Вестник Конституционного Суда №1 / 2020vestnik-ksrf.ru/magazine/2020-01.pdfСуда Российской Федерации, выраженные в Постановлении

1´202´203´204´205´206´20

ВестникКонституционногоСудаРоссийскойФедерации

ВКС

1 ВКС

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений статьи 129, частей первой и третьей статьи 133, а также частей первой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Г.П.Лукичоваот 16 декабря 2019 года № 40-П

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда Центрального округаот 19 декабря 2019 года № 41-П

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Р.Д.Свечниковойот 13 января 2020 года № 1-П

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности абзацев первого и четвертого пункта 30 Типового положения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам (приложение № 4 к федеральной целевой программе «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», утвержденной Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 июля 2013 года № 598), в связи с жалобой гражданки М.В.Алисовойот 14 января 2020 года № 2-П

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положения статьи 54 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки С.от 21 января 2020 года № 3-П

В НОМЕРЕ

Учредитель —Конституционный СудРоссийскойФедерации

Редакционный совет:Н. С. БОНДАРЬ (председатель)А. Н. КОКОТОВВ. А. СИВИЦКИЙН. А. СЕРГЕЕВА

Главный редактор —Н. А. СергееваАдрес редакции: 190000, Санкт-Петербург,Сенатская площадь, дом 1Телефон: +7 (812) 404-32-51

Номер подготовили:И. А. БойцовМ. В. БухаркинаО. Е. ДерноваМ. В. ЗемцовИ. А. МихайловаЛ. А. НекрасоваН. Ю. СильваненокЕ. В. СкалонА. В. Юсупова

Художник А. Б. Бобров

Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.Свидетельство о регистрацииЭл № ФС77-75438 от 1 апреля 2019 года.

1´2020

© Вестник Конституционного Суда РФ, 2020Официальное издание

4

11

22

34

45

2 ВКС

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе гражданина Лазарева Александра Сергеевича на нарушение его конституционных прав частями первой, второй и третьей статьи 153 Трудового кодекса Российской Федерацииот 12 ноября 2019 года № 2669-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по запросу Геленджикского городского суда Краснодарского края о проверке конституционности пункта 4 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 15 и пунктом 1 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации, пунктами 1 и 2 статьи 238 и статьей 552 Гражданского кодекса Российской Федерацииот 12 ноября 2019 года № 2970-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе Первичной профсоюзной организации работников ФГБУ «Автобаза № 2» Управления делами Президента РФ «ПРАВОЗАЩИТА» на нарушение конституционных прав и свобод частью второй статьи 377 Трудового кодекса Российской Федерацииот 28 ноября 2019 года № 3164-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по запросу Воронежского областного суда о проверке конституционности части первой статьи 38924 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерацииот 5 декабря 2019 года № 3271-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Москалева Михаила Васильевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 1281 Уголовного кодекса Российской Федерации и статьей 318 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерацииот 5 декабря 2019 года № 3272-О

55

59

63

66

72

1´2020

3 ВКС

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе граждан Касимова Ирика Наильевича, Мухаметзяновой Наили Фавасимовны и Хадеева Алексея Эдуардовича, а также товарищества собственников жилья «Мирный» на нарушение конституционных прав и свобод абзацем двадцать вторым части 1 статьи 2, пунктом 25 части 1 статьи 16, пунктом 3 части 2 статьи 451 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», частью 7 статьи 10 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» и пунктом 2 статьи 209 Гражданского кодекса Российской Федерацииот 5 декабря 2019 года № 3273-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе гражданина Субботина Константина Сергеевича, Жилищно-строительного кооператива № 70 и Ассоциации содействия жилищному самоуправлению «Пермский стандарт» на нарушение конституционных прав и свобод абзацем двадцать вторым части 1 статьи 2, пунктом 19 части 1 статьи 14, пунктом 25 части 1 статьи 16, пунктом 10 части 1 статьи 162 и пунктом 3 части 2 статьи 451 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»от 5 декабря 2019 года № 3274-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Гадельшиной Галины Ивановны на нарушение ее конституционных прав статьей 850 Гражданского кодекса Российской Федерацииот 5 декабря 2019 года № 3275-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по запросу суда Ямало-Ненецкого автономного округа о проверке конституционности части второй статьи 57 и части пятой статьи 79 Уголовного кодекса Российской Федерации, а также пункта 2 части второй статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерацииот 5 декабря 2019 года № 3276-О

Определение Конституционного Суда Российской Федерации по жалобе гражданина Малярчука Александра Николаевича на нарушение его конституционных прав частью 3 статьи 2 Федерального закона «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя»от 5 декабря 2019 года № 3279-О

80

89

98

104

108

1´2020

4 ВКС

ÏÎÑÒÀÍÎÂËÅÍÈÅÏÎÑÒÀÍÎÂËÅÍÈÅÊÎÍÑÒÈÒÓÖÈÎÍÍÎÃÎ ÑÓÄÀÊÎÍÑÒÈÒÓÖÈÎÍÍÎÃÎ ÑÓÄÀÐÎÑÑÈÉÑÊÎÉ ÔÅÄÅÐÀÖÈÈÐÎÑÑÈÉÑÊÎÉ ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïîëîæåíèé ñòàòüè 129, ÷àñòåé ïåðâîé ïîëîæåíèé ñòàòüè 129, ÷àñòåé ïåðâîé è òðåòüåé ñòàòüè 133, à òàêæå ÷àñòåé è òðåòüåé ñòàòüè 133, à òàêæå ÷àñòåé ïåðâîé – ÷åòâåðòîé è îäèííàäöàòîé ïåðâîé – ÷åòâåðòîé è îäèííàäöàòîé ñòàòüè 133ñòàòüè 13311 Òðóäîâîãî êîäåêñà Òðóäîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè â ñâÿçèÐîññèéñêîé Ôåäåðàöèè â ñâÿçèñ æàëîáîé ãðàæäàíèíà Ã.Ï.Ëóêè÷îâàñ æàëîáîé ãðàæäàíèíà Ã.Ï.Ëóêè÷îâà

ÈÌÅÍÅÌÐÎÑÑÈÉÑÊÎÉ

ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 40-Ï

16 äåêàáðÿ 16 äåêàáðÿ 2019 ãîäà,2019 ãîäà,

ãîðîä Ñàíêò-ãîðîä Ñàíêò-ÏåòåðáóðãÏåòåðáóðã

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д.Зорькина, судей К.В.Арановского, А.И.Бойцова, Н.С.Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, С.М.Казанцева, С.Д.Князева, А.Н.Кокотова, Л.О.Красавчиковой, С.П.Маврина, Н.В.Мельникова, Ю.Д.Рудкина, В.Г.Ярославцева,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статья-ми 36, 471, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституци-онном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституционно-сти положений статьи 129, частей первой и третьей статьи 133, а также частей первой –четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина Г.П.Лукичова. Осно-ванием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителем законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика В.Г.Ярославцева, исследовав представлен-ные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

у с т а н о в и л :

1. Согласно статье 129 Трудового кодекса Российской Федерации, раскрывающей содержание основных понятий, используемых при регулировании оплаты труда, за-работной платой (оплатой труда работника) признаются вознаграждение за труд в зависимости от квалификации работника, сложности, количества, качества и усло-вий выполняемой работы, а также компенсационные выплаты (доплаты и надбавки компенсационного характера, в том числе за работу в условиях, отклоняющихся от нормальных, работу в особых климатических условиях и на территориях, подверг-шихся радиоактивному загрязнению, и иные выплаты компенсационного характера) и стимулирующие выплаты (доплаты и надбавки стимулирующего характера, пре-мии и иные поощрительные выплаты) (часть первая); тарифной ставкой – фиксиро-ванный размер оплаты труда работника за выполнение нормы труда определенной сложности (квалификации) за единицу времени без учета компенсационных, стиму-лирующих и социальных выплат (часть третья); окладом (должностным окладом) –фиксированный размер оплаты труда работника за исполнение трудовых (долж-ностных) обязанностей определенной сложности за календарный месяц без учета компенсационных, стимулирующих и социальных выплат (часть четвертая); базо-вым окладом (базовым должностным окладом), базовой ставкой заработной платы –минимальные оклад (должностной оклад), ставка заработной платы работника госу-

5 ВКС

16 äåêàáðÿ 16 äåêàáðÿ 2019 ãîäà2019 ãîäà

¹ 40-Ï

ПостановлениеКонституционного СудаРоссийской Федерации

дарственного или муниципального учреждения, осуществляющего профессиональ-ную деятельность по профессии рабочего или должности служащего, входящим в со-ответствующую профессиональную квалификационную группу, без учета компенса-ционных, стимулирующих и социальных выплат (часть пятая).

Часть первая статьи 133 данного Кодекса предусматривает, что минимальный раз-мер оплаты труда устанавливается одновременно на всей территории Российской Фе-дерации федеральным законом и не может быть ниже величины прожиточного мини-мума трудоспособного населения, а часть третья той же статьи закрепляет правило, в соответствии с которым месячная заработная плата работника, полностью отработав-шего за этот период норму рабочего времени и выполнившего нормы труда (трудовые обязанности), не может быть ниже минимального размера оплаты труда.

В силу статьи 1331 названного Кодекса в субъекте Российской Федерации регио-нальным соглашением о минимальной заработной плате может устанавливаться раз-мер минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации (часть первая) для работников, работающих на его территории, за исключением работников органи-заций, финансируемых из федерального бюджета (часть вторая); размер минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации устанавливается с учетом соци-ально-экономических условий и величины прожиточного минимума трудоспособного населения в нем (часть третья) и не может быть ниже минимального размера оплаты труда, установленного федеральным законом (часть четвертая); месячная заработная плата работника, работающего на территории соответствующего субъекта Российской Федерации и состоящего в трудовых отношениях с работодателем, в отношении ко-торого региональное соглашение о минимальной заработной плате действует в соот-ветствии с частями третьей и четвертой статьи 48 данного Кодекса или на которого указанное соглашение распространено в порядке, установленном частями шестой –восьмой статьи 1331 данного Кодекса, не может быть ниже размера минимальной за-работной платы в этом субъекте Российской Федерации при условии, что таким ра-ботником полностью отработана за этот период норма рабочего времени и выполнены нормы труда (трудовые обязанности) (часть одиннадцатая).

1.1. Заявитель по настоящему делу гражданин Г.П.Лукичов работает в област-ном государственном бюджетном профессиональном образовательном учреждении «Жадовский сельскохозяйственный техникум» с 22 сентября 2016 года. В период с 25 сентября по 31 октября 2017 года он совмещал обязанности машиниста (кочега-ра), зольщика (истопника) и слесаря-сантехника, а с 25 сентября 2018 года на время отопительного сезона 2018–2019 годов совмещал обязанности машиниста (кочегара) и зольщика (истопника).

Заявитель обратился в суд с иском о взыскании, в частности, недополученной за-работной платы, в обоснование которого указал, что работодатель при исчислении его заработной платы начисляет различного рода выплаты, в том числе за сверхурочную работу, работу в выходные и нерабочие праздничные дни, за работу в ночное время, за работу, выполняемую в порядке совмещения профессий (должностей), на оклад, составляющий менее минимального размера оплаты труда в Российской Федерации, хотя все эти выплаты должны начисляться после того, как его оклад будет увеличен до минимального размера оплаты труда.

Решением Барышского городского суда Ульяновской области от 27 февраля 2019 года в удовлетворении указанной части исковых требований отказано. Суд не ус-мотрел нарушения права заявителя на оплату труда, аргументировав это тем, что с учетом установленного оклада, оплаты работы, выполняемой в порядке совмеще-ния должностей, а также начисленных надбавок за работу в ночное время, работу в выходные и праздничные дни, сверхурочную работу размер выплачиваемой ист-цу среднемесячной заработной платы был не ниже и в некоторых случаях превы-шал установленный федеральным законом в 2017–2019 годах минимальный размероплаты труда.

6 ВКС


¹ 40-Ï


Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Улья-новского областного суда от 18 июня 2019 года решение суда в части отказа в удовлет-ворении исковых требований о взыскании задолженности по заработной плате отмене-но и принято новое решение. Суд, опираясь на правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженные в Постановлении от 11 апреля 2019 года № 17-П, указал, что доплаты за работу в ночное время, работу в выходные и нерабо-чие праздничные дни, сверхурочную работу не могут включаться в размер заработной платы, составляющей менее минимального размера оплаты труда, и взыскал соответ-ствующие суммы с работодателя. Что же касается доплаты за работу, выполняемую в порядке совмещения профессий (должностей) кочегара и зольщика, то такая доплата, по мнению суда, включена в состав заработка, не превышающего минимальный раз-мер оплаты труда, правомерно, так как дополнительная работа в качестве зольщика выполнялась истцом с его согласия в рамках основного рабочего времени, в силу чего основания для оплаты труда по каждой должности в размере не менее минимального размера оплаты труда отсутствуют.

Г.П.Лукичов просит признать оспариваемые положения статей 129, 133 и 1331 Трудо-вого кодекса Российской Федерации не соответствующими статьям 7, 17, 19, 37 и 55 Кон-ституции Российской Федерации, поскольку они по смыслу, придаваемому им правопри-менительной практикой, позволяют работодателю устанавливать работнику заработную плату, размер которой с учетом включения в ее состав доплаты за работу, выполняемую в порядке совмещения профессий (должностей), не превышает минимального размера оплаты труда в Российской Федерации, что нарушает право заявителя на дополнитель-ную оплату работы, выполняемой в порядке совмещения профессий (должностей).

1.2. В соответствии со статьями 74, 96 и 97 Федерального конституционного за-кона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Рос-сийской Федерации по жалобе гражданина на нарушение его конституционных прав и свобод проверяет конституционность закона или отдельных его положений в той ча-сти, в какой они были применены в деле заявителя, рассмотрение которого завершено в суде, и принимает постановление только по предмету, указанному в жалобе, оценивая как буквальный смысл проверяемых законоположений, так и смысл, придаваемый им официальным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а так-же исходя из их места в системе правовых норм, не будучи связанным при принятии решения основаниями и доводами, изложенными в жалобе.

Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Фе-дерации по настоящему делу являются взаимосвязанные положения статьи 129, частей первой и третьей статьи 133 и частей первой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331

Трудового кодекса Российской Федерации в той мере, в какой на основании данных норм решается вопрос о включении в состав заработной платы (части заработной платы) ра-ботника, не превышающей минимального размера оплаты труда, дополнительной опла-ты (доплаты) работы, выполняемой в порядке совмещения профессий (должностей).

2. Конституция Российской Федерации, провозглашая Россию правовым социаль-ным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечиваю-щих достойную жизнь и свободное развитие человека, закрепляет, что в Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, каждый имеет право на вознагражде-ние за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного фе-деральным законом минимального размера оплаты труда (статья 1, часть 1; статья 7; статья 37, часть 3).

Право на справедливую заработную плату и равное вознаграждение за труд равной ценности без какого бы то ни было различия признается одним из важнейших прав в сфере труда Всеобщей декларацией прав человека (статья 23), Международным пак-том об экономических, социальных и культурных правах (статья 7), а также Европей-ской социальной хартией (пересмотренной), принятой в городе Страсбурге 3 мая 1996 года (статья 4 части II).

7 ВКС


¹ 40-Ï


В силу приведенных положений Конституции Российской Федерации и между-народно-правовых актов правовое регулирование оплаты труда лиц, работающих по трудовому договору, должно гарантировать установление им заработной пла-ты в размере, обусловленном объективными критериями, отражающими квали-фикацию работника, характер и содержание его трудовой деятельности и учиты-вающими условия ее осуществления, которые в совокупности определяют объ-ем выплачиваемых работнику денежных средств, необходимых для нормального воспроизводства рабочей силы. При этом определение конкретного размера за-работной платы должно не только основываться на количестве и качестве труда, но и учитывать необходимость реального повышения размера оплаты труда при отклонении условий работы от нормальных (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 7 декабря 2017 года № 38-П, от 28 июня 2018 года№ 26-П и от 11 апреля 2019 года № 17-П).

3. Согласно части первой статьи 129 Трудового кодекса Российской Федерации за-работная плата (оплата труда работника) – вознаграждение за труд в зависимости от квалификации работника, сложности, количества, качества и условий выполняемой работы, а также компенсационные выплаты (доплаты и надбавки компенсационного характера, в том числе за работу в условиях, отклоняющихся от нормальных, работу в особых климатических условиях и на территориях, подвергшихся радиоактивному за-грязнению, и иные выплаты компенсационного характера) и стимулирующие выплаты (доплаты и надбавки стимулирующего характера, премии и иные поощрительные вы-платы). Соответственно, заработная плата работника помимо тарифной части (тариф-ной ставки, оклада, в том числе должностного) может включать в себя стимулирующие и (или) компенсационные выплаты.

Наряду с этим в том случае, когда трудовая деятельность осуществляется в услови-ях, отклоняющихся от нормальных (при выполнении работ различной квалификации, совмещении профессий (должностей), сверхурочной работе, работе в ночное время, выходные и нерабочие праздничные дни и при выполнении работ в других условиях, отклоняющихся от нормальных), работнику производятся соответствующие выплаты, предусмотренные трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашени-ями, локальными нормативными актами, трудовым договором (статья 149 Трудового кодекса Российской Федерации).

Соответственно, оплата труда работника может состоять из заработной платы, установленной для него с учетом условий труда и особенностей трудовой деятельно-сти, и выплат за осуществление работы в условиях, отклоняющихся от нормальных, в том числе при совмещении профессий (должностей).

4. Согласно положениям частей первой и второй статьи 602 Трудового кодекса Рос-сийской Федерации с письменного согласия работника ему может быть поручено вы-полнение в течение установленной продолжительности рабочего дня (смены) наряду с работой, определенной трудовым договором, дополнительной работы по другой или такой же профессии (должности) за дополнительную оплату; поручаемая работнику дополнительная работа по другой профессии (должности) осуществляется путем со-вмещения профессий (должностей).

В соответствии с частями третьей и четвертой этой статьи срок, в течение которого работник будет выполнять дополнительную работу, ее содержание и объем устанавли-ваются работодателем с письменного согласия работника; работник имеет право до-срочно отказаться от выполнения дополнительной работы, а работодатель – досрочно отменить поручение о ее выполнении, предупредив об этом другую сторону в пись-менной форме не позднее чем за три рабочих дня.

По своей правовой природе совмещение профессий (должностей) представляет со-бой выполнение работником с его согласия в течение установленной продолжительно-сти рабочего дня (смены) наряду со своей основной работой по профессии (должно-

8 ВКС


¹ 40-Ï


сти), предусмотренной трудовым договором, с соответствующей оплатой, отвечающей требованиям трудового законодательства, дополнительной работы по другой профессии (должности). Как следует из буквального смысла указанных положений Трудового ко-декса Российской Федерации, такая дополнительная работа в порядке совмещения про-фессий (должностей) оплачивается отдельно – за ее выполнение предусмотрена доплата, размер которой устанавливается по соглашению сторон трудового договора с учетом со-держания и (или) объема дополнительной работы (статья 151 названного Кодекса).

Установление при совмещении профессий (должностей) повышенной оплаты в виде дополнительного вознаграждения обусловлено тем обстоятельством, что в тече-ние рабочего дня (смены) работник выполняет как свою основную трудовую функцию, так и дополнительную работу по другой профессии (должности), что приводит к ин-тенсификации труда и, соответственно, к дополнительной физиологической и психо-эмоциональной нагрузке, которая должна быть компенсирована.

Такое законодательное регулирование направлено на обеспечение надлежащей защи-ты работника как экономически более слабой стороны в трудовом правоотношении от произвольного возложения на него дополнительных обязанностей без соответствующей оплаты, призвано не только сгладить отрицательные последствия отклонения условий работы от нормальных, но и гарантировать эффективное осуществление работником пра-ва на справедливую заработную плату, что отвечает целям трудового законодательства.

5. Трудовой кодекс Российской Федерации в соответствии с требованиями статей 7 (часть 2) и 37 (часть 3) Конституции Российской Федерации предусматривает, что величина минимального размера оплаты труда является одной из основных государ-ственных гарантий по оплате труда работников (статья 130). При этом минимальный размер оплаты труда устанавливается одновременно на всей территории Российской Федерации федеральным законом и не может быть ниже величины прожиточного ми-нимума трудоспособного населения (часть первая статьи 133), а месячная заработная плата работника, полностью отработавшего за этот период норму рабочего времени и выполнившего нормы труда (трудовые обязанности), не может быть ниже минималь-ного размера оплаты труда (часть третья статьи 133).

Согласно статье 1331 Трудового кодекса Российской Федерации в субъекте Россий-ской Федерации региональным соглашением о минимальной заработной плате может устанавливаться размер минимальной заработной платы, который определяется с уче-том социально-экономических условий и величины прожиточного минимума трудо-способного населения в соответствующем субъекте Российской Федерации и не может быть ниже минимального размера оплаты труда, установленного федеральным зако-ном (части первая, третья и четвертая).

Конституционный Суд Российской Федерации в ряде своих решений сформули-ровал следующие правовые позиции относительно института минимального размера оплаты труда и минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации:

институт минимального размера оплаты труда по своей конституционно-правовой природе предназначен для установления того минимума денежных средств, который должен быть гарантирован работнику в качестве вознаграждения за выполнение тру-довых обязанностей с учетом прожиточного минимума (Постановление от 27 ноября 2008 года № 11-П);

вознаграждение за труд не ниже установленного федеральным законом минималь-ного размера оплаты труда гарантируется каждому, а следовательно, определение его величины должно основываться на характеристиках труда, свойственных любой тру-довой деятельности, без учета особых условий ее осуществления; это согласуется с социально-экономической природой минимального размера оплаты труда, которая предполагает обеспечение нормального воспроизводства рабочей силы при выполне-нии простых неквалифицированных работ в нормальных условиях труда с нормальной интенсивностью и при соблюдении нормы рабочего времени (Постановление от 7 де-кабря 2017 года № 38-П);

9 ВКС


¹ 40-Ï


положения статей 129 и 133 Трудового кодекса Российской Федерации не затраги-вают правил определения заработной платы работника и системы оплаты труда, при установлении которой каждым работодателем должны в равной мере соблюдаться как норма, гарантирующая работнику, полностью отработавшему за месяц норму рабочего времени и выполнившему нормы труда (трудовые обязанности), заработную плату не ниже минимального размера оплаты труда, так и требования о повышенной оплате труда при осуществлении работы в условиях, отклоняющихся от нормальных (опре-деления от 1 октября 2009 года № 1160-О-О и от 17 декабря 2009 года № 1557-О-О);

в механизме правового регулирования оплаты труда дополнительная гарантия в виде минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации должна в со-ответствующих случаях применяться вместо величины минимального размера оплаты труда, установленного федеральным законом, не заменяя и не отменяя иных гарантий, предусмотренных Трудовым кодексом Российской Федерации (Постановление от 7 де-кабря 2017 года № 38-П).

Из приведенных правовых позиций следует, что оспариваемые положения статей 129, 133 и 1331 Трудового кодекса Российской Федерации в системной связи с его ста-тьями 602, 149 и 151 предполагают наряду с соблюдением гарантии об установлении заработной платы не ниже минимального размера оплаты труда (минимальной зара-ботной платы в субъекте Российской Федерации) определение справедливой заработ-ной платы для каждого работника в зависимости от его квалификации, сложности вы-полняемой работы, количества и качества затраченного труда, а также повышенную оплату труда в условиях, отклоняющихся от нормальных, в том числе при совмещении профессий (должностей).

Соответственно, каждому работнику в равной мере должны быть обеспечены как заработная плата в размере не ниже установленного федеральным законом минималь-ного размера оплаты труда (минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации), так и повышенная оплата в случае выполнения работы в условиях, от-клоняющихся от нормальных, в том числе при совмещении профессий (должностей). В противном случае месячная заработная плата работников, привлеченных к выполне-нию работы в условиях, отклоняющихся от нормальных, не отличалась бы от оплаты труда лиц, работающих в обычных условиях, т.е. работники, выполнявшие в рамках установленной продолжительности рабочего дня (смены) наряду с основной трудовой функцией, обусловленной трудовым договором, дополнительную работу в порядке со-вмещения профессий (должностей), оказывались бы в таком же положении, как и те, кто осуществлял работу только по профессии (должности), определенной трудовым договором (основную трудовую функцию).

Это приводило бы к несоразмерному ограничению трудовых прав работников, согласившихся на выполнение работы в условиях, отклоняющихся от нормальных, и вступало бы в противоречие с вытекающими из статьи 19 (часть 2) Конституции Российской Федерации общеправовыми принципами юридического равенства и спра-ведливости, обусловливающими, помимо прочего, необходимость предусматривать обоснованную дифференциацию в отношении субъектов, находящихся в разном поло-жении, и предполагающими обязанность государства установить правовое регулиро-вание в сфере оплаты труда, которое обеспечивает справедливую, основанную на объ-ективных критериях, заработную плату всем работающим и не допускает применения одинаковых правил к работникам, находящимся в разном положении. Кроме того, это противоречило бы и статье 37 (часть 3) Конституции Российской Федерации, устанав-ливающей гарантию вознаграждения за труд без какой бы то ни было дискриминации.

Таким образом, взаимосвязанные положения статьи 129, частей первой и третьей статьи 133 и частей первой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе дей-ствующего правового регулирования не предполагают включения в состав заработной платы (части заработной платы) работника, не превышающей минимального размера

10 ВКС


¹ 40-Ï


оплаты труда (минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации), до-полнительной оплаты (доплаты) работы, выполняемой в порядке совмещения профес-сий (должностей).

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 471, 71, 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации», Конституционный Суд Российской Федерации

п о с т а н о в и л :

1. Признать взаимосвязанные положения статьи 129, частей первой и третьей статьи 133 и частей первой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Россий-ской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регу-лирования они не предполагают включения в состав заработной платы (части заработ-ной платы) работника, не превышающей минимального размера оплаты труда (мини-мальной заработной платы в субъекте Российской Федерации), дополнительной оплаты (доплаты) работы, выполняемой в порядке совмещения профессий (должностей).

2. Выявленный в настоящем Постановлении конституционно-правовой смысл вза-имосвязанных положений статьи 129, частей первой и третьей статьи 133 и частей пер-вой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Российской Федерации является общеобязательным, что исключает любое иное их истолкование в правопри-менительной практике.

3. Правоприменительные решения по делу гражданина Лукичова Геннадия Петро-вича подлежат пересмотру с учетом выявленного в настоящем Постановлении консти-туционно-правового смысла взаимосвязанных положений статьи 129, частей первой и третьей статьи 133 и частей первой – четвертой и одиннадцатой статьи 1331 Трудового кодекса Российской Федерации.

4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу со дня официального опубликования, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

5. Настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Рос-сийской газете», «Собрании законодательства Российской Федерации» и на «Офици-альном интернет-портале правовой информации» (www.pravo.gov.ru). Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

11 ВКС


ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïîäïóíêòà 15 ïóíêòà 2 ñòàòüè 146 ïîäïóíêòà 15 ïóíêòà 2 ñòàòüè 146 Íàëîãîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Íàëîãîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè â ñâÿçè ñ çàïðîñîì Ôåäåðàöèè â ñâÿçè ñ çàïðîñîì Àðáèòðàæíîãî ñóäà Öåíòðàëüíîãî Àðáèòðàæíîãî ñóäà Öåíòðàëüíîãî îêðóãàîêðóãà


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 41-Ï

19 äåêàáðÿ19 äåêàáðÿ2019 ãîäà,2019 ãîäà,


Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д.Зорькина, судей К.В.Арановского, А.И.Бойцова, Н.С.Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, С.М.Казанцева, С.Д.Князева, А.Н.Кокотова, Л.О.Красавчиковой, Н.В.Мельникова, Ю.Д.Рудкина, В.Г.Ярославцева,

с участием представителя Арбитражного суда Центрального округа – судьи Арби-тражного суда Центрального округа Ю.В.Бутченко, полномочного представителя Госу-дарственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации М.П.Беспаловой, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук П.А.Кучеренко, полно-мочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В.Кротова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 31 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статья-ми 36, 74, 86, 101, 102 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституцион-ном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явился запрос Арбитражного суда Центрального округа. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявителем законоположение.

Заслушав сообщение судьи-докладчика К.В.Арановского, объяснения предста-вителей сторон, выступления приглашенных в заседание представителей: от Мини-стерства юс тиции Российской Федерации – М.А.Мельниковой, от Министерства фи-нансов Российской Федерации – И.А.Летунова, от Феде ральной налоговой службы –О.С.С тепанова, иссле довав представленные документы, а также иные материалы, Кон-ституционный Суд Российской Федерации


1. Арбитражный суд Центрального округа ставит под сомнение конституционность подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации, преду-сматривающего, что операции по реализации имущества и (или) имущественных прав должников, признанных в соответствии с законодательством Российской Федерации несостоятельными (банкротами), не признаются объектом налогообложения в целях главы 21 «Налог на добавленную стоимость» данного Кодекса.

Как следует из представленных Конституционному Суду Российской Федерации материалов, в том числе из актов арбитражных судов, ООО «МПК «Подлесный» при-обрело у ЗАО «АПЦ «Фатежский», признанного банкротом, товар по договору купли-продажи. Продавец выставил покупателю счета-фактуры с выделенной в них суммой

12 ВКС

19 äåêàáðÿ19 äåêàáðÿ2019 ãîäà2019 ãîäà

¹ 41-Ï


налога на добавленную стоимость, которую покупатель заявил к вычету в уточненной декларации по налогу на добавленную стоимость за четвертый квартал 2016 года. Од-нако Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы № 5 по Курской об-ласти 2 ноября 2017 года приняла решение о привлечении ООО «МПК «Подлесный» к ответственности за налоговое правонарушение и предложила ему уплатить доначис-ленный налог на добавленную стоимость, пени и штраф, с чем, в свою очередь, согла-силось Управление Федеральной налоговой службы по Курской области (решение от 19 января 2018 года).

В признании решения налогового органа недействительным отказал и Арбитраж-ный суд Курской области решением от 20 сентября 2018 года, которое постановлением от 30 апреля 2019 года оставил без изменения Девятнадцатый арбитражный апелляци-онный суд. Сославшись на подпункт 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Рос-сийской Федерации, суды посчитали, что у признанного банкротом ЗАО «АПЦ «Фа-тежский» не было оснований выделять в счетах-фактурах, выставленных покупателю, сумму налога на добавленную стоимость, а потому ООО «МПК «Подлесный» тоже не вправе было принимать эту сумму к вычету. Данные судебные акты ООО «МПК «Под-лесный» обжаловало в Арбитражный суд Центрального округа, который определением от 1 августа 2019 года приостановил кассационное производство по делу и направил в Конституционный Суд Российской Федерации запрос о проверке конституционности названной нормы.

Заявитель полагает, что имеется неопределенность в вопросе о конституционности подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации, который подлежит применению в указанном деле, и просит Конституционный Суд Российской Федерации проверить эту норму на соответствие статьям 1, 8, 19, 34, 35, 55 и 57 Кон-ституции Российской Федерации в той мере, в какой она исключает из числа объектов обложения налогом на добавленную стоимость операции по реализации продукции, изготовленной в процессе текущей хозяйственной деятельности организациями, при-знанными банкротами, и не позволяет покупателю такой продукции применять нало-говые вычеты в отношении сумм налога на добавленную стоимость, которые были ему предъявлены продавцом-банкротом.

Таким образом, исходя из предписаний статей 36, 74, 101 и 102 Федерального кон-ституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» подпункт 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу по-стольку, поскольку его положениями в системе правового регулирования обусловлено решение вопроса о праве налогоплательщика воспользоваться налоговым вычетом в отношении сумм налога на добавленную стоимость, предъявленных ему организаци-ей, признанной несостоятельной (банкротом), при реализации товара – продукции, произведенной в процессе текущей хозяйственной деятельности данной организации.

2. Согласно статье 57 Конституции Российской Федерации каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Это конституционное требование во взаимо-связи с положениями статей 15 и 18 Конституции Российской Федерации исключает незаконные и несправедливые фискальные платежи и подразумевает обязанность пла-тить налоги и сборы в размере не большем, чем предусмотрено законом, который дол-жен определить все существенные элементы налогового обязательства, включая объ-ект налогообложения, налоговую базу, порядок исчисления и уплаты налога, чтобы ус-ловия налогообложения обеспечивали полноту и своевременность взимания фискаль-ных платежей с обязанных лиц и вместе с тем правомерность такового. Формальная определенность и полнота элементов налогового обязательства (сообразно структуре каждого налога и его экономико-правовым характеристикам) обеспечивают обосно-ванность налогообложения, позволяют налогоплательщикам добросовестно платить налоги, а налоговой службе – правомерно контролировать исполнение этой обязанно-сти (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 марта 2000

13 ВКС


¹ 41-Ï


года № 5-П, от 17 марта 2009 года № 5-П, от 22 июня 2009 года № 10-П и от 3 июня 2014 года № 17-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 16 января 2009 года № 146-О-О и от 1 декабря 2009 года № 1553-О-П).

2.1. Обращаясь в ряде своих решений к вопросам, касающимся налога на добав-ленную стоимость (постановления от 28 марта 2000 года № 5-П, от 20 февраля 2001 года № 3-П и от 3 июня 2014 года № 17-П; определения от 8 апреля 2004 года № 169-О, от 4 ноября 2004 года № 324-О, от 15 февраля 2005 года № 93-О и др.), Конституцион-ный Суд Российской Федерации исходил из следующего.

Этот налог является косвенным налогом (налогом на потребление) и представляет собой изъятие в бюджет части добавленной стоимости, создаваемой на всех стадиях производства и определяемой как разница между стоимостью реализованных товаров (работ, услуг) и стоимостью материальных затрат, отнесенных на издержки производ-ства и обращения. При этом цена (тариф) товаров (работ, услуг) включает сумму на-лога и, соответственно, бремя его уплаты лежит на приобретателе, который, в свою очередь, вправе уменьшить в дальнейшем собственное налоговое обязательство на величину налоговых вычетов в размере суммы налога, которую продавец предъявил приобретателю при реализации ему товаров (работ, услуг). Уплате в бюджет по итогам налогового периода подлежит отрицательная разница между суммой налоговых выче-тов и суммой налога, исчисленного налогоплательщиком по операциям – объектам на-логообложения; что касается положительной разницы, то она возмещается из бюджета налогоплательщику.

В обеспечение надлежащего порядка применения налоговых вычетов, позволяю-щего оценить их правомерность и пресечь необоснованные возмещения (зачеты или возвраты) налога на добавленную стоимость, Налоговый кодекс Российской Федера-ции предусматривает в качестве основания принятия налогоплательщиком к вычету суммы налога по конкретной операции специальный документ – счет-фактуру, вы-ставляемый продавцом. Этот документ должен отвечать требованиям, установленным статьей 169 данного Кодекса, и если выставленный счет-фактура не содержит одно-значных сведений, предусмотренных законом, то он не может быть основанием для принятия к вычету или возмещению сумм налога, начисленных продавцом товаров (работ, услуг).

Обязанность предъявить покупателю сумму налога на добавленную стоимость, согласно статье 168 Налогового кодекса Российской Федерации, распространяется на всех плательщиков налога на добавленную стоимость как безусловное требование, а выделение суммы налога в счете-фактуре образует необходимое условие и достаточ-ное формальное основание, с которыми закон связывает в том числе право налогопла-тельщика на получение налогового вычета.

Такие условия реализации права на применение налогового вычета обеспечивают, кроме прочего, устойчивость обложения налогом на добавленную стоимость, который исчисляется как часть конечной цены реализованных товаров (работ, услуг), притом что для покупателя предусмотрено право на вычет суммы этого налога, предъявленной ему продавцом в цене сделки, с соблюдением установленных требований.

2.2. В силу правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлениях от 14 июля 2003 года № 12-П и от 3 июня 2014 года№ 17-П, детальное урегулирование порядка реализации плательщиками налога на до-бавленную стоимость своих правомочий, включая обязательность представления нало-говому органу тех или иных документов, предусмотренных нормами публичного права и потому отличающихся незаменимостью и строгой формальной определенностью, обус-ловлено вытекающей из Конституции Российской Федерации и конкретизированной в Налоговом кодексе Российской Федерации связанностью налоговых органов законом. Соответственно, поскольку счет-фактура является публично-правовым документом, дающим налогоплательщику право уменьшить налог на сумму налоговых вычетов, нормы статьи 168 данного Кодекса, регулирующие порядок исчисления этого налога и

14 ВКС


¹ 41-Ï


определяющие правовые последствия выставления счета-фактуры, подлежат букваль-ному (неукоснительному) исполнению как налогоплательщиками, так и налоговыми органами, которые не вправе давать данным нормам расширительное истолкование.

При этом Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что право налогоплательщика на налоговый вычет не может быть обусловлено ис-полнением непосредственными контрагентами (продавцами, поставщиками) и пред-шествующими им лицами своей обязанности по уплате налога на добавленную сто-имость, а также финансово-экономическим положением и поведением третьих лиц. Иное, вопреки конституционному принципу равенства (статья 19 Конституции Рос-сийской Федерации) и связанному с ним принципу поддержания доверия граждан к за-кону и действиям государства, могло бы лишить налогоплательщиков предсказуемости последствий исполнения ими закона (определения от 10 ноября 2016 года № 2561-О,от 26 ноября 2018 года № 3054-О и др.).

2.3. Для лиц, не являющихся плательщиками налога на добавленную стоимость или освобожденных от его исчисления и уплаты, не исключается, как следует из По-становления Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июня 2014 года№ 17-П, возможность вступить в правоотношения по уплате этого налога, что в силу пункта 5 статьи 173 Налогового кодекса Российской Федерации возлагает на таких лиц обязанность выставлять покупателю счет-фактуру с выделением в нем суммы налога и, значит, исчислять сумму этого налога, подлежащую уплате в бюджет. Выставленный же покупателю счет-фактура, согласно пункту 1 статьи 169 данного Кодекса, в даль-нейшем служит для покупателя основанием к принятию указанных в нем сумм налога к вычету. Обязанность продавца уплатить налог на добавленную стоимость в бюджет и право покупателя применить налоговый вычет связаны, как это вытекает из пункта 5 статьи 173 данного Кодекса, с одним и тем же юридическим фактом – выставлением счета-фактуры: право покупателя на такой вычет ставится в зависимость от предъ-явления покупателю продавцом сумм налога в порядке, предусмотренном данным Ко-дексом, т.е. посредством счета-фактуры, а обязанность продавца перечислить сумму налога в бюджет обусловлена выставлением им счета-фактуры с выделением в нем соответствующей суммы отдельной строкой.

Конституционный Суд Российской Федерации применительно к правилам пункта 5 статьи 173 Налогового кодекса Российской Федерации отметил, что они позволяют вы-брать способ налогового планирования в хозяйственной деятельности лицам, свобод-ным от уплаты налога на добавленную стоимость, которые вправе либо сформировать цену без этого налога и без выделения его суммы в счете-фактуре, выставляемом по-купателю, т.е. с преимуществами в реализации товаров (работ, услуг) за счет снижения цены, либо же, напротив, по общим правилам выставить контрагенту счета-фактуры с выделением суммы налога, притом что она (без учета налоговых вычетов) подлежит уплате в бюджет. Такая возможность предполагает согласование интересов бюджета и налогоплательщиков, покупателей и продавцов. Более того, даже в случае ошибочно-го применения налогоплательщиками общей системы налогообложения с налогом на добавленную стоимость вместо единого налога на вмененный доход выставление по-купателю счета-фактуры с выделением в нем суммы налога на добавленную стоимость обязывает к уплате этого налога лиц, не являющихся его плательщиками, а равно тех его плательщиков, которые освобождены от обязанности исчислять его и уплачивать по какому-либо основанию, – в таких случаях обязанность платить налог обусловлена тем, что указанный документ служит покупателю основанием для принятия к вычету сумм налога на добавленную стоимость, предъявленных продавцом (определения от7 ноября 2008 года № 1049-О-О и от 21 декабря 2011 года № 1856-О-О).

Приведенные правовые позиции остаются в силе, включая и ту часть их обосно-вания, что именно в защиту бюджета от налоговых потерь пункт 5 статьи 173 Налого-вого кодекса Российской Федерации предписывает платить налог на добавленную сто-имость, даже если счет-фактура с выделенной суммой налога выставлен продавцом,

15 ВКС


¹ 41-Ï


свободным в силу закона от его уплаты, поскольку приобретение товара (работ, услуг) на таких условиях позволяет покупателю притязать на соответствующий вычет. Вме-сте с тем эта норма, как следует из ее буквального содержания, применяется лишь в отношении лиц, не являющихся плательщиками налога на добавленную стоимость или освобожденных от его исчисления и уплаты (статьи 143 и 145 данного Кодекса, пункт 2 его статьи 34611 и др.), и налогоплательщиков при реализации товаров (работ, услуг), операции по реализации которых не подлежат налогообложению (освобождены от на-логообложения) (статья 149 данного Кодекса). Применение же ее правил налогопла-тельщиками при реализации товаров (работ, услуг), операции по реализации которых не признаются объектом обложения налогом на добавленную стоимость (статья 146), данным Кодексом не предусмотрено и, следовательно, не допускается. Таким образом, особую значимость приобретает ясное и непротиворечивое определение законодате-лем объекта налогообложения.

3. Статья 146 Налогового кодекса Российской Федерации признает объектом об-ложения налогом на добавленную стоимость, в частности, операции по реализации товаров (работ, услуг) на территории Российской Федерации (подпункт 1 пункта 1), а также определяет перечень операций, которые не признаются объектом обложения этим налогом (пункт 2). Федеральным законом от 24 ноября 2014 года № 366-ФЗ «О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и от-дельные законодательные акты Российской Федерации» пункт 2 статьи 146 данного Кодекса дополнен подпунктом 15, который по вступлении в силу с 1 января 2015 года устанавливает, что операции по реализации имущества должников, признанных в со-ответствии с законодательством Российской Федерации несостоятельными (банкрота-ми), не признаются объектом обложения налогом на добавленную стоимость.

Приведенное законоположение буквально изложено так, что непосредственно изы-мает из-под налогообложения в этой части лишь реализацию имущества должника-банкрота, причем без оговорок, относится ли это изъятие к продукции, произведенной в процессе текущей хозяйственной деятельности. Это позволяет предположить, что с 1 января 2015 года данная норма исключает реализацию товаров, произведенных должником-банкротом, из объектов обложения налогом на добавленную стоимость, поскольку для целей Налогового кодекса Российской Федерации имуществом являют-ся, согласно пункту 2 его статьи 38, виды объектов гражданских прав (за исключени-ем имущественных прав), относящихся к имуществу в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, а товаром пункт 3 той же статьи признает любое имущество, реализуемое либо предназначенное для реализации.

На этом основывается и решение Верховного Суда Российской Федерации от 15 марта 2018 года по делу № АКПИ17-1162 (оставлено без изменения определением Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2018 года), которым отказано в признании недействующим письма Федеральной налого-вой службы от 17 августа 2016 года № СД-4-3/15110@ в связи с содержащимся в нем толкованием подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Феде-рации. В ряде дел арбитражные суды учитывали данное решение как определяющий ориентир при разрешении споров о праве на вычет по налогу на добавленную стои-мость в связи с операциями по реализации продукции, произведенной организация-ми-банкротами в процессе текущей хозяйственной деятельности, а также в связи с операциями по приобретению ими имущества, которое в дальнейшем они используют в производстве продукции. Из этого исходили и суды первой и второй инстанций, раз-решая дело, послужившее поводом для направления в Конституционный Суд Россий-ской Федерации запроса Арбитражного суда Центрального округа.

3.1. Вместе с тем законодательное описание объекта, изъятого из-под налогообло-жения подпунктом 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации, предполагает его истолкование не только в специфических терминах и значениях за-конодательства о налогах и сборах, как это предусмотрено пунктом 3 статьи 11 данного

16 ВКС


¹ 41-Ï


Кодекса, но и, согласно пункту 1 той же статьи, в соотношении с нормами законо-дательства о несостоятельности (банкротстве), поскольку оно и определяет условия, порядок и само назначение реализации имущества банкрота, в том числе в составе конкурсной массы.

Федеральный закон от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (бан-кротстве)» предназначен создать в том числе условия для обеспечения экономических и юридических интересов и прав всех кредиторов при наименьших отрицательных последствиях неплатежеспособности субъектов предпринимательства, а специальный режим предъявления имущественных требований к должнику в процедуре банкрот-ства призван сохранять определенность объема имущества должника в течение всей этой процедуры (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2001 года № 4-П, от 31 января 2011 года № 1-П, от 18 мая 2015 года № 10-П,от 5 марта 2019 года № 14-П и др.).

В Постановлении от 19 декабря 2005 года № 12-П Конституционный Суд Россий-ской Федерации связал институт банкротства с публично-правовой целью обеспечения справедливого соотношения законных интересов и прав лиц, участвующих в деле о банкротстве, включая их противоположные интересы, с тем чтобы правовое регули-рование таких отношений следовало статьям 8, 17, 19, 34, 35 и 57 Конституции Рос-сийской Федерации и другим ее положениям и чтобы этот институт способствовал оздоровлению российской экономики.

Момент, с которого прекращается хозяйственная деятельность должника, признан-ного банкротом, названный Федеральный закон прямо не устанавливает, притом что на любом этапе процедуры банкротства в распоряжении должника может сохраняться про-дукция, ранее изготовленная им в процессе хозяйственной деятельности. И хотя соглас-но пункту 6 его статьи 129 решение о прекращении хозяйственной деятельности долж-ника вправе принять собрание кредиторов при соблюдении ряда условий и в течение последующих трех месяцев конкурсный управляющий должен эту деятельность пре-кратить, принятие такого решения не предопределено нормативным регулированием.

Из этого следует, что процедура банкротства, не исключая конкурсного производ-ства с формированием конкурсной массы для продажи имущества должника, сама по себе не прерывает его хозяйственной деятельности и оставляет за ним право продол-жать по возможности производство товаров, выполнение работ, оказание услуг. Креди-торы же, включая налоговые органы, могут не только потребовать на своем собрании прекратить эту деятельность, но и принять решение о ее продолжении в рамках уста-новленных процедур, поскольку она совместима с их интересами. Это не расходится с изложенными выше задачами института банкротства, а потому не препятствует и ре-ализации должником его продукции по общим правилам, как не препятствует и обло-жению налогом на добавленную стоимость, притом что интересы бюджета в качестве кредитора в производстве по делу о банкротстве учтены.

С другой стороны, при неисполненных налоговых обязательствах налоговые орга-ны могут на правах кредитора принимать меры в защиту публичных интересов, в том числе к прекращению хозяйственной деятельности должника, исходя, например, из того, что завершение конкурсного производства при окончательно сформированной конкурсной массе позволяет погасить (исполнить) из нее в доступной части налого-вые обязательства должника и не допустить возникновения новых его обязательств от текущей хозяйственной деятельности, включая безнадежные долги по требованиям, конкурирующим с требованиями бюджета.

Если же соответствующие решения и меры не привели к прекращению хозяйствен-ной деятельности банкрота, а тем более если они вовсе не были предприняты, то ее продолжение на общих условиях остается правомерным, во всяком случае, по дей-ствующим правилам производства по делу о банкротстве. Подтверждает возможность ее осуществления и статья 139 Федерального закона «О несостоятельности (банкрот-стве)», которая, предполагая, что имущество должника обычно реализуется на тор-

17 ВКС


¹ 41-Ï


гах, в пункте 6 прямо указывает, что этот порядок не распространяется на реализацию продукции, изготовленной должником в процессе своей хозяйственной деятельности.

Исходя из положений пункта 6 статьи 139 названного Федерального закона и пун-кта 1 статьи 11 Налогового кодекса Российской Федерации, в правоприменении сфор-мировалась и такая интерпретация подпункта 15 пункта 2 статьи 146 данного Кодекса, согласно которой из объектов обложения налогом на добавленную стоимость изъяты лишь операции по реализации имущества должника-банкрота на торгах, а реализа-ция продукции, им произведенной в процессе текущей хозяйственной деятельности, признается налогооблагаемой. Эта трактовка находит основания, в частности, в том, что, по буквальному смыслу данного законоположения, реализация должником работ и услуг относится к налогооблагаемым операциям, притом что выручка от нее, напри-мер от подрядных работ, может быть не меньшей или значительно большей, нежели выручка от продажи товаров.

Подобного рода истолкование отчасти следует из определения от 26 октября 2018 года № 304-КГ18-4849, которым Судебная коллегия по экономическим спорам Верхов-ного Суда Российской Федерации отменила постановление арбитражного суда касса-ционной инстанции и оставила в силе акты судов первой и апелляционной инстанций по делу № А27-11046/2017. Полагая, что понятия «реализация товаров» и «реализация имущества должника», используемые в статье 146 Налогового кодекса Российской Фе-дерации, имеют разное содержание при отсутствии между ними тождества, Судебная коллегия со ссылкой на Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» ука-зала, что под реализацией имущества должника применительно к подпункту 15 пункта 2 данной статьи надлежит понимать лишь продажу имущества, входящего в конкурс-ную массу и подлежащего продаже на торгах.

В результате наличия в судебной практике различных подходов суды по сходным делам как признавали недействительными решения налоговых органов об отказе по-купателям продукции, произведенной должниками-банкротами в процессе текущей хозяйственной деятельности, в праве на вычет по налогу на добавленную стоимость, если сумма этого налога была выделена в счете-фактуре и предъявлена продавцом по-купателю, так и поддерживали такие решения налоговых органов.

3.2. Изъятие из числа объектов обложения налогом на добавленную стоимость, как и признание таковыми операций по реализации продукции должников-банкротов, про-изведенной в процессе текущей хозяйственной деятельности, с вытекающим из этого решением об отсутствии или наличии у ее покупателя права на налоговый вычет от-носится к дискреции законодателя.

При этом само по себе исключение операций должников, признанных банкротами, по реализации имущества из облагаемых налогом на добавленную стоимость с лише-нием права на налоговый вычет не представляется избыточным ограничением прав покупателя этого имущества, для которого отсутствие возможности применить вычет компенсируется собственно предполагаемым отсутствием его суммы в цене реализу-емого ему имущества, хотя и может создать ему неудобства в хозяйственной деятель-ности. Однако покупатель ставится в уязвимую с точки зрения налоговых последствий ситуацию, если должники-банкроты, реализуя продукцию, изготовленную в процессе текущей хозяйственной деятельности, выделяют налог на добавленную стоимость в счетах-фактурах, а покупатель, произведя оплату продукции с учетом этих сумм, рас-сматривается налоговым органом как не имеющий права на получение вычета, несмо-тря на то что счет-фактура с выделенной в нем суммой налога на добавленную стои-мость, по общему правилу, является специальным документом, дающим такое право.

Следовательно, покупатель фактически несет бремя налога на добавленную стои-мость как при оплате приобретенной продукции (безотносительно к тому, поступают ли далее суммы этого налога в бюджет от продавца), так и при последующей реализа-ции своей продукции (поскольку не может воспользоваться вычетом, предусмотрен-ным в таких случаях по общему правилу), что ведет к двойному налогообложению,

18 ВКС


¹ 41-Ï


а значит, к нарушению принципов равенства и экономич еской обоснованности налого-обложения – вопреки статьям 19 (части 1 и 2) и 57 Конституции Российской Федерации. При этом покупатель в ситуации банкротства продавца может быть лишен возможно-сти истребовать у него соответствующую сумму как необоснованно выставленную в счете-фактуре и тем более истребовать ее из бюджета.

Все это дополнительно подтверждает необходимость обеспечить определенность правового положения участников налоговых правоотношений, без чего организации, приобретающие продукцию, произведенную контрагентом-банкротом в процессе те-кущей хозяйственной деятельности, остаются в неясных условиях налогообложения, чреватых неприемлемыми в правовом государстве рисками непредсказуемых налого-вых изъятий и произвольных санкций, вопреки статьям 1 (часть 1), 2, 8, 18, 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (части 1–3), 55 и 57 Конституции Российской Федерации.

4. Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно излагал правовые позиции, согласно которым соблюдение общеправового критерия определенности, яс-ности и недвусмысленности закона обусловлено принципами правового государства, верховенства закона и юридического равенства, вытекающими из Конституции Рос-сийской Федерации, ее статей 1 (часть 1), 4 (часть 2), 15 (части 1 и 2) и 19 (части 1 и 2). Следованием названному критерию в законотворческой деятельности обеспечивается единообразное понимание и, соответственно, применение нормы, а неоднозначность, нечеткость, противоречивость правового регулирования препятствуют его уяснению, допуская неограниченное усмотрение и произвол в правоприменении, ослабляя тем самым гарантии конституционных прав и свобод, вследствие чего одной лишь фор-мальной неопределенности правовой нормы может быть достаточно для вывода о ее неконституционности (постановления от 20 декабря 2011 года № 29-П, от 2 июня 2015 года № 12-П, от 19 июля 2017 года № 22-П, от 16 марта 2018 года № 11-П и др.).

Применительно же к налоговому закону Конституционный Суд Российской Феде-рации исходит из того, что неопределенность его положений может приводить к на-рушению прав налогоплательщиков и вместе с тем к противоправному уклонению от уплаты налога, а потому законодательство о налогах и сборах должно быть изложено так, чтобы каждый точно знал, какие налоги и сборы, когда и в каком порядке он дол-жен платить. При этом все неустранимые сомнения, противоречия и неясности в актах налогового законодательства подлежат истолкованию в пользу налогоплательщика. С приведенной правовой позицией согласуются и пункты 6 и 7 статьи 3 Налогового ко-декса Российской Федерации (постановления от 8 октября 1997 года № 13-П, от 28 марта 2000 года № 5-П, от 30 января 2001 года № 2-П, от 20 февраля 2001 года № 3-П, от 14 июля 2003 года № 12-П и от 22 июня 2009 года № 10-П; определения от 12 июля 2006 года № 266-О, от 2 ноября 2006 года № 444-О, от 15 января 2008 года № 294-О и др.).

Если толкование нормы, прежде всего в судебных актах, не позволяет устранить устойчивые расхождения в ее интерпретации и при сопоставлении с другими нормами либо само создает такие разночтения, то ее надлежащее уяснение может стать невоз-можным даже в соотнесении с конституционными установлениями, притом что расхо-дящиеся выводы и разные варианты правоприменения могут быть не лишены, каждый в отдельности, юридических оснований в той или иной конституционно приемлемой модели правового регулирования. В этом случае наиболее корректным, если не един-ственно возможным способом определить действительное содержание соответствую-щего правового регулирования является – в силу принципа разделения властей (статья 10 Конституции Российской Федерации) – законодательное уточнение нормы (по-становления Конституционного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2013 года № 29-П, от 2 июня 2015 года № 12-П, от 25 июня 2015 года № 17-П и др.).

Из материалов судебной практики следует, что на основе подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации в противоположных его ис-толкованиях принимаются противоречащие друг другу решения о праве на вычет по налогу на добавленную стоимость. Такой вывод подтверждается и публичным слуша-

19 ВКС


¹ 41-Ï


нием настоящего дела, в том числе расхождениями в интерпретации проверяемого за-кона представителями стороны, его принявшей и подписавшей, и другими участниками дела. Подобные расхождения предрешают различие в налоговой нагрузке и налоговой ответственности в отношении налогоплательщиков одной категории при одинаковых экономических и правовых условиях, нарушая тем самым – вопреки статьям 1 (часть 1), 2, 8, 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (части 1 и 2) и 57 Конституции Российской Феде-рации – конституционные принципы равенства, свободы экономической деятельности, конституционное право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятель-ности, право собственности и гарантии равной защиты всех ее форм, в том числе от неправомерных налоговых изъятий, а также конституционные основы справедливого налогообложения.

Это предопределяет необходимость принятия законодательных мер по устранению расхождений в правоприменительном истолковании подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации в его взаимосвязи с положениями зако-нодательства о несостоятельности (банкротстве), исходя из требований Конституции Российской Федерации и правовых позиций Конституционного Суда Российской Фе-дерации, выраженных в его решениях, включая настоящее Постановление.

5. Изложенное само по себе не предопределяет в качестве единственно возможного варианта восстановление – в силу экономической или иной необходимости – операций по реализации имущества должников, признанных банкротами, в статусе объекта об-ложения налогом на добавленную стоимость, в том числе применительно к продукции, произведенной ими в процессе текущей хозяйственной деятельности, поскольку в этом аспекте именно законодатель устанавливает соотношение интересов и прав участников дела о банкротстве и субъектов налоговых правоотношений. Равным образом не пред-решено и вместе с тем не исключено внесение изменений в законодательство о несо-стоятельности (банкротстве) в части условий осуществления текущей хозяйственной деятельности организаций-банкротов на стадии конкурсного производства, с учетом в том числе регулирования Налоговым кодексом Российской Федерации налогообло-жения операций по реализации продукции, произведенной в ходе такой деятельности.

Конституционный Суд Российской Федерации учитывает, что, хотя сложившиеся в правоприменительной практике подходы к истолкованию данной нормы не расходятся явно с конституционными целями и ценностями, как и с экономическим назначением налога на добавленную стоимость, отказ в праве на вычет по этому налогу покупате-лям продукции организации-банкрота, когда сумма налога была предъявлена покупа-телям в счете-фактуре, может иметь для них неоднозначные социально-экономические последствия, в том числе в нарушение конституционных установлений о правовом и социальном государстве, о равенстве всех перед законом и судом и обязанности каждо-го платить лишь законно установленные налоги. В качестве средства, позволяющего в данном случае предотвратить злоупотребления налогоплательщиков, могут выступать положения статьи 541 «Пределы осуществления прав по исчислению налоговой базы и (или) суммы налога, сбора, страховых взносов» Налогового кодекса Российской Феде-рации, согласно которой, в частности, основания для налоговых вычетов отсутствуют, если имеют место искажения сведений о фактах хозяйственной жизни, об объектах налогообложения, подлежащих отражению в соответствующем учете налогоплатель-щика, а равно если основной целью сделки (операции) являются неуплата (неполная уплата) и (или) зачет (возврат) суммы налога.

Принимая во внимание совокупность приведенных обстоятельств, включая сохра-няющие силу правовые позиции о последствиях реализации товаров (работ, услуг), при которой выставляется счет-фактура с выделенной в нем суммой налога на добав-ленную стоимость, Конституционный Суд Российской Федерации, не предрешая кон-кретного содержания необходимых изменений в нормативном регулировании, полага-ет возможным во исполнение настоящего Постановления, руководствуясь пунктом 12

20 ВКС


¹ 41-Ï


части первой статьи 75 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», определить временный порядок применения подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации до внесения в него и (или) в корреспондирующие ему положения законодательства о несостоятельности (банкротстве) изменений:

покупатели продукции организации-банкрота, реализованной ею с выставлением счета-фактуры, в котором выделена сумма налога на добавленную стоимость, имеют право на вычет по этому налогу, если не будет установлено, что его сумма, учтенная в цене продукции, произведенной и реализованной такой организацией в процессе ее текущей хозяйственной деятельности, при объеме и структуре ее долгов заведомо для ее конкурсного управляющего и для покупателя указанной продукции не могла быть уплачена в бюджет;

решение о начислении (доначислении) налога на добавленную стоимость на сум-му, заявленную покупателем указанной продукции в качестве налогового вычета, и, соответственно, об отказе в предоставлении такого вычета налоговые органы принять не вправе, если в ходе производства по делу о банкротстве ими, когда они участвуют в деле в качестве уполномоченного органа, не были приняты меры к прекращению текущей хозяйственной деятельности организации-банкрота, в процессе которой про-изводится указанная продукция.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 6, 71, 72, 74, 75, 78, 79, 80, 87 и 104 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации


1. Признать подпункт 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Фе-дерации, определяющий объекты обложения налогом на добавленную стоимость, соответствующим Конституции Российской Федерации в той мере, в какой предус-мотренный им отказ от обложения налогом на добавленную стоимость операций по реализации имущества организаций, признанных в соответствии с законодательством Российской Федерации несостоятельными (банкротами), направлен на обеспечение баланса интересов кредиторов и интересов бюджета при реализации имущества таких организаций в ходе конкурсного производства.

2. Признать подпункт 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Фе-дерации не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 1 (часть 1), 2, 8, 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (части 1 и 2) и 57, в той мере, в какой неопре-деленность его нормативного содержания не обеспечивает в правоприменительной практике его единообразного пони мания и, следовательно, истолкования и примене-ния во взаимосвяз и с законодательством Российской Федерации о несостоятельности (банкротстве), чем порождает возможность неоднозначного решения вопроса о праве налогоплательщика воспользоваться налоговым вычетом в отношении сумм налога на добавленную стоимость, предъявленных организацией, признанной несостоятельной (банкротом), при реализации ему продукции, произведенной в процессе текущей хо-зяйственной деятельности данной организации.

3. Федеральному законодателю надлежит – исходя из требований Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Россий-ской Федерации, изложенных в настоящем Постановлении, – внести в действующее нормативное регулирование необходимые изменения, с тем чтобы устранить неопре-деленность в истолковании и применении подпункта 15 пункта 2 статьи 146 Налогово-го кодекса Российской Федерации.

4. Впредь до внесения в подпункт 15 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Рос-сийской Федерации надлежащих изменений, вытекающих из настоящего Постановле-ния, он не подлежит применению в том истолковании, которое исключало бы предо-ставление вычета по налогу на добавленную стоимость налогоплательщикам, которым

21 ВКС


¹ 41-Ï


была предъявлена сумма этого налога в цене продукции, произведенной организацией, признанной в соответствии с законодательством Российской Федерации несостоятель-ной (банкротом), в процессе ее текущей хозяйственной деятельности;

покупатели продукции такой организации, реализованной ею с выставлением счета-фактуры, в котором выделена сумма налога на добавленную стоимость, имеют право на вычет по этому налогу, если не будет установлено, что его сумма, учтенная в цене продукции, произведенной и реализованной такой организацией в процессе ее текущей хозяйственной деятельности, при объеме и структуре ее долгов заведомо для ее конкурсного управляющего и для покупателя указанной продукции не могла быть уплачена в бюджет;

решение о начислении (доначислении) налога на добавленную стоимость на сум-му, заявленную покупателем указанной продукции в качестве налогового вычета, и, соответственно, об отказе в предоставлении такого вычета налоговые органы принять не вправе, если в ходе производства по делу о банкротстве ими, когда они участвуют в деле в качестве уполномоченного органа, не были приняты меры к прекращению организацией, признанной несостоятельной (банкротом), текущей хозяйственной дея-тельности, в процессе которой производится указанная продукция.

5. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует под-тверждения другими органами и должностными лицами.


22 ВКС


ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ÷àñòåé 2 è 3 ñòàòüè 13, ïóíêòà 5 ÷àñòåé 2 è 3 ñòàòüè 13, ïóíêòà 5 ÷àñòè 5 ñòàòüè 19 è ÷àñòè 1 ñòàòüè 20 ÷àñòè 5 ñòàòüè 19 è ÷àñòè 1 ñòàòüè 20 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îñíîâàõ Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îñíîâàõ îõðàíû çäîðîâüÿ ãðàæäàí â Ðîññèéñêîé îõðàíû çäîðîâüÿ ãðàæäàí â Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè» â ñâÿçè ñ æàëîáîé Ôåäåðàöèè» â ñâÿçè ñ æàëîáîé ãðàæäàíêè Ð.Ä.Ñâå÷íèêîâîéãðàæäàíêè Ð.Ä.Ñâå÷íèêîâîé


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 1-Ï

13 ÿíâàðÿ13 ÿíâàðÿ2020 ãîäà,2020 ãîäà,




рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституционно-сти частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки Р.Д.Свечниковой. Осно-ванием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявитель-ницей законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Ю.М.Данилова, исследовав представлен-ные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации


1. В соответствии со статьей 13 Федерального закона от 21 ноября 2011 года№ 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», регулиру-ющей вопросы соблюдения врачебной тайны, не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, в том числе после смерти человека, лицами, которым они стали известны при обучении, исполнении трудовых, должностных, служебных и иных обязанностей, за исключением случаев, установленных частями 3 и 4 данной статьи (часть 2); с письменного согласия гражданина или его законного представителя допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, другим гражда-нам, в том числе должностным лицам, в целях медицинского обследования и лечения пациента, проведения научных исследований, их опубликования в научных изданиях, использования в учебном процессе и в иных целях (часть 3).

Пункт 5 части 5 статьи 19 этого Федерального закона предусматривает право па-циента на получение информации о своих правах и обязанностях, состоянии своего здоровья, выбор лиц, которым в интересах пациента может быть передана информация о состоянии его здоровья.

В силу части 1 статьи 20 этого Федерального закона необходимым предваритель-ным условием медицинского вмешательства является дача информированного добро-вольного согласия гражданина или его законного представителя на медицинское вме-

23 ВКС

13 ÿíâàðÿ13 ÿíâàðÿ2020 ãîäà2020 ãîäà

¹ 1-Ï


шательство на основании предоставленной медицинским работником в доступной форме полной информации о целях, методах оказания медицинской помощи, связан-ном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, о его послед-ствиях, а также о предполагаемых результатах оказания медицинской помощи.

1.1. Гражданка Р.Д.Свечникова обратилась в федеральное государственное бюджет-ное учреждение науки «Кировский научно-исследовательский институт гематологии и переливания крови Федерального медико-биологического агентства» с письменным заявлением о предоставлении ей копий медицинских документов (амбулаторных карт, карт стационарного больного, иных документов, связанных с оказанием медицинских услуг) ее умершего супруга Е.И.Свечникова, который ранее наблюдался и проходил стационарное лечение в данном медицинском учреждении. Однако заявительнице было отказано в предоставлении копий указанной медицинской документации, по-скольку запрашиваемые сведения составляют, по мнению медицинского учреждения, врачебную тайну. В ходе проверки, проведенной по заявлению Р.Д.Свечниковой про-куратурой Ленинского района города Кирова, не выявлено нарушений законодатель-ства в сфере охраны здоровья названным учреждением.

Решением Ленинского районного суда города Кирова от 14 июня 2017 года, оставлен-ным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Кировского областного суда от 8 ноября 2017 года, Р.Д.Свечниковой отказано в удовлетворении ее требований к федеральному государственному бюджетному учреж-дению науки «Кировский научно-исследовательский институт гематологии и перелива-ния крови Федерального медико-биологического агентства» о признании незаконным отказа в предоставлении копий медицинской документации ее умершего супруга.

В передаче жалоб Р.Д.Свечниковой для рассмотрения в заседании судов кассацион-ной инстанции отказано (определение судьи Кировского областного суда от 2 апреля 2018 года и определение судьи Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 2018 года).

Судами установлено, что при жизни Е.И.Свечников с заявлением о предоставлении копий медицинских документов о состоянии своего здоровья не обращался, согласие на получение его супругой Р.Д.Свечниковой указанных документов не оформлял. В инфор-мированном добровольном согласии на медицинское вмешательство от 21 августа 2014 года и от 29 декабря 2016 года, подписанном им, Р.Д.Свечникова была указана в качестве лица, которому может быть передана информация о состоянии его здоровья. В инфор-мированном добровольном согласии от 23 января 2017 года такое лицо не было указано.

Суд апелляционной инстанции отметил, что наличие информированного добро-вольного согласия пациента на медицинское вмешательство не является основанием для выдачи другому лицу медицинских документов, а лишь дает право на получение информации о диагнозе и состоянии здоровья пациента. При этом правом получать от-ражающие состояние здоровья пациента медицинские документы, их копии и выписки из них, а также правом непосредственно знакомиться с ними обладает исключительно сам пациент и его законный представитель.

Кроме того, суды установили, что в следственном отделе по Ленинскому району го-рода Кирова следственного управления Следственного комитета Российской Федера-ции по Кировской области расследуется уголовное дело по факту причинения смерти Е.И.Свечникову по признакам преступления, предусмотренного частью второй статьи 109 УК Российской Федерации (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей), медицин-ская документация (медицинские карты амбулаторного и стационарного больного) умершего изъята и приобщена к материалам уголовного дела, а Р.Д.Свечникова при-знана потерпевшей по делу. В связи с этим суды указали, что истица вправе реализо-вать свои процессуальные права при ознакомлении с материалами уголовного дела, в том числе с медицинской документацией ее умершего супруга. Суды также отметили, что иной документацией, кроме содержащейся в амбулаторной карте и стационарных картах больного, медицинское учреждение не располагает.

24 ВКС


¹ 1-Ï


Заключением эксперта экспертного подразделения УФСБ России по Кировской об-ласти от 29 ноября 2017 года установлено, что подписи от имени Е.И.Свечникова в ряде медицинских документов выполнены не им, а другим лицом.

Постановлением следователя следственного отдела по Ленинскому району города Кирова следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Кировской области от 29 мая 2017 года Р.Д.Свечниковой было отказано в ознакомле-нии с имеющейся медицинской документацией в отношении Е.И.Свечникова, а также в получении всех копий его медицинских документов, имеющихся в уголовном деле, со ссылкой на то, что потерпевший вправе знакомиться со всеми материалами уго-ловного дела, выписывать из дела любые сведения и в любом объеме, снимать копии с материалов дела, в том числе с помощью технических средств, по окончании пред-варительного расследования.

Р.Д.Свечникова утверждает, что действующее законодательство в сфере охраны здо-ровья не предусматривает подписания пациентом иного – помимо информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство – документа, предусматриваю-щего разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, и предоставления права на получение после его смерти копий медицинской документации другому лицу, притом что родственники умершего, желающие получить доступ к сведениям, составляющим врачебную тайну, могут располагать сведениями о фальсификации медицинской доку-ментации. В связи с этим, по ее мнению, части 2 и 3 статьи 13, пункт 5 части 5 статьи 19 и часть 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Рос-сийской Федерации» не соответствуют статьям 15 (часть 1), 19 (часть 1), 24, 45 (часть 2), 46 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, допускают возможность отказа лицу, указанному в информированном добровольном согласии пациента на ме-дицинское вмешательство в качестве лица, которому в интересах пациента может быть передана информация о состоянии его здоровья, в предоставлении такой информации после смерти пациента, в том числе в форме копий медицинских документов.

1.2. В силу статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конститу-ционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации, проверяя по жалобе гражданина конституционность закона или отдельных его поло-жений, примененных в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде, и затрагивающих конституционные права и свободы, на нарушение которых ссылается заявитель, принимает постановление только по предмету, указанному в жалобе, и лишь в отношении той части акта, конституционность которой подвергается сомнению, оце-нивая как буквальный смысл рассматриваемых законоположений, так и смысл, при-даваемый им официальным и иным толкованием или сложившейся правопримени-тельной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм, не будучи связанным при принятии решения основаниями и доводами, изложенными в жалобе.

Соответственно, части 2 и 3 статьи 13, пункт 5 части 5 статьи 19 и часть 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той мере, в какой на основании данных законоположений в системе действующего правового регулирования решается вопрос о доступе к информации о состоянии здоровья умершего, в том числе к его медицинской документации, лица, указанного в информированном добровольном согласии пациента на медицинское вмешательство в качестве лица, которому в интересах пациента может быть передана информация о состоянии его здоровья, а также супруга умершего, его близких род-ственников, а при их отсутствии – иных родственников.

2. Согласно Конституции Российской Федерации, ее статьям 1 (часть 1), 2, 17 (часть 1), 18 и 118 (часть 1), в Российской Федерации как правовом демократическом государстве человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государ-

25 ВКС


¹ 1-Ï


ства; права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и при-менение законов и обеспечиваются правосудием.

Достоинство личности охраняется государством, ничто не может быть основанием для его умаления; каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени; права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоро-вья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 55, часть 3, Конституции Рос-сийской Федерации). Конституция Российской Федерации, закрепляя право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, не допускает сбор, хранение, использование и распространение информа-ции о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1). Из этого следует, что не до-пускаются сбор, хранение, использование и распространение информации, сопряженные с нарушением прав на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну.

Признание права на неприкосновенность частной жизни на конституционном уровне предполагает, что отношения, возникающие в сфере частной жизни, не могут быть подвергнуты интенсивному правовому регулированию и необоснованному вме-шательству любых субъектов, которым сам гражданин доступ к указанной сфере не предоставил. Право на неприкосновенность частной жизни означает и гарантирован-ную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препят-ствовать разглашению сведений личного, интимного характера. В понятие «частная жизнь» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к от-дельному лицу, касается только его и не подлежит контролю обществом и государ-ством, если она носит непротивоправный характер. Законодатель обязан обеспечить уважительное отношение со стороны любых третьих лиц к волеизъявлению лица по вопросам, касающимся частной жизни, гарантируя его учет в том числе после смер-ти данного лица (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июня 2005 года № 248-О, от 26 января 2010 года № 158-О-О, от 10 февраля 2016 года№ 224-О и др.).

Вследствие предписаний Конституции Российской Федерации конфиденциальным характером обладает любая информация о частной жизни лица, а потому она во всяком случае относится к сведениям ограниченного доступа. Поскольку ограничение прав, в том числе с целью защиты прав других лиц, в силу статей 17 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации может иметь место только на основании феде-рального закона, предполагается, что реализация конституционного права на инфор-мацию, если она затрагивает частную жизнь других лиц, возможна только в порядке, установленном законом, и что законодатель правомочен определить законные способы получения такой информации. При этом Конституция Российской Федерации предпо-лагает возможность введения в отношении той или иной информации специального правового режима, включая режим ограничения свободного доступа к ней со стороны граждан (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 18 февра-ля 2000 года № 3-П и от 16 июня 2015 года № 15-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 12 мая 2003 года № 173-О, от 29 января 2009 года№ 3-О-О, от 29 сентября 2011 года № 1063-О-О, от 9 июня 2015 года № 1275-О и др.).

Конституция Российской Федерации закрепляет право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (статья 29, часть 4) и гарантирует каждому возможность ознакомления с до-кументами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом (статья 24, часть 2). Данное право, исходя из требований статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, может быть огра-ничено исключительно федеральным законом, причем законодатель, определяя сред-ства и способы защиты охраняемой законом тайны, должен использовать лишь те из

26 ВКС


¹ 1-Ï


них, которые в конкретной правоприменительной ситуации исключают несоразмерное ограничение прав и свобод человека и гражданина.

Согласно правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Рос-сийской Федерации в Постановлении от 31 марта 2011 года № 3-П, право на свободу информации, если им затрагиваются права личности, гарантированные статьями 23 (часть 1) и 24 (часть 1) Конституции Российской Федерации, осуществляется как огра-ничивающее указанные права личности, которые находятся под особой, повышенной защитой Конституции Российской Федерации и ограничение которых требует наличия предусмотренных федеральным законом оснований.

Вместе с тем осуществляемое законодателем правовое регулирование – исходя из конституционных принципов правового государства, верховенства закона, а также принципа юридического равенства и вытекающих из него критериев разумности, необ-ходимости и соразмерности при определении условий реализации фундаментальных прав и их возможных ограничений – должно обеспечивать баланс конституционных ценностей, прав и законных интересов всех участников конкретных правоотношений, поскольку, с одной стороны, раскрытие медицинской документации охватывается до-статочно строгими гарантиями защиты личной тайны и персональных данных умер-шего, проистекающими из конституционных требований уважения его частной жизни, а с другой стороны, в ряде случаев раскрытие врачебной тайны может требоваться как для выполнения государством своих позитивных обязательств по защите права на жизнь в аспекте расследования смерти пациента, так и в контексте защиты прав и за-конных интересов переживших его членов его семьи.

Конституционный Суд Российской Федерации ранее отмечал, что медицинская информация, непосредственно касающаяся не самого гражданина, а его умерших близких (супруга, родственника и др.), как связанная с памятью о дорогих ему людях, может представлять для него не меньшую важность, чем сведения о нем самом, а по-тому отказ в ее получении, особенно в тех случаях, когда наличие такой информации помогло бы внести ясность в обстоятельства смерти, существенно затрагивает его пра-ва – как имущественные, так и личные неимущественные. Когда речь идет о смерти человека, не ставится под сомнение реальность страданий членов его семьи. Это тем более существенно в ситуации, когда супруг или родственник имеет подозрения, что к гибели близкого ему человека привела несвоевременная или некачественно оказанная медицинская помощь (Постановление от 6 ноября 2014 года № 27-П и Определение от 9 июня 2015 года № 1275-О).

Подтверждает значимость возможности доступа заинтересованных лиц к меди-цинской документации умершего пациента для целей эффективной защиты (в том числе судебной) и практика Европейского Суда по правам человека. Он считает, что защита медицинских сведений охватывается правом на уважение частной и семейной жизни, гарантируемым статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных сво-бод, и имеет фундаментальную важность (постановления от 25 февраля 1997 года по делу «З.(Z.) против Финляндии», от 27 августа 1997 года по делу «М.С.(M.S.) против Швеции», от 6 июня 2013 года по делу «Авилкина и другие (Avilkina and Others) про-тив России» и др.). В то же время Европейский Суд по правам человека отмечает, что процессуальные обязательства государства по обеспечению права на жизнь (статья 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) включают в себя обязанность создать эффективный правовой механизм установления причин смерти пациентов, на-ходящихся на попечении медицинских работников как в частном, так и в публичном секторе, и привлечения к ответственности всех виновных. Если нарушение права на жизнь или личную неприкосновенность не было совершено намеренно, то позитивное обязательство государства, вытекающее из статьи 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, сводится к созданию эффективного правового механизма защи-ты. Такая защита может осуществляться как в порядке уголовного преследования, так и в гражданско-правовом порядке, с тем чтобы жертвы могли через суд установить

27 ВКС


¹ 1-Ï


гражданско-правовую ответственность врачей, а также получить возмещение вреда и добиться публикации судебного решения (постановление от 27 июня 2006 года по делу «Быжиковский (Byrzykowski) против Польши»).

Рекомендация Комитета Министров Совета Европы CM/Rec(2019)2 от 27 марта 2019 года «О защите данных, касающихся здоровья», определяя законные основания для обработки данных, связанных со здоровьем (принцип 5), предусматривает случаи, когда такая обработка может осуществляться без согласия субъекта данных, в частно-сти если обработка необходима для признания, осуществления или защиты судебного иска. Это в принципе не исключает, что такая информация может быть передана неза-висимо от получения прижизненного согласия пациента в целях разрешения граждан-ско-правового спора между его родственниками и медицинским учреждением.

Кроме того, доступ к медицинской информации умершего может потребоваться членам его семьи в связи с реализацией ими своего права на охрану здоровья и меди-цинскую помощь (статья 41, часть 1, Конституции Российской Федерации), в частно-сти при необходимости диагностирования и лечения генетических, инфекционных и иных заболеваний. Тем более что провозглашение России социальным государством, в котором охраняются труд и здоровье людей (статья 7, часть 2, Конституции Российской Федерации), обязывает государство разработать эффективный механизм реализации данного конституционного права, предполагающий в силу требования статьи 41 (часть 3) Конституции Российской Федерации возможность надлежащего и своевременного информирования граждан медицинскими организациями о представляющих угрозу для их жизни и здоровья заболеваниях умерших членов их семей.

Таким образом, Конституция Российской Федерации предусматривает возмож-ность установления в отношении информации, относящейся к врачебной тайне, специ-ального правового режима, в том числе режима ограничения свободного доступа к ней со стороны граждан, учитывая при этом, что гарантии защиты частной жизни, чести и достоинства умершего и доброй памяти о нем, как и защиты прав и законных интере-сов его близких, не могут быть исключены из сферы общего (публичного) интереса в государстве, где человек, его права и свободы являются высшей ценностью.

3. Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Фе-дерации» является базовым законодательным актом, регулирующим отношения, воз-никающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, и определяю-щим правовые, организационные и экономические основы охраны здоровья, права и обязанности граждан, медицинских организаций, медицинских работников, а также компетенцию органов публичной власти в сфере охраны здоровья (статья 1).

Согласно данному Федеральному закону одним из основных принципов охраны здоровья является принцип соблюдения врачебной тайны (пункт 9 статьи 4), содержа-ние которого определяется положениями его статьи 13, устанавливающей специальный правовой режим информации, содержащей врачебную тайну. Так, врачебную тайну со-ставляют сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении (часть 1 статьи 13). При этом не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, в том числе после смерти человека, лица-ми, которым они стали известны при обучении, исполнении трудовых, должностных, служебных и иных обязанностей, за исключением случаев, установленных частями 3 и 4 данной статьи (часть 2 статьи 13). С этими положениями согласуется и положение ча-сти 1 статьи 10 Федерального закона от 27 июля 2006 года № 152-ФЗ «О персональных данных», согласно которому обработка специальных категорий персональных данных, касающихся в том числе состояния здоровья, не допускается, за исключением случаев, предусмотренных исчерпывающим образом частью 2 этой статьи.

Запрету разглашения врачебной тайны корреспондируют положения Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», в силу кото-рых лица, завершившие освоение образовательной программы высшего медицинского

28 ВКС


¹ 1-Ï


образования, при получении документа об образовании и о квалификации дают клятву врача, включающую клятву хранить врачебную тайну (часть 1 статьи 71), медицинские работники обязаны соблюдать врачебную тайну (пункт 2 части 2 статьи 73), медицин-ская организация также обязана соблюдать врачебную тайну, в том числе конфиден-циальность персональных данных, используемых в медицинских информационных системах (пункт 4 части 1 статьи 79). Такое регулирование не только возлагает соответ-ствующие обязанности на медицинских работников, но и защищает их от понуждения к раскрытию информации, составляющей врачебную тайну, третьим лицам.

Однако это не означает, что врачебная тайна, включающая в себя, помимо пер-сональных данных пациента, и сведения о медицинских обследованиях, вмешатель-ствах и лечении, может быть недоступна пациенту, если эти сведения непосредственно связаны с ним. Иное противоречило бы статье 24 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой любая информация должна быть доступна гражданину, если собранные документы и материалы непосредственно затрагивают его права и свободы, а законодатель не предусматривает специального правового режима такой информации в соответствии с конституционными принципами, обосновывающими не-обходимость ее особой защиты.

В развитие конституционных положений пункт 5 части 5 статьи 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепляет, что пациент имеет право на получение информации о своих правах и обязанностях, со-стоянии своего здоровья, выбор лиц, которым в интересах пациента может быть пере-дана информация о состоянии его здоровья.

Более того, в силу части 3 статьи 13 этого Федерального закона разглашение све-дений, составляющих врачебную тайну, другим гражданам, в том числе должностным лицам, с целью медицинского обследования и лечения пациента, т.е. в его интересах, а также с целью проведения научных исследований, их опубликования в научных из-даниях, использования в учебном процессе и с иной целью, т.е. в публичных интересах, допускается с письменного согласия гражданина или его законного представителя. Сле-довательно, персональной составляющей режима врачебной тайны не только предопре-деляется доступность защищаемой им информации для конкретного гражданина, но и ограничивается ее распространение, в том числе внутри медицинского сообщества, без согласия пациента, чьи права и законные интересы затрагиваются такой информацией.

Вместе с тем, учитывая необходимость баланса частных и публичных интересов в соответствующих правоотношениях, законодатель в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» предусматривает случаи, когда допускается предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя, в частности: в целях проведения меди-цинского обследования и лечения гражданина, который в результате своего состояния не способен выразить свою волю; при угрозе распространения инфекционных заболе-ваний, массовых отравлений и поражений; по запросу органов дознания и следствия, суда, органов прокуратуры и уголовно-исполнительной системы; в случае оказания ме-дицинской помощи несовершеннолетнему; в целях информирования органов внутрен-них дел о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основа-ния полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий; при обмене информацией медицинскими организациями; в целях осуществления кон-троля качества и безопасности медицинской деятельности (часть 4 статьи 13).

В большинстве из указанных случаев раскрытие врачебной тайны осуществляется в интересах самого пациента, объективно нуждающегося в оказании ему медицинской помощи, однако из-за тех или иных обстоятельств, в том числе в связи с состоянием здоровья, не имеющего возможности выразить свое согласие. Такое регулирование корреспондирует статьям 4 и 6 и другим положениям указанного Федерального зако-на, которые называют приоритетными интересы пациента при оказании медицинской помощи.

29 ВКС


¹ 1-Ï


4. В соответствии со статьей 20 Федерального закона «Об основах охраны здо-ровья граждан в Российской Федерации» необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является дача информированного добровольного со-гласия гражданина или его законного представителя на медицинское вмешательство на основании предоставленной медицинским работником в доступной форме полной информации о целях, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними ри-ске, возможных вариантах медицинского вмешательства, о его последствиях, а также о предполагаемых результатах оказания медицинской помощи (часть 1); информирован-ное добровольное согласие на медицинское вмешательство или отказ от медицинского вмешательства содержится в медицинской документации гражданина и оформляется в виде документа на бумажном носителе, подписанного гражданином, одним из родите-лей или иным законным представителем, медицинским работником, либо формирует-ся в форме электронного документа, подписанного гражданином, одним из родителей или иным законным представителем с использованием усиленной квалифицирован-ной электронной подписи или простой электронной подписи посредством применения единой системы идентификации и аутентификации, а также медицинским работником с использованием усиленной квалифицированной электронной подписи (часть 7); по-рядок дачи информированного добровольного согласия на медицинское вмешатель-ство и отказа от медицинского вмешательства, в том числе в отношении определенных видов медицинского вмешательства, форма информированного добровольного согла-сия на медицинское вмешательство и форма отказа от медицинского вмешательства ут-верждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 8).

Приказом Федерального медико-биологического агентства от 30 марта 2007 года№ 88 «О добровольном информированном согласии на медицинское вмешательство» для использования в федеральных государственных учреждениях здравоохранения и клиниках научно-исследовательских институтов, подведомственных Федеральному медико-биологическому агентству, утверждены формы информированного добро-вольного согласия на медицинское вмешательство, информированного добровольного согласия на анестезиологическое обеспечение медицинского вмешательства и инфор-мированного добровольного согласия на оперативное вмешательство, в том числе пе-реливание крови и ее компонентов. Приказом Министерства здравоохранения Россий-ской Федерации от 20 декабря 2012 года № 1177н утверждены, в частности, порядок дачи информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство и от-каза от медицинского вмешательства в отношении определенных видов медицинских вмешательств и форма информированного добровольного согласия на виды медицин-ских вмешательств, включенные в перечень определенных видов медицинских вмеша-тельств, на которые граждане дают информированное добровольное согласие при вы-боре врача и медицинской организации для получения первичной медико-санитарной помощи. Форма информированного добровольного согласия на оказание медицинской помощи в рамках клинической апробации методов профилактики, диагностики, лече-ния и реабилитации утверждена приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 21 июля 2015 года № 474н.

В соответствии с Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» каждый имеет право получить в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья, в том числе сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболева-ния, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказа-ния медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи (часть 1 статьи 22). Данному праву граждан корреспондирует обязанность медицинской ор-ганизации предоставлять пациентам достоверную информацию об оказываемой меди-цинской помощи, эффективности методов лечения, используемых лекарственных пре-паратах и о медицинских изделиях (пункт 6 части 1 статьи 79). При этом информация

30 ВКС


¹ 1-Ï


о состоянии здоровья предоставляется пациенту лично лечащим врачом или другими медицинскими работниками, принимающими непосредственное участие в медицин-ском обследовании и лечении (часть 2 статьи 22).

Вместе с тем объем сообщаемой информации предполагает возможность пациента либо его законного представителя непосредственно знакомиться с медицинской до-кументацией, отражающей состояние его здоровья, в порядке, установленном упол-номоченным федеральным органом исполнительной власти, и получать на основании такой документации консультации у других специалистов (часть 4 статьи 22 этого Фе-дерального закона).

Кроме того, пациент либо его законный представитель имеет право по запросу, на-правленному в том числе в электронной форме, получать отражающие состояние здоро-вья пациента медицинские документы (их копии) и выписки из них, в том числе в форме электронных документов. При этом порядок и сроки предоставления медицинских до-кументов (их копий) и выписок из них устанавливаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 5 статьи 22 этого Федерального закона).

В настоящее время правила ознакомления пациента либо его законного предста-вителя с оригиналами медицинской документации, отражающей состояние здоровья пациента и находящейся на рассмотрении в медицинской организации и иной органи-зации, осуществляющей медицинскую деятельность на основании соответствующей лицензии, установлены Порядком ознакомления пациента либо его законного пред-ставителя с медицинской документацией, отражающей состояние здоровья пациента (утвержден приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 29 июня 2016 года № 425н).

В соответствии с пунктами 2 и 5 данного Порядка основанием для ознакомления пациента либо его законного представителя с медицинской документацией является поступление от них в медицинскую организацию письменного запроса о предостав-лении медицинской документации для ознакомления, причем такое ознакомление осу-ществляется в предназначенном для этого помещении медицинской организации.

Таким образом, в силу приведенного регулирования право на ознакомление с ме-дицинской документацией непосредственно признается только за пациентом или его законным представителем. В то же время в случае неблагоприятного прогноза раз-вития заболевания, исходя из требований части 3 статьи 22 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», информация о состоянии здоровья должна сообщаться в деликатной форме гражданину или его супругу (супру-ге), одному из близких родственников (детям, родителям, усыновленным, усыновите-лям, родным братьям и родным сестрам, внукам, дедушкам, бабушкам), если пациент не запретил сообщать им об этом и (или) не определил иное лицо, которому должна быть передана такая информация. Тем самым применительно к указанному случаю определяется необходимость учета доверительных отношений пациента с информи-руемым лицом, каковым презюмируется супруг (супруга), близкий родственник либо иное лицо, указанное пациентом.

По смыслу взаимосвязанных положений частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19, части 1 статьи 20 и части 3 статьи 22 данного Федерального закона, лицо, которому надлежит сообщить сведения о состоянии здоровья пациента, в том числе о неблагоприятном прогнозе развития заболевания, может быть указано пациентом в ин-формированном добровольном согласии на медицинское вмешательство. Кроме того, пациент дополнительно может запретить информировать супруга (супругу) и близких родственников о неблагоприятном прогнозе развития заболевания. Однако если в та-кой ситуации пациент не запретил информировать своих супруга (супругу), близких родственников и (или) не определил иное лицо, которому должны быть переданы со-ответствующие сведения о нем, то сведения о неблагоприятном прогнозе развития заболевания сообщаются его супругу (супруге) или одному из близких родственни-ков. Соответственно, тем более возможность получения такой информации супругом

31 ВКС


¹ 1-Ï


(близким родственником) предполагается, если он указан в информированном добро-вольном согласии пациента на медицинское вмешательство.

Статьей 67 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Россий-ской Федерации» установлено, что заключение о причине смерти и диагнозе заболе-вания выдается супругу, близкому родственнику (детям, родителям, усыновленным, усыновителям, родным братьям и родным сестрам, внукам, дедушке, бабушке), а при их отсутствии иным родственникам либо законному представителю умершего, пра-воохранительным органам, органу, осуществляющему контроль качества и безопас-ности медицинской деятельности, и органу, осуществляющему контроль качества и условий предоставления медицинской помощи, по их требованию. Супругу, близко-му родственнику (детям, родителям, усыновленным, усыновителям, родным братьям и родным сестрам, внукам, дедушке, бабушке), а при их отсутствии иным родствен-никам либо законному представителю умершего предоставляется право пригласить врача-специалиста (при наличии его согласия) для участия в патолого-анатомическом вскрытии. Заключение о результатах патолого-анатомического вскрытия может быть обжаловано указанными лицами в суде в порядке, установленном законодательством Российской Федерации (части 5–7).

Вместе с тем данный Федеральный закон не содержит положений, которые бы определяли после смерти пациента правовой режим доступа к информации о состо-янии его здоровья и медицинской документации, в частности, его супруга (супруги), близких родственников, а также лица, указанного в информированном добровольном согласии пациента на медицинское вмешательство в качестве лица, которому в инте-ресах пациента может быть передана информация о состоянии его здоровья, и каким должен быть объем сообщаемой информации, форма и сроки ее предоставления.

5. Конституционный Суд Российской Федерации уже ориентировал правоприме-нительную практику и федерального законодателя на потребность сбалансированного учета интересов пациентов, их супругов, родственников и других лиц в вопросах до-ступа к медицинской информации пациента в случае его смерти, указав, в частности, что, если сведения о причине смерти и диагнозе заболевания пациента доступны за-интересованному лицу в силу закона, сохранение в тайне от него информации о пред-принятых мерах медицинского вмешательства, в том числе о диагностике, лечении, назначенных медицинских препаратах, не может во всех случаях быть оправдано необ-ходимостью защиты врачебной тайны, особенно с учетом мотивов и целей обращения за такими сведениями. В подобных ситуациях суд при подготовке гражданского дела к разбирательству, правоохранительные органы – при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, а прокурор – при проведении проверки в порядке надзора за соблюде-нием прав и свобод человека и гражданина могут на основе принципов соразмерности и справедливости принять решение о необходимости ознакомить заинтересованное лицо со сведениями, относящимися к истории болезни умершего пациента, в той мере, в какой это необходимо для эффективной защиты прав заявителя и прав умершего (Определение от 9 июня 2015 года № 1275-О).

Данная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации была на-правлена прежде всего на эффективную реализацию способов защиты прав граждан и определение конституционных критериев разрешения конкретных дел, а также на то, чтобы в этом вопросе скорректировать взаимоотношения между медицинскими орга-низациями и гражданами посредством формирования устойчивой правоприменитель-ной практики. Однако в истекшее время деятельность правоприменительных органов показала, что достижение указанной цели одними только усилиями данных органов при отсутствии четких и ясных нормативных правил, касающихся доступа близких родственников (членов семьи) и иных заинтересованных лиц к медицинской информа-ции умершего пациента путем их непосредственного взаимодействия с медицинскими организациями, затягивается и сталкивается со значительными затруднениями в реа-лизации прав граждан в этой сфере.

32 ВКС


¹ 1-Ï


Кроме того, в Определении от 9 июня 2015 года № 1275-О Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что федеральный законодатель обладает определен-ной свободой усмотрения при создании правовых механизмов, которые – при соблю-дении надлежащего баланса защищаемых Конституцией Российской Федерации цен-ностей – позволяли бы заинтересованному лицу осуществлять эффективную защиту (в том числе судебную) как принадлежащих ему имущественных прав и нематериальных благ, так и права умершего на человеческое достоинство. При этом федеральный за-конодатель не лишен возможности в порядке совершенствования нормативного регу-лирования в данной сфере предусмотреть конкретные правовые механизмы доступа к сведениям, составляющим врачебную тайну умершего, с учетом конституционных требований и сформулированных на их основании правовых позиций Конституцион-ного Суда Российской Федерации, с соблюдением разумного баланса прав и интересов всех субъектов соответствующих правоотношений.

В период после вынесения указанного решения Конституционного Суда Россий-ской Федерации было принято несколько десятков федеральных законов, которыми вносились изменения и дополнения в Федеральный закон «Об основах охраны здо-ровья граждан в Российской Федерации». Однако ни один из них не был направлен на совершенствование нормативного регулирования доступа заинтересованных лиц к медицинской документации умершего пациента.

6. Согласно правовой позиции, неоднократно подтвержденной Конституционным Судом Российской Федерации, из принципов правового государства, верховенства за-кона и юридического равенства, закрепленных в статьях 1 (часть 1), 4 (часть 2), 15 (части 1 и 2), 17 и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, вытекает обще-правовой критерий определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы, без чего немыслимо ее единообразное понимание и, следовательно, применение. Не-однозначность, нечеткость и противоречивость правового регулирования препятству-ют адекватному выявлению его содержания, допускают возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения, ведут к юридическому произволу и тем са-мым ослабляют гарантии защиты конституционных прав и свобод. Вследствие этого само по себе нарушение требования определенности правовой нормы, порождающее возможность ее взаимоисключающих истолкований правоприменителем, достаточно для признания такой нормы не соответствующей Конституции Российской Федерации (постановления от 20 декабря 2011 года № 29-П, от 23 декабря 2013 года № 29-П, от2 июня 2015 года № 12-П, от 30 марта 2018 года № 14-П и др.).

С учетом этого Конституционный Суд Российской Федерации считает необхо-димым признать взаимосвязанные положения частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 7 (часть 2), 17, 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 24, 29 (часть 4), 41 (части 1 и 3), 52 и 55 (часть 3), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования неопределенность их нормативного содержания не позволяет опреде-лить условия и порядок доступа к медицинской документации умершего пациента его супруга (супруги), близких родственников (членов семьи) и (или) иных лиц, указанных в его информированном добровольном согласии на медицинское вмешательство.

Для приведения правового регулирования, касающегося права супругов, близких родственников или иных заинтересованных лиц на доступ к медицинской документа-ции умершего пациента, в соответствие с конституционными критериями определен-ности правовых норм федеральному законодателю надлежит – исходя из требований Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, – внести в действующее законодательство изменения, которые позволят нормативно определить условия и порядок доступа названных лиц к медицинской документации умершего пациента.

33 ВКС


¹ 1-Ï


Впредь до внесения в законодательство необходимых изменений, вытекающих из настоящего Постановления, медицинским организациям надлежит по требованию супруга (супруги), близких родственников (членов семьи) умершего пациента, лиц, указанных в его информированном добровольном согласии на медицинское вмеша-тельство, предоставлять им для ознакомления медицинские документы умершего па-циента, с возможностью снятия своими силами копий (фотокопий), а если соответству-ющие медицинские документы существуют в электронной форме – предоставлять со-ответствующие электронные документы. При этом отказ в таком доступе может быть признан допустимым только в том случае, если при жизни пациент выразил запрет на раскрытие сведений о себе, составляющих врачебную тайну.



1. Признать взаимосвязанные положения частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 7 (часть 2), 17, 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 24, 29 (часть 4), 41 (части 1 и 3), 52 и 55 (часть 3), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования неопределенность их нормативного содержания не позволяет опреде-лить условия и порядок доступа к медицинской документации умершего пациента его супруга (супруги), близких родственников (членов семьи) и (или) иных лиц, указанных в его информированном добровольном согласии на медицинское вмешательство.

2. Федеральному законодателю надлежит – исходя из требований Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Россий-ской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, – внести в действующее правовое регулирование изменения, которые позволят нормативно определить условия и порядок доступа к медицинской документации умершего пациента.

3. Впредь до внесения в законодательство необходимых изменений, вытекающих из настоящего Постановления, медицинским организациям надлежит по требованию супруга (супруги), близких родственников (членов семьи) умершего пациента, лиц, указанных в его информированном добровольном согласии на медицинское вмеша-тельство, предоставлять им для ознакомления медицинские документы умершего па-циента, с возможностью снятия своими силами копий (фотокопий), а если соответству-ющие медицинские документы существуют в электронной форме – предоставлять со-ответствующие электронные документы. При этом отказ в таком доступе может быть признан допустимым только в том случае, если при жизни пациент выразил запрет на раскрытие сведений о себе, составляющих врачебную тайну.

4. Правоприменительные решения, принятые по делу гражданки Свечниковой Риммы Дмитриевны на основании положений частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий.


6. Настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете», «Собрании законодательства Российской Федерации», на «Офи-циальном интернет-портале правовой информации» (www.pravo.gov.ru). Постановле-ние должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Россий-ской Федерации».

34 ВКС


ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè àáçàöåâ ïåðâîãî è ÷åòâåðòîãî àáçàöåâ ïåðâîãî è ÷åòâåðòîãî ïóíêòà 30 Òèïîâîãî ïîëîæåíèÿ î ïóíêòà 30 Òèïîâîãî ïîëîæåíèÿ î ïðåäîñòàâëåíèè ñîöèàëüíûõ âûïëàò íà ïðåäîñòàâëåíèè ñîöèàëüíûõ âûïëàò íà ñòðîèòåëüñòâî (ïðèîáðåòåíèå) æèëüÿ ñòðîèòåëüñòâî (ïðèîáðåòåíèå) æèëüÿ ãðàæäàíàì Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, ãðàæäàíàì Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, ïðîæèâàþùèì â ñåëüñêîé ìåñòíîñòè, â ïðîæèâàþùèì â ñåëüñêîé ìåñòíîñòè, â òîì ÷èñëå ìîëîäûì ñåìüÿì è ìîëîäûì òîì ÷èñëå ìîëîäûì ñåìüÿì è ìîëîäûì ñïåöèàëèñòàì (ïðèëîæåíèå ñïåöèàëèñòàì (ïðèëîæåíèå № 4 ê 4 ê ôåäåðàëüíîé öåëåâîé ïðîãðàììå ôåäåðàëüíîé öåëåâîé ïðîãðàììå «Óñòîé÷èâîå ðàçâèòèå ñåëüñêèõ «Óñòîé÷èâîå ðàçâèòèå ñåëüñêèõ òåððèòîðèé íà 2014–2017 ãîäû è íà òåððèòîðèé íà 2014–2017 ãîäû è íà ïåðèîä äî 2020 ãîäà», óòâåðæäåííîé ïåðèîä äî 2020 ãîäà», óòâåðæäåííîé Ïîñòàíîâëåíèåì Ïðàâèòåëüñòâà Ïîñòàíîâëåíèåì Ïðàâèòåëüñòâà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè îò 15 èþëÿ Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè îò 15 èþëÿ 2013 ãîäà 2013 ãîäà № 598), â ñâÿçè ñ æàëîáîé 598), â ñâÿçè ñ æàëîáîé ãðàæäàíêè Ì.Â.Àëèñîâîéãðàæäàíêè Ì.Â.Àëèñîâîé


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 2-Ï




с участием представителей гражданки М.В.Алисовой – кандидата юридических наук Г.В.Вайпана и адвоката Н.Н.Михайловского, полномочного представителя Пра-вительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.Ю.Барщевского,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статья-ми 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности абзацев пер-вого и четвертого пункта 30 Типового положения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, прожива-ющим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки М.В.Алисовой. Осно-ванием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявитель-ницей нормативные положения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Ю.Д.Рудкина, объяснения представителей сторон, выступления приглашенных в заседание представителей: от Государствен-

35 ВКС


¹ 2-Ï


ной Думы – полномочного представителя Государственной Думы в Конституцион-ном Суде Российской Федерации М.П.Беспаловой, от Совета Федерации – доктора юридических наук И.В.Рукавишниковой, от Министерства юстиции Российской Фе-дерации – М.А.Мельниковой, от Генерального прокурора Российской Федерации –Т.А.Васильевой, от Министерства сельского хозяйства Российской Федерации – Н.И.Косаревой, исследовав представленные документы и иные материалы, Конститу-ционный Суд Российской Федерации


1. Согласно пункту 30 Типового положения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, прожива-ющим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам (приложение № 4 к федеральной целевой программе «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», утвержденной Постанов-лением Правительства Российской Федерации от 15 июля 2013 года № 598, которое признано утратившим силу с 1 января 2018 года в связи с принятием Правительством Российской Федерации Постановления от 13 декабря 2017 года № 1544):

жилое помещение (приобретенное или построенное с использованием средств со-циальной выплаты) оформляется в общую собственность всех членов семьи, указан-ных в свидетельстве о предоставлении социальной выплаты, в срок, установленный нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации (абзац первый);

орган исполнительной власти вправе истребовать в судебном порядке от получа-теля социальной выплаты средства в размере предоставленной социальной выплаты в случае несоблюдения срока, установленного для оформления жилого помещения в собственность (абзац четвертый).

1.1. Гражданке М.В.Алисовой, проживающей в Ростовской области и являвшейся участницей мероприятий по улучшению жилищных условий в рамках федеральной целевой программы «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», на основании предусмотренного этой программой трех-стороннего договора, заключенного между Министерством сельского хозяйства и про-довольствия Ростовской области, муниципальным учреждением здравоохранения –работодателем М.В.Алисовой и ею самой как получателем социальной выплаты на строительство (приобретение) жилья в сельской местности, 18 июня 2015 года было выдано свидетельство о предоставлении выплаты в размере 1 082 920 рублей.

Выплата получена заявительницей в соответствии с Положением о порядке пре-доставления социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специа-листам, которое утверждено постановлением Правительства Ростовской области от 29 января 2014 года № 76 в целях реализации названной федеральной целевой програм-мы, а также подпрограммы «Устойчивое развитие сельских территорий Ростовской об-ласти на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», утвержденной постановлением Правительства Ростовской области от 25 сентября 2013 года № 592 (признано утратив-шим силу с 1 января 2019 года постановлением Правительства Ростовской области от 17 октября 2018 года № 652). При этом пункт 2.32 Положения (в редакции, действовав-шей до внесения в него изменений постановлением Правительства Ростовской области от 12 марта 2018 года № 124), конкретизировавший приведенные правила Типового по-ложения, предусматривал, что жилое помещение оформляется в общую собственность всех членов семьи, указанных в свидетельстве, в срок не более одного года и пяти месяцев с даты выдачи свидетельства (абзац первый), а орган исполнительной власти вправе истребовать в судебном порядке от получателя социальной выплаты средства в размере предоставленных социальных выплат в случае несоблюдения срока, уста-новленного для оформления жилого помещения в собственность (абзац четвертый). С учетом этих предписаний и даты выдачи заявительнице свидетельства жилое помеще-

36 ВКС


¹ 2-Ï


ние, построенное за счет средств социальной выплаты, должно было быть оформлено в общую собственность всех поименованных в свидетельстве членов ее семьи до 18 ноября 2016 года.

М.В.Алисова заключила с гражданкой П., являющейся индивидуальным предпри-нимателем, договор подряда на строительство трехкомнатного жилого дома на при-надлежащем заявительнице земельном участке. Летом 2015 года часть полученных средств социальной выплаты вместе с привлеченными заявительницей кредитными средствами были перечислены подрядчику, но П. не исполнила условия договора – дом не возвела. В июле 2016 года М.В.Алисова осуществила возврат неиспользованных средств социальной выплаты в сумме 484 196 рублей.

В ноябре 2016 года заявительница, ссылаясь на недобросовестное поведение под-рядчика, обратилась в прокуратуру Ростовской области с просьбой принять меры по привлечению П. к ответственности за мошенничество, а в адрес министра сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области и главы района – с просьбой пере-нести на более поздний срок исполнение обязательств по трехстороннему договору. В ответ на обращение Министерство указало, что порядок предоставления социальных выплат регламентирован законом и предполагает оформление права собственности в пределах одного года и пяти месяцев.

6 февраля 2017 года Министерство направило в адрес М.В.Алисовой претензию с требованием в срок до 13 февраля 2017 года представить документы о государствен-ной регистрации права собственности на всех членов семьи. В ответ на претензию заявительница сообщила о невозможности выполнить требование в связи с неиспол-нением П. обязательств по договору подряда. 30 марта 2017 года решением Песчано-копского районного суда Ростовской области удовлетворен иск М.В.Алисовой к П., договор подряда расторгнут, взыскана стоимость оплаченных и невыполненных работ в размере 598 290 рублей, а также неустойка, компенсация морального вреда и штраф за нарушение установленного законом добровольного порядка удовлетворения требо-ваний потребителя. 8 июля 2017 года в отношении П. возбуждено исполнительное про-изводство. Однако судебное решение до настоящего времени не исполнено.

Решением Песчанокопского районного суда Ростовской области от 3 июля 2017 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда от 7 сентября 2017 года, по тре-бованию Министерства сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области с М.В.Алисовой взысканы денежные средства в размере использованной суммы соци-альной выплаты на строительство (приобретение) жилья, а именно 598 724 рубля (в счет возмещения средств федерального и областного бюджетов – 308 980 рублей и 289 744 рубля соответственно). Определениями судьи Ростовского областного суда от 23 марта 2018 года и судьи Верховного Суда Российской Федерации от 25 июня 2018 года заявительнице отказано в передаче кассационных жалоб для рассмотрения в су-дебных заседаниях судов кассационной инстанции. В письме заместителя Председате-ля Верховного Суда Российской Федерации от 27 июля 2018 года указано на отсутствие оснований для несогласия с отказом в передаче кассационной жалобы для рассмотре-ния в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации. В ходе рассмотрения дела судами первой и апелляционной инстанций заявительница, возражая против иска, ссылалась на ряд обстоятельств, ко-торые, по ее мнению, свидетельствуют о ее добросовестности, отсутствии ее вины в нарушении срока для оформления права собственности на жилое помещение.

На основании решения Песчанокопского районного суда Ростовской области от 3 июля 2017 года в отношении М.В.Алисовой возбуждены два исполнительных произ-водства, в рамках которых обращено взыскание на ее заработную плату; удержание де-нежных средств производится ежемесячно в размере 50 процентов от ее дохода. При-говором Егорлыкского районного суда Ростовской области от 5 ноября 2019 года ин-дивидуальный предприниматель П. признана виновной в мошенничестве, в том числе

37 ВКС


¹ 2-Ï


по эпизоду хищения денежных средств у М.В.Алисовой, и осуждена по части третьей статьи 159 УК Российской Федерации к лишению свободы на три года шесть месяцев условно с испытательным сроком четыре года.

1.2. По мнению заявительницы, оспариваемые нормы, воспроизведенные в норма-тивном акте Правительства Ростовской области, противоречат статьям 6 (часть 2), 7, 19 (части 1 и 2), 38, 40, 45 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, допускают взыскание в полном объеме денежных средств полученной социальной выплаты, если нарушен срок для регистрации права собственности на жилое помещение, без учета конкретных обстоятельств, обусловивших нарушение, ставя возможность реализации участниками соответствующей программы права на социальную выплату в зависимость лишь от факта соблюдения указанного срока, что не отвечает конституционному принципу ра-венства лиц, относящихся к одной категории.

2. Пункт 3 части первой статьи 3, часть первая статьи 96 и статья 97 Федераль-ного конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», конкретизирующие статью 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, дают гражданину право обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жа-лобой на нарушение своих конституционных прав и свобод законом, примененным в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде. Нормативный же акт Пра-вительства Российской Федерации – согласно правовой позиции, выраженной Консти-туционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 27 января 2004 года№ 1-П и других решениях, – может быть проверен по жалобе гражданина в порядке конституционного судопроизводства, если он принят во исполнение полномочия, воз-ложенного на Правительство Российской Федерации федеральным законом, по вопро-су, не получившему содержательной регламентации в этом законе, и если именно на основании такого уполномочия Правительство Российской Федерации непосредствен-но осуществило правовое регулирование соответствующих общественных отношений.

Федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 года № 2-ФКЗ «О Пра-вительстве Российской Федерации» (абзацы третий и пятый части первой статьи 13) предусматривает, что Правительство Российской Федерации в пределах своих полно-мочий осуществляет регулирование в социально-экономической сфере, формирует фе-деральные целевые программы и обеспечивает их реализацию. Наряду с иными, его нормативными актами, как следует из Федерального закона от 29 декабря 2006 года № 264-ФЗ «О развитии сельского хозяйства», осуществляется правовое регулирова-ние отношений в сфере развития сельского хозяйства (статья 2). В частности, Пра-вительство Российской Федерации утверждает государственную программу развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия – документ, определяющий цели и главные направления развития сельского хозяйства и регулирования этих рынков на среднесрочный период, финансо-вое обеспечение и механизмы реализации предусматриваемых мероприятий (части 1 и 2 статьи 8 данного Федерального закона).

Такая программа утверждена Постановлением Правительства Российской Федера-ции от 14 июля 2012 года № 717. В рамках ее реализации – учитывая, что устойчи-вое развитие сельских территорий является одной из основных целей государствен-ной аграрной политики (пункт 2 части 2 статьи 5 Федерального закона «О развитии сельского хозяйства»), – Правительство Российской Федерации Постановлением от 15 июля 2013 года № 598 утвердило федеральную целевую программу «Устойчивое раз-витие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», включая в качестве приложения к ней Типовое положение о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, прожива-ющим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам. Таким образом, нормы названного Типового положения могут выступать предметом проверки Конституционного Суда Российской Федерации.

38 ВКС


¹ 2-Ï


2.1. По смыслу пункта 4 статьи 43 Федерального конституционного закона «О Кон-ституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Фе-дерации проверяет конституционность действующих нормативных актов и отказывает в принятии жалобы к рассмотрению, если акт, конституционность которого оспарива-ется, отменен или утратил силу, за исключением случаев, когда он продолжает приме-няться к правоотношениям, возникшим в период его действия.

Хотя Постановление Правительства Российской Федерации от 15 июля 2013 года № 598 признано утратившим силу с 1 января 2018 года (Постановление Правительства Российской Федерации от 13 декабря 2017 года № 1544), мероприятия утвержденной им федеральной целевой программы «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года» продолжаются в рамках Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйствен-ной продукции, сырья и продовольствия (Постановление Правительства Российской Федерации от 12 октября 2017 года № 1243). В настоящее время содержание оспари-ваемых норм воспроизведено в абзацах первом и четвертом пункта 29 Типового поло-жения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и мо-лодым специалистам (приложение № 1 к Правилам предоставления и распределения субсидий из федерального бюджета бюджетам субъектов Российской Федерации на улучшение жилищных условий граждан, проживающих в сельской местности, в том числе молодых семей и молодых специалистов; данные Правила, в свою очередь, яв-ляются приложением № 11 к названной Государственной программе, утвержденной Постановлением Правительства Российской Федерации от 14 июля 2012 года № 717).

Кроме того, положения указанной федеральной целевой программы, включая оспа-риваемые, подлежали учету органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации при принятии региональных программ, направленных на устойчивое раз-витие сельских территорий (пункт 3 Постановления Правительства Российской Фе-дерации от 15 июля 2013 года № 598). Правило, обеспечивающее учет ее положений, в настоящее время интегрированных в названную Государственную программу, уста-новлено пунктом 5 Постановления Правительства Российской Федерации от 14 июля 2012 года № 717. Нормативные акты субъектов Российской Федерации по вопросам реализации программ развития сельских территорий содержат аналогичные оспари-ваемым нормы и продолжают действовать, как это имеет место в Ростовской области. Постановление Правительства Ростовской области от 29 января 2014 года № 76 сохра-няет силу, а нормы, аналогичные оспариваемым, закреплены в пункте 2.35 утвержден-ного им Положения (в действующей редакции).

Как следует из имеющихся в распоряжении Конституционного Суда Российской Федерации материалов, уполномоченные органы продолжают применять оспаривае-мые положения к отношениям, возникшим до 1 января 2018 года, а значит, утрата ими силы не является препятствием для рассмотрения настоящего дела.

2.2. В судебных постановлениях, принятых по делу заявительницы, содержится лишь общая отсылка к Постановлению Правительства Российской Федерации от 15 июля 2013 года № 598 как нормативному основанию соответствующих правовых актов Ростовской области. Однако отсутствие в данных судебных постановлениях прямой ссылки на оспариваемые нормы не свидетельствует о том, что они не применялись в деле М.В.Алисовой, являвшейся участницей федеральной целевой программы «Устой-чивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года». Как следует из пункта 2 Правил предоставления и распределения субсидий из федераль-ного бюджета бюджетам субъектов Российской Федерации на улучшение жилищных условий граждан, проживающих в сельской местности, в том числе молодых семей и молодых специалистов (приложение № 3 к этой программе), социальные выплаты на строительство (приобретение) жилья должны предоставляться гражданам в порядке и на условиях, установленных Типовым положением, нормы которого оспаривает за-

39 ВКС


¹ 2-Ï


явительница. Утвержденное же постановлением Правительства Ростовской области от 29 января 2014 года № 76 Положение о порядке предоставления таких социальных вы-плат воспроизводит указанные условия и закрепляет срок для оформления права соб-ственности на жилое помещение (пункт 2.32 Положения в редакции, действовавшей на момент рассмотрения дела заявительницы, и пункт 2.35 в действующей редакции).

2.3. Таким образом, с учетом предписаний статей 36, 74, 96 и 97 Федерального кон-ституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» абзацы пер-вый и четвертый пункта 30 Типового положения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, прожива-ющим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам, являются предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той мере, в какой они, будучи воспроизведены в нормативных ак-тах субъекта Российской Федерации, служат основанием для решения судом вопроса о взыскании по иску органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации с гражданина – получателя социальной выплаты на строительство (приобретение) жилья в сельской местности денежных средств в размере предоставленной социальной выпла-ты в связи с тем, что право собственности граждан на жилое помещение не зарегистри-ровано в срок, установленный нормативным актом субъекта Российской Федерации.

3. Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и сво-боды высшей ценностью, определяющей смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваемой правосудием, гарантирует каждому судебную защиту его прав и сво-бод (статьи 2 и 18; статья 46, часть 1). Право на судебную защиту, признаваемое и га-рантируемое в соответствии с Конституцией Российской Федерации и согласно обще-признанным принципам и нормам международного права, не подлежит ограничению (статья 17, часть 1; статья 56, часть 3, Конституции Российской Федерации). Это пред-полагает наличие возможности реализовать его в полном объеме и добиться эффектив-ного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям ра-венства и справедливости. Будучи универсальным правовым средством защиты прав и свобод человека и гражданина, право на судебную защиту выполняет обеспечительно-восстановительную функцию в отношении всех других конституционных прав и сво-бод. Гарантии судебной защиты должны носить всеобъемлющий характер, с тем чтобы конституционные права и свободы были не иллюзорными, а реально действующими.

Такие гарантии, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в По-становлении от 16 июля 2008 года № 9-П, распространяются и на сферу гражданско-правовых отношений, и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. Следовательно, права и законные интересы граждан подлежат судебной защите с учетом существа спорных правоотношений независимо от основания их возникно-вения и источников их правового регулирования, причем – по смыслу Конституции Российской Федерации – не только в том случае, когда за защитой своих прав в суд обращается сам гражданин, но и когда судебное разбирательство инициировано пу-бличным субъектом правоотношений, в которых он участвует.

3.1. Согласно статье 40 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на жилище, причем органы государственной власти и местного самоуправления по-ощряют жилищное строительство, создают условия для осуществления права на жи-лище, а малоимущим, иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных и дру-гих жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами. Из этого вытекает обязанность государства способствовать реализации гражданами данного права, которое рассматривается международным сообществом в качестве одного из элементов права на достойный жизненный уровень (статья 25 Всеобщей декларации прав человека и статья 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах). Оказание государством помощи гражданам, не имеющим жилья

40 ВКС


¹ 2-Ï


или нуждающимся в улучшении жилищных условий, посредством предоставления им социальных выплат за счет средств федерального бюджета и бюджетов субъектов Рос-сийской Федерации отвечает провозглашенным статьей 7 (часть 1) Конституции Рос-сийской Федерации целям социального государства, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

В свою очередь, Жилищным кодексом Российской Федерации предусмотрено, что органы государственной власти и местного самоуправления в пределах своих полно-мочий обеспечивают условия для осуществления гражданами права на жилище, ис-пользуют бюджетные средства и иные не запрещенные законом источники денежных средств для улучшения жилищных условий граждан, в том числе путем предоставления субсидий для приобретения или строительства жилых помещений (пункт 2 статьи 2).

Положения, касающиеся конституционного права на жилище, находят отражение и в установленных Федеральным законом «О развитии сельского хозяйства» правовых основах государственной социально-экономической политики в сфере развития сель-ского хозяйства и содействия устойчивому развитию территорий сельских поселений и соответствующих межселенных территорий (часть 2 статьи 1). Данный Федераль-ный закон относит обеспечение устойчивого развития сельских территорий, занятости сельского населения, повышения уровня его жизни, оплаты труда работников, занятых в сельском хозяйстве, к основным целям государственной аграрной политики (пункт 2 части 2 статьи 5). Эти цели принимаются во внимание при разработке государствен-ной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяй-ственной продукции, сырья и продовольствия, при формировании федеральных це-левых программ по ее конкретным направлениям и программ субъектов Российской Федерации для реализации положений федеральных нормативных актов по вопросам сельского хозяйства (статьи 8 и 9).

Федеральная целевая программа «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», исходя из направленности государственной политики в области развития сельских территорий на замедление процессов их депо-пуляции и повышение уровня жизни сельского населения, предусматривала в качестве основных целей создание комфортных условий жизнедеятельности в сельской мест-ности и – посредством внедрения благоприятных инфраструктурных условий – стиму-лирование инвестиционной активности в агропромышленном комплексе, а равно со-действие созданию высокотехнологичных рабочих мест на селе, активизацию участия граждан, проживающих в сельской местности, в реализации общественно значимых проектов, формирование позитивного отношения к селу и сельскому образу жизни. Достижение заявленных целей должно было обеспечиваться, кроме прочего, за счет удовлетворения потребностей сельского населения, включая молодые семьи и моло-дых специалистов, в благоустроенном жилье.

Закрепленные в разделе II названной программы цели государственной политики в области устойчивого развития сельских территорий направлены на реализацию пред-писаний Конституции Российской Федерации о праве на жилище (статья 40), развитии человеческого потенциала (статья 34, часть 1; статья 37, часть 1), достоинстве лич-ности (статья 21, часть 1) и приобретают характер конституционно значимых, исходя из чего осуществление конкретных мероприятий программы невозможно в отрыве от данных целей и вопреки им. Имея в виду, что в силу статьи 72 (пункт «к» части 1) Кон-ституции Российской Федерации жилищное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов, органы государственной власти субъ-ектов Российской Федерации, принимая нормативные акты, также не вправе игнори-ровать данные цели и допускать применение положений нормативных актов субъектов Российской Федерации в противоречии с ними.

Мероприятия названной программы по улучшению жилищных условий граждан, проживающих в сельской местности, в том числе молодых семей и молодых специали-стов, предполагалось осуществлять путем, в частности, предоставления социальных

41 ВКС


¹ 2-Ï


выплат за счет средств федерального бюджета и консолидированных бюджетов субъ-ектов Российской Федерации на строительство и приобретение жилья в сельской мест-ности. При этом возможность таких мероприятий в конкретном субъекте Российской Федерации обусловливалась наличием региональной программы, их предусматрива-ющей, которая вместе с тем должна была учитывать и в допустимых пределах кон-кретизировать соответствующие положения федеральной целевой программы (пункт 3 Постановления Правительства Российской Федерации «О федеральной целевой про-грамме «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года», пункты 2 и 3 приложения № 3 к ней).

Исходя из общности направлений, целевых установок и мероприятий аграрной по-литики Российской Федерации и Ростовской области как ее субъекта, Правительство Ростовской области постановлением от 29 января 2014 года № 76 утвердило Положе-ние о порядке предоставления социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам. Названное Положение закрепило основные параметры дан-ного программного мероприятия, аналогичные сформулированным в Типовом поло-жении о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам.

3.2. Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, законодатель, реализуя экономическую и социальную политику, располагает достаточно широкой свободой усмотрения и вправе выбирать способы и инструменты правового регули-рования, необходимые для решения приоритетных социально-экономических задач (определения от 1 октября 2009 года № 1128-О-О, от 9 ноября 2017 года № 2515-О и от 20 декабря 2018 года № 3245-О). При этом усмотрение законодателя в вопросе регу-лирования тех или иных общественных отношений подчинено принципам равенства, справедливости и соразмерности ограничения прав и свобод, а также требованиям определенности правового регулирования, в том числе в правовых последствиях, им порождаемых, и гарантиях, которыми наделяется то или иное лицо (Постановление от 18 июля 2019 года № 29-П).

Принципы правовой определенности и поддержания доверия к закону и действиям государства, необходимость создания условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, и условий для реализации права на жилище предопреде-ляют недопустимость произвольного установления оснований для взыскания с граж-дан денежных средств, полученных ими в качестве социальной выплаты на строитель-ство (приобретение) жилья в сельской местности. Такая выплата представляет собой безвозмездную меру социальной поддержки, носящую целевой характер. С учетом ее правовой природы само по себе введение срока для регистрации права собственности на построенное (приобретенное) жилое помещение призвано стимулировать получа-телей выплаты к своевременному и должному ее использованию, а возврат ее средств по требованию компетентного органа публично-правового образования не может быть признан неприемлемым, если действия получателя выплаты входят в противоречие с теми целями, для достижения которых она предоставлена. В то же время гражданам, действующим добросовестно и использующим полученную выплату по целевому на-значению – для строительства (приобретения) жилья, должна быть обеспечена воз-можность в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уве-ренными в неизменности приобретенных прав и обязанностей.

При этом правовое регулирование отношений, связанных с реализацией права на жилище, в том числе с использованием средств социальной выплаты, должно обеспе-чивать каждому гарантированную статьями 45 (часть 1) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации государственную, включая судебную, защиту данного конститу-ционного права, которой надлежит быть полной и эффективной. Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал на необходимость исследования судами

42 ВКС


¹ 2-Ï


фактических обстоятельств конкретного дела по существу и недопустимость установ-ления одних лишь формальных условий применения нормы, – иное приводило бы к тому, что право на судебную защиту оказалось бы серьезно ущемленным (постановле-ния от 12 июля 2007 года № 10-П, от 13 декабря 2016 года № 28-П, от 10 марта 2017 года № 6-П, от 11 февраля 2019 года № 9-П и др.). Формальный подход тем более не должен допускаться в делах, в которых гражданин в отношениях с органами публичной власти выступает как слабая сторона и в которых применение правовых норм без учета всех обстоятельств дела может привести к тому, что его имущественное положение будет значительно ухудшено – вопреки целям социального государства, призванного созда-вать условия для достойной жизни и свободного развития граждан.

Нормы абзацев первого и четвертого пункта 30 Типового положения о предоставле-нии социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и моло-дым специалистам, не ограничивают круг доказательств, которые могут представляться получателем средств социальной выплаты для подтверждения того, что эти средства использовались по целевому назначению и что получатель этих средств реализовал все свои возможности для постройки (приобретения) жилья и регистрации права собствен-ности на него в срок, предусмотренный нормативным актом субъекта Российской Феде-рации. Отраженная в судебном решении оценка доказательств, позволяющих, в частно-сти, определить причину отсутствия регистрации права собственности, констатировать факт целевого использования средств социальной выплаты, установить действия, пред-принятые ее получателем, и иные значимые для дела обстоятельства, выступает одним из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления су-дебной власти, что, однако, не предполагает возможности оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Соответственно, нормы, регулирующие основания взыскания с граждан денежных средств в размере полученной ими социальной выплаты, во всяком случае не должны толковаться судами сугубо формально, без исследования и учета всех обстоятельств дела и оценки действий получателя выплаты.

3.3. Буквальное содержание оспариваемых норм предполагает возможность взыска-ния с граждан в судебном порядке денежных средств в размере полученной социальной выплаты, если по истечении определенного срока за гражданами не зарегистрировано право собственности на жилое помещение, для строительства (приобретения) которого выплата была предоставлена. Между тем отсутствие записи о регистрации права соб-ственности по истечении этого срока может быть и не связано с отказом получателя выплаты от ее использования по целевому назначению. При этом основным условием ее предоставления является выполнение получателем (членом молодой семьи, молодым специалистом) обязательства работать у работодателя по трудовому договору (осущест-влять индивидуальную предпринимательскую деятельность в муниципальном образо-вании) не менее пяти лет со дня получения социальной выплаты (пункт 43 Типового по-ложения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам).

Принимая во внимание конституционно значимые цели предоставления социальной выплаты, отсутствие записи о регистрации права собственности на жилое помещение, построенное (приобретенное) за счет средств выплаты, в срок, установленный норма-тивным актом субъекта Российской Федерации, не может быть достаточным и безус-ловным основанием для удовлетворения требования уполномоченного органа о взыска-нии денежных средств в размере полученной выплаты независимо от уважительности причин отсутствия указанной записи в случае целевого использования выплаты полу-чателем и соблюдения им иных условий, на которых она предоставлена. Не может про-изводиться взыскание денежных средств с гражданина, если он проявил заботливость и осмотрительность в той степени, которая требовалась от него как получателя выплаты

43 ВКС


¹ 2-Ï


и участника гражданско-правовых отношений, связанных со строительством (приобре-тением) жилья, в том числе по договору строительного подряда, и если он предпринял все зависящие от него меры для создания (передачи ему) жилого помещения и реги-страции права собственности на данное помещение в установленный срок. При этом совершение контрагентом гражданина, в частности продавцом жилого помещения или подрядчиком, противоправных действий не может само по себе предопределять вывод о разумности и осмотрительности получателя выплаты. Не должна игнорироваться и достаточность установленного срока для строительства (приобретения) жилого поме-щения исходя из выбранного гражданином способа реализации потребности в жилище.

Взыскание денежных средств в размере предоставленной выплаты при подтверж-дении ее расходования по целевому назначению и при исполнении гражданином обя-зательства осуществлять трудовую деятельность в соответствии с заключенным со-глашением, по которому выплата предоставляется, только ввиду отсутствия записи о регистрации права собственности на жилое помещение по истечении определенного срока исказило бы саму суть рассматриваемых правоотношений. При подобном подхо-де предоставление выплаты на строительство (приобретение) жилья утрачивало бы ха-рактер меры социальной поддержки граждан, избравших место жительства в сельской местности. Напротив, их имущественное положение в этой ситуации было бы ухудше-но, притом что речь идет о лицах, признанных нуждающимися в улучшении жилищных условий. Это не согласуется с фундаментальными правовыми принципами, из которых, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, вытекает необходимость обеспечения государством разумной соразмерности между используе-мыми средствами и преследуемой целью, с тем чтобы поддерживался баланс консти-туционно защищаемых ценностей и лицо не подвергалось чрезмерному обременению (постановления от 16 июля 2008 года № 9-П, от 17 апреля 2019 года № 18-П и др.).

4. Таким образом, абзацы первый и четвертый пункта 30 Типового положения о пре-доставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым се-мьям и молодым специалистам, не противоречат Конституции Российской Федерации, поскольку – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – предполагают, что принятое по иску органа исполнитель-ной власти субъекта Российской Федерации решение суда о взыскании с получателя социальной выплаты на строительство (приобретение) жилья в сельской местности денежных средств в размере предоставленной социальной выплаты в случае неосу-ществления им регистрации права собственности на жилое помещение в срок, опре-деленный нормативным актом субъекта Российской Федерации, должно основываться на установлении и исследовании всех имеющих значение для разрешения дела обсто-ятельств, в том числе причин пропуска этого срока, разумности и осмотрительности действий получателя социальной выплаты, соблюдения им условий ее использования, предусмотренных нормативными актами и договором о ее предоставлении. Одно лишь отсутствие регистрации права собственности на жилое помещение по истечении опре-деленного срока не может быть основанием для удовлетворения соответствующих тре-бований, поскольку это означало бы сугубо формальный подход к отправлению право-судия и судебной защите прав граждан и вступало бы в противоречие со статьями 18 и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации.

Следовательно, при пересмотре судебных постановлений по делу М.В.Алисовой, при вынесении которых данные нормы применены в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Россий-ской Федерации в настоящем Постановлении, суд также должен установить и оценить все имеющие значение для разрешения дела обстоятельства, связанные с использовани-ем средств социальной выплаты.

Правительство Российской Федерации с учетом Конституции Российской Федера-ции и правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выражен-

44 ВКС


¹ 2-Ï


ных в настоящем Постановлении, не лишено возможности внести в регулирование соответствующих отношений изменения, позволяющие учитывать все обстоятельства, связанные с отсутствием регистрации права собственности на жилое помещение по истечении установленного срока, и предусмотреть дифференциацию таких сроков в зависимости от выбранного гражданином способа реализации потребности в жилище, а также предусмотреть механизм, обеспечивающий переход к Российской Федерации и (или) субъектам Российской Федерации – в пределах выплаченных сумм социальной выплаты – требования к ответственному за причинение получателю социальной вы-платы убытков лицу, в отношении которого возбуждено исполнительное производство и которым решение суда частично или полностью не исполнено, если во взыскании денежных средств с получателя социальной выплаты было отказано.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьями 6, 71, 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации», Конституционный Суд Российской Федерации


1. Признать абзацы первый и четвертый пункта 30 Типового положения о предо-ставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Рос-сийской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам, не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – они предполагают, что решение суда по иску органа испол-нительной власти субъекта Российской Федерации о взыскании с получателя социаль-ной выплаты на строительство (приобретение) жилья в сельской местности денежных средств в размере предоставленной социальной выплаты в случае, если ее получатель не осуществил регистрацию права собственности на жилое помещение в срок, определен-ный нормативным актом субъекта Российской Федерации, должно приниматься на ос-нове установления и исследования всех имеющих значение для разрешения дела обсто-ятельств, в том числе причин пропуска данного срока, разумности и осмотрительности действий получателя социальной выплаты, соблюдения им условий ее использования, предусмотренных нормативными актами и договором о ее предоставлении.

2. Конституционно-правовой смысл абзацев первого и четвертого пункта 30 Типо-вого положения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобрете-ние) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам, выявленный в настоящем По-становлении, является общеобязательным, что исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

3. Правоприменительные решения по делу гражданки Алисовой Марины Владими-ровны, вынесенные на основании абзацев первого и четвертого пункта 30 Типового по-ложения о предоставлении социальных выплат на строительство (приобретение) жилья гражданам Российской Федерации, проживающим в сельской местности, в том числе молодым семьям и молодым специалистам, в истолковании, расходящемся с их консти-туционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Фе-дерации в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке.

4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует под-тверждения другими органами и должностными лицами.


45 ВКС


ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïî äåëó î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïîëîæåíèÿ ñòàòüè 54 Ãðàæäàíñêîãî ïîëîæåíèÿ ñòàòüè 54 Ãðàæäàíñêîãî ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè â ñâÿçè ñ æàëîáîé Ôåäåðàöèè â ñâÿçè ñ æàëîáîé ãðàæäàíêè Ñ.ãðàæäàíêè Ñ.


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3-Ï





рассмотрел в заседании без проведения слушания дело о проверке конституцион-ности положения статьи 54 ГПК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки С. Основанием к рас-смотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответ-ствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемое заявительницей законо-положение.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.В.Мельникова, исследовав представлен-ные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации


1. В соответствии со статьей 54 ГПК Российской Федерации представитель вправе совершать от имени представляемого все процессуальные действия, однако право пред-ставителя на подписание искового заявления, предъявление его в суд, передачу спора на рассмотрение третейского суда, предъявление встречного иска, полный или частич-ный отказ от исковых требований, уменьшение их размера, признание иска, изменение предмета или основания иска, заключение мирового соглашения, передачу полномо-чий другому лицу (передоверие), обжалование судебного постановления, предъявление исполнительного документа к взысканию, получение присужденного имущества или денег должно быть специально оговорено в доверенности, выданной представляемым лицом.

Решением Нагатинского районного суда города Москвы от 6 июля 2018 года удов-летворено заявление о признании гражданки С. недееспособной. Дело рассматрива-лось в помещении медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, гражданка С. присутствовала в судебном заседании, но, как отмечено в решении, не смогла пояснить суду обстоятельства дела. Апелляционная жа-лоба на это решение вместе с заявлением о восстановлении пропущенного срока на ее подачу направлены в суд адвокатом гражданки С. В связи с признанием причин про-пуска срока неуважительными в удовлетворении заявления о его восстановлении от-казано определением Нагатинского районного суда города Москвы от 22 октября 2018 года. Частная жалоба на данное определение оставлена определением судебной колле-гии по гражданским делам Московского городского суда от 14 декабря 2018 года без рассмотрения по существу – как поданная адвокатом гражданки С., действующим на

46 ВКС


¹ 3-Ï


основании ордера при отсутствии у него доверенности, в которой было бы специально оговорено право на обжалование судебного постановления.

1.1. Как следует из представленных материалов, заявление о признании граж-данки С. недееспособной было подано в суд государственным бюджетным учреж-дением здравоохранения города Москвы «Психиатрическая клиническая больница № 1 им. Н.А.Алексеева Департамента здравоохранения города Москвы», представи-тель которого впоследствии возражал против удовлетворения поданного адвокатом В.Н.Еремеевым, выбранным гражданкой С. для защиты своих интересов, заявления о восстановлении процессуального срока на подачу апелляционной жалобы на решение суда о признании ее недееспособной.

В жалобе, поступившей в Конституционный Суд Российской Федерации, утверж-дается, что на момент ее подачи гражданка С. помещена в государственное бюджетное учреждение города Москвы «Психоневрологический интернат № 25 Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы», позиция администрации ко-торого относительно поставленных в жалобе вопросов неизвестна. Жалоба подписана гражданкой С. лично и направлена в Конституционный Суд Российской Федерации адвокатом В.Н.Еремеевым, действующим на основании ордера.

Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в постановлениях от 27 февраля 2009 года № 4-П и от 27 июня 2012 года № 15-П, по смыслу статей 46 (части 1 и 2) и 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьями 52, 53, 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Рос-сийской Федерации», гражданин вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на нарушение своих конституционных прав законоположениями, на основании которых судом было вынесено решение о признании его недееспособным и тем самым, по сути, об ограничении права, гарантируемого статьей 60 Конституции Российской Федерации. Иное означало бы невозможность проверить, были ли в резуль-тате применения этих законоположений нарушены конституционные права гражданина, признанного недееспособным, что, в свою очередь, не соответствовало бы установлен-ным статьями 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 55 (часть 3), 60, 118 (часть 2) и 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации гарантиям защиты конституционных прав и сво-бод посредством конституционного судопроизводства, осуществление которого является исключительной прерогативой Конституционного Суда Российской Федерации.

Следовательно, не имеется оснований для признания гражданки С. ненадлежащим заявителем, а подписанной ею лично жалобы – не отвечающей критерию допустимо-сти обращений в Конституционный Суд Российской Федерации.

1.2. По мнению гражданки С., положение статьи 54 ГПК Российской Федерации противоречит статьям 10, 17 (часть 1), 19 (часть 1), 45 (часть 2), 46 (части 1 и 2) и 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку позволяет обжаловать реше-ние суда о признании гражданина недееспособным и связанные с этим решением су-дебные постановления выбранному им самим адвокату только на основании доверен-ности, выданной и оформленной в соответствии с законом, содержащей специальное указание на право обжалования судебных постановлений, и тем самым препятствует в таком обжаловании адвокату, защищающему интересы гражданина, признанного не-дееспособным, на основании ордера, выданного адвокатским образованием.

Таким образом, с учетом требований статей 74, 96 и 97 Федерального конституци-онного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» положение статьи 54 ГПК Российской Федерации является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу в той мере, в какой оно связывает право на обжалование судебных постановлений по делу о признании гражданина недееспособ-ным через лично избранного данным гражданином адвоката с наличием доверенности, специально наделяющей адвоката правом на обжалование судебных постановлений.

2. Конституция Российской Федерации провозглашает человека, его права и свобо-ды высшей ценностью и – исходя из того, что права и свободы человека и гражданина

47 ВКС


¹ 3-Ï


являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и приме-нение законов и обеспечиваются правосудием, – возлагает на государство обязанность признавать, соблюдать и защищать эти права и свободы и охранять достоинство лич-ности (статьи 2 и 18; статья 21, часть 1).

Неотчуждаемость основных прав и свобод человека и их принадлежность каждому от рождения (статья 17, часть 2, Конституции Российской Федерации) предполагают необходимость их адекватных гарантий, в том числе в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами. К числу таких гарантий относятся прежде всего право каждого на судебную защиту, носящее универсальный характер и выступающее про-цессуальной гарантией всех иных конституционных прав и свобод, а также право каж-дого на получение квалифицированной юридической помощи, которые не подлежат ограничению (статьи 46 и 48; статья 56, часть 3, Конституции Российской Федерации).

Как подчеркнул Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 17 февраля 1998 года № 6-П, право на судебную защиту – как по буквальному смыслу закрепляющей его статьи 46 Конституции Российской Федерации, так и по смыслу, вытекающему из взаимосвязи этой статьи с другими положениями главы 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации, а также с об-щепризнанными принципами и нормами международного права, – является личным неотчуждаемым правом каждого человека.

Реализации права на судебную защиту наряду с другими правовыми средствами слу-жит институт судебного представительства, обеспечивающий заинтересованному лицу получение квалифицированной юридической помощи, а в случае невозможности лич-ного участия в судопроизводстве – и доступ к правосудию (статьи 48 и 52 Конституции Российской Федерации). Однако право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, не означает допуска любого гражданина к уча-стию в деле в качестве представителя – соответствующие правила применительно к от-дельным видам судопроизводства устанавливаются федеральными конституционными законами и федеральными законами. При этом федеральный законодатель обязан обе-спечить такой порядок реализации права на судебную защиту посредством института судебного представительства, который гарантировал бы лицу, с учетом особенностей той или иной категории дел, доступ к правосудию и эффективную защиту его прав и свобод.

2.1. Федеральный законодатель, осуществляя регулирование института судебного представительства на основе императивных предписаний Конституции Российской Фе-дерации, предусмотрел в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации право граждан вести свои дела в суде лично или через представителей, причем личное участие в деле гражданина не лишает его права иметь по этому делу представителя (ста-тья 48). Данный Кодекс предъявляет к представителям определенные требования (статьи 49, 51 и 52), закрепляет правила оформления их полномочий (статья 53) и предусматри-вает перечень действий представителя, право на совершение которых должно быть спе-циально оговорено в доверенности, выданной представляемым лицом (статья 54).

Данные нормы, имеющие общий характер, распространяются на все виды произ-водства по гражданским делам в судах общей юрисдикции. Вместе с тем Конституци-онный Суд Российской Федерации, обращаясь в Постановлении от 27 февраля 2009 года № 4-П к вопросам обеспечения в гражданском судопроизводстве прав и свобод гражданина, в отношении которого рассматривается вопрос о лишении дееспособно-сти, отметил, что из предписаний Конституции Российской Федерации в их взаимо-связи с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод, являю-щимися в силу статей 15 (часть 4) и 17 (часть 1) Конституции Российской Федерации составной частью российской правовой системы и имеющими приоритет перед вну-тренним законодательством, а также с требованиями иных международно-правовых актов вытекает необходимость особых гарантий защиты прав лиц, которые страдают психическими расстройствами и в отношении которых возбуждается производство по признанию их недееспособными, с тем чтобы – с учетом юридических последствий

48 ВКС


¹ 3-Ï


признания недееспособным – исключить какую-либо дискриминацию лица по при-знаку наличия психического расстройства (душевной болезни, умственной отстало-сти, умственных недостатков), а равно связанные с этим ограничения прав, кроме тех, которые допустимы в общепризнанных для подобных случаев целях.

В производстве по делам о признании гражданина недееспособным одной из ос-новных гарантий соблюдения его прав и свобод в судебном разбирательстве является установленная процессуальным законом обязанность суда вызвать его в судебное засе-дание, если его присутствие в судебном заседании не создает опасности для его жизни или здоровья либо для жизни или здоровья окружающих, и предоставить гражданину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им самим предста-вителей (часть первая статьи 284 ГПК Российской Федерации). В то же время в право-применительной практике не исключена ситуация, когда само по себе присутствие в судебном заседании гражданина, в отношении которого решается вопрос о признании недееспособным, не означает, что он (в силу психического расстройства или иных факторов, связанных с проводимым лечением) в состоянии в полной мере понимать происходящее или же дать суду пояснения по рассматриваемому вопросу. Сказанное относится и к выездному судебному заседанию по месту нахождения гражданина в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, поскольку в данном случае предполагается, что его психическое состояние может представлять опасность для его жизни или здоровья либо для жизни или здо-ровья лиц, участвующих в судебном разбирательстве, проводимом в здании суда. При этом часть первая статьи 284 ГПК Российской Федерации, предусматривая участие за-явителя, прокурора и представителя органа опеки и попечительства в деле о признании гражданина недееспособным, не содержит аналогичного предписания в отношении его представителя, допуская тем самым рассмотрение дела без участия представителя гражданина в судебном заседании, независимо от уважительности причин неявки.

Соответственно, при таких обстоятельствах возрастает вероятность пропуска гражданином процессуального срока, установленного законом для подачи апелляци-онной жалобы на решение суда о признании его недееспособным, особенно если пси-хическое расстройство не позволяет ему в полной мере осознавать продолжительность этого срока и юридические последствия вступления решения суда в законную силу, а в судебном заседании отсутствовал выбранный им самим представитель.

3. Раскрывая содержание конституционного права на судебную защиту, Конститу-ционный Суд Российской Федерации отметил, что – поскольку в рамках судебной за-щиты прав и свобод допустимо обжалование в суд решений и действий (бездействия) любых органов государственной власти, включая судебные (статья 46, часть 2, Консти-туции Российской Федерации), – отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт не согласуется с универсальным правилом скорейшего восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, умаляет и ограничивает право на судебную защиту. Институциональные и процедурные условия пересмотра ошибочных судебных актов должны отвечать требованиям процессуаль-ной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты, прозрачно-сти осуществления правосудия, исключать затягивание или необоснованное возобнов-ление судебного разбирательства и тем самым обеспечивать правильность и своевре-менность разрешения дела и вместе с тем – правовую определенность, в том числе признание законной силы судебных решений, их неопровержимости (res judicata), без чего недостижим баланс публично- и частноправовых интересов (постановления от 2 февраля 1996 года № 4-П, от 3 февраля 1998 года № 5-П, от 5 февраля 2007 года № 2-П, от 19 марта 2010 года № 7-П, от 12 ноября 2018 года № 40-П и др.).

Приведенным правовым позициям корреспондируют положения Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, предоставляющие лицам, участву-ющим в деле, и лицам, не привлеченным к участию в деле, вопрос о правах и обязан-ностях которых был разрешен судом, право обжаловать не вступившие в законную

49 ВКС


¹ 3-Ï


силу судебные акты в апелляционном порядке (части вторая и третья статьи 320), а после их вступления в законную силу – в кассационном порядке (часть первая статьи 376 и часть первая статьи 3902) и в порядке надзора (часть первая статьи 3911). Относи-тельно же производства о признании гражданина недееспособным Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 27 февраля 2009 года № 4-П указал на важность обеспечения данному гражданину как квалифицированной юридической помощи со стороны выбранных им самим представителей (статья 48, часть 1, Консти-туции Российской Федерации), так и возможности, вытекающей из статей 46, 56 (часть 3), 118, 125 и 126 Конституции Российской Федерации, обратиться ко всем имеющим-ся внутригосударственным средствам правовой защиты от нарушения прав необосно-ванным признанием недееспособным, включая обжалование решения об этом во всех предусмотренных законом судебных инстанциях, в том числе осуществляющих про-верку судебных актов, вступивших в законную силу.

Гражданин, заявление о признании которого недееспособным рассматривает суд, является лицом, участвующим в деле, и наделен, таким образом, всеми процессуаль-ными правами, предоставленными этим лицам (статья 35 ГПК Российской Федера-ции), а значит, и правом на обжалование судебных постановлений, в частности реше-ния суда об удовлетворении такого рода заявления. Право гражданина, признанного решением суда недееспособным, обжаловать его в апелляционном порядке, а также подать заявление о его пересмотре по вновь открывшимся и новым обстоятельствам лично либо через выбранных им представителей закреплено и в специальной норме процессуального закона, посвященной рассмотрению судом заявлений, в частности, о признании гражданина недееспособным (часть третья статьи 284 ГПК Российской Федерации). В случае несогласия с решением суда гражданин, признанный недее-способным, на основании указанной нормы вправе самостоятельно обжаловать его в апелляционном порядке, поскольку данное решение не вступило в законную силу и гражданин еще обладает дееспособностью, в том числе процессуальной. В случае же, когда срок на подачу апелляционной жалобы пропущен и решение суда о призна-нии гражданина недееспособным вступает в законную силу и приобретает свойства общеобязательности и исполнимости, оно может быть оспорено (включая подачу в суд заявления о восстановлении пропущенного срока на апелляционное обжалование, оспаривание определения суда об отказе в таком восстановлении и т.д.) не самим граж-данином, признанным недееспособным, а иными лицами, защищающими его права и свободы при осуществлении судопроизводства.

3.1. В соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации над гражда-нином, признанным судом недееспособным, устанавливается опека (пункт 1 статьи 29); опекуны выступают в защиту прав и интересов своих подопечных в отношениях с любыми лицами, в том числе в судах, без специального полномочия (пункт 2 статьи 31); недееспособным гражданам, помещенным под надзор в медицинские организа-ции, организации, оказывающие социальные услуги, или иные организации, опекуны не назначаются, а исполнение обязанностей опекунов возлагается на указанные орга-низации (пункт 4 статьи 35).

Как следует из правоприменительной практики по делам о признании граждани-на недееспособным, в качестве опекунов органы опеки и попечительства назначают, как правило, его близких родственников, которые нередко и выступают инициаторами (заявителями) лишения дееспособности гражданина, страдающего психическим рас-стройством. В этих случаях, равно как и при помещении гражданина, признанного не-дееспособным, в специальную организацию (например, в стационарную организацию социального обслуживания, предназначенную для лиц, страдающих психическими расстройствами), на которую возложены опекунские обязанности, не исключается на-личие у опекуна противоположного с подопечным процессуального интереса в вопро-се об обжаловании соответствующего судебного решения, который может выражаться в том числе в бездействии по обжалованию.

50 ВКС


¹ 3-Ï


При таких условиях гражданину, признанному решением суда недееспособным и заинтересованному в его обжаловании, должна быть обеспечена возможность восполь-зоваться юридической помощью лица, не зависящего от опекуна. Следовательно, если этот гражданин не имеет возможности лично обжаловать решение суда о признании не-дееспособным или если из-за пропуска процессуального срока на подачу апелляционной жалобы решение вступило в законную силу, а опекун гражданина согласен с решением и не совершает действий по его обжалованию, возможным способом реализации кон-ституционного права гражданина, признанного недееспособным, на судебную защиту является обжалование решения адвокатом, выбранным самим этим гражданином.

4. Федеральный закон от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» определяет адвокатскую деятельность как ква-лифицированную юридическую помощь, оказываемую на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в установленном порядке, физическим и юри-дическим лицам (доверителям) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (пункт 1 статьи 1). Эта законодательная дефиниция корреспондирует позиции Конституционного Суда Российской Федерации, отметив-шего в Постановлении от 23 декабря 1999 года № 18-П, что адвокаты, на которых за-коном возложена публичная обязанность обеспечивать защиту прав и свобод человека и гражданина, осуществляют деятельность, имеющую публично-правовой характер, реализуя гарантии права каждого на получение квалифицированной юридической по-мощи. Такая деятельность не является предпринимательской и не нацелена на извле-чение прибыли.

Положения названного Федерального закона закрепляют принципы, на которых строится адвокатура, ее независимость от органов публичной власти (статья 3), полно-мочия и обязанности адвоката, включая соблюдение адвокатской тайны (статьи 6–8), специальные условия и порядок приобретения статуса адвоката (статьи 9–13), гаран-тии его независимости и качества предоставляемых им юридических услуг, а также предусматривают страхование риска профессиональной имущественной ответствен-ности за нарушение условий заключенного с доверителем соглашения об оказании юридической помощи (статьи 16–19).

Наделением адвокатов публичными функциями обусловлена необходимость эффек-тивного контроля за их деятельностью, однако с учетом того, что адвокатура является профессиональным сообществом адвокатов и как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и местного самоуправления, действу-ет на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности и равноправия адвокатов (пункты 1 и 2 статьи 3 названного Федерального закона).

К такого рода гарантиям, призванным обеспечить высокое качество предоставля-емых адвокатом услуг и оградить доверителей от возможных злоупотреблений, пункт 2 статьи 17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Рос-сийской Федерации» относит возможность прекращения статуса адвоката по решению совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, в частности, при неис-полнении или ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязан-ностей перед доверителем, а равно при нарушении норм кодекса профессиональной этики адвоката. В свою очередь, статья 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года, позволяет при-менять к адвокату меры дисциплинарной ответственности в рамках дисциплинарного производства, предусмотренного разделом 2 данного Кодекса, в случаях нарушения адвокатом законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и требований данного Кодекса.

Подобное регулирование направлено на реализацию гарантируемых статьями 46 и 48 Конституции Российской Федерации прав каждого на судебную защиту и на полу-чение квалифицированной юридической помощи, в том числе на поддержание ее над-лежащего уровня в случае признания гражданина недееспособным. При этом такой

51 ВКС


¹ 3-Ï


гражданин может выразить свою волю на осуществление адвокатом процессуальных действий, связанных с обжалованием решения суда о признании его недееспособным, в той или иной объективированной форме.

4.1. Статья 54 ГПК Российской Федерации предписывает закреплять право пред-ставителя на обжалование судебного постановления – как одно из важнейших про-цессуальных действий, имеющих распорядительный характер, – в доверенности, вы-данной представляемым лицом.

Что касается права адвоката выступать в суде в качестве представителя, то оно удостоверяется на основании части пятой статьи 53 данного Кодекса ордером, выдан-ным адвокатским образованием, однако право на обжалование судебного постановле-ния должно быть специально оговорено в доверенности, выданной представляемым лицом. Это означает, что наличие у адвоката ордера, подтверждающего его право на выступление в суде в качестве представителя, само по себе не свидетельствует о на-личии у него полномочия на совершение в интересах представляемого лица действий, перечисленных в статье 54 данного Кодекса, в том числе на обжалование судебных постановлений.

Изложенное нашло отражение и в судебной практике, согласно которой отдельные полномочия, перечисленные в статье 54 данного Кодекса, могут быть осуществлены представителем только в случае непосредственного указания их в доверенности, вы-данной представляемым лицом, – один лишь ордер не дает адвокату права совершать действия, для которых в силу этой нормы требуется специальная оговорка в доверен-ности. Соответствующие разъяснения даны в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2003 года (ут-вержден постановлениями Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 3 декабря 2003 года и от 24 декабря 2003 года, ответ на вопрос 15) и в Ответах Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации на вопросы судов по применению норм Гражданского процессуального кодекса Российской Феде-рации (утверждены Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 24 марта 2004 года, ответ на вопрос 15).

Следовательно, гражданин, намеренный обжаловать решение суда через выбран-ного им представителя, в том числе адвоката, должен, исходя из приведенных зако-ноположений и разъяснений Верховного Суда Российской Федерации, уполномочить его на совершение этого процессуального действия посредством оформления и выда-чи ему доверенности. Такое требование оправданно, когда речь идет о рассмотрении и разрешении гражданских дел, отнесенных к компетенции судов законом (статья 22 ГПК Российской Федерации), в целом, но рассматриваемое в порядке особого про-изводства дело о признании гражданина недееспособным имеет в этом аспекте свою специфику, обусловленную юридическими последствиями удовлетворения судом за-явления о признании недееспособным.

Конкретизируя предписание статьи 60 Конституции Российской Федерации при-менительно к осуществлению гражданских прав, Гражданский кодекс Российской Федерации в пункте 1 статьи 21 определяет дееспособность гражданина как способ-ность своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их, которая возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия. Признание гражданина недееспособным и вступле-ние судебного решения об этом в законную силу влечет лишение его права самостоя-тельно распоряжаться своим имуществом и совершать сделки, в том числе выдавать письменное уполномочие (доверенность) другому лицу для представительства перед третьими лицами (пункт 1 статьи 185 ГК Российской Федерации). Кроме того, в со-ответствии со статьей 53 ГПК Российской Федерации гражданин не вправе наделить другое лицо полномочиями по представлению своих интересов в суде посредством простой письменной доверенности – она должна быть удостоверена в нотариальном порядке либо перечисленными в указанной норме организациями или должностными

52 ВКС


¹ 3-Ï


лицами. Когда доверителем является гражданин, признанный вступившим в законную силу решением суда недееспособным, удостоверение доверенности нотариусом не представляется возможным, поскольку по общему правилу, установленному статьей 43 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, при удостоверении сделки осуществляется проверка дееспособности гражданина, обратившегося за со-вершением нотариального действия, а согласно их статье 48 нотариус отказывает в нотариальном действии, если с такой просьбой обратился недееспособный гражданин. Аналогичное правило действует в отношении других перечисленных в статье 53 ГПК Российской Федерации организаций и должностных лиц.

4.2. Конституционный Суд Российской Федерации, по смыслу части второй ста-тьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», оценивает конституционность проверяемых законоположений исходя из их места в системе правовых норм. Поэтому общие нормы статьи 54 ГПК Российской Федерации (в частности, предписание об обязанности доверителя специально оговари-вать в доверенности право представителя на обжалование судебного постановления), подлежащие применению при рассмотрении судом заявлений о признании граждани-на недееспособным, оцениваются Конституционным Судом Российской Федерации в нормативном единстве с положениями специальной статьи 284 данного Кодекса, ре-гламентирующей порядок производства по данной категории дел.

Согласно ее части третьей гражданин, признанный недееспособным, имеет право лично либо через выбранных им представителей обжаловать соответствующее реше-ние суда в апелляционном порядке, подать заявление о его пересмотре по правилам главы 42 данного Кодекса, а также обжаловать его в кассационном и надзорном по-рядке, если суд первой инстанции не предоставил этому гражданину возможность из-ложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей.

Тем самым реализация гарантии восстановления прав, нарушенных при рассмо-трении соответствующего заявления и принятии судом решения о признании гражда-нина недееспособным, заключающейся в его праве обжаловать вступившее в законную силу решение суда в кассационном или надзорном порядке, а в случае пропуска про-цессуального срока на подачу апелляционной жалобы – подать заявление о восстанов-лении этого срока и обжаловать определение суда об отказе в таком восстановлении, поставлена статьей 54 данного Кодекса в зависимость от оформления таким граждани-ном доверенности, специально оговаривающей право представителя на обжалование судебного постановления, притом что вследствие действия законной силы решения суда такой гражданин является недееспособным и не вправе совершать процессуаль-ные действия по обжалованию самостоятельно.

Исходя из норм права, подвергнутых в настоящем Постановлении анализу как по отдельности, так и в их системной связи, и с учетом юридических последствий при-нятия и вступления в законную силу решения суда о признании гражданина недее-способным, содержащееся во взаимосвязанных положениях статьи 54 и части третьей статьи 284 ГПК Российской Федерации предписание об обязательности выдачи этим гражданином выбранному им адвокату доверенности, специально наделяющей того правом на обжалование решения суда о признании недееспособным, не может быть реализовано и, таким образом, не обеспечивает эффективного восстановления в пра-вах посредством правосудия, отвечающего общеправовым требованиям равенства и справедливости, а значит, осуществления права на судебную защиту, признаваемого и гарантируемого согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, не подлежащего огра-ничению (статья 17, часть 1; статья 46, части 1 и 2; статья 56, часть 3, Конституции Российской Федерации).

5. В качестве дополнительной гарантии соблюдения прав и свобод гражданина, который признан недееспособным, но не согласен с этим решением суда, часть тре-тья статьи 284 ГПК Российской Федерации предусматривает право гражданина лично

53 ВКС


¹ 3-Ï


либо через выбранных им представителей обжаловать это решение не только в апел-ляционном, но и в кассационном и надзорном порядке, если суд не предоставил граж-данину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им пред-ставителей.

Между тем частью первой статьи 376 и частью первой статьи 3902 данного Кодекса возможность кассационного обжалования вступившего в законную силу судебного по-становления поставлена в зависимость от исчерпания заинтересованным лицом иных установленных данным Кодексом способов обжалования судебного постановления, в том числе до дня вступления его в законную силу. Это означает, что, когда гражданин, признанный недееспособным, не может лично обжаловать соответствующее решение суда в апелляционном порядке, его опекун не совершает указанных действий, а выдать представителю доверенность, содержащую полномочие на обжалование судебного по-становления, недееспособный гражданин не вправе, особенно в случае пропуска им процессуального срока на подачу апелляционной жалобы и вступления решения суда о признании его недееспособным в законную силу, создается непреодолимое препят-ствие кассационному обжалованию решения суда первой инстанции как не прошедше-го стадию апелляционного производства, поскольку, как разъяснил Пленум Верховно-го Суда Российской Федерации в пункте 3 постановления от 11 декабря 2012 года № 29 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регули-рующих производство в суде кассационной инстанции», иные способы обжалования признаются исчерпанными, если дело рассмотрено судом апелляционной инстанции по существу и вынесено апелляционное определение. Что же касается оспаривания решения суда по делу о признании гражданина недееспособным в порядке надзора, то этот порядок проверки правомерности вступившего в законную силу судебного решения также не может быть реализован, поскольку такого рода дела подсудны, на основании статьи 24 ГПК Российской Федерации, районному суду, решения которого, в свою очередь, не подлежат пересмотру в Президиуме Верховного Суда Российской Федерации в соответствии с частью второй статьи 3911 данного Кодекса.

Кроме того, часть третья статьи 284 данного Кодекса в качестве условия реализа-ции права гражданина на обжалование решения суда о признании недееспособным в кассационном и надзорном порядке указывает факт непредоставления ему судом пер-вой инстанции возможности изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей, т.е. когда суд не известил гражданина о времени и месте судебно-го заседания и рассмотрел заявление о признании недееспособным в его отсутствие. Если же гражданин присутствовал в судебном заседании, но не смог дать пояснения по существу рассматриваемого вопроса и отсутствовал его адвокат, который смог бы отстаивать его интересы (что имело место в деле гражданки С.), то он лишается права оспорить вступившее в законную силу решение суда о признании недееспособным в кассационном порядке и по этому основанию. То обстоятельство, что в силу части вто-рой статьи 286 ГПК Российской Федерации признанный недееспособным гражданин имеет право через выбранных им представителей или лично подать в суд заявление о признании его дееспособным, являясь гарантией прав такого гражданина, не снимает тем не менее проблему оспаривания самого по себе признания недееспособным.

Сказанное подчеркивает важность наличия у гражданина, признанного недееспо-собным, возможности воспользоваться профессиональной помощью адвоката на эта-пе, предшествующем кассационному оспариванию судебного решения о признании его недееспособным, в том числе в целях восстановления процессуального срока на апелляционное обжалование.

6. Таким образом, положение статьи 54 ГПК Российской Федерации, предусматри-вающее, что право представителя на обжалование судебного постановления должно быть специально оговорено в выданной представляемым лицом доверенности, и нахо-дящееся в неразрывной связи с положением части третьей статьи 284 данного Кодекса о праве гражданина, признанного недееспособным, обжаловать соответствующее ре-

54 ВКС


¹ 3-Ï


шение суда, по своему конституционно-правовому смыслу не предполагает возмож-ности отказать в рассмотрении по существу жалоб адвоката, направленных на оспа-ривание решения суда о признании гражданина недееспособным, даже если адвокат действует на основании ордера при отсутствии доверенности, выданной этим гражда-нином и специально оговаривающей полномочие адвоката на обжалование судебного постановления, когда из конкретных обстоятельств следует, что адвокат действует в интересах этого гражданина (которые презюмируются как состоящие в том, чтобы вы-шестоящий суд осуществил проверку правильности судебного решения о признании его недееспособным) и по его воле, выраженной в той или иной объективированной форме и нацеленной на рассмотрение соответствующих жалоб.

Этим не исключается право федерального законодателя внести в действующее правовое регулирование изменения, вытекающие из настоящего Постановления и на-правленные на совершенствование механизма, обеспечивающего защиту права граж-данина, признанного решением суда недееспособным, на обжалование этого решения как лично, так и с помощью выбранного им самим адвоката.



1. Признать положение статьи 54 ГПК Российской Федерации во взаимосвязи с по-ложением части третьей статьи 284 данного Кодекса не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – оно не предполагает возможности отказа суда в рассмотрении по существу жалоб адвоката, направленных на оспарива-ние решения суда о признании гражданина недееспособным и поданных адвокатом, действующим на основании ордера, по мотиву отсутствия у адвоката выданной этим гражданином доверенности, специально оговаривающей его полномочие на обжалова-ние судебного постановления, если из конкретных обстоятельств следует, что адвокат действует в интересах и по воле этого гражданина.

2. Конституционно-правовой смысл положения статьи 54 ГПК Российской Федера-ции во взаимосвязи с положением части третьей статьи 284 данного Кодекса, выявлен-ный в настоящем Постановлении, является общеобязательным, что исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

3. Правоприменительные решения в отношении гражданки С., вынесенные на ос-новании положения статьи 54 ГПК Российской Федерации во взаимосвязи с положе-нием части третьей статьи 284 данного Кодекса, в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, под-лежат пересмотру в установленном порядке.



55 ВКС

ÎÏÐÅÄÅËÅÍÈÅÎÏÐÅÄÅËÅÍÈÅÊÎÍÑÒÈÒÓÖÈÎÍÍÎÃÎ ÑÓÄÀÊÎÍÑÒÈÒÓÖÈÎÍÍÎÃÎ ÑÓÄÀÐÎÑÑÈÉÑÊÎÉ ÔÅÄÅÐÀÖÈÈÐÎÑÑÈÉÑÊÎÉ ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ëàçàðåâà ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ëàçàðåâà Àëåêñàíäðà Ñåðãååâè÷à íà íàðóøåíèå Àëåêñàíäðà Ñåðãååâè÷à íà íàðóøåíèå åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòÿìè åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòÿìè ïåðâîé, âòîðîé è òðåòüåé ñòàòüè ïåðâîé, âòîðîé è òðåòüåé ñòàòüè 153 Òðóäîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé 153 Òðóäîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÔåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 2669-Î

12 íîÿáðÿ 12 íîÿáðÿ 2019 ãîäà,2019 ãîäà,



заслушав заключение судьи С.П.Маврина, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение жалобы гражданина А.С.Лазарева,


1. Гражданин А.С.Лазарев оспаривает конституционность следующих положений статьи 153 Трудового кодекса Российской Федерации:

части первой, согласно которой работа в выходной или нерабочий праздничный день оплачивается не менее чем в двойном размере: сдельщикам – не менее чем по двойным сдельным расценкам; работникам, труд которых оплачивается по дневным и часовым тарифным ставкам, – в размере не менее двойной дневной или часовой тариф-ной ставки; работникам, получающим оклад (должностной оклад), – в размере не менее одинарной дневной или часовой ставки (части оклада (должностного оклада) за день или час работы) сверх оклада (должностного оклада), если работа в выходной или нера-бочий праздничный день производилась в пределах месячной нормы рабочего времени, и в размере не менее двойной дневной или часовой ставки (части оклада (должностного оклада) за день или час работы) сверх оклада (должностного оклада), если работа про-изводилась сверх месячной нормы рабочего времени;

части второй, предусматривающей, что конкретные размеры оплаты за работу в вы-ходной или нерабочий праздничный день могут устанавливаться коллективным догово-ром, локальным нормативным актом, принимаемым с учетом мнения представительно-го органа работников, трудовым договором;

части третьей, устанавливающей, что оплата в повышенном размере производится всем работникам за часы, фактически отработанные в выходной или нерабочий празд-ничный день; если на выходной или нерабочий праздничный день приходится часть рабочего дня (смены), в повышенном размере оплачиваются часы, фактически отрабо-танные в выходной или нерабочий праздничный день (от 0 до 24 часов).

Как следует из представленных материалов, заявителю, работающему в муници-пальном унитарном предприятии кондуктором троллейбуса, решением Ленинского районного суда города Иваново от 29 марта 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Ивановского областного суда от 8 июля 2019 года, отказано в удовлетворении исковых требований к работодателю, связанных с оплатой за работу в выходные дни (в том числе о взыска-

56 ВКС

12 íîÿáðÿ 12 íîÿáðÿ 2019 ãîäà2019 ãîäà

¹ 2669-Î

ОпределениеКонституционного СудаРоссийской Федерации

нии недоплаченной заработной платы за работу в выходные дни 26 июля и 8 августа 2018 года, невыплаченных компенсационных и стимулирующих выплат за работу в другие выходные дни, о признании незаконными действий работодателя, связанных с применением положений коллективного договора и локальных актов об оплате тру-да кондукторов за работу в выходные дни), а также о перерасчете оплаты отпуска и компенсации морального вреда. При этом суды, ссылаясь, в числе прочего, на оспа-риваемые А.С.Лазаревым законоположения, не усмотрели нарушения его права на справедливую оплату за работу в выходные дни, поскольку установили, что дни, за которые заявитель требовал оплату в повышенном размере (26 июля и 8 августа 2018 года), не являлись для него выходными, отработаны им в соответствии с графиком и в пределах нормы рабочего времени, а предусмотренный коллективным договором и локальными актами работодателя порядок оплаты за работу в выходные дни не проти-воречит трудовому законодательству. Ссылка же заявителя на Постановление Консти-туционного Суда Российской Федерации от 28 июня 2018 года № 26-П, в котором был выявлен конституционно-правовой смысл части первой статьи 153 Трудового кодекса Российской Федерации, признана судами несостоятельной, поскольку, по их мнению, данное Постановление касалось лишь определенной категории работников, к числу которых А.С.Лазарев не относится. Кроме того, вопреки доводам заявителя о нали-чии в отношении него дискриминации при оплате труда, суды признали допустимым установление работодателем различного порядка оплаты за работу в выходные дни для разных категорий работников (в частности, кондукторов и водителей). В переда-че кассационной жалобы А.С.Лазарева для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции также отказано (определение судьи Ивановского областного суда от 3 октября 2019 года).

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения не соответствуют Консти-туции Российской Федерации, ее статьям 15 (части 1–3), 18, 19 (части 1 и 2) и 37 (часть 3), в той мере, в какой они в системе действующего правового регулирования и по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, лишают граждан права на справедливую оплату труда за работу в выходные дни, в том чис-ле позволяют работодателю исчислять размер оплаты за работу в указанные дни без учета всех выплат компенсационного и стимулирующего характера, предусмотренных системой оплаты труда, а также не обеспечивают равные условия оплаты за работу в выходные дни для всех работников, занятых в одной организации.

2. Вопрос о конституционности части первой статьи 153 Трудового кодекса Рос-сийской Федерации ранее был предметом рассмотрения Конституционного Суда Рос-сийской Федерации, который в Постановлении от 28 июня 2018 года № 26-П, признав данное законоположение не противоречащим Конституции Российской Федерации и выявив его конституционно-правовой смысл, сформулировал, в частности, следующие правовые позиции.

Правовое регулирование оплаты труда в выходные и нерабочие праздничные дни, предусмотренное частями первой – третьей названной статьи, призвано не только обе-спечить работнику оплату за работу в выходной или нерабочий праздничный день в по-вышенном размере и компенсировать тем самым отрицательные последствия отклоне-ния условий его работы от нормальных, но и гарантировать эффективное осуществление им права на справедливую заработную плату, что отвечает целям трудового законода-тельства и согласуется с основными направлениями государственной политики в обла-сти охраны труда, одним из которых является приоритет сохранения жизни и здоровья работников (статьи 1 и 2, часть первая статьи 210 Трудового кодекса Российской Феде-рации). При этом из части первой статьи 153 данного Кодекса, предусматривающей в качестве общего правила оплату за работу в выходной или нерабочий праздничный день не менее чем в двойном размере, во взаимосвязи с положениями абзаца второго части второй его статьи 22, а также статей 132 и 149 однозначно следует, что работа в выходной или нерабочий праздничный день должна оплачиваться каждому работнику в большем

57 ВКС


¹ 2669-Î


размере, чем аналогичная работа, произведенная им в обычный рабочий день. Повы-шение размера оплаты труда в таких случаях призвано компенсировать увеличенные в связи с осуществлением работы в предназначенное для отдыха время трудозатраты ра-ботника, а потому, будучи гарантией справедливой оплаты труда в условиях, отклоняю-щихся от нормальных, должно распространяться на всех лиц, работающих по трудовому договору, независимо от установленного для них режима рабочего времени и системы оплаты труда. Вместе с тем предусмотренные в рамках конкретной системы оплаты тру-да компенсационные и стимулирующие выплаты, которые применяются в целях мак-симального учета разнообразных факторов, характеризующих содержание, характер и условия труда, прочие объективные и субъективные параметры трудовой деятельности, а также начисляются к окладу (должностному окладу) либо тарифной ставке работника и являются неотъемлемой частью оплаты его труда, должны, по смыслу частей первой и второй статьи 135 Трудового кодекса Российской Федерации, учитываться работодате-лем при определении заработной платы работника и начисляться за все периоды работы, включая и выходные, и нерабочие праздничные дни, – иное означало бы произвольное применение действующей в соответствующей организации системы оплаты труда, а цель установления компенсационных и стимулирующих выплат не достигалась бы.

Исходя из этого, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что часть первая статьи 153 Трудового кодекса Российской Федерации, рассматривае-мая в системе действующего правового регулирования, сама по себе не предполагает, что работа в выходной или нерабочий праздничный день, выполняемая работниками, система оплаты труда которых наряду с тарифной частью включает компенсационные и стимулирующие выплаты, будет оплачиваться исходя лишь из одной составляющей заработной платы – оклада (должностного оклада), а указанные работники при расчете размера оплаты за выполненную ими работу в выходной или нерабочий праздничный день могут быть произвольно лишены права на получение соответствующих допол-нительных выплат, что ведет к недопустимому снижению причитающегося им воз-награждения за труд по сравнению с оплатой за аналогичную работу, выполняемую в обычный рабочий день. Иное понимание данной нормы приводило бы к утрате реаль-ного содержания гарантии повышенной оплаты труда в связи с работой в условиях, отклоняющихся от нормальных, и тем самым – к нарушению конституционного права на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и права работника на справедливую заработную плату.

Несмотря на то что Постановление Конституционного Суда Российской Федера-ции от 28 июня 2018 года № 26-П было вынесено по результатам рассмотрения соот-ветствующего дела в порядке конкретного нормоконтроля, высказанные в нем право-вые позиции, сохраняющие силу, носят общий характер и в полной мере применимы к трудовым отношениям с участием любых категорий работников, заработная плата которых помимо оклада (должностного оклада) либо тарифной ставки включает ком-пенсационные и стимулирующие выплаты.

Что же касается части второй статьи 153 Трудового кодекса Российской Федерации, то предусмотренная данным законоположением возможность установления конкрет-ных размеров оплаты за работу в выходной или нерабочий праздничный день в кол-лективном договоре или локальном нормативном акте, принимаемом с учетом мнения представительного органа работников, направлена на конкретизацию механизма пре-доставления соответствующих гарантий, сама по себе не препятствует работодателю использовать в локальном нормативном акте дифференцированный подход при опре-делении порядка повышенной оплаты за работу в выходные дни для разных категорий работников, исходя из объективных различий в условиях и характере их деятельности, при условии соблюдения конституционных предписаний, а также требований части четвертой статьи 8 данного Кодекса о недопустимости ухудшения положения работни-ков по сравнению с установленным актами большей юридической силы, а потому не может расцениваться как нарушающая права работников (в том числе А.С.Лазарева).

58 ВКС


¹ 2669-Î


Равным образом не может расцениваться в качестве нарушающей конституцион-ные права заявителя и часть третья статьи 153 Трудового кодекса Российской Феде-рации, которая, также будучи элементом правового механизма оплаты за работу в вы-ходные и нерабочие праздничные дни, детализирует порядок соответствующей опла-ты исходя из количества часов, фактически отработанных в выходной или нерабочий праздничный день.

Решение же вопроса о том, обеспечивает ли установленный работодателем А.С.Лазарева порядок оплаты труда кондукторов за работу в выходные дни реализа-цию их права на повышенную оплату за работу в такие дни по сравнению с оплатой за работу, выполняемую этими работниками в обычный рабочий день, предполагает ис-следование фактических обстоятельств конкретного дела, а также оценку законности и обоснованности правоприменительных решений, вынесенных по делу заявителя, что не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой ста-тьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации

о п р е д е л и л :

1. Признать жалобу гражданина Лазарева Александра Сергеевича не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федера-ции, поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется выне-сения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Кон-ституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постановления.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

3. Настоящее Определение подлежит опубликованию на «Официальном интернет-портале правовой информации» (www.pravo.gov.ru) и в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

59 ВКС


ïî çàïðîñó Ãåëåíäæèêñêîãî ãîðîäñêîãî ïî çàïðîñó Ãåëåíäæèêñêîãî ãîðîäñêîãî ñóäà Êðàñíîäàðñêîãî êðàÿ î ïðîâåðêå ñóäà Êðàñíîäàðñêîãî êðàÿ î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ïóíêòà 4 ñòàòüè êîíñòèòóöèîííîñòè ïóíêòà 4 ñòàòüè 35 Çåìåëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé 35 Çåìåëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè âî âçàèìîñâÿçè ñ ïóíêòîì Ôåäåðàöèè âî âçàèìîñâÿçè ñ ïóíêòîì 3 ñòàòüè 15 è ïóíêòîì 1 ñòàòüè 35 3 ñòàòüè 15 è ïóíêòîì 1 ñòàòüè 35 Çåìåëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Çåìåëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, ïóíêòàìè 1 è 2 ñòàòüè 238 Ôåäåðàöèè, ïóíêòàìè 1 è 2 ñòàòüè 238 è ñòàòüåé 552 Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà è ñòàòüåé 552 Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÐîññèéñêîé Ôåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 2970-Î

12 íîÿáðÿ12 íîÿáðÿ2019 ãîäà,2019 ãîäà,



заслушав заключение судьи Ю.М.Данилова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение запроса Геленджикского городского суда Краснодар-ского края,


1. Геленджикский городской суд Краснодарского края обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности пункта 4 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации, который, в частности, предусматривает, что отчуждение здания, сооружения, находящихся на земельном участке и принадлежа-щих одному лицу, проводится вместе с земельным участком, за исключением случаев, установленных в подпунктах 1–3 данного пункта; не допускается отчуждение земельного участка без находящихся на нем здания, сооружения, если они принадлежат одному лицу.

При этом в запросе отмечается, что пункт 4 статьи 35 Земельного кодекса Россий-ской Федерации подлежит проверке в той мере, в какой он действует в нормативном единстве со следующими законоположениями:

пунктом 3 статьи 15 и пунктом 1 статьи 35 данного Кодекса, определяющими право-вые последствия перехода права собственности на здание, сооружение, находящиеся на чужом земельном участке, к другому лицу и предусматривающими, что иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица не могут обладать на праве собственности земельными участками, расположенными на приграничных территориях, перечень которых устанавливается Президентом Российской Федерации в соответствии с федеральным законодательством о Государственной границе Россий-ской Федерации;

пунктами 1 и 2 статьи 238 и статьей 552 ГК Российской Федерации о прекращении права собственности лица на имущество, которое не может ему принадлежать, и о пра-вах на земельный участок при продаже здания, сооружения или другой находящейся на участке недвижимости.

60 ВКС


¹ 2970-Î


В производстве указанного суда находятся 16 гражданских дел по исковым заяв-лениям администрации муниципального образования город-курорт Геленджик к ряду граждан о продаже с публичных торгов принадлежащих им земельных участков, рас-положенных в данном населенном пункте, а также объектов недвижимого имущества, находящихся на этих участках. Исковые требования мотивированы тем, что ответчики являются иностранными гражданами, а названное муниципальное образование вклю-чено в перечень приграничных территорий, на которых иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица не могут обладать на праве соб-ственности земельными участками (утвержден Указом Президента Российской Феде-рации от 9 января 2011 года № 26).

Как следует из запроса, поводом для его направления в Конституционный Суд Рос-сийской Федерации послужила имеющаяся, на взгляд заявителя, неопределенность в отношении правовой судьбы зданий, сооружений, принадлежащих иностранным гражданам и расположенных на земельных участках, которые принадлежат им же и подлежат в силу пункта 3 статьи 15 Земельного кодекса Российской Федерации при-нудительной продаже.

2. Пункт 4 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации закрепляет общее правило о недопустимости отчуждения земельного участка без находящихся на нем здания, сооружения в случае, если они принадлежат одному лицу, в развитие принципа единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, предусмо-тренного подпунктом 5 пункта 1 статьи 1 данного Кодекса. Этот принцип земельного законодательства и обусловленное им правовое регулирование, как отмечено в По-становлении Конституционного Суда Российской Федерации от 11 февраля 2019 года№ 9-П, объективно предопределены тесной связью земельного участка и расположен-ных на нем объектов недвижимости. Вместе с тем указанное общее правило не исклю-чает ситуаций, когда земельные участки принадлежат одним лицам, а расположенные на них объекты недвижимого имущества – другим. Возможность таких ситуаций, а также возникающие при этом взаимные права и обязанности собственников земель-ных участков и собственников зданий, сооружений регулируются действующим зако-нодательством (пункты 3 и 5 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации, статья 271 и пункт 3 статьи 552 ГК Российской Федерации).

В названных выше делах Геленджикского городского суда Краснодарского края речь идет о принудительном отчуждении земельных участков, т.е. о существенном ограничении конституционно защищаемого права собственности, на основании спе-циальной нормы – пункта 3 статьи 15 Земельного кодекса Российской Федерации, которая, однако, не является непосредственным предметом его запроса. Более того, в запросе указано, что ограничение права собственности иностранных граждан на зе-мельные участки, находящиеся на приграничных территориях, не вызывает сомнений с точки зрения соответствия Конституции Российской Федерации. Это подтверждается и выводами Конституционного Суда Российской Федерации, изложенными в Поста-новлении от 23 апреля 2004 года № 8-П, в котором дана оценка данному законополо-жению как не противоречащему Конституции Российской Федерации.

В то же время, как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации, необходимо исходить из того, что ограничительные нормы должны быть формально определенными, четкими, не допускающими расширительного толкова-ния, а значит, и произвольного их применения. Государство при этом должно исполь-зовать не чрезмерные, а только строго обусловленные конституционно одобряемыми целями меры, чтобы исключить несоразмерное ограничение прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации (постановления от 30 июня 2011 года № 14-П, от 30 октября 2014 года № 26-П, от 8 декабря 2015 года № 31-П, от 17 января 2019 года № 4-П и др.).

Соответственно, пункт 3 статьи 15 Земельного кодекса Российской Федерации, бу-дучи специальной нормой, не подлежащей расширительному толкованию, содержит

61 ВКС


¹ 2970-Î


единственное ограничение для иностранных граждан – невозможность обладания на праве собственности земельными участками, расположенными на приграничных территориях. Данный вывод согласуется и с пунктом 1 статьи 22 Земельного кодекса Российской Федерации, в силу которого иностранные граждане, лица без гражданства могут иметь в пределах территории Российской Федерации земельные участки на пра-ве аренды, за исключением случаев, предусмотренных данным Кодексом, а потому на-хождение в их собственности зданий, сооружений, расположенных на арендуемых ими земельных участках, включая участки, входящие в состав приграничных территорий, не запрещено законом.

При этом и российские граждане – собственники зданий, жилых домов в городе-ку-рорте Геленджик зачастую не являются собственниками соответствующих земельных участков, поскольку на территории курортов федерального значения, имеющих режим особо охраняемой природной территории, приватизация земли ограничена (определе-ния Конституционного Суда Российской Федерации от 15 апреля 2008 года № 321-О-О и № 322-О-О, от 23 июня 2016 года № 1402-О, от 27 сентября 2018 года № 2369-О и от 20 декабря 2018 года № 3232-О).

3. Согласно статье 271 ГК Российской Федерации собственник здания, сооруже-ния или иной недвижимости, находящейся на земельном участке, принадлежащем другому лицу, имеет право пользования предоставленным таким лицом под эту не-движимость земельным участком (пункт 1); собственник недвижимости, находящейся на чужом земельном участке, имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться этой недвижимостью по своему усмотрению, в том числе сносить соответствующие здания и сооружения, постольку, поскольку это не противоречит условиям пользования дан-ным участком, установленным законом или договором (пункт 3). Таким образом, как отметил Верховный Суд Российской Федерации, собственник строения на земельном участке имеет безусловное право пользоваться земельным участком, на котором это строение расположено (определение Судебной коллегии по административным делам от 17 августа 2018 года № 18-КГ18-122).

Следовательно, принудительная продажа земельного участка с одновременным сохранением за иностранным гражданином права собственности на находящиеся на нем здания, сооружения предполагает сохранение прав владения и пользования земельным участком, на котором расположена данная недвижимость, на основании статьи 271 ГК Российской Федерации. Этим обусловлена затруднительность прину-дительной продажи земельного участка, принадлежащего иностранному граждани-ну, в частную собственность другим лицам, которые в случае приобретения участка фактически будут лишены возможности его использовать, сохраняя за собой лишь право – в соответствии с подпунктом 7 пункта 1 статьи 1 и статьей 65 Земельного кодекса Российской Федерации – на получение платы с иностранного гражданина, являющегося собственником здания, сооружения. Однако объективные затруднения, связанные с реализацией такого рода земельных участков, не могут служить оправда-нием для лишения иностранных граждан права собственности в отношении зданий, сооружений, которое признается российским законодателем и, значит, гарантируется Российской Федерацией. С другой стороны, статья 238 ГК Российской Федерации – предусматривая принудительное отчуждение имущества, оказавшегося по основани-ям, допускаемым законом, в собственности лица, которому в силу закона не может принадлежать, – в пункте 2 закрепляет в качестве возможного варианта прекращения права собственности передачу имущества в государственную или муниципальную собственность с возмещением бывшему собственнику его стоимости, определенной судом. Избираемый вариант принудительного отчуждения имущества во всяком слу-чае должен быть наиболее разумным, справедливым и оптимальным, в минимальной степени ограничивающим права собственников, в том числе должен учитывать осо-бенности данного имущества, наличие заинтересованности в его приобретении как у частных лиц, так и у публично-правовых образований.

62 ВКС


¹ 2970-Î


Законодатель же в целях дальнейшего совершенствования правового регулирова-ния вправе уточнить порядок принудительного отчуждения земельных участков, кото-рые не могут принадлежать иностранным лицам, принимая во внимание, в частности, правовой режим участков, занятых зданиями, сооружениями, принадлежащими на праве собственности иностранным лицам – собственникам земельных участков.

4. Таким образом, пункт 4 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации, действующий во взаимосвязи с другими положениями данного Кодекса и с нормами гражданского законодательства, не предполагает возложения на иностранного гражда-нина обязанности продать в принудительном порядке принадлежащее ему здание, со-оружение, расположенное на земельном участке в пределах приграничной территории. Предусмотренный же пунктом 3 статьи 15 данного Кодекса и адресованный иностран-ным гражданам, лицам без гражданства и иностранным юридическим лицам запрет обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на пригра-ничных территориях, входящих в перечень, установленный Президентом Российской Федерации в соответствии с федеральным законодательством о Государственной гра-нице Российской Федерации, не может толковаться расширительно и распространять-ся на объекты, которые в данном законоположении не указаны.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации необхо-димым основанием к рассмотрению им дела и вынесению по делу итогового решения в виде постановления служит наличие неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, подлежащий применению (определения от 5 ноября 1998 года № 134-О и от 23 октября 2014 года № 2315-О). Поскольку отсут-ствует неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации пункт 4 статьи 35 Земельного кодекса Российской Федерации в контексте конституционных гарантий права собственности, постольку запрос Геленджикского го-родского суда Краснодарского края не подлежит дальнейшему рассмотрению в заседа-нии Конституционного Суда Российской Федерации, как не требующий вынесения Кон-ституционным Судом Российской Федерации итогового решения в виде постановления.

Что же касается пункта 1 статьи 35 данного Кодекса и статьи 552 ГК Российской Федерации, регламентирующих условия и правовые последствия отчуждения зданий, сооружений, но не земельных участков, и что касается пункта 1 статьи 238 ГК Россий-ской Федерации, предусматривающего самостоятельное отчуждение собственником имущества, которое не может ему принадлежать, то ссылка в запросе на их примене-ние в делах, рассматриваемых Геленджикским городским судом Краснодарского края и послуживших причиной обращения в Конституционный Суд Российской Федерации, носит абстрактный характер, поскольку не соотносится с содержанием и характером спорных правоотношений.



1. Признать запрос Геленджикского городского суда Краснодарского края не подле-жащим дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требует-ся вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде поста-новления.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запро-су окончательно и обжалованию не подлежит.


63 ВКС


ïî æàëîáå Ïåðâè÷íîé ïðîôñîþçíîé ïî æàëîáå Ïåðâè÷íîé ïðîôñîþçíîé îðãàíèçàöèè ðàáîòíèêîâ ÔÃÁÓ îðãàíèçàöèè ðàáîòíèêîâ ÔÃÁÓ «Àâòîáàçà «Àâòîáàçà №№ 2» Óïðàâëåíèÿ äåëàìè 2» Óïðàâëåíèÿ äåëàìè Ïðåçèäåíòà ÐÔ «ÏÐÀÂÎÇÀÙÈÒÀ» íà Ïðåçèäåíòà ÐÔ «ÏÐÀÂÎÇÀÙÈÒÀ» íà íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ è ñâîáîä ÷àñòüþ âòîðîé ñòàòüè è ñâîáîä ÷àñòüþ âòîðîé ñòàòüè 377 Òðóäîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé 377 Òðóäîâîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÔåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3164-Î

28 íîÿáðÿ28 íîÿáðÿ2019 ãîäà,2019 ãîäà,



рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы Первичной профсоюзной организации работников ФГБУ «Автобаза № 2» Управления делами Президента РФ «ПРАВОЗАЩИТА» к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,


1. Первичная профсоюзная организация работников ФГБУ «Автобаза № 2» Управ-ления делами Президента РФ «ПРАВОЗАЩИТА» (далее также – ППО «ПРАВОЗА-ЩИТА») просит признать противоречащей Конституции Российской Федерации часть вторую статьи 377 Трудового кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой работодатель, численность работников которого превышает 100 человек, безвозмездно предоставляет в пользование выборным органам первичных профсоюзных организаций как минимум одно оборудованное, отапливаемое, электрифицированное помещение, а также оргтехнику, средства связи и необходимые нормативные правовые документы; другие улучшающие условия для обеспечения деятельности указанных профсоюзных органов могут быть предусмотрены коллективным договором.

Как следует из представленных материалов, в январе 2018 года учредительным со-бранием работников федерального государственного бюджетного учреждения «Авто-база № 2» Управления делами Президента Российской Федерации была создана ППО «ПРАВОЗАЩИТА», которая в марте 2018 года направила работодателю уведомление о своем создании и просьбу о предоставлении помещения, оргтехники, средств связи и документов в соответствии со статьей 377 Трудового кодекса Российской Федерации. Ввиду отсутствия ответа на обращение заявитель предъявил соответствующие требова-ния к ФГБУ «Автобаза № 2» Управления делами Президента Российской Федерации в су-дебном порядке и, уточнив их в судебном заседании, просил, в частности, предоставить право безвозмездного пользования частью помещения, выделенного данным учреж-дением созданной ранее и действующей у него местной общественной организации –первичной профсоюзной организации федерального государственного бюджетного учреждения «Автобаза № 2» Управления делами Президента Российской Федерации Московской городской организации профессионального союза работников государ-ственных учреждений и общественного обслуживания Российской Федерации (далее –

64 ВКС

28 íîÿáðÿ28 íîÿáðÿ2019 ãîäà2019 ãîäà

¹ 3164-Î


МОО – ППО ФГБУ «Автобаза № 2» УД ПРФ МГО профсоюза работников госучрежде-ний). Решением Савеловского районного суда города Москвы от 10 сентября 2018 года исковые требования заявителя были частично удовлетворены, суд обязал работодателя безвозмездно предоставить в пользование ППО «ПРАВОЗАЩИТА» указанное поме-щение или иное помещение для осуществления профсоюзной деятельности.

Апелляционным определением от 12 февраля 2019 года Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда отменила решение суда первой ин-станции, заявителю было отказано в удовлетворении требований. В частности, суд от-метил, что согласно пункту 1 статьи 28 Федерального закона от 12 января 1996 года№ 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» работо-датель предоставляет профсоюзам, действующим в организации, в бесплатное поль-зование необходимые для их деятельности оборудование, помещения, транспортные средства и средства связи в соответствии с коллективным договором, соглашением; в связи с тем что в 2015 году работодатель заключил коллективный договор с МОО – ППО ФГБУ «Автобаза № 2» УД ПРФ МГО профсоюза работников госучреждений, на основании которого соответствующее помещение было безвозмездно предоставлено названной первичной профсоюзной организации, работодатель исполнил свою обязан-ность, предусмотренную статьей 377 Трудового кодекса Российской Федерации.

Вышестоящие суды, включая Верховный Суд Российской Федерации, не нашли ос-нований не согласиться с выводами суда апелляционной инстанции.

По мнению заявителя, оспариваемое законоположение противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку в случае, если интересы работников в организации представляют две первичных профсоюзных организации и более, оно позволяет работо-дателю произвольно предоставлять оборудованное, отапливаемое, электрифицирован-ное помещение, а также оргтехнику, средства связи и необходимые нормативные право-вые документы в пользование только одной первичной профсоюзной организации.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материа-лы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Конституция Российской Федерации, провозглашая Россию демократическим пра-вовым социальным государством, обязанностью которого является признание, соблю-дение и защита прав и свобод человека и гражданина на основе принципов верховенства права и правовой демократии (статья 1, часть 1; статья 2; статья 7, часть 1), закрепляет в числе основных прав человека право каждого на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов, и гарантирует свободу деятель-ности общественных объединений (статья 30, часть 1). Это право предусмотрено также Всеобщей декларацией прав человека (пункт 4 статьи 23), Международным пактом о гражданских и политических правах (пункты 1 и 2 статьи 22), Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах (подпункт «а» пункта 1 статьи 8) и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (статья 11).

Будучи институтом гражданского общества, профсоюзы путем сотрудничества с работодателями и институтами публичной власти обеспечивают участие работников в установлении условий труда и тем самым – взаимодействие гражданского общества и государства в сфере управления трудом, стабильность трудовых отношений. Соответ-ственно, Конституция Российской Федерации защищает не только свободу создания профсоюзов, но и свободу их деятельности, с тем чтобы граждане, объединившись, имели возможность эффективно отстаивать свои социально-трудовые права и интере-сы. Исходя из этого федеральный законодатель, на которого статьями 71 (пункт «в») и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации возложены регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, определяет с учетом требований международно-правовых актов, участницей которых является Российская Федерация, основы реализа-ции ее гражданами конституционного права на объединение в профессиональные сою-зы, включая гарантии, обеспечивающие выполнение профсоюзной организацией задач по представительству работников и защите их социально-трудовых прав и интересов.

65 ВКС

28 íîÿáðÿ28 íîÿáðÿ2019 ãîäà2019 ãîäà

¹ 3164-Î


Статья 2 Конвенции МОТ от 23 июня 1971 года № 135 «О защите прав представи-телей работников на предприятии и предоставляемых им возможностях» предусматри-вает предоставление на предприятии представителям работников соответствующих возможностей, позволяющих им быстро и эффективно выполнять свои функции.

Сообразно с требованиями Конституции Российской Федерации и международных правовых актов законодатель, закрепив в пункте 1 статьи 2 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» равенство прав всех профсоюзов, предоставил равные возможности для представителей профсоюзов на всех уровнях социального партнерства, в том числе локальном, и возложил на работо-дателя обязанность создавать условия, обеспечивающие деятельность представителей работников, в соответствии с трудовым законодательством, коллективным договором, соглашениями (статья 32 Трудового кодекса Российской Федерации).

Одной из таких обязанностей для работодателя, численность работников которого превышает 100 человек, является безвозмездное предоставление в пользование выбор-ным органам первичных профсоюзных организаций как минимум одного оборудован-ного, отапливаемого, электрифицированного помещения, а также оргтехники, средств связи и необходимых нормативных правовых документов (часть вторая статьи 377 Тру-дового кодекса Российской Федерации).

Приведенное нормативное положение носит гарантийный характер. В силу равен-ства прав профсоюзов оно предполагает обеспечение всем действующим у работода-теля профсоюзным организациям равных возможностей использования соответству-ющего помещения, а также оргтехники, средств связи и необходимых нормативных правовых документов, вследствие чего не может расцениваться как нарушающее их права.

Разрешение же вопроса об изменении режима пользования конкретным помещени-ем, изначально выделенным на основании коллективного договора МОО – ППО ФГБУ «Автобаза № 2» УД ПРФ МГО профсоюза работников госучреждений, на чем, как сле-дует из жалобы, настаивает заявитель, не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».



1. Признать жалобу Первичной профсоюзной организации работников ФГБУ«Автобаза № 2» Управления делами Президента РФ «ПРАВОЗАЩИТА» не подлежа-щей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Фе-дерации, поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постанов-ления.



66 ВКС


ïî çàïðîñó Âîðîíåæñêîãî îáëàñòíîãî ïî çàïðîñó Âîðîíåæñêîãî îáëàñòíîãî ñóäà î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ñóäà î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ÷àñòè ïåðâîé ñòàòüè 389÷àñòè ïåðâîé ñòàòüè 3892424 Óãîëîâíî- Óãîëîâíî-ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÔåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3271-Î




заслушав заключение судьи А.И.Бойцова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение запроса Воронежского областного суда,


1. Согласно части первой статьи 38924 «Отмена приговора или изменение иного су-дебного решения в сторону ухудшения положения осужденного, оправданного, лица, в отношении которого уголовное дело прекращено» УПК Российской Федерации обви-нительный приговор, определение, постановление суда первой инстанции могут быть изменены в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по представле-нию прокурора либо жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных пред-ставителей и (или) представителей.

Как следует из представленных материалов, приговором Семилукского районного суда Воронежской области от 31 октября 2018 года гражданин Х. осужден по пункту «б» части второй статьи 165 «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием» УК Российской Федерации к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком полтора года и на основании пункта 3 части первой статьи 27 УПК Российской Федерации освобожден от наказания вследствие акта об амнистии.

Приговор обжалован стороной защиты в суд апелляционной инстанции со ссылкой на несоответствие изложенных в нем выводов фактическим обстоятельствам уголовно-го дела, установленным судом первой инстанции, и с требованием оправдать осужден-ного по предъявленному обвинению. Установив по итогам рассмотрения дела в судеб-ном заседании, что потерпевшему был причинен реальный материальный ущерб (а не ущерб в виде упущенной выгоды – составообразующий признак вмененного Х. престу-пления), судья судебной коллегии по уголовным делам Воронежского областного суда пришел к заключению, что фактические обстоятельства дела указывают на наличие оснований для квалификации действий осужденного как более тяжкого преступления, и принял решение об отмене приговора районного суда и возвращении дела прокурору в соответствии с пунктом 6 части первой статьи 237 УПК Российской Федерации для устранения препятствий его рассмотрения судом (апелляционное постановление от 30 января 2019 года).

Президиум Воронежского областного суда рассмотрел в судебном заседании касса-ционную жалобу адвоката осужденного, оспаривавшего на основе собранных по делу доказательств виновность Х. и полагавшего необходимым прекратить производство по

67 ВКС


¹ 3271-Î


делу в соответствии с пунктом 1 части первой статьи 27 УПК Российской Федерации ввиду его непричастности к совершению преступления либо в соответствии с пунктом 3 части первой статьи 24 того же Кодекса в связи с истечением срока давности уголов-ного преследования, а также кассационное представление заместителя прокурора Во-ронежской области, в котором ставился вопрос об отсутствии в содеянном признаков более тяжкого преступления и о том, что вопреки разъяснениям, содержащимся в пун-ктах 16 и 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 ноября 2012 года № 26 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Рос-сийской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции», суд апелляционной инстанции принял решение, ухудшающее положение осужденного по отношению к приговору суда первой инстанции, хотя ни прокурор, ни потерпев-ший приговор не обжаловали. Усомнившись в конституционности части первой статьи 38924 УПК Российской Федерации, как препятствующей суду апелляционной инстан-ции, усмотревшему основания для изменения квалификации содеянного в неблагопри-ятную для осужденного сторону, отменить приговор и возвратить дело прокурору при отсутствии представления прокурора или жалобы потерпевшего, суд кассационной ин-станции приостановил производство по делу Х. и направил запрос в Конституционный Суд Российской Федерации (постановление от 19 июня 2019 года).

В своем запросе заявитель просит признать данную норму уголовно-процессуаль-ного закона противоречащей в том числе статьям 18, 118 (часть 2), 120 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой она не допускает принятия судом апелляционной инстанции по собственной инициативе решения о воз-вращении уголовного дела прокурору в связи с наличием оснований для предъявления более тяжкого обвинения.

2. Конституция Российской Федерации гарантирует каждому не подлежащее огра-ничению право на судебную защиту его прав и свобод (статья 46, часть 1; статья 56, часть 3), в рамках которой возможно обжалование в суд решений и действий (бездей-ствия) любых государственных органов, включая судебные. Из ее статьи 50 (часть 3), закрепляющей право осужденного за преступление на пересмотр приговора вышесто-ящим судом в порядке, установленном федеральным законом, вытекает обязательность предоставления каждому, в отношении кого выдвинуто обвинение в преступлении, права на рассмотрение его дела как минимум двумя судебными инстанциями. В свою очередь, законодатель может предусмотреть процедурные особенности производства в каждой из этих инстанций.

Указанные конституционные нормы – в их взаимосвязи со статьей 49 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый обвиняемый в совер-шении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в за-конную силу приговором суда, и с учетом положений о праве на пересмотр приговора, содержащихся в пункте 5 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политиче-ских правах, статье 2 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, – предполагают законодательное обеспечение осужденному возможностей для защиты своих прав и интересов при рассмотрении дела в суде второй инстанции. Объ-ем конкретных правомочий, которые предоставляются ему в этих целях, связан как с пределами компетенции суда второй инстанции, так и с правилами рассмотрения дел на этой стадии судопроизводства и содержанием тех прав, которыми наделены другие участники процесса.

Закрепляя на основе Конституции Российской Федерации порядок проверки су-дебных актов по жалобам заинтересованных лиц, законодатель, пределы усмотрения которого при определении системы и полномочий судебных инстанций, последова-тельности и процедуры обжалования, оснований для отмены ошибочных судебных актов вышестоящей судебной инстанцией достаточно широки, должен исходить из конституционных целей и ценностей, общепризнанных принципов и норм междуна-

68 ВКС


¹ 3271-Î


родного права и международных обязательств Российской Федерации (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 10 декабря 1998 года № 27-П, от 26 февраля 2010 года № 4-П, от 30 ноября 2012 года № 29-П, от 20 октября 2015 года№ 27-П и др.).

3. Процессуальные нормы, регламентирующие возвращение уголовного дела про-курору со стадии рассмотрения его в суде первой инстанции, включая вопрос о по-вороте обвинения к худшему, уже были предметом оценки Конституционного Суда Российской Федерации. Так, в Постановлении от 2 июля 2013 года № 16-П Конститу-ционный Суд Российской Федерации, касаясь производства в суде первой инстанции, отметил, что, поскольку признание виновным в совершении преступления составляет исключительную компетенцию судебной власти, суд должен иметь возможность само-стоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, по своему внутреннему убеж-дению оценить обстоятельства находящегося в его производстве дела, не вторгаясь в функцию обвинения, и выбрать подлежащую применению норму права, равно как обя-зан вынести на этой основе правосудное решение по делу при соблюдении процедуры, гарантирующей реализацию процессуальных прав участников судопроизводства.

Соответственно, когда в ходе судебного разбирательства (которое, как следует из статьи 252 УПК Российской Федерации, проводится только по предъявленному об-винению, а изменение обвинения в судебном разбирательстве в сторону ухудшения не допускается) суд обнаружит нарушение требований процессуальных норм, препят-ствующее рассмотрению им дела, в том числе ввиду несоответствия квалификации инкриминируемого обвиняемому преступления обстоятельствам, указанным в обви-нительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, огра-ничение права суда на выбор нормы уголовного закона, подлежащей применению, или на возвращение дела прокурору (как по ходатайству стороны, так и по собственной инициативе) на основании части первой статьи 237 УПК Российской Федерации ста-вит предстоящее решение суда в зависимость от решения, обоснованность которого как раз и составляет предмет судебной проверки и которое принимается органами уго-ловного преследования, в частности входящими в систему исполнительной власти. Та-кое ограничение является неправомерным вмешательством в осуществление судебной власти, самостоятельность которой находится под защитой Конституции Российской Федерации, прежде всего ее статей 10 и 120 (часть 1).

Во исполнение данного Постановления Федеральным законом от 21 июля 2014 года № 269-ФЗ «О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» в часть первую статьи 237, регламентирующую воз-вращение судом по ходатайству стороны или по собственной инициативе уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения, введен пункт 6, пре-дусматривающий полномочие принять такого рода решение и в случае выявления судом обстоятельств, которые указывают на наличие оснований для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления.

4. Специфика апелляционного производства – следующей за постановлением при-говора отдельной стадии уголовного процесса, на которой проверяется не только за-конность, но и обоснованность и справедливость приговора, – состоит в ординарном, по существу, порядке рассмотрения уголовного дела с соблюдением, в силу статьи 38913 УПК Российской Федерации, установленных главой 35 того же Кодекса (с изъ-ятиями, предусмотренными его главой 451) общих условий судебного разбирательства, включая запрет на поворот предъявленного обвинения к худшему непосредственно решением суда. Уголовно-процессуальное законодательство, как отмечал Конституци-онный Суд Российской Федерации, предполагает недопустимость изменения обвине-ния в сторону, ухудшающую положение осужденного, иначе как посредством отмены апелляционной инстанцией приговора и направления дела прокурору (определения от 15 января 2015 года № 129-О и от 14 января 2016 года № 15-О). Нормативной основой такого движения дела на апелляционной стадии служат положения пункта 5 статьи

69 ВКС


¹ 3271-Î


38915, пункта 7 части первой и части третьей статьи 38920, части третьей статьи 38922

УПК Российской Федерации, по смыслу которых выявление указанных в части первой и пункте 1 части первой2 статьи 237 того же Кодекса обстоятельств является основани-ем для отмены обвинительного приговора или иного решения суда первой инстанции с возвращением дела прокурору, в том числе в случае, когда фактические обстоятель-ства свидетельствуют о наличии оснований для квалификации содеянного как более тяжкого преступления.

Таким образом, апелляционное производство, выступающее формой проверки не вступивших в законную силу приговоров с точки зрения не только соблюдения право-вых норм, но и соответствия изложенных в приговоре выводов фактическим обстоя-тельствам уголовного дела, подразумевает наделение суда достаточно широким спек-тром процессуальных полномочий по отмене и изменению проверяемых судебных актов. Он может как самостоятельно, не возвращая дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, исправить допущенные тем ошибки, рассмотрев дело по существу с вынесением итогового судебного решения по основаниям, влекущим улучшение или ухудшение положения осужденного по отношению к приговору нижестоящего суда, так и принять решение о возвращении дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения по существу. При этом пределы прав суда апелляционной инстанции в принятии решений, влекущих возможность изменения обвинения (обвинительного приговора) в сторону, ухудшающую положение осужденного, предопределены прежде всего самим предназначением данного суда, функционально призванного, как следует из пункта 2 статьи 5 и статьи 3899 УПК Российской Федерации, рассматривать уголов-ные дела по жалобам и представлениям на не вступившие в законную силу приговоры, определения и постановления суда.

4.1. Отправление правосудия только судом, не зависящим от органов законодатель-ной и исполнительной власти, на основе состязательности и равноправия сторон су-допроизводства (статьи 10 и 118; статья 120, часть 1; статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации) предполагает разрешение судом дела на основании поступа-ющих к нему обращений, а потому переход дела в инстанционном порядке на апел-ляционную стадию уголовного процесса может быть инициирован по жалобе сторон уголовно-правового конфликта (осужденного, оправданного, потерпевшего, частного обвинителя) и соединенного с ним гражданско-правового спора (гражданского истца и гражданского ответчика в части, касающейся гражданского иска), защитников, закон-ных представителей и представителей соответствующих лиц либо по представлению должностных лиц, уполномоченных от имени государства осуществлять уголовное преследование (государственного обвинителя или вышестоящего прокурора), и по об-ращениям иных лиц, пользующихся правом апелляционного обжалования в той части, в которой обжалуемое судебное решение затрагивает их права и законные интересы (статья 3891 УПК Российской Федерации). Тем самым апелляционные жалобы и пред-ставления относятся к числу обязательных элементов механизма возбуждения апел-ляционного производства, причем несогласие уполномоченного их принести лица с принятым судом первой инстанции решением должно быть выражено в письменной форме и содержательно соответствовать нормативно установленным требованиям (статья 3896 УПК Российской Федерации), несоблюдение которых препятствует рас-смотрению дела, а невыполнение требований судьи по устранению недостатков обра-щения влечет его признание неподанным, а приговора или иного судебного решения –необжалованным и вступившим в законную силу.

В системной связи с таким порядком деятельности суда на апелляционной стадии, инициируемой при наличии процессуального волеизъявления сторон в форме подачи жалобы или представления, находится правило о недопустимости поворота к худшему (non reformatio in pejus), означающее применительно к этой стадии запрет изменять или отменять приговор нижестоящего суда непосредственно решением апелляцион-ной инстанции по неблагоприятным для подсудимого основаниям по его жалобе или

70 ВКС


¹ 3271-Î


жалобе, поданной в его интересах. Согласно статье 38924 УПК Российской Федерации обвинительный приговор, определение, постановление суда первой инстанции могут быть изменены в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по пред-ставлению прокурора либо жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных представителей или представителей (часть первая), а оправдательный приговор может быть отменен с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство не иначе как по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных представителей или представителей на незаконность и необоснованность оправдания (часть вторая).

Указанное регулирование обусловлено необходимостью обеспечить права на судеб-ную защиту, на обжалование в суд решений государственных органов и на пересмотр приговора вышестоящим судом (статья 46, части 1 и 2; статья 50, часть 3, Конституции Российской Федерации) надлежащими гарантиями их беспрепятственного осуществле-ния в условиях реальной свободы обжалования. Эта свобода, помимо прочего, предпо-лагает отсутствие у стороны защиты причин опасаться того, что инициированная ею процедура апелляционного производства тем или иным образом приведет к принятию судебного акта, ухудшающего положение подсудимого по сравнению с обжалуемым ак-том. Наличие подобных опасений значимым образом осложняло бы принятие стороной защиты решения об обжаловании не вступившего в законную силу приговора, вызывая своего рода «охлаждающий эффект» («chilling effect») в стремлении реализовать дан-ное право либо даже вынуждая отказаться от его реализации. В таких условиях риск возможного изменения положения подсудимого в неблагоприятную для него сторону после проверки приговора, проведенной по его же жалобе, мог бы стать фактором, пре-пятствующим реализации им конституционного права на обжалование приговора и рас-смотрение его дела как минимум двумя судебными инстанциями.

4.2. Вытекающее из статьи 38924 УПК Российской Федерации правило о запрете поворота к худшему, как направленное на недопущение негативных последствий, ко-торые могли бы наступить для инициатора апелляционного обжалования приговора, должно соблюдаться – в силу своей конституционно-правовой значимости в контексте охраняемого Конституцией Российской Федерации права на судебное обжалование – и в случае отмены апелляционной инстанцией приговора нижестоящего суда с возвра-щением уголовного дела прокурору ввиду установления оснований для квалификации содеянного как более тяжкого преступления, хотя допустимость подобного изменения положения лица в неблагоприятную для него сторону лишь по представлению проку-рора либо по жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных представителей или представителей названной нормой специально не оговорена.

Между тем Конституционный Суд Российской Федерации, следуя выработанной им правовой позиции, в силу которой судебная функция разрешения уголовного дела и функция возбуждения уголовного преследования, формулирования обвинения и его поддержания перед судом указанными в законе органами и должностными лицами, а в предусмотренных законом случаях – также потерпевшими должны быть строго разграничены (постановления от 20 апреля 1999 года № 7-П, от 8 декабря 2003 года № 18-П и др.), уже констатировал наличие у суда апелляционной инстанции полномо-чий – если имеется представление прокурора или жалоба потерпевшего на приговор, которыми инициирован апелляционный пересмотр дела и в которых поставлен вопрос о необходимости учета отягчающего наказание обстоятельства или об ужесточении наказания осужденному, а значит, об ухудшении его положения, – отменить приговор и вернуть уголовное дело прокурору (определения от 15 января 2015 года № 129-О и от 14 января 2016 года № 15-О).

Из того же исходит и Пленум Верховного Суда Российской Федерации, ориентиру-ющий суды в постановлении от 27 ноября 2012 года № 26 «О применении норм Уго-ловно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции» на то, что с учетом требований части первой статьи

71 ВКС


¹ 3271-Î


38924 УПК Российской Федерации суд апелляционной инстанции может принять ре-шение, ухудшающее положение осужденного по отношению к приговору суда первой инстанции, не иначе как по представлению прокурора или жалобе потерпевшего, част-ного обвинителя, их законных представителей или представителей, причем не вправе выходить за пределы доводов жалобы или представления (абзац третий пункта 16).

Следовательно, часть первая статьи 38924 УПК Российской Федерации, рассматри-ваемая в системе действующего правового регулирования, не может расцениваться как допускающая принятие судом апелляционной инстанции по собственной инициативе решения об отмене не оспоренного прокурором, потерпевшим или другими участни-ками судопроизводства, представляющими сторону обвинения, приговора суда первой инстанции и о возвращении уголовного дела прокурору по мотиву необходимости предъявить подсудимому более тяжкое обвинение. Иное истолкование данной нормы, предполагающее возможность возвращения уголовного дела прокурору в связи с нали-чием оснований для изменения обвинения на более тяжкое невзирая на инициирование процедуры апелляционного пересмотра дела стороной защиты в отсутствие представ-ления прокурора, жалобы потерпевшего или других участников процесса со стороны обвинения, означало бы существенное ограничение процессуальных гарантий права на судебную защиту и обжалование в суд решений любых государственных органов, включая судебные, а также права каждого осужденного за преступление на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, что не отвечало бы предписаниям статей 46 (части 1 и 2), 50 (часть 3) и 123 (часть 3) Кон-ституции Российской Федерации.



1. Признать запрос Воронежского областного суда не подлежащим дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, посколькудля разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется вынесения преду-смотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постановления.



72 ВКС


îá îòêàçå â ïðèíÿòèè ê ðàññìîòðåíèþ îá îòêàçå â ïðèíÿòèè ê ðàññìîòðåíèþ æàëîáû ãðàæäàíèíà Ìîñêàëåâà æàëîáû ãðàæäàíèíà Ìîñêàëåâà Ìèõàèëà Âàñèëüåâè÷à íà íàðóøåíèå Ìèõàèëà Âàñèëüåâè÷à íà íàðóøåíèå åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòüþ åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòüþ ïåðâîé ñòàòüè 128ïåðâîé ñòàòüè 12811 Óãîëîâíîãî êîäåêñà Óãîëîâíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè è ñòàòüåé 318 Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè è ñòàòüåé 318 Óãîëîâíî-ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Óãîëîâíî-ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÐîññèéñêîé Ôåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3272-Î




заслушав заключение судьи Н.С.Бондаря, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение жалобы гражданина М.В.Москалева,


1. Гражданин М.В.Москалев оспаривает конституционность части первой статьи 1281 «Клевета» УК Российской Федерации и статьи 318 «Возбуждение уголовного дела частного обвинения» УПК Российской Федерации.

Часть первая статьи 1281 УК Российской Федерации устанавливает, что клевета, т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, наказывается штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев либо обязательными работами на срок до ста шестидесяти часов.

Согласно статье 318 УПК Российской Федерации уголовные дела о преступлениях, указанных в части второй статьи 20 данного Кодекса, возбуждаются в отношении кон-кретного лица путем подачи потерпевшим или его законным представителем заявления в суд, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 части первой и частью четвертой статьи 147 данного Кодекса (часть первая); в случае смерти потерпевшего уголовное дело возбуждается путем подачи заявления его близким родственником или в порядке, установленном частью третьей этой статьи (часть вторая); уголовное дело возбуждается следователем, а также с согласия прокурора дознавателем в случаях, предусмотренных частью четвертой статьи 20 данного Кодекса; при этом следователь приступает к производству предварительного расследования, а дознаватель – дознания (часть третья); вступление в уголовное дело прокурора не лишает стороны права на примирение (часть четвертая); заявление должно содержать: 1) наименование суда, в который оно подается; 2) описание события преступления, места, времени, а также обстоятельств его совершения; 3) просьбу, адресованную суду, о принятии уголовного дела к производству; 31) данные о потерпевшем, а также о документах, удостоверяю-щих его личность; 4) данные о лице, привлекаемом к уголовной ответственности; 5) список свидетелей, которых необходимо вызвать в суд; 6) подпись лица, его подавшего (часть пятая); заявление подается в суд с копиями по числу лиц, в отношении которых

73 ВКС


¹ 3272-Î


возбуждается уголовное дело частного обвинения; заявитель предупреждается об уго-ловной ответственности за заведомо ложный донос в соответствии со статьей 306 УК Российской Федерации, о чем в заявлении делается отметка, которая удостоверяется подписью заявителя; одновременно мировой судья разъясняет заявителю его право на примирение с лицом, в отношении которого подано заявление (часть шестая); с момен-та принятия судом заявления к своему производству, о чем выносится постановление, лицо, его подавшее, является частным обвинителем; ему должны быть разъяснены права, предусмотренные статьями 42 и 43 данного Кодекса, о чем составляется прото-кол, подписываемый судьей и лицом, подавшим заявление (часть седьмая); если после принятия заявления к производству будет установлено, что потерпевший в силу зави-симого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы, то мировой судья вправе признать обязательным участие в деле законного представителя потерпевшего и прокурора (часть восьмая).

Приговором мирового судьи судебного участка № 1 Железнодорожного судебного района города Симферополя Республики Крым от 17 апреля 2019 года М.В.Москалев осужден за клевету, т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, к наказанию в виде штрафа в размере трехсот восьмидесяти тысяч рублей.

По оценке суда первой инстанции, М.В.Москалев на протяжении четырех лет об-ращался в государственные, муниципальные, правоохранительные и иные органы и организации с письменными заявлениями и жалобами в отношении гражданина Ж. (владелец земельного участка, расположенного рядом с многоквартирным домом, в котором проживает М.В.Москалев), указывая, что он осуществляет предприниматель-скую деятельность (стирка и химическая чистка текстильных и меховых изделий) не-законно; допустил нарушения при регистрации в качестве индивидуального предпри-нимателя и при согласовании выезда из прачечной; загородил часть придомовой терри-тории многоквартирного дома; незаконно возводит мансардное строение; высказывает угрозы в адрес жильцов многоквартирного дома; пытается разжечь межнациональный конфликт. Заведомую ложность этих сведений суд усмотрел в том, что М.В.Москалев после неоднократных проверок его заявлений и жалоб, а также получения ответов от компетентных органов об отсутствии указанных им нарушений продолжал системати-чески обращаться в связи с теми же обстоятельствами в иные органы и организации. При этом суд пришел к выводу, что заявления и жалобы подсудимого являлись не спо-собом реализации конституционного права на обращение в государственные органы, а были направлены исключительно на причинение вреда Ж., т.е. имеют очевидные признаки злоупотребления правом. Также суд сделал вывод, что все без исключения доводы М.В.Москалева о нарушении Ж. действующего законодательства и недобро-совестности при осуществлении предпринимательской деятельности, изложенные в заявлениях и жалобах, не находят своего подтверждения и, умаляя честь, достоинство и деловую репутацию последнего, являются клеветой.

Апелляционным постановлением Железнодорожного районного суда города Сим-ферополя Республики Крым от 22 июля 2019 года приговор оставлен без изменения. Суд признал установленным, что М.В.Москалев подавал заявления, в которых прямо утверждалось о совершенных Ж. нарушениях и противоправных деяниях, с указанием конкретных обстоятельств, достоверно зная, что потерпевший не допускал перечис-ленных в обращениях нарушений.

Заявитель полагает, что оспариваемые законоположения противоречат статьям 10, 19 (часть 2), 33 и 129 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку позво-ляют признавать обращение гражданина в государственные органы и органы местно-го самоуправления распространением информации и на этом основании привлекать к уголовной ответственности за клевету, инициируя уголовное преследование по заявле-нию частного обвинителя и не требуя в этом случае установления в ходе предваритель-ного расследования обстоятельств содеянного.

74 ВКС


¹ 3272-Î


2. Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свобо-ды высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государства (статья 2), устанавливает, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием на основе равенства всех перед законом и судом (статья 18; статья 19, часть 1), гарантирует каждому государ-ственную и судебную защиту его прав и свобод (статья 45, часть 1; статья 46, часть 1), а также закрепляет в качестве одной из конституционных гарантий право граждан Россий-ской Федерации обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления (статья 33).

Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, конституционное право граждан на обращения в совокупности с другими элементами правового ста-туса личности позволяет им выразить свое отношение к деятельности публичной власти, проявить заинтересованность в эффективной организации государственной и общественной жизни (Постановление от 18 июля 2012 года № 19-П), что являет-ся важным инструментом влияния личности на публичную власть, цивилизованным способом разрешения противоречий, споров и конфликтных ситуаций, преодоление которых становится возможным при помощи государственных органов, органов местного самоуправления и судов, призванных обеспечивать реализацию и защиту конституционных прав человека и гражданина. Осуществление такого взаимодей-ствия гражданина с государством предполагает необходимость эффективного меха-низма реализации конституционного права обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления, обязанность по установлению которого возлагается на федерального законодателя.

Обладая свободой усмотрения при определении процедур, сроков рассмотрения индивидуальных и коллективных обращений граждан в государственные органы и органы местного самоуправления, установлении форм реагирования на обращения и других необходимых гарантий их рассмотрения, федеральный законодатель вместе с тем не вправе устанавливать произвольное регулирование, не соотносящееся с консти-туционными требованиями о недопустимости такого осуществления прав и свобод че-ловека и гражданина, которое вело бы к нарушению прав и свобод других лиц, а также причинению вреда конституционно гарантированным публичным интересам (статья 17, часть 3; статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации). Тем самым Кон-ституция Российской Федерации определяет пределы усмотрения федерального зако-нодателя при регулировании соответствующих общественных отношений.

Нормативное регулирование отношений в сфере обращения граждан в государ-ственные органы и органы местного самоуправления предполагает установление федеральным законодателем соразмерных ограничений в целях достижения баланса публичных и частных интересов, недопустимости искажения в ходе правового регу-лирования самого существа данного конституционного права; публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправ-дывать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения адекват-ны социально необходимому результату (постановления Конституционного Суда Рос-сийской Федерации от 22 июня 2010 года № 14-П, от 13 июля 2010 года № 16-П, от 29 июня 2012 года № 16-П, от 16 апреля 2015 года № 8-П, от 2 июня 2015 года № 12-П,от 3 июля 2018 года № 28-П и др.).

Такое понимание возможности ограничения свободы выражения мнения соотно-сится и с подходами Европейского Суда по правам человека, который, обращаясь к оценке государственного вмешательства в сфере ее реализации, руководствуется док-триной «охлаждающего (сдерживающего) эффекта» (chilling effect), предполагающей недопустимость введения ограничений или ответственности, если это может умень-

75 ВКС


¹ 3272-Î


шить стремление пользоваться свободой выражения мнений (постановления от 10 мая 2011 года по делу «Мосли (Mosley) против Соединенного Королевства», от 25 февраля 2010 года по делу «Рено (Renaud) против Франции» и от 23 апреля 2015 года по делу «Морис (Morice) против Франции»).

Следовательно, право обращаться в государственные органы и органы местного самоуправления, не являясь по юридической природе абсолютным, допускает уста-новление федеральным законодателем порядка его реализации на основе соразмерных ограничений в соответствии с конституционно обоснованными критериями и прин-ципами равенства, справедливости, уважения достоинства личности, защиты чести и доброго имени гражданина (статья 19, части 1 и 2; статья 21, часть 1; статья 23, часть 1; статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).

3. Федеральный закон от 2 мая 2006 года № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения об-ращений граждан Российской Федерации», регулируя правоотношения, связанные с реализацией гражданином Российской Федерации конституционного права на обраще-ние в государственные органы и органы местного самоуправления, а также устанавли-вая порядок рассмотрения обращений граждан государственными органами, органами местного самоуправления и должностными лицами (часть 1 статьи 1), является законо-дательной основой взаимодействия гражданина с органами публичной власти в рамках рассмотрения последними обращений (предложений, жалоб, заявлений) граждан.

С правом граждан на обращение, как оно урегулировано названным Федеральным законом, соотносятся установленные в отношении государственных органов, органов местного самоуправления и должностных лиц конкретные обязанности, сроки их ис-полнения, ответственность уполномоченных должностных лиц (статьи 10–12, 15 и 16); при этом в качестве гарантии данного права закрепляется право обжаловать в админи-стративном и (или) судебном порядке принятое по обращению решение или действие (бездействие) в связи с рассмотрением этого обращения (пункт 4 статьи 5).

Закрепляя принцип свободной и добровольной реализации гражданами Россий-ской Федерации права на обращение и устанавливая недопустимость нарушения при его осуществлении прав и свобод других лиц, Федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» содержит требования, направленные на защиту чести и достоинства личности, охрану общественных от-ношений в сфере рассмотрения обращений граждан, а также правила противодей-ствия злоупотреблению правом (часть 2 статьи 2, часть 3 статьи 11 и др.). При этом, определяя права гражданина при рассмотрении обращения, а также требования к письменному обращению (статьи 5 и 7), федеральный законодатель не устанавливает специальных требований к содержанию обращений граждан, за исключением случа-ев, когда предусматривается возможность не давать ответ по существу поставленных в обращении вопросов (статья 11), а также не определяет критериев оценки обосно-ванности обращения, презюмируя – по смыслу статьи 9 – обязательность принятия обращения к рассмотрению.

Это допускает достаточно широкие возможности гражданина при реализации конституционного права на обращения, в том числе возможность направить обра-щение в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу и в том случае, если нарушение, по мнению этого гражданина, лишь пред-полагается. Такое обращение не может считаться необоснованным и исключенным из сферы действия гарантий, установленных Федеральным законом «О порядке рас-смотрения обращений граждан Российской Федерации», а потому предусматривает обязанность соответствующих органов и должностных лиц дать правовую оценку сообщаемым фактам в целях обеспечения конституционных прав и свобод обратив-шегося гражданина или других лиц.

Одновременно федеральный законодатель в рамках реализации своих дискреци-онных полномочий установил гарантии безопасности гражданина в связи с его об-ращением (статья 6), с тем чтобы реализация его конституционного права не вела к

76 ВКС


¹ 3272-Î


ограничению или отрицанию иных прав и свобод этого гражданина, а также с целью минимизации негативного воздействия на иных лиц, с правами и свободами которых могут соотноситься сведения, которые использовались гражданином в обращении. Этому соответствует запрет на преследование гражданина в связи с его обращением в государственный орган, орган местного самоуправления или к должностному лицу с критикой деятельности указанных органов или должностного лица либо в целях вос-становления или защиты своих прав, свобод и законных интересов либо прав, свобод и законных интересов других лиц (часть 1), недопущение разглашения сведений, содер-жащихся в обращении, а также сведений, касающихся частной жизни гражданина, без его согласия, имея, однако, в виду, что сам факт направления письменного обращения в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу, в компетенцию которых входит решение поставленных в обращении вопросов, не явля-ется разглашением сведений (часть 2).

Раскрывая конституционно-правовой смысл данных положений, Конституцион-ный Суд Российской Федерации указал, что, будучи направленными на реализацию положений статей 2, 15 (часть 2), 17, 33 и 55 (часть 3) Конституции Российской Фе-дерации, они выступают гарантией права на обращение в органы публичной власти, которая исключает распространение неопределенному кругу лиц сведений о содержа-нии обращения, тем более относящихся к частной жизни гражданина (определения от 22 декабря 2015 года № 2906-О и от 25 января 2018 года № 62-О). Соответственно, действующее регулирование устанавливает особый (ограниченный) режим использо-вания информации, которая поступила государственным органам, органам местного самоуправления и их должностным лицам в связи с получением обращений граждан, не предполагающий ее произвольного (не связанного с проверкой указанных в обра-щении фактов) разглашения.

Таким образом, в системе действующего правового регулирования – даже с уче-том потенциально возможного риска причинения вреда правам и свободам лиц, с ко-торыми связана содержащаяся в обращении информация, – само по себе обращение в государственный орган или орган местного самоуправления, обусловленное целью получения содействия по реализации прав и свобод обратившегося гражданина или прав и свобод других лиц, не может рассматриваться как распространение (разглаше-ние) информации.

Из такого же понимания обращения в государственные органы и органы местного самоуправления как конституционно необходимого средства защиты частных и пу-бличных интересов исходит и Верховный Суд Российской Федерации, который в своих решениях указывал на недопустимость привлечения лица к гражданско-правовой от-ветственности за распространение порочащих честь, достоинство или деловую репу-тацию сведений в связи с направлением обращений в государственные органы и ор-ганы местного самоуправления, если само такое обращение обусловлено намерением ответчика реализовать свое конституционное право (пункт 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»; пункт 9 Обзора практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации, утвержденного Президиу-мом Верховного Суда Российской Федерации 16 марта 2016 года).

По смыслу правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, правомерное осуществление гражданином своих конституционных прав и свобод не должно влечь для него неблагоприятные правовые последствия, тем более в форме уголовной ответственности (Постановление от 20 декабря 1995 года № 17-П). Вместе с тем выход за установленные федеральным законодателем пределы реализации этого конституционного права объективно может создавать угрозу конституционным правам и свободам других лиц и охраняемым публичным интересам, а потому предполагает допустимость введения законодательных ограничений в этой сфере, связанных в том

77 ВКС


¹ 3272-Î


числе с привлечением к ответственности. Иное понимание существа права на обраще-ние в государственные органы и органы местного самоуправления, по сути, означало бы незащищенность лица, о действиях которого, носящих якобы противоправный ха-рактер, информируются на систематической основе государственные органы, органы местного самоуправления с целью причинения ему вреда.

В практике Европейского Суда по правам человека также признается, что сам по себе ограниченный режим использования информации в таких случаях не исключает риск потенциального причинения вреда репутации лица, а необходимость применения в таких случаях санкций зависит в том числе от содержания, достоверности, формы и последствий переданной информации, а также цели ее передачи (постановление от 27 июня 2017 года по делу «Отделение исламской общины в Брчко и другие (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others) против Боснии и Герцеговины»).

4. Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, меры, устанавливае-мые в уголовном законе в целях защиты конституционно значимых ценностей, должны определяться исходя из требования адекватности порождаемых ими последствий (в том числе для лица, в отношении которого они применяются) тому вреду, который при-чинен в результате преступного деяния, с тем чтобы обеспечивались соразмерность мер уголовного наказания совершенному преступлению, а также баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государ-ства от преступных посягательств (Постановление от 27 мая 2008 года № 8-П).

Поскольку уголовное законодательство является по своей природе крайним (ис-ключительным) средством, с помощью которого государство реагирует на факты противоправного поведения в целях охраны общественных отношений, если она не может быть обеспечена должным образом с помощью правовых норм иной отраслевой принадлежности, уголовная ответственность может считаться законно установленной лишь при условии, что она соразмерна характеру и степени общественной опасно-сти криминализируемого противоправного деяния (постановления от 27 мая 2008 года№ 8-П, от 13 июля 2010 года № 15-П, от 17 июня 2014 года № 18-П, от 16 июля 2015 года № 22-П и др.).

Таким образом, по смыслу данных правовых позиций, отсутствие противоправно-сти деяния исключает и его уголовную наказуемость. Иное, в нарушение требований части второй статьи 54 Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не при-знавалось правонарушением, а также статьи 14 УК Российской Федерации, признаю-щей преступлением лишь виновно совершенное общественно опасное деяние, запре-щенное этим Кодексом под угрозой наказания, приводило бы к возложению уголовной ответственности за деяние, которое не является противоправным.

Определяя в части первой статьи 1281 УК Российской Федерации состав престу-пления клеветы, криминообразующим (составообразующим) признаком объективной стороны соответствующего деяния федеральный законодатель установил именно рас-пространение сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрываю-щих его репутацию, а способы совершения такого деяния должны оцениваться судами в каждом конкретном случае с учетом фактических обстоятельств.

Вопрос об ответственности за преступление, предусмотренное этой нормой уго-ловного закона, применительно к деянию, сопряженному с обращением в государ-ственные органы и органы местного самоуправления, в том числе квалификация этого деяния в качестве преступления, подлежит разрешению на основе исследования фак-тических обстоятельств в системной связи с положениями Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации». Само по себе об-ращение в указанные органы, связанное с реализацией конституционного права лица на обращение, не ведет к распространению (разглашению) этой информации. Систе-матический же характер такого рода обращений граждан, т.е. использование консти-туционного права на обращение в государственные органы и органы местного само-

78 ВКС


¹ 3272-Î


управления путем постоянного направления информации, вынуждающего эти органы неоднократно проверять факты, указанные в обращениях, мож ет свидетельствовать о намерении причинить вред лицу, о противоправных действиях которого содержалась информация в обращении.

Выяснение же того, было ли обращение в государственные органы, органы мест-ного самоуправления обусловлено стремлением (попыткой) реализовать свои консти-туционные права или оно связано исключительно с намерением причинить вред дру-гому лицу, подлежит установлению на основе фактических обстоятельств в каждом конкретном случае, имея в виду недопустимость установления судом лишь формаль-ных условий применения нормы, на что неоднократно ориентировал в своих решениях и Конституционный Суд Российской Федерации (постановления от 6 июня 1995 года№ 7-П, от 13 июня 1996 года № 14-П, от 28 октября 1999 года № 14-П, от 22 ноября 2000 года № 14-П, от 14 июля 2003 года № 12-П, от 12 июля 2007 года № 10-П, от 31 марта 2015 года № 6-П, от 5 июля 2016 года № 15-П, от 11 февраля 2019 года № 9-П и др.).

Таким образом, сама по себе часть первая статьи 1281 УК Российской Федерации не содержит неопределенности и не может расцениваться в обозначенном заявителем аспекте как нарушающая его конституционные права.

5. Обращаясь к вопросам уголовно-процессуального регулирования порядка воз-буждения дел частного обвинения, Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал следующие правовые позиции.

Уголовные дела частного обвинения, по общему правилу, возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя и подлежат прекра-щению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым (часть вторая статьи 20 УПК Российской Федерации). При этом такое заявление не только признается поводом к возбуждению уголовного дела, но и рассматривается в качестве обвинительного акта, в рамках которого осуществляется уголовное преследование. Устанавливая эти прави-ла, законодатель исходил из того, что соответствующие преступления не представляют значительной общественной опасности и их раскрытие обычно не вызывает трудно-стей, в связи с чем потерпевший сам может осуществлять уголовное преследование –обращаться за защитой своих прав и законных интересов непосредственно в суд и доказывать как факт совершения преступления, так и виновность в нем конкретного лица, минуя обязательные в иных ситуациях (по делам частно-публичного и публично-го обвинения) процессуальные стадии досудебного производства (постановления от 27 июня 2005 года № 7-П и от 17 октября 2011 года № 22-П).

Наделение потерпевшего полномочиями правоохранительных органов и их долж-ностных лиц в доказательственной сфере означало бы обременение его публично-правовыми правоохранительными функциями без конституционных на то оснований. В то же время реализация потерпевшим его процессуальных прав по делам частного обвинения не меняет природы соответствующих судебных решений как государствен-ных правовых актов, выносимых именем Российской Федерации и имеющих общеобя-зательный характер (Определение от 17 сентября 2013 года № 1336-О).

Следовательно, с учетом изложенных правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, сохраняющих свою силу, положения статьи 318 УПК Россий-ской Федерации не содержат неопределенности в вопросе об их соответствии Консти-туции Российской Федерации и сами по себе не могут расцениваться как нарушающие права заявителя.

Проверка же правильности установления фактических обстоятельств, послужив-ших основанием привлечения М.В.Москалева к уголовной ответственности, а равно оценка правильности выбора и применения норм права в конкретном деле, на что, по существу, направлены доводы заявителя, к компетенции Конституционного Суда Рос-сийской Федерации, установленной в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Россий-ской Федерации», не относятся.

79 ВКС


¹ 3272-Î




1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Москалева Михаила Васильевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.



80 ВКС


ïî æàëîáå ãðàæäàí Êàñèìîâà Èðèêà ïî æàëîáå ãðàæäàí Êàñèìîâà Èðèêà Íàèëüåâè÷à, Ìóõàìåòçÿíîâîé Íàèëè Íàèëüåâè÷à, Ìóõàìåòçÿíîâîé Íàèëè Ôàâàñèìîâíû è Õàäååâà Àëåêñåÿ Ôàâàñèìîâíû è Õàäååâà Àëåêñåÿ Ýäóàðäîâè÷à, à òàêæå òîâàðèùåñòâà Ýäóàðäîâè÷à, à òàêæå òîâàðèùåñòâà ñîáñòâåííèêîâ æèëüÿ «Ìèðíûé» íà ñîáñòâåííèêîâ æèëüÿ «Ìèðíûé» íà íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ è íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ è ñâîáîä àáçàöåì äâàäöàòü âòîðûì ñâîáîä àáçàöåì äâàäöàòü âòîðûì ÷àñòè 1 ñòàòüè 2, ïóíêòîì 25 ÷àñòè 1 ÷àñòè 1 ñòàòüè 2, ïóíêòîì 25 ÷àñòè 1 ñòàòüè 16, ïóíêòîì 3 ÷àñòè 2 ñòàòüè ñòàòüè 16, ïóíêòîì 3 ÷àñòè 2 ñòàòüè 454511 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îáùèõ Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îáùèõ ïðèíöèïàõ îðãàíèçàöèè ìåñòíîãî ïðèíöèïàõ îðãàíèçàöèè ìåñòíîãî ñàìîóïðàâëåíèÿ â Ðîññèéñêîé ñàìîóïðàâëåíèÿ â Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè», ÷àñòüþ 7 ñòàòüè 10 Ôåäåðàöèè», ÷àñòüþ 7 ñòàòüè 10 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îñíîâàõ Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îñíîâàõ ãîñóäàðñòâåííîãî ðåãóëèðîâàíèÿ ãîñóäàðñòâåííîãî ðåãóëèðîâàíèÿ òîðãîâîé äåÿòåëüíîñòè â Ðîññèéñêîé òîðãîâîé äåÿòåëüíîñòè â Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè» è ïóíêòîì 2 ñòàòüè 209 Ôåäåðàöèè» è ïóíêòîì 2 ñòàòüè 209 Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÔåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3273-Î




заслушав заключение судьи Г.А.Гаджиева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федера-ции» предварительное изучение жалобы граждан И.Н.Касимова, Н.Ф.Мухаметзяновой и А.Э.Хадеева, а также ТСЖ «Мирный»,


1. Граждане И.Н.Касимов, Н.Ф.Мухаметзянова и А.Э.Хадеев, а также ТСЖ «Мир-ный» оспаривают конституционность следующих положений Федерального закона от 6 октября 2003 года № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправ-ления в Российской Федерации»:

абзаца двадцать второго (ошибочно указанного в жалобе как абзац 21) части 1 ста-тьи 2, согласно которому правила благоустройства территории муниципального обра-зования – муниципальный правовой акт, устанавливающий на основе законодательства Российской Федерации и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации требования к

81 ВКС


¹ 3273-Î


благоустройству и элементам благоустройства территории муниципального образова-ния, перечень мероприятий по благоустройству территории муниципального образова-ния, порядок и периодичность их проведения;

пункта 25 части 1 статьи 16, в соответствии с которым к вопросам местного значе-ния муниципального, городского округа относятся утверждение правил благоустрой-ства территории муниципального, городского округа, осуществление контроля за их соблюдением, организация благоустройства территории муниципального, городского округа в соответствии с указанными правилами, а также организация использования, охраны, защиты, воспроизводства городских лесов, лесов особо охраняемых природ-ных территорий, расположенных в границах муниципального, городского округа;

пункта 3 части 2 статьи 451, устанавливающего, что правила благоустройства тер-ритории муниципального образования могут регулировать вопросы проектирования, размещения, содержания и восстановления элементов благоустройства, в том числе после проведения земляных работ.

Кроме того, заявители просят признать противоречащими Конституции Россий-ской Федерации:

часть 7 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2009 года № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Феде-рации», предусматривающую, что порядок размещения и использования нестационар-ных торговых объектов в стационарном торговом объекте, в ином здании, строении, сооружении или на земельном участке, находящихся в частной собственности, уста-навливается собственником стационарного торгового объекта, иного здания, строения, сооружения или земельного участка с учетом требований, определенных законодатель-ством Российской Федерации;

пункт 2 статьи 209 ГК Российской Федерации, согласно которому собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имуще-ства любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не наруша-ющие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в за-лог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.

1.1. Как следует из представленных материалов, Н.Ф.Мухаметзянова и И.Н.Касимов (индивидуальные предприниматели, являющиеся владельцами нестационарных торго-вых объектов, размещенных на арендованных ими земельных участках), А.Э.Хадеев (участник общей собственности на земельный участок, на котором расположен много-квартирный дом) и ТСЖ «Мирный» (осуществлявшее сдачу в аренду части находяще-гося в его управлении земельного участка для размещения нестационарных торговых объектов) в числе прочих заявителей обратились в суд с административным исковым заявлением о признании недействующим подпункта 4.1.12 Правил благоустройства и содержания территории в городе Перми, утвержденных решением Пермской городской Думы от 29 января 2008 года № 4 (действовавших в редакции решения данной Думы от 27 марта 2018 года № 45), в той части, в какой он запрещает размещать на территории города Перми нестационарные торговые объекты на придомовых территориях, а также на территории ближе 15 метров от фасадов и окон зданий, за исключением случаев, установленных действующим законодательством.

Решением Пермского краевого суда от 6 июля 2018 года административные ис-ковые требования удовлетворены, подпункт 4.1.12 Правил благоустройства и содер-жания территории в городе Перми признан недействующим со дня его принятия. Принимая указанное решение, суд первой инстанции исходил из того, что, установив запрет на размещение нестационарных объектов на придомовых территориях, Перм-ская городская Дума вышла за пределы своих полномочий, определенных Федераль-ным законом «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации».

82 ВКС


¹ 3273-Î


Апелляционным определением Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 ноября 2018 года решение суда первой инстанции отменено, по делу принято новое решение, которым в удовлетворении ад-министративных исковых требований отказано. При этом суд апелляционной инстан-ции исходил из того, что вопросы размещения нестационарных торговых объектов – как элементов благоустройства территории – по смыслу Градостроительного кодекса Российской Федерации могли быть урегулированы именно правилами благоустрой-ства территории муниципального образования.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 6 мая 2019 года заявителям отказано в передаче надзорной жалобы на указанное апелляционное определение для рассмотрения в судебном заседании Президиума Верховного Суда Российской Федерации.

1.2. По мнению заявителей, оспариваемые законоположения противоречат статьям 1 (часть 1), 2, 7 (часть 1), 8, 12, 34, 35 (часть 1), 36 (часть 1), 40 (часть 2), 55 (часть 3), 71 (пункты «в», «ж», «о»), 72 (часть 1, пункты «б», «в», «к»), 76 (части 1 и 2), 130 (часть 1) и 132 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку в силу неопределен-ности своего содержания и по смыслу, придаваемому им правоприменительной прак-тикой, они позволяют органам местного самоуправления городского округа устанав-ливать в правилах благоустройства территории муниципального образования допол-нительный, по сравнению с федеральным законодательством, запрет на размещение нестационарных торговых объектов на земельных участках, находящихся в частной собственности. Тем самым, как они полагают, данные нормы препятствуют собствен-никам помещений в многоквартирном доме извлекать доход при предоставлении части соответствующего земельного участка в аренду и одновременно лишают хозяйствую-щих субъектов возможности осуществлять на таких участках торговую деятельность, а также ведут к неправомерному ограничению конкуренции.

2. Согласно Конституции Российской Федерации каждый имеет право свободно использовать свои способности и имущество для предпринимательской и иной не за-прещенной законом экономической деятельности, а также право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и со-вместно с другими лицами (статья 34, часть 1; статья 35, часть 2). При этом в ведении Российской Федерации находятся регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, а также установление правовых основ единого рынка и гражданское зако-нодательство (статья 71, пункты «в», «ж», «о», Конституции Российской Федерации).

Вместе с тем владение, пользование и распоряжение землей осуществляются собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не на-рушает прав и законных интересов иных лиц (статья 17, часть 3; статья 36, часть 2, Конституции Российской Федерации). Это соотносится с конституционными обязан-ностями каждого сохранять природу и окружающую среду (статья 58 Конституции Российской Федерации), а также заботиться о сохранении исторического и культур-ного наследия, беречь памятники истории и культуры (статья 44, часть 3, Конститу-ции Российской Федерации).

В силу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации права и свободы че-ловека и гражданина, в том числе правомочия собственника земельного участка, могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и закон-ных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Следовательно, правовое регулирование, осуществляемое в том числе в сфере бла-гоустройства территории муниципального образования, – если оно сопряжено с огра-ничением права частной собственности и отдельных составляющих его правомочий –должно, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, от-вечать вытекающим из статей 17 (часть 3), 19 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации требованиям об ограничении конституционных прав и свобод только на

83 ВКС


¹ 3273-Î


основе федерального закона, справедливости, разумности и соразмерности (пропорци-ональности), не иметь обратной силы и не затрагивать само существо данного консти-туционного права (постановления от 16 июля 2008 года № 9-П, от 31 января 2011 года № 1-П, от 12 мая 2011 года № 7-П и др.).

2.1. Содержащиеся в абзаце двадцать втором части 1 статьи 2, пункте 25 части 1 статьи 16 и пункте 3 части 2 статьи 451 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» положения в их взаимосвязи устанавливают, что принимаемые органами местного самоуправления правила благоустройства территории муниципального образования включают в том числе требования к размещению элементов благоустройства. При этом действующим законодательством к элементам благоустройства отнесены и нестационарные торго-вые объекты (пункт 38 статьи 1 Градостроительного кодекса Российской Федерации, пункт 6 статьи 2 Федерального закона «Об основах государственного регулирова-ния торговой деятельности в Российской Федерации», а также пункты 1.4 и 6.10.2 Методических рекомендаций для подготовки правил благоустройства территорий поселений, городских округов, внутригородских районов, утвержденных приказом Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Фе-дерации от 13 апреля 2017 года № 711/пр).

Наделение органов местного самоуправления полномочием по принятию норма-тивных правовых актов, устанавливающих требования к размещению таких элемен-тов благоустройства, как нестационарные торговые объекты, само по себе согласу-ется с положениями пункта 15 части 1 статьи 16 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 2 статьи 6 Федерального закона «Об основах государственного регулирования тор-говой деятельности в Российской Федерации», по смыслу которых к вопросам мест-ного значения муниципального, городского округа относятся, в частности, создание условий для обеспечения жителей муниципальных, городских округов услугами свя-зи, общественного питания, торговли и бытового обслуживания, и не противоречит конституционной природе местного самоуправления как наиболее приближенного к населению уровня публичной власти и предназначенного для решения именно вопро-сов местного значения с учетом исторических и иных местных традиций (Постанов-ление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 июля 2011 года № 15-П; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2011 года№ 1808-О-О и др.). Более того, наделение органов местного самоуправления ука-занным полномочием соотносится также и с нормой пункта 36 статьи 1 Градострои-тельного кодекса Российской Федерации о благоустройстве территории, под которым понимается в том числе деятельность по реализации комплекса мероприятий, уста-новленного правилами благоустройства территории муниципального образования, направленная на обеспечение и повышение комфортности условий проживания граж-дан, по поддержанию и улучшению санитарного и эстетического состояния террито-рии муниципального образования.

Кроме того, предусмотренное положением пункта 1 статьи 51 названного Кодекса в целях соблюдения права человека на благоприятные условия жизнедеятельности, прав и законных интересов правообладателей земельных участков и объектов капитально-го строительства проведение общественных обсуждений или публичных слушаний по проектам правил благоустройства территорий направлено на обеспечение легитимно-сти принимаемых органами местного самоуправления решений. Как установлено су-дебными актами, принятыми по делу с участием заявителей, для обсуждения проекта решения Пермской городской Думы «О внесении изменений Правил благоустройства и содержания территории в городе Перми», в том числе по предлагаемой редакции пункта 4.1.12 данных Правил, впоследствии оспоренного в суде общей юрисдикции, также проводились публичные слушания, в ходе которых была предоставлена возмож-ность заинтересованным лицам представить свои предложения.

84 ВКС


¹ 3273-Î


2.2. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая ра-нее вопрос о выборе органами местного самоуправления мест для размещения таких нестационарных торговых объектов на земельных участках, находящихся в муници-пальной собственности, указывал на необходимость достижения в каждом конкретном случае при утверждении (изменении) схемы размещения нестационарных торговых объектов баланса интересов местного сообщества в целом и соответствующих хозяй-ствующих субъектов с учетом особенностей конкретного муниципального образова-ния; а также что органы местного самоуправления не лишены возможности, действуя в пределах своих полномочий, решать вопросы размещения торговых объектов, при-нимая во внимание их нестационарный характер, в целях создания условий для наи-лучшего удовлетворения потребностей населения в получении необходимых товаров, работ и услуг по месту жительства и без ущерба для стабильного ведения предприни-мательства (Определение от 29 января 2015 года № 225-О). Приведенная правовая по-зиция общего характера сохраняет свою силу и имеет ориентирующее значение также при решении вопроса о размещении нестационарных торговых объектов на земельных участках, находящихся в частной собственности.

3. Из положений пункта 2 статьи 209 во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 260 ГК Российской Федерации следует, что собственники земельного участка – если он не ис-ключен из оборота или не ограничен в обороте – вправе по своему усмотрению совер-шать в отношении него любые действия (в том числе сдавать в аренду), не противоре-чащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц. Земельный кодекс Российской Федерации также предусматри-вает возможность для собственников земельных участков свободно владеть, пользо-ваться и распоряжаться землей, если это не наносит ущерб окружающей среде, в том числе право возводить здания и сооружения (подпункт 4 пункта 1 статьи 1 и статья 40).

С указанными нормами соотносятся и положения Жилищного кодекса Россий-ской Федерации, закрепляющие, что объекты общего имущества в многоквартирном доме, в число которых входит земельный участок, могут быть переданы в пользова-ние иным лицам в случае, если это не нарушает права и законные интересы граждан и юридических лиц (пункт 4 части 1 и часть 4 статьи 36), к компетенции общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме относится принятие решений о благоустройстве земельного участка, в том числе о размещении элементов благоустройства на указанном земельном участке, и о предоставлении в пользова-ние общего имущества собственников помещений в многоквартирном доме иным лицам (пункты 21 и 3 части 2 статьи 44). Соответствующие полномочия собствен-ника земельного участка по размещению и использованию нестационарных торго-вых объектов предусмотрены, в частности, и положениями части 7 статьи 10 Фе-дерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятель-ности в Российской Федерации» о том, что порядок размещения и использования нестационарных торговых объектов на земельном участке, находящемся в частной собственности, устанавливается собственником этого земельного участка. Принятие собственником решений по данному вопросу является одним из способов распоря-жения земельным участком.

Исходя из этого и учитывая позицию Конституционного Суда Российской Федера-ции, выраженную в ряде решений (в том числе применительно к отдельным аспектам жилищных правоотношений), согласно которой пункт 2 статьи 209 ГК Российской Фе-дерации конкретизирует гарантии, предусмотренные статьей 35 (части 1 и 2) Консти-туции Российской Федерации, и направлен на защиту прав собственника (определения от 22 декабря 2015 года № 2934-О, от 17 июля 2018 года № 1734-О и др.), собственники помещений в многоквартирном доме, реализуя правомочие, закрепленное данной нор-мой Гражданского кодекса Российской Федерации, по общему правилу, вправе предо-ставлять принадлежащий им земельный участок (его часть) для размещения нестаци-онарных торговых объектов.

85 ВКС


¹ 3273-Î


При этом размещение таких объектов не должно нарушать интересы иных лиц и противоречить требованиям нормативных актов, принятых правотворческими органа-ми в пределах их компетенции. Так, указанное распоряжение земельными участками должно осуществляться с учетом установленных обязанностей соблюдать требования градостроительных регламентов, строительных, экологических, санитарно-гигиени-ческих, противопожарных и иных правил, а также требование об использовании зе-мельных участков в соответствии с их целевым назначением (подпункт 8 пункта 1 статьи 1, статья 42 Земельного кодекса Российской Федерации и пункт 2 статьи 260 ГК Российской Федерации).

Как следует из положений пункта 4 части 1 статьи 36 Жилищного кодекса Россий-ской Федерации, земельный участок, принадлежащий в качестве общего имущества на праве долевой собственности собственникам помещений в многоквартирном доме, предназначен прежде всего для обслуживания, эксплуатации и благоустройства дан-ного дома, в том числе за счет озеленения этого участка. Соответственно, торговая деятельность, будучи дополнительным (факультативным) видом использования такого участка, допустима лишь как дополнение к основным видам благоустройства придо-мовой территории, непосредственно направленным на удовлетворение потребностей граждан в жилищной сфере и в комфортной среде обитания (озеленение, организация мест для отдыха и т.д.), и не может подменять данные виды или препятствовать их осуществлению.

3.1. Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправ-ления в Российской Федерации», закрепляя в абзаце двадцать втором части 1 статьи 2 понятие правил благоустройства, исходит из того, что требования к благоустройству и элементам благоустройства устанавливаются не произвольно, а на основе федераль-ного законодательства, иных нормативных правовых актов Российской Федерации и нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации.

Такие обязательные требования – учитывая предусмотренное пунктом 7 статьи 3 ГК Российской Федерации полномочие федеральных органов исполнительной власти издавать акты, содержащие нормы гражданского права, в случаях и в пределах, предус-мотренных данных Кодексом, другими законами и иными правовыми актами, – могут содержаться в том числе в санитарно-эпидемиологических правилах и гигиенических нормативах, являющихся обязательными для всех органов и лиц (статья 1, пункт 1 статьи 2 и пункт 3 статьи 39 Федерального закона от 30 марта 1999 года № 52-ФЗ«О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения»), включая и органы местного самоуправления.

При этом, принимая во внимание позицию Пленума Верховного Суда Российской Федерации, сформулированную им в пункте 28 постановления от 25 декабря 2018 года № 50 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов и актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативны-ми свойствами», по смыслу которой воспроизведение в муниципальном правовом акте положений нормативного правового акта, имеющего большую юридическую силу, само по себе не свидетельствует о незаконности такого муниципального акта, возмож-ность отражения в правилах благоустройства территории муниципального образования установленных на федеральном уровне санитарно-эпидемиологических требований, поскольку при этом дополнительно не ограничиваются права и законные интересы собственников помещений в многоквартирном доме, хозяйствующих субъектов, иных лиц, также не может рассматриваться как неправомерная, в том числе противоречащая конституционным требованиям в сфере разграничения предметов ведения, в частно-сти, о том, что гражданское законодательство относится к исключительному ведению Российской Федерации (статья 71, пункт «о», Конституции Российской Федерации).

В случае же предполагаемого нарушения правилами благоустройства территории муниципального образования прав и законных интересов граждан и юридических лиц не исключается возможность судебной проверки таких правил на соответствие феде-

86 ВКС


¹ 3273-Î


ральному законодательству, иным нормативным правовым актам как по содержанию, так и с точки зрения соблюдения требований нормативного правового акта, устанавли-вающего полномочия издавшего их органа (часть 8 статьи 213 КАС Российской Феде-рации). При этом данное право на обращение в суд заявители реализовали.

Таким образом, отношения в сфере благоустройства имеют комплексный, меж-отраслевой характер, в связи с чем соответствующие правовые нормы закреплены в зе-мельном, градостроительном законодательстве, а также в законодательстве о санитар-но-эпидемиологическом благополучии населения, экологической и пожарной безопас-ности. Вместе с тем решение вопросов благоустройства территории муниципального образования не может сопровождаться установлением норм права, предполагающих ограничения и запреты в отношении существа (основных характеристик) экономиче-ской деятельности, непосредственно не связанных с задачами обустройства комфорт-ной среды обитания городского сообщества и не содержащихся в отраслевом (специ-альном) законодательстве. Иное означало бы признание за органами местного само-управления городского округа, по сути, неограниченных регулятивных полномочий.

4. Для обеспечения единства экономического пространства в Российской Федера-ции, развития торговой деятельности в целях удовлетворения потребностей отраслей экономики в произведенной продукции, обеспечения доступности товаров для насе-ления, формирования конкурентной среды, поддержки российских производителей товаров, обеспечения соблюдения прав и законных интересов юридических лиц, ин-дивидуальных предпринимателей, осуществляющих торговую деятельность, а также разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами мест-ного самоуправления в области регулирования торговой деятельности принят Феде-ральный закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (часть 2 статьи 1).

Согласно названному Федерального закону органы местного самоуправления впра-ве издавать муниципальные правовые акты по вопросам, связанным с созданием усло-вий для обеспечения жителей муниципального образования услугами торговли, в слу-чаях и в пределах, которые предусмотрены данным Федеральным законом, другими федеральными законами, указами Президента Российской Федерации, постановления-ми Правительства Российской Федерации, законами субъектов Российской Федерации (часть 3 статьи 3), а равно осуществлять муниципальный контроль в области торговой деятельности (пункт 4 части 1 статьи 4).

Находящиеся во взаимосвязи с указанными правовыми нормами положения части 7 статьи 10 данного Федерального закона по их буквальному смыслу и в системной связи с общедозволительными нормами Гражданского кодекса Российской Федерации (статьи 1, 9, 209, 260 и др.), Земельного кодекса Российской Федерации (статья 40) и Жилищного кодекса Российской Федерации (статья 36) не предполагают возможности для органов местного самоуправления, вопреки их конституционному предназначе-нию и конституционному разграничению компетенции между Российской Федераци-ей, ее субъектами и органами местного самоуправления в сфере регулирования имуще-ственных правоотношений, самостоятельно, в качестве первичного нормотворчества, вводить несоразмерные ограничения нестационарной торговли на придомовой терри-тории, создавая тем самым произвольные препятствия для осуществления законной предпринимательской деятельности и ограничивая право собственника (участников долевой собственности) распоряжаться своим имуществом (статья 34; статья 35; ста-тья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).

Принимая муниципальные правовые акты, органы местного самоуправления го-родского округа должны обеспечивать взаимную согласованность предметно связан-ных между собой норм различной отраслевой принадлежности, поскольку по смыслу правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации нормы публичного права должны быть гармонизированы с диспозитивными нормами частного права (По-

87 ВКС


¹ 3273-Î


становление от 14 июля 2003 года № 12-П), а равенство всех перед законом и судом может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и применения правовых норм всеми правоприменителями (постановления от 27 июня 2013 года№ 15-П, от 22 июня 2017 года № 16-П и др.).

4.1. В статье 15 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» предусмотрены следующие антимо-нопольные требования к органам местного самоуправления в области регулирования торговой деятельности: органам местного самоуправления запрещается принимать акты и (или) осуществлять действия (бездействие), которые приводят или могут при-вести к установлению на товарном рынке правил осуществления торговой деятель-ности, отличающихся от аналогичных правил, установленных федеральными закона-ми и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, в частности запрещается принятие нормативных правовых актов, решений, предусматривающих дискриминацию хозяйствующих субъектов, осуществляющих торговую деятельность, в предоставлении доступа к объектам транспорта, инфраструктуры (подпункт «д» пун-кта 4), включая земельную и жилищную инфраструктуры.

Одновременно этот же Федеральный закон в числе основных прав хозяйствующих субъектов, осуществляющих торговую деятельность, предусматривает право самосто-ятельно выбирать форму торговли (в стационарных торговых объектах, вне стацио-нарных торговых объектов, в том числе на ярмарках, выставках, развозная торговля, разносная торговля, дистанционный способ продажи товаров, продажа товаров с ис-пользованием автоматов и иные формы торговли), а равно тип торгового объекта, ис-пользуемого для осуществления торговой деятельности (стационарный торговый объ-ект и (или) нестационарный торговый объект) (пункты 2 и 5 части 2 статьи 8). При этом нестационарная торговля, не сопряженная с существенными организационными и финансовыми издержками, – наряду с развозной и разносной торговлей – служит одной из важных форм ведения малого предпринимательства и объективно предпо-лагает ее осуществление на наиболее приближенной к потребителям территории, что согласуется и с позициями, изложенными в Определении Конституционного Суда Рос-сийской Федерации от 16 января 2018 года № 10-О.

Возможность введения муниципальными правовыми актами общих запретов на осуществление нестационарной торговли на придомовых территориях не согласовы-валась бы и с принципом защиты конкуренции, а также препятствовала бы достиже-нию конституционно значимых целей развития малого предпринимательства (статья 6 Федерального закона от 24 июля 2007 года № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации»), для которого нестационарная тор-говля является неотъемлемой формой деятельности. Не случайно и в Стратегии раз-вития торговли в Российской Федерации на 2015–2016 годы и период до 2020 года, утвержденной приказом Министерства промышленности и торговли Российской Фе-дерации от 25 декабря 2014 года № 2733, обращалось внимание, что основной акцент следует сделать на развитии торговой инфраструктуры «шаговой доступности» во всех сегментах розницы, нацеленных на реализацию свежих продуктов питания и сельско-хозяйственной продукции местного производства; прежде всего на малые форматы торговли (в том числе небольшие магазины, нестационарная и мобильная торговля, фирменная торговля местных и региональных производителей продуктов питания, яр-марки, сельскохозяйственные рынки) (пункт 2).

5. Таким образом, отсутствуют основания полагать, что абзац двадцать второй ча-сти 1 статьи 2, пункт 25 части 1 статьи 16 и пункт 3 части 2 статьи 451 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», часть 7 статьи 10 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» и пункт 2 статьи 209 ГК Российской Федерации нарушают конституционные права и свободы заявителей, поскольку они не наделяют органы местного самоуправления полномочиями по уста-

88 ВКС


¹ 3273-Î


новлению в правилах благоустройства территории муниципального образования абсо-лютного (недифференцированного) запрета на размещение нестационарных торговых объектов на земельных участках, относящихся к придомовой территории многоквар-тирного дома, при условии, что собственниками этих участков выражено их согласие на размещение таких объектов и соблюдены обязательные требования, определенные законодательством Российской Федерации. Проверка же правоприменительных реше-ний, вынесенных по делу с участием заявителей, не относится к компетенции Консти-туционного Суда Российской Федерации, как она определена статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона «О Кон-ституционном Суде Российской Федерации».

Кроме того, Правительством Российской Федерации внесен на рассмотрение Го-сударственной Думы Российской Федерации проект федерального закона № 601732-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах государственного регули-рования торговой деятельности в Российской Федерации» и статью 28 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (в части совершенствования правового регулирования организации не-стационарной и развозной торговли)», которым предлагается непосредственно в Феде-ральном законе «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» ограничить перечень оснований, по которым органом мест-ного самоуправления может быть отказано в размещении нестационарного торгового объекта в конкретном месте. Таким образом, учитывая продолжающийся законода-тельный процесс, направленный на совершенствование указанного правового регули-рования, Конституционный Суд Российской Федерации воздерживается от оценки по существу оспариваемых законоположений.



1. Признать жалобу граждан Касимова Ирика Наильевича, Мухаметзяновой Наили Фавасимовны и Хадеева Алексея Эдуардовича, а также товарищества собственников жилья «Мирный» не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конститу-ционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного зая-вителями вопроса не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» итогово-го решения в виде постановления.



89 ВКС


ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ñóááîòèíà ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ñóááîòèíà Êîíñòàíòèíà Ñåðãååâè÷à, Æèëèùíî-Êîíñòàíòèíà Ñåðãååâè÷à, Æèëèùíî-ñòðîèòåëüíîãî êîîïåðàòèâà ñòðîèòåëüíîãî êîîïåðàòèâà №№ 70 è 70 è Àññîöèàöèè ñîäåéñòâèÿ æèëèùíîìó Àññîöèàöèè ñîäåéñòâèÿ æèëèùíîìó ñàìîóïðàâëåíèþ «Ïåðìñêèé ñòàíäàðò» ñàìîóïðàâëåíèþ «Ïåðìñêèé ñòàíäàðò» íà íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ è íà íàðóøåíèå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ è ñâîáîä àáçàöåì äâàäöàòü âòîðûì ÷àñòè ñâîáîä àáçàöåì äâàäöàòü âòîðûì ÷àñòè 1 ñòàòüè 2, ïóíêòîì 19 ÷àñòè 1 ñòàòüè 14, 1 ñòàòüè 2, ïóíêòîì 19 ÷àñòè 1 ñòàòüè 14, ïóíêòîì 25 ÷àñòè 1 ñòàòüè 16, ïóíêòîì ïóíêòîì 25 ÷àñòè 1 ñòàòüè 16, ïóíêòîì 10 ÷àñòè 1 ñòàòüè 1610 ÷àñòè 1 ñòàòüè 1622 è ïóíêòîì 3 ÷àñòè è ïóíêòîì 3 ÷àñòè 2 ñòàòüè 452 ñòàòüè 4511 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îáùèõ ïðèíöèïàõ îðãàíèçàöèè «Îá îáùèõ ïðèíöèïàõ îðãàíèçàöèè ìåñòíîãî ñàìîóïðàâëåíèÿ â Ðîññèéñêîé ìåñòíîãî ñàìîóïðàâëåíèÿ â Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè»Ôåäåðàöèè»


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3274-Î




заслушав заключение судьи Г.А.Гаджиева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение жалобы гражданина К.С.Субботина, ЖСК № 70 и Ассоциации содействия жилищному самоуправлению «Пермский стандарт»,


1. Гражданин К.С.Субботин, ЖСК № 70 и Ассоциация содействия жилищному са-моуправлению «Пермский стандарт» (далее – Ассоциация ТСЖ «Пермский стандарт») оспаривают конституционность следующих положений Федерального закона от 6 октя-бря 2003 года № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»:

абзаца двадцать второго (ошибочно указанного в жалобе как абзац 21) части 1 ста-тьи 2, согласно которому правила благоустройства территории муниципального обра-зования – муниципальный правовой акт, устанавливающий на основе законодательства Российской Федерации и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации требования к благоустройству и элементам благоустройства территории муниципального образова-ния, перечень мероприятий по благоустройству территории муниципального образова-ния, порядок и периодичность их проведения;

пункта 19 части 1 статьи 14, в соответствии с которым к вопросам местного зна-чения городского поселения относятся утверждение правил благоустройства терри-

90 ВКС


¹ 3274-Î


тории поселения, осуществление контроля за их соблюдением, организация благо-устройства территории поселения в соответствии с указанными правилами, а также организация использования, охраны, защиты, воспроизводства городских лесов, ле-сов особо охраняемых природных территорий, расположенных в границах населен-ных пунктов поселения;

пункта 25 части 1 статьи 16, предусматривающего, что к вопросам местного значе-ния муниципального, городского округа относятся утверждение правил благоустрой-ства территории муниципального, городского округа, осуществление контроля за их соблюдением, организация благоустройства территории муниципального, городского округа в соответствии с указанными правилами, а также организация использования, охраны, защиты, воспроизводства городских лесов, лесов особо охраняемых природ-ных территорий, расположенных в границах муниципального, городского округа;

пункта 10 части 1 статьи 162, устанавливающего, что к вопросам местного зна-чения внутригородского района относятся утверждение правил благоустройства территории внутригородского района, осуществление контроля за их соблюдением, организация благоустройства территории внутригородского района в соответствии с указанными правилами;

пункта 3 части 2 статьи 451, согласно которому правила благоустройства террито-рии муниципального образования могут регулировать вопросы проектирования, раз-мещения, содержания и восстановления элементов благоустройства, в том числе после проведения земляных работ.

1.1. Как следует из представленных материалов, К.С.Субботин (индивидуальный предприниматель, являющийся владельцем нестационарного торгового объекта, раз-мещенного на арендованном им земельном участке), ЖСК № 70 (осуществлявший сдачу в аренду части находящегося в его управлении земельного участка для разме-щения нестационарных торговых объектов) и Ассоциация ТСЖ «Пермский стандарт» (созданная для представления и защиты общих интересов товариществ собственников жилья) в числе прочих заявителей обратились в суд с административным исковым за-явлением о признании недействующим подпункта 4.1.12 Правил благоустройства и со-держания территории в городе Перми, утвержденных решением Пермской городской Думы от 29 января 2008 года № 4 (действовавших в редакции решения данной Думы от 27 марта 2018 года № 45), в той части, в какой он запрещает размещать на территории города Перми нестационарные торговые объекты на придомовых территориях, а также на территории ближе 15 метров от фасадов и окон зданий, за исключением случаев, установленных действующим законодательством.

Решением Пермского краевого суда от 6 июля 2018 года административные иско-вые требования удовлетворены, подпункт 4.1.12 Правил благоустройства и содержания территории в городе Перми признан недействующим со дня его принятия. Принимая указанное решение, суд первой инстанции исходил из того, что, установив запрет на размещение нестационарных объектов на придомовых территориях, Пермская город-ская Дума вышла за пределы своих полномочий, определенных Федеральным законом от 28 декабря 2009 года № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования тор-говой деятельности в Российской Федерации».

Апелляционным определением Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 ноября 2018 года решение суда первой инстанции отменено, по делу принято новое решение, которым в удовлетворении ад-министративных исковых требований отказано. При этом суд апелляционной инстан-ции исходил из того, что вопросы размещения нестационарных торговых объектов – как элементов благоустройства территории – по смыслу Градостроительного кодекса Российской Федерации могли быть урегулированы именно правилами благоустрой-ства территории муниципального образования.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 12 апреля 2019 года отказано в передаче надзорной жалобы ряда заявителей, в том числе ЖСК № 70

91 ВКС


¹ 3274-Î


и Ассоциации ТСЖ «Пермский стандарт», на указанное апелляционное определение для рассмотрения в судебном заседании Президиума Верховного Суда Российской Федерации.

1.2. По мнению заявителей, оспариваемые законоположения противоречат Консти-туции Российской Федерации, в том числе ее статьям 8 (части 1 и 2), 12, 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 34, 35 (части 1 и 2), 36 (части 1 и 2), 45, 46 (части 1 и 2), 55 (части 2 и 3) и 132 (часть 1), поскольку в силу неопределенности своего содержания и по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, они позволяют органам местного самоуправления устанавливать в правилах благоустройства территории муниципаль-ного образования дополнительный, по сравнению с федеральным законодательством, запрет на размещение нестационарных торговых объектов на земельных участках, на-ходящихся в частной собственности. Тем самым, как они полагают, данные нормы пре-пятствуют собственникам помещений в многоквартирном доме извлекать доход при предоставлении части соответствующего земельного участка в аренду и одновременно лишают хозяйствующих субъектов возможности осуществлять на таких участках тор-говую деятельность, а также ведут к неправомерному ограничению конкуренции.

2. Согласно Конституции Российской Федерации каждый имеет право свободно использовать свои способности и имущество для предпринимательской и иной не за-прещенной законом экономической деятельности, а также право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и со-вместно с другими лицами (статья 34, часть 1; статья 35, часть 2). При этом в ведении Российской Федерации находятся регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, а также установление правовых основ единого рынка и гражданское зако-нодательство (статья 71, пункты «в», «ж», «о», Конституции Российской Федерации).

Вместе с тем владение, пользование и распоряжение землей осуществляются собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не на-рушает прав и законных интересов иных лиц (статья 17, часть 3; статья 36, часть 2, Конституции Российской Федерации). Это соотносится с конституционными обязан-ностями каждого сохранять природу и окружающую среду (статья 58 Конституции Российской Федерации), а также заботиться о сохранении исторического и культур-ного наследия, беречь памятники истории и культуры (статья 44, часть 3, Конститу-ции Российской Федерации).

В силу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации права и свободы че-ловека и гражданина, в том числе правомочия собственника земельного участка, могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и закон-ных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Следовательно, правовое регулирование, осуществляемое в том числе в сфере бла-гоустройства территории муниципального образования, – если оно сопряжено с огра-ничением права частной собственности и отдельных составляющих его правомочий –должно, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, от-вечать вытекающим из статей 17 (часть 3), 19 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации требованиям об ограничении конституционных прав и свобод только на основе федерального закона, справедливости, разумности и соразмерности (пропорци-ональности), не иметь обратной силы и не затрагивать само существо данного консти-туционного права (постановления от 16 июля 2008 года № 9-П, от 31 января 2011 года № 1-П, от 12 мая 2011 года № 7-П и др.).

2.1. Содержащиеся в абзаце двадцать втором части 1 статьи 2, пункте 25 части 1 статьи 16 и пункте 3 части 2 статьи 451 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» положения в их вза-имосвязи устанавливают, что принимаемые органами местного самоуправления пра-вила благоустройства территории муниципального образования включают в том числе требования к размещению элементов благоустройства. При этом действующим законо-

92 ВКС


¹ 3274-Î


дательством к элементам благоустройства отнесены и нестационарные торговые объ-екты (пункт 38 статьи 1 Градостроительного кодекса Российской Федерации, пункт 6 статьи 2 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации», а также пункты 1.4 и 6.10.2 Методических ре-комендаций для подготовки правил благоустройства территорий поселений, городских округов, внутригородских районов, утвержденных приказом Министерства строитель-ства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации от 13 апреля 2017 года № 711/пр).

Наделение органов местного самоуправления полномочием по принятию норма-тивных правовых актов, устанавливающих требования к размещению таких элемен-тов благоустройства, как нестационарные торговые объекты, само по себе согласу-ется с положениями пункта 15 части 1 статьи 16 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 2 статьи 6 Федерального закона «Об основах государственного регулирования тор-говой деятельности в Российской Федерации», по смыслу которых к вопросам мест-ного значения муниципального, городского округа относятся, в частности, создание условий для обеспечения жителей муниципальных, городских округов услугами свя-зи, общественного питания, торговли и бытового обслуживания, и не противоречит конституционной природе местного самоуправления как наиболее приближенного к населению уровня публичной власти и предназначенного для решения именно вопро-сов местного значения с учетом исторических и иных местных традиций (Постанов-ление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 июля 2011 года № 15-П; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 декабря 2011 года№ 1808-О-О и др.). Более того, наделение органов местного самоуправления ука-занным полномочием соотносится также и с нормой пункта 36 статьи 1 Градострои-тельного кодекса Российской Федерации о благоустройстве территории, под которым понимается в том числе деятельность по реализации комплекса мероприятий, уста-новленного правилами благоустройства территории муниципального образования, направленная на обеспечение и повышение комфортности условий проживания граж-дан, по поддержанию и улучшению санитарного и эстетического состояния террито-рии муниципального образования.

Кроме того, предусмотренное положением пункта 1 статьи 51 названного Кодекса в целях соблюдения права человека на благоприятные условия жизнедеятельности, прав и законных интересов правообладателей земельных участков и объектов капитально-го строительства проведение общественных обсуждений или публичных слушаний по проектам правил благоустройства территорий направлено на обеспечение легитимно-сти принимаемых органами местного самоуправления решений. Как установлено су-дебными актами, принятыми по делу с участием заявителей, для обсуждения проекта решения Пермской городской Думы «О внесении изменений Правил благоустройства и содержания территории в городе Перми», в том числе по предлагаемой редакции пункта 4.1.12 данных Правил, впоследствии оспоренного в суде общей юрисдикции, также проводились публичные слушания, в ходе которых была предоставлена возмож-ность заинтересованным лицам представить свои предложения.

2.2. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая ра-нее вопрос о выборе органами местного самоуправления мест для размещения таких нестационарных торговых объектов на земельных участках, находящихся в муници-пальной собственности, указывал на необходимость достижения в каждом конкретном случае при утверждении (изменении) схемы размещения нестационарных торговых объектов баланса интересов местного сообщества в целом и соответствующих хозяй-ствующих субъектов с учетом особенностей конкретного муниципального образова-ния; а также что органы местного самоуправления не лишены возможности, действуя в пределах своих полномочий, решать вопросы размещения торговых объектов, при-нимая во внимание их нестационарный характер, в целях создания условий для наи-

93 ВКС


¹ 3274-Î


лучшего удовлетворения потребностей населения в получении необходимых товаров, работ и услуг по месту жительства и без ущерба для стабильного ведения предприни-мательства (Определение от 29 января 2015 года № 225-О). Приведенная правовая по-зиция общего характера сохраняет свою силу и имеет ориентирующее значение также при решении вопроса о размещении нестационарных торговых объектов на земельных участках, находящихся в частной собственности.

3. Представленными материалами не подтверждается применение судом в деле с участием заявителей пункта 19 части 1 статьи 14 и пункта 10 части 1 статьи 162 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», устанавливающих, что к числу вопросов местного значения городского поселения и внутригородского района относится, в числе прочего, утверж-дение правил благоустройства соответственно территории поселения и территории внутригородского района. Сама же по себе ссылка в судебном акте на то или иное зако-ноположение не означает, что оно применялось судом в конкретном деле (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2007 года № 503-О-О, от 24 января 2008 года № 23-О-О, от 1 декабря 2009 года № 1490-О-О и др.), следовательно, в указанной части жалоба не отвечает критерию допустимости обращений, закреплен-ному в статьях 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

4. Из положений пункта 2 статьи 209 во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 260 ГК Российской Федерации следует, что собственники земельного участка – если он не ис-ключен из оборота или не ограничен в обороте – вправе по своему усмотрению совер-шать в отношении него любые действия (в том числе сдавать в аренду), не противоре-чащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц. Земельный кодекс Российской Федерации также предусматри-вает возможность для собственников земельных участков свободно владеть, пользо-ваться и распоряжаться землей, если это не наносит ущерб окружающей среде, в том числе право возводить здания и сооружения (подпункт 4 пункта 1 статьи 1 и статья 40).

С указанными нормами соотносятся и положения Жилищного кодекса Российской Федерации, закрепляющие, что объекты общего имущества в многоквартирном доме, в число которых входит земельный участок, могут быть переданы в пользование иным лицам в случае, если это не нарушает права и законные интересы граждан и юридиче-ских лиц (пункт 4 части 1 и часть 4 статьи 36), к компетенции общего собрания соб-ственников помещений в многоквартирном доме относится принятие решений о благо-устройстве земельного участка, в том числе о размещении элементов благоустройства на указанном земельном участке, и о предоставлении в пользование общего имуще-ства собственников помещений в многоквартирном доме иным лицам (пункты 21 и 3 части 2 статьи 44). Соответствующие полномочия собственника земельного участка по размещению и использованию нестационарных торговых объектов предусмотре-ны, в частности, и положениями части 7 статьи 10 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» о том, что порядок размещения и использования нестационарных торговых объектов на земельном участке, находящемся в частной собственности, устанавливается собствен-ником этого земельного участка.

Исходя из этого, собственники помещений в многоквартирном доме, по общему правилу, вправе предоставлять принадлежащий им земельный участок (его часть) для размещения нестационарных торговых объектов.

При этом размещение таких объектов не должно нарушать интересы иных лиц и противоречить требованиям нормативных актов, принятых правотворческими органа-ми в пределах их компетенции. Так, указанное распоряжение земельными участками должно осуществляться с учетом установленных обязанностей соблюдать требования градостроительных регламентов, строительных, экологических, санитарно-гигиени-ческих, противопожарных и иных правил, а также требование об использовании зе-

94 ВКС


¹ 3274-Î


мельных участков в соответствии с их целевым назначением (подпункт 8 пункта 1 статьи 1, статья 42 Земельного кодекса Российской Федерации и пункт 2 статьи 260 ГК Российской Федерации).

Как следует из положений пункта 4 части 1 статьи 36 Жилищного кодекса Россий-ской Федерации, земельный участок, принадлежащий в качестве общего имущества на праве долевой собственности собственникам помещений в многоквартирном доме, предназначен, прежде всего, для обслуживания, эксплуатации и благоустройства дан-ного дома, в том числе за счет озеленения этого участка. Соответственно, торговая деятельность, будучи дополнительным (факультативным) видом использования такого участка, допустима лишь как дополнение к основным видам благоустройства придо-мовой территории, непосредственно направленным на удовлетворение потребностей граждан в жилищной сфере и в комфортной среде обитания (озеленение, организация мест для отдыха и т.д.), и не может подменять данные виды или препятствовать их осуществлению.

4.1. Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправ-ления в Российской Федерации», закрепляя в абзаце двадцать втором части 1 статьи 2 понятие правил благоустройства, исходит из того, что требования к благоустройству и элементам благоустройства устанавливаются не произвольно, а на основе федераль-ного законодательства, иных нормативных правовых актов Российской Федерации и нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации.

Такие обязательные требования – учитывая предусмотренное пунктом 7 статьи 3 ГК Российской Федерации полномочие федеральных органов исполнительной власти издавать акты, содержащие нормы гражданского права, в случаях и в пределах, предус-мотренных данных Кодексом, другими законами и иными правовыми актами, – могут содержаться в том числе в санитарно-эпидемиологических правилах и гигиенических нормативах, являющихся обязательными для всех органов и лиц (статья 1, пункт 1 статьи 2 и пункт 3 статьи 39 Федерального закона от 30 марта 1999 года № 52-ФЗ«О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения»), включая и органы местного самоуправления.

При этом, принимая во внимание позицию Пленума Верховного Суда Российской Федерации, сформулированную им в пункте 28 постановления от 25 декабря 2018 года № 50 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов и актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативны-ми свойствами», по смыслу которой воспроизведение в муниципальном правовом акте положений нормативного правового акта, имеющего большую юридическую силу, само по себе не свидетельствует о незаконности такого муниципального акта, возмож-ность отражения в правилах благоустройства территории муниципального образования установленных на федеральном уровне санитарно-эпидемиологических требований, поскольку при этом дополнительно не ограничиваются права и законные интересы собственников помещений в многоквартирном доме, хозяйствующих субъектов, иных лиц, также не может рассматриваться как неправомерная, в том числе противоречащая конституционным требованиям в сфере разграничения предметов ведения, в частно-сти о том, что гражданское законодательство относится к исключительному ведению Российской Федерации (статья 71, пункт «о», Конституции Российской Федерации).

В случае же предполагаемого нарушения правилами благоустройства территории муниципального образования прав и законных интересов граждан и юридических лиц не исключается возможность судебной проверки таких правил на соответствие феде-ральному законодательству, иным нормативным правовым актам как по содержанию, так и с точки зрения соблюдения требований нормативного правового акта, устанавли-вающего полномочия издавшего их органа (часть 8 статьи 213 КАС Российской Феде-рации). При этом данное право на обращение в суд заявители реализовали.

Таким образом, отношения в сфере благоустройства имеют комплексный, межо-траслевой характер, в связи с чем соответствующие правовые нормы закреплены в зе-

95 ВКС


¹ 3274-Î


мельном, градостроительном законодательстве, а также в законодательстве о санитар-но-эпидемиологическом благополучии населения, экологической и пожарной безопас-ности. Вместе с тем решение вопросов благоустройства территории муниципального образования не может сопровождаться установлением норм права, предполагающих ограничения и запреты в отношении существа (основных характеристик) экономиче-ской деятельности, непосредственно не связанных с задачами обустройства комфорт-ной среды обитания городского сообщества и не содержащихся в отраслевом (специ-альном) законодательстве. Иное означало бы признание за органами местного само-управления городского округа, по сути, неограниченных регулятивных полномочий.

5. Для обеспечения единства экономического пространства в Российской Федера-ции, развития торговой деятельности в целях удовлетворения потребностей отраслей экономики в произведенной продукции, обеспечения доступности товаров для насе-ления, формирования конкурентной среды, поддержки российских производителей товаров, обеспечения соблюдения прав и законных интересов юридических лиц, ин-дивидуальных предпринимателей, осуществляющих торговую деятельность, а также разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами мест-ного самоуправления в области регулирования торговой деятельности принят Феде-ральный закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (часть 2 статьи 1).

Согласно названному Федерального закону органы местного самоуправления впра-ве издавать муниципальные правовые акты по вопросам, связанным с созданием усло-вий для обеспечения жителей муниципального образования услугами торговли, в слу-чаях и в пределах, которые предусмотрены данным Федеральным законом, другими федеральными законами, указами Президента Российской Федерации, постановления-ми Правительства Российской Федерации, законами субъектов Российской Федерации (часть 3 статьи 3), а равно осуществлять муниципальный контроль в области торговой деятельности (пункт 4 части 1 статьи 4).

Находящиеся во взаимосвязи с указанными правовыми нормами положения части 7 статьи 10 данного Федерального закона по их буквальному смыслу и в системной связи с общедозволительными нормами Гражданского кодекса Российской Федерации (статьи 1, 9, 209, 260 и др.), Земельного кодекса Российской Федерации (статья 40) и Жилищного кодекса Российской Федерации (статья 36) не предполагают возможности для органов местного самоуправления, вопреки их конституционному предназначе-нию и конституционному разграничению компетенции между Российской Федераци-ей, ее субъектами и органами местного самоуправления в сфере регулирования имуще-ственных правоотношений, самостоятельно, в качестве первичного нормотворчества, вводить несоразмерные ограничения нестационарной торговли на придомовой терри-тории, создавая тем самым произвольные препятствия для осуществления законной предпринимательской деятельности и ограничивая право собственника (участников долевой собственности) распоряжаться своим имуществом (статья 34; статья 35; ста-тья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации).

Принимая муниципальные правовые акты, органы местного самоуправления го-родского округа должны обеспечивать взаимную согласованность предметно связан-ных между собой норм различной отраслевой принадлежности, поскольку, по смыслу правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, нормы публичного права должны быть гармонизированы с диспозитивными нормами частного права (По-становление от 14 июля 2003 года № 12-П), а равенство всех перед законом и судом может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и применения правовых норм всеми правоприменителями (постановления от 27 июня 2013 года № 15-П, от 22 июня 2017 года № 16-П и др.).

5.1. В статье 15 Федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» предусмотрены следующие антимо-

96 ВКС


¹ 3274-Î


нопольные требования к органам местного самоуправления в области регулирования торговой деятельности: органам местного самоуправления запрещается принимать акты и (или) осуществлять действия (бездействие), которые приводят или могут при-вести к установлению на товарном рынке правил осуществления торговой деятель-ности, отличающихся от аналогичных правил, установленных федеральными закона-ми и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, в частности запрещается принятие нормативных правовых актов, решений, предусматривающих дискриминацию хозяйствующих субъектов, осуществляющих торговую деятельность, в предоставлении доступа к объектам транспорта, инфраструктуры (подпункт «д» пун-кта 4), включая земельную и жилищную инфраструктуры.

Одновременно этот же Федеральный закон в числе основных прав хозяйствующих субъектов, осуществляющих торговую деятельность, предусматривает право самосто-ятельно выбирать форму торговли (в стационарных торговых объектах, вне стацио-нарных торговых объектов, в том числе на ярмарках, выставках, развозная торговля, разносная торговля, дистанционный способ продажи товаров, продажа товаров с ис-пользованием автоматов и иные формы торговли), а равно тип торгового объекта, ис-пользуемого для осуществления торговой деятельности (стационарный торговый объ-ект и (или) нестационарный торговый объект) (пункты 2 и 5 части 2 статьи 8). При этом нестационарная торговля, не сопряженная с существенными организационными и финансовыми издержками, – наряду с развозной и разносной торговлей – служит одной из важных форм ведения малого предпринимательства и объективно предпо-лагает ее осуществление на наиболее приближенной к потребителям территории, что согласуется и с позициями, изложенными в Определении Конституционного Суда Рос-сийской Федерации от 16 января 2018 года № 10-О.

Возможность введения муниципальными правовыми актами общих запретов на осуществление нестационарной торговли на придомовых территориях не согласовы-валась бы и с принципом защиты конкуренции, а также препятствовала бы достиже-нию конституционно значимых целей развития малого предпринимательства (статья 6 Федерального закона от 24 июля 2007 года № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации»), для которого нестационарная тор-говля является неотъемлемой формой деятельности. Не случайно и в Стратегии раз-вития торговли в Российской Федерации на 2015–2016 годы и период до 2020 года, утвержденной приказом Министерства промышленности и торговли Российской Фе-дерации от 25 декабря 2014 года № 2733, обращалось внимание, что основной акцент следует сделать на развитии торговой инфраструктуры «шаговой доступности» во всех сегментах розницы, нацеленных на реализацию свежих продуктов питания и сельско-хозяйственной продукции местного производства; прежде всего на малые форматы торговли (в том числе небольшие магазины, нестационарная и мобильная торговля, фирменная торговля местных и региональных производителей продуктов питания, яр-марки, сельскохозяйственные рынки) (пункт 2).

6. Таким образом, отсутствуют основания полагать, что абзац двадцать второй части 1 статьи 2, пункт 25 части 1 статьи 16 и пункт 3 части 2 статьи 451 Федераль-ного закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Россий-ской Федерации» нарушают конституционные права и свободы заявителей, поскольку они не наделяют органы местного самоуправления полномочиями по установлению в правилах благоустройства территории муниципального образования абсолютного (не-дифференцированного) запрета на размещение нестационарных торговых объектов на земельных участках, относящихся к придомовой территории многоквартирного дома, при условии, что собственниками этих участков выражено их согласие на размещение таких объектов и соблюдены обязательные требования, определенные законодатель-ством Российской Федерации. Проверка же правоприменительных решений, вынесен-ных по делу с участием заявителей, не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена статьей 125 Конституции Российской

97 ВКС


¹ 3274-Î


Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Кроме того, Правительством Российской Федерации внесен на рассмотрение Го-сударственной Думы Российской Федерации проект федерального закона № 601732-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах государственного регули-рования торговой деятельности в Российской Федерации» и статью 28 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (в части совершенствования правового регулирования организации не-стационарной и развозной торговли)», которым предлагается непосредственно в Феде-ральном законе «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» ограничить перечень оснований, по которым органом мест-ного самоуправления может быть отказано в размещении нестационарного торгового объекта в конкретном месте. Таким образом, учитывая продолжающийся законода-тельный процесс, направленный на совершенствование указанного правового регули-рования, Конституционный Суд Российской Федерации воздерживается от оценки по существу оспариваемых законоположений.



1. Признать жалобу гражданина Субботина Константина Сергеевича, Жилищно-строительного кооператива № 70 и Ассоциации содействия жилищному самоуправ-лению «Пермский стандарт» не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения постав-ленного заявителями вопроса не требуется вынесения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» итогового решения в виде постановления.



98 ВКС


îá îòêàçå â ïðèíÿòèè ê ðàññìîòðåíèþ îá îòêàçå â ïðèíÿòèè ê ðàññìîòðåíèþ æàëîáû ãðàæäàíêè Ãàäåëüøèíîé æàëîáû ãðàæäàíêè Ãàäåëüøèíîé Ãàëèíû Èâàíîâíû íà íàðóøåíèå åå Ãàëèíû Èâàíîâíû íà íàðóøåíèå åå êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ñòàòüåé 850 êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ñòàòüåé 850 Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ãðàæäàíñêîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÔåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3275-Î




заслушав заключение судьи Г.А.Гаджиева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение жалобы гражданки Г.И.Гадельшиной,


1. Гражданка Г.И.Гадельшина оспаривает конституционность статьи 850 ГК Рос-сийской Федерации, устанавливающей, что в случаях, когда в соответствии с договором банковского счета банк осуществляет платежи со счета несмотря на отсутствие денеж-ных средств (кредитование счета), банк считается предоставившим клиенту кредит на соответствующую сумму с момента осуществления такого платежа (пункт 1); права и обязанности сторон, связанные с кредитованием счета, определяются правилами о займе и кредите (глава 42), если договором банковского счета не предусмотрено иное (пункт 2).

Как следует из представленных материалов, между Г.И.Гадельшиной и АО «Банк Русский Стандарт» 2 августа 2010 года был заключен договор предоставления и обслу-живания банковской карты с условием о кредитовании счета карты (об овердрафте). Не-отъемлемыми составными частями данного договора являлись подписанное заявитель-ницей заявление в адрес банка, а также Условия предоставления и обслуживания карт «Русский Стандарт», утвержденные приказом данного банка от 16 октября 2009 года № 2991/1, действовавшие в редакции приказа от 19 марта 2010 года № 421/2 (далее –Условия), и Тарифы по картам (к которым она присоединяется). При этом подпунктом 5.2.2 пункта 5.2 Условий предусматривалось, что кредит предоставляется банком кли-енту в соответствии со статьей 850 ГК Российской Федерации в случае недостатка де-нежных средств на счете для осуществления оплаты клиентом начисленных процентов за пользование кредитом, плат, комиссий и иных платежей в соответствии с Услови-ями, если иное не предусмотрено Тарифным планом. Соответствующее право банка предоставить кредит в размере, необходимом для уплаты указанных платежей, также предусматривалось в пункте 9.8 Условий и конкретизировалось в иных их положениях.

Поскольку в нарушение условий договора Г.И.Гадельшина не исполняла свои обязанности перед АО «Банк Русский Стандарт» (а именно своевременно не вносила ежемесячные минимальные платежи, предусмотренные договором), банк потребовал возврата задолженности по кредиту в общем размере 236 977,03 руб., направив ей за-ключительный счет-выписку со сроком оплаты до 2 января 2017 года. Заявительницей указанная задолженность в добровольном порядке погашена не была, что повлекло об-ращение названной кредитной организации в суд с исковым заявлением.

99 ВКС


¹ 3275-Î


Решением Кировского районного суда города Иркутска от 1 ноября 2017 года ис-ковые требования АО «Банк Русский Стандарт» были удовлетворены частично и с Г.И.Гадельшиной в пользу банка взыскана задолженность в размере 205 504,27 руб. Судебная коллегия по гражданским делам Иркутского областного суда апелляцион-ным определением от 31 января 2018 года, оставляя это решение без изменения, ука-зала, что доводы апелляционной жалобы о начислении банком сложных процентов носят надуманный характер и не могут быть приняты во внимание; условия договора о кредитовании счета карты в пределах установленного лимита были добровольно приняты Г.И.Гадельшиной и известны ей с 2010 года. Определениями судьи Иркут-ского областного суда от 8 июня 2018 года и судьи Верховного Суда Российской Фе-дерации от 17 августа 2018 года в передаче кассационных жалоб заявительницы для рассмотрения в судебном заседании соответствующих судов кассационной инстан-ции было отказано.

На основании постановления судебного пристава от 27 февраля 2018 года из пен-сии и (или) иных социальных выплат Г.И.Гадельшиной производятся удержания в счет погашения задолженности, как она определена судебным решением.

По мнению заявительницы, оспариваемая норма противоречит статьям 1 (часть 1), 2, 8 (часть 2), 17 (части 1 и 3), 18, 19 (части 1 и 2), 34, 35 (части 1 и 2), 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой она позволяет – в исключение из общих правил, установленных законом для договоров кредита (займа) – предусматривать в договоре предоставления и обслуживания бан-ковской карты возможность кредитования счета карты в случае недостатка на нем де-нежных средств для погашения уже имеющихся у клиента перед банком финансовых обязательств, в том числе обязательств по оплате начисленных процентов за пользова-ние кредитом, комиссий и иных платежей. Тем самым, как она полагает, в указанной части кредит предоставляется банком без самостоятельного на то распоряжения кли-ента, без предоставления соответствующих денежных средств в его пользование, что также влечет начисление процентов за пользование этим кредитом, т.е., по существу, образование сложных процентов.

2. Конституция Российской Федерации провозглашает право каждого на свобод-ное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 34, часть 1) и гарантирует, что право частной собственности охраняется законом (статья 35, часть 1). При этом в ведении Российской Федерации находятся, в частности, кредитное регулирование и гражданское законодательство (статья 71, пункты «ж» и «о», Кон-ституции Российской Федерации); по предметам ведения Российской Федерации принимаются федеральные конституционные законы и федеральные законы (статья 76, часть 1, Конституции Российской Федерации). В развитие этих положений Граж-данский кодекс Российской Федерации в числе основных начал гражданского зако-нодательства называет принцип свободы договора и недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (пункт 1 статьи 1), который имеет консти-туционно значимый характер (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 23 февраля 1999 года № 4-П; от 20 декабря 2011 года № 29-П и от 21 февраля 2014 года № 3-П).

При этом, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федера-ции, поскольку размещение денежных средств во вкладе (на счете) в кредитной орга-низации представляет собою не запрещенную законом экономическую деятельность, предполагающую определенный финансовый риск, связанный с тем, что деятель-ность кредитных организаций представляет собой предпринимательскую деятель-ность, т.е. самостоятельную, осуществляемую на свой риск деятельность, направ-ленную на систематическое получение прибыли (Постановление от 22 июля 2002 года № 14-П, определения от 9 ноября 2017 года № 2515-О и от 17 июля 2018 года № 1677-О), постольку и заключение договора предоставления и обслуживания бан-

100 ВКС


¹ 3275-Î


ковской карты с условием о кредитовании счета карты (об овердрафте) также может быть сопряжено с некоторыми рисками. Они включают в себя и неблагоприятные финансовые последствия, связанные с невозможностью клиента банка (заемщика) прогнозировать уровень собственных доходов в очередном периоде и своевременно разместить денежные средства на счете для погашения основного долга, процентов, комиссий или иных платежей.

Руководствуясь приведенными нормами Конституции Российской Федерации и конституционно значимыми положениями гражданского законодательства, Консти-туционный Суд Российской Федерации по вопросам кредитных правоотношений с участием граждан-вкладчиков ранее сформулировал следующие правовые позиции:

исходя из конституционной свободы договора законодатель не вправе ограничи-ваться формальным признанием юридического равенства сторон и должен предо-ставлять определенные преимущества экономически слабой и зависимой стороне, с тем чтобы не допустить недобросовестную конкуренцию в сфере банковской де-ятельности и реально гарантировать соблюдение принципа равенства при осущест-влении предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической дея-тельности (Постановление от 23 февраля 1999 года № 4-П);

что касается неблагоприятных последствий несоблюдения требований к форме договора банковского вклада и процедуры его заключения, то их несение возлагается на банк, поскольку как составление проекта такого договора, так и оформление при-нятия денежных средств от гражданина во вклад осуществляются именно банком, который является – в отличие от гражданина-вкладчика, не знакомого с банковскими правилами и обычаями делового оборота, – профессионалом в банковской сфере, требующей специальных познаний (Постановление от 27 октября 2015 года № 28-П).

Указанные правовые позиции сохраняют свою силу и имеют ориентирующее зна-чение при регулировании отношений, возникающих между кредитными организаци-ями и физическими лицами, в том числе и на основании договоров банковского счета с условием о его кредитовании.

3. Пункт 2 статьи 850 ГК Российской Федерации о возможности договорного регулирования отношений, связанных с кредитованием счета, по существу, развивает закрепленное в статье 421 данного Кодекса общее правило о том, что стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмо-тренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор); к отношени-ям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вы-текает из соглашения сторон или существа смешанного договора (пункт 3). Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание со-ответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (статья 422) (пункт 4 статьи 421 ГК Российской Федерации). Согласно же статье 422 назван-ного Кодекса договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), дей-ствующим в момент его заключения (пункт 1). В связи с этим Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 28 февраля 2017 года № 400-О, оценивая доводы, приведенные в аналогичной жалобе, указывал, в частности, что оспаривае-мые положения статей 850 и 851 ГК Российской Федерации направлены на обеспече-ние баланса прав и законных интересов сторон договора банковского счета и сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права.

Дополнительные условия относительно кредитования финансовых обязательств клиента перед банком при недостаточности у него на счете денежных средств были предусмотрены и в договоре между Г.И.Гадельшиной и АО «Банк Русский Стан-дарт». При этом в момент возникновения спорных правоотношений в 2010 году ни гражданское законодательство, ни законодательство о банках и банковской деятель-ности не содержали прямо выраженного запрета на включение в договор положений

101 ВКС


¹ 3275-Î


(оговорки о ничтожности таких положений), позволяющих банку квалифицировать начисленные, но не уплаченные должником проценты за пользование кредитом за прошедший период в качестве части основного долга с начислением на них в теку-щем периоде таких же процентов.

Так, коллегия судей Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, отказы-вая в передаче конкретного дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Россий-ской Федерации для пересмотра судебных актов в порядке надзора, отмечала, что хотя институт сложных процентов по общему правилу не предусматривается российским законодательством, он не может считаться противоречащим публичному порядку Рос-сии, поскольку направлен на экономическое стимулирование должника к надлежаще-му исполнению обязательства (определение от 23 августа 2011 года № ВАС-10917/11).

В условиях отсутствия такого запрета как в законодательстве, так и на уровне разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики (что относится к его конституционной компетенции в силу статьи 126 Кон-ституции Российской Федерации) сформировалась единообразная судебная практика по делам с участием АО «Банк Русский Стандарт», по смыслу которой оспариваемая норма не препятствовала сторонам согласовывать соответствующее условие о креди-товании финансовых обязательств клиента перед банком в договоре (апелляционные определения Тульского областного суда от 16 мая 2013 года по делу № 33-954; Новоси-бирского областного суда от 15 мая 2014 года по делу № 33-4125/2014; Оренбургского областного суда от 26 июня 2014 года по делу № 33-3614/2014, Алтайского краевого суда от 28 июля 2015 года по делу № 33-7085/2015 и др.).

3.1. Как установлено судебными постановлениями, принятыми по делу с участием Г.И.Гадельшиной, направив в адрес банка заявление о предоставлении ей банковской карты, она добровольно выразила свое согласие с договором предоставления и обслу-живания банковской карты с условием о кредитовании счета карты (об овердрафте), неотъемлемыми составными частями которого являлись Условия и Тарифы по картам. В период действия данного договора она имела возможность знакомиться с содержа-нием Условий и Тарифов по картам, получать ежемесячные выписки по счету различ-ными предусмотренными способами и пользовалась этой возможностью.

С учетом изложенного и имея в виду, что Конституционный Суд Российской Феде-рации при осуществлении конституционного судопроизводства решает исключительно вопросы права, воздерживаясь от установления, исследования и оценки фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в полномочия других судов и иных органов (статья 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»), отсутствуют основания полагать, что нарушены конституци-онные права заявительницы в обозначенном в жалобе аспекте, в том числе с учетом ра-нее выраженных Конституционным Судом Российской Федерации правовых позиций.

4. Вместе с тем законодатель, руководствуясь имеющейся у него достаточно ши-рокой свободой усмотрения и реализуя свое право выбирать способы и инструменты правового регулирования, необходимые для решения приоритетных социально-эконо-мических задач, исходя из потребностей экономики на конкретном этапе ее развития (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 9 ноября 2017 года№ 2515-О, от 3 июля 2018 года № 1675-О и др.), внес ряд изменений в правовое регу-лирование кредитных отношений с участием физических лиц.

В частности, Федеральный закон от 21 декабря 2013 года № 353-ФЗ «О потреби-тельском кредите (займе)», вступивший в силу с 1 июля 2014 года и подлежащий при-менению к договорам потребительского кредита (займа), заключенным после дня всту-пления его в силу (часть 2 статьи 17), устанавливает ряд дополнительных – по сравне-нию с предусмотренными Гражданским кодексом Российской Федерации – гарантий прав и законных интересов граждан-заемщиков в их взаимоотношениях с кредитными организациями, что не противоречит положениям данного Кодекса об актах, которые могут содержать нормы гражданского права (пункт 2 статьи 3).

102 ВКС


¹ 3275-Î


Так, Федеральным законом «О потребительском кредите (займе)» закреплено, что в договоре потребительского кредита (займа) не может содержаться условие о выдаче кредитором заемщику нового потребительского кредита (займа) в целях погашения имеющейся задолженности перед кредитором без заключения нового договора потре-бительского кредита (займа) после даты возникновения такой задолженности (пункт 2 части 13 статьи 5). Также установлена очередность погашения задолженности за-емщика перед банком, когда сумма произведенного заемщиком платежа по договору потребительского кредита (займа) недостаточна для полного исполнения обязательств заемщика по этому договору, причем в первую очередь подлежит погашению именно задолженность по процентам (пункт 1 части 20 статьи 5 названного Федерального зако-на). Наконец, статьей 6 данного Федерального закона предписано указывать в договоре наглядным и доступным для клиента способом полную стоимость потребительского кредита (займа), определяемую как в процентах годовых, так и в денежном выражении (часть 1); в расчет полной стоимости включаются в том числе платежи заемщика по погашению основной суммы долга по договору потребительского кредита (займа), по уплате процентов по договору потребительского кредита (займа) и другие (часть 4).

Кроме того, с 1 июня 2015 года вступил в силу Федеральный закон от 8 марта 2015 года № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Рос-сийской Федерации». Согласно части 2 статьи 2 указанного Федерального закона по правоотношениям, возникшим до дня его вступления в силу, положения Гражданского кодекса Российской Федерации подлежат применению к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу этого Федерального закона. В резуль-тате внесения изменений Гражданский кодекс Российской Федерации был дополнен статьей 3171 «Проценты по денежному обязательству». В соответствии с пунктом 2 данной статьи условие обязательства, предусматривающее начисление процентов на проценты, является ничтожным, за исключением условий обязательств, возникающих из договоров банковского вклада или из договоров, связанных с осуществлением сто-ронами предпринимательской деятельности. Указанная новелла с учетом разъяснения, содержащегося, в частности, в пункте 3 Информационного письма Президиума Выс-шего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 сентября 2011 года № 146 о том, что условие кредитного договора, направленное на прямое или косвенное уста-новление сложных процентов (процентов на проценты), ущемляет установленные за-коном права потребителя, также направлена на наиболее полную защиту интересов экономически слабой стороны кредитных правоотношений, а именно гражданина-за-емщика, от многократного и трудно прогнозируемого увеличения задолженности.

В силу же разъяснения, данного в постановлении Пленума Верховного Суда Рос-сийской Федерации от 22 ноября 2016 года № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении», в соответствии с пунктом 2 статьи 3171 ГК Российской Федерации, по общему правилу, не допускается начисление предусмотренных законом или до-говором процентов, являющихся платой за пользование денежными средствами, на такие же проценты за предыдущий срок (сложные проценты), за исключением обяза-тельств, возникающих из договоров банковского вклада или из договоров, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности; однако если иное не установлено законом или договором, за просрочку уплаты процентов, явля-ющихся платой за пользование денежными средствами, кредитор вправе требовать уплаты неустойки или процентов, предусмотренных статьей 395 данного Кодекса (абзац второй пункта 33).

4.1. Из жалобы и представленных документов не следует, что АО «Банк Русский Стандарт» – вопреки нормам, закрепленным Федеральным законом «О потребитель-ском кредите (займе)» и Гражданским кодексом Российской Федерации, – продолжало кредитовать банковский счет заявительницы в части неисполненных ею финансовых обязательств перед банком с начислением на эту сумму процентов. Так же не усма-

103 ВКС


¹ 3275-Î


тривается из размещенных в сети Интернет (согласно части 4 статьи 5 Федерального закона «О потребительском кредите (займе)») действующих Условий предоставления и обслуживания карт «Русский стандарт» и Тарифных планов АО «Банк Русский Стан-дарт» положений, допускавших бы такое кредитование счета, аналогичных содержав-шимся в Условиях, согласие с которыми было выражено заявительницей.

4.2. В системе действующего правового регулирования, вопреки доводам жалобы заявительницы, не исключается предоставление кредита без зачисления на банковский счет должника для исполнения им обязательств по ранее предоставленному тем же кредитором кредиту (перекредитование). С учетом изложенных в настоящем Опреде-лении правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации и положений гражданского законодательства, включая пункт 11 статьи 819 ГК Российской Федера-ции (которым данная статья была дополнена в соответствии с Федеральным законом от 26 июля 2017 года № 212-ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую Граж-данского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Россий-ской Федерации»), для возникновения таких правоотношений требуется как согласо-ванное волеизъявление сторон путем включения недвусмысленных условий об этом в соответствующий кредитный договор, так и своевременное информирование клиента о прекращении прежнего денежного обязательства и возникновении нового способом, свободно избранным сторонами в таком договоре.

Таким образом, неопределенность в вопросе о соответствии Конституции Рос-сийской Федерации рассматриваемой в системе действующего правового регули-рования статьи 850 ГК Российской Федерации отсутствует, в связи с чем жалоба Г.И.Гадельшиной не может быть признана допустимой и принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.



1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Гадельшиной Галины Ивановны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.



104 ВКС


ïî çàïðîñó ñóäà ßìàëî-Íåíåöêîãî ïî çàïðîñó ñóäà ßìàëî-Íåíåöêîãî àâòîíîìíîãî îêðóãà î ïðîâåðêå àâòîíîìíîãî îêðóãà î ïðîâåðêå êîíñòèòóöèîííîñòè ÷àñòè âòîðîé ñòàòüè êîíñòèòóöèîííîñòè ÷àñòè âòîðîé ñòàòüè 57 è ÷àñòè ïÿòîé ñòàòüè 79 Óãîëîâíîãî 57 è ÷àñòè ïÿòîé ñòàòüè 79 Óãîëîâíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, à êîäåêñà Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, à òàêæå ïóíêòà 2 ÷àñòè âòîðîé ñòàòüè 30 òàêæå ïóíêòà 2 ÷àñòè âòîðîé ñòàòüè 30 Óãîëîâíî-ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Óãîëîâíî-ïðîöåññóàëüíîãî êîäåêñà Ðîññèéñêîé ÔåäåðàöèèÐîññèéñêîé Ôåäåðàöèè


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3276-Î




заслушав заключение судьи Ю.М.Данилова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение запроса суда Ямало-Ненецкого автономного округа,


1. В Конституционный Суд Российской Федерации поступил запрос суда Ямало-Ненецкого автономного округа о проверке конституционности части второй статьи 57 и части пятой статьи 79 УК Российской Федерации, а также пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации.

1.1. В соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации:пожизненное лишение свободы не назначается женщинам, а также лицам, совершив-

шим преступления в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста (часть вторая статьи 57);

лицо, отбывающее пожизненное лишение свободы, может быть освобождено ус-ловно-досрочно, если судом будет признано, что оно не нуждается в дальнейшем от-бывании этого наказания и фактически отбыло не менее двадцати пяти лет лишения свободы; условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбывания пожизненного лишения свободы применяется только при отсутствии у осужденного злостных нару-шений установленного порядка отбывания наказания в течение предшествующих трех лет; лицо, совершившее в период отбывания пожизненного лишения свободы новое тяжкое или особо тяжкое преступление, условно-досрочному освобождению не под-лежит (часть пятая статьи 79).

В силу требований пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации суд первой инстанции рассматривает уголовные дела в следующем составе: судья верхов-ного суда республики, краевого или областного суда, суда города федерального значе-ния, суда автономной области, суда автономного округа, окружного (флотского) воен-ного суда и коллегия из восьми присяжных заседателей – по ходатайству обвиняемого уголовные дела о преступлениях, указанных в пункте 1 части третьей статьи 31 данного Кодекса, за исключением уголовных дел о преступлениях, предусмотренных частью пятой статьи 131, частью пятой статьи 132, частью шестой статьи 134, частью первой статьи 212, статьями 275, 276, 278, 279 и 281 УК Российской Федерации.

105 ВКС


¹ 3276-Î


1.2. Гражданам А.А.Агееву и A.M.Воеводину, ранее судимым за совершение ряда особо тяжких преступлений против личности и отбывающим наказание в виде по-жизненного лишения свободы, предъявлено обвинение в совершении шести престу-плений, предусмотренных пунктами «д», «е» части второй статьи 117 УК Российской Федерации (истязание – причинение физических и психических страданий путем си-стематического нанесения побоев, не повлекшее последствий, указанных в статьях 111 и 112 названного Кодекса, совершенное с применением пытки группой лиц по пред-варительному сговору), преступлений, предусмотренных пунктом «а» части третьей статьи 111 данного Кодекса (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совер-шенное группой лиц по предварительном сговору), пунктами «д», «ж» части второй статьи 105 того же Кодекса (убийство, совершенное с особой жестокостью группой лиц по предварительному сговору). В качестве обвиняемого по делу привлечен также гражданин И.Н.Нестеренко.

За преступление, предусмотренное пунктами «д», «ж» части второй статьи 105 УК Российской Федерации, в совершении которого обвиняются А.А.Агеев и А.М.Воеводин, одним из видов наказания является пожизненное лишение свободы.

Согласно предъявленному обвинению, преступления имели место в исправитель-ном учреждении, предназначенном для отбывания наказания осужденных к пожизнен-ному лишению свободы; жертвами являлись другие пожизненно осужденные, шестеро из которых признаны потерпевшими по данному уголовному делу, а один был убит.

По окончании предварительного расследования обвиняемыми А.А.Агеевым и А.М.Воеводиным были заявлены ходатайства о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей.

1.3. Уголовное дело по обвинению А.А.Агеева, А.М.Воеводина и И.Н.Нестеренко поступило для рассмотрения в суд Ямало-Ненецкого автономного округа. В ходе про-ведения предварительного слушания суд принял решение о направлении запроса в Конституционный Суд Российской Федерации и приостановил производство по уго-ловному делу. В своем запросе суд Ямало-Ненецкого автономного округа просит про-верить, соответствуют ли:

статьям 19 (части 1 и 2), 21 (часть 2) и 50 (часть 3) Конституции Российской Федера-ции положения части второй статьи 57 УК Российской Федерации, как допускающие –сами по себе и во взаимосвязи с положениями части пятой статьи 79 данного Кодекса –повторное назначение наказания в виде пожизненного лишения свободы лицам, уже отбывающим пожизненное лишение свободы, и тем самым фактически лишающие осужденных права на рассмотрение вопроса об условно-досрочном освобождении;

статьям 18, 46 (часть 1), 47 (часть 1) и 120 (часть 1) Конституции Российской Фе-дерации положения пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации в той мере, в какой они обязывают суд рассмотреть уголовное дело по ходатайству под-судимого судом с участием присяжных заседателей, не способных быть объективными и беспристрастными как в субъективном, так и в объективном смысле (ввиду того, что осужденным предъявлено обвинение в совершении нового преступления в исправи-тельном учреждении, жертвами которого являются другие осужденные, и факты преж-ней судимости и отбывания пожизненного наказания скрыть от коллегии присяжных заседателей невозможно) и не способных вследствие этого быть судом, созданным на основании закона и обеспечивающим практическую и эффективную защиту прав под-судимых в конкретном деле.

В запросе заявитель ссылается на то, что в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятель-ства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседате-лями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными статьей 334 УПК Рос-сийской Федерации (часть седьмая статьи 335 УПК Российской Федерации), а данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава престу-

106 ВКС


¹ 3276-Î


пления, в совершении которого он обвиняется; запрещается исследовать факты преж-ней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого (часть восьмая статьи 335 названного Кодекса). В случае предъявления пожизненно лишенному свободы обвинения в совершении нового преступления в пе-риод отбывания наказания в исправительном учреждении фактические обстоятельства дела (факт прежней судимости и факт отбывания пожизненного лишения свободы) не-возможно утаить от присяжных заседателей, что в совокупности с особыми мерами по конвоированию таких осужденных формирует у присяжных заседателей предвзятую психологическую установку.

2. В соответствии с пунктом 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации во взаимосвязи с пунктом 1 части третьей статьи 31 этого же Кодекса уголовные дела о преступлениях, предусмотренных частью второй статьи 105 УК Российской Феде-рации (за исключением уголовных дел о преступлениях, совершенных лицами в воз-расте до восемнадцати лет, и уголовных дел, по которым в качестве наиболее строгого вида наказания не могут быть назначены пожизненное лишение свободы или смертная казнь в соответствии с положениями части четвертой статьи 62, части четвертой статьи 66 и части четвертой статьи 78 УК Российской Федерации), по ходатайству обвиняемо-го подлежат рассмотрению судом в составе судьи верховного суда республики, краево-го или областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, окружного (флотского) военного суда и коллегии из восьми присяжных заседателей.

Сами по себе положения пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Феде-рации вопросов гарантирования объективности и беспристрастности присяжных за-седателей не затрагивают.

Присяжные заседатели в ходе судебного разбирательства уголовного дела разреша-ют только те вопросы, которые предусмотрены пунктами 1, 2 и 4 части первой статьи 299 этого Кодекса и сформулированы в вопросном листе, а именно: доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый; доказано ли, что деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого преступле-ния (статья 334 УПК Российской Федерации).

Из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов видно, что подсудимые обвиняются в совершении преступления во время нахождения в исправительном учреждении в период отбывания ранее назначенного наказания в виде пожизненного лишения свободы. Это обстоятельство (включая факт судимости) в соответствии с пунктом 1 части первой статьи 73 и пунктом 1 части первой статьи 299 УПК Российской Федерации является неотъемлемой частью события преступления, в совершении которого обвиняются подсудимые, так как в содержание этого понятия входят время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления.

Разрешение же вопроса об инкриминируемом деянии – событии преступления – входит в компетенцию коллегии присяжных заседателей.

Часть восьмая статьи 335 УПК Российской Федерации позволяет исследовать с участием присяжных заседателей данные о личности подсудимого в той мере, в ка-кой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления. Однако – с учетом предписаний пункта 1 части первой статьи 73 и пункта 1 части первой статьи 299 этого Кодекса – положения данной нормы не следует истолковывать как императивно запрещающие коллегии присяжных заседателей исследовать факты прежней судимости, относящиеся к событию преступления и подлежащие доказыва-нию по уголовному делу.

3. Таким образом, по смыслу статей 73, 299, 334 и 335 УПК Российской Федерации данные о факте судимости могут быть доведены до сведения коллегии присяжных за-седателей, если эти сведения входят в предмет доказывания по уголовному делу – в части установления обстоятельств события преступления, – исходя из предъявленного

107 ВКС


¹ 3276-Î


обвинения либо из версии стороны защиты. Поэтому неопределенности в отношении пункта 2 части второй статьи 30 данного Кодекса в аспекте, изложенном заявителем, с позиции конституционных гарантий и в рамках данного конкретного дела нет.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации необ-ходимым основанием к рассмотрению дела и вынесению по нему итогового решения в виде постановления служит наличие неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, подлежащий применению в деле (опре-деления от 5 ноября 1998 года № 134-О и от 23 октября 2014 года № 2315-О). Посколь-ку нет неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемый пункт 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федера-ции, постольку запрос суда Ямало-Ненецкого автономного округа в этой части не под-лежит дальнейшему рассмотрению, как не требующий вынесения Конституционным Судом Российской Федерации итогового решения в виде постановления.

Что же касается части второй статьи 57 УК Российской Федерации, предусматрива-ющей ограничения в назначении пожизненного лишения свободы, связанные с непри-менением этого наказания к женщинам, лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста, а также части пятой статьи 79 этого Кодекса, раз-решающей вопросы об условно-досрочном освобождении осужденных к пожизнен-ному лишению свободы, то они не подлежат применению в рассматриваемом судом Ямало-Ненецкого автономного округа по первой инстанции уголовном деле: на дан-ной стадии судебного производства заявление об условно-досрочном освобождении осужденных к пожизненному лишению свободы не может быть подано и не может исследоваться судом; подсудимые А.А.Агеев, 1978 года рождения, и А.М.Воеводин, 1984 года рождения, не достигли шестидесятипятилетнего возраста.

Соответственно, в этой части запрос не отвечает требованиям Федерального кон-ституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответ-ствии с которыми обращение в Конституционный Суд Российской Федерации призна-ется допустимым.



1. Признать запрос суда Ямало-Ненецкого автономного округа о проверке консти-туционности пункта 2 части второй статьи 30 УПК Российской Федерации не подле-жащим дальнейшему рассмотрению в Конституционном Суде Российской Федерации, поскольку поставленный в нем вопрос не требует вынесения итогового решения в виде постановления.

2. В принятии к рассмотрению запроса суда Ямало-Ненецкого автономного окру-га в остальной части отказать, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соот-ветствии с которыми обращение в Конституционный Суд Российской Федерации при-знается допустимым.



108 ВКС


ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ìàëÿð÷óêà ïî æàëîáå ãðàæäàíèíà Ìàëÿð÷óêà Àëåêñàíäðà Íèêîëàåâè÷à íà íàðóøåíèå Àëåêñàíäðà Íèêîëàåâè÷à íà íàðóøåíèå åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòüþ åãî êîíñòèòóöèîííûõ ïðàâ ÷àñòüþ 3 ñòàòüè 2 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà 3 ñòàòüè 2 Ôåäåðàëüíîãî çàêîíà «Îá îñîáåííîñòÿõ ïåíñèîííîãî «Îá îñîáåííîñòÿõ ïåíñèîííîãî îáåñïå÷åíèÿ ãðàæäàí Ðîññèéñêîé îáåñïå÷åíèÿ ãðàæäàí Ðîññèéñêîé Ôåäåðàöèè, ïðîæèâàþùèõ íà Ôåäåðàöèè, ïðîæèâàþùèõ íà òåððèòîðèÿõ Ðåñïóáëèêè Êðûì è ãîðîäà òåððèòîðèÿõ Ðåñïóáëèêè Êðûì è ãîðîäà ôåäåðàëüíîãî çíà÷åíèÿ Ñåâàñòîïîëÿ»ôåäåðàëüíîãî çíà÷åíèÿ Ñåâàñòîïîëÿ»


ÔÅÄÅÐÀÖÈÈ

¹ 3279-Î




заслушав заключение судьи А.Н.Кокотова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Феде-рации» предварительное изучение жалобы гражданина А.Н.Малярчука,


1. Гражданин А.Н.Малярчук оспаривает конституционность части 3 статьи 2 Феде-рального закона от 21 июля 2014 года № 208-ФЗ «Об особенностях пенсионного обеспе-чения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя», согласно которой подтверждением посто-янного проживания гражданина Российской Федерации на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя по состоянию на 18 марта 2014 года является отметка в паспорте гражданина о его регистрации по месту житель-ства на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя по состоянию на указанную дату либо свидетельство о его регистрации по месту жительства, выданное территориальным органом федерального органа исполни-тельной власти, осуществляющего функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере миграции.

Как следует из жалобы, приложенных к ней и дополнительно полученных Консти-туционным Судом Российской Федерации материалов, решением Ленинского районного суда города Севастополя от 30 марта 2015 года был установлен факт постоянного прожи-вания А.Н.Малярчука в городе Севастополе по состоянию на 18 марта 2014 года в целях получения им гражданства Российской Федерации в порядке, предусмотренном Феде-ральным конституционным законом от 21 марта 2014 года № 6-ФКЗ «О принятии в Рос-сийскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов – Республики Крым и города федерального значения Севастополя». Па-спорт гражданина Российской Федерации выдан А.Н.Малярчуку 14 сентября 2015 года, а зарегистрирован он по месту жительства в городе Севастополе 19 января 2017 года.

Заявителю с 29 февраля 2016 года была назначена страховая пенсия по инвалидно-сти, а с 4 сентября 2018 года в связи с достижением им шестидесятилетнего возраста –страховая пенсия по старости. Поскольку при определении размера данной пенсии не

109 ВКС


¹ 3279-Î


был применен Федеральный закон «Об особенностях пенсионного обеспечения граж-дан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя», А.Н.Малярчук обратился в территориальный орган Пенсионного фонда Российской Федерации с заявлением о перерасчете ему пен-сии на основании указанного Федерального закона, в чем ему было отказано в связи с отсутствием надлежащего подтверждения его постоянного проживания в городе Сева-стополе по состоянию на 18 марта 2014 года.

Решением Ленинского районного суда города Севастополя от 14 марта 2019 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Севастопольского городского суда от 1 июля 2019 года, заявителю отказано в удовлетворении требований о признании незаконным отказа в перерасчете ему пенсии, признании за ним права на такой перерасчет и возложении на террито-риальный орган Пенсионного фонда Российской Федерации обязанности его осуще-ствить, а также выплатить недополученную пенсию. Довод А.Н.Малярчука о наличии вступившего в законную силу судебного решения, которым установлен факт его по-стоянного проживания в городе Севастополе на 18 марта 2014 года в целях получения российского гражданства, был отклонен судами как не относящийся к пенсионным отношениям.

По тем же мотивам судами оставлен без внимания довод заявителя о необходимо-сти учета в данном деле правовой позиции, выраженной в Постановлении Конститу-ционного Суда Российской Федерации от 4 октября 2016 года № 18-П. При этом суды сослались на абзац четвертый пункта 3.2 мотивировочной части данного Постанов-ления, согласно которому конституционно-правовой смысл понятия постоянного про-живания, содержащегося в части 1 статьи 4 Федерального конституционного закона «О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов – Республики Крым и города федерального значения Севастополя», ограничен сферой его действия и не может автоматически распространяться на любые иные правоотношения. Кроме того, суды указали на на-личие у заявителя регистрации по месту жительства в Винницкой области с 2006 года, а также осуществление им трудовой деятельности на территории Украины в период с 1 января 2002 года по 17 декабря 2014 года.

По мнению заявителя, оспариваемое законоположение не соответствует Конститу-ции Российской Федерации, ее статьям 2, 4, 15, 17–19 и 39 (часть 1), в той мере, в какой по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, оно не позволяет в целях назначения гражданину страховой пенсии по старости подтверждать факт по-стоянного проживания гражданина на территории Республики Крым или на террито-рии города федерального значения Севастополя по состоянию на 18 марта 2014 года вступившим в законную силу судебным решением, которым данный факт установлен в целях признания его гражданином Российской Федерации.

2. Согласно Договору между Российской Федерацией и Республикой Крым о при-нятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Россий-ской Федерации новых субъектов (подписан в городе Москве 18 марта 2014 года и ратифицирован Федеральным законом от 21 марта 2014 года № 36-ФЗ) с даты его под-писания Республика Крым считается принятой в Российскую Федерацию (пункт 1 ста-тьи 1), а в составе Российской Федерации образуются новые субъекты – Республика Крым и город федерального значения Севастополь (статья 2).

С той же даты и до 1 января 2015 года в соответствии со статьей 6 данного Дого-вора и статьей 6 Федерального конституционного закона «О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов – Республики Крым и города федерального значения Севастополя» в новых субъектах Российской Федерации действовал переходный период, в течение которого подлежали урегулированию вопросы их интеграции в экономическую, финансовую, кредитную и правовую системы Российской Федерации, в систему органов государ-

110 ВКС


¹ 3279-Î


ственной власти Российской Федерации, а также вопросы исполнения воинской обя-занности и несения военной службы на территориях Республики Крым и города феде-рального значения Севастополя.

Одно из направлений такой интеграции – включение новых субъектов Российской Федерации в систему социальной защиты населения Российской Федерации, в том числе в систему пенсионного обеспечения, конечной целью которого являлся пере-ход к назначению пенсий, пособий, предоставлению мер социальной поддержки на-селению новых субъектов Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации.

С тем чтобы обеспечить в рамках этого перехода стабильность правового положе-ния граждан в максимальной степени, избежать пробелов, затрудняющих реализацию их прав, необходимы были законодательные гарантии, которые позволяли бы граж-данам не только реализовать приобретенные пенсионные права при сохранении раз-меров ранее назначенных пенсий, но и продолжить формирование пенсионных прав в соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации. Исходя из этого, федеральный законодатель предусмотрел как правила пенсионного обеспече-ния, подлежащие применению в течение переходного периода, так и особенности осу-ществления пенсионных прав соответствующих категорий граждан в рамках системы обязательного пенсионного страхования и государственного пенсионного обеспечения после 1 января 2015 года.

Так, Федеральным конституционным законом «О принятии в Российскую Федера-цию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъ-ектов – Республики Крым и города федерального значения Севастополя» гражданам Украины и лицам без гражданства, постоянно проживающим на территории Респу-блики Крым или на территории города федерального значения Севастополя на день принятия в Российскую Федерацию Республики Крым и образования в составе Рос-сийской Федерации новых субъектов, признанным гражданами Российской Федерации в соответствии с данным Федеральным конституционным законом или приобретшим гражданство Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации о гражданстве, было предоставлено право на получение пенсий, пособий и иных мер социальной поддержки в соответствии с законодательством Российской Фе-дерации (часть 1 статьи 11). При этом, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 27 ноября 2017 года № 33-П, был введен запрет сни-жения размера пенсий, пособий (в том числе единовременных), компенсаций и иных видов социальных выплат, а также гарантий, установленных в денежной форме и вы-плачиваемых по состоянию на 21 февраля 2014 года (часть 3 статьи 11 этого же Фе-дерального конституционного закона), исходя из того, что принятое после указанной календарной даты законодательство Украины не применяется на территории Респу-блики Крым со дня вступления в силу постановления Верховного Совета Автономной Республики Крым «О провозглашении Республики Крым независимым суверенным государством», а именно с 17 марта 2014 года.

Федеральным законом «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Рос-сийской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города фе-дерального значения Севастополя» установлены особенности реализации права на пенсионное обеспечение граждан Российской Федерации, постоянно проживавших по состоянию на 18 марта 2014 года на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя, а также организации индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования на указанных территориях (часть 1 статьи 1).

Согласно части 2 статьи 2 названного Федерального закона при обращении граж-дан, указанных в части 1 его статьи 1, за назначением пенсий и (или) иных устанавли-ваемых к пенсии выплат такие пенсии и (или) выплаты назначаются с 1 января 2015 года, но не ранее чем со дня возникновения права на пенсию и (или) выплату.

111 ВКС


¹ 3279-Î


Поскольку обязательное пенсионное страхование на территории Республики Крым и на территории города федерального значения Севастополя в соответствии с законо-дательством Российской Федерации введено с 1 января 2015 года, то указанный Фе-деральный закон предписал исходить из того, что сумма страховых взносов на обя-зательное пенсионное страхование при назначении и перерасчете пенсии гражданам Российской Федерации, постоянно проживавшим по состоянию на 18 марта 2014 года на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя, в том числе за периоды работы по трудовому договору, имевшие место в период с 1 января 2002 года по 16 марта 2014 года включительно на территории Укра-ины и в период с 17 марта по 31 декабря 2014 года включительно на территории Ре-спублики Крым или на территории города федерального значения Севастополя, опре-деляется исходя из индивидуальной части тарифа страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, направляемого на финансирование страховой пенсии, в размере 16 процентов и среднемесячного заработка в размере 24 245 рублей 70 копеек (часть 4 статьи 5).

Пенсионное обеспечение лиц, проживающих на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя, на которых не распростра-няется особый порядок назначения и исчисления размера страховой пенсии, предусмо-тренный Федеральным законом «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города фе-дерального значения Севастополя», осуществляется в общем порядке в соответствии с иными актами законодательства Российской Федерации, в том числе предусматри-вающими, что общая сумма материального обеспечения пенсионера, проживающего на территории Российской Федерации, не осуществляющего работу и (или) иную де-ятельность, в период которой он подлежит обязательному пенсионному страхованию в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года № 167-ФЗ «Об обяза-тельном пенсионном страховании в Российской Федерации», не может быть меньше величины прожиточного минимума пенсионера (часть 1 статьи 121 Федерального за-кона 17 июля 1999 года № 178-ФЗ «О государственной социальной помощи», пункт 4 статьи 4 Федерального закона от 24 октября 1997 года № 134-ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации»).

Таким образом, действующее правовое регулирование предусматривает правовой механизм, позволяющий в рамках интеграции новых субъектов Российской Федера-ции в систему социальной защиты населения Российской Федерации гарантировать всем гражданам Российской Федерации, проживающим на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя, реализацию права на пенсион-ное обеспечение.

3. В соответствии с Конституцией Российской Федерации каждый, кто законно на-ходится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства (статья 27, часть 1).

Гражданский кодекс Российской Федерации признает местом жительства гражда-нина место, где он постоянно или преимущественно проживает, а местом жительства несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, или граждан, находящихся под опекой, – место жительства их законных представителей – родителей, усыновителей или опекунов (статья 20) и относит право выбора места пребывания и жительства к личным неимущественным правам (пункт 1 статьи 150).

Как следует из статьи 2 Закона Российской Федерации от 25 июня 1993 года№ 5242-I «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, вы-бор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», местом жительства считается жилой дом, квартира, комната, жилое помещение специали-зированного жилищного фонда либо иное жилое помещение, в которых гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения либо на

112 ВКС


¹ 3279-Î


иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, и в которых он зарегистрирован по месту жительства (абзац восьмой).

По смыслу приведенных положений, отличие места жительства как места постоян-ного или преимущественного проживания от места пребывания определяется не столь-ко длительностью (сроком) проживания гражданина в соответствующем помещении, сколько видом помещения, в котором он проживает, и правовыми основаниями его все-ления и пользования этим помещением, что находит выражение в режиме регистрации –по месту жительства или по месту пребывания (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 4 октября 2016 года № 18-П).

Согласно Закону Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» регистрационный учет граждан Российской Федерации по месту пребыва-ния и по месту жительства в пределах Российской Федерации введен в целях обеспече-ния необходимых условий для реализации гражданином Российской Федерации его прав и свобод, а также исполнения им обязанностей перед другими гражданами, государством и обществом (часть первая статьи 3); такой учет имеет уведомительный характер и от-ражает факты прибытия гражданина Российской Федерации в место пребывания или место жительства, его нахождения в указанном месте и убытия гражданина Российской Федерации из места пребывания или места жительства (абзац второй статьи 2); граждане Российской Федерации обязаны регистрироваться по месту пребывания и по месту жи-тельства в пределах Российской Федерации (часть вторая статьи 3).

Таким образом, понимание места жительства как места постоянного или преиму-щественного проживания гражданина в жилых помещениях определенного вида, вы-текающее из гражданского законодательства и законодательства о праве граждан на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации, является межотраслевым и применяется во всех областях правового регу-лирования, если иное прямо не предусмотрено нормативно или не вытекает из суще-ства соответствующих правоотношений. Распространяется оно и на отношения, регу-лируемые Федеральным законом «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города фе-дерального значения Севастополя».

При этом положение части 3 статьи 2 названного Федерального закона, согласно которому подтверждением постоянного проживания граждан Российской Федерации на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя по состоянию на 18 марта 2014 года является отметка в паспорте гражда-нина о его регистрации по месту жительства на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя по состоянию на указанную дату либо свидетельство о его регистрации по месту жительства, выданное террито-риальным органом федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-право-вому регулированию в сфере миграции, корреспондирует соответствующим положе-ниям законодательства о праве граждан на свободу передвижения, выбор места пре-бывания и жительства в пределах Российской Федерации (статья 6 Закона Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации», пункт 18 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации (утверж-дены постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июля 1995 года№ 713), пункты 120–121, 123, 123.3 и 124 Административного регламента Министер-ства внутренних дел Российской Федерации по предоставлению государственной ус-луги по регистрационному учету граждан Российской Федерации по месту пребыва-ния и по месту жительства в пределах Российской Федерации (приложение к приказу Министерства внутренних дел Российской Федерации от 31 декабря 2017 года № 984).

113 ВКС


¹ 3279-Î


4. Вместе с тем постоянное проживание гражданина на территории Россий-ской Федерации как юридическое состояние, являющееся условием реализации имконституционных прав и свобод, не обязательно обусловлено наличием регистрации по месту жительства или соответствием регистрации месту фактического постоян-ного проживания.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, при отсутствии регистрации место жительства гражданина может устанавливаться судом общей юрисдикции на основе различных юридических фактов (Определение от 6 ок-тября 2008 года № 619-О-П). В судебном порядке может быть установлен и факт посто-янного проживания гражданина Российской Федерации по состоянию на 18 марта 2014 года на территории Республики Крым или на территории города федерального значе-ния Севастополя в целях назначения ему страховой пенсии по старости, в том числе в соответствии с Федеральным законом «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя». Отказ такому гражданину в возможности судебного установления данного факта означал бы введение необоснованной диффе-ренциации правового положения граждан только лишь по формальному основанию наличия или отсутствия у них регистрации по месту жительства.

В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Феде-рации, сформулированными в сохраняющих свою силу решениях (постановления от 4 апреля 1996 года № 9-П, от 2 февраля 1998 года № 4-П и от 4 октября 2016 года № 18-П; определения от 13 июля 2000 года № 185-О, от 5 октября 2000 года № 199-О, от 6 октя-бря 2008 года № 619-О-П и др.) и подлежащими обязательному учету в нормотворче-ской и правоприменительной практике, сам по себе факт регистрации или отсутствия таковой не порождает для гражданина каких-либо прав и обязанностей и не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан.

Следовательно, в случае отсутствия у гражданина регистрации по месту житель-ства, при установлении уполномоченным органом или судом факта его постоянного проживания в определенном жилом помещении на территории Республики Крым или на территории города федерального значения Севастополя по состоянию на 18 марта 2014 года в целях назначения гражданину страховой пенсии по старости в соответ-ствии с Федеральным законом «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города фе-дерального значения Севастополя» во внимание должны приниматься все имеющие значение обстоятельства, в том числе связанные с основанием его вселения в соответ-ствующее жилое помещение (в качестве собственника, по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения или на ином законодательно предусмотренном основании), а также с фактическим проживанием гражданина в ука-занном жилом помещении, отвечающим признакам постоянного проживания.

При этом факт постоянного проживания гражданина Российской Федерации в це-лях назначения ему страховой пенсии по старости в соответствии с Федеральным за-коном «Об особенностях пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Се-вастополя» может подтверждаться судебным решением, на основании которого он был признан гражданином Российской Федерации в соответствии с частью 1 статьи 4 Фе-дерального конституционного закона «О принятии в Российскую Федерацию Респу-блики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов – Рес-публики Крым и города федерального значения Севастополя», если из установленных в данном судебном решении обстоятельств самих по себе или в совокупности с иными доказательствами следует, что названный гражданин по состоянию на 18 марта 2014 года постоянно и на законных основаниях фактически проживал в соответствующем жилом помещении на территории Республики Крым или на территории города феде-рального значения Севастополя.

114 ВКС


¹ 3279-Î


5. Таким образом, оспариваемое законоположение, рассматриваемое во взаимосвя-зи с иными нормами законодательства, не содержит неопределенности в вопросе его соответствия Конституции Российской Федерации в обозначенном заявителем аспек-те. Исследование же фактических обстоятельств и оценка доказательств, которые яв-ляются основанием для применения оспариваемой нормы, являются исключительной прерогативой суда, рассматривающего соответствующее дело.



1. Признать жалобу гражданина Малярчука Александра Николаевича не подле-жащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленных им вопросов не требуется выне-сения предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Кон-ституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постановления.



Documents

Вестник Конституционного Суда №1 / 2020vestnik-ksrf.ru/magazine/2020-01.pdfСуда Российской Федерации, выраженные в Постановлении