-
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
федеральное государственное бюджетное образовательное
учреждение
высшего профессионального образования «УЛЬЯНОВСКИЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Сборник научных трудов
Ульяновск УлГТУ 2015
-
УДК 331.108 ББК 65.240 – 21 П 78
Редакционная коллегия: доктор социологических наук, профессор
О.В. Шиняева (отв. редактор), кандидат философских наук, доцент
И.Г. Гоношилина
Рецензенты: доктор политических наук, профессор А.К. Магомедов
кандидат социологических наук, доцент М.И. Кадничанская
Проблемы гражданской и региональной идентичности в современной
России : сборник научных трудов / Ульян. гос. техн. ун-т. –
Ульяновск : УлГТУ, 2015. – 245 с.
ISBN 978-5-9795-1410-9 Сборник научных статей «Проблемы
гражданской и региональной
идентичности в современной России» является результатом
коллективного труда ученых, исследователей из 12 городов России. В
сборнике представлены мнения по широкому кругу вопросов:
идентификационное сознание и поведение, виды социальной
идентификации, гражданская идентичность, взаимосвязь гражданской
идентичности и российского патриотизма, средства формирования
различных видов идентификации и т.д.
Комплексное обобщение опыта свидетельствует о высоком внимании
преподавателей российских вузов, аспирантов, практических
работников сфер управления и общественных структур и специалистов в
области связей с общественностью к проблеме гражданской и
региональной идентичности в современной России. Сборник имеет
теоретическое и практическое значение в поддержании
социально-политической активности и гражданских инициатив в
различных сферах общества.
Статьи печатаются в авторской редакции.
УДК 331.108 ББК 65.240 – 21
© Коллектив авторов, 2015
ISBN 978-5-9795-1410-9 © Оформление. УлГТУ, 2015
П 78
-
3
Раздел 1. Идентификационное сознание и поведение:
теоретико-методологические подходы к исследованию УДК 339.138
Шиняева О.В. (Ульяновск, Ульяновский государственный технический
университет) ИДЕНТИЧНОСТЬ И ИДЕНТИФИКАЦИОННОЕ ПОВЕДЕНИЕ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ
Резкие изменения в социально-экономической, политической,
профессиональной сферах России привели к масштабным кризисам в
идентификационном сознании населения, прерывающим привычные
отношения и дестабилизирующим структуры. Суть кризиса идентичности
социологи видят в разрушении прежних оснований солидаризации,
обособлении групповых интересов и отсутствии силы, способной
создать условия для их согласования. Основной характеристикой
идентичности становится ее неустойчивость и хаотическая смена
самоидентификаций [1; с. 176].
От понимания сущности идентификационного поведения зависит
разработка его показателей, факторов и закономерностей их
проявления. Общие характеристики идентификационного поведения нашли
отражение в социологических концепциях социальной идентичности.
Введение понятия «идентичность» в междисциплинарный научный обиход
связано с исследованиями Э. Эриксона, посвященными представлениям
граждан о принадлежности к национальным, профессиональным,
языковым, политическим, религиозным, расовым и другим социальным
группам. Понятие идентичности в работе Э. Эриксона «Идентичность:
юность и кризис» обозначает «твердо усвоенный и личностно
принимаемый образ себя во всем многообразии социальных отношений»
[2, с. 8].
Наполненный социальными катаклизмами и сменами уклада жизни ХХ
век выделил два направления поиска показателей идентификационного
поведения: первое – исследование идентификации на уровне больших
групп, социальных институтов и общностей, результатом которой
является внутригрупповая солидарность с принятыми идеалами и
стандартами; второе – анализ самоидентификации в малых группах и
корпорациях, который воспроизводит механизм выбора индивидом своей
принадлежности к той или иной группе, как «значимым другим».
Первое направление нашло отражение в структурно-функциональном
подходе к проблемам исследования идентификации.
-
4
Структурно-функциональный анализ опирается на обусловленность
идентификации позицией индивидов в социальной структуре. Основатель
этого подхода Э. Дюркгейм рассматривал отношения индивида с
общностью как результат адаптации к меняющимся требованиям социума.
На групповом уровне, по мнению ученого, социальная адаптация
реализуется, прежде всего, в профессиональных сообществах: они
обеспечивают «органическую солидарность в обществе, создают и
поддерживают положительные образцы поведения», а также выступают
посредником между отдельными индивидами и государством [3, с.
67].
Американский социолог Т. Парсонс в своей работе «Система
современных обществ» определил категорию «социальная идентичность»
в виде совокупности кодов, посредством которых индивидуальные
значения символизируются через язык и ценности, а затем
детерминируют социальные действия субъекта [90, с. 123]. В своей
работе ученый пришел к утверждению, что в любом обществе
идентификационное пространство определяется существующей
социокультурной ситуацией, а «идентификации в условиях аморфности
ценностно-нормативного компонента характеризуются нестабильностью»
[4, с. 125].
В работе Р. Мертона «Референтная группа и социальная структура»
нашла отражение идея значимости референтных групп: «идентичность
индивида складывается в результате его самоотнесения с коллективом,
являющимся для него значимым» [5, с. 48]. Теория референтных групп
Р. Мертона объясняет, почему индивиды идентифицируют себя именно с
конкретными группами. В качестве референтных могут выступать самые
разнообразные группы: реальные и идеальные, большие и малые. В
своем исследовании Р. Мертон сделал важный вывод: каждый индивид
имеет несколько референтных групп, на которые он ориентируется,
сравнивает себя по разным проблемам, в разные периоды жизни.
Американский социолог Р. Мертон сформулировал механизм важной
связи: «В той мере, в какой реальные или будущие члены группы
мотивированы связывать себя с данной группой, они имеют тенденцию
усваивать те чувства и быть конформными к тем ценностям, которые
присущи авторитарной и престижной страте в данной группе. От
конформности зависит признание со стороны данной группы, в то же
время постепенное признание данной группой индивида усиливает
тенденцию к конформности. Ценности этих «значимых других»
представляют собой «зеркало», в котором индивид находит
представление о себе самом и богатую самооценку» [5, с. 49].
Второе направление социологического изучения идентичности тесно
связана с символическим интеракционизмом. Кардинально иное
понимание идентичности проистекает из теории «самости»,
-
5
разработанной Дж. Мидом и Ч. Кули. Идентичность – это результат
коммуникаций с себе подобными, в ходе которых формируется ролевое
поведение; социальная среда рассматривается, как фактор развития
«самости» индивида.
Дж. Мид считал, что при рождении человек не обладает
идентичностью, она возникает как результат социального опыта
взаимодействия с другими людьми. Для Дж. Мида социальное
взаимодействие – не процесс одностороннего приспособления, а
«взаимодействие двух относительно автономных систем – личности и
общества, а самость (идентичность) – результат свойств, возникших в
ходе такого взаимодействия» [6, с. 246].
«Идентичность», по мнению Дж. Мида, выражается через способность
человека воспринимать свое поведение и жизнь в качестве единого
целого. Социолог различал два типа идентичности: осознаваемая –
человек сам размышляет о своем поведении, он не автономен, но
свободен думать о цели и тактике поведения; неосознаваемая –
человек нерефлексируемо принимает нормы поведения, привычки,
ритуалы группы [7, с. 98]. Переход от неосознаваемой к осознаваемой
идентичности связан с когнитивными процессами и проявлением
рефлексии. Ученый пришел к принципиальному утверждению: «Парадокс
состоит в том, что индивид осознает собственную идентичность лишь в
том случае, если смотрит на себя глазами другого».
Другой сторонник символического интеракционизма Ч. Кули
разработал теорию отраженной идентичности. В данном контексте
профессиональная идентичность «имеет три основных элемента: образ
нашего облика в представлении другого человека, образ его суждения
о нашем облике и какое-то самоощущение, например гордость или
унижение» [8, с. 172]. Эмоции и чувства, выделяемые автором в
структуре идентичности, вызваны влиянием сознания Другого.
В своих концепциях представители символического интеракционизма
важное значение придавали трем формам проявления идентичности –
языку, игре и коллективной игре. Все эти формы «интерсубъективной»
активности представлены в профессиональной деятельности:
профессиональный язык является средством самовыражения и осознания
себя через других; «игра» связана с выполнением одновременно
нескольких ролей, которые предназначены для ролевого научения;
«коллективная игра» выражается в «слаженной деятельности
профессиональных коллективов при наличии нормативной солидарности.»
[6, с. 247].
Последователь интеракционистов американский социолог Эрвинг
Гоффман предложил классификацию проявлений идентичности вокруг
следующих критериев: 1) типизация личности на основе атрибутов
социальной группы; 2) личное своеобразие индивида, связанное с
-
6
уникальной комбинацией фактов его жизни; 3) субъективное
ощущение индивидом своей жизненной ситуации и ее непрерывности.
Идентичность, по мнению Э. Гоффмана, – это «комплекс представлений
индивида о самом себе, порождаемый в процессе коммуникации через
самопрезентацию, инсценирование, занятие ролевой дистанции,
стигматизацию» [9].
Исследователь предложил «драматургический подход» к
идентификации. Суть его состоит в обращении внимания действии
акторов в нестабильных ситуациях. В таких социальных условиях, по
мнению Э. Гоффмана, проявляются и функционируют два вида
идентичности: истинная – осознание своего поведения на основе
очевидных атрибутов ближайшего окружения; виртуальная – типизация
поведения, которое можно предположить в новых условиях. Социолог
ввел важное понятие «политика идентичности» – влияние человека на
информацию о себе, продуцируемую на социальное окружение с помощью
различных техник. Это понятие позволяет показать континуальность
«Я» и разнообразие идентичностей: каждый индивид укоренен в
повседневном потоке пространства и времени, включаясь во множество
«порядков взаимодействия», и оказывается относящимся к множеству
социальных идентичностей [9].
Американский социолог Г. Беккер рассматривает идентичность в
сравнении с удачно «играемой» социальной ролью. В таком случае
смена ролей трактуется как «переидентификация». По Г. Беккеру, если
социальный опыт индивида включает несколько ролей, то у него
формируется не одна, а несколько идентичностей. Ведущее место, как
считал ученый, всегда принадлежит двум сферам – семье и профессии.
Американский социолог Г. Беккер утверждал, что «действия девиантов
определяют не столько их личные качества, сколько профессиональные
взаимодействия между ними, другими девиантами и агентами
социального контроля» [10; с. 146]. Этот вывод имеет
методологическое значение для нашего исследования: мы полагаем, что
профессиональная идентичность преподавателя вуза зависит от
индивидуальной психологии, ценностей, но меняется во
взаимоотношении с контактными группами и требованиями социального
института.
Символический интеракционизм подчеркивает принцип осознания
социальной и профессиональной идентичностей сквозь призму
восприятия их другими, путем противопоставления позициям других
групп и общностей. В то же время, в рамках этого подхода групповое
поведение объясняется только общими положениями интерсубъективности
социального мира. Процесс постоянного производства и
воспроизводства общества доведен до положения об отсутствии
структуры общества и личности как таковой, что не дает возможности
описать структуру профессиональной идентичности.
-
7
В рамках коммуникативного направления социологии немецкий
социолог Ю. Хабермас сформулировал концепцию баланса идентичности.
В своих работах он предложил использовать вертикальное измерение
идентичности – «связность истории жизни конкретного индивида»; а
также горизонтальное – «выполнение требований всех ролевых систем,
к которым принадлежит индивид». Только на пересечении этих
измерений возможен баланс идентификационного поведения или
«Я-идентичность» как совокупность личностной и социальной
идентичностей [11; с. 59]. Установление этого баланса происходит с
помощью техник взаимодействия: частная сфера «артикулирует»
общественное мнение, вступая с социальными институтами в
диалогические отношения. Применение данной концепции к исследованию
идентичности означает, что инидивиды, вписываясь в ролевую систему
трансформирующихся институтов, должны ощущать связность и
непрерывность своей деятельности. В противном случае наступает
кризис идентичности.
В российской социологии наиболее прогрессивным направлением по
изучению идентичности в обществе считаются работы В. А. Ядова и его
последвателей. Российский социолог анализирует многочисленные
социальные проблемы современной социальной идентичности в работах:
«Социальная идентификация в кризисном обществе», «Нестабильная
социальная идентичность как норма современных обществ», «Социальные
и социально-психологические механизмы формирования социальной
идентичности личности».
По мнению В. А. Ядова, вопрос самоидентификации – это
«определение того, какое сообщество индивид принимает как свой
социум, где границы этого сообщества, и как оно связано с другими,
какова его собственная позиция в этих взаимосвязях» [12; с. 589].
Ученым предложена операционализация профессиональной идентичности
как «осознание, ощущение, переживание своей принадлежности к
профессиональной общности» [1; с. 160].
В рамках данного подхода принадлежность агента к какой-либо
социальной общности представляется в виде трехкомпонентной
диспозиционной структуры: когнитивный компонент включает знание
коллективных норм, ценностей, целей, разделяемое членами
рассматриваемого общества; аффективный компонент представляет собой
эмоциональное отождествление со своей профессиональной группой,
ощущение «мы-общности»; поведенческий компонент отражает, что член
профессиональной общности усвоил и присвоил особенные для нее формы
деятельности [1; с. 40]. Важно подчеркнуть, что В. А. Ядов
рассматривает идентификационное поведение через стратегию
построения «мы-идентичностей». Базисной социальной функцией
идентификации является включение в систему социальных взаимосвязей
через общности и группы, которые обеспечивают защиту
-
8
жизненных интересов индивида и его потребностей в
самосохранении, развитии и самовыражении. При этом функциональная
идентичность не противоречит идеальной в тех случаях, когда
достижение личного интереса в определенной ситуации совпадает с
идеальной идентичностью профессиональной группы.
Итак, в каждом из нас есть два сознания: одно, общее нам со всей
нашей группой, которое «представляет не нас самих, а общество,
живущее и действующее в нас»; другое представляет то, что в нас
есть личного, что «делает из нас индивида» [3, с. 173]. На
основании этого двуединства формируется два вида солидарности
общества – механическая, основанная на единстве функций всех
участников, и органическая, основанная на уникальности
индивидов.
В методологию исследования преодоления кризиса идентичности мы
включили: теоретические положения Э. Дюркгейма о влиянии
материально-пространственной среды, ролевой системы; теорию Р.
Мертона о роли референтных групп и самореализации в коллективе;
идеи Дж Мида о проявлении идентичности через профессиональный язык,
гармоничное сочетание социальных ролей; концепцию Ю. Хабермаса о
необходимости баланса вертикального и горизонтального измерений
идентичности; положения В.А. Ядова о наличии в структуре
идентичности потенциальных возможностей и реального поведения,
возникновении «Мы-идентичностей» в солидарных группах и
общностях.
Список литературы
1. Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы
формирования социальной идентичности личности // Мир России. –
1995. – № 3–4, с. 158–181.
2. Эриксон, Э. Идентичность: юность и кризис. – Пер. с англ. –
М.: Флинта, 2006. – 342 с.
3. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод
социологии / Э. Дюркгейм.. – М.: Наука, 1996. – 494 с.
4. Парсонс, Т. Система современных обществ.. – М., 1998. – 270
с. 5. Мертон, Р.К. Референтная группа и социальная структура. –
М.:
Институт молодежи. Высшие социологические курсы, 1991. – 258 с.
6. Мид, Дж. Г. Избранное: Сб. переводов. – РАН. Центр социал.
научн.-информ. исследований. – М., 2009. – 290 с. 7. Ионин, Л.Г.
Символический интеракционизм // Критика
современной буржуазной теоретической социологии - . М.: Наука,
2003. – 290 с.
8. Кули, Ч.Х. Социальная самость // Американская социологическая
мысль: тексты / М.: МГУ, 1994. – 496 с.
-
9
9. Гоффман, Э. Стигма: заметки об управлении испорченной
идентичностью [Электронный ресурс]. / Режим доступа:
http://fb2lib.net.ru/book/145155. – 52 с.
10. Беккер, Г. Девиантность как следствие «наклеивания ярлыков»
// Контексты современности – II: Хрестоматия. 2-е изд.. – Казань:
Изд-во Казан. ун-та, 2001. – С. 145–149.
11. Хабермас, Ю. Демократия. Разум. Нравственность. – М.:
Academia, 1995. – 244 с.
12. Ядов, В.А. Социальная идентификация // Психология
самосознания. Хрестоматия. – Самара: Бахрах М. – 2000. – С.
589–602.
13. Ядов, В. А. Социальная идентификация в кризисном обществе //
Социологический журнал. – 1994. – № 1. – С. 35–52. УДК 339.138
Розенберг Н.В., Бабина В.Н. (Пенза, Пензенский государственный
университет) СИМВОЛ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ИЗУЧЕНИЯ
РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В культуре каждого региона существует некий стержневой
символ,
устойчивая кросс-структура, на которую нанизываются виды
деятельности населения, образ жизни и трудовой деятельности,
ментальность и т.д., она определяет характер и потенциал развития
культуры, создает свою конфигурацию взаимодействия общества и
природного ландшафта, находит отражение в градостроительстве,
архитектуре, интерьере и т.д., объединяет различные показатели, его
характеризующие, воздействует на внутренний мир человека,
определяет специфику его повседневности. «Символический универсум
упорядочивает также историю. Он связывает коллективные события в
единое целое, включающее прошлое, настоящее и будущее. По отношению
к прошлому создается «память», объединяющая всех тех, кто
социализирован в данной общности. По отношению к будущему создается
общая система отсчета для того, чтобы индивид мог планировать свои
действия. Так, что символический универсум соединяет людей с их
предками и потомками в смысловом единстве, которое служит для того,
чтобы преодолеть конечность индивидуального опыта и сделать
осмысленной человеческую смерть. И тогда все члены общества могут
считать себя сопричастными смысловому универсуму, который
существовал до их рождения и будет существовать после их смерти»
[1. С.168-169]. Культурный потенциал региона является приоритетным
ресурсом его развития, играет роль креативной интерпретации культур
и культурных традиций, выступает средой формирования, сохранения и
трансляции символических ресурсов региона.
-
10
Символ как объект исследования представляет интерес для многих
наук социально-гуманитарного цикла. В культурологическом ракурсе
наибольший интерес представляют работы Ю. М. Лотмана, который
рассматривает двойственную природу символа, определяет место
символа в культуре как связующего звена между историческими
пластами, памятью общества. Символ для автора – это, прежде всего,
«ген сюжета», без которого не может существовать ни одна композиция
литературного произведения. Если провести аналогию с композицией
пространства Поволжья, то, несомненно, можно увидеть много
элементов, влияющих на складывание и развитие облика региона. Но
прежде всего этим «геном» будет, конечно, Волга, которая составляет
основу и схему жизне- и градообразования региона. «… Мне
вспомнилась эта великая река со всей ее ширью и мощью, – пишет
Леонид Андреев, – со всем неисчерпаемым богатством и красотой. Она
– не в роскоши ее пароходов; она – в том могучем духе, который уже
сотни лет неистребимо владычествует на ее берегах, прячется в лесах
и вольным ветром проносится сюда, раздражая и беспокоя кротких
людей, для которых городская площадь – олицетворение бесконечности,
а кривой переулок, сдавленный каменными громадами, – синоним
простора».
Волга – самая большая река Европы и самая обжитая, оживленная из
крупных рек России. Поволжский регион своим названием манифестирует
о значимости и возможности присвоения образа Волги для
конструирования геопространственных символов. Волга представляет
собой протяженный естественный объект, во многом определяющий
способ развертывания образа жизни русского этноса. Топонимика,
позиционирующая связь региона с Волгой как с социокультурным
образом включена в контекст региональных взаимодействий, через
имена организаций, общественных объединений и движений, названия
СМИ.
По поводу происхождения названия реки в «Кратком топонимическом
словаре» В. А. Никонова написано следующее: «Выдвинуто много
гипотез о происхождении названия «Волга», но ни одну из них нельзя
назвать доказанной». Поэтому, не вдаваясь в этимологию гидронима
«Волга», укажем на то, что оно прочно вошло в русский язык, от
него, кроме наименований жителей – волжанин, волгарь, образовано
немало слов: название территорий – Поволжье, Заволжье; название
городов и деревень – Волгоград, Волжск, Приволжье. Именем «Волга»
названа марка российского автомобиля; его носит популярный
научно-публицистический журнал.
С древнейших времен на Руси образ великой реки актуализируется в
топонимических мифах. В этих сказаниях Волга обретает человеческий
облик. Она – сестра нетерпеливой Вазузы и лукавой Западной Двины. У
красавицы Волги есть братья – бурный Днепр и глубоководный Ильмень
– озеро.
-
11
О Волге сложены сотни былин, легенд и сказок, пословиц и
поговорок. Общерусские тексты, издавна бытовавшие на Волге,
характеризуются духом вольности, удальства. Уже в исторических
песнях XVI века отражается расширение границ пространственного
мышления средневекового русича, появление масштабного взгляда на
историю своего этноса. В одически-возвышенной поэме «К Волге» поэта
XVIII века И. Дмитриева звучит торжественный гимн в честь великой
реки, символизирующей историческую славу россов и красоту русской
природы. Волжские просторы – почти постоянное место действия в
стихотворениях и поэмах Н. А. Некрасова и драмах А. Н.
Островского.
В ХХ веке Волга в полной мере упрочила свой символический
статус. Этому способствовали ее включение в кинотекст (кинокомедия
Г.В. Александрова «Волга-Волга» (1938), «Верные друзья» (1954) и
др.), наконец о Волге пели и поют песни. Следует отметить и то, что
во время Великой Отечественной войны Волга рассматривалась как
последний рубеж обороны в ходе Сталинградской битвы. Знаменитому
снайперу В.Г. Зайцеву принадлежат слова, вошедшие в учебники
истории: «За Волгой для нас земли нет!».
Волга является не только географическим фактором, экономически
важной транспортной артерией региона, помимо всего прочего это
основа культурной идентичности жителей множества городов и сел.
Волга – это специфический культурный ареал, это как раз та самая
детерминанта, которая определила характер и потенциал развития
культуры региона.
В историческом развитии Поволжья откристаллизовались символы,
выразившие на уровне целостности культуры Волги, ее стиль. Это
символы Матери, Жизни, Дома, в которых просматриваются этические и
эстетические стороны бытия этого региона. Есть только одна река,
которую сквозь тысячелетия в нашем народе звали Матушка, – это
Волга. Волга – это путь жизни, в который входит все, все смыслы
жизненного мира, в соответствии с которыми регулируется жизнь
человека. В этих символах возможно вычленить
пространственно-временные стороны этого культурного универсума, его
внутренние границы, структуры, позицию смыслового центра и
периферии, что обусловлено сосуществованием в культуре устойчивости
и динамики, нормативности и свободы, традиций и творчества.
Центральной осью данного символа является вечность пути, т.е.
вечность времени, задающего ритмику и пульсацию самой Жизни,
которую представляет Волга. Эта вечность, неистребимость
жизни-времени выявляет спектр нравственных и эстетических
ценностей: Волга – убежище от несправедливости и зла, она –
пространство свободы, красоты, солидарности, величия, взаимопомощи.
Такая конкретизация символа Пути характеризует не только характер
нормативности, устойчивости культуры Волги, но и ее динамизм,
-
12
поскольку культура живет через смену поколений людей и эпох,
«пропуская через себя» различные исторические события.
В этом главном символе Поволжья тесно переплелись этические и
эстетические ценности, что связано с потребностью воспроизводства
культурой самой себя в изменяющихся условиях. Так эстетический
смысл Волги как величественной красавицы выражает, определяет
устойчивость, самодостаточность, органическую целостность
эстетической формы и бытия, содержания жизни Волги. Он несет в себе
смысл доброты материнства, Дома родного, с одной стороны, и с
другой – смысл свободы, творчества, смелости, отражающих
динамические аспекты этой красоты. Именно это сочетание и
определяет бытийный статус эстетики Волги, получающей, таким
образом, статус высшей «инстанции» жизни и смысла для человека.
Таким образом, Волга, является культурным символом Поволжья,
многогранно осуществляя функции нормативности, регулятивности,
формирования жизненных смыслов. Не подлежит сомнению, что Волга
служит основой жизни волжан.
Географический символ региона, каковым является, по нашему
мнению, река Волга, выполняет важную функцию: он отражает
региональную идентичность и способствует ее укреплению.
Таким образом, физическое (географическое) пространство
Поволжья, является важнейшим фактором развития культуры.
Природное своеобразие, эстетическое наполнение великой реки и
прилежащих земель послужили источником вдохновения для многих
художников, писателей, поэтов, создавших бессмертные произведения,
где в художественных образах нашли отражение реальные места
Поволжья. Таким образом, сама земля, ее красота являются культурным
ресурсом, ключевым фактором и условием развития культуры. Не стоит
также забывать об истории Поволжья, на протяжении и под влиянием
которой развивалась культура. На территории Поволжья выделяются
многие историко-культурные области с разнообразными этнокультурными
типами, исторические ландшафты, области распространения многих
культур и религий. Исходя из этого можно говорить о важной
взаимосвязи коллективной исторической памяти человеческих сообществ
и их территориальной (географической самоидентификацией). Эта связь
важна для понимания того, что локальная история человеческих
сообществ через механизмы коллективной исторической памяти
сплачивает их вокруг собственного «Мы», воплощенного в тех или иных
ценностях и святынях повседневной жизни.
Культурное пространство Поволжья гораздо шире физического. Оно
распространяется вслед за культурными связями и простирается на всю
Россию и далеко за рубеж. Взаимосвязь между различными аспектами
пространства Поволжья очевидна. Физическое пространство, состоящее
из природной среды, населения и социально-экономических
-
13
систем, является базисным фактором и условием развития
повседневной деятельности и культуры. В нем существуют как объекты,
так и носители культуры. Культурное пространство выступает как
подсистема по отношению к физическому пространству. Оно наполнено
культурными акциями, мероприятиями, культурной активностью
населения. Наполнение культурного пространства не так стабильно,
как физического. Культурная жизнь протекает с разной динамикой в
разных местах и разное время.
Можно сделать вывод, что многолетний жизненный опыт народов
Поволжья формировался под активным воздействием природного
окружения. Хозяйственные занятия развивались с учетом наличия
лесов, плодородия земли, продолжительности теплового периода,
гидроресурсов. Народы Поволжья исторически имеют сходные способы
ведения хозяйства, типичное жилище, одежду, отвечающую
климатическим условиям. Под воздействием природного окружения
находилась и духовная жизнь народов. Существуют очевидные
взаимосвязи между объектами физического пространства (как
природными, так и культурно-историческими) и культурой
повседневности Поволжья, культурными ресурсами территории и
культурной активностью населения. Не только ландшафты оказывают
влияние на формирование культуры, но и люди через культуры влияют
на ландшафты, видоизменяя их и формируя культурные ландшафты двух
видов: креативно созданные человеком – парки, скверы, городские и
сельские ландшафты и окультуренные природные, видоизмененные
человеком.
Волга изобилует уникальными историческими памятниками. Это
всемирно известные кремли в Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани,
мемориалы в Ульяновске и Волгограде, уникальный заповедник в
Астрахани. Кроме того, это многочисленные дворцово-парковые
комплексы, архитектурные ансамбли, ботанические сады, музеи –
храмы, монастыри, музеи-заповедники, музеи-усадьбы, заповедники.
Все эти культурные ценности не воспринимаются в отрыве от
социокультурной и природной среды.
Резюмируя вышеизложенное, подчеркнем еще раз, что природа и
культура – две взаимосвязанные, неразрывные сущности, две стороны
одной географической реальности. Поэтому под культурой региона нами
понимается географически фиксируемая и исторически устойчивая
культурная модель, транслирующая базовые ценности национальной
культуры и отличающаяся особенностями бытового уклада и характером
повседневности.
Являясь самодостаточным социальным организмом, находящимся в
единстве со средой, Поволжье обладает физико-географическими,
культурно-цивилизационными, эколого-экономическими,
этнически-историческими свойствами. Другими словами, Поволжье –
это
-
14
экономическое, культурное, ментальное пространство, привязанное
к определенной географической и социальной среде.
Исходя из проведенного анализа следует, что на облик
повседневной культуры наряду с национальными особенностями, влияют
историческая общность и общность культуры и природной среды. Это
также обусловливает отличия культуры повседневности одного региона
от других, хотя добавим, что в условиях глобализации
постинформационного общества отличия эти все больше и больше
нивелируются.
Несмотря на популярность в современной жизни идеи глобальных
ценностей, все большее число людей осознает важность
пространственной координаты для культурных процессов. Более того,
современные процессы глобализации и информатизации актуализировали
региональную идею, как пространственно-территориальную локализацию
общности. Региональные культуры питают общее культурное и духовное
мироздание, а мировая культура может нормально развиваться только
при разноцветии регионов.
Таким образом, в культурном ландшафте региона выделяют два слоя
– культурный и природный: природный – это разнообразие природных
комплексов и природных ресурсов, необходимых для жизни населения,
это основа производственной культуры и культуры жизнеобеспечения;
культурный слой – это облик территории, который не выражен на
местности, но присутствует в сознании людей. Их синтез определяет
специфику культуры повседневности региона.
Ретроспективный анализ городов региона показывает, что их
исторические, культурные и хозяйственные особенности тесно связаны
с Волгой, что позволяет рассматривать ее как базовую
кросс-структуру, на которую нанизывается вся специфика организации
повседневной жизни людей региона, обеспечивая тем самым их
личностную идентичность.
Идентификационные функции основного культурного символа – Волги
проявляются в его способности консолидировать региональное
сообщество, формировать и позиционировать образ территории,
способствуя определению места региона в современной России.
Список литературы
1. Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по
социологии знания / П.Бергер,Т.Лукман.– М. : Academia-центр,
1995.
2. Крылов, М.П. Социокультурный регион в Российском
цивилизационном контексте / М.П.Крылов // География на рубеже
веков: проблемы регионального развития.– Курск, 1999. – Т.3. – С.
27–37.
3. Марковцева,О.Ю. Социально-этническая ткань повседневного
бытия человека / О.Ю. Марковцева // Вестник ОГУ. – 2006. – №4. – С.
36.
-
15
Раздел 2. Виды социальной идентификации: национальная,
групповая, корпоративная УДК 339.138 Каюмова Л.Х. (Ульяновск,
Ульяновский государственный технический университет) СОЦИАЛЬНАЯ
АКТИВНОСТЬ МОЛОДЕЖИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ЕЕ ГРАЖДАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
*
В последние десятилетия глубокие социально-экономические и
политические трансформации российского общества привели к
изменению условий жизни людей и их представлений об обществе в
целом. В структуре социальных идентичностей гражданская
идентичность квалифицируется, как одна из важнейших, поскольку
выступает как условие гражданской, политической, духовной
консолидации субъектов на социетальном и региональном уровнях
[1].
Гражданская идентичность означает ощущение тождественности
индивидов к государству и государственной политике; готовность и
способность выполнять обязанности гражданина, принимать осознанное
участие в жизни государства [2]. Цель нашей статьи - установить
взаимозависимость между социальной активностью молодежи и
проявлением ее гражданской идентичности.
Осознание своего места в государстве играет важную роль в
развитии молодежи, социальное положение которой характеризуется
неустойчивостью, маргинальностью, неопределенностью перспектив.
Процесс формирования гражданской идентичности для молодых россиян
сопряжен с процессами изменения традиционных форм социализации и
межпоколенческой преемственности, социальной мобильности, способов
профессионального и личностного самоопределения [3]. Молодежь, как
специфическая социальная группа, находящаяся в положении объекта и
субъекта социализации, чутко улавливает и реагирует на меняющиеся
общественные изменения.
В рамках проведенного нами регионального исследования
«Социально-политические ориентации и социальная активность
населения» (2013г.; выборка 1200 чел.) мы выделили молодежь как
отдельную группу респондентов. Получены следующие данные.
Представления молодежи о самой сути гражданства зачастую
являются деформированными (рисунок 1). Это проявляется в наличии
достаточно большого числа молодых людей, считающих, что у них нет *
Статья подготовлена в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ
«Социальный капитал некоммерческих организаций как условие развития
гражданского общества в России» № 15-53-00001
-
16
обязанностей перед страной (58%). Как известно, подлинное
гражданское общество может сформироваться только при условии
возникновения особого типа гражданственности, присущего в первую
очередь молодежи и предполагающего такие качества, как
представление о себе как субъекте правовой системы, чувство
ответственности и гражданского долга. Однако эти качества не
представляют системного единства: значительная часть молодых людей
идентифицирует свое гражданство лишь с формальной принадлежностью к
государству. При этом молодежь равно, как и представители старшего
поколения, ориентирована на зависимость от государства в плане
социальной защиты; патернализм преобладает над собственной активной
позицией молодежи.
Рисунок 1 – Представления молодежи о сути гражданства
(в процентах от числа опрошенных, n=1200)
В настоящее время представители молодежи слабо ориентированы на
различные формы социальной и гражданской активности: в качестве
основных каналов участия молодежи в социальной жизни выступают
действия, осуществленные частным образом, но без высокой
индивидуальной отдачи. Для большинства опрошенных молодых людей
(61%) представления о социальной активности связаны с возможностью
принести пользу людям (таблица 1). Как решение социально-значимых
вопросов воспринимает социальную активность 40% респондентов,
общение с разными людьми - 29%, реализацию собственных идей -
25%.
Основными формами проявления социальной активности молодежи
являются: помощь нуждающимся гражданам населения (52%), публикация
в СМИ и Интернете (39%), благоустройство домов, подъездов, рабочей
территории (34%) (рисунок 2).
-
17
Таблица 1 – Представления о социальной активности (в процентах
от числа опрошенных, n=1200)
Все
го
возраст тип населённого пункта (город)
16-2
4
24-3
5
35-5
0
стар
ше
50
Круп
ный
Сре
дний
Мал
ый
Пос
ёлок
Возможность принести пользу людям 51 61 47 45 54 46 57 47 60
Реализация собственных идей 16 25 14 11 17 18 16 16 14
Полезные знакомства и связи 18 16 22 20 14 18 17 18 18
Решение социально-значимых вопросов 41 40 42 44 36 39 43 52
38
Участие в общественной жизни коллектива
27 25 32 23 27 25 47 34 22
Общение с разными людьми 25 29 26 25 20 25 26 27 24
Способ решить свои проблемы 9 10 6 9 12 8 9 9 10
39
34
52
2725613
412
27
1 42
Публикации в СМИ, Интернете Благоустройство территории
Сбор средств для нуждающихся Организация избирательной
компании
Участие в митингах Обращение в общественные приемные
Обращение в гос. Органы Работа в экспертных советах
Работа в НКО Личные инициативы
Другое Никак
Рисунок 2 - Формы участия молодежи в общественной жизни региона
(в процентах от числа опрошенных, n=1200)
-
18
Чуть меньшей популярностью пользуются личные инициативы (27%),
организация избирательной компании (27%), участие в митингах (25%).
Практически не интересны молодым людям такие формы, как обращение в
государственные органы (13%), работа ы общественных организациях
(12%), обращение в общественные приемные (6%), работа в экспертных
комиссиях (4%).
Привлечение молодых людей к различным формам социальной и
гражданской активности возможно только при соответствующей
информационной поддержке общественных инициатив. Перспективными
каналами коммуникации между молодыми людьми и структурами
гражданского общества являются телевидение, Интернет и социальные
сети (рисунок 3). Это объясняется тем, что молодежь активно
использует информационные технологии в получении необходимых
сведений.
Рисунок 3 – Источники информации о формах социальной активности
в регионе
(в процентах от числа опрошенных; n = 1200)
В сознании современной молодежи присутствует интерес к
патриотическим идеям и лозунгам (76%), однако для большей части
патриотизм является сегодня абстрактным термином: вербально
выражаемый патриотизм соседствует с эмигрантскими намерениями,
желанием уехать из страны, возникающим по причине трудных жизненных
условий, невозможности реализовать себя, из-за неустроенности и
невостребованности (таблица 2).
-
19
Таблица 2 – Личная гражданственность и патриотизм (в процентах
от числа опрошенных, n=1200)
Все
го
пол возраст образование
М
Ж
16-2
4
24-3
5
35-5
0
от 5
0
Ср.
общ
. Н
ач.
проф
есси
онал
ьн.
Ср.
спец
.
Вы
сшее
Уч. с
тепе
нь
Я - патриот 40 44 38 36 29 46 50 33 34 42 46 50 Я скорее
патриот, чем не патриот 36 28 41 30 45 36 28 32 34 36 35 37 Я
скорее не патриот, чем патриот 9 12 8 19 11 6 5 20 9 6 8 6 Я не
патриот 8 6 3 5 5 2 5 6 6 4 4 0 Затрудняюсь ответить 13 10 10 10 10
10 12 9 17 12 7 7
Итак, проведенное исследование подтвердило гипотезу о том,
что
в современном российском обществе, когда внутренние личностные
механизмы гражданской идентификации имеют первостепенное значение,
социальная активность оказывает влияние на формирование гражданской
идентичности, обеспечивая оптимальное сочетание целерациональных и
ценностно-ориентационных личностных структур, индивидуальных и
общественных интересов молодого поколения. Отмечается сильная
взаимозависимость между социальной активностью молодежи и
проявлением ее гражданской идентичности.
Рассматриваемые особенности гражданского сознания молодежи в
современной России дают основания утверждать, что у молодых людей
не формируется должный уровень идентификации себя и своих интересов
с обществом, что, в свою очередь, имеет следствием возникновение
потребительского отношения к обществу, без развитого чувства
социальной ответственности и гражданственности. Наиболее
привлекательными для молодежи являются такие способы общественного
и гражданского участия, которые не требуют регулярных временных
затрат и связаны преимущественно с участием в разовых акциях и
мероприятиях. Присущая значительной части современной российской
молодежи склонность к индивидуальным и нерегулярным формам
общественного участия во многом затрудняет рост ее организованной
гражданской активности.
-
20
Список литературы
1. Красин, Ю.А. Становление гражданского общества. Российская
головоломка / Ю. А. Красин // Полис. - 2012. - № 2. - С. 36-39.
2. Гонеева, В.В. Патриотизм и нравственность / В. В. Гонеева //
Социально-гуманитарные знания. - 2009. - № 3. - С. 178-187.
3. Шапко, В.Т. Гражданская культура студентов. Тенденции и
проблемы формирования / В.Т.Шапко // Социологические исследования.
- 2009. - № 4. - С. 108-117. УДК 339.138 Королев С.В. (Ижевск,
Удмуртский государственный университет) О ПРИЧИНАХ КРИЗИСА
ИНСТИТУТА ОТЦОВСТВА В РОССИИ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ЦЕННОСТНЫЕ
УСТАНОВКИ
Гармоничное развитие детей в семье включает наличие, как
матери,
так и отца. В неполных семьях, состоящих из одного из родителей,
у детей значительно чаще фиксируются различного рода
психологические проблемы и даже склонность к девиациям. Например, у
мальчиков выросших без отца, как правило, менее выражено мужское
начало, они боятся брать на себя ответственность, реже проявляют
инициативу, девочкам, в будущем браке, сложно строить семейные
отношения, так как они были лишены в детстве, опыта взаимодействия
родителей. Все это объективно, так как матери, сделавший выбор в
пользу самостоятельного воспитания ребенка, имеют значительно
меньше ресурсов и возможностей, а самое главное, мать не может
заменить отца, это разные идентификационные сущности. [1]
Между тем, в европейских странах, по разным оценкам от 40 до 60%
женщин считают, что могут обойтись в воспитании ребенка без отца.
Эти настроения одна из причин высокого уровня разводов. В России с
1976 года число разводов не опускалось ниже 500-600 тысяч в год,
ежегодно в стране разводятся более 1 млн. мужчин и женщин. Согласно
данным исследования ООН за 2011 год Россия по этому показателю 4,7
развода на тысячу граждан, 669 тыс. 421 расторгнутых брака заняла 1
место в мире. [2] В результате, в каждой третье семье нет одного из
родителей, как правило, отца. Статистика в ЗАГСах свидетельствует,
что в большинстве случаев инициаторами развода являются женщины,
наличие детей часто не является помехой. [3] Повторные браки в
России заключаются значительно реже, чем в других странах, (это в
первую очередь, результат сверхвысокой смертности мужчин в
трудоспособном возрасте), этим мы отличаемся, от американцев, где
количество разводов так же высоко, однако бывшие супруги чаще
находят новую семью. Кроме этого в США есть хорошая традиция,
http://ecsocman.hse.ru/socis/msg/23505333.htmlhttp://ecsocman.hse.ru/socis/msg/23505333.html
-
21
подкрепленная законодательно, когда после развода отцы регулярно
навещают своих детей, у нас матери, как показывают исследования,
менее склонны допускать встречи отца и ребенка. [4] В результате, в
России выросло целое поколение детей без участия отца в воспитании
ребенка, со всеми вытекающими последствиями.
Проблема в том, что отцовское воспитание серьезно отличается от
материнского. Любовь матери безгранична, мать любит своего ребенка,
каким бы он ни был, это заложено Богом, природой, отец учит ребенка
выживать во внешнем мире, особенно это касается мальчиков.
Вспомним, произведение Н.В.Гоголя «Тарас Бульба», когда мать видит
вернувшихся из школы взрослых сыновей, она по- прежнему видит в них
детей, хочет, чтобы те побольше остались дома, для отца, они в
первую очередь воины: сильные, выносливые. Кульминационным моментом
произведения является смертный приговор отца сыну, это трагедия, но
видимо есть ценности важнее отцовской любви: честь, долг, Родина.
Не случайно в словах отечество, патриотизм, отчизна, корень «отец»,
то, что передано нам от отцов, отец обеспечивает преемственность
поколений, традиции.
Главная причина кризиса института отцовства, и здесь научное
сообщество едино, переход общества из аграрной в индустриальную
стадию развития. Занятие земледелием требовало применения мужской
силы, мужчина был основным кормильцем семьи, без него семья была
обречена на нищее существование и голодную смерть. Поэтому мальчики
с детства осознавали эту ответственность, например, в стихотворении
Н.А. Некрасова «Мужичок с ноготок», есть такая фраза, «семья-то
большая, да два человека всего мужиков-то: отец мой да я...», а
мальчику всего лишь шестой год миновал. Семья была целостной,
иерархичной, жена подчинялась мужу, дети слушались родителей, отец
нес ответственность за всю семью. В тех тяжелых условиях можно было
выжить только в рамках этой концепции семьи.
Вторая причина, связана с теми радикальными политическими
преобразованиями, которые произошли в России в советское время. В
период культурной революции, индустриализации, женщины массово
вовлекаются в общественное производство, женщина уже не только мать
и хозяйка дома, но в первую очередь труженица, ударница
социалистического труда. Дети значительную часть времени проводят
не в семье, а в школе, детских общественных организациях. Это
привело к тому, что семья как социально-экономическая, трудовая
единица была разорвана, у жены кроме мужа появились другие
начальники, у детей другие авторитеты. Это привело, в частности, к
феномену Павлика Морозова, когда сын «предает» отца. В результате
коллективизации, ликвидации частного землевладения, нарушается
преемственность поколений, отцу нечего было передать детям, кроме
разве, что морального авторитета.
-
22
Третья причина падения авторитета отца в семье, связана с
урбанизацией. В середине 50-х годов XX века численность городского
населения сравнялась с сельским, и в последующие годы стремительно
увеличивалась. Именно во второй половине 60-х годов, по мнению
демографа Анатолия Вишневского, произошла так называемая
демографическая революция, когда модельной становится семья,
состоящая из двух детей. Городской образ жизни сужает территорию
семейного пространства до 30-40 квадратных метров квартиры, здесь
нет необходимости выполнять тяжелую физическую работу, потребность
в мужчине резко снижается, дети теряют экономическую ценность, так
как нет необходимости в помощниках по хозяйству, выполняя лишь
психологическую функцию, а для этого много детей не надо.
Четвертая причина, связана с активной поддержкой государства
материнства и детства, что может приводить к обратному результату.
Различного рода пособия, льготы, гарантии, сделали женщин еще более
«независимыми», они тоже работают, и могут с их точки зрения
обойтись и без отца. Мужчина, отец, в первую очередь защитник, его
роль в семье возрастает в период опасности, трудностей, когда
необходимо выживать благодаря его мужским качествам, в период
относительного спокойствия, когда государство путем тех или иных не
продуманных мер вмешивается в семью, его роль падает. Отец уже не
чувствует такой ответственности, которая была раньше, семья может
обойтись и без него, государство всегда поможет, это одна из причин
роста потребления алкоголя в СССР в 60-70-е годы. Что касается
пенсий, то и здесь ситуация не однозначна, так как с введением
пенсий, взаимосвязь родителей и детей ослабла. Раньше дети были
кормильцами родителей в старости, теперь эта необходимость отпала,
это одна из причин снижения рождаемости.
Вытеснение религиозных традиций светскими, еще одна причина
кризисных тенденций в семье. В их основе чувственно-эмоциональное
восприятие мира, материальное вытесняет духовное, эти тенденции
были зафиксированы социологом Питиримом Сорокиным еще в начале 20
века [5]. Для верующего человека, семья, дети, уважение к
родителям, это ценность, для светского, важно то, что рекламируется
в СМИ: стильный образ жизни, красивые вещи, автомобиль,
путешествия, то, есть, то, что приносит удовольствие, всё, что
мешает, дети, семья, муж, можно исключить.
Таким образом, кризис института отцовства, оказывает негативное
влияние на все стороны духовной, социальной, общественной жизни.
Необходимо предпринять следующие меры.
Во-первых, культивировать семейные ценности, материнство и
отцовство должны быть привлекательными идеалами для молодежи.
Сегодня в СМИ, к сожалению, представлен негативный образ отца
(не
-
23
умный, не трезвый, пассивный), задача создать положительный:
ответственный, трезвый, не равнодушный.
Во-вторых, формирование однодоходной семьи, женщине, матери
необходи
