Embed Size (px)
DESCRIPTION
Ризван Гусейнов: История подлогов и фальсификаций: критика армянских первоисточников в трудах французского ориенталиста Ж-А. Сен-Мартена (стр. 80-84)
Citation preview
Л и т е р а т у р н ы й а Л ь м а н а х TAMGA№2 июЛь 2012
Чингиз ГусейновИгорь РевваРена ЮзбашиСамит АлиевМарк Верховский
Каменный щит ширваншахов - стр. 74.
В этом номере:
этом
ПовестьИнопланетяне в Баку 4
РассказыDeja Lu 27
Сон Назима 33
Война 38
Женитьба на английской королеве 42
Шахтер 44
Сокол и Роза 48
О восточной бане 51
Волшебный полет 52
Мелодии 56
Киргизский дневник 60
СтатьиКаменный щит ширваншахов 74
История подлогов и фальсификаций: критика армянских первоисточников в трудах французского ориенталиста Ж-А. Сен-Мартена 80
ИнтервьюИнтервью с фотографом живойприроды Теджасом Сони 85
Клуб путешественниковА вы верите в ... мистику? 92
Афоризмы чайханныхфилософов 101
Содержание
Литературный альманах«Тамга»
Главный редакторРустам Гусейнов
редакционный советФарид Алекперли, Мехти Али,Шамиль Алиев, Фархад Гулиев,
Александр Хакимов
Литературный редакторАйгюль Шамчиева
арт-директорГюльнар Сафарова
Вебсайтhttp://tamganet.com/
Электронный адрес[email protected]
Редакция не несет ответственности за содержание рекламных материалов.Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.Перепечатка материалов и использо-вание их в любой форме, в том числе и электронной, возможна только с пись-менного разрешения редакции. При использовании материалов альманаха ссылка на альманах обязательна.
© Tamga, 2012
Дорогие читатели,
Вы держите в руках летний выпуск альманаха. При составлении этого номера мы давали предпочтение материалам, представляющим практический интерес для познания эмоци-онального мира людей, их поведения в разнообразных ситуациях, в том числе и при измене-нии окружающей обстановки.
Тема выпуска – Эмоции. Позитивные и негативные, они не оставляют нас равнодушными к окружающей дей-
ствительности и формируют тона гаммы воспринимаемого нами мира, давая нам те кра-ски, которые столь необходимы для творчества и заряжая нас энергией для покорения новых вершин.
Содержание литературной части текущего номера составляет первая часть ироничной фантастической повести «Инопланетяне в Баку», забавная история о внезапных метамор- фозах «Deja Lu», неожиданное завершение тяжелого дня банкира в забавной истории «Сон Назима», букет совершенно разных эмоций в рассказе «Война», весьма интересная история «Женитьба на английской королеве», один момент из жизни неизвестного гения в рассказе «Шахтер», сказка о любви «Сокол и Роза», неповторимые ощущения в миниатюре «О вос- точной бане», фантастическая история о добре и невмешательстве «Волшебный полет», психологическая зарисовка «Мелодия» о навечно врезавшихся в память самых сильных вос- поминаниях прошлого, и истории из цикла «Любовь в сырости» о жизни экстраординарных людей в своеобразных условиях.
Раздел «Статьи» представлен моей статьей о крепостях ширваншахов и причинах, спо-собствующих их постройке, и статьей Ризвана Гусейнова о фальсификациях исторических первоисточников.
Завершают выпуск эмоциональный очерк Марка Верховского о впечатлениях, пережитых им в Риме, красочное интервью фотографа живой природы Теджаса Сони и афоризмы от философов нашей чайханы.
Главный редакторРустам Гусейнов
4 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
- Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Григорий ГОРИН «Тот самый Мюнхгаузен».
Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать.Пьер БОМАРШЕ
О дному Аллаху известно, почему ОНИ выбрали нашу грешную Землю. И уж со-всем непонятно, чем привлек ИХ внимание маленький, ничем особенно не при-мечательный поселок Хатазыр1, затерянный в песчаных просторах Апшеронского
полуострова. Правда, всем известно, что хатазырцы (как, впрочем, и все апшеронцы вообще) — весьма достойные, гостеприимные и хлебосольные люди, чьи доблести, если и не очень известны в иных отдаленных галактиках, зато по достоинству оценены во всех уголках солнеч-ного и некогда беззаботного Азербайджана...
Но давайте по порядку. Неподалеку от упомянутого выше поселка находится весьма боль-шой и знаменитый город Баку, столица многострадального и героического края, одной ру-кой отбивающего налеты хаястанских2 сепаратистов3, а другой — пытающегося отобрать у Старшего Брата4 свое черное и белое золото5. В этих героических, но — увы! — безуспешных попытках мы и застали город осенним утром 1989-го года, когда на фоне покрытого тучами свинцового неба кружились и падали с деревьев пожелтевшие листья, а вместе с ними, каза-лось, умирали надежды на лучшую и более достойную жизнь, вскружившие многим голову в далеком 1985-ом году6...
***...В лаборатории по налаживанию экономических и культурных связей с Внеземными Ци-
вилизациями работа, как всегда, «кипела вовсю». Все пятеро сотрудников были в сборе.Аббасгулу7 смотрел в окно и думал, где бы купить хозяйственное мыло и стиральный по-
рошок . Сейфулла курил сигареты «Астра»8, заполняя комнату клубами вонючего дыма. Гум-бат танцующей походкой ходил из угла в угол, заложив руки в карманы. Алы, сгорбившись, сидел за столом, грыз авторучку и исподлобья смотрел на Гумбата.
Шел 1989-й год от рождества Христова, 1409-й с момента переселения пророка Мухаммеда из Мекки в Медину9, с начала же перестройки — четвертый.
— Гумбат, — заметил Сейфулла, зевнув и затушив сигарету в пепельнице,— Ты в курсе? Вчера в третий раз обокрали виллу султана Борнео.
— Брунея! — возразил Гумбат. — «Аргументы...»10 пишут, что в этот раз воры вынесли цен-ностей на миллион долларов и укокошили любимую сторожевую собаку султана... Сторож по-лучил инфаркт от испуга, перерезал себе вены, бросился с кораллового рифа в океан и утонул.
Фарид афшарИллюстрации Рустама Гусейнова
инОПЛанетЯне В БаКу(ироническая антиутопия)
5Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
— Тут бы и я испугался, — промолвил Аббасгулу. — Не шутка — миллион долларов! — и мысленно затрепетал от благоговения, вообразив, сколько же мыла и стирального порошка можно купить на эти деньги.
Затем он снова горестно повернулся к окну, погрузившись в невеселые размышления о том, какую головомойку устроит ему жена, явись он домой без обещанных хозяйственных принадлежностей. За окном моросил мерзкий осенний дождь, еще больше усугублявший черную меланхолию незадачливого мужа. «Зачем существует дождь, зачем существуют жены, зачем существует хозяйственное мыло?» — задавал он себе риторические вопросы.
— Может быть, для султана Брунея миллион долларов и ничто, раз плюнуть, — вмешался в разговор Гумбат. — Зато у нас на эти деньги можно купить уйму загородных вилл, каждый день менять любовниц и выпивать по бочке водки «Горбачев» . Как говорила моя покойная бабка Месме-ханум, мир ее праху…
— Кстати, — оживился Аббасгулу, — говорят, со следующего месяца водку будут выдавать по талонам12…
— Да, — поддержал его Гумбат. — Двоюродный брат моего зятя, который работает в Го-сагропроме, божился и клялся, что так оно и будет. Причем выдаваться будет только водка с Шампанзавода. Винзаводовскую13 наши продают Замбии, а на вырученные деньги закупают телятину у Белоруссии…
— Чернобыльскую?!14 — возмутился Сейфулла.— Наверное, — спокойно ответил Аббасгулу.— Не верю, — мрачно возразил Сейфулла, не сводя с Аббасгулу тяжелого гипнотического
взгляда. — Не думаю, чтобы власти пошли на это. Здесь тебе не Россия. Чаша народного гнева и так переполнена, манкурты это отлично знают!
6 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
Никто не нашелся чем возразить Сейфулле, ибо спорить с ним было не в традициях лабо-ратории. Сейфулла-бек принадлежал к той категории целеустремленных патриотов, кото-рые каждый день, обедая в питихане15, съедали по два горшочка отварного мяса с го-рохом, перемежая аппетитное чавканье справедливыми упреками в адрес коммунистического строя и советского режима. Справа от его рабочего стола висел портрет турецкого президента Ата-тюрка, а слева карандашный рисунок Атиллы, грубо срисованный им самим из турецкого учебника истории. Любимым ругательством Сейфулла-бека было «манкурт», а самым рас-хожим выражением, которым он охотно обзывал всех сотрудников лаборатории, — «преда-тель».
— Слушайте! — перебил его Гумбат, шелестя прибалтийской газетой, — «Атмода»16 пи-шет, что Айна Садыхова не вытерпела мук совести, застрелила Тапдыга, двоюродного брата Насруллаха, убила прикладом мужа, детей, и убежала в Японию с внебрачным сыном мил-лиардера Онассиса…
— Везет же людям, — вздохнула Гызханым и, вытащив из кармана зеркальце, скрупулезно осмотрела свои поблекшие щеки — А я бы, знаете, с кем убежала? С инопланетянином. Гово-рят, недавно в Хатазыре приземлилась летающая тарелка.
При этих словах Сейфулла побледнел от негодования и долго смотрел на Гызханым холод-ным, немигающим взором.
— Газета «Гейрет» пишет, что они ставят над нами опыты, — заметил, наконец, Сейфулла, сердито сдвинув брови. — Читали статью в предпоследнем номере?
— Да-да, — подтвердил Гумбат. — Она называется «Осторожно, агрессия!!!»— Нет, она называется «Кероглу, где твоя папаха?» — поправил его Сейфулла. — «Агрес-
сия!!!» — это о недавнем нападении проклятых сепаратистов на Шемаху.Затем он затушил в пепельнице очередную «Астру», подойдя к окну, закашлялся, и, чуть
было не подавившись мокротой, сплюнул ее в окно. «Мокрее не станет», — подумал он, на-блюдая, как струятся за окном потоки осеннего ливня.
— Опыты, опыты, — проворчала Гызханым. — Лишь бы на мне ставили такие опыты...Сейфулла вновь посмотрел на Гызханым, как бы размышляя о том, стоит ли сказать ей все,
чего она заслуживает. Тягостные размышления совсем изнурили его, и он, зевнув, впал в про-страцию.
— Как вы думаете, — спросил Гумбат, — кому эти инопланетяне симпатизируют больше, нам или дашнакам17? Я слышал...
— И я слышал! — негодующе поддержал его Сейфулла, Говорят, Погосян18 и сепаратисты-дашнаки еще в Мардакерте19 настроили их против нашего движения. А по непроверенным данным, на прошлой неделе Хатазыр тайно посетили Зорий Балаян20 и Генрих Боровик21. Ба-лаян показывал им карту Великой Армении, а Боровик вручил инопланетянам орден «За ге-роический вклад в укрепление мира между галактиками».
— Теперь и у них на планете имеется армянское лобби! — вздохнул Аббасгулу, напряжен-но думая о своем, а именно - о вермишели, муке, стиральном порошке и столь желанном, но — увы! — недоступном хозяйственном мыле, без которых жена-мегера не велела ему возвра-щаться домой. «Интересно, почем на Марсе хозяйственное мыло?» — думал Аббасгулу, мрач-но глядя на стол, где среди лущеной кожуры от семечек сиротливо пристроился обгрызенный в минуты безделья карандаш и засаленная книга В. Гюго «Отверженные».
— Справедливости ради надо признать, — заметил Гумбат, — что пока они не причинили нам никакого вреда. И в Хатазыре ими довольны...
— Еще бы! — подхватила Гызханым. — Мой брат Каракурт...— Какой Каракурт? — живо осведомился Аббасгулу. — Начальник Главбазы Плодоовощ-
торга? Я его знаю. Отличный парень...— Да нет, — пояснил Гумбат. — Каракурт Чайанзаде, двоюродный брат Абдулрахмана,
бывшего прокурора Абдалского района.
7Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
— А! — оживился Аббасгулу. — Племянник Берекета Ангутова! Как же, как же... Но ведь его, кажется, отстранили от должности?
— Да-да, — подтвердил Сейфулла. — Он одно время был обручен с племянницей Насрул-лаха, а когда они повздорили, и раздосадованный жених вернул кольцо...
— ...Насруллах прогнал его с работы, — продолжила Гызханым. — Сейчас он всего лишь старший оперуполномоченный особого отделения КГБ в Хатазыре.
— И что он рассказывал об этих инопланетянах? — спросил Гумбат, живо заинтересовав-шийся именно практической стороной вопроса. «Инопланетяне, а какой от них толк?» — спрашивал себя Гумбат. Рационалист до мозга костей, он уже прикидывал в уме как можно использовать визит гуманоидов для приобретения различных материальных благ и пополне-ния семейного бюджета. «Инопланетяне, — подумал Гумбат — это, пожалуй, шишки поваж-нее уполномоченного КГБ в Хатазыре, а может даже и Насруллаха».
— О! Они отличные ребята, никаких подарков не принимают, Берут только анализы, фото-графируют, задают вопросы, а взамен раздают свежую баранину, талоны на масло, француз-ские духи и индийские презервативы.
— Ну вот! — вспылил тут Сейфулла. — Что я вам говорил? Лично тебе я всегда открыто говорил в лицо и сейчас повторю — твои родственники-функционеры просто предатели на-ции. Они готовы продать Родину за бараний курдюк и килограмм сливочного масла! О, горе мне, о, горе...
При этом Сейфулла вскочил из-за стола и стал нервно ходить из угла в угол по комнате, возмущенно что-то бормоча себе под нос. «Манкурты!», «Предатели!», «Альфонсы!»... доноси-лись, до сотрудников обрывки отдельных фраз.
— Почему же Родину? — обиделась Гызханым. — Во-первых, мы ничего не продаем. Мы только сдаем анализы — мочу, кал, кровь — а взамен получаем поощрительный приз и неко-торое количество продуктов, чтобы восстановить силы после кровопускания. Потом мы бесе-дуем с пришельцами, рассказываем им об об-щественно-политической ситуации в республи-ке, агрессии сепаратистов, двуличной политике центра...
— А хозяйственное мыло, стиральный порошок у них бывает? — с надеждой спросил Аб-басгулу, трепетно переходя к жизненно важному вопросу.
— Да, — ответила Гызханым. — Турецкий порошок «Тоз детержан» и английское туалет-ное мыло «Фор кятс». Мы только им и моемся.
— Гумбат! Поехали в Хатазыр!! — неистово воскликнул Аббасгулу и, обратившись к Гызха-ным, спросил: — А очередь там большая? Анализы в банке нести или как?
— Очередь нормальная. Человек десять—двадцать тысяч будет. Но никакой толчеи нету, и люди довольно быстро движутся — инопланетяне следят за порядком. Так что советую по-торопиться, пока весь Баку не узнал обо всех этих чудесах.
— А анализы? — спросил Аббасгулу.— Анализы сдашь на месте, — ответила Гызханым.— Моего двоюродного брата раздавили в очереди за помидорами, а сын вышел за яйцами
и не вернулся, — сдавленным голосом сообщил Гумбат. — Было двенадцать часов ночи, ко-мендантский час22...
— Соболезную, — сказал Алы и снял кепку со стриженой головы. — Мир ему…— Мир всем нашим умершим... — ответил Гумбат и продолжил — Но я все равно поеду.
Дочку надо в институт устроить, может, помогут. Заодно выпрошу муки, сахара...— Хорошо, что напомнил! — подхватил Аббасгулу. — Жена утром мне говорит: «Если к
вечеру не достанешь стиральный порошок — я тебя самого в порошок сотру. Хоть какая-то польза будет». Так что бежим прямо сейчас, чтобы к вечеру успеть обрат-но. Ты же знаешь, как ходят автобусы после введения в городе комендантского часа. Алы, едешь с нами?
— Не верю я в инопланетян. Да и зачем они мне? — рассудительно возразил Алы. — У меня еще остался окорок, что раздавал в нашем квартале перед выборами в Верховный Со-
8 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
вет Хансолтан Ибишев, директор спецхрана особого отдела МВД, троюродный племянник Насруллаха, да продлит Аллах его драгоценную жизнь! В тот благословенный день я запасся килограммом сливочного масла, а моя жена и дети впервые поели колбасу со странным на-званием «салям»... С тех пор они каждый день спрашивают: «Папа, а когда опять выборы?» А я им отвечаю: «Хорошего понемножку, дети!» Так стоит ли нам бояться каких-то террористов и протягивать инопланетянам руку для подаяния, когда у нас есть такие депутаты, как Хан-солтан?! Лично я унижаться не намерен, потому что считаю себя мужчиной, и папахи с голо-вы не снимал! — Алы с гордостью поправил кожаную кепку, плотно сидящую на блестящей, стриженной ежиком голове, и добавил: «Ее нам тоже Хансолтан подарил».
— Ты закончил? — медленно протянул Сейфулла, поднимаясь из-за рабочего стола. Его глаза метали искры, а рука сжимала тяжелую бронзовую пепельницу с рельефным изобра-жением воющего на луну волка и гравированной надписью: «От комитета гуманитарной по-мощи советским тюркам, верному борцу за священные идеалы нации, истинному тюрку Сей-фулла-бею».
Алы с опаской посмотрел на пепельницу и, побледнев, спросил:— В чем дело, бек? Опять ты попусту нервничаешь...— Слушай, — продолжал Сейфулла, багровея и скрипя зубами, — я не люблю лжи
и двуличия. Я всегда говорю правду-матку в глаза! И тебе скажу. Ты — подонок! Из-за таких манкуртов, как ты, готовых продать свой народ за килограмм прогорклого масла и поросячью задницу, свежий ветер перемен не коснулся моей республики, и Фронт Народного Освобождения потерпел поражение на выборах! Дай бог, твои дети плюнут тебе в лицо. А от меня пока что получи! — и пепельница, со свистом рванувшись в сторону Алы, вдребезги разбила служебный телефон, которым предатель нации вовремя прикрыл свое побледневшее от страха лицо…
— Фантомас разбушевался, — заметил Гумбат. — Кажется, пора сматывать удочки...— Точно, — согласился Аббасгулу. — Сейчас он убьет Алы, нас заберут в милицию для
дачи свидетельских показаний, и тогда - прощай инопланетяне, мыло, порошок, туалетная бумага, а вместе с ними и надежды на безоблачную и счастливую семейную жизнь...
— Хватит болтать! Бежим! — заорал Гумбат и устремился к двери. Аббасгулу бросился за ним.Проворно выскочив из комнаты, они быстро зашагали по темному безлюдному коридору,
бегом спустились по старинной винтовой лестнице и, оказавшись на оживленной городской улице, помчались по направлению к автобусной остановке. Через час они уже тряслись в рей-совом автобусе и от нечего делать разглядывали пляшущие перед глазами фотографии Сан-дры23, генералиссимуса Сталина и премьера Хан-Хойского24. Наглядевшись на пышные лам-пасы Генералиссимуса, Гумбат принялся осматривать автобус. Охотника за хозяйственным мылом и его энергичного товарища обступило целое море хилых, чахоточного вида стариков с потухшими глазами, и океан могучих старух с выражением непримиримого ожесточения, застывшим на безжалостных, словно высеченных из камня лицах. Сдавленные со всех сторон молодые красотки уныло висели на поручнях, и скисшая тушь с ресниц и бровей катилась по их изможденным лицам. Некоторые субъекты спали с открытыми глазами, другие сверлили окна бессмысленным блуждающим взором. Аббасгулу сидел, провалившись в старое дыря-вое кресло, и медленно погружался в бездну безрадостных рассуждений. Время от времени он уныло вздыхал, недовольно теребя драную хозяйственную сумку с красочной рекламой американских сигарет «Винстон».
«Уже десять лет прошло с тех пор, как я покинул родную деревню и подался в город — по-думал Аббасгулу — И что же? Кто я сейчас? Липовый сотрудник липового института». Аб-басгулу грустно вздохнул и, повернувшись к окну, задумался. И хотя смотрел он на улицу, за прозрачным стеклом ему виделся вовсе не однообразный, примелькавшийся за долгие годы городской пейзаж. Ему чудилась поляна в глубине огромного леса. Солнечный свет, прелом-ляясь через изумрудные листья лесного полога, создавал таинственный полумрак... Внизу, в
9Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
неглубоком русле, между зарослями папоротников, мерно шелестела горная речка Карасу, несущая свои мутные воды с заснеженных хребтов Малого Кавказа. Тут же, прямо у реки, на сером, покрытом зеленоватым мхом камне сидит Аббасгулу. Волшебный лес, живописная речка, текущая также мерно и неотвратимо, как и наша жизнь. Тишина и спокойствие, идил-лия… Внезапно необыкновенная тишина, царившая в лесу, прервалась автоматной очередью и гортанными выкриками на чужом, хотя и хорошо знакомом Аббасгулу языке. Через реку промчалась колонна дюжих парней в маскировочных костюмах и с автоматами наперевес, двинулась колонна бронированных машин. Одна из них завязла в речном иле и забуксовала. Желто-зеленый ил, поднявшийся со дна реки, замутил воду, окрасив ее в темные тона. И тут свершилось чудо. Лес перестал быть волшебным, камень превратился в простой булыжник, река жизни—в грязную канаву, заросли папоротника, раздавленные кирзовыми сапогами - в противное, скользкое зеленое месиво. Время вновь потекло так, как ему положено, иллюзия исчезла, занавес опустился.
Вдруг автобус резко и неожиданно затормозил. «Хатазыр! — громко объявил водитель. — Сходящие, покупайте билет! Отойди от задней двери, подонок! Сейчас спущусь и надеру тебе уши!» Аббасгулу вздрогнул и, подняв голову, увидел, что толпа неистово устремилась к дверям, решительно работая локтями. Боясь оказаться в хвосте, он быстро вскочил на ноги и с победным кличем ринулся вперед. В тот же момент какая-то старуха заехала ему локтем в глаз, и Аббасгулу, дико завопив, упал. А мы тем временем расскажем вам о невероятных при-ключениях его энергичного соратника — Гумбата.
Перед Гумбатом стояла, загородив собой весь мир, необъятная русская бабушка лет ше-стидесяти. Сзади неотвратимо напирал здоровый деревенский детина в пастушеской папахе с посохом и мешком в руках...
— Подвинься, гагаш25, — как можно вежливее попросил он Гумбата.— Не могу, — виновато признался Гумбат, указав глазами на старуху. — Словно в землю вросла, — подтвердил стоявший рядом худенький милиционер с двумя
саквояжами,— А вы подтолкните! — донесся сзади ворчливый женский голос. Пастух всей массой на-
валился на Гумбата, а тот, в свою очередь, упал на старуху. Безрезультатно. Необъятная глыба и не думала двигаться.
— Мой брат самый толстый человек в Баш-Гаякенде, — пропыхтел Гумбат, зажатый, слов-но кусок колбасы между двумя ломтями хлеба. — Но до вас бабушка, ему далеко. И это не-смотря на то, что за завтраком он съедает три буханки хлеба, а за обедом — шесть. А когда он просыпается в двенадцать часов дня и выходит на улицу погулять, на людей посмотреть, себя показать, — вся деревня тычет в него пальцами. Односельчане называют его «Гарын Акиф». Многие ему завидуют. Спрашивают: «А на какие деньги это он так объедается?» А он отвеча-ет: «Я проедаю свои кровные, заработанные честным трудом деньги. Вот если бы я эти деньги воровал, как двоюродный брат следователя УГРО Ахта Гасыма, директор сельмага Алибала, или брал бы взятки, как бывший зампредсельсовета Алигулу, вы могли бы плюнуть мне в лицо, как плюнул водитель самосвала Азим в глаза лейтенанту ГАИ26 Акраму, когда тот по-просил у него взятку в размере пятидесяти рублей...
В этот момент пастух, милиционер и стоявшая сзади женщина вместе навалились на Гум-бата, тот застонал и продолжил:
— А это — деньги, заработанные потом и кровью, как говорили наши отцы и деды — «ха-лал». Сейчас очень многие забыли истинный смысл этого слова. А жаль! Клянусь могилой своего отца, ничто так не окупается, как порядочность. Мой сосед, завмаг Алибала всегда удивляется мне и говорит: «Какой ты хитрый человек, Гумбат. Никогда не думал, что ты та-кой пройдоха!» А я отвечаю: «Что ты, Аллах с тобой, Алибала, я человек прямой и честный, во всяких хитростях не разбираюсь. Не обвешиваю, не обмериваю, не ворую. Живу своим тру-дом, со всеми лажу, врагов не имею, чего и тебе желаю». А он смотрит на меня с уважением
10 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
и замечает: «Потому и говорю, что хитрый. Как сказывала моя покойная бабушка — мир ее праху! — «самая тонкая и изощренная хитрость — это порядочность». Или взять моего брата, миллионера. Вся деревня его уважает. И не потому, что у него миллион, а потому, что он зара-ботал его честным путем. Ведь он ни когда не мошенничал, не обманывал людей, не устраивал краж со взломом и не воровал социалистическое имущество. Как и все представители нашего рода, он умел вести дела, и деньги сами ручьем текли в его руки...
— Может ты все-таки подвинешься, или собираешься стоять здесь до скончания века? — недовольно пробурчал детина и двинул Гумбата под ребро.
— Я стараюсь, — виновато ответил Гумбат и крикнул: — Эй, мамаша! Старая женщина! Не сочти за неуважение, подвинься!
— Тамбовский волк тебе мамаша! Меня зовут баба Люба, - сердито заявила женщина, так и не подвинувшись ни на йоту.
— Двигайся, двигайся, бабуля, а то сами подвинем! — в отчаянии воскликнул тщедушный милиционер и навалился на Гумбата, покраснев и скрипя от непосильного напряжения.
— Помолчи, Ирод, — ответила старуха, и, с ненавистью посмотрев на Гумбата, добавила: — Всю спину облапил, антихрист окаянный, ни чести у вас, ни совести! Нет ни капельки ува-жения к старой женщине...
— Будто я не старая, — донесся сзади ворчливый женский голос, — будто я не женщина! Три часа стоим здесь из-за этой коровы! Загородила все своей... А ну-ка, давайте все вместе подтолкнем эту...
Стоявший сзади детина ожесточенно взвыл и всей массой упал на Гумбата, плотно вдавив его в широкую, мягкую спину старухи. Гумбат едва успел вскрикнуть, но вопль его захлебнул-ся в глотке, и он тут же почувствовал, что наступают его последние минуты, что он задыхается, что кости его вот-вот затрещат, а глаза вылезут из орбит...
— Не трогай меня, хулиган! — визжала старуха. — Отпусти, негодяй! Ты еще ответишь за это! Уберите его! Спасите!
Стоявшая сзади женщина издавала победные кличи, пастух хрипел от напряжения. Не-ожиданно спина старухи дрогнула, и Гумбат почувствовал, что толи толпа понесла его, слов-но соломинку, то ли грешная душа его отлетела, наконец, от истерзанного тела и неистово устремилась в ад...
Наконец кровь отхлынула от лица Гумбата, в глазах начало светлеть, и он, к величайшему своему удивлению, не увидел перед собой ни гостеприимно ухмыляющегося Азраила — ан-гела смерти, ни Иблиса27 — Сатаны, ни чертей-шайтанов, ни кипящих котлов с серой, кровью и гноем, ни страшного дерева Заккум28, каждый плод которого напоминает прожорливую голову шайтана...
Гумбат, пошатываясь, вышел из автобуса и увидел темное пятно у своих ног. Присмотрев-шись, он вздрогнул. Окровавленный Аббасгулу валялся на обочине дороги, вдавленный в лужу, и на его сереньком пиджаке отчетливо выделялись ребристые следы галош, массивные отпечат-ки сапог и маленькие отметины миниатюрных женских каблучков. Комок подступил к горлу Гумбата, слезы ручьем потекли из его глаз. Наплакавшись, он вытер глаза носовым платком, смачно высморкался и, зашептав про себя поминальную молитву «Йасин», набожно поднял глаза к небу. И вдруг... О, чудо! Он увидел огромный светящийся купол, стоявший, казалось, на расстоянии нескольких сот метров от него, в степи, в стороне от поселка. «Летающая тарелка! — осенило Гумбата. — Ура!» И он, спотыкаясь от волнения, помчался изо всех сил вперед. Про-бежав некоторое расстояние с зажмуренными от счастья глазами, он неожиданно уткнулся в чью-то спину. Открыв глаза, он увидел, что стоит в середине огромной толпы.
— Где я? Что здесь происходит? Где тарелка? — спросил он в недоумении.— Тарелка-то на месте, — укоризненно ответил Гумбату знакомый детина-пастух, — а ты
почему лезешь без очереди? Стань в хвосте, — пастух указал пальцем куда-то за горизонт, — и жди, как все нормальные люди,
11Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
Нормальные люди с саквояжами, сумками, авоськами, рюкзаками и джутовыми мешками в руках хмуро и враждебно смотрели на Гумбата. Тот не стал ожидать, пока они перейдут от созерцания к действию, и, послушно отойдя назад, устроился в самом хвосте очереди.
— Вы последний? — на всякий случай спросил он у жилистого, исхудалого субъекта в за-саленном пиджаке, удобно расположившегося на рыхлом, поросшем верблюжьими колюч-ками песчанике.
Тот поднял свое красное, с опухшими глазами лицо, беззаботно ухмыльнулся и, почесав багровый с синими прожилками нос, ответил:
— А черт его знает – может и последний... Будем знакомы - меня зовут Серега.— Так вы последний или нет? – с нетерпением переспросил Гумбат.— Последний, говоришь? – усмехнулся Серега. Ага! А то, как же? Я завсегда последний.
Оно у нас так. Мы люди маленькие, неприметные, держимся в тени. Запомни, земляк — чем незаметнее человек, тем меньше у него забот. А у меня и вовсе никаких. С других чего-то тре-буют, голову морочат, короче — мозги делают. А с меня взятки гладки. Ведь я кто? Я никто! Иные говорят — алкоголик. А я по-другому скажу: свободный человек! Орел! Да ты чего сто-ишь, земляк? Присаживайся. В ногах правды нет. Тут я немного солененькой рыбки припас - отличный закусь. Сейчас мы с тобой откупорим пузырь беленькой, и — йа Аллах!29
— Вообще-то мне на тарелку надо, к инопланетянам…— Да ну ее эту тарелку! – с усмешкой заметил Серега. Лучше скажи, арагнан аран неджеди,
гердешь? Если деньги есть, можем сообразить на троих – ты, я и Витюк. А пока на вон, заку-ри - йакшы сигаретым вар.30 «Легерос» - кубинские, высший сорт! Брат-шахтер из Донбасса прислал. Не папиросы, а тенбеки31 — то бишь, махра по-вашенски. Чекерсен — уйарсан!32 Ну как, йакшы данышырам сизин дилиндя?33 Класс? Хе-хе! Ну а как же, ведь я тута родился, в Бинагадах. Кровь и плоть мои отсюдова. Сейчас многие поразъехались, дурачье... Мыкаются теперь кто где. А я вот, никуда не уеду. Потому что здесь моя родина. Азербайджан — меним ветеним!34 Дюз демирем, гердешь?35
— Совершенно верно, брат, — поддержал его Гумбат. — Должен тебе откровенно при-знаться: с самого раннего детства я был неравнодушен к русским. Лучшие мои друзья и под-руги были русскими. С кем еще можно напиться до чертиков и побеседовать по душам? Толь-ко с русским. А нашим охламонам больше двухсот грамм в глотку не лезет, а если и полезет, то взамен такое вылезать начнет, что лучше сразу уши заткнуть. А русские бабы, эти очаро-вательные блондинки! Характер у них покладистый, веселый и ровный, не то, что у наших мегер! Даше я раз в жизни купил ситцевый сарафан, так она меня вплоть до самой смерти благодарила. Я часто с тоской и грустью вспоминаю свою первую жену — Дарью Дмитриевну из Новосаратовки, эту квадратную блондинку с лучезарной улыбкой. Я вижу ее во сне и во время эпилептических припадков — с тех пор, как женился на Фаты, я стал эпилептиком... Были, конечно, недостатки и у Дарьи — раз в неделю бывали у нее сильные запои, а раз в ме-сяц — загулы... Но я был к ней не очень строг и бил нерегулярно. В конце концов, все мы люди, а людям, даже очень хорошим, свойственно ошибаться и иногда сходить с праведной стези. Дарья родила мне трех сыновей — таких же красавцев, как и я. Старший сын - моя гордость и надежда - с медалью окончил школу в Баш-Гаякенде и слыл деревенским вундеркиндом. Я по знакомству устроил его в пищевой техникум в Баку. Ты бы видел, какую говурму и плов готовил этот стервец — пальчики оближешь! Педагоги посовещались и отправили его, как лучшего студента, на декаду азербайджанской кухни в Ленинград. Там он быстро и умело со-блазнил Настасью Алексеевну, близкую родственницу члена Политбюро Воротникова.
— Ну, блин, ты даешь! – с удивлением воскликнул Серега. – А ну-ка повтори! Кого-кого?! — Я же сказал - Воротникова! – ответил Гумбат. – Клянусь Аллахом, вот тебе крест! Настя
была очаровательная блондинка, немного кривоногая и худая, как и все жокеи, что, впрочем, ее нисколько не портило. Она терпеть не могла мужчин, увлекалась конным поло и водными лыжами. Разумеется, это не довело ее до добра: как-то раз веревка катамарана оборвалась на
12 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
самой середине Чудского озера и красавица пошла ко дну, как топор. Но сына к тому време-ни успели назначить на крупный пост в Минпищепроме. Сейчас он заведует всей пищевой промышленностью России и регулярно присылает мне ленинградские конфеты «Мишка на Севере», «Бонбон», пирожные и торт «Александр Невский» - был такой вождь у русских в пятнадцатом веке. Ты, конечно, слышал об этом сыне монгольского хана Атиллы, который учился в Гамбурге, разгромил китайцев, захватил их древнюю столицу Нагасаки и ввел там православие?36 Мой двоюродный брат был там недавно и купил два видеомагнитофона — один мне, другой себе. Он рассказывает, что в Нагасаки до сих пор стоит русская церковь, а служат в ней православные священники — японцы... Ты, я вижу, и не слышал об этом. Стыд-но! Я вот не русский, а русcкую историю знаю лучше тебя.
— Больно ты умный, я вижу... – усмехнулся Серега.— Не глупее тебя! — парировал Гумбат и, неожиданно, перевел разговор в другое русло:
— Если не секрет — скажи, что ты собираешься просить у инопланетян? Деньги или сразу водку?
— А ни то, ни другое, земляк. Вот говорят, что Серега — дурак. Говорят? Оз арамызды37, говорят. И ошибаются. Серега — мудрец! Но я не стану опровергать очевидную истину. Чего вилять? Я — алкоголик. Следовательно, что мне всего нужнее? Ай саг ол!38 Спирт! Так что же делать? Просить тонну беленькой? А где ее держать? Куды ее положить? Бабок попросить, или золота? Опять же, рано или поздно кончатся, да и спереть могут. Сам знаешь, гердешь, наше житие-бытие. Нет в людях ни стыда, ни совести, оборзели совсем! Так что же делать? А вот послушай теперь, что придумал Серега. Я попрошу инопланетян: «Перестройте мой никудышный гнилой организм так, чтобы он сам вырабатывал этот самый этиловый спирт. Поллитра в день! В течение всей жизни! Вместе с закуской и никотином!» Ну, как тебе идея, амиоглы?39 Хорошо придумал Серега?
— Молодец! — воскликнул Гумбат. — Как говорила моя покойная бабушка, «не голова, а Дом-Совет!40» Раз ты так хорошо соображаешь — не подскажешь ли мне, брат, как можно по-пасть на тарелку помимо очереди?
— Это можно! — ухмыльнулся Серега и спросил: — Пулун вар?41
— Что ты имеешь в виду? Взятку? А кому ее дать, уж не тебе ли? — усмехнувшись, ответил Гумбат.
— Есть у Феди шерсть, редкая, зато своя. Мы люди честные, взяток не берем, — ответил Серега. — А вон там, шагах в ста отсюда, КПП, и старикан стоит с повязкой и пропускает — тех, у кого пропуск, за кусок, а у кого нет — за два. Так что иди, амиоглы. А мы тут на травке посидим, свежим воздухом подышим, рыбки поедим, беленькой запьем, песню запоем! Вон, видишь, пацан идет с гитарой, — это Витюк. Я его за пузырем послал. Вишь, как карман то-порщится. Стало быть, достал, шельма! Витюк у нас интеллигент, философ. Два курса биофа-ка окончил. Теперь в зоопарке работает, за слоном ухаживает. Как грамм двести примет, так из Шопенгрубера42, или, как его там, наизусть говорить начинает, стервец! А на гитаре такие пируэты выделывает, сволочь, что сам Розенбаум, коли услышит, от зависти родит! Витюк даже стихи сочиняет. Одно я наизусть запомнил. Вот послушай, ни дать ни взять — Омар Хайям или Вилли Токарев:
Как хорошо, когда бутылка рядом,Когда есть штопор, чтоб открыть ее,Когда стакан стоит перед тобою,Искрится он, согрет твоей рукою,И ты среди друзей своих согрет,Клубится дым дешевых сигарет, Ты с наслажденьем воблу уплетаешь,Дешевым «Алшарабом» запиваешь,И чем пьянее ты, тем лучше понимаешь,
13Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
Что жизнь — горсть пепла, истина в вине,Готов продать ты душу Сатане,За рюмку ароматного портвейна,И если надо, жариться в огне,Но не быть трезвым в мире серых буден,Глотать лишь пыль и думать о вине,А позже, вняв советам докторов,И сохранив свою больную печень,С больной душой загнуться в стороне.Но я не ренегат кирного клана,Не отщепенец я и честь свою блюду,Воттолько деньги где-нибудь добуду,И в магазин за выпивкой пойду!43
Веришь ли, стихи эти он сочинил экспромтом, за стаканом антифриза. Полнится земля наша непризнанными талантами. Будь у Витюка побольше тщеславия — академиком бы стал. Так что, присоединяйся к нам, кореш, а на тарелку всегда успеешь. Никуда она не денет-ся, гердешь.
Но Гумбат уже не слышал последних слов своего собеседника. Со всех ног он устремился к заветному КПП.
***У шлагбаума стоял старичок преклонных лет с пронзительным взглядом, красной повяз-
кой на рукаве и зажатым в зубах мундштуком с дымящейся папиросой. Карман его, так же
14 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
как и у Витюка, топорщился, но, видимо, не от бутылки «беленькой», а от толстых пачек банк-нот, собранных с любителей межпланетных контактов. Рядом стояла застекленная будка, в которой сидел толстомордый дружинник, почему-то с двустволкой за спиной. Страж поряд-ка усиленно работал челюстями, жадно пережевывая зажатый между двумя ломтями хлеба люля-кебаб.
Увидев Гумбата, старик преградил ему дорогу и спросил:— Стой! Кто такой?— Гумбат, — ответил Гумбат.— Это что, должность или имя? — спросил старичок.— Имя, — ответил Гумбат.— Редкое имя, — с уважением заметил старичок. — Но без документа пропустить не могу.
Лучше сам отойди, а то я позову Ахмеда. Он сейчас обедает в будке. У него есть ружье. Двустволка.— Скажи ему, пусть лучше выбросит ее подальше, — посоветовал Гумбат. — Ты же знаешь,
какие сейчас делают ружья — сплошная халтура. Мой деверь — член Союз а охотников. И вот один раз он получил талон на новое ружье и пошел в охотмагазин. А до этого он всегда охотился с ружьем своего деда. Это было старое кремневое ружье, и оно никогда не давало осечки. Деверь попадал из него кабану в глаз, и ни разу не промахнулся. В тот день он купил новое современное ружье и радовался как ребенок. И вот взял он на радостях своего сына и от-правился с ним на охоту. Сын с кремневым ружьем, а он с двустволкой. Устроили они засаду на кабана и ждут. Тут появился кабан. Сын выстрелил и попал кабану в лоб. Деверь выстрелил и попал в лоб сыну. А все потому, что ружье было не отцентровано. Ну, сын-то был молодой и здоровый, так что выжил, хотя и был нешуточно контужен. Но ты, отец, не в обиду тебе будет сказано, уже в летах, еле на ногах держишься, так что, если пуля в тебя попадет — вряд ли вы-живешь. Поэтому не торопись звать Ахмеда, а еще лучше — забудь его имя!
Старик, сощурившись, посмотрел на Гумбата. Затем он спросил:— Ты из каких краев будешь, сынок?— Из Баш-Гаякенда, отец.— Так я и думал, земляк! — радостно воскликнул старик и распростер объятия. — А я из
Ашагы-Гюрзалар! Это рядом.— Мой несчастный деверь тоже был оттуда, — мрачно заметил Гумбат. — Его контуженый
сын недавно застрелил следователя УГРО Ахта Гасыма, собака которого покусала брата моей тещи — Садых-киши, мир его праху. Мой брат Гарын Акиф еле спас ребенка от тюрьмы. Людям нужно делать добро. Иначе чем мы отличаемся от диких животных? Надо жить так, чтобы после смерти люди вспоминали о тебе с благодарностью!
— Сядь, сынок, побеседуем, — сказал старик, указывая Гумбату на скамью. — Давно никого из земляков не видел.
Гумбат присел на скамью. Старик закурил новую папиросу и заметил:— Вот вы, молодые, и слыхом не слыхивали о тех испытаниях, что выпали на долю ваших
отцов и дедов. А какие только интересные события не происходили в те времена! 1937-ом году, когда тебя и в помине не было, я работал в НКВД и был командирован в Баш-Гаякенд лично Мир-Джафаром Багировым44...
Гумбат вздрогнул. Старик, польщенно улыбнувшись, продолжил:— Мне поручили очень ответственное задание. Мир-Джафар пригласил меня в свой ка-
бинет, закрыл дверь на крючок и, понизив голос, сообщил, что врагами народа, недобиты-ми ханами, беками и мусаватистами распространяются заведомо ложные и провокационные слухи о том, что в округе появился и разбойничает некий Гюльябаны45 — получеловек-полу-обезьяна. Говорили, будто он воет по ночам на заставах, пугая русских пограничников, ворует комсомолок и ест секретарей первичек. Дело принимало нешуточный оборот. Как раз на-кануне исчез при загадочных обстоятельствах председатель образцового колхоза «Ени йол»46 Тахтабаш Гасымов... К делу подключился сам полковник Григорян, — старик понизил голос,
15Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
и глаза его сверкнули молодым чекистским огнем. — Итак, председатель исчез, а прямо перед его домом, в саду, нами были обнаружены следы босых ног, каждый длиной в шестьдесят, а шириной в тридцать сантиметров! — старик помолчал для эффекта и добавил: — Следы вели в пустынную местность под названием Гебристан...
— В таком случае я знаю, что было дальше! — оживился Гумбат. — Как раз в 1937-ом году мой отец охотился в Гебристане. К слову сказать, несмотря на свои сто двадцать лет, он был отличным стрелком. Даже с закрытыми глазами попадал в глаз воробью с любого расстоя-ния. Никто в Баш-Гаякенде не стрелял лучше него. Итак, однажды отец поехал охотиться в Гебристан...
— Нехорошо перебивать старших, сынок, — обиженно заметил старик. — Выслушай-ка сначала мою историю…
— Нет уж! — решительно возразил Гумбат. — Я вас очень уважаю, отец. Преклоняюсь перед вашими почтенными сединами. Именно поэтому я просто обязан рассказать вам один важный эпизод из жизни моего отца, который многое прояснит в этой загадочной истории. Итак, скачет мой отец на коне и вдруг видит — лежит скелет, а рядом со скелетом партбилет и документы на имя Тахтабаша Гасымова, бывшего председателя колхоза «Ени йол», рядом еще два скелета с кривыми ногами и партбилетами партии «Дашнакцутюн», далее скелет с комсомольским значком, и, наконец, маленький скелет в красном галстуке... А рядом — что бы вы думали? — следы босых ног! «Попался, который кусался!»— подумал отец и, яростно хлестнув коня плетью, помчался во весь опор, бесстрашно углубляясь в дикие просторы Ге-бристана. Скакал он день, скакал два, скакал три, и вдруг!... Видит, стоит посреди поля оди-нокая чинара, а к дереву привязана дева необычайной красоты. Посмотрел отец на девушку, посмотрела девушка на отца, и полюбили они друг друга с первого взгляда. «Кто ты, о пре-красная пери47?» — спрашивает отец у девы, а та отвечает: «О, бесстрашный джигит, мой спа-ситель! Знай, что я комсомолка из горного селения Ангехакот48. А зовут меня Кнарик. Два года назад похитил меня свирепый людоед Гюльябаны Гюльбалаян, мой двоюродный дядя со сто-роны матери. Огнем и железом, голодом и щекоткой пытал он меня, стараясь вынудить сдать комсомольский билет, отказаться от учения марксизма-ленинизма и стать его женой. Но я не покорилась этому людоеду и алкоголику, ибо знала, что придешь ты, мой избавитель, и осво-бодишь из лап чудища поганого! Тогда Гюльябаны назвал меня дурой и потаскухой, сказал, что таких, как я, не мешало бы облить серной кислотой или посыпать негашеной известью, то есть щелочью. Этот мерзавец хорошо разбирается в подобных вещах, так как до революции учился на химическом факультете Петербургского Университета. Затем он привязал меня к дереву, плюнул в лицо и ушел восвояси».
— Выслушав эту печальную историю, отец отвязал Кнарик, посадил в седло позади себя и они помчались дальше вместе. Скачут они, скачут, и вдруг отец видит — стоит посреди поля совершенно голый волосатый гигант ростом в два метра, с удовлетворением урчит и изучает какие-то документы в красной обложке, а у ног его — окровавленный труп красноармейца. Отец, конечно, не растерялся, вскинул ружье, выстрелил, убил Гюльябаны наповал, освеже-вал труп, привязал шкуру к седлу и вместе с Кнарик вернулся обратно в Баш-Гаякенд. Я в это время ухаживал в саду за виноградниками — отрывал и обрезал у них лишние ветви и листья. Вдруг вижу — входит отец, а рядом с ним какая-то девица. «Принимай новую хозяйку, — го-ворит отец. — Надеюсь, она будет мне любящей женой, а тебе — хорошей матерью!» В тот же день они сыграли свадьбу и прожили душа в душу еще пятьдесят лет. А из шкуры Гюльябаны мы сделали половик и постелили у входа в гостиную, чтобы гости вытирали об него ноги. Он и поныне хранится у моего брата как семейная реликвия. Но это еще не все! У отца родился от Кнарик сын, которого, по ее настоянию, назвали Киракосом — в честь знаменитого исто-рика. До самого последнего времени Киракос жил в Баш-Гаякенде, в доме моего брата Гарын Акифа. Но, как ты сам знаешь, отец, на соплеменников Кнарик раз в семьдесят лет находит бешенство, и они, словно в безумном припадке, начинают кидаться на своих соседей, с кото-
16 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
рыми еще недавно делили хлеб и соль. При этом, как правило, страдают не только их соседи, но и виновники конфликта, чему, впрочем, их вожди не придают особого значения. Так вот, в результате этой заварухи вокруг Нагор-ного Карабаха Киракос вынужден был уехать из Баш-Гаякенда в Эчмиадзин49, где женился на армянке по имени Ануш. Последние — увы, неутеши-тельные — сообщения о нем мы получили в прошлом году от родственников из Ангехакота. Вот какие горькие вести поведали они нам в письме. Как-то в день получки сидел Киракос в пивной в центре Эчмиадзина, пил пиво и закусывал вареным горохом. Неожиданно в пивную входит его сосед, активист Карабахского движения Вартапет Тер-Вартазарян, подсаживается к Киракосу, заказывает кружку пива и, глядя бедному брату прямо в глаза, начинает посы-пать горох солью. Затем он как бы невзначай спрашивает Киракоса: «Ха эс?»50 «Чэ, Мерседес эм»!»51— пытается отшутиться брат, предпочитая умолчать об отце — «проклятом и недоре-занном турке». — «Папуас эм, ахпер-джан!»52 «Шутишь — хищно улыбнулся Вартапет. — Ты, я вижу, шутник... Кстати, почему я не видел тебя на последнем митинге, который мы устро-или в память о жертвах в Гяндже53 и Звартноце54? Где ты был, когда мы, подняв вверх сжатые кулаки, гневно скандировали «Миацум!!!»55 Молчишь? Тогда скажу я. Ты был в этой забега-ловке и лакал пиво, турецкий пес!» Сказав это, Вартапет ударил Киракоса пивной кружкой по голове и раскроил ему череп. Киракос, схватившись за окровавленную голову, выбежал на улицу и помчался домой. Но по дороге его задержала милиция — за то, что он в нетрезвом состоянии и с разбитой головой опрометью несется по Эчмиадзину, а когда его спросили: «Спасэ, матах! Паспорт тур, шутара, ешше клех, клех тагм!»56 — он не смог и двух слов связать на своем армянском языке... Отдал Киракос милиционерам всю свою получку, смилостиви-лись они над ним и отпустили домой. Дома жена встречает его, улыбаясь, и спрашивает: «Где получка, Киракос?» «Милиция отобрала, Ануш!» — отвечает брат. «Ваймэ!» — вскрикнула жена, ее хватил удар, и она тотчас упала замертво. Мало того, что брат потерял получку, ему еще пришлось раскошелиться на похороны жены. Что с ним теперь, никто не знает... Видишь, какая сложная штука жизнь. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Киракос все же усвоил одну истину — будь подальше от активистов карабахского движения и вообще не связывайся с армянами, даже если ты сам армянин. Мой покойный дедушка — мир его праху! — часто говорил: «Лучше пей ослиную мочу в Баш-Гаякенде, чем церковное вино в Эчмиадзине». Киракос пренебрег мудростью предков и поплатился за это. «А теперь, отец, извини! Жаль, что мы не успели как следует побеседовать. Нам, двум землякам, есть, что рас-сказать друг другу. Но все же, согласись, гостеприимство — основной закон нашего народа. А инопланетяне — гости, и неудобно заставлять их ждать!»
С этими словами Гумбат оставил ошарашенного, впавшего в каталептический припадок старика, поднатужившись, приподнял шлагбаум и зашагал по направлению к тарелке.
***Неожиданно Гумбат почувствовал что-то неладное. Несмотря на то, что солнце стояло в зе-
ните, и был полдень, вдруг стало темнеть. Солнце становилось все тусклее и тусклее. Появив-шийся невесть откуда легкий леденящий ветерок взволновал ровную гладь степи и понес по ней всякий мусор — обрывки газет, этикетки от водки и прочую дрянь. «Затмение!»:— осени-ло Гумбата, и он решил поторопиться. «А вдруг не затмение? — екнуло у него в груди. — Пре-старелая соседка Клавдия Трофимовна с 1984-го года все крестится и говорит, что на землю пришел Меченый Антихрист57, и вот-вот должен наступить Судный День». Гумбат с беспо-койством посмотрел на небо, пытаясь обнаружить на нем приметы грядущего Апокалипсиса. «Кажется, с неба должна упасть какая-то звезда... — смутно припоминал Гумбат. — И саранча величиной с лошадь... Но это по Библии, или, как ее называют мусульмане, Инджиль. А как выглядит Апокалипсис по Корану?» И в памяти его стали оживать туманные строки из турец-кого перевода Священной Книги, привезенной братом, Гарын Акифом, вместе с видеомагни-тофоном и вареными джинсами из туристической поездки в Турцию:
17Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
«...Когда солнце обовьется мраком, когда звезды померкнут, когда горы с мест своих сдвинут-ся, когда девять месяцев сужеребые верблюдицы окажутся праздными, когда звери столпятся, когда моря закипят, когда души сопрягутся, когда похороненная заживо будет спрошена, за ка-кой грех она убита, когда свитки разовьются, когда небо как покров снимется, когда ад разгорит-ся и когда рай приблизится... Тогда душа узнает, что она себе заготовила... Тогда ты, о человек, стремительно устремишься к Господу своему и предстанешь перед ним. Тогда тот, кому запись дел его подастся в правую его руку, с того отчет потребуется легким отчетом, и он воротится к своим ближним, радуясь. А кому запись дел его подана будет из-за спины его, тот будет про-сить себе погибели; он будет гореть в пламени адском. Среди ближних своих он жил, радуясь. Он думал, что ему уже никогда не возвращаться к Богу. Нет, Господь видел его...»58
... «Запись его дел будет подана из-за спины», — с беспокойством подумал Гумбат, озира-ясь, мысленным взором окидывая всю свою небезгрешную жизнь, и тщетно подыскивая слова оправдания, которые должен был произнести перед Господом Богом. — Врать бесполезно... Там же прямо сказано: «Господь видел его». Тут в душе у Гумбата похолодело — кто-то мягко тронул его за спину. Резко обернувшись, Гумбат увидел распростертую длань, сжимающую свиток, слабо вскрикнул, споткнувшись, упал в какую-то колдобину и, ударившись головой о камень, потерял сознание...
18 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
Открыв глаза, он увидел над собой залитое золотым сиянием небо. Посмотрев вниз, он чуть было вновь не потерял сознание — под ним простиралась бесконечная черная бездна. И он в нее летел. Больно ударившись задницей обо что-то твердое, Гумбат вскрик-нул, и, уцепив-шись в протянутую ему сверху руку, встал на ноги. Перед ним стоял какой-то субъект, исто-чавший золотистый свет, немного рассеивающий царящую вокруг темноту.
— Я очень извиняюсь, кто вы? — спросил Гумбат с благоговением.— Разрешите представиться, — обаятельно улыбнулся незнакомец. — Ангел смерти — Азраил.— Очень приятно, — улыбнулся Гумбат, почему-то не испытывая ни капли страха. — Пре-
много наслышан о вас от своей покойной бабушки Месме-ханум. Каждый раз, когда дядя приходил домой, накурившись анаши, бабушка говорила: «Азраил гяльди»59 ... Но, признать-ся, до этой встречи с вами, я никогда серьезно не верил в ваше существование. Что поделаешь, такое дурное воспитание привили нам в советской школе. Ни во что не верит народ — ни в Бога, ни в черта....
— Жаль, — сострадательно улыбнулся Азраил. — Это, конечно, тяжело, но вполне попра-вимо. Люди, как я слышал, предпочитают верить только в то, что они способны воспринять собственными органами чувств. Скоро вам представится такая возможность. Конечно, Бога вам увидеть не удастся. Но дьявола и его симпатичных подручных вы сможете лицезреть каж-дый день. Геенну, пламя, змей, скорпионов, кипящий гной, плоды дерева Заккум — всего этого я вам описывать не стану. Наверняка вы все же читали Коран в переводе Крачковского... Так вы рады нашей встрече?
— Конечно! — поблагодарил Гумбат. — Спасибо за то, что проводили меня сюда, Азик. Мне, право же, неудобно, что я отнял у вас столько драгоценного времени, но боюсь, сам бы я заблудился ...
— Кес сесини, ограш!60 — вдруг заорал Азраил, и божественный свет, озарявший его лицо, стал неожиданно меркнуть. В то же время тьма, окутывавшая Гумбата со всех сторон, стала медленно рассеиваться, и он отчетливо увидел неряшливо побеленные стены, висящую под потолком грязную лампочку и портрет Ленина на стене. Азраил куда-то исчез, а вместо него перед Гумбатом стоял человек в милицейской форме.
— Кто позволил тебе без разрешения проникнуть на охраняемую территорию?! — закри-чал толстый усатый тип в милицейской фуражке. - Не можешь стоять в очереди, как человек? Хочешь осрамить Республику перед инопланетянами? Неужели вы не понимаете, что шлаг-баум поставлен для вашей же пользы. Если не следить за порядком, вы же попросту пере-давите друг друга!— Слишком дорого обходится нам ваша алчность и недисциплинирован-ность! Только вчера в толпе задавили насмерть восемнадцать человек — из них три женщины и четыре беженца из Армении! Слава Аллаху, партия и правительство делает все, чтобы на-сытить ваши ненасытные утробы! Зачем позорите Республику и ее руководителей в глазах инопланетян? Всю тарелку завалили своими анализами! Стоят, как нищие, денег просят, хо-зяйственное мыло требуют, чтоб вас... Сам-то откуда будешь? По роже вижу, что нездешний!
— Я из Баш-Гаякенда, начальник, — робко пробормотал Гумбат, переминаясь с ноги на ногу.
На секунду на милиционера нашел столбняк, затем, придя в себя, он заорал: — Земляк!!! — и, бросившись к Гумбату, крепко сжал его в объятиях.— Почему же ты не
сказал это с самого начала, дерьмо ты собачье? Зачем надо было скрывать, что ты из Баш-Гаякенда?
— Я и не скрывал, — заметил ошарашенный Гумбат. — Мой старший брат всегда говорил, что это у меня на роже написано...
— Ну конечно! — воскликнул милиционер, с любовью и удовольствием рассматривая асимметричный череп Гумбата. — У нас в Гаякенде все как на подбор красавцы, разве что носы слишком крупные, на баклажан похожи, но, как говорили отцы, у каждой красавицы должен быть хотя бы один изъян. Как поживает Садых-киши? Жив еще?
19Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
— Нет, его ужалила змея, и он умер. А все потому, что сам был дурак, и советов не слушал. Говорил я ему, не связывайся ты с этой партией! Партия, оно, конечно, хорошая вещь, но все-му есть свое место. А он не послушал — и вот, на тебе...
— При чем тут партия? — подозрительно спросил милиционер и строго добавил: — Хоть ты и земляк мне, а вести аполитичные разговоры в государственном учреждении я тебе не позволю!
— Сейчас я тебе объясню, и ты все поймешь. Надо смотреть вглубь вещей, а не скользить взглядом по поверхности, как это делают недалекие и неграмотные люди. Ты же знаешь, Са-дых-киши до смерти боялся собак. Особенно крупных — чабанских псов и овчарок. Надо при-знать, что и собаки почему-то очень его не любили и все норовили укусить за мягкое место. Может, потому, что в молодости он работал на фабрике, где из собачьих костей варили канце-лярский клей. А может, потому, что, завидев собаку, он сначала вопил от ужаса, а потом, со-владав с собой, кричал «Кышш!» и швырял в нее камнем. А его сосед, следователь УГРО Ахта Гасым, как раз купил породистого щенка кавказской овчарки. Овчарка, лишь только увидев Садых-киши, сразу невзлюбила его, и, видимо, про себя решила, что как только подрастет — непременно его укусит. Садых-киши это почувствовал, и в течение года каждый день ходил к Ахта Гасыму и умолял следователя продать ему щенка, которого он вознамерился утопить. И вот в один из таких визитов достаточно уже подросший пес ринулся на несчастного Садыха и, с видимым наслаждением, укусил его в самый зад. Садых-киши с дикими воплями выбежал на улицу и, истекая кровью, помчался в горисполком — жаловаться. Чтобы сократить путь, он бросился туда по самой короткой дороге — через змеепитомник. Там он раздавил своими мужицкими лапами несколько добропорядочных, ни в чем не повинных змей. Остальные, конечно, не вытерпели такого хамства, и, посовещавшись, решили в отместку ужалить его. Так закончил свои дни почтенный Садых-киши, мир праху его! Конечно, как справедливо сказано нашими отцами и дедами, о мертвых — или хорошо, или ничего. Но все же не могу удержаться и не сказать — на редкость бестолковым человеком оказался этот Садых-киши. Если бы он послушался меня, и, вместо того, чтобы бежать жаловаться в горисполком, за-шел к живущему напротив ветеринару Хейван Абдулле, тот бы смазал бы ему мягкое место целебными мазями, и все бы кончилось хорошо. Не говоря уже о том, что не погибли бы ни в чем не повинные змеи, а директора змеепитомника Гюрза Мамеда не затаскали бы по судам и допросам...
— Так вот в чем дело! — с изумлением воскликнул милиционер, и лицо его прояснилось. — А этому бедняге дали три года. Вот что значит — не везет, так не везет! Я присутствовал в зале суда - стоял по правую сторону от скамьи, в карауле. Его засудили за нарушение техники безопасности и небрежное содержание змей.
— Знаю, — ответил Гумбат. — Он оправдывался тем, что двери змеепитомника были всегда от-крыты, якобы из гуманных соображений, чтобы змеи имели возможность выйти погулять, поды-шать свежим воздухом или навестить родственников за городом. Но доброта и гуманизм нынче не в чести. Одно радует: директор тюрьмы — наш человек, Башкесен Халыг из Йухары Гюрзалар. Он обещал сделать все от него зависящее, чтобы эти три года пролетели для Гюрза Мамеда полными домашнего уюта, приятных наслаждений и невинных развлечений. Тем более, — Гумбат понизил голос, — говорят, что Мамед заплатил ему немалую сумму. Змееводство — выгодное дело! А теперь, дорогой начальник, сене гузу кесим61, может, ты позволишь мне продолжить свой путь?
— Что за вопросы, дорогой земляк?! — улыбнулся милиционер, глядя на Гумбата с чувством глубочайшей нежности и умиления — Не стану тебя больше задерживать! Сейчас я разорву протокол, и состава преступления не будет. Правда, ты должен заплатить небольшой штраф. Нет, нет! Лично я не возьму с тебя ни копейки. Но нашего майора надо будет подмазать.
Гумбат обреченно вздохнул и безропотно протянул милиционеру десятирублевую банк-ноту. Страж порядка с достоинством спрятал деньги в карман, по-товарищески сжал Гумбату руку и промолвил:
20 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
— Ну, брат, иди! Удачи тебе, дорогой. Нет, нет, не надо меня благодарить. Как не стыдно! Земляки должны помогать друг другу!
***
Выбравшись из душного милицейского помещения, Гумбат набрал полную грудь воздуха, и тут же этот воздух застрял у него в легких — он увидел двух ярко одетых и не менее ярко на-крашенных красоток, напоминавших пришельцев из другой Галактики... «О, эти посыпанные золотой пудрой лиловые щеки, о, эти волосы, играющие всеми цветами радуги, белоснеж-ная чалма, напоминающая шлем инопланетянина, одеяния, платья, воскрешающие в памяти причудливый наряд Аэлиты... А может, это и есть инопланетяне? — озарила Гумбата гени-альная мысль. — Да-да, так оно и есть! Наивно полагать, что они земные женщины — этих я видел сколько угодно и в Баш-Гаякенде и, в Йухары Гюрзалар. У тех кожа нормального, а не золотого цвета, и на руках растут волосы. Одним словом, обыкновенные женщины, разве что немного грубые и сварливые...» — Гумбат вспомнил свою жену Фаты и поморщился. «Необ-ходимо вступить в контакт! — подумал он. - Главное тут — быть учтивым, следить за собой и не давать воли рукам. И еще — не надо сразу затевать разговор о стиральном порошке и хозяйственном мыле, чтобы они не подумали, что я примитивный дурак, без всякой фанта-зии... С чего же начать беседу? Принимая во внимание тот факт, что они все же женщины, нужно сделать комплимент. Я скажу: «Я восхищен вашим скафандром и шлемом, они вам так идут!». Потом я глубокомысленно наморщу лоб и скажу: «Уважаемые инопланетные гостьи, приоткройте для вашего покорного слуги завесу, скрывающую тайны Вселенной! Как там?! Что там?!!!». Нет, кажется, получается немного двусмысленно. А вдруг вместо того, чтобы вы-делить мне порошка и хозяйственного мыла, они начнут раздеваться?! Тогда я спрошу так:
21Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
«Сударыни, как вы думаете, есть ли жизнь в иных мирах?» Они сразу поймут, что не с дураком имеют дело, что и мы не лыком шиты, разбираемся в философии и всяких там тонкостях. А потом, постепенно, можно будет подвести вопрос к хозяйственному мылу и порошку, а если у баб будет хорошее настроение — попросить импортный костюм!»
...— Что это за чушка плетется сзади? — недовольно спросила одна красотка у другой.— Какой-то юродивый идиот, так и пожирает нас глазами. Не обращай лучше внимания,
а то приставать начнет... Да, на чем я остановилась?.. А!.. Значит, кроме всего прочего, Гусик привез с собой импортный гарнитур, хрустальную люстру, видеомагнито-фон и ковер супер-Тебриз, югославский...
«Ага, — подумал про себя Гумбат. — Кажется, этот Гусик опередил меня; наверняка он загреб и забрал с собой все мыло и стиральный порошок, а может быть и кое-что еще! — с ужасом подумал Гумбат, но, будучи от природы оптимистом, решил про себя: — Еще не все потеряно. Лучше поздно, чем никогда!» — и уверенно двинулся к одной из девушек.. — «Нач-ну с того, что по-дружески ущипну одну из инопланетянок!» — подумал Гумбат.
— Обрати внимание — эта деревенский чурбан подходит к нам все ближе и ближе... — с беспокойством заметила первая красотка. — Чувствуешь, как от него воняет?.. Фу! Сейчас у меня случится выкидыш от этого амбре...
— Ааааа!!! — заорала тут ее подруга — Это дерьмо ущипнуло меня!! — и, повернув к Гум-бату искаженное гневом лицо, заорала: «Ах, ты, дерьмо собачье! Чтоб у тебя руки отсохли! Лысая задница! Да ты знаешь, кто я такая?! Мой отец купит и продаст весь твой вшивый род, живьем вас всех в землю закопает...»
Затем красотка залепила Гумбату пощечину, от которой тот зашатался и чуть было не упал на землю. Рассвирепевшая девица схватила Гумбата за нос и грозно прокричала ему прямо в ухо:
— С этого дня никто не даст за твою трижды проклятую, ничтожную жизнь и гнилой су-шеной хурмы! Да обрушатся стены твоего дома — отвечай, ублюдок, из какой ты деревни?!
— Из Баш-Гаякенда, ханум... — пролепетал Гумбат.— Баш-Гаякенд — это владение моего деда, Дудук Аслана, он расплатится с тобой за все
сполна! Весь твой вшивый род сотрет с лица земли! — сказав это, красотка плюнула Гумбату в лицо, а ее подруга, размахнувшись, дала Гумбату в глаз. Затем обе «инопланетянки» повер-нулись и ушли восвояси
Оплеванный, ошарашенный и избитый Гумбат стоял посреди степи, удивленно хлопая глазами и утирая окровавленный нос. Шатаясь, он, все еще полуслепой от удара, инстинктив-но протянул руки и ухватился ими за шероховатый ствол чинары. Немного придя в себя, Гумбат огляделся вокруг и, не увидев рядом инопланетянок, с облегчением вздохнул. «Да,— подумал он про себя, — ошибочка вышла. Девки-то оказались местные, хатазырские. Ну, ни-чего, и на старуху бывает проруха. В следующий раз буду внимательнее. А пока что неплохо было бы отдохнуть, выпить чайку, прийти в себя, а там, глядишь, оклемаюсь, и можно будет продолжить свой тернистый путь к иноплане-тянам». Не успел Гумбат подумать о чае, как увидел совсем рядом, шагах в пятидесяти, убогую, обшарпанную чайную с громким названи-ем «Алтунай», то бишь «Золотая луна».
***Добравшись до ближайшего столика, Гумбат осведомился у сидевшего за столом космато-
го и бородатого типа:— Здесь свободно, отец?Бородач окинул Гумбата задумчивым, блуждающим в неведомых далях взглядом, и нехотя
разомкнув губы, ответил:— Какой я тебе отец! Я твой брат. Все мы братья по несчастью, братья по борьбе! Ты спро-
сил о свободе, брат. Так вот знай, что все мы — рабы, рабы страшной системы, поработившей
22 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
нас семьдесят лет назад, рабы имперского гнета. А ты еще говоришь о свободе! Нет свободы в этой стране, и менее всего ее здесь, в нашей республике, где, наряду с социальным гнетом, свирепствует еще и гнет национальный!..
Гумбат страдальчески наморщил лоб и задумался. Подумав немного, он спросил:— Значит ли это, брат, что я не могу здесь сесть?— Отнюдь! — улыбнулся бородач. — Ты можешь сесть в любую минуту, на неограничен-
ный срок и притом сам не поймешь, за что тебя посадили. Лично я сидел трижды — при отце народов Сталине, при великом кукурузнике Хрущеве и последний раз при чернобровом борце за мир — Брежневе. Сидел я и при Горбачеве, правда, не в тюрьме, а в маштагинской психушке62. Ну и накачали же меня там галоперидолом! Правда, я умудрялся выплевывать таблетки в унитаз... Еще и недели не будет, как вышел оттуда. Видишь, даже бороду не успел сбрить.
— Извините, — пробормотал Гумбат, переминаясь с ноги на ногу. — Но вы меня непра-вильно поняли. Я хотел спросить... э-э... не могу ли я составить вам компанию и вместе с вами выпить стаканчик чаю?
— Я правильно понял тебя, брат мой, — снисходительно улыбнулся бородач. — Я с первого взгляда увидел в тебе человека искреннего, честного и бесстрашного. Ты хочешь составить нам
23Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
компанию и вместе с нами бороться с отвратительной Медузой-Горгоной нашего времени — советской властью. Ты также готов испить полную чашу испытаний, которые выпадут на долю бесстрашных карбонариев двадцатого века. Ты, несомненно, захочешь, чтобы я научил тебя изощренным методам партизанской войны, о которых поведали мне «лесные братья» — бандеровцы, добывавшие вместе со мной уран на Колыме. Ты также мечтаешь о том, чтобы я подарил тебе самодельное оружие, сделанное мною собственноручно из куска водопрово-дной трубы. Что ж, подарю! Ты также получишь национальный нагрудный знак, вырезанный из жести моим заместителем — слесарем-сантехником, имя которого пока что тайна... Но сначала ты должен поклясться, что не являешься агентом этого страшного и отвратительного ведомства, имя которому КэГэБэ...
— Клянусь! — заорал Гумбат, усиленно жестикулируя руками. — Клянусь своей покойной тетушкой Мейрансой, что я в жизни не встречал более благородного и, главное, понятливого человека, чем ты. Беседовать с тобой — одно удовольствие. Поэтому я оставляю тебя с чув-ством глубочайшего сожаления и искренней скорби.
— Наше дело правое, мы победим! — крикнул на прощание Гумбат, подняв кверху сжатый кулак. Затем он двинулся к другому столику и, не спрашивая разрешения, уселся на свобод-ном стуле, напротив двух исхудалых субъектов с лихорадочно горящими глазами.
— Кто это? — с подозрением спросил один тип у другого.Тот внимательно вгляделся в асимметричные черты Гумбата и внезапно просиял:— Послушай, Гулы! Это же наш человек! Он работает вместе с Сейфулла-беком!Затем незнакомец протянул Гумбату натруженную, узловатую руку и воскликнул:— Рад тебя видеть, бек! Мое имя Гасым. Может, слышал? Мы хорошо знаем Сейфулла-
бека, он один из самых преданных бойцов нашего движения. А сам-то ты откудова будешь?— Из Баш-Гаякенда, — ответил Гумбат и сразу же попал в крепкие объятия Гасым-бека,— Земляк! — закричал тот и, облобызав Гумбата в обе щеки, крикнул чайханщику — Эй,
племянник, принеси-ка нам еще три маленьких чайника! Только чтобы чай был крепкий и с чабрецом! — затем, обратив любовный взор на Гумбата, сладким голосом осведомился: — Ну, как там дела, на родине? Давненько не я видал милых сердцу краев, где, как сказал поэт, «роза окликает розу, а соловей зовет соловья...».
— Что это ты о соловьях вспомнил, — нахмурился Гулы. — В наших краях уже два года, как вместо соловьев поют пули, а вместо роз алеют пунцовые раны, пробитые дашнаками на груди бесстрашных джигитов... Я тут новое стихотворение сочинил, на днях оно будет опу-бликовано в журнале «Намус». Вот, послушайте отрывок:
Недобитые дашнаки затевают сыр и бор; Землю отхватить желает и стреляет из-за гор, Обуянный черной злобой террорист — наглец и вор...
— Отличное стихотворение! — воскликнул Гасым и захлопал в ладоши. — Откуда только у людей берется вкуса, столько чувства меры, столько могучего, всесокрушающего таланта! — и, обратившись к Гумбату, спросил: — Земляк, слышал ли ты стихотворение Гулы, посвященное Беку63? Нет?! Ты много потерял! Гулы, прошу тебя, продекламируй свое стихотворение. Пусть наш гость насладится чарующей музыкой твоих строк!
— Ну ладно, Гасым, — с наигранной неохотой согласился Гулы. — Так и быть, прочитаю, — и, придав лицу значительное выражение, патетически продекламировал:
Народом рожденный и им же взращенный,Напитанный солью священной земли, Нас в бой вдохновляет один человек. Да здравствует Родина, Нация, Бек! Когда ты как солнце встаешь над трибуной И лик твой сияет над площадью той,
24 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
Лучами горячего жара свободы,Сердца зажигаешь и кличешь нас в бой!Открыты окопы, стоят баррикады, Погибнуть за правое дело мы рады, И пусть злобный враг стережет из засады, Мы цепи порвали, и страха в нас нет,Впервые за целых семьдесят лет! Проснулись могучие толпы народов, И мы, потрясая стальным кулаком, Кричим оккупантам, убийцам ворам: Свободу татарам, башкирам, бурятам, Уйгурам, калмыкам, эстонцам и нам!
— Отличное стихотворение! — заявил Гумбат, утирая слезы. — У меня от этих строк пря-мо-таки мороз по коже прошел, и каждый волос на голове и на теле дыбом встал. Так и хоте-лось заплакать, но я вовремя вспомнил, что я мужчина, а мужчине не полагается реветь, как какой-нибудь бабе!
Неожиданно в чайхану уверенно вошел долговязый тип в потертой гимнастерке, с взъе-рошенными волосами и всклокоченной седой бородой. За ним плелась группа воинствен-ных, но хилых ребят, — должно быть, телохранителей. Группа приблизилась к столику, где в гордом одиночестве сидел толстый бородач, бывший соратник бендеровцев и перманентный узник советских психушек и концлагерей. Толстяк засиял от радости и, весело окликнув чай-ханщика, попросил принести еще восемь чайников чая и шестнадцать стаканчиков «армуды» для братьев по борьбе.
— Слушай внимательно, — Гасым понизил голос. — Сегодня тебе посчастливилось уви-деть не кого-нибудь, а самого Бека! Уже целый месяц как он скрывается от преследований коммунистического режима здесь, в окрестностях Хатазыра. На завтра у нас запланирована акция. Оставайся здесь на ночь, переспи под деревом, а завтра вместе с нами пойдешь на ми-тинг у летающей тарелки. Эти красно-коричневые фашисты, именуемые правительством, эти прислужники Москвы, эти ублюдки и альфонсы хотят устроить инопланетянам помпезную встречу с цветами, музыкой и фейерверком. Но мы спутаем им карты. Мы откроем инопла-нетянам глаза на истинное положение дел в республике, расскажем об имперском гнете Мо-сквы, об агрессии армян и систематическом нарушении прав человека со стороны руковод-ства страны... Теперь слушай внимательно! Я тороплюсь на ответственное задание, а ты сиди здесь и жди до утра. О том, чтобы домой возвращаться, и не думай. Сейчас каждый человек, имеющий хоть каплю совести, должен на время забыть о личных проблемах, семье, детях и подняться на священную борьбу за свободу Родины. Родина-мать зовет! Утром встре-тимся. Пока! — и Гасым мягко, словно кошка, скользнул в рощицу и исчез, растворившись во тьме, оставив после себя лишь запах дешевых сигарет и давно немытого тела.
— Отлично! — пробормотал под нос Гумбат. — Давненько мечтал я переночевать за горо-дом, на свежем воздухе, вспомнить те времена, когда мальчишкой пас мериносов на милых сердцу горных лугах Баш-Гаякенда!
С этими словами Гумбат отправился в кусты и, справив малую физиологическую потреб-ность, подложил под голову сложенный вчетверо пиджак, устроился под чинарой и уснул крепким безмятежным сном.
продолжение следует...
25Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
____________________________1 - Некоторые географические названия и имена собственные вымышлены. Возможные совпадения носят случай-
ный характер. 2 - Т.е., армянских. От «Хаястан» - Армения (арм.)3 - Имеются в виду армянские сепаратисты Нагорного Карабаха, требующие отделения этой области от Азер-
байджана. 4 - Так официальная советская пропаганда именовала русских – самый многочисленный народ СССР. 5 - То есть, нефть и хлопок – главные богатства Азербайджана, доходы от которых в годы СССР, в основном, по-
ступали в союзный бюджет.6 - В 1985 г генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил курс на перестройку – коренные экономи-
ческие и социально-политические реформы в СССР. 7 - В конце 1980-х в СССР ощущалась острая нехватка продовольственных и хозяйственных товаров. 8 - В годы СССР – самые дешевые бакинские сигареты без фильтра.9 - Мусульманское летоисчисление (хиджра) берет начало от пятницы 16 июня 622 года, когда пророк Мухаммед
( ≈570-632гг) переселился (араб- хиджра) из Мекки в Медину. 10 - Известная московская газета «Аргументы и факты».11 - В то время (1989 г) покупательная способность доллара в Азербайджане была значительно выше, чем сегодня. 12 - В последние годы существования СССР, некоторые продовольственные товары выдавались населению по та-
лонам.13 - Винзаводовская водка считалась более качественной, нежели шампанзаводовская (произведенная на заводе
шампанских вин в Баку). 14 - После катастрофы на Чернобыльской АЭС в Белоруссии в 1986 г, пищевые продукты, экспортируемые этой
страной, считались радиоактивно зараженными. 15 - Харчевня, где подают традиционное азербайджанское блюдо – пити (насыщенный мясной бульон с бараниной
и горохом). Пити готовится в тендире или духовке в специальных маленьких глиняных горшочках. 16 - «Атмода» («Согласие»). Газета народного фронта Латвии. В годы перестройки была весьма популярна в Азер-
байджане.17 - Члены армянской националистической партии «Дашнакцутюн». 18 - Первый Секретарь обкома НКАО в последние годы существования СССР.19 - Поселок в НКАО.20 - Армянский писатель и журналист. Автор книги «Очаг», вызвавшей бурю возмущения в Азербайджане. 21 - Писатель и ведущий программы советского телевидения, которого в Азербайджане часто обвиняли в симпа-
тии к сепаратистам НКАО.22 - После митингов Народного Фронта Азербайджана в конце 1980-х—начале 1990-х, в Баку неоднократно вводи-
лось чрезвычайное положение и объявлялся комендантский час.23 - Сандра Крету - популярная немецкая певица 1980-х, - начале 1990-х годов.24 - Фатали-хан Хойский (1875-1920) – один из основателей Азербайджанской Демократической Республики в 1918-
1920 гг.25 - Братишка, брательник (азерб.)26 - ГАИ – Государственная Автоинспекция (дорожная полиция в годы СССР).27 - Одно из имен Сатаны в Исламе. 28 - Согласно представлениям мусульман – дерево, произрастающее в Аду. 29 - С богом! (азерб.).30 - Водку любишь? У меня хорошие сигареты (азерб.).31 - Табак махорка (азерб.)32 - Выкуришь – и улетишь (азерб.)33 - Ну как, хорошо говорю на вашем языке? (ломанный азерб.)34 - Азербайджан – моя родина (азерб.)35 - Разве я не прав, брат? (азерб.)36 - Гумбат опять все путает. Не обращайте внимания. 37 - Между нами (азерб.)38 - Вот именно! (азерб.)39 - Племянник (азерб.).40 - Здание правительства в Баку в народе именовалось Дом-Совет.41 - Деньги есть? (азерб.).42 - Непонятно кого имеет в виду Серега - то ли немецкого философа Артура Шопенгауэра, то ли фюрера Третьего
Рейха Адольфа Шикльгрубера (Адольфа Гитлера).43 - Здесь и далее - стихи автора.44 - М.А.Багиров (1896- 1956) - Первый Секретарь ЦК КП Азербайджана в годы сталинизма. После разоблачения
культа личности Сталина был обвинен в массовых репрессиях, арестован и расстрелян. 45 - Снежный человек (азерб.)46 - «Новый путь» (азерб.)47 - Сказочное существо в облике красавицы, ангел.48 - Поселок в Армении.49 - Населенный пункт в Армении. Центр армянской григорианской церкви.
26 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П о в е с т ь
50 - Ты армянин? (арм.).51 - Нет, мерседес (арм.).52 - Я папуас, дорогой брат (арм,).53 - Город в Азербайджане.54 - Аэропорт близ Еревана.55 - Воссоединение (аншлюс) Карабаха с Арменией (арм.).56 - Подожди, дорогой! Покажи паспорт, быстро, ослиная голова, да посетит горе твой дом! (арм.).57 - Должно быть, имеется в виду Михаил Горбачев, носивший на лбу большое родимое пятно и, поэтому, про-
званный некоторыми современниками «меченым». 58 - Русский перевод Корана по Гордию Саблукову («Коран», Казань, 1894).59 - Азраил явился (азерб.)60 - Молчать, подонок! (азерб.)61 - Да принесу я тебе в жертву барашка (азерб.) 62 - Знаменитая психиатрическая лечебница в поселке Маштаги рядом с Баку.63 - Господин (азерб.). Здесь-форма обращения к лидеру группировки.
27Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Г осподин Р. по праву считался преуспевающим человеком. Персона его внушала окружающим не меньшее почтение, чем даже городской банк, в котором господин Р. имел счастье реализовывать свои деловые качества. Банк был едва ли не достоприме-
чательностью – даже здание его с первого же взгляда вызывало уважение. И когда Р. медленно поднимался по широким мраморным ступеням и подходил к тёмно-синему зеркальному сте-клу входной двери, он всегда представлял себе, как всё это выглядит со стороны: вознёсшийся ввысь колосс, средоточие финансовых операций, и он – скромный (или безнадёжно пытав-шийся таковым казаться), но незаменимый элемент всеобщей гармонии.
Друзья, родственники и просто знакомые величали господина Р. банкиром. Разумеется, это было не совсем точное определение, но, согласитесь, «банкир» звучит намного престиж-нее, нежели просто «служащий банка».
Господин Р. был достаточно обеспеченным человеком. Доходы его превосходили доходы многих других, не сумевших столь же хорошо устроить своё существование, и вынужденных заниматься разнообразной, недостойной внимания серьёзного человека, ерундой. Р. же мог позволить себе различные мелочи, делавшие жизнь несколько приятней, и заметно отлича-вшие её от жизни других существ, коими так переполнен мир.
Обеды в ресторане (самом престижном – господин Р. не мог позволить себе появляться в дешёвых забегаловках), посещения театров (в основном тех постановок, о которых упоминал на своих страницах «Финансовый вестник»), хорошая машина (надёжный и проверенный вре-менем «Фольксваген»), загородный дом в престижном районе (с широченным панорамным окном, выходящим прямо на море). Да! Не забывайте ещё и о жене!
Жена у господина Р. была просто красавица. Редко кто может похвастаться тем, что рядом с ним живёт подобная женщина. Кроме внешних достоинств она обладала ещё и богатым внутренним миром, который, по правде сказать, господин Р. не до конца понимал. Этот вну-тренний мир часто вызывал у него лёгкое (или не очень) недоумение. Например, странные фантазии – жена способна была расплакаться после прочтения какой-нибудь глупой книжки или самозабвенно смотреть фильм, который сам господин Р. никогда бы смотреть не стал. Но всё это были мелочи. Потому что господин Р. очень любил свою жену.
Многие сочли бы это чувство не любовью, а всего лишь привязанностью, но господин Р. не сомневался, что именно это и есть настоящая любовь. Ведь любить можно только человека, которому целиком и полностью доверяешь, от которого не ждёшь никаких неприятностей, с которым можно посоветоваться, рассказать о проблемах, обсудить какой-либо вопрос.
Например, корпоративные вечеринки, которые регулярно устраивало правление банка. Не посещать их считалось дурным тоном. Присутствие же на них вполне могло обеспечить успешное продвижение по служебной лестнице. Нужно было лишь соответствовать опреде-лённому образу. Чтобы не случилось, как с одним клерком, фамилию которого господин Р. за ненадобностью позабыл.
Клерк тот заявился на банкет в клубном пиджаке и джинсах, с получасовым опозданием, и раньше, чем с директором банка, поздоровался с какой-то девицей, фамилию которой го-сподин Р. даже и не знал. Разумеется, после такого рассчитывать на успешное продолжение
игорь ревва
иллюстрации а. мадатовой
DEJA LU
29Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
карьеры было бы глупо - и господин Р. и его супруга превосходно это понимали и относились к ежемесячным вечеринкам со всей серьёзностью.
Вот и сегодня, под вечер пятницы, господин Р. с супругой тщательно обсуждали предсто-ящий банкет – что надеть, о чём и с кем говорить, когда приехать и долго ли там оставаться. После подобных разговоров на господина Р. всегда снисходило спокойствие. Приятно, ложась в постель, осознавать, что завтрашний день распланирован до мелочей, что невозможны ни-какие, зачастую раздражающие и выводящие из душевного равновесия, сюрпризы. Можно даже, закрыв глаза, прокрутить пред мысленным взором весь предстоящий день. Предста-вить себе, как они приезжают, выходят из автомобиля, поднимаются по лестнице...
Но всего этого, к сожалению, не произошло по одной простой причине – в ночь с пятницы на субботу жена господина Р. превратилась в крысу.
Невозможно описать отвращение и ужас, охватившие господина Р. при пробуждении. Когда вместо тёплого и шелковистого тела он ощутил под своим боком крошечный, суетливо шевелящийся и даже как будто холодный комок.
Господин Р. с неподобающим и совершенно несвойственным для него криком вылетел из постели со скоростью пули и замер посреди спальни. Сердце его бешено колотилось (чего не бывало с ним уже очень давно), а вытаращенные от страха глаза были прикованы к грызуну, устроившемуся на опустевшей вдруг ночной рубашке жены. Именно это сочетание цвета – серое на розовом – почему-то больше всего и напугало господина Р.
Крыса!А жена?!А жена бесследно исчезла.
30 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Покинуть запертую изнутри спальню она никоим образом не могла – ключ до сих пор тор-чал в замочной скважине с внутренней стороны двери. Все окна также были закрыты. Значит...
Крыса не шевелясь смотрела на господина Р. и тому вдруг показалось очень знакомым вы-ражение её глаз.
Господин Р. содрогнулся. Так не бывает. Женщина не может превратиться в крысу. Тем более – его собственная жена.
Возможно, что супруга была похищена злоумышленниками с целью выкупа. Да, скорее всего, именно это и произошло. Или она просто отлучилась ненадолго... или надолго... насо-всем...
Нет! Невозможно!Во-первых, господин Р. оказался едва ли не свидетелем этого превращения. А во-вторых...Во-вторых, верная и любящая жена никогда не покинет своего мужа. Тем более без пред-
варительного уведомления. Что же касается похищения, то, если это на самом деле было так, оставалось непонятным, кому и зачем понадобилось похищать именно супругу господина Р.? И откуда же тогда в доме взялась крыса?
Серый грызун совершенно не боялся человека. Наоборот – он всячески старался на свой крысиный манер завязать с ним дружбу, начинать каковую у господина Р. не было ни малей-шего желания. От всех этих помахиваний хвостиком и призывного зова лапками у господина Р. мороз проходил по коже. Он мгновенно представил себе это существо, навсегда поселивше-еся в доме. Держать в качестве домашнего зверька крысу?! Слуга покорный!..
Разумеется, господин Р. не собирался терпеть в своей спальне подобного безобразия. И че-рез несколько минут разбуженный им садовник уже прихлопнул крысу лопатой. После чего благополучно закопал её в саду, под розовым кустом.
Господин Р. с облегчением вздохнул, но до самого утра уже не сомкнул глаз. Он и сам не был уверен в том, по какому поводу переживает. Исчезновение (превращение) жены или же наглое и бесцеремонное появление в спальне крысы. Утром же – за чашечкой кофе – господин Р. понял, что проблемы его отнюдь не разрешились.
Следует заметить, что сам господин Р. не верил в то, что жена его сбежала или была похи-щена. Как это ни странно, но он ни секунды не сомневался в том, что убитая садовником крыса и есть его жена. Только вот, как теперь быть? Считать ли это убийством?
Убийством КОГО? Крысы?! Или всё-таки, жены...А тут ещё кухарка, подававшая господину Р. завтрак, удивилась тому, что хозяин пребыва-
ет за столом один. И, разумеется, не преминула задать вопрос о супруге.Господин Р. что-то невнятно пробурчал в ответ. В самом деле, не сообщать же какой-то
кухарке об этом фантастическом событии.Двумя часами позже господин Р. оказался невольным свидетелем разговора между кухар-
кой и садовником, обсуждавшими происходящие в доме странности. На удивление, они вы-двинули те же самые версии – похищение и бегство. Садовник к тому же сообщил, что рано утром – когда он гонял по комнате крысу – хозяйки в доме уже не было.
Господин Р. оказался в весьма затруднительном положении. Сейчас ему следовало бы со-общить в полицию об исчезновении жены. Но, сами подумайте, как бы он тогда выглядел перед коллегами?
Коллеги! Вечеринка!..Само собой, теперь уже о ней предстоит забыть напрочь. Ведь господина Р. ожидают там
с женой. А явиться на банкет одному... да ещё, чего доброго, отвечать на удивлённые вопросы сослуживцев... Нет!
Но не пойти – значит отказаться от такого желанного продвижения по службе.Как это всё некстати!Оставлять крысу в доме было никак нельзя, это очевидно. Но вот как быть теперь?В Спарте неудачных детей бросали в море. Чтобы не обременять государство их содержа-
31Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
нием. Нет человека, нет и проблемы – золотые слова! А у господина Р. получилось несколько иначе. Человека уже не было, но проблемы появились, и с каждым часом их становилось всё больше.
К полудню, не выдержав настороженных и недоумённых взглядов кухарки и садовника, господин Р. позвонил в полицию и сообщил о пропаже жены. Ответы, которые он давал рас-спрашивавшему следователю, были сбивчивы и противоречивы. В результате чего буквально через час дом господина Р. оказался битком набит полицейскими.
Ни на один вопрос господин Р. не смог ответить более или менее вразумительно. Когда он заметил исчезновение супруги? Почему все её вещи (включая и драгоценности) оказались на месте? Выходила ли она перед сном в сад? Как была при этом одета? И так далее.
Разумеется, ни о какой вечеринке теперь не могло быть и речи. Потому что одновременно с полицией дом господина Р. посетили и репортёры. И в скором времени всё происходящее должно было стать достоянием общественности. К сожалению...
Надо сказать, что именно в этот момент господина Р. посетило озарение. Он вдруг понял, как ему следует себя вести.
Прежде всего, ни в какую крысу жена не превращалась. И, разумеется, никуда она не сбе-гала. Её просто похитили. Злоумышленники. С целью получения выкупа... Или, на худой ко-нец, можно считать, что жена превратилась в крысу уже будучи похищенной. И именно там-то её и настигла смерть. От лопаты садовника...
Вероятно, кое-кто сочтёт подобную линию поведения нечестной по отношению к люби-мой жене. И окажется неправ. По одной простой причине – господин Р. всё так же трепетно и нежно любил свою жену. Даже превратившуюся в крысу, даже мёртвую... убитую по его распоряжению.
Может быть, кто-то назовёт это предательством. Но по отношению к кому? К обыкновен-ной крысе?! Смешно!..
Да, конечно, найдутся среди нас и такие, кто скажет: «что там ни говори, а это же его ЖЕНА! Может статься, что она всё понимала и по-прежнему любила господина Р. Да и сам Р., кстати говоря, тоже клялся ей в любви, обещал заботиться о ней и не оставлять свою супругу ни в радости, ни в горе...»
Но обещал ли господин Р. заботиться о своей любимой в том случае, если она превратится в крысу? Или он клялся любить её даже тогда, когда она уже не способна будет вызывать у него подобные чувства? Да и вообще, как это можно – КЛЯСТЬСЯ в любви?! Откуда мы с вами знаем, что испытываемое нами чувство и есть любовь? Ведь никто же – ни учёные, ни поэты – так и не смог дать чёткого определения тому, что такое любовь, с чем её едят, и едят ли вообще – ведь вполне возможно, что сей продукт крайне непригоден для потребления организмом. И уж точно, что такое отвратительное существо, как крыса не способно вызывать данное чувство.
Дело не в том, что Р. не любил крыс. Дело в том, что он очень любил свою жену. Любил её такой, какой она БЫЛА, а не такой, какой она СТАЛА! Это всё равно, как познакомиться в ин-тернете, а потом встретиться в реальной жизни и – на тебе! Девушка оказывается совершенно не такой, какой вы её себе представляли. И кто в этом виноват? Она сама, не сумевшая трезво себя оценить, расхвалившая или напустившая в глаза туману? Или вы, клюнувшие на удочку расчётливой особы, которой абсолютно всё равно, за кого выскочить замуж? А может быть, никто вообще не виноват? Может быть, стоит смотреть на это событие, как на явление при-роды, как на небольшое стихийное бедствие, не влекущее за собой серьёзных последствий? Просто плюнуть, и постараться забыть этот раздражающий эпизод своей жизни. Забыть его как можно скорее. И жить дальше, обновлённым и чистым, не запачканным общением с че-ловеком, способным лишь доставлять неудобства.
Господин Р. выбрал последнее.В течение нескольких месяцев он регулярно осведомлялся в полиции о том, как идут по-
иски его супруги. Постепенно его визиты в полицию стали реже. Затем и вовсе сошли на нет.
32 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Потому что стало ясно, что супруга господина Р. не отыщется уже никогда. Суд постановил считать её погибшей.
Соболезнования коллег по работе, сочувствие руководства банка, скорбные взгляды сослу-живцев – господин Р. со временем привык к ним. В конце концов, его пропавшая жена достой- на была сочувствия. Господин Р. всегда помнил об этом, потому что, как мы уже неоднократ-но упоминали, он всегда её любил.
С течением времени господин Р., разумеется, познакомился с девушкой. И через год они сыграли свадьбу. Но даже женившись во второй раз, господин Р. не забывал о своей первой жене, о том, какая она была замечательная и насколько сильно он её любил.
Господин Р. часто видел свою бывшую жену во сне. Почему-то всегда возле розового куста в саду.
Ненависти к похитителям супруги он уже не испытывал. К чему винить неведомых злоде-ев?! А с новой женой господин Р. был счастлив, как и она с ним.
Молодая жена господина Р. оказалась романтически настроенной особой, любящей на до-суге порассуждать о различных мистических происшествиях. Особенно занимал её вопрос, оказывают ли умершие какое-либо влияние на судьбу живых.
Господин Р. снисходительно относился к подобной романтике. Потому что странных и не-объяснимых происшествий он не любил, а насчёт мёртвых был абсолютно уверен, что влия-ния они не оказывают никакого. Случай с его несчастной первой женой был тому ярким при-мером. Ведь жизнь господина Р. не претерпела никаких изменений. Разве что...
На следующий же день после свадьбы господин Р. завёл в доме кошку. Так, на всякий случай...
33Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Н азим вытер пот со лба и вздохнул. День выдался тяжелым и богатым на события. Впрочем, Назиму, начальнику кредитного отдела банка, не приходилось жало-ваться на скучную жизнь – одна работа доставляла массу эмоций.
Работа ему порядком осточертела из-за клиентов, постоянно пытающихся взять кредит под заведомо нерентабельные проекты; сотрудников, ленящихся изучить, как составить та-блицы в программе Excell – и руководства, не желающего понять, что такое сбалансирован-ный кредитный портфель. В последнее время у него часто мелькала мысль, что хорощо бы явиться на работу с крупнокалиберным дробовиком и перебить всех, кто попадется под руку, начиная от вечно сонного охранника на входе, кончая последним айтишником, рубящимся в WordCraft вместо настройки компьютера его секретарши, который эта красивая и недалекая девочка умудрялась регулярно заражать вирусами. Однако работа приносила солидный зара-боток и позволяла вести именно тот роскошный образ жизни гедониста, который так нравил-ся Назиму: часто проводить вечера в лучших ресторанах города с длинноногими красотками на зависть своим знакомым.
Усмехнувшись, он вспомнил о причине отказа одной из заявок сегодня – клиент хотел полу-чить кредит под свой отель. Довольно большой отель располагался недалеко от одного из по-селков вблизи города. Владелец уверял о сверхрентабельности своего бизнеса. Сотрудников это удивило – вроде далековато от центра и рядом полная глушь. Едва взглянув на план отеля и на снимки номеров, Назим, давний знаток веселых заведений, мгновенно понял, почему большой отель в глухой зоне рентабелен и не особо известен. Узкие каморки, куда влезает лишь боль-шая кровать и примыкающая к ним душевая, клиенты, снимающие номер не больше чем на ночь, и огромное огороженное место для парковки. «Интересно, кто из моих знакомых успел там побывать?» – подумал Назим. Но бизнес есть бизнес – и осторожный Назим во избежание даже возможности проблемы отказал в выдаче кредита, хотя был на сто процентов уверен, что клиент максимум через три месяца все вернет с процентами. Сложнее всего было объяснить руководству, почему желательно отказать сверхрентабельному заведению.
После работы Назим заскочил в охотничий магазин – купить термос для того, чтобы пери-одически не вставать от компа за горячим чаем. Увидев солидного господина, продавец стал его уговаривать купить новый большой дробовик, всячески рекламируя его скорострельность и убойную силу: «Вы легко завалите им кабана, если просто попадете ему в любое место, и он перезаряжается одним легким движением!». Упорно отнекиваясь от дробовика, Назим выбрал себе небольшой термос с круглым верхом. Продавец упорно рекомендовал ему ку-пить дробовик, убеждая его в том, что он полезен не только в охоте кабанов: «А еще он идеа-лен против бешеных собак! Один выстрел – и от собачьей стаи ничего не останется! А какой звук! Все собаки поблизости от испуга убегут далеко!». Назим из любопытства взял дробовик в руки и внимательно осмотрел. Тяжелая и грозная штука. Услужливый продавец показал ему патроны к нему и сказал, что его можно также зарядить крупной свинцовой дробиной. «Эге! Ничего себе штучка! Такой можно и вблизи снести к черту бронированные стекла ма-
рустам Гусейнов
СОн назима
34 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
шины моего шефа!» – подумал про себя Назим, и ему уже стали чудиться его коллеги в виде бешеных собак, да он, стоящий у входа в банк с дробовиком. Внезапно Назим услышал голос продавца, предлагавшего ему хорошую скидку, если возьмет товар прямо сейчас, и обнару-жил себя стоящим у прилавка магазина с дробовиком в руках. «Ну, и глюки у меня пошли! Сегодня перетрудился. Подальше это чудо, пока случайно кого-нибудь не уложил», – мель-кнуло у Назима в голове. Купив термос, он сказал, что подумает, дабы продавец отвязался и ушел. По дороге Назим вновь представил себя приходящим на работу с этим стволом, и ему стало смешно.
Было еще не совсем поздно, и Назим решил зайти в чайхану выпить душистого чаю с ке-коту , съесть вкусное варенье, выкурить кальян, отдохнуть и немного прийти в себя. Но, как только он вошел в чайхану, его настроение сразу испортилось: Назим заметил своих старых знакомых Пюнхана и Тельмана – а они, увидев его, радостно приветствовали.
Когда-то Пюнхан делал намаз пять раз в день и всем не соблюдающим предписания рели-гии говорил, что черти уже готовят для них котлы с кипящим маслом; а сейчас писал хард-кор-рассказы про секс, которые шокировали даже видавшего всякое Назима. Что касается Тельмана, то он по-прежнему считался благочестивым верующим; но в кругу близких зна-комых рассказывал такие порнографические истории, от которых любой завсегдатай интим-форума выпал бы в осадок. Любимой темой этой парочки была мужская сила. В последнее время Назим их избегал. Заметно повеселев, Пюнхан начал разговор с Назимом:
– Ооо, кто пришел! Как дела, Назим?– Устал, на работе заколебали своей тупостью.– Пошли их и уйди оттуда, я так и сделал. Послал всех на три буквы и кайфую!– Полгорода считает тебя придурком и извращенцем.
35Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
– А мне наплевать на них и тебе советую. Избавься от оков!– Что про меня подумают?– Это комплексы. С ними надо бороться. Например, приди в свой банк голым, пусть увидят
какой ты мужик!
От такого неожиданного предложения у Назима глаза вылезли на лоб.
– Шеф меня выгонит с работы.– Зато ты покажешь ему свое достоинство!
При этих словах Тельман, до этого молчавший, расхохотался и начал биться в конвульсиях, пока не заметил термос, который Назим поставил на стол.
– Чувак, что это?– Термос.– А почему он похож на фаллос?
Пюнхан засмеялся и начал дискуссию с Тельманом в своем обычном стиле пошлых приколов:
– Тебе как мракобесу нельзя думать о таких вещах. Представь себе, что он похож на мина-рет мечети, где ты молишься.
– Э-ээ, опять? Минарет моей мечети в виде фаллоса? – А почему нет? Фаллические культы были везде в древности и сейчас кое-где бесплодные
бабы трутся о гигантские каменные фаллосы, чтобы забеременеть.– Ну, иди потрись о такой, может, и ты забеременеешь...
Далее выслушивать у Назима не было сил, и он убежал, сославшись на внезапно возник-шие срочные дела.
Дома Назим долго думал, почему ему в последнее время не удается нормально расслабиться. Размышления Назима были прерваны звонком его постоянного собутыльника Сархана. Тот с кипя-щим негодованием рассказывал об очередной нетленке Пюнхана, недавно выложенной в фейсбук:
– Ты читал?– Нет, у нас на работе фейсбук закрыт.– Эта сволочь написала обо мне!– Мало ли что он пишет, все равно же имен не указывает.– Все наши знакомые поняли, что это я, но это не так! Я его зарежу!!!
«Еще один псих на мою голову сегодня, когда же они все отстанут... », - мелькнуло в мозгу у Назима, и он с трудом продолжил разговор из вежливости:
– Что он такого написал?– Что я лох, неудачник, лузер по жизни и что я импотент!– Успокойся, у него с головой не в порядке.– Его надо изолировать! Он сошел с ума! Ты только прочитай, что он пишет!
«Чего только в жизни ни случается», – философски сказал сам себе Назим, – «лучше вы-сплюсь, а очередной опус нашего сатира прочту утром... не хватало еще, чтобы его больные фантазии ночью приснились...».
36 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Было душно, Назим включил кондиционер на полную мощность, но все равно не мог за-снуть. Проворочавшись так где-то час, он задремал.
Вдруг раздался глухой стук в дверь.На пороге стоял Пюнхан в тапочках.
– Пюнхан! Почему ты в тапочках?! Ты теперь так по городу ходишь?!– Так удобно. Пошли.– Куда?! Сейчас же ночь.– Просветляться. Избавься от своих оков.– Я должен выключить компьютер, – пролепетал Назим и захлопнул дверь.
Через 5 минут стук повторился.
«Зараза, совсем спятил», – проныл Назим и посмотрел в глазок. Но на пороге стоял не Пюнхан, а Сархан с вколоченными волосами и безумным взглядом.
– Что ты здесь делаешь в такое время? – Мы должны бежать пока Пюнхан не забрал тебя в мюриды .– Ты пьян?– Пюнхан опасен. Он собирает мюридов, и они гуляют голыми по городу. – Что за чушь?– Бежим, пока не поздно, у нас мало времени. Бери свой ноутбук, и идем.– А ноутбук зачем?
37Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
– Чтобы следить за рассылками их группы по фейсбуку.– Сейчас.
Взяв ноутбук под мышку, Назим вернулся к порогу. Там уже не было Сархана.Перед ним стояли улыбающийся во весь рот Пюнхан и шеф Назима, председатель правле-
ния банка, совершенно серьезный и абсолютно голый.
– Назим, одевай тапочки, и пошли.– Никуда я не пойду, вы спятили и вам нужно к психиатру.– Одевай, и пошли, мы третий раз повторять не будем.
Назим с быстротой молнии захлопнул дверь и, закрыв ее на все замки, кинулся к телефону – спросить у коменданта, почему он пускает ночью в дом голых людей, не спрашивая, к кому они идут. Но его телефон не отвечал, как не отвечали ни полиция, ни скорая, ни даже служба газа.
В дверь стучали все сильнее и сильнее, и бедный Назим со страху забаррикадировав дверь немногочисленной мебелью, которая у него была, с третьей попытки с трудом влез в кухон-ный шкаф и вырубился.
Утром Назим проснулся от болей в затекшей спине и ногах. После получаса жестоких му-чений, тучный и вспотевший Назим с трудом вылез из своего убежища и, осторожно удосто-верившись, что его никто не поджидает, побежал за дробовиком и патронами.
Необходимые примечания
________________________________________________________________
1 - Кекоту – Тимья́н, или Чабре́ц (лат. Thýmus), полукустарниковое растение с особым привкусом и ароматом. В Азербайджане добавляется в чай в качестве приправы.
2 - Мюрид – ученик, последователь
38 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Я шлёпнулся на землю, и мои уши поразила тишина. Скорее долгожданная, чем неожиданная. Она свалилась на меня вместе с усталостью, которая медленно ска-тывалась вниз по рукам, разливалась на веки и слепляла губы, отяжеляя тело. Но,
несмотря на всё это, моё сознание было занято каким-то чувством, которое, словно лёгкий, прозрачный тюль, накрывало на все мои мысли и ощущения, тем самым объединяя их. Я не знал, что это за чувство, пока не ощутил на плече прикосновение холодных пальцев.
Это чувство было ожиданием. Я ждал её.Она стала перевязывать мне раны. Иногда было больно; порой боль приносила удоволь-
ствие. Я даже не смотрел, что она делает. Её руки лучше знали, как мне помочь, и я давно уже научился не вмешиваться.
Она молчала. Вообще она редко говорила, словно знала, как необходимо мне её молчание. С ним невозможно было спорить; оно было неоспоримым доказательством того, что она по-
нигяр Казымова
ВОйна
39Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
нимает меня, что соглашается со мной. Я никогда не произносил этого, но всегда чувствовал благодарность за тишину её присутствия. Я в ней нуждался.
Усталость брала своё. Не хотелось даже двигаться. Я вдруг решил бросить всё, не понимая, откуда до сих пор находил силы держаться на ногах. Благородные побуждения оставляли меня… Ведь я обычный человек, я такой же как все, почему же тогда на мне должно быть столько ответственности, столько труда? Почему я должен жертвовать? Почему же?
- Сначала детей, потом женщин… Почему женщин всегда раньше мужчин?- Женщина считается слабым полом, – произнесла она, – И чтобы не было никаких пре-
тензий, и, чтоб хоть как-то её усмирить, ей были даны различные привилегии. Сначала, они предназначались для отвлечения, как игрушка, но женщина всегда может превратить то, что бессмысленно валяется под рукой, в нечто нужное. И вот теперь она считает, что все эти про-стые уступки со стороны мужчин – её законные права.
- Но ты так не считаешь? – спросил я, хотя уже догадывался, что она ответит. - Нет, не считаю. Каждый, независимо ни от чего, заслуживает такое отношение, какое он проявляет. Беспочвен-ное уважение лишь за принадлежность к слабому полу зыбко и скорее раздражительно.
- Я видел много людей, особенно девушек, без всякой морали, без понятий о том, что такое приличие и уважение к другим. Но они всегда громче всех требовали уважать их самих. В та-кие моменты я всегда ненавидел общество за такие порядки.
- Это фарфоровые куклы, – задумчиво произнесла она. – Они чистые, белые, с красивыми губками и восхитительными локонами. – Она снисходительно улыбнулась. – Они говорят кра-сивые слова, если чуть наклонить их вперёд. Их приятно наряжать, любоваться ими. Но об-ращения они требуют очень аккуратного. Если ты захочешь крепко их обнять, или случайно уронишь, они могут расколоться, и тогда ты услышишь не красивые фразы, а неприятный шум.
- А ты?- Я… – она помолчала немного. – Я, наверное, сделанный материнскими руками неакку-
ратный плюшевый медведь, набитый лоскутками ткани. Я не очень мягкий, грубого покроя, но меня забирает с собой спать маленький ребёнок, целует на ночь, и я впитываю его тепло и любовь из его объятий. Меня роняют, а, подняв и обняв, чувствуют всё то же самое. Внутри меня где-то прячется локон золотистых волос девочки-сиротки, кусочек изношенной рубаш-ки бездомного, забытого всеми старика, краешек платка, на котором влюблённая девушка вы-шивала имя своего любимого. А в том месте, где должно было быть сердце, хранится та самая пропитавшаяся кровью тряпочка, которой я впервые перевязала тебе рану…
Она замолчала, и я вновь стал слушать её молчание. Почему мне кажется, что в нём больше слов, чем она может мне сказать?
- Знаешь, – сказал я. – Мы все рождаемся зрячими, вот почему в детстве задаём так много вопросов. Проходит время, и нам уже не нравятся те ответы, что мы получаем. Некоторые всё равно продолжают задавать вопросы, какими бы ужасными ни были ответы, а другие… Дру-гие просто перестают их задавать. Они не хотят знать то, что может причинить боль, заставить их поступать во вред себе. Они пытаются выжить. И слепнут. Вскоре они перестают видеть людей. Только тусклые очертания их теней.
Она закрыла глаза. В её каштановых волосах струилась седина, такая ранняя, и оттого, на-верное, такая прелестная. Она тихо, почти шёпотом, заговорила.
- Чтобы стать в этом мире счастливым, надо забыть, что в данный момент тысячи умира-ют от голода, тысячи мерзнут в снегу под открытым небом, тысячи кричат и убивают себя от одиночества, тысячи умирают именно в то время, когда, несмотря на всё это, чувствуют себя счастливыми. Если ты хочешь быть счастлив, ты не должен обо всём этом думать.
Я сильно жмурился, и это было больно и приятно. На глазах появились слёзы, которые смывали всю их усталость.
- Порой их скорбь и страхи так сильны, что мне кажется, что я могу до них прикоснуться… Я могу вдохнуть их и заразиться эпидемией ужаса и желанием покончить со всем этим смер-
40 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
41Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
тью… Но это пустяки. Страшнее видеть, как многие не видят этого. И дело не в том, что они слепые…
Она поправила повязку на моей руке, потом легонько прикоснулась к моей груди, туда, где должно находиться сердце.
- Любовь не для того, чтоб выставлять её напоказ. Она для того, чтобы дарить её тем, кто нуждается. Даже если этого никто, никогда не поймёт.
Я встал на ноги. Теперь я знал, что помогает мне найти в себе силы идти вперёд, что каж-дый раз возвращает в меня добро и любовь.
ОНА.Я вышел в серые сумерки, исцарапанные когтями и крыльями ворон. Они казались огром-
ными, чёрными хлопьями снега, беспорядочно и шумно пересекающими пространство.Приходилось идти вперед. Здесь было ещё много тел, которые надо было похоронить. Во-
роны словно чувствовали, что я пришёл отнять у них добычу, и налетали на меня, иногда вместе, иногда в одиночку. Их царапины напоминали мне о ней. Она обязательно их вылечит.
Я прятал под землю последствия войн. Пройдут века, все забудут, меня уже не будет, и земля останется единственным молчаливым хранителем истории.
А вдалеке слышалось эхо очередных взрывов смерти. Я знал, что могу просто уйти. Но именно её молчание было моими поступками. Я, не зная этого, продолжал хоронить тех, кто жаждал славы или мести, а может, просто делал что-то из любви.
42 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Н е зная, что всё происходит во сне, Калям рассказывает Наргиз, не подозревая, что она уже давно хозяйкой разгуливает по лабиринтам его подсознания и потому отлично помнит, как английская королева решила выйти замуж за... Каляма!
Впрочем, повредничала: - А разница в летах? К тому же у неё есть муж!- С чего взяла? - удивляется Калям, что всезнающая Наргиз на сей раз опростоволосилась.
- Молодая и не замужем тогда была!.. И рассказывает: - Так слушай: я прибыл в Лондон, и страшно удивлён, никто меня не встречает, ведь я при-
глашён как жених королевы! Oна сама меня выбрала, и я воспринял это совершенно есте-ственно, будто всю жизнь готовился к бракосочетанию с нею… Еду в общежитие, где я жил, когда стажировался на Би-Би-Си, а там шум, волнение, думаю: собрались меня встретить, а на меня никто и не смотрит, это демонстрация протеста, вот-вот пойдут громить витрины, люди с плакатами вдоль улицы стоят: Долой чужака! Но что чужак – это я, проходящий мимо них, - не знают.
Я оказываюсь на Трафальгарской площади, полно народу, и там узнаю, что королеве, ока-зывается, нашли из своих англичан мужа.
Смотрю, а на широком экране, занята вся стена Национальной галереи, уже показывается церемония скрепления брака! Я всеми забыт! Стою возмущенный, а муж между тем на коле-нях целует подол платья королевы, точно это – край государственного флага!.. Я бы, подумал, не сообразил, а потом подходит к микрофону и что-то изысканно и гладко говорит, все в вос-торге, аплодисменты, но завершает речь с глупой напыщенностью… - нет, что ты, убеждает Наргиз, я не придираюсь, никакой ревности, сама послушай и согласишься со мной!
- И да усвоят все, - говорит жених, - что эта моя клятвенная верность королеве есть мой лич-ный великий вклад в мировой прогресс и в дело освобождения... - явно имея в виду меня-неудачника, - тюркских (?) народов, - и радостные визги собравшихся на площади сопровождают его речь.
Обида жжёт меня, с тоской думаю, что придётся возвращаться домой... Но тут же с ужасом вспоминаю: ведь в кармане ни гроша! как же вернусь? В панике обращаюсь к тому, к другому, вот, мол, что со мной приключилось, меня пригласили... Да, да, кивают, соглашаются, но тот-час тихо отходят от меня. Тут и гвардейцы стоят, королевская стража, все высокие, и главный среди них в каске фигурной, сжалившись, очевидно, надо мной, идёт на дерзкий шаг: снимает с головы каску, - так рисковать! думаю, уволят ведь! и начинает собирать для меня деньги на дорогу.
Вскоре вручает какую-то сумму, не знаю, мало это или много? хватит ли на билет? Но тут шальная мысль: такой момент! когда ещё тут буду? пожить бы здесь денёк-другой!.. а вдруг там, наверху, передумают, что-нибудь предложат?!
Остался, поместили временно в жуткой квартире, узкая короткая тахта, соседи спят штабе-лями, стены застекленные, и всё на виду, дверь в туалет из комнаты тоже прозрачная.
Чингиз Гусейнов
ЖенитьБана анГЛийСКОйКОрОЛеВе
43Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Состояние тревоги охватило меня: деньги на исходе, вернуться не смогу, да и пустят ли об-ратно несостоявшегося супруга королевы? Вроде невозвращенец я! Сосед по койке, узнаю, что из земляков, тюрок, точнее, турок, крупный мужчина, то ли швейцар при ресторане, то ли на подхвате в пожарной команде, говорит мне «кардешим», обещает помочь. Может, подумал, это сон?! Бью себя по башке, раз-два-три... – нет, явь!..
Уснул с надеждой, а как проснулся… - не верится мне, что я уже дома, здесь у себя, - такое испытываю блаженство!..
Вот и Наргиз: - Ты как хочешь, - говорит мне, - продолжай наслаждаться тут, морочь всем головы своими снами, а я уеду! - И, явно с целью припугнуть меня, предупреждает: - А вот про убийство тебе следует помнить всегда!
- Какое такое убийство?- Забыл?- Ты о Зиe? – спрашиваю. - Зия – это давнее-давнее, а я о новом, которое у всех на устах.- Где? Кто? Может, имеешь в виду мониторщика? - Это тоже старо! - Хочешь сказать, что... – Наргиз не даёт договорить и заявляет вдруг такое, что я опешил: - Но на похороны твои, не волнуйся, я непременно приеду! Калям снова проснулся, но на сей раз, кажется, окончательно.И первое, что пришло ему тотчас на ум, что видеть во сне умершего, где-то об этом слы-
шал, – к перемене погоды. Глянул в окно: погода, кажется, не собиралась меняться – такая же, как и вчера, и позавчера жара, ни ветерка, ни дуновенья, чтобы хоть чуть-чуть развеять затхлую атмосферу.
44 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
- Мы богаты! - радостно закричал мужчина лет тридцати пяти, едва ему открыли дверь.- Предложил дочери арабского шейха стать второй женой? - спокойно отозвалась супруга.- Она хотела быть первой, но я не согласился, - в тон ей пошутил муж и щелкнул женщину
по носу. - Мое открытие перевернет весь мир! - мечтательно зажмурился муж, после того, как раз-
делся и прошел на кухню. - Сначала чай или сразу ужин, Архимед? - устало спросила жена, держа в одной руке чай-
ник, а в другой - сковородку.- Знаешь, я ведь сам сначала не понял, что случилось, не сразу увидел связь, просто не об-
ратил внимания, представляешь?Однако его вторую половину трудно было чем-либо удивить, да и мужа она знала доста-
точно хорошо, и никаких приятных сюрпризов от него не ожидала. Он уже давно и безре-зультатно погряз в своей низкооплачиваемой науке, превратив часть их небольшой кварти-ры в филиал своей лаборатории. Иногда, правда, ему приходилось отвлекаться от высоких материй, и заниматься, как он говорил, скучным бизнесом. После настойчивых просьб своих очень небедных друзей-бизнесменов, Рамиз со вздохом соглашался решать их исключительно
Джафил
Шахтер
45Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
неожиданно появляющиеся проблемы. Он был хорошо знаком с современной техникой и оборудованием, поэтому угроза банкротства друзей быстро ликвидировалась. Оборудование калибровалось, недостатки устранялись, ошибки в эксплуатации объяснялись персоналу.
Рамиз относился к вымирающему, но некогда широко распространенному классу радио-любителей. Именно эта его страсть определила в свое время выбор профессии, а после окон-чания университета и желание заниматься научной деятельностью в некогда популярной об-ласти. Время от времени молодой ученый загорался фантастическими идеями, по сещавшими его пустую, как считала Сурайя, голову. Нет, они не жили бедно, но и сравниться по уровню жизни со своими многочисленными друзьями Рамиз тоже не мог. И машина у него была постарее и поменьше, и квартира поскромнее. Да и школа, в которую только пошел их един-ственный сын, считалась далеко не самой престижной.
Но не друзьями попрекала мужа Сурайя, не их приводила ему в пример, не на них призы-вала равняться. Неизменным образцом для подражания должен был быть, по мнению жен-щины, ее собственный младший брат Фазиль. Это был шумный и многословный молодой человек, который прилюдно всегда находился в приподнятом настроении, но в приватных беседах также регулярно на всех и вся жаловался. Пожалуй, его можно было бы назвать пер-фекционистом, выражаясь по-современному, если бы он, хотя бы отдаленно, стремился соот-ветствовать своим заоблачным стандартам. Иногда Фазиль входил в режим патриотических лозунгов, автоматически означающих, что лично сам он им абсолютно соответствует. Иногда же он становился остроумнейшим, как ему казалось, критиком, смело высмеивающим лице-мерных лжепатриотов, изрекающих не менее правильные банальности.
К сожалению, Рамиз морщился как от наплыва положительных, так и отрицательных эмо-ций своего родственника. Но из уважения к своей супруге, он, как и полагалось, лишь одобри-тельно смеялся или, наоборот, сокрушенно, вздыхал.
- Ну, ты спросишь, наконец, о сути моего открытия? - наигранно сердито пробурчал Рамиз.- Говори, - также притворно серьезно отозвалась жена. - Слушай, ты хоть нумеруй их, а то
я уже давно со счета сбилась.Рамиз и в прошлом неоднократно объявлял Сурайе о предстоящем получении Нобелев-
ской премии в разделе физики. Так, с помощью специального облучателя, значительно уве-личивающего урожайность любой культуры, он быстро решал глобальную продовольствен-ную проблему. С помощью другого излучения легким и дешевым способом загрязненная вода превращалась в питьевую. Топливо также подвергалось чудодейственным изменениям, благодаря недорогому приборчику, способствующему лучшему его сгоранию.
Однако то ли Нобелевский комитет сжалился над многочисленными завистниками та-лантливого ученого, не позволив им хором лопнуть, то ли эти самые местные светила науки удачно лоббировали конкурентов Рамиза из разных уголков планеты, но Швеция трагиче-ски молчала, препятствуя успеху нашего земляка. Так или иначе, человечество по-прежнему оставалось неспасенным и страдающим от многих серьезных проблем. Последней идеей, над которой работал Рамиз, былa борьба с грозными неизлечимыми заболеваниями, приводя-щими в ужас каждого о них задумывающегося. Как и прежде, манипулируя у себя в лабора-тории с радиоволнами разной частоты, амплитуды и формы, экспериментатор надеялся по-ражать только больные клетки, не нанося вреда здоровым. Никто не верил в успех его затеи, и он сам тоже понемногу охладевал к этой идее.
- Подойди к зеркалу, - попросил Рамиз супругу, а сам встал сзади, чуть правее. - Ты когда-нибудь мне изменяла?
- Дурак, - улыбнулась жена и дернула мужа за левое ухо. - Смотри, - в руках Рамиз держал небольшой прибор, что-то среднее между авторучкой и
маленьким фонариком. - Ты меня любишь?- Я же говорю, дурак. Давай сюда другое ухо, - рука Сурайи опять потянулась к голове
мужа. - Ой, - вдруг вскрикнула она и побежала на кухню.
46 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Что, опять картошка по-шахтерски? - крикнул ей вдогонку Рамиз и ушел поцеловать игравшего в соседней комнате сына.
Сын с радостью обнял отца и рассказал, как он удачно водил машину в незнакомом городе. Несмотря на упреки супруги, пристрастие сына к компьютеру Рамиза ничуть не беспокоило. Он считал, что запрет только усиливает желание, а если не обращать внимания, то рано или поздно это должно надоесть.
За ужином на кухне Рамиз, наконец, рассказал Сурайе суть своего изобретения. Оказалось, что только после долгих раздумий и сопоставлений, ему удалось догадаться, почему при включенном приборе верхняя часть ушей собеседника иногда слегка синеет. К счастью, сами собеседники этого совершенно не ощущали, и Рамиз незаметно отключал в кармане устрой-ство, пока странное изменение окраски не было замечено окружающими.
- Ты что сейчас меня на своем дурацком детекторе лжи проверял, что-ли? - удивилась Су-райя. – Ну, знаешь, а ты и в самом деле дурак.
Рамиз вскочил и побежал за супругой.- Да нет, я не сомневался. Я же тебе работу прибора демонстрировал, - обнимая, успокаи-
вал жену Рамиз.
47Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
В этот момент раздался звонок, и через несколько секунд в квартиру шумно ввалился Фа-зиль. В руках у него, как обычно, были кульки с продуктами.
- Ну, как поживаешь, шахтер? - кивнул на еду брат Сурайи.Он работал недалеко от их дома и иногда заходил к сестре поужинать и поговорить о том,
о сем. Неженатый пока еще Фазиль обожал племянника и всегда дарил ему дорогие компью-терные гаджеты. Несмотря на молодость, карьера брата Сурайи складывалась исключительно удачно. Он разъезжал на машине стоимостью его зарплаты за несколько лет, а принадлежа-щая ему вилла по цене превосходила годовой бюджет отдела, которым Фазиль руководил. Впрочем, в кругу нынешних чиновников это было в порядке вещей и удивления ни у кого не вызывало.
За ужином Фазиль опять рассказывал свои служебные истории, из которых следовало, что талантливого директора департамента окружают одни бездари и дилетанты, а типы в руко-водстве их структуры ни в чем тем не уступают.
Сурайя очень любила своего брата и всегда с восхищением слушала его байки. Но тут вдруг она рассмеялась и с укором посмотрела на мужа.
Ничего не понимающий Фазиль с недоумением замолк и уставился на сестру и ее мужа. Рамизу пришлось рассказать о своем изобретении и продемонстрировать его работу. Внача-ле Фазиль очень заинтересовался прибором. Покрутив его в руках, он почесал голову, и ска-зал, что, конечно, немного приукрашивал действительность в своих рассказах, но атмосферу в коллективе передавал точно. Потом, подумав о своих подчиненных и руководителях, Фазиль представил цвет их ушей и еще раз с улыбкой посмотрел на прибор. Вдруг он побледнел и резко встал. В голове брата Сурайи пронеслась вереница лиц, которым докладывало его на-чальство, а также тех, кому, в свою очередь, рапортовали они сами. Выше находился только тот, чей портрет висел в кабинетах этих лиц.
После минутной паузы, непривычно тихим голосом Фазиль произнес:- Слушай, шахтер, ты мне ничего не говорил и ничего не показывал, понял? Затем гость спешно оделся и выскочил в дверь.Супруги задумчиво переглянулись.- Да ну ее, эту Швецию, - наконец, прервала тишину Сурайя.Рамиз молча кивнул жене, посмотрел на сына и пошел в туалет. Бросив изобретение в уни-
таз, он нажал на сливную кнопку.«Умереть хорошо на Родине», - почему-то вспомнилась концовка известной пословицы...
48 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
В стародавние времена, когда солнце светило ярче, а ручей журчал веселее, жил-был Сокол Ясный. У него были огромные крылья, острые глаза, отливающие серебром перья и острые когти. Все его боялись в небе. Стоило Соколу Ясному появиться в
небесной выси, как ласточки улетали, воробьи рассыпались вприпрыжку, вороны исчезали, а совы – прятались. Летал он высоко-высоко в небесах и был совершенно свободен. Никого не боялся, никто ему не был нужен и только Ветер Могучий был его товарищем. А на землю он спускался только чтобы отдохнуть да сил набраться. И однажды, когда он, смежив веки, при-корнул на ветке Дуба Премудрого Ветер Могучий донес до него слабый аромат, которого он никогда не слышал. Только собрался спросить у Ветра Могучего, как умчался его товарищ далеко. Ведь Ветер Могучий был так непоседлив. Открыл Сокол Ясный свои глаза зоркие и спросил у Дуба Премудрого:
- А что это в вашем лесу за запах неведомый, Дуб Премудрый? Житель новый появился в нашем лесу?
рена юзбаши
СОКОЛ и рОза
49Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Ты же высоко летаешь да все видишь, Сокол Ясный, – ответил ему Дуб Премудрый.- Не увидел я, не услышал нового жильца, – Сокол Ясный ответил. - Только не жилец это, – сказал в ответ Дуб Премудрый.- А кто же? – удивился Сокол Ясный.- А ты лети в самую чащу леса и там увидишь ясную поляну, на поляне зеленый куст, а
на кусте цветет Роза Белая. Это ее запах ты слышишь, это о ней ты спрашиваешь.- Спасибо, Дуб Премудрый, – и взмыв в небо, Сокол Ясный помахал ему крылом в знак
благодарности.- Только поспеши, Сокол Ясный, и Волк Черный, и Заяц Серый, и Лис Рыжий – все хо-
тят полюбоваться Розой Белой.- Спасибо, что предупредил, Дуб Премудрый, – и Сокол Ясный полетел посмотреть на
Розу. Он летел и искал красавицу, прекрасней которой в целом мире не найти.
Сокол Ясный летел и только Ветер Могучий кружил вокруг да помогал ему лететь быстрее, а внизу с севера бежал Волк Черный, с юга – Заяц Серый, а с востока – Лис Рыжий. Прилетел Сокол Ясный на поляну и увидел, что на ней куст зеленый, а на нем цветет Роза Белая. И во-круг нее сидят Волк Черный, Заяц Серый, да Лис Рыжий.
Первым начал говорить Волк Черный:
- Заберу я тебя с собой и буду только тобой любоваться, Роза Белая.- Нет, заберу я тебя и буду тебя беречь да стеречь, – сказал Лис Рыжий.- А лучше всего, если я унесу тебя и твоим ароматом наслаждаться буду, – протараторил
Заяц Серый.
А потом все посмотрели на Сокола Ясного и тогда он речь молвил:
- А я не буду тебя забирать, сам к тебе каждый день прилетать буду: любоваться, беречь, стеречь и твоим ароматом наслаждаться.
50 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Будешь ли братом для меня добрым, Сокол Ясный? – промолвила Роза Белая.- Буду для тебя братом, Роза Белая.- Пусть будет как говорит Сокол Ясный, – прошелестела Роза Белая.
Не обрадовались этому Волк Черный, Заяц Серый, и Лис Рыжий да делать нечего, разо-шлись они.
С того дня Сокол Ясный прилетал каждый день к своей названой сестре Розе Белой. И сло-во свое держал: любовался, берег, стерег да ароматом наслаждался. А Роза Белая расцветала для него.
Но однажды когда Сокол Ясный летал высоко в небе, налетела гроза страшная, и прокри-чал Ветер Могучий другу своему Соколу:
- Улетай скорее отсюда, Сокол, гроза идет страшная, какой не видел ты до сих пор. По-губит она всех в нашем лесу.
- Не боюсь я никого и ничего, сумею защитить я Розу Белую!
Прикрывал собой Сокол Ясный Розу Белую, пока вокруг грохотал Гром и сверкала Мол-ния. Распахнув крылья, парил над ней, оберегая ее. Но не пощадила Сокола Ясного Молния страшная. Грянул Гром и сгинул Сокол, а Роза Белая еще долго ждала Сокола Ясного, тяну-лась навстречу небу, тосковала и сохла. И до того истосковалась, что почернела и стали на-зывать ее не Розой Белой, а Розой Черной. И прибежали Волк Черный, Заяц Серый, и Лис Рыжий. И каждый из них попытался забрать Розу Черную и утащить к себе. И не было рядом Сокола Ясного, чтобы защитить сестру.
И стало Ветру Могучему жалко Розу Черную, которая так грустила по его другу, что при-нес он ей коготь соколиный острый-преострый и бросил к ее лепесткам. Врос коготь Сокола Ясного в Розу Черную, стал ее шипом, и защитил ее и от Волка Черного, и от Зайца Серого, и от Лиса Рыжего.
С тех пор у всякой Розы есть шипы, чтобы защититься, и каждая Роза тянется к небу, слов-но ждет брата своего названого, Сокола Ясного.
51Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
В осточная баня, товарищи, это вам не над умывальником склонившись, лицо тереть. Даже если с мылом. Баня дело серьезное, и относиться к ней (ну, или к походу в баню) надо соответственно. Как к ритуалу. Сытно не есть, много жидкости не по-
треблять, а вот после бани да массажа – самое лучшее дело живот набить, да чем-нибудь посыт-нее. Сначала помыться, потом лечь на горячий мрамор, глаза закрыть, и, прогреваясь, нежиться. А как разомлеешь, станет тебя банщик специальной рукавицей, вроде мочалки, тереть. Лучшие рукавицы из конского волоса плетутся, и он, волос конский, жесткостью своей аж верхний слой кожи снимает, грязь, говорю, пластами лезет, а ты кряхтишь, жмуришься, да с одного бока на другой переворачиваешься. Потом банщик, если он свое дело знает, тебя душистым мылом по-трет, омоет в двух водах, маслом умастит и массаж делать начнет, да такой массаж, что каждую косточку, каждую жилочку пальцами продавит-прощупает, суставы растянет, мышцы разомнет, а в завершении заберется тебе на спину ногами, всем весом разомнет, после чего так, в полудреме, лежать оставит. Теперь и поесть можно, раз уж и телом чист, и духом спокоен.. чего-нибудь тако-го вот, сытного, чтобы аж до следующего утра о еде не думать, суп густой, чтоб аж жир не продуть, или чего мясного, чтоб кусок мяса в палец толщиной минимум был, а потом кофе попросить, в маленьких чашечках, чтобы сытость вниз желудка продавить, и дремоту прогнать.. и еще, чем баня хороша, что в ней, как в храме Божьем, так и в дороге, все равны, и нет там больших и малых, сильных и слабых, всё равно, что венценосная особа, что последний погонщик…
Самит алиев
О ВОСтОЧнОй Бане
52 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
- Я пошёл, - сказал он.- Иди, - сказала она.- Я ухожу, - повторил он.- Всего хорошего.Лишь только за ним захлопнулась дверь, она тут же вскочила с кресла. Быстро переоделась,
залезла на подоконник и широко распахнула окно.Её приветствовала высоченная ель. Ель росла перед самым окном; казалось, стоит лечь жи-
вотом на подоконник и протянуть руку – и сможешь коснуться ветвей. Но она не стала про-тягивать руку, а посмотрела вниз. Там, внизу, сновали туда-сюда маленькие человечки, и ни-кто из них не поднимал головы. Человечкам просто не было дела до того, что происходило наверху.
Потом она перевела взгляд на автобусную остановку. Ожидающим автобуса тоже не было никакого дела до неё.
А он, спрятавшись за украшающим остановку рекламным щитом, пропускал автобус за автобусом и думал, кусая губы: «Кретин! Боже, какой же я кретин! Я чувствовал, что всё может кончиться этим! Только не сейчас. Только не сегодня! Боже, прошу тебя, умоляю – только не сегодня!»
Тем временем на ель перед самым окном опустилась огромная ворона.- Кар-р! – сказала она, поблёскивая глазом.- Привет, - вяло отозвалась женщина.- Кар-р-р! – с нажимом повторила ворона.- Извини, не понимаю, - вздохнула женщина. – И вообще, не до тебя.- Кар-р-р! – в третий раз сказала ворона и добавила на чистом человеческом языке: - Что ж
тут непонятного? Я говорю – полетели!- Крыльев нет, - усмехнулась женщина. – Без них только и получится – вниз головой... И во-
обще, я просто собиралась помыть окно.- Мыть окно в пеньюар-р-ре! – зашлась смехом ворона. – А где тр-ряпка, где таз с водой?
Не-е, меня не пр-роведёшь! Не пер-рвый десяток лет на свете живу. Ворона перепорхнула с ветки на карниз.- Да ты не бойся, - покровительственно сказала она. – И это... садись на меня. Садись-садись,
не сомневайся. Я сильная, еще и не такое выносила... Полетаем!- Ну, если ты так хочешь... – уступила женщина и вскочила на подоконник.Мужчина смотрел на неё снизу, с остановки, и думал: «Ах, вот как! Вот как ты со мной... А
я-то думал... Кретин!»Громадная ворона тяжело взмыла в небо вместе с оседлавшей её женщиной.Скоро они достигли облаков. Женщина почувствовала прикосновение множества холод-
ных капелек к голой шее и босым своим ногам. А далеко внизу раскинулось сине-зелёное море.
- А куда мы, собственно говоря, летим? – встрепенулась женщина.- В жар-ркие стр-раны, - сострила ворона. – Тебе сейчас не всё ли р-равно?
елена андреева
ВОЛШеБныйПОЛЁт
53Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
54 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Не всё равно, - сердито ответила женщина. – К тому же я замёрзла вся, и одежда на мне неподходящая...
- «Неподходящая»! – передразнила ворона. – А в гробу лежать во всём этом – подходяще?..- А меня переоденут, - как можно беспечней сказала женщина. – Перед этим обмоют... В
общем, в порядок приведут.- Странные вы существа, люди, - сказала ворона. – Всё на тот свет раньше вр-ремени тор-
ропитесь, и пр-ри этом ещё шоу устр-р-роить нор-ровите, чтобы др-ругим досадить своей смер-ртью... Ещё и полетать мечтаете, и пр-ри всём пр-ри этом вас ещё волнует одежда! Стр-ранно, очень стр-ранно!
- Не все такие, - возразила женщина. – Я просто избалована по жизни. А ещё я люблю мыть окна, стоя на карнизе седьмого этажа...
- Ладно, - каркнула ворона. – Дер-ржись кр-репче, полёт подходит к концу. Снижаемся. Я вер-рну тебя на твой любимый кар-рниз.
- Э, стой! – завопила женщина, стискивая руками воронью шею. – Я передумала. Давай махнём на Карибские острова!
- Твоё желание не по моим кр-рыльям, - просипела ворона. – Могу подбр-росить до аэр-ропорта...
- А деньги на билет?- Не печатаю.- А гид для сопровождения?- Не нанималась.- Тогда хотя бы в Сочи...- Не по пути.- В Ялту, в Пицунду...
55Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Понятия не имею, о чём р-речь, - категорически заявила ворона.Вскоре они подлетели к окну, тому самому, с которого и начался волшебный полет. Ворона
тяжело хлопнулась на подоконник и буквально сбросила с себя женщину.Через несколько минут перед домом собралась целая толпа. Люди смотрели вверх, на рас-
крытое окно на седьмом этаже. Полуодетая женщина, стоя на карнизе, топала ногами, что-то кричала, размахивая руками, и в довершение всего запустила шваброй в пролетающих мимо птиц. Падая, швабра едва не угодила на голову дежурившего внизу полицейского.
- Это ваша женщина? – сурово спросил другой полицейский у побледневшего мужчины, который стоял, вцепившись в дерево.
- Что? – мужчина глянул непонимающе.- Это ваша женщина, - утвердительно сказал полицейский. – Я видел утром, как вы курили
на том балконе. Что вы стоите? Идите и снимите её с окна, иначе я приму свои меры!- Да, действительно... – пробормотал мужчина. – Что же я стою, как последний кретин...«Только бы успеть! – думал он, несясь на седьмой этаж, прыгая через три-четыре ступеньки
сразу (лифт, как назло, не работал). – Только бы успеть!»- Открой! Слышишь, немедленно открой! – кричал он, барабаня по двери. – Я вернулся! Я
не уезжал никуда и уезжать не собираюсь!
...По улице ковыляла уродливая старушка с клюкой, и мысленно кляла себя на чём свет стоит. Сколько раз она давала себе слово не вмешиваться более в людские судьбы, всё равно ведь ничего хорошего из этого не выходило! И всякий раз её проклинали за сделанное ею до-бро... за её воронью привычку совать всюду свой клюв...
А ещё старушка завидовала тем, кто был ещё молод. Ведь в её-то дверь никто уже никогда не постучится, и не будет о чём-то умолять и просить прощения...
56 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
П ривычным движением руки он нажимает столь необходимую в салоне любого авто кнопочку проигрывателя. И тут же воздух начинает ритмично сотрясаться под милую, непритязательную мелодию Inna - «Deja vu». Подобные песенки не во
вкусе продвинутых ценителей и профи от музыки, но именно такие композиции - легкие, ве-селые, в меру навязчивые и поначалу не сильно утомляющие - нередко «делают» наш день, по-рой помогают ему не случиться слишком загруженным, серым, скучным или даже тоскливым.
Эллада Горина
меЛОДии
57Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Взгляд в окно, в боковое зеркальце, на руль и - по газам! Машина мчится по дороге, плавно поводящей боками поворотов, в Новханы, мимо нефтяных качалок и Масазырского соляного озера розоватого отлива.
Девчонка, что сидит в его машине смеется глуповато, легко и заливисто. Глазеет на себя в зеркальце, довольно надувает губки, впечатленная собственной внешностью и вся в пред-вкушении удовольствий предстоящего дня. И время от времени подпевает песенке, сама под стать этой мелодии – такая же веселая, легкая, зажигательная, модная, с претензией на мно-гое, но c реальным ресурсом - месяца три, максимум, продержаться в топе фаворитов, а по-том как-то сразу сильно приедающаяся, набивающая оскомину до судорог в скулах. И тотчас сменяющаяся новой, почти такой же, с небольшим отличием в ритме и аранжировке.
Конечно же, ему прекрасно известно, что этот «ритм», восседающий на переднем пасса-жирском сиденье машины, несущейся по трассе посреди великолепного июня, уже к началу осени «оттыцает и отбумцает» свое и сменится другим.
Он простится с девчонкой неожиданно и безболезненно, почти сразу позабудет все ее запахи и звуки. Все будет в точности так же, как и с этой наигрывающей в динамиках песенкой. А если
58 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
через энное количество лет и придется снова услышать этот мотивчик, либо кто-то случайно напомнит о нем во «вспоминательной» беседе, то ему вздохнется ностальгически, мол, да, да, милая была музыка, хорошие времена и, возможно, в душе шевельнутся остаточки-пленочки воспоминаний, приятные даже, но быстро улетучивающиеся как эфирное масло с донышка со-суда при его нечаянной раскупорке или как мысли о зиме в разгар пляжного сезона.
Да, она исчезнет из его жизни, но расставание неизбежно повлечет за собой появление других, тоже класса Inna - «Amazing», Инфинити - «Слезы-вода», Dj Smash- «Между Небом и Землей».
Пару раз ему подфартит на кого-то вида «Satisfaction» Бенни Бенасси, цыпочки подобные Pitbullевским не станут прятать взгляда в пол и подпоют «I know you want me», да и местная Гага неминуемо приворожит его разок. Эти встречи заденут чувственно-плотские стороны его натуры больше чем прочие, но и это быстро высохнет...
Несомнеееенно, несомненно, ему на жизненном пути, а именно на этажах разномастных офисов, на тусовках и концертах-шоу повстречаются девушки семейства «Meet me halfway» Black eyed peas и «Take on me» a-ha. Но здесь он, искусно создавая видимость прозрачной ис-кренности и открытого общения, станет флиртовать с ними предельно аккуратно, на уровне «привет_какздорововыглядишь_пока», дабы не развивать тему и не запускать несколько пер-вых прозвучавших нот в целую композицию. А все потому что.. потому что так и все, точка!
Наверняка, он в достаточно обозримом будущем женится. Такая возможность не казалась ему близкой, стремительно надвигающейся, но в перспективе казалось приятным заполучить спокойную идиллию семейной жизни. Чаще всего всплывающей картинкой-образом была следующая - дачный сад, щекочущие усики виноградника, крепкий чай в хрустальных ста-
59Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
канах на столе, он беседует с друзьями, его малые детки носятся среди деревьев. И здесь же, неподалеку, - жена, присутствует как будто рядом, и в то же время сама по себе, не требует с него бесконечного, заостренного на ее персоне, внимания. Она будет сродни мировому хиту, наподобие «Besame mucho» сеньориты Торрес или «Ностальжи» Иглесиаса-старшего. Мело-дии, красоту, проникновенность и богатство высказанного и невысказанного в которых при-знаешь, пусть даже они не цепляют тебя самого до глубины души. Это та мелодия, что быть может не вызовет бурю сильнейшего волнения души и плоти, но более чем благоприятна и притягательна в качестве тихого, уживчивого и ненавязчивого фона. Порой она может подна-доесть, но иногда, совсем напротив, в ней расслышишь какой-то особый напев, словно неожи-данно раскроются тебе чаяния сочинивших и исполнивших ее, и захочется прослушать снова и снова, чтобы стать ближе...
Впрочем, все это дело будущего, пока же он несется по летней трассе, обдуваемый пыль-но-нефтяным ветерком, под щебет своей нынешней милашки. Их ждут его друзья-товарищи разной степени продолжительности и глубины дружественности. Друзья, ассоциирующиеся у него кто с ритмами жизнеутверждения Боба Марли, кто с изогнуто-долгими мугамами Али-ма Гасымова, кто с особым дворовым шансоном Боки, кто с буддистскими подвываниями. Лучшим среди них был тот, что звучал подобно «Мой друг» Арии, проповедовал тоже, что и несравненный Майкл Джексон их детства в «Black or White» и почти канонизированный Леннон молодости их родителей в «Imagine». Но теперь того друга уже нет ни с ним, ни с кем другим, во всяком случае на этой земле...
Всей шумной компанией они станут кутить да веселиться, а над их головами будет стоять тихий гул мелодий каждого из них, послевкусие которых он увезет с собой.
Так и пройдет лето - тусовки, работа, веселая подружка с легким для запоминания и для забывания именем; пара свадеб с отштампованными-отшлифованными, от зубов отскаки- вающими вопросами-ответами и обязательными образцово-показательными поцелуями и объятиями родственников. Родственников, что общей линией звучат сольным концертом На- зпери Досталиевой с переходом в хиты Айгюн Кязимовой, местами заходятся Аллегровой с Крутым и их хрустальным бокалом в поколении среднего возраста, и неким синтезом между Дискотекой Авария, Коламбия пикчерс и Рианной - в младшем поколении. Но к большин- ству всей этой массы как нельзя лучше лепится фраза «If you wanna be rich, you’ve got to be a bitch» из «White horse» Тейлор Свифт.
Да, так пройдет лето. Наступит осень. И в некий неясно_с_чего_вдруг_момент, он, как это уже бывало не раз, неожиданно для себя и всех прочих зароется подслеповатым кротом в спасительной темноте своей норы, законопатится от всего мира и, сидя прямо на полу, со взъерошенными волосами и в расстегнутой рубашке, станет слушать The Unforgiven 2...
Чтобы вспоминать именно ту,Что и есть та самая анфогивен ту...Вспоминать со всей силой боли, недопрожитой и заваленной валунами времени, событий,
людей, со всей силой ярости, горя и непрощения, и снова становиться несвободным от той, что была Aerosmithовскими «Сrazy» и «I Don’t Want To Miss», была «You» Тена Шарпа, океа- нэльзовской «Така, як ти» в его жизни, но оставила лишь душащий пепел The Unforgiven 2 и свободу...
60 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
1. Пупок
- Эй, Джаныбек!- И-йа!- Эта девушка тебе нравится?- ...Ссать хочу.- Подожди ссать, будь мужчиной! Нравится – отведи, уложи на полынь...
Разошлись по сторонам. С трёх сторон ссущие мужики. Джаныбек прошёл за чёрное BMW. Вернулся. Открыл заднюю дверцу:
- А ты что не сходишь? Поссать не хочешь?- Почему... хочу! Да только девушки при мужчинах не писают...- Ты девушка?- ...- Я стесняюсь тебя...- Не стесняйся...- Не показывайся...- Не покажусь.- Не хочу знать, что ты здесь...- Я и так не смотрю на тебя, Джаныбек! Я никого не вижу. Никого из вас, поверь! Дай я
лягу на сиденье, да хоть голову пиджаком укрою, вот так...- Нет, ты снова можешь поднять голову... Будто бы ты не видишь, как ссут эти здоровые
мужики?- Да я сейчас с тобой говорю, разве я их вижу!- Даже если не видишь, ты знаешь, как они ссут! Знаешь, откуда они ссут...- Уходи, уходи... что мне теперь делать-то, а?- Вставай, пойдём...
Джаныбек взял за руку высокую блондинку с голым животом, одетую в белый костюм с капюшоном, и вытащил её из машины. К этому времени те четверо мужиков вернулись к ма-шине, на ходу застёгивая ширинки. Водитель поднял капот и сунул под него голову. Осталь-ные потянулись. О чём-то говорили.
Джаныбек взял девушку за руку, спустился по асфальтовому склону, потом поднялся к холмику, оборвал полынь:
- Нравится? Отец говорит, это классная трава!- Я в травах не разбираюсь, Джаныбек. Куда мы идём?- Не видишь, негде укрыться, пойдём за холм, там нас не увидят.
магсад нур
КирГизСКий ДнеВниК
61Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
***Прямо на вершине холма замялся. Остановился, посмотрел на закат. За холмом, на кото-
ром стоял, еще холмы – на их солнечной стороне поблёскивала полынь-северянка. Краснова-то-серое поблёскивание. Полынь мелькала, обласканная порывами ветра. Мелькала в глазах, подобно колыханию гривы красно-чёрной гладкой каурки. От прикосновения струек ветерка кусты полыни ластились к закату.
Это была наглая северная полынь. Она образовала кусты, из которых высунулись, вытяну-лись вверх иголки трав. Эти травы нужны всего лишь для того, чтобы украшать кусты полыни и быть обласканными вместе с ними. Вот и всё...
Джаныбеку надоело. Пробежал между кустами полыни, попинал их, разозлился на что-то, прицепившееся к низу брюк, опять пнул колючки. Девушка стояла, уложив на голом животе крест скрещённых рук и, подобно усталой кобыле, отставив одну ногу в сторону. Смотрела.
- Что смотришь?- Не смотреть?- Смотри!
Джаныбек по полыни поднялся к девушке. Она попробовала увести его за руку. Он дёр-нулся. Взял девушку за руку и, потянув её своим маленьким телом за собой, поднялся ещё на один холм. Снова перед ним раскинулись те же холмы и тот же блеск, та же полынь и тот же световой мираж до громадных, высоких, заснеженных гор. Потянул девушку к косогору. С силой. Повернулся к ней. Ростом чуть выше её колена. Протянул указательный палец к её пупку. Она вздрогнула, прикрыла пупок и отпрянула:
- Что ты делаешь, Джаныбек?- Лапаю твой пупок. Красивый...
62 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
63Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
***
Асфальт. BМW. Какие-то чужаки рядом с машиной. Вертятся. Появляются. Пропадают. (Джаныбек не дал девушке шевельнуться: усадил её спиной к тому, что видел. И сам сел. Все водил рукой по пупку и вокруг него.) В это время подъехало ещё одно BМW. Исчезают. Нур-пайс смотрит в эту сторону, поправляет шапку. Поверх поросших полынью блестящих хол-мов и плеча беленькой девушки, сидящей перед ним, Джаныбек наблюдал за столпившими-ся вокруг машины людьми. Всё смотрел и от пояса и из-под брюк что-то пыталось выскочить наружу. Кто-то все так же копался в капоте машины.
...На той стороне дороги, среди тамариска, появилась лошадь. На ней человек. Ствол. Его отверствие поползло от лошадиной гривы к крыше BМW. Некоторые бросились от дверей на этой стороне на другую сторону. Здоровенная голова, которая до этого была видна над крышей машины с той стороны, прерывисто дёрнулась справа налево, взад-вперёд, упала. Или на землю, или под копыта лошади. Остальное Джаныбек не видел. Голову всадника было не раз- глядеть за стволом. Лошадь развернулась, сунулась за кусты тамариска. До этого Джа-ныбеку казалось, что под стволом ладная лошадь, но когда та сунулась в кусты, уловил: всего-то оброс- шая шерстью кляча. Вяло, устало тащилась. На ней верхом человек. С крупа свисал ещё один. И перемётная сума под ним: свисала с лошадиного крупа. Пока кляча шла через кустарник, багажник открыли. Капот закрыли. Дверцы с этой стороны открылись, закрылись. Появился Нурпайс: попинал колёса, обтёр тряпкой машину – крышу, стёкла, багажник...
Приехавшее BМW снова развернулось и уехало...
***
Штука в брюках Джаныбека съёжилась. Девушка смеясь ухватилась за это место:
- Джаныбек, тебе надо пописать.- Не хочу я писать!
Джаныбек воткнул палец в девичий пупок, покрутил там кончиком пальца и вынул. Потом засунул ту же руку в карман и поправил то, что выпячивалось из-под брюк, уложил так, будто бы то, что двигалось в брюках, не нечто, переросшее обыкновенные размеры, а всего лишь его живот, или ещё что-то. Сунул руки в карман, чтобы с обеих сторон образовать выпуклости и скрыть происходящее под брюками...
- Мой отец тебя оттопчет, знаю.- ...- Ты смотри не говори ему, что я тебя лапал!- Не скажу, Джаныбек.- Не произноси моё имя так часто.- Вернулись.
***
Газуй, Нурпайс! – сказал Джаныбек.Где тот, другой дядя? – снова спросил Джаныбек.Сказали, что уехал на другой машине. Спросил, а где другая машина? Ответили, что уеха-
ла. Джаныбек не стал спрашивать, куда.Места сзади стало больше. Их осталось двое – девушка и Джаныбек. Давеча тот, что сидел
посерёдке, чуть ли не на колени ему девушку затиснул. Джаныбек смотрел из окна на степь.
64 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
BMW всё ехало – Джаныбек всё больше льнул к окнам, всё больше раскрывал щёлки своих уз-ких глаз. Девушка провела рукой по его голове, он смело взял её руку, сжал и положил себе на колено. И тут же громко расхохотались впереди сидящие. Притормозили. Джаныбек сошёл и бросился в полынь. Только девушка пошла за ним, а сидящие в BMW всё ухахатывались, держась за животы. Всей гурьбой приказали девушке бежать за ним в кусты. Высокая блон-динка с оголённым животом, одетая в белый костюм с капюшоном, кинулась за Джаныбеком в полынь...
2. Ыссык
По дороге на Ыссык-куль много памятников животным. Доехали.Лишь бы ступить - окунули ноги в песок. Зима. Песок холоднющий. Горы вокруг озера за-
леденели.
***
- Ты едешь?- Нет пока.- Кайфуешь!- Не кайфую.- ...Завтра сестра отправляется в путь, а мне так скверно, ей-богу не знаю, как быть?!
65Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Что мне теперь делать...- Ничего!- ...Ты вот что сделай: купи ей золотой червонец.- Настоящий червонец дорогой, сто долларов стоит. Но если её свекровь в Иране увидит
– лопнет. Обожают русское золото.- Возьми!- Хорошо.- Накажи зятю, когда будет переходить в Иран, пусть не называет моего имени. А то
прицепятся.
***Гости приехали.
- Вот и наши доблестные киргизские таможенники!- Откуда здесь таможенники?- Тут ыссык-кульский аэропорт. Иностранцы приезжают.- ...
Немного спустя таможенники набросились на еду. Мы тоже потеребили куски баранины и острые приправы. Самые большие куски ставят перед самым уважаемым гостем. После этого принесут бешпармак. Двое толстых таможенников были киргизами. Привезли двух шлюх: неразбериха. Напились. Предложили оставить девочек. Вскользь. Что понадобится!.. Но одна из шлюх повисла на таможеннике и заёрзала – уйти ей хотелось. Другая сказала, что поначалу не поняла, для кого их привели. Залезли в машину.
***
- Если в компанию привели шлюх, значит для гостей. Иначе не приводи!- ...У нас такие вещи только чмошники делают.- ...Таможенники они везде таможенники.- ...В каком смысле?- ...Так они кто в прошлом: один зоотехник, другой ревизор...- Пойдём посмотрим тринадцатый коттедж. Здесь Айтматов написал свои лучшие про-
изведения...
Вокруг деревянного коттеджа лежат камни. Заросшие мхом. Заглянули внутрь. Прошлись вокруг коттеджа. Даже щёлочки между шторами не оставили, чтобы заглянуть внутрь...
- Там есть книга воспоминаний. То, что я вам рассказал, там написано...- ...Очень сентиментально. Тебе не кажется, что его посадили в этот коттедж?- Он не говорил, что здесь ему плохо, но в тексте воспоминаний есть неприсущая ему
фальшь...- ...Однажды Айтматов поехал в Нью-Йорк, с ним трое каких-то советских писателей.
Их остановил дорожный патруль: то ли такси, в котором они ехали, нарушило движение, то ли ещё что, в общем как у нас, все сошли порисоваться, а с нью-йоркской полицией взятка или знакомство не работают; один говорит: я такой-то советский писатель; другой говорит, не узнал, что ли, его? это такая-то знаменитость; а Айтматов не пошевельнулся, как сидел в машине, так и остался сидеть, вдруг полицейский его замечает и не скрывая восхищения бро-сается к нему, благодарит за его произведения и говорит, что является читателем этих произ-ведений...
66 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Как он нашёл здесь тот простор?- Он не ыссык-кульский, он с Таласа.- А что там?- ...Воды льются вниз, кругом горы, посередине нивы, полынные степи и лошади... бес-
конечность и красота. Там много старых духов обитает.- ...Да и здесь с духами дело неплохо обстоит.- Только не подумай, что это духи таможенников.- Бог с тобой!- Чего?
3. Идея
После посёлка «Рыбак» мы проехали 40 километров по другому берегу и, вернувшись по той же дороге, помчались по этому. По пути встречались кучки деревенских мужиков. И каж-дый раз мы тормозили, спрашивали форель. Сейчас она ещё не поднялась; если и будет, то там. Каждый протягивал руку вперёд и налево – к берегу озера. Наконец нашли человека, который знал, где разводят форель. Совсем случайно. В то время, как все опасались нас, свет-ловолосый киргиз сам заговорил с нами и, указав на конец дороги, ведущей на Восток, про-тараторил что-то о своих друзьях, живущих где-то там. Но сказал, что не знает никого, кто бы занимался разведением. Сели в машину и мой брат попросил ещё раз прикинуть:
- Промозгуй, а!- ...- Мы заплатим тебе.- Сколько?- Сто сум.- ...
Мы помчались на восток. В доме, на который указал проводник, не оказалось ни одной ры-бины. Из дремлющей на обочине дороги деревянной лачуги вышел обросший полусонный мужик и направился к нам, за ним закутанная в шерстяной русский платок женщина торо-пливо нацепила шлёпанцы на ноги, и, шлёпая, бросилась за своим мужем.
- Света нет?- Два года как.- Сказали, бензина нет. К ночи будет.- Хватит?- Хватит...
Опять наше BMW сорвалось с места, держа путь на восток, чтобы что-нибудь выловить из водоёмов с форелью. Проводник молчал.
- Не боишься с нами ехать?- Нет.- Ну и ну. Молодец!- А что мне бояться.- Ты же нас не знаешь, может, башку тебе оторвём?- Видели, как вы подсадили меня.- Кто видел?
67Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Сестра.- Ну и что?- И номер записала.- Причём тут это?- Такие, как вы, сюда частенько заезжают. Я для них рысь стреляю.- Да шутим мы, не обижайся, мы воспитанные...- Вижу, что воспитанные.- Благодарю.
***
Ворота, за которыми были водоёмы с рыбой, открылись очень медленно. И закрылись вслед за нами. Директором рыборазводного завода оказалась женщина. Какая-то старуха смотрела нам вслед, сложив руки на животе.
- Скоро это всё приватизируют.- ...- Остались только водоёмы да сторожа.- Тогда пойдём на берег.- Да, там нет-нет, да попадётся в чью-нибудь сеть форель. Но в это время она залегает на
дно. Дней через десять-пятнадцать поднимется.- Может, уже поднялась.
Киргиз тоже согласился с моим настойчивым братом.Мой брат сидит впереди. Это его вечное место. О том, куда ехать, как всегда, знает только
сам: какой захочет, тот маршрут и указывает. Я хотел сказать, что это ты нам голову моро-чишь! Каждый раз этими словами думаю...
***
Мы с трудом расчищаем редкие камни на дороге...
- ...Академики сунулись на дно озера. Там увидели очень большую форель. Она даже летом на поверхность не поднимается...
Второй пост миновали, переехали через реку. Моему брату форель ни к чему, ему нужно рисануться и сбросить стресс. Разобраться, так думает о своём японском или американском бизнесе, но на стыке сумерек и безнадёжья говорит о форели. Сватается к тринадцатилетней киргизке. Сестре проводника. Все знают, что он прикалываетя:
- Ты привозишь девушку в Бишкек, а я по киргизским обычаям плачу калым.- Нет, нужно, чтобы ты приехал, посмотрел.- Кто над ней старший?- Я... Нет, старший брат.- Отец умер?- Да.- От чего?- От старости.- Я заплачу столько коров и баранов, сколько нужно. Но я хочу посмотреть, что за де-
вушка.
68 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Хорошо.- ...Ты ещё лошадь должен дать, – после долгой паузы всерьёз вернулся к разговору про-
водник. К этому времени мы уже чуть было не забыли про девушку.- Лады... Ты ещё и охотник?- Не «ещё и», а охотник.- На кого охотишься?- На рысь...- Волков не стреляешь?- Надо будет, подстрелим.- Нет, стреляешь, говорю?
Замолк и рассказал какую-то полувыдумку. Когда говорил о волке, приосанился, заёрзал. Прикурил сигарету.
- Волка стреляем. Если нападёт на стадо, пастухи стреляют. Немного. Не всегда удаётся.- Но их же больше, чем рысей.- Отдельно на волка охотники не ходят.- Почему?- Не знаю. Наверное, шкура никому не нужна. И чучело никто не хотел.- Если я захочу, подстрелишь?- Да, отчего не подстрелить?- Серого волка. Бирюка. Слыхал?- Да.
Он стал руками показывать, как будет набивать чучело. Мне он показался похожим на че-ловека, трубочкой сворачивающего бутерброд с сыром. По-русски говорить-то говорит, но руками изображает так, что волчьи глаза будто живьём видишь. Под конец баек о волке брат обернулся ко мне, ухмыльнулся и снова разлёгшись на сиденьи, сиденье разговор на что-то другое.
- А ты что молчишь?- А что говорить?- Видишь, на что он готов из-за ста сом? Крепкий парень, нет?- Да.- Но мусульманин.
И, оборвав, обратился к проводнику:
- Рысь почём дашь?- Она подороже будет.- То есть сколько?- За две тысячи отдам.- О-оочень дорого.- Договоримся.
Обернулся ко мне, улыбнулся:
- Слыхал?
Я кивнул.
69Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Сорок-сорок пять долларов, как тебе это?- Кошмар!
***
Свет керосиновой лампы, тихая хибарка: мы в овраге - до звёзд и луны рукой подать. Нервы успокоились. Мальчишка из рыбацкого домика на берегу подошёл к машине: провёл подо-зрительное расследование и от отца, стоящего у него за спиной, получил знак куда-то сбегать. Я пытался понять киргизский характер: всё очень упрощено. Если есть, что сказать или дело какое, говори покороче, не юли. Всё без околичностей, каждое слово очень отрывисто...
Потом приехал один на ишаке и после коротких расспросов поведал, что впереди в одном из домов есть тридцать-сорок килограммов рыбы – как раз столько, сколько нам нужно. А до этого все трепались о том, что форель не поднялась. Мы вернулись тем же путём, каким приехали. Сел рядом с нами. От него разило ишаком и рыбой. Принесли. Переговаривались между собой. Говорили о посте впереди. И, прежде чем отдать рыбу, поставили условие:
- Если вас остановят, мы вас не знаем.- Тогда спусти цену.- Она и так низкая.
Брат прикололся:
- Мы похожи на людей, которые закладывают?- Нет.- Ты властей не бойся, старик, те времена миновали.- Я никогда не боялся властей. Я людей боялся...
***
Они пересчитали деньги под светом фар и пропали в темноте. У первых же ворот нас оста-новили. Старуха, которая вышла за нами, когда мы сюда приехали, чуть не под колёса бро-силась. Сморщила лицо в улыбке. Отошла. Смотрела на людей от власти, склонившихся над задом машины.
- Влипли, что ли?- На номера посмотрите. Вы не имеете права вскрывать багажник нашей машины.- Мы любой багажник можем открыть.- Посмотри на этот документ!- ...
***
Когда выезжали со дна оврага на асфальт, я задремал. Собрав под себя ноги, я сидел на дне Ыссык-Куля и разговаривал с каким-то английским фермером. Проснулся. Прямо у меня на коленях уселась какая-то женщина в чалме. На коленях у сидящего прикорнул мужик. Все молчали. Они так торопливо тараторили на киргизском, что ни слова нельзя было разобрать. В ночной темноте мы затормозили возле черноты домов и кустарниковой ограды. Оба про-ворно соскользнули, прошмыгнули в кусты и тут же вернулись с канистрами бензина. Брат повернулся ко мне:
70 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Ну вот, рыба у нас есть, бензин тоже. Чего не хватает?
Я промолчал и, хлопнув его по руке, снова задремал. Дал себе слово, что не помешаю ни-чьей идее, даже перед её срывом. Тысяча таких слов было...
4. Чолпана
Все много пьют и у них маленький рост. У лошадей тоже. Да и самим нам ростом гордить-ся не приходится. Мы полные, мясистые, жирные. Они – жилистые, как горные животные. Туго натянутое лицо, кожа, движения. Кругом заснеженные горы и мы вышли прогуляться по аулу, спускающемуся вниз между гор.
Эй, джигит! - не успел докончить наш попутчик, как маленький человечек соскользнул с маленькой каурки. Встал. Они обнялись. Подошёл, поздоровался с нами двумя руками. Рас-целовался.
Мой школьный товарищ. Спустился с гор со мной повидаться.
Мы шутили с прибывшим, дурачились. Перекусили, прикололись. Если честно, мы нача-ли подшучивать над ним, как только чуть выпили. Он сначала раскраснелся от шуток, но как только слегка оправился, стал прикалываться. Спросили у него про горы, про животных. За-говорили о волке. А он никак не сдавался, сказал, что его лошадь, которая скоро разродится, посейчас в пещере и в эту ночь он оседлает кобылу и убьёт волка. Волк пойдёт на его жерёбую лошадь. Обязательно пойдёт. А лошадь до его прихода будет фыркать на волка. И он останет-ся лицом к лицу с серым. Быть с ним лицом к лицу – особое удовольствие.
- Чуть о посох не трутся...- Не может быть.- Мы о бирюке говорим.- Да, одиночка немного другое дело.- На, возьми мою чолпану, дарю её тебе, прекрати говорить об этом страшном звере.- Спасибо, мне уже подарили чолпану...- Чолпана горца тебе не по душе, что ли?- Нет, что-то все здесь избегают говорить о волке, как скажешь волк, так не знают, что и
сказать. Муть наводят. Непонятно, любят или не любят этого достойного зверя. Но никто не скрывает своего уважения к нему.
- Страх тоже.- Страх тоже. У него острые зубы и острый ум.- Может у него ценности, вы этого боитесь? Партнёршу не бросает, живёт в одиночку,
любит свободу, попадёт лапа в капкан - перегрызёт её и уходит.- Жаль, что мы не можем перегрызть себе ногу, но в вопросе с партнёршей ошибается.- Может, его самки этого стоят.- Может, наши тоже стоят?
***
- Как у вас называется головной убор?- ...много названий...- Это чолпана.
71Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Он встал и собрался идти в пещеру принимать роды у своей лошади. По нашим расчётам лошадь уже разродилась. Мы удерживали его. Хотя никто и не заикался о битве между лоша-дью и волком, все вокруг знали, что задержали его, и сам он задержался, нарочно задержался, попусту болтал с нами и, уходя, будто бы знал, что идёт к живому жеребёнку.
- ...Волк давно их задрал, не ходи, - сказал я.- Пусть задрал, всё равно пойду!
Вслед захотелось крикнуть:
- Папаха, папаха!
Натянул чолпану на голову. Она оказалась очень тёплой, удобной. Когда мы выезжали из аула, я всё ещё крепко прижимал чолпану к голове... Мы ехали в джипе.
5. ПлачДжаныбек крутился возле юрты, поставленной для похорон Деда. Он не плакал напоказ
пришедшим на похороны, повернув лицо к юрте, как это делали другие внуки и родичи. По-рой отец делал ему знаки глазами, но Джаныбек ни с кем не считался и только около кладби-ща подошёл к гробу, встал под него, прошёл немного, хотя еле доставал кончиками пальцев до гроба, кто-то попытался оттащить его за руку, не ушёл, наконец сам, как взрослый, отошёл в сторонку, уступив место другому. Ещё раньше, когда ехали на похороны, вместе сошли с ма-шины, он взял девушку за руку, все мужчины по дороге к Юрте напоказ заплакали, закрывая головы и глаза руками, быстро зашагали ко входу в Юрту, остальные близкие, завидев их, по-ворачивали лица к юрте и начинали плач, и, как только один из аксаккалов говорил «болду», все опускались на землю, двумя руками совершали суннитский салават и кто-то на скорую руку читал молитву. Девушка замерла, держась за руку Джаныбека. Джаныбек разглядывал её снизу вверх, дёргал за руку и усмехался:
- Почему ты не плачешь?- Не умею.- Я тоже.
Вернулись к машине.
Думаешь, никто не знает, что ты тут за тёмными стеклами прячешься? Почему ты не идёшь в Юрту, чтобы оплакать моего Деда?
Джаныбек и до этого настаивал, чтобы она пошла в Юрту и плакала. И сам же отказывался от обоих своих предложений, несмотря на все объяснения и настояния; когда кто-то начинал ему что-то объяснять, его нахальные черты разглаживались, веки приоткрывались, смотрел куда-то в сторону и принимал какое-то решение.
Кладбище находится на вершине холма над Таласом. Шли мимо глиняных, изредка кир-пичных кумбезов , мимо могил, занесённых землёй и щебнем с чёрными большими камнями на месте надгробных камней. К кучке других детей Джаныбек тоже не присоединился. Он мелькал между ног лошадей, которых, понукая, вели на поводу по толпе, носился туда-сюда, забегал в кумбезы. Забирался на могилы, поднимал камень и бросал в них. Он двигался так быстро и так задорно, что не спускающая с него глаз охрана опасалась - того и гляди спот-кнётся и упадёт под ноги лошадям, уронит камень на ногу и ушибётся или ещё чего-нибудь натворит. Но остальные на него не смотрели.
72 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
Молла начал молитву, и все расселись в полыни. Разговоры прекратились. Потом снова на-чали втихомолку переговариваться и Джаныбек, растянувшись на траве, посмотрел на небо. Он смотрел на небо, хотя и выглядел обессиленным: когда все бросали землю, он бросил гор-стку мелких камешков...
***
- Зачем ты сюда приехала?- На похороны.- Почему ты плакала, когда мы тебя подобрали?- Я не плакала, а слёзы утирала.- Не ври мне, потом снова заплакала.- Я смеялась.- Ты плакала.- Что ты хочешь знать?!- Ничего.- Ну и всё.- Ты в машине сказала, что твой отец порезал лицо матери.- ...- Кто твой отец?- Татарин!- А что такое татарин?- Человек.- Что он делает?- Работает.- Где?- На толкучке.- А что такое толкучка?- Там шмотки продаются.- Твой отец покупает шмотки?- Нет.- А что он делает?- Продаёт.- Как?- Сидит в контейнере и ждёт клиентов. Когда кто-то хочет купить, он продаёт.- Что такое контейнер?- Что-то вроде магазина.- То есть маркет?- Примерно так.- А почему отец расписал лицо твоей матери?- Напился.- Водки выпил?- Да.- А мать?- В больнице.- А ты?- Что значит «ты»?!- А ты сбежала?- Нет, уложила мать в больницу, потом приехала.- А когда мы тебя подобрали, отец не гнался за тобой?
73Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
- Нет.- Ты из больницы шла?- Да.- А как ты вырвалась у отца?- Мы с матерью избили его, связали.- Теперь он дома связанный?- Наверное...- Это твои волосы?- Да.- Ты каждый день куришь?- Да.- И пьёшь?- Да.- Каждый день?- Нет, как получится.- Водку?- Нет, коньяк.- А почему ты не убила отца?- Испугалась.- Что посадят?- Нет.- А чего?- Не знаю.- Теперь у твоёй мамы лицо забинтовано?- Да.- Лежит?- Да.- Больше туда не поедешь?- Да.- Ещё поплачь......
Необходимые примечания___________________________________________________________________
1 - Купол (тюрк.).
74 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С VIII века в Скандинавских странах по причине перенаселенности и разложения родоплеменного строя местных германских народов начинают формироваться от-ряды мореходов, совершающих пиратские набеги на соседские страны в погоне за
легкой наживой. В исторической литературе они именовались норманнами или викингами. В Восточной Европе и на Ближнем Востоке они были больше известны, как варяги и русы (в византийских и арабских источниках). За коротким словом «викинг» вырисовывается целый образ жизни, подразумевавший существование за счет войны и пиратства. Варяги не имели четкой этнической принадлежности, в состав пиратских команд входили и нескандинавские элементы. Мореходные качества кораблей скандинавов, драккаров1, сделали возможным да-лекие океанские плавания в труднодоступные и дикие земли. Эти замечательные корабли обозначили целую революцию в судостроении: имели киль, придававший очень большую устойчивость при качке. Варяги проникли в Средиземное море и переплыли Атлантику, ра-зоряли окрестности Константинополя (современный Стамбул) и Парижа.
Побережье южного Каспия также стало объектом опустошительных налетов русов. Зака-ленные в боях дружины легко громили малочисленные отряды местных феодалов, захваты-вали и грабили поселки. Они старались двигаться стремительней, не задерживаясь на одном месте, опустошая все новые и новые области. Используя тактику булавочных уколов, викинги захватывали большие богатства в кратчайшие сроки и наносили огромный урон торговле. До-вольно хорошо вооруженные, опытные и безжалостные воины представляли огромную опас-ность. Внезапное появление целой армии под знаменем ворона2 стало обычным явлением не только для прибрежных жителей, викинги великолепно пользовались реками и использова-ли их как путь для захвата речных городов.
Арабский летописец ибн Мискавейх красочно описывает отряд, появившийся на берегах реки Куры в 944 г.: «Крупного телосложения, большого мужества, хорошо вооруженные. Из оружия у них были копья, мечи, дубины и кинжалы. Весьма характерно, что наряду с оружи-ем в снаряжении у них были и рабочие инструменты — топор (аль-фас), пила (аль-миншар) и молоток (аль-митрак).»3
Больше всего атак принимали на себя земли, входящие в состав государства ширваншахов.
Описание некоторых атак из первоисточников:
«В 914 г. большой флот русов совершил набег на Ширван.В 1030 г. в ширванские владения совершили вторжение русы, явившиеся сюда на 38 кора-
блях. Ширваншах Менучихр сразился с ними близ Баку, но был разбит. Затем русы подня-
рустам Гусейнов
Каменный щитШирВанШахОВ
75Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
лись вверх по Куре, достигли Аракса, потопили здесь корабли ширванцев, пытавшихся пре-градить им дорогу, и направились во владения арраншаха (правителя Гянджи) Мусы.
В 1032 г. на Ширван напало большое войско сарирцев, русов и аланов.»4
В 1036—1042 гг. легендарный ярл Ингвар Путешественник совершил крупный поход по прикаспийским землям, опустошив ряд территорий и погибнув в одном из боев. События его похода составили основу знаменитой саги об Ингваре Путешественнике5.
Вооруженные отряды местных феодалов не производили на викингов сильного впечатле-ния. Для закаленных в боях дружин, чьим делом жизни была война, не представляло особого труда разгромить местное ополчение или опрокинуть небольшой отряд.
Однако отряды налетчиков и любителей наживы столкнулись с куда более неприятными для них проблемами, которые нельзя было решить в открытом бою – с климатом. Непри-вычная жара, ветры, отсутствие достаточного количества нормальной питьевой воды, болезни косили отряды налетчиков, поэтому они старались захватывать с первого удара, ибо осада неизбежно приводила к огромным небоевым потерям. Например, при осаде Барды в 944 г. катастрофической для армии русов стала эпидемия желудочного заболевания, судя по опи-саниям, дизентерии. Ибн Мискавейх обосновывает болезни и высокую смертность с большим количеством фруктов, потреблявшихся ими из захваченных садов.6 Дизентерия и жаркий климат косили людей, делая для них затруднительным и невыгодным долгое пребывание в чужой стране без опорных пунктов.
Учитывая данные обстоятельства, а также имея цель предотвратить внезапные налеты на неукрепленные поселки, ширваншахи возводили в наиболее уязвимых местах и целевых точ-ках налетов сооружения оборонного характера. Баку с его удобной и хорошо защищенной с моря гаванью был надёжным ключевым центром всей оборонительной системы Абшерона. В первой половине XII в. ширваншах Менучихр III обнес Баку мощной крепостной стеной. При его сыне Ахситане I Гыз галасы приобретает современный облик. В своей касыде, посвящен-ной ширваншаху Ахситану I, Хагани Ширвани пишет о превращении Баку в крепость.
Все башни Абшерона входили в состав единой оборонительной системы, включавшей в себя около 30 башен.
Средства обороны большинства башенок сосредотачивались на верхней площадке. Располагающиеся на ней стрелки были защищены ступенчатым парапетом с зубцами. Уз-
кие щелевидные окна во всех ярусах башен, кроме первого, расширявшиеся внутрь, служили главным образом для освещения и вентиляции. Их размеры не позволяли пользоваться ими для полноценной стрельбы – зона поражения была крайне ограниченной. Эти башни могли использоваться как временное жилище во время осады, о чем свидетельствуют примитивные канализационные стояки и колодцы с водой.
Наиболее крупные сохранившиеся объекты этой системы:
Круглая Башня в МардакянеРасположена в абшеронском поселке Мардакян. Согласно надписи на ней построена архитектором Абдулмеджидом ибн Максудом в 1232 г.
Также известна как Шейх галасы (крепость Шейха). Высота башни 12,5 м, 3 яруса.
76 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
Башня в НардаранеСооружена близ селения Нардаран в XIV столетии. Башня, высотой 12,5 м круглой формы.
Надпись, имеющаяся на башне, свидетельствует о том, что она сооружена архитектором Мах-мудом Абу Саадом в 1301 году.
На ней сохранилась весьма примечательная надпись, которая свидетельствует о том, что башни возводились не только ширваншахами.
Перевод надписи на Нардаранской башне азербайджанского историка А. А. Алескерзаде: «Во имя Аллаха, всемилостивого, милосердного! Приказала строить эту талиу... мать...Бари-
77Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
кат, на собственные чистые средства и дирхемы с целью (лицезреть) лицо Аллаха, чтобы уго-дить ему и заслужить его награды. В дату Рамазана года семисотого (1301г. Прим. Ред.)»7.
Замок в РаманахВысота главной башни 15 метров, 4 яруса. Время основания этого замка точно не известно. Некоторые архитекторы полагают, что он
сооружен не позднее XIV в.; возможно, и намного раньше, в XII-XIII вв. Башня и стены возве-дены из местного песчаника. Советский историк И.П. Щеблыгин, исследовавший этот памят-ник ширванской архитектуры в 40-х годах XX века, считает, что он был построен при жизни Низами Гянджеви, примерно во времена правления Ахситана I.
78 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
Мардакянский ЗамокЗамок имеет четырехугольную форму и множество колодцев для хранения припасов. По-
строен в XII веке по приказу Ахситана I. Высота главной башни 22 м., толщина нижнего яруса 2,1 м., вершины – 1,6 м. Донжон Мардакянского замка делится на 5 ярусов.
79Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
Сабаиловский Замок Построен ширваншахом Фарибурзом III в Баиловской бухте в 1235 г. Известен также как
Шахри Саба и Шахри нау, баиловские камни. Легендарный замок сегодня полностью под во-дой, с берега иногда виден обнажающийся остов верхушки.
Он был построен зодчим Зейнаддином ибн Абу Рашидом Ширвани. Замок имеет 15 ба-шен: 3 имеют круглую форму, а 12 - полукруглую и стену толщиной 2 м. Структура крепости в виде неправильного вытянутого прямоугольника со сторонами 180 м. и 40 м. соответствует очертаниям острова, на котором возведен его фундамент.
Эта система каменного щита наиболее уязвимых точек и башенная система предупреди-тельных сигналов сводила на нет внезапность нападения. Подобные обстоятельства делали задачу захвата прибрежных поселений весьма тяжелым и опасным делом. Отряды викингов были рассчитаны на стремительные захваты незащищенных поселений, осадная техника у скандинавов была развита слабо. Высокая вероятность безрезультативной осады крепости и огромных небоевых потерь из-за непривычного климата вынуждала предводителей викингов искать другие, более безопасные и выгодные для грабежа, районы. Благодаря этому угроза викингов была ликвидирована, они не сумели получить здесь опорной базы. В итоге корабли с вороньими знаменами окончательно исчезают с Каспийского побережья Ширвана.
_______________________________________1 - Драккар – длинный узкий деревянный корабль викингов с высоко поднятой кормой и носом, прямоугольным
парусом, килем и рулевым веслом с румпелем.2 - Треугольное знамя викингов с изображением черного ворона.3 - Якубовский А. Ибн Мискавейх о походе русов в Берда в 332-943/4 гг. Византийский Временник, XXIV.4 - В.Ф. Минорский История Ширвана и Дербенда. Кембридж, 1958; М., 19635 - http://norse.ulver.com/src/forn/yngvar/ru.html6 - The Eclipse of the Abbasid Caliphate. Ed., transl., and elucid., by Amedroz and Margoliouth. The concluding portion of
the «Experiences of the nations» by Miskawaihi. Oxford, 1921.7 - Алескерзаде А.А. Надписи архитектурных памятников Азербайджана эпохи Низами. Архитектура Азербайд-
жана эпохи Низами. М.1947
80 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Т руды известного французского ориенталиста, кавказоведа XIX века Жан-Антуана Сен-Мартена (1791-1832 гг.) являются для армян важным авторитетным источником, на которые они очень часто ссылаются, стремясь доказать древность своей истории,
в том числе и на Кавказе. Между тем, исследуя изданный в 1818 – 1819 гг. двухтомник ученого «Исторические и географические мемуары об Армении» («Mémoireshistoriquesetgéographiquessurl’Arménie») (1) в оригинале, мы выявили большие отличия подлинника от воль-ных трактовок современных армянских авторов.
Приведем некоторые выдержки из второго тома труда Сен-Мартена, посвященные личности и сочинению сюникского архиепископа Этьена Орпелиана, жившего в XIII – начале XIV вв. (2).
Сен-Мартен, переводя книгу об истории Орпелиан (Орбелиани), написанной от имени Этьена Орпелиана, архиепископа Сюникского (Зангезурского) (3), приводит любопытные факты, подкрепляющие мнения некоторых современных ученых, что княжеский род Ор-бели (Орбелиани, Орпелян) был вовсе не армянским, а скорее тюркским. Также следует напомнить, что в средние века и в более позднее время слово «армяне» носило вовсе не этни-ческий, а религиозный оттенок и, как правило, указывало на принадлежность к монофизит-ской Армяно-григорианской церкви.
В переведенной Сен-Мартеном книге «История Орпелиана» речь идет об Этьене Орпе-лиане, жившем в середине XIII века, в области Сюни (Зангезур), где он являлся уважаемым церковником. О его принадлежности к роду тюркского происхождения можно узнать из слов самого Э.Орпелиана Он пишет, что был вторым сыном Дарсайджа, который являлся князем области Ородн, братом великого князя Семрада, бывшего в то время главой рода Орпелиан. А ведь Ородн – это Уруд. До конца XX века в современной Армении сохранялось село Уруд с уникальными древнетюркскими каменными памятниками и надписями, кото-рые ныне полностью уничтожены армянскими вандалами. Мать Э.Орпелиана «носила имя Аруз Хатун; она была дочерью эмира мусульман, который также жил в области Сюни. Она приняла крещение, выходя замуж за князя Дарсайджа» (4).
Это в очередной раз подтверждает верность утверждения о том, что духовная и политиче-ская жизни как тюрок-мусульман, так и тюрок-христиан, в тот период гармонично перепле-тались на Кавказе, поскольку тюрки вообще не считали различие в религиозных и конфесси-ональных взглядах некоей разделительной полосой или поводом для взаимной вражды.
В современной европейской, российской и, конечно же, армянской науке предпринима-ются различные ухищрения, чтобы замалчивать тюркские корни многих известных родов и фамилий средневековья. В частности, относительно княжеского рода Орбелиани-Орбелиано-вы написано, что, по преданию, это род, «переселившийся из Китая в Грузию». Однако в этой лукавой формулировке не поясняется, что под «Китаем» имеется в виду родина тюрок – Алтай, и ареал расселения тюркских племен кара-китаев (кидань), создавших в средние века мощные государства в Центральной Азии.
ризван Гусейнов
иСтОриЯ ПОДЛОГОВ иФаЛьСиФиКаций: КритиКаармЯнСКих ПерВОиСтОЧниКОВВ труДах ФранцузСКОГООриентаЛиСта Ж-а. Сен-мартена
81Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
Вообще тема тюрок-христиан и их духовно-истори-ческого наследия является одной из малоизученных в истории Кавказа и всей Азии в целом. Тюрки-христиа-не - несториане, павликиане, григориане и другие - веками играли важнейшую роль в истории Евразии от Китая до Европы, от Индии, Ирана до Египта, от Малой Азии, Кав-каза до России. Ныне на Кавказе и Малой Азии по боль-шому счету наследие тюрков-христиан обармянено ввиду того, что большая часть храмов, монастырей, ценных руко-писей, священных писаний и памятников оказалась в руках Армянской церкви, которая поэтапно арменизировала все это богатое наследие, оказавшееся «ничейным», в связи с переходом большей части тюрок в Ислам.
Согласно «Истории Орпелиана» становится ясно, что князья Орбеляны и местное население в целом долгое вре-мя придерживались монофелитского направления хри-стианства, берущего начало в Византии. Монофелитство отличалось от римского и православного христианства, а также григорианского монофизиства и других конфессий. (Монофелитство: от греч.μόνος — один, единственный + θέλημα — воля. (5). По предложению византийского императора Ираклия еще в VII веке Армянская церковь приняла монофелитство.
Как активный сторонник монофелитства, Этьен Орпелиан, став архиепископом Сю-никским, смог значительно усилить свое влияние, что вызвало его противостояние с дру-гими армянскими духовными сановниками, являвшимися противниками монофелитства. Э.Орпелиан в противоборстве с ними был вынужден обратиться за помощью к мо-гущественному Аргун Хану, императору Монголии и Персии, который подтвердил его духовный сан ярлыком и своим высочайшим эдиктом (6). Основной причиной такого враждебного отношения к монофелитству Сен-Мартен называет то, что большая часть ду-ховенства Армянской церкви тогда приняла постулаты Римско-Католической Церкви, которая враждовала с Византией, продвигавшей монофелитство (7). Сокрушаясь по по-воду того, что немалая часть армянских епископов приняла постулаты Католической церкви, Этьен Орпелиан писал: Грехопадение, которое вошло в Армению, ограничило связь с верои-споведанием их отцов! (8). Как отмечает Сен-Мартен, неизвестна дальнейшая судьба Этьена Орпелиана: «мы знаем единственно, что он умер в 753 году армянского летоисчисления, в 1304 от Р.Х. Его преемником стал его племянник Леон, сын Либарида, который также был воспитан им» (9).
В сочинениях Этьена Орпелиана представляет интерес упоминание о царствовании Ильдегизидов Азербайджана, «живущих в стране огней», владевших обширными тер-риториями на Кавказе, в Малой Азии, в том числе и областью Армения. Речь идет, в частности, о правлении Атабека Азербайджана Шамс-ад-дина Ильдегиза (10).
Сен-Мартен указывает на любопытную деталь – на противостояние и неприятие частью армян переизданного труда Этьена Орпелиана и других сочинений армянских авторов. Тексты этих смикшированных на армянский лад историй были опубликованы в Мадрасе (Индия), в 1775 году по инициативе патриарха Симеона, католикоса всех армян, в типографии обосновавшегося тогда в Индии Жака Шамиряна - богатого торговца, уроженца новой Джульфы около Исфахана,. До этого, в 1772 году, он уже напечатал в том же горо-де небольшой труд армянских авторов и призывал объединиться вместе для издания краткого очерка истории и географии Армении. Однако серьезные учёные игнорировали эти «труды» и не доверяли их составителям, поскольку на проверку выяснилось, что мно-
82 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
гие события, факты и жизнеописания знаменитых людей в этих армянских трудах являются украденными фрагментами истории Грузии и татар (тюрок). То есть серьезные ученые на-звали шарлатанами как католикоса Симеона, так его спонсора Шамиряна и тех, кто подвизался сочинять небылицы об истории Армении, разбавляя их фрагментами при-своенных событий из истории грузин и тюрок.
Сен-Мартен отмечает, что, «несмотря на все их старания, это издание изобилует большим числом ошибок, которые мы должны исправлять сами, без чего мы не имеем права вести раз-говор о ценности и достоверности... Но мы, к большому сожалению, не можем сами увидеть рукопись, для устранения всех черных пятен с издания в Мадрасе…» (11).
Таким образом, католикос армян Симеон и торговец Шамирян, издавая в 1770-ых гг. тру-ды по Армении, умышленно пропустили переведенные де Лакрози и Теофилом Байером главы «Истории Орпелеан», которые, по словам Сен-Мартена, «были связующими и имели очень большое значение для публикации «Истории Орпелеан»…» (12). Вот так на стыке XVIII-XIX вв. армянские дельцы от истории фальсифицировали чужую историю и лепили из нее «древнеармянские» источники, на которые, к сожалению, и в наши дни ссылаются как армян-ская наука, так и целый ряд европейских, российских авторов.
Особое внимание Сен-Мартен уделил разоблачению трудов «отца армянской исто-рии» Моисея Хоренского, писавшего про топонимы и события, имевшие место спустя 500-1000 лет после его смерти! Ценно то, что Сен-Мартен дал перевод и обширные коммента-рии к трудам, приписываемым армянскому автору V века Моисею Хоренскому (Мовсесу Хо-ренаци – прим. Р.Г.). Ведь поздние армянские переводчики, мягко говоря, лукавили: не только неверно переводили труды Хоренского, но даже «подправляли» их названия, в частности, пере-вели как «История Армении» труд Хоренского, который в оригинале назывался «Патмутюн Хайоц» - то есть «История Хаев». Тем самым армянские исследователи пытаются скрыть истин-ную историю и самоназвание нынешнего армянского народа. Ведь неискушенные читатели, да и многие специалисты, до сих пор не знают разницы между армянами и хаями.
Дело в том, что самоназванием нынешних армян является слово «хай», а страной Хаястан, которые не имеют отношения ко всей древней армянской культуре, истории и географическо-му ареалу. Многие годы эта путаница позволяет нынешней армянской науке ловко фальси-фицировать и приписывать себе культурно-историческое наследие различных древних ныне исчезнувших народов, не имеющих никакого отношения к хайскому народу, перекочевавшему в результате длительного исторического процесса с Балкан в Малую Азию, а оттуда на Кавказ.
Сен-Мартен указывает на то, что у М. Хоренского встречаются некоторые фрагменты из трудов арабских историков средневековья, живших на 5-7 веков позже М. Хоренского. Как пишет французский кавказовед: «так называемый Моисей Хорен» путает названия рек, мест-ностей и дает их так, как они не назывались еще в V веке. Получается, что Моисей Хоренский летал на машине времени в будущее на 5-7 веков вперед, где узнавал названия и события, ко-торые потом, вернувшись, описал в своих трудах?
Сен-Мартен находит, что Моисей Хоренский, описывая область Арабская Петрея (Хиджаз – окрестности Мекки, Медины и других земель в Аравии – Р.Г.) рассказывает, что здесь жил пророк Авраам (Ибрагим) и описывает некоторые факты из его жизни. На это Сен-Мартен справедливо замечает, что о жизни и деятельности здесь пророка Авраама жившие по со-седству народы, а тем более христианский мир, в V веке и даже много веков спустя не мог-ли знать, ибо об этом стало известно после ниспослания Корана в VII веке. О пребывании пророка Авраама в Мекке и ее окрестностях до этого могли знать только местные жители, а христианский мир об этом узнал много веков спустя, когда появились переводы смыслов Корана на другие языки. То есть армянские фальсификаторы, писавшие от имени Мои-сея Хоренского, слепо взяли факты жизни пророка Авраама у поздних мусульманских средневековых авторов и приписали их перу М. Хоренского, жившего на несколько ве-ков раньше появления и распространения Корана!
83Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
Сен-Мартен обнаруживает, что у М. Хоренского - автора V века, описывается город Рован, Реван, который был построен азербайджанскими правителями в XVI веке!
Французский кавказовед по поводу этого ляпа с удивлением пишет в комментарии: «Я при-мечаю (в «Географии» Моисея Хоренского – Р.Г.) ещё название Рован, данное одному из регио-нов Адербайджана, которое возможно является Реваном, и ему это название присвои-ли мусульмане, это часть Армении Эриван, является столицей, которая под их властью была всегда частью Адербайджана» (13).
То есть Сен-Мартен и ученые его времени прекрасно были осведомлены о тюркских мусуль-манских основателях и дате построения ими города-крепости Ревана (Иревана), являвшегося «всегда частью Адербайджана», и нигде не упоминают о древнеармянском Эребуни-Ереване, миф о котором армянские ученые придумали в середине XX века. Несмотря на то, что Сен-Мартен старается назвать эти земли «частью Армении», он, тем не менее, вынужден признать, что в действительности это исконно азербайджанские земли, и всегда были таковыми.
Напомним, что на территории нынешней Армении в средние века располагался Чухурса-ад - одно из четырех бейлярбекств азербайджанской династии Сефевидов. В 1504-м году се-февидский шах Исмаил поручил своему полководцу Ревангулу-хану построить на этой территории крепость. Крепость была возведена за 7 лет на скалистом берегу в юго-вос-точной стороне реки Занги, ныне переименованной армянами в Раздан. Построенная крепость была названа Реваном в честь Ревангулу-хана, а позже стала произноситься как Иреван, поскольку в тюркских языках перед согласной буквой «р» часто произно-сится гласная «и». Эриванская крепость прославилась на Востоке как город минаретов. В крепости было 8 мечетей, 800 домов, и там жили только азербайджанские тюрки.
Эриванская крепость была административно-политическим центром Эриванского ханства и символом его мощи в течение 300 лет, пока в XIX веке не началось продвижение царской России на Южный Кавказ. Благодаря разоблачениям Сен-Мартена мы узнали о многочислен-ных фальсификациях армянской истории, которая сплошь состоит из компиляций, цитат и даже целых пластов, украденных из культурно-исторического наследия других народов и государств, с целью создания мифической «Великой Армении»
© Ризван Гусейнов
Список использованной литературы и статей:
1) Jean-Antoine Saint-Martin. «Mémoireshistoriques e tgéographiquessurl’Arménie, suivis du texteArmenien de l’histoire des princes Orphélians». Volume 2, Imprimerie Royale, 1819. («Исторические и географические мемуары об Армении, а также текст истории армянских князей Орпелиан».т 2. Париж, Королевская типография, 1819 г. – пер. Н.Ш.Гусейнова)
2) JeanSaint-Martin. «Mémoireshistoriques e tgéographiquessurl’Arménie, suivis du texteArmenien de l’histoire des princes Orphélians». Volume 2, ImprimerieRoyale, 1819, рр 1-14
3) Речь идет об одной из версий истории Орбели, переведенных Ж.Сен-Мартеном. В част-ности другая версия вышла в свет в Москве в 1883 году в русском переводе СтепаносаОр-бельяна под названием «История князей Орбельян. Извлечение из сочинений Стефана Сюнийского, армянского писателя XIII века», М. 1883
4) Histoire des Orpélians, chap. VIII // Ж. Сен – Мартен: Ук. соч, стр. 25) Монофелитство (от греч.μόνος — один, единственный + θέλημα — воля) — христологиче-
ская доктрина, созданная в VII веке в Византии с целью объединить на основе общей веры противоборствующие во Вселенской церкви партии миафизитов (антихалкидонитов) и диофизитов (халкидонитов). Монофелитство исповедовало во Христе единую волю при двух природах. Византийский император Ираклий обратился с предложением вступить
84 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
С т а т ь и
в монофелитство и к Армянской апостольской церкви, которая в итоге в 633 году приняла монофелитство
6) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 57) Там же8) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 69) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 810) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 1011) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 1212) Ж.Сен-Мартен: Ук. Соч. стр. 1213) Jean-Antoine Saint-Martin. Mémoireshistoriquesetgéographiquessurl’Arménie, suivis du
texteArmenien de l’histoire des princes Orphélians, 1819, p 315
85Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Рустам Гусейнов: Расскажите о себе.Теджас Сони: Я независимый скульптор и художник, работаю в г. Ахмадабаде (штат Гуд-
жарат, Индия), где преподаю графику и рисование разным возрастным группам. Я являюсь официальным тренером naturewanderers (обучение фотографии живой природы). Вы може-те посетить сайт www.naturewanderers.com.
Рустам Гусейнов: Как Вы пришли в фотографию?Теджас Сони: Я в первую очередь художник, и уже потом фотограф дикой природы. Ху-
дожник внутри меня помогает мне пристально взглянуть как на природу в целом, так и на мельчайшие детали в ней, а также на ежеминутные изменения в природе. Работа каранда-шом помогает мне быстро и легко освоить различные формы искусства, такие, как живопись, скульптура, фрески, и, наконец, фотография. Будучи художником, я всегда с удовольствием нахожусь наедине с природой.
С детства я был очарован работами разных фотографов дикой природы. Я всегда хотел ра-ботать в этой области, но в то время фотография была самым дорогостоящим хобби. Я начал учиться фотографии самостоятельно. Я посещал некоторые местности около Ахмадабада, где
интерВьюС теДЖаСОм СОни(TEJAs soni)
86 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
87Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
88 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
И н т е р в ь ю
я живу, для того, чтобы делать зарисовки, и всегда брал с собой камеру. Поэтому можно ска-зать, что в моем случае художник помогал фотографу учиться.
Рустам Гусейнов: Как Вы можете описать свой стиль?Теджас Сони: Трудно ответить на этот вопрос, поскольку я никогда не думаю о каком-то
особом стиле, когда еду на дикую природу для фотографии.Я хотел бы процитировать здесь Уильяма Вордсворта: «спонтанное переполнение сильным
чувством». Я всегда верил в спонтанность. Никогда не планирую ничего. Так что пусть те, кто смотрит мои работы, решают, как ответить на этот вопрос.
Рустам Гусейнов: Какова самая необычная характеристика Вашей работы, которую Вы когда-либо слышали?
Теджас Сони: Вы чувствуете себя хорошо, когда люди хорошо отзываются о вашей работе. Вы много трудитесь в своей области, и только после этого люди ценят вашу работу и на-чинают признавать ваш талант. Я всегда с благодарностью отношусь к этому. Люди много хорошего говорят мне о моих работах, но в данный момент я ничего особо примечательного вспомнить не могу. Впрочем, есть один комментарий к моей работе, который я помню - один из моих поклонников сказал: «Теджас Сони - это Легенда в фотографии дикой природы». Я всегда чувствую себя новичком в этой области, мне многое нужно изучить в ней, и все боль-ше и больше трудиться, чтобы достичь желаемого результата. Как бы то ни было, я получаю удовольствие от этого невероятного путешествия и считаю его наиболее важной частью этой игры! Я всегда с уважением отношусь к чужим мнениям и комментариям.
Рустам Гусейнов: Многие Ваши работы посвящены природе, и потому хотелось бы знать, что вы считаете самым важным для фотографа природы?
89Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
90 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
И н т е р в ь ю
Теджас Сони: Как я уже упоминал ранее, я художник, и всегда с удовольствием бываю на-едине с природой. Каждый раз, когда я посещаю свое любимое место (оно расположено в 23 км от меня, в птичьем заповеднике Thol, Гуджарат, Индия), я чувствую себя как дома. Для фотографа природы в первую очередь важно синхронизировать себя с природой. Ждать и чувствовать природу более важно, чем выбирать камеру и места съемки, поскольку нуж-но быть предельно внимательным и чувствительным, чтобы заметить мельчайшие детали и малейшие изменения в природе. И я всегда верю в спонтанность, как я сказал ранее. Я пред-лагаю прислушиваться к своему внутреннему голосу и мысленно отвлечься от других фото-работ. Одним словом, быть самим собой и создавать свой стиль.
Рустам Гусейнов: Учились ли вы в специальной школе для того, чтобы изучать фотографию или стать художником живой природы?
Теджас Сони: Нет, я не учился в каких-либо учебных заведениях, чтобы изучать различ-ные виды искусства – рисунок, живопись, скульптуру или фотографию. Можно сказать, я самоучка. Только глубокое понимание искусства, жажда учиться и осваивать профессию фотографа помогли мне изучить его. Однако, несмотря на то, что я нигде не учился, я много работал для того, чтобы изучить различные виды искусства. Это не было простой задачей и требовало полной самоотдачи. Следует отметить, что если вы овладеете каким-либо одним видом искусства, это облегчит вам последующее обучение другим видам искусства, ибо все они взаимосвязаны. К примеру, я иногда играю то на гитаре, то на флейте, то на гармонике.
91Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
И н т е р в ь ю
Технические знания важны, но после овладения ими вам придется идти дальше и создать свой собственный путь.
Рустам Гусейнов: Где вы больше всего любите путешествовать с целью фотографировать?Теджас Сони: Опять же, это сложный вопрос, однако, как я уже упоминал ранее, всякий
раз, когда у меня появляется немного времени, я еду в свое любимое место Thol в получасе езды от меня. Я влюблен в это место.
Я еду туда для фотографирования перелетных птиц в зимнее время, и даже некоторых видов птиц в течение всего года. Это место идеально подходит для съемок птиц, некоторых млекопитающих, макросъёмок, пейзажей и т.д. Однако иногда я посещаю национальные парки Индии, такие, как национальный лесной парк Гир, Гуджарат, Индия; национальный парк Блакбак, Велавадар, Гуджарат, Индия; Литтл Ран оф Катч, Баджана, Гуджарат, Индия; заповедник тигров Тадоба Андхари, Махараштра, Индия; национальный парк Бандхавгарх, Мадхья-Прадеш, Индия; национальный парк Канха, Мадхья-Прадеш, Индия; национальный парк Джима Корбетта, Уттараханд, Индия и т.д.
Но более важно для начинающих начать с задворков. Только после того, как вы будете в со-стоянии уловить незначительные изменения в природе, вы готовы посетить любую точку мира.
Рустам Гусейнов: Если бы Вы могли путешествовать во времени, куда бы Вы отправились для съемок?
Теджас Сони: Это интересный вопрос. Я хотел бы попасть в те места, где творили мои любимые художники: Якоб ван Рейсдал, Джон Констебль, Ян Вермеер, Рембрандт, Джордж Стаббс и скульпторы – например, Микеланджело!
Рустам Гусейнов: Каков Ваш любимый аксессуар, кроме камеры?Теджас Сони: Мой самый любимый объектив SIGMA 170-500 APO DG.
Рустам Гусейнов: Каковы Ваши цели на следующий год?Теджас Сони: Я никогда ничего не планировал в своей жизни. Я всегда жил настоящим
моментом, и одно могу сказать точно - я буду много работать для того, чтобы исполнить свое желание стать одним из лучших фотографов дикой природы в мире.
Рустам Гусейнов: Что Вы можете посоветовать тем, кто хочет улучшить свои навыки в фото-графии?
Теджас Сони: Создавайте свой собственный стиль, не копируйте слепо работы других из-вестных фотографов. Идите по своему пути, как бы тяжело вам ни было. Работайте на износ, чтобы достичь желаемого результата. Я хотел бы здесь процитировать Константина Бранку-зи: «Твори как Бог, приказывай как король, работай как раб». Попробуйте сначала синхрони-зировать себя с природой, а потом снимайте. Мать-природа настолько богата, что каждый из вас сможет в ней найти то, что вам захочется запечатлеть.
92 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
В опрос, вообще-то, не праздный, ибо, как мне кажется, одна половина человечества, якобы, не верит в мистику; но вот другая, прекрасная половина, в основе своей, стой-ко доверяет магической силе. Поскольку я принадлежу к первому сословию, то я
тоже не спешил верить такому необъяснимому понятию, как Мистика.
Но все до поры, до времени, пока субъект сам не столкнется с таинственными явлениями, не имеющими разумного объяснения.
В Рим мы прибыли поздно ночью и, разумеется, едва дождались утра, чтобы встретиться с Вечным городом. Проснулись мы от какого-то знакомого звука, идущего из глубин памяти моего детства. Выскочив на балкон нашего номера в отеле, я обнаружил предмет моего бес-покойства.
Это был, всего-навсего, древний, времен 50-х годов, трамвай. Он точно так же громыхал по рельсам булыжной мостовой и издавал треньканье, как и
полвека назад, проезжая мимо нашего дома, окна которого выходили на улицу Басина. Я ре-шил, что трамвай – одна из оригинальных находок рекламы городской старины; но оказалось, что это обычный вид транспорта, на котором мы, чуть позже, начали нашу экскурсию. Оста-новка находилась на месте самой древней арки города, останки которой демонстрировались туристам. Но вот подошел трамвай, образца двухтысячного года – и мы, воспользовавшись самым прозаичным способом передвижения, отправились на осмотр «Колизея».
Эту любимую римлянами «бойню» в начале первого тысячелетия новой эры сотворили им-ператоры, отец и сын, Веспасиан и Тит Флавии. Так что, ни Цезарь, ни Антоний, ни Август ни-когда не услаждали себя зрелищами кровопролития гладиаторских боев на арене «Колизея».
Величие его простиралось до самого упадка Рима, после чего он превратился в грандиоз-ный каменный карьер, откуда жители растаскивали каменные блоки на строительство своих усадеб. Я обратил внимание, что в кладке наружной стены имеются круглые углубления, как бы отверстия от пуль. Гид пояснила, что это следы от вытащенных бронзовых втулок, служив-ших для крепления камней в стене, добросовестно извлеченных жителями, для известного только им назначения.
Мой фотоаппарат благополучно зафиксировал меня и мою супругу в разных позах на фоне древнего сооружения; после чего мы обнаружили, что наша группа уже вступила на проспект Императорского форума. Пошли названия, от которых кружилась голова, ранее напичкан-ная сведениями о древнеримском периоде. В задачу данного очерка не входит описание этих исторических периодов, хотя меня уж очень подмывает этим заняться.
Форумы Цезаря, Августа, Веспасиана, Нервы, Трояна сохранили в себе колонны со стату- ями. Коллонады храмов Марса Мстителя, Сатурна, Весты, Кастора и Поллукса сменились ар-ками Тита и Септимия Севера. Между ними вставали останки Капитолия, Палантина и много других известных строений. Но всех их объединяло то, что они сегодня олицетворяли останки древних ценностей. Эти развалины отличались друг от друга только степенью рас- пада на
марк Верховский
Фотографии Фариза Аббасова
а Вы Верите В... миСтиКу ?(На смерть Гая Юлия Цезаря)
94 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
95Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Р а с с к а з ы
96 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
К л у б п у т е ш е с т в е н н и к о в
мраморные и гранитные осколки. И, тем не менее: я метался между этими элитными цен-ностями, надеясь найти то, что являлось одной из важнейших причин моего вояжа в Рим. Однако реликвия не обнаруживалась. Были исследованы все пояснения и надписи, но иско- мое не появлялось. Казалось немыслимым отсутствие даже упоминания этого известного ар- хитектурного ансамбля. Супруга с недоумением и тревогой поглядывала на меня, надеясь, что я как-то объясню свою нервозность. Но за неимением времени, упрямо, в который уже раз, я начинал обход проспекта Императорского форума. Давно уже потеряв нашу туристическую группу, наконец, смирившись с поражением в поисках, я решил отступиться; и вместе с ра- достно принявшей это известие супругой, мы направились к лестничному выходу. Уже почти на выходе, глянув с лестницы вниз, я обнаружил новые, не исследованные мною, развалины.
«Подожди минутку», – бросил я жене, и стремглав, невзирая на возраст, помчался вниз, дабы удостовериться в очередном разочаровании.
Табличка гласила о ничего не значащем «Ареа Сакра»; а дальше шло пояснение, что имен-но эти останки и являются бывшим «Театром Помпея». «Эврика! А ведь у входа в театр и стояла статуя Помпея! Того самого ..», – у меня аж перехватило дыхание, – «да-да, того самого Помпея, у подножия которого истек кровью от 23 ран мой незабвенный герой Юлий Цезарь. Очевидно, догадливый читатель понял, что именно этот фрагмент Древнего Рима и интере-совал меня.
Все факты выстроились в стройную гипотезу. Не все знают, что в одном из залов огромного и красивейшего по архитектуре и внутреннему убранству «Театра Помпея» (55-52 гг. до н.э.), располагался тот самый Сенат, где принимались важнейшие законотворческие решения, по-влиявшие на исторические события Великого Рима. И вот тут-то я и вспомнил о мистике:
– Неужели все это когда-то существовало!? Неужели всё здесь кипело и бурлило страстями интриг, зависти и честолюбия!
Вот оно, то место, где был предательски зарезан своими «сторонниками» философ и пол-ководец Гай Юлий Цезарь, оставивший классический пример мистического в своей смерти. Напомню известные события. Утром 15 марта 44 г. до н.э. Цезарь колеблется, идти ли ему в сенат или остаться дома; но его уговорил один из «друзей», вовлеченных в заговор против возможного претендента на императорский трон. Именно за эти попытки заговорщики, сто-ронники республики, и составили заговор с целью убийства Цезаря. Накануне супруга Це-
97Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
К л у б п у т е ш е с т в е н н и к о в
заря, Кальпурния, увидела дурной сон о смерти супруга и стала отчаянно умолять Цезаря не посещать сенат. По дороге один из наставников, грек, подал едущему в колеснице диктатору записку, прося прочитать ее немедленно. В ней сообщались подробности заговора и предо-стережение от посещения в этот день Сената.
Но сопровождающие лица своими разговорами отвлекли внимание Цезаря от этой за-писки. Заседание назначено было в зале театра Помпея. Здесь один из заговорщиков начал просить диктатора за своего изгнанного брата; получив отказ Цезаря, схватил его за тогу. То был условный знак. Сенатор Каска первый нанес удар. Цезарь схватился за меч и восклик-нул: «Злодей Каска, что ты делаешь?». В эту же минуту все заговорщики, обнажив кинжа-лы, бросились на диктатора. Он хотел было защищаться; но, увидев своего приемного сына Юния Брута в числе нападающих, воскликнул теперь уже ставшей классической фразу: «И ты Брут?!», завернулся в тогу и упал к подножию статуи Помпея. Таково описанное многочис-ленными свидетелями убийства Гая Юлия Цезаря. Как оказалось, смертельным был второй удар кинжалом. Многие удары были касательными, поскольку трусливые сенаторы хотели просто подчеркнуть своё участие в кровавом заговоре, в надежде на получение будущих ди-видендов. И здесь история подсказывает ещё один из элементов мистики: все принимавшие участие в заговоре сенаторы в течение трёх лет погибли; а некоторые покончили самоубий-ством с помощью тех самых кинжалов, которыми они закололи Цезаря.
И тут мне в голову пришла идея, которую я, многократно каюсь, немедленно воплотил в жизнь. Я совершил не что иное, как воровство: из груды развалин театра украдкой подобрал небольшой осколок гранита. Вы же понимаете, что я обязан был это сделать, во имя памяти о Риме и смерти моего кумира. Воображение подсказывало, что на осколке остались следы крови самого Цезаря. Конечно, это утверждение абсурдно; но как приятно было осознавать величие этого момента!
Последствия этого неблаговидного поступка не замедлили сказаться: мой фотоаппарат сразу же заклинило – и, к моей неописуемой злости, я не смог больше сделать снимков этого уникального места. К тому же весь туристический день был вычеркнут из программных съе-
98 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
К л у б п у т е ш е с т в е н н и к о в
мок по Риму. Только к ночи, придя в отель, я сумел наладить этот, впервые в моей практике, забастовавший аппарат. Моя супруга, большой знаток магии и волшебства (как и все женщи-ны!), сразу же определила причину моих затруднений: «Это все от злосчастного камня с раз-валин». Она вывела диагноз и стала настаивать на том, чтобы избавиться от него – и даже пы-талась спрятать камень. Но, вы же понимаете, что я просто не мог уже себе этого позволить.
Так мы и вернулись в Америку с таинственным талисманом. А вскоре у меня в организме начались необычные изменения. По вечерам наблюдался подъ-
ем температуры, появились слабость и апатия. Промучившись около месяца, я обратился к врачам. Те, в свою очередь, немедленно уложили меня на обследование в госпиталь. Через пару дней, в результате многочисленных тестов, мой лечащий врач радостно подбодрил меня сообщением, что причина моего редкого случая нездоровья найдена – обнаружен микроб на
99Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
К л у б п у т е ш е с т в е н н и к о в
задней стороне клапана сердца. Установив курс лечения, медики попытались решить задачу – как мог вирус проникнуть так глубоко в организм? Все, начиная от практикантов до докторов отделения, принялись миллиметр за миллиметром исследовать мою кожную поверхность в надежде обнаружить хоть какую-то царапину, послужившую входом для незваного гостя. Но тело, как назло, не раскрывало секрета проникновения врага.
Процесс убийства микроба предусматривал месячную продолжительность вливания в кровь пенициллина. Все это время я находился под наблюдением врачей в госпитале. И толь-ко выписавшись здоровым, я получил исчерпывающую информацию, конечно, от моей су-пруги, что причиной моего недомогания являлся все тот же злополучный осколок с развалин Рима.
100 Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
К л у б п у т е ш е с т в е н н и к о в
Я вспомнил многочисленные отрицательные явления, описанные при раскопках древних гробниц и вскрытии саркофагов. Все совпадало: множество людей, принимавших участие в раскопках, через некоторое время погибали странным образом.
Теперь уже, следуя совету супруги, мы осторожно, в перчатках, взяли вирусоносный гра-нит и принесли его в парк, где и закопали под буйно разросшимся кустом. Через несколько лет, видимо, под воздействием духа древнего Рима, кусты эти зачахли.
Я уверен, что каждый из нас может припомнить не одну подобную историю в своей жиз-ни, что подтверждает наличие в мире не изученного, ни наукой, ни философией, явления. Мистика!
А задумывались ли Вы, дорогие читатели, что само наше рождение и есть Мистика? А любовь..?
101Л и т е р а т у р н ы й а л ь м а н а х « Т а м г а »
Наши звезды шоу бизнеса, актеры не вырас-тают из мастерских и консерваторий, а просто всплывают на поверхность.
Не верьте, когда говорят, что у людей меня-ется система ценностей. Ценности никогда не меняются. Меняются ценники на них.
Судя по высоте заборов загородных дач у нас, наверное, скоро ожидается второе наше-ствие гуннов.
Если с вами во всем соглашаются, значит, на вас положили.
Если биолог доказывает, что овчарка умнее дога, то это считается научным достижением, а если антрополог доказывает, что белые умнее черных, то его, не проверяя доказательств, об-винят в расизме и подтасовке.
В мировой политике есть закон: если не по-беждаешь ты, побеждают тебя. Если не завое-
вываешь ты, завоевывают тебя. Если твой народ не может обрабатывать землю, придут другие народы и займут ее. Если твой народ не рожает детей, предпочитая беззаботно проводить вре-мя за курением гашиша и гомосексуализмом - то миграция будет не в пользу твоего народа.
Боже, как изменился мир: если бы глава МВФ приставал не к горничной, а к горнично-му, никто бы этого даже не заметил.
Удача и есть тот самый Сфинкс, который улыбается далеко не всякому. Но все дело в том, что многие не понимают, что чаще она улыбается тем, кто достоин этой улыбки.
Экран телевизора – не зеркало, а линза. И поэтому он не отражает реальность, а прелом-ляет её.
Честность и порядочность компенсирова-лись тяжелым характером и авторитарностью.
аФОризмыЧайханных ФиЛОСОФОВ
EXCOLEREVITAM PER ARTES
