1

Журнал саратовских школьников - журнал для семейного чтения №1(10) 2013 г.

2

По лесам бежала Божья Мать.Куньей шубкой запахнув Младенца.Стлалось в небе Божье полотенце,Чтобы Ей не сбиться, не плутать.Холодна, морозна ночь была,Дива дивьи в эту ночь творились:Волчьи очи зеленью дымились.По кустам сверкали без числа.Две седых медведицы в лугуНа дыбах боролись в ярой злобе,

Грызлись, бились и мотались обе,Тяжело топтались на снегу.А в дремучих зарослях, впотьмах,Жались, табунились и дрожали,Белым паром из ветвей дышалиЗвери с бородами и в рогах.И огнем вставал за лесом мечАнгела, летевшего к Сиону,К золотому Иродову трону.Чтоб главу на Ироде отсечь.

И.А.Бунин.

Редакционный совет журнала:Председатель – священник Дионисий Каменщиков; Д.С. Худяков – писатель, краевед, автор и ведущий

телевизионной передачи «Не за тридевять земель»; М.С. Муллин – член Союза журналистов России, член Со-юза писателей России; О.П. Клюкина – прозаик, член Союза российских писателей; А.А.Боровский – искусство-вед, член Совета Ассоциации православных педагогов Саратовской области.

Редакция журнала: Е.В. Гаазе – главный редактор; А.Ю. Кавадеев, О.В. Пальчикова – корреспондентыДетская редакция: А. Маслов, Н. Маслов, Е. Кругляк, Ф. Гаазе, В. Гаазе

Бегство в Египет

Виктор Чудин. «Беженцы». 1999 г.

Издается по благословению Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина

3

С Рождеством Христовым, дорогие читатели!

Пять лет назад, к Рож-деству, вышел первый номер «Гимназического взвоза». По-том были и второй, и третий, и четвертый … Это было увлека-тельное путешествие вместе с друзьями и единомышленника-ми – нашими читателями. Мы го-ворили о волнующих нас вещах, ближе знакомились с теми, кто живет рядом, учились верить, любить жизнь, видеть прекрас-

СОДЕРЖАНИЕ:

ПРАЗДНИККолыбель для Спасителя/иерей Дионисий Каменщиков/ с.4

ДРЕВО ЖИЗНИМой старший брат/протоиерей Андрей Кульков/ с.6

Шарманщик, эй шарманщик с.12

«…И мой сурок со мною» с.14 Бальмонт – фейный, русский,детский и любящий /Анна Морковина/ с.16

ЧТО БЫ ПОЧИТАТЬ ?Зима, Рождество,

«Серебряные коньки»/Вера Гаазе/ с.19

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОММальчики – зайчики, девочки –

белочки… с.20

ПУТЕШЕСТВИЕ НАШЕГО ЖУРНАЛАНеожиданная встреча/Егор Кругляк/ с.22

СКАЗКИ ГОРОДАМечты иногда сбываются/Елена Кругляк/ с.24

Творчество – жизнь, свобода и любовь Виктора Чудина с.25

/Елена Гаазе/

ное в великом и малом, просто радоваться. После некоторого перерыва мы опять вместе с вами, до-

рогие читатели, и снова мы выходим к Рождеству Христову – любимому празднику всех детей, да и взрослых тоже.

Более двух тысяч лет назад Пресвятая Дева и Иосиф предприняли долгое и утомительное путешествие в город Виф-леем, где и родился в тесной темной пещере маленький Хри-стос. Путешественники – волхвы пришли поклониться к Нему из дальних стран, они шли за Звездой много месяцев, а еще через время Святое Семейство отправилось в Египет, чтобы спасти Божественного Младенца от ненависти царя Ирода. Они были слабыми, беззащитными (вспомним, что Иосиф был старцем, Мария – юной Девой с Младенцем на руках), но ре-шительными и отважными – любовь и святая вера помогали им в пути, опасном и долгом.

Христос и апостолы почти всегда были в дороге, часто не имея, где преклонить голову, но они несли людям Свет, Истину – и Бог помогал им.

Сегодня люди также много путешествуют – как прави-ло, с большим комфортом, они ищут приключений и удоволь-ствий, тратят немало средств и времени, но далеко не всегда получают того, что искали – радости…

Душа тревожится, чего-то ищет, заставляет человека снова собираться в дорогу… Но настоящую, живую и глубокую радость человек испытывает, лишь когда отправляется на пои-ски Образа Божия в себе и ближних. Это путешествие не требу-ет долгих сборов, собираясь в дорогу, не нужно беспокоиться о билетах и путеводителях… Нужно просто запастись терпением, вооружиться словом Божиим, не забыть о милосердии и сми-рении. На этом долгом и трудном пути каждого ждет неверо-ятное количество самых удивительных и радостных открытий: например, что Земля – совсем маленькая, а душа человека огромна, и что всё в этом мире имеет пределы и границы – и лишь Любовь Бога к людям бесконечна и безгранична!

И еще. Это, самое главное, путешествие невозможно совершить в одиночестве. Господь обязательно пойдет рядом. Просто не может не пойти.

Елена Владимировна Гаазе, главный редактор

4

КОЛЫБЕЛЬ ДЛЯ СПАСИТЕЛЯ

Праздник

Косые потоки зимнего дождя секли землю. Студеный ветер завывал в ущельях палестинской пустыни. В небольшой пещере в окрестностях Вифлеема горел костер. Сизый дым поднимался к закопченному своду и выползал наружу. У костра, закутавшись в свои шерстяные плащи, сидели пастухи. В дальней от выхода части пещеры, сбившись в кучу, спали овцы, которых загнали сюда, спасая от непогоды.

Старый пастух, грея у пламени большие жилистые руки, рассказывал о чем-то важном и непонятном.– И придет Мессия к своему народу, – говорил он низким негромким голосом, – и будет он велик в сло-

ве и деле. И воцарится Мессия и поведет за собой Израиль. И, сокрушив римлян и всех врагов своих, станет Израиль властвовать над другими народами. Тогда будем мы жить счастливо и богато.

Старик замолчал. Фыркнув искрами, глухо ухнуло полено. У входа в пещеру из стены дождя появился силуэт мальчика с большой охапкой хвороста. Мальчик прошел внутрь, положил хворост поближе к костру – сушиться, скинул мокрый плащ и сел на свое место возле отца. Мальчика звали Иаковом.

– Я много раз общался с римлянами, – вдруг сказал отец Иакова. – Они сейчас властвуют над нами, и я вижу, что не многие из них счастливы. Не знаю, как ты, старик, но я вряд ли буду счастлив, если мы с рим-лянами поменяемся местами. Я верю в другого Мессию. В Того, Кто придет в мир и устроит новое царство, в котором найдется место и римлянину, и еврею, и самарянину. Это будет царство любви и благодати. Об этом и говорили наши пророки.

Иаков, слушая отца, жевал сухую лепешку и соленый сыр. Представления отца о Мессии были ему го-раздо ближе, чем мысли старика. Мессия представлялся мальчику сильным и добрым, таким, как его отец. Перекусив, Иаков завернулся в еще не просохший плащ и под разгоревшийся спор пастухов тут же уснул.

***Ранним утром его разбудил отец.– Нужно напоить овец, – сказал он. – Наноси воды в ясли.Иаков легко поднялся на ноги. Костер почти догорел. Снаружи пещеры брезжил рассвет. Мальчик взял

два кожаных водоноса и бегом – чтобы согреться – отправился к подножью холма, где находилась каменная цистерна для воды. Искусственный водоем был полон. Дождевая вода стекала сюда со всей окрестности. Наполнив водоносы, Иаков вернулся в пещеру. Овцы просыпались, начинали разбредаться. Мальчик налил воды в корытце. Животные, пихаясь, принялись пить. Ясли быстро опустели. Мальчик снова отправился к водоему.

Вернувшись с водоносами, Иаков вдруг обнаружил, что от поилки остались лишь глиняные черепки. Видимо, овцы случайно раскололи ее своими острыми копытами.

Когда окончательно рассвело, прибыла другая череда пастухов. Это значило, что можно отправляться домой и немного отдохнуть.

***Дома мама накормила Иакова невероятно вкусной чечевичной похлебкой. – Отец, ты все умеешь, – сказал Иаков, когда вся семья устроилась на циновках отдыхать после завтрака.

– В пещере, где мы ночевали, раскололась поилка. Научи меня, как сделать новую.По наблюдениям мальчика, его отец и впрямь умел всё на свете. Не было такого ремесла, не было та-

кого жизненного вопроса, где он мог бы растеряться.– Хорошо, сын, – сказал отец, поднимаясь с циновки. – Бери инструмент и следуй за мной.Иаков захватил все плотницкие принадлежности, и они отправились в сад. Отец остановился у старой

засохшей маслины.– Я давно хотел спилить ее, – сказал он. – Видимо, пришло время.Они спилили дерево. Отец вырезал из ствола пять дощечек и объяснил сыну, как сделать из них поилку.– Чтобы научиться делать любую работу хорошо, нужно ее полюбить, – сказал он. – Худых дел не твори

вовсе, а если взялся за что-то благое, думай о том, что делаешь это ради самого Бога. Это правило позволит тебе преуспеть в любом ремесле.

Иаков, устроившись во дворе дома, принялся мастерить поилку. Нужно было сделать всё добротно, чтобы вода не вытекала через щели.

иерей Дионисий Каменщиков

5

Мальчик никак не мог, по совету отца, настроить себя на мысль о том, что делает ясли для Бога, а не для того, чтобы животные пили из нее воду. Ну, зачем Богу ясли? Не укладывалась это в голове. Несколько раз ему хотелось все бросить. Что ему, в конце концов, больше всех надо? Пить из яслей будут не только овцы Иакова, но и других пастухов, почему же он должен за всех отдуваться! И зачем он вообще взялся за незнакомое дело? Снедаемый такими невеселыми мыслями, он решил сделать поилку кое-как, но едва успел это подумать, как тут же обрезал палец.

– Господи, если тебе и впрямь угоден мой труд, - взмолился мальчик. – Помоги мне довести дело до конца!

К вечеру, изрядно намучившись, он всё же закончил работу. Ясли получились – любо-дорого смо-треть: гладкие, аккуратные, из светлого дерева.

В ночь нужно было вновь отправляться сторожить овец. Погода стояла ясная и теплая, ночевать ре-шили в поле. Мальчик забежал в пещеру, поставил ясли на место прежних глиняных и отправился догонять пастухов.

***– Отец, а когда придет Мессия? – спросил Иаков, едва только пастухи расположились на поздний

ужин возле костра. – Этого никто не знает, сын, - ответил отец. – Он может придти через сотню лет, а может – этой ночью.Как только отец произнес эти слова, предстал перед ними Ангел Господень, и Слава Господня осияла

их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочис-ленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! (Лк. 2, 9-14).

Когда всё закончилось, Иаков поднял лицо свое от земли. Пастухи, потрясенные, вставали на ноги.– Отец, - сказал Иаков дрожащим голосом, мне кажется, я знаю, где родившийся Спаситель.Иаков, а за ним и все пастухи, кинулись со всех ног к пещере. Там горел небольшой костер. В пещере

находились двое взрослых – Дева и глубокий старец. А в яслях, в его, Иакова, яслях, обвитый детскими пе-ленами, лежал пришедший в мир Спаситель!

6

Древо Жизни

Ночь первая. Посылка до востребования

Особое место во всей моей жизни занимал мой старший брат, человек, с которого я копировал все: от почерка до походки…

В далекие детские времена я перебирался тайком к нему вечером в кровать, когда мама гасила свет, и мы шептались с ним, а потом он читал мне под одеялом с фонариком книжку про Буратино, которая от этого чтения становилась еще интересней и таинствен-ней.

Если вечером Сергей забирал меня из садика — моей гордости не было предела. Я сидел на санках (зимой) или на велосипедной раме (летом), как триумфатор, въезжаю-щий в Рим. Если кто-то смел меня обижать, то из-за моей спины вырастал неумолимым дядей Степой мой старший брат, который неизменно посрамлял обидчика. Впрочем, в наших играх, когда мы молотили друг друга подушками, Сергей приучал меня и самого постоять за себя: терпеть, не ныть, не пропускать и выдерживать удары. Кончалось это все каким-нибудь наиболее неприятным ударом, который валил меня с ног, и моими от-чаянными слезами. Я обзывал брата фашистом, говорил, что никогда не буду больше с ним играть, но в коридоре слышались шаги возвратившейся с работы мамы, мы кидались в ванную, где слезы смывались, а лицу придавалось выражение безмятежной радости. А на другой день я шел к брату и заискивающе заглядывал ему в глаза: «Давай подеремся подушками? Я больше не буду плакать…»

Как-то раз я привел домой целую толпу своих одноклассников. Мы о чем-то бурно спорили, говорили, речь зашла, между прочим, о вере в Бога. Брат, прислушавшись к на-шему лепету, вышел из своей комнаты и попросил меня еще раз вслух обозначить свои мировоззренческие позиции.

– Я – атеист! – пискнул я и чуть не сгорел от стыда под внимательно-насмешливым взглядом своего старшего брата.

– Хорошо, обоснуй, какого атеизма ты придерживаешься – воинствующего?... на-учного?...

Я сосредоточенно засопел вместе со своими школьными друзьями. Понятно, такое противостояние старшекласснику было не под силу даже целому коллективу третье-классников, и наше количество в данном случае, назло постулатам марксизма, никак не хотело превращаться в качество, сколь напряженно мы ни работали своими соплами. И

Как приходит человек к Богу? Каждый сво-им, неповторимым путем… Кто-то через горе или радость, кому-то Христос стучится в сердце посреди обычного, суетливого дня и заставляет поднять глаза в небо. Мы предлагаем вашему вни-манию рассказ протоиерея Андрея Кулькова о его старшем брате Сергее, который своей ласковой братской любовью приготовил душу будущего батюшки к главной встрече – со Христом… А еще очень хотелось бы, чтобы, прочитав эти воспо-минания, каждый подумал о своих младших бра-тьях и сестрах. Какими они видят нас, какой след оставим мы в их жизнях?

Один человек, прочитав этот рассказ, при-знался: «Два сожаления остались со мной. Что не было у меня такого Брата. Но тяжелее – что я сам не стал таким Братом своей младшей сестре и младшему двоюродному брату…»

Мой старший брат (цикл «Три ночи»)

7

к теме безбожия в кругу своих друзей я старался больше не возвращаться. Да и у друзей моих, как я понял, эта тема была очень непопулярна после того короткого диспута у нас дома.

Пришло время, и брат как-то незаметно приучил меня читать нашу классику – Пуш-кина, Гоголя, Чехова. Просто я увидел, как он читает этих писателей не по школьной про-грамме, а для себя. И этого было вполне достаточно, чтобы теплые от рук брата томики перекочевали и в мои руки.

Затем на стенах нашей общей с братом комнаты появились репродукции картин из «Огоньков». Так моим достоянием становились Тициан, Сурбаран, Геда, Ренуар, Моне, Матисс; Шишкин, Куинджи, Левитан, Серов, Коровин. Репродукция перед глазами давала тему для обсуждения. Потом у меня появилось желание нарисовать что-то самому. По на-чалу, я просто срисовывал карандашом какую-нибудь, наиболее намозолившую глаза, кар-тинку, а затем уже стал учиться пользоваться масляной краской, акварелью. Самой ценной наградой была для меня скупая похвала брата. Но я забывал про все свои успехи, когда видел, как легко Сергей делает от руки небрежный карандашный набросок легкой жен-ской головки! Вообще ручка в руках брата сама по себе была поэзией, даже если он писал ей математические формулы. Однажды я увидел, как он писал письмо девушке — и мое сердце сладко заныло: я понял, что любить можно и нужно только так, как это выражалось в глазах моего брата. И еще мне была открыта одна великая тайна: мой брат - настоящий Рыцарь! Айвенго или Ланцелот! И мне хотелось быть его верным оруженосцем!

А потом пришло время, когда мне захотелось перелезть из мешковатых штанов в клевые джинсы, отпустить волосы, жевать жвачку и слушать только хипповую музыку. Я заявил об этом своим родителям, от которых временно переселился в соседнюю галак-тику. До приезда из Москвы Сергея родители были в шоке.

Брат привез маме гвоздички, отцу адаптер к приемнику VEF, чтобы можно было слу-шать его без батареек, а мне — блок американской жвачки! А еще он привез целую пачку виниловых дисков, где были и «Битлы», и «Юрай Хипп»! Он поставил одну вещицу, пред-ставив ее жанр как «классика в бите», а сам принялся делать мне модельную стрижку. И музыка, и стрижка мне ужасно понравились. И я был искренне удивлен, узнав, что эти американцы на ревущем от восторга стадионе всего-навсего играли «Картинки с выставки» Мусоргского. Я захотел послушать русского компо-зитора в исполнении Рихтера. Потом я захотел озна-комиться с музыкой Чайковского, Рахманинова, Ви-вальди, Моцарта, Баха… А вскоре брат привез мне из Москвы настоящие джинсы! Первые в моей жизни!

Но потом пришло такое время, когда моему старшему брату очень было нужно, чтобы я побыл с ним. Он приехал из Москвы подавленный, мол-чаливый. На тревожные вопросы мамы об успехах в институте он отвечал уклончиво, поцеловал ее, подарил гвоздички. А мне предложил отправиться вдвоем с ночевкой на другую сторону озера.

– Давай возьмем палатку, лодку, наш VEF с ба-тарейками – и махнем?

Надо признаться, я находился тогда далеко не в лучшей стадии формирования своей личности. Проще говоря, у меня был тот самый противный подростковый возраст, который доводит до белого каления всех окружающих. Сердцем я сразу почув-ствовал, что моему брату очень было нужно, не-обходимо мое согласие, но всем остальным своим существом я категорически воспротивился, отка-зал наотрез, так, что даже мама, немножко ревно-вавшая ко мне любовь своего старшего сына, уди-вилась:

8

– Ты чего? Потом же сам жалеть будешь!Я и без мамы прекрасно знал, что буду жалеть.При чем тут ночевка? Она была только поводом! Я вдруг почувствовал, что моему

брату очень плохо, что он нуждается в моей братской помощи. И эти новые чувства силь-но смутили меня. Наговорив каких-то глупостей, я заперся в своей комнате, чувствуя, что задыхаюсь от слез.

— Мяч берем? — как ни в чем не бывало спросил Сергей, заглянув ко мне, обезо-руживая своей очаровательной улыбкой, которую только у него мог подглядеть Джон Леннон и коварно присвоить ее себе.

— Давай возьмем, — согласился я, удивляясь выражению безмятежной радости, которое непроизвольным солнышком выскользнуло на моем лице…

Это было лето 1975 года, а точнее, 16 июля. Именно в эту ночь где-то там, на кос-мических высотах, происходила стыковка советской орбитальной станции «Союз» с аме-риканской станцией «Аполлон». А мы с Серегой называли свою палатку, раскинутую на противоположном берегу Плещеева озера, СУПом — станцией управления полетом. Мы балагурили и дурачились, заполняя собой космическую тишину, чтобы не заговорить о чем-то важном неверно, чтобы не спугнуть чего-то главного нечаянной фальшью, кото-рая легко обнаружилась бы в эту внимательную к нам тишину. По транзисторному при-емнику мы слушали «Голос Америки», который в эту мягкую летнюю ночь без привычной антисоветчины даже не очень был похож на себя. Синхронно с нашими советскими ради-останциями «вражий голос» передавал репортаж о прохождении полета. То по одному, то по другому каналу мы слышали, как соединились стыковочные комплексы, как три американских астронавта обнимались и шутили с двумя нашими космонавтами…

Было чудно! Мы кушали почти космическую тушенку и пили почти космический чай. На душе у меня было удивительно хорошо.

– Вот человек рождается на свет, живет. Весь мир принадлежит ему! Человек стра-дает, любит, что-то делает, может быть, даже что-то очень хорошее делает, значимое. Но человек неумолимо стареет, а мир вокруг него неумолимо умаляется до размеров ком-натки, пропахшей лекарствами. Человек умирает, уходит в землю, превращаясь в нее, и от него ничего не остается со временем. Ничего. Только что разве какая-нибудь одна никчемная вещица…, – вдруг заговорил брат Сергей, глядя в звездное небо…

Грустно улыбаясь, мой брат заворачивал эту чудную ночь в подарочную упаковку, чтобы ото-слать ее мне «до востребования» в будущее, что-бы у нас была общая тайна…

– Серег, гаси звезды, ложись спать! – бур-кнул я брату.

Ночь вторая. Новогодняя

Евангелие, дореволюционную книгу, про-пахшую русской избой, принес для меня в шко-лу мой одноклассник Олежка, с которым мы то дрались, то играли в «Знатоков», то менялись интересными книжками. Я дал ему почитать на зимние каникулы старинный журнал «Нива», ко-торый добыл в букинистическом магазине Мос-к вы мой старший брат, а Олежка в свою очередь принес мне вот это Евангелие. Олежка страшно таращил глаза и шептал, как заговорщик, что кни-га жутко старинная, что он тайно забрал ее у сво-ей бабушки, что дает ее мне только на три дня, что книгу никто не должен видеть и что, если с ней что-то случится, — мне лучше и на свете не жить…

9

Понятно, все эти угрозы только возбуждали мой интерес к книге, о которой я уже многое слышал и читал. Накануне я буквально за одну ночь «проглотил» «Преступление и наказание» Достоевского, книгу, которую вместе с «Нивой» привез мне брат. А в ней так много говорится о Евангелии, которое я не читал. Я сказал об этом на переменке Олежке – и вот, пожалуйста, Евангелие у меня в руках!

Уединившись в своей комнате, я стал листать книгу... Евангелие меня захватило, взволновало.

Мне было совершенно очевидно: оно было неправильной книгой! То есть, совсем в нем не было того, что в сознании советского школьника середины 70-х годов ассоцииро-валось с понятием правильного, чем был нашпигован наш телевизор с утра до позднего вечера… Более того, меня ужасно удивило и поразило неправильное поведение Христа! За ним идут тысячи людей — мечта любого общественного деятеля! Какие возможности! А Он обличает, буквально гонит их от Себя! И другое — гневное море народное бросает к Его ногам прелюбодейку – а Он невозмутимо чертит что-то там на песке, пока не стихает волнение, пока мутное море не превращается в тишайшую гладь — зеркало, в которое страшно заглянуть: «Кто из вас без греха – первый брось в нее камень!»

Я вскакивал в восторге и ходил по комнате. Ничего подобного нигде я не читал! И тут же во мне возникали противоречия. Дело в том, что до сей поры нашим с Олежкой куми-ром был Остап Бендер. Мы перечитали оба «бессмертных» романа про него раз по десять, мы знали их практически наизусть. Как прекрасно ощущал себя Остап Бендер на просторах нашего фасадно-лозунгового государства! Но как он некрасиво вдруг отразился в зеркале Евангелия, хотя и пересыпал повсеместно свои запоминающиеся высказывания цитатами из него!

Это меня ужасно смущало. Я не хотел расставаться с Бендером, но я вдруг понял, что не смогу отдать Олежке Евангелие через три дня. Я вообще не смогу ему его отдать…

Но что же делать? И в моей душе стал вызревать захватывающий план…Наступила долгожданная новогодняя ночь. Ровно в полночь я ушел в свою комнату,

зажег свечку и погасил свет.Улица очень скоро обезлюдела. Все спешили к телевизорам на новогодний «Голубой

огонек», и только один счастливый человек не очень твердо шел, сняв шапку, подставляя лицо под большие и медленные снежинки.

А я взялся переписывать Евангелие. Так я решил. И именно в новогоднюю ночь…У меня дух захватывало от дерзости моего плана…Я выбрал Евангелие от Марка как самое короткое. Хотя позже, обнаружив в церков-

ном календаре день памяти Апостола Марка днем позже своего дня рождения, я понял, что это Евангелист выбрал меня, а не я его.

«…Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему…»

Я не понимал и половины того, что переписывал. Я полемизировал, спорил…Остап Бендер в моей душе не уступал без боя своих позиций. Но пришло время, когда

все баталии закончились.«…Был третий час, и распяли Его…»Тихо опускались снежинки. Тихо было на безалаберной душе.Прогоревшая свеча, зачадив, погасла. Не включая света, я лег спать……Жизнь пойдет своим чередом. Я буду в ней смеяться и скорбеть вместе со своим

народом. Но в новогоднюю ночь на 1976 год у меня была своя тайна, освященная светом свечи!

Ночь третья. Удивительная

Случилось так, что наша сокурсница Юля захотела познакомить всю нашу студенче-скую группу со своим очень мудрым папой. Мы были приглашены в добрую еврейскую семью, где нас щедро угощали, поили и кормили…

Но, вот специфика русской души, — вышли мы из подъезда Юлиного дома на просторы ночного Ярославля, и тут же загорланили с другом одну из наших любимых фольклорных

10

русских песен, чем привлекли к себе внимание одной, не очень дружелюбно настроенной молодежной компании… В общем, мне пригодились уроки брата, и какое-то время я держал оборону, но все-таки был сбит с ног одним неучтенным ударом.

Однако в том молодежном социуме, который меня настойчиво истреблял, оказались и люди. Две девушки. Они отчаянно заверещали и не дали тем бодрым молодцам превратить меня в снежно-грязную кашу, которой была покрыта дорога, но мне был нанесен самый больной удар, не ногами, но словами, которые швырнули мне, посмеиваясь, те ребята, от-ступив от меня: «А друг-то твой тебя бросил!»

И точно, Женьки и след простыл! Я сидел, потерянный, среди грязного снега, и мне было ужасно противно. Предательство друга – что может быть гаже в этом мире?

Девчонки вытирали мое избитое лицо, утешали, повели к себе домой…Резко похолодало. Транспорт в городе вымер. Снежинки, как пчелы, жалили меня в

лицо. Благо, жили девчонки недалеко, и горячий чай, который они мне предложили, расте-плил меня, воистину возвратил к жизни…

Не знаю, почему, но я вдруг стал рассказывать своим спасительницам про Христа. Стал пересказывать им любимые места из Евангелия. Наверное, потому, что в Евангелии я видел вызов этому миру и опору себе, в которой особенно нуждался в эту ночь предательства. На-верное, потому, что только светом Евангелия можно было скорее ее изжить. Наверное, в благодарность за душевное тепло и чай девушек, в благодарность брату, который ненавяз-чиво подвел меня к Евангелию как к самой главной книге в мире, и к выбору между светом и тьмою, который каждый человек делает в своей жизни в одну из самых непролазно-тяжелых ночей…

Девчонки смотрели на меня с восторгом и молчали, а я говорил, говорил, говорил...А потом я собрался домой.Как легко же мне было идти по предрассветному городу! Я поднялся по крутой скрипу-

чей лестнице в свою клетушку (которую сравнивал с комнаткой Раскольникова) на втором этаже в деревянном перекошенном доме, прилег, не раздеваясь, на кровать.

Как же царственно за окном опускались снежинки! Каждая — в вечность…Я лежал и пытался понять: за что дарована мне такая милость? Такая удивительная

ночь? Сколько их может быть, таких, во всей жизни человека – одна-две-три-четыре?…

И я вдруг понял, что совсем не оби-жаюсь на Женьку за то, что он бросил меня. У Женьки не было такого брата, как у меня. Он рос даже без отца. Что было бы с ним там, попади он в ту «махаловку» вместо меня или даже вместе со мною? Во всяком случае, таким «косметическим ре-монтом», как у меня, он не отделался бы. Это точно.

Я уже почти заснул, как услышал не-уверенный скрип шагов по лестнице, за-тихший перед моей дверью, в которую затем кто-то неуверенно поскребся. Не вставая с кровати, я откинул крючок. Не сразу в комнату вошел Женька и с порога тяжело обвалился передо мной на коле-ни, уткнувшись лицом в край моей крова-ти. Я простил его. Женька пытался что-то сказать, но говорить было уже не нужно. Мой несчастный друг это понял и деликат-но ушел, оставив меня наедине с моими ощущениями.

Мое лицо переливалось синяками и,

11

наверное, высвечивало углы комнаты, как новогодняя гирлянда. А я блаженно вспоминал, как в одну Ново-годнюю ночь (Серега только вернулся из Армии), обна-ружив, что наша старая гирлянда навсегда уже «отми-галась», мы с братом оперативно мастерили новую… И ровно в полночь наша гирлянда замигала на елке све-жевыкрашенными в разные цвета лампочками!

Хотя, как мне показалось, время в ту ночь все-таки немного приостановилось, и где-то с четверть часа весь мир, даже не подозревая об этом, все-таки, наверное, терпеливо ждал нас, пока мы с Сергеем отчаянно до-паивали (отчаянно дуя на них) последние куски своей новогодней гирлянды, простой цепочки раскрашенных мигающих лампочек…

С тех пор прошло много лет. В 25 лет под духовным ведением своего брата я крестился. Я за это время по-бывал и учителем, и даже директором сельской школы. Принял священнический сан. Я тогда очень сильно за-болел. Мне поставили инфекционный эндекардит, пол-ное заражение крови, подпитываемое собственным сердцем. Шансов практически не было никаких. Брат примчался ко мне в больницу. Со слезами на глазах он стоял на коленях у моей больничной койки. Мы знали, что прощаемся навсегда. И я только не знал, что вместо меня, совершенно тогда больного, уйдет мой тогда абсолютно, как казалось, здоровый брат. Он умер, когда мне уже ничего не угрожало, и я резко пошел на поправку. А у него просто лопнул в голове сосудик, когда он у себя дома завязывал своему маленькому сынишке Арсюшке ботинок…

И вот теперь уже я стал старше своего старшего брата на те самые девять лет, которые всегда разделяли нас с ним при его жизни…

Что бы я теперь ответил ему на тот вопрос, который он отправил мне тогда, из 1975 года, посылкой «до востребования?» Я бы, воспользовавшись этим своим временным старшинством, впервые позволил бы себе прин-ципиально не согласиться с ним:

– Неправда, Серега, что от человека ничего не остается в этом мире…

12

В 18 веке появилась на европейских ули-цах шарманка – совсем простой, на первый взгляд, музыкальный инструмент, быстро ставший привычным для городских и сельских улиц и площадей.

Шарманщики развлекали людей и зара-батывали себе немного на хлеб. Очень душев-ная, похожая на волшебный сказочный домик – затейливо украшенный, уютный и добрый,– шарманка иногда заменяла уличному певцу аккомпаниатора, а еще давала возможность заработать себе на пропитание музыкой тем, кто не умел играть ни на одном музыкальном инструменте.

Часто шарманщик ходил с забавной обе-зьянкой, которая сидела у него на плече и выта-скивала из коробки "билетики счастья"; иногда его компаньоном был попугай или дрессиро-ванная белая мышь, а иногда это была морская свинка. Уличные артисты создавали особую ат-мосферу, а дребезжащий звук старой шарман-ки, наигрывающей знакомую мелодию, наве-вал воспоминания о прошедших днях...

Во Франции, где шарманка впервые по-

Шарманщик, эй, шарманщик!

явилась в конце XVII века, с ее помощью обучали пению певчих птиц. Совсем простая на вид, шарманка имеет немало общего с органом, и ее устройство намного сложнее, чем мы думаем.

Крутя ручку, шарманщик может воспроизвести несколько разных мелодий, запи-санных на валике: звук возникает при поступлении воздуха в специальные звучащие трубки.

В начале 19 века шарманщики появились на улицах и сельских базарных площа-дях России. Можно представить, сколько радости доставляли они взрослым и детям!

Иногда для своих представлений с шарманщиками объединялись ку-кольники, и с утра до вечера ходили с места на место, повторяя по многу раз приключения Петрушки. Актёр та-скал на плече складную ширму и узел или сундучок с куклами, а музыкант – тяжёлую шарманку.

Остановившись на сельской ба-зарной площади, музыкант устанав-ливал шарманку и начинал играть, собирая вокруг себя зрителей. Петру-шечник же в это время, зайдя внутрь ширмы, перекладывал кукол в боль-шой карман, нашитый на уровне его груди на ситец одной из рам, брал в рот «пищик», и представление начи-налось.

Шарманщик выступал и в роли «понукалки» – представлял зрителям Петрушку, спорил с ним, подсказы- Чернышов А. Ф Петрушка

Маковский В. Е. Шарманщик

13

Мало кто знает, что и в Саратове когда-то делали шарманки – орган-ный мастер Зиннер имел свое, ско-рее всего совсем небольшое, произ-водство. На фотографии, которую нам предоставил любитель саратовской старины Николай Храпун, запечатлена мастерская, работники заняты- каж-дый своим делом, на заднем плане слева, с большими красивыми усами – прадед Николая. Он был мастером-краснодеревщиком и придавал шар-манкам внешний лоск, полировал их. Семейное предание гласит, что в на-чале 20 века саратовские шарманщи-ки специально заходили во двор ста-рого дома на и подолгу играли там: таким образом выражая свою благо-

Саратовская шарманка

Поль-Шарль Шокарне-Моро Хулиганская выходка

вал, предупреждал или пытался от-говорить от дурных поступков, играл на шарманке или других музыкаль-ных инструментах, когда по ходу дей-ствия были необходимы музыкальные вставки.

Когда представление заканчива-лось, музыка смолкала, медяки пада-ли в шапку,что неизменно лежала на земле возле ширмы; потом актёры со-бирали свои пожитки, и шли дальше...

Фото из семейного архива Н. Храпуна

дарность мастеру.Когда мы увидели это

старинное фото, то попыта-лись узнать у саратовских краеведов о Зиннере и его шарманках: где располагал-ся этот цех, сохранилась ли хоть одна шарманка? Но, увы, ничего не удалось уз-нать. Если у кого-нибудь из читателей есть хоть какие-то сведения о саратовской шарманке, поделитесь ими с нами! А пока мы нашли лишь один инструмент…в старом советском филь-ме «Волны Черного моря» наша шарманка «играет» одну из ролей…

Подготовила Елена Гаазе

14

…И мой сурок со мною За простодушие и обаяние люди быстро полюбили шарманку – она появляется на страницах рома-

нов, ей посвящают стихи и песни, шарманку изображают на своих полотнах художники, великие компози-торы писали «мелодии для шарманки».

Кто из нас не слышал знаменитую песню «Сурок» Бетховена? А те из читателей, кто хотя бы пару лет проучился в музыкальной школе, почти наверняка играли на своей флейте, скрипке, фортепьяно или ги-таре эту замечательную незамысловатую мелодию и с гордостью говорил знакомым: «А я уже Бетховена играю!». «Сурка» играют уличные оркестры, исполняют детские хоры, его пели и играли великие музы-канты, напевают мамы своим деткам, и какой-нибудь седой заслуженный профессор насвистывает его во время утренней прогулки по парку.

По разным странам я бродилИ мой сурок со мною,И весел я, и счастлив был,И мой сурок со мною!

Припев:

И мой всегда, и мой везде,И мой сурок со мною.И мой всегда, и мой везде,И мой сурок со мною.

Из края в край вперед иду,Сурок всегда со мною,Под вечер кров себе найду,Сурок всегда со мною.

Кусочки хлеба нам дарят,Сурок всегда со мною.И вот я сыт, и вот я рад,И мой сурок со мною.

Подайте грошик нам, друзья,Сурок всегда со мною.Обедать, право, должен яИ мой сурок со мною.

Мы здесь пробудем до утра,И мой сурок со мною.А завтра снова в путь пора,Сурок всегда со мною.

(Русский вариант текста, имеющий мало общего с оригиналом Гёте)

«Сурок» (фр. Marmotte) – пожалуй, самая известная песня Бетховена, написанная примерно в 1790 году на стихи Гёте (в тексте пьесы «Ярмарка в Плундерсвейлере», 1773). Герой песни – мальчик-савояр, бродящий по Германии с дрессированным сурком. (Савойя – историческая область на юго-востоке Фран-ции у подножия Альп). Голод в альпийских долинах заставлял савойских бедняков отпускать своих детей бродить по улицам городов богатой Германии. На ярмарках, в гостиницах и на известных торговых улицах мальчики-савояры показывали различные фокусы со своими четвероногими питомцами – сурками, часто сопровождая свои выступления пением под шарманку.

Антуан Ватто. Савояр с сурком

15

Именно эти дети послужили прообразом персонажа пьесы Гёте. Наблюдая за ними, Гёте был очаро-ван их сноровкой и ввел в пьесу новый персонаж – крестьянского мальчика, выступавшего с танцующим сурком под песню «Ich komme schon durch manche Land…» (Прошел уже я много стран).

В середине 18 века в Европе была мода на нищих мальчиков-савояров. У художников заказывали картины, изображающие савояров. Даже сейчас, по прошествии большого количества времени, в Герма-нии на некоторых блошиных рынках можно найти эти картины.

Такой вот мальчик савояр изображен на картине французского художника Антуана Ватто. И хотя мы знаем, что этот мальчик беден, одинок, беззащитен, почему-то он не кажется несчастным. Посмотрите, какое живое и теплое у него лицо, он будто посмеивается над зрителем, готовым оплакивать его судьбу. И пусть сурок, шарманка и флейта – это всё его имущество, маленькому савояру принадлежит весь мир, раскинувшийся внизу за его спиной: мальчик как бы прощается с нами перед тем, как развернуться и от-правиться в удивительное путешествие по жизни.

Новелла Матвеева

Шарманщик

На землю падал снег, и кто-то пел о том,Как жил да был старик с шарманкой и сурком;Что он вставал чуть свет и шел за песней вслед. О том, что на земле шарманок больше нет.

Скажите, а зачем шарманка вам нужна?И хриплая совсем, и сиплая она.Скрежещет, как возок, скрипит, как бурелом,Как флюгер, как сапог, как дерево с дуплом.

– Шарманщик! – Эй, шарманщик! - ... Шарманщика вернуть.

Достойные друзья! Не спорю с вами я;Старик шарманщик пел не лучше соловья.Но, тронет рукоять, и... – верьте, что поройОн был самостоятельнее, чем король.

И счастье и печаль звучали в песне той;Был тих ее напев старинный и простой...Не знаю, как мне быть! Нельзя ли как-нибудьШарманку обновить? Шарманщика вернуть?

Теодор-Верстрает. Шарманщик

16

Взрослым читателям, любителям «серебряного века», трудно представить куртуазного, изысканного, капризного Константина Баль-монта в роли детского поэта. Внешняя манерность, вычурность поэта, призывавшего: «Будем как солнце!» – рождали множество насмешек, массу пародий, шаржей. Далеко не все и не всегда понимали, что это – игра, желание обратить на себя внимание, и не стоит принимать это всерьёз.

На самом деле Константин Дмитриевич Бальмонт, представи-тель древнего дворянского рода из Владимирской губернии, обладал высочайшей культурой и феноменальной памятью. В раннем детстве от матери он унаследовал глубокое понимание музыки, гармонии в целом.

Неутолимая жажда постижения всего неизведанного, любозна-тельность сделали Константина еще в юности внимательным читателем и полиглотом. Трудно подсчитать, сколько языков он знал! Сохрани-

Анна Морковина

Бальмонт – фейный, русский, детский и любящий

лись воспоминания наших земляков, что гастролировав-ший в Саратове Бальмонт исполнял Гомера на греческом, Бодлера – на французском, Шекспира – на английском и так далее. Его обожали японцы за тонкое понимание вос-точной лирики (он был первоклассным переводчиком) и с удовольствием дарили при случае роскошные икебана.

Судьба поэта сложилась так, что эмигрировав в 1920-е годы во Францию, он навсегда остался там. «Мне безразлично, на каком непонимаемой быть встречным...» – с горечью говорила дружившая с ним Марина Цветае-ва. Ей принадлежат несколько очерков о Бальмонте. Гео-графия путешествий этого выдающегося поэта впечатляет: Франция, Бельгия, Испания, Голландия, Италия, Англия, Мексика, Африка, Калифорния, Балеарские острова...

Но о себе он заявлял одно:

Я русский, я русый, я рыжий.Под солнцем рожден и возрос.Не ночью. Не веришь? Гляди жеВ волну золотистых волос.

Я русский, я рыжий, я русый.От моря до моря ходил.Низал я янтарные бусы,Я звенья ковал для кадил.

Я рыжий, я русый, я русский.Я знаю и мудрость и бред.Иду я – тропинкою узкой,Приду – как широкий рассвет.

Казалось бы, никого не встретишь эгоцентричнее Кон-стантина Бальмонта. Но среди оригинальнейших поэтических опытов у него есть стихи, поражающие своей безыскусствен-

В. Серов. Портрет Бальмонта

Д. Фёдоров. Бальмонт

Бальмонт. Рис. М. Волошина

17

Колыбельная песня

Детка, хочешь видеть Рай? Все забудь и засыпай.Лишь храни мечту свою,Баю-баюшки-баю.Ты устала, отдохни,В Небе светятся огни.И лампадка говорит:Спи, малютка. Небо спит.Баю-баю-баю-бай,Потихоньку засыпай.Что увидишь ты во сне,Расскажи поутру мне.Ты увидишь светлый Рай,В нем цветы себе сбирай.Будем вместе мы в Раю,Баю-баюшки-баю.

О «Фейных сказках» восторженно отозвался В.Я. Брюсов: «Это песни нежные, воздушные, сами создающие свою музыку. Они похожи на серебряный звон задумчивых колокольчиков, «узкодон-ных, разноцветных на тычинке под окном». Это – утренние, радостные песни, спетые уверенным голосом в ясный полдень».

Любящий отец позаботился о том, чтобы стихи для маленькой дочери были наполнены вол-шебством, теплом, а если в них и случаются приключения, их героями становятся бабочки, жуки, лягушки и прочая живность. Правда, возникает там и Серый Волк, но его удается перевоспитать, и он никого не съедает. В основном всё, что написано «детским» Бальмонтом, – изящные стилизации детских песенок по мотивам скандинавского и южнославянского фольклора. Если вдуматься, дети чем-то похожи на мир фантазии самого поэта – в нем царят радость, красота и добро.

ной нежностью, трогательные и простые. Это стихи, посвященные де-тям. И их не так уж мало – более семи десятков. Своей четырехлетней дочери Ниночке в 1905 г. поэт посвятил сборник «Фейные сказки». Он объясняет свое состояние так:

Светлоголовке малойЯ сказку рассказал.Я был пред тем усталый,Пред тем я духом пал.

Из слез моих незримых,Из смеха уст моих,Я слил – о серафимахПрозрачно-светлый стих.

Что нужно ребенку? Чтобы взрослые посидели рядом, рассказа-ли что-то, приласкали или спели нежную песенку.

И Бальмонт постарался это сделать:

18

Бабочка

Помню я, бабочка билась в окно.Крылышки тонко стучали.Тонко стекло, и прозрачно оно.Но отделяет от дали.В мае то было. Мне было пять лет.В нашей усадьбе старинной.Узнице воздух вернул я и свет.Выпустил в сад наш пустынный.Если умру я и спросят меня:«В чем твое доброе дело?» -Молвлю я: «Мысль моя майского дняБабочке зла не хотела».

Нетрудно заметить, насколько музыкальны сти-хи Константина Бальмонта. Чуткий художник слова, он писал о детских книгах в 1910 г.: «Для меня – высокое художественное счастье – это радость знать, что тонкие золотые струны, прозвучавшие в моей душе, звучат и звучат в утонченных детских душах… И для меня счастье – знать, что мои слова доходят до детского сознания».

Позже, в 1923 г., в романе «Под новым сер-пом» и сборнике рассказов «Воздушный путь» Бальмонт пытался, как пишут исследователи, «по-грузиться в тайну детства и, если не приоткрыть ее, то хотя бы представить во всей масштабности, указывая на изначальное, но забытое место ре-бенка в мире – рядом с Богом». С неизменным по-стоянством Поэт утверждал: необходимо верить ребенку и в ребенка, ибо в мировидении художни-ка ребенок – «полубог», он «из… свиты Того, Кто… повелевает миром» (рассказ «Солнечное Дитя»). В рассказе «Дети» маленькие «причудники» предот-вращают ссору, разлад между родителями, раз-рушают липкую паутину недоверия, охватившую присутствующих на празднике в честь Рождества Христова, изгоняют злые и «черные мысли»: «И стало в комнате, точно в церкви». Маленький че-ловек в изображении Бальмонта нередко одинок. Но дети ни в коем случае не лишены защиты, ибо они охраняются и оберегаются Отцом Небесным, Бог и Мир Божий не отвернулись от них. Детство в представлении Бальмонта – это «светлая сказка», праздник, который «посылается небом», «царство, которое в жизни раскрывается только раз». Как важно, чтобы эта «сказка» не была разрушена гру-бым прикосновением жизни. С каждым годом мир становится всё жестче, прагматичнее. Может быть, поэтому нынешним детям так нравятся волшебные истории, похожие на сон. Так почему бы им не на-помнить проникновенные стихи русского поэта с французской фамилией...

К. Сомов. Обложка к книге Бальмонта «Жар-птица. Свирель славянина»

19

В один из самых последних дней осени я сидела на подоконнике и смотрела, как на улице в морозном воздухе кружились первые белые «мухи». Настроение было праздничное, и мне захотелось почитать что-нибудь зимнее, рождественское . Мама открыла книжный шкаф и достала оттуда старую книжку, которую сама любила в детстве.

Я прочитала на обложке: Мери Мейп Додж «Серебряные коньки».…Старенькая потрепанная книжка с пожелтевшими страницами вы-

глядела очень уютной. А обложка, с изображенными на ней фигурками маленьких конькобежцев на фоне старинного, украшенного к Рождеству

ЧТО БЫ ПОЧИТАТЬ?

Зима, Рождество, «Серебряные коньки»…

Вера Гаазе, 12 лет

голландского городка, обещала увлекательное чтение.Устроившись на диване, я открыла книгу и… А дальше меня захватил сюжет – эти дети и взрослые ,

живущие в маленьком голландском городке с его милыми улочками и замерзшим каналом, сразу же по-казались мне родными, давно знакомыми людьми…

…Приближается день Святого Николааса, и все голландские дети с нетерпением и страхом ждут этого праздника. Они верят, что сам Святой Николаас приходит в каждый дом, чтобы вспомнить все ребячьи успехи, а также проделки и шалости. Кого-то он похвалит и наградит сладостями и игрушками, ну а кто-то получит только розги...

…Но почему же Святой Николаас обошел стороной домик бедных детей Гретель и Ханса?

Когда-то их отец, Рафф Бринкер, работал на плотине, семья жила безбедно и счастливо. Однажды, во время работы отец семейства упал с высоты и получил сильное сотрясение мозга, стал инвалидом. Тогда в дом Бринкеров вошли горе и нужда…

В повествовании несколько сюжетных линий, в том числе история чудесного исцеления Раффа Брин-кера и увлекательное путешествие школьников в Амстердам.

Я узнала много интересного об истории и культуре Голландии, национальном характере ее благород-ного и трудолюбивого народа, и просто получила большое удовольствие от чтения этой удивительной, так похожей на правду, сказки, в которой добро, конечно же, побеждает зло.

Но самое удивительное открытие ждало меня впереди – когда я узнала, что Мери Мейп Додж – аме-риканка, всю свою жизнь прожившая в Нью-Йорке! А сведения о Голландии, которую подробно и с такой любовью она описала в своей книге, писательница черпала из библиотечных книг, рассказов людей, бы-вавших или родившихся в далекой снежной стране. Такой необычный интерес объясняется тем, что предки М.Додж были родом из Голландии, и всё, что связано с этой страной (ее история, культура, обычаи и т.д.) всегда вызывало живой интерес писательницы.

О приключениях голландского мальчика Ханса Бринкера Мери рассказывала на ночь своим сыновьям, которых она одна воспитывала после смерти супруга. Потом из этих захва-тывающих историй сложилась книга «Серебряные коньки», ставшая одной из самых читаемых детских книг в мире. Кроме этого, М.М. Додж издава-ла детский журнал, который она назвала «Святитель Николай» (святой Ни-колай является покровителем города Амстердама). В журнале печатались многие знаменитые писатели 19 века – Марк Твен, Ф. Бернетт, Р. Киплинг и другие. Журнал богато иллюстрировался и был очень популярен, имел огромную подписку! Вот какая удивительная женщина – Мери Мейп Додж!

…Книга прочитана… Я снова сидела у окна: снег уже не падал, кры-ши домов и ветви деревьев были серыми и скучными. А я все думала о героях только что прочитанной книжки, и мое воображение рисовало заснеженную Голландию, замерзший канал, веселых детей, скользящих по звонкому льду…

20

Зимние морозные дни, праздники… Все дома. Как редко удает-ся посидеть всем вместе подольше за чаем, а в зимние каникулы это ста-новится возможным, да еще всю семью собира-ет возле себя душистая ёлочка. Можно достать

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Мальчики – зайчики, девочки – белочки…

старый альбом и попросить кого-нибудь из взрослых расска-зать о тех людях или событиях, которые запечатлены на старых черно-белых фотографиях. Мама или бабушка обязательно по-сетуют, что фотографии до сих пор не разобраны и пора уже привести семейный архив в порядок, а может быть, наоборот,

ты поразишься с какой любовью когда-то были оформлены эти громоздкие альбомы с толсты-ми страницами с прорезями… С фотографий на нас смотрят молодые или даже детские лица наших бабушек и дедушек, а в этом озорном мальчишке и нежной девочке с огромным бантом нетрудно узнать папу и маму… Оказывается и они были когда-то снежинками, петрушками, зай чиками и лисичками, и кружились вокруг новогодней елочки и ждали, замирая от волне-ния, подарков от Деда Мороза. И, если честно, в глубине души они и сейчас каждую зиму ста-новятся маленькими и ждут чудесных происшествий возле елки и, конечно, подарков.

Эти фотографии из семейных архивов наших дру-зей – авторов и читателей «Гимназического взвоза». Малыши с фото уже давно выросли и стали серьезны-ми людьми. Среди них есть и врач, и священник, юрист, педагог, инженер, экономист, музыкант и журналист…Эти фотографии они искали у себя дома специально дня журнала, и находя, обязательно вспоминали что-нибудь теплое, доброе или забавное, связанное с дет-ством…

«Наш детский сад вывозили на лето за город, на дачу, и вот к этому мальчику папа однажды прилетел на вертолете. Мы бежали по большому полю к месту посадки вертолета, встречали этого чужого папу, и для нас это было, как будто мы встретили Гагарина!» … «Мне подарили карандаши – я был просто счастлив!

Видите, наша комната в старом доме на Казачьей улице была за-лита солнцем, а теперь его закрыла девятиэтажка» … «Эту сне-жинку мама сама мне шила, я казалась себе такой королевой снежинок, правда, она ужасно кололась, но ничего, я мужествен-но терпела!» …

«Заведующая нашим детским садиком немка - Берта Ива-новна всегда ставила под ёлку электрическую железную доро-гу. И, хотя нам к ней было категорически запрещено подходить ближе, чем на три метра, всё равно было здорово!»… «Когда я пришел в школу на елку в костюме робота с мигающим красным носом-лампочкой – это произвело на наш 2 «А» неизгладимое впечатление!»

21

22

Егор Кругляк, 14 лет

Прошлой осенью мне с родителями удалось по-бывать в Ницце. От Саратова до Москвы мы добрались на поезде, а оттуда, прямым рейсом Москва - Ницца отправились во Францию. И, когда наш самолёт начал снижаться, в центре города я неожиданно увидел зда-ние, очень напоминающее православную церковь. На следующий день, гуляя по Ницце, мы случайно выш-ли на проспект Николая II и как будто вернулись в Рос-сию. Везде были вывески на русском языке, в витринах магазинов стали попадаться матрёшки и Павлово-По-садские платки. Стало понятно, что мы оказались в рус-ском квартале. Проспект Николая II привёл нас на буль-вар Царевича, где среди пальм, олив и других южных деревьев мы вдруг увидели православную церковь, ту

ПУТЕШЕСТВИЕ НАШЕГО ЖУРНАЛА

Неожиданная встреча

самую, которую я заметил с борта самолёта. Нам захоте-лось войти в храм, но, к наше-му сожалению, он был закрыт. На двери висело объявление, в котором мы нашли номер телефона отца Михаила. Мы решили ему позвонить и дого-вориться о встрече. Отец Ми-хаил согласился встретиться с нами через полчаса. Чтобы не

Церковь уютно располо-жилась в центре Ниццы. Позже я узнал, что это самая боль-шая православная церковь во всей Европе, и, на мой взгляд – самая красивая.

терять время, мы решили осмотреть собор и прогуляться по парку, окружающему церковь. Своей необычной архитектурой храм напоминает русский терем, только с куполами. Куполов всего 5, они не обычные, не золотые и не голубые со звёздами как у нас, а черно-бирюзовые, мозаичные. Весь храм богато украшен изразцами. Входы расположены необычно – по углам церкви. Над входами в церковь – шпили, увенчанные золотыми двуглавыми орлами. В дальнем конце парка, в тени дере-вьев я увидел часовню. Своим видом она очень сильно отличалась от храма. Она была более тяже-ловесной, даже мрачной. Из памятной таблички на стене я узнал, что часовня построена на том ме-

сте, где 24 апреля 1865 г. в возрасте 21 года скончался Николай Александрович Романов – старший сын Императора Александра II и Императрицы Марии Александровны. Но вот и прошли эти 30 минут, и у церковных ворот появился отец Михаил. Так необычно было увидеть «русского» батюшку, в черной рясе и с бородой, прекрасно говорящего по-русски, возле русской церкви, в самом серд-це лазурного берега, среди южных расте-ний и окружавших нас типично французских домов. Отец Михаил показался мне каким-то очень давно знакомым, даже близким, «своим». Это впечатление меня поначалу очень удивило, а потом обрадовало. Ведь как здорово, встретить близкого по духу че-

23

ловека в такой далёкой стране. Из беседы с батюшкой я узнал, что при храме есть приходская школа, в которой преподают Закон Божий, пение и русский язык. Мы уже собрались уходить, но вдруг мама вспомнила, что у неё в сумке лежат несколько журналов «Гимназический взвоз» и икона Саратов-ских Святых. Подарку Отец Михаил очень обрадовался. А я заинтересовался историей церкви и ца-ревича Николая, в память о котором она была построена.

Царевич Николай был не только старший и любимый сын семьи Романовых, это был будущий Император России, на которого возлагались большие надежды. Николаем он был назван не случай-но, а в честь своего дедушки, правящего тогда Николая I. Последний был так растроган рождением внука, что повелел своим младшим сыновьям принести клятву верности перед колыбелью будущего

наследника Российского Престола. Когда Николай подрос, он отправился в путешествие по России, ведь должен будущий Император России знать свою страну. После России он путешествует по Ев-ропе, в начале 1865 г. заезжает в Ниццу, где в это время отдыхает его мама, Императрица Мария Александровна. Однако ещё во время поездки по Европе он заболел, болезнь его обострилась по-сле приезда в Ниццу. К сожалению, французские врачи не смогли поставить правильный диагноз, и на Пасху он чувствовал себя уже настолько пло-хо, что даже не смог принимать поздравления. По совету своей матери он причастился Святых Таинств. Спокойствие, вера, тихое мужество, с ко-

торыми он воспринял судьбу, до такой степени поразили священника, при-чащавшего его, что ему трудно было исполнить таинство. «Этот моло-дой человек - святой», непрестанно повторял он. 24 апреля 1865 года Царевич скончался. Его прах был отправлен на корабле в Россию. Царевич Николай был захоронен в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. Неожиданная кончина молодого наследни-ка престола потрясла Российскую Империю и семью Романо-вых. Император Александр III назвал своего старшего сына и наследника, родившегося через три года после кончины Це-саревича Николая Александровича, в честь своего любимого старшего брата. Спустя 26 лет этот мальчик станет Николаем II. А Собор Святого Николая, у стен которого мы находились, был построен по ходатайству бывшей невесты Царевича Николая Марии Фёдоровны через 37 лет после его кончины.

За окном мороз и снег, но как радостно вспоминать, что на другом конце света, в католической Франции, есть православный храм и есть приходская школа при храме, дети которой, как и мы радуются Рождеству Христову, устраивают вертепные представления,

читают «Гимназический взвоз», зовут гостей. Этот храм для меня как кусо-чек Родины в другой стране, в тысячах километров от дома.

P.S. Эта статья получила неожиданное продолжение. Однажды мне в руки попала книга о Троицком соборе, и из этой книги я совершенно случайно узнал, что 3 августа 1863 года, во время ознакомительной поездки по России наш Троицкий собор посетил Цесаревич Николай. Так, судьба одного чело-века невольно связала два города и две страны Саратов и Ниццу, Россию и Францию.

Фото автора

24

Елена Кругляк

Есть в нашем городе одно место, находясь в котором можно одновременно увидеть прошлое, настоящее и бу-дущее. Находится оно на площади Н.Г. Чернышевского и называется «Саратовская панорама». Однажды знойным августовским днём, проходя мимо «Липок», я увидела не-большую группу молодых людей, реставрирующих панора-му города, и не поверила своим глазам. Яркая саратовская достопримечательность, неожиданная для гостей нашего города, любимая саратовцами, интересующимися истори-

СКАЗКИ ГОРОДА

Иногда мечты сбываются

ей родного города, объект, притягивающий внимание малышей, мамы которых старательно пытаются вспом-нить (хотя и не всегда удачно), где что расположено и какие «дяди» изображены на барельефе, долгое вре-мя находилась в очень печальном состоянии. Там было всё: и самолет, упавший в Волгу, прямо на сухогруз, гостиница «Словакия», словно Пизанская башня, скло-нившаяся над Набережной Космонавтов, да и сами «сталинки» по Набережной покоробились в прямом смысле слова. И вот, наконец, свершилось: нашлись деньги и нашлись люди, которым не всё равно, моло-дые архитекторы, среди которых оказался и совсем юный судомоделист, мой сын Егор Кругляк.

Когда Егор был ещё малышом, пройти спокойно в сторону любимых «Липок», не заглянув в панораму, не мог. А через время, набравшись жизненного опы-та, сокрушался, почему же не могут отреставрировать такую замечательную вещь, говоря при этом с мечта-тельным видом: «Вот, если бы мне доверили, я бы…». Этим летом доверили. И, невзирая на летний зной, жертвуя отдыхом на даче, каждый день как на работу, вместе с близкими по духу ребятами под руководством архитектора Вячеслава Максимочкина, ездил восстанавливать свою любимую достопримечательность. 200 зданий было отремонтировано в старой части Саратова и 180 в новой, отреставрированы и позолочены кре-сты всех соборов, а уж сколько было отремонтировано, подкрашено, сделано заново лодок! Обнаружилась лишняя палуба на корабле «Волго-Балт 258» и имена «Степан» и «Александра» на обратной, никому не вид-ной стороне яхт, оставленные авторами для потомков. А потом была лодка «гулянка» (символ отдыха на Вол-ге), сделанная ночами, пока все спят, в подарок родному городу. Мы все о чём-то мечтаем в жизни, но очень редко мечты сбываются, а ведь это так важно, особенно в 14 лет.

25

Елена Гаазе

Живет в Саратове художник. На все вопросы, которые задает ему жизнь и люди, он отвечает своими картинами – яркими, необычными, похожими на притчи. И каждое его полотно – это чудо. Поэтому и фамилию художника – Чудин – все журналисты обязательно обыгрывают, как очень вы-разительную. Хотела я этого избежать, да не получилось - в большом доме возле Лысой горы я увидела чудеса Виктора Чудина.

Последние дни осени – серая гора, будто трепещущая в ожидании первого снега и обновления. Так, наверное, трепещет серый холст, когда на него бросает внимательный взгляд худож-ник.

Несколько лет назад Виктор Фёдорович пережил тяжелый инсульт – и теперь ему трудно говорить, поэтому наше общение

Творчество – жизнь, свобода и любовь Виктора Чудина

выглядело, в основном, как прогулка по многочисленным комнатам дома художника, где каждая – это мастерская.

– А где же вы спите?- спросила я супругу Виктора Фёдоровича Надежду.– Да есть у нас еще пара маленьких комнат…,- ответила она с улыбкой.…И все-таки мы поговорили. Пили в уютной теплой кухне чай с шоколадным тортом, а Виктор Фе-

дорович вспоминал детство, родителей, бабушку, первые рисунки – это были росписи углем и мелками на русской печке.

– Мне было лет пять – и я рисовал барышень, а когда в первый раз влюбился – стал рисовать цветы, – говорит, смеясь, Виктор Фёдорович.

Краски мальчику Вите попали в руки только в шестом классе, а до этого он чуть ли не дрался с одноклассниками за огрызок цветного карандаша. Никогда больше никем не хотел он быть – только художником. И на вопросы о смысле жизни, внутренней свободе, любви художник отвечает, что и смысл жизни, и свобода, и любовь – всё это есть только в творчестве. Когда же я захотела узнать, какие качества он ценит более всего в человеке, художник, не задумываясь, ответил: «Больше всего я люблю верующих людей. Они – живые, в них всегда – любовь».

И если даже не знать, что Виктор Чудин верующий человек – это становится понятным, когда ви-дишь его полотна, а ощущение присутствия Бога в мире не зависит от сюжета картины. В каждой их них есть трепет, детское удивление перед чудом Жизни, благоговейная недосказанность. И еще нечто очень важное – доверие к зрителю, надежда на его тонкость и глубину, готовность к общению с каждым челове-ком…

Как и многие художники, Виктор Фёдорович не любит «объяснять» свои работы. Считает, что худож-ник говорит своими картинами. Но, думаю, что дело не только в этом. Виктор Фёдорович пишет интуитив-но, и каждый видит в его картинах что-то важное и понятное именно ему. Поэтому и похожи его произ-ведения на притчи, а названия картин, как правило, подчеркивают их глубину, заставляют задумываться, переживать.

На картине «Беженцы» (2-я стр. обложки) изо-бражено Святое Семейство, и назвать бы художнику ее просто – «Бегство в Египет». Но Виктор Чудин хо- Ловцы

26

чет, чтобы зритель не только вспомнил евангельский сюжет, но еще задумался о тех, кто и сегодня в пути, кто продолжает убегать и спасать своих детей от войны, разрухи, ненависти…

На картине «Светильник» мы видим будущую Мать, скло-нившую голову к своему еще не рожденному Младенцу, и мы понимаем, что Он – Свет миру. Христиане, конечно, видят Свя-тую Мать, но ведь и для незнакомой с христианством женщины ее будущий ребенок – это тоже свет, который озарит вскоре ее жизнь.

Еще меня очень волнует картина «Окраина» – вроде бы полное отсутствие сюжета, холодная, мертвенная, снеж-ная гора. И только внизу слева краешек крыши – знак при-сутствия рядом домашнего очага, тепла. И понимаешь, что как бы ни ругали мы цивилизацию за разрушение гармонии в природе, нет в ее красотах никакого смысла, если не согре-вает ее своим теплом человек – такой уязвимый, хрупкий…

Отношение к природе художника Чудина тоже удиви-тельное. Надежда – верная спутница и Муза Виктора Фёдо-ровича – выращивает

возле дома в большом количестве цветы. И Виктор Фёдорович Светильник

сам составляет из них красивые и неожиданные композиции. Однажды к калитке дома художника приблудился щенок

сенбернара, сидел и не уходил, пока ему не позволили посе-литься во дворе. Чудин назвал его просто – Дар. Из него вырос огромный и преданный пес. По словам хозяев, не было в Са-ратове собаки больше, чем Дар. Недавно пес умер от старости. По улочкам вокруг дома бегают бездомные собаки, Виктор и Надежда подкармливают их, жалеют, у всех есть имена.

И еще… Меня уже давно поражает лицо художника. Оно ведь тоже произведение мастера, произведение, над кото-рым он трудился много лет. Как известно, в зрелые и пожилые годы каждый из нас будет иметь то лицо, которое мы заслужим всей своей жизнью. Так что в некотором

Окраина

роде мы все художники – творцы, по крайней мере, одного – собственного – портрета. Так вот, если сравнивать фото молодого Чудина и старца, на-чинаешь глубже понимать многие яв-ления нашей внутренней жизни. Мо-лодой Виктор Фёдорович – красивый, строгий, сознающий свой талант, не-зависимый, держащий дистанцию. А сегодня – это мудрец и дитя. Удивлен-ное, радостное, простодушно откры-тое людям дитя… Мудрец, бережно хранящий в душе так много сокро-венного, еще невысказанного…

Выйдя на улицу, я вновь по-глядела на гору. На гору возле Дома Художника.

27

Картины Виктора Чудина

В мастерской

Зима была снежная

Натюрморт с апельсинами. Окно.

28

Журнал зарегистрирован Управлением Федеральной службы по надзору в сфере массовых коммуникаций,

связи и охраны культурного наследия по Саратовской области.Свидетельство о регистрации средства

массовой информации ПИ № ФС-64 0761Р от 24 марта 2008 года.

Адрес редакции: 410002 г. Саратов, ул. Лермонтова 31-5

Тел. 845(2) 28-000-6 E-mail: vzvoz@pochta.ru Журнал отпечатан в типографии «СП-Принт»,

г. Саратов, ул.Астраханская, 43Тираж 1000 экземпляров Цена свободнаяМатериалы журнала можно посмотреть

на сайте www.trsobor.ru

Редакция журнала заинтересована в самом активном сотрудничестве с авторами – школьниками,педагогами, родителями, официальными лицами, благотворителями.

Питер Брейгель Старший. Зимний пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц. 1565.

«Гимназический взвоз» журнал саратовских школьников –

журнал для семейного чтения № 1 (10), 2013 г.

Учредитель : Гаазе Д.Л. Издатель : Свято-Троицкий собор

города Саратова Главный редактор – Е.В. Гаазе .

Корректор – Т.Е. Вардугина.Верстка – О.В. Урядова

Обложка: «Рождество на Театральной площади» художник Валькова Л.Ю.

Использован материал с сайта Международного клуба православных литераторов «Омилия»

www.omilia.org

«...Веселая толпа девочек и мальчиков, среди которых были отличные конькобежцы, скользили по каналу. Когда они, ярко и пестро одетые, летели мимо, казалось, будто лед внезапно растаял и клумбы раз-ноцветных тюльпанов плывут по течению.» (Мери Мейп Додж «Серебрянные коньки»)