К. Б. СВОЙКИН · 2018. 5. 30. · 77 Лекция 1. Вводная Филологические идеи М.М. Бахтина, привлекающие в последние

11

22

К. Б. СВОЙКИН

ДИАЛОГИКА НАУЧНОГО ТЕКСТА

КУРС ЛЕКЦИЙ

САРАНСК 2009

33

УДК 811.111'42(075.8) ББК Ш143.21 С25

Рецензенты:

член-корреспондент Международной академии, наук педагогического образования

кандидат педагогических наук доцент В. А. Плешаков;

декан факультета иностранных языков Мордовского государственного

педагогического института им. М. Е. Евсевьева Е. Н. Ветошкина

Решением Президиума Совета по филологии УМО по классическому универси-

тетскому образованию (15–16 мая 2007 г.) курсу лекций был присвоен гриф

УМО по классическому университетскому образованию:

http://www.philol.msu.ru/~umo/index.php?content=include&url=FILE24.htm

Свойкин, К. Б.

С25 Диалогика научного текста : курс лекций / К. Б. Свойкин. — Саранск : Изд-во

Мордов. ун-та, 2006. — 148 с. ISBN 5-7103-1355-6 Курс лекций содержит материалы по методологии и диалогическим характеристикам научного текста и науч-

ного коммуникативного регистра.

Предназначен для студентов-филологов, аспирантов, а также широкого круга специалистов в области научной

коммуникации.

УДК8Н.Ш'42(075.8) ББК Ш14

ISBN 5-7103-1355-6 © Свойкин К. Б., 2006

© Оформление. Издательство Мордовского университета, 2006

44

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ .................................................................................. 6

Лекция 1. Вводная ........................................................................................... 7

ЧАСТЬ 1. ДИАЛОГИКА ТЕКСТА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ И КОММУНИКАТИВНЫХ СХЕМ .................................................................................................................... 14

Лекция 2. Диалогика текста как филологический фактор речи ........ 14

Диалогика текста как объект лингвистического исследования ............. 15

Диалогическая концепция М. Бахтина ..................................................... 17

Машинно-ориентированная коммуникативная модель диалога ............ 21

Интертекстуальность как фактор реализации диалогических связей ... 23

Классификация диалогики текста по принципу обратной связи ........... 26

Выводы ......................................................................................................... 27

Лекция 3. Основные модели коммуникативной деятельности ........... 29

Коммуникативная деятельность в свете взглядов на общую теорию

деятельности .......................................................................................................... 34

Коммуникативная модель диалогического взаимодействия .................. 39

Выводы ......................................................................................................... 42

Лекция 4. Современные тенденции в исследовании текста ................. 43

Текст и его диалогическая дифференциация ........................................... 43

Текст как объект лингвофилологических исследований ........................ 46

Диалогические характеристики текста ..................................................... 51

Выводы ......................................................................................................... 54

Лекция 5. Диалогические особенности научного текста ...................... 55

Взаимоотношения объективного и субъективного в научной

коммуникации ........................................................................................................ 58

Структурные особенности научного текста ............................................. 60

Особенности коммуникативной ситуации в научной коммуникации... 61

Научный текст как результат индивидуального и диалогического

мышления ............................................................................................................... 67

Семантико-когнитивные свойства научного текста ................................ 69

Институциональные характеристики научного дискурса ...................... 70

Выводы по первой части ............................................................................. 73

ЧАСТЬ 2. КАТЕГОРИИ ДИАЛОГИКИ ТЕКСТА В НАУЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ ...................................................................................... 78

Лекция 6. Смысловая конвергенция как имманентная

55

характеристика диалогики текста в научной коммуникации ...................... 78

Смысловая диалогическая конвергенция: общежанровый подход ....... 81

Смысловая диалогическая конвергенция в когнитивно

ориентированной коммуникации ........................................................................ 83

Смысловая конвергенция в научном (дисциплинарном) диалоге ......... 86

Лекция 7 Многомерность авторского аспекта в научной

коммуникации ......................................................................................................... 94

Аспект как явление научного подхода ..................................................... 94

Авторский аспект как объект лингвистического исследования ............ 95

Научная коммуникация и ее релевантные характеристики с точки

зрения авторских составляющих ......................................................................... 96

Продуцентное авторство в научной коммуникации................................ 98

Непродуцентное авторство в научной коммуникации .......................... 103

Выводы ....................................................................................................... 110

Лекция 8. Формирование локального контекста, как фактор

диалогического взаимодействия с дисциплинарным текстуалитетом ...... 111

Локальный контекст как фактор успешного восприятия научного текста

............................................................................................................................... 112

Предметно-типологические характеристики вводных локального

контекста в научной коммуникации .................................................................. 114

Степень эксплицированности ЛК ............................................................ 121

Выводы ....................................................................................................... 122

Лекция 9. Диалогические экспликаты со специфическими

характеристиками ................................................................................................. 124

Внутритекстовая диалогика ..................................................................... 125

Полилингвистическая ДТ ......................................................................... 125

Диалогика вторичного текста .................................................................. 127

Выводы по второй части ............................................................................ 128

ОБОБЩЕНИЯ ПО КУРСУ .............................................................. 131

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ............................... 134

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ............................ 136

66

Предисловие

Формирование у студентов-филологов и языковедов стройной системы

дисциплинарного мышления предполагает освоение не только свода обязатель-

ных дисциплинарных знаний, но и навыка их применения. В число этих навы-

ков неизбежно входят методики работы с научным текстом как на стадии его

восприятия и усвоения, так и на стадии вербализации собственных исследова-

ний (эссе, рефераты, курсовые и дипломные работы, а также – в перспективе –

диссертационные исследования). На современном этапе развития филологии и

лингвистики информационный поток, реализующийся в виде дисциплинарного

корпуса текстов, настоятельно требует формирования у участника научного

общения (будь то читатель или автор) определенных методических навыков ра-

боты с научным текстом.

Данный курс лекций ориентирован на теоретическое и методическое

обеспечение навыка диалогического, или, в другой терминологии, дискурсив-

ного, взаимодействия с дисциплинарным текстуалитетом. Курс основан на

практическом исследовании автора и отражает современные подходы к анализу

научной коммуникации и модели, позволяющие в какой-то мере унифициро-

вать и формализовать основные диалогические аспекты и категории этой ком-

муникации.

Поскольку спецкурс «Диалогика научного текста» читается на старших

курсах отделения «Английская филология» факультета иностранных языков

МГУ им. Н. П. Огарева, иллюстративный материал представлен англоязычной

научной коммуникацией, что, однако, не станет помехой при приложении ос-

новных положений курса к другим языковым системам.

77

Лекция 1. Вводная

Филологические идеи М.М. Бахтина, привлекающие в последние десяти-

летия пристальное внимание как отечественных, так и зарубежных лингвисти-

ческих школ, характеризуются особым для того времени отношением к рече-

вым единицам. Тезис о том, что текст представляет собой многомерное явление

и не существует изолированно от субъектов речевой ситуации, а также пред- и

посттекстов, реализовался, согласно бахтинской интерпретации, в целой пара-

дигме интерактивных явлений, соотносимых с понятием диалога как сквозного

взаимодействия текстов. Современные исследования указывают на исключи-

тельную плодотворность этого постулата, вскрывая новые грани процесса диа-

логического взаимодействия на базе текста. К проявлениям такого рода отно-

сится, в частности, интертекстуальность, которую можно рассматривать как ча-

стный случай диалогики текста. Следовательно, диалогика текста, понимаемая

как системно-структурная модель, находит свои истоки именно в бахтинской

диалогической парадигме, несмотря на то, что современные лингвистические

исследования указывают на необходимость определенного переосмысления

первоначального понимания диалогики текста.

Действительно, утверждение М.М. Бахтина о том, что диалогические от-

ношения и диалогика текста являются нелингвистическим категориями и в гра-

ницах лингвистики рассматриваться не могут, не вполне соответствует совре-

менной точке зрения на язык и текст. В последние десятилетия ХХ века лин-

гвистика расширила область исследования и включила в них речевые единицы

текстового уровня, а поскольку диалогические отношения определяют условия

текстопорождения, то включение их в орбиту лингвистических исследований

представляется вполне закономерным.

В системе языка традиционно выделяются два типа отношений: парадиг-

матические и синтагматические (Головин 1979; Степанов 1975; Рождествен-

ский 1990). Однако язык реализуется и в более широкой гамме отношений –

отношениях диалогических, которые в процессе коммуникации имеют решаю-

щее значение. Именно здесь, по мнению Бахтина, и кроется противоречие, суть

которого в том, что диалогические отношения выделяются по другому – не-

лингвистическому принципу и в лингвистических моделях формализуются

опосредованно – через стереотипные текстовые конфигурации. В частности,

уже упоминавшаяся интертекстуальность играет в некоторых речевых регист-

рах весьма существенную роль. Например, это касается научной коммуника-

ции, где наличие развернутой системы диалогически организованных интертек-

стуальных элементов традиционно является стереотипной характеристикой,

обеспечивающей риторическую и когнитивную базу текста. Отмеченная сте-

реотипность может, по нашему мнению, формировать некую парадигму стан-

дартных единиц, что, несомненно, соотносит диалогику текста с лингвистиче-

скими и лингво-семиотическими схемами особого уровня и соответственно

снимает указанное бахтинское противоречие, делая вполне обоснованным

включение диалогических отношений в сферу лингвистических исследований.

88

Именно по этой причине научный текст представляет собой весьма привлека-

тельный объект исследования диалогических отношений, на сегодняшний день

не обеспеченных достаточной теоретической проработкой.

Данный курс раскрывает один из существенных процессов объективной

действительности, а именно тот участок профессиональной деятельности, кото-

рый связан с практикой научных исследований в лингвистике и филологии в

целом, результатом которого является создание научного текста – как отдельно

взятого речевого факта, так и дисциплинарного дискурса в виде всего корпуса

научных текстов, объединенных общей исследовательской темой. В этой связи

курс имеет определенную методологическую ценность, поскольку плодотвор-

ная исследовательская деятельность предполагает необходимость владения

действенным языковым и речевым инструментарием (practicable «tool»), обес-

печивающим эффективную коммуникацию в рамках дисциплинарного диалога

(Akhmanova, Idzelis 1979: 77).

Специфика диалогических отношений в научной коммуникации нуждает-

ся в особом лингвистическом описании на базе особой лингвистической мето-

дики, снимающей противоречия «нелингвистики» М.М. Бахтина. Учитывая то,

что лингвистика до недавнего времени ориентировалась, в основном, на отно-

шения между элементами внутри системы языка, но не отношения между вы-

сказываниями, причины обращения к данной проблематике можно свести к не-

скольким мотивам. Во-первых, традиционно в лингвистике сложилось узкое

понимание диалога – диалога с непосредственной обратной связью: face – to –

face dialogue. (Якубинский 1986: 53, Щерба 1986: 31), и оно уже не соответст-

вует современным лингвистическим исследованиям, выходящим на уровень

текста и дискурса. Во-вторых, реальной единицей речевого общения является

не единица языка (слово, синтагма, предложение, СФЕ), а высказывание

(текст), которое имеет автора (продуцента) и читателя (реципиента), что с неиз-

бежностью указывает на необходимость изучения спектра проблем, связанных

с лингво-коммуникативной ролью коммуниканта. Абстрагирование от проду-

цента/реципиента, по справедливому замечанию некоторых авторов, облегчает

наблюдение, особенно в лабораторном эксперименте, но делает результаты

стерильными, не вполне пригодными для их переноса на реальное общение лю-

дей (Сорокин и др. 1979: 59). Как отмечается в отдельных исследованиях, чело-

век – носитель языка должен рассматриваться не как «исполнитель» некой аб-

страктно-абсолютной «семантики языка», а как активный субъект познания,

наделенный индивидуальным и социальным опытом, системой информации о

мире, на основе которой он осуществляет коммуникацию с другими носителя-

ми языка (Горский 1983: 7).

Несомненно, что модель диалогики дисциплинарного дискурса нуждается

в глубоком теоретическом обосновании и обращению к самым разным облас-

тям современной лингвистической теории, поскольку само это явление являет-

ся чрезвычайно многоаспектным и затрагивает широкий спектр сторон практи-

ки лингвистического исследования. В первую очередь необходимо учесть то,

что когнитивный подход к языку стимулировал разработку теории языка, уде-

ляющей основное внимание как роли человеческого опыта в процессе языково-

99

го функционирования, так и структуре знания, присутствующего у индивида,

пользующегося языком (Панкрац 1995). В этой связи важно также принять к

сведению и то, что языковая картина мира у языковой личности (знание о мире

и ценностной ориентации) частично соотносится с системой языка. Однако

единицы картины мира организуются в систему на иных основаниях, а именно

согласно особенностям когнитивной и ценностной активности личности. Безус-

ловно, не все компоненты языковой системы соотносятся с картиной мира или

направлены на отображение познавательных и ценностных концептов. С дру-

гой стороны, на функциональном уровне и язык, и языковая картина мира реа-

лизуются в речи и в дискурсе, понимаемом как совокупность всех текстов, по-

рождаемых и воспринимаемых личностью или обществом. Именно в дискурсе

воспроизводится вся сложная система индивидуальных смыслов, ассоциаций,

коннотаций, отражающих уровень и направленность познавательной и ценно-

стной активности на уровне отдельной личности и на уровне всего общества

(Радбиль 1995).

Познание мира, невозможное вне человека, предопределяет существова-

ние различных точек зрения на исследуемый объект. И если теория является

научной интерпретацией изучаемого явления, то не может существовать един-

ственно верной интерпретации в силу сложности самого явления. Разнообразие

теорий благотворно влияет на развитие науки и усиливает ее критическую си-

лу, а научный диалог между ними способствует прогрессу науки (Чернейко

1995). В этой связи нас особым образом интересует научный диалог за преде-

лами очного речевого контакта, позволяющий расширить границы речевых

единиц за пределы границ отдельно взятого научного текста.

Для исследования диалогики научного текста несомненную научную зна-

чимость имеют три фактора, выделенных В. Гаком, которые обусловливают на-

учный плюрализм и интенсивный диалог между различными направлениями

(Гак 1995).

1. Прежде всего это недискретность речевых фактов при дискретной при-

роде языковых единиц и отсутствие четких границ между ними, в силу чего не-

дискретность начинает ярко проявляться при анализе многочисленных опреде-

лений одного и того же явления: так, например, существует более 300 дефини-

ций предложения.

2. Во-вторых, это асимметрия языкового знака1, системы, структуры и их

функционирования.

3. И, наконец, разнообразие теоретических интерпретаций, которое объ-

ясняется многоаспектностью самих языковых фактов. Исследователь в резуль-

тате научного анализа неизбежно выделяет некоторые свойства объекта, отвле-

каясь от других его свойств. Различные теоретические интерпретации находят-

ся в отношении дополнительности, и в этом заключается эвристическая цен-

1 Асимметрия языкового знака наблюдается в неполном соответствии функции

языковых категорий в разных конкретных речевых употреблениях (например ситуативная,

незакрепленная конверсия, контекстуальное изменение значения, метафорическое или мето-

нимическое употребление и т.д.).

1100

ность теоретического плюрализма: он позволяет видеть лучше разные стороны

объекта и тем самым лучше проникать в его сущность (Зотов 2000).

Для соблюдения необходимых условий исследования и для построения

наиболее адекватной картины научного дискурса необходимо учесть следую-

щие особенности, присущие научному диалогу:

множественность текстов, передающих сходное, или зачастую, одно и

то же содержание;

возможность множественного толкования (герменевтическая интер-

претация) одного и того же текста или факта;

успешная объективация нового с помощью существующих ресурсов

языка (Каменская 1990);

размытость значений языковых единиц при вербализации концепта

как эффект компенсации их «дискретности» (Каменская 1990).

Таким образом, можно предположить, что асимметричность знака ведет к

асимметричности системы, структуры и функции, что, с одной стороны, увели-

чивает число совместимых в одном дисциплинарном поле аспектов, а с другой,

снижает универсализм формальных моделей и парадигм. Если в этой связи рас-

сматривать глобальные коммуникативные процессы как бесконечномерное

смысловое пространство (Зотов 2000), где необходимо учитывать множество

переменных: вертикальный контекст, фоновые знания, общий код и др. (Менд-

жерицкая 1995), то под понятием диалогики текста может подразумеваться

вся совокупность неповторимых высказываний, находящихся в одном

смысловом поле, характеристики которого в той же мере вариативны,

сколь вариативны и его составляющие. Однако следует подчеркнуть, что и в

таком неопределенном дисциплинарном пространстве присутствуют синтагма-

тические и парадигматические подсистемы, в которых можно наблюдать и ана-

лизировать устойчивые структуры и конфигурации, обладающие стереотипны-

ми характеристиками и относимые на счет высшего языкового уровня – уровня

текста и далее – уровня дискурса.

Проблемы изучения монологических и диалогических форм речи, их

взаимодействия становятся в последнее время все более актуальными. Совре-

менная лингвистика расширяет горизонты и напрямую обращается к языковым

явлениям, до недавнего времени не входившим в парадигму лингвистических

исследований. К этому ряду мы относим диалогические процессы, которым по-

священы работы Н.Д. Арутюновой (Арутюнова 1981), А.Р. Балаяна (Балаян

1974), М.М. Бахтина (Бахтин 1965, 1979), М.Я. Блоха, С.М. Полякова (Блох,

Поляков 1992) , М.В. Борисовой (Борисова 1979), З.В. Валюсинской (Валюсин-

ская 1979), В.В. Виноградова (Виноградов 1961), М.Н. Кожиной (Кожина 1986,

1987), М.К. Милых (Милых 1975), В.В. Одинцова (Одинцов 1977), Н.Ю. Сало-

вой (Салова 1999), Т.Ф. Плехановой (Плеханова 2002), С.В. Светаны (Светана

1985), О.Б. Сиротининой (Сиротинина 1974), Л.В. Славгородской (Славгород-

ская 1978, 1979, 1982, 1986), А.К. Соловьевой (Соловьева 1965), Л.П. Чахоян

(Чахоян 1979), О.И. Шаройко (Шаройка 1969), Ю.Н. Шведовой (Шведова

1111

1960), Л.В. Щербы (Щерба 1957), Л.П. Якубинского (Якубинский 1986) и мно-

гих других.

Диалог как речевое явление характеризуется наличием определенной

коммуникативной заданности, поскольку через него реализуется потребность

говорящих в передаче сведений о предметах, явлениях, событиях, действиях и

т.д. Коммуникативная заданность была положена О.И. Шаройко в основу трех-

компонентной классификации диалогических единств: диалог-сообщение, диа-

лог-обсуждение и диалог-беседу (Шаройко 1969: 28-30). Наблюдения над

структурой диалога, составляющих его реплик, виды их соотношения и взаи-

модействия в последовательном движении, опираются почти исключительно на

материал, извлекаемый из художественной литературы. Однако широкое функ-

ционирование диалог обнаруживает именно в сфере науки, становясь ее излюб-

ленным жанром на протяжении многих веков, и в этой речевой сфере выделя-

ется новая функция диалога – диалог – генерация знания. Выдающийся немец-

кий физик В. Гейзенберг начинает свою книгу «Часть и целое» с констатации

факта: «науку делают люди». И буквально через несколько строк дополняет

его: «… наука возникает в диалоге» (Гейзенберг В., 1989: 135). «Сократические

диалоги, диалоги Цицерона и ученых средневековья, расцвет диалога в эпоху

Возрождения, когда в этой форме писались как философские труды, так и осно-

вополагающие труды в области естественных и точных наук и диалоги Декарта,

Беркли, Лейбница, Дидро, Лессинга – основные этапы истории жанра, в ходе

которых научный диалог оформляется в определенную жанрово-стилевую сис-

тему» (Славгородская 1986: 108).

В последнее время лингвистами рассматривается вопрос о проявлении

диалогичности в письменном научном тексте, поскольку «емкая и гибкая логи-

ческая структура диалога может служить не только целям живого научного об-

щения, но и письменного воплощения научной мысли» (Славгородская 1979:

262). Диалогичность письменной научной речи подтверждается исследования-

ми многих психологов, философов и науковедов (Библер 1975, Глазман 1969,

Кедров 1967, Пономарев 1967, Тихомиров 1969, Кучинский 1983, 1988, Майда-

нов 1983 и др.).

Данное понятие определяется как свойство мышления/речи, которое явля-

ется результатом синтеза двух сторон научного общения – гносеологической и

коммуникативной и обнаруживается в языковых особенностях высказывания

(Красавцева 1987: 4). Рядом лингвистов диалогичность письменного научного

текста рассматривается лишь как стилистический прием (Славгородская 1986:

107), другими – как форма существования языка, которая выражается в наличии

признаков диалога во всякой речи, в том числе и письменной научной речи

(Кожина 1981; Красавцева 1987). В.И. Ильина выделяет в письменном научном

тексте научный диалог с отдельными учеными (коллегами, предшественника-

ми), с обществом, с отдельными научными школами и институтами, с природ-

ными явлениями и со сформировавшимся научным знанием или научным аппа-

ратом (Ильина 1992), которые, как справедливо отмечает, Н.Б. Гвишиани, всту-

пая в «метаязыковое общение, основывающее на ценности данной научной

концепции, предполагает присутствие общей методологической базы языко-

1122

ведческого исследования. Неслучайно, ученые, принадлежащие к разным лин-

гвистическим школам, прежде чем приступить к обмену научной информацией,

как бы «сверяют» свои метаязыковые системы…» (Гвишиани 1984: 72) посред-

ством диалогического интертекстуального взаимодействия.

В данном курсе мы рассмотрим основные модельные характеристики

диалогики научного текста: а) с позиций его смысловой соотносимости с дру-

гими научными текстами, б) с позиций авторских характеристик научного тек-

ста и в) с позиций присутствия в научном тексте элементов всего дисциплинар-

ного дискурса, под которым мы понимаем всю совокупность научных текстов,

посвященных отражению общих или смежных явлений. Система англоязычной

научной коммуникации предлагает обширный выбор материала для указанного

анализа, выходящий порой за рамки одной этнической среды в силу интерна-

ционализации исследовательских процессов.

Действительно, наличие в научном тексте широкого спектра интертексту-

альных явлений позволяет не только идентифицировать межтекстуальные диа-

логические связи, но и найти определенные закономерности, объединяющие их

в рамках общей диалогической ситуации нового уровня. В частности, обяза-

тельное условие наличия библиографического списка указывает на системный

императив диалогичности научного текста, и вместе с тем определяет его се-

мантику как диалогическое явление, вырастающее из предыдущих текстов и

одновременно служащее базой для последующих текстов. Возможно, автор

часто пишет и публикует свой текст с надеждой на то, что он войдет интертек-

стуальным элементом в текст другого автора, поскольку имплицитно присутст-

вующий в научном обществе «коэффициент цитирования» является в опре-

деленной мере текстопостроительным и текстопорождающим стимулом.

Диалогика научного текста, таким образом, раскрывает глубинные струк-

туры, образующие своеобразную модель, которая определяет когнитивно-

риторические закономерности его порождения, а также его генетическую при-

роду и онтологическую сущность. К глубинным структурам такого рода можно

отнести, с одной стороны, дисциплинарный текстуалитет, формируемый тек-

стами с конвергентной семантикой в их смысловой иерархии, которая на этапах

порождения и восприятия текста обеспечивает диалогические взаимосвязи раз-

ных уровней. В свою очередь конвергентная семантика реализуется в научном

тексте через диалогические и интертекстуальные текстопостроительные эле-

менты, характеризуемые с точки зрения их диалогических продуцентных ха-

рактеристик как многомерное авторство и локальный контекст.

Таким образом, данный курс вносит определенный вклад в выведение

собственно модели порождения научного текста, имеющей под собой диалоги-

ческие основы и исчисляемой через вышеперечисленные составляющие, а так-

же ориентированной на диалогическую стратификацию научного текста и по-

иск возможных лингвосемиотических характеристик диалогических состав-

ляющих научного текста.

Цель данного курса формулируется следующим образом: определить

модельные и формальные характеристики диалогики текста в научной комму-

никации через выделение стереотипных текстопостроительных конструкций и

1133

установление механизмов их реализации как в конкретном речевом произведе-

нии научного жанра, так и в научном макротексте как явлении соответствую-

щего коммуникативного регистра.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

выявить и описать систему базовых элементов диалогического взаимо-

действия текстов в общем речевом пространстве;

раскрыть потенциальную семантическую и когнитивную связь указанных

элементов;

выявить системные характристики дистантного диалогического взаимо-

действия текстов в научной коммуникации;

выявить прагматический потенциал диалогических экспликат и импликат

в научном тексте;

определить стереотипные характеристики диалогических элементов на-

учной коммуникаци;

обозначить формальные свойства стереотипных диалогических конструк-

тов, определяющих лингвистическую природу диалогики научного тек-

ста;

определить иерархические структуры указанных элементов и сформиро-

вать типологические парадигмы их функционирования в научной комму-

никации;

дать лингвистическое обоснование диалогических основ англоязычного

научного текста.

Теоретическая направленность данного курса заключается в ком-

плексном и многоаспектном подходе к анализу языковых и коммуникативных

конфигураций, являющихся основой построения и функционирования научного

текста в дисциплинарно-коммуникативной среде.

Изучение процессов формирования дисциплинарного дискурса позволяет

обеспечить дальнейшее изучение особенностей научного коммуникативного

регистра не только с точки зрения стилистической принадлежности, но и в сфе-

ре диалогических составляющих.

1144

Часть 1. Диалогика текста с точки зрения современных лингвис-

тических и коммуникативных схем

Два высказывания, отдаленные друг от

друга и во времени и в пространстве,

ничего не знающие друг о друге, при

смысловом сопоставлении об-

наруживают диалогические отношения,

если между ними есть хоть какая-нибудь

смысловая конвергенция (хотя бы час-

тичная общность темы, точки зрения и

т.п.)

(Бахтин, 1979: 303).

Лекция 2. Диалогика текста как филологический фактор речи

Изучение речевых единиц текстового (и выше – диалогического или дис-

курсного) уровня – задача, сопряженная с учетом множества включенных в эти

единицы аспектов, что осложняет исследовательский процесс. Как справедливо

отмечает в своей диссертации А. А. Липгарт, «…чем дальше отходит от диак-

ритического уровня исследователь, тем неподатливее делается языковой мате-

риал, тем неохотнее сохраняют свой первоначальный облик извлеченные из

присущего им окружения языковые единицы…» (Липгарт 1996: 10). Данное ут-

верждение в какой-то мере отражает системную асимметрию и контекстуаль-

ную подчиненность знака языка (см. также тезис Г. Суита о «частичной ирра-

циональности языка» (Sweet 1964)). Анализ речевых явлений в этой связи тре-

бует известной степени допущения, что позволяет формировать более обоб-

щенные модели и схемы, нередко в ущерб точности и обязательности функцио-

нирования последних. Возможно, именно поэтому исследователи предпочита-

ют оперировать с сегментами языковой системы (Блох 2002), обладающими

наиболее репродуктивными свойствами и «предельной» синтагматикой (Бога-

тырева 1983).

Кроме того, в единицах текстуального и дискурсного уровня присутству-

ют конституэнты, не имеющие очевидной или конечной идентификации (мо-

тив, цель, интенция, прагматика, затекст, вертикальный контекст, тезаурус

коммуниканта, социальная ситуация и т.д.) и в силу этого трудно поддающиеся

лингвистическому и языковедческому анализу.

Однако с другой стороны, элементы языка не выглядят чужеродно в речи,

а, наоборот, вполне успешно выполняют свою вербализующую функцию в сис-

теме речевой коммуникации. Данный факт позволяет говорить о том, что и на

верхних – коммуникативных уровнях функционирования языковой системы

должны присутствовать знаковые и семиотические характеристики, отсутствие

которых прервало бы цепь сквозной преемственности, обеспечивающей функ-

циональность этой системы. Следовательно, закономерно ожидать проявления

1155

лингвистических свойств как в системе текст-высказывание, так и в системе

текст-диалог.

Научный текст как наиболее эксплицитный с точки зрения диалогических

составляющих, несомненно, представляет собой наиболее продуктивный объ-

ект для исследования вышеуказанных свойств, поскольку традиционно включа-

ет отголоски всех «предшествующих» текстов во всех «последующих» (Бахтин

1979). Именно в научном тексте «посредством интратекстуального диалогиче-

ского взаимодействия компонентов знания … осуществляется динамика самой

мысли, ее поэтапного перехода от старого знания, уже известного в этом дис-

курсе, к новому, еще не выраженному» (Данилевская 2005). Учитывая то, что

диалогические характеристики научного текста требуют экспликации его диа-

логического контекста, естественно ожидать проявления в этом речевом реги-

стре лингвистических и лингвосемиотических характеристик системной диало-

гичности в наибольшей степени.

Диалогика текста как объект лингвистического исследования Несмотря на распространенность термина и понятия «диалог», в совре-

менной лингвистике не имеется общепринятого определения диалога, особенно

в том, что касается его нетрадиционной трактовки. Одновременно с этим при-

ходится отметить, что позиции, с которых в этом случае рассматривается диа-

лог, исключительно разнообразны, в силу чего можно говорить о целом ряде

подходов к анализу диалогических процессов. По мнению Ю. Рождественского

диалогом в филологии называется совокупность сообщений, сделанных разны-

ми людьми по одному поводу и дополняется это определение тем, что каждое

сообщение внутри диалога называется монологом (Рождественский 1979). Од-

нако следует учитывать тот факт, что в сложных самоорганизующихся систе-

мах, к которым, несомненно, относится научная речевая коммуникация, из

сложения двух монологических сообщений необязательно получается качест-

венно новая системная единица – диалог. Однако диалектическое взаимодейст-

вие монолога и диалога, адекватное для любой трактовки последнего, в отече-

ственной филологии было отмечено еще Л. Щербой в 1915 году в его диссерта-

ции «Восточно-лужицкое наречие», где отмечается, что монолог является в

значительной степени искусственной языковой формой, а подлинное свое бы-

тие язык обнаруживает лишь в диалоге (Щерба 1915). В 1923 году появилась

работа Л. Якубинского «О диалогической речи», в которой отмечалось, что

диалогическая форма способствует протеканию речи в порядке автоматической

деятельности. Согласно мнению Л. Якубинского, существенным признаком

диалогической (разговорной) речи является ее стереотипность (Якубинский

1986). Стереотипность в данном случае может восприниматься как объективная

данность языковой системы, включающая ряд элементов, обладающих общими

конституэнтными свойствами, относящими их к одной структурной парадигме.

Эти элементы одновременно обладают свойствами кванта (признак единично-

сти и целостности как, например, высказывание или текст) и свойствами систе-

мы (признак синтагматичности и многосоставности как, например, диалогиче-

ская ситуация или дискурс).

1166

Однако многие идеи Л. Щербы и Л. Якубинского, касающиеся диалога,

не получили дальнейшего развития. Возможно, это объясняется тем, что они

редуцировали диалогическую речь до изучения общения с непосредственной

обратной связью (лицом-к-лицу). Термин «диалогическая речь», разумеется, не

равнозначен термину «разговорная речь», поскольку понятия диалогической и

разговорной речи лишь частично совмещены (Скребнев 1985: 36). Однако диа-

лог «лицом – к – лицу» представляет собой уже один из стереотипных способов

реализации диалогического взаимодействия в его самом широком, бахтинском

понимании, которое, в свою очередь, предполагает целый ряд системных фак-

торов.

На этом основании Ю. Зотов (Зотов 2000) рассматривает диалог как диа-

логику текста, которую можно представить схематически: исходная точка –

данный текст, движение назад – прошлые тексты, движение вперед – предвос-

хищение нового текста (Бахтин 1979: 364). Точка зрения близкого порядка при-

надлежит Г. Колшанскому, который считает, что поведение высказывания в

рамках некоторой совокупности текстов открывает для исследователя путь

описания вербального общения как цельного и неразделимого явления. Состав-

ляющим элементом общения является высказывание, в то время как сама ком-

муникация должна быть определена через текст (Колшанский 1979). В резуль-

тате подобного диалогического контакта и взаимодействия происходит «раз-

герметизация» текста, так как текст как бы теряет свою монологическую смы-

словую изоляцию и вступает в диалогические отношения «живого подобия» с

иными текстами (Гончарова 1995). В порядке дискуссии с упомянутыми выше

авторами можно привести, несколько забегая вперед, один из важных исследо-

вательских выводов настоящей работы, сущность которого в том, что такие

«разгерметизированные» отношения необязательно маркированы в самом тек-

сте, но вполне могут идентифицироваться как в процессе лингво-

филологического исследования, так и при освоении «третьих» текстов – напри-

мер текстов вторичного характера, которые могут помещать «разгерметизиро-

ванные» в ходе диалогического взаимодействия высказывания в некую вторич-

ную речевую ситуацию – метаситуацию.

Следует отметить, что новое направление «диалогика» уже нашло прак-

тическую реализацию в ряде исследований (Murray 1987). История возникнове-

ния этого термина восходит к Д. Бялостски, благодаря которому термин

«dialogics» впервые появился в английском языкознании (Bialostosky 1986). Бя-

лостоски под «диалогикой» подразумевает «искусство дискурса в литературо-

ведении» (dialogics as an art of discourse in literary criticism). Этот термин встре-

чается также в работе Г. Морсон и К. Эмерсон (Morson et al 1992).

Мы, однако, будем рассматривать понятие «диалогика» несколько в дру-

гом ракурсе, имея в виду сквозное смысловое взаимодействие совокупности

высказываний, формирующих единое бесконечное смысловое поле, соотноси-

мое с общей сферой деятельности. Диалогика текста в данном понимании

принципиально отличается от диалогики Бялостоски и трактуется как систем-

ная характеристика коммуникации в определенной сфере текстуального обще-

ния. Диалогика текста (ДТ) в таком понимании образует сложную систему, ко-

1177

торая является непременным условием создания/понимания текстов, находя-

щихся в отношениях смысловой взаимосвязи. По мнению Н. Жинкина, в тексте

содержится не только то, что сказано в данный момент, но и то, что было ска-

зано раньше, а также предполагается то, о чем следует сказать в дальнейшем

(Жинкин 1982). Подобным образом о диалогике текста говорит Г. Колшанский:

«Коммуникация есть динамическая цепь общения, теоретически бесконечный

процесс, и в этом смысле любая фраза в конкретной ситуации предполагает на-

личие предшествующих высказываний» (Колшанский 1984: 76). И далее: «В

таком же смысле, в каком каждый текст является результатом всех предшест-

вующих актов коммуникации, а шире – всей речевой деятельности коммуни-

кантов, в таком же смысле он является и звеном будущей цепи коммуникатив-

ных актов, так сказать возможных посттекстов» (Там же: 114).

Как следует из вышеприведенных рассуждений, диалог необходимо рас-

сматривать как поведенческую модель с определенными характеристика-

ми, а диалогику как сферу применения диалогических моделей с различ-

ными характеристиками и в разных ситуациях. Поэтому целесообразно

считать диалогику текста явлением многоаспектным и интегральным, по-

лагая при этом, что интегральность обеспечивается стереотипной общно-

стью квантов коммуникации, или общей ситуацией их речевого примене-

ния, а многоаспектность реализуется в большом количестве индивидуаль-

ных для каждой ситуации уникальных черт.

Модели диалогического взаимодействия опираются на две основные кон-

ституэнтные категории: процессуальность (система, структура) деятельности и

наполнение (предмет) деятельности. Приведем две модели диалога, соотнесен-

ные с этими полярными категориями.

Диалогическая концепция М. Бахтина В филологической науке, как уже отмечалось выше, до М. Бахтина суще-

ствовало очень узкое понимание диалога, которое сдерживало филологические

исследования в этой области. Именно М. Бахтин придал диалогу фундамен-

тальные свойства универсальности.

Высказывание, по мысли М. Бахтина, оказывается очень сложным явле-

нием, если его рассматривать не изолированно, а в диалогических отношениях

с другими, связанными с ним высказываниями. Эти отношения традиционно

раскрывались только в предметно-смысловом, но не в словесном композицион-

но-стилистическом плане. Каждое отдельное высказывание представляет собой

звено в цепи речевой коммуникации, и оно в процессе речевого существования

различными способами соотносится с другими («чужими») высказываниями.

Эти другие высказывания можно рассматривать, прежде всего, как предшест-

вующие звенья цепи, иногда ближайшие, а иногда дистантные, реализуемые в

различных областях языкового (вербального, знакового) общения в различных

областях данной культуры.

Тезис Бахтина о том, что предмет речи говорящего (пишущего) не впер-

вые подвергается обсуждению, требует определения степени допуска, сущность

которого заключается в наличии определенной степени приближенно-

1188

сти/точности. Однако поскольку не имеется зафиксированного «первого» вы-

сказывания ни по одному из вопросов, отражаемых в речи, этот тезис можно

считать верным. Основной корпус тем в речевой коммуникации уже освещался,

оспаривался и по-разному оценивался, сопровождаясь столкновением различ-

ных точек зрения и направлений. Всякое высказывание может быть реакцией

(прямой или косвенной) на предшествующие и параллельные ему чужие выска-

зывания. Предмет речи неизбежно становится ареной встречи с мнениями не-

посредственных собеседников или с точками зрения на различные теории, на-

учные направления в сфере интеллектуальной коммуникации. Высказывание

связано не только с предшествующими, но и с последующими звеньями рече-

вого общения, то есть с учетом возможных ответных реакций (Бахтин 1979).

Существует, таким образом, ситуация смыслового и диалогического

взаимодействия текстов в пределах определенной когнитивно-

коммуникативной сферы. Диалогические отношения иерархически отличны от

дотекстовых, то есть лингвистических отношений элементов как в системе язы-

ка в целом, так и в отдельной языковой структуре вплоть до высказывания1. Ес-

ли смысловые связи языковых единиц внутри одного высказывания носят

предметно-логический характер, то смысловые связи между разными высказы-

ваниями приобретают диалогический характер либо в непосредственном кон-

такте (лицом-к-лицу), либо в виртуально формируемой ситуации (интертекст),

либо в процессе сопоставительного дискурсивного анализа (метатекст): «Два

сопоставленных чужих высказывания,» - пишет М. Бахтин, - «не знающих ни-

чего друг о друге, если они хоть краешком касаются одной и той же темы

(мысли), неизбежно вступают друг с другом в диалогические отношения. Они

соприкасаются друг с другом на территории общей темы, общей мысли» (Бах-

тин 1979: 293).

Лингвистика на современном этапе изучает не только отношения между

элементами внутри системы языка, но и отношения между элементами тексто-

вого уровня, выходя, таким образом, за рамки традиционных парадигматиче-

ских систем (фонетика, лексика, грамматика, стилистика). Отношение к смыслу

диалогично, ибо понимание всегда носит диалогический характер2. Однако по-

добное свойство диалога, определяемое в современной лингвистике как диало-

гизм, не следует понимать слишком узко, как беседу, спор или полемику. Это

внешне и наиболее очевидные формы диалога, поскольку отношения между

репликами реального диалога (беседа, научная дискуссия, политический спор и

т. п. ) являются наиболее наглядным и простым для идентификации видом диа-

1 Здесь также можно отметить разнообразие подходов к делимитации речевых

единиц от ставшего уже традиционным СФЕ до например «диктемы» М.Я. Блоха (Блох

2000). 2 Здесь возникает проблема первичного – методологического определения поня-

тия «диалог». Если мы будем рассматривать его в дихотомии диалог/монолог, тогда понятие

диалога станет количественным (два слова), если же мы акцентируем в нем концепт инстру-

ментальности (связь через слово), то само понятие приобретет черты процессуальности и

системности. В данной работе мы склонны относиться к диалогу как к процессу взаимодей-

ствия коммуникантов посредством связывающего их высказывания-текста- дискурса и т.д.

1199

логических отношений. В свою очередь, диалогические отношения не всегда

совпадают с репликами реального диалога, так как диалогические отношения

гораздо разнообразнее и сложнее.

Человеческая жизнь, по мнению Бахтина, воплощена в диалоге, и единст-

венно адекватной формой словесного выражения, по его определению, является

«незавершимый» диалог. Жить – значит участвовать в диалоге: вопрошать,

внимать, ответствовать, соглашаться и т. п. . В этом диалоге человек участвует

весь и всю жизнь, вкладывает всего себя в слово, и это слово входит в диалоги-

ческую ткань человеческой жизни (Бахтин 1979: 318).

Упоминавшаяся выше мысль М. Бахтина о том, что не существует изоли-

рованного высказывания, находит продолжение в его тезисе о том, что оно (вы-

сказывание) представляет собой только звено в цепи и вне этой цепи не может

быть изучено. При понимании тексты, соотнесенные с другими текстами, при-

водят к их переосмыслению в новом контексте. М. Бахтин формулирует этапы

диалогического движения следующим образом: исходная точка – данный текст,

движение назад – прошлые контексты, движение вперед – предвосхищение (и

начало) будущего контекста. В современной парадигме исследований мы мо-

жем переориентировать эту синтагматическую цепочку таким образом: уже

существующие (созданные/воспринятые) тексты – новый (создавае-

мый/воспринимаемый) текст – будущие (потенциально возможные) тексты.

Известно, что научное творчество всегда связано с изменением и прира-

щением смысла. Этот процесс удобно проследить с помощью «преднамеренно-

го», в смысле М. Бахтина, научного диалога, который сформулирован как мета-

язык английских исследований в области грамматики в монографии Н. Гви-

шиани (Гвишиани 1986). Лингвистика, воспринимающая текст в замкнутом

пространстве, не соотнесенном с другими текстуальными пространствами, ог-

раничивает себя дотекстовым1 исследовательским полем, в силу чего ориенти-

руется на поиск у текста свойств обособленности, что создает не только искус-

ственную изоляцию текстов, но и искусственную изоляцию языкового знака от

его речевой функции.

Таким образом, текст действительно может создавать иллюзию «одино-

чества», поскольку, при любом количестве продуцентов и реципиентов (на-

стоящих, прошлых и будущих; синхронных или диахронных; вступивших или

не вступивших в диалогическое взаимодействие) каждый конкретный акт соз-

дания (вербализации) и освоения (понимания, рецепции) текста происходит ин-

дивидуально для каждого текста (или для каждого коммуниканта). С другой

стороны, лингвистический или филологический анализ текста неизбежно обо-

собляет сам объект исследования уже за счет того, что выделяет его из диало-

гической цепи посредством концентрации на нем внимания исследователя.

1 Имеется в виду дотекстовые, а именно фонетические, лексические, граммати-

ческие, то есть, другими словами, структурно-формализующие характеристики исследуемых

явлений, не включающие в парадигму исследования процессуальность и смысловые состав-

ляющие реальных речевых событий.

2200

Диалогически рассматриваемый текст, в отличие от «текста-одиночки»,

живет, соприкасаясь с другим текстом. По мысли Бахтина, ни один текст нельзя

отнести полностью на «счет» одного коммуниканта, поскольку текст вне ситуа-

ции понимания лишается коммуникативных и когнитивных характеристик и

становится статичным артефактом. В результате взаимодействия звеньев цепи

«продуцент – текст – реципиент» наблюдается эффект диалогики текста, а за-

одно и эффект диалогики всех предшествующих и потенциальных текстов,

объединенных свойством интегральной смысловой конвергенции.

Метаязык науки, в свою очередь, подчеркивает М. Бахтин, не просто код;

он всегда диалогически относится к тому языку, который он описывает и ана-

лизирует (см. также Гвишиани 1984, Полубиченко 1991, Комарова 2004). Ни

одно научное направление не тотально, и ни одно направление не сохранялось

в своей первоначальной и неизменной форме (Бахтин 1979). Как показал ана-

лиз, каждая лингво-филологическая модель подвергается переосмыслению,

приращению, редукции и критике в процессе становления дисциплинарного

дискурса. Смысл потенциально бесконечен, но он может актуализоваться, лишь

соприкоснувшись с другим смыслом, обеспечивая раскрытие новых моментов

своей бесконечности. Актуальный смысл принадлежит не одному, а только

двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам. Не может быть «смысла в

себе» – он существует только для другого смысла, то есть существует только

вместе с ним. Не может быть также и единого (одного) смысла. Поэтому не

может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда существует между

другими смыслами как звено в смысловой цепи, которая только одна и может

быть реальной. Из этого следует, что функция смысла как речемыслительной

составляющей, принадлежащей одновременно и речи, и интеллекту (а потому

обладающей дуалистическими характеристиками1), является в какой-то мере

пограничной, а, следовательно, не только разделяющей «голоса» в момент пе-

редачи коммуникативной роли, но и объединяющей их в общем диалогическом

пространстве.

Лингвистика, воспринимавшая текст в замкнутом пространстве, не соот-

несенном с другими текстами, препятствовала исследованиям в области диало-

гики текста с ее интертекстуальной коммуникацией. Очевидным стал тот факт,

что попытка получить информацию из искусственно изолированного тек-

ста может привести к утрате той части смысла текста-дискурса, которая

является принадлежностью диалогической ситуации и необязательно экс-

плицируется в тексте-знаке. С другой стороны, диалогику текста можно рассматривать также и с точ-

ки зрения ее системной процессуальности, схема которой присутствует в ма-

шинно-ориентированных коммуникативных исследованиях и предполагает

1 Действительно, дуализм всякого речевого события состоит в том, что каждое

событие такого плана имеет две стороны существования: оно одновременно существует в

интеллекте субъекта и актуализуется в объективном (материальном и доступном чувствен-

ному восприятию) знаке, что определяет двойственные характеристики исследовательского

анализа и необязательную однозначность результатов исследования.

2211

скорее структурную и, в этом смысле конкретизированную, чем системную и в

этом смысле более общую модель.

Машинно-ориентированная коммуникативная модель диалога Существует ряд моделей диалогического и коммуникативного взаимо-

действия, ориентированных на применение в автоматических системах. К та-

ким построениям можно отнести, в частности, математическую модель

К. Шеннона (см. Weaver 1966) и кибернетическую модель Н. Винера (Винер

1968). Компьютерная коммуникативная модель диалога разработана Б. Горо-

децким. При ее выведении автор исходил из идеи Л. Якубинского о том, что

диалогическая форма обеспечивает протекание речи в порядке автоматической

деятельности. Из этого, по мнению Б. Городецкого, следует то, что для успеш-

ного общения человека с компьютером должны быть учтены модели диалога,

уже автоматизированные в человеке и заложенные в его интеллектуально-

языковых способностях (Городецкий 1989).

В теории моделей общения на первый план выдвигаются модели целост-

ного речевого взаимодействия (диалога) в составе двустороннего коммуника-

тивного акта. Коммуникативный акт (КА), считает Б. Городецкий, входит в со-

став некоторого акта совместной деятельности. КА – это преимущественно

диалог, хотя сюда в ряде случаев, по мнению автора, может включаться и мо-

нолог. Границы КА обычно определяются достижением некоторой стратегиче-

ской (для данного акта) цели. В случае, если она не достигается, акт общения

квалифицируется как неудачный (там же: 14).

Основные компоненты КА автор представляет следующим образом:

1. Коммуниканты: К1, К2, К3... Кn (с особой организацией субъективных

банков информации – знаний, представлений, образов, чувств).

2. Коммуникативный текст (в случае диалога – диалогический текст).

3. Процессы вербализации и понимания.

4. Обстоятельства данного КА.

5. Практические цели (ПЦ).

6. Коммуникативные цели (КЦ).

С прикладной точки зрения одним из важнейших принципов моделиро-

вания КА следует считать, по мнению Б. Городецкого, принцип зависимости

моделей от типа акта общения. Типы общения тесно связаны с понятием подъя-

зыка, предполагающим совокупность тех языковых средств, которые необхо-

димы и достаточны для построения и понимания текстов определенной сферы

общения. В этом же смысле высказывался и Л. Витгенштейн о «типах языка» в

соответствии с «формой жизни» или «типом языковой игры» (Витгенштейн

1985). Носители определенного подъязыка образуют коммуникативный соци-

ум, и его представители гораздо легче понимают друг друга, чем носители язы-

ка вообще или «неспециалисты» (там же: 15).

Принципы типологической систематизации коммуникативных актов, за-

данные выбором конкретных признаков и их значений, могут служить исход-

ной теоретической базой при осмыслении всего диалогического пространства

(Городецкий 1989).

2222

Б. Городецкий предлагает следующие группы признаков:

1. Сфера общения.

2. Место, в котором происходит диалог (имеется в виду социальный ста-

тус места, например, трибуна пресс-конференции, справочное бюро и т. п. ).

3. Вид практической деятельности.

4. Характеристика коммуникантов и их взаимоотношений.

5. Хронологический период.

6. Тип стратегической практической цели каждого коммуниканта (важно,

когда эта ПЦ является общей для партнеров, например, выработать приемлемое

для обеих сторон определение некоторого понятия и т. д. ).

7. Тип стратегической коммуникативной цели (КЦ) каждого коммуникан-

та (напр. : информирование, разъяснение, проверка знаний, спор в поисках ис-

тины и т. д. ).

8. Тематика диалога.

9. Характер информации, развертываемой в диалогическом тексте (обоб-

щающая/конкретная; прямая/эвфемическая и т. д. ).

10. Объемные характеристики диалогического текста.

11. Композиция диалога.

12. Речевой стиль.

13. Степень искусственности «языковой игры» (различные степени неис-

кренности в проведении диалога).

Таким образом, согласно вышеприведенному мнению, общение с точки

зрения моделирования коммуникативных процессов зависит от «понимания» и

«вербализации».

Из общего обзора двух предложенных концепций видно, что на каждом

из этапов диалогического взаимодействия существуют факторы, определяющие

пересекаемость диалогических событий либо за счет неких общностей, либо за

счет взаимообусловленности или взаимонаправленности диалогических собы-

тий.

С одной стороны, диалогическая концепция М.М. Бахтина представляет-

ся открытой системой философско-онтологического характера. Эта модель

предлагает рассматривать речевые явления с точки зрения их уникальной диа-

логической реализации в общем поле, пронизанном бесконечным числом кон-

кретных смысловых связей (причем каждая связь также уникальна). Анализ

этих связей предлагается основывать на способности высказываний к перекре-

стному диалогическому взаимодействию по основным темпоральным и ситуа-

тивным направлениям. При этом данная модель ограничивает области приме-

нения традиционных формализующих подходов.

С другой стороны, модель Городецкого, предлагая многокомпонентную

формальную модель, опирается на методы исследования речевых явлений, еще

не прошедших стадию усвоения и понимания, а, следовательно, вырванных из

речевой цепи и лишенных уникальных персонифицирующих свойств.

Можно, таким образом, предположить, что поиск модели, адекватной для

анализа диалогических явлений (или некоего множества моделей), не следует

осуществлять в рамках лишь одной из вышеприведенных концепций, или «ме-

2233

жду ними», исключая обе, а скорее в совокупном пространстве, включающем

как эти полярные подходы, так и весь спектр существующих и возможных ме-

тодов и методик.

В современной лингво-филологической парадигме коммуникативных со-

бытий и фактов наиболее близким к диалогике текста представляется, в частно-

сти, явление интертекстуальности, исследуемое в последние годы как в лин-

гвистических, так и в культурологических и философских направлениях. Это

явление представляет интерес в рамках данного курса с точки зрения его соот-

несенности с фактором диалогики текста. В этой связи следует отметить то, что

любой интертекстуально-речевой факт можно, несомненно, рассматривать как

маркированное проявление диалогических отношений, что особенно заметно в

научной коммуникации. Вариативность интертекстуальных включений и их

маркеров поистине впечатляет именно в этом коммуникативном регистре. Од-

нако прежде чем рассматривать интертекстуальность в дисциплинарном дис-

курсе, необходимо выявить релевантные характеристики этого явление в общих

чертах.

Интертекстуальность как фактор реализации диалогических связей Интертекстуальность помогает воспринимать текст с точки зрения его за-

висимости от других релевантных текстов, поскольку в этом случае оказывает-

ся исключительно значимым то множество ассоциаций, которое возникает из

нашего предшествующего опыта и знаний, то есть с учетом тезаурусно-

концептуальных систем знаний коммуникантов, обладающих разными мнения-

ми и знаниями об окружающей действительности (Зотов 2000). Некоторые лин-

гвисты считают интертекстуальность одной из доминант культуры, где имеет

место взаимодействие текстов, выявление скрытых, неэксплицированных смы-

слов (Тураева 1995).

Считается, что Дж. Кристева была первой, кто использовал концепцию

существования предшествующих дискурсов (текстов) как «предусловие» для

акта обозначения того или иного фрагмента, почти независимо от семантиче-

ского содержания данного текста: «Мы назовем интертекстуальностью эту тек-

стуальную интеракцию, которая происходит внутри отдельного текста. Для по-

знающего субъекта интертекстуальность — это признак того способа, каким

текст прочитывает историю и вписывается в нее» (Цит. по: Ильин 1996, 225).

Определение интертекстуальности Ролана Барта, ставшее для большинства за-

падных теоретиков каноническим, в состоянии представить ситуацию более на-

глядно: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в

нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты

предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст

представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Как необходимое

предварительное условие для любого текста, интертекстуальность не может

быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее

поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить,

бессознательных или автоматических цитаций, даваемых без кавычек» (Цит.

по: Ильин 1996: 226).

2244

Некоторые методологические подходы слишком узко трактуют понятие

интертекстуальности под влиянием структурализма и редуцируют его до обез-

личенной монологизированной сущности (Todorov 1984). В нашем понимании

любой текст изначально диалогизирован (порождается в диалоге и участвует в

формировании диалога) и активно взаимодействует с другими текстами. Интер-

текстуальная связь активизирует общие и концептуальные системы знаний, ко-

торые находятся непосредственно за пределами текста. Интертекстуальные

функции не всегда, однако, активны; существуют, например, обязательные

формы интертекстуальности, системно удовлетворяющие основному текстопо-

строительному требованию – внутренней когерентности (например, во вторич-

ных текстах). Интертекстуальность может принимать форму имитации, плагиа-

та, пародии, цитирования, опровержения или трансформации текстов. По сло-

вам Кристевой, каждый текст конструируется как мозаика цитирования; каж-

дый текст – это абсорбция и трансформация других текстов1 (Kristeva 1969).

Неправильно было бы рассматривать интертекстуальность как механиче-

ский процесс. Текст – это не только лишь включение текстуальных фрагментов,

отбираемых из других текстов. Не следует также понимать интертекстуаль-

ность как простое включение окказиональной референции в другой текст. Ско-

рее они привносятся в текст по какой-то причине. Мотивационную природу

этого интертекстуального отношения можно объяснить с точки зрения таких

понятий как текстуальная функция, или коммуникативная цель (Зотов 2000).

Очевидно совместимость понятий «цель», «мотив» и применение «чужого сло-

ва» в собственной текстуальной ткани и является одним из маркеров, а с другой

стороны, одной из функций диалогики текста, представляющей собой не только

модель социально-речевого взаимодействия, но и систему текстопостроитель-

ных ходов и стереотипов.

Типология интертекстуальности, определяемая как отношение, которое

текст поддерживает с предшествующими текстами (претекстами), приводится в

«Энциклопедическом словаре семиотики» (Sebeok (ed) 1986). По мнению авто-

ров, интертексты принадлежат к одной из следующих категорий:

1) ссылка (сноска), когда раскрываются источники, указывающие назва-

ние, главу и т. д. ;

2) клише, стереотипное выражение, которое стало незначимым из-за

чрезмерного использования;

3) литературная аллюзия, цитация или ссылка на выдающуюся работу;

4) самоцитирование;

5) конвенциальность, идея, которая утратила авторские характеристики

из-за частого употребления;

6) пословицы, изречения, которые находятся в социальной памяти;

1 Здесь имеет смысл обратиться к высказыванию М.М. Бахтина, где он отмечал,

что «наша речь наполнена чужими словами разной степени чужести и освоенности» (Бахтин

1979); следовательно, концепция Кристевой самым прямым образом перекликается с бахтин-

скими взглядами.

2255

7) размышления, или вербализация герменевтического опыта выявления

различных «эффектов» текста.

Эти категории, однако, не создают полной картины. Они концентрируют-

ся на дискретных элементах в интертекстуальном процессе, вместо самого

коммуникативно-диалогического процесса.

Дж. Лемке дополняет интертекстуальную типологию за счет дополни-

тельной совокупности критериев (Lemke 1985).

Отношения, которые сообщество устанавливает между разными группа-

ми текстов, могут быть:

1) родовыми (с точки зрения жанровой принадлежности – как основной

критерий);

2) тематическими или топикальными;

3) структурными, проявляющими сходство формы, например, слова, об-

разованными по способу языковой контаминации, такие как «stagflation»

(stagnation+inflation).

4) функциональными, обеспечивающими сходство с точки зрения целей.

Существуют элементы текста, которые приводят в движение процесс ин-

тертекстуального поиска, а также сам акт коммуникативного процесса. Важным

свойством этих сигналов оказывается то, что они являются заметными элемен-

тами текста. Они не составляют интертекстуальную ссылку как таковую, но яв-

ляются ее важными индикаторами.

Идентифицируя интертекстуальный сигнал, адресат определяет различ-

ные «маршруты», через которые данный сигнал соединяется с его претекстом,

или так как эти маршруты – двухвекторные системы, то данный претекст со-

единяется со своим сигналом. Претексты – это источники, из которых берутся

интертекстуальные сигналы, и с помощью которых они инспирируются. Можно

идентифицировать ряд типов претекста, или конфигураций. Одна включает

элементы языковой системы: слово, фраза, последовательность высказываний.

Вторая – включает единицы коммуникативной системы: текст, дискурс, жанр.

Комбинация этих конфигураций образует интертекстуальное пространство. Пу-

тешествуя от «текста-источника» к «тексту-хозяину», интертекстуальный знак

претерпевает существенную модификацию смыслового обозначения (Hatim et

al 1993).

Создавая новый текст в процессе коммуникации и используя в той или

иной степени предшествующие тексты, находящиеся в одном смысловом поле,

автор неизбежно ориентируется на потенциального читателя и стремится учи-

тывать его тезаурус и коммуникативный портрет, а также его социальные пе-

ременные. В любом случае создатель текста согласовывает свои приоритеты с

определенными типами читательских реакций, способов понимания и освоения

текста (читательскоцентрический подход). В результате, явно или неявно, воз-

никает «компромисс» интересов или приоритетов, ибо в тексте, таким образом,

фигурируют интересы и мотивации читателя.

Можно, следовательно, заключить, что теория интертекстуальности раз-

вивается по двум направлениям. С одной стороны, она подчеркивает значи-

мость предшествующего текста, поддерживая идею о том, что литературный

2266

текст следует считать не автономной сущностью, а зависимым интертекстуаль-

ным конструктом. С другой стороны, фокусируя наше внимание на коммуника-

тивном намерении как предусловии для понимания, интертекстуальность, ви-

димо, указывает на то, что статус предшествующего текста можно наблюдать с

точки зрения его вклада в сообщение, которое эволюционирует в процессе раз-

вертывания текста (Зотов 2000). Считая интертекстуальность одним из условий

диалогики текста, мы рассматриваем этот процесс более объемно – как сово-

купность семантически неповторимых текстов, находящихся в одной бесконеч-

ной сфере деятельности, или в одном смысловом поле (например, поле борьбы

научных идей и направлений).

Суммируя различные точки зрения по вопросу интертекстуальности,

можно сделать вывод, что интертекстуальность в научной коммуникации пред-

ставляется особым текстоформирующим фактором. С одной стороны, научный

текст претендует на определенную текстуально-когнитивную уникальность

(здесь мы можем говорить о первичности и об авторской принадлежности тек-

ста-знания). С другой – научный текст содержит доказательный компонент, ко-

торый в определенной степени обеспечивается поддержкой дисциплинарного

дискурса (диалога) в форме интертекстуальных включений, представляющих

тексты, концепты и т.д., различных авторов, школ, научных направлений и т.д.

Третья позиция определяется тем, что продуценту научного текста приходится

обеспечивать первичность когнитивного компонента своего текста, что, в свою

очередь, реализуется за счет интертекстуальных референций, позволяющих

очертить дисциплинарные лакуны, которые в итоге заполнит этот текст-знание.

Классификация диалогики текста по принципу обратной связи Другим фактором диалогического взаимодействия является фактор об-

ратной связи. Считается, что обратная связь реализуется во всех сферах инте-

рактивной (межсубъектной) деятельности в виде реактивного (ответного) дей-

ствия, и обычно в ней (в обратной связи) реализуется (успешно или неуспешно)

прагматика «первого»1 в ситуации взаимодействия (активного) субъекта. В на-

стоящее время принцип обратной связи широко применяется в интерактивных

системах обучения эффективной коммуникации и грамотного психологичного

взаимодействия (Блатнер 1993, Олешкевич 1997, Фенч 1997, Seitel 1992) и рас-

сматривается как ряд осознанных речевых или неречевых реакций на целена-

правленные речевые или неречевые воздействия в функции мониторинга этих

воздействий. Модели, применяемые в области прикладой психологии и социо-

логии, вполне вписываются в лингво-филологическую концепцию диалогизма

и диалогики. Разумеется, эти принципы в речевой деятельности имеют речевые

1 Вопрос о «первичности» в данном ракурсе мы рассматриваем с точки зрения

деятельностной позиции в конкретной ситуации взаимодействия – позиции первого актанта,

который фактически и структурно совершает в этой ситуации первое действие; вне зависи-

мости от внешних мотивов и предыдущих интеракций всегда можно выделить некую кван-

товую – элементарную микроситуацию, в которой взаимодействие можно наблюдать на

примере двух единичных актов: активного и реактивного. Один из них будет первичным,

другой – ответным.

2277

характеристики, выделяющие коммуникативные действия из остальных видов

действий и деятельности вообще. С другой стороны, обратная связь в контексте

диалогики текста будет иметь более общие свойства, поскольку функционирует

не как методический инструмент в структуре обучения или терапии, а как ком-

муникативно обусловленное ответное действие с необязательными1 проявле-

ниями по отношению к этому действию.

При определении обратной связи в филологии применяются различные

параметры. Одним из них является установление общих типов настройки на ау-

диторию, которые определяются степенью достижимости аудитории с точки

зрения обратной связи с ней. Большая аудитория характеризуется отсутствием

всех видов обратной связи в момент речи: речь диктора по радио, телевидению.

Средняя аудитория характерна для ораторской речи, когда обратная связь с ау-

диторией осуществляется по неречевым каналам (ее поведение, аплодисменты,

протест действием и т. д.). Малая аудитория свойственна прямой диалогиче-

ской речи, поскольку партнером по диалогу осуществляется индивидуальная

настройка речи (Рождественский 1987).

В диалогике текста принципы обратной связи претерпевают определен-

ные изменения. В результате выделяются три основных типа ДТ:

1) с непосредственной обратной связью (дебаты, корреляции первичных и

вторичных текстов и т. д.).

2) с задержанной обратной связью (интерпретации в пространстве и вре-

мени, герменевтический диалог и т. д.).

3) с потенциальной обратной связью (адресат представлен анонимно; он

строит свой текст понимания с тезаурусно-концептуальных позиций; ответная

реакция может ограничиться изменением концептуальной картины мира адре-

сата, а может реализоваться в ДТ с задержанной обратной связью) (Зотов 2000).

Выводы Диалогика текста с точки зрения современных дисциплинарных позиций

представляется многомерным явлением, включающим ряд порой полярных (с

точки зрения точки приложения) парадигматических, синтагматических и ие-

рархических моделей и структур.

ДТ предлагается рассматривать как совокупность взаимосвязанных

речевых реализаций в общих ситуациях разной степени общности и

как систему единичных актов взаимодействия этих реализаций;

ДТ может фигурировать как целостное явление и как структура, со-

стоящая из определенного числа интегральных компонентов;

иерархически элементы ДТ включают парадигму деятельностных

актов и парадигму речевых фактов;

1 «Необязательность» мы рассматриваем с точки зрения множественности воз-

можных ответных ходов: коммуникативные (вербальные/невербальные), социальные (одоб-

рение/протест), когнитивные (понимание/непонимание), физические (действие/бездействие)

и т.д.

2288

синтагматически элементы ДТ формируют сквозную цепь явлений,

находящихся в отношениях обязательной и дополнительной дист-

рибуций;

внутренние связи элементов в ДТ осуществляются за счет маркиро-

ванных и немаркированных единиц и могут быть осуществленны-

ми, осуществляющимися и потенциально осуществимыми;

исследование ДТ необходимо проводить с учетом наибольшего

возможного числа конституэнтных факторов.

Для успешного лингвистического анализа ДТ мы считаем необходимым

рассмотреть основные диалогические характеристики конституэнтных состав-

ляющих речевого взаимодействия.

2299

Лекция 3. Основные модели коммуникативной деятельности

Как известно, значительная часть сознательной человеческой деятельно-

сти основана на использовании языка, которое проявляется в форме единичных

конкретных высказываний (устных и письменных) участников деятельности

(Шабес, 1990). Если рассматривать теоретическую модель языка как «логиче-

ский автомат, имитирующий владение языком» (Бергельсон 1987), то модели

речевой деятельности не могут быть полностью автоматизированы в силу ин-

дивидуальных характеристик высказывания. Как следует из приведенных выше

положений, моделирование коммуникативных процессов следует осуществлять

в рамках поиска стереотипных условий, определяющих такие же стереотипные,

типические (но не конгруэнтные) актуализации. Специфические условия и це-

ли коммуникации отражаются не только в содержании этих высказываний, но

также и на их языковом стиле и композиционном построении. Все эти три мо-

мента – тематическое содержание, стиль и композиционное построение - нераз-

рывно связаны в высказывании и определяются спецификой соответствующей

сферы общения (Слюсарева 1982).

Изучение природы высказывания и разнообразия его речевых жанровых

форм в разных сферах человеческой деятельности имеет несомненное значение

для всех областей лингвистики и филологии (Реферовская 1983). Всякая иссле-

довательская работа с языковым материалом неизбежно имеет дело с конкрет-

ными текстами (письменными и устными), относящимися к различным сферам

человеческой деятельности и общения, откуда исследователь и черпает нужные

языковые факты. Отчетливое представление о природе высказывания вообще и

об особенностях различных типов высказываний, то есть различных речевых

жанров, необходимо при любом филологическом (лингвофилологическом, лин-

гвосоциологическом) исследовании.

Исследования, проводимые как в нашей стране, так и за рубежом, настоя-

тельно указывают на необходимость комплексного подхода к анализу выска-

зывания (Маслов, 1975). Комплексность этого подхода должна учитывать мно-

гогранность и многофункциональность явления, сочетающего в себе черты раз-

личных материальных и идеальных сущностей и процессов (Лузина, 1996). Эта

совокупность черт не есть явление количественное, требующее простого но-

менклатурного перечисления свойств, рассматриваемых с разных позиций, оно

представляет собой сложную саморегулирующуюся систему, состоящую из

взаимосвязанных структур и структурных элементов, каждый из которых реле-

вантен всем остальным элементам, а также системе в целом.

С другой стороны, следует учитывать тот факт, что объекты научных ис-

следований в разной степени испытывают на себе результаты вмешательства

исследователя, который вступает с ними в диалогические отношения (Chadwick

et all 1984). Данное положение раскрывается через ряд его непосредственных

проявлений:

3300

1. Невозможно наблюдать объект, не изменяя его. Общий принцип

В. Гейзенберга – попытка получить информацию из системы изменяет систему

– актуален в любой ситуации.

2. Невозможно наблюдать объект, не нарушая его восприятия. Одно из

свойств восприятия заключается в том, что оно всегда неполно. Хотя внешний

универсум построен из взаимосвязанных вещей, при проведении научной рабо-

ты мы неизбежно рассматриваем только его часть. Акт отделения этого фраг-

мента, абстрагирование или изолирование его от других переменных и влия-

ний, создает искусственную ситуацию.

3. Невозможно интерпретировать наблюдение, не искажая его правильное

представление. Чтобы понять что-то для себя, исследователь должен категори-

зовать это наблюдение по-своему в словах-понятиях.

4. Невозможно передать интерпретацию наблюдения, не придав ему до-

полнительного искажения. Как бы адекватно ни был понят объект, передавая

эту интерпретацию (информацию) другому лицу, необходимо вербально ориен-

тироваться на возможности реципиента.

Можно дополнительно выделить и пятый фактор, основанный на выска-

зывании И. Гальперина о том, что трудно бывает выдвигать аргументы против

себя самого, «свой угол зрения» решительно отвергает возможность сосущест-

вования двух противоположных концепций (Гальперин 1981: 3).

Прокомментируем все эти факторы в контексте нашей проблематики.

Выделение диалогических отношений изменяет всю систему коммуника-

тивных взаимодействий. Опора лишь на парадигматические и синтагма-

тические отношения не позволяет понять сложность диалогической сис-

темы.

Акт отделения или изолирование одного текста от другого действительно

создает искусственную ситуацию. В результате анализа диалогического

взаимодействия текстов подобная искусственная ситуация может ней-

трализоваться.

В результате вербальной ориентации на возможности реципиента возни-

кает три момента: 1) коммуниканты обладают приблизительно симмет-

ричной концептуально-тезаурусной системой знаний;

2) одинаковым интеллектуальным потенциалом, но их точки зрения на ту

или проблему прямо противоположны; 3) асимметричными концепту-

ально-тезаурусными знаниями.

Продуцент при формировании замысла текста «оценивает знания потен-

циального интерпретатора... и вербализует в основном «разность», полу-

ченную в результате «вычитания» из полного замысла текста1 предпола-

1 Здесь мы можем говорить о герменевтической схеме: ядро понима-

ния/периферия понимания, которые предпочтительно рассматривать в терминах тема-

рематических систем. В этом случае ядро понимания будет рассматриваться как знание, об-

щее для обоих коммуникантов, а периферия понимания – как знание, новое для реципиента,

которое не только является новым, но также подвергается интерпретации.

3311

гаемых знаний интерпретатора. Интерпретатор же «суммирует» эту раз-

ность с собственными знаниями» (Шабес 1990).

Исследования коммуникативной деятельности и высказывания, как един-

ственной, имеющей материальную форму категории этой деятельности,

должны иметь своей целью построение теоретической модели, учиты-

вающей все релевантные свойства, процессы и конституэнты.

В статье для издания «The Encyclopaedia of Language and Linguistics.»

Р.де Богранд приводит следующие принципиальные требования к подобным

исследованиям:

а) текст – это не простая лингвистическая единица, а явление человече-

ской деятельности и «взаимодеятельности», коммуникации и познания, в силу

чего актуальным становится не единичное формальное определение текста, а

совокупность стратегических определений, удовлетворяющих этим различным,

но взаимодействующим факторам;

б) теория текста не может успешно решать свои задачи и проблемы без

применения всеобъемлющих междисциплинарных методов;

в) лингвистика текста должна поддерживать равновесие между аналити-

ческими и синтетическими подходами в исследованиях. Традиционно лингвис-

тические понятия конституэнта и единицы, выделямые при членении, должны

более равномерно коррелировать с понятиями, относящимися к связности и

протяженности;

г) привычное рабочее деление на синтаксис, семантику и прагматику

(рассматриваемых, как правило, именно в таком порядке) не является единст-

венно продуктивным. Порядок слов определяется смыслами и функциями тек-

ста; смыслы находятся под влиянием знаний коммуниканта и стереотипных по-

ложений; а интенции и действия коммуникантов отражены в словарных струк-

турах и смыслах, которые они продуцируют или воспринимают;

д) исследования текста обязывают исследователя к тесному контакту с

изучаемым текстом (заметим в скобках, что перспективными представляются

исследования, проводимые на материале лингвистических текстов, позволяю-

щих применить собственные методы к собственным высказываниям);

е) анализ текстов скорее обогащает и расширяет (представление об объ-

екте исследования), чем формализует и редуцирует. Тексты невозможно анали-

зировать, используя единый алгоритм для превращения их в формальные кон-

фигурации символов1 (Beaugrande 1994).

По мнению Бахтина, в лингвистических исследованиях наблюдается не-

дооценка коммуникативной функции. Язык в обычной практике рассматривал-

ся с точки зрения одного говорящего без необходимого отношения к другим

участникам речевого общения. Слушающий как активный коммуникант может

соглашаться или не соглашаться с речью, дополнять ее, принимать и готовиться

к ее исполнению. Вместе с тем следует отметить, что не всегда имеет место не-

посредственный ответ на высказывание. Жанры сложного культурного обще-

1 Ссылки на работы, не изданные на русском языке, даются в нашем переводе.

3322

ния (художественная, научная коммуникация) рассчитаны на активное ответное

понимание отложенного действия.

Согласно уточняющему замечанию Бахтина, всякий говорящий сам явля-

ется в большей или меньшей степени отвечающим: ведь он не первый говоря-

щий, впервые нарушивший вечное молчание вселенной, и он предполагает не

только наличие системы языка, которым он пользуется, но и наличие каких-то

предшествующих высказываний - своих и чужих – с которыми его данное вы-

сказывание вступает в те или иные отношения (опирается на них, полемизирует

с ними, просто предполагает их уже известными слушателю). Каждое высказы-

вание – это звено в очень сложно организованной цепи других высказываний

(Бахтин 1979). В этой связи Бахтин предлагает следующие критерии, критерии

выделения высказывания диалогической цепи:

Первый критерий. Несмотря на неизбежные различия, высказывания об-

ладают четкими стандартными границами. Границы каждого конкретно-

го высказывания как единицы речевого общения определяются сменой

речевых субъектов. Всякое высказывание – от короткой (однословной)

реплики бытового диалога и до большого романа или научного трактата

– имеет начало и конец: до его начала существуют высказывания других

коммуникантов, после его окончания – ответные высказывания непо-

средственного или замедленного действия.

Второй критерий выделения высказывания – его специфическая завер-

шенность. Завершенность высказывания – это смена речевых субъектов,

но эта смена может состояться потому, что говорящий сказал (или напи-

сал) все, что он в данный момент или при данных условиях хотел сказать.

Эта завершенность высказывания определяется особыми подкритериями:

Первый и важнейший подкритерий – это возможность ответить на выска-

зывание, то есть занять по отношению к нему ответную позицию (на-

пример, научное выступление, с которым можно согласиться или не со-

гласиться).

Вторым подкритерием является целостность высказывания, определяе-

мая тремя факторами, интегрально связанными в высказывании: 1) смы-

словой исчерпанностью; 2) коммуникативной интенцией; 3) типическими

композиционно – жанровыми формами завершения.

Первый фактор, предполагая смысловую исчерпанность темы высказыва-

ния, носит относительный характер и зависит от сферы речевого общения. Эта

исчерпанность может быть предельно полной в некоторых сферах быта, дело-

вых сферах и пр., то есть в тех сферах, где речевые жанры носят максимально

стандартный характер, и где творческий момент несуществен.

В творческих сферах, и в особенности в научной сфере, напротив, воз-

можна лишь относительная смысловая исчерпанность. Здесь можно говорить

лишь о некотором пороге завершения, определяемом продуцентом и/или по-

зволяющем занять ответную позицию. Объективно предмет неисчерпаем, но,

становясь темой высказывания (например, научной работы), он получает отно-

сительную завершенность, при определенном состоянии разработки научной

3333

проблемы, в зависимости от авторского замысла, которым и определяется вто-

рой фактор.

В каждом высказывании существует эксплицитно или имплицитно рече-

вой замысел говорящего. Этот замысел определяет границы и смысловую ис-

черпанность высказывания, одновременно связывая его с предшествующими

высказываниями. С другой стороны, этот замысел определяется той речевой

(или внеречевой, но реализующейся через речевые действия) сферой деятель-

ности, в которой возникает основной мотив. Коммуникативная интенция гово-

рящего проявляется, прежде всего, в выборе определенного речевого регистра.

Речевые жанры организуют нашу речь практически адекватно тому, как

синтаксические, лексические, фонетические/графические формы организуют ее

лингвистическую сторону. Таким образом, говорящему (пишущему) даны не

только словарь и грамматика, но и обязательные для него формы высказывания,

то есть устойчивые речевые жанры, при этом внутри жанра выделяются разно-

образные парадигматические и синтагматические модели, а также стереотип-

ные формулы, позволяющие, с одной стороны, идентифицировать жанровую

принадлежность высказывания, а с другой – создавать жанрово адекватные вы-

сказывания. Поэтому единичное высказывание при всей его индивидуальности

и творческом характере нельзя считать совершенно свободной комбинацией

форм языка, как это предлагал, в частности, Соссюр (Соссюр 1933), игнорируя

тот факт, что кроме форм языка существуют еще и формы комбинаций этих

(языковых) форм, то есть речевые жанры (Бахтин 1979).

Существенным признаком высказывания является его обращенность к

кому-либо, его системная адресованность. Системная адресованность предпо-

лагает такую организованность высказывания (текста), при которой оно может

быть воспринято другим коммуникантом как знак, его смысл соответственно

понят, проанализирован, усвоен или освоен, интерпретирован и т.д. Высказы-

вание имеет автора и потенциального адресата. Этим адресатом может быть: 1)

непосредственный участник – собеседник бытового диалога;

2) дифференцированный коллектив специалистов какой-либо области культур-

ного общения, публика любой степени неоднородности, включающая в себя

народ, современников, единомышленников, противников, подчиненных, на-

чальников, близких, чужих и т.п.; 3) адресатом может быть и совершенно неоп-

ределенное, неконкретизированное лицо – все эти виды и концепции адресата

определяются той областью человеческой деятельности и быта, к которой отно-

сится данное высказывание (Бахтин 1979).

Продуцент предположительно учитывает тезаурусный фон восприятия

речи реципиентом: насколько он осведомлен в ситуации, обладает ли он специ-

альными знаниями, каковы его взгляды и убеждения, симпатии и антипатии.

Этот учет детерминирует выбор как жанра высказывания, так и композицион-

ных приемов, а также языковых средств, то есть в конечном счете определяет

стиль высказывания. Например, жанры популярной научной литературы адре-

сованы определенному кругу читателей с определенным тезаурусным фоном

ответного понимания; другому читателю адресована специальная учебная ли-

тература, третьему – специальные исследовательские работы. В этих условиях

3344

учет адресата и его влияние на построение высказывания сводятся как к объе-

му, так и к специфике его специальных знаний.

Перечисленные критерии позволяют определить основные направления

при построении теоретических моделей, описывающих интра– и экстракомму-

никативные процессы.

Коммуникативная деятельность в свете взглядов на общую теорию деятельности

Общая теория деятельности по своей природе является стратегической

схемой, в которой взаимодействие и коммуникация занимают определяющее

место. Несмотря на их значимость в этом отношении, систематическое и интен-

сивное изучение типологии и структуры речевого взаимодействия началось

лишь во второй половине прошлого века. Общая теория деятельности должна

быть стратегической схемой, где достойное место занимают факторы взаимо-

действия и коммуникации. «Деятельность» в этой связи можно определить как

совокупность действий, вызывающих такие изменения ситуации, какие не мо-

гут произойти сами по себе, или препятствуют изменениям в ситуации, которые

происходят сами по себе (А.А. Леонтьев 1969, А.И. Новиков 1983, T.A. van Dijk

1977, R. de Beaugrande 1994).

Г. Почепцов в книге «Теория коммуникации» (Почепцов 2001) приводит

обзор основных моделей и способов описания коммуникативных систем и со-

бытий, где приведены разнообразные схемы в диапазоне от общеметодологиче-

ских до частных и прикладных, разработанных для узкодисциплинарных и

практических нужд (Почепцов, в частности, описывает около полусотни ком-

муникативных моделей, сформулированных различными авторами).

Широкая вариативность построений подобного рода указывает на не-

сколько системно обусловленных факторов: специфичность коммуникации в

зависимости от прикладных задач, специфичность коммуникации в зависимо-

сти от свойств коммуникантов, специфичность модели в зависимости от дисци-

плины и метода, поливалентность базовых моделей, общие структурные харак-

теристики, например, ситуативность, наличие более одного коммуниканта и со-

общения, связывающего участников ситуации. Следует подчеркнуть, что не-

смотря на столь заметное разнообразие приведенных в указанной работе моде-

лей, все они находятся в функции дополнительной дистрибуции и скорее обо-

гащают общие теоретические положения, чем полемизируют друг с другом. В

контексте нашей работы книга Г. Почепцова представляет, таким образом, до-

полнительный интерес также и в том отношении, что все описанные автором

модели составляют общее диалогическое пространство и могут служить приме-

ром одной из форм существования диалогики текста.

Нас, однако, в данном случае интересуют в большей степени диалогиче-

ские коммуникативные модели, связанные с вербальной семантико-

семиотической коммуникацией. Коммуникативно-функциональная лингвисти-

ка определяет целый ряд специфических свойств и условий коммуникативной

деятельности. Эти условия носят определенный лингво- и социо-

коммуникативный характер и базируются на особенностях психической и прак-

3355

тической деятельности индивида в обществе (Красиков 1990). В процессе ком-

муникации как особого рода человеческой деятельности, направленной на ус-

тановление и поддержание связи и используемой для передачи информации

между людьми, взаимодействуют две стороны: лингвистическая и социальная,

поскольку любое высказывание, произведенное в конкретной ситуации обще-

ния, имеет под собой широкий базис предварительных условий, влияющих на

ее организацию (Леонтьев 1977, Буева, 1978, van Dijk 1977, Beaugrande 1980).

Коммуникативная деятельность, как и любая деятельность имеет три сто-

роны: мотивационную, целевую и исполнительную. Она рождается из потреб-

ности, потребность выступает в виде макроинтенций, в которых синтезируется

социальная активность субъектов. Макроинтенции выступают в диалоге как

нечто объективируемое и выводятся к тому же из социальных мотивов (Сухих

1990). Единичный акт деятельности есть единство всех трех сторон. Он начина-

ется мотивом и планом, а завершается результатом, достижением намеченной

вначале цели; в середине же располагается динамическая система конкретных

действий и операций, направленных на это достижение (Леонтьев 1969).

Ю.П. Зотов (2000) приводит несколько признаков идентификации речево-

го поведения. Первым признаком являются средства выражения речевого акта.

Второй признак идентификации – коммуникативность речевого акта. Всякий

речевой акт, имеющий партнера, может быть либо непосредственным, либо

опосредованным; в случае непосредственной коммуникации имеется два «кон-

ца»: говорящий и партнер; в случае опосредованной коммуникации – три «кон-

ца»: говорящий, посредник, партнер (Зотов 2000).

Третьим признаком идентификации является ориентированность речево-

го акта. Диалогичность – свойство как двухнаправленной (два вектора), так и

однонаправленной (один вектор) речи, то есть именно той речи, которую при-

нято называть монологической. Однако следует отметить, что под однонаправ-

ленностью в речевом взаимодействии подразумевается не более чем необяза-

тельность ответного речевого действия, что, однако, не предполагает нивелиро-

вания требований к диалогическому пониманию, а именно интерактивному со-

отнесению содержательной и прагматической сторон с концептуальным тезау-

русом и мотивационной структурой реципиента.

Четвертым признаком является потенциал речевого акта: единич-

ность/многоразовость.

Пятый признак определяется как контактность речевого акта. Этот при-

знак принимает два значения: наличие контактности и отсутствие контактности

– то есть наличие дистантности.

Языковые средства используются с учетом ситуации общения и влияния

на вербальную ситуацию и стратегию коммуникативного субъекта, то есть с

учетом прагматического эффекта, исключающего возможность существования

изолированных высказываний, лишенных коммуникативных свойств. Акты вы-

бора и организации языковых средств детерминированы в первую очередь со-

держанием коммуникативного намерения, реализующегося в определенном со-

циальном контексте (Пушкин 1990).

3366

Специфика человеческой деятельности определяется несколькими основ-

ными чертами: первая из них – целенаправленность, обязательное наличие не-

которой доминирующей цели. Анализ структуры деятельности субъекта дол-

жен начинаться с того момента, когда из числа актуальных потребностей выде-

ляется доминирующая (Головахо 1979). Деятельность организуется таким обра-

зом, чтобы достичь этой цели. Помимо цели акт деятельности характеризуется

определенным мотивом: одна и та же деятельность может осуществляться бла-

годаря разным мотивам (Леонтьев 1969).

Вторая черта – это структура деятельности. Деятельность состоит из по-

следовательных действий – таких компонентов деятельности, которые характе-

ризуются самостоятельной промежуточной целью.

Рассматривая коммуникативную деятельность как совокупность речевых

действий, можно сказать, что речевое действие составляет частный случай дей-

ствия внутри процесса коммуникативной деятельности и должно в силу этого

подчиняться всем присущим ему закономерностям. Речевое действие отличает-

ся следующими особенностями:

а) оно характеризуется собственной целью или задачей (промежуточной

по отношению к деятельности в целом и подчиненной совокупной цели дея-

тельности);

б) оно определяется структурой деятельности в целом и в особенности

теми действиями, которые предшествовали ему внутри акта деятельности;

в) оно имеет определенную внутреннюю структуру, обусловленную

взаимодействием тех его характеристик, которые связаны со структурой дея-

тельностного акта и являются общими для многих однотипных актов деятель-

ности, а также тех конкретных условий или обстоятельств, в которых это дей-

ствие осуществляется в данном случае и в данный момент.

Производя то или иное коммуникативное действие, мы определяем ли-

нию поведения следующими факторами.

Первый фактор, определяющий структуру речевого действия, –

доминирующая мотивация, или мотив деятельности в целом (Леонтьев 1969).

Мотив – это объект, который отвечает той или иной потребности и который, в

той или иной форме, отражаясь субъектом, управляет его деятельностью (Леон-

тьев 1966).

Вторым фактором следует считать то, что П.К. Анохин называет обстано-

вочной афферентацией, предполагающей совокупность всех внешних воздейст-

вий на индивида предыдущих обстановок (включая и конкретную обстановку

речевого действия), которые вместе с исходной мотивацией наиболее полно

информируют этого индивида о выборе того действия, которое более всего со-

ответствует наличной в данный момент мотивации. Роль обстановочной аффе-

рентации состоит в том, что она благодаря свойственному ей относительному

постоянству действия создает в центральной нервной системе весьма разветв-

ленную и интегрированную систему возбуждений, своего рода первичную мо-

дель обстановки (Анохин 1968). Иными словами, это те ограничения и требова-

ния к выбору действия (и речевого действия в частности), которые накладыва-

ются обстановкой, создающейся к началу действия. Коммуникация осуществ-

3377

ляется всегда в определенных условиях. Она является одновременно результа-

том деятельности конкретного человека, находящегося в заданых социальных

условиях, и отражением объективизированной лингво-коммуникативной и ког-

нтитивной системы. Именно это обстоятельство и обуславливает свойство язы-

ка как индивидуально-социального явления (Колшанский 1984). Обстановку, в

свою очередь, определяют два момента:

а) параметры, не зависящие от данной деятельности, от действий, пред-

шествующих нашему, а лишь пассивно участвующие в выборе способа осуще-

ствления речевого действия;

б) параметры, связанные с предшествующими действиями в рамках про-

цесса деятельности.

Создавшаяся модель «прошлого-настоящего» не является самодостаточ-

ной для осуществления коммуникативного действия. Выбор возможных в дан-

ной ситуации действий, даже при учете доминирующей мотивации, остается

чрезвычайно большим и определяется несколькими различными факторами:

уровнем владения методом экстраполирования, уровнем обеспеченности ин-

формационными ресурсами (коммуникативная компетенция). Знания и компе-

тенции коммуникантов, даже принадлежащих к одной профессиональной груп-

пе, редко бывают тождественными. Как правило, они различаются в большей

или меньшей степени (Богданов 1990).

Следующим фактором, который влияет на выбор действия, является, в

формулировке Н.А. Бернштейна, «модель будущего», иными словами, те про-

гнозируемые изменения в коммуникативной или социальной ситуации, которые

коммуникант планирует получить как результат своих коммуникативных дей-

ствий и которые изначально мотивируют его деятельность. «Моделирование

будущего» возможно только путем экстраполирования того, что выбирается

мозгом из информации о текущей ситуации, из «свежих следов» непосредст-

венно предшествовавших восприятий, из всего предшествовавшего опыта ин-

дивида, наконец, из тех активных проб и «прощупываний», которые относятся

к классу действий (Бернштейн 1966). Учет вероятностного опыта, накопленно-

го в прошлом и управляющего оценками вероятностей в «модели будущего»,

изучается как проблема «вероятностного прогнозирования» деятельности.

Ориентируясь в процессе планирования речевой деятельности (и речевого

действия как одного из ее этапов), в свете построенной в процессе вероятност-

ного прогнозирования «модели будущего», коммуникант выбирает тот вариант,

который наиболее соответствует доминирующей совокупной цели деятельно-

сти или промежуточной цели единичного действия. Именно исходя из этой

прагматической предпосылки, коммуникантом выбирается алгоритм предстоя-

щего действия, а также стратегические особенности деятельности в целом.

Способы вербализации коммуникативного намерения и способы организации

отдельных коммуникативных актов в целостный дискурс детерминированы

дискурсивно-релевантными компонентами социального контекста и «внутрен-

ней структурой говорящего» (ван Дейк 1989).

С точки зрения самого акта деятельности, эти две составляющие (мотива-

ционно-целевая и «модель прошлого-настоящего-будущего») могут явиться ос-

3388

новой построения прагматической и содержательной стороны самого акта дея-

тельности (в нашем случае – коммуникативного акта), исполнительная же его

сторона будет обусловлена как содержательной, так и прагматической сторо-

ной. Языковое оформление любого высказывания определяется экстралингвис-

тическим содержанием, а именно объективной реальностью и намерениями

коммуникантов. С этими моментами соотнесен любой текст (Матвеева 1984).

Коммуникация, трактуемая как текст, представляет собой действия по на-

коплению, переработке и передаче/освоению информации. Большое количество

различных видов передаваемой/осваиваемой информации можно условно све-

сти к трем1.

Художественная информация связана с эстетической прагматикой словес-

ного творчества. Доминирующим признаком данного типа является эсте-

тика, где превалируют эмоционально-риторические структуры (Одинцов

1980).

Научная информация (когнитивная прагматика) связана с рационально-

логическими структурами. Научную информацию можно подразделить на

собственно научную и учебно-научную. Последняя выполняет функцию

воздействия и может содержать эмоционально-риторические структуры.

Повседневная информация включает разговорную речь, деловую прозу и

средства массовой информации. Этот тип является смешанным и содер-

жит как рационально-логические, так и эмоционально-риторические

структуры.

Как видно из характеристики типов информации, ни один из них не пред-

ставляет собой замкнутой или изолированной системы. Они находятся в тесном

переплетении, в связи с чем можно сделать поправку на некоторую степень

пренебрежения при дифференциации типов информации. С другой стороны,

существует несколько, на первый взгляд, несовместимых подходов к описанию

конвенций, принятых в лингво-коммуникативных и социо-коммуникативных

моделях. В соответствии с тремя типами информации можно выделить три пра-

вила выбора и комбинаторики (степени свободы отступа от конвенциональных

словарных значений с целью обогащения и приращения смысла) лингвистиче-

ских единиц.

Первое правило: увеличение возможности выбора и комбинаторики лин-

гвистических единиц (художественная информация).

Второе правило: уменьшение возможности выбора и комбинаторики лин-

гвистических единиц (научная информация).

Третье правило: вероятностные преобразования идеальных возможностей

языка в случайную действительность речи (Шпет 1927).

С точки зрения коммуникативных позиций, в роли кванта коммуникации

выступает триадная коммуникативная цепочка: автор (адресант) – текст – ре-

ципиент (адресат) (Каменская 1990). Эта цепочка должна рассматриваться ин-

1 Мы намеренно не выделяем в отдельный вид идеологическую (манипуляцион-

ную) информацию, поскольку прагматика идеологического текста относится к типу воздей-

ствующих и может реализовываться через любой из приведенных типов информации.

3399

тегрально, а именно с учетом взаимообратной направленности, так как адресат

может в результате речевого взаимодействия стать адресантом и наоборот.

С точки зрения когнитивно-смысловых действий, имеющих ментальную

основу и определяемых интеллектом, продуцент (реципиент) строит свой текст

(свой образ воспринимаемого текста). «В целом, интеллект, – пишет Н. Жин-

кин, – можно представить как динамическую модель действительности, в кото-

рой уже нет слов в их обычном состоянии» (Жинкин 1982). Данный тезис наво-

дит на мысль, что существует определенная ментальная дистанция между эле-

ментом субъективной картины мира (Колшанский 1990) и содержанием текста.

Эта дистанция преодолевается в процессе текстовой номинации (Тураева 1986)

(для продуцента) и интерпретации/референции (для реципиента). Поскольку в

тексте слова находятся в необычном интегральном состоянии, коммуникант

должен обладать концептуальной системой знаний, представлений, мнений,

эрудицией в той или иной сфере человеческой деятельности, чтобы сформиро-

вать когнитивное содержание (Голод и др. 1985).

Так как всѐ знание в целом одномоментно вербализовать невозможно, то

по всей видимости, целесообразно говорить о бессловесном смысле, заложен-

ном в памяти коммуниканта (Долинский 1995). Р. Павиленис считает, что кон-

цептуальная система – это непрерывно конструируемая система информации

(мнений, знаний), которой располагает индивид о действительном или возмож-

ном мире (Павиленис 1983). Концептуальные системы можно представить в

терминах фреймов, предложенных М. Минским (Минский 1979). Согласно его

трактовке фрейм определяется как минимально необходимая совокупность

признаков объекта или явления, позволяющая идентифицировать это явление.

Коммуникативная модель диалогического взаимодействия Существует несколько коммуникативных моделей взаимодействия или

передачи информации. Информационные процессы изучаются, в частности, с

помощью теории информации, создателем которой был К. Шеннон (Шеннон

1963). В современном научном понимании информация есть содержание про-

цесса интерпретации особенностей одних объектов реальной действительности

в виде изменения свойств других объектов. При этом модель, несомненно, яв-

ляется семиотической, однако не отражает обязательной связи с семантикой

языковых и речевых систем. Предложенная Шенноном несемантическая схема

информационной связи, однако, оказалась полезной при интерпретации худо-

жественного текста: структура «автор – книга – читатель» рассматривается как

система передачи информации. Очевидно, что на формулу Шеннона, игнори-

рующую качественное своеобразие различных видов информации, можно опи-

раться не в смысле использования количественной меры информации, а с точки

зрения общих идей и эвристического потенциала этой формулы.

Так как все способы передачи смысла могут быть выражены в терминах

предсказуемости – непредсказуемости, что соответствует существу формулы

Шеннона, то количество информации определяется через неопределенность,

поскольку получение информации всегда связано с изменением степени неос-

ведомленности получателя информации (Арнольд 1981). Эта характеристика

4400

информационных процессов вполне может найти применение в сфере научной

коммуникации, поскольку перекликается с понятием новизны и актуальности

научной работы.

По известной формуле, предложенной Р. Якобсоном (Якобсон 1975), ре-

чевая коммуникация может быть представлена в следующем виде:

контекст

сообщение

адресант адресат

контакт

код

От адресанта сообщение попадает к адресату через канал связи: сообще-

ние закодировано и соотнесено с определенным контекстом. Каждому из упо-

мянутых факторов соответствует своя, отличная от остальных, функция. На

практике познавательная функция обычно играет главную роль, но сообщение

может быть также ориентировано на получателя (экспрессивная функция) или

на отправителя (конотативная функция) сообщения. Иногда особую нагрузку

несет сам код (метаязыковая функция) или даже контакт (фатическая функция).

Более детальная разработка коммуникативной модели с точки зрения речемыс-

лительной деятельности в цепочке «автор – текст – реципиент» представлена в

работе О. Каменской (1990). С учетом положений, изложенных выше, стано-

вится очевидным, что автор (продуцент) и реципиент (получатель) текста обес-

печены некоторыми характеристиками, являющимися одновременно и индиви-

дуальными, и общими, что обеспечивает их адекватную связь друг с другом че-

рез текст.

В речемыслительной деятельности выделяются ментальные категории,

характеризующие индивидуальное знание коммуникантов о мире и языковые

категории, связанные с закономерностями и свойствами языка в их субъектив-

ном использовании. Индивидуальное знание коммуникантов рассматривается

как концептуальная система – непрерывно конструируемая, в процессе инте-

рактивного взаимодействия с окружающим миром и с другими концептуаль-

ными системами (партнерами по диалогу), система данных (мнений, знаний),

которой располагает индивид (Павиленис 1983). Однако знание индивида само

по себе не может служить объектом вербализации. В этой роли выступает лишь

какая-то его часть – фрагмент концептуальной системы носителя языка. Этот

фрагмент и реализуется посредством ряда операций в речи или соотносится с

поступающим из речи знаком-текстом как узнаваемый, отличный, новый или

неузнаваемый вовсе. Такое соотнесение индивидуальных фрагментов концеп-

туальной системы при посреднической роли текста представляется как функция

взаимодействия человеческих факторов. Значение человеческого фактора в

лингвистике определяется тем, что между языком и миром находится субъект с

его личным жизненным опытом и социализированным знанием о языке и мире.

Основой вербальной коммуникации является соответствующий словар-

ный запас, хранящийся в памяти коммуникантов в виде упорядоченных струк-

тур. Многочисленные группы слов, хранящиеся в памяти каждого носителя

языка, образуют сложную систему, которую О. Каменская называет тезаурусом

4411

личности. Структура тезауруса личности представляет собой совокупность по-

нятийных категорий, лежащих в основе функционирования концептуальной

системы личности. Коммуникативная модель, разработанная О. Каменской, та-

ким образом, тесно связана с речемыслительной деятельностью коммуниканта.

В коммуникативной модели, разработанной Н. Комлевым, выделяется

другой состав элементов (Комлев 1992). Сознание, контакт и сигнал выступают

в его модели как основные узловые категории устного человеческого общения,

хотя, по мнению других авторов, общение при помощи письменного текста

обычно разорвано во времени и/или в пространстве, хотя коммуникант, тем не

менее, при восприятии письменного текста моделирует ситуацию общения по

образцу единовременного речевого контакта «лицом к лицу» (Сорокин и др.

1979). Речевой акт, в представлении Н. Комлева, начинается и заканчивается с

опорой на сознание, которое организует процессы коммуникации, хотя оно на

настоящий момент почти не поддается описанию в общелингвистических тер-

минах (Комлев 1992).

Первый элемент модели Н. Комлева включает в себя устройства: а) эври-

стическое; б) лингвогенерирующее, способное сформулировать мысли; в) лин-

гвоинтерпретирующее, способное превратить принятые извне словесные сиг-

налы в факт сознания.

У второго коммуниканта приемное устройство проводит сигнал к деко-

дирующему устройству, а через него к интерпретирующему устройству созна-

ния коммуниканта. Цепь речевого акта замыкается и отправитель ждет под-

тверждения получения сигнала, называемого обратной связью, по тем же или

зачастую по иным каналам. По мнению Н. Комлева, речевая коммуникация

представляет собой динамический процесс, продолжающийся и постоянно ме-

няющийся, часто не поддающийся препарированию. Говорящий не начинает

процесс речи, обращаясь к своему собеседнику, и не заканчивает его, когда по-

лучает от него ответ. Высказывания, составляющие его слова и идеи, а также

способ их передачи – все это обусловлено как непосредственной ситуацией, так

и всеми прежними событиями. Восприятие сообщения реципиентом подобным

же образом предопределяется и данным речевым актом, а также всеми предше-

ствующими информациями, которые он получал (Комлев 1992).

Описание языка как инструмента человеческого взаимодействия вряд ли

удастся отразить как представление понятого, если будут игнорироваться все

сопутствующие условия конкретных реальных высказываний. При этом важно

иметь в виду следующее: если учесть, что в силу неочевидности некоторых свя-

зей и неосознанности некоторых действий невозможно зарегистрировать все

факторы (как объективные, так и субъективные), то в этом случае вообще труд-

но говорить о полной формализации актов и результатов речевой деятельности.

Однако эта невозможность не запрещает и не ограничивает экспланаторного

потенциала теоретических моделей при условии учета того факта, что эти мо-

дели непредельны, то есть имеют означенную степень приближенности и при-

нимают в расчет наличие этих неизвестных.

Приведем по этому поводу точку зрения А. Брудного, который утвер-

ждал, что для понимания текста требуется не только знание языка, на котором

4422

он составлен, но и определенный набор взаимосвязанных сведений, касающих-

ся его содержания. Можно обосновать гипотезу, в соответствии с которой

структура и семантика текста образуют как бы одну часть сложного механизма,

другая часть которого содержится в сознании и памяти индивида, восприни-

мающего этот текст. Когда два этих различных компонента вступают во взаи-

модействие, тогда и происходит процесс восприятия и понимания (Брудный

1975). Можно предположить в связи с этим, что в момент соприкосновения

указанных компонентов проявляются по крайней мере две необязательные ве-

личины: степень соотносимости этих компонентов и степень мотивированности

воспринимающего индивида на это взаимодействие. С другой стороны, суще-

ствующая в силу определенных и определяющих причин (социальная функ-

циональность речи как фактор и инструмент, связывающий индивидов в обще-

стве) привычная методика восприятия речи приводит к тому, что поступающий

текст генерирует у индивида состояние неопределенности, нарушая его внут-

реннее равновесие и требуя взаимодействия с этим текстом, а через него – с

продуцентом – автором этого текста.

Функция общения в социальном взаимодействии личности состоит в ор-

ганизации этого взаимодействия. Некоторые ученые (Сорокин и др. 1979) ут-

верждают, что при помощи речи коммуниканты обмениваются сведениями с

целью изменить (сохранить, усилить) деятельность партнера. Взаимодействие

коммуникантов при помощи речи имеет место в каждом случае диалогического

контакта. По этой причине неубедительными кажутся утверждения, что речь

служит лишь каналом для передачи информации; такая постановка вопроса

представляет собой лингвистическую редукцию объекта исследования; пра-

вильнее будет утверждать, что речь является средством взаимодействия, осу-

ществляемого путем передачи информации.

Выводы Можно полагать, что коммуникативные действия (акты) производятся

коммуникантами в коммуникативной ситуации с целью изменения состояний

этой ситуации в соответствии с тем, насколько существующие состояния уст-

раивают или не устраивают ее участников. Эти действия являются личностно

обусловленными, так как совершаются субъектом в соответствии с личной мо-

тивацией, осознанными, ибо проходят стадии анализа ситуации и сознательно-

го планирования, и интенциональными, то есть преследующими определен-

ную цель.

В исследованиях коммуникативной деятельности под термином «комму-

никативное действие» подразумевается, в основном, акт порождения высказы-

вания. Этот стереотип, по всей видимости, сложился в силу того, что процесс

порождения удобен для анализа, поскольку имеет на выходе некую материаль-

ную сущность, которую можно зафиксировать и исследовать как факт. Однако

процесс понимания тоже имеет результат, а именно тактическое (определяемое

локальной коммуникативной деятельностью) или стратегическое (определяе-

мое когнитивным тезаурусом индивида) изменение «субъективной картины

мира» (Колшанский 1981), «индивидуальных концептуальных схем» (Павиле-

4433

нис 1983) и т.д. Этот процесс хотя и не имеет материальных форм, тем не менее

представляет собой вполне регистрируемое явление, так как влияет на совокуп-

ную деятельность субъекта.

Таким образом, в общей картине диалогической коммуникации мы имеем

два различных действия (понимание и порождение) и материальный факт – вы-

сказывание1, объединенные речевой ситуацией, включающей в себя коммуни-

кантов: продуцента и реципиента (имеющих различные намерения) и ситуатив-

ное (надкоммуникативное) окружение (определяющее языковую и речевую

деятельность коммуникантов).

Предпринятый выше обзор подводит нас к мысли, что в намерения про-

дуцента входит произведение коммуникативного действия, имеющего це-

лью изменить определенные состояния коммуникативной ситуации (с

возможными последствиями для речевой и неречевой ситуации), а соот-

ветствующее действие при этом актуализуется в виде знаковой структуры

– текста. В намерения реципиента входит восприятие полученной в про-

цессе порождения знаковой продукции с целью ориентации в изменяю-

щейся коммуникативной ситуации, то есть с целью достижения ситуатив-

ного равновесия, нарушенного появлением текста. Таким образом реали-

зуется триединство коммуникативной ситуации: продуцент – текст – ре-

ципиент.

По достижении равновесия, новые состояния коммуникативной ситуации

могут индуцировать у реципиента ответные интенциональные состояния, кото-

рые потребуют от него совершения коммуникативных (или социальных, соци-

ально обусловленных, социально значимых) действий, а реципиент в свою оче-

редь может стать продуцентом. Однако этот этап можно рассматривать не

только как продолжение, как очередной этап развития коммуникативной ситуа-

ции, но и как автономную, новую коммуникативную ситуацию.

Лекция 4. Современные тенденции в исследовании текста

Текст и его диалогическая дифференциация Развитие лингвистических исследований последних лет характеризуется

изучением языка с учетом его реального функционирования в любых проявле-

ниях. Недифференцированный и неконкретный подход к тексту в теории текста

ведет к широкой схематизации языка и минимальному вниманию к его кон-

кретным свойствам (Рождественский 1979). Тексты, находящиеся в разных

сферах коммуникации, представляют собой принципиально разные структуры

и получают в речи свое особое, специфическое для каждого текста построение

(Виноградов 1963, Кацнельсон 1972, Рождественский 1979). В той же мере раз-

личные модели, анализирующие эти тексты, деконцентрируют внимание иссле-

дователя на различных дисциплинарных аспектах, увеличивая степень неопре-

1 Важно отметить, что если порождение речи заканчивается текстом, то пони-

мание речи с текста начинается.

4444

деленности и, как следствие, снижая экспланаторные потенциалы собственно

моделирующих методик.

Изучение отношений системы и текста, а также реализаций системы в

текстах является одним из самых трудных для изучения разделов языкознания.

По мнению Ю. Рождественского следует различать: 1) систему, 2) текст, в ко-

тором реализована система, и 3) принципы реализации системы, иначе говоря,

ту или иную систему реализации. Основная задача лингвистики текста состоит

в типологическом описании основных текстопостроительных моделей, диффе-

ренциация которых выкристаллизовалась в результате специфических функций

различных сфер общения (Рождественский 1979).

Выделение у текста свойств обособленности создает искусственную си-

туацию изоляции текстов, находящихся в одном смысловом поле. Ни один

текст вообще не может быть отнесен на счет одного коммуниканта. Текст в

этом случае следует рассматривать как продукт взаимодействия говорящих и

шире – как продукт всей той сложной социальной ситуации, в которой выска-

зывание возникло (Волошинов 1927). Важно подчеркнуть, что именно в резуль-

тате сквозного взаимодействия текстов и образуется конвергентный эффект

диалогики текста. Такая встречаемость порождает бесконечную смысловую

«валентность» текстов и взаимосвязь всех смыслов, в связи с чем допустимо

говорить о конвергентном диалогизме нашего мышления, актуализуемого в

тексте.

На наш взгляд, необходимо четко дифференцировать, в частности, худо-

жественную информацию, где у автора и читателя нет общего кода1 (читателю

приходится полностью декодировать текст писателя) и научную информацию

(нормативная интерпретация), где у продуцента и реципиента существует об-

щий (или по крайней мере соотносимый) код. Любая интерпретация текста (в

отсутствии или при несоотносимости этого кода) является лишь частичной, и,

по всей вероятности, никакая интерпретация не может исчерпать все смыслы

текста по той причине, что параллельно с развитием кода происходит прираще-

ние общеконцептуального тезауруса коммуникантов. Но разнообразие интер-

претаций следует лишь приветствовать, поскольку оно способствует лучшему

пониманию. Интерпретации являются идентичными тогда и только тогда, когда

они обладают одними и теми же качествами (Зотов 2000).

Таким образом, становится очевидным, что интерпретация «углубляет»

понимание читателя, но иногда она может трансформировать результаты пони-

мания, поскольку читатель, в свою очередь, строит собственный текст понима-

ния. Вполне очевидное приращение смысла в интерпретации создается диало-

гичностью текста, так как включает затекстовое, то есть дискурсивное знание.

В диалогике текста фактор времени играет неоднозначную роль, так как

даже тождественные утверждения не тождественны, если они высказаны в су-

щественно разные моменты времени (Винер 1958). С одной стороны, в соответ-

1 Под кодом мы склонны подразумевать не только освоенную индивидом язы-

ковую систему, но и коммуникативные, а также когнитивные и социальные навыки реализа-

ции этой системы в речи.

4455

ствии с коммуникативным потенциалом высказывания (единич-

ность/многоразовость), текст может решать локально-тактические (бытовой

диалог) и глобально-стратегические (бытийный диалог) задачи, а продуцентная

прагматика, с другой стороны, необязательно обеспечит этот потенциал. Рабо-

ты великих ученых и писателей живут в большом времени (great time), то есть

носят вневременной характер (Бахтин 1979), их смысловой состав продолжает

расти и обогащаться, поскольку имеет место постоянное приращение потенци-

альных смыслов, при котором необходимо также учитывать тезаурусно-

концептуальную систему знаний коммуникантов, поскольку они обладают раз-

ными мнениями и знаниями об окружающей действительности.

Семантика за последние годы стала самым притягательным и приоритет-

ным направлением в лингво-филологических исследованиях. Появилось новое

направление – конвергентная семантика, которая порождается бесконечной

смысловой «валентностью» текстов, находящихся в одном смысловом поле

(Зотов 2000, Свойкин 2004). Американский лингвист

С. Хаякава определяет семантику как изучение человеческого взаимодействия

посредством коммуникации (см. Городецкий 1995). Другими словами, подлин-

ную сущность семантики можно оценить лишь в диалогическом общении ком-

муникантов. По мнению некоторых авторов, интеграцию семантики и прагма-

тики можно представить с точки зрения их функционального единства, так как

семантика текста является интегральной частью текстовой прагматики, в ре-

зультате чего понимание текста достигается объединенным применением се-

мантических и прагматических знаний (Шенк и др. 1989).

В. Богданов говорит о превалирующей семантикоцентрической идее в

мировой лингвистике ХХ века. Данная концепция ставит во главу угла содер-

жание, которое подчиняет себе выражение. Эта фундаментальная идея стала

основополагающей, и в последние годы развитию этой идеи в немалой степени

способствует когнитивная лингвистика (Богданов 1995).

В современной филологии подчеркивается многомерный характер науч-

ных исследований в области семантики и выделяет несколько глобальных тен-

денций:

1. Современная семантика отказалась от искусственных ограничений на

объем лингвистических сущностей, выступающих в качестве объекта изучения:

она старается объяснить не только значения слов, но также семантические

свойства меньших или больших лингвистических сущностей в процессе ком-

муникации.

2. Приоритет отдается скорее значимым отношениям, чем значимым еди-

ницам.

3. Не только семантические структуры, но и семантические процессы

становятся постоянным объектом научного изучения.

4. Содержание языка и речи рассматривается как многослойный универ-

сум, покрывающий когнитивные и эмоциональные измерения значения.

5. Приоритет отдается исследованиям в области текста, направленным на

выявление неэксплицитных типов значения.

4466

6. Семантически организованный словарь и семантически организованная

грамматика конституируют два основных типа глобальных моделей, первая из

которых играет более активную роль в интеграционных процессах (Городецкий

1995).

Текст как объект лингвофилологических исследований В современной лингвистической науке существует несколько подходов к

анализу текста. Различные школы рассматривают текст иногда с весьма отда-

ленных и даже противоположных позиций. Однако в этом разнообразии точек

зрения можно выделить две вполне определенные конвергентные тенденции:

одна – рассмотрение текста как относительно автономной языковой (формаль-

ной, знаковой и т.д.) сущности; другая – рассмотрение текста как деятельност-

ного акта в цепи других деятельностных актов. Это принципиальное различие в

подходах к анализу и определяет расхождение в результатах исследований.

Термин «текст» (в другой терминологии «дискурс») вошел в научный

диалог со времени публикации известной работы З. Харриса «Discourse

Analysis» (Harris 1952). Он писал, что язык выступает не в виде отдельных

предложений, а в виде связного текста, начиная от высказываний, состоящих из

одного слова до десятитомного труда, от монолога до дискуссии.

Для более четкого представления тенденций в исследовании текста при-

ведем некоторые выборки его дефиниций.

1. Под текстом следует понимать абстрактную единицу языка наивысше-

го уровня, которая составляет предмет теории языковой способности носителя

языка. Дискурс представляет собой наблюдаемое проявление языка как соци-

ально-психологической системы в виде эмпирического знака текста (реализа-

цию текста в речи) и в то же время объект исследований, направленных на соз-

дание теории использования (употребления) языка (Карабан 1979).

2. Текст есть то, что объявляет текстом или отмечает специальными по-

граничными знаками говорящий, и потому понятие отдельного единого текста

зависит от намерений коммуникатора, а также от навыков реципиента и опре-

деленной совокупности навыков и правил чтения и объединения текстов, суще-

ствующих в каждой данной области речевой деятельности (Гиндин 1973).

3. Высказывание есть отрезок речи, имеющий коммуникативную направ-

ленность, смысловую целостность и являющийся реализацией языковой систе-

мы, а также отвечающий языковой норме (Торсуева 1979).

4. Текст может рассматриваться как своеобразная копия, оттиск, модель

действительности, пропущенная через сознание субъекта в соответствии с це-

лями деятельности, и как некоторая проекция индивидуальной языковой систе-

мы, корректируемая условиями данной коммуникативной ситуации (Матвеева

1984).

5. По-видимому, понятие «текст» не может быть определено только лин-

гвистическим путем. Текст есть, прежде всего, понятие коммуникативное, ори-

ентированное на выявление специфики определенного рода деятельности.

Иными словами, текст как набор некоторых знаков, текст как (процесс порож-

дения знаков коммуникатором и восприятия оценки их реципиентом) является

4477

в контексте определенной деятельности реализацией некоего текстуалитета.

Под этим понятием, очевидно, следует понимать абстрактный набор правил,

формальные и содержательные параметры существования некоторого конкрет-

ного текста (Сорокин 1982).

6. Текст как высшая коммуникативная единица – это некоторая целостная

система коммуникативных элементов, функционально (то есть для данной кон-

кретной цели) объединенных в единую семантико-смысловую и логическую

структуру общей коммуникативной интенции (Дридзе 1980).

7. Понятие текста является категорией реального речевого процесса, то

есть категорией вербальной коммуникации, вмещающей в себя все аспекты и

признаки речевого акта. Речевой акт есть, прежде всего, определенный фраг-

мент информации как результат познавательной деятельности человека, слу-

жащий каждый раз предметом общения (обмена мыслями). Коммуникация же

есть движение мысли, так сказать интериоризация мышления, облаченная в ма-

териальную форму – язык (Колшанский 1984).

8. Исходным положением в анализе текста является признание его некоей

сущностью, имеющей самодовлеющий характер, но подчиняющейся общим за-

кономерностям построения речевого произведения в его завершенности (Галь-

перин 1981).

9. Текстом может быть назван и любой конечный отрезок речи, представ-

ляющий собой некоторое единство с точки зрения содержания, передаваемый

со вторичными коммуникативными целями и имеющий соответствующую этим

целям внутреннюю организацию, причем связанный с иными культурными

факторами, нежели те, которые относятся собственно к языку (Барт 1978).

10. Текст – понятие функционально-синтаксическое и размером не опре-

деляется (Halliday 1974).

11. Текстом назовем речевое произведение, обладающее единством со-

держания и целостностью формы (Пелевина 1985).

12. Текст как актуально проявившееся коммуникативное событие

(Beaugrande 1994).

13. Текст определяется как коммуникативное событие, в котором проду-

цент передает аудитории, посредством языка (language) и с социальными по-

следствиями (social consequences), определенное пропозициональное содержа-

ние (Togeby 1994).

14. Текст – это языковое выражение замысла его создателя (Лихачев

1964: 8).

15. Текст – это совокупность трех параметров: вербального, синтаксиче-

ского и семантического. Вербальный параметр образуется конкретными пред-

ложениями, формирующими текст, синтаксический определяется взаимоотно-

шениями частей текста, а семантический отражает глобальный смысл текста и

определяет части, на которые смысл распадается (Todorov 1971).

16. Текст – это основная единица семантики и ее нельзя определить как

своего рода сверхпредложение и представляет собой актуализацию потенци-

ального (Halliday et all 1976).

4488

17. Текст – это определенным образом упорядоченное множество пред-

ложений, объединенных единством коммуникативного задания (Ейгер 1974).

18. Основная характеристика текста – коммуникативно-функциональная:

текст служит для передачи, хранения информации и воздействия на личность

получателя информации. Важнейшими свойствами всякого текста являются его

информативность, целостность и связность. Конституирующим фактором явля-

ется коммуникативная интенция, т.е. прагматический аспект (Арнольд 1981) .

19. Текст – это произведение речетворческого процесса, обладающее за-

вершенностью, объективированное в виде письменного документа, литератур-

но обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, со-

стоящее из названия и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объеди-

ненных разными типами лексической, грамматической, логической, стилисти-

ческой связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую

установку (Гальперин 1981) .

20. Текст – это эпицентр «взрывного» взаимодействия языка и мышления

(Жинкин 1982).

21. Текст, как результат языкового процесса, это линейная проекция ре-

чевой деятельности на материале языковых средств, фиксирующих текстовую

деятельность в виде вербальной конструкции (Попов 1984).

22. Текст – некое упорядоченное множество предложений, объединенных

различными типами лексической, логической и грамматической связи, способ-

ных передавать определенным образом организованную и направленную ин-

формацию. Текст есть сложное целое, функционирующее как структурно-

семантическое единство (Тураева 1986).

23. Текст в отличие от предложения не грамматическая, а скорее семан-

тическая и прагматическая единица (Кверк 1987).

24. Текст – это обладающий специфической структурой знаковый объект,

обеспечивающий выполнение коммуникативной функции в соответствии с за-

мыслом автора (Каменская 1990).

25. Текст – это вербально оформленный фрагмент целостной системы

знаний о мире. Под «фоновым знанием» понимается невербализованный фраг-

мент опыта в речемыслительной деятельности с некоторым классом коммуни-

кативных единиц (текстов) (Шабес 1990).

26. Текст – это предикативно независимая супрасентенциальная или сен-

тенциальная синтаксическая единица, которая не включается в любую другую

единицу коммуникативного акта и ограничена интенциями коммуникантов и

коммуникативными условиями (Veikhman 1995).

27. Текст, как трехвекторная диалогически ориентированная семантиче-

ская единица, – это интегрально упорядоченная совокупность коммуникатив-

ных элементов, преобразованная в смысл (Зотов 2000).

В семиотике термин «текст» получил более широкое толкование, чем в

лингвистике. Ю. Лотман рассматривает искусство как особым образом органи-

зованный язык. Под языком понимается любая упорядоченная система, поль-

зующаяся знаками, а произведения искусства (литература, картины, симфонии

4499

и т. д. ) рассматриваются как сообщения на этом языке и называются текстами

(Лотман 1970).

Из анализа вышеприведенных определений текста следует, что диффе-

ренциальные лингвистические признаки варьируются от синтаксических (Г.

Вейхман) до семантических (М. Хэллидей). В свою очередь И. Гальперин на-

кладывает жесткие ограничения на то, что считать текстом: он должен носить

речетворческий характер и быть зафиксирован в письменном документе. Дей-

ствительно, если текст никак и ничем не зафиксирован, то он может оказаться

явлением временным, преходящим. «Многочисленные разговоры, выступления

и т. д., не закрепленные какими-либо средствами» – пишет

В. Свинцов, – «имеют иногда важные практические последствия как для от-

дельных людей, так и для широкой социальной среды, однако сами по себе они

исчезают» (Свинцов 1979).

Однако трудно согласиться с тем, что текст должен быть непременно за-

фиксирован в письменном документе. Несомненно, письменный текст входит в

культурный и научный фонд общества, в его общественную память в объекти-

вированном виде и составляет фонд текстов в результате их фильтрации. На

наш взгляд, повседневной речи нельзя приписывать характеристики неоргани-

зованности, непоследовательности и неупорядоченности. Напротив, она имеет

свои текстообразующие правила и задана коммуникативной интенцией гово-

рящего; сам процесс коммуникации происходит почти автоматически (Якубин-

ский 1986, Звегинцев 1968).

У Бахтина можно заметить двойственное отношение к тексту. С одной

стороны, он утверждает, что где нет текста, там нет и объекта для исследования

и мышления. «Каковы бы ни были цели исследования, – пишет он – исходным

пунктом может быть только текст» (Бахтин 1979).

Исследования в области текста, проводимые у нас и за рубежом, уже дали

существенные результаты, которые могут быть использованы для дальнейшей

разработки общей и частной теории текста. Однако до сих пор не проводится

четкая дифференциация между текстом и высказыванием. Так А. А. Леонтьев

считает, что высказывание следует понимать как наименьшую коммуникатив-

ную единицу, законченную со стороны содержания. Правда, он не исключает,

что отдельное высказывание может быть текстом, под которым он понимает

текст как содержательно-функциональное единство, завершенное речевое целое

(Леонтьев 1979). Н. Слюсарева полагает, что высказывание как часть текста со-

храняет реальную самостоятельность в его пределах (Слюсарева 1981). Ю. Ро-

ждественский утверждает, что языковая деятельность состоит из высказываний,

которые в филологии образуют языковые тексты (Рождественский 1990).

С нашей точки зрения, высказывание и текст являются понятиями в опре-

деленной степени идентичными. При этом мы исходим из закона

Г. Лейбница, который гласит, что идентичными вещи являются тогда и только

тогда, когда они имеют одинаковые качества. О. Москальская выделяет два ос-

новных объекта лингвистики текста, часто недифференцированно именуемых

ею «текст»: 1) текст в широком смысле слова или макротекст и

5500

2) сверхфразовое единство – текст в узком смысле слова или микротекст (Мос-

кальская 1981). Большинство лингвистов придерживаются термина «текст».

Язык, по мнению Кацнельсона, вливается в речь не как целостная струк-

тура, а фрагментарно, отдельными строевыми элементами, отбираемыми сооб-

разно потребностям сообщения и получающими в речи свое особое, специфи-

ческое для данного текста построение (Кацнельсон 1972). В продолжение его

мысли можно привести высказывание Лосева: «Конкретно мы всегда имеем пе-

ред собой не язык в отвлеченном смысле, и не просто речь как то, что нами

произносится. Наиболее конкретной стороной языка является не то и не другое,

а текст, который может быть письменным и устным» (Лосев 1982).

Н. Жинкин считает текст многоуровневым иерархически организованным

целым, где центральное место занимает иерархия предикатов, определенным

образом распределенных по тексту. Все элементы текста находятся во взаимо-

связи и отдельно взятое слово или предложение не может быть элементом ана-

лиза. Оно может быть понято во всеобщей связи всех элементов в рамках цело-

го текста. Смысловые связи, в отличие от грамматических, не заданы заранее,

их надо найти, открыть и интегрировать в модели. Вот поэтому текст – это не

грамматическая единица. «Лексические значения, расположенные в тексте в

строчку, – фигурально выражается Жинкин, – образуют не просто «букет» в

микротеме текста, но «картину», про содержание которой можно рассказать по

разному» (Жинкин 1982).

Т. Дридзе полагает, что распространенная точка зрения на текстуальные

отношения как «синтагматические», или «линейные», логические отношения,

которые устанавливаются между словами непосредственно при их использова-

нии в тексте и объединяют эти слова в словосочетания и предложения, характе-

ризует текст не как коммуникативную единицу, а как лингвистическую и одно-

временно языковую единицу, изоморфную (то есть состоящую в однозначном

соответствии) некоторому отрезку линейно организованного потока речи. Тек-

стуальные отношения – это прежде всего иерархические семантико-смысловые

отношения (Дридзе 1980). С точки зрения синтаксиса разрабатывается общая и

частная теория текста путем изучения речевых актов, закономерностей их ор-

ганизации и функционирования (Москальская 1981, Гальперин 1981).

Приведенные высказывания, отражающие конвергентные лингвистиче-

ские модели, позволяют заключить, что в исследовании текста четко выделяет-

ся коммуникативный подход. Так как осуществление коммуникации остается

единственным назначением языка, то его исследование неизбежно должно бы-

ло привести лингвистику к выбору такого объекта, который представлял бы со-

бой не элемент системы или структуры языка, а прежде всего элемент комму-

никации. В качестве такого элемента языка рассматривается текст, который со-

ставляет фрагмент конкретной коммуникации и выступает в ней как средство

передачи и получения информации. Формирование любого текста должно

строиться на элементарных структурных единицах – предложениях, а комму-

никация, использующая предложения, должна выявлять уже совершенно дру-

гие признаки, а именно признаки некоего образования, принадлежащего не

5511

структурному, а смысловому уровню (Колшанский 1978, Зотов 1985, Камен-

ская 1990, Fairclough 1995, Pope 1995).

Исследования когнитивно-семантической стратегии в процессе коммуни-

кации – это самое «молодое» направление когнитивной науки, изучающее язык

с позиций дискурса. Дискурс же как сложное коммуникативное явление вклю-

чает, помимо текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире,

мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста (Дейк

1989). Таким образом, дискурс, имея в своей природе процессуальность и непо-

средственный контакт с реальной жизнью и ее коммуникативной стороной, не-

избежно приводит нас к выделению понятия диалогики текста, как наиболее

продуктивного подхода к раскрытию его системных характеристик.

Диалогика текста, будучи наименее разработанным направлением в фи-

лологической науке, может быть представлена схематически триадной конст-

рукцией: исходная точка – данный текст, движение назад – прошлые тексты,

движение вперед – предвосхищение нового текста. Эти тексты объединяются

не по принципу конъюнкции, а по принципу взаимодействия в одном смысло-

вом поле при условии содержательной неповторимости текстов. Образуется

своего рода трехвекторный мегатекст с конвергентной семантикой (Зотов

2000).

Диалогические характеристики текста Существующие взгляды на природу текста при ближайшем рассмотрении

обнаруживают некоторые закономерности, выявляющие как их различия, так и

их сходства.

Во-первых:

а) модель, базирующаяся на материальной (знаковой, поверхностной,

формальной) структуре текста, анализирует высказывание с позиции процессов

понимания, то есть рассматривает текст как материальный факт, начиная с его

знаковых структур, и продвигается в направлении вычленения на их основе

структур смысловых, и, далее – информационных (содержание, тема) и прагма-

тических (замысел, цель);

б) модель, представляющая текст как коммуникативный акт, рассматри-

вает его с точки зрения процессов порождения, двигаясь параллельно тексту в

направлении от цели и замысла, анализирует построение смысловых структур,

релевантных цели и замыслу, и в итоге трактуя актуализацию смыслов в виде

«вербальной последовательности», поверхностных единиц.

Во-вторых:

а) в структурной модели процесс понимания носит обобщенный, отчуж-

денный от реального коммуниканта характер, отрывая продукт диалога от са-

мого диалога, что унифицирует процесс и объект с точки зрения анализа, пред-

лагая тем самым богатый инструментарий объективной регистрации текстопо-

строительных методик и ходов;

б) деятельностная модель, напротив, манифестирует наличие коммуни-

кантов как конституэнтов, неотъемлемых для каждого конкретного случая вы-

5522

сказывания, и отводит тем самым значительное место коммуникативной ситуа-

ции, а следовательно, предполагает зависимость результатов анализа от от-

дельно взятого (в силу чего субъективизированного) фрагмента «лингво-

речевого континуума».

Несмотря на эти различия обе модели имеют и общие свойства, прояв-

ляющиеся, в частности, в том, что основной конституэнтной структурой, лежа-

щей между замыслом и поверхностной структурой как при восприятии, так и

при порождении, является структура смысловая («содержание» (Бондарко

1978), «макропропозиции» (van Dijk 1977), «текстуальные модели мира»

(Beaugrande 1980) и т.д.).

Для нас релевантными являются следующие конституэнтные признаки

текста:

1) текст является материальной знаковой структурой, обладающей опре-

деленными формальными признаками и построенной в соответствии с конвен-

циональными правилами порождения, принятыми в данной коммуникативной

среде и релевантными каждой коммуникативной ситуации;

2) текст представляет собой выраженный в знаках языка комплекс смы-

словых структур, построенных одним коммуникантом (продуцентом) для пере-

дачи другому коммуниканту (реципиенту) с определенной коммуникативной,

когнитивной и социальной целью;

3) смысловые структуры являются основой для построения знаковой (по-

верхностной) структуры на этапе порождения и воспроизводятся в результате

декодирования поверхностной структуры на этапе восприятия;

4) смысловые структуры создаются на основе концептуальных и общих

знаний продуцента о данной коммуникативной, социальной и/или материаль-

ной ситуации при порождении текста и служат материалом для возможного из-

менения, дополнения и создания концептуальных и общих знаний о данной

коммуникативной, социальной и/или материальной ситуации у реципиента;

5) продуцент совершает коммуникативное действие, результатом которо-

го является высказывание с целью такого изменения имеющихся у реципиента

представлений о состояниях данной коммуникативной, социальной или мате-

риальной ситуации, в результате которого у реципиента могут возникнуть ин-

тенции и мотивы к совершению определенных коммуникативных, мыслитель-

ных, социальных (социально обусловленных) или физических действий;

6) реципиент совершает коммуникативное действие восприятия текста с

целью ориентации в коммуникативной ситуации, изменившейся в результате

появления языкового продукта (текста), и последующей адаптации к новым со-

стояниям коммуникативной, социальной или материальной ситуации, посред-

ством совершения тех или иных коммуникативных, мыслительных, социальных

или физических действий.

Можно предложить следующее рабочее определение текста, соответст-

вующее его диалогической и конвергентной природе: Текст есть выраженная

в знаках языка совокупность смысловых структур диалогической направ-

ленности. Его создание основывается на индивидуальных знаниях проду-

цента и актуализируется в знаковых формах, предназначенных для вос-

5533

приятия и усвоения реципиентом с целью такого изменения модели

«текст-мир» в сознании реципиента, которое приведет к возникновению

мотива и интенции к совершению определенных действий, имеющих ког-

нитивно-коммуникативный характер.

В этой связи большинство коммуникативных характеристик текста при-

обретают в определенной степени двойственную – дуалистическую природу. С

одной стороны, текст «принадлежит» и «подчиняется» продуценту, с другой

стороны, тот же самый «попавший» к реципиенту текст переходит во власть

другого коммуниканта и тот с этого момента «волен» поступать с ним, исходя

из собственных коммуникативных намерений. Очень хорошо заметен этот пе-

реход на примере завершенности текста.

Понятие завершенности текста зависит от той позиции, которую занимает

конкретный коммуникант в конкретной речевой ситуации и от самой речевой

ситуации. Для продуцента текст завершен в том случае, если реализован его

коммуникативный замысел, актуализованы все смысловые структуры, которые

он (продуцент) считает релевантными в соответствии с замыслом, либо достиг-

нуты те коммуникативные или внекоммуникативные цели, которые определили

порождение текста (Виноградская 1990). Для реципиента завершенность вос-

принимаемого текста определяется адекватностью результата ориентации в

коммуникативной ситуации или достижением когнитивных целей, то есть ус-

воением смысловых структур, релевантных системе его когнитивного тезауру-

са.

Можно считать, что при определенных условиях завершенность текста,

определяемая автором, не всегда соответствует завершенности текста, прини-

маемой реципиентом. Этот феномен является причиной того, что авторское

членение текста не всегда адекватно тому членению, которое предпринимает

реципиент. Особенно ярко это явление заметно именно в научной коммуника-

ции, где распространена практика цитирования с различными прагматическими

и риторическими целями.

Можно в этой связи предположить следующее:

а) основной конституэнтной структурой, определяющей свойства текста,

является смысловая структура;

б) процесс восприятия текста является в какой-то мере автономным от

процесса порождения и основывается на индивидуальном понимании и приня-

тии тех или иных смысловых структур как релевантных и конвергентных;

в) однажды актуализованная в языковых знаках смысловая структура по-

лучает некоторую степень автономности и становится достоянием обобщенно-

го текстуалитета.

Следующим свойством текста, которого следует коснуться подробнее,

является его типическая композиционно-жанровая форма. М.М. Бахтин в этой

связи утверждает следующее: «Использование языка осуществляется в форме

единичных конкретных высказываний (устных и письменных) участников той

или иной области человеческой деятельности. Эти высказывания отражают

специфические условия и цели каждой такой области не только своим содер-

жанием (тематическим) и языковым стилем, то есть отбором словарных, фра-

5544

зеологических и грамматических средств языка, но прежде всего своим компо-

зиционным построением. Все эти три момента – тематическое содержание,

стиль и композиционное построение – неразрывно связаны в целом высказыва-

нии и одинаково определяются спецификой данной сферы общения. Каждое

отдельное высказывание, конечно индивидуально, но каждая сфера использо-

вания языка вырабатывает свои относительно устойчивые типы таких высказы-

ваний, которые мы и называем речевыми жанрами» (Бахтин 1979).

В нашей модели высказывания это определение можно интерпретировать

следующим образом:

а) жанрово-композиционные особенности текста определяются языковы-

ми и социально-коммуникативными свойствами речевой ситуации, теми кон-

венциональными правилами, которые определяют и маркируют процессы по-

рождения и восприятия высказываний участниками данной ситуации и свойст-

вами коммуникантов, релевантными данной ситуации;

б) несмотря на индивидуальные характеристики состава смыслов, актуа-

лизируемых в тексте, определяющим фактором при выборе языковых форм яв-

ляются требования, налагаемые конкретной ситуацией общения, и эти требова-

ния являются конвенционально-обязательными1 в указанных ситуациях, а сле-

довательно, и для участников этих ситуаций.

На основании вышесказанного можно утверждать, что анализ текста

должен производиться с учетом той коммуникативной ситуации, продуктом ко-

торой он является. В этой связи исследователь должен обладать компетенция-

ми, достаточными для того, чтобы интерпретировать текст адекватно выбран-

ной коммуникативной ситуации. Другими словами, текст изначально должен

отбираться с ориентацией на наличие функционально-, лингвистически-, ком-

муникативно- и когнитивно-конвергентного исследователю смыслового напол-

нения.

Выводы Рассмотрев основные структурные модели и некоторые особенности тек-

ста, мы можем сделать некоторые предварительные выводы.

1. Поскольку текст является средством передачи смысловых структур от

одного коммуниканта другому, именно смысловые структуры можно считать

определяющими как в процессе порождения, так и в процессе восприятия вы-

сказывания.

2. Текст является результатом коммуникативного действия (порождения)

и исходной структурой другого коммуникативного действия (восприятия), та-

ким образом, он имеет диалогические свойства и является неотъемлемой ча-

стью диалога.

3. Текст может рассматриваться как относительно автономная смысловая

структура, однако он не должен рассматриваться вне коммуникативной ситуа-

ции, в контекст которой он входит.

1 Подобная обязательность ставит участников диалога в условия оперирования

конвергентными текстами, поскольку связать продуцента и реципиента в коммуникативной

ситуации могут лишь конвергентные и релевантные тексты.

5555

4. Текст является опосредованным отражением материальной или соци-

альной ситуации, так как он строится и воспринимается на основе индивиду-

альных отражений этой ситуации коммуникантами.

5. Поскольку при порождении и при восприятии текста широко задейст-

вованы системы языковых, концептуальных и общих знаний коммуникантов, то

текст может считаться точкой диалогического соприкосновения этих систем.

6. Потенциальные отношения конвергентной диалогики текста следует

связывать с общностью языковых, функциональных и когнитивных аспектов

текстов, соотносимых с едиными условиями возникновения, или, другими сло-

вами, относимых к общим коммуникативным ситуациям любой степени слож-

ности, а также временной и пространственной протяженности.

Лекция 5. Диалогические особенности научного текста

Одним из важных условий успешного исследования диалогики текста в

научной коммуникации является четкое определение ее характеристик и

свойств. С этой целью необходимо выделить соответствующие особенности

научного текста, позволяющие зафиксировать и проследить развитие диалоги-

ческих соприкосновений в текстах данного коммуникативного регистра. Преж-

де всего, имеет смысл определить, какие тексты следует относить к этому реги-

стру и идентифицировать их конституэнтные характеристики, определяющие

эту принадлежность. Данная процедура может быть сформулирована как во-

прос о выделении научного текста из огромного множества письменных тек-

стов, как вопрос, который относится к проблеме типологии и классификации

текстов вообще и который является предметом обсуждения в ряде современных

исследований (Гаузенблаз 1981, Кацнельсон 1977, Кожина 1999, Котюрова

1998, Мальчевская 1977 и т.д.).

На диалогический характер научного общения указывают многие иссле-

дователи (Глазман 1969, Славгородская 1982, Зотов 2000, Свойкин 2004). О не-

обходимости разработки теории диалогов всех видов говорит Ю. Рож-

дественский (Рождественский 1988). Существующие классификации основаны

на подробном описании стиля научного текста с выделением его основных ха-

рактеристики. В числе последних упоминаются, прежде всего, такие специфи-

ческие черты письменной речи, как структурная развернутость (поскольку

предполагается, что письменная речь должна отличаться полнотой и конкрет-

ностью), формальная сжатость и лаконичность (с которой связана грамматиче-

ская усложненность письменной речи), строгое следование нормам литератур-

ного языка, принадлежность к определенному стилю и жанру, индивидуальный

стиль автора (обеспечивающий избирательность и последовательность мыс-

лей), планирование (создающее композиционную и логическую выдержанность

письменной речи), институциональность научного текста как принадлежность к

заданным рамкам статусно-ролевых отношений (Огурцов 1980, Разинкина

1980, Салимовский 1998 и т.д.).

5566

Современный уровень исследований настоятельно требует разграничения

понятий «текст научного стиля» и «научный текст». Различие между ними за-

ключается в том, что принадлежность к парадигме научных текстов определя-

ется не только наличием формальных признаков (стиль, структура, институ-

циональность и т.д.), но и функционально-прагматическими свойствами (Мат-

веева 1984). Жанровый1 анализ предполагает сопоставление свойств поверхно-

стных структур текста с его смысловыми структурами. В результате такого со-

поставления выявляются интегральные отношения между информационными

составляющими речевого продукта и его лингво-стилистическими особенно-

стями. Наибольшая строгость и однозначность текста, а также его смысловой

каркас в качестве его структурной основы обнаруживаются в научных текстах

(Гвишиани 1986), где тема не только обозначается совокупностью высказыва-

ний и суммой информации, но и неразрывным дискурсом, в котором совокуп-

ность высказываний объединяется по смыслу неразрывной цепочкой зависимо-

го следования смыслов отдельных высказываний (Колшанский 1984).

Как уже отмечалось, всякий текст направлен на изменение состояний

коммуникативной ситуации, которое вызовет у реципиента, в процессе речево-

го восприятия, определенные интенции к выполнению социальных, менталь-

ных или физических действий. Наибольший интерес для нас представляют, в

первую очередь, действия ментальные. В отличие, например, от художествен-

ного текста, вызывающего изменения в эмоциональных состояниях коммуни-

канта, научный текст, являясь текстом-сообщением, призван вызывать измене-

ния в состояниях информационных, когнитивных структур, а именно в системе

знаний реципиента. Образование познавательной структуры представляет со-

бой формирование такого соотношения понятий, которое отображает некото-

рую целостность объекта (во взаимодействии реальных предметов и явлений).

Языковая коммуникативная единица закрепляет в своей материи эту понятий-

ную форму независимо от того, какие предметы и явления служат источником

отображения в соответствующих понятийных категориях (Колшанский 1984).

К жанрам научного текста, следовательно, следует относить такие выска-

зывания, прагматическим аспектом которых является изменение у восприни-

мающей аудитории существующих представлений об объективных закономер-

ностях и явлениях, которые означенный текст описывает. Все остальные аспек-

ты данного явления мы будем рассматривать в той степени, в которой они яв-

ляются релевантными поставленной задаче. Для определения жанровой при-

надлежности текста необходимо также выделить его направленность на ауди-

торию и его целевую установку на планируемые изменения состояний комму-

никативной или социальной ситуации. Другими словами, следует определить

сферу и параметры коммуникативной активности этого текста. В идеальном

случае тексты предназначаются для своей аудитории: они предполагают опре-

1 В данном случае жанровость рассматривается как принадлежность к опреде-

ленному коммуникативному регистру, как совокупность функциональных и системных

свойств, как принадлежность к дискурсу определенного типа.

5577

деленный объем необходимой для коммуниканта информации, а именно той

информации, которая отсутствует у коммуниканта (ван Дейк, Кинч 1988).

В зависимости от состава общих и концептуальных знаний, присущих

выбранной аудитории как совокупности индивидуальных реципиентов, мы мо-

жем выделить две группы:

а) реципиенты, не имеющие никакой информации или имеющие непол-

ную информацию о рассматриваемом объекте или явлении;

б) реципиенты, имеющие адекватные знания о рассматриваемом объекте

или явлении.

Тексты, направленные на эти аудитории, должны иметь существенные

различия. Для одной аудитории (а) информация, содержащаяся в тексте, явля-

ется преимущественно новой. Ее усвоение и принятие как релевантной зависит

от ее значимости в рамках дисциплинарных систем (часто на такую аудиторию

ориентированы тексты научно-популярные и учебные).

Что касается другой аудитории (б), то здесь дело обстоит иначе. Реципи-

енты, принадлежащие к такой группе, обладают определенным объемом специ-

альных знаний об особенностях рассматриваемого явления. Они испытывают к

нему профессиональный интерес, имеют свою точку зрения (которую текст

имеет задачей изменить). Они могут не принять или подвергнуть критике при-

водимые продуцентом модели. Сам процесс восприятия предполагает этот кри-

тический подход и анализ и, в этом смысле, диалог. Именно аудитория, в кото-

рой реализация этих процессов будет наиболее оптимальной, и предназначена

для собственно научных текстов.

Указанные процессы накладывают на научный текст определенные тре-

бования. Такой текст не только должен содержать когнитивные структуры, но

он должен также обладать и определенными риторическими и жанрово-

стилистическими свойствами, которые дают ему возможность воздействовать

на реципиента с целью реализации когнитивной прагматики. Несомненно, что в

смысловой и знаковой ткани текстов такого плана будут фигурировать единицы

и комплексы, которые можно (в силу стремления научного текста к полной

экспликации релевантных смыслов) идентифицировать и исследовать на нали-

чие диалогических отношений.

Следует учитывать также и то, что системы знаний реципиентов нередко

дисциплинарно конвергентны, частично или полностью, информативным

структурам продуцента, определяющим содержание и смысловую наполнен-

ность текста; в таком случае не следует ожидать глобальных изменений в сис-

теме знаний реципиента (Минский 1988). Однако сам факт существования схо-

жего мнения по данному вопросу может войти в систему индивидуальных зна-

ний любого из коммуникантов как подтверждение адекватности отражения и

понимания того или иного явления. Именно в этой связи должна рассматри-

ваться еще одна особенность текстов научного и смежного жанров – их взаи-

мопреемственность в свете того, что специфика процессов научно-

теоретического и научно-практического отражения тех или иных явлений тре-

бует наличия у коммуниканта (вне зависимости от того, является ли он реципи-

ентом или продуцентом текста) определенной совокупности предварительных

5588

знаний, полученных в результате эмпирического и теоретического познания

(Троянская 1985, Чернявская 1996). Ввиду того, что эти знания, благодаря

единству отражаемого явления и универсализму мыслительных процессов, пе-

ресекаются, в этом пересечении создаются предпосылки как для адекватного

понимания конкретных текстов в релевантном контексте, так и для возможного

сопоставительного анализа их смысловых структур в границах общих речевых

макроситуаций (Гак 1973).

Автор научного текста, в свою очередь, не может ожидать сиюминутной

реакции на свой текст, так как при этом имеет место дистантная во времени

и/или пространстве коммуникация. Однако как ни разнообразны те формы, в

которые выливается в науке творческое общение, в его основе всегда лежит

процесс речевого взаимодействия, то есть диалог (Славгородская 1986).

Теория научного диалога является сейчас «недостающим звеном» в об-

щей теории коммуникации. По мнению Л. Славгородской, каждый конкретный

научный текст лежит на пересечении двух коммуникативных цепей: от одного

ученого к другому и от одного этапа в развитии отрасли знаний – к следующе-

му. Соответственно этому и социально-культурные свойства научного текста

связаны как с процессом коммуникативного взаимодействия в сфере науки, так

и с коммуникативной природой самой науки, самого процесса познания.

Однако процесс познания уподобляется не простой цепи стимулов и ре-

акций диалогической речевой цепи, как представляется Л. Славгородской. Диа-

логические отношения не всегда совпадают с отношениями между репликами

реального диалога – они гораздо шире, разнообразнее и сложнее. Любое науч-

ное произведение, как и реплика диалога, ориентировано на его понимание ад-

ресатом, под влиянием чего и осуществляется отбор и аранжировка языковых

средств адресантом. Хотя в письменной речи нет экспликации конкретного ад-

ресата, автор прогнозирует потенциального читателя. О большой роли адресата

и адресованности в построении филологической работы С. Аверинцев заявляет

следующее: «… Я не могу ни говорить, ни писать в пустое пространство. Мне

помогает то, что я вижу предмет как бы одновременно моими собственными

глазами и глазами моих читателей и слушателей; от столкновения того и друго-

го приходят мысли, которые во внутренней изоляции от собеседника не яви-

лись бы» (Аверинцев 1988).

Взаимоотношения объективного и субъективного в научной комму-никации

Рассматривая научный текст как знаковую реализацию совокупного и ин-

дивидуального познавательного опыта, нельзя не признать, что объективность

отражательной и экспланаторной силы научной коммуникации не может пре-

тендовать на абсолютность. Действительно, как показывают исследования, на-

учный текст (как знак и как речевое событие) имеет ряд признаков и характери-

стик, позволяющих утверждать, что, как и любой другой текст, этот тип текста

наполнен значительным числом индивидуально-личных, конвенционально-

общественных и произвольных элементов.

5599

Первый шаг к «деобъективизации» текста (и научного текста в частности)

был сделан еще Э. Бенвенистом. Если язык (согласно Бенвенисту) представляет

собой сложную систему знаков, рассматриваемую объективно, без учета кон-

кретного субъекта, то дискурс – это явление, включающее в себя продуцирую-

щего субъекта, а также потенциальных реципиентов (в том же контексте –

субъектов).

М.М. Бахтин, который немало сделал для критики соссюровской «объек-

тивной» лингвистики, обратил внимание на конкретные выражения, исполь-

зуемые индивидуумами в определенном социальном контексте. Согласно точке

зрения Бахтина, язык «диалогичен», его можно понять только в терминах неиз-

менной ориентации на другого: «язык живет в конкретном речевом общении»,

«законы языкового становления суть социологические законы». Знак выступает

как активный компонент речи, его значение модифицируется и трансформиру-

ется непостоянными социальными тонами, ценностями и коннотациями, дру-

гими словами, знак конденсирует определенные социальные условия. Такие

ценности и коннотации постоянно меняются, поэтому «лингвистическое сооб-

щество» является гетерогенным образованием с многочисленными конфликт-

ными интересами. Это обстоятельство делает коммуникацию полем идеологи-

ческих противоречий, ареной диалогического противостояния индивидуальных

и общественных ценностей и идей: «всему идеологическому принадлежит зна-

ковое значение», или «знаковый характер является общим определением всех

идеологических явлений» (Бахтин 1998).

Истоком подобных противоречий видится первоначальная произволь-

ность знака в совокупности с его абсолютной (с точки зрения единственности)

инструментальностью в сфере семантического, а следовательно, когнитивного

и информационного обмена. Действительно, произвольность знака связана с

волей человека, как индивида, так и компонента социума. Как выбор того или

иного знака принадлежит индивиду, так и выбор формы, регистра и содержания

продуцируемого и воспринимаемого текста также принадлежит ему. При всей

делимитированности и жесткости требований к тексту научного коммуника-

тивного регистра, мы, тем не менее, всегда воспринимаем его «на веру», как и

всякий другой текст. Естественно, автор сам подвержен этому влиянию, ибо в

большинстве случаев автор искренне верит в актуализируемые в текстовой тка-

ни идеи.

Научная коммуникация полна условностей субъективного характера. В

частности, новая идея вообще принимается обществом прямо пропорционально

ее принятию научным сообществом, что вполне логично, поскольку на акту-

альность и валидность ее исследуют эксперты. Однако следует признать, что,

несмотря на любое число экспериментов, подтверждающих или опровергаю-

щих ту или иную теоретическую модель, она остается моделью – продуктом

сознания, которое само по себе субъективно, в какой бы гармонии с реально-

стью оно ни находилось.

И, наконец, мир познаваем субъективно, поскольку познается субъекта-

ми. В этом отношении, даваемый нам в ощущениях и от них не зависящий бла-

годаря диалектическому материализму, он требует от исследователя сложных

6600

волевых действий по превращению «безразличных» объективных закономерно-

стей в индивидуально ориентированный текст-знак – явление диалогически ад-

ресованное от одного коммуниканта к другому, а следовательно, субъективно

ориентированное. Сам процесс познания, как и процесс порождения высказы-

вания, имеет волевую обусловленность, в силу чего его объективная направ-

ленность тесно переплетается с субъективными мотивами, целями и задачами.

Структурные особенности научного текста Любой объект лингвистического исследования и применяемый при этом науч-

ный метод неизбежно определяют строение научного текста, вербализующего

это исследование. Следовательно, структурно текст отражает основные законо-

мерности системной модели, включая ее структурно-функциональную иерар-

хию и парадигматические отношения элементов в границах уровней этой ие-

рархии. Развертывание текста, таким образом, осуществляется в двух перпен-

дикулярных плоскостях: по горизонтали – раскрытие парадигматических

свойств системно однородных элементов, и по вертикали – раскрытие функ-

циональных особенностей системно разнородных элементов. Стратегия вер-

бального развертывания рассматривается как интегрирующая составляющая

плана содержания, приводящая к реализации экспланаторной силы метатекста

как знакового продукта.

План содержания и план выражения научного текста характеризуются

стремлением к предельной взаимосимметрии, что в свою очередь обеспечивает

адекватное понимание его смысловых составляющих. Другими словами, мыс-

лительный конструкт, полученный в результате декодирования линейных

структур текста реципиентом и последующей их интерпретации в границах ин-

дивидуального концептуального тезауруса предельно адекватен мыслительно-

му конструкту продуцента – отправной точке, ментальной основе данного тек-

ста.

Естественно при этом предположить, что в научном тексте значительное

место уделяется прямым, неметафоризированным средствам выражения, позво-

ляющим избежать неоднозначности понимания. Встречающиеся случаи подоб-

ной неоднозначности, которые имеют место по причине свойственной знакам

языка полисемии, снимаются за счет большого количества вводных элементов

(своего рода семантических ограничителей), сужающих контекст возможные

интерпретации знака в тексте.

Научный текст в свете вышеперечисленных требований строится таким

образом, чтобы, с одной стороны, осветить наибольшее число валидных харак-

теристик, а с другой – обеспечить их компактность и стройность изложения,

позволяющие интегрировано описать систему и структуру исследуемого явле-

ния. Для этих целей в научной коммуникации применяются «прозрачные»

грамматические структуры, специфический отбор лексики, закономерные логи-

ческие заключения и аспектуальная делимитация, достигаемая за счет сужения

рамок исследования.

6611

Особенности коммуникативной ситуации в научной коммуникации Включая научный текст в диалогический ряд в функции речевого звена,

мы можем предположить, что дисциплинарная диалогическая ситуация облада-

ет компонентами, онтологически свойственными любой речевой ситуации, на-

чиная с основных мотиваций. Очевидно, эти мотивации будут иметь характери-

стики, перекликающиеся с системой и конституэнтами научного диалога. На-

учная коммуникация имеет целый ряд отличий от других форм диалогического

(непосредственного или отложенного) взаимодействия. Эти отличия имеют

конституэнтный характер и определяются особыми свойствами научной ком-

муникации в целом.

Воспринимая коммуникативную (речевую) ситуацию как интегральное

единство обязательных элементов (продуцент, реципиент и высказывание-

текст) и условий (в данном случае мотивы коммуникантов), при которых эта

интеграция только и возможна, кажется естественным проанализировать взаи-

модействие указанных явлений в общем для них интерактивном поле1. По-

скольку наличие каждого из элементов и условий диалогической интеракции в

отдельности обязательно (так как при отсутствии одного из них полноценная

коммуникативная ситуация не состоится), их можно вполне закономерно счи-

тать равноправными.

Естественно, существует целый ряд своего рода предельных или частных

случаев, когда, например, один из элементов отсутствует (при разговоре с са-

мим собой, или в случае вынужденного, немотивированного для коммуниканта

речевого действия). Именно такие случаи коммуникативного поведения позво-

ляют проследить, как в речевой системе происходят процессы компенсации не-

достающих звеньев (привлечение «другого себя» в качестве недостающего

коммуникативного звена, или практика отговорок, используемых для замеще-

ния мотивированных речевых действий). Однако перечисленные моменты вы-

ходят за рамки настоящего курса. Мы же сконцентрируем свое внимание на

стереотипных случаях в стандартных условиях, приняв за данность тот момент,

что все конституэнты рассматриваемой коммуникативной ситуации (а именно

научной или дисциплинарной коммуникативной ситуации) обладают принци-

пиальным равноправием при формировании этой ситуации. Представляется ло-

гичным начать анализ с речевых мотивов коммуникантов. Речевой мотив в на-

учной коммуникации, как и любой поведенческий или деятельностный мотив

имеет очевидные корни в первичных инстинктивных мотивациях.

Как известно, выживание человека и последующее обеспечение видового

превосходства напрямую связано с накоплением и осознанным использованием

объективной семантической информации об окружающем мире. Именно объек-

тивная информация, в свою очередь, и составляет целевой корпус научного

1 Следует отметить, что, ограничиваясь указанными факторами, мы ни в коей

мере не призываем нивелировать значимость других составляющих научного текста и науч-

ного диалога, а именно особенности научного языка и речи, пропозициональное знание, тек-

стопостроительные модели, когнитивную модальность и т.д.

6622

знания, который постоянно пополняется из необъективных1 и субъективных

(индивидуальных) источников путем их конвенционального принятия научным

обществом и последующего интегрального приращения к совокупному дисци-

плинарному знанию.

Логично предположить, что стереотипные языковые и речевые механиз-

мы, позволяющие реализовать как формирование, так и последующее прира-

щение нового научного знания, прошли долгий путь становления, и на сего-

дняшний день накопили значительный инструментарий языковых, речевых, ме-

таязыковых и метазнаковых2 средств формирования и представления этого зна-

ния. Что касается мотивационных моделей, то мы склонны считать, что в дан-

ной системе имеется несколько основных мотивов:

1) заполнение информационных лакун индивида (освоение нового

знания, пополнение концептуальных составляющих индивиду-

альной картины мира), что позволяет ликвидировать дисбаланс

между дефицитным состоянием индивидуальной (субъективной)

картины мира и конвенциональной (объективизированной обще-

ством) картины мира (данный мотив реализуется через воспри-

ятие научного текста);

2) заполнение дисциплинарных информационных лакун (трансляция

нового знания в общество), что является попыткой ликвидировать

дисбаланс между избыточным состоянием индивидуальной (субъ-

ективной) картины мира и конвенциональной (объективизирован-

ной обществом) картины мира (данный мотив реализуется через

порождение научного текста);

3) защита и координация личных информационных составляющих

(интерпретация и/или критика нового знания в контексте индиви-

дуальной картины мира), что позволяет ликвидировать конфлик-

ты и противоречия между состояниями нескольких индивидуаль-

ных картин мира (данный мотив реализуется через «присвоение»3

нового знания, или через порождение ответного научного текста).

Таким образом, закономерно предположить, что мотивационная картина

для большинства случаев коммуникативной ситуации в научном речевом реги-

стре строится вокруг соответствия индивидуальных (субъективных) и обоб-

щенных (объективизированных в процессе исследований и научного диалога)

1 К необъективным источникам мы можем отнести конфигурации, не прошед-

шие еще верификации или апробирования; в частности, в эту парадигму информационных

составляющих вполне попадают гипотезы, первичные модели и т.д. 2 К метазнакам можно отнести, например, термины, которые в научной комму-

никации являются своеобразными представителями целых текстов, понятий, определений,

моделей или сложных референтов. 3 Термин «присвоение» (в значении интергрального, рефлексивного вхождения

«чужого» знания в индивидуальные, субъективные системы знаний и ценностей), который

используется в психологии и когнитивистике, представляется вполне подходящим для дан-

ного контекста, поскольку соотносится с более глубокой стадией интеграции знания, чем

«освоение».

6633

картин мира (Колшанский 1984). Данная закономерность вполне отражает и

свойства объективных процессов познания, определяемых осознанным взаимо-

действием исследователя с исследуемым объектом с целью выявления его кон-

ституэнтных характеристик.

Коммуникативная система, как и любая самоорганизующаяся система1, в

каждый момент своего существования стремится к «покою», физическому или

информационному балансу, который обеспечивается стабильной адекватно-

стью когнитивных тезаурусов всех участников этой коммуникативной системы

(сюда входят и коммуниканты, и дисциплинарные корпусы текстов). Общей

принципиальной особенностью этих участников является то, что ни коммуни-

канты, ни тексты не могут быть носителями идентичного знания. Коммуникан-

ты неидентичны в силу того, что каждый имеет свой индивидуальный опыт

теоретического и эмпирического взаимодействия с фактами и явлениями по-

знаваемого мира, а тексты, в свою очередь, неидентичны в силу того, что вся-

кий научный текст по определению претендует на содержательную уникаль-

ность. К другому принципиальному отличию упомянутых участников является

то, что, в отличие от текстов, напрямую зависящих от продуцентов (на стадии

порождения) и реципиентов (на стадии восприятия), коммуниканты осознанно,

мотивированно и целенаправленно взаимодействуют с этими текстами (проду-

центы - на стадии порождения и реципиенты - на стадии восприятия) и друг с

другом посредством этих текстов.

Очевидно, что элементом, позволяющим добиться равновесия в комму-

никативной ситуации, скорее всего, будет текст, как самая стабильная в силу

своей системной однозначности2 единица. С другой стороны, именно эта еди-

ница и вызывает своим появлением нарушение информационного баланса и

инициацию коммуникативной ситуации. Эта двойственная природа текста, и

научного текста, в частности, обязана своей двойственностью диалогическим

системным свойствам коммуникации (и научной коммуникации в том числе).

Действительно, неодномерность текста не только проявляется в его внутренней

структуре (адресованность, интерпретируемость, несинхронность знака, вариа-

тивная членимость, двойственная принадлежность3 и т.д.), но и предопределяет

1 Под самоорганизованностью здесь понимается способность существовать и

эффективно функционировать без регулирующего и организующего вмешательства или

влияния извне. 2 Под системной однозначностью научного текста мы понимаем то, что всякий

текст такого рода строится с учетом требования максимальной однозначности его содержа-

ния в расчете на его последующее восприятие квалифицированным реципиентом; более того,

прагматика научного текста предполагает, что он этот текст при восприятии должен генери-

ровать в сознании реципиента содержание, максимально приближенное к тому содержанию,

которое послужило основой построения этого текста в сознании продуцента, что позволяет

говорить об двусторонней однозначности научного текста. 3 Двойственная принадлежность понимается как поэтапная соотносимость с

интенциями и целями продуцента и реципиента.

6644

его статико-динамические характеристики1. Дисбаланс, определяющий началь-

ную стадию развития коммуникативной ситуации появляется в тот момент, ко-

гда один из потенциальных участников формирует в процессе исследователь-

ской деятельности некое новое знание, имеющее по его мнению, определенную

научную уникальность, дисциплинарно-теоретическую значимость, знание, ре-

левантное существующим и принятым в синхронном с ним (потенциальным

продуцентом) научном обществе информационным схемам и системам. Этот

дисбаланс потенциально является мотивом к речевому действию и может ини-

циировать коммуникативную ситуацию.

Для реципиента коммуникативная ситуация инициируется в тот момент,

когда в сферу его речевого восприятия попадает некий знаковый продукт –

текст, который он (потенциальный реципиент) может индентифицировать как

понимаемый2 и содержащий новое, или релевантное его интересам (в нашем

случае научно-теоретическим интересам) содержание. Потребность в достиже-

нии когнитивного равновесия (или дискомфорт от нарушенного когнитивного

равновесия) и станет основным мотивом к совершению коммуникативных дей-

ствий по пониманию и усвоению этого текста. Поскольку большая часть инди-

видуального теоретического опыта в сфере науки попадает к нам из письмен-

ных источников, которые характеризуются временнóй и пространственной дис-

тантностью продуцента и реципиента, можно считать, что коммуникативная

ситуация для письменного научного текста имеет двойственный характер: про-

дуцентная коммуникативная ситуация и реципиентная коммуникативная си-

туация являются в какой-то степени автономными.3

С одной стороны, такой подход к мотивам в научной коммуникации мо-

жет показаться излишне субъективизированным (поставленным в зависимость

от индивидуальных интенций). Однако с другой стороны, любая научная дея-

тельность есть взаимодействие субъекта с объективным миром, наложение ре-

зультатов этого взаимодействия на индивидуальную картину мира, а затем –

речевая интерпретация этого наложения (гипотеза). Это первый этап. Далее

другие индивиды (также субъекты познания) воспринимают эту интерпрета-

цию, транслируемую им посредством знаков языка (объективных по своей при-

роде, но субъективно отобранных для данной интерпретации) и интерпретиру-

ют ее еще раз (уже в терминах своих субъективных картин мира), соотнося,

1 Текст, не участвующий ни в одном из речевых процессов, а именно порожде-

нии или восприятии, можно рассматривать как некий статичный артефакт; свою функцию

носителя информации текст реализует только как динамический объект одного из указанных

процессов. 2 «Понимаемый» как реализованный в знакомых знаковых системах и соответ-

ствующий языковым, коммуникативным и когнитивным компетенциям реципиента. 3 Здесь следует отметить, что для продуцента второй коммуникант будет смо-

делирован, как говорится, «по образу и подобию» себя самого, поскольку он прогнозирует

свойства потенциального адресата и строит свой текст исходя из этих свойств. С другой сто-

роны, для реципиента при чтении текста, продуцент вполне может иметь условные характе-

ристики и ассоциироваться не с индивидом, а с воспринимаемым текстом и его содержани-

ем.

6655

возможно, с результатами своих собственных взаимодействий с объектами и

явлениями действительности. Эти интерпретации и соотнесения могут привес-

ти как к согласию, так и к противоречиям. И те, и другие вполне могут найти

свое выражение в речи, что приведет к ответным вербальным действиям, дру-

гими словами к дискуссии, результаты которой могут быть как в пользу, так и

против первой интерпретации – продуцентной гипотезы. Очевидно, что в ре-

зультате многократного переинтерпретирования и соотнесения с опытной (экс-

периментальной) деятельностью происходит относительная объективизация

прежде субъективных элементов хотя бы за счет количественного приращения

диалогически конвергентных системных единиц модели.

Следуя данной схеме, имеет смысл рассмотреть особенности продуцент-

ной позиции в научной коммуникативной ситуации. Прежде всего следует от-

метить, что мотив и интенция к участию в коммуникативной ситуации может

определяться не только собственно когнитивными, имеющими отношение к

дисциплинарной речевой семантике характеристиками, но и социальными фак-

торами, в частности:

повышением или утверждением профессионального статуса (при-

знание коллег);

повышением или утверждением социального статуса (признание

доминанты);

требованиями административной системы (необходимость регу-

лярных публикаций);

квалификационными требованиями (дипломные работы, диссерта-

ции);

Однако мы предпочтем сконцентрировать внимание лишь на прямых

когнитивных мотивах и интенциях, рассматривая опосредованные как нереле-

вантные основным целям и задачам. Примем за данность, что основным моти-

вом исследователя является познание изучаемого явления и его объективных

закономерностей с последующей вербализацией результатов этого познания в

форме устного или письменного научного текста. Следует в этой связи учиты-

вать тот факт, что сам исследователь существует в контексте всех предыдущих

работ, с которыми он знаком и которые посвящены рассматриваемому явле-

нию1. Будущему продуценту необходимо ознакомиться с предыдущим дисцип-

линарным знанием. Цели этого ознакомления также можно конкретизировать,

поскольку характеристики этого ознакомления детерминируются следующими

факторами:

прежде всего, указанный контекст является источником обязатель-

ного предварительного дисциплинарного знания;

далее, дисциплинарный контекст формирует представление о суще-

ствующих методах исследований и теоретического моделирования,

а также о принятых способах представления результатов;

1 Действительно, сегодня человек не может претендовать на абсолютное пер-

венство, затрагиваю ту или иную сторону окружающего нас мира (Бахтин).

6666

наконец, тот же самый контекст информирует исследователя о ва-

кантных дисциплинарных лакунах1.

Такого рода макропресуппозиции, по-видимому, определяют одно из

свойств научной коммуникативной ситуации, а именно то, что всякий исследо-

ватель вступает в диалог в первую очередь с дисциплинарным контекстом. В

процессе этого диалогического взаимодействия диалогические интенции иссле-

дователя фокусируются на конкретных представителях вышеупомянутого кон-

текста, которые становятся в какой-то мере репрезентантами как всего дисцип-

линарного знания, так и собственных положений.

Коммуникативная ситуация получившая виртуальное отражение в науч-

ном тексте может иметь следующие характеристики:

компилятивность, которая отмечается в тех случаях, когда проду-

цент, привлекая в моделируемый диалог слова других продуцентов,

ориентируется на использование «чужих» моделей или их фрагмен-

тов для интегрального дополнения, достраивания собственных на-

учных конструкций;

полемичность, наблюдаемая в тех случаях, когда продуцент, при-

влекает в моделируемый диалог слова других авторов с целью

трансляции своего несогласия с их точками зрения;

конвенционализация, проявляющаяся в тех текстах, где мнения

других привлекаются для поддержки собственной позиции по ис-

следуемому вопросу.

Современные исследования текста указывают на высокую степень диало-

гичности в научной коммуникации. По мнению Ю.В. Рождественского, «автор

и читатель обмениваются текстами, так как каждый читатель научной литера-

туры потенциально является автором. Однако обмен текстами не является не-

посредственным. Благодаря тиражности текста, каждый научный автор обра-

щается не к конкретному получателю, а к анонимному массовому читателю и

не вступает в научном тексте в личный контакт с читателем. Таким образом, с

одной стороны, существует обмен текстами, а с другой стороны, участники об-

мена не сообщаются друг с другом. ... читатель анонимен и множествен, и каж-

дый из читателей потенциально может стать автором» (Рождественский, 1979).

Каждый новый научный текст, стремящийся войти в корпус дисципли-

нарного знания, должен содержать ответ на вопрос, «заданный» предшествую-

щим развитием знания. Обращаясь к фонду уже созданных текстов, ученый на-

ходит в них не только некий «образец для подражания», но и импульс для соз-

дания новых текстов. Процесс познания уподобляется, таким образом, цепи

стимулов и реакций, аналогичной речевой цепи, создаваемой в процессе устно-

го общения, с той лишь разницей, что обмену устными высказываниями соот-

1 Вакантность дисциплинарной лакуны имеет свойство проявляться двояко: с

одной стороны, некоторые явления до сих пор еще не подвергались серьезному научному

исследованию, с другой – научное описание других проблем не всегда когнитивно удовле-

творяет исследователя, в силу чего для него этот раздел дисциплинарного знания также мо-

жет выглядеть как лакуна.

6677

ветствует обмен письменными текстами (Славгородская 1982).

Проблема интертекстуальности, обычно исследуемая на материале худо-

жественных произведений (Барт, Кристева, Лотман и др.), в последнее время

начала изучаться и на материале научных текстов (Чернявская, Баженова) при

учете условий, в которых каждый научный текст включается в систему отно-

шений с другими текстами.

Поскольку динамика развития научного диалога определяется объектом

научного познания, то подобные коммуникативные макроситуации («фонды

текстов») имеют тенденцию развиваться в рамках, определяемых объектом ис-

следования. Границы эти соизмеримы как с глубиной и комплексностью иссле-

довательских методик, так и с уровнем абстрагирования и конкретизации тео-

ретических моделей, а следовательно, могут варьировать в широких пределах.

Определяющими для текста научного коммуникативного регистра явля-

ются, таким образом, следующие черты:

1) принадлежность к коммуникативной ситуации, в которой основной це-

лью коммуникантов является изменение состава системы индивидуальных зна-

ний с целью получения или передачи новой информации;

2) организация смысловых структур подобных текстов, нацеленная на

изменение состояний вышеуказанных образований и на генерацию у реципиен-

та в процессе восприятия интенции такой трансформации системы индивиду-

альных знаний относительно описываемого явления, при которой она станет

релевантной системе соответствующих знаний продуцента;

3) выбор языкового материала, который соответствует указанным требо-

ваниям, создавая дополнительную маркировку, облегчающую процессы узна-

вания и отнесения текста к той или иной коммуникативной области;

4) направленность на определенные аудитории и соответствие текста

коммуникативной компетенции и релевантным целям этих аудиторий;

5) риторическая оформленность, эксплицированность всех релевантных

смыслов в границах, обусловленных описываемым объектом;

6) смысловая и концептуальная преемственность;

7) способность формировать устойчивые саморазвивающиеся и самопод-

держивающиеся диалогические системы.

Научный текст как результат индивидуального и диалогического мышления

Научный текст является результатом вербального мышления индивида,

исследующего при помощи понятийного аппарата какой-либо науки опреде-

ленную научную проблему. С лингвистической точки зрения научные тексты

репрезентируют в естественно-языковой форме некое обобщенно-

индивидуальное знание о действительности. Любой научный текст представля-

ет собой знаковую модель некоторого мыслительного содержания и воспроиз-

водит фрагмент концептуальной системы автора текста, познающего субъекта.

Содержание текста эксплицируется в языковых средствах, имеющих дис-

кретный и линейный характер, которые не находятся во взаимно однозначных

соответствиях с семантическими явлениями, поскольку семантика текста скла-

6688

дывается в сложный информативный комплекс. Этот семантический комплекс,

с одной стороны, возникает в соответствии с замыслом автора текста, его целя-

ми и условиями коммуникации, а, с другой, подчиняется стереотипным моде-

лям, конвенциализированным в языковой среде и, в случае с научным текстом –

в дисциплинарно-когнитивном сообществе.

Известно, что конкретно-контекстуальное значение научного текста не

исчерпывается лишь суммой составляющих его элементов. Оно приобретает

смысл, когда преобразуется в мыслительное содержание, возникающее в ре-

зультате чтения и понимания текста реципиентами в дисциплинарном контек-

сте. В свою очередь, такой текст при восприятии его индивидуальным реципи-

ентом, в процессе диалогического интегрирования в концептуальный тезаурус,

приобретает индивидуальные черты усваивающего его реципиента.

В этом смысле можно говорить о двойственном, диалогическом авторстве

научного текста. Прагматика дисциплинарного дискурса, предполагающая ин-

терактивное усвоение когнитивных составляющих высказывания, обеспечивает

возможность виртуального диалога между автором и читателем, не ограничен-

ного рамками какого-то непосредственно усваиваемого текста, а охватывающе-

го весь дисциплинарный контекст. На время этого диалога автор-читатель, вся

концептуальная парадигма точек зрения, мнений, постулатов, гипотез, теорети-

ческих моделей и их интерпретаций, составляющих дисциплинарное знание,

становится объектом и точкой приложения мыслительных действий реципиен-

та, которые совершаются в пограничном пространстве чте-

ния/восприятия/усвоения.

В рамках научной коммуникации направленность на адресата как неотъ-

емлемое свойство научного текста в его отношении к читателю проявляется на

основе принципов диалога (Богин 1986). В научной коммуникации направлен-

ность на адресата, т.е. адресованность как имманентное свойство текста, во-

площается в различных формах и зависит от «вектора силы человеческого фак-

тора» (термин Кубряковой). Она может рассматриваться как одна из сторон ав-

торского присутствия, как столкновение в тексте точек зрения автора и читате-

ля, а также как включенная в текст программа его интерпретации предполагае-

мым читателем (Кубрякова 1986).

Речевое произведение, как известно, выполняет свою коммуникативную

задачу лишь в том случае, когда содержащаяся в нем информация адекватно

воспринимается соответствующим реципиентом. А поэтому продуцент, если он

хочет быть правильно понятым, обычно в той или иной мере ориентируется на

определенного адресата речи как в отборе языкового материала, так и в по-

строении речи. Движущей силой речетворчества является, как отмечает

К. Боост, стремление говорящего удовлетворить ожидание слушателя. С другой

стороны, восприятие характеризуется стремлением слушающего предвосхитить

сообщение. Такое предвосхищение осуществляется за счет формирования оп-

ределенных ментальных структур – пресуппозиций, включающих различные

элементы: а) расчет на стереотипные формальные характеристики; б) обла-

дание предварительным знанием (языковые и коммуникативные компетенции,

6699

владение контекстом); в) ожидание новой информации (адекватной компетен-

циям и когерентной контексту).

Обычно автор научного текста ориентируется на читателя как человека, в

достаточной степени знакомого с данной областью науки и в достаточной мере

владеющего принятой системой знаков, чтобы понимать предложенный текст.

Иными словами, в том диалоге, который развертывается между автором и ре-

ципиентом в процессе восприятия текста, между партнерами не возникает дис-

танции ни в плане владения языком, ни в сумме предварительных знаний о ми-

ре. Не случайно местоимение «мы», которое в современном научном тексте ис-

пользуется для обозначения субъекта изложения, может и объединять автора

читателем, что связано помимо прочего с потенциальной интимизацией повест-

вования для создания контакта между автором и читателем.

«Запрограммированный» автором адресат строит текст вместе с ним, так

как его предполагаемая реакция отражена в словесной ткани произведения и яв-

ляется компонентом текстуальной структуры. Без правильной оценки роли ад-

ресата невозможно полностью выявить точку зрения автора. С другой стороны,

адресат имеет обобщенные характеристики не только в силу того, что он обыч-

но коллективен, но также и в силу того, что он подчиняется (а в научной ком-

муникации особенно) таким же, как и автор, требованиям и традициям.

Семантико-когнитивные свойства научного текста Поскольку всякий научный текст порождается для воплощения какого-то

нового знания, которое будет составлять некоторое уникальное содержание, а

именно то, что будет отличать данный текст от других, имеет смысл считать

это «новое» собственно информацией текста, позволяющей выделить его рему.

Именно рема научного текста наиболее интересна с точки зрения его проду-

центно-авторских характеристик.

По мнению А. Вежбицкой, семантика научного текста, обладающего ме-

татекстовым характером, обнаруживает специфические свойства, где коммуни-

кативные проявления являются производными от содержательных характери-

стик. В сложной информационной структуре научного текста пересекаются, та-

ким образом, когнитивные, коммуникативные и ситуативно-прагматические

компоненты, отображающие многосторонние и многозначные связи: текст-

действительность, текст-автор, текст-реципиент, текст-гипертекст, (Шахнаро-

вич 1991). Если в данной парадигме понятие гипертекст заменить более при-

вычным понятием контекст, то выстраивается вполне адекватная система диа-

логических отношений в научной коммуникации: действительность – автор

(продуцент) – реципиент – контекст. Единственной особенностью данной мо-

дели будет тот факт, что контекст, как дисциплинарно-текстуальный массив и

собственно некий глобальный текст, станет не парадигматическим, а синтагма-

тическим звеном, необходимым для успешного взаимодействия всех приведен-

ных элементов:

Контекст

Действительность Автор Реципиент

7700

Автор, обращаясь к действительности, не может не учитывать своего

предварительного теоретического опыта, в силу чего, в любом описании, пред-

принятом на ее основе и направленном на объективное отражение ее свойств и

качеств, будет задействован релевантный контекст в функции тематической со-

ставляющей. С другой стороны, адресуя свой текст реципиенту, автор будет

неизбежно эксплицировать необходимый для понимания контекст, с которым

этот потенциальный реципиент может быть предварительно знаком в необяза-

тельной степени (в противном случае экспликации не потребовалось бы). Не

менее важен и тот факт, что собственно приращение контекста как дисципли-

нарного текстуалитета является одной из причин вербализации продуцентом

индивидуального знания в той или иной текстуальной форме. Также очевидным

становится и то обстоятельство, что, занимая активную коммуникативную по-

зицию, реципиент обращается к действительности, точнее, к знанию о ней че-

рез текст, предложенный ему автором и через контекст, а конкретно через со-

вокупность авторского и собственного контекстов или, другими словами, через

когнитивные пресуппозиции.

Смысловая структура научного текста, как, впрочем, и других текстов,

объединяет два конститутивных начала: с одной стороны, текст направлен на

отображение событий денотативной сферы, и в этом случае его смысл опосре-

дуется связями между отображаемыми событиями; с другой стороны, текст во-

площает в себе мыслительно-коммуникативную деятельность автора текста, и

его структура отражает логические взаимосвязи между коммуникативными

действиями (Колшанский 1984). Семантика научного текста по своей природе

многомерна и неоднородна, так как заключает в себе не только предметно те-

матический компонент, в котором представлены разнообразные виды знаний о

некотором участке изучаемой предметной области, но и отношение познающе-

го субъекта, т.е. создающего текст автора и воспринимающего текст реципиен-

та, к этому предметному содержанию, а также отношение самого текста к опи-

сываемой реальности.

Известно, что общение ученых в профессиональной сфере осуществляет-

ся на фоне четко обозначенных коммуникативных целей, хорошо разработан-

ной системы общего знания о некоторой предметной области и, вследствие это-

го, подготовленного восприятия со стороны адресатов научных текстов. Это

обстоятельство определяет стремление к формализации потока научных публи-

каций, к стандартизации текстовых форм. Становится очевидным, что чем чет-

че выражены прагма-коммуникативные характеристики текстов, тем опреде-

леннее и яснее их жанровые признаки, тем выше степень их однозначности. С

другой стороны, подобная стандартизация и стереотипизация может рассмат-

риваться как некий маркер, соотносящий текст не только с определенным сти-

лем, но также и с его коммуникантами с точки зрения их деиндивидуализи-

рующей принадлежности к некоторой группе. Эта группа, как представляется,

обладает типическими характеристиками, которые придают ей групповые (ин-

ституциональные) свойства.

Институциональные характеристики научного дискурса

7711

Институциональный дискурс представляет собой общение в заданных

рамках статусно-ролевых отношений. Применительно к современному общест-

ву В. Карасик предлагает выделить следующие виды институционального дис-

курса: политический, дипломатический, административный, юридический, во-

енный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой,

рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный

(Карасик 2000). Этот список можно изменить или расширить, поскольку обще-

ственные институты существенно отличаются друг от друга и не могут рас-

сматриваться как однородные явления, кроме того, они исторически изменчи-

вы, могут сливаться друг с другом и возникать в качестве разновидностей в

рамках того или другого типа.

Институциональный дискурс выделяется на основании двух системообра-

зующих признаков: цели коммуникации, участники коммуникации. Основными

участниками институционального дискурса являются представители института

(агенты) и люди, обращающиеся к ним (клиенты). Участники институциональ-

ного дискурса в значительной степени отличаются по своим качествам и пред-

писаниям поведения. Есть разная степень открытости дискурса, например, кли-

енты в рамках научного, делового и дипломатического дискурса не отличаются

от агентов, в то время как клиенты политического, юридического, медицинско-

го, религиозного дискурса обнаруживают резкое отличие от агентов соответст-

вующего дискурса (Карасик 2000). Отличие это определяется характером по-

тенциального воздействия, оказываемого агентом на клиента. Такое воздейст-

вие может быть по своей прагматике однонаправленным и диалогичным. При

однонаправленном воздействии обратная связь предполагается за рамками са-

мого дискурса – в области социальных или физических действий. При диалоги-

ческом воздействии адекватная обратная связь возможна и ожидаема не только

во внекоммуникативной области, но и в диалоге. Следует заметить, что проти-

вопоставление персонального и институционального дискурса представляет со-

бой всего лишь исследовательский прием. В действительности мы достаточно

редко сталкиваемся с абсолютными дискурсивными явлениями.

Моделируя институциональный дискурс, можно выделить четыре группы

признаков: 1) конститутивные признаки дискурса, 2) признаки институцио-

нальности, 3) признаки типа институционального дискурса, 4) нейтральные

признаки. Конститутивные признаки дискурса получили достаточно полное ос-

вещение в работах по социолингвистике и прагмалингвистике (Белл 1980, Бо-

гданов 1990, Карасик 1999, Макаров 1998, Brown 1979). Эти признаки включа-

ют участников, условия, организацию, способы и материал общения, т.е. людей

в их статусно-ролевых и ситуационно-коммуникативных амплуа, сферу обще-

ния и коммуникативную среду, мотивы, цели, стратегии, канал, режим, тональ-

ность, стиль и жанр общения и, наконец, знаковое тело общения (тексты и/или

невербальные знаки).

Признаки институциональности фиксируют ролевые характеристики

агентов и клиентов институтов, типичные хронотопы, символические действия,

трафаретные жанры и речевые клише. Именно стереотипность общения прин-

ципиально отличает институциональный дискурс от персонального. Специфика

7722

институционального дискурса раскрывается в его типе, т.е. в типе обществен-

ного института, который в коллективном языковом сознании обозначен особым

именем, обобщен в ключевом концепте этого института, общественными ри-

туалами и поведенческими стереотипами, а также текстами, производимыми в

этом социальном образовании. Нейтральные признаки институционального

дискурса включают общедискурсивные характеристики, типичные для любого

общения, личностно-ориентированные признаки, а также признаки других ти-

пов дискурса, проявляющиеся «на чужой территории», т.е. транспонированные

признаки (например, элементы интервенции художественного стиля в научном

тексте).

Для описания конкретного типа институционального дискурса целесооб-

разно рассмотреть такие его компоненты: 1) участники, 2) хронотоп, 3) цели,

4) ценности (в том числе и ключевой концепт), 5) стратегии, 6) материал (тема-

тика), 7) разновидности и жанры, 8) прецедентные (культурогенные) тексты, 9)

дискурсивные формулы (Карасик 1992). Рассмотрение всех отмеченных ком-

понентов в научном дискурсе (как институциональном явлении) столь же пер-

спективно и представляет несомненный интерес в контексте настоящего исле-

дования.

Научный дискурс в плане институциональности традиционно привлекает

к себе внимание лингвистов. Участниками научного дискурса являются иссле-

дователи как представители научной общественности, при этом характерной

особенностью данного дискурса является принципиальное темпоральное, гео-

графическое, социокультурное и возрастное равенство всех участников научно-

го общения в том смысле, что никто из исследователей не обладает монополией

на истину, а бесконечность познания заставляет каждого ученого критически

относиться как к чужим, так и к своим изысканиям. Бинарная конструкция

«агент – клиент», удобная для описания участников других видов институцио-

нального дискурса, в научном дискурсе нуждается в модификации. Задача уче-

ного заключается не только в том, чтобы сформировать знание, сформулиро-

вать его и сообщить о нем, но также и в том, чтобы добиться принятия этого

знания научной общественостью. Поэтому ученые эксплицитно выступают в

нескольких ипостасях, обнаруживая при этом различные статусно-ролевые ха-

рактеристики: ученый-исследователь, ученый-эксперт, ученый-критик. Авторы

и потребители научного текста воспринимаются в этой связи принципиально

как полноправные агенты научного институционального дискурса.

В новейших исследованиях подчеркивается, что целью научного общения

является процесс вывода нового знания (о предмете, явлении, их свойствах и

качествах), представленный в вербальной форме и обусловленный коммуника-

тивными канонами научного общения – логичностью изложения, доказательст-

вом истинности и ложности тех или иных положений и, по определению Р.С.

Аликаева, предельной абстрактизацией предмета речи (Аликаев 1999). Речь

здесь идет не столько о научном дискурсе, сколько о научном функциональном

стиле. Это означает, что акцент делается не на характеристики участников и

обстоятельств общения, а на текстуальные особенности, которые вытекают из

специфики языковых единиц, используемых в соответствующих текстах.

7733

В рамках научного стиля, как известно, выделяются собственно научный

(академический), научно-учебный, научно-технический, научно-

публицистический, научно-информационный и научно-разговорный подстили.

При этом в основу противопоставления академического и научно-технического

подстилей положено не их дисциплинарное содержание, а преимущественная

теоретическая, либо экспериментально-прикладная направленность. Научно-

учебный и научно-публицистический подстили являются периферийными по

отношению к академическому подстилю как архетипу, но они весьма частотны,

и именно тексты этих подстилей фиксируют состояние дисциплинарного зна-

ния в определенный временной период.

Существует возможность определить прагматические характеристики на-

учного стиля: 1) типизированный отстраненный субъект и объект речи, которые

находятся в равных ролевых позициях, 2) типизированные условия общения,

которые предполагают свободный обмен мнениями, 3) равные или адекватные

пресуппозиции участников, 4) сформированная традиция общения, и наличие

значительного пласта общих текстов. Рассматривая жанры научной речи, Али-

каев дифференцирует их на основании двух критериев - членимость либо не-

членимость макротекста и первичность либо вторичность и выделяет в качестве

первичных монографию, диссертацию, статью, в качестве вторичных - авторе-

ферат, аннотацию, тезисы (там же: 81).

Научно-разговорный подстиль, в котором разграничиваются доклад и по-

лемическое выступление, не отличается принципиальными особенностями, по-

скольку тип мышления, определяющий характеристики текстопостроения в на-

учной коммуникации, как показано в другой работе, является более сильным

фактором, чем форма речи (Богданова 1989). Заслуживает в этой связи внима-

ния специальное исследование, посвященное монографическому предисловию

как особому типу вторичного научного текста, представляющему собой мета-

текст (информацию об информации), в котором реализуются различные виды

прагматических установок - интродуктивная, экспозитивная, дескриптивная и

др. (Белых 1991).

Следует отметить, что стратегии дискурса являются ориентирами для

формирования текстовых типов, но жанры речи кристаллизуются не только в

рамках дедуктивно выделяемых коммуникативных институциональных страте-

гий, но и в соответствии со сложившейся традицией. Традиционно научный

дискурс характеризуется выраженной высокой степенью интертекстуальности

и диалогичности, и поэтому опора на прецедентные тексты и их концепты для

рассматриваемого дискурса является одним из системообразующих признаков

(Слышкин 2000). Интертекстуальные связи применительно к научному тексту

представлены в виде цитат и ссылок и выполняют референционную, оценоч-

ную, этикетную и риторическую функции, а также обладают собственной

прагматикой (Михайлова 1999); что касается диалогических связей, то они ос-

нованы на конвергентных отношениях (Свойкин 2004) и присутствуют в виде

общих контекстов, концептов, референтов и тем.

Выводы по первой части

7744

Диалогика текста, как фактор эксплицитного или имплицитного взаимо-

действия высказываний, воспринимается современной филологией предельно

неоднозначно. С одной стороны, значительное место уделяется рассмотрению

общефилософских вопросов, связанных со сквозным лингвокультурным взаи-

модействием высказываний, формирующих эстетический, когнитивный, быто-

вой и любой другой тезаурус социума. С другой стороны, рассматриваются

проблемы мотивационно-деятельностных и прагматических составляющих ре-

чевого взаимодействия. В третьих, предпринимаются успешные попытки

структурно-дистрибутивных описаний речевых явлений в их диалогических

последовательностях. Кроме того, существуют модели, предлагающие лингвис-

тическое описание диалогических процессов в традиционном дисциплинарном

понимании.

Такое разнообразие подходов к исследованию действительно актуальной

проблемы тотального диалога указывает на тот факт, что феномен диалогиче-

ского взаимодействия существенно выходит за рамки простой активно-

реактивной диалогической диады или понимания диалога как речевого взаимо-

действия двух (или более) речевых субъектов. В этой связи необходимо под-

черкнуть, что количество конституэнтных характеристик диалогического взаи-

модействия очевидным образом способно перерасти в системное качество, и,

видимо, с позиций системности оно и должно рассматриваться.

В контексте данной работы мы предлагаем выделить следующие, на наш

взгляд релевантные характеристики диалогики текста (ДТ).

ДТ можно рассматривать как совокупность взаимосвязанных речевых реа-

лизаций в общих ситуациях разной степени общности и как систему еди-

ничных актов взаимодействия этих реализаций; ДТ может фигурировать

как целостное явление и как структура, состоящая из определенного числа

интегральных компонентов. Иерархически элементы ДТ включают пара-

дигму деятельностных актов и парадигму речевых фактов.

Синтагматически элементы ДТ формируют сквозную цепь явлений, нахо-

дящихся в отношениях обязательной и дополнительной дистрибуций.

Внутренние связи элементов в ДТ осуществляются за счет маркированных

и немаркированных функторов и могут быть осуществившимися, осущест-

вляющимися и потенциально осуществимыми. Исследование ДТ необхо-

димо проводить с учетом наибольшего возможного числа конституэнтных

факторов.

В общей картине диалогической коммуникации мы имеем два различных

действия (понимание и порождение) и материальный факт – высказывание,

которые объединены речевой ситуацией, включающей в себя коммуникан-

тов: продуцента и реципиента (имеющих различные намерения) и ситуа-

тивное (надкоммуникативное) окружение (определяющее языковую и ре-

чевую деятельность коммуникантов).

В намерения продуцента входит произведение коммуникативного дейст-

вия, имеющего целью изменить определенные состояния коммуникатив-

ной ситуации (с возможными последствиями для речевой и неречевой си-

туации); соответствующее действие проявляет себя в виде материальной

7755

знаковой структуры – текста. В намерения реципиента входит восприятие

полученной в процессе порождения знаковой продукции с целью ориента-

ции в изменяющейся коммуникативной ситуации, то есть с целью дости-

жения ситуативного равновесия, нарушенного появлением высказывания.

Таким образом реализуется триединство коммуникативной ситуации –

продуцент-текст-реципиент.

Понимание – процесс восприятия и мыслительной обработки языковых

(знаковых) структур с целью выявления их смысловых составляющих на

начальном этапе и последующее построение смысловых и концептуальных

моделей коммуникативной ситуации с целью адекватной в ней ориентации.

Понимание – интенциональное, осознанное действие, производимое реци-

пиентом в соответствии с коммуникативными и надкоммуникативными

целями и задачами.

Процесс порождения высказывания (текста) является коммуникативным

действием, производимым с целью изменения равновесия в коммуника-

тивной ситуации. Процесс порождения ориентирован на создание опреде-

ленной языковой (знаковой) структуры, предназначенной для ее воспри-

ятия партнером по коммуникативной ситуации (реципиентом).

Получаемая в процессе порождения знаковая структура организуется та-

ким образом, чтобы в процессе понимания в сознании реципиента генери-

ровались определенные мыслительные структуры (смыслы), которые в

процессе восприятия изменили бы его (продуцента) концепты и/или струк-

туры общих знаний и, возможно, стали бы причиной возникновения опре-

деленных коммуникативных или социальных интенций.

Текст является результатом коммуникативного действия (порождение) и

исходной структурой другого коммуникативного действия (восприятие),

таким образом, он имеет диалогические свойства и является неотъемлемой

частью диалога. Текст может трактоваться как относительно автономная

смысловая структура, однако он не должен рассматриваться вне коммуни-

кативной ситуации, в контекст которой он входит. Потенциальные отно-

шения конвергентной диалогики текста следует связывать с общностью

языковых, функциональных и когнитивных аспектов текстов, соотносимых

с едиными условиями возникновения (принадлежащих общим коммуника-

тивным ситуациям).

Текст является опосредованным отражением материальной или социаль-

ной ситуации, так как строится и воспринимается на основе индивидуаль-

ных отражений этой ситуации коммуникантами. Поскольку при порожде-

нии и при восприятии текста широко задействованы системы языковых,

концептуальных и общих знаний коммуникантов, то текст можно считать

точкой диалогического соприкосновения этих систем. Данные структуры

входят неотъемлемой частью в состав концептуальных знаний коммуни-

канта как индивида и, следовательно, имеют определенные индивидуаль-

ные характеристики. В то же время, формируясь в процессе отражения

единого объективного мира, они имеют общие черты, релевантные единст-

ву отражаемых сущностей.

7766

В связи с тем, что формирование системы знаний индивида происходит не

только в процессе отражения явлений материального мира, но и в процессе

усвоения общественного знания, эти структуры также имеют общие черты,

релевантные конвенционально принятым знаниям. Формируясь в процессе

интерактивной деятельности (человек/мир, человек/человек, человек/текст,

человек/совокупность текстов), они представляют собой продукт, наполне-

ние и суть бесконечного диалога, процессуально и материально обеспечи-

вающего прогрессивный динамизм как в развитии индивида, так и в разви-

тии общества в целом.

В то же время комплекс индивидуальных знаний коммуникантов (как от-

ражение комплекса общественного знания) предопределяет возможность

сопоставления продуктов их деятельности (текстов) в рамках обобщенных

коммуникативных ситуаций.

С точки зрения научной коммуникации, диалогические компоненты и

диалогические взаимодействия также обладают определенными системными

характеристиками:

Любая научная деятельность есть взаимодействие субъекта с объективным

миром, наложение результатов этого взаимодействия на индивидуальную

картину мира с последующей речевой интерпретацией этого наложения

(гипотеза). Впоследствии другие индивиды (также субъекты познания)

воспринимают эту интерпретацию, транслируемую им посредством знаков

языка (объективных по своей природе, но субъективно отобранных для

данной интерпретации) и интерпретируют ее еще раз (уже в терминах сво-

их субъективных картин мира), соотнося с результатами своих собствен-

ных взаимодействий с объектами и явлениями действительности.

Мотивационная и воздействующая сторона речевого акта в научной ком-

муникации определяется состоянием дисциплинарного когнитивно-

гносеологического тезауруса и строится в соответствии с полнотой или на-

личием/отсутствием объективной информации об исследуемом объекте, а

также с актуальностью и новизной предлагаемого к вербализации в науч-

ном тексте знания.

Институциональность (как принадлежность коммуникативной ситуации

свойственной ей определенной группе коммуникантов в соответствии с их

профессиональными интересами) научного дискурса (как диалогического

единства актуальных высказываний) предопределяет стилистические и

жанровые характеристики научного текста, а также его коммуникативную

направленность на определенного коммуниканта с институционально оп-

ределенными свойствами.

С институциональной принадлежностью коммуниканта связаны и его ин-

дивидуальная система знаний (картина мира), и сфера его текстуально-

тематических интересов в дисциплинарной речевой ситуации. Очевидным

образом эта принадлежность в равной мере будет отражаться в текстуаль-

ной ткани и в стереотипных текстуальных конструктах различной степени

эксплицированности. Эта общность неизбежно найдет отражение в по-

7777

верхностных структурах текста и, следовательно, может быть идентифици-

рована и исследована.

Мы, далее, предлагаем рассмотреть научный текст с трех основных пози-

ций: а) позиция реципиента, рассматривающая диалогически активные со-

ставляющие научного текста, идентифицируемые в процессе понимания (ос-

воения); б) позиция продуцента, включающая диалогически активные ходы,

определяющие содержательную и формальную стороны формируемого текста;

в) позиция дисциплинарного дискурса, определяющая обязатель-

ность/необязательность определенных текстуальных элементов, обеспечиваю-

щих сквозную диалогическую связь как внутри научного высказывания, так и в

границах более широких диалогических систем.

Очевидно, что при любом из этих подходов предстоит осветить не столь-

ко онтологические вопросы диалогики текста, сколько способы ее проявления и

функционирования в эксплицитных (регистрируемых) формах, что предоставит

нам возможность их формально-лингвистического описания.

7788

Часть 2. Категории диалогики текста в научной коммуникации

Лекция 6. Смысловая конвергенция как имманентная характеристи-ка диалогики текста в научной коммуникации

Идея смысловой диалогической конвергенции текста, идея бесконечного

и многомерного диалога, определяемого природой и функциональными свойст-

вами коммуникативных процессов, настоятельно требует тщательной разработ-

ки. Высказанная в работах М.М. Бахтина (1979) мысль о наличии конвергент-

ности, связывающей множества текстов в единые диалогические системы, ука-

зывает на наличие в языковой и речевой ткани специфических текстопострои-

тельных моделей, определяющих наличие сквозных когерентных связей в смы-

словых структурах целых текстуальных массивов. Другими словами, дисцип-

линарный дискурс, который всегда представляет собой сложную совокупность

существующих в научном социуме идей, мыслей, понятий, всегда находит свое

выражение в конвергентных текстах. Явление конвергенции текста в современ-

ной науке часто отождествляется с понятием интертекстуальности, которое

разрабатывалось различными учеными (Ю.М. Лотман, Р. Барт, Ю. Кристева, и

т.д.), однако эти явления не всегда можно считать параллельными в силу разли-

чия некоторых системных характеристик.

Термин «конвергенция» (convergence) довольно широко употребляется в

терминосистемах различных наук и дисциплин. В частности, в нейробиологии

понятие прогрессивной конвергенции связано со способностью мозга формиро-

вать целостные образы из элементарных фрагментов, в климатологии это по-

нятие обозначает зоны взаимопроникновения и смешения течений различных

температур. Список продолжают такие науки, как теология (слияние греческой

философии и библейской веры), геодезия и картография (точка схождения ме-

ридианов), палеогеология (слияние тектонических плит), офтальмология (коор-

динация глаз при фокусировке на объекте) и т.д. В филологии и лингвистике

термин встречается, в частности, в работах по стилистике, где И.В. Арнольд ас-

социирует с понятием синтаксической конвергенции «группу из нескольких

совпадающих по функции элементов, объединенных одинаковым синтаксиче-

ским отношением к подчиняющему их слову или предложению» (Арнольд

2002: 256). Таким образом, широкая востребованность термина «конвергенция»

в современной научной парадигме указывает не только на его изоморфность, но

и на актуальные функциональные характеристики самого явления, присущего в

той или иной мере разнообразным явлениям объективного мира. В лингвисти-

ческом приложении на уровне текста явление конвергенции, сохраняя общена-

учные черты и характеристики, в состоянии раскрыть системно-динамические

свойства научного диалога, понимаемого в самом широком смысле.

Необходимость динамического функционального подхода к описанию

семантики единиц речи в последнее время становится все более очевидной.

Осознание того, что важнейшей функцией языка является коммуникативная

функция, привело к убедительному выводу о невозможности сведения всех ре-

7799

ально существующих в коммуникации языковых явлений к их парадигматиче-

ской семантике. Восприятие языковой деятельности как «динамической иерар-

хии процессов» (Леонтьев 1977) заставляет нас интерпретировать семантику

языковой деятельности в ракурсе коммуникативной деятельности, где происхо-

дит реализация как ее прагматических, так и структурных свойств.

Одной из причин осознания недостаточности статичных системно-

структурных методов исследования коммуникативных и языковых процессов

стал продиктованный процессом развития языкознания выход лингви-

стического анализа за рамки предложения в текст (Александрова 1984). Приня-

тие текста в парадигму объектов исследования, ознаменовавшее собой качест-

венный поворот в лингвистике, тем не менее, находится еще в стадии становле-

ния и развития, о чем свидетельствует, в частности, неопределенность самого

понятия «лингвистика текста». Существующее широкое разночтение понятия

текста демонстрирует не столько недостаточный уровень научной разработки

самой проблемы, сколько неоднозначность и многоаспектность объекта анали-

за. Текст, являясь, несомненно, целостным образованием, «включает в себя не

одну, а несколько взаимодействующих системных целостностей, для каждой из

которых характерен свой уровень онтологической обобщенности, свой план со-

держания и план выражения и своя система категориальных признаков» (Во-

робьева 1991).

Рассмотрение текста предполагает углубленный анализ взаимоотношений

всех компонентов и условий порождения и восприятия, а также анализ ма-

териальных и идеальных структур, определяющих эти процессы. Особое вни-

мание следует, по-видимому, уделить когнитивным, информационным струк-

турам, которые составляют содержательную сторону всякого высказывания.

Рассматривать эти структуры следует не в плане их единичного, изолированно-

го проявления, а в системе их социально-коммуникативного, диалогического

функционирования (Апухтин 1977, Баранов 1990).

Следовательно, важно рассматривать текст не только как продукт некото-

рой, отдельно взятой коммуникативной ситуации, а как относительно авто-

номное (не изолированное, а автономное) «звено» в рамках «бесконечной диа-

логической цепи» (Бахтин 1979) текстов, объединенных общей темой или опи-

сывающих общие или близкие явления действительности. Такие тексты, несо-

мненно, должны обладать свойствами, которые позволяют им вступать в эти

отношения. Такое свойство смыслового соприкосновения Бахтин назвал «смы-

словой конвергенцией».

При рассмотрении этого явления с позиции современной теории текста

возникает необходимость в построении таких моделей коммуникативных про-

цессов, в которых учитывались бы свойства текста как продукта конкретной

коммуникативной ситуации и, одновременно, относительно автономной смы-

словой структуры, определяемой и свойствами отдельного коммуниканта, и

конвенциональными правилами порождения и восприятия, которые функцио-

нируют внутри всей коммуникативной среды, с учетом и субъективных и

обобщенных знаний о материальном и идеальном мире (Богданов 1990).

8800

Действительно, существуют вполне очевидные свидетельства проявления

конвергентных отношений в границах крупных текстовых массивов: общие

сюжеты, общие литературные герои, родство взглядов и т.д. Значительное ко-

личество подобных интертекстуальных корреляций и интерференций объясня-

ются зачастую высокой степенью стереотипичности базовых художественных

сюжетов (сюжетообразующих моделей), обеспечивающих все бесконечное бо-

гатство их литературных реализаций (Ильин 1999). Другой стороной соприкос-

новения эпических, лирических и публицистических образов служит окру-

жающая нас действительность – прототип большинства (если не всей совокуп-

ности) авторских решений (Лотман 1981).

Еще более адекватные сопоставления можно наблюдать в научной ком-

муникации, где преемственность знания, единство объекта исследования, поле-

мика и критика, поиск универсальных и общих решений, стремление к одно-

значному и адекватному толкованию фактов неизбежно приводит к появлению

постоянных и закономерных пересечений идей, постулатов, выводов и конеч-

ных интерпретаций (Котюрова 1998). Известные законы с двойным авторством

зачастую представляют собой продукт того же явления. Эти пересечения не-

возможно объяснить случайностью или авторской прихотью. Они объективны в

силу того, что традиционно научная коммуникация представляет собой поле-

мический диалог, столкновение, подтверждение мнений, цепь коллективных

решений, направленных в своей совокупности на научное постижение объек-

тивного мира в его основных закономерностях. Научный текст как продукт на-

учной коммуникации обладает следующими свойствами, делающими исследо-

вание смысловой диалогической конвергенции особо значимым и актуальным:

1) научный текст (НТ) адекватен не только самому себе и своему рефе-

ренту, но и общему контексту. Другими словами, степень эксплицированности

тема-рематических связей в НТ прямо пропорциональна его информационной

значимости (Крижановская 1996);

2) анализируя НТ, мы можем пренебречь эмоциональным, художествен-

но-эстетическим и социально-прагматическим аспектами, учет которых в силу

их субъективности перегружает исследовательский процесс большим количе-

ством разнородных факторов и характеристик (Леонтьева 1981);

3) научный коммуникативный регистр, как объект филологического ана-

лиза, по сей день является одним из самых малоизученных (Данилевская 1992,

Ворожцов и др. 1990).

По-видимому, явление смысловой диалогической конвергенции следует

рассматривать не только как комплексное явление, обусловленное структурно-

лингвистическими особенностями научного текста, но и как системное явление,

связанное с функциональной природой языковой коммуникации, трактуемой с

точки зрения осмысленной деятельности (Зернецкий 1990, Комлев 1992). Для

научной коммуникации явление диалогической конвергенции может иметь

конституэнтные характеристики. Особенно выпукло указанные характеристики

проявляются в английской научной коммуникации, занимающей на сегодняш-

ний день ведущие позиции в выбранном нами для исследования коммуника-

тивном регистре (Глушко 1980, Гвишиани 1986, Разинкина1980). Действитель-

8811

но, английский научный текст представляет собой один из наиболее развитых

вариантов научного текста, так как именно на нем вербализуется основной объ-

ем научных исследований, поэтому процессы, происходящие в нем, исключи-

тельно значимы, показательны и, следовательно, заслуживают пристального

внимания.

Мы принимаем к сведению тот факт, что англоязычный научный текст не

всегда принадлежит перу этнически англоязычного автора, однако мы не выде-

ляем аутентичность текста в отдельную характеристику, поскольку английская

научная коммуникация давно вышла из географических рамок Великобритании

и США, глобально расширив свое диалогическое поле. Следует отметить, что

текстовые выборки осуществлялись на базе текстов, потенциально объединяе-

мых в конвергентные пары, триады и более длинные цепочки, выделяемые по

тематическим, общедисциплинарным и дискуссионно-полемическим (экспли-

цированные интертекстуальные связи) параметрам.

Анализ функциональных особенностей диалогических отношений в на-

учном коммуникативном регистре в своей моделирующей парадигме может

представлять известный практический интерес (Шабес 1990), связанный с не-

обходимостью освоения экстраполятивных моделей, позволяющих избегать ин-

туитивно обусловленных шагов в процессе текстопорождения (Салимовский

1998). Превращение парадигматических отношений совокупности текстов в

синтагматические отношения текстуального макродиалога даст возможность

по-новому оценить такие характеристики научного текста, как дисциплинарная

преемственность и диахроническая непрерывность при дискретном характере

текстуальных и интратекстуальных построений, а также поможет в какой-то

мере избежать парадоксов (импликативных, метафорических конфигураций и

т.д.), связанных с асимметричной природой знака.

Смысловая диалогическая конвергенция: общежанровый подход В той же мере, в какой каждый текст представляет собой результат всех

предшествующих актов коммуникации или, другими словами, всей речевой де-

ятельности коммуникантов, в той же степени он является и звеном будущей це-

пи коммуникативных актов, возможных посттекстов. Это означает, что текст

необходимо рассматривать как коммуникативную единицу, для которой нере-

левантно традиционное понимание контекста, разработанное для уровня слова

и понимаемое как какое-либо окружение слов, словосочетаний или предложе-

ний. В данном случае подразумевается широкий коммуникативный контекст,

не имеющий формальных или материальных ограничений, «если иметь в виду,

что этот контекст вмещает в себя неопределенного объема жизненный, а сле-

довательно, и вербальный опыт коммуникантов» (Колшанский 1984).

Коммуникация (как динамическая цепь общения, теоретически бесконеч-

ный процесс) предполагает в каждой речевой ситуации наличие предшествую-

щих параллельных и будущих высказываний. Моделирование коммуникатив-

ного процесса не требует восстановления чистой истории фраз – он может быть

адекватно раскрыт простой интерпретацией каждой фразы через коммуника-

тивную связь реальных высказываний. Моделирование истории фраз есть спо-

8822

соб автономного преобразования речевых структур в экстраполяции от реаль-

ной коммуникации, в которой любое высказывание функционирует как звено

онтогенетической и филогенетической цепи бесконечного диалога и одновре-

менной «конечности» каждого отдельно взятого акта общения (Колшанский

1984). Идея бесконечности диалога находит свои истоки у М.М. Бахтина: «Два

высказывания, отдаленные друг от друга и во времени и в пространстве, ничего

не знающие друг о друге, при смысловом сопоставлении обнаруживают диало-

гические отношения, если между ними есть хоть какая-нибудь смысловая кон-

вергенция (хотя бы частичная общность темы, точки зрения и т.п.) (Бахтин

1979).

Явление смысловой конвергенции можно наблюдать, анализируя любые

тексты, порожденные в общих смысловых полях, начиная от реплик бытового

диалога и заканчивая объемными художественными произведениями. Напри-

мер романы «Война и Мир» Л.Н. Толстого и «Gone with the Wind» М. Митчел

конвергентны, ибо оба эти произведения содержат художественный, социаль-

ный и нравственный анализ отношений и процессов в обществе в период войн,

а также тех изменений в социальной среде, которые войны вызывают. Действи-

тельно, большинство романов, посвященных сходным проблемам, будет всту-

пать в конвергентные отношения с разными характеристиками, и в этот ряд

можно поставить произведения таких авторов, как Э. Хемингуэй, Э.М. Ремарк,

Дж. Апдайк и многих других.

Другой, диаметральный по объему и происхождению, пример смысловой

конвергенции – пословицы и поговорки:

(1) East or West, home is best.

(2) There is no place like home.

Кроме взаимной конвергентности эти две пословицы конвергентны и

русской пословице – «В гостях хорошо, а дома лучше». Высказывания, отра-

жающие совокупный опыт поколений, могут быть конвергентны не только

внутри своей этноязыковой среды, но и за ее пределами. Конвергентность по-

добных высказываний очевидна и находит свои корни в этнокультурных пара-

дигмах. При этом, значительное число неконвергентных пословиц указывает на

то, что данное явление не абсолютно и требует анализа.

Другой пример – афоризмы, имеющие много общего с пословицами.

Этому жанровому слою речевой коммуникации также свойственны пересече-

ния культурно-коммуникативных характеристик:

(3) We learn from experience that men never learn anything from experi-

ence. (Shaw)

(4) Experience is the name all men give to their mistakes. (Wilde)

Художественная литература содержит значительное число всевозможных

корреляций и заимствований всех уровней интертекстуальности, начиная от

прямых интерпретаций (например, басни Эзопа в обработке Крылова или пере-

сказ ―The Marvelous Land of Oz‖ Баума, ставший «Волшебником изумрудного

города» у Волкова) и заканчивая туманными аллюзиями и заимствованными

сюжетами.

8833

Диалогические отношения наблюдаются не только в текстах одного жан-

ра, но и в текстах, принадлежащих различным, порой весьма несхожим, с точки

зрения стиля и жанра, высказываниям. Подобные примеры анализируются, в

частности, в книге М.С. Чаковской «Текст как сообщение и воздействие», где

сопоставляются тексты, «которые максимально близки по экстралингвистиче-

скому содержанию, но различны в стилистическом отношении» (Чаковская

1986).

Сопоставление текстов различных коммуникативных регистров указыва-

ет на то, что явление смысловой диалогической конвергенции может быть об-

наружено в достаточно отдаленных коммуникативных ситуациях1. Таким обра-

зом, мы считаем своей целью рассмотрение диалогических взаимоотношений

этих текстов на максимально большом количестве функционально-

динамических уровней языка и речи в направлении выявления конвергентных и

интертекстуальных характеристик. В этой связи вопрос о причинах, порож-

дающих конвергенцию и интертекстуальность на текстовом уровне, а также оп-

ределяющих их системные характеристики, является одним из ключевых в на-

стоящей работе. Возможно, конвергентный потенциал присутствует в каждом

коммуникативном действии, вне зависимости от формы его актуализации.

Однако выявить закономерные характеристики смысловой диалогической

конвергенции на основе одноаспектных парадигматических исследований не

представляется возможным. Вполне очевидно, что такое явление должно иметь

многомерную природу, связанную с наличием свойств, определяющих языко-

вое и речевое поведение и взаимодействие (Grice 1975; Sperber, Wilson 1986).

Поэтому в настоящей работе мы попытаемся вести поиск релевантных характе-

ристик, двигаясь от «общего – к частному», по мере продвижения отсеивая од-

ни свойства рассматриваемых процессов и концентрируя внимание на других.

Смысловая диалогическая конвергенция в когнитивно ориентиро-ванной коммуникации

Анализ основных особенностей, присущих коммуникативным процессам,

а также рассмотрение некоторых свойств основных конституэнтов, опреде-

ляющих эти процессы, указывает на то, что свойства языковых и смысловых

структур текста определяются не только отдельно взятой коммуникативной си-

туацией, но и более широким коммуникативным контекстом. Этот контекст

связан не только с индивидуально отображаемым явлением объективного мира,

но и с общими (конвенциональными) знаниями, присущими членам общества.

Широкий коммуникативный контекст подобного рода не обязательно ог-

раничивается лишь высказываниями с идентичными жанрово-стилистическими

характеристиками, например, научно-популярный текст зачастую конвергентен

монографическому тексту. Тексты, порожденные в различных коммуника-

тивных ситуациях, могут считаться продуктами одной глобальной ком-

1 В дальнейшем мы будем концентрироваться на текстах, представляющих в ос-

новном когнитивно-информационный пласт языковой и речевой продукции.

И

8844

муникативной ситуации, определяемой общими чертами тех индивидуальных и

обобщенных знаний, которые явились основами для их порождения. Такие тек-

сты должны иметь точки соприкосновения смысловых структур, не обуслов-

ленные свойствами конкретной коммуникативной ситуации и вступать при

этом в диалогические отношения друг с другом, вне зависимости от того, всту-

пали ли их авторы в реальные диалогические отношения, или нет.

(1) You interject what you know. You ask it questions. You agree and

disagree. You put up defences, and you do or do not let them break down. You

react and modify your responses as you read in order to come to some kind of

conclusion, to reach an interpretation and to gain an earned opinion.

(Gould)

(2) The crucial fact is that the cognitive constraints on information proc-

essing which require the formation of semantic macro-structures and which or-

ganize acts and speech acts in global units, at the same time have social implica-

tions: they determine how individuals wish, decide, intend and plan, execute and

control, 'see' and understand, their own and others' speaking and acting in the

social context.

(van Dijk)

Приведенные высказывания различаются по многим формальным и ком-

муникативным параметрам:

1) высказывание (1) принадлежит учебному или научно-популярному

жанру, высказывание (2) представляет собой пример научно-теоретического

текста;

2) выбор лексических и синтаксических структур в примере (1) рассчитан

на широкого читателя, текст (2) адресован относительно узкой группе специа-

листов;

3) текст (1) содержит стилистически окрашенные структуры, текст (2) –

стилистически нейтрален; и т.д.

Очевидным, однако, является соприкосновение смысловых структур,

описывающих процессы востребованности индивидуальных знаний коммуни-

канта при восприятии текста. Любое из этих высказываний может занять смы-

словую нишу другого высказывания в соответствующей коммуникативной си-

туации и, хотя риторически и жанрово-стилистически эти тексты не идентичны,

их смысловая наполненность допускает их взаимозаменяемость в конкретном

диалоге. Существует возможность виртуального моделирования коммуника-

тивной ситуации, в которой тексты (1) и (2) вполне могли бы стать репликами

одного диалога, хотя уже сам факт сопоставления этих двух высказываний в

одном контексте можно считать моделированием коммуникативной ситуации.

Общность темы в таких высказываниях определяется свойствами комму-

никативных процессов, или же тем обстоятельством, что они основаны на

единстве как объективного мира, который в них отражается, так и универсаль-

ных свойствах языковых и мыслительных структур, на которые опираются все

коммуникативные процессы. Можно предположить, что тексты, отражающие

закономерности одних и тех же материальных, социальных или идеальных яв-

лений и систем, формируют общее текстуально-смысловое поле. Высказыва-

8855

ния, входящие в это поле и формирующие его, образуют своего рода лингво-

коммуникативную систему, внутри которой проявляется их диалогичность в

форме соприкосновения смысловых структур.

Дисциплинарные текстовые массивы содержат высказывания, которые

вполне могут рассматриваться с точки зрения потенциальных полемических

отношений:

Slang sets things in their proper place with a smile. So, to call a hat 'a lid'

and a head 'a nut' is amusing because it puts a hat and a pot-lid in the same class.

(Bradley)

...as style is the great antiseptic, so slang is the great corrupting matter; it

is perishable, and infects what is round it.

(Fowler)

...originating as slang expressions often do, in an insensibility to the

meaning of legitimate words, the use of slang checks an acquisition of a com-

mand over recognized modes of expression ... and must result in atrophy of the

faculty of using language.

(McKnight)

Предположим, что данные высказывания – звенья одной диалогической

цепи с прямыми диалогическими отношениями. В этой связи мы можем иден-

тифицировать следующие характеристики приведенных высказываний:

1. Все три автора рассматривают проблемы употребления сленга, однако,

если Брэдли воспринимает сленг как явление, по крайней мере, неопасное, так

как понятие «сленг» имеет у него определенную положительную окраску, то

Фаулер и МакНайт рассматривают это явление как крайне отрицательное и

вредное для языка. Такая опозиция может рассматриваться как пример диа-

логической полемики.

2. Высказывание (8) в определенной степени раскрывает и уточняет то,

что в тексте (7) выражено с особой экспрессией, придает ему расширенное тео-

ретическое обоснование и приводит возможность негативных последствий

употребления сленга (atrophy of the faculty of using languagе). Эта когерентная

последовательность представляет модель концептуального развития идеи.

3. В высказываниях (6) и (8) описаны смыслообразующие приемы, на ко-

торых основано формирование и существование сленга: Slang sets things in their

proper place with a smile (6); ...originating as slang expressions often do... (8), что

можно расматривать как вариант конвенргентной диалогической градации.

Здесь можно предложить определение семантической (смысловой) кон-

вергенции как явления диалогического взаимодействия смысловых структур

высказываний, порожденных в едином лингво-смысловом поле, основой кото-

рого выступает общность рассматриваемых явлений, конвенциональность об-

щих и концептуальных знаний коммуникантов и интерактивная диалогическая

природа языковых и коммуникативных процессов.

Само собой разумеется, что такие взаимоотношения не могут не остав-

лять следов в текстуальной ткани. Эти следы не всегда будут маркированными,

однако они всегда успешно идентифицируются при сопоставлении.

8866

Важным условием подобного сопоставления является то, что при анализе

диалогических отношений исследователь сам может задавать критерии вхож-

дения рассматриваемых высказываний в коммуникативную ситуацию, опреде-

ляя границы и степень обобщения смыслового текстового поля, способ, струк-

туру и методику анализа. Это, однако, не ведет к субъективизации или неадек-

ватности результатов анализа, так как исследователь не может и не должен

полностью абстрагироваться от коммуникативной ситуации, породившей текст.

Суть анализа коммуникативных явлений предполагает, что непременным

условием его адекватности является непосредственное участие исследователя в

процессе коммуникации, поскольку анализ высказывания невозможен без

предварительного усвоения, интерпретации, понимания, и тем самым без со-

поставления с собственной индивидуальной языковой системой и системой

общих знаний исследователя. Для адекватного анализа любого коммуникатив-

ного явления исследователь должен прежде стать коммуникантом (реципиен-

том), отражение же результатов анализа требует от исследователя выполнения

функции продуцента. Всякий анализ коммуникативных процессов представляет

собой диалог с объектом исследования.

Смысловая конвергенция в научном (дисциплинарном) диалоге Анализ смысловой конвергенции как диалогического соприкосновения

смысловых структур высказываний (принадлежащих единому смысловому по-

лю), связанных общностью отраженных аспектов реального мира, конвенцио-

нальностью индивидуальных знаний коммуникантов, а также интерактивной

природой коммуникативных процессов, позволяет выделить ряд закономерно-

стей:

1. Основной целью научного текста является хранение и передача новой

когнитивной информации с целью изменения состава системы индивидуальных

знаний реципиента, поэтому наиболее отчетливо смысловая диалогическая

конвергенция простматривается именно в текстах научного стиля (Каменская

1990). Действительно, анализ любого явления требует такой субстанции, кото-

рая в наибольшей мере соответствовала бы системным требованиям. Поскольку

анализ смысловой конвергенции удобнее проводить на материале, отражаю-

щем наиболее объективные представления и включающем наименьшее количе-

ство внесистемных параметров (субъективный взгляд, эмоциональные компо-

ненты, агрессивная прагматика), научный текст представляет собой практиче-

ски идеальный текстуальный субстрат

2. Направленность на определенную аудиторию, соответствие текста

коммуникативной компетенции и когнитивным целям этой аудитории, ритори-

ческая оформленность, эксплицированность всех релевантных смыслов в пре-

делах, обусловленных отражаемым объектом, смысловая и концептуальная

преемственность (соответствие конвенциональным общественным знаниям)

позволяют адекватно сопоставлять смысловые структуры научных текстов.

3. Способность формировать устойчивые смысловые текстовые поля

(коммуникативные макроситуации) как саморазвивающиеся и самоподдержи-

8877

вающиеся диалогические системы и высокая степень диалогичности в научной

коммуникации позволяют рассматривать совокупность научных текстов, объе-

диненных общим объектом анализа, как «бесконечное смысловое пространст-

во» (Зотов 1995).

В той мере, в какой «бесконечное смысловое пространство» определяет

глубину и широту научного анализа того или иного явления, диалогическая

система научной коммуникации определяет преемственность и конвенциональ-

ность информационных смысловых структур, их сопоставимость и взаимопро-

никновение.

Благодаря ориентации на уже созданное, научный текст осуществляет

связь между старым и новым, он включается в механизм действия традиции.

Этот механизм регулирует не только порождение, но и восприятие научного

текста: фонд уже созданных и «канонизированных» текстов составляет общую

память автора и читателя и служит материалом, на котором вырабатываются их

общие профессионально-речевые навыки (Славгородская 1982: 5).

Потенциально высказывания вполне могли появиться в одной коммуни-

кативной ситуации, чтобы стать репликами реального диалога. Актуально же,

будучи письменными текстами, они входят в коммуникативную макроситуа-

цию более высокого уровня, объединяющую все высказывания, которые опи-

сывают процессы импликации, а также восприятия и порождения текста в бо-

лее широком смысле. Для наблюдения конвергентных смысловых взаимоотно-

шений подобных текстов достаточно определить границы этой макроситуации.

Можно предположить, что в ее пределах все высказывания будут семантиче-

ски и диалогически конвергентны друг другу, вне зависимости от условий

их появления.

Рассмотрение подобных смысловых взаимоотношений между различны-

ми текстами как взаимоотношений конвергентных текстов дает возможность

анализировать на лингво-когнитивном уровне процессы развития и становле-

ния научных идей и взглядов, сопоставлять точки зрения различных авторов,

находить точки соприкосновения в междисциплинарных и межаспектных под-

ходах к решению комплексных проблем.

Специфика научной коммуникации (ее диалогичность и преемственность

составов смыслов) позволяет прослеживать наличие смысловых взаимоотно-

шений с различными свойствами.

Смысловую конвергенцию в научной коммуникации, таким образом,

можно отнести к свойствам, отражающим существующий баланс между мнени-

ем отдельного ученого (анализирующего порой частные свойства того или ино-

го явления) и наличием совокупного системного, панорамного взгляда на вещи.

Данная разноплановость расширяет границы потенциальной коммуника-

тивной макроситуации1, а анализ смысловой конвергентности не может и не

должен ограничиваться текстами, идентичными или сходными по содержанию.

1 Расширенные границы коммуникативной ситуации, как в данном случае,

обеспечивают многоаспектный анализ несхожих или содержательно дистанцированных тек-

стов

8888

Одним из основных свойств смысловой диалогической конвергенции следует,

таким образом, признать наличие смысловых взаимоотношений между выска-

зываниями, которое определяется не столько параллельностью их концептуаль-

но-смыслового наполнения, сколько общностью рассматриваемого явления, его

местом и значимостью в системе конвенциональных знаний индивида и всего

социума.

Логично предположить, что точки зрения авторов рассматриваемых тек-

стов могут не только не совпадать, но и противоречить друг другу, а также

быть диаметрально противоположными.

Таким образом, рассматривая специфические черты конвергентных науч-

ных текстов, можно отметить наличие устойчивых смысловых диалогических

взаимоотношений, имеющих место в процессах формирования научного знания

как индивида, так и общества в целом.

Поскольку текст (как коммуникативное явление) не существует автоном-

но, а каким-либо образом входит в коммуникативную ситуацию того или иного

«уровня обобщенности» (Бахтин 1979), то явление смысловой диалогической

конвергенции должно рассматриваться также в пределах коммуникативной си-

туации соответствующего уровня обобщенности.

Исследователю, в свою очередь, необходимо занимать позицию реципи-

ента, имея целью осуществление адекватного сопоставительного анализа смы-

словых структур сравниваемых высказываний. Поэтому, в том, что касается на-

учно-теоретических текстов, материал должен соответствовать языковой и

коммуникативной компетенции исследователя. Более того, исследователь дол-

жен быть знаком с макроконтекстом (much richer sense of context (Dillon 1988)),

в котором эти высказывания появились, то есть обладать определенной теоре-

тической компетенцией. В этой связи следует подробнее остановиться на мето-

дических схемах и подходах, адекватных для анализа явления смысловой диа-

логической конвергенции.

Проблема исследования смысловой диалогической конвергенции текстов

в научной коммуникации предполагает также решение вопроса о выборе адек-

ватных методик ее идентификации и анализа. В современной лингвистической

науке используются различные методы и приемы анализа формально-

логических, лингвостилистических и семантических структур текста.

В частности, М.С. Чаковская в своих работах (Чаковская 1986; 1990)

применяет сравнительный лингвостилистический анализ, затрагивающий лек-

сико-синтагматический и ритмический аспекты стилевой принадлежности тек-

стов, отбираемых по принципу «одинаковости» содержания (Чаковская 1986).

Данная методика позволяет провести контрастивно-сопоставительный анализ

текстов, принадлежащих к различным коммуникативным регистрам (например,

при сравнении текстов научного и художественного жанров), но сопоставимых

в плане смысловой наполненности (в нашем контексте – диалогически конвер-

гентных). Однако автор не ставит своей целью анализ «одинаковости» по со-

держанию, а принимает его как данность.

В нашем случае подобная методика не позволяет достичь поставленных

целей, так как основным объектом анализа являются смысловые взаимоотно-

8899

шения высказываний, а не их стилистические особенности (Мурзин, Штерн

1991; Hickey 1989). Поскольку для исследования в основном выбраны тексты

одного коммуникативного регистра, надобность в контрастно-

сопоставительном анализе стилистического аспекта отпадает.

Л.В. Славгородская в работе «Научный диалог (лингвистические пробле-

мы)», в свою очередь анализирует актуальные проявления в научной коммуни-

кации заведомо конвергентных текстов, порожденных в реальных диалогиче-

ских ситуациях – научных дискуссиях. Такой подход к анализу диалогических

взаимоотношений также кажется недостаточно релевантным, поскольку он, ог-

раничиваясь реальным диалогом, не предполагает анализа текстуальных и ин-

тертекстуальных проявлений в рамках обобщенных диалогических макроси-

туаций.

В работах, посвященных проблемам интертекстуальности (Ю.М. Лотман,

Р. Барт, Ю. Кристева, Е. В. Михайлова, Е.А. Баженова, В.Е. Чернявская), слу-

чаи заимствования и реализации элемента "чужого" текста, рассматриваются

как проявления интертекстуальности. В случае конвергентных текстов зачас-

тую заимствования не наблюдается вовсе, хотя методики анализа диалогиче-

ских связей во многом адекватны.

Формально-логические методы также представляются нерелевантными в

силу того, что нашей целью является рассмотрение взаимоотношений не струк-

турных, а содержательных, смысловых, когнитивных образований в рамках

расширенных коммуникативных систем, или в данном случае, смысловых тек-

стовых полей. Следует отметить при этом, что такие тексты часто формально

не связаны, и их диалогическая сопоставимость может быть обнаружена только

на смысловом уровне.

Что касается методик, применяемых для анализа формирования смысло-

образующих единиц (например пропозиций) и их взаимоотношений внутри

коммуникативных построений, то такие методики, хотя и позволяют выявить

структурно-системные семантические отношения единиц текстуальной модели,

не дают, однако, возможности синтезировать смысловую структуру текста в

виде обобщенной схемы (Лосев 1982). Будучи явлениями нелинейными и не-

дискретными, смысловые структуры высказываний требуют интегрального

восприятия. Смысл текста как интеграция конкретных значений (Жинкин 1982)

требует таких методик анализа, которые рассматривали бы его как целостное

образование. Исследование смысловых структур текстов, по сути, тождествен-

но исследованию результатов восприятия (Grimes 1975).

Методы анализа должны, в первую очередь, опираться на процессы ус-

воения и построения ментальных текстуальных моделей, которые можно под-

вергнуть смысловому сопоставлению и сопоставительному анализу. Требова-

ния к интегральному, модельному характеру таких методик указывают на необ-

ходимость предварительного понимания исследователем эксплицированных

смыслов с последующей интерпретацией их в условиях виртуальной коммуни-

кативной ситуации.

В силу того, что виртуальная коммуникативная ситуация существует

лишь в рамках ситуации диалогического сопоставления текстов, она может

9900

быть отражена в виде дистрибутивной интерпретации этого диалога. Учитывая,

что интерпретация понимается как «когнитивный процесс и одновременно ре-

зультат в установлении смысла речевых и/или неречевых действий» (Краткий

словарь когнитивных терминов 1997), представляется возможным использовать

интерпретационные модели для идентификации и анализа явления смысловой

диалогической конвергенции текстов. В частности, подобная методика анализа

текста, основанная на вычленении макростратегий, применялась Т. ван Дейком

(1977). Однако методика макростратегий не всегда удовлетворяет требованиям

анализа ввиду того, что предполагает сведение к минимуму количества и каче-

ства интерпретируемых аспектов с целью упрощения результирующей модели.

Анализ диалогических отношений текстов через анализ их пропозицио-

нальных структур с последующим их сопоставлением не представляется реле-

вантным, так как требует нивелирования ситуативной прагматики высказыва-

ний, в то время как диалогическое сопоставление в рамках виртуальной комму-

никативной ситуации дает положительный результат. Это, по всей видимости,

связано с тем, что коммуникативные единицы приобретают относительно авто-

номную качественную специфику, отличающую их от единиц собственно ког-

нитивного компонента (в данном случае – пропозиции) (Шабес 1990). Поэтому

коммуникативные единицы способны сохранять когнитивный и прагмати-

ческий компонент не только вне «своей», но также и внутри «чужой» ком-

муникативной ситуации.

Одной из особенностей научного текста, присущей ему в связи с прева-

лирующим значением именно смысловых, когнитивных структур, является его

подверженность достаточно вольному членению на смысловые блоки (Серкова

1968). Причем это членение часто зависит от коммуникативной позиции реци-

пиента, подвергающего текст членению. Очевидно, этот фактор связан напря-

мую с диктематическими характеристиками текстовых иерархий (Блох 2000).

Реципиент свободно выбирает релевантный и валидный состав смыслов

любой протяженности из текста также любой протяженности, и данная

практика не встречает сопротивления ни со стороны автора текста, ни со сторо-

ны самого текста. Это свойство научной коммуникации позволяет исследовате-

лю при делении текста на фрагменты ориентироваться не столько на его автор-

ское членение, сколько на соотносимость знаковых текстуальных фрагментов с

текстуальными составами смыслов (Сухих 1990, Тер-Минасова 1980).

В данной работе мы не верифицируем научные тексты на предмет их ис-

тинности/ложности, релевантности/нерелевантности или адекватно-

сти/неадекватности ни с позиций лингвистики, ни с позиций смежных дисцип-

лин. Мы лишь выявляем и анализируем их взаимоотношения в границах общих

коммуникативных макроситуаций. Примеры отбираются в соответствии со сте-

пенью их презентабельности и релевантности тому виртуальному диалогиче-

скому пространству, в которое мы их помещаем в соответствие с их принад-

лежностью единому дисциплинарному дискурсу. Такой виртуальный диалог

вполне укладывается в схему дистрибутивного анализа, с той лишь разницей,

что компонентами дистрибуции в нем выступают полноценные текстуаль-

ные образования, а парадигмой становится макродиалог – текстуально-

9911

смысловое поле, то есть – тексты, представляющие в нашем случае дисци-

плинарное знание.

Выстаиваемые в процессе анализа коммуникативно-когнитивные «макро-

синтагмы», в границах которых и проявляется смысловая диалогическая кон-

вергентность, – не представляют собой абсолютно новый или искусственно

формируемый феномен (Топоров 1983). Такие конфигурации в научной комму-

никации нередки и вполне функциональны.

Разнообразие диалогических форм и элементов языка и речи системно,

функционально и формально представляет ряд парадигм. Элементы каждой па-

радигмы неизбежно отвечают специфичным (для каждой парадигмы) требова-

ниям и обладают определенными общими свойствами вне зависимости от раз-

нородности характеристик. Многоаспектность и внутренняя сложность компо-

нентов диалога затрудняют идентификацию этих определяющих парадигму ха-

рактеристик, однако не отрицают ее вовсе. Следует лишь помнить, что для ус-

пешной типологизации рассматриваемых в данной работе отношений надо точ-

но определить параметры, по которым будут определяться конституэнтные

свойства того или иного явления.

Способность коммуниканта формировать конвергентную мысль, созда-

вать конвергентный текст и воспринимать созданные другими коммуникантами

конвергентные тексты в различных областях языковой и коммуникативной дея-

тельности следует отнести к одному из важнейших свойств человеческого ра-

зума. В значительной мере это свойство определяет процессы в когнитивной

сфере деятельности – в науке. В научной парадигме волевой и поведенческий

поиск и сопоставление конвергентных смысловых составляющих определяют

как преемственность и кумулятивность знания, так и диалогичность и интер-

текстуальность знакового продукта – научного текста. Этот продукт, в свою

очередь, оказывается всякий раз очередной ступенью в бесконечном синхрон-

ном и диахронном процессе формирования целостной объективной картины

мира – абсолютной цели научных исканий.

Данное утверждение конкретизируется рядом положений:

Поскольку формирование системы индивидуальных знаний ком-

муниканта происходит не только в процессе его взаимодействия с мате-

риальным миром, но и в процессе освоения накопленных обществом зна-

ний об этом мире, системы концептуальных и общих знаний индивидов

также являются, в определенной степени, конвергентными. Смысловые

структуры текстов, будучи сформированными на основе таких систем

конвенциональных знаний, могут рассматриваться не только в рамках тех

коммуникативных ситуаций, продуктами которых они являются, но и в

пределах более широких коммуникативных систем (текстуально-

смысловое поле, глобальная коммуникативная макроситуация, цепь бес-

конечного диалога и т.д.). Это означает, что каждую локальную речевую

ситуацию (будь то научная дискуссия в узком кругу, семинар или чтение

письменного научного текста) можно считать частью некоего общего

коммуникативного процесса (макроситуации). Каждый текст, порожден-

ный или воспринимаемый в такой макроситуации, может считаться кон-

9922

вергентным (в разной мере) всем текстам, порожденным и воспринимае-

мым в актуальных коммуникативных ситуациях, являющихся составны-

ми частями общего коммуникативного макропроцесса.

Особенно заметна текстуальная диалогичность в системе англоязычной

научной коммуникации. Конституэнтные признаки английского научного

текста и системные особенности научного диалога определяют первосте-

пенную важность когнитивного аспекта высказывания. Высокая степень

преемственности информационно-смысловых структур в пределах ком-

муникативных макроситуаций и релевантность языковой, коммуникатив-

ной и теоретической компетенций коммуникантов позволяют проводить

адекватный сопоставительный анализ смысловых структур высказываний

научного коммуникативного регистра.

Формируя текстуально-смысловое поле, смысловые структуры дисцип-

линарных текстов могут вступать в диалогические связи, не обусловлен-

ные конкретной коммуникативной ситуацией, но наблюдаемые в процес-

се их сравнительного коммуникативно-семантического анализа. Это

свойство обусловлено явлением смысловой конвергенции, то есть смы-

слового диалогического соприкосновения высказываний, определенного

общностью объектов отражения и контекстуальной соотносимостью сис-

тем общих и концептуальных знаний коммуникантов.

Диалогическая сущность научной коммуникации определяет специфиче-

ские черты научно-теоретического текста с точки зрения образования

смысловых текстовых полей, обладающих высокой степенью релевант-

ности и конвергентности. Специфика научного диалога (адекватность,

преемственность, конвенциональность значений и смыслов, единство

отображаемого явления и средств отображения; адекватность компетен-

ции коммуникантов и т.д.) предопределяет наличие широкого диапазона

смысловых диалогических взаимоотношений текстов, дисциплинарно

принадлежащих единому текстовому смысловому полю.

В соответствии со структурными особенностями научного текста выде-

ляются два вида смысловой текстовой конвергенции: а) эксплицирован-

ная конвергенция, которая характеризуется экспликацией в тексте марке-

ра смысловых диалогических, интертекстуальных взаимоотношений со

смысловыми структурами других текстов (сноски, ссылки, цитации и

т.д.); б) неэксплицированная смысловая конвергенция, для которой ха-

рактерно отсутствие в тексте специального маркера смысловой связи с

другими текстами.

Диалогическая сопоставимость смысловых структур конвергентных тек-

стов определяет три уровня смысловой конвергенции: а) позитивный

уровень смысловых взаимоотношений, наблюдаемых при высокой степе-

ни «согласия» смысловых структур рассматриваемых текстов, при их

смысловой параллельности; б) негативный уровень смысловой конвер-

генции, имеющий место при противоречии в смысловых структурах кон-

вергентных текстов; в) амбигуентный уровень смысловой конвергенции,

9933

характерный для тех случаев, когда сравнимость смысловых структур

конвергентных текстов выходит за рамки их согласия или противоречия.

Типологические особенности явления смысловой диалогической конвер-

генции определяются структурно-системными свойствами смысловых тексто-

вых полей или коммуникативных макроситуаций, в рамках которых наблю-

даются явления смысловых взаимоотношений текстов. Выделены три основных

типа смысловой конвергенции:

а) концептуальная смысловая конвергенция, которой свойственна отно-

сительная близость понятийных тезаурусов коммуникантов, то есть того,

что стало основой формирования смысловых структур рассматриваемых

текстов. Данный тип смысловых взаимоотношений в наибольшей мере

отражает диалогическую природу коммуникативных процессов в научной

коммуникации;

б) референциональный тип смысловой конвергенции, характерным при-

знаком которого является единство отражаемых в текстах явлений, кото-

рое и находит свои корни в адекватности теоретических познавательных

процессов явлениям действительности;

в) тематический тип смысловой конвергенции, определяемый общностью

тем рассматриваемых высказываний и отражающий жанровые взаимосвя-

зи различных областей знаний, детерминируя возможность междисцип-

линарного подхода к рассмотрению теоретических конструктов.

Текстуально-смысловые поля или коммуникативные макроситуации, оп-

ределяющие основные типологические особенности смысловых диалогических

взаимодействий, образуют разветвленные иерархические структуры, системно

входя одно в другое; например, текстуально-смысловое поле с концептуальным

типом смысловых взаимоотношений может являться системной частью тексту-

ально-смыслового поля, определяющего референциональный тип смысловой

конвергенции; последнее может также являться системной частью тематиче-

ского смыслового поля или тематической макроситуации.

Диалогическая сущность научной коммуникации обеспечивает формиро-

вание устойчивых смысловых полей конвергентных текстов различной степени

близости и адекватности. Высказывания, формирующие такие смысловые поля,

могут рассматриваться не только в границах конкретной коммуникативной си-

туации, но в более обширном диалогическом контексте, где они демонстриру-

ют широкий спектр смысловых взаимоотношений. Эти взаимоотношения могут

быть выявлены в процессе анализа и подвергаются идентификации и классифи-

кации. Объективность оценки данных отношений определяется степенью вла-

дения, со стороны исследователя, макроконтекстом соответствующего тексто-

вого смыслового поля.

Степень обобщенности смысловых текстовых полей и нелимитирован-

ность их границ позволяют предположить наличие большей степени свободы в

смысловых диалогических отношениях единиц текстового поля (как коммуни-

кативной макроситуации) в сравнении со смысловыми взаимодействиями еди-

ниц реального диалога.

9944

Лекция 7 Многомерность авторского аспекта в научной коммуника-ции

Конвергентные тексты формируют дисциплинарный текстуалитет, своего

рода макродиалог, в силу чего они могут вступать в диалогические отношения,

проявляющиеся в тексте в виде набора стереотипных конфигураций разной

степени обязательности. Эти конфигурации вполне можно идентифицировать и

подвергнуть лингвистическому анализу. Англоязычная научная коммуникация,

в силу ряда причин, демонстрирует устойчивые парадигмы таких взаимодейст-

вий, имеющих очевидную экспликацию в тексте. В данной главе мы предлага-

ем рассмотреть наиболее типические, продуктивные и распространенные сис-

темы диалогического взаимодействия, маркированного в конвергентных тек-

стах.

В зависимости от позиции исследователя можно выделить несколько ос-

новных подходов к анализу эксплицированных, диалогически обусловленных

конфигураций. Имеет смысл рассмотреть интертекстуальные проявления с по-

зиции продуцента научного текста, осознанно и целенаправленно включающего

элементы дисциплинарного текстуалитета в свой текст, с одной стороны, в ка-

честве маркера конвергентной принадлежности к этому текстуалитету, с другой

– в качестве фактора приращения или расширения диалогического пространст-

ва, в котором существует его продуцентный текст, в третьих – в функции сво-

его рода фактора «увеличения аргументирующей силы» (Зотов 2000), и, нако-

нец, в качестве обеспечения необходимого для адекватного освоения реципиен-

том когнитивной составляющей фонового или предварительного знания.

В научной коммуникации речевая ситуация имеет дуалистические харак-

теристики. С одной стороны, в силу «отложенности» (Бахтин 1979) ответных

речевых действий диалогические ситуации в научной коммуникации реализу-

ются виртуально, с другой – существует целый ряд текстов, которые можно

рассматривать в качестве прямых ответов на «предыдущие» (Там же) тексты1.

Подобные высказывания, которые принято называть «вторичными» (Зотов

2000), в нашем контексте предлагается рассматривать как особый тип конвер-

гентных отношений в диалогике текста.

В данной главе мы предполагаем рассмотреть многомерные характери-

стики авторского аспекта, способы вербализации и свойства локального кон-

текста, а также некоторые характеристики диалогики вторичного текста в анг-

лоязычной научной коммуникации.

Аспект как явление научного подхода С точки зрения общенаучной онтологии аспект можно рассматривать как

функционально значимую структурную единицу, отражающую относительно

самостоятельный интегрированный фрагмент познания. Аспект закономерно

включает в себя некий комплекс явлений и/или их характеристик, выделенный

1

К таким текстам можно отнести рецензии, обзоры, интерпретации и т.д

9955

для анализа из общей структуры какого-либо объекта. Естественно, выделение

того или иного аспекта определяется не прихотью исследователя, а необходи-

мостью поэтапного изучения. Соответственно, аспект может составить лишь

такой системный элемент, который можно «извлечь» из системы, не нарушая

при этом его функциональных свойств.

Отчуждая таким образом один из системных элементов, исследователь

обретает способность произвести с ним операции, которые были бы невозмож-

ны с интегратом – элементом, анализируемым в неразрывной системной связи.

Практика научной деятельности показывает, что любой объект можно умозри-

тельно или даже материально разделить на составляющие. Каждая из таких со-

ставляющих существует как самостоятельный объект исследования и становит-

ся основой для построения отдельной теоретической модели, не нарушая един-

ства системы.

Авторский аспект как объект лингвистического исследования Авторский аспект научного текста, рассматриваемый в предлагаемом ра-

курсе, т. е. с точки зрения его проявления в тексте научной работы, до настоя-

щего момента не был предметом полного научного исследования и не рассмат-

ривался как важнейший параметр текстовости научных жанров. Более того, не-

смотря на наличие фундаментальных работ, посвященных проблемам научной

коммуникации и лингвистики научного текста (Дридзе 1976, Бахтин 1979, Па-

виленис 1983, Славгородская 1986, Каменская 1990 и т.д.), можно отметить, что

их число пока явно недостаточно, при этом направление, в русле которого ис-

следуется дисциплинарный дискурс, является молодым, а само явление – не-

достаточно изученным (Лаврентьева 1993, Котюрова 1996, Кожина 1998, Али-

каев 1999).

Текст и его авторство в понимании традиционной лингвистики текста,

теории дискурса и коммуникативных теорий, представляется явлением одно-

мерным (продуцент), двумерным (продуцент + реципиент) и трехмерным (про-

дуцент – текст-знак – реципиент). Вместе с тем существует и коммуникативный

регистр, в котором однозначность «продуцентного» авторства может быть рас-

ширена вполне адекватным образом. Действительно, значительное количество

ссылок, референций и упоминаний других ученых и их работ в научном тексте

указывает на то, что авторство в этой жанровой нише вполне может опреде-

ляться бόльшим количеством измерений.

Исследование многомерности авторских характеристик в научном ком-

муникативном регистре, выявление его закономерных черт и анализ форм и

способов актуального проявления настоятельно требует пристального внима-

ния и в нашем контексте для данного раздела диктует постановку следующих

задач:

Исследовать характерные черты и свойства научного коммуникативного

регистра и научного текста как актуального знакового проявления науч-

ной деятельности.

Определить понятие аспекта и авторского аспекта, в частности.

9966

Выделить многомерные характеристики авторского аспекта в научной

коммуникации.

Провести анализ фактического материала и выделить типы и виды интег-

рируемых реципиентом авторских элементов.

Определить функциональные и парадигматические свойства исследуемых

явлений.

Определить модельные закономерности феномена многомерности автор-

ского аспекта в научном тексте.

Предполагается, что в общем смысловом поле диалогики научного текста

авторские характеристики представляют значительный интерес не только в си-

лу своей обязательной заявленности, но и в силу того, что традиционно про-

блематика исследований диалога связана с исследованием адресантно-

адресатных характеристик высказывания.

Научная коммуникация и ее релевантные характеристики с точки зрения авторских составляющих

Научная коммуникация, как известно, представляет собой систему позна-

вательно-аналитических действий и вербально-знаковых результатов этих дей-

ствий, ориентированных на формирование устойчивых источников объектив-

ной информации о предметах и явлениях окружающего мира, включая как его

материальные, так и нематериальные области.

Основным материальным объектом, представленным в научной комму-

никации, принято считать научный текст – текст, ориентированный на хране-

ние, передачу и распространение объективных знаний о действительности. На-

учный текст, являясь продуктом вербализации индивидуального и институцио-

нального теоретического опыта – продукта научного отражения процессов объ-

ективного познания, имеет ряд особенностей:

Текст транслирует от одного коммуниканта другому некую теоретиче-

скую модель - описание объективных и закономерных системных свойств

исследуемого объекта.

Текст содержит в развернутом линейном виде набор необходимых и дос-

таточных смысловых составляющих, которые позволяют продуценту

вербально выразить, а реципиенту умозрительно представить и концепту-

ально освоить системную сущность объекта.

Парадигма системообразующих элементов, представленная в тексте, вы-

строена с учетом системной значимости и структурной иерархии послед-

них.

Текст когнитивно ориентирован на предполагаемого реципиента, то есть

включает такие смысловые элементы, которые: а) соответствуют харак-

теристикам индивидуального тезауруса реципиента, б) соответствуют его

познавательным потребностям (обеспечивают понимаемость и содержат

новую информацию).

Стиль и композиционное построение научного текста соответствуют вы-

бранному коммуникативному регистру, когезивные и когерентные свой-

ства текста обеспечивают адекватное и однозначное понимание, и одно-

9977

временно генерируют потребность в усвоении и применении представ-

ленной модели как на практике, так и в дальнейшей теоретической дея-

тельности.

Строение научного текста традиционно определяется объектом и науч-

ным методом исследования. Следовательно, структурно текст отражает основ-

ные закономерности системной модели исследуемого объекта, включая ее

структурно-функциональную иерархию и парадигматические отношения эле-

ментов в границах уровней иерархии. Развертывание текста, таким образом,

осуществляется в двух перпендикулярных плоскостях: по горизонтали – рас-

крытие парадигматических свойств системно однородных элементов, и по вер-

тикали – раскрытие функциональных особенностей системно разнородных

элементов. Стратегия вербального развертывания рассматривается как интег-

рирующая составляющая плана содержания, приводящая к реализации экспла-

наторной силы знакового продукта.

Научный текст является результатом вербального мышления индивида,

исследующего при помощи понятийного аппарата какой-либо науки опреде-

ленную научную проблему. С лингвистической точки зрения научные тексты

репрезентируют в естественно-языковой форме некое обобщенно-

индивидуальное знание о действительности, т.е. они имеют знаковый характер.

Любой научный текст представляет собой знаковую модель некоторого мысли-

тельного содержания и воспроизводит фрагмент концептуальной системы авто-

ра текста - познающего субъекта.

Поскольку всякий научный текст создается для воплощения какого-то

нового знания, которое и составит его уникальное содержание, а именно то, что

отличает данный текст от других, можно предложить считать это новое знание

собственно информацией текста, позволяющей выделить его рему. Именно ре-

ма научного текста наиболее интересна с точки зрения его авторских характе-

ристик.

Научный дискурс характеризуется высокой степенью интертекстуально-

сти, и поэтому опора на прецедентные тексты и их концепты для рассматри-

ваемого дискурса является одним из системообразующих признаков. Интертек-

стуальные связи применительно к тексту научной работы представлены в виде

цитат и ссылок и выполняют референционную, оценочную, этикетную и деко-

ративную функции (Михайлова 1999:15).

С точки зрения общенаучной онтологии аспект можно рассматривать как

функционально значимую структурную единицу, отражающую относительно

самостоятельный интегрированный фрагмент познания. Авторский аспект в на-

учной коммуникации можно, таким образом, рассматривать как концептуально-

диалогическую составляющую текста, определяемую персонифицированной

модальностью и выраженной субъектной компонентой. В силу специфичной

прагматики научного дискурса авторские вводные в научном высказывании

часто имеют дистантно-интегрированный характер за счет привлечения «чужо-

го» авторства.

9988

Продуцентное авторство в научной коммуникации Авторство текста в научной коммуникации представляется явлением

многоплановым. С одной стороны, имеет смысл говорить о юридическом ав-

торстве, которое включает в себя понятие об авторских правах и требование

специальным образом маркировать интертекстуальные связи с использованны-

ми источниками (ссылки, сноски, цитации, библиографические списки). Эти

требования определяют некоторые стереотипные характеристики научного тек-

ста и позволяют эксплицитно реализовать его диалогические свойства.

С другой стороны, у каждого текста функционально существует проду-

цент, который тем или иным способом, осознанно или интуитивно, маркирует

свое отношение к тем или иным элементам текста, соотнося их с собственными

и «освоенными чужими» мыслями, моделями, точками зрения и т.д. Здесь мы

можем говорить об интеллектуальной собственности, идентифицировать кото-

рую в спорных ситуациях без применения экспертных исследований довольно

затруднительно. Уместно в этой связи вспомнить о прецедентах двойного и

тройного авторства, что не только возможно, но и зафиксировано в целом ряде

случаев.

В задачу настоящей работы не входило проведение экспертизы авторства

анализируемых в настоящей работе текстов ни с точки зрения юридических, ни

с точки зрения интеллектуальных прав. Нас интересовало лишь то, каким обра-

зом в научном тексте существуют и сосуществуют различные планы проду-

центного и непродуцентного авторства безотносительно моральных или юри-

дических норм и договоренностей.

Экспликаты продуцентного авторства

Рассматривая авторскую составляющую текста как неотъемлемый ком-

понент смыслового развертывания высказывания, следует подчеркнуть значи-

тельную вариативность знаковых реализаций «продуцентного авторства» в на-

учной коммуникации. Продуцентное авторство включает в себя текстовые ком-

поненты, представляемые продуцентом как его собственные информативные

единицы. Продуцентное авторство в научной коммуникации, представленное

таким образом, предполагает определенный состав мнений, точек зрения, пози-

ций ученого, которые выражаются в языковых знаках и вводятся различными

эксплицирующими элементами:

(1) The only answer that I can give to the question, how do you know? (e.g.,

that «Women are female» is analytic) is to give other linguistic characterizations

(«woman» means adult human female) or, if pushed by the insistent how-do-

you-know question beyond linguistic characterizations altogether, to say «I

speak English».

(Searle).

Формирование высказывания «от первого лица» предопределяет в какой-

то степени прямую, продуцентную авторскую маркированность вербализуемых

смысловых составляющих и позволяет вычленить эксплицированный автор-

ский компонент на знаковом уровне текста. Экспликаты типа: I can give…, I

know…, I have never done or even seen…, I have never looked… обязательно

9999

формируют соотнесенность текста и его когнитивных элементов с собственно

продуцентом, маркируя прямую авторскую принадлежность. В английском на-

учном тексте традиция применения местоимения первого лица единственного

числа не противоречит требованиям к стилю текстов этого коммуникативного

регистра.

Использование местоимений первого лица единственного числа в качест-

ве маркера продуцента текста в англоязычной научной коммуникации имеет

ряд характеристик. Поскольку когнитивный семантический ряд в силу познава-

тельных свойств этого коммуникативного регистра диалектически отделен от

продуцента (целью научного текста является описание объективного мира в его

закономерностях), субъектный продуцентный компонент высказывания может

включать, в основном, семантические вводные (Before I examine the history.., I

have chosen.., I have dwelt…) и модальные смысловые элементы (I believe it is

important.., I am acutely conscious.., I should like to demonstrate…).

Причем грамматически, такая семантически вводная конструкция зачас-

тую является главным и первым придаточным, а основная (с когнитивной точ-

ки зрения) часть представлена в форме второго и третьего придаточных. Мож-

но отметить, что в большинстве случаев эта закономерность соблюдается: ког-

нитивная доминанта выступает в форме подчиненной грамматической конст-

рукции. Этот факт говорит о том, что зачастую в научной коммуникации такая

логическая зависимость грамматических и когнитивно-смысловых единиц яв-

ляется стилистическим явлением с определенной прагматикой. По всей види-

мости, используя структуры с модальной семантикой, автор стремится таким

образом сфокусировать внимание реципиента на выбранных когнитивных

фрагментах, размещая их в завершающей части фразы, и придать им в опреде-

ленной степени авторские субъективные характеристики.

Подобная структурно-смысловая соотнесенность продуцента с объектом

описания действительно формирует вполне наблюдаемые специфические свой-

ства эксплицитного продуцентного авторства. Можно также отметить, что экс-

пликации такого рода имеют, несомненно, определенную диалогическую праг-

матику. Эти элементы обеспечивают наличие адресантной единицы в тексту-

альной канве, безличной или неопределенно-личной по своей актуально-

смысловой наполненности.

Очевидно, наличие адресантной единицы в научной коммуникации имеет

целью локально возвратить институциональный текст в поле межличностного

диалога, что приближает читателя к автору, формируя между ними «довери-

тельные» межсубъектные отношения. Подобная персонификация текста, несо-

мненно, привносит в него не только дополнительные краски, но и функцио-

нально объединяет автора и потенциального читателя в общую диалогическую

ситуацию, что усиливает риторическую и, следовательно, экспланаторную силу

текста.

С другой стороны, подобные экспликации продуцентного авторства мо-

гут рассматриваться как своего рода формы заявления принадлежности того

или иного когнитивного конструкта. В этом случае автор-продуцент может

обеспечить (или создать иллюзию обеспечения) своих прав на то или иное ау-

110000

тентичное заявление, или, например, маркировать свое отношение к этим пра-

вам. Следует отметить, что при сплошной выборке примеров наличие подоб-

ных способов экспликации продуцентного авторства зависит, по-видимому, в

определнной степени от характеристик языковой личности продуцента. В этой

связи необходимо констатировать, что не все обработанные тексты содержат

подобные маркеры (местоимения 1 лица единственного числа) и для различных

научных дисциплин эти данные могут варьироваться.

Традиционное для русскоязычного научного текста местоимение мы,

представленное в англоязычном научном тексте эквивалентом we, также

обладает свойством определенным образом маркировать продуцентное ав-

торство.

Однако следует иметь в виду, что местоимение we (we need to

distinguish…, we can state…) зачастую имеет в английском научном тексте до-

полнительные коммуникативные, когнитивные и риторические функции: функ-

цию привлечения субъектов «дисциплинарного соавторства» (например, лиц,

разделяющих приводимую точку зрения), или риторическую интеграцию реци-

пиента в виртуальное диалогическое пространство, формируемое продуцентом.

Действительно, существование местоименной парадигмы предполагает, что

каждый из его элементов имеет функциональную специализацию.

Суть подобного отношения заключается в том, что I-компонент пред-

ставляет в его тексте более конкретизированный, суженный или частный (which

I shall call the empirical question) фрагмент дисциплинарной модели, в то время

как WE-компоненту отводится роль маркирования более общей, распредме-

ченной дисциплинарной составляющей (an account of semantic content that is

fully compatible with the explanatory framework of natural science). Также и Валле,

маркируя I-компонентом собственную индивидуальную точку зрения, передает

право окончательного решения научной судьбы рассматриваемой им модели

обобщенным «нам», маркируя эту передачу WE-компонентом. Такое разграни-

чение функций в общедисциплинарном диалоге не только расширяет интерак-

тивное коммуникативно-текстуальное риторическое поле, но и в очередной раз

подтверждает тезис об институциональности научного текста, где каждый от-

дельно взятый продуцент или реципиент является представителем группы.

Местоимение WE, как маркер продуцентного авторства, встречается

практически повсеместно в текстах научного коммуникативного регистра.

К тому же ряду экспликаций относится, по-видимому, и применение при-

тяжательного местоимения первого лица единственного и множественного

числа (…my impression is.., …our linguistics …).

Семантически экспликации подобного рода (My interests originate.., …in

my restricted sense.., …my aim is that.., …my interpretation is intended to serve..,

…my discussion of integrationist interpretations…, … our cognitive and epistemo-

logical scheme of things…, … our linguistics…) также соотносят текст с первич-

ным авторством продуцента. Следует отметить, что подобные маркеры проду-

центного авторства, по-видимому, в большей степени ориентированы на выра-

жение принадлежности, чем на персонификацию или диалогизацию текста, что

110011

связано с особой смысловой прагматикой притяжательных форм. Частотность

появления подобных экспликаций в тексте научной статьи также велика.

Следует отметить, что кроме соотнесения с содержательной стороной

текста, маркеры продуцентного авторства выполняют, с одной стороны, функ-

цию стратификации текста и выделяют в нем выраженный продуцентный

пласт, объединенный когнитивно-коммуникативной и стилистической доми-

нантой, а с другой – являются отвелеченными от содержания знаками, марки-

рующими этот слой.

Таким образом, можно констатировать наличие следующих закономерно-

стей:

английский научный текст содержит вполне очевидные элементы,

которые можно соотносить с экспликациями маркированного про-

дуцентного авторства;

маркеры продуцентного авторства функционируют в качестве лин-

гво-семиотических единиц;

к таким маркерам относятся местоимения, выражающие продуцен-

та текста через грамматический субъект или признак принадлежно-

сти, соотнесенные с тем или иным познавательным элементом тек-

ста;

в научной коммуникации на английском языке употребляется вся

основная парадигма подобных местоимений.

Импликаты продуцентного авторства

С другой стороны, продуцентное авторство в научной коммуникации мо-

жет оставаться немаркированным, или маркированным имплицитно, посредст-

вом, например, семантико-синтаксических форм, без выраженной принадлеж-

ности:

With some condensing for the sake of brevity, three interpretations can be

identified: the rhetorical interpretation, the normative interpretation, and the

games interpretation.

(Davis)

Перенос субъектной функции с автора текста на объект описания затруд-

няет поиск авторской компоненты, однако ярко выраженная аргументирующая

составляющая и противопоставление точек зрения, а также модальность выска-

зывания позволяют нам предположить принадлежность тех или иных тексту-

альных фрагментов авторскому компоненту.

Конструкции, в которых основной предмет анализа или описания являет-

ся грамматическим подлежащим или грамматической основой, вполне вероят-

но, имеют характеристики продуцентной авторской компоненты, поскольку

традиционно элементы с непродуцентным авторством в научной коммуникации

маркируются особым способом, о чем речь пойдет далее. При этом подобные

конструкции семантически воспринимаются как объективные (с познаватель-

ной точки зрения), не связанные с индивидуальной точкой зрения, и зачастую

110022

обладают большей риторической эффективностью. Обезличенность обеспечи-

вает определенную категоричность, которая часто снабжается соответствую-

щими модальными конструкциями.

С одной стороны, идентификация продуцентного авторства в такого рода

конструкциях затруднена в силу его немаркированности, с другой стороны, в

силу той же немаркированности, мы не можем утверждать и обратного. Един-

ственным указателем на отношение продуцента к таким фрагментам, как к зна-

чимым для него, является упомянутая лингвистическая или смысловая модаль-

ность.

Очевидно, что конструкции, привлекающие внимание лингвистической

(…they must be assigned …, … cannot be the same entity …, … could not be more

different …) или смысловой модальностью (…Such facts are significant., … Every

new approach has tended to …) можно рассматривать как авторски маркирован-

ные. Прагматическая ориентированность научного текста на передачу когни-

тивной информации от продуцента к реципиенту позволяет относить подобные

элементы к маркерам, имплицирующим продуцентное авторство.

Зачастую, конструкции без маркированной (I, We, Our, My…) соотнесен-

ности с продуцентным авторством вполне могут содержать импликаты, не ос-

тавляющие сомнений в авторской принадлежности продуценту.

Ассоциируя маркированные таким образом когнитивные элементы не с

продуцентом, а с самим текстом (…The main question … in this article …, … Our

research is intended …, … This paper is intended to support …), автор обеспечива-

ет экспликацию продуцентного авторства, но уже другим, своего рода вторич-

ным способом. Важно отметить, что такой способ сохраняет черты как экспли-

цитного (I, We, Our, My…), так имплицитного маркирования, обеспечивая при

этом свойственные имплицитному варианту объективизирующие риторические

свойства.

Продуктивность и разнообразие маркеров продуцентного авторства в

англоязычной научной коммуникации вполне поддается классификации как по

формальным, так и по функциональным характеристикам:

Продуцентному авторству в научной коммуникации свойственно как экс-

плицитное, так и имплицитное текстуальное представление.

В тексте продуцентное авторство может эксплицироваться за счет пара-

дигмы личных и притяжательных местоимений, а также за счет вторич-

ной экспликации через перенос с автора-продуцента – на текст-продукт.

Импликация продуцентного авторства может осуществляться за счет пе-

реноса функции грамматического подлежащего с личности продуцента на

основной объект исследования, а также его риторического и модального

выделения.

Различные маркеры продуцентного авторства обладают несинонимичной

прагматикой, в силу чего могут появляться во всем своем многообразии в

рамках одного текста и даже фрагмента текста.

110033

Диалогические функции маркеров продуцентного авторства состоят, с

одной стороны, в идентификации автора как познающего, транслирую-

щего свое знание субъекта – часть диалогической ситуации, а с другой

стороны – в привлечении реципиента к процессам совместного познания,

также и в качестве субъекта диалогической и когнитивной ситуации.

Непродуцентное авторство в научной коммуникации В настоящем курсе одним из основных объектов анализа является непро-

дуцентное авторство, определяемое диалогическими характеристиками научно-

го коммуникативного регистра. Другими словами, исследуемым материалом

для нас будут вводимые с различными целями мысли, слова, точки зрения дру-

гих авторов и, разумеется, формы этого введения.

М.М. Бахтин писал: «Наша речь, то есть все наши высказывания (в том

числе и творческие произведения), полна чужих слов, разной степени чужести

или разной степени освоенности, разной степени осознанности и выделености.

Эти чужие слова приносят с собой и свою экспрессию, свой оценивающий тон,

который осваивается, перерабатывается и переакцентуируется нами» (Бахтин

1979: 127). Данное высказывание наводит на мысль, что в научной коммуника-

ции, как диалогически наиболее обусловленной, «чужое» авторство занимает

значительное пространство и является одним из конституирующих смыслооб-

разующих и текстообразующих факторов.

Цитация, ссылки, интеграция текстов и текстовых фрагментов извне, оп-

ределяемые высокой степенью преемственности в текстах научного регистра,

не только структурируют научный диалог, но и неизбежно определяют много-

стороннюю сущность авторской компоненты указанных речевых единиц.

Письменная и устная научная речь предполагает обращение к существующим

текстовым и когнитивным массивам, а стало быть – к авторам, представляю-

щим эти массивы текстов. В этой связи научный текст становится в каком-то

смысле виртуально диалогизированным переплетением мыслей, идей, размыш-

лений, гипотез и теоретических построений других/всех авторов, принимавших

участие в построении дисциплинарного знания.

Указанные элементы «чужого авторства», однако, не возникают в тексте

случайным или необоснованным образом, а являются органичными, интегриро-

ванными элементами. К свойствам этих элементов следует отнести обязатель-

ные когерентные и когезивные характеристики, указывающие на то, что, явля-

ясь по определению структурами внешнего контекста, вводимые автором эле-

менты неизбежно переосмысливаются в терминах внутреннего контекста и

служат его успешному формированию, а также содействуют тому, чтобы текст

в целом эффективно реализовал свою прагматику. Другими словами, мысль

Бахтина о «чужих словах разной степени чужести и освоенности» вполне адек-

ватно вписывается в систему научного текста и научной коммуникации в об-

щем смысле. Считать, введение продуцентом фрагментов высказываний других

авторов своеобразным научным соавторством было бы некорректно, но мысль

о том, что научный текст принадлежит в равной степени как своему продуцен-

110044

ту, так и дисциплинарному контексту (и в процессуальном, и в результирую-

щем смысле) представляется вполне жизнеспособной.

Действительно, как уже отмечалось выше, продуцент научного текста

осознанно формирует на страницах своей работы своего рода диалогическое

взаимодействие и сознательно привлекает расширенный дисциплинарный

контекст во всей его познавательной и авторской многоплановости, в ко-

торой каждый автор существует не столько персонально, сколько тексту-

ально, формируя устойчивую систему автор-текст. Таким образом, при ана-

лизе научного текста имеет смысл рассматривать его авторский компонент в

применение не только к собственно автору, но и с учетом интегрированных

мыслей, идей, подходов и их текстуальных реализаций, освоенных и привле-

ченных автором извне.

Автор использует виртуальную диалогическую ситуацию, моделируя на-

учный дискурс таким образом, что основная смысловая нагрузка в этом отрезке

ложится на цитируемые интеграты. Интегратами в настоящем курсе будут

именоваться текстуальные фрагменты произведений других авторов про-

извольной длины и смысловой завершенности, осознанно и с определенно

целью вводимые продуцентом в его собственный текст.

Стереотипные конфигурации, представленные в научной коммуникации

(стандартизированный синтаксис, общие терминологические системы, коге-

рентная прагматика и общность объекта отражения) позволяют довольно сво-

бодно вводить в собственную текстуальную канву фрагменты дисциплинарного

текстуалитета значительной протяженности. При этом (ни стилистически, ни

когнитивно) интегрируемые конструкции не нарушают целостности и гармо-

ничности самого текста, что лишний раз подтверждает существование глобаль-

ной диалогической системы. Интегрированные тексты (фрагменты текстов, об-

ладающие относительной смысловой завершенностью) вполне открыто обога-

щают содержательный, дисциплинарный и риторический компоненты текста,

придавая ему некоторую корпоративную ценность за счет привлечения в текст

мнения известного автора в форме его текста.

Однако в научном тексте встречаются примеры и другого плана.

Ссылаясь на целый ряд авторов, ученый, тем не менее, может не цитируя

ни фрагментов, ни полных текстов, ограничиться упоминанием самых обоб-

щенных, концептуальных моментов, предполагая, видимо, что для потенциаль-

ного читателя идентификация этих импликаций не составит труда. Таким обра-

зом, удается сформировать некую виртуальную дискуссию, в которой органи-

зуется сравнение нескольких подходов к одной исследуемой сущности, причем

указываются не только различия синхронного плана, но и неизбежные диа-

хронные наслоения, а также отражаются и некоторые характеристики хроното-

пического плана. Подобные ссылки и референции далее будут рассматриваться

как импликаты.

Своеобразным промежуточным звеном между упомянутыми типами не-

продуцентного авторства будет служить еще один пример:

Each structuralism left its own kind of legacy in the history of linguistics. Inte-

grationism (Wolf and Love 1993; Harris 1998; Harris and Wolf 1998) is of-

110055

ten seen as being an essentially neo-Saussurean enterprise. More surpris-

ingly, however, it has also been seen as a reversion to Bloomfieldian behav-

iourism. This paper comments on some aspects of those perceptions. In so do-

ing it takes up and supplements some briefer observations already published in

«Saussure, generative grammar and integrational linguistics». (47, р.52).

(Harris)

В данном случае мы сталкиваемся не только с импликатами, обобщаю-

щими ключевые идеи, но и с указаниями на конкретные источники, что дает

возможность не только предположить, но и провести анализ процесса конст-

руирования контекста.

Поскольку коммуникативное намерение продуцента в своей основе имеет

целью когнитивное воздействие на реципиента и побуждение его к освоению

текста в русле собственного научного мировоззрения, то информативная функ-

ция и функции побуждения и воздействия являются имманентными.

Эвристическое начало адресанта способствует переконцептуализации

существующего знания с позиций нового научного опыта. Возникает своеоб-

разная коммуникация между продуцентом научного текста и реципиентом –

потенциальным продуцентом нового научного текста, а также всеми потенци-

альными реципиентами этого нового научного текста. Многократно повторя-

ясь, этот цикл обеспечивает сквозную преемственность научного знания как по

горизонтали (контемпорально или контекстуально), так и по вертикали (диа-

хронично или поликонтекстуально). Эти отношения характеризуются исполь-

зованием разнообразных средств оценки, отражающей значимость того или

иного научного положения. Следовательно, оценочная функция тоже принад-

лежит к числу приоритетных.

Критическое переосмысление в научных произведениях концепций, тео-

рий и фактов, принадлежащих другим "я", облекается в форму спора, полемики,

отрицания. Такая критическая переоценка имеет место, если точка зрения я-

адресанта не совпадает с научной позицией других "я", либо у я-адресанта есть

иные представления об исследованиях объекта познания, следовательно, в на-

учном тексте также актуализируется критическая функция как элемент его со-

держания.

Полнотекстовые интеграты обладают свойствами автономных диа-

логических структур формально (выделяются различными маркерами),

семантически (сохраняют полностью смысл оригинала) и прагматически

(имеют собственную надтекстовую прагматику). Можно сделать вывод, что

явление автор-текст в этом случае сохраняет больше индивидуальных черт и в

известной мере противопоставлено продуцентному тексту в его собственных

границах.

Подобные фрагменты научного диалога отражают свойство данного ком-

муникативного регистра выстраивать разветвленные и многоуровневые систе-

мы перекрестного и интегрированного авторства, которое, нисколько не умаляя

непосредственного вклада продуцента, делает возможным существование сво-

его рода «гипертекста» или сложного системного текстуально-смыслового

единства – «текстуально-смыслового поля». Это единство определяется не

110066

столько личными интенциями продуцентов, сколько непрерывным и саморегу-

лирующимся процессом объективного познания.

Этот процесс, зачастую, в силу своей сложности и многоуровневости,

требует постоянной коррекции и новых интерпретаций уже эксплицированных

и принятых концептов, определений.

Однако не всякая цитата, свойственная научному диалогу будет пред-

ставлять полный концепт и ориентироваться на экспликацию полноценного

когнитивного элемента. Зачастую в тексты интегрируются фрагментарные тек-

стуальные элементы:

It consequently embarked on a different, non-statutory route to achieve the same

purpose by creating various internal means to enhance the quality of members'

services, and more particularly by "the institution of the accreditation examina-

tion, the establishment of a code of ethics subscribed to by its members, its in-

volvement in a number of training initiatives, etc." (Combrink & Blaauw

1998:11). (Blaauw, Boets)

Помимо того, что в данном примере мы видим цитату, представляющую

не полный текст, а лишь один номинативный элемент предложения, входящего

в этот текст, вызывает интерес также и то, что в число авторов этого интегри-

рованного элемента входит один из продуцентов анализируемого текста. Этот

факт указывает на то, что продуценты указывают не только на наличие опреде-

ленного знания в дисциплинарном контексте, но и на свою причастность к это-

му дисциплинарному контексту. Данная практика не имеет широкой распро-

страненности в научной коммуникации, однако позволяет еще раз подтвердить

наличие такого системного явления, как автор-текст.

Текстуальные фрагменты, вводимые продуцентом в диалогическую канву

собственного высказывания могут иметь различную протяженность: от одного

термина до целых синтагматических конструкций и зачастую обладают мень-

шей, в отличие от полнотекстовых, текстуальной автономнтостью.

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

Для научного текста характерно существование диалогически обуслов-

ленного интегрированного авторства, связанного с высокой степенью

преемственности и континуальности научной коммуникативной ситуа-

ции.

Привлечение полнотекстовых и неполных текстовых фрагментов других

авторов имеет в научной коммуникации собственную прагматику, по-

скольку позволяет не только формировать виртуальный диалог, но и

«привлекать на свою сторону» мнения и точки зрения, конвенционально

адаптированные и одобренные научным сообществом.

Другим фактором, определяющим привлечение интегратов, является воз-

можность использования существующего научного наследия в качестве

фундамента и материала для исследовательской деятельности и форми-

рования собственных теоретических моделей.

110077

Полнотекстовые интеграты обладают относительной текстуальной авто-

номией и сохраняют характеристики самостоятельного текста, системно

противопоставляясь собственно продуцентному тексту.

Фрагментнотекстовые интеграты утрачивают свою текстуальную авто-

номность и, адаптируясь в продуцентный текст, становятся когнитивным

и контекстуальным материалом.

Импликаты, содержащие точное указание на источник

Импликатное, без привлечения текстовых фрагментов, использование

дисциплинарных текстуальных массивов, также как и интегратное, часто встре-

чается в научных текстах, имея своими специфическими характеристиками то,

что ссылка приобретает в тексте форму упоминания:

(1) In a recent book, Dixon (Dixon, R.M.W. 1997. The Rise and Fall of Lan-

guages. Cambridge University Press, Cambridge) uses the terms equilibrium

and punctuation from evolutionary biology for the articulation of a global model

of language development.

(Kuteva)

Подобные ссылки, часто сопутствующие перефразам и пересказам при-

влекаемых в контекст идей и точек зрения, призваны обеспечить органичную

адаптацию «чужого» текста в собственные теоретические построения. Отличие

импликатов от интегратов состоит в том, что в данном случае понимание про-

дуцентом ключевых моментов и характеристик описываемого явления не сов-

падает, полностью или частично, с мнением субъекта ссылки. Часто в этом слу-

чае в парадигму авторских подходов попадают не только собственно элементы

привлекаемых моделей, но, например, и мнения одних ученых о точках зрения

других.

Критический анализ существующих в дисциплинарном текстуально-

смысловом поле теоретических построений часто сопровождается именно им-

пликативным вводом авторских моделей.

В этом случае импликативная форма ссылки на тот или иной концепт вы-

бирается, по всей вероятности, в силу того, что в научном тексте языковое вы-

ражение полного концепта или достаточно законченной модели занимает зна-

чительное текстовое пространство, а вырванный из этого пространства фраг-

мент не может претендовать на полноту когнитивной значимости. Ссылка же

на источник, как репрезентант всей модели, позволяет обойтись без значитель-

ных по размеру цитат.

Импликаты с указанием на источник часто используются для того, чтобы

использовать в собственном тексте совокупные идеи, выраженные более чем в

одной работе того или иного ученого. Ссылаясь на две работы Дж. Фишмана,

Валле обобщает некоторые из его концептов буквально в нескольких словах.

Часто имплицирования подобного типа носят риторико-стилистический

характер и используются для придания ощущения «соавторства», поскольку в

случае с подобными ссылками может возникать иллюзия обоюдного согласия с

данной идеей.

Несомненно, авторский аспект текста, организованного импликативным

образом, имеет менее четкие границы в сравнении с полнотекстовыми и непол-

110088

нотекстовыми интегратами, что не всегда позволяет выделить привлеченные

фрагменты из общей текстуальной канвы. С другой стороны, контекст такого

плана позволяет с большей степенью свободы адаптировать «чужие» пропози-

ции в собственном текстовом пространстве.

Импликаты, не содержащие точного указания на источник

Специфика импликатов, представленных в данном разделе, определяется

тем, что вводные представляют собой перефразированные или адаптивные тео-

ретические построения и модели или их фрагменты, использованные продуцен-

том собственно в тексте, и применяемые без точного указания на конкретный

источник. Часто продуцент ограничивается упоминанием автора и ссылкой на

него в библиографическом списке.

Примеры такого плана весьма многочисленны, что вызвано стремлением

к упрощению формы текста, лаконичности в изложении и уверенностью в том,

что потенциальный читатель хорошо знаком с дисциплинарным контекстом.

Особенно приемлем этот метод диалогического конвергентного имплицирова-

ния для привлечения мнений известных и часто цитируемых авторов, посколь-

ку знакомство с их ключевыми трудами считается если не обязательным, то, по

крайней мере, естественным.

Использование понятийного аппарата, привлеченного извне, несомненно,

расширяет возможности теоретического моделирования, что немедленно отра-

жается в тексте (и, как следствие, на тексте) научной работы. Привлечение ре-

ципиентом в качестве рабочего материала конвенционально адаптированных

дисциплинарным корпусом моделей позволяет продуктивнее и быстрее разви-

вать научную мысль и адекватнее интерпретировать объективный мир.

Следует подчеркнуть следующие важные черты описанных форм импли-

цитного диалогизма в научной коммуникации:

Конвергентные свойства дисциплинарного знания позволяют успешно

имплицировать концептуальные системные элементы, особенно если они

имеют определенную известность в научных кругах.

Имплицитная форма представления позволяет вольно, но при этом про-

дуктивно использовать фактор многомерного авторства, и, следователь-

но, успешно эксплуатировать расширенные макроконтексты для дости-

жения большей экспланаторной силы и риторической валидности собст-

венных теоретических построений.

Часто импликаты позволяют ненавязчиво обусловить эволюционную ло-

гику развития той или иной научной идеи.

Диалогически и полемически ориентированные интеграты и импли-

каты

Научный диалог, как системное понятие, на может не найти отражение и

текстуальное выражение в дисциплинарном тексте. Поскольку в данном ком-

муникативном регистре привлечение авторского компонента из общего когни-

тивного контекста неслучайно, отражение полемики в текстовой канве научной

работы по определению должно занимать определенное место:

The loudest participants in this debate are the semantic naturalists (e.g. Dretske,

Fodor, Millikan), who hold that we are just around the corner from satisfac-

110099

tory antecedents for the conditionals (A) and (B), and the semantic dualists

(e.g. David- son 1980 1984; McDowell 1994), who hold that the naturalization

of semantics is impossible.

(Sullivan)

Приводя виртуальное столкновение точек зрения на семантику двух се-

мантических школ (dualists vs naturalists), Салливан формирует своеобразную

полемическую среду, которая не только позволяет ему сравнить противопо-

ложные взгляды, но и провести впоследствии их творческий и/или критический

анализ, показав на примере этого сравнения сильные и слабые стороны приво-

димых позиций. Ссылка на конкретных представителей упоминаемых течений

придает рассуждениям продуцента большую весомость и конкретизирует ис-

точники приводимых импликатов.

Выбор для примера диаметрально противоположных позиций не означа-

ет, однако, того, что в научной коммуникации все позиции диаметрально про-

тивоположные. Напротив, наиболее частым оказывается полное или частичное

совпадение приводимых в подобном виртуальном диалоге мнений, что помога-

ет применить интегрированные или имплицированные фрагменты для упроче-

ния собственной продуцентной позиции.

Многомерное авторство научного текста позволяет производить с выска-

зываниями этого диалогического поля подобные трансформации лишь потому,

что научный текст рассматривается не как нечто, принадлежащее одному инди-

видуальному автору, а как конструкция, входящая в «бесконечный диалог», в

котором каждый имеет право как внесение своего собственного вклада, так и на

использование общих результатов.

Формы, в которых могут выступать подобные построения, также весьма

разнообразны.

Можно отметить, что формирование разветвленной диалогической ситуа-

ции внутри собственного текста позволяет продуценту не только расширить

макроконтекст самой работы, но и задействовать значительное количество до-

полнительных авторских подходов. Многомерное авторство позволяет решить

в англоязычной научной коммуникации несколько задач:

Расширить границы необходимых для адекватного восприятия научного

текста фоновых знаний и уточнить необходимые для этого понимания

макропропозиции.

Реализовать потенциально возможные виртуальные диалогические си-

туации в рамках существующего дисциплинарного диалогического поля.

Формировать диалогические взаимоотношения между учеными, в реаль-

ности в очный диалог не вступавшими, задавать параметры и управлять

этими взаимоотношениями.

Проводить собственный анализ диалогически совместимых конвергент-

ных высказываний, оперировать результатами этого анализа.

С точки зрения лингво-семиотических характеристик, маркеры проду-

центного авторства, с одной стороны, выделяют в научном тексте выра-

женный непродуцентный пласт, объединенный когнитивно-

111100

коммуникативной и стилистической доминантой «чужого авторства» или

уже существующего (предшествующего) знания, а с другой – являются

отвелеченными от содержания знаками, маркирующими этот слой (см.

Назарова 1994).

Выводы Научный дискурс характеризуется высокой степенью интертекстуально-

сти, и поэтому опора на прецедентные тексты и их концепты для рассматри-

ваемого дискурса является одним из системообразующих признаков. Интертек-

стуальные связи применительно к тексту в научном коммуникативном регистре

представлены в виде цитат и ссылок и выполняют референционную, оценоч-

ную и этикетную функции.

Авторский аспект в научной коммуникации можно рассматривать

как концептуально-диалогическую составляющую текста, определяемую

персонифицированной модальностью и выраженной субъектной компо-

нентой. В силу специфичной прагматики научного дискурса авторские ввод-

ные в научном высказывании часто имеют дистантно-интегрированный харак-

тер за счет привлечения «чужого» авторства.

При анализе научного текста, таким образом, имеет смысл рассматривать

его авторскую компоненту не только в приложении к собственно продуценту,

но и с учетом интегрированных мыслей, идей, подходов и их текстуальных

реализаций, освоенных и привлеченных продуцентом из расширенного дисци-

плинарного контекста. Цитация, ссылки, интеграция текстов и текстовых

фрагментов извне, определяемые высокой степенью преемственности в

текстах научного регистра, не только структурируют научный диалог в

прямом смысле, но и неизбежно определяют многомерную сущность ав-

торской компоненты указанных речевых единиц.

Многомерность авторского аспекта в научной комуникации проявляется

в различных формах и конфигурациях. Интеграты - текстуальные фрагмен-

ты произведений других авторов, осознанно и с определенной целью вво-

димые продуцентом в собственный текст. Импликаты представляют собой

парафразы, пересказы и номинальные ссылки на идеи и точки зрения; они

призваны обеспечить частичную, адаптированную интеграцию «чужого»

текста в собственные теоретические построения. Привлечение текстовых фрагментов других авторов имеет в научной

коммуникации собственную прагматику, поскольку позволяет не только фор-

мировать виртуальный диалог, но и «привлекать на свою сторону» мнения и

точки зрения, конвенционально адаптированные и одобренные научным сооб-

ществом. Другим фактором, определяющим привлечение интегратов, является

возможность использования научного наследия в качестве фундамента и мате-

риала для исследовательской деятельности и формирования собственных тео-

ретических моделей.

Авторский аспект текста, организованный импликативным образом, име-

ет менее четкие границы, что не всегда позволяет выделить аутентичные фраг-

менты из общей текстуальной канвы. С другой стороны, контекст такого плана

111111

позволяет с большей степенью свободы адаптировать «чужие» пропозиции и

макропропозиции в собственном текстовом пространстве. Имплицитная форма

представления позволяет вольно, но при этом и продуктивно использовать фак-

тор многомерного авторства, и, следовательно, успешно эксплуатировать рас-

ширенные макроконтексты для достижения большей экспланаторной силы и

риторической валидности своих теоретических построений.

Многомерное авторство позволяет:

а) расширить границы необходимых для адекватного восприятия научно-

го текста фоновых знаний и уточнить необходимые для этого понимания мак-

ропропозиции;

б) реализовать потенциально возможные диалогические ситуации в рам-

ках виртуального диалогического поля;

в) сформировать диалогические взаимоотношения между учеными, не

вступавшими в непосредственный диалог, задавая параметры и управляя этими

взаимоотношениями;

г) маркировать посредством стандартной парадигмы лингво-

семиотических единиц диалогически обусловленные и текстуально организо-

ванные пласты текста в отношениях «старое/новое знание», «продуцент-

ное/непродуцентное авторство».

Модальность продуцента в отношении конфигураций, имплицируемых и

интегрируемых из расширенного дисциплинарного контекста, может опреде-

ляться тремя взаимосвязанными характеристиками:

а) усиление риторической и экспланаторной силы комментариев и заме-

чаний по поводу вводимых компонентов многомерного авторства;

б) стилистическое обогащение и усиление коммуникативной привлека-

тельности текста;

в) создание условий для формирования мотива к ответному коммуника-

тивному действию.

Лекция 8. Формирование локального контекста, как фактор диало-гического взаимодействия с дисциплинарным текстуалитетом

Научный текст является когнитивно и системно однозначным, если под

системной однозначностью понимать то, что всякий текст такого рода строится

с учетом требования к максимальной адекватности его содержания для всех

участников речевой ситуации. Другими словами, прагматика научного текста

предполагает, что научный текст при восприятии должен генерировать в созна-

нии реципиента когнитивные структуры, максимально приближенные к тем

когнитивным структурам, которые послужили основой построения этого текста

в сознании продуцента, что также позволяет говорить о двусторонней (проду-

центно-реципиентной) однозначности.

Успешное понимание научного текста тотально зависит от обеспеченно-

сти реципиента определенным составом предварительных знаний: общедисци-

111122

плинарным контекстом для всех участников научного диалога и локальным

контекстом, уникальным для каждого конкретного случая. Поскольку предвари-

тельные знания в значительной степени индивидуальны для каждого из участ-

ников дисциплинарного диалога, то ни один из партнеров не может гарантиро-

вать предельную адекватность этого контекста у партнера по коммуникативной

ситуации. Это утверждение в равной степени может быть отнесено к обоим

участникам дисциплинарного диалога (продуцент, реципиент), в силу чего од-

ной из задач продуцента станет обеспечение потенциального реципиента адек-

ватным локальным контекстом, в котором его научный текст реализует свою

когнитивную прагматику. Другими словами, инициируя своим текстом очеред-

ной этап развития дисциплинарной коммуникативной ситуации, автор неизбеж-

но выбирает для своего речевого действий некую локальную когнитивную

прагматику и формирует текст таким образом, чтобы он удовлетворял этой

прагматике. Соответственно, в этом тексте обязательно появляются определен-

ные элементы общедисциплинарного контекста, которые будут обеспечивать

наиболее адекватное понимание.

В свою очередь, реципиент будет соотносить предложенные продуцентом

в качестве локального контекста элементы дисциплинарного знания с собствен-

ными представлениями об этом знании. В условиях, когда продуцент и реципи-

ент чаще всего имеют дело с отложенными коммуникативными действиями

(поскольку они разделены и во времени, и в пространстве), именно предельная

полнота и общность локальных контекстов могут обеспечить адекватное взаи-

мопонимание коммуникантов. В этой связи мы можем утверждать, что форми-

рование адекватного локального контекста является не прихотью автора в еди-

ничной коммуникативной ситуации, а обязательным системным требованием,

обеспечивающим успешность дисциплинарного диалога через успешность

каждого конкретного случая создания и восприятия научного текста.

Данный раздел курса ориентирован на анализ локального контекста и его

стереотипных маркеров. Локальный контекст мы рассматриваем как часть

дисциплинарного текстуалитета, осознанно отобранную автором научного

текста для экспликации в тексте в функции специального комплекса пред-

варительных знаний, необходимых для успешного восприятия. 1

Локальный контекст как фактор успешного восприятия научного тек-ста

Поскольку научный текст предполагает предельную экспликацию реле-

вантного содержания, можно предположить, что процессы формирования ло-

кального контекста также найдут эксплицитное отражение: они будут актуали-

зованы в знаках языка, что позволит их идентифицировать и подвергнуть ана-

лизу. Действительно, в произведениях исследуемого коммуникативного регист-

ра существуют указания на то, что тот или иной фрагмент текста ориентирован

1 .

111133

именно на обеспечение реципиента необходимым, по мнению автора, предвари-

тельным знанием.

В этой связи мы можем констатировать, что, упоминая в своей работе оп-

ределенные элементы дисциплинарного текстуалитета, автор вовлекает реципи-

ента в диалог, не ограничивающийся лишь рамками собственного текста, обес-

печивая тем самым не только контекст для собственно понимания, но и опреде-

ленную контекстуальную объективность этого понимания. С другой стороны,

очевидно и то, что интерпретация этого контекста также носит в известной мере

субъективизированный характер и может быть свойственна только этой локаль-

ной, связанной с конкретным текстом, речевой ситуации. И, возможно, не каж-

дый реципиент согласится с этой интерпретацией, однако такое несогласие ста-

нет проблемой другого порядка и будет исследоваться как явление не контек-

стуальное, а полемическое.

В итоге мы можем наблюдать развитие своего рода текста в тексте, то

есть текста, обладающего всеми неотъемлемыми текстуальными характеристи-

ками (завершенность, когерентность, когезия, модальность, уникальная прагма-

тика, информативность, диалогичность и т.д.). Контекстуальный элемент играет

далеко не последнюю роль, и именно в этом интратексте сконцентрированы

главные критические моменты, в силу чего этот элемент можно считать консти-

туэнтным. Другим вопросом является то, насколько этот интратекст адекватен

запросам читателя и насколько действены его экспланаторная и аргументирую-

щая компоненты? Этот вопрос адресован каждому читателю в отдельности, и

единый ответ на него невозможен до тех пор, пока мы не опросим всех реципи-

ентов (прошлых, настоящих и будущих) этого текста, что и теоретически и, тем

более практически, представляется крайне затруднительным. В этом видится

уникальность локального контекста не только для автора, формирующего этот

контекст на страницах своей работы, но и для реципиента, применяющего

сформированный контекст к этой работе.

Разумеется, не все контекстуальные элементы имеют обширную экспли-

кацию в тексте. Следует отметить, что позиции авторов при формировании ло-

кального контекста не лимитируются «едиными стандартами», и в силу этого

они вариативны по форме. Оценочные же элементы выполняют при формиро-

вании локального контекста двоякую функцию, поскольку, отражая отношение

автора к дисциплинарным текстуальным элементам, они формируют в локаль-

ном контексте различные области: области адекватного знания (позитивно кон-

вергентные авторскому) и области дисциплинарных лакун (негативно конвер-

гентные авторскому знанию или отсутствующие до момента формирования тек-

ста), то есть собственно области, в которых продуцентный текст представляет

уже новую научную информацию. Особенно заметно маркирование этих дис-

циплинарных лакун в диссертационных работах, что связано с повышенными

требованиями к научной новизне и актуальности исследования:

Авторская прагматика при формировании локального контекста целиком

определяет характеристики самого локального контекста, а также и способы его

появления в тексте. С одной стороны, этот контекст является уникальным для

111144

каждого конкретного текста, с другой же, он обладает общими характеристика-

ми, свойственными научному коммуникативному регистру.

Как было установлено, англоязычный научный текст предлагает целый

ряд таких универсальных характеристик:

Автор выбирает для формирования локального контекста те элементы кон-

вергентного дисциплинарного знания, которые позволяют ему реализовать

определенную, уникальную текстуальную прагматику.

С другой стороны, автор не может и не собирается избегать применения

стереотипных для данного коммуникативного регистра ходов диалогиче-

ского взаимодействия с этим знанием.

Реципиент же сохраняет за собой право последовать/не последовать за ав-

тором в его рассуждениях и оценках и принять/не принять предлагаемый

локальный контекст в качестве релевантного.

Локальный контекст обладает собственной прагматикой и подчиняется

ей как формально, так и концептуально. Данная конкретная прагматика

связана с общетекстуальной прагматикой и системно подчиняется ей.

Формы представления локального контекста в тексте варьируют в преде-

лах стереотипов и моделей диалогических и интертекстуальных элементов,

свойственных англоязычному научному коммуникативному регистру.

Предметно-типологические характеристики вводных локального кон-текста в научной коммуникации

Локальный контекст в научной коммуникации системно и структурно

разнообразен. Вводные из дисциплинарного текстуалитета, обеспечивая когни-

тивные опоры для понимания и формируя информационную основу локальной

коммуникативной ситуации, сами не являются однородными единицами и фор-

мируют целую парадигму стереотипных моделей. Мы склонны рассматривать

элементы ЛК как текстопостроительные, а, стало быть, подчиняющиеся таким

системным требованиям, как текстуальная когерентность и когезия. Как тексто-

построительные элементы, они обладают функциональными, формальными и

содержательными характеристиками.

Очевидно, что содержательно эти элементы будут отбираться из источни-

ков, диалогически конвергентных собственно формируемому тексту и когни-

тивно-дисциплинарным тезаурусам продуцента и потенциального реципиента

(см. главу «Смысловая диалогическая конвергенция…»), формально элементы

локального контекста будут вводиться в соответствии с интертекстуальной и

диалогической прагматикой автора (см. главу «Многомерность авторского ас-

пекта…»), а функционально локальный контекст будет маркировать, конкрети-

зировать и обеспечивать связь текста и его элементов с общедисциплинарным

текстуалитетом в целом и с его иерархическими элементами1.

1 Дисциплинарный текстуалитет не является однородными формированием.

Системно и структурно он подразделяются на аспекты, модели, парадигмы, подсистемы и

т.д. Имеет смысл рассматривать эти составляющие как иерархические элементы, поскольку

они формируются не столько по парадигматическому признаку, сколько синтагматически

111155

Таким образом, представляет интерес анализ вводных локального контек-

ста по следующим направлениям: на предмет их текстуальной соотнесенности

с диалогически поддерживаемыми текстуальными элементами, на предмет

конкретизации дисциплинарного текстуалитета и на предмет локальной экс-

плицированности этого текстуалитета.

Степени текстуальной соотнесенности элемента локального кон-

текста (ЛК) и референтного ему продуцентного текста

Дистантность ЛК – понятие относительное, в связи с чем он может рас-

сматриваться, про крайней мере, с двух позиций: дистантность смысловая и

дистантность «географическая». Смысловая дистантность/близость рассматри-

валась в предыдущих главах как конвергенция различных уровней. В данном

разделе мы предполагаем сконцентрировать внимание на дистантности «гео-

графической», другими словами, дистантности, определяемой текстуальным

расстоянием от эксплицированного (или имплицированного) ЛК до точки его

диалогического применения в тексте. Логично предположить, что и сами эле-

менты ЛК и их диалогические референты и кореференты в тексте будут соотно-

ситься таким образом, чтобы соблюдалась сквозная когерентность текста и

формировались когезивные комплексы.

Непосредственный ЛК

Как уже отмечалось, непосредственный ЛК характеризуется предельной

географической близостью к своему текстуальному референту. Это свойство

позволяет ЛК и его текстуальному референту вступать в быстрые диалогиче-

ские связи и не только формировать единую диалогическую микроситуацию, но

также и восприниматься как единое интегральное целое.

Непосредственный ЛК, будучи с формальной точки зрения относительно

стереотипным явлением, тем не менее, весьма разнообразен в том, что касается

приоритетной текстуальной прагматики и способов ее реализации. В частности,

непосредственный ЛК, в зависимости от степени релевантности и валидности

для его текстуального референта, может быть эксплицирован с разной «настой-

чивостью».

По всей видимости, непосредственный ЛК вообще характеризуется

исключительно тесной связью с референтным ему продуцентным текстом.

Интересно, что при формировании ЛК автор может использовать не толь-

ко моновалентные (направленные на актуализацию одного концепта) конструк-

ции, но и виртуальные полемические ситуации, «сталкивая» несовпадающие

взгляды различных ученых на объект исследования, и принимая в своем тексте

точку зрения одного из них.

ЛК, формируемый в работе, необязательно выражается в виде отдельного

текстуального фрагмента. Он вполне может появиться в любом месте и в любой

синтагматической конструкции.

или интегрально

111166

Вопрос о том, насколько непосредственный ЛК может переплетаться и

интегрально входить в продуцентный текст, следует, по-видимому, отнести к

разряду вопросов, касающихся индивидуального стиля и авторских текстуаль-

ных прагматик, что, несомненно, скажется на степени предельной формализуе-

мости данного текстуального элемента. Другими словами, мы считаем, что су-

ществует парадигматический рубеж анализа, за которым количество формаль-

ных или стереотипных структур и их реализаций, наблюдаемых в тексте, может

возрастать и принимать значения, сопоставимые с количеством текстов, под-

вергаемых анализу.

Таким образом, анализ элементов непосредственного ЛК в англоязычном

научном тексте продемонстрировал следующие закономерности:

Непосредственный ЛК текстуально близок к своему продуцентному ре-

ференту, причем близость эта обеспечивается не только последователь-

ным расположением, но и возможностью их текстуального взаимопро-

никновения и взаимоинтегрирования;

Непосредственный ЛК характеризуется тесной текстуально-смысловой

связью со своим продуцентным референтом, что обеспечивается высокой

степенью их смысловой конвергенции;

Непосредственный ЛК и его продуцентный референт формируют тексту-

альные единства, характеризующиеся высокой степенью когерентности и

когезии;

Непосредственный ЛК присутствует в тексте в различных текстуальных и

интертекстуальных формах и не имеет специфических, свойственных

только ему, стереотипных конструкций.

Дистантный ЛК

Дистантный ЛК характеризуется географической отделенностью элемен-

та ЛК от его продуцентного текстуального референта. В этой связи следует от-

метить несколько системных особенностей такого рода экспликаций: во-

первых, дистантный ЛК и его продуцентный референт должны обладать боль-

шей системной автономностью, позволяющей им вступать в дистантные смы-

словые отношения, во-вторых, их смысловая связь должна быть более прочной,

что позволит исследователю произвести их уверенную идентификацию, в-

третьих, общие маркеры должны присутствовать и в том, и в другом элементе,

обеспечивая сквозную когезию. В этой связи отбор примеров для анализа дис-

тантного ЛК вызывает определенные трудности, связанные с необходимостью

освоения всего текста произведения или применения машинных средств поис-

ка.

Дистантный ЛК необязательно реферирует к разветвленным текстуаль-

ным референтам Он может реализовывать свое текстуальное применение также

и определенным числом диалогических связей.

Действительно, экспланаторная сила и информационная валидность ре-

ферентного текста увеличиваются за счет снабжения его ЛК даже и в том слу-

чае, когда этот ЛК дистанцирован на значительные текстуальные расстояния.

111177

Дистантный ЛК характерен для всех форм англоязычного научного тек-

ста. Однако формы его существования варьируют в довольно широких преде-

лах. Если рассматривать сам ЛК в изоляции от его текстуального референта, то

можно отметить его смысловую самостоятельность, в то время как референт,

отдельно от ЛК утрачивает часть экспланаторной силы. С другой стороны, не

менее очевидным является и то, что выбор объема и формы ЛК (и дистантного

ЛК, в частности) полностью подчиняются авторской прагматике и автор-

ским моделям формирования научного текста.

Таким образом, анализ элементов дистантного ЛК в англоязычном науч-

ном тексте продемонстрировал следующие закономерности:

Дистантный ЛК текстуально отделен от своего продуцентного референта,

причем дистантность варьирует от минимальной (1 абзац) – до значи-

тельной (например 75% объема текста) ;

Дистантный ЛК, так же как и непосредственный ЛК, характеризуется

тесной текстуально-смысловой связью со своим продуцентным референ-

том, что обеспечивается высокой степенью их смысловой конвергенции,

однако их взаимоудаленность требует большей автономности;

Дистантный ЛК и его продуцентный референт не формируют текстуаль-

ных единств, связь осуществляется только посредством смысловых коге-

рентных отношений и общих маркеров;

Дистантный ЛК присутствует в тексте в различных текстуальных и ин-

тертекстуальных формах и не имеет особых, свойственных только ему

стереотипных конструкций;

Дистантный ЛК может соотноситься с более чем одним текстуальным

референтом и наоборот, один текстуальный референт может обеспечи-

ваться более чем одним дистантным ЛК.

Диффузный ЛК

Поиск текстуальных референтов и их ЛК требует наличия определенных

когерентных и когезивных связей между ними. Однако существуют такие эле-

менты ЛК, референтом которых является весь текст работы. С одной стороны,

эти экспликации являются определенно общими с точки зрения их когнитивных

составляющих, а с другой стороны, они по мере текстуального развития огра-

ничивают область исследования до необходимой с точки зрения однозначного

понимания. Чаще всего такие ЛК появляются во вводных частях работ.

Действительно, подобный ЛК информативно может реферировать к лю-

бому произведению, посвященному проблемам научной коммуникации и науч-

ного поиска. Диффузность ЛК состоит также и в том, что в нем продуцент оп-

ределенным образом задает направление, в котором его текст создается и в ко-

тором он, следовательно, должен восприниматься. Можно предположить, что

такого рода конструкции относятся к стереотипным формированиям, и в науч-

ной коммуникации могут восприниматься как явление особого языкового уров-

ня – уровня стандартных текстуальных схем и парадигм. Это предположение

связано с тем, что ни продуцент, ни реципиент не задумываются в процессе

111188

создания/освоения текста о специальной прагматике той или иной экспликации,

а воспринимают их «как должное», причем в какой-то мере неосознанно, ин-

туитивно. Однако как указывалось выше, эта прагматика обладает своей спе-

цификой: для данного типа ЛК эта специфика связана с ориентацией реципиен-

та в дисциплинарном диалогическом пространстве. С этой целью продуцент за-

частую эксплицирует элементы своего рода «предречевой» ситуации.

Обращение к общедисциплинарному текстуалитету ЛК подобного рода

может включать и междисциплинанрые формирования. В частности, в этих

вводных часто наблюдаются противоречия, связанные с пограничными иссле-

дованиями. Используя элементы диффузного ЛК, продуценты предлагают чи-

тателю уточненные ориентиры, обеспечивающие необходимые понятийные ап-

параты. Очевидно, что конвергентное взаимопересечение терминосистем и по-

нятийных аппаратов зачастую требует подобных пояснений, для чего в данном

примере и формируется диффузный ЛК.

Степень подробности диффузного ЛК (как и любого другого типа ЛК)

варьирует в довольно широких пределах подобно числу включенных в него

единиц дисциплинарного текстуалитета (другими словами – текстов и авторов,

маркированных в ссылках). Синтагматическая и/или парадигматическая завер-

шенность представляется свойственной именно этому типу ЛК – диффузному,

поскольку ни продуцент, ни реципиент не предполагают конкретных тексту-

альных референтов данного ЛК ни в ближайшем, ни в более отдаленном интра-

текстуальном окружении. Таким образом, можно предположить, что элементы

диффузного ЛК можно рассматривать как наиболее автономные но срав-

нению с дистантным и, тем более, непосредственным ЛК.

Проведенный анализ элементов диффузного ЛК в англоязычном научном

тексте продемонстрировал следующие закономерности:

Диффузный ЛК текстуально реферирует не к отдельному фрагменту тек-

ста, а ко всему высказыванию в целом;

Диффузный ЛК характеризуется текстуально-смысловой связью с необя-

зательной степенью близости и может включать тексты и их когнитивные

структуры достаточно свободных уровней конвергенции;

Диффузный ЛК и его продуцентный референт не формируют тесных тек-

стуальных единств, связь осуществляется только посредством смысловых

отношений и общей прагматики;

Диффузный ЛК присутствует в тексте в различных текстуальных и ин-

тертекстуальных формах и не имеет особых, свойственных только ему

стереотипных конструкций;

Диффузный ЛК стремится к формированию наиболее автономных интра-

текстуальных единств и зачастую используется продуцентом в вводных

частях текста.

Степень конкретизации локального контекста

Степень конкретизации ЛК определяется автором текста, его когнитив-

ной прагматикой, экспланаторными требованиями к эксплицируемому или им-

111199

плицируемому ЛК, индивидуальным стилем и манерой формирования текста. В

зависимости от тех или иных особенностей текста степень конкретизации его

ЛК может варьировать от предельно эксплицированной до минимально экс-

плицированной.

The concept of literacy and what it is has been revisited by Street (1984 1993),

Heath 1986) and others. Traditional deаfinitions of literacy concern reading

and writing only (Goody 1968). Sola and Bennett's (1992:36) concept of liter-

acy as “communicative practices associated with particular uses of both

written and spoken forms” extends the definition to speaking as well as read-

ing and writing.

(J. Parkinson)

В данном фрагменте статьи Паркинсона «Acquiring scientific literacy

through content and genre: a theme-based language course for science students»

присутствуют элементы ЛК различной степени конкретизации. В первом пред-

ложении фрагмента, например, предлагается ЛК, указывающий на тематику

работы и на некоторых авторов, занимавшихся разработкой этой темы (Street

(1984 1993), Heath 1986) and others); второе предложение содержит указание на

дисциплинарный референт (объект исследования), некоторые его особенно-

сти и источник этой информации (Traditional definitions of literacy concern

reading and writing only (Goody 1968)); далее мы видим современную трактовку

основного концепта работы, представленную в форме адресной цитаты (Sola

and Bennett's (1992:36)). Текстуально данная градация ЛК представляется

вполне обусловленной: автор эксплицирует элементы отобранного ЛК в на-

правлении «от общего к частному», добиваясь определенной степени когерент-

ности и текстуального развития. Однако данная формула необязательна для ка-

ждого фрагмента текста.

Подобные вводные характеризуются определенным уровнем обобщения

и часто представлены в виде крайне адаптированных в терминах продуцента

«общих мест». С другой стороны, продуценту зачастую необходимо предъя-

вить читателю более конкретизированный ЛК, чтобы обеспечить не только

большую теоретическую валидность своих позиций, но и их большую дисцип-

линарную преемственность.

Если рассматривать такую степень конкретизации как предельно экспли-

цированный ЛК, то противоположным полюсом конкретизации ЛК явится ЛК с

минимальной степенью экспликации. Действительно, представление ЛК в виде

одних номинальных ссылок на работы ряда авторов можно квалифицировать

как минимально возможную экспликацию диалогических интертекстуальных

связей в тексте. Если обратить внимание на референтный этому ЛК продуцент-

ный текст, то можно отметить, что и здесь ЛК отводится роль фоновой – тема-

тически конвергентной контекстуальной составляющей, экспланаторная и

пропозициональная значимость которой в известной мере факультативна для

освоения текста.

Таким образом, в соответствие с типом конвергентности текстуальных

элементов, формирующих ЛК, мы выделяем три степени конкретизации ЛК:

концептуальный ЛК, референциональный ЛК и тематический ЛК.

112200

Мы относим к ЛК с концептуальной степенью конкретизации те элемен-

ты дисциплинарного текстуалитета, которые продуцент интегрирует в свой

текст для контекстуального обеспечения ключевых концептуальных построе-

ний. Концептуальный ЛК обладает следующими характеристиками:

Концептуальный ЛК отличается высокой степенью эксплицированной

интертекстуальности, тесными диалогическими и смысловыми связями с

продуцентным текстом;

Концептуальный ЛК интегрально входит в продуцентный текст и часто

является смыслообразующим интратекстуальным звеном;

Концептуальный ЛК встречается в форме цитат различной полноты и

маркирования и близких к тексту источника парафразов, обязательно от-

ражающих когнитивные и коммуникативные составляющие оригинала;

Концептуальный ЛК служит отправной точкой при формировании про-

дуцентных позиций, точек зрения, моделей.

Референциональный ЛК имеет больше степеней свободы, как с точки

зрения продуцента, так и с точки зрения реципиента.

Таким образом, мы можем выделить следующие особенности элементов

референционального локального контекста:

Референциональный ЛК отличается относительно свободной степенью

эксплицированной интертекстуальности, обусловленной референцио-

нальными конвергентно-смысловыми связями с продуцентным текстом;

Референциональный ЛК находится в функции дополнительной дистрибу-

ции к продуцентному тексту и часто является звеном, расширяющим

дисциплинарные рамки исследования;

Референциональный ЛК встречается в форме парафразов, которые, с од-

ной стороны, характеризуются свободной степенью смысловой близости

к тексту, а, с другой – отражают понятийные составляющие оригинала;

Референциональный ЛК служит для расширения дисциплинарно-

диалогического поля применения продуцентного текста и для ориентации

реципиента и локализации продуцентного текста в этом поле.

Релевантность тематического ЛК реализуется в двух направлениях: про-

дуцент определяет эту релевантность, исходя из собственного видения речевой

ситуации и своих дисциплинарных или междисциплинарных приоритетов; ре-

ципиент же, в свою очередь, определяет эту релевантность в соответствии с

тем, насколько данный ЛК обеспечивает адекватное понимание текста или

расширяет его (реципиента) дисциплинарный и междисциплинарный кругозор.

Таким образом, мы можем выделить следующие особенности элементов

тематического локального контекста:

Тематический ЛК отличается минимальной степенью эксплицированной

интертекстуальности, что обусловленно тематическими конвергентно-

смысловыми связями с продуцентным текстом;

Тематический ЛК находится в функции необязательной дистрибуции к

продуцентному тексту и часто является звеном, расширяющим диалоги-

112211

ческое пространство текста, выходя за дисциплинарные рамки исследо-

вания;

Тематический ЛК встречается в форме номинальных ссылок, часто снаб-

женных продуцентными пояснительными вводными;

Тематический ЛК служит для расширения диалогического поля сущест-

вования продуцентного текста, для обеспечения реципиента дополни-

тельной фоновой информацией, которая может быть признана релевант-

ной в процессе освоения текста.

Степень эксплицированности ЛК Форма представления ЛК зависит от различных факторов: дистантность

ЛК, степень конкретизации ЛК, авторский стиль и манера создания текста, а

также уникальные прагматики ЛК и т.д. Кроме того, степень эксплицированно-

сти ЛК зависит от распространенных в англоязычной научной коммуникации

языковых стереотипов и текстопостроительных моделей. В настоящей работе

способы экспликации конвергентных текстов уже рассматривались (см. главы

«Смысловая диалогическая конвергенция…» и «Многомерное авторство…»),

однако, мы считаем необходимым осветить этот аспект в приложении к ло-

кальному контексту.

Следует обратить внимание на то, что автор-продуцент интегрирует оп-

ределенный ЛК в своей работе в соответствии с его релевантностью и опреде-

ляет его формальные характеристики индивидуально для каждого элемента ЛК.

Формы представления ЛК являются стандартными формами существования

многомерного авторства в научном тексте и подчиняются тем же закономерно-

стям. Вполне естественным, в этой связи, представляется появление в тексте в

функции ЛК интегратов и импликат с различной степенью соотнесенности с

текстом источника.

Самым эксплицированным с точки зрения присутствия в продуцентном

тексте представляется ЛК, получающий выражение в форме цитат различной

степени полноты. Степень полноты цитаты зависит напрямую от ее релевант-

ности и ее текстуальной необходимости, определяемой продуцентными ло-

кальными прагматиками, однако само цитирование как процесс предопределяет

наличие в продуцентном тексте специальных маркеров.

Степень эксплицированности ЛК подчиняется когнитивным и коммуни-

кативным прагматикам продуцента и даже в пределах одного фрагмента текста

вполне может варьировать в диапазоне от наивысшей степени эксплициро-

ванности (полнотекстовая маркированная цитата) до наименьшей степени

эксплицированности (номинальный импликат без точного указания на источ-

ник). В этих границах функционально существует вся парадигма интертексту-

альных вводных ЛК.

Степень экспликации ЛК в научной коммуникации варьирует в границах

широких интертекстуально-конвергентных полей. Выбор той или иной едини-

цы для выражения определенного элемента дисциплинарного текстуалитета

определяется продуцентом научного текста в зависимости от:

112222

а) его индивидуальной прагматики, связанной с конкретным элементом

ЛК,

б) степени релевантности этого элемента ЛК,

в) уникальной специфики конкретной интратекстуальной единицы.

В этой связи следует отметить, что степень эксплицированности ЛК на-

прямую зависит от других параметров и, в частности, от дистантности и степе-

ни конкретизации элемента ЛК. Формы экспликации ЛК в англоязычном науч-

ном тексте также характеризуются определенным разнообразием в диапазоне

от полнотекстовой цитаты до номинативного импликата без указания на источ-

ник.

Выводы Локальный контекст как текстопостроительная составляющая в структуре

научной коммуникации является весьма продуктивным элементом языковой

системы текстового уровня. Проведенный анализ позволяет утверждать, что

роль ЛК в англоязычном научном тексте определяется несколькими парадигма-

тическими и синтагматическими рядами. С одной стороны, ЛК устанавливает

прямую текстуальную (или интертекстуальную) диалогическую связь со сквоз-

ным дисциплинарным дискурсом, обеспечивая таким образом вербальную реа-

лизацию диалогических характеристик данного речевого регистра. С другой

стороны, ЛК представляет собой целый ряд стандартных форм, что свидетель-

ствует о его формальной принадлежности к конвенциональным языковым па-

радигмам и одновременно указывает на его лингвистические характеристики.

При этом функция указанных стереотипных моделей в каждом конкретном тек-

сте определяется продуцентом как количественно, так и качественно.

Продуцентные текстуальные и языковые прагматики влияют как на фор-

мальную сторону эксплицируемого ЛК, так и на его содержание и степень со-

отнесенности с собственно продуцентным текстом. Функция вводных ЛК как

элементов дисциплинарного текстуально-смыслового поля, вводимых в канву

продуцентного текста с целью обеспечения адекватного понимания в дисцип-

линарном диалогическом поле, реализуется в виде интертекстуальных вводных

с различными планами выражения и обеспечивает конкретный текст релевант-

ными для него пресуппозициями.

Реципиент, в свою очередь, сохраняет за собой право принимать или не

принимать во внимание эксплицированные элементы ЛК, что указывает на их

относительную автономность. Однако существующие в научной коммуникации

стереотипы требуют от реципиента освоения всех актуализованных в тексте со-

держательных элементов, в связи с чем допустимо вести речь о том, что проду-

цент определенным образом «навязывает» читателю не только собственные

когнитивные позиции, но также и те контекстуальные характеристики, в кото-

рых его (продуцентный) текст представляется дисциплинарно наиболее реле-

вантным. В силу этого ЛК текстов различных авторов, даже дисциплинарно и

диалогически близких (например, посвященных анализу одного явления), за-

частую различаются весьма ощутимо, что еще раз указывает на субъективные

112233

характеристики когнитивных составляющих ЛК для каждого конкретного про-

изведения.

Проведенный анализ, однако, демонстрирует целый ряд стереотипных

конфигураций ЛК, которые, несмотря на указанную субъективность, вполне

могут считаться стандартными и квалифицироваться как системные языковые

явления. В зависимости от исследовательского подхода, в научной коммуника-

ции выделяется ряд критериев, позволяющих определить формальные характе-

ристики элементов ЛК англоязычного научного текста. В частности, ЛК можно

рассматривать с точки зрения: а) степени текстуальной соотнесенности элемен-

та ЛК и референтного ему продуцентного текста, б) степени конкретизации

элемента ЛК и в) степени эксплицированности ЛК. Что же касается текстуаль-

ной соотнесенности, то элемент ЛК может быть непосредственным, дистант-

ным и диффузным.

Непосредственный ЛК текстуально близок своему референту, при этом

данная близость обеспечивается не только последовательным расположением,

но и возможностью их (ЛК и его референта) текстуального взаимопроникнове-

ния и взаимоинтегрирования. Этот тип ЛК характеризуется тесной текстуально-

смысловой связью со своим продуцентным референтом, что обеспечивается

высокой степенью их смысловой конвергенции. Непосредственный ЛК и его

продуцентный референт формируют текстуальные единства, отмеченные высо-

кой степенью когерентности и когезии.

Дистантный ЛК текстуально отделен от своего референта и, так же как и

непосредственный ЛК, характеризуется тесной текстуально-смысловой связью

со своим продуцентным референтом, однако их взаимоудаленность требует

большей автономности. Дистантный ЛК и его продуцентный референт не фор-

мируют текстуальных единств, связь осуществляется только посредством смы-

словых когерентных отношений и общих маркеров. Дистантный ЛК может со-

относиться с более чем одним текстуальным референтом и, наоборот, один тек-

стуальный референт может обеспечиваться более чем одним дистантным ЛК.

Диффузный ЛК текстуально реферирует не к отдельному фрагменту, а

ко всему тексту в целом, он характеризуется текстуально-смысловой связью с

необязательной степенью близости и может включать тексты и их когнитивные

структуры достаточно свободных уровней конвергенции. Диффузный ЛК и его

продуцентный референт не формируют тесных текстуальных единств, их связь

осуществляется посредством смысловых отношений и общей прагматики.

Диффузный ЛК стремится к формированию наиболее автономных интратексту-

альных единств и зачастую используется продуцентом во вводных частях тек-

ста.

Непосредственный, дистантный и диффузный ЛК присутствуют в тексте

в различных текстуальных и интертекстуальных формах.

Степень конкретизации ЛК определяется автором текста, его когнитив-

ной прагматикой, экспланаторными требованиями к эксплицируемому или им-

плицируемому ЛК, индивидуальным стилем и манерой формирования текста.

Выделяются три степени конкретизации ЛК: концептуальный ЛК, референцио-

нальный ЛК и тематический ЛК.

112244

Концептуальный ЛК отличается высокой степенью эксплицированной

интертекстуальности, тесными диалогическими и смысловыми связями с про-

дуцентным текстом и интегрально входит в продуцентный текст, часто оказы-

ваясь его смыслообразующим интратекстуальным звеном. Концептуальный ЛК

встречается в форме цитат различной полноты и маркированности, с одной

стороны, близких тексту источника парафразов, а с другой – отражающих ког-

нитивные и коммуникативные составляющие оригинала. Концептуальный ЛК

зачастую служит отправной точкой при формировании продуцентных позиций,

точек зрения, моделей.

Референциональный ЛК отличается относительно свободной степенью

эксплицирования интертекстуальных вводных, что обусловлено референцио-

нальными конвергентно-смысловыми связями с продуцентным текстом. Дан-

ный ЛК находится в функции дополнительной дистрибуции к продуцентному

тексту и часто является звеном, расширяющим дисциплинарные рамки иссле-

дования. Референциональный ЛК встречается в форме парафразов свободной

степени близости к тексту. Этот ЛК служит для расширения дисциплинарно-

диалогического поля применения продуцентного текста, а также для ориента-

ции реципиента и локализации продуцентного текста в этом поле.

Тематический ЛК отличается минимальной степенью эксплицированной

интертекстуальности, обусловленной тематическими конвергентно-

смысловыми связями с продуцентным текстом и находится в функции необяза-

тельной дистрибуции к продуцентному тексту, часто являясь звеном расшире-

ния диалогического пространства текста, а именно средством его выхода за мо-

нодисциплинарные рамки исследования. Тематический ЛК встречается в форме

номинальных ссылок, часто снабженных продуцентными пояснительными

вводными и служит для обеспечения реципиента дополнительной фоновой ин-

формацией, которая может быть признана релевантной в процессе освоения

текста.

В англоязычном научном тексте степень экспликации ЛК также варьи-

рует в широких интертекстуальных границах: от полнотекстовой цитаты до

номинативного импликата без указания на источник.

Лекция 9. Диалогические экспликаты со специфическими характе-ристиками

Отмеченные выше характеристики смысловых интертекстуальных отно-

шений в сфере научной коммуникации представляют своего рода стандартный,

обязательный или стереотипный набор свойств и элементов, который, однако,

не исчерпывает всей многомерности рассматриваемого явления. В этой связи

имеет смысл остановиться еще на трех специфических реализациях диалогики

текста (ДТ) в англоязычной научной коммуникации. Их специфика состоит в

том, что в подобных диалогических взаимоотношениях присутствует опреде-

ленная степень «предельности», что выводит их за рамки общих диалогических

112255

моделей, или, по крайней мере, выделяет им в этой парадигме особое место. С

другой стороны, присутствие этих явлений в диалогических системах и в дис-

циплинарном дискурсе обязывает нас обратить на них свое внимание хотя бы

обзорно. К указанным явлениям мы относим следующие экспликаты: внутри-

текстовая ДТ, полилингвистическая ДТ, диалогика вторичного текста.

Внутритекстовая диалогика Внутритекстовая диалогика наблюдается практически во всех типах на-

учного текста. Она обусловлена особенностями жанрово-стилистического по-

строения научного текста и прагматическими характеристиками данного слоя

коммуникативных единиц. Поскольку тексты научного коммуникативного ре-

гистра характеризуются определенными когнитивными свойствами, то их

структурные части (введение, основная часть, заключение) заключают в себе

смысловые связи определенного рода. Особенности научного текста напрямую

связаны с их интегральными характеристиками и должны предполагать не

только внутреннюю когерентность структурных и смысловых компонентов, но

и диалогически структурированные связи. Таким образом, мы вправе ожидать

наличия диалогических отношений не только между текстами этого коммуни-

кативного жанра, но и внутри них.

Исследуя подобные смысловые диалогические отношения, мы не должны

забывать, что истоки их лежат в природе текста, как интегральной совокупно-

сти смысловых информационных структур. Интегральность и когерентность

высказывания определяют наличие смысловой интратекстуальной конверген-

ции, что в контексте настоящей работы, раскрывает обязательность когерент-

ных отношений между смысловыми отрезками текста. Создавая текст, автор

неизбежно вступает в диалог с собой.

Очевидно, что такой подход к анализу привычных и традиционных явле-

ний внутритекстовых стратегий и связей может иметь место только в парадиг-

ме диалогических текстопостроительных моделей. Имеет смысл, однако, рас-

сматривать диалогику текста не только как систему интертекстуальных отно-

шений, но и как систему сквозных взаимодействий лингво-речевых явлений,

актуальных для дисциплинарного дискурса и диалогического анализа, при этом

число частных моделей возрастает. С другой стороны, некоторые аспекты су-

ществования текстов в диалогических системах (особенно в научной коммуни-

кации) требуют большей вариативности, призванной обогащать научный ана-

лиз. Подобные конструкты весьма характерны для англоязычного научного тек-

ста, вне зависимости от того, является ли английский язык родным для автора

текста, или он использует его в качестве инструмента интернационализации

своего собственного текстового построения.

Полилингвистическая ДТ Полилингвистическая ДТ встречается в текстах, созданных в различных

языковых системах, но принадлежащих общему дисциплинарно-смысловому

пространству. Единство отражаемых явлений не ограничивается рамками на-

циональных языков и национальных культур. Смысловая текстовая конверген-

112266

ция как фактор диалогики текста может наблюдаться не только между текстами

какой-то одной знаковой системы, но и в более широких текстуально-

смысловых полях.

Мы рассматриваем полилингвистические смысловые взаимоотношения

как свидетельство глобального единства коммуникативных процессов, а также

как доказательство того положения, что при отражении состояния обществен-

ных знаний смысловые текстовые поля, а, следовательно, и коммуникативные

макроситуации, не ограничиваются пределами языковых и этно-культурных

систем, а являются продуктом и достоянием всего научного сообщества.

Следует также отметить, что в современных изданиях требования дисци-

плинарных диалогических систем определяют появление полилингвистических

экспликаций, соотносимых с одним автором. Практика реферирования собст-

венного текста на международном (например английском) языке приобретает

сегодня все большую актуальность. Мы склонны связывать этот феномен с

двумя моментами. С одной стороны, существует ряд изданий (см. «Известия

РАН», «Вестник Московского Университета» и т.д.), в которых резюме на од-

ном из европейских языков является обязательным, с другой стороны, расши-

рение сферы применения английского языка как международного, в том числе

и в сфере когнитивно ориентированных текстов может обеспечить автора воз-

можностью включиться в международный дисциплинарный диалог и расши-

рить круг потенциальных реципиентов текста.

Данную традицию следует рассматривать с позиций диалогики текста,

поскольку в резюме мы видим особую форму передачи концептуальной ин-

формации. Мы можем рассматривать эту особую форму не столько как сжатие

при реферировании, сколько как переформулирование и даже переопредмечи-

вание не только в новых кодах, но и в новой системе лингво-когнитивных от-

ношений.

Интерес, который вызывает анализ подобных диалогических отношений

определяется тем, что во-первых, мы можем наблюдать явное диалогическое

столкновение различных стилей (оригинал – реферат), с другой стороны, иден-

тифицируется очевидный сдвиг между системами подачи информации как с

точки зрения грамматики, так и с точки зрения текстопостроительных моделей.

Третьим моментом, привлекающим внимание в данном контексте, является то,

что когнитивные структуры, вербализуемые в тексте заведомо относятся к од-

ному концептуальному полю и соотносятся с одним продуцентом.

Здравый смысл подсказывает, что такие тексты, судя по всему, создаются

после завершения текста-оригинала, однако, поскольку нет прямых структур-

ных параллелей, а смысловые элементы подвергаются определенной трансфор-

мации, можно гипотетически предположить, что автореферат такого вида впол-

не мог быть создан до появления основного текста. В этом смысле мы можем

говорить о потенциальной факультативности темпоральных последовательно-

стей диалогики текста подобного рода.

Пространственно резюме не может располагаться внутри текста-

оригинала. Традиционно текст такого плана появляется до или после рефери-

руемого высказывания. Была отмечена следующая закономерность: резюме,

112277

предваряющее текст оригинала, обладают, как правило, меньшим объемом и

меньшей степенью конкретизации, в то время, как резюме, расположенное по-

сле реферируемого текста обычно содержит основные концепты, вербализо-

ванные продуцентом в работе.

Диалогика вторичного текста Работы, посвященные интерпретации, оценке и анализу деятельности

ученых, занимают особое место в научной коммуникации. Подобные произве-

дения призваны обеспечить адекватное понимание рецензируемого текста в

расширенном или, наоборот, суженном контекстном окружении, и, следова-

тельно, имеют определенную диалогически обусловленную специфику. Сис-

темно такие тексты вполне умещаются в бахтинскую схему диалогики текста:

двухступенчатой (исходная точка – данный текст, движение назад – прошлые

тексты) и трехступенчатой (исходная точка – данный текст, движение назад –

прошлые тексты, движение вперед – предвосхищение нового текста)(Бахтин

1979: 364).

Обычно данные высказывания дают не только продуцентную оценку ре-

цензируемого произведения, но и привлекают релевантные мнения, сопостави-

мые в границах общих концептуальных когнитивных полей. Таким образом,

подобные высказывания неизбежно должны проявлять конвергентные черты,

тем более очевидные, что вторичный текст является фактически реагирующим

текстом, смысловые отношения в этом случае имеют концептуальный характер.

Черты текста-оценки могут присутствовать не только в текстах рецензий.

Большая часть научных трудов содержит критический обзор и оценку сущест-

вующих мнений, концепций и взглядов на рассматриваемые или затрагиваемые

проблемы. В таких работах неизбежно встречается выражение оценочной пози-

ции авторов по отношению к рассматриваемым мнениям.

Современный этап развития европейских лингвистических школ (и за-

падных школ вообще) характеризуется пристальным вниманием к переосмыс-

лению языковедческого, философского и психолингвистического наследия се-

редины ХХ века, что неизбежно находит отражение в появлении целого ряда

текстов вторичного характера, с необязательными рецензионными характери-

стиками. Такие тексты вторичного характера все чаще встречаются в данном

дисциплинарном текстовом поле и представляют всю жанровую парадигму с

точки зрения объема и прагматики.

Как и всякий научный текст, текст вторичного характера имеет базовые

диалогические характеристики: он конвергентен дисциплинарному текстуали-

тету (эта конвергентность в текстах подобного плана имеет заявленные диало-

гические характеристики в силу своих «ответных» свойств); вторичный текст

обязательно содержит маркированные элементы локального контекста и про-

дуцентного авторства. Появление цитат в работах вторичного характера весьма

вероятно, но необязательно. Как и в любой научной работе степень эксплици-

рованности интегрированных элементов как непродуцентного авторства, так и

локального контекста зависит от двух параметров: от стереотипов, принятых в

дисциплинарном обществе и от интенций самого продуцента. В научной ком-

112288

муникации оба эти параметра весьма демократичны и вторичные тексты имеют

чуть больший процент появления прямых цитат, эти цитаты, к тому же, чаще

выделяются и маркируются форматом абзаца, чем способами неполного син-

тагматического представления.

С другой стороны, автор вторичного текста часто приводит расширенный

дисциплинарный взгляд на отражаемые позиции, что проявляется в виде фак-

торов непродуцентного авторства, эксплицируемых, имплицируемых и интег-

рируемых в текст посредством всего спектра интертекстуальных вводных.

В свою очередь, развитие концептуального наполнения и содержания

текста вторичного плана строится (структурно и функционально) вполне сте-

реотипными способами, приемлемыми в данном коммуникативном регистре и

ничем, кроме дисциплинарной вторичности не выделяется. Подобный текст бу-

дет соответственно определяться теми же конститруэнтными категориями, что

и любой другой научный текст, за исключением того, что его диалогичность и

интертекстуальные характеристики будут иметь более «выпуклые», фокусиро-

ванные свойства.

Вторичный научный текст, несомненно, может рассматриваться как осо-

бый фактор диалогики научного текста, особенно в той связи, что в последнее

время этот текстовый слой получает широкое распространение именно в анг-

лоязычной научной коммуникации. В данной работе мы рассматриваем данный

жанр обзорно, однако этот текстуальный пласт, несомненно, заслуживает от-

дельного исследования.

Выводы по второй части

Исследование способов диалогической реализации конвергентной семан-

тики в научной коммуникации указывает на наличие ряда стереотипных моде-

лей текстопостроительного характера. Эти модели имеют различные прагмати-

ческие характеристики и в некоторых случаях могут управлять одной тексту-

альной структурой. С другой стороны, истоки этих стереотипов лежат за преде-

лами лингвистических единиц, предваряющих уровень текста, и могут восхо-

дить к системе когнитивных, коммуникативных и социальных отношений. Од-

нако несмотря на внелингвистические управляющие характеристики, исследуе-

мые модели четко идентифицируются в текстовой ткани и вполне поддаются

описанию и формализации.

К основным моделям экспликации и импликации конвергентной диалоги-

ки в англоязычном научном тексте мы относим продуцентные характеристи-

ки текста (одномерное и многомерное авторство) и модели формирования

локального (индивидуального) контекста. Прагматика этих моделей различает-

ся по двум параметрам:

привлечение «чужого» текста производится с целью усиления

убедительной – аргументирующей составляющей продуцентного

текста;

привлечение дисциплинарного текстуалитета для формирования

локального (определяемого продуцентом - автором) контекста про-

112299

изводится с целью обеспечения потенциального продуцента

предварительным знанием, необходимым для адекватного вос-

приятия текста (эксплицированные пресуппозиции).

В свою очередь, авторский аспект в научной коммуникации можно рас-

сматривать как концептуально-диалогическую составляющую текста, опреде-

ляемую персонифицированной модальностью и выраженной субъектным ком-

понентом. В силу специфичной прагматики научного дискурса авторские ввод-

ные в научном высказывании часто имеют дистантно-интегрированный харак-

тер за счет привлечения «чужого» авторства.

Многомерность авторского аспекта в научной коммуникации проявляется

в различных формах и конфигурациях:

Интеграты - текстуальные фрагменты произведений других авто-

ров, осознанно и с определенной целью вводимые продуцентом в

собственный текст.

Импликаты представляют собой парафразы, пересказы и номи-

нальные ссылки на идеи и точки зрения; они призваны обеспечить

частичную, адаптированную интеграцию «чужого» текста в собст-

венные теоретические построения.

Привлечение текстовых фрагментов других авторов имеет в научной

коммуникации собственную прагматику, поскольку позволяет не только фор-

мировать виртуальный диалог, но и «привлекать на свою сторону» мнения и

точки зрения, конвенционально адаптированные и одобренные научным сооб-

ществом. Другим фактором, определяющим привлечение интегратов является

возможность использования научного наследия в качестве фундамента и мате-

риала для исследовательской деятельности и формирования собственных тео-

ретических моделей.

Авторский аспект текста, организованного импликативным образом име-

ет менее четкие границы, что не всегда позволяет выделить аутентичные фраг-

менты из общей текстуальной канвы. С другой стороны, контекст такого плана

позволяет с большей степенью свободы адаптировать «чужие» пропозиции и

макропропозиции в собственном текстовом пространстве. Имплицитная форма

представления позволяет вольно, но при этом продуктивно использовать фак-

тор многомерного авторства, и, следовательно, успешно эксплуатировать рас-

ширенные макроконтексты для достижения большей экспланаторной силы и

риторической валидности своих теоретических построений.

Многомерное авторство позволяет:

а) расширить границы необходимых для адекватного восприятия научно-

го текста фоновых знаний и уточнить необходимые для этого понимания мак-

ропропозиции;

б) реализовать потенциально возможные диалогические ситуации в рам-

ках виртуального диалогического поля;

в) сформировать диалогические взаимоотношения между учеными, в не-

посредственный диалог не вступавшими, через установление определенных па-

раметров и управление этими взаимоотношениями;

113300

г) маркировать внутритекстовые конвергентные отношения в виде тек-

стуальных пластов, сформированных вокруг диалогических доминант.

Локальный контекст как диалогическое проявление конвергентной семан-

тики и как текстопостроительная составляющая представляется в научной ком-

муникации весьма продуктивным элементом языковой системы текстового

уровня. Проведенный анализ позволяет утверждать, что роль ЛК в англоязыч-

ном научном тексте определяется несколькими парадигматическими и синтаг-

матическими рядами. С одной стороны, ЛК обеспечивает прямую текстуальную

(или интертекстуальную) диалогическую связь со сквозным дисциплинарным

дискурсом, в силу чего он, несомненно, является эксплицитным проявлением

диалогических характеристик данного речевого регистра. С другой стороны,

ЛК представляет собой целый ряд стандартных форм, что свидетельствует о его

формальной принадлежности к конвенциональным языковым парадигмам и

указывает на его лингвистические характеристики.

Продуцентные текстуальные и языковые прагматики влияют как на фор-

мальную сторону эксплицируемого ЛК, так и на его содержание, а также на

степени соотнесенности с собственно продуцентным текстом. Функция ввод-

ных ЛК как элементов дисциплинарного текстуально-смыслового поля, вводи-

мых в канву продуцентного текста с целью обеспечения адекватного понима-

ния в дисциплинарном диалогическом поле, реализуется в виде интертексту-

альных вводных с различными планами выражения и обеспечивает каждый

текст релевантными пресуппозициями.

113311

Обобщения по курсу

Исследование диалогики текста в научной коммуникации представляет

значительный интерес в силу целого ряда причин. В последние десятилетия ко-

личество научных работ неуклонно растет, что указывает на повышающуюся

активность научных исследований. Формализация диалогических свойств на-

учного текста, как было установлено в ходе анализа, опирается на комплекс по-

нятийных рядов, каждый из которых, в зависимости от аспекта, точки зрения и

функции в дисциплинарном дискурсе, обладает некоторыми наборами отлич-

ных и общих с остальными понятийными рядами характеристик. Следует в

этой связи отметить, что позиция исследователя неизбежно играет в данной по-

нятийной делимитации существенную роль, поскольку, анализируя знаковый

продукт такого порядка, исследователь вступает в диалогические отношения с

объектом анализа, придавая полученным результатам с одной стороны, извест-

ную степень субъективности, а с другой – неизбежную для многомерных явле-

ний неоднозначность.

Диалогические поля, организуемые дисциплинарным дискурсом, таким

образом, получают возможность сконцентрироваться в одной лингвистической

системе, что не только облегчает научный поиск, но и интенсифицирует собст-

венно научный диалог. Научный диалог в данном случае представляет собой не

последовательную цепочку речевых действий, совершаемых продуцентами в

виде реакции одного речевого действия на другое, а совокупность всех выска-

зываний, имеющих когнитивную прагматику и объединенных объектом науч-

ного отражения, общей языковой системой, а также общим дисциплинарным

полем. Таким образом, в сферу научного диалога включаются практически все

высказывания, составляющие дисциплинарный текстуалитет. При этом тексты,

вне зависимости от времени их появления, функционируют в структуре науч-

ной коммуникаци как синхронные, при условии, что они сохранили свою дис-

циплинарную актуальность. Данная актуальность зависит от фактора включен-

ности этих высказываний в локальные диалогические ситуации, генерируемые

интертекстуальными действиями продуцентов и представляющие собой много-

мерные авторские вводные, элементы локального контекста и т.д.

Указанные тексты, кроме дисциплинарной актуальности обладают свой-

ством, позволяющим интегрировать в уникальный продуцентный текст и не от-

торгаться им. Это свойство проявляет себя в виде смысловой диалогической

конвергенции, которая рассматривается в данной работе как характеристика,

присущая всем текстам данного дисциплинарного текстуалитета и определяю-

щая возможность их диалогического и интертекстуального взаимодействия. В

свою очередь, эта характеристика является, с одной стороны, результатом общ-

ности объектов исследования, а с другой, результатом диалогического взаимо-

действия текстов, составляющих дисциплинарный дискурс. Такая взаимообу-

славливающая структура обеспечивает органичность и мобильность системы

научной коммуникации, а также ее эффективность.

113322

Указанная стабильность привела к формированию ряда стереотипных

конструкций, характеризующих научный текст и являющихся своеобразными

маркерами его диалогических свойств и функций. Исследование этих маркеров

показало, что способы их экспликации в англоязычном научном тексте в пол-

ной мере допускают идентификацию и позволяют выстроить ряд типологиче-

ских схем, что дает право говорить об определенной парадигме стандартных

единиц. Данные стереотипные конфигурации относятся к ряду формальных

признаков высшего, текстуального уровня языковой системы, что дает, в част-

ности, возможность рассматривать их как объекты лингвистического анализа.

Такие эксплицитные и имплицитные проявления конвергентной семанти-

ки в научной коммуникации представлены двумя основными типами текстопо-

строительных факторов: а) фактор многомерного авторства, определяющийся

возможностью адресного привлечения автором-продуцентом фрагментов, кон-

цептов и аллюзий на тексты других авторов и обеспечивающий дополнитель-

ную экспланаторную и убеждающую силу формируемого текста; б) фактор ло-

кального контекста, снабжающий продуцентный текст необходимыми (по мне-

нию автора) когнитивными пресуппозициями, источником которых также явля-

ется конвергентный дисциплинарный текстуалитет. Таким образом, диалогика

научного текста представляется триадной конструкцией, которая ассоциируется

с семантически и прагматически конвергентным дисциплинарным текстуалите-

том, а также основными способами его реализации в тексте в виде элементов

многомерного авторства и локального контекста.

Специфика типологических особенностей указанных маркеров также

представлена двумерной конструкцией. С одной стороны, делимитация иссле-

дуемых явлений на типы производится по принципу их смысловой соотноси-

мости друг с другом и с текстом-носителем, а с другой, их типология выстраи-

вается по степени эксплицитного/имплицитного присутствия диалогических

элементов дисциплинарного текстуалитета в этом тексте. Такая структурно-

функциональная градация указывает на интегральные характеристики диалоги-

ческих конфигураций, чрезвычайно распространенных в англоязычной научной

коммуникации. Данная дуалистичность типологических конфигураций, несо-

мненно, связана с двойственной сутью коммуникативных единиц. Соотноше-

ние текст-знак / текст-смысл тесно увязывают в научной коммуникации фор-

мальные и прагматические стороны диалога.

Существенным фактором можно считать и то, что при наличии значи-

тельного количества конвергентных текстов в других лингво-культурных сис-

темах, интертекстуальные диалогические элементы, вводимые продуцентом в

собственный текст, в подавляющем большинстве случаев эксплицируются на

языке продуцентного текста, что является дополнительным свидетельством в

пользу утверждения о принадлежности текстопостроительных моделей к язы-

ковым моделям высшего лингвистического порядка. При этом указанные моде-

ли составляют скорее парадигму функциональных потенциалов, чем свод обя-

зательных конструкций и их трансформаций. Традиции коммуникативных ре-

гистров (и научного регистра, в частности) определяют применимость того или

иного потенциального стереотипа для каждого жанрового слоя. В этом смысле

113333

мы можем утверждать, что научный текст обладает довольно разнообразным

диалогически обусловленным инструментарием, достаточно структурирован-

ным, чтобы обеспечить адекватность информационных потоков.

Данная структурированность обеспечивает информационный текстуаль-

ный поиск рядом инструментов, позволяющих пользователю адекватно ориен-

тироваться как в частном научном тексте, так и в целом комплексе конвергент-

ных текстов, объединенных в текстуально-смысловое поле (дисциплинарный

дискурс). В свою очередь, данная конфигурация обеспечивает понимаемость

своих текстуальных составляющих, поскольку включает в себя не только тек-

сты с конвергентной семантикой, но и коммуникантов, обеспеченных конвер-

гентными тезаурусами. Указанная тезаурусная связь объединяет коммуникан-

тов в институциональные группы, определяемые общей когнитивной базой и

общим диалогическим полем.

В свете вышесказанного можно заключить, что диалогика научного тек-

ста представляется явлением многомерным и многоаспектным и по этой при-

чине не может формально сводиться к перечислению ряда диалогических

единств в их парадигматических или синтагматических дистрибуциях. В этой

связи существенно отметить, что диалогика текста как модельная характери-

стика предлагает не только стереотипные исходные составляющие, но и сис-

темно организует сам процесс научной коммуникации. Внутренняя природа

диалога как формы информационного взаимодействия определяет успешность

коммуникативного процесса, поскольку предлагает участникам этого процесса

ряд стандартов, как обязательных (например, требования к экспликации биб-

лиографии), так и факультативных (в частности, внутритекстовые ссылки). По

большому счету диалог пронизывает всю научную коммуникацию, скрепляя и

конструируя ее как единый организм, предстающий перед пользователем и

продуцентом научных текстов в виде своеобразного континуума с незавершен-

ной смысловой составляющей, то есть континуума, не имеющего завершения в

каком-либо смысловом поле.

Существенным свойством этого континуума является то, что его смысло-

вое движение вперед вербализовано в форме интегральной мозаики знаков-

текстов, которая в любой синхронный момент ее комуникативного развертыва-

ния может быть подвергнута когнитивному и лингвистическому исследованию.

113344

Список рекомендуемой литературы

1. Аликаев Р.С. Язык науки в парадигме современной лингвистики. Наль-

чик. 1999.

2. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык – учеб. для

вузов.– М.: Флинта : Наука, 2002.

3. Баженова Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности.– Пермь,

2001.

4. Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семио-

тика: Поэтика. – М., 1989.

5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М. : Искусство, 1979.

6. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. – М. : Высш. шк., 2002.

7. Богин Г.И. Схемы действий читателя при понимании текста / КГПУ –

Калинин, 1989.

8. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология.– М. 1983.

9. Винокур Г.О. Введение в изучение филологических наук. – М., 2000.

10. Волков Ю.Г. Диссертация. Подготовка, защита, оформление: Практ. по-

собие. – М.: Гардарики, 2001.

11. Ворожцов В.П. Гносеологическая природа и методологическая функция

научной теории / Ворожцов В.П., Москаленко А.Т., Шубина М.П.– Но-

восибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1990.

12. Гак В.Г. О плюрализме в лингвистических теориях // Лингвистика на

исходе ХХ века. Итоги и перспективы : Тез. докл. Междунар. конф.– М.,

1995. Т.1. С. 131-133

13. Гвишиани Н.Т. Язык научного общения (Вопросы методологии).– М.:

«Высш. шк.» 1986.

14. Глазман М.С. Научное творчество как диалог // Научное творчество.–

М., 1969.

15. Данилевская Н.В. Место оценки в чередовании старого и нового знания

(на материале научного текста)// Филол. науки. 2005.– № 4.– СС. 60-70

16. Дейк Т.А. ван Язык. Познание. Коммуникация.– М., 1989.

17. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации.– М. : Наука, 1982.

18. Зотов Ю.П. Диалогика текста как бесконечномерное смысловое про-

странство / МГПИ им. М.Е. Евсевьева. – Саранск, 2000.

19. Ильин В.В. Природа науки: Гносеологический анализ / Ильин В.В., Ка-

линкин А. Т. – Москва, 1985.

20. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональ-

ный и персональный дискурс : Сб. науч. тр. Волгоград, 2000. – С. 5 – 12.

21. Кожина М.Н. Диалогичность письменной научной речи. – Пермь, 1986.

22. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. – М,

1990.

23. Котюрова М.П. Многоаспектность явлений стереотипности в научных

текстах. Текст: стереотип и творчество. – Пермь, 1998.

113355

24. Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. Е.С. Кубряко-

вой / Филол. ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова. – М, 1997.

25. Леонтьев А.А. Психология общения. – М. : Смысл, 1997.

26. Леонтьев А.А. Психология смысла. – М. : Смысл, 1999.

27. Мальчевская Т.Н. Научный текст как объект исследования при разра-

ботке стилистических проблем теории речевой коммуникации // Чтение,

перевод, устная речь.– М.,1977.– С. 78 – 91.

28. Матвеева Г.Г. Актуализация прагматического аспекта научного текста.–

Ростов Н/Д : Изд-во Рост ун-та, 1984.

29. Научная литература. Язык, стиль, жанры / отв.ред. М.Я. Цвиллинг. – М.

: Наука, 1985.

30. Огурцов А.П. Дисциплинарное знание и научные коммуникации // Сис-

темные исследования : Ежегодник. – М. : Наука,1979. С. 14 – 27.

31. Павиленис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский

анализ языка.– М. : Мысль, 1983.

32. Пересляк И.В. Семантическая структура научного текста в свете антро-

поцентрического подхода. http// libword.by.ru/lingv.html. 2001.

33. Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход.– М., 2002.

34. Разинкина Н.М. О понятии стереотипа в языке научной литературы (к

постановке вопроса) // Научная литература: язык, стиль, жанры. – М.,

1985 – С. 29-34.

35. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию.– М. : Высш. шк,

1979.

36. Салимовский В.А. Речевые жанры научного эмпирического текста.

Текст: стереотип и творчество. – Пермь, 1998.

37. Свойкин К.Б. Смысловая диалогическая конвергенция в научной ком-

муникации Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2004

38. Сенкевич М.П. Научные стили. – М., 1967

39. Славогородская Л.В. Научный диалог(лингвистические проблемы). –Л.,

Наука. Ленингр. отд-ние, 1986.

40. Троянская Е.С. Научное произведение в оценке автора рецензии (к во-

просу о специфике жанров научной литературы) // Научная литература.

Язык, стиль, жанры.– М., 1985. – С. 67-81.

41. Фрумкина Р.М. Размышления о самосознании лингвистов и филологов

(этические аспекты).–http://if.russ.ru/issue/3/20010525_frum.html

42. Цумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и технической

литературы на английский язык. – М., 1981.

43. Чаковская М.С. Взаимодействие стилей научной и художественной ли-

тературы.– М. : Высш. шк., 1990.

44. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория

вторичного текста в научной коммуникации (на материале немецких

научно-критических текстов рецензий). – Ульяновск, 1996.

45. Beaugrande R. de Linguistic Theory: The discourse of Fundamental Works.–

London: Longmans, 1991.

113366

46. Brandt W. The Rhetoric Of Argumentation. Chicago, 1980.

47. Dillon G. Insider reading and linguistic form. Contextual knowledge and the

reading of linguistic discourse. In.: «Language, Text and context. Essays in

stylistics» M. Toolan (ed.). – London : New York : Routledge, 1992 pp. 49-

62.

48. The Encyclopeadia of Language and Linguistics. R.E. Asher (ed.).– Oxford:

New York : Seoul : Tokio : Pergamon Press, 1994.

Список использованной литературы

1. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса.– М. : Высш.

шк, 1984.

2. Аликаев Р.С. Язык науки в парадигме современной лингвистики. – Наль-

чик, 1999.

3. Андросенко В.П. Цитата как элемент сообщения и как фактор эстетиче-

ского воздействия. – Дисс... канд.филол.наук. – М., 1988.

4. Апухтин В.Б. Психолингвистический метод анализа смысловой структу-

ры текста : Автореф. дис... канд. филол. наук.– М., 1977.

5. Арнольд И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевти-

ки (В интерпретации художественного текста) : Лекции к спецкурсу.–

Санкт-Петербург, 1995.

6. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учебник для

вузов.– М., 2002.

7. Арутюнова Н.Д. Синтаксис // Общее языкознание. Внутренняя структура

языка.– М. : Наука, 1972.

8. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. Вертикальный контекст как филологиче-

ская проблема // Вопр. языкознания, 1977. № 3 СС. 47-54.

9. Багдасарян Т.О. Тональный компонент модальности в коммуникации (на

материале английского и русского языков) : Дис. ...канд. филол. наук. –

Краснодар, 2000.

10. Баженова Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности.– Пермь,

2001.

11. Баженова Е.А., Интертекстуальность научного текста, - Текст как объект

многоаспектного исследования : Изд-во СГУ. – Ставрополь,1999.

12. Баранов А. Н. Лингвистическая теория аргументации: Автореф. дис... док.

филол. наук.– М., 1990.

13. Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семиоти-

ка: Поэтика. – М., 1989.

14. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М. : Искусство, 1979.

15. Белых А.В. Реализация прагматических установок монографического

предисловия (на материале английского языка): Автореф. дис. ...канд.

филол. наук. – Л., 1991.

113377

16. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический принцип приоритета и его

отражение в грамматике языка // Моделирование языковой деятельности

в интеллектуальных системах. – М. 1987. – С.55-56;

17. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. – М. : Высш. шк., 2002.

18. Богданов В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидер-

ство // Язык, дискурс и личность. Межвуз. сб. науч. тр.– Тверь, 1990.– С.

47 – 63.

19. Богданов В.В. Эволюция семантикоцентрических идей в мировой лин-

гвистике // Лингвистика на исходе ХХ века. Итоги и перспективы. Тезисы

докладов международной конференции.– М.: Изд-во МГУ, 1995. – Т.1. –

С. 132 – 133.

20. Богданова В.А. Письменная и устная формы научного стиля (на материа-

ле лексики) // Вопросы стилистики. Вып. 23. Устная и письменная формы

речи. Саратов, 1989. С. 71 – 78.

21. Богин Г.И. Схемы действий читателя при понимании текста / КГПУ. –

Калинин, 1989.

22. Большакова А.Ю. Теория автора в современном литературоведении.// Се-

рия литературы и языка/ Т.57, №5 1998. – С. 31- 45.

23. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл.– М., 1978.

24. Брудный А.А. Психологическая герменевтика.– М., 1998.

25. Васильев Л.Г. Аспекты понимания текста // Язык, дискурс и личность

Межвуз. сб. науч. тр.– Тверь, 1990.– С. 113-125

26. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология.– М., 1983.

27. Винер Н. Кибернетика.– М., 1968

28. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М.,

1963

29. Винокур Г.О. Введение в изучение филологических наук. – М., 2000.

30. Витгенштейн Л. Философия языка. – М., 1994.

31. Волков Ю.Г. Диссертация. Подготовка, защита, оформление. Практиче-

ское пособие. – М., 2001.

32. Волкова Л. Б. Диалог в речемыслительной деятельности (эксперимен-

тальное исследование вопросов к тексту) Автореф. дис... канд. филол. на-

ук. – С-Пб., 1995.

33. Волошинов В.Н. (Бахтин М.М.) Фрейдизм. – М., 1993.

34. Воробьева М.Б. Особенности реализации оценочных значений в научном

тексте // Научная литература. Язык, стиль, жанры.– М. : Наука, 1985.– С.

47 – 57.

35. Ворожцов В.П., Москаленко А.Т., Шубина М.П.. Гносеологическая при-

рода и методологическая функция научной теории.– Новосибирск : Нау-

ка. Сиб. отд-ние, 1990.

36. Гак В.Г. Истина и люди // Логический анализ языка. Истина и истинность

в культуре и языке. – М., 1995.С. 157-178.

37. Гак В.Г. О плюрализме в лингвистических теориях.// Лингвистика на ис-

ходе ХХ века. Итоги и перспективы. Тезисы докладов международной

конференции.– М., 1995, Т.1. – С. 131-133

113388

38. Гальперин И.Р. Интеграция и завершенность текста.– Изв. АН СССР.

Сер. лит. и яз.– М., № 6. 1980.

39. Гвишиани Н.Т. Язык научного общения (Вопросы методологии).– М. :

Высш. шк., 1986.

40. Глазман М.С. Научное творчество как диалог // Научное творчество.– М.

1969.

41. Глушко М.М. Язык английской научной прозы: дис… д-ра филол.наук.-

М., 1982

42. Гончарова Е.А. Расширение категориального аппарата в современных ис-

следованиях текста.// Лингвистика на исходе ХХ века. Итоги и перспек-

тивы. Тезисы докладов международной конференции.– М., 1995, Т.1. – С.

111-113.

43. Городецкий Б.Ю. Компьютерная лингвистика: моделирование языкового

общения.// Новое в зарубежной лингвистике. Вып 24. Компьютерная лин-

гвистика.– М. : Прогресс, 1985. С. 215-231

44. Данилевская Н.В. Место оценки в чередовании старого и нового знания

(на материале научного текста)// Филол. науки, 2005 № 4. – С. 60-70

45. Дейк Т.А. ван Язык. Познание. Коммуникация.– М., 1989.

46. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. – Саратов, 2000.

47. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология.– М., 1980.

48. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации.– М.: Наука, 1982.

49. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи.– М., 1976.

50. Зернецкий П.В. Четырехмерное пространство речевой деятельности.//

Язык, дискурс и личность : Межвуз. сб. науч. тр. – Тверь, 1990.

51. Зотов Ю.П. Диалогика текста как бесконечномерное смысловое про-

странство. – Саранск, 2000.

52. Ильин И.И. Интертекстуальность // Современное литературоведение

(страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энцик-

лопедический справочник.– М.,1999. С.204-205.

53. Ильин, В .В., Калинкин А. Т. Природа науки: Гносеологический анализ.–

Москва., 1985.

54. Каменская О.Л. Текст и коммуникация.– М.: Высш. шк., 1990.

55. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональ-

ный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. Волгоград, 2000. – С.5 – 12

56. Кацнельсон С.Ф. Типология языка и речевое мышление.– Л., 1977.

57. Кожина М.Н. Диалогичность письменной научной речи. – Пермь, 1986.

58. Кожина М.Н. Речеведение и функциональная стилистика: вопросы тео-

рии.– Пермь, 2002.

59. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка.– М. :

Наука, 1984.

60. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. – М.,

1990.

61. Комарова А.И. Функциональная стилистика: научная речь. Язык для спе-

циальных целей (LSP). – М., 2004.

113399

62. Комлев Н.Г. Слово в речи: денотативные аспекты.– М.: Изд-во МГУ,

1992.

63. Котюрова М. П. Понятие о речевой индивидуальности ученого // Текст и

дискурс. С-Пб., 2001. С. 17 – 26.

64. Котюрова М.П. Многоапспектность явлений стереотипности в научных

текстах, Текст: стереотип и творчество. – Пермь, 1998.

65. Красиков Ю. В. Алгоритмы порождения речи.– Орджоникидзе, 1990.

66. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой.

– М., 1997.

67. Крижановская Е.М. Коммуникативный блок как единица смысловой

структуры научного текста, Очерки истории научного стиля русского ли-

тературного языка ХVIII-ХХ вв. Т. II, ч. 1. Стилистика научного текста

(общие параметры). – Пермь, 1996.

68. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М. : Наука,

1986.

69. Лаврентьева Е. А. Коммуникативно-прагматические параметры текста

научной статьи. Автореф. дис....канд. филол. наук. – Барнаул, 1993.

70. Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого

высказывания. – М. : Наука, 1969.

71. Леонтьев А.А. Психология общения. – М. : Смысл, 1997.

72. Леонтьев Д.А. Психология смысла. М. : Смысл, 1999.

73. Липгарт А.А. Функциональный стиль и языковые особенности лексиче-

ских единиц // Актуальные проблемы изучения языка для специальных

целей. – М., 1992. С. 79 – 82.

74. Лирнов Р.М. Психологические особенности письменной речи: Автореф.

дис... канд. психол. наук.– М., 1956.

75. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф.– М.: Изд-во МГУ, 1982.

76. Лотман Ю.М. Текст в тексте, Текст в тексте. Труды по знаковым систе-

мам. Вып. 14, – Тарту, 1981.

77. Лузина Л.Г. Распределение информации в тексте (Когнитивный и праг-

мастилистический аспекты).– М.: ИНИОН РАН, 1996.

78. Мальчевская Т.Н. Научный текст как объект исследования при разработ-

ке стилистических проблем теории речевой коммуникации // Чтение, пе-

ревод, устная речь.– М., 1977.– С. 78 – 91.

79. Матвеева Г.Г. Актуализация прагматического аспекта научного текста.–

Ростов Н/Д : Изд-во Рост. ун-та, 1984.

80. Минский М. Фреймы для представления знаний.– М.: Энергия, 1979.

81. Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе (на материале

статей): Автореф. дис. ...канд. филол. наук. – Волгоград, 1999.

82. Михайлюк Т.М. Лингвостилистические средства стереотипности научной

прозы (на материале современной французской медицинской статьи). Ав-

тореф. дис. канд. филол. наук. – М., 1991.

83. Мурзин Л.Н., Штерн А. С. Текст и его восприятие.– Свердловск, 1991.

84. Научная литература. Язык, стиль, жанры. Отв.ред. М.Я. Цвиллинг. – М.:

Наука, 1985.

114400

85. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. – М., 1983.

86. Огурцов А.П. Дисциплинарное знание и научные коммуникации. // Сис-

темные исследования : Ежегодник. – М. : Наука, 1979. С. 14 – 27.

87. Одинцов В.В. Стилистика текста. – М., 1992.

88. Олешкевич В.И. Рождение новой психотехнической культуры. – М., 1997.

89. Павиленис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский

анализ языка.– М. : Мысль, 1983.

90. Падучева Е.В. Семантические исследования. – М., 1996.

91. Панкрац Ю.Г. Когнитивный подход к языку и лингвистическая теория.//

Лингвистика на исходе ХХ века. Итоги и перспективы : Тез. докл. Меж-

дунар. конф.– М., 1995. Т.1. С. 221-223

92. Пересляк И.В. Семантическая структура научного текста в свете антро-

поцентрического подхода. http// libword.by.ru/lingv.html. 2001.

93. Петров М.К. Язык. Знак. Культура. – М., 1991.

94. Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход.– М., 2002.

95. Потебня А.А. Психология поэтического и прозаического мышления.//

Вопросы теории и психология творчества. Т.2. Вып. 2.– Харьков, 1910.

96. Почепцов Г.Г. Семантические проблемы коммуникации: Автореф. дис...

док. псих. наук.– Киев, 1988.

97. Пушкин А.А. Способ организации дискурса и типология языковых лич-

ностей.// Язык, дискурс и личность: Межвуз. сб. науч. тр.– Тверь, 1990. С.

127-134.

98. Разинкина И.М. Стилистика английской научной речи (Элементы эмо-

ционально-субъективной оценки). – М., 1972.

99. Разинкина Н.М. О понятии стереотипа в языке научной литературы (к по-

становке вопроса) // Научная литература: язык, стиль, жанры. – М. 1985.

С. 29-34.

100. Реферовская Е.А. Лингвистические исследования структуры текста.–

Л.: «Наука». Лен. отд. 1983.

101. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию.– М.: «Высш.

Шк». 1979.

102. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию.– М.: Высш.

шк., 1990.

103. Рождественский Ю.В. Теория риторики.html. 1997.

104. Салимовский В.А. Речевые жанры научного эмпирического текста,

Текст: стереотип и творчество. – Пермь, 1998.

105. Свойкин К.Б. Взаимоотношения объективного и субъективного в науч-

ной коммуникации // Межкультурная коммуникация: язык-культура-

личность (теоретические и прикладные проблемы): Мат. Межрегион. на-

уч. конф. – Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2003. С. 79-82

106. Свойкин К.Б. Влияние концептуальных и общих знаний коммуниканта

на формирование ―нададресата‖ в диалогических процессах // Бахтин и

время: Тез. докл. IV Бахтинских чтений. – Саранск, 1998. С. 51-52

114411

107. Свойкин К.Б. Исследование текста. Стратегия и тактика // Информа-

тивная динамика текста в коммуникации. Сб. науч. тр. – Саранск : Изд-во

Мордов. ун-та, 1999. С. 87-89.

108. Свойкин К.Б. Многомерность авторского аспекта в научной коммуни-

кации/Языки в современном мире: тез. докл. Междунар. научно-практич.

конф. – Саранск, 2003. С. 57-58

109. Свойкин К.Б. Смысловая диалогическая конвергенция в научной ком-

муникации. – Саранск: Изд-во Морд. Ун-та, 2004.

110. Сенкевич М.П. Научные стили. – М., 1967.

111. Славогородская Л.В. Научный диалог(лингвистические проблемы). –

Л.: Наука, 1986.

112. Слвгородская Л.В. О функции адресата в научной прозе // Лингвости-

листические особенности научного текста. – М., 1981.

113. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты пре-

цедентных текстов в сознании и дискурсе.– М., 2000.

114. Слюсарева Н.А. Лингвистика речи и лингвистика текста // Аспекты

общей и частной лингвистической теории текста.– М.: Наука».1982.

115. Сорокин Ю.С. Текст: цельность, связность, эмотивность.// Аспекты

общей и частной лингвистической теории текста.– М. «Наука,1982.

116. Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов. –

Пермь, 2004.

117. Сухих С.А. Типология языкового общения // Язык, дискурс и личность:

Межвуз. сб. науч. тр.– Тверь, 1990.– С. 43-51.

118. Тер-Минасова С.Г. Синтагматика функциональных стилей и оптимиза-

ция преподавания иностранных языков. – М., 1986.

119. Типология текста в функционально-стилистическом аспекте.– Пермь,

1990.

120. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. –

М.: Наука, 1983. – С. 227-284.

121. Троянская Е.С. Научное произведение в оценке автора рецензии (к во-

просу о специфике жанров научной литературы) // Научная литература.

Язык, стиль, жанры.– М.: Наука, 1985. С. 67-81.

122. Тураева З.Я. Лингвистика текста – одна из доминант современной на-

учной парадигмы.// Лингвистика на исходе ХХ века. Итоги и перспекти-

вы. Тезисы докладов международной конференции.– М., 1995. Т.1. С. 76

– 78.

123. Фенч Ф. Преобразующие диалоги. – Киев, 1997.

124. Фрумкина Р.М. Размышления о самосознании лингвистов и филологов

(этические аспекты).–http://if.russ.ru/issue/3/20010525_frum.html

125. Хайдеггер М., Разговор на проселочной дороге. – М., 1991.

126. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М.:

Наука, 1990.

127. Цумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и техниче-

ской литературы на английский язык. – М., 1981.

114422

128. Чаковская М.С. Взаимодействие стилей научной и художественной ли-

тературы.– М.: Высш. шк., 1990.

129. Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие.– М.: Высш.

шк.,1986.

130. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория

вторичного текста в научной коммуникации (на материале немецких на-

учно-критических текстов рецензий). – Ульяновск, 1996.

131. Шабес В.Я. Соотношение когнитивного и коммуникативного компо-

нентов в речемыслительной деятельности. Событие и текст: Автореф.

дис... док. филол. наук.– Л., 1990.

132. Шахнарович А.М., Габ М.А. Прагматика текста: психолингвистический

подход // Текст в коммуникации. М. 1991. С. 97 – 112.

133. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М.,

1963.

134. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.– Волгоград, 2000.

135. Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетики.– М., 1963.

136. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение // Проблемы семантики.– М.,

1974. С. 152-174

137. Щерба Л.В. Восточно-лужицкое наречие, т. I (с приложением текстов).

Пгр., 1915.

138. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Избранные работы. Язык и

функционирование.– М., 1986.

139. Schaar C. Vertical Context Systems. – In: Style and Text. Studies presented

to Nils Erik Enkvist. – Stockholm., 1975. pp. 146-157

140. Bazerman, C. Shaping Written Knowledge. – Madison: University of Wis-

consin Press, 1986.

141. Beaugrande R. de Linguistic Theory: The discourse of Fundamental Works.

– London: Longman, 1991.

142. Brandt W. The Rhetoric Of Argumentation. – Chicago, 1980.

143. Burton D. Dialogue and Discourse. – London: Routledge, 1980.

144. Chomsky N. Language and Thought. Wakefield, RI: Moyer Bell, 1993.

145. Coulthard M. An Introduction to Discourse Analysis. – London: Longman,

1977.

146. Dijk T.A. van . Text and Context Explorations in the Semantics and Prag-

matics of Discourse. –London : New York: Longman, 1977.

147. Dillon G. Insider reading and linguistic form. Contextual knowledge and the

reading of linguistic discourse. In.: «Language, Text and context. Essays in

stylistics» M. Toolan (ed.).– London : New York: Routledge, 1992. pp. 49-62.

148. Harris R. Integrational linguistics and the structuralist legacy // Language &

Communication 19 (1999) pp. 45–68

149. Kristeva J. Desire In Language: A Semiotic Approach To Literature And

Art. – Oxford: Blackwell, 1969.

150. Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor http://rowlf.cc.wwu.

edu:8080/~market/semiotic/lkof_met.html 1997

114433

151. Morson G. S., Emerson C. Mikhail Bakhtin Creation of a Prosaics.–

Stanford, California: Stanford University Press, 1990.

152. Sperber D., Wilson D. Relevance: Communication and Cognition.– Oxford:

Basil Blackwell, 1986.

153. The Encyclopeadia of Language and Linguistics. R.E. Asher (ed.).–Oxford:

New York : Seoul : Tokio: Pergamon Press, 1994.

114444

Учебное издание

СВОЙКИН Константин Бертольдович

ДИАЛОГИКА НАУЧНОГО ТЕКСТА

Курс лекций

Печатается в авторской редакции

в соответствии с представленным оригинал-макетом

Дизайн обложки Я. Н. Ананьевой

Подписано в печать 20.02.06. Формат 60x84 '/6. Бумага офсетная.

Печать офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 8,60. Уч.-изд. л. 9,59.

Тираж 200 экз. Заказ № 335.

Издательство Мордовского университета

Типография Издательства Мордовского университета

430000, Саранск, ул. Советская, 24

Documents

К. Б. СВОЙКИН · 2018. 5. 30. · 77 Лекция 1. Вводная Филологические идеи М.М. Бахтина, привлекающие в последние