И.А. Кибак, кандидат психологических наук, доцент, Академия МВД Республики Беларусь

УЧЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОМПОНЕНТА В ЗАКОНОПРОЕКТАХ И ИХ ГУМАНИЗАЦИЯ

THE ACCOUNT OF THE PSYCHOLOGICAL COMPONENT IN BILLS

AND ITS HUMANIZATION

Рассматриваются проблемы поиска и учета психологического компонента в законопроектах и их гуманизация. Дается краткий обзор основных направлений рассматриваемых проблем, которые иссле-дованы в работах отечественных и зарубежных ученых-правоведов и психологов. Раскрывается гумани-зация и психологизация закона с содержательной стороны. Отмечаются недостатки законотворче-ской деятельности, связанные с изменением содержательной стороны законов и методов правовой рег-ламентации общественных отношений. Предлагается идея о создании банка ошибок, возникающих в ходе законотворчества и правоприменения. Даются рекомендации субъекту права законодательной дея-тельности (депутату) по овладению искусством использования психологических знаний для создания гуманных законов.

There are problems of search and account of psychological component in bills and its humanization. There

is a short review of the basic solutions of the considered problems which are investigated in works of native law-yers and psychologists. There is humanization and psychologization of the law from the substantial point of view. There are some drawbacks in legislative activity connected with the change of the substantial part of laws and methods of legal regulation of social relations. There is a suggestion of creation of bank of the errors aris-ing in lawmaking and law enforcement. Some recommendations are made to subjects of law of legislative activ-ity (deputy) on how to master the art of employing of psychological knowledge for humane law creation.

Применение научных знаний в сфере законо-

творчества с привлечением достижений психо-логии имеет длительную предысторию от пер-вых дискуссий до разнообразной исследователь-ской практики. Идеи выдающихся исторических личностей — Сократа, Аристотеля, Платона, Демосфена, Солона, Перикла, Эпикура, Конфу-ция, Августина, Фомы Аквинского, Цицерона, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш.-Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. Гегеля, И. Бентама, Дж. С. Милля, М. Вебера, Б.Н. Чичерина, К. Маркса, Ф. Энгельса, Н.М. Куркунова, Н.И. Лазаревского, К.Н. Соколова, Л.И. Петражиц-кого и многих других — об отношении личности и психологии права, субъекта права и свойств человека в законотворческом процессе, воспита-нии хорошего гражданина, о том, каким надле-жит быть законодателю; достоинства и недостат-ки демократических начал в законотворческом процессе; общие требования юридической тех-ники и др., составляют основу создания психоло-гии законотворчества. Г. Гегель утверждал: «Правовые законы — это законы, идущие от лю-дей» [7. — С. 57]. Уже тогда эффективность за-кона связывалась с психологическими законами поведения людей. В то же время все острее стал ощущаться недостаток одних только правовых знаний при подготовке законопроектов, приня-

тии законодателем правовых решений. В связи с этим появилась потребность в привлечении до-полнительных знаний из естественных наук, из области психологии.

Анализ содержания научных работ, посвя-щенных право- и законотворчеству, психологии парламентского правотворчества, психологиче-ским проблемам правового регулирования, про-фессиональной дисциплины парламентской дея-тельности, нормотворческой технике, качеству закона и эффективности законодательства, по-зволяет говорить о практической значимости данного вопроса. Проблемы поиска и учета пси-хологического компонента в законопроектах и их гуманизация нашли отражение в научных трудах таких ученых, как С.А. Авакьян, С.С. Алексеев, Л.М. Бойко, С.В. Бошно, О.Н. Булаков, В.Л. Васильев, А.Ф. Вишневский, Н.А. Власенко, О.А. Гаврилов, В.М. Герасимов, А.В. Грошев, А.А. Денисов, А.А. Деркач, А.Н. Ждан, М.И. Еникеев, Г.Х. Ефремов, В.П. Казимирчук, Т.В. Кашанина, Д.А. Керимов, А.С. Косопкин, М.М. Коченов, В.Е. Коновалова, Ю.К. Краснов, Н.Б. Крылов, В.Н. Кудрявцев, В.В. Лазарев, Е.А. Лу-кашева, А.В. Матусевич, Д.В. Ольшанский, М.Ф. Орзих, Р.К. Надеев, А. Нашиц, В.С. Нерсесянц, Ю.И. Новик, К.К. Панько, А.В. Петровский, А.С. Пиголкин, В.М. Поздняков, С.В. Поленина, Г.Г.

Почепцов, Е.А. Прянишников, А.Р. Ратинов, Т.С. Рахманина, В.В. Романов, Р.М. Романов, И.С. Савченко, Г. Спенсер, М.М. Сперанский, А.М. Столяренко, Ю.А. Тихомиров, Т.Я. Хабриева, Р.О. Халфина, А.М. Шадже, А.Г. Шестаков, Е.Б. Шестопал, В.П. Шупленков, В.А. Якунин, М.Я. Ярошевский и др. Однако, несмотря на опреде-ленные успехи в этой области, приходится кон-статировать, что указанная проблема, оставаясь одной из самых главных, является наименее раз-работанной в правовой психологии. Большое место в работах занимает схоластический и дек-ларативный материал, немало положений не со-гласуются и даже вступают в противоречие с общепризнанными данными психологической науки и отечественной законотворческой прак-тикой. Указанные авторы хотя и затрагивают общие, методологические вопросы, но в основ-ном рассматривают более узкие проблемы, включая разработку теоретико-правового исследования пси-хологии законодательной деятельности (А.С. Косопкин), психологические особенности парла-ментской деятельности (В.Г. Герасимов, А.А. Деркач и Т.И. Нефедова), исследование правил и элементов законодательной те хники, в част-ности языка закона (Д.А. Керимов, А.С. Пиголкин), проблемы подготовки проектов нор-мативных правовых актов (Ю.А. Тихомиров, А.С. Пиголкин, Т.С. Рахманина). В ряде случаев выявлялись слабые места, нерешенные вопросы либо положения, нуждающиеся в детальной, уг-лубленной проработке. В связи с этим представ-ляется весьма актуальным скорейшее внедрение специальных психотехнологий и психологиче-ских разработок в законотворческую деятель-ность.

Благодаря активной законотворческой дея-тельности белорусских парламентариев и прин-ципиальной правильности правовых новаций за период с принятия Конституции Республики Бе-ларусь (далее — Конституция) произошли суще-ственные содержательные изменения закона: его психологизация и гуманизация [11. — С. 60–64]. И в настоящее время правильное отражение по-требностей жизни, эффективность, полнота и своевременность законопроектов, законодатель-ных решений, высокое качество законов стано-вятся во многом определяющими факторами по-литического, социального и нравственно-духовного обновления Беларуси, экономических преобразований в стране.

Проблема поиска «психологического компо-нента» в законотворчестве или, другими слова-ми, подхода к пониманию законотворческих яв-лений с точки зрения субъектов права и психоло-гии людей всегда являлась одной из очень спор-ных [3. — С. 156—159; 17]. Объективная реаль-ность показала, что поскольку законотворчество является одним из видов человеческой деятель-ности, постольку нельзя игнорировать и его пси-

хологическую основу — сознание, переживания, установки, мотивацию, настроение субъектов права, участников законотворческого процесса. Для депутата нет сомнений в необходимости учета психологических аспектов в законотворче-стве, хотя теоретических основ для подобных исследований пока нет. Как отмечал А.М. Сто-ляренко, «пассивное отношение законодателя к отражению в совершенствуемой системе права реального состояния общественной правовой психологии сказывается отрицательно на право-вой психологии, а также на состоянии законно-сти и правопорядка» [21. — С. 56].

Приоритет человеческой личности, ее инте-ресов и потребностей во всех правовых решени-ях и действиях должен быть бесспорен, ибо та-кова гуманистическая природа права. Еще М.М. Щербатов в своих трудах требовал, чтобы законы разрабатывались с учетом индивидуаль-ных особенностей личности человека [5. — С. 19]. Такое изменение находится в русле общей заинтересованности общества в построении пра-вового и демократического государства. Право-вое государство и права человека неотделимы друг от друга: правовое государство — гарантия реальности прав человека в плане их защиты от нарушений со стороны аппарата государствен-ной власти, а права человека — гуманистиче-ское, человеческое измерение правовой государ-ственности, одна из главных целей ее существо-вания. Не случайно принцип гуманизма, состоя-щий в закреплении правовых отношений между обществом, государством и человеком, между людьми на основе человеколюбия, уважения достоинства личности, создания всех условий, необходимых для полноценного существования и развития личности, принято относить к числу развивающих первостепенные принципы спра-ведливости и свободы [16. — С. 424].

Законы, если они являются воплощением пра-ва, а не произвола, должны отражать объективные правовые потребности общества, которые, в свою очередь, детерминированы содержанием эконо-мической, социальной, психологической, полити-ческой, демографической, информационной, во-енной, духовной, идеологической и иных сфер. Законодатель должен иметь в виду, что на содер-жание правовых норм существенное влияние ока-зывают не только интересы отдельных групп, мнения, традиции, обычаи, правовые установки, но и такой естественный фактор общественной организации, каковым выступает природное нера-венство людей. Это неравенство в силу наличия индивидуального генетического кода является естественным и изначальным, не может быть ни-велировано никакими иными средствами, кроме социально-психологических, в системе которых должна отводиться особая роль психологии зако-нотворчества. При ее посредстве можно сгладить или, наоборот, усилить это неравенство.

Сколько существует человечество, столько и идет поиск наиболее рациональных психологи-ческих механизмов сглаживания природного неравенства, поиск более эффективных правовых систем. Немецкий ученый, основоположник со-временной политологии М. Вебер считал, что наука не может выборочно определить, в какой пропорции должны сохраняться условия сущест-вования природных неравенств, а в какой надо прилагать усилия по стиранию этих неравенств [2. — С. 520]. Кроме того, социальные действия, по мнению М. Вебера, познаются посредством «идеальных типов», которых насчитывается че-тыре [6. — С. 602]: 1) целерациональные дейст-вия, то есть такие, когда ясно осознаны цели и выбраны оптимальные средства их достижения с учетом внешних условий и ожидаемого поведе-ния других людей; 2) ценностно-рациональные, когда поведение индивида определяется верой, принятием некоторой системы ценностей — эти-ческих, религиозных, эстетических; 3) аффек-тивные, когда индивид стремится к цели, пови-нуясь не разуму, а чувствам и эмоциям; 4) тра-диционные — основанные на укоренившейся длительной привычке, утвердившемся стереоти-пе поведения применительно к тем или иным ситуациям. В итоге М. Вебер осуществил клас-сификацию идеальных типов права, соответст-вующих определенным типам господства. Типо-логия социального действия показывает, по убе-ждению М. Вебера, тенденцию возрастания ра-циональности в истории человеческой цивилиза-ции. Кроме того, М. Вебер, установив отличие «эмпирического» порядка от «нормативного», показал особенности психолого-социологического подхода в исследовании правовых отношений.

Сопоставление Конституции 1996 года [12] с ранее действовавшими основными законами страны говорит о демократизации, гуманизации и психологизации закона, его ориентации на че-ловека. На это, как на существенное изменение в содержании закона, указывал Р.З. Лившиц [14. — С. 72]. Такая посылка закреплена в ст. 2 Кон-ституции, где человек, его права и свободы про-возглашаются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанностью государства. Рег-ламентации прав и свобод человека и граждани-на посвящена также гл. 2 Конституции. Она от-крывается ст. 21, где провозглашено, что «обес-печение прав и свобод граждан Республики Бе-ларусь является высшей целью государства». В ст. 8 «признаются и гарантируются права и сво-боды человека и гражданина согласно общепри-знанным принципам международного права». Институт прав и свобод личности занял цен-тральное положение, которое раньше принадле-жало институту права собственности, если и не во всей правовой системе, то в Конституции. Другое дело, что связанные с этим надежды на

положительное воздействие института прав и свобод личности на все элементы правовой сис-темы: законотворчество, правореализацию, пра-вовое сознание, психолого-правовую культуру — пока еще, к сожалению, подтверждения в полном объеме в жизни не находят.

Наиболее характерным примером гуманиза-ции закона, его ориентации на человека следует считать, прежде всего, снятие запретов на ина-комыслие. Признание ст. 4 идеологического раз-нообразия, проявляющегося, в частности, в мно-гообразии политических институтов, идеологий и мнений, многопартийности и, соответственно, равенстве общественных объединений перед законом, несомненно, следует считать достиже-нием Конституции. Как ориентацию на человека можно также рассматривать допущение законом проведения собраний, митингов, уличных шест-вий, демонстраций и пикетирования (ст. 35), а также ограничение смертной казни (ст. 24).

Еще одним примером гуманизации закона является признание государством не только по-литической, но и юридической ответственности в отношении жертв политических репрессий, лиц, пострадавших от Чернобыльской аварии, и др. В этом же ключе следует рассматривать до-пущение законом возмещения физического, имущественного и морального вреда (ст. 60). Такая возможность долгие годы отвергалась пра-воприменительными органами, хотя и предлага-лась в работах многих ученых [15. — С. 28—29]. Гуманизацией закона следует также считать за-крепление за гражданами права обращаться в международные организации с целью защиты своих прав и свобод в том случае, если исчерпа-ны все имеющиеся внутригосударственные сред-ства правовой защиты (ст. 61).

Гуманизация закона иллюстрируется в лите-ратуре положением ст. 7 Конституции, устано-вившей, что она имеет не только высшую юри-дическую силу, но и прямое действие. Однако не следует в то же время преувеличивать его значе-ние. С одной стороны, не существовало какого-либо запрета прямого действия ранее действо-вавших Конституций. Более того, нормы преды-дущих Основных законов страны о правах граж-дан содержали, в отличие от Конституции 1996 года, указания о гарантиях реализации тех или иных прав, что могло служить определенным ориентиром для правоприменителя. С другой — как и раньше, многие конституционные положе-ния (ст. 48 — право на жилье, ст. 38 — защита материнства и детства, ст. 55 — охрана природы и др.) объективно не могут быть применены при отсутствии конкретизирующих их законов.

Одной из первоочередных задач законодате-ля должна стать разработка и закрепление в про-ектах закона процедур и механизма претворения в жизнь конституционных норм о правах и сво-бодах граждан. В нынешних кризисных условиях

сам институт прав и свобод человека подвергает-ся серьезным испытаниям. Белорусское общест-во наконец осознало безусловную ценность и важность естественных прав человека, но оно пока не в состоянии обеспечить их полное и ре-альное осуществление. Актуальнейшая проблема состоит в том, чтобы в дальнейшем наполнить содержащиеся во Всеобщей Декларации прав и свобод статьи и новую редакцию Конституции необходимым жизненным содержанием.

Гуманизация и психологизация закона с со-держательной (материальной) стороны связаны с изменением круга регулируемых законом отно-шений и с поиском оптимальных методов их психолого-правовой регламентации. Положи-тельные сдвиги в этом направлении обусловле-ны, прежде всего, расширением круга и числа отношений, регламентируемых собственно зако-нами. Наряду с отношениями экологии следует упомянуть вопросы здравоохранения (транс-плантация органов, право на искусственное оп-лодотворение и имплантацию эмбриона) и др. Интересные суждения о постепенном расширении круга личных неимущественных отношений, подпа-дающих под действие гражданского кодекса, содер-жатся в работе Л.О. Красавчиковой, специально по-священной этим вопросам [13. — С. 4–10].

На этапе подготовки законопроектов в пол-ной мере проявляются субъективные факторы, связанные как с личностными особенностями разработчиков, так и с психологическими явле-ниями, механизмами, сопровождающими этот процесс. Непосредственно написанию законо-проекта предшествует уяснение целей и задач правового регулирования, определение предмета регулирования, уточнение сферы действия пра-вовых норм во времени, пространстве и по кругу лиц. Все это требует выявления разработчиками существа проблемной ситуации и потенциальной возможности ее коррекции правовыми средства-ми. Однако на деле разработчики законопроекта и те, кто инициирует его разработку, — разные лица. Если первые чаще всего являются юриста-ми и профессионалами по вопросам предпола-гаемого правового регулирования, то вторые — это лица, принимающие правовые решения.

Перераспределение законотворческой компе-тенции между Палатой представителей Нацио-нального собрания Республики Беларусь (далее — Палата представителей) и другими субъектами права следует также рассматривать как несомнен-ный плюс в этом контексте, децентрализацию пра-вовой регламентации в Республике Беларусь. Не-обходима переориентация деятельности постоян-ных комиссий Палаты представителей на законо-проектную деятельность. В противном случае в нашей стране будет отсутствовать образующая единая система законодательства, служащая необ-ходимым условием для демократического соци-

ального правового пространства и укрепления бе-лорусской государственности.

В современный период выявились и некото-рые другие недостатки право- и законотворче-ской деятельности, связанные с изменением со-держательной стороны законов и методов право-вой регламентации общественных отношений. В этом плане следует, прежде всего, отметить по-пытки урегулирования законом отношений, не относящихся к сфере правовой регламентации. Наиболее характерный пример — проект закона «Об информационной безопасности», который не мог не вызвать возражений со стороны депу-татов Палаты представителей второго созыва и протестов широкой общественности. В результа-те проект закона был снят с обсуждения, хотя попытки возродить его идеи в другом законе, например «Об обеспечении информационной безопасности», не прекратились и поныне.

Существенным несовершенством законо-творческой деятельности, как в прошлом, так и в настоящее время может быть названа низкая ориентация законодателя на объективные зако-номерности регулируемых законом отношений. Это проявляется, в частности, в стремлении субъектов права (депутатов), исходя из субъек-тивного фактора — желания максимально быст-ро перейти к рыночным отношениям, ограничи-ваться в принимаемых законах рыночным пра-вовым механизмом в сфере экономики и соци-альной жизни, не принимая в расчет слабый кон-троль за выполнением законов и уровень право-сознания и психолого-правовой культуры насе-ления. В этом одна из причин неэффективности многих уже принятых законов («О занятости населения Республики Беларусь», «О благотво-рительной деятельности и благотворительных организациях» и др.).

Недостаточный учет законодателем глубин-ных процессов развития общества и экономики породил казуистичность принимаемых законо-проектов (правовых норм), что проявляется в их нацеленности на решение сиюминутных задач. Такие законы, как «О крестьянском (фермер-ском) хозяйстве» и другие, приходится часто изменять, дополнять либо отменять, что и поро-ждает среди должностных лиц и населения пра-вовой нигилизм. Обратной стороной медали яв-ляются законы, содержащие нормы декларатив-ного характера («О демографической безопасно-сти», «Об обеспечении экономической безопас-ности» и др.), основное содержание которых в большинстве случаев сводится к провозглаше-нию целей и задач, регламентирующих соответ-ствующие общественные отношения. В таких законах фактически отсутствуют правовые нор-мы, определяющие направления развития соци-альных отношений путем установления адресо-ванных субъектам предписаний, запретов и доз-волений. Как и законы-однодневки, декларатив-

ные и отсылочные законы (правовые нормы) от-рицательно влияют на правосознание граждан и должностных лиц, подрывают абсолютную, необ-ходимую в правовом государстве, обязательность нормативных установлений закона и в конечном счете способствуют распространению правового нигилизма, чреватого подменой закона автори-тарными волюнтаристскими предписаниями.

Серьезным недостатком законотворческой деятельности является игнорирование принципа историзма. Вредят повышению качества подго-товки проектов закона тенденции игнорирования право- и законотворческого опыта прошлых лет, который оказал большое влияние на законода-тельство других государств, особенно европей-ских. Развитие государства и психологии права — процесс непрерывный и заслуживает отраже-ния в издаваемых законах. Следует согласиться с В.П. Кашеповым, напомнившим, что в процессе судебных реформ в нашей стране в 20-х годах прошлого века законодательство, его формы, законодательная техника, накопленные в бело-русском законодательстве в конце XIX — начале XX века, очень широко использовались при соз-дании кодексов, законов о судоустройстве и т. д. Думается, говоря о преемственности, важно об-ращаться не только к законам и иным правовым актам, созданным за последние десятилетия, но и более широко использовать опыт законотворче-ства последнего столетия развития отечествен-ного и зарубежного законодательства.

В ходе законотворчества депутатами должен учитываться не только положительный истори-ческий опыт, но и отрицательный. Учет истори-ческого опыта — это, прежде всего, учет основ-ных исторических тенденций развития нашей государственности, это стремление избежать ранее допущенных просчетов и ошибок.

На качество и эффективность белорусского законодательства влияет бездумное заимствова-ние иностранных правовых норм и институтов. Примером могут служить попытки включения в правовую систему Беларуси норм системы права зарубежных государств. Погоня за «совершенны-ми» романо-германскими образцами юридических построений, как правило, не эффективна и не со-ответствует психологической культуре. Это чрез-вычайно абстрагирует юридический организм Беларуси, переуплотняет его формальными инст-рументами, не находящими адекватного примене-ния в жизни. Именно этой коллизией объясняются многие проблемы, так остро возникающие в стра-не в периоды глобальных правовых новаций и массированных инъекций иностранного права в отечественную правовую культуру.

Значительным препятствием в создании эф-фективного законодательства служит отсутствие в законе предметного и содержательного разгра-ничения между простыми и конституционными законами, законом и указом, законом и другими

(кроме указа) подзаконными правовыми актами. Между тем без этого невозможна реализация на практике принципа верховенства законов, лежа-щего в основе построения и функционирования демократического социального правового госу-дарства, каким Республика Беларусь провозгла-шена Конституцией 1996 года. На это обстоя-тельство неоднократно указывалось в литературе и в докладных записках, адресованных научны-ми учреждениями высшим органам государст-венной власти республики [1. — С. 131—134; 4. — С. 29—42; 9. — С. 125—128].

Дефекты законотворчества не могут быть ис-правлены в процессе правоприменения. Это неиз-бежно влечет за собой неэффективность закона, которая может усиливаться в результате ошибок при правоприменении. В этой связи следует все-мерно поддержать идею о создании банка ошибок, возникающих в ходе законотворчества и право-применения, а на основе их анализа разработать единую теорию законотворческих и правоприме-нительных ошибок.

Изменение содержательной стороны закона влечет за собой изменение его функциональной направленности. Оно состоит в изменении соот-ношения элементов правовой регуляции и само-регуляции поведения субъектов права в пользу последней, что связано с общей психологизацией и гуманизацией права, с его ориентированностью на человека и, как следствие, с расширением свободы усмотрения субъектов права в качестве необходимого условия функционирования пра-вового, демократического государства. Транс-формация категории «государственный интерес» в категорию «публичный интерес» немало спо-собствовала изменению функциональной на-правленности закона.

Одним из проявлений рассматриваемой тен-денции служит изменение соотношения централи-зации и децентрализации правового регулирова-ния. Потребность в этом связана с необходимо-стью создания саморегулирующегося механизма, основанного на обратной связи, адекватно выра-жающей и переводящей на язык права экономиче-ский механизм рынка [19. — С. 11], и с реализа-цией демократического потенциала современного белорусского государства. Последнее обусловле-но тем, что парламентаризм заключает в себе не только механизм прямого воздействия общест-венных интересов на государство и использование публично-властных интересов в целях саморегу-ляции, но и механизм самого общественного са-морегулирования. В результате создается обрат-ная связь между государством — регулирующей системой и обществом — системой, внутренне саморегулирующейся и одновременно регулируе-мой государством [20. — С. 39—40].

Одно из проявлений нормативной саморегу-ляции — возрастание регулирующей роли инди-видуальных актов, в первую очередь договоров

[18. — С. 7—8]. Нельзя, однако, упускать из ви-ду, что именно закон служит первичным юриди-ческим источником развития договорных форм, придания им законной силы. Так, гражданский кодекс закрепляет формы и общие условия дого-воров, которые обеспечивают им правовую за-щиту. Следует согласиться с высказанным в на-учной литературе мнением, что внутриорганиза-ционные нормы рационально распределяют силы в системе права. Происходит обогащение содер-жания правовой формы.

Внутриорганизационные нормы обеспечивают гибкость правового регулирования, смягчая основ-ное противоречие права между необходимостью его динамизма и стабильностью одновременно. Это и есть проявление саморегуляции в праве [8. — С. 16]. Т.В. Кашанина считает, что проблема де-централизации в праве вышла сейчас на первое место и стала исключительно актуальной. Соответ-ственно, она видит основную задачу в том, чтобы сделать централизованное регулирование мини-мальным, избирательным, упорядочивающим лишь то, что нельзя не регулировать из центра. В таком случае за коллективами должно презюмироваться право не только дорегулировать, а и урегулировать то, что не относится к сфере законодательного ре-гулирования [10. — С. 30].

Расширение пределов саморегулирования не-разрывно связано с изменениями психотехноло-гии правового регулирования в законотворческой деятельности. В идеале должно существенно со-кращаться число властных норм и увеличиваться удельный вес альтернативных норм, а также норм, допускающих исключения. В этой связи психоло-го-правовая наука должна высказать свое отрица-тельное отношение к практике создания подза-конных актов, по своей природе — типовых дого-воров, имеющих силу правового акта.

К сожалению, нарушения законности неред-ки и в других отраслях и сферах общественной жизни. Их искоренение требует не только акти-визации законотворческой деятельности, но и существенного роста правовой, нравственной и психологической культуры населения и должно-стных лиц, понимания всей ценности принципа соблюдения законности как для укрепления бе-лорусской государственности, так и для общест-ва в целом.

Изложенное обосновывает, что содержатель-ная направленность создания законов — дело эвристическое и, как любой творческий процесс, предполагает серьезное, вдумчивое и ответст-венное к себе отношение, требует накопления определенных знаний, в том числе психологиче-ских, овладения искусством использования этих знаний для создания гуманных законов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Андреев И.С. Стратегия законов // Белару-ская думка. — 2001. — № 5. — С. 131—134.

2. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. — М., 1993. — С. 520.

3. Брычева Л.И. Психологические аспекты за-конотворческого процесса: современный взгляд // Журнал российского права. — 2007. — № 4. — С. 156—159.

4. Василевич Г.А. Обеспечение верховенства Кон-ституции в законотворческой и правоприменительной деятельности // Актуальные вопросы нормотворчества в Республике Беларусь: материалы науч.-практ. конф., Минск, 21 дек. 2000 г. — Минск, 2001. — С. 29—42.

5. Васильев В.Л. Юридическая психология: учебник / В.Л. Васильев. — СПб.: Питер, 2001. — С. 19.

6. Вебер М. Основные социологические по-нятия // Избр. произведения. — М.: Прогресс, 1990. — 602 с.

7. Гегель Г.-В.-Ф. Философия права: пер с нем. / ред и сост. Д.А. Керимов и В.С. Нерсесянц. — М.: Мысль, 1990. — С. 57.

8. Кабышев С. В. Внутриорганизационные нормы советского права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01. — М., 1991. — С. 16.

9. Калинин С.А. О совершенствовании Зако-на «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» // Актуальные вопросы нормотворче-ства в Респ. Беларусь: материалы науч.-практ. конф., Минск, 21 дек. 2000 г. — Минск, 2001. — С. 125—128.

10. Кашанина, Т.В. Децентрализация в пра-вовом регулировании (структурный анализ): ав-тореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.01. — М., 1992. — С. 30.

11. Кибак И.А. Психологические аспекты гуманизации содержания закона // Правовые и социально-экономические аспекты развития государства на современном этапе: сб. науч. тр. Баранович. гос. ун-та / редкол.: В.И. Кочурко (гл. ред.) и др. — Барановичи: БарГУ, 2007. — С. 60—64.

12. Конституция Республики Беларусь 1994 года: с изм. и доп., принятыми на респ. референ-думах 24 нояб. 1996 г. и 17 окт. 2004 г. — Минск, 2004. — 46 с.

13. Красавчикова Л.О. Понятие и система лично-стных неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ. — Екатеринбург, 1994. — С. 4—10

14. Лившиц Р.З. Теория права. — М., 1994. — С. 72.

15. Малеин Н.С. Современные проблемы юриди-ческой ответственности // Государство и право. — 1994. — № 6. — С. 28—38.

16. Мелехин А.В. Теория государства и пра-ва: учеб. пособие. — М.: Маркет ДС, 2007. — С. 424.

17. Поленина С.В. Законотворчество в Рос-сийской Федерации. — М., 1996. — 128 с.

18. Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия, власть и правопорядок // Государство и право. — 1994. — № 1. — С. 7—8.

19. Халфина Р.О. Современный рынок: пра-вила игры. — М., 1993. — С. 11.

20. Четвернин В.А. Демократическое кон-ституционное государство: введение в теорию. — М., 1993. — С. 39—40.

21. Энциклопедия юридической психологии / под общ. ред. А.М. Столяренко [и др.]. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2003. — С. 56.