4 640008 090014 1 2 0 0 8

№8 (297) 02.05.12

Это

т н

омер

пос

вящ

аетс

я ж

ите

лям

Абе

льм

анов

ской

ули

цы

и Я

узск

ого

буль

вара

BG.RU

СП

ЕЦИ

АЛЬН

ЫЙ

НО

МЕР

ИЗ Ж

ИЗН

И М

ОС

КОВС

КИ

Х

ДИ

АС

ПО

Р

ВЕЛОСИПЕДИСТ,УВАЖАЙ ПЕШЕХОДОВ!ПЕРЕХОДИ «ЗЕБРУ», СПЕШИВШИСЬ!

ДЕЙСТВУЙ СООТВЕТСТВЕННО!СОБЛЮДАЙ ПДД!

КРУТИ ПЕДАЛИ ВМЕСТЕ С НАМИ!

ТЕЛЕКАНАЛ ДО///ДЬ ИДЕТ: в ваших телевизорах: пакет «Оптимум» ТРИКОЛОР ТВ, 101 и 871 (каналы HD)кнопка в сети АКАДО, в НТВ-ПЛЮС, 22 кнопка в Билайн ТВ, Континент ТВ, ДОМ.RU, в сетях кабельныхоператоров вашего города, в AppStore, Windows Phone и Android Market в приложении и на сайте tvrain.ru

Ищите журнал «БОЛЬШОЙ ГОРОД»в кафе, барах, ресторанах, магазинахи кинотеатрах Москвы

CЕТЬ МАГАЗИНОВWWW.VELOSITE.RU

ЕСЛИ ТЫ ВЕДЕШЬ ЕГО РЯДОМ,ТЫ — ПЕШЕХОД.

ЕСЛИ ТЫ ЕДЕШЬ НА ВЕЛОСИПЕДЕ,ТЫ — ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО.

3

№8 (297) 02.05.12

над номером работали:Марина Арсенова, Елена

Верховская, Чингиз Гусейнов,Вячеслав Иващенко, ЮрийИващенко, Дина Куркова,

Дмитрий Опарин, Марат Сафаров

фотография на обложке:Надежда Филатова/coma-lab

благодарность:БГ выражает благодарность

галерее ковров Herizза помощь в съемке обложки

Главный редактор Филипп ДзядкоАрт-директор Юрий Остроменцкий

Ответственный секретарь Дарья ИвановаШеф-редактор Алексей МуниповРедакторы Ирина Калитеевская,

Елена Краевская, Анна КрасильщикДизайнер Юрий Кузнецов

Фоторедактор Антон КурцевПродюсер Алевтина Елсукова

Ассистент редакции Маруся ГоринаПринт-менеджер Анастасия Пьянникова

bg.ruГлавный редактор Екатерина Кронгауз

Арт-директор Анна ФроловаУправляющий редактор Екатерина Сваровская

Редактор Александр БорзенкоОнлайн-продюсер Данияр Шекебаев

Дизайнер Светлана Цепкало Технический дизайнер Максим Копосов

Видеоредактор Владимир Афонский

По настоятельной просьбе генерального директора БГ, опирающегося на статью 27 Закона о СМИ, сообщаем отчество

главного редактора: Викторович

Этот номер БГ — специальный: вместо обычных рубрик все пространство в немзанимают интервью с представителями нескольких московских диаспор.

Из огромного количества народов и народностей, живущих в Москве, мы выбралидесять семей и поговорили с людьми разных поколений.

Если верить опросам, приезжие занимают третье место в списке проблем, большевсего волнующих горожан. И это притом что, согласно оценкам социологов,

в Москве сейчас всего 20% коренных москвичей — все остальные приезжие и детиприезжих. У страха глаза велики: социологи подсчитали, что численность живущихв городе чеченцев москвичи преувеличивают в 70 раз, выходцев из Средней Азии —

в 59 раз, азербайджанцев — в 14 раз. Процессы миграции нужно регулировать,но остановить их невозможно: столица огромной страны не может не быть

многонациональной. Нужно учиться жить вместе — и для начала хотя быразговаривать и понимать друг друга. Потому что Москва — это еще и татарские

балы в доме Асадуллаева, сюрфуллю и ришатли, ресторан «Шабада», общинанигерийцев и ассирийская церковь Мат-Марьям.

Учредитель и издательООО «Большой город»Генеральный директорНелли АлексанянДиректор по рекламеМария Шабановаsales@bg.ru, shabanova@bg.ruРуководитель отдела спецпроектовЕлена БродачМенеджер по дистрибуцииМария Тертычнаяdistribution@bg.ruОфис-менеджерУльяна РусяеваАдрес Москва, Берсеневский пер., 2,корп. 1Телефон/факс (495) 744 29 83/(499) 230 77 71По вопросамразмещения рекламына сайте bg.rubg.ru@bg.ruПо вопросам размещения рекламы в рубрике «Поесть и выпитьв городе» обращайтесьв РА «Добрый дизайн».Телефон (495) 641 64 76,reklama@reklama-dd.ruЖурнал распространяется в Москве, Санкт-Петербурге,

Екатеринбурге, НижнемНовгороде, Новосибирске,Ростове-на-Дону,Самаре

Препресс ООО «Компания Афиша»ЦветокорректорыАлександр КаштановАлексей НовиковСтарший верстальщикЕвгений ГрабовниковСтарший корректорЮлия АлексееваРекламный дизайнерДмитрий СамсоновОтпечатано в типографииOy ScanWebAb, Korjalankatu, 27, 45100,Kouvola, FinlandОбщий тираж 120 000 экземпляровСвидетельство о регистрациисредства массовой информации ПИ№ ФС 77–45103 от 19 мая 2011 г.выдано Федеральной службойпо надзору в сфере связи,информационных технологийи массовых коммуникаций(Роскомнадзор)

Все фотографии с сайта flickr.comопубликованы согласно лицензииCreative Commons или с разрешенияавторовПерепечатка материалов журнала«Большой город» невозможна безписьменного разрешения редакции.При цитировании ссылка на журнал«Большой город» обязательна.Редакция не несет ответственностиза достоверность информации,опубликованной в рекламныхобъявлениях. Мнение авторовможет не совпадать с точкойзрения редакции

В наборе использованыспроектированные специальнодля БГ шрифты BigCity AntiquaАлександрa Тарбеева и BigCityGrotesque Ильи Рудермана,а также шрифт ITC Bookman

6……….Ассирийцы12……….Азербайджанцы

16……….Армяне24……….Африканцы

28……….Чеченцы32……….Агулы

40……….Таджики46……….Татары52……….Узбеки56……….Удины

60……….P.S.

4

Д И AР Ы

М О С

5

Москва — большой многонациональный город, но чем дальше, тембольше сама мысль об этом начинает вызывать испуг у горожан:

«это больше не моя Москва», «вокруг одни таджики», «пусть строятсвои мечети у себя дома». Противостояние по линии «коренные —

понаехавшие» или даже проще — «русские — не русские»становится все ожесточенней, а разговоры о миграции

и ассимиляции вызывают у среднестатистического москвича толькоглухое раздражение. Происходит это отчасти и потому, что

«представители нетитульных национальностей» по-прежнемуостаются для многих москвичей terra incognita. БГ выбрал семьи,

представляющие десять московских диаспор — большихи крохотных, обосновавшихся в Москве давно

и сформировавшихся совсем недавно, — и попросилих подробно рассказать о своей жизни и отношениях

с городом, а фотограф Юрий Иващенко снял их портреты

интервью: Марина Арсенова, Елена Верховская, Вячеслав Иващенко, Дина Куркова, Дмитрий Опарин

С П ОЫК В Ы

6

А С С И Р И Й Ц ЫМихаил Хамбешая, его жена, брат и дети — о церкви, шнурках,

плащах и гуталине, чистильщиках обуви, дискотеках и о том,почему ассимиляция ассирийцам не нужна

Михаил Хамбешая1952

Даниэль Хамбешая1990

Анна Хамбешая1987

Мери Осипова1954

Сергей Осипов1946

7

Стоят (слева направо): АннаХамбешая, Сергей Осипов

и Даниэль Хамбешая; сидят:Мери и Михаил Хамбешая

Ассирийцы — народ очень древний:непосредственными предкамисовременных ассирийцев являютсяарамеи, которые впервыеупоминаются в письменныхисточниках III тысячелетия до н.э.В России ассирийцы началипоявляться с первой половиныXIX века, но это были единичныеслучаи. Основная же массаассирийцев переселилась в Россиюпосле Первой мировой. В Москвеассирийская диаспора началаформироваться в 1920-е годы —первые московские ассирийцыселились во дворе бывшегоДворянского собрания на БольшойДмитровке.

В дальнейшем ассирийцыпредпочитали селиться компактно —жили в районах Арбата, Тверской,Патриарших прудов, Преснии Тишинки, на Мещанской улице,в Замоскворечье. К середине 1920-хгодов в Москве их проживало трис половиной тысячи. Основнымзанятием ассирийцев, не вполневладевших русским языкоми городскими специальностями,была чистка обуви — эта сфера сталапрочно с ними ассоциироваться,на рубеже 1940–1950-х годовв Москве была даже любительскаяфутбольная команда «Московскийчистильщик», состоявшая из однихассирийцев — говорят, довольносильная. С появлением стационарныхпалаток они расширили ассортиментуслуг и начали делать мелкийи срочный ремонт обуви.Ассирийские обувные палаткипросуществовали почти сто лети были ликвидированы толькос приходом Собянина.

Самым знаменитым ассирийскимдомом в Москве считался бывшийдоходный дом в 3-м Самотечномпереулке, №3, населенныйисключительно ассирийцами.

Сергей ОсиповВрач, 65 лет

До Первой мировой войны ассирийцыв основном жили в районе своей истори-ческой родины, Ассирийской империи, —это нынешняя Сирия, Ирак, Иран и юго-восточная часть Турции. Во время Пер воймировой войны они выступили противОсманской империи на стороне России.И вот тут начались все беды: геноциди все прочее — и они рассеялись по всемумиру. Теперь живут и в США, и в Канаде,и в Западной Европе.

В Российской империи ассирийцыжили в основном в Закавказье. В Тиф -лисе еще до Первой мировой войнысформировалась мощная община: тамдействовали ассирийские церкви, дажебыло театральное сообщество организо-вано, в 1910 году состоялась первая премь-ера спектакля Мольера «Лекарь понево-ле» на ассирийском языке. Равнинныеассирийцы, из Ирана, всегда считалисьискусными строителями — были лучши-ми мастерами альфреско, малярами,каменщиками, штукатурщиками. Все ровные дома и в Тбилиси, и в Баку по -строили ассирийцы. Наш отец был из -вестным мастером альфреско: разрисо-вывал Театр оперы и балета в Баку, мно-гие кинотеатры и т.д.

В результате так они там и осели, в Тби-лиси, в Баку, где работали их отцы, праде-ды. И продолжали заниматься в основномстроительством.

А ассирийцы из юго-восточной Турциижили высоко в горах, они так и называ-лись — горские ассирийцы. Они былипастухами и не могли себе найти работув Закавказье, поэтому они шли дальшена север — в 1920-е годы многие из нихпоселились в Ленинграде, в Москве,Воронеже, на Украине, частично в Крас-нодарском крае.

Так что в Москве в основном жили гор-ские ассирийцы. А чем здесь могли зани-маться пастухи? Естественно, они искалитакую работу, которая была бы им доступ-на, которая могла бы прокормить. И мас-сово занялись чисткой обуви. В 1920-е го -ды появились обувные лавочки по всейМоскве и в Ленинграде. И они неплохозарабатывали! Они же не только чисткойзанимались, но и продавали шнурки, гу -талин. Я даже читал интервью с однимбанкиром-ассирийцем (одно время егоженой была актриса Алика Смехова), и онрассказывал, что когда учился в школе,отец ему давал на завтрак копеек 10–20,больше зарплата не позволяла. Зато подороге в школу он подходил к своемудеду, который чистил обувь на улице,и тот ему отсыпал пригоршню мелочи.

У горных ассирийцев близкое родство —семь колен. Вот, например, у Михаила Да -выдовича в семье было 10 детей, 5 братьеви 5 сестер. У равнинных не так, но тожетесные племенные связи.

Мы — выходцы из Урмии, это северо-западный Иран. Бабушки и деды моибежали оттуда в Первую мировую войнуи с 1918 года жили в Тбилиси. Их там запи-сали на русский манер: отца моего дедазвали Иосиф, и мы стали Осиповыми.

В семье со стороны мамы было приня -то говорить по-русски, а в семье отца —только по-ассирийски. Школу я окончилрусскую — это бывшая гимназия Леван-довского, генерала русской царской ар -мии; там когда-то преподавал Павел Фло-ренский. Закончив школу в 1965 году,я поступил в Москве в медицинскийинститут. После армии защитил канди-датскую по лейкозу в Онкологическоминституте им. Герцена. Лет 15 проработалв Кардиологическом центре академикаЧазова. Защитил докторскую, руководил

большим отделом. Стал ученым секрета-рем Экспертного совета по кардиологиипри Президиуме Академии медицинскихнаук СССР. А в 1991 году, когда СоветскийСоюз распался, наука как-то исчезла,и я стал заниматься практической рабо-той: одно время у меня было издатель-ство, мы выпускали медицинскую лите -ратуру; после этого организовали фонд«Клиника ХХI века». Все хорошо склады-валось. Нам помогали и ЮКОС, и Альфа-банк. И очень помогала, находила спонсо-ров и так далее, супруга Касьянова Ири-на. А когда он ушел с должности, некомустало помогать.

Сейчас я работаю врачом Театрально -го колледжа Олега Табакова. Ну я пенсио-нер уже, идти в науку бесполезно. А тамнастолько ребята отдаются этому искус-ству, что совершенно не думают о своемздоровье, такая у них бесшабашность,просто поразительно. Изумительныеребята.

Сейчас больше всего времени у меняуходит на театральную жизнь: директорнашего колледжа — одновременно дирек-тор МХТ им. Чехова. Он часто обращает -ся ко мне, если надо помочь кому-нибудьиз артистов. Ну скажем, Евгений Миро-нов заболел, надо было срочно его поста-вить на ноги, а то спектакль горел. Ну и,конечно, всегда есть возможность по -смотреть прогоны, премьеры, так чтовсе свободное время мы тратим на театр.Много с друзьями встречаемся. У нас уже20–30 лет существует клуб выпускниковВторого медицинского. Мы часто собира-емся, отмечаем праздники. Наши ребятасейчас академики, профессора, докторанаук. Причем клубные дни — это клубныедни, женщин не допускают, только мужи-ки. А специально для жен делаем отдель-ные мероприятия.

Дети мои юристы. Старший два годаподряд входит в рейтинг лучших юристовРоссии по версии газеты «Ведомости».А младший окончил юридический, рабо-тал в Министерстве сельского хозяйстваРФ, в 26 лет уже был начальником отдела,но понял, что там много не заработаешь:нужно или воровать, или сидеть на зар-плате. Поэтому он ушел в коммерческуюструктуру, и сейчас генеральный дирек-тор строительной фирмы.

У меня один внук пока, от младшего.Жены у них хорошие, одна москвичка,другая из Ярославля. Есть племянники:Анна — клинический ординатор, будемдумать о кандидатской диссертации,а Даниэль учится в Финансовой акаде -мии при Правительстве РФ, с золотоймедалью поступил.

Я уже 46 лет в Москве. И всегда, куда быя ни приехал, меня тянет обратно в Моск-ву. В 1991 году, когда Союз еще не распал-ся, я впервые попал в Америку. Я уже былдоктором наук, и у меня была возмож-ность остаться в Америке, нью-йоркскиеассирийцы меня тормозили. Но я понял,что жить там не смогу.

Наши родственники, которых мы тамвстретили, удивились, что мы сохранилисвой язык. Вообще к ассимиляции я отно-шусь негативно — хотя это жизнь, явле-ние времени. Евреи вот свой националь-ный язык, в общем, потеряли, а мы рассе -ялись по миру раньше, чем они, но до сихпор говорим на своем языке. Службыв церкви ведутся на том языке, на кото-ром написано ассирийское Евангелие, —и мы этот язык понимаем. Есть диалек- ты, но основа одна, язык общий. Какаябы ни была ассимиляция, но мы живемсо сво им языком 2 600 лет, это что-нибудьда значит.

Конечно, мы много общаемся с други -ми московскими ассирийцами. В начале1990-х мы организовали ассирийский

«ЕВРЕИ СВОЙНАЦИОНАЛЬ-НЫЙ ЯЗЫК, В ОБЩЕМ,ПОТЕРЯЛИ, А МЫРАССЕЯЛИСЬПО МИРУРАНЬШЕ, ЧЕМ ОНИ, НО ДО СИХПОР ГОВОРИМНА СВОЕМЯЗЫКЕ. МЫ ЖИВЕМ С НИМ 2 600ЛЕТ, ЭТО ЧТО-НИБУДЬДА ЗНАЧИТ»

8

Ассириец — чистильщик обувина Театральной площади

А С С И Р И Й Ц Ы

Даниэль Хамбешаяотрабатывает прием

на тренировке по дзюдо

10

конгресс, я был его вице-президен-том. Сейчас каждое воскресенье прихо-дим в ассирийскую церковь на Дубров-ке — там в основном и встречаемся.

Мери ОсиповаПенсионерка, 58 лет

Я до 30 лет жила в Тбилиси. Окончилатам русскую школу, потом Политехни -ческий — я инженер-строитель, мостыи тоннели моя специальность. В 1984 году,в январе, замуж вышла, приехала сюда —муж раньше меня в Москве жил. Познако-мили нас друзья. Муж тоже ассириец —родители этого не требовали, но мы самистарались. Муж тоже мог выбрать девуш-ку другой национальности, но женилсяна своей. Для нас очень много значитнаша культура, быт, обычаи, язык, об -ряды. Все это сказывается на крепостисемьи.

В семье и с родственниками мы гово-рим на ассирийском. Отец и с детьмина ассирийском говорит, да и я тоже,но когда учеба идет, занимаешьсяс ними, помогаешь и хочешь не хочешь —начинаешь говорить на русском.

В еде мы придерживаемся всех тех обы-чаев, которые были в Грузии: готовими ас сирийские блюда, и кавказские, гру-зинские. Долма и харисса — это же ти -пичная ассирийская еда. И хаш. У асси-рийцев он с незапамятных времен былизвестен как ришатли, в переводе озна -чает «голова и ноги».

С продуктами у нас и в советское времяне было проблем — из Тбилиси присыла-ли и привозили полные сумки, — а сейчаси зелень, и приправы, все можно купитьв Москве на рынке. Я хожу на Медведков-ский рынок — торговаться не торгуюсь,но общаюсь как постоянный клиент, мызнаем друг друга по именам, они мне всевыбирают хорошее. Стоим, общаемся,сплетничаем. А недавно мы были на Доро-гомиловском, я была ошеломлена — впе-

чатление как будто на Тбилисском рын -ке нахожусь, море всего, разнообразие.Очень понравилось. Хотя продукты,конечно, не сравнить, наша молодежьне знает тех продуктов, которые виде -ли мы.

Друзей у меня больше ассирийцев,потому что я в Москве никогда не рабо -тала, круга своего не было. Разницыв общении в принципе нет, мы оченьхорошо с русскими общаемся, простоя привыкла к своим.

Михаил ХамбешаяПенсионер, 60 лет

Я родился в Западной Грузии, в городеМиха-Цхакая, который сейчас называетсяСенаки. Семья была большая, я всех пом-ню: дедушка, бабушка, два дяди, тети —все в одном доме жили, человек 17. Сапож-ничеством занимались, бабушка домасидела, готовила, воспитывала, дедушкаработал. Отец в конце 1950-х — начале1960-х занимался торговлей, хоть этои был позор, заниматься спекуляцией.Был дефицит, и он привозил из Россиив Грузию лекарства. Его посадилиза стрептоцид, дали 5 лет. Потомон тоже стал сапожником.

Кстати, в Тбилиси был грузинский ев -рей по кличке Чашка, который поставлялв Тбилиси любое лекарство. Нет в миретакого лекарства, которого нельзя былокупить у Чашки. К нему даже члены ЦКходили. И недавно я был в Тбилиси. Идупо району возле синагоги — и увиделаптеку, называется «Чашка».

Я в 1969 году закончил школу, поехалв армию, служил в морской авиации.А после армии, в 1975 году, приехалв Москву. Мне было 23 года. Смотрю, возле большого фонтана, где Большойтеатр, крутятся евреи, торгуют. Надобыло рисковать, но если купишь обувьи продашь за 2 рубля — хватит денегна 2–3 дня. Два раза меня поймали,

дали по 72 часа, но не из-за спекуляции,а из-за прописки.

Потом я женился. К сожалению, женаумерла в 1979 году. А потом я случайнопоехал в Тбилиси, познакомился с Мери,и через два дня мы поженились и приеха -ли в Москву. До этого я знал Сергея —на Тверской была мастерская, в которойассирийцы собирались, общались, в до -мино играли. Но я не знал, что Мери —его сестра. В 1985 году я закончил заочноеотделение в инженерно-строительноминституте. Появились дети. Я днем рабо-тал, а вечером бизнесом занимался: у гру-зинских евреев были знакомые в ГУМе,и мы заранее узнавали, что завтра будутфинские туфли или сапоги, югославскиеплащи. И рано утром вставали в очередь,а потом продавали приезжим. Сейчаснеудобно это слово сказать — спекуля -ция. А на зарплату инженера с голодупомрешь.

В первой половине 1990-х дела отлич -но пошли. Хотя бывало, что подставляли.Пытались перехватить бизнес друг у дру-га, подключали милицию, бандитов. При-ходили жулики, требовали 30%. Это бро-сим, перейдем на другое — так получа-лось. Родственников было много, всемпомогать надо. Я старший среди братьев,со мной все советуются.

Родителей мы похоронили здесь. Онитут очень страдали, хотели домой, но каких оставишь там, если им под 70 лет?

Я дома по-нашему говорил. Когда детималенькие были, дома война была за точтобы по-ассирийски говорить, — онивсе равно никуда не денутся от русского.Сейчас их не отличить от русских.

Даниэль ХамбешаяСтудент Финансовой академии

при Правительстве РФ, 21 год

Я всю жизнь провел в Москве. В 7 летпошел в школу, в 8 на дзюдо. Уже ближек 9-му классу я понял, что стоит идти

Ассирийский храм Мат-Марьям(Девы Марии) на Дубровке

А С С И Р И Й Ц Ы

Здание, заброшенное и почтиразрушенное в годы Гражданскойвойны, было восстановленоусилиями ассирийской общины.На день памяти святого Мар-Шалыты во дворе дома собиралосьстолько гостей со всего города,что приходилось перекрыватьтрамвайное движение по 3-муСамотечному переулку. Местныежители называли его «домнегров» — из-за смуглого оттенкакожи его обитателей.

Большинство верующихассирийцев— христиане-несториане. Часть принадлежитк дохалкидонской апостольскойкатолической Ассирийской церквиВостока, есть также католикии православные. В 1998 годув Москве на Дубровке усилиямиассирийской общины был построенхрам Мат-Марьям (Девы Марии),представляющий одну из древниххристианских традиций.Богослужение в храме ведетсяна сирийском языке (это диалектарамейского языка, на которомговорил Христос). На сегодняшнийдень этот храм является главнымкультурным и религиозным центромассирийской общины Москвы.

Согласно итогам переписи 2010 годав Москве проживают2 172 ассирийца.

на золотую медаль, чтобы были при -вилегии при поступлении. Я серьезнозанимался спортом, но совмещать этос поступлением в серьезный вуз чистофизически было нереально. Поэтомув последнем классе я пожертвовал спор-том, окончил школу с золотой медалью,поступил, куда и хотел, на «Финансыи кредит». После третьего курса выбралспециализацию — государственныеи муниципальные финансы. Я со второ -го курса заинтересовался взаимоотно-шениями федерального и региональногоуровня: начал анализировать эффектив-ность бюджетных трансферов. Ведь нидля кого не секрет, что в Чечню, напри-мер, вливаются огромные средства,а отдача минимальная. Я себя сейчасвижу в двух сферах: в банковскойи в области финансов. Это не обяза -тельно должна быть государственнаяструктура, но такой вариант вполне возможен — например, Министерствофинансов или экономического разви-тия. Но туда еще надо пробиться. Тру-диться надо.

В Москве мне жаловаться не на что.Город большой, инфраструктура колос-сальная, современная, отвечает всемсегодняшним потребностям, и моимв том числе. Никаких проблем в связис национализмом я не испытывал. Однодело, если ты выходец из Дагестана,из Чечни. Их в Москве много. А когдаговоришь, что ты ассириец, возникаетинтерес. И можно рассказать про то, чтонесколько тысячелетий было такое госу-дарство. Люди слушают, им действитель-но интересно.

Мои друзья в основном русские. Са -мые близкие — со спорта. Раньше я счи-тал, что еще есть школьные, институт-ские, а в беде познал, что те, с кем я об -щался только в спортзале, ближе тех,с кем я общался каждый день.

В клубы я не хожу, с этим строго:и родители ограничивают, и я не лю -

битель ночами колбаситься. Я люблютихо, спокойно посидеть с друзьями.Поесть роллы, попить апельсиновыйсок, чай, пообсуждать спортивные темы.Музыка мне нравится разная, но большетакой клубный вариант — драм-н-бейси треки к фильмам. В кино люблю жанрспортивной драмы, про бокс, бейсбол, —действительно за душу берут. И комедии.А читаю Lenta.ru, новостную строкуна Mail.ru, Bankir.ru.

Анна ХамбешаяХирург, 25 лет

Я детский хирург, врач-ординатор. Ро -дилась в Москве, и друзья у меня всешкольные. Мы все живем в одном райо -не, всегда рады видеть друг друга, но -вости узнаем, общаемся в социальныхсетях. Ходим обязательно на выборы.А лучшие подруги — институтские, мыс ними теперь реже видимся, но темыу нас общие — рассказываем друг дру -гу про работу, про отделение, в театрыходим. Ходили на новую сцену в Боль -шой театр, когда основная еще не былаоткрыта. Билеты дорогие, но можнопоказать старый студенческий билети пройти за 20 рублей на любой спек-такль, куда билет стоит чуть ли не 5 000,а потом пересесть поближе. Я посмотре-ла балеты Парижской оперы, премьеры«Утраченные иллюзии», «Отражения».Еще мы сходили с дядей Сергеем Геор-гиевичем на «Дом» Гришковца. Оченьжизненный спектакль. На «Пиковуюдаму» ходили в Театр им. Вахтангова,на «Дядюшкин сон» с Владимиром Этушем. Я не очень хорошо отношуськ современным постановкам, люблю,когда играют так, как написано в книге.А мой самый любимый актер — Алек-сандр Домогаров.

Еще хожу в кафешки, более доступныес финансовой точки зрения, — «Шоко-ладницы», «Кофеин». В клубы я не хожу,

времени не хватает. Если время позво-ляет, я иду с семьей в общину. Другиемолодые ассирийцы постоянно ходятна праздники, есть ассирийские диско-теки. Но я сама там не была, толькона церковных праздниках. А с замуже-ством: ну если кто-нибудь найдет ум -ного взрослого ассирийца со стабиль -ной зарплатой и интересами — я соглас- на, найдите мне. А так не знаю, жизньпокажет.

11

Сергей Осипов в своем врачебномкабинете в Театральномколледже Олега Табакова

Обувная палатка на Садовой-Черногрязской улице

«ДОЛМАИ ХАРИССА —ЭТО ЖЕТИПИЧНЫЕАССИРИЙСКИЕБЛЮДА.И ХАШ.У НАС ОНС НЕЗАПАМЯТ-НЫХ ВРЕМЕНИЗВЕСТЕН КАКРИШАТЛИ, ЧТО ОЗНАЧАЕТ«ГОЛОВАИ НОГИ»

12

A З Е Р Б А Й -Д Ж А Н Ц Ы

Семья Гусейновых — о мугаме, таре, сюрфуллю, скинхедах,инвестициях, Страсбурге, трех свадьбах, эмиграции и о том,

чем Баку отличается от Москвы

Стоят (слева направо):Ирана Ализаде, Шейда и Анар Гусейновы; сидят:

Альвина Ализаде с Яшаром (на руках), Мялакяи Яшар Гусейновы

Члены азербайджанского землячества МГУ с однокурс-никами. Общежитие МГУ, конец 1940-х годов

Альвина Ализаде1949

Анар Гусейнов1979

Ирана Ализаде1979

Мялакя Гусейнова1948

Шейда Гусейнова2009

Яшар Гусейнов1948

Яшар Гусейнов2011

13

Первые упоминания о появлениивыходцев из азербайджанскихсредневековых государств в Москвеотносятся к XV веку, однакозаметную роль в истории города онистали играть только в XIX веке, когдасреди московских купцов первойгильдии стали появлятьсязажиточные азербайджанцы,преимущественно занятыеторговлей мазутом и керосином.Москвичи не слишком отделяли ихот других мусульман, зачастую даженазывая кавказскими татарами.Важнейшую роль в историимусульманской общины Москвысыграл бакинскийнефтепромышленник Асадуллаев,выстроивший на свои деньги4-этажный особняк в районеТатарской слободы и отдавший егопод мусульманскую школу. Сегодняэто смысловой центр татарскойобщины.

Азербайджанцы продолжалиприсутствовать в сферах, связанныхс нефтедобычей, и в советскоевремя; среди московскихазербайджанцев также было многодипломатов, работниковпрокуратуры, МВД и органовгосбезопасности. Сейчас это крупная,хорошо организованная и в целомнебедная диаспора, которая началаактивно расти с конца 1980-х —то есть со времени первыхармянско-азербайджанскихконфликтов, вызвавших волнубеженцев. По данным переписи2010 года, в Москве живут57 123 азербайджанца, сами жеазербайджанские организациисклонны считать, что числопроходящих через столичныйрегион соплеменников — включаямигрантов — доходит до миллиона.

Яшар ГусейновПенсионер, 64 года

Я родился в Куткашенском районе(с 1991 года — Габалинский район. — БГ)Азербайджана в 1948 году, отец мой былфельдшером. В школьные годы я непло -хо учился, потом поступил в Бакинскиймедицинский институт. Под конец уче -бы сдал за двух студентов экзаменына поступление — на юридический фа -культет и на биологический. Тогда про -ще было с экзаменационными листами:фотографию поменял — и пошел сдавать.Мне за это они заплатили немного денег.Мне хотелось чего-то достичь в жизни —я прочел в газете объявление, что в Наро-Фоминском районе под Москвой требует -ся хирург, — и поехал туда на эти деньги.Но мне отказали. Я же был после институ-та, неопытный, а им был нужен оперирую -щий хирург. В объявлении указывалось —обеспечим квартирой. Это же вообщесказка! Мне говорят: «Правильно, трех-комнатная квартира полагается, но намнужен врач одновременно с женой-тера-певтом, чтобы вдвоем работали». Этов объявлении не уточнялось. Месяца три-четыре я искал работу. Меня не брали,потому что не было прописки, а пропис -ку не давали, потому что не было работы.Замкнутый круг. Нужно было один из этихкомпонентов как-то обойти. Я пошел в рай -здравотдел к инспектору по медицине.А он мне: «О, земляк, привет!» Звали егоИван Иваныч, до сих пор помню. Какой,думаю, земляк? А он, оказывается, баки-нец — сам русский, но родился в Бакуи там работал. Мы по-азербайджанскипоговорили. Он порекомендовал меняв поликлинику, где меня приняли, не спра-шивая о прописке. Так я попал в Москву,было это в 1973 году.

Москва мне сказочно понравилась —культура, архитектура, — этот город нис чем нельзя сравнить! Хотя первое вре -мя мне было трудновато из-за языковогобарьера. Я же на азербайджанском разго-варивал — и поэтому не смог бы, напри-мер, сразу поступить в институт в Москве.Я думаю, что даже сейчас не знаю в совер-шенстве русский, а тогда я хоть и всепонимал, но практики не было совсем.Это сейчас уже, в последние лет пятна-дцать, замечаю, что даже думать стал по-русски.

Три года я отработал в поликлинике,потом поступил в Медицинский институтимени Сеченова, два года учился, защи-тил кандидатскую. В 1982-м я устроилсяв зиловскую больницу, а до 1991-го рабо-тал ассистентом кафедры общей хирур-гии. Но тут уже пришли времена горба-чевской оттепели. Было интересно, обна-деживающе. Горбачев разрешил частныйбизнес. Я прочитал объявление о том, чтоможно организовать собственный каби-нет по приему больных. Тогда в Москветолько на Старом Арбате была единствен-ная поли клиника, где люди консультиро-вались за деньги, она называлась хозрас-четной. Я подумал, что смогу это сделатьи заработать. Консультационные кабине-ты могли открывать только доктора с уче-ной степенью — а у меня она была. Полто-ра года пришлось ходить по кабинетам,чтобы подписать разрешение. На Кутузов -ском проспекте, где я тогда жил с семьей,я арендовал полуподвальное помещение,подготовил место — и начал приниматьбольных. Приходили люди после опера-ции — вести этих больных для рядовыхспециалистов тяжело, а мне было про-ще — я же сам оперировал. Из-за этогополучилось удачно — я приходил послеработы и с семи часов до двенадцати ночипринимал по 30–40 больных. Моей помощ-ницей была моя супруга. И так я работал.

Честно зарабатывал свои деньги, но ужефизически истощался — на кафедре каждый день с семи до пяти часов плюснаучная работа, дежурства, а вечером —консультации. Через два-три года я дол-жен был выбрать — заниматься наукойили бизнесом. Я рискнул и выбрал биз -нес. Все-таки за один день я зарабатывалв кабинете 200–300 рублей — а мой ме -сячный оклад ассистента кафедры был265 рублей. Жалею ли я, что ушел из нау-ки? Честно говоря, двоякое ощущение.Чисто с материальной стороны, есте-ственно, нет. Среди моих коллег тогдамногие первоклассные специалистыпокидали свои места — из-за нестабиль-ности и неразберихи, ведь тогда факти-чески был развал в стране, — и почти всеони состоялись. Но если бы у хирурга бы -ла нормальная зарплата, чтобы можнобыло купить дом, обеспечить семью, я бы,конечно, не ушел из науки. Еще в течениепяти лет я почти ежедневно представлялсебя за операционным столом и скучал.Хотя бизнесом мне тоже нравилось зани-маться — это постоянное творчество, раз-витие. Я лечил больных травами — уви-дел, что это интересное дело, пользуетсяпопулярностью. Я нашел производствен-ное помещение в области и организовалсвой завод. В первое время мы все, что за -рабатывали, вкладывали снова в бизнес,оставляли себе только на ежедневные по -требности. Это, наверное, было правиль-но. У нас есть дом в Москве, машина, нокаких-нибудь вилл мы не покупали. Биз-нес — такая вещь, требует постояннойподдержки. Зато сегодня наша компания«Здоровье» — вторая в России, у нас ра -ботают около 200 человек — очень даже,по-моему, неплохо, средний бизнес. Но яим уже не руковожу — несколько лет на -зад передал сыну, пока я в здравом уме.

Каждый год я езжу в Азербайджан —у меня там остались мать, родственникии друзья. В последние годы уезжаю надол-го — с апреля по октябрь. Постоянно ощу-щается разница менталитета азербайджан-цев и русских. В Азербайджане все здоро-ваются друг с другом. Покойный мойотец, когда приезжал в Москву, долгоне задерживался. Он говорил: «Еслия утром не буду слышать пятнадцать«Здравствуйте» по дороге на работу,я так жить не смогу!» — и уезжал домой.В кафе в Азербайджане можно прийтисказать официанту: «Организуй!» И поменю не нужно выбирать — он уже самзнает, что нести. Лишнее, не лишнее —все нужно, раз сказал «организуй». Этоособенный подход.

Я очень люблю азербайджанскую му -зыку мугам — всю жизнь пою и играюна таре, это струнный инструмент — одиниз трех, нужных для исполнения мугама.Мугам — красивая музыка с протяжнымвокалом, но если с детства ее не слушал,то не понять никогда. Вот сын мой не по -нимает, мне жаль. Я общаюсь со многи -ми азербайджанскими семьями здесь,в Москве, и в наших компаниях меняпостоянно выбирают тамадой. В послед-ние десять лет — даже без голосования —звание тамады за мной закрепилось. Что-бы быть тамадой, надо хорошо знать сво -их друзей, чтобы в каждом соответствую-щем случае найти подхо дящие слова тостаи не постесняться искренне их сказать.Азербайджанцы не очень любят гово-рить — убегают от беседы. А я люблю.

Есть доля истины в том, что азербай-джанцы — предприимчивые, поэтомунеплохо живут в Москве. Но это тольков торговле. А в науке или в СМИ нашихмало. Я иногда рассуждаю: азербайджан-цев в России живет в среднем около мил-лиона, почти 1% от всего населения.И из 465 депутатов в Государственной

«В АЗЕРБАЙ-ДЖАНЕ ВСЕЗДОРОВАЮТCЯ.МОЙ ОТЕЦ,КОГДАПРИЕЗЖАЛВ МОСКВУ,ГОВОРИЛ:«ЕСЛИЯ ПО ДОРОГЕНА РАБОТУНЕ БУДУСЛЫШАТЬ 15 РАЗ«ЗДРАВСТВУЙ-ТЕ», Я ЖИТЬНЕ СМОГУ», —И УЕЗЖАЛДОМОЙ»

Данил Гулиев, студент истфакаМГУ, лидер азербайджанскогостуденческого землячестваМосквы. Конец 1940-х годов

14

думе было бы справедливо иметьхоть одного депутата-азербайджанца!

Я свободно чувствую себя в Москве.В первое время здесь я думал, что меняне повышают на работе из-за того, чтоя азербайджанец. Вместо меня выбралирусского. Но со временем я понял: а ведьон более достоин во всех отношениях.Когда других аргументов нет, то начи -наешь жаловаться на национальность.Я за эти сорок лет не ощущал неприязнипо национальному признаку. Но я знаю,бывало, что люди попадали в ситуации.Лет пять назад националистам-скин -хедам попался мой друг-журналист. Онболее типичный азербайджанец на вид,чем я. Выходил из метро — его избилидо полусмерти. Если его спросить пронациональный вопрос, он, естественно,на собственном опыте может рассказать,что есть такие случаи. Но я не могу ниче-го подобного вспомнить.

Мялакя (Майя) ГусейноваПенсионерка, 64 года

К сожалению, мне трудно разговариватьиз-за болезни, поэтому расскажу корот -ко. Я приехала в Москву в 1968 годуиз города Закаталы. В Азербайджанея с детства учила русский язык: ходилав русский садик, потом в русскую школу,поэтому неплохо его знала. В Москве ужежила моя сестра с мужем, оба — врачи-педиатры, сестра тогда училась в аспи-рантуре. Я остановилась у них, посту -пила в Пищевой институт на «Соколе»,окончила технологический факультет,устроилась работать в Промторг. Какраз к окончанию учебы мой земляк по -знакомил меня с будущим мужем. Послепервого же свидания Яшар мне говорит:«Давай свой паспорт». Я не ожидала,спросила зачем. А он сразу предложилжениться — мы друг другу с первоговзгляда понравились. Яшар говорит,что специально выбрал жену своейнациональности, чтобы с возрастомв семье не было непонимания из-за разных культурных особенностей и менталитета. Мы живем уже много лет:сын есть, внуки. Невестку я тоже нашлаиз Закатальского района Азербайджана:мать Ираны живет на одной улице с мои-ми родителями. Жизнь показывает, чтоне зря.

В Москве мы получили комнату в ком-мунальной квартире на Кутузовском про-спекте в 1976 году. Жили так десять лет,только потом получили еще две комнатыу соседей. В 1996-м переехали в свой домв одном из первых коттеджных поселковМосквы. На Кутузовском трудно, когдапраздники. Особенно День десантника —со всего города съезжаются люди на По -клонную гору. Мы с семьей старалисьв этот день куда-нибудь уехать. Крометого, чтобы по праздникам попасть к се -бе домой, местным жителям нужно мили-ции показывать паспорт — моего мужанесколько раз так останавливали. Здесь,в поселке, этих проблем нет.

Анар ГусейновПредприниматель, 33 года

Я всегда говорю, что я — пенсионныйфонд отца. У меня все получилось ужена базе отцовских достижений — потомучто были возможности. Я родился в Моск-ве, учился в Америке в Университете Юж -ной Калифорнии. Если кино интересуе-тесь, то наверняка слышали — там силь-ная киношкола, где Джордж Лукас учился.А я окончил бизнес-школу. В 2001 годуя вернулся в Россию, и отец мне передалвсю компанию. Такая у него получиласьинвестиция.

Однозначно родной язык для меня —русский, азербайджанский я знаю хуже.Однозначно Москва — мой родной город,Россия — родина. Но при этом есть ощуще-ние, что Азербайджан для меня важен, —на эмоциональном уровне есть к немупривязанность. Особенно эти связи сталитеснее с возрастом. Я все-таки ощущаюзов крови, что ли, мне нужно туда ездить.В детстве меня отправляли в Азербайджанна все лето, а сейчас я езжу раз в год, к род-ственникам и друзьям.

Среди моих друзей в Москве есть азер-байджанцы из тех семей, с которыми дру-жит отец. Женился я тоже на азербайджан-ке. Для меня это не было принципиаль-ным моментом, а вот родители оченьхотели. Думаю, что, если б я женилсяна русской, с их стороны не было бы силь-ного противостояния, но так им гораздобольше нравится. Поначалу, когда онизнакомили меня с невестами, я это вос-принимал в штыки — глупый был, моло-дой. А потом понял, что эти знакомствани к чему меня не обязывают. Никтоне заставляет сразу идти жениться.Однажды они мне говорят: «Сынок,ты не хочешь ли на выходные съездитьв Страсбург, познакомиться с девушкой?»Я говорю: «Хе! Что ж не съездить!» Просебя подумал, что в худшем случае простопобываю в Страсбурге, тоже неплохойвариант. Так я познакомился со своейбудущей женой Ираной. Если честно,у нас не сразу такая уж большая любовьполучилась. Мы ненавязчиво общалисьгода два, только потом поженились.Смешно, что ей точно так же не нрави-лись приезды потенциальных женихов,поэтому ей про меня сказали, что я про-сто студент. Она подумала, что меня нуж -но встретить в аэропорту, помочь снятьнедорогую квартиру, и поэтому оченьудивилась, узнав, что я остановилсяв отеле Regent Petite France — одномиз лучших в Страсбурге.

Мы с Ираной поначалу жили в квартирена Кутузовском, совсем недавно купилидом в Рождествено, чтобы быть ближек родителям и чтобы мне на завод былоудобнее ездить. Москва — очень агрес-сивный город. Утром выезжаешь на рабо-ту — как на войну, как будто кругом едутвраги. Тебя на дороге обгоняют с такимвыражением лица, что страшно посмот-реть. Здесь высокий уровень жизни,но и агрессии тоже — толкаешься локтя-ми постоянно. Я раньше на работу ездилна метро, чтобы быстрее. Удивительно,но в метро в Баку не стоит ни одна жен-щина: принципиально — все уступаютместа, пропускают женщин на выходе.В Москве разительно по-другому, впро-чем, как в Европе. Хотя когда я училсяв школе, места женщинам здесь уступа -ли чаще.

В последнее время у нас возникают мыс-ли переехать из России. Но не в Азербай-джан, а куда-нибудь в западном направ -лении. Политическая ситуация сложная,есть вопросы к стабильности, к защитечастной собственности, к нынешнейсистеме образования. Я однозначно нехочу учить детей в России. В Америке,где я учился, гораздо более сознательноеотношение к образованию. В вузах первыеполтора года требования общие для всех,и только потом нужно выбрать, чем хо -чешь заниматься в жизни. А у нас сразупоступаешь на определенный факуль-тет — сложнее определиться так сразу.На мой взгляд, образование здесь, мягкоговоря, испортилось. Многие мои друзья,кто более-менее состоялся в бизнесе илив работе как профессионал, тоже хотятпереехать. Когда я возвращался в Россиюв 2001 году, хотелось развивать и строить,ощущалось, что в стране есть перспекти-

Анар Гусейнов дома с детьми,Шейдой и Яшаром (на руках)

Анар Гусейнов с Иранойи Шейдой ужинают в ресторане

«Гаврош»

А З Е Р Б А Й Д Ж А Н Ц Ы

В Москве существуютазербайджанские газеты и журналы(в том числе выходящий на русскоми повсеместно распространяющийсяжурнал «Баку»), спутниковыйазербайджанский телеканал,множество национальныхорганизаций. Присутствиеазербайджанцев заметнов торговле — считается, что импринадлежит значительная частьцветочного бизнеса, а до недавнеговремени — и торговля овощамии фруктами. Заметную роль в жизнидиаспоры играет семья Агаларовых,владеющая комплексом «КрокусСити» — им город обязан не толькосамым большим торговымкомплексом в Европе, но и первойчастной станцией метро«Мякинино», существующей лишьзатем, чтобы москвичам былоудобней добираться до магазинови концертов в Crocus City Hall. Приэтом Эмин Агаларов делает карьерупоп-певца, и на его концерты ходятне одни только представителидиаспоры.

15

вы развития, есть что делать. Теперь всепо-другому.

Ирана АлизадеСотрудник дипкорпуса, 32 года

Я родилась в Закаталах, там же, где мамаАнара. Училась в азербайджанской школе,окончила институт в Баку и после долгойстажировки устроилась работать в Мини-стерство иностранных дел Азербайджана.Через несколько месяцев в Страсбургеоткрылось постоянное представительствоАзербайджана при Совете Европы. Мое -го начальника назначили туда послом,он забрал с собой команду, в том числеменя. Четыре года я работала в Страс -бурге, потом командировка закончилась,я вернулась в Баку и продолжила рабо-тать в МИДе, в другом отделе. К тому вре-мени я уже познакомилась с Анаром. Ончасто приезжал в Баку — мы стали многообщаться, и он сделал мне предложение.Свадьбу сыграли в Азербайджане — про-ще было наших московских друзей при-гласить в Азербайджан, чем азербай-джанских — в Москву. У нас по традициямположено две свадьбы, невесты и жениха,но мы подсчитали количество гостей —и сделали три. В моем районе отпраздно-вали свадьбу невесты, на родине отцаАнара — свадьбу жениха, третья былав Баку для тех, кто не смог приехать. Длилось все это десять дней: в промежут -ке мы организовали гостям экскурсиив интересные места, развлечения, еже-дневные застолья. Мы соблюли все тра -диции по полной программе, чтобывсем было хорошо.

В культурном плане мы с Анаром —мусульмане. Но не в религиозном, пото -му что Азербайджан — все-таки светскоегосударство. Мой отец говорит, что азер-байджанцы становятся мусульманамипосле смерти. Когда человек умирает,первым делом приглашают муллу, потомучто никто без него не знает, как организо-вывать похоронные мероприятия, обря-ды. До этого умирающий муллу мог нико-гда и не видеть. Хотя, естественно, естьлюди, которые больше следуют тради-циям. С моей стороны семья не особеннорелигиозна, у Анара с маминой стороныбабушка с дедушкой придерживалисьобрядов, а с папиной — нет.

В питании у нас превалирует азербай-джанская кухня. Даже не только кухня,а идеология приготовления. У нас домабазовое мясо — баранина. Нам нравятсяблюда с томатами, популярные у азербай-джанцев. Я регулярно готовлю кутаб, дол-му, несколько видов плова — с укропом,с сухофруктами, с грецкими орехами,с яйцом и бульоном, с зеленью, иногдас фасолью. Или базу делаю одинаковую,а дополнения к плову — разные. Всегов азербайджанской кухне около пятиде -сяти видов плова, в каждом районе естьсвой рецепт. Есть даже рыбный — в техрайонах, что ближе к Каспию, — но ятакой не готовлю. Азербайджанскийплов больше всего похож на иранский —узбекский совершенно другой. Рис нуж -но сначала сварить, а потом слить водуи практически насухо томить два часав казане. Еще я делаю газмах — хрустя-щую лепешку из муки и яйца, котораязапекается на дне казана с пловом.

Мой муж обожает блюдо, о котороммногие азербайджанцы даже не слышали.Это закатальское горное региональноеблюдо под названием «сюрфуллю». Нуж-но раскатать тесто, пальцем сделать фор-му лодочки, чтобы внутри оно было тон-ким, сварить его в воде, а отдельно сде-лать бозбаш — наваристый бульон избаранины, с томатами, чесноком и с кисло-той из незрелого винограда (можно заме-

нить виноградным уксусом). Бульон на -ливают внутрь лодочек из теста и едят.

Продукты мы покупаем на рынке. Комне на рождение ребенка из Азербайджа -на приехала моя мама, она иногда у насгостит. Мама съездила на Дорогомилов-ский рынок, где мы раньше брали бара-нину, познакомилась там с кем-то, узна -ла, откуда привозят мясо, и договориласьтак, что мы теперь покупаем баранинуу отдельного поставщика.

До Москвы я не жила в таком большомгороде. Мне здесь нравится насыщеннаякультурная жизнь: мы с мужем часто хо -дим в театр и на концерты. Были на выс -туплениях Карлоса Сантаны, U2, Guns N’Roses, Лары Фабиан, Сары О’Коннор. Не -давно ходили с мамой в Большой театрна оперу «Огненный ангел». Билеты былиочень дорогими — пять тысяч рублей мужзаплатил. Мне не нравится, что в центреМосквы негде гулять пешком с детьми.Мы гуляем в одних и тех же местах —в Нескучном саду, Ботсаду при МГУи в благоустроенном парке Горького.

Ходим в азербайджанские рестора -ны. Наш друг владеет кафе «Чемпион»на Краснопролетарской — там непримет-но, антураж очень простой, цены низкие.Но кухня бьет все рекорды, действитель-но вкусно. Из заведений, в которых меж -ду аутентичностью и качеством еды естьбаланс, любим ресторан «Сказка Восто-ка — Тысяча и одна ночь». Ресторан «Хур-ма» тоже неплохой, как и более преми-альный «Азербайджан». А вот «Барашка»и Zafferano, а также самый дорогой рес -торан азербайджанской кухни в Москве«Баку» не нравятся, там кухня совсемрафинированно-адаптированная. Азер-байджанская еда не состыковываетсяс европейской подачей. В азербайджан-ском ресторане официант должен бытьбыстрым, как пуля, а еда не должна бытьпорционной.

«У НАСПО ТРАДИЦИИПОЛОЖЕНОДВЕСВАДЬБЫ,НЕВЕСТЫИ ЖЕНИХА,НО МЫПОДСЧИТАЛИГОСТЕЙ —И СДЕЛАЛИТРИ»

16

А Р М Я Н ЕСемья Авдалян — о золоте, прописке, Арбате, ювелирном искусстве,

Камергерском, Bosco, скатерти Versace и о том, чем хорошийармянский стиль отличается от плохого

Стоят: Андраник и МариамАвдалян; сидят: Роза Саркисян,

Вардан и Сусанна Авдалян

Вардан Авдалян1965

Мариам Авдалян1992

Сусанна Авдалян1968

Роза Саркисян1946

Андраник Авдалян1990

17

Вардан АвдалянЮвелир, 47 лет

Я родился в Арагаце, селе в ста километ -рах от Еревана, в Араратской долине,близко к границе с Турцией. Во времягеноцида многие армяне бежали на этиземли. Там появился старый армянскийконьяк «Ани». У меня там мама сейчасживет.

Работаю я ювелиром. Меня мой дядянаучил этому искусству. Сам он самоуч -ка. С ремеслом ты всегда будешь сытым.И моя семья никогда не останется го -лодной.

Скажу откровенно, я два раза бежализ армии. Мои друзья служили три годав морских войсках. А я не хотел три годаслужить. Зачем служить три года, еслиможно служить два? Я убежал из военко-мата, и меня искали, угрожали посадить.Я был неспокойным мальчиком и в воен-комате один раз устроил драку. Парнибыли из разных районов, и мы — из одно -го села — начали бить ребят из другого.И сказали, что все организовал Усатый.Тогда у меня усы были, маленькие, прав-да, но я их из ваты приличные сделал,тушью подкрасил и так на военный би -лет сфотографировался. Мне друзья сказа-ли, что если у тебя усы на военном билетеесть, то и в армии усы разрешат. А я счи-тал, что у меня, как у мужика, должныбыть усы.

Меня в конце концов отправили в Гер-манию. Мне там не очень понравилось,и после службы я решил в Германии неоставаться, хотя мне предлагали. Я вер-нулся домой, начал учиться в Ереване,чтобы диплом получить. Потом я понял,что диплом не так важен. Главное, что -бы клиент видел мою работу, качество,а есть диплом или нет — это никогоне волнует.

Я хотел жениться после армии, но Спи-такское землетрясение помешало — всемне до свадеб было. А через год стариковвсех собрал, и мы поехали домой к Сусан -не свататься. Но родители Сусанны мнеотказали, потому что она тогда училасьна первом курсе. Год мы общались, гуля-ли, я в Ереван к ней приезжал, где онаучилась. А у нас так: берут девушку, са -жают домой — и рожай детей. Я обещалее родителям, что этого не сделаю. Онабудет продолжать учиться. Мы говорилис мамой, папой, тетей, дядей, но они от -казали. У нас такой обычай: одна сторо -на кладет коньяк на стол, и в случае обо-юдного согласия вторая сторона тожедостает коньяк. Мой отец вытащил конь-як. А отец Сусанны говорит: «Еду им дай-те, а выпивку не давайте». Тогда мне при-шлось Сусанну украсть. Я сказал ей, чтохочу познакомить ее с сестрой, котораяжила в Арагаце на границе с Турцией.А выехать Сусанна самостоятельно оттудауже не могла — это пограничная террито-рия. После кражи, когда ее родители узна-ли, что мы вернулись, приехали воеватьс нами. Тесть уже начал скандал делать,и тут вышла моя бабуля и говорит: «Сы -нок, раньше была твоя дочка, сейчас ста -ла нашей невесткой». Ну не мог же он с ба -булей скандалить. У нас считалось, чтоневестка должна быть боевой, чтобы меш-ки таскала туда-сюда. А мне это неинте-ресно. Мне интересна более грамотнаяженщина, чтобы воспитала моих детей.

* * *

Еще в советское время я начал ездитьв Москву — продавать ювелирные подел -ки и изделия из мрамора. Мне нравилось,что в Москве есть так много возможно-стей. Но по семейным обстоятельстваммы уехали в Туркмению, где провели во -семь лет. Я там был единственным ювели-

ром в городе. Даже для Туркменбашиделал часы. Но я понял, что там нет хо -рошей жизни для детей и красивого бу -дущего, хоть мы и жили хорошо. Так чтов 1998-м мы перебрались в Москву.

Тут я сразу открыл свою ювелирнуюмастерскую на «Войковской». Жизньпошла, появился круг общения. Я оченьчестно работал. Для меня важно честноработать и обеспечивать семью. Семьядля меня — самое главное. Если у меняне будет денег, семья все равно должнабыть крепкой. У меня два раза воровали.И каждый раз меня поддерживала моясемья. Я прихожу домой, а они говорят:«Да ладно, пап». Они никогда не требо -вали от меня ничего. Но у меня акценттолько на детей. Мои дети должны бытьшедеврами, они должны быть особенны-ми. Я себя очень богатым чувствую, когдадети рядом.

Я уважаю людей, и они меня уважают.У меня вывеска на мастерской «ВарданАвдалян». Меня тут уважали и до сих пор

уважают. И я людей уважаю. Я работаюв этом районе уже двенадцать лет. Зна-чит, здесь мне нечего бояться — я чистперед своими клиентами.

Я люблю ездить на машине по Москве.Я тридцать лет за рулем. По ночам явожу своих гостей и показываю город.А в машине я слушаю классическую му -зыку: орган, пианино. Когда Андраникнаучился водить машину, мы с ним вые -хали на МКАД. Я сидел рядом, и он кругделал. Мне это очень нравилось. Я здесьезжу и хорошо себя чувствую. Скольков Москве людей? Миллионов двадцать?Так вот я среди всех них чувствую себяв безопасности. В Ереване же все ездят,как хотят. У кого-то там дядя, тетя какие-нибудь начальники — и они считают, чтоим все можно.

Мы любим, когда приезжает Шарль(Азнавур. — БГ), наши ереванские певцы,Харут из Лос-Анджелеса (Арутюн Пам-букчян. — БГ). Азнавур — это примертого, как должен выглядеть настоящийармянин.

У меня есть русские друзья. Я дажекрестный отец русских детей в семьяхнаших друзей. Я так понимаю эту систему,что я второй отец в этой семье. Это и поч -ти моя семья тоже. Я не просто к нимв гости захожу поесть и поболтать. Мневажен их дом, их семья, меня волнует, чтотам происходит. Я не просто приглашен-ный гость, а родственник. Для нас гостьочень важен. Если в доме одна мягкаякровать, то гостя всегда на кровать поло-жишь, а сам будешь спать на полу. Надопредставить, что гость — это твоя мама.Ты маму на полу положишь, что ли? Таки с гостем. Как я обращаюсь со своимиродителями, так и мои дети будут потомобщаться со мной.

Дети всегда остаются в долгу у родите-лей. Что бы они потом для них ни сделали.Андраник уже начинает по-европейскидумать: «А почему дети всегда в долгу?»«А почему я должен готовить для всех?»А потому что у нас не Канада — это вы тамбутерброды таскаете, а в армянской семьенужно готовить всегда на всех. Дети всюжизнь должны родителям. Не так, чточетырнадцать лет исполнилось — все,и живите подальше.

* * *

Я не обращаю внимания на свою русскуюречь. Сусанна всегда исправляет. А сынговорит, что пусть папа как знает, таки разговаривает. Мне не мешают ошибкив русском. Но мне легче разговариватьна ювелирные темы. Тут моя речь стано-вится богатой словами. Я читал книги,знаю термины. Сейчас мои дети со мнойобщаются только на армянском.

Мне нравится здесь. Я, наверное, ни -куда не уеду. Есть возможность поехатьи в Канаду, и во Францию. Но я не хочуотсюда уезжать. Здесь меня уважают.Я переживал за своего сына, потому чтоу него глаза и волосы черные. Из-за это -го я купил ему машину, чтобы он большев метро не заходил. Я мог бы оставить егов Канаде, перечислить деньги, чтобы онтам учился. Но я сам отсюда не хочууезжать, поэтому не отправляю его туда.Сейчас я хочу построить в Подмосковьенебольшой дом для своей семьи. Никакне могу освоиться в квартирах. Я хочуиметь свой двор, качели.

Я слышал от своего дедушки, чтоесли соединить две культуры, русскуюи армянскую, то получится эксклюзивныйчеловек. Потому что то, чего у нас не хва-тает, у русских есть. То, чего у русских нет,есть у нас.

Сусанна АвдалянУправляющая в салоне красоты

на «Первомайской», 44 года

Я закончила исторический факультетв Ереване, а родилась недалеко от Гюмри,в селе Сарнахпюр, что значит «Холоднаявода». У нас и вправду очень холоднаявода, и если верить легендам, то и целеб-ная. Вардана я периодически сопровож -дала в его поездках в Москву. Первый разоказалась здесь в 1991-м. Я человек дере-венский, и меня поразил огромный город.Это смешно, но я в первый раз в жизнивидела, как женщины курят. Вместо тогочтобы сумки таскать, я уставилась на этихженщин. Вардан меня еще пристыдилтогда за мое любопытство.

Москва мне, конечно, очень понрави-лась, хотя период сложный был — сплош-ные очереди вокруг. Помню, что была211-й за обувью Андранику. Сперва ос -тановились у очень хороших людей на«Бабушкинской», они с нас даже денегне хотели брать, потом стали сниматьквартиру на «Савеловской» — и толь -ко последние пять месяцев живем

К XIV веку относятся первыеупоминания об армянахв московских летописях, а ужев начале XV века в Московскомпосаде существовала постояннаяколония армян. В царствованиеАлексея Михайловича армянскиекупцы начали налаживать торговыеотношения с московскими купцами.В 1731 году в Москву эмигрировалгрузинский царь Вахтанг VI, вместес ним переселились семьяи многочисленная свита царя,в которую входили и армяне.В благодарность за верную службуцарь пожаловал армянам «подстроение землю, состоящуюна Пресне». Так в Москве в Грузинахна Пресне появилась перваяармяно-григорианская церковьво имя Успения ПресвятойБогородицы (не сохранилась).

С XIX века центром армянскойжизни Москвы является особнякпридворного ювелира Екатерины IIИвана Лазарева (Ованес Егиазарян),построенный в 1815 годув Армянском переулке. В 1827 годув нем разместился Лазаревскийинститут восточных языков, а послереволюции — Дом культурыАрмении. Сейчас в особнякерасполагается посольство Армениии национальный театр. По соседствус Лазаревским особняком в 1782 годубыла возведена армянскаяКрестовоздвиженская церковь,снесенная в 1930-е годы. В Москвена старом Армянском кладбищесохранилась церковь СвятогоВоскресения 1815 года.

«ГОСТЯ МЫВСЕГДАНА КРОВАТЬПОЛОЖИМ,ДАЖЕ ЕСЛИОНА ОДНАВ ДОМЕ.ГОСТЬ — ЭТОТВОЯ МАМА,ТЫ МАМУНА ПОЛУПОЛОЖИШЬ?ТАКИ С ГОСТЕМ»

18

А Р М Я Н Е

19

Андраник рядом с Главнымзданием МГУ

Сусанна Авдалян (справа)в салоне красоты

20

на «Первомайской». По-прежнемупродолжаем снимать. Это, конечно, труд-но. Там у нас с хозяином квартиры былиотличные отношения, с соседкой — онадаже плакала, когда мы уезжали. Но квар-тира была очень уж маленькой. Здесь, ко -нечно, в два раза дороже, но что делать.

Со школой у детей сначала были боль-шие проблемы. Мы пошли в обычную рай -онную школу, и то, что Андраник нерус-ский, сразу вышло на первый план, —причем не только дети, но и педагог былипротив него. Вся учеба свелась к дракамс одноклассниками и разговорам о том,как избежать конфликтов. Поэтому в пя -том классе я его перевела в школу №1243у Большой Никитской. Когда я впервыеподошла к этой школе, то увидела, чтооттуда выходят две темнокожие девушкии китаец. И это мне очень понравилось.Я подумала, что если в школе учатся тем-нокожие, то и Андранику там будет легко.В общем, нас очень хорошо приняли. Де -ти уже пятый год, как закончили школу,но мы с родителями и учителями до сихпор общаемся, встречаемся, дружим. Учи-тельница русского языка исправила Анд-ранику грамматику — мы думали, этоникому не под силу. А еще его класснаяруководительница помогла ему с пропи-ской — у него гражданство было, а про-писки не было. Удивительно, но она под-ключилась и нашла человека, которыйего прописал. Даже деньги у нас отказа-лась взять. В общем, мы в результате ста-ли с ней практически родственниками —мы ее называем нашей родной тетей.

Москва многогранна — здесь у каждогоесть возможность делать то, что ему надодля жизни. Для меня самое главное — этодети и то, что у них есть возможностьучиться в таких вузах, как МГУ и Строга-новка. Может, мне и хотелось бы житьв Ереване, но возможностей там такихнет. Я очень сильно люблю Москву, за точто она дала моим детям замечательноеобразование. Только за это я всегда будублагодарна этому городу.

Москва для меня стала родной. Когдая бываю в Армении, я чувствую, что хочуобратно. Если бы мне сказали: выбирайквартиру в любом районе Москвы —я бы выбрала Китай-город, где армян -ское посольство. Там вроде бы центр,но спокойно.

Есть, конечно, и то, что раздражает.Например, мне не нравится, что в метроне уступают бабушкам и дедушкам места.Очень сильно чувствуется здесь неуваже-ние к старшим. Может, просто потому,что люди здесь такие уставшие. Бывают,конечно, разные неприятные моменты,могут сказать что-нибудь… Но у нас здесьза эти годы появились замечательныедрузья!

У нас никаких национальных проблемв Москве не было, но вот Андраник недав-но записался на бокс. Это меня так шоки-ровало! Может, у него проблемы, может,он хочет от кого-то защититься? Может,он хочет защитить Мариам? Если онстолкнулся с агрессией, он мне, конеч- но, не скажет, чтобы меня не тревожить.Мы поэтому и решили, что Андраникунеобходимо купить машину. Я за неготеперь немного меньше переживаю.

У нас одно время работал очень хоро-ший парень. Он прекрасно стриг, былотличным мастером, но люди не хотелик нему идти только потому, что он киргиз.Он работает теперь в экономклассе, ку -да ходят бабушки и дедушки, и стрижкистоят 100 рублей, потому что его не берутв салоны. Кто видел, были в восторге отнего. Люди приходили и спрашивали:«Есть свободный мастер?» Я говорила,что есть, и люди, увидев киргиза, отка -зывались и уходили. Просто не хотели

стричься у него. И ему было это очень обид-но. А он такие укладки делал!

Мне моя работа в салоне нравитсяне слишком. Не очень-то она интеллек -туальная. Я бы предпочла работать в шко-ле. Но даже для того, чтобы работатьв армянской школе, надо очень хорошоговорить по-русски. А я говорю с ошиб -ками и с акцентом.

Традиции — это вещь такая… Вотмоя мама до сих пор встает, когда муж -чина входит в комнату. Но я уже невстаю. Или суп из общей кастрюлиотдельно для Вардана не отливаю —а мама от ливает.

На Рождество мы ходим в армянскуюцерковь на Ваганьковском. Хотя намхорошо и в армянских, и в русских хра- мах. Потом у русских есть праздникЯблочный Спас, а у нас ВиноградныйСпас. На Пасху Мариам все красивооформляет. Мы идем в армянский храм,освящаем кулич, яйца, готовим рис с изю-мом и рыбу.

В семье мы всегда говорим на армян-ском. Дети не хуже нас говорят, но слож-ные слова они говорят по-русски, и чи -тают медленно. Когда они были малень-кими, то читали намного лучше. Поэтомумы решили, что, раз бабушка сейчас у насв гостях, мы будем заниматься. Когда оничитали, у бабушки был шок. И наш папаочень строго к этому относится. Он на -стаивает, чтобы в семье звучала армян-ская речь.

Роза СаркисянПенсионерка, 65 лет

Я родилась в маленькой деревне Артик.Потом я переехала в Арагац, а потом, каквышла замуж, в Сарнахпюр. Работаласначала швеей на швейном заводе, по -том поваром в детском садике, в которыйходил мой внук Андраник. В советскоевремя за пределы Армении я не выезжа -ла. Первый раз я была в Москве три годаназад, пожила несколько месяцев. Мнеочень понравилась Москва. Я была счаст-лива, что приехала к родным, увиделавнуков. Потом мне показали ночью Крас-ную площадь, МГУ, где учится Андраник.С подсветкой он очень красив. Но мнене понравилось, что некоторые девушкикурят и пьют. Как так можно? Очень удоб-ный транспорт, в метро такие люди веж-ливые. В Ереване, правда, не надо усту-пать — там всегда есть место.

Сейчас вот приехала снова. Я не выхожуодна на улицу. Я и спускаться не буду, что-бы не потеряться. Здесь я общаюсь толькос родными.

Раньше я слышала о России, что здесьесть работа, власть заботится о народе,думает о нем. Так и есть.

Здесь я много готовлю. Все есть под ру -кой. Мы можем спуститься в магазин и ку -пить все, что нужно для ужина, и совсемне нужно ездить на рынок. В общем, в Мос -кве мне понравилось.

Андраник АвдалянСтудент факультета государствен -

ного управления МГУ им М.В.Ломоносова,22 года

В Москве сначала я пошел в школу рядомс моим домом. Тогда были сильны всякиенационалистические настроения, полнохулиганов всяких. Так что, когда я пере-велся в школу №1243 на Арбате, где былиочень интеллигентные люди, я спервапроизвел впечатление диковатое — пото-му что сразу лез в драку. Ну рефлекторноуже. То есть в первой школе я не ожидал,что люди могут быть такими дикими,а потом — что могут быть такими лояль-ными. Но быстро перестроился, слава

богу, завел там много друзей. Арбат дляменя до сих пор родной район.

Год назад я проходил стажировку в Ка -наде. В Торонто мне очень понравилось.Люди отзывчивые, еда хорошая (это дляменя очень важно), город красивый. Тамчеловек среднего класса может чувство-вать себя уверенно и комфортно.

Я очень мечтал поступить в МГУ. И мамамечтала. Когда поступил, был ужасно горд,просто светился. Гордился, что у всех си -ние студенческие билеты, а у меня сереб-ристый — то есть уже по студбилету видно,где я учусь. Но, конечно, проблем в МГУхватает. Нужно нормально оборудоватьаудитории — не хватает компьютеров,техники для презентаций. Хотелось бы,чтобы был вайфай, рабочие зоны, чтобыдольше работала библиотека. В Канаде,например, университетские библиотекиработают круглосуточно все дни недели.И «Макбук» там можно взять на факуль-тете свободно. И так далее.

После МГУ я, в общем, в любой профес-сии смогу освоиться. Могу и в чиновникипойти, и в бизнес. Я вот только за одно ле -то успел поработать в Сколково, пиаре, HRи переводчиком.

В клубы я не хожу. Там получает удоволь-ствие только владелец клуба. К тому жев Москве там придется потратить никакне меньше пяти тысяч. В свободное времяя смотрю Пуаро в оригинале. Это лучшее,что я смотрел за всю свою жизнь. Посмот-рел уже все сезоны. Там вроде 11 сезонов,65 серий. Но если выходить, то я люблюкафе «Циферблат», пиццерию Pizza dalCapo. В спортзал хожу, а в кино почти нет.Мне кажется, походы в кино — это страш-ная трата времени и денег.

Несколько месяцев назад я начал учитьарабский в Дипломатической академиипри МИДе. Я еще не знаю, пойду лия в дипломатию, но если я выучу араб-ский, то буду знать три языка ООН. Знаявсего два языка, английский и арабский,можно общаться с 80% населения мира.С середины сентября я начал заниматьсябоксом. Правда, сейчас не много, один-два раза в неделю, — пишу диплом, со -всем нет времени.

На армянских свадьбах и днях рождениявсе танцуют. А я всегда стеснялся. Я же та -кой как бы европеизированный армянин.И я не танцевал никогда. А потом оказал-ся на свадьбе, где двести человек танцева-ли, а я один сидел. И мне стало так стыд-но! И я записался на армянские танцы.Теперь на каждой вечеринке я самый первый бегу танцевать.

* * *

Москва портит. Я не знаю человека, ко -торый приехал в Москву и стал к людямдоброжелательнее, милосерднее, друже-любнее. Москва заставляет людей бороть-ся. Заставляет постоянно думать, и этоочень сильно тренирует, потому что тыможешь найти выход из любой ситуации.

Здесь все время надо шевелиться, кру-титься. Если ты смог выжить в Москве, тысможешь выжить в любом городе. В Моск-ве все очень жестко. И ты учишься бытьреалистом.

* * *

Никто из моей семьи не настаивает, что-бы у меня жена была армянка. Это вообщене важно для них. Хотя я бы хотел, чтобыжена была армянкой. Но я пока не плани-рую. Хотелось бы интеллигентную, скром-ную, земную. С этим сложно, конечно.

В Москве многие кавказцы, и армянев том числе, очень некрасиво себя ведут.И в МГУ такие тоже есть — позорят и МГУ,и всех кавказцев. Стыдно за них бывает.И по ним судят всех остальных, а этонеправильно.

«СМЕШНО,НО В МОСКВЕЯ ВПЕРВЫЕУВИДЕЛА,КАКЖЕНЩИНЫКУРЯТ.Я НА НИХУСТАВИЛАСЬ,ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫСУМКИТАСКАТЬ»

А Р М Я Н Е

С конца XIX века армянская жизньстановится все более заметнойи разнообразной. Армянские купцывладели в городе частнымиособняками, доходными домами,банками и магазинами, самымизвестным из которых был пассажбратьев Джамгаровых. НиколайДжамгаров в свободное времяпроводил заседания Армянскогокружка в «Метрополе». Тогда женачали появляться различныенациональные объединения,например, «Дамское обществовспомоществования армянкам,учащимся в Москве». В 1908 годупод руководством армян Балиеваи Тарасова в доме Перцова былоткрыт первый в России театр-кабаре. Главным памятникомсоветской истории армян в Москвеостается магазин «Армения» на углуТверской и Тверского бульвара.

Сейчас в столице работаетмножество армянских ресторанов(«Арарат», «Лаваш», «Ноев ковчег»),в кинотеатре «Ролан» времяот времени показывают армянскоекино, несколько лет назад открылсяторговый комплекс «Ереван плаза»,построенный в национальном стиле.Почти закончилось строительствогигантского Армянского храмовогокомплекса на Трифоновской улице.

Армянское население Москвызначительно выросло за последниегоды. Если в 1989 году в Москвепроживали около 44 тысяч армян, тосейчас — больше 106 тысяч, чтосоставляет почти 1% от всегонаселения города.

21

Вардан Авдалян в своейювелирной мастерской

Я не понимаю, например, зачем людивешают себе на машину армянский флаг.Ну повесил ты, ну и что? А сам ни языка,ни истории не знаешь. Зачем вообще де -лать так, чтобы по тебе с первого взглядабыло понятно, откуда ты? Дурных такихпримеров — масса.

Но, к счастью, есть и другие. Те армяне,с которыми я общаюсь, пытаются сохра-нить свою культуру, и я этому очень рад.Говорят в семье по-армянски, ходят налекции по истории и культуре Армении,сейчас их много. Вообще, армяне разные.Вот два моих двоюродных брата живутв Армении. Один — очень уважаемый ис -следователь, специалист в области между-народных отношений, другой — директормолодежного театра. Они всего добилисьсами, причем в юном возрасте. Зачем имперед кем-то выпендриваться?

На самом деле, армянам по натуре несвойственно такое поведение — показуш-ное и претенциозное. Армяне — это народдревней культуры.

Приятно, что в метро к тебе может по -дойти незнакомый армянин и спросить,кто ты, откуда, чей сын. Обязательно най-дутся общие знакомые. Идешь на рынокмясо покупать, знакомишься с армяни-ном — он тебя обязательно спросит, коготы знаешь. По-моему, это здорово.

Мариам АвдалянСтудентка МГХПА им. С.Г.Строганова, 20 лет

Если иностранец попадет в московскоеметро в час пик, потратит час в очередиза билетом, да еще и проедет мимо своейстанции, потому что прослушал названиеиз-за аккордеониста, собирающего день-ги, разве он не возненавидит московскоеметро и всех кругом? Да, да, да! А теперьпредставьте его же, но в Камергерском,с чашкой кофе и газетой The MoscowTimes. Ведь тогда у него будут совсем дру-гие впечатления, правда? Москва бываетразной, но это точно не нацисты, опен-эйры в лесу, непонятные какие-то рок-фестивали и митинги. Я просто держусьот этого подальше.

Мы, когда сидим в Камергерском,в нашей любимой пекарне «Хлеб на -сущный», очень часто встречаем массуприятных людей — писателей, актеров,художников. И я думаю про себя: «Нукакая Европа, а? Можно и здесь прекрас -но жить. Отличный город, красивый,и мне как дизайнеру здесь вполне мож-но развиваться».

В Москве много отличных мест — мычасто гуляем от Китай-города чуть лине до «Белорусской». Даже не запомина-ешь, что это за места, помнишь только,что это очень красиво.

Я заходила в новую армянскую цер -ковь (храмовый комплекс Армянской апостольской церкви, самый большойза пределами Армении. — БГ). Она по -трясающая. Но я хожу и в русские хра- мы. Мне, например, очень нравится атмосфера Даниловского монастыряна «Тульской». Там ужасно спокойно.Все засажено деревьями, люди сидятна скамеечках, книжки читают.

Москву можно полюбить хотя бы за то,что скучать здесь невозможно. Достаточ-но зайти на сайт «Афиши» — каждыйдень столько выставок, показов, лекций,что просто глаза разбегаются.

Этим летом я осталась в Москве.И я совсем не пожалела, что не уехалаотдыхать в Европу или в Армению. Мыс моей приятельницей Даниэллой про -шагали всю Москву, каждый переулок.Может, дело не в Европе, а в том, кто тебяокружает? К счастью, за эти годы я смоглаокружить себя людьми, с которыми мнеприятно общаться и учиться.

Конечно, у московских кавказцев естьсвой узнаваемый стиль, и его никудане денешь. Девушки с выпрямленнымиволосами, в черных юбках, с белым вер-хом — поначалу это даже оригинальносмотрелось, но сейчас так одеваютсяабсолютно все! Неужели сложно понять,что гордиться своей нацией можно как-то по-другому — не обязательно рисо -вать на ногтях флаг Армении или Грузиии печатать на майках кричащие грозныенадписи? И вот ходят по «Европейско-му» — в Bosco с надписью «Армения»,в спортивках, в футболках «Я люблю Ереван», в черном и золоте. Мы это называем «рабис».

Когда я поступила в институт, со мноймало кто общался — у многих было не -правильное восприятие армян. Но ужечерез полгода я была знакома практиче-ски со всем институтом. Я подружиласьс одним кабардинцем и с лезгином, хотяпоначалу они мне, честно говоря, не по -нравились. Да, они, как и многие кавказ-цы, тоже ходят в Adidas и Bosco, испове-дуют ислам, и да — они носят бороду.Но это оказалось совсем не важно. За -то я могу в любой момент попросить ихо помощи, даже такой незначительной,как занять очередь в столовой или донес -ти тяжеленный планшет. Это просто при-ятные ребята — не напыщенные и не гор-децы. Давно живут в Москве, но каждыйгод на каникулы ездят к себе. И это, в об -щем, отличный пример того, как можножить в Москве и быть патриотом своейродины.

* * *

Есть хороший армянский стиль, а естьплохой. Хороший — это старинныеармянские барельефы, массивная ар -хитектура из туфа, бесконечные хачка- ры (кресты, высеченные из камня), нашалфавит. А плохой — это когда очень-очень много всего навалено в кучу: пом-пезные люстры, столы, кресла, дичайшиеножки, детали, как будто высеченныеиз глыбы золота.

Армяне любят дарить по праздникамбезумные скатерти, золотые салфеточ -ки, вазы, сервизы, которые лет тридцатьпотом никто не трогает, — и все это пере-ходит по наследству. Вот у нас дома естьскатерть Versace, представляете? Я два ча -са отговаривала маму покупать эту штукус золотыми помпонами по краям. Ну это жесмешно. Но мы все равно ее купили.

Летом я устроилась дизайнером в одинсалон в центре — там была очень изыскан-ная, красивая мебель. И к нам пришел за -казчик из армянского ресторана. У негоуже были красивые ковры, тяжелые люст-ры, все это сочеталось с огромными плаз-менными телевизорами, то есть смотре-лось уже довольно безумно, и я ему предло-жила простую деревянную мебель. Так онтак на меня посмотрел, как будто я в самоесердце его ранила! И сказал, что он хочетвсе изумрудное, чтобы все с позолотой,а кресла — с вышитыми орлами. Правда,в конце концов мы поняли друг друга.

Мне-то нравится минимализм, когдав доме комфортно, а не когда боишьсялишний раз повернуться, чтобы не за -деть какую-нибудь хрустальную вазу.К счастью, Москве можно найти любыхзаказчиков — и на минимализм, и намебель в стиле Людовика XIV.

Армяне любят роскошь во всем —что есть, то есть. Роскошь в интерьере,в одежде, машинах, домах. Но я бесконеч -но рада, что эта роскошь у нас и в сердце.Мы дружелюбный и добрейшей душинарод, и нам только дай возможностьзаговорить о себе. Мы, как одинокийговорливый таксист, будем часами рас -сказывать о своей нелегкой судьбе.

«АРМЯНЕЛЮБЯТ ДАРИТЬБЕЗУМНЫЕСКАТЕРТИ,ЗОЛОТЫЕСАЛФЕТОЧКИ,ВАЗЫ,СЕРВИЗЫ,КОТОРЫЕ 30 ЛЕТПОТОМ НИКТОНЕ ТРОГАЕТ»

22

А Р М Я Н Е

Вардан и Сусанна Авдалян и их дочь Мариам

Made in Bushmills village, Co. Antrim. Grant to Distil 1608** FACEBOOK.COM/BUSHMILLSRUSSIA

В КРУГУ ДРУЗЕЙ С 1608 г.Grant to Distil**

BUSHMILLSSINCE WAY BACK*

Употр

ебление ал

коголя тр

ебует меры

и ответственности

. Узнай

те больше на

ww

w.d

rin

kiq

.com

. © ЗАО

«Д

Дистрибьюшен

» – уп

олн

омоченный импортер в Ро

ссии

, 201

2. Р

екла

ма.

* Буш

милс

. С тех

сам

ых пор.

** Произведено в ви

скикур

не

Bu

shm

ills

, граф

ство

Антрим

. Лицензия на производство вы

дана граф

ству

Антрим

в 1

60

8 году.

В первую очередь эти парни — давние друзья. И только во вторую очередь — всемирно известная группа Chromeo.

24

А Ф Р И К А Н Ц ЫБеженка из Камеруна Мари Фотсин Матсинганг и ее дочь

Принцесс — о добром пастыре, московских морозах, косичках,волшебном слове kurtka, Измайлово, РУДН и о том, как выжить

в Москве приезжему африканцу

Мари Фотсин Матсингангсо своей дочерью Принцесс

Студенты РУДН, 1960-е годы

Мари Фотсин Матсинганг 1966

Тчетчуа Принцесс Сирен 2006

25

Африканцы среди московскихмигрантов составляют меньшинство.Точную численность назватьне возьмется никто: по разнымоценкам, в Москве их от 10до 30 тыс. с тенденциейк увеличению в последние годы.В советское время встреченныйна московской улице африканец,скорее всего, был студентом вуза,приехавшим получать высшееобразование, чтобы затем вернутьсяна родину и строить успешнуюкарьеру. Система приемаиностранных студентов былацентрализованной, поэтомуафриканцев более-менееравномерно распределялив университеты по всему Союзу.

После распада СССР ситуацияпоменялась: бесплатные места дляиностранных студентов сократились,все больше студентов самиоплачивают свою учебу, а значит,сами выбирают вузы, прежде всегомосковские. С одной стороны, этопривело к тому, что в Москвеконцентрируется все большестудентов-африканцев. С другойстороны, африканские студенты такхотят вырваться на учебу в Европу(а Россия для них, безусловно,страна европейская), что частовыезжают, скопив средства толькона первый год обучения. Потом онинадеются подработать на учебуна месте или перебраться в другуюевропейскую страну. Но в Россиииностранный студент права работатьне имеет, к тому же быстростановится ясно, что выехатьиз России в ЕС африканцу не менеесложно, чем из Африки. В итоге,отучившись первый год, многиебросают учебу за неимениемсредств. Многие остаются нелегальнобез виз, подрабатывают чем могут —раздают рекламу, устраиваютсяофициантами в клубы. Кому-тоудается вступить в брак с местнымии таким образом легализовать своеположение, кто-то находитнелегальные пути для переезда в ЕС,кто-то так и остается на нелегальномположении.

Мари Фотсин Матсинганг Беженка, 46 лет

Я родилась в маленьком городке Бафуса-ме, выросла в Дуале — это большой го -род, экономическая столица Камеруна,а вышла замуж опять в Бафусаме. У меня6 детей, вообще, у некоторых в Камерунепо 12 — так что у меня нормально. Я един-ственная жена у своего мужа, хотя у насразрешено многоженство. Когда заключа-ешь брак, то тебя спрашивают, разреша-ешь ли ты иметь других жен своему мужу.Многие разрешают.

У меня была своя фирма, я занималасьзакупками и логистикой, она называласьФОСАМАМО, это первые слоги из именмоих детей — Фотсин, Санагу, Макен,Моганг — когда я начинала, у меня былотолько 4 ребенка. Мы хорошо жили, у насбыл свой дом, старшие дети училисьв Европе. Еще я была главой местногопрофсоюза, мы защищали права транс-портников. А потом случилась большаязабастовка, мы требовали снижения ценна бензин. Властям это не понравилось,и они решили арестовать всех лидеровместных профсоюзов, чтобы можно бы -ло делать что угодно. Меня продержалив тюрьме неделю, а потом знакомыйполицейский сказал: «Беги!»

Я спряталась в деревне, далеко от Дуа-лы, там нет связи, нет полиции. Мужс детьми остался в Дуале. Если бы всеуехали, то меня бы стали искать, а такк нему приходила полиция, он говорил:«Это же вы ее забрали! Что вы ее теперьтут ищете?» Старшие дочери училисьв Европе, с мужем остались два сына-близнеца и дочка десяти лет. Самуюмаленькую Принцесс я забрала с собой,ей было всего два года. Я переживала, чтоне живу с детьми, но как их было приве-сти в деревню? Африканская деревня —это опасное место: там змеи приходят,животные разные, да еще и школы нет.

Так прошел почти год. Однажды мнепозвонила монахиня из церкви в нашемквартале в Дуале и говорит: «Приезжайскорее! Дочь в больнице!» Я не понимала,что происходит, муж по телефону ничегоне говорил, родственники мои толькокричали, зачем я уехала. Я приехалана следующий день и все узнала. Мужотвел дочку на обрезание. У нас есть такоеварварство в Африке — в деревнях такоес девочками делают. Говорят, чтобы потомона не изменяла мужу. Какое это имеетотношение? В моей семье такое не дела -ли никому, мои родители, образованныелюди, знали, что это зверство, что этоопасно, — ведь делают не в больнице,а дома. А муж — из более традиционнойсемьи. Я никогда ему не разрешала этоделать нашим дочерям, говорила: «Еслисделаешь, то я никогда больше с тобойжить не буду в одном доме!» Но меняне было уже год, и он решил все-таки,хотя бы одной. Он отвел ее к женщине,которая это делает, — там грязь, у доче -ри начался столбняк. Ее не спасли. Когдая приехала, она уже умирала. Как я себявиню! Как я могла ее оставить? Почемувзяла только младшую? Муж с ума сошел,злился на меня, говорил, что не виноват,что это должна была сделать мать. Гово-рил, что прав, и если найдет Принцесс,тоже отведет ее на обрезание. Моя семьявозненавидела меня, что я оставила дочьтакому извергу, говорили, что я винова- та. Я была как между молотом и наковаль-ней. Полиция ищет, чтобы вернуть меняв тюрьму, муж ищет — чтобы найти млад-шую дочь, семья отвергает, потому чтоя виновата в смерти ребенка. Я пошлав церковь. Пастор сказал: «Тут тебене будет жизни никогда. Уезжай!» Такя стала беженкой. В Москву я приехала

в 2009 году, меня привез наш пастор.Старшие дети были в Европе, средние,уже взрослые, спрятались у знакомых.А младшую, Принцесс, я не могла оста-вить, ей было тогда 3 года.

* * *

Я никого не знала в Москве, совсемне говорила по-русски — как я бояласьсюда ехать! Одна, в незнакомый город —это страшное одиночество! В Африкесовсем не так: там ты всегда среди брать-ев. А тут просыпаешься, и целый день тыодин. Я почти не выходила из дома тогда.А куда идти? Потом нас выгнали с однойквартиры, мы сидели в парке, и я звони-ла, чтобы найти новое место. Мы проси-дели в парке с обеда до полуночи, а потомпоехали в новую квартиру. Когда приеха-ли, Принцесс начала жутко плакать, тряс-ти руками, я не могла понять, что такое.Потом поняла, что она в парке отморо -зила пальцы, их начало щипать в тепле.Климат, да, это тяжело для нас. Мы жеприехали зимой! Если бы я не боялась,что меня арестуют в Камеруне, то я сра-зу бы вернулась. Нас много выгонялис квартир. Когда выгнали с последней,не знала, что делать: я никого не знаю, по французски никто вокруг не говорит,все отворачиваются, на улице холодно —и мы пошли в метро. Целый день в метро,представляете? Принцесс плачет, чтошумно, уши закрывает, говорит: «Мама,пошли в вагон! Лучше ездить, чем сидетьна месте!» Потом нас забрали в приют дляженщин с детьми. Мне говорят: «Поехали,там дадут еду и жилье!» А я думаю: «Кудаменя везут? Зачем куда-то бесплатно пус-кают женщин с детьми и кормят их? А чтонадо делать взамен?» Было очень страш -но. Я там была первой африканкой,остальные — белые. Потом пришелдиректор приюта Сапар Муллаевич,и я поняла, что все хорошо: он какотец. В Африке часто говорят «maman»и «papa» человеку, который тебе не род-ной, но много тебе помогает. Сапар —это papa для нас!

Сейчас нас тут шесть африканок с деть-ми, живем в одном флигеле, мы теперьсемья друг для друга. В Африке всегдатак — большие семьи. Еду готовим сами,нам дают продукты — обычные — готовьчто хочешь. Тут все африканцы знаюттакую русскую еду — «манка». В Африкеесть маниока — мы ее все едим, это каккаша, но вместо хлеба. А тут нет маниоки,но манка похожа. Раньше никогда манкуне пробовала, а тут постоянно ее едим —с соусом. Можно готовить соус, какв Африке: тут есть все продукты для это-го — шпинат, арахис, фисташки, фасоль.Сложно найти только гомбо — у вас гово-рят бамия, у нас это гомбо. У вас ее про-дают только замороженную, а вкусно гото-вить из свежей, но можно съездить в Лу -мумбу (Российский университет дружбынародов. — БГ), там в магазинчиках во -обще все наши продукты продают. Ещеесли нужно косички заплести, тоже тудаможно съездить. Я умею немного самаплести, но если надо красиво, то лучшесъездить туда. Плести — это ведь долго,знаете, как детям косички плетут? Даютледенец на палочке, пока сосет — можешьплести, как только кончается — сразуновый надо давать, а то будет плакать.

Тут все другое, но больше всего — люди.У нас, если видят иностранца или путеше-ственника, стараются сесть с ним рядомв автобусе, познакомиться, поговорить:ведь интересно, откуда он, куда едет.А тут наоборот. Иногда я сажусь в метро,а человек рядом со мной встает и уходит.Или я хочу спросить, как пройти, а чело-век убегает или толкает. Это расизм,что ли? Или я вас не понимаю. И все

«ВСЕАФРИКАНЦЫЗНАЮТ,ЧТО ТАКОЕМАНКА.В АФРИКЕ ЕСТЬМАНИОКА —МЫ ВСЕ ЕЕЕДИМ, ЭТОКАК КАША,НО ВМЕСТОХЛЕБА. А ТУТНЕТ МАНИОКИ,НО МАНКАПОХОЖА.НИКОГДА ЕЕРАНЬШЕНЕ ПРОБОВАЛА,А ТУТПОСТОЯННОЕЕ ЕМ»

26

на тебя смотрят: в метро смотрят,смеются, часто фотографируют без разрешения. Однажды в метро какой-то стран ный хотел сфотографироватьПринцесс, я заслонила ее собой, а он раз-бил мне очки. Иногда просто подходяти пинают. Может быть, это оттого, что мыне можем с ними поговорить. Ведь с кемя ни говорила тут из русских — хорошиелюди, хотят помочь. Я поняла, у вас так:если просто говоришь незнакомому«здравствуйте», то ты никому не нужен,могут даже не ответить, отвернуться, затоесли ты с кем-то познакомился, для тебясделают все — ты уже друг! Это хорошо,это как у нас в Африке — мы говоримдруг другу «Брат! Сестра!», неважно,что неродные, но мы связаны.

Африканцы с русскими похожи тем,что мы тоже любим статусные вещи —машины, например. Я люблю машины,всю жизнь водила, даже когда сама вла -дела компанией по логистике, могласесть за руль и отвести сама — это удо-вольствие. Смотрю вокруг на дорогиемашины в Москве — какие они! Иногдамы с Принцесс мечтаем, какая у нас

когда-нибудь будет машина. Еще мне нравятся в Москве большие магази -ны. У нас, если что-то надо купить, тоидешь на рынок, — там будет все. Тутидешь в большой супермаркет — тамудобно, можно самому брать продукты.А на рынке тут — если не знаешь, чтоза вещь, трудно разобрать. Было смешнокак-то раз: я хотела купить фисташек безскорлупы для соуса, у нас их везде про-дают. Пошла здесь первый раз на рынок,вижу, зеленые зернышки лежат, ткнулав них и купила — у меня еще зрение пло-хое, вроде орешки. Дома долго удивля-лась, что за странные фисташки в Рос -сии, мелкие и плоские, но съели. Потомпереводчица сказала, что это семечкитыквенные очищенные, а не фисташки.А в супермаркете можно все рассмотреть.Жалко только, что еда там не такая свежая,как на рынке в Камеруне. Там рыбак пой-мал рыбу, сразу отнес к прилавку и продал,а ты ее сразу приготовил. Курицу прямопри тебе рубят — у нас ведь ничего нехранится, только свежее можно есть.

Удивляюсь, что тут такой большойгород, метро, красиво очень, — но поче-му-то можно плевать везде. У нас еслиплюнешь в публичном месте, тебя отве -дут в полицию — ведь ты можешь попастьв другого человека! Еще удивляюсь, чтотут девушки курят. В Африке, если девуш-ка курит, то ее родители просто в поро-шок сотрут. А если увидят, что подростоккурит, то любой прохожий подойдет и какнадает за это!

* * *

От холода Принцесс тут часто болеет,не привыкла — сколько раз мы с нейв больнице лежали! Тут хорошие больни-цы, спасибо врачам. Первый раз увезланас скорая в больницу, сказали: «Грипп»,а у нас такого нет, ну просто простуда,поэтому я не знала, что надо с собой что-то брать. Потом поняла, что надо будетв больнице остаться лечиться не на одиндень, отпросилась домой, чтобы взятьвещи переодеваться. Пока ездила, врачшесть раз звонил: «Немедленно обратно!Температура!» А я же не понимаю, чтоон говорит! Умер, что ли, ребенок? Чтослучилось? Приехала срочно, а Принцессуже перевели в отдельный бокс, запер-тый, для больных с инфекциями. И ме -ня туда закрыли. Нет, там, конечно, всебыло: и кровати, и холодильник, и теле -визор — но взаперти целый месяц! Враччерез окошко только разговаривала. Ни -когда такого не видела. Я уже поняла, чтогрипп тут — это как смерть!

За два года я научилась немного гово-рить по-русски. Много понимаю, что мнеговорят. Пока не научишься, совсем труд-но. Когда я просила, чтобы нас оставилив приюте, ничего не могла сказать по- русски, только «Пожалуйста! Пожалуй-ста!» — Сапар все понял, что я хочу. Хо -рошие люди всегда все понимают. Естьеще слово по-русски, которое понимаютвсе африканцы: kurtka — потому чтохолодно!

С одеждой вообще такая история: я —гигант, во мне почти два метра роста, размер ноги — 40. У нас это нормально,а здесь нет. Когда я только приехала,не на что было купить сапоги, холодноидти куда-то. Сапар мне говорит, что надоехать оформлять документы, а я ему пока-зываю, что не могу, — не в чем. Я спраши-вала, где вещи раздают бесплатно, чтобынайти сапоги, но все говорили: «Неттаких! Огромные!» И мне Сапар откуда-то принес мужские, но теплые. И я в нихходила — стыдно, а что делать. Тогдатяжелое время было: Принцесс болела,досье на переселение лежало в посольствебез ответа, денег совсем нет, по-русски

«АФРИКАНЦЫС РУССКИМИПОХОЖИ ТЕМ,ЧТО МЫ ТОЖЕЛЮБИМСТАТУСНЫЕВЕЩИ —МАШИНЫ,НАПРИМЕР.СМОТРЮВОКРУГ НАДОРОГИЕМАШИНЫВ МОСКВЕ —КАКИЕ ОНИ!»

Дома в районе Преображенки,в которых Мари расклеивала

по подъездам объявления

А Ф Р И К А Н Ц Ы После распада СССР в Россию сталиприезжать и африканские беженцы,политические и экономические(последних сейчас абсолютноебольшинство). Где-то с середины1990-х годов получить шенгенскуювизу для африканцев сталобесконечно сложно, чего нельзясказать о визе в Россию, особеннов тех странах, которые ещес советских времен имеют с Россиейкрепкие экономические связи(Гвинея, ДемократическаяРеспублика Конго, Ангола и другие).Но российская действительностьразочаровывает большинствоприбывающих африканцев. Онитяжело переносят российскийклимат, кроме того, в Африке Россиюдо сих пор представляютпо рассказам бывших студентов,учившихся в СССР, которые получалиполное обеспечение и в целомдобродушно воспринималисьобществом. Сейчас ситуация в корнеиная: общество агрессивнонастроено к любым иммигрантам,в том числе и африканским,а система приема беженцевотсутствует. Многие африканцыне знают, что могут обратитьсяв миграционную службу за статусомбеженца, и продолжают житьнелегально, хотя имеют основаниядля легализации. Часто африканцыне знают, что вне зависимости от ихстатуса они могут отправить своихдетей в школу.

Мари и Принцесс с подругойМари из Кот-д’Ивуара Фату

Фофаной (справа)

27

не говорю, даже сапог и то не могу найти.А потом вдруг мне позвонила Аня из цент-ра, где вещи бесплатно раздают, и гово-рит: «Я две пары для тебя нашла!» Вотэто да! Целых две! И в этот же моментвсе завертелось: нашлась работа, досьеподали в посольство, Принцесс стало луч-ше. И я поняла тогда, еще с сапогами, чтоГосподь на нашей стороне!

* * *

Лучше всего я знаю районы Измайловои Преображенку — там много жилыхдомов, как муравейники, — там я работала.С работой тяжело. У меня есть убежищев России, я имею право официально рабо-тать, как все граждане. Но мало кто хочетбрать на работу африканцев. Остаетсятолько подработка. Все знают, что афри-канцы раздают рекламу, — за несколькочасов можно заработать 200–300 рублей,не больше, но и это непросто, особеннозимой. В метро тепло, но туда заходитьзапрещено, надо стоять рядом, на холоде.И я не смогла так работать, очень холод-но. Мне один африканец предложил кле-ить рекламу в подъезды. Это еще сложнее!Везде ведь домофоны, надо зайти с кем-тов подъезд, или посмотреть, какие кнопкистерты, набрать код, а потом идти по эта-жам и клеить. Колени поначалу болелиужасно. Зато похудела, знаете, для жен-щины это важно! Но если бы мне кто-тораньше сказал, что я буду, как вор, про-крадываться в дома и клеить бумажки, —ох, я бы над ним посмеялась! Я бы сказа-ла, что он с ума сошел!

Чаще всего я бываю на Юго-ЗападеМосквы, мы живем в том направлении.В Москве все огромное: здание Универси-тета — очень красивое, даже РДКБ, боль-ница, куда мы ездим, — какая огромная!РУДН тоже на юго-западе — там многоафриканцев. Даже таксисты в аэропор -ту знают, что если африканец прилетели не знает, куда ему податься, то его надовезти в РУДН, — там разберутся. Я малообщаюсь с местными африканцами, онистуденты, я им в матери гожусь. Есть про-тестантская церковь на «Авиамоторной»,там был пастор Боб, он всех африканцевпринимал и помогал. Но от нас это дале-ко, да я и не очень люблю ходить в цер-ковь, но в Господа верю. Я всегда говорю,что Господь делает много чудес. В этомгоду он нам с Принцесс сделал еще одно:через день мы улетаем в Канаду. Посоль-ство выдало нам статус беженцев. В при-юте я еще не рассказала, не хочу, чтобызавидовали, поэтому странно даже:сидишь и улыбаешься сам себе.

Тчетчуа Принцесс Сирен6 лет

Мое самое любимое место в Москве — этоциркль, нет, цирк. Мы с мамой туда ходи-ли: там были львы, тигры, крокодилыи даже собаки! Еще там была такая боль-шая веревка, на ней танцевала девочка —очень высоко, под крышей.

Я говорю по-русски. Дядя Саша в при-юте говорит: «Ты — мой переводчик!»А если я не хочу ни с кем говорить, тоговорю, что не могу.

Когда я была в больнице, мне там не нра -вилось, хотя меня никто не обижал.

На Рождество мне подарили календарьАдвента — там 24 коробочки. Тетя сказала,что надо открывать по одной коробочкев день и брать маленький подарок, а еслиоткрыть все сразу, то все исчезнет, пото-му что это волшебство. Но я знаю, этоне волшебство, это тетя туда положилаподарки для меня.

Скоро мы уезжаем. Полетим в небе,в самолете, высоко-высоко. Я не знаюкуда, но там я пойду в школу.

Студенты медицинскогофакультета РУДН, 1960-е годы

Формирование единойафриканской диаспоры затрудненов связи с тем, что сама Африка —континент разнородный. Говоритьприходится скорее о формированииземлячеств. Но и этот процесс идетмедленно. Оставшиеся в России ещес советских времен бывшиеафриканские студенты обычнодостаточно хорошо интегрированыв общество, состоят в бракес российскими гражданами,получили гражданствои не заинтересованы в их созданиии поддержке. А мигранты,прибывшие в Россию недавно,не имеют средств и возможностейдля формирования своихнациональных объединений.

Двумя самыми крупнымии официально оформившимисяобщинами африканцев в Москвесчитаются нигерийскаяи камерунская. Студенческиеассоциации являются практическиединственными центрамипритяжения африканцев в Москве.Многие африканцы рассказывают,что первое место, куда их отвозилитаксисты из аэропорта, был РУДН,где есть Ассоциация африканскихстудентов. Большую рольв складывании африканскойобщины играют церкви, в основномпротестантские, католическиеи не так давно открывшиесяангликанские «африканские»церкви с пасторами-африканцами.Именно при посещении воскресныхслужб африканцы заводят новыезнакомства, обмениваютсяинформацией о работе, ищут жилье,иногда организуют раздачу теплыхвещей и продуктов.

28

Ч Е Ч Е Н Ц ЫСемья Сугаиповых — о войне, РГГУ, гранатомете «муха», драйве,

«Музеоне», милицейском беспределе, неприветливости, Басаеве,регби, чеченских детях и о том, чего ожидать чеченцу в Москве

Стоят (слева направо): БэллаВагапова, Зарема Сугаипова

и Мадина Амагова; сидят: Тимур,Джамбулат и Сафия Сугаиповы

Зарема Сугаипова1970

Джамбулат Сугаипов1984

Бэлла Вагапова1988

Тимур Сугаипов1971

Мадина Амагова1976

Сафия Сугаипова2007

29

Чеченская община — одна из самыхмолодых в Москве: начало ееформирования приходитсяна 1960–1970-е годы, когдаотдельные депортированныев Казахстан и Среднюю Азиючеченцы решили не возвращатьсяна родину, а попробовать осестьв Москве. Но основной потокприходится на 90-е — две чеченскиевойны сделали исход по-настоящемумассовым: если в 1989 году чеченцевв Москве было 2 101 человек,то в 2002-м — 14 465, то есть в семьраз больше.

К переписи 2010 года это числопрактически не изменилось (14 524),что сложно объяснить чем-либо,кроме активного (и понятного)нежелания московских чеченцевучаствовать в каких бы то ни былопереписях. К тому же в это числоне входят чеченцы, официальнозарегистрированные по местужительства, но проживающиев Москве, а таких немало. В их число,очевидно, входит и печальноизвестный «столичный отдел охраныКадырова», расквартированныйв «Президент-отеле», о которомнедавно писала «Новая газета».Впрочем, чеченская общинав Москве в любом случае гораздоменьше, чем представляетсямосквичам. Исследование,фиксировавшее разницу междупредполагаемым и оценочно-реальным числом чеченцевв Москве, показало, что москвичисклонны преувеличивать ихколичество в разы. Такжепреувеличенным являетсяпредставление о крайне высокойстепени религиозности чеченцев:справочник «Ислам в Москве»отмечает, что уровень религиозныхзнаний у чеченцев существеннониже, чем аналогичный показательсреди таджиков, дагестанцев, арабови узбеков.

Присутствие чеченцев заметнов московском автобизнесе,гостиничном и ресторанном бизнесе,им принадлежат сети заправок.Чеченцы зачастую предпочитаютбрать к себе на работу не простосоплеменников, но людей одногос ними тейпа (ячейка кланово-родственной системы в чеченскомобществе. — БГ). Жен предпочитаютискать по схожему принципу.«Многие вайнахи, женившиесяна русских, стесняются передродственниками своих жени стремятся скрыть от них сам фактсвоей женитьбы. Нередки случаидвоеженства, причем как внутрисвоей этнической среды, таки с другими нациями» («Исламв Москве»).

Однако эта закрытая община далеконе так однородна, как принятосчитать: в диаспоре сильнои имущественное, и идеологическоерасслоение — в Москву в разноевремя бежали оппоненты Дудаева,Масхадова, позже Кадырова, и найтиобщий язык им непросто.

Зарема СугаиповаАдминистратор в отделе продаж фитнес-

клуба, 41 год

Я родилась в Грозном, ходила там в совет-ский детский сад, закончила школу с анг-лийским уклоном. Потом поступила наисторический факультет университета.Но началась война, и в 1995-м мы пере-ехали в Москву. Брат тогда работалв мусульманском культурном центреи снимал квартиру. Там мы все и посели-лись. Незадолго до этого я была в Моск-ве — в августе 1994-го. Родители устроилинам с сестрой такие маленькие каникулыперед университетом, и мы приехалик брату. Это было весело, интересно.А на следующий год все уже было совсемне весело, а страшно и грустно.

Я вам расскажу, как я увидела бомбеж-ки. Был обычный день, я пекла на кухнехлеб. Замесила тесто, разложила по фор-мочкам. И вдруг слышу, как в фильмахо войне, гул, рев — мы же недалеко

ски нам не могли отказать. Вместотретьего курса нас взяли на первый, и мыэкстерном сдавали два года на факульте-те управления.

Мне всегда очень нравилось учиться.Но морально в Москве тогда было оченьтяжело: невозможно спокойно пройти,невозможно говорить на родном языке.Мы учились как раз в то время, когда шлавторая война. После университета я чест-но пошла в районную службу занятостиЮжного Чертаново, сказала, что закончи-ла вуз и хочу работать. Один мужчинасказал: «Я вижу, вы грамотная умнаядевушка. Не ходите — вас не возьмут».После этого я уже не рискнула ни в какоегосударственное учреждение проситься.

Каким-то чудесным образом работавсе-таки нашлась — сначала через знако-мого в одной фирме, потом в кадровомагентстве. Но никого из знакомых чечен-цев я устроить не могла, хотя ребятаотличные были. У некоторых кандидатовмы шапку резюме закрывали, где место

от центра. А потом — звук разрывающей-ся бомбы. Через окно на балконе вижу —бомбят президентский дворец. У меняне было никаких эмоций, даже страхане было, хотя я понимала, что происхо-дит. Шок, наверное.

Когда все прибежали домой, папа гово-рит: «Берите документы, одежду». Так мыи уехали из Грозного. Все оставили и уеха-ли — сначала к дяде, маминому брату.У него был подвал, и мы думали там пере-ждать. Все ждали, что вот-вот войназакончится и восстановится нормальнаявласть. Во всяком случае, интеллигенцияточно ждала.

В Москве у меня и брата сохранилисьзачетные книжки, и мы пошли в Мини-стерство образования — говорить о про-должении учебы. Но никуда брать насне захотели. Один человек сказал:«Не обивайте пороги. В Москву и Питервас не возьмут». Но мы были упертые,терять было нечего — во время войны всепропало. Я была стопроцентным гумани-тарием, а мой средний брат — наоборот,технарем, он заканчивал экономическийфакультет того же ЧГУ. И мы оба пошлив РГГУ. Как раз тогда Ельцин издал указ,чтобы чеченских и ингушских студентовпринимали во все вузы. Так что фактиче-

рождения указывается. Оставляли в анке-те только часть с образованием. Я многогде работала, в последний раз — в компа-нии, которая занимается художественнымстеклом. А сейчас в фитнес–клубе «Рес-публика», чему безмерно рада. Это явномое. Я вообще люблю спорт — обожаюсмотреть регби.

Вообще, это мы сейчас специальнонадели платки — вам же традиционнаясемья нужна. А так мы современныелюди, на работу ходим без платков —когда в Москве ходишь в платке, тебялишний раз останавливают.

Тимур СугаиповБезработный, 41 год

Когда младшему брату было лет десять,они с пацанами играли в войнушку. Бега-ли во дворе с пистолетами, автоматами,а он нашел какую-то трубу и говорит:«Ерунда эти ваши автоматы. Вот «муха»(гранатомет. — БГ) — это вещь. Пиф-паф — и тебя вместе с гаражом нету». Нуон младше, всех прелестей войны не вку-сил, хотя видел обожженные тела и всеостальное. Я видел больше. Что говорить,отец с мужем сестры однажды поехалив Грозный посмотреть, цела квартира

«БРАТ ЛЕТВ 10 ИГРАЛС ПАЦАНАМИВ ВОЙНУШКУ.НАШЕЛ КАКУЮ-ТО ТРУБУИ ГОВОРИТ:«ВОТ «МУХА» —ЭТО ВЕЩЬ.ПИФ-ПАФ —И ТЕБЯ НЕТУВМЕСТЕС ГАРАЖОМ».НУ, ОН ВОЙНУПОЧТИНЕ ЗАСТАЛ,ХОТЯОБОЖЖЕННЫЕТЕЛА ВИДЕЛ»

Зарема Сугаипова, СафияСугаипова, Мадина Амагова

и Бэлла Вагапова у себя дома

30

Джамбулат Сугаипов на работе,в офисе компании «Билайн»

Слева направо: Бэлла Вагапова, ДжамбулатСугаипов, Зарема Сугаипова

и Мадина Амагова

Мадина Амагова на работе в студии радиоканала «Кавказ»,

РГРК «Голос России»

или нет, — и попали под миномет-ный обстрел. Отец жив остался, а зятяразорвало полностью. Отец собралв сапог все, что осталось, — пакетане нашлось — так сестре ее мужа и при-вез.

От войны никуда не деться. Чего можноожидать от чеченской молодежи, еслиони в детстве не в игрушки играли, а пат-роны в костер кидали? Нормальные детибегут от того места, где опасно, а эти —наоборот, на шум, туда, где экшен. Еслис детства ты видишь, что все вокруг стре-ляют, что оружие — это нормально, поня-тие нормы просто смещается. Забыть это,вытравить из памяти — невозможно. Зай-дите в любой онкоцентр, там треть паци-ентов — Чечня и Ингушетия. Просто надопонимать, что война — она прошла.А у молодежи эта воинственность до сихпор заметна, я в интернете часто вижу —все любят носить травматические писто-леты, оружие. И чеченцы, и СеверныйКавказ, и в особенности косящее под нихЗакавказье.

Я живу в Москве с 1988 года — сейчасв Чертаново. У меня своя семья, ребенокпяти лет. В данный момент работы нет:не могу найти. Помогаю товарищу, онремонтом машин занимается. ОкончилРГГУ, факультет управления. В Чечнея работал ревизором, потом здесьв 1990-е был помощником гендиректораИсламского культурного центра России.Строили мечети, медресе, отправлялидетей учиться в мусульманские страны.Мне тогда было 23 года — парень моло-дой, а тут общение, светские встречи,фуршеты, посольства. В любое посоль-ство я чуть ли не ногой дверь открывал.Потом у меня уже свои дела пошли —хотелось решить вопрос с жильем. Когдавойна началась, я перешел работатьв аудиторскую фирму, к маминой знако-мой — у меня страсть есть, люблю циф-ры считать и документы читать.В 2002 году заболела мама и я вернулсяв Чечню, чтобы быть рядом с ней. А черездва года она умерла и я уехал обратнов Москву.

Где-то половина наших родственниковживет в Москве, а другая половина в Чеч-не. Отец и дядя там остались. Кто-то пере-ехал сюда, устроился на работу — таки остался, кто-то переждал войну, а потомвернулся. Мы все общаемся, ездим в гостидруг к другу. Тетя вот живет неподалеку.Обязательно собираемся все вместена праздники: на Уразу, Курбан-Байрам,в дни рождения и на Новый год.

Что в Москве чеченца может ожидать —вы и сами понимаете. И по квартирамходят-ищут, и арестовывают просто пото-му, что в паспорте стоит место рожде-ния — Грозный. Знакомый однаждыпошел с маленьким ребенком за продук-тами, мимо милицейский уазик про-езжал — иди, говорят, сюда. Культурно,без мордобоев привели в отдел, из сейфавзяли патрон, наркоту — выбирай. Хо -рошо следователь кавказец оказался —армянин. Ничего не могу сделать, го -ворит, выбери что-нибудь, за что срокпоменьше. Так он ни за что восемь меся-цев и отсидел. Повысил кому-то стати -стику.

Друзья у меня есть здешние: я же давнов Москве. Есть и земляки. Где-то 50 на 50.Если человек хороший, о национальностивопроса не возникает. Главное, нельзятерять свои корни. Пять раз намаз соблю-дать, мусульманские праздники и незабыть поздравить соседа сверху.

Но вообще Москва меня уже стала утом-лять. Мне нравится, как в провинциаль-ных городах жизнь устроена: с девятидо шести работа, а потом — насчет делмне не звони.

«ГЛАВНОЕ — НЕ ТЕРЯТЬСВОИ КОРНИ.ПЯТЬ РАЗНАМАЗСОБЛЮДАТЬ,МУСУЛЬМАН-СКИЕПРАЗДНИКИ, И НЕ ЗАБЫТЬПОЗДРАВИТЬСОСЕДАСВЕРХУ»

Ч Е Ч Е Н Ц Ы

31

Мадина АмаговаРедактор в кавказской редакции радио

«Голос России», 36 лет

Я родилась в Чеченской республике,в городе Аргуне, в 1976 году. Детство моепрошло наполовину в Чечне, наполовинув Якутии, где я жила с 8 до 14 лет. В начале1990-х мы вернулись домой — там уженачинался бардак, распад СоветскогоСоюза. В 1992 году умерла моя мама,а в 1994-м началась война, все ужасыкоторой мы пережили на себе. Помню,как дядю выводили, клали на гравийи стреляли вокруг — а мы думали, что егоубивают. Сидели в коридоре — нам каза-лось, что это самое безопасное место, —и прислушивались к звуку падающих мин.Если короткий звук, значит, может упастьгде-то рядом, если протяжный — упадетподальше. Все это мы пережили, а потомнаступила так называемая независи-мость — период хаоса и беспредела, когдавчерашние трактористы говорили, чтоони завоевали город, и вытворяли все чтохотели. Это было с 1996 по 1999 год,во время президентства Масхадова.На нашей улице жил Басаев. Он отстроилогромный забор, выкупил участок — где-то, наверное, полтора километра —с огромными воротами, куда простыесмертные не могли заглянуть. А кругомлюди в нищете прозябали, латали своикрыши чем попало.

В Москву я приехала в 2000 году и, есличестно, сейчас не представляю себя в дру-гом городе. А тогда я ненавидела Москвуи москвичей. Мне казалось, что болееравнодушных, более неприветливыхлюдей не существует. Как-то я ехалав маршрутке, положила себе на коленисумку и случайно задела сидящую рядомженщину. Она тут же: «Нечего ставитьна меня свою сумку». Но я же просто заде-ла ее случайно! Если бы это была чечен-ская маршрутка, мне бы сказали: «Тебепомочь?», подвинулись бы и, если что,даже заплатили бы в этой маршруткеза меня.

В тот период мы пытались снять квар-тиру, а это было сложно — мы ведь кав-казцы. Как-то вроде договорились, ужевсе подписали. Агент говорит хозяину:«Посмотрите паспорта». Хозяин открылпаспорт: «Чеченки! Да я никогда в жизнине буду связываться с чеченцами».И так же работу нереально было найти.Это был 2000 год.

Все-таки мне удалось устроитьсяв небольшой коммерческий банк. Прора-ботала я там года два и решила уйти. Этоне мое — я человек творческий. Сейчасработаю на радио «Голос России» в редак-ции Кавказа, общаюсь со слушателями.Но и здесь в штат не берут, объясняя этотем, что нет мест. Хотя всех остальныхпрекрасно берут в штат, с зарплатой,отпуском и так далее. Я даже писала проэто президенту. Пришла отписка. Ещея работаю сотрудником пресс-службыКонгресса народов Кавказа, пишу статьидля разных сайтов, написала книжку«В ожидании мира», где описана пережи-тая война.

По работе мне приходится общатьсяв основном с кавказцами, а вот моя един-ственная подруга — Лена Иванова — рус-ская. Каждую неделю мы созваниваемсяи рассказываем друг другу, что у насв жизни происходит.

Мы мусульмане, мясо покупаемв халяльных магазинах, а остальные про-дукты — просто рядом с домом. Я оченьлюблю шопинг, с детства, деньги у меняне задерживаются. Кавказцы вообщеочень любят бренды, но мы выбираем тевещи, которые нам нравятся, хотя все-таки стараемся следить за модой.

Джамбулат СугаиповМенеджер, 27 лет

Мы приехали к Тимуру из Чечнив 1995 году. С дикими проблемамия устроился доучиваться в школу, в пятыйкласс. Закончил здесь среднеобразова-тельную школу №155. Очень тяжело дава-лась тамошняя программа, плюс ещеадаптация. Настоящий шок: слишком рез-ко все отличалось от родного города,от военного времени.

В 2000 году поступил в РГГУ на факуль-тет истории искусства, специализация —мировая культура. Работать начал на вто-ром курсе — подрабатывал курьером,работал в журнальном приложениипо рекламе в «АиФ», был ассистентомв РИА «Новости». Еще работал в Феде-ральном агентстве по управлению госу-дарственным имуществом, но госслужбамне не понравилась абсолютно. А сейчася менеджер в «ВымпелКоме».

В Москве для молодых — возможностейморе. Но все равно, чтобы вырваться впе-ред, нужны знакомые, друзья. Свой городя плохо помню. Он был зеленый и чистый.А у нас в Москве летом пройтись в обуви,чтобы она не покрылась пылью, невоз-можно. Заметили, я уже говорю «у насв Москве»?

Но мне нравится Москва, драйв ее нра-вится. Я здесь чувствую себя живым.Может, это потому, что я еще молодой, —а потом мне тоже надоест суета и люди-роботы. Люди тут не злые, просто они всевремя спешат. В пробках ругаются непотому, что хотят поругаться, а потому,что спешат. В метро то же самое. Все спе-шат заработать денег. Еще бы! Если 80%бюджета всей России в одном городесосредоточились. Вот все и рвутсяв Москву.

Бываю чаще всего в ресторанах в ЦАО,в районе Якиманки. Я и мой круг по вос-точным ресторанам ходить не любим, тамвосточных людей и так много.

Бэлла ВагаповаВедущий специалист Пенсионного фонда РФ,

24 года

У нас большая семья, пять девочек и двамальчика плюс мама, папа и бабушка.Они все живут здесь. Я самая старшаяв семье, хотя моя вторая сестра замужемуже три года, и у нее двое детей. А я воттолько-только вышла замуж. Две сестрыучатся — одна в медицинском, другаяв текстильном и в архитектурном. Третьясестра — в пятом классе, а мальчики,братья, — самые младшие. Им девятьи семь лет, они учатся в школе.

После школы я поступила в колледжпри Министерстве иностранных дел, тампроучилась два года. Специальностьу меня — архивовед и документовед.Параллельно училась в Университетенефти и газа имени Губкина на вечернемотделении экономического факультета.Собиралась поехать учиться в Америкув магистратуру, но мама сломала ногу,и пришлось остаться. Значит, не судьба.Теперь я работаю в Пенсионном фондеРоссийской Федерации.

Мне нравится жить в Москве, она сталадля меня родным городом. Больше всегонравится гулять в парке «Музеон» — этомое любимое место в городе, мы тамс 1997 года гуляем. Но, конечно, я никогдане забуду Грозный, родина есть родина —когда-нибудь мы вернемся.

32

A Г У Л ЫКурбан Садыков, его жена, дети и внуки — о дагестанской

стоматологии, драках, коротких юбках, лезгинке на Манежке,банях, «Рио» и о том, как выглядит Москва глазами жителя

горного села

Курбан Садыков1932

Аиша Садыкова1942

Джемият Курбанова1999

Ибрагим Курбанов2002

Майя Садыкова1976

Рамазан Садыков2002

Цаиваз Садыкова2010

Имамудин Курбанов1965

Умрият Курбанова1978

Назир Садыков1976

Магомедшафи Садиков1963

Магомедгади Садыков1972

33

Верхний ряд (слева направо):Назир Садыков, Джемият

и Ибрагим Курбановыи Рамазан Садыков;

нижний ряд (слева направо):Имамудин и Умрият Курбановы,

Курбан и Аиша Садыковы,Магомедшафи Садиков

с Цаиваз Садыковой, Майяи Магомедгади Садыковы

34

Встреча дагестанской общиныМосквы с летчиком-космонавтом Мусой

Манаровым в гостинице«Юность», 1990 год

Глава семейства Курбан Садыковдома

A Г У Л Ы

35

Курбан СадыковПенсионер, 80 лет

Я родился в самом высоком горном мес -те Дагестана — в селе Дулдуг Агульскогорайона. В селе были в основном агулы.Я работал в совхозе бухгалтером и всевремя ездил на заработки — в Азербай-джан, Среднюю Азию, Самару, Саратов.Урожай убирал, на стройках подрабаты-вал. А что делать, если в совхозе платили60 рублей в месяц, а у меня было 10 детей?Многие мужчины так кочевали. И сейчаскочуют.

В советское время мечеть у нас былазакрыта. Но мы по секрету молились в од -ном доме. Свадьбу справляли по своимобычаям. Мои родители были грамотны-ми, читали Коран на арабском. Мать быладочерью муллы.

В Москве я был однажды проездом,в 1950-х. А переехал насовсем в 2003 го -ду — из-за детей. Что ж делать, раз детивсе здесь. Пока они молодые, пускайпоработают. Летом на 2–3 месяца обяза-тельно езжу в свое село. В Москве людидруг друга не знают, не хотят понимать.Не обращают внимания. А у нас в селах,если кто что-нибудь спросит, ему все объ-яснят. Спросишь в Москве, а тебе гово -рят: «Не знаю». Или с молчанием уходят.Но сейчас в Дагестане ничего хорошегонет. Здесь спокойнее. Плохого я в Москвене видал. На Красной площади я был два-три раза. Последний раз — полтора годаназад. Красота в Москве есть. Это же сто-лица, наш фундамент.

Я выхожу на улицу иногда. Прогулкисовершаю. Нельзя же все время сидеть.К детям в гости езжу. Летом хожу в парк.А за продуктами ходят дети.

Аиша СадыковаПенсионерка, 70 лет

Я из очень богатого рода, который раску-лачили. Они были самыми богатыми в на -шем селе. 1 000 овец держали. Я вышлазамуж в 18 лет. Научила детей делать на -мазы, молитвы читать. В советское времяэто не очень практиковалось.

Первый раз я увидела Москву в 2003 го -ду. Впечатление было хорошее. Мы былив красивой больнице. Врачи тоже хорошиебыли, лечили, вовремя уколы делали.

Где мои дети живут, там мне и нравит -ся. Это хорошее место. Мы друг к другуходим в гости. Меня дети на машине во -зят. Ну что я вижу? Вижу, что все людиходят туда-сюда. Махачкала — маленькийгород, а Москва — большой, красивый,богатый город.

Умрият КурбановаПреподаватель, студентка, 34 года

Я приехала в Москву в конце 1998 года.По образованию я историк, диплом у менябыл по освободительному движению в Ин -дии в 1920-е годы, но сейчас заново учусьна стоматолога в Третьем меде. Женщиныу нас в роду, по папиной линии, всегда це -лительством занимались. Кожные заболе-вания мы лечили: три дня читаем молит-ву — и все проходит. Обучить этому нель-зя. Я умею. Сестра у меня младшая вообщерукой проводила, и болезнь уходила. А дедбыл костоправом.

Параллельно я преподаю агульскийязык в «Намусе», вот уже семь лет. Эторусско-дагестанский центр, туда детисо всей Москвы съезжаются: учат родныеязыки, историю, танцы, просто общаются.Большинство дагестанских детей, родив-шихся в Москве, родного языка не знают,а родителям хочется, чтобы знали. Ониведь летом ездят в Дагестан, а там не пой-мут, если ребенок не может пообщаться

на родном языке с родственниками,со старожилами. У меня группа неболь-шая — 14–15 детей, а вот в аварской —человек сорок пять. В Москве много смешанных браков — мать, например,русская, а отец — агул. Мать не знает языка, отец целыми днями работает —как ребенка обучить? Для этого его приводят к нам.

Мои дети тоже ходят на эти занятия.Но первый язык их — русский. Им житьв Москве, и надо русский знать хорошо.Когда я разговариваю, я думаю на агуль-ском, а потом перевожу свою мысль нарусский. А они должны научиться мыс-лить на русском, чтобы им было легчеобщаться.

Еще в Москве есть культурный центр«Дагестан». Они много работают со сту-дентами, организуют встречи, концерты.Сейчас ведь неспокойное время, едетмного молодежи, им надо как-то адапти-роваться. После Манежки, я знаю, онисобирали студентов, говорили с ними.

Детей, которые здесь родились и вырос-ли, по особенностям мышления от моск-вичей уже не отличишь. Мои дети не чув-ствуют, что они не москвичи. Проблемыс теми, которые только что приехали. Онизаранее настроены на враждебный при-ем, на то, что их сейчас ударят и надо датьсдачи. Им тяжело адаптироваться.

Гулять я люблю в усадьбе Кусково. Мо -жем пойти в аквапарк «Ква-ква» на Яро-славке. Раньше я с детьми ходила в теат-ры — в Театр Наталии Сац, например.В цирк, дельфинарий. А сейчас у менянет времени, и хорошо, что школа орга-низует походы в театры и музеи.

Я центр не очень люблю. Например,в этом году я в центре Москвы вообщене была. Я люблю окраины, парковыезоны.

Если у меня есть свободное время,я лучше сяду почитаю. Я из-за этого такждала зимних каникул! И наконец-то про-читала «Дата Туташхиа» (роман грузин-ского писателя Чабуа Амирэджиби. — БГ).Мне так понравилось! Читала недавноИвана Ефремова «Лезвие бритвы». Сталачитать нашу дагестанскую классику. Хочуперечитать «Мастера и Маргариту». Я еечитала, но не очень поняла и хочу сестьи перечитать. И «Войну и мир» тоже надо.

* * *

Иногда смотришь дагестанские фотогра-фии 1970-х годов — у них такие короткиеюбки! Я бы такие не надела. Теперь жен-щины начинают носить платки, закры-ваются. А при советской власти девочекзаставляли снимать платки. Я буду носитьплаток и делать намаз. Я знаю, что этотяжелым грузом на мне висит. Правда,в мечети в Москве я ни разу не была.Знаю только, что в мечети на «Новокуз-нецкой» больше чеченцев и дагестанцев,а в мечети на «Проспекте Мира» — татар.

Мои дети могут есть только националь-ную еду. Цветную капусту они даже не про -бовали ни разу. Это просто не наше. Мя -со мы стараемся покупать халяльное —в Подмосковье есть специальные ското-бойни. Во многих районах открываютсяхаляль-магазины, есть такое мясо и нарынках. Но моя семья старается получатьмясо из Дагестана. Агульское мясо счи -тается хорошим. Даже в Дагестане егоценят. А так я закупаюсь в ближайшей«Пятерочке». Ну разве что летом сходишьна рынок — к нам на «Теплый Стан» ино-гда привозят овощи и фрукты из Дагеста-на. Когда знаешь, что они дагестанские,и кушается уже по-другому.

* * *

Мне в Москве, честно скажу, комфортно.У взрослых людей, думаю, ксенофобии

«МОИ ДЕТИМОГУТ ЕСТЬТОЛЬКОНАЦИОНАЛЬНУЮЕДУ. ЦВЕТНУЮКАПУСТУ ОНИДАЖЕНЕ ПРОБОВАЛИ.ИНОГДАНА РЫНОКПРИВОЗЯТОВОЩИИ ФРУКТЫИЗ ДАГЕСТАНА —КОГДА ЗНАЕШЬ,ЧТО ОНИДАГЕСТАНСКИЕ, И КУШАЕТСЯПО-ДРУГОМУ»

36

«ЕСЛИ МЕНЯСПРАШИВАЮТВ МОСКВЕНАЦИОНАЛЬ-НОСТЬ, Я ГОВОРЮ —ДАГЕСТАНЕЦ,ЕСЛИ В АМЕРИКЕ —РОССИЯНИН, В ДАГЕСТАНЕ —АГУЛЕЦ, В АГУЛЬСКОМРАЙОНЕ —ДУЛДУГЕЦ, В ДУЛДУГЕ —ОТВЕЧАЮ, ЧТО ИЗ ТУХУМАПАШАВУР»

A Г У Л Ы нет. Конечно, те дагестанцы, которыетолько приехали, может, и ведут себя вы -зывающе. Но поживут в Москве годик-другой — и все, сливаются с городом.

Я хочу, чтобы дети сохранили нашудагестанскую гостеприимность. Иногда,когда дочка была маленькой, она дажеплакала: «Мама, а почему к нам сегодняникто не пришел?» Есть такая притча:если в дверь постучались и хозяин спро-сил «Кто там?» — значит, там живетне дагестанец. А если хозяин сказал: «Входите», — значит, дагестанец.

Я, конечно, танцую лезгинку. Нет даге-станца, который бы не танцевал лезгинку.Последний раз танцевала на корпоративеу брата в стоматологии.

Но сейчас я уже, пожалуй, считаю себямосквичкой. Москвичей это, наверное,может возмутить. Но я рада, что живув Москве. Хотя на родину, конечно, тянет,и, может быть, я когда-нибудь туда вер-нусь. Но пока не планирую. В каком-тосмысле Москва похожа на Дагестан: нанебольшой территории живет много-много национальностей. И все живутдружно. Добрых людей в Москве боль- ше. Я не встречала враждебности — нина улице, ни в школе. Москва — очень хо -роший город, с очень добрыми людьми.

Имамудин КурбановЮрист, 47 лет

Я тоже из села Дулдуг. Это очень демо -кратичное село: в соседнем, например,хан был. А у нас до 1936 года избиралисьсемь старейшин из семи родов. И былоспециальное место, где собиралисьи беседо вали.

Я из рода Устайтар, это переводитсякак «мастер». Семья у нас продвинутая —мы с детства много читали, все свободноговорят на русском, поэтому и акцентанет. Отец преподавал историю, общество-ведение и географию, так что мы многочем интересовались. Особенно астроно-мией: у нас была плоская крыша, и мы вы -ходили ночью и изучали звездное небо.

Приехал я в Москву в 1983 году. Из на -шего села в Москве до меня учились толь-ко четыре человека. Сначала я попыталсяпоступить на стоматологию, но не про-шел конкурс и отучился два года в МИИЗ(Московский институт инженеров земле-устройства). А в 1989-м поступил в РУДНна факультет экономики и права. Сейчасработаю юристом.

В Москве меня больше всего порази -ли широкие улицы — было впечатлениенескончаемого чистого города. И отноше-ние людей было совсем иным. Как-то мнеот «Новослободской» нужно было дойтидо Делегатской, а я только приехал, ниче-го еще не знал. Я спросил милиционера,как пройти, так он меня чуть ли не за ру -ку взял и отвел. Представляете себе такоесейчас? Кавказцы считались обходитель-ными джентльменами. А сейчас кавказ-цев считают преступниками и ворами.

Москва 1980-х была широкой, свобод-ной. А сейчас из метро выйдешь — торго-вых центров понатыкали везде. Раньшея приезжал на «Беляево», и там ничегоне было — вокруг метро сплошная зелень.А сейчас здесь дом, там дом, тут торговыйкомплекс.

Больше всего в Москве мне нравитсяЮго-Запад. Чистый район, молодой, про-сторный, в нем нет скученности. И зонаотдыха там хорошая. Битцевский парк,«Тропарево». Может, это потому, чтоя там жил студентом. Вообще, я природулюблю. В горах я могу пройти пешком20–30 километров в день.

Но мне нравится и старая Москва. А вотсовременные здания в центре — не очень.Идешь — дома, дома, особняки, здесь Тол-

стой жил, здесь Пушкин, здесь Гоголь,и вдруг — бац — стеклянный дом. Этовыводит из равновесия.

* * *

Курбан-байрам, Рамадан мы обязательноотмечаем, я держу уразу (30-дневныйпост во время Рамадана. — БГ). Мыне очень традиционные, но я, например,последнее время пост держу полностью.Даже если ты придерживаешься светско-го образа жизни, все равно надо соблю-дать предписания, которые знаешь с дет-ства. Например, у нас в селе принятоне только к родственникам ходить послеокончания поста, но и ко всем односель-чанам. И независимо от того, веришь тыили нет, все равно участвуешь — потомучто это праздник.

Есть еще одна особенность дагестанцев:мы свои чувства сдерживаем в присут-ствии других. Например, жену не обни-мешь, не поцелуешь при людях — нельзя.И детей не приласкаешь, особенно маль-чиков. Так у нас не принято.

Я в Москве был одним из первыхиз своего села. И это что значит? Еслиприезжают знакомые — даже не род-ственники, а просто односельчане илилюди из твоего района — ты обязанвстретить, отвезти, привезти, а потомпроводить. Нет в гостинице мест —селишь к себе. Даже если ты живешьв общежитии, земляка обязан в свою кровать положить, а сам — как хочешь.А то он приедет домой и скажет: «СынУста нехорошо принял меня», — а этоуже оскорбление моим родственникам.Конечно, сейчас количество дагестан -цев и агульцев увеличилось, и у каждо -го в Москве есть свои. А до этого былтолько я и еще один парень из нашегосела. И все те, кто приезжал в Москву,шли первым делом к нему или ко мне.Бывало, что денег нет, а ему домой надо.И он последнюю стипендию твою забира-ет — ты ему должен билет купить.

Сейчас, например, среди московскихдагестанцев принято хоронить родствен-ников на родине. Бывает, что нет денегна перевозку. И все скидываются: ктос моргом вопрос решил, кто с перевоз-кой, кто деньгами помог. Причем нетникаких обязательств — кто как смог,так и помог.

Бывает и студенческая взаимопомощь.Я помню, когда мы учились в МИИЗе,ребята из нашего общежития пошлив пивную и там подрались с пьяными.Их было всего двое, мелкие совсем, и ихтам хорошенько отоварили. Ну что — по -ловина наших студентов вышла и разнес-ла эту пивную. Это тоже взаимопомощь.

Я бы не сказал, что у нас клановость.На Северном Кавказе, как и везде, сейчастенденция к индивидуализации. Но все-таки дагестанцы помогают друг другубольше, чем русские. И советом, и деньга-ми, если надо. Я помогал, мне помогали.Когда я служил в армии, я защищал ребятСеверного Кавказа, Краснодара, Ставро-полья от дедовщины. Тогда, конечно,дедовщина не была такой свирепой,но была. И неважно, какой они нацио-нальности были, — русские в Дагестанебыли третьими по численности, никто ихот других не отделял.

Советскую Москву я с нежностью вспо-минаю — это был открытый город. Я, грубоговоря, спустился с гор и смог в москов-ские вузы поступить. Сейчас с националь-ным вопросом все хуже и хуже. Раньшебыли евреи во всем виноваты, сейчас кав-казцы. За детей страшно. В 1980-е годыя не чувствовал себя чужим. А сейчасмне говорят: «Ты к нам приехал». Ник кому я не приехал. Это моя странаи моя столица.

Дагестан — одна из самыхмногонациональных республикРоссии. Самыми многочисленныминародами являются аварцы (29,2%от всего населения республики),даргинцы (16,9%), кумыки (14,8%)и лезгины (13,2%). Агулы — одиниз малочисленных народовДагестана. Всего, согласно переписи2010 года, в России проживают34 тысячи агулов, из них 23 тысячи —в Дагестане, а в Москве — всего308 человек. В 1989 году в столицепроживали более 8 тысячпредставителей коренных народовДагестана. Согласно даннымпереписи 2010 года, ихнасчитывается в Москве около21 тысячи.

До 1991 года в Москве проживалив основном студенты и специалистыс высшим образованиемиз Дагестана, с 1978 по 1989 годподмосковное Архангельское быломестом проведения ежегодныхвстреч дагестанского землячествана 9 Мая. Сейчас представителидагестанских народов работаютв сферах строительного бизнеса,образования, медицины и торговли.Многие также приезжают учитьсяв московские вузы. Этот поток толькоувеличивается — как говорят самидагестанцы, из Дагестана уезжаютвсе, кто может уехать. В республикенет работы, а тот факт, что онаявляется частью РФ, облегчаетпереезд.

Объединяющим центромдагестанцев в Москве сталМосковский центр культуры«Дагестан», который проводитразличные мероприятия, работаетс приезжей молодежью. В 1989 годубыла открыта русско-дагестанскаяшкола. Сейчас она называется«Культурно-образовательный центр«Намус» имени Расула Гамзатова»и функционирует на базе школы№747 в районе метро «Войковская».

37

Умрият Курбанова на праздникев культурно-образовательном

центре «Намус»

Встреча дагестанской общиныМосквы в усадьбе Архангельское

на 9 Мая, 1970-е годы

Аиша Садыкова (справа) дома; ее внуки Рамазан и Цаиваз

и невестка Майя

Московские дагестанцы, которые тутродились или долго живут, спокойнеенедавно приехавших. Можно сказать, чтоони европеизируются. А в криминальныеситуации чаще всего попадают при-езжающие на заработки. Город все жеотличается от деревни. Если у нас в селесвадьба, то гуляет все село — 300–400человек. Всех надо накормить, напоить.В Москве такого среди дагестанцев нет.Приглашаются только родственники,друзья. Конечно, должна быть лезгинка.У каждого свой танец — по нему можнохарактер определить. Сейчас говорят,на Манежке нельзя танцевать. Ребятамс дредами на барабанах там можноиграть, а лезгинку нельзя — а почему?Пусть и русские танцуют там свои танцы.

Какая-то культурная жизнь у дагестан-цев в Москве тоже есть. Весной лезгиныорганизовывают праздник — день первойборозды. Приезжают из Дагестана эстрад-ные исполнители. Раньше все это прохо-дило в «Авангарде» на «Калужской»,а последние два года в «Космосе»на ВДНХ. Или вот мы с женой былив МДМ на религиозном празднике — днерождения пророка Мухаммеда, Маулидан-Наби.

А так я в свободное время хожу в баню.Могу долго и упорно сидеть в парилке.Там в самом деле все равны — все голые.Вот в «Сандуны» мы не ходим. В начале1990-х я несколько раз туда заглядывал,там какая-то братва бегала. Ребята, кото-рые всякими нехорошими делами зани-мались. Но я их, кстати, знал — некото-рые у меня тренировались. Я же уже 14 летработаю тренером по карате при РУДН.Для дагестанца это естественно: у нас всеборцы. Даже если профессиональноне занимаешься, борешься все равнос детства. У нас все игры направленына подготовку человека к борьбе. Дагеста-нец так воспитан. У меня первые тримесяца в армии было так: если ты за деньподрался меньше трех раз, значит, деньпрошел хорошо. Я не привык к мату, воти дрался.

В карате команды подаются на япон-ском. Если студенты не понимают, могусказать на английском, французском,арабском — я в 1996-м получил дипломпереводчика в Институте Мориса Тореза.А арабский учил для себя: у меня друзьяарабы, и потом это язык религии. Могучитать, понимать со слуха, но не Коранвсе-таки — у религиозного языка свояспецифика.

Я люблю Москву. Если бы я не любил,я бы не жил здесь, собрал бы вещи —и в горы. Я не каждого встречного моск-вича целую, конечно, но позитив — этоглавное. А негатив забывается.

Магомедшафи СадиковСтоматолог, 49 лет

Если меня спрашивают в Москве, ктоя по национальности, я говорю — дагеста-нец, если в Америке, говорю — россия-нин, если в Дагестане — агулец, еслив Агульском районе — дулдугец, а еслив Дулдуге спрашивают, чей я, отвечаю,что из тухума (горский клан, объединен-ный по принципу кровного родства. —БГ) Пашавур. Вот так у нас все устроено.В Москве агульцев очень мало, мы во -обще малочисленный народ. Не скажу,что знаю всех агульцев города, но тех, ктоходит на агульские мероприятия, — знаю.Дагестанцы держатся вместе, раз в неде-лю какое-нибудь дагестанское мероприя-тие в городе точно проходит. Концерты,свадьбы, встречи, похороны, что угодно.

Я учился в Махачкале на стоматолога.В Москву приехал в 1989 году. Думал пора-ботать здесь, потом работал стоматоло-гом в Грозном до 1994-го. С началом вой-ны уехал в город Дагестанские Огни.В 1999 году поработал в Питере,а в 2002 году опять приехал в Москву.Даже защитил тут кандидатскую.

Говорят, что большие города людейне отпускают. А почему их не отпускают,никто объяснить не может. Важно, чтоздесь я могу получать больше за ту жеработу, которую я делал бы на родине.И город красивый. Мне нравится темпв Москве. Он тяжелый, но чем он тяжелее,тем ты становишься крепче. В другихместах можно расслабиться, а здесь —никогда.

Я часто хожу в азербайджанские ресто-раны — там хорошо готовят. А в мечетив Москве не хожу, хотя знаю многих даге-станских врачей, которые ходят. Надо быи мне, но темп Москвы не позволяет.

Раз в неделю я обязательно иду в баню.С детьми, братьями, коллегами, знакомы-ми, зубными техниками — все вместеидем париться.

Раньше я занимался борьбой, как вседагестанцы. Сейчас уже нет времени.Все в Москве есть, а времени нет.

* * *

Я сперва работал в Пироговском центре,потом открыл свой кабинет, потом клини-ку. Мы одними из первых в Москве нача-ли применять лазерную стоматологию.Стажировался для этого в Ульме, подМюнхеном. А клинику назвал «Агул» —в честь своего народа и своего района.Поэтому ко мне иногда приходят агулы,которые о нас как-то узнают.У меня в клинике работают две сестры,двое братьев, есть племянники, двою -родные сестры есть. Это фамильярное

38

предприятие. У меня еще дедушкаи бабушка занимались знахарством. Онизанимались, я занимаюсь, мои дети тожеучатся в медицинском. Еще я решил соз-дать в России первую ветеринарную сто-матологическую клинику. В России и в СНГтаких нет. Есть в Болгарии, Германии,Англии. Детей рождается немного, а собаки кошек держат все больше, так что спросбудет. Я ее уже назвал «Зоодент».

С серьезными национальными пробле-мами я не встречался. Иногда приходятв клинику пациенты, видят меня, говорят:«У-у, здесь одни черные» — и уходят. Ред-ко, но бывает. Ну ушли и ушли. Если дей-ствительно нужна помощь, неважно, ктотебя лечит. А дагестанских врачей в Моск-ве очень много. Нет ни одной московскойбольницы, в которой не было бы дагестанца.

Мои родители живут с нами. Родителисами выбирают, где им жить. Мы привык-ли уже. У дагестанца на первом местене жена, а родители, братья и сестры.У нас так устроено: мать с сыном не обща-ется, только если кто-нибудь из них пси-хически болен.

У меня жена агулка, тоже стоматолог.Не принципиально было жениться имен-но на агулке, но желательно. Потому чтоу меня большая семья, а я женился первым.После тебя еще женятся сестры и братья,и все на старшего брата ориентируются.

Магомедгади СадыковСтоматолог, 40 лет

В Москву я приехал, чтобы подзаработать.До этого работал в казначействе в Даге-станских Огнях, потом выучился в Став-рополе на стоматолога, глядя на старшегобрата. Вслед за ним и в Москву подался.Здесь мне не нравится, зато есть работа.В Дербенте есть крепость, Нарын-каланазывается, ей 5 тысяч лет. Я раньшене понимал: что туристы ее фотографи-руют? Стены и стены. И только в Москвепонял, что такое древность, — тут такогонет. Когда выйду на пенсию, может, уедуотсюда. Но здесь же дети останутся.

Я вырос в горах и привык доверятьлюдям. Здесь я им тоже доверял, но при-шел к выводу, что они не доверяют мне.Нет в москвичах искренности. И помо -щи тоже ни от кого не дождешься. Средатакая.

Я работаю в частной клинике каждыйдень с восьми часов утра до двенадцатиночи. Два года я работал без выходныхи без отпуска — каждый день. Иначе здесьнельзя. И единственное, что мне интерес-но, — это моя работа. Я хочу в этом делепознать все.

Если я иду и вижу, что хлеб лежитна тротуаре, я его обязательно отложув сторонку. А другие перешагнут и пойдутдальше. Может, это из-за того, что у насв семье 10 детей было. Мы знаем цену хле-бу. Если я голоден, то мне ничего не ин -тересно — ни революция, ни Путин, ниЖириновский. Сначала я должен насы-титься, а потом уже думать о другихвещах.

* * *

Есть такая черта у дагестанцев — онигромко разговаривают: в метро, в автобу -се, на улице. Это они не специально. Онипросто иногда забывают, что находятсясреди людей. Ну если человек родилсяв горах, он привык говорить громко.Но надо контролировать себя. Нельзялезть со своим уставом в чужой мона-стырь. Я считаю величайшим грехом,если ты причинил неудобство человеку.Я так всегда своим братьям говорю —младшим, конечно, не старшим.

Серьезных национальных проблему меня не было. Но я чувствую негатив

со стороны людей, даже когда простоиду по улице. Ну вот произошел этот случай с Мирзаевым. А что, ни одногоубийства после этого не было? С сентяб -ря месяца в Москве не было ни одногоубийства? В общем, я чувствую, чтоя чужой здесь.

Майя СадыковаДомохозяйка, 36 лет

Я родилась в селе Дулдуг, но мои родите-ли переехали в город Дагестанские Огни,когда мне был год. С Магомедгади я тами познакомилась. У нас принято выходитьзамуж только за агульцев. Поэтомуя за него и вышла замуж. Так было сказа-но родителями. У нас в семье все за агуль-цев вышли. Бывает, что кто-то выходитзамуж за людей других национальностей,но не часто. До свадьбы мы видели другдруга на праздниках, мероприятиях, неболее. А потом пришли сваты, и черездва-три месяца мы сыграли свадьбу.

Когда я увидела Воробьевы горы, мага-зины, я была удивлена. У нас таких нет.Но я иногда скучаю по Дагестану. В Моск-ве уж очень суетливо. В Дагестане не так.В шесть часов пришел с работы, сидишьдома, в гости пошел, а тут с одного концана другой и не поедешь. А в Дагестанепешком можно пройтись.

Я тут общаюсь со двором. Мы выходимгулять с детьми, в гости ходим. У меня ихдвое, Рамазан, ему девять лет, и Цаиваз,ей два. У меня соседки все русские, прав-да, недавно цыгане приехали. Люди особоникак не реагируют на то, что я дагестан-ка. С неприязнью я не сталкивалась.

Первое время я в Москве не чувствова-ла себя комфортно. А сейчас привыкла.Я люблю магазины, парки в Москве. Кудаеще ходит женщина? В театры ходим ино-гда. «Рио» (торговый центр. — БГ) мненравится. Там красиво все, и близко на -ходится.

Два раза в год я езжу в ДагестанскиеОгни. Дети хотят туда — там море, друзья,они всех знают. У нас там частный дом.В Москву возвращаться не хотят. Вотв этом году мы не ездили, и Рамазан ужепросится. Не хочет ждать каникул. Честноговоря, мне пока комфортнее в Дагеста-не, но к Москве я уже привыкла.

Назир СадыковУправляющий стоматологией

брата, 36 лет

Я бы хотел, чтобы моя жена была агул -кой и из моего села. Хотя бы потому, чтоя буду знать ее семью, — кто отец, ктомама, род их. Раньше тухумы были важны,сейчас немного потеряли свое значение,но все равно осталось кое-что. У когокрепкий тухум, те хорошо живут, помо-гают друг другу. Правда, в селе практиче-ски никого из нашего рода не осталось.

Я в Москве с 2002 года. Привык уже.У себя в Измайловском районе все знаю.Некогда думать — нравится, не нравится.Я все время на работе — управляю клини-кой брата.

Дагестанцев от других народностейя могу сразу отличить. Даже по походке.Тот, кто рос в горах, более приземистый,телосложение другое. У меня вот лицокрасное — потому что в горах давлениевысокое, и у всех так. Характер тоже отли-чается. Людям, которые выросли в горах,обычно нелегко живется, бедно, так чтоони более стремительные. В городе-товсего хватает. Поэтому наши племянни-ки, которые уже выросли в Москве, на -чинают курить, заниматься не тем, чемнужно. А те, которые с гор, стараютсявыучиться, выбиться в люди — никтоне хочет в горах оставаться.

Рамазан СадыковШкольник, 9 лет

Я учусь в 3-м классе. Больше всего люблютруд, рисование и физкультуру. У меняесть друзья в школе. Их зовут Фатих, Мак-сим, еще один Максим, Илья и много дру-гих. В гости я к ним не хожу, мне не разре-шают папа и мама, говорят — там тебямогут убить. А школа от дома недалеко,и я хожу туда один. Дорога в школу скуч-ная. В свободное время я смотрю телеви-зор или играю в компьютер, но редко,мне часто не разрешают. В компьютереиграю в игру, где один человек убиваетвсех людей. По телевизору мне нравитсямультик «Дятел Вуди» и про Терминатора.

О моих проказах в школе лучшеи не говорить. Обычно в школе мы никогоне обижаем, но когда выходим на улицу,что-то обязательно сделаем: в детскийсадик залезем на веранду, оттуда прыга-ем, охранника мучаем, кричим ему: «Эй,лох, выходи!»

Папа хочет, чтобы я занимался самбо.А я очень хочу заниматься борьбой. Мойлюбимый праздник — день рожденияи золотая свадьба, я был на золотой свадь-бе бабушки и дедушки. Сначала мы ели,потом тусили, потом играли в пряткис Ибрагимом. Я иногда езжу в Дагестан,мне там нравится, я по морю скучаю.

Джемият КурбановаШкольница, 12 лет

Я учусь играть на скрипке в музыкальнойшколе имени Римского-Корсакова. Меняпока заставляют ходить, но мне кажется,что когда-нибудь я сама захочу. На форте-пиано я тоже учусь играть. Мне нравитсяклассическая музыка — вальсы, а из ком-позиторов — Чайковский и Моцарт. Ещемне нравится Сонатина Генделя. Я с дет-ства любила музыку, и родители меня ре -шили отдать в музыкальную школу. Онисначала хотели на фортепиано, но так каксинтезатор не подходит и нужно было по -купать настоящее пианино, мы решилипойти на скрипку.

Я горжусь тем, что я агулка и у меня свойязык и обычаи, которые я могу изучать. Дляэтого я хожу в «Намус» два раза в неделю —на танцы, хор, традиции и родной язык.На агульском я иногда разговариваюс подружками — и здесь, и в Дагестане.

Больше всего в школе я люблю русскийязык, литературу, английский и физкуль-туру. А еще я очень люблю детективы.

Семьи моих друзей отличаются от моейтолько тем, что у них родственников мень-ше, а так — обычные семьи. Только ониразговаривают на русском, а мы и на агуль-ском можем. Я с лучшей подружкой дружус первого класса. Мои родители с их ро -дителями знакомы. У нас в классе в основ-ном русские дети. Даже в прошлом годуиз националов была только я. А в этомгоду пришел один таджик.

Я каждое лето езжу в Дагестан. Бываюи в Дербенте, и в Дагестанских Огнях,Махачкале, а полтора месяца провожув селе Дулдуг. В Москве огромные здания,а в Дагестане маленькие домики. И ещеты во дворе всех знаешь, можешь к каждо-му в гости пойти, а здесь такого нету. Тамболее теплая атмосфера. В Москве я ску-чаю по Дагестану и по морю.

В Москве мне очень нравятся музеи, вотв Палеонтологическом была. Еще я люб -лю «Рио», там интересно: игровые залы,кинотеатры. Чтобы с подружками пойтипогулять — это самое лучшее место. Мненравится «Ква-ква»: это лучший аквапаркв Москве. А еще у нас в Перово недавнооткрыли аквапарк. Мы с братом никакне можем маму уговорить, чтобы она настуда отвела.

«ЕСЛИЯ УВИЖУХЛЕБ НАТРОТУАРЕ,Я ЕГООБЯЗАТЕЛЬНООТЛОЖУВ СТОРОНКУ. A ДРУГИЕПЕРЕШАГНУТИ ПОЙДУТДАЛЬШЕ.МОЖЕТ, ЭТО ПОТОМУ,ЧТО У НАСВ СЕМЬЕ10 ДЕТЕЙБЫЛО»

A Г У Л Ы

39

Встреча дагестанской общиныМосквы в усадьбе Архангельское

на 9 Мая, 1970-е годы

Имамудин Курбанов обучаетстудентов РУДН карате

40

Т А Д Ж И К ИОимгул Орифова из таджикского города Куляб, ее дочери,

зять и внуки — о торговле, хиджабе, школьном образовании,рабах из Таджикистана и добрых москвичах

Оимгул Орифова1944

Лутфия Самадова1972

Сафармо Самадова1975

Гулахмад Назриев1967

Шамшод Назриён 1994

Малика Назриева 2008

Мавзуна Назриева 1996

Бойахмад Назриев 2006

Марифат Назриева 2001

Камаргул Амирова2000

Оимгул Амирова2005

Ниёзгул Амирова Назар Амиров

Верхний ряд: Малика Назриеваи Шамшод Назриён; средний ряд:

Мавзуна, Гулахмад, БойахмадНазриевы, Лутфия Самадова,

Оимгул Орифова, ОимгулАмирова, Сафармо Самадоваи Камаргул Амирова; нижний

ряд: Ниёзгул Амирова, МарифатНазриева и Назар Амиров

41

Таджикская община Москвы сталазаметна только в 1990-е годы. Послераспада Советского Союзав Таджикистане началасьгражданская война, и многиебеженцы уезжали в Россию, в томчисле и в Москву. Несмотря на то чтовойна уже закончилась, ВВП на душунаселения в Таджикистане остаетсясамым низким среди стран СНГ.С января 2000 года по январь2003 года в России работали 530тысяч таджикских мигрантов,примерно половина из которыхбыла занята в сфере строительства.Каждый десятый таджик в Москвеработает в жилищно-коммунальномхозяйстве. Большинство живутна южной и восточной окраинахгорода. В иерархии проблем,с которыми сталкиваются таджикив Москве, согласно даннымисследования Института Кеннана,лидирующую позицию занимаетпроизвол правоохранительныхорганов. Культурно и лингвистическиТаджикистан близок Ирану, поэтомутаджики смотрят иранскоетелевидение, слушают музыкуна фарси, читают иранскуюлитературу. В 2010 году в МГЛУоткрылся Центр по изучениюперсидского языка и культуры.В 1989 году в Москве проживали2 893 таджика. Согласно даннымпереписи 2010 года, таджиковв столице насчитывается чуть более27 тысяч, что едва ли отражаетреальную картину.

Оимгул ОрифоваПенсионерка, 68 лет

Я родилась в городе Куляб в Таджикиста -не. Мои родители работали в колхозе.Они пшеницу сеяли, корова у них была.На быка они нацепляли деревянный плуг,и бык землю копал. Потом с кишлака онипереехали в город. Папа работал послевойны садовником в парке. Он оченьдолго жил — 115 лет. Никаких лекарствне принимал. Умер в 2004 году.

Он меня все просил взять его в Москву,показать, как тут живет его внучка Лутфия.Я ему отказывала: «Папа, ты такой старый,не надо». И вот вдруг нам звонят с Казан-ского вокзала: «Принимайте гостя, забе-рите дедушку», — говорят. Это он самприехал в Москву — один, без нашеговедома! Он немножко говорил по-русски,так как во время войны служил недалекоот Москвы, в Мичуринске.

Пробыл здесь 2–3 месяца. Сам вездеходил, даже в мечеть на проспекте Мирасам поехал. Папа был религиозным —до последнего своего дня без очков читалКоран. Он всех просил сначала: «Ведитеменя, давайте, в мечеть», а у нас временине было. Он сам сел в автобус и поехал —и говорит потом: «Вы меня не отвелитуда, а русский товарищ меня довездо мечети». Этот человек его довелдо места, где читают молитву, и дажеспросил у него: «Дедушка, подождатьвас?» Но дедушка отпустил его, сам по -том пришел. Однажды мы стояли с нимна остановке на станции в Мытищах.А у папы моего борода длинная белаяи белая салла (среднеазиатский мужскойголовной убор, напоминающий чалму. —БГ). Одна машина подъезжает, и води -тель, русский парень, говорит: «Дедушка,садись, пожалуйста. Женщина, у моейдочки день рождения. Я его покажу дочкеи потом обратно на это же место приве-зу». Я не разрешила, а теперь жалею. По -чему не разрешила? А дедушка хотел.

Училась я в Педагогическом институ -те в Кулябе на специальности «физика».Мой муж — математик. Мы с ним живемс 1969 года, никогда не ругались. У ме -ня одиннадцать детей — шесть девочеки пять мальчиков. А вообще-то было двенадцать — шесть мальчиков и шестьдевочек, один умер полтора года назад.Четыре девочки и один мальчик здесь,а остальные в Таджикистане. Я, вообще-то, не считала, сколько у меня внуков. Сейчас посчитаю: получается 32 внука.

Я вышла замуж только в 25 лет — этопоздно для таджиков, они в 16–18 лет ужезамужем. А я хотела институт закончить,а потом уже замуж выходить. Папа сначаламеня не пускал в институт. Но потом егокак-то попросили почистить коровникили туалет за деньги. И он пошел. А при-дя, сказал: «Учитесь». Однажды в школея уроки по физике не сделала, а учительмне сказал, что я тупая, и ударил меня.Тогда я решила, что буду физиком и до -кажу ему, что могу учиться. А потом мыс ним вместе в одной школе работали,я тоже физику преподавала.

Я преподавала на таджикском язы -ке, но все методички были на русском.А один день в школе в Союзе был рус-ским — учителя и ученики должны былиговорить на русском языке. Да и вообщев школе подруги у меня были русскими,одна осетинка.

В одной школе я проработала 35 лет.Зарабатывала больше, чем мой муж, но онвсе равно был главным и был хозяиномденег. Сейчас даже моя пенсия у него. Ночто надо — золото ли или же еще что, —он мне все купит. Я знаю, что он меня безмяса не оставит, без картошки не оставит.Зачем мне деньги с собой брать? И зар-

плату мою, когда в школе мы работали,он за меня получал и подписывал. Я дажеодно время не знала, сколько получаю.

В Москву я впервые приехала в 1971 го -ду в командировку. Я жила в гостиницена проспекте Мира. Мы ходили в куколь-ный театр, на выставки, в музеи, на ВДНХ,чтобы потом в школе рассказывать, чтомы видели. Я отсюда таскала мандариныи бананы — их не было в Таджикистане,а в Москве уже были. У нас не было такихзданий, как здесь, магазинов. Ткани здесьбыли блестящие индийские, бархата у насне было, а в Москве был. Тогда люди былиочень вежливые. Всем было все равно —русский или таджик. Я в Москве в первыйраз тогда в трамвай села. В метро ходила,удивлялась. Первый раз я, правда, упала,не поняла ничего, и меня кто-то поднял:«Женщина, что делаешь?» А там надобыло, оказывается, осторожно ногу ста-вить на эскалатор.

А в 1996 году я насовсем переехалав Москву. Здесь есть отопление, горячаявода, свет. В Таджикистане сейчас светанет. И холодно.

Одно время на рынке торговала,на станции в Мытищах, прямо на улице.Вещи на Черкизовском рынке берешьдешевле, а потом продаешь в Мытищах.Там и русские стоят, и казахи, армяне,

молитвы. Сейчас там стройка идет, а в дру -гие мечети я не хожу.

В русском храме я ни разу не была. Про-ходила мимо много раз и хотела зайти,но мне сказали, что не разрешают захо-дить мусульманам. А в Кулябе у меня естьБиблия, я ее тоже читала. Бог же у насодинаковый, только пророки разные.

Нам русские помогают. Недавно какая-то компания, которая многодетным по -могает, детям конфеты принесла, дочкепылесос. Я даже плакала.

Вчера была у одного знакомого в Во -ронке (железнодорожная платформав городе Щелково. — БГ) и вечером ехалаобратно на электричке с одной русскойбабушкой, ей лет 80. Она кушает бублики мне предлагает: «Я его вставными зу -бами кушаю и не могу уже». А я говорю:«У меня тоже зубы не свои». Такая жен-щина хорошая. У нее восемь детей, четы-ре девочки и четыре мальчика. И я ейговорю: «Пойдемте ко мне, я вас чаемнапою, в комнату доч ки положу, завтраплов приготовлю». Мне это было оченьприятно. Но она сказала: «Нет, спасибо».Когда к тебе хоро шо относятся, то чув-ствуешь себя в чужой стране очень хоро -шо. Мы здесь уже почти 17 лет живем, ниодин человек мне слова плохого не ска-зал, я не слышала. Ребята мне место усту-

узбеки. Иногда прибыльно, иногда неочень. Я продавала платочки, простыни,пододеяльники. Мне было не скучно —стоишь, с людьми общаешься. Когдамилиция придет, бегаешь туда-сюда.Один раз наши вещи взяли — мы тогдапродавали блестящие платья для Ново -го года. И они все платья забрали и настоже забрали в милицию. Мы им деньгипредлагали, но они не взяли, а сказали, чтоесли плов принесешь, то и вещи заберешь.Я пошла, плов приготовила, отнесла им,вещи забрала.

Я уже года 4 не работаю. У меня ногаболит, я уже устала работать, теперь гу -ляю с детишками.

Я всегда хожу в платке, и никто мненичего не говорит. Москва чем хороша —тут никто тебе ничего про твою одеждуне скажет. А в Кулябе русских сейчасмало, но если идут в коротких юбках,то все смотрят, удивляются.

В мечеть в этом году я не ходила.А в прошлом — ходила на проспект Ми -ра. Там из женщин в основном татаркии чеченки. Мы тихо аккуратно читаем

пают в электричке всегда. И даже плакатьхочется — я чужая для них, а они все рав-но уступают.

Я люблю сериалы смотреть. «Однаж -ды будет любовь», например, — Анечка,сиделка, мне так понравилась. Потомя всю «Кармелиту» посмотрела — Кар -мелита, Баро, ее отец мне понравились.На днях я смотрела — даже забыла что.Много смотрю, но забываю быстро. А ещея смотрю каждую пятницу «Поле чудес»,я болельщица этой передачи.

У нас не положено, чтобы ребенокна папу или маму слово плохое сказал.Наши таджички очень уважают сторонумужа. Но в Кулябе бывало, что невесткасжигала себя в семье, и до сих пор этоесть. Я не думаю, что виновата свек-ровь — это нервность какая-то. Былодаже так, что милиционер жил с женойхорошо, у них четверо детей было, а по -том взял этот милиционер и любовницусебе нашел. Жена узнала об этом и сожгласебя. Я думаю, она сама виновата, не надообижаться на все. Что, сжигать себя каж-дый раз, что ли?

«ЗОЛОТО ЛИИЛИ ЕЩЕЧТО — МУЖМНЕ ВСЕКУПИТ.БЕЗ МЯСАНЕ ОСТАВИТ,БЕЗ КАРТОШКИНЕ ОСТАВИТ —ЗАЧЕМ МНЕДЕНЬГИС СОБОЙБРАТЬ?»

Лутфия Самадова в халяльноммагазине рядом с мечетью

на проспекте Мира

42

Т А Д Ж И К И

«У МЕНЯТЯЖЕСТЬКАКАЯ-ТОПОЯВЛЯЕТСЯ,КОГДАВ МОСКВУНАДО ЕХАТЬ.МНЕ МЫТИЩИБОЛЬШЕНРАВЯТСЯ,ТУТ СПОКОЙНО.КАЖДЫЙ ДЕНЬВЫГЛЯДИТПО-РАЗНОМУ:ПРИРОДАМЕНЯЕТСЯ,МНЕ ЭТОГОХВАТАЕТ»

У меня была хорошая свекровь. И че -тыре невестки очень хорошие. Сигаретне курят. Меня слушаются, спрашивают:«Мама, можно?» И мужей слушают. У насвообще так положено: если муж разрешит,то жена пойдет куда-то, а если муж гово-рит — нельзя, значит, нельзя. И у насв семье так: например, Лутфия захочетпойти на рынок, она сначала позвонитмужу и скажет, что пойдет на рынок.

На стройках здесь просто рабы из Тад-жикистана работают. Я каждое утро, когданамаз читаю, смотрю в окно, как строитсянапротив дом, — там одни таджики рабо-тают. Узбеки торгуют, урюки открывают,а таджики на стройке. Они трудолюбивые:30 градусов мороза — они все равно ко -пают. Иногда плакать хочется. Была бывозможность им работать в Таджикиста-не! Там же есть богатые люди, но онине помогают. Был бы умный президенту нас в Таджикистане, не было бы в Рос-сии так много таджиков. Сейчас иногдадаже деньги за работу не дают. В посоль-стве бардак страшный: бедные люди сто ятв очереди огромной, кого-то там по блатубез очереди пропускают. В России болеесправедливые очереди и в поликлинику,и в больницу, а у посольства как народстрадает!

Я, конечно, иногда скучаю по Таджики-стану, но уже привыкла. Каждое лето езжув Душанбе, но меня все равно тянет сюда.Мы — русские, таджики, узбеки, киргизы —все в одну землю пойдем. Правда же?Я не различаю людей, мне все равно. Настак в школе учили — тогда же был комсо-мол, партия. Мой муж такой же.

Лутфия СамадоваДомохозяйка, 40 лет

Я училась в Душанбе в Политехническоминституте на инженера-экономиста.На чет вертом курсе вышла замуж за вы -пускника этого института, уже препода -вателя. Я не хотела за него — родителизаставили. Я хотела кого-нибудь, может,красивее. Родители говорили: «Уже пора,уже возраст. Мы ждем уже столько лет!»Мне было тогда 20. Два года он сватался.Его семья из сельской местности, он пре-подавал технологию строительного про-изводства. Мне внешность его не нрави-лась, а как человека я его не знала — мыне общались же вообще. Сейчас я пони-маю, что лучше варианта и не найти.После замужества у меня сохраниласьфамилия отца, потому что у нас не при -нято женщинам фамилию менять.

Муж сам решил уехать в Россию —в аспирантуру. Тогда как раз уже былане очень хорошая обстановка в Таджики-стане. А я на стажировку пошла. У меняс детского сада поставлен русский язык,и в школе я очень любила русскую лите-ратуру, много читала. Мы сначала жилив общежитии при МИСИ (сейчас Мос -ковский государственный строитель -ный университет. — БГ), потом нас на -правили в Мытищи. Но мне пришлосьбросить учебу: муж работать пошел,а я с детьми не успевала. Сейчас ужене жалею, это не мое было.

У меня пять детей: младшему 4, а стар-шему 17. Нет такого — хочу или не хочу:даст Бог ребенка, значит, даст. Я никогдаздесь не работала. Как-то пыталась —на учет вставала, отправляли меня в па -ру мест, но как узнают, что пять детей,отказывают.

В свободное время я в основном хожув гости — к сестрам, подружкам. Детираньше ходили на концерты и в театры —например, в наше «Огниво» (Мытищин-ский театр кукол. — БГ). И нам частобилеты дает «Гражданское содействие»(общественная благотворительная орга-

низация помощи беженцам и вынужден-ным переселенцам. — БГ) и на выставкиприглашает — последний раз мы былив Пушкинском в зале Египта. Да и детиподросли, у них теперь все в школе —и театр, и экскурсии.

В Москву я не очень часто езжу —по делам иногда, за мясом халяльнымна проспект Мира. Еще халяльные про-дукты я покупаю на Осташковском шоссев «Ашане». Вот сегодня там купила кури-цу, на которой написано «Одобрено со -ветом муфтиев России». До Москвы мыездим на 392-м автобусе, у нас льгота каку многодетных. И у водителя часто такиеглаза: «Как? Нерусские? В платке? Ещельгота есть?!» Один раз я воевала с шо -фером: «Откуда у вас эта социальная карта?» Я ему: «Ну какая вам разница?Вам же ее только пробить надо. Обяза-тельно эту издевку сделать?» Одна кон-дукторша тоже начала расспрашивать.Она думала, что ее автобус поддержит,а ее никто не поддержал. Я уверена, онасама приезжая с Украины.

У меня тяжесть какая-то появляется,когда в Москву надо ехать. Мне Мытищибольше нравятся, тут спокойно. Каждыйдень все выглядит по-разному: природаменяется — мне этого разнообразия хва-тает. Мы привыкли к Мытищам, они да -же немного похожи на наше Душанбе —такой же небольшой город. Тут друзья,с соседями хорошие отношения — уважа-ем друг друга, за помощью бежим, разго-вариваем подолгу, как все женщины.

Раньше я ходила без платка. Конечно,я помню молящихся дедушку и бабушку,и мама тайком молилась, хоть и работа -ла парторгом в школе. Но ничего особен-ного мы о вере тогда не знали. Я сталабольше читать, становилась старше,и у меня возникали вопросы о смыслежизни, о Боге. Я в основном самоучка,покупаю книги по интернету, иногдахожу на проспект Мира. В платке хожудва года. Когда взрывы были, я бояласьходить, и муж говорил, чтобы я не риско-вала. Конечно, были и фразы вроде «какбабка закрутилась». Люди образованныеничего не говорят, разве что необразо-ванные. Платки я в Таджикистане поку-паю, но в Москве тоже можно купить.Раньше я носила обычные, но специ-альные, мусульманские — легче наде -вать, у меня их сейчас штук 20.

Вообще в хиджабе тут спокойно, а при-ехала я в Таджикистан и зашла к подруж-ке в цех, где она работает, — там онисидят все не в хиджабах, а просто в пла-точках. И заходит их начальник, мужчи-на, — он так на меня посмотрел, накри -чал на мою подружку и вызвал ее к се -бе в кабинет. Она вернулась и говорит:«У нас тут в хиджабе нельзя — президент-ский закон. Видишь, мои девочки всев платочках: они приходят, хиджабы сни-мают и работать идут, закончат работать,опять наденут хиджаб и домой пойдут».Нельзя хиджаб носить учителям в школе,государственным работникам. Сейчасв Таджикистане сложно быть мусульмани-ном, сложнее, чем в Москве.

Недавно на Перловской (железнодо-рожная платформа в Мытищах. — БГ)открыли медресе — открыли вроде тур -ки, но при Татарском культурном центре.По выходным идет обучение арабскомуязыку с нуля, истории религии — препо-даватели из мечети на проспекте Мира.Я хожу с 6-летним сыном, и дочками—одной 10, другой 15. Это бесплатно, нотам только для граждан России. По рели-гии женщинам предпочтительнее домамолиться, чем в мечеть ездить, но мыходим в медресе из-за окружения, чтобыдети видели верующих людей, узнавалиот них что-нибудь тоже. Там все нацио-

нальности, но в основном пожилые татар-ки, две узбечки ходят, одна казашка по -явилась, теперь мы, таджики, там.

Я начинала учить арабский по интерне-ту — не было времени на курсы, и Кораня онлайн учила. У меня была учительни-ца — узбечка из Казахстана. Мы с ее доч-кой познакомились в прошлом году, когдаездили с мужем в хадж. Двадцать днейтам провели, летели туда на самолетечерез Иорданию, а потом на автобусах —до Медины.

В школе у детей преподают Библию,но это добровольно. На собрании намобъявили, что будем учить религию,но, так как все христиане, решили учитьБиблию. Нас спросили — не против лимы. Я ответила: «Пускай изучают: ничегоплохого моим детям не будет. Там ничегодурного нет».

Мне нравится, что здесь нет никомудела, во что ты одет, как ты вышла, от -куда ты вышла. А в Душанбе — попробуйне то платье надеть, не так платок завя-зать. Я уже взрослый человек и не обра-щаю внимания на то, какого обо мне мне-ния махалля (в Средней Азии — частьгорода размером с квартал; иногда(разг.) — все поселение. — БГ). Но длямамы до сих пор это важно: «А что людискажут? Что в городе скажут?» Я говорю:«Мама, ну какая разница! Это чужое мне-ние. Главное, что ты в душе перед собойи перед Богом чиста».

Война быстро прошла, но после неедолго были разборки. Поэтому мы былиочень довольны, когда у нас появиласьвозможность переехать. И никто настогда, в 1995 году, не трогал в России. Проблемы начались с 1999–2000 года.Последние два года было спокойно, а сей-час опять испортилась ситуация — послеистории с летчиками. Особенно плохотем, кто паспорта не имеет, им денегза работу не выдают. Даже наше посоль-ство не поддерживает. К посольствуподойти невозможно: чтобы до тебя оче-редь дошла, ты должен торчать там неде-лю, наверное.

Мне кажется, что таджикам тяжелеевсего живется в Москве. Народ слишкомпослушный, что сказали, то и делают, осо-бенно ничего не требуют, их легко напу-гать. Иногда я думаю: «Зачем я уступаю?Это же мое право». А иной раз и думаю,что не надо бороться, не хочется, не полу-чается — и не надо.

Каждый год мы ходим на Навруз (праздник нового года по астрономиче -скому солнечному календарю у иранскихи тюркских народов. — БГ). Праздникпроходит каждый год в разных местах.В прошлом году он был в большом кино-концертном зале «Россия», там былипредставители многих бывших советскихреспублик, они все показывали этногра-фические выступления. А так таджикскаякультурная жизнь в Москве представленаслабо.

И свадьбы в России таджики оченьскромно отмечают: у кого есть возмож-ность — дома празднуют, до этого едутв мечеть делать никах (обряд помолвкив исламе. — БГ), и все.

Тех, кто умирает здесь, в основномотправляют в Таджикистан. Я знаю, чтоздесь есть специальные мусульманскиеритуальные службы. Но чаще везут по -койника на родину.

Я смотрю иранские каналы: мы спе -циально установили тарелку, и мне всепонятно. Они переводят английскиеи американские передачи, есть целыйканал про еду, есть канал с фильмами.Есть таджикские каналы, но из-заэтого шума с летчиками они про -пали. Иногда смотрю передачу «Мусульмане».

43

Лутфия Самадова в женскойчасти мечети на проспекте

Мира

44

Гулахмад НазриевВладелец магазина бытовой

химии, 45 лет

Я родился в Кулябе в 1967 году. Мои ро -дители работали в горном совхозе. Я по -ступил в Политехнический институтв Душанбе, а потом пошел служить.Сначала служил в Челябинске, потомпереехал в ГДР — там был такой морози ветер, что я думал, если буду там слу-жить до конца, то не доживу. После армиия вернулся, закончил факультет промыш-ленного и гражданского строительстваи остался там преподавателем.

В 1995 году мы с женой приехали учить -ся в аспирантуру в Москву. Тогда в Таджи-кистане шла гражданская война и былаочень злая милиция, военные. А когдая сюда приехал, то самым удивительнымдля меня оказалось то, что в Москве веж -ливая и доброжелательная милиция.Потом уже, когда начали жить, — зай -дешь в метро, смотрят документы. А ко -гда я приехал, были хорошие отношениясо всеми нациями. Почему такое отноше-ние в Москве? Мне объяснили, что я здесьне виноват, здесь много причин: крими-нал и в целом ситуация в стране ихзаставляет на нас так смотреть.

При личном контакте у меня ни с кемникогда в Москве не было никаких про-блем. Сначала 2–3 месяца я работал груз-чиком в аптеке, потом в пекарне — вездеу меня были хорошие отношения. С кемя имел дело, я всем благодарен: комен-дантам в общежитии, завотделом аспи-рантуры, заведующей кафедрой, — жен-щины, работавшие в аптеке, мне тожеочень помогали.

Я себя считаю религиозным человекоми не бываю недовольным. Слава богу, чтотак все устроилось: дети здесь родились,выросли, никаких проблем нету. Отецу меня был порядочным, честным, чис -тым, интеллигентным человеком, он былрелигиозным, неграмотным, но в мерусвоих возможностей выполнял все пред-писания. Я в Москве стал религиозным.Это просто по возрасту.

Хотя в мечеть я хожу мало. На проспек-те Мира, может, несколько раз был. Я хо -чу ходить, но работаю каждый день безвыходных. У меня получается делать пятьраз в день намаз. А в мечеть мусульманинне обязан ходить.

Здесь больше возможностей для со -хранения религии, чем в Таджикистане.Например, там нельзя ребенку ходить

в мечеть до 18 лет, а здесь можно. Пробле-мы с хиджабом опять же. Я думаю, этовременное явление в Таджикистане: онибоятся фундаментализма. В Москве маломечетей, но главное — это твои искрен-ние чувства: будет время — пойдешьв мечеть.

Для меня очень важно, чтобы дети по -лучили хорошее образование, чтобы онирелигию не забыли и чтобы они женилисьили вышли замуж за мусульман. Если это-го не будет, то хочешь не хочешь — какие-то проблемы появятся.

У меня небольшой магазин бытовойхимии в афганском торговом центрена Севастопольской, в здании 16-этажнойгостиницы. Там четыре корпуса: два —гостиница, а два — торговля. В основномтам афганцы, мы культурно с ними близ-ки. Там есть небольшая мечеть, туда всехпропускают. В 8 часов я выхожу из дома,а в 21 час я возвращаюсь.

Вообще-то, когда мы приехали, я нена-видел торговлю. Я ненавидел тех студен-тов, которые в советское время искалидефицитные товары, а потом их перепро-давали. Это очень далеко от меня, но при-ехали ребята и предложили мне органи-зовать свое дело.

Я оптимист, я стараюсь плохие вещине видеть. Но если сравнивать условияжизни в Москве с Таджикистаном, тоэто небо и земля. Метро в Москве — этовообще уникальное сооружение. Затов Душанбе безопаснее. Здесь есть пья -ные на улице, а там этого нет: пьяныйне может выйти на улицу, потому что онстесняется. Если он пьет, то пьет дома,никто его не видит.

Сафармо СамадоваДомработница, 37 лет

Я родилась в Кулябе. В доме мы говорилии по-таджикски, и по-русски. Нас папас мамой научили русскому: книги давали,между собой иногда говорили — дажеспециально для нас говорили сначала по-таджикски, потом то же самое по-русски.Я закончила химический факультет Тад-жикского государственного университе-та. У меня четверо детей — три девочкии один мальчик, старшей 11 лет, млад-шей — 7.

Мне очень понравилась Москва, когдая приехала. Я не боялась ехать, у менятогда еще детей не было. Мне простосестра позвонила и пригласила в гости.И у меня получилось устроиться торго-вать кофтами с одной русской женщи -ной на Черкизовском рынке. Было не тя -жело, а наоборот, интересно — общение.Но потом стало холодно и стало труднее,регистрацию надо было получать. Я в Рос-сии привыкла, но сейчас уже чуть-чутьжалею, что приехала.

Этим летом я уехала в Таджикистан,пыталась там устроиться, но у меняне получилось. Мне было сложно при -выкнуть к России, а теперь сложно от -выкнуть. Там платят копейки, и детей —граждан России — трудно устроить в шко-лу, и им там не понравилось. У нас в Рос-сии учительница за четыре года ни разуне заболела и не пропустила учебныйдень. Тут хорошие учителя, а там — сильные школы платные. Там моя дочкаКамаргул в пятом классе преподаваласама русский язык и английский своимодноклассникам — то учителей нет, тоеще что-то. Она читала книгу по-русскибез ошибок, а преподаватель — с моремошибок. В России она хорошо учится,у нее по литературе пятерка, читает онабез акцента.

У меня проблемы с жильем, мы не мо -жем пока снимать. С мужем мы не вместе,он только иногда звонит старшей дочке.

Он не помогает — если бы помогал, я бысмогла снимать квартиру.

Я подрабатываю, сестры меня держат.Убираю квартиры у знакомых в Мыти -щах, в Москву езжу к одной англичанке.Те люди, к которым я хожу, даже дружатсо мной, общаются хорошо, я помогаюим, они — мне. Я не могу устроитьсяна постоянную работу из-за детей: ухожуприбирать квартиры часа на три-четы-ре — и это удобно, а одна моя сестра уби-рается в магазине плюс еще на кассесидит — это очень тяжело. Я с четырьмядетьми не справлюсь.

Иногда бывает, что хозяева обижают,но москвичи — реже. Я два года убиралаквартиру у Лены — она москвичка. Ейвообще все равно, кто какой националь-ности, — главное, чтобы я убирала квар-тиру. Она говорит: «Наши москвичине смотрят на национальность, это приезжие».

Я езжу с детьми заниматься дополни-тельно в «Гражданское содействие». Онитам играют, учат английский и русскийязыки, выступают в театральных пред-ставлениях.

Одно время мы с детьми ходили по воскресеньям в школу на проспект Ми -ра, учили арабский, историю пророкаи Коран. Но дети отказались, потому чторано вставать приходилось — там надобыть в 8 утра. А сейчас мы ходим в центрна Перловской. Я сижу с маленькими,учусь тоже.

Шамшод НазриёнШкольник, 18 лет

У отца, у моих сестер и братьев — фа -милия Назриев, а у меня — Назриён.Я родился в Таджикистане после рас -пада СССР, поэтому у меня фамилияна таджикский манер, а у остальных —на русский.

Я родился в Душанбе. Сейчас учусьв 11-м классе в Мытищах. Каждое летона каникулы езжу в Душанбе, у менятам дяди и тети с отцовской и материн-ской сторон. Душанбе не очень отлича -ется от Москвы: здания другие, а так —такая же Москва. Душанбе меняется,европеизируется — там становится ин -тереснее молодежи, но традиционным,пожилым не нравится наблюдать, чтопроисходит.

В Москве мой лучший друг армянин,хороший друг киргиз, есть украинец, молдаванин, белорус и еще один армя-нин, русский тоже есть. Я не отличаю, мневсе равно. Главное — человеку доверять.У меня не было в школе проблем. Той зи -мой, когда случилась история с ЕгоромСвиридовым, я знал, что в Мытищах ходятскинхеды. Я попадался пару раз, но у меняесть там знакомые ребята, и меня никтоне трогал, потому что меня все знают.

Была такая ситуация в Мытищах недав-но: шла нерусская женщина с ребенком.Они подбежали, отняли пакеты, началиее топтать, ребенка кинули — это ужеперебор. Мы знаем этих ребят, двое бы -ли из моей школы. Поговорили с нимив школе, по одному разу мы с армяниноми киргизом их ударили — теперь они с на -ми здороваются, братьями называют.

У меня в основном лучшие друзьяиз школы, все очень хорошо воспитаны,нет позеров. Когда я знакомлюсь с ребя-тами, с девушками, и они узнают, чтоя таджик, все удивляются. Все представ-ляют таджика другим.

В школе мне нравятся больше всего ал -гебра и английский. В Душанбе открытфилиал МГУ, я думаю туда поступатьна госуправление, чтобы стать частнымпредпринимателем. У меня двойное гражданство. Я хочу провести на родине

Шамшод Назриён в торговомцентре «Метрополис»

Т А Д Ж И К И

«В МОСКВУЯ ЕЗЖУ ПОЧТИКАЖДЫЙДЕНЬ —ГУЛЯТЬ,ОБЩАТЬСЯС РЕБЯТАМИНА ЧИСТЫХПРУДАХ,В «ОХОТНОМРЯДУ» —ТАМ И ПО -КУШАЕШЬ,И ОДЕЖДУПОСМОТ-РИШЬ»

45

целый год, посмотреть, как там, — роди-телям нравится эта идея.

Мы писали сейчас пробные экзаме -ны: по обществознанию у меня лучшийрезультат в школе, а алгебра и русский —почти пятерки. Обществознание — этопредмет логики. У меня многие одно-классники занимаются с репетиторамиза 2–6 тысяч рублей в час. А я вот нигдене занимался, но написал лучше всех.

Я хочу поступить в университет, хоро -шо учиться. Жить в Таджикистане несобираюсь, хочу найти работу в Москве.Мне нравится туда ездить на каникулы,но люди там не нравятся, мне бы не хоте-лось с ними работать, они думают толь -ко о себе. Есть, конечно, хорошие, но ихмало, и они не занимают высоких долж-ностей.

В армию идти не боюсь. Дедовщинастрашна, если ты с первого раза показалсебя сопляком, тогда тебя будут обижать.Если ты дашь сдачи сразу, то на тебя боль-ше не полезут.

Я безумно мечтаю о машине, моя люби-мая — Range Rover Sport, почему-то онакажется мне крутой.

Я ни разу не был в мечети. У меня роди-тели очень религиозные, они хотят, чтобыя пошел в мечеть. Но мне чего-то не хва-тает, я не вижу цели. Отец и мать делаютнамаз пять раз в день. Я вот только в Ра -мадан читал намаз. Коран я не читал.Хотя я верю.

В Москву я езжу практически каждыйдень — гулять, общаться с ребятамина Чистых прудах, в «Охотном Ряду» —там и покушаешь, и одежду посмотришь.Я сам себе выбираю одежду — и друзьямтоже выбираю. Они знают, что у меняхороший вкус.

Мы любим на метро «Международная»ездить, там очень красиво. Иногда выхо-дим на «Охотке» и оттуда идем на Крас-ную площадь, потом по набережнойгуляем — там тоже красиво. В этом годуя впервые был на смотровой на Воробь-евых горах.

Самый удобный и простой торговыйцентр в Москве — «Золотой Вавилон»: оногромный, но в нем легко ориентировать-ся. Много времени провожу в «Красномките» (торговый комплекс в Мытищах. —БГ), почти каждый день туда хожу, так какон ближе. Последнее время нравится«Афимолл Сити», хотя там запутатьсялегко. Если честно, мне не нравятся«Охотный Ряд» и «Европейский» из-забольшого количества нерусских — даге-станцев, чеченцев. Они ведут себя вызы-вающе — даже я, нерусский, все равнозамечаю это. Из-за них я теперь там ред -ко появляюсь.

В Москву мы едем за веселым настрое-нием: мы выбираемся из Мытищ! А когдавозвращаемся обратно, нам Мытищикажутся деревней.

Я люблю из музыки то, что крутят на«Европе», — Rihanna, например, R’n’B,слушаю в основном лирические любов-ные песни. Я выбираю музыку для школь-ных дискотек, составляю треки.

Сейчас я только баскетболом зани-маюсь, раньше занимался борьбой, дзю-до, самбо — у меня около 20–30 медалейесть, кубки. Потом я повредил спину.Мама меня отдала на шахматы. В бас -сейн я тоже ходил.

А из литературы мне нравится боль -ше всего Блок, особенно стихотворение«Твое лицо мне так знакомо» — я для се -бя его выучил. Из XIX века мне нравитсяПушкин. У Чехова мне нравятся «Трисестры». А «Войну и мир» я терпетьне мог, когда читал. Еще меня порази -ло, что Цветаева, Маяковский и Есенинпокончили жизнь самоубийством. Этостранно. На Есенина давили, Цветаева

приехала обратно, ее мужа арестовали.У Есенина мне нравится «Я помню, лю -бимая, помню».

Мавзуна НазриеваШкольница, 16 лет

Я сейчас в 9-м классе, люблю физикуи математику. Не ношу платок, потомучто не считаю это обязательным, мнене хочется. Родители, конечно, хотят, чтобы я носила, но я не буду. Надеваюплаток, когда захожу в медресе на Пер-ловской. Мне там интересно: мы читаемна арабском, нам читают лекции о рели-гии, как нужно молиться.

Я говорю на таджикском, но на рус -ском говорю лучше. Я знаю разговорнуюречь, но когда смотрю телевизор, то пло-хо понимаю. Когда мы из Таджикистанавозвращаемся, то дома больше говоримна таджикском, а потом отвыкаеми на русский переходим.

Я заканчиваю музыкальную школу:последний год учусь по классу вокала,но дополнительно еще занимаюсь игройна фортепиано. Я бы хотела хорошоиграть, но пока у меня не получается.И петь я хотела бы лучше. Я стесняюсьпеть в семье и пою только в музыкальнойшколе.

У меня есть любимый исполнитель —Бруно Марс, кроме него, я практическиничего не слушаю. У него есть и хип-хоп,и поп, и джаз, и блюз.

Мы с подругами иногда в «Золотой Ва -вилон» ездим, иногда в «Красный кит».Мне бывает тяжело дома: у нас так многолюдей, хочется побыть в тишине. Все детис бабушкой спят в одной комнате, и этотяжело. Иногда я в школе остаюсь на до -полнительные мероприятия — мы с по -другами в конференциях участвуем.

Папа все время говорит, что девушкидолжны быть скромными. Я с ним не спо-рю, я согласна. Дома чаще всего хожув таджикском платье, но на улицуне выхожу в этой одежде.

Камаргул АмироваШкольница, 12 лет

Если сравнивать таджикскую школусо школой, где я учусь в Мытищах, тамвсе очень слабо. Возьмем английский:мы тут уже в 5-м классе о-го-го до какогочисла дошли, а там они дошли толькодо 9.

У меня в школе четверки и пятерки,мне нравятся математика и физкульту- ра. Я дружу со всем классом. Мальчикивообще меня не трогают, они не могутмне ни одного плохого слова сказать —боятся меня.

Малика Назриева4 года

Я люблю детский сад. У меня есть други подруга — Арсен и Полина. Меня мамаотводит, а забирает Мавзуна, Шамшодили мама. Мне нравится больше горка,чем качели, на которых сложно качаться.Больше всего я люблю рисовать. В дет-ском саду мы учим буквы, но я не помню.

Я была в Таджикистане. Мне там не по -нравилось — комары кусали. Я мало вы -учила на таджикском языке, но я знаю«я тебя люблю» на многих языках.

46

Т А Т А Р ЫРинат Кудашев, его жена, дети и внуки — о старинном роде

Кудашевых, балах в Доме Асадуллаева, мечети на Поклонной гореи церкви в Троице-Лыково, о Дубае, «Красном Октябре»

и зарезанном барашке

Свадьба Шамсикамар Ерзиной и АбдурахманаБурнашева в доме Садыка Ерзина на Пятницкой, 42,

1913 год

Верхний ряд: Дина Галиуллина, Артем Недорезов, ГалиМингазов, Шамиль Кудашев, Руслан Гривко; средний ряд:

Луиза Недорезова, Раиса, Ринат и Гюзель Кудашевы,Рената Гривко с Аишей Гривко; нижний ряд: Максим

Кудашев и Кубрат Мингазов

Раиса Кудашева1938

Кубрат Мингазов2003

Гали Мингазов1995

Ринат Кудашев1937

Гюзель Кудашева1973

Шамиль Кудашев1963

Максим Кудашев2005

Артем Недорезов1989

Рената Гривко1984

Аиша Гривко2011

Руслан Гривко1980

Луиза Недорезова1989

Дина Галиуллина1958

История татарской общиныв Москве отсчитывается от XVI века,когда в Замоскворечье возниклаТатарская слобода. Оттудаи сохранившиеся татарскиетопонимы: Балчуг, Ордынки(от Большой Орды), Татарские улицыи переулки, Толмачевский переулок.Крымский Вал (Крымский брод)с первой половины XVI века былместом, где торговали татарскиекупцы и останавливались послыкрымского хана. Первое татарскоекладбище располагалось рядом,на месте нынешнего парка Горького,а первые богослужения в татарскоймечети в Замоскворечье, тогда ещедеревянной, начались в 1819 году.

В 1914 году в Малом Татарскомпереулке нефтепромышленникШамси Асадуллаев построилчетырехэтажное здание в восточномстиле, где разместилась частнаяшкола для мусульман. До 1941 годатам располагался татарский домпросвещения с детским садом,школой, молодежным клубом,приютом, театром, типографией,а также различными студиями, в томчисле литературным кружком поэтаМусы Джалиля. Сейчас домАсадуллаева, в котором размещаетсяТатарский культурный центр, опятьиграет ключевую роль в жизниобщины.

Большинство московских татарв возрасте от 20 до 60 родилисьи выросли в Москве: они хорошосоциализированы, чаще всего имеютвысшее образованиеи идентифицируют себяс коренными жителями городаи в целом скорее с европейскойцивилизацией, чем с восточныммиром. Их корни уходят в большиетатарские села Поволжья,преимущественно Нижегородскойобласти. В советское времяпереселенцы из сел чаще всегоустраивались дворникамии носильщиками на вокзалах,однако этот миграционный притокстал иссякать уже в 1980-е, и сейчасговорить о профессиональнойспециализации татар не приходится.

Ринат КудашевЧлен правления Российского союза

нефтегазостроителей, 75 лет

Род Кудашевых — это старинный россий-ский княжеский род. Наша родословнаяидет с 1298 года. А в документах всезафиксировано с XVI века. В нашемроду были дипломаты, губернаторы,герои войны 1812 года. Даже песню«В лесу родилась елочка» Кудашева написала.

В 2011 году мы делали экспертизу ДНКнашего рода, она показала: «Подгруппатакая-то зародилась примерно 18 тысячлет назад на Ближнем Востоке, затем распространилась на Балканы, Среди -земное море». В общем, мы с булгарамипришли сюда. Гены подтверждают этугипотезу. В Булгаре была ставка ханаБатыя, и один из моих пращуров Биханбыл послан собирать ясак для монголовв Мещеру.

Сохранился царский указ 1608 года,по которому мой предок Булай Кудашевбыл награжден землями на кормлениев составе 6 деревень за 36-летнюю служ -бу царю и отечеству. Булай выступална стороне Василия Шуйского в борьбес поляками. Одна из деревень так и на -зывается Булаево (Темниковский рай -он, Республика Мордовия. — БГ). Я ста-раюсь каждый год ездить туда с деть -ми и внуками. Деревня сейчас ужеобрусевшая — татар там нет. Но клад -бище и остатки домов сохранились.Я рад, что успел сфотографироватьв Булаево надгробные камни 200–300-летней давности, которые какая-то сво-лочь в прошлом году украла. На фунда-мент, наверное.

В Темникове несколько лет назад мыдаже провели конференцию «500 лет служения князей-мурз Кудашевых Рос-сийскому Отечеству». Люди из Дворян-ского собрания были, из Саранска,из Казани, из Москвы, из Уфы.

Петр I издал указ, предписывающийкнязьям-иноверцам креститься. Из тро -их Кудашевых двое крестились, от нихпошла православная ветвь. Один кре-ститься не стал, и его потомки, остав -шись уже без земель и без крестьян,были вынуждены в 1832 году уехатьиз Темникова в Башкирию. Все это мынашли в архивных документах Оренбур -га. По этой же причине в Башкирию уеха -ли представители других татарских дво -рянских родов — Еникеевы, Дашкины,Акчурины, Кутушевы. Мой дед родилсяв 1842 году уже в Башкирии. Отец, участ-ник Первой, империалистической вой -ны, родился в 1887 году. Нас называли«чабаталы мурзалар», т.е. князья в лап -тях. Мы хоть жили и зажиточно, но не какрусские помещики, скорее как богатыекрестьяне.

В 1931 году у нас все отнимают — тридома, амбары, скот, лошадей, — а отцаотсылают на Беломорканал на пять лет.Он вернулся в 1935 году, а 1937 году егозабрали по 58-й статье как врага народаи послали уже с концами в Амурлаг.У мамы было четверо детей, и их всех,вместе с дедом и бабкой, кинули в баню.Так мы до 1943 года и жили в бане. А послегибели брата Рифата на войне нам выде-лили угол в нашем же бывшем доме.

Я регулярно совершаю путешествияна родину своих предков в Мордовиюи Башкирию, беру детей и внуков. Первыйпункт — Темников, затем едем на землиБулая Кудашева. Там собираемся с мест-ными. Я приглашаю муллу Дашкина, пред-ки которого жили здесь же, мы поминаемродственников. Есть специальные молит-вы, чтобы им было на том свете хорошо.Дальше едем в Башкирию. Там родствен-

ники: дети брата Адыя и сестры Гульшат.Недавно в Буздяке проводили Шежере-байрамы — праздник рода. В этом годуменя туда пригласили на Сабантуй и сде -лали почетным гражданином Буздякаи Буздякского района. Я стараюсь под -держивать отношения со своими род-ственниками в Башкирии. В Уфе у меня12 племянников.

Учился я в Буздяке, а первый раз я при-ехал в Москву в 1957 году на Всемирныйфестиваль молодежи. Заодно сдал экза -мены в Инженерно-строительный инсти-тут. Впечатление от фестиваля у меняосталось очень яркое. Танцы, пляски,веселье, негры — все было здорово.Я очень люблю Дорогомиловский студ -городок. Естественно, мы часто ходилив студенческие годы в парк Горького. Сейчас туда особо не ходят, а раньшевсе трамваи шли туда полными. ПаркГорького считался главным местом от -дыха молодежи.

Окончательно в Москву я переехалв 1981 году и занял должность началь -ника союзного главка. Как только разру-шили министерства и главки, я как уче-ный возглавил Институт по обустройствунефтяных и газовых месторождений Рос-сии. До 70 лет я здесь работал, потом ушелпредседателем совета директоров. Сейчася член правления Российского союза неф-тегазостроителей.

У меня 6 орденов, я кандидат техниче-ских наук, заслуженный строитель Рос-сии, почетный гражданин России, по -четный гражданин города Октябрьский(город в Башкирии. — БГ). Повышал ква-лификацию в Колумбийском университе-те, во Франции, в Англии. Я горжусь тем,что вхожу в первую когорту создателейтопливно-энергетического комплексаСССР.

Несколько лет назад я внес деньгина строительство новой мечети на про-спекте Мира. Я рад появлению большихсоборных мечетей в Казани, в Чечнеи считаю, что и в Москве должен бытьединый крупный мусульманский духов-ный центр. Ну и не дело же, что людимолятся на улице Гиляровского и на Щеп-кина. Отделение подготовки служителейнужно организовать, чтобы не уезжалиучиться ребята в Каир и в СаудовскуюАравию. Я думаю, что значение исламанедооценивается.

Каждый четверг у меня приемные днив Меджлисе татарских мурз. Кто хочетдоказать свое происхождение, приходитс родословной, консультируется. Раз в годмы организуем дворянские балы в ДомеАсадуллаева. В прошлый раз ожидали60 человек, а пришли 160. Все одеваютсяв костюмы, прически делают, многие тан-цуют по всем правилам бала.

Я принимал участие в создании татар-ской школы в Москве, в борьбе за то, что -бы Дом Асадуллаева вернули татарам.Сейчас с интересом изучаю жизнь мос-ковских татар до революции. Еще я членобщества «Ватаным», которое выпускаетгазету «Татарский мир». А где-то лет 16назад мы создали татарский клуб «Интел-лектуал». Задача этого клуба — не забытьродной язык, чтобы дети могли общаться,чтобы сами мы могли общаться, встре-чаться, приглашать артистов, писате -лей из Казани, из Уфы. Собираемся разв квартал.

А в свободное время на охоту хожу. Охочусь я с 1958 года. Мы с друзьями скинулись и на 25 лет взяли в аренду76 гектаров земли в Костромской обла- сти. Ходим там на медведя. Вот недавнос дочкой и внучкой туда ездили. Два ве -чера на лабазах посидели, а медведьтак и не вышел. Зато грибов было море.И глухари были.

«Я ВНЕСДЕНЬГИНА СТРОИТЕЛЬ -СТВО НОВОЙМЕЧЕТИНА ПРОСПЕКТЕМИРА.Я РАДПОЯВЛЕНИЮСОБОРНЫХМЕЧЕТЕЙВ КАЗАНИ,В ЧЕЧНЕ,И В МОСКВЕДОЛЖЕН БЫТЬКРУПНЫЙМУСУЛЬМАНСКИЙЦЕНТР»

47

48

Раиса КудашеваПенсионерка, 74 года

Один раз он и меня на охоту взял. Все егоохотники сказали: «У, с бабой приехал.Ничего не будет». Мне говорят: «Сегодняу нас охоты не было. Завтра чтобы тыне кашляла, не чихала, по снегу громконе ходила, не смеялась, не скрипела».Я думаю: «Ну и куда я попала!» Приехали.Я стою на месте, не шевелюсь, не дышу.Минут двадцать прошло, слышу выстрел,думаю: «Удачно». Подносит муж к моимногам зверя. Охота была удачная, жен -щина удачная, печень я приготовилаотлично. Свежую печень как плохо приготовишь?

Со своим Кудашевым я в Октябрьскепознакомилась. Он только закончил техникум, и у него был костюм с корот -кими рукавами. Рината готовили тогдав армию — волосы ежиком и лицо крас-ное. «Ну пьяница, наверное», — говорюя подружке. А потом на танцы началиходить. И вот живем мы вместе 53 годауже. На танцах познакомились и до сихпор очень любим танцевать. Когда при-глашают на юбилеи, на свадьбы, дни рож-дения, в санаториях — всегда танцуем.

Когда я ехала в Москву, то всю дорогуплакала: «Зачем меня везут в Москву,когда мне хорошо было в Октябрьске?»Мне не хотелось. Но куда деваться? Кудаиголка, туда и нитка тянется. Вначале намобещали квартиру сразу, но не дали, и мыжили впятером в одной комнате на Вар-шавке. Потом мы получили квартирув Строгино. Мне очень нравится этот рай-он. Раньше, правда, там было спокойно,а сейчас стройка идет, и стало немножкошумнее, чем сначала было. Проработалая в Башкирии 25 лет в аптеке, а в Москвеоколо 6 лет.

Папа у меня читал молитвы и ходилпо гостям читать молитвы. Раньше мыне обращали внимания на религию, а сей-час под старость лет меня настраиваютмои дети и друзья. Я потихоньку привы-каю. Утром встаю, открываю комнатуи здесь начинаю молиться. По записиучусь.

Дома мы готовим лапшу, эчпочмаки.Когда гости, мы постоянно едим татар-скую еду. Раньше иногда в ресторане«Китай-город» заказывали еду. В «Аша-не» можно купить халяльное мясо. В ДомАсадуллаева на балы и на концерты ино-гда ходим, на Сабантуй в Измайловскийпарк, посещаем татарский клуб «Интел-лектуал». В мечеть я хожу очень редко.Один раз в год, наверное, бываю. На про-спект Мира хожу.

В город выезжать мне уже тяжело —я люблю свой поселок. У нас есть домабашкирское и татарское телевидение.Тут тихо и спокойно. Недавно выезжалав Дом музыки слушать Сергея Захарова,а так выбираюсь редко.

Гюзель КудашеваПсихолог, 39 лет

Сейчас я очень люблю Москву. Как-токо мне город повернулся другой сторо-ной.

Но предыдущие годы я Москву, мягкоговоря, не любила. Переехала я с семьейв 1981 году, и для меня это было настоящейтравмой. Как будто взяли с теплой лужай-ки, поместили в туманное место и не объ-яснили, что вокруг. До переезда сюда, тоесть до 7 лет, я была спокойной и веселойдевочкой. Ощущение мира у меня былосолнечное. В Москве попала в крутуюшколу, где дети уже тогда имели кроссов-ки, джинсы и кукол Барби. А у меня языкбыл немосковским, одежда простой плюся еще и татарка. Меня сразу стали назы-

вать Галей. Я говорила: «Я не Галя, я Гю -зель». Начали обзываться. Мне не с кембыло делиться этими проблемами. И яначала драться. Поэтому когда Гали по -шел в детский сад, я ему сразу сказала:«Запомни, ты Гали, ты татарин!» Потомвоспитательница спросила меня: «Поче-му ваш ребенок, как пришел, первым де -лом сказал, что он татарин?»

В Москве я превратилась в сорванца.У меня появилась внутренняя отчужден-ность от города, от людей. Для меня этобыла очень агрессивная среда. Я ездилав Башкирию раз пять в год и мечталаотсюда уехать.

Только уехав в Дубай, я успокоиласьвнутренне, пришла к Богу. Вернувшисьв Москву, посмотрела на город не какщенок, которому нужно защититься,а увидела всю его красоту. И сейчас могусказать, что искренне люблю Москву. Этослучилось за какие-то последние 2–3 года.Мое любимое место — усадьба Архангель-ское. Там я подпитываюсь энергией. Рань-ше я гуляла одна, теперь вот с сыновьями.Однажды на Крещение вообще в час ночипоехали. В общем, все знают, что я простоболею Архангельским.

Мы жили в Дубае почти два года. У насбыли проблемы в семье, и мне было оченьважно, чтобы мои дети установили отно-шения с Богом, особенно Гали в подро-стковом возрасте. А в Дубае ислам в шко-лах преподают. Я в бизнес вложилась.Но начался кризис, и я практически всепотеряла, зато приобрела бесценное —мой старший сын установил отношенияс Богом. Гали учился в Дубае в 9–10-мклассах. Там у него был тренер по баскет-болу и учитель ислама в одном лице.Он чернокожий американец, раньшекололся, выходец из гетто. И в одинмомент Бог его коснулся, и он уверовалчерез ислам. Я не считаю, что путь к Богутолько один. Они разные, но главное —видеть Бога.

Я мусульманка, но православный храми протестантская церковь для меня тожеважные места. Для меня суть не в рели-гии. Главное, что есть Бог, и он вездесу-щий. Вот у меня в комнате СвященноеПисание и Коран. Вы не можете бытьмусульманином, если не признаете Торуи Библию. Что такое мусульманка в моемпонимание? Добровольно отдавшая себяслужению Всевышнему. Я ходила в мечетьдо Дубая, но не понимала, как сильноБог меня любит, я его боялась. А потомпосмотрела на своих друзей-протестан-тов, и через эти наблюдения мне Боги открылся.

Я не могу каждую пятницу по пробкамездить в мечеть на Поклонную гору. Такчто я хожу в церковь в Троице-Лыково,чтобы просто побыть в храме. Если быбыла в Строгино мечеть, я была бы,наверное, более дисциплинированав сфере ислама. Но если бы в мечетяхлюди были менее религиозными и болееверующими, я была бы рада. В любом слу-чае главное не сколько мечетей, а кто тамслужит.

В мечети на Поклонной мне очень нра-вятся проповеди имама Шамиля Аляутди-нова. Приезжать туда нужно за час, иначени за что не припаркуешься. На парковкепри мечети даже 20 процентов всех при-езжающих в пятницу не поместится.

Атмосфера на женской половине мече-ти очень колоритная. В передних рядахсидят в основном бабулечки-татаркилет по 70–80. Они такие аккуратные, всев белых платочках, делятся новостями,гостинцы дарят друг другу. Потом прихо-дят люди помоложе — девушки в светлыхплатках, которые начинают друг другаприветствовать. Очень уверенные в себе.А бабушки начинают на них шипеть. Хотя

Т А Т А Р Ы

Гюзель Кудашева в одном из магазинов ГУМа

Московские татарки.1920-е годы

Ринат Шагалиевич Кудашев в доме Асадуллаева

49

сами час назад вели себя также: «Привет,дорогая, привет!» Увещевают, в общем,молодежь. Подходят, читают назидания.Под конец приходят и жмутся по угламженщины из Средней Азии. Почему-тоони всегда опаздывают. Если бы они при-ходили раньше, то занимали бы хорошиеместа.

У Шамиля Аляутдинова прекрасныепроповеди. Он говорит: «Вы отрасти -ли бороду и подкоротили штаны и ужесчитаете себя мусульманами?» В Дубаене страшно носить платок. А здесь страш-но. Когда я приехала из Дубая, то некото-рое время продолжала ходить в платке.Шамиль Аляутдинов дал очень хорошийсовет всем: «Не надо надевать черныйплаток. Можно же надеть серый или цветной. Тогда меньше будет агрессии».Можно соблюдать религиозные правила,не провоцируя людей. Поэтому многиемусульманские девушки теперь носятсветлые платки.

Я татарский понимаю. Мои брати сестра росли с бабушкой, и поэтомудо 5 лет они только на татарском говори-ли. А я родилась, когда бабушка уже умер-ла. Так что у меня произношение ужене очень чистое. Супруг очень хотел, что -бы дети говорили на татарском. И когдамы вернулись из Дубая, Шамиль (мужГюзель. — БГ) предложил поехать в Ка -зань на несколько лет, чтобы пожитьтам с Кубратом. Там есть татарская гим-назия, в которой все предметы на татар-ском языке. Когда я сейчас начинаю гово-рить с Кубратом на татарском, он сме-ется. У него-то чистый татарский. А моидрузья в Татарстане считают меня стран-ной: «Ты что, ради татарского сюда при-ехала? Вы там в Москве совсем чудные?Делать вам нечего?»

Сейчас я учусь на психолога. Прохожуразличные тренинги, в том числе у про-фессора Мэрилин Мюррей. Она былаличным психологом Майка Тайсона,когда он сидел в тюрьме, и потом сталаего другом по жизни, он даже называетее второй мамой. Я бы хотела в будущемпроводить семинары по методу Мюррейсреди людей разных религиозных взгля-дов. Думаю, что работа со своими эмоция-ми — путь от отчаяния, самоуничижения,разочарования или гнева и агрессиик принятию, прощению себя и окружаю-щих, позволяет Богу наиболее полно присутствовать в наших жизнях. На мойвзгляд, это актуально и для современныхмусульман.

Дина ГалиуллинаДомохозяйка, 54 года

Я закончила четвертый курс Уфимскогонефтяного института, а на пятый курсуже перевелась в Московский нефтянойинститут имени Губкина. Через три меся-ца после переезда в Москву вышла замужза татарина из Башкирии.

Я не очень хотела переезжать в Москву,да и не произвела она на меня поначалуособенного впечатления. Я вливалась в но -вый институт, выходила замуж. Послеокончания института уехала работатьв Казахстан. Потом ушла в декрет, верну-лась в Москву, и вот только тогда нача-лась моя настоящая московская жизнь.

Я люблю в Москве тихие улочки, Стро-гино. Район Музея имени Пушкина. И Му -зей Рериха — очень значимое место дляменя. Раньше, когда хотелось праздникажизни, я выходила на станции метро«Пушкинская», шла пешком по Тверскойдо Красной площади, проходила черезКрасную площадь, садилась на «Китай-городе» и приезжала домой.

Я крестилась, когда у меня заболел пер-вый муж. Это был в 1992 году. До этого

«КОГДА Я ЕХАЛА В МОСКВУ, ТО ВСЮДОРОГУПЛАКАЛА. НО КУДАДЕВАТЬСЯ?КУДА ИГОЛКА,ТУДА И НИТКАТЯНЕТСЯ»

В советское время главным центромпритяжения общины оставалисьмечеть и татарские кладбища — длятатар очень важны похоронно-поминальные обряды. Они могутне говорить на татарском, не естьтрадиционную еду, но эти обрядысчитаются незыблемыми.

Московские татары исповедуютханафитское направление суннизма,самое умеренное в исламе.Наиболее религиозныпредставители старшего и молодогопоколений — среднее в мечетьне ходит или ходит очень редко.В Московской соборной мечетиязык проповеди традиционно былтатарским, и лишь позже, в связис наплывом в город мусульмандругих национальностей, былопринято компромиссное решение:часть проповеди будет читатьсяна русском, а часть — на татарском.Для общины характеренземляческий принцип: когдавстречаются незнакомые другдругу татары, особенно старшегопоколения, то первым деломспрашивают, откуда происходитих семья. Это важный маркер ихидентичности.

В Москве постоянно проходятконцерты татарской музыки,а в ночном клубе «Кунак» —татарские дискотеки; работает сетьказанских супермаркетов «Бахетле».В Люблино есть татарская школа,в Гольяново — татарский детскийсад. Если в 1897 году татар в Москвенасчитывалось 4,3 тысячи, тов 1959 году их было уже 80,5 тысяч,а в 1989 году — 157 тысяч, чтосоставляло 1,8% от всего населениягорода. По данным переписи2010 года, в Москве проживают 149тысяч татар — 1,38% всех москвичей.

50

Гали Мингазов на БольшомКаменном мосту

я была совсем не религиозна.На Соколе есть городок художникови храм Всех Святых — очень люблю этоместо. Там и роддом, где я родила своихдочерей. В тот день у меня было в запасеминут сорок до поездки к мужу в больни-цу. Я заскочила в храм Всех Святых, мнесказали, что как раз начался обряд креще-ния. И я взяла и покрестилась.

Папа полгода потом со мной не раз -говаривал. А затем сказал: «Ты знаешь,дочь, Бог, наверное, един, просто путик нему разные». А на мой день рождения,мне исполнилось тогда сорок лет, папаподарил икону. Он подвозил батюшкуи сказал ему, что дочь у него крестиласьв православную веру. И батюшка тогдапапе дал икону. Интересно, что с деть -ми у меня тоже так: старшая дочь ходитв мечеть, а младшая крестилась.

Я очень люблю церковь в Троице- Лыково. Одно время мы с Гюзель частоездили в Саввино-Сторожевский мона-стырь. Два раза ходила в мечеть, сестраприглашала послушать проповеди Ша -миля Аляутдинова.

После работы в «Газпроме» я какое-товремя проработала в магазине «Белыеоблака» на Покровке — продавала духов-ную литературу. А потом открыла похо-жий магазин на Урале. Он получился,проработал некоторое время, а потомзакрылся. В Москве еще есть одно люби-мое место — Колпачный переулок. Когдая попала туда в первый раз, у меня былоощущение, будто я там жила когда-то,настолько он мне близок.

Бабушка меня воспитывала первые10 лет. Она себя считала мусульманкой,но в Октябрьске не было мечети, и онамне говорила так: «Мой любимый Аллахв моем сердце». Я у нее как у Бога за па -зухой жила. Она мне передала любовьк татарской кухне, татарским песням.Когда мне плохо, включаю татарские пес-ни — становится радостнее. На праздни -ки мы закупаем продукты в «Бахетле» —губадию, красный творог. Ездим тудаочень часто. Оттуда уйти невозможно —так вкусно пахнет. Мой муж Миша, фами-лия у него Теплов, он, сами понимаете,не татарин, но татарскую кухню оченьлюбит.

Шамиль КудашевБизнесмен, 49 лет

В Москву я переехал в 17 лет. Тогда я ужеокончил первый курс Уфимского неф -тяного института и перевелся на ту жесамую специальность в Институт нефте-химической и газовой промышленности.Адаптировался месяца за 3–4. Но по моиммеркам это много.

Москва изменилась очень сильно за эти30 лет. Помню, что Строгино было райо-ном, в который таксисты не хотели ехать.А сегодня Строгино — это приблизитель-но середина Москвы. И для меня Москвастала одной из столиц Европы, в которойя живу. И себя чувствую примерно оди -наково что в Москве, что в Лондоне илиБрюсселе.

Центр гламурненьким сегодня стал.В Москве раздражают высокие ценына все при посредственном качестве.Напрягает ощущение опасности. И не -скончаемая показушность. А еще то, чтоя называю синдромом гардеробщика, —когда люди не чувствуют себя командой,им наплевать на место, в котором онитрудятся. Официанту важно только полу-чить побольше чаевых, а что подумаютпро его ресторан — ему по барабану.

По-моему, никто не будет спорить,что мечетей в Москве мало. При этомсам я в мечеть не хожу — и времени нет,и вырос я в другой среде. Если меня спра-

шивают, я говорю, что мусульманин,но в целом не вижу разницы между моно-теистическими религиями. Если у меняесть время и желание, то я зайду туда, гдеближе: церковь, мечеть, неважно.

Понимаю, что в Москве сильна бытоваяксенофобия. И это нам очень сильно вре-дит. Вот мне один известный казахскийученый рассказал, что они своих детейв Москву больше учиться не отправляют:стоит это теперь как в Европе, при этомв Москве они для всех «чурки». Так что ихдети все учатся в Китае. И что это значитдля России? Что Казахстан через 20 летбудет прокитайским, а не пророссий-ским. Если Москва хочет быть настоя -щей международной столицей, то вопросо том, какой человек национальности,должен быть просто забыт. А иначе мыостанемся дремучим восточным городомс дремучими людьми.

Как татарин я чувствую себя в Москвекомфортно. Я общаюсь в бизнес-сообще-стве, а бизнес-сообщество интернацио-нально. Но татарам в Москве комфортно,не знаю, как другим мусульманам. Я шучу,что средний москвич знает четыре нацио-нальности — русский, нерусский, еврейи татарин. Татары до такой степени врос-ли в российскую историю и культуру, чтоотделить их невозможно. Как-то моемуплемяннику Кубрату предложили снятьсяв фильме о Древней Руси. Режиссер ска-зал родителям, что у сына характерныйславянский типаж.

Мне очень хотелось бы, чтобы мой сынзнал татарский. Но боюсь, что этого не бу -дет. Язык — это та вещь, которая должнаприйти вместе с семьей. А учить его какиностранный — это время, а дети оченьсейчас загружены.

Гали МингазовСтудент Финансового университета

при Правительстве РФ, 17 лет

Я учусь в Финансовом университетена первом курсе международного фа -культета. Это сильный, престижный университет. Обучение полностью на английском, хотя многие преподавателирусскоязычные. Преподают также людииз Америки, Израиля, Германии. Всеучебники тоже на английском, ониу меня в айпэде.

Я учился в Дубае два года, и Дубай мненравится — как место, где можно отдох-нуть. Но жить там для меня скучно. Я жи -ву в Москве, и я привык к забитому гра-фику — постоянно встречи, дела разные.Когда я уезжал, думал: «Вот, наконец-тоуехал из Москвы». А пожив там, понял,что это не моя среда.

Я мусульманин. Но в Москве в мечетьездить тяжело — всего четыре мечетина такое большое количество мусульман.Естественно, там давки. По большому счету настоящим мусульманином я сталв Дубае, до этого я мало что в этом пони-мал. А там у меня даже в школе был пред-мет — ислам, и большинство людейв моем круге тоже были мусульманами.Сейчас стараюсь по пятницам посещатьмечеть на Поклонной горе. Имам объ-ясняет очень понятно и на понятном языке. И человек тоже хороший.

На Рамадан я по возможности стараюсьпоститься и совершать регулярно намаз.Но это вопрос самодисциплины. Я не пьюалкоголь и не ем свинину, но в Россиисложно есть только халяль. Не всегда этополучается.

Я музыку очень люблю, все на свете слу-шаю, от AC/DC до техно. Всегда в наушни-ках. Мне очень нравятся клубы RollingStone и Gipsy на Болотной. Там оченьатмосфера свободная, не грязная, какв других клубах. Я часто бываю на «Крас-

Т А Т А Р Ы

Мулла Исторической мечетиАбдулла Шамсутдинов с семьей,

1911 год

51

ном Октябре» и расстроен, что его хотятзакрыть. Правда, и там есть минусы —таксисты, которые надоедают, и охран -ники, которые считают себя богами. Ещемне нравится «Филиал» на Мясницкой.А так в Москве постоянно появляется что-то новое. Летом для меня с друзьями глав-ная точка в Москве — Александровскийсад. Очень красивое место.

Так получилось, что у меня мало дру-зей-татар в Москве. Я и хотел бы участво-вать в татарской жизни Москвы, но покане получается. Хотя на Сабантуй я хожукаждый год, езжу в Казань тоже ежегодно.Болею за все татарские спортивные клу-бы — в футболе, хоккее, баскетболе. Я все-таки татарин, семья у меня татарская —и приятно окунуться в свою атмосферу.Когда приезжаю в Казань, приятно слу-шать родную речь на улице или в магази-не. В Москве редко, но тоже ее слышу.Недавно на концерте «Сплина» встре -тил татарина. Он говорил по-русски,но с татарским акцентом. В моей семьеакцента нет, потому что мы давно в Моск-ве живем.

Кубрат МингазовШкольник, 9 лет

Татарскому меня учил папа, а с дедуш -кой и бабушкой я чаще по-русски гово- рю. Здесь я учусь в лицее «Ковчег». Тамхороший директор и учителя, но ребятане очень. Одна девочка в классе называ -ла меня татаро-монголом. Я очень на нееразозлился. Когда я жил в Казани, я учил-ся играть на баяне, а сейчас мне нравитсябольше всего хореография, французский,чтение и физкультура иногда. Еще я с ма -мой хожу учиться кавказским танцам.

По-татарски чаще всего мне читают,но я и сам иногда читаю. У меня многосказок — «Шурале», и еще сказка о том,как у одной тетеньки расческу золотуюукрали. В моем классе татар нет, но всезнают, что я татарин. Мы один раз сказа-ли, а потом в столовой забыли и дали мнесвинину. Я отказался и рассказал почему.Они все поняли. Я со всеми общаюсь,но у меня один друг — Зураб. Ему 15 лет.Он ингуш, мы живем рядом. Кстати, егодедушка Чикатилу поймал.

В первом классе мы жили в Дубае,и мечеть у нас была просто во дворе дома.Здесь я иногда хожу на Поклонную горус мамой, но в воскресенье, у меня жев пятницу уроки. Приходишь в мечеть,тебе там читают, читают, читают… Пол -тора-два часа! И я пока маленький, что-бы держать уразу, я только три дня не ел.

Недавно праздник был, мы барашказарезали. Я ужасно расплакался, мне такего жалко было. А папа мне сказал, что егоправильно убили.

Я в Москве был в мечети, потом в Дубаебыл и в Казани в Кул-Шарифе. Самая кра-сивая не в Москве уж точно.

Мне интересно было читать Коран.Не очень сложно, но есть тяжелые сло- ва. Честно говоря, я не запомнил, чтотам написано. Сейчас хочу заново почитать.

«МНЕ ОДИНКАЗАХСКИЙУЧЕНЫЙСКАЗАЛ,ЧТО ОНИСВОИХ ДЕТЕЙВ МОСКВУУЧИТЬСЯНЕ ОТПРАВ - ЛЯЮТ: СТОИТЭТО КАКВ ЕВРОПЕ,ПРИ ЭТОМОНИ ЗДЕСЬДЛЯ ВСЕХ«ЧУРКИ»

52

У З Б Е К ИСемья Касимовых — о балалайке, плове, правильных платках,

портфеле с тремя тетрадками и о том, зачем московскому узбекуискать жену в Узбекистане

Слева направо: Бобир Касимов,Клара Хакимова, Рустам

Касимов с Алишером, ТамараКасимова и Зульфия Касимова

с Искандером

Тамара Касимова1954

Бобир Касимов1949

Клара Хакимова1929

Рустам Касимов1981

Алишер Касимов2006

Искандер Касимов2010

Зульфия Касимова1986

Бобир КасимовПенсионер, 63 года

Я приехал в Москву в 1970 году из городаАндижана — меня пригласили после чет-вертого курса в Самаркандском универ-ситете написать дипломный проект в МГУ.В Москве по приглашению также училсямой брат: он после учебы вернулся обрат-но — и теперь живет в Андижане, а я полу-чил диплом, уехал служить в армии и сно-ва вернулся в Москву. Поступил в аспи-рантуру, женился и уже остался здесь.До 1991 года я работал в НИИ радиоприбо-ростроения — занимался системным бое-вым программированием. Когда разва-лился СССР, меня пригласили работатьв постоянном представительстве Узбеки-стана — я представлял Министерствовнешних экономических связей. Сейчася на пенсии.

Я очень доволен тем, что прожил жизньв Москве. Я приехал с портфелем с тремятетрадями и двумя книжками. К развалуСоюза у меня уже были все атрибуты че -ловека среднего класса: машина, кварти-ра, дача. И все это благодаря знаниям,которые я получил в МГУ. У меня естьжена, сын, невестка, прекрасные внуки.Я счастлив.

Я себя давно считаю москвичом. Поч -ти каждый год я приезжаю в Андижан —но уже через неделю начинаю сильно ску-чать по Москве. Москва раньше была луч-ше, чище. Когда я приехал сюда, это былудивительно чистый город: можно бы -ло месяцами не чистить туфли. СейчасМосква грязная и неспокойная. Раньшесовсем по-другому относились к узбекам.Сюда приезжали сливки узбекского об -щества — ученые, исследователи. Онине отличались по уровню образованияот москвичей, хорошо знали русскийязык. А теперь из Узбекистана приезжаетмного гастарбайтеров — это всех раздра-жает, поэтому к остальным узбекам отно-сятся менее терпимо. Я общаюсь с темиузбеками, которые были моими ученика-ми или с которыми мы соседи по даче.У нас есть участок в селе Вельяминово,где в советские времена были кооперати-вы, — постоянным представительствамсоветских республик давали дачи, и таммного людей из разных диаспор.

Мы в семье отмечаем узбекский народ-ный праздник Навруз — 23 марта, как разкогда я родился. И Ураза-байрам, и Кур-бан-байрам — это исламские праздники.Но я не религиозен: я атеист, советскийчеловек. Я читал много философскихкниг и считаю, что наивно верить в Бога.А вот дети мои и внуки ходят в мечеть.

Клара ХакимоваПенсионерка, 83 года

Я наполовину узбечка, наполовину украин -ка — но ощущаю себя русской. Когда былаперепись населения, я сказала о нацио-нальности папы и мамы — и предложиласамим решать, кто я. Меня записали рус-ской, так что это официально.

Я с десяти лет живу в Москве —с 1940 года. Мой отец, Усман Абдурахма-нов, работал в Верховном суде Узбекиста-на — его пригласили в Москву, и здесь ондважды был депутатом и также членомВоенной коллегии Верховного суда СССР.Моя мама Анна Васильевна Рудник рабо-тала журналистом в ТАССе.

Мой муж Хасан Хакимович Хакимовродился в Фергане. В детстве он осталсябез родителей: семью репрессировали,а сам он убежал из приемной семьи в дет-ский дом. Он хорошо учился и поступилв Ташкентский юридический институт,потом ушел на фронт, защищал Москвув тяжелый 1941 год на самом трудном,

волоколамском, направлении, бралКенигсберг, а после войны оказалсяв Москве, мы познакомились и поже -нились. В 1954 году у нас родилась дочьТамара. Муж работал секретарем партор-ганизации постпредства УзССР и былдиректором гостиницы этого постпред-ства. Круг знакомых у нас был большой —министры, заместители министров,директора заводов. Я раньше жилана Ленинском проспекте, там жили только высокопоставленные чиновники.Мне это нравилось. Сейчас мне не нра-вится в Москве, что все смешались —и не разберешь, где кто.

Рустам КасимовПравозащитник, общественный деятель,глава собственного кадрового агентства,

30 лет

У меня в семье с одной стороны — репрес-сированные, с другой — те, кто репресси-ровал людей. Моего прадеда по маминойлинии, Абдукаримбека, отца деда Хасана,репрессировали — он был из знатногорода Беков, военачальников. Его семьябыла одной из самых богатых в Фергане.Прадед был расстрелян, а деда отправилив приемную семью. А другой прадед —Усман — был из красных командиров,затем стал судьей и рассказывал моемуотцу, что расстрельные списки составля-лись партийной верхушкой — и в нихбыли подписи всех членов Политбюро.Сталин их только визировал. ПрадедУсман допрашивал Берию, когда того арестовали. Он сказал потом: «Берия всевалил на Сталина», — и выругался.

Я родился в Москве в 1981 году, окончиланглийскую спецшколу и получил два выс -ших образования в Московском авиацион-ном институте. Работал в авиационнойи автомобильной промышленности,а в 2007 году открыл свое дело: кадровоеагентство. Я занимаюсь правозащитнойи консультативной деятельностью —работаю с предприятиями, привлекаю-щими трудовых мигрантов, помогаюлюдям в вопросах трудоустройства и кад-рового делопроизводства. Я вижу, чтов современном обществе не хватает тру-дового ресурса, как интеллектуального,так и инженерного, и даже обычныхстроителей и прорабов. А без этого невозможна модернизация.

Я москвич в третьем поколении, счи -таю себя человеком этого города и хочуучаствовать в управлении моим роднымгородом, страной. Основной лозунг моейпрограммы: «Семья — последняя надеждаРоссии». Когда я решил жениться, я не могнайти в Москве подходящую девушку. Со -временная молодежь не задумываетсяо создании семьи, детей заводить не стре-мится, все живут для себя — это ведетк вырождению нации. В Узбекистаневсе создают семьи рано, может, в круп -ных городах бывают поздние браки,но в целом такой проблемы нет. Своесчастье я искал везде, но супругу нашелв Узбекистане.

Я думаю, что русские люди всегда былиближе к Востоку, но в российском обще-стве сейчас идет пропаганда западнойпсевдокультуры. Во времена ВеликойОтечественной войны, когда советскихдевушек угоняли на работу в Германию,им делали медобследование: 99% былидевственницами. И тогда немцы поняли,что нас не победить. А сейчас мы видимтолько разложение общества. Какое буду-щее ожидает нашу страну? Русская куль-тура — это не свободная любовь, разврат,а крепкие традиции, многодетные семьи.Я очень люблю культуру, уважаю тра -диции, фольклор. Я даже окончил му -зыкальную школу по классу русской 53

Бухарские и другие среднеазиатскиекупцы, которых в летописяхназывали просто «бесермены»(бусурмане), были посредникамив торговле Москвы с Востоком ещес XVI века. Тогда же в переписяхвпервые отмечены бухарцы,живущие в Москве: царевич Авганиз Хорезма, усадьба которогорасполагалась в Белом городе,и купцы, живущие на Гранатномдворе за Никитскими воротами.По всей видимости, до XVII векаБухарское подворье располагалосьв Замоскворечье, в XVIII векепоявилось и Хивинское посольство,давшее название улице Хиваи Хивскому переулку (теперь —Добровольческие улица и переулок).

В XIX веке, с присоединениемБухарского ханства к России, спискибогатых московских купцовпополняют бухарцы и кокандцы —они помогают строить в городемечети, а у бухарской общиныпоявляются свои муллы. В 1921 годуна Спиридоновке открываетсяБухарский дом просвещения.В советское время важнейшимузбекским местом в Москве сталпопулярнейший ресторан«Узбекистан», один из немногихэтнических ресторанов в городе,сильно поспособствовавшийпопуляризации узбекскойгастрономической культуры.

Несмотря на давнюю историюотношений, основная частьузбекской диаспоры оформиласьв Москве и области только послеразвала СССР. Согласно переписи1989 года, в Москве на тот моментпроживали 9 183 узбека, в 2002-м —24 312, в 2010-м — 35 539. Эти цифры,очевидно, не отражают реальногоположения: по данным председателяОбщества содействия культурнойадаптации узбекистанцев в РоссииАнвара Хусаинова, после распадаСоветского Союза в Москву и областьвъехало порядка 100 тысяч узбеков,и обратной волныне зафиксировано. К этим цифрамнадо прибавить временныхтрудовых мигрантов, приезжающихчаще всего на лето, а такжеэтнических узбеков из Таджикистана(по данным председателя Народнойлиги «Таджики», это еще 36–50 тысяччеловек). Имущественноерасслоение среди московскихузбеков чрезвычайно велико: этомогут быть и бизнесмены (самыйбогатый человек России — АлишерУсманов, выходец из Ферганскойдолины), и занятые на самыхнизкооплачиваемых работахнелегальные мигранты.

«Я ПРИЕХАЛ В МОСКВУ C ПОРТФЕЛЕМС ТРЕМЯТЕТРАДЯМИ И ДВУМЯКНИЖКАМИ. К РАЗВАЛУСОЮЗА У МЕНЯ УЖЕБЫЛИ ВСЕАТРИБУТЫЧЕЛОВЕКАСРЕДНЕГОКЛАССА: МАШИНА,КВАРТИРА,ДАЧA»

54

У З Б Е К И классической балалайки. Я, может,более, чем некоторые горлопаны, являюсьрусским. Я думаю, что если бы русскиелюди вернулись к тем традициям, кото-рые у них были раньше, никаких бы про-блем не было.

Русскую балалайку мне выбрали роди-тели. Отец окончил музыкальную школупо классу рубоба — это струнный щип -ковый инструмент у народов Востока.В Москве такого не было, и отец посчи -тал, что близкий к рубобу инструмент —это балалайка. Он не хотел, чтобы я сталвеликим балалаечником, он хотел, чтобыу меня было музыкальное образованиеи широкий кругозор.

У меня не было проблем с националь-ным вопросом, разве что в начальнойшколе. В институте, на работе — никогда.Вопрос не в национальности, а в профес-сионализме. Если человек свои неудачии комплекс неполноценности скидываетна другие нации, он будет фашиствую-щим молодчиком, который ходит и твер-дит: «Россия для русских». Это свойствен-но маргиналам, которые не нашли себяв жизни.

Тамара КасимоваПенсионерка, 57 лет

В 1972 году я окончила английскую спец-школу и поступила в Педагогическийинститут на физмат. Я работала учитель-ницей в интернате №40, потом перешлав НИИ Радиоприборостроения, где рабо-тал супруг, вскоре мы купили кооператив-ную квартиру от института. После распа-да СССР я осваивала разные профессии:работала в недвижимости, была заведую-щей производством в узбекском рестора-не «Навруз», давала частные уроки.

Мы с мужем редко ходим в узбекскиерестораны, а дети наши бывают в ресто-ране «Урюк». Там неплохо готовят лаг-ман, Рустам — ценитель лагмана. Ещеесть в Москве хороший узбекский ресто-ран «Шабада» — в переводе это значит«Ветерок». Там вкусные шашлыки. Нов Москве часто неправильно готовятузбекские блюда. Для плова здесь рисготовят отдельно, морковь и лук отдель-но, потом перемешивают — получаетсякаша с поджаркой. Мы однажды с сыномпоехали в пионерский лагерь. Там готови-ли плов, все дети ели, а Рустам сказал, чтоон эту кашу с мясом есть не будет. Детико мне подбегают, кричат: «Тамара Хаса-новна! Рустам нам портит аппетит! Этоплов, а не каша!» Для настоящего узбек-ского плова нужно соблюсти несколькоправил: сначала перекалить масло и под-жарить лук, потом положить мясо, мор-ковку, добавить специи, положить зубчи-ки чеснока, айву, рис, накрыть крышкойи ждать. Точно так же и с мантами. Ман-ты — они вроде бы близки к пельменям,но совсем другие. Для пельменей фаршпрокручивают через мясорубку, а для ман-тов нужно его рубить вручную, и самиманты на пару варить, а не в кипятке.

Однажды нашу семью сняли для пере -дачи «Здоровье», которую вела ЮлияБелянчикова. Это было в 1986 году. Оче-редной выпуск они решили сделатьо зеленом чае, но возможности выехатьв Узбекистан, я так поняла, у них не было.Поэтому они решили найти узбекскуюсемью и сделать вид, что они в Узбекиста-не. Я должна была сказать: «У нас в Узбе-кистане чай заваривают одноразово. Мызаливаем заварку кипятком, настаиваеми пьем — и вот это настоящий узбекскийчай. Мы не разбавляем кипятком заварку,как это принято в России. Зеленый чайот этого теряет крепость». И они эту пе -редачу показали несколько раз. Потомв институте, где нашу семью хорошо зна-

ли, надо мною шутили: «Что, Тамара, «у те -бя в Узбекистане»? Когда ж ты успела сле-тать туда и вернуться?»

Мы готовим дома и русскую еду, и уз -бекскую. Продукты для узбекских блюдпокупаем на рынке — узбеков в Москвемного, и практически на любом рынкепродается рис девзира для плова и всенужные специи. Одеваемся мы с мужемв обычных магазинах, а невестка с сыномездят в магазины мусульманской одеж-ды — сейчас это модно. Многие русскиедевушки, я замечаю, тоже принимаютислам и носят косынки — чтобы за татарили узбеков замуж выйти. А что — рус-ские женщины любят сильных мужчин,а восточные мужчины — сильные. Я знаюнесколько таких пар — хорошо живут.У узбеков есть разделение обязанностейпо дому: в магазин ходит мужчина, му -сор выносит мужчина — это правильно.И ответственность у них есть за своюсемью.

Зульфия КасимоваДомохозяйка, 26 лет

Когда мой муж созрел жениться, онпопросил родственников в Узбекистаненайти себе невесту. По узбекским тра -дициям семья невесты должна соответ-ствовать семье мужа. Мой отец — юрист,у него два высших образования, он быв-ший глава юстиции в нашем городе.И нужно, чтобы молодые друг другупонравились, — заставить никтоне может.

Рустам до того очень редко бывалв Средней Азии — три или четыре разав жизни. Но жениться захотел там. Емунашли несколько кандидатур в разныхгородах, даже в столице. Рустам приехал,со всеми увиделся, с семьями пообщался.Но никто ему не нравился.

Когда он пришел свататься ко мне, мыдруг другу понравились, и он предложилвстретиться — вне дома, со свидетелями.Так мы две недели общались, а потомРустам попросил у отца моей руки и уе -хал в Москву. Рустам сказал, что пришлетсвоих родителей, чтобы они тоже на меняпосмотрели. Через два месяца приехаламама Рустама. Моя семья ей понрави-лась — и я тоже, и мы уже начали выби-рать ресторан для свадьбы.

Мне было легко устроиться в Москве —моя тетя живет в Санкт-Петербурге,и каждый год я к ней приезжала на ка -никулы — по три-четыре месяца жила.Поэтому я не потерялась в незнакомомбольшом городе, мне было привычно.

В Узбекистане я получала медицинскоеобразование, но когда вышла замуж, при-шлось его прервать. В 20 лет я уже родиластаршего сына, в 24 — младшего, поэтомуу меня не было возможности снова учить-ся. Я не работаю сейчас, только помогаюмужу с его бизнесом. Когда муж пойдетв политику, его бизнес нужно будет конт-ролировать мне — я готова продолжитьего работу.

Я верующий человек. Может, из-затого, что я не хожу на учебу или работу,я не сталкивалась с проблемами из-замоей веры. До замужества я тоже былаверующей — с 12 лет совершаю пятикрат-ный намаз. Я видела, что так делала ба -бушка. Но платок я надела только годтому назад — раньше не носила. Я многоизучала ислам, общалась с верующими,часто ходила в мечеть — и пришла к это-му. Муж меня полностью поддерживает.Рустам съездил на паломничество в Мек-ку — после этого мы подумали, что нужноукреплять свою веру. Чтобы наши детибыли верующими и воспитанными.В большом городе молодежь портится:дети уже с двенадцати лет курят, выпи-

Фотография ХасанаХакимовича, мужа Клары

Усмановны

Рустам Касимов с сыномИскандером

На московских стройках количествоузбеков и таджиков примерноодинаково. Узбеки в мелком бизнесечасто заняты в сфере общепита — ихстараниями у станций метропоявляются мини-тандыры, гдевыпекают лепешки и самсу. Дляузбекского бизнеса характернамононациональность: хозяинстарается нанимать исключительносоплеменников, причем часто —земляков или даже родственников.Несмотря на значительный размерузбекской диаспоры в Москве,сильного землячества в городене сложилось. Это отчасти связанос тем, что Узбекистан (в отличииот Таджикистана) проблемутрудовых мигрантов обходитмолчанием — официальной помощии поддержки узбеки не видят,и мигранты остаются предоставленысами себе. Неофициальные жеобъединения влияния обычноне имеют и в узбекской среденеизвестны. Можно сказать, чтозаметнее всего узбеки в Москвепредставлены на ресторанной картегорода: узбекских ресторанов, кафеи чайхон в городе великоемножество.

55

вают, наркоманов много — только искрен-няя вера может их уберечь.

Платки я покупаю в специальных бути-ках — они есть при мечетях. На проспек -те Мира есть, на метро «Новокузнецкая».Самый дешевый платок стоит 450 р.,а дорогой — 1 500–2 000 р. У женщиныих должно быть много — чтоб под каждоеодеяние, если есть возможность. Но еслинет, то можно обойтись одним платком,белым. Черный в исламе считается цве-том праздника, а не траура, как у право-славных. Я люблю яркие цвета, платкиподбираю под одежду. Иногда мне могутсказать: «Зачем ты носишь платок, ты жекрасивая, необязательно его надевать».Но это так, знакомые, а подруги меня под-держивают — считают, что это необычно.Может, потому что я не как другие —наденут балахон и мешковатую юбкуи ходят. Я и джинсы ношу, и туники, ста-раюсь выглядеть стильно.

Алишер Касимов5 лет

В Узбекистане все говорят по-узбекски,я понимаю, но чуть-чуть. В Андижанеможно гулять около дома одному, а в Моск-ве нельзя, потому что меня могут своро-вать. Я ходил с папой в мечеть, там хоро-шо, красиво, и мы читали намаз. Мойпапа хочет стать депутатом. Это работатакая. За депутатов голосуют. Потом,когда за них проголосовали, они сидят,говорят о чем-то. А я бы хотел стать док-тором. Я хочу создать от болезнейлекарство, от старости.

«В МОСКВЕЧАСТОНЕПРАВИЛЬНОГОТОВЯТУЗБЕКСКИЕБЛЮДА. ДЛЯПЛОВА ЗДЕСЬРИС ГОТОВЯТОТДЕЛЬНО,МОРКОВЬИ ЛУК ОТДЕЛЬНО,ПОТОМ ПЕРЕ -МЕШИВАЮТ —ПОЛУЧАЕТСЯКАШАС ПОДЖАРКОЙ»

Рустам Касимов, КлараХакимова, Зульфия и Искандер

Касимовы во время обеда

56

У Д И Н ЫСемья Курановых из села Нидж — об удинской свадьбе, приданом,

«Гараже», Марке Ротко, пробках и о том, нужно лиассимилироваться в Москве маленькому народу, о котором писал

еще Геродот

слева направо: Венера,Владимир, Юлия (стоит),

Виктория (сидит), Юдита иАлександр Курановы

Виктория Куранова2003

Юдита Куранова1981

Александр Куранов1979

Юлия Куранова1978

Владимир Куранов1953

Венера Куранова1957

57

Владимир КурановПредприниматель, 59 лет

Владимир Ашотович: Мы удины, этона сегодняшний день практически един-ственная, кроме русских, христианскаянародность в Азербайджане. Наш народавтохтонный: еще Геродот, описывая вой-ска Дария, отмечал, что там были удин-ские полки. У удин свой древний язык,и была своя письменность, но она, к со -жалению, не сохранилась. Древнее госу-дарство Кавказская Албания (древнеецарство, существовавшее на территориисовременных Азербайджана, Грузии и Да -гестана со II века до н.э. по VIII век н.э. —БГ) состояло из удин, лезгинов и другихплемен. Большая часть этих племен при-няла христианство в III–IV веках. Со вре-мен нашествия арабов в Закавказье боль-шая часть населения добровольно иливынужденно приняла ислам. Менялисьгосударства, но факт остается фактом:9 000 человек сохранились как народи сумели сохранить свой язык и веру.

Удин мало, и живут они компактнов селе Нидж Габалинского района Рес -публики Азербайджан. Рядом есть сосед-ний районный центр, он назывался Вар-ташен, там тоже жили удины, но сейчасосталось, по-моему, всего семь семей.Вот мы все из Ниджа, у нас только Викамосквичка, а Юля родилась в Баку. У насбыла достаточно зажиточная интелли-гентная семья: мать — учительница,отец — директор консервного заво -да, а позже председатель сельсовета.В 1961 году в село провели электричество,и отец купил телевизор «Радий», первыйв деревне, — на него написали анонимку,разбирались, откуда и на какие деньги,но зато телевизор смотреть приходилався родня. А в 1971 году я поехал учитьсяв Московский энергетический институт.Когда приехал на лето на каникулыв Нидж, обручился с Венерой. Вообще,традиции были такие — родители вы -бирали невесту, и старшие из рода кла -ли в карман бутылку сливовицы и шлисватать. Приходили, садились, хозяйканакрывала на стол, и в процессе разго -вора гости говорили, что вот мы тут при-шли со своей водкой и на это у нас естьпричина. Если хозяева согласны, они вод-ку, принесенную сватами, пьют. А еслине согласны, то по разным причинамотказываются — и всем все понятно,и огласки особой отказ не получал.

Через некоторое время после сватов-ства собирают родственников на такназываемое обручение. Гостей созываютнемного, человек сто, наверное. Передсвадьбой сначала собираются родствен-ники, в каждой семье отдельно, и распре-деляют роли — свадьбы ведь всегда про-ходили дома, никакой обслуги не было.Подходит время свадьбы, со стороныжениха приходят к невесте и говорят:«Мы бы хотели в этом месяце такого-точисла сыграть свадьбу». Те начинают всячески отлынивать, хотя сами толькои мечтают поскорее уже отдать невесту.Заставляют жениха и его семью делатькакие-то вливания в празднование, в томчисле денежные. А в ответ невеста должнапринести подарки родственникам жени-ха: бабушке, теткам, например, фартукиили шаль, какие-то украшения. Потомначинали играть свадьбу. Свадьбы у наспроходят два дня, по отдельности в домахжениха и невесты. В первый день вечеромв двух домах начинает играть музыка.Раньше играли на народных инструмен-тах — зурна, балабан, кларнет, два бара-бана — а сейчас уже играют и на гитаре,и на чем хочешь. Потом поздно ночью,часа в три, жених со своими друзьямиидет к невесте. Там народ уже собрался,

Малочисленная, но очень древняянародность, много вековпроживающая на территориисовременного Азербайджана: о нихписали Геродот, Страбон, Птолемейи Плиний Cтарший. Всего в мире9–10 тысяч удин, селиться онипредпочитают компактно: 3 800живут в Азербайджане (почти все —в селе Нидж Габалинского района),4 267 (данные переписи 2010 года) —в России: в городе Шахты Ростовскойобласти, в Краснодарской,Ставропольской и Волгоградскойобластях. Несколько сот удинживет на Украине, в Казахстанеи в Армении, известно одноудинское село в Грузии. Женитьсятоже стараются на своих. В Россииудины преимущественно занятыв сфере строительства, реже —торговли.

Сами удины полагают, что им оченьне повезло: они стали жертвойдолгой вражды армяни азербайджанцев. Армянскаяверсия событий заключается в том,что никаких удин нет — это армяне,

«МЕНЯЛИСЬГОCУДАРCТВA,НО ФАКТОСТАЕТСЯФАКТОМ:ДЕВЯТЬТЫСЯЧЧЕЛОВЕКCОХРАНИЛИCЬКАК НАРОД И CУМЕЛИСОХРАНИТЬСВОЙ ЯЗЫК И ВЕРУ»

58

У Д И Н Ы

Александр и Владимир Ашотовичв офисе своей фирмы

Юлия в своей комнате

все ждут танца же ниха и невесты —всем же интересно посмотреть на нихвместе, начинаются судачества, подхо-дят — не подходят. Сначала женихумешают, не пускают к невесте, не даюттанцевать. Потом наконец они танцуют,и народ начинает расходиться под специ-альную музыку: ее сыграли — и все, даль-ше музыки не будет.

На следующий день жениха готовят, сажают за стол и торжественно бреют.Пока народ у него дома собирается, онедет за невестой. Там к этому времени ужесвадьба заканчивается. Жених садится,выпивает с гостями невесты и поднима-ется к ней. Невесту, конечно, нужно выку-пать, но зато вместе с ней идет приданое,целая гора одеял и матрасов, их специ-ально вручную вышивают. Возвращаютсяк жениху и садятся за стол. Там дарят по-дарки, обычно золотые — кольца, кулоны,цепочки.

Юлия: Самое приятное в этой процедуре,что сестра жениха может выбрать себечто-то оттуда. У меня есть колечко под старину, очень красивое.

Александр: Под конец невеста подни -мается по лестнице в дом жениха, ей ставят тарелку, и она должна разбить еена счастье. Вообще, много посуды надорасколошматить. Вот и все, на этом свадь-ба заканчивается.

Владимир Ашотович: Мы поженились,когда закончили учиться. Меня тогданаправили в монтажный трест Кавказ -энергомонтаж в Баку. Мы там прожиличетыре года, оттуда поехали в Волго-донск, потом опять на Кавказ, потомв Туркмению. Когда мы были в Туркме-нии, Союз развалился, и мы поехалиобратно в Москву. У меня тут был ин -ститутский друг, он помог мне устроить -ся в Москве. У него на тот момент ужебыла брокерская контора, но там как-тоне заладилось, и в 1993 году мы организо-вали новую фирму. Она до сих пор суще-ствует, и мы в ней работаем.

Так что на работу я устроился, а вотс жильем было тяжело. Первое время жилв Раменском, у младшего брата в комму-нальной квартире — он кандидат наук,заведовал кафедрой в Душанбе, а когдатам началась война, приехал в совхоз

«Раменское» и стал работать на ферме,другой работы не было. Через несколькомесяцев мы там же, в совхозе, купиликвартирку, а еще через три года пере -брались сюда, в Москву.

Когда в начале 1970-х мы, несколькоудин, приехали учиться в Москву, здесьжили всего два удина. А сейчас в Москвеи ее окрестностях около 56 семей из Нид-жа и где-то 46–48 из Варташена. В про-шлом году мы создали Общину удин,которые проживают в районе Москвы,Калуги и Иваново, я — руководитель сове-та этой общины. Потом я помог создатьтакие же общины в Краснодаре и в Шах-тах, это в Ростовской области. С тех порвсего лишь год прошел, а в Шахтах ужене задают вопроса, кто такие удины.В Москве с этим сложнее, это очень большой город.

Самая главная проблема — это отсут-ствие места, клуба, куда можно прийти.Раньше мы собирались на работе, в кафе,арендовали зал, чтобы проводить собра-ния. Сейчас договорились с хозяиномресторана на Волочаевской улице, чтов первую среду каждого месяца мы можемвечером прийти, посидеть, чай попить,пообщаться, обменяться мнениями. Хо -зяин ресторана тоже родом из Азербай-джана, мы его хорошо знаем, и у него ра -ботают удины, мать с двумя сыновьями.

Мы живем в эпоху глобализации, и намнеобходимо беречь традиции, боротьсяза сохранение языка. Сейчас мы печатаемсловарь, делаем азбуку на базе кирилли-цы. В принципе, она уже существует —удинский ученый Ворошил Гукасян, фи -лолог и историк, составил удинско-азер-байджанско-русский словарь, изданныйв 1974 году, но мы его чуть-чуть меняем,пытаемся сделать так, чтобы текстна удинском можно было набирать на русской клавиатуре. Кроме того, соби-раемся провести перепись — никто жеточно не знает, сколько нас, последняясерьезная перепись была в 1989 году. Вотпытаемся переписать заново, но, как все-гда народ, неактивный.

Москва мне стала родной, еще когдая здесь учился, все-таки шесть лет в обще-житии с друзьями. И потом я все времястремился сюда вернуться. Тогда Москва

«НАМНЕОБХОДИМОБОРОТЬСЯ ЗА CОХРАНЕНИЕЯЗЫКА. СЕЙЧАС МЫПЕЧАТАЕМСЛОВАРЬ,ДЕЛАЕМ АЗБУКУ НА ОСНОВЕКИРИЛЛИЦЫ»

Юлия и ее молодой человекВладимир в Аптекарском огороде

говорящие немного на другом языкеили даже диалекте. Посколькуудины, как и армяне, исповедуютхристианство и веками живут с нимибок о бок, соседи-мусульмане(в частности дагестанцы),действительно, часто не различалиэти два совершенно неродственныхнарода. В 1836 году, когда Россияпришла в Закавказье, Николай Iпо настоянию Синода передал удин-христиан в подчинение армянскойцеркви (до этого у них был свойкатоликос) и повелел служитьна армянском. В свою очередь,современные азербайджанскиеисторики все 90-е были озабоченыдоказательствами того, чтоазербайджанцы тоже имеют своютысячелетнюю историю проживанияна этой территории, не хуже, чему армян, и древнейшие народыКавказской Албании — удины,лезгины и т.д. — им в этихисследованиях мешали. Ситуациястала меняться лишь в последниегоды.

В Москве удин немногим более 100человек, почти все они — из Ниджаи соседнего Варташена. В силу своеймалочисленности они не претендуютна заметное место в культурнойжизни столицы: им в лучшем случаеудается устраивать регулярныевстречи соплеменников в одномиз дружественных кафе. Удинскойцеркви в Москве тоже нет.Единственной своей задачей ониполагают сохранение собственнойидентичности, в первую очередьязыка. Именно для этого в прошломгоду была зарегистрированаРегиональная общественнаяорганизация содействияв сохранения удинского языка,культуры, традиции «Община удин»,объединяющая удин Москвыи Подмосковья.

У удин была древняя письменность,но ее восстановление оказалосьнепростой задачей — сейчас удиныпытаются заново составить словарь,азбуку на базе кириллицы,перевести на удинский Библию.Удинскую кухню выделить сложно:блюда, которые они считают своими,в первую очередь хариссу (суп-пюрес курицей), также считают своимиармяне, ассирийцыи азербайджанцы.

59

была другой, не такой большой. Зимойлюди не ездили на машинах — практи -чески все машины стояли под тентами,а в городе ездили только служебные ма -шины и такси. Бывало, машину из-подтента крали, а вместо нее ставили, допу-стим, угнанное такси. По весне хозяиноткрывает, а там такой сюрприз. А сейчасвсе ездят. Первыми начали приезжие,особенно те, которые с юга, — они жепривыкли на машине круглый год. Тутмосквичи тоже проснулись, можно, ока-зывается, и зимой ездить!

Когда я сюда приехал уже насовсем,первые годы было ничего, но потом сталовсе хуже и хуже с пробками этими: ну тыпопробуй добираться на машине каждыйдень на работу два с половиной — тричаса и обратно столько же. Сейчас с удо-вольствием живем на даче. Это Боров-ский район, Калужская область.

Венера КурановаВрач, 55 лет

Мы с Владимиром с детства знали другдруга, в одной деревне жили, наши ро -дители дружили, ходили друг к другув гости. А потом он приехал на летона каникулы из Москвы. А я училасьв Баку на медицинском, а практику отрабатывала в больнице в родной дерев-не — там мой отец был главврачом. Меняотец повсюду сопровождал — и с работы,и на работу, — так что Владимиру при-шлось идти знакомиться ко мне в боль -ницу. Восстановили знакомство потихо-нечку, ну и обручились. Сейчас, конечно,обряд немного изменился, сейчас идутсвататься, после того как молодые ужемежду собой договорились. Но традицияостается — приходят родители и вместепьют. И наши родители так тоже ходили,конечно.

В большом городе то метро раздражает,то пробки. Раньше в 11 часов вечера машиннет, а сейчас и в два ночи, и в три. Дума-ешь — вот куда люди едут? И погода та -кая, солнца не хватает. Мы ведь сюда при-ехали из Ашхабада, где 365 дней в годусолнце. Приехали, дети пошли в школу1 сентября — и такой снег в Москве вы -пал! А мы не подготовлены, у нас в Ашха-баде зимних вещей вообще не было. Нутак — легкие плащи, пальто. Но теперья уже связана с этим городом, это мойгород, хоть я здесь и не родилась.

Юлия КурановаФоторедактор, 34 года

Мне нравится в Москве ритм. Когдауезжаю в отпуск надолго, то очень ско -ро начинаю по нему скучать. Начинаетказаться, что там все слишком медленно.Но важнее всего друзья. Я Москву сталаузнавать и любить, когда познакомиласьсо своей подругой Леной, и мы с ней повыходным стали ходить целыми днямипо городу с фотоаппаратами. Я тогда уго-ворила родителей подарить мне на деньрождения Olympus, такой большой, но безсъемного объектива — а через месяц илидва поехала в Португалию, и у меня егоукрали. Потом я купила Canon. Бросилаработу у папы в фирме — я там два годауправляла рекламным отделом — и ушлав никуда. Полгода искала работу, и в ре -зультате меня взяли фоторедактором —я пришла такая наглая на собеседование,без опыта, и говорю: «Вот мои фотогра-фии, вкус у меня есть, я быстро учусь,возьмите меня на работу». И меня взялив журнал Yachting. Я была счастлива! Люб-лю ездить по Москве ночью, когда нетпробок. Раньше были прогулки, кофейнии фотоаппарат. Сейчас фотоаппарата ста-ло меньше, а посиделок с друзьями в кафе

больше. Одно из лучших мест в Москве —«Гараж», жалко, что из Бахметьевскогогаража они переехали. Дело не тольков выставках, хотя и за одного Роткоя бы их обожала вечно, там было осо -бое пространство. Не знаю, будет ли такв «Шестиграннике», хотя в парке Горь -кого стало хорошо. Я никогда не любилаего, терпеть не могу парки аттракционов,а сейчас он стал приятным, расслабляю-щим, люди красивые вокруг. Но я быне сказала, что хочу прожить в Москвевсю жизнь.

Александр КурановЮрист, 33 года

Я учился в том же институте, где Юля, онтеперь называется Московский гумани-тарный университет. На юридическомфакультете. А с Юдитой, своей женой,познакомился все равно в родной дерев-не. Мы там были летом и однажды шлис папой с очередной свадьбы. И папа го -ворит: «Видишь девушку? Завтра к нейпойдешь беседовать, знакомиться».Я сначала ни в какую, но потом все-таки пошел, чтобы отвязались. Это былов 2000 году, 18 июля. Я не люблю говоритьо таких вещах, это немного личное, но таквышло, что ее образ, ее характер — всесложилось в мозаику. Папа был прав.И мы поженились через год. Вот таки живем уже десять лет вместе.

Своим родным местом я считаю дерев-ню, я все-таки там родился. Но я люблюи старую Москву — сталинские дома, Уни-верситет, высотку на Таганке, Чистыепруды, Камергерский переулок. Так чтогород мне нравится, а вот люди не очень.Наверное, потому что все традиционноприезжали в Москву в поисках заработкаи лучшей жизни, соответственно, оченьмного людей этим озабочены. Идет сераятолпа, все хмурые.

Юдита КурановаЗаместитель финансового директора,

31 год

Я тоже жила в Нидже с родителями, училась на заочном на педагогическомфакультете. А после замужества пере -ехала сюда. Получила второе высшееобразование — на этот раз экономиче-ское. В 2003 году родилась Вика. Теперья работаю наравне со всеми, заместите-лем финансового директора, а с Викойсидит бабушка.

Я к Москве долго привыкала, ну этопонятно: приехала из деревни в боль -шой город. Тяжело было и страшно.Но за десять лет привыкла. Мы раньшеочень много гуляли в городе по выход-ным, но сейчас дела домашние, ребе-нок — так что шесть дней в неделю онав школе, потом уроки с ней делаем.

Виктория Куранова9 лет

Мама с папой разговаривают со мнойна русском и на удинском, но мне удоб -нее говорить на русском — я только домаразговариваю на удинском. Я каждый годезжу в деревню, там все лето провожу.У меня там двоюродные братья. Мыс моим братом Димой играем, он такой —если начнет, то его не остановить! За нимнадо бегать, чтобы он покушал, я вотза ним и бегаю. Мы там еще во дворедеремся. Обычно потом его мама при -ходит и наказывает.

не влияет. А когда мы вместо категорийреальности начинаем оперировать ста -тистическими фикциями, мы сами себяпугаем. Нам говорят: «В Москве полторамиллиона мусульман», и сразу же передглазами возникает образ чего-то угро-жающего, появляется страх, что еще чуть-чуть — и совсем вытеснят нашего брата.Хотя к реальности это не имеет никакогоотношения.— А к тому, как власти города работаютс этническими сообществами, вы как относитесь?— Начиная с Лужкова вся государствен-ная политика сводится к поддержке ли -деров. Бюрократам так удобнее: еслив Москве проживают 120 народов, тодолжно быть 120 лидеров этих народов.Хотя совсем не факт, что эти люди ре -ально кого-то представляют. Во-первых,идет серьезная борьба между выходца -ми с бывшей советской периферии,Закавказья и Средней Азии за то, ктобудет их представлять. У нас в какой-то момент было восемь грузинскихи четы ре армянские организации, каж -дая из которых претендовала на пред -ставительство соответственно всех рос-сийских грузин и армян. Ведь государст-венные гранты и другие финансовыепотоки направляются именно юриди -ческим лицам.

Во-вторых, чаще всего человек, объ-являющий себя, например, главнымармянином России, никак не влияетна жизнь реальных гастарбайтеровиз Армении, которые приехали сюда5–7 лет назад и вкалывают по 12 часовв сутки. Армянин, живущий в Москвев третьем поколении, дочка которогоиграет на скрипке в Большом театре, имеет очень мало общего с армяни -ном, который прибыл из глубинки и работает водителем маршрутки, каменщиком на стройке, ремонти -рует обувь или строит гаражи. Про -блемы последнего «этническому ли де-ру» чужды, он его себе вообще не очень-то представляет.— Главная общественная претензия к миг-рантам — их нежелание интегрироватьсяв местную культуру. Стали появляться дажепопытки утвердить некую общегородскуюидентичность на законодательном уров-не — сочинить «Кодекс москвича» и за -ставить всех приезжих ему следовать.Это может хоть как-то сработать?— Это очередной бюрократический симу-лякр. Поведение и внешний вид мигран-тов — не проблема культуры, а социаль-ная проблема. Таджики в Москве не со -ответствуют дресс-коду, плохо знаютрусский язык и замыкаются в своем кругуне потому, что во что бы то ни стало хотятудержать свою культурную идентичность.Причины более прозаические — сверх-эксплуатация этих людей, блокирование

легального трудоустройства и дискри -минация — в оплате труда прежде всего.В неразрешении этих проблем заинтере-сован большой бизнес и часть чиновни-ков, для которых гастарбайтеры являютсяисточником сверхприбылей.

В этой ситуации сколько кодексов нипиши, у мигранта нет ни физических,ни моральных возможностей изменить -ся. Если он работает с утра до ночи безвыходных, живет в вагончике или в полу-подвальном помещении с еще полсотнейтаких же, как он, есть ли у него возмож-ность адаптироваться в том смысле, кото-рый все в это слово вкладывают? Он ведетсебя так не потому, что приехал в Москвупестовать свою идентичность или качатькультурные права, он просто поставленв такие условия. Человек, который рабо-тает 80 часов в неделю без выходных, —ему не до культуры. Он как машина.

Но совсем неинтегрированных мигран-тов не бывает. Интеграция — это преждевсего включение в социально-экономиче-скую жизнь. Так он сразу после приездакуда-то да интегрируется. Даже те кита-янки, которые делают соус для китайскихресторанов где-нибудь в подвале возлеметро «Сокол», тоже по-своему интегри-рованы. Для них даже ежедневные газетыиздаются на китайском языке.

Вопрос не в том, хотят они или не хотятинтегрироваться, а — могут или не могут.И что делается для того, чтобы могли. По -тому что большинство-то, конечно, хочет.Иначе зачем им сюда приезжать? Наладитьсвою жизнь, дать шанс своим детям —вот главный мотив у 99,9% приезжаю-щих. Мы не берем преступные элементы,их сотая доля процента, это совершенноособая группа.

И еще один момент: когда чиновникиговорят, что корень зла — в нежеланииприехавших «соблюдать наши тради-ции», хочется спросить, а какие, собст-венно, традиции имеются в виду? У рус-ских есть традиция, например, неумерен-ного пития крепкого алкоголя. Мы точнохотим, чтобы приехавшие эту традициюусвоили? Может, пусть лучше останутсянепьющими мусульманами?— Что такое этнический конфликт с социо-логической точки зрения?— Везде, где взаимодействуют люди, естьтрения. Более того, если человек сталки-60

P.S.БГ поговорил о диаспорах, миграции и национальном вопросе

с учеными, исследующими жизнь этнических групп в столице, —директором Центра изучения проблем гражданства и идентичности

Владимиром Малаховым и ведущим научным сотрудникомлаборатории геополитических исследований Института

географии РАН Ольгой Вендиной

Владимир Малахов:«Неинтегрированныхмигрантов не бывает»

— Мигранты для Москвы — это угрозаили ресурс?— Конечно, прежде всего ресурс. Естьтакое выражение — капитал разнообра-зия. Чем динамичней развивается город,тем больше разнообразия. И его не надобояться! Москва — уникальный город, онавходит в рейтинг мировых городов, кото-рых на планете всего 40. На протяжениипоследних 120 лет город ежегодно получа-ет 100 тысяч человек нового населенияза счет миграции — за исключениемпериодов, которые приходятся на ре -волюцию, Гражданскую и Великую Оте -чественную войны. Приезжали прежде всего люди из других регионов России,плюс — выходцы из других советских республик, а ныне новых независимыхгосударств. Сегодня большинство нашихиммигрантов — граждане именно этихгосударств. И есть огромная разницамежду выходцем из Азербайджана, при-ехавшим в Москву, и выходцем из Вьет -нама — в Париже или выходцем из Тур-ции — во Франкфурте-на-Майне. По -этому мне непонятна одержимость,с которой у нас рассуждают об «ино -культурности», «культурном противо -стоянии» и прочем. Если говоритьо социокультурном взаимодействии,то скорее это взаимодействие людей,

а не «этносов». Тот факт, что по переписи2010 года 91% москвичей назвали себярусскими, меня очень радует. Она пока-зывает, что люди, к каким бы этническимгруппам они ни принадлежали, мыслятсебя как часть одного и того же социо-культурного большинства, точнее —социокультурного мейнстрима.— Насколько вообще можно доверять статистическим данным о националь -ном составе населения Москвы?— Во-первых, если сравнить цифры экс-пертов и цифры лидеров национальныхобщин, получится разброс в сотни раз.Лидеры общин говорят иногда о безум -ных количествах — например, о прожи -вании в Москве более миллиона татар.Понятно, что чем больше цифра, темвыше их статус. Во-вторых, есть прин -ципиальная разница между статистиче-скими фикциями и реальными единица -ми социального действия. Вот пример:60–70% всех россиян утверждают, чтоони православные. Это значит, что в соц -опросе напротив графы «Вероисповеда-ние» они ставят галочку «Православные».При этом на исповедь из них регулярноходит 1,5–3%. С мусульманами картиначуть иная, но в целом схожая: порядкадвух третей населения «исламского про-исхождения» в мечеть вообще не ходят.И совершенно неважно, считают ли онисебя мусульманами или православны- ми, на социальное взаимодействие это

«ВСЕ ЭТИПОРОКИ —И ПРАВОВОЙНИГИЛИЗМ,И ХАМСТВО —НЕ МИГРАНТЫС СОБОЙПРИВЕЗЛИ»

61

вается с хамством, и тот, кто ему нахамил,от него этнически (фенотипически) отли-чается, болезненность реакции удваива-ется — это естественное психологическоеявление. Но сами по себе этнические раз-личия не источник проблем. Они лишьнакладываются на уже существующиесоциальные проблемы.

Это иллюзия — думать, что все делов «этничности», и верить, что если бысреди нас не было «этнически чуждых»мигрантов, то все бы уважали закон,не грубили друг другу, уважали право-охранительные органы. Все эти пороки —и правовой нигилизм, и хамство — не ми -гранты с собой привезли. Можно сказатьсильнее: какая-то часть приезжих с Кав-каза как раз адаптировалась к тому спосо-бу поведения, который здесь господству-ет. Повышенная агрессивность, неуважениек окружающим — мигранты копируют этипаттерны поведения. Они начинают вестисебя так, как здесь принято, у себя домаони так себя не ведут. Это тоже адапта-ция, как ни парадоксально.— Но этническая преступность все-такисуществует?— Любая организованная преступнаягруппировка основана на принципе до -верия, а не на принципе этничности. Де -ло не в том, что члены банды из однойэтнической группы, а в том, что они, ска-жем, в одной тюрьме сидели и по этойпричи не друг другу доверяют. К тому желюбая ОПГ формируется по географиче-скому принципу — воркутинские, там -бовские, солнцевские, бакинские. И сре -ди бакинских совсем не все оказыва -ются этническими азербайджанцами.Среди авторитетов местных преступ -ных сообществ очень много грузинскихфамилий, разве они импортировалив Россию грузинскую преступность?А сколько, извините, русских ментовс ними сотрудничает?— То есть получается, что межэтническойнапряженности вообще нет? А событияна Манежке — это что было?— Я не считаю, что это этническое про -тивостояние. Это социальный протест,выраженный в этнических терминах.В основе протеста вовсе не этническаяненависть, а невозможность терпеть пра-вовой беспредел. Просто люди осмыс-ляют эту ситуацию в этнических катего-риях. Кто будет спорить, что Егора Сви -ридова жалко или что тот следователь,который выпустил убийцу из-под стражи,заслуживает наказания? Но почему-тоПутин поехал на кладбище с фанатами,а не занялся вопросом о продажных мен-тах. Все знают, что бандиты с Кавказамогут купить любое ментовское отде -ление с потрохами. Так разве не здеськорень проблемы? Но говорят почему-то о культуре и об этносе. Обычный чело-век не задумывается глубоко, он видит то,что на поверхности: есть хорошие рус-ские парни и плохие нерусские парни.Это перекодирование социальных про-блем в этнические, которое способствуетфашизации общества. То же самое про-исходило с лондонскими беспорядками:медиа преподносили их как расовые, хотясреди бунтовщиков было полно белых.В том числе девушек из среднего класса,которые забегали в магазинчики стащитькакой-нибудь айпэд последней версии.А источник проблемы в том, что естьбольшая часть населения, прежде всегомолодого, которая чувствует себя исклю-ченными из общества. И примерно разв 5–7 лет случается бунт. Государ ство пред -почитает все это подавлять и говорить,что «понаехавшие» не умеют себя вестив соответствии с нормами западнойцивилизации. Это проще, чем лечитьзастарелые социальные болезни.

— В чем специфика проявления этнично-сти в большом городе? Дагестанец в Моск-ве и в Махачкале — это ведь не однои тоже?— Конечно, нет. Социологи это еще назы-вают «символической этничностью»: аль-бом с фотографиями, который раз в пол-года достается с полки по поводу приездагостей, особые блюда по праздникам, воз-можно, детали дресс-кода. Да и это необя-зательно: скажем, итальянцы в Америкевнешне ничем не отличаются от осталь-ных, что не мешает им чувствовать себяитальянцами. А вот в Германии, я заме-тил, турок легко отличить от обычныхнемецких обывателей: у них брюки всегдаслегка приспущены, как шаровары. Нуи ездят они обязательно на подержанных«мерседесах».

В Москве сегодня — так же как в Лондо-не или в Нью-Йорке — происходит марке-тизация этничности. Например, появи-лась такая вещь, как халяльные рестора-ны. Совсем не во всех этих ресторанахмясо действительно халяльное, нет алко -голя и нельзя курить. Если присмотреть -ся, окажется, что и покурить можно,и выпить найдется, и мясо непонятнокакое. Но сам факт, что они себя пози-ционируют как халяльные, означает,что на рынке есть сегмент потребителейтакого рода ресторанов.— Означает ли это, что в Москве скоромогут появиться этнические кварталы?— Эти кварталы возникают не потому,что мигранты хотят их создать, а потому,что в городе в некоторых кварталах жильеболее ветхое и потому дешевое. Под Па -рижем есть такой городок Рубо: в первыедесятилетия после войны там не былоэлектричества, канализации, жильевообще ничего не стоило, и там сталиселиться рабочие — местные плюс миг-ранты из Португалии, Испании, Италиии Алжира. Со временем доля мигрантовувеличивалась, поскольку местные тудане шли. А бизнесу было удобно такимобразом эксплуатировать дешевую рабо -чую силу — не то что мигранты специ-ально селились вместе, чтобы сохра -нить свою культурную идентичность.Они ехали в другую страну вовсе не дляэтого, а чтобы улучшить свои жизненные шансы.

В России сейчас появилась новая стра-шилка о появлении Чайна-таунов: то подПитером будут строить, то в Москве обе-щают. Я был во многих Чайна-таунах —и в Лондоне, и в Париже, и в Нью-Йорке.И это замечательные места! В Нью-Йоркеэто четыре квадратных километра, гдеот тебя хотят только одного: чтобы тыпоел в ресторане, сделал массаж и под-стригся. Тебе предлагают сервис и гово-рят «See you tomorrow!» Все, большеничего не хотят.

Но в реальности появление в Москвеэтнических кварталов маловероятно,потому что у нас другая структура жи -лищного фонда. В отличие от западныхгородов у нас пресловутые престижныедома строятся в непрестижных кварталах,поэтому возникает мешанина социаль-ных страт. Так что этническая сегрегацияМоскве не грозит.

Ольга Вендина:«Национальность теперь

как марка обуви»— По переписи 2010 года доля русскихв Москве превышает 90%. Что это значит?— Это значит, что эти люди прежде всегосчитают себя россиянами, а националь-ность, этническую самоидентификациювыбирают как марку обуви. Люди многолет живут в России, их дети учатся в рос-сийских школах, поэтому они, не переста-вая идентифицировать себя со своей

Но так называемых этнических рай-онов в Москве нет. Нет ни одного района,где какая-либо иноэтничная (нерусская)группа составляла хотя бы 25% населе-ния. В целом в Москве доля этническихгрупп не превышает 20% — хотя у наси принято говорить, что «их» много.Наше восприятие таково в результатевысокой скорости происходящих про -цессов, а не высокой числен ности этни -ческих групп. Изменения происходятбыстро и касаются тех сфер деятельнос -ти, с которыми мы постоянно сталкива-емся: торговля, коммунальное хозяйство,строительство, поэтому у нас возникаетощущение, что мигранты все заполонили.— А существует у этнических сообществв Москве какая-то специализация на рынке труда?— Конечно, есть трудовые ниши. В строи-тельстве много узбеков и таджиков, двор-ники — киргизы, в автосервисах — многоармян и азербайджанцев.— А с этнической преступностью что?— Социолог Михаил Денисенко анализи-ровал вклад этнической преступностив общую картину совершаемых преступ-лений: оказалось, что доля преступныхгрупп в этническом сообществе в 10 разменьше, чем в принимающем обществе.Этнические мигранты более законопо-слушны, чем местные жители. Конечно,в Москве есть этническая преступность,и смешно это отрицать, но не она делаетжизнь Москвы криминальной. Среди рус-ских москвичей довольно велика долятяжких преступлений, а среди нерусскихмосквичей — мошенничества, хулиган-ства и грабежа. К тому же мигрантоввыталкивает в теневую сферу экономи -ки неопределенность их статуса. И то,что в Москве большинство преступле -ний совершают приезжие, не означает,что это этнические мигранты, частоэто приезжие из Московской области,из регионов.— Проблема с «понаехавшими» в той илииной степени есть в любом большом горо-де, но, кажется, именно в Москве обществосовсем не готово даже начать о ней разго-варивать.— Cостав населения такой имперскойстолицы, как Москва, должен быть космо-политичным по определению. То, что дол-гие годы миграции сдерживались и име-ли в основном характер организованногозавоза рабочей силы, ко нечно, повлиялона этнический состав населения города —он оказался законсервиро ванным. Сей -час барьеры исчезли, но к закрытостимы уже привыкли, поэтому рост этниче-ского разнообразия воспринимаем такнегативно.

Есть еще другая причина — социальная.Жители большого города тяготеют к сег-регации. Мы хотим, чтобы наши дети учи-лись в определенной школе, чтобы мыжили в достаточно однородной социаль-ной среде, мы всего боимся, потому чтоогромный город очень агрессивен, и хо -тим от всего отгородиться. И мы ожида-ем, что наш сосед будет вести себя так же,как мы. Это дает ощущение контроля надситуацией. Но если мы не уверены в сосе-де, то это ощущение теряется, и посколь - ку сами мы этот контроль обеспечитьне можем, то требуем этого от власти.Ужесточить любыми способами, дажеесли это противоречит нашим экономи-ческим интересам.

К слову сказать, современное положе-ние России напоминает то, в которомв свое время оказалась Австро-Венгрия,

тоже материковая империя, не имеющаязаморских колоний. Если вы сегодняпройдетесь по Вене в выходной день, выне увидите венцев — вы увидите всю быв-шую империю: сербов, словенцев. Есливы пройдете по Москве в выходной день,вы тоже увидите всю Среднюю Азию, весьКавказ. У этих людей нет своей дачи, онипроводят время в парках. Это очень инте-ресный феномен. Мы, коренные жители,не удовлетворены социальной инфра-структурой: для нас школы плохие, паркинеухоженные, учителя негодные, врачии больницы низкого уровня — и мы стре-мимся переориентироваться на какие-то специальные школы, больницы. А вотмигранты в высшей степени удовлетворе-ны социальной инфраструктурой: дляних счастье оказаться в этой школе,в этой больнице, провести время в этомзамечательном парке. Они активноиспользуют публичные пространства,которые играют роль важнейшего меха-низма интеграции.

62

этнической группой, и начинаютассоциировать себя с большинством. Легче всего переключают свою идентич-ность белорусы и украинцы, но это харак-терно для всех народов. Интересно, чтос момента переписи 2002 года это про-исходит все чаще. Видимо, нагнетаниемежэтнических страхов сыграло своюроль.— То есть перепись не дает адекватныхданных о населении? А есть ли способыпонять, кто живет хотя бы в Москве?— Все хотят получить этническую кар -ту Москвы, но, к сожалению, никакихдостоверных данных для нее нет. В дан-ных переписи много фальсификаций,а на уровне обыденного сознания чис -ленность этнических групп немыслимопреувеличивается. Социолог МихаилАлексеев провел исследование, которое показало, что численность этническихгрупп, вызывающих наибольшие страхи,преувеличивается примерно в 50–70 раз.Количество китайцев преувеличиваетсяв 200 раз. Когда-то я собирала данныепо загсам — это были наиболее объек -тивные данные, но сейчас и этот способне работает, потому что в регистрацион-ных документах указывается только граж-данство. Но выходец из Азербайджанаможет быть армянином, евреем, рус-ским — кем угодно.— Как менялся национальный состав мигрантов в последние годы?— Вплоть до конца 90-х основной при-рост населения Москвы все-таки состав-ляли русские, приезжавшие и из России,и из бывших советских республик. Пос -ле Спитакского землетря сения и началакарабахского конфликта в Москве появи-лись армянские беженцы. В миграцион-ной волне 90-х было много грузин и азер-байджанцев, но этот поток исчерпалсяуже к середине 2000–х. Затем поднялась

вторая волна миграций из СреднейАзии: многие люди были просто вы -толкнуты экономикой. Какая-то частьиз них направилась в Турцию и Иран,но многим было проще ехать в сторо -ну России. Одновременно усилиласьвнутрироссийская миграция, прежде всего из республик Северного Кавказа,которые испытывали такие же проблемы,как Средняя Азия.— Как меняется городское пространствов связи с увеличением потока мигрантов?— Раньше московское пространствобыло, образно выражаясь, глыбистое —были крупные районы, которые можнобыло назвать рабочими, интеллигентски-ми, цековскими. А сейчас оно стало болеедробным — категории престижности и не -престижности в Москве вообще постепен-но размываются. Элитные дома стали по -являться в непрестижных раньше рай-онах, а где-нибудь недалеко от проспектаМира можно встретить самое неожидан-ное соседство: там есть пара домов, кото-рые раньше были общежитиями, сейчасих выкупили, и там живут китайцы, а ря -дом — дома УПДК, где живут дипломаты.Эта фрагментация пространства особен-но видна около крупных рынков, где дей-ствительно очень пестрый этническийсостав населения.

Расселение этнических групп в совет-ской Москве было более компактным.Интеллигенция жила на Юго-Западе, онапо определению была многонациональ-ной. Рабочие районы были более русски-ми. Татары тоже в основном жили в рабо-чих районах. Сегодня география услож-нилась. Все зависит от того, как людиотносятся к статусу. Например, для само-определения грузин и армян статус оченьважная вещь, они селятся в престижныхместах. А азербайджанцы не придают это-му особого значения.

«ЧИСЛЕННОСТЬЭТНИЧЕСКИХГРУПП, ВЫЗЫ-ВАЮЩИХ НАИБОЛЬШИЕСТРАХИ, ПРЕУВЕЛИ-ЧИВАЕТСЯВ 50–70 РАЗ.КОЛИЧЕСТВОКИТАЙЦЕВПРЕУВЕЛИ -ЧИВАЕТСЯВ 200 РАЗ»

Рекл

ама

Вы можетеоформитьподпискуна журнал

«Большой город»для себя или

в подарок

.

Стоимостьуслуги:12 номеров –700 р.,24 номера –1 400 р.

Заполнитезаявку

на сайте bg.ruи оплатите

подпискув любом

банке

Если выхотитепродлитьуже оформленнуюна ваше имяподписку, мыпредоставим вам скидку10%