ЖИЗНЬСаша Чёрный

И

Андрей Белый СУДЬБА135 лет со дня рождения

135 лет со дня рождения

Ну, так вот - такой поэт примчался к вам: Это ваш слуга покорный, Он зовется "Саша Чёрный"... Почему? Не знаю сам.

Саша Чёрный (Александр Гликберг) родился в Одессе, городе, подарившем нам немало весёлых талантов. Одесса помнит, что в ней родились Бабель и Катаев, Ахматова, Ильф и Петров. Но самым-то первым из знаменитых писателей в ней родился Саша Чёрный.

Саша Чёрный (Александр Михайлович Гликберг) (1880-1932) – талантливый русский поэт, прозаик, переводчик, автор популярных лирико-сатиричесих стихотворных фельетонов.

Родился будущий поэт-сатирик в Одессе, в многодетной семье провизора. Оба его родителя были людьми с крутым нравом и истеричным характером, из-за чего счастливым детство Саши назвать было нельзя. В семье было 5 детей, двоих из которых звали Саша. Блондина называли «Белый», брюнета - «Черный». Отсюда и псевдоним.

Поступить в гимназию Саша не мог из-за процентной нормы для евреев. Отец уже собирался было отдать его в обучение какому-либо ремеслу, но передумал и разом решил крестить всех детей, тем самым уравняв их в гражданских правах с прочими российскими подданными христианского вероисповедания. После чего Саша Гликберг 9 лет от роду поступил, наконец, в гимназию.

Мечта свершилась… Однако вскоре учеба обернулась неким подобием казенной службы, новыми страхами и наказаниями, которые добавились к домашнему игу. Стоит ли удивляться тому, что в пятнадцатилетнем возрасте он бежал из дома, последовав, кстати, примеру старшего брата.

Вначале беглеца приютила тетка, сестра отца, отвезла его в Петербург, где он в качестве пансионера продолжил учение в местной гимназии. Но когда его «за двойку по алгебре» исключили из гимназии, он фактически оказался без средств к существованию. Отец и мать перестали отвечать на письма блудного сына с мольбами о помощи.

После отчисления из гимназии, учеба в которой тяготила юношу, он стал нищим-попрошайкой. Отец и мать его игнорировали.

Дальнейший поворот событий трудно, пожалуй, назвать другим словом, как чудо. Узнав по чистой случайности о судьбе несчастного юноши, брошенного семьей, начинающий журналист Александр Яблоновский поведал о его горестной участи на страницах «Сына отечества» - одной из крупнейших газет того времени. Статья попала на глаза житомирскому чиновнику К.К. Роше, и тот решил взять его к себе в дом. Так Саша Черный в конце 1898 года очутился в Житомире - городе, ставшем для него поистине второй родиной.

Чем в следующем номереЗаполнить сотню строк?Зимою жизнь в ЖитомиреСонлива, как сурок. Живет перепечаткамиГазета-инвалидИ только опечаткамиПорой развеселит.

Ах, жизнь полна суровости,Заплачешь над судьбой:Единственные новости —Парад и мордобой!

Гимназию в Житомире не удалось закончить из-за конфликта с директором. Да, по правде сказать, и поздно было учиться - подоспело время призыва на воинскую службу. Отслужив два года в качестве вольноопределяющегося, Саша Чёрный оказывается в местечке Новоселицы на границе с Австро-Венгрией, где поступает на службу в местную таможню. По возвращении в Житомир Гликберг начинает сотрудничать в газете «Волынский вестник», открывшейся 1 июня 1904 года. Однако вести здесь фельетон ему довелось недолго: всего через два месяца газета прекратила свое существование. Тогда-то он и начал писать стихи, где поведал о скуке и рутине провинциальной жизни. В 1904 г. в житомирской газете был напечатан «Дневник резонера» Саши Чёрного.

Потом Саша Гликберг, обуреваемый честолюбивыми мечтами, перебирается в Петербург, где удалось устроиться на Службу сборов Варшавской железной дороги. Канцелярская работа: балансы, счета — всё это мало увлекало его. В канцелярии Саша исподтишка наблюдал типы - персонажей своих будущих сатир и памфлетов.

Духовной жаждою томимый,Он грыз перо по вечерам…Язык мечты невыразимыйМешал балансам и счетам… Утратив сон, худой и бледный,Он стал хулить весь божий свет,А про него шептались: «Бедный,Плохой конторщик и поэт». - так он писал тогда о себе.

Первая слава к Саше Чёрному пришла в 1905 году, когда он стал сотрудничать в петербургском еженедельнике «Зритель». Первое же опубликованное там под никому не ведомым литературным именем стихотворение «Чепуха» было подобно разорвавшейся бомбе и разошлось в списках по всей России. Номер этот тут же был конфискован «за подрыв государственных устоев и оскорбление личности государя», а сам поэт только потому не подвергся репрессиям, что ему чудом удалось бежать за границу.

Возвратившись через 3 года, Саша Чёрный становится постоянным сотрудником «Сатирикона», редактором которого был Аркадий Аверченко. Здесь-то и расцвёл его талант.

В первом номере еженедельника под никому не известным литературным именем были напечатаны то ли смешные, то ли грустные стихи: Все в штанах, скроённых одинаково,при усах, в пальто и в котелках.Я похож на улице на всякогои совсем теряюсь на углах. Но всем сразу стало ясно: такой не затеряется.

В 1908-1911 гг. был одним из ведущих поэтов журнала «Сатирикон». То, что Саша Чёрный состоялся как поэт, и то, что 1908-1911 годы стали его «звездным часом», - величайшая заслуга «Сатирикона». Поэту не пришлось унизительно обивать редакционные пороги, ему сразу была предоставлена возможность выйти к широкому, поистине всероссийскому читателю. Его саркастические, но отнюдь не лишенные нежности стихи, появившиеся в «Сатириконе», сразу принесли ему популярность и, безусловно, оказали влияние на раннего Маяковского. Вл. Маяковский знал наизусть почти все стихи Чёрного и часто декламировал их. Саша Чёрный по настоянию Чуковского написал для детей 25 стихотворений.

После ухода из «Сатирикона» он печатался в газетах «Киевская мысль», «Русская молва», в журналах «Современный мир», «Аргус», «Солнце России», «Современник».

В 1910 году вышли «Сатиры» - первая книга стихов Саши Чёрного. «Сатиры» завершаются разделом книги - «Лирические сатиры», уже самим своим названием передающий эстафету следующей книге стихов - «Сатиры и лирика».

Вот несколько ранних юмористических миниатюр Саши Чёрного из цикла «Вешалка дураков»:

***Ослу образованье дали.Он стал умней? Едва ли.Но раньше, как осел,Он просто чушь порол,А нынче - ах злодей -Он, с важностью педанта,При каждой глупости своейСсылается на Канта. ***Дурак рассматривал картину:Лиловый бык лизал моржа.Дурак пригнулся, сделал минуИ начал: «Живопись свежа...Идея слишком символична,Но стилизовано прилично».(Бедняк скрывал сильней всего,Что он не понял ничего). Узнаваемо, не правда ли?

Поначалу новоиспеченному петербуржцу пришлось заняться канцелярской работой - на Службе сборов Варшавской железной дороги как уже было сказано выше. И хотя на первых порах его приютили родственники Роше, неуютно и одиноко чувствовал себя провинциал в северной столице. Его непосредственной начальницей на службе была М. И. Васильева, которая проявила к нему участие. Вскоре они связали свои судьбы узами брака. Союз оказался прочным, несмотря на разницу в возрасте (Мария Ивановна была старше на несколько лет), в положении и образовании. Мария Ивановна была ученицей видного профессора философии А.И. Введенского и родственницей известных купцов Елисеевых.

Свадебное путешествие летом 1905 года молодожены провели в Италии. По возвращении Саша Чёрный решает оставить ненавистную конторскую службу, дабы целиком отдаться литературной деятельности и образованию. В 1906 г. Саша Чёрный слушал лекции в Гейдельбергском университете.

Саша Чёрный и Вадим Фалилеев с жёнами в мастерской художника. 1913 год

***Слишком много разговоров,Пересудов, перекоров,Бесконечных рассуждений,Полувзглядов, полумнений…Слишком много. Слишком много безразличных,Веселящихся, безличных,Жизнерадостно - утробных,Всепрощающих, незлобных…Слишком много. Слишком много терпеливых,Неуверенных, плаксивых,Робких, маленьких, забитых,Растерявшихся, разбитых…Слишком много. Слишком много паразитов,Фарисеев, изуитов,Губернаторов, удавов,Патриотов, волкодавов…Слишком много. Слишком много слуг лукавых,Партий правых, жертв кровавых…И растет в душе тревога,Что терпения у богаСлишком много!

(1906)

ИНТЕЛЛИГЕНТ Повернувшись спиной к обманувшей надеждеИ беспомощно свесив усталый язык,Не раздевшись, он спит в европейской одеждеИ храпит, как больной паровик. Истомила Идея бесплодьем интрижек,По углам паутина ленивой тоски,На полу вороха неразрезанных книжекИ разбитых скрижалей куски. За окном непогода лютеет и злится...Стены прочны, и мягок пружинный диван.Под осеннюю бурю так сладостно спитсяВсем, кто бледной усталостью пьян.

Дорогой мой, шепни мне сквозь сон по секрету,Отчего ты так страшно и тупо устал?За несбыточным счастьем гонялся по свету,Или, может быть, землю пахал? Дрогнул рот. Разомкнулись тяжелые вежды,Монотонные звуки уныло текут:"Брат! Одну за другой хоронил я надежды,Брат! От этого больше всего устают. Были яркие речи и смелые жестыИ неполных желаний шальной хоровод.Я жених непришедшей прекрасной невесты,Я больной, утомленный урод". Смолк. А буря все громче стучалась в окошко.Билась мысль, разгораясь и снова таясь.И сказал я, краснея, тоскуя и злясь:"Брат! Подвинься немножко".

(1908)

Эпоху, последовавшую за крушением революции 1905-1907 годов, именовали временем «огарков»: одни бросились прожигать жизнь, другие не видели иного выхода, как загасить свою свечу. Эпидемия самоубийств захлестнула в первую очередь учащуюся молодёжь. Газетные страницы той поры пестрели сообщениями о самоубийствах, публикаций посмертных записок и досужих рассуждений по этому поводу. Саша Чёрный пишет стихотворение «Больному», где пытается удержать самоубийц от гибельного шага, напоминая им о ценности жизни:

Есть горячее солнце, наивные дети,Драгоценная радость мелодий и книг.Если нет — то ведь были, ведь были на светеИ Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ... Есть незримое творчество в каждом мгновенье —В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.Будь творцом! Созидай золотые мгновенья —В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз... Оставайся! Так мало здесь чутких и честных...Оставайся! Лишь в них оправданье земли.Адресов я не знаю — ищи неизвестных,Как и ты неподвижно лежащих в пыли. Если лучшие будут бросаться в пролеты,Скиснет мир от бескрылых гиен и тупиц!Полюби безотчетную радость полета...Разверни свою душу до полных границ. Будь женой или мужем, сестрой или братом,Акушеркой, художником, нянькой, врачом,Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом:Все сердца открываются этим ключом.

Многими современниками в эпоху повальных самоубийств эти стихи были восприняты как панацея. Их посылали тем, кто готов был наложить нас себя руки, с настоятельной просьбой прочесть и образумиться. Это одно из тех стихотворений-рецептов, которые очень помогают в критические моменты.

ВОРОБЬИНАЯ ЭЛЕГИЯ У крыльца воробьи с наслаждениемКувыркаются в листьях гнилых...Я взираю на них с сожалением,И невольно мне страшно за них: Как живете вы так, без правительства,Без участков и без податей?Есть у вас или нет право жительства?Как без метрик растите детей? Как воюете без дипломатии,Без реляций, гранат и штыков,Вырывая у собственной братииПух и перья из бойких хвостов? Кто внедряет в вас всех просвещениеИ основы моралей родных?Кто за скверное вас поведениеИсключает из списка живых?

Где у вас здесь простые, где знатные?Без одежд вы так пресно равны...Где мундиры торжественно-ватные?Где шитье под изгибом спины? Нынче здесь вы, а завтра в Швейцарии,Без прописки и без паспортовРаспеваете вольные арииМиллионом незамкнутых ртов... Искрошил воробьям я с полбублика,Встал с крыльца и тревожно вздохнул:Это даже, увы, не республика,А анархии дикий разгул! Улетайте... Лихими дворянамиВ корне зло решено ведь пресечь —Не сравняли бы вас с хулиганамиИ не стали б безжалостно сечь!

(1913)

Бодрый туман, мутный туманТак густо замазал окно -А я умываюсь!Бесится кран, фыркает кран...Прижимаю к щекам полотноИ улыбаюсь.

Здравствуй, мой день, серенький день!Много ль осталось вас, мерзких?Все проживу!Скуку и лень, гнев мой и леньБросил за форточку дерзко.

(«Утром»)

Саша Чёрный (сидит 5-й слева) среди сослуживцев по санитарной части штаба V армии.

В 1914-1917 годах Саша Чёрный был солдатом при полевом лазарете. В марте 1917 Временным правительством назначен заместителем комиссара Северного фронта. Его мысли и переживания военного времени были опубликованы в стихотворном цикле «Война» (1918).

Комиссариат Совета солдатских депутатов в Пскове. А.М. Гликберг (стоит в центре) - начальник отдела управления

комиссара Северного фронта. Фото из журнала 'Нива', 1917, №44

Саша Чёрный. Берлин. Начало 1920-х гг.

После Октябрьской революции (которую Чёрный не принял, несмотря на предложения большевиков возглавить газету в Вильно) осенью 1918 уехал в Прибалтику, где были созданы стихи о Литве и цикл «Русская Помпея», впервые обозначивший мотив ностальгии, отчетливо звучащий в эмигрантском творчестве поэта. В 1920 — переехал в Берлин, работал в берлинском журнале «Жар-птица». Со второй половины 1923 до начала 1924 — Чёрный в Италии, в семье Л.Н. Андреева (впечатления от Вечного города отразились в лирических и юмористических миниатюрах «Из римской тетради» и «Римские офорты»). С 1924 жил в Париже, сотрудничал в газетах «Последние новости», парижском «Сатириконе», «Русской газете» и др. периодических изданиях, устраивал литературные вечера, ездил по Франции и Бельгии, выступая со стихами перед русскими слушателями.

Е.М. Куприна, Саша Чёрный и его жена. Париж. Вторая половина 20-х гг.

Литературное собрание русских эмигрантов. Париж. Вторая половина 20-х гг.

Саша Чёрный и А.И. Куприн. Париж. Вторая половина 20-х гг.

Среди современных поэтов Саша Чёрный стоит совершенно особняком, в гордом, равнодушном и немного презрительном одиночестве…

Саша Чёрный - один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной личности, и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая "публикум", и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и хвалителей, но зато этим поклонникам-друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекающее в причудливые, капризные, прелестные, сжатые формы - и гнев, и скорбь, и смех, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов.

Поистине Саша Чёрный не мог бы применить к себе слова одного французского писателя: "Я пишу не для многих; и если меня поймут два или даже один человек, - я и этим буду доволен; если меня не признает никто, я с удовольствием буду писать для самого себя". И возможно, что именно по этой причине его не поняла, не прочувствовала, не поставила в красный угол наша несправедливая, пристрастная, архибезвкусная, кумовская, мамадышская критика.

Изумительно разнообразно творчество этого замечательного поэта.

Сатиры его дышат пламенным гневом щедринской музы, великолепным презрением, всей остротой и жгучестью меткой насмешки, которая прилипает к человеку, как клеймо. И сейчас же рядом расцветают у Саши Чёрного скромные, благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого лиризма…

28 мая 1915 г. Гатчина

А.И. КупринО Саше Чёрном

В эмиграции главной и любимой аудиторией Саши Чёрного становятся дети. Он практически полностью посвящает себя детской теме: пишет сказки, стихи, рассказы для маленького читателя. Не имея своих детей, Саша любил их безумно, и они отвечали ему такой же любовью. Об этом — одно из самых прелестных его стихотворений «Мой роман»:

Кто любит прачку, кто любит маркизу,У каждого свой дурман, —А я люблю консьержкину Лизу,У нас — осенний роман. Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, —Смешна любовь напоказ!Но всё ж тайком от матери строгойОна прибегает не раз. Свою мандолину снимаю со стенки,Кручу залихватски ус…Я отдал ей всё: портрет КороленкиИ нитку зелёных бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,Грызём солёный миндаль.Нам ветер играет ноябрьскую фугу,Нас греет русская шаль. А Лизин кот, прокравшись за нею,Обходит и нюхает пол.И вдруг, насмешливо выгнувши шею,Садится пред нами на стол. Каминный кактус к нам тянет колючки,И чайник ворчит, как шмель…У Лизы чудесные тёплые ручкиИ в каждом глазу — газель.

Для нас уже нет двадцатого века,И прошлого нам не жаль:Мы два Робинзона, мы два человека,Грызущие тихо миндаль. Но вот в передней скрипят половицы,Раскрылась створка дверей…И Лиза уходит, потупив ресницы,За матерью строгой своей. На старом столе перевёрнуты книги,Платочек лежит на полу.На шляпе валяются липкие фиги,И стул опрокинут в углу. Для ясности, после её ухода,Я всё-таки должен сказать,Что Лизе — три с половиною года…Зачем нам правду скрывать?

http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/4/78/647/78647397_large_4514961_Risynok27.png

И ещё одна особенностей музы Саши Чёрного — это его тяга ко всяческой живности, к братьям нашим меньшим. Один из его циклов называется «Утешение»: в нём собраны стихи о детях и животных — тех, в ком поэт всегда находил утешение и отраду, особенно на чужой стороне. А в 1927 году выходит книга Саши Чёрного «Дневник фокса Микки» - одна из самых светлых и улыбчивых его книжек.

Иногда у консьержки беру напрокатСимпатичного куцего фокса.Я назвал его "Микки", и он мой собрат -Пишет повести и парадоксы.

Он тактичен и вежлив от носа до пят,Никогда не ворчит и не лает.Лишь когда на мандоле я славлю закат, -"Перестань!" - он меня умоляет.

Саша Чёрный с женой на пороге своего дома. Конец 20-х - начало 30-х гг.

Всю жизнь Саша Чёрный мечтал переехать из города в какую-нибудь тихую, мирную, живописную глушь. Когда-то давно он выразил затаённое желание, казавшееся несбыточным:

Жить на вершине голой,писать простые сонетыи брать у людей из долахлеб, вино и котлеты.

И вот на склоне лет его мечтам было суждено исполниться. Они с женой приобрели клочок земли на юге Франции в посёлке Ла Фавьер близ Средиземного моря, где обосновалась колония русских эмигрантов. Вскоре на холме вырос домик, ставший последними пенатами поэта.

Саша Чёрный с женой и фоксом Микки на берегу Средиземного моря. Конец 20-х - начало 30-х гг.

Юбилей Саши Чёрного - 25 лет литературной деятельности. Конец 1929 - начало 1930

Но недолго длился этот спокойный и относительно благополучный период жизни Саши. Трагическое происшествие послужило причиной его внезапной смерти.Случилось это 5 августа 1932 года. Саша Чёрный помогал тушить лесной пожар (это было не редкостью в Провансе в жаркую пору). Уставший и взволнованный, он после этого ещё трудился на своём участке, на самом солнцепёке, не прикрыв голову неизменной шляпой-канотье.

Соседские дети заметили, что он упал, помогли внести его в дом, где Александр Михайлович скончался до прибытия доктора. Хоронили Сашу Чёрного всем посёлком — и русские, взрослые и дети, и местные фермеры-французы. Даже теми, кто знал Сашу только по книгам, эта утрата была воспринята как личное горе. В. Набоков в прощальном слове сказал с грустью и нежностью: «Осталось несколько книг и тихая прелестная тень».

Обстоятельства скоропостижной кончины поэта вскоре обросли домыслами и мифами. Говорили, что Саша Чёрный спасал из горящего дома ребёнка. Будто фокс Микки с горя бросился на грудь хозяину и тоже умер от разрыва сердца. Но легенды на пустом месте не рождаются...

Почему Чёрный, а не Белый?

Для многих имя Чёрного ассоциировалось тогда с автором известного романса «Ох, эти чёрные глаза...» Кто-то связывал его с чёрными днями России. И в самом деле, почему Чёрный, а не Белый?

Белый в литературе уже был. Андрей Белый к тому времени был хорошо известен как символист, то есть поэт, весьма далёких от проблем не только Житомира, но и самого Петербурга. А поэт Александр Гликберг был близок к этим проблемам. Так, может быть, для контраста с возвышенным — Андреем Белым — возникло это приземлённое, будничное, не из книг, а из житейских разговоров.

Жизнь всё ярче разгорается:двух старушек в часть ведут.В парке кто-то надрывается -вероятно, морду бьют. А это, конечно, С. Чёрный.

Кругом, кругомзрю отблеск золотистыйзакатных янтарей,а над ручьёмполёт в туман волнистыйнемых нетопырей. Это А. Белый.

Эпохе черной нашей нуженне демон Лермонтова - нет,он только б ею был сконфужен, -ведь гордый демон был эстет. Веселый немец Мефистофель,попав в российские пески,брезгливо сморщив умный профиль,пожалуй, запил бы с тоски. О нет, эпохе нашей жалкойсовсем особый нужен чёрт -чёрт Геркулес с железной палкой,с душою жёсткой, как ботфорт.

Особое обаяние стиху Саши Чёрного придаёт доверительность тона, умение устанавливать доверительные, чуть ли не закадычные отношения с читателем. Поэт запросто, по-свойски приглашает его в гости:

Кто желает объясненьяэтой странности земной,пусть приедет в воскресеньепобеседовать со мной.

Высшая точка посмертного признания таланта Саши Черного - это создание Шостаковичем музыки на цикл его стихов.

Андрей Белый (псевдоним Бориса Николаевича Бугаева) (1880-1934) — русский писатель, поэт, прозаик, критик, мемуарист, стиховед. Один из ведущих деятелей русского символизма и модернизма в целом.

Все тот же раскинулся своднад нами лазурно-безмирный,и тот же на сердце растетвосторг одиночества пирный.

Опять золотое винона склоне небес потухает.И грудь мою слово однознакомою грустью сжимает.

Опять заражаюсь мечтой,печалью восторженно-пьяной…Вдали горизонт золотойподернулся дымкой багряной.

Смеюсь — и мой смех серебрист,и плачу сквозь смех поневоле.Зачем этот воздух лучист?Зачем светозарен… до боли?

Апрель 1902Андрей Белый. Брюссель. 1912

Андрей Белый. Москва. 1881-82 гг. Андрей Белый. Москва. 1888 г. Андрей Белый. Москва. 1890-е гг.

Борис Николаевич Бугаев, больше известный как Андрей Белый, родился 26 октября 1880 года в семье профессора, известного математика Николая Васильевича Бугаева, и прожил первые свои годы в самом центре Москвы, на Арбате. В профессорском доме часто бывали знаменитости: научные деятели, люди богемы, композиторы и писатели. Мальчик с детства впитывал атмосферу красоты и гармонии искусства.

Но особенно Борис увлекался поэзией, писал стихи, а в двадцать три года, будучи студентом физико-математического факультета Московского университета, опубликовал свой первый сборник — «Северная симфония». Естествознание будущего поэта интересовало мало, все свободное время он уделял любимой поэзии. О талантливом молодом человеке вскоре заговорили в литературных кругах, он познакомился с известными литераторами того времени, а о своей настоящей специальности вскоре совершенно забыл. В то же время юноша взял себе литературный псевдоним — Андрей Белый. Цвет, который он выбрал для своей новой фамилии, символизировал чистоту, духовность и успокоение. Андрей Белый. Москва. 1899 г.

Андрей Белый. Москва. 1900-1901 гг.

Отец Андрея — Н.В. Бугаев — выдающийся математик, в 1886-1891 декан физико-математического факультета Московского университета, основатель Московской математической школы, предвосхитивший многие идеи К. Циолковского и русских «космистов». Мать занималась музыкой и пыталась противопоставить художественное влияние «плоскому рационализму» отца. Суть этого родительского конфликта постоянно воспроизводилась Белым в его позднейших произведениях.

В 1891-1899 Андрей учится в Московского частной гимназии Л.И. Поливанова, в 1903 оканчивает естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, в 1904-1905 занимается на историко-филологическом факультете. Знакомство с последними достижениями физики, математики и естественных наук (новые представления о пространстве и времени, о строении вещества, живого и неживого и др.) сказались на лексике, образах, темах и структуре произведений Белого, а также на основных принципах его работ по философии культуры.

В конце 1890-х увлекается новейшей драматургией Г. Ибсена, Г. Гауптмана, М. Метерлинка, напряженно изучает оккультные науки и философию А. Шопенгауэра, интересуется буддизмом, но более всего проникается идеями Вл. Соловьева и Ф. Ницше. Ощущение острой кризисности настоящего и апокалиптические предчувствия Белого сказались в незаконченной мистерии 1898 «Антихрист.» Мистерия обнаружила аналогии с Краткой повестью об Антихристе Вл. Соловьева, написанной годом позже. В 1895-1896 сближается с семьей М.С. Соловьева, брата философа, и в его доме позднее знакомится со «старшими» символистами — В. Брюсовым, Д. Мережковским, З. Гиппиус. Именно М.С. Соловьев предлагает начинающему писателю взять псевдоним «Андрей Белый», дабы скрыть от близких свои «декадентские увлечения».

На 1898 приходится перелом в мирочувствии Белого. На смену смутному пессимизму приходят чаяния мистического преображения всего сущего. В Воспоминаниях о Блоке (1922) он так очертил этот рубеж: «…в 1898 подул иной ветер; почувствовали столкновения ветров: северного и южного; и при смешении ветров образовались туманы: туманы сознания. В 1900-1901 годах очистилась атмосфера… А. Блок, вспоминая те годы впоследствии строчкой «И — зори, зори, зори», охарактеризовал настроения, охватившие нас; «зори», взятые в плоскости литературных течений (которые только проекции пространства сознания), были зорями символизма, взошедшими после сумерек декадентских путей, кончающих ночь пессимизма».

Андрей Белый и Сергей Соловьев. 1904

Осенью 1903 Андрей Белый и группа его чутких к мистическим «зорям» единомышленников (Эллис, А.С. Петровский, С. Соловьев, В.В. Владимиров, М.И. Сизов и др.) составили кружок «аргонавтов». «Аргонавты» пестовали особую мифологию «жизнетворчества», поклонения воспетой Вл. Соловьевым Вечной Женственности (в кружке, соответственно, царил культ ранних стихов Блока о Прекрасной Даме), следования символическим путем мифического корабля «Арго» в «Колхиду» за «Золотым Руном» — то есть познания мистических тайн бытия.

ВАШ РЫЦАРЬ.

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ И МАРГАРИТА МОРОЗОВА

Однажды весной 1901 года Маргарита Кирилловна Морозова, жена одного из богатейших российских купцов, получает загадочное письмо, не имеющее обратного адреса. Похоже, ей объяснялись в любви, но объяснялись как-то странно. В конце письма стояла подпись: "Ваш рыцарь". Спустя время она поняла, что автором послания был поэт Андрей Белый. Они познакомились, но никогда при личных встречах не говорили о том, чему была посвящена их переписка. Отношения между ними всегда оставались такими, какие были приняты в середине века между дамой и рыцарем.

Бурные отношения Белого с женщинами давным-давно стали темой пересудов всей Москвы. Дамы его боготворили, хотя их кумир отнюдь не отличался красотой: огромный лоб с залысинами, порывистая походка, а главное - манерные изломанные жесты.

На женщин Белый воздействовал каким-то неуловимым волшебным обаянием, проникновенным разговором, часто - пугающей откровенностью и ореолом «страдальца за любовь».

У него за плечами уже была драматическая история отношений с Ниной Петровской и «астральная» дуэль из-за нее с Брюсовым. Чуть позднее у Белого сложился мучительный треугольник с Блоками.

Вместе с В. Брюсовым Андрей Белый стал одним из создателей теории символизма в России. В своих теоретических работах и литературно-критических выступлениях он развивал идею религиозного содержания искусства, постижения запредельного, утверждал превосходство интуиции над логикой, необходимость подчинения искусства слова законам музыки. Яркое практическое воплощение эти идеи получили в ранних произведениях Андрея Белого — его «симфониях» и первом поэтическом сборнике «Золото в лазури» (1904).

В 1903 году Андрей Белый начинает активную переписку с Александром Блоком, в следующем году они познакомились. Блок становится близким другом Андрея Белого. Белый сближается также с супругой Блока, Любовью Менделеевой, и через некоторое время становится ее любовником. Сложные отношения любовного треугольника нашли отражение в пьесе Блока «Балаганчик».

ОдинПосвящается Сергею Львовичу Кобылинскому Окна запотели. На дворе луна. И стоишь без цели у окна. Ветер. Никнет, споря, ряд седых берез. Много было горя… Много слез… И встает невольно скучный ряд годин. Сердцу больно, больно… Я один. Декабрь 1900

ОдинПосвящается

Сергею Львовичу Кобылинскому

Окна запотели.На дворе луна.И стоишь без целиу окна.

Ветер. Никнет, споря,ряд седых берез.Много было горя…Много слез…

И встает невольноскучный ряд годин.Сердцу больно, больно…Я один.

Декабрь 1900

Андрей Белый. Фото 1906 года

В 1904-1906 годах Андрей Белый проходил обучение на историко-филологическом факультете Московского университета, с 1906 года сотрудничал в журналах «Весы», «Мир искусства», «Золотое руно», «Перевал».

В 1907 году, расставшись с Любовью Менделеевой, Андрей Белый уезжает из России и более двух лет проживает в Европе. Результатом его душевных переживаний стали сборники «Урна» и «Пепел», созданные в 1909 году. Следующий год стал для Белого временем создания сборников литературных статей «Символизм», в котором данное направление литературы получило литературоведческий анализ, и «Луг зеленый», в который вошли очерки о русских и зарубежных писателях и критические статьи.

ОтчаяньеЗ. Н. Гиппиус

Довольно: не жди, не надейся — Рассейся, мой бедный народ! В пространство пади и разбейся За годом мучительный год!

Века нищеты и безволья. Позволь же, о родина мать, В сырое, в пустое раздолье, В раздолье твое прорыдать:—

Туда, на равнине горбатой,— Где стая зеленых дубов Волнуется купой подъятой, В косматый свинец облаков,

Где по полю Оторопь рыщет, Восстав сухоруким кустом, И в ветер пронзительно свищет Ветвистым своим лоскутом,

Где в душу мне смотрят из ночи, Поднявшись над сетью бугров, Жестокие, желтые очи Безумных твоих кабаков,—

Туда,— где смертей и болезней Лихая прошла колея,— Исчезни в пространство, исчезни, Россия, Россия моя!

Июль 1908Серебряный Колодезь

Андрей Белый и Ася Тургенева. Андрей Белый и А.А. Тургенева. Дорнах. 1915

В 1911 году Андрей Белый женился на Асе Тургеневой и совершил вместе с женой путешествие в Тунис и Египет.

В 1917 году Андрей Белый возвращается в Россию. Он принимает революцию как путь выхода из духовного и творческого кризиса начала XX века; в этом духе – его цикл «На перевале» 1918 года и очерк «Революция и культура», созданный в 1917 году. В 1919 выходит сборник его стихов «Королевна и рыцари», в 1922 году – сборник «Звезда».

В 1920-е годы Андрей Белый преподает в московском пролеткульте теорию поэзии и прозы для молодых пролетарских писателей. В 1926 году выходит в свет романная дилогия Андрея Белого «Москва», состоящая из романов «Московский чудак» и «Москва под ударом». В этот период он активно обращается к мемуарному жанру. Желание раскрыть известные Белому моменты биографии Александра Блока привели к созданию «Воспоминаний о Блоке», опубликованных в 1922-1923 годах. Мемуарная трилогия, включившая книги «На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций», созданные в 1930-1934 годах, подытожила впечатления поэта о событиях конца девятнадцатого столетия и первых десятилетиях века двадцатого. Значительным вкладом в литературоведческую науку стали исследования Андрея Белого «Ритм как диалектика и «Медный всадник» (1929 год) и «Мастерство Гоголя» (1934 год). Андрей Белый. Фото 1916 года

В 1912 году в Берлине произошло знакомство Андрея Белого с австрийским философом-мистиком, создателем антропософии Рудольфом Штейнером. Белый становится учеником Штейнера, отражая идеи учителя в своих произведениях. В те же годы он впервые заявил о себе и как прозаик, издав романы «Серебряный голубь» (1909 год) и «Петербург» (1912 год). Определенный интерес представляют автобиографические повести Андрея Белого, первой из которых по времени создания стал «Котик Летаев» (1914-1915 годы). В 1917 году Андрей Белый расстается с супругой. Ася поселяется в швейцарском городе Дорнахе, полностью посвятив себя делу Штейнера, и участвует в создании Гётеанума – антропософского центра-храма.

Рудольф Штейнер со своей женой Мэри. 1908

Глава антропософского движения Рудольф Штайнер созвал в Дорнах своих учеников из 18-ти стран - художников, скульпторов, актеров, поэтов, чтобы общими усилиями возвести храм свободного духа - Гётеанум. Здесь должен был быть центр мирового антропософского движения - с лекциями, семинарами, театральными постановками. На бурлящей стройке здания для свободных духом Белый работал резчиком по дереву - обрабатывал капители.

….Что было до их переезда сюда, в Дорнах? Сумасшедшие поездки вместе с Асей по всей Европе за Штайнером. Учитель тогда был легендарно знаменит: количество его последователей по всему миру быстро росло. Белый и Ася, как и многие ездили за ним повсюду, где он читал лекции; круг тем был обыкновенно широк: Гете, Ницше, космология, методы познания высших миров...

После встречи с Асей знакомство со Штайнером стало самым ярким воспоминанием Белого за последние годы. Общие знакомые представили их учителю в мае 1912 года в Кельне после редкой лекции. Штайнеру как раз исполнилось пятьдесят.

От Белого не укрылось, что Ася сразу произвела на него сильное впечатление, впрочем, как и почти на всех знакомых. Штайнер, окинув орлиным взором хрупкую фигурку русской девушки, сказал ей: «Можете мне поверить, у вас недюжинные способности медиума. Вы - очень нужный мне человек». И, мельком взглянув на Белого: «Вы тоже пригодитесь... По вашим глазам нижу, вы многое прозреваете».

В начале двадцатых годов Андрей Белый сближается с Клавдией Николаевной Васильевой. Она становится его возлюбленной и близким другом, а с 1929 года – законной супругой. 24 марта 1925 года Белый с Васильевой приезжает в Салтыковку (Ново-Кучино) по приглашению своих знакомых Великановых. С сентября того же года он поселяется в Кучино на даче Шиповых, по соседству с Левандовским. Кучино становится для Белого, по его собственным словам, тем же, что Ясная Поляна для Льва Толстого или Ялта для Чехова. Здесь он много и плодотворно работает, создавая поэтические и прозаические произведения. В Кучине поэта навещали критики Иванов-Разумник и Петр Зайцев; благодаря последнему происходило общение Андрея Белого с Борисом Пастернаком. Кучинский период жизни Андрея Белого, продолжавшийся с 1926 по 1931 годы, был одним из плодотворных периодов биографии поэта.

Андрей Белый. Последнее фото. Москва. 1933

В 1931 году Андрей Белый переехал в Детское Село (ныне город Пушкин), однако 30 мая 1931 года Клавдия Васильева была арестована по делу «Русского антропософского общества». Андрей Белый обратился к Горькому, по ходатайству которого Васильева была освобождена. В 1932-1934 годах Андрей Белый с супругой живут в Москве. 23 ноября 1932 года он выступает в секции писателей-краеведов в Оргкомитете Союза писателей с докладом "Культура краеведческого очерка"..

Писатель умер на руках у своей жены Клавдии Николаевны 8 января 1934 года от инсульта — следствие солнечного удара, случившегося с ним в Коктебеле. Эта судьба была предсказана им в сборнике «Пепел» (1907):

Золотому блеску верил,А умер от солнечных стрел.

Думой века измерил,А жизнь прожить не сумел.

Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Могила Андрея Белого на Новодевичьем кладбище в Москве

В творчестве Андрея Белого выразилось ощущение тотального кризиса жизни и мироустройства. Как писал его современник философ Ф. Степун, «творчество Белого — это единственное по силе и своеобразию воплощение небытия „рубежа двух столетий“, это художественная конструкция всех тех деструкций, что совершались в нем и вокруг него; раньше, чем в какой бы то ни было другой душе, рушилось в душе Белого здание XIX века и протуманились очертания двадцатого». Не случайно еще в 1921 первым в мировой литературе Белый откликнулся на физические разработки Кюри зловещим пророческим символом:

Мир — рвался в опытах КюриАтомной, лопнувшею бомбой.