УДК 14ББК 87.3

Э54

Серия основана в 1998 году

Эмерсон Р.Э 54 Нравственная философия. — Мн.: Харвест, М.:

ACT, 2001. — 384 с. —- (Классическая философ-ская мысль).

ISBN 985-433-985-8.Читателю представляется возможность ознакомиться с уни-

кальным изданием — книгой Р. У. Эмерсона (1803—1882),представителя и главы американского философско-литера-турного движения трансцендентализма, сподвижника Т. Торо.

Основные идеи, которые развивал Эмерсон и которыенашли отражение в первой части, — это идеи социальногоравенства «равных перед Богом» людей, самоусовершен-ствование, близость к природе, очищение человека от «вуль-гарно-материальных» интересов. Во второй части дана бле-стящая характеристика «духовных отцов» человечества, пред-ставляющая интерес и для современного читателя.

УДК 14ББК 87.3

ISBN 985-433-985-8 (Харвест) © Оформление. Харвест, 2000ISBN 5-17-001832-0 (ACT)

ЧАСТЬI

опыты

ДОВЕРИЕ К СЕБЕ

Я прочел недавно несколько стихотворений одногоотличного живописца. Они были написаны с самобыт-ностью* не на условный лад, а на таком основании пред-мета, который, каков бы он ни был, всегда доставит душенашей новую, свежую заметку, и чувство, им возбужден-ное, будет гораздо важнее изложения и формы, в кото-рые облек их автор. Отчего же мы не верим в свою мысль?Отчего не верим, что то чувство, которое наше сердцесознает истинным, не есть тоже истинное чувство и дру-гих людей? До сих пор право этого сознания оставалосьза одним признанным гением, но следовало бы удосто-вериться и нам, что когда мы выразим самое со-кровенное наше убеждение, то обозначится, что оноесть достояние и многого множества людей, потому чтовсе субъективное может стать объективным. И заметь-те, как часто случается, что наша собственная мысль воз-вращается к нам извне, с гласностью трубы судного дня.

Величайшая заслуга Платона, Мильтона состоит втом, что они обратили в ничто существовавшие до нихкниги и предания, выразили то, что думали сами они, ане то, что думали окружающие их люди. Каждый из нихдолжен подстерегать и улавливать ту светоносную ис-кру, которая вспыхивает и загорается в его собственной

62 Опыты

душе для каждого из нас. Это имеет гораздо более важ-ности, нежели открытие и наблюдение целого созвез-дия поэтов и мудрецов. Между тем, мы без вниманияупускаем мысли, потому что они наши; когда же встре-тим их в творениях гения, они нас поражают величиемсвоей простоты. И вот наилучший урок, который пре-подают нам образцовые произведения первостатейныхмастеров: они научают нас оставаться спокойно и не-преклонно верными нашему воодушевлению, хотя быоспаривал его крик всей вселенной. Не далее как завтрапервый встречный станет вменять вам то, что вы пере-думали, перечувствовали; а вам придется со стыдом при-нять из вторых рук собственные ваши помыслы.

Верь в самого себя! — чье сердце не затрепещет отрокота этой звонкой струны? И великие люди всегдаэтому следовали; они доверялись, как дети, своемудуху и подчас веровали, что сам Бог воспламенил вос-торг в их груди, что Он действовал их руками, Он вла-дел и распоряжался всем их бытием. Станем и теперьповиноваться верховным велениям: они имеют высо-кие цели! перестанем то жаться по углам, то обращать-ся в бегство при одной мысли о возможности неко-торых превратностей, но с полным благоговением,вручив себя, как благородную глину, деснице Всемо-гущего, будем благотворить, искупать, воздвигать и всеболее стеснять области смерти и ничтожества!

В эпоху развития бывают минуты, в которые ин-дивидуум ясно сознает, что подражание есть не чтоиное, как самоубийство, а зависть — незнание; что онобязан поверить в себя и, по доставшимся ему спо-собностям, вывести итог, чем он хуже и чем лучшедругих. Он должен заранее убедиться в том, что, не-смотря на обилие благ, находящихся в природе, егонасытит только тот колос, который произрастает напочве, ему свойственной, и который будет взращени пожат собственным его трудом. Человек счастливтолько тогда, когда он может сказать, что исполнилсвой замысел, что положил душу на труд свой и до-

Доверие к себе 63_

вел его до конца, как нельзя было лучше. Но если онпоступает иначе, то, и покончив с трудом, он не по-чувствует ни отрады, ни облегчения; талант его хи-реет, муза ему не доброжелательствует, на него ненисходит ни вдохновение, ни упование. Заранеетоже должен он знать, что недаром такая-то физио-номия, такой-то характер производят на него впечат-ление, тогда как другие не производят никакого: глазпоставлен именно на том месте, где его озарит тотлуч, о котором ему надлежит свидетельствовать, ичеловек обязан высказывать свои верования, своиубеждения гласно, открыто, до последней йоты.

Мы же едва осмеливаемся пролепетать малейшуючастичку того, что мы есть на самом деле, да и то какбы стыдясь божественной идеи, которой бы каждыйиз нас должен служить глашатаем. Когда же утвердим-ся мы в вере, что божественная идея всегда направ-лена к целям возвышенным и что на нас лежит долгпередавать ее людям со всевозможною точностью ипрямотою, потому что к трусу никогда не обращенпризыв на заявление о делах Божьих?

Что за дивный образец предлагает нам природа влице и в способе действий детей! Ребенок всюду какдома: он независим, он неответствен; поглядывая изсвоего уголка на людей и на все происходящее, он про-износит свое суждение смело, проворно; объявляетвам без обиняков, что вы хороши, дурны, надоели ему,нравитесь или не нравитесь. Он не заботится ни о по-следствиях, ни о своей выгоде; его приговор высказансвободно и простодушно: вы можете ему льстить, онвашим льстецом не будет. Взрослый же человек всегданастороже и словно в тисках у самого себя. Кто лишьтолько раз выкажет себя делом, выскажет словом —кончено! человек скомпрометирован: за ним следуетлюбовь или нелюбовь сотни неизвестных лиц, кото-рых всех должно держать на счету. О, где желанныеструи Леты! о, как бы ему опять вернуться к прежнемубезличию, к прежней безвестности!..

64 Опыты

Но если бы человек, раз вышедший из своего ней-трального безмятежия, продолжал бы вести себя пря-мо, естественно, неподкупно, откинув всякий страхи очистив свой взгляд от всякого предрассудка, он бысделался богатырем, достойным поклонения всехлюдей, всех певцов. Его мощь получила бы закал веч-ной юности, его мнение обо всем случающемся небыло бы мнением личным, но суждением вечным,абсолютным; его слова возымели бы власть; они вон-зались бы как стрелы в уши людей и пробуждали быих от застоя.

Такие голоса слышатся нам в уединении; но онислабеют и немеют, чем более мы вдаемся в свет. Об-щество повсюду в заговоре о том, чтоб удерживатьсвоих членов в нескончаемом малолетстве; оно, каккомпании страхований, будет отпускать вам за изве-стную плату столько-то продовольствия, столько-тоохраны с условием, чтобы член его отрекся от своейсвободы, от своего личного развития. Свет преждевсего любит, чтобы ему подлаживали: он ненавидитдоверие к себе, ненавидит суть и существа, а благо-волит только к навыкам и обычаям.

Кто хочет сделаться истинным человеком, тот дол-жен отбросить подлаживание; кто хочет овладетьпальмою нетления, тот пусть не смущается названи-ем добра,.а тщательно доискивается, где и что Доб-ро. Ничего нет святее безукоризненной честностинашего духа. Установите в себе это, и потом разре-шайте сами собою все, что до вас ни касается: не за-медлит и одобрение света. Мне стыдно припоминать,как уступчиво жертвуем мы словом и символом, каклегко уживаемся с омертвелыми учреждениями иобычаями. Всякий господинчик, хорошо одетый ибойко болтающий, уже несколько ставит меня в ту-пик и прибирает меня к рукам более, чем бы это сле-довало по совести.

Доверие к себе 65

Пора бы, наконец, человеку узнать себе цену! Чтоже, в самом деле, разве он какой пролаза, подкидыш,незаконнорожденное произведение этого мира, ко-торый весь принадлежит ему?! Ему ли прятаться иробко озираться по сторонам? Нет! голова моя дол-жна твердо и высоко стоять на плечах: я имею правожить моею жизнью, я имею долг говорить правду,чистую правду на всех перекрестках. Не дам дорогисуете, лицемеру, пустосвяту, прикрывающему себяхламидою филантропии, соболезнования о меньшихбратьях. Не забочусь я и о его бедных, они не мои бед-ные. Я предал себя душою и телом тем, с кем связанродством духовным; за них пойду и в тюрьму, и наплаху, но ваш сумбур Обществ пособий для неиму-щих бездельников, Обществ учреждения школ дляглупцов, Общин построения храмов для преподава-ния той религии, на которой останавливаетесь вы, —нет и нет! Я каюсь в каждом долларе, который вы ещеисхищаете у моей слабости, это доллар не впрок; и яуповаю, что придет день, когда достанет у меня силыотказать в нем вам! Добродетель, по мнению толпы,еще представляется каким-то исключением, а не об-щим правилом: есть человек, есть и его добродете-ли, то есть его хорошие человеческие свойства. Людиже до сих пор отправляют свои добрые дела то в оз-наменование своего мужества или своего голубино-го сердца, то будто как штраф, наложенный на них внаказание за то, что они не ежедневно являются натот или другой общественный парад. Они отделыва-ются от него извинениями и взносом доброго дела,чтоб получить дозволение жить. Да какая мне статьискупать, извиняться, платить вам за то, что я живу?Жизнь дана мне не на показ вам, она дана мне, чтобя жил ею. По-моему, я предпочитаю жизнь скромную,но естественную и самобытную. Конечно, я не прочь,чтоб мое существование было дорого для моих близ-ких и громко сказалось бы чем-нибудь для далекихсобратьев; тогда, несмотря на свое однообразие, оно

66 Опыты

вместило бы все: дела любви и противоборства; ис-пытания, одоление и стройность целого. Дайте и вымне исходным пунктом удостоверение, что вы чело-век, а успеем ли мы доказать это друг другу делами иподвигами, то другой вопрос. Но как ни ничтожнамоя теперешняя ценность, мои теперешние дарова-ния, мне не нужно поручительства посторонних втом, что я на кое-что годен, и я не намерен платитькак за привилегию за мое несомненное право пользо-ваться даром жизни.

Мой долг, а не людское мнение — вот о чем моязабота. Строго и трудно это правило во всегдашнемего применении и к жизни внутренней, и к жизнивнешней деятельности, потому что вы на каждомшагу встретите людей преисполненных увереннос-ти, что они лучше вас знают, в чем состоит ваш долг.Но это правило служит вернейшим оселком для рас-познавания великой души от небольшой. Легко житьпо-своему в уединении; легко увлечься в свете мне-нием света; но человек, достойный этого звания, со-хранит и в многолюдстве отрадную независимостьуединения.

Приспособление к обычаям, до которых вам, в сущ-ности, нет дела, — вот на что тратятся ваши силы, вотчто лишает вас досуга, стирает все выпуклые особен-ности вашей природы. Здесь вы поддерживаете об-ветшалое учреждение, даете голос pro и cantro раз-ных партий; там, как наемный трактирщик, кормитена убой друга и недруга. За всем этим как трудно рас-познать, что вы такое на самом деле, не говоря уже отрате на пустяки наилучших способностей ваших! Носовершите дело, по природе свойственное вам, и вытотчас на глазах моих выдвинитесь из толпы; совер-шите такое дело, и оно удвоит первобытные силываши. Если бы человек знал, что за жмурки эта игра вподлаживание! Вы принадлежите, например, к такой-то секте или партии, и я ни за что в свете не пойду наваши совещания, на ваши спичи. Я заранее уж знаю,

Доверие к себе 67

что не услышу от вас ни одного слова свежего, вдох-новенного, что вы все будете смотреть в одну сторо-ну — сторону дозволенную; будете говорить не какчеловек, а как краснобай известного кружка. Впро-чем, многие слушатели станут утирать глаза платкоми вступят с вами в общение мыслей... Подлаживаниене делает их лживыми в том или другом случае: оноуже сделало их лживыми повсюду и навсегда. Их ис-тина не есть истина. С ними два не два, четыре не че-тыре; доходит до того, что всякое их слово становит-ся нестерпимо, и не придумаешь, чем бы их опятьнавести на разум. Тем временем природа не зевает иоблекает всех нас в однообразный костюм колодни-ка, заключенного в такую-то партию; черты лицамало-помалу получают древесную неподвижность иприобретают отменно приятное сходство с ослом.

Есть еще выражение физиономии, которогонельзя не подметить в обществе: это та глупая рожа,корчащая неискреннее поддакивание, та вынужден-ная улыбка, с какою мы выносим скучный разговор.Мускулы лица, не будучи внезапно подернуты и ожив-лены ощущением удовольствия, но уложены посред-ством медленного и поддельного усилия, неприятнонапрягаются по всей поверхности облика и произво-дят самое тяжелое впечатление; выражение отвраще-ния и презрения видится так ясно, что ни один чест-ный молодой человек не снес бы его дважды.

Конечно, труднее перенести гнев общества, чемвыговор Сената или Присутственных Мест; но когдазнаешь, что его милость и немилость не имеют глу-боких корней, а носятся по произволу ветра и ходя-чей молвы, то человеку твердому легко- справиться снеблагосклонностью образованных сословий: их бе-шенство осторожно и чинно, они знают, что и самине без греха. Но когда к их женоподобному гневу при-соединится ярость черни, когда с ревом и воплемвздымается животное и неразумное буйство низшихслоев общества, тогда оказывается, как необходимо

68 Опыты

упражнение в религии и в великодушии, для того что-бы встретить и этот взрыв как безделицу, не стоющуювнимания.

После рабского подлаживания опасение другогорода ослабляет наше доверие к себе, это наша стой-кость, то есть пристрастие к тем нашим поступкам исловам, за которые люди, не обладающие другим ме-рилом, возымели к нам почтение, которого вам жальлишиться.

Да зачем же мы носим на плечах голову, беспре-рывно мыслящую? Зачем, с другой стороны, обреме-няем себя чудовищным грузом памяти и боимся ейпротиворечить, потому что ей известно, когда и какя выразил иное мнение? Да если бы вам и случилосьпротиворечить себе, так что же? Мне кажется прави-лом мудрости не опираться на одну память, даже втаких предметах, которые относятся чисто к воспо-минанию, и что нам, напротив, нужно ставить про-шедшее под строгий обзор настоящего и жить каж-дым новым днем. Верьте движению вашей души!Положим, что в метафизических изысканиях вы при-шли к пантеистическому заключению о безличииБога, но, если религиозные чувства наполнят вашудушу, дайте им простор и жизнь, дайте им цель, не-смотря на то, что они ограничивают Бога образом иличностью. Бросьте, по примеру Иосифа, вашу верх-нюю одежду в руках блудницы и бегите прочь.

Нелепая стойкость — это пугало, всегда стоящеена часах при особе маленьких политиков, маленькихбогословов и философов. Великой душе нет до нееникакого дела. Уж не следует ли человеку зашить себерот или вечно стоять на одном месте, чтоб от-брасывать свою тень все на ту же стену? Отнюдь нет!Если вы человек, высказывайте твердо и прямо то, чтовы думаете сегодня, и столь же откровенными слова-ми выразите и вашу завтрашнюю мысль, не беспоко-ясь о противоречии. Ах, Господи! да вас не поймут,воскликнут сердобольные старушки. Не поймут —

Доверие к себе 69

велика беда! Был понят Пифагор? а Сократ? а Лютер?а Галилей, Коперник, Ньютон и все великие, чистыедуши, когда-либо принимавшие плоть? Быть вели-ким — несомненное условие быть непонятым.

Впрочем, не беспокойтесь· человеку невозможнонасиловать свою природу. Все побеги его своеволиясглаживаются основным законом его бытия; они не-значительны, как выси Андов и Гималаев на круглос-ти земного шара, и все ваши ухищрения над своеюприродою производят мало проку. Мы слывем таки-ми, какие есть; сущность нашей природы обнаружи-вается помимо нашей воли. Люди воображают, чтоони выказывают свои добродетели и пороки одни-ми поступкам очевидными и не замечают того, чтоих хорошие или дурные свойства ежеминутно выс-тупают наружу.

Итак не пугайтесь, если в разнообразии ваших дей-ствий не окажется выдержки характера; довольнотого, чтобы каждый ваш поступок был честен и нату-рален в свое время; если он таков, то и все прочие,несмотря на кажущееся несходство, примкнут к немув стройности. Мнимые неровности исчезают на не-дальнем расстоянии или на небольшой высоте мыс-ли: их сглаживает единство направления. Ход лучше-го корабля совершается не иначе как зигзагами, нокогда смотришь на него издали, эти неправильнос-ти исчезают в прямой, всюду одинаковой тиши. Такобъяснятся и ваши поступки, простодушные, есте-ственные; подлаживание же не объясняет ровно ни-чего. Будьте просты, и предшествовавшие поступки,сделанные просто, оправдают и теперешние вашидействия. Хорошее прошедшее служит защитою идает силу поступать открыто, пренебрегая мнениемпосторонних. Не заботьтесь о последствиях, а дей-ствуйте благородно — всегда! Все доброе и великоеждет своего суда от будущего. Что дает мудрым ру-ководителям Палат и героям ратного поля величие,восхищающее наше воображение? Воспоминание

70 Опыты

славных дел и славных побед, неразлучно с ними свя-занных; они в глазах людей окружают их будто ви-димым сонмом ангелов. В голосе Чатама слышатсяраскаты грома; вся осанка Вашингтона дышит высо-ким достоинством; явится Адаме — и, кажется, ви-дишь олицетворенную Америку.

Смею надеяться, что в наше время уже совсем на-последок слышались проповеди о подлаживании кобычаям и о стойкости в мнениях. Предадим эти сло-ва на съедение журналистам, пускай они за них сто-ят и перебрасываются насмешками! Мы же будем безстраха оглядывать и порицать грустную посред-ственность и пошлое довольство нашего времени!Бросим прямо в лицо навыку и обычаю следующийпервостатейный исторический факт, что там, гдедействует человек, действует великое драматическоелицо, действует великий мыслитель, что истинныйчеловек не принадлежит такому-то месту, такому-товремени, но что он может сделаться средоточиеммира. Он измерит людей, события, и вы будете при-нуждены идти под его знаменами. Родится Цесарь —и на несколько веков созидается Римская империя.Реформация возникает с Лютером, аболицонизм сКлэрксоном: всякое учреждение есть только удли-ненная тень человека. Великая душа совмещает в себевсе сотворенное, и человек должен стремиться к тойточке, откуда уже равнодушно смотришь на обстоя-тельства и гнушаешься прибегать к средствам.

Мы читаем историю бессмысленно и бесплодно.Пышные имена: Король, Государство, Правительство,Аристократия — производят на наше воображениеодуряющее действие. Положим, что король Густав-Адольф, король Альфред были добродетельны, норазве добродетель исчезла с лица земли вместе сними, если смиренный мой сосед Джон или Эдуардзахочет действовать для возвышенной цели, блесквеличия перейдет на этого простого джентльмена.Конечно, мир и народы многому научились от ко-

Доверие к себе 71

ролей. Великий символ их сана представил людямпример того взаимного почтения, которое человекобязан оказывать другому человеку, а радостное до-верие народов, уступившее своим владыкам честьраздавать отличия и земли деятелям на пользу и доб-ро, — делам заслуги и правды, — не служило ли вы-ражением того, что они понимают свои права и своедостоинство?

Теперь мы хотели бы изъяснить те основные при-чины, которые должны утвердить человекав довериик самому себе и которые внезапно наводят его наоткрытия по части наук и художеств, озаряют лучомкрасоты каждый его поступок, изъятый от подража-тельности, проникнутый естественностью. Нашиизыскания приводят нас к Источнику, вмещающемув себе и сущность добра, и сущность гения, и сущ-ность жизни: в силу высшего соизволения пробужда-ются врожденные нам способности и стремления.Для отличия от прочих пособий знания, которые естьне что иное, как усвоение преподаваемого метода,мы назовем это сообщение с нами Вечной Премуд-рости - наитием. Наитие! Это неиссякаемый источ-ник мысли и деятельности; от него веет тем живот-ворным вдохновением, которого нельзя отрицатьбез святотатства и безбожия. Посредством наития мыприближаемся к лону бесконечного Разума: он дела-ет нас орудием своих предначертаний, храмом сво-их истин. Когда мы провидим, что такое любовь,истина, правосудие, мы сами по себе нимало не со-действуем нашему духовному зрению, лучи эти про-сто и прямо проникают в наше существо; и как бы нирасспрашивали мы себя, откуда и каким образом этовзялось, как бы ни домогались отыскать в существенашем причину этих фактов, — ни философы, ни ме-тафизики не в состоянии дать нам на этот счет нималейшего разрешения. Присутствие или отсутствиевдохновения — вот все, что мы можем утверждать по-ложительно. Каждый из нас может с совершенною яс-

72 Опыты

ностью отличать произвольные действия своей душиот этих невольных провидений, и человек чувствует,что он обязан благоговейно почитать их. Он можетпередавать их ошибочно и слабо, но он знает, чтоони несомненны как день и ночь. Все мои поступки,руководимые волею, все знания, мною приобретен-ные, есть что-то шаткое и случайное, тогда как вне-запное погружение в тишь мысленную, самое про-стое чувство, вдруг охватывающее мою душу, в то жевремя и привычны мне, как что-то родное, и с темвместе имеют сладость нездешнюю. Люди бессмыс-ленные, разумеется, будут опровергать наитие, какоспаривают они и убеждения, и еще с большею лег-костью, потому что смешивают провидение со зна-нием. Они воображают себе, что я по собственномувыбору вдумываюсь в тот или другой предмет. Нима-ло: в провидении руководишься не прихотью, а пред-назначением. Мне видится этот луч истины; его* мо-жет увидеть и маленькое дитя, может увидеть современем и весь род человеческий, хотя может слу-читься и то, что никто не видал его до меня; тем неменее, мое провидение истины есть факт такой женеопровержимый, как существование солнца.

Сообщение души с Духом Божественным так святои так чисто, что совершается без всякого посредниче-ства. Если бы Господь удостоил обратиться ко всемумиру, Он сообщил бы не одно, а все; наполнил бы все-ленную громом своих глаголов, из среды своей мгно-венной мысли излил бы свет, природу, время, сонмыдуш, новые создания и новые миры. Точно так, когдабожественная Мудрость коснется простой и внима-тельной души, в ней сглаживаются предания и вет-хие поучения людей; в ней изобилует жизнь, и теку-щий час делается звеном соединения минувшего сбудущим. Это естественно и очень понятно, а междутем, сколько еще великих умов не осмеливаются вни-мать самому Богу. Человек робок и все вымаливаетсебе снисхождения. Он едва отваживается сказать: я

Доверие к себе 73

есмь, я мыслю; но по большей части опирается на туили другую цитату. Все мы похожи на детей, сперваповторяющих неопровержимые истины своих бабу-шек, потом — учителей, а по мере возраста, и другихзамечательных людей, попадающих им навстречу. Скаким трудом стараемся мы вытвердить наизустьслова, слышанные нами; когда же дойдем до ступе-ни, на которой стояли эти предшественники, и пой-мем смысл их слов, то с какою радостью стерли бымы их из нашей памяти! Итак, при получении новогопровидения, станем бодро очищать память от зале-жавшегося в ней хлама. Голос человека, живущего сБогом, обаятелен, как журчание ручейка, как шелестспелых колосьев, волнуемых теплым ветерком.

О! кто и когда достойно удостоверит нас в высо-кой истине наития! Все, что мы здесь ни говорим, естьтолько слабая его тень и отдаленное о ней воспоми-нание. Когда вы постигаете добро, когда вы преис-полнены жизни, каким способом это далось вам илибыло подготовлено? Не видно следов ничьих шагов,не видно лика человеческого, не слышно ничьегоголоса и никакого названия вещей, а между тем васозаряют мысли, соображения, сознание благ необы-чайных, небывалых. Полнота этой жизни овладеваетвсем бытием нашим и будто отчуждает его от чело-вечества. Все люди, когда-либо существовавшие, от-веваются ОТ вас как призраки; страх и желание зати-хают. Нет мольбы на устах, и самая надежда кажетсячем-то унизительным, мы находимся в состояниивидения... Это не радость, даже не благоговение —душа вознеслась выше всех ощущений: она созерца-ет творца сущего, она провидит самый источник ис-тины и правосудия, Совершенная безмятежность, все-мирное успокоение проходят сквозь нас: мы видим,что все -— добро! Что такое обширные пространства,земные, водные, небесные, что такое промежуткивремени, годов, столетий? Душа и чувство поглоща-ют всю предшествовавшую мою жизнь, со всеми ее

74 Опыты

событиями, они получают высокое значение, достой-ное моего теперешнего состояния. И такое высокоезначение будут иметь и все возможные события: и чтомы называем жизнью и то, чему даем имя — смерть.

Свет не терпит проявлений души, потому что та-кие проявления ослабляют авторитет прошедшего,покрывают стыдом его знаменитости, ставят на одинуровень богатого и бедного и учат людей не веритьсвету на слово. Верить и говорить на слово, — про-сто стыд! Станем лучше говорить о том, что нам от-крывается: вот где жизнь и движение. Все блага, вседобродетели заключаются в величии и в возвышен-ности души. Один человек или целое общество лю-дей, проникнутых этим началом, по самому законуприроды, покорят страны, народы, государства: онипризваны властвовать и над богачом, и над певцом,не имеющим их превосходных свойств.

Нам следует преимущественно обращать внима-ние на жизнь текущую, а не на жизнь прошедшую.Всякая деятельность прерывается во время покоя;она возвращается в момент перехода от состоянияпрежнего к состоянию новому: в минуту, когда бро-саешься в пропасть или пустишься бежать к цели. Нотеперь мы стали настоящею чернью. Человек дажезабыл и помнить, что он должен свято чтить челове-ка; душе его не доводится даже узнать, что ее назна-чение пребывать в ясности и безмятежности, и вмес-то того, чтобы готовить себя к общению с океаномдуховной жизни, она нищенски вымаливает кружкуводы из водоема людей!.. Нам нужно поучиться хо-дить одним. Одиночество должно предварять истин-ную жизнь в обществе. Как люблю я храмы, тихие,безмолвные до начала обрядов и проповедей, кото-рые скоро огласят их; как величавы и недосягаемыкажутся мне церковнослужители, удаляющиеся всвятилище. Станем и мы охранять наш внутренниймир, не забывая притом, что уединение состоит нево внешнем отчуждении, а в возвышении духа.

Доверие к себе 75

И потому будем по возможности всегда спокой-ны. Зачем, например, берем мы на себя вину нашегоприятеля, проступок жены, дяди, сына по той причи-не, что они жили под одною с нами кровлей и что,как говорится, одна кровь течет в наших жилах? Но иу всех людей такая же кровь, как моя, а моя кровь та-кая же, как у всех людей. Разве из-за этого на мне ле-жит обязанность отвечать за всесветные глупости,безумства, преступления и считать себя покрытымпозором и бесславием?

Если мы не в силах одним взмахом вознестись досвятыни веры и повиновения одним законам веч-ным, будем, по крайней мере, сопротивляться иску-шению, станем на военную ногу и возбудим в вашейскандинавской груди мужественный дух Одина иТора. Так можно поступать и в наше время искус-ственной деликатности и сентиментализма, выска-зывая всегда истину. Иногда случается, что весь мирсговорился терзать вас невыносимыми пустяками.Этот скучает, тому нездоровится; праздность, дела,нужда, недоумие толкутся в вашу дверь и кричат: сту-пай к нам! иди к нам! Но ты не ходи! Не расточай наэто своей души, оставайся спокойно в твоем небе, втвоей горнице и отнюдь не вмешивайся в их факты,в эту бестолочь самых призрачных нелепостей; нопроливай свет незыблемых законов на их смятениеи безалаберность. Я не признаю, чтоб за людьми со-стояла власть налагать на меня муки ради их пустогоповерхностного любопытства. Покончите с притвор-ными узами приязни и изъявлениями гостеприимства;перестаньте раз и навсегда жить для исполнения ожи-даний этих людей обманчивых и обманутых, с кото-рыми вы водитесь. Скажите им: батюшка, матушка,Друг мой, братец, до сих пор я жил с вами по всем ус-ловиям приличий, отныне же я принадлежу правде ибуду следовать одним законам вечным. Я приложу всестарания, чтобы доставлять пропитание моей семьеи родственникам, и буду вернейшим мужем моей

76 Опыты

жены, но все эти отношения обосную на начале но-вом, соответствующем духу моей природы, а не при-меру других. Ваши обыкновения не по мне; я не могудолее для них уничтожаться. Если вы в состоянии лю-бить меня таким, как я есть, это большое для нас сча-стье; если же нет, то верьте, что я все-таки буду дос-тоин вашего уважения. Вникните еще раз, что мнедолжно наконец быть самим собою, перестать скры-вать мои наклонности и мое отвращение, стоять засвятыню моих глубочайших убеждений, и признаюсьвам, что я готов пред лицом вселенной приводить вдействие мысли, наполняющие душу мою восторгом,и идти к цели, указываемой мне ею. Если в вас естьблагородство, вы не лишите меня за это своей люб-ви; в противном случае, я не оскорблю ни вас, ни себялицемерною податливостью. Если, сами любя прав-ду, вы не сознаете тех истин, какие сознаю я, ищитесвоих единомышленников, я буду искать себе моих.Не по духу гордыни или себялюбия решился я посту-пать так, но по смирению и искренности. Выгодамоя, ваша, выгода всех людей — жить по правде, какдолго не жили бы мы прежде по лжи. Мои слова ка-жутся вам теперь жестки, но не сегодня, так завтра,вы сами последуете внушениям своей природы, иесли мы имеем в виду истину, она приведет и вас, именя к одной цели.

Но, скажут мне, поступив таким образом, вы огор-чите своих близких. Конечно, не могу же я, однако,закабалить и себя, и все силы моего духа из опасенияпотревожить их чувствительность. Притом на всехлюдей по временам находит рассудок, в такие мину-ты они ясно понимают, что добро, что истина, и втакие минуты я жду от них не только моего оправда-ния, но и подражания моему примеру.

И действительно, почти богоподобен должен бытьтот, кто, отвергнув побуждения и причины, по кото-рым обыкновенно действует человечество, решает-ся иметь доверие к самому себе. Высока должна быть

Доверие к себе 77

душа, тверда воля, ясен взгляд у того, кто может за-менить себе общество, навыки, постановления и до-вести себя до того, чтобы одно внутреннее убежде-ние имело над ним ту же силу, какой клонит другихжелезная необходимость.

Но, глядя на теперешний дух общества, нельзя неубедиться в необходимости этого правила. Нервы исердце человека высохли, и все мы стали робкими, ото-ропевшими плаксами. Мы боимся правды, боимся сча-стья, смерти, боимся один другого. Много ли есть в нашвек личностей великих, доблестных? Нет, нет междунами ни мужчин, ни женщин, способных дохнуть об-новлением на нашу жизнь, на наш общественный быт.Большая часть людей нам современных оказываются дотого несостоятельными, что они не в состоянии удо-влетворить своим собственным потребностям; их само-любивые притязания стоят в разительной противопо-ложности с их действительным могуществом, котороесо дня на день хиреет и оскудевает. Все мы — рато-борцы гостиных, и когда нужно сразиться с судьбою,мы благоразумно обращаемся вспять, не понимая, чтов таком-то именно бою и крепнут силы.

Нашим молодым людям не посчастливится перваяпопытка, и они впадают в уныние; не повезет с перво-го шага новичку-купцу, и добрые люди твердят: он ра-зорился! Если самый дивный гений, когда-либо учив-шийся на школьных скамейках, не имеет через годпосле учебного курса порядочного места в Бостоне илив Нью-Йорке, то и приятелям его, и ему самому уже чу-дится, что следует опустить крылья и горевать во всюостальную жизнь. О, да явятся среди нас твердые духом,которые растолковали бы людям, что в них есть мно-жество данных и множество средств и что с довериемк себе в них обнаружатся новые возможности и силы!Да научат они нас, что человек есть слово, сделавшеесяплотью; слово, назначенное для врачевания ран, нане-сенных человечеству разными учреждениями, обыча-ями, книгами, идолопоклонствами!

78 Опыты

С этой точки зрения нетрудно усмотреть, как боль-шее доверие к себе и взаимная почтительность к бо-жественности человека могут произвести самыеважные перевороты во всех людских отношениях,занятиях, должностях; как могут измениться их об-раз воспитания, склад жизни, способы располагатьимуществом и все условия их частных и корпораци-онных сближений; и цели их деятельности, и отвле-ченные изыскания, и самая сущность их религии.

К слову о религии; посмотрим, в чем, по большейчасти, состоят молитвы людей и что такое молитва?Молитва есть доступ в бесконечность; она должнаиспрашивать у Бога даровать душе новую доблесть,поддержать, окрылить ее силою неведомою, незем-ною; молитва совокупляет видимое с невидимым,обыденное и знаемое с дивным и сверхчувственным.Молитва — это обзор всех событий жизни с высочай-шей точки зрения, это одинокая беседа души, погру-женной в созерцание и восторг от дел своего Созда-теля; души, согласной с Ним в духе и исповедующей;что всякое Его даяние благо и всяк дар совершенен.Но просить себе молитвою такую-то особую утеху,вне добра вечного, — недостойно человека; но смот-реть на молитву, как на орудие к достижению той илидругой житейской цели, — низко и постыдно. Такаямолитва есть доказательство раздвоения, а не едине-ния внутреннего сознания с законом естества, пото-му что человек, слившийся воедино с Богом, радост-но отрекается от своей личности: возвышение духасопровождает его и возбуждается на каждом шагу.Лодочник при всяком напоре на весло, земледелецпред началом работы, испрашивая благословениясвыше, произносят молитву настоящую, понятнуюдля всего созданного, хотя их цель кажется мало-важною и одностороннею.

Другой род ложных духовных вспомогательствсоставляют наши соболезнования и изъявления уча-стия; в них виден недостаток самоуверенности и не-

Доверие к себе 79

дуг воли. Сожалейте о постигшем его бедствии, есливы тем облегчаете страждущего; или принимайтесьбодро за дело и исправляйте причиненное зло. Нонаше сочувствие также трусливо, как и наши сожа-ления. Мы стремглав бежим к тому, кто плачет, — ча-сто из-за пустяков, — потом садимся и громким кли-ком сзываем к делу утешителей каких ни попало,тогда когда следовало бы наставить его на путь ис-тины и оздоровления хорошими электрическимиударами и тем восстановить снова деятельность егодуши. Тайна всех удач заключается в бодрости духа.Благословен богами и людьми человек, имеющий ксебе доверие. Все двери растворяются пред ним на-стежь, о нем говорят на всех языках, его венчают всепоэты, сердца всех несутся к нему навстречу потомуименно, что он может обойтись без всего этого. Мыревностно и щедро сыплем ему хвалы за то, что оншел своею дорогою и пренебрегал нашим одобре-нием. Боги любят того, кого возненавидит толпа.

Наши молитвы и соболезнования доказывают не-дуг воли; по немощи же разума мы слишком крепкополагаемся на то, что нам внушит чужой ум, болеесамобытный и деятельный. Явится какой-нибудьЛокк, Лавуазье, Бентам, Шпурцгейм, подчинит мно-жество людей своей классификации и — увы! своейсистеме. Чем глубже лежит его мысль, чем многочис-леннее разряд предметов, затронутых им и постав-ленных под уровень понятий ученика, тем заманчи-вее кажется его система. Ученик с восхищением гнетвсе на свете под вновь изобретенную терминологию,и точно, на время, он многим обязан учителю, раз-вившему своими сочинениями его мыслительныеспособности. Но для скольких ограниченных головклассификация становится идолом, концом из кон-цов, а не средством скоро истощаемым; за предела-ми своей системы их глаз перестает видеть и дальнийнебосклон, и беспредельность вселенной. Им стано-вится невозможным вообразить себе, чтобы вы, не-

80 Опыты

знакомый с их системою, могли тоже иметь глаза, ви-деть ими далеко и ясно, и они заключают, что вы, ве-роятно, поживились лучом их света, не замечая того,что свет незаходимый, вечно юный, чудодействен-ный горит над миром, как в первый день сотворенияи поглощает в своем сиянии все преходящие школыи системы.

Благодаря недостатку самобытного развития ещедержится страсть к путешествиям и идольское покло-нение Греции и Италии. Я не восстаю против путе:

шествий, предпринимаемых для наук, искусств илиобразования; я желал бы только, чтобы прежде чемпускаться в дальние края, вы установились бы в са-мом себе и осмотрелись вокруг себя. Тот же, кто пу-тешествует с целью рассеяться и для того, чтобывзглянуть вскользь на предметы, которые он с собоюне унесет, тот убегает от самого себя, старается напервых порах молодости, и его ум, его воля делают-ся развалинами, такими же дряхлыми, как развали-ны Фив и Пальмиры. В часы трезвого уразумения мысознаем, что долг наш там, где мы; что приятныеспутники и услады даются нам своевременно, безнашего домогательства, и что нам не годится кидать-ся за ними в погоню.

Страсть к путешествиям есть признак глубокойпорчи, закравшейся в наши умственные способнос-ти. Наш разум сбит с толку, образ же нашего воспи-тания еще более мечет его туда и сюда; оттого и умгоняется у нас за тем и за другим, хотя тело поневолесидит дома. Мы принимаемся тогда подражать отда-ленному, чужеземному; по этим образцам пьем, едим,строим себе дома, перенимая вкусы, мнения, дух на-родов иностранных, времен прошлых, с раболеп-ством служанки, следящей глазами за госпожой.

Поверьте мне, душа, одна душа создала искусства,где бы они ни появлялись. Художник находил своиобразцы не в дали, а в собственном своем духе, при-лепляясь мыслью к задуманному труду и сообразу-

Доверие к себе 81

ясь с условиями, которые надлежало соблюсти. На-пирайте на самого себя, не подражайте никому! При-дет тот час, когда вам возможно будет выказать дар,вам свойственный, во всей силе сосредоточеннойцелою жизнью, посвященною на его образование;тогда как даром перенятым вы пользуетесь на миг, ипользуетесь им наполовину. Где тот профессор, ко-торый образовал Шекспира, Франклина, Бэкона, Ва-шингтона, Ньютона? Изучение Шекспира сделает лииз меня второго Шекспира? Между тем как приняв-шись за дело, мне сродное, без излишней дерзости исамонадеянности, я могу придумать для его испол-нения такую сноровку, которая, несмотря на разли-чие, не уступит той, что облегчила Фидию ваяние,египтянам зодчество, Данту его поэзию. С другой сто-роны, если я вполне понимаю то, что говорят родо-начальники мысли, без сомнения, и я имею способ-ность отвечать им с тою же силою слова. Вселитесь вживотворные области простоты и благородства, по-винуйтесь своему сердцу, и еще раз воссоздадите выугасшие миры красоты и стройности.

Как нет ничего самостоятельного ни в нашем бо-гопочитании, ни в воспитании, ни в изящных искус-ствах, так нет ничего положительного и в духе нашейобщественной жизни. Весь свет хвалится прогрессомчеловечества, и никто нейдет вперед. То же самое за-метно и в обществе: зайдя далее в одну сторону, оноотступает с другой; прогресс его мнимый, оно толь-ко хвастается за беспрерывные перемены: варваризми образованность, роскошь и наука, — все это раз-личные положения, а не коренные улучшения. Сверхтого, каждое подобное приобретение сопряжено с не-которым лишением; общество обогатится, например,новым открытием, а между тем утратит некоторое свой-ство, врожденное в каждом из нас. Какая разница междуамериканцем, прекрасно одетым, пишущем, читаю-щем, думающем, имеющем в кармане часы, карандаш,банковый билет, и обитателем Новой Зеландии, на-

82 Опыты

гим владельцем одной палицы, рогожи и спящем, гдеслучится! Но сравните здоровье этих двух людей, ивы увидите какого врожденного первостатейногопреимущества лишился белый человек. Если веритьпутешественникам, рана дикаря, просеченного то-пором, заживает в день или два, тогда как такая жерана спровадит белого в могилу.

Образованный человек имеет экипажи, но едвавладеет своими ногами. У него прекрасные женев-ские часы, но ему не узнать времени по солнцу; онкупит астрономический календарь и, полагаясь нато, что найдет в нем все нужное, не сумеет отличитьни одной звезды на небе, не подметит ни весеннего,ни осеннего равноденствия, и все великолепные зна-ки зодиака не находят ни малейшего отражения наего мысли. Разумный человек всегда приходит назадк тому, что собственно необходимо для человека. Ху-дожества, открытия и изобретения суть только на-ружные вывески такого-то времени и не придаютмощи человеку. Вред механических усовершенство-ваний притупляет их пользу: Гудсон и Беринг, со сво-ими простыми рыбачьими лодками, превзошли Пар-ри и Франклина, чьи суда вмещали все пособия науки художеств. С одною подзорною трубкою Галилейусмотрел целый ряд таких великолепных фактов, чтовсе последующие открытия немного пред ними зна-чат, а Колумб достиг Нового Света на самом дрян-ном корабле.

Еще вопрос: огромные собрания книг — плодонос-ны ли они для ума? Общества страхований уменьша-ют ли бедственные случаи? Не променяли ли мы навнешнюю утонченность нравов большое количествовнутренней энергии? А установив чин и обряды Бо-гослужения, много ли поддерживаем его пламенным,бестрепетным духом? В секте стоиков каждый былстоик, но между христианами всякий ли христианин?

В законах нравственного порядка нет уклонений,точно так же, как нет их в физических законах тяго-

Доверие к себе 83

тения и быстроты движения: прогресс человеческо-го рода не зависит от времени. Все знания, все искус-ства, все философии и секты XIX столетия не произ-ведут людей выше «великих людей Плутарха». Тот, ктопо духу сродни Фокиону, Сократу, Анаксагору, тот,не называясь их именем, остается просто сам собоюи в свою очередь делается главою новых последова-телей.

По недостатку доверия к себе люди с величайшимтщанием поддерживают раз установившийся поря-док: гражданский, учебный, религиозный; из боязни,чтобы удары, нанесенные этим учреждениям, не ото-звались на их собственности; они до того опираютсяна внешность предметов, что на самый прогресс душичеловеческой, выражаемый в гражданственности, впросвещении и богопочтении, смотрят как на оплотсвоих владений. Их уважение измеряется богатствомтого и другого, а не внутренним достоинствохм чело-века. Но человек истинно просвещенный стыдитсясвоих владений, своих капиталов, из уваженыя к свое-мул. Еще более ненавистно ему его богатство, если онодосталось случайно, по наследству, в подарок или че-рез преступления предков; он чувствует тогда, что ононе имеет с ним тесной внутренней связи, но держит-ся в его руках, покамест не нашелся еще на него вор,или не похитила его революция.

Но по самому существу своему человек обязанприобретать, и его приобретения должны быть такжизненны и прочны, что никакие революции, пра-вительства, толпы, бури, пожары и банкротства немогли бы потревожить его и чтобы такая собствен-ность, где бы он ни находился, всюду имела силу об-новления. «Будь покоен, — говорил Калиф Али, —твоя судьба ищет за тебя; так не пускайся же вдогон-ку по ее следам». Зависимость от благ, нам чуждых,внешних, доводит нас до рабского почтения много-численности. Политические партии навалом являют-ся в собрания: Ура! ура! вот уполномоченные Эссек-

84 . Опыты

са, — демократы Нью-Гемпшайра, — виги Мэна! —каждый молокосос приободряется, примкнув к сто-рукой и к стоокой толпе. Таким же образом состав-ляют и реформаторы собрания из своих соумышлен-ников: обсуждают и решают полчищем.

Нет, не при таких условиях, о друзья мои, Господьудостоит прийти и вселиться среди вас, — не при та-ких! А на основании, совершенно противополож-ном, — это тогда, когда человек отвергает гнилые,внешние опоры и, ничего не прося от людей, средибеспрестанных колебаний остается несокрушимымстолпом окружающего. Человек, верьте мне, есть су-щество многозначащее, и тот, кто знает, что могуще-ство заключается в душе, что он слаб, когда ищет силывне себя, и, заметив это, неуклонно предастся идее,его одушевляющей, — то, обуздав и тело, и дух, дела-ется властелином, идет прямо и свершает чудеса. Онпохож на человека, который, стоя на своих ногах, ес-тественно сильнее того, который опрокинулся голо-вою вниз.

Поступайте так же и с тем, что называют счастьем;много у него поклонников и гонцов: подержат его вруках и потеряют при обороте колеса. Не увлекайтесьтакими преследованиями, они противозаконны; дер-житесь только правила причины и следствия, — вотисполнители Божественной воли. Добывайте себе всетрудом и волею, этим налагаются оковы на колесослучая, которое навсегда покатится вслед за вами. Тор-жество вашей партии, понижение и возвышение бир-жевого курса, выздоровление от болезни, возврат от-сутствовавшего друга, то или другое обстоятельстворадуют вас, и вы начинаете надеяться, что для вас го-товятся дни счастья. Не надейтесь — не сбудется! Ник-то не умиротворит вас, кроме вас самих, и ничто неудовлетворит, кроме торжества ваших убеждений.