еще что-либо дешевое, так как у меня не было денег, и люди спрашивали меня: Как ты мог такое написать? Я отвечал: А почему бы и нет? Иисус Христос — мой Господь; Он также и ваш Господь. Мы в это не верим, мы — евреи. Тогда я говорил: Давайте откроем Библию и послушаем, что говорит Сам Бог. Так я обычно начинал.

Тем временем у нас родился номер четвертый — дочка, и наш дом стал слишком мал. Тогда община перешла в дом двух голландских акушерок, Анни ван де Вег и Лиди Верк-ройзен. Они арендовали огромный дом. И мы на-чали встречаться там. Спустя какое-то время группа избрала старейшин, и я стал одним из них. Я нес свое служение около девяти лет или даже больше.

В те годы Господь научил меня изгонять бесов. В одном видении Он показал, что происходит с бесами, если призывать имя Иисуса. Они как бы застывают и не могут больше двигаться. Имя Иисуса их сковывает и парализует. Господь сказал: Это все, что тебе нужно. Ты получаешь власть во имя Мое. Не пользуйся никакими уловками или какими-то особыми способами, но лишь призови Мое имя, и они будут парализованы.

В другой раз Господь преподал мне урок небесного языка. Я лежал ночью в постели, и два злых ангела (беса) хотели меня убить. Сердце мое перестало биться, и я увидел себя как бы со стороны — лежащим в кровати подле жены. Я взмолился: Святой Дух, Слово Божие говорит, что Ты вселяешься в верующих своим голосом. Пожалуйста, Дух Святой, объясни мне, что происходит; я хочу попасть домой, но не с этими безобразными тварями. И тогда Свя-той Дух заговорил словами псалма 124, ст. 7—8: Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих; сеть расторг-нута, и мы избавились. Помощь наша в имени Господа, сотворившего небо и землю.

Внезапно мое тело поднялось, и из него, из глубины, вышел огонь, и Святой Дух заговорил изнутри меня на языке небесном. И... это был тот самый язык, на котором Иисус говорил со мной в моем видении. И это имело такую силу, что две гнусные твари исчезли, как дым. Ушли! И теплое облако окутало меня. Мое сердце стало нормально биться. и я смог встать с постели. Я разбудил жену и сказал: Ты знаешь, что случилось? Нет. Странно, я думал, весь мир наполнился звуком Его голоса, такой он громкий! Она сказала: Четси, я ничего не слышала.

Сейчас у нас девять детей и мы служим Господу. Община наша крепкая и сможет продолжать существовать без моей помощи. Дела на фабрике идут успешно. Мы создали рабочие места для многих иммигрантов. А я хочу за-няться кое-чем другим и мечтаю открыть где-нибудь здесь, в Галилее, школу, где мы могли бы научить людей быть активными борцами за духовное пробуждение в земле Израиля.

Глава 4 Иосиф, богослов

Вновь возникающие мессианские общины в Израиле нуждаются в богословском фундаменте; поэтому Бог по-слал им Иосифа Шулама. Должен же кто-нибудь тратить свое время на то, чтобы облекать в слова сущность и ос-новные характеристики этого движения.

Необходимо исследовать, как и при каких обстоятельствах приходили к вере в Иешуа евреи во времена первой общины. Нужно опубликовать комментарии, доказывающие, что Иисус есть подлинный еврейский Мессия, притом приемлемые для широкого круга израильтян. Мессианские общины должны быть автономными. Не будучи навязан-ным кем-либо извне и не являясь плодом мессионерства, это движение есть подлинное выражение еврейской веры.

Для осуществления изложенных выше задач Иосифом Шуламом и его друзьями был основан научно-издательский центр Нетивья *. Они надеются, что когда-нибудь смогут опубликовать на иврите полный коммента-рий к Новому Завету.

Я нашел Иосифа в помещении Нетивья на Наркис-стрит в Иерусалиме, недалеко от молитвенного дома бапти-стов. За это двухэтажное белокаменное здание пришлось долго бороться. Часть площади была выкуплена у зани-мавших ее ортодоксов, после чего Нетивья стала его единственным владельцем. По-видимому, каждый шаг, пред-принимаемый мессианскими верующими, должен сопровождаться битвой, так же, как это было во времена Йошуа, когда тому пришлось отвоевывать Землю Обетованную.

Договориться о свидании с Иосифом было нелегко. Он очень занятой человек, читающий лекции в Финлян-дии, Испании, Англии (в Оксфорде!), Греции, Японии, Гонконге и Соединенных Штатах. Жену Иосифа зовут Мар-сиа, сыну Барри 20 лет, и он учится на инженера в США, а восемнадцатилетняя дочь Дана проходит сейчас военную службу. Иосиф говорит, по меньшей мере, на семи языках: иврите, английском, болгарском, испанском, арабском, немецком и русском.

Пока он рассказывает свою историю, его руки нажимают клавиши управления ультра-современного компью-

тера. Печатающее устройство выдает сначала краткое жизнеописание самого Иосифа, затем историю создания Не-тивья, а когда речь заходит о богословии — своего рода исповедание веры. Это место одно из главных средоточий еврейско-мессианского движения. Здесь осмысливается на научном уровне роль мессианских евреев и их миссия в этом мире. В других общинах, возможно, большую роль играет эмоциональный опыт; здесь же люди хотят, прежде всего, знать, понимать, изучать и делиться своими знаниями.

Я родился в Болгарии в 1946 году. Мои родители приехали в Израиль в 1948 году на законных основаниях как болгарские евреи. Это был год провозглашения государства Израиль; и тогда же туда въехало около 50000 болгар-ских евреев.

Мои родители вошли в первую группу. Они были еще молоды, а мне было всего 20 месяцев от роду. После войны мой отец сотрудничал с союзническими войсками. По прибытии в Израиль он сразу получил работу, так как знал много языков. Сначала он служил в испанском консульстве, а затем в правительственных учреждениях Израи-ля.

Я совсем не помню Болгарии, поскольку с двухлетнего возраста рос в Иерусалиме. Меня не интересовала ре-лигия или что-либо подобное. Моя мать была коммунисткой, а отец — атеистом. Он ненавидел верующих, будь-то еврей или христианин. Он называл их примитивными, суеверными, недоразвитыми. Веру в Бога и в Библию он счи-тал анахронизмом. Но он был милый человек, и все его любили. Если в синагоге отмечали какой-нибудь праздник, чью-либо Бар-Мицву * или что-нибудь в этом роде, всегда приглашали моего отца. Не признавая никаких запретов, отец мог запросто зайти в синагогу в субботу с зажженной сигаретой в руке.

Итак, я получил совершенно безрелигиозное сионистское воспитание. Впервые я открыл Библию в средней школе. Это была полуортодоксальная школа. Однажды нам задали сочинение о раннем христианстве. Необходимо было проанализировать религию с точки зрения ее организационной структуры, праздников и наиболее важных догматов. Для этого мне надо было прочитать, по крайней мере, 5 или 6 глав из Нового Завета, в частности, Нагор-ную проповедь и первую главу Деяний апостолов.

Я достал Новый Завет, и то, что я прочел, произвело на меня, далекого от религии израильтянина, глубочай-шее впечатление. В Новом Завете речь шла о таких вещах, как лицемерие, насилие, взаимное непонимание между людьми, религиозные споры и тому подобные проблемы, до сих пор актуальные в Иерусалиме. Новый Завет пора-зил меня своим еврейским духом. Я посмотрел, что говорится о христианстве в Еврейской Энциклопедии, и был снова поражен, ибо там говорилось совсем другое.

Читая Новый Завет, я не мог найти в нем ничего христианского — по крайней мере, в отношении тех вопро-сов, которые нам задали в школе. Я не находил там ни священников, ни монахов, ни монастырей, ни Рима, ни архи-епископа, ни даже празднования Рождества. Я не обнаружил ни одного из христианских праздников; напротив, все было очень еврейское. Меня это удивило и заинтересовало. Мне захотелось узнать, что же в точности произошло в истории, вызвавшее разделение между иудаизмом и христианством. Я прочел все книги об Иисусе, какие только мог достать. Узнав у учителей, какая имеется по этому вопросу литература, я прочел много еврейских книг. Так, в чте-нии и изучении вопроса, прошел целый год.

В середине того же года я познакомился с миссионерской семьей, жившей по соседству с нами. Их дети были моими ровесниками. В распоряжении семьи имелся большой американский автомобиль. Но, конечно, меня прежде всего интересовали дети, ибо таких американских игрушек, как у них, не было ни у кого в Иерусалиме; к тому же их дочка мне очень нравилась. Я приходил играть с детьми, и мы подружились. Со временем я узнал, что их родители — христианские миссионеры. Это открытие пробудило во мне воинственный дух, я начал дразнить детей: христиане поступают не так, как велит им Библия; не соблюдают святых дней, в то время как Иисус их чтил; празднуют Рож-дество, о котором в Библии ничего не говорится, и т. п. Однажды ко мне подошел их отец и спросил: Почему ты на-падаешь на веру моих детей и говоришь им, что они плохие христиане? Я ответил, что прочитал Новый Завет, но то, что вижу у христиан, не согласуется с прочитанным мною. На это он сказал: Ты прав! И добавил: Именно поэтому мы с женой приезжали сюда не для того, чтобы обращать ев реев в христиан, подобных тем христианам, которых мы видим в современном мире, но для того, чтобы привести евреев к вере, которая бы соответствовала Новому За-вету.

Это было интересно. Мы стали друзьями. Я много ездил с этим человеком, был его переводчиком, оказывал ему кое-какие другие услуги. Но через два месяца подумал: Должно быть, я сошел с ума: трачу все; свое свободное время и силы, помогая этим христианам, в то время как сам христианином не являюсь. Но на следующий день мне пришла в голову такая мысль: А что если Иисус действительно Мессия? Может быть, Иисус, и правда, дает вечную жизнь и прощает грехи?

Эти и другие подобные вопросы вертелись у меня в голове, пока не наступил день, когда мне все это надоело. Будучи не в силах больше вынести раздиравших меня противоречивых мыслей, я заплакал. Я подумал: Откажусь от всего этого и забуду об Иисусе и христианстве. В конце концов, зачем мне это нужно? Это какое-то помрачение, к тому же не приносящее мне никакой пользы. Мне нужно заниматься, а в свободное время я лучше поиграю с друзь-ями. Было десять часов утра, когда я пришел к такому заключению. Но уже около часу дня я вдруг повернул на 180 градусов и сказал себе: Если Иисус — Мессия, как сказано в Новом Завете, то мне следует отнестись к этому серь-езно!

Мой знакомый миссионер находился в то время в больнице. Я пошел к его другу и сказал: Хочу быть последо-вателем Иисуса. Я уже знал, что в таком случае мне нужно креститься. Что я терял? И что мог этим выиграть? Мис-сионер посадил меня в машину, и мы поехали к Средиземному морю, немного севернее Тель-Авива, где я и принял крещение.

Мое решение исходило не из сердца, а шло от разума. Все во мне восставало против: мое воспитание в Иеру-салиме, домашняя атмосфера, друзья, мои культурные корни. В одночасье я отказался от всего, чему меня учили как еврейского ребенка из сионистской семьи. Стать христианином означало то же самое, что превратиться в марсиани-на. Проще было полететь на Венеру.

Это решение далось мне с трудом, но оно было логическим следствием чтения Слова Божьего. Как говорит апостол Павел: Итак, вера, от слышания, а слышание от Слова Божия. (Рис. 10, 17).

К тому времени я уже прочел десяток книг об Иисусе на иврите, говорящих как за, так и против Него. За два прошедших года я прочел Новый Завет трижды или четырежды от начала до конца. При этом я никогда не читал Ветхого Завета. Передо мной постоянно стоял вопрос: как получилось, что из еврейского учения Нового Завета вы-росло то христианство, каковым оно является на сегодняшний день? Я просто не мог этого понять.

Когда после крещения мы вернулись в Иерусалим, я был изгнан из дому. Мои родители, услышав, что я стал верующим и принял крещение, выгнали меня.

В Иерусалиме до сих пор сохранились армейские бараки, построенные еще во времена войны за независи-мость — между железнодорожным вокзалом и дорогой на Хеврон. Часть этих бараков, возведенных англичанами, сейчас используется как полицейские пункты. Мальчишками мы часто играли среди этих построек. У нас были там свои убежища и укромные местечки на чердаках. Это были наши владения. Мы разбивались на группы и играли в войну, прячась в бараках.

Итак, когда меня выгнали из дому, я отправился туда и на одном из чердаков устроил себе ночлег. Я принял крещение и был изгнан за то, в чем не был убежден на все сто процентов. Я вручил себя Иисусу, хотя этот поступок мне самому казался порой странным. Мне было 16 лет, и я имел кучу друзей. В таком возрасте подростки обычно бунтуют против старших, так что я не слишком переживал из-за своего конфликта с родителями. Питался у друзей или у миссионера и продолжал ходить в школу. Но на четвертый день после моего крещения родители пришли к ди-ректору моей полуортодоксальной школы и сообщили ему о случившемся. Я понимал, что это означает конец моему учению в этой школе.

В тот же день я отправился в церковь, где во время службы познакомился с американским туристом Джо Грэ-ем. Он сказал мне: Когда я вернусь в Америку, то вышлю тебе билет, по которому ты прилетишь к нам. В нашем го-роде есть приличная школа-интернат. В ней ты сможешь закончить свое образование.

Так и вышло. Через несколько дней я получил билет и полетел в Америку. И не только окончил там среднюю школу, но продолжил учебу в Мичиганском христианском университете, где получил диплом специалиста по биб-лейской археологии и Ветхому Завету. Все эти годы, проведенные в Америке, у меня не было никакой связи с роди-телями. Иногда мне бывало грустно, но я продолжал им писать, хотя и безответно. Я писал ежемесячно, но от них не получил ни строчки. Я еще продолжал учебу в университете, когда в Соединенные Штаты возвратился тот миссио-нер, с которым я познакомился в Иерусалиме. Он позвонил мне. С моей матерью произошел несчастный случай на работе, в результате чего она получила серьезные ожоги. Это произошло вскоре после моего отъезда из Израиля. Мать пролежала в больнице два года.

Я тотчас же прервал занятия в университете и вернулся в Израиль. По прибытии в Иерусалим сразу связался с отцом. Он находился в больнице при маме. Я приехал туда, и они оба меня тепло приняли. Моя мать перенесла не-сколько пластических операций, так как ожоги были обширными.

Вскоре она вернулась домой, и тогда я снова посетил отчий дом. Я не знал, есть ли еще евреи, подобно мне, верующие в Иисуса. Я мечтал таковых найти и предпринимал для

этого кое-какие шаги. Свое образование я продолжил в Еврейском университете, а в вечернее время пробавлялся случайными заработками. Порой мне приходилось исполнять обязанности переводчика при американских христи-анских проповедниках, за что полагался гонорар. В моей однокомнатной квартире собирались студенты, верующие; она превратилась в место встреч молодых людей самых разных на-, правлений.

Ко мне стали захаживать несколько мессианских верующих, и из нас автоматически составилась община. Как еврей, я не чувствовал себя достаточно свободно с баптистами, или пятидесятниками, или с какой-либо другой группой христиан. Я хотел остаться евреем и израильтянином, а в церквах царила иная культура. Там пели старин-ные английские песни, переведенные на иврит, вроде Вперед, христовы воины! или Наш Бог — могучая крепость. Если кто-либо входил в церковь с кипой на голове, из этого делалась целая проблема. Сегодня с трудом верится в то, что происходило 20 лет назад. Вас заставляли снять кипу либо покинуть храм.

В церкви быть евреем оказалось невозможным. Там не соблюдались ни один из еврейских святых дней и по-стоянно звучали речи против иудаизма. С амвона раздавалось: Как же нам не радоваться, что мы больше не живем под законом?! Как же нам не радоваться, что нам можно есть свинину?! Такова была атмосфера в церквах. Если мы и свидетельствовали перед нашими друзьями о Мессии, мы не могли повести их в храм, где раздавались возгласы: Аллилуйя, мы верующие и едим бутерброды с ветчиной и пелись протестантские песни.

После Шестидневной войны я вернулся в Америку, чтобы завершить изучение Нового Завета, так как в Из-раиле это было невозможно. По возвращении я встретил Марсию, и мы поженились. В 1972 году мы переехали в Иерусалим и стали посещать собрания евангелистов. Проповедник выступал в храме, в котором находилось всего человек пятнадцать. Причем половину из них составляли люди, выжившие из ума. Таких в Иерусалиме было пре-достаточно. Например, в церковь ходили три женщины, каждую из которых звали Мириам. Одна из них была Мири-ам с собаками. Она держала двадцать собак и всюду появлялась в их сопровождении. Когда она входила в храм, все двадцать собак оставались снаружи, скуля и лая. Затем была еще Мириам с цветком. Она всегда садилась в середине первого ряда, перед самым проповедником, держа в руках большую розу или гвоздику. Во время проповеди она ма-

хала цветком и издавала глубокие вздохи. Наконец, была у нас в церкви Мириам с проблемами. У нее была привыч-ка всегда выступать вперед, чтобы проповедник молился вместе с ней. С этим ничего нельзя было поделать; это бы-ло неотъемлемой частью церкви.

Я чувствовал, что мне не хватает знания ортодоксального иудаизма, так как я воспитывался в неортодооксаль-ной семье. Ведь моими родителями были коммунистка и атеист. Пока мы только начинали создавать свою общину, я учился на курсах раввинов, и за 2 года их закончил. Нам хотелось создать нашу общину по образцу тех, что суще-ствовали здесь в первом веке, т. е. израильскую по своей природе. Поэтому мы изучали Новый Завет с точки зрения соотношения между Законом и Евангелием, благодатью и добрыми делами, обращением и еврейско-христианскими связями. Мы постоянно задавали себе вопрос: Как мы можем следовать новозаветной вере?

Работа велась в двух направлениях: с одной стороны, я занимался исследовательской работой, с другой — оказанием помощи людям в обретении Мессии.

За те десять лет, в течение которых мы трудились над созданием общины, к вере пришло много евреев, а так-же и арабов. Сотни христиан и нехристиан здесь получили разного рода помощь. Благодаря общине много челове-ческих жизней нашли для себя путь Господень. Кроме двух еврейских общин, мы основали также и арабскую.

В 1981 году мы создали духовный центр Нетивья (Путь Господа). Мы руководствовались пониманием необ-ходимости действовать на юридически законных основаниях; например, иметь расчетный счет в банке. Целью Не-тивья является изучение Слова Божьего, а также следование Ему в жизни, домашней и церковной, по образцу Церк-ви первого века.

В 1983 году в Иерусалиме не было места, где бы могли собираться израильские евреи, чтобы послушать о Мессии. Если какой-нибудь еврей желал узнать больше об Иешуа, ему приходилось идти в одну из традиционных церквей. Но многие не могли даже вообразить себе, чтобы пойти в местный католический или протестантский храм. Они не хотели, чтобы их там видели.

Итак, мы решили арендовать какое-нибудь здание. 11 апреля 1983 года, после десятилетнего странствования подобно кочевникам мы подписали контракт. До этого наши собрания проводились в парках, в домах, разбросанных по всему Иерусалиму, или в арендованных нами церковных зданиях. И это в городе, где 2 тысячи лет назад родилась Церковь Господня!

Наконец-то мы получили место, где могли собираться все вместе для молитвы и при этом безбоязненно вести себя как евреи. Число участников наших собраний выросло сначала до 60, затем быстро удвоилось, а теперь нас столько, что не хватает сидячих мест. Члены общины говорят более чем на 9 языках.

Господь благословил нашу общину выйти на международную арену. Мы стали издавать ежеквартальник Бла-гая весть с Сиона, который рассылается более, чем в 20 стран. Нетивья сделалась моделью для чисто еврейско-христианских общин, каковыми были общины здесь, в Иерусалиме, в первом столетии. От нас отпочковались раз-личные организации и исследовательские группы.

Иосиф и Давид Стерн — наши сопредседатели. Доктор Давид Стерн внес важный вклад в понимание сущно-сти еврейского мессианства, подготовив Еврейский Новый Завет. Он перевел Новый Завет с греческого на иврит, стремясь максимально сохранить присутствующий в нем еврейский колорит. Другие книги, такие, как Восстановле-ние еврейского духа в Евангелии, помогли снизить порог доступности для евреев, ищущих Мессию.

Затем возникли проблемы совсем иного рода, чем мы ожидали. Владельцы дома расторгли соглашение об аренде. Но мы верили, что здание дано нам Господом, и потому решили его выкупить, чтобы никто не смог впредь когда-либо снова выставить нас. Стоимость дома составляла 125 тысяч фунтов стерлингов. Мы молились Господу, прося у Него помощи, и Бог услышал нас. Нам прислали пожертвования из Соединенных Штатов, Финляндии и со всех концов Израиля. Мы должны были помочь съехать четырем семьям, занимавшим квартиры в нашем доме, и это тоже нам обошлось в немалую сумму. Последняя квартира освободилась первого сентября 1990 года. Ее занимала ортодоксальная еврейская семья, в прошлом причинившая нам много неприятностей. Чтобы обеспечить ее жильем, мы израсходовали еще 94 тысячи фунтов стерлингов.

Теперь, когда наконец мы стали владельцами этого здания, мы принялись за его обустройство. Внизу обору-довали прекрасный зал с голубыми креслами, с росписями на стенах. Сейчас мы получили устное разрешение по-строить на крыше зал вместимостью примерно на 200 человек. Один из грандиозных проектов, начатых нами, назы-вается Равви учит нас: это еврейский комментарий к Новому Завету (на иврите). Этот проект мы намерены осущест-вить совместно с преподавателями Еврейского университета: мы хотим дать широким кругам израильского общест-ва как можно более объективные и доступные комментарии.

Бог снова созидает Свою общину в Иерусалиме. Мы — маленькая группка первопроходцев, поэтому, конечно, испытываем много трудностей. Но мы приступили к своей работе, основываясь на обетованиях Господа. Иерусалим — тяжелое место для проповеди Слова Божьего, но Божественный план продолжает реализовываться и не может быть остановлен, несмотря ни на какие препятствия.

Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдет, как свет, правда его, и спасение его как горячий светильник. И увидят народы правду твою... (Ис. 62, 1—2).

Мы верим, что Иисус есть Бог и человек. В Библии Иисус зовется Сыном Бога Живого. Он говорит о Себе: Никто не приходит к Отцу, как только через Меня Иисус — единственный источник спасения для всего человечест-ва. Но, с другой стороны, мы знаем, что Бог Един есть. Это не просто красивые слова. Еврей готов умереть за свою веру в то, что Бог един. Все, что принижает эту веру, считается идолопоклонством и отрезает человека от всемирно-го братства евреев.

Учения об отвержении Израиля как избранного народа Божьего признается большинством евангелических

Церквей Но это утверждение противоречит учению Священного Писания, изложенному апостолом Павлом в Посла-нии к Римлянам (глава 11). Большинство христиан подчинению Торе противопоставляет благодать. Однако учение Иисуса относительно благодати и Закона совершенно ясное: спасение приходит от Бога через Его благодать, а все наши труды подобны грязному мусору. Разумеется, это не означает, что дети Божий могут уклоняться от исполне-ния Закона и не подчиняться ему. Современный иудаизм, как система, как вероисповедание, по многим параметрам далеко ушел от Моисея, но все-таки Талмуд * и другая еврейская литература составляют часть нашего наследия, и мы должны с уважением к ним относиться.

Сама земля Израиля также имеет особое значение в Библии. Сейчас, когда многие христианские богословы придерживаются теологии замещения *, крайне важно указывать на исключительную роль земли Израиля в Новом Завете. Божественный план относительно настоящего, прошлого и будущего неотделим от Эрец-Исраэля *. Мы также учим членов нашей общины, что семейная жизнь верующих евреев должна отражать их веру в Иисуса как в Мессию, что семья должна стать местом, где любой еврей — желанный гость. Дом верующего на земле Израиля должен быть таким, чтобы любой умеренно ортодоксальный еврей мог без опасения войти в него и запросто сесть за стол.

Иисус сказал, что наша праведность должна превзойти праведность книжников и фарисеев. Из этого не следу-ет, что мы находимся под законом; на практике это означает следующее: живите так, как жили евреи в своей первой общине.

Глава 5 Менахем и Хая, первопоселенцы

Улица Яффо в центре Иерусалима шумная и грязная. Автобусы с трудом прокладывают себе путь среди

оживленного уличного движения, а тротуары кишат людьми всех цветов и национальностей. Маленький рынок бук-вально черный от евреев-ортодоксов, покупающих лулав * для Праздника Кущей. Мы видим, как люди внимательно осматривают пальмовые, миртовые и ивовые ветви, прежде чем их купить. В особенности этрог*, разновидность лимона, подвергается тщательной проверке, так как все в этот радостный праздник должно быть самое лучшее.

Я нахожу административное здание, где у МенахемаБен-Хаима на третьем этаже кабинет, и вхожу. Пока я достаю фотоаппарат, чтобы сфотографировать Хаю и Менахема, воздух прорезывает пронзительный звук сирены. Скорая помощь или полиция? Или взорвалась бомба?

Под шум уличного движения я слушаю фантастическую историю этих первопоселенцев, ибо Хая и Менахем приехали сюда из Америки 27 лет тому назад. В Эйлате они были первой американской супружеской парой и одни-ми из первых евреев, уверовавших в Иешуа как в Мессию. Они собственными глазами видели, как маленькая струй-ка воды в пустыне превратилась в реку. Буквально —в пустыне, так как их история начинается в Эйлате, самом юж-ном израильском поселении. Поэтому кто же лучше, чем они, может свидетельствовать о размерах, содержании и будущих перспективах мессианского движения в Израиле?

Хая —типичная американско-еврейская тетушка. Она говорит длинными, растянутыми фразами, сопровождая их жестикуляцией; сентиментальная, но также и совершенно убежденная в своей правде. Она принадлежит к мате-ринскому типу, несмотря на то, что за всю ее первопоселенческую жизнь собственных детей у нее не было; но зато они с мужем стали отцом и матерью для бесчисленных молодых людей.

Я слушаю ее первой. Когда в 1963 году мы приехали в Израиль, то не знали, что нас ожидает. Мы надеялись на самое лучшее и бы-

ли готовы к самому худшему. В киббуце * мне пришлось чистить туалеты и вообще выполнять всякую черную ра-боту. Для меня все это было непривычно, так как я происхожу из зажиточной семьи.

Мои предки, как по отцовской, так и по материнской линии,— евреи. Представьте себе, моих дедушек звали Авраам и Исаак, а отца — Иаков.

Я выросла в штате Коннектикут в строгой ортодоксальной семье, где девочки не имели права голоса. Семи лет, в начальной школе, я познакомилась с одной шведской девочкой. Ее мать была очень религиозной и хорошо знала Библию. Она рассказывала мне об Иисусе. Но я думала: я самая младшая из семи детей в традиционной еврей-ской семье, мне это ни к чему. Даже если я поверю, мои родители, старшие братья и сестры никогда не примут это-го. Они даже не станут меня слушать, если я захочу им рассказать.

Много лет спустя, когда я гостила у моей замужней сестры во Флориде, я как-то лежала на веранде и у меня было( видение. Мне казалось, я падаю в бездонный колодец. Я падала и падала, все быстрее и быстрее. Вокруг меня зияла пустота, и я подумала, что это Бог меня наказывает. Я была уверена, что погибаю из-за своих грехов. Я уже прочла и Ветхий, и Новый Завет, поэтому кое-что знала о Страшном Суде. Это видение меня ужасно напугало. То-гда впервые в жизни я обратилась к Богу. Я сказала: Боже, будь ко мне милостив. И как будто десятитонная тяжесть спала с меня, на душе стало легко и тихо, и я стала плакать и смеяться одновременно. Впоследствии я встретила много евреев, испытавших нечто подобное, но тогда я думала, что мой опыт — единственный на земле.

Майами-бич во Флориде называли даже малым Израилем, так много евреев там обитало. Еще в Коннектикуте в шведской семье мне рассказывали, что здесь, где-то недалеко от моря, находится небольшая христианская миссия для евреев. Они говорили, что если я приду туда, то меня встретят с распростертыми объятиями. В церковь я пойти не могла, так как, будучи еврейкой, не могла забыть о двухтысячелетней истории Церкви. Но если еврей верит в Иешуа, то и в синагоге его не поймут. Мессианским евреям может быть очень одиноко.

Миссией руководили две пожилые дамы. Всем приходившим туда евреям они давали Библию и хорошую евангелическую литературу и приглашали приходить на собрания. Когда я вошла, мне сунули в руки сборник хри-стианских гимнов. Подобное я испытала впервые. Они пели гимн Тем слаще, чем дальше бегут годы...; мне показа-лось это чудесным и захотелось помогать им в их работе.

Когда мне исполнился 21 год, умер мой отец, а 4 года спустя умерла и моя мать. Мама всегда беспокоилась, что будет со мной, так как я вела свободный образ жизни. Но благодаря видению и моему новому, серьезному от-ношению к Богу, моя жизнь переменилась.

В течение десяти лет я молилась, чтобы Бог дал мне мужа, и вот в 1961 году я встретила Менахема. Он стал верующим и принял крещение за год до нашей встречи. Мы отпраздновали свадьбу в доме верующей еврейской па-ры и стали активными свидетелями среди евреев и просто неверующих. В те дни мы часто оказывались единствен-ными верующими евреями на весьма обширной территории. Среди верующих евреев еще не было Движения Духа, подобного теперешнему.

До женитьбы Менахем ходил в различные церкви, но люди часто как-то странно на него смотрели, как на не-кий курьез. Но ведь и Иисус, и все апостолы были евреями, и в Библии говорится: Ибо спасение от иудеев (Иоан. 4, 22).

Порой мы чувствовали себя как в темном средневековье, когда оставалось очень мало евреев, веровавших в Иисуса.

А теперь очередь Менахема рассказывать свою историю. Я, Менахем Бен-Хаим, был самым младшим ребен-ком у Химана и Ревекки, эмигрировавших в начале этого века из маленького городка в Восточной Европе в Соеди-ненные Штаты. Земля, где они раньше жили, принадлежала Австрийской империи. После Первой мировой войны она отошла к Польше. Они оба выросли в хасидской еврейской общине, где мало что менялось с течением веков. Переехать в Америку для них означало массу трудностей, связанных с адаптацией. Из чувства самосохранения они старались придерживаться, насколько возможно, древних традиций.

С семью братьями и сестрами (я — самый младший) мы жили в перенаселенном доме на Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке. Будучи простым портным, отец говорил только на идиш. Нужда заставила его зарабатывать на жизнь с десятилетнего возраста, так как его родители были очень бедны; и потому он не получил почти никакого образова-ния. Он знал только еврейские молитвы и традиции и требовал, чтобы строго соблюдали Закон, по крайней мере, дома.

Моя мать, согласно хасидским правилам, носила парик. В Америке многие женщины из ортодоксальных се-мей отказывались от париков, находя их слишком старомодными. После смерти отца моей самой старшей сестре удалось наконец убедить мать, чтобы та разрешила ей отращивать собственные волосы и не носить парик.

Дети становились все более и более американцами. Когда наступила пора идти мне в школу, экономическое положение нашей семьи немного улучшилось, и мы смогли переехать из неотапливаемого арендного дома в гетто. Мы сняли квартиру в Бруклине с центральным отоплением и туалетом. В этом районе жила масса итальянских им-мигрантов, и у меня сложилось представление, что мир населен лишь двумя расами — евреями и итальянцами. Од-нажды в возрасте шести лет я шел домой из школы с моим итальянским другом, и мы разговаривали о религии.

Паскаль, ты знаешь, что наш Бог сотворил мир? — спросил я. Я только что прослушал чтение из Книги Бытия о сотворении мира. Мой юный римско-католический друг надолго задумался в поисках ответа. Наконец он сказал: А наш Бог сотворил улицы. После этого напряженного богословского диспута мы молча продолжали наш путь домой.

Большинству детей приходилось устраиваться на работу, как только они заканчивали школу. Это было время большой депрессии. Тогда уже набирал силу Гитлер и очень активизировались коммунистические и социалистиче-ские партии. В радикальных политических движениях принимало участие много молодых евреев, не придерживав-шихся религиозных традиций.

В хедере *, еврейской ортодоксальной школе, куда мы должны были ходить во второй половине дня, отбыв уроки в обычной школе, царили старые порядки, особенно в то время, когда там учились старшие братья. Совер-шенно отсутствовало любовное отношение к детям, и все преподавалось на идиш: детям это не нравилось.

Пришла пора идти в хедер и мне, но я застал там более умеренную обстановку. С детьми обращались более мягко. Не били и даже пытались пробудить в нас интерес. У нас были уроки иврита, истории еврейского народа, общей истории и сионизма. Это было намного лучше по сравнению с опытом моих братьев, так как им приходилось заучивать наизусть бесконечные молитвы, которых они не понимали. С ними обращались по старинке, и при первой же возможности они отходили от иудаизма.

Моя мать предъявляла к детям несколько обязательных требований: посещать хедер и праздновать Песах *. Во время депрессии многие евреи работали по шесть дней в неделю, и мы, дети, также имели свои маленькие

заработки, помогавшие нам оплачивать наши счета. Но мой отец никогда не работал в субботу. Мы ели кошерную * пищу, а по субботам не зажигали лампы.

Очень часто выходцы из еврейских семей отворачивались от иудаизма и вступали в социалистические и демо-кратические партии. Они считали, что ортодоксальный иудаизм принадлежит старому миру, а в новом мире, в Аме-рике, ему нет места. Мы сознавали угрозу огромной трагедии, готовившейся разразиться в Европе. Мы видели рост антисемитизма, и даже в нашем окружении встречались пронацистские группы.

Когда я достиг возраста Бар-Мицвы *, в моей душе завязалась борьба между двумя направлениями. С одной стороны, меня привлекали современные формы иудаизма, а с другой — тянуло к безрелигиозному сионистскому движению.

Когда я еще учился в школе, в нашей еврейской общине большой переполох вызвала одна книга, написанная еврейским писателем Шолемом Эшем (на идиш). Эта книга под названием Назорей (она была переведена на англий-ский язык) разделила весь еврейский мир на два лагеря, так как была написана с большой симпатией, хотя и с еврей-ской точки зрения, по отношению к Иисусу. Книга продавалась по всей Америке и пробудила у многих евреев инте-рес к Иисусу—Иешуа.

В синагоге, куда я иногда ходил на вечерние службы по пятницам, раввин посвятил обсуждению этой книги два вечера. Многие евреи нападали на Эша за его сочувственное описание равви Иешуа, а другие хвалили его, пото-му что он хотел показать Иисуса как настоящего правоверного еврея.

Мне тоже хотелось прочитать книгу, но у меня не было денег, чтобы ее купить, а в библиотеке я также не мог ее взять, так как она постоянно была на руках. Я часто думал о ней в течение нескольких последующих лет.

В декабре 1941 года Америка вступила в войну, а в 1943 году я уже был призван на военную службу. В ре-зультате тестовых проверок у меня оказался высокий коэффициент умственного развития. Поэтому я получил меди-цинскую подготовку и был послан в Англию служить при госпитале.

Я очутился в Барнстейбле, маленьком городке в Девоне. Я продолжал думать о Назорее. Может быть, Шолем Эш сможет мне помочь понять этого странного человека, Иисуса из Назарета, ярким светом просиявшего в истории человечества. Но я понимал, что сначала необходимо изучить первоисточник, и поэтому, прежде чем читать Назо-рея, решил прочитать Новый Завет.

В Барнстейбле имелась книжная лавка, работавшая по вечерам. Я пошел туда, надеясь, что меня никто там не увидит. Повсюду было затемнение из-за немецких воздушных налетов, поэтому я мог бы купить Библию незаметно для других. Операция прошла успешно. Я нашел магазин и купил мою первую полную Библию. Я не хотел, чтобы мои еврейские товарищи видели, что я делаю, и потому читал эту книгу тайком. То, что я прочел, меня глубоко тро-нуло. Я прочел Нагорную проповедь и притчи Иисуса, и меня охватила огромная радость. Этот равви из Галилеи го-ворил истину. Я выучил целые куски из Нового Завета наизусть. Особенно поражало смирение Иисуса и Его пове-ление Своим ученикам не искать ни славы, ни высокого положения. Я прочел в Евангелии от Матфея (20, 25—28): Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими, но между вами да не будет так; а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам ра-бом. Так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих. Я нашел, что эти слова перекликаются с лучшими образцами еврейской мысли. Какие воз-ражения мог иметь против них любой здравомыслящий еврей? И какой контраст по сравнению с тем, что видели ев-реи в историческом христианстве! Архаичный язык Библии короля Иакова не составлял для меня проблемы, так как я был привычен к чтению хорошей английской литературы; так, я с удовольствием читал Шекспира.

У меня сложилось твердое убеждение, что если существует основание для еврейско-мессианских ожиданий, то оно может быть заключено только в нашем собственном Равви Иешуа, от Которого мы отвращали лицо свое (Исайя, 53, 3). Я также отвращал от Него свое лицо. Но все больше и больше приходил к заключению, что никуда от этого не уйти: я должен открыто посвятить себя Иисусу. Теперь я знал, что от этого не стану меньше евреем. Скорее даже, это будет более полной реализацией моего еврейства, нерукотворным обрезанием. Действительно, это сделает меня членом народа, который Бог избрал для Своих особых целей.

И все же для меня такой шаг был чрезвычайно труден; во мне глубоко укоренились еврейский образ жизни и еврейская культура. В глазах большинства евреев такой шаг означает отречение от еврейского наследия.

В американской армии среди моего окружения были протестанты, католики и несколько евангелистов. Неко-торые посещали церковь только потому, что шла война и их одолевал страх.

После войны я познакомился с некоторыми либерально настроенными группами, где я чувствовал себя сво-бодно, потому что там на меня не нападали за то, что я еврей.

На какое-то время я увлекся добрыми делами. Я с одинаковым рвением помогал консервативному Красному Кресту и Католическому Рабочему, просоциалистическому пацифистскому движению, много делавшему для бедных и обездоленных. Я был энергичен, интересовался всем, что происходит вокруг, много читал и писал статьи для меж-национальной газеты, выходившей в Нью-Йорке. Но признаться в своей вере в Иисуса я осмеливался только в част-

ных разговорах. Я всегда старался не выглядеть слишком религиозным в кругу моих либеральных и светских дру-зей.

В Англии я посещал соборы Англиканской Церкви, где на меня большое впечатление производили живопись и музыка. Однако по-прежнему сознавал себя евреем, не принадлежащим ни к какой Церкви, и чувствовал себя в них только туристом.

Я продолжал читать Библию, и для меня стало ясно, что если вообще существует Мессия, то это может быть только Иисус. Наконец, я прочел книгу Назорей и был более или менее согласен с ее автором, что Иисус принадле-жит синагоге и что Его необходимо вернуть еврейскому народу.

Когда я снова стал жить в Нью-Йорке, я посещал собрания квакеров, так как в них я видел меньше всего угро-зу для себя. У них нет никаких религиозных символов, и они не догматичны. Их вера требует большего сосредото-чения на добрых делах и активного участия в общественной жизни.

Я включился в борьбу за равные права белых и черных и стал участником всевозможных кампаний в этой об-ласти.

Через два года после моего возвращения из армии в моей жизни произошло примечательное событие. Я на-правлялся в один ортодоксально-еврейский магазин на Ист-Сайде, чтобы купить для матери пасхальное вино. Там продавалось настоящее кошерное * вино. Отец умер годом раньше, и я должен был возглавить предпасхальный Се-дер *. Был чудесный весенний день, и я шел пешком. По дороге мне припомнились и уже не отступали от меня два места из Нового Завета. Одно из них — слова, которые Иисус сказал богатому юноше: Продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф. 19, 20). И другое из Нагорной проповеди: Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6, 34). Я подумал: Может быть, это именно тот путь, по которому я должен следовать за Ии-сусом. И я решил сразу же после Пасхи раздать все свое имущество. Моя мать —вдова; ей я отдам большую часть. Затем я уеду. Куда, я сам не знал.

Когда до меня дошло, что это реально означает, я сначала/ испугался, но потом решил во что бы то ни стало осуществить задуманное.

В мае 1948 года, то есть как раз тогда, когда было провозглашено государство Израиль, я буквально все про-дал, собрал все мои личные сбережения — 250 долларов —и отдал все деньги матери. Когда-то я читал о кораблях и дальних странах и решил поискать работу в какой-нибудь пароходной компании. Я посетил пароходные агентства и узнал, что из Бруклина отплывает корабль, принадлежащий ООН. Меня взяли благодаря моей военно-медицинской подготовке. Судно подбирало перемещенных лиц из разных стран Европы и затем развозило их по всему миру. Я должен был работать в корабельном лазарете и в качестве палубного матроса. Это звучало заманчиво.

Уже на борту я постепенно впал в глубокую депрессию, которая достигла пика, когда мы пришвартовались в Бре-мерхафене. Я чувствовал себя очень одиноким и глубоко несчастным. Я даже просил у Бога смерти для себя. Я съездил в Бремен и увидел, в каком плачевном состоянии был этот город, и это еще усугубило мою депрессию. А в Бре-мерхафене на борт погрузились сотни беженцев, которых нужно было доставить в Южную Америку.

Так как я знал идиш, а также понимал по-немецки и Когда-то учил испанский, меня загрузили работой пере-водчика. Затем пришлось ухаживать за больными и помогать на кухне. Работа пошла мне на пользу.

В течение нескольких дней я стал совсем другим человеком. Я понял, что Бог вошел в мою жизнь. Я достиг дна пропасти и теперь решил следовать Иисусу открыто. Я вернулся через Южную Америку в Нью-Йорк, где позна-комился с одним евреем, верующим в Иешуа. Это был Рахмиэль Фридланд, работавший с миссией среди евреев в Нижнем Ист-Сайде. Он происходил из строгой ортодоксальной еврейской семьи, жившей в довоенной Польше, и обратился к вере в Иешуа еще будучи в Варшаве. Вся его семья погибла во время войны.

Этот человек свел меня с другими верующими евреями. У нас с ним были очень хорошие отношения; мы час-то говорили друг с другом на идиш. С ним я мог расслабиться. Здесь мне не нужно было ломать голову над бого-словскими проблемами, с которыми приходилось сталкиваться, имея дело с христианами. Большинство евангеличе-ских христиан, которых я встречал, не участвовали в общественной жизни и не интересовались конфликтом между черными и белыми. Они говорили только о спасении и о том, как они пойдут на Небеса, или затевали со мной дис-куссию по вопросу о Святой Троице. А среди этих верующих евреев я мог быть самим собой. Спустя какое-то время я спросил Рахмиэля, может ли он меня окрестить. Я не хотел принимать крещение среди христиан, в церкви, а хотел креститься в еврейском окружении.

Иордан мне заменил Кони-Айленд в Бруклине, очень еврейском районе. Я был крещен в заливе Атлантиче-ского океана в удостоверение моего единства со смертью и воскресением нашего еврейского Мессии. Рахмиэль ввел меня в Еврейско-христианский союз (теперь — Союз мессианских евреев), где я познакомился с другими верующи-ми евреями.

На Новый, 1961, год я был в Коннектикуте, где встретил Хаю, и мы поженились. Мы с Хаей очень активно свидетельствовали о нашей вере как среди евреев, так и среди язычников. Спустя год мы переехали в Майами-Бич во Флориде, и я пошел работать в больницу санитаром. Мы были очень счастливы. Там можно было свободно гово-рить о нашей вере, и мы вели очень деятельный образ жизни.

В нас обоих жила глубокая любовь к Израилю. В юности я принимал активное участие в сионистском движе-нии, которое в ту пору боролось за создание еврейского государства в Палестине. Но обретя веру, мы чувствовали себя недостаточно сильными духом, чтобы обосноваться в Израиле. Это оттого, что большинство из евреев убежде-но, что христиане — наши заклятые враги. С точки зрения евреев, нацисты были христиане, а мы, обретшие Мес-сию,— предатели, перешедшие во вражеский стан.

Но мысль о переезде в Израиль все время не давала нам покоя. Через год после нашей свадьбы мы решили по-просить у Господа дать нам знак. И нам был подан такой знак, и в феврале 1963 года мы оказались на борту изра-ильского торгового судна, увозившего нас из Майами в Израиль.

Мы поехали как туристы и пробыли несколько недель у Фридландов, эмигрировавших ранее. Мы осмотрелись вокруг и решили поработать в течение шести месяцев в киббуце. Вместе с Розой Уолмер, пережившей Холокост *, мы распространяли Библии по всему Израилю. Затем мы обосновались в Эйлате, где приняли израильское граждан-ство. Эйлат был в ту пору маленьким поселком, окруженным с севера пустыней Негев, с юга — Синайской пусты-ней, с востока—Красным морем, по соседству с арабским портом Акаба. Я устроился на работу в порт в качестве докера. Работа в Эйлате в жару была тяжкой, но мне было тридцать с небольшим и я был достаточно крепким. Мы легко приспособились к новой жизни.

Мои товарищи по работе не могли понять, почему я, американец, работаю: они привыкли, что большинство американцев— богатые туристы. Особенно не понимали меня восточные евреи. Они очень хотели переехать в Аме-рику или Канаду, а я приехал оттуда и трудился в поте лица в жарком и пыльном Эйлате.

После Шестидневной войны я устроился на работу в одну пароходную компанию, куда меня взяли благодаря моему знанию иностранных языков. Я проработал там в течение десяти лет.

Тем временем мы устраивали собрания на дому и распространяли Библии. Хае пришлось особенно много по-трудиться, так как к нам приезжали и оставались на ночлег в нашей маленькой квартирке сотни людей.

В Эйлат прибывало все больше и больше людей, говорящих по-английски; это было время расцвета движения хиппи. Они целыми днями лежали на берегу и курили гашиш. Одним из них был голландец Джон Пеке. Нам удалось помочь ему стать верующим.

Я начал также писать и печататься в различных христианских и еврейских периодических изданиях. В 1976 году Еврейско-христианский союз попросил меня поработать у них в качестве их представителя в Израиле. Я при-нял предложение при условии неполного рабочего дня, но постепенно для меня оказалось слишком трудным рабо-тать целый день в конторе пароходной компании, писать статьи и еще помогать в Союзе. Поэтому в ноябре 1977 го-да я оставил работу и переехал в Иерусалим. Мессианское движение развивалось быстро. К вере приходило все больше и больше молодых, и в Израиле стало заметным влияние американского движения Евреи за Иисуса. Нам уделили внимание средства массовой информации, и наше положение стало более устойчивым.

Я стал членом Лозаннского комитета всемирной евангелизации, вошел в штат Библейского общества и помог начать свою деятельность Израильскому союзу мессианских евреев. Мессианский союз хочет связать друг с другом верующих евреев из всех общин. Многие из нас, мессианских верующих, еще не чувствуют себя адаптировавшими-ся в Израиле. Мы машем крыльями, как птица, которая пока не научилась летать. У нас еще не отрасли сильные крылья, которые позволили бы нам подняться ввысь подобно орлу.

Проблема заключается в том, что все мы очень разные. Не забывайте, что у каждого еврея особая предысто-рия. В общины входят люди из Йемена, Индии, Шанхая, Южной Африки, Эфиопиии, Британских островов, Север-ной и Южной Америки. Израиль — большой бурлящий котел. Наши общины все еще несут на себе следы церков-ных течений, с которыми мы сталкивались в диаспоре *, включая способ отправления богослужения. У нас сущест-вуют харизматические и не харизматические группы.

Часто община держится благодаря какой-либо сильной личности, чьи взгляды оказываются доминирующими и, возможно, становятся препятствием для более широкого развития. Иногда проблема возникает не на богослов-ском уровне, а в связи с личностью руководителя.

Это помешало росту еврейско-мессианской части Тела Христова в Израиле. Поэтому Еврейско-христианский союз, зиждущийся на учении апостола Павла, изложенном в его Послании к Ефесянам, глава 2, хочет соединить ев-реев и верующих неевреев при соблюдении уважительного отношения к имеющимся между ними различиями. Мы хотим, чтобы в общине возродился еврейский элемент, но мы хотим дать место и уверовавшим язычникам, которые, согласно апостолу Павлу, обрезаны в своих сердцах.

В свое время апостол Павел боролся с еврейскими вождями, которые считали, что уверовавшие из других на-родов должны принимать обрезание. Он учил, что бывшие язычники могут сохранять свои культуру и образ жизни, поскольку последние не противоречат Писанию. Им разрешалось даже есть мясо на языческих трапезах, если при этом они не оскорбляли чувства других верующих. Бог не хотел, чтобы язычники были отрезаны от своих корней. А еврейские верующие должны были оставаться в рамках своего еврейства. Павел и другие апостолы вели еврейский образ жизни, но в то же время были связаны с активно растущей Церковью язычников.

В том-то и состоит трагедия, что где-то на путях истории еврейский элемент был вытеснен из Церкви и заглох. А в синагогах для евреев, веровавших в Иисуса как в Мессию, не было места. Позади нас 1600 лет, в течение кото-рых быть евреем означало не быть христианином и наоборот: быть христианином означало не быть евреем. Только совсем недавно ситуация изменилась. И церковь, и синагоги лишились своей монополии. Для евреев и христиан стало возможным жить и веровать, следуя Новому Завету. Теперь еврей может оставаться евреем и веровать в Иису-са, а христиане готовы согласиться с наличием особого пути еврейских братьев и сестер.

Мало кто из евреев смог найти в стране, из которой они прибыли, будь то Америка, Швеция или Голландия, место, где они могли бы выражать свою веру по-еврейски. Здесь, в Израиле, мы постепенно к этому приходим. Мы возрастаем в количестве. Трудно установить, сколько в нашей стране мессианских евреев, так как большинство об-щин — смешанного характера. Некоторые группы состоят наполовину (или даже меньше) из евреев. Предположи-тельно таковых насчитывается полторы тысячи, рассеянных по 30— 33 общинам. Если считать, что в каждой общи-не в среднем по 50 евреев, то получим обще количество верующих евреев— около 1500 или, может быть, 2000 чело-

век. Но Бог никогда не придает значения количеству. Мы знаем, что в верхней горнице было всего 12 человек, и

если бы мы имели хотя бы каплю их рвения, то могли бы совершать великие дела. До 1970 года многие евреи вели двойной образ жизни. О том, что они верующие, знали только их семьи и чле-

ны общины; они держали это в тайне от окружающих. В Израиле еще было много нищеты, и многие жили на посо-бие. Поэтому им было трудно заявить себя верующими.

Когда мы приехали сюда 29 лет назад, среди верующих евреев почти не имелось таких, которые бы родились здесь. Все были приезжие. Мы страдали комплексом подполья, развившимся из-за того, что не было общин, в кото-рых бы говорили на иврите. В одном из первых собраний, на котором я присутствовал в 1963 году, участвовало 30 человек, говоривших на семи языках! Возникла молодежная группа, но многие молодые люди не смогли выдержать давления, которому они подвергались в школе или в армии.

Затем возникла проблема песнопений. Все наши песни, которые мы пели, были переведенными на иврит хри-стианскими протестантскими гимнами. Мы нуждались в собственных песнопениях.

Первая по-настоящему автономная община в этой стране основана в сентябре 1969 года. С тех пор у нее поя-вилось много последователей. Мы начали организовывать молодежные лагеря для верующих второго и третьего по-коления. У нас уже имеется двести новых еврейских песен местного происхождения, а в 1989 году в Первой конфе-ренции обновленного израильского мессианского союза приняло участие сто делегатов. Мы начали общественную евангелизацию, особенно в Хайфе и Тель-Авиве. В Иерусалиме это осуществить труднее.

Под водительством Святого Духа мы должны создать нечто подлинно еврейское и в то же время мессианское. Бог поставил нас в положение, когда мы не можем пользоваться проторенными путями. Методы евангелизации, применяемые во всем мире, здесь не срабатывают. Приемы, способствующие росту общины, успешно принявшиеся где-то в другом месте, здесь бесполезны.

Бог защитит нас от того, чтобы мы превратились в секту, с которой остальное население страны не хочет иметь ничего общего. Движение мессианских евреев родилось от Бога и может принести плоды в полной мере лишь с Божьей помощью.

Бог основал это движение, и только Он знает, куда оно приведет.

Глава 6 Эли, сабра

Я встретился с Эли Каном (тридцати трех лет) в Кумране, в Иудейской пустыне. Эта местность имеет особое

значение для Эли, так как его отец был одним из основателей киббуца * Бет ха-Арава, расположенного к северу от Мертвого моря. Этот киббуц отошел к Иордании при разделе Палестины в 1948 году, после чего его отец пересе-лился в Тель-Авив, где познакомился со своей будущей женой. Из Тель-Авива они переехали в мошав * в Негеве, а оттуда в Каркур, мошаву* на севере Израиля; здесь и родился Эли.

В Кумране царило оживление. Меня окружали тысячи христиан, приехавших в Иерусалим со всего света на Праздник Кущей.

Придет день,—говорит Захария (14, 16),—и все... народы будут приходить в Иерусалим... для празднования праздника Кущей.

Вокруг звучали самые разные языки, и вдруг неожиданно я услышал... голландскую речь. Рики, светловолосая живая девушка, подбежала ко мне с возгласом: Бен, вы еще не встретились с Эли? Вам обязательно нужно погово-рить с ним. Он — мессианский еврей, живший в Голландии и познакомившийся там с христианами. Он играет роль первосвященника в танцевальной труппе. Я сказал, что очень хотел бы с ним познакомиться, и Рики тут же исчезла в толпе, чтобы привести его ко мне.

Люди стояли в длинных очередях перед столиками, у которых каждый мог получить бумажную тарелочку с фруктами и куриной ножкой. Ибо как Бог питал в пустыне сынов Израилевых, так и здесь приготовили еду для 4000 человек.

Рики схватила меня за рукав и потащила за собой, и я оказался перед молодым человеком с черной бородой и смеющимися глазами. Это был Эли, приветствовавший меня: Добрый вечер — по-голландски. Я сказал, что хотел бы расспросить его, и мы договорились встретиться на террасе ИМКА по прибытии в Иерусалим. Но сначала мне хотелось бы снять вас, Эли; ведь когда мы встретимся снова, будет уже темно. И я сфотографировал Эли в Кумране.

Солнце опускается за высокую стену гор, жара становится терпимее, и я начинаю оглядываться по сторонам. Тысячи людей из шестидесяти стран, и большая серебряная луна, медленно поднимающаяся над горами, откуда Моисей впервые увидел Землю Обетованную.

Серебряный свет луны отражается в море. Природа отдыхает, и творение поет Богу хвалу. Тем временем на сцену выходит группа музыкантов и певцов. Они поют Барух гашем Адонаи, и все больше и больше' голосов из тол-пы зрителей присоединяются к ним. Затем на другой сцене появляется танцевальная группа, воздающая хвалу Богу своими красочными одеждами, грациозными движениями и радостными лицами.

Приближается конец праздника, и глаза всех устремлены вверх. Высоко над скалами зажигаются факелы; все вместе они образуют громадную менору. И очень высоко, на самом отдаленном пике свет освещает израильский флаг, слегка трепещущий на знойном вечернем ветру. Но что я вижу? Рядом со знаменитым белым флагом с голу-быми полосками и звездой Давида полощется красно-бело-голубой голландский флаг... Я тронут.

Я родился на севере Израиля, в мошаве Каркур, маленькой сельскохозяйственной общине из трех тысяч чле-нов. В мошаве все живут независимо друг от друга и каждый обрабатывает свой земельный участок по своему ус-мотрению. Другое дело мошав, имеющий иную структуру. Там вы не свободны, так как все являются членами коо-ператива и связаны друг с другом.

Мы жили независимо и, если хотели, могли работать на стороне. Мы не были обязаны заниматься сельским хозяйством.

Мой отец родился в Дортмунде, в Германии. Он потерял своего отца, когда был еще ребенком. Мать отца бы-ли богатой женщиной, которая, по ее собственным словам, не захотела жить в пустыне и поэтому не поехала с сы-ном в Израиль. Она была убита нацистами во время войны. Отец мучительно переживал ее смерть, что сказалось на нем впоследствии.

Отец приехал в Израиль в 1938 году и был одним из основателей киббуца Бет-ха-Арава в окрестностях Кумра-на. При разделе Палестины в 1948 году земли киббуца достались Иордании, и отец переехал в Тель-Авив.

Моя мать — сабра *. Она родилась в Петах-Тикве. Ее отец приехал туда из Иерусалима, мать — из Хеврона. Предки ее матери жили в Израиле на протяжении десяти поколений; это большая редкость. Мы пустили здесь, в этой земле, глубокие корни задолго до того, как Израиль стал отдельным государством.

За несколько дней до моего рождения у моего отца случилось нервное расстройство, и он уже больше никогда не смог заботиться о семье. Он никак не мог примириться со смертью своих родителей, и мы были вынуждены по-местить его в психиатрическую лечебницу; там он находится и по сей день.

Таким образом, меня вырастила мать. Восемнадцати лет я, как все израильтяне, пошел на военную службу. Я расстался с привычной деревенской обстановкой и оказался в совершенно ином мире. Я не любил армейской атмо-сферы и был рад, спустя три года, от нее избавиться.

Я поселился в Иерусалиме вместе с моей подружкой, но из этого не вышло ничего хорошего. У нас были со-вершенно разные взгляды абсолютно на все. Она считала, что я должен поступить в университет, я же хотел зани-маться самостоятельно.

Мы расстались. Я оставил моей подружке нашу квартиру и переехал в другую часть Иерусалима. Жил на слу-чайные заработки, не всегда находя подходящую работу.

Однажды мне удалось устроиться в Центр абсорбции в Иерусалиме. Это место, где временно живут все ново-прибывшие иммигранты, привыкая к новой обстановке. Работа пришлась по душе. Я помогал иммигрантам, ничего не знавшим о нашей стране,— ни ее духа, ни языка. В Центре абсорбции я познакомился с одной молодой женщи-ной из Южной Америки. Она не могла доказать, что является еврейкой, а это было необходимо для принятия ее в Центр.

В это время разразилась война в Ливане. Меня трижды забрасывали в глубь Ливана. Каждый день приходи-лось хоронить убитых солдат. Страна переживала экономический кризис, инфляция достигала 1000%. Обстановка была очень напряженной; надежды на улучшение было мало. Все это слишком подавляло меня, и я решил на время покинуть страну. На какой срок, я сам не знал.

Сначала я прожил семь месяцев в Испании. Но когда услышал, что наша армия выведена из Ливана и все пришло в норму, я вернулся на родину. Я нашел работу продавца среди арабов Иудеи и Самарии. С арабами я легко ладил.

Я разыскал мою южноамериканскую знакомую с ее тремя детьми, и мы стали работать вместе. Мы работали на оккупированных территориях, где у нас появилось много друзей. Некоторые из них были христиане, другие — мусульмане, но для нас это не имело значения, мы легко находили с ними общий язык. Правда, до тех пор, пока не заходила речь о религии или политике; тогда разговор не клеился.

Затем началась интифада. Закрывались магазины; росло напряжение. Мы не могли больше заниматься бизне-сом; заработки кончились. Моя подружка устроилась на работу в больницу. Мы стали жить вместе, и то, что мы по-давали ее детям дурной пример, до сих пор меня мучает.

В больнице моя подружка познакомилась с одной верующей арабкой из Назарета, которая дала ей Новый За-вет с параллельными текстами на испанском и иврите. Это была маленькая зеленая книжица. Однажды я зашел к ней в больницу и увидел у нее эту книгу. Никогда за всю свою жизнь я не раскрывал Нового Завета. Когда-то у нас были соседи из Соединенных Штатов, называвшие себя мессианскими евреями, но я не знал, что это означает. Как-то раз они пригласили нас к себе, рассказывали о Святой Земле и о жизни Иисуса. Они хотели дать мне Новый За-вет, но тогда я не захотел его взять.

И вот эта книга снова попалась на моем пути, и, видно, что-то коснулось моего сердца; я вдруг захотел узнать, что в ней.

Я посещал курсы, готовившие администраторов для гостиниц, и потому должен был знать кое-что об иудаиз-ме, христианстве и исламе. Мы изучали туризм вообще и в Израиле, в частности. Предполагалось, что мы сможем

давать дополнительные справки о Святой Земле, иудаизме, исламе и христианстве любому, кто подойдет к регист-рационной стойке. Один из преподавателей сам был гидом и однажды взял нас с собой в Старый город. Он подвел нас к мечети и рассказал об исламе. При этом он не говорил: Берегитесь ислама или ислам опасен. Но когда этот же гид привел нас в храм Гроба Господня и стал рассказывать обо всех стадиях крестного пути, то тут же предостерег: Не верьте этому, это не для вас, это опасно. Эти его слова показались мне странными. Почему он говорил так только о христианстве?

У меня не было никаких проблем, связанных с иудаизмом. Я не получил религиозного воспитания, не носил кипу и не посещал регулярно синагогу, но в доме у нас соблюдались еврейские традиции. Я не находил нужным вы-ставлять свою веру напоказ, считая ее делом интимным, относящимся к внутренней жизни.

Но теперь у меня возникли сомнения в справедливости слов гида о христианстве. Возможно, он говорил не-правду? Я должен был сам это выяснить. На следующий день я снова отправился в старый город, пошел в храм Гро-ба Господня и попросил сопровождать меня гида-араба. Он говорил все то же самое, что и мой гид-еврей, кроме слов не верьте этому и будьте осторожны.

И вот теперь эта зеленая книжечка дожидалась меня в больнице, где работала моя подружка. Я открыл ее на первом стихе Евангелия от Матфея и начал читать. Когда я прочел об Иешуа, о том, как началась Его жизнь и как Он рос, мне захотелось поближе познакомиться с Его личностью. Я видел в Нем не Сына Божия, а просто человека. Как и все люди, он был рожден матерью. Я не мог поверить, что Мария была Девой.

Я также обнаружил различия между тем, что говорил мой гид и тем, что было написано в Новом Завете, а именно в отношении даты рождения Иешуа. Он сказал, что Ирод Великий умер до того, как родился Иешуа. А у Матфея написано, что Иешуа отправился в Египет и жил там несколько лет, пока не умер Ирод. Я хотел сообщить это моему преподавателю. На следующий день я взял с собой на занятия Новый Завет и раскрыл его на глазах у все-го класса. Все были шокированы. Я же не считал, что делаю что-либо плохое. Мы изучали материал на основании книги Иосифа Флавия, давшего подробное описание этого периода, так почему же не прочесть наряду с этим Новый Завет?

Мой гид был возмущен и даже не захотел прикоснуться к Новому Завету, и тогда я сам прочел вслух место, где говорится о рождении Христа. Гид не захотел ничего знать об этом. Они могут писать все, что угодно; меня это не интересует. Я подумал: Он говорит, что основывается на фактах и исторических сведениях, но отрицает их, когда они ему не подходят. И я закрыл маленькую книжечку и положил назад в сумку. Занятия продолжались без даль-нейших дискуссий.

Я любил мою страну, это была моя единственная родина на земле, но мне хотелось поездить по миру и узнать кое-что новое. Я сказал подружке: Давай поедем в Норвегию, наймемся на какой-нибудь рыбный завод, заработаем денег и затем откроем маленькую гостиницу в Испании. Это была одна из причин, по которой я посещал курсы ад-министраторов гостиниц.

Мы сели на самолет, летевший из Тель-Авива в Амстердам, чтобы оттуда поездом поехать в Норвегию. Мы прибыли в Амстердам перед самым уикендом и поняли, что если сразу же сядем на поезд, нам предстоит провести Шабат * в пути. Поэтому мы остановились на ночлег в гостинице и решили немного осмотреться.

Прежде всего, нас поразила открытость голландцев. Нам казалось, что мы приземлились в совершенно ином мире. В некоторых отношениях это имело отрицательный характер, а в некоторых — положительный. Например, мы видели, как прямо на улице продавали наркотики. Нам открыто предлагали их купить, и полиция видела это и никак не реагировала. Мы пробыли в Амстердаме три дня и все, что видели, сравнивали с жизнью на Ближнем Вос-токе. Например, в агентстве путешествий служащая, помогавшая нам заказать билеты на поезд в Норвегию, была очень любезна и предельно внимательна. Мы все впитывали в себя. На остановке автобус подъехал очень близко к тротуару, чтобы людям было легче в него сесть. Эта, и тысячи других подобных мелочей, привлекли мое внимание.

В северном экспрессе мы проехали через Германию, Данию, Швецию и Норвегию. Когда мы подъехали к не-мецкой границе, была проверка паспортов. Немецкий таможенник вошел в наше купе, не сказав ничего, даже доб-рый вечер или что-нибудь в этом роде, а только протянул руку. Его форма была зеленого цвета, в то время как у гол-ландцев она синяя, подобно израильской.

В Германии мы почувствовали себя неуютно. В Дании к нам отнеслись очень хорошо. Нас спрашивали, что мы собираемся делать и т. п. В Швеции было несколько труднее. Зато в Норвегии мы снова ощутили настоящую свободу, начиная с самого момента пересечения границы. Пересечь ее оказалось сущим пустяком. На границе от-сутствует какой бы то ни было контроль. По эту сторону висит шведский флаг, по ту — норвежский, вот и все. И вы попадаете в иной мир.

В течение недели я искал работу. Но ничего подходящего не было. Нам говорили, что в море иссякли запасы рыбы и потому рыбная промышленность находится в упадке. Жизнь в Норвегии очень дорогая. Наши сбережения таяли у нас на глазах. Мы сказали друг другу: Если дело пойдет так и дальше, мы очень скоро обанкротимся.

Но пока до этого не дошло, мы посчитали за лучшее вернуться в Голландию и поискать там работу. Кроме то-го, в Голландии не так холодно, и можно проводить на улице больше времени по сравнению со Скандинавией.

Итак, мы снова очутились в Амстердаме. К счастью, мы встретили там одного человека из Южной Америки, который поселил нас у себя, так что нам не приходилось больше жить в гостинице. И к тому же я нашел работу на рыбном заводе. Это был тяжелый труд, но так или иначе мы смогли остаться в Голландии на протяжении довольно долгого времени.

Тем временем возросло напряжение между моей подругой и ее двумя детьми, которых мы взяли с собой (тре-тий ребенок остался в Израиле с бабушкой), и мною. Путешествие на север Европы значительно изменило нас обо-

их, из-за чего изменились и наши отношения. Я говорил себе: Теперь я должен подумать о себе, а это означает, что мы должны расстаться.

Но прежде чем это произошло, мы предприняли совместную поездку в Оверайзел — в одну деревеньку, тя-нувшуюся вдоль канала. Воскресным утром мы прогуливались вдоль ряда домов, моя подружка плакала. Вдруг мы услышали пение. Мне показалось, будто кто-то зовет меня. Я ничего не знал о церковном богослужении. Не раз за-ходил в церкви, но на службу никогда не попадал.

Я спросил мою спутницу: Ты слышишь пение? — Да. Мы пошли на звук и очутились возле белого домика, ко-торый казался слишком маленьким, для того чтобы быть церковью. Мы толкнули дверь. Маленькое помещение ока-залось целиком заполненным. Уже началась служба. Служитель церкви, стоявший впереди, возмутился при нашем появлении, так как входить во время службы было не принято. Я подумал: Может быть, он догадается по цвету моей кожи, что я не местный, и простит меня.

В заднем ряду сидела добродушная старая дама, которая повернулась к нам и дала каждому из нас по малень-кой черной книжечке. Я расценил это как проявление типично голландского индивидуализма. Она ткнула пальцем в слова песни, которая пелась в данный момент. Книжка называлась Псалмы и гимны. Я не понимал по-голландски, но, просматривая книжку, увидел знакомые слова: Псалмы царя Давида, Иерусалим, Израиль, и это позволило мне почувствовать себя здесь, как у себя дома. Было нечто необыкновенное в том, чтобы слушать, как жители голланд-ской деревни поют о Давиде, Иерусалиме и Израиле. Когда служба окончилась и мы возвращались вдоль канала, возле нас вдруг остановилась машина проповедника христианской реформаторской церкви, которую мы только что посетили. Он спросил нас, откуда мы, и очень удивился, узнав, что мы приехали из Иерусалима. Он сказал, что нам всегда будут рады в его церкви.

Я стал часто приезжать сюда, но моей подружке не всегда хотелось меня сопровождать. Обычно кто-либо из прихожан подвозил меня в церковь на машине. Я хотел изучить язык, на котором говорят люди, встречавшиеся мне на улице. С теми, кто изучал английский, я мог говорить по-английски, но я хотел иметь возможность общаться с простыми голландцами. Итак, я ходил в церковь и таким образом учил голландский язык.

Каждое следующее воскресенье я понимал все больше и больше из службы. Я старательно наблюдал за губа-ми проповедника и пытался произносить некоторые слова, подражая ему. Через несколько недель я мог уже вста-вить в разговор несколько слов по-голландски.

Однажды я задал проповеднику вопрос: Почему вы, читая каждое воскресенье 10 заповедей, одна из которых велит соблюдать субботу, тем не менее соблюдаете воскресенье? Он объяснил мне, что люди в церкви строго при-держиваются определенных правил и не нарушают их. Я понял это, но снова и снова продолжал задавать вопросы. Правда, мне показалось, что здесь задавать вопросы не принято, даже если ты провел в церкви всю свою жизнь; в противном случае тебя не допустят к Причастию.

Но они были очень добры к нам и делали все, чтобы мы чувствовали себя, как дома, и я им очень благодарен. Да благословит их Господь за это.

Мы переехали в Южную Голландию, и они позвонили из Оверайзела в местную церковь, чтобы нас кто-нибудь навестил. Такая забота была очень приятна. Голландцы — очень дружелюбный народ. На новом месте я также каждое воскресенье ходил в церковь. Никогда раньше в моей жизни я не проявлял такого интереса к религии.

Я не верил, что Иешуа — Сын Божий, и находил очень странным, что все эти люди каждое воскресенье при-ходят в церковь с верой, чтобы послушать об Иешуа, который был евреем.

Напряжение между мной и моей подружкой достигло кульминации, и мы расстались. Моя подружка со свои-ми детьми вернулась в Израиль, а я проехал еще на 200 километров дальше, в Южный Лимбург. Там я тоже ходил в церковь. Но это была церковь иного рода, с большим крестом наверху. Войдя в нее, я увидел статую и также боль-шой крест на стене. Там я чувствовал себя неуютно.

Приближался Рош-а-Шана *. Я узнал, что в Маастрихте имеется синагога, и пошел туда, но не почувствовал там себя дома в духовном смысле. Раввин вел себя довольно нервно, бегал взад и вперед, так как для всех присутст-вовавших не хватило книг. Я подумал: Здесь мне не место. Но и в церкви я не чувствовал себя своим, особенно в той, где был большой крест на стене.

В течение нескольких недель я просидел дома, выходя лишь для того, чтобы сделать кое-какие покупки. Я изучал голландский язык и уже гораздо лучше стал говорить по-голландски. Но мне хотелось видеть людей; я стра-дал от своего одиночества. Тогда я стал писать письма моей матери в Израиль. Я писал ей о внутренней борьбе, происходившей во мне, о том, что я не могу представить себя солдатом, патрулирующим в Иудее и Самарии, где раньше мне приходилось торговать, чтобы заработать на жизнь. Я мог бы встретиться там с друзьями, с которыми у меня бывали прежде деловые контакты, но теперь я был бы в военной форме и при оружии. Я писал: В северных странах люди так же, как и я, любят свою страну, но они достаточно открыты и с готовностью принимают меня, ев-рея, хотя они и христиане. Так нам следовало бы жить вместе с арабами. Но сейчас арабы ведут себя совсем по-иному, и я не смогу ездить свободно по их селениям, как раньше.

В Шабат * я был дома один; зажег свечи и читал Библию. Я все больше и больше начинал верить в Слово. Здесь была истина. Истина, дарованная Богом.

Наступил Песах *, праздник освобождения евреев от египетского рабства и прочих пленений. Я понимал, что мне необходимо вернуться домой, даже если я и не являюсь рабом в чужой стране, подобно евреям в Египте. Но мне не хотелось возвращаться в Израиль слишком быстро. Поэтому сначала я поехал на автобусе в Грецию. Снова пере-сек всю Германию и снова, как и в первый раз, почувствовал перемену в атмосфере. Затем я проехал через Югосла-вию и оттуда —в Грецию. Я узнал, что через 5 дней должен отправиться пароход в Хайфу. Оставшееся время я ис-

пользовал для знакомства с Грецией. Однако я не мог спокойно осматривать греческие достопримечательности, так как внутри меня разыгрывалась духовная битва. Я не знал, как мне лучше поступить после всего, что мне пришлось узнать и пережить.

В день отплытия у входа в порт я увидел маленького человечка с загорелым лицом и черными волосами. Я спросил его по-английски: Откуда вы? Он ответил на ломаном английском: Из Южной Америки, из Перу. Я сказал ему, что он может говорить со мной по-испански. За время работы в Центре абсорбции и за годы, проведенные с мо-ей южно-американской подружкой, я научился хорошо говорить по-испански. Он был рад, что встретил человека, с которым можно разговаривать на родном языке, и спросил, куда я направляюсь. Услышав, что еду в Хайфу, он об-радовался еще больше, так как отплывал на том же самом пароходе, что и я. Теперь он сможет всю дорогу говорить по-испански.

В пути он много расспрашивал меня об Израиле, и я научил его петь песню на иврите Кол хаолам куло гещер цар меод. Когда через 3 дня мы прибыли в Хайфу, он мог уже хорошо ее петь. Он ехал в одну из иерусалимских церквей. Я знал все храмы в Иерусалиме и потому спросил, что это за церковь. Но у него был только номер телефо-на. Я подумал: Это довольно рискованно. Если номер окажется неправильным, ему придется трудно, так как он не знает ни одного имени. Мы поехали в Иерусалим вместе и зашли к моей матери. После того как мы поели, я сказал: Попробуй позвонить, ответит ли кто-нибудь по этому номеру? Он позвонил, и это оказалась южно-американская община, куда его сразу же пригласила приехать. Он поблагодарил меня и уехал. Но я на всякий случай записал его номер телефона.

Я пытался найти себе работу, но это оказалось трудным делом. В те дни в Израиле было много безработных. Затем произошло террористическое нападение на автобус по дороге из Тель-Авива в Иерусалим. Много людей по-гибло и много было раненых. Я подумал: Среди пострадавших есть испанские туристы, поеду навещу их в больни-це. Я поехал в больницу и нашел там испанскую девушку из Каталонии. Я поговорил с ней, и она спросила меня, приду ли я снова. Как раз в это время мне позвонил мой друг из Перу, и когда я рассказал ему об испанской девуш-ке, его пастор Жеме Пуэртас выразил желание поехать в больницу вместе со мной. Мы договорились, что встретим-ся у входа в больницу в 9 часов.

Когда я приехал, он посмотрел на меня и сказал: Вы знаете, Ваше лицо излучает свет. Мы навестили девушку, и, когда мы прощались с ней, Жеме сказал: Мы также будем молиться. Для меня это не было чем-то новым, так как в Голландии я привык к тому, что люди молятся перед едой. Мы вместе пошли к автобусу. В тот период у меня на-копилось множество вопросов относительно Бога и Нового Завета. В сумке у меня с собой была Библия.

По той или иной причине я почувствовал доверие к Жеме. В автобусе я открыл Библию и задал ему несколько вопросов, на которые он дал мне очень разумные ответы. Он сказал: Давайте поговорим об Эммануиле и привел мне много мест из Писания, доказывающие, что Мессия уже давно пришел. Он дал мне прочитать о страждущем Эмма-нуиле и сказал, что это было явление Самого Бога. Я понимал, о чем он говорит, благодаря тому что изучал Новый Завет, но я не сказал ему об этом. Пока мы ехали на автобусе через Иерусалим, Жеме Пуэртас просвещал меня по поводу Эммануила. Но у меня все еще было много вопросов. Необходимо было стыковать друг с другом отдельные фрагменты картинки-загадки — все то, что я слышал от других, и то, во что верил сам. Жеме подбросил мне не-сколько эпизодов из Библии, и картинка стала вырисовываться для меня гораздо яснее.

Пойдемте к нам на обед,— сказал Жеме. Хорошо,—ответил я. Мы пересели на автобус, идущий в Неве-Яаков, где он жил. Там мы проговорили еще три часа. Я жаждал больше узнать о Боге.

В какой-то момент он спросил меня: Веруешь ли, что Эммануил из Ветхого Завета — это Иисус в Новом Заве-те и что Он — твой Искупитель? Я быстро повторил этот вопрос про себя: Эли, веришь ли ты, что Он — твой Спа-ситель? Я услышал отражение этого вопроса в моем сознании и сказал себе: Эли, это так ясно, что ты не можешь сказать нет. После молчания, показавшегося мне долгим, я сказал уверенно: Да1 Когда я это сказал, все в комнате пустились в пляс.

Я почувствовал, как меня охватывает огромная радость. Все присутствовавшие испытывали такую же радость. Я верю, что Бог дал мне возможность изучить испанский язык, для того чтобы я смог услышать на испанском Бла-гую весть. Изучая испанский, я жил в грехе, но Бог использовал плохое для лучшего. Бог всегда так делает. Бог ис-пользовал испанский язык и христианскую любовь, для того чтобы мое сердце открылось для Иешуа. Так Жеме Пу-эртас стал моим личным пастором. И он является им до сих пор.

Я искал подходящее место, куда бы я смог ходить молиться. Однажды я шел по улице Наркис в центре Иеру-салима и вдруг увидел человека, очень похожего на одного моего знакомого из Южной Голландии. Я подумал: По-чему бы мне с ним не заговорить? Я повернулся к нему и сказал: Вы очень похожи на одного человека, с которым я познакомился в Голландии. Он сказал, что его предки приехали из Голландии, но сам он там никогда не бывал. Я спросил также, чем он занимается, и он сказал мне, что служит старшим в баптистской церкви. Он не приглашал меня прийти в молитвенный дом баптистов. Поэтому я сам спросил его: Можно мне прийти к вам в церковь? Он сказал: Пожалуйста, каждую субботу в 10.30 утра. Я посетил ее и с тех пор регулярно хожу туда. Я могу читать на иврите, организовывать транспорт для людей, посещающих церковь, так как по субботам общественный транспорт не работает.

Я чувствую себя активным участником духовной жизни в Иерусалиме. Моя мечта — завести большой дом в Иерусалиме, где принимали бы людей всех национальностей и вероисповеданий, нечто вроде гостиницы. Я знаю, что значит жить одному в чужом городе, и хочу создать теплое пристанище, где людям было бы хорошо.

Я все еще живу один. Только Господь может дать мне жену. Многие молодые люди, в том числе и верующие, часто бывают слишком поспешны в выборе партнера, и это приводит ко всякого рода проблемам. Я жду, когда на-

ступит время, предназначенное для меня Богом. То же самое можно сказать о мессианских верующих евреях. Мы должны возрастать в том темпе, в каком нам

это положено от Бога. Для нас этот процесс идет медленнее, чем для верующих из других народов. Мы должны вновь и вновь возвращаться к основному вопросу: Как мы можем примирить в своей душе образ Бога и образ Ие-шуа?

В последнее время я часто встречаю ортодоксальных евреев, ожидающих пришествия Мессии. Некоторые из них допускают, что Иешуа является Мессией. Они не могут высказывать это вслух, но эта мысль в них живет. В бу-дущем к вере в Иешуа будет приходить все больше и больше евреев. В этом моя надежда и об этом моя молитва.

Глава 7 Михаил, выпускник иешивы

Впервые я увидел Михаила Губермана (двадцати пяти лет) на службе, совершавшейся на иврите в церкви

Христа в старом городе. Если пройти через Яффские ворота, мимо Цитадели и башни Давида, то слева перед вами окажутся кофейный

магазин, книжная лавка и ворота, ведущие во двор гостиницы, за которой и находится церковь. Основанный в 1849 году, этот храм особым образом связан с евреями. В оконные витражи вкраплены еврейские символы и буквы. Их можно также увидеть на столике для причастия и на большом деревянном щите у задней стены. Основатели церкви серьезно отнеслись к следующим словам апостола Павла из его Послания к Римлянам (1, 16): Ибо я не стыжусь бла-говествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых Иудею, по-том и Еллину. Во времена турецкого владычества они предвидели, что Бог возвратит еврейский народ на его землю. В субботу вечером сюда приходят многие мессианские евреи, чтобы воздать Богу хвалу и услышать Слово Божие.

Михаил переводил проповедь Рувима Бергера для англоязычных слушателей. Рядом с ним сидела его невеста Беатриса. Пока пелись гимны, молодые обменивались влюбленными взглядами, шепча время от времени что-то друг другу на ухо. Трудно себе представить, что этот самый юноша учился в иешиве * и носил только черную одежду.

Я родился в Нью-Йорке. Когда мне было десять лет, мы переехали на юг Соединенных Штатов, в штат Вирд-жиния. Мои родители — евреи, но мы не соблюдали, как следует, наши религиозные обязанности. В праздник Ха-нуки * мы зажигали свечи; чтили и другие праздники; на Пасху готовили положенные блюда и т. д. Мое еврейское воспитание фактически сводилось к усвоению следующих правил: Будь горд, что ты еврей; помни своих родных, убитых во времена Холокоста *; ни в коем случае не женись на нееврейке и не попадись на удочку проповедников Нового Завета и Иисуса Христа. Ибо христиане всегда рады стараться тем или иным способом лишить нас нашего еврейства.

В городе, где мы осели, не было ни одного еврея. Я вырос, не имея ни малейшего понятия о том, в чем состоит наша религия. Большинство еврейских детей все же проходит какое-то религиозное обучение во время подготовки к своей Бар-Мицве *, но у меня и этого не было. Мое детство не всегда было легким, так как в доме у нас часто скла-дывалась напряженная обстановка. Я испытывал духовный голод, который ничем не мог утолить. Поэтому я часто

отправлялся один за город. Мы жили в Вирджинии, где необычайно красивая природа. У меня почти не было друзей, и я много времени

проводил в одиночестве, бродя по лесам и лугам. Я чувствовал в природе Божие присутствие. Тогда я этого не по-нимал, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу нечто особенное в том, что меня окружало.

Один мой хороший приятель уверовал в Иисуса Христа. Он не был евреем. Местность, где мы жили, входит в так называемый Библейский пояс, так как там много храмов и много верующих. Мой друг был беден. Дом, где он жил со своими пятнадцатью братьями и сестрами, представлял собой просто сарай, без водопровода и электричест-ва.

Он поистине воспылал любовью к Господу и пытался говорить со мной о своей вере. Я думал: Бедняга, у тебя ничего нет в этом мире, поэтому для тебя это хорошо. Но я видел огромную перемену в его жизни, и это производи-ло впечатление. В довершение всего он выглядел очень счастливым. Я же в свои четырнадцать лет чувствовал себя несчастным и глубоко в душе мечтал обрести то, что он уже нашел: надежду и радость.

Мой друг побуждал меня прочитать Новый Завет. Сначала я говорил: Нет, не могу. Мне это запрещено, так как я еврей. Для тебя, может быть, это годится, но только не для меня. Я никогда не читал Библии, даже Ветхого За-вета. Мой друг сказал: Тут что-то не так. Ты ведь умный и прочел кучу всяких трудных книжек, а Новый Завет не хочешь даже открыть. Как ты можешь судить о том, чего не читал? Ты, вероятно, боишься того, что можешь узнать.

Этим он меня пронял, и я пошел в школьную библиотеку и отыскал место, где стояли Библии. Это был за-претный для меня уголок, куда я не осмеливался даже заглянуть. Я прохаживался взад и вперед мимо этих полок и, только убедившись, что меня никто не видит, схватил первую попавшуюся Библию; спрятав под полой пиджака, я принес ее домой. Моя мама не должна была видеть, что я делаю.

Войдя в свою комнату, я открыл Новый Завет. Я ожидал, что прочту о том, какие евреи плохие и что они уби-ли Иисуса и потому прокляты. Возможно, там будут также милые сентенции вроде подставь свою вторую щеку и т. п. Но все, что может быть там хорошего, должно быть, заимствовано из Ветхого Завета. Я не предполагал, что найду что-либо, относящееся лично ко мне.

Я открыл Новый Завет и был поражен. Я стал читать Евангелие от Матфея, главу пятую, содержащую Нагор-ную Проповедь, и прочел примерно следующее: Блаженны не имеющие ни отца, ни матери, ибо Господь — ваш отец и мать. Я открыл рот от удивления. Я вовсе не ожидал найти там что-либо подобное. Меня так глубоко тронули эти слова, что я заплакал. В то время мне было особенно одиноко, потому что в нашей семье недоставало тепла. Вот почему это так на меня подействовало.

С тех пор я часто пытался снова найти эти слова в Евангелии, но странная вещь — их там нет. В Новом Завете содержатся разные заповеди блаженства, но там нет отдельного обещания блаженства для сирот. Прошли годы, прежде чем я открыл для себя, что Слово Божие есть Слово живое. Это не обычная литература, а Книга, посредст-вом которой может говорить лично с нами Святой Дух. Бог дал мне услышать именно те слова, которые были мне тогда необходимы. Я плакал; я вдруг понял, что Бог действительно существует. Я был так счастлив, что есть Бог и что Он рядом и беспокоится обо мне, в то время как больше у меня нет никого в целом мире.

Поскольку меня отдали в детский дом, я стал ходить в баптистскую церковь. К сожалению, в церкви возникла масса проблем. Я ничего не знал о христианстве и Церкви и о том, что между отдельными Церквями существуют различия. Я принял Господа в сердце, но меня беспокоило то, что я еврей. В моей церкви придерживались теологии замещения * — учения о том, что место Израиля заняла Церковь. Мне сказали, что я первый еврей, переступивший порог этого храма. Посмотрите-ка, кто к нам пришел! К нам пришел еврей! А мне было сказано: Ты теперь христиа-нин и больше не еврей и потому должен быть счастлив, так как Бог освободил тебя от проклятия, тяготевшего над твоими предками. В то время я был столь наивен, что принимал это! Я думал: Новый Завет совершил со мной чудо, я хочу глубже в него вникнуть.

Но я обнаружил в церкви кое-что еще, а именно — расизм. Я заметил, что в эту церковь совсем не ходят не-гры. Когда я спрашивал об этом, мне давали уклончивые ответы. Поскольку, как еврей, я сам являлся жертвой ра-сизма, я не мог принять такого положения вещей. Однажды, когда я был еще маленьким, меня побили за то, что я еврей. В другой раз в нашем доме высадили стекла, а на стенах дома написали обидные лозунги. Нам давали понять, что наше присутствие нежелательно, потому что мы евреи и отличаемся от остальных. Меня никогда не покидало чувство, что у меня есть два серьезных недостатка: то, что я приехал из Нью-Йорка, и то, что я еврей. Особенно страдали от этого мои родители: они так и не смогли почувствовать себя здесь дома. Мне, ребенку, переезд дался легче.

И вот здесь, в этой церкви, я снова столкнулся с тем же самым: ты еврей, ты —не такой, как мы. Когда мы в воскресной школе изучали Ветхий Завет, учителя постоянно обращались ко мне с вопросом: Я правильно сказал? Они считали, что я должен хорошо разбираться в Ветхом Завете. Но этим они лишний раз напоминали мне, что я отличаюсь от остальных.

Я думал: Бог есть, и я Ему небезразличен, но я ничего О Нем не знаю. Мне необходимо изучить свою рели-гию. Но в наших краях евреев не было, и я не смог получить никакой дополнительной информации. Я перестал хо-дить в церковь и постарался забыть о своем неудачном христианском опыте.

Когда я закончил школу, разразилась война между Израилем и Ливаном, и мне захотелось поехать в Израиль, чтобы сражаться на его стороне. Я думал: Вот шанс найти для себя цель жизни, пожить среди моего народа и лучше узнать Бога. На самом деле, я очень мало знал об Израиле, хотя у меня с детства теплилось желание туда поехать. Я приехал, сразу же принял израильское гражданство и записался в армию. Я не знал ни одного слова на иврите и по-шел в армию совсем не подготовленным. Все здесь было для меня чужим.

Война в Ливане подходила к концу, и солдаты говорили мне: Ты сошел о ума! Как можно уезжать из Амери-ки? Мы все мечтаем выбраться из этой страны, а ты сюда приехал. Я понял, что сделал большую ошибку, пойдя в армию, и мне стало более одиноко, чем раньше.

Но я по-прежнему хотел отыскать свои корни. В армии были ребята из ортодоксов, и меня заинтересовало то, что они говорили о своей) вере. Спустя два года я ушел из армии и посетил одного друга, учившегося в иешиве * в Бней-Браке возле Тель-Авива. Иешива показалась мне большой, как город. Здесь могли учиться также и те, кто не получил ортодоксального воспитания: начинали с самых азов. Я хотел там поучиться всего две недели и уехать. Сразу по прибытии туда я так и сказал: Я здесь не останусь, я приехал только на две недели; я не собираюсь стано-виться ортодоксом. В результате все учащиеся и учителя считали своим долгом убедить меня в том, что я непремен-но должен стать ортодоксом. Они уговаривали меня примерно так: Это вопрос выбора между истиной и ложью — важнейший вопрос твоей жизни; как же ты можешь посвятить ему всего две недели? Или: Если ты на самом деле честен, останься здесь, по крайней мере, на месяц.

У меня имелся обратный билет на самолет в Соединенные Штаты, поэтому я говорил: Если не возвращусь че-рез две недели, пропадет билет. Мне сказали: Поменяй его. Я продлил свой билет на месяц и приступил к занятиям. Затем мне сказали: Если ты не воспользуешься своим билетом и останешься на год, мы купим тебе новый билет. Я согласился, а они подумали: Если мы заполучим его на год, он станет настоящим ортодоксом и не захочет уезжать отсюда.

И правда, я не мог забыть тот ценный опыт, который я приобрел, встретившись с Богом. Я понимал, что чего-то в моей жизни не хватает и что я никогда не смогу быть в мире с самим собой, если не найду этого. Мне необхо-димо выяснить свои отношения с Богом и так или иначе начать жить для Него, ибо в противном случае я не буду счастлив. Я и в самом деле захотел воспринять ортодоксальный образ жизни, если это поможет мне укрепиться в моем осознании себя как еврея.

И я погрузился в занятия со всем жаром и пылом, отдавшись полностью учебе. Учиться мне нравилось. Я вос-принимал Талмуд * и раввинистические писания как брошенный мне вызов. Они стимулировали работу моего ума, к чему у меня была определенная склонность. Это давало чувство удовлетворения; учителя хвалили меня, что приятно щекотало мое самолюбие. Я догнал друга, поступившего в иешиву годом раньше, и это тоже наполняло меня гордо-стью. Учителя отмечали меня всевозможными наградами и почестями, что доставляло мне удовольствие. Я очень серьезно относился к занятиям, отдавая им все свои силы. Я занимался день и ночь и довел себя до крайней степени изнеможения. Но мира в душе я не обрел.

В Талмуде содержались такие вещи, в которые я не мог поверить. В нем теряются чистота и простота Библии. Библия открыта каждому. Понимать ее может любой, так же, как и верить в Бога. В ней нет правил, столь сложных, что требуется целая жизнь, для того чтобы их уразуметь. Но я старался не обращать внимания на подобные несураз-ности. Я так хотел, чтобы ортодоксальное учение смогло дать ответ на мои вопросы! И чем несчастнее я себя чувст-вовал, тем старательнее занимался.

Некоторые покидают иешиву, если их переполняют сомнения. Другие, напротив, превращаются в фанатиков, стараясь свои сомнения заглушить. Я все более и более становился ортодоксом-экстремистом. Я одевался только в черное и носил черную шляпу. Я следовал литовской традиции *, делающей упор на схоластике в отличие от хаси-дизма *, выделяющего этические и эмоциональные стороны религии. Получался порочный круг. Чем больше я втя-гивался в новый образ жизни, тем становилось тяжелее, а от этого я втягивался в него еще больше.

Я был уже близок к нервному расстройству; спал на скамье в школьной аудитории и первый вскакивал на ут-реннюю молитву. Вставал в четыре часа утра, молился и занимался до семи часов, затем быстро завтракал и снова садился за занятия до глубокой ночи. На меня сыпалась масса похвал и знаков отличия, но это уже не удовлетворяло меня.

Так продолжалось три с половиной года. Затем меня навестили мои родители, приехавшие из Соединенных Штатов. К тому времени я достиг вершины в учебе и был удостоен звания раввина — доказательство того, что я вышел на определенный уровень. Я гордился этим, но мое фанатическое рвение стало понемногу убывать. Я пону-кал себя, рассуждая следующим образом: Представь, что ты положил в банк большую сумму. Ты не должен ни о чем спрашивать, потому что позже получишь от нее проценты. Теперь, когда я был накануне окончания иешивы, учителя побуждали меня жениться, так как вскоре я сам должен был стать учителем. Мне следовало быть благодар-ным и испытывать удовлетворение, однако этого не было. Мне следовало быть уверенным в себе, а меня переполня-ли вопросы. Как будто я утратил вдохновение.

Как-то я вспомнил о моем друге из Вирджинии. Когда он стал христианином, то обрел мир и радость; я же чувствовал себя в духовной тюрьме. Я готов был сделать все, что угодно, лишь бы и мне удалось обрести такой же мир в душе. И тогда я, еще будучи в иешиве, стал потихоньку искать контактов с мессианскими евреями. О том, что они существуют, я знал благодаря тому, что евреи-ортодоксы их преследовали. Меня просили участвовать в одной антимиссионерской организации, боровшейся с мессианскими евреями. Но я отказался, так как в глубине души чув-ствовал, что правота на их стороне. Благодаря информации, полученной мной от этой организации, я смог связаться с мессианскими евреями. Я посетил книжный магазин, где купил Новый Завет и несколько других христианских книг и начал тайком их читать. Постепенно Иисус стал приобретать для меня все большее значение.

Учителя думали, что со мной что-то не в порядке, потому что я ни в какую не хотел жениться. Они стали ока-зывать на меня давление. Обычно сами раввины подыскивают подходящую кандидатуру и устраивают встречу. Им казалось, что мне подойдет дочь одного известного раввина. Было договорено о времени и месте встречи. При этом присутствовали мой раввин, ее раввин и ее отец. Мы разговаривали обо всем на свете, стараясь выяснить для себя,

насколько мы подходим друг другу. Если вас удовлетворяет данная кандидатура, вы говорите об этом своему раввину, он сообщает ее раввину, и

тогда устраивается следующая встреча. В противном случае переговоры прекращаются, и вам подыскивают новую кандидатуру. Если все идет хорошо, молодые обручаются и вскоре играют свадьбу.

У меня не было желания жениться на той девушке, так как это означало бы навсегда завязнуть в ортодоксаль-ных кругах. Я знал, что быть ортодоксом и одновременно верить в Иисуса невозможно. Это равносильно тому, что-бы, получив ключи от двери камеры, тем не менее продолжать оставаться в ней.

Мы разговаривали о наших интересах, нашем прошлом, делились надеждами на будущее и т. п. Мы в самом деле понравились друг другу. Но я знал, что должен с этим порвать, как бы ни было трудно. Моя жизнь развалива-лась. Я впал в депрессию и потерял всякий интерес к учению.

В иешиве не понимали, что со мной случилось. Они думали: Пошлем его в другую школу, в Иерусалимскую иешиву; возможно, перемена обстановки пойдет ему на пользу. Я согласился, так как знал, что в Иерусалиме боль-ше верующих, чем в Бней-Браке. Может быть, мне удастся связаться с ними; тогда я смогу попросить у них совета, как мне порвать с иешивой и ортодоксами. Самому решиться на это у меня не хватало духовных сил.

Уж будучи в Иерусалиме, я пошел в сад, расположенный возле предполагаемого Гроба Господня, чтобы по-молиться там Господу. Я молился: Господи, покажи, куда мне идти и что делать, ибо я зашел в тупик. Я не могу так дальше жить. После этого мне стало спокойнее. Выйдя из сада Гроба Господня, я пошел пешком через старый город, чтобы сесть на автобус возле Яффских ворот. И вот возле этих ворот я увидел храм — церковь Христа.

Конечно, я часто проходил здесь и раньше, так как церковь находится на пути в еврейский квартал старого го-рода и к Стене плача. Но я никогда раньше не обращал тале, да еще и верующая в Иешуа! Почувствовав, что цер-ковь в арабском квартале выглядит несколько странновато. Табличка на ограде гласила: Старейшая англиканская церковь на Ближнем Востоке, но я никогда раньше не интересовался церквями. В них было что-то пугающее; я знал, что там не любят евреев. Я всегда старался обойти их стороной. Но тут вдруг что-то меня туда потянуло. Я вошел.

Здесь служила секретарем общины израильская девушка из киббуца. Она была верующая. Я заговорил с ней. Поначалу меня удивило: израильская девушка в арабском квартале, да еще и верующая в Иешуа! Почувствовав, что она верует по-настоящему, я рассказал ей о том, что меня беспокоит. Она представила меня другим прихожанам церкви Христа.

Кроме того, я встретился с одним молодым человеком, которого я знал еще со времени моей службы в армии. Когда у меня выпало свободное время, я навестил его в Хайфе, где у него была квартира. Его жена также веровала в Иешуа. Один сюрприз следовал за другим! Он узнал меня и сказал: Если хочешь уйти из иешивы, можешь пожить у нас. Я был польщен, но отказался, так как не хотел быть обузой для его семьи. Но я сказал, что подумаю, и отпра-вился снова в свою иешиву.

Я был изумлен тем, что мне открылось. Я встретил верующих, и среди них нашлись люди, которые готовы были предоставить мне кров.

Спустя несколько дней я, придя домой — в свою комнату в иешиве, обнаружил в ней большой беспорядок. Все было перевернуто вверх дном. Вероятно, кто-то видел, как я входил в церковь Христа. Меня обвинили в недоз-воленных связях. В моей комнате была найдена христианская литература. Когда я вошел, мне сказали: Теперь мы понимаем, в чем дело. Обычно тем, кто так себя ведет, мы показываем на дверь. Но тебя мы знаем уже несколько лет и знаем твою преданность. Вероятно, из-за того, что знакомство с той девушкой не привело к желаемому резуль-тату, ты впал в депрессию и стал искать утешения не там, где следует. Мы не можем даже вообразить себе, что ты можешь во что-то такое поверить. Ты, наверное, хотел только посмотреть, поэтому мы дадим тебе шанс и постара-емся помочь. Но при одном условии: ты должен отречься от Иисуса и всего, что с Ним связано; сожги эти книги, в том числе и Библию. Даем тебе на это десять минут.

Была глубокая ночь; на улице шел проливной дождь. Перед моими глазами промелькнули последние полгода, когда я жил в иешиве как тайный верующий. Все это время я разрывался между двумя полюсами, и вот настал ре-шительный момент. Я должен был выбрать.

Я кинул в сумку несколько вещичек из одежды и вышел на улицу, в дождь. Все остальные мои вещи остались в комнате. Я подумал: Заберу их как-нибудь в другой раз. Но этого так и не произошло; больше я туда не вернулся. Все то время, что я жил в иешиве уже будучи верующим, я чувствовал себя лицемером; меня не покидало чувство вины. Стоило ли в такое случае становиться верующим?!

Когда глубокой ночью я шел по улицам Иерусалима, я вспомнил о предложении знакомой пары пожить у них. Сел в автобус и через какое-то время постучался к ним в дверь. Они приняли меня, как брата. За несколько месяцев, что я прожил у них, Господь постепенно заживил боль в моем сердце. Я должен был осознать себя как личность и научиться быть самим собой.

В церкви Христа еще только создавалась община говорящих на иврите; вместе с ней рос и я. У общины был большой дом, где предоставляли приют молодым верующим и помогали им возрастать в Господе. В течение двух лет я жил вместе с руководителями общины. Теперь у меня есть своя квартира в Иерусалиме, и я очень счастлив. Мне пришлось жить в армии, в иешиве, вместе с другими христианами, и наконец у меня есть свой собственный угол. У меня есть работа в книжной лавке при церкви Христа, а в Бетрисе я нашел себе будущую жену.

Мои бывшие друзья-ортодоксы игнорируют меня. Некоторые из них пробовали уговорить меня вернуться. Но чаще всего они просто отводят глаза при встрече. Страна маленькая, и наши пути часто пересекаются.

Потребовалось несколько лет, прежде чем мне удалось преодолеть чувство вины, связанное с уходом из ие-шивы. Но по мере того как я становился сильнее, я сознавал, что поступил правильно, и наконец, смог полностью

отрешиться от своего прошлого. Моя вера в Иисуса дает мне большую радость. За последнее время я испытал боль-ше радости и блаженства, чем за всю свою предыдущую жизнь. Бог исцелил мои прошлые раны и привел меня к бо-лее глубоким взаимоотношениям с Ним. Я вырос как личность. Теперь я лучше могу оценить мое прошлое — годы, проведенные в умеренно-еврейской атмосфере, и годы, когда я был строгим ортодоксом. Теперь я могу понять как евреев, так и язычников.

Время от времени у меня случается возможность донести Благую весть об Иешуа до евреев-ортодоксов, что производит на них огромное впечатление. Мне это удается благодаря собственному примеру и хорошему знанию их образа жизни.

Я благодарю Бога за то, что стена, разделявшая нас, разрушена и что Его жизнь и радость стали доступны всем народам на земле. В нашу общину входят евреи и неевреи, и мы вместе составляем поистине единое целое во Христе. Я надеюсь посвятить мою будущую жизнь благовествованию Слова Божьего и созиданию моста между ев-реями и язычниками.

Я люблю мой народ и страну, как никогда раньше. Здесь я чувствую себя дома, и это чувство еще более уси-лилось с тех пор, как я возвратился в Отчий дом, к Богу. В нашей стране особенно необходим этот мост, так же, как и мост между евреями и арабами. Вместе со всеми верующими во всех странах мы созидаем храм из живых камней, в результате чего, как говорит апостол Павел в своем Послании к Римлянам (11, 15), наступит жизнь из мертвых.

Глава 8 Лъюис, искатель истины

Свою историю Льюис Шерман рассказывал в маленькой комнатке, позади книжной лавки при церкви Христа

в старом городе в Иерусалиме. Иногда мне приходилось выключать магнитофон, чтобы дать ему возможность собраться с мыслями. Особен-

но его взволновало воспоминание о видении, посланном ему от Господа. Бог показал ему, что Он любит Иерусалим особой любовью. Он привел его в город, о котором сказал: Здесь вселюсь (Пс. 131, 14), вопреки всем его, Льюиса, планам.

С тех пор, — говорит Льюис, — моя любовь к Иерусалиму стала еще сильнее. Когда мы закончили интервью, я пошел в еврейский квартал, чтобы сфотографировать Стену плача. Оказыва-

ется, там, на храмовой площади, разыгралось целое сражение. Я шел по узким улочкам, то и дело останавливаясь, чтобы заглянуть в маленькие магазинчики, где продавались прекрасные картины и скульптуры; я увидел, как мать старалась успокоить плачущего ребенка в коляске, одолеваемого жестоким приступом кашля. Вдруг что-то кольну-ло меня в глаза... Это был слезоточивый газ.

Я взобрался на небольшую ограду, чтобы обозреть площадь перед Стеной плача и храмовую гору с возвы-шавшейся на ней золотокупольной мечетью. Площадь перед Стеной плача была пуста. Обычно в Праздник Кущей сюда приходят молиться десятки тысяч евреев. Несколькими часами ранее арабские юноши стали бросать камни в молящихся евреев, так что на площадь обрушился град камней. Я видел, как солдаты ворвались в ворота и, стреляя на ходу, выбежали на площадь, чтобы выбить этих молодых арабов.

В результате 21 араб был убит и 125 — ранено, но также ранено и 19 израильтян. Это было ужасное зрелище! Слезы катились по моему лицу не только от слезоточивого газа, расползавшегося

от храмовой горы. Я ощущал, как здесь разыгрывается грандиозная духовная битва. Мне вспомнилось: Ты восста-нешь, умилосердишься над Сионом; ибо время помиловать его (Пс. 101, 14).

Сколько еще предстоит пролить крови, прежде чем будет возвращена эта часть Земли Обетованной и Мессия сможет вновь прийти на землю!

Я родился в 1944г., в Бруклине, одном из районов Нью-Йорка, в еврейской семье. Особенно сильное влияние на мою жизнь оказали дедушка с бабушкой, принадлежавшие к ортодоксам. Они настояли, чтобы меня воспитали в еврейской вере. С шестилетнего возраста и, наряду с обычной школой, посещал еще и еврейскую. В семь лет я уже интуитивно чувствовал, что настоящая жизнь начнется у меня только тогда, когда будет обретена истина. Но что это означает, я не знал.

Я соблюдал все еврейские традиции и мало общался с детьми нееврейскими. О Евангелии не слышал никогда. Единственное соприкосновение с христианством состояло в том, что в детстве меня били, а в дальнейшем многие люди мне докучали, заявляя, что мы, евреи, убили Иисуса.

В 13 лет, после моей Бар-Мицвы*, я решил познакомиться и с другими религиями. На уроках на интересовав-шие меня темы пытался завязать разговор с раввинами, так как невыносимо было постоянно повторять молитвы, не понимая, что они означают. Однако от нас именно это и требовалось.

Мной овладело неодолимое желание познать истину. Я не стремился изучать христианство. С ним у меня был связан только отрицательный опыт. Знал я о нем немного, считая, к примеру, что различные деноминации пользу-ются разными Библиями.

С тринадцатилетнего возраста я начал интересоваться философией, и примерно в то же время приступил к за-нятиям музыкой. В довольно юном возрасте я уже вполне профессионально играл на гитаре, благодаря чему позна-комился с музыкальным миром и вечерними развлечениями.

В результате — стал употреблять наркотики. В те времена на эстрадных подмостках в Нью-Йорке процветала наркомания, и я попался в эту ловушку. Как говорится в Библии, дружба с глупыми развращает. Я покатился вниз по наклонной плоскости, все больше употребляя наркотики, и в конце концов пристрастился к ним. Это был темный период в моей жизни, о котором лучше не вспоминать. В 1968 году я не смог заплатить за музыкальный курс в Бос-тонском университете и вернулся в Нью-Йорк, чтобы поработать год музыкантом. Надеялся, что смогу скопить де-нег для завершения образования.

Но как раз шла война во Вьетнаме, и так как я оставил учебу, меня могли призвать на военную службу. Я ре-шил как можно скорее уехать за границу. У меня были друзья из Скандинавии, и я решил: Поеду в Швецию. Все, что я когда-то слышал о скандинавских странах, выглядело привлекательно. Я помнил фильм Денни Кея по сказкам Ганса Христиана Андерсена, в котором дудочник в пестром костюме ходил вокруг фонтана в Копенгагене. Так я представлял себе Скандинавию и такой мечтал увидеть.

Сказав родителям, что уезжаю из Соединенных Штатов и, вероятно, не вернусь в течение десяти лет, с рюкза-ком за плечами и с гитарой в руках я сел на самолет, направлявшийся в Копенгаген. В Копенгагене я пробыл недол-го, выступая совместно с несколькими другими музыкантами; там я не чувствовал себя свободно.

Я отправился в Швецию навестить друга; добраться до университетского городка Лунда заняло всего сорок минут на пароходе и двадцать минут на поезде. В Лунде я познакомился со шведкой, которая стала моей женой. Она училась в том же университете, и мы стали жить вместе. Мы оба были людьми ищущими и не признавали традици-онного брака. Мы изучали различные религии и секты. В те дни я был далек от Бога, но все же имел большое жела-ние обрести истину.

Совершенно случайно прочтя книгу одного философа, не христианина, утверждавшего, что Евангелия пред-ставляют собой нечто особенное, я подумал: Поскольку уже все перепробовано, почему бы не почитать еще Еванге-лие? Мы поехали в Стокгольм и в книжном магазине я попросил Евангелие. Мне показали полную Библию в пере-воде короля Иакова. Это удивило меня: еврейский Ветхий Завет в одной книге с христианским Новым Заветом.

Очутившись в комнате один, я начал читать. Я открыл Библию на Евангелии от Иоанна (8, 31): Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики. И познаете исти-ну, и истина сделает вас свободными.

Внезапно комната наполнилась присутствием Божиим. Дух коснулся меня, и я увидел некоторые вещи, меня потрясшие. Во-первых, я увидел, что моя собственная жизнь все дальше и дальше уходит от Бога; мой образ жизни был полным пренебрежением Божественных заповедей. Другими словами, я увидел свою греховность и как далеко отстою от Бога.

Я видел, что все существующие в мире проблемы, от малейшей личной драмы до величайших политических кризисов, коренятся в отпадении человечества от Бога.

Далее я увидел, что Иисус на кресте не только испытывал боль физическую, но взял на Себя все страдания ро-да человеческого. Он понес на Себе последствия грехов человечества в прошлом, настоящем и будущем.

Я не понял этого откровения полностью: слишком ошеломленный, не мог всего уразуметь сразу. Я решил взглянуть на евангельские события с точки зрения своего еврейского происхождения. Выбранный мною способ со-стоял в том, чтобы поехать в Израиль и поговорить там с раввинами. Я сказал жене, ожидавшей в то время нашего первого ребенка: Еду в Израиль. Не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще, но я должен поехать.

Как раз начались рождественские каникулы. По прибытии в Израиль я записался в иешиву, богословскую школу. Я сразу же стал задавать раввинам вопросы об Иисусе. Двое из них посоветовали мне вырвать Новый Завет из моего экземпляра Библии. Третий хотел тайком поговорить со мной, но из этого ничего не вышло, потому что я ушел из иешивы. Я пытался найти ответы на волновавшие душу вопросы, но иешива не дала мне ни одного ответа.

Я пробыл в Израиле два месяца, работая в разных киббуцах, но мне ни разу не пришло в голову зайти в цер-ковь. Христианство совсем меня не интересовало. Но я уже продвинулся столь далеко, что сознавал: Иешуа есть Мессия. Я не мог полностью понять, что это означает, и еще не принял Его в свое сердце. Рядом не было никого, кто мог бы объяснить мне Евангелие.

Я вернулся в Швецию, и мы оба с женой чувствовали, что что-то должно произойти. Моя жена написала на листочке бумаги по-шведски: Мы ожидаем искры, которая все осветит, и прикрепила его на кухне к стене. Наши взгляды на жизнь представляли собой кашу: вера в Бога вперемешку с восточной мистикой.

По некоторым причинам мы думали, что в Англии живут более духовной жизнью, чем в Швеции. Мы сказали себе: Если Бог пошлет нужную сумму денег, будем считать это знаком, что мы должны поехать в Англию. Речь шла о сумме, собрать которую в течение шести месяцев для нас представлялось невозможным.

В то время я давал уроки музыки в одной стокгольмской школе. Моим предметом была современная музыка. В течение шести месяцев я заработал сумму, вдвое большую, чем та, что имелась в виду.

Мы были вегетарианцами и хотели основать в Англии биодинамическую ферму. Итак, избавившись от всего нашего имущества, как можно больше продав (а остальное раздав), мы отправились в Англию. Но там у нас ничего не клеилось. Куда бы мы ни обращались, перед нами захлопывались двери. Люди, которых мы надеялись встретить, не попадались... И все время шел дождь.

Хотя в Англии было уже лето, мы ходили в нашей шведской зимней одежде. Английское лето оказалось хо-лоднее шведской зимы. Сырость и холод пронизывали нас насквозь. Шесть длинных недель непрерывно шел дождь, и деньги быстро таяли.

Мы подумали: Может быть, стоит поехать в Канаду. Я не решался вернуться в Соединенные Штаты, так как думал, что меня разыскивает Ф.Б.Р. в связи с военной службой, хотя, уезжая из Америки, я еще не был даже при-зван. Меня и вправду разыскивали в Швеции. Родители думали, что Ф.Б.Р. хочет вернуть меня в Штаты, так как я должен проходить военную службу, но позднее выяснилось, что они просто хотели узнать мое местонахождение. В течение многих лет я считал, что Ф.Б.Р. гонится за мной по пятам.

Вместо Канады мы очутились в Дании. Уезжая из Швеции, думали не возвращаться в Скандинавию, по край-ней мере, лет десять, но через шесть недель снова были тут. И снова мы пытались найти ферму, где могли бы выра-щивать овощи без применения химических удобрений. Но из этого ничего не выходило.

Поэтому мы вернулись в Швецию и поселились у родителей жены. Через некоторое время тесть стал задавать мне щекотливые вопросы вроде: Каким образом ты собираешься содержать свою семью? Это было невыносимо, и я сказал: Мы уезжаем. Итак, на третий день по приезде мы снова погрузились на машину, купленную мною в Англии, и поехали в город, где я когда-то познакомился с женой.

Мы ходили по улицам в поисках ночлега, и вдруг я встретил своего старого друга. Он пригласил нас в дом, где они играли тяжелую музыку и употребляли наркотики, но нас такие вещи больше не интересовали. Пройдя еще не-много, мы натолкнулись на домик с табличкой на двери, на которой было написано по-шведски: Иисус есть Путь, Истина и Жизнь. Это меня тронуло, и я подумал: Если здесь действительно веруют в Иисуса, нам предложат ночлег. Я постучал в дверь, но никто не ответил. Обойдя вокруг дома, я увидел молодую женщину и сказал ей, что мы ищем место, где могли бы переночевать. Она спросила: Вы веруете в Иисуса? Я ответил: Да. (Правда, мы веровали и во многое другое). Ну, тогда заходите, — сказала она.

Так мы получили ночлег, надеясь назавтра уехать дальше на север, где у наших друзей была биодинамическая ферма. На следующий день, позвонив друзьям, мы узнали, что дом их переполнен и они не смогут нас принять. И мы остались в том доме еще на одну ночь.

Наутро в дом прибыла группа молодых людей, возвратившаяся с какой-то конференции. Их переполняла ра-дость о Господе. Мы задали им кучу вопросов и впервые в жизни получили ответы, которые что-то для нас значили.

Мы поняли, что они уже нашли истину, которую мы искали. Они объяснили суть Благой вести: отвратитесь от грехов и попросите Иисуса войти в ваши сердца. Тогда же мы и попросили Его об этом, произнеся очень простую молитву, и тотчас ощутили очистительное действие Святого Духа. Как будто бы хороший душ промыл внутренно-сти.

Спустя несколько дней мы крестились. Ребята молились вместе с нами, и мы были крещены Святым Духом. Мы были так счастливы! Это был медовый месяц, проведенный с Господом.

В том доме в общей сложности жило 15 человек, в том числе бывшие алкоголики и наркоманы. Вместе с эти-ми молодыми людьми мы ездили на конференции и в результате прослушали хороший курс по Библии. Мы видели, как совершались чудеса; ходили на собрания, где воздавали Богу хвалу. Так началась наша новая жизнь. Вместо од-ного дня, мы с женой и нашим ребенком прожили в той комнатушке восемь месяцев.

Однажды у моей жены случилось видение. Ей было показано, что наша жизнь скоро изменится. Господь вер-нет нас либо в Америку, либо в Израиль. Она не могла только понять, когда это произойдет. И Израиль, и Америка казались недосягаемыми, но в течение нескольких дней произошли перемены, и спустя три недели мы уже были в Соединенных Штатах, где прожили полтора года. В течение этого времени я молился, чтобы Господь показал мне мое призвание как еврея.

Многие видели что-то особенное в том, что я, еврей, уверовал в Иисуса, но для меня это не имело значения. Я уже был однажды в Израиле и надеялся, что никогда в жизни больше туда не поеду.

В 1983 году мы вернулись в Швецию. Однажды ночью Господь разбудил меня и указал мне на то место в Биб-лии, где говорилось о возвращении евреев в свою страну. Я задумался над псалмами 120—134, так называемыми песнями ступеней. Раньше я не замечал, что к ним имеется примечание о том, как эти псалмы пелись по пути в Ие-русалим.

Что-то начало созревать во мне, и внезапно возникло сильное желание изучить иврит. Стоило мне открыть Библию, как я попадал на текст, посвященный возвращению евреев в Израиль.

Я часто перечитывал места в Библии, повествующие об особой любви Божией к Иерусалиму.

Эта любовь росла и росла. Не раз я возвращался к Посланию к Филиппийцам (2, 13), где говорится, что Бог производит в нас хотение, и действие по своему благоволению.

Я понял, что не всегда Бог отдает приказ, желая, чтобы мы что-либо осуществили, но производит в наших сердцах работу, чтобы мы сами захотели это сделать. Я пришел к выводу, что не хочу жить нигде, кроме Израиля. Мы приехали сюда в июне 1985 года. Мы привезли с собой только веру, больше ничего. У меня не было никакой перспективы в плане работы или поддержки из-за океана, а к тому времени у нас уже было шестеро детей.

В Швеции я почувствовал, что Господь велит отказаться от всего имущества, причем я должен не продать его, а раздать. Поэтому мы приехали сюда, взяв с собой только несколько детских игрушек. Поселились в Центре аб-сорбции и стали ходить в ульпан изучать язык.

Чудесным образом Бог устроил так, что нам удалось прожить в Центре абсорбции два года. Я мог бы написать книгу обо всех чудесах, которые для нас совершил Господь.

Я нашел себе работу на заводе по изготовлению лазерных линз. Я должен был шлифовать их. Затем Господь положил мне на сердце распространять Благую весть, но я не знал, как к этому приступить. На

конференции по евангелизации, проходившей в одном из домов отдыха на севере Израиля, я жил в одной комнате с Кольвином Кромби, работавшем историком в церкви Христа. От него я узнал, что им в церкви требуется служитель, который бы работал бесплатно. Нужно встречать людей, впервые приходящих в церковь, и уметь поговорить с ни-ми. Так как тогда у меня не было работы, я принял это предложение. Так я попал в церковь Христа, а позже стал за-ведовать там книжной лавкой, чем занимаюсь по сию пору.

Когда я сюда приехал, мне сказали, что можно проповедовать Евангелие по всему миру, но только не в Иеру-салиме. У меня иное мнение на сей счет.

Вначале я просто выходил на улицу, заговаривал с прохожими и раздавал им брошюры, изданные на иврите, в которых наряду с ветхозаветными текстами объяснялось Евангелие. Многие думают, что продавать Евангелие здесь запрещено законом, но это не так. Запрещено лишь переманивать подростков в другую религию. Однажды меня ош-трафовали за распространение брошюр на улице. Но суд оправдал меня, ибо нет закона, запрещающего распростра-нение каких бы то ни было брошюр или проповедь Евангелия.

Конечно, случалось сталкиваться с угрозами и попадать в трудное положение, но, в основном, опыт с улицей оказался положительным.

Иные считают, что для проповеди евреям нужно самому быть евреем, но я так не думаю. В Послании к Рим-лянам (глава 11) говорится, что Бог использует язычников для возбуждения ревности в Израиле. Многие евреи при-шли к вере благодаря свидетельству неевреев. Бывали также случаи отрицательных реакций, но более 90% — поло-жительных. Между прочим, я вижу, что Евангелие начинает восприниматься легче.

У нас было много интересных бесед и встреч. Некоторые,— как ортодоксы, так и неверующие евреи, — сразу же спрашивают, действительно ли Иисус — еврейский Мессия, и хотят об этом больше узнать.

Известно, что существуют евреи-хасиды, втайне верующие в Иисуса. На улице я разговаривал с ультра-ортодоксами, которые не исключают возможности, что Иисус есть подлинный Мессия.

Для того чтобы они могли признать в Иешуа Мессию, требуется усиленная работа Духа. Но верю, что рано или поздно это произойдет.

Бог часто действует невидимо. Для меня также является тайной, что означает быть евреем. Может быть, я уз-наю это только тогда, когда встречусь с Господом.

Когда ученики вернулись, после того как совершали великие чудеса во имя Господа, Иисус сказал им: Не это-му радуйтесь, а тому, что ваши имена написаны на Небесах. Я это понимаю так: твоя личность, твое настоящее имя, твой подлинный образ записаны на Небесах. Многие евреи, приезжая сюда, берут себе новое имя. Я не почувствовал в этом необходимости, ибо мое новое имя пишется для меня на Небесах.

Есть много верующих евреев, выражающих свою национальную принадлежность посредством соблюдения старых традиций и обрядов. Я не вижу в этом нужды; может быть, потому, что женат на шведке. Наш брак — свиде-тельство того, что Бог разрушил стену, разделявшую евреев и неевреев. Я считаю, что мое еврейство выражается в том, что Господь призвал меня в Израиль. Это мой дом, я хочу здесь жить. Я один из первых из тех многочисленный евреев, что сбросили со своего сердца покрывало и признали в Иисусе Мессию. Я не перешел в другую религию; напротив, обрел в Нем подлинные еврейские корни.

У нас есть обетования. Весь Израиль — это только вопрос времени. Сие обязательно должно произойти до Второго пришествия (Мессии). Наступит день, когда все евреи признают Его. Существует богословие, утверждаю-щее, что нет необходимости свидетельствовать евреям, ибо они якобы будут спасены в любом случае. Я в это не ве-рю, так как апостол Павел в Послании к Римлянам говорит (1, 16): Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину. О себе я знаю, что спасен не потому, что имел чудесное видение. Я должен был также услышать Благую весть от другого че-ловека. Люди, имевшие личный опыт встречи с Богом, тем не менее нуждаются в том, чтобы услышать Благую весть и в ответ на нее принять сознательное решение.

Находясь на пути в Дамаск, апостол Павел встретил Самого Иисуса, но было необходимо, чтобы пришел Ана-ния и сообщил ему Благую весть. Бог использует людей в качестве Своего орудия.

Во Втором Послании к Коринфянам (5, 18—20) говорится, что мы посланники от имени Христова, давшего нам служение примирения. Родившись заново, мы должны начать благовествовать и тем самым трудиться ради примирения человека с Богом.

Глава 9 Исраэлъ, исцеленный

Исраэль Гарел — настоящий евангелист, которого ничто не заставит уйти с избранного пути. Он сам — про-

дукт непосредственной евангелизации. Когда в бытность свою юным наркоманом он жил вместе с другими хиппи в нишах городской стены, опоясывающей старый город в Иерусалиме, одна американка, презрев все правила прили-чия, простыми словами рассказала ему об Иисусе. Этому случаю Исраэль обязан своей жизнью.

Я родился в киббуце* Хулда между Реховотом и Иерусалимом. Когда я еще был совсем маленьким, мы пере-ехали в киббуц Аелет ха-Шахар. Мои родители также родились в Израиле. Большая часть моего детства и отрочест-ва прошла в мошаве* Сде-Моше в окрестностях Лахиша. Я жил там до 15 лет. Это обычный светский мошав. Но к Библии в школе относились уважительно. Когда живешь в этой стране, то понимаешь, что в Библии говорится о ре-альных вещах, даже если не веришь в Бога.

В нашем доме имя Божье почти никогда не упоминалось. Мы относились критически к ортодоксальному иу-даизму (теперь я и сам вижу, насколько далеко он ушел от простоты Библии). Ортодоксов можно сравнить с римо-католиками, почитающими своих святых. Они тоже молятся на могилах великих раввинов и чтут их как святых. Их толкование Закона имеет для них ту же силу, что и Слово Божие.

У нас был свой клочок земли и собственный дом, но все остальное — включая всевозможные расходы и вос-питание детей— устраивалось на кооперативных началах. Мои родители не очень ладили друг с другом и ребенком я страдал из-за этого. У моего отца никогда не было теплого родительского дома, и поэтому он не имел понятия, что значит быть хорошим отцом. Когда моя мать меня родила, ей было всего 17 лет! Так что и она не умела быть по-настоящему хорошей матерью. Она сама была еще ребенком. У ее матери были те же проблемы, и то же самое мож-но сказать о ее бабушке.

Фермерство не привлекало моих родителей. Моя мать стала учительствовать. Она оказалась отличным педаго-гом. Ей приходилось обучать детей, чьи первые шаги были омрачены трудностями, но со своими детьми она спра-виться не смогла. Отец тоже не очень интересовался сельским хозяйством; у него никогда не было много денег.

В результате с очень раннего возраста я стал восставать против моих родителей. На домашние неурядицы я реагировал все возрастающим непослушанием. Когда живешь в замкнутом обществе, все знают о тебе все и к тебе приклеивают ярлык, от которого потом нелегко избавиться. Приходилось все время общаться со сверстниками, хо-

дить вместе с ними в школу, принимать участие в совместных играх, в молодежном движении. Мое отчуждение от окружающих, зародившееся дома, распространилось и на школу.

Наш мошав расположен недалеко от древнего города Лахиша, упоминаемого в Библии. Там очень красиво: береговая равнина встречается с первой грядой Иудейских гор. Здесь много виноградников и фруктовых садов. У нас выращивали картофель, помидоры и огурцы. Поистине для подрастающего ребенка это было чудесное место.

В начальных классах я учился хорошо, но в средней школе приходилось много зубрить, и я никак не мог с этим справиться. Меня оставили на второй год в третьем классе, после чего я ушел из школы и поступил в сельско-хозяйственное училище в Ашдоде. Там, проживая в интернате, я столкнулся кое с чем для меня новым. Среди нас находились американские мальчики; они курили гашиш и слушали записи с рок-музыкой. Это был период непо-средственно после Вудстока. Время демонстраций в защиту мира и движения детей-цветов.

Я восставал против общества и лицемерия старшего поколения. Говорилось одно, а делалось другое. Когда в связи с этим я задавал вопросы, ответ всегда был один и тот же: Этого требует общество. Я интересовался: Что же это за общество? По моему мнению, общество было больным. Мой отец говорил: Ты никогда ничего не достигнешь. И я решил подтвердить слова отца. Все, что я делал, отличалось от общепринятых норм. Моим жизненным прави-лом стало поступать не так, как все.

За четыре дня до конца учебного года я уехал в Ахзив, где в те дни собирались все хиппи. Там в вади * мы по-строили шалаши и, живя в них, кололись. Мы уверяли друг друга, что наркотики заключают в себе ответ на все ми-ровые проблемы. Ибо когда молодые люди торчат, они находятся в состоянии эйфории и готовы со всеми дружить. И это приведет ко всеобщему миру, и таким образом возникнет новое общество. Мы целыми днями лежали на бере-гу, по вечерам торчали и, проспавшись, наутро были готовы продолжать в том же духе.

Иногда я садился на автобус и ехал навестить своих родителей, но почти всегда это приводило к большому скандалу, и я снова уезжал. Отец все время спрашивал: Что ты делаешь целыми днями? Я отвечал ему, что мы ле-жим на берегу и думаем о разных вещах. Мне было всего 15 лет.

Зимой я жил на берегу в Эйлате, а летом в Тель-Авиве, в парке. Чуть ли не каждый день мы подбирали на площади Дизингоф американских девчонок и проводили с ними ночи. Такие девчонки находились всегда.

Восемнадцати лет я перебрался в Иерусалим. Вместе с другими хиппи я жил возле стен, окружающих старый город. В стенах имеются ниши, и мы в них спали. Там я впервые услышал имя Иисуса — от членов секты, называв-ших себя детьми Бога. Они собирались вокруг меня и моей подружки и начинали петь: Вы должны быть подобны детям, чтобы попасть на небеса. Это было похоже на промывание мозгов. Я не хотел иметь с ними что-либо общее. Однажды к нам пришла, нарушив общепринятые правила, американка Рина Джеквис. Когда ей говорили, что нужно быть осторожной, она никого не слушала — на мое счастье, иначе я не был бы сейчас здесь.

Не понимаю, как могут люди говорить, что любят Израиль, и при этом не разделять с ним их главного сокро-вища — Иисуса. Если Иисуса не возвратят евреям, я буду считать это разновидностью антисемитизма.

Светловолосая евангелистка всегда носила с собой Библию в переводе короля Иакова. Она была старомодна и фанатична и принадлежала к церкви, верующей в учение о Божественном Промысле. По ее словам, Библия состоит из нескольких частей: одна часть касается прошлого, другая — относится к будущему, а послания апостола Павла имеют отношение к настоящему. Для нас, евреев, выходили довольно неплохие перспективы. Я ничего из этого по-нять не мог.

Эта женщина пригласила нас, восьмерых хиппи, к себе домой, чтобы накормить, и это нас очень радовало. Нам было поставлено лишь одно условие: не курить в ее доме и слушать Библию. Если вас еще при этом бесплатно кормят, то выдержать можно. Вдобавок была зима. А мы таким образом могли рассчитывать на ночлег.

Рина Джеквис с любовью открыла для нас свой дом, кормила нас и все время повторяла, что мы должны зано-во родиться. Показав нам бокал, она налила в него из банки воду и сказала, что подобным образом в наши сердца должен излиться Дух Святой. Я не помню в точности ее слова, но нам понравилось, как она говорила. Она также за-ставляла нас читать пророчества из Тенаха: главу 53 из Исайи, главу 31 из Иеремии, главу 36 из Иезекииля. Она ут-верждала, что только Иисус мог исполнить все эти пророчества. Нам было разрешено прожить у нее в доме две не-дели. Она спрашивала нас: Ну как, веруете или нет? Мы думали, что если скажем нет, она нас выгонит и нам будет нечего есть, а на улице холодно; поэтому мы говорили: Да, веруем. Молодые люди; употребляющие наркотики, ради еды готовы на все.

Но для меня это означало нечто большее. Я думал над тем, что она говорила о Мессии и Иисусе. Особенно над словами Исайи (53, 9): ...не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Это не могло относиться к Израилю, так как у него грехов достаточно. Вплоть до времен равви Раши (1040— 1150), знаменитого толкователя Библии, жившего во Франции, общепринятое толкование этого места относило его к Мессии. А теперь считается, что в нем идет речь об Израиле.

Я понимал, что если бы я принял Иисуса, мне пришлось бы отдать Ему все. Мне не было жалко ни времени, которого у меня было сколько угодно, ни денег, которых у меня просто не было. Но Он претендовал на большее: на мои надежды и мечты, мое внутреннее я, мою волю. И от меня потребовалось бы послушание, а это представлялось мне труднее всего. Я не хотел, чтобы кто-либо указывал мне, что я должен делать — даже Бог.

Поэтому я ушел от Бога и вернулся в Эйлат. В те дни у нас не было героина, и я стал колоться опиумом и л. с. д. Но странная вещь! Наркотики уже не давали мне такого кайфа, как раньше. Я обнаружил в себе способность по-новому относиться к своим ощущениям. Мне приоткрылась какая-то часть истины, и я сознавал, что удаляюсь от нее. Чтобы добиться кайфа, я стал колоться все чаще и чаще: сначала раз в месяц, потом раз в неделю и наконец ежедневно. Мои мозги разрывались; я сгорал. Чтобы подбодрить себя, я стал глотать больше таблеток. Полнейшая

безнадежность! Мне очень хотелось поехать в Европу. Я заработал немного денег, помогая отцу в киоске, и полетел в Голлан-

дию. Прибыв в Амстердам, я подумал: Вот это рай: здесь все разрешается. Я стал сам промышлять наркотиками в Вондель-парке. Но в конце концов оказался всеми покинутым и одиноким. Меня подобрала полиция и, найдя у меня кучу наркотиков, арестовала и выслала из страны.

Вернувшись в Израиль, я снова стал торговать наркотиками и очень быстро был арестован. Однажды меня уже арестовывали, но выпустили на поруки. Теперь, когда я попался во второй раз, мне грозило шесть лет тюрьмы. Между тем, мой друг, с которым я проводил время на пляже в Эйлате, голландец Джон Пекс пришел к вере.

По закону мне полагалась тюрьма, так как меня засекли с наркотиками во второй раз. Но когда мы сидели в судебном помещении, судья забыл меня вызвать. Джон, ожидавший меня на улице, молился обо мне. В конце су-дебного заседания я подошел к судье и сказал: Извините меня, но вы забыли меня вызвать. Он сказал: Пойдем со мной в мой кабинет. Я вошел туда вместе с моим обвинителем — женщиной, представлявшей полицию. Судья сел за массивный стол, заваленный всевозможными кодексами законов. Я начал про себя молиться: О Господи, я не хо-чу идти в тюрьму. Это ужасно, я знаю об этом по рассказам. Судья подумал с минуту и сказал: Я дам тебе три года условно и штраф в 450 шекелей. Я не мог поверить своим ушам и выбежал прямо на улицу к Джону; мы оба танце-вали и славили Бога. Мы были по-настоящему счастливы, но длилось это недолго. Я опять принялся за старое.

Я жил в парке в Тель-Авиве. Ночью я крал ликер из супермаркета, а утром его продавал. На вырученные день-ги я покупал себе еду. Спал на скамейке, иногда просил милостыню. Я опускался все ниже и ниже. Моя семья отка-залась от меня. Я был в семье белой вороной: не проходил военной службы, употреблял наркотики, связался с хиппи и ославил свою семью. Я ни с кем не мог поддерживать отношения. Все вызывало во мне ожесточение. Сначала отец, мать и все общество повернулись ко мне спиной; потом то же самое сделали мои друзья, с которыми я прово-дил все время. Я сказал себе: Если никто не примет меня такого, как есть, покончу с собой.

У меня было немного денег, и я стал обходить все аптеки Тель-Авива и скупать снотворное, продававшееся без рецепта. Я решил: Проглочу все эти пилюли; если не проснусь больше, то и хорошо: прощай жизнь. А если про-снусь, то вызову моего куратора, назначенного судом, и попрошу устроить меня в психбольницу. Я проспал всю ночь и наутро проснулся как ни в чем не бывало. Поскольку таблетки продавались без рецепта, они не были сильно-действующими; кроме того, мой организм привык к наркотикам. Я вызвал куратора и был помещен в больницу.

Семь месяцев провел я в лечебнице в Ашкелоне, а затем два года в Этаниме возле Иерусалима. Мне поставили диагноз параноидальная шизофрения. Я все время пытался покончить с собой. Бил окна и бросался на людей. Со мной всегда была Библия, и я всем говорил, что верую в Иисуса. Но я все еще не принадлежал Ему. Каждый раз, ко-гда я пытался читать Библию, что-то мешало. Поистине здесь были замешаны дьявольские силы.

Врачи и нянечки окружали меня заботой, и мне это нравилось, потому что если ты сумасшедший, то ни за что не можешь отвечать. Врач сказал моей матери, что я неизлечим и обречен провести остаток своей жизни в подобных лечебницах. Но все же Бог меня спас. Однажды я проглотил целую горсть каких-то пилюль, оказавшихся довольно сильнодействующими. В результате я две недели лежал без сознания, привязанный к кровати. За мной установили круглосуточное наблюдение.

В больнице был один врач, пользовавшийся своим положением для издевательства над больными. Он клеве-тал на меня, отчего я приходил в ярость. Однажды я увидел в кухне лежащий на полу нож. Я вбежал и хотел схва-тить его, но вместо него обнаружил в своей руке вилку. Я швырнул ее во врача, и она попала ему в голову. Если бы я бросил нож, все могло кончиться гораздо хуже. Врач получил рану, на которую потребовалось наложить четыре шва. Это стало последней каплей. Вызвали полицию и составили протокол. Я должен был немедленно покинуть больницу. Для меня это был наилучший выход из создавшегося положения. Теперь я оказался на воле, вне больнич-ной атмосферы, и должен был сам за себя принимать решения.

В мои 23 года мне некуда было идти: я знал только улицу. Мой отец в течение двух лет не хотел со мной раз-говаривать и объявил меня мертвым. Мои друзья также не хотели иметь со мной что-либо общее.

Больница располагалась между холмами, поросшими лесом. Там было очень красиво. Я пошел в лес с намере-нием покончить жизнь самоубийством. Я взял с собой пояс, на котором собирался повеситься. Когда я был на пути в укромное место, вдруг некто невидимый остановил меня. Хотя я ощущал его физически, он был невидим. Я не смог идти дальше. Я находился в таком помрачении, что решил уморить себя голодом. Сел под деревом и подумал: Буду здесь сидеть, пока не умру.

Я по-прежнему не расставался с Библией, которую однако, никогда не читал. Теперь у меня была масса вре-мени.

И я стал читать. Не знаю, что я читал, но вдруг из Библии вырвался поток света, направленный прямо на меня. Я просидел так, читая, восемь дней, пока в моем сердце не водворились мир и покой. Я обрел уверенность, что те-перь все будет в порядке. Это случилось впервые за два с половиной года, проведенные мною в больнице. Внезапно в моей душе наступил покой, какой бывает иногда в природе после бури. Это было необыкновенно! Но что же де-лать дальше? Я сразу понял: нужно найти Джона, иначе я потеряю этот вдруг обретенный покой.

Я нашел Джона, и мы вместе поехали в Эйлат. Джон уже многих привел к Господу. Он хотел основать гости-ницу, где люди могли бы слышать Благую весть. Я помогал Джону и сам также свидетельствовал. Но поскольку я уже испытывал на себе освободительную силу Иисуса, я продолжал потакать себе: выкуривал по три пачки сигарет в день, затягиваясь через каждые две фразы. Меня все еще переполняло ожесточение и горечь своей отверженности.

Я прочел в Библии все, что касается последних времен. Прошлое никогда не вернется; настоящее изменить не в нашей власти; займемся-ка пророчеством. Деньги у меня были, так как мне выплатили пособие за целый год. Вот

что,— сказал я себе, — теперь пора уезжать. Уеду отсюда, подальше от людей. Поеду на остров Патмос и буду там ловить рыбу. Быть может, там такая же обстановка, как во времена апостола Иоанна, получившего Откровение. Возможно, Иисус даст мне знать, когда Он снова придет на землю.

Я нашел в Хайфе судно, отправлявшееся на Кипр; оттуда я смог бы добраться до Патмоса. У меня было спальное место в четырехместной каюте. Стояла зима, и находиться на палубе было не очень приятно. Поэтому я пошел в каюту и представился трем другим пассажирам. Один из них спросил меня: Чем ты занимаешься? Я отве-тил: Путешествую. Для чего? Ищу кое-что. И что же ты нашел до сих пор? К их крайнему удивлению, я ответил: Бо-га. Моисея? Нет,— сказал я. — Иисуса.

Они очень обрадовались и сказали, что тоже веруют в Иисуса, и в говорение на незнакомых языках, и в исце-ления. За мою краткую жизнь христианина я слышал всевозможные аргументы против говорения на языках и исце-ления верой, поэтому я сказал: Это не вытекает из Библии. Разговор превратился в словесную перепалку. Мы гово-рили все громче и громче и побивали друг друга цитатами из Библии. Сейчас, вспоминая об этом, я вижу, что мы являли собой пример братской любви.

Во время этого жаркого спора две вещи, как стрела, пронзили мое сердце. Они говорили: Почему ты засовы-ваешь Бога в свой маленький ящичек и кладешь Его на полку, чтобы Им любоваться? Почему бы тебе не сказать Бо-гу: покажи мне, Кто Ты есть? Немного погодя я сказал: Дайте мне послушать это ваше безумное бормотание. И один из них произнес несколько фраз на каком-то языке. Я слышал, что это был настоящий язык, а не бессмысленное бормотание. Это глубоко меня задело, но я не подал вида. Молодые люди рассказали мне, что везут мини-автобусы в какое-то место на Кипре, кажется, Скуриотисса или что-то в этом роде. Там была какая-то школа, но какая, я до конца не понял.

В шесть утра пароход прибыл в порт Лимасол. Мы все четверо стояли на палубе и наблюдали, как пришварто-вывается наше судно; мне хотелось попросить их взять меня с собой. Я чувствовал, что Бог дает мне последний шанс. Вот уже шесть лет, как я от Него убегаю и никак не могу убежать.

У меня были длинные волосы, в ушах — серьги, на ногах — сапоги; длинный пиджак. Настоящий хиппи! Я подумал: Если не пойду с ними и со мной ничего особенного не произойдет, то проведу остаток моей жизни, бродя, как помешанный, по улицам Лимасола. Я вспомнил о безумии, нашедшем на Навуходоносора, описанном в Книге Даниила. Я боялся, что со мной будет то же самое. Я подумал: Если они откажут, на мне не будет вины за то, что я отвернулся от Бога. Я заползу тогда снова в свою раковину и, как и прежде, буду чувствовать себя отверженным.

Я подошел и спросил, можно ли мне с ними поехать. К моему удивлению, они сказали: Да, конечно. Поездка по Кипру заняла два часа. Мы все больше и больше углублялись в горы. Приходилось все время спрашивать дорогу у фермеров, мимо которых мы проезжали.

Наконец я увидел огромную гору из камней и бута —как оказалось, старый медный рудник. Мне сказали, что рудник существовал уже в 500 году до Р.Х. и с тех пор не переставал действовать. После турецкого вторжения на остров в 1974 году рудник и все здания были переданы Греческой Православной Церкви. Эти здания арендовала у Церкви молодежная миссионерская организация. Когда мы въехали на территорию, к нам подбежали игравшие там дети. Один из моих спутников поговорил с руководителем, попросив для меня разрешения здесь остаться. И снова я услышал: Добро пожаловать.

Разумом я знал кое-что о Боге и Библии, но обладал еще очень маленьким опытом личного общения с Ним. В этот вечер в небольшом зале проводилось собрание. На нем присутствовал проповедник, в прошлом католик, очень консервативный. Он сказал: Я чувствую, что среди нас есть некто, нуждающийся в молитве. Я подумал: Ну вот, на-чалось. Но еще подумал: Я забрался так далеко, мне больше нельзя уходить. Я позволил возложить на меня руки, и они начали молиться. И тогда я увидел Господа. Я понял, что все эти годы Он ходил за мной, чтобы сказать мне, что любит меня, а я снова и снова плевал Ему в лицо, говоря: Дай мне идти моим собственным путем. Господь сказал: Я люблю тебя. Вот я стою здесь, позади тебя, с распростертыми руками. Я разразился слезами и воскликнул: Господи, моя жизнь катится вниз. Семья моя не хочет меня больше знать, друзья мои оставили меня. Ожесточение перепол-няет мою душу, мне хочется покончить с собой. Нет никого, кто мог бы мне помочь, кроме Тебя, Господи.

Я признался в своем поражении. Как будто с меня сорвали черное покрывало! Я действительно видел и ощу-щал, как это покрывало упало с моих плеч и исчезло. В последующие дни я чувствовал себя на десять килограммов легче, сбросив с себя груз вины, греха и ожесточения. Я очень хотел остаться на какое-то время на этой базе, и мне разрешили.

Ситуация сложилась более, чем странная. Здесь можно было найти молодых людей из всех окрестных стран —Египта, Иордании, даже Сирии, и вот среди них оказался я — еврей. Все испытывали радость о Господе. Во время работы на огороде пели песни. Те, кто трудился на ферме, славили Бога там. Это было время первой любви; люди мечтали распространить Благую весть по всем странам Ближнего Востока.

Однажды я налетел на какую-то женщину и сказал: Простите. Конечно, я прощаю вам. И это, и все остальное, — сказала она в ответ. Я не понял, что она имеет в виду. Тогда она объяснила мне, что если в человеке обитает Свя-той Дух, то он может всех прощать силой Святого Духа. Я подумал: Это то, что мне нужно. Но я не хотел, чтобы на меня снова возлагали руки и молились. У меня била потребность побыть с Богом наедине. Читая в своей комнате Библию, я вдруг как будто потерял почву под ногами, а на мою голову излился целый поток чистого света, омывше-го меня. Я купался в Божественной любви. Казалось, эта любовь проникает внутрь моего тела, чтобы снова выйти через поры кожи. Она очищала меня. Мне казалось, будто Бог по-отечески обнимает меня. Наконец-то я вернулся домой!

Позже Господь дал мне знать, что тогда Он был крайне осторожен в проявлении Своей любви, ибо я был по-

добен заржавевшему проводу: я не смог бы вынести слишком большое напряжение сразу. Я стал Его последовате-лем. Все. что я делал, сопровождалось славословием Бога. Я пел хвалу целыми днями и ощущал присутствие Божие. Каждый вечер проводились собрания, и я каждый раз ходил на них и распевал песни со всеми как можно громче. Я получил дух радости, и когда мне не хватало слов, я произносил слова на незнакомом мне языке. По пути на Кипр я купил целый блок дорогих сигарет. Но я понял, что с курением должен покончить. Я пошел к ручью и выбросил в него все сигареты.

Теперь мне оставалось научиться, как жить дальше. Есть ли такая школа, в которой могут научить, как начать новую жизнь? Бог принял меня в Свою школу. Первый урок, который Он преподал мне, — это умение прощать. Я простил моих родителей. Я пошел к парикмахеру и остриг мои длинные волосы. С фургоном, отправлявшимся за продуктами, я поехал в Никозию и купил там себе новую одежду. Я сфотографировался и одну фотографию выслал Джону в Эйлат.

Он ответил мне, что они не могли поверить, что это я. Я написал письмо психиатрам в больницу, где лежал. Они удивились: Как такое могло случиться?

Спустя год, в течение которого я прослушал несколько практических курсов, я вернулся в Тель-Авив. В Доме Эммануила собиралась для молитвы небольшая община, где я познакомился с другими верующими. Я пошел туда работать вольнонаемным при администрации гостиницы. Там я познакомился со швейцаркой Брижиттой, которая стала моей женой. В Тель-Авиве становилось все больше и больше мессианских евреев. Местом встреч и центром евангелизации стал книжный магазин на Фришманстрит.

В центре страны мессианские евреи развернули бурную деятельность. Но мы с женой хотели быть первопро-ходцами, трудиться на еще не возделанной ниве, распахивать целину. В конце концов мы обосновались в Тубасе.

Наш труд можно уподобить плетению рыбацкой сети. Нитями служат взаимоотношения, связывающие друг с другом общины по всей стране. Если между ними не будет духовной связи, рыбацкая сеть не сможет быть исполь-зована по назначению. Бог хочет, чтобы маленькие общины росли, распространяясь по всей стране, соединяясь друг с другом, наподобие ячеек рыбацкой сети. Сатана, не долго думая, вонзает в сеть нож и пытается разорвать ее, что-бы она стала непригодной для ловли. Нам необходима не унифицированная организация, а единство сердец, единый настрой на действие Святого Духа.

Глава 10 Ави, друг страждущих

Беер-Шева купается в жарком солнце пустыни. Шарав * еще не кончился, и желтая пыль проникает абсолютно

во все. К счастью, в тельавивском автобусе хороший кондиционер. По прибытии на автобусную станцию в Беер-Шеве звоню Ави. Скоро буду, — говорит он.

Покупаю свежий номер Джерусалем Пост с последними новостями о кризисе в Персидском заливе и пересе-каю дорогу, чтобы полюбоваться еженедельным бедуинским рынком.

Какое красочное зрелище! Мужчины в голубых с белым или красных с белым полотенцах на головах; женщи-ны в длинных платьях. У них желтовато-коричневая, а иногда и темно-коричневая от загара кожа. Любая покупка-продажа сопровождается выразительной жестикуляцией. Между прилавками, за которыми продаются ковры, горш-ки, кастрюли и уродливые сувениры для туристов, прохаживаются ослы и верблюды. Красочный и шумный мир!

Останавливается такси. Из него выходит седобородый мужчина в очках с темной оправой. Это, должно быть, Ави Магид (62 года). Он приветствует меня по-голландски. Это звучит неожиданно здесь, в Негеве, по соседству с бедуинами.

Я сажусь в машину, и мы едем мимо современных зданий почты и университета в пригород. Пустыня присут-ствует всюду. То тут, то там между строениями виднеется полоска уходящего в бесконечность горизонта. Мы вхо-дим в маленькую трехкомнатную квартиру, и нас чуть ли не сбивают с ног три собаки. Невероятно! Такая крохотная квартирка на семью в пять человек и три собаки! Но еще не знаю и половины всего. Ави и его жена Эстер берут к себе в семью наркоманов. И наконец, они взяли на себя заботу о недоразвитом ребенке, который нуждается в жид-ком питании каждые двадцать минут. Из-за этого, требующего постоянного ухода, малыша — глухого, слепого и парализованного — они не могут оставить дом даже на один день и уж, конечно, не могут никуда поехать в отпуск.

Меня ожидает один сюрприз за другим. Ави исчезает в крохотной кухоньке и через раскрытую дверь кричит оттуда: У меня есть пачка голландского кофе, полученная несколько месяцев назад в подарок по особому случаю. Хотите чашечку настоящего голландского кофе?

Что за вопрос! Я усаживаюсь на диван и терпеливо жду, а тем временем оглядываюсь по сторонам. Большой аквариум; на стене — одна из картин Ави: городской пейзаж с игрушечными, окрашенными в охру домами. Ави

приносит кофе и объясняет, что по профессии он художник. Но у меня нет времени на создание чего-либо значи-тельного, потому что мы слишком заняты с нашими наркоманами. Я включаю магнитофон, и Ави начинает свой рассказ. Одновременно магнитофон фиксирует сопение трех спящих собак, хриплое дыхание парализованного ре-бенка и голос одного из наркоманов, вошедшего о чем-то спросить.

Я родился в Роттердаме. Моя мать — еврейка. Отец — врач, специализировавшийся на тропических болезнях. Он не был евреем. Я рос единственным ребенком. Кроме меня и матери, из нашей семьи в войну никто не уцелел.

В 1942 году немецкие оккупанты ужесточили преследования евреев, и мы были вынуждены носить желтую звезду. Однажды (тогда мне уже исполнилось одиннадцать лет) мать остановили на улице, так как на ней не было желтой звезды и у нее не оказалось документов, удостоверяющих ее личность. Арестовав, ее привели домой. Зайдя в комнату и заметив на камине мою фотографию, немецкие солдаты спросили, кто это. Мать ответила: Мой сын, но его сейчас здесь нет. Солдаты стали допытываться, где я нахожусь, но мать молчала. Тогда они принялись избивать ее — до тех пор, пока она не крикнула, что я в школе. Они пошли в школу и сказали директору: Нам нужен Авн Ма-гид. Директор отказался меня выдать. Немцы ушли, но вскоре вернулись и сказали ему, что моя мать велела, чтобы я шел домой. Разумеется, это была ложь.

Я был уведен и арестован. Меня с матерью отвезли в главное полицейское управление. К вечеру там собра-лось достаточно пленных, и нас перевезли в большой барак на Стилтесплейн. В подобных бараках немцы держали людей до их отправки в концентрационные лагеря. Обстановка там была ужасная. Люди плакали; кого-то избивали; все понимали, что впереди их ожидает только худшее. На моих глазах эсесовцы совершали ужасные злодеяния. В свои 11 лет я видел, как они забивали людей до смерти. Там я впервые столкнулся со смертью.

В июле 1942 года нас на поезде повезли в лагерь Вестерборк, находившийся в Дренте, одной из сельскохозяй-ственных провинций на севере Голландии. На краю большого леса немцы в 1939 году создали этот лагерь, чтобы здесь содержать голландских евреев, прежде чем посылать их дальше — в лагеря смерти в Польше и Германии. Сра-зу бросался в глаза огромный ров с забором из колючей проволоки, затем множество деревянных бараков, окрашен-ных в ржаво-коричневый цвет. В центре находился смотровой плац, а в конце поля маячили трубы крематория. Была уже почти ночь, когда мы с матерью сюда прибыли, поэтому сначала я почти ничего не разглядел.

Немецкие солдаты вталкивали нашу несчастную группу в ворота со сторожевыми вышками, как вдруг нача-лась паника. Не знаю, по какой причине. Возможно, задние испугались, что их будут бить, и стали напирать на пе-редних. Тогда-то и случилось то, чего я больше всего боялся: меня разлучили с матерью. До этого момента мы нико-гда не расставались. Мать была для меня единственным связующим звеном с домом, с миром. Я подумал: Это са-мый несчастный день в моей жизни. В бараке с трехъярусными деревянными нарами, куда меня втолкнули, надо мной оказался еще один мальчик из Роттердама моего возраста, Япи ван Клеф. Он страдал ночным недержанием мочи. Спать под ним было не очень-то приятно...

На следующее утро солдаты подняли всех на перекличку. Я узнал, что нужно стоять прямо, сколько бы это ни продолжалось, если ты оглядывался по сторонам, то получал удар. Все это было мучительно и приводило в отчая-ние. Взрослые вслух говорили о своем страхе смерти, о том, что любой день может стать для каждого из нас послед-ним: вас вызовут на транспорт, а это означает верную смерть. Взрослые не задумывались о том, какое ужасное впе-чатление производят их разговоры на детей.

Начальству стало известно, что мать по специальности медсестра, и потому ее поселили в другой барак. Через шесть месяцев нашего пребывания в лагере, с июля до донца декабря 1942 года, наступили сильные холода. Но мы по-прежнему носили ту же одежду, какая была на нас в день отъезда. В бараках отсутствовало отопление; жизнь становилась все мрачнее и мрачнее. Некоторым пленным предоставили льготы: они могли зарабатывать и кое-что покупать в лагерном ларьке. Но у нас не было ни привилегий, ни денег.

Меня не били, но я пребывал в постоянном страхе, так как знал, что нас ожидает, если пошлют в Польшу или Германию.

Затем случилось самое невероятное — нам представилась возможность бежать. Это было так: я сидел в бара-ке, как вдруг вошла моя мать и вывела меня оттуда. Она сказала, что ворота не заперты и мы можем выйти из лаге-ря. Возможно, часовой куда-то отлучился и оставил открытыми ворота. Сделал ли он это с умыслом или нечаянно, мы так никогда и не узнаем. Подойдя к большим стальным воротам с колючей проволокой наверху, мы увидели, что они действительно приоткрыты. Пойдем — сказала мама, но я колебался. Меня охватил страх. Все же матери уда-лось меня уговорить, и мы выскользнули из лагеря.

Дорога, ведущая в лагерь, была узкой и неасфальтированной, изначально предназначавшейся для фермеров. Итак, мы были на свободе, но страх, что нас могут в любую минуту обнаружить, не позволял нам радоваться. Если встретится машина с немцами, то нас поймают, и случится самое худшее. Мы шли уже с четверть часа, как вдруг показалась машина. В ней сидели двое голландских полицейских, и моей единственной мыслью было: Они увезут нас обратно в лагерь. Но один полицейский прошептал что-то на ухо своему товарищу и затем сказал: Быстро сади-тесь, поедемте с нами. Мы сели в машину, еще не зная, куда нас повезут. Едва мы тронулись, как машину останови-ли двое в штатском. Плохо дело, — сказал один полицейский. Те двое были голландские нацисты. Они спросили: Кто эта женщина с мальчиком? Евреи? Полицейский ответил утвердительно. Затем добавил: Мы должны отвезти их в Ассен на допрос. Голландские наци проглотили это и отпустили нас. Полицейские и в самом деле отвезли нас в Ассен, но не к оккупационным властям. Они доставили нас в дом участника сопротивления и попросили его помочь нам.

Выходя из машины, мать поинтересовалась, как зовут наших спасителей. Она сказала: Когда кончится война, мы вас отблагодарим. Но те отказались назвать свои имена, что, конечно, понятно с точки зрения их беспокойства за

свою безопасность. После освобождения мы пытались их найти, но безуспешно. На следующий день нас посадили в поезд, пообещав, что нас встретят на вокзале в Роттердаме и отвезут в ук-

ромное место. Во время пути нас никто не беспокоил, но мы все равно тревожились, так как не знали, как будут вы-глядеть встречающие.

Когда поезд остановился в Роттердаме, к нам подошел человек и спросил: Вы приехали из Ассена? Мы отве-тили: Да. И сразу поняли, что попали в хорошие руки. Спустя день нас отвезли в Гаагу и там разлучили: мама по-ехала в одно место, а я в другое. Вскоре маму снова арестовали и вывезли. Но она уцелела — единственная из всей семьи. Мы увиделись уже после войны...

Когда я добрался до моего убежища, хозяйка дома сказала: Молодой человек, первое, что нужно сделать, это отоспаться; у тебя совершенно измученный вид. Она отвела меня в маленькую спальню с аккуратно заправленной постелью и думала, что я сразу же лягу отдыхать. Но это было невозможно: в ушах у меня еще звучали крики изби-ваемых, перед моими глазами проходили ужасные сцены, которые я видел в лагере и во время транспортировок. Моя голова разрывалась от ужаса и всего того, что довелось мне пережить, и я никак не мог успокоиться. Было ров-но четыре часа пополудни, за окном ясное небо; в маленькой комнате светло и солнечно. Я сидел прямо в кровати, с расширенными от страха глазами, прислушиваясь, не придет ли кто, чтобы снова меня забрать. Я находился в со-стоянии шока. Пока я сидел, дрожа от страха, в солнечной комнате вдруг стало темно, как ночью. Я еще не успел осознать, что случилось. Я не понял, что наступила темнота, пока в правом углу комнаты не увидел светящуюся фи-гуру. Только светящийся контур. Руки, окруженные сиянием, указывали в мою сторону.

Когда я увидел эту фигуру, все мои страхи тотчас исчезли. Я совершенно успокоился и больше не боялся. Это длилось, вероятно, меньше секунды. Затем комната снова стала такой, как и прежде: солнечной и светлой. Я спрыг-нул с кровати и побежал вниз, в гостиную, где за столом сидела моя приемная мама.

Она очень удивилась и спросила: Что случилось? Я только что уложила тебя в постель. Единственное, что я тогда спросил: Кто такой Иисус? Хозяйка с еще большим удивлением взглянула на меня: Почему ты спрашиваешь об этом? Я рассказал ей о том, что видел. Она была верующей и сказала: Ты видел Господа. Садись, я расскажу тебе, кто такой Иисус. И она поведала мне об Иисусе. Он пришел на землю спасти нас, и Он и есть обещанный Мессия. В последующие дни она дала мне Библию, и для меня открылся новый мир.

Я сознательно последовал за Господом и ежедневно благодарил его за то мгновение, когда в самый трудный момент моей жизни Он явился мне. Я не искал Его; это было невозможно, так как я не знал Его; Он искал меня.

После войны я соединился с мамой и рассказал ей о том, что испытал и что я хотел бы следовать за Иисусом; что я верю в Него как в нашего Мессию. Она ответила: Сынок, если ты думаешь, что это правда, я даю тебе мое бла-гословение.

Мама так и не пришла к вере. Когда я рассказывал ей об Иисусе, она обычно говорила: Должно быть, Иисус был хороший человек. Но она не смогла Ему открыться и так и не обратилась. Она умерла в 1983 году в возрасте 84 лет.

Из моего убежища я установил связь с одним роттердамским пастором. Он вел занятия по изучению Библии в своем ломе и, посещая их, я многому научился.

После войны я завершил свое образование. Посещал Художественную Академию в Роттердаме, а по вечерам ходил в музыкальную школу, где обучался игре на фортепиано. Затем я занялся эрготерапией, и в течение двадцати лет проработал в различных больницах в качестве эрготерапевта. Эрготерапия — это своего рода дополнение в фи-зиотерапии. Вы делаете с пациентами специальные упражнения, чтобы помочь ему лучше владеть частями своего тела, если они поражены какой-либо болезнью или отказали в результате несчастного случая.

Я встретил Эстер, мы поженились, и у нас родилась наша первая дочь. Моя жена — не еврейка; она выросла в христианской семье. Затем мы эмигрировали в Израиль. Наиболее важной причиной, по которой мы решили окон-чательно обосноваться в Израиле, явилось наличие скрытого антисемитизма и повторяющиеся время от времени его новые вспышки. Страх, что неонацизм может снова поднять голову, заставил нас решиться на переезд сюда. Это было десять лет назад. Мы больше не являемся голландскими подданными; у нас израильское гражданство.

Когда мы сюда приехали, нас спросили: Куда бы вы хотели поехать? Я ответил: В Галилею. Но с таким же ус-пехом они могли и не спрашивать, так как там не нашлось места. Нам сказали: Дома есть только в районе Негева. Ну, что ж, тогда в Негев. Так мы попали в Беер-Шеву. Мы стали первыми, кто получил квартиру в этом новом рай-оне. Раньше, выглянув из окна, можно было увидеть верблюдов, шагающих с бедуинами на спине. Иногда выход из двери дома бывал заблокирован стадом овец, которых пасли бедуинские девочки. Но, увы, все это исчезло из-за раз-растания города. Мы считаем, что у нас здесь хорошая атмосфера: люди открыты и ощущают свое единство. Воз-можно, это потому, что наш город не является таким деловым центром, как, например, Тель-Авив, где все спешат, чтобы побыстрее попасть на работу. У них остается гораздо меньше времени на общение. Когда я иду по городу, все со мной здороваются. Но это потому, что я живу здесь уже более десяти лет. Меня при встрече спрашивают: Как поживает ваша семья? Все ли в порядке? Все приветливы, благожелательны.

Первые несколько лет я работал в качестве эрготерапевта, до тех пор пока мы не занялись нашим теперешним делом. Между тем у нас родилось еще двое детей...

Это началось 5 лет назад. Внезапно среди ночи Эстер разбудила меня: Я думаю, что получила знак от Господа. Она рассказала мне, что у нее было видение, указывающее на то, что мы должны открыть свой дом для людей, тер-пящих нужду. Я выразил недовольство, что меня разбудили среди ночи и не сразу воспринял идею принимать в свой дом других людей. Я сказал Эстер: Хорошо, малышка, утром я помолюсь и попрошу Господа подтвердить мне это и, если возможно, дать нам какой-нибудь знак. Я и в самом деле так поступил и пришел к заключению, что жена права.

Я только не знал, с чего нам начать, и снова просил у Господа подать какой-нибудь знак. В тот вечер в Беер-Шеве в семь часов. собиралась группа для изучения Библии. Я пошел туда раньше Эстер,

так как она оставалась еще дома кое-что приготовить для детей. Она сказала: Можешь идти, я приду через несколь-ко минут. Вскоре после начала собрания приходит Эстер и вызывает меня: Тебе необходимо вернуться домой; к нам в дверь постучался человек, нуждающийся в помощи. Я сразу же отправился вместе с ней домой, где, и правда, нас ожидал какой-то человек. Недолго думая, он выбрал именно наш дом и позвонил в дверь: в связи со своими семей-ными обстоятельствами, он не знал, что ему делать.

Он оказался наркоманом; у него не было денег, и он просил приюта. Знак, о котором я просил, я получил, можно сказать, с телеграфной скоростью. Это был наш первый гость из наркоманов, проживший у нас три месяца, пока не очистился.

У нас всего три комнаты. Старшая дочь отдает свою комнату каждому новому гостю, а младшая дочь уклады-вается на ночь здесь, в гостиной: составляются вместе два кресла.

Между прочим, мы с женой также спим в гостиной. Сын и старшая дочь спят в единственной оставшейся спальне на двухъярусной кровати. Что касается нашего первого постояльца-наркомана, то у него сейчас все хорошо, и мы постоянно поддерживаем с ним отношения. Его семейная ситуация полностью нормализовалась.

С тех пор к нам то и дело обращаются с просьбой взять к себе кого-либо из наркоманов, даже от имени офи-циальных органов. Социальные службы, представители закона и пенитенциарной системы знают, что мы верующие. Мы заявили об этом с самого начала, и они принимают нас безоговорочно такими, какие мы есть. Израильское пра-вительство не реализует социальных программ, подобных имеющимся во многих странах. Поэтому многое здесь должно делаться по личной инициативе. Для организованной борьбы с наркоманией в стране не хватает денег. К сожалению, мы единственные верующие, кто этим занимается: берем к себе в дом наркоманов и заботимся о них.

Из восемнадцати наркоманов, прошедших через наш дом за последние годы, шестнадцать пришло в норму. Двоих мы были вынуждены отпустить, так как они сами не проявляли интереса к своему исцелению; остальные в настоящее время ведут себя нормально. В среднем они проводят у нас по три месяца каждый. В течение этого вре-мени они являются членами нашей семьи — во всем; именно таков наш замысел. Из-за приверженности к наркоти-кам в их жизни начисто отсутствует какая бы то ни было дисциплина. Но в каждой семье существуют (или должны существовать!) правила: в определенное время вставать, в определенное время завтракать, обедать, ужинать и т. п. Благодаря трудовому распорядку в семье, они возвращаются в русло нормальной жизни.

За время, прошедшее с тех пор, как мы прибыли в Израиль, наша духовная жизнь обогатилась на 100%. Мы захотели принять крещение здесь, в водах Иордана. Это был незабываемый день. Мы специально так поступили, желая начать абсолютно новую жизнь в служении Господу. Я бы даже сказал так: смыть свое прошлое и целиком отдать себя Господу. С того времени мы занимаемся делом, которое указал нам Господь.

Здесь в Беер-Шеве имеется маленькая община мессианских евреев, немного верующих арабов и небольшое количество верующих других национальностей. Мы собираемся все вместе каждую субботу вечером на службу. Кроме того, у нас проводятся еженедельные вечерние занятия по изучению Библии. И наконец, у нас еще есть Джосси, наш приемный сын. В этом месяце ему исполняется четыре года. Он родился здоровым, но в шестимесяч-ном возрасте захлебнулся водой. Его матери не было дома. Когда она пришла, у ее сына уже наступила клиническая смерть. Ребенка отвезли на скорой в больницу, что заняло полчаса, и там его удалось вернуть к жизни. Но его мозг испытал чрезмерную нагрузку, и его полностью парализовало. Когда его родители услышали об этом, то не захотели его забирать. Он был слепой, глухой и парализованный. Он не мог глотать, и поэтому его нужно было кормить ис-кусственно. Родители бросили его, не смогли принять его таким.

Мы услышали эту историю от одного социального работника из этой больницы, помолились и спросили у Господа, что бы мы смогли сделать. На следующий день мы пришли в больницу и сказали: Послушайте, мы думаем, что сможем создать для этого ребенка атмосферу любви и тепла. Так Джосси стал жить у нас. Мы очень благодарны Господу.

С тех пор как он стал жить у нас, его состояние значительно улучшилось. Каждые двадцать минут ему нужно давать— через нос — двадцать миллилитров жидкого питания.

Из-за полученной мозговой травмы он совсем не растет и не прибавляет в весе. Но, как видите, он может сам двигать своими ручками. Уже в течение некоторого времени он снова способен немного слышать. Он различает свет и тьму, но больше, мы подозреваем, пока ничего не видит. Посмотрите-ка, его ручки двигаются. Поначалу он вовсе не мог этого делать. Мы уверены, что у Бога есть какой-то план в отношении этого ребенка. Ведь он был уже кли-нически мертвым, лишь спустя более получаса возвращен к жизни, и состояние его понемногу улучшается, причем не благодаря техническим средствам в больнице, а здесь, дома, и прежде всего силою Святого Духа. Жизнь Джосси не бессмысленна. Мы считаем за Божье благословение для себя, что, в силу нашей любви к Мессии, мы можем о нем заботиться. Может быть, любовь — единственное, что он в состоянии испытывать. Хотя он ничего не видит и не слышит, но явно чувствует нашу любовь.

Эстер работает по полдня в доме для престарелых. Это наш главный источник доходов. Средняя зарплата там составляет 850 шекелей в месяц, но, как правило, Эстер работает только по утрам и лишь изредка во второй полови-не дня. А цены все время растут. Мы не получаем никакой компенсации за то, что берем к себе в дом наших, при-верженных к наркотикам, гостей (как я их называю). Они разделяют с нами все— что мы имеем и чего не имеем; просто они живут с нами одной жизнью.

Сам я, как видите, художник. Я написал эти виды Иерусалима и проиллюстрировал две книги: одна из них по-священа празднику Песах, а другая — предназначена для детей старшего возраста. У меня были две выставки, но,

конечно, все это не дает регулярного дохода. Можно смело сказать, что мы — бедные. Считаю ли я себя мессианским евреем? Что ж, я оказался достаточно евреем, чтобы быть арестованным на-

цистами и чтобы получить разрешение на проживание здесь. Когда я был еще мальчиком, моя мать часто повторяла, что мы — евреи, не вкладывая в это никакого религиозного смысла. Итак, я знал, что мы евреи, но не понимал, что это означает. Когда я спрашивал об этом мать, она говорила: Послушай, сынок, я не могу тебе объяснить точно: это нечто внутри тебя, это — у тебя в крови. Так я никогда и не получил вразумительного ответа на свой вопрос. И если сейчас вы спрашиваете меня, считаю ли я себя мессианским евреем, то я должен сначала спросить себя: А что такое еврей?

Да, я рожден матерью-еврейкой, благодаря чему, согласно израильским законам, считаюсь евреем. Но я также являюсь последователем Иешуа. О — Бог, Который трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит (Исайя 42, 3), — научил меня состраданию.

Глава 11 Фабио, музыкант

В дом, где я остановился в Хайфе, на минутку зашли Рауль и Адриана Розенвейг. Они искали медсестру-

голландку. Оказалось, что та на дежурстве, и им пришлось уйти ни с чем. Адриана была на последнем месяце бере-менности. Пока я провожал их к автобусной остановке, выяснилось, что Адриана ужасно боится надвигающейся войны и возможности использования отравляющих газов. Они оказались мессианскими евреями из Аргентины. Я пригласил их выпить по чашечке кофе в уличном кафе. Показав на дождевую тучу, Адриана сказала, что хорошо бы пошел дождь, так как он поможет оседанию газов. Я успокоил ее: Думаю, сюда война не доберется. Взяв их за руки, я помолился вместе с ними о том, чтобы Бог избавил их от страха, ибо мы находимся в безопасности под кровом Всевышнего. Когда я сообщил им, чем занимаюсь в Израиле, они сказали: Вам нужно поговорить с Фабио, музы-кальным руководителем нашей общины. У него интересная история.

Так Господь устроил, что наши пути с Фабио пересеклись—благодаря неожиданной встрече на автобусной остановке (в Хайфе.

Мой отец приехал в Аргентину из Польши в возрасте десяти лет. Мать родилась в Аргентине, но ее предки тоже были из Польши. Отец был портным. Я вырос в семье, принадлежащей к среднему классу. Среди моих друзей было несколько евреев. Я часто говорил с ними о Боге. Не только о еврейских праздниках и т.п., но о действительно духовных вещах. Уже тогда я что-то искал. В детстве я чувствовал себя беззащитным и часто испытывал страх. Мои сестры вышли замуж, и я остался один в семье. Это не привело к большим переменам в моей жизни; просто стало больше места.

Не могу сказать, что я был счастлив. Глубоко в моем сердце таилось трагическое мироощущение, с которым я не мог совладать. Мне было семь лет, когда умерла мать моей матери. Эта смерть произвела на меня огромное впе-чатление, так как бабушка жила вместе с нами. Я видел ее каждый день, и вдруг она исчезла. Я часто думал о смер-ти. Что такое смерть? Почему мы разлучаемся с нашими близкими? Я помню, как однажды ночью, проснувшись, позвал маму. Она пришла и присела на край постели. Я сказал ей: Мамочка, я не хочу умирать. И мама сказала: Дет-ка, ты не умрешь. Моя мать не была верующей, но слова, сорвавшиеся с ее губ, произвели на меня глубокое впечат-ление. Я стал об этом думать, и мне захотелось узнать, как можно человеку жить, не умирая. Я прочел всевозмож-

ные книги; особенно меня интересовали книги философские и религиозные. Я помню, как в день моего рождения, когда мне исполнилось 12 лет, я затеял с другом дискуссию на философские темы.

Я учился в консерватории в Буэнос-Айресе по классу фортепиано и хотел стать учителем музыки. Окончив консерваторию, я заинтересовался рок-музыкой, джазом и техникой звукозаписи и таким образом тесно соприкос-нулся с этим миром. В очень раннем возрасте я стал употреблять наркотики. Должно быть, мне было лет трина-дцать, когда я впервые попробовал марихуану. Мир музыки, искусства и наркотиков подтолкнул меня в сторону псевдорелигии. Я познакомился с белой магией, агностицизмом *, Четвертым путем, восточным мистицизмом и т. п. Я прочел кучу книжек о всевозможных религиях и культах.

Однажды ко мне в руки попал Новый Завет, где я прочел про Иисуса. Несмотря на путаницу, царившую в мо-ей голове, я смог увидеть, что Иисуса нельзя поставить на один уровень с Буддой или Магометом. Иисус был совсем другой. Он был ближе мне, чем все остальные боги. Он мог бы стать моим другом, но это было невозможно из-за того, что я еврей. Во мне назревал глубокий внутренний конфликт.

Дома мы праздновали еврейские праздники, такие, как Рош-а-Шана *, постились в Иом-Кипур * и отмечали Песах * с песнями и всем, что положено. В нашем доме Иисусу не было места. Говорить о Нем не запрещалось, но это никому не было нужно. Он не принадлежал нашей жизни. Мы не испытывали ненависти к христианам, но между ними и нами была пропасть.

Я считал, что Иисус не может быть Мессией, так как, по моему мнению, это было бы слишком просто. Он ска-зал: Тех, кто приходит ко Мне, Я приведу к Отцу. Мне казалось это слишком легким. К тому времени я прочел мно-го сложных философских книг, и поэтому идея, что Иисус дарует вечную жизнь уверовавшим в Него, казалась мне ребяческой. Но глубоко в сердце у меня уже укоренилось сознание своей греховности. Я знал, что ищу себе оправ-дания. Мне хотелось достичь высокого духовного уровня, чтобы угодить Богу. Я стал заниматься йоговскими уп-ражнениями, чтобы достигнуть уровня, где бы я смог найти Бога.

Я считал, что Иисус годится лишь для бедных и невежд. Даже само слово грех звучало для меня слишком не-современно; оно принадлежало временам моей бабушки. Вы понимаете, что я имею в виду? Это слово для моего по-коления не годилось. Грех — это нечто старомодное, во что современный человек уже не верит.

Я начал экспериментировать с кокаином и погрузился в еще больший мрак. Затем я стал сам промышлять нар-котиками. Я употреблял дозы, достаточные для того чтобы войти в кайф, но не слишком большие, так как я должен был быть в состоянии выполнять мою работу техника звукозаписи; кроме того я выступал на концертах в Буэнос-Айресе. Мои мыслительные способности стали притупляться, так что я перестал распознавать опасность. Я разру-шал и тело, и душу. Моя нервная система была поражена. Я выпивал массу алкоголя, ночами напролет играл рок-музыку, спал с кем попало и думал: Вот настоящая свобода, не понимая, что стал рабом греха.

Тем временем мои поиски истины и Бога продолжались. Я никогда не был атеистом. Я всегда верил, что Бог есть, хотя Он и далек от меня. Иисус стоял немного ближе. По крайней мере, Он был человеческим существом; ко-гда Он ходил по земле, Он разговаривал подобно мне. Но я не мог принять Его учения — оно было слишком про-стым.

Я прошел курс в Школе самопознания. И, как ни странно, там нам предписывали читать Ветхий и Новый За-веты. Мне говорили: В мире слишком много тайн, постарайся сам отыскать, где есть истина. Этот курс сделал меня импотентом. Занятия истощили меня и физически, и эмоционально, запутав еще больше. Мне нельзя было просто обращаться с вещами; я должен был осознавать, кто я есть, 24 часа в сутки. Согласно моим учителям, я должен был постоянно спрашивать себя, кто я по отношению ко всей вселенной. Например, если я брался руками за голову, я должен был проследить и осознать движение каждой мышцы. Я очутился в мире смерти и сатаны. Глубоко внутри я знал, что должен положить этому конец, но был не в силах это сделать. Я сознавал, что такие вещи не могут быть от Бога. Но Бог позволил, чтобы я оказался в этом тупике.

Однажды вечером я вдруг рассердился на все эти учения и сжег все мои книги. У меня была целая библиотека мистической литературы, причем довольно ценная. Но я больше не мог выдержать напряжения, отнес все книги на крышу и устроил там костер. Я рассердился, потому что эти книги лишили меня сексуальной жизни. Я возненавидел Бога и всех на свете. Моей кармой * было умереть вдали от Бога.

Я не знал, как мне установить контакт с Богом. Мое еврейство было запрятано глубоко в моем сердце. Я жил в католической стране и чувствовал себя достаточно евреем, чтобы быть несчастным, но недостаточно, чтобы черпать из этого источника силу. Я помнил, как ребенком слышал рассказы о Моисее, Аврааме и Давиде и как я гордился тем, что принадлежу к этой божественной семье. Но где теперь была та Божественная сила, которая водила Израи-лем в прошлом? Я знал, что патриархи не были обычными вождями, но имели особые взаимоотношения с Богом. Они получали от Него силу и власть совершать чудеса.

У меня был друг-еврей по имени Мика; у него дома располагалась наша студия звукозаписи. Мы репетирова-ли еженедельно и затем вместе выступали. Мика читал Библию. Он, еврей, читал Новый Завет! Он тоже искал Бога, и мы часто говорили с ним об этом, главным образом, поздно ночью. Иногда мы брали Библию и вместе ее читали. Я решил переехать к нему на улицу Аррибенос. Туда приехало еще несколько человек, и мы образовали нечто вроде коммуны. Это были, в основном, молодые музыканты, также ищущие Бога. Мы пытались найти Бога с помощью Библии, которую вместе читали, далеко не все понимая. У нас также была такая молитва: Боже, мы веруем, что Священное Писание исходит от Тебя, и мы просим Тебя показать нам, кто Ты.

Мы употребляли наркотики и жили в путаном мире духовного хаоса. Но с Библией я никогда не расставался. Я верил в то, что Иисус приходил на землю, но только не ради евреев. У моего друга была такая теория: Бог являет Себя евреям непосредственно; посему они не нуждаются в посреднике вроде Иисуса. Иисус необходим только

язычникам. Поэтому и я не придавал большого значения Иисусу. Шли месяцы. Я много работал в различных студиях звукозаписи, употреблял кокаин и чувствовал себя все бо-

лее и более несчастным. Революционные идеи, которые я провозглашал в искусстве, не могли заполнить мою пусто-ту. Проходя по улицам и встречая людей с детьми, я восклицал: Давайте веселиться и освобождаться от всяческих пут! Но я был рабом в большей степени, чем они.

Затем мне представилась возможность съездить в Израиль. Один друг из Израиля написал мне, что хотел бы меня увидеть. В то время я практически жил в студии. Иногда спал только по часу в сутки. Я пришел к заключению, что есть только один путь освободиться от мира наркотиков, алкоголя и секса: уехать из Аргентины. Может быть, как раз будет хорошо для меня, если я все оставлю и уеду в Израиль.

Я играл в оркестре на фортепиано, электронном пианино и электронном барабане. Мы выступали на концер-тах, превращая их в сногсшибательные шоу. На один из этих концертов пришел посмотреть и послушать нас Омар Зальтрон, друг одного моего коллеги. Затем мы пригласили его навестить нас на улице Аррибенос. Войдя в дом, он увидел на кухонном столе Библию и спросил: Вы что, читаете здесь Библию? Да, читаем. Он сказал: Знаете ли вы, что Библия говорит о настоящей свободе? И стал объяснять нам, как Иисус пришел, чтобы исполнить Свое божест-венное предназначение и искупить весь мир. Я подумал: Этот парень сумасшедший. Он сам не знает, о чем говорит. Но в коммуне были и другие люди, слушавшие его с интересом. Мы спросили Омара, где он пропадал последние несколько лет, и он рассказал нам, что учился в Библейском институте и стал проповедником. Это было слишком невероятным, чтобы быть правдой! Когда-то он тоже употреблял наркотики и восставал против общества, а теперь стал частью истэблишмента *!

Омар продолжал навещать нас и все больше и больше рассказывал нам о Христе. Он объяснил, что Бог хотел установить с нами отношения и даровать нам примирение с Собой. Иисус — совершенная жертва, которую ожида-ют евреи. Я начал слушать более внимательно. То, что он говорил, представляло для меня опасность, так как если я приму этот образ мыслей, весь мой мир полетит вверх тормашками. Мысль о том, что Иисус, возможно, является Искупителем Израиля, постепенно стала пускать во мне корни. Но если бы я в это поверил, то оказался бы предате-лем своей семьи и своей культуры. Для меня Иисус был преходящим явлением; фигурой, висевшей на кресте в хри-стианском храме. Я заметил определенное подобие между иудаизмом и католичеством: та же пустота службы; мо-литва, исходящая из холодного сердца. Омар посетил нас еще раз и побеседовал с несколькими молодыми людьми из нашей компании. На них это произвело такое впечатление, что они приняли Иисуса и крестились.

Итак, этот простой путь подступал ко мне все ближе и ближе, но я не хотел иметь с ним что-либо общее. Я сознавал, насколько велико расстояние между мной и Богом, и простой путь Иисуса был еще слишком труден для меня.

Я жил в одной комнате вместе с Мэрилин, одной из девушек, входивших в нашу коммуну. Она была учитель-ницей музыки, отличной пианисткой и хорошей певицей. Она также, вместе с другими молодыми людьми, приняла христианство, после чего перестала со мной жить. Почему, она не могла объяснить. Единственное, что она могла сказать, это: Бог не считает правильным то, что мы живем вместе... Я рассердился и спросил: Что же такое со мной не в порядке? Я думал, что сделал что-то плохое. Я этого не понимал, но и она тоже не понимала.

Накануне моего отъезда мы устроили прощальный вечер, но он получился довольно печальным. Мы оба по-нимали, что что-то не так; мы много выпили и легли спать вместе. Но уже подступали перемены.

В таком состоянии я уехал из Аргентины, размышляя о моих близких друзьях, вдруг уверовавших в Иисуса. По прибытии в Израиль я сразу же поехал в Иерусалим. Я ходил по улицам Сиона и плакал, сам не зная, почему. Может быть, в Иерусалиме обитал мистический дух, воздействовавший на мои чувства. Я сам не понимал, почему целыми днями плачу. Я открыл Библию и прочел: Блажен, кого Ты избрал, ...чтобы он жил во дворах Твоих. Но я чувствовал себя совершенно недостойным находиться в Его дворах. Я думал: Это святая гора Божья, а я скверный и грешный. Я понимал, что стою на святой земле в городе, который Он создал для Себя. Я плакал, когда был на моги-ле Давида и у Стены плача. Я проводил все утренние часы, гуляя по старому городу, и все время плакал. Люди смотрели на меня с удивлением, так как я разговаривал вслух с самим собой. Я молился: Боже, зачем Ты привел ме-ня сюда? Я недостоин, чтобы быть здесь.

Мэрилин, эта фантастическая женщина, оставленная мною в Аргентине, написала мне, и мои друзья тоже на-писали мне о том, как Бог изменил их жизнь и как Иисус начал разговаривать с ними. Мэрилин описывала странные вещи, которые Святой Дух произвел в ее жизни. В доме на улице Аррибенос многое изменилось.

Каким-то образом я очутился в киббуце Рамат-Рахел и стал ходить в ульпан * изучать иврит. Спустя пять ме-сяцев я вернулся в Иерусалим. Меня приютила одна лесбиянка, возглавлявшая феминистское движение. В ее доме говорились ужасные вещи, которые я вынужден был слушать. Я читал Библию и искал истину, но снова пытался по-вернуть все таким образом, чтобы мне можно было продолжать спокойно грешить. Я по-прежнему употреблял нар-котики и был не в состоянии радикально изменить свою жизнь. Теперь я начал серьезно думать о том, что для меня нет больше надежды и что я погиб навсегда. Я не получал больше удовольствия от наркотиков. Посещаемые мною вечеринки казались мне пустыми. Даже в Израиле можно совершенно себя загубить.

Между тем из Аргентины продолжали приходить письма. Мои друзья приобретали новый опыт в связи с их верой в Бога. Их жизнь менялась все больше. Они прислали мне книгу о еврейском Мессии и указывали на пророче-ства в Ветхом Завете, относящиеся к Иисусу. Я сравнивал эти тексты из Ветхого Завета с Новым Заветом и вынуж-ден был признать, что они соответствовали друг другу. Отдельные фрагменты картинки-загадки начинали стыко-ваться.

Я стал работать в студии звукозаписи в Тель-Авиве. Но мне необходимо было большее количество денег, чем

я зарабатывал, для покупки наркотиков, и я испытывал большие денежные затруднения. Я стал все больше скучать по моим друзьям в Аргентине. Мне хотелось увидеть их и услышать от них самих,

что с ними происходит. Я уже знал, что они владеют тем, чего мне так не хватает; тем, что я все еще отчаянно ищу. Я доверял им, они ничего не скрыли бы от меня, они не были лицемерами. Мы привыкли быть честными и откры-тыми друг с другом. Если бы они не нашли мира и радости в Боге, они честно сказали бы мне об этом, потому что не стали бы мне врать.

Я знал, что был рожден евреем, и искал мои еврейские корни. Что это означало в моей жизни? Почему Бог со-вершал многочисленные чудеса для моих предков? Я стал все больше осознавать себя евреем. То, что было глубоко запрятано во мне, вдруг выплеснулось наружу: На тебе лежит ответственность. Ты обязан сказать нечто миру. Но я не знал, что бы я мог сказать миру. Закон был слишком труден, чтобы говорить о нем. Но в чем тогда должна за-ключаться моя миссия?

Я сидел в Иерусалиме, оказавшись в затруднительном положении. У меня вышла размолвка с моим другом по поводу денег, и я бродил по городу в поисках работы. Никогда я не был столь одинок. Я сел на скамейку в парке и завязал разговор с первым попавшимся человеком, который посоветовал мне, как можно заработать: чистить туале-ты в гостинице... Я воспользовался советом и получил работу. По крайне мере, наконец, я снова мог кое-что зарабо-тать.

Я написал кучу писем в Аргентину и получил кучу писем в ответ. И я взмолился Богу из глубины своих не-счастий. В поисках работы получше я поехал в Эйлат. Я пробыл там несколько дней, знакомясь с обстановкой. Была суббота; я влез на небольшую гору, откуда открывался вид на старый город, и стал читать Библию. И у меня было видение. Я видел город Иерусалим, спускающийся с неба. Это был не современный Иерусалим, а другой, светлый город, город Давида, город Иисуса, город всех сынов Божьих, город, избранный Богом, чтобы явить на нем Свою славу.

Я читал Евангелие от Иоанна, то место, где Иисус обещает новую жизнь всем, кто приходит к Нему. Иисус сказал, что я должен заново родиться от воды и духа. Это было как раз то, о чем я мечтал. Я стремился к этому большую часть своей жизни: все начать сначала, заново родиться, стать другим человеком. Божий пророк Иисус предлагал путь к Богу. Сколько ночей я, лежа в постели, обращался к Нему: Почему я был рожден Фабио, а не Ри-чардом, Робертом или кем-нибудь еще? Почему мне дана эта жизнь, это ужасное одиночество и разочарование, всю-ду преследующие меня? Почему я не кто-либо другой? Почему я не могу получить еще один шанс, о Боже? Как часто молился я подобным образом и мечтал о том, чтобы все начать сначала. И вот я читаю эти слова, написанные ясно черным по белому. Иисус сказал, что я должен родиться заново. И я сказал: Я этого хочу. Я говорю да. Всем своим существом я говорю да. Я хочу родиться заново.

Неделю спустя (это было в апреле 1983 года) я поехал в киббуц* вблизи Акко, где жили мои родственники. Я пошел на берег моря в окрестностях Акко и смотрел, как солнце медленно садится в Средиземное море. Я сидел на скале и снова читал Библию. Послание к Римлянам всегда было трудным для меня. Я никак не мог его понять. Те-перь я читал главу 11, стих 11, в котором говорится, что Бог дает спасение язычникам, тем самым возбуждая рев-ность в евреях. Я испытывал ревность к моим друзьям-язычникам в Аргентине. Большинство из них не было еврея-ми, но они молились моему - Богу —Богу Авраама, Исаака и Иакова и знали Его лучше, чем я.

Вернувшись в Иерусалим, я пытался обдумать эти две вещи: как мне заново родиться и испытывать ревность к язычникам, обретшим Бога. Но в Иерусалиме опять было одиноко. Единственные люди, которых я встретил, были две девушки в кафе и торговец наркотиками.

В субботу я снова выехал из города, чтобы посидеть на горе, откуда открывался вид на город, и стал там мо-литься. Я сказал Богу, что хочу поверить в Его Слово.

Я сказал: Иисус, я знаю, что только Ты можешь привести меня к Богу. Я принимаю Тебя как Мессию. После всего, что я читал, после всех моих поисков я понимаю, что только Ты можешь меня спасти. Твоя кровь — кровь примирения, еврейская жертва, принесенная ради того, чтобы очистить мою душу. Приди же, Мессия, и измени мою жизнь, потому что сам я не могу исполнить Божественные заповеди. Боже, помоги мне и даруй мне новую жизнь.

Вернувшись к себе, я проснулся на следующее утро с той же болью в спине, которую испытывал каждый день. Еще у меня было плоскостопие, и я себя ужасно чувствовал. Я думал: Неужели новая жизнь начинается таким обра-зом? У меня по-прежнему были проблемы с деньгами. Мне еще предстояло узнать, что хотя я и начал новую духов-ную жизнь, многие вещи меняются медленно. Впоследствии Господь дал мне и физическое здоровье, но начал Он с изменения моей души и сознания. Я должен был научиться все принимать с верой. Я был подобен младенцу и пото-му очень нуждался в семье. Младенец не может сам переменять свои пеленки или сам себя кормить. Я снова с лег-костью загрязнил свою душу.

Но все же кое-что переменилось. Самое большое изменение, которое я заметил сам, заключалось в том, что у меня не было больше желания ходить по кабакам и употреблять наркотики. В прошлом это даже доставляло удо-вольствие: знать, что ты находишься в месте, не угодном Богу. Больше я в этом не нуждался. Одиночество уже не причиняло мне боли. Я даже радовался ему, оставаясь наедине с Богом. Я чувствовал себя в безопасности. Со мной всегда был Бог. Он сидел напротив меня и говорил со мной. То, что Он говорил, касалось глубин моей души. Я ви-дел, что весь Иерусалим ожидает возвращения своего Искупителя. Я ходил по улицам и постоянно молился: Приди же, Господи; о Господи, приди.

Я думал, что я единственный еврей во всем Израиле, уверовавший в Иисуса. Вот почему я всем говорил, что верую. Я не сознавал, что, так поступая, могу навлечь на себя неприятности. Но это и не интересовало меня: я дол-жен был рассказать людям, что Иисус есть Мессия. Я поехал навестить моих родных в киббуце близ Акко и расска-

зал им о моем открытии, что Иисус является Мессией, а они стали смеяться. Я сказал: Это серьезно; так сказано в Библии. В автобусе я заговаривал с людьми и говорил им то же самое. Я хотел рассказать всем и каждому в Израиле о своем открытии. Я не сознавал, что это может привести к преследованиям. Ведь это было так важно для Израиля; каждый должен был услышать об этом. Некоторые люди смеялись надо мной, другие говорили мне ужасные вещи, но были и такие, что проявили интерес.

В результате моей встречи с Богом я захотел заплатить свои долги. Поэтому я поехал в Эйлат и нашел там ра-боту в гостинице. Кроме того, я играл то тут, то там в небольших оркестрах. Через два месяца я заработал достаточ-но денег, чтобы раздать долги. Однажды я сидел в кафе Мир, где все битники пьют пиво. Возле меня оказался один молодой человек, который спросил у меня мой адрес. Я поднял сумку, и когда я открыл ее, он увидел в ней Библию. Он спросил с удивлением: Ты что, читаешь Библию? Я сказал: Да, я читаю Библию и верю в то, что там написано. Он сказал: Ты знаешь Сумасшедшего Джона? Это голландец, который иногда приходит сюда и говорит об Иисусе. Он устраивает довольно милые собрания у себя на дому с угощением. Ты можешь пойти к нему прямо домой в пят-ницу вечером. И он дал мне адрес Джона Пекса.

Я вернулся в свою комнату в Синг-Синге, гостинице с решетками на окнах, как в тюрьме. Здесь, и правда, проживало множество людей, пребывавших в плену у греха. Там я жил вместе с одной девушкой-немкой. Она рабо-тала в той же гостинице и тоже искала Бога. Но она пыталась найти Бога при помощи восточных религий, теории перевоплощения и т. п.

Мне необходимо было встретиться с этим Сумасшедшим Джоном и поговорить с ним о Боге и Иисусе. Внутри у меня все горело от того, что я испытал в связи с Богом, но меня переполняли вопросы относительно Мессии, Биб-лии, Нового Завета и т. д. и т. п. Единственная информация о Боге, которую я получал, содержалась в письмах из Аргентины. Но между письмами проходили недели, а я нуждался в ответах прямо сейчас. Итак, оставив позади бес-порядочную жизнь Синг-Синга, я отправился на поиски Джона. Найдя дом, я постучался и услышал: Войдите! Я от-крыл дверь, и на меня излился поток такого света, какого я не видел никогда за всю мою жизнь. Этот свет был све-том Мессии. Вся семья Джона излучала этот свет. Джон, его жена и дети приветствовали меня. Войдя в комнату, я сел на диван и сказал: Я— еврей, открывший для себя, что Иисус есть Мессия. Они разинули рты от удивления. В Израиле такое случалось не очень часто: чтобы в вашу комнату вошел некто и заявил, что он еврей, верующий в Ии-суса, и хочет узнать о Нем больше. Джон сказал: Начни с самого начала. Я понял, что он в самом деле хочет узнать, что я собой представляю, потому что по Эйлату бродило много странных типов. Я сказал ему, что поистине я ро-дился заново, но что чувствую себя еще младенцем и хотел бы узнать больше. Джон спросил меня: Почему ты жи-вешь в грехе? Так дальше жить нельзя. Тебе нужна семья, которая бы любила тебя и заботилась о тебе. На мгнове-ние он посмотрел на Джуди, свою жену, затем сказал: Почему бы тебе не пожить здесь с нами? Я подумал: Моя де-вушка ждет меня в Синг-Синге. А здесь и так полно малых детей. Я не могу здесь оставаться. И, отказавшись, я воз-вратился в Синг-Синг.

На следующее утро я, как обычно, вышел на работу. Вернувшись вечером к себе, я поставил греться кофе и вдруг — как будто бы весь дом перевернулся вверх тормашками и я полетел куда-то вниз по спирали. Я понял, что это Бог говорит со мной. Напротив меня сидела девушка и курила гашиш. Я сказал ей: Так дальше не может про-должаться, на это нет воли Божьей. Я сознавал свою греховность и чувствовал, что должен повернуться спиной к этому миру. Вчера я еще не был готов оставить его, но сегодня возненавидел это место. Я сказал девушке: Прости, но я ухожу отсюда. Пойду жить к Сумасшедшему Джону, читать там Библию и т. д. Может быть, потом я снова вер-нусь.

У Джона меня приняли как члена своей семьи. Они дарили мне любовь и заботу. Я думал: Посмотрим, будут ли они так же добры друг к другу, когда будут находиться у тебя на глазах все 24 часа в сутки? Но в этом доме все-гда была теплая атмосфера, и днем, и ночью. Значит, они не играли!

Джон спросил меня, не хочу ли я бросить свою работу, чтобы у меня было больше времени для изучения Биб-лии с его помощью. Я согласился. Мы начинали каждое утро с совместной молитвы и затем приступали к чтению Библии. Днем мы вместе шли на берег, чтобы свидетельствовать об Иисусе. Он также брал меня с собой в бывшее мое пристанище — кафе Мир, где мы пытались беседовать с посетителями. Однажды Джон сказал мне, что собира-ется совершить поездку на Синай, чтобы благовествовать бедуинам. Он легко находил общий язык с этими людьми. Я мог бы поехать вместе с ним.

На египетской границе нам пришлось хорошенько помолиться, так как у нас были с собой кассеты и Библии. Солдаты пропустили нас. Во время пути мы ехали вдоль берега и иногда выходили из машины отдохнуть. Вдруг на одной из стоянок меня долго нигде не могли найти. Наконец, меня нашли на берегу с хорошенькой девушкой куря-щим гашиш. Это случилось потому, что в моем сердце еще оставалось ожесточение и я не до конца понимал, какой смысл имеет слово свобода.

Джон отвез меня домой и преподал мне несколько уроков. Он не стал меня бранить. Он не осуждал меня, а доходчиво объяснил, что именно я сделал плохого. Дело не в каких-то правилах или законах, а в том, что Бог хочет, чтобы мы заботились о нашем физическом теле. Поэтому лучше не делать некоторых вещей, вроде курения гашиша с красивой девушкой на берегу, особенно во время поездки, предпринятой специально для евангелизации. Мы даже посмеялись с ним по этому поводу. Он хорошо меня понимал, потому что когда-то сам был таким же.

В доме, называемом ими Приют, происходили встречи С мессианскими евреями. К нам приходили Яаков Дамкани и другие еврейские руководители. Это было как раз то, что мне было нужно. Я нуждался в общении с людьми. Со свободными людьми. Людьми, которые в течение жаркого дня ходят по дому босиком, а пополудни идут на берег. Это было замечательное время! Мне нравилось по утрам заниматься Библией, днем благовествовать

на берегу, а вечером встречаться с другими верующими. Но я не хотел оставаться в Израиле навсегда. Какое-то внутреннее беспокойство заставило меня сложить вещи и отправиться в путь.

Сначала я хотел повидать Грецию, а затем, проехав через всю Европу, побывать в Голландии. У меня был один знакомый музыкант в Маастрихте, и я хотел его навестить. Кроме того, я знавал когда-то замечательную ве-рующую голландскую пару — Брама и Марике, и еще Эльс, хиппи, которая спала на берегу в Эйлате и употребляла наркотики, также пришедшую к вере.

Я посетил их всех в Голландии, и они познакомили меня с христианскими оркестрами тяжелого рока. Я при-сутствовал на нескольких евангелизационных концертах. Встреча с людьми, имевшими такое же прошлое, как и я, и пришедшими в конце концов к Господу, способствовала моему духовному росту. Я тоже по-своему свидетельство-вал о силе Божией, изменившей мою жизнь. Но я все больше и больше скучал по Южной Америке. И после того как я побывал в Голландии, Бельгии и Германии, сел на самолет, летевший в Бразилию.

Мика проделал на своем мотоцикле путь в 2000км из Аргентины в Бразилию, чтобы встретить меня. Мы были очень счастливы снова видеть друг друга. Он стал совсем другим человеком, так же, как и я. Мы оба возросли в Господе. Вернувшись в Буэнос-Айрес, мы поселились в доме на улице Торнадор, но теперь все было иначе. Теперь молодых людей обучал Библии я! У нас образовалась домашняя церковь, занимавшаяся евангелизацией. среди му-зыкантов и наркоманов. Мы славили Бога нашей музыкой. И я снова встретился с Мэрилин, девушкой, с которой раньше жил. Прошло какое-то время, прежде чем мы привыкли к тому, что оба стали другими людьми. Передо мной стояла новая Мэрилин. И я превратился в совсем другого Фабио. Но наша любовь друг к другу вернулась, и мы ре-шили пожениться официально. Наш брак был скреплен рождением нашего первенца Иеремии.

В нашу домашнюю церковь пришла молодая пара — Адриана и Рауль; они сейчас также в Хайфе. Мы знако-мы уже тринадцать лет, так как росли по соседству.

Мэрилин снова и снова поднимала вопрос о нашем отъезде, пока не удостоверилась, что мы, наконец, уезжа-ем. В нашей домашней церкви бывали споры по поводу учения и т. п., но Бог использует все, для того чтобы при-вести евреев в Израиль. Иногда это преследования, иногда — политические проблемы. Вы не всегда сразу это пони-маете, но Бог долго готовит вас, прежде чем совершить поворот в вашем жизненном пути. Когда я прибыл в Арген-тину, то всем говорил: Я пробуду здесь самое большее пять лет. И точно, через четыре с половиной года мы уехали.

Меня тянуло в Эйлат, в Израиль. Я снова и снова перечитывал письма, которые писал оттуда. Я спросил моего духовного наставника, куда мне лучше поехать, так как моя жена, будучи итальянкой, хотела ехать через Рим, но мы подумывали также и о Швейцарии, где жила ее сестра и даже об Австралии! Мой наставник сказал: Поезжай туда, куда открыты двери. Ты всегда был человеком, идущим против течения. Перестань насиловать естественный ход вещей. Пусть Бог руководит тобой в мире. Отдай все в Его руки.

Вы даже не можете себе представить, сколько тогда стало происходить чудес! Когда я решил ехать в Израиль, все пошло, как по маслу. Прибыв в Беер-Шеву, мы получили место в Центре абсорбции, где год изучали иврит. Мы получили статус иммигрантов. Беер-Шева — город, лежащий точно посредине между Цфатом, где живут мои роди-тели, и Эйлатом, где у меня друзья. Теперь я мог легко посещать собрания. Мэрилин снова была беременна, и, в оз-наменование начала нашей новой жизни в Израиле, родился наш второй сын Иоиль.

Между тем я понял, что на мне лежит ответственность за мою жену и двоих детей. Я не собирался больше от нее увиливать подобно хиппи. Из-за этого я не спал ночами.

Днем едва разговаривал. Напряжение росло. Сатана нашептывал мне покинуть Израиль. Ему не нравится, что здесь становится все больше и больше мессианских евреев. Но тут руководство церкви Илии в Хайфе спросило ме-ня, не соглашусь ли я стать у них музыкальным руководителем и вести курс для молодежи. Кроме того, я мог бы помогать поддерживать в порядке церковные здания. Они предложили мне дом и зарплату. Но сначала мне необхо-димо было пройти военную службу, и Господь использовал это время, чтобы изменить мое сердце. Я видел волю Божью в том, чтобы я во всем стал настоящим израильтянином, хорошо изучил язык и всем рассказывал о том, как я нашел Мессию.

С тех пор как я познал Мессию, я стал больше чувствовать себя евреем. Иудаизм перестал быть для меня мертвой религией со всякого рода обычаями и праздниками. Я видел, что в Божьем замысле относительно мира уча-ствует и наш народ. Иисус сделал меня настоящим евреем. До встречи с ним я был лишь слабым подобием того, ка-ким должен быть еврей. Теперь я стал истинным сыном Авраама. Но у меня есть также любовь и к язычникам, так как разделявшая нас стена была разрушена Иисусом.

Евреи имеют особую миссию вынести в мир ковчег завета. Ковчег, где лежит хлеб жизни, манна небесная,— Иешуа. Моя основная задача — быть живой жертвой в живом храме и нести в мир Слово Божие. Близится Второе пришествие Мессии, и однажды Он скажет: Фабио, пойдем домой вместе со Мной. И тогда еврей Фабио пойдет с Ним, потому что он ждал Его всю свою жизнь.

Глава 12 Ольга, молодая женщина из России

Впервые я встретился с Ольгой Соллертинской в Голландии. Она приехала сюда с друзьями для участия в

съемках телевизионного фильма. Тогда она еще жила в Ленинграде, теперешнем Санкт-Петербурге. Я помню Ле-нинград: Эрмитаж, бывший дворец, хранящий память о золотом веке русских царей, широкие проспекты и статуи, восходящие к славному прошлому русской морской столицы.

И вот именно из этого города приехала эта молодая еврейская женщина. Ее жизнь переменилась, когда ее кос-нулось мощное дыхание Руах Хакодеш *, Святого Духа. Она обрела свободу быть самой собой. Это случилось за два года до ее отъезда в Израиль. Некогда предки Ольги были освобождены от египетского рабства и приведены в Землю Обетованную, Эрец-Исраэль *. В наше время этот исход повторяется. Сотни тысяч евреев из всех восточно-европейских стран уезжают ныне в Израиль.

Параллель между древним исходом и опытом, пережитым Ольгой, подсказана Библией. Через пророка Иеремию Бог сказал: Посему вот, приходят дни... когда не будут уже говорить: Жив Господь, который вывел сынов Израилевых из

земли Египетской, но жив Господь, который вывел сынов Израилевых из земли северной и из всех земель, в которые изгнал их, ибо возвращу их в землю их, которую Я дал отцам их. Вот, я пошлю множество рыболовов, говорит Гос-подь, и будут ловить их; а потом пошлю множество охотников, и они погонят их со всякой горы, и со всякого хол-ма... (Иер. 16, 14—16).

И через пророка Исайю Бог сказал: Северу скажу: отдай; к югу: не удерживай (Ис. 43, 6). Каждый исход сопровождается болью и страданиями. Так это было во времена Моисея, и так это происходит в

наши дни. Тысячи евреев вступили в бой с советской бюрократией, месяцами ожидая разрешения на выезд. Я встретился с Ольгой как раз перед тем, как она собиралась подать документы в ОВИР (учреждение в быв-

шем СССР, ведающее вопросами выезда за границу — прим. переводчика). Она не имела ни малейшего представле-ния, как ей удастся преодолеть все трудности, связанные с процессом эмиграции, и не знала, откуда возьмутся день-

ги на самолет и прочие расходы. Но она полностью доверилась Богу. Прямо на наших глазах исполняются пророчества многовековой давности. Сначала выезжало по несколько

десятков, затем сотни и, наконец, тысячи человек в день. Рыболовы были заняты ловлей евреев в землях северных, но, согласно пророчеству, придут также и охотники,

которые понудят евреев к возвращению домой, в свою землю. Эти события пододвинули всех нас на одну ступень ближе ко Второму пришествию Мессии и к совершению всего (Деян. 3, 21).

В Ольге мне видится воплощение второго исхода. Приехать в Голландию мне было нелегко. Мы заканчиваем здесь работу над телевизионным документальным

фильмом Прощай, СССР. В нем прослеживается путь одной еврейской семьи, уезжающей из России в Израиль. Несмотря на происшедшие в стране большие перемены, все еще приходится месяцами бороться за то, чтобы

получить выездную визу. Но несколько лет назад все это было гораздо сложнее. В России одновременно можно подать заявление только на одну поездку за границу. Поэтому я не могла до-

биваться разрешения на эмиграцию в Израиль до возвращения из Голландии. Я надеюсь, что это не займет слишком много времени. Некоторые мои друзья ожидали разрешения по несколько лет.

Когда я получу визу, я полечу из Москвы в Будапешт или- Прагу, затем рейсовым самолетом в Тель-Авив, — и, наконец, я окажусь у себя дома, на земле Израиля. Это единственный доступный мне маршрут. Я слышала, что велись переговоры о прямом рейсе из Ленинграда в Тель-Авив, но израильское консульство все еще не может ска-зать ничего определенного на этот счет.

По профессии я библиотекарь-библиограф. Мои родители оба инженеры. У меня есть сестра, эмигрировавшая в Израиль в июне 1990 года.

Еще в отрочестве я начала верить в Бога, хотя ничего не знала о Нем. Я представляла себе Бога в виде челове-ка, который сидит где-то высоко и смотрит на нас сверху вниз. Он — Создатель всего и знает все обо всем и каж-дом. Он руководит всем, что происходит, но я не могла себе даже вообразить, что у меня могут быть с Ним личные отношения. Бог для меня был чем-то абстрактным.

У нас в доме о Боге никогда не говорили, ни раньше, ни даже теперь. Я единственная в семье, кого занимают подобные вопросы. Мой отец — человек мыслящий; очень спокойного, миролюбивого склада. У нас с ним хорошие отношения. Мой религиозный опыт ему не доступен, но он испытывает к нему уважение. Для меня крайне важно, что он не относится к этому пренебрежительно.

Мы принадлежим к еврейской общине в Ленинграде. Все наши родственники — евреи. Но мы никогда не жи-ли обособленно. У меня также есть много русских друзей. В нашем доме двери были открыты для всех.

Мы не были евреями по вере — по крайней мере, сознательно. В России это обычная картина. В атеистиче-ской России не было места для людей активно верующих. Теперь, слава Богу, положение меняется.

Не так давно людей, по-настоящему верующих, сажали в тюрьму. Поэтому мои родители, и мои друзья, и все окружавшие меня люди не были религиозными. Бог и религия были очень далеки от них.

В семье у нас была теплая дружеская атмосфера. Мы все очень интересовались искусством, часто ходили в филармонию на концерты, посещали театры и музеи.

Большинство еврейских семей сталкивалось с дискриминацией, когда речь шла о возможности получить выс-шее образование или об устройстве на хорошую работу. Когда моя сестра хотела поступить в университет, ректор университета предупредил мою бабушку, которая была доктором психологических и педагогических наук и заведо-вала кафедрой психологии в Педагогическом институте, что было бы разумнее отказаться от этой попытки: ее все равно не примут из-за того, что она еврейка.

Закончив среднюю школу, я даже не пыталась поступить в университет — по той же причине. Поэтому я по-шла учиться в Ленинградский институт культуры, учебное заведение более низкого ранга, чем университет.

Когда мне было 14 лет и я училась еще в школе, группа детей из нашей школы собиралась в заграничную по-ездку в Венгрию, по обмену с венгерскими школьниками. Они должны были приехать на 2 недели в Ленинград, а мы — на тот же срок в их страну. Все приготовления к поездке были закончены, все было оплачено, но вдруг учи-тельница сказала, что я не смогу поехать. Это была молодая учительница, с которой меня связывали хорошие отно-шения, и я заметила, что ей трудно это говорить. Она отвела меня в сторону и объяснила, в чем дело. Она сказала: Это наша вина, нам следовало заранее предупредить твоих родителей, но так как это не было сделано, то я вынуж-дена сказать тебе теперь, что ты не сможешь с нами поехать. Я спросила: Почему? Ведь все готово, и у меня всегда были хорошие отметки. Наконец она назвала причину: Какой ты национальности, Ольга? Я сказала: Еврейка. Тогда она сказала: Это и есть причина, по которой ты не можешь ехать с нами.

Это было тяжело проглотить. Особенно, когда вместо меня поехал мальчик плохо учившийся, но зато проис-ходивший из рабочей семьи. В конце концов к таким вещам можно привыкнуть, но иногда они причиняют боль.

Так — отрицательным образом — мне напоминали о том, что я еврейка. Когда мы собирались вместе с друзьями, родителями друзей, двоюродными братьями и сестрами, по субботам

или по каким-либо праздничным дням, за столом начинались бесконечные разговоры о трудностях, с которыми встречаются дети при поступлении в университет или при устройстве на работу из-за того, что они евреи.

Позже, по окончании института, я испытала ту же горечь. Интересную работу найти было трудно. Я закончила трехгодичные английские курсы и получила специальность гида-переводчика, но безуспешно пыталась найти рабо-ту, где я могла бы использовать свое знание английского языка.

Мне было 16 лет, когда я сказала родителям, что хотела бы пойти в синагогу. Была осень; праздник Симхат Торы *. Большинство советских евреев отмечает праздники, не придавая им никакого религиозного значения. Уча-

стие в празднике—скорее, вопрос культурной принадлежности. В эти дни возле синагоги можно было встретить друзей, которых не видел месяцами. Вокруг такое множество евреев, что испытываешь чувство гордости и радости: мы все еще составляем народ.

Напротив синагоги находится современное здание с большими окнами, за которыми сидят агенты КГБ с фото-аппаратами и фотографируют всех, идущих в синагогу. Один из моих родственников имел однажды из-за этого не-приятности. Поэтому, если я собиралась идти в синагогу, мне следовало быть очень осторожной.

Мне хотелось пойти в синагогу, потому что во мне росло желание встречи с Богом. По этой же причине я хо-тела изучать иврит. Но в то время это было слишком опасно, и родители всегда останавливали меня.

После окончания средней школы у меня появилось желание поступить в Художественную Академию. Для ро-дителей это было ударом, так как они привыкли к мысли, что я буду учиться в обычном институте. Я потерпела не-удачу при поступлении и, чтобы не пропал год, пошла на курсы секретарей-машинисток. Я научилась быстро печа-тать на машинке и получила диплом с отличием.

По завершении учебы в институте я пыталась найти работу, где я могла бы использовать свое знание англий-ского языка, но это не удалось из-за моей национальности.

В течение трех лет я работала в научно-исследовательском институте, а затем нашла себе внештатную работу в одном кооперативе. Я могла работать, сидя дома, столько времени, сколько хотела, и это меня вполне устраивало.

В 19 лет я вышла замуж. Мы прожили вместе только три года и затем разошлись. Я осталась с прелестной дочкой. Она спросила (когда ей было два года): Мама, почему у меня нет папы? Я объяснила ей, что можно иметь двоих родителей, а можно —только маму или только папу. Но,— сказала я, — может быть, мамочка встретит когда-нибудь дядю, которого мы вместе полюбим, и тогда у тебя появится папа.

Она удовлетворилась этим объяснением. И потом всем говорила: Вы знаете, мы ищем папу. Сейчас ей семь лет, это чудный ребенок, которого я очень люблю.

Меня интересовал иудаизм, но затем наступило разочарование. Я находила слишком трудной религию, в ко-торой закону придавалось слишком большое значение.

Бог представлялся мне живым существом, отношение с которым должны строиться на сердечных чувствах, а не на обязательных правилах и законах.

Я поняла, что не смогу найти глубокого удовлетворения в иудаизме — по крайней мере, в той его форме, в ко-торой он существует в России.

Затем меня заинтересовали восточные учения. Но их религиозная сторона не приносила мне удовлетворения. Меня занимали только их философские аспекты.

Летом 1989 года я оказалась на проводах друзей, уезжавших в Соединенные Штаты. Там я познакомилась с еврейской девушкой. Мы сразу понравились друг другу. Она была поразительно красива, так что я не могла отвести от нее глаз. Ее красота излучала сияние. Мы разговорились, и эта девушка рассказала, что несколько месяцев тому назад она пережила встречу с Богом. Вероятно, то сияние, что исходило от нее, было отблеском Божественной сла-вы и любви.

Девушка рассказала о евангелической русско-финской церкви, находящейся в сорока минутах езды электрич-кой от Ленинграда. Там она обрела Господа, и с тех пор ее жизнь полностью переменилась.

На следующий день было воскресенье, и она пригласила меня поехать с ней в церковь. Я тут же согласилась, потому что чувствовала: в нашей встрече есть нечто особенное. Таким образом я попала в ту церковь. Она произвела на меня огромное впечатление. Я сразу же поняла сердцем: Это то, к чему я стремилась; то, что искала все эти годы. Меня захлестнуло чувство глубокой радости.

Особенно поражала обстановка в церкви. Она не была религиозной. Я всегда думала, что церкви свойственна особая, довольно напряженная атмосфера, а здесь люди смеялись, пели и возносили хвалу Богу. Песни пелись легко и радостно, под аккомпанемент всевозможных инструментов. Проповедник говорил простым, понятным языком. Это было то, что я искала. В следующее воскресенье я поехала туда снова.

В моей новой подруге жизнь била ключом. Я же по характеру более сдержанна. Если я соприкоснулась с чем-то значительным, это необходимо глубоко и серьезно продумать. Я живу, не руководствуясь разумом, а скорее, слушаюсь моего сердца, моей души. Я подвержена частым сменам настроения и потому считала, что нехорошо при-нимать решение слишком поспешно. Хотелось сначала все осознать, прежде чем вручить свою судьбу Богу. Я не хо-тела подчиняться первому импульсу, подобно тому, как это делают многие.

Когда мы приезжали на собрания, меня пытались вытолкнуть вперед, чтобы я вышла и поговорила с пропо-ведником или чтобы он помолился лично за меня. Но я снова и снова повторяла: Подождите, я еще не готова.

Я видела людей, на которых так воздействовала служба, что когда проповедник спрашивал: Кто хочет принять Иисуса в свое сердце? Они тут же выходили вперед. Но, по-моему, для того чтобы сделать такой шаг, необходима внутренняя готовность; иначе это не имеет смысла. Необходимо понять, насколько важное принимается решение; в противном случае у вас не будет глубоких корней и вы не принесете плода.

Я была подготовлена Самим Господом. Мой небесный Отец приготовил меня к этому решению. Я начала чи-тать Библию и Новый Завет и очень естественно всему поверила.

Я верила тому, что читала, и поверила в Иисуса всем сердцем. Четыре месяца спустя случилось следующее. Воскресный день, я сижу дома одна (дочка гостила у моих родителей). На кухне тихо и уютно... Забравшись на тах-ту, я стала читать Библию. Вдруг произошло нечто невероятное и подобное откровению: я стала видеть то, о чем чи-тала. Я чувствовала, как Господь подошел и встал рядом, и меня захлестнула волна невероятной радости. Я хотела смеяться и плакать одновременно; внезапно я стала молиться на каком-то незнакомом мне языке. Это было чудо!

Молитва исходила прямо из моего сердца, принося мне удивительную радость. Я плакала, смеялась, молилась и пе-ла. Это был праздник встречи с Богом.

Прошли часы, прежде чем все снова пришло в норму. Я была поражена чуткостью Отца. Он позволил мне прийти к Нему таким естественным для меня образом, так соответствующим моему восприятию Его Самого. Он не принуждал меня, но медленно готовил к этому.

Это было очень важно, ибо, внеся в мои отношения с Богом чувство глубокого доверия и любви, позволило мне ощутить в Боге моего Отца, а также помогло преодолеть некоторые трудности, связанные с отношениями в церкви и с некоторыми домашними проблемами.

Истинным благословением для меня стала встреча с верующими из Голландии, с которыми впоследствии я особенно подружилась. Благодаря им я открыла для себя нечто новое.

Особенное впечатление производило их отношение к Богу. Для них Бог был Отцом. Отцом, Который утешает тебя, когда ты печален, и прощает, если ты согрешил. Они научили меня жить верой и всего просить у Господа, до самой последней мелочи.

Через них Отец рассказал мне, как установить с Ним глубокие взаимоотношения, и моя жизнь самым реши-тельным образом переменилась. Я сказала: Отец, я больше ничего не хочу для себя лично. Я хочу отдать все мои мысли, чувства и желания Тебе. Ты дал мне новую жизнь, Ты позаботишься обо мне. Я — Твое дитя. Я хочу при-нять в свое сердце Твои мысли и Твои чувства.

В глазах семьи и друзей я выглядела сумасшедшей, но уверенность в выборе правильного пути не покидала меня. В новой жизни я хотела довериться не людям, а Богу.

Не могу сказать, что это удавалось очень легко. В России вы едва ли можете что-либо достать, пользуясь офи-циальными каналами. Будь то продукты, или работа, или образование, или билеты на концерт — для всего нужно иметь связи. И у меня была широкая сеть знакомств и множество друзей. Я дружила с музыкантами и художниками и ходила на выставки и концерты. Но такая жизнь больше не удовлетворяла меня.

Когда вижу, как я изменилась за прошедший год, то себя почти не узнаю. Я совсем иначе стала мыслить и реа-гировать на вещи, с которыми сталкиваюсь. Теперь я принимаю решения вместе с Ним, следуя Его воле, потому что только Он знает, что мне действительно нужно.

Я разговариваю с Отцом о том, что меня волнует, рассказываю Ему о моих нуждах. Иногда я только говорю Отцу, что люблю Его, Он —мой возлюбленный Отец. Иногда я поднимаю глаза и просто говорю: Отец, я люблю Тебя, благодарю Тебя за то, что Ты заботишься обо мне.

Я знаю, что когда я плачу или чувствую себя счастливой, Он со мной; видит и понимает меня. Иногда я только шепчу: Благодарю Тебя, Отец. Удивительное чувство — иметь такие отношения со Всемогущим.

Мой Отец начал также открывать мне кое-что из прошлого моего народа. Я стала понимать, что в Ветхом За-вете Бог впервые открылся евреям, что и Иисус, прежде всего, обращался к ним. Но Иисус был опечален: Его собст-венный народ не поверил в Него, не захотел принять воли Божьей о себе.

В будущем ситуация изменится, и начало тому уже положено. Бог совлекает покрывало с еврейских сердец, чтобы они могли увидеть, Кто такой Иисус. Сейчас пришло время, когда многие советские евреи уезжают. Это осо-бое время для Бога-Отца. Он снова собирает Свой народ на обетованной земле. Сначала евреи вернутся в Израиль, затем Бог даст им новое сердце (Иез. 36, 26).

Теперь я понимаю, почему я не уехала в Соединенные Штаты, хотя за последние шесть лет у меня несколько раз была такая возможность. Но мои родители возражали, из-за этого они могли лишиться работы.

С тех пор как я стала верующей, поняла, что буду жить только в Израиле и больше нигде. Я хочу вернуться к себе домой. Израиль — единственная страна на Земле, где я не буду иностранкой. Мы были иммигрантами в России в течение столетий. Нам многое запрещалось. Всегда были какие-то трудности. Сейчас на Ближнем Востоке поли-тическая ситуация неопределенная и напряженная. Но я хочу вернуться домой. Я верю, Отец Сам приведет меня и позаботится обо мне.

Бог дал мне интересную работу. Сейчас я участвую в создании телевизионного фильма о современной алии *. За время подготовки к съемкам произошло много чудес. Мне нужно было найти семью, за которой мы смогли бы следовать с кинокамерой от Ленинграда до Тель-Авива. Мне попадались интересные семьи, но, по-видимому, не те, что Господь предназначил для этой цели. Трехмесячные поиски не дали результатов.

Однажды я разговаривала с сестрой, которая также готовилась эмигрировать. Она столкнулась с большими трудностями при получении визы и доставании билетов на самолет. Каждое утро в течение нескольких недель при-ходилось простаивать в очереди за билетом и каждый день посещать ОВИР, чтобы отметиться в другой очереди. Когда моя сестра пришла туда в первый раз, ее номер был 7600. Это означает, что перед ней ожидало своей очереди 7599 человек!

Мы разговаривали об этих проблемах. Я рассказала ей о своих безуспешных поисках семьи, подходящей для нашего телевизионного фильма, съемки которого должны были вскоре начаться.

Знаешь что, — сказала моя сестра, — я встретила сегодня в ОВИРе одну семью. Это очень милые и интелли-гентные люди, они должны тебе подойти. И она дала мне номер телефона Леонида и Ксении Ланда.

Я позвонила им и сказала, что ищу семью с детьми для фильма про современную алию. Они обсудили это друг с другом и дали свое согласие.

Я тотчас же поняла —это от Бога. Они оба оказались научными работниками с тремя милыми детьми. Они не были религиозны, но на своем пути в Израиль они все больше и больше осознавали, что их ведет туда какая-то сила.

Ксения в приемном центре в Будапеште говорила о том же. Она видела всех этих людей с их багажом, стари-

ков и старух с изборожденными морщинами лицами и молодых людей с детьми. Они собрались здесь из разных стран Восточной Европы. Великое переселение народа. В глазах у них были слезы.

Я рада, что Бог помог мне участвовать в создании этого прекрасного фильма, тронувшего сердца многих. Это какая-то часть человеческой драмы, пришедшей в соприкосновение с Божьим планом в отношении всего мира.

Бог благословил меня еще одной работой. Я смогла, с Божьей помощью организовать турне по Советскому Союзу голландского классического ансамбля Нью Вайн (Новое; Вино). Время, которое я провела с этими музыкан-тами, было поистине благословенным. Посредством их музыки Бог заговорил со мной новым, особым образом. Он назвал меня Дочерью Сиона. Я начинаю все больше осознавать глубину и важность этого имени.

Бог не только дал мне все необходимое; Он дал мне Самого Себя. Он изменил меня, Он открыл мне меня на-стоящую. Теперь я начинаю учиться тому, что такое любовь, доверие, вера и ответственность. И я жажду научиться жить этой новой прекрасной жизнью.

Я верю, что евреи и христиане должны быть вместе. Мы вместе спасены. Мы члены одной семьи, мы вместе находимся на пути в Сион. Когда-нибудь мы вместе будем петь в Иерусалиме.

Бэ-шана ха-баа би-Ерушалаим — в следующем году в Иерусалиме! 2 января 1991 года Ольга приземлилась в аэропорту имени Бен Гуриона в Израиле.

Глава 13 Мессианские евреи в Европе

Вернувшись из Израиля, где я занимался поисками евреев, обретших в Иисусе своего Мессию, я решил по-

пробовать найти их в своей стране. Найдутся ли здесь мессианские евреи? И действительно, я обнаружил одну та-кую группу в маленьком городке Алфене (на Рейне) недалеко от Гааги. Нам было сказано, что сначала нужно свя-заться с одной дамой, Ревеккой де Грааф, так как эти евреи предпочитают находиться среди своих.

Нам разрешили прийти на одно из их ежемесячных собраний. В специальной комнате при церкви, предназна-ченной для этих целей, мы застали группу человек в 50, слушавших лекцию, за которой последовал кидуш *, после чего было выпито по чашечке вина и спето несколько духовных песен.

Восьмидесятитрехлетняя Ревекка де Грааф оказалась типичной еврейской мамой голландской общины месси-анских евреев. Сидя впереди на складном стуле, она внимательно следила за всем происходящим. Поблагодарив женщин за испеченные ими пончики (типичное угощение во время Хану-ки*), она пригласила всех на празднование Песах* к евреям, предупредив, что верующим других национальностей необходимо заранее испросить себе разре-шение. Несмотря на возраст и физические недомогания (ведь ей уже 83 года, понимаете?), у нее все еще совершенно ясный и светлый ум.

Позже мы посетили тетушку Ревекку в ее квартире, и она рассказала нам историю своей жизни. Родилась она в Гааге в 1907 году. Ее отец был ювелиром. Она посещала ортодоксальную синагогу, где муж-

чины и женщины сидели отдельно. Будучи музыкально одаренной, она выучилась на профессиональную пианистку. Ей приходилось часто бывать в доме своей подруги-христианки, где после обеда всегда читали Библию. Обедать вместе с ними она не могла, так как их еда не была кошерной *. Однажды, помогая в магазине мод, принадлежав-шем подруге, она увидела Библию. Хотя Новый Завет был для нее запрещенной книгой, она открыла его и прочла слова Иисуса:

Исследуйте Писания, ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о Мне. Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь (Иоан. 5, 39—40).

С этих слов начались поиски ответов на вопросы: Кто такой Иисус? Не Мессия ли Он? Библия убедила ее в том, что Иисус является Мессией. Приняв крещение, она пошла учиться в христианскую библейскую школу, где за-брасывала учителей вопросами. Согласно ее пониманию, христианский Иафет вселился в шатрах Симовых (Быт. 9,

27). Сим —это Израиль, а в Иафете она видит верующих из других народов. Но Иафета не удовлетворяла роль меньшего в шатрах Симовых; подобно птенцу кукушки, он, потеснив остальных, занял главное место. Теперь Иафет утверждает, что для Сима вообще нет больше места в шатрах Божиих. Но Бог благоволил из всех народов избрать Израиль, в недрах которого и рожден Иешуа. Апостол Павел пишет: Неужели Бог отверг народ Свой? Никак! (Рим. 11, 1). И еще: Ибо дары и призвание Божие непреложны (Рим. 11, 29).

Тетушка Ревекка рассказала нам, как она вышла замуж за христианина-банкира из Алфена (на Рейне) и как во время войны была чудесным образом спасена благодаря вмешательству десницы Божьей. После войны ее свиде-тельство стало звучать все громче, и наконец образовалась целая группа мессианских евреев. Ранее большинство из них посещало различные церкви, где они чувствовали себя не совсем на своем месте. Здесь же они у себя дома, сре-ди верующих, понимающих их особые нужды как евреев. Здесь они могут веровать в Иисуса и при этом оставаться евреями.

Еще в Эйлате, самой южной точке Израиля, Джон и Джуди Пекс дали мне адрес одного мессианского раввина в Лондоне. Кроме того, я слышал о знаменитой английской певице Хелен Шапиро, принадлежавшей к мессианской общине. Чтобы познакомиться с ними, я отправился в Англию.

Осенний Лондон выглядел уныло. Я очутился в старом метро с бросающимися в глаза пучками проводов, прикрепленными ржавыми гвоздями к бетонным стенам. Сделав пересадку, я прибыл на нужную мне станцию, где-то в окрестностях города. С полчаса водил пальцем по карте, пока, наконец, не нашел белую деревянную церковь Бридж Лейн Шапель. Войдя в нее и увидев человека с кипой на голове, я сразу понял, что попал туда, куда нужно. В центре группы стоял некто, всем энергично пожимавший руки, отвечавший налево и направо, похлопывавший кое-кого по плечу и все время улыбавшийся. Черная борода и веселые глаза — это был как раз тот самый человек, кото-рого я искал: рабби Чак Сноу. Он приветствовал меня громким Шабат Шалом!, показал, куда сесть, и протянул мне маленькую книжку с песнопениями и молитвами начала субботней службы. Чак начал службу с гитарой в руках, в сопровождении нескольких других инструментов. Очевидно, он был по профессии музыкантом. Песни имели ярко выраженный еврейский характер: масса возгласов, вроде лай-лай-лай, и перебои в ритме. Здесь царила свобода в Духе. Песня могла закончиться аплодисментами или — по благодати — перелиться в другое пение. Половину об-щины из 120 человек составляют евреи; вторую половину — христиане, любящие евреев. О жизни общины говори-ли развешанные объявления. Курс иврита по вторникам. Приближается служба Микве* (в подвальном этаже церкви — крещальня). Приводите своих друзей на праздник Хануки*. И т.п.

По ходу службы Чак прочел положенный на этот день отрывок из Торы* (Быт. 27). История о том, как Иаков похитил благословение у своего брата Исава, имеет отношение к животрепещущему вопросу об избранности Израи-ля. Чак предупредил: Будьте осторожны! Неправильное истолкование этого места может привести к антисемитизму. Иаков получил право на первородство честным путем, купив его у своего брата. Когда братья еще в утробе матери стали биться, Господь сказал: больший будет служить меньшему. Бог — Хозяин положения, Он строит свои планы, используя и человеческую слабость тоже. И не забывайте, что в Пенуэле обманщик Иаков становится князем, полу-чив там новое имя Израиль.

На следующий день я снова поехал на метро, чтобы взять интервью у Чака и его жены в их маленьком семей-ном домике. В саду я увидел остатки сукки *. Руфь принесла мне несколько своих буклетов. Один из них называется Мессианская Агада. Руфь оканчивает университет и надеется защитить диплом на тему Мессианские евреи с 1976 года.

Когда я спросил у Чака, почему он пользуется титулом рабби, он объяснил, что 65 общин объединились в Со-юз мессианских общин и синагог. Был создан руководящий комитет (членом которого состоит Чак) для назначения раввинов и пасторов, которые затем могут официально носить данный титул.

Большинство этих общин находятся в Соединенных Штатах, некоторые — в Соединенном Королевстве (Лон-доне и Манчестере, а также небольшие группы в нескольких городах), Франции, Австралии и Южной Америке.

Чак и Руфь были вызваны из большой мессианской общины в Сан-Франциско, чтобы возглавить Мессиан-скую общину в Лондоне. Их обоих переполняют радужные надежды по поводу будущего. В Европе еще так много предстоит сделать! Они хотят предоставить голос мессианским евреям, чтобы те имели возможность самовыраже-ния как верующих и как евреев. В Ноттингеме (Англия) ими была проведена Международная мессианская конфе-ренция Иешуа 1991, в которой приняло участие более 400 человек, а в ближайшие годы ожидается еще больший на-плыв из всех европейских стран.

Прощаясь, Руфь протянула мне печатные материалы об одном из членов их общины, певице Хелен Шапиро. Ее свидетельство звучит по всему Соединенному Королевству, демонстрируя, что можно одновременно быть евреем и верить в Иисуса. В 14 лет Хелен стала звездой международного класса. В 1969 году она пела под аккомпанемент Битлов. В течение тридцати лет она выступала как джазовая певица. Хелен воспитывалась в иудаизме, всегда верила в Бога; в конце концов, она пришла к вере в Иешуа как Мессию.

Вот рассказ самой Хелен: Я интересовалась буддизмом, спиритуализмом, парапсихологическими явлениями и т. п. и некоторое время

меня это удовлетворяло. Достигнув сорокалетнего возраста, я все больше стала осознавать, как много для меня зна-чит моя карьера. Я впала в глубокую депрессию: все стало казаться бессмысленным. Боб Кренхем, мой музыкаль-ный руководитель, и его жена Пенни были христианами, и вера Боба производила на меня большое впечатление. Я завидовала ему. Однажды ночью, в период глубочайшей депрессии, я сказала: О'кэй, Иисус. Если Ты так велик, сде-лай что-нибудь. Помоги мне. Как только я вернулась из Германии, Боб предложил мне книгу Стена Тэлчина Пре-данные (имеется русский перевод этой книги, изданный под названием Найти истину, Москва, 1991 г.— примечание

переводчика), сказав, что она может оказаться для меня интересной. Весь следующий день я сидела и не отрываясь, читала ее. Впечатление от книги было огромное! Перечитав ее еще раз, я поняла, как мало знаю о библейских про-рочествах и еврейской истории. Я купила Библию и стала ее читать. Когда я обратилась к Новому Завету, меня по-разило, насколько он — по духу своему — еврейский. Родословная Иисуса в Евангелии от Матфея оказалась для меня полной неожиданностью. Я продолжала читать об этом еврее Иисусе, что Он говорил и что делал. Я постоянно возвращалась к Ветхому Завету, чтобы проверить, каким образом и где исполнялись пророчества. Затем я решила достать английский перевод Тенаха *, еврейского Священного Писания, чтобы сравнить его с христианской Библи-ей в сомнительных случаях. Я просидела дома два с половиной месяца, читая и сравнивая эти два библейских тек-ста, пока в самом деле не осознала невозможность отрицать очевидную истину. Иисус является обещанным Месси-ей. Придя к Бобу и Пенни, я открылась им, что нахожусь на грани того, чтобы стать верующей. Несколько часов подряд я задавала им вопрос за вопросом. В этот вечер, 26 августа 1987 года, около 22 часов 30 минут, я попросила Иешуа дойти в мою жизнь и вручила себя Ему. При этом звезды не падали с неба, не было каких-либо особых от-кровений или явлений — просто была уверенность в том, что так правильно. Примерно неделю спустя, во время мо-литвы, это решение из головного превратилось в сердечное. Дух Божий сошел на меня, из глаз хлынули слезы от ра-дости и любви к Господу.

Господь поручил мне нести конкретное служение для моего народа и земли Израиля. В настоящее время я со-бираю мессианские песни, чтобы петь их для Него. Он дал мне талант, который раньше я использовала для себя, а теперь хочу употребить для Его прославления. Я счастлива, что живу в дни, когда Бог изливает Свой Дух на Свой древний народ, и стремлюсь служить Ему, не взирая ни на какие трудности и препятствия.

Вернувшись на континент, я поехал во Францию, чтобы и там поискать мессианских друзей. В Париже я об-наружил мессианский центр на улице Омер-Талон. Здесь мы встретились с руководителями мессианского движения во Франции и Бельгии — Аней и Полем Генасия. Поль рассказал мне, как он нашел Мессию:

Я еврей-сефард из Алжира. Вырос в традиционной еврейской семье, ходил в синагогу, отметил свою Бар-Мицву* и выполнял все необходимые религиозные предписания. Мое представление о христианах было следую-щим: на протяжении всей истории они плохо относились к нам, евреям. Однажды девушка-католичка, работавшая художником-оформителем витрин, сказала мне: Вы, евреи, распяли Христа. После этого я решил, что не хочу иметь ничего общего с христианами.

Но Бог Сам протянул мне руку, исцелив мою жену. Жена уговорила меня отвезти ее на собрание, где совер-шалась молитва о больных, после чего она исцелилась от опухоли. На этом собрании одна дама предложила мне Библию. Я отказался: Мадам, я —еврей. Она ответила: Именно вам, еврею, я и предлагаю эту Библию. Библия, в первую очередь, предназначена для евреев, а потом уже для остальных народов. Ведь именно евреи дали нам эту Книгу.

Взяв Библию, я начал ее читать и, впервые в жизни став на колени, сказал Богу: Господи, открой мне, покажи, кто такой Иисус. Если Он Мессия, я приму Его, но если нет, то я не хочу иметь что-либо общее с Ним. И открыв Библию, прочел: Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни... Он взял на Себя на-ши немощи и понес наши болезни (Ис. 53, 3—5). Я был ошеломлен. В это время у моей жены гостила одна христи-анка. Выбежав из моей комнаты, я закричал: Послушайте, Бог открыл мне, что Иисус действительно Мессия! Через несколько дней я получил знак свыше, что Бог хочет использовать меня для обращения моего народа. Приехав в 1964 году в Париж, я стал работать среди живущих там 450000 евреев. В Париже евреев больше, чем в Иерусалиме! Я стал издавать журнал Мессианское свидетельство народу Израиля и вести передачи по Люксембургскому радио и телевидению. Один за другим ко мне присоединялись друзья. У меня появилась уверенность, что я не единствен-ный, кто принадлежит к остатку Израиля. Когда умерла моя первая жена, я встретил Аню; она родом из Финляндии; работала среди евреев в Брюсселе, столице Бельгии. Поженившись, мы стали работать вместе. Половину недели проводим в Брюсселе, где руководим общиной мессианских евреев, а вторую половину— в Париже.

Иногда у нас бывают миссионерские проповеди на площади Помпиду в самом сердце Парижа. Все наши чле-ны носят футболки с изображением Меноры, семисвечника, на котором написаны слова Иисуса на иврите. Дважды на наши уличные собрания приходили ортодоксальные евреи с целью помешать нам, из-за чего возникали неболь-шие стычки. Несколько человек получило ранения. Молитвенные группы существуют и в других городах Франции: Марселе, Страсбурге и т.д. Здесь, в Париже, имеется единственная мессианская община, насчитывающая 110 чело-век.

Я расспросил Аню, как обстоит дело в Скандинавии, откуда она родом. Финские христиане питают к Израилю особенно дружеские чувства. Небольшие группы мессианских евреев собираются также в столицах скандинавских стран: Хельсинки, Копенгагене, Стокгольме.

Наконец дошла очередь до Германии. Я связался с Ари бен Исраэлем, мессианским евреем, с которым встре-чался ранее. В Германии нет мессианских общин, но Голос примирения Ари бен Исраэля хорошо известен всему немецкоязычному миру. У Ари особое призвание проповедовать на темы о покаянии, прощении и примирении. Ари обрел Господа следующим образом:

Моя мать потеряла своего первого мужа в концентрационном лагере, где сама она тоже провела четыре ужас-ных года. Мой отец избежал верной смерти в Аушвице, выпрыгнув из товарного вагона битком набитого евреями, когда поезд проезжал через лес.

Прибыв в Россию, они провели там шестнадцать лет на принудительных работах в Сибири, живя надеждой когда-нибудь эмигрировать в Израиль. Я родился в 1950 году в Казахстане, в тяжелых условиях. В 1957 году наша семья переехала в Польшу, откуда было больше шансов уехать в Израиль.

В Израиль я попал десятилетним. Мы были очень счастливы: наконец-то прибыли к себе домой! За год до мо-ей Бар-Мицвы * отец посчитал, что пришла пора поведать свою большую тайну. Он сказал мне, что Иисус Христос — еврейский Царь и долгожданный Мессия. Это вызвало во мне большое смятение, так как отец был всеми уважае-мым членом иудейской общины. Мой дедушка был раввином-ортодоксом. По моему убеждению, Иешуа являлся ве-личайшим врагом нашего народа. Во имя Его на нас пали невыразимые страдания. В день моей Бар-Мицвы отец дал мне мой первый Новый Завет. Через год он умер у меня на руках, славя Господа как Царя Израиля и Искупителя мира.

На преодоление внутреннего сопротивления у меня ушло одиннадцать лет. В 1972 году я перенес первый ин-фаркт, и после госпитализации врачи определили, что, вероятно, мне осталось жить не более пяти лет. Убийство лучшего друга на Олимпийских играх в Мюнхене в 1972 году заставило меня более решительно заняться поисками ответа на вопрос о смысле жизни. В 1973 году мне пришлось поехать в Германию; я увидел Дахау. Стоя перед кре-маторием, я вспомнил отцовские слова: У нас есть милосердный Бог. Но где было Его милосердие, когда творились все эти ужасы? Я решил вернуться в Израиль и завести семью на религиозной основе. Я женился на сабре, и жена настояла провести наш медовый месяц в Германии, в Мюнхене. Однажды мы встретили на одной из центральных улиц группу молодых христиан, распевавших песни об Иисусе. Я подумал: Вот хорошая возможность рассказать о тех страданиях, которые они причинили моему народу! Но вдруг одна девочка из этой группы, набравшись храбро-сти, подошла ко мне и сказала: Иисус любит вас. Я сплюнул перед ней и излил на нее целый поток обвинений. И де-вочка сказала: Да, я и мои предки виноваты. Она попросила меня простить ее и ее предков и добавила: Можете про-клинать, оскорблять, даже ударить или убить меня — и все же Иисус будет любить вас. Эти слова, как бомба, разо-рвались в моем сердце. Ей удалось затронуть самые глубины моей души. Впервые в жизни я, самонадеянный изра-ильтянин, был нокаутирован. И кем? Немецкой девчонкой!

На следующий день, проходя по улицам Мюнхена, приобрел Библию. Пока жена делала покупки, я вернулся домой, открыл Новый Завет и прочел у Матфея (2, 2): Где родившийся Царь Иудейский? В этот момент на меня со-шел Святой Дух и я убедился, что мой отец был прав: Иисус есть Мессия. Жена предложила выбор: или она, или Иисус. Я не мог пойти на компромисс. И мы полетели в Израиль, чтобы развестись.

Бог снова привел меня в Германию и указал на церкви и сообщества, где я могу говорить проповеди на тему о прощении и примирении между немцами и евреями. В пятидесятую годовщину издания Гитлером закона о второ-сортности граждан еврейской национальности, в день, положивший начало Холокосту*, я провел в Нюрнберге марш молчания. Десятки тысяч мужчин и женщин двадцати двух национальностей, представители многих церквей съеха-лись в Нюрнберг. Я выступал с той же самой трибуны, где некогда стоял Гитлер. Я произнес молитву покаяния и попросил Бога простить немцев. В 1988 году мы провели конференцию в Берлине на ту же тему: Молитва о проще-нии и примирении. Как мессианский еврей из Израиля, я был представителем всех евреев, пострадавших от нацис-тов, и от их имени произнес слова прощения во имя Иешуа.

После Германии мне предстояла еще одна, последняя, встреча в Амстердаме. Розыски в Израиле и Европе подходили к концу. Я испытал потрясение от того, что увидел и услышал. Истории, которые мне довелось узнать, были исполнены Божественного Духа. Многие из них я слушал со слезами на глазах. Мне посчастливилось увидеть эти первые плоды. Первые капли последнего дождя.

В Амстердаме образовалась новая мессианская община под руководством еврейского армейского капеллана Леона Эрфтмана и его жены Эльзы. Эта мессианская община, по имени Бет Иешуа (Дом Иисуса), хочет служить мостом между мессианскими евреями и верующими неевреями, любящими Израиль. Место для их собраний было выбрано как нельзя лучше. Это дом постройки XVIII века, расположенный на берегу одного из красивейших кана-лов в центре города. На расстоянии брошенного камня от него статуя докера, поставленная там в память о февраль-ской забастовке во время Второй мировой войны. Когда жители Амстердама узнали, что в концентрационные лагеря Германии отправляются поезда с евреями, они начали всеобщую забастовку.

Недалеко отсюда находится всемирно известная Португальская синагога. Даже прекрасные дома XVIII века, расположенные вдоль канала, могут служить напоминанием Божьего обетования: Благословляющий тебя благосло-вен (Числ. 24, 9). Когда в прошлом столетии евреев изгнали из Испании и других южно-европейских стран, они от-правились на север, где облюбовали себе для жительства Мокум (голландское название Амстердама), что привело к его золотому веку — расцвету торговли и искусства. После того как мы благословили евреев, на нашу землю при-шло благословение Божие.

Собрание общины Бет Иешуа состояло сначала из дружеского общения за чашкой кофе с тортом, затем пения гимнов и молитв и проповеди. Все это переводилось на английский язык для группы русских евреев. Последние во-площали в себе проблемы новейшего времени: распад Советского Союза и страх перед наступающим антисемитиз-мом. Но также и исполнение обетования Божьего: Приведу вас назад из земли северной, Леон попросил меня, как очевидца, свидетельствовать о том, как Бог действует в отношении евреев. Я остановился на Евангелии от Матфея, глава 24, стих 32, где приводится сравнение с пускающей листья смоковницей. Из слов Иисуса следует, что один из признаков близкого пришествия Мессии будет физическое и духовное восстановление Израиля.

Осмотревшись вокруг, я попытался понять, что представляет собой данное собрание: свежая, новая, энергич-ная группа мессианских евреев, собравшаяся совместно с христианами. Так будет действовать Господь в последние времена, что приведет к окончательному восстановлению Израиля и разрушению стены, разделяющей евреев и не-евреев. Звучит многообещающе! Как и в самом начале моего путешествия в Иерусалим, я снова почувствовал себя частью чего-то большего, чем, возможно, могу охватить своим разумом.

Приближаются последние времена. Впереди нас ждут годы суровых испытаний. Грядут серьезные катаклизмы

в природе: землетрясения, наводнения и засухи. Политическая неустойчивость приведет к тому, что страна пойдет на страну, народ восстанет на народ. Так

же, как бывает при рождении младенца, страдания и муки будут усиливаться, до тех пор пока не свершится рожде-ние нового Царства. А между тем, подобно сбору обильного урожая, будет продолжаться собирание народа Божье-го. Все больше и больше евреев обретут Мессию; одни —через непосредственное откровение, другие — через чте-ние Нового Завета, третьи — благодаря свидетельству уже уверовавших евреев и неевреев. Дух Божий будет вновь носиться над землей и способствовать нашему духовному росту, откровению и восстановлению. Спадет покрывало, и иудеи увидят, что Иешуа есть обетованный Мессия.

Я стал свидетелем начала этого процесса, испытывая при этом благоговейный страх. Как в видении Исзекии-ля, сухие кости приходят в движение и силою Святого Духа воскрешаются к новой жизни.

Глава 14 Словарь терминов

Агада (или Хагада) — буквально: повествование. Часть Устного Закона, включающая в себя притчи, легенды,

поэтические гимны и т.д., связанные с Исходом евреев из Египта. Агностицизм — философское воззрение, утверждающее, что мы ничего не знаем о действительной сущности

вещей, в том числе о Боге и происхождении человека. Развивалось в трудах Спенсера и Хаксли. Алия — буквально: восхождение. Быть призванным, чтобы занять место рядом с тем, кто читает Тору в сина-

гоге; это почитается за честь. Также: переселение евреев в Израиль на постоянное жительство. Афтара (или Хафтара) — буквально: заключение. Заключительное чтение на субботней или праздничной

службе в синагоге; как правило, отрывками из пророков. Бар-Мицва — буквально: сын заповеди. Событие, знаменующее вступление мальчика в религиозное и право-

вое совершеннолетие при исполнении ему тринадцати лет. В этот день мальчик приглашается к чтению Торы в си-нагоге и получает соответствующее благословение. Для девочек это событие, называемое Бат-Мицва (дочь запове-ди), отмечается в 12 лет.

Благословения и проклятия — имеется в виду следующий текст из Второзакония, гл. 11, 27—28: (Моисей обещает народу Израильскому) благословение, если послушаете заповеди Господа Бога вашего... и проклятие, если не послушаете заповедей Господа вашего...

Вади (араб.) — сухие долины в пустынях Аравии и Сев. Африки, днище которых периодически или временно наполняется водой после сильных ливней.

Галаха — буквально: хождение. Нормативная часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев. В узком смысле: совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более позд-ней раввинистической литературе.

Геула Шлейма (ивр.) — полное искупление Израиля. Гой — язычник, т. е. нееврей. Диаспора — рассеяние евреев за пределы Израиля. Иешива — учебное заведение, в котором изучается Талмуд. По его окончании дается звание раввина. Главные

иешивы находятся в Иерусалиме и Бней-Бракё близ Тель-Авива. Иешуа-а-Машиах (ивр.) — Иисус Мессия. Йом-Кипур — буквально: день прощения. День поста, покаяния и отпущения грехов. Пост держится от захода солнца до вечера следующего Дня. Истэблишмент (англ.) — установленный порядок. Карма — одно из основных понятий индуизма и буддизма. В узком смысле: влияние совершенных действий

на характер настоящего и последующего существования человека. Кошерное — разрешенное к употреблению, согласно еврейским религиозным законам; в основном, это каса-

ется пищи и восходит к книге Левита, гл. 11, и Второзаконию, гл. 14. Среди прочего предписывается строгое разде-ление между молочными и мясными блюдами.

Кегилат Брит (ивр.) — община завета. Киббуц — сельскохозяйственная коммуна в Израиле; характеризуется общностью имущества и равенством в

труде и потреблении. Кидуш — освящение. Благословение над бокалом вина перед вечерней трапезой в начале празднования Суб-

боты. Кипа — иудейский мужской головной убор. Литовская традиция — Великие учителя последних двух веков были родом из Литвы. Эта традиция основное

ударение делает на исполнении Закона и поощряет стремление к теоретическому знанию. Противоположна хаси-дизму.

Лулав— пальмовая ветвь. Связанный в пучок с ветвями вербы и мирта, лулав вместе с этрогом используется для ритуала празднования Суккота (Праздника кущей).

Микве — буквально: скопление (вод). Водный резервуар для омовения с целью очищения от ритуальной не-чистоты. Обязательно омовение невест перед свадьбой, замужних женщин после окончания ежемесячного менстру-ального цикла и после родов.

Мошав — кооперативное сельскохозяйственное поселение в Эрец-Исраэле и в государстве Израиль, сочетаю-щее элементы коллективного и частного хозяйства. Его члены имеют большую независимость, чем в киббуце.

Мошава — исторически первый тип новых сельскохозяйственных еврейских поселений в Эрец-Исраэле. Жи-тели являются собственниками земельных участков, обрабатываемых ими на индивидуальных началах.

Нетивья (ивр.) — путь Господа. Песах (Пасха) — праздник освобождения евреев от египетского рабства и рождения еврейской нации. Само

слово буквально означает прошел мимо, так как Ангел Смерти, убивающий египетских первенцев, проходил мимо еврейских домов, дверные косяки которых были обмазаны кровью жертвенного агнца.

Рош-а-Шана — еврейский Новый год. Руах Хакодеш (ивр.) — Святой Дух. Сабра — урожденный израильтянин (или израильтянка). Буквально: плод кактуса, колючий снаружи и мягкий

внутри. Седер — буквально: порядок. Пасхальная трапеза, совершаемая два вечера подряд накануне самого праздника,

включающая в себя ряд ритуалов, в частности рассказ об Исходе евреев из Египта. Сидур —книга ежедневных молитв. Содержит также краткие молитвы на различные праздничные и постные

дни. Симхат-Тора — буквально: радость о законе. Событие, отмечающее завершение годового чтения Торы и на-

чало нового цикла чтений — от Бытия. Свитки Торы с песнями и танцами обносятся вокруг синагоги. Сос асис бадонаи (ивр.) — буду веселиться о Господе. Сукка — шалаш. Талмуд — буквально: учение, изъяснение. Основной памятник раввинской письменности, содержащий все,

созданное еврейскими учеными в области теологии, этики, поэзии, истории, экзегетики и т.д. приблизительно от 300г. до Р. X. до 500г. по Р. X. Включает в себя Мишну и Тамару, где еврейские учителя дают комментарии к Торе и объясняют применение Закона Божьего на практике.

Ташлих — буквально: ты бросишь. Обычай, согласно которому в праздник Рош-а-Шана, израильский Новый год, вспоминается сказанное у пророка Михея (7, 18—20) о том, что Бог ввергнет грехи наши в пучину морскую. В связи с этим люди прогуливаются вдоль водоемов с проточной водой и вытряхивают в них содержимое своих кар-манов.

Тенах — Ветхий Завет. Теология замещения — учение, согласно которому место Израиля заняла Церковь. Тора — Моисеево Пятикнижие (от Бытия до Второзакония). Ульпан — школа, где изучают иврит. Ханука — В 175г. до Р. X. престарелый священник Маттафия и его пять сыновей возглавили восстание против

угнетателей-греков. В дальнейшем борьба была продолжена его сыном Иудой, известным также под именем Макка-вея. В результате была одержана победа и заново освящен Храм. При этом случилось чудо: масло для светильника, которого должно было хватить только на один день, горело восемь дней. С наступлением праздничного вечера за-жигают свечи в светильнике (ханукие), начиная с одной и каждый вечер добавляя еще по одной (в течение восьми дней).

Хасидизм — религиозно-мистическое движение в иудаизме, основанное Исраэлем Баал Шем Товом на Украи-не. Особое ударение в нем делается на благочестии и молитве. Богослужение носит радостный характер, сопровож-дается песнями и танцами. Девизом этого движения служит стих 2 из псалма 99: Служите Господу с весельем.

Хедер — еврейская школа, где учили детей с трехлетнего возраста ивриту, а также Торе и Талмуду. Хет (ивр.) — грех. Холокост (греч.) — всесожжение. Массовое уничтожение евреев во время Второй мировой войны. Шабат (суббота) — день покоя, длящийся от захода солнца в пятницу вечером до захода солнца в субботу ве-

чером. Этот день посвящается изучению Торы, молитве и покою. Шавл (ивр.) — Савл. Шавуот — недели. Праздник Пятидесятницы в память о даровании Закона на горе Синай. Праздник начатков

урожая. Шарав — жаркий, сухой ветер, дующий из пустыни. Шма Исраэль, Адонаи Элогену, Адонаи Эхад (ивр.) — Слушай, Израиль, Господь, Бог наш, Господь один есть

(Втор. 6, 4) — наиболее важное еврейское исповедование веры. Эйфория — состояние приподнятого настроения, довольства, не соответствующее объективным условиям. Эрев-Шабат - вечер перед субботой, т.е. вечер пятницы. Стол покрывается белой скатертью, зажигаются све-

чи; на стол кладут халу, специальный субботний хлеб, и ставят освященное вино для трапезы. Эрец-Исраэль — земля Израиля. Только на земле Израиля возможно исполнение всех шестисот тринадцати

заповедей для евреев. Со времени разрушения Второго Храма евреи ежедневно молятся о возвращении им Храма и его восстановлении. На молитву становятся трижды в день лицом в сторону Иерусалима. Если еврея хоронят в ди-аспоре, то в его могилу бросают щепотку израильской земли в знак его единения с Эрец-Исраэлем.

Этрог — цитрусовое растение, разновидность лимона, используемое наряду с лулавом во время Праздника кущей.

Глава 15 Мессианские пророчества

В Ветхом Завете присутствует много лиц, имеющих прообразное значение по отношению к грядущему Мес-

сии — Иисусу Христу. Например, Исаак, сын патриарха Авраама, едва не был принесен в жертву своим отцом. Со-гласно Посланию к Евреям (11, 17—19), Авраам надеялся, что Бог силен и из мертвых воскресить. Жизнь Иосифа (Быт.) также носит прообразный характер: братья пытались его убить, но, в конечном счете, именно он спасает их от голодной смерти, несмотря на то, что они не сразу его узнали. И т. д. В Тенахе можно найти много прообразов Ии-суса.

Ветхий Завет: Пс. 34, 19; 68, 5: ...ненавидящие меня безвинно. Новый Завет: Иоанн 15, 25: возненавидели Меня напрасно. Ветхий Завет: Пс. 68, 22: И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом. Новый Завет: Матфей 27, 48; Марк 23, 36; Иоанн 19, 29: И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, на-

ложив на трость, давал Ему пить. Ветхий Завет: Пс. 68, 26: о противниках Помазанника: жилище их да будет пусто, и в шатрах их да не будет живущих. Новый Завет: Деяния 1, 19—20 об Иуде: Так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля

крови. В Книге же Псалмов написано: да будет двор его пуст, и да не будет живущего в нем. Ветхий Завет: Пс. 21, 2: Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня? Новый Завет: Матфей 27, 46: А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть:

Боже мой! Боже мой! для чего Ты Меня оставил? Ветхий Завет: Пс. 21, 19: Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий. Новый Завет: Иоанн 19, 23—24: Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому

воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем разди-рать его, а бросим о нем жребий, чей будет,— да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои и об одежде Моей бросали жребий.

Ветхий Завет: Пс. 90, 11—12: Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут

тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею. Новый Завет: Матфей 4, 5—6; Лука 4, 9—11: И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если

Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.

Ветхий Завет: Пс. 94, 7—1: О, если бы ныне послушали гласа Его: Не ожесточите сердца вашего, как в Мериве, Новый Завет: Послание к Евреям 3, 7—11, 4, 7: Ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших... Ветхий Завет: Пс. 96, 7: Поклонитесь пред Ним, все боги. Новый Завет: Послание к Евреям 1, 6: И да поклонятся Ему все Ангелы Божии. Ветхий Завет: Пс. 101, 26—27: В начале Ты основал землю, и небеса — дело Твоих рук. ...но Ты — тот же. Новый Завет: Послание к Евреям 1, 8—10: А о Сыне... В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса — дело рук Твоих. Ветхий Завет:

Пс. 109, 1: Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.

Новый Завет: Матфей 22, 44; Марк 12, 36; Лука 20, 42—43; Деяния 2, 34—35; 1 Коринф. 15, 25; Евр. 1, 13: Сказал Господь

Господу Моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих; Ветхий Завет: Пс. 109, 4: Клялся Господь, и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека. Новый Завет: Евр. 5, 5—7: Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты

Сын Мой, Я ныне родил Тебя... Ты священник вовек по чину Мелхиседека. Ветхий Завет: Пс. 117, 22: Камень, который отвергли строители, сделался главою угла. Новый Завет: Матфей 21, 42 Марк 12, 10—11; Лука 20, 17; Петр 2, 7: Неужели вы никогда не читали в Писании: камень, ко-

торый отвергли строители, тот самый сделался главою угла; это — от Господа, и есть дивно в очах наших? Деяния 4, 10—12: Именем Иисуса Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им по-

ставлен Он пред вами здрав; Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спа-стись.

Ветхий Завет: Пс. 117, 26: Благословен грядущий во имя Господне! Новый Завет: Матфей 21, 9; Марк И, 9; Лука 13, 35; Иоанн 12, 13: Народ же, предшествовавший и сопровождавший, воскли-

цал: Осанна Сыну Давидову! благословен грядущий во имя Господне! осанна в вышних! Ветхий Завет: 2 Царств 12, 16; Пс. 131, 11: Клялся Господь Давиду... от плода чрева твоего посажу на престоле твоем... Новый Завет: Лука 1, 69—70; Деян 2, 30; 13, 22—23: Поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел

Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иесеева, из его-то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасите-ля Иисуса.

Ветхий Завет: Исайя 7, 14: Се, Дева во чреве примет, и родит Сына, и нарекут имя ему: Еммануил. Новый Завет: Матфей 1, 22—23: А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит. Се,

Дева во чреве примет, и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог. Новый Завет: Исайя 9, 2: Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертно свет воссияет. Новый Завет: Матфей 4, 13—16: И, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме... да сбудется реченное чрез пророка

Исайю: ...народ, сидящий во тьме, увидел свет великий. Ветхий Завет: Бытия 3, 15: И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно

будет поражать тебя в голову. Новый Завет: Галатам 4, 4; 1 Иоанна 3, 8: Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от

жены, подчинился Закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. 220 Ветхий Завет: Бытия: 12, 3: И благословятся в тебе всё племена земные. Новый Завет: Матфей 1, 1; Деяния 3, 25: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Галатам 3, 16: Но Аврааму даны были обетования и семени его. Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но

как бы об одном: и семени твоему, которое есть Христос. Ветхий Завет: Пс. 2, 7: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя. Новый Завет: Матфей 3, 17; Лука 1, 32—33: Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего; и даст Ему Господь Бог пре-

стол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца. Ветхий Завет: Михей 5, 2: И ты, Вифлеем — Ефрафа, ...из тебя произойдет Мне тот, Который должен быть Владыкою в Из-

раиле, и Которого происхождение из начала, от дней вечных. Новый Завет: Матфей 2, 1; Лука 2, 4—7: Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов,

называемый Вифлеем, потому что он был родом из дома и рода Давидова. Ветхий Завет: Исайя 61, 1: Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исце-

лять сокрушенных сердцем. Новый Завет: Лука 4, 16—21: И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в

синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне... И закрыв книгу и отдав служителю, сел; и Он начал говорить им: ныне исполнилось писа-ние сие, слышанное вами.

Ветхий Завет: Исайя 35, 4—6; 42, 18: Он придет и спасет вас. Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда

хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь. Новый Завет: Матфей 11, 4—6: И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозре-

вают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют. Ветхий Завет: Исайя 53, 9: ...потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Новый Завет: 1 Петра 2, 21—23: потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример. Он не сделал никакого греха, и

не было лести в устах Его; Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал. Ветхий Завет: Захария 9, 9: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе,

праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице, и на молодом осле, сыне подъяремной. Новый Завет: Матфей 21, 1—11; Марк 11, 1—11: И привели осленка к Иисусу, и возложили на него одежды свои; Иисус сел

на него. ...И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! Благословенно грядущее во имя Господа Царство отца нашего Давида! Осанна в вышних!

Ветхий Завет: Исайя 53, 9: Ему назначили гроб со злодеями, но Он погребен у богатого. Новый Завет: Матфей 27, 57—60: Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф... И взяв те-

ло, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе. Ветхий Завет: Пс. 15, 10: Ибо Ты не оставишь души моей во аде и не дашь святому Твоему увидеть тление. Новый Завет: Матфей 28, 1—20; Деяния 2, 24—36; 13, 33—37: Но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти... Давид гово-

рит о Нем: видел я пред собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался.