ÑÐÅÄÀ, 25 ÈÞËß 2012 ãîäà � ¹ 102 (3887) 5В Р Е М Е Н А И Н Р А В Ы

Кризис кончился или как?Latvijas Av£ze. Газета сделала опрос читате-

лей — ощущают ли они на себе оживление эконо-мики в Латвии? Ирина Мельниченка ответила: на семейном бюджете мы не чувствуем, что кризис закончился. Зарплаты остались на низком уров-не, выживаем, экономя на всем. Чтобы приобрес-ти бытовую технику, без кредита не обойтись, но семья не чувствует финансовой стабильности, чтобы брать на себя долговые обязательства. Да и пример соседей и знакомых останавливает: всем, кто не польстился на легкие кредиты и не наделал долгов, жить сейчас легче.

Анонимный библиотекарь тоже считает, что никакого просвета пока не видно. «Денег на жизнь не хватает, покупаем только самое необ-ходимое, тратим сбережения, зарплаты крохот-ные, да и работу найти очень трудно. Например, мои дети давно ищут работу и безуспешно. У нас сократился объем работы и соответственно зарплаты. Поэтому многие знакомые ищут при-работок, чтоб как–то содержать семью и оплачи-вать счета. Но возможности очень ограничены. Все говорит о том, что никакого экономического роста в реальности нет».

А вот Арнис Величко, напротив, улучшения ощущает. Работы у него стало больше, соответс-твенно, и денег тоже. Теперь его семья может

купить то, что раньше не могла себе позволить. Многие его знакомые трудоустроились. Арнис считает, что как бы ни было трудно, кредитов лучше не брать. Но и копить деньги рискованно — лучше тратить, покупая ценные необходимые вещи, которые долго прослужат.

Пенсионерка Солвейга Званитая, в отличие от Арниса, совершенно не заметила, что кризис закончился. Она экономит каждую копеечку и не живет, а выживает. Ее удручает дороговизна продуктов и коммунальных слуг: цены только растут! Женщина не видит, чтобы и вокруг люди стали жить лучше. А соседка вообще сидит без работы.

А вот Кития Гранберга более оптимистична: она работает в сфере обслуживания и отмеча-ет, что люди стали тратить больше. Растет по-купательский спрос, увеличиваются понемногу и зарплаты у персонала, для работников адми-нистрация проводит разные мероприятия, чего раньше не было.

Под занавес — статистика. 79% жителей Лат-вии не разделяют оптимизма правительства, ут-верждающего, что кризис позади и экономика поднимается. Люди на своей шкуре этого совре-шенно не чувствуют. 17% латвийцев — оптимис-ты, у них все налаживается. А 4% пока не поняли, стало в Латвии жить лучше или нет.

Прессу читала Наталья СЕВИДОВА.

латышская пресса latvie²u prese латышская пресса

латышская пресса latvie²u prese латышская пресса

Как вам, к примеру, такой винегрет: внук прибал-тийского дворянина и

русской аристократки, сын ла-тышки и белоэмигранта, кур-сант Ленинградской военной академии, спецназовец, «крас-ный директор», коммунист, предприниматель, меценат, кандидат… в рыцари Тевтонс-кого ордена.

Честь имею представить: Олаф Игалс–Рогге. 68 лет.

Битва за букву «г»Вообще–то предыдущие

67 лет он был просто Олафом Игалсом. Вначале прошлого века дед записал сына Бруно по фамилии матери. От греха подальше. В воздухе пахло жареным, в 1905–м запылали усадьбы серых баронов, жить в Латвии под именем «фон Рог-ге» стало небезопасно.

Впрочем, и без немецкой фа-милии дворянскому отпрыску пришлось хлебнуть лиха. Мать Бруно рано умерла, а с маче-хой мальчишка не ладил — в 13 лет сел на поезд и сбежал в Санкт–Петербург, к крестному, офицеру Петербургского гар-низона.

Гимназию паренек из Лигат-не закончил уже в Петрограде, поступил в Морской корпус, но не доучился — закружили вих-ри революции, Гражданской войны. Выходец из Лифляндии Бруно Игалс сражался в стане белых, с армией Колчака от-ступал до Владивостока, со-провождал на восток эшелон с царским золотым запасом, потом два года сидел в эмиг-рации в Японии, а в 1922–м приехал в Лиепаю и как вояка с опытом был направлен слу-жить на флот. В первые годы молодой Латвийской Респуб-лики в морфлоте было много царских офицеров. Это потом уже их начали выжимать с постов.

«Командующим ВМФ Лат-вии был граф Архибальд Кайзерлинг, выпускник того же Морского корпуса, — рас-сказывает Олаф. — Он со-шелся с моим отцом на поч-ве общих воспоминаний об альма-матер. Отец подучил-ся еще на каких–то курсах, стал офицером по снабжению. Когда пришли немцы, его, во-енного человека с немецкими корнями и свободно говоря-щего по–немецки, назначили начальником полиции порта. За что при Советах он получил срок — пять лет лагерей. Зна-чит, крови на нем не было — карателям давали по 25. Мне было три с половиной года, когда отца выслали в Нижний Тагил».

Весь наш разговор проис-ходит в домике управляющего Покровским кладбищем Вик-тора Смирнова. Покровское для Олафа — особый погост: здесь отпевали его отца. В на-рушение церковных канонов — заочно. «Из лагеря в Ниж-нем Тагиле мать получила из-вещение о смерти отца. Якобы из–за болезни сердца. Через три месяца благодаря связям в белоэмигрантской среде дого-ворилась с батюшкой местной церкви о панихиде».

Олаф рос с матерью в чисто латышской среде, и по акценту его примешь за чистокровного латыша. Но вот на старости лет Олаф задумал вернуть и свою родовую тевтонскую фамилию. Полгода бился с блюстителями чистоты госязыка за вторую букву «г» в паспорте, но отсто-ял свое. А на принцип пошел, потому что обидно стало: для Латвии его именитые немец-кие предки сделали немало.

Забытые крестыТут надо перекинуть мостик

к князьям Кропоткиным. В на-чале XIX века князь Дмитрий

Кропоткин сдал в аренду свою землю немецкому предприни-мателю под постройку бумаж-ной фабрики. Прадед Олафа — фон Рогге — служил на ней инженером, устанавливал пер-вую в Европе систему бумаж-ного производства на воде.

В Лигатне построили водя-ную плотину, а затем и образцо-вый жилой поселок с детским садом, школой и лечебницей для рабочих. На этой фабрике печатали царскую бумагу с во-дяными знаками, а в советское время — первые перфокарты, а сейчас здесь делают из ма-кулатуры качественный картон на экспорт. Так что немецкий предок Олафа имел непосредс-

твенное отноше-ние к созданию самого передо-вого в Европе п р ед п р и я т и я . Есть чем гор-диться!

Вот поэто -му–то и здравс-твующий князь Николай Дмит-риевич Кропот-

кин благоволит к нашему ге-рою и даже ходатайствовал за него перед Германским духов-но–рыцарским (Тевтонским) орденом, девиз которого «По-могать — защищать — исце-лять». Олаф уже получил сер-тификат о том, что он принят кандидатом в члены рыцарско-го братства с испытательным сроком в один год.

Но, само собой, в зачет пош-ли не только заслуги пред-ков. Есть что предъявить от

себя лично и самому претенден-ту. Всего за полгода этот трудя-га восстановил за свой счет око-ло 250 заброшенных немецких могил на кладбищах в Аллаж-ской, Сигулдской, Кримулдской волостях. А сейчас взялся и за православные захоронения.

Работает Олаф сам и нани-мает людей: очищают железные кресты от ржавчины и грязи, кра-сят их, сдирают мох с надгроб-ных плит, укрепляют основания. «Я не реставрирую, я только при-вожу в порядок то, что за 63 года пришло в запустение, — под-черкивает Олаф. — Для рестав-рации нужны большие средства, куча бумаг и согласований. Ведь у нас как? Сами не делают и другим не дают, сразу бегут с криком: «Кто разрешил? (намек на экспертов, заседающих в со-ветах по памятникам. — Н. С.). А на простой уход за могилкой разрешений не нужно!»

Зато нужны деньги. Пока Игалс–Рогге вынимает их из своего кармана — есть, слава богу, своя лесопилка и прилич-ный кусок земли в Аллажи, купленный в «жирные» годы. Олаф успел на ней построить «под ключ» в кредит 12 коттед-жей, а сейчас помаленьку их

распродает. Не разорился — и слава богу. «Ничего, продер-жимся!» — заверяет чудак.

По национальности мёртвых не делю!

А что местные власти? Как реагируют на его хлопоты о могилках? «Прихожу к волост-ному голове, говорю: так и так, хочу поправить на местном кладбище безхозные кресты и плиты. «О, здорово, действуй, поможем!» А потом начинают от меня бегать. Не то что сан-тима не дадут — спасибо не скажут!»

Олаф писал во все латышс-кие газеты — «Диену», «Лауку авизе», «Неаткаригу», на теле-каналы ЛНТ, ТВ3, на передачу «Без табу», хотел через них найти доброхотов, которые подключились бы к делу.

«Ни от кого ни слуху ни духу! — возмущается Олаф. — Хотя по закону обязаны официаль-но ответить в течение месяца даже последнему бомжу». Он догадывается, почему такое отношение: могилы–то вроде как чужие. Немцы — угнета-тели, русские — угнетатели. И лучше бы следы их присутс-твия на земле Латвии вообще стереть навсегда. «А кто здесь все строил — заводы, мосты, железные дороги? — кипятит-ся Олаф. — Немецкие дворяне, русские аристократы и купцы! Тогдашние помещики и ком-мерсанты деньги за границу не вывозили — все вкладывали сюда. А нынешние все раста-щили! За 20 лет так разорили страну, как никакой завоева-тель за предыдущие века!»

Сам Олаф по националь-ности усопших не делит. Чья бы могила ни была забыта, это укор живым.

«Вот 31 мая этого года отме-чали 120 лет первого дипломи-рованного латышского архи-тектора Яниса Бауманиса. Того самого, что спроектировал в Риге 150 зданий, в том числе Александровскую гимназию, Рижский цирк, Окружной суд, Государственный банк и част-

ные каменные дома — они и ныне украшают рижские бульвары. По поводу юби-лея были заседания, речи, статьи во всех газетах о Ба-уманисе, но никто на его мо-гиле не был и цветочка не положил! А я вот пришел — плиту гранитную почистил, буквы на ней оттер, сорня-ки вокруг выполол, камуш-ками землю выложил».

В подтверждение Олаф ве-дет меня на соседнее клад-бище Екаба, где возле люте-ранской кирхи покоится прах воспитанника Берлинской академии культуры и Санкт–Петербургской академии ис-кусств, основателя и перво-го председателя Рижского Латышского общества.

Истребление памятиХоть мой собеседник и кос-

терит нынешнюю власть, но для очистки совести все же сходил на прием ко всем президентам ЛР — бывшим и действующе-му, в Рижскую думу, к главам конфессий. («Чтобы потом не говорили, что я их игнорирую».)

Просил высоких персон хоть малостью какой поддержать добрый почин. На словах все одобряли, но отнекивались: вот вы развернитесь как следует, а уж тогда и мы подсобим.

Олаф не столь наивен, что-бы поверить в эти обещания. Он больше рассчитывает на интерес со стороны немцев и россиян — потомков людей, упокоенных в Латвии. Для этой цели создал благотворитель-ный фонд и сайт www.vonrogge.lv, нанял переводчика и завя-зал переписку с иностранцами. На домашней странице своего фонда наследник династии фон Рогге выставляет фотографии с плодами своих трудов: убеди-тесь — вот как было и как ста-ло, разместил списки погребен-ных. «Если люди найдут среди них своих близких, то поможем по их запросу и архивные доку-менты достать, и за могилами будем ухаживать», — объясня-ет свой замысел филантроп.

По приблизительным под-счетам Игалса–Рогге, после репатриации немцев в Латвии осталось около 23 тысяч захо-ронений, датированных с 1900 по 1940 год. За последние 60 лет о них никто не позаботился и не вспомнил. Большая часть могил в ужасающем состоянии — каплицы развалены, ограды выломаны, кресты повалены, памятники и статуи разбиты. Постыдное зрелище для хрис-тианской страны!

Рубить — так сплеча!Олаф Игалс лишь по глупой

случайности не продолжил ка-рьеру отца и не стал кадровым военным. Из Ленинградской военной академии за участие в драке курсантов с милиционе-рами с него, старшины курса, перед строем сорвали лычки, посадили на губу на 10 суток в Кронштадте, а потом отправи-ли в войска спецназа на Урал, где он прослужил десять лет.

По своему армейскому опы-ту Олаф меряет латвийских ми-нистров обороны, командующих и штабистов из числа земессар-гов и ветеринаров: тот карты не умеет читать и ни бельмеса не смыслит в военном деле, этот провернул аферу с бракован-ными автоматами, тот нажился на амуниции и т. д. Олаф рубит сплеча — а чего ему бояться? На пенсии человек, и начальни-ков над ним сейчас нет.

Странно, что с его бешеной активностью и критическим на-строем он не вступил ни в ка-кую из нынешних партий. «А я из компартии не выходил! Ско-ро от Зюганова медаль получу как член КПСС с 50–летним стажем», — хохочет он.

Между прочим, на граждан-ке Олаф Игалс поднялся до кресла директора авто-

комбината № 1. Когда началась возня с дележом земли и прива-тизацией предприятий, он плю-нул на все, ушел с комбината, устроился главным механиком в Инчукалнском леспромхозе, там пригляделся к деревообработке и на земле матери в Аллажской волости поставил собственную лесопилку. Резал 24–метровые доски и стропила. Такой длины никто больше не делал. «Мои леса стояли на памятнике Сво-боды, когда его ремонтировали, и в Домском у органа до сих пор видны!» — между слов бросает мой новый знакомец.

Спрашиваю, есть ли у него помощники.

«Мне проще самому все сде-лать, чем другому час объяс-нять, а потом два дня переде-лывать. Энергии мне хватает! Я и полчаса не могу просидеть без дела», — смеется он.

Это уж точно! Олаф лихо подвез меня на своем джипе к редакции и покатил дальше — закупать инвентарь и краску: этим летом он собирается пот-рудиться на кладбищах Курзе-ме и Латгалии. Такой вот он ры-царь без страха и упрека, Олаф Игалс–Рогге, современный Дон Кихот.

Наталья СЕВИДОВА.

МИССИЯ ВЫПОЛНИМА

Рыцарь Рыцарь áü¸òñÿ çà òî, ÷òîáû â Ëàòâèè íå áûëî íè îäíîé çàáðîøåííîé è îñêâåðí¸ííîé ìîãèëû Âñå–òàêè áîãàòà Ëàòâèÿ êîëîðèòíûìè ëè÷íîñ-òÿìè! À óæ ãåíåàëîãè÷åñêèå äðåâà ó çåìëÿêîâ òàêèå âèòèåâàòûå, ÷òî âïîðó áðàòü ñåìåéíûå èñòîðèè è ïèñàòü ïî íèì èñòîðè÷åñêèå òðèëëå-ðû â äóõå Âàëåíòèíà Ïèêóëÿ.

Фот

о с

сайт

а w

ww

.von

rogg

e.lv

Фот

о с

сайт

а w

ww

.von

rogg

e.lv

без страха без страха и упрёкаи упрёка

Как былои как стало.

Теперь и надпись можно прочитать.

Могила архитектора Бауманиса — до и после.