1

С непонятным концом История Птицы, рассказанная им самим.

Ты продолжай лететь… Лети – не бойся!Свобода – это тоже песня, впрочем…Кому её протягивать смешней,Чем птице, пойманной в авоську безрассудства?Лети на нож, «не бойся, мы с тобой»!Я, начитавшись Голубя в Сантьяго,Бесстыдно плакал в коридорах ТЮЗаИ люди удивлялись надо мной.Как получилось так, что мой герой, любимый,Которого воспитывал я с детства,Оберегая ото всех и вся,Попал в такую смятую картинку,Где пьяной нотой движется МосковскийИ ногти режутся зубами вместо ножниц?

Как неудобно нарисован этот мир!Когда ты хочешь спрятаться от всех,В тебя стучат, звонят и письма пишут.Когда ты стонешь: «Помогите, люди…»,Хотя бы кто-то шею повернул…

Как это началось?Вернёмся в детство: мальчик на подушке.Врачи – ублюдки вырезали ласку.

Чтоб ты перевернулся, Доктор Спок!Мне Доктор Хайдер симпатичен больше:Он снова начал есть – и всё в порядке…

Я начал есть, я рос и - мне тринадцать.Но не растёт усов… Досадный прыщик…И девочки, конечно к тем, кто вырос,С тобой танцуют, потому что весел…А я смеюсь, пою, играю в мячик,Стихи с гитарой сочиняю в ванной.Пью под мостом портвейн с каким-то Мишей,Курю – и в небо дымные драконы,Потом я возвращаю всё назадГорячей говно-красною струёюИз мальчукового нетроганного рта…Момент: возненавидел я портвейны,

2

Драконы полетят со мной по жизни…

Тогда же, помню, я мечтал о Насте.Мечтал, что с ней проснусь в одной кроватиИ буду трогать чудненькую грудь……Я жрал, как все мальчишки этот мир.Писал, летал во сне и звал эмоций.Эмоции пришли - мои кошмары - И некуда от них мне было деться…В кассетнике играет Майкл Джексон,А ты боишься, просто так – БОИШЬСЯ…

Как описать вам страх, раз не боялись?Ни двойки, ни отца, а мой – животный.Когда ты прячешься в норУ под одеяло,А даже там тебя не отпускает.И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно…Решение сквозь переходный возраст – Задача там, где возраст длится годы…И я боялся и не знал, что делать,Не знал кого и клал на всякий случайТопор, украденный из шкафа в туалете,Под мятую кошмарами подушку…Сводили бы ребёнка к психиатру!..Но здесь ведь только Бог болезни лечит.О Боге люди редко размышляют – Тогда никто ничем помочь не смог мне.Ни бабка деревенская со свечкой,Меня лечившая руками в старой бочке,Ни то, что мы «валетом» спали с мамой:Она заснёт, а я боюсь и плачу…

За перестройкой видеосалоныПрипёрлись к нам…И я смотрел… КошмарыНемножко обрели своё лицо(Но тот – глобальный – никуда не делся).Мне не забыть, как после фильма «Челюсти»Боялся в море заходить.А жили мы на Юге…Как я боялся ванной после Фредди, «Нечто»…

Перевернуться этим режиссёрам!Реж. Киндзадза мне симпатичен больше:

3

Смотрю его сейчас – и всё в порядке…

Но нет порядка там, где есть кошмары.Раз нет порядка, приводи себя в порядок.Тем более никто помочь не может…Тогда и начал я интуитивноИскать ключи, ходы, чтоб было легче.Придумывать слова, движенья, жестыКак защитить себя от этих страхов – Джек Николсон, где «Лучше не бывает».Но это – не комедия – тут страшно…Наш серый потолок и я в кроватиЗащитой повторяю заклинаньяИз слов бессмысленных и мистикой разящих.Не ошибиться бы, где чёт, где нечет – Так, чтобы получилось: не обратно…На улице два раза левой шаркнуть,А правою – один, чтоб всё в порядке…По первой лестнице не наступай на череп,Пролёт через одну, потом по каждой,Потом через одну, через одну… И проверяй всё в доме только в нечет…И никогда не говори «наверно»:«Короче», «может быть» и «точно» - это метод…

Мне помогло… Наверно, это БогВзглянул в моё окно дождливым летом,Когда два месяца подряд лилась вода.Мне подпевая в слёзы и раскладыЛилась… В квартире никого и я одинИ в форточку мне видятся драконы,На дачах все, в 16.30 «Кортик»И больше ничего и ТИШИНА…Увидел он: в окне мальчишка пишет,Пытаясь слить во что-нибудь кошмарыИ страшно, страшно, страшно, страшно, страшно…Он пожалел… Так мне помог мой метод –Эмоции присели Тогда… Теперь я тихо ощущаюОстатки памяти испуганного детства,Когда смотрю на серый потолок,В котором представлял себе картинки:Вот голова охотника, вот дева –

4

Они в то время тоже помогали –Когда я проверяю газ и светИ запертую дверь так раз по восемь…

Я продолжаю дальше: девятнадцать…Мы пьём с друзьями водку – мне блюётсяВ троллейбусе на заднее стекло…

Чтоб ты перевернулась, эта водка!Самбука – та мне симпатична больше:Затянешься разок – и всё в порядке.

Мы драпаем… Конечно же драконы…Вот мой друг Коля: сочиняем песни,Записываем их, играем, дышим – Друзья, девчонки - в ноги – мы в фаворе…Тогда-то мне и повстречалась Тата – Печатала стихи, рассказы, тексты,Которые я сочинял из пальца.Мы пили спирт и даже целовалисьИ ноготками Тата на машинке,Да волосы мне в хвостик одевала –Тогда за них и начал я бояться.На пять лет старше, сыну вроде пара…Потом расстались мы, потом сошлись и Это…Ментоловый я Dunhill покупал,Частенько оставаясь с нею на ночьДля мамы с папой под смешным предлогом.И муза всё меня не отпускала,Что есть нормально в девятнадцать лет…Полгода после по взаимному согласьюРешили мы в конец расстаться с Татой…С тех пор плясали девки предо мнойИ в крылья хлопали мне на бегу драконы…

Я поступил в ненужный институт,Тогда же в первый раз решил жениться.Девятым августа раскрашен календарьИ в памяти застряла эта датаПомимо Дня Рожденья с Новым Годом…Связал нас общий друг и одноклассник,К которому мы в армию возилиГаллоны кофе, чтоб косил «по сердцу»…Мы целовались, спали без ума.

5

Я ничего вокруг почти не виделИ всё писал о ней и про неё…Но музыка текла своей рекою:Концерты, встречи… Творческий накал,Который постепенно истекал,В наркотик постепенно превращаясь…Эмоций и общенья не хваталоИ мы с ребятами попали в никуда…

Тогда же мучил, помнится вопрос –Я, выросший на книжках и геройствах,Наивно полагал:Когда ты людям делаешь доброИ только, То – они тебе добро.Но, оказалось, в жизни всё не так:Скорей наоборот – и в этом fuck…Меня всё это раздражает до сих пор.Короче, Сшибочкой По-Павлову назватьГотов я этот сладостный момент.Но в девятнадцать – двадцать он у всех, пожалуй.Досадно, если в тридцать затянулся…

…Итак, я звал эмоций. Что ж – пришли…Я уходил из дома – это поза.В квартирах ночевал, кипела дозаИ девушка от ломки обмочиласьНа серые кроватные листы,Хозяин со шприцом в паху ходилОт вен, ушедших ото всех и всяКонечностей. Он грязно так смеялся…Менты с визитом раз на дню…Не помню, что тогда я написал.Писал ли я?.. Я ржал – работал Gunjeeeeeeeeee.И в терминатора играл под LSD…А в это время мой весёлый друг,С которым мы играли и писались,Бросался в своём водочном бредуС моста от Горьковской до Марсового Поля,Но не погиб: про маму вспомнил – всплыл…В психушке сутки, даже не звонил…А дальше всё опять – концерты, водка,Бросанья под машины, суицид…Потом уж после всё же спохватился:

6

Укол – и сыт…Что ж я?.. А я назвалсяВ кругах знакомых Птицей Заводной,Поскольку заводил и заводилсяИ мог летать… Я всё летал во сне…И пёрло. Распирало от эмоций…Писалось – вспомнил… Кто писал моей рукой?..Я думаю теперь: мой бедный мальчик,Кому ты пел? Кого учил летать?Друзей? Знакомых, родственников, близких?..Жена послушно плакала. Страдала…Где вы теперь, знакомые мои?В тюрьме? От передоза…? Я не вижуИ не хочу увидеть их следыНа сгибах… Кто-то мне давно стучал:Взаймы… И скорую, поскольку вот – в подвале –От закипания раствором кровиВторой знакомый «Просто умирает»…Я дал. Я позвонил… Но это после…В те времена же вспомнил я о маме,Когда под прогрессивными грибамиУвидел я людей, одетых в маски,Спускаясь эскалатором метро…Как будто белый грим на них одели.Вот: сплошь и рядом всё они… Они…И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно…Ко мне вернулось ощущенье детства –Я побежал и в воздухе драконы,Но не спастись, не убежать, не деться:Не отпускает и не отпускает…Потом меня продернула измена,Что бешенством я где-то заразился…Тогда от всех и вся сбежал я к мамеИ целую неделю провалялсяПод серым потолком… Не ел, не мылся.В подушку мокрую всё тёк больной слюноюСвоей измены… «Господи, послушай!Оставь меня пожалуйста в живых…»Эмоции ушли: переломался…Но год ещё я пошло пил:Эмоций память долго отпускает…Майлз Дэвис, как тебя я понимаю…Концерты шли. Я пел. Плясали девки…Жена хотела завести ребёнка.

7

Я не хотел…Я помню этот день,

Когда ел бигус дома от похмелья,Спеша с ночным концертом в модный клуб…

Чтоб ты перевернулся, хренов бигус!(С тех пор его не ем и ненавижу).Мне макароны симпатичны больше:Посыпал перцем, кетчуп – и порядок.

Но не о том. После концерта Птица – Так про себя я звался в тот период – Спешил рвануть с визитом к новым девкамИ трахаться «хоть сутки на пролёт»…Я думаю сейчас: мой бедный мальчик,Кто был с тобой тогда и кто сейчас зовёт?..Приехал в клуб… Вода, пинцет, драконы…На саунд-треке вроде всё нормально…Я помню шел на сцену с первой темой.Ребята улыбались, волновались.Я помню боль и как ушел со сцены,Оставив саксофон в полу валяться,И дорогой холодный пол сортира,И «Господи, оставь меня в живых.Пожалуйста…»,И мысль: ну только б не аппендицит;Гримёрка, пол, диван, охрана – обыск,Такси, блюётся красною струёю…В парадной головой к стене на ПетроградскойЯ прошу: Звоните в Скорую…И страшно, страшно, страшно, страшно, страшно…Так страшно, где никто помочь не может…Реанимация… Напротив – человекС обрубком кровоточащей ноги…Я в капельницах…А в дверях… Испуганное мамино лицо…

Что вспомнить мне ещё из тех времён?Цветным пятном осталась тётя Лора,К которой с Колей ездили на дачуВ весёлый 63-й километр.И Петроградская, где пелось и писалось,Где плавали и хлопали драконы,И мы мечтали с ним и вверх смотрели.

8

Где сотни тех, кого лечил и парилРазъехались по Родинам и странам…

Бог как-то спас потрёпанную птицу,Оставив жить…Я бросил пить и пр., ушли драконыИ память об эмоциях прошла,Оставив мне одно желанье – выжить.О! Это был чудесный Новый Год в больнице!Так больно. Шмель, зажатый дохлый внутрь окна…Прекрасный праздник…Я перестал играть… И пустота…Об стену кулаками… Как жена терпела?Как помогла мне всё-таки картинку удержать?Чтоб жил. А жить то было нечем…И мы с ней вместе побежали к Богу,Пытаясь мир наш вместе с ним построить.И дочка… Серафима родилась…

Тогда придумал я забавный метод:Чтоб как-то на поверхность да всплывать, Проблемы себе нужно создаватьИ их решать. Но быть должны под силу.Я начал «поступать», потом бросать.Там было скучно всё: там рыли мне могилуУчителя…Но многое я взял… Когда не спал ночами,Потом вставал и к душу в пять утраВ тупом желании научиться Свингу,Английский одолеть… С коляской, методично в сон качая Девчонку, не желающую спать,Гулял под дождь и снег…Я был влюблён в неё, и маленькая феяМне улыбалась, крыльями звоня:Так хлопали мне крыльями драконы…Меж тем с женою мы ходили к Богу.Тогда я понял, что такое Боль:Другая боль - не та, что там: в больницеБыла…А та, что есть во мне, в тебе, во всём и в каждомДвижении и мире заключённая и запертая – Она всегда во мне и мной писала;

9

Что больше не писать я не могу.Я стал писать…Как объяснить вам, что такое Боль?Ты чувствуешь её в глазах соседкиВ метро, В полёте птицы… Птицы… Птицы… Птицы!..Меня так звали… Страшно, страшно, страшно…Не бойся! Я писал про мир драконов…О том, как понимаю этот мир…О том, как безнадёжно мне боротьсяС его дурацкой правильной машиной…Такому сумасшедшему и маленькому мне…И началась война. Я бросил вызов,А мир меня увидел…Я снова стал лечить, он начал бить,Кидая мне картинки из эмоций…

Теперь не помню я, откуда точноВзялась идея некого союза,Который бы помог объединить мнеТаких же сумасшедших, как и я…Заметил я, что всё пишу о Солнце,Ребенком полагая, что оноСпособно победить наш мир драконов:Ведь Солнце с Богом сравнивали людиИ Солнце в детстве мне так помогалоИз ночи выйти – днём чуть меньше страшно было…А Солнце – рыжее, и, стало быть, союз…

Прошло N лет, что Бог меня держал,Спасая от эмоций и от мира,(Но боль я чувствовал и рад был этой боли:Я из неё писал и понимал…)И дочка подросла, ей было два,Когда я в джаз ударился и музыка пришла,Всё остальное потянула за собою…Я начал позволять себе джин-тоникИ газики потешно выпускал,Свой рот открыв на хохмы всем друзьям…А были ли друзья? Но я Играл!..Потом же плакал исповеди в храме,Что вновь своей жене я изменял.Мне стыдно было очень перед Богом,Но… Музыка НЕ ТА… Мне где-то пусто…

10

А может я эмоцию поймалОт мира?.. В чёрном ящике подарок…

Чтоб ты перевернулся, чёрный ящик!Футляр с гитарой мне приятен больше:Разгадка – гитарист – и всё в порядке.

А где же ТА? ТА на игле осталась?Та Музыка… И что мне было делатьС этим?..Один хороший человек в то время,Которого простить не мог потом я долго,Меня паршивой штуке научил,Мою семью со мной спасти пытаясь.Он мне сказал: «А ты не говори…»А правду я любил и за неё отдатьГотов был всё. Потом так и случилось…Тогда ж во мне враньё успешно поселилосьИ рушило со мной мою семью.Ведь думал я, что с Богом говорю…А Бог спасал… Во мне же снова ПтицаТихонько начинала воскресать…«Ты… продолжай лететь… Лети! Не бойся…»Я всё летал во сне, как до сих пор летаю,Но Птице сон не интересен… Я то знаю…

На корточках курилось на балконеСейчас…И голубь искоса смотрел с перил:Он наблюдал – я встал, расправил руки – Улетел, конечно…Что изменилось?.. Я не стал взрослее.Циничней, может быть… Грязнее? Может быть…Всё говорит о том, что Птица будет,Но где? Когда? Зачем? И кто со мной?Вот я стою. А вот мои драконы…А вот мой крест неясный за спиной…Я дальше буду с вами говорить:В момент, когда ты пишешь прямо в тело,Все силы из тебя перетекают.Ты, словно невменяемый какой-тоИ куришь беспрерывно сигаретыВ себя…Вы видите: со мной мои драконы

11

Сейчас… Забавный вид… Опять драконы… Повторяюсь…

Итак, я продолжал бежать по джазуИ в стол писал затейливые песни…А по ночам ходили мы по клубам,Меняя скуку джазовых стандартов,Занятий с инструментом в гордость солоНа споры, на шитьё и странных женщин…Жене всё говорил, что на халтуре…Я помню в те смешные временаВсё размышлял о правильности жизни,Манерно сто на сто взяв водки с соком,У стенки в модном клубе «Грибоедов» И с бонусом своим – бесплатным входомСмотря, как шьют и жгут мои потерянные братьяПо музыке…Вокруг меня опять плясали девки,Моих знакомых в зависть раздражая…У женщин есть забавная черта:Хотеть, желать спасти того, кто глубже,И ждать, что «он изменится…», но я Нисколько не менялся в этом срезе – Надежды таяли: «А он предупреждал…»Но то – одни.Другие – эти просто подбиралиМеня… «Какой забавный этот петушок!..Рубаха-парень!..» А потом, конечно, шок…(У Вудди Алена есть фильм «Сладкий и гадкий»).Я разный в разных состояньях пребывал,Но никогда не связывался долго,Поняв свою картинку: «Да, красив…Наверно, что-то с крыльями, глазами…В метро сидит, не раздвигая ноги,Как девка площадная у Бодлера…И волосы… И прочие т.д. …»Потом уже они меня боялись:«Молчит. Красивый. Что там у него?..Нет! У таких, конечно всё порядке!» - И лезли про меня к моим знакомым…

Потом я взял и голову забрил, Чтоб испугались все: мне было интересно…Любил я волосы, всегда за них боялся…

12

Но это всё потом…Пока летели сотнями драконыДа не мои… Эмоции тихонько подбиралисьИ Птица чаще, больше проявлялась,Глаза мне в память закрывая подлоГде страшно, страшно, страшно, страшно, страшно…У грязной стенки клуба с «водка с соком»Что думал я про правильность тогда?Я думал: как бы правильно зажить?Как организовать себя, исправить что ли?..Чтоб было мне не стыдно перед Богом,Который жизнь мне заново отдалТогда… Двадцать восьмого декабря – Повторный День Рожденья для меня – Вторую дату, что скоблит по жизниС девятым августа (об остальных потом) – В больнице на драконьей Петроградской…Моя неправильность меня ломала…Но как быть с творчествомИ с тем, что я ПИШУ… Пусть даже в стол…На этот мой вопросНикто не мог ответить… (Нет ответа здесь.*смеётся)… Я болел всем этим…И Птица уже близко появлялась…«Таких же сумасшедших, как и я…»

Мой друг, к которому я в армиюВозил галлоны кофе, Мне говорил: «Ну кто тебе сказал,Что ТАК неправильно,А правильно – как яЖиву?.. Как все здесь…существуют…»Я чувствовал, что что-то здесь не то.Что мир со мной воюетИ защищает Бог…Тогда я верил в Apple. Где теперь он?Его тихонько подминает мир драконов.Здесь побеждают люди в иномаркахС циничностью зарплат, карьер и мест под солнцемИскусственным… Мир с ними не воюет…Задача их одна: не натолкнутьсяНа редких сумасшедших

13

Вроде меня,Знакомых с настоящим Солнцем – рыжим…Тогда всё будет качественно, ровноИ спокойно…Друг продолжал: «Мы на тебя смотрели,Когда ты пел, летел, и все твои движения,Которые ты просто от души,Смотрелись, как PR-ходы…Так надо, понимаешь! Жить!»Но он не жил…

«Лети, лети - не бойся! Мы посмотрим… »Чтоб ты перевернулся, телевизор!Мне жизни краски симпатичны больше:Тут можно рисовать – и всё в порядке… ?Вопрос…

Всерьёз меня долбила эта правильность…Что в ней я состоюсь в моей победеИ на лихом коне порву весь мир…Но с Богом не бывает «Баш на Баш»…Или бывает? Я узнаю позже,Когда пойму одно: что за слова,Которые ему ты произносишь,За «просишь», нужно будет отвечать.Ещё одно теперь я знаю точно:«Дай этого – я дам того-другого» - Суть – не его игра… Он не играет.Играет тот, гдеСтрашно, страшно, страшно, страшно, страшно…

…Холодным был седьмой день января.Родился Бог – пришла двойная дата – Из новых дата третья для меня…Я помню: минус тридцать – где-то рядом.На улице гудит, гостей встречая,Военненький подвыпивший оркестрик…Мы – на халтуре в тёплом ресторане:За нас ведь Джаз!Вот там я встретил девушку, в которойОтветный механизм был предусмотренКо мне… Как ключ-замок по ДНК,

Горошина-стручок по фильму «Форест Гамп»,Которая потом женой мне стала

14

Второй…По жизни до того всё рядом мы ходили,Не замечаясь,Как в Пастернака «Докторе Живаго».Мы долго с ней потом уже смеялисьКоличеству друзей, людей, знакомых,Которые нас с ней объединялиДо встречи… Я увидел и влюбился…Да так, как не влюблялся никогда.И SMS-ки рвали провода.Какие провода! Давно уж воздух!..Она меня боялась… Я боролся…Я был в привычке, что не мог не побеждать…Узнав, что у меня жена и дочка,Послала на… Я перестал… Тут правильность была…Как раньше не увидел?! Напоролся!И подавился…Прошла одна неделя… Может две…Я вышиваю с другом Вовой – он сейчас в МосквеВ родной позиции – герой на контрабасе…И тут она звонит (потом узнал – Её прокинулОчередной заезженный бой-френдИз неудавшихся артистов. Лучше б мент:Тогда б, глядишь, стрелялись – дрались…Просто слился…) Звонит.А я влюбился… До того в неё влюбился,Что места для себя не находил…В тот вечер я у Бога попросил:Ты отпусти меня, оставь меня в покое!Я отдохнуть хочу… И отдохнул… Он отпустил.Так завертелись наши с нею отношенья…Так первую жену я подкосил,Убрав её в истерику на год,Всё рассказав ей про измены, похожденья,Всю правду рассказав, что я такое,Что не люблю…Так я вернулся к правде, которая важней всего была.Ушёл к второй… Вторая…Она была почти ребёнком.Загадочная девочка моя,Меня, понять пытаясь, принимала.Она влюбилась также как и я…

15

Тут было невозможно не влюбиться:Птица(Ведь Бог то отпустил.)Пришла в меня…

Сейчас сижу в свой N-ский День РожденьяИ думаю, как пишется о близком прошлом трудно.О давнем пишется гораздо легче,Хотя и там всёСтрашно, страшно, страшно, страшно…

Итак, мы понеслись…Мы полетели…Эмоции пришли и я писал.Записывались потихоньку песни,Шли репетиции, Вернулись в жизнь мою мои друзья,Которые в меня так верилиИ принимали то, что я пишу…Союз, предполагаемый давно:Тот, о котором размышлял я долгоСостоялся…Ведь он уже давно существовал,В нём были все, кто говорил, Кто слышал, знал, Кто увозил эмоциюНа Родины и страны,Кто читал…Я пиво пил, я улыбался, я смеялся…На студии отрезки проводил.И ноты заполняли пустоту…Стихи и ноты… Репетиции…Вернулась музыка МОЯ ко мне,И я, как белый рыцарь на коне,Рванулся в бой: «Получишь, мир драконов!»…Мир принял бой.И бой два года длился,Пока писал, записывал, писал…Всё это время девушка держалаИ защищала всё, что делал я, собой…Спасала…Я закурил… Явился KENT 4-й.До этого его я предвкушалВ стихах,

16

И знал, что если будут сигареты,То только KENT – другого не дано.Мне нравилось название и пачка.И содержимым KENT не подкачал.Он крут – и тот, кто курит это знает.Я закурил… Пришли мои драконы…Всё заводнее становилась Птица…Порою стало мне не удержатьЕё жестокие и резкие движенья.Мир потихоньку начал побеждатьИ понемногу становилось страшно…Вокруг плясали девки, как всегда…Тут я могу не продолжать…А девушка держалась и прощала.Любила и пока ещё держалаМеня…

Бог отпустил, но правильность осталась.Я думаю сейчас, что Бог и правильность –Есть не одно и то же…Пришла мне мысль про первую жену:Что поступил неправильно и больно – Хороший человек, а я ему…И дочка подрастала. Вырастала…Её я навещал, но… что с того?На детские вопросы: Оставайся, папка,Куда ты? – Ответить я не мог….

Чтоб ты перевернулось слово «мог»!Мне слово «можешь» больше по душе:Кто? Что нам запрещает? – Всё в порядке!

Ещё я рассуждал с собой о Боге:Что вот неправильно тогда я поступил,Когда просился и меня он отпустил…

Я девушку всем этим сильно бил…Она терпела…

Сильный человечекПопался миру рядышком со мной…Тем интересней завалить.Мальчишка сам покорно лезет в бой,Но вот его эмоции и Птица.До кучи девушку – вон ту, что под рукой,

17

Завалит…

Был у меня забавный друг Мурад,С которым я учился в институте,Когда мы постигали этот мирИ спорили в дыму о Кастанеде…Ему я в нашем детстве всё твердил:«Да не сиди ты в раковине! Вылезь!»И, помню, закрывали мы плащамиНа Петроградской между двух пивных ларьковДружище – Олю: «Девушке пописать…»Сейчас она – актриса и женаМурадика…Короче, в раковинах точно не сидели…

Теперь в то время, о котором шел рассказ.Мурад тогда, как помню, говорил мне:«Зачем воюешь?! Тут не победить!Мир побеждать не надо… Надо аккуратно,Тихонько свою линию долбить.Причём долбить по правилам Его – Того, что называешь «мир драконов».А ты!? Ну что за шашки наголо?!Получишь, брат…»(Где он сейчас с козырным аккуратно?Продолбил?..)Но я хотел красиво, чтоб показать,Что это всё возможно,Если верить…Правил мира я не принимал:Я не хотел… А верил ли? – Вопрос. Ведь сам просил – Бог отпустил…Во что покрепче здесь возможно верить?

…Меж тем я написал крутую книгуИ пожинал отдачу в Интернет(е),Спокойно приручая благодарных,Подкидывая им стихи, рассказы – Тем расширяя рыжий мой союз…Я не стеснялся вышивать и шить – Все под меня плясали… Страх ушёл.И Птица одолела человечка,Который перестал её давить.Тогда подумал я о том, что можно

18

Сей мир моей методой победить.Дурак!.. Мир мог уже меня убить:Он знал, где страшно, страшно, страшно, страшно…Бог не держал… Давно пришли драконы,Которых я ещё не замечал,Эмоции…И вскоре девушка отпустит птицу тоже…Пока ж «Лети! Не бойся!» на глазах у птицы…Дальше – ножБудет…

Я в детстве занимался спортом – бегомИ помню, как на финиш прибегаешь,А там блюёшь…Не зря я это вспомнил.Чтоб ты перевернулся, финиш!Мне сам процесс приятен много больше:Ведь впереди всё время что-то есть – и всё в порядке…?

В то время я уже давно работал в ТЮЗе – Так стал я назвать один театр,В котором дети, взрослые на равных -Актёры… Помню был смешной оркестрИ мы всегда шутились с дирижером…Теперь он в Мексике:Там дочка и жена –Мариночка – прекрасное создание…Однако, я в оркестре не играл:Меня тогда всё увлекала сцена…Но суть не в этом. Вот такой театр,Где видят грязь и блядство взрослых дети.Не понимают, не вникают,Но ведь – губки…способны впитывать,А что, зачем – не важно…Когда в кулисе «трогают» актриску,Когда на сцене пляшет дядя-пидор,Когда «разит» герой, когда всё курит,И разговоры пошлые до тошноты….Цинизм искусства… Дети понималиИ вырастали – становилось страшно…Работал я тогда весёлым парнем.ЗАВПОСТ – так называлась эта должность…ЗАВПОСТ приходит на пустую сценуИ делает с ней всё, чтоб был спектакль.

19

Потом все видят города, квартиры –Всё то, что нужно вам и режиссёру.После спектакля всё опять исчезнет:ЗАВПОСТ очистит пройденную сцену –Он – чистильщик…Мне нравилась работаДо поры…

Я поначалу воевал с неправильностью жизни театральной.Учил всех жить и защищал от всех детей…Потом испортился. Но это всё потом…Хотелось бы, однако, суть отметитьЭтого «потом»: Я ж всё боролся – тут на ум мне поговоркаПриходитОдна, но не «за что боролся»,А «с чем» - «на то и напоролся»…С развратом борешься – отведай-ка разврата,Курить бросаешь – на-ка – напрягись!В таком ключе всё с правильностью жизни.(Я ненавижу это слово – «правильность»!)Невольно вспоминаешь про Мурада,Который говорил мне «не воюй»,Но до сих пор считаю я, что надоСильнее быть, быть сильным! –М-да… Мальчишка…

Довольно отступлений! Ближе к Телу!К четвёртой дате подхожу я жизни…Она, а с ней мой третий День РожденьяСлучились в ночь на праздник Первомайский –День панибратской солидарности в труде – Теперь он, кажется, о чём-то про весну -По мне же он – мой третий День Рожденья.…Ночная монтировка – я на сцене,Нажравшийся, натрахавшийся в душу:Театр…

Птица шить изволит! Все сюда!Ну что мир?! Съел?! Мне можно всё и некого бояться!И мне НЕ СТРАШНО! Слышишь?!Съел меня?! -…Ну…Если просишь – на, - ответил мир,И мне пробило голову дорогой –

20

Конструкция такая, на которойПодвешен занавес на высоте семь метров – Железная конкретная труба.Я потерял сознание, увидел,Как надо мною хлопают драконы,Меня с тех пор они поныне Не оставляют…Кровищи лужа, доктор скорой,Нашатырь…Я встал и двинулся в машину на носилки…«Ты допросился», - хлопали драконы.«Бог снова спас… Зачем-то снова спас», - Так думал я, потом сказал: «Подохни, Птица!»И набирал уже в растерянности номерЕё… Она меня ещё спасалаИ вытирала кровь с дурацкой головыВ бомжатнике приёмного покоя,Слезами за меня и вместоМеня… Послушно в лужу крови…Подохла Птица и эмоции ушли.Осталась пустота…В ней не бывает радости: лишь боль…Моя. Другая вся исчезла.Побитый молчаливый человечекСмотрел куда-то в пол,Пытаясь всё забыть, и за руку держалсяЕё… Она спасала и держала…А мир хотел добить и добивал,На правильность дурацкую сажая…Я девушку почти не замечал,Пройдя на вдохе пару операций.Она со мной сидела и ходила…Я из наркозов матом выходилИ думал лишь, что музыка ушла,Что голову забрили,(Ведь я всегда боялся без перьев птиц…За волосы… когда забрился в клубах, понял:Ведь не зря. В них сила, сила Птицы в перьях.Самсон, короче. Птица сдохла! Сдохла!)Что пить нельзя, что первая жена и дочь страдают,Что сгинет мой союз…Дурак… Про Бога и Её совсем не думал.К нему не шёл, она же всё спасала…

21

Пока однажды я её не попросил,Задумав «правильно» к жене вернуться первой…

Я попросил: «Оставь меня в покое!».Ну как? Напоминает другую просьбу?И вот… ОНА ушла…А я совсем один остался:Ни её, ни Бога…(Родителей я не тревожил в принципе.)Лишь правильность, которой подтереться…(Потом подтёрся.Я теперь не знаю, что это за слово«Правильность»…)

Как обманулся, глупый...Мир обманул…Он снова побеждал…А может быть не мир? (Его хозяин?*улыбается.)Конечно, я обратно побежал.Любовь терять нельзя…«Люблю… Люблю…»Но было поздно. Видимо кого-нибудь нашла…Я потерял…

…И тут пришел припадок.С пробитой головой не повоюешь.Я к доктору – угроза эпилепсии…Издец. А все ключи то у неё…Второй припадок.Страшно, страшно, страшно, страшно…Что рассказать вам про припадок, еслиВы не испытывали это никогда?Тут лучше всё расскажет Достоевский…Я думаю сейчас: мой бедный мальчик,За что ты умудрился удержаться?Мне трудно написать про это времяВсё это, как допрос у психиатра,Но я попробую…

Я снова оказался В том месте, где никто помочь не сможет.«Ты в нём ОДИН, ты в нём совсем один…»

22

Любое чувство и эмоцияТут вызывает лишь истерику с припадком.Нельзя послушать музыку,Читать (эмоция и чувства)…И думать, разговаривать о жизниС душой – НЕЛЬЗЯ.Иначе – приступ на балконе, на улицеВездеВ соплях и слёзках…Здесь всё время страшно…Всё время…

«Всё забери. Вот музыка, стихи мои,Всё то, что делал и писал и напишу.Верни мне только девушку обратно.Любовь верни. Ведь у неё ключи…» -Я с этим к Богу начал обращаться. Просить…Вот тут бы размышлять про «баш на баш».С кем заключил тогда я договор?Бог повернул мне девушку обратно,Но только без ключей…А то, что я писал – тю-тю-ля-ля…Бог?

Чтоб ты перевернулось слово «просьба»!«Сами найдут! Сами предложат» - всё в порядке!Просить не надо из припадка: надо верить.

Она как будто бы была со мной…Но в расстояньях… Понял я, что смысла нетИ ей со мной напряжно и хреново.Что не поможет мне она ничем, Что ей с собою надо было разбираться,Сращиваться…И всемКого я до тех пор наприручал вокругЛишь больно от меня…И мне…«Нам нужен Help! А ты молчишь - пропал!» - Стучались в двери детки из союза.Простите, други,Раком на балконеЯ тогда стоял так раза 3 на дню:Припадочки, припадочки,

23

И как-то сбоку пялятся драконы… «Смотри! Ведь всё в порядке.Нечего бояться!» - мне говорили доктор и она.Но как ты объяснишь такое психу,Который загнанВ страшно, страшно, страшно.Гудок сигналки в МЕГАМАРТЕ – «Кто на базе?!»(Спасибо за находку, Дастин Хофман). – Все напрягались: «это непонятно».И я просил у Бога, чтоб забрал.Чтоб было легче всем и мне…(Но… жить хотела Птичка…Её не убивает до конца.Сидела где-то видимо, микроном…*улыбается.)А Бог не отвечал. Ведь отпустил же.Не забирал и приходилось жить.Настал момент хоть как-то брать защиту.И начал я искать ключи. Ключи…Как в детстве. (Только те уж не помогут)…

Мой первый ключ назвался так: «Не думай!(Когда ты думаешь, всегда приходит «Страшно»)».Ему себя я долго обучал.Потом, конечно он меня подставит:Не думать надо там, где это нужно –Тогда я этого не понимал…И супермаркете релакс по Мураками.

Был ключ второй: «Раз ты один, дружище,То перед кем ты здесь в ответе? Кто здесь в правеТебя судить, раз до тебя нет дела,Раз всякий разбирается с собою?(Потом уже, когда ты снова в силе,То всем уже есть дело до тебя: Дурацкие вампирские раскладки –Ты можешь Дать. А так все при своёмИ под себя…) А значит можно всёИ некого бояться. Есть только страх животный – основной –Его гаси…»

Был третий ключ – единственный из детства,

24

Когда его не знал, но ощущал:«Припадки нужно просто исписать,Заполнить пустоту, в которой Они живут».Но как писать, когда эмоций нет?Чуть позже я найду себе ответ…Тогда же, наблюдая свой портрет,Я понял: всё, что не менялось в жизниМоей – лишь то, что я писал и Серафима… Дочь всегда была под Богом,А вот с Писал… Зачем же я отдал?!..

Четвёртый ключ был ключ информативный.Есть люди, что торчат из плоской жизни.А значит, мир их тоже замечаетИ, по идее, должен их срезатьКакими-то своими рычагами.Ну не эмоцией, так чем-нибудь ещё…Поймите правильно: я здесь не претендую.Мне просто было очень интересно,Как Эти умудряются держатьСвои картинки? Что они такое?Какие компромиссы и ключиОни смогли себе наподбиратьХотя бы в проявлениях по жизни?Маргарет Тэтчер, говорят, любила виски…Я до сих пор его люблю – спасибо, Мэм.Об остальных смолчу…*улыбается.

Ключ №5: «Всегда, чтоб ни случилось,Какая бы эмоция тебяНе вынимала в грёбаный припадок,Как бы тебя не подставляло под удар,Ты должен улыбатьсяИ радоваться прямо в страх и больно.Пусть через силу – это всё равно –«Пацакам надо улыбаться» – в этом роде». –Хороший ключ:«Смотри, болван смеётся»,А правда ведь – тут страшно, мальчик, «НоБолван смеётся…»Спросите меня, зачем тут Гоцци?Мне просто очень нравится Тарталья:

25

Он – живой…

Что там ещё? Не слушать, не читатьИ не впускать эмоций чужеродных.Не Чувствовать: запретить себе, держать.Оставить только то, что под контролем.На это я чуть раньше намекал…

Были ещё какие-то ключи,Но мелочные – это паранойя –О них сейчас мне скучно говорить.Об остальных рассказано довольно.

Я начал приучать себя к ключам.Ломаться ведь непросто – всякий знает.Я чувствовать себя учил всю жизнь,А тут пришлось сказать себе: «Не чувствуй!».Ключи давались трудно. Шло пол годаДвиженье от истерики к припадкуНа нет… Таблетки, капельницы…Над головой предательское небо,Как будто ничего не происходит…И птицы дохлые валялись под ногамиИ их клевали остальные птицы…А дома – на балкон. И чтоб никто!Никто не видел сопли, хлипы, слёзки,Нытьё…Я здесь не плачусь – не подумайте,Мне нужно просто воссоздать картинку,Чтоб разобраться. Мне не режет и «никак»… Сейчас конкретно мне себя не жалко(Ведь я смотрю на всё со стороны) –Мне лишь немного жалко персонажа…*улыбается.

Вот так прошло пол года. Мир пиналМеня ногами.Проблемами с деньгами, прочей дрянью,С которой я тогда и разбираться не пытался…Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно,Не до того…Местами вспоминался Виктор ЦойС припевом, где «Весь мир идет…войной…»

26

Со мной всё та же девушка была.Боролась за себя. Наверно, за меня пыталась –Говорит, что Да.Она любила? Снова полюбила?А может даже не переставала?..Но это между делом…

Пол года… Отпустило: научился.Мир попинал и бросил так валяться…В пустоте…Проблема: не работал третий ключ.Внутри всё было пусто.Только страх и больМОИ и лишь во мнеТеперь уж заключенные и запертые.Готовые на всё вокруг Слезами и соплями отозваться.(Они сейчас всё там же).Всё это истерия, господаИ дамы… Ключевое – пустота –Тут мне, конечно, вспомнилось о Сартре…

Итак, всё надо было исписать,Заполнить пустоту, где страх и больно.Что делать? Начал Птицу выниматьИ к ней тихонько потянулись люди…

Зачем тут Птица и причём тут Сартр?Попробую сейчас вам рассказать…Итак,Одну модель придумал я тогда,Чтоб 3-й ключ сработал:Эмоциум – я так её назвал.

Эмоциум живёт собой и только,Он ничего не чувствует (как я).Он здесь ни перед кем не отвечает,И можно всё – работал ключ второй.Похоже, видит одного себя –До остальных нет дела.

Эмоциум способен жить по Сартру.(По Фрейду у него итак – порядок.)Я размышлял о тех, кто пишет и играет:

27

До остальных мне дела не было и нет.Не среди них я.Тут так: писатель пишет, музыкант играет,Актриса в роль вживается, ныряет – Другого смысла в этой жизни нет –Есть только функция. Когда она страдает,Всё остальное – пустота и средства…

Философ скажет, что я передёрнул.Что Сартр не такой и не такое.А я имею право – моё дело.Чтоб ты перевернулся, брат философ!Мне деятели симпатичны больше:Нет трёпа, есть их подвиг – всё в порядке!Прошу прощения за этот пафос.

Есть функция, но как ей состояться?Эмоциум не чувствует, ведь верно?И как ему писать? Эмоция НУЖНА!Искусственная тоже ведь бывает?*улыбается.Вот тут то мне и пригодилась Птица,Способная вокруг всё заводить,И завести меня (Эмоциума, т.е.).Она была должна задвигать жизньВокруг себя, чтоб мальчику писалось,И по пути решить проблемы жизни личной,Если случится и придёт возможность,А так же поменять мальчишки страхиНа радость и эмоции других…Но Птица может ведь и укататьХозяина – я знал об этом точно.А значит, надо вовремя её остановитьИ вырезать…В те дни, когда я всё повыключал,Я ощущал её отдельным персонажем,Который не способен вновь ворватьсяВ моё закрытое зашторенное Я.Тут «вырезать», казалось, не проблема.Ещё был плюс от Птицы: мир драконовМеня не видел (ведь она не я),А значит можно снова воевать…Он перестал (устал?) меня пинать,И я, как вроде, Птицей перекрылся

28

На будущее. Сам же – наблюдатель…

Так началась занятная игра,В которой были люди, я и Птица…Заразмышлял я о своём союзе…«Таких же сумасшедших, как и я» -Да не такие же они – такое дело.Всем нравится глядеть на телевизор,А жить не стоит… «Просто разделяем,Сочувствуем и сопереживаем».Не все, конечно… Кто у нас тут пишет? –Подумал я… Зачем, вы спросите? Мне нужен был союзник,Эмоциум, такой же, как и я.Тогда бы я уже играл по полной.С нетворческими мало интереса…Кроме того, тогда хотелось оченьСебя со стороны посозерцать…Возможно, не уверен с тем, что справлюсь,Я был. Сейчас уже не вспомнить…

Был друг – писатель. Брат по крови из эмоций.Но мы с ним уж давно договорилисьДруг друга видеть редко – лишь в обменИнформативной стороной по жизни…Он знал за боль, зашитую во всём,И тоже чувствовал её во всех и вся.На этом мы когда-то и сошлись.Хороший был союзник, но далёкий(Его не мог я чётко наблюдать)И редкий… С ним мы встретимся потом(Эмоциум с Эмоциумом)За коньяком и мыслями о сути…Тогда мне нужен был союзник ближе…В то время не способен был я знать,Как больно его будет вырезать…

Игра…Кто может подыграть, как не актриса(и девочка, живущая в сети…)?*улыбается…

Так появился персонаж последний,

29

Которого пришлось мне зачеркнуть.Не суть. «Мы все учились где-нибудь»,Других учили… Приручали –Скажем так. Ведь всяк, кто пишет и играет,Если крут - Читателя и зрителя приручит.Она писала круто – я был в шоке:Что кто-то может так ещё писать,Дышать…

Обратно к персонажу: Эмо – цИум…Вы ездите на близких, свесив ноги?Воспринимаете вы всё вокруг, как средстваК тому, чтобы писать или играть?Питаетесь эмоциями пипла,Чтобы в себе хоть что-то вызывать?Привыкли приручать и побеждать?Нет?Вы – не Эмоциум…Она, конечно, Не полностью, но всё-таки былаТак я хотел увидеть – и актриса…Актриса подыграла, где могла.Одно скажу: мои ключи – Не думай!Здесь можно всё и некого бояться –Работали в ней круче, чем во мне.Приятно думать так.А ключик №5 – про радоватьсяИ про улыбаться, На время (что сейчас – не знаю)Я ей, наверно, подарил тогда.Приятно думать так…К тому же у неё, как у меня Был персонаж прикрытия от мираОна его чуть позже назвала Лиса…Друг друга мы, конечно, приручили.Ей не хотелось. Мне так было надо.Ещё одно: она играла жесткоПо правилам, которые я знал,Но не играл по ним: слишком заметно,Когда в открытую по людям и соплям –

30

Вот это «Можно всё»! – аплодисментыЭмоциуму, что со мной играл.

Короче, понеслись куда-то психи…Но всем вокруг вдруг страшно становилосьПосле того, как было весело безумно.(Возможно, кто-то обменял на своё страшноВаше веселье?)Вас разыграли, люди, извините.Заигрываться склонны игроки,Тем более работает «Не думай!»,Тем более что просто наблюдаютДвижение всех прочих персонажейИ кушают эмоцию в свои…Так, помнится, был вовлечен в игруМой давний друг Мурад,«Долбивший свою линию тихонько».Зажег, как надо, заплясал – зашевелилиС разорванными джинсами и водкойНа мойке – «Блин, живи же ты по полной!»Теперь со мной боится он встречаться…Продолбил? * улыбается…

Герои пили виски и общались,Всех вовлекая в странное движенье,Обменивались разными вещами,Не становясь вещами друг для друга.Вот «*улыбается…» моё – её подарок…И волосы росли, как на дрожжахИ 3-й ключ работать начал… НАЧАЛ!Работает мой ключик до сих пор,Но где все остальные? Это - после…

Пока же я писал и мы писали.Я напечатался, с «читателем» встречалсяПришел и всех порвал «a la Буковски»…Мне говорили: «Как же? Вы – писатель!»«Я – НЕПИСАТЕЛЬ! Мне на всё плевать!Я получаю удовольствие и Точка!»Все в шоке – я с эмоцией писать…

Эмоций перестало доставать.Парнишка заигрался, как и прежде.

31

Способны так заигрываться дети, Когда никто их не притормозитОни доходят до неуправляемостиИ носятся, орут, об стенки бьются,Не замечая…Я начал стимулировать себя –Тут Птичка и расправит свои крылья.Она залезет в основное Я.И тут уже не нужен ей союзникБудет… А пока игра…

Я начал снова пить и шить… Плясали девки… «Люди, кони…»Их я тоже кушал…И девушка, которая ещё была со мнойВ моих шитье и синьке загибаласьСтачиваласьНа нет («Не чувствуй и не думай!»)…Всегда был мой союзник под рукою,Подыгрывая Птице в танце,Где «Лети! Лети, не бойся!Живи по полной!» - суицидуссссс…Был Петергоф, где ангелы леглиНа снег и виски. Мы по ним ходили,И хлопали драконы в дым Китая…Я пёрся от своей короткой формы(Тут разговор о том, что я писал)И думал, что я – новый Феокрит сКатуллом… Картинки…Театр был, где коридоры, разговорыИ сплетни… Люди, приручённые смотрелиВ глаза и ждали, ждали, ждали продолженьяИгры… Мы продолжали. Я встречался с мужемИ слушал, как он льёт её дерьмом –Неинтересно. Кто же так играет?Я знал её ключи – ему отдал.Казалось, будет лучше: Новый Русский – Эмоциуму надо бы помочь… Он обосрался – тут пошла цитата –«Видно в жопе узкий»…И я ещё пол года наблюдал, Как дохнет на руках моих актриса…

32

Мне было всё равно:Я ничего не чувствовал…А Птица заполнятьВсё основное Я мне начинала.(Вот как подвёл меня мой первый ключ)А ей не нужен никакой союзник…

«Эмоциумы, бедный мой народ:Словами в уши, проникая членом в рот…Куда летите вы? Там суицид, пусть даже медленный,Но всё же…Кто здесь поможет? Только Бог поможет…» - Подумал я, когда прошло пол года(Когда сломался ключик мой «Не думай!»).

Обратно к телу. В то лихое времяМы, как обычно, за бутылкой коньякаПересеклись с союзником далёким.Эмоциум с эмоциумом рядомСидели на Фонтанке в кабакеИ девушки послушно улыбалисьНа шутки, отпускаемые нами,Подслушивали наши разговорыИ удивлялись пафосу общенья…Уставшим был совсем мой брат писатель,Нажравшийся чужих эмоций, боли…Как повелось, мы стали говорить о смысле,О сути, информацией меняясь…Он, как Эмоциум, конечно, жил по Сартру,Взяв компромисс в семье – таки остаться,Но отрываться в отжиге по полной…Об этом отжиге мы с ним и говорили,Понять пытаясь, как мы оказались В подобной жопе, где все пляшут и усталостьВокруг… Где шьём мы и синячим,Где сумасшествие зовётся оптимизмомЛюдьми из тех, кто смотрит наши игры.Вокруг стояла средняя веснаИ пахло корюшкой, одетой огурцами…Светило солнце – наш любимый друг…И мы тихонько думали о Боге…Одни из тех, кому был просто нужен зритель.И надо его взять, чтоб ни случилось.И функцию сработать… Где тут счастье?

33

Сработать функцию? А что - нельзя без мяса?!Играл Жамироквай – Когда он двигается, с ним танцует мир…И, может быть, публичность – это выход?

Тем днём попал я на концерт Колибри:Увидеть своё будущее в Ире –Эмоциум, добравшийся до края –В истерике с соплями на концерте,Нажравшись в хлам, обмениваясь с заломСвоим кошмаром на их радость и движенье,Не видя никого, кроме себя –На всех насрать. Одна. Совсем одна…Из маленьких трагедий в стиле рок…Куда в то лето ехал Виктор Цой?..И кто тут спасся? Костя Кинчев? Петр Мамонов?Должна ведь где-то быть моя дорога…Не знаю… Роллинг Стоунз с Агатой Кристи:На иглу? Она всегда готова.Очень пахло суицидом…

В то время, зажигая в своей синьке,Я начал слушать музыку, смотреть, читать И прочее, что запрещал мне некий ключ –Контроль ослаб – мой ключ сломался…Так страх и боль мои, во мне лишь заключенныеПолезли из меня – порвалось Я…И мир, конечно же, меня заметил –Он тормознул мне музыку и книгу,Которых так хотел я опубличитьИ начал мне подкидывать расклады: «Ты продолжай лететь! Лети не бойся!»Я помню, как рванул в Москву на зеркалаС дорожными просветами снежочка…Тут я уж вспомнил прошлое по полной…То прошлое, где страшно, страшно, страшно…

Но шла игра… Союзник, девушка, рассказы, дочка…Музыка в наушниках и «Кто на базе?»…

Забавный эпизод сейчас припомнил:Тогда в Москве я как-то очутилсяВ какой – то незнакомой мне квартире.

34

Был за столом забавный человечек – поэт…Вокруг бухали – он вещал:«…а только там был первым,Где водкой всех поить напропалую,С цыганами плясать лихие песни,Да с проститутками, бандосами вгонять Кромольщину в беседу…Тоже мне Есенин, блядь!Писал бы ты, как этот, бля, Есенин!А то сейчас посмотришь – просто тошно!Наш современный Пушкин пишет так:«О лето жаркое, любил бы я тебя,Когда б ни зной да пыль,Да комары да мухи, БЛЯ!»Без БЛЯ теперь никто не обойдется!А я вам так скажу: раз ты, мудак,Без грязи с матом обойтись не можешь,То лучше и не лезь тогда писать!..»Я оценил: почти что про меня…

Довольно эпизодов! Снова к телу.Проблема - заключенные во мне напрягиПоперли в сопли, реагируя на всё…Я слушал музыку – текли навылет слёзы…Я, начитавшись «Голубя в Сантьяго»Бесстыдно плакал на ступеньках ТЮЗа…Вокруг метались пьяные драконы…Где Я, где Птица? Страшно, страшно, страшно, страшно…Запой… И пахнет в воздухе припадком…Сейчас бы крикнуть: «Помогите, люди!Мне страшно!» Здесь никто помочь не может.Все лишь смотрели тупо на меня… На вылет… Пьяной нотой движется Московский…

Как синяки топырят свой мизинец,Вливая жизнь в гортань бутылкой пива?(Собратьям-монтировщикам – привет!)Вы видели? Вы знаете? Я знаю…Как утром говорит тебе твой голос:Не напрягайся! Это всё не страшно!Ведь ты не алкоголик, сам же знаешь!Чтоб было легче выпей, и - в завязку.Дай себе слово, что не будешь больше,

35

А просто выйдешь бодрым из похмелья…Припоминаю я всё тот же голос,Который говорил мне: всё в порядке.Ведь ты не наркоман…

Я понимал, что Птица победилаОпять… Конечно, ей не нужен был союзник,Ну, разве, чтобы в силе появиться.Я помню детские угрозы, слёзы, позы,Так долго и мучительно по мясу…Не вырезал: игра то продолжалась!Я понял: надо думать! Думай! Думай!Смотри, что тут творится! Всем же больно!И сам ползёшь в свой Птичий суицид.Так поломал я сам свой первый ключ.Но толку что? Как выйти из игры,Когда всё пляшет, пляшут все вокруг?

- Эмоциум мой, где твоя победа?Где плачет твоя мама у могилы?Давай закончим, выключим игру?- Но я жила! Жила и были силы!

- Любила? Здесь никто не побеждает!Бог не играет! Знаешь, кто играет…Не мы играли здесь: играли нами…И красочным финалом - суицид.Я ничего не чувствую, пойми ты!Я ощущаю только дискомфорты.Спасай свой зад!

Такой вот бесполезный разговор…Игру не «просто так» остановить,И из неё так просто не выходят…

Вам доводилось при смерти бывать?Когда через секунду можешь сдохнутьИ чувствуешь, предчувствуешь момент…Я не могу вам объяснить за это чувство.Измена, паника… Не знаю, как назвать.Ни то и ни другое… Это что-то,Повисшее, как пауза в театре,Какой-то странный в воздухе расклад,Дыхание, наверно, ужас, страх…

36

Не объяснить…Тогда я был на крыше,

Расправив руки: Птица это любит.И чувствовал, что новый День Рожденья –Четвёртый, если посчитать – Не факт, что и настанет – рисковать?Конечно, Птице этого хотелось…А воздухе висели пауза и страх…Вам доводилось при смерти бывать?Когда через секунду можешь сдохнутьИ чувствуешь, предчувствуешь момент…Я не могу вам объяснить за это чувство…Примерно так всегда перед припадком…

Меж тем мой третий ключ «писать»Меня наполнил.Заполнил пустоту – полегче стало,Но думая о том, что происходит,Я понимал, что надо Птицу резать.Даже из сини было это ясно…( - Дурак, ведь ты всех топишь! - Плевать – хотели сами и просили – получите!*Не уверен…)Но вот, что понял я тогда ещё: что Птица –Она и есть сам Я. Всё остальное – выдумка, защита.До этого ж она не убивалась И грела и меня собою делала…Убить её мне просто не удастся –Всё тот же суицид. Какой же выход?«Бойцовский клуб» - наверно, вы смотрели…

«Сводили бы ребёнка к психиатру!Но здесь ведь только Бог болезни лечит…»И Бог, конечно, ждал меня обратно –Я это как-то ощутил и понял…(Что рассказать вам, если вы не в курсе,Не чувствовали и его не знали?Да ничего! Всё это безнадёжно,Пока вы не окажетесь на грани,Где, либо Он – либо вас нет в помине…)

Что чувствовал и что произошло?Возможно, мне игра поднадоелаИ правила в ней стали не мои

37

(Их видно взял себе тот, кто играет). Мне очень не хотелось ждать момента, Когда игра сдающего утопит…Немного стало жалко всех вокруг,- Всё это – провокация, поймите!На ней я всех вас просто развожу,Меняя страх и боль свои на вашиВкусные эмоции и чувства!Вы обманулись!..

- Кто тебе поверит?

…А дети носятся с безумными глазами,Ломая ноги… -Я повторяюсь: нравится сравнение…

Что попросил я в тот момент у Бога?Какая помощь мне была нужна?Хотелось бы жестокости и сил,Чтоб несмотря на всех и на себя,Игру закончить: выйти из игры…Защита Лужина? Не то: где я – где Лужин?Мне лично больше нравится Судоку –Исключена возможность проиграть.

И надо было успокоить Птицу,Чтобы она меня и тех не утопила,Кто был со мной, кого я разыграл.Пусть даже будет больно.Пусть даже жизнь застрянет. –Что поделать…Есть время и расклад, что всё проходит –Пройдёт и это… Как же не хотелосьЗаканчивать игру… Читаться трусом…Где трус – где «похуй»? Разница ясна?Когда не чувствуешь любви и радости,Когда не чувствуешь людей, а только видишьВ себе свои дурацкие конструкции, расклады,Животный страх и больно… Суицидуссссс…Когда всех тех, кто рядом, выпиваешь;Сосёшь из них, где трус – где похуй? –Надо всех накрыть с собою вместе?А может лучше: СТОП НА! и СТОЯТЬ НА!?Наверно так, ведь Бог меня услышалИ успокоил Птицу…

38

Я вышел из игры – она остановиласьИ игроки смотрели удивлённо…Кто мог подумать, что возьмёт защитуТот, кто игру придумал и играл –Ублюдок! Он нас просто наебал!Как больно вырезался мой союзник,Как все плясали из агонии игры:«Забавный человечек. Мог бы быть счастливым…Зачем–то спрятался…»,Как в обморок упала та, что рядом –Нет, лучше я не буду вспоминать…

Но что теперь? Искусственность?Возможно… Зажались боль и страх,Работают ключи «Писать», «Ты перед кем в ответе?»И «Улыбаться». В квартире спят уставшие драконы:Пока что хватит суицида. ТОЧКА.

Я вычеркнул всех прочих персонажейКроме себя из своей жизни.Я в тишине, я из неё пишуИ никого вокруг: Со всеми поиграть успела Птица…Раздевшийся на черно-белом кадре…Вы спросите: не стыдно?Нет. Не стыдно.Ведь все мы перед Богом без штановПеред людьми мне лично наплевать…Что мне скрывать? Кто видел то, что видел Я, Всё это видит. Мир не победит,Когда с тобою рядом Бог стоит…Проблема в том, что ты стоишь не с Богом.Об этом я и думаю теперь…

Спасибо всем, я – Заводная ПтицаНо лучше вам меня не заводитьТаким, как я вы все смогли бы быть…Но… Может быть не стоит? Не трудиться…

39