A l Ta B a s h

S e z q u l ı ğ ı z ğ a gazetabızn ıñ may ayı çığarılışın aldığız. Ul ğadi genä nomer tügel. May ayı bezneñ kübebez öçen mäñgegä tınıp qalğan tup tavıyşdarı, ciñü salyutı häm şatlıq yäşläre alıp kilde: härber ğailägä üzeneñ qara sağışın örgän suğış tämam. Mäñgegä tämam! Gaze t ab ızn ıñ ä l ege nomerında suğış temasın yaqtırtqan materiallarnı tabarsız. Tege yäki bu şäxesneñ, dönya illäreneñ bu qanqışta totqan urınnarın törleçä bäyälärgä mömkin. Läkin, nomernıñ ber avtorı S.Cviklinski äytep ütkänçä, bu w a q i ğ a l a r t ä n q i t küzlegennän, ämma tarixi kontekst qısalarında qaralırğa tieş. “Portret” rubrikasında bez sezne ike talantlı xanım belän tanıştırırbız. İkesenä dä ber ük isem quşılğan älege näfis xanımnar xalıqara tormışta üz ezlären qaldırğan ataqlı keşelär rätendä. Alarnıñ yazmışı – uñışnıñ nindi eşlär belän yaulanuı turındağı sorawğa cawap birä. May citte! Sanduğaç sayrawları, yäş yafraqlarınıñ serle qıştırdawı tormışnıñ yaña fasılı citüen iskertä. Dönyağa, tarixi waqiğalarğa qaraş üzgärä. Tik Ciñü Köne häm aña bulğan xörmät kenä üzgäreşsez qala birä. Bäyräm belän sezne, qaderle duslar!

AlTaBash redaktsiyäse

0 2 . M a i 2 0 0 5 Nr . 4 /7 , 2 00 5 Üz xalqyngnyng kilächägen, Ütkänen, bügengesen, Qayghysynyng, shatlyghynyng, Zurlyghyn beler öchen, Jyraqqa kitep qara sin, Jyraqqa kitep qara!

Räshit Äxmätcanov T a t a r i s c h - B a s c h k i r i s c h e r K u l t u r v e r e i n e . V . D e u t s c h l a n d

Sie halten die Mai-Ausgabe unserer Zeitung in Ihren Hän-den, die man als besonders be-zeichnen kann. Für die meisten von uns ist der Monat Mai für immer mit dem Verstummen des Kanonenfeuers verbunden, mit Siegessalven und Freuden-tränen: endlich ist er vorbei, der Krieg! Ein Krieg, der in jeder Familie tiefe Spuren hinterlas-sen hat. In dieser Ausgabe werden Sie Texte finden, die dem Krieg gewidmet sind. Man kann die Rolle dieser oder jener Persön-lichkeit und dieses oder jenes Landes unterschiedlich beurtei-len, doch man sollte, wie S. Cwiklinski, einer der Autoren dieser Ausgabe, in seinem Arti-kel betont, alle Fragen kritisch betrachten und beleuchten, hier-bei aber auch den historischen Kontext berücksichtigen. In der Rubrik „Porträt“ stellen wir Sie mit zwei schönen und talentierten Frauen bekannt, die durch einen historischen Zufall den gleichen Namen tragen. Sie gehören zu denjenigen bedeu-tenden Menschen, die es zu in-ternationaler Bekanntheit ge-bracht haben. Ihr Schicksal ist die Antwort auf die Frage, was man tun muss, um Erfolg zu haben. Der Mai ist gekommen! Und mit ihm der Gesang der Nachti-gall und das Rauschen der Blät-ter. Die Welt ändert sich, es ändern sich auch die Urteile über geschichtliche Ereignisse, doch unverändert bleibt der Tag des Sieges und die Achtung vor ihm. Ihnen alles Gute zum Fei-ertag, liebe Freunde!

Die Redaktion von AlTaBash

Qäderle uquchylarybyz! Дорогие читатели! Liebe Leserinnen und Leser!

ISSN 1614-9432

К вам пришел майский выпуск нашей газеты, и его можно считать особым. Май для большинства из нас навсегда связан с замолкнувшей канонадой пушек, с залпами победного салюта и со слезами радости: кончилась, кончилась, кончилась война! Война, опалившая каждую семью.

Открыв этот номер газеты, вы найдете в нем материалы, посвященные этой военной теме. Можно по-разному оценивать роль той или иной личности, той или иной страны в той войне. Но, как заметил

автор одной из публикаций этого номера С. Цвиклински в своей статье, все должно рассматриваться и освещаться критически, но в рамках исторического контекста.

В рубрике «Лицо номера» мы познакомим вас с двумя прекрасными и талантливыми женщинами, по счастливому совпадению носящими одинаковое имя. Они принадлежат к числу тех замечательных людей, которым удался прорыв в международную жизнь. Их судьба – это ответ на вопрос, как нужно работать и что делать, чтобы к тебе пришел успех.

Май пришел! С пением соловьев и шелестом молодой листвы. Меняется мир, меняются оценки исторических событий, неизменным остается День Победы и уважение к нему. С праздником вас, дорогие друзья!

Редакция АлТаБаш

Kharis Yakupov A salute to Victory

Праздник со слезами на глазах

Tamurbek Dawletschin. Erinnerungen

S. 3, S. 5

Dieses Fest ... mit den Tränen in den Augen

S. 2, S.10

Meň yäşär Qazan S. 4

Vatandaşlırıbız S. 6

Porträt S. 7 S. 9

Traditionen S. 8, S. 10

Verzaubernde Kraft der Edelsteine

S. 11

Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов публикаций .

При перепечатке ссылка на „A l T a Ba sh “ и на автора публикаций

обязательны .

D i e Me in ung d er R e da k-t i on k an n v on d er Me inun g

d e r Au to r en der A r t i ke l a bwe iche n . Be i Na chd ruck i n Pap ie r - und e l e k t ro n i -

sche r Fo rm i s t de r H in we i s au f d ie Z e i t ung „A lT aB as h“ und au f d ie

Au to re n d er T ex te ob l i ga -to r i sc h .

D ie Re dak t i on b ehä l t s i ch da s Rech t vor , Le se r zu -schr i f ten r edak t i one l l zu be ar be i t en un d a us zu g s -we i se zu ve rö f f en t l i ch en.

N r . 4 / 7 , 2 0 0 5

Reichstagka berençe bulıp ciňü bayrağın elgän tatar

yıgete Ğazı Zahıtov

In d ieser Ausgabe:

A l Ta B a s h S e i t e 2

были погребены в этих к р а я х . В В е л и к о й Отечественной войне татарский народ защищал от врага родные края, где родился и вырос – эти самые реки и озера, леса и луга, оберегая от вражьих сапог кости отцов и дедов, спрятанные в пазухе земли, то есть охраняя отчую землю, Отечество. Эти вопросы давно нужно отбросить как никчемные. Дорогие земляки, давайте с воодушевлением и усердием в о з ь м е м с я з а д е л о определения немалой доли татарского народа в Великой Отечественной войне и возродим живые о б р а з ы п о г и б ш и х , показавших в свое время беспримерный героизм ._____________________ *) Не уйдем! Г. Тукай, 1907

«...Они прибыли из Татарии, Башкирии, Урала и берегов Волги. Отличные солдаты , отважные и сметливые. «Татарин не по дка ч а е т » , - ч а с т о слышались на фронте слова. Особенно татары неодолимы в рукопашной схватке. Немецкий ефрейтор Рудольф Вольфганг неспроста писал своему старшему брату: «Здесь против нас сражается много татар. Люди этих краев бесстрашны до безрассудства, я не хотел бы встретиться с татарами даже во сне». Илья Эренбург. «Татары» Газета «Красная Татария», 29 октября 1942 года.

Подготовила к публикации Чулпан Усманова

(Deutsch auf S. 10)

Приходят и уходят правительства, меняется политика государств, да и сами государства исчезают, а вместе с ними исчезают праздники, которые были их символами. Но есть среди праздников один, который был, остается и будет чтимым всегда. Это – День Победы. Чем дальше от нас тот умытый весенними дождями победный май 45-го, тем больше встает вопросов: что же это была за война? Чья это была война? И была ли она для татар – Отечественной? Конечно, время делает свое дело: прошлое рассматривается п о - н о в о м y , интерпретируется иначе. Но это – наша война, ее никуда не денешь. Этому не надо давать анализа и пытаться что-то объяснить. Но можно попробовать взглянуть глазами писателя Ибрагима Нуруллина, фронтовика, вышедшего из пекла 1941-1942 годов инвалидом.

. . .Перед тем , как поставить такой вопрос, нужно ответить на другой в о п р о с . С ч и т а л л и татарский народ СССР своим Отечеством до н а ч а л а В е л и к о й Отечественной войны? После того, как в 1552 году Казанское ханство ценой большой крови было в к л ю ч е н о в с о с т а в Московского государства, долгое время татары не признавали Россию за родину. Для этого народы, оставшиеся внутри России, и русскиe пришельцы должны были совместно претерпеть тяготы жизни,

участвовать в войнах и в о с стани я х , пр о лить совместно кровь. Таким образом незаметно идея общей родины проникала в со з нани е татарского народа. Этот процесс, то есть признание России общей родиной, отразился в области культуры. В начале семнадцатого века увидела свет прозаическая ода «...Во славу Бориса». В ней татарский поэт возносит до небес русского царя Бориса Годунова. Более п о з д н е е о т р аж е н и е упомянутой идеи связано с именем Каюма Насыри: в одной из своих записей он с гордостью заявляет, что мы люди России. Идею общей Родины особенно глубоко и проникновенно выразил великий Тукай: Здесь родились мы, здесь росли, Вот здесь мы встретим смертный час...* После революции при советской власти же , и с к р е н н е в е р я в социалистический строй и светлое будущее, татарский народ не только признавал СССР своей Отчизной, но и гордился им , считая передовой державой.

В п р о ч е м , е с л и , отб р о с и в тео р и и и мудрствования, взглянуть на историю простым взором, можно прийти к правильному выводу. Наши отцы и деды родились в разных краях обширного государства, именуемого СССР, в тамошних реках-озерах купались, ловили штанами мелкую рыбешку, драли лыко на лапти. Когда приходило время, умирали и

B a y r a q ç ı Ğ a z ı ... Ğazı 1921 yılnıň avgustında Başqortstannıň Mişkä rayonı Yaňa Quış awılında işle ğailädä altınçı bala bulıp tua. Tuğan awılında başlanğıç belem ala, Öryädı awılında cideyıllıq mäktäp tämamlıy. 1938 yılda Böre meditsına texnikumına uqırga kerä... 1940 yılnıň avgustınnan Ğ. Zahıtov – xärbi xezmättä, Tallinn şähärendä keçe komandirlar mäktäben tamamlıy ul. 1941 yılnıň 22

iyunennän Ğazı – frontnıň alğı sızığanda... Ğazı Qazıyxan ulı 1945 yılnıň aprelendä Berlınnı alu öçen barğan suğışlarda Reichstagnı şturmlauçılarnıň ıň alğı safında bula. Awır yaralanuğa qaramastan, Ğ. Zahıtov, üzeneň dürt suğışçan dustı belän, Reichstag tübäsenä, cingüçelär bularaq, suğışçan Qızıl bayraqnı berketä...

Şahinur Mostafin

Tamurbek Dawletschin: Von Kasan nach Bergen-Belsen. Erinnerungen eines sowjetischen Kriegsgefangenen. Göttingen 2005: Vandenhoeck & Ruprecht

gandaarbeit durchforstet hatte, wird nur neben-bei erwähnt. Temir selbst bestätigte hingegen in einem Schreiben an den Autor dieser Zei-len, dass er Dawletschin für die Propagandaar-beit auswählte. Bereits am Tag seiner Entlas-sung aus der Kriegsgefangenschaft wurde die-ser in die tatarische Redaktion der Radiostati-on „Vineta“ übernommen, die im Propaganda-ministerium gebildet worden war; diese Anga-be lässt sich nicht nur aus dem Vorwort von Camilla Dawletschin-Linder, sondern auch aus den Akten des Propagandaministeriums ent-nehmen. Auch entsprechen Dawletschins An-gaben, wonach er niemals mit der Zeitung der tatarischen Legion in der Wehrmacht zu tun gehabt habe, nicht der Wahrheit; bis 1944 sind literarische Publikationen von ihm unter dem Pseudonym Öjäzbäk sowohl in der Legions-zeitung, als auch in den literarischen Almana-chen, die für die tatarische Legion herausgege-ben wurde, erschienen. Die erste Ausgabe der Zeitung „Idel-Ural“, die dann von der Wehr-macht übernommen wurde, wurde sogar von ihm und Ahmet Temir gemeinsam herausge-geben. Diese Aufzählung von Dawletschins Tä-tigkeiten nach seiner Entlassung aus der Kriegsgefangenschaft soll hier nicht als An-klage verstanden werden; für eine angemesse-ne Beurteilung dieser Aktivitäten sind die ka-tastrophalen Umstände der Kriegsgefangen-schaft Winters 1941/42, die Millionen Kriegs-gefangene nicht überlebten, zu berücksichti-gen. Die Kriegsgefangenen, die den Schre-ckenswinter überlebt hatten, verstanden nur zu gut, dass ein weiterer Winter in Gefangen-schaft kaum zu überleben war. Dass der Über-gang aus der Gefangenschaft in das Zivilleben Dawletschin wahrscheinlich das Leben geret-tet hat, wird schon daran deutlich, dass er ab 1944 mehrere Jahre in Sanatorien verbringen musste – trotz seiner vergleichsweise frühen Entlassung aus der Gefangenschaft. Wie Rolf Keller richtig darstellt, existiert eine Variante von Dawletschins Erinnerungen, die an der Stanfort University aufbewahrt wird; für die angedachte Publikation des Tex-tes im russischen Original wäre es vielleicht interessant, auch diesen Text zu berücksichti-gen. Historiker werden die Publikation des russischen Originals mit Interesse erwarten. Die deutsche Leserschaft kann dank der flüssi-gen und kompetenten Übersetzung (die auch durch die erläuternden Anmerkungen des Ü-bersetzers weiter verbessert wird) bereits jetzt mit Dawletschins Text arbeiten. Insgesamt handelt es sich bei den Erinnerungen von Ta-murbek Dawletschin um ein Buch, das eine entscheidende Phase in der Geschichte des Zweiten Weltkriegs beleuchtet. Die einschrän-kenden, quellenkritischen Bemerkungen soll-ten nicht dahingehend verstanden werden, dass der Text wertlos sei; sie mögen nur daran erin-nern, dass jede Quelle, auch Erinnerungen, im historischen Kontext kritisch zu beleuchten ist. „Von Kasan nach Bergen-Belsen“ ist eine gute Aufnahme unter der deutschen Leser-schaft zu wünschen.

Sebastian Cwiklinski, Berlin (Russisch auf S. 5)

232 S., kartoniert ISBN 3-525-35130-5

Die vorliegenden Erinnerungen sind be-merkenswert, denn der Autor, der Jurist Ta-murbek Dawletschin (1904-1983), ist ein „Prominenter“: er wurde nach dem Zweiten Weltkrieg als Aktivist der kleinen tatarischen Exilgemeinde in Deutschland und Forscher am Institut zur Erforschung der UdSSR in Mün-chen bekannt. Zu seinen wichtigsten Arbeiten gehören seine Untersuchung „Sovetskij Ta-tarstan. Teorija i praktika leninskoj nacional’-noj politiki“ (London 1974) sowie das post-hum herausgegebene „Tatarisch-deutsche Wörterbuch“ (Wiesbaden 1989). In seinen im Original auf Russisch ge-schriebenen Erinnerungen, die den siebten Band der „Bergen-Belsen Schriften“ bilden, beschreibt Dawletschin die Zeit von seiner Einberufung unmittelbar nach dem deutschen Überfall auf die Sowjetunion im Sommer 1941 über seine Gefangennahme bis zu seiner Ent-lassung aus der Kriegsgefangenschaft ein Jahr später. Eingeleitet werden die Erinnerungen durch die Tochter des Autors Camilla Dawlet-schin-Linder, die neben ihrem persönlichen Wissen auch noch die Kompetenz einer ausge-wiesenen Orientalistin vorweisen kann: so kann sie den familiären und kulturellen Hinter-grund, vor dem Dawletschin aufgewachsen ist, genau darstellen. Interessant ist auch Dawlet-schin-Linders Schilderung der Nachkriegszeit, denn sie zeigt, wie schwer Dawletschin unter der Hölle der Kriegsgefangenschaft gelitten hat: die Tuberkulose-Erkrankung, die er sich in der Kriegsgefangenschaft zugezogen hatte, führte zur Entfernung eines Lungenflügels und mehrjährigen Sanatoriumsaufenthalten. Dass die Erinnerungen ihres Vaters erst Jahrzehnte nach Kriegsende und mehr als zwanzig Jahre nach seinem Tod erscheinen, nennt Camilla

Dawletschin-Linder zu Recht „bezeichnend“, denn erst jetzt ist, wie sie schreibt, „das öffent-liche Bewusstsein dazu bereit [...], sich einem solchen Text zu stellen.“ Das Nachwort von Rolf Keller („Zum historischen Kontext“, S. 212-232) führt Le-ser, die mit der Problematik nicht vertraut sind, in die Periode ein, um die es in Dawlet-schins Erinnerungen geht: für die korrekte Einordnung des Textes ist es unabdingbar zu wissen, dass gerade das Jahr des deutschen Überfalls auf die Sowjetunion durch ein Mas-sensterben der sowjetischen Kriegsgefangenen gekennzeichnet war. Im Winter 1941/42 star-ben nach groben Schätzungen mehr als zwei Millionen von ihnen aufgrund der unmenschli-chen Bedingungen in den Gefangenenlagern. Dies wurde von den Führern des NS-Regimes formal damit begründet, dass die Sowjetunion die Genfer Konvention über die Behandlung von Kriegsgefangenen nicht unterzeichnet habe und somit auch ihre Staatsbürger kein Recht auf eine entsprechende Behandlung hätten. Hinter dieser formalistischen Begrün-dung verbargen sich aus einem primitiven Antibolschewismus gespeiste Überlegungen: jeder gefangene Rotarmist war in den Augen der Nazis ein Bolschewist, der schon durch seine Existenz gefährlich wurde. Treffend zitiert Rolf Keller den Ausspruch des General-quartiermeisters der Wehrmacht, wonach „[n]icht arbeitende Kriegsgefangene in den Gefan-genenlagern [...] zu verhungern“ hatten. Eben diesen Kontext schildern Dawlet-schins Erinnerungen. In ihnen erzählt der Tata-re, wie er bei Novgorod in Gefangenschaft geriet, in Gefangenentransporten über mehrere Zwischenstationen schließlich in das Kriegs-gefangenenlager Bergen-Belsen verlegt wurde, wo er dann jenen verhängnisvollen Winter 1941/42 erleben musste. Eindrucksvoll schil-dert Dawletschin die unmenschlichen Bedin-gungen: den Hunger, die Schläge und Ernied-rigungen, die Kälte. Er zeigt aber auch, wie die Gefangenen darauf reagierten, wie sie um ihr Überleben kämpften. Hierbei wird man sicher-lich keine historische Exaktheit erwarten kön-nen, denn Dawletschins Erinnerungen wurden mehrere Jahrzehnte nach den Geschehnissen geschrieben, wie man auch aus den Nachbe-merkungen Rolf Kellers erfährt. Mit Sicherheit wird man dem Wortlaut der Dialoge nicht glauben dürfen. Andererseits, so betont Keller, scheint Dawletschin bei der Verfassung seiner Erinnerungen auf Aufzeichnungen aus der Zeit seiner Gefangenschaft zurückgegriffen zu ha-ben. Auch, wenn man sich Dawletschins Erin-nerungen mit kritischer Distanz nähern sollte, beeindrucken sie doch durch ihre Eindring-lichkeit. Sie veranschaulichen eine wichtige Zeit, in der viele sowjetische Kriegsgefangene unter unmenschlichen Bedingungen leben mussten. Die Andeutungen, die Dawletschin zu seinem Leben nach seiner Entlassung aus der Kriegsgefangenschaft macht, sind allerdings mit größerer Vorsicht zu genießen: das Ge-spräch mit dem tatarischen Wissenschaftler Ahmet Temir, der im Auftrag des Ostministe-riums die Kriegsgefangenenlager auf der Su-che nach geeigneten Personen für die Propa-

S e i t e 3 A l Ta B a s h N r . 4 / 7 , 2 0 0 5

M E ň Y Ä ş Ä R Q A Z A N

barışında bötän farazlar da tua: şähärgä nigez salınu waqıtı 1370 yäisä 1390nçı yıllar dip kürsätelä. Läkin zamanalar haman üzgärep tora. Fän, şul isäptän arxeologiyä dä, üseş kiçerä, tikşerenülär metodikası yaňara, alğa kitä. Belgeçlär toraq punktlarnıň yäşen açıqlanğanda arxeologik çığanaqlarğa tayanırğa mömkin buluın isbatlıylar. Bolarnı isäpkä alıp, bez, Qazan arxeologları bik zur informatsion mömkinlekläre bulğan arxeologik çığanaqlar metodına iğtibarnı tuplarğa buldıq. Ber qarağanda, barısı da ciňel kebek: qazınular waqıtında tabılğan äyberlärneň ıň borınğısın bilgelisen dä, şunıň yäşe buyınça şähärgä nigez salınu waqıtın açıqlıysın. Çınlıqta isä, tabıldıqlar belän bergä alar yatqan kulturalı qatlam da açıqlanırğa tiyış, monnıň t ış, şähärneň saqlanu nığıtmaların tabarğa kiräk. Annarı tikşerüçelär bu toraq punktta hönärçelek häm säwdägärlek ezlären tabıp, anıň şähär statusın isbatlarğa tiyış. Häm, nihayät, bu urında şähär üseşeneň özleksez barğanıň isbat itärgä kiräk. Bäxetkä qarşı, Qazan Kremlen tikşergän waqıtta bez bolarnıň barısın da isbatlıy aldıq.

(Däwamı bar)

AlTaBash öçen Aliya Sabırova äzerläde Mäskäw

Bolğar çorın, Qazan çorın Aqtarıp al astan – Kürsät açıp: Yatqan qaçıp Kulturalı qatlam Meň ğasırlıq tarix sineň Küz aldına basqan, Ä ul barı aqtarılğan Kulturalı qatlam Mödärris Ağläm

Meň yäşär Qazan 1999 yılnıň sentyabrdä Rossiyä häm Tatarstan prezidentları tarafınnan Qazanğa nigez salınunıň 1000 yıllığın bäyräm itu turında qararğa qul quyıldı. Tağın ber yıldan Qazan Kremle ansamble UNESCOnıň tarixi istäleklär reyestrına kertelde. Tatar başqalası Bötendönya mirası şähärläre oyışmasınıň tulı xoquqlı äğzasına äwerelde. Qazan tarixında şundıy ähämiyätle üzgäreşlär buluda arxeologlarnıň öleşe zur. Nıq menä arxeologlar Tatarstan başqalısınıň yäşe tiräsendä barğan, küpyıllıq bäxäslär tudırğan soraularğa cäwap birä aldı. Älege açışlar turında bezneň gazeta bitlärendä tarix fännäre kandidatı, Tatarstan fännär akademiyäse Tarix institutınıň äydäp baruçı fänni xezmätkäre Fäyaz Xucin söyli. Qazan tarixı Rossiyä ğalimnären älek-

älektän q ız ıqs ınd ıra. Qupsanl ı tikşerenülärdä Qazan Rossiyäneň küptänge köndäşe bularaq qına tügel, ä tatar xalqınıň, Rossiyä möselmannarınıň ruxi üzäge, böten törki xalıqlarnı berläşterüçe ber simvol itep tä qaraldı. Qazannıň yäşe, aňa kem nigez saluı turındağı soraular da şulay uq küptännän kilä. Läkin bu soraular bik ozaq waqıtlar cäwapsız qala birde. Qazannıň yäşe tögäl [?] äytelmäsä dä, küplär aňa berniçä yöz yıl buluın, nigeze bolğar çorında, xätta mongol çorına qädär uq salınğan buluın farazladılar. Moňa qädär tege yäki bu toraq punktnıň yäşen anıň turında berençe tapqır yazma istäleklärdä iskä alınğan waqıttan başlap isäplilär idä. Gärçä arxeologik tabıldıqlar bu şähärlärneň küpkä olıraq yäştä buluın isbatlasa da, yazma çığanaqlarğa östenlek birelde. Qızğanıçğa qarşı, Qazan tarixın taswirlağan original yazma istäleklär saqlanmağan, alar qayçandır bulsa da, bügenge köngä kilep citmägännär. Şuňa da Qazan tarixı moňa qädär çıt töbäklärdä, başlıça Mäskäw däwlätendä yazılğan çığanaqlardan öyränelde. Alarda küp oçraqta Qazan tarixındağı faktlar häm waqıyğalar bozıp kürsätelä. Tarixçılar Qazan tarixın öyränudä nigez itep alğan ‘Kazanskaya istoriyä’ dä şulay uq uydırmalar tulıp yata. Bu publitsistik äsärne XVI yözneň ikençe yartısında yäşägän, ozaq waqıtlar Qazan xannarında totqınlıqta torğan bilgesez avtor yazıp qaldırğan. ‘Kazanskaya istoriyä’ dä şähärgä nigez salınu waqıtı 1177 yıl dip kürsätelä. Häm 1 9 7 2 y ı l d a Q a z a n K r e m l e territoriyäsendä arxeologik qazınular başlap cibärgän professor A. Xalikov näq menä şul datanı isbatlarğa alına. Qazınular waqıtında moňa küp kenä dälillär tabılsa da, alar Mäskäwdäge citäkçelärne Qazannıň 800 yıllığın bilgeläp ütügä röxsät birerlek däräcädä küpsanlı bulmıy. Monıň östenä Mäskäw professorları V. Kuçkin häm İ. Dobrodomov ‘Kazanskaya istoriyä’ däge datanıň yalğış qına quyılğanın isbatlarğa tırışıp, mäqälälär belän çığa. İmeş, bu san soňınnan ğına, äsärne küçerep yazğanda ğına östäp quyılğan. Qalğan tikşerüçelär isä ‘Kazanskaya istoriyä’ dä kiterelgän başqa versiyäne östen kürä: Qazannı XIII ğasır urtalarında mongol xanı Batıy yäisä anıň ulı Sartaq salğan bulırğa tiyış. Borınğı qulyazmalarnı öyränü

A l Ta B a s h N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 S e i t e 4

K A Z A N — 1 0 0 0

Pro f essor F äya z Xu c in , Ta r i x f ännä re dok to r ı

Новинки Тамурбек Давлетшин: воспоминания длиною в жизнь

предисловии Камиллы Давлетшиной-Линдер, но и подтвержден актами Министерства пропаганды. Сведения Давлетшина, по которым он, якобы, никогда не сотрудничал с газетой татарского легиона вермахта , также не соответствуют действительности. До 1944 года его литературные публикации под псевдонимом Оязбек появлялись как в газете легиона, так и в литературных альманахах, которые издавались специально для легиона. Первый выпуск газеты «Идель-Урал», издание которой вермахт взял под свою опеку (в свои руки), был подготовлен Давлетшиным совместно с Ахметом Темиром.

Это упоминание о деятельности Давлетшина после освобождения из плена ни в коей мере не должно рассматриваться как обвинение; чтобы взвешенно оценить мотивы, побудившие Давлетшина пойти, п ус т ь д аж е н а «б е с к р ов н о е » , сотрудничество, надо представлять, какими катастрофическими были условия пребывания в плену страшной зимой 1941/42 года , которую миллионы военнопленных не пережили. А те, кто пережил, слишком хорошо понимали, что следующую зиму в плену они вряд ли переживут. То, что смена лагеря на гражданскую жизнь действительно оказалась для него спасительной, с особой ясностью стало очевидным, начиная с 1944 года, когда он был вынужден долгие годы лечиться в санаториях, - и это несмотря на относительно раннее освобождение из плена.

Как верно подмечает Рольф Келлер, существует еще один вариант воспоминаний Давлетшина , который хранится в Стэнфордском университете; в случае, если у российских издателей появится в о зм ожнос т ь оп уб лик ов а т ь э ти воспоминания на русском языке, было бы интересно иметь ввиду и этот текст. Историки с интересом ждут выхода в свет воспоминаний в оригинале. Немецкая читательская аудитория уже сейчас получила возможность работать с текстом Давлетшина, не в последнюю очередь благодаря живому и компетентному переводу, который , к тому же , сопровождается пояснениями переводчика. Если брать книгу воспоминаний Тамурбека Давлетшина в целом, можно утверждать, что она освещает решающую фазу в истории Второй мировой войны. Критические замечания, умаляющие значение этой книги, не могут быть встречены с пониманием, они вызывают, скорее, иную реакцию: любой источник, в том числе и воспоминания, должны рассматриваться с определенной долей критики в историческом контексте. Желаем книге «Из Казани в Берген.Бельзен» теплого приема в немецких читательских кругах.

Себастиан Цвиклински

Сотрудник Института тюркологии Свободного Университета, Берлин

Перевод: Венера Вагизова (Deutsch auf S. 3)

Тамурбек Давлетшин: Из Казани в Берген -Бельзен . Воспоминани я советского военнопленного. Гёттинген 2005. Vandenhoeck & Ruprecht 223 стр., обл. Картонная ISBN 3-525-35130-5

Книга воспоминаний «Из Казани в Берген.Бельзен» стала примечательным явлением в книжном мире: ее автор – юрист Тамурбек Давлетшин (1904-1983) – был выдающейся личностью (крупным специалистом, видным деятелем). Известен он стал, в первую очередь, благодаря тому, что после Второй мировой войны активно работал в маленькой татарской общине эмигрантов в Германии, и, кроме того, занимался исследовательской работой в Институте исследований СССР в Мюнхене. Среди его работ – научный труд «Советский Татарстан. Теория и практика ленинской национальной политики» (Лондон, 1974), и вышедший в свет уже после его смерти «Татарско-немецкий словарь» (Висбаден, 1989).

В оригинале воспоминания написаны автором на русском языке – позднее они легли в основу седьмого тома «Записок Берген-Бельзена». Воспоминания посвящены тому периоду времени из жизни Давлетшина, который начался с его призыва в действующую армию вскоре после нападения гитлеровской германии на СССР летом 1941 года, повествуя о пленении, месяцах, проведенных в концлагере и заканчивая освобождением оттуда через год. Книга сопровождается вступительным словом его дочери, Камиллы Давлетшиной-Линдер, продемонстрировавшую при этом не только великолепную личную осведомленность, но и обнаружившую глубокие научные познания как специалиста по ориенталистике:, так, например, ей прекрасно удается создать и представить читателю семейную и социально-культурную обстановку, в которой рос Давлетшин.

Не менее интересны короткие зарисовки послевоенного времени , описанные Давлетшиной-Линдер, где она проводит связь с тем временем, когда отец находился в плену и какие страдания ему пришлось там претерпеть: во время пребывания в лагере он заболел туберкулезом, позже это повлекло за собой потерю одного легкого, которое пришлось удалить, и в дальнейшем он годами лечился в санатории. То, что воспоминания ее отца появились только сейчас, десятилетия спустя после окончания войны и более чем через 20 лет после его смерти, Камилла Давлетшина-Линдер считает естественным и справедливым, потому что «только сейчас общественное сознание (...) оказалось готовым воспринять этот текст должным образом».

Послесловие Рольфа Куллера («Об историческом контексте», стр.212 – 232) знакомит читателя, которому может быть неизвестна фактологическая проблематика повествования, с тем периодом, которому посвящены воспоминания Давлетшина: для правильного восприятия текста необходимо знать, что именно тот год, когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, был

отмечен самым высоким уровнем смертности среди советских военнопленных. Зимой 1941 – 1942 годов в немецких лагерях, по приблизительным оценкам, умерло более двух миллионов человек, и прежде всего в результате нечеловеческих условий содержания. Руководители нацистского режима на словах обосновывали это тем, что СССР не подписал Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными, и поэтому его граждане не имели права на человеческие условия содержания. В действительности же, за этими формальными доводами скрывались недалекие умозаключения, выстроенные на примитивном антибольшевизме: каждый пленный красноармеец был в глазах нацистов большевиком, и поэтому сам факт его существования представлял из себя потенциальную угрозу. Рольф Келлер верно (метко) цитирует высказывание одного генерал -квартирмейстера вермахта , говорившего , что «неработающие военнопленные в лагерях ... должны были умереть от голода».

Воспоминания Давлетшина являются отражением этих слов. В них он, татарин по национальности, рассказывает, как попал в плен под Новгородом, как везли их в товарных вагонах от станции к станции, пока не доставили в лагерь для военнопленных Берген-Бельзен, где ему предстояло пережить ту страшную зиму 1941/42 годов и выжить. Пронзительны картины с описанием нечеловеческих условий содержания: голод, побои и унижения, холод. Давлетшин также описывает, как реагировали на все это военнопленные, как боролись за выживание. Об исторической достоверности говорить в этом случае не приходится, потому что воспоминания Давлетшина были написаны десятилетия спустя после тех событий – об этом же в конце говорит и Рольф Келлер. То же самое касается передачи содержания диалогов. С другой стороны – и Келлер подчеркивает это – нельзя оспаривать тот факт, что воспоминания Давлетшина опираются на действительные события того времени, которые прочно запечатлела его память. Даже если несколько критически подойти к воспоминаниям Давлетшина, они, тем не менее, очень убедительны и производят сильнейшее впечатление. Они являются наглядным отражением того отрезка времени, когда советские военнопленные вынуждены были жить в нечеловеческих условиях.

С осторожностью стоит отнестись к намекам Давлетшина относительно его жизни после освобождения из лагеря: разговор с татарским ученым Ахметом Темиром упоминается только мимолетно, а между тем, Ахмет Темир, по поручению Восточного министерства , занимался подбором подходящих людей из числа военнопленных для пропагандистской работы. Темир сам подтвердил в письме к автору этих строк, что он выбрал Давлетшина для пропагандистской работы. В тот день, когда Давлетшина освободили из лагеря, он был зачислен в штат редакции радио «Винета», которое было образовано при Министерстве пропаганды.; этот факт нашел свое отражение не только в

A l Ta B a s h N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 S e i t e 5

S e i t e 6 N r . 4 / 7 , 2 0 0 5

F in länd i yä Türk lä re Ber l ege A l Ta B a s h

c) xalqıbıznı berläşterü häm wäkillek itü

d) xalqıbıznıň sport eşçänlegen alıp baru häm qüätlenderu.

Bu maqsatlarğa ireşer öçen berlek kiçälär, konferensiälar, bäyrämnär häm sänğät kiçäläre oyştırırğa buldı. Moňardan tış näşriät eşlären alıp baru häm kitapxänä açu programmağa kertelde. Şulay uq milli mädäniätne saqlaq fondın açu niäte bar ide. Finländiyä Türkläre Berlegeneň qorıluı qısqaça şul waqiğälärdän ğibärät buldı. Yäş berlekneň qarşında küp eş häm ütä cawaplı wazıfalar tora ide. Waqıt belän anıň eşçänlege mädäniät häm mäğrifätneň törle ölkälärendä bardı. Xäzer berlegebezneň tarıxına qısqaça küzetü yasarzbız.

(dawamı bar)

Raif Nisametdin, räis urınbasarı, Helsinki

Qorılu

Monnan 60 yıl elek, 1935 yılnıñ 24 fevralendä azçılığıbız bık möhım ber cıyılış ütkärde. Bu cıyılışta süz Finländiyä Türkläre milli oyışmasın qoru turında bardı. Cıyılışnıň räıse İbrahim Arifulla ide, särqätib wazifäsın Arif Rami belän Zinnät Ğubäidulla başqardılar. Qatnaşuçılar sanı ni barı 40 ide.

Cıyılışta küp süzlär totıldı. İň aktıv qatnaşuçılar İbrahim Arifulla, Zuhur Tahir, İsmail Riza, Osman Souqqan, Ymer Talus häm Wäli Ahmed Xakim idelär. Söyläwçelär ber fikerdän milli barlıqnı saqlar öçen häm yäşlärne tärbiälär öçen ber oyışma kiräklegen qüätlädelär. Näticädä öç keşelek komissiä saylandı. Bu häyätneň eşe bulaçaq berlekneñ nizamnamäsen buldıru dip belgälende. Häyätkä Ymär Abdrahım, İbarhim Arıfulla häm Yinnär Ğubäidulla saylandılar.

Häyät waqıtnı yuqqa äräm itmäde. Aprilnıň 14 dä uq yaňa cıyılış uzdırdı. Anda komissianeň eşe qabul itelde häm bulaçaq berlekneň 16 mäddäle nizamnamäse qabul itelde. Moňardan tıñ yaňa berlekneň qoru cıyılışı ütkärelde. Berlekneň iseme Finländiyä Türkläre r.y. (Suomen Turrkilaisten Seura r.y.) dip belgälände. Berençe başqarmağa xaqiqi ağzalıqqa Ymär Abdrahım, Hälimä Abdrahım, Zinnät Ğubäidulla, Ymär Daher, Hairulla Şaqır, Husein Ali wä urınbasarlıqqa Färikä Ali, Mustafa Salah häm Änwär Samalätdın saylandılar. Axırda cıyılış Finländiä häm Türkiä prezıdentlarına telegramma yullarğa qarar itte.

Nizamnamädä Finländiyä Türkläre Berlegeneň maqsatları tübändägeçä belgälände:

a) xalqıbıznıň milli xislären uyatu häm köçäytü

b) milli barlığıbıznı saqlaw

Tatar sanduğaçı

tottım! Soñıdan ber dä ükenmädem. Mäskäw/Sergaç millättäşlärebez aprelneñ 10´ında Kosmos hoteleneñ kontsert zalın tutırgan ide. Alar inde yaktaşları Räşit Wahapnı iskä alıp hörmäten kürsätergä kilgänder. Şunda Tatarstan, Başqortostan belän Mäskäwneñ bik tanılğan artistlarınıñ tamaşaçılarnı Räşit Wahapnıñ cırları belän söyenderüläre açıq ide. Ansı ozın ğına alqışlardan sizelde. Şuşı festival arqalıy tamaşaçılarnı qotlarga ide, çönki moña ohşaş waqy-ğalar küñelne genä tügel milli añnı da kütärä. Şul cehättän tatar xalqın da qotlarğa mömkin. Rähmätlär inde şul festivalnı oyıştırğan häm finanslagan keşelärgä. Berençe çiratta töp säbäpçe bulğan Rifat Fattax äfändegä häm şuşı ni barı un kontsertta çıgış yasauçı cırçı belän muzıkantlarga räxmätle bulırğa tiyeşbez. Alar yärdämendä böyek cırçıbıznıñ cırları belän üz tawışınnan läzzät ala aldıq qına tügel anıñ ruxın da yanıbızda toya aldıq. Märhum Räşit Wahap mängelek osta – ul arabızda yäşi.

Türker Soukkan, Stokholm

1950´ençe yıllarnıñ başları. Sovet ilendäge qatlaulı çorlar. Çit ildä yäşägän tuğannarnıñ Soyuzda tormış itkännäre belän oçraşuı bik qatlaulı häm qurqınIıç ta. Şuñar qaramastan ber niçä Finländiyä tatarı qayta ala. Aralarında abzılarım Ğabdılxaq belän İsmäğıyl. Alar kire Helsinkigä citkäç min Fatıma äbiyemä Şvetsiyädän qunaqqa baram. Minga şunda 12-13 yäş. Tatar xalıq cIrların işetkän häm üzem dä cırlağan, läkin professyonal cırçılarnıñ tawışların işetmägän idem. Abzılar bik küp taba (plastinka) kitergän ide. Tärle cırçılarnıñ cırları ide bolar. Miña tanış bulmağan çın tatar cırçılaıIn bik qızıqsınıp tıñladım. Aralarında miña bik ohşağan cırçı bar ide. Bilgele ul Räşit Wahap ide. Şunnan birle anıñ cırlawın bik yaratıp tıñlıym häm yäşräk çağımda ber ike cırın cırlap ta mataştıra idem. Ul cırlar Nuriyä belän Firdäweskäy ide. Räşit Wahap festivale turında işetkäç bik qızıqsıngan idem, çönki Q a z an c ı r ç ı h ä m a r t i s t l a r ı Finländiyägä yış kilsä dä bezgä e läkmi lä r . Şunnan a la r bez

Şvetsiyädägelärgä bik tansıq. Helsinkidäge kontsertka qızğanıç bara almadım Çırat Mäskäwgä kilde. Nişlärgä äle? Helsinki yaqın – Mäskäw yıraq bit! Çaqıru yuq häm ansı viza öçen kiräk. Läkin ğomerdä ber bulğan häl iç. Legendar cırçıbız kontserte genä tügel qarasam cırçı häm muzıkantlar arasında baytaq dus-lar da kilergä bulğan ikän. Sağınıp yul

”RÄŞiT WAHAPNING RUXI ARABIZDA

Музыка цвета и цвета музыки слышишь их голоса – высокий и звонкий как колокольчик у одной и бархатный, мягкий у другой, радуешься при одной только мысли: как прекрасно, что они

есть, эти две Джамили. Придет день, и они обязательно встретятся. Что дает им силы идти по жизни, не сдаваться, не пасовать перед лицом невзгод? Ответ я нахожу в словах Джамили Гергенредер: ...Как и во многих татарских семьях, песня являлась и является связующим звеном между прошлым и будущим, между старшим поколением и младшим. В с е м ь е в с е г д а люби л и музицировать, пели наши татарские народные песни. Общались тоже в основном по-татарски. Любые беседы и диспуты заканчивались, в конце концов, спорами об истории татарского народа. Папа очень хорошо знал историю Поволжских булгар, историю Золотой Орды и не уставал об этом говорить. Этим он привил нам, детям, любовь к родному языку, к татарской культуре и истории. Нас с братом всегда возмyщало то, что ту информацию по истории нашего народа, которую мы узнавали от отца, мы не могли найти ни в школьных учебниках, ни в энциклопедии. В настоящее время я могу с гордостью сказать, что я дочь татарского народа. Мой отец, Анвар Назыров, часто говорил о том, что человек, не уважающий и не знающий культуру и прошлое своего народа, бесплоден, как дерево, не имеющее корней. Так и идут они по жизни, две Джамили, не потерявшие своих корней, передавая своим детям этот драгоценный дар наших предков. Пусть будет судьба благосклонна к ним еще долгие-долгие годы.

Венера Вагизова, Берлин (Deutsch auf S. 9)

Они пока не знакомы лично, но обе наслышаны друг о друге. А у меня перед глазами стоят их лица – открытые, кр а сивые , о духот в ор енные и освещенные тем внутренним светом, который бывает свойствен людям творчества. Одна из них рисует, переплетая в линиях своих картин причудливые мотивы неповторимой мелодии цвета и света, а другая воплощает краски этого мира в музыку, даруя людям радость своими песнями. Итак , з н ак омьт е с ь : Джамиля Гергенредер – художница из Франкфурта, и Джамиля Низаметдин – автор и исполнительница татарских песен из Финляндии. Как непохожи их судьбы, но как прекрасен путь, по которому они идут. Род Джамили Гергенредер, дочери известного художника из Узбекистана Анвара Назырова, уходит корнями в Иркутск, где жили ее предки, с о с т о я т е л ь н ы е т а т а р с к и е предприниматели, бежавшие в конце 20-х годов прошлого века в Узбекистан во время так называемой «экспроприации э к с п р о п р и а т о р о в » . П о т е р я в материальное состояние, семья не утеряла духовного богатства; Анвар Назыров стал достоянием не только татарского, но и узбекского народов. Так и росли Джамиля с братом, окруженные

любовью, картинами и музыкой. Часами сидела девочка, погруженная в альбомы с репродукциями или наблюдая за работой отца, а потом и сама стала приобщаться к работе с кистью и красками. С мастерской отца начался путь Джамили в мир живописи, с его уроков, с художественной студии в Ташкенте, с учебы в институте. А пока Джамиля Назырова

постигала премудрости художественного мастерства, за много тысяч километров от Ташкента росла другая Джамиля, которой в будущем предстояло стать музыкальным лицом татар Финляндии. В холодном и суровом Пермском краю увидела свет будущая певица. Безжалостная судьба рано начала испытывать девочку: пяти лет от роду она теряет маму, ставшую жертвой убийцы, и кроху забирает к себе в Удмуртию бабушка, «самая любимая, самая хорошая и самая мудрая бабушка на свете», - говорит Джамиля, посвятив ей песню «Эбиемэ». Исподволь, ненавязчиво, бабушка своим образом жизни привила девочке понимание и ощущение национального духа, который питает Джамилю по сей день. Там, в татарской деревне, вобрала в себя девочка народную музыку, народные традиции, пела в школе, на вечерах, на посиделках. Это увлечение и привело ее в казанское театральное училище, где ее заметили маститые татарские певцы и помогли ей попасть на большую сцену. Так начинался ее

творческий путь. З а т е й н и ц а -ф о р т у н а забросила одну в Германию, а другую – в Финляндию. Но не потерялись они на новой з емле , не сломались , сохранили свое «я». Не в их принципах сидеть и ждать, когда кто-то придет и что-то предложит, потому что обе по натуре – несдающиеся личности. Джамили сами идут навстречу людям, дарят им прекрасное . Одна организовывает выставки, учит рисов ат ь дет ей , собирает вокруг себя женщин, другая – несет людям музыку своей души и своего сердца, и люди откликаются, тянутся к ним, отвечают взаимностью.

У Джамили Гергенредер за плечами – десятки выставок, сотни работ, у Джамили Низаметдин – множество концертов, она – лауреат фестиваля «Татар жыры – 2004», обладатель премии «Алтын Барс». Недавно она выпустила альбом со своими песнями на татарском языке, который так и называется «Джамиля». Когда в телефонной трубке

A l Ta B a s h N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 S e i t e 7

Лицо номера

Jamila Hergendreder Foto: Viktor Hergenreder

Cemile Nisametdin Foto: Vesa Heino

DIE NAMENSGEBUNG BEI DEN YURT-TATAREN einen Kinderwagen schenken. Einem Mäd-chen legt man ein Messer unter das Kissen, einem Jungen eine Schere, um ihn vor den bösen Kräften zu beschützen. Die Frau, die Gebete rezitiert (abystaj-bikä), hängt dem Kind ein Namensamulett um den Hals, das sie selbst anfertigt. Dazu benutzt sie Zitate aus dem Koran. Nachdem die Gäste gegan-gen fängt das Kind gewöhnlich an zu weinen. Seine Großmutter wischt den Türgriff ab während sie dabei betet. Dann wäscht sie dem Kind seine Handgelenke, öffnet die Tür und gießt schnell das benutzte Wasser weg. Beim Schließen der Tür beginnt sie von neu-em zu beten. Unter den Yurt-Tataren sind folgende Frauennamen verbreitet, die die besten Ei-genschaften des Mädchens unterstreichen und auch poetische Vergleiche beinhalten: Taskirä (die, die sich daran erinnert, dass sie Muslimin ist), Dshamal (die Schöne, Zarte, Herzliche), Zabardshat (Smaragd), Rajhan (symbolisiert die blaue Farbe, Basilikum), Gizzat (die Friedliche, Ruhige), Rauschan (die Klare, Offene), Nailä (die Nächtliche), Firüza (Türkis). Besonders populär sind folgende Männer-namen: Davlät (Reichtum, Wohlstand), Ti-mur (der Eiserne), Ilmir (die Ortschaft), Mi-herban (der Gutmütige), Vali (Oberhaupt), Gelbustak (Garten), Jahut (blauer Stein), Firdaus (Paradiesgarten), Nazyr (der Andeu-tende, der Milde), Hakim (Oberpriester, Richter, der Gerechte, der Heilige), Balta bik (der, der stark wie ein Beil ist).

Dr. Naila Azizova für AlTaBash Institut of Public Relations,

Moskau Übersetzung: Elif Dilmac

Die Namensgebung heißt auf tatarisch at quschar, at qusar, bisep tui, isem salu, isem quschu, bebi tui. Mit dem Namen des Kindes verbanden die Yurt-Tataren sein weiteres Schicksal, da sie annahmen, dass dessen Name seinen künftigen Charakter und sein Wohlergehen beeinflusst. Der Brauch der Namensgebung (at quschar) wird bei den Yurt-Tataren einige Tage nach der Geburt des Kindes durchge-führt: am 7., 10., in seltenen Fällen am 40. Tag. Bei den sibirischen Tataren war es vor-gesehen, dass das Kind seinen Namen im Laufe der ersten Woche oder aber am 7. Le-benstag bekommen soll. Das Kind ohne Na-me zu lassen gilt als gefährlich, da es – na-menlos - erkranken konnte. Bekommt das Kind einen Namen, so wird es damit in die Menschenwelt eingeführt, wird sozialen Verbindungen teilhaftig. Es wird von jenen Kräften beschützt, deren Na-men es trägt. Das Ritual der Namensgebung wird von einem Mullah durchgeführt, wobei Aksakale und Angehörige der Familie auch zugegen sind. Bei Yurt-Tataren benennt die Großmutter väterlicherseits das erste Kind. Für die fol-genden Kinder wählen die Eltern den Namen selbst. Die Eltern müssen besonders aufmerk-sam dabei vorgehen, den richtigen Namen für das Neugeborene zu finden. Bei der Na-mensauswahl gibt man gewöhnlich tatari-schen oder muslimischen Namen den Vor-zug; russische und europäische sind weniger verbreitet und selten anzutreffen. Es ist üb-lich, dass die Kinder der Yurt-Tataren zwei Namen bekommen. Den ersten legt der Mul-lah oder dessen Helfer fest (azan), den zwei-ten die Eltern.

Gegenwärtig wird der Brauch der Namens-gebung wird wie folgt durchgeführt: Die Haus-herrin deckt den Tisch (dastarchan) mit ver-schiedenen Spesen, Gäste werden eingeladen - darunter Verwandte und der Mullah mit sei-nem Helfer (mezen). Am Kopfe der Tafel sit-zen die Männer, ihnen gegenüber die Frauen. Der Vater trägt das Kind auf einem bestickten Kissen herein. Falls der Vater nicht dabei sein kann, übernimmt sein Bruder diese Aufgabe. Zu Beginn des Rituals legt man das Kind auf dem Kissen auf den Tisch, und zwar so, dass sein Gesicht in Richtung der Kaaba ge-wandt ist. Der Kopf des Kindes muss mit einer Kappe bedeckt sein. Auf die Stirn des Neuge-borenen wird mit Pflanzen oder Lippenstift ein Fleck aufgetragen. Dieses Zeichen hat die Funktion gegen den „bösen Blick“ (küz tijen-nen) zu schützen. Ein geladener Gast muss sich dreimal über seine Schulter spucken, um das Kind nicht durch den bösen Blickt zu ver-hexen. Der Mullah spricht in das rechte Ohr des Kindes das einleitende Gebet azan, und in das linke kamät. Der zu gebende Name wird dreimal in jedes Ohr gesprochen. Der Mullah betet, ihm folgend beten die älteren Verwand-ten um das künftige Glück des Kindes: „Oh, Allah! Werde dieses Kind zum Verfechter des Islam, wachse es als ein anständiger Sohn sei-ner Eltern auf, barmherzig und ehrenhaft, bei guter Gesundheit des Körpers und des Geis-tes“. Das Kind, das gerade einen Namen bekom-men hat, wird vom Mullah oder seinem Helfer der Mutter übergeben. Die versammelten Gäste beschenken das Neugeborene mit verschiedenen Geschenken. Frauen bringen Kleidungsstücke, Windeln, Geld. Wohlhabende Verwandte können sogar

T R A D I T I O N E N

A l Ta B a s h N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 S e i t e 8

Имянаречение (ат кушар) Традиции

смотрело в сторону Каабы. Голова ребенка должна быть покрыта чепчиком. На лоб младенца зеленкой или губной помадой наносится пятно. Этот знак выполняет функцию оберега от “дурного глаза” (кюз тиеннэн). Приходящий гость должен поплевать три раза через свое плечо, чтобы не сглазить ребенка. Мулла в правое ухо ребенка читает предварительную молитву “Азан”, а в левое читает “Камэт”. Данное ребенку имя он произносит три раза в оба уха. Мулла молится, вслед за ним молятся пожилые родственники о будущем счастье ребенка: “О, боже! Да суждено будет этому ребенку стать поборником ислама и вырасти добропорядочным сыном своих родителей, милосердным и сострадательным, в добром здравии тела и духа”. (“Аллахумма эжгалюху фсел ислами набатэн хасагэу вэьгалюху масгудэн фиддуния вэл эхыйра”).

Нареченного именем ребенка мулла или его помощник (мэзен) отдает матери.

(Продолжение см. Стр. 10)

Имянаречение – ат кушар, ат кусар, бисеп туй, исем салу, исем кушу, бэби туй.

С именем ребенка юртовские татары связывали его дальнейшую судьбу, так как считали, что оно влияет на его будущие качества и благополучие. Обряд имянаречения (ат кушар) у юртовских татар проходит через несколько дней после рождения ребенка - на седьмом, десятом дне, в редких случаях – спустя сорок дней. Сибирские татары считали, что ребенку нужно дать имя в течение недели или даже на седьмой день. Оставлять ребенка без имени считается опасным, так как он может заболеть.

Получая имя, ребенок вводится в мир людей, приобщается к социальным связям и получает покровительство тех сил, именем которых нарекается. Обряд имянаречения проводит мулла, на нем присутствуют почтенные старцы, родственники семьи. У юртовских татар первенцу имя дает бабушка (мать отца ребенка). Другим детям имя выбирают родители . Одним из вопросов ,

требующих особого внимания со стороны родителей, является правильным выбор имени для новорожденного.

При выборе имени отдают п р е д п о ч т е н и е т а т а р с к и м и общемусульманским , русские и о б щ е е в р о п е й с к и е ш и р о к о г о распространения не имеют и встречаются крайне редко. У юртовских татар ребенку принято давать два имени. Первым именем обычно нарекает мулла или его помощник “азан”, второе дают родители ребенка.

Согласно нашим наблюдениям, современный обряд имянаречения у юртовских татар происходит следующим образом. Хозяйка накрывает стол (дастархан) с различными яствами, приглашаются гости – родственники, мулла с помощником (мэзен). Во главе стола сидят мужчины, а напротив женщины. На вышитой подушке отец выносит ребенка. При его отсутствии ребенка выносит брат отца.

Перед обрядом ребенка кладут на стол, на подушку, так, чтобы лицо

Die Mus ik der Fa rbe und d ie Fa rbe der Mus ik P O R T R Ä T

S e i t e 9 N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 A l Ta B a s h

stimmt treffen. Was gibt ihnen die Kraft, weiterzumachen, nicht aufzugeben ange-sichts der Unbilden des Lebens? Die Ant-wort finde ich in den Worten von Dschami-lia Hergenreder: „... Wie in vielen tatarischen Familien, war und ist auch bei uns das Lied ein Binde-glied zwischen der Vergangenheit und der Zukunft, zwischen alten und jungen Genera-tionen. In unserer Familie liebten wir es immer zu musizieren und unsere tatarischen Volkslieder zu singen. Wir sprachen unter-einander meist Tatarisch. Alle unsere Ge-spräche und Diskussionen endeten mit Wor-ten zur Geschichte des tatarischen Volkes. Papa kannte die Geschichte der Wolgabol-garen und der Goldenen Horde ausgezeich-net und sprach ständig darüber. Auf diese Weise impfte er uns, seinen Kindern, die Liebe zur Muttersprache ein, zur tatarischen Kultur und Geschichte. Mein Bruder und ich, wir fanden es im-mer empörend, dass wir die Informationen zur Geschichte des tatarischen Volkes, die uns unser Vater weitergab, weder in den Schulbüchern, noch in den Enzyklopädien finden konnten. Heute kann ich mit Stolz behaupten, dass ich eine Tochter des tatarischen Volkes bin. Mein Vater Anvar Nazyrov hat oft gesagt, dass ein Mensch, der die Kultur und Ver-gangenheit seines Volkes nicht kennt und nicht schätzt, wie ein unfruchtbarer Baum ist, der keine Wurzeln mehr hat.“ So gehen sie ihren Lebensweg, die bei-den Dschamilias, ohne ihre Wurzeln zu ver-

lieren. Sie geben ihren Kindern dieses wert-volle Geschenk unserer Vorfahren weiter. Möge ihnen das Schicksal noch viele Jahre gewogen sein.

Venera Vagizova, Berlin Übersetzung: Sebastian Cwiklinski

(Russisch auf S. 7)

Sie kennen sich noch nicht persönlich, doch haben beide schon viel voneinander gehört. Vor meinen Augen erscheinen ihre Gesichter – offene, schöne, durchgeistigte Gesichter, erleuchtet von jenem inneren Licht, das schaffenden Menschen eigen ist. Die Eine von ihnen malt und kombiniert dabei in ihren Bildern wunderliche Motive

aus einzigartigen Farb- und Lichtmelodien, die Andere bannt die Farben dieser Welt in ihre Musik und erfreut die Menschen mit ihren Liedern. Die Rede ist von Dschamilia Hergenreder, einer Künstlerin aus Frankfurt, und von Dschamilia Nizametdin, einer Au-torin und Sängerin tatarischer Lieder aus Finnland. Verschieden sind ihre Schicksale, doch wunderbar ist der Weg, auf dem sie gehen. Die Vorfahren von Dschamilia Hergenre-der, der Tochter von Anvar Nazyrov, eines bekannten Künstlers aus Usbekistan, stam-men aus Irkutsk, wo sie als wohlhabende tatarische Kaufleute lebten. In den Zwanzi-gerjahren des letzten Jahrhunderts, während der Zeit der „Ausbeutung der Ausbeuter“, flüchteten sie nach Usbekistan. Obwohl sie ihren materiellen Wohlstand einbüßten, ver-loren sie ihren geistigen Reichtum nicht; Anvar Nazyrov wurde zu einem Sohn nicht nur des tatarischen, sondern auch des usbe-kischen Volkes. So wuchs Dschamilia denn auch mit ihrem Bruder auf, erfüllt von Liebe und umgeben von Bildern und Musik. Das kleine Mädchen saß stundenlang in Bildbän-de vertieft oder sah ihrem Vater bei der Ar-beit zu. Später machte sie sich selbst mit Farbe und Pinsel vertraut. Mit dem ersten Unterricht durch den Vater in seinem Ate-lier, mit der Kunstschule in Taschkent und dem Studium an der Kunsthochschule be-gann Dschamilias Weg in die Welt der Kunst. In der Zeit, in der Dschamilia Nazyrova die Kunstfertigkeiten der Malerei erlernte, wuchs viele Tausend Kilometer von Tasch-

kent entfernt eine andere Dschamilia heran, die später das musikalische Gesicht der Ta-taren Finnlands werden sollte. Im kalten und rauen Gebiet von Perm erblickte die zukünf-tige Sängerin das Licht der Welt. Das grau-same Schicksal stellt das kleine Mädchen schon früh auf eine harte Probe: als sie fünf Jahre alt ist, verliert sie ihre Mutter, die ei-

nem Mord zum Opfer fällt. Die Klei-ne wird nun von der Großmutter nach Udmurtien geholt. „Sie ist die liebste, beste und klügste Oma der Welt“, sagt Dschamilia, die ihr das Lied „Äbiemä“ (Meiner Oma) ge-widmet hat. Durch ihr vorgelebtes Beispiel weckt die Großmutter all-mählich im Mädchen Verständnis und Gefühl für die nationale Seele – ein Gefühl, von dem Dschamilia auch heute noch zehrt. Dort, im tata-rischen Dorf, nahm das Mädchen die Volksmusik und die Traditionen ihres Volkes auf, sang in der Schule und bei Gesangsabenden. Ihre Be-geisterung führte sie an die Theater-hochschule von Kasan, wo die ehr-würdigen tatarischen Sänger ihr Ta-lent erkannten und sie entscheidend förderten. So begann ihr Weg als

Künstlerin. Das Schicksal führte eine der beiden Dschamilias nach Deutschland, die andere nach Finnland. Doch sie gingen in ihren neuen Ländern nicht unter, zerbrachen nicht. Sie bewahrten sich ihr „Ich“. Es würde nicht ihnen passen, herumzusitzen und zu warten, bis jemand kommt und ihnen etwas vorschlägt, denn beide sind von ih-rem Naturell her aktiv veranlagt. Die beiden Dschamilias gehen selbst auf die Menschen zu und schenken ih-nen das Schöne. Die eine organisiert Ausstellungen, bringt Kindern das Malen bei und versammelt Frauen um sich, die andere bringt den Men-schen die Musik ihres Herzens nä-her, und die Menschen antworten ihr, fühlen sich zu ihr hingezogen. Dschamilia Hergenreder kann bereits mehr als zehn Ausstellungen vorweisen und Hunderte von Arbei-ten; Dschamilia Nizametdin hat be-reits eine Vielzahl von Konzerten absolviert, und im Jahre 2004 wurde sie auf dem „Festival des tatarischen Liedes“ ausgezeichnet, außerdem ist sie Trägerin des Preises „Altyn Bars“. Erst vor kurzem hat sie ein Album mit ihren Liedern in tatarischer Sprache he-rausgebracht, das einfach den Namen „Dschamilia“ trägt. Wenn man am Telefon Stimmen hört – hoch und kräftig die eine, weich und samten die andere –, dann denkt man nur Eines: schön, dass es sie gibt, die beiden Dschami-lias. Irgendwann werden sie sich ganz be-

J . Her genr e de r Selbstbildnis

S e i t e 1 0

dass die Stiefel eines Feinds die Überres-te der Väter und Großväter, die in der heimatlichen Erde beherbergt bleiben, betreten werden. Das tatarische Volk ver-teidigte den Heimatboden, das Vaterland. Dieser Art Fragen sind schon längst als nichtige wegzuwerfen. Liebe Landesleute, wollen wir mit Ermutigung und Elan, Mumm und Schwung an das herangehen, den bedeutenden Beitrag des tatarischen Volkes zum Sieg im Großen Vaterländi-schen Krieg zu würdigen, wollen wir die Gefallenen, die die beispielslosen Hel-dentaten zu ihrer Zeit hervorgebracht haben, in unserem Gedächtnis wiederbe-leben.

„Sie kamen aus Tatarstan, Baschkirien, dem Uralgebiet und von den Ufern des Wolgaflusses. Hervorragende Soldaten, kühn und begriffsfähig. „Auf einen Tata-ren kann man sich voll verlassen“ - war öfters an der Front zu hören. Besonders die Tataren sind im Nahkampf unbesieg-bar. Der deutsche Gefreiter Rudolf Wolf-gang schrieb nicht umsonst an seinen älteren Bruder: „ Gegen uns kämpfen hier viele Tataren. Diese Leute sind furchtlos bis zum Wahnsinn. Nicht mal im Traum möchte ich einem Tataren begeg-nen.“

Ilja Erenburg. „Die Tataren“, die Zei-tung „Rotes Tatarien“, 29. Oktober

1942. von Tschulpan Usmanova

Übersetzung: Bari Dianov, Renat Girfanov

(Russisch auf S. 2)

Die Herrscher und Regierungen kommen und gehen, die Politik eines Landes verändert sich, selbst einzelne Staaten verschwinden vom Erdboden, indem sie auch ihre Festtage und Feier-lichkeiten mitreißen, die einmal zu ihren Herrschaftssymbolen gehörten. Doch es gibt unter diesen Feiertagen einen, der immer wurde und wird geehrt - der Tag des Sieges. Je weiter der jene mit Früh-lingsregen gewaschene siegreiche Mai von 1945 zurückbleibt, desto mehr Fra-gen hinterlässt er: was für ein Krieg war es? Wessen?.. Gegen wen? War dieser Krieg auch für die Tataren der Große Va-terlandskrieg? Freilich, heilt die Zeit die Wunden, bringt Neues mit: auch die Ver-gangenheit wird neubewertet, findet neue Auffassung. Doch dieser Krieg war der Unsere, den können wir nicht mehr ab-schütteln. Vielleicht erübrigt es sich nun-mehr, ihn weiterhin einer Analyse zu un-terwerfen oder dafür neue Erklärungen aufzubringen. Es ist aber anscheinend doch wert zu versuchen, sich die Ansich-ten von Inragim Nurullin, eines Schrift-stellers, der selbst an der Front in den hei-ßesten Jahren 1941- 1942 war und mit schweren Behinderungen zurückkam, eigen zu machen.

Bevor so eine Frage aufgeworfen wird, ist eine andere zu beantworten: ha-ben die Tataren vor dem Ausbruch des zweiten Weltkrieges die ehemalige UdSSR für ihre Heimat, für ihr Vaterland gehalten?

Nachdem 1552 der Kasaner Khanat blutgebadet zu dem Moskauer Staat an-gegliedert wurde, konnte Russland von den Tataren noch kaum als ihre neue Heimat anerkannt werden. Die einheimi-schen Völker in den von den Russen neu eroberten Gebieten und die Neuankömm-linge aus Russland mussten erst viele schwierige Lebenssituationen zusammen durchmachen und überleben, an zahlrei-chen Kriegen gegen den gemeinsamen Feind auftreten, sich an sämtlichen Auf-ständen Seite an Seite beteiligen, gemein-sames Blut vergießen, bevor sie das Ge-fühl einer gemeinsamen Heimat bekamen. Erst dadurch war die Idee einer gemein-samen und einheitlichen Heimat in das Bewusstsein des tatarischen Volkes ein-gedrungen. Dieser Prozess - Anerken-nung Russlands als gemeinsame Heimat - schlug sich auch in dem Kulturerbe nie-der. Anfang des 17 Jahrhundert erblickte die Welt die Ode « ...zum Boris’ Ruhme». In diesem Prosawerk wird der russische Zar Boris Godunov von einem tatari-schen Dichter hoch gepriesen und besun-gen. Eine spätere Widerspiegelung dieser

Idee verbindet man mit dem Namen von Kajüm Nasyri. In einer seinen Notizen schreibt er mit Stolz: wir sind das Volk von Russland. Besonders tiefgreifend und tiefsinnig wurde diese Idee des ge-meinsamen Russlands vom Tukaj ver-kündet:

„.. hier sind wir geboren, hier großgeworden,

hier finden wir unsere Todes-stunde…“

Nach der Revolution, zur Zeit der Sow-jetmacht, wo an den Sozialismus und an die „helle Zukunft“ geglaubt wurde, hat das tatarische Volk die UdSSR nicht nur für seine Heimat gehalten, sondern auch stolz darauf war und sie für eine fortgeschrittene Macht hielt.

Wobei, wenn man die Theorien und die alterphilosophischen Klügeleien zur Seite schiebt, und die Geschichte mit einem einfachen Blick betrachtet, kann man zu einer richtigen Schlussfolgerung gelangen. Unsere Väter und Großväter sind an unterschiedlichen und verschie-denen Orten des großen, die UdSSR genannten Staates geboren, haben in örtlichen Flüssen und Seen gebadet, mit ihren Hosen kleine Fische gefangen, Lindenbast für die Bauernschuhe abge-bastet. Wenn die Todesstunde kam, wur-den sie in diesen Orten zu Grabe getra-gen und beerdigt. Im Großen Vaterlän-dischen Krieg hat das tatarische Volk seine Heimat gegen den Feind vertei-digt, die Orte, wo es geboren und groß geworden ist - eben jene Flüsse und Seen, Wälder und Wiesen, verhinderte,

(Продолжение. Начало см. стр. 10) Собравшиеся гости одаривают

н о в о р о ж д е н н о г о р а з л и ч ными подарками. Женщины приносят одежду, пеленки, деньги. Более обеспеченные родственники могут подарить детскую коляску. Под подушку новорожденной девочки кладут нож, а мальчику - ножницы, что помогает защитить их от нечистой силы. Читающая молитвы женщина (абыстай-бикэ), вешает на шею ребенка именной амулет, который сама составляет из изречений из Корана. Обычно после ухода гостей ребенок начинает капризничать и плакать. Бабушка вытирает ручку двери, при этом произносит молитву. Затем моет суставы детских рук, открывает дверь и быстро за нее выливает использованную воду. Закрывая дверь, она вновь произносит молитву.

По нашим наблюдениям среди юртовских татар распространены следующие женские имена, которые

подчеркивают достоинства девушки и содержат в себе поэтическое сравнение: Таскиря (помнящая, что мусульманка), Жамал (красивая, нежная, сердечная), Забаржат (изумруд), Хаят (жизнь, жизненная), Райхан (голубой, базилик), Гиззат (мирная, спокойная), Раушан (чистая, открытая), Наиля (ночная), Фирюза (бирюза).

Наиболее популярны следующие мужские имена: Давлят (богатство, достаток), Тимур (железный), Ильмир (место), Михербан (добрый), Вали (главный), Гелбустак (сад), Яхут (голубой камень), Фирдаус (райский сад), Назыр (указывающий, мягкий), Хаким (верховный жрец, судья, справедливый, праведный), Балта бик (крепкий, как топор).

Наиля Азизова, кандидат исторических наук

Институт по связям с общественностью, Москва

Специально для АлТаБаш

N r . 4 / 7 , 2 0 0 5

Dieses Fest …. mit den Tränen in den Augen

A l Ta B a s h

N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 A l Ta B a s h S e i t e 1 1

Волшебная сила драгоценных камней

(из книги Медины Мамлеевой-Кёнеграхтц, публикуется с

разрешения автора).

VERZAUBERNDE KRAFT DER EDELSTEINE

(aus dem Buch von Medina Mamleew-Coenegrachts, veröffentlicht nach

dem Erlaubnis der Autorin)

Эта целебная сила д р а г о ц е н н ы х к а м н е й оказывает воздействие даже тогда, когда ее не замечают, не ощущают или не верят.

Врачующая энергия камней существует, она исследована и доказана.

Камни мая: изумруд, хризопраз, зеленый берилл,

опал.

И з у м р у д – к а м е н ь особенный, ему отводится с в я з у ю щ а я р о л ь с божественными силами. Он с и м в о л и з и р у е т в е р у . В о с п р и н и м а е м ы й н а духовном уровне , он п р и н о с и т п о к о й и равновесие , знание и мудрость, дарует интуицию. Это камень тех, кто родился по д з н а к ом д е вы и аллегорический символ п е р в о й л ю б в и . Е г о используют как амулет против нечистой силы. Он гарантирует верность мужей, хранитель хороших браков. Остужает страсти. Считается счастливым камнем для л ю д е й и с к у с с т в а , музыкантов. Камень врачей. Кроме того, он является талисманом для тех, кто отправляется в путешествие. Помогает отцам разрешить конфликты с детьми. Этот камень также является талисманом -хранителем моряков. Он придает силе с л о в а б о л ь ш у ю выразительность. Это – камень сердечной чакры. Группа бериллов охватывает целый ряд камней. Это бесцветный гошенит, золотой берилл желтого цвета , светло-зелёный гелиодор, розовый морганит. Берилл символизирует надежду.

З а щ и щ а е т т е х , к т о путешествует на кораблях, моряк ов и иск а т ел ей приключений. Способствует раскрытию возвышенных чувств: «облагораживает» того, кто его носит. Делает обладателя миролюбивым и мягким. Усмиряет страсть к с п о р а м . Я в л я е т с я неподкупным посредником спиритического озарения. Хризопраз . Хороший з а щ и т н и к . С а м ы й противоречивый камень природы, но всегда верен с в о е м у в л а д е л ь ц у . Символизирует душевную радость. Особенно хорош для энергетического центра сердца (сердечная чакра), приносит покой измученному с е р д ц у . Спо со б с т вуе т внутренней чистоте и дисциплине . Отвращает не г а тивные в ибр ации . П о м о г а е т в л а д е л ь ц у д в и г а т ь с я в с в о е м психическом и физическом развитии от более низких уровней к более высоким. (Про опал Вы могли читать в январском номере газеты)

Diese heilende Kraft der Edelsteine wirkt auch dann, wenn man sie nicht wahr nimmt, nicht erkennt oder an sie nicht glaubt.

Die Heilenergie der Steine ist existent, er-forscht, nachgewiesen.

Steine des Monats Mai: Smaragd, Chry-sopras, grüner Beryll,

Opal

Am wichtigsten ist der Smaragd als Bindeglied zu den göttlichen Mäch-ten. Symbolisiert Glau-be. Auf geistiger Ebene bringt er Ruhe und Aus-geglichenheit, wissen und Weisheit, gibt Intui-tion. Er ist der Stein der Jungfrau und das Sinn-bild der ersten Liebe. Als Amulett wirksam gegen den Teufel. Ga-rantiert die Treue der Ehemänner, der Stein der Guten Ehen. Kühlt die Leidenschaften ab. Er ist der Glücksstein

der Künstler und Musi-ker. Der Stein der Ärzte. Gilt als Glücksstein und Talisman auf Reisen. Hilft den Vätern, die Konflikte mit Kindern zu lösen. Smaragd ist den Seeleuten zugeeig-net. Er verstärkt unsere Ausdruckskraft. Ist für Her-Chakra zuständig.

Die Gruppe der Berylle umfasst den farblosen Goshenit, gelben Gold-beryll, hell-grünen Heli-odor, rosa Morganit. Be-ryll symbolisiert Hoff-nung. Beschützt Schiff-reisende, Seeleute und Abenteurer. Wirkt erhe-bend: „Hochwürdig“ den Träger. Macht friedfertig und sanft. Wirkt gegen Streitsucht. Ist ein unbe-stechliches Medium spi-ritueller Erleuchtung.

Chrysopras. Ein guter Schutzstein. Der wider-sprüchlichste Stein der Natur und treu seinem Besitzer. Symbolisiert Fröhlichkeit. Besonders gut für Energiezentrum des Herzens (Herz-Chakra), bringt dem stra-pazierten Herzen viel Ruhe. Fördert innere Klarheit und Disziplin. Wendet negative Vibra-tionen ab. Begünstigt den Träger physisch und geistig von den niederen Ebenen an Aufwärts. (Über Opal konnten Sie in unserer Januar-Ausgabe lesen)

X Ä TE R -M E M O R Y -ПАМЯТЬ

Kontaktadresse „AlTaBash“Postfach: 70 01 07

10321 Berlin

Kharis Yakupov passed four years in the war! Marching thousands of kilometres down the road of war in the grim days of trials and turbulations.... Tha artist had to work under the squalid con-ditions of the front. His drawings are graphic evidence of what he saw an d experienced in the battelfield. They preserve the images of hihs friends who had lost their lives in the fighting and his brothers-in-arms who servi-ved the war.

Харис Якупов провел четыре года на в о й н е ! В п е х о т е п р о й д е ны тысячекилометровые боевые, солдатские тропы в дни грозных испытаний... Художник работал в трудных условиях фронтовой жизни. Его рисунки являются наглядным свидетелем виденного и пережитого Якуповым на полях сражений. В них образы его друзей, погибших в боях, и оставшихся в живых товарищей по оружию.

My fallow-coountyman Hadi Galiev.1945 Мой земляк Хади Галиев. 1945

Fax: +49 (0)40 3603 912039 E-Mail: altabashweb@aol.com

http://www.altabash.tk

S e i t e 1 2

Tatarisch-Baschkirischer Kulturverein e. V. Deutschland

ISSN 1614-9432

Die Zeitung AlTaBash wird vom Tatarisch-Baschkirischen Kulturver-ein e.V. in Berlin als elektronische und Papierzeitung herausgegeben.

Redaktion (in alphabetischer Reihenfolge)

Bild: Lilja Miller

A l Ta B a s h Impessum

N r . 4 / 7 , 2 0 0 5 A l Ta B a s h

S e b a s t i a n C w i k l i n s k i B a r i D i a n o v E l i f D i l m a c

L e v G e r a s i m o v I l d a r K h a r i s s o v

I l m i r a M i f t a k h o v a F r a n k S c h u l z e

Ve n e r a Va g i z o v a

Weitere Beteiligte bei dieser Ausgabe: Türker Soukkan, Raif Nisametdin,

Tschulpan Usmanova, Viktor Hergen-reder, Naila Azizova, Rinat Girfanov,

Albina Nurullina, Aliyä Sabirova

Därestä - Wäli, ike ikeň niçä? - Belmim. - Nik belmiseň? - Äni qunaqqa kitkän

ide, däres xäzerläp bulmadı.

- Utır, ike! Ğali, ike ikeň niçä?

- Belmim. - Nik? - Äti soň ğına qayttı. - Utır, ike! Sadrıy, ike

ikeň niçä? - Belmim. - Nik? - Minem abıy kiçä

törmädän qaytıp töşte...

- Sin närsä, mıne törmäçe abıyeň belän qurqıtmaqçı bulasıňmı? Utır, öç.

İsmäğıyl Şäräfiyev Qazan, 2001, 109 bit

История с зеркалом

Старуха, стоя перед зеркалом, сказала дочери: - Столько денег ты заплатила, а зеркало купила неважное.

- Это зеркало – первый сорт! – возразила дочь.

- Ты еще молода, ничего в жизни не знаешь, - проворчала старуха. – Если бы ты видела зеркало, которое у меня было лет тридцать тому назад. Вот это было зеркало! Бывало, поглядишь в него – душа радуется, а в это и смотреть противно!

Гомер Баширов. Веселая россыпь. Москва, 1974. с. 95

Der Gastgeber emp-fing seinen Gast herz-lich und bereitete ihm ein Nachtlager. Der Gast jedoch legte die Beine auf das Kissen und nicht den Kopf. Dem Gastge-ber gefiel das nicht und er bemerkte: „Bei uns ist es nicht üblich, so zu schlafen“. „Du hast recht“, antwortete der Gast, „aber meine Beine kriegen mehr ab als der Kopf“. Darauf der Gastge-ber: „Nicht umsonst sagt das Sprichwort: Was man nicht im Kopf hat, hat man in den Beinen“.

Medina Mamleew. Witz und Weisheit der

Tataren. Leipzig, 2004. S. 96-98

MÄZÄKLÄR / KÖLDÖRÖKTÄR