Гэвин ФрэнсисПутешествие хирурга

по телу человека

Текст предоставлен правообладателемhttp://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=27344120

Путешествие хирурга по телу человека: Э; Москва; 2018ISBN 978-5-699-93422-5

АннотацияЧто мы знаем о нашем теле? Для многих из нас оно

остается неизведанной территорией, загадкой костей имышц, нейронов и синапсов. Гэвин Фрэнсис приглашаетнас в путешествие по человеческому телу, рассказываяо его внутренней работе и о чудесах, которые внем происходят. Опираясь на свой опыт хирурга исемейного врача, он сочетает интересные клиническиеслучаи с эпизодами из истории медицины, философии илитературы, чтобы описать тело в болезни и здравии, вжизни и смерти ярче, чем мы можем себе представить.

Внимание! Информация, содержащаяся в книге,не может служить заменой консультации врача.Перед совершением любых рекомендуемых действийнеобходимо проконсультироваться со специалистом.

СодержаниеПосвящается любителям жизни 8Несколько слов о конфиденциальности 9Предисловие 11Мозг 18

Нейрохирургия души 19Припадки, священность и психиатрия 32

Голова 55Глаз: возрождение зрения 56Лицо: прекрасный паралич 75

Конец ознакомительного фрагмента. 96

Гэвин ФрэнсисПутешествие хирурга

по телу человека© Банников К.В., перевод на русский язык, 2017© ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

«Это чудесная книга: забавная, мудрая,

невероятно информативная. В ней стертыграницы между наукой и искусством. У Фрэнсисадуша поэта, и он видит красоту там, кудабы большинство из нас даже не осмелилосьзаглянуть».Daily Mail

«В великолепно написанной, содержательнойи захватывающей книге тело предстает ввиде залитого светом музея, наполненногоценнейшими экспонатами. Экскурсоводом внем является сам Фрэнсис, который искусносплетает науку и литературу, чтобы обнажитьизумительный фундамент нашей повседневнойжизни, состоящий из плоти и крови. Это не может

не очаровать».Диана Акерман,автор книг «Жена смотрителя зоопарка» и «Эпохачеловека»

«Удивительная, тонкая, простая дляпонимания… Я никогда не встречал подобнойкниги и могу порекомендовать ее от всего сердца.Читая ее, чувствуешь себя лучше».Джон Бергер

«Великолепно написанная книга: временамиюмористическая, часто трогательная и всегдаинформативная… В результате получиласьзанимательная и дерзкая работа».Робин Мак-Ки, Observer

«Особенность книги доктора Фрэнсиса в том,что он не просто показывает свои блестящиезнания человеческой анатомии, но и старается незацикливаться на одном только строении тела».Economist

«Весьма радикальный трехмерный взгляд натакие понятия, как размножение, рождение,смерть и физическая неполноценность,обладающий такой силой, что заставляетчитателя резко остановиться и по-новомувзглянуть на свои ценности… Главноедостоинство книги – глубокое, но недосказанное

сострадание автора».Scotsman

«Такие книги писали и раньше, но ненастолько хорошо… Доктор Фрэнсис особенносилен в поэзии тела… Книга “Приключениявнутри человеческого тела”, сочетающая в себемедицинское и лирическое, является триумфомкрасноречивого мозга и доброго сердца».Джон Дж. Росс, Wall Street Journal

«…очень информативна и обязательнак прочтению… Она обещает интригующеепутешествие и действительно отправляет внего читателя благодаря своему великолепномустилю. Очень рекомендуем».Daily Express

«Фрэнсис ловко перемещается между наукойи эстетикой, анатомией и эмоциями, создаваяглубокую, но легко читаемую книгу».Эд О’Лаулин, Irish Times

«Фрэнсис никогда не отдаляется от анатомиии волшебства слаженно работающего тела.Для него даже толстая кишка является“великолепным произведением искусства”… Егонеугасающий интерес к телу оживляет многиеглавы книги».Сьюзан Коувен, Boston Globe

«…удивительно увлекательное путешествиепо человеческому телу… Это странный, новый ипрекрасный пейзаж».North and South, Новая Зеландия

«Увлекательная и содержательная книгаГэвина Фрэнсиса “Приключения внутричеловеческого тела” вдыхает жизнь в изучениеанатомии, ставя эту науку внутрь обширногополя человеческого опыта. Автор объединяттело с живописью, литературой, музыкой,астрономией и историей… Мы не ставимвопрос о том, добиваются ли такие врачи, какГэвин Фрэнсис, тонко чувствующие искусство илитературу, больших успехов в своей профессии,чем те, кто рассматривает тело сугубо снаучной точки зрения. Однако такие врачи, какФрэнсис, вне всяких сомнений, делают наукупривлекательнее».Жером Групман, New York Review of Books

Посвящается любителям жизни

Достопочтенный Меркурий называл человека «ве-

ликим чудом», «существом, подобным Создателю»,«посланником богов». Пифагор – «мерилом всего насвете». Платон – «чудом из чудес». Все мыслителиединогласно провозглашали его «микрокосмом» или«маленьким миром», так как тело его подобно храни-лищу достоинств и способностей всех тел в совокуп-ности, а душа его – совокупности сил всех живых иразумных существ.

Хелкиа Крук,введение к «Микрокосмографии» (1615)

Несколько слов о

конфиденциальности

Эта книга представляет собой сборник рассказово теле – больном и здоровом, живущем и умираю-щем. Врачи должны ценить не только свою привиле-гию вторгаться в чужие тела, но и доверие, с которымпациенты делятся с ними своими бедами. Даже двес половиной тысячи лет назад целители уже задумы-вались об этом. В клятве Гиппократа говорится: «Чтобы при лечении – а также и без лечения – я ни увиделили ни услышал касательно жизни людской из того,что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том,считая подобные вещи тайной». Как врач и писателья потратил много времени, размышляя, что можно инельзя разглашать, не предавая доверие моих паци-ентов.

Мои размышления в этой книге основаны на мо-ем врачебном опыте, но вся информация о пациен-тах была изменена до неузнаваемости. Любые сход-ства – случайны. Неотъемлемой частью моей работыявляется сохранение доверия больного: все мы раноили поздно становимся пациентами и хотим быть уве-ренными в том, что нас услышат и что врач уважи-

тельно отнесется к подробностям нашей личной жиз-ни.

Предисловие

Если человек состоит из земли, воды,

воздуха и огня, из того же состоит и телоЗемли. Если внутри тела человека естьозеро крови, то в теле Земли есть океан, стакими же приливами и отливами.Леонардо да Винчи

В детстве я мечтал быть не врачом, а географом.Карты и атласы позволяли мне изучить мир с помо-щью изображений, раскрывавших тайны поверхностиЗемли. К тому же они могли быть полезны на практи-ке. Я не хотел работать в лаборатории или библио-теке: я мечтал использовать карты, чтобы исследо-вать жизнь и ее возможности. Мне казалось, что, по-няв устройство мира, я смогу оценить место человекав нем и обрести навыки, которые помогут мне зарабо-тать на жизнь.

Анатомические атласы похожи нагеографические: схематические изображениясиних вен, красных артерий и желтых нервовнапоминают цветные реки, автомагистрали искоростные дороги.

Став старше, я променял окружающий мир на тот,что находится у нас внутри: географические атласы

уступили место атласам анатомическим. Они не такуж сильно отличались друг от друга: схематическиеизображения синих вен, красных артерий и желтыхнервов напоминали мне цветные реки, автомагистра-ли и скоростные дороги из моего первого атласа. Бы-ло и другое сходство: обе книги упрощали невероят-ную многогранность природы до чего-то понятного идоступного для освоения.

Древние анатомы видели связь между человече-ским телом и планетой, на которой мы живем. Телосчиталось микрокосмом – миниатюрным отражениеммира. Структура тела сопоставима со структурой Зем-ли, а четыре темперамента – с четырьмя состояния-ми вещества. И это вполне справедливо, ведь скелетнаш состоит из солей кальция, химически схожих посоставу с мелом и известняком, реки крови впадаютв широкую дельту сердца, а рельеф кожи напоминаетхолмистую поверхность Земли.

Любовь к географии никогда меня не покидала. Кактолько напряжение, связанное с учебой в школе ме-дицины, ослабло, я начал исследовать. Иногда я на-ходил работу врача во время путешествий, но чащевсего я странствовал, чтобы открыть для себя новыеместа, взглянуть на разнообразие пейзажей и наро-дов и увидеть столько уголков планеты, сколько воз-можно. Описывая свои путешествия в других книгах,

я пытался передать хоть малую толику чувств, кото-рые пробудили во мне те пейзажи. Однако работа все-гда возвращала меня к человеческому телу, котороея воспринимал как средство заработка и как место,где начинается и заканчивается жизнь каждого из нас.Изучение тела человека не похоже на изучение все-го остального: во-первых, вы сами являетесь объек-том внимания, а во-вторых, работа с телом характе-ризуется уникальной откровенностью и преобразую-щей силой.

После школы медицины я планировал пойти в сфе-ру оказания экстренной помощи, но тяжесть ночныхсмен и мимолетный контакт с пациентами вскоре ис-коренили мое чувство удовлетворения трудом. Я ра-ботал педиатром, акушером-гинекологом и терапев-том в доме престарелых, а также учился на хирур-га-ортопеда и нейрохирурга. В Арктике и Антарктикея был экспедиционным медиком, а в Африке и Индииработал в простеньких больницах. Этот опыт оказалбольшое влияние на понимание мной человеческоготела: в экстренных ситуациях необходимо быть мак-симально сосредоточенным на сохранении жизни па-циента, но, как я понял с годами, больше всего уроковя вынес для себя во время тихих ежедневных встречс больными. В последнее время я работал семейнымврачом в маленькой клинике одного из бедных райо-

нов города.Культура постоянно меняет наше восприятие тела,

и это относится и к врачам в том числе. Принимаяпациентов, я часто задумываюсь о том, как великиесобытия истории человечества и наиболее выдающи-еся произведения искусства перекликаются с совре-менной медициной. Главы этой книги раскрывают свя-зи между ними.

Например, консультируя пациента с параличом ли-ца, я думаю не только о неудобствах, с которымисталкивается человек, не имеющий возможности вы-разить свои чувства, но и о трудностях, которые испо-кон веков испытывали художники, изображая выраже-ния человеческого лица. Думая о лечении рака груди,я понимаю, что каждому человеку необходимы инди-видуальные условия для выздоровления. В написан-ной три тысячи лет назад «Илиаде» Гомера говоритсяо травмах плеча, а в сказках, которые рассказываютдетям в детском саду, красноречиво написано о бо-лезнях, коме и метаморфозах. Я понял, что мы осу-ществляем великое множество ритуалов с нашим те-лом, когда задумался о том, как люди избавляются отплаценты и пуповины. Мифы о борьбе и искуплениивины перекликаются с историями о выздоровлении,которые слышатся в палатах ортопедических отделе-ний по всему миру.

Слово «эссе» образовано от корня со значением«попытка», и каждая глава этой книги представляетсобой эссе, в котором я пытаюсь рассказать о ка-кой-либо части тела, рассматривая ее только под од-ним из массы возможных углов. Охватить все нере-ально: мы состоим из множества частей, и болезниспособны поразить абсолютно каждую из них. Я рас-положил главы так, чтобы описание в них шло с голо-вы до пальцев ног, как во многих других книгах по ана-томии, но читать их можно в любом порядке. Порядокс головы до ног, возможно, самый удачный: так чита-тель путешествует вдоль человеческого тела.

В «Илиаде» Гомера говорится о травмахплеча, а в детских сказках красноречиво написаноо болезнях, коме и метаморфозах.

Медицина не только позволяет мне заработать нахлеб – профессия врача дает мне возможность накап-ливать жизненный опыт. Каждый день я убеждаюсьв том, насколько мы уязвимы и сильны одновремен-но, со сколькими печалями и радостями мы постоян-но сталкиваемся. Работа врача напоминает путеше-ствие по жизням и телам других людей. Часто доро-га мне знакома, но иногда приходится протаптыватьновые тропы. Каждый день моему взору открываютсяневиданные ранее панорамы. Медицинская практи-ка – это не просто путешествие по частям тела и изу-

чение историй других людей, но и исследование жиз-ненных возможностей. Это приключение внутри чело-веческого тела.

Типичное утро в больнице: пока остывает кофе, япросматриваю на компьютере список из тридцати илисорока фамилий – это мои пациенты на сегодняшнийдень. Многие из них хорошо мне знакомы, но первуюфамилию я никогда раньше не видел. Кликнув мыш-кой, я вижу дату рождения пациента: он родился напрошлой неделе. Ему всего несколько дней от роду, ипосле нашей сегодняшней встречи в его медицинскойкарте останется запись, которая, если все будет хоро-шо, будет следовать за ним в течение восьмидесятиили девяноста лет. Пустота на экране заставляет за-думаться обо всех жизненных возможностях, которыеждут его впереди.

Я подхожу к двери и называю имя младенца. Матьребенка кормит его грудью, но, услышав меня, крас-неет до пальцев ног. Она улыбается, смотрит мне вглаза и идет ко мне в кабинет с сыном на руках.

«Я Гэвин Фрэнсис, – говорю я женщине, указываяей, куда сесть, – один из врачей. Чем я могу вам по-мочь?»

Она бросает на сына взгляд, полный гордости итревоги, и я вижу, что она не знает, с чего начать.

Мозг

Профессор поместил крошечный ярлычок с

номером на участок мозга, к которому он толь-ко что притрагивался стимулятором. Этотпроцесс напоминает создание карты: челове-ческий мозг представляет собой отсутствую-щую на картах страну, которую открывают хи-рурги.

Нейрохирургия души

Вот как странно устроен человек и

какие тонкие грани отделяют нас отблагополучия или гибели.Мэри Шелли.Франкенштейн, или Современный Прометей1

В 19 лет я впервые взял в руки человеческий мозг.Он был серым, твердым2, по-лабораторному холод-ным и более тяжелым, чем я ожидал. Его поверх-ность, гладкая и скользкая, напоминала выловлен-ный из воды камень, опутанный речными водоросля-ми. Я до ужаса боялся, что мозг выскользнет у меняиз рук и расшибется о кафельный пол.

Дело было в начале второго курса школы медици-ны. Первый год обучения стал для меня смесью лек-ций, библиотек и вечеринок. Нас заставляли заучи-вать целые словари латинских и греческих терминов,запоминать строение человеческого тела до мельчай-шей косточки, разбираться в биохимии тела, механи-ке и математике физиологии каждого органа. Каждогооргана, за исключением мозга. Мозг мы должны были

1 Перевод З. Александровой. (Прим. пер.)2 Живой мозг имеет желеобразную консистенцию, будучи же подверг-

нут воздействию консервантов, становится плотным. (Прим. науч. рец.)

проходить на втором курсе.Нейроанатомическая учебная лаборатория нахо-

дилась на втором этаже викторианского здания шко-лы медицины в центре Эдинбурга. На каменной пере-мычке дверного проема лаборатории было написано:

Хирургия

АНАТОМИЯ

Практика медицины

Акцент на слове «АНАТОМИЯ» давал нам понять,что важнее всего для нас было изучение строения че-ловеческого тела, а все остальное (хирургия и прак-тика медицины) вторично.

Чтобы попасть в лабораторию, нам следовало под-няться по нескольким лестницам, пройти под челюст-ной костью синего кита и проскользнуть между дву-мя скелетами азиатских слонов. В пыльном величииэтих артефактов было нечто воодушевляющее, слов-но нас пригласили в братство викторианских коллек-ционеров, кодификаторов и классификаторов. Затемтребовалось снова подняться по лестницам, пройти

через несколько двойных дверей, и вуаля – сорок моз-гов в банках открывались нашему взору.

Наш преподаватель, исландка Фанни Кристмунд-сдоттир, была по совместительству социальным ра-ботником университета, поэтому именно к ней отправ-ляли беременных и заваливших экзамен более од-ного раза. Стоя в передней части лаборатории, онадержала в руках полушарие мозга и показывала намего доли и извилины. Внутри мозг был светлее, чемснаружи. Его внешняя поверхность оставалась глад-кой, но внутри располагалась целая серия отделови фиброзных узелков. Помню, желудочки мозга каза-лись мне особенно сложными и таинственными.

Доставая мозг из банки, я прикрыл глаза от паровконсервирующей жидкости. Мозг был прекрасен. Дер-жа его, словно ребенка, на руках, я представлял, чтокогда-то он содержал чье-то сознание, что в его ней-ронах и синапсах формировались эмоции. Моя на-парница по анатомированию изучала философию дотого, как пришла в медицину.

– Дай-ка его мне, – сказала она, забирая мозг из мо-их рук. – Я хочу взглянуть на шишковидную железу3.

– Что такое шишковидная железа?

3 Шишковидная железа или эпифиз, пинеальная железа (corpuspineale, epiphysis cerebri) – это небольшой орган, выполняющий эндо-кринную функцию. (Прим. ред.)

– Ты не слышал о Декарте? Он назвал его вмести-лищем души.

Она поместила большие пальцы между двумя по-лушариями так, словно пыталась открыть книгу. За-тем она указала на маленький бугорок, серую гороши-ну, расположенную в центре мозга ближе к затылку:

– Вот и оно, – сказала она, – вместилище души.Несколько лет спустя я стал практикантом-нейро-

хирургом и начал работать с мозгом живых людейежедневно. Каждый раз, когда я заходил в операци-

онную, мне хотелось из уважения снять свои рези-новые сабо. Важную роль играла акустика: шум ка-талки и шепот санитаров отдавались эхом и вибриро-вали в пространстве. Операционная была полукруг-лой и напоминала перевернутую миску, обитую пане-лями 1950-х годов. Она выглядела так, как я всегдапредставлял себе радарные купола времен холоднойвойны или сферические атомные реакторы изнутри.Ее дизайн отражал веру того времени в жизнь, кото-рая должна была ждать нас в ближайшем будущем –жизнь без нужды и болезней.

Но болезней было много. Днем и ночью я опериро-вал поврежденные мозги и вскоре начал относится кмозгу так же, как и к любому другому органу. Я опе-рировал жертв инсультов, которые из-за сгустков кро-ви4 лишились возможности говорить и двигаться; ви-дел страшные инвазивные опухоли5, разрастающие-ся внутри черепа и вытесняющие личность человека;помогал людям в коме, жертвам автомобильных ава-рий и перестрелок; устранял аневризмы6 и послед-ствия кровоизлияний в мозг. У меня не было времени

4 Имеются в виду кровяные тромбы в артериях головного мозга. (Прим.науч. рец.)

5 Возникают при прогрессивных опухолях, когда опухолевые клеткипрорастают через защитную ткань мозга. (Прим. науч. рец.)

6 Локальное расширение артерии, угрожающее разрывом и кровоиз-лиянием в окружающие ткани. (Прим. науч. рец.)

задумываться о различных теориях мозга и души, по-ка однажды профессор, мой начальник, не попросилменя ассистировать ему на одной сложной операции.

К тому моменту, как я надел хирургический халат,профессор был уже за работой. «Заходи, заходи, –сказал он, поднимая взгляд от кучи зеленой ткани настоле. – Ты как раз вовремя. Увидишь все самое ин-тересное». Я был одет так же, как и он – в хирурги-ческий халат из той же зеленой ткани, что лежала настоле, и маску, закрывающую рот и нос. Лампы опе-рационной отразились в очках профессора. «Мы какраз делаем отверстие в черепе», – добавил он. Онвернулся к работе и продолжил разговор с медсест-рой об американском военном фильме. Профессорначал пилить череп: от кости пошел дым, а воздухнаполнился запахом, напоминающим барбекю. Мед-сестра сбрызгивала череп водой, чтобы убрать лиш-нюю пыль и охладить кость. Она также держала отса-сыватель, чтобы устранить дым, нарушающий види-мость во время операции.

Сбоку сидел анестезиолог, одетый в синюю пижа-му вместо зеленого халата. Он разгадывал кроссворд,периодически заглядывая под кучу ткани на столе.Спиной к столу стояли еще две медсестры и шепта-лись. «Встань туда», – сказал профессор и показалголовой направление, куда мне нужно было переме-

ститься. Я встал с другой стороны стола, и медсест-ра подала мне отсасыватель. Я уже видел пациентку(назовем ее Клер) и знал, что она страдала сильней-шей невосприимчивостью к лечению эпилепсией. Наэтот раз мы работали с жертвой не опухоли или трав-мы, а электрического дисбаланса тканей. Структурноее мозг был нормальным, но функционально – край-не хрупким: припадок мог начаться в любой момент.Если нормальная мозговая деятельность, напримермышление, речь, воображение и различные ощуще-ния, протекает в ритме музыки, то припадок можносравнить с оглушающей тишиной. Клер была так на-пугана этими припадками и так пострадала от них,что решилась рискнуть жизнью и пойти на операцию,только чтобы избавиться от них.

«Всасывай», – сказал профессор, поставив трубкуаспиратора в моей руке таким образом, чтобы он на-ходился прямо над лезвием пилы. После этого он сталрасширять отверстие в черепе. «Нейрохирурги сказа-ли, что причина ее припадков кроется вот здесь», –сказал он, постучав по черепу парой кусачек. Приэтом раздался звук, похожий на тот, что издает моне-та, упавшая на фарфор. «Вот здесь и зарождаются ееприпадки», – повторил он.

«То есть мы вырежем поврежденный участок?» –спросил я.

«Да, но он расположен очень близко к областяммозга, отвечающим за речь. Она не скажет нам спа-сибо, если онемеет», – ответил профессор.

Закончив пилить кость, профессор взял в рукинебольшой подъемник и с его помощью поднял кост-ный лоскут. Затем он передал лоскут медсестре сословами: «Смотрите не потеряйте!» Отверстие со-ставляло примерно пять сантиметров в диаметре иобнажало твердую мозговую оболочку, блестящий ипереливчатый защитный слой под черепом, напоми-нающий внутреннюю поверхность раковины моллюс-ка. Когда профессор отодвинул оболочку, я увиделсубстанцию нежно-розового цвета, на поверхности ко-торой лежали фиолетовые и красные нити кровенос-ных сосудов. Мозг слегка пульсировал, поднимаясь иопускаясь с каждым ударом сердца пациентки.

Если нормальная мозговая деятельность,например мышление, речь, воображениепротекает в ритме музыки, то эпилептическийприпадок можно сравнить с оглушающейтишиной.

А теперь «все самое интересное», как сказал про-фессор. Доза наркоза была постепенно уменьшена, иКлер начала стонать. Ее веки задрожали, после чегоона открыла глаза.

Логопед поставила свой стул рядом с пациенткой,

чтобы иметь возможность нагибаться прямо к ее ли-цу. Логопед сказала Клер, что та находится в опера-ционной и не может двигать головой; объяснила, чтоей покажут ряд карточек и Клер нужно будет сказать,что за предмет изображен на каждой из них и как егоприменяют. Не имея возможности кивнуть, Клер про-бормотала «да», и они начали. Голос пациентки зву-чал монотонно и отчужденно из-за действия наркоза.Карточки с предметами были словно взяты из детскихкниг. «Часы, – говорила Клер. – По ним определяютвремя. Ключи. Ими открывают двери». Карточки с про-стыми предметами сменяли одна другую, возвращаяКлер к ее самым ранним языковым воспоминаниям.Она была предельно сосредоточена: брови нахмуре-ны, лоб блестел от пота.

Тем временем профессор отложил пилу и скаль-пель, взяв в руки невральный стимулятор. Он легкокасался поверхности мозга, поначалу сдерживая ды-хание. Теперь уже не осталось ни напускной храбро-сти, ни шуток, ни разговоров: все его внимание оказа-лось приковано к двум стальным иглам, разделеннымлишь парой миллиметров. Удар тока был минимален:на коже человек его практически не ощутил бы, нона чувствительной поверхности мозга сила его вну-шительна. Электрические разряды стимулятора бло-кируют нормальную работу определенных участков

мозга. Область мозга, находящаяся под воздействи-ем стимулятора, очень мала, но и в ней содержатсямиллионы нервных клеток и связей между ними.

«Она говорила беспрерывно, соответственно, этотучасток за речь не отвечает, – сказал профессор. –Можно его вырезать». Он поместил крошечный яр-лычок с номером на участок, к которому он толькочто притрагивался стимулятором. Одна из медсестервнимательно переписала номер, в то время как про-фессор перешел на другой участок. Профессор срав-нил этот процесс с созданием карты: человеческиймозг представляет собой отсутствующую на картахстрану, открытую для работы хирургов. Он осторожнопродвигался по поверхности мозга, расставляя номе-ра и фиксируя их. Это была методичная работа, тре-бующая много терпения. Я слышал, что иногда про-фессор проводил за операционным столом по шест-надцать часов подряд, не прерываясь даже на то, что-бы сходить в туалет или перекусить.

«Автобус. На нем можно ез… ез…» – забормоталапациентка.

«Нарушение речи, – сказала логопед, взглянув нанас. – Попробуем еще раз?» Она показала Клер дру-гую карточку.

«Нож. Им… уа-а… а-а…»«Вот она, – сказал профессор, указывая на об-

ласть, к которой он только что прикасался стимулято-ром. – Участок, ответственный за речь». Он поместилтуда ярлычок и стал двигаться дальше.

Профессор поместил крошечный ярлычок сномером на участок мозга, к которому он толькочто притрагивался стимулятором. Этот процесснапоминает создание карты: человеческий мозгпредставляет собой отсутствующую на картахстрану, которую открывают хирурги.

Я внимательно смотрел на эту область, словномне казалось, что она должна чем-то отличаться отостальной поверхности мозга. Голосовые связки игортань Клер производили звуки, но голос ее зарож-дался именно здесь. Нейронные сети в этой областии нервные импульсы делали речь пациентки возмож-ной. Но участок коры мозга абсолютно ничем не выде-лялся: не было никаких признаков, указывающих нато, что передо мной именно тот канал, с помощью ко-торого Клер общалась с внешним миром.

Когда я учился в школе медицины, к нам на занятиепришел нейрохирург и показал фотографии операциипо удалению опухоли мозга. Кто-то в первом ряду под-нял руку и сказал, что со стороны это не выглядит тон-кой работой. «Люди привыкли считать нейрохирурговочень умелыми, – ответил нейрохирург, – но на самомделе всю тонкую работу выполняют пластические и

сосудистые хирурги». Он указал на слайд, на которомбыл изображен мозг пациента со стальными прутья-ми, зажимами и проводами. «Все остальные выпол-няют грязную работу», – добавил он.

Когда Клер снова уснула, профессор удалил уча-сток мозга, виновный в ее эпилепсии, и выбросил егов ведро.

– Но какую функцию выполнял этот участок? –спросил я.

– Понятия не имею, – сказал он. – Главное, что онне отвечал за речь.

– Заметит ли пациентка какие-нибудь изменения?– Вероятно, нет. Мозг со временем адаптируется.

К тому моменту, как операция подошла к концу, вмозгу пациентки появился шрам, напоминающий кра-тер луны. Усыпив пациентку еще раз, мы прижглинесколько кровеносных сосудов, наполнили кратержидкостью (чтобы в голове не образовывались воз-душные пузыри) и сшили твердую мозговую оболочкуаккуратными стежками. Затем мы вернули на местокостный лоскут, закрепив его маленькими шурупами.

«Только не урони их, – сказал профессор, подаваямне шурупы. – Каждый стоит примерно 50 фунтов».

После этого мы распрямили кожный лоскут, ранеезафиксированный зажимами. Я встретил Клер через

пару дней и спросил, как она себя чувствует. «Покаприпадков не было, – сказала она. – Но зашить мне го-лову можно было и поаккуратнее». Ее рот расплылсяв довольной улыбке: «Я выгляжу как Франкенштейн».

Припадки, священность

и психиатрия

Человеку следует понимать, чтоименно в мозгу зарождаютсярадость, удовольствия, смех, физическаяактивность, печали, горести, уныние истенания…

Все это мы испытываем благодаря мозгу.Гиппократ. О священной болезни

Психиатрическая больница Эдинбурга напоминаетокруженный парком замок на окраине города. Онабыла построена властями в качестве сумасшедшегодома за два века до того, как я пришел туда учить-ся. Идея постройки этого дома зародилась в концеXVIII столетия, в последние годы эдинбургского Про-свещения. Здание должно было стать ответом жесто-кости и беспорядку, царившим в сумасшедшем домепод названием Бедлам, расположенном в центре го-рода. После того как выдающийся молодой поэт Ро-берт Фергюссон скончался в Бедламе в 1774 году,сочувствующий врач Эндрю Дункан принял решениесоздать лечебное учреждение с лучшими условиями.Предполагалось, что в новой клинике отношение кбольным будем самым человечным во всей Европе.

В конце ХХ века, как раз тогда, когда я пришел ту-да, внутренняя часть больницы оказалась изуродо-вана нелепой современной архитектурой. Теперь тамне было сумасшедших (только «пациенты» и «клиен-ты»), но появились ламинированные карты, курилкии пластиковые таблички с надписями «Клиника Энд-рю Дункана», «Центр оценки психического здоровья»и «Центр Риверс по лечению посттравматическогострессового расстройства».

Меня представили психиатру по фамилии Маккен-зи, умной женщине в синем твидовом жакете и юбке.Она была ответственна за мое обучение в больнице.Доктор Маккензи показала мне одну из палат стацио-нара и посоветовала больше времени проводить с па-циентами, сидеть с ними в курилке и спрашивать, какони здесь оказались. Там был моряк-путешественникс дикими глазами и лысой макушкой, одетый в шелко-вый халат. Он рассказал мне, что оказался здесь по-сле того, как снял с петель все двери в своем доме,так как они «задерживали энергию». В больнице былаженщина, все время сидевшая у корзины с грязнымбельем и что-то бормотавшая себе под нос; она и спа-ла там же. Там был одетый в жилетку и галстук биб-лиотекарь, которого привела полиция и который назы-вал себя воскрешенным Иисусом. И там был СаймонЭдвардс, костлявый пожилой мужчина с кожей, напо-

минавшей папирус, который до больницы жаловался,что гниет изнутри.

Многие пациенты, не умолкая, говорили при любойвозможности, но мистер Эдвардс к ним не относил-ся. Он целыми днями сидел в своей комнате, уста-вившись в стену. Его обездвижила тяжелая психоти-ческая депрессия. Он ничего не ел, практически неспал и даже, казалось, не дышал. Создавалось впе-чатление, что он хотел просто раствориться. ДокторМаккензи рассказала, что обычные антидепрессантыему не помогли и, так как мистер Эдвардс начал стре-мительно терять вес, ему назначили курс электросу-дорожной терапии (ЭСТ) или электрошока. Она ска-зала, что завтра утром я могу взглянуть на это, еслизахочу.

На следующий день я топтался у кабинета ЭСТ, незная, стоит ли мне туда входить. Дверь была приот-крыта; внутри я видел побеленные стены и ослепи-тельный дневной свет. Линолеум на полу походил натот, что стелют в операционных: приподнятый к рези-новым плинтусам так, чтобы бактериям негде былопрятаться. В центре кабинета стояла койка с желез-ным каркасом, застеленная белой простыней. Дверьрезко распахнулась: ее толкнула доктор Маккензи.Она сняла твидовый жакет и аккуратно закатала ру-кава блузки.

Мистера Эдвардса обездвижила тяжелаяпсихотическая депрессия. Он ничего не ел, почтине спал. Казалось, он хотел просто раствориться.

Спиной к койке сидел анестезиолог. Когда я вошелв кабинет, он повернулся, чтобы поздороваться сомной. У койки на стойке с колесиками я увидел мони-тор, а рядом поднос с анестетиками, дефибрилляторна случай остановки сердца и прикрепленный к мас-ке кислородный баллон. Я был знаком со всем этимоборудованием еще с отделения экстренной помощив главной городской больнице, но видеть его в пси-хиатрическом отделении не привык. Сам генераторЭСТ представлял собой маленькую синюю коробку соштепсельными вилками, выключателями и многочис-ленными проводами. У него была приборная панель срубиновыми светодиодами, как у бомбы из голливуд-ских фильмов.

Мистера Эдвардса ввезли на коляске и помоглиему лечь на кушетку. Глаза его, влажные и тусклые,выражали бесконечную печаль. Он молча смотрел напотолок и даже не вздрогнул, когда анестезиолог ввелиглу ему в вену. Он был не в состоянии подписатьсогласие на ЭСТ, а потому эту процедуру ему реши-ли провести, опираясь на Акт о психическом здоро-вье. В шприце находилась смесь из двух препара-

тов: анестетик короткого действия и миорелаксант7.Без последнего спазм, вызванный ЭСТ, мог повредитькости и мышцы. После того как пациента усыпили иобездвижили, ему в рот вставили пластиковую трубку,предотвращающую западание языка. Дышал он че-рез маску под контролем анестезиолога.

Доктор Маккензи приложила к каждому из висковпациента по электроду, по форме напоминающемумолоток судьи. Затем она нажала кнопку на ручке каж-дого из них, и я услышал странный звук, напомина-ющий жужжание насекомого над ухом. Лицо мистераЭдвардса задрожало, руки расслабились, а тело на-чало дергаться. «Почему он двигается, ведь лекар-ство его парализовало?» – спросил я, переживая, всели в порядке.

«На самом деле, эти судорожные движения мини-мальны по интенсивности, – объяснил мне анестезио-лог. – Если бы мы его не парализовали, они были быгораздо сильнее».

Всего через 20–30 секунд руки мистера Эдвардсаупали на кушетку. Анестезиолог перевернул пациентана правый бок и, убедившись, что с ним все в порядке,увез его на каталке в другой кабинет.

Доктор Маккензи раскатала рукава и надела жакет.

7 Миорелаксанты – группа фармацевтических препаратов, расслабля-ющих и устраняющих напряжение в мышцах. (Прим. ред.)

«ЭСТ окружает множество предрассудков, – сказалаона, – но это один из самых безопасных и эффектив-ных методов лечения».

Мистеру Эдвардсу прописали две процедуры внеделю. Сначала улучшений практически не наблю-далось, но вскоре его выражение лица, которое рань-ше было совершенно безжизненным, начало менять-ся, когда с ним говорил я или кто-нибудь из медсестер.Казалось, что в него словно вселили жизнь. Он, будтоЛазарь, не понимал, что ему кто-то помог. Через двенедели он заговорил.

Электросудорожная терапия – один из самых про-тиворечивых методов лечения в психиатрии. Сейчасее применяют реже, чем в прошлые десятилетия, новсе равно иногда назначают для лечения тяжелой де-прессии. Во время процедуры ЭСТ к вискам пациен-та, находящегося без сознания, приставляют электро-ды, что вызывает у больного эпилептический припа-док. Некоторых мысль об этом способна напугать. Напротяжении многих лет припадки считались пугающейтрансформацией тела. Древние греки даже называлиэпилепсию «священной болезнью»: для них она бы-ла свидетельством прямого контакта человека с бо-гами. Древним казалось, что, когда припадки охваты-вают плоть человека, душа его на время покидает те-

ло. Сразу же после приступа многие люди становятсяочень пассивными, пока мозг не возвращается к нор-мальному состоянию. Вполне понятно, почему эпи-лепсия раньше считалась священной: когда я впер-вые увидел человека, пережившего припадок, а за-тем уснувшего, мне показалось, что я стал свидете-лем одержимости, катарсиса и просветления.

Парацельс, алхимик-врач XVI века, был согласен сдревними греками: он утверждал, что «эпилепсия –болезнь духа, а не тела» [1]. Несмотря на духовнуюприроду эпилепсии, он считал, что припадки можноустранить с помощью приема смеси из камфоры (мас-ла, полученного из коры лаврового дерева), метал-лической пыли и «экстракта единорога». В XVI векесчиталось, что прием камфоры внутрь вызывает при-падки, поэтому удивительно, что Парацельс рекомен-довал лечить им эпилепсию.

Главная проблема того времени заключалась в во-просе, как сделать так, чтобы душевнобольные нетравмировали себя и окружающих. Парацельс заме-тил, что прописанное им лекарство подавляет при-падки у больных эпилепсией. Он решил объединитьсумасшествие и эпилепсию: Парацельсу стало инте-ресно, можно ли успокоить душевнобольного во вре-мя приступа, искусственно вызвав у него эпилептиче-ский припадок с помощью камфоры. Это была первая

зафиксированная попытка шоковой терапии [2]. Влия-ние Парацельса ощущалось даже в XVIII веке: в 1700-х годах было написано несколько трудов, в которыхговорилось о лечении маний и сумасшествия с помо-щью вызванных камфорой припадков.

Древние греки называли эпилепсию«священной болезнью», потому что во времяприпадка казалось, что душа на время покидаеттело для контакта с богами.

В XIX веке камфора вышла из моды, так как бы-ла слишком опасна и ненадежна, но саму концеп-цию возродил в 1930-х годах венгерский невролог Ла-дислас Медуна. Медуна изучал мозг под микроско-пом и заметил, что в мозгу эпилептиков содержитсянеобычно много глии – вспомогательных клеток нерв-ной ткани. Увеличенное число клеток глии являетсяформой рубцевания (в мозге боксеров тоже наблю-дается глиоз). Другие ученые доказали, что в мозгебольных шизофренией концентрация клеток глии ни-же нормы, и Медуна решил выяснить, взаимосвязаныли эти два наблюдения. Если можно вызвать рубце-вание, стимулируя постоянные припадки, то, возмож-но, получится и излечить сумасшествие (по этой жепричине он рекомендовал больным шизофренией за-ниматься боксом).

В 1934 году, как и Парацельс четыре века назад,

Медуна начал применять камфору. Но колоть ее онстал не тем душевнобольным, которые впадали в ма-ниакальные приступы, а тем, чья болезнь проявля-лась в виде кататонического ступора8. После несколь-ких вызванных камфорой приступов некоторым из па-циентов стало лучше. Медуна заявил [3], что 50 %его успеха связаны с тем, что он возвращал боль-ных к жизни с помощью шока. Камфора действоваламедленно и была крайне неприятна для пациентов:иногда приступов приходилось ждать по три часа по-сле болезненной внутримышечной инъекции. Медунапереключился на препарат кардиазол9, который дей-ствовал быстрее, но обладал чудовищным побочнымдействием: он вызывал мышечные спазмы и сильней-шие приступы паники. Тем не менее, в 1930-е годыпсихиатры по всей Европе экспериментировали с кар-диазолом, пытаясь помочь своим пациентам в катато-ническом ступоре.

1930-е годы стали временем смелых эксперимен-тов с мозгом: были проведены первые лоботомии10,

8 Кататония – психопатологический синдром, основным компонентомкоторого являются двигательные нарушения (ступор или возбуждение).(Прим. науч. рец.)

9 Водорастворимый синтетический аналог части молекулы камфоры.(Прим. науч. рец.)

10 Нейрохирургическая операция, при которой одна из долей мозгаудаляется или разъединяется с другими областями мозга. (Прим. науч.

а появившееся разграничение между неврологией ипсихиатрией отразило разделение болезней мозга иособенностей психики. Работающие в сфере психиат-рии понимали следующее: необходимо сделать что-то, что поставило бы эту науку на один уровень с «фи-зической» медициной, где каждый год совершалисьновые открытия [4].

В 1934 году пара работающих в Риме итальянскихпсихиатров, Уго Черлетти и Лучио Бини, начали про-бовать вызывать припадки с помощью электричества,а не кардиазола. Во время первых попыток ученыепропускали ток через тело собак, помещая электродыим в пасть и анальное отверстие. Собаки часто поги-бали, и Бини понял, что электрический ток, проходя-щий через сердце, вызывает его остановку. Затем онначал пропускать ток между висками собак: эта идеяпришла ему в голову, когда он увидел, что на ското-бойнях свиней сначала оглушают электричеством итолько потом забивают.

Этим двум ученым понадобилось некоторое вре-мя, чтобы определить, какое напряжение способновызвать полноценный эпилептический припадок, нопри этом не убить пациента. В 1938 году Муссолиниобъявил политических диссидентов сумасшедшими,а Гитлер отдал приказ подвергать стерилизации боль-

рец.)

ных эпилепсией, шизофренией и алкоголизмом (Чер-летти был подписан на фашистский журнал). В этойнеблагополучной политической ситуации Черлетти иБини нашли своего первого пациента, упомянутого вотчетах под инициалами «С.Е.» – это был мужчина,найденный на стационе Термини, крупном вокзале вРиме. Он что-то невнятно бормотал и галлюциниро-вал.

Черлетти был ученым с безупречной репутацией изанимал высокое положение в Психиатрическом ин-ституте в Риме, но он так волновался из-за своих экс-периментов с ЭСТ, что держал исследования в секре-те. Рассказав пациенту об экспериментах с собаками,ученые пропустили ток напряжением 80 вольт черезтело С.Е. Вся процедура длилась всего 0,25 секунды.Припадка не произошло, и, когда Черлетти пригото-вился увеличить продолжительность воздействия то-ка на больного, С.Е. сказал: «Осторожно! Первый разбыл опасным, а второй станет смертельным». В сле-дующие две попытки продолжительность увеличилидо 0,5 и 0,75 секунды, но обе они снова оказались без-успешными. И только когда напряжение достигло 110вольт, пациент потерял сознание и у него начались су-дороги.

Идея лечить сумасшествие насильственнымвызовом эпилептического припадка берет начало

в практике Парацельса, но развитие получилатолько в середине XX века.

Далее информация разнится. В одном источникеговорится, что после окончания припадка С.Е. «с лег-кой улыбкой» сел на кушетке и на вопрос о том, чтос ним произошло, ответил: «Не знаю. Возможно, яспал». В другом сказано, что он запел популярнуюпесню, а в третьем – что он «что-то неэмоциональ-но пробормотал о смерти». Но во всех источникахесть упоминание о том, что пациенту стало лучше. Задва последующих месяца ученые десять раз пропу-стили ток через его тело, решив назвать эту процеду-ру «электросудорожной терапией» (ЭСТ). Год спустяС.Е. заявил, что чувствует себя «очень хорошо», хотяего жена говорила, что «иногда ночью он разговари-вает, словно отвечая голосам».

С.Е. был первым, кто подвергся ЭСТ, но за ним по-следовали тысячи человек. Как это часто бывает вмедицине, врачи начали применять новый метод ле-чения еще до того, как были четко выявлены его по-бочные эффекты (то же самое происходило с жертва-ми лоботомии, которых после процедуры возвраща-ли в лечебницы без надлежащего наблюдения). Чер-летти и Бини рекомендовали ЭСТ для лечения шизо-френии, советуя проводить по 10–12 процедур, одна-ко очень скоро ЭСТ была прописана сотням людей с

депрессией, тревожностью, обсессивно-компульсив-ным расстройством11, ипохондрией12, наркотическойи алкогольной зависимостью, анорексией и конвер-сионным расстройством (сильнейшим проявлениемпсихосоматических симптомов). Ее прописывали де-тям, а также для «лечения» гомосексуализма. В го-сударственных больницах США ЭСТ применяли в ка-честве наказания для тех, кто не доел пищу или велсебя ненадлежащим образом. Особенно часто ЭСТрекомендовали в случаях, когда страховка пациентане покрывала полный курс антидепрессантов. В ходеодной противоречивой программы процедура исполь-зовалась с целью уменьшить когнитивную функциюпациента до уровня ребенка. Цель ее заключалась втом, чтобы дать человеку возможность начать разви-ваться «с чистого листа» без психических отклонений.Позже выяснилось, что ее автор Эвен Камерон [5] по-лучил финансирование от ЦРУ [6] на разработку тех-ники «промывки мозгов», частью которой стала ЭСТ.

Почему Черлетти и Бини так сложно было опре-

11 Обсессивно-компульсивное расстройство, синдром навязчивых со-стояний – синдром, характеризующийся наличием навязчивых мыслей(обсессий), на которые человек отвечает определенными действиями(компульсиями). (Прим. ред.)

12 Невротическое расстройство, при котором основным симптомом яв-ляется чрезмерная озабоченность собственным здоровьем. (Прим. на-уч. рец.)

делить, сколько требуется электричества, чтобы вы-звать припадок? Человеческий череп – мощный рези-стор, сравнимый с кремнием, который используетсяв электронике. Напряжение, необходимое для стиму-ляции припадка, у разных людей может отличаться впять раз, что связано с электрическими особенностя-ми мозга и скальпа. В первые сорок лет ЭСТ прово-дили на разном оборудовании: некоторые врачи при-меняли генерированную сетью гармоническую волнупеременного тока, в то время как другие использова-ли короткую последовательность импульсов постоян-ного тока. Эти более «эффективные» приборы позво-ляли вызвать припадок с помощью меньшего количе-ства электричества, но психиатрам приходилось уве-личивать напряжение, без чего терапия не оказываладолжного воздействия. Одним из самых распростра-ненных побочных эффектов после процедуры былинарушения речи, что врачи связывали с «оглушени-ем» доминантного полушария мозга (у большинствалюдей – левое полушарие). Чтобы это предотвратить,психиатры начали пускать ток только через правоеполушарие (что получило название «односторонняяЭСТ»), но им опять же пришлось увеличивать напря-жение, чтобы вызвать припадок, иначе терапия былане такой эффективной. Казалось, что именно прохож-дение электрического тока через голову, а не сам при-

падок оказывало воздействие на психическое состо-яние пациентов.

Нейробиологи могут оценить работу мозга с помо-щью электроэнцефалографии (ЭЭГ), в ходе которойрегистрируются малейшие изменения в биоэлектри-ческой активности мозга через кожу головы. Увидетьвсе тонкости работы нейронов с помощью ЭЭГ невоз-можно, как невозможно оценить социальные взаимо-отношения в городе, пролетев над ним на бомбарди-ровщике. Но, как и фото, сделанные с самолета, ЭЭГможет предоставить полезную информацию. Эпилеп-тический припадок сопровождается чрезмерной ак-тивностью нейронов, что отражается на электроэн-цефалограмме: плавные линии внезапно становятсяостроконечными, словно мозг поглотило пламя пожа-ра.

В течение курса ЭСТ (в Великобритании и СШАкурс составляет от шести до двенадцати процедур)после каждой процедуры мозговые волны пациентазамедляются, и врачу регулярно приходится увеличи-вать напряжение и силу тока, чтобы вызвать у больно-го припадок. Нейроны вступают в контакт друг с дру-гом через микроскопические щели под названием си-напсы, в крошечном количестве вырабатывая хими-ческие вещества – нейромедиаторы13. Эксперименты

13 Нейромедиаторы (нейротрансмиттеры, посредники) – биологически

на животных показали, что в ходе курса ЭСТ нейро-ны становятся более чувствительными к тем нейро-медиаторам, которые подавляют припадки, и менеечувствительными к тем из них, что, наоборот, вызыва-ют судороги. Мозг словно начинает производить изме-нения в собственном химическом составе, чтобы сни-зить вероятность последующих приступов. Это изме-нение в биохимии мозга вызывает до конца не понят-ные, но стабильные изменения психического и эмоци-онального состояния.

Как могут эти изменения помочь тем, кто страда-ет сильнейшими психическими расстройствами? Чтоименно оказывает положительное воздействие: элек-тричество само по себе, изменения в нейромедиато-рах, вызванные припадками, или обстоятельства, прикоторых имеет место курс ЭСТ? Процедура ЭСТ раз-рушает часть нейронных сетей, отвечающих за па-мять, и воспоминания, полученные незадолго до ле-чения, могут быть потеряны. Некоторые психиатрыутверждают, что частичная потеря памяти [7] тоже яв-ляется составляющей эффективности ЭСТ (некото-рые пациенты полагали, что цель терапии заключа-ется в устранении негативных воспоминаний). Другие

активные химические вещества, посредством которых осуществляетсяпередача электрического импульса от нервной клетки через синаптиче-ское пространство между нейронами, а также, например, от нейронов кмышечной ткани (андреналин, дофамин, серотонин и др.). (Прим. ред.)

считают, что увеличение числа определенных ней-ромедиаторов оказывает то же воздействие, что иантидепрессанты. Некоторые последователи Фрейдаубеждены в том, что кажущаяся жестокость этого ме-тода лечения избавляет пациента от сильного чувствавины (точка зрения, близкая к той, которую высказы-вали древние греки).

Мы словно вернулись к Парацельсу: припадки – этоспособ общения с высшими силами, и вызывание ихс помощью электричества позволяет впасть в совер-шенно иное состояние.

Хотя прошло более восьмидесяти лет с тайныхэкспериментов Черлетти, некоторые противники ЭСТобеспокоены тем, что эта терапия до сих пор зача-стую проводится втайне; что она больше напомина-ет мистический ритуал, чем современный метод ле-чения. Отношение к ЭСТ крайне противоречиво, хо-тя она не более жестока или опасна, чем множестводругих общепризнанных медицинских процедур. На-пример, никто не выступает против прижигания хирур-гами поврежденных кровеносных сосудов с помощьюэлектричества, аргументируя это тем, что прижиганиене преобразует человека так, как эпилептический при-падок.

В последние несколько лет шотландские психиат-ры решили начать борьбу с секретностью, с которой

традиционно проводится ЭСТ, создав открытую сеть,где можно изучить и оценить впечатления тех, кто ко-гда-либо проходил эту процедуру. С 2009 года Шот-ландская сеть по оценке ЭСТ (SEAN) публикует еже-годные анонимные отчеты каждой шотландской боль-ницы, где проводится ЭСТ. Психиатры из SEAN не хо-тят, чтобы ЭСТ была окутана тайнами и предрассуд-ками: они открыли результаты своей работы широкойаудитории, и было бы замечательно, если бы врачидругих специальностей последовали их примеру.

Репутация этого метода лечения была изрядно ис-порчена литературой: в романе Кена Кизи «Пролетаянад гнездом кукушки» ЭСТ выступает в роли орудияпыток, а Сильвия Плат в романе «Под стекляннымколпаком» говорит, что ЭСТ ужасна, если ее проводитравнодушный врач, и не так страшна – если кто-то бо-лее сочувствующий. Для Плат эта процедура являет-ся одновременно божественной и мирской; она вос-принимает ее как наказание и как путь к исцелению.Для ее протагониста в «Стеклянном колпаке» ЭСТ об-ладает силой проклятия и искупления грехов14. Важноотметить, что в литературе описаны процедуры ЭСТ,проводимые без анестезии. Современные пациентыпереносят лечение значительно легче.

14 Обратите внимание на стихотворение Сильвии Плат «The HangingMan». (Прим. авт.)

Отношение к ЭСТ крайне противоречиво, хотяона не более жестока или опасна, чем множестводругих общепризнанных медицинских процедур.

В области психического здоровья, в отличие от дру-гих сфер медицины, бывает сложно определить мо-мент, когда наступает полное выздоровление, так каксамо это понятие крайне размыто. Когда Саймон Эд-вардс заговорил, он описал только то, что окружалоего в больнице: еду, койку, качество его сна. Но позжеон вспомнил детали своей жизни и свое постепенноепогружение в отчаяние.

– Все происходило очень медленно, – рассказывалон. – На протяжении долгого времени я не замечал,что что-то со мной не так. Я чувствовал какую-то тя-жесть, удушающий туман.

Через три недели после начала лечения он стал на-бирать вес.

– Что изменилось? – спросил я его. – Что вы теперьчувствуете?

– Раньше я едва мог двигаться, – ответил он. – Мнебыло так тяжело. Но теперь между мной и этой тяже-стью словно появилось свободное пространство.

Он не помнил ничего, что происходило непосред-ственно перед началом лечения, и наша перваявстреча тоже стерлась из его памяти. Но ему уже неказалось, что он гниет изнутри. Через месяц он был

готов отправиться домой.С утра в день выписки я зашел к мистеру Эдвардсу,

чтобы попрощаться. Его жена помогала ему надетькуртку, уделяя особенное внимания отворотам на ру-кавах.

– Все в порядке, – сказал он раздраженно. – Ясправлюсь.

– Я не знаю, где он был, – обратилась ко мне егожена, – но хорошо, что он вернулся.

Чем больше я обсуждал ЭСТ с другими людьми,тем больше я узнавал историй, похожих на ту, чтопроизошла с мистером Эдвардсом. Одна моя подругарассказала, что ЭСТ очень помогла ее бабушке; дру-гая призналась, что ЭСТ спасла жизнь ее дяде. Этоочень сильная терапия в социальном, физиологиче-ском и неврологическом отношении. Да, она способ-на стереть воспоминания и нарушить связность мыс-лей, но когда ваше обычное состояние – это парали-зующая печаль, нарушение связности мыслей можносчитать благом.

Особенно полезна ЭСТ может оказаться для паци-ентов, страдающих психотической (при которой у че-ловека возникают ложные убеждения, например ощу-щение гниения изнутри) или заторможенной депрес-сией (когда больной тихо сидит и смотрит в стену).Мистер Эдвардс как раз попадал в эти категории.

Однако ЭСТ будет менее эффективна, если пациентстрадает одним из заболеваний, зашифрованных вМеждународной классификации болезней под номе-рами F32-F3915. Люси Талон [8], женщина, страдаю-щая депрессией на протяжении десяти лет, рассказы-вает о «чудодейственном» эффекте электросудорож-ной терапии. Она подкрепляет свои мысли цитатойКэрри Фишер [9], еще одной сторонницы шоковой те-рапии, для которой ЭСТ «устранила в депрессии ис-точник темноты».

Наибольшее влияние на пациента оказываетне столько лечение, сколько тот, кто лечит.

Но на каждый положительный отзыв о шоковой те-рапии обязательно приходятся два или три отрица-тельных. К сожалению, люди с тяжелой психотиче-ской депрессией (которым ЭСТ лучше всего помога-ет) крайне редко делятся своими впечатлениями. Какговорит Плат в романе «Под стеклянным колпаком»,манера обращения врачей с пациентами, их готов-ность сострадать и оказывать поддержку играют неменьшую роль в выздоровлении больного, чем пропи-

15 F32 Депрессивный эпизод, F33 Рекуррентное депрессивное рас-стройство, F34 Устойчивые расстройства настроения (аффективныерасстройства), F38 Другие расстройства настроения (аффективные),F39 Расстройство настроения (аффективное) неуточненное. (Прим.ред.)

санный ему метод лечения. Если рассматривать си-туацию с этой стороны, как это уже сделали многиепсихиатры, наибольшее влияние на пациента оказы-вает не столько лечение, сколько тот, кто лечит.

Как и во многих других областях психиатрии, Фрейди здесь был первым: «Все врачи, включая вас самих,постоянно практикуют психотерапию, даже если онине имеют на это намерения и не осознают этого» [10].В припадках нет ничего священного, но вот в отноше-ниях между врачом и пациентом есть.

Голова

Слово «вертиго» часто используется для

описания страха перед высотой, но врачи под-разумевают под ним ощущение тошнотворногоголовокружения, которое возникает, когда орга-ны равновесия и глаза передают мозгу взаимнопротиворечивые данные о движении тела.

Глаз: возрождение зрения

Из всего того, что со мной происходило,

слепота имела наименьшее значение.Джеймс Джойс, процитированный Х.Л.Борхесом

В моем кабинете в Эдинбурге есть большое выхо-дящее на восток окно, и чаще всего я осматриваюпациентов при дневном свете. Исключение я делаюлишь тогда, когда пациент жалуется на зрение и я хо-чу осмотреть его с помощью офтальмоскопа. В этомслучае я закрываю жалюзи и в полной темноте, наощупь, возвращаюсь к стулу, где сидит пациент. Че-рез маленькую апертуру16 офтальмоскопа вырывает-ся луч света; я направляю его сначала на свой глаз,а затем приближаю к глазу человека, пришедшего комне на прием. Не многие осмотры являются более ин-тимными: моя щека часто прикасается к щеке паци-ента, и обычно мы оба из вежливости задерживаемдыхание.

Сложно передать чувства, которые испытывает

16 Апертура (лат. apertura – отверстие) в оптике – характеристика оп-тического прибора, описывающая его способность собирать свет и про-тивостоять дифракционному размытию деталей изображения. (Прим.ред.)

врач, когда изображение чьего-то глазного дна такчетко проецируется в его собственном глазу; сетчат-ка изучает сетчатку посредством линзы. Но это мо-жет и дезориентировать: когда я пристально разгля-дываю глазное дно, мне кажется, что я смотрю на ноч-ное небо через монокль. Если у пациента образовал-ся тромб центральной вены сетчатки, то я вижу алыекровоизлияния, описанные в учебниках как «похожиена закат во время бури». Иногда я на сетчатке за-мечаю бледные, напоминающие кучевые облака пят-на, вызванные диабетом. У пациентов с высоким кро-вяным давлением сосуды сетчатки приобретают се-ребристый отлив и становятся похожими на погнутыевилки. Когда я впервые взглянул на изогнутый сводглазного яблока пациента, то вспомнил о средневеко-вых картах, изображавших небеса в виде купола.

Древние греки считали, что человек видитблагодаря божественному огню внутри глаза.

Древние греки считали, что человек видит благода-ря божественному огню внутри глаза. Хрусталик дляних был своего рода передатчиком, пропускающимэнергию во внешний мир. Блеск глаз, похожий на пла-мя огня, казалось, подтверждал эту теорию, выдвину-тую греческим поэтом и философом Эмпедоклом двес половиной тысячи лет назад. Сравнивая глаза с лу-ной и солнцем, он писал: «Как человек, готовясь идти

вперед, разжигает яркое пламя… так и первозданныйогонь однажды зажегся в круглом зрачке глаза» [1].

Через двести лет Платон выразил такую же точкузрения, но Аристотель, который полагал, что толькоогонь подчиняется одним и тем же законам на небесахи на земле, задался вопросом: если глаза освещаютземлю, то почему человек не способен видеть в тем-ноте? В XIII веке английский философ Роджер Бэконвыразил следующую точку зрения: выходящая черезхрусталик проекция души «облагораживает» внешниймир, а внешний мир, в свою очередь, проецируетсяобратно в глаза.

К XVII веку распространение получил классиче-ский взгляд на зрение. Астрономы, чья основная цельзаключалась в понимании природы света, изучалистроение глаза, чтобы раскрыть тайны звезд. Астро-ном-мистик Иоганн Кеплер был первым, кто написало том, как изображение мира проецируется на сет-чатку в перевернутом виде. Когда Исаак Ньютон раз-мышлял о движении планет вокруг солнца, он решилпровести опасный эксперимент, чтобы проверить «на-дежность» своего зрения. Поместив длинную тупуюиглу («шило») в складку между костью и глазным яб-локом, он стал вращать ее и наблюдать за тем, как этовлияет на зрение. Со времен Ньютона и до начала ХХвека информации на эту тему прибавилось незначи-

тельно, но в ХХ столетии квантовая теория и теорияотносительности Эйнштейна преобразовали понима-ние людьми света.

Если вы читаете эту книгу на солнечном свете, тофотоны, которые сейчас попали к вам на сетчатку, об-разовались всего восемь с половиной минут назад пу-тем термоядерной реакции в солнечном ядре. Пятьминут назад они мчались мимо орбиты Меркурия, адве с половиной минуты назад пролетели мимо Вене-ры. Те из них, что не задержатся на Земле, через че-тыре минуты минуют орбиту Марса и окажутся у Са-турна чуть больше чем через час. После этого путе-шествия по космосу в неизменный период времени(потому что, как выяснил Эйнштейн, при движении соскоростью света время замедляется) белый солнеч-ный свет окутывает мир вокруг нас и распадается нацветовой спектр. Сначала световые лучи попадают нароговицу и хрусталик глаза, а затем фокусируются насетчатке. Энергия этого процесса заставляет дефор-мироваться молекулы белков сетчатки, в результатечего начинается цепная реакция. Если белки окажут-ся достаточно скручены, то возникнет разряд в еди-ничном нервном волокне сетчатки, что приведет к вос-приятию небольшого количества света.

«Книга вымышленных существ» Хорхе Луиса Бор-хеса была впервые опубликована через два года по-

сле того, как ее автор практически потерял зрение;с рождения его беспокоило сочетание катаракты с от-слоением сетчатки. У меня бы не получилось осмот-реть глаза Борхеса с помощью офтальмоскопа: егосетчатка была практически разрушена, а катаракта,образовавшаяся на хрусталике, не позволила бы мнеразглядеть глазное дно.

В «Книге вымышленных существ» целая страни-ца посвящена «Животным шарообразным». По мне-нию Борхеса, главным шарообразным животным бы-ла сама Земля. Многие великие мыслители, напри-мер Платон, Джордано Бруно и Кеплер, придержи-вались той же точки зрения. Борхес цитирует словаКеплера о том, что Земля – это гигантский шар, «чьедыхание, подобно китовому, соответстствует его снуи бодрствованию, является причиной морских прили-вов и отливов». Он описывает шар как самую про-стую, красивую и гармоничную из форм, так как «каж-дая точка на ее поверхности равно удалена от ее цен-тра17». Тоска Борхеса по потерянному зрению стано-вится очевидна, когда он говорит, что шарообразнаяформа Земли напоминает человеческий глаз, «благо-роднейший орган нашего тела», словно глаза пред-ставляют собой небесные тела в миниатюре.

Я учился офтальмологии у одаренного хирурга с эк-17 Перевод Е. Лысенко. (Прим. пер.)

зотическим именем Гектор Чола. По его словам, хо-тя офтальмологи называют глазное яблоко «шаром»,оно напоминает не столько планету, сколько глубокийстакан для бренди18. Зрительный нерв укореняется вдальних областях мозга, а начало берет в ганглиоз-ных клетках сетчатки. В раздаточных материалах Чо-лы хрусталик, радужная оболочка и роговица напоми-нали шляпу, надетую на стакан.

Многие врачи считают офтальмологию не менеезагадочной, чем алхимия, но Чола доступно объяснилнам, что это за область медицины: «Об офтальмоло-гии нередко думают как о смеси мистики и закапыва-ния лекарства в глаза четыре раза в сутки. Хотя гла-зу комфортнее всего в закрытом состоянии, ему при-ходится постоянно открываться по любому поводу».Как Ньютон и Кеплер, Чола использовал астрономи-ческие метафоры, объясняя функции глаза: «Парал-лельные лучи света из Вселенной с легкостью фоку-сируются на желтом пятне, похожем на лупу, котораяпреломляет солнечные лучи так, что загорается листбумаги».

Чтобы определить глубину передней камеры гла-

18 Очень немногие небесные тела имеют форму шара. Земля – этосплюснутый на полюсах сфероид. Луна тоже не является шаром: онаобладает выпуклостью на стороне, обращенной к Земле, подобно вы-ступающей роговице глаза. (Прим. авт.)

за, Чола рекомендовал осматривать пациента следу-ющим образом: посветить фонариком на радужнуюоболочку, чтобы выявить ее выпуклость. Это можносравнить с тем, как боковые солнечные лучи подчер-кивают изгиб луны.

Борхес унаследовал от матери богатство и аристо-кратическую душевную чувствительность, в то времякак любовь к литературе и слепота достались ему ототца и бабушки с отцовской стороны. Офтальмологине могут точно сказать, чем была вызвана слепота се-мьи Борхесов, но полагают, что глаукома (патологиче-ское повышение внутриглазного давления) стала сво-его рода прелюдией к катаракте, которая и лишилаБорхесов зрения [2].

По мнению Борхеса, Шекспир был не совсем прав,сказав, что слепые живут в темноте: у него перед гла-зами находилась не тьма, а клубы зеленоватого ту-мана. Он предпочитал Мильтона, лишившегося зре-ния во время написания антимонархических памфле-тов. В его работах прослеживается нечто подобноетому, как слепые вынуждены двигаться более осто-рожно, вытянув руки вперед. Борхес ассоциировалсебя и с тем, как Мильтон сочинял стихи, держа впамяти «от сорока до пятидесяти фалекейских сти-хов19», до тех пор, пока ему не представлялась воз-

19 Фалекейский стих (от имени греческого поэта Фалекея, III век до

можность продиктовать их под запись своим посети-телям. Есть горькая ирония в том, что Борхес потерялзрение именно в тот год, когда был назначен директо-ром Национальной библиотеки Аргентины. Он блуж-дал среди стеллажей с миллионами книг, но не мог ихпрочитать.

На фотографиях заметно косоглазие Борхеса,словно одним глазом он наблюдал за происходящимвокруг, а другим следил за событиями в астральноммире. Когда его зрение сильно упало, он лишилсяспособности различать цвета. Сначала Борхес пере-стал воспринимать красный цвет и очень переживалпо этому поводу. В эссе «Слепота» он перечислил,как будет «красный» на тех языках, которые он знал:«Scharlach, scarlet, escarlata, ecarlate» [3]. Синий и зе-леный стали сливаться, и только желтый «осталсяверен» Борхесу. Цвет желтого золота наполнял егосны; через пятьдесят лет после посещения вольерас тиграми в зоопарке Палермо Борхес написал сбор-ник стихотворений под названием «Золото тигров». Вэтих стихотворениях он тоскует по потерянному зре-нию, хотя в других литературных работах он писал отом, что примирился со своей слепотой. В стихотво-рении «Слепой» он перефразирует Мильтона: «Ты по-

н. э.), или сапфический одиннадцатисложник – стихотворный размерклассической античной метрики. (Прим. ред.)

терял лишь внешние личины20».На фотографиях Борхеса заметно его

косоглазие, словно одним глазом он наблюдалза происходящим вокруг, а другим следил засобытиями в астральном мире.

Борхес мог опустить руки из-за слепоты, но,несмотря на тоску по потерянному зрению, он углу-бился в то, что сам описал как «литературу, живу-щую дольше, чем человек и даже чем целое поколе-ние людей». Это была литература английского язы-ка. Ослепнув, Борхес начал изучать два языка, наоснове которых возник английский: англосаксонскийи старонорвежский. В своем кабинете в Националь-ной библиотеке Буэнос-Айреса он собирал студентовна чтения классики средневековой литературы дру-гого континента: «Беовульфа», «Битвы при Молдо-не», «Младшей Эдды», «Саги о Вёльсунгах». «Каж-дое слово было подобно раскопанному нами талис-ману, – писал Борхес о чтениях со своими студента-ми. – Мы словно пьянели». Как созвездия становят-ся заметны лишь в темноте, так и Борхес только снаступлением слепоты понял, как много литературыеще предстоит ему изучить.

Один из моих кураторов в школе медицины пытал-ся убедить меня стать офтальмологом. Сам он оф-

20 Перевод Б. Дубина. (Прим. пер.)

тальмологом не был: он специализировался на лече-нии детей от рака. Он рассказывал мне, что только50 % его пациентов остаются в живых, несмотря на хи-мио- и лучевую терапию. Он был чутким, умелым, пре-данным делу и энергичным, но родителям всегда нуж-но винить кого-то, когда их ребенок умирает, поэтомуна него регулярно подавали в суд. «Это происходитсо мной постоянно, – однажды сказал он мне, парал-лельно читая очередную повестку. – Давай лучше по-говорим о твоей карьере. Ты когда-нибудь задумывал-ся об офтальмологии?» Когда он отложил повестку всторону, его лицо на мгновение побледнело от изне-можения. «Подумай, как было бы чудесно возвращатьлюдям дар зрения!» – когда он сказал это, его лицопросияло. Большинство офтальмологов тратят значи-тельную часть времени на восстановление зрения па-циентов путем удаления катаракт. «Подумай, как онибудут тебе благодарны», – добавил он.

Слово «катаракта» происходит от греческого«kataraktes», что означает «водопад». Катаракта –своего рода препятствие для зрения. Это заболева-ние заключается в помутнении хрусталика глаза и ле-чится хирургическим путем уже на протяжении двухтысяч лет. Инструменты для разрезания роговицы исмещения помутненного хрусталика с области зре-ния были найдены археологами в Индии, Китае и Гре-

ции. Хотя смещение хрусталика было способно толь-ко частично вернуть зрение (оно оставалось размы-тым), в XVII веке эта операция стала весьма популяр-на на Западе. В 1722 году француз по имени Сент-Ив смог полностью удалить катаракту, а не просто пе-реместить ее в глубь глазного яблока. Современныеоперации по удалению катаракты лишь незначитель-но отличаются от тех, что проводились несколько ве-ков назад.

Слово «катаракта» происходит от греческого«kataraktes», что означает «водопад».

Раньше для проведения операции был необходимудивительный самоконтроль со стороны пациента,так как ему приходилось держать голову прямо, а глазоткрытым, несмотря на чудовищную боль, возникаю-щую при разрезании глазного яблока и совершенииманипуляций внутри него. К счастью, благодаря глаз-ным каплям с обезболивающим эффектом и парали-зующим средствам это теперь не проблема. Когда яоднажды пришел посмотреть на операцию по удале-нию катаракты, проводимую моим коллегой, я увидел,что пациентка спокойно лежит на спине и смотрит налампу в операционной, словно на звезды. «Что вы ви-дите?» – спросил я ее перед тем, как ей вскрыли глаз.«Только сменяющие друг друга свет и тени, – ответи-ла она. – Это даже красиво».

Обезболив глаз пациентки с помощью капель, мойколлега поместил под ее веки, чтобы раздвинуть их,маленькие ретракторы21. Офтальмологи – одни из са-мых умелых хирургов: дрожащими руками не получит-ся выполнять мельчайшие движения, необходимыедля замены хрусталика. С помощью крошечного но-жа, напоминающего лопатку шириной лишь в парумиллиметров, врач надрезал край роговицы. Затемон ввел синтетическую желеобразную массу в про-межуток между роговицей и хрусталиком. После это-го он сделал еще одно отверстие на лимбе рогови-цы22, чтобы поместить туда инструмент для проведе-ния манипуляций с хрусталиком. В первое отверстиехирург вставил факоэмульсификатор, инструмент, ко-торый выбрасывает струи жидкости и снова всасыва-ет их до четырехсот раз в секунду. (Факоэмульсифи-катор разрушает пораженный хрусталик с помощьювибрирующего потока жидкости и одновременно вса-сывает хрусталиковые массы) После того, как замут-ненный хрусталик был удален, врач приготовился за-менить его на искусственный.

Искусственные хрусталики подбираются согласнопотребностям пациента. После операции зрение па-

21 Инструмент для удержания и отведения тканей в хирургическойпрактике. (Прим. науч. рец.)

22 Зона сочленения роговицы со склерой. (Прим. науч. рец.)

циента часто восстанавливается до такой степени,что он вполне может обойтись без очков. Хрусталик,изготовленный из тонкого и эластичного силикона илиакрила23, закрепляется за радужной оболочкой с по-мощью маленьких хватательных распорок, позволяю-щих не накладывать швы. Хирург согнул новый мяг-кий хрусталик пополам, и ввел его в один из разрезов.Как только хрусталик встал на нужное место, врач от-пустил пинцет, и распорки встали в необходимое по-ложение. Вся операция, за время которой хирург уда-лил замутненный хрусталик и заменил его на искус-ственный, заняла всего шесть или семь минут. Про-деланные отверстия были настолько маленькими, чтоих даже не пришлось зашивать.

Для Борхеса зрение было временным благослове-нием: он всегда знал, что однажды способность ви-деть покинет его, и, когда это произошло, он обрелутешение в литературе. Мы никогда не узнаем, ка-кие революционные открытия в перспективе он опи-сал бы, будь его зрение восстановлено.

Я часто спрашиваю своих пациентов, как они чув-ствовали себя, когда снова увидели мир после опе-

23 Возможность использования акрила в офтальмологических опера-циях была открыта во время Второй мировой войны. Пилотам из сбитыхсамолетов часто попадали в глаза акриловые осколки кабины, и хирур-ги заметили, что этот материал не вызывает раздражения. (Прим. пер.)

рации по удалению катаракты. Вот что они отвеча-ют: «отлично», «чудесно», «просто великолепно». Па-циенты нередко говорят: «Цвета стали снова такимикрасивыми». Желая понять об этом больше, я обра-тился к книге, написанной Джоном Бергером [4], кото-рому удалили катаракту в 2010 году.

Всю свою жизнь Бергер размышлял о способностивидеть. Вот отрывок из его эссе 1960 года, в которомон рассказывает о том, как лежал на траве и смот-рел на дерево: «Узор листьев на мгновение задержи-вается в памяти, а затем блекнет, запечатлевшись насетчатке. Теперь перед глазами у меня темно-крас-ный, цвет самого темного рододендрона. Когда я сно-ва открываю глаза, свет кажется таким ярким; он раз-бивается об меня, словно волны» [5]. А вот строки изэссе, опубликованного в 1980 году в рамках собра-ния сочинений Бергера «О зрении24»: «Зеленое и лег-ко досягаемое поле, трава на котором еще невысока;над ним синее небо, на котором виднеется что-то жел-тое, что в смешении дает чистый зеленый цвет» [6].В 1972 году Бергер объединился со Свеном Блумбер-гом, Крисом Фоксом, Майклом Диббом и РичардомХоллисом, чтобы создать совершенно новую книгу, вкоторой невероятным образом слились воедино ли-тература и изобразительное искусство. Она получила

24 Ориг. назв. «About Looking». (Прим. ред.)

название «Искусство видеть». Бергер поставил передсобой цель убедить читателей пересмотреть их вос-приятие окружающего мира. Это произведение пере-вернуло критическое отношение к искусству.

На задней обложке моей копии книги Бергера «Ка-таракта25» напечатана знаменитая максима26 Вилья-ма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты,всё предстало бы человеку таким, как оно есть, – бес-конечным27». После операции по удалению катарактыБергер заметил, что все вокруг словно стало новым.Ему казалось, что все в мире он видит впервые, будтокаждый предмет озарен светом. Кроме того, он уди-вился, насколько вокруг много синего, даже в такихцветах, как пурпурный, серый и зеленый. До этого онне мог воспринимать синий цвет из-за замутненностихрусталика.

Для Борхеса зрение было временнымблагословением: он всегда знал, что однаждыспособность видеть покинет его, и, когда этопроизошло, он обрел утешение в литературе.

25 Ориг. назв. «Cataracta». (Прим. ред.)26 Олдос Хаксли использовал эту фразу в «Дверях восприятия». Его

роман «Слепой в Газе» получил свое название благодаря драматиче-ской поэме Мильтона «Самсон-борец», написанной через двадцать летпосле потери Мильтоном зрения. (Прим. пер.)

27 Перевод М. Немцова. (Прим. пер.)

Вновь обретенная способность различать синийвосстановила его чувство расстояния, «словно небовспомнило о своих свиданиях с другими цветами Зем-ли». Для него удлинились не только километры, но исантиметры. По мнению Бергера, как вода являетсястихией рыб, так и свет является стихией людей. Онсравнивает катаракты с забытьем, а их удаление –с «возрождением зрения», вернувшим его к первымцветовым воспоминаниям из детства. Белый показал-ся ему чище, черный – тяжелее; все цвета возроди-лись после крещения светом.

Строки эссе Бергера сопровождают рисунки, со-зданные рукой турецкого иллюстратора Сельчука Де-миреля. На иллюстрации, приведенной на предпо-следней странице, изображены двое людей, стоящихв обнимку. Они смотрят на ночное небо, и при этомрука более высокого человека указывает на звездуили планету. Однако вместо головы у людей большиеглазные яблоки; точно так же выглядят и небесные те-ла над ними. Солнце и Луна, излучающие свет, изоб-ражены в виде органов, воспринимающих этот свет.Как и великие сферы Борхеса, они наблюдают за су-ществами на Земле и смотрят в космические дали илидаже еще дальше, в бесконечный мир литературы, ко-торый нам предстоит изучить.

Однажды весной Джон Бергер пригласил меня в

свой дом во Франции. До этого я в письме спросил егоо книге под названием «Счастливый человек: историясельского врача», написанной им в 1960-х, и о его уни-кальном взгляде на зрение. При встрече мы обсудилисвет и тьму, слепоту и зрение, а также тот факт, чтоБорхес чувствовал себя одновременно освобожден-ным и скованным собственной слепотой.

Бергер упомянул эпизод из книги «Здесь мы ивстретимся28», где он описывает посещение могилыБорхеса в Женеве. В Женеву Борхеса еще в подрост-ковом возрасте перевез отец, которого этот город при-влекал славой его офтальмологов. Был 1914 год, икогда разразилась война, семья оказалась в ловуш-ке. Со временем молодой Борхес полюбил Женеву и,по рассказам Бергера, потерял здесь девственностьс проституткой (он подозревал, что его отец тоже былодним из ее клиентов). В 1986 году он вернулся в Же-неву, чтобы там умереть. Спутницей Борхеса в этомпоследнем путешествии стала Мария Кодама, его но-вая жена. Она была одной из молодых женщин, кото-рые держали его за руку и помогали ориентировать-ся в лабиринтах книг Национальной библиотеки Бу-энос-Айреса.

Могильная плита, возле которой довелось побы-

28 Ориг. назв. «Here is where we meet a story of crossing paths». (Прим.ред.)

вать Бергеру, была выбрана Марией. На ней выгра-вирована строчка из англосаксонской поэмы «Битвапри Молдоне»: «And Ne Forhtedon Na» – «Не бой-ся». Текст, написанный под рельефом, был взят слиндисфарнских надгробных камней, стоящих на за-хоронениях норвежских воинов, прибывших с моря.На обратной стороне плиты выгравирована цитата настаронорвежском из горячо любимой Кодамой и Бор-хесом «Саги о Вёльсунгах», которую пара перевелавместе.

По словам Бергера, могила Борхеса была украше-на не цветами, а растением в плетеной корзине изивовых прутьев. «В деревнях Верхней Савойи, – пи-сал Бергер в своей книге, – росток этого растенияопускают в святую воду, а затем сбрызгивают этой во-дой тело любимого человека, недвижно лежащее напостели».

Почтив память Борхеса, Бергер понял, что не взялс собой цветов, чтобы возложить на могилу, поэтомуон продекламировал одно из «цветочных» стихотво-рений самого Борхеса:

Ты – музыка и небо,Чертоги, духи, реки, – потайная,Бездонная, вневременная роза,

Господень дар безжизненным зрачкам29.

Борхес познал свет и тьму, слепоту и зрячесть, атакже иные пути установления контакта со Вселен-ной, чем зрение.

29 Перевод Б. Дубина. (Прим. пер.)

Лицо: прекрасный паралич

Он видит красоту человеческого лица и

ищет ее причину, которая должна быть ещеболее прекрасна.Ральф Уолдо Эмерсон. Монтень

Изучая анатомию лица в школе медицины, мыобычно вскрывали трупы пожилых мужчин с толстойкожей, покрытой щетиной. Однако мышцы, лежавшиенепосредственно под кожей, были слабыми: нежноемясо лососевого цвета перемежалось с маслянистымподкожным жиром. При попытке указать на мимиче-ские мышцы мне следовало проявлять предельнуюосторожность: одно неверное движение скальпелем,и они оказались бы срезаны вместе с кожей.

Не все трупы были одинаковы. Хотя смерть сгла-дила выражение лиц покойников, каждая мимическаямышца говорила об их характере при жизни. Боль-ше всего трупы отличались друг от друга состояниемдвух мышц: большой скуловой и малой скуловой. Ихфункция заключается в том, чтобы поднимать уголкигуб при улыбке. У некоторых мертвецов эти мышцыбыли толстыми и хорошо заметными, что означаложизнь, полную смеха. У других они походили на тон-кие струны, что говорило о годах печали. Случалось

и так, что с одной стороны мышцы были хорошо раз-виты, а с другой нет: это указывало либо на перене-сенный инсульт, либо на паралич Белла, который по-ражает нерв только на одной половине лица.

Другие мышцы тоже всегда дают подсказки о ха-рактере человека при жизни: очень развитая мышца,сморщивающая бровь, свидетельствует о постояннойозлобленности и привычке хмуриться. Мышца, подни-мающая верхнюю губу и крыло носа, делает все то,что указано в ее названии: поднимает верхнюю губу икрыло носа, как при рычании. Круговая мышца глаза,напоминающая кольцо Сатурна, окружающая перед-ние отделы глазницы, необходима не только для мор-гания, защищающего поверхность глазного яблока, нои для сощуривания глаз при слишком ярком свете.Она также имеет отношение к образованию «гусиныхлапок» – морщинок в уголках глаз. Из-за индивиду-альных различий в работе этих мышц некоторые лю-ди умеют подмигивать только одним глазом, а другиенет. Лобная мышца позволяет поднимать брови прииспуге или удивлении. Благодаря круговой мышце ртачеловек сжимает губы для поцелуя, а мышца, опуска-ющая угол рта, придает лицу выражение недоволь-ства и угрюмости. Мне доводилось видеть трупы, укоторых мышцы, опускающие углы рта, были порази-тельно развиты.

Хотя смерть сгладила выражение лицпокойников, каждая мимическая мышца говорилаоб их характере при жизни.

Когда позже я стал лаборантом в анатомическомтеатре, одной из моих обязанностей было показыватьвсе эти мышцы студентам, чтобы они могли лучше по-нять, как инсульт и паралич влияют на лицо. Эта ин-формация также требовалась тем, кто собирался де-лать инъекции Ботокса, производить подтяжки лица изаниматься реконструктивной хирургией. Всего я раз-резал от двадцати до тридцати человеческих лиц, ноникогда не забывал о привилегии, предоставленноймне. Обнажая на лице слой за слоем, я продвигалсяот кожи, так напоминающей о жизни, к черепу, став-шему символом смерти. Уязвимость лицевых мышцпробуждала во мне чувство нежности и уважения.

В конце XV века Леонардо да Винчи, незаконнорож-денный сын флорентийского нотариуса, жил в Мила-не и размышлял о мимике лица больше, чем кто-либодо него и, возможно, после него. Его рисунки лицевыхмышц веками оставались непревзойденными. Как ху-дожник и чертежник он понимал, насколько важна точ-ность воспроизведения; чтобы стать хорошим портре-тистом, необходимо тщательно изучить мышцы лица.Кроме того, он верил, что мышцы тесно связаны с ду-шой и что понять душу человека можно, наблюдая за

движениями его тела: «Суставы костей подчиняютсянервам, нервы – мышцам, мышцы – сухожилиям, а су-хожилия – Здравому Смыслу. А Здравый Смысл – этои есть вместилище души» [1].

Примерно в 1489 году он делал эскизы для мону-ментальной скульптуры отца своего патрона, Фран-ческо Сфорца30, и вел записи для трактата по анато-мии. Эти записи позволяют заглянуть в разум, бурля-щий творческой и интеллектуальной энергией и охва-ченный желанием понять все тонкости человеческо-го существа. Да Винчи хотел, чтобы его трактат опи-сывал зачатие, беременность, нормальные и прежде-временные роды, рост ребенка, физиогномику взрос-лых мужчин и женщин, а также содержал подробныесведения о венах, нервах, мышцах и костях. Он об-рисовал в общих чертах, как наблюдение за меняю-щимся выражением лица помогает понять, в какомсостоянии находится человек: «На четырех рисункахизобразите четыре основных состояния человека: ра-дость, ее причины и вариации смеха; вариации пла-ча с его причинами; борьбу, бегство, страх, ярость,отвагу, убийство…» Да Винчи считал, что наблюде-ние за работой мимических мышц приведет к позна-

30 Сфорца был одним из самых известных итальянских кондотьеров,своего рода военачальников с личной армией. Он часто захватывалитальянские города-государства. (Прим. авт.)

нию божественного источника человеческих эмоций.Его цель вовсе не состояла в том, чтобы поверхност-но передать человеческую красоту: он хотел запечат-леть лица такими, какие они есть, уродливыми илипрекрасными, и если выражения на этих лицах бы-ли слишком эмоциональными, тем лучше. Анатоми-рование, по мнению да Винчи, позволяло приблизить-ся к Богу: «А ты, человек, который видит в моих тру-дах великолепные труды природы… и если произве-дение кажется тебе удивительным, пойми: это ничтопо сравнению с душой, что вложена в эту архитекту-ру» [2].

Более поздние его работы, например, «Мона Ли-за» (1503–1504), свидетельствуют о восприимчиво-сти да Винчи к тонкостям выражения лица. В нача-ле 1490-х годов в качестве холста ему служила сте-на трапезной миланского монастыря, на которой оннаписал «Тайную вечерю». Другие «Тайные вечери»эпохи Возрождения однотипны: на всех них нарисо-ваны апостолы, безучастно поглощающие пищу. Что-бы показать, как эмоции преображают выражение ли-ца, да Винчи выбрал момент, когда Иисус произносит:«Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня».

На росписи апостолы запечатлены в суматохе, под-нявшейся после слов Иисуса; они сидят за столом

в четырех группах по три апостола31. Леонардо стре-мился передать разнообразие эмоций, но из всехтринадцати фигур особенно выделяется Варфоломей(крайний слева): он встал на ноги и положил руки настол. Кажется, он не может поверить словам Иисуса исердито хмурит брови. Святой Андрей, третий слева,выставил вперед ладони в знак своей невиновностии удивленно поднял брови.

Святой Фома, стоящий слева от Иисуса, выглядитизумленным: уголки его губ опущены, и он указыва-ет на потолок тем пальцем, которым через несколь-ко дней будет прикасаться к ранам воскресшего Хри-

31 «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи была написана на влажнойстене и уже к середине XVI века пришла в плачевное состояние. Уче-ные берутся судить о величественности оригинала по письменным опи-саниям и по выдающейся копии, сделанной приблизительно в 1520 го-ду Джампетрино. Эта копия была признана современниками наиболееточной. (Прим. авт.)

ста. Наиболее эмоционален Иаков, сидящий рядом сИисусом: он распростер руки в гневе, который затем-нил его глаза и заставил нахмурить брови.

Считается, что натурщиками для создания настен-ной росписи были представители миланской элиты,однако она ценна вовсе не из-за этого и не из-за сво-его соответствия Евангелию, а потому, что да Вин-чи удалось запечатлеть настоящую бурю человече-ских эмоций. Джорджо Вазари, биограф и современ-ник Леонардо, говорил, что да Винчи бродил по ули-цам, преследуя людей с уродливыми, искаженнымиили необычными лицами, желая увидеть их в моментнаивысшего проявления эмоций. Иногда он даже вы-ходил за пределы города, следуя за особенно инте-ресным лицом.

Во время политических беспорядков Леонардо былв Милане, но в 1499 году ему пришлось покинуть го-род, чтобы спастись от вторжения французов. Он по-следовал за своими покровителями в Мантую, Вене-цию, Флоренцию и Рим, но зимой 1510/11 года вер-нулся на север, в университет и школу медицины вПавии, расположенной к югу от Милана. Через два-дцать лет после того, как у него в голове зародиласьмысль о трактате, Леонардо с усердием принялся заработу. До появления моргов вскрытие трупов прово-дили только зимой, так как из-за летней жары теланачинали разлагаться слишком быстро. В Павии у даВинчи был целый «запас» трупов из больницы и гото-вый оказывать ему помощь патрон, профессор анато-

мии Маркантонио дела Торре. Многие анатомическиенаброски, сделанные в Павии, утеряны, но та малаячасть, что сохранилась, свидетельствует, что в работенад трактатом Леонардо задействовал свое зрение,воображение и выдающиеся способности анатома ихудожника. Он изучал анатомию, чтобы познать телотаким, какое оно есть, без всякой идеализации. По егомнению, человеческое тело представляет собой ве-нец сотворенного Богом мироздания.

На одной из страниц его трактата в мельчайших по-дробностях изображены лицевые мышцы человека;этот набросок он сделал более чем через пятнадцатьлет после написания «Тайной вечери». Лобная мыш-ца, которую, хмурясь, напрягает святой Андрей, быланазвана Леонардо «мышцей страха». Мышца, подни-мающая верхнюю губу и крыло носа, работа которойвидна на лицах Варфоломея, Петра и Иакова, про-возглашена «мышцей злости». В заметках между за-рисовками да Винчи писал: «Зарисуйте все причиныдвижения кожи, плоти и мышц на лице и определи-те, двигаются ли мышцы благодаря нервам, идущимот мозга, или нет» [3]. Он предположил, что есть двегруппы мышц лица: первую группу человек исполь-зует при пережевывании пищи; это плотные и силь-ные мышцы, которые сокращаются благодаря пято-му нерву. Вторая группа необходима для мимики; эти

мышцы тоньше, слабее, и сокращаются они благода-ря седьмому нерву32.

Седьмой нерв33 идет параллельно со слуховыми вестибулярным нервами, под черепной костью заухом, и выходит наружу под мочкой. Пройдя через са-мую большую слюнную железу, прямо за челюстнымуглом, седьмой нерв разветвляется на пять ветвей,которые иннервируют мимические мышцы: височную,скуловую, щечную, краевую ветвь нижней челюсти ишейную. Англоязычные студенты обессмертили на-звания этих ветвей фразой «Two Zombies BuggeredMy Cat34». Знать расположение ветвей важно при ле-чении лицевых травм, а также для понимания того,как паралич влияет на мимику человека.

Я встретил Эмили Паркинсон в клинике по оказа-нию экстренной помощи. Она позвонила лишь пол-часа назад из своего офиса в центре города. Эми-ли, занятой бухгалтер и мама двух маленьких детей,

32 Это черепные нервы, которые отходят от ствола мозга; они отли-чаются от спинномозговых нервов, отходящих из межпозвонкового про-странства.

33 Черепная иннервация обеспечивается двенадцатью парами нер-вов: VII нерв – лицевой, VIII нерв преддверно-улитковый (слух и равно-весие). (Прим. науч. рец.)

34 Мнемонический способ запоминания названий нервов. Дословныйперевод фразы «Два зомби забили моего кота», где первые буквы ан-глийских слов соответствуют первым буквам названий ветвей. (Прим.науч. рец.)

проснулась утром и поняла, что левая половина еелица не может нормально функционировать. Встав спостели, она направилась в ванную и взглянула на се-бя в зеркало: ее левое нижнее веко слегка провисло,и, когда она попыталась улыбнуться, левая половиналица оказалась более вялой, чем правая. Она пред-положила, что неудобно спала ночью, и пошла гото-вить завтрак. «Посмотри на это, – сказала она мужу. –Половина моего лица все еще спит».

«Может, у тебя просто нерв защемило», – ответилон и поежился.

По пути на работу она еще раз посмотрела в зерка-ло и поняла, что проблема не исчезла; наоборот, ста-ло только хуже. К моменту прибытия на работу Эми-ли была не на шутку встревожена. Секретарь, увидевее, открыла рот от удивления. «Что случилось с ва-шим лицом? – воскликнула она. – Похоже, у вас былинсульт!»

Эмили нанесла макияж с утра, но слеза, котораябез перерыва текла из уголка левого глаза, размаза-ла тушь. На правой половине лица у Эмили была глу-бокая носогубная складка (результат активной много-летней работы скуловых мышц), но с левой стороныона практически расправилась. Раньше ямочки на еещеках были похожи на круглые скобки, обрамлявшиевсе, что она говорила. Однако теперь ямочка оста-

лась лишь на одной щеке, что придавало ее речи от-тенок незавершенности.

Я попросил Эмили показать мне зубы и увидел, какправый уголок рта приподнялся и растянулся, углуб-ляя носогубную складку, в то время как левый уго-лок остался неподвижным. Морщинки на левой поло-вине лица практически исчезли, но это придало ейбезжизненный вид. Пациентка не могла сощурить ле-вый глаз. Затем я попросил ее поднять брови: пра-вая бровь покорно пошла вверх, а левая лишь слегкадрогнула.

Лобная мышца необычна: большинство мышц теланаходятся под контролем противоположного полуша-рия мозга. Правая рука, например, приводится в дви-жение левым полушарием. Лобная мышца являетсяисключением: оба полушария мозга могут управлятьнервом с каждой стороны. Если инсульт нарушает ра-боту одного из полушарий, пациент не теряет способ-ности поднимать обе брови, но, если нерв на однойиз сторон повреждается, мышцу охватывает паралич.То, что левая сторона лобной мышцы Эмили былаобездвижена, свидетельствовало о том, что инсультане случилось.

– Но если это не инсульт, то что со мной произо-шло? – спросила она.

– Паралич Белла, – ответил я. – Такое выражение

вашему лицу придает повреждение нерва. Вам прак-тически наверняка станет лучше в течение несколь-ких недель.

Я сделал короткую паузу, надеясь найти слова, ко-торые смогли бы ее приободрить.

– До конца не понятно, почему случается параличБелла, но нерв, который контролирует мышцы ваше-го лица, проходит через очень узкий тоннель рядомс ухом. Даже малейшее воспаление с этой стороныспособно нарушить его нормальную работу.

– Но что можно с этим сделать?– В течение следующих десяти дней вы будете при-

нимать стероиды, чтобы уменьшить любой отек во-круг нерва. И нам нужно будет прикрыть ваш левыйглаз, чтобы защитить его.

– Зачем нужно прикрывать глаз?– Если паралич усилится, – ответил я, – вы не смо-

жете моргать.Когда греческого философа Анаксагора спрашива-

ли, зачем, по его мнению, он родился, он отвечал:«Чтобы созерцать небо и звезды». В эпоху Возрожде-ния было принято считать человека особенным, из-затого что его лицо обращено вверх35. Линия роста во-

35 Сэр Томас Браун заявил, что это чепуха: у любой плоской мор-ской рыбы глаза еще больше устремлены вверх, чем у человека. (Прим.авт.)

лос обрамляет обнаженные человеческие лица, де-лая мимику более заметной издалека (с дальнего рас-стояния мимика наших предков, лица которых покры-вала растительность, была не так заметна).

Белки человеческих глаз стали больше, чем уостальных животных, чтобы малейшее изменение внаправлении взгляда и каждое движение века быливидны остальным. Будучи окружены лицами, мы уде-ляем им гораздо больше внимания, чем всем осталь-ным составляющим визуального мира. Описания лицможно назвать одними из самых лирических и экс-прессивных в литературе. От Шекспира: «И на во-прос: “Где прячутся сейчас / Остатки красоты веселыхлет?” Что скажешь ты? На дне угасших глаз36?» [4] доописания Яном Синклером37 лица героя: «Оно былосморщенным, как геморройная подушка, надолго за-бытая в ванне» [5]. Учитывая важность внешнего ви-да лица в процессе коммуникации, наличие парали-ча Белла может быть не просто чем-то неприятным, асерьезным препятствием в процессе социализации.

Когда греческого философа Анаксагораспрашивали, зачем, по его мнению, он родился,он отвечал: «Чтобы созерцать небо и звезды».

36 Перевод С. Маршака. (Прим. пер.)37 Современный британский писатель и кинематографист. (Прим. ред.)

Эта болезнь носит имя Чарльза Белла, хирурга ианатома начала XIX века. Ему удалось описать распо-ложение седьмого нерва. Белл родился в уважаемойэдинбургской семье: его отец был священником, двабрата – профессорами юриспруденции, и еще одинбрат, Джон Белл, – самым известным хирургом в го-роде. Чарльз ненавидел школу, но любил рисовать,и его мать наняла частного преподавателя, которыйрассказывал мальчику о наиболее выдающихся ху-дожниках классицизма и Возрождения [6].

В 1792 году, когда Чарльзу исполнилось восемна-дцать, он стал ассистентом своего брата Джона. Ана-томические иллюстрации, сделанные его современ-никами, в большинстве своем были крайне неумелы-ми: в отчаянии Белл писал о костях, напоминающихзабор, и о мышцах, похожих на тряпки. Чарльз и Джонсовместно трудились над анатомическими иллюстра-циями для новой «системы вскрытий», подражая ве-ликим мастерам эпохи Возрождения [7].

В 1809 году, в разгар наполеоновских войн, Беллработал в Лондоне хирургом и анатомическим иллю-стратором, в то время как британская армия, пятьтысяч солдат которой получили ранения, вернуласьв Англию из испанской Коруньи. Белл отправился вПортсмут, чтобы оказывать помощь пострадавшим.Целыми днями он ампутировал конечности, извле-

кал осколки, срезал мертвые ткани вокруг ран. Ко-гда Белл не оперировал, он делал наброски; на егобесстрастно реалистичных зарисовках изображеныумирающие в столбнячной агонии, раненные в живот,а также люди с огнестрельными ранениями в руки,грудь и мошонку.

Через шесть лет новость о битве при Ватерлоо до-стигла Лондона, и Белл отправился помогать в Брюс-сель. «Невозможно передать, какие картины челове-ческих страданий постоянно простираются у меня пе-ред глазами», – писал он из Брюсселя. Зарисовки тоговремени кажутся более детальными и личными, слов-но война задела Белла эмоционально [8]. На портре-тах солдат указаны их имена, а под рисунками приве-дены подробные описания. Среди сорока пяти сохра-нившихся набросков есть два наиболее выдающихся:на них запечатлены лица людей, чья способность вы-ражать эмоции была утрачена из-за ранений. На пер-вой изображен солдат, виски которого пробиты муш-кетной пулей, уничтожившей обе глазницы и спин-ку носа. Второй рисунок представляет собой портретмужчины с огнестрельным ранением левой щеки. Безхирургического вмешательства оба ранения были бысмертельными, но, даже несмотря на работу хирур-га, оба мужчины остались обезображенными на всюжизнь.

Я направил Эмили к отоларингологу, который под-твердил, что стероиды – единственный возможныйметод лечения в данной ситуации. Через неделю па-ралич усилился, и пациентка стала еще более неуве-ренной в себе. «О, мне так тяжело, – ответила Эми-ли на мой вопрос о том, как она себя чувствует. По-ка она говорила, ее пальцы постоянно прикасались клицу и волосам. – Я не хожу на работу, и мой левыйглаз постоянно слезится, будто я оплакиваю потерюсобственного лица».

Две недели спустя паралич не усилился, но поло-жительных изменений тоже не произошло; пациенткавсе еще не могла вернуться на работу. «Я бы этогоне вынесла, – сказала она. – Все бы на меня глазе-ли». На шестой неделе она заметила, что левый уго-лок рта начал подрагивать. «Слезы теперь не льютсятак сильно, – сказала Эмили, – но глаз все равно пе-риодически слезится».

«Подождите еще немного, – ответил я. – Пациен-ты с параличом Белла практически всегда полностьювосстанавливаются».

Через три месяца процесс выздоровления застопо-рился, а через полгода я решил, что паралич вряд лиотступит. Эмили так и не вернулась на работу и редковыходила из дома. Она также сделала новую стрижку:теперь волосы постоянно закрывали левую половину

ее лица. «Я не могу так жить, – сказала она. – Моелицо пугает детей».

«Я поговорю с пластическими хирургами, – пообе-щал я. – Возможно, они смогут подтянуть мышцы напораженной стороне. Кроме того, инъекции Ботокса,которые вы ранее упоминали, смогут разгладить здо-ровую половину лица».

«То есть, чтобы сделать мой паралич менее за-метным, вторую половину лица тоже обездвижат?» –спросила Эмили.

Я не был уверен в том, что паралич Эмили можновылечить: сложно заставить поврежденный нерв сно-ва нормально функционировать. Но, если говоритьо приведении внешности в порядок, врачи часто ис-пользуют Ботокс для частичного обездвиживания здо-ровой половины лица.

«Да, – ответил я. – Хоть это и звучит странно, нопоможет сделать лицо более симметричным».

Белл мечтал стать известным хирургом (его тех-ника анатомирования нервной системы не имела се-бе равных), но больше всего его занимало качествоего художественных работ. Задолго до Ватерлоо, де-лая зарисовки для «Системы вскрытий» (System ofDissections), он начал длительное исследование ми-мики человеческого лица. Оно походило на то, чтопроводил Леонардо да Винчи тремя веками ранее.

Труды Белла были позднее опубликованы под на-званием «Сочинения по анатомии мимики в живо-писи» (Essays on the Anatomy of the Expression inPainting) [9]. Он работал над этой книгой и редактиро-вал ее всю жизнь: в нее входили новые эссе по ме-ре того, как Белл набирался опыта как хирург и какхудожник. Последнее издание было дополнено егоразмышлениями о продолжительном отпуске в Ита-лии, где он в особенности восхищался портретами,созданными рукой Леонардо. В отличие от Белла, даВинчи приходилось скитаться по улицам в поискахнеобычных или обезображенных лиц. Беллу же до-статочно было просто сидеть в своей клинике и ждать,когда такие лица придут к нему сами.

Одним из немногих художников, высокооцененных Дарвином, был Леонардо. Этомуспособствовало мнение да Винчи о том,что человеческое лицо красиво не только вспокойствии, но и в момент бурного выраженияэмоций.

Через тридцать лет после смерти Чарльза Белладругой бывший студент медицинского университета,Чарльз Дарвин, так вдохновился работой Белла, чторешил продолжить там, где тот остановился. В книге«Выражение эмоций у животных и человека» Дарвинписал: «Про него [Белла] с полным правом можно ска-

зать, что он не только заложил фундамент этого пред-мета как отрасли науки, но и воздвиг на нем стройноездание38» [10]. Дарвин внимательно наблюдал как закультурным, так и за природным миром и, в отличие отБелла, не испытывал такой страсти к западному ис-кусству, особенно когда речь шла о выражении эмо-ций. «Я надеялся, что мне окажут существенную по-мощь великие мастера живописи и скульптуры – этиудивительно тонкие наблюдатели, – писал Дарвин вовведении. – В связи с этим я пересмотрел фотографи-ческие снимки и гравюры многих хорошо известныхпроизведений искусства, но, за небольшим исключе-нием, не извлек из этого никакой пользы. Причина, безсомнения, заключается в том, что в произведениях ис-кусства самое главное – красота; между тем всякоесильное сокращение лицевых мышц разрушает кра-соту». Он обнаружил парадокс: лицевые мышцы нуж-ны человеку, чтобы выражать эмоции, но на протяже-нии всей истории человечества прекрасными счита-лись симметричные и неэмоциональные лица.

Одним из немногих художников, высоко оценен-ных Дарвином, был Леонардо. Этому способствоваломнение да Винчи о том, что человеческое лицо краси-во не только в спокойствии, но и в момент бурного вы-ражения эмоций. В «Выражении эмоций» Дарвин от-

38 Перевод под ред. Павловского. (Прим. пер.)

водит целый абзац описанию жестов, изображенныхна «Тайной вечере», уделяя особое внимание апосто-лу Андрею. Одна из величайших максим да Винчи за-ключается в том, что великое искусство всегда подра-зумевает игру на контрастах: «Картина будет лучше,если противопоставлять уродство и красоту, старостьи молодость, силу и слабость» [11]. Что бы сделалЛеонардо с лицом, пораженным параличом Белла, вкотором слабость и сила, уродство и красота, моло-дость и старость существуют бок о бок?

Конец ознакомительного

фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».Прочитайте эту книгу целиком, купив полную ле-

гальную версию на ЛитРес.Безопасно оплатить книгу можно банковской кар-

той Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильноготелефона, с платежного терминала, в салоне МТСили Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.День-ги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другимудобным Вам способом.