2010 2радуга

«Чадо! прощаются тебе грехи твои» Мк 2, 5:

Таинство Примирения

Перед зеркаломЛитургия Таинства Примирения Зачем нам нужны посредники

Хосе М. Вегас CMF Вступительное слово

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ Хосе М. Вегас CMFКто может прощать грехи, кроме одного Бога?

Войцех Суровка ОРПеред зеркалом. О сущности Таинства Покаяния и Примирения

Свящ. Александр КоробцовОчерк истории Таинства Покаяния

Свящ. Кирилл МироновПокаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…

У ИСТОКА Свящ. Пьер ДюмуленМилосердие Божие

Иоанн ЗлатоустО покаянии и молитве

Доброцветов П.К.Святые Отцы о Таинстве Покаяния

Проспери Паоло FSCBПримирение, или «Второепокаяние» в опыте Церкви первых веков

1

2

9

15

20

24

28

34

42

Издание осуществлено при содействии LUCI SULL EST

и RENOVABIS.

46

51

54

56

60

64

66

69

74

80

ЛИТУРГИЯ

Симон Ноэль OSBЛитургия Таинства Примирения

Кристиан Салензон Бог действует первым

МАСТЕРСКАЯ Светлана Черняева О психологии раскаяния и прощения

Мирослав Фориш SVDЧетыре шага к примирению

Митрополит Сурожский Антоний (Блум)О покаянии

Франсуа Еве SJ Бог каждому дарует способность к примирению

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ… Эдуард Шатов ААБлагодать исцеления

Свящ. Сергей НиколенкоПастырский диалог в Таинстве Примирения

Алехандро Карбахо CMFЗачем нам нужны посредники

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ

Щербакова МаргаритаО фильме «Странник»

в номере:

«От имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2Кор 5, 20)

Почему Бог отверг Самуила и принял Давида? Разве Давид не совершил такие же крупные преступления, как и Самуил? Да, это может быть и так, но в то время как Самуил не призна-

вал свои грехи (см. 1Цар 15, 20) или искал им оправдание (см. 1Царств 15, 24), Давид признавал их со смиренным сердцем (см. 2Цар 12, 13; 24, 10). Хотя мы должны согласиться с тем, что грех не является чем-то совсем неизбежным, ведь это зависит от человеческой свободы, все-таки прак-тически невозможно себе представить, чтобы конкретный человек жил абсолютно свободным от всех грехов. Личные недостатки, невежество, конфликт между возможностями и потребностями, окружающие обсто-ятельства, иногда также злая воля – существует множество причин, объясняющих, почему даже «семь раз упадет праведник» (Притч 24, 16). Но в Библии и, однозначно, в Новом Завете, практически никогда не упоми-нается грех без одновременного обращения к Божиему прощению и прими-рению. Поэтому самое главное в тайне греха – это ярко выраженная воля Бога к примирению и готовность человека принимать его, прежде всего смиренно и мужественно признавая свою вину. Да, может быть, что «семь раз упадет праведник», но встанет. И это как раз главное: первый шаг к совершенству, которое не состоит прежде всего в том, чтобы быть абсолютно безупречным, но в том, чтобы «быть милосердным, как мило-серд наш Отец небесный» (Лк 6, 36). Милосердие, проявляемое Господом по отношению к нам, – это основная причина того, что мы должны быть милосердны по отношению к другим.

Таинство Примирения играет главнейшую роль в процессе следования за Христом и отождествления с Ним. Это не чисто юридический акт искупления, но богословское переживание действия благодати Божией в нас. Именно здесь, в реальности греха и примирения, и особенно через таинственное действие Христа в Церкви, можно на себе испытать, как Бог умеет вытащить добро даже из зла. Поэтому чрезвычайно важно от-вергнуть возражения, которые в наше время и от имени неверно понят-ной самостоятельности возникают по поводу Таинства Примирения. Вот что говорит нам по этому поводу великий св. Августин (который так много знал о грехе и примирении): «Человек не может, будучи во пло-ти, избежать всех грехов, по крайней мере – грехов легких. Но эти грехи, которые мы называем легкими, не полагай их безобидными: если ты на-ходишь их безобидными, взвешивая их, содрогнись, их подсчитывая. Мно-жество легких предметов составляет большой вес; множество капель наполняет реку; множество зерен составляет груду. Какова тогда наша надежда? Прежде всего, исповедь» (см. ККЦ 1863).

Хосе М. Вегас CMF

2

1 Чем не является прощение

Чтобы верно судить о проще-нии, нужно как минимум вы-яснить, в чем оно состоит (и, соответственно, в чем не со-

стоит), какие условия для него необхо-димы, его предмет, его подлинную суть, а также, что мы действительно можем простить и что находится вне досяга-емости нашей способности прощать.

Начнем с того, чем, если быть точ-ным, не является прощение1. Суще-ствуют явления, с которыми можно спутать прощение или даже заме-нить его ими, на самом деле проще-нием не являющиеся. Психологичес-кое преодоление негативных чувств, вызванных обидой (например, раз-дражение, гнев), или равнодушие к чужому поведению (его игнорирова-ние) истинным прощением не явля-ются потому, что отсутствует даже позиция относительно негативных поступков другого человека.

Другая форма реакции на совершен-ное другим зло состоит в «помилова-нии», то есть в оправдании или даже

одобрении действия, которое, тем не менее, заслуживает нравственного осуждения. Здесь присутствует пози-ция по отношению к злу (действие в принципе заслуживало осуждения), но по разным мотивам все заканчивает-ся оправданием и «помилованием»2.

Так что прощать не означает просто игнорировать зло, забывать о нем (ос-тавлять все как есть, т.к. время лечит, а зло теряет силу), оправдывать его и т.д. Прощение является реальной формой оздоровления, исправления и преодоления совершенного зла.

Прощение также не состоит в «амнистии» (в смысле «изъятия из действия закона») или в отмене за-служенной кары за совершенное зло, так как прощать может только тот, кто испытал на себе негативные действия со стороны обидчика или их последствия. Прощение может быть получено независимо от того, предусмотрены ли за этот поступок юридические санкции (можно про-стить друга, сыгравшего со мной злую шутку); преступник может про-

О прощении (его суть и условия)

Кто может прощать грехи,

кроме одного Бога?

Хосе М. Вегас CMF

1 См. для всего этого раздела: Mariano Crespo El perdón, una investigación filosófica, Encuentro, Madrid, 2004.2 Причина этого может состоять в дружбе с обидчиком или в любви к нему, в страхе, лени, в от-сутствии нравственной чувствительности и так далее.

3

сить прощения за совершенное зло и быть прощенным его жертвой, но, несмотря на это, останется отбывать свой срок заключения. В данном слу-чае преступник просит прощения не для того, чтобы выйти на свободу, но потому, что признает объективное зло, совершенное им3. Все это за-трагивает один трудный аспект про-щения – его отношение со справед-ливостью. Не противопоставляются ли в определенном смысле проще-ние и справедливость, требующая возмездия? В действительности нет, поскольку прощение может и не под-разумевать обязательный отказ от возмездия, которое не всегда явля-ется формой мести, но лишь восста-новлением справедливости.

2 Объект прощенияДля того чтобы объективно произо-

шел акт прощения, необходимо, что-бы существовала реальная обида со стороны другого. Обида – это форма зла, причиненного человеку. Но здесь необходимо различать:

- объективное зло, причиненное посредством обиды: речь идет о зле физическом (например, избиение, включая смерть), психологическом (оскорбление, обман), социальном (клевета), экономическом (воровство, мошенничество, рабство) и т.д.;

- нравственное зло (грех), которое совершает обидчик и которое полно-стью остается с ним и абсолютно не затрагивает обиженного человека.

Объектом прощения для человека является исключительно объектив-ное зло. Нравственное зло, которым наполняется обидчик, по-настоящему может быть прощено только Богом. Для возникновения объективного зла необходимо, чтобы обидчик совершил его сознательным образом, прямо или косвенно. Встречаются случаи, когда обида наносится не вполне осознанно, в результате заблуждения, небрежнос-ти или из-за моральной бесчувствен-ности (например, из-за нахождения во власти какой-либо страсти), одна-ко обидчик становится ответствен-ным за причиненное зло и поэтому может быть объектом прощения.

3 Это утверждение имеет несомненную важность в тех случаях, когда речь идет о необходимос-ти прощения некоторых преступлений социальной важности. Прощение жертвой не подразумева-ет отмену наказания, а само наказание не свидетельствует о его получении.

4

Объектом прощения, во-вторых, является объективное зло, причи-ненное мне. Только жертва обиды может простить обиду.

«Я могу простить только неспра-ведливость, прямо или косвенно совершенную по отношению ко мне; косвенно – в том случае, когда кто-то причиняет зло человеку, осо-бым образом связанному со мной. Я не могу простить ни Иуде его пре-дательство Иисуса, ни Каину убийс-тво Авеля»4.

Наконец, в-третьих, объект проще-ния имеет также «вес» или «мате-рию». Иногда совершённое зло, хотя и объективное, не влечет за собой нравственной вины (если, например, оно совершено невольно). В таком случае требуется извинение, но не истинный акт прощения (например, если вам в автобусе наступили на ногу). При наличии материи проще-ния можно различить объективное и субъективное измерения зла5. Не-которые люди чувствуют себя более пострадавшими, когда затрагивают их права или их честь, чем если на-рушена их физическая целостность. Другие, наоборот, замечают только это последнее измерение.

3 Условия для прощенияДля того чтобы прощение произош-

ло, должны быть выполнены опреде-ленные условия со стороны того, кто прощает, чтобы простить, и того, кто обидел, чтобы быть прощенным.

Условия для того, кто прощает:свобода: невозможно прощать по принуждению;признание личностного характера обидчика: «Когда прощаем, осозна-ем, что мы имеем нечто общее с тем, кто причинил нам зло, то есть наше личностное состояние»;поскольку обида предполагает не-уважение обидчиком собственной натуры, акт прощения подразумева-ет также осознание собственной цен-ности как личности (восстанавливая ее, если обида повергла личность в кризис, как в случаях с тяжким ос-корблением, как, например, изнаси-лование; или просто подкрепляя ее, если нет ситуации кризиса);понимание того, что себе причинено зло. Без ясного осознания того, что совершено объективное зло, содер-жащее в себе нравственную вину (намерение причинить это объектив-ное зло), и что это зло было причи-нено себе, прощение невозможно. Кроме того, прощение подразуме-

вает преодоление (или, по крайней мере, намерение преодолеть) нега-тивных чувств, порожденных оби-дой (возмущение, желание мести и т.д.), и также пересмотр отношений с обидчиком (прежде всего, если речь идет о человеке, с которым меня со-единяют особенные связи, семья, дружба и т. д., что придает обиде особую тяжесть).

Для обидчика условиями для воз-можного прощения являются ответс-

4 Гильдебранд Д., фон, Этика. – СПб.: Алетейя, 2001 [1973], стр. 63.5 «Считается само собой разумеющимся, что бить человека – это большее зло, чем плевать на него. Но плевать кому-либо в лицо – это особенная обида и оскорбление человека. Например, удары по голове или удар ножом отражают злость, ненависть и т.д.; но не имеют особенного харак-тера оскорбления, как плевок в лицо. В случае с плевком прибавляется другой вред, например, это мерзко». Д. ф. Гильдебранд, Moralia, стр. 85, цит. Мариано Креспо, там же, стр. 81.

5

твенность и сознательность (прямая или косвенная, как было указано раньше): объективное зло совершено не случайно, а намеренно и осознан-но, и не имеет оправдания (т.е. речь не идет об относительном зле, осу-ществленном в функции большего добра: как справедливое наказание или физическая боль, причиненная для сохранения здоровья, например, хирургическая операция).

4 Чем в действительности является прощение?

Прощение – это нравственный акт (так как он содержит в себе воспри-ятие того, как обесценивается нравс-твенность), в котором тот, кто проща-ет, «оплачивает долг», приобретенный обидчиком, и занимает новую пози-цию по отношению к нему. Тем самым акт прощения приобретает свойство «асимметрии»: разрушается логика «око за око», и вместо того, чтобы от-ветить злом на причиненное другим зло, тот, кто прощает, преодолевает свою враждебную волю и «побежда-ет зло добром». Очевидно, что это не исключает требований справед-ливости. Прощать означает не капи-тулировать перед злом, но признать его наличие, отказаться от него и, вопреки ему, не отождествлять обид-чика с обидой. Таким образом, в этом асимметричном акте мы находим прежде всего два элемента:

- «оплатить счет» или, лучше, «очис-тить память». В результате причине-ния зла между обидчиком и жертвой словно открывается «счет вины». Прощение заключает в себе именно элемент отказа, аннулирования это-го счета. Прощать означает очищать

память, словно сказав обидчику: «Я больше не буду принимать это в рас-чет». Наступает освобождение от зло-памятства и отрицательных чувств. «Память о раздоре и противоречии становится очищенной и замеща-ется примиренной памятью». Вовсе не обязательно, что полученное зло непременно удастся забыть (это не всегда зависит от нас), имеет место «спокойное воспоминание», то есть мирные отношения с прошлой оби-дой, значительно отличающиеся от обидного или мрачного воспомина-ния (что является знаком отсутствия истинного прощения);

- утверждение обидчика как личнос-ти. Кроме очищения памяти (что, в оп-ределенном смысле, спасает самого обиженного, т.к. обида саморазруши-тельна), прощение включает в себя новое отношение, позитивное и добро-желательное, к прощаемой личности. И это возможно, т.к. мы не отождест-вляем полностью личность обидчика с его плохим поступком: человек не исчерпывает себя в своих действи-ях, он «больше» того, что он делает.

«Прощать – это смотреть “другими глазами” на нерушимую полноту цен-ности, которая пребывает в каждом человеке. Несомненно, что мы при-знаем нравственную антиценность его действия, – без этого утверждения мы не можем говорить о прощении, – но мы не отождествляем его с его несправедливым действием, таким образом, что отречение от действия необходимым образом приводит к отречению от человека. Это новое от-ношение дает нам способность пре-одолеть ответную реакцию, основан-ную на несправедливом действии, и

6

занять нравственно благородную по-зицию. (…) Люди, причиняющие зло, ответственны за свое действие, но не сводятся только к нему»6.

«Это отношение прощающего чело-века – не отождествлять виновника с его действием – представляет собой основу нравственной ценности про-щения. Речь идет о “перемене сердца” прощающего человека, которое глубо-ко коренится в признании личностного характера виновного человека»7.

5 Раскаяние и просьба о прощении

Раскаяние имеет ключевую важность в достижении полного прощения со стороны обидчика. Раскаяние являет-ся разновидностью психологического самолечения: хотя мы не можем из-менить прошлое (например, мы не мо-жем сделать так, чтобы причиненное зло не произошло), но мы можем «пе-реопределить» его: «Прошлые собы-тия не закрыты в том, что касается их ценности и смысла, поскольку не дали все возможные плоды8. Раскаяться означает обратиться к фрагменту про-шлого нашей жизни и придать ему но-вый смысл, новую ценность. Основны-ми элементами раскаяния являются:

признание антиценности нравственно плохого действия в прошлом;сожаление об этом действии;решительное намерение не совершать его вновь.

Раскаяние не ограничивается угры-зениями совести, ведь оно вклю-чает в себя желание нового сердца,

некоторого обращения, «метанойи». Раскаяние – это хорошая проверка то-го, как люди, причинившие зло другим, могут полностью отстраниться от своих прежних действий. Искренне раскаяв-шийся обидчик берет на себя ответс-твенность за свое действие, но в то же время не хочет быть отождествленным с ним. Раскаиваясь, обидчик сообщает жертве о том, что он отказывается от своего несправедливого действия.

Раскаяние является условием для прощения только в том смысле, что без него прощение невозможно, кроме того, оно «исцеляет» обидчика и восстанав-ливает отношения между ним и оби-женным. Но оно не является таковым условием в том, что касается «оплаты счета» и «очищения памяти», посколь-ку это полностью зависит от обиженного человека. В действительности, человек может простить вину другого, не гово-ря ему об этом (например, если неиз-вестно, где находится обидчик, или он умер). С другой стороны, очень может случиться так, что именно полученное безо всяких условий прощение вызовет у обидчика искреннее раскаяние.

Полное прощение, как «расчет по счету вины», не может совершиться без участия обидчика (который раска-ивается и просит прощения), в отли-чие от расположенности к прощению и акта прощения, полностью завися-щих от обиженной стороны (Бог, жер-тва обиды), которые могут произойти даже тогда, когда обидчик не призна-ет свою вину и не просит прощения.

Действительное прощение, как исце-ление и исправление, кроме располо-

6 Там же, стр. 109 –110.7 Там же, стр. 111.8 Макс Шелер, Reue und Wiedergeburt, цит. по Mariano Crespo, там же, стр. 101.

7

женности к нему, зависит от признания совершенного зла со стороны обид-чика и просьбы о прощении тем или иным образом. Если обидчик не про-сит прощения, не раскаивается, тогда акт прощения не завершен. Так же происходит, если обиженный человек не готов простить. Однако если обид-чик не просит прощения, а обиженный готов простить, этот последний приоб-ретает нравственную заслугу, связан-ную с прощением (что, помимо всего прочего, предохраняет его от опаснос-ти саморазрушения в результате чувства ненависти и жажды мести). И напротив, если обидчик признает совершённое зло и просит прощения, но обиженный не прощает его, первый как минимум частично (и, конечно, пе-ред Богом) получает оправдание, в то время как обиженный сам наполняет-ся некоторым нравственным злом.

6 То, что может простить только Бог

(Кто может прощать – отпускать – грехи, кроме одного Бога?)

Строго говоря, только Бог может про-щать грехи, то есть нравственное зло, содержащееся в обиде и полностью остающееся на стороне обидчика. В нашей власти прощать только объек-тивное зло, причиненное нам.

Обучая нас молитве «Отче наш», Иисус ясно утверждает расположен-ность Бога к прощению, подтверждая

то, что появляется уже в Ветхом За-вете. Пророки настойчиво заявляют о парадоксе, существующем между грехом человека (который они ог-лашают) и обещанием прощения, спасения и восстановления, кото-рые Бог предвещает не по заслугам народа, но безвозмездным образом, из уважения к Его Святому имени. Образ праведника, представляюще-го собой причину для спасения на-рода, достигает своей вершины в та-инственном образе раба Господня у Исайи9. Этот образ дает нам ключ к пониманию: праведники, превраща-ющиеся в причину для прощения со стороны Бога, пророчески указыва-ют на единственного Праведника и Посредника, Иисуса из Назарета, в Котором Бог окончательно осущест-вляет Свою спасительную волю.

Еще более ясно, чем в Ветхом Заве-те, в Новом все упоминания о грехе связаны с возвещением прощения. Иисус не только не избегает контак-та с грешниками, но явно ищет его10, говорит, что имеет власть прощать грехи11, что он пришел призвать не праведников, но грешников12. Поэто-му в Евангелиях главный грех – это непринятие Иисуса, поскольку это означает отказ от прощения, пред-лагаемого Богом. В этом состоит грех против Святого Духа13: считать, что мы не нуждаемся в прощении14.

9 См. Ис 42, 1–9; 49, 1–6; 50, 4–11; 52, 13–53, 12.10 Ср. Мф 9, 10; 11, 19.11 Ср. Мф 9, 6.12 Ср. Мф 19, 13.13 Грех против Святого Духа, который не может быть прощен, – это отказ от прощения; это мы видим, когда существует погрязшая в пороках злая воля, которая не желает видеть добро там, где оно очевид-но, и даже называет добро злом и зло добром. Так происходит с теми, кто, видя спасительные действия Иисуса, приписывают ему одержимость дьяволом: ср. Мк 3, 22–30. 14 «Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» Ин 9, 41.

8

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Св. Павел разрабатывает богосло-вие греха, затрагивающего одина-ково как иудеев, так и язычников, чтобы со всей ясностью заявить об его универсализме: «Все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иису-се» (Рим 3, 23015–24). Оправдание во Христе оставляет позади старый закон, поскольку христианин обра-тился в новое творение, свободное для добра, а не для греха. Поэтому необходимо отдалиться от всякой формы поведения, противоречаще-го новому условию освобождения (Рим 1, 23; Еф 4, 19; 5, 5).

Но «Отче наш» утверждает нечто большее: прощение, изливаемое на нас Богом безвозмездно, не может не отразиться в свою очередь на нашем поведении. В прощении Бог делает нас соучастниками Его со-зидательной власти: если мы хотим примириться с Богом (и получить прощение), мы должны хотеть при-мириться с нашими ближними (ср. Мф 5, 23 и след.). Любовь к Богу не истинна, если она не является и лю-бовью к братьям. И это вновь напо-минает нам о том, что невозможно полностью разделить религиозное и чисто человеческое измерения.

Притча о немилосердном заимо-давце (ср. Мф 18, 23–35) с силой подчеркивает огромную диспро-порцию между тем, что Бог простил нам, и тем, что прощаем мы, когда делаем это (по крайней мере, обыч-но, поскольку, конечно, существуют чрезвычайные случаи, в которых эта диспропорция, действительно, не так заметна).

10 000 талантов (цифра просто непо-мерная по тем временам) – это цена, за которую Иисус на кресте просит прощения для своих палачей, «ибо не знают, что делают» (Лк 23, 34).

В молитве «Отче наш» устанавлива-ется тесная связь между прощением, получаемым нами от Бога, и проще-нием, которое мы должны предостав-лять тем, кто нас обидел. Можно при-вести следующие элементы:

- Бог всегда готов прощать, в Нем полностью доминирует воля к жиз-ни, к созиданию, к восстановлению, к исцелению того, что болеет.

- Но поскольку Бог уважает нашу свободу, Его прощение становит-ся эффективным, если мы готовы признать наши грехи и просить про-щения. «Прости нам грехи наши» предполагает призыв к тому, чтобы просить прощения у Бога и у других. Ведь если мы не прощаем тех, кто нас обижает, это означает, что мы не готовы искренне просить и получать прощение у Бога.

- И красноречивой формой демонс-трации нашего истинного раскаяния и нашего желания прощения явля-ется расположенность к прощению должников наших (независимо от то-го, просят у нас прощения или нет). Так мы становимся подобны Богу, «совершенными», с совершенством, присущим Богу, которым является милосердие. Так мы становимся соучастниками восстанавливающей власти Бога и превращаемся в аген-тов и свидетелей примирения. По-этому можно читать это прошение из молитвы «Отче наш» так: «Про-сти нам грехи наши, чтобы и мы мог-ли простить должников наших».

9

Вода и слезы

Церковь показывает нам сущность Таинства Покая-ния и Примирения в широ-кой перспективе призыва к

обращению. В Апостольском обра-щении Reconcilatio et penitentia Папа Иоанн Павел II пишет, что Таинство Исповеди является новым прочтени-ем призыва к покаянию, с которым Бог обращается к современному человеку. Это обращение, metanoia, является установкой, характеризую-щей всю полноту христианской жиз-ни. И это не единовременный акт, со-провождающийся желанием принять крещение, а постоянное экзистенци-альное решение пребывать с Богом. Однако в опыте каждого человека присутствует слабость, поскольку мы носим это сокровище в глиняном со-суде. Сокровище новой жизни поме-щено в человека, который не всегда, даже если он знает истину, способен приспособить к нему свою жизнь. Польский доминиканец, уже покой-ный ныне о. Каликст Сушило написал в одном из своих стихов такие слова: «Дай мне, Господи Боже, пожить еще

немного, потому что я еще не до кон-ца крещен. / Воды крещения еще не достигли всего, чего должны достичь. / Еще много во мне ветхого язычни-ка». Для того чтобы воды крещения объяли все тело ветхого язычника, необходимо время. Нужно время, чтобы привести себя в соответствие с фундаментальной крещальной ус-тановкой, заключающейся в полном открытии себя Отцу. Поэтому святой Амвросий писал о двух обращениях, составляющих опыт человека: «У Церкви есть вода и слезы, воды кре-щения и слезы покаяния». Установка на исповедь напрямую вытекает из установки на крещение, как река вы-текает из своего источника.

Дефекты позицииЕсли исповедь тесно связана с кре-

щением, мы можем говорить не толь-ко о конкретном акте исповеди, но также и об установке человека на ис-поведь, распространяющейся на всю жизнь христианина. Известно, что существуют определенные искривле-ния, дефекты тела. Будучи по образо-ванию реабилитологом, я хотел бы,

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Войцех Суровка OP

О СУЩНОСТИ ТАИНСТВА ПОКАЯНИЯ И ПРИМИРЕНИЯ

10

пользуясь этой метафорой, описать по крайней мере два из них, чтобы потом указать на пример правильно сформированного подхода.

Не подлежит сомнению, что встреча человека с Богом в наиболее широ-ком значении всегда происходит в на-шей психике, через нее и благодаря восприимчивости, данной нам вместе с человеческой природой. Поэтому психика должна быть вовлечена в акт исповеди, однако здесь есть опреде-ленная опасность. Адриенн фон Шпе-ер, швейцарская духовная писатель-ница, врач и мистик, пишет: «Визит к психологу может мне указать только “способы”, как поступать правильно в настоящей ситуации, которые, одна-ко, в изменвшейся действительности также могут и должны подлежать изме-нениям. Исповедь же ставит человека перед его предназначением, данным ему Богом, перед лицом вечных воп-росов»1. В исповеди возникает совер-шенно иная перспектива, чем в психо-логическом анализе. Она принимает во внимание не только вещи, стоя-щие в начале, те, которыми особым образом занимается психоанализ, чтобы узнать причины конкретного поведения, но также и конечные, т. е. окончательное призвание человека в свете божественной истины. Особен-но важно обратить на это внимание

при совершении испытания совести. Когда мы смотрим на наши изъяны, недостаточно задуматься над тем, чья это вина: родителей, общества, воспитания, моя собственная, но сле-дует поставить перед собой вопрос об окончательном смысле моей жиз-ни. То, что у кого-то есть те или иные дефекты, мешающие ему жить, не означает, что святость для него недо-стижима. Святость – не то же самое, что совершенство, и здесь полезно всегда возвращаться к словам святого апостола Павла о «жале в плоть», де-лающем нас смиренными. Мы столь же справедливо можем говорить и о «жале в душу», которое мы несем, чтобы научиться смирению, являю-щемуся наиболее прямой дорогой к святости. Эта точка зрения, о которой упоминала фон Шпеер, вытекающая из глубины опыта веры, согласуется с тем, что пишут на эту тему психологи. Польский психолог Анна Галдова, го-воря о духовном развитии человека и сопутствующих ему проблемах, отме-чает: «Можно преодолевать эти труд-ности и страдания, для этого не нужен психолог, но нельзя подходить к ним с методами психологической помо-щи. Как правильно заметил Франкл, обычное психологическое вмешатель-ство может – стремясь к облегчению страданий – затормозить или даже

1 A. von Speyr, Spowiedź, Poznań 1998, 16.

11

прекратить духовное развитие. Стра-дание бывает «ценой», которую при-ходится платить за развитие»2. Это весьма решительное утверждение польского психолога предостерегает нас от опрометчивого приближения «скальпеля психоанализа» к челове-ческой душе. Не все на уровне психи-ки удается выпрямить (либо не сразу), однако это не означает, что человек не может стремиться к святости.

Первый дефект характеризуется тем, что мы воспринимаем исповед-ника как специалиста-психолога, кото-рый должен предложить нам конкрет-ную терапию развития. Другой дефект является противоположностью перво-го, а именно, когда мы воспринимаем исповедника как друга, к которому приходим на беседу, но при этом осо-бенно не ожидаем от него никакого совета. Мы не даем ему возможности вмешаться, хотим только «высказать-ся» или ищем лишь подтверждения своих поступков. Ведь на самом деле мы не хотим ничего менять в нашей жизни, достаточно, чтобы нас пожа-лели, сказали нам, какие мы несчас-тные, погладили по головке или хотя бы просто слушали и поддакивали. И снова, как и в первом случае, такой подход является составной частью нашей жизни и ничего плохого в нем нет, даже напротив, это прекрасный дар для друзей. Однако когда вмес-то того, чтобы давать нам силы для перемен или выдержку в испытани-ях, это связывает нас, тогда это ста-новится недостатком. Адриенн фон

Шпеер, будучи врачом, многократно беседовала с пациентами, она ут-верждает, что «само по себе “расска-зывание” другому о своей жизни не влечет за собой никаких дальнейших обязательств. Я могу испытывать по отношению к своему слушателю бла-годарность или смущение. Однако я остаюсь свободным человеком(…). Каждый человек, знающий только признания людей, по своему усмот-рению принимает или отбрасывает их, и сам он делает такие признания только в той мере и тогда, когда ему этого хочется. Исповедующийся же должен заранее исключить все “мне хочется”3. Реабилитолог, который только выслушивал бы своих паци-ентов, вместо того чтобы заниматься с ними, никогда не достиг бы никаких результатов.

Бог Сам раз и навсегда обозначил место – как пишет фон Шпеер, – где Он хочет применять психоанализ к грешникам: «Это Крест и по его об-разцу установленная исповедь»4. Каждый, кто занимался с пациентами в реабилитационном кабинете, знает, как важны зеркала, перед которыми пациент, делая упражнения, может корректировать свою осанку. Шпеер пишет, что приступающие к исповеди, с одной стороны, видят свою неудав-шуюся жизнь, тяжелую участь, часто зависящую от семейных историй или же от какого-то неопределенного рока, висящего над ними (первый дефект). С другой стороны, они видят самих себя, конечно, с определенными недостат-

2 A. Gałdowa, Problem tożsamości w życiu duchowym, [w:] Jeśli Bóg jest… Księga jubileuszowa na siedemdziesiąte urodziny o. prof. J.A. Kłoczowskiego, Kraków 2007, 286.3 A. von Speyr, op. cit., 17.4 A. von Speyr, op. cit., 14.

12

ками, однако в принципе это не они от-ветственны за «все это зло», которое их окружает (второй дефект). Единс-тво обоих этих элементов, действий и последствий, ситуаций и вины мы обнаруживаем, когда Сам Бог держит перед нами зеркало. «Это зеркало, ко-торое держит Бог, – Его Сын, ставший человеком, подобным нам во всем, кроме греха. Поэтому тот, кто хочет научиться исповеди, должен прежде всего присмотреться к жизни Сына Божия»5. Если ему достанет смелости заглянуть в это зеркало, от Него он уз-нает, что такое исповедь, как следует понимать ее суть и ее действие.

Перед зеркалом6 Чтобы научиться правильной

«осанке» в исповеди, нужно посмот-реть на жизнь Иисуса Христа, ко-торый остается для нас примером. Адриенн фон Шпеер описывает кон-кретные моменты в жизни нашего Господа, являющиеся реализацией исповедальной установки. «Все та-инства являются отражениями жиз-ни Господа, в ней же они находят свою истину и первообраз» (21).

Вся жизнь Иисуса является для нас примером: «Можно сказать, что на земле Он пребывал перед Отцом в том самом положении, которое образцовый кающийся должен при-

нимать перед своим исповедником, Церковью и Самим Богом, – в полной, ничего не скрывающей открытости, в неустанной готовности принять Духа Святого, в уверенности, находящей-ся не только в самом себе, но в Отце и Его Духе» (21–22). В этом смысле исповедь – это не только конкретный момент в жизни верующего челове-ка, единократный акт, совершаемый кающимся, а смысл христианской жизни, как таковой. «Акт исповеди не является чем-то обособленным: ско-рее, это концентрация и раскрытие положения, которого мы никогда не должны покидать» (40).

Сын Божий принимает эту установ-ку уже в Воплощении: «Сын, несмот-ря на то, что Он знает все от века, не обращается к этому знанию. Он оставляет все Духу и Своей Мате-ри. Это базовый элемент, который позднее будет выступать во всем Таинстве Исповеди. Воплощение становится прелюдией исповеди уже исходя из того, что Младенец, полу-чивший некогда полноту знания, уже в момент Воплощения позволяет полностью Собой распоряжаться во благо Искупления. (…) Эта первая установка Сына станет Его посто-янной и окончательной установкой» (27). Это также установка кающегося, позволяющего распоряжаться собой

5 A. von Speyr, op. cit., 18.6 Этот – является кратким изложением главы из книги Адриенн фон Шпеер «Исповедь» (с. 19–63). Книга недоступна по-русски, поэтому представляется ценным привести хотя бы несколько фрагмен-тов из этого труда. Адриенн фон Шпеер (Adrienne von Speyr, род. 20 сентября 1902 г. в Ла Шо-де-Фон, ум. 18 сентября 1967 г. в Базеле) – швейцарский врач, представительница католической мистики, стигматик, автор ряда богословских трудов. Родилась в протестантской семье. Сначала изучала экономику, однако заболела туберкулезом и после пребывания в санатории начала изучать меди-цину. Вышла замуж за Эмиля Дюрра (1883-1934), после его смерти в результате несчастного случая повторно вышла замуж за историка Вемера Каеги. В 1940 г. приняла католичество и была крещена известным богословом Гансом Урсом фон Бальтазаром. Вместе с ним основала 8 декабря 1944 г. общину Св. Иоанна. Как женщина глубоко верующая, имела духовные видения и получила стигматы. Ее взгляды оказали влияния на богословские труды Ганса Урса фон Бальтазара.

13

в доверии Богу и Церкви. Для прак-тики исповеди представляется чрез-вычайно важным отказаться от всех способов оправдания себя перед ис-поведником, попыток доказать свою невиновность. Сын Божий в молча-нии ребенка принял на Себя наши грехи. Тайна Благовещения призы-вает нас молчать обо всем, что несу-щественно в исповедании грехов.

Тайна Рождества связана с актом отпущения грехов. Мария, «рождая Его той святой ночью, рождает тем самым всю силу освобождения от гре-хов, более того, акт рождения родс-твенен уделению отпущения грехов, поскольку Мария неожиданно оказы-вается перед лицом переизбытка Бо-жией благодати, в совершенно иных, чем когда-либо прежде, отношениях с ней» (28). И снова прежде всего этот опыт молчания и ожидания явления Божиего Милосердия.

Иисус, еще будучи ребенком, указал родителям, где начинается сфера Его исключительного общения с Отцом. «Наиболее ясно это проявилось, ког-да двенадцатилетний Иисус провел ясную границу, разделяющую права Бога и права родителей. (…) Подоб-ные конфликты могут переживать христианские родители в случае с ду-ховным руководством их ребенком – даже скорее, чем в случае исповеди. (…) Здесь наиболее зримо проявля-ется личностный характер исповеди, на страже которого стоит церковный закон. Родители Иисуса знают, что Он принадлежит Богу, поэтому они могут искать Его только там, где есть Бог» (33). Эта тайна также влияет на под-готовку к Таинству Исповеди. «Мать-христианка думает об исповеди уже

тогда, когда указывает своему ребен-ку на зло и тяжесть греха. Когда она ожидает его исповедания и готовит его к нему, она тем самым исполняет долг матери и христианки. А когда Ма-рия ожидает от Своего Сына полной открытости (Он, конечно, оправдыва-ет Ее ожидания), Она понимает, что это та самая открытость, которую Она проявила по отношению к Отцу. Тем не менее Она следит за этой откры-тостью Ребенка перед Ней, это стано-вится частью Ее материнских обязан-ностей по отношению к Сыну, точно так же как учить Его зашнуровывать сандалии» (32).

Начало Иисусом публичной де-ятельности связано с миссией Его предшественника – Иоанна Крес-тителя. С одной стороны, Иоанн Креститель в некотором смысле был предшественником Иисуса, а с дру-гой, также подготавливал Ему путь. Это двойное отношение мы находим и в позиции, занимаемой во время исповеди. С одной стороны, исповедь другого человека, например, святого, или моего соседа, исповедующегося регулярно, может быть для меня им-пульсом, который подтолкнет меня к конфессионалу. С другой стороны, наш индивидуальный путь обраще-ния связан с другими верующими глубокими духовными узами, даже тогда, когда мы не отдаем себе в этом отчет. Когда какой-нибудь грешник встает на колени перед конфессио-налом, «он задает вопрос, не являет-ся ли и он преемником, не проторил ли ему дорогу какой-нибудь святой, какая-нибудь набожная “душа”. Не черпает ли он из сокровищницы ис-поведи, из собранной там в обилии и

14

теперь достающейся ему благодати смирения и открытости. Этот же воп-рос можно направить на отношения между Иоанном и Иисусом: тяжесть миссии Иисуса Отец мог раньше уже заключить в миссии Иоанна» (38).

Пустыня и Масличная гора – два места, особым образом связанные с миссией Иисуса. Перед началом Своей публичной деятельности Он отправляется в пустыню, а в ночь накануне Своих страданий – на Масличную гору. Пустыня – это со-зерцание, нацеленное на действие, момент победы над слабостью, подготовка к выполнению задания. «Масличная гора – это снова созер-цание, однако направленное уже не на деятельность, не на то, чтобы по-черпнуть необходимые для нее си-лы, а на смерть» (47). В этой тайне мы встречаемся с той истиной, что с некоторыми грехами, искушениями или событиями в нашей духовной жизни нам придется бороться и про-сить о необходимых для этого силах, а некоторые мы вынуждены будем терпеливо переносить. Обе установ-ки обладают своей ценностью и ве-дут нас к Богу. «Сын хочет показать Отцу, что Его воля имеет для Него одинаково безусловное значение как в действии, так и в страдании» (48).

И наконец, тайна Креста. «В усилии, требуемом от человека, грех не явля-ется тем, что все окончательно опре-деляет. Своим признанием человек свидетельствует, что понял что-то из того, что Господь сделал для него на Кресте, и что продолжает совер-шать для него во время каждой Ев-харистии» (56). Таким образом, все концентрируется на Кресте. Преды-

дущие этапы ведут к акту исповеда-ния, который совершает Сын перед Отцом на Кресте. Это исповедание остается для нас примером позиции, принимаемой кающимся во время исповеди. «Когда грешник исповеду-ет свои прегрешения на исповеди, в тот момент между ним и грехом возникает двойственное отношение: признавая и исповедуя свою вину, ты как бы отождествляешься с ней и тем самым признаешь себя грешни-ком. Однако признавая вину своей, ты одновременно дистанцируешься от нее в акте сокрушения. К полному избавлению от вины ведет ее полное принятие на себя через признание и сокрушение. Грешник для того испо-ведует свою вину, чтобы очиститься от нее. Связывает себя с ней для то-го, чтобы от нее освободиться» (22).

*** Иисус всей Своей жизнью дал нам

пример отношения к исповеди. Его Крест – это зеркало, в которое мы должны смотреться, поэтому следует также помнить о том, что в исповеди мы всегда должны более искать Бо-га, нежели себя. «Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидете-лей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши по-срамление, и воссел одесную пре-стола Божия» (Евр 12, 1–2).

Перевод с польского Юзефа Дремлюга

15

Евангельские основания

Таинство Покаяния, в кото-ром человек примиряется с Богом и получает, силой Духа Святого, исцеление от

болезни греха, имеет свои истоки в ряде действий Христа. Исцеляя па-рализованного в Капернауме, Гос-подь также освобождает его и от греха: «Чадо! прощаются тебе грехи твои». Это событие описано всеми синоптиками (Мф 9, 1–8; Мк 2, 3–12; Лк 5, 18–26). Служение божествен-ного милосердия, явленное Христом этим Его действием и всей жертвой Его жизни, было, согласно вере Цер-кви, поручено и доверено Им апос-толам и их преемникам – епископам и священникам. Церковь традицион-но видит основания для этой веры в текстах Евангелий от Матфея и от Иоанна. В первом случае власть связывать и освобождать обещана Петру в контексте власти ключей Царства Небесного (Мф 16, 19). В Мф 18, 18 власть вязать и разре-шать дана уже не одному лишь пер-воверховному апостолу Петру, но всей апостольской общине.

В Евангелии от Иоанна право от-пущения грехов обозначено более прямо и открыто: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас… Прими-те Духа Святаго. Кому простите гре-хи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (20, 21. 22–23). Таким образом, апостольское слу-жение милосердия описывается как продолжение Христова служения.

У нас нет письменных упоминаний о том, что апостолы, – кроме св. Павла, – использовали право прощения грехов иначе, нежели в Таинстве Крещения. Исключением являются слова Павла о прощении некоего коринфянина «от лица Христова» (2Кор 2, 10). Некоторые Отцы Церкви считали, что таким обра-зом в апостольский период находила выражение власть отпускать грехи.

Покаяние в древней Церкви

Существует немного прямых свиде-тельств о покаянии в ранней Церкви в строго таинственном и литургическом значении. Во II в. Ерм, автор «Пасты-ря», пишет о втором, – после крещения, – покаянии, установленном Господом. Это второе покаяние может быть совер-

ОЧЕРК ИСТОРИИ ТАИНСТВА ПОКАЯНИЯ

Свящ. Александр Коробцов

16

шено только один раз. Оно открыто для всех, согрешивших после крещения, и относится даже к таким тяжелым гре-хам, как прелюбодеяние и отступниче-ство, если отречение от Христа было вы-звано слабостью и не сопровождалось отступничеством в сердце человека.

Следует заметить, что в то время уже звучали предположения о невоз-можности прощения грехов для тех, кто омылся в крещальных водах и снова совершил грех; в какой-то сте-пени подготавливалась почва для но-вациан, о которых будет сказано ниже. Но позиция Ерма иная; она отражает, скорее, доброту и милосердие, харак-терные для апостольских мужей – св. Климента Римского (ум. 97 или 99), св. Игнатия Антиохийского (ум. 107), св. Поликарпа (ок. 70 – 156). Творения этих Отцов скорее пастырские, чем доктринальные, и в них не проводит-ся разделение между грехами прости-тельными и непростительными. Они исповедуют надежду на отпущение даже самых тяжелых грехов.

По-видимому, первое отрицание того, что духовенство имеет право отпускать особо тяжкие грехи, при-надлежит монтанистам и новациа-нам (ереси III в.). Тертуллиан (155 (165?) – 220 (240?)), в свой ортодок-сальный период питавший надеж-ду на прощение даже тяжелейших грехов, меняет мнение в принадле-жащем его перу монтанистском De Pudicitia. Церковь имеет право отпус-кать повседневные грехи, но власть прощать грехи тяжелые, смертные, такие как убийство, блуд, отступни-чество, принадлежит одному Богу. Довольно непоследовательно Тер-туллиан добавляет, что власть про-

щать грехи была дарована Господом только Петру, а не его преемникам.

Идеи Тертуллиана были восприняты римским пресвитером Новацианом, вступившим в конфликт с Папой Кор-нелием (ум. 253), который довольно мягко относился к отпавшим от веры во время гонений Деция. Новациан отождествлял отрекшихся от Христа с теми, от кого Он отречется перед Отцом Небесным (ср. Мф 10, 33), и ут-верждал, что грех апостазии не может быть прощен ни в сем веке, ни в буду-щем. В отношении совершивших грех отступничества, а также, например, блуда или убийства, Церковь имеет власть только связывать, налагая на них покаяние (епитимию), но не имеет власти разрешать. Автор труда Contra Novatianum отмечает непоследова-тельность наложения епитимии на тех, чье прощение невозможно ни в сем веке, ни в будущем. Он также напоми-нает о том, что Господь простил Петра даже после троекратного отречения.

Монтанисты и новациане были осуж-дены на I Вселенском соборе в Никее (325 г.). Кроме того, Никейский собор затронул важную проблему касатель-но примирения умирающих. Дело в том, что, как уже отмечалось в связи с «Пастырем» Ерма, древняя Церковь видела возможность только одно-кратной исповеди в жизни человека. Это порождало вопрос – как быть с многочисленными верными, которые серьезно грешили вновь после своей исповеди. Собор в 13-м каноне ут-верждает, что умирающему человеку невозможно отказать в покаянии, про-щении грехов и Евхаристии.

Вообще покаянные практики в то время (III – IV вв.) существенно отли-

17

чались от современных. Покаяние действительно совершалось только раз в жизни. В первые четыре-пять ве-ков оно было, насколько нам известно, почти исключительно публичным. Хотя и нет данных, определенно указываю-щих на то, что верные были обязаны совершать исповедь публично, очевид-но: в огромном большинстве случаев христиане первых веков находили это вполне корректным и должным. Слу-жителями таинства были не пресви-теры, но епископы. После принесения христианином исповеди епископ вклю-чал его в так называемый чин кающих-ся. Принятие в чин кающихся соверша-лось с помощью особого литургического обряда. Период покаяния продолжался от нескольких недель до нескольких месяцев, но при особой тяжести греха мог длиться десятки лет. Кающийся не входил в храм во время богослужения, но стоял в притворе, он должен был соб-людать строгий пост, носить власяницу, уделять милостыню нищим. По завер-шении назначенного срока покаяния епископ отпускал кающемуся грехи и принимал его в Евхаристическое обще-ние. Совершалось это в виде торжест-венного обряда. В Западной Церкви, например, это происходило в Страс-тной Четверг; в этот день дарования человеку Евхаристии кающиеся вновь разделяли Евхаристическую трапезу.

Хотя многолетние покаянные пе-риоды были, видимо, нечасты, а на Западе, в отличие от малоазийских поместных Церквей, покаяние в при-нципе было определенно короче, об-щая строгость этих практик привела к тому, что в IV – VI вв. к этому таинству стали прибегать все реже, отклады-вая его на конец жизни. Даже в Запад-

ной Церкви грешник и после полного примирения с Церковью в Страстной Четверг еще какое-то время нес ряд епитимий и наказаний; например, он не мог вступить в брак, а если он уже состоял в браке, не мог вступать в супружеские отношения; ему не позволялось нести воинскую службу и т.д. Папа Лев Великий (390 – 461) отменил многие из этих ограничений, особенно те, что касались супружест-ва (письмо 167; PL 54; 1206).

Появление регулярной исповеди.

Тайна исповеди Таким образом, мы видим, что пе-

реживание и осмысление Церковью Таинства Покаяния находилось к V в. в своего рода кризисе. Выходом из него стало появление исповеди регу-лярной и не публичной, а тайной. Она зародилась в V – VI вв. в Ирландии, в Церкви, где очень большую роль игра-ло монашество. Одним из источников формирования практики такой част-ной тайной исповеди стали беседы верующего со своим духовным отцом, не являвшиеся таинством, проходив-шие наедине и зачастую, видимо, касавшиеся грехов пришедшего к ду-ховнику мирянина. На основе таких духовных бесед в Ирландии (в мень-шей степени – в Уэльсе и в Англии) в указанный период сформировалась новая практика и отчасти новое по-нимание исповеди. Она проходила только между верным и исповедни-ком, отпущение грехов не обязатель-но следовало после исполнения епи-тимии (как было прежде), но могло быть совершено сразу. Важно, что исповедь стала теперь повторяемой, регулярной. Эта новая практика рас-

18

пространилась с Британских остро-вов на Европу благодаря ирландским монахам, которые несли свое служе-ние по всему континенту. В Ирландии служителями таинств, в том числе По-каяния, чаще всего были аббаты или монашествующие священники; таким образом, и во всей Европе основными совершителями этого таинства посте-пенно стали именно пресвитеры.

Одновременно в течение веков фор-мировалось более ясное и полное по-нимание тайны исповеди. Видимо, в Церкви с самого начала присутствова-ло сознание того, что кающийся имеет право на сохранение своей исповеди в тайне, а священник обязан эту тайну соблюдать, но ранние христиане, ве-роятно, практически не использовали это свое право. Хотя и нет оснований полагать, что верные были обязаны исповедоваться перед общиной, они добровольно совершали именно пуб-личные покаяния. В изменившейся обстановке, с распространением при-ватных исповедей, вопрос тайны об-рел большую актуальность. До начала XIII в. тема трактовалась многими ав-торами практически единогласно в ду-хе обязательного сохранения тайны; но до IV Латеранского собора (1215) официально принятый общецерков-ный закон отсутствовал. На этом Со-боре было постановлено, что испо-ведник должен следить «неусыпно за тем, чтобы никоим образом не выдать грешника ни словом, ни знаком, ни ка-ким другим способом. Если ему пона-добится спросить совета у кого-нибудь более сведущего, пусть он справится осторожно, никак не называя имя чело-века, поскольку, как Мы постановляем, тот, кто осмелится раскрыть грех, пове-

данный ему на суде покаяния, не толь-ко будет лишен священнического сана, но и послан в монастырь строгого уста-ва для вечного покаяния» (Denz 814).

В течение долгого времени шли де-баты о том, как трактовать этот закон и применять его. Многие богословы счи-тали, что возможно использование са-мим священником сведений, получен-ных на исповеди, для предотвращения зла. В 1682 г. Церковь опровергла это мнение. Обсуждались вопросы, объем-лет ли тайна исповеди так называемые повседневные грехи в той же мере, что и тяжкие, относится ли она к тем слу-чаям, когда исповедующийся на самом деле не раскаивается. Еще в XIX в. некоторые авторы предполагали, что священник не обязан хранить в тайне полученные на исповеди сведения со-вершенно нейтрального характера, не связанные с грехом. Решение Церкви на все эти вопросы: тайна исповеди аб-солютно нерушима (см. ККП, 983).

От Тридентского собора до наших дней

Протестантская реформа оспорила католическое понимание таинства. Аугсбургское исповедание (1530 г.) по-казывает, что лютеране не отрицали исповедь и отпущение грехов. Смысл отпущения, однако, сводится к пробуж-дению в грешнике веры в Божие мило-сердие и не имеет объективного ха-рактера. Сокрушение – это не скорбь о своих грехах, но ужас падшего челове-ка, стоящего перед лицом Божией кары.

Тридентский собор (1545 – 1563), созванный в ответ на протестантское движение, вновь сформулировал католическое учение о таинствах, в том числе – о Таинстве Покаяния.

19

Он определил, что: • покаяние необходимо для проще-

ния грехов; • Таинство Покаяния установлено

Христом, когда Он, воскреснув из мертвых, даровал апостолам Духа Святого и право прощать грехи;

• Таинство Покаяния сущностно отли-чается от Таинства Крещения: в креще-нии мы получаем полное отпущение всех грехов, покаянием же мы вновь достигаем этого лишь благодаря мно-гим усилиям с нашей стороны, так что святые отцы называли покаяние «кре-щением, которое надо заработать»;

• покаяние так же необходимо для согрешивших после крещения, как крещение – для некрещеных;

• слова отпущения грехов – это форма таинства, в которой со-держатся его добродетель и си-ла, раскаяние же, исповедь и выполнение епитимии – это так на-зываемая квазиматерия таинства;

• раскаяние – это боль души и нена-висть к совершенному греху с реше-нием более не грешить, что должно сопровождаться также верой в Бо-жие милосердие;

• так называемое несовершенное раскаяние, то есть рожденное не скорбью души о своем грехе, а бояз-нью ада, не только не делает чело-века лицемером, но также является даром Божиим и вполне достаточ-но для действенности таинства;

• следует называть все смер-тные грехи, о повседневных же грехах можно умолчать и иску-пить их иным образом, хотя бы-ло бы полезно исповедовать и их.

Ко времени Тридентского собора относится и появление исповеда-лен. Впервые они были устроены, видимо, в Милане, по инициативе

св. Карла Борромео (1538 – 1584). До этого исповедальни представля-ли собой обычное кресло. Церковь подчеркивает, что, кроме исключи-тельных случаев, исповедь должна совершаться именно в исповедальне.

В XVII в. янсенистское движение с обычным для него ригоризмом от-рицало, что несовершенного сокру-шения достаточно для примирения с Богом. Согласно представлениям ян-сенистов, человек, сознающий свою греховность, должен как можно реже прибегать к таинствам вообще, что-бы не совершать святотатства. Это учение было осуждено Церковью.

II Ватиканский собор (1962 – 1965) подчеркнул общинную сущность Таинства Покаяния: «Те же, кто приступает к таинству Покаяния… примиряются с Церковью, которой они нанесли раны своими грехами и которая содействует их обращению своей любовью, примером и молит-вами» (LG, 11). Священный Собор призывает посредством этого таинс-тва все более и более обращаться к Господу, памятуя Его слова: «Покай-тесь; ибо приблизилось Царство Не-бесное» (Мф 4, 17).

Папа Иоанн Павел II в Апостоль-ском обращении Reconciliatio et paenitentia (1984) призывает совре-менных людей вновь открыть для себя смысл покаяния.

В послесоборный период в пас-тырском служении в противовес средневековому юридическому по-ниманию исповеди как суда гораздо сильнее подчеркивается характер исцеления и радостного – хотя и требующего усилий – освобожде-ния человека от уз греха.

20

Покаяние – одно из удивитель-ных чудес, которое происхо-дит с человеком. Сотворив человека во времени, Бог

дал ему возможность примириться с Собой в случае утраты богообщения. Удивительная возможность остано-виться, взглянуть на пройденный путь, оценить его, исходя из отноше-ний с Богом, и, оценив, искать при-мирения с Всевышним. Важно отме-тить, что под термином «покаяние» понимаются два разных явления, которые, впрочем, можно считать одним, настолько они похожи.

Первое возникает при принятии Христа как Бога и Спасителя и понимается Христовой Церковью как непременное условие обра-щения. Преподобный авва Мака-рий так описывает этот процесс:

«Кто приходит к Богу и действи-тельно желает быть последова-телем Христовым, тот должен приходить с той целью, чтобы перемениться, изменить прежнее свое состояние и поведение, по-казать себя лучшим и новым че-ловеком, не удержавшим в себе ничего из свойственного человеку ветхому. Ибо сказано: «Аще кто во Христе, нова тварь» (2Кор 5, 17). Господь наш Иисус Христос для того и пришел, чтобы изменить, преобразить и обновить есте-ство, и эту душу, вследствие пре-ступления низложенную страстя-ми, создать вновь, растворив ее собственным Своим Божествен-ным Духом» (Беседа 44).

Второе – это действие человека, уже принадлежащего Церкви, но по причине тяжкого греха отпавшего от Христа. Это также называют покая-нием, хотя оно некоторым образом отличается от покаяния обращения.

Роднит эти два духовных явления общий смысл, направленность пока-яния на созидание новых отношений человека с Богом, новых, взамен ут-раченных грехопадением. Зададимся же вопросом, неужели первое пока-

Свящ. Кирилл Миронов

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…

21

благодатной помощи, которую ока-зывает человеку Христос в Церкви. Но также стоит заметить, что в этом смысле покаяние – это не однократ-ный волевой акт, но долгая и трудная дорога, прохождение которой требу-ет всей жизни. Тут-то и важно понять разницу между сожалением и жела-нием исправить последствия конк-ретного грехопадения и переменой образа мысли и действия во всем своем существе. Важно то, что без «малого покаяния» невозможно по-каяние «большое». Без примирения после каждого грехопадения переме-на существа просто не состоится.

Жизнь человека исполнена самых различных событий, радостей, ис-кушений, тревог и даже горя. Духов-ная жизнь никоим образом не может быть отделена от жизни физической, с ее телесной и психологической со-ставляющими. Жизнь вообще «по-лосата», а духовная в особенности.

«Некоторые, оградив себя, и при сильном действии в них благодати Божией, находили свои члены столь-ко освященными, что заключили о себе, будто бы в христианстве нет места уже похоти, но приобретает-ся ум целомудренный и чистый, и что внутренний человек парит уже в божественном и небесном. Посему такой человек думает, что несомнен-но достиг он в совершенную меру; и когда почитает себя вступившим в безопасную пристань, – восстают на него волны, и опять видит он се-бя среди моря, увлеченным туда, где только вода и небо, и готовая смерть. Так вошедший в нас грех производит всякую злую похоть. Но, снова сподо-бившись таковые некоей благодати,

яние, происходящее в человеке во время обращения его к Богу и приво-дящее его к Таинству Крещения, на-столько несовершенно, что после кре-щения возрожденный водою и Духом христианин продолжает оставаться под властью греха и греховных при-вычек? Неужели благодать Таинства Крещения не дает ему в руки мощ-нейшее оружие против искушений, чтобы жить христианину в святости и благодати, в спасительном един-стве с Христом в Его святой Церкви? Несомненно, вошедший в Христову Церковь верующий обладает всеми возможностями для того, чтобы жить в благодатном общении с Богом всю оставшуюся жизнь. Но человек не-мощен и слаб, потому продолжает всю жизнь, ведя борьбу с пороком и пытаясь возрастать в добродетели, не только побеждать искушения, но и поддаваться им, не только стяжать добродетели, но и утрачивать их. И когда смертным грехом человек от-торгается от Церкви, ставит между собой и Богом стену, у него всегда остается возможность разрушить эту стену и восстановить свое общение с Христом в Его Церкви. Происходит это потому, что Бог не оставляет греш-ника погибать, особым Своим дейс-твием направляет его к покаянию.

Собственно «покаяние» на языке Нового Завета звучит как «мета-нойя», дословный перевод «переме-на ума», а смысловой – «перемена образа мысли и действия». То есть это не просто «сожаление о содеян-ной неправде», а подлинное желание изменить образ мысли и действия, стать «новым человеком». Естест-венно, такое невозможно без особой

22

и как бы, так сказать, из целой мор-ской глубины прияв малую некую каплю, в сем самом находят еже-часно и ежедневно совершающееся чудо; почему подвергшийся такому необычайному, новому и Божествен-ному действию дивится и изумляет-ся, как он обманулся. Наконец, бла-годать, как божественная и небесная, просвещает, руководит, умиряет его, все устрояет во благое; почему цари и властители, мудрые и сановные, в сравнении с ним, почитаются малыми и низкими. А со временем настает час, и дела изменяются, так что действи-тельно такой человек думает о себе, что он грешнее всех людей. И в другой опять час видит себя как бы великим и необычайным царем, или сильным другом царевым; и опять видит себя в иной час немощным и нищим. На-конец, ум приходит в затруднение, почему бывает сие так и опять иначе; потому что ненавистник добра сатана преуспевающим в добродетели вну-шает лукавое и старается развратить их. Так бывает дело» (Беседа 38).

И тут есть одно искушение, на ко-торое хотелось бы обратить особое внимание. Когда после периода ду-ховного подъема наступает период спада, мы при определенной муд-рости можем увидеть, как Бог Своим особым действием поддерживает душу кающегося. Хотя эта помощь в момент своего присутствия обычно не осознаваема, однако велика на-столько, что после того, как Господь кающегося «поставил на ноги», само осмысление обильных милостей Бо-жиих наполняет душу духовным вос-торгом и благодарностью. Но кроме того, возникает подспудное желание

стать ближе к Богу. Если попытаться разобраться с этим серьезно, то си-туация выглядит даже смешно. Упав-шего малыша пожалели, поставили опять на ножки, а он хочет к маме, «на ручки». Но Бог от нас хочет, чтобы мы научились ходить, а не «ездить на ручках», хотя бы и Божиих. Потому и ставит «на ноги», а не «носит на руч-ках» до конца наших дней.

И вот тут-то и подкрадывается иску-шение, но не падать, и даже не идти, а без конца канючить: «Ну возьми на ручки!» Кажется, что период облада-ния обильной божественной помощью можно легко вернуть, если снова и снова активно переживать покаянные чувства, если индуцировать в себе психологические состояния и ощуще-ния, переживаемые при подлинном покаянии. Это, конечно, ложь, но очень многие христиане именно этим и за-нимаются. И на этом фоне произошла страшная метаморфоза с понятием «покаяние», которое стало восприни-маться как постоянная индуцирован-ная депрессия на тему собственной греховности и никчемности, переме-жающаяся истерическими состояния-ми. Это чисто психологическое состо-яние многими «горе-подвижниками» принимается за подлинное покаяние. Многие из таких людей стараются всю жизнь пребывать в подобном состоя-нии, надеясь именно таким образом обрести спасение, не замечая, что подлинное примирение с Богом нахо-дится вроде бы совсем рядом, но тем не менее очень далеко от них.

Иногда «подвижника» ждет другая ловушка лукавого: это длительное пе-реживание собственной греховности вдруг провоцирует мысль, что оно и

23

было подлинным покаянием и Бог уж верно простил свое чадо, и надобно снова приниматься за свою жизнь.

Думаю, не лишним будет указать на пример такого покаяния, который показан в фильме Павла Лунгина об Иване Грозном «Царь». Когда прихо-дится говорить о таком ложном по-нимании покаяния, то историческая фигура московского тирана XVI века приходится как нельзя кстати. Мы на ярком примере можем видеть, что все эмоциональные переживания «покаяния» нисколько не делали ду-шу грозного царя чище и ближе к Богу, а только создавали психологическую картину освобождения от груза от-ветственности за грех. Российский историк Н.М. Карамзин описывает обычное времяпрепровождение царя Ивана, как бесконечную вереницу пи-ров и диких варварских забав, убийств и насилия, перемежающуюся присту-пами «покаянных слез» и пением про-должительных богослужений, которые как бы «освобождали душу» лишь для новых оргий. И разумеется, такое по-ведение не могло быть одобряемо теми христианскими священнослу-жителями, которые с глубокой верой несли крест Христова священства в то жестокое время. Двое из них, святи-тель Филипп и игумен Корнилий, даже причислены Православной Церковью к лику святых как мученики за веру.

Подобную линию поведения часто может обозначить каждый из нас в своей жизни, если строго и основа-тельно посмотрит на свои поступки, а главное, трезво оценит их. Хоро-шим лекарством против такого иска-женного понимания покаяния может служить добродетель трезвения.

Ведь опьяняться можно не только вином или гордыней, чувством собс-твенной правоты или «духовности», не менее пьянящим оказывается и горькое вино самообвинения, если оно принято сверх должной меры. Тут важно напомнить древний прин-цип: «злоупотребление не отменяет употребления», и если встречаются упивающиеся психологическим пе-реживанием скорби по своим гре-хам, вовсе не значит, что скорбь по своей разлуке с Богом есть дело не-хорошее. Это естественное по сути чувство, которое возникает от потери чего-то близкого или дорогого, ни в коем случае нельзя вызывать у себя искусственным путем, а уж если оно отсутствует, следует молиться Богу о ниспослании большей Любви, по-скольку именно ее отсутствие делает состояние греха «безболезненным».

Завершить хотелось бы забавным случаем, однако как нельзя лучше подходящим к теме этой статьи. Один кающийся приблизился к испове-дальне, где находился священник, по мнению многих имевший глубокий духовный дар принимать исповедь. Кающийся долго готовился к испове-ди и старался попасть именно к этому духовнику, ожидая от него каких-то особенных откровений. Между ни-ми состоялся буквально следующий диалог: «Отец, я великий грешник…» – «Не преувеличивайте, сын мой, на-верняка просто заурядный».

Как сказал один из отцов-пустын-ников, при этом обладавший и по-этическим даром, «трудно стяжать человеку покаяние: если уж и при-знает себя грешником, то непремен-но великим».

24

Опыт безграничного мило-сердия Божия – центр жиз-ни любого христианина. Когда Иисус учил молитве

«Отче наш», то особо выделил про-сьбу: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Он комментирует эти слова так: «Ибо, если вы будете прощать людям со-грешения их, то простит и вам Отец ваш небесный» (Мф 6, 14). Этот опыт требует предварительного признания нами своего греховного состояния, со-жаления о содеянных прегрешениях и желания обратиться, рождающего то, что именуется раскаянием, вели-колепный пример которого мы нахо-дим в псалме 50 (51). В Евангелии от Луки, называемом «Евангелием милосердия», Иисус дает прекрасные примеры раскаяния, например в слу-чае с Закхеем (Лк 19, 1–10), и даже покаяния, в рассказе о добром раз-

бойнике (Лк 23, 39–43), однако текст, который лучше других демонстрирует милосердие Бога, – это притча о блуд-ном сыне» (Лк 15, 11–32).

В этой притче представлена до-вольно необычная семья. Ни разу не говорится о матери. На знамени-той картине Рембрандта, хранящей-ся в Государственном Эрмитаже (Санкт-Петербург), у Отца, обнима-ющего сына, одна рука мужская, а вторая – женская. Художник таким образом словно пытается объяснить отсутствие матери. Бог одновремен-но Отец и Мать... «Как утешает ко-го-либо мать его, так утешу Я вас», – говорит Господь (Ис 66, 13). Как не остановиться в изумлении перед этой картиной, забыв о толпящихся вокруг тебя людях. Своей кистью ху-дожник сумел выразить тончайшие детали евангельского рассказа.

Три притчи о милосердии из Еван-гелия от Луки (гл. 15) ведут нас к этой сцене. Пастух, оставивший все ста-до овец ради того, чтобы найти одну заблудшую (Лк 15, 4–7). Женщина, обыскавшая весь дом, чтобы найти одну-единственную драхму (Лк 15, 8–10). Отец, тоскующий по одному из своих сыновей, ушедшему из дома... Ведь для Бога каждый уникален.

Милосердие Божие

Свящ. Пьер Дюмулен

25

Требовать свою часть имения, по-добно блудному сыну, значит не-осознанно убивать своего отца: на-следство получают после смерти. Пользоваться дарами Бога ради собс-твенного удовольствия значит отказы-ваться быть Его сыном, путать незави-симость со свободой. «Собрать все», чтобы быстрее растратить свою сущ-

ность, – не в этом ли состоит драма всего человечества? Отец ничего не отвечает на требования сына, он пре-доставляет ему свободу и позволяет быть ответственным за самого себя. Он слишком любит сына, чтобы про-тивиться его воле, ибо нельзя заста-вить любить. Безграничная мудрость Бога перед лицом человека, чудом, которое Он создал. Человек – свобод-ное существо, он свободен настолько, что может погубить себя, однако он также способен – благодаря своей свободе – стать сыном Бога! Ибо сы-нами Божиим не рождаются, а стано-вятся. Для того чтобы осуществить свое призвание к святости, каждый должен дать свободный ответ безгра-ничному милосердию Бога. Признать Его любовь, получить Его прощение значит принять Его Самого: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами

Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин 1, 12–13).

Молодой человек уходит и расто-чает все, что дал ему отец, то, что в конечном итоге отдалило его от отца. На чужбине он становится рабом. Хуже того, он пасет свиней.

Даже пищи ему не полагается, ведь когда человек опускается, он стано-вится ниже животного по причине своей свободы: грех делает челове-ка хуже зверя.

«Придя же в себя». Быть «вне се-бя» – это причина всех бед. Не осоз-навать себя, искать лишь того, что будоражит чувства, мысли и сердце. «Прийти в себя», осознать свое от-чуждение – это уже начало спасения. Порою человеку необходимо познать голод, страдания для того, чтобы в нем открылся этот внутренний взор и он вновь соединился с Отцом, и зажглась в нем сыновья любовь. Лучше быть наемником в доме Бо-жием, чем находиться вдали от Не-го. «Встану, пойду к Отцу моему!» – решает блудный сын. Это решение вдохнуло новые силы в человека, по собственной глупости оказавшегося

26

в неволе. Он всем сердцем стремит-ся вернуться в Отчий дом! Желание обращается в действие: «И пошел». Вот он пытается подобать слова: «Как рассказать о том грехе, что я со-вершил?» На протяжении всего пути он повторяет одни и те же фразы... а сердце его смиренно готовится к встрече с отцом.

Отец первым замечает его издали. В нем кричит любовь Отца, зовущая сы-на. Каждый человек «... Адамов, Бо-жий», говорит Лука (3, 38), рассказы-вая генеалогию Христа. Мы как будто на генетическом уровне отмечены не только печатью своих родителей и предков, но также божественным сы-новством, вписанным в каждую нашу клетку. Бог – это любовь и милосер-дие: «и сжалился». Именно Он стра-дает больше других. Отец стремится к сыну, так же как и сын к нему. Он бежит к отцу, не в силах более ждать, бросается на шею и целует. Бог слов-но уже не может устоять перед Сво-ей отеческой любовью. Рембрандт изобразил человека, глаза которого ослепли от слез и тоски ожидания. Он слишком долго ждал. Свое дитя он видит не глазами, а сердцем: любовь ускорила встречу и заставила радо-ваться этого измученного горем стар-ца. Рембрандт великолепно передал это чувство: голова сына, без единого волоса, будто у новорожденного, по-коится на лоне отца, склонившегося над своим дитятей в безмерной люб-ви. Блаженная улыбка играет на его устах. «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия», – говорит Иисус (Ин 3, 3). Никодим с удивлени-

ем восклицает: «Неужели может он в другой раз войти в утробу матери сво-ей и родиться?» (Ин 3, 4). От матери нет, но от предвечного Отца может.

В оригинальном тексте (на греческом языке) отец не дает сыну сказать ни слова до тех пор, пока сам не выго-ворится: сын никогда не будет рабом в отчем доме. Вновь обретенный сын получает все знаки завета: кольцо, праздничное платье, в его честь за-калывают откормленного тельца! Но прежде всего... туфли! Они имеют ог-ромное значение на этой картине: на переднем плане мы видим мозолистые ноги скитальца, пережившего немало страданий, познавшего всю тяжесть падения человека, но также и его по-пытки возвратиться из плена. Одна из туфель прохудилась, и через дыры видна разбитая ступня, вторая совсем спала, являя зрителю темное зияние бездны, скорее внутренней, чем вне-шней. Ноги – это символ движения, конкретной жизни, связанной с земны-ми реалиями. Скоро раны и лохмотья останутся лишь в памяти: «Омовением ног» все будет смыто, и предвечный Сын вернет каждому человеку его сы-новнее достоинство... Именно поэтому Иисус пожелал омыть ноги Своим уче-никам, прежде чем предать Себя крес-тной смерти и им «возвратить жизнь». Благодаря Пасхальной тайне каждый сын, принимающий Единственного Сына Божиего, «был мертв, и ожил; пропадал, и нашелся» (Лк 15, 32).

Затем появляется старший сын. На картине Рембрандта он стоит с краю, в задумчивости, и смотрит на брата с презрением... Тем не менее имен-

27

но он, никогда не покидавший дом, в действительности был далеко от него! «И не хотел войти». Он сделался чу-жим в собственном доме, так как не хочет разделить радость Отца. Он не нуждается в прощении и сам не спо-собен прощать. Ведь для того, чтобы быть милосердным по отношению к другим, нужно самому познать любовь Бога. Этот жестокосердный человек не признает собственного брата. «Сын твой», – говорит он с пренебрежением, на что Отец отвечает: «Сын мой... твой брат!» Для сынов Божиих молиться словами «Отче наш» означает также признавать «своих братьев». Не видя-щий лика Отца в своих братьях осуж-дает их, вычеркивает из своего тесного мирка, стоит дальше от Бога, нежели тот, кто сбежал из общего дома. Нам необходимо снова и снова «возвра-щаться» к Отцу, так, словно мы сами отреклись от Него, не веря в то, что нас опять примут. Жизнь – это возвра-щение, путь к милосердию... которое уже предвосхитило нас.

В этом шедевре Рембрандт изоб-разил собственный духовный опыт... не эта ли картина стала его послед-ней работой, с которой художник ни-как не хотел расстаться? Напротив «Возвращения блудного сына» висит картина «Жертвоприношение Исаа-ка», одно из первых полотен худож-ника, передающее идеал его юности и предсказывающее страдания и потерю самых дорогих в жизни лю-дей. В молодости Рембрандт герои-чески мечтал посвятить свою жизнь любви Бога. На склоне лет одинокий художник, оставшись без средств к существованию, размышляя над

Писанием, понял, что христианская жизнь – это не стремление к подви-гам. Истинный героизм заключается в том, чтобы целиком вверить себя в руки Милосердного Отца, для того чтобы родиться заново в Его лоне...

Таким предстает опыт любого испове-дания в Таинстве Примирения в конце жизни каждого христианина: мы явля-емся лишь «прощенными грешника-ми», «блудными сыновьями», братья-ми других «блудных сыновей», детьми одного Бога, Чья любовь всегда будет удивлять нас. На закате своей жизни мы можем лишь повторять вслед за добрым разбойником, взирая на единс-твенного Сына: «Помяни меня, Госпо-ди, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк 23, 42), и тогда Он возденет очи к «Своему Отцу и нашему Отцу» и будет молиться за нас: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23, 34).

Перевод с французского Алексея Турманна

28

Чтение божественного Пи-сания ободряет и оживляет скорбящие и одержимые печалью души, уничтожая

силу и жар скорби, и (…) доставля-ет нам великое утешение, не только в потере имущества, не только в ут-рате детей, или в другом подобном несчастии, но и в обстояниях гре-ховных. Когда падет человек, улов-ленный и низринутый грехом, когда потом будет угрызать его совесть, и он, непрестанно памятуя о грехе, по-давляется чрезмерной печалью, каж-дый день горит в огне, и, несмотря на множество утешителей, не получает утешения, тогда, войдя в церковь и услышав, что многие из святых пос-ле падения восстали и снова вошли в прежнюю славу, неприметно полу-чает утешение. Притом, людям мы, согрешив, часто не смеем и открыть своего греха, потому что нам стыдно и совестно; а если и откроем, то не получим такой пользы. Но когда Бог утешает и касается нашего сердца, тогда сейчас убежит всякая сатанин-ская печаль. Для того и описаны нам падения праведных, чтобы и добро-детельные, и грешники получили от

них величайшую пользу. Грешник не приходит в отчаяние и безнадеж-ность, видя, что другой пал и, однако же, мог опять восстать; а доброде-тельный будет ревностнее и благона-дежнее: когда он увидит, что многие из тех, которые гораздо лучше его, пали, то, вразумляемый страхом их падения, будет всегда бдителен и по-кажет великую внимательность к са-мому себе. И, таким образом, один, усовершенствуясь в добродетели, а другой, грешник, избавляясь от от-чаяния, первый будет стоять твер-до, а последний скоро возвратится в то состояние, из которого ниспал. Когда человек утешает нас в печали, мы, по-видимому, и утешаемся на несколько времени, но потом опять впадаем в прежнюю печаль. А когда Бог вразумляет примером других, согрешивших и покаявшихся, и спас-шихся, тогда Он делает ясной нам Свою благость, чтобы мы не сомне-вались в своем спасении, получая верное и надежное утешение. Итак, древние повествования писаний по-дают всем желающим достаточное для скорбящих врачевство, как в об-стояниях греховных, так и в приклю-

(…)

Иоанн Златоуст

О покаянии и молитве

29

чающихся опасностях. Постигнет ли нас лишение имущества, или обиды от клеветников, или узы, или побои, или другое какое-либо бедствие, – смотря на праведников, которые потерпели и испытали то же самое, мы скоро можем прийти в себя. (…) Итак, чтобы не унывать нам ни в ка-ких тяжких обстоятельствах, будем усердно внимать повествованиям Пи-саний. Отсюда мы получим великое ободрение к терпению, потому что не только будем утешены общением с потерпевшими одинаковые с нами бедствия, но и научимся, как изба-виться от постигающих нас зол, как и по успокоении (от бед) оставаться ровными, и не впадать в беспечность и не надмеваться гордостью. Ничего нет удивительного, если мы в несчас-тье смиряем и уничижаем себя и вы-казываем великое благочестие, пото-му что самые искушения заставляют и имеющих каменное сердце делать это, т. е. печалиться. Но (только) душе благочестивой и непрестанно имею-щей Бога перед очами свойственно, и после избавления от искушений, никогда не впадать в забвение; (…) Итак, надобно удивляться святым не потому, что они были так благочести-вы и любомудры во время сильной скорби, но потому, что и по прошест-вии бури, и с наступлением тишины, продолжали быть одинаково скром-ными и старательными. И коню осо-бенно надобно удивляться тогда, как он может без узды идти ровно; если же он прямо идет потому, что удер-живается вожжами и уздой, то в этом нет ничего удивительного: тогда эту стройность приписать должно не бла-городству животного, но силе узды.

Это же должно сказать и о душе: не удивительно, если она ведет себя скромно, когда гнетет ее страх; нет, тогда покажи мне душевное любо-мудрие и всяческое благонравие, ког-да пройдут искушения и снимется уз-да страха. (…) Когда и мы страдали от голода и заразы, от града и засухи, от пожаров и нашествия неприятелей, то не каждый ли день церковь тесна бы-ла от множества собиравшихся? Ве-ликое тогда было у нас любомудрие и пренебрежение мирскими делами; не тревожили нас ни любовь к деньгам, ни искание славы, ни страсть и стрем-ление к распутству, и никакой другой злой помысел, но все вы предавались благочестию, с молитвой и слезами. Блудник стал тогда воздерживаться, злопамятный спешил мириться, среб-ролюбец склонялся к подаянию ми-

30

лостыни, гневливый и дерзкий обра-щался к смиренномудрию и кротости. Но когда Бог рассеял тот гнев, отвел бурю, и после такого волнения уст-роил тишину, мы опять обратились к прежним делам. Об этом я и тогда, во время самых искушений, наперед го-ворил и предостерегал непрестанно, однако же не имел никакого успеха, но все те (внушения) вы выбросили из ума, как сон и мимошедшую тень. Посему-то боюсь теперь больше, не-жели тогда, и о чем тогда говорил я, особенно боюсь теперь, чтобы нам не навлечь на себя несчастий, более тяжких, чем прежние, и затем не полу-чить от Бога неизлечимой раны. Когда часто согрешающий получает от Бога прощение и, между тем, не распола-гается таким долготерпением к ос-тавлению нечестия, то такой человек наконец доводит Бога до того, что Он и против воли насылает на него самое великое бедствие, искореняет его в конец, и уже не дает ему нисколько времени для покаяния. (…) Итак, бо-юсь, чтобы и нам не потерпеть того же, потому что мы не вразумляемся ни чужими, ни своими бедствиями.

Впрочем, говорю это не вам только, теперь присутствующим здесь, но и тем, которые прервали повседневное усердие и забыли о прежних скорбях, – которым я непрестанно, с крайним усилием, говорил, что, хотя и прошли искушения, но память о них должна оставаться в душах наших, чтобы мы, постоянно памятуя о благодеянии, непрестанно благодарили Бога, даро-вавшего его.

Это и тогда говорил я, и теперь го-ворю вам, а через вас – им: будем подражать святым, которые ни скор-бями не были побеждаемы, ни от покоя не расслабевали, что бывает теперь со многими из нас, как с лег-кими ладьями, которые от всякого напора волн заливаются водой и то-нут. (…) Потому прошу, пусть каждый из нас, оставив все, настроит душу свою к спасению. Когда она хорошо настроена, тогда, какое бы ни постиг-ло нас бедствие, голод ли, болезнь ли, клевета ли, расхищение ли иму-щества, или что бы то ни было дру-гое, – все будет удобоносимо и легко, по заповеди Господа и по надежде на Него; равно как, наоборот, у кого душа не благоустроена в отношении к Богу, такой человек испытает много скорбей и забот, хотя бы и богатство текло к нему, хотя бы были у него де-ти и бесчисленное множество денег. Итак, не будем ни искать богатства, ни убегать бедности, но, прежде все-го, позаботимся каждый о своей душе и сделаем ее способной и к распо-ряжению настоящей жизнью, и к от-шествию отсюда туда. Еще немного – и будет испытание каждого из нас, когда все мы предстанем страшному судилищу Христову, окруженные сво-

31

ими делами, и увидим собственными глазами, – то слезы сирот, то постыд-ное распутство, которым осквернили мы душу свою, то стоны вдов, то по-бои (нанесенные) бедным, и разграб-ление нищих; (увидим) не только это и подобное этому, но и все, что толь-ко сделали мы худого даже и в мыс-лях, так как Он (Бог) есть судья по-мышлений и ценитель мыслей (Евр 4, 12), и опять: «испытываешь серд-ца и утробы» (Пс 7, 10), и «воздаст каждому по делам его» (Рим 2, 6).

Но это слово мое относится не только к живущим в мире, но и к тем, которые, по любви к уединенной жиз-ни, построили себе кельи в горах, потому что они должны блюсти не только тела свои от осквернения блу-дом, но и душу от всякого сатанин-ского любостяжания. Апостол Павел рассуждает не о женах только, но и о мужах, и всей церкви, когда говорит, что девствующая душа должна быть «святой и телом, и духом» (1Кор 7, 34), и опять: представьте тела ваши «чистой девой» (2Кор 11, 2). А как чистую? «Не имеющей пятна, или порока» (Еф 5, 27). И те девы, у ко-их угасли светильники, были девы

телом, но не чисты сердцем; и хотя муж не растлил их, но растлила их любовь к деньгам. Тело у них было чисто, а душа была преисполнена блуда, потому что ими овладели злые помыслы – сребролюбие, и жестоко-сердие, и гнев, и зависть, и леность, и забывчивость, и гордость, и все это погубило достоинство их девства. Потому и Павел говорит: «Да будет дева свята и телом, и духом» (1Кор 7, 34), и опять: «представить Христу чистой девой» (2Кор 11, 2). Как тело

растлевается блудом, так и душа оск-верняется сатанинскими помыслами, превратными правилами, нечистыми мыслями. Кто говорит: я девственник по телу, а в душе завидует брату, тот не девственник: его девство растли-ла связь с завистью. Тщеславный также не девственник: его девство растлила любовь к злословию; во-шла (в него) эта страсть – и нарушила его девство. А кто ненавидит своего брата, тот более человекоубийца, чем девственник; и вообще, какой кто одержим бывает злой страстью, ей и растлевает свое девство. По-этому Павел устраняет (нас) от всех этих злых связей и повелевает нам

32

быть девами, так, чтобы доброволь-но не принимали мы в душу никакого противного помысла.

Что же нам сказать на это? Как заслужить помилование? Как спас-тись? Вот что скажу: будем всегда носить в сердце молитву и плоды ее, то есть смиренномудрие и кро-тость. «Научитесь от Меня», говорит Господь, «ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф 11, 29); и опять Давид: «Жертва Богу – дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс 50, 19). Ничего так не принимает и не любит Бог, как душу кроткую, смиренно-мудрую и благодарную. Смотри же и ты, брат, когда что-либо неожи-данно постигнет и опечалит тебя, не прибегай к людям и не полагайся на человеческую помощь, но, оставив всех (людей), востеки мыслью тво-ей к врачу душ. Уврачевать сердце может единственно Тот, Кто один создал сердца наши и знает все де-ла наши; Он может войти в совесть нашу, коснуться сердца и утешить душу. Если же Он не утешит сердец наших, то бесполезны и тщетны бу-дут утешения человеческие; равно как и наоборот, когда Бог успокаива-ет и утешает, тогда, пусть люди ты-сячекратно станут беспокоить нас, они не в состоянии будут нисколько повредить нам, потому что, когда Он укрепит сердце, тогда никто не мо-жет поколебать его.

Итак, зная это, возлюбленные, бу-дем всегда прибегать к Богу, Кото-рый и хочет, и может избавить нас от несчастия. Когда надобно умолять людей, то нам необходимо наперед

и поговорить с привратниками, и уп-росить прихлебников и льстецов, и пройти длинный путь. Но у Бога нет ничего такого; Его можно упросить без посредника; Он склоняется на молитву без денег, без издержек; довольно только возопить сердцем и принести слезы, и – лишь только войдешь, тотчас привлечешь Его к себе. (…) Когда ты хочешь, гово-рит Он, умолить Меня, приступи ко Мне один, без всякого свидетеля, то есть воззови сердцем, не приводя в движение уст. «Войди», говорит, «в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Кото-рый втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф 6, 6). (…) Сказал Ему твое дело, ска-зал, что ты потерпел, но отнюдь не говори при этом, как помочь тебе; Он сам хорошо знает, что полезно тебе. А есть много таких, которые на молитве высказывают тысячу осо-бых прошений и говорят: Господи, дай мне здоровье телесное, удвой мое имущество, отомсти моему вра-гу. Это весьма неразумно. Потому надобно, оставив все это, молить и просить только по примеру мыта-ря, который говорил: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику» (Лк 18, 13); а Он уже Сам знает, как помочь тебе: «Ищите», говорит Он, «прежде Царства Божия, и это все приложит-ся вам» (Мф 6, 33). Так-то, возлюб-ленные, будем любомудрствовать (молиться), с усердием и смирени-ем, ударяя себя в грудь, по примеру того (мытаря) – и мы получим, чего просим. Если же мы молимся в гне-ве и раздражительности, то мерзки мы и ненавистны перед Богом. Со-

33

крушим же наше сердце и уничижим нашу душу, и будем молиться как о самих себе, так и об оскорбивших нас. Если хочешь склонить Судью к подаянию помощи твоей душе и привлечь Его на свою сторону, никог-да не жалуйся Ему на того, кто опе-чалил тебя. Таков нрав у Судьи: Он внемлет и подает просимое особен-но тем, которые молятся за врагов, не помнят зла и не восстают против своих врагов. И в какой мере они де-лают это, в той мере и Бог отмщает их врагам, если эти не обратятся к покаянию.

Смотрите же, братия, когда кто-ни-будь нанесет нам какое-либо бес-честие, не будем тотчас досадовать и печалиться, но станем благода-рить, терпеливо перенося (обиду) и ожидая помощи от Господа. Разве Бог не мог, еще прежде прошения, подать нам блага, даровать нам жизнь беспечальную и свободную от всякой скорби? Но Он делает то и другое по любви к нам. В самом де-ле, для чего Он попускает нам испы-тывать скорби и не скоро избавляет от них? Для чего? Для того чтобы мы обращались к Нему с мольбой о за-щите, прибегали к Нему и непрестан-но призывали Его к себе на помощь. Для того и болезни тела, для того и скудость плодов, для того и голод, чтобы мы из-за этих бедствий всегда прилеплялись к Нему, и, таким обра-зом, через временные скорби сде-лались наследниками вечной жизни. Стало быть, и за них мы должны благодарить Бога, Который многи-ми способами врачует и спасает души наши. Люди, если окажут нам ничтожное благодеяние, а мы впос-

ледствии хоть и невольно оскорбим их какой-нибудь малостью, тотчас попрекают нас своим благодеянием, так что многие проклинают себя за то, что приняли от них какое бы то ни было благодеяние. Но Бог не так поступает; напротив, когда и после полученных от Него благодеяний люди пренебрегают и оскорбляют Его, Он сам защищается и оправ-дывается перед оскорбившими Его, говоря так: «Народ Мой! что сделал Я тебе?» (Мих 6, 3). (…)

По всему этому будем непрестанно прибегать к Нему и во всякой печа-ли искать Его утешения, во всяком несчастье – Его избавления, Его ми-лости, во всяком искушении – Его помощи. Какое бы ни было бедствие, сколь бы велико ни было несчастье, Он может все прекратить и отстра-нить. Впрочем, благость Его подаст нам не только это, но и всякую бе-зопасность, и силу, и добрую славу, и телесное здоровье, и душевное любомудрие, и благие надежды, и то, что мы не будем спешны на грех. Итак, не будем роптать, как неблаго-дарные рабы, не будем и обвинять Господа, но за все благодарить Его и почитать несчастьем только одно, именно – грех против Него. И если мы так будем расположены к Богу, то не постигнет нас ни болезнь, ни бедность, ни бесчестье, ни скудость плодов и никакое другое кажущееся бедствие, но, всегда наслаждаясь чистой и невинной радостью, мы по-лучим и будущие блага, по благости и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу сла-ва, со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

34

В святоотеческих произведе-ниях мы находим освеще-ние этого церковного таинс-тва с самых разных сторон

и аспектов. Вот некоторые из них:

1. Божественное установление Таинства Покаяния.

Таинство Покаяния в Церкви бы-ло установлено Господом Иисусом Христом в даровании власти вязать и разрешать грехи, подтверждено апостолами, но немало места в сво-их произведениях ему уделили Св. Отцы Церкви.

2. Таинство Покаяния как прощение грехов.

Общим местом является то, что в Таинстве Покаяния прощаются грехи членов Церкви, совершенные после Крещения. Но в чем смысл греха и зачем его необходимо прощать в этом таинстве?

Все Отцы единогласно говорят, что Бог не создавал ничего злого ни в мире,

СВЯТЫЕ ОТЦЫ О ТАИНСТВЕ

ПОКАЯНИЯни в человеке, и что единственное зло есть грех. Ради борьбы с этим злом и было установлено это Св. Таинство.

По словам Ерма, автора книги «Пас-тырь» , покаяние установлено Богом в предведении Им человеческой сла-бости и коварства диавола, после Крещения, вновь влекущего человека к совершению греха. Отсюда видно, что покаяние возвращает благодать, освобождает от вновь совершенных грехов, является задатком спасения и возвращает жизнь в Духе – всецело оживляет внутреннего человека.

И таким образом отказ от покаяния становится отказом от Бога и спасения.

3. Невидимая сторона Таинства Покаяния: Божественная сила, действующая в нем.

О внутренней стороне Таинства По-каяния, состоящей в Божественном действии, святой Афанасий Алексан-дрийский свидетельствует так: «Как человек, крещаемый от человека свя-щенника, просвещается благодатью

Доброцветов П. К.

1 Сообщение на семинаре по Таинству Покаяния в храме св. мц. Татианы, Москва, март 2007 г. Ис-точник: http://www.mpda.ru/site_pub/82546.html.

1

35

Святого Духа, так и исповедующий в покаянии свои грехи приемлет ос-тавление их через священника бла-годатью Иисуса Христа». Тем самым Святые Отцы наряду со словами о действии в Таинствах Церкви благо-дати Святого Духа особое значение в совершении прощения грехов уделя-ют Господу Иисусу Христу.

Отцы Церкви указывают на значе-ние Таинства Покаяния как испове-дания грехов, как на делание особо богоугодное и нравственно естест-венное для человека.

Св. Климент Римский указывает на важность покаяния словами: «В чем мы согрешили, в том должны просить прощения. Лучше исповедаться в гре-хах человеку, нежели ожесточать свое сердце… Господь ни в чем не нужда-ется, кроме как в том, чтобы мы испо-ведовали грехи свои перед Ним».

Уже у ранних Отцов Церкви мы на-ходим указания на то, что покаяние есть дело церковное и необходимо совершающееся в Церкви: св. Игна-тий Богоносец (II в.) пишет: «Всем ка-ющимся Бог прощает, если они при-бегнут к единению Божию и собору епископа. Верую благодати Иисуса Христа, что Он разрешит вас от вся-ких уз». Св. Киприан Карфагенский (III в.) пишет: «Крестить и давать от-пущение грехов могут только в Цер-кви предстоятели, имеющие основа-нием Евангельский закон и Господне распоряжение, а вне Церкви ничто не может быть ни связано, ни раз-решено, так как там нет никого, кто мог бы что-нибудь связать или раз-решить. И только то удовлетворение и прощение угодно Господу, которое совершается через священника».

4. Содержание и значение Таинства Покаяния. Видимая сторона таинства: признание своих грехов, исповедание грехов, разрешение от грехов, епитимия, исправление жизни.

По словам святителя Иоанна Злато-уста, «Таинство Покаяния состоит из осознания своих грехов и исповеда-ния их».

Как пишет святитель Василий Вели-кий, «оскверненный каким-либо гре-хом, хотя в настоящее время теряет чистоту, но в будущем не лишается надежды на очищение через покая-ние. Если обнажим грех исповедью, то сделаем его сухим тростником, до-стойным того, чтобы он был истреб-лен очистительным огнем».

Св. Киприан Карфагенский говорит, что покаяние состоит из трех этапов:

1) публичной исповеди (confessio, exomologesis);

2) удовлетворения (satisfactio), соот-ветствующего тяжести греха;

3) отпущения грехов (remissio) и при-мирения с Церковью – reconsiliatio.

Покаянию и исповеданию подлежат

36

не только гре-ховные слова и дела, но так-же и грехов-ные мысли и намерения: Св. Киприан Карфагенский пишет: «На-сколько выше по вере те, которые не

сделали преступления ни через жерт-воприношение идолам, ни через запи-си, однако по одному тому, что думали об этом, с болезнью и искренностью исповедуют это перед священниками Божиими, очищают совесть призна-нием и ищут спасительного врачева-ния для своих малых и легких ран».

Однако вряд ли Таинство Покаяния стоит рассматривать как некий вол-шебный безотказный автомат, кото-рым грешник вправе распоряжаться и который обязан ему даровать проще-ние. Напротив, Отцы Церкви указы-вают и на необходимое благоговение перед этим таинством и на дарован-ную Богом власть священников силой Святого Духа не только прощать, но и удерживать грехи. Поэтому свиде-тельствовать человека пред Богом и Церковью должен сам священник. По словам святителя Кирилла Александ-рийского, «люди, облеченные Духом, отпускают или удерживают грехи двумя способами: во-первых, когда одних допускают ко Крещению, тех, кто оказались достойными того по образу жизни и по испытании в вере, а некоторых, еще не соделавшихся достойными того, не допускают и не приобщают Божественной благодати;

во-вторых, когда другой раз разре-шают или не разрешают грехи, под-вергая запрещениям согрешающих чад Церкви и прощая кающихся».

Если рассмотреть данный вопрос в аспекте хронологическом, то мож-но видеть, что у Отцов первых веков преимущественно встречается осве-щение вопроса Таинства Покаяния в большей степени со стороны внут-ренней, со стороны духовного и цер-ковно-канонического смысла этого таинства, и в меньшей степени – со стороны внешней, – как внешнего ак-та, совершаемого в храме. Несмотря на умолчание некоторых святооте-ческих источников древнего христи-анства о совершении этого таинства в Церкви, можно видеть, что этих ав-торов волновали в большей степени проблемы не формулировок, а содер-жания и практического применения Таинства Покаяния. Кроме того, бого-служебная атмосфера древней Цер-кви была подчас весьма динамичной и гибкой в вопросе формулировок, и поэтому и в отношении формул со-вершения этого таинства в то время могло и не быть какого-то единообра-зия для всех Церквей.

Но даже несмотря на определен-ную скудость исторических сведений о форме совершения в древней Цер-кви Таинства Покаяния, тем не менее существует целый ряд святоотечес-ких свидетельств о главных состав-ляющих этого таинства. Святитель Василий Великий, отвечая на воп-рос: «Желающий исповедовать свои грехи – всем ли и кому придется или некоторым должен исповедовать?» – отвечает: «Исповедовать грехи не-обходимо перед теми, кому вверено

37

домостроительство Тайн Божиих». Подразумевается при данной испо-веди и отпущение грехов, и примире-ние с Церковью. Промежуток между исповеданием и прощением греха при необходимости (в случае грехов тяжких) заполнялся епитимией – осо-бым дисциплинарным наказанием, хотя многие Святые Отцы настаива-ли на том, что это не наказание, но способ уврачевания греха и страсти, приведшей к нему.

Впрочем, суровые нравственные правила святителя Василия Великого корректируются важным указанием на недопустимость безразличного применения епитимий после испо-ведания грехов, так, например, 34-е правило Василия Великого запреща-ет прелюбодействовавших женщин делать явными в их публичном покая-нии и стоянии в храме в особом мес-те для кающихся, ибо это может дать повод к подозрению со стороны их мужей в том, что они совершили этот тяжкий грех, и привести к их насиль-ственной смерти.

Святые Отцы часто называют Та-инство Покаяния лечебницей душ, поэтому священник выступает здесь как врач. Так, святитель Григорий Нисский говорит: «Поведай священ-нику безбоязненно все сокровенные тайны своей души, обнаружь перед ним как перед врачом все внутрен-ние ее недуги».

Блаженный Иероним, положитель-но признавая возможность не толь-ко тайной, но и публичной исповеди, различает сущность и той, и другой и пишет, что публично исповедовать должно только те грехи, которые от-носятся к общественным правилам

и подают собой пагубный пример для других, тайные же грехи должно исповедовать только перед одним священником.

По общему признанию Отцов Цер-кви, искомый результат действия Та-инства Покаяния заключается в пре-кращении греха. Как говорит святитель Иоанн Златоуст, «владыка наш таков, что если мы по беспечности сделаем грех, Он не требует от нас ничего дру-гого, как только того, чтобы мы испо-ведали свои согрешения, перестали грешить и не впадали в прежние гре-хи, так что грешникам после грехов остается оправдание – исповедание грехов своих, которым они покрывают-ся, и в силу которого, если мы успеем омыть им грехи в настоящей жизни и получить прощение от Господа, отой-дем в другую жизнь чистыми от них».

38

5. Таинство Покаяния и покаяние как состояние души.

Стоит отметить, что Таинство По-каяния и покаяние как состояние души кающегося грешника не тож-дественны друг другу, но теснейшим и неоднозначным образом связаны между собой. Таинство Покаяния есть церковное установление, чин, формально состоящий из последо-вательности конкретных действий (исповедание грехов кающимся и разрешение от грехов священником), а покаяние есть состояние души, пе-реживаемое кающимся грешником, в котором он сожалеет о совершен-ных грехах и обращается с верой в Господа, в Божие милосердие и в Его всесильную помощь в исцелении и устранении последствий совершён-ного греха. Покаяние, как психо-

логическое и духовное со-стояние, Свя-тыми Отцами н а с т о й ч и в о рекомендует-ся сохранять и культивиро-вать в течение всей жизни. В этом смысле

покаяние является одной из христи-анских добродетелей и важнейшей и неотъемлемой стороной как ас-кетического делания, так и в целом христианской жизни. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Покая-ние есть возобновление крещения. Покаяние есть завет с Богом об ис-правлении жизни». Как говорит пре-подобный Исаак Сирин, «если все мы грешники и никто не выше иску-

шений, то ни одна из добродетелей не выше покаяния; потому что дело покаяния никогда не может быть со-вершенно. Покаяние всегда прилич-но всем грешникам и праведникам, желающим улучить спасение. (…) Посему-то покаяние до самой смер-ти не определяется ни временем, ни делами».

С другой стороны, данное состояние вовсе не исключает собой необходи-мости исповеди как средства проще-ния грехов и избавления от них. Уже блаженный Августин, свидетельствуя о необходимости исповеди, совер-шаемой перед священником, пишет: «Есть люди, которые считают доста-точным для своего спасения испове-довать грехи свои одному только Богу, но ты позови священника и исповедуй ему все твое сокровенное… иначе как исполнится повеление Божие, дан-ное и под законом и под благодатью: «Пойдите покажитесь священникам» (Лк 17, 14; Лев 14, 2)? Как исполнит-ся: «Признавайтесь друг перед дру-гом в проступках» (Иак 5, 16)? Итак, в посредники своих язв вместо Бога употреби пресвитера и открой ему пути свои и он даст тебе залог прими-рения» (De visitatione infirmorum II, 4 // PL. 40. Col. 1154 – 1155).

Состоявшееся исповедание гре-хов и воссоединение с Церковью не избавляет человека от покаянного настроения и его необходимости, но напротив, придает действенные силы для дальнейшей борьбы с грехом, и, отпуская грехи, лишая грех власти над душой грешника, одновременно вво-дит кающегося в необходимое состо-яние и отношение к Богу, сопровожда-ющееся покаянием, страхом Божиим,

39

благоговением, умиротворением ду-ши, умилением, духовной радос-тью, плачем, печалью о грехах и др.

Поддержание покаянного чувства вкупе с Божественным действием в Таинстве Покаяния способно не толь-ко прощать совершённые грехи и их последствия, но и постепенно уничто-жать самые корни их.

Но Таинство Покаяния имеет и еще одну обратную положительную сто-рону, о которой среди древних цер-ковных авторов свидетельствует, на-пример, Тертуллиан: «Акт покаяния есть такой, в котором мы исповеду-ем свой грех Господу не потому, что-бы Он не знал, но потому, что через исповедь рождается покаяние, по-каянием же умилостивляется Бог». Т.е. само приступание к Таинству Покаяния, благодаря действию Бо-жественной силы в этом таинстве, пробуждения покаяния полноценно-го, искреннего и долговременного.

В первую же очередь чувство по-каяния должно предшествовать Та-инству Покаяния.

6. Таинство Покаяния и его участники: кающийся и священник. Требования к ним.

На человеке лежит личная ответс-твенность за пагубное воздействие греха на свою душу, и посему грешник должен оказывать заинтересован-ность в своем спасении и исцелении, показывать усердие и дерзновение в заботе о своей душе.

Для действенного совершения Та-инства Покаяния кающемуся необ-ходимо быть в состоянии раскаяния, самоосуждения, сожаления о соде-янном и надежды на милосердие

Божие. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Многие торгуют исповедью, выставляя себя нередко напоказ лучшими, чем каковы они на самом деле, и тем прикрывают себя. Другие промышляют покаянием, покупая им себе славу. Иные обращают покаяние в повод к гордыне и вместо прощения пишут на себя новое долговое обяза-тельство». Тем самым преподобный Ефрем дает нам понять, сколь мно-горазлична и изощренна греховность в человеке, и что она примешивается ко всякому благому деянию, и в т.ч. к покаянию. Поэтому на пастырях Церкви – священниках лежит боль-шая забота внимательно различать на психологическом уровне данные инородные страстные «примеси» и давать им необходимое врачевание. Преподобный Иоанн Лествичник по-казывает, что как многоразличен грех и повреждение человека, так долж-ны быть многоразличными находя-щиеся во власти духовника и сред-ства лечения греха: «Благой Господь наш даровал естеству нашему и то свойство, что больной, видя врача, веселится, хотя, может быть, и ни-какой пользы от него не получит. (…) Пластырь есть врачевство на страс-ти видимые, или телесные; а приемы лекарства внутрь – врачевство про-тив страстей внутренних, и очище-ние от невидимой скверны (…). По-рошок есть уязвляющее бесчестие, врачующее гнилость возношения. (…) Прижигание есть определенное наказание или епитимия, для пока-яния человеколюбиво назначаемая на время: а мазь есть предлагаемое больному или приятное слово, или небольное телесное утешение».

40

И данные рекомендации могут по-служить замечательными пастырс-кими уроками для совершающих ис-поведь, указывая с другой стороны, на важность, помимо Божественного действия в Таинстве Покаяния, так-же и участия священника.

7. Частота прибегания к Таинству Покаяния.

По данному вопросу в святоотечес-кой литературе можно найти приме-ры совершенно различного подхо-да. В книге Ерма «Пастырь» звучит строгое указание на единоразовость покаяния, оно у «рабов Божиих – од-

но», и частое раскаяние не является дейс-твительным.

С другой сто-роны, нередко звучит призыв прибегать к покаянию и исповеданию своих грехов

как можно чаще: преподобный Еф-рем Сирин пишет: «Не для некото-рых только грехов положил Господь покаяние. Врач душ наших дал нам лекарство от всякой болезни: ни один грешник да не впадет в отча-яние: впал в отчаяние Иуда и изри-нут был из числа апостолов. Если кающийся и по своем обращении впадет в грех, то пусть прибегает к покаянию, оно разрешит узы грехов-ные. Если и тысячи раз согрешишь, то снова очистишься от скверн и от содеянных тобой беззаконий. Как часто ни будешь падать, всегда те-бе останется возможность восстать, если захочешь этого».

Святитель Иоанн Златоуст: «Со-грешил ты? – Войди в церковь и за-гладь свой грех. Сколько бы ты ни падал на площади, всякий раз вста-ешь, так сколько раз ни согрешишь, покайся во грехе, не отчаивайся. Со-грешишь в другой раз – в другой раз покайся, чтобы по нерадению тебе совсем не потерять надежды на обещанные блага. Здесь (в Церкви) – врачебница, а не судилище, здесь не истязуют, но дают прощение в грехах».

Данное видимое противоречие вполне разрешаемо в том смысле, что кающийся грешник должен ка-яться всерьез, не откладывая се-рьезность своего покаяния «на по-том», и созидать в себе решимость избавиться от греха именно сейчас и пребывать и далее в этом без-грешном состоянии, и только такое стояние в борьбе с грехом принесет ему исцеление и избавление от дан-ного греха. В противном случае он будет впадать в данный грех вновь и вновь и тем усиливать для себя опасность уйти из жизни нераскаян-ным. Ибо, по словам преподобного Исаака Сирина, «кто в надежде на покаяние позволяет себе совершать произвольно и намеренно, тот по-ступает в отношении к Богу коварно. Грешащего произвольно и намерен-но, в надежде на покаяние, поража-ет неожиданно смерть, и не дается ему времени, которое он предпола-гал посвятить добродетели».

8. Духовные плоды Таинства Покаяния.

Во-первых, покаянием человек удерживается от совершения новых грехов. Как говорит преподобный

41

Исаак Сирин, «душа, знающая, что она обязана исповедовать свои гре-хи, самой этой мыслью, как бы уздой, удерживается от повторения прежних прегрешений, напротив того, неиспо-веданные грехи, как бы совершённые во мраке, удобно повторяются».

Тот же Святой Отец говорит, что «исповеданием грехов расторгает-ся дружба с грехами. И ненависть к грехам есть признак истинного покаяния». Во-вторых, Таинство По-каяния имеет и пневматологический аспект спасения как одухотворения и обожения человека.

По словам преподобного Мака-рия Великого, искренние покаяние и исповедь возвращают человеку благодать Святого Духа: «Если про-изволение несколько отклонится от жития по совести, покоряясь каким-либо невидимо вредящим страстям, и этим огорчает Духа (Еф 4, 30), то тогда ум отвергается и отлучает-ся от духовного радования, так как благодать и любовь и всякое добро-детельное и доброе действие отлу-чаются от него, и он предается для искушений злым духам, до тех пор, пока, обратившись, душа снова не пойдет правой дорогой угождению Духу во всяком смирении и пока-янной исповеди, и тогда она вновь удостаивается охраняющей благо-дати Духа и в еще большей степени воспринимает небесную радость». Т.е. благодать Таинства Покаяния не только возвращает человека в состояние до совершения греха, но способно возвести его на еще боль-шую высоту, разумеется, при усло-вии искреннего исповедания греха и покаянного смирения.

9. Отношение к другим таинствам: Таинство Покаяния и Крещение, Таинство Покаяния и Евхаристия.

Покаяние как чувство является уни-версальной стороной христианской жизни. Как писал святитель Киприан Карфагенский, «грешники и в мень-ших грехах должны приносить покая-ние в узаконенное время, сообразно чиноположению совершать исповедь и через возложение рук епископа и клира получать право на общение». Данные слова являются одним из ран-них свидетельств о том, что Таинство Покаяния в древней Церкви предшес-твовало допущению к общению, т.е. к Святому Причащению в Церкви.

По словам преподобного Макария Великого, «в церкви телесно согре-шающие бывают отлучены священ-ником от Причастия, а покаявшись, снова удостаиваются его».

Важнейшее действие Таинства Покаяния – прощение грехов, но по-настоящему оно бывает действенно вкупе с Таинством Причащения.

42

Новый Завет, в котором отра-жается опыт первых христи-анских общин, основанных апостолами, оставляет в

наследство следующим поколениям по крайней мере три утверждения, безусловно, имеющие отношение к интересующей нас теме. И вместе с тем – несколько вопросов, ответ на которые Церковь будет искать и нахо-дить постепенно, в контексте конкрет-ных этапов исторического развития.

1 Благодаря крещению человек безвозмездно получает от Бога про-щение всех грехов, примиряется с Ним и одновременно входит в обще-ние святых.

2 Тем не менее уже в Новом Заве-те становится очевидно то, что новое общение между человеком и Богом во Христе может быть нарушено вследствие тяжкого греха1. В таком случае существовала возможность второго покаяния и нового допуще-ния в общину2.

3 Прощение исходит от Бога че-рез Христа. Тем не менее община играет в этом важную роль, осо-

бенным образом через апостолов, которые получили прямо от Христа власть отпускать грехи или остав-лять их неотпущенными3.

На этом прочном фундаменте раз-вивается покаянная практика древ-ней Церкви, свидетельство о которой мы встречаем уже начиная с после апостольского поколения. В это вре-мя вновь принять в церковное обще-ние временно отлученного человека не представлялось проблемой.

Общей чертой общин этого време-ни было то, что они включали в себя небольшое количество членов, тес-но связанных друг с другом. Поэтому грех одного воспринимался событи-ем, касающимся всех, поскольку Те-ло Христово едино.

Все должны стараться помочь грешнику вернуться на правильный путь4. Надо интенсивно молиться за него5. Братья должны способство-вать исправлению друг друга6. Од-нако все грешники без исключения заслуживают прощения, «если от всего сердца покаются они и удалят сомнения из сердец своих»7.

ПРИМИРЕНИЕ, или «ВТОРОЕ ПОКАЯНИЕ» в опыте Церкви первых веков

Паоло Проспери FSCB

1 Mф 18, 22 и 25.2 2Кор, 5-11; 12, 21; 2Фес 3, 14; 1Tим 1, 20; Иак 5, 14-16.3 Ин 9, 22; 12, 42; 16, 2; 1Кор 1, 3-2; Откр 2, 2-20; Мф 18, 17-18. 4 1 Клим. 2, 4-6; 2 Клим. 17, 1-2.5 1 Клим. 56, 59, 2-4; св. Игнатий Антиохийский, Послание к Смирнянам 4, 1.

43

Такой же подход мы встречаем в письменных источниках I–II вв. В случае отсутствия подлинного покая-ния со стороны грешника происходи-ло отлучение от общины8. Когда же он все-таки выражал раскаяние, его принимали вновь.

В связи с этим можно считать уста-новленным: покаяние – несмотря на раннее возникновение ригористичес-ких тенденций – до III века могло быть повторено, даже в случае самых тяж-ких грехов, например отступничества.

Тертуллиан – сам строгий ригорист – упоминает, что страшный еретик Маркион (2 пол. II в.) был несколько раз отлучен и восстановлен в Церк-ви. Это свидетельствует о том, что подобная практика была в то время вполне обычной.

Следует также подчеркнуть особое значение, которое в первые века хрис-тианства имела связь между грехом и исключением из общины. Это находит свое объяснение в свете очень четко-го самосознания раннехристианской Церкви: она воспринимает себя как «место спасения». Так что состояние

отделения от Бога неминуемо озна-чает отделение от нее. И наоборот, примириться с Богом означает войти в общение святых, т.е. в Церковь.

Эта глубокая связь между примире-нием с Богом и примирением с Цер-ковью является постоянной характе-ристикой мышления древней Церкви, хотя на деле практиковалось – как мы вскоре увидим – понимание того, что полное примирение может происхо-дить и после смерти. В целом, древняя Церковь не считала острой проблемой отношение между «прощением» Бога и «прощением» Церкви. Вполне по-нятно, что прощение исходит только от Бога. Тем не менее оно передает-ся через Церковь и означает само по себе новое воссоединение с Телом Христовым. Августин объясняет такое отношение, символически толкуя вос-крешение Лазаря: лишь Бог воскре-шает его, но Церковь освобождает от погребальных пут, т.е. освобождает от вины греха (reatus peccati)9.

Однако уже во II веке возникает другая проблема. В связи с ростом количества членов общин и с рас-пространением крещения младенцев ослабевает внутренняя связь между членами общины, а также стремле-ние жить христианской жизнью.

Упоминание о тех, кто вновь впал в языческое состояние, уже не являет-ся исключением10. «Пастырь» Ерма в этом смысле представляет собой самый впечатляющий документ некое нравственного упадка, уже заметного

6 Дидахе 4, 3; 15, 3; св. Варнава epist. 19, 4.7 «Пастырь» Ерма, вид. 2, 2.8 Дидахе 4, 3; св. Игнатий Антиохийский. Смирн. 4, 1; 7, 2; Еф. 7, 1; св. Варнава, epist. 19, 4; 2 Клим. 17, 3 и 5; 54, 1.9 Августин, Tract. In Ioan. 22, 7; ср. 49, 24; Serm. 67, 1, 2; 98, 6; 352, 3, 8.10 Поликарп, Epist. 11, 2.

44

в середине II века. Только имея в виду этот контекст «расслабления» и «ра-зочарования», можно понять возник-новение и успешное распространение строгих и ригористических тенденций, которые доходят до того, чтобы не до-пускать «второе покаяние» после кре-щения в случае очень тяжелых грехов. Сам автор «Пастыря» занимает про-межуточную позицию между экстре-мальным ригоризмом и снисходитель-ным положением, которое наверняка было принято в Римской Церкви. Он «пророчески» провозглашает то, что после крещения покаяние допустимо только один раз11. Самый известный и неистовый критик церковного попус-тительства – это, безусловно, Тертул-лиан, который перешел к ереси мон-танизма именно из-за разногласия с Церковью по этому вопросу12.

Ригористическая тенденция, хотя и осужденная в своей еретической крайности, оставляет тем не менее глубокий отпечаток в покаянной прак-тике древней Церкви, получившей развитие в течение IV–V вв. Высокая авторитетность, которой пользовал-ся «Пастырь» Ерма до конца III в. и далее, ясно свидетельствует об этом, помогая в то же время понять, откуда возник такой обычай, который после Никейского собора (325) стал стан-дартным: предоставлять отпущение самых страшных грехов только раз в жизни после крещения. До Средне-вековья такое «нововведение» оста-валось общей нормой как на Западе, так и на Востоке. С другой стороны,

надо сказать, что в восприятии древ-них христиан это не обязательно оз-начало невозможность для грешника спасения и примирения после смер-ти, поскольку только Бог может судить о подлинности покаяния. Этим не от-рицается связь между прощением Бога и таинством Церкви, а, скорее, подчеркивается подлинный смысл такого сурового установления. Оно не было связано с намерением «ограни-чить» милость Божию, ведь убежде-ние в том, что все грехи заслуживают прощения, существовало всегда. Это была, можно сказать, «предупреди-тельная» мера. Невозможность пол-ностью восстановиться в церковном общении «в этой жизни» должна бы-ла в принципе обострить в рассла-бившемся народе ощущение тяжести некоторых грехов. Однако неслучай-но отрицательные последствия такой меры стали со временем понятны как на Западе, так и на Востоке.

Другой важный аспект – покаянная дисциплина, которая разрабатыва-лась уже с конца II в. Ее в древней Церкви всегда следует рассматри-вать параллельно с катехуменатом (оглашением)13. Она состояла из до-статочно долгого и строгого периода покаяния, которое обычно называли церковным или каноническим пока-янием, чтобы отличить от частного (тайного) и от покаяния оглашенных. Она предусматривала пост, молитву, милостыню и другие формы умерщ-вления, распределенные по разным периодам. Ее также называли «второе

11 «Пастырь» Ерма, зап. IV, 1, 8.12 В De pudicitia Тертуллиан пишет: «Церковь может прощать грехи, но я не стану этого делать из страха, что потом будут совершены новые» (21, 5).13 Тертуллиан De poenit. 7, 2, 10-12.14 Ср. св. Августин, Sermo 352, 3, 8; Киприан, Epist. 55, 22; De opere et elem. 2.

45

покаяние», или «покаяние слез»14, чтобы подчеркнуть подобие и в то же время отличие от крещения, в котором отпущение происходит без необходи-мости какого-либо удовлетворения за грехи. Напротив, во втором покая-нии большое значение имели именно «внешние» акты удовлетворения за грехи (satisfactio), и для того, чтобы по-лучить Божие прощение, и чтобы пока-зать искренность своего обращения15. Это не значит, что древние христиане недооценивали важность внутренней стороны обращения, т.е. сокрушения сердца; свидетельством тому служит тот факт, что раскаявшийся человек, будь он при смерти, мог получить при-мирение без какой-либо покаянной практики. Правильнее будет сказать, что на самом деле древняя Церковь воспринимала покаяние как процесс исцеления личности в своей целост-ности, включающей в себя душу и тело, нераздельно связанные друг с другом. Момент исповеди при этом не утрачивал важности, просто он не имел большего значения, чем момент удовлетворения. Наоборот, речь шла о едином процессе восстановления.

К тому же следует уточнить: церков-ное покаяние было публичным только в том, что касалось удовлетворения, а, разумеется, не в том, что касалось исповедания грехов, которое обычно не совершалось перед общиной, по крайней мере, по правилам.

В IV в., после Миланского эдикта и

последовавшего за ним быстрого увели-чения количества обращенных, наблю-дается неизбежное снижение нравс-твенного уровня христиан и желаемого рвения к христианской жизни с их сторо-ны. Это объясняет усилия Отцов Церкви этого периода по уточнению покаянной дисциплины16, так что в это время она приобретает форму более норматив-ную17. Основная структура «второго покаяния» все еще остается прежней: оно единственное, публичное, отлучает от Причастия, требует исполнения раз-личных актов удовлетворения за грехи, ведет к примирению с Богом и восста-новлению церковного общения. Прак-тика становится такой: грешник просит о примирении (paenitentiam petere), на него возлагает руки епископ (или свя-щенник), который говорит ему, что он должен сделать (dare paenitentiam). В этот момент человек становится членом так называемого ordo paenitentium («ор-ден кающихся»), группы людей, которая четко выделяется в храме, поскольку за-нимает свое особое, отделенное место.

В Малой Азии кающиеся, проходя-щие публичное покаяние, были раз-делены на четыре степени: «плачу-щие» (flentes), они во время литургии стояли вне храма, умоляя входящих в храм верующих молиться за них; «слу-шающие» (audientes), которые так же, как катехумены (оглашенные), могли участвовать только в Литургии Слова; «припадающие» (substrati) и, наконец, «стоящие с верными» (stantes)18.

15 Киприан, De lapsis 15, 17; св. Августин, Enchiriodion 17, 5; св. Лев Великий Epist. 18, 3-5.16 На Востоке большое значение приобретают трактаты свв. Григория Чудотворца(+270), Петра Алек-сандрийского (+311), Василия Великого и Григория Нисского. На Западе – Пациана и св. Амвросия.17 Папы Сириций, Иннокентий, Лев Великий в своих декреталиях неоднократно высказываются по вопросу покаянной дисциплины.18 Классификация дана согласно 87-му правилу Трульского собора (692), в котором использовано 11-е (12-е) правило святителя Григория, архиепископа Неокесарийского.

46

Литургия Таинства Примирения

Возрастать в милосердии

Таинство Примирения, или Та-инство Прощения – одно из величайших божественных благ; источник мира и надеж-

ды, движущий фактор нравственной силы и внутреннего обновления. Ес-ли взглянуть на историю этого таинс-тва в традиции Церкви, выявляется четкая направленность. Церковь в понимании и применении этого таинс-тва всегда стремилась к тому, чтобы преумножать милосердие ввиду че-ловеческой немощи и греховности. Можно сказать, что в наше время в центре таинства находится прежде всего не грех человека, а любовь при-нимающего Бога, речь уже идет не об искуплении, но о доверии. В XVIII веке святой Альфонсо де Лигуори, во время расцвета янсенизма1, при-знавался, на склоне своих дней, что величайшее утешение его священни-

Симон Ноэль OSB

Какие грехи требовали такого зна-чительного процесса примирения? Списки Отцов Церкви не всегда одинаковы. Однако самые общие страшные грехи можно перечислить: отступничество, идолопоклонство, убийство, прелюбодеяние и блуд, ложная клятва. Мысли никогда не считали страшными. Стоит заметить, что древний человек, хотя и строже относился ко греху, в то же время был гораздо менее щепетильным, чем современный, и обращал на-много меньше внимания на психоло-гический аспект греха.

Начиная с IV в. распространяется некая тенденция к классификации грехов. Епископы, Папы, местные Со-боры начинают уточнять, насколько длительным должно быть время по-каяния, с учетом вида греха и обсто-ятельств его совершения. Анкирский собор (314 г.), например, постано-вил, что убийца должен каяться всю жизнь, а совершение аборта требует покаяния в течение десяти лет (кaн. 21, 22). Апостольские конституции (сирийского происхождения) более снисходительны. Однако епископы пользовались большой свободой в определении длительности покаяния, в связи с собственной оценкой конк-ретного лица и ситуации. Распознава-ние в этом смысле имеет не меньшее значение, чем сами каноны, принятые на Соборах. Папа Иннокентий писал: «То, что касается оценки их грехов, это вопрос, который должен решать епископ. Пусть же он принимает во внимание не только вину, но также слезы и раскаяние грешника»19.

19 Epist. 1, 7.

1 У янсенистов отпущение грехов зачастую от-кладывалось. Для того чтобы получить отпущение грехов, кающийся должен был многократно испо-ведоваться и выказать свое раскаяние. Настоя-тель из Арса (Ж.-М. Вианней) или Падре Пио порой вели себя так же, однако причина была в том, что к ним приходило немало сомнительных людей.

Л И Т У Р Г И Я

47

ческого служения заключалось в том, что за всю свою жизнь он ни разу не позволил кающемуся уйти из испове-дальни, не отпустив ему грехи и не примирив с Богом.

Папа Бенедикт XVI провозгласил на-чало Года священника по случаю сто-пятидесятилетней годовщины смерти кюре из Арса. Процитируем некоторые из наиболее значимых отрывков Посла-ния по поводу этого юбилейного года2:

«Во времена Святого Пастыря, во Франции, дело с исповедью обстояло не лучше, и она была не чаще, чем в наши дни, тем более что ураган рево-люции надолго задушил религиозную практику. […] Все мы, священники, должны считать, что слова, которые он вложил в уста Христа, касаются нас лично: “Я поручу Моим служителям объявить грешникам, что Я всегда го-тов принять их, что Мое милосердие бесконечно”. […] Арсский Пастырь имел разные подходы к кающимся. Тот, кто приходил в его исповедальню, привлеченный глубокой и смиренной потребностью в прощении Бога, на-ходил в нем ободрение погрузиться в “поток божественного милосердия”, ко-торый уносит все прочь в своем поры-ве. А если кто-то страдал, осознавая свою слабость и непостоянство, боясь

новых падений в будущем, Пастырь открывал ему “секрет” Бога такими красивыми и трогательными словами: “Добрый Бог знает все. Еще раньше, чем вы исповедуетесь, Он уже знает, что вы согрешите вновь, и все же про-щает вас. Как велика любовь нашего Бога, Который заставляет Себя доб-ровольно забыть будущее, лишь бы простить нас!”. Тем же, кто, напротив, признавался в грехах холодно и рав-нодушно, он через свои слезы и боль показывал, насколько “отвратитель-ным” является их поведение: “Я плачу потому, что вы не плачете”, – говорил он. […] Арсский Пастырь сумел в свое время преобразовать сердца и жизнь многих людей, потому что ему удалось дать им почувствовать милосердную любовь Господа».

Принятие кающегося В наши дни чин Таинства Примире-

ния предусматривает обряд принятия кающегося исповедником. Краткая формула должна вселить в испове-

Л И Т У Р Г И Я

2 Послание Святейшего Отца Бенедикта XVI, посвященное провозглашению Года священника в связи со 150-летней годовщиной dies natalis святого Арсского пастыря, 18.06.2009.

Л И Т У Р Г И Я

48

дующегося доверие, подчеркивая достоверность прощения. Свяшенник говорит, к примеру: «Да благословит тебя Господь: Он пришел призвать грешников, а не праведников; уповай на Него». С самого начала свщенник должен стремиться к добросердечию. Его речь должна быть понятной каю-щемуся. Одно дело говорить с мона-шествующим, а другое – с маленьким ребенком. Верующий должен чувство-вать, что его уважают как личность.

Важно также призвание Святого Ду-ха, ибо только Он способен даровать нам способность искренне и глубоко переживать таинство. «Да просветит нас благодать Святого Духа, дабы вы покаялись в своих прегрешениях и познали милосердие Божие», – так звучит одна из предлагаемых формул. В этой связи хорошо было бы, если бы кающийся также помнил о необхо-димости молиться за своего исповед-ника или духовного отца. В области сверхъестественного невозможно сде-лать ничего хорошего и стоящего, не призвав прежде имя Господа и без по-мощи благодати. Наши братья право-

славные прекрасно поняли это, так как каждое их богослужение начинается с тропаря призывания Святого Духа.

В обряде предусмотрено также чтение одного из отрывков Священ-ного Писания. Нужно признать, что в большинстве случаев оно опускается. Подчеркнем все же, что исповедание грехов – это всегда ответ на Слово Божие, предлагающее Свою любовь и обещающее милосердие.

Исповедание Божией любви и человеческого греха

Необходимо вспомнить также, что термин «исповедь» в первую очередь означает признание чудес, совершен-ных Богом. Именно поэтому святой Ав-густин написал «Исповедь», где воспе-вает ниспосланную ему милосердную благодать Бога. Конечно, если кто-то в течение долгих лет жил вдали от Бога и впервые приходит на исповедь, или некто совершил тяжкий грех и желает очистить совесть, психологически бы-ло бы резоннее дать ему возможность подробнее проанализировать свою вину, чтобы постепенно осознать ее. Однако в иных случаях, наиболее час-тых, лучше было бы, если бы он начал с воздаяния благодарности Богу за Его благодеяния, прежде всего обращая внимание на те, что более других по-могли ему. Начиная с благодарения и прославления, верующий помогает также исповеднику достичь позитив-ной динамики и все расставить на свои места. Важнее не наши грехи, а действие Бога в нашей жизни.

Затем кающемуся предлагается яс-но и кратко изложить все свои грехи. Священнику дана власть отпускать

Л И Т У Р Г И Я

49

грехи, этим он исполняет свое слу-жение в Церкви, ставящее его в за-висимость от епископа, преемника апостолов, которым во время Тайной Вечери было вверено служение при-мирения. Тем не менее это служение примирения совершается и пребы-вает, так или иначе, в рамках тайны Воплощения. Грех совершён не кем-то абстрактно. Сященник принимает кающегося таким, каков он есть, «из плоти и костей», совершившего кон-кретные грехи. Священник обязан знать его грехи, так как это оправды-вает необходимость признания.

Встреча в сокровенномПризнание грехов на психологичес-

ком уровне представляет трудность для большинства наших современни-ков. Некоторые полагают, что доста-точно лишь признать: «Я грешник». Точно так же можно сказать: «У меня есть нос, два глаза и два уха». В иных случаях признание состоит в подроб-ном, сухом и монотонном изложении собственных недостатков. Однако при таком подходе душа не обращается к «подлинной истине», чтобы предстать перед судьей, врачевателем и, что особенно важно, Отцом, исполненным нежности и понимания, и в конечном итоге не получает опыт истинной и ми-лосердной любви Бога, освещающей человеческое существование, кото-рая, в Святом Духе, возвращает нас на путь истинной жизни. Верующие порой, дабы не утруждать себя, ссы-лаются на жизненные обстоятельства либо ищут разного рода отговорки. Для возрождения практики признания и придания ей подлинной целитель-ной силы некоторые, в том числе о.

Альфонс Грюн, советуют священни-ку по окончании исповеди либо в том случае, если кающийся смущается и просит о помощи, задать следующий вопрос: «В вашей сегодняшней жизни что заставляет вас больше всего стра-дать? Что мешает вам жить? На каком этапе вы сейчас находитесь в поиске смысла жизни?» и т.д. в том же духе. Это отличный способ обновить Таин-ство Примирения, благодаря которому оно может стать живой реальностью, не теряющей связь с конкретным су-ществованием и способствующей подлинному духовному развитию.

Наставление и отпущение грехов

Затем исповедник произносит не-сколько ободряющих слов в адрес каю-щегося. Важно, чтобы он осознал самое главное: милосердная любовь Отца прощает. Исповедник должен дать каю-щемуся понять, что Бог способен лишь любить, Он желает нам счастья и всегда обращает нас на путь истинной жизни.

После чего кающийся выражает рас-каяние: «Господи, я согрешил против Тебя и своих братьев, но обрел про-щение у Тебя. Прими мое покаяние и даруй мне силы жить в Твоей любви».

Л И Т У Р Г И Я

50

Формула отпуще-ния грехов пред-ставляет собой велик олепный синтез всего опыта

тайны примирения, пережитого в таинс-

тве. Она имеет опре-деленно тринитарный характер и включает в себя все элементы,

о которых мы говорим в этом кратком рассуждении:

«Бог, Отец милосердия, смертью и вос-кресением Сына Своего примиривший мир с Собою и ниспославший Святого Духа для отпущения грехов, посредс-твом Церкви Своей пусть дарует вам прощение и мир, и я отпускаю вам грехи во имя Отца, и Сына, и Святого Духа».

Покаяние и благодарениеНекто сказал: «Бог всегда прощает,

человек иногда, природа никогда». Всеобъемлющая вера в милосердие и бескорыстное прощение Бога должна сочетаться со здоровым реализмом. Наши ошибки, пусть даже прощен-ные, оставляют след в нашей душе. Истинно то, что уверенность в про-щении и покой в сердце значительно ослабляют господство греха над на-шей психикой. Однако не устраняют полностью. Человек исцелился, но лечение нужно продолжать. Во время преподаваемого таинства священник предлагает совершить одну вещь. Это покаяние. Источником действен-ности этого обязательного акта явля-ется преизобильное богатство самого таинства. Грех – это словно пятно на одежде. Будучи однажды смытым, он может проявиться вновь. Покаяние по-могает избавиться от этого состояния.

Еще одна вещь достойна внимания. Христос искупил все грехи, не только наши, но и всего мира. В то же время Он пожелал, чтобы и мы участвовали в этом искуплении. Сколько мисти-ков, просвещенных молитвой Христа в Гефсиманском саду, почувствовали призыв утешить Господа покаянием за содеянные грехи. Таким образом мы принимаем логику любви. Священник может произнести также приведенную ниже молитву, отражающую жизнь в покаянии, в которую вступает прими-рившаяся с Богом душа: «Страстями Господа нашего Иисуса Христа, заслу-гами Благословенной Девы Марии и всех святых, всем тем, что ведет вас ко благу и содействует прощению ва-ших грехов, да умножится в вас благо-дать и да стяжаете вы жизнь вечную».

Общинное значение таинства

Оно напоминает нам о том, что таинс-тво не является индивидуальной ре-альностью. В исповеди вместе с нами участвуют и те, кого мы ранили своими проступками. Божественное милосер-дие преображает наши грехи в благо-дарность и прощение по отношению к тем, кого мы заставили страдать. В неко-торых случаях исповедник накладывает епитимию. Целесообразно было бы пе-реживать это измерение таинства в важ-нейшие периоды литургического года, в рамках общих обрядов примирения. В заключение я хотел бы процитировать одну из формул отпуста, предусмат-риваемых обрядом: «Господь простил вас, творите то же. Идите в мире Хрис-товом». В этих словах содержится суть богословия прощения и примирения.

Перевод с французского Алексея Турманна

Л И Т У Р Г И Я

51

Литургия предоставляет возможность обращаться к разным евхаристическим молитвам. В частности, су-

ществуют две евхаристические мо-литвы о примирении, которые можно использовать в любой период литур-гического времени. Почему именно две? Отнюдь не ради разнообразия, которое, впрочем, не помешало бы! Эти молитвы особым образом вво-дят нас в тайну примирения.

Вслушайтесь в эту простую фра-зу из II Евхаристической молитвы о примирении: «По милости Твоей, Господи, ненависть побеждается лю-бовью, месть искореняется прощени-ем и вражда обращается во взаимо-помощь». Кто выражает себя таким образом? Церковь. Что она говорит? Что мы обязаны этим Богу. Она при-знает, что примирение с Богом и дру-гими исходит не от нее. Примирение, которое каждый человек переживает в своей жизни, исходит не от него. Церковь утверждает это весьма яс-

но. Ты спросишь: «Нужно ли тогда желать мира и трудиться ради него? Нужно ли учить детей стремиться к нему?» Да! Конечно! Церковь не гово-рит, что твое участие здесь бесполез-но! Она говорит тебе, а точнее, Богу, она признает, что Он – единственный источник. Ты не посторонний, однако не являешься источником. Безуслов-но, твое участие необходимо, и Бог не может действовать против твоей воли, тем не менее ты достигаешь этого не своими силами. Об этом говорит тебе Церковь. Если бы при-мирение было достигнуто твоими си-лами, тогда это не было бы тайной, а всего лишь замыслом!

Однако ты вправе спросить себя: «Откуда Церковь узнала об этом?» Прежде всего, никогда не забывай о ее долгом опыте. Многие святые вели Церковь наперекор стихиям. Не удивляйся: именно они, пусть даже самые безвестные, в дейс-твительности направляли Церковь. Обратись к истории экуменизма! Не-

БОГ ДЕЙСТВУЕТ ПЕРВЫМ 1

Кристиан Салензон

Во время евхаристической молитвы о примирении литургия подтверждает то, что примирение исходит прежде всего от Бога и не является результатом волюнтаристских действий людей.

1 Из катехитического журнала «Point de repères» № 228, февраль-март 2009, стр. 15-16.

Л И Т У Р Г И Я

52

сколько человек, а за ними бесчисленные, никому не известные христиане глубоко переживали драму разделения, благо-даря им зародилось это движение. Это не было ни веянием вре-мени, ни церковным про-ектом... Это самое меньшее, что можно сказать! Некоторых даже осудили. Однако Господь бодрс-твует, и кто-то услышал Его Слово, далекое от церковных идей того времени. И вот однажды Церковь признала экуменизм делом Божиим и официально примкнула к нему. По-этому, когда она взирает на историю экуменизма, то может говорить об опыте: «Воистину, Духом Твоим Ты изменяешь сердца человеческие, чтобы враги приходили к согласию, противники протягивали друг другу руки и народы искали единства».

Обратимся теперь к другим религиям, в частности к вопросу об отношениях с иудеями. Церковь никогда не хотела их уничтожения. Более того, когда король Франции преследовал иудеев, авинь-онские Папы встали на их защиту. Но в какой-то момент она заключила их в гетто и обвинила во всех грехах. И вот однажды несколько иудеев и христиан предприняли попытки завязать отно-шения, дабы изменить сложившееся положение вещей. Среди них был Па-па Иоанн XXIII. Безразличие отцов Вто-рого Ватиканского собора к этим начи-наниям было преодолено, и в конце концов Церковь официально вступила в диалог не только с иудеями, но так-

же с представителями других религий. Более того, она торжествен-но признала (в догма-тической Конституции Lumen Gentium), что «мусульмане равно

как и мы почитают еди-ного и милосердного Бо-

га». Благодаря этой переме-не Церковь может утверждать:

«По милости Твоей, Господи, нена-висть побеждается любовью».

Л И Т У Р Г И Я

5353

На протяжении веков об этом опыте примирения в Церкви свидетельству-ют своей жизнью многие христиане. Обрати внимание на свою жизнь! Не совершаешь ли то же самое? Не при-ходилось ли и тебе удивляться тому, как возобновляются прерванные от-ношения, как намечается дискуссия там, где, казалось, уже ничего невоз-можно сделать, испытывать чувство глубокого единения тогда, когда ты оставил уже всякую надежду на про-должение отношений. Это зависит от тебя? Конечно, ты выказал согласие, ты участвовал в этом, возможно, да-же желал этого... однако, в то же са-мое время, ты не властен над этим, более того, зачастую именно ты удивляешь первым. Поэтому вместе со священником ты можешь сказать: «По милости Твоей, Господи».

Ты можешь даже обогатить эту формулу! Именно Тебе я обязан, ког-да мы с супругом становимся ближе друг другу. Именно Тебе я обязан, когда отношения в семье или с родс-твенниками становятся крепче... Этот опыт примирения Церковь часто на-блюдала у тех, кто разорвал всякие отношения с Богом. И вдруг, в один прекрасный день... резкая перемена! «По милости Твоей, Господи».

Этот опыт ведет Церковь и христиан к размышлению о тайне примирения. Перед нашим взором всегда пред-стает Христос, умерший на кресте, с широко распростертыми руками, Он будто обнимает все человечество, и мы слышим, как через толщу исто-рии звучит Его последняя молитва: «Да будут все едино» (Ин 17, 21).

Нас изумляет и влечет за собой желание единства с Отцом, Кото-рый хочет собрать всех людей на Свой пир. Церковь признает дейс-твие Духа, когда делает попытки из-менить себя, несмотря на косность своей структуры и непростую исто-рию. И мы, скромные христиане, с радостью и благодарением присо-единяемся к хвалению Церкви: «По милости Твоей, Господи».

Продолжение размышлений

В группе катехизаторов, помогаю-щих в подготовке литургии, персо-нально или в воскресной школе.

1. Прочтите два первых абзаца статьи. Какую естественную склон-ность пытаются исправить евхарис-тические молитвы?

2. Прочтите два следующих аб-заца. Автор показывает, насколько нам трудно признать, что Бог явля-ется источником любого примире-ния. Католическая Церковь регуляр-но обращается к этой теме. Каково наше представление об осущест-влении примирения в связи с этой позицией Церкви?

3. Прочтите вместе одну из ев-харистических молитв о при-мирении. Поделитесь тем, что вас тронуло или вызвало удивление. За-вершите встречу размышлением над одним из отрывков этой молитвы.

Перевод с французского Алексея Турманна

54

Каждый из нас нуждается в прощении Божием. Христи-ане полагают это одним из неоспоримых постулатов ве-

ры. В наших ежедневных молитвах мы привычно произносим: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» (Лк 11, 4). При этом связь между прощением на-ших грехов, которое мы рассчитыва-ем получить в Таинстве Покаяния, и нашим прощением, адресованным другим людям, не всегда очевидна даже христианам. В этой статье мне хотелось бы поговорить о психоло-гии раскаяния и прощения. Прежде всего, само понимание этих действий и их роли в жизни человека может быть весьма различно. Ценность рас-каяния и прощения в современном мире чаще всего просто отрицается. Например, во многих современных фильмах герой–мститель, чьи поступ-ки зачастую значительно «кровавее» действий обидчика, воспринимается авторами фильма и зрителями как по-ложительный персонаж.

Раскаяние в совершенных поступ-ках, сожаления о них часто посеща-ют нас в течение жизни, особенно

если последствия поступков были для нас нежелательными. Доста-точно ли этих переживаний для покаяния? Опыт психологических консультаций показывает, что нет. Сожаления не исцеляют, а являются одним из этапов развития комплек-са вины, переживаний собственной неполноценности и неадекватности. Раскаяние предполагает призна-ние безнравственного поступка не «ошибкой», а абсолютно недопус-тимым действием – нравственным преступлением. Покаяние исклю-чает самооправдание, ссылки на ситуацию и т. п. Раскаяние психо-логически является личностным ак-том выражения недвусмысленного порицания своего поступка и отказа от подобных действий в будущем независимо от обстоятельств. Это требует также прощения всех при-частных к нашим действиям людей: тех, кто уговаривал или не останав-ливал нас в случае безнравствен-ного поведения. Часто приходится слышать, как, осуждая собственный поступок, человек перекладывает часть вины на окружающих. Но для собственного раскаяния и прощения

О психологии раскаяния и прощения

Светлана Черняева

55

других необходимо прежде всего реальное понимание собственной ответственности. Кроме того, про-щение предполагает возможность восстановления отношений с дру-гими людьми, в первую очередь, с членами своей семьи, «с чистого листа», без груза обид.

Выше уже отмечалось, что проще-ние не является ценностью совре-менного мира. Мы перенимаем это отношение, не всегда осознавая его антихристианскую направленность. Иногда, страдая от последствий собственного греха, мы бессозна-тельно желаем, чтобы люди, причи-нившие нам горе, также страдали. Для того чтобы человек, сознающий свою обиду, чувствующий себя ос-корбленным, захотел простить, час-то бывает необходимо объяснять, что отказ от прощения создает эмо-циональную связь между тем, кто отказывается простить, и людьми, на которых он возлагает ответствен-ность за свои страдания, и эта связь не дает ему исцелиться. Облегчить работу по прощению может также понимание того, что каждый чело-век так или иначе отвечает за свои ошибки или неправильные поступ-ки, и, следовательно, люди, обидев-шие нас или причинившие нам зло, так же могут страдать и сожалеть об этом, как и пострадавшие. Кроме то-го, необходимо понять, что прощение – это не одномоментный акт, но де-ятельность, требующая неоднократ-ных усилий, и что прощение кого-ли-бо не требует, чтобы мы прониклись к нему горячей симпатией, но, скорее, предполагает способность беспри-страстного спокойного отношения.

55

Рекомендации для родителей, катехизаторов

и воспитателей1. Учите примирению с детства. Ми-

ритесь, вырабатывайте мотивацию к примирению и формы примирения.

2. Признавайте свои ошибки и про-сите прощения.

3. Ставьте нравственные акценты, говоря о литературных или киноге-роях. Отмечайте мотивацию непро-щения у «мстителей» как их нравс-твенный дефект, когда речь идет не о борьбе со злом, а о желании «по-квитаться».

4. Объясняйте, что прощение – это процесс, при котором важно желание простить, подтверждаемое неод-нократно.

5. Объясняйте взаимосвязи меж-ду ответственностью, раскаянием и прощением.

6. Изменяйте свои санкции, но не отношение к провинившемуся, в за-висимости от того, просит он проще-ния или нет. Не нужно ставить свою любовь к ребенку в зависимость от его проступка.

7. Иногда, и у детей, и у взрослых мы сталкиваемся с ложным чувством вины, в том числе с чувством, что «меня простить невозможно». Объ-ясните, что виноваты мы, когда пони-мали, что делали, хотели совершить зло и действовали в этом направле-нии. Ложное чувство вины препят-ствует формированию чувства вины, имеющего реальные основания. (На-пример, мы часто испытываем вину перед умершим, хотя, естественно, не желали ему смерти, и это мешает нам испытать реальное чувство ви-ны за недостаточное внимание, про-явленное к нему при жизни.)

56

Хочу поделиться с вами, до-рогие читатели, идеями, по-черпнутыми мною на одной из конференций Элиаса

Веллы, священника–францисканца (OFMConv.). Он родился в 1941 г. в Сан Пол Бэй на острове Мальта. Учился в Латеранском университете в Риме. Рукоположен во священ-ники в 1964 г., в течение шести лет был провинциальным настоятелем францисканцев на Мальте. После этого работал архиепископским де-легатом по вопросам монашеской жизни. С 1993 г. является главным экзорцистом и президентом Епар-хиальной комиссии по вопросам оккультизма и сатанизма. Проводит реколлекции и духовные упражне-ния во многих странах мира.

Таинство Примирения есть опыт личного переживания, когда чело-век встречается с прощающим От-цом, испытывает радость, чувство блаженства, когда Отец обнимает его, как и младшего сына. Часто мы возвращаемся к Отцу благодаря этому таинству.

Необходимо прийти к священнику и попросить и принять прощение Бога. Всякий раз мы просим Бога простить нас, как Он простил заблудшего сына.

Чтобы эта встреча состоялась по-настоящему, необходимо совершить следующие четыре шага.

1. Признаться в своей греховности.Не всегда мы чувствуем себя вино-ватыми, легче указать на других: они грешники, а не я. Мы часто приходим на исповедь и перечисляем чужие грехи, а не свои. Например: муж жа-луется на жену, на детей, начальника, власть, объявляет их причиной свое-го греховного поведения. Если чело-век жалуется на других, то он не мо-жет признать тот факт, что нуждается в исцелении, и принять его. Он не принимает ответственность за свой грех, а перекладывает ее на других людей. Поэтому часто на исповедь приходят «невиновные» люди. Иисус хочет исцелить каждого из нас, но это возможно только тогда, когда мы ска-жем, что действительно больны, что нуждаемся в прощении.

Четыре шага

к примирению

Мирослав Фориш SVD

57

Хочется привести следующий при-мер: человек с наркотической или алкогольной зависимостью приходит к наркологу, чтобы лечиться. Ему за-дают вопрос: «Почему ты начал при-нимать наркотик?» Нередко можно услышать следующие ответы: «Ро-дители выгнали из дома», «друзья приучили». Эти «причины» – не что иное, как отговорки. Логичным в та-кой ситуации будет следующий ответ: «Значит, в этом лечении нуждаются твои родители, друзья, а не ты». До тех пор, пока человек не скажет, что он принимает наркотики, пьет, потому что он слаб, что во всем виноват сам, процесс исцеления не начнется. По-этому надо не показывать пальцем на других, а признаться, что именно вы сами нуждаетесь в исцелении.

Если вы упадете в яму и сломаете себе ногу, вряд ли вы останетесь ле-жать в яме и кого-то осуждать, винить – вы начнете звонить, вызывать «ско-рую помощь» или просить о помощи проходящего мимо. Алкоголик, нар-коман, агрессивный, любой слабый, зависимый человек должен безогово-рочно принять свое реальное поло-жение и предстать перед Иисусом.

2. Принять ответственность за грех. У каждого греха есть свое на-чало. Если вы чувствуете себя от-верженным, значит, для этого должна быть причина. Важно на своем духов-ном пути осознать и принять собс-твенные слабости. Ведь если, напри-мер, вы сидите на сквозняке с кем-то, а после этого заболеваете только вы, возникает вопрос, почему так про-изошло. Это значит, что ваш имму-нитет оказался слабее. В духовной

жизни очень важно говорить о своих «слабых местах», иначе не получится в полной мере принять ответствен-ность за грех, найдутся оправдания вроде того, что так же поступают мно-гие другие люди. Христос не сможет исцелить вас, если вы не возьмете на себя ответственность за собственные дурные поступки.

3. Принять решение бороться с пороками. В действительности, мы не всегда хотим избавиться от греха. Часто чувствуем, что определенные грехи доставляют нам удовольствие, ощущаем себя «блаженными», как говорят люди. Умом понимаем, что наше поведение греховно, что мы не должны так поступать, но не готовы приложить усилия, чтобы изменить-ся. Эта двойственность приводит к тому, что люди годами ходят на ис-поведь с одним и тем же перечнем грехов. Пока мы не примем решение бороться с грехом, мы не сможем начать избавляться от него.

Элиас Велла рассказывает следу-ющую историю, которую можно счи-тать притчей: «Однажды я пропове-довал в Африке, в Гане, и один из участников пригласил меня на про-

58

гулку в тропический лес. Эта поезд-ка меня очень впечатлила. Проходя по лесу, я заметил, что на деревьях было много обезьян. Мой проводник успокаивал меня, говоря, что не сто-ит бояться обезьян, что они ничего не сделают. Он только предупредил, чтобы я ничего держал в руках, по-тому что они могут прыгнуть и вы-хватить из рук любой предмет. Я на всякий случай сунул руки в карма-ны. Он спросил, знаю ли я, как они ловят обезьян, и рассказал: “Очень просто. Берем кокосовый орех, про-биваем дырочку, выливаем молоко, кладем внутрь три камешка и под-ходим к дереву, на котором сидят обезьяны. Начинаем трясти орех. Потом мы оставляем орех на земле у дерева и ждем. Самая отважная обезьяна спускается и начинает так же его трясти. Обезьяна – существо очень любопытное, ей всегда инте-ресно, что внутри. И вот она просо-вывает руку в орех. Нащупывает ка-мешки, сжимает кулак – она нашла сокровище! И не собирается с ним расставаться! Но руку с камешками она уже не может вытащить. В этот момент подбегает ловец, и обезьяна оказывается перед выбором: бро-сить орех и быстро забраться на де-рево, или попытаться вскарабкаться на дерево с орехом. Но залезть на дерево с орехом быстро невозмож-но, и ловец с легкостью может пой-мать обезьяну”. Обезьяна ни за что не хочет потерять найденное сокро-вище, она предпочитает отказаться от свободы, нежели расстаться с ни-чего не значащим в действительнос-ти приобретением».

Подобное случается и в отношении

наших грехов. Мы привязаны к ним, дорожим ими. Можем прийти на ис-поведь, просить Иисуса избавить нас от наших грехов, но на самом деле не хотим с ними расстаться. Так происходит потому, что мы еще не приняли решение распростить-ся с грехом, мы не готовы разжать кулак, отпустить мнимое богатство и подняться наверх. Что представ-ляют собой эти «камешки» в нашей жизни? К чему мы привязаны, что не позволяет нам подниматься вверх? У каждого есть свои «камешки». Бог призывает нас подняться к Нему, а эти камни приземляют нас. Поэтому надо найти смелость принять реше-ние отпустить все «камни».

Мы сами не можем победить грех, у нас не хватает сил бороться с ис-кушениями, но Бог может обеспечить нам победу (вспомним борьбу патри-арха Иакова с Богом в Пенуэле – «Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня» (Быт 32, 24–32)). Бог готов по-мочь каждому из нас. Раз за разом-мы говорим, что не будем совершать какой-то грех снова, но, как правило,

59

повторяем его опять, так как нам са-мим не под силу с ним справиться.

Когда вы проявляете агрессию, из-меняете супругу, ненавидите кого-то, с этим справиться очень трудно, по-рой кажется, что невозможно. Пока не призовете на помощь Христа, вам не победить. Бог ни при каких обстоятель-ствах не посягает на вашу свободу. Бог хочет, чтобы вы обрели святость, стали совершенным, но Он не может помочь без вашего согласия и участия.

4. Принести свой грех в подарок Богу. Это звучит странно. В притче о блудном сыне возвратившийся из-далека младший сын не принес отцу никакого подарка, никакого сувени-ра – он вернулся нищим, голодным, в разорванной одежде, грязным. Единственное, что он мог отдать от-цу, – свою ветхую одежду. Его отец был человеком очень богатым и, конечно, не нуждался в этой одеж-де. Но он оставил ее себе как знак возвращения сына домой; она всег-да будет напоминать отцу о возвра-щении сына, в этой одежде скрыт

грех сына. Именно поэтому одежда и является даром для отца.

Однажды один священник проводил конференцию об оккультизме, и среди слушателей сидела колдунья. Конеч-но, он не знал об этом, не знал, зачем она пришла и кто она. Но Бог коснулся ее сердца во время конференции, и она решила все отдать в руки Иисуса. После конференции колдунья подо- шла к священнику и призналась в том, что она занимается оккультизмом мно-го лет, а теперь решила прекратить это

навсегда; открыла сумку и отдала свя-щеннику гадальные карты. Конечно, они ему были не нужны, но он сохра-нил их как знак ее обращения.

Господи Иисусе Христе, мне нече-го отдать Тебе – только свой грех, свою ревность, гнев, страх, горды-ню, месть. Избавь меня от этого, дай мне силу принять решение и сказать: «Встану и пойду в дом Отца своего и отдам Ему все мои грехи».

Эти четыре шага – далеко не все, что необходимо человеку, идущему по духовному пути. Таинство При-мирения гораздо богаче, глубже. Но для начала можно воспользоваться и этим кратким руководством.

60

Покаяние заключается в том, что человек, который до того отвернулся от Бога или жил собой, вдруг или постепен-

но понимает, что его жизнь не может быть полной в том виде, в каком он ее переживает. Покаяние заключается в том, чтобы обернуться к Богу лицом. Это момент – только изначальный, но решительный, когда мы вдруг переме-няем курс и вместо того, чтобы стоять спиной или боком по отношению к Богу, к правде, по отношению к своему при-званию, делаем первое движение – мы обратились к Богу. Мы еще не покая-лись, в том смысле, что не изменились, но для того, чтобы это случилось, мы должны что-то пережить: невозможно отвратиться от себя и обратиться к Бо-гу просто потому, что нам вздумалось.

Бывает, что человек живет спокой-но, ничего особенного с ним не про-исходит, он как бы «пасется» на поле жизни, щиплет траву, не думая ни о бездонном небе над собой, ни о ка-кой-либо опасности; ему жить хоро-шо. И вдруг случится нечто, что обра-щает его внимание на то, что не все

так просто; вдруг он обнаруживает: что-то «не то». Каким образом? Это бывает очень по разному.

Бывает, что человек совершает тот или другой как будто незначительный поступок – и вдруг видит его последс-твия. Помню одного мальчика: он раз-махивал кинжалом и задел сестренке глаз. Она на всю жизнь осталась слепа на один глаз; а брат ее никогда не за-был того момента, когда вдруг понял, чтo значит бездумно, безответственно играть таким предметом, как кинжал. Это не значит, конечно, что он боялся прикоснуться к кинжалу или к перочин-ному ножу; но он знал: самые незначи-тельные действия могут иметь оконча-тельное, трагическое значение.

Бывает, что мысль, которая приво-дит нас к покаянию, настигает нас не так трагично, а мы вдруг слышим, что о нас думают люди. У нас всегда хо-рошее представление о самих себе, и когда нас критикуют, у нас тенденция думать, что тот человек, который нас не видит такими прекрасными, какими мы себя видим, ошибается. И вдруг мы услышим мнение других людей о

Митрополит Сурожский Антоний (Блум)

1 Из книги «Быть христианином». Источник: http://azbyka.ru

(…)

61

нас. Мы считали себя героями, а все думают, что мы трусы. Мы считали се-

бя безукоризненно правдивыми, а лю-ди думают, что мы лукавы, и т.д. Если остановиться вниманием на этом, мы уже ставим перед собой вопрос: что я?.. И в тот момент, когда мы ста-вим перед собой этот вопрос, встает и следующий: какое мое призвание в жизни?.. Я говорю не о ремесленном призвании, а – каким человеком я могу стать? Неужели я удовлетворен тем, чем являюсь? Не могу ли я себя как бы перерасти, стать лучше?..

Иногда бывает, что не народный глас, не голос того или другого наше-го знакомого обращает наше внима-ние на нас самих, а чтение, напри-мер, Евангелия. Я читаю Евангелие и вдруг вижу, каков может быть че-ловек; я вижу образ Христов во всей его красоте или, во всяком случае, в той мере красоты, какую я способен воспринять, и начинаю себя сравни-вать. Вот когда я начинаю обращать-ся не на себя самого, а либо на образ Христа, либо на то, что обо мне ду-мают люди, – тогда-то и начинается суд надо мной. И в тот момент, когда начинается суд, начинается и покая-ние. Это еще не полнота покаяния, по-

тому что произвести над собой качес-твенный суд не значит быть раненным

в душу тем, что я совершил или чем являюсь. Иногда голо-вой мы сознаем, что плохи или должны бы быть иными в том или другом отношении, а чувством мы это-го не можем пережить. (…)

Тут мы касаемся очень важного момента, именно – покаяния. Пока-яние не заключается в том, чтобы хладнокровно увидеть в себе грех и его принести Богу на исповеди; покаяние заключается в том, чтобы нас что-то так ударило в душу, что из наших глаз и из нашего сердца вы-рвались слезы. Святой Варсонофий Великий говорит, что слезы истинно-го покаяния могут нас очистить так, что уже делается ненужным идти на исповедь, потому что то, что простил Бог, человеку нечего разрешать. Есть и другое место у ученика святого Симеона Нового Богослова, свято-го Никиты Стифата, где говорится, что слезы истинного покаяния могут вернуть человеку даже потерянную

... что я?.. какое мое при-звание в жизни? ... каким человеком я могу стать? Неужели я удовлетворен тем, чем являюсь? Не могу ли я себя как бы пе-рерасти, стать лучше?..

62

телесную девственность... Покаяние должно быть именно такое.

Но мы не можем так каяться по-стоянно, это нам не под силу. Что же нам делать? Делать надо вот что. Вы, наверное, читали о том, как соверша-ются раскопки древних городов или памятников. Приходит археолог и начинает скрести землю. Сначала он видит только обыкновенную почву, но постепенно начинает различать какие-то очертания того, что давным-давно легло под землю. Это уже первое ви-дение. Когда мы самым зачаточным образом видим в себе что-либо недо-стойное ни нас самих, ни той любви и уважения, которыми мы окружены, ни той любви, которую Бог нам проявля-ет, это уже начало нашего прозрения, и мы можем пойти на исповедь и ска-зать: «Я знаю теперь, что под почвой, может быть, очень глубоко, лежит мир греха, но кое-что я о нем узнал уже на поверхности, я хочу это принести Богу и сказать: я это увидел. Ты мне помог это увидеть, Господи, и я отрекаюсь от этого зла. Я пока еще не умею каять-ся, но умею знать, что это несовмес-тимо ни с моей дружбой с Тобой, ни с тем отношением, каким я окружен своими близкими, ни с тем, чем я хочу быть...» Существует средневековая разрешительная молитва, оканчива-ющаяся словами: «И да простит тебе Господь все грехи, в которых ты истин-но раскаялся». Прощается не просто

то, что ты рассказал, а то, перед чем ты содрогнулся душой, что тебя обда-ло ужасом. Остальное является новой твоей задачей. Ты должен дальше и дальше, глубже и глубже уходить в себя, в эти раскопки, и продолжать находить то, что недостойно ни тебя, ни Бога, ни того, что о тебе думают люди. Таким образом, исповедь де-лается частью постепенно углубляю-щегося покаяния, перед тобой посте-пенно раскрываются новые глубины.

Но вы скажете: «Неужели жизнь заключается в том, чтобы уходить в эти глубины, видеть в себе только зло, одно зло, все уходить в тьму? С этим жить нельзя!» Нет, с этим жить нельзя, но тьму разгоняет свет. Если мы видим в себе что-либо темное, то лишь потому, что свет проник в новую глубину нашей жизни. Вот пример, который я даю детям, но и взрослым иногда не вредно услы-шать детский пример. Когда дети го-ворят: «Я всматриваюсь во все зло, которое во мне есть, и не умею его искоренять, вырывать из себя», – я отвечаю: «А скажи: когда ты входишь в темную комнату, неужели для того, чтобы в ней перестало быть темно, ты машешь белым полотенцем в надежде, что тьма разойдется, рас-сеется?» – «Нет, конечно, нет!» – «А что ты делаешь?» – «Я открываю ставни, открываю занавески, откры-ваю окно». – «Вот именно! Ты про-ливаешь свет туда, где царила тьма. Так же и тут. Если ты хочешь по-на-стоящему каяться, исповедоваться по истине и меняться, тебе не надо сосредотачиваться только на том, что в тебе плохо, тебе нужно как бы впустить в себя свет. А для этого

63

надо обратить внимание на то, что у тебя уже есть светлого, и во имя этого света бороться со всей тьмой, которая в тебе есть». – «Да, но как это делать? Неужели думать о се-бе: вот, я такой хороший в том или другом отношении?» – «Нет. Читай Евангелие и отмечай в нем те мес-та, которые ударяют тебя в душу, от которых трепетно делается сердце, ум светлеет, которые соберут твою волю к желанию новой жизни. И знай, что в этом слове, в этом обра-зе, в этой заповеди, в этом приме-ре Христа ты нашел в себе искорку Божественного света. В этом отно-шении оскверненная, потемневшая икона, которой ты являешься, про-светлела. Ты уже хоть немного по-хож на Христа, в тебе уже немного начинает проявляться образ Божий. А раз так, то запомни, что если ты будешь грешить против этого, ты будешь осквернять святыню, кото-рая в тебе уже есть, уже живет, уже действует, уже растет. Ты будешь потемнять в себе образ Божий, га-сить свет или окружать его тьмой. Этого не делай! И если ты будешь верен тем искрам света, которые в тебе уже есть, то постепенно тьма вокруг тебя будет рассеиваться. Во-первых, потому что там, где свет, тьма уже рассеяна, а во-вторых, когда ты обнаружил в себе какую-то область света, чистоты, правды, когда ты вдруг смотришь на себя и думаешь: в этом отношении я на самом деле настоящий человек, не только мразь, которую я себе пред-ставлял, – тогда ты можешь начать бороться с тем, что наступает на тебя, как враги наступают на город

или на войско, чтобы свет потемнел в тебе. Ты, например, научился по-читать чистоту. И вдруг в тебе под-нимается грязь мыслей, телесных желаний, чувств, чувственность. В этот момент можешь себе сказать: я обнаружил в себе искорку целомуд-рия, искорку чистоты, желание кого-то полюбить без того чтобы этого человека осквернить даже мыслью, не говоря уж о прикосновении; нет, эти мысли я в себе допустить не мо-гу, не стану. Я буду бороться против них; и для этого обращусь ко Хрис-ту и буду кричать к Нему: Господи, очисти! Господи, спаси! Господи, по-моги! – и Господь поможет. Но Он не поможет тебе раньше, чем ты сам поборешься».

Есть рассказ в жизни святого Анто-ния Великого о том, как он отчаянно боролся с искушением, боролся так, что наконец в изнеможении упал на землю и лежал без сил. И вдруг пе-ред ним явился Христос. Не имея даже сил подняться, Антоний гово-рит: «Господи, где же Ты был, когда я так отчаянно боролся?» И Христос ему ответил: «Я стоял невидимо ря-дом с тобой, готовый вступить в бой, если бы только ты сдался. Но ты не сдался – и победил».

И вот я думаю, что каждый из нас мо-жет научиться так каяться и приходить на исповедь каждый раз уже с новой победой и с новым видением того по-ля битвы, которое перед нами раскры-вается все шире и шире. И мы можем получить прощение наших грехов от Христа, прощение того, что мы уже в себе начали побежать; и кроме того, получить благодать и новую силу по-беждать то, что мы еще не победили.

64

Желание мира

Человечество стремится к миру и согласию. После того как завершился последний мировой конфликт, многие

государства объединились для создания Организации Объединен-ных Наций. Франция и Германия, еще не оправившись от последствий войны, выразили желание сбли-зиться, чтобы вместе строить новую Европу. Однако мир по-прежнему полон насилия. Можем ли мы сказать, что благодаря этим попыткам насилия стало меньше, что мир победил «жажду мести»?

В первых главах Книги Бытия че-ловечество предстает перед нами погруженным в конфликты и одер-жимым жаждой мести. История человечества началась с убийства Авеля Каином. Писание не испыты-

вает иллюзий относительно челове-ческой природы. Оно не призывает нас к ностальгии о «золотом веке», который мы могли бы обрести, ес-ли бы по-настоящему захотели. Яблоко с самого начала было с червоточиной, знаки разделения присутствуют повсюду, несмотря на постоянное стремление к единству. Разве желание мира тщетно? Эти попытки примирения между людьми – неужели это иллюзии, от которых стоило бы отказаться для того, что-бы довольстоваться мизерной, не-надежной безопасностью? Библия трезво оценивает природу человека, тем не менее она полна надежды на возможное спасение.

ПеременыНадежда на то, что все изменится

к лучшему, есть. Ненависть не по-следнее слово. Именно это пережил

Франсуа Еве SJ

1 Из катехитического журнала “Point de repères”, № 228, февраль-март 2009, стр. 19.

С самого начала человечество раздирают споры и жажда мести, не-смотря на то, что оно постоянно стремится к единству. Однако во все времена действие Бога не прекращалось. Благодаря Его Сыну Иису-су надежда на примирение стала приобретать реальные очертания.

Бог каждому дарует способность к примирению

65

апостол Павел. Книга Деяний апос-толов в начале представляет его как одного из главных противников и го-нителей христиан. И вдруг он изме-нился благодаря слову, услышанному по дороге в Дамаск. Тот, Кого он пре-следовал, идет к нему навстречу («Я Иисус, Которого ты гонишь», Деян 9, 5). В тот момент Павел осознал, что его задача – провозглашать благую весть примирения между людьми: «Нет уже Иудея, ни язычника» (Гал 3, 28). Иисус разрушил преграды между людьми. Эта резкая перемена в жиз-ни Павла ярко свидетельствует о том, что Бог действует. Только божествен-ная сила способна побороть неже-лание людей примириться. Однако это вовсе не призыв к пассивности. Пример Павла свидетельствует так-же о том, что Бог дарует человеку способность быть миротворцем. Отныне действует сам апостол.

Надежда через ХристаЕсли быть более точным, именно

в Иисусе Христе, совершенном Боге

и совершенном человеке, осущест-вляется подлинное примирение. Он «человек для других». Он показыва-ет это прежде всего совершенной способностью принимать другого, Своим радушием, которое Он вы-казывает по отношению ко всем, невзирая на социальный статус или религиозную принадлежность. Он – «самаритянин», спешащий на по-мощь человеку, жестоко избитому разбойниками (Лк 10, 29–37). Он яв-ляет это прежде всего Своею смер-тью на кресте «за всех», кровью, пролитой «за многих» (Мф 26, 28), а не только ради некоторых.

У надежды на примирение есть твердая основа. Это не «благое по-желание» и не красивая, неосущест-вимая мечта. У Иисуса и Павла есть продолжатели. Возможно, дело их не сразу бросается в глаза, однако оно жизнеспособно и плодотворно.

Перевод с французского Алексея Турманна

66

Когда мы думаем и говорим о Таинстве Примирения, обыч-но называемом исповедью, на ум приходят слова «пока-

яние», «осознание и прощение гре-хов», но очень редко «исцеление». Это само по себе кажется несколько странным, так как в Римском Мисса-ле молитва священника перед при-частием прямо говорит об этом: «Да не будет причащение Тела и Крови Твоей, Иисусе Христе, мне в суд и осуждение, да по милосердию Тво-ему послужит мне во ограждение и исцеление души и тела».

Обычно Таинство Примирения, ко-торое в то же время является Таин-ством исповеди, воспринимается как «большая стирка» до идеальной бе-лизны. Однако необходимо заметить, что священник по сути своей не явля-ется стиральной машиной, в которую кладут грязное белье, чтобы вынуть его абсолютно чистым через сорок пять минут. К сожалению, очень мно-гие воспринимают исповедь имен-но так. Достаточно часто верующие приходят к священнику за пять минут до начала Мессы и просят их испо-ведовать. Неудивительно, что в этой

Благодать исцеления

конкретной ситуации они нередко по-лучают отказ с предложением испо-ведоваться в другой раз. Прощение грехов – не автоматическое магичес-кое действо.

Понимание Таинства Примирения в несколько «магическом аспекте» до-статочно распространено. С чем это связано? Стоит отметить, что с сере-дины XIX века, даже в среде католи-ческих верующих, в связи и с влияни-ем секуляризации именно этот взгляд получил достаточное распростране-ние. Действительно, в эпоху секуля-ризации понимание греха достаточно часто сводится к моральному заблуж-дению или моральной ошибке, кото-рая исправляется простым ее призна-нием. Не принимается во внимание прежде всего то, что грех в первую очередь разрушает живые отноше-ния с Всевышним. Именно поэтому исповедь постепенно превратилась (и остается для некоторых до сих пор) в простую формальность, причем по-рою не только для верующих, но даже и для священников.

Отношения человека с Богом, его Творцом, никогда не были простыми.

Эдуард Шатов АА

67

Об этом говорит нам Откровение. В Книге пророка Иеремии сердце чело-века определено как «лукавое и ис-порченное» (Иер 17, 9) (если более точно следовать оригиналу – «боль-ное и непростое»), и оно нуждается в исцелении. Миссия Христа непо-средственно состоит в восстанов-лении живых отношений с Богом, и именно этому и призвано помочь Таинство Примирения, осуществляе-мое Им Самим в Его Церкви.

Каждый из нас желает обрести счастье и жить в полноте – духовной

и физическойОчень часто человек воображает,

что это счастье возможно без Бога или даже что Бог стоит на пути к на-шему истинному счастью и полноте нашей жизни. Руководствуясь имен-но таким представлением, человек разрывает связь с Богом, впадая в грех духовный и нравственный и все более удаляясь от Бога в «долину плача» (Пс 84, 7), слез и болезней. Очень часто мы задаемся вопросом, как преодолеть это противостояние и как прийти к здоровому, да и здра-вому образу жизни. Как исцелить

наше сердце и дать ему простоту отношений и с Богом, и с челове-ком? Признание в истине того, кем мы являемся, никогда на протяже-нии истории человечества не было простым делом.

Та истина, что сердце человека «больное и непростое», очень часто производит на нас эффект холодного душа, в который, по словам Ф. Ниц-ше, мы быстро входим и еще быстрее выходим. Но именно это осознание является непременным условием на-чала исцеления и изменения моего иллюзорного «я» в мое реальное Я, в мою истинную личность. Таинство Примирения начинается с признания того, что Бог безмерно любит нас, несмотря ни на что, и что это мы по гордости своей или по незнанию ра-зорвали основополагающую связь нашей жизни и больше не знаем, ни кто мы, ни где мы, ни откуда.

Осознание духовных и нравствен-ных ошибок и грехов воспринимается с этого момента не как случайность, но как логичное следствие разрыва любви Бога к нам и нашей любви к Богу. Следовательно, после этого самым важным и будет восстанов-ление отношений с Богом, и именно это и называется исцелением. Осоз-нание и признание грехов при этом не будет более формальностью, но действительным желанием ис-править соделанное зло и, исцелив больное сердце, идти по пути добра.

Прямым следствием такого при-знания является сокрушение серд-ца и желание с помощью благодати, то есть присутствия в нашей жизни

68

Самого Бога, отказаться от греха и следо-вать добру. Та-кое признание

напрямую связано с действенным же-ланием исправить нанесенный злом ущерб и уврачевать раны, нанесен-ные и себе, и другим. Именно этому служит в практике Таинства Примире-ния епитимия. Епитимия является не расплатой за причиненное зло, но пре-жде всего признанием собственной ответственности и исцелением своего естества присутствием Божиим. Мо-жет быть, стоит заметить, что это не самобичевание, так как и себе, и дру-гим был нанесен удар злом, но прежде всего умащение ран елеем исцеления для исправления и заживления ран, которые очень часто и нравственно, и физически болезненны и кровоточи-вы. При этом глубина ответственнос-ти нисколько не умаляется. Истинное покаяние всегда отличается тем, что в его основе лежит желание исправить причиненное зло со всей полнотой ответственности за содеянное. Отказ от такой ответственности очень часто свидетельствует о духовном искуше-нии кающегося и является «прелес-тью» или иллюзией покаяния. Лицо, покрытое слезами, не свидетельству-ет автоматически о глубине духовной жизни и истинности покаяния. Это может быть лишь признаком эмоци-ональной и психологической неста-бильности и душевного расстройства.

Истинное признание своих грехов, совершенных добровольно и осоз-нанно и ставших причиной нарушения связи с Богом, ведет к тому, что каждый кающийся захочет всем сердцем сво-

им исцелиться и получить прощение. Получив же прощение, мы также воз-желаем простить и тех, кто согрешил против нас, ибо осознаем глубину си-лы восстановленных отношений с Бо-гом и с нашими братьями и сестрами.

На деле мы зачастую сталкиваемся с определенной трудностью: простить иногда бывает сложно. С чем это свя-зано? С тем, что в современную эпо-ху мы воспринимаем примирение как резкое изменение эмоционального состояния, тогда как примирение есть усилие воли в присутствии и с помо-щью благодати Божией по-новому вступить на путь отношений с Богом и с человеком. Стоит разделить же-лание и решение простить, которое принимается во время сокрушения и покаяния, и прощение в действии, исполняемое с помощью нашей че-ловеческой воли, нашего действия и в течение времени. Ни то, ни дру-гое не стирает грех и зло из памяти, но свидетельствует о добровольном отказе от мщения, неоправданного гнева и наклеивания «ярлыков». Это означает, что прощение не является вторым, третьим или еще каким-либо по счету шансом начать все с чистого листа, оно способствует восстановле-нию и продолжению отношений в их взаимосвязи и сложности, но с верой и надеждой на то, что это возможно.

Такое понимание Таинства Примире-ния помогает нам вернуться к нашему реальному Я и к нашей реальной жиз-ни и с Богом, и с человеком, и вступить на путь исцеления души и тела, чтобы встретиться и с Богом, и человеком, ког-да «милость и истина сретятся, прав-да и мир облобызаются» (Пс 84, 11).

69

Пастырский диалог

в Таинстве Примирения

1. Диалог или два монолога?

Исповедь по сути своей моно-логична. Кающийся перечис-ляет свои грехи «по роду и числу», а священник назна-

чает епитимию и произносит разре-шительную молитву. В этой схеме нет места равноправному диалогу между кающимся и священником. Священ-ник может просить сделать уточне-ние, поправить ошибочное выска-зывание, наконец, дать пастырский совет, строго говоря, находящийся за рамками таинства. Роли собесед-ников существенно асимметричны, как роли врача и больного, учителя и ученика или судьи и подсудимого.

Пожалуй, уравнивает позиции участников Таинства Покаяния и Примирения лишь то, что еще од-ним реальным действующим ли-цом там является Слово Божие, которое и учит, и судит, и исцеляет. Священник в этом таинстве не имеет монополии на Слово Божие, так же как и кающийся. «Дух дышит, где хочет».

2. Компетенция и харизмаИз Нового Завета и истории Церкви

известно, что первоначально пока-яние было делом всей общины ве-рующих. «Признавайтесь друг пред другом в проступках» (Иак 5, 16). Вся община решала, принять ли обратно совершившего тяжкий грех и изгнан-ного из нее. Предстоятель, которого ставил на это служение апостол или, позднее, епископ, должен был обла-дать соответствующей харизмой, что-бы распознать, насколько кающийся готов к возвращению в общину «свя-тых». В общине власть отпускать гре-хи была соединена с даром Духа Свя-того распознавать, совершилось ли покаяние. Ошибиться было опасно, потому что нераскаянный, т.е. по су-ти дела молчаливо принятый всеми, грех разъедал общину как ржавчина.

Кажется, что позднее, с появлением монашества, наметилось разделение этих двух составляющих. В Средние века, а в России гораздо позже, су-ществовал образ человека, часто монаха, не священника, имеющего

Свящ. Сергей Николенко

70

дар «читать в сердце» человека. Раз-говор, общение такой личности с ка-ющимся, собственно, и производило целительное действие. Потом чело-век шел к священнику, как бы за фор-мальным актом отпущения грехов и допуска к Таинству Евхаристии.

Начиная с Нового времени, секу-ляризация постепенно привела к новому разделению на светского специалиста по целительному раз-говору – психотерапевта и религи-озного специалиста – священника, принимающего исповедь. Характер-но, что община верующих оказалась совершенно исключена из этих актов душевного и духовного исцеления.

В протестантизме к настоящему времени сформировался жанр «хрис-тианского консультирования». Как правило, этим занимается человек, исполняющий в своей деноминации функцию служебного священства и обладающий квалификацией в психо-терапии. Христианский консультант должен понимать психологическое измерение встреч евангельских пер-сонажей с Иисусом. На этой основе он старается осуществить целительную встречу грешника со Словом Божиим в Писании, используя представления современных психологических наук

о структуре личности, возможностях ее роста и препятствиях к нему.

Не следует идеализировать этот метод, при подробном рассмотре-нии он обнаруживает противоречия между трансцендентным призывом Всевышнего и земными образами человеческой привлекательности, искренности, успеха и продуктивнос-ти. Тем не менее христианское кон-сультирование является попыткой использовать для «стяжания» Духа потенциал человеческого диалога, способности людей к открытому, рав-ноправному и честному разговору.

3. Сопротивление покаянию

Принципиальная трудность осу-ществления исповеди состоит в том, что исповедующийся всегда в чем-то неправ. Всегда есть тенденция либо к избыточному самообвинению, либо к самооправданию. Она бывает свя-зана с непониманием или незнанием каких-то нравственных постулатов, на которое накладывается баналь-ное нежелание прекращать грешить, стать полностью прозрачным для Всевышнего. Чаще всего люди просто не осознают того, насколько сильно они сопротивляются покаянию. Это означает, что священник, принимаю-щий исповедь, должен «пробить» это сопротивление или хотя бы обратить на него внимание кающегося. Полно-стью это не удается почти никогда. Даже если на исповеди произошел эмоциональный или интеллекту-альный прорыв и кающийся ощутил поток Божией любви, то чаще всего, спустя некоторое время, произойдет откат на прежние позиции.

71

В пастырских документах о Таин-стве Покаяния Католическая Цер-ковь предлагает тактику постепен-ного приоткрывания человеку его ошибок, с тем, чтобы он мог, дви-гаясь поступательно, небольшими шагами, устойчиво преодолевать собственное сопротивление и, ис-следуя свою жизнь, изменять ее по воле Бога. В теории это звучит хо-рошо и согласуется с богословием божественной педагогики в истории спасения. На практике же действуют весьма прозаические факторы, та-кие как, например, фактор времени.

Когда в воскресенье выстраивается очередь в конфессионал, священни-ку физически некогда использовать воспитательное измерение испове-дального диалога. Если к тому же он обременен строительными и иными административными делами, ему не удастся спокойно побеседовать с прихожанином и за пределами Та-инства Покаяния.

Фактору времени сопутствует фак-тор сил. Серьезная духовная беседа с прихожанином – это часто своего рода экзорцизм, борьба со злом. Она требует значительных молит-венных усилий – до и после, а также серьезных интеллектуальных уси-лий, размышления о данном чело-веке, его судьбе, окружении.

Максимально проникнуть во внут-ренний мир исповедующегося свя-щенник может, используя собствен-ный эмоциональный и житейский опыт или обстоятельства жизни хоро-шо знакомых ему людей. Формальное знание божественного закона, запо-ведей обогащается опытным знанием того, каким образом их соблюдение

или нарушение сказывается на жиз-ни человека – спустя годы и десяти-летия. Все это помогает священнику понимать грешника, т.е. начать дога-дываться, каким видит его Бог.

4. Психотерапия и таинство

В 50-х годах прошлого века была распространена классификация ве-рующих по типу совести, ее дефектов – склонности к самообвинению или самооправданию, проработанности разных жизнен-ных сфер… Соот-ветственно, каж-дому типу совести предлагалась оп-ределенная так-тика исповеди и духовного руко-водства. Эти ре-комендации были

Формальное знание бо-жественного закона, за-поведей обогащается опытным знанием того, каким образом их соб-людение или нарушение сказывается на жизни человека – спустя годы и десятилетия. Все это помогает священни-ку понимать грешника, т.е. начать догадывать-ся, каким видит его Бог.

72

очень полезны в качестве примитив-ного пастырского инструментария. Позднее в подготовку священников стали входить более современные теории личности, где понятие совес-ти не являлось определяющим. Такие показатели, как зрелость личности, сформированность у нее ценностей, ответственность, не всегда прос-то установить. Есть люди, которые излагают очень правдоподобные и связные истории о себе и своем диа-логе с Богом. Только все это оказыва-ется неправдой, убедительным фан-тазированием. Гладкость изложения как раз об этом и свидетельствует. Реальный грех, порождение тайны зла, тоже содержит черты неясности, неуловимости. Разгадать истоки его проявления – это внутренняя рабо-та, приводящая к гипотезам, часто противоречивым, которые кающийся выносит на форум исповеди. Здесь и оказываются востребованными опыт

и духовная прони-цательность испо-ведующего священ-ника.

Существует опре-деленная общность

между сеансом психотерапии и Та-инством Покаяния. И в том и в дру-гом случае следует создать субъекту условия для доверия и открытости. Он не должен бояться исповедника. Страх перед Богом оправдан и умес-тен, но нехорошо, если этот страх пе-реносится на личность священника. Священник не судья, но и не сообщ-ник исповедующегося, а его союзник в борьбе с грехом, в познании Бога.

Неофиты или люди, редко посеща-ющие храм, бывают сильно напря-

жены, когда приходится исповедо-ваться. Они ожидают, что священник будет их осуждать за любые откло-нения от образа идеального хрис-тианина. Полезно, когда священник, узнавая в грехе или проблеме каю-щегося собственные трудности, де-лится своим опытом борьбы – воз-можно, неудачной или не дающей скорого результата.

5. Перспектива в покаянии

Священнику нелегко удержаться на грани, за которой он не может уже не-посредственно сопереживать испове-дующемуся, но должен отстраниться и произвести нравственное суждение. Трудно бывает с людьми, которые ко-кетничают своими грехами. Они воль-но или невольно показывают, что как бы сожалеют о грехе, но в то же время гордятся тем, что они такие необыч-ные, нестандартные – даже грешат выдающимся образом. За этим стоит не просто отсутствие подлинного по-каяния, но стремление привлечь на свою сторону священника.

Так же как в сеансе психотерапии, в исповеди нельзя фиксироваться на негативных моментах греха. Нужно помочь исповедующемуся человеку увидеть перспективу жизни в благо-дати, увидеть, как переживаемые им страдания от греха ведут к покаянию, как это важно для спасения всего ми-ра. Сама природа человека требует позитивного взгляда на реальность. Бог зовет вперед. Скорбящий и обра-щенный лишь к предмету своей скор-би человек неспособен к творческому движению, к изменению. Работает только часть его личности.

Священник не судья, но и не сообщник испове-дующегося, а его союз-ник в борьбе с грехом, в познании Бога.

73

Иногда достаточно лишь дать толчок человеку, направить его мысли к ра-достному. Чаще, правда, разбор ситу-ации приводит к тому, что священник сам не может увидеть позитивного исхода. Это касается случаев потери трудоспособности, реальных несчас-тий – потери близких, помутнения рассудка и т.д. Если даже с самим священником происходило нечто по-добное и у него есть опыт позитивно-го принятия несчастья и знание того, как Бог дает благо через эти ситуа-ции, все равно почти невозможно до-нести это до человека, принявшего на себя первый удар несчастья или, наоборот, свыкшегося с неустрани-мостью несчастья, но так и не при-нявшего его. Тогда бывает уместно просто скорбеть вместе с исповеду-ющимся, этим помогая ему пережить обиду и озлобление на судьбу.

Самую большую радость свя-щеннику приносят видимые плоды покаяния – очищение и личностный рост прихожанина. Опыт стойкости и изобретатель-ности в борьбе с грехом, о кото-ром священник узнает в испове-дях, поддерживает его самого. Опыт познания Всевышнего и благости Его творения, которым делится исповедующийся (если попросить его об этом), является для исповедующего священника опытом, данным Богом ему са-мому. В этом отношении следует признать, что совершение Таин-ства Покаяния, если не понимать его узко, как изложение списка прегрешений, жизненно необхо-димо для священника.

В таинствах христианского посвящения человек обрета-ет новую жизнь во Христе. Однако мы несем эту жизнь «в глиняных сосудах» (2 Кор 4, 7). Теперь она еще «сокрыта со Христом в Боге» (Кол 3, 3). Мы еще в нашем «земном доме» (2 Кор 5, 1), подверженном страданиям, болезни и смерти. Эта новая жизнь чада Божия может быть ослаблена или даже потеряна из-за греха.

Господь Иисус Христос, врачеватель наших душ и тел, отпустивший грехи расслабленному и вернувший ему телесное здоровье, пожелал, чтобы Церковь Его продолжала, силой Духа Святого, Его дело врачевания и спасения – даже по отношению к своим собственным членам. В этом – цель двух таинств исцеления: Таинства Покаяния и Елеосвящения (Елеопомазания больных). ККЦ 1421– 1420

рис.

74

Иногда можно слышать, что священник для того, что-бы исповедоваться, не нужен. «Я каюсь прямо

перед Богом, и Он простит все мои грехи». По крайней мере, эти лю-ди осознают, что частью их жизни владеет, а иногда и повелевает зло. «Если говорим, что мы не согреши-ли, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1Ин 10).

Поэтому нам нужно освободиться от всего того зла, которое есть внут-ри нас. От всего того, что мы делаем плохо, от того, что не сделали хоро-шо, плохих слов, которые мы гово-рим, дурных мыслей, которые теснят-ся у нас в голове, и т.д.

Но как почувствовать себя чистым, будто мы только что приняли душ? Мы не можем «перемотать» свое прошлое, чтобы прожить жизнь за-ново, по-другому. Только Бог может обновить нашу жизнь Своим проще-нием. И Он хочет это сделать. Так как Бог уважает нашу свободу, един-ственное, о чем Он просит, это чтобы мы захотели получить прощение. Это значит отказаться от греха (покаяние) и изъявить желание больше не гре-

шить. Каким образом мы можем за-явить о своем добром намерении? С помощью великого дара, полученного от Бога: Таинства радости.

Есть у нас такой инструмент, благода-ря которому мы можем исправить все наши ошибки. Бог, как отец из притчи о блудном сыне, всегда готов принять нас и оценить все, что есть в нас хоро-шего. Последнее слово остается за Бо-гом, и это слово милосердной любви. Поэтому исповедь – не просто челове-ческое дело. Это сверхъестественная тайна, тайна личной встречи с мило-сердием Божиим через священника.

Не следует думать, что исповедь абсурдна. На самом деле, есть в ней кое-что полезное для здоровья (ду-ховного, да и не только). Подумайте и, в конце концов, опирайтесь на Бога, прося Его благодати, чтобы лучше по-нять этот божественный диалог, кото-рый включает нас в любовь Божию.

Почему надо исповедоваться?

1 Потому что Иисус дал апостолам власть отпускать грехи. «Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том ос-

Алехандро Карбахо CMF

нам нужны посредники

Зачем

75

танутся» (Ин 20, 22–23). После Свое-го Воскресения Он дал такую власть апостолам и их преемникам. Когда мы испытываем потребность полу-чить отпущение грехов, мы знаем, куда и к кому следует идти. Дух Свя-той действует через апостолов, чтобы свидетельствовать о победе Иисуса Христа над грехом и смертью.

2 Потому что об этом говорит Свя-тое Писание: «Признавайтесь друг пред другом в проступках» (Иак 5, 16). Чтобы грехи были прощены или оставлены, человек должен объявить о них. Условия прощения определяет оскорбленный, а не оскорбляющий. Бог прощает, и Он имеет право уста-новить обстоятельства прощения. Не я решаю, но Бог решил (2000 лет то-му назад), как и с кем надо исповедо-ваться. Исповедуясь со священником, мы остаемся послушными Христу.

3 Потому что исповедь – особое мес-то встречи с Господом, как все таин-ства. Мы исповедуемся с Иисусом, и священник – Его представитель. Священник действует во имя Иисуса, in persona Christi. Как во время Свя-той Мессы, когда священник говорит для освящения хлеба: «Это есть Те-ло Моё», он говорит во имя и вместо Господа, и хлеб остановится Телом Иисуса, так и во время исповеди Сам Иисус прощает через священника.

4 С помощью исповеди ты примиря-ешься с Церковью. Дело в том, что грех не только оскорбляет Господа, но и общину Церкви. Грех имеет вер-тикальное (оскорбление Господа) и горизонтальное измерение (оскорбле-ние братьев). Полное покаяние совер-

шается только тогда, когда касается этих двух измерений. И священник во время исповеди представляет Цер-ковь. С Церковью мы примиряемся благодаря священнику. Без него гори-зонтальное измерение страдало бы.

5 Мы «получаем» прощение, как по-дарок. Я не являюсь создателем про-щения моих грехов; Сам Бог прощает нас. Как и прочие таинства, его надо принимать от служителя, который на законном основании занимает-ся этим. Никто не думает «принять крещение ТОЛЬКО перед Богом», но идет в храм, чтобы креститься перед всеми. Никто не говорит, что он дома, совсем один, совершает Евхаристию и принимает причастие «для себя». Когда речь идет о таинствах, нам нуж-но их принять от человека, который совершает их законно.

6 Нам нужно жить в благодати. Мы знаем, что смертный грех уничтожает состояние благодати. И мы восста-навливаем такую благодать с помо-щью исповеди. И нам нужно сделать это быстро, потому что:

- мы можем умереть. Не думаю, что нам хочется так (в состоянии смерт-

76

ного греха) умереть и попасть в ад1 ;- нам нужно часто принимать причас-

тие, чтобы иметь жизнь вечную. И что-бы достойно принять Тело Христа, мы должны быть свободны от смертных грехов. Святой Павел написал: «По-сему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и та-ким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1Кор 11, 27–28).

7 Нам надо оставить соделанное нами зло. Осознать наши ошибки – первый шаг покаяния. Только сказав: «Да, я плохо поступил» и попросив прощения, человек может изменить свою жизнь.

8 Исповедь необходима, чтобы стать лучше. После исповеди мы все стара-емся больше не грешить. Потом идет время, и мы расслабляемся, делаем глупости, меньше стараемся… Чело-век в состоянии благодати – и с этим со-гласны все – избегает греха. Находясь в состоянии смертного греха, легче со-грешить вновь. Согрешать первый раз после исповеди – всегда труднее, а уже потом становится все равно.

Существуют и другие причины для того,

чтобы исповедоватьсяа Мы нуждаемся во внутреннем ми-

ре. Осознать нашу вину – первый шаг к тому, чтобы вернуть этот мир. Отри-цание вины не уничтожает ее, а лишь скрывает и углубляет проблему.

б Мы должны знать, кто мы и в ка-ком состоянии находимся. Исповедь

заставляет нас испытывать нашу со-весть, заглянуть в себя, понять, что у нас внутри, что мы совершали и поче-му… Таким образом, исповедь позво-ляет нам лучше понять себя.

в Все мы нуждаемся в том, чтобы нас

выслушали. Терапия психолога или пси-хиатра начинается с того, чтобы паци-ент заговорил. Это стоит немалых денег и часто приносит пользу больному. То, что врачи открыли в XX веке, Церковь поняла давным-давно, благодаря Богу. Рассказ о том, что с нами происходит, уже приносит какое-то освобождение.

г Нам необходима защита против самообмана. Очень легко оправдать себя, сказать, что не все было так плохо, даже думать, что кому-то или нам так лучше и т.д. Когда нам прихо-дится рассказать все другому челове-ку честно без прикрас, мы понимаем, как все было на самом деле.

д Нам требуется расстояние, чтобы судить о себе по справедливости.

е Нам нужна объективность. Никто не может быть хорошим судьей само-му себе. Поэтому священники могут простить грехи всем, повсюду, кроме одного человека: самого себя. Свя-щенник должен идти к другому свя-щеннику. Бог дает священнослужите-лям и такую возможность освящения.

ж Нам надо знать, можем ли мы быть прощены, иначе мы рискуем думать, что все в порядке, а это вовсе не так.

1 Умереть в состоянии смертного греха, не покаявшись и не приняв милосердной любви Божи-ей, означает навсегда остаться, по собственной воле, в разлуке с Ним. Это состояние окончатель-ного самоисключения из общения с Богом и блаженными называется адом (ККЦ, 1033). Страшно, правда? Но так оно и есть.

77

з Нам нужно знать, что нас действи-тельно простили. Одно дело – просить прощения, и другое – быть прощен-ным. Необходимо ясное подтвержде-ние того, что Бог принял наше покая-ние и простил нас. Это и происходит во время исповеди, когда священник дает нам отпущение грехов.

и У всех есть право быть услы-шанным. Личная исповедь является правом в большей степени, чем обя-занностью. У нас есть право на лич-ное внимание и на то, чтобы иметь возможность открыть наши сердца и рассказать обо всех наших пробле-мах и грехах.

к Иногда нам требуются слова утешения, в моменты пессимизма, депрессии, упадка духа… И нам при-ятно слышать, что все может быть по-другому. Замкнутость, закрытость не идет нам на пользу.

л Мы нуждаемся в советах. Испо-ведуясь, мы получаем духовное руко-водство. Мы не всё знаем о духовной жизни, и чтобы противостоять греху, нам нужна помощь.

м Нам надо, чтобы кто-то разрешил наши сомнения, объяснил, в чем состо-ит тяжесть греха и почему что-то мож-но делать, а что-то нельзя… Исповедь – момент постоянного формирования.

13 причин, чтобы не исповедоваться1 Кто такой священник, чтобы

прощать грехи? Кто может про-щать грехи, кроме одного Бога? Как сказано выше, такую власть Иисус дал апостолам. С другой стороны,

этот аргумент приводили фарисеи. Читай Евангелие от Матфея 10, 1–8.

2 Я исповедуюсь, но прямо перед Богом, без посредников. Ну, хоро-шо. Кто я, скромный грешник, чтобы спорить с тобою… Хотя, все равно, мне кажется, есть несколько «но»…

Но как ты узнаешь, что Бог принял твое покаяние и прощает тебя? Cлы-шишь ли ты голос с небес, подтверж-дающий факт прощения?

Но как ты узнаешь, выполнил ли все условия для того, чтобы тебя про-стили? Это не так просто. Например, если кто-то ограбил банк и не хочет вернуть деньги, он может исповедать-ся перед Богом и чувствовать себя чистым, однако, не возместив ущерб, он не может получить прощение. Сам человек не хочет оставить свой грех.

Уже 1600 лет тому назад святой Ав-густин написал: «Неужели напрасно Иисус сказал: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся? Может ли быть, что-бы апостолам напрасно дали ключи Царства Небесного? Думая так, мы обманываем надежды Евангелия и делаем бесполезным Слово Божие».

3 Но зачем говорить о своих гре-хах такому же человеку, как я? Потому что этот человек – не обыкно-венный. Он получил особую власть, чтобы прощать грехи, в Таинстве Руко-положения. Поэтому мы идем к нему.

4 Но зачем говорить о своих гре-хах такому же грешному чело-

78

6 Я всегда исповедуюсь об одном и том же. У меня всегда одни и те же грехи. Это не так страшно. В при-нципе, мы всегда ошибаемся по од-ним и тем же причинам. Могло быть хуже: каждый раз – новые грехи…

Когда мы моемся или стираем одежду, мы не думаем, что следую-щая грязь будет иной. Новая грязь всегда очень похожа на старую. Что-бы быть чистым, достаточно жела-ния убрать всю грязь.

С другой стороны, если ты оскорбил кого-то 10 раз, грех – одного типа, а оскорбления разные. И убить одного человека или десять – не одно и то же. Грехи, совершенные до исповеди, уже прощены. Нужно прощение для новых грехов, совершенных после последней исповеди.

7 Исповедь бесполезна. Ничего не меняется. Именно так и можно поду-мать, впав в уныние… Однако это не соответствует действительности. Мы каждый день моемся, регулярно сти-раем одежду и благодаря этому грязь не накапливается, и мы достаточно чисты. То же самое происходит с испо-ведью. Даже когда мы падаем, испо-ведь помогает нам подняться, если мы не хотим жить в грехе. Лучше просить прошения, чем не делать этого. Прося прощения, мы становимся лучше.

8 Я знаю, что еще согрешу, значит, я не покаялся. Бог хочет, чтобы ты со-жалел о своих поступках СЕГОДНЯ и СЕЙЧАС, и чтобы СЕГОДНЯ и СЕЙ-ЧАС ты хотел бороться и больше не со-грешать. Есть у тебя такое намерение? «Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний [сам] будет заботиться

веку, как я? Дело не в том, сколько у кого грехов, и является ли священ-ник грешником большим, чем ты. Ты идешь к нему не потому, что он хоро-ший, непорочный и святой, но потому что он может отпускать тебе грехи, благодаря рукоположению. Слава Богу, что отпущение грехов не зави-сит от качеств священника, иначе мы не могли бы знать, у кого исповедо-ваться, кто достоин, чтобы прощать нас. С другой стороны, факт того, что священник – человек грешный, поз-воляет ему лучше понять тебя и твои слабости. Он тоже слабый…

5 Мне стыдно. Это нормально. Всем трудно осознать то, что мы не такие хорошие, как нам кажется. Но опыт нескольких лет священства по-казывает, что чем труднее тебе что-то рассказать, тем сильнее будет чувс-тво умиротворения и радости после того, как ты это сделаешь.

Наверное, тебе трудно, потому что ты редко ходишь на исповедь, и на-копилось многое, о чем надо сказать. Мыть посуду легче каждый день, чем раз в неделю, не правда ли? Чем дольше откладываешь исповедь, тем больше список, и тем труднее исповедоваться.

И не думай, что ты можешь приду-мать какой-то новый грех. Все, что ты скажешь, священник уже слышал ты-сячу раз. У Церкви более чем двухты-сячелетняя история. И люди бывали очень разные…

И наконец, не забывай: дьявол отни-мает у тебя стыд, чтобы ты мог согре-шить. А потом возвращает его тебе, чтобы ты не мог исповедоваться. Не надо попадать в его ловушку.

79

о своем: довольно для [каждого] дня своей заботы» (Мф 6, 34).

Или, говоря словами блаженного Ио-анна XXIII, «сегодня я постараюсь жить лишь сегодняшним днем, не стремясь решить проблемы всей своей жизни. Я способен в течение двенадцати ча-сов совершать добро, и это не так обес-кураживает меня, как мысль о том, что мне нужно делать это в течение всей жизни». Доверяй будущее Господу.

9 А если священник плохо обо мне подумает? Священник на-ходится в конфессионале, чтобы прощать тебя всякий раз, когда ты пожелаешь быть в мире с Господом. Если он думает плохо о тебе, это ЕГО проблема и даже повод для ис-поведи, если он осудил тебя.

На самом деле, священник всегда думает о тебе положительно. Он це-нит твою веру (понимая, что если ты сейчас с ним, на исповеди, то потому, что ты веруешь, что ты исповедуешь-ся с Богом), ценит твою откровен-ность, твое желание быть лучше и т.п. Он знает, что тебе нелегко.

Сидеть в течение многих часов и слу-шать исповеди разных людей не ин-тересно (хотя людям кажется, что это очень увлекательно). И при этом не за-рабатываешь ни рубля. Священник так поступает лишь потому, что любит тебя, как пастырь, и хочет тебе помочь. Даже если он тебя не знает, то все равно хочет, чтобы ты попал в Царствие Небесное.

10 А если священник потом рас-скажет кому-то о моих грехах? Такое никогда не случится. Церковь очень серьезно относится к этому. Для священника, нарушившего тай-

ну исповеди, Церковь определила высшее наказание – отлучение. И есть мученики, пострадавшие из-за того, что они отказались говорить о грехах других людей, например свя-той Иоанн Непомуцен.

11 Мне не хочется. Я ленюсь. Такое случается, но это не серьезная причи-на. Никто не говорит: «Мне не хочется мыться, я уже год не моюсь». Доста-точно принять решение.

12 У меня нет времени. Не может быть. В течение последнего года (или месяца, или недели) не найти 15 минут, чтобы поговорить со священ-ником? Сравни, сколько времени ты смотрел телевизор (количество ча-сов умножь на количество дней пос-ле последней исповеди), или сидел в Интернете, или слушал радио, или читал газеты и журналы…

13 Трудно найти священника. Хо-тя нас и мало, но вид в целом еще не находится на грани исчезновения. Если священника нет на месте, по-звони в приход. Узнай расписание. Спроси у дежурного. Можно догово-риться с ним по телефону, чтобы не терять время. Приходи за полчаса до Святой Мессы и спроси…

И в заключение… Сколько об этом ни говори, но тема – очень серьезная. Хочешь – не хочешь, твое спасение зависит от твоего состояния перед Бо-гом. И распределяет Его милосердие священник. Одному тяжело судить себя. Доверься Богу. Попробуй испо-ведоваться, если прошло уже много времени. Может быть, получится.

80

Фильм, о котором пойдет речь, был изна-чально задуман режиссером Сергеем Карандашовым как «кино не для всех».

Однако, к удивлению самого режиссера, полу-чил немалую известность не только среди тон-ких ценителей концептуального жанра, но и у широкой публики. С 2006 по 2007 год он был удостоен главных призов одного российского и нескольких зарубежных кинофестивалей1.

Традиционные темы для русской культуры – духовный поиск, поиск смысла жизни, поиск чуда раскрыты в фильме весьма небанально и вполне доступно, ведь линии сюжета и образы опираются на реальный человеческий опыт. Дело в том, что режиссер специально совершил поездку к русским православным свя-тыням бок о бок с самыми разными людьми, по разным причинам, но одинаково остро нуждающимися в чуде. «Традиция странничества прошла сквозь комму-нистический режим и сохраняется до сих пор. Со странниками мы прошли не од-ну сотню километров. В этом путешествии, встречаясь с этими людьми, мы соб-рали материал, из которого сложилась наша история», – пояснил Карандашов на открытии кинофестиваля современного российского кино в Чили в 2008 г2.

Главный герой картины Федор – наш современник. Потеряв все самое дорогое, Федор, как часто бывает, обращается внутрь себя в поисках Бога, так как только Он может дать человеку ответы на неразрешимые вопросы бытия. В этих поис-ках мы следуем за героем, проходя вместе с ним все материальные и духовные трудности, участвуем в непростой судьбе людей, окружающих его. Вначале он находит духовного руководителя Иллариона и с помощью его наставлений начи-нает обретать покой. Но после жестокого убийства старца зыбкая пелена этого покоя рушится. Судьба сводит Федора с убийцей Иллариона. Кроме того, в своих странствиях он знакомится с неизлечимо больным мальчиком, который интуи-тивно доверяет Федору и ждет помощи именно от него. Так переплетения судеб совершенно разных людей подводят сюжет к развязке – к чуду, которого главные герои, пусть сомневаясь и отчаиваясь, ждали столь напряженно и долго.

Нужно сказать, что фильм снят вполне в духе экзистенциалистской эстетики. Натурально показаны эмоции. Мы можем понять мысли персонажей и даже слы-шать посещающие их внутренние голоса. Камера скользит, и мы видим незамыс-1 Международный фестиваль фильмов о правах человека «Сталкер» в Москве (2006) – Гран-при в категории «Лучший игровой фильм». Международный кинофестиваль православного кино и СМИ «Покров» в Киеве (2007) – главный приз. Российский кинофестиваль «Литература и кино» в Гатчи-не (2007) – большой приз жюри «Сверстники» в категории «Лучший дебют» (Сергей Карандашов). Международный кинофестиваль стран Азиатско-тихоокеанского региона «Меридианы Тихого», Вла-дивосток (2006) – Гран-при. 2 http://www.rian.ru/culture/20081112/154853668.html

О фильме «Странник»Щербакова Маргарита

Журнал издается Катехитической Комиссией Конференции Католических Епископов РФ

В подготовке данного номера принимали участие: Т. Бурмыкина, Х. М. Вегас CMF, Т. Канакри FMM, М. Т. Рамуш FMM.

Адрес редакции: 191186, Санкт-Петербург, Невский пр., 32/34, на имя Марии Терезы Рамуштел./факс (812) 571 58 96 E-mail: radouga@katechein.ru Web: www.katechein.ru

Главный редактор Х. М. Вегас CMFРедакционный совет: с. Д. Антонув, Л. Господникова, д. В. Дегтярев,с. Т. Канакри, с. И. Станьска, свящ. П. Юрковский Дизайнер Е. МануиловаТехнический редактор В. Кабак SDBКорректор Л. Минина

Отпечатано в типографии Салезианского Центра «Дон Боско», Гатчина.Тираж: 500 экз.

Подписка:200 руб. 4 номера за годПочтовые расходы по доставке:по России – 100 руб.;за границу – 200 руб.

ловатый быт во всех подробностях, подслушиваем беседы окружающих людей. Вообще голоса, да и жизнь в целом людей вокруг главных героев фильма, показанные хоть и очень реалис-тично и, порой, с мельчайшими подробностями, воспри-нимаются все же как фон для выражения основной идеи, основного конфликта. Мы едва ли можем отождествить себя с бандитами, пьяницами и просто падшими людь-ми, среди которых ведет свою жизнь отшельник Федор.

Впечатление от фильма складывается достаточно тяже-лое. Однако если абстрагироваться от эмоционального впечатления, то на первом плане оказывается обретенный главным героем Смысл, в сравнении с которым кажется несущественным весь этот мрак нашей запутавшейся, спивающейся Родины. Мне кажется, порой мы так же смот-рим на Бога, что Он должен явиться нам в минуту отчая-ния как свет, великая красота и любовь, которую мы можем почувствовать. Однако самое главное, что может Он дать нам, это тот смысл, которым можно жить при любых усло-виях. Очень ярко иллюстрирует этот тезис эпизод фильма, где Федор в отчаянии ждет гласа с неба и на него действи-тельно падает яркий луч… вертолета и громкий голос отку-да-то сверху велит ему встать, а потом смеется над ним.

Можно было бы сказать, что «Странник» является еще одним феноменом возрождения православной культуры в России, которая последнее время интенсивно разви-вается и все больше проникает в массы. Все это так, но не стоит забывать, что фильм С. Карандашова является продолжением замечательной русской традиции экзис-тенциального кино, связанной с такими именами, как, например, А. Тарковский и А. Герман. Фундаментальные вопросы – о смысле жизни, смерти, исцелении – делают картину близкой каждому ищущему независимо от куль-турного и религиозного воспитания. «Поиск чуда и смыс-ла жизни важен любой культуре», – сказал Сергей Каран-дашов, открывая фестиваль в Сантьяго3. На мой взгляд, православная духовность, как и русская культура, высту-пают в этом фильме как контекст, необходимые условия, в которых раскрывается человеческая жизнь, полная борь-бы, но всегда несущая в себе возможность успокоения в Боге и исцеления чудом.

3 Там же.

радугарадуга2

Покаяние есть корабль, а страх – его кормчий; любовь же – Божественная пристань. Страх вводит нас в корабль покаяния, перевозит по смрадному морю жизни и путеводит к Божественной пристани, которая есть любовь. К сей пристани приходят все, трудящиеся и обремененные, – покаянием. И когда достигаем мы любви, тогда достигли мы Бога, и путь наш совершен. Покаяние – праздник Богу, ибо Евангелие говорит, что Бог радуется более о едином грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках (Лк 15, 7). Покаяние, творя праздник Богу, призывает и небо на пир. Ангелы радуются, когда покаяние приглашает их на вечерю. Все небесные чины торжествуют, возбуждаемые к веселью покаянием. Не говори: сегодня согрешу, а завтра покаюсь, но лучше сегодня покаемся, ибо не знаем, доживем ли до завтра. От прародительного греха освободились мы чрез святое крещение, от тех же грехов, на которые дерзали мы по крещении, освобождаемся не иначе, как посредством покаяния.

Ефрем Сирин

Не обращай в уме своем грехов, некогда совершенных тобою, чтобы они опять не возобновились. Будь уверен, что они прощены тебе в то время, когда ты предал себя Богу и покаянию, и нимало в том не сомневайся. Об удовольствиях и утехах, которым предавался ты во время нерадения своего, не вспоминай и речей о том не заводи, говоря: я то сделал или это нарушил, ибо это может послужить тебе в преткновение. О страстях, которым работал ты в мире, совсем не поминай, чтобы опять не возбудить похотения их и это не послужило бы тебе в соблазн.

Антоний Великий

2010