РОССИЙСКО-ТАДЖИКСКИЙ (СЛАВЯНСКИЙ) УНИВЕРСИТЕТ

КАФЕДРА ТЕОРЕТИЧЕСКОГО И ПРИКЛАДНОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ

ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ И ПРИКЛАДНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

В РЕСПУБЛИКЕ ТАДЖИКИСТАН

1(4) - 2014

ДУШАНБЕ

2014

2

ISSN 2311-0880 Перспективы развития фундаментальных и прикладных

лингвистических исследований в Республике Таджикистан- Душанбе, 2014 – 114 с.

Главный редактор Искандарова Д.М., д.ф.н., профессор

Редакционная коллегия Касымова М.Н. – д.ф.н., профессор, чл.-кор.АН РТ Усманов З.Д. – д.ф.-м.н., профессор, акад. АН РТ Шамбезода Х.Д. - д.ф.н., профессор Будна И. – Ph.D. (Польша) Каримова Н.И. – к.ф.н. Лоикова Насенко Т.Х. – Ph.D. (Чешская Республика) Рахмони М.Р. – Ph.D. (Германия) Фомин А.Ю. – к.ф.н. В данном выпуске отражены материалы, в которых

обсуждаются актуальные проблемы этно- и психолингвистики в РТ, в частности вопросы, связанные с различными этнопсихолингвистическими аспектами изучения таджикского языка, а также проблемы компьютерной лингвистики.

Материалы журнала представляют интерес для ученых - лингвистов, психологов, этнографов, специалистов в области информационных технологий, преподавателей, аспирантов, магистрантов и студентов.

 

 

© РТСУ, кафедра теоретического и прикладного языкознания

 

3

ОГЛАВЛЕНИЕ

Обращение главного редактора 5

Искандарова Д.М. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЭТНО- И ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РТ 6

Бахтеев К.С. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГРАФИЧЕСКИХ ОШИБОК В ТАДЖИКСКИХ ТЕКСТАХ 11

Бекташ Л. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕДУПЛИКАТИВНЫХ ФОРМ (НА МАТЕРИАЛЕ ТАДЖИКСКОГО И ТУРЕЦКОГО ЯЗЫКОВ) 14

Гулова З.А. МЕТОД АНКЕТИРОВАНИЯ КАК ВЕРИФИКАЦИЯ В СОСТАВЛЕНИИ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА 21

Давлатмирова М.Б. ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛЕКСИКИ СВАДЕБНЫХ ОБРЯДОВ В ШУГНАНО-РУШАНСКОЙ ГРУППЕ ЯЗЫКОВ В КОНТЕКСТЕ КОНЦЕПТА «СУДЬБА» 24

Искандарова Д.М.,Су Фанцзи. ТАДЖИКИ В КИТАЕ: ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКЗОНИМОВ 30

Мухторов З.М. НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕТКИ О ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ ТЕКСТА 38

Одинаев А.А. СПОСОБЫ ИЗУЧЕНИЯ ЦЕННОСТНЫХ ДОМИНАНТ В РАЗЛИЧНЫХ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ 46

Пак А.О. ПРОБЛЕМЫ КОНФЛИКТОЛОГИИ И КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ 51

Пак А.О. РАССМОТРЕНИЕ ПРОБЛЕМАТИКИ КОНФЛИКТА ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ 56

Раджабова Р. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ТАДЖИКСКО-УЗБЕКСКОГО ДВУЯЗЫЧИЯ 63

Собиров Д.Д. ИССЛЕДОВАНИЕ СЛОЖНЫХ ГЛАГОЛОВ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА 68

Сабирова С.Г. ТРАДИЦИОННАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ В ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА) 72

4

Султанова С.Р. К ВОПРОСУ О ДЕФИНИЦИИ ТЕРМИНА «АСТРОЛИНГВИСТИКА» 78

Умаров М.А. ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЭТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА НА ОСНОВЕ СТРУКТУРНОГО АНАЛИЗА 83

Фомин А.Ю. ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ВЕКТОР ЛЕКСИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ИРАНСКИХ ЯЗЫКОВ ЮГО-ЗАПАДНОЙ ПОДГРУППЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. АРЕАЛЬНЫЙ, ИСТОРИЧЕСКИЙ И ДИАЛЕКТНЫЙ ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ 89

Vilius Normantas . FASTER WORD COMPARISON BY LETTER INFORMATIVITY PATTERNS 96

АННОТАЦИИ 104

5

Уважаемые читатели, коллеги!

Представляем Вашему вниманию очередной выпуск научного издания «Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в Республике Таджикистан». Традиционно он выпускался один раз в год по материалам ежегодных круглых столов, проводимых кафедрой теоретического и прикладного языкознания. Первый выпуск состоялся в 2011 году и был посвящен проблемам компьютерной лингвистики. В 2012 году мы выпустили сборник по материалам нашего круглого стола по теме «Автоматизация лингвистических исследований». В 2013 году был издан сборник по проблемам юрислингвистики.

Поскольку материалы наших традиционных ежегодных круглых столов под общим названием «Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в Республике Таджикистан» стали представлять собой серию изданий, мы решили превратить эту серию в научный журнал под тем же названием и сделать его ежеквартальным. Наш журнал получил индекс ISSN.

Первый выпуск каждого года будет традиционно содержать материалы круглого стола . В феврале 2014 г. мы обсуждали тему психо- и этнолингвистических исследований, актуальных для нашего языкознания, соответственно в первом выпуске этого года мы представили главным образом статьи, касающиеся данной проблематики. Все остальные выпуски года мы будем формировать, исходя из тематики представленных статей.

Формирование выпусков по определенно заданной тематике позволяет, на наш взгляд, более успешно распространять опыт передовых исследований в области фундаментальных и прикладных знаний.

Большое внимание мы уделяем работам аспирантов и молодых ученых. В данном выпуске размещено несколько таких статей.

Наш журнал рецензируемый, контроль за качеством статей осуществляет штат профессиональных рецензентов и международная редакционная коллегия, в которую вошли уважаемые ученые, специалисты по соответствующим направлениям из разных стран.

Сейчас мы работаем над созданием онлайн-версии нашего журнала. Надеемся на плодотворное сотрудничество. С искренним уважением к авторам и читателям, Главный редактор Дилоро Мукаддасовна Искандарова

6

Искандарова Д.М. д.ф.н. Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

iskandarova@hotmail.com

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЭТНО- И ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РТ

В статье очерчивается круг этно- и психолингвистических проблем, имеющих первостепенное значение для таджикского языкознания. Формулируются наиболее актуальные темы исследования в области этнопсихолингвистики.

Ключевые слова: этнолингвистика,, психолингвистика, антропологическая лингвистика, актуальные темы исследования, таджикское языкознание

Современное прикладное языкознание представляет собой результат

взаимодействия и интеграции различных дисциплин. Ежегодно на наших традиционных круглых столах мы пытаемся очертить круг проблем, представляющих особый интерес и актуальность для отечественного языкознания [2;3;4]. Темами прошлых круглых столов были актуальные проблемы компьютерной и корпусной лингвистики, автоматической лексикографии, автоматизации лингвистических исследований и юрислингвистики [6;7;8]. Как показало время, такая практика вполне оправданна, поскольку таким образом задается определенное направление исследований, возможность не только межкафедрального и межвузовского сотрудничества, но и координации исследований.

Исходя из этого, мы в очередной раз решили актуализировать круг проблем, касающихся этно- и психолингвистики, наиболее перспективных для отечественного языкознания.

И этнолингвистика, и психолингвистика относятся к дисциплинам прикладного характера, которые стали разрабатываться в рамках антропоцентрической парадигмы. Неслучайно, в американской лингвистической традиции для работ в области этнолингвистики применяются термины «антропологическая лингвистика» (для исследований, посвященных преимущественно когнитивной проблематике) или «лингвистическая антропология» (для исследований по коммуникативной проблематике).

Следует отметить, что к области лингвистической антропологии относятся и исследования по психолингвистике, поскольку она входит в круг дисциплин, изучающих социальные коммуникации.

Этнолингвистика исследует содержательный план культуры, ее семантический язык, категории и механизмы. Целью данной дисциплины является семантическая реконструкция традиционной (архаической,

7

мифопоэтической в своей основе) картины мира, мировоззрения, системы ценностей.

Две основные проблемы, которые тесно взаимосвязаны, составляют центр поля исследования этнолингвистики. Первую из них условно называют «когнитивной» и исследует она способы, средства и формы отражения в языке культурных (религиозных, социальных и бытовых) представлений носителей данного языка об окружающем мире и о месте человека в этом мире. Вторая - «коммуникативная» - имеет целью ответ на вопрос: какие формы и средства общения - в первую очередь, языкового общения - являются характерными для данного этноса?

Проблемы этнолингвистики тесно переплетаются с вопросами социолингвистики, коммуникативистики, психолингвистики. Базой для этнолингвистических исследований могут служить работы по этнографии и диалектологии. Мифология, устное народное творчество, фразеологический и паремиологический фонд этноса предоставляет богатый материал для исследований в области этнолингвистики.

Исследования в области лингвистической дискриминации и политкорректности также могут быть тесно связаны с этнопсихолингвистикой, поскольку особый интерес для нее представляют такие аспекты исследования, как лингвистическая дискриминация в отношении национальных меньшинств или представителей других наций, что связано с проблемами этностереотипов, возрастная и гендерная дискриминация, анализ политкорректной лексики для обозначения лиц с умственными и физическими ограничениями.

Интеграция в сфере образования, характерная для современного этапа развития общества, вызывает у исследователей несомненный интерес, обусловленный поиском эффективных стратегий взаимодействия и факторов, препятствующих интеграционным процессам, в первую очередь этнолингвистический, связанный с языком общения и языком преподавания. От изучения и анализа данной проблемы зависит успешность формирования общего образовательного пространства. Изучение взаимосвязи языка и культуры - необходимое условие анализа этнолингвистического аспекта интеграции. В связи с этим можно определить одну из актуальных тем исследования – «Этнолингвистические проблемы формирования общего образовательного пространства».

Другими не менее актуальными темами исследования являются: «Миграция в аспекте этнолингвистики», «Этнолингвистическое картографирование, этнолингвистическая география».

Психолингвистика — относительно новая научная область, предметом которой является устройство и функционирование речевых механизмов человека в плане их соотнесенности со структурой языка.

8

Психолингвистика стала неотъемлемой частью инженерной, авиационной и космической психологии, широко используется при диагностике и лечении различных речевых нарушений — как в афазиологии, так и в сурдопедагогике и психиатрии — и восстановлении нарушенных речевых функций, легла в основу современной методики обучения родному и иностранным языкам. Психолингвистические исследования имеют большое значение для изучения проблем развития детской речи, судебной психологии и криминалистики.

Данная дисциплина возникла в связи с необходимостью дать теоретическое осмысление ряду прикладных задач, для решения которых чисто лингвистический подход, связанный прежде всего с анализом текста, оказался недостаточным.

Кроме прочего, психолингвистика обладает инструментарием, для распознания людей по особенностям их речи, для решения некоторых проблем машинного перевода, речевого ввода информации в компьютер и, соответственно, эта наука тесно соприкасается с информатикой, уже компьютерной лингвистикой.

Главные тенденции в развитии современного языкознания вполне сопоставимы с тенденциями развития психолингвистики и сводятся к следующим.

Лингвистика последних десятилетий все большее внимание уделяет изучению текста. Психолингвистика также все больше интересуется именно текстами, их специфической структурой, вариантностью, функциональной специализацией. Особый интерес в данной области представляет исследование гипертекста, поскольку образцы гипертекста встречаются еще в «досетевую» эпоху. Это и тексты Священного писания, и знаменитая грамматика Панини, и образцы средневековой арабской и таджикско-персидской прозы. Причем создание гипертекстов в древности связаны большей частью с устным творчеством, и в данной связи представляет интерес исследование феномена объемности, нелинейности мышления у создателей данных произведений а также сказителей, хранивших в памяти огромный массив информации и мастерски оперирующих ею. К примеру, грамматика «Аштадхьяи» Панини представляет собой гипертекст с перекрестными ссылками, состоит из почти 4000 тысяч сутр (правил) в метрической форме, предназначалась для заучивания наизусть. «Последовательность этих правил такова, что они образуют алгоритм, компьютерную программу. Здесь нет объяснений, примеров, упражнений. Только последовательность действий: “если подразумевается прошедшее время, то перед глагольным корнем добавить приставку а” и тому подобное. Цель алгоритма – объяснить образование всех слов и оборотов, использованных признанными авторами, говорившими на этом языке»[1].Но самое уникальное, что по свидетельству многих авторов она не была написана, а составлена устно. В одном из источников мы прочли, что Панини не владел грамотой и не писал

9

свою грамматику, а сочинил ее в устной форме: «Устный характер грамматики обусловил её строение. Стихи запоминаются легче, чем проза. Поэтому грамматика Панини состоит из коротких стихотворных кусочков — сутр, в которых спрессован гигантский объём информации» [3].

Кроме того, в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона приводятся данные, что Панини выгнали из школы, потому что считали, что он туп: «В детстве Панини был, будто бы, так туп, что его исключили из школы, но милость Шивы к нему поставила его в науке впереди всех» [12].

В этой связи появляется новая исследовательская задача, связанная с психологией и когнитивистикой- «тупость гениев»– исследование феномена нелинейности мышления людей, которые в определенное время, до получения всеобщего признания, считались тупыми или по меньшей мере неспособными к учебе (Эдисон, Эйнштейн, Ньютон, Наполеон, Билл Гейтс, Стив Джобс и др. ) и создание такими людьми выдающихся трудов, в том числе гипертекста.

На самом деле актуальных тем исследования очень много. Если сформулировать более кратко актуальные для отечественного языкознания темы исследования в этно- и психолингвистике, то получится следующий предварительный перечень:

• Особенности детской речи (фоносемантический анализ в том числе); • Проблемы речевого воздействия (манипуляция сознанием в

современных рекламных и PR-кампаниях, суггестивная природа языка); • Проблемы лингвистической дискриминации и политкорректности; • Психолингвистические аспекты текста и гипертекста; • Психологический аспект коммуникации (медиация); • «Исторические обиды» как психолингвистический фактор,

мешающий формированию этнической толерантности; • Психолингвистический аспект этностереотипов; • Проблемы речавого поведения различных народов. Можно констатировать, что этно- и психолингвистика – науки

относительно новые, активно развивающаяся и по сей день. В отечественном языкознании следует обратить внимание на решение ряда первоочередных проблем в данном направлении.

Литература 1. Великая грамматика Панини - http://russkiyjazik.ru/687/ 2. Грамматика Панини как продукт объемного сознания -

http://alfa.psyhonetika.org/blog/ratri/10-04-25--814 3. Искандарова Д.М. Актуальные проблемы языкознания в РТ:

состояние, задачи, перспективы// Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. – Душанбе, 2011. –с.6-10.

10

4. Искандарова Д.М. Прикладные аспекты структурно-типологических и сопоставительных исследований в таджикском языкознании// Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. Автоматизация лингвистических исследований – Душанбе, 2012. –с.5-13.

5. Искандарова Д.М. Перспективы исследований в области юрислингвистики в РТ: постановка задач// Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. Юрислингвистика – Душанбе, 2013. –с.6-15.

6. Панини, индийский грамматик// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона - http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%9F%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B8,_%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BA

7. Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. – Душанбе, 2011. –56 с.

8. Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. Автоматизация лингвистических исследований – Душанбе, 2012. –74с.

9. Перспективы развития фундаментальных и прикладных лингвистических исследований в РТ. Юрислингвистика – Душанбе, 2013. – 86 с.

11

Бахтеев К.С. Российско-Таджикский (славянский) университет кафедра информатики и информационных систем 

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГРАФИЧЕСКИХ

ОШИБОК В ТАДЖИКСКИХ ТЕКСТАХ В статье рассматриваются типовые графические ошибки в таджикских

текстах, вызванные психолингвистическими и этнолингвистическими причинами, с целью разработки программных средств их автоматического исправления.

Ключевые слова: графические ошибки, таджикский язык, символьная обработка, препроцессинг.

Решение сформулированной в [1] актуальной научной задачи разработки

универсального символьного препроцессора для таджикского языка, ориентированного на устранение ряда ошибок графического и орфографического характера в электронных текстах предполагает исчерпывающее изучение таких ошибок, их систематизацию и выявление причин возникновения.

По определению, графические ошибки нарушают правила графики (системы письма) данного языка, а орфографические – правила орфографии. Графические ошибки, как правило, обусловлены незнанием или неточным знанием правил письменной формы речи, а также нарушениями при переводе устной речи в письменную, т.е. фонемно-графемным преобразованием. Система письма таджикского языка и связанные с ней типовые ошибки подробно описаны в [2].

При компьютерном наборе текста графические ошибки проявляются в пропусках, перестановках и разнообразных заменах букв, соответствующих фонемам, сходным по акустической, артикуляционной характеристике. Свойственное ручному письму изменение формы, размера, пространственного положения и количества элементов в буквенных знаках проявляется при компьютерном наборе в использовании схожих по написанию графем из других языков (кодовых страниц). Примерами графических ошибок также выступают случаи:

− неправильного употребления знаков препинания, например оформление кавычек [3];

− неумения обозначать звуки на письме (ср. «сайора» и «саёра»); − соединение средств двух и более график (например, латиницы и

кириллицы), а также графических и параграфических средств в пределах одного слова, словосочетания, целого текста и др. [4].

12

Большое количество омонимичных написаний графических знаков в таджикских текстах возникает в процессе сканирования печатных версий документов, но может возникать в результате набора текстов пользователями ПЭВМ.

По нашему мнению, этно- и психолингвистической особенностями современной ситуации с чистотой электронных языковых ресурсов Таджикистана является одновременное действие двух факторов: межъязыковой интерференции и низкой компьютерной грамотности. Речь человека при переходе на другой язык не свободна от интерференции. Ошибки интерферентного характера нарушают различные коммуникативные качества речи: правильность, точность, логичность, уместность речи, ее выразительность [3].

В Таджикистане интерференция прослеживается как между языками за счет широкого билингвизма населения, так и внутри одного языка. За последние 20 лет на фоне снижения качества и охвата образования трижды менялась система правописания, что дезориентирует молодежь. Так А.А. Юнусова указывает на низкие навыки владения письменной речью даже среди студентов-переводчиков между таджикским и русским языками [5]. Старшее же поколение ориентируется на устаревшие, но привычные правила и не готово переучиваться. Впрочем, нормативная и регламентирующая база также не соответствует требованиям времени. На практике применяются устаревшие союзные стандарты в области библиотечного и издательского дела, противоречащие новым изменениям в правописании. Таким образом, массовая языковая неграмотность накладывается на компьютерную. Но вместе с тем порождаются «паттерны ошибок», которые могут быть исправлены автоматически путём замены последовательностей одних символов последовательностями других в соответствии с заданными правилами.

Таким образом, исследование таких шаблонных (типовых) ошибок на графическом (символьном) уровне предлагается проводить с учетом приведенных соображений.

Литература

1. Бахтеев К.С. Автоматическая символьная предобработка текстов таджикского языка // Известия Академии наук Республики Таджикистан. Отделение физико-математических, химических, геологических и технических наук. - 2012. - №4(149). - С. 37-40.

2. Гращенко Л.А. Математические основы автоматизированной таджикско-персидской конверсии графических систем письма: дис. ... канд. физ.-мат. наук – Душанбе: Ин-т математики АН Республики Таджикистан, 2010. - 115 с.

13

3. Жеребило Т.В. Словарь лингвистических терминов: Изд. 5-е, испр-е и дополн. - Назрань: Изд-во «Пилигрим», 2010. - 486 с.

4. Бреусова Е.И. О помехообразующих факторах в естественной письменной речи // Вестник Омского университета. - 2010. - № 3. - С. 109-113.

5. Юнусова А.А. Методическая система подготовки студентов по специальности «переводчик» в современной языковой ситуации в Таджикистане: автореф. дисс. ... канд. пед. наук. - Москва: ГИРЯ, 2011. - 18 с.

14

Бекташ Л. (Турция) Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

lokmanbektas15@hotmail.com 

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕДУПЛИКАТИВНЫХ ФОРМ

(НА МАТЕРИАЛЕ ТАДЖИКСКОГО И ТУРЕЦКОГО ЯЗЫКОВ) В статье рассматриваются психолингвистические аспекты изучения

редупликативных форм. Особое внимание уделяется при этом фоносемантическому аспекту и анализу детской речи.

Ключевые слова: редупликации, фоносемантика, детская речь, синонимический повтор, турецкий и таджикский языки

Исследование редупликаций проводится в различных направлениях. Как

правило, рассматриваются грамматические, словообразовательные, типологические и сопоставительные стороны. Реже лингвисты обращаются к лингвокогнитивным и психолингвистическим аспектам.

С психолингвистической точки зрения особый интерес представляет анализ редупликативных форм с точки зрения фоносемантики и детской речи.

Фоносемантика – относительно новая лингвистическая дисциплина, имеющая своим предметом, в частности, звукоизобразительную (т. е. звукоподражательную и звукосимволическую) систему языка, изучаемую с пространственных и временных позиций.

Свойством, на основании которого конструируется рассматриваемая система, является звукоизобразительность, или фонетическая (примарная) мотивированость. Звукоизобразительность есть свойство слова, заключающееся в наличии необходимой, существенной, повторяющейся и относительно устойчивой непроизвольной связи между фонемами (непроизводного) слова и полагаемым в основу номинации признаком объекта-денотата (мотивом) [1].

Фонетика и фонология имеют отношение к изучению звука, семантика (семасиология) - к изучению значения (смысла), а фоносемантика (дисциплина на стыке двух областей) занимается связью между звуком и значением. Поскольку эта связь имеет место в звукоподражательных и звукосимволических словах, то, говоря об истории фоносемантических идей, прежде всего следует сказать об изучении звукоподражания и звукосимволизма.

Звукоподражание - закономерная непроизвольная фонетически мотивированная связь между фонемами слова и полагаемым в основу номинации звуковым (акустическим) признаком денотата (мотивом) [1]. Звукоподражание также определяют как условную словесную имитацию звучаний окружающей действительности средствами данного языка (гулдур-гулдур, шакар-шукур, ак-ак

15

и т.п.). Изучение звукоизобразительной системы языка (звукоизобразительность в широком смысле), в которую звукоподражательная подсистема (собственно звукоподражание) входит наряду со звукосимволической подсистемой, приводит, однако, к выводу, что нет оснований подчеркивать условный характер имитации при звукоподражании.

Психололингвистика подходила к исследованию звукосимволизма с точки зрения механизмов восприятия, изучая, в частности, экспрессивные, или физиогномические качества стимулов и феномены синестезии. Другими словами, исследования проходили в основном на «долингвистическом» уровне, т. е. анализировались отдельные фонемы или фонетические комплексы, лишенные значения, с целью проверки их экспрессивной значимости. Такая работа проводилась как правило в рамках одной лингвокультуры, и на пересечении языковых культур для выяснения степени универсальности фоносимволических значений. Огромная масса собранных данных, соответствующих чисто лингвистическим гипотезам, дала новый импульс для оценки экспрессивного качества звуковой субстанции языка.

Основные принципы фоносемантического исследования языка наиболее полно были сформулированы в работах СВ. Воронина [3, 60-64]

Так как фоносемантика как наука сформировалась на стыке собственно лингвистики (фонетика, семантика, лексика), психолингвистики и лингвистики текста, то современная фоносемантика развивается одновременно в нескольких направлениях.

Особый интерес представляет социофоносемантика, которая изучает не только функционирование звуков в речи и в тексте, но и главным образом исследует те ассоциативные значения фонетических единиц, которые проявляются в процессе восприятия этих единиц (разновидность социофонемы - психофонема), а также функции и смыслы звуков в тексте (разновидность социофонемы - текстофонема). Объектом социофоносемантики являются с одной стороны, психофонетическое значение слов, а с другой - текстофонетические значения и смыслы, реализуемые звуками в составе типовых звукокомплексов аллитерационного или анаграмматического характера. Соответственно, психофоносемантика изучает в первую очередь (в том числе экспериментально) колористическое и ассоциативное значение звуков [1]. В силу чрезвычайной сложности текста как факта языка и культуры наиболее важной оказывается исследование лингвистической и психологической природы текста.

Кроме того, еще одной проблемой, нуждающейся в решении, является исследование фонетической картины мира. Если исходить из того, что языковая картина мира - это своеобразная модель мира, существующая в сознании человека в виде системы образов и представлений, которые запечатлеваются в мнемонической сфере (зоне) сознания посредством семантики языковых единиц,

16

то, естественно, возникает вопрос о целостной и самодостаточной лингвоментальной картине мира. Фоносемантика, однако, ориентирует исследователя на то, что часть лексики отображает особую сферу действительности -мир звучания. Эту часть лексики составляют слова-идеофоны, которые, наряду с собственно лексической семантикой, способны отображать и акустическую сферу бытия посредством семантики особого свойства и особой природы - фонетической семантики. Акустический денотат, который содержится в лексическом значении идеофона, не только формирует в целом значение (семантику) идеофона, но и занимает определенное место в общей системе денотативного пространства в языковом мышлении, а также представляет собой в целостной языковой картине мира тот или иной участок акустической сферы действительности. Расхождение, дифференциация звуковых оболочек идеофонов, принадлежащих разным языкам, обусловлены фонетическими и морфологическими изменениями, которые происходили в процессе морфологизации лексем данных идеофонов. Сравнительные фоносемантические исследования лексических идеофонов позволят установить национальную и национально-культурную в целом специфику фонетической картины мира [1].

Классификация звукоизобразительной лексики с точки зрения фоносемантики фактически основывается на выделении объектов, производящих те или иные звуки. Выделяется несколько однородных групп, хотя некоторые звуки в данных группах могут ассоциироваться с достаточно разнородными объектами, ср. хушт-хушт 'свист'.

Наиболее однородной является группа, объединяющая подражания звукам, издаваемым животными. В этой группе может быть выделено несколько подгрупп:

а) слова, воспроизводящие звуки того или иного животного: қур-қур, вақ-вақ vakvaklama «ква-ква», мав-мав, мияв-мияв miyavlama «мяу-мяу»;

б) слова, передающие некие непроизвольные звуки, издаваемые животными; хишир-хишир hışırtı, fışırtı «шорох»;

в) слова, передающие звуки движения гурс-гурс , шип-шип şıpıtık şıpıtık; г) слова, которые являются воспроизведением звуков столкновения при

соприкосновении, касании и т. д.: шибир-шибир, хишир-хишир hışır hışır гум-гум güm güm;

К следующей группе можно отнести звукоподражания, передающие звуки, издаваемые человеком с помощью голоса, ударом руки или движением ног: култ-култ kurt kurt (звук, издаваемый горлом при громком глотании, когда человек быстро и шумно пьет), так-так tak tak çalma (стук); шип-шип şıpıtık şıpıtık sürüklemek (шарканье ног).

17

Выделяется также группа звукоподражаний, имитирующих звуки неодушевленных предметов: шир-шир – журчание ручья; шар-шар – звуки водопада (отсюда слово шаршара «водопад»).

В ряде звукоизобразительных и звукоподражательных слов редупликация является основой многократности или длительности обозначаемого действия: чиринг-чиринг кардан şıkırdamak, şıkırdatmak «звенеть» (о колокольчике или телефоне). Аналогичная семантика выявляется в чалап-чулуп 'продолжительное многократное чмоканье' ('смачные поцелуи').

В отдельную группу могут быть выделены звукоизобразительные средства, в которых семантика осложняется наличием смысловых оттенков экспрессивного характера: вақвақ vakvaklama «болтовня»; чақ-чақ «милая беседа»; ғур-ғур' söylenmek ворчание' и т.п.

Звукоизобразительная лексика или идеофоны, довольно разнообразны по своей семантике.

Рассмотрим несколько семантических групп звукоизобразительной лексики:

Близко к собственно звукоподражаниям стоят звукоизобразительные комплексы, передающие световые эффекты, как правило, достаточно сильно воздействующие на воспринимающего, ср.: милт-милт 'блик, сверкание'.

Редупликации, передающие характер различного рода движений, перемещений, изменений, напоминающих движения, ср.: саланг-саланг 'медленно, лениво, волоча ноги' .

Особую группу здесь составляют образные слова, обозначающие характер вытекания воды из различных сосудов: шир-шир 'при вытекании воды тонкой струей', кул-кул 'при вытекании воды из сосуда с широким горлышком', шар-шар 'при вытекании воды тонкой, но сильной струей'.

Весьма распространены редупликаты среди лексических единиц, выражающих различные эмоции и ощущения (в т.ч. болевые) человека, а также связанные с ними физиологические реакции: сим-сим дард кардан sızlamak, yanıkmak 'болеть (о ноющей боли)', лўқ-лўқ (о пульсирующей боли), зор-зор гиристан 'горько заплакать'.

К звукоизобразительной лексике можно отнести также лексические единицы с очевидной экспрессивной семантикой, ср. ғулғула gürültü 'ропот; волнение брожение'; васваса vesvese 'бред''.

Можно выделить и семантическую группу идеофонов, передающих семантику разрушения: пора-пора шикастан 'ломать, разбивать вдребезги' и др.

Звукосимволическими являются не только те слова, которые ощущаются таковыми современными носителями языка, но и все те чрезвычайно многочисленные образования, в которых эта связь в ходе языковой эволюции оказалась ослабленной и даже, на первый взгляд, полностью утраченной, но в которых с помощью этимологического и типологического анализа эта связь

18

выявляется. Звукосимволические основы в языках мира обладают высокой продуктивностью. Выделяясь семантически и структурно, многие звукосимволические и звукоподражательные слова образуют особые разряды в составе глагола и других частей речи, как это особо хорошо видно из вышеприведенных турецких примеров.

К явлению редупликации зачастую обращаются авторы исследований не только в области ономатопеи, но и детской речи, поскольку во многих языках мира большинство образований этого рода либо являются «детскими словами», либо носят звукоподражательный характер, как уже было сказано. А поскольку детская речь изучена мало, то исследование редупликативных форм может пролить свет на эту проблему. Известно, что дети всех народов начинают говорить, употребляя моно- и бисиллабические формы. Явление редупликации свойственно всем языкам мира, следовательно, вероятно можно говорить о том, что оно должно было существовать и на ранней стадии развития языка, где в рудиментарных словоформах конвергенция проявляется четче [8,245].

Наиболее глубокие психолингвистические закономерности (такие, как закономерности восприятия и порождения речи; закономерности усвоения языка и развития детской речи; закономерности овладения вторым языком; закономерности в протекании речевых расстройств и др.) носят заведомо общечеловеческий характер и могут быть представлены в виде серий высказываний с универсальной отнесенностью. В теории речевой деятельности есть работы, в которых в е с ь объем представлений о предмете мыслится в качестве корпуса психолингвистических универсалий. Например, « В детском лепете псевдослова (подобия слов на первом году жизни - тата, нана, дада, мама, баба и т.п.) представляют собой повторы (редупликации) слогов модели CV (консонант+гласный, причем, обычно открытый) и, как правило, хореичны (имеют ударение на первом слоге)» [4].

Немецкий исследователь Г. Зухир, описывая особенности южнофранцузского варианта французского языка, отмечает высокую частотность редупликативных форм и относит их к детской речи: bibi (bouche), chouchou (choux), fifi (fils), dada, dodo (dormir), gaga (gateau), jojo (joli), joujou (jouer), lolo (lait) nounou (nourice), tata, titit (petit) [9,833].

Если считать, что человек до появления на свет проходит все стадии развития, начиная с самых простейших форм, и повторяет эволюцию всего живого, из этого следует, что каждый определенный период эволюционного развития соответствует определенным периодам развития человека, начиная с самых ранних. Ребенок начинает говорить, употребляя слова-редупликации, простейшие двусложные формы, повторяя один и тот же слог несколько раз (мама, папа, дада, биби, бобо и т.п.) [5,61]. Это тот самый период, когда кора головного мозга находится еще на одной из самых ранних стадий развития, т.е. той, которая соответствует ранней стадии развития человека. Следовательно,

19

предполагают сторонники данной теории, именно в этот период возникла речь [6,44].

Детская речь представляет большой интерес для науки. А.А. Потебня считал, что «категории нашего языка тесно связаны с нашей мыслью, мы их мыслим и произносим такие слова, как вава и др. Слова эти в наших устах выходят сложными результатами мысли и поэтому это не детские слова. Практически воротиться к первым ступеням развития мы уже не можем, но, наблюдая за первыми детскими попытками сознательного мышления, присутствуем тем самым при зарождении языка, при самостоятельном создании слов, которые, хотя в наше время почти никогда не приходят в язык взрослых, да и самими детьми весьма скоро забываются, но дают возможность заключать о явлениях первобытного языка народов»[7,22].

Теперь, если за «поверхность языка» принять различные диалекты, народный язык, детскую речь, где так много редупликативных форм, есть основания утверждать, что именно эти формы были одними из тех ранних «пластов», с которых начинались многие современные и древние языки.

Исследования психолингвистического аспекта редупликаций не ограничивается анализом детской речи.

Несомненный интерес вызывает изучение большого количества синонимических повторов, используемых в речи таджиков и турков, например: адовату ҳусумат - kin ve husumet ненависть,;ақлу фаросат -akıl feraset ум; дарду ғам - elem keder боль, тоска; иззату эҳтиром - hürmet уважение и др., т.е. словосочетаний, семантически избыточных с точки зрения многих европейских языков, но достаточно характерных и понятных для многих восточных. Однако психо- и этнолингвистический анализ данного явления послужит темой следующего исследования.

Литература:

1. Базылев В.Н. Российская лингвистика XXI века: традиции и новации. М.: Изд-во СГУ, 2009. 380 с. –

http://www.terralinguistica.ru/cave/41287100563/41321004584.html 2. Балаш, М.А. Фоносемантическая структура текста как фактор его

понимания (экснериментальное исследование): Автореф, дисс. ... канд. филол. наук - Барнаул 1999. -15с.

3. Воронин С.В. Фоносемантика и этимология// Диахроническая германистика. - СПб., 1997.

4. Журинская М.И. Лингвистическая типология. Общее языкознание. Внутренняя структура языка. - М.: Наука, 1972. - с.516-544.

5. Искандарова Д.М. Явление и природа языковой редупликации (сопоставительный и типологический анализ) //Проблемы русского языка в контексте компаративистики. – Душанбе, 2005. - с.55-62.

20

6. Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. – М.: Мир, 1981. – 68 с. 7. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. – М.: Русский язык,

1968. – 184 с. 8. 11.Эфендиев А.Ш. Природа языковой редупликации. -

Филологические науки, 1999. – СС. 246-249. 9. 13. Suchier H. Die Franzosische und provenzalische Sprache. –

Strasbourg, Hochschule, 1906. – 1380 s.

21

Гулова З.А. Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

gulova.zevar@mail.ru 

МЕТОД АНКЕТИРОВАНИЯ КАК ВЕРИФИКАЦИЯ В СОСТАВЛЕНИИ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА

В статье анализируются результаты анкетирования, проведенного среди поляков с целью выяснения их отношения к хлебу. Данные анкетирования в целом подтвердили результаты исследования концепта «хлеб», полученные путем изучения фразеологических и паремиологических единиц.

Ключевые слова: концепт «хлеб», анкетирование, польский язык, языковая картина мира

В Польше особое отношение к хлебу, потому что само существование трех

музеев хлеба в стране, говорит о многом. Первый музей – «Музей хлеба» в Варашаве. Данный музей создан

Марианом Позорка и его женой, которые когда-то начали собирать сувениры, фотографии и оборудования, посвященные пекарскому ремеслу, а когда собралось много экспонатов, то решили, что выделят два помещения для них, а официально музей уже открылся в 2000 году. В данном музее экспонаты – это сувениры, пекарские оборудования, картины о труде пахаря, хлебные талоны, первые формы для выпечек, посуда глиняная и каменная и т.д. Все эти экспонаты доказывают то, что хлеб играл важную роль на протяжении всей истории человека.

Музей хлеба в Родзёнкуве – это второй музей о хлебе в Польше - также появился по причине того, что всё начиналось с желания собирать старинные экспонаты, связанные с хлебом, в итоге, пришлось открывать музей. Создателем является Пётр Манкевич, который пишет, что идея создания музея – это не только желание сердца, но и уважение к истории, все экспонаты, это то, что связано с хлебом, уважение к нему, идея связана с поддержанием культурного воспитания, уважения к хлебу, потому что именно от уважения к крошке хлеба начинается и уважение к близким, к родине и ко всему миру. [4].

Третий Музей Хлеба Польши – в Устке, он был открыт в 1998 году Евгением Бжуска, который является пекарем В музее также много экспонатов, посвященных пекарскому оборудованию. Идея создания музея состоит в том, чтобы сохранить обычаи, связанные с хлебом [6].

Как видим, для польского народа хлеб играет важную роль, он связан с их историей, обычаями, верой, религией, которые они хотят сохранить, чему доказательством служит существование музеев.

22

Хлеб связан с жизнью, потому что на протяжении всей жизни поляка он во главе стола. А с какими сферами жизни и почему связана, для ответа на эти вопросы мы проанализировали не только пословицы и поговорки, но и применили метод анкетирования.

Языковой образ мира – понятийная структура, характерная для каждого языка, с помощью которого, люди, говорящие на том языке, воспринимают окружающую действительность [1].

Когнитивная картина мира шире языковой, потому что не все концепты могут выражаться в языке (особенно абстрактные).

Одним из методов построения когнитивной картины мира является метод анкетирования. Данный метод явился дополнительным и верификационным для составления когнитивной картины мира [2]. Анкетирование помогает быстро собрать материал для исследования, основанный на письменных ответах респондентов. При данном методе учитываются следующие пункты: выбор респондентов, место, где будет проводиться, способ распространения и сбора анкет, анализ данных. Следует учесть тот факт, что анонимность содействует тому, что респондент отвечает более искренно и непосредственно.

Анкета должна быть составлена по определенным правилам: 1. Внешний вид анкеты (размер, читабельность, шрифт); 2. Содержание (вопросы). Нами было проведено анкетирование среди поляков, чтобы

верифицировать когнитивную интерпретацию пословиц о хлебе. Было опрошено 70 человек в возрасте от 19 до 73 лет. Анкета состояла из следующих вопросов: имя, возраст, вопрос. Респонденты должны были ответить на вопрос: «Что означает хлеб в традиции поляка?». Респонденты опрашивались на улице и в вузе.

Ответы в зависимости от возраста не отличались, наоборот, все возрасты были объединены категориями, занимающие первые строчки рейтинга.

Результаты: 1. Пища(17) 2. Достаток(11) 3. Гостеприимство(9) 4. Жизнь(7) 5. Семья(6) 6. Делиться с кем-либо(4) 7. Труд(4) 8. Религия (4) 9. Благополучие(4) 10. Уважение(3) 11. Безопасность(3) 12. Плодородие(3)

23

13. Тело Иисуса Христа(3) 14. Дом(3) 15. Повседневный (3) 16. Приветствие (жениха и невесту встречали солью и хлебом) (3) 17. Святость(2) 18. Соль земли(1) 19. Наследие(1) 20. Сырьё для создания женщины Богом(1) 21. Бог(1) 22. Церковь(1) 23. Благосостояние(1) 24. Ценность(1) 25. Культура (1) 26. Традиция (1) Примечание: некоторые респонденты давали 2-3 ответа. Как мы видим, из ответов, которые расположены по убывающей, что

рейтинг возглавляют такие категории, как пища, достаток, гостеприимство, семья, жизнь, религия, труд и т.д. Действительно, хлеб играет важную роль в жизни поляка, начиная тем, что это основа жизни - пища, и, заканчивая верой в Бога: поляк живет и трудится, ведь он имеет уважение к труду, только в этом случае у него будет достаток, чтобы в семье было благополучие (благосостояние), тогда он сможет встречать гостей хлебом и солью, потому что делится результатом труда, он ценит плод своего труда, считает его святым, он верит в Бога (католицизм), и помнит о своей традиции и культуре.

Языковой образ мира (а если шире – то когнитивного) можно составить на основе анализа определений слов, составления их дефиниций, раскрытия значений через паремии и фразеологизмы, а также составления стереотипов, которые возможны благодаря когнитивной интерпретации. Метод анкетирования верифицирует результаты когнитивной интерпретации.

Литература 1. Grzegorczykowa R. Pojęcie językowego obrazu świata [w:] Językowy

obraz świata pod red. J. Bartmińskiego, Lublin 1999. 2. Habrajska G. Metody ankietowe i analiza tekstów w badaniach

językowego obrazu swiata. Источник: http://www.lingwistyka.uni.wroc.pl/jk/JK-13/JK13-habrajska.pdf

3. Sztumski J. Wstęp do metod i technik badań społecznych. Katowice-2010. 4. http://muzeum-chleba.pl/pl/strony/historia-muzeum.html 5. http://www.warszawskie-muzeum-chleba.pl/2012-02-09-12-26-16 6. http://www.lot.ustka.pl/a89-muzeum-chleba.html

24

Давлатмирова М.Б. к.ф.н. Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

davlatmirova.manizha@mail.ru 

ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛЕКСИКИ СВАДЕБНЫХ ОБРЯДОВ В ШУГНАНО-РУШАНСКОЙ ГРУППЕ ЯЗЫКОВ В

КОНТЕКСТЕ КОНЦЕПТА «СУДЬБА» Работа посвящена этнолингвистическому анализу лексики свадебных

обрядов шугнано-рушанской группы памирских языков. Так как традиции, обряды тесно связаны с религией, в частности с исламом, в вышеперечисленных языках широко используются заимствованные арабские слова, поэтому лексика, связанная со свадебными обрядами очень богата в этих языках. Рассматривается связь свадебных обрядов в контексте концепта «Судьба». Выявляются основные дефиниции концепта «Судьба».

Ключевые слова: памирская культура, лексика свадебных обрядов, концепт «судьба»

Если жизнь была предсказуемой, она перестала бы быть жизнью

и потеряла бы вкус. (Элеонора Рузвельт) Традиции, обряды и нравы всегда являлись и являются важными

компонентами духовной жизни народов Памира. В высокогорных западно-памирских долинах проживают немногочисленные коренные памирские этносы: бальджувцы, бартангцы, ваханцы, ишкашимцы, рушанцы, шугнанцы, язгулемцы. Языки, на которых они разговаривают, являются близкородственными и относятся к восточно-иранской группе под названием «памирские» языки.

Целью данного исследования является этнолингвистический анализ свадебных обрядов шугнанцев и рушанцев, которые проживают в городе Хороге, Шугнанском, Рошкалинском и Рушанском районах Таджикикистана. В этих районах распространены шугнанский, рушанский, бартангские языки, которые входят в шугнано-рушанскую языковую группу.

«Малые народы Памира в силу не распространенности родного языка становятся билингвами, трилингвами, а некоторые народы владеют четырьмя и даже пятью языками» [3,114]. Как замечает известный философ и лингвист В. фон Гумбольдт, «язык народа есть его дух, а дух народа есть его язык». Под духовностью В. фон Гумбольдт имел в виду культуру человека, его традиции и религию. Религия составляет неотъемлемую частью жизни народов Памира. Вышеперечисленные народы, кроме язгулемцев, исповедуют исмаилизм - одно из направлений шиитского ислама. На Памире с давних времен, наряду с родными языками, при межэтнических контактах разговаривают на таджикском языке. Языком межнационального общения в советский период был русский

25

язык и остается им до сих пор. Для проведения разных ритуалов, обрядов и церемоний, народ Бадахшана применяет персидско-таджикский язык. Специальные дуа, молитвы и тексты с «Корана» читают естественно на арабском языке. Поэтому лексика, связанная со свадебными обрядами очень богата.

«Жизнь - это путь домой» (Г.Мелвилл). Этот путь состоит из важных для человека моментов и отрезков жизни, в которых сам человек не знает, откуда он приходит неведомо и уходит неизвестно куда. С первого дня появления человека на свете вольно или невольно он сталкивается с традициями и обрядами, при этом иногда их не замечая. Во всякой культуре существует динамическое соотношение традиционности, поддерживающей стабильность, и инновации, благодаря которым общество продвигается вперед [7,3].

Это можно увидеть на примере свадебных обрядов народа Бадахшана. От поколения к поколению передаются нравственные и эстетические идеалы, нормы и образцы поведения, принятые в этом обществе.

Этимологический анализ лексемы sur «свадьба» показал, что слово восходит к общеиранскому слову روس [sūr] 1.«угощение, банкет»; 2. «пир, пиршество» [6], которое приобрело форму - sūr в шугнано-рушанской группе языков и имеет значение «свадьба, пиршество».

Свадьбе sur у шугнанцев и рушанцев предшествует сватовство и помолвка. Раньше выбором невесты занимались старшие члены семьи, мнение юноши и девушки даже и не спрашивали. Но в настоящее время в выборе брачного партнера молодежь свободна и сама выбирает себе пару.

До свадьбы родители с обеих сторон должны проводить обязательные обряды, как: ш.guftugu, р.рawstov- muslat «предварительное сватовство», tilaptow «сватовство», xeẋičīd (xeẋtilabt) «помолвка», ш.kuẋm vīd,р.jamgay vīg «день преподношения свадебных подарков невесте от семьи жениха», nikō «венчание» .

Когда избранница была определена, отец парня, один или в сопровождении старшего сына, тайно от других родственников отправлялся к родителям девушки на предварительное сватовство. Тайна переговоров объяснялась возможностью отказа и нежеланием оказаться в связи с этим в неловкой ситуации [8,270]. Сваты обычно приходят без предварительного сговора. Отец невесты интересуется целью визита: «tamard xuš –omad?». На что отец жениха отвечает: «Mašam ida zindagůni tilaptow yaυč» («Мы приехали к вам с надеждой на жизнь от вас»). Следует заметить, если избранница является родственницей жениха, то в этом случае в Шугнане используется специальное сакральное изречение: «mur�axūy tilaptow», то есть «Мы приехали просить у вас обмывальщицу мертвых» [ 8,275].

Важным фактором в проведении всех обрядов жизненного цикла является то, что народ Бадахшана в первую очередь обращается к астрологическому

26

прогнозу, то есть родители до свадьбы приходят к грамотному халифу, чтобы он определил благополучные дни и добрый час «ruzi nekat soati nek» по соотношению звезд и солнца. А также в большинстве случаев, до того как дать свое согласие, родители просят халифа, чтобы он посмотрел знаки зодиака, используя алфавит под названием «abjadi sayir». При этом в основном халиф спрашивает имя девушки и имя ее матери, а также имя парня и имя его матери. Считая по правилам abjada, халиф определяет соответствие созвездий молодых, то есть burj. Таким образом, он определит их характеры и скажет, подходят ли они друг другу или нет.

В качестве примеров приведем следующие дефиниции концепта «Судьба», связанные со свадебным обрядами: Toli čīẋtōw - «гадать о будущем»; yōc-at ẋac - «огонь и вода»; kitob čīẋt - «гадать с помощью специальной книги»; «Aro tu yak bor wefard kitob čis wef toli ta ku yagdigar qati jūr yo�dō nay»? - «Пожалуйста, посмотрите, подходят ли они друг другу по своим созвездиям»; «čūẋtum wef toli ačaυ barobar nist-ata pano bar xuδoy» - «Да смотрел я, по своим созвездиям они не подходят друг другу, но на все воля Аллаха». Здесь хотелось бы отметить, каким образом связаны обряды и концепт «Судьба», и как на это смотрит народ Бадахшана. Даже если человек верит, что судьба человека предопределена «nikoyat qazo-yen az ruzi azal lůvj», «Брак и уход из жизни определены с самого начала», а также «nikoyat taloqen az ruzi azal lůvj» «брак и развод предопределены с самого начала», но все же существует вера в то, что всевышний Аллах сам дает силу и возможность человеку изменить свою судьбу.

По результатам опроса среди старейшин Шугнанского и Рушанского районов выявилось, что существует расхожее мнение о том, что распад большинства семей происходит именно из-за несовпадений и несоответствий созвездий.

На сватовство tilaptow отправляются обычно отец юноши с родным или двоюродным братом или же с дядей. В качестве свадебного подношения берут барана или овцу. Кроме того в состав подношения входят два отреза ткани –kola, тафсин топленного масла- rūγan, лепешек- kulča, а также что-то из сладостей – širini.

Помолвку xeẋičīd традиционно проводят обе сторон. Отец жениха в сопровождение близких родственников (только мужчин) отправляются в дом невестки, перед уходом халиф читает специальную молитву, а также берут с собой подношения. Посоветовавшись заранее с халифом, отец юноши во время помолвки назначает день свадьбы. Для венчания халиф выбирает «благополучное время» soati nek.

Свадебные подарки, которые готовит семья жениха для невесты, называются в Шугнане kuẋm at qaling, а в Рушане jamgay. Отглагольное имя kuẋm взято от глагола kixtow «резать скот», а слово qaling это заимствованное

27

слово. «Kuẋm – haqi tuy, haqi mehmonho, qaling haqi nivēnc» (Кухм – доля свадьбы, доля гостей, калинг – доля невесты), говорили информанты И.И. Зарубину (Архив СПбО ИВ РАН,ф.121, оп.1, д.242, л.10)[ 8,273].

Самой важной и сакральной церемонией свадебного обряда является венчание niko. Взято оно от арабского глагола آح ڼ [nakaha] 1. «вступать в брак, жениться, выходить замуж»; 2. «совокупляться», отсюда отглагольное имя �کڼ 1.брак; 2.совокупление» [1,1055]. В исламе, и в частности, в» [nikahun] حисмаилизме наряду с официальной регистрацией брака в ЗАГСе niko, венчание является обязательным. Как уже отметили, в «благополучный час» - это может быть за день до свадьбы или же в день свадьбы проводится церемония венчания niko. Халиф начинает венчание с чтением суры Корана «Фотиха». Затем халиф читает специальный прозаичный текст, а также хадисы Пророка Мухаммеда Вслед за этим халиф преподносит чашку с чистой водой niko ẋac и читает .(ص)текст венчания xutbayi niko, специальные суры из Корана, посвященные этому обряду. После этого халиф спрашивает жениха, согласен ли он брать в жены, называя имя невесты и имя отца невесты. Ответ- согласие жених должен произносить громко три раза, после чего пьет воду. Затем подходит к невесте и спрашивает, согласна ли она выйти замуж за этого парня, называя его имя и имя его отца. Невеста тоже должна три раза произнести ответ- согласие. В это время два свидетеля «šoyiden. guvoyēn», один со стороны жениха, другой со стороны невесты, подтверждают их ответ, после чего брак считается состоявшимся.

В связи с развитием общества внедряется новое в традиции и обряды для обеспечения стабильности в обществе. В исмаилитском вероучении только Имам Времени (Hazir Imam) иметь право внести изменении в религиозные обряды, доказательством чего является фарман Его Высочества. А народные обряды могут меняться в связи с удобством проведения обрядов. К примеру, можно привести «изменение текста венчания» с 2009 г в исмаилитском обществе. После чтения суры из Корана, специальные дуа и хадис Пророка, халиф читает брачный договор на таджикском и арабском языках и объясняет молодым содержание брачного договора. Согласия невесты, а также жениха вместе со свидетелями письменно оформляется и подписывается ими. Сам халиф или его заместитель тоже подписывают эту бумагу. В конце церемонии венчания опять читают суры с Корана, после чего жених дарит невесте ценный подарок.

После этого молодым выдается свидетельство, которое считается официальным документом. Надо добавить, что до церемонии религиозного бракосочетания молодые должны в первую очередь официально зарегистрироваться в ЗАГСе. Во время бракосочетания они предъявляют «свидетельство о браке», после чего их уже можно обвенчать.

В доме невесты за два дня до свадьбы соседи и родственники готовят традиционную халву xiẋc, а также маленькие лепешки kulčā, xiẋcat kulčā.

28

Халву xiẋc готовят из муки, сахара, молока и топленого масла. На приготовление уходит пол дня. Если халва получается быстро и вкусно, то говорят, что невеста не капризная, а спокойная, а если халва не получается, то говорят «lap saxrā niwēnc» «невеста очень капризная».

Одежда невесты в день свадьбы должна быть красного цвета, от головы до ног, ẋůnči жених надевает тюбетейку красного цвета. Красный цвет в культуре и традиции народов Памира ассоциируется с символом молодости, счастья, огня, начала жизни.

Разукрашивают невесту, заплетают волосы с двух сторон со специальными шерстяными шнурками красного цвета ш.pēčak., р.kalbic. Невеста должна носит эти косички одну неделю. На голову надевают семь шерстяных платков ūvd šōl с разными цветами. Цифра семь означает семь сводов небес и земли.

В доме мужа исполняется обряд tar pīc kiẋtōv, то есть режут барана, когда молодожены приближаются к дому, а также stiraxm wē�dōw «сжигают благовонную траву». Ритуальное благовоние возжигается на священных частях домашнего очага и является обязательным обрядом во всех мероприятиях. Потом настает время обряда pīc patčīd «открытие лица невесты», когда открывают лицо невесты. Его совершает друг мужа, который в дальнейшей жизни для невесты считается третьим отцом, то есть pid. Он берет cankamonak «лук» или canič «смычок, лучок для переборки и взбивания шерсти» и выполняет обряд pīc patčīd, после чего стрелой стреляет в окно крыши. Затем преподносят мужу и жене čīkaš «кусочки теплой лепешки с топленым маслом», а после ими угощают других гостей. Сажают младенца на колене невесте, чтобы она тоже стала матерью.

Свадьба для всех является сакральной церемонией. Надо указать, что родители жениха и невесты, а также сами молодые стараются правильно выполнить все свадебные обряды, потому что хотят счастья. Иногда бывает так, что по каким-то причинам какие-то обряды нарушаются, тогда и родители и сами жених и невеста очень сильно переживают, то есть психологически они настраивают себя на то, что в дальнейшем их ожидает что-то плохое. Правильное выполнение свадебных обрядов вселяет дух уверенности в дальнейшей жизни молодоженов.

В заключение надо указать, что проведенное исследование этнолингвистического анализа свадебных обрядов, позволило выявить основные понятия и символы, связанные с браком, как судьба, доля, воля, счастье. Вышеуказанные понятия входят в дефиницию лексемы «Свадьба», которая является основным структурным компонентом макроконцепта «Судьба».

Литература:

1.Баранов Х.К.Арабско-русский словарь. - Москва, 1957.

29

2.Карамшоев Д. Шугнанско - русский словарь. Том I-II-III.- М.:Наука, 1991. 3.Лашкарбеков Б.Б. К этнолингвистической истории ираноязычных

народов Памира и Восточного Гиндукуша / Б.Б.Лашкарбеков // Памирская экспедиция. -М., 2006.- с.

4.Памирская экспедиция (статьи и материалы полевых исследований).- М.: Институт востоковедения РАН, 2006.- 272 с.

5. Расторгуева В.С., Эдельман Д. И.Этимологический словарь иранских языков. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000- Т.1;2003- т.2.

6. Рубинчик Ю. А.Персидско – русский словарь; Том II, М., 1983 7. Тимофеева Л. В. Традиции и новации в русском свадебном обряде: Дис.

... канд. ист. наук М., 2004. 170 с. Стр.3 8.Каландаров Т.С. Шугнанцы (историко – этнографическое исследование).-

М., 2004.- 478 с.

30

Искандарова Д.М. д.ф.н., Су Фанцзи Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

iskandarova@hotmail.com

ТАДЖИКИ В КИТАЕ: ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКЗОНИМОВ

Статья посвящена этнолингвистическому исследованию китайских экзонимов ираноязычного происхождения. В статье рассматриваются некоторые этнонимы, топонимы и имена собственные, имеющие в китайской традиции свой способ передачи.

Ключевые слова: этноним, экзоним, иноязычная передача имен собственных, таджики Китая

Таджики – одна из 56 официально признанных национальностей Китая. В

КНР проживает около 40 тыс. таджиков, в основном сосредоточенных в Ташкурган-таджикском автономном уезде Синьцзян-Уйгурского автономного района, а также в уездах Шачэ, Ечэн, Пишань и Ипу.

Таджики в Китае сохраняют свои традиции и национальное самосознание. Большая часть народа, объединенного этнонимом «таджик», говорит на языке, который относится к памирской ветви иранской языковой группы индо-европейской семьи. В уезде Шачэ распространен уйгурский язык. Большинство китайских таджиков использует уйгурскую письменность. Большая часть населения исповедует ислам.

Таджики – один из древнейших народов в Цетральной Азии. Китайские таджики являются потомками людей, населявших государство, образованное во II-III вв. н.э. в районе Ташкурган в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, а также переселенцев из Памира, приехавших на эти земли в XVII веке.

А.Кадырбаев отмечает: «Ираноязычные народы современного Китая – Китайской Народной Республики (КНР), именуемые в китайской официальной статистике «таджиками», представлены преимущественно памирскими народностями – сарыкольцами (сарыкули), ваханцами, а также эйну (абдали), пахпу и собственно таджиками. Все перечисленные народы являются потомками древнейшего коренного населения региона современного Китая, где они ныне компактно проживают, а именно юго-запада Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР, прилегающего к горам Памира и Тянь-Шаня» [5].

Традиционными занятиями таджиков в Китае было земледелие и скотоводство. После образования КНР и основания в 1954 году Ташкурган-таджикского автономного уезда в жизни китайских таджиков произошли кардинальные перемены, поднялся уровень материальной и культурной жизни, значительно ускорилось экономическое развитие. В улучшении благосостояния

31

таджикского народа и в бурном развитии строительной инфраструктуры большую роль сыграло строительство Каракурумского шоссе, соединяющего КНР с Пакистаном и Афганистаном и проходящего через Тушкурган-таджикский уезд [16].

«Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) Китайской Народной Республики был образован в 1955 г. На его территории были созданы многочисленные автономные административные единицы различных национальностей, в число которых входили следующие четыре таджикские административные единицы:

1. Автономный уезд Ташкурган на территории бывшего уезда Пули. 2. Национальная волость Зеревшан в уезде Яркенд (Шачэ). В ее состав

входило 10 деревень. 3. Национальная волость Новабад в уезде Гумма (Пишань). В ее состав

входило 3 селения. 4. Национальная волость Азатабад в уезде Каргалык (Ечэн).

Основная масса таджиков проживает в основном на территории автономного уезда Ташкурган»[10].

По свидетельству историков и этнографов, таджики Ташкургана очень бережно и внимательно относятся к религиозным нормам. Они не берут в жены и не выходят замуж за представителей других народов. Согласно директивам государства, народам некитайского происхождения, проживающим в сельской и отдаленной местностях, разрешается иметь трех детей, а в городах и поселках городского типа - двух. Кроме таджиков в Ташкургане живут киргизы, уйгуры, китайцы и представители других народов Китая. Обучение в школах и дошкольных учреждениях проводится на уйгурском и китайском языках, так как в соответствии с государственной директивой от 1954 г. преподавание таджикского языка было отменено. Это является одной из причин того, что, хотя жители Ташкургана и являются таджиками, но в большинстве своем они не знают таджикского языка и не разговаривают на нем [10].

Исследований по истории и этнографии таджиков Китая достаточно много. Однако нам показалось важным и интересным этнолингвистическое исследование таджикского «следа» в Китае, т.е. того следа, который оставили в Китае различные «волны» пришлых ираноязычных народностей на протяжении достаточно длительного периода времени. Мы не будем касаться вопросов исследования лексики, связанной с обычаями, традициями, ритуалами, одеждой, пищей и пр. таджиков Китая – это отдельная тема исследования, но обратим внимание на экзонимы и, кроме того, иноязычную, в данном случае китайскую, передачу имен собственных, являющихся ираноязычными.

Экзонимы – иноязычные наименования этнонимов и топонимов. Совершенно очевидно, что в китайской передаче появляются значительные расхождения с этнонимами и топонимами языка-источника. Рассмотрим

32

некоторые из них, опираясь на материалы об истории и этнографии таджиков Китая, главным образом, труды А.Кадырбаева [3;4;5].

Одним из интересных экзоэтнонимов является юэчжи (др.-гр. «атии», лат. «асии», известных в истории также как «аттакоры»). К концу III в. до н.э. сако-скифские племена, известные под таким названием в древнекитайских письменных источниках, и говорившие на древних восточноиранских языках, были главной политической силой на востоке Центральной Азии и северной части Восточной Азии. Как отмечается, владения их кочевой империи простирались от территории Северо-Восточного Китая (западная часть более поздней Маньчжурии) до оазисов Центральной Азии, где ныне находится СУАР КНР: «Некогда юэчжи были могущественны», – говорится в «Ши цзи» («Исторических записках» древнекитайского историка I в. н.э. Сыма Цяня, где локализация юэчжей определяется так: «Первоначально юэчжи обитали между Дуньхуаном и Цилянь-шанем»[11; цит. по 5].

С V в. н. э. началась массовая эмиграция в Китай согдийцев, чьё государство находилось в регионе Самарканда и прилегавших к нему оазисов. В политико-географическом смысле средневековый Согд – страна в долинах рек Зеравшана и Кашкадарьи. К VII–VIII вв. по языковому признаку согдийскими считались владения среднеазиатского междуречья, которые в китайских источниках были известны под следующими названиями (экзотопонимами):

Ань - Бухара, Цао - Уструшана, Ши - Кеш, Ши-ло - Чач с Илеком, Ми - Маймург, Кан - Самаркандский Согд. При этом народ Согда называли ху - экзоэтнонимом, обозначающим

согдийцев и иранцев вообще [5]. Туцюе - от согдийского «тюркут» - тюрки. Сведения о них китайцы

получили от согдийца бухарского происхождения Нахбанда (кит.: Нопаньто), доверенного лица первого тюркского правителя Бумына – основателя в 551 г. Тюркского каганата.

Уже в III в. колонии согдийцев прочно обосновались в оазисах Кашгарии, Лянчжоу и, по всей видимости, внутри Китая. К VI в. Согд достиг зенита славы торговой страны, и согдийский язык стал общепризнанным языком международного общения от Мерва до Китая и Монголии [6,103].

Иноязычная, в данном случае китайская, передача имен собственных имеет свои особенности и подчиняется в первую очередь фонетическим законам каждого конкретного языка. Рассмотрим несколько имен и названий, которые не всегда можно идентифицировать с точки зрения их реального облика в языке-

33

источнике в связи с тем, что они известны по китайским источникам, но ираноязычные источники при этом неизвестны или не сохранились.

Нопаньто - Нахбанд , доверенное лицо первого тюркского правителя Бумына – основателя в 551 г. Тюркского каганата.

Тянь, т.е. «[божества] Небес. Одной из ранних религий, получивших распространение в Китае, был зороастризм. В Китае зороастрийские культы обозначали специальным словом тянь. «Первое упоминание о зороастрийских святилищах в Китае относится к 519 г., а к середине VI в. поклонение «варварским духам Неба» проникло даже в придворный церемониал двух царств тогдашнего северного Китая – Северного Ци и Северного Чжоу. Китайские императоры династии Суй, объединившие свою страну после более 300-летней смуты, не последовали примеру своих предшественников, но признали право персидской веры на существование»[4].

Сабао или сафу – так называли в Китае зороастрийских жрецов, которые в Китае получили статус государственных чиновников. Правители династии Тан, пришедшие на смену династии Суй, сохранили этот порядок. Особенными сильными были позиции зороастризма в Лянчжоу на северо-западе Китая. Судя по тому, что танские власти не запрещали китайскому населению Лянчжоу поклоняться «варварским духам Неба», религия Заратуштры была в северо-западном Китае достоянием не только ираноязычных племен. «Как свидетельствуют данные археологии, зороастризм и позднее исповедовали служившие в Китае персы, а в Кайфэне ещё в XII в. имелся зороастрийский храм, существовавший там с танского времени» [5].

Алобэнь - Первый несторианский миссионер (христианство несторианского толка, известное в танскую эпоху под именем «цзин-цзяо» – «Сиятельное учение» или «Мишиа-цзяо) прибыл в 635 г. в Чанъань и встретил при танском дворе радушный приём. «Персидский монах Алобэнь, – говорилось в эдикте 638 г., – издалека принёс в нашу столицу Священные книги и изображения... Надлежит исповедовать [это учение] в Поднебесной, для чего соорудить в квартале Инин храм и посвятить в монахи 21 человека». В 745 г. несторианские церкви из «Персидских храмов» были переименованы в «храмы страны Да-Цинь», причём в эдикте упоминались «храмы в обеих столицах и те, что имеются в областях и округах Поднебесной» [7, 183; 1, 864].

Как отмечают историки, немалая численность и крепкие экономические позиции позволили согдийцам стать заметным фактором политической жизни Китая. В различных источниках упоминаются имена знатных согдийцев.

Кан Сюань и Хэ Шикай - выходцы из кокандского купеческого рода, служили при дворах северокитайских правителей [6, 101].

«Немало согдийцев достигли высот власти в этой стране и оказали заметное влияние на историю и культуру Китая. Согдийцем был выдающийся буддийский мыслитель Фацзан. Из согдийцев было немало проповедников

34

буддизма и переводчиков с санскрита – индийского языка буддийских канонов – на китайский. Ещё до 326 г. среди переводчиков известны три согдийца, наиболее известным из которых был Кан Сэнъюань» [2, 444]. Самым знаменитым согдийцем при Тан был Ань Лушань, согдиец по отцу и тюрок по матери – мятежный наместник на северо-западе империи. Большую известность приобрели и другие военачальники согдийского происхождения, которые возглавили восстание против Тан после смерти Ань Лушаня, а именно его сын Ань Цинсюй, Ши Сымин и Ши Чаои [5].

Кан А-И Цюй-Даганань (в китайских источниках его имя приведено в этом виде) - знатный согдиец Кан А-И Кюль-Таркан в 742 г. прибыл в Чанъань, бежав с домочадцами из Восточно-тюркского каганата после его распада. В каганате он занимал высокие посты, и по прибытии в Китай получил высочайшую аудиенцию у танского императора Сюаньцзуна. И занял высокое положение при танском дворе.

Двое его старших сыновей Мо-Е-Бо и Ин-Цзюнь отличились в боях с мятежниками Ань Лушаня, а младшие Цюй-Сюй-Ми-Ши и Ин-Чжэн находились в ставке танского правителя. Известно и о жене Кан А-И Кюль-Таркана знатной согдианке из фамилии Ши [5]. Достаточно известными были и художник - согдиец Кан Сато и выходец из Хотана Юйчи Исэн, жившие в первой половине VII в [4;5].

Особый интерес представляет роль иранских народов в Китае во время правления монгольских завоевателей, в эпоху Юань (XIII–XIV вв.). В это время таджики и персы, исповедующие ислам, и асы – православные христиане, выходцы с Кавказа, пришедшие в Китай с монголами, на протяжении почти двух столетий, имели чрезвычайно важное место, проявив себя в экономической, политической, военной и культурной сферах. Достаточно сказать, что фарси стал в Китае под властью монголов одним из государственных языков наряду с монгольским и китайским. Большинство мусульман, живших в Китае при Юань, пользовались фарси, поскольку среди них преобладали представители иранских народов – таджики и персы[4;5]..

Следами культурного влияния фарси являются некоторые слова, заимствованные китайцами в данную эпоху Юань, например:

баг, бах – боғ «сад», дашимань - донишманд «ученый, знаток» (так называли мусульманских

священнослужителей), делемиши – дарвеш «дервиш, отшельник», намасы – намоз «намаз, молитва». Некоторые слова, заимствованные из арабского, в китайский язык пришли

именно через фарси в юаньское время. Таким словом, например, является хачжи - ҳоҹū «хаджи, паломник».

35

Подтверждение высокого статуса языка фарси как официального, можно найти на так называемых пайцзах – особых знаках отличия, символах государственной власти, которыми обладали юаньские должностные лица. Текст на этих пайцзах, удостоверяющих полномочия их обладателей, написан на трёх языках, в том числе на фарси [13, 89, 92–93].

Есть несколько знатных фамилий, упомянутых в китайских источниках. Сайдяньчжи - Сейид-Аджал. С его именем связано переселение части

мусульман – персов, таджиков, арабов на юго-запад Китая, в Юньнань. Как сообщает по этому поводу «Юань-ши»: «Много мусульман было в Юньнани. Все знают, что они были потомками людей, которые пришли с Сайдяньчжи...» [12, 193, 292; 4].

Хуэй-хуэй тайши - шейх-уль-ислам. С конца XIII в. крупные общины таджиков и персов появились на северо-западе Китая в городах Ганьчжоу и Сучжоу, на равнине Хуанхэ. Во главе каждой мусульманской общины стоял религиозный лидер – шейх-уль-ислам или хуэй-хуэй тайши.

Но выходцы из Средней Азии и Ирана не только приобщались к китайской цивилизации, но и сами оказывали влияние на её развитие. Известны градостроители юаньской столицы Ханбалыка или Дайду на месте современного Пекина, предположительно персы Якдар (по-кит.: Ехэйдар) и его сын Мухаммадшах (Махэмашао). Как становится ясно из источников, Якдару Хубилай-ханом было поручено возглавить строителей и ремесленников из числа персов и таджиков. В 1267 г. Якдар и его люди приступили к строительству новой столицы. Когда строительство было завершено, стены императорского города отделили Хубилай-хана и его окружение от воинов и чиновников, и от горожан, чьи кварталы располагались за внешней стеной (см. [11, цз. 155]).

Известно также, что три тысячи выходцев из Самарканда - ремесленники основали в 30-х гг. XIII в. город Сымали в северном Китае и прославили его большими садами, выращенными по типу самаркандских. Китайские источники упоминают о существовании этого города в 1331 г. через столетие после его основания [15, 279–369].

Известно несколько имен, значимых в сфере китайской учёности, писатели и художники, творившие на китайском языке: поэты Бегликшах (по-кит.: Белушао), Али Яоцин и его сын Ли Сиын [14, 168–171, 192–194, 336–353]. Садулла, он же Тянь Си и Чжи Гай, родился в 1308 г. в семье военного. Китайские источники говорят, что «талант его стихов беспределен, а почерк письма весьма искусен» [9, 40–42].

Нельзя не упомянуть также исламизацию северо-запада Китая в результате деятельности правящего там могола Ананда – потомка Чингиз-хана, принявшего ислам, «который учил Коран и хорошо пишет по-тазикски» [8, 206–209], обратившего в ислам при содействии местных мусульманских общин с 1279 по 1307 гг., 150 тысяч подчинённых ему монгольских воинов и обитавших там

36

тангутов, китайцев и тюрков. Итогом стало формирование нового мусульманского этноса – хуэй, говорящих по-китайски, но считающими себя и поныне отличным от китайцев народом, известных в Центральной Азии как дунгане, в этногенезе которых первостепенна роль монгольского государства, но есть и иранское влияние [7, 25].

Подробнее остановимся на рассмотрении этнонима хуэйцзу (хуэй, «китайские мусульмане») кит. 回族 (пиньинь: huízú, то есть «народность хуэй») - одном из 56 официально признанных национальных меньшинств (кит. упр. 民族, иньинь: mínzú) КНР. Их отличие от ханьцев состоит не в наличии особого языка, как уже было упомянуто, они разговаривают на тех же диалектах китайского языка, что и ханьское население местностей, где они живут, хотя и с присутствием некоторых слов, характерных для их культуры, и пишут стандартной китайской письменностью, а в том, что они в течение многих веков исповедуют ислам, являясь носителями исламского культурного наследия.

Хотя в официальных китайских материалах, посвященных языку и письменности национальных меньшинств, в качестве родного языка для хуэй указан китайский, этот этноним употребляется также в отношении небольшой группы уцулов, живущих на Хайнане. Уцулы исповедуют ислам, но говорят на языке, который не является родственным китайскому.

На самом деле, трудно переоценить значение иранских народов в истории и культуре Китая. Следовательно, ираноязычное культурное наследие и его лингвистическое осмысление являются весьма актуальной и многовекторной темой исследования.

Литература

1. Ван Пу, Тан Хуяо (Важнейшие документы династии Тан). - Пекин, 1955, (на кит.яз.)

2. Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Этнос, языки, религии. - М., 1992.

3. Кадырбаев А.Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной Азии XIII–XIV вв. - А.-А., 1990.

4. Кадырбаев А. Общество и государство в Китае: XL научная конференция / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Ин-т востоковедения РАН, 2010. – 470 с. – (Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 2 / редколл. А.А. Бокщанин (пред.) и др.). - С. 175-188. - http://www.synologia.ru/a/

5. Кадырбаев А. Таджики Китая: история и современность - http://www.central-eurasia.com/china/?uid=276

6. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос на пороге средних веков.- М., 1979.

37

7. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII-XIII).- М., 1984.;

8. Материалы по истории Средней и Центральной Азии X–XIX вв. -Ташкент, 1988.

9. Мин-ши («История династии Мин»). -Шанхай–Пекин, 1958. 10. Саидов А. К истории и этнографии сарыкольцев и ваханцев Китая.

Жизнь таджиков в современном Ташкургане - http://ethno-photo.livejournal.com/14872.html

11. Сыма Цянь. "Ши-цзи" ("Исторические записки") - Пекин, 1928 12. Юань-чао-ши («История Юаньской династии»).- Нанкин, 1968. -Т. 2. 13. Chau Ju-kua: His Work on the Chinese and Arab Trade in the Twelfth and

Thirteenth Centuries Entitled Chu-fan-chi. - S-Peterburg, 1911. 14. Ishida M. The Hu-chi, Mainly Iranian Girls. – Found in China during the

Tang Period // Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko. 1961, № 20. 15. Levy H.S. Biography of An Lu-shan. - Berkeley–Los-Angeles, 1981. 16. http://www.chinatrips.ru/guide/culture/tajik.html

38

Мухторов З.М. к.ф.н. Таджикский национальный университет кафедра истории языка и типологии.

mukhtorov67@mail.ru

НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕТКИ О ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ ТЕКСТА

В статье речь идет об основных психолингвистических подходах к анализу текста как сложной языковой единицы. Отмечается, что существует определенная необходимость в научно обоснованной дефиниции и рациональной классификации различных направлений психолингвистического анализа текста.

Ключевые слова: психолингвистика, текст, языковая единица, распознавание текста, лингвистические гештальты, генотекст, фенотекст, знак, речь, дискурс, мышление

Поступательное развитие современного языкознания наряду с другими

отраслями науки в последние годы способствовало становлению новых научных направлений. Анализ и интерпретация состояния лингвистических направлений современности показывает, что в основе большинства новых научных подходов изучения языка лежат задачи познавательного, когнитивного и парадигматического раскрытия особенностей человеческого языка. Исходя из этого, можно прийти к такому выводу, что большинство научных направлений, которые зарождались на стыке языкознания и некоторых других гуманитарных наук, таких как социолингвистика, этнолингвистика, юрислингвистика, психолингвистика, лингводидактика и др., в основном опираются на лингвистические методы парадигматической, семантической и когнитивной направленности. Здесь необходимо также отметить, что на основе методов структурной и синтагматической направленности языкознания и на основе определенных методов информатики развивается другое, новое направление прикладного характера - компьютерная лингвистика. Следует отметить, что вопросы структуры языка рассматриваются в сравнительно определенно контексте, определены грани структурных особенностей человеческого языка и в этом русле уже проводятся различные исследования, представляются конкретные выводы относительно структурных свойств и атрибутов языка. Поэтому проблемы структурно-синтагматического характера по сравнению с проблемами семантико-парадигматического аспекта, скорее всего, решаются сравнительно чаще с эффективными и конкретными итогами прикладного характера. На наш взгляд, структурно-синтагматический аспект языка носит больше фактологический характер, а семантико-парадигматический аспект языка больше всего носит концептуальный характер и следовательно, оперируя структурно-синтагматическими фактами, языкознание часто выдает конкретные

39

выводы аксиоматического характера, а анализ и изучение семантико-парадигматического аспекта языка часто выдает большое количество выводов концептуальной особенности. Иногда кажется, что опираясь на достижения семиотики, особенно на основе теории семиозиса (на примере треугольника Готлоба Фриге) [18.4-9], а также логики соответствий, структурно-синтагматический атрибут склоняет язык в сторону аксиоматизации. Наряду с этим, именно семантико-парадигматический аспект всегда воспрепятствует такой аксиоматизации языка, придавая языковым единицам и явлениям разнообразие и неповторимость значений. Данная концептуальная многогранность препятствует достижению конкретных выводов прикладного характера. Таким образом, такое взаимоотношение структурно-синтагматического и семантико-парадигматического атрибутов языка способствует обеспечению сбалансированного изучения языка, а также обеспечивает процессуальность и функциональность самого языка во все времена его существования.

Мы говорим, что без языка все другие отрасли науки, особенно гуманитарного направления, такие как философия, логика, психология, социология и литература, превращаются в какую-то неосознаваемую туманность. Об этом у Ф. де Соссюра мы находим интересную заметку, что «для того чтобы убедиться в том, что язык есть не что иное, как система чистых значимостей, достаточно рассмотреть оба взаимодействующих в нем элемента: понятия и звуки. В психологическом отношении наше мышление, если отвлечься от выражения его словами, представляет собою аморфную, нерасчлененную массу. Философы и лингвисты всегда сходились в том, что без помощи знаков мы не могли бы с достаточной ясностью и постоянством отличать одно понятие от другого. Взятое само по себе мышление похоже на туманность, где ничто четко не разграничено» [17,144]. Таким образом, в течении всей истории становления как философия, так и психология и многие другие научные направления находили ответы на многие свои вопросы при помощи языковых материалов, языковых средств и языковых явлений.

Но наряду с этим лингвистика не отрицает, что предпосылки формирования языка можно выявить в других науках, прежде всего, в психологии, например, не умеющему слышать, почти невозможно приобрести навыки речи или незрячему человеку очень сложно и иногда невозможно оперировать звукосимволическими знаками визуального характера.

Таким образом, будучи средством изучения психики, язык в своем формировании и развитии также опирался на конкретные явления психики и психические, мыслительные процессы, которые происходят еще на доречевом, доязыковом уровне. Об этом уместно отмечает Дж. Лакофф, что «Предположение, что языковые способности не имеют ничего общего с другими аспектами человеческого сознания, кажется малоправдоподобным. Для меня

40

наиболее интересными лингвистическими результатами были бы именно такие, которые показывают, каким образом язык соотносится с другими аспектами человеческого существа» [12,350-369].

Структурно-синтагматический подход рассматривает слово как знак, обозначающий реальный объект, т.е. денотат и имеющий определенное, конкретное значение. В этом плане если рассмотреть единицы языка как лингвистические гештальты по Джорджу Лакоффу, то слово соответствует фигуре, не имеющей никакого фона, т.е. полное логическое соответствие знака обозначения с обозначаемым объектом или понятием. Словосочетание представляет сочетания слова с элементарным фоном, предложение представляет фигуру с тематическим фоном, а текст может представить фигуру со сложным и совершенным фоном.

Таким образом, проблемы психолингвистического анализа текста можно рассмотреть на основе трех подходов:

1. Психолингвистический подход когнитивно-эмоционального распознавания текста. Здесь также рассматривается иерархический подход низкого (сенсорного – распознавание звуков и знаков) и высшего (когнитивно-смыслового – понимание текста в зависимости от «языковой модели мира» личности) уровней. Данный подход рассматривается в работах В.Б. Апухтина, В.П. Белянина, О.С. Зоркиной [1;3;10]. В своей работе В.П. Белянин представляет психолингвистическую типологию художественных текстов в зависимости от эмоционально-смысловой доминанты. На основе анализа акцентуации сознания текста как в плане выражения (автор) так и в плане восприятия (читатель) ученый выделяет такие типы текстов как «светлые», «темные», «веселые», «сложные», «печальные», «красивые» и дает их символическую характеристику. В основу организующего центра текста лежит эмоционально-смысловая доминанта - система когнитивных и эмотивных эталонов, характерных для определенного типа личности и служащих психической основой метафоризации и вербализации картины мира и тексте. Указанное понятие - эмоционально смысловая доминанта — связано с рядом других научных понятий, имеющихся в исследованиях, которые затрагивают проблему текста" [3,55]. Данный подход в основном опираясь на текст раскрывает психолингвистическую природу человеческого языка.

2. Психолингвистический подход к тексту на основе лингвистических гештальтов (Джордж Лакофф).

Соотношение фигуры и фона лингвистических гештальтов можно рассмотреть в тема-рематической форме реализации сложных языковых единиц и прежде всего в ССЦ, в тексте, в языковых концептах, в языковых изотопиях, где отдельное слово или словосочетание, обозначаемое конкретное понятие или субъекта, выступая в качестве фигуры, применяется на фоне различных других языковых единиц и понятий вспомогательного характера пополнения

41

значимости. Например, если говорим «Чайник кипит», то не сложно понять, что на самом деле кипит вода в чайнике и этому способствует наше эмпирическое представление как уже привычный образ о происходящем и о подразумевающем понятии. В настоящее время особенно дискурсивный анализ языкового продукта чаще прибегает к такому подходу, который рассматривает языковые единицы не как отдельное слово, словосочетание, предложение или даже текст, а наоборот делаются определенные попытки производить другой срез, выводящий такие дискурсивные единицы как фреймы, клаузы, тропы и некоторые другие формы дискурса, фиксирующие определенные фокусы сознания и не совпадающие со структурой словосочетания, предложения и текста.

3. Психолингвистический анализ текста происходит на основе теории Ю. Кристевой, которая утверждает, что формирование текста начинается на уровне генотипа (гено-текст) и фенотипа (фено-текст), будучи результатом и продуктом психического и мыслительного процессов. В определенной степени идеи Ю. Кристевой очень близки идеям известного психолога Л. Выготского о внутренней речи и мы встречаем некоторые заметки об этом в трудах известного таджикского философа, литератора классического периода Носири Хусрава. В своей книге «Джамеъ ул-хикматайн» ученый-философ Носири Хусрав по поводу речи, высказывания и предложения (нутќ, ќавл, калом) отмечает: «Нутќ мар нафси нотиќаро сифате љавњарї аст. Ва он мафњум аст ва мафъул, на мањсус аст ва на мушор. Ва ќавл аз нутќ асар аст ва бар ў далел аст - По мнению ученого, речь у говорящего - атрибутивное, прирожденное качество «говорящего существа», и она бывает мафњум (познается как понятие или поддается познанию), мафъул (воздействующее, влияющее), не мањсус (но речь как абстрактное понятие, является качеством и она не поддается чувствам – она не видима, не слышима), не мушор (ее невозможно расчертить и показать – она неизобразима). Но предложение, как результат речи, свидетельствует о существовании такого качества у человека как речь и предложение слышимо и является объективной стороной речи, именно под воздействием речи человек произносит предложения.

По поводу психолингвистического анализа текста Ю. Кристева отмечает, что «иными словами, не упуская из виду, что текст представляет собой систему знаков, посредством семанализа мы должны отыскать внутри этой системы другое место действия, заслоненное от нас экраном текстовой структуры, другую сцену, на которой совершается акт означивания, - такая операция, по отношению к которой структура есть всего лишь некий осадок, отсроченный результат» [11,294].

По мнению этих ученых человек, перед тем как произносит свою речь или составляет текст, имеет уже сгусток готового материала, готовой информации в своих мыслях и у человека уже формируется предматерия языкового продукта, как речь и текст. Условно можем назвать данное

42

понятие «прообраз текста». Прообраз текста – это, прежде всего, зафиксированная в человеческой памяти речь или отрезок информации, который является важным, необходимым для сохранения и передачи. Подобный тип статичной, зафиксированной информации, речи возник наряду с возникновением речи и человеческого языка в целом, и по определению Ю. Кристевой, формирование прообраза текста происходит на уровне генотипа и фенотипа, которые еще не поддаются лингвистическому описанию. Генотекст по мнению Ю. Кристевой не является структурой или структурирующим понятием, а скорее всего генотекст является механизмом означивания, структурирование текста происходит на уровне фенотекста. «Текст - это порождение значения - порождение, вписанное в рамки языкового «феномена», в рамки фенотекста, каковым является напечатанный текст; прочесть порождение возможно лишь методом восхождения по вертикали, следуя процессу генезиса, во-первых, его языковых категорий, во-вторых, топологии акта означивания. Следовательно, означивание представляет собой процесс порождения, внутри которого следует различать два аспекта: 1) порождение языковой ткани; 2) порождение некоего «я», занимающего определенную позицию ради презентации акта означивания. При восхождении по вертикали мы обнаруживаем (лингвистическую) операцию порождения фенотекста. Эту операцию мы будем называть генотекстом и таким образом разделим понятие текста на фенотекст и генотекст» [11,294]. Далее автор связывает генотекст с историей формирования человеческого языка, т.е. генотекст представляется в виде некоего механизма истории языка. Естественное отличие современного текста от своего прообраза заключается в том, что он зафиксирован посредством знаковых систем и приобрел статическую материальную форму. Текст начал приобретать свою материализированную форму с тех пор, когда человек использовал пиктографию, разные знаки и символы на камнях, на стенах пещер, на глиняных табличках, в культовых жестах и поведении при исполнении определенных обрядов, вырезках на лице, на лбу, на теле представителей племен. Единственно все эти текстовые прообразы были сотканы в контексте коммуникативной среды, они были вплетены в память человека и были более «контактны» или контекстуальными по сравнению с настоящим современным текстом, который существует дистантно – в книгах, в электронных и других носителях вне человеческой памяти. В связи с этим можно сказать, что необходимо рассматривать вопросы текста и текстуальности также и за пределами письменных текстов, так как текстуальность возникла намного раньше, чем возникновение письма. Например, в языке большинства младописьменных народов можно обнаружить в большом, можно сказать почти в необъятном объеме, информацию, т.е. устное народное творчество, которое сохраняется в текстуальной форме веками, передаваясь из

43

уст в уста в различных жанрах, как целые поэмы, сказки, рассказы, песни, стихи, которые веками не имеют своих письменных аналогов и при этом сохраняют свою основную композицию и содержание. Возникновение письма в буквальном смысле вырвало из человеческой памяти этот прообраз, предоставляя новую возможность в коммуникации и этим оставляя позади в письменных источниках историческую память античного человека. Посредством письма постепенно происходит формирование текста как обусловленная знаком форма человеческой мысли. Первые компоненты текстуальности начали формироваться как первые «коммуникативные импульсы», которые зафиксировались в памяти с целью дальнейшего применения, т.е. репродукции и усовершенствования в среде общения определенного сообщества людей. Как отмечает Долгова, письменная форма возникала исторически на базе устной как средство фиксации и поэтому мы можем рассматривать текст не только как письменное оформление речи [6,163], а текст охватывает определенные психологические и социальные особенности. Можно сказать, что именно фиксация, запоминание коммуникативных импульсов и их репродукция заложили основу текстуальности на начальном этапе формирования человеческого языка, который постепенно усовершенствовал свои два полюса – речь и текст. Как речь, так и текст, как два неразрывные стороны человеческого языка, стали развиваться еще с самого начала формирования человеческого сообщества и развития его сознания. Общеизвестно, что на этой стадии речь берет свое начало с первых звуков, издающихся человеком с целью выражения своих целей своему оппоненту, адресату, а текст берет свое начало с момента запоминания и репродукции первых элементарных единиц выражения мысли как звуки, жесты, знаки. Именно эти «коммуникативные импульсы» способствующие синтезу информации в форме фенотекста могут лечь в основу психолингвистического анализа текста.

Исходя из вышеприведенного можно сделать такой вывод, что генотекст это такая «невидимая аморфная матрица», представляющая в совокупности все внутренние мыслительные, психические, коммуникативные возможности человека, которые при необходимости и под воздействием внутренних и внешних факторов могут продуцировать речь и общение. При рассмотрение вопросов генотекста и фенотекста возникают определенные идеи о соприкосновении этих концепций с теорией В. фон Гумбольдта и его последователя Э. Сепира о «языковой картины мира» [15] и мнением Ф. де Соссюра относительно того, как он отмечает, что «мы можем изобразить язык во всей его совокупности в виде ряда следующих друг за другом сегментаций, произведенных одновременно как в неопределенном плане смутных понятий, так и в столь же неопределенном плане звучаний» [17,145].

Следует особо отметить, что все эти элементы и единицы концептуального значения, которые встречаются в различных научных источниках,

44

дифференцированы разными способами в тексте как концепты, изотопии, гештальты, генотекст, фенотекст, а также другие понятия относительно тексту в настоящее время образуют большое количество терминов, которые требуют конкретную научно-обоснованную классификацию. В противном случае определенное количество таких терминов остаются только напрасно используемыми словами или терминами в научном контексте психолигвистики и текстолингвистики.

Взяв в руки любой предмет – стакан, кувшин, ручку, книгу или обувь, мы не можем описать всю технологию производства, условия производства, определить сразу качество, сорт сырья или способы добычи сырья по производству этих предметов. Поэтому иногда кажется очень сложно судить по тексту о многих других особенностях продуцирования этого же текста, найти ответ на вопрос: как зарождается текст, так как за продуцированием текста стоит наисложнейший механизм, который функционирует, базируясь на внутреннем мире человека – мышлении, психике, ценностях, моральных устоях и даже физиологии, а также на факторах внешнего воздействия на человека. Поэтому вопрос, с какой стороны и как подойти к анализу текста, пока остается открытым вопросом современной текстолигвистики.

К сожалению, различные подходы психолингвистического анализа текста не проводятся во взаимосвязи друг с другом, в результате чего происходят определенные разночтения и разрозненности. Поэтому сегодня необходимо провести унификацию и проделать соотносимую взаимосвязь, иерархию или таксономию соответствующих аспектов этих подходов.

Таким образом, одной из основных задач современной психолингвистики является разработка научно-обоснованной дефиниции и логической классификации этих же терминов и понятий, которые часто фигурируют в современной психолингвистике.

Литература

1. Апухтин В. Б. Психолингвистический метод анализа смысловой структуры текста: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М., 1977.

2. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966. 3. Белянин В. П. Основы психолингвистической диагностики: модели

мира в литературе. - М., 2000. 4. Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового

существования. - М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с. 5. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985. - 452

с. 6. Долгова О.В. Синтаксис как наука о построение речи – М. Высшая

школа, 1980.

45

7. Дридзе Т. М. Текст как иерархия коммуникативных программ (информативно-целевой подход) // Смысловое восприятие речевого сообщения. - М., 1976.

8. Залевская А. А., Каминская Э. Е., Медведева И. Л., Рафикова Н. В. Психолингвистические аспекты взаимодействия слова и текста. - Тверь, 1998.

9. Зимняя И. А. К вопросу о восприятии речи: Автореф. дис. канд. пед. наук (по психологии). - М., 1961.

10. Зорькина О.С. О психолингвистическом подходе к изучению текста//Язык и культура. - Новосибирск, 2003. - С. 205-210.

11. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики / Пер. с франц. - М.: РОССПЭН, 2004. - 656 с.

12. Лакофф, Дж. Лингвистические гештальты//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. Х, Лингвистическая семантика. – М.: Прогресс, 1981. – С. 350-369.

13. Носири Хусрав. Чомеъ ул-хикматайн //Куллиёт. – Душанбе: Ирфон, 1991. – С. 25 – 213.

14. Сахарный Л. В. Введение в психолингвистику. - Л., 1989. 15. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М.,

1993. – 656 с. 16. Сорокин Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста. - М.,

1985. 17. Соссюр Ф.де Курс общей лингвистики// Труды по языкознанию

/Перевод с французского под ред. А.А. Холодовича. – М.: Прогресс, 1977. – 695 с.

18. Суровцев В.А., Философия логики Г. Фреге в контексте аналитической философии и феноменологии// Готлоб Фреге: Логические исследования. - Томск: Водолей, 1997. – С. 4 - 9.

19. Kristeva J. Desire in Language . New York, 1980. - 240 p.

46

Одинаев А.А. Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания

o-ajmal@hotmail.com  

СПОСОБЫ ИЗУЧЕНИЯ ЦЕННОСТНЫХ ДОМИНАНТ В РАЗЛИЧНЫХ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

В статье рассматриваются способы изучения ценностных доминант в языковой картине мира различных народов. Существуют различные подходы и методы изучения ценностных установок, анализ которых даст возможность выбрать наиболее оптимальные способы исследования ценностной картины мира носителей китайского и таджикского языков.

Ключевые слова: аксиологическая лингвистика, ценности, ценностные доминанты, методы изучения ценностей.

Лингвистика последних лет все чаще обращается к категориям и терминам

аксиологии. Объектом аксиологии, которая имеет длительную историю изучения ценностей и оценок в различных гуманитарных науках - философии, психологии, антропологии, антропологической лингвистике являются учения о ценностях, иначе говоря, ценностно ориентированная картина мира [4]. Спорным на протяжении десятилетий является вопрос о статусе и месте аксиологии в науке, но ее сущность остается неизменной, это осмысляемое человеком многообразие форм бытия с точки зрения ценностей [2,12].

Язык при этом понимается не только как неотъемлемый атрибут человека, но и пространство множества аспектов освоения человеком мира и самого себя, т.е. самовыражения, самоидентификации, вовлеченности и единения с миром и другими людьми,3].

Темой ценностных доминант и установок занималась в числе других наук и социальная психология, которая изучала их в контексте принадлежности к определенным социальным группам (религиозным, этническим и т.п.). Среди прочих, они стремились найти ответ на вопрос: каким образом установки укореняются в человеческой психике и проникают на глубину, которая значительно превышает глубину проникновения идеологических доминант. Однако в целом начальный период изучения установок был описательным и чаще всего базировался на сравнительных исследованиях, поскольку главным образом, происходило накопление материала и было сравнительно мало работ, которые всерьез бы затрагивали проблему формирования и изменения установок.

Среди подобных исследований выделяют работы Г. Олпорта, который анализируя категорию “ценностей”, утверждает, что их изучение наиболее плодотворно, если исходить из концепции 6 основных интересов или мотиваций

47

личности: теоретической, экономической, эстетической, социальной, политической и религиозной. В качестве основной установки Г.Оллпорт выделял когнитивную, и понятие ценностей связывал, прежде всего, с ней. Он считал, что главной жизненной задачей человека является необходимость упорядочить и систематизировать знания о мире. Так, по мнению Г.Оллпорта, экономический тип людей анализирует все предметы окружающего мира сквозь призму их полезности, которая является высшей ценностью для такого типа. Для эстетического типа, представители которого стремятся к индивидуализму и самопознанию, ценности — это форма и гармония. Для социального типа высшей ценностью является любовь к народу, для политического типа — власть, соревнование и борьба. Для религиозного типа наивысшая ценность состоит в достижении высшего единства. Представим сказанное в виде таблицы: Тип человека Склонности, стремления Высшие, истинные

ценности экономический Систематизация всего в мире с точки

зрения полезности Полезность

эстетический Индивидуализм, самопознание Форма и гармония социальный Коллективизм Любовь к народу политический Лидерство Власть,

соревнование, борьба

религиозный Любовь к Богу и ближнему Достижение высшего единства

Таким образом, Оллпорт не ставит знака равенства между понятиями “ценности” и “установки”. У всех людей есть когнитивная установка, но ее конкретное наполнение зависит от того, каких ценностей придерживается человек.

Однако для большинства исследователей “ценности” обозначают присущие или приемлемые для индивида иерархически расположенные мнения, чувства, намерения совершить определенное действие.

Под ценностями зачастую понимаются установки особого род, которые определяют структуру личности, т.е. то, что воспринимается как стандарт, норма, т.е. основа для выбора, совершаемого человеком. Ценности той или иной культуры в своей совокупности представляют этические основы данной культуры.

Существуют различные методики, среди которых наиболее известными исследованиями ценностей можно назвать методы и анкеты, опросники Ф.Тромпенаарса, С.Морриса, К.Клакхон, Йилдена и Хо (сопоставление восточных религий и западного мироощущения), Г.Олпорта, Э.Шпранглера, Р.Ингельхарта, Л.Б.Косовой, Л.Гордона и др [3; 5].

48

Одним из наиболее распространенных подходов к изучению ценностей и ценностных ориентации является концепция М.Рокича, на которую в той или иной мере опираются многие исследователи данной проблемы. К числу таких относится «опросник ценностей», разработанный Ш.Шварцем [3].

Ш. Шварц представил новый методологический подход к изучению ценностей, исходя из того, что в основе различий между ценностями лежит тип мотивационных целей, которые они выражают. Поэтому он сгруппировал отдельные ценности в соответствии с общностью их целей в типы ценностей.

По мнению Ш. Шварца базовые человеческие ценности, которые с высокой вероятностью обнаруживаются во всех культурах, представляют собой универсальные потребности человеческого существования. Отобрав ценности, описанные в трудах предшествующих исследователей, а также найденные им самим в религиозных и философских трудах, посвященных ценностям разных культур, он сгруппировал их в десять мотивационно отличающихся типов, которые, по его мнению, охватывают базовые типы. К данным мотивационным типам он отнес:

1. власть, 2. достижение, 3. самостоятельность, 4. универсализм, 5. доброта, 6. традиции, 7. гедонизм, 8. стимуляция, 9. конформность, 10. безопасность. Согласно теории Ш.Шварца, ценности личности существуют на двух

уровнях: на уровне нормативных идеалов и на уровне индивидуальных приоритетов [3].

Первый уровень отличается большей стабильностью и отражает представления человека о том, как нужно поступать, определяя при этом его жизненные принципы поведения. Второй уровень в большей степени зависит от внешней среды, например, от социального давления и соотносится с конкретными поступками человека.

Этот аспект теории ценностей нашел отражение в ряде исследований [1;5], в частности, в процедуре проведения опроса в рамках диссертационной работы С.А. Медведевой «Формирование ценностных доминант межкультурного общения при подготовке бакалавров менеджмента» [4]. Диагностику ценностных доминант она провела среди студентов, изучающих менеджмент. Целью эксперимента был при этом анализ сложившейся к данному возрастному периоду иерархии ценностей у групп испытуемых. Для этого было проведено

49

анкетирование студентов с использованием методики «опросника ценностей» Ш.Шварца.

Выявлены ценностные предпочтения студентов на уровне нормативных идеалов и на уровне индивидуальных приоритетов.

Среди ценностей у будущих менеджеров преобладал гедонизм (от греч. hedone — наслаждение) - этическая позиция, утверждающая наслаждение как высшее благо и критерий человеческого поведения и сводящая к нему всё многообразие моральных требований).

С.А. Медведева связывает преобладание гедонизма в шкале ценностей студентов с навязыванием определенных стереотипов и популяризацией в последнее время в обществе посредством СМИ стремления к красивой, «гламурной» жизни, что само по себе неплохо. «Однако, учитывая, что молодые люди зачастую понимают гедонизм как бесконечную погоню за удовольствиями и достижение материальных целей без приложения значимых интеллектуальных и физических усилий, данная ценность представляется сомнительной» [4].

Однако общеизвестно, что ценностная иерархия зависит от многих факторов, в частности, от возрастной, гендерной и социальной принадлежности. Так, например, исследования в трех разных возрастных группах показывают преобладание разных ценностных приоритетов. Ср. истинные ценности для трех групп опрошенных [5]:

Изучение иерархии ценностей и ценностных доминант в лингвокультурах

различных народов является таким образом объектом исследования нескольких дисциплин, в частности, этно- и психолингвистики, когнитивной и аксиологической лингвистики..

По нашему мнению, для комплексного исследования и всестороннего анализа ценностных доминант в культурах носителей различных языков, кроме рассмотрения отношения личности к общечеловеческим ценностям, необходимо

50

учитывать и национальные особенности каждой конкретной культуры. Для этого, на наш взгляд, кроме проведения анкетирования различных социальных и возрастных групп, необходимо опираться и на анализ материала прецедентных текстов.

Неоценимую помощь в данном случае могут оказать национальные корпусы исследуемых языков, где на основе статистики можно просчитать ценностные приоритеты и доминанты в языковых картинах мира.

В следующей работе мы надеемся представить результаты такого исследования, которое послужит обязательным условием для изучения ценностных установок носителей таджикского и китайского языков.

Литература

1. Биченко, И.Г. Элементы ценностной системы российских студентов: любовь в структуре представлений о «хорошей жизни»//Знание. Понимание. Умение.2008. №3. С.215-221.

2. Ильин В.В. Аксиология. – М.: Изд-во МГУ, 2005. – 216 с. 3. Карандашев В.Н. Методика Шварца для изучения ценностей

личности: концепция и методическое руководство. - СПб.: Речь, 2004, - 70 с. 4. Лингвистика и аксиология: этносемиометрия ценностных

смыслов:коллективная монография. – М.: ТЕЗАУРУС, 2011. – 352 с 5. Медведева С. А. Формирование ценностных доминант

межкультурного общения при подготовке бакалавров менеджмента. – Дисс. канд. наук. - Брянск, 2014 – 224 с. - http://gia-centr.ru/wp-content/uploads/2014/04/DISSERTATSIYA-Medvedevoy-S.A..pdf

6. Фролов Д. Что людям надо для полного счастья. - http://www.r-trends.ru/trends/trends_62.html

51

Пак А.О. к.ф.н., Филиал МГУ им. М.В.Ломоносова в г. Душанбе

кафедра лингвистики xingfu@yandex.ru  

ПРОБЛЕМЫ КОНФЛИКТОЛОГИИ И КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКОЙ

КОМПЕТЕНТНОСТИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

В статье рассматривается образование конфликтологической компетентности, которое опирается на 5 составляющих ее компонентов. Развитие того или иного вида компетентности влияет на развитие конфликтологической компетентности в целом, которая, в свою очередь, является основным критерием жизни в обществе и механизмом, активизирующим коммуникативные процессы.

Ключевые слова: конфликт, конфликтология, природа социального конфликта, предпосылки возникновения конфликта, исход конфликта.

Общественное положение и его потребности проецируются в социальных

науках. Конфликтногенность современного социума и параллельно с этим побуждение к достижению сотрудничества, согласия и необходимость в поисках цивилизованного урегулирования возникающих проблем и столкновений привели к появлению новой отрасли знаний – конфликтологии, которая в качестве самостоятельной дисциплины определилась в 50-60е гг. ХХ в. в фундаментальных положениях западной социологии и политологии. Предметом конфликтологии явилось изложение процессов, происходящих в жизнедеятельности человека, применение и развитие социальных составляющих через призму проблематики конфликта, который проецируется посредством столкновений и противодействий оппонентов, отстаивающих различные цели и интересы[3,90].

Конфликтология представляет собой теоретико-прикладную дисциплину, важной особенностью которой является ее комплексный, целостный характер. Научные изыскания в теоретической и практической областях конфликтологии образуют пласт знаний и вопросов, направленных на рассмотрение проблематики конфликта. Опираясь на анализ научной литературы, посвященной конфликтологии, можно обозначить следующие аспекты данной проблемы, воздействие и решение которой на современном этапе приняло стабильный характер у конфликтологов: природа социального конфликта; разновидность конфликтов; развитие конфликта; происхождение конфликтов; внутреннее строение конфликтов; функции конфликтов; информация в конфликте; динамика конфликта; анализ конфликта; предпосылки возникновения конфликта; исход конфликта. Все перечисленные моменты

52

создают пространство для изучения конфликта. При этом относительно природы социального конфликта бытует большое количество различных мнений и взглядов, несоответствие которых главным образом акцентируется в разнообразных несоответствиях словесных интерпретациях социального конфликта [5,89].

Исходя из общего положения компетентности в профессиональном аспекте коммуникации, нельзя не учитывать результативность данной деятельности. Рассматривая понятия «компетенция» и «компетентность», интересным представляется этимология данных слов: от латинского competentis, означающее «принадлежность по праву» (в данном контексте интерпретируется как сфера тех или иных проблем и вопросов, в разрешении которых данный индивидуум выражает опыт и знания), происходит английский термин competence, передаваемый как «правомочность», «компетенция», «компетентность». Прибегая к русскоязычной традиции историко-правого толкования, можно обозначить «компетенцию» как совокупность знаний и интересов, нуждающуюся в тщательном изучении и ограничивающуюся в тех или иных своих интенциях, «компетентность», в свою очередь, представляет собой критерий возможности индивидуума результативно действовать в пределах компетенции [1,90].

Исходя их общей характеристики, конфликт можно трактовать как своеобразную, организованную деятельность, сопровождающуюся противоречием и столкновением вплоть до его урегулирования. При условии признания противоречивых свойств процесса развития, необходимо тщательно рассматривать конфликтную компетентность в качестве основной характеристики результативной продуктивно-речевой деятельности.

На современном этапе влияние конфликтофобии остается весьма прочным критерием, трактовка проблематики конфликта в контексте объединяющего, а не разъединяющего механизма представляет собой одно из положений конфликтной компетенции.

Конфликтологическая компетентность рассматривается в двух аспектах: 1) возможность обозначить и выделить признаки возникшей конфронтации, ее выражение для фиксирования проявленного в нем столкновения и умение применять способы урегулирования конфликта с целью его развития; 2) способность прогнозировать и проецировать конфликты, необходимые для получения определенных данных; воссоздавать конфликтные ситуации исключительно в процессе взаимодействия; умение эффективно отразить направление конфликтного поведения оппонента в их взаимодействии [4,76].

Склоняясь к тому мнению, что конфликтологическая компетентность представляет собой одно из главных аспектов общих критериев профессионализма, особенным образом это проявляется в гуманитарных областях знания, необходимо рассматривать ее в качестве обязательного

53

компонента универсальной коммуникативной компетентности, накапливающего информацию о пределах потенциальных стратегий поведения в конфликтной ситуации и способность эффективно применять данные стратегии в определенных жизненных обстоятельствах. Согласно этому положению, представляется возможным охарактеризовать конфликтную компетентность как способность и навыки сдерживать столкновение, противоречие в результативном конфликтном проявлении. Подобные способности и навыки ведут к урегулированию той или иной конфликтной ситуации.

Конфликтологическая компетентность, в свою очередь, рассматривается в качестве когнитивно-регуляторной подсистемы профессионально весомого аспекта индивидуума, обладающего адекватными специальными навыками и знаниями. Конфликтологическая компетентность заключается в возможностях действующего индивидуума (организации, общественного движения или группы и т.д.) в условиях реальной конфликтной ситуации прибегать к мерам, способствующим к сокращению деструктивных механизмов конфликта.

Воспитание свободных людей обуславливается развитием у них знаний и навыков независимого, логически обоснованного, грамотного подхода к решению тех или иных вопросов, способности принимать ответственные общественно, морально-этические решения, включая и основополагающие аспекты конфликтологической компетентности [6,65].

Индивидуум, являющийся участником конфликтной ситуации, не способен дать четкую адекватную оценку конфликта и своей манере поведения в нем. Специалист в данной области не утрачивает подобную способность, к тому же конфликт представляет собой область проблем, рассматривающаяся с позиций его профессиональных навыков.

Образование конфликтологической компетентности опирается на 5 составляющих ее компонентов:

1) теоретическая подготовка по проблемам конфликтологии (политологическая, юридическая, психологическая, социологическая и др.);

2) навыки применения социальных механизмов прогнозирования, контроля, сокращения деструктивных признаков конфликтного проявления;

3) образование профессионального типа мышления, содержащего рефлективность, методологичность, саногенность, объемность, креативность;

4) навыки применения механизмов психогигиены и перенесения стрессового состояния в конфликтных ситуациях;

5) профессиональное выполнение обязанностей конфликтолога-практика.

Структура образования конфликтологической компетентности состоит из следующих компонентов:

1) предельный уровень интеллектуального прессинга и эмоционально-психологического давления;

54

2) свободная форма демонстрации знаний в процессе эксперимента; 3) усугубление реальных конфронтаций и столкновений интересов в

процессе обучения; 4) возникновение неожиданных проявлений в виде новых взглядов, идей,

отношений, методов, теоретических обоснований, практической реализации и т.д.;

5) вероятная возможность того, что специалисты по проблемам практической конфликтологии проявят собственную конфликтологическую некомпетентность в реальном процессе конфронтации;

6) вероятность использования качественно нового механизма развития в принятии стратегических тактик контроля в процессе конфронтации.

Теоретические и практические изыскания дают возможность определить конфликт в качестве способа, применяемый в обучении управленцев и создании конфликтологической компетенции.

Необходимо обозначить, что при условии завуалированного понимания закономерных противоречий, вызванных этическими критериями – общими, личными, профессиональными, человек, серьезно занимающийся данной проблемой, будет замечать противоречие этих этических критериев в своем мироощущении. Несоблюдение социальных критериев общения и ликвидация ценностных интенций представляют собой основополагающие признаки усугубления конфликтов в период общественных изменений и преобразований. Из этого следует, что создание новых взаимоотношений индивидуума с окружающим миром, с людьми и сохранение тех ценностей, что влияют на человечность людей, являются главными факторами в образовании конфликтологической компетентности. Согласно психологическим аспектам конфликтологическая компетентность представляется как набор механизмов: гностического, пространственного, конструктивного/регулятивного, коммуникативного, нормативного и рефлексивно-статусного механизмов, определяющих те или иные виды компетентности [2,45].

Развитие того или иного вида компетентности влияет на развитие конфликтологической компетентности в целом, которая, в свою очередь, является основным критерием жизни в обществе и механизмом, активизирующим коммуникативные процессы. Это дает возможность прогнозировать, создавать определенную ориентацию и курс развития, при этом становится очевидным, что развитие немыслимо без конфронтаций, а значит, процесс конструктивного развития конфликта не представляется возможным без лингвистической компетенции.

Литература

1.Хасан Б.И. Конструктивная психология конфликта. СПб.; Питер, 2003. – 350 с.

55

2. Цой Л.Н. Практическая конфликтология: книга первая. М.; Глобус, 2001. – 176 с.

3. Чумиков А.Н., Бочаров М.П. Связи с общественностью теория и практика. М.; ДЕЛО, 2003. – 285 с.

4. Новый энциклопедический словарь, Большая российская энциклопедия, М.; 2000. - 143 с.

5. Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведова, 4-е изд., дополн., М.; 2000. - 267 с.

6. Библиотека по конфликтологии: http://www.ippd.univers.krasu.ru/bibl/

56

Пак А.О. к.ф.н., Филиал МГУ им. М.В.Ломоносова в г. Душанбе

кафедра лингвистики xingfu@yandex.ru  

РАССМОТРЕНИЕ ПРОБЛЕМАТИКИ КОНФЛИКТА ЧЕРЕЗ

ПРИЗМУ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ Любой конфликт, независимо от своей среды возникновения –

политический, трудовой, психологический, нравственно-этический, моральный и др., обладает языковым и речевым позиционированием. Язык и речь, в свою очередь, имеют конфликтногенные механизмы, провоцирующие участников общения на конфликтное обострение. В статье рассматриваются поведенческие проявления конфликта в языковом пространстве.

Ключевые слова: конфликтный тип личности, структуры конфликта, коммуникативное воздействие, психологические и лингвистические критерии, «ложный конфликт».

Общественные и личностные критерии субъекта образуют некую

стабильную модель поведения в конфликтных проявлениях, присущую определенному типу личности. В юридической конфликтологии определяют три основных типа личности: 1) для деструктивного типа индивидуума характерно возникновение, развитие и поддержание конфронтации, определение своего доминирования, оказание давления на другого индивидуума, использование его интересов и выгод в своих амбициях, оскорбление и унижение личностного достоинства человека до полного его подавления. В повседневной жизни, как правило, в эту группу входят инициаторы споров и скандалов, в организациях или учреждениях - это интриганы и сплетники, в толпе – это зачинщик потасовок и беспорядков. 2) представители конформного типа отличаются инертностью, лояльностью, склонностью уступать и соглашаться. Данный образец поведения, с одной стороны, представляет опасность, заключающуюся в неком пособничестве и содействию агрессивным проявлениям окружающих, а, с другой, содержит положительные мотивации, ибо, как известно, компромисс является наилучшим методом урегулирования конфликтных ситуаций. 3) субъекты конструктивного типа поведения проявляют желание разрешить конфликт, прибегая к взаимовыгодным условиям для обоих оппонентов [2,122-124]. Данные типы индивидуумов в большинстве своем выражают социальные поведенческие сценарии личности, которые взаимосвязаны с психологическими характеристиками партнеров по коммуникации, обозначенных в психологической школе грузинских специалистов. Норакидзе В.Г. определил, что внутреннее содержание личности оппонентов взаимосвязано с установкой и

57

характером субъекта. В данном случае установка представляет собой способность индивидуума к определенному восприятию реальности, определенным способом осознавать, оценивать и реагировать на нее. Установив главные типы фиксированной установки, закрепленной посредством процесса повторения, ученый дал характеристику трех психологических типов людей: а) цельные с динамической установкой; б) конфликтные со статической установкой; в) импульсивные с вариабельной установкой [3,119-127], каждый из которых, в свою очередь, обладает своими характерными критериями, предопределяющими качественные признаки личности. Таким образом, конфликтный тип личности с грубо-статической установкой определяет внутренние и внешние конфронтации, глубокий и частотный эмоциональный фон, стремительное возникновение эмоциональных проявлений, смена настроения, острота реакции на внешние раздражители, отсутствие контроля в поведении, внутренняя депрессия, страх, диффузное чувство тревоги, паники, необходимость в агрессивной реакции, столкновение с определенными трудностями в процессе освоения и приспособления к среде, нежелание идти на контакт и проявлять понимание и лояльность и т.д.

Подобные общественные и психологические типы людей взаимосвязаны с коммуникативными типами индивидуумов. Согласно критериям, выраженным в определенной манере поведения и предопределяющим речевое поведение индивидуума, обозначим три типа личностей, исходя из их речевых установок: а) установка на конфликтную ситуацию; б) установка на невмешательство; в) установка на сотрудничество. При этом установка на конфликтную ситуацию, конфликт представляет собой склонение к той или иной манере поведения, прибегая к:

• интенсивному, насыщенному влиянию на оппонента; • применению отрицательных рычагов для поддержания коммуникативного

акта; • преобладанию авторитетного влияния говорящего; • концентрации внимания на самом себе в речевом потоке; • несоблюдению речевых норм поведения; • установлению ярлыков; • применению прямых и косвенных агрессивных выражений, оскорблений; • ярко выраженной уверенности в процессе общения. Обладая отрицательными намерениями, А побуждает к агрессивному

проявлению, что влечет неадекватное восприятие речевой ситуации, сознательно создает недопонимание и недоразумение в общении, направленные на интересы В.

Данный коммуникативный тип личности наглядно находится в соотношении с деструктивным типом – по общественным признакам и грубо-

58

статическим типом личности – по психологическим показателям. Это своего рода конфликтный тип участников общения.

Следующий тип коммуникантов – конформистский, обозначенный установкой на невмешательство. В речевом процессе субъекты данной группы придерживаются:

• основной манере поведения – отстранения, выражающейся в позиции несближения с окружающими людьми;

• осуществлению личностных целей и интересов в процессе общения, независящего от другого индивидуума;

• особого выделения приоритета, сконцентрированного на собственном «я»; • отклонения от возможности принятия самостоятельных решений и

влияния на развитие и результат тех или иных ситуаций. Итог подобного взаимодействия непредсказуем. В силу незафиксированной

позиции данного типа, события могут разворачиваться как в сторону гармонизации общения, так и в направлении усугубления конфронтации, что является предопределяемым посредством совпадения других речевых обстоятельств, а именно – коммуникативного типа другого субъекта. Как и любое другое явление, речевой процесс может быть или конфликтным, или гармоничным. Данные маркеры обозначают лишь два проявления со знаком «-» и со знаком «+», при этом оставляя возможность перетекания данного состояния внутри своих структур. Восприятие ориентира в промежуточном положении отличается сложностью и многоплановостью, тем более, если речь идет о речевом процессе. Типы взаимоотношений, занимающие промежуточное положение, могут оказаться в разных маркированных группах, зависящих от других факторов.

Третий коммуникативный тип личности – гармонический основывается на установке сотрудничества. При этом показывает выдержанную манеру поведения, источником которого служит:

• всецелая глобальная стратегическая программа сотрудничества; • преобладание реальных намерений; • поощрение придерживания семантической когерентности обсуждаемой

темы вопроса; • ярко выраженная уверенность и положительное восприятие

коммуникативного взаимодействия между участниками общения; • соблюдение традиционных критериев и речевых норм коммуникации. Все эти моменты отражают способность к глобальному преобразованию,

обусловленному коммуникативной ситуацией. Подобный коммуникативный тип подходит к конструктивным и цельным типам личности.

Выделение внутренней структуры конфликта и описание основных его сторон дает возможность обозначить провоцирующие признаки, ведущие к

59

нарастанию, укреплению и развитию конфронтации. Психологический признак языкового и речевого проявления конфликта в целом представляет собой:

1) стремление В использовать ответную речевую реакцию на действие и поведение А, пытающегося нелестным образом отозваться о его чести и достоинстве, а также намерение ее реализовать;

2) защитная стратегия, обозначенная некоторыми преувеличенными критериями («сверхзащита»), которая имеет место быть в законодательстве как «превышение пределов необходимой обороны». Они несколько перекликаются с языковыми и речевыми проявлениями, провоцирующими возникновение конфликта.

Эти языковые и речевые проявления могут заключаться в следующем: • наглядный показатель расхождений и разногласий в рамках ментальных и

речевых двусторонних установок между А и В; • отличие в количестве фоновой информации, располагающей А и В; • отличие во внутреннем строе и количестве кода (языка) А и В

(«стилистика» говорящего и «стилистика» слушающего); • весьма насыщенное коммуникативное воздействие А на В для реализации

своего речевого намерения (применение языковых средств в качестве «инструмента власти») [1];

• применение коммуникативных средств, приносящих вред и отрицательное влияние одному из участников общения (лексические единицы с явно негативным, отрицательным смыслом; бранные выражения);

• использование конфликтногенных, вербальных, паралингвистических и невербальных методов, принижающих и оскорбляющих честь и достоинство оппонента (программ дискриминации, контроля и подчинения, конкуренции; манер нанесения оскорблений, обиды, выражений угроз и клеветы; возможность агрессивного вербального поведения; демонстрация оскорбительных жестов);

• несоблюдение коммуникативных критериев, норм и правил речевого общения.

Психологические и лингвистические критерии тесно взаимодействуют друг с другом.

1) Язык и речь представляются теми факторами, которые способны активировать психологические механизмы.

а) несоответствие во внутреннем строе и количестве кода (языка) А и В может вызвать агрессивную реакцию в качестве защитного действия. Агрессия может быть следствием языковой некомпетентности, т.е. незнанием той или иной лексической единицы и ее значения участником, применяющим данную манеру поведения как средство самозащиты;

б) выяснение отношений партнеров коммуникативного процесса возникает в результате использования вербального оскорбления В в качестве ответной реакции на негативные проявления и обидные выражения А.

60

2) Язык и речь представляют собой результат влияния психологических факторов на манеру поведения партнеров коммуникации. Применение защитной стратегии, обозначенной некоторыми преувеличенными критериями, обусловлено ошибочной трактовкой слов, действий, намерений другого человека, что неизбежно ведет к возникновению конфронтаций.

Рассмотрим пример такой коммуникации. Как правило, при наличии у оппонентов незначительных замечаний друг к другу, в начале конфликтная ситуация ни как себя не проявляет. Данное обстоятельство не воспринимается участниками как конфликтное проявление. На данном этапе у одного из участников контакта закрадывается мысль о своей/собеседника «нетактичности», «неуважительном поведении» по отношению к себе/своему партнеру. Возникает первое ментальное действие, не сопровождающееся вербальными выражениями – по этой причине оно не может восприниматься как элемент возникающей конфронтации. Далее одна из сторон начинает сознательно и активно демонстрировать свое участие, заботу и признание «вины» перед другой стороной. Проявление речевого контакта налицо. При этой ситуации наглядного ярко выраженного противоречия не происходит. Однако, испытывая внутренний дискомфорт, озабоченность и беспокойство, первая сторона продолжает настойчиво оказывать давление своим навязчивым поведением. Возникает известный в социальной психологии «ложный конфликт»[4,130], который определяется отсутствием ярко выраженных конфликтных проявлений, противоречий между участниками общения, при этом один из них чувствует конфликтногенность данной коммуникации.

В условиях ошибочного восприятия ситуации одним из участников, и полного, адекватного понимания ее вторым участником «ложный конфликт» усиливается и развивается. Таким образом, первый прибегает к защитным мерам («сверхзащита»), а второй наносит ответные действия. Вследствие этого, возникает реальная конфликтная ситуация, ибо второй участник начинает воспринимать ее как таковую.

«Ложный конфликт» перетекает в «неадекватно понятый» [2,91], при котором отмечается наличие конфликтной ситуации, восприятие ее обоими оппонентами с различными весомыми расхождениями от реальности, т.е. со значительными преувеличениями или преуменьшениями масштабов возникшей конфронтации. Для того, чтобы индивидуум оценил сложившуюся ситуацию в качестве конфронтации, какие либо действия, исходящие от другой стороны, не всегда столь значительны и обязательны. Иногда достаточным признаком для создания подобного маркера той или иной ситуации является наличие весомого деструктивного критерия для другой стороны. Вследствие того или иного факта создается неверное заключение об агрессивном, негативном умысле другого участника коммуникации, и индивидуум, считая, что предпринял меры, дабы защитить себя, наоборот, развивает конфликт. В свою очередь, отталкиваясь от

61

враждебной позиции другого, А сам проявляет себя некорректно и агрессивно, что провоцирует негативную реакцию другого, подтверждая тем самым изначальную враждебную позицию. Конфликт, обостренный по недоразумению, имеет все предпосылки развиваться как реальный конфликт, обладающий реальными противоречиями.

Конфликт как процесс проходит следующие уровни своего развития: невербальные мотивации – интересы, потребности, точки зрения, мотивы, закладывающие основу для образования социального и психологического типа личности, являются предпосылками установок субъекта на взаимоотношение с другими членами группы или коллектива. Установки предопределяют образование целей коммуникации, которые, в свою очередь, влияют на выбор индивидуума вербальных стратегий. Вербальные стратегии представляют собой речевое отражение цели, которая тесно переплетается с установками – вербальные стратегии подчинения и контроля, дискредитации и дискриминации взаимодействуют с установкой на конфликтные проявления, конфронтацию; вербальные стратегии близости, отрицание выбора взаимодействуют с установкой на сотрудничество. Данные механизмы конфликтной коммуникации – невербальные факторы, установки, цели, вербальные стратегии – отражают выбор сценария речевого поведения, конфликтное выражение которого довольно разнообразно: начиная от прямого оскорбления и заканчивая весьма изощренными проявлениями унижений чести и достоинства партнера по коммуникации – намеки, подтексты, недомолвки, двусмысленности и т.д.

Любой конфликт, независимо от своей среды возникновения – политический, трудовой, психологический, нравственно-этический, моральный и др., обладает языковым и речевым позиционированием. Язык и речь, в свою очередь, имеют конфликтогенные механизмы, провоцирующие участников общения на конфликтное обострение. Эти характеристики обусловлены общественными и психологическими критериями, под воздействием которых образуются устойчивые типы личности, участвующих в коммуникативном акте и поступающих по определенным сценариям общения. Осуществление гармоничного или дисгармоничного сценария поведения в конфликтной ситуации зависит от общественных, психологических и лингвистических критериев, предопределенных речевым контекстом в целом.

Литература

1.Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

2.Дмитриев А.В., Кудрявцев В.П., Кудрявцев С.В. Юридическаяконфликтология. Ч. 1. Введение в общую теорию конфликтов. М., 1993.

62

3.Норакидзе В.Г. Методы исследования характера личности. Тбилиси, 1975.

4.Петровская А.А. О понятийной схеме социально-психологического анализа конфликта. М., 1977.

63

Раджабова Р. Р. к.ф.н. Российско-Таджикский (славянский) университет,

кафедра таджикского языка j.o.92@mail.ru

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ТАДЖИКСКО-

УЗБЕКСКОГО ДВУЯЗЫЧИЯ В статье изложена точка зрения автора на психологические факторы

возникновения таджикско-узбекского двуязычия. Одной из важнейших причин формирования смешанного характера речи является огромный словообразовательный потенциал лексики контактирующих языков. Смешанное функционирование языков способствует выработке и развитию весьма интересных психолингвистических факторов.

Ключевые слова: двуязычие, языковые контакты, гомогенное и гетерогенное словообразование, переключение кодов, донор и реципиент

Сопоставление степени владения населения республики вторым и третьим

языком свидетельствует о том, что язык основной массы двуязычных жителей республики является смешанным (речь идёт только о таджикско-узбекских билингвах), его условно можно разделить на два вида: а) таджикская речь с включением отдельных узбекских слов или их элементов; б) попеременный переход с таджикского языка на узбекский и обратно. Попытаемся рассмотреть каждый вид в отдельности.

Смешанный характер речи таджиков с употреблением отдельных узбекских слов или их элементов довольно распространенное явление в литературном таджикском языке. Как правило, это давно и устойчиво вошедшие в язык слова. Эта лексика широко употребляется как в устной, так и в письменной, как в разговорной, так и в литературной речи. Попеременное использование обоих языков свойственно лицам, оказавшимся в двуязычной обстановке, они часто переводят свою речь с одного языка на другой.

Одной из важнейших причин формирования смешанного характера речи является огромный словообразовательный потенциал как таджикской, так и узбекской лексики. Как правило, при смешанном использовании языков, степень владения национальным языком у лиц, говорящих на втором языке, особенно у тех людей, которые сходятся в крупных языковых центрах, носит индивидуальный характер, так как имея возможность контактировать с представителями других языков (например, с русскоязычным населением), они к местному языку относятся более осознанно, избирательно, зачастую специально изучая его. Например, общаясь с представителями узбекского населения города Турсунзаде, мы столкнулись с проблемой языкового барьера. При совместном проведении какого-либо мероприятия (свадьба, поминки и.т.д.) часто

64

приходится попеременно применять таджикскую и узбекскую речь. При избирательной речи происходит меньшее количество смешанных употреблений лексики обоих языков, зачастую озвучиваются отдельные предложения сначала на таджикском языке, а потом на узбекском (или наоборот), в данном случае повтор одной мысли на двух языках звучит как перевод первого варианта.

В становлении лексической системы таджикского и узбекского языков всё зависит от контингента говорящих. На севере республики узбекский язык оказывает сильное влияние на национальный язык, в Раштском и Джиргатальском районах ощущается влияние киргизского языка, в ГБАО – соответственно памирского, в Турсунзаде – вновь узбекского на национальный язык. Такая же картина соответствует таджикским говорам Узбекистана. В таджикско-узбекском двуязычии индивидуальный уровень владения языком существенно влияет на родной язык билингва, внося изменения не только в лексику, но порой и в построение предложения. К примеру:

1. а) Са учун њамтин кардит? (Барои чи њамин хел кардед?) - Почему вы так сделали?

б) Ќулоѓам дар кадос (Гўшам дард карда истодааст) – У меня болит ухо.

в) Экаламо брафсаким (Њар дуямон рафта истодаем) – Мы вместе уходим. (Чустский район, Наманганской области Республики Узбекистан).

2. В диалектах восточно-ферганских говоров таджикского языка встречаются выражения и словосочетания узбекского типа: хўрда гирифтан – еб олиш (съесть), гуфта додан – айтиб бериш (рассказать), карда партофтан – ќилиб ташлаш (сделать - глаголы без использования узбекских слов); ќўш шудан – ќўшатиш (соединяться), љўн кашидан – жунатиш (отправляться), тиќидан – тиќиш (набиваться - возвратные глаголы с узбекским именным компонентом); айнимиш кардан (портиться), ќутурмиш кардан (портиться – в смысле зазнаться), яламиш кардан (просить, надеяться). Эти же самые понятия в немного видоизмененной форме наблюдаются и в других говорах: тиќили кардан – набивать, вмещаться, айни кардан – испортиться, љўна кардан – отправиться (глаголы с применением узбекских именных компонентов) и т.д. (самаркандский говор).

3. В исфаринский и канибадамский диалекты северных говоров также проникло достаточно много узбекских слов, но их количество немного уступает аштскому диалекту. Как было показано, все эти слова относятся к различным сферам жизнедеятельности (сельское хозяйство, название предметов быта и.т.д.). Приведём некоторые примеры таких слов: той, тайлоќ, солиќ, ќўчќор, етак, ќуян, йопуќ, белинчак, чўмуч, толќон, ўѓур, бурма, ўхлоќ, чаќмоќ, ўгай, и.т.д.

Взаимодействие лексических единиц таджикского и узбекского языков носит весьма разнообразный характер. В ряде северных говоров ТЯ он

65

выражается весьма отчетливо и сохраняет глубокие социальные корни. По мере перехода от периферии к центру, признаки применения заимствованной лексики принимают расплывчатый характер, что видимо, обусловлено тем, что городской говор, независимо от происхождения его потребителей, всё же носит признаки синтеза различных диалектов и литературной речи. К примеру:

1. Дар пеши истгоњ манъ кунед // Остановите у остановки. 2. Ба сўњбати мо ќатї нашавед // Ба сўњбати мо аралаш нашавед

(разг.) – Ба сўњбати мо дахолат накунед (лит.яз.) // Не вмешивайтесь в наш разговор.

В приведённых примерах конструкция предложения соответствует нормам литературного языка, заимствованные же слова выделены линией.

По характеру своего применения современной молодежи более свойственен сплошной обмен лексическими единицами. Современные рэпперские песни, вошедшие в моду среди молодежи, являются ярким примером сплошного обмена.

Сплошной вид двуязычия на современном этапе активно развивается, чему примером может служить увеличение количества узбекских фильмов, видеоклипов, дисков, а также распространение СМИ Узбекистана на прилегающие территории. В распространении такого взаимодействия существуют как положительные, так и отрицательные стороны. Положительным является то, что население республики получает широкий доступ к информации на хорошем литературном узбекском языке, имеет возможность познакомиться с культурно-экономической жизнью соседней страны, сравнить её с жизнью своего народа. Но плохо то, что при этом население, и особенно молодое поколение, перестаёт активно говорить на своём родном языке. Речь представителей таких регионов изобилует лексикой соседней территории, они используют слова или запомнившиеся и наиболее употребительные речевые обороты, часто употребляют в своей речи модели словосочетаний из другого языка [13,6]. Это, как правило, фрагменты из модных стихов и песен, популярных телепередач и так далее.

Индивидуальный способ языкового общения присущ не очень широкому кругу людей, так как он формируется в основном у людей особого склада, умеющих быстро переключаться с одного языка на другой, общаться одновременно с представителями двух языков. Об этом языковом явлении очень интересно высказался Л.В. Щерба: «есть два вида сосуществования языков в индивиде: а) когда оба языка образуют две отдельные системы ассоциаций, не контактирующих между собой; б) когда два каких-нибудь языка образуют в уме лишь одну систему ассоциаций, что составляет второй вид сосуществования языков. Любой элемент языка имеет тогда свой непосредственный эквивалент в другом языке…» [117,14].

66

Естественно, при лексическом освоении слова в речи реципиентов действуют внутренние механизмы родного языка. По данному поводу русский лексиколог А.В.Калинин писал следующее: «Лексически освоенным слово можно считать тогда, когда оно называет вещь, явление, свойственное нашей русской действительности, когда в его значении не остаётся ничего, что указывало бы на его иноязычное происхождение» [52,71]. Это замечание применимо ко всем говорам, в том числе и таджикским. Например, слова ќўрѓон - курган, шашлик - шашлык, каклик - кеклик, заимствованные из узбекского языка, сегодня широко распространены не только в таджикском, но и в русском языках. Однако освоение может произойти и при наличии конкурирующего слова. В северных говорах, например, слова ќоќ, ќапќоќ, ќалпоќ, ќошуќ используются также широко как их таджикские эквиваленты хушк, сарпўш, тўпї, чумча (соответственно). К сведению, узбекское слово «ќалпоќ» - тюбетейка уже давно заимствовано русским языком и используется в виде слова «колпак».

Гомогенный тип языкового взаимодействия используется группой двух близкородственных языков, который возникает при их тесном контакте. Например, языки иранской семьи (дари + таджикский = афганцы + таджики; фарси + таджикский = иранцы + таджики и памирский+ таджикский). Также гомогенный тип общения наблюдается в Таджикистане при контакте родственных языков тюркской семьи: узбекский + киргизский, узбекский + казахский, узбекский + татарский, узбекский + азербайджанский и другие.

В формировании гетерогенного языкового общения в республике принимают участие языки, принадлежащие к иранской, славянской и тюркской семьям и группам: таджикский + русский, таджикский + узбекский, русский + узбекский, таджикский + киргизский, русский + киргизский, узбекский + киргизский и т.д. Исследуемый нами таджикско- узбекский способ заимствования речевых единиц относится к гетерогенному, т.е. разносистемному виду общения. Необходимо отметить, что гомогенный и гетерогенный виды речевых взаимодействий могут перекрещиваться, что имеет место, например, у таких типов многоязычия как таджикско- русско- узбекский, персидско-таджикско- русский и другие. Поэтому разграничение гомогенного и гетерогенного типов языкового употребления имеет смысл не только для установления характера функционального распределения влияющих друг на друга языков, но и для выяснения хода освоения заимствованных элементов носителями этих языков. Например, характерной чертой заимствованной лексики в северных говорах таджикского языка является то, что она употребляется в некоторых диалектах параллельно со своими таджикскими эквивалентами. Например, параллельное употребление в обиходе таких слов как янѓоќ / чормаѓз, янтоќ / хор, ќўшни / њамсоя, ќудуќ / чоњ

67

(существительные), ќоќ / хушк, текис / њамвор, силиќ / нарм, суюќ / обакї (прилагательные), ќўш кардан / њамроњ кардан, алиш кардан / иваз кардан (глаголы) и других слов стало обычным явлением для двуязычной аудитории.

Таким образом, рассмотренный в рамках данной статьи лексический материал свидетельствует не только о функционировании двуязычия на сопредельных территориях Таджикистана и Узбекистана, но, что самое интересное, о том, что психологический настрой, эмоциональная окраска речи билингвов формирует и развивает степень владения ими вторым и третьим языком (в этом случае билингвы становятся полилингвами). Такое функционирование языков способствует выработке и развитию весьма интересных психолингвистических факторов, например, таких как переключение языковых кодов, умение синхронно говорить на нескольких языках, а самое главное, выработка мышления на втором и третьем языке. Все эти факторы требуют пристального внимания отечественных лингвистов и детального анализа и исследования.

Литература

1. Андреев М.С. Краткий обзор некоторых особенностей таджикских говоров. - Сталинабад.- Ташкент, 1930.

2. Зикриёев Ф.К. Оид ба дузабонї ва робитаи забонњои тољикиву ўзбекї// Вопросы лингвистики.- Душанбе, 2004, с. 89-93.

3. Калинин А.В. Лексика русского языка. - М.,1971. 4. Щерба Л.В. О понятии смешения языков. – В кн.: Избранные

работы по языкознанию и фонетике. Л.,1958.

68

Собиров Д.Д. Таджикский национальный университет

jamshed_corp@mail.ru

ИССЛЕДОВАНИЕ СЛОЖНЫХ ГЛАГОЛОВ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА

В статье приводятся предварительные результаты исследования

сложных глаголов таджикского языка с целью разработки программных средств их автоматического распознавания в текстах.

Ключевые слова: таджикский язык, сложные глаголы, автоматическая обработка, корпус текстов.

На протяжении 2011-2013 гг. в рамках школы по компьютерной

лингвистике под руководством академика АН Республики Таджикистан З.Дж. Усманова проводился комплекс взаимосвязанных исследований по решению частных задач автоматизации в целях разработки перспективных систем машинного перевода [1]. Среди таких задач обособленно стоит задача автоматического распознавания в таджикских текстах составных и сложных глаголов (именных и деепричастных) как основа для последующей разработки систем синтаксического анализа. В 2011 году был закончен предварительный - информационный этап исследования, в ходе которого были систематизированы имеющиеся сведения о закономерностях формирования глагольных конструкций таджикского языка (ТЯ) [2]. К началу 2012 года были разработаны алгоритмические основы для создания проблемно-ориентированного программного обеспечения - лабораторного стенда для исследования глагольных конструкций ТЯ [3].

К исходу 2012 года экспериментальный стенд был создан с использованием среды разработки Embarcadero® Delphi® 2010 и СУБД SQLite, а также протестирован на специализированном корпусе таджикских текстов объемом более 870 тыс. словоформ [4]. Тексты корпуса прошли предварительную обработку с целью удаления ошибок и приведения к однообразному виду. В частности, было произведено согласование шрифтов исходных документов [5] с последующим переводом в кодировку Юникод и сохранением в текстовом формате.

Для поддержки функционирования стенда по материалам исследования в области таджикско-персидской конверсии систем письма [6] были наполнены вспомогательные информационные базы, содержащие 610 основ простых глаголов ТЯ, 48 глагольных префиксов и 102 постфикса. На первом этапе были изучены статистические характеристики встречаемости простых глаголов ТЯ. В частности, установлено, что простые глаголы составляют около 9% всех

69

словоформ входных текстов, отглагольные имена – 2%, причастия (деепричастия) – 1% [4].

Так как в основе составного либо сложного глагола в таджикском языке всегда лежит простой глагол, с помощью стенда отбирались последовательности словоформ входных текстов длиной не более 6 слов, оканчивающихся на простой глагол. Полученный список таких последовательностей - кандидатов явился объектом дальнейшего изучения на предмет выделения из них различных типов глагольных конструкций и определения их встречаемости. Для этого строки промежуточного списка подвергались сегментации для удаления словоформ, не входящих в состав глагольных конструкций. В качестве правил сегментации использовались знаки препинания, служебные символы, буквы иностранных языков, аббревиатуры [4]. Также на основе модельного словаря таджикского языка [7] был сформирован специализированный стоп-словарь объемом 194 слова (состоящий в основном из наречий, союзов и частиц), которые не могут быть частью глагольной конструкции.

На текущем этапе исследования потенциал сегментации уже исчерпан, требуется выделение дополнительных признаков распознавания и применения структурного (лингвистического) подхода к распознаванию. При этом в качестве локальных проблем, требующих решения, можно указать омонимию глагольных основ и некоторых форм существительных, а также отсутствие эталонной (обучающей) выборки сложных глаголов ТЯ. Дело в том, что изучение доступных литературных источников выявило факт отсутствия в явном виде словарей глаголов таджикского языка. Поэтому была осуществлена оперативная корректировка частных задач исследования, а именно добавление на ближайшую перспективу решения следующих задач:

1. Получение словарей сложных глаголов на основе: a) анализа существующих словарей таджикского языка (эталон), b) обработки корпуса текстов ТЯ экспериментальным стендом. 2. Выделение из эталонного словаря возможных структур именной

части сложных глаголов и установление формальных правил их распознавания. 3. Автоматизированное сравнение эталонного и экспериментального

словарей с выделением редких неизвестных глаголов, см. рисунок.

70

Рисунок - Классификация глаголов таджикского языка Текущее предположение исследования состоит в том, что существующие

словари таджикского языка содержат лишь часть реально используемых сложных глаголов. «Неизвестные» с точки зрения словарей глаголы стоит искать среди редко встречаемых в корпусе текстов ТЯ глагольных конструкций. Стоит отметить аналогичное исследование 2012 года иранских авторов S. Bagherbeygi и M. Shamsfard, которые выделили из словарей персидского языка 6302 (Sokhan Dictionary) и 6386 (Aryanpour Dictionary) сложных глагола, а в результате обработки корпуса текстов выделили 7139 сложных глаголов. Эти же исследователи приводят данные о том, что в качестве именной части составных глаголов персидского языка используется, по меньшей мере, 10973 существительных и 3810 прилагательных [8].

Данные числовые величины предполагается принять в качестве ориентиров при решении сформулированных задач. Таким образом, в результате прохождения обозначенного этапа исследования, должен быть получен экспериментальный словарь сложных глаголов таджикского языка:

− соразмерный по объему результатам персидских авторов, − имеющий значительную степень пересечения с эталонным словарём.

Литература 1. Гращенко Л.А., Клышинский Э.С., Тумковский С.Р., Усманов З.Д.

Концептуальная модель системы русско-таджикского машинного перевода // Доклады Академии наук Республики Таджикистан – 2011. - том 54, №4. – С. 279-285.

2. Собиров Д.Д, Гращенко Л.А., Усманов З.Д. Информационные основы автоматического распознавания глаголов таджикского языка // Известия Академии наук Республики Таджикистан. Отд. физ.-мат., хим., геол. и техн. наук.- 2011. - №3. - С. 41-46.

71

3. Гращенко Л.А., Собиров Д.Д. Модели и алгоритм распознавания глаголов в предложениях таджикского языка // Доклады Академии наук Республики Таджикистан. - 2012. - том 55. - №2. - С. 120-125.

4. Собиров Д.Д. Программный стенд для исследования глагольных конструкций таджикского языка // Новые информационные технологии в автоматизированных системах. - 2013. - №16. - С. 277-282.

5. Гращенко Л.А. Клиент удаленной автоматизации согласования компьютерных шрифтов таджикского языка // Доклады Академии наук Республики Таджикистан. - 2011. - Т. 54. - № 5. - С. 367-370.

6. Гращенко Л.А. Математические основы автоматизированной таджикско-персидской конверсии графических систем письма: дис. ... канд. физ.-мат. наук – Душанбе: Институт математики АН Республики Таджикистан, 2010. - 115 с.

7. Гращенко Л.А. Модельный стоп-словарь таджикского языка // Доклады Академии наук Республики Таджикистан. - 2013. - том 56. - №5. - С. 368-375.

8. Bagherbeygi S., Shamsfard M. Corpus based Semi-Automatic Extraction of Persian Compound Verbs and Their Relations // Proceedings of the Eight International Conference on Language Resources and Evaluation (LREC’12). – Istanbul, Turkey: ELRA, 2012 - pp. 2863-2867.

72

Сабирова С.Г. к.ф.н. Филиал МГУ им. М.В.Ломоносова в городе Душанбе

кафедра лингвистики ssanovbar@mail.ru

ТРАДИЦИОННАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ В ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ

ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА)

В статье рассматриваются термины сферы налогообложения таджикского языка сквозь призму диахронии, отражающие возникновение экономической культуры общества и зарождение налогового термина. Практический материал сферы фиксации и функционирования иллюстрирует исторический период становления налоговой терминосистемы таджикского языка, а также влияние экстралингвистических факторов на расширение сегмента налогообложения.

Ключевые слова: терминосистема, диахрония, ретерминологизация, лексико-тематическая группа,терминологического взрыв, этнолингвистика.

В данной статье предпринята попытка описания фактического материала в

сегменте налогообложения таджикского языка. Практический материал презентует и воссоздаёт цельное народное восприятие окружающей социально–экономической действительности, которая отражает национальную картину мира. Донаучный период является длительным периодом накопления народных знаний, который отражает тесное переплетение языка с материальной и духовной культурой народа. Национально–исторические моменты, традиционные древние виды занятий народа являются истоками формирования терминологической лексики. Возникновение налоговой терминосистемы связано с древним миром и средневековьем в таджикском языке. История возникновения налогов как экономической категории, как экономического метода воспроизводства были изучены и раскрыты отечественными учёными - Б.Г.Гафуровым (1971), Р.Нуреевым (1989), С. Исломовым (2000), Т. Исломовым (2004). Они считают, что налоги возникли с появлением государства и распределения общества на классы, что для лингвистики является экстралингвистическим фактором.

Налоги – элемент экономической культуры общества (Юткина 2002,13). По мнению академика В.В.Виноградова: «Роль живой народной речи и её говоров была очень велика в развитии научной и технической терминологии».

Функциональной особенностью этих терминов является всеобщее народное употребление. В ходе производственной деятельности термины формировались в устном речевом обиходе. Анализ терминов в структурно-семантическом плане

73

сквозь призму диахронии, необходим для того, чтобы описать исторический период становления налоговой терминосистемы таджикского языка. Язык живёт тысячелетиями и является зеркалом истории народов. Народ является творцом и своей истории, и собственного языка.

Терминообразование имеет достаточно глубокие корни, уходит далеко в YI –XII века. Появление математической терминологии датируется IX веком - «Шуморнома» Мухаммеда Аюби Табари. Астрономоведческая терминология датируется 586 годом – «Кайхоншинохт». Медицинская терминология в форме философского произведения фиксируется историческим памятником в классической художественной литературе – «Донишнома-Алаb» Абу Али ибн Сино, «Донишнома» - Майсари (980-981). Произведение о географии «Худуд-ал-олам», представляющее географическую терминологию, датируется 982-983 гг.

Зарождение налогового термина таджикского языка приходится на период IX века. Так, в IX веке на специальных заставах, у речных переправ, взыскивалась торговая пошлина «боx» (Улугходжаева 2003,15). В целом налоговая терминосистема и виды налогов отражены в трудах Насретдина Туси, в его трактате «Молиёт» («О финансах»), который является представителем таджикского народа, философом, экономистом XIII века (Исломов 2004, 129-130). Насретдин Туси в трактате «Молиёт» («О финансах») выделил следующие виды налогов, которые представляли собой словарный массив так называемой терминологии средневековья.

Специализированный пласт терминосистемы являлся лексикой общеупотребительного языка, которая отражает традиционные древние занятия народа, наименования профессиональной деятельности. Налоговая терминосистема состояла из следующих терминов, которая обладала самобытно–национальным семантическим диапазоном: хирољ- налог землевладельцев; тамѓо – налог с купцов; марал – налог со скотоводства; тайярат – неналоговые поступления; харобат – высокий сбор и обложение налогом мест, пользующихся дурной славой; бољ- специальные сборы, взимаемые на дорогах; копчур – поголовный налог; сардарахтї – подать, взимаемая с плодовых деревьев; саршумор – подушная подать; улоѓ- почтовый сбор, собирался для содержания курьерских лошадей; пешкаш – сбор средств для преподношения в виде подарка чиновникам; бегар – трудовая рента, взимаемая для ремонта и построения дорог, крепостей и т.д.; закот – налог с имущества в пользу бедных; исќот – подать в виде вещей умершего, раздаваемая беднякам; мушрифонаї муњассилона – специальная подать в пользу сборщиков налогов; идрор – налог заработной платы; барандоз – налог, авориз – чрезвычайный налог, взимаемый с населения для покрытия экстренных расходов, иxора – предварительный налог; дудпулї- подымный сбор; шумора – сбор с жилища; мозода – самовольная надбавка к налогу представителей бухарского эмирата; муштак – налог за услугу взвешивания

74

товара; мушриф – надзиратель по уплате налогов; муњассил – сборщик налогов; закотчин – сборщик налогов; закотчї – чиновник, ведавший сбором налогов; ясавуллї – подать, взымаемая в пользу ясавулла; бањиячин – сборщик налога (Улугходжаева 2003, 15-20).

Термин «боx» прошел определённую языковую процедуру этнолингвистической ретерминологизации. В языке, по мнению В.фон Гумбольдта, есть круг вокруг народа, выйти из которого человек может вступив в другой круг, описываемый другим языком. Термины налогообложения находятся в процессе перехода через два круга: новый способ видения мира и распространения старого способа видения мира. Иными словами, зависимость синхронии от диахронии в формировании современных терминологических систем. Круг синхронии в ходе развития терминосистемы пропускает термины с разных языков.

В произведениях С.Айни перечислены виды налогообложения, которые представляли собой косвенные налоги Бухарского Эмирата. Данные термины вышли из профессионального употребления и воспринимаются как исторически устаревшие слова. Налоговая терминосистема, созданная С.Айни в его произведениях «Ёддоштњо» («Воспоминания»), «Одина» состоит из следующих терминов-архаизмов: ушр–андози њосили зироат (сельскохозяйственный налог); аминона–музд барои шахсе, ки ба xамъоварии андоз аз фурўшандагони мол дар бозор машѓул буд (подать для чиновника, который занимался сбором налога с продавцов на базаре; дудпулї–андозе, ки амалдорони аморат аз њар бошандаи зери як шифт бозхост мекарданд (налог, взымаемый эмирским правителем с дыма каждого члена семьи, живущей под одной кровлей); танобона–андозе, ки аз њар як таноб замин бозхост мекарданд (налог на 0,25 гектаров земли); сарона–андозе, ки аз њар хонадон бозхост мешуд (подушный налог деньгами и натурой); миробона – андоз барои объёрии заминњо (налог на воду в процессе орошения земель); reшпулї– андоз барои як тоrа ё як xуфт барзагов (налог с одной или пары быков); яксарї– андоз аз њар сар чорво алоњида (налог с поголовного скота); аминона–барои истифодаи об ва фурeши мол (налог с пользования водой и налог с продаж); духтарона/ѓуломбача – ба ивази пардохти андоз ба њукумат духтару писаронро гарав мондан (вид залога при неуплате налога, при котором крестьяне вынуждены были отдавать детей в счёт долга); хорпулї–андоз аз замини нокишта (налог с невспаханных земель); шудгорпулї – андоз аз замини шудгоркарда (налог с вспаханных земель); xул – андози харобиовар (обременительный, разорительный налог).

В произведениях С.Айни функционируют налоговые термины, представляющие собой терминологическую систему поствоенного периода. «Марди дењќон, ки њини андозбандї зарар ёфта буд, њангоми пардохти ин андозњо маљбур буд, ки заминашро бо нархи арзон бифурўшад, то андозро адо кунад – букв. Крестьянин из-за тяжёлого налогового бремени был

75

вынужден продать землю по низкой цене феодалу, для того чтобы выплатить долги по налогам» (Исломов 2004, 23). Налоговый термин – «закот» функционирует в 9 суре 60 оята в Коране. По шариату закот – закят является благотворительной податью в виде налога в пользу бедных.

С.Айни в своих произведениях писал: «Дар сари роњ ба номи закот рањгузари савораро ѓорат мекарданд – букв. У дороги, взимая налог (закят), всадника подвергали разорению» (Исломов 2004, 25). Информативная насыщенность терминов в произведениях С.Айни отражает тяжёлое налоговое бремя того периода. В результате его труды послужили методологической базой в формировании налоговой терминосистемы таджикского языка, которая отражает социально-исторические факторы.

Данный вид налога подразделяется на подвиды, тем самым представляет собой лексико-тематическую группу терминов сферы налогобложения: мардикорї – поденщина, бесплатная поденная работа; бегорї – работная повинность землевладельца в пользу феодала или государства; њашар – работная повинность, сбор урожая; таклифот – бесплатная разнообразная работная повинность по желанию феодала или правителя; љуфтигов – вид работной повинности с использованием пары быков для вспашки земли с разрешения феодала (Исломов 2004, 22).

В структурном плане налоговая терминосистема того периода представлена простыми, производными и сложными терминами, которые представляют собой семантически ёмкие образования. На наш взгляд, данная терминосистема в какой-то степени соответствует предъявляемым требованиям к термину «краткость» и «однозначность». В 1930-1931 гг. была проведена налоговая реформа, которая унифицировала налоговую систему. В период налоговой реформы Республика Таджикистан была в составе Советского государства. Налоговая система как экономическая категория была устойчивая, надёжная, а также стабильная, так как просуществовала с 1931 по 1991гг. В результате сплошной выборки при составлении картотеки налоговой терминосистемы выявлено, что данный лексический пласт находился под воздействием русского языка. Как было отмечено, после революции поток русских слов в таджикский язык ещё больше усилился. В период 20-30 годов ХХ века уделялось большое внимание упрощению таджикского языка. В литературный язык включалась просторечная лексика, арабские слова заменялись таджикскими и русскими словами. В советское время русский язык играл роль языка межнационального общения, в том числе роль языка науки, политики, экономики и т.д.

В пополнении терминологического массива ведущим способом словообразования было калькирование. Ведущим термином, который обладал семантической ёмкостью и дериватологическими способностями, был термин «налог», заимствованный из лексического фонда русского языка для обозначения некогда используемых терминов «боx», «хироx», «андоз». В

76

результате взаимодействия таджикского языка с социально-экономическими факторами, такими как профессиональное членение общества, образовалась новая советская налоговая терминосистема в таджикском языке. С целью иллюстрации используем примеры приведённые в книге «Дар бораи проекти rонуни оид ба налоги хоxагии rишлоr», представляющей собой земельный налоговый кодекс того времени (Зверев 1940, 3): системаи налоги хољагии ќишлоќ – налоговая система сельского хозяйства; ставкаи налог – налоговая ставка; ќонунгузории налог – налоговое законодательство; налоги шакли натура – натуральный налог; маблаѓи налог – налоговая сумма; объектњои налог – объекты налогообложения; нормањои даромаднокї– нормы прибыли; налог андохтан – облагать налогом; налоги колхозчиён – налог с колхозников; налогдозї – уплата налогов; заминдурусткунанда – землевладелец; проекти нави налог – новый проект по налогообложению; нормњои налог – налоговые нормы; масъулияти налогдињанда – ответственность налогоплательщика; налог-баќия – налоговое сальдо; опись кардан – производить опись  (имущества), налог ѓундоштан – собирать налоги; налогандозї – обложение налогом; налогѓундорї – сбор налогов; налогї – налоговый; налогдињанда – налогоплательщик.

Важнейшей особенностью вышеперечисленных терминов является их вторичная номинация. Налоговая терминосистема таджикского языка в период с 1931 по 1991 годы формировалась во многом под влиянием русского языка, вследствие чего появились чрезвычайно обрусевшие термины в таджикском языке: таблитсияи ставкањо – таблица ставок; таблитсияи нормањои налог – таблица налоговых норм; системаи налог – налоговая система; принсипњои системаи налог – принципы налоговой системы; нормањои налог – налоговые нормы.

После распада СССР и образования суверенного государства в Республике Таджикистан с 1991 года начала проводиться налоговая реформа. За период с 1991 по 1998 годы проходил широкомасштабный поиск наиболее эффективной системы налогообложения как экономической категории. В связи с этим в налоговый механизм, а именно в налоговое законодательство, постоянно вносились поправки и изменения (Улугходжаева 2003, 92).

После приобретения таджикским языком статуса государственного языка начался обратный процесс, т.е. так называемый процесс национализации языка, который продолжается и по сей день.

Интенсивное обновление налоговой терминосистемы происходило в период больших социально-экономических сдвигов. Необходимость создания налоговой терминосистемы на основе слов таджикского языка была продиктована социально-экономическими задачами. Основным требованием было создание налоговой терминосистемы, которая будет понятной, прозрачной для большинства специалистов сферы экономики. Это явилось следствием «терминологического взрыва» в налоговой терминосистеме таджикского языка. В результате чего

77

«лавинообразный поток» терминов мигрировал в налоговую терминосистему. Экстралингвистические факторы повлияли на семантическую сторону налоговой терминосистемы, которая является динамической частью терминосистемы, чутко и быстро реагирующей на изменения, происходящие в экономической концептосфере.

В семантике налоговой терминосистемы появилась идеологическая обусловленность термина. Идеология, или связь термина с концепциями является общим признаком налоговой терминосистемы нынешнего периода. Справедливым в данном случае является замечание Бархударова С.Г. «с совершенствованием понятия наших знаний в науке и технике непрерывно развиваются и углубляются, потребность в новых терминах постоянно растёт» (Бархударов 1970, 9). Другими словами, словарный состав языка реагирует на общественные процессы и явления. Вышеперечисленные примеры отражают, насколько словарный состав подвержен постоянным изменениям в связи с бесконечностью человеческого опыта.

Таким образом, понятийный аппарат налоговой терминосистемы таджикского языка многократно увеличился в количественном плане. Старые термины, которые вышли из употребления, пройдя процесс ретерминологизации, т.е. возродились в качестве детерминологизированных лексических единиц, вернулись в состав налоговой терминосистемы наряду с новыми терминами. Основная трудность данного лексического пласта заключается в том, что он разнороден по составу и включает в себя несколько хронологических слоёв. Рассмотрение налоговой терминосистемы в диахронии позволило выделить характерные особенности. Данный терминологический пласт подвержен изменениям, которые носят субъективно-темпоральный характер. По нашему мнению, налоговая терминосистема таджикского языка обрела признаки системности, т.к. системность терминосистемы предопределена экстралингвистическими факторами, строгой зависимостью от социально-экономических условий существования таджикского языка.

Литература: 1. Бархударов С.Г. О значении и задачах научных исследований в области

терминологии//Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. С. 9.

2. Зверев А.Г. Дар бораи проекти rонуни оид ба налоги хоxагии rишлоr. Сталинабад. 1940. 36 с.

3. Исломов Т. Национальная налоговая система Таджикистана. Душанбе: Ирфон, 2004. 104 с.

4. Улугходжаева Р.Х. Налоги и налогообложение РТ. Душанбе: Ирфон, 2003. 313с.

5. Юткина Т.Ф. Налоги и налогообложение. М.: Инфра – М. 2002. 576 с.

78

Султанова С.Р. Российско-Таджикский (славянский) университет,

кафедра английской филологии s.r.sultanova@gmail.com

К ВОПРОСУ О ДЕФИНИЦИИ ТЕРМИНА «АСТРОЛИНГВИСТИКА»

В настоящей статье рассматривается введение нового понятия в

языкознании – астролингвистики как раздела языкознания, занимающегося изучением и описанием названий звездного неба посредством использования лингвистических методов. Рассмотрены цель, предмет и объект астролингвистики; приведены области ее дальнейшего применения.

Ключевые слова: астролингвистика, астронимы, зодиак.

Астрология является неоднозначным гносеологическим пространством, в

котором есть место для различных интерпретаций содержания ее представлений, составляющих основу эзотерического мировоззрения. Разброс мнений относительно природы астрологических образов и представлений, и «упрямое» существование астрологии в условиях ее третирования от имени науки, в том числе современной, делают проблему лингвистического анализа астрологии, ее терминов актуальной и необходимой.

На взгляд автора, нет оснований ограничиваться «демистификацией» древних систем эзотерики и «принижением» гносеологических возможностей современной астрологии, представляя последнюю в виде лишнего элемента в цепочке развития знания. Предполагается, что также нет оснований считать господство эзотерических взглядов в ту или иную эпоху выражением интеллектуального, культурного упадка этой эпохи. Несомненно, астрологические представления особенно оживляются в «смутные» времена, но не как симптом «болезни» общества, а как необходимая гуманистическая компенсация, общественный «инстинкт самосохранения». Когда ломаются стереотипы, меняются взгляды на цель и смысл жизни, особенно необходимо ощущение целостности человека и мира. И можно предположить, что обращение к астрологии – не причина, а наоборот, следствие таких объективных условий, при которых никакой другой социальный институт уже не сможет обеспечить необходимую меру человеческого чувства оптимизма.

Как ни специфичны космические объекты, их названия все равно остаются словами, фактами языка. В этой связи изучение их лингвистическими методами приобретает особенную актуальность. Не ограничиваясь вопросами происхождения, языковеды значительно расширили круг тем, связанных с исследованием космических названий. Изучение космических названий хорошо

79

вписалось в созданную в составе языкознания науку о собственных именах – ономастику, образовав важную часть этой науки. Эту часть ономастики стали называть астронимикой, или космонимикой.[1] Соответственно, название одного небесного тела обозначается термином астроним, либо космоним. Попытки разграничить функции этих однозначных терминов, либо избавиться от одного из них, пока не увенчались успехом.

В этой связи особенно важным и плодотворным для дальнейшего развития лексической семантики является скрупулезное сравнительное изучение крупных категориальных явлений, присущих разным пластам лексики с тщательным выявлением черт сходства и различия, охватывающих основные уровни структуры языка при особом внимании к характеру пересечения отдельных микросистем и в их взаимодействии.

В настоящее время в астрологии наступил такой период, когда накопленный фактический материал нуждается в систематизации и теоретическом обобщении, а наиболее фундаментальные астрологические положения, в свете новых данных, должны быть рассмотрены с новых точек зрения.

Астрологию (от др.-греч. ἄστρον - «звезда» и λόγος - «мысль, причина») многие исследователи определяют, как группу предсказательных практик, традиций и верований, постулирующих воздействие небесных тел на земной мир и человека (на его темперамент, характер, поступки и будущее) и, соответственно, возможность предсказания будущего по движению и расположению небесных тел на небесной сфере и относительно друг друга. Начало длительному историческому периоду формирования астрологии положило почитание небесных светил, как главных тайных сил мира. Логика развития подобных представлений, однако, требовала уточнения связей небесного и земного: какие небесные светила и как влияют на события поднебесные. Эта логика привела к необходимости координировать происходящие в космосе процессы с процессами индивидуальной и общественной жизни. С момента целенаправленного отправления деятельности, основанной на тщательном наблюдении видимых движений космических тел с целью установить соответствие между ними и судьбами личностными и социально-историческими, можно говорить о появлении астрологии. [2, 127]

Некоторые современные астрологи называют астрологию метафорическим «символическим языком», в котором одно и то же высказывание допускает множество различных интерпретаций. Существуют многочисленные определения астрологии. Широкие определения включают различные понятия астрономии, магии, эзотерики, психологии, религиозных и философских концепций. Узкие определения из этого перечня включают только понятия

80

астрономии и рассматривают астрологию как математизированную технику составления гороскопов для предсказания по ним будущих событий.

Астрология в различные периоды своего существования оперировала разным количеством объектов, их число неуклонно росло и продолжает расти по мере развития собственно астрологии и мира, который она описывает. Естественно, в связи с развитием астрологии и ее методов появилось большое количество новых понятий, названий звездного неба, терминов.

В этой связи, важно подчеркнуть введение автором исследования нового понятия астролингвистики.

Автор работы настаивает именно на таком термине, призванном обслуживать «стык» астрологии и лингвистики, т.е. путем использования лингвистических методов для описания и объяснения значений названий звездного неба, где можно также предложить далее для использования «астрологическая этимология», «астрологическая фоносемантика» и т.д. Астролингвистика - новая область языкознания и, находясь на пересечении астрологии и лингвистики, носит междисциплинарный характер.

Объект астролингвистики – взаимоотношения языка и астрологии. Предмет астролингвистики – закономерности естественного языка,

которые лежат или должны лечь в основании астрологических текстов, астрологической терминологии, во многом определяющие как их создание, так и применение в астрологической практике.

Цель астролингвистики – рассмотрение тех преломлений естественного языка (его норм и закономерностей), которые возникают при его приближении к астрологической практике и тех преобразований, которые возникают при его «прохождении через астрологическую призму». Потребность в использовании предлагаемого термина вызвана осознанной необходимостью у автора в ходе выполнения поставленных задач по работе. В этой связи также важно отметить, что самоназвание - едва ли не главный критерий институализации науки. Поскольку когнитивная и социальная стороны взаимосвязаны, появление институтов какой-либо научной отрасли (система нормативов, определяющих деятельность конкретных научных структур, в рамках которых осуществляется развитие этой отрасли) и институций («наставлений» - хрестоматийно-дидактической литературы) требует унификации категориального аппарата, в составе которого, в первую очередь, - название этой научной отрасли. Относительно производным от него выступает название той специальности, кафедры, учебника и проч., что в совокупности детерминирует процесс превращения научной отрасли в научную дисциплину. Гражданский статус научная дисциплина приобретает тогда, когда ее «признают» «родовая наука» и «коллеги» по «дисциплинарному семейству», когда это «признание» приобретает реальные очертания в форме систематической подготовки «узких» специалистов-профессионалов, постоянного финансирования научных

81

исследований в рамках институально закрепленного предметного поля и пр. наконец, в форме «узнавания» ее, этой дисциплины, представителями «широкой научной общественности». В этой случае речь идет уже о переходе самоназвания в официальное название – «имя» данной научной и учебной дисциплины, под которым она «входит» в официальные, нормативные документы.

Астролингвистика – феномен малоизученный, точнее сказать – неизвестный. Серьезное лингвистическое изучение астронимов, по сути, только начинается. Собраны астрономические материалы, очерчена проблематика, намечены методы дальнейшего изучения астрономии. Однако собственно астрономические познания лингвистов скудны, что отрицательно сказывается на изучении ими космических названий. Только содружество астрономии и лингвистики, сочетание астрономических и лингвистических знаний будет способствовать успешному изучению астронимов.

Уже из самого термина видно, что он имеет отношение равно как к астрологии, так и к лингвистике. В свете настоящего исследования это понятие становится особенно актуальным, поскольку работа посвящена изучению зодиакальной терминологии и проводится исключительно на стыке астрологии и лингвистики. Следует, однако, подчеркнуть, что существования понятия астролингвистики важно для того, чтобы проникнуть во внутреннюю структуру исследуемого материала. Введение данного термина в обиход еще необходимо и актуально потому, что в последующих подобных исследованиях на различных уровнях, изучение вариативных пластов астрологической лексики будет вестись в рамках уже существующей определенной научной дисциплины, - это значительно упростит работу и сократит ценное время исследователей, ведь описания конкретных отраслевых терминов в срезе астрологической лексики, проводившиеся ранее, относились к общим исследованиям в русле сравнительно-исторического и типологического языкознания. В итоге целая научная дисциплина, обрисованная вначале лишь контурно, схематично в общем виде, представляется в качестве нового теоретического положения для последующего включения в существующую градацию филологических научных дисциплин.

Предлагаемое научно-лингвистическое направление призвано анализировать и сопоставлять фонетическое, этимологическое, семантическое и когнитивное значение лексики из области астрологии, астрономии, космологии, как между различными современными языками, так и между языками в различные временные периоды истории. Поэтому данное новое направление тесно взаимосвязано с проблемами, изучаемыми в рамках сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания.

К тому же, научная проблема, схожая со ставящимися перед астролингвистикой задачами, в настоящее время поднимается в рамках новой дисциплины – археоастрономии, предметом изучения которой служат

82

астрономические представления людей древности [3 . Этот факт делает направление астролинвистики актуальными в рамках указанных выше лингвистических дисциплин.

Также автором данного исследования предлагается объединить все существующие работы и ранее проведенные изучения названий звездного неба в новый раздел, именуемый, как уже отмечалось выше астролингвистика, который также предлагается успешно использовать в библиографии.

Таким образом, под астролингвистикой будем понимать раздел языкознания, занимающийся лингвистическим изучением астронимов. К астронимам относятся все термины и связанные с ними лексические единицы из области астрономии, космологии и космонимики и астрологии.

Возросший интерес к подобным исследованиям не случаен для современной лингвистики, поскольку он позволяет исследователю более четко вскрыть сущность каждого из сопоставляемых языков, определить ряд изоморфных и алломорфных свойств, характерных для сравниваемых языков, и в этой связи направить все свои усилия на дальнейшее глубокое изучение нового предложенного направления в языкознании.

Литература

1. Карпенко Ю.А. Названия звездного неба/ Ю. А. Карпенко. -2-е изд. - М.: Наука, 1985. – 184с.

2. Ильин В.В. Астрология: роль и место в системе древней культуры//Историко-астрономические исследования. Вып.XIX, М:1987.

3. Владимирский Б. Археоастрономия и история культуры [Электронный ресурс] // Знание. – 1989. - Режим доступа: http://royallib.ru/book/vladimirskiy_boris/arheoastronomiya_i_istoriya_kulturi.html (дата обращения 25.11.2013)

83

Умаров М.А. к.тех.н. Российско-Таджикский (славянский) университет кафедра информатики и информационных систем

m_umarov@mail.ru

ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЭТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА НА ОСНОВЕ СТРУКТУРНОГО АНАЛИЗА

В статье на основе структурного анализа поэтического текста

исследуется возможность оценки его информативности. Изучаются структура ритмов и закономерности образования размеров для определения степени их влияния на информативность стихотворения.

Ключевые слова: структура, информационная емкость, слог, аруз

Применение структурного подхода к литературному произведению в целом и поэтическому тексту в частности позволяет описать взаимосвязи между различными элементами изучаемого материала. В связи с этим возникает необходимость расчленения всего материала на его составляющие и изучения свойств в отдельности, а также с учетом взаимосвязи с другими элементами.

Структура поэтического текста, как особого вида произведения литературы, является очень сложной и представляет собой определенный способ шифрования информации. Выбор способа выражения мысли (и эмоции) с помощью стихотворения автором осуществляется по той причине, что оно обладает чрезвычайно большой информационной емкостью. В стихотворении удается передать гораздо больше информации, чем в обычном тексте равного объема, и воспринять эту информацию можно, лишь овладев особым, поэтическим языком, отличным от обычного языка. Иначе говоря, чтобы полностью воспринимать информацию, заложенную в стихотворении, необходимо выработать способ дешифровки знаков поэтического языка. Прежде всего, отметим, что не существует единого кода дешифровки для всего корпуса поэтических текстов и у каждого стихотворения будет свой локальный код. Использование для этой цели обычной речи представляется либо невозможным из-за несоответствия структур поэзии и прозы, либо потребуется очень большой объем информации для описания всех смысловых, эмоциональных и структурных аспектов поэтического текста.

В стихотворении информативно все: содержание, соотношение слов, смысловые оттенки, образы, ритм, размер, рифмы, художественные приемы и в целом вся его структура. Информация, содержащаяся в поэтическом тексте, не может быть передана вне данной структуры, т.к. это может привести к разрушению его структуры, искажению его содержания и передаче не того объема информации, который содержался в нем. Также недостаточно

84

представить эту информацию как сумму содержания всех его структурных компонентов. В случае изолированного рассмотрения его отдельных компонентов, особенно способов выражения, художественных приемов и т.п., невозможно будет определить их роли, выполняемые ими функции и, как следствие, ту информационную нагрузку, которую они несут в данной структурной системе. Поскольку они являются лишь средствами представления и используются для передачи какого-либо образа или события, то их роль, значение и информационную нагрузку можно будет определить только при рассмотрении в нераздельном единстве с другими элементами конкретного материала.

Более того, не представляется возможным измерить эту информацию методами определения количественных характеристик для обычных текстов (символы, строки, биты и т.д.), т.к. в этом случае теряет смысл всякое исследование, проводимое по структурированной целостной информационной системе. Поэтому напрашивается вывод, что количество информации не может быть непосредственно связано только с длиной сообщения. В связи с этим, вполне очевидно, что длину сообщения художественных произведений, и, особенно, поэтических текстов необходимо учитывать с некоторым весом, зависящим от структуры произведения и его внутренней ценности.

Например, в [1] утверждается, что подлинное, а не формальное восприятие художественного произведения возможно лишь при наличии соответствующего предварительного запаса информации в сознании рецептора. Такой запас именуется тезаурусом. Ценность информации определяется следующим образом:

ITC

eIBTIAV

−

+⋅⋅

= ,

где I - количество поступающей информации, T – тезаурус, A,B,C - константы. Как видно из этого соотношения, при очень большом значении T, V неограниченно убывает, то же самое при малых значениях T или I. При этом максимальная ценность соответствует условию пропорциональности тезауруса

количеству получаемой информации, т.е. CIT = .

Таким образом, определение ценности информации является чрезвычайно сложной задачей и более того, она неоднозначна. Прежде всего, это происходит, во-первых, из-за размытости понятия тезауруса – невозможно указать четкие границы «запаса информации в сознании рецептора», во-вторых, один и тот же вид информации, имея одинаковое количество символов (или битов) в зависимости от конкретных ситуаций, может иметь различную значимость и, следовательно, другую ценность. Понятие «ценности» сообщения является слишком зыбким и зависящим от человека и ситуации, в которой он находится.

85

Ценностью, по всеобщему признанию, обладает то, что может быть использовано. Так, если сообщение предназначено для изменения поведения адресата, то ценность сообщения, по-видимому, тем больше, чем больше изменений в это поведение оно может внести. Иначе говоря, ценность сообщения определяется не тем, что оно длиннее другого сообщения, а тем, что оно новее, ибо то, что уже известно, уже было как-то учтено адресатом и включено им в его внутреннюю структуру. Ценность информации связана с ее оригинальностью, и мера количества информации сводится к мере непре-двиденности или неопределенности сообщения.

Проверкой смысла сообщений является реальная действительность, но существуют всевозможные тонкости в определении того, что считать бессмысленным, а что – нет. «Осмысленность» литературной, особенно поэтической речи, ещё более неопределённа. Ведь она в значительной мере определяется подтекстом произведения, его образной и сюжетной структурой. Вместе с тем, комплексное рассмотрение всех основных аспектов стихотворной речи в их системных отношениях может позволить оценить ее информационную емкость и количественно определить информационную ценность. Основными системными элементами данной структуры являются жанр, размер, ритмика, рифма. Также для полноты описания системы рассматривают художественные приемы, тематику стихотворения, множество образов и пространственно-временную организацию текстов.

В настоящее время наиболее результативными могут стать исследования по изучению закономерностей образования стихотворных размеров и организации рифменной системы. Структура ритмов и закономерности образования размеров в литературоведческой среде обычно считается трудной областью, хотя работа именно в этой сфере приносит очень весомые и, главное, достаточно обоснованные результаты. Она, в основном, связана с выполнением таких операций, которые хорошо формализуются, что, в свою очередь, будет способствовать созданию программного инструментария для их выполнения. Поэтому, прежде всего, необходимо рассматривать способы определения размера в персоязычной поэзии и исследовать возможности его измерения и анализа для выяснения степени влияния размера на информативность стихотворения в целом и отдельных его компонентов.

Метрической основой стихотворной размерности персоязычной поэзии является «Аруз». Размерность в таджикско-персидской поэзии образуется путем создания в соответствии с определенными правилами аруза последовательностей коротких и длинных слогов. В качестве основной единицы определения размера служит слог.

Как известно, под слогом в современном таджикском языке понимается минимальная фонетико-фонологическая единица, которая образуется сочетанием слогообразующего элемента (гласного) с одним или несколькими не

86

слогообразующими элементами (согласными). Слоги бывают открытыми, если оканчиваются гласной, и закрытыми, если оканчиваются согласной буквой. Однако в арузе под слогом понимается минимальная единица размера стиха, характеризирующаяся длительностью звучания. Поэтому слоги, в зависимости от их образования, разделяют на длинные, короткие и полуторные. Здесь, в большинстве случаев слогообразующим элементом, как обычно, является гласная буква, имеются случаи, когда в качестве слогообразующего элемента рассматривают и согласные буквы. Все гласные буквы также разделяются на длинные и короткие, поскольку они различаются по длительности звучания. Длинными гласными являются «о», «ї», «ў», а короткими - «а», «и», «у». 1 Традиционно, в арузе для обозначения слогов используются знаки “V” – кроткий слог, “─” – длинный слог и “~” - полуторный2, с тем исключением, что если полуторный слог находится не в конце стихотворной строки, то для его обозначения используется комбинация двух знаков - “─V”, что означает два слога: один длинный и один короткий. В зависимости от сочетания двух параметров, а именно, первого - открытый или закрытый слог и второго - длинная или короткая гласная буква, образуются различные варианты слогов в смысле аруза.

Для образования стихотворных размеров используются базовые элементы – рукны3. Изначально путем различной комбинации единицы слогов, называемых «сабаб», «ватад», «фосила» и их разновидностей, [2],[3],[4] определяются 7 базовых рукнов: «Ма-фо-ї-лун» (V─ ─ ─), «Мус-таф-ъи-лун» (─ ─ V ─), «Фо-и-ло-тун» (─ V ─ ─), «Фо-ї-ло-ту» (── ─ V), «Фа-ў-лун» (V─ ─), «Мус-тафъи-лун»(─ ─ V ─), «Фои-ло-тун» (─ V ─ ─). Два последних элемента отличаются от второго и третьего лишь конструктивно в соответствии с правилами сопряжения корневого слова «Феъл», а по звучанию, мелодичности и последовательности сочетания коротких и длинных слогов они идентичны. Поэтому, для анализа в

                                                            1В арабской графике некоторые согласные буквы не пишутся, они являются короткими. Для правильного их озвучивания используются специальные значки, так звук «а» обозначается надстрочным знаком ( َََ ) и называется «фатха», звук «и» обозначается подстрочным знаком ( ِ ) и называется «касра», звук «у» обозначается надстрочным знаком ( ۥ ) и называется «замма». Имеются также длинные звуки «и» и «у». Они пишутся и могут находиться в любом месте слова. В современном таджикском языке буква «ї» может находиться только в конце слова, и буква «ў» имеет звучание, отличное от длинной буквы «у», вместе с тем мы их будем обозначать одним знаком «ў». А буквы «е», «ё», «я» и «ю», которые в современном таджикском алфавите рассматриваются как гласные, мы будем представлять как «йэ», «йо», «йа» и «йу». Что касается буквы «е» или, в нашем случае, «йэ», то она в некоторых словах является длинной (шер, реша и т.д.), а в других - короткой (меҳр, беҳ и т.д.), поэтому в процессе анализа в зависимости от этого она будет заменена либо на «ї», либо на «и».

2 В классических трактатах об арузе рассматриваются всевозможные сопряжения слова «феъл -فعل» в различных сочетаниях коротких и длинных гласных. 3Рукн означает столп, основа, база.

87

качестве базовых элементов мы используем только первые пять рукнов и будем придерживаться традиционных обозначений.

Размер стиха задается в двустишии (байт), и, в зависимости от количества повторений структурно одинаковых элементов, рассматриваются восьми - (мусамман), шести - (мусаддас), четырех - (мураббаъ) и двухэлементные группы. Так, изначально, путем повторения пяти указанных базовых рукнов образуются 20 размеров. Они называются правильными размерами (солим)4. А для создания новых размеров используются измененные базовые рукны с помощью специальной операции – зихоф.

Зихофом называется порождение новых рукнов в результате внесения определенных изменений в рукны базового множества. В классическом стиле это образование получается в результате добавления, удаления или изменения одного или нескольких букв (слогов) в базовых элементах. И в связи с этим сформулированы правила образования зихофов. В литературных источниках мы обнаружили 64 зихофа, полученных в результате применения к элементам базовых рукнов процедуры добавления, удаления или изменения слогов.

Во всех изученных литературных источниках по арузу приводится от 340 до 350 размеров, использованных поэтами. Внимательное их изучение позволяет сделать вывод, что наблюдается четыре вида распределения коротких и длинных слогов в образованных размерах: цикличное, поровну, симметричное и по принципу золотого сечения. В таблице 1 показаны средние значения распределения длинных и коротких слогов для 5 размеров. В процессе вычислений полуторный слог в конце строки (~) был заменен на длинный слог (─). Это явление специалистами рассматривается как отдельный размер и называется «мусаббағ». Те структуры, которые отличаются только этим слогом, были исключены из рассмотрения. В связи с этим проанализированы 329 размеров со средней длиной строки (количество слогов, а не символов) – 11,64 и распределением коротких и длинных слогов в строке - 0,33 и 0,67 соответственно.

Таблица 1. Средние значения распределения длинных и коротких слогов Название размера Рукн Средняя

длина Количество зихофов

Доли слогов V ─

Хазач Ма-фо-ї-лун» (V ─ ─ ─) 12,4 38 0,35 0,65 Рамал Фо-и-ло-тун (─ V ─ ─) 12,6 28 0,35 0,65 Рачаз Мус-таф-ъи-лун (─ ─ V ─) 12,1 19 0,37 0,63

Мутакориб Фа-ў-лун (V─ ─) 9,3 10 0,32 0,68 Мутадорик Фо-и-лун (─ V ─ ) 8,9 14 0,32 0,68

Общее 11,06 136 0,34 0,66

                                                            4На самом деле, согласно описаниям, для образования правильного размера рассматривается рукн Фо-и-лун (─V─). А рукн Фо-ї-ло-ту (───V) используется для образования составных размеров.

88

Таким образом, можно сделать заключение, что образование размеров происходило не хаотично, а обдуманно путем взвешивания параметров, связанных с ритмом, настройкой мелодичности и организацией фоники стихотворных текстов. Очевидно, особым образом организованная фоника является весьма существенной стороной поэзии. Как видно из таблицы, количество длинных слогов в большинстве размеров в среднем больше, чем коротких. Исключения составляют размеры, в которых они распределяются либо поровну, либо наблюдается обратное явление. В 26 размерах слоги распределены поровну, и всего в 18 размерах из 329 доля коротких слогов в среднем на 0,19 больше, чем длинных. Эти характеристики в последующем могут послужить основой для определения количества той части информации стихотворения, которая содержится в используемом размере.

Литература 1. Волькенштейн М. Стихи как сложная информационная система //

Наука и жизнь, 1970, № 1, С. 72—78. 2. Насируддини Туси. Метрика стихотворений. Душанбе: Ориёно, 1992

(на тадж. языке). 3. Зехни Т. Искусство слова. Душанбе: Адиб, 2007(на тадж. языке) 4. Сирус Б. Таджикский аруз (критическое исследование). Душанбе:

Ирфон, 1963(на тадж. языке).

89

Фомин А.Ю. к.ф.н. Российско-Таджикский (славянский) университет, кафедра теоретического и прикладного языкознания,

alex_center79@mail.ru

ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ВЕКТОР ЛЕКСИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ИРАНСКИХ ЯЗЫКОВ ЮГО-ЗАПАДНОЙ ПОДГРУППЫ В

ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. АРЕАЛЬНЫЙ, ИСТОРИЧЕСКИЙ И ДИАЛЕКТНЫЙ ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ

В работе рассмотрены основные факторы (ареальный, исторический и

диалектный), влияющие на развитие лексической системы языков, входящих в персидско-таджикский языковой кластер. Основу данного кластера составляют языки юго-западной подгруппы иранской группы языков: таджикский, фарси и дари, которые распространены на территории Центральной Азии.

Ключевые слова: персидско-таджикский языковой кластер, Центральная

Азия, лексическая система, ареальный фактор, исторический фактор, диалектический фактор, юго-западные иранские языки.

Данная статья, как задумывается автором, является первой в ряду статей,

посвященных тенденциям развития и взаимодействия лексической системы и языков иранской группы на территории Центральной Азии (ЦА). Данная проблема является актуальной для региона, поскольку с одной стороны наблюдается политико-экономическое и социальное сближение стран и народов носителей иранской языковой культуры, а с другой стороны можно увидеть постоянно усиливающийся процесс языковой эволюции, приводящий к постепенной дивергенции близкородственных языков в ЦА. Результатом этого процесса может стать снижение взаимопонимания между носителями родственных языков, особенно в специальных и профессиональных областях, и впоследствии, вызвать необходимость проведения различного рода мероприятий по переводу и адаптации языкового материала различного уровня.

Для понимания процессов формирования и развития лексической и языковой систем в таджикском, дари и персидском языках на современном этапе, необходимо рассмотреть их в рамках общей языковой картины региона, а также с точки зрения процессов и условий формирования, развития и существования каждого из этих языков. Данный вопрос и является центральным в контексте представляемой статьи-исследования.

Языковая картина региона Центральной Азии, если рассматривать ее с позиций иранской группы языков, является весьма интересной. В центре региона

90

расположился массивный пласт персидско-таджикского языкового кластера (ПТЯК), представленный языками юго-западной подгруппы иранской группы языков: таджикским, дари и персидским языками. Составляющие некогда единый персидский язык, начиная с XVI-XVII вв. начинается процесс расхождения между фарси, таджикским и дари языками [1; 2]. В силу социально-политических причин в ходе истории эти языки были разделены государственными границами, и даже в определенный период времени развивались изолированно друг от друга. Сегодня языки юго-западной подгруппы на территории ЦА являются официальными в трех странах: Афганистан, Иран и Таджикистан (рис.1).

Рисунок 1. Языковое положение персо-таджикского языкового кластера в Центральной Азии.

С самого начала формирование лексического состава каждой из

составляющих частей персидско-таджикского языкового кластера подвергалось как внешнему, так и внутреннему воздействию.

В этом плане мы выделяем рад наиболее значимых факторов, которые, условно, можно разделить на три типа: ареальный, исторический и диалектный. Все три фактора являются тесно взаимосвязанными друг с другом и каждый из

91

них несет в себе, как общие черты для таджикского, персидского и дари языков, так и имеет для каждого из них определенные особенности. Общие черты (общие языковые корни, схожий лексический состав и грамматический строй и т.д.) позволяют этим языкам находиться в одной плоскости взаимопонимания, что способствует близкой связи их носителей, а также является основой для культурного и политико-экономического сближения. С другой стороны, индивидуальные черты и различия в типах языкового влияния (письменность, различия в употребление и значение слов, предлогов и ряда грамматических форм, лексико-морфологические заимствования), которые существенно повлияли на языковую эволюцию каждого из представителей персидско-таджикского кластера, медленно, но планомерно, ведут к процессу увеличения языковой дивергенции. Хотя в настоящий момент мы все еще можем говорить о персидско-таджикском кластере, который является языковым континуумом и диасистемой с персидским, дари и таджикскими стандартными языками [3].

Также стоит отметить, что ареальный и исторический факторы, чаще всего связаны с внешним влиянием на формирование лексической составляющей языка, в то время, как диалектный фактор, можно отнести к факторам внутреннего порядка.

Далее необходимо более подробно рассмотреть каждый из означенных факторов.

Ареальное и географическое языковое положение персо-таджикского кластера очень сильно повлияло на его лексический состав, который впитывал в себя элементы соседствующих с ним языков и языковых систем.

Как видно из рисунка 1, рассматриваемый языковой кластер (который в первую очередь относится к юго-западной подгруппе иранской группы языков), с точки зрения ареального расположения, оказался в довольно интересном положении. С севера ареальные языковые границы кластера плотно соприкасаются и испытывают взаимное влияние тюркской группы алтайской языковой семьи, чьими наиболее яркими представителями в регионе являются кыргызский, узбекский, туркменский и азербайджанский языки. Причем стоит отметить, что все три языка персидско-таджикского кластера, практически одинаково, в ареальном смысле, взаимодействуют с тюркскими языками и на территории государств этого кластера (Таджикистан, Афганистан и Иран) имеются крупные общины тюркоязычных народов. Естественно, что подобное ареальное соседство не могло не повлиять на формирование лексического состава языков внутри каждой языковой системы рассматриваемого кластера. Это, в первую очередь обуславливается установлением языковых контактов на основе совместного территориального проживания, необходимости ведения торговли и взаимообмена, а также рядом исторических событий (данный пункт будет рассмотрен в разряде исторических факторов). С другой страны стоит отметить тот факт, что ни в одной из стран персидско-таджикского кластера ни

92

один из представителей тюркских языков не имеет статус государственного. Однако в ст. 16 Конституции Афганистана говорится о том, что наряду с пушту и дари, тюркские языки (узбекский и туркменский), балучи, пашаи, нуристанский и памирский являются третьими официальными языками в тех районах, где их используют большинство населения и это должно регулироваться соответствующим правом [7].

Не менее интересны восточные и юго-восточные ареальные границы ПТЯК. В данном регионе рассматриваемый языковой кластер граничит с юго-восточной подгруппой иранской группы языков, а именно с ее представителями в виде языка пушту и ряда памирских языков. Особенностью данного ареального соседства является то, что только дари и таджикский языки испытывают влияние со стороны юго-восточной подгруппы. Также стоит подчеркнуть, что степень этого влияния является различной.

Памирские языки распространены в долинах Западного и Южного Памира (Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО) Таджикистана), а также в прилегающих пограничных районах Афганистана, Пакистана и Северной Индии. К памирским языкам относятся шугнано-рушанская группа близкородственных языков (включающая шугнанский с баджувским диалектом, рушанский, хуфский, бартангский, орошорский или рошорвский, сарыкольский), а также ваханский, ишкашимский, сангличский (с зебакским диалектом), язгулямский [4]. Таким образом, в Таджикистане памирские языки распространены только на территории ГБАО и влияние на эти языки таджикского гораздо выше, чем влияние памирских языков на таджикский. Как отмечают некоторые эксперты, до Октябрьской революции 1917 года, процессы хозяйственного и культурного сближения припамирских народностей с таджиками протекали медленно, но они развивались главным образом на основе распространения таджикского языка, который служил и продолжает служить основой приобщения припамирских народностей к таджикской культуре. Этот процесс усилился после установления Советской власти, ликвидации феодальных сословных привилегий, благодаря изживанию обособленности и росту экономического и культурного общения народностей Западного Памира с населением других районов Республики Таджикистан [5]. В этой связи интересен следующий пример. Л.Ф. Моногарова, исследуя вопросы этнических процессов на Западном Памире в 1965 году отмечала: «В настоящее время пользование родным языком у советских ишкашимцев ограничено пределами повседневного обихода. Школа, делопроизводство, печать, радио—на таджикском языке, который все ишкашимцы, кроме детей дошкольного возраста, достаточно хорошо знают. С помощью таджикского языка они общаются с находящимися с ними по соседству ваханцами и приезжающими иногда в Ишкашим шугнанцами. Между собой же в обиходе они говорят только по-ишкашимски» [5, 32]. С другой

93

стороны статус памирских языков никак не закреплен в Конституции Таджикистана.

Иная ситуация на территории Афганистана, где происходит более плотное ареальное соседство и взаимовлияние языков дари (или как его еще называют «фарси кабули») и пушту. Исторически сложилось, что на территории Афганистана и пушту, и дари играли равнозначно важную роль. Стоит отметить тот факт, что первым отличием между ареальным взаимодействием юго-западных и юго-восточных иранских языков в Афганистане от Таджикистана является их более широкий ареал распространения и более многочисленное количество носителей. В ареальном плане афганские народности, говорящие на пушту, сегодня заселяют территорию от северо-востока хребтов Гиндукуша до истоков реки Гильменд, а оттуда до реки Инд и районов Кафиристана. Таким образом можно сказать, что данный язык распространен не только в Афганистане, но и в Пакистане, и даже ряде приграничных районов Ирана [6].

Вторым, весьма важным отличием языка пушту в Афганистане является его статус как государственного наряду с дари, в этой стране.

Также еще существует ряд отличительных особенностей между пушту в Афганистане и памирскими языками в Таджикистане, которые выражаются в письменности, исторических и современных письменных и литературных источниках, роли в политической и социальной жизни страны и т.д. Этим обусловлено большое количество заимствований в языке дари из языка пушту, и наоборот.

Из вышеизложенного можно заключить, что в ареальном аспекте взаимодействие и взаимовлияние юго-восточных иранских языков на персидско-таджикский языковой кластер является различным. Оно усиливается при рассмотрении ареала распространения исследуемого кластера с севера на юг. К сожалению, автор не располагает данными о влиянии юго-восточных иранских языков на фарси в Иране. Но поскольку часть пуштунских народностей проживает на приграничных территориях Ирана и Пакистана, взаимовлияние данных языков представляется возможным, но на незначительной территории.

Западной границей ареала персидско-таджикского кластера можно считать границу Ирана и Ирака. Влияние арабского языка в ареальном плане на рассматриваемый языковой кластер, автору статьи представляется намного меньшим по сравнению с той ролью, которую сыграл арабский язык в рамках исторического фактора.

Следующим внешним фактором можно назвать исторический. Суть данного фактора состоит в определении меры влияния на формирование лексики персидско-таджикского языкового кластера со стороны других языков в рамках их исторического взаимодействия.

Условно, формирование лексической системы персидско-таджикского языка можно разделить на пять основных этапов. К первому этапу

94

формирования можно отнести исторический период древности, со II тысячелетия до н.э., когда иранские языки выделяются из арийской общности, затем 6 – 2 вв. до н.э., и до раннего средневековья (6 в н.э.), когда продолжал развиваться древнеперсидский язык.

Следующим этапом можно назвать завоевания территории компактного проживания иранских народов Мавераннахра арабами (VII – VIII вв. н.э.) и появления на территории Центральной Азии ислама, в ходе которого персидский язык обогатился значительным количеством арабских заимствований. По некоторым данным в современных таджикском, дари и фарси языках арабские заимствования занимают от 35 до 50% лексики.

Третьим этапом можно назвать период с XII по XIII века н.э. - период монгольского завоевания, когда в персидский язык вошли тюркские заимствования.

Особо необходимо отметить четвертый этап с XVI в., когда начинается процесс расхождения между письменным языком (варианты названия: farsi, farsi-yi dari, классический персидский язык, классический персидско-таджикский язык) и разговорной речью.

Пятый этап характерен образованием государств Иран, Таджикистан и Афганистан и продолжением эволюции на их территории национальных вариаций общего персидского языка, которые стали называться дари, таджикский и фарси (персидский) [1; 8].

Естественно, что внутри каждого из перечисленных этапов становления языков персидско-таджикского кластера, существуют подэтапы, которые дают более глубокое понимание формирования национальной лексики в каждом из рассматриваемых языков. В качестве примера можно назвать вхождение в конце XIX - начале ХХ веков территории современного Таджикистана в состав сначала Российской империи, а затем СССР. В этот период таджикский язык обогатился большим количеством русско-интернациональных заимствований. Те же самые процессы наблюдались в языках дари и фарси, когда, опять-таки, под влиянием некоторых исторических событий, в лексический состав этих языков вошли и пребывают до сих пор заимствования из европейских языков (в частности английского, французского и т.д.).

Третьим фактором, который существенно повлиял на лексический состав ПТЯК, является диалектный фактор. В данном случае речь не идет об отношениях между языковыми парами на уровне язык - диалект. Как известно, с теоретической стороны, вопрос «языка» и «диалекта» до сих пор вызывает споры в ученом мире. С практической точки зрения, давно доказано, что и персидский и дари, и таджикский языки являются близкородственными, но самостоятельными языками [8; 9]. В данном случае под диалектом мы будем понимать особенности и частоту употребления тех или иных лексических единиц, обозначающих какой-либо предмет, его свойство или действие, распространенных в одном языке, и отсутствующих, менее распространенных,

95

либо имеющих другое значение в другом, близкородственным первому, языке. Например, в таджикском языке в качестве значения лексемы «имя» используется слово «ном» (نام), в то время, как персидском и дари языках используется слово арабского происхождения «исм» (اسم), а лексема «ном» используется крайне редко. В другом случае, эквивалентным слову «птица» в таджикском языке является «парранда», тогда, как в персидском языке для этого же значения используется слово «мурғ» (مرغ), которое в таджикском языке означает «курица». Таких примеров существует множество. Но именно подобные явления, по нашему мнению, и составляют понятие «диалектного фактора», который является с одной стороны, связующим для всего персидско-таджикского языкового кластера, а с другой стороны, указывает на особенности и различия, существующие внутри данного объединения языков.

Таким образом, в данной статье были продемонстрированы исторически сложившиеся и существующие в настоящее время предпосылки и факторы, влияющие на формирования, существование на современном этапе и направления развития лексических систем в рамках языков, входящих в персидско-таджикский языковой кластер. В последующих статьях будут более подробно рассмотрены описанные выше факторы и перспективные пути развития лексики таджикского, дари и персидского языков.

Литература

1. Фомин, А.Ю. Структурная типология лексико-морфологической системы таджикского языка / А.Ю. Фомин. – Душанбе: РТСУ, 2012. – 121с.

2. Языки мира. Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки. - М.: Индрик, 1997. – 207с.

3. Фомин, А.Ю. Проблемы языковой трансформации на примере языков иранской группы / А.Ю. Фомин // Актуальные проблемы филологии. – Душанбе: РТСУ, 2013. – с. 191-195.

4. Памирские языки. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/PAMIRSKIE_YAZIKI.html.

5. Моногарова Л.Ф. Современные этнические процессы на Западном Памире / Л.Ф. Манагарова //Советская этнография. – 1965. - №6. –с. 23-33.

6. Бертельс, Е.Э. Строй языка пушту / Е.Э. Бертельс. – Л.: Издание Ленинградского научно-исследовательского института языкознания, 1936. – 31с.

:Режим доступа [Электронный ресурс] قانون اساسی افغانستان .7http://moj.gov.af/Content/files/1(1).pdf.

8. Оранский, И.М. Введение в иранскую филологию / И.М. Оранский. – М.: Издательство восточной литературы, 1960. – 490с.

9. Фомин, А.Ю. Глоттохронологическое исследование дивергенции таджикского, дари и персидского языков / А.Ю. Фомин. - Душанбе: Издательство РТСУ, 2011. - 34 с.

96

Normantas Vilius A.Juraev Institute of Mathematics, AS Republic of Tajikistan

vilius@norma.lt FASTER WORD COMPARISON BY LETTER INFORMATIVITY

PATTERNS The concept of the mutual information is used for calculation informativity of

letters within the limits of a word. Patterns in informativity of letters were used for creation of algorithm for comparison of words. Results of statistical research of algorithm show an increase in speed in comparison with standard algorithm of comparison of text lines.

Keywords: Letter informativity, mutual information, string comparison. 

1. Introduction In previous research [2], [3] it has been discovered that letters carry different

amount of information about a word depending on their position within the word. Picture 1 shows the amount of informativity revealed by letters at every position of a 10-letter words in English, Lithuania, Russian, Tajik and Uzbek languages and a constructed language Esperanto.

Picture 1. Informativity of letters by position It has been observed that informativity of letters within a word display two

significant patterns. Namely, the second letter of a word carries less information than

97

letters surrounding it from both sides; and letter informativity tends to fall gradually past the middle of the word.

Present paper continues the study of letter informativity by exploring possibility of using informativity patterns for faster comparison of words.

2. Informativity pattern Let L be a language with alphabet A. Let V be a list of words of the same length

n of language L. To every word let us assign a number which represents the relative frequency of occurrence of the word. It will be assumed that

, for all i and . Let W denote a random variable whose value is a word randomly chosen from

list V with probability . Let Lk denote another random variable whose value is a letter from alphabet A which occurs at position k in word wi.

In order to estimate letter informativity, notion of mutual information was used, as defined by Information Theory [1]. In this case mutual information of W and Lk variables can be expressed as follows (see previous paper [2] for detailed derivation of the equation).

(1)

Here is uncertainty regarding letter at position k; p(lj) is the probability of Lk taking value lj.

To calculate p(lj), let us construct a subset of V, consisting of wordshaving letter lj at position k: . Let us assign frequencies f’z to every word in

subset V’ equal to frequencies of corresponding words fi. Then probability p(lj) can be expressed as:

(2)

By using equations(1) and (2) it is possible to construct a sequence T, values of which represent letter informativity at every position.

(3) Sequence Twill be referred to as informativity pattern of n-sized words of

language L. 3. Informativity order index Let us couple values of informativity pattern T with their corresponding indices.

Next, value-index pairs are sorted in order of decreasing informativity. When two informativity values are equal, their order may be selected arbitrarily. Finally only indices are extracted to form new sequence D, which will be referred to as informativity order index. The first value in D will hold the position within a word whose letters carry the greatest amount of information, the second value – position of

98

the second most informative letter, etc. The last value holds the position of the least informative letter.

For example, let us consider informativity pattern . By pairing values of T with their indices we get sequence . Ordered by decreasing informativity, the sequence becomes . Finally we extract indices and get the informativity order index .

4. Standard word comparison algorithm Two strings are said to be equal if they both are of the same length and when

their corresponding elements are equal at every position [4]. As this study concerns only words of the same length, two words will be said to be equal, when corresponding letters of both words match at every position.

Algorithm 1 is the standard algorithm to compare two words of the same length. It compares letters in their natural order, starting at position 1 all the way to the last position n. The algorithm returns false if it finds at least one position where letters do

not match, otherwise the algorithm returns true. Algorithm 1. Standard word comparison algorithm Algorithm 2 is a slight modification of algorithm 1. The main difference is that

the loop variable k, instead of referring to letter position, refers to a position in sequence S, values of which further refer to letter positions. However, as values of k are equal to elements of S at every iteration, both algorithms behave the same. Assuming that sequence S allows access to its elements in constant time, algorithm 2 will have the same time complexity as algorithm 1, i.e. O(n).

Algorithms 1 and 2 will be referred to as standard word comparison algorithm.

INPUT: x, y n:= |x| equal:= true k:= 1 WHILE k ≤ n AND equal = true DO    IF x[k] ≠ y[k] THEN equal:= false    END k:= k + 1 END RETURN equal 

99

Algorithm 2. Standard word comparison algorithm with explicitly defined indices

5. Word comparison by informativity order index Algorithm 3 is further modification of word comparison algorithm 2. The main

difference is that instead of sequence Swhich represented normal letter order in a word, informativity order index D is used. It is assumed that D has been calculated in initialization phase according to procedure described in section 3, and passed to the algorithm as an argument. This algorithm will be calledword comparison by

informativity order index algorithm. Algorithm 3. Word comparison by informativity order index As index of every position is present in the informativity order index, the result

of comparison by informativity order index algorithm will be the same as of the standard comparison algorithm. The only difference is that the letters will be compared not in normal order, but starting with the letters which carry the most information

INPUT: x, y 

n:= |x| 

S :=<1, 2, …, n> 

equal:= true 

k:= 1 

WHILE k ≤ n AND equal = true DO 

   IF x[S[k]] ≠ y[S[k]] THEN 

equal:= false 

   END 

k:= k + 1 

END 

RETURN equal 

INPUT: x, y, D n:= |x| equal:= true k:= 1 WHILE k≤ n AND equal DO    IF x[D[k]] ≠ y[D[k]] THEN equal:= false    END k:= k + 1 END RETURN equal 

100

about a word. The following sections describe a statistical study, which suggests that this method of comparison offers improvement in performance of word comparison.

6. Statistical study To assess the performance of comparison by informativity order index, a

statistical study has been carried out on word frequency lists obtained from corpora of five native languages: English, Lithuanian, Russian, Tajik and Uzbek; and one constructed language – Esperanto. Words of every language were grouped by their length and each group was studied separately.

At every step of the statistical study, two words were selected randomly and compared by both algorithms. Number of letter comparisons required by the algorithms to compare the words was recorded and later studied to compare the performance of the algorithms.

For example, let us consider a language with alphabet A = {a, b, c}, whose informativity pattern of four-letter words is known to be . By applying procedure described in section 3, we can construct informativity order index

. Suppose two words, randomly selected from word list V are abcc and abba. The standard comparison algorithm would perform three letter comparisons to detect that the words are different: a = a (position 1), b = b(position 2), c ≠ b(position 3). Comparison by informativity order index algorithm will need just two comparisons to come to the same conclusion: a = a(position 1), c ≠ b(position 3), because according to the informativity order index of our example letters are compared in order 1, 3, 2, 4, instead of the standard order 1, 2, 3, 4. In this case, we say that the former method of comparison performs better, because it needed to perform just two letter comparisons instead of three.

Ten million word pairswere randomly chosen and compared by both algorithms. Two different random selection methods were used to select words. In the first case, the words were simply chosen randomly from the word list. In the second case, the probability of choosing any particular word from the list was proportional to the frequency of occurrence of that word. In both cases randomness was provided by the standard pseudorandom number generator of Java environment. The statistical study has been carried out by a computer program written by the author in Scala programming language.The source code is available upon request.

7. Results Picture 2 represent results of the statistical study with random word selection

regardless of their frequencies. Each graph represent data for different languages. X axis represents word length. Y axis represents improvement in performance of comparison by informativity order index algorithm comparing to the standard comparison, measured as percentage change in the number of letter comparisons. For example, 10-letter words of Lithuanian language need about 3.5% less word comparisons on average.

101

The results suggest that for most word lengths and in all languages,the informativity order index algorithm performs better comparing to the standard comparison. On average, longer words offer larger improvement, up to several percent for words longer than 10 letters.

Picture 2.Percent change in number of letter comparisons, simple word selection

102

Picture 3.Percent change in number of letter comparisons, roulette word selection

Picture 3 represents results of the test where word were chosen with probability proportional to the frequency of the words. In this case the improvement in performance significantly greater comparing to the former method.

8. Conclusions The results show that for most word lengths and in all languages word

comparison by informativity order index algorithm requires less letter comparisons. As string comparison has linear algorithmic time complexity, decrease in the number of letter comparisons should on average be proportional to the decrease in time required to run the algorithm.

The improvements are modest – several percent for words of medium length and up to 10-18% for long words. However, string comparison often occurs inside inner loops of other algorithms, therefore the modest improvement in performance of word comparisoncould be amplified to a significant gain in the overall algorithm.

Both charts 2 and 3 show significant differences between performance improvement among languages. Particularly Uzbek language has a very small improvement in all word lengths. However, no conclusions should be drawn from those differences between the languages. TogniniBonelli [5] names two requirements for corpora to be comparable among themselves: they must be of similar size; and they must be built on the same design criteria. The corpora used for this study do satisfy neither of these requirements, therefore the results of the study are not comparable between languages.

This paper studies application of informativity patterns for comparison of words in natural languages. However, the described method could as well be applied to comparison of other sequences of elements. The only requirement is that the sequences to be compared must display informativity patterns, where informativity differs significantly depending on position within the sequence.

Further the algorithm could be adapted for comparison of alphabetical order of strings, not just equality check. Alphabetical order comparison could offer applications in other important algorithms, for example in sorting.

References

[1] Ash R.B. Information Theory. New York, NY: Dover Publishing House.1990.

[2]Нормантас В. Информативность букв в пределах слова // Доклады Академии наукРеспублики Таджикистан. 2013. Т. 152. № 3. С.37-44.

[3] Нормантас В. Информативность N-грамм в пределах слова // Сборник семинара Новые информационные технологии в автоматизированных системах.Accepted for publication 2014-02-26.

[4] SmythB. Computing Patterns in Strings. Addison Wesley. 2003. P. 8.

103

[5] TogniniBonelliE. Theoretical Overview of the Evolution of CorpusLinguistics // Routledge Handbook of Corpus Linguistics. Eds. OKeeffeA and McCarthyM. London: Routledge. Kindle edition.2010.

104

ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ И ПРИКЛАДНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В

РТ

THE PROSPECTS OF THE DEVELOPMENT OF FUNDAMENTAL AND APPLIED LINGUISTIC RESEARCHES IN

THE RT

АННОТАЦИИ ABSTRACTS

Искандарова Д.М.

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЭТНО

- И ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РТ

В статье очерчивается круг этно- и психолингвистических проблем, имеющих первостепенное значение для таджикского языкознания. Формулируются наиболее актуальные темы исследования в области этнопсихолингвистики.

Ключевые слова: этнолингвистика,,

психолингвистика, антропологическая лингвистика, актуальные темы исследования, таджикское языкознание

Iskandarova D.M.

CURRENT PROBLEMS OF ETHNIC AND

PSYCHOLINGUISTIC STUDIES IN THE RT The range of ethnic and

psycholinguistic issues is outlined in this article, which have great importance to Tajik linguistics. The most relevant topics of researches are formulated in the field of ethno-psycholinguistics.

Keywords: ethnolinguistics,

psycholinguistics, anthropological linguistics, current research themes, Tajik Linguistics

Бахтеев К.С.

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГРАФИЧЕСКИХ ОШИБОК В

ТАДЖИКСКИХ ТЕКСТАХ В статье рассматриваются типовые

графические ошибки в таджикских текстах, вызванные психолингвистическими и этнолингвистическими причинами, с целью разработки программных средств их автоматического исправления.

Ключевые слова: графические ошибки,

таджикский язык, символьная обработка, препроцессинг.

Bakhteev K.S.

PSYCHOLINGUISTIC ASPECTS OF GRAPHICAL ERRORS IN TAJIK TEXTS

The article discusses typical graphical errors in Tajik texts caused by ethno-linguistic and psycholinguistic factors in order to develop software which fixes errors automatically.

Keywords: graphical

errors, Tajik language, symbolic processing, preprocessing.

105

Бекташ Л.

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

РЕДУПЛИКАТИВНЫХ ФОРМ (НА МАТЕРИАЛЕ ТАДЖИКСКОГО И

ТУРЕЦКОГО ЯЗЫКОВ)

В статье рассматриваются психолингвистические аспекты изучения редупликативных форм. Особое внимание уделяется при этом фоносемантическому аспекту и анализу детской речи.

Ключевые слова: редупликации, фоносеман-тика, детская речь, синонимический повтор, турецкий и таджикский языки

Bektash L.

PSYCHOLINGUISTIC ASPECTS OF

RESEARCHING REDUPLICATIVE FORMS (IN TAJIK AND TURKISH

LANGUAGES)

This article discusses the aspects of psycholinguistic study of reduplicative forms. Particular attention is paid to the aspect of phonosemantics and analysis of children's speech.

Keywords: reduplication, phonosemantics, children’s speech, repeated synonyms, Turkish and Tajik languages

Гулова З.А.

МЕТОД АНКЕТИРОВАНИЯ КАК ВЕРИФИКАЦИЯ В СОСТАВЛЕНИИ

ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА

В статье анализируются результаты

анкетирования, проведенного среди поляков с целью выяснения их отношения к хлебу. Данные анкетирования в целом подтвердили результаты исследования концепта «хлеб», полученные путем изучения фразеологических и паремиологических единиц.

Ключевые слова: концепт «хлеб», анкетирование, польский язык, языковая картина мира

Gulova Z.A.

QUESTIONNAIRE METHOD AS VERIFICATION IN FORMING LUNGUISTIC PICTURE OF THE WORLD

The article analyzes the

results of the questionnaire conducted among the Poles in order to clarify their relationship to the bread. The data of the questionnaire have generally confirmed the results of research to the concept of "bread" obtained by studying paremiological and phraseological units.

Keywords: concept of "bread", questionnaire, Polish, language world

106

Давлатмирова М.Б.

ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛЕКСИКИ СВАДЕБНЫХ

ОБРЯДОВ В ШУГНАНО-РУШАНСКОЙ ГРУППЕ ЯЗЫКОВ В КОНТЕКСТЕ

КОНЦЕПТА «СУДЬБА» Работа посвящена

этнолингвистическому анализу лексики свадебных обрядов шугнано-рушанской группы памирских языков. Так как традиции, обряды тесно связаны с религией, в частности с исламом, в вышеперечисленных языках широко используются заимствованные арабские слова, поэтому лексика, связанная со свадебными обрядами очень богата в этих языках. Рассматривается связь свадебных обрядов в контексте концепта «Судьба». Выявляются основные дефиниции концепта «Судьба».

Ключевые слова: памирская культура,

лексика свадебных обрядов, концепт «судьба»

Davlatmirova M.B.

ETHNO-LINGUISTIC ANALYSIS OF LEXICON OF WEDDING CEREMONY IN

SHUGNAN-RUSHAN GROUP LANGUAGES IN THE

CONTEXT OF THE CONCEPT "DESTINY"

The work is devoted to the analysis of ethnolinguistic vocabulary of wedding ceremonies in Shugnan-Rushan group of Pamir languages. As traditions, rituals are closely linked to religion, particularly Islam, borrowed Arabic words are widely used in mentioned languages, so the vocabulary associated with wedding ceremonies is very rich in these languages. The relationship of wedding ceremonies is considered in the context of the concept "Destiny". Main definitions of the concept "Destiny" are identified in this article.

Keywords: Pamir culture, vocabulary of wedding ceremonies, the concept of " Destiny "

Искандарова Д.М. д.ф.н., профессор,

Су Фанцзи , магистрант РТСУ

ТАДЖИКИ В КИТАЕ: ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ

ИССЛЕДОВАНИЕ ЭКЗОНИМОВ

Статья посвящена этнолингвистическому исследованию китайских экзонимов ираноязычного происхождения. В статье рассматриваются некоторые этнонимы, топонимы и имена собственные, имеющие в

Iskandarova D.M.

Su Fanzji

TAJIKS IN CHINA: ETHNOLINGUISTIC

RESEACH OF EXONYMS

The article is devoted to the ethnolinguistic research of Chinese exonyms of Iranian origin. The article considers some ethnonyms and toponyms and proper names which have their

107

китайской традиции свой способ передачи.

Ключевые слова: этноним, экзоним, иноязычная передача имен собственных, таджики Китая

own mode of transmission in the Chinese tradition

Keywords: ethnonym, exonym, foreign language transfer of proper names, Tajiks in China

Мухторов З.М.

НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕТКИ О ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ

АНАЛИЗЕ ТЕКСТА

В статье речь идет об основных психолингвистических подходах к анализу текста как сложной языковой единицы. Отмечается, что существует определенная необходимость в научно обоснованной дефиниции и рациональной классификации различных направлений психолингвистического анализа текста.

Ключевые слова: психолингвистика,

текст, языковая единица, распознавание текста, лингвистические гештальты, генотекст, фенотекст, знак, речь, дискурс, мышление

Mukhtorov Z.M.

SOME NOTES ON THE PSYCHOLINGUISTIC

ANALYSIS OF THE TEXT

The article focuses on the main psycholinguistic approaches to the analysis of the text as a complex linguistic unit. It is noted that there is a need for scientific definition and rational classification of the various directions and approaches of psycholinguistic analysis of the text.

Keywords: psycholinguistics, text, language unit, linguistic gestalts, geno-text, pheno-text, sign, speech, discourse, thinking.

Одинаев А.А.

СПОСОБЫ ИЗУЧЕНИЯ ЦЕННОСТНЫХ ДОМИНАНТ В

РАЗЛИЧНЫХ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ

В статье рассматриваются способы изучения ценностных доминант в языковой картине мира различных народов. Существуют различные подходы и методы изучения ценностных установок, анализ которых даст возможность выбрать наиболее оптимальные способы исследования ценностной картины мира носителей китайского и таджикского языков.

Odinaev A.A.

WAYS OF STUDYING THE VALUABLE

DOMINANTS IN VARIOUS LINGUISTIC CULTURES

This article discusses ways of learning the valuable dominants in linguistic picture of the world in different nations. There are various approaches and methods to study of valuable attitudes analysis of which gives the opportunity to choose the best ways to study the valuable language picture of native

108

Ключевые слова: аксиологическая лингвистика, ценности, ценностные доминанты, методы изучения ценностей.

speakers of the Chinese and Tajik languages.

Кeywords: axiological linguistics, values, value dominants, methods of value studying

Пак А.О.

ПРОБЛЕМЫ КОНФЛИКТОЛОГИИ И КОНФЛИКТОЛОГИЧЕСКОЙ

КОМПЕТЕНТНОСТИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

В статье рассматривается образование конфликтологической компетентности, которое опирается на 5 составляющих ее компонентов. Развитие того или иного вида компетентности влияет на развитие конфликтологической компетентности в целом, которая, в свою очередь, является основным критерием жизни в обществе и механизмом, активизирующим коммуникативные процессы.

Ключевые слова: конфликт, конфликтология, природа социального конфликта, разновидность конфликтов, развитие конфликта, происхождение конфликтов, внутреннее строение конфликтов, функции конфликтов, информация в конфликте, динамика конфликта, анализ конфликта, предпосылки возникновения конфликта, исход конфликта.

Pak A.O.

PROBLEMS OF CONFLICTOLOGY AND CONFLICTOLOGYCAL COMPETENCE AT THE

PRESENT STAGE

This article discusses the formation of conflictological competence, which is based on of its five components. Development of one or another type of competence affects the development of conflictological competence in general, which in turn is the main criteria of life in society and the mechanism activating communication processes.

 Keywords: the conflict, conflictology, the nature of the social conflict, a version of conflicts, progress of the conflict, an origin of conflicts, an internal structure of conflicts, functions of conflicts, the information in the conflict, dynamics of the conflict, the analysis of the conflict, the precondition of occurrence of the conflict, an outcome of the conflict.

109

Пак А.О.

РАССМОТРЕНИЕ ПРОБЛЕМАТИКИ КОНФЛИКТА ЧЕРЕЗ

ПРИЗМУ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ

Любой конфликт, независимо от своей среды возникновения – политический, трудовой, психологический, нравственно-этический, моральный и др., обладает языковым и речевым позиционированием. Язык и речь, в свою очередь, имеют конфликтногенные механизмы, провоцирующие участников общения на конфликтное обострение. Встатьерассматриваютсяповеденческиепроявленияконфликтавязыковомпространстве.

Ключевые слова: конфликт, конфликтология, типы индивидуумов, конфликтный тип личности, структуры конфликта, коммуникативное воздействие, психологические и лингвистические критерии, «ложный конфликт».

Pak A.O.

CONSIDERATION OF THE PROBLEMATICS OF

THE CONFLICT THROUGH THE PRISM OF LINGUISTIC

VIEWS Any conflict, regardless of

its environment - political, labor, psychological, moral, ethical, moral, etc., has a speech and language positioning. Speech and language in turn have conflict-causing mechanisms provoking participants to communicate in a conflict aggravation. The article deals with behavioral manifestations of conflict in language space.

Keywords: the conflict, conflictology, types of individuals,

disputed type of the person, structure of the conflict,

communicative influence, psychological and linguistic

criteria, « the false conflict ».

Раджабова Р. P.

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ТАДЖИКСКО-УЗБЕКСКОГО

ДВУЯЗЫЧИЯ

В статье изложена точка зрения автора на психологические факторы возникновения таджикско-узбекского двуязычия. Одной из важнейших причин формирования смешанного характера речи является огромный словообразовательный потенциал лексики контактирующих языков. Смешанное функционирование языков способствует выработке и развитию весьма интересных психолингвистических факторов.

Ключевые слова: двуязычие, языковые контакты, гомогенное и гетерогенное

Rajabova R.R.

PSYCHOLINGUISTIC ASPECT OF THE TAJIK-UZBEK BILINGUALISM

The point of view of the

author on psychological factors of occurrence Tajik -Uzbek bilingualism is stated in the article. One of the major reasons for formation of the mixed character of speech is the huge word-formation potential of lexicon of contacting languages. The mixed functioning of languages promotes development and progress of very interesting psycholinguistic factors.

110

словообразование, переключение кодов, донор и реципиент

Keywords: bilingualism, language contact, homogeneous and heterogeneous word-formation, switching codes, the donor and recipient

Собиров Д.Д.

ИССЛЕДОВАНИЕ СЛОЖНЫХ ГЛАГОЛОВ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА

В статье приводятся предварительные результаты исследования сложных глаголов таджикского языка с целью разработки программных средств их автоматического распознавания в текстах.

Ключевые слова: таджикский язык,

сложные глаголы, автоматическая обработка, корпус текстов.

Sobirov D.D. THE STUDY OF

COMPLEX VERBS OF TAJIK LANGUAGE

The article presents the preliminary results of the research of the compound verbs of Tajik language in order to develop automatic recognizer in the texts.

Keywords: Tajik language,

compound verbs, automatic text processing, text corpora.

Сабирова С.Г.

ТРАДИЦИОННАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ

НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ В ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

(НА МАТЕРИАЛЕ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА)

В статье рассматриваются термины сферы налогообложения таджикского языка сквозь призму диахронии, отражающие возникновение экономической культуры общества и зарождение налогового термина. Практический материал сферы фиксации и функционирования иллюстрирует исторический период становления налоговой терминосистемы таджикского языка, а также влияние экстралингвистических факторов на расширение сегмента налогообложения.

Ключевые слова: терминосистема,

диахрония, лексико-тематическая группа, терминологического взрыв, этнолингвистика.

Sobirova S.G.

TRADITIONAL TERMINOLOGY OF THE

TAXATION IN ETHNOLINGUISTIC ASPECT

(ON THE MATERIAL OF THE TAJIK LANGUAGE)

The terms of taxation of Tajik language are considered in this article through a prism of diachrony, reflecting occurrence of economic culture of a society and the origin of the tax terms. The practical material of scope of fixing and functioning illustrates the historical period of development tax terminology of the Tajik language, as well as influence of extralinguistic factors on the extension segment of taxation.

Keywords: the system of terms, diachrony, lexical and thematic group, terminological explosion ethnolinguistics.

111

Султанова С.Р. К ВОПРОСУ О ДЕФИНИЦИИ

ТЕРМИНА «АСТРОЛИНГВИСТИКА» В настоящей статье рассматривается

введение нового понятия в языкознании – астролингвистики как раздела языкознания, занимающегося изучением и описанием названий звездного неба посредством использования лингвистических методов. Рассмотрены цель, предмет и объект астролингвистики; приведены области ее дальнейшего применения.

Ключевые слова: Астролингвистика,

астрология, зодиак.

Sultanova S.R. DEFINITION OF THE

TERM “ASTROLINGUISTICS”

The present article

describes an introduction of a new concept - astrolinguistics in the science of language as a new language branch that studies and describes star names with the use of linguistic methods. Goal, objective and subject of the astrolinguistics are also studied; further scopes of its use are given in this article.

Key words: Astrolinguistics, astrology, Zodiac.

Умаров М.А.

ИССЛЕДОВАНИЕ ПОЭТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА НА ОСНОВЕ СТРУКТУРНОГО АНАЛИЗА

В статье на основе структурного анализа поэтического текста исследуется возможность оценки его информативности. Изучаются структура ритмов и закономерности образования размеров для определения степени их влияния на информативность стихотворения.

Ключевые слова: структура, информационная емкость, слог, аруз,

Umarov M.A.

RESEARCH OF THE POETIC MATERIAL ON THE

BASIS OF THE STRUCTURAL ANALYSIS

In this article on the basis of structural analysis of the poetic text the possibility of evaluation text informativity is investigated. The structure of rhythms, patterns and composition of size are studied in this article to define the degree of influence on the informativity of the poem.

Keywords: structure, information capacity, a syllable, aruz

112

Фомин А.Ю.

ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ВЕКТОР ЛЕКСИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

ИРАНСКИХ ЯЗЫКОВ ЮГО-ЗАПАДНОЙ ПОДГРУППЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. АРЕАЛЬНЫЙ, ИСТОРИЧЕСКИЙ И

ДИАЛЕКТНЫЙ ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ В работе рассмотрены основные

факторы (ареальный, исторический и диалектный), влияющие на развитие лексической системы языков, входящих в персидско-таджикский языковой кластер. Основу данного кластера составляют языки юго-западной подгруппы иранской группы языков: таджикский, фарси и дари, которые распространены на территории Центральной Азии.

Ключевые слова: персидско-

таджикский языковой кластер, Центральная Азия, лексическая система, ареальный фактор, исторический фактор, диалектический фактор, юго-западные иранские языки.

A.Y. Fomin

PERSPECTIVE VECTOR OF LEXICAL

DEVELOPMENT OF THE IRANIAN LANGUAGES OF

THE SOUTHWEST SUBGROUP IN CENTRAL

ASIA. AREAL, HISTORICAL AND DIALECT FACTORS OF

INFLUENCE Major factors are

considered (areal, historical and dialect), in this article which affect the development of lexical system of the languages of Persian-Tajik language cluster. The basis of this cluster is constituted by languages of a south-west subgroup of the Iranian group of languages: Tajik, Farsi, Dari which are widespread on the territory of Central Asia.

Keywords: Persian-Tajik

language cluster, Central Asia, lexical system, areal factor, historical factor, dialectic factor, southwest Iranian languages.

Вилюс Нормантас

БЫСТРОЕ СРАВНЕНИЕ СЛОВ С ПОМОЩЬЮ ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ В

ИНФОРМАТИВНОСТИ БУКВ Концепция взаимной информации

использована для вычисления информатив-ности букв в пределах слова. Закономерности в информативности букв использовались для создания алгоритма для сравнения слов. Результаты статистического исследования алгоритма показывают увеличение в скорости в сравнение с стандартным алгоритмом

Vilius Normantas

FASTER WORD COMPARISON BY

PATTERNS IN LETTER INFORMATIVITY

The concept of the mutual information is used for calculation informativity of letters within the limits of a word. Patterns in informativity of letters were used for creation of algorithm for comparison of words. Results of statistical

113

сравнения текстовых строк. Ключевые слова: информативность

букв, взаимная информация, сравнение строк.

research of algorithm show an increase in speed in comparison with standard algorithm of comparison of text lines.

Keywords: Letter informativity, mutual information, string comparison.

114

ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ И ПРИКЛАДНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

В РЕСПУБЛИКЕ ТАДЖИКИСТАН

1(4) - 2014

Технический редактор: Ч. Хайруллоев Компьютерная вёрстка: Х.Д. Наврузшоев

© Издательство РТСУ

Сдано в набор 16.06.2014. Подписано в печать 19.06.2014.

Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура литературная. Формат 60x841/8. Услов. печ. л. 14,25.

Тираж 100 экз. Заказ № 120.

Отпечатано в типографии РТСУ, 734025, Республика Таджикистан, г. Душанбе,

ул. Мирзо Турсун-заде, 30