145

СОЦИОЛОГИЯ МОЛОДЕЖИ

КУЛЬТУРНЫЕ ПРАКТИКИ И СТИЛИ ЖИЗНИ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ В КОНЦЕ XX ВЕКА Елена Омельченко Ульяновск

Что нового в «новом» поколении?

Вокруг молодежи как социальной группы не прекращаются споры, связанные как с определением самого понятия, так и с расшифровкой «места, функции и предназначения»1 молодежи. Актуальность подобных дискуссий очевидна. За нынешней молодежью – будущая власть, ценности, культура. Одни молодежные группы демонстрируют инновационность, другие – традиционность, подчас большую, чем взрослые поколения. И те, и другие группы, пусть и по-разному, но вызывают у родителей и социальных наставников опасения, часто переходящие в панику: «Что ждет в будущем нас и наше общество, когда нынешняя молодежь такова?»

В современном обществе одновременно сосуществует несколько дискурсов молодежи, как доминирующих, так и радикальных. При этом первые всегда формируются под патронажем господствующей в государстве идеологии и поддерживаются соответствующей политикой. 1 Один из интересных парадоксов в отношении к молодежи заключается в том, что ни к какой другой выделенной по возрастному признаку социальной группе не проявляется подобного интереса, подогреваемого желанием расшифровать ее функции.

146

Можно назвать несколько дискурсов, оставивших наиболее «заметный» след в истории взаимоотношений государства и ее молодежи. Это дискурсы проблематизации – акцент на «девиантном» характере новых молодежных практик, идеализации – инвестиции в развитие «прогрессивных»2 молодежных трендов, романтизации – художественное представление о молодежи как об образе «надежды, весны и пробуждения», эксплуатации – использование символов молодежного потребления в качестве упаковки коммерческих предложений (в экономике – реклама, политике – молодежный электорат, в массовой и популярной культуре – шоу-бизнес).

Современная российская молодежь стала одним из самых активных и властных социальных субъектов. От ее экономического, политического и культурного выбора во многом зависит развитие общества. Однако многие из реальных проблем молодежных практик остаются вне академического и исследовательского интереса. Молодежная «проблематика» не входит в перечень приоритетов научных фондов и школ. Отдельные проявления современной молодежной жизни попадают в сферу государственной заботы только в ситуации явной угрозы общественной стабильности. «Взрослые» дискурсы остаются невероятно противоречивыми даже в ситуации бесспорной опасности, например роста молодежной наркотизации. До сих пор в обществе не найдено согласия, некоего «всенародного консенсуса» относительно причин, путей и методов реагирования на эту социальную болезнь. Политика федерального уровня оторвана от региональной, между субъектами антинаркотической деятельности продолжается конкуренция за право единоличного решения. Боль и страдания родителей и самих наркозависимых служат источником прибыльного бизнеса и сомнительного политического пиара. Информационное пространство вокруг этой проблемы выглядит очень запутанным. Публичный медиа-дискурс одной рукой заигрывает с этой темой, делает промоушен наркотикам, а другой – реализует душещипательные проекты «откровенного» разговора с молодежью, сопровождая их «страшилками» из жизни «законченных нарков».

Социология молодежи (контекст, которой ждет своей деконструкции) переживает серьезный кризис. Он связан не только с необходимостью дополнения возрастного критерия в определении молодежи социокультурными измерениями. Не менее важен отказ от любой унификации этой сложной социальной группы, когда сущность

2 Понятия взяты в кавычки в силу условности их исторических контекстов, которые формулируются в соответствии с властными дискурсами.

147

трансформаций современного молодежного пространства сводится к одному, пусть и действительно значимому признаку3.

Ждет своего переосмысления новый статус молодежи в обществе. Отечественная социальная наука, вырвавшись из ограниченных рамок двух противоположных подходов: идеализации молодежи в советский период и ее проблематизации в постперестроечную эпоху, находится в поиске новых векторов, внутри которых можно было бы разместить практики, характерные для современной российской молодежи. Они не имеют аналогов или образцов в прошлых поколениях. Следовательно, не менее важно разработать новый понятийный аппарат, включающий в себя «живые» образы, описывающие молодежное пространство языком, адекватным новым феноменам культурных молодежных сцен. Для реализации этого подхода явно недостаточно, а подчас и неэффективно использование широких, «ковровых» замеров – массовых опросов. Для того чтобы услышать «собственно» молодежь, больше внимания следует уделять их «качественным» портретам.

Не стоит говорить о резком понижении социально-культурного статуса молодежи, скорее всего – об изменении оснований для его определения. Так, например, ждут своего анализа такие проблемы, как молодежная безработица, жесткое социальное расслоение, усложнение стартовых условий вхождения в жизнь, новые социально-культурные ресурсы и их разная доступность для молодежных групп, не всегда напрямую связанная со структурными и формальными статусными признаками.

Новые молодежные практики во многом являются институциализирующимися реакциями на увеличение риска во всех сферах современной жизни. Ситуации риска стимулируют развитие индивидуализма как основной «достижительской» стратегии. Множатся представления об успехе и приемлемых путях его достижения. Растет значимость такого социального ресурса, как стиль жизни, наряду со снижением значимости унаследованного от родителей социального и культурного капитала. Меняются представления о безопасности: защита личного пространства во многих случаях оказывается значимее государственной (как в национальном, так и интернациональном измерении). Глобальные процессы трансформации российского общества усугубляют социальное неравенство. Разнообразие возможностей для самореализации и разное качество жизненных шансов ведут к множественности дифференциаций, что особенно заметно в сфере труда и потребления. Векторы этих дифференциаций

3 В качестве такого принципа может быть социальный статус (школьники, студенты, молодые специалисты) или, например, тип субкультурной активности и др.

148

связаны не только с более значимым имущественным расслоением, что отражается в анализе современной российской реальности. Различия между группами молодежи могут быть связаны и со стилевыми предпочтениями, что особенно ярко проявляется в культурных практиках. Меняется и смещается смысл труда: не так важно, кто, как и сколько работает, как то, в какой отрасли и фирме и в каком территориально-географическом пространстве. Стихийно, аморфно и неопределенно развивающаяся социальная структура не только углубляет социальное неравенство и способствует маргинализации значительной части общественных групп, но и невероятно усложняет социальную маркировку, с помощью которой можно отнести индивидов к той или другой страте.

Новые социальные реалии, вызванные трансформацией (модернизацией, изменением) практически всех векторов ценностно-нормативного пространства, привели к нарушению, а иногда и к разрыву социальной коммуникации между старшим и молодым поколением. Развитие и сосуществование разных социокультурных контекстов (жизненных миров «взрослых» и «молодых») имеет не только негативные, но и позитивные стороны. Будучи не связанной какими-либо определенными «социальными обязательствами», современная молодежь оказывается более приспособленной к сегодняшней жизни. И если для «родителей» богатый жизненный опыт был дорогим социальным капиталом, то в условиях трансформации одним из значимых ресурсов «техник выживания» становится способность и готовность к отказу или быстрому переосмыслению ценностей любой степени «вечности». Вероятно, благодаря наличию этих качеств современная молодежь легче адаптируется к постоянно меняющимся условиям жизни, быстрее осваивает рыночные практики и индивидуальные техники выживания, адекватнее реагирует на новые потребительские предложения, проще включается в информационные сети, овладевает ее технологиями. Молодежь из «продвинутых»4 (новаторских) стилевых групп оказывается более мобильной, менее привязанной к привычным приметам стабильности. Индивидуализм означает освобождение от обязательных групповых связей – дружеских, семейных, соседских, коллективистских; при этом индивид сам определяет действия и несет личную ответственность за поступки, успехи и неудачи (1).

Не стоит впадать в крайность и идеализировать новое поколение, «по умолчанию» считая его одинаково адекватным новым условиям 4 «Продвинутые» (понятие используется и в молодежном сленге) – это те, кто максимально включены в новомодные культурные и стилевые тенденции, открыты новому опыту, склонны к инновациям и риску и т.д.

149

жизни. Постоянство неопределенности5 формирует, с одной стороны, завышенные притязания, с другой – ограниченность возможностей. Развиваются и институциализируются помимо «продвинутых» и другие практики сосуществования с риском: иждивенчество, социальный цинизм и инфантилизм, полукриминальная и криминальная активность, вещественные злоупотребления (алкоголизация, наркотизация).

Происходят усложнение и более тонкая дифференциация современных культурных молодежных сцен. В массовых продуктах, рассчитанных на молодежные аудитории, смешиваются стили, жанры, эпохи. Медиа-тексты обращаются к разным молодежным группам на отличающихся «культурных языках», активно формируя подчас диаметрально противоположные культовые иерархии. Массовая культура, эстетика множественности, популярное чтиво превращаются в вещи, широко предлагаемые на рынке и рассчитанные на невзыскательные вкусы. В молодежной среде это находит выражение в большей поляризации, с одной стороны, и смешении, с другой, различных клубных сцен, которые пытаются балансировать между андеграундом и попсой, для того чтобы сохранять и увеличивать свою аудиторию.

Не менее важна для понимания современной молодежи и такая новая тенденция, как развитие шоппинг-культуры. Товары все больше приобретают не только утилитарное, но и символическое значение, походы в магазины становится родом активности, все менее зависимой от реальных потребностей. Шоппинг-центры, мега-магазины, постепенно отвоевывающие городские пространства в российских столицах и мегаполисах, становятся своего рода «народными университетами», помогающими молодежи формировать вкус, стиль, пристрастия.

Новые культурные практики и создаваемые ими проблемы требуют другого прочтения и осмысления. В формировании и развитии свежих подходов к пониманию современных молодежных практик видится не только главная задача, но и пафос или, как говорят актеры, «кураж» столь увлекательного занятия, каковым является социология молодежи.

5 Ситуация постоянной неопределенности стимулирует выработку различных систем выживания, которые более подробно рассматриваются автором в статье «Стилевые профили трудовых стратегий в фокусе гендерных различий» (5). Описание природы «новых» молодежных практик в обществе «риска» дается в работах современных английских и американских ученых, см., например, такие работы, как Miles,S.(2000), Cohen, P. (1997), Featherstone, M. (1991), Chaney, D. (1996), Miller, J. (1995) и др.

150

Понятие молодежи в контексте современности

Понятие «молодежь» неизбежно ассоциируется с тем новым, что возникает в любой культуре. Если отталкиваться от сказанного выше, то может помимо ожиданий обновления появиться и ощущение опасности для будущего нашего общества. Непонимание специфики современной молодежи может прямо привести к подтверждению «страшных» диагнозов современности. Среди них рост беспорядочного потребления, не только наркотиков и алкоголя, но и вещевого. Особую опасность и тревогу вызывают увлечения «новейшими» экспериментами в поп-музыке, видео с насилием и жестокостью, столь же «кровавые» компьютерные игры и, конечно же, рост молодежной преступности, криминализация современного языка культуры на фоне общего разложение морали и нравственности.

Трагические «прогнозы», основанные лишь на единственном объединяющем молодежь признаке – возрасте, приходят в явное противоречие с представлениями о молодости как об обещании лучшей жизни, вере в прогресс и надежде на преодоление кризисов современности.

Многие серьезные ученые, начиная с Карла Маннгейма, а сегодня, например, такие авторы, как Ж. Форнас, Г. Болин (6), считают, что молодежь вместе творцами искусства и учеными составляет в обществе наиболее продуктивную группу. Именно она способна «посеять» нечто новое и воспринять то, чего ранее не существовало. Нельзя не заметить, что «разность» молодежи проявляется вовсе не только в росте негативных привычек и пристрастий. Масса свидетельств тому, что у части молодежи наблюдается значительный рост интернальности, то есть готовности отвечать за себя. Наиболее продвинутая молодежь легче адаптируется к новым условиям, готова наращивать свой социальный ресурс путем увеличения образовательного и культурного капитала, стремится получать разнообразный опыт. Эта молодежь открыта усвоению новой трудовой этики, принятию либеральных ценностей, склонна верить в будущее и в свои способности влиять на него.

Наряду с «новаторами» описанного типа есть и консервативные группы молодежи, продолжающие хранить старые рутинные привычки и обычаи. Кто-то стремится вернуться не только к родительским, но и к «дородительским», традиционным, патриархальным, религиозным ценностям. Часть современных молодых становится конформистами, другие обращаются к идеям фундаменталистов, примыкают к тоталитарным сектам, некоторые включаются в радикально-левые, другие – в расистские и профашистские движения.

151

Шведские авторы предлагают проанализировать влияние современности на изменение представлений о молодежи с помощью таких понятий, как разъединяющий кризис, культурное освобождение, индивидуализация и рефлексивность (6).

Первые два понятия связаны с изменениями в нормах и традициях, произошедшими за последние десятилетия прошлого века. Сегодняшняя молодежь, в том числе и российская, во многом утратила или значительно изменила смысл родительских норм и ценностей. Иначе говоря, в понятии «разъединяющий кризис» отражаются сущностные трансформации, которые относятся к статусной позиции и стилям жизни всех социальных групп. В общении между нынешним молодым поколением и их «родителями» эти трансформации «работают» на разрыв традиционных семейных и соседских связей, норм и ценностей.

В понятии «культурное освобождение» отражаются изменения в характере воспитания и социализации нынешней молодежи.

«Индивидуализация» трактуется названными авторами в узком контексте развития «нарцисстической структуры потребностей» (концентрация на себе, своего рода самолюбование). Вместо героев классических романов, учителей и родителей образцами для самоидентификации все чаще становятся идолы и кумиры рыночной экономики, а своя компания становится для молодых людей подобием «социальной матки».

«Рефлексивность» означает, что современная молодежь имеет намного больше возможностей для сознательного планирования своей позиции в жизненном мире, что скорее всего лишь частично справедливо для российского общества с его экономическими и иными проблемами, серьезно ограничивающими свободу жизненных планов.

Новое поколение – новые стили жизни

Эта часть статьи построена на материалах лонгитюдного исследования трудовых стратегий молодых специалистов6, на части, посвященной анализу стилевых особенностей вхождения на рынок труда выпускников университетов. Его главным фокусом был поиск

6 Проект «Гендерные аспекты рынка труда в постсоветской России», руководитель доктор Сара Ашвин (INTAS-97-20280, 1999-2001). Исследование проводилось в Москве (анализ трудовых стратегий работников депрессивных предприятий), Сыктывкаре (анализ стратегий занятости официальных бедных), Самаре (анализ стратегий занятости официальных безработных) и Ульяновске (анализ стратегий занятости выпускников высших и средних учебных заведений).

152

гендерных различий в трудовом поведении выпускников университетов и техникумов в течение двух лет после окончания обучения.

Выбор стилевого анализа трудовых биографий связан с культурными доминантами молодежного возраста и значимостью потребительских практик для формирования основных измерений личности. Стиль жизни непосредственно «участвует» в конструировании жизненных и профессиональных стратегий. Стиль жизни – это способ, которым живет индивид или группа, это ценностный стержень, который направляет индивида на цель, определяет пути достижения успеха с точки зрения их приемлемости или неприемлемости в контексте его ценностного мира, помогает корректировать и «проверять» жизненно важные решения (8).

Представления о шансах реализации избранной стратегии могут варьировать от заниженных до адекватных и завышенных. Это связано с множеством экономических, культурных и других барьеров, равно как и с отношением к ним самих молодых людей. К «реально объективным» следует отнести отношения собственности, позицию в стратификационной иерархии, характер государственной власти. К «символически объективным» можно отнести те, которые конструируются внутри различных культур, как, например, гендерные или этнические. Их объективность заключается в том, что различные гендерные и этнические порядки, принимаемые большинством в тех или иных сообществах (семье, коллективе, группе) способны «управлять» социальным поведением индивидов. Не менее значимы и субъективные барьеры, связанные с личностными особенностями индивидов – волевых и безвольных, талантливых или не очень способных и т.д. Иначе говоря, помимо реальных барьеров в желаемой социализации юноши и девушки сталкиваются и с собственными, дополняющими практики исключения (и даже дискриминации), самоизоляцией и самоограничениями.

О понятии «современная личность»

Многие характеристики современного стиля жизни молодых россиян, судя по нашим исследованиям7, отчасти повторяют черты, описанные А. Инкелесом в его типологии «Современная личность («A Modern Man») (7, с. 109-110). Следует оговориться, что эти черты не относятся ко всей когорте молодых, а являются характеристиками стилей жизни, которые практикует «продвинутая», новаторская молодежь, то есть

7 Научно-исследовательский центр «Регион» Ульяновского государственного университета в течение шести лет проводит разнообразные исследования современных молодежных практик провинциальной России.

153

«активные стилевые группы». Перечислим характеристики стиля жизни современной («продвинутой») личности.

1. Открытость экспериментам, инновациям и изменениям.

2. Принятие плюрализма мнений и его одобрение. Молодые люди этих стилевых групп уже не считают, как их родители, что общественное мнение должно формироваться сверху, они не боятся, что взгляды других способны изменить их собственные.

3. Индивидуализация как способ адаптации к меняющимся социальным обстоятельствам.

4. Большая ориентация на настоящее и будущее, а не на прошлое. Ценность «настоящего» возрастает, что во многом объясняет характерное для современной молодежи стремление извлечь удовольствия «здесь и сейчас».

5. Переход от внешнего (формального) к внутреннему контролю над своей жизнью и поступками, что проявляется в большем расчете на собственные силы и способности и меньшей надежде на помощь родителей или государства.

6. Готовность к мобильности – географической, социальной, культурной.

7. Растущее чувство возможности справедливого распределения, веры в то, что вознаграждение не зависит от случая, а соответствует мастерству и вкладу. Это стимулирует накопление личного опыта: профессионального, коммуникационного, психологического.

8. Высокая ценность формального образования и обучения.

9. Уважение достоинства других, включая тех, у кого более низкий статус или кто обладает меньшей властью, толерантность к «исключенным» группам.

Одной из ключевых гипотез этого исследования была идея о том, что все эти качества взаимосвязаны. Если у человека есть одна из перечисленных черт, то наверняка обнаружатся и другие, что позволяет говорить о существовании целостности в стилях жизни современной молодежи. Полученные нами данные подтверждают наличие многих из перечисленных черт у той части молодежи, которую можно отнести к наиболее «продвинутой», новаторской стилевой группе.

154

Трудовые стратегии юношей и девушек

Рассмотрим некоторые особенности проявления стиля жизни в трудовых стратегиях молодых специалистов, обнаруженные в ходе нашего исследования.

Относительно равный старт после окончания одного и того же университета не гарантирует равных возможностей на современном рынке труда. Уже говорилось о множественности барьеров, преодоление которых зависит не только от характеристик наличной ситуации и психологических особенностей личности индивида. Цитируемое исследование позволило выстроить еще один вектор измерения реализуемых индивидом жизненных, в том числе и трудовых, стратегий. Это практикуемый индивидом стиль жизни. Анализ материалов исследования показал, что выбираемая и реализуемая стратегия в немалой степени зависит от представлений каждого индивида об успехе, характере и путях его достижения, ориентации на карьеру или семью, уровня притязаний, профессиональной амбициозности и т.д.

В данном контексте речь идет не о стилях жизни вообще, а о стилевых профилях складывающихся трудовых стратегий, уловить особенности которых можно через ключевые параметры социальной позиции «молодой специалист». Это уровень и качество полученного специалистами образования, формальный и реальный статус в обществе и внутри иерархии трудового коллектива, наличие государственных социальных программ поддержки и патронажа, взаимоотношения с другими трудовыми когортами, характер индивидуальных и групповых расшифровок смысла и назначения «труда».

В определенных исторических обстоятельствах образовательный статус (власть образованных) может обеспечивать больший доступ к ресурсам, чем власть и собственность. Уровень и качество формального образования в современных российских условиях становится специфическим видом престижного потребления, способствующего самоизоляции определенных социальных групп и сдерживающего стратификационную мобильность.

Первым статусным и стилевым «разделителем» становится высшее или среднее профессиональное образование. Оно сказывается на разности шансов в получении определенных привилегий на рынке труда. Диплом о высшем образовании становится ценностью сам по себе, практически не соотносясь с качеством образования. Наличие вокруг этого символа различных теневых практик (например, покупка диплома на черном рынке) подтверждает высокий престиж формального образования. С одной стороны, высшее образование

155

формально становится все более доступным благодаря распространению различных форм платного обучения. С другой стороны, все менее доступным становится бесплатное, престижное и действительно качественное образование, соответствующее призванию выпускника и конкурентоспособное на рынке труда. Все эти многочисленные барьеры вносят новые измерения в понятия «высшее и среднее образование», доступность, уязвимость тех или иных социальных групп8.

Однако это разделение не является чем-то окончательным. Согласно нашему исследованию, многие выпускники школ поступают в техникумы лишь «по необходимости», не имея возможности поступить в вуз по семейным (материальные и сетевые ресурсы) или личным причинам (недостаток знаний или способностей) и рассматривая это образование как ступень к получению высшего. Данное различие в шансах на доступ к материальным и социально-культурным ресурсам не является самым важным в выборе трудовой стратегии. Поэтому еще одним «разделителем» становится готовность и способность индивида реализовать свой образовательный потенциал.

К активным формам трудоустройства относится самостоятельный поиск, к пассивным – использование родственных и других связей.

Стилевые особенности индивидов, использующих активную стратегию трудоустройства, различны. Однако можно выделить ряд тактик, наиболее часто встречавшихся в описаниях наших «продвинутых» респондентов.

Частичный или полный отказ от использования личных связей как способа трудоустройства, поиск «запасных аэродромов» как возможность повышения статуса (восходящая мобильность). Молодые женщины и мужчины, которых можно отнести к новаторам, несмотря на то, что имеющаяся у них работа их устраивает, стараются все время искать еще что-то «про запас». Использование различных баз данных по трудоустройству через Интернет, стремление к приобретению конкретного опыта – исполнительского, управленческого, операционального, всего того, что может придать дополнительный «вес» послужному списку (резюме). В этой особенности «продвинутые» молодые заметно отличаются от родителей, для которых в советское время частая перемена работы ухудшала деловую репутацию. Развитие навыков самопрезентации. Молодые женщины и мужчины из этой группы демонстрировали достаточно спокойное отношение к беседе

8 В настоящий момент творческий коллектив НИЦ «Регион» завершает работу над проектом «Чего стоит проходной балл?” Дифференциация социального пространства и доступность высшего образования для молодежи провинциальной России. (Фонд Форда, грант N 1005-1656, 2000-2001)

156

при найме на работу и не беспокоились по поводу испытательного срока. Принятие ненормированного рабочего дня. Кроме того, внеурочная работа, по мнению представителей этой группы, не обязательно должна дополнительно оплачиваться (до определенного времени).

Существует ли конфликт трудовых ценностей у современных «отцов и детей»?

Молодое поколение более приспособлено к социальным изменениям, не будучи отягощенным прошлым, советским, опытом. В сфере производства им не пришлось сталкиваться с откровенной показухой и приписками, выбиванием льгот и жалобами на условия труда в партийные инстанции. Определенная открытость и гибкость сознания помогает им быстро освоиться с преимуществами новой экономической ситуации. Однако когда мы приближаемся к стилевым нюансам, становится понятно, что эффективная реализация «общих» преимуществ дается далеко не всем.

Молодых специалистов наряду с потенциальной возможностью энергичного включения в конкурентные отношения отличают зависимость, неопытность и бесправие, качества, которые мешают эффективному использованию образовательного потенциала.

Зависимость от родительской семьи остается и после получения высшего образования и поступления на работу. Многие из наших респондентов, уже начав самостоятельно зарабатывать и обзаведясь семьей, продолжают жить с родителями, пользоваться их материальными, социальными ресурсами, психологической помощью и поддержкой.

Помимо зависимости новую трудовую когорту отличает отсутствие профессионального опыта, а часто и необходимых для работы знаний. Высокая значимость образования и особенно диплома не мешала большинству опрошенных нами критически оценивать свою подлинную профессиональную компетентность.

Можно говорить и об определенном трудовом «бесправии» молодых специалистов, которое вызывает различные реакции у «активных» и «пассивных» групп молодежи. Для первых характерны такие стратегии, как «вынужденное терпение с целью взять все самое нужное», «рациональный расчет, чтобы завоевать позиции», «скрытое» и даже «открытое сопротивление». Пассивные же, как правило, принимают выжидательную стратегию или используют знакомства для изменения ситуации.

157

Стартовая «фора» создает, по мнению наших респондентов, разные условия для трудовой карьеры молодым мужчинам и женщинам. Мужчинам обычно сразу предлагают больше («семью содержать надо»). Женщинам, напротив, предлагают более низкие места по служебной лестнице. Даже тогда, когда мужчины и женщины начинают работу в одинаковых статусных позициях, мужчины могут получать в два-три раза больше, у женщин и мужчин разные «скорости» дальнейшего продвижения по служебной лестнице.

Четыре варианта трудовой стратегии

Постоянство неопределенности, в условиях которого происходит взросление нынешнего молодого поколения, подталкивает его к выработке особых механизмов защиты, начиная с активных действий и заканчивая «пофигизмом».

В следующих таблицах нашли отражение основные способы и направленность адаптации в профессиональной области: мобильность / стабильность и наличие / отсутствие высоких профессиональных амбиций. Они имеют разные конфигурации (см. табл. 1 и 2).

158

Таблица 1 Мобильность/ стабильность

МОБИЛЬНОСТЬ СТАБИЛЬНОСТЬ

Социальная

Готовность к любому изменению статуса: должностному, географическому, материальному, семейному; открытость новому опыту

Нацеленность на гарантии: работа в бюджетных организациях, нормированный рабочий день и зарплата, ясный сценарий служебного роста; ценность стажа на одном рабочем месте

Психологическая Развитые способности адекватного реагирования на ситуации неопределенности, склонность к риску, легкое принятие нестандартных решений, коммуникативность и др.

Ригидность в принятии решений, избежание ситуаций неопределенности и риска

Культурная Высокий уровень толерантности к восприятию и усвоению новых, «других» образцов и способов трудового поведения

Средний или низкий уровень толерантности к восприятию новых образцов трудового поведения

Таблица 2

Высокие / низкие профессиональные амбиции

ВЫСОКИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ АМБИЦИИ

НЕДОСТАТОК ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ АМБИЦИЙ

Образование Качественное образование (только высшее), престижная специальность

Разный уровень образования (высшее и средне-специальное), чаще – непрестижные профессии (специальности)

Карьера Высокие карьерные притязания

Невыраженность карьерных притязаний

Успех Самореализация, прежде всего в профессии и карьере, плюс соответствующая самооценке зарплата

Хорошая («нормальная») зарплата, семья, дети, квартира и т.п.

159

Способы достижения

Постоянное приобретение нового опыта, активное включение в профессиональную коммуникацию и сети, получение дополнительного образования

Постепенное, выверенное движение по служебной лестнице, добросовестная работа на одном месте, ожидание удачи

Стилевой анализ достаточно близок к ценностному измерению. Однако в отличие от последнего предполагает объединение в группы не по отдельным, значимым для индивидов ценностям (например, материальным, духовным, трудовым и др), а по неким целостным, часто получаемым интуитивным путем образам. Эти образы, хотя и включают в себя отдельные, значимые для данных индивидов ценности, но к их сумме не сводятся. Иначе говоря, значимые для той или иной стилевой группы ценности самым тесном образом связаны друг с другом. Наличие одной из них предполагает и наличие остальных, так же, как потеря какой-то означает потерю целостности стиля. Естественно, каждое из найденных стилевых образов, понятие («имя») достаточно условно. Конкретные индивиды, практикующие тот или иной стиль жизни, в большей или меньшей степени воспроизводят детали «идеального типа». Тем не менее стилевой анализ имеет большую эвристическую ценность, поскольку помогает уловить то самое «что-то еще», что трудно зафиксировать с помощью других подходов .

Стилевые профили профессиональных стратегий, судя по нашим данным, можно условно классифицировать на пересечениях описанных выше векторов (см. схему 1). Еще раз напомним, что использованные здесь образы не стоит воспринимать буквально, они метафоричны.

Высокие профессиональные амбиции

(2) «отцы

семейства»

(1) «карнегианцы»

Стабильность (4)

«домашние хозяйки»

(3) «геймеры»

Мобильность

Недостаток профессиональных амбиций

Схема 1. Стилевые профили жизненных и трудовых стратегий молодых специалистов

160

«Карнегианцами» мы обозначили тех, кто достаточно четко (на данный момент) формулирует свое представление об успехе, осознанно артикулирует цели, которые ставит перед собой. Юноши и девушки из этой группы имеют ясное представление о своих шансах на доступ к необходимым для них ресурсам и о тех рисках, на которые идут, а также ограничениях и барьерах, которые им предстоит преодолеть. Использование англицизма здесь связано с тем, что эта группа демонстрирует некий рациональный тип мышления и практик, что в молодежном контексте принято относить к так называемому «западному» стилю жизни (9).

«Отцы семейства» – это группы молодых специалистов, стиль жизни которых отличается стремлением к стабильности и постепенной реализации жизненных планов. Предпочтительные рабочие места – бюджетные учреждения, гарантирующие определенные привилегии и предоставляющие шансы на доступ хотя и к ограниченным, но надежным ресурсам. Использование семейного образа не случайно, оно отражает высокую значимость семьи как одной из базовых ценностей.

«Геймеры» – это группа демонстрирует такие ценности, как антикарьеризм и отстраненность от формальных представлений об успехе. Эти люди достаточно «легки на подъем». Но их мобильность отличается от мобильности «карнегианцев». Она непосредственно связана с недостаточно развитым у них чувством ответственности не только за близких, но и за себя. Компьютерный сленг используется не только потому, что среди этой молодежи много программистов, но и потому, что в этом образе отражается доминирующее представление об успехе как случайной удаче или везении.

«Домашние хозяйки» – в этой группе можно расположить тех, кто на данный момент отказывается от какого бы то ни было сопротивления сложившейся ситуации, принимая свой достаточно низкий формальный статус. Молодежь этой группы отличает пассивное использование имеющихся жизненных шансов. Семейные ассоциации, использованные в этом образе, подчеркивают замкнутость на домашний круг.

Стилевые и гендерные различия – что сильнее?

Общим для всех групп можно назвать то, что стилевые особенности, объединяющие каждую группу, оказались намного значимее гендерных различий внутри них. Иначе говоря, «карнегианец» имеет больше общего с «карнегианкой», чем с «отцом семейства», так же, как и «геймерка» больше похожа на «геймера», чем на «домашнюю хозяйку». Скорее нужно говорить не о гендерных различиях, а о гендерных нюансах. Рассмотрим их подробнее.

161

В группе «карнегианцев» преобладают молодые женщины. Для них характерно определенное сопротивление традиционным гендерным порядкам. Прежде всего, представлениям о существовании «мужских» и «женских» работ, карьерах, возможностях. Молодые женщины этой группы более настойчивы и последовательны в отстаивании своих профессиональных устремлений. Они, как правило, переносят замужество и рождение детей на будущее (30-37 лет). Для них также характерно адекватное и спокойное понимание существующей гендерной дискриминации и готовность ее преодолеть.

Молодые мужчины этой группы настроены на партнерский характер взаимоотношений с женщинами – в семье, профессии, на работе. Однако они часто противоречат сами себе, склоняясь к принятой («традиционной») гендерной иерархии. И женщины, и мужчины этой группы спокойно воспринимают гражданский брак, объясняя свое отношение мотивами карьеры и мобильности.

В группе «отцов семейства» одинаково представлены как мужчины, так и женщины. Для них в равной степени значима семья, которой отдается предпочтение в сравнении с карьерой. Молодые женщины принимают гендерный порядок «традиционной» семьи, но сопротивляются гендерной дискриминации на рабочем месте. Карьера должна, по их мнению, сопутствовать семье, а не наоборот. Для молодых мужчин этой группы характерно отношение к семье как надежному «тылу», а к будущей жене – как матери детей и помощнику в реализации собственной карьеры.

В группе «геймеров» преобладают молодые мужчины. Для них характерно спокойное отношение к любым формам брачных и внебрачных отношений. Склонность к изменениям и отсутствие карьерных устремлений создает определенное внутреннее противоречие: постоянное «ожидание чуда» – кто-то придет и предложит работу, появится любимая женщина, найдутся большие деньги.

В группе «домашних хозяек» практически равно представлены как мужчины, так и женщины. Все в той или иной степени принимают «традиционные» гендерные роли – семейные и трудовые, однако мужчины – как «естественные», а женщины – как «неизбежные».

Можно заметить, что молодые женщины всех стилевых групп в той или иной степени «сопротивляются» традиционным («естественным», «нормальным») гендерным конструктам. Мера, напряженность и осознанность этого сопротивления возрастает вместе с ростом профессиональных и карьерных амбиций, а также склонностью к социальной, психологической и культурной мобильности. На сопротивление традиционным гендерным конструктам молодых мужчин

162

наибольшее влияние оказывает не профессиональная или карьерная составляющая, а склонность к мобильности, тогда как рост профессиональных амбиций либо никак не влияет, либо даже укрепляет в них представления о «естественности» мужского и женского предназначения.

Будучи в принципе для всех одинаковой, атмосфера «постоянства неопределенности», отличающаяся высокой степенью риска, оказывается не равной для прохождения молодыми женщинами и мужчинами. Помимо частичного воспроизведения гендерных барьеров, характерных для советской и постсоветской общественных систем организации труда, современный рынок отличает множественность «капиталистических» заимствований, часть из которых упрощает, часть – осложняет социальную мобильность. Эта мозаика, формируя противоречивое пространство воображаемой «возможности» и практической «невозможности» адекватной самореализации, намного сложнее и запутаннее выглядит для женщин, однако преодолевается ими легче и эффективнее, чем мужчинами.

Один из основных, хотя и гипотетических выводов данного анализа заключается в том, что стиль жизни становится все более значимым социальным ресурсом формирования новых (реальных или виртуальных) молодежных солидарностей и идентичностей. В некоторых аспектах, например в реализации трудовых стратегий, как было показано на примере анализа цитируемого исследования, стиль жизни оказывается более значимым, чем гендер. Вернее, инсценирование (проигрывание, реализация) гендера становится важным, но не единственным и не определяющим фактором реализации личностного и профессионального потенциала. Более значимыми оказываются практики преодоления молодыми людьми сопутствующих их карьерам барьеров, в том числе и гендерных.

Проведенный в данном исследовании анализ показал, что жизненные и трудовые стратегии молодых специалистов самым тесным образом переплетаются с практикуемыми ими стилями жизни.

Новые социальные дифференциации, формирование новых молодежных сообществ отличаются по обладанию первоначальным социальным ресурсом (культурным капиталом), но это менее сказывается на их практиках по сравнению с самостоятельно приобретенным жизненным опытом. Юноши и девушки овладевают также иными способами обыденного «теоретизирования», сосредоточивая внимание именно на индивидуально-особом «приспособлении» к правилам игры в обществе риска, одним из способов которой становится рутинизация управления риском. К состоянию риска можно привыкнуть. Вырабатываются новые защитные

163

реакции: цинизм, «пофигизм», «какбыизм», имитирующие сопротивление или, наоборот, принятие постоянной неопределенности.

Как пережить череду неуспехов и преодолеть нерешительность перед новым «испытанием»? Кто может гарантировать сегодня, что получаемое образование действительно чего-то стоит и соответствующая ему работа действительно будет получена? Стоит ли стремиться к созданию семьи, если все вокруг говорят о том, что это большой риск? В подобной ситуации выигрыш в лотерее становится столь же реальным выходом из неопределенности, как и отчаянная борьба за успех в жизни. Не случаен поэтому стремительный рост популярности телевизионных игр, предлагающих легкий путь к обогащению и известности. Если проанализировать идеологию таких игр («Как стать миллионером», «Алчность», «Слабое звено», «Последний герой»), то становится очевидной их основа: жесткий и последовательный индивидуализм. Даже в команде каждый игрок должен заботиться только о себе и своей личной выгоде.

***

В ситуации нестабильности ранее устойчивое в социально-структурных общностях или поколениях нормативное пространство размывается, теряя свои границы и очертания. Усложняются идентификационные процессы, актуализируется естественное стремление каждого понять «кто Я»? Этот вопрос оказывается для современной российской молодежи центральным. С одной стороны, упрощается социальная идентификация путем соотнесения себя с «простыми» контактными в повседневности группами: семьей, своей компанией, своей тусовкой. С другой – размытость социально-нормативного пространства подталкивает к формированию новых форм возрастных солидарностей – стилевых, символических и виртуальных.

Появляющееся на исторической сцене поколение молодых несет свое представление о будущем.

Во-первых, любые молодые, будь они «бунтарями и мятежниками», «строителями коммунизма», «сексуальными революционерами» или «кибер-панками», вырастают. Именно им принадлежит будущая власть, их ценности становятся частью ценностей общества.

Во-вторых, нынешнее молодое российское поколение очень неоднородно. Практически невозможно выделить некую группу, ценности и практики которой можно было бы назвать доминирующими. Дифференциации проходят по разным, часто не пересекающимся векторам. Помимо классических оснований, таких, как место в социальной структуре, все более значимыми становятся и другие: уровень и качество полученного образования, практикуемые той или иной когортой легальные и нелегальные стратегии «выживания» на

164

рынке труда, гендерные различия и стилевые профили, в которых выражается доступность и характер использования культурных ресурсов, доминирующие потребительские практики, характер освоения современной культуры, включение в реальные или виртуальные сообщества, локально-территориальные особенности жизнедеятельности и др.

И все же с определенным огрублением можно сказать, что в среде молодежи есть несколько типологических групп. Следует оговориться, что вряд ли можно вывести некую типологию по одному, пусть и значимому основанию. Так, например, по характеру реагирования на постоянство неопределенности в обществе риска можно выделить «авангардистов» и «консерваторов».

«Авангардисты» также неоднородны, среди них можно выделить как минимум две полярные группы. Одну составляет молодежь, условно говоря, прозападного стиля жизни – «продвинутые новаторы». Они упорно овладевают знаниями и навыками, необходимыми в конкурентном обществе; это те, кто настроены на обогащение своего социального ресурса или капитала, каковой они смогут вложить в обеспечение своего будущего. Противоположная типологическая группа – та, которую условно можно назвать «пофигистами», или «нормализующими риски». Это те, кто занимают выжидательную позицию, однако тактики их приспособления к новым реалиям оказываются достаточно эффективными. Они, как и новаторы, склонны к мобильности и изменениям, однако в отличие от первых в большей степени погружены в «сегодня» и мало заботятся о строительстве своего будущего. Не факт, впрочем, что с возрастом эти практики не изменятся. «Консерваторы» – это те, кто продолжают хранить патриархальные, рутинные привычки и обычаи. Кто-то стремится вернуться не только к родительским, но и «дородительским» ценностям. Самым важным для них являются привычные (стереотипные) доказательства социальной, духовной, нравственной и психологической стабильности. Не случайно, что многие из них ориентированы на государственную службу, семью и нормативную нравственность. Часть из них обращается к считающимся народными ценностям и религии.

Еще одну типологию можно построить на основании политических идей идеологии. Это левые и правые экстремисты. Кое-где возрождаются пионерские и комсомольские отряды и организации, есть и молодые коммунисты и столь же радикальные профашистские группировки. Активно формируется еще одна категория – подрастающий резерв бандитских и прочих криминальных группировок. Помимо названных, можно выделить различные типы и на основании

165

приверженности тем или другим культурным молодежным сценам (от богемы до попсы) и др.

Жизненные стратегии этих групп существенно разнятся, как и их стилевые практики. Главный вопрос: какая из типологических групп молодежи будет лидировать в следующем жизненном цикле, когда сегодняшние молодые станут родителями нового молодого поколения, преподавателями и топ-менеджерами, политиками и наемными работниками.

Нет сомнений в том, что сегодняшнее поколение молодых, говоря о нем в целом и сопоставляя с поколением родителей, будет в зрелом возрасте более самостоятельным и ответственным за собственные действия и более конкурентоспособным на рынке труда. Взросление современной российской молодежи хотя и происходит по неким внутренним законам, тем не менее «разворачивается» не в вакууме, а внутри зрелого, взрослого большинства. Без специальных усилий общества и государства вряд ли можно с точностью предсказать исключительно светлое будущее России. Оно определяется не только собственными усилиями растущей когорты, но и тем, каким стилевым группам государство отдаст предпочтение, помогая, поддерживая, наставляя, а каким будет противостоять некое общественное согласие, мешающее развитию и распространению негативных ростков и тенденций.

***

1. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер с нем. В. Седельника и Н. Федоровой; Послесл. А. Филиппова. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

2. Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр. А.Т. Бикбов, К.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкин, Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесл. Н.А. Шматко. СПб.: Алетейя, 2001.

3. Введение в гендерные исследования: Учеб. пособ. / Под ред. И.А. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ; СПб.: Алетейя, 2001. Ч. I.

4. Зубок Ю.А. Социальная интеграция молодежи в условиях нестабильного общества. М.: Социум, 1988.

5. Омельченко Е. Стилевые профили трудовых стратегий молодых специалистов и специалисток в фокусе гендерных различий // Социологические исследования. 2002. № 11.

6. Форнас Дж., Болин Г. Молодежная культура в поздней современности // Омельченко Е. Молодежные культуры и субкультуры. М.: ИС РАН, 2000.

7. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. Под ред. В.А. Ядова. М.: Аспект Пресс, 1996.

166

8. Miles Steven. Youth lifestyles in a changing world. Open University Press, 2000.

9. Omeltchenko E., Pilkington H. At all. Looking West? Cultural Globalization and Russian Youth Cultures/ with H. Pilkington at al / The Pennsylvania State University Press / University Park, Pennsylvania, USA, 2002