Геннадий Аминов

ФИЗИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЛЮБВИ

www.farsage.ru

1. Мы с этой дамой, во всех отношениях славной, Будто магниты сошлись, напряженные дико,Быстро сомкнулись, заряды сложив разнополы-… Нет, – разнополюсные, если речь о зарядах.Были, конечно, неровны поверхности наши:Несимметрично бугры на телах размещались,Тем удивительней промысел мамы-природы,Что так удачно вписались изъяны друг в друга.Преувеличивать я не хочу и не буду:Молний сверканьями не был союз наш украшен,Но, электрической тягой пронзенным незримо, Не удалось нам избегнуть искристых разрядов.Мы содрогались, взаимно вникая в структуры,Атомы наши, диффузно срываясь, пищали,Интерференций, дисперсий, дифракций процессыХаос являли как сладкий и высший порядок.Синхронизации разностремительных вихрейМы посвятили немало приятных усилий,Все же в итоге придя к лучезарному всплеску,К ласковой, тихой пульсации в ритме Вселенной.

Мы с этой дамой, во всех отношениях славной,Как-то… разлиплись, увы,.. размагнитились, что ли…Но ведь магнитных полей, полюсов, притяжений,Так же как бурь, никогда и никто не отменит.

2.Как-то с девицей, похожей на радиоволны, – Нет, ну не внешне, конечно, а так… колыханьем,Тем, что у волн незаметно, а в ней так маняще, – Как-то мы с ней увлеклись изученьем вибраций.«Что есть волна, доносящая крики эфира?»«Как в пустоте возникают волненья и страсти?»«Если она сверху вниз, снизу вверх и обратно,То отчего это все обращается в звуки?»Полного перечня наших совместных вопросовНе привести – их десятки нам души сжигали.Вот почему мы решили их брать за живое,Сразу касаться на практике, чтоб ощущалось.Волны ее меж ладоней своих обозначив,Принялся следовать я их плавнейшим изгибам, Одновременно вибрацией разнообразяВ целом такой монотонный набор упражнений.Здесь и случилось то таинство перерожденьяСкучной энергии – из механичной в живую:Все, что лишь лежа сопело, забилось, запело,Криком восторга смутив самое мирозданье!

Так что, теперь я уверен – все волны живые,И не случайно они все на свете пронзают,Будь то эфир, или космос, иль тело подруги.(Кстати, ей нравится в том вновь и вновь убеждаться.)

3.

Бывает, к самому себе я пристаю с расспросом:Да полно, было ли все то, о чем воспоминанья нынеЩекочут самолюбие твое и пробуждают силы организма,Приличнее которым быть атрибутом брачных лож?

К примеру, помнишь ту красотку у фонтана?Ну ту, что преднамеренно под брызги подставляясь,Одеждой мокрой так пленительно облипла,Что не могла не спровоцировать тебя,На том же месте, в тот же миг,На акт любви молниеносный, – Пусть не одобренный гуляющей толпой,А также недооцененный суровейшим наперсником порядка,Который разглядел в порыве вашем обоюдномЛишь вызов общепринятой морали,А не служенье высшим идеалам страсти, – Но все же столь стремительный и сладкий акт!А тот мужлан! Как возмутительно он вас тогда прервал,Под улюлюканье беснующихся хамов,Когда уже вы с ней, исподнее ослабив,Почти слились с гармонией Вселенной…Как резок был тот спуск – с небес на землю,Под тиранию пошлых мыслей, мерзких фраз,Бессмысленных вопросов типа «Имя? Точный адрес?А было ли желанье? А согласье?»Неужто же не видно всякой твари,Хоть мало-мальски склонной к рефлексии,Что мы на тот момент и были сутьюСогласного желания, сиречь основой мира?!И брать за это штраф!? За то, что мы всему основа?!(Ну, может, не всему… но мирному процессу – точно.)Да как же поднялась рука того, кто властью был поставленКак раз такие вот процессы охранятьИ пестовать блюстительно и яро!А уж касательно того, что кто-то пьян!..Так это вовсе бессердечный вызовБогам Олимпа, вкупе и отдельным,Безоговорочно и прямо завещавшим:«Без Бахуса Венера зябнет, братцы!»

Так вот, про то себя сегодня вопрошая,В сомнение беря реальность тех волнений,Я вдруг бросаю взгляд на подоконник И, разглядев муслявую квитанцию о штрафе,С душевным содроганьем, но не без сладкого томленьяУбеждаюсь – было!(Вот так физические вещи собою доказательство являютСуществованья высших идеалов страсти!)

4. У ней, у той подруги, все сильно выпирало:Не только грудь и сзади, но и потребность жить – Не просто как-то серо, но чтоб все восхищалисьИ предлагали дружбу и нечто вслед за ней.И я не мог – как физик – остаться равнодушнымК гиперболам желаний, зашкаливавшим в ней.Мне было интересно создать совместный графикИ высчитать сходимость волнистых амплитуд.Приняв за аксиому зависимость успехаОт счастья в пересчете на чистый алкоголь,Я предложил наш вектор от водки с пивом строить,Чтоб в верность результата игривость подпустить.Она не возражала, лишь сделав оговорку,Что за константу латекс привыкла почитать.На том и порешили и, взявшись за расчеты,Мы дружно приложились к осям координат.И началась потеха: скакал как белка график,То высоко взлетая, то ласково скользя.Но, видно, где-то вкралась ошибочка в расчеты,Быть может фактор «пиво» недооценен был, – А только ранним утром, когда я мелко трясся,Томимый всякой жаждой (духовной в том числе),И силился припомнить, в чертах хотя бы общих,Чем кончились потуги, и вышло ли вобще,То вдруг сильней затрясся, когда увидел резкоСподвижницу в черченьи графических задач.И так я долго трясся, что вычурность зигзагов,Настроенных спонтанно, ушла на третий план.На первом же возникла щемящая догадка,Что был бы прозорливей, если б поменьше пил.А также осенило, что если неразборчив,Не спишешь все на пошлый научный интерес.

5.Любой мало-мальски натужный ученый,Реакций цепных теребя алгоритмы,Их срыв бесконтрольный предвидит с опаской,С изрядным испугом, но все же – с надеждой.Вот так же и я, эту даму заметивИ теоретически чуя опасность,Не смог побороть авантюрных стремленийС ней вместе с катушек рутинных сорваться.Стараясь блюсти чистоту изысканий,Мы белым устлали рабочую область,И враз приступили к практической части,А если научно, то – заотношались.С программой грядущего экспериментаЕе ознакомив весьма схематично(Чтоб не провоцировать псевдореакций),Я атомы стал разгонять до предела.И в тысячный раз (или в тысячепервый?)Процессы, что шли нарастая, но плавно,Внезапно как будто с цепей посрывались!(Недаром их все же цепными прозвали.)Нас так разметало! расплющило! сжало!Такие энергии рвались наружу,Что я перестал быть сторонне-бесстрастнымИ с нею на пару структурно распался!И там, в этих кущах нейтронов кипящих,Расщепленных и бесноватых протонов,Мятущихся ядер и анти-частичек Я понял: цепные реакции – сила!

А дамочка та (внешне, к слову, – тихоня)К цепному всему так теперь пристрастилась,Что лишь намекну, будто я ускоритель, – Готова все атомы мне предоставить.

ЯДРИ ЕЁВсяка минута не есть прожитая напрасно,Ежели в ней узнаванию место сыскалось.Штук заковыристых, тайных, к поведанью требныхВ жизни богато рассыпано – знай умиляйся.

Все же одна превосходит – в моем разуменьи – Прочая милости матушки нашей Природы:Пуще намазанной медом малины люблю яДевы ядреной познать сокровенность благую.

В пору цветенья – которых, сказать будет к слову,Ладная дева к трем сотням за год набирает(Где уж там ягодам с их одиночным созревом) – В пору цветенья девица – само сладострастье!

Как она глянет! да плечиком как заповодит!Бровкой сыграет! да изнутря вся заволнится!Так и растаял бы: вот тебе, лебедь, озёрко – Хошь проскользи, хошь ныряй, хошь крылами похлопай.

Э, да чего там хитрить, сослагать наклоненья!Так я и таял пред ними, и таю, и буду,Ибо не ведаю боле манящей услады,Чем обымать необъятное непреходимо!

Спросите вы, почему же оно необъятно?Да потому, что познанью – ни дна, ни покрышки:Сколь бы ни были мотивы пичужьи знакомы,Ежли милы они сердцу – всегда будут внове.

Как защебечет-зальется такая вот птичка,Как ее глазки закатятся неподконтрольно,Так и покажется: жизнь – это лишь напускное, – Вот она сущность, бессмертной души отголосок!

Так что не знаю, чего пифагоры снискали,Катетом строгим весь мир подравняв по линейке,Я же познаний конечных иметь не желаю,Только б ядреные девы не переводились.

***Ты видела, лукавая, мой вожделенный взгляд,Скользивший по твоим шикарным формам, Чуть вспыхнула, довольная, не говоря «нельзя»Ни взором, ни движеньем ложно-скромным.

И мы с тобой затеяли безмолвный диалогО судьбах всех красивых женщин мира;Ты телом говорила, мой был попроще слог:Вопрос в глазах и в восхищеньи лира.

Ты брови плавно выгнула, тем самым вопросив,Встречал ли я тебе красою равных.«Красива ты, прелестница, твой каждый миг красив,Ты бриллиант среди красот бескрайних!»

Ты чуть качнула грудями: «Не правда ли, скажи,Я пробуждаю грешные желанья?»«О, плотский дух вселяешь ты в желаний миражи!Ты – утоленья жажды обещанье!»

Ладонь твоя погладила границу живота:«А видно ли во мне любви томленье?»«Его не просто видно, – это стихия та, Что все вокруг подвергнет затопленью!»

И в нетерпеньи дрогнули упреки меж ресниц:«Так отчего ж стоишь ты истуканом? Зачем не домогаешься? не упадаешь ниц?Не тянешься дрожащими руками?»

«Тянусь, моя утопия, отчаянно тянусь!Среди иллюзий цели нет блаженней!Но… в слово облаченное желание – есть грусть,Без слов же ты не можешь, к сожаленью».

«Но разве трудно выдумать красивые слова,Чтоб это наваждение продлилось?» Ну вот я их и выдумал… Да только ты самаМне не нужна теперь – любовь пролилась…

***Мой член давно соскучился По всем твоим губам,Лежать не хочет кучею,Разросся по трусам.Свернусь ли я калачиком – Он тычет мне в живот;Пристукну его пальчиком – Он юркнет между ног.И трется там в истерике,Горячий и сырой,То всхлипывает, бедненький,То весь звенит струной.Он помнит все извилины,Снаружи и внутри,Все мягкости, все линии,Все влажности твои:Как теплым обволакивал Податливый роток,Как щекотал твой лаковыйПрохладный коготок;Как тяжести упругиеЛовили в сладкий пленИ бился среди круглогоНе очень круглый член;Как он скользил по вогнутымИ выгнутым частям,Сосцы тугие трогая,Подмышками гостя;Как наконец поглаживалРасплавленную плотьИ!… поглощенный лавоюСрывался на галоп!Как весь объятый пламенемВрубался дальше, вглубь,Чтоб вновь постигнуть главную,Единственную суть!

Ах, как же он соскучился.Торча среди ночей,По огненной упругости.По влажности твоей!