2 knigi liriki

книга,которую вы держите в руках,

издана автором в 2010 году на деньги читателей -по инициативе латвийского портала

GAZETA.LV

Grammatika 9pt dec CS5 bez koloncifr.indd 1Grammatika 9pt dec CS5 bez koloncifr.indd 1 2010.12.17. 15:24:272010.12.17. 15:24:27

Оформление и макетАлександр РуденкоОтпечатано SIA “MediaPress”

Евгений ОрловГрамматика слуха. Тайнопись. Две книги лирики. Рига, 2010.

ISBN 978-9984-39-980-5

Чудесная ленность Евгения Орлова.

Творчество Евгения Орлова мне близко постоянным поиском, когда на смену “безрыбью и безлюбью” приходят - стихи. Автор как-бы растя-гивает сеть своей поэтической эстетики, и редкий читатель способен ее миновать без радостных для себя последствий. Множество метаметафор, сквозных образов, свежих сравнений, а равно и свежих ошибок, превра-щают написанное - в один большой личностный эксперимент...Орлов – это рыбак, который увлекается алхимией. Его кишащая рыбой и любовью вода, ищет свой философский камень. Тот, под который этой воде будет вольготнее течь...

Иногда в текстах Евгения пробивается ленность, усталость, но они - чудесны, без них - не было бы этих книг.

Александр КАБАНОВ,поэт,

редактор журнала “ШО”, Киев, Украина.

© Евгений Орлов, 2010ISBN 978-9984-39-980-5


евгений орлов

ГРАММАТИКА СЛУХАТАЙНОПИСЬ

две книги лирики


моей мамеОрловой Авроре Ивановне

посвящается

ГРАММАТИКА СЛУХА

книга лирики


введение в грамматику

все было не такно было ль иначе?и было ли вовсе?

лет временных повести неспешлив размах

ты помнишь полозьев дождливою осенью скрежет о камни? так сердце стихами подушку зубами как санки с оксанкой(коса и осанка) из третьего класса (гекзаметр трассы фонил гомерическим хохотом в массах прильнувших к стеклу на холодной террасе) кобыла вся в мыле и тяга карасья(оксанку уже не по-детски колбаситоксанка сидит как царевна-смеянаа ты в ее власти а трон ее - сани)ты помнишь как грелся террариум страсти (любовь - кабала) там где кобра дворараскатывала двуязыкие снастикострища с дымящей листвой и кострас листвой огнедышащей на дереваха санки ползли как японские танки(три шага - душа да губа на изнанку)ты помнишь? лет сорок тому - не вчера

Grammatika 9pt dec CS5 bez koloncifr.indd 6 2010.12.17. 15:24:30

а дома - уроками вспученный ранеца ты первоклассный влюбленный засранециз чижика шапка и куртка из рыбы(а вы бы ноктюрн бы сыграть бы смогли бына русской народной волынке верлибра?)свобода и ритм! (а любовь - кабала)

“ибо только влюбленный имеет право на звание человека”ибо только ребенок имеет счастье тянуть влюбленность

а дома - французский и два прусакана карте союза и в тазе два карпаживые пока

ну - как?

ты уже измельчал до тоски? доседел до падения в плоскостьстихов? и под лопасти ритма и рифм угодил? до стихийи бунта отдельно забытой души?

ты тоже не помнишь все было ли так ли? иначе? и было ли вовсе

какое-то детство где с майским жукомбыл лично знаком на общественной дачекичился тем спичечным коробком


где три колоска непонятно на койно что-то ведь значил подарок такойа девочка тонкой кривила губой

богачебыл только соперник двенадцати летее и унес его велосипед...

послушайя скажу что былибылины! повести! романы!однажды ты займешься пылью -уборкой микро мирозданьяи вместо пыли с книжной полкислучайно рукопись смахнешь:стихи

одни стихи и тольконеправда небыльсказки

ложь


ЮЛОВАЙ


* * *

как преступника тянет на место пре красну девицу в терем на красный свет пешехода к зебре дитя на свет божий тянет меня к тебе


безлюбье

1.

и хочется жить и колется смерть и в окна с околицы пялятся раки – им скоро краснеть и у каждого злака в глазах очевидная тяга созреть...

безлюбье мое! не грызи не кори за то что дряхлеешь со мной год от года – я сам бы тебя придушил до зари! но я и лягушку не в силах убить а ты к сожалению тоже – природа!

2.

аквариум заполненный безрыбьем розариум насыщенный безрозьем такая концентрация не жизни – отныне лист и ветка – только порознь!

любовь не умирает? мрет как мамонт! а после – наступает век разумный век многолюдных бронзовых мельканий и золотого мертвого безлюбья...


3.

ты видеть меня не желаешь и жалишь лишь ближе на шаг подойду змеелюбка ты целую свору гадюк выпускаешь шипящих согласных с тобою ублюдков! они отравляют и очно и мощно рвут медные узы столбов с расстояний – мосты телефон телеграф даже почта тобою немы и захвачены в камень! но это ж медузья повадка горгонья – сей труд не ценить и бояться украдкой (чтоб не отразиться в глазах отрешенных) итог подвести: все – мертво все – в порядке

4.

я знаю меру миру! мне ковать прокрустову чугунную кровать! мне сталь варить на нужды гильотины!

все измеряется умением лежать подлизывать вставлять и подставлять... а остальное – лишнее кретины


5.

мой светлый ангел (что ты?) где ты? проходят годы (естся хлеб) ты (верно) шефствуешь по свету да я уже – оглох (ослеп)

иссох и пыльными губами я еле-еле шевелю и шепелю «люблю…» веками и веками шеплю «люблю...»

как мальчик каменный занозу мой отвратительный склероз еще нащупывает образ однажды впившийся – до слез...


неправильный сонет

Владасу Таблеру

все в мире лирика друг мой все в мире – лирика он держит шар над головой – попробуй вырви-ка он дышит грустью голубой и блюзоват его герой и черт не брат и бог не свят а собутыльники

все в мире лирика мой друг все в мире истово но гармоничен и округл браслет монистовый в запястьях девушек звенит дырявых денежек зенит а он любуется руками пианистки

все в мире лирика труха все кроме музыки и трещин в дебрях потолка и музы юзерпик давно скопирован в металл винчестера – калибром мал но девять килобайт ему – в союзники

все в мире лирика и смерть и больно знать и сладко петь


* * *

порывы фламенко вращают пластинку иглою фламинго застыл на дорожке игрою цветов промелькнула косынка из дома напротив и грустно немножко

парение грифа в порхающих пальцах полуденных молний гадаются четко капроновых ног шестиструнные танцы да солнечный заяц щекочет решетку

и как на грустинку нанизаны мысли сардинка на вилку костяшка на счеты я жизни своей нанизал половинку на ритм ожиданий чего-то... еще ты

мне что-то хотел подсказать де Лусиа? ну режь говори я нисколько не против – я знаю что слишком влюблен для России для ситца косынки из дома напротив

разрывы фламенко угробят пластинку на пыль разнесут на тишайшие крошки... я знаю что слишком чужой для рябинки глухой для гармошки...


* * *

у вас - наверное - весна? ликуют стеклаот их восторга белизна уже оглохлаа полюбивший вас ручей - такой наивныйи он проводит до дверей - не спросит имя!и вы не скажете ему что у подъездане время в нежностях тонуть - да и не местовы дверь откроете и - шмыг! видали стольких!а он туда - куда привык - по водостоку...


* * *

это все ля-рошель дорогая моя это все ля-рошель нам не надо спешить дорогая моя нам нельзя торопиться это все алягер дорогая моя это все ж алягер а на ком алягер есть всегда отпечаток убийства!

это все до зари дорогая моя до кровавой зари и еще оттого что немного патронов в мушкетах это все за любовь дорогая моя это все от любви и еще оттого что жестокие нынче поэты

это все от тоски дорогая моя от железной тоски и еще оттого что ножи незаметно длиннеют доживи до утра дорогая моя достони дотерпи эту жуткую ночь бесподобного! варфоломея...


два эскиза

1.

топот да яркий костер синевы окрик пастуший да струями косы -огненно-рыжее стадо листвы гонит в убой босоногая осень

и оглушительный вечер таков что из-под зарева из-под обломков черною зеброй не чуя зрачков лес от листвы отбегает в потемки...

2.

расплатиться с осенью листом (век бумаге воли не видать) в клеточку – пустым как благодать...

не облагораживать стихом черную природу за окном дать ей нагуляться босиком по морозным тлеющим углям в первозданном неглиже своем


стопкой старых строчек растопить высохшую топку ноября... осенью не хочется творить осенью приятней - умирать


ночной триптих

1.

бессонница милая ляг да усни покуда твой раб в четырех измерениях беседует с образом – люди они готовы общаться хоть с богом хоть с тенью

когда в одинокости ропщет душа на то что анАтом опишет как тело и атомом каждым ползет не спеша мое обожание... (ты не хотела?)

любимая – что из того что рука тобою одернута? все мы под куполом: тросы натянуты сети батуты и публика видит – как ты хороша!

(знаешь... мой поезд не будет ни ждатьни отправляться – он пустится в тяжкие поиски смысла: к чему уезжатьда и зачем эти тамбуры стяжки и

если не сон это... в лунном трико – девушка в теле пугливого глянца мне разливает небес молоко с пенкою звездных протуберанцев


в раз-два-три-вечность играет земля веслами листьев гребут баобабыкруговоротная сущность могла б все повторить... только – нет...)

а могла бы

ты повториться хоть в теле ином хоть не теперь – когда станешь свободна от обязательства жить за окном жить без меня но зато – с кем угодно!

все бы вращалось в моем шапито только... пока я беседовал с далью – тли шерстяные склевали пальто образ рассыпался – сон в решето поезд замерз на сгоревшем вокзале...

2.

грошик в кармане да два за душой утро застанет – какая нирвана? надо же чем-то платить за постой надо заполнить желудок едой надо (ли) дырку заштопать в кармане(?) ладно бессонница хватит усни пусть тебе снятся авто и квартиры горы какой-нибудь вкусной жратвы счастья подковы на ножках сортиров мыльные реки горячей воды бравый лакей в золоченой ливрее стройная девочка тонкая шея семирамидовой страсти сады...


3.

ладно бессонница… на! получи и пропей!я же пошел собираться туда где среди океана ждет меня женщина племени белых ночей крутит табак на подсушенной шкурке банана

там мое солнце еще ни фига не взошло там еще фиников тьма а на старость покатит грошик в кармане – да есть еще два за душой есть еще порох

и видимо этого – хватит!


* * *

белым наливом снега свежайшего хруст – вот и поди докажи что зима лишь в начале! ты не заметила? воздух разросся как куст и снегири по нему как цветы разметались

тянет жасмином из проруби и садовод тонкую нить отпускает в подлунную чашу –чай не сорвется (того и гляди!) в небосвод легким серебряным змеем подлещик блестящий?

вот и поди докажи что не к месту январь это сухое прощание: цифры... итоги…что-то такое хотел я сказать по дорогетеплое-теплое... ты не заметила? жаль...


* * *

вновь карандашик волшебною палкой ползет по бумажке буковка к буковке льнет как букашка к букашке и запятую поставить не может не хочет рука леность такая чудесная леность такая что продолжалась бы и продолжалась но

краем глаза заметил, что вот и закрался за край, и возвращаться пора из того заповедного рая, где каждый звук сам себя под сурдинку играет и затихает, как

ю или лов или ай...


* * *

начитаюсь Ремарка пойду и куплю кальвадос подмигну профурсетке (пусть верит что жизнь не напрасна) и наверно – влюблюсь и конечно – немного всерьез до немого такого смешного но все же – несчастья...

воздух дерзок и свеж да и мне-то всего сорок два да и хвост пистолетом а значит и вечность на мушке я еще расстреляю свой прикосновенный запас как обычно пустив в молоко поцелуем воздушным...

я еще подберу к тебе свежую рифму, любовь! но увы – не теперь потому что до одури падок на чудесный напиток кальвадос – зеленую кровь из немного подгнивших прошедшею осенью яблок...


УМЕНЬЕПТИЦ


* * *

весна ледяная вода под ногамипо городу грустно плывет каравелла...

- Откуда, братишки?- Поехали с нами...- Куда, морячки?- ...если все надоело...

на каждом углу – по чернеющей льдинепо лику елены по гриве троянцапотеют людишки в пальтах на ватинек грудям прижимая колбасы да яйцана сучек глядят кобели исподлобьяна сучьях подлеют кошачие тушижлобье голубиное бряцает зобьемда сброд воробьиный валяет баклуши...

- Откуда, братишки?- Поехали с нами...- Куда, морячки?- ...если сил больше нету...

на каждом углу – продают подаяньеиз каждой елены – тачают сонетытроянские вихри враждеют над намина сучках потеют кошачие яйцалюдишки звенят медяными грудямии бьют воробьев колбасою по пальцам...


- Прощайте, братишки!- Поехали с нами...- Привет передайте!- ...покуда не поздно...

весна... ледяная вода под ногаминемного обидно... немного морозно


1964

корми меня бабушка с маленькой ложечки жир рыбный... жар птичный... жук майский... мир рыжий как мамины новые лодочки цветастый как термос китайский букет... запах астры бессчетно тысчинками салюта развеян по радужной комнате день пестрою переводною картинкою не раз еще ляжет на памяти окна те что с видом на сорок лет кряду... что месяцем все больше туманятся... разве – на донышке стекло кашей мутною манною светится и греется масляно солнышком...


говори акварелью – мне нравятся...

1.

говори акварелью – мне нравятся полутона и размытость отдельных фрагментов – когда-то любовью... на хрусталике памяти – трещинка знаешь она очень мило тебя искажает на фоне зимовья – о еще бы! немного дефекта а столько тепла излучает твой взгляд ненароком дровишки – с подтреском...

я тебя убивал в стародавних мучительных снах я тебя забывал в каждом облаке облике жесте я каленым железом тебя выжигал из листа и на площади жег с колдунами и ересью вместе... вот такой вот пейзаж... такова подоплека холста... говори акварелью – мне нравятся губы с подтекстом!

2.

родная в дымке розовой над озером возможны паруса и даже – алые (даль – тоник в юном плаваньи


а в этом – боль мой парусник но ветер – стих и парус – сник я не пристану к гавани...) ты жди меня зови меня гавайскими гитарами пусть провода тебе звенят о том что чувствам – нет преград! (прощай мы были парою...)

ты – молодость твой мол на ось земли нанизан значит – врозь отныне я с магнитными потоками в твоей душе и губ – губительна уже береговая линия суденышку чей хрип и храп и крен и капитана сап на суше – вычурны и пошлы!

прощай я выучил устав всех расставаний – Беринг прав!

вернуться – невозможно!


3.

наверное мы еще встретимся завтра а может когда-нибудь... в веке тридцатом дотянемся ветками до адресата: я буду – от погреба ты – от мансарды...

листвой шелестя еще скажем вселенной мы о том что вчера поступили неправильно.. себя отхлестали солеными стеблями еще нас и птицы с тобой освистали...

весна понимаешь такая короткая а мы так и вовсе с тобой – идиоты...


уменье птиц

5.

картину репина не ждали а с ней тем более – меня три дня я штурмовал вокзалы – дремучей мелочью звеня три дня под кассовым порогом я извивался – шут горохов перед кассиршей как пред богом являлся – груб порочен лох на перекличку: «ангел Женя, жду главного из всех чудес!» но был опущен перед всеми и выдворен из-под небес провинциальным психопатом невеждой не берущим в толк что нет такой страны – Надежда… и мыса – Добрая Любовь...

4.

- Бурлюк на «Волге» – футуризм в быту? я будущее медленно тяну на лямке из аорты…наше «буду» тут за грудиной севшее на мель любовью переполненное сердце… товар добротный – жаль его бросать


тем более – так много обещало тем более – ну как еще связать две точки те на карте… ты сказала:

«Уменье птиц – не в том, чтобы летать, а в том, чтоб не упасть, когда устали…»

3.

проснулся – подошел к столу с листа где вечером по грот экипирован был стих – зияла в строчку пустота и Ной бродил по палубе взволнованный

его я направлял тебя спасти и снаряжал терпением тирадами на всю длину бездонного пути где каждый узел был сочтен и задан мной

я знал что я – потоп что я смету когда нагряну я готовил смету всем разрушеньям я зажег звезду чтоб вы не заблудились в бурю эту

я все учел и подготовил тварь себе на смену чтоб тебе на пару…но ночью Ной пропил мое «Прощай, мы никогда уже не станем старыми!»

пропил его с друзьями – три глотка какого-то слащавого сиропа


да что ж... не ной! до нового стиха! до нового – до страшного потопа!

до ненависти возведенной в куб нет – тысячи кубов воды несущей всего лишь строчку-досочку: «Мой друг, я никогда уже не стану лучше...»

2.

кто скажет с чем сравнить беду мою тоску мою нору мою гнездо мое бытье мое – отныне мои друзья не лебеди а голубье да воробье да воронье да галки на картине… такое настоящее - хрипящее сипящее галдящее базарный день и только! кто кормит птицу клавишей – тому музЫкой давешней ответствовать на полке! на порку вызываются паяцы чьи акации перетравили - стольких! Борис и Осип – каяться! Марина – отсветается и Анна – плииз на порку! …любимые вы кинули меня в стране без имени а столькому учили! все оказалось липовым вот только осень – всхлипами да розги в ветках скрипнули да ливни засучили...

1.

good luck на боли – церковь на горе поклонной? кланяюсь тебе


целую твои мокрые ладони от слез от жизни врозь от розог роз – на прошлый день забвенья от занозы прощенности и снов несовпадений... я прошлое твое тяну всерьез так было нужно... помнишь ты сказала:

«Уменье птиц – не в том, чтобы летать, а в том, чтоб уносясь в иные дали, себе разрывом сердце не порвать...»

прощай на ветках гнезда – сплошь вокзалы...


три письма

1.

ночь в вагоне и тридцать минут на маршрутке... (а у нас уже птицы поют – не хотите ли птиц?) два неловких письма восемь строк и вино в промежутке до утра моя радость до дна до подсохших ресниц...

что ни буква – то весточка песенка легкая пенка (а на свежую голову – снова нашел божество?) это просто весна небольшая но все ж переменка а отсюда и блажь – виртуальное но баловство...

(и наверное – в лес! да на ель да под ель да на волюпод прикрытие зябликов – ну-ка дотронься! сорви!) где-то катит состав по огромному черному полю... не грусти моя радость... живи моя радость... живи...

2.

значит будем стареть – ты как дерево я как песок ты пойдешь на растопку я буду замешан в цементе впрочем... хватит о вечном тем более здесь – не Восток и тем более там – все так сложно в текущем моменте

так о чем я? среда двадцать три двадцать пять по Москве а по Риге наверно на целую жизнь опозданье... это все же – среда и никто ни одно дабль вэ даже очень тройное не сможет скосить расстоянье


ты сказала – давай собери свои вещи в рюкзак и айда на вокзал! это просто но так откровенно я еще никогда слышишь ты? ни к кому не сбегал и твоя благодетель не будет увы исключеньем я уже ощущаю себя запоздавшим письмом что же станет когда наконец доплетусь до подворья?

«Я ждала Вас в ХХ-м... Году в 92-м... А сейчас, извините, другое столетие, sorry...»

впрочем хватит о личном мое скучновато досье ничего необычного – родственничек заграничный... может снова о вечном? так вот – мы у господа все на одном волоске... и по-моему входит в привычку

3.

я не помню до еды иль после или вместо – но на материк мне природой выписана осень золотой таблеткой под язык

чтобы я бродил по сей натуре и переворачивал листву чтобы в пожелтевшей рецептуре раскопал ответ – зачем живут

вне любви вне знания итога вне на то каких-нибудь причин


я лечусь тобою время бога снадобьем просроченным твоим...


я кажется чувствую (кажется)

я кажется чувствую (кажется) как ты дрожишь когда эти строки читаешь как каждою клеткой исследуешь (кажется) древнее право на жизнь какой-нибудь птицы вне воздуха корма и ветки

я чувствую (кажется) то же что чувствуешь ты и кажется тоже дрожу как над каждою строчкой над темой (нет кажется телом) твоей пустоты которая каждою клеткой заполнится хочет

...исследуя древнее право (наверно) любить...


ПИСЬМА КТРАХИПАХУСУ


грамматика слуха

на каждого зрячего книга найдется без слов

ты словно ослеп но на ощупь на ощупь на ощупьсначала легонько уколет гомеровый пальчик любовьа после собою заполнит всю книжную площадьвсю клавиатуру - ори же что грешник в адуо! та партитура бурлит и идет как по маслувторжение в сердце о! мука быть в том же рядугде ван тугоухий заваривал фуги на гласныхгде каждую клавишу мастер по имени брайльнаполнил особым дыханием аз буки ведииграй но не трогай! вдыхай не! читай не! читайи снова забудь! знать не ведай как знал и как ведал!

для каждого зрячего зряшного сданного в ломжелезного ржавого пятиалтынного прощенайдется о щастье! любовью озвученный том

читаю на ощупь на ощупь на ощупь на ощупь


я – наше поколение...

я – наше поколение зимы и незаметно стал одним из многих чьи дни как пять копеек сочтены метрошным турникетом однобоким

я – наше поколение читать в пролетах между станциями Хэма (интеллигентно в голову не брать старушечьи попытки отодрать от старика и моря и сиденья)

я – наше поколение мечтать на кухне в одноклеточном угаре когда-нибудь куда-нибудь слетать хотя бы с принцем маленьким напару хотя бы даже с пешковым – на парму а может с маргаритой – из окна... (российская империя – тюрьма тогда еще не пели под гитару)

я – наше поколение тоски Цветаевой – по горю Пастернака – по простоте и разные куски замысловатых музык и картин сводить в один но искренний спектакль – трагедию! – где учишься грустить и даже тихо очень тихо плакать...


я наше поколение – любить (не лапать по загаженным подъездам а с расстоянья) чаще – безнадежно от обожанья слов не находить любить тебя «так искренно, так нежно

как дай Вам бог» хоть раз любимой быть!

и быть – вообще хоть как-нибудь любимой!

в отсутствии людей прошедших мимо метрошных турникетов

...может быть однажды встретимся в вагонной суматохе

Вы – ваше поколение весны

и незаметно станете одной из многих

чьи дни...


августовский триптих

1.

хотелось жареного снега и льда на крылышках стрекоз хотелось белого побега под юбки ветреных берез и в прорубь рыжую – с разбега! жара и август! два зрачка рассохшегося человека вонзить в торосы-облачка... хотелось снеговою лапой укрыть и сердце и погост и насчитать – несчесть царапин от падающих в речку звезд!

2.

песенка лета леса стремянка клейкая солнца из тюбика паста тины натасканной вязкая масса и макловицы зеленая ряска винтики елей да гайки волнушек надфиль песка


под подошвами божих черных веснушек балтийских коровок гвоздики острых янтарных головок эмульсионные лужицы света небо меловано синькой лазури белое облако ватного цвета серое – цвета сплошных перекуров... я б никогда не поверил что может так отвлекать от проблем несвободы подзатянувшийся аж на треть года легкий ремонт – капитальной природы...

3.

все перепуталось от ветра в том оркестровом бардачке – с утра поскрипывали ветви у паганини на смычке к полудню – градины по декам веселых пней давали регги! и наконец уже в обед рожок английский – гром средь молний


бабахнул фугу и затих не попрощавшись...

высь – свободна! лети сен-санс мой ну! лети...


я точно знаю: время...

я точно знаю: время – не течет ни под какой ни под лежачий камень оно как чай заваренный в стакане густеет наливается и ждет...

бывает...

бывает день набух как черный лист и утонул – да будет он неладен! бывает чист как будто свыше даден поверхностен как молодой брассист на глади...

ах

как уютно знать что ты – профан в том сорте чая что тебе заварен и добавлять заветных тридцать грамм в любую гадость божьих чаеварен!

хмелеть...

хмелеть от грога легкого тянуть тянуть по капле как состав по рельсам и знать что вот – допрешь когда-нибудь...да черт с ним с чаем! главное – согреться!

как трудно быть гурманом и томить себя каким-то нудным ожиданьем


что вот-сейчас-наверно-может-быть он настоится – поздно или рано...

но – нет

и счастья – нет! и не подписан счет – то слишком ярок чай то вкус – насмарку... я точно знаю: время – не течет оно меняет пьющих...и заварку


* * *

(над данией нависла тень конца) принц разорвал с офелией в покоях - лаэрт рапиру точит (кла-ца-ца) а клавдий варит яд и все такое

гертруда маску делает с лица суспензия свисает огурца а в это время позднее сырое над гамлетом нависла тень отца! но не успела тронуть за живое –

принц умер от испуга (все такое над гамлетом склонилось) “бедный принц! ты на кого оставил нас в покое?”

гертруда маску делает - с ресниц слеза скатилась капелькой алоэ – принц ожил! а гертруда долго жить

с испугу приказала (все такое и ахнуть не успело и завыть - над гамлетом уже склонились двое)

“скажите, принц, кого ж из вас зарыть? зарыть иль не зарыть? уже достала


семейка ваша! роем – вам все мало! кто будет сверхурытые платить? как прежде – бедный йорик??!”

все такое взбесило йорика: “оставьте племя злое меня и кошелек мой! нет отбоя от гамлета и всей его родни! сам лучше сдохну черт меня возьми...”

(и умер) и упал на чью-то груду еще напоминавшую гертруду чья маска бледности уже почти прошла (внезапно королева - ожила!) лишившись правда огурцовой свежести

что было дальше – и ежу известно...

как все неловко в датском королевстве!


запишите меня на сентябрь

запишите меня на сентябрь октябрь ноя...не даю обещаний дожить это тоже работависокосной весной (говорят) и виски серебрятнедалеким тем светом и трасса в крестах поворотовзапишите на осень любить это то же что жечьна веселом огне (бестолково) ноланца дж.бруно(я люблю итальянцев за их непонятную речьинтересно – не ими ли русский язык был придуман?)запишите на камне: такой-то... такого числа...обещался... божился... заказывал ласку и сдрейфил...високосной весной так хотелось бы верить – дотлаисчезать добела и влюбляться до великолепья!


* * *

нет город нет не тот ты нет не тот и домовой не тот в тебе живет и девушка с изюминкой у рта – совсем не та! изюминка - не та

ты город понастроил январей а лучше бы - растаял поскорей расплавился от солнечных лучей – подснежников хочу! хочу грачей!

и девушку с изюминкой хочу такой чтобы понравилась грачу...


* * *

я никогда не видел поля ежевики и не кормил гуся породы дикой и писем трахипахусу не слал

осваивал родное междуречье переводил с себя на человечий и незаметно книжку написал

история простого человека конца-начала каменного века за пять минут до гибели его

рождение учение работа любовь элементарная зевота и напоследок – больше ничего

читать ее как видно не придется гусю и трахипахусу и солнцу – второго тома нет у мертвых душ

вселенная огромная старуха к тому ж слепа к тому ж туга на ухо и тоже пишет исповедь - к тому ж


ПОПЫТКАПРОЗЫ


одна поездка в москву

...москва!купе уже гудитсрывает с вафель оболочкуцыпленком жареным смердити дружно требует:- ча-еч-кууу!..

кто – с чем: кто с сахаром кто без(уж в этом сам себе начальник!)и чай кочует – как экспресси проводник кипит как чайникза рупь – холодного бельяза три – холодного второгокупе смешного бытиявезет товарища орлова в москву! в столицу!чей-то храпза стенкой выдает валторнойтромбоном ухает ухаби скрипкой тянет из уборной...

москва!не ждал тебя


не зналчто буду счастлив утром раннимкогда на рижский на вокзалприеду в своре рижской дряникогда загаженный вагонсредь прочего дерьма людскогонебрежно сплюнет на перронлицо товарища орлова...

москва!..


вавилон

« ...о, сад!..»

о! вавилон где улицы заканчиваются не успев начаться а окна светятся огнями внутрь и потому напоминают китайцев... о! вавилон где лики бабушек печальны а святейшие без окладов и ездят на шестисотых... о! вавилон где русский подобен грузинскому вину голландского разлива - не тот вкус не тот запах и цена зато - упаковка... а философы не получают пособие... о! вавилон где газеты подают на жидкое и ими не подтереться... где море и сосны принадлежат народу их не видящему а немцы закупают дрова... где стрелки часов смотрят на запад и потому солнце постоянно заходит... а русские пьют пиво... где сдвоенное С в слове ИСКУССТВО напоминает не военное прошлое а мирное настоящее и повсюду запах жареных сосисок... где голуби утратили прежний смысл и больше двух не собираются... а бурый цвет флага тяжеловат... о! вавилон где скорость помноженная на массу равна нулю и это


касается мысли... где дорожная полиция цветет зеленью и дорожает... а русские учат иероглифы... где бизнес является народу с полотна Иванова и это есть обман зрения... где канадка учит пионеров хранить государственную тайну... где главное качество гороха - серость... где нет цензуры оттого что нет веры и писателей... где улыбки продавцов действительно напоминают cheese но какой-то с тмином... где журналистами не становятся а называются и это тоже свобода слова... где у норвежцев длинные руки и волосатая лапа... а русские играют в новус... где с криком «саэйма» японцы делают себе харакири – долго медленно верно... где от Великого соседа ждут Великого потопа и ноют лодки... где банкиры ближе Швейцарии и потому скучнее немца а русские - особенно... где в уникальном эпосе автор разрывает пасть медведю с легкостью народа не ведающего что творит и это продолжается... где дураки и дороги выступают клоунами в шапито а русские смеются и платят... где дети героически колют наркотики и даже лечатся... а старость проиграна как Ватерлоо... где насильники любят младенцев и потому невинны... где министр благосостояния хорошо знает свой язык и оттого держит его за зубами... где поэты просят подаяния но как-то неубедительно... где латыш это профессия а русский - древнейшая...


где понятие Родина необязательно как брюки у шотландцев... а норвежцы торгуют водкой... где в каждом из нас есть частица себя и она элементарна... о! вавилон где деньги подобны доспехам отчего все рыцари - псы или немцы... где любовь линяет в теплые страны осенью и безвозвратно... а сердце каменеет под ступней особенно русское... где в легком акценте узнаешь москвича и слушаешь слушаешь... о! вавилон где все напоминает все и на том заканчивается


просто (очень просто)

1.

все... за спиной ворота летагде городской отсижен срокна мне – сто первый километрразмытых осенью дорог!я выпущен на волю ветраи под ответственность полей –чертить кривую геометрийблатной походкою своей!дуреть от жидкого свеченьяотвара маковинок звезди принимать за наважденьешальной кометы пыльный хвост...и встретить утро жизни полнойкогда в ладони-жернована луч нанизанный подсолнухобронит семечку тепла...и млеть от мысли: что средь прочихвещей чья нить в твоей судьбе –я был единственным! кто ночьювообще – не вспомнил – о тебе

2.

все лягут спать – под одеялаупрячут влажные носыа ты поймешь что жить – так мало...и что прекрасен – недосып!


ты вдруг найдешь в своей квартиретакую уйму новостей:свечу в потрепанном мундире и йога в ящике гвоздей...

поэт? наверное – язычникпод ставен сип под скрип петельты вдруг поймешь как пограничны:окно будильник и пастель

и вот – не трогая предметаты узнаешь его – в лицо!над головой дым сигаретныйплетет секретное кольцо...

3.

...та плоскость на которой цветеще не принял костной формы...

и дышит розовый букет –садовой прелестью узорной!и нескончаема играземного со-существованья

и бог – на кончике пераповис и...затаил дыханье


* * *

что: сухость в горле? это от листвы шуршащей по асфальту... каменеют на ветках железы... парк накурил травы и слег на грунт – за ним не заржавеет

осеннею покрыться кожурой уснуть треской прикинуться пустыней... преображенье почвы под стопой – не волшебство но что-то вроде... ныне

скорей всего – введение в исток в исход с земли на небо... позже будет зеркальным блюдом отражать восток неджинов покидающих сосуды...

и маленькие глупые жучки (среди которых правда есть поэты) про это сложат странные стихи и некрологи в утренних газетах


ПОЭМАНАЧАЛА


5.

на то и ночь чтоб думать о тебе на то и день чтоб без тебя слоняться по нулевой безумной долготе меж полюсами ветреных затей –срывать цвета и запахи с акаций сдувать с небес пыльцу осенних птиц вползать в берлоги глаз к зиме готовых и падать ниц под стрелами суровых безжалостно опущенных ресниц...

4.

лебяжьи нежности ребячьи речи телячьи мысли...по той же лестнице пойдем ровесница сцен и кулис? ивсе тем ли выстелен подъем до истины простым набором?твой театр выстрадан другим артистом был и режиссером!

приток массмедии банкеты с мидией фата с узором –о! та трагедия была намечена гвоздем сезона!гора даров волхвов: дары воров волов – рога и шкурытелячьи – на покров лебяжьих крыл улов и сплошь – амуры...

мы разных школ друзья и разлюбить нельзя! себя в искусстве: сказал – не верю! я (из недоверия) прервал капустник


3.

мне не пить эту воду родная мне дохнуть от жажды... кто сказал тебе милая что мы живучи как псы? наши души слетелись чтоб перемешаться однажды а потом - чтобы молча украдкой глядеть на часы... ты идешь на покой тебя ждут на семейной эстрадке и настойчиво просят нарезать на стол колбасы... у тебя все спокойно и тихо и в полном порядке: сыт кобель сыт ребенок и муж обязательно сыт! мне не знать этот эпос царевна еды и пеленок... там где бог кулинар – пищей пишутся библий тома! ты готовишь свой суп из каких-то случайных любенок и в жаркое кладешь обезво-жен-ные имена

2.

карюю краску надежды чуток перемешал и нанес ожиданиемна ошлифованный холст для признаний:нет не сумел негодяй не сберег

кисть бы покрепче! да жидок был хвостбеличий - не удержать волосинкильнут без нажима и портят картинку -словно ресницами выплакан холст

будто пытает молчаньем звоноквсе как и прежде но только не спитсяи сквозь ресницы надеждой сочитсяжгущий глаза кареглазый дымок...


1.

все дальше иду ухожу от гордости в голод и жажду - под знамя бомжей сосущих желе банок консервных в виду нехватки железа в телекальций полезен младенцам мне же - нужны порезы на сердце иначе я сам - протез кожзаменитель ходячая экзистенция энциклопедия жизни собачей сволочь - однозначная!

мне надо сидеть на голодном пайке твоего взгляда цвета чайного надо следить как по бровке-дуге ползет какой-то каприз случайный...

ползи! крошка ко мне я выполню все чего бы она ни хотела! все чего бы мне это ни стоило - за черствую корочку света теплого


в этой забытой ею затворницкой!

...стыдно! молить о себе словами - что торговать собственным телом


МЕЛОДИИ ДЛЯ ШАРМАНКИ


охота на бабочек

сачок ты ботаник прошляпил такую под самым...и что там красоты иных на клею да на спицахона пролете пронесла прогремела такими глазамиживыми глазами - не крылья - хлопушки в ресницах

закрой свою сумку повесь на забор свою сеткуразбей свою банку усохни сядь на кол и тресниты лабух ботаник и ладно бы кепочка в клетку так клетка под кепкой а в клетке – причинное место

поехали вместе поехали что ли на этувенеру ли? что там у них за семью небесами? я тоже ботаник и тоже хочу на планетугде бабочки – сами...


в ритме Cesaria Evora * Miss Perfumado*

1.

август яблочный пирог корка гордая корицей вязкий солнечный желток в каждой клетке по крупице тает сахарный песок на глазури тонкой льдинке и антоновки кислинка и оскоминки чуток

2.

на штиль что на шпиль в золотой одежде штихелем да в лобовую грань солнце мое где ж ты шастало прежде что ж заявилось в такую рань что ж занесен штормовой локоть слышишь гравер мой металл - мяхк... небо - немо на губах - копоть как у ребенка - все на губах легок нажим но - семижильный каждый охотник желает зла... радужной оболочкой жизни в детскую оспой любовь вошла...


3.

она юна и у нее есть дар божественный и грация актрисья но будущее словно шаткий шар под начинающей эквилибристкой

всего один неосторожный шаг а край картины так опасно близок я отвернулся чтобы не дышать в смешные паруса эквилибристок

ей скоро покорится этот жанр и полным ходом солнце море трубы она юна под ней послушный шар... что ж я – на кубе?

что же мне на кубе...

4.

шарманка щемящие звуки и грусть Сезарии логос как солод и долька осеннего солнца слезы карапуз ползет по щенячьей щеке у ребенка по имени холод и мокр нос сосны не вышла у карла афера с кларнетом на том и закончим: шарманка монета и соль-до Сезарии до-си-дины...


монолог воздушного шарика

Алисе Орловой

аля алечка подружка рот брусничка глазки сливки нам с тобой немножко скушно на девятом этаже разрисованы картинки сварен суп и куклой скушан чисто вымыты тарелки и котенок спит уже... аля алечка у солнца нет иного назначенья чем светить в твое оконце а у летнего дождя столько голубого шелка что хватило бы поэтам на сто лет... но только это не для них – а для тебя! аля алечка послушай: я уже бывал повыше я уже летал над крышей полный радости внутри... этот мир – тупой и острый просто он устроен просто для того кто меньше ростом чем воздушные шары! ...я останусь в коридоре я такой большой и толстый буду охранять квартиру от не-алиных шагов (а когда она вернется вся в цветах дождя и солнца) тихо испустив дыханье лягу тряпочкой у ног...


из остаточных явлений

1.

ах ты господи да что ж я у тебя-то в горсти да еще в горести! дело ж не в пути да не в гордости а в том что крест нести нет возможности! отпусти грехи не орехи – химера грех разве ж грехом насытишьси? если прощенья хватает на всех что ж мы как мыси-то в колесе горемыкаемси? а еще – спаси не паси – спаси вне горсти спаси! ибо нехристи и на небеси – тоже лю ди...

2.

вот и ходишь по сну моему – незвана непрошена на претензию мягко мне так говоришь: подсознание... прошлой ночью влюбился в принцессу глазища горошинами обошел со спины и увидел твое изваяние...


над моим увлечением новым – парением в космосе я и так гермошлем потерял провода перерезаны потерял говоришь ты не шлем а наверное голову... но однажды и сна оказалось тебе недостаточно сорвалась с языка при невыясненных обстоятельствах... так у господа сделан христос из явлений остаточных одиночества гордого голого дикого страшного...

3.

ой-ты гой-ты-гей-ты-гай-ты дай ой илья-ты-ль я-ли он-ли все-ли вместе-ли ой помять-на-память лапу-логос-лай не-видал-подобных рода-песьего!

на-спине-шерсть ой да-на-спине-по-шесть на-шестом-седьмой да-спиногрызы-все вырастить-итить с-учить с-кормить с-огреть ой да-в-леди в-ляди в-люди ой-да-вывести!

ой-ты-бой-ты-бай-ты-бул-ты-бил-ты-бог ой-ты гой-ты гей-ты гай-ты добрый молодец ой отрой-открой-отдай ключ-в-рай-в-барак-в-чертог можно я погреюсь? очень холодно


появляясь под утро хихикаешь сдавлено сдержано

* * *

а я шагну в ноябрь рыжим болтуном а я перенесу в него трынделки и будут будто в дымке за окном сиять березы дымковской поделкой

а ты решишь что камень глазурит открыл какой-то нобель неизвестный и точит из него и мастерит весь этот мир в твоем проеме тесном

ты выглянешь и выскользнешь из сна (негоже маргаритам жить в прихожих) а я шагну тебе навстречу – на! на мастера нисколько не похожий...


нелепый блюз для й.

сыграй мне на губной гармошке свой щекотливый поцелуй! я тоже музыкант немножко и оценю талант продрогших но дьявольски сложенных губ!

о! блюз в прокуренном квартале скрипящих связок городских! так деревенских целовали – сначала – словно щекотали и вдруг – до выдохов глухих до перепонок барабанных до бранных звуков горловых до первых петухов – сигнальных и до вторых...

сыграй мне этот блюз нахальный – при всех! безумно! сгоряча! до распалившихся миндалин расплавившихся – как свеча! до сердца выжженного страстью! до – пустоты... до – отпусти...

я тоже музыкант... к несчастью шарманщик я... прости... прости


и было семь бед...

Жоре Чернобровкину

и было семь бед похожих на удилаи рыба-поэт однажды в ту речку вошлапошла напрямик на приманку на голый крючокна белого света изнанку и черный зрачокна донку пошла как на данность и с радостью пастьоткрылась на мелкую гадость и гадкую сластьи лестью и леской и лаской ее подсеклотянуло тонула таскалась в уху и в фуфлосемь раз исполняла желания жадных старух прошла через бурю в стакане и трубы и пухи перья теряла и веру теряла в людейно всюду стихи сочиняла и песни вездеслагала метала крошила икру за икройтакая вот рыба-дурила - придурок такой!


СКВОЗНАЯТЕМА


четыре письма

1.

я не люблю эпистолярный жанр его витиеватые мотивы письмо должно быть жутко торопливым прямолинейным как бильярдный шар как молоко бежавшее дышать а не томиться жижицей бессрочно отточено копье карандаша - люблю тебя! и точка точка точка

2.

ты в городе рифмуемом с тоской я - на орбите с окнами на бездну такой еще прижизненный герой что орденам - ни времени ни места!

ты в городе без разводных мостов а у меня - в разводах все созвездья и даже механизм простых весов космическим грешит неравновесьем

ты в городе подземных черных дыр мне ж времени отпущено лет двести на то чтобы построить новый мир - на золотой ладони поднебесья...

красиво говорю! но ты не спишь целуешься и всякое такое... ты в городе ужасно плоских крыш и любишь притяжение земное


3.

тут у меня каменный узок узор оград... тут и живу - тамовый западный шелкопряд

шьется ль деталь шороха варится ль сталь в нить тут у меня - плохо мне узко мне тут жить...

дышишь со сна ль соснами или назло - в зной - в этой стране плоско мне вот и узор - злой...

вот и пряду тутовой русской души пядь... алес зэр гут мутно мне - узок узор, ... .

4.

сегодня ветер выбивал окно - не выбил а мне с утра хотелось выпить но - не выпил не то что б вовремя сдержался просто - сдрейфил что губ чувствительный металл - сорвется с петель и понесется через лес – эх дров накосит на все четыреста парсек - нарубит просек набьет посуд нарежет дыр - черней чем вакуум под скрежет безобразных рифм - упрется в мякоть твоих вселенских земляник (они мне снились!)


но ты... ты скажешь: “Вот, старик, и Вы - влюбились? Я Вас молю, не надо так. Вы просто - выпил...” сегодня ветер рвался так - в окно... не выбил


* * *

как странно: те же облака и лес по-прежнему простужен но ты им более – не нужен... так странно: те же облака!

а ты отчислен из полка врачей листвы ветвей и ветра твоя теперешняя мета – герой с двустволкой шпингалета у амбразуры сквозняка...

ты свой врачебный долг забыл – «не навреди!» ты был искусен в кромсаньи бабочек и гусен – (в угоду ширине строки)

ниц цикламена падал лист но был перед тобой лишь телом нуждающемся в переделке – стилом метафорой подделкой и рифмой в лезвиях границ...

теперь – лежи бреди и чти что труд твой полностью оплачен столом писательским и дачей в бору... и мерзлая река...

и лес по-прежнему простужен но ты им – никогда! не нужен

ни щас ни присно ни в веках


сквозная тема

1.

дворовый снег в каштановых листах серебряная зелень на кустах и воробей приклеился к карнизу

и это все чем я теперь богат и рад тому что этому я рад

и чту за дар октябрьские капризы

2.

настурция! настурция! какое слово терпкое! в нем приглашенье в турцию и унция сурепки в нем как будто принял порцию и шляюсь по всем улицам: настурцию! настурцию! кричу – а бог волнуется за мой рассудок смешанный с осенней желтой пеною того гляди – насупится и даст под зад вселенной мне и выгонит и выкинет туда где все пакуется...«Ну вот – твоя настурция... Цветок невзрачный... Куцый...»


3.

я только пару слов! о том что зол на золото украденное всуе наверно ветром под шумок покуда я десять дней болел – он крал и крал по листику детальке самородку он не гнушался поднимать с земли и обдирать срывать...

еще одна сворованная осень как после пьесы – номерок в руке но сыро и пустынно в гардеробе

4.

на мне тельняшка – в рыжую полоску! и в левом ухе – новая серьга! любимая! я твой хмельной матросик забытый на чужбине впопыхах

оставленный в пустыне каракумьей лежать под саксаулом на песке три капельки любви в горящем трюме и парусник двугорбый – вдалеке

5.

нет чтобы блюз на клавесине иль артишок на мостовой – мне выпал вечер темно-синий над опустевшей головой


без мысли крохотной и века серебреного рифмы без как череп но без человека как без сосны сосновый лес как без любви пастель и пушка без непременного ядра... один – как волос на макушке и вечер темный – как дыра

6.

с утра на улице сквозит прощанием – трамвай плащами демисезонными набит как шкаф с прозрачными дверями...вон и твое пальто висит не возвращайся! гераклит уже пролил на рельсы воду но знай что будешь несвободна – за тему взял тебя пиит... все остальное – с кем угодно!

с утра на улице сквозит как будто ты закрыть забыла дверь за собой и тянет стылой весной – от самых антарктид...


* * *

в эту осень тяжело дышалось медленно болезненно спалось и казалось жить осталось – малость много меньше той что довелось

и казалось окнам открываться – незачем и переставить стул – незачем и слуху напрягаться и зрачком буравить темноту –

незачем... когда бы ни примета – предрассветный цокот каблучков девушки божественной как лето еле различимой без очков...


попытка романа

Ире Рубановой

“...уже написан Вертер...” (Б.Пастернак)

1.

что звезды на ночь нанизывалчто высыпал соль на скатертьтоски городской провизор былточен и каждой каплейказалось чаша заполнитсятого и гляди – зайдешь за крайпрольешься такой бессонницейчто всех святых на слет созывай!казалось таким до утра дожитьтруднее и путь короче чемв окно – только вену отворитьключом загодя заточенным...

2.

я не знаю – куда? этот бред эта поздняя встречана исходе тоски эта дерзкая шутка с огнемэто детство – куда занесет? это сердце – увечьеи ни шага ни вздоха ни выдоха – все об одном!этот город и так до нельзя откровенен и светели к тебе направляет любой из окрестных дорог...если б мог – никогда ни за что бы тебя я не встретила еще – никогда б не узнал что не встретить – не смог!


но теперь – непричастная к счастью меня ненавидетьи немного любить – приготовь свою острую жесть!я виляю хвостом вопреки всем законам корриды –я готов тебе щеки лизать и за тем – умеретьпокарай за упрямство быка – не бросаться на тряпкиза его нестремление ветошь с тореро сдирать...знаешь мощное сердце – оно никогда не в порядкеи всегда ищет повод нарваться и будут опятьте круги площадей под глазами уставших соборовнаправлять это сердце и медные лбы фонарей подгонять это сердце под пики твоих матадоров...я люблю тебя девочка разве быть может – больней?

3.

нарушен запрет на незнание жизни – отсель ты будешь – обязан! права отдаются подросткам вращение света в округе – всего карусель и ты ее вахтенный... временно... стань на подмостки следи как меняется ветер... на лицах коней застыла ухмылка – развитие новых событий тем медленней чем от вращения вещи сильней сливаются в тьму и тебе уже не различить их страшнее пророчеств? однажды когда у крыльца без даже присутствия жизни в бессветном тумане боль тронет висок – и шарахнется быль от лица пустым рукавом твоих – не о чем! – воспоминаний...

4.

завтра будем пить есть спать житьжать педали падаль бить ногами завтра будем – будем ворожить


жутко примитивными стихамиа сегодня я тебе скажу:жги родная жги и не стесняйсяя еще немного посижув этом древнем римев ритме вальсая еще нероновым стихомполюбуюсь здесь у пепелищаты – прекрасна! так танцует гром –тысячи искрящихся отличий!а сегодня я скажу себе:повиси душа моя погрейсяна последнем зареве лучейзаживо ужаренного сердца...

5.

какой-нибудь буковки – двух не хватало но дух стремился покинуть убогую лавку поэта к чему ему – жизнь? он и так был бетховенски глух гомеровски слеп и к тому же отравлен абсентом (по-аглицки: absentом) новой нетленной любви... другой бы и вправду смирился с подобным лишением и – к лешему! ешь меня! в топку! на масло! вари! но бог научил его хитрости – воображения! уже перейдя ту черту – этот чертов порог откуда до неотвратимости – самая малость достаточно было представить заветное: «чмок!» и жизнь – возвращалась...


ВРЕМЯМЕБИУСА


* * *

летели маленькие звездыа шпик ходил и нюхал воздуха билл крутил свою машинкуа бог смотрел свое кино

был месяц август было поздноперо трещало сухо постнопоэт творил наполовинунаполовину – грыз окно

летели маленькие мыслимельчали рифы рифмы вислиа шпик нес думу об отчизнеи шлифовал о воздух слух

а билл по воздуху чеканилшаги пропахшие деньгамимильон шагов – мильон терзанийа бог уснул еще до двух

летели маленькие звездыкак птицы на случайный островбез навигации так простокуда упали – там земля

все что ни падает на плоскостьоставит тощую полоскурубец воронку голый остовчто короля что корабля...


летели маленькие зернав горнилище в воронье горлопоэт пил пиво ел попкорныпоста не покидая шпик

а билла грыз червяк сомненьяа бога вечный дух томленьяи в это самое мгновеньераздался еле слышный “пшик”

и пошатнулось мирозданьеи вместо маленькой вселеннойвозникла маленькая пенаянтарная пивная дрожь

а шпик подумал: преступленьеа гейтс подумал: наказаньеа бог подумал: надо выпитьпоэт успел увидеть дождь


неправильный сонет

такой вот синтаксис - лишь цифры да тиреиз апельсина выудили мякотьдуше просторно в новой кожуреа прежнюю - оплакивать

такая лексика - сто слов а звук одинкак будто взяли армию мужчинодели в черное и бросили на брустверлежать до хруста

такая орфоэпия - держатьлюбой удар пока не разрешатзакрыть лицо руками - друг и ворогв одной обойме как творог и творог

такой язык - такая благодатьа некому и нечего сказать


после (словие)

21.07.2005.

боюсь белогоужасно боюсь белоговсе говорят: не трусь!а я - боюсь

снега вина простыни порошкасвета столешницы мышки стишказависти гвардии моря листа

все говорят: посмотри красота!все говорят: окунисьи плыви!

белой боюсь как горячка любвивсюду мне видится яд и винавечно столетняя длится войнабельма вареных диковинных рыби кардиолога скучный верлибр

сон был сегодня мне светлый такой:

белая лестницабелый покой


одна поездка на марс

меня волнует - есть ли жизнь на марсегораздо больше чем соседка катяи если путь на марс чреват коварствомто к кате путь коротенький как катет

и если есть на марсе марсиане отправлюсь к ним - не выгонят не звери!все ж лучше чем валяться на диване(на кате жизни точно нет - проверил)

и стану я великим марсопашцема может и великим марсокопомони поймут что делан я - не пальцемне щупальцем а азией с европой!

они оценят все мои стараньяполюбят все мои стихотвореньяи если есть у них огромный камень -то выдолбят на нем: «тут жил евгений!»

и астроном в тройное небо тычaсь(когда мы грамм по восемьсот накатим)откроет астероид симпатичныйи назовет его по-русски - Катя

ну а затем знакомый марсолетчикменя загрузит в мощную ракету -я прилечу на землю этой ночьюк рассвету...


но сразу не пойду - припрусь к закатус прекраснейшим как марс цветным арбузом!я знаю что к тебе короче - катетно мне привычней - по гипотенузе!


просто (очень просто)

до свидания птица кoлибрикрибле крабле естественно бумс!от меня уплывают карибыи срывается в небо эльбрус

скарб волшебника: скатерть да шапкасапоги да четыре стены...до свидания рыбка и рябканаши сказки уже сочтены

до свидания пик альтруистовдо свидания жизнь - ананассудным днем дожидается приставкрибле крабле естественно нас

смерть волшебника проще простогозагадал - и исчез в облакахно сначала - волшебное словои ресницами взмах только взмах


три дэ (уроки рисования)

здесь кто-то выжигал на облакахи вот они в цветной татуировкенапоминают форменных бродягкичащихся негаданной обновкой

тюремный двор где в стражниках листвада коротко пострижена траваколючка в три куста за обстановкойспокойно наблюдает стриж с винтовкойи прищуром достойным ордена...

а хода нет ни с флейты ни с бубнана сердце ель казенного сукна рябиново пространство мышеловкии летом узник – узник у окнаи полосат трамвай на остановке...


сказание о хрустальном башмачке

катилось лето медленно-медленношершавой тыквой - большой каретноюдежурный кучер с крысиной шеейбыл плоть от плоти - улыбка феи

на диво странный набор подарочныйтебе придумал практичный сказочник -когда под утро пробьют прощальную уйдешь обута - шнурки хрустальные!

след не успеет остыть прелестницы -лакей до блеска очистит лестницупринц облюбует твою ровесницуу феи много таких же крестниц

но ты не знаешь об этом девочказдесь столько пыли что в тыкве семечеках осторожно помнется платьице!а кучер щерится а лето катится


просто стих с эпиграфом в конце

в то время как лирический герой(а буратино - ключик золотой)искал в себе ответы на вопросы

на землю опустилась просто осень:

да – просто лист покинул пьедестали просто ветер дуть не перестали вот по льду естественных зеркалего уносит

простительна любовь на склоне летособенно когда издалекакак будто нет

как будто просто черная рекаа за рекою просто белый свети грусть легка

в то время как лирический геройнесет в себе трагический настрой

пронзительна банальная строкаи рифма не тревожит новизнойни мостика ни зги ни челнока

и ритм хромойвот так придут однажды за тобойс огромным огоньком для мотылька


“На, Буратино, ключик золотой!”(A.H. Толстой)


она

пусть она будет моей маленькой тайнойя ее спрячу в ямочках – стану улыбчивкак африканец слившийся с тьмой тараканьейили та женщина что очевидное в лифчик

сунула – ходит теперь сутулаяне по размеру видать тайна-то спелаявот и улыбка моя - аж сводит скулывот и у негра она что ворона белая

но пусть она будет моим маленьким неудомтем неудобством которым снабжают сирогонеурожаем в нигерии и недодоем – где уж там!тела той женщины – эх донельзя красивого!

пусть она будет тайной в глазах эпистолойпусть она будет тайной – вся эта жизнь моя


НАЧЕРТАТЕЛЬНАЯ ГЕОГРАФИЯ


скрипка и немного жестко

гамлет зараза покинь авансцену сынок дай дирижеру сойти в оркестровую яму вечером фауст но альт как всегда занемог это ль не драма?

гамлет опомнись есть время спуститься в буфет быть или нет представлению – что за вопросы вечером фауст но альта по-прежнему нет это ль не проза?

гамлет изыди как бес или пробуй смычок как чесноком натереть канифолевым ядом быть или нет представлению? третий звонок публика рада

гамлет играет на ощупь и ощупь верна херр дирижер без труда доведет партитуру фаустпатроном подорвана и сожжена публика дура...

гамлет ты хамлет омлет ты и прочий памфлет завтра учи барабан завтра жанна да жарко будет поскольку ударника в оперном нет сдох от инфаркта


четыре комнаты

1.

все что остается после насдостается нашим воробьям:корочки творений – про запаскрохи накоплений – на три дняда стены четыре: запад югсевер и восточное паннона котором солнце – только кругвписанный малевичем в окно…

2.

а зря медведей он пририсовали если уж чего-то не хваталотак это лунных пятен на снегуи мысли незатейливой о томчто человек – не главное в пейзажетем более в обличии медведя…а было б в нем хоть капельку куинджи не стала б жизнь – оберткой от конфетлежащих у мальчишки под под подушкой...

3.

и ван был гог да и тебе пораотвлечься от пологого двораа что там кроме птиц кротов и кошекда черных прямо угольных окошеки отражений в оных серебра застывшего в безветрии с утра?


иное дело полный штиль - в арлипод солнухом растущим из землитакая зыбь что местный почтальон как капитан идущий кораблемтаит волны и молний морзе ключа взгляд упруг и нежен как сургуч

вот женщина... мне кажется онане дождалась заветного письмаи что? и зрели семечки в поляхи сохло масло на ее бровяхи вычернела глаз арлиных медьну а письму желтеть еще желтеть

вот комната дарующая светв ней никого тоскующего нетуже давно придвинут стул к окнуи зеркало глядится в тишинутой вечности когда от нас удрав здесь ван был бог... да и тебе пора б

4.

слезливый миргде листья в сентябрерыдают как китайцыно – свободны...

бездарный миргде женщина в ночистоит у входа в жалкую лачугуобъятая костлявыми руками


подростка с венерическим лицоми притворяясь что меня не видитизображает из себя царицухотя ее владельцу – грош цена

дешевый мирсошедший с полотнасусального бедняги левитанана плоскость многогранника далидали дали дали дали дали…напичканный как торба чем попало:какими-то дурацкими вещамикакими-то дурацкими деламии телефонным номером тоски –

мне кажетсячто это навсегда...


три стихотворения

* * *

спи принцесска баю – байа тебе кино и принцымне бы (вены) сны вскрыватьнаучиться – но опятьveni vidiмо не vici...мне б шаманствовать в ночиполю биме нята когокровь не слово а горчит(вам пиры бы? сволочи)и на деле горше слова

мне бы формулу тоскивсех шутов читай пиитов(вам кровавые виски?)наши колпаки – стихис бубенцами рифм избитыхзнать и пользовать... но здесьне годятся заговорыспи принцесска ножки свесьпустьостанетсякакестьоле луковое горе...


* * *

“Людоед до сих пор жив и работает в городском ломбарде оценщиком...”

Евгений Шварц “Тень”

трамвайный кайф – морозное стекло повиснуть и повеситься на жерди ах мальчику смертельно повезло – он вырос и не кается по герде

добрейшим оказался христиан переписав страницу за страницей и сказка ныне тянет на роман ее герои действуют как лица

случайные и также вопреки знакомым каноническим раскладкам разбойники засели за стихи их ружья не стреляют с третьим актом

мудрейший ворон дремлет на местах для стариков детей и инвалидов чу! розы запах обошел состав – вошел на вдох и нет его на выдох

и нет на свете герды и весны ах сказочники все перевирают ах мы совсем не влюблены и стеклышко по-прежнему – не тает...


* * *

так и живем в переписке как в переплетенаши герои устали от лирики ноах дульсинея не тесно ли вам в донкишоте?ветрены мельницы... впрочем на этой работе -век сумашествия... меньшего нам не дано

так на уме на душе и на сердце одно

так и молоть эту чушь всесезонных осадковстрасть распылять в виде капелек точек значковсетовать на бесполезную сущность стихови на себя самого любоваться украдкойах дульсинeя каких вам изысканных слов?

так и живем на поверхности в скобках в тетрадке


остров строк

Нелли Якимовой

1.

кафе-каштан картавый азнавур винилов ворон с норовом гасконцагоряч пером на оголтелом солнцечервлен золой от птичьего кутюр

мой двор с утра похож на авантюрпристанище – придворные интрижкиеще юна но метит в помпадурнатурой не налившаяся вишня

еще в маркизы летние де садне распустился но уже шалятшмели-шалавы под садовой крышей

и дикий виноград уже в кровии вяжет рот предвкусие любви

никто не бог наедине с парижем!

2.

долечу ли пухом дотянусь ли прахом – где-то есть то деревце с фиговым листком с бронзовою кожицей маслянистым запахом на прелестном острове – знать бы на каком...


нет его на глобусе нет в литературе и кажется во времени нет координат но цветут на деревце маленькие дули две остренькие дули две в стороны глядят...

и недосягаемый а не взор черешневый манит птицу певчую бронзовый искус – долететь хоть пухом! дотянуть хоть перьями! эх тоска фиговая – фиговая грусть...


начертательная география

1.

любовь моя – не пишутся стихи хотя их автор жив и даже слишком безрадостно живет листает книжки о вечности и много водки пьет

любовь моя уже который год он замечает что пустеют строки как гнезда – видно выдохлись сороки и некому подбросить новый ход судьбы ему в ладонь а смерть – не в счет

любовь моя наверно не живет нигде теперь – ни здесь ни в аргентинах ни на луне и оттого вдвойне тоскливо автору –

как лодкам на картине Моне

2.

я прежде никогда не замечал дурного настроения у чаек но ты молчишь и оттого причал такое раздраженье излучает что птицы не выдерживают штиль и с головой бросаются как в омут в тотальное предчувствие беды


и роют дно – им как и мне знакомы зловещие повадки тишины ее вампирья сущность – подойти подкрасться с тыла будто все в порядке и незаметно губы поднести с секретным зубом... так стручок на грядке аж за версту услышит червячка и сердце разорвется – горсть горошин... я прежде никогда не замечал как тянет соки из растений осень как тянет птиц – на грунт меня – ко сну глухую красноперку – на блесну...

3.

я мог забыть ту родинку? не мога вот забыл и многое забылось но родина изгнанника - порог твоей будь трижды проклятой квартиры! повесь мой плащ на вешалку не стой в прихожей пограничницей расслабься та родинка... родная... над губой... каков был прежде повод целоваться каков был вкус коришневой заризабыл не помню потерял растратил сотри ее - любимая - сотри пока изгнанник памятью не спятил! скажи что прежде – не было! зашей скажи что я ошибся дверью! выткни

в действительности многое страшней тех мамонтов что снились первобытным


4.

когда на «ау!» я уже ничего не отвечу (не вечен боец и у каждого свой аустерлиц) не стоит окно закрывать – утро выступит певчим а между сраженьями принято пестовать птиц

сокроется в облаке образ скворчонка в скворешне и чувства нащупают щастье в среде облаков и частью тебя станет вечность и наимудрейший прильнет неразумным причастием к слову любовь

стыкуются дни между ними зазор незаметен и прочен забор за которым ничто не узреть и вот выползает на свет отрицание смерти вполне обязательной рифмой к понятию смерть


* * *

грустно конечно но время откланяться песни допеты хотя не услышаны – что из того? понедельник на пятницу выпал: все кончено сдали не выжили...

что из того я оставил? бессмыслицу – море любви окруженное островом необитаемой буки и ижицы – некому жить на нем холодно плоско там...

вещь виновата сама (так по Шкловскому?) если она нелюбима... состариться мне не дано – ухожу по-матроски в лету как в лето... и незачем париться


ШАРМАНЩИКЖЕНИ ОРЛОВА

...я тоже музыкант - к несчастьюшарманщик я... прости... прости

...и больно знать и сладко петь


Выбился из колеи, из графика, из буквы, ну и к чертям всё это!

...все в мире лирика друг мой все в мире – лирика...

Не так ли? Я уже не цитирую, я уже говорю словами, которые

стали моими. Есть такая магия - магия слова - когда входит в душу

строчка, врастает, пускает корни... Уже никому не отдам. Уже не понимаю, как мог думать, как мог чувствовать иначе. До дрожи, до мурашек, до транса. Что-то щемит в душе и хочется читать, и присваивать, дальше...

Я никогда не слышал голоса Евгения, но вот он – в стихах, то тихий, раздумчивый, то громкий, то чуть хрипловатый, протяжно-грассирующий, то – звонко-удивлённый.

Шарманщик...

Бродячий колдун, звуками своих мелодий подманивающий местную ребятню и, вот, меня...

Может быть он и сам слушает эту мелодию, может, он и сам ею околдован?

Наверное... Все мы – секретари у Господа Бога. И записываем

то, что он нам надиктовывает. И каждому слышится – своё... Но если слышится так мощно, громко и смело,


если трогает те струны, которые опыт и (тьфу на неё!) начитанность давно одели в вату глухоты?

Мастер...

Нет. Мастерство – это что-то холодное, отточенное, как клинок, как скальпель, и нет уже мысли, всё уже – на рефлексах.

А здесь – трогательность и беззащитность, и мысль, и страх – всё бьётся в строчке, в стихотворении, в Слове...

Наверное, Бог создавал мир с таким же трепетным чувством, с такой же ранимой восторженностью к своему творению. И – яростно отстаивая право на СВОЁ видение, СВОЁ изложение. И – какая-то беззащитность, какая бывает у влюблённого. И всё – одновременно.

...кафе каштан картавый азнавур...

Я не цитирую, я уже это - присвоил…До мороза между лопаток, до какого-то клокотания в

горле это – моё.

...ладно бессонница… на… получи и пропей!я же пошел собираться туда где среди океанаждет меня девушка племени белых ночейкрутит табак на подсушенной шкурке банана

там мое солнце еще ни фига не взошлотам еще фиников тьма а на старость покатитгрошик в кармане – да есть еще два за душойесть еще порох

и видимо этого – хватит!


Что же это? Опять защимило... Опять колдовство. Каким-то чудным, немыслимым образом оказался я

– в этом мире... И нет в нём странности, так и есть, так должно быть, не может быть по-другому...

говори акварелью – мне нравятся полутонаи размытость отдельных фрагментов – когда-то любовью...на хрусталике памяти – трещинка знаешь онаочень мило тебя искажает на фоне зимовья –о еще бы! немного дефекта а столько теплаизлучает твой взгляд ненароком дровишки – с подтреском...

я тебя убивал в стародавних мучительных снахя тебя забывал в каждом облаке облике жестея каленым железом тебя выжигал из листаи на площади жег с колдунами и ересью вместе...вот такой вот пейзаж... такова подоплека холста...говори акварелью – мне нравятся губы с подтекстом!

Вырви слово, два слова из стихотворения, поверти в неловких руках – где жизнь?, что это?... А всё вместе - живое, трепетное... Настоящее.

Пусть - так не бывает, так есть.Пусть - так не пишут, так живут.И жизнь эта - настоящая. И – ожидание, а что будет дальше, в этом, уже мной

обжитом, мире. Чтобы слышать голос, слышать дыхание. Слышать слова.Чтобы они – в который раз – стали МОИМИ.

Олег АНС, поэт,

Бешкек, Кыргызстан.


моимдрузьям

посвящается

ТАЙНОПИСЬ

книга лирики


МАЛЕНЬКАЯ БЕЗДОМНАЯ ПОЭМА

(в семи частях, с эпиграфом из прозы и чемоданом из кожи)


Вместо эпиграфа

сколько раз я замечал, что не пишу стихов?я не умею складывать слова в их прощальном значении...

они, словно противясь воле автора, не собираются в кладку, не занимают место в плацкарте, не желают

видеть точку в концея все время ем свой собственный хвост и мне не легче от

того, что через подобное проходят многие, проходят все, кто когда-либо брался за перо более, чем раз

вот почему я постоянно возвращаюсь к текстам и насилую их, аки воспитатель детдомовцев

я хочу, чтобы они жили лучше, пусть даже помимо их воли

и тогда они собираются вместе, в поэму, или в подборку, и этой подборкой мстят автору и читателю

за свою неполноценную жизнь...


Часть первая. В городе эр

* в городе эр столько дыр что хватило бы нищим на шарф и на сырстолько поэтов и столько веревки что каждому светит свой англeтер в городе эрв трех магазинах есть образины на бесконечный размер - улыбайся и мерьв парках так мягко стелется лавка спи моя бабушка кошка козявка словно на травкев городе эр есть еще люди и службы порядка в черных мундирах и белых перчатках - это партера за кулисами россыпь петрушки выросли ушки на каждой макушке это просмотр идет и прослушка - это премьереду по городу в общем вагоне мимо стекла хрусталя и бетона мимо процессий что деньги хоронят плачущих вдовгород-то в общем-то весь на ладони этот сгорит этот в речке утонет этот проспится утром в притоне к бою готоведу и кажется все не напрасно... солнышко светит и греет - ужасно

* (шарманка-джассс)

день (я и сейчас не знаю – не последний в цепи всех прочих?) встал на мостовой предчувствием (опять...) толпы осенних междоусобиц неустройств наследных с зимы стоящих в очередь за мной


мой долгий ящик кажется стал тесен друзьям и кредиторам – на века мне обещали тишину звонка монтеры разрушающихся лестниц (но жэком скорректированный план надежде глупой живо вырвал клапан - я вновь доступен всем и интересен)

всем надо знать: каких еще я песен швырну в их объегоренный карман (на место взятых до июня денег) когда верну (верну ли?) ей роман (оставленный в апреле на кушетке с закладкой на прологе) и вообще-то не собираюсь ли (случайно?) в магадан?

живя – я тоже нарушаю чей-то план (как мой нарушен жэком был намедни) со мной им – как с нашкодившей природой...так посевной в любое время года то с почвой не везет то с непогодой живя – я поднимаю чьи-то сходни в момент когда команду ждут к обедне...

день разобрал все вешалки в передней и разбросал капканы – тут и там

я – хищник в угол загнан весь мой путь я и не знал что у следов есть запах конечности (им – верно – пахнет грусть


на всех ее поверхностных этапах) я – верно загнан

здесь на каждый куст день вывесил флажки – и те в заплатах: квитанций... санкций – от угроз до штрафов... живя я должен каждому – укус (убейте! но не бейте – а? ребята?)

день хрустнул как червонец... я боюсь у осени есть все черты расплаты вон – почтальон накинул капюшон... клянусь: я очень скоро изменюсь!

листки осенней сырости чреваты желтением и съездом

адресата

2. мой джаз? нет он не манит сексом – фоном ему я подобрал бы сердце с тромбом под блузкой голубого цвета слез о том чему не сбыться

блюзко ровно мой джазовый аккорд звучит как в коме (наверно) голос господа под гомон контрабасистых ангелов –


мой джаз играется обрывисто неровно как ставни покосившегося дома играют ветер –

так в чреде берез найдется клавиша – запавшая настолько что память и не помнит суть восторга пустившего весь поезд под откос –

а только то что – было и всерьез! мой джаз – дитя чей мозг уже подрос до знания любви:

что на заборе – святая правда сердца и стрельца и в этом столько ж счастья сколько горя!

...кровью от лица отхлынут волны и утихнет вскоре мой джаз – как бесконечный гул конца из раковины вытекшего моря...

* всего и делов-то проснуться подняться пойтиувидеть услышать (но в принципе можно не слышать)забраться в трамвай пятерню над собой занестидержаться держаться за ветку сиротскою вишней


всего и делов-то не думать о жизни своейа думать о маленькой смерти чужой и далекойда косточку сердца не выплюнуть с возгласом “эй!”попав под весенний каток пассажиропотока...

* когда нанизан словно на крючокпокрыт слюною кислой и заброшен висишь себе в пространстве и - молчоки думаешь о чем-нибудь хорошемхотя бы о какой-нибудь любвихотя бы к рыбам к осени хотя бы...плыви отсюда милая плывипрекрасная как прожитый сентябрь

* где река расширяется и тормозитупирается бедрами в местный гранитудивляясь тому что тонка и легкаа теперь вот никак не проходят бокаа теперь тяжела - и воды не поднятьи мутит и к соленому тянет опятья живу... вижу море... и вижу соборвыше крыши - простор ниже бухты - просторя состарился в этом смешном городкегде есть место собору простору рекегде однажды забившись в свою конуруя умру


Часть вторая. 46 градусов долготы...

* все кричал анаэль! анаэль!на лиане качался качалто ли право на боль то ли хмельно смотрел и смотрел на причалто ли парусник ждал то ли боти кричал анаэль! анаэль!год за годом годами за год

это я провожу параллель

это я говорю: островасловно звезды господь разбросалзаготовил огонь и дроваи зачем-то построил причали качай на лиане печальи качайся но знай напередчто никто никогда в эту дальне на чем уже не доплывет

потому что нарвется на штильили килем зацепит за мельну и что что на тысячи милья кричу и зову анаэль?потому что господь островаразбросал словно звезды в прудуникогда никогда никогда...

это я подсказал долготу


* бог привокзальный надо мной шутил: сперва дразнил перронами... запутал мельканьем лиц касательно пути и завершил – просроченной минутой...

я остаюсь в том городе вне сил его для прочих граждан притяженья! я остаюсь поскольку он просил оставить наш разрыв без продолженья:

без шпал тире и точек и тире без телефонных sosoв полуночных познать что невесомость в сентябре -нисколько не вредна для позвоночных

желтеющих от курева и сна отсутствия в квартире орбитальной на расстояньи глупого ума от обезьяньей сферы обитанья...

* в вашем питере все смотрят поттераиз партера доносится портеромя узрел в туристическом постерекак весна облизала тучков

о как хочется броситься с островапетропавловки каменным остовомв невозможную синь ваших господи!небожительствующих зрачков


в вашем питере смотрят неласковословно пушкин на оды херасковамол откуда так много натасканонеприлично возвышенных слов

допустите пиита до питера!на литейном дома будто литерыа вдоль мойки расставлены зрителиэто ж рай-то какой для стихов!

...так думал пожилой повесалетя в пыли на холке беса...

* “В сто сорок солнц закат пылал...”

“Варкалось. Хливкие шорьки...”

июль был просто водолейи зодиаку вопрекине раком выполз на бродвейа тучным баловнем стихий“всё что не солнце - то моёвсё что ни катится - слеза...”и серых капель вороньепустил гулять по небесамвсё что не ветер - черный дождьвсё что не темень - штрашный гром“а ты кого красотка ждешьбери шанель и прячься в дом...”


что не работа - будет грустьда и работа будет грусть“а ты поэт пиши о томо чем запомнят наизусть!”июль был просто хоть убейи с той горы где грек и раксвистел разбойник водолейа не речной июльский знакему так было далекодо череды февральских стужно он тянулся к ним рукойгусиных кож озябших лужи дотянулся бы когда бдвадцать второго ни погибсебя до бреда доведя -до бледных дев до голых рыб...а я писал свою байдувесь месяц строчку теребя:“в две тысячи шестом годумне не варкалось... без тебя”


Часть третья. Поэзия, я буду клясться...

* все меньше зависти к целующимся парамрассыпанным по парку как дражея врал что никогда не стану старым...

уже

* внутренний мой часовщик постарел да умерсердце не мается не шестерит душаостановилась - скажите теперь к кому мне?внутренний шабес шабаш саботаж и ржа

внутренний повар отравлен и от простудывсе не оправится внутренний сталкер - носам потихоньку готовится ведьмин студеньсамоснимается внутреннее кино

самое время вовремя застрелитьсяпересилиться в вечность пройти чертуесли б ни вера во внутреннюю заграницушаг самописца - самоубийцы труд

* марина, дайте блюз!

ей богуя надышаться - не могу!я задыхаюсь понемногуна Вашем душном берегу!


...Вы Пьете Чайу Вас на блюдечкеВаш Вечно Тихий Океанпирожные свернулись трубочкойкак карты дальних сладких стран...Вам можно - всеВам можно хмурой бытьи рассмеяться невзначайзабыть меняменя забыть...Вам можно все -Вы Пьете Чай...

марина, кем я - Вам?!

в безденежьии в безнадежности своейв своей бездарности теперешней -пророк? порок? плэйбой? плебей?каким неправильным течениемкаким скучнейшим из искусствя был отправлен в заточениесюда - в бермудский омут чувств?

(Вы - пьете чай у Вас на скатертилежит - разбит как параличкусочек рафинада-катера“чайковский петр ибн ильич”)

марина дайте!

блюз - проклятиено кто не грешен был когдав объятья шел как на распятие


и в губы - будто в поезда!марина! дайте - как покойнику!как в первый но - в последний раз!

...в пыли зевал на подоконникевишневого варенья глаз...

* но быть французским коммунистомносить замасленный берети по утрам ходить на пристаньвстречая рыбу и рассвет

припоминать из заратустрызаглядывая в створки устриц:еще открыт к свободе путь!

перебирая медь и никельсмотреть как опускает никав корзину замшевой клубникисвободно дышашую грудьи сторговаться как-нибудь...

не в этой жизни? ну и пусть

* “мне скушно без... что делать? фауст”(из телеграммы)

всё в рифму да в рифму не ряжен не суженподайте мне спелую нимфу на ужин

продайте мне дом из наждачной бумаги заставьте любить препинания знаки


назначьте редактором желтой вечёркинабейте лицо мне и гильзу махоркой

я буду хлебать как болотную слякотьстихи и смеяться смеяться и плакать

я буду беспечным бревном образцовымготовым и в вечность и в печку готовым

о господи чем ты нанес эту рану?болит но не больно легко иностранно

вон там между этим ребром и вот этима впрочем я все перепутал на свете

подайте на ужин мне спелую грушупродайте шалаш с колонадой наружу

заставьте беситься с погоды и с жируназначьте редактором нового мира

торпедный снаряд начините тортилоймальвину намыльте малиновым мылом

а небо в небраске неброско лишь форс одинтак чем ты нанес эту рану мне господи?

вон здесь между этим виском и вот этимты всё как всегда перепутал на свете

всё в рифму да в римфу живу и живу жеа смерти не нужен а жизни не нужен

платок камень ножницы всё стало каменькогда ушла мама


* ты скверный читатель природылистатель бульварных вестейгосподь неизвестной породызаведует кухней твоей

пока на ошметках туманас утра припекает желтокон тянет из трубки кальяннойдеревьев дымящийся сок

холодной кокосовой крошкойкакой посыпают эклерон скоро бульвар припорошита после - завалит и сквер


Часть четвертая. Future perfect

* ты скверный читатель природылистатель бульварных вестейгосподь неизвестной породызаведует кухней твоей

пока на ошметках туманас утра припекает желтокон тянет из трубки кальяннойдеревьев дымящийся сок

холодной кокосовой крошкойкакой посыпают эклерон скоро бульвар припорошита после – завалит и сквер

ты крикнешь: подайте орловаза деньги любые возьму!господь отзвеневшего словаответит что нету меню

* маловато стало надо -не упасть на переходе

чтоб не загреметь в палатубестолковой вещи вроде

чтобы лиц не видеть в маскахнад собою вместо неба


чтобы бог не строил глазкибудто бы не знал не ведал

чтоб минуя эти вехии формальности дрянные

раз – и нету человекадва – и здравствуйте родные

чтоб зеленую оградкупроскочить без проволочек

очень мало стало надо...и на сорок дней – цветочек

* а

на каждом востоке зарядва окна оба два на востоки по правде гнездо глухаряэто вовсе не птичий чертог

что

парить что дуплетом палитьвсе одно на слуху все однопотихоньку приходится житьсценаристом немого кино

где

на каждом холме по христукак на каждой сестре по серьгеи безмолвие бдит на весусловно омуль в бездонной реке


* то ли от ангины то ли оскорбилинаберу сангрины слез и аскорбинкида пойду барахтаться как живой с живымис девушкой по имени роза или лилияс синеглазой порослью призывного возрастамалость несерьезною для базара взрослогочтобы карамелькою взять и рассосаться бытолько б не состариться только б не состаритьсятолько бы не съежится в колобок с морщинкамия уйду от бабушки я вернусь в мужчинкис девушкой по имени роза или лилиявыть от пьесы розова плакать от кассиля

* нет не одна ты у творцабыла назначена в иудыискариотова концане избежит никто из нас

и у младенца два лица:исусов лик и лик паскудыа дон гуан исчадье блудав душе поэт и педераст

о! нас назначивший людьмикого ж назначил ты зверями?и неужели черт возьмиесть кто-то гаже и подлей

чтоб не считая долгих днейгреметь чугунными цепямии даже не уметь губамимолить: убей меня убей


* я город не менял я поменял районтам поздно засыпал – здесь невозможен сон

там просыпался от гульбы залетных птица здесь метлой метет не маленький но принц

мне кажется что шарф вот-вот его убъета он метет ландшафт – готовит эшафот

вот голова в кустах: барашек ли? коза?а грудь в одних крестах – он здесь в ответе за

я город не менял – я поменял районлетатель антуан пожалуй в пансион!

архангел у ворот да с кодовым замкоми все ушли на фронт и бог закрыл райком

* нет не выстреливает строчкаа если выстрелит – то точкойоптический обман... прицел

разбит на мелкие кусочкиконтрольной рифмою ворочать -что кочергою в темноте

не лги мол: призраки не тепошли и нет телесных телдостойных формы триолета

но дело ведь не в этом! нетты сам призвал себя – в поэтытак трепетал при слове этом...

а вот трепло и не поэт


* молчи молчи бродящая душажелтком послушным в тесной скорлупеи вызревай как птица – не спешаеще успеешь крикнуть о себе

и если убежишь сковородыяичницы и смятки и крутойвозможно долетишь и до звездыи до звезды что следом за звездой...

и за звезду последнюю зайдявозможно на каком-то там краюувидишь то о чем смолчать – нельзяори! я запишу и повторю

«...посередине скотного дворакудахчут куры и пищат птенцыи белый пух на гребне топоравсех отсылает в мир – тире ицифр...»

* ничего не происходит

даже ходики не ходятв этом месяце лунаниоткуда не видна

просто осень мой дружок

неба серый порошокразведен микстуры вроде


на – прими на посошок!просто очень хорошо

хорошо лежать и слышатьо себе как о всевышнем:ничего иль хорошо…

* что-то бисер мечу... а бывало метал как осетр!что-то блеять хочу... а ведь прежде рычал пред воротами!я иду на прием... это господи! первый осмотрчто-то в сердце моем... не порог ли там за поворотом?

загляните мне господи! в горло... ну что там – елей ли? миндаль ли?там же язва была и сочила – то гноем то ядом!неужели же господи! пара припухших миндалинэто все что сегодня для полного горя мне надо?

просветите о господи! видите там на экранечерным цветом – душа... белым цветом – рубцы и побои!у меня же в анамнезе – очень смертельная ранаи она не могла зарасти не задев за живое!

ну найдите же господи! что-нибудь выше ангиныи достойней хандры! я вас доктор вовек не забуду!что-то бисер мечу... или свинкой болею как свиньиили блеять хочу... и наверное... все-таки... буду

* гасите свет не забывайте кранызакручивать не стойте под стрелойне заводите бурные романы


со мнойна койвам черт счета за свет и водуи брешь в башке и в сопли с головойя гадом буду тратить ваши годыдруг мой

мой милый другне от того что порозньне от того что просто счастья нетне от того что есть печальней повестьзабейте кран заколотите свет!

мой милый нежный друг последних летмой взор потух протух и весь сонет

* я не вижу причин по которым не должен любитьэто время и место где выпало выжить и житьэтим дням без остатка и этим бездонным ночамя не вижу причин по которым не долженсебя

я не помню – смеялся? возможно но это не в счетоправдания сказано... было прекрасно и светот тебя исходил но за это подписан рассчетя не помню – за счастье? но думаю все-такинет

я не знаю за что зацепиться но силы коплюи терплю себя только за то что умею терпетьэто время и место и вялотекущую смертья не вижу причин и не знаю за что нелюблю


Часть пятая. Future perfect. Continious.

* тебе бы все бы хихонькитебе бы все бы хаханькиа мне – хотя бы запах твойхотя бы твой дымок

тебе бы только хахелитебя бы только трахалиа мне – хотя бы сахаромзабраться в твой чаек...

у нас такая разницачто нам – какая разница?и слюбится – не сладитсяи сладится – не всласть...

так пусть любовь останетсятакой чтоб не состаритьсяа если не состаритсято значит – удалась!

и если врать по-прежнемучто мол мне все – по-брежневуто будет утро – бежевыми вечер будет с

любовью что так бережноя создавал – небрежною:без боли без надежды изатраханности -без...


* а знаете… я бы тожев семнадцатом шел на зимнийширокий бы шел красивыйв свиной комиссарской кожегвоздику воткнув в петлицуразмеренным шел бы шагомкоторые тут? слазьте!и было бы мне счастье

а знаете я бы в тридцатьседьмом был бы враг народакакой-нибудь врач-вредительа может шпион-фанатикиль что-нибудь в этом родескотина каких мореи гвоздики мне в запястьяи было бы мне горе

а знаете… я бы нынеушел как толстой спятилбы словно какой гогользалез бы в петлю был быесениным блоком спекся бполил бы висок сокомкровавым как маяковскийписал бы майн камф как гитлер

и был бы июль – жаркои было бы всем поху...


* бывает просыпается тоскапо мелкой кошке с тонкими когтямикоторой мог шутя или назлопередавить кадык всего двумяперстами божества... еще которойза миску молока и рыбий хвостимел права указывать пространствоот сих – до сиха после насладясьнатешившись могуществом ленивыммог без сомнений вышвырнуть за дверь

мне жаль шекспир что так все получилось

и гамлет и отелло – все играв отсутствии такого вот котенка

мир стал богаче бедностью твоей

* как твои рыбьи делакамбала?так ли уныло на дне какнА небе?

перепелаприлетели в рай былос корочкой хлеба(да сами и съели...)

но не об этом пишуя тебе


(я не тебе пишу) здравствуйакация

небо зонтом морязастилотак появляютсяассоциации...

значит весной (только)мы встретимся?

к другу прижмемся другкожами...

(божья коровка твояздешняя)

вечно коровка твоябожия...

* ночные облака прозрачныпод ними крошечные дачирогами тонкими трубятно дым озвучен скрипом ставнии в снеге тихими шагамиручей – речевка январят...

мы возвращались наугадот жизни – той что между прочима здесь стоят такие ночичто дни и рядом не стояти настоящее так прочнокак белизною сумрак сжат


* жизнь идет по вешкам из осколковновогодних елочных игрушекда осечек долбанных хлопушексмрада парафина да и только

разве был обещан праздник? то-то...кто-то вел дебаты о салатахкто-то добавлял в коктейли мятуждали полночь мучались икотой

ни одной приличной табуретки!встать бы прочитать: мороз и солнце...гости рады бабушка смеетсяи теперь смеется но с портрета…

жизнь идет по вешкам из ответовно вопрос уже не задается...

* мне кажется я убеждаю себястихами как лес убеждает себягрибами

хотя без грибов он намного честнееи чаще

но чище становится в чащедремучей твоей когда вырастает хоть крохотный но настоящий

(вот гусеницасловно стальная булавка


проходит насквозь маслянистую шляпкуи ветер - за ней)

но кто-то назвал грибы губкой природы

взасос из любой человечьей породыиз недр добра и из грунта гнильястихи изымают сокрытое “я”

мне кажется в этом плохого нискольков корзинку набрал что на книжную полку

но может тошнить от себя самого

и может тошнить от себя самого

...мне кажется я убеждаю себястихами как лес убеждает себягрибами и верущими - божество

* не будите его… это – чудо он кажется спит…

значит лучшие люди еще поживут хоть немногозначит можно вторую щеку отвести от обидда по морде разбойнику дать на большой на дороге

и не страшно впустить асмодея на триста минутчтоб хоть триста минут не томить маргаритку в постелис подмастерьем и пряником пряником кнутзаменить несмиренной гордыне – ау люциферик!


значит можно признать: я завидую Вам Леониддорогой мой Борисович гению Вашему генам -чтобы этим скупым откровением вызвать гастриту маммона и левиафану наслать несварение -

о пируй старина вельзевул! значит можно загнатьсвое сердце в чудовищный гнев сатанинскую ненавистьпо ушедшей любви но расплаты за это – не ждатьпотому что расплата – устала забылась и временно

отдыхает сама в бельфогоровых нежных краяхей на нас иногда – начихать а сейчас – и подавно-то...семь великих грехов семь чудесных умений объятьэту жизнь и начать – потихонечку – заново…

* быть гением хотя б талантом -быть крепостью из толстых стен!но сердце беглым арестантомстремится вон по волнам венпо воле вечного движеньяза запредельный тот рубеж…где без прошений о прощеньионо еще – свободно...

режь!

* кто тут был? левша ли лешийлившиц ленин левенбукчей-то голос безутешенвещевал среди скворешенвыводя картавый звук


разорвавшейся картечикашель полный междуречьярак ирак ираклий друг?

время выбрало испугтайным поводом к вечериворковали аки зверио любви надежде веревещим сном уснул пастухтрижды прозвенел петухнакрест окна крест на дверипан пропал пропан потух

ты прости мой чуткий слухон наполнен чуждой речьюкаруселью слов заверченбарабанной кожей сухперепончатой подлодкойслышит косяки селедкиуходящие на юг...а к тебе и нем и глух

муравья ли шаг трескучийнебо ли шекочат тучичу! роса упала в пыльслышу каждую морщинуна виниловой пластинепод иглой на карантинеспит старушка изергильвоздух свищет в паутинесолнце лижет липкий штиль

ты прости меня друг мойза роман без продолженья


книга требует сожженьячтобы помниться живойгорькой полной заблужденийа не ветхим отраженьемперетянутой струной...

кто тут был уйдет со мной


Часть шестая. Чистая среда.

“Здесь в каменном мешке ТоомпеаСреди оттаявших камней

Я постепенно каменеюЧтоб статься крепостью твоей

И сдаться”.

Наталия Островская. “Второе письмо”.

* холодно

старый томасну-ка скажи – кто укроет нас?мы ведь едва знакомычтобы торчать дома

чтобы да чай с плюшкойчтоб у печи с книжкойну а шептать в ушкоэто вообще слишком

значитпойдем – выше?только куда – выше?в городе том крышитех же домов ниже

значит пойдемглубже


что ты застрял в теме?пламенный взгляд:ну же!

тает...

течет время

* кто назвал его длинным германом?этой ночью он дивный гремлин(дайте господи выше небо намда и господа чтобы – дремлет

чтобы проще жить чтоб скользящуютак к себе прижать и не отпустить)что за пушка? врут - настоящаяи тебя обнять? не могу прости...

а давай-ка задобрим нехристядоставай-ка из сумки пиво(некрасиво но гложет ненавистьк красоте да и мы – красивы

мы прекрасны но мне уже нельзяверить в миф про отца и дочку)как подошвы твои ко мне скользяттает... талия... таллин... точка

* мой друг нежна как не женаи что она во мне нашлаи на какого ей рожнатакая бестолочь нужна


идем не замечая шпалиду и вешаю лапшучто бес и бос и что устала сам гляжу и не дышу

на шарфик цвета абрикосна детский лепесток губы...но я случайный тепловозна рельсах девичьей судьбы

* тебе тепло?

тогда я тоже радприбалтика – глаза на мокром местея тоже свят – мои царевны спятя был... и плыл... и сплылну спи невеста

спи нежностьтвои ночи короткиты лучшее что я встречал в поэтено от любви не пишутся стихиа значит мне они – совсем не дети


Часть седьмая. И последняя.

* подумать только: чемоданон тут как тут во весь экраннаклейками манящийеще замок блестящий!

а ну-ка быстро соберувсю ерунду и мишуруот жизни настоящейв такой огромный ящик!

любовь дарила кимоно?уже кладу его на дно…сухарь дарила вера?сухарь положим сверху!

надежда жгла без дураковдарила массу теплых слов«а я твоя навеки…»закатывала веки

подумать только: чемодана все вместил и пополамне треснул от такогообилия земного!

кто б дал мне сердце – унестис собой все эти радостиникчемного наследства?подумать только: сердце


и вот оно во весь экранс прожилками рубцов и рансафьяновый мешочеки треснувший замочек…

* а я бы убил человека с деньгами(это примета такая - с деньгами)долго бы бил прямо в деньги ногамив деньги - ногами ногами ногамидолго бы бил - пока не устанубыл бы ухват - бил бы ухватомв доллары фунтики еврики латыбиблией бил бы и бил бы кораномбил бы до одури - в надписи в меткив семь степеней от подделки защитыкак бы я бил бы в кредитки в барсетки!в их золотые монетки и плитки!мяса б не тронул глаз бы не тронулбил бы по самому бы дорогомудоктор... скажите: я очень болен?доктор... купите лекарств больному!

* стать человеком старостичтоб сквозь века свой скарб нестинаперекор усталостимне не дано - прости

мне тяжело от малости -межреберные шалостикак будто пчелка жалитсязажатая в горсти


* что-то гости не приходятчто-то в гости не зовутвроде всех живее вродетех что лучше всех живутобожанием глагольныхрифм заполнен чердачоксинтаксис вполне крамолентак пришли бы на ночь что лина сонет? минет? пирог?чем же хуже я катуллая катулла хуже чем?желвакимускулатурасемь кило макулатурыпрочитаем прежде чемпредадимся экзерцисутем не менее но телили я в любви капризенили сноб до укоризенили не волчицу съел?и урод да не уродеци брутален но не брутили я плевал в колодецгде русалочки живут?окрестили недоноском:мол маньяк и многофилподходил один с вопросомтолько солнышко закрылгде же вы простые девыевы где вы?я живу у нас в синопекак в одной огромной бочкенелюбимый как синоптик


и старею между прочимвроде всех живее вродетех что лучше всех живуттолько гости - не приходяти на свадьбы - не зовут...

* пришло что ли? тяжесть в боку и голубисловно слепые летят в грудьты погоди! я ведь только полюбилты обойдись без меня как-нибудь...

вон ведь людей сколько - нет числастарым китайцам - бери да ешь!эта береза меня переросланенужная в принципе вещь

я ж еще молод - мне нет сорока восьмидай чтобы было! дайгодик хотя б а потом возьмив свой золотой шанхай...

время в меня смотрит таксловно чего-то ждетсловно попасть желает - на взмахчувствую - хочет в лёт...

* уже летит не в глаз а в бровьне пуля - божия коровас далеких райских острововпо умозрительной прямой...


я вырос в лучшем из мировза неимением другогои выбрал лучшую любовьза неимением другой

* «то, в чем философия пытается убедить на словах,бедность вынуждает осуществлять на деле...»

диоген синопский,IV век до н.э.


стихине вошедшие в МАЛЕНЬКУЮ БЕЗДОМНУЮ ПОЭМУ

* я не люблю ударные концовкив них много пиитической рисовкимол: видите как круто я беру!так скучно быть поэтом пары строчеки к ним вести по лабиринту прочих -пришедших и не очень ко двору...

так баха слушаю не ради жирной точкине крайним справа восхищен цветочкомван гога... так и штирлица смотрюне для того чтобы узнать развязкуи знаю наперед концовку сказкилюбой: смертельный бой и - к алтарю

ну вот и все сказал на эту темуи для себя закрою эту темууж как-нибудь минуя эту темудо старости спокойно дотянуа старость - это выпад из системыкогда уже не знаешь: кто мы? где мы?

вот где нужна ударная концовка!а ритм размер и рифма - ни к чему и образы тоже


* когда мечта - раздать долгии наконец покушать малостьтакие пишутся стихичто лучше бы и не писалось

опять про жизнь... а ты о чемхотел? о ветке за окномо птичках и бездонном небе?поэт не думает о хлебе

о банке пива в жаркий день?поэту заменяют звездыи суп харчо и сочный ростбифа фиш под хреном - хренотень?

меняю вечную любовьи все что от нее осталосьна маленький кусочек салаи злую с чесноком морковь!

Н.Н. - поэт он пьян и сытон наши чувства ворошитего заботит смысл жизниво время до и после тризны...

а я... я просто жрать хочуи о другом - давно молчу

* стариковским ли бредом тебя угостить: мол все в прошлом осталось лишь плед да качалкаэто время не время любить не любить для всего остального - не жалко


мы поднимемся рано один без бритья и одна без дурацких своих макияжейстариковское счастье - возможность нытья а источник найдется источник неваженкогда можно тереться спиной о косяк о любую тарелку гасить папиросуи надев безрукавку идти на сквозняк как на вражеский дот легендарный Матросовмы поднимемся рано как будто пора отчитаться за каждую самую малостьты тогда не ушла никуда не ушла а осталась осталась осталась осталасьмы поднимемся рано один на посту и одна где-нибудь на каком-нибудь светепомнишь я подарил тебе эту звезду? так она еще греет... хотя и не светит

* на новый год двенадцать винных ягодимперия распалась но взаменкогда-то дефицитным виноградомв тотальную эпоху снегопадаты заглушаешь горечь перемена что тебе еще для жизни надо?

на новый год двенадцать винных ягододна в одну ни пятнышка на светкак будто город выключил рассвети мощным электрическим разрядомнаполнен целлулоидный пакета что тебе еще слепому надо?

на новый год двенадцать винных ягодпривет из галактических теплиц


мир без ума европа без границроссия непонятно где но рядомты все еще не маленький но принци две открытки праздничные кряду...

* вашими молениями вашими грехамивашими солениями вашими стихамивашей добродетелью с кисло-сладкой рожейвашей дружбой верою и любовью тожевашей кашей вашими молоком и хлебомвашими парашами как и вашим небомкак и вашей истиной как и вашим гоcподомвидите я выблевал видно сыт по горло был

* я иду словно рыба на нерестда под гогот всеобщий и свист

называется кажется нерисэта речка текущая вниз?

мне туда - понимаешь? - к истокумимо строек как мимо кулис

называется это - жестокостькогда жизнь демонстрирует жизнь

словно есть что-то истинней кромеодиноко плывущей любви

но венчаются здесь и хоронята тебе оставляют - живи!


а тебе оставляют - пространстводля сугубо безгубых утех

я искал тебя - радость! - лекарствоно тебя не хватило на всех

белый мост - бедный символ разлукичерной магией манит река...

одиночество в вильнюсе - скукатолько в риге оно и тоска

* не хандри капитан орловне пори капитан мурузаведи на пари любовьда пари себе на пару

по-французски она лямурлюбопытный такой зверекно ажурный божок амур -отвратительнейший стрелок

не кори капитан божкаотними у него колчанядовитой слюной грешказаряди свой большой наган

на ходу капитан натриперцем пряжку и кобурукапитально приободрисьотдавая приказ нутру:

эй на вахте нос подотришашки к бою прицел окей


разрывным хандру разорвираздолбайством своим - добей

ты гарцуй капитан орловнад обломками облаковни о чем не тужи орловни о ком не тужи орлов

щебечи капитан пируйхочешь вечность а хочешь трина соленом таком ветрув ста созвездиях от земли!

* пустая проповедь я выслушал как мог я шел по паперти и подавал надеждам я быть хотел таким каким и бог хотел чтобы я был все сорок с прежним!

лимонный мрак окутывал поход и стая обезумевших моторов срывалась в пропасть – лишь бы дальше от потухших гнезд уездных светофоров...

...окраина окно “Она и сон” – немая сцена... полно... надоело о столько раз ходили на поклон к ее ногам мои душа и тело!

мир узился вселенная вошла игольным ухом в нитку... эпохально я слезы лил но золушка – спала... и мирозданье было – только спальней


* вот только нет ее - любви-тостаруха есть и есть корытои на столе есть что поестьи рыбка в золотой попонехоть не говно а все ж не тонети тоже мучается здесьно нет любви-то! аз червь есьмно нет любви: ни так ни к богуни к родине что за порогомто степь кругом то стервь то песньпохабная то бъют тревогуто будто в черную берлогутебя закатывают в жестьа ты все есть и есть и естьпоэзия которой многотак много что ине прочесть


ТАЙСКИЙСИНДРОМ

(дневник странника)

Тае

«она произносит: лес - и он превращается в лес...»Сергей Шестаков


ты

было солнце белым-белымбелым было солнце новоздухом оледенелымбыло перебеленобыло бледное свеченьечастью перевоплощеньяразнодышащей средыв равнодушный слой слюды

город стыл на бездорожьевсяк спасался кто как можетот себя и от судьбыот лирических калибровкак грибы росли верлибрыа сугробы - как гробы

я пил ром а ромка водкурюмку рюмкой запивалскверно пахнущей селедкойв самом центре околоткаистекал людьми вокзалвсяк спасался кто как можетот себя и от судьбывовка пел плясал сережалеха впрыскивал под кожуа ербол выл: ба-бу-бы...

было солнце белым-белымбыл поэт еще белейвоздухом оледенелыммалокровным ровным телом


мелом нелюбви своеймерой полного безлюбьяабсолютной точкой ноль...выл ербол: бабу люблю бля леха кипятил орудьяпоросенок дрых на блюдеперекатная бля голь

ты вошла...

я

есть в дюнах дом в котором не живути обещают петь но не поютснимают обувь ставят возли двери...

а рядом с домом - сказочные звери!

один глядит на небо и молчитдругой на море нервное глядита с третьим я похоже и срастаю:он глаз округлых не спускает с Таи

она по тонкой жердочке идет -он сдохнет если Тая упадетона ладошки солнцу подставляет -он сдохнет если Тая вдруг растает...

есть в дюнах дом в котором не живути море есть в котором не плывути небо есть в котором не летают...

и есть зверек который любит Таю


мы

она говорит: не могу на тебя смотретьчто за печаль в глазах я же еще здесь

я объясняю: маленькая но - смертьповода нет петь а умирать - есть

она говорит: счастье - это когдая тебя не люблю но...

я соглашаюсь: дасчастливым мне быть дано

а в целом все хорошовпрочем - о том и стишок

она

счастье загнано в пузырек со спиртом:хочешь - жги егохочешь - пей

нацеди мне скрипач половину литранапои а затем убей

тонкой шеей скрипач надо мной смеетсяприжимая к орудью рот

у него и струна никогда никуда не рветсявот топор у него - поет


на все руки скрипач пройдоха мастервзмах один и поднес огонь

говорит: вот такое в тебе безголовом счастьехочешь - жги егохочешь - тронь

опять я

худеюнадеюсь что не от болезниполезное емсигарета конфета компотнаверно люблюбесполезноа это полезнейлюбого лекарства от жираи прочих забот

наверно родилсятаким удивительно нежнымчто сам удивляюськак только дожил до сединнад морем безбрежным -такая красивая нежитьчто хочется житьно остался лишь повод один


декабрь

мне до тебя не дотронуться не дотянутьсямне до тебя как до неба а небу до звездтолько полетом каких-то словесных конструкцийтолько душой растянувшейся в полный рост...

апрель

представлю: нет меня а ты живешьвсе такжепо вильнюсу идешь а рядоммальчик

ты влюблена тебе сто тридцать лет

и нет в твоей душе ни граммафальшион говорит тебе: послушайзайчик

а ты ему да солнышко в ответ

представилпоседелперекурил

вот так легко и боль свою убилвогнал ее в загробное пространствопередоверил душу пацану


не знаю я кого ждала ассольно цвет моих тяжелых парусов -цвет крови а не мятного лекарства

но с болью вытекает и любовьа мы наверно выросли из слови трам-пам-пам...

нет счастья в государстветвоем

у боже

когда она спит

малыш

ты столько пережилчто на меня и не осталось

я поднимаю эту малостьи тут же втаптываю в жизнь

прости!я строю этажина унизительной основе

и оттого психую в словеи нарезаю виражи

но нет


кто много воздушилтому проститься хоть и поздно

пусть в доме маленьком но звездномпусть на исходе лет и сил

я долго ждал тебямой воздухя стал таким как ты просил

...ты знаешькак ты ясно спишьмалыш?

навсегда

“каждый жест этой осени влажен и гол...”.таисия ковригина

от Таи - свет и стайка теплых птицкрылатых голых

два карих солнца - два подобья лиц:любви и льна

я к Тае льну как снег к вершине горной

так воздух горло рвет навстречу горнуи высотой мостится глубина...


эпилог

увы но мы наверно выросли из словкак из семян тимьян морковь любовькак вырастают люди из стиховнаписанных людьми другими прежде

мы выросли из слов как из одежды


Я ЛЮБЛЮ

(нестихи, не вошедшие в дневник странника)

“...я люблю острова, где шуршавые листья, словно ладони, ложатся под ноги, где каждый каштан по ночам производит множество мелких диверсий, и каждое утро

ты счастлив тому, что жив и поэтому же печален...”

таисия ковригина“я люблю...”

* ...когда ты бессилен - почему-то рождаются стихиони пестуют твое бессилие и возвеличивают еготы труп - говорят они - но у тебя есть памятник

...нестихи приходят из-за угла на твой крик

ты не спрашиваешь у них - есть ли рифма и хороша ли онакак не спрашивает загнанный хулиганами в подворотню прохожий у дружинников:а есть ли у вас удостоверение личности?

когда мне больно я сам иду в подворотню и ищу хулигановподобное надо лечить подобнымвот тогда появляются и они -нестихи

хотя исход трагедии - ясенкто-то всегда умирает


* а вот и ты друг мой иешуаты принял боль мою и я тебя не стоюа посему я рядом постоюа ты - садись

есть у меня горане бог какая весть а над гороюне бог какое облако густоенад облаком - не бог какая высь

ты не устал? расслабься на постоездесь все свои и мебель без гвоздей

здесь все свои не бог какие людивино в стакане и хлебец на блюдетак вот - есть высь

скажи: как боль моя - тебе?сладка ли как и мне или безвкусна?хрустит ли на зубах как лист капустный?молчишь... но в этом ты и весь

так вот - есть высья властвую над неюпри виде моего перста робеютвсе эти боги жены ребятня

они давно построили мне храмыкуда несут свои грехи и срамымне нужен - сын небесный среди них

пойдешь в аушеи ко мне на службу?я это так прошу не ради дружбыа ради справедливости прошу


они там изнывают столь же сколь ихим нужно знать что кто-то примет боль ихв себя и с болью этой отойдет

им нужно стать добрее и невиннейна их руках так много лишней кровик тому же и твоей мой старый друг

...он согласился

* ...в общем - непонятно конечно: кто этот аушеи и зачем все это написано...но разве ты всегда понимаешь: почему тебя предали? почему тебе изменили? почему от тебя отреклись?

ты говоришь себе: наверное я - хуже... нетнаверное я - слишком старый... нетты говоришь себе: наверное я и хуже и старый и она - дуравот так говоришь

но ведь никто не имеет праварешать: достойна ли ты моих слез илине достойна...

никто

даже - ты


* был день как подоспевший постовой строптив – он шел в атаку: мол не с той ноги я встал не в тот дурацкий возраст вошел и штрафовать еще не поздно и лучше б я вину свою признал...

я помню милая и знаю как любим был черный твой котенок как над ним твои кружили щеки терлись плечи о мордочку – я сравниваю есть с чем я стал ревнив к котам и стал раним

как та мишень ты помнишь в тесном тире круги дышали порохом одним но дырочки (как будто их сверлили специально для тебя) мы находили в одной – твоей... давно ли стал чужим

мой выходной – в лесу ли на диване ли в дюнах ли хоть где ли наугад ты смотришь – мимо в рощу ли в скрижали твой взгляд то ловит мух моей печали то зол то в кровь исхлестан как закат...

нет – день был тот и год был тот но ад – совсем не тот а что-то больше ада какая-то вселенская утрата внимания – размером в полкивка как нелюбовь последнего звонка к учителю и гибель винограда в вине – на радость местным босякам...


* (роднаяя сейчас стану говорить про тебя плохие вещипожалуйста - не слушай

я буду делать это сгорячав сердцахпотому что сердцеэто единственноечто у меня осталось

дажецелыхдва...)

...а еще - эти ее:

“ЖИЗНЬ не бывает хорошей или плохойЖИЗНЬ - это то как ты к ней относишься!”

но тогда получаетсячто и человек не бывает плохим или хорошими столи стул не бываети суп не бывает плохим или хорошим...

а ведь это не так!

я много ел плохих суповпоследний - тот - что приготовила ее сестра

(знаю сейчас ты расстроишься и устало скажешь:

- Пожалуйста, не болтай.Сначала спокойно поешь, а потом и поговорим...)в нем было слишком много воды


вот так и в жизни бывает слишком много водыи совсем малосердечнойгущи

* мимо острова старых щенковнеуклюж как свинья в лабиринтеэтот траурный траулер “ОРЛОВ”никогда не дотянет на питер

не дано ему преодолетьс его жалкой смертельною тягойдаже части пути даже третьдо канадского архипелага

мимо острова просто любитьбултыхаясь в сиреневой жижедо парижа ему не доплытьну куда же ему - до парижу

что ни день то аврал и изъяниз моторного стоны и копотьда и лоцман стоически пьянда и рыба сокрылась в природе

ближе только до первого днав окружение всех кто не нужен...а на острове посланных назаготовлено место и ужин


* конечно я тоже не ангелконечноу ангелов - есть крылья!

ангел пролетел бы все эти 300(всего-то) километровопустился бы на ее (твой) карнизи заглянул бы в ее (твою) форточкучтобы убедиться:

она (ты) и он -вместеразговаривают о поэзииобнимаютсяцелуются

а у тебя (у неё)вид такой же счастливый!такой же (не могу найти подходящего слова)такие же сияющие глаза!

и она (ты)поет ему те же песни!а он так же гогочет(уж и не знаю от чегоно скорее всего от счастьяот чего же еще?)

а потом они вдруг идут спатьи он гладит ее шуршавые пяткии думает:

“Вот ведь как повезло!Ни у кого нет такой любови,а у меня - есть!”


* в саду где яблоку упасть -быть списанным в сырой убытоксвою повсюду расстелила снастьлитва улиток

смотри!смородиновая княжнаплывет в соплях по одинокой веткедругая тянет влажный порожнякпод сень беседки

такая жирная...

а тывся совершенно - совершенствозубрить тебя как медику латыньнемыслимо высокое блаженство!

...отсюда дача солнцу не виднаи от бесстыжих ангелов сокрытасижу счастливо-сонный у окна...

пасу улиток

* ...но это - ладно

главное же - все-таки - совсем другое!главное - люблю ли я ее и сейчас?и ее ли я люблю сейчас?

ведь не могут же быть такими разными такие два неразных человека:


онаиона же!

та “я”которая на заставке моего мобильника по-прежнему меня целует(и я ее тоже целую - каждое утро и каждый вечер и ещеи еще...)

и та

которая

уже там

уже с другим человеком

и я для нее -

даже не предметдаже не их наволочкадаже не пододеяльникдаже не томик моих стихов

и даже не эти мои нестихи

я теперь для нее - никтопросто имяпросто ветернечто между зеркалом и глупостямипросто небо в синяках...

правда, родная?


* жить в этом городе без тайныно тайно странником случайнымв окно в притирочку с туманомглядеть из дома на окрайне

учиться жить но без стесненьяучиться жить как поцелуюрасти - пусть стоя на коленяхлюбить одну любить такую...

проснуться получив запискуи страннорадостно смеяться:“ты так далек когда ты близко

а улетела - не расстаться...”

* теперь мне кажетсячто я живу так непристойно долготак неуклюжечто помню стихикоторые никогда ею не были уже написаны

“...с утра – узнатьчто ты совсем не спално улыбаться, вещи собираямол, рига не бог весть какая дальи двадцать лет печаль не весть какая...”

или - вот это...

нетне надо это


она стерла их из своей памятиу девушек такое - бывает...

и вообще

не надо думатьчто ты в чем-то виноват

потому что единственное в чем ты действительно виноваттак это в томо ком думать не надо

ты виноват - в ней

и за это наказан любовьюбез которой уже не можешь

как тот попугайкоторый каждый деньорет: утреч-ч-ко! пи-в-во!

но никогда не покидал этой клеткии виноват - в ней

* вот и не было лета как юность былатяжелее рассветы доходчивей мглапо углам зеркала на душе зеркала

бесконечности нету числа

их так много на юг улетающих птицперебор недописаных желтых страниц


нездоровый избыток увядших любЯтодного бесконечно тебя

по иному могло быть? конечно моглоговоришь бесконечности вящей назлоесли долго глядеть в эту бездну любя

бездна будет любить и тебя

их так много но ты бесконечно одинпо иному могло быть? живи да остыньты не пара а только бесчисленный ряди другим тебя здесь не хотят

* скоро я узнаю что ее новая любовьработает оценщикомв городском ломбардеумный хороший мальчики одни только собакиего не любят

* все!где-то есть любовьво мне – ни чуть!

а что?губами можно – целоваться?

эй девушкаупрячьте вашу грусть!


я – двоешниклюбовный тунеядец...

судите меня гражданеза точто несогласный с мутью иностранной

я все свое родное либидоизвелкак неродного таракана!

(по фрейду)я тебяне так хотел

а если такто разница – какая?

между полетом комариных тели клином в белый свет

сходящей стаи?

a если так –то к черту либидье!

я атомомбактериейошибкой

залезу в одиночество свое

и буду вспоминать твою улыбкуи жмуритьсяи обнимать ее


терять из поля зренияи видетьи слизывать

и бешено навидеть

* первое и последнее письмо к возможному читателю этого дневника

не знаю, как ты, но я каждый раз, работая над сценарием самоубийства, останавливаюсь на водев принципе, жизнь из нее вышла, в нее и должна уходитькак-то не представляю я себя с веревкой на шее (грязновато, мнется свежестиранный воротничок, да и в принципе не эстетично болтаться месяцами в пустой комнате и ждать, пока трупный запах, наконец, докатится до больных геморроем и насморком соседей), не представляю с тюлпаном на виске, тем более - на груди, хотя звук - да, звук - характерен, на него - сбегутся и долго точно не пролежишь в лепесткахтравиться или резать в ванной вены - это по-бабьи, бросаться с крыши - для дебилов, это понятно

значит - река или море или океаня рассматривал несколько рек, что у нас, что по-соседству - не-вдох-но-вля-юттощие, скучные речки с нерусскими названиямив океане можно просто раствориться, слишком его много для меня, да и как-то помпезно

море...я очень люблю море, наше, балтийское, хотя по мне


этого, конечно, не скажешьзабудьте о станиславском: нет, я не люблю ни море в себе, ни себя в немпросто - люблюпоэтому - море

поэтому прямо сейчас еду загорать, мочить сапоги, гулять, валяться на постели, умирая от тоски и безделия, грабить приятельский дом и яблоневый сад и дышать, и дышать, и дышать, и жить, и собирать голенькие камушки, пропуская сквозь пальцы разноцветные бутылочные алмазинки и крупный псевдоянтарный песок, и искать - один, тот, тот самый, самый большой, самый - камень

и денежку, брошенную в море моей любимой, не обещавшей вернуться

* и все-то в акуне моей мотатогруб черен перец душевна мятанательна мятая мной пастельв течении четырех недельпит чай - заменитель мирских забавс настройкой из незабвенных трави волос найден ну прям - живойоставлен (надо ж!) еще тобой

но прав солдат был - нестоек сонв тени отставки: где сел там слез(а тут - отволосок твоих волоса там еще помню был порез


неловким жестом о жизни жесть)и все же - как объяснить кошмар:нет человека а волос есть?

и все-то в лагуне моей божий дариными словами - как жизнь и смерть

* здесь можно было бы поставить точкуно я не люблю - точкивот эти вот маленькие черненькие

.

.

.

потому что в каждой из нихесли присмотретьсяесли привлечь к этой работе самый мощный в мире телескопможно увидеть

МИЛЛИАРД!ДВА МИЛЛИАРДА!или дажеТРИ МИЛЛИАРДА!

точно таких же маленьких черненьких кружечкова это уже -многоточие

(...за окном идет снега я давно хотел тебе сказатьчто если ты еще хочешь быть поэтом


то тогда тебе лучше любить меня...)видимокаждый в этом миредумает - о своем

и только яо чужом

* это все ля-рошель дорогая моя это все интерьерэто все до-ре-мины павлины и прочее свинствоэто все алягер дорогая моя это все ж алягера на ком алягер есть всегда отпечаток убийства

это все до поры дорогая моя до кровавой зарии еще от того что остались заряды в мушкетахэто все за любовь дорогая моя это все от любвиа еще от того что будь прокляты эти поэты!

* ну вотя очень сильно раздвоену меня стали появляться злые нестихи

хотяможет бытьони не такие уж и злые?

кто знаетчто увидит в них - она?

и вообще каким видят меня другие люди?даже те


которые говорятчто они меня - знают?и какой вижу ее ясейчаскогда я ее совсем не вижу?

такой бесчувственнойтакой жестокой

но мой любимый шкловский в моих любимых письмахне о любвинаписал так:

“...и быть жестоким легконадо тольконелюбить”

она не читала эти письмаона их сейчас - пишет

* я наше поколение зимы и незаметно стал одним из многих чьи дни как пять копеек сочтены метрошным турникетом однобоким

я - наше поколение читать в пролетах между станциями Хэма (интеллигентно в голову не брать старушечьи попытки отодрать от старика и моря и сиденья...)


я – наше поколение мечтать на кухне в одноклеточном угаре когда-нибудь куда-нибудь слетать хотя бы с принцем маленьким напару хотя бы даже с пешковым – на парму а может с маргаритой – из окна...

я – наше поколение тоски цветаевой – по горю пастернака – по простоте и разные куски замысловатых музык и картин сводить в один но искренний спектакль – трагедию! – где учишься грустить и даже тихо очень тихо плакать...

я наше поколение – любить (не лапать по загаженным подъездам а с расстоянья) чаще безнадежно от обожанья слов не находить любить тебя «так искренно, так нежно

как дай Вам бог» - хоть раз любимой быть

и быть вообще хоть как-нибудь любимой в отсутствии людей прошедших мимо метрошных турникетов

...может быть однажды встретимся в вагонной суматохе

Вы – ваше поколение весны

и незаметно станете одной из многих


* любил... люблю... любля...

...я пишу эти строчки в больничке(хорошая такая больничка - с интернетиком)а значит даже за минутку до смертисмогу отправить ей небольшую телеграммкумол: жив тчк здоров тчк люлю...

только все эти жив и люлю не принесут ей никакого смыслаа до смерти пока так же далеко как и до нее

молодой врачиксказал:

- не волнуйтесь, просто маленький инфарктик

он сказал:

- теперь вам придется два месяца не (и огласил свой пространный перечень),а также не заниматься любовью

я переспросил:

- доктор, но любить-то я эти два месяца - могу?

молодой врачик задумался

- полагаю, что любить можете, но только - не очень сильно

...я люблю хирургов за то, что они умеютотделять одно от другого...


* “...я люблю острова, где шуршавые листья, словно ладони, ложатся под ноги, где каждый каштан по ночам производит множество мелких диверсий, и каждое утро ты счастлив тому, что жив и поэтому же печален...”.

таисия ковригина“я люблю...”


ЯВНАЯ ТАЙНОПИСЬ.ПОСЛЕСЛОВИЕ

(семь писем в декабре, набранных на мобильный, но почему-то не отправленных адресату)

“...у меня есть в жизни тайна тайнаяя ее готов любому выболтать...”

неизвестный автор

13.сначала стало сумрачней и сушерассохлась глина стек в песок гранитно бог смотрел светло и равнодушно:- Она не понимает что творит...

9.арбуз порезанный на долькимне сердце заменили только

11.ты говорилавпрочем - что с того?любовь не слово чтоб им дорожитьтеперь люби люби люби люби - его!а впрочем все-равно кого любить


25.ее халат был жёлт от кровино все же оставался белона спросила: как здоровье?я улыбнулся как сумелсмертельным холодом разилоно словно мама - малышаее душа меня накрылачто б не ушла моя душа

18.год кончитсяс кем встретишь - проведешьтого - тудаоткуда нет возврата...что будущее? маленькая ложьв которой нет меняи виноватых

31.я имею право на свой голос и на свой слух и на смысл не здравый невзирая на неземной возраст полюбить тебя я имею право

на твою речь пусть не на прямую пусть в кавычках ямочек с губ: “браво” я имею право и я целую твой далекий лик - это славно право!


и когда отправлюсь в его тартары я имею право на быть после слышишь господи! это - мое право ты ж обязан хранить Ее

господи

1.есть в дюнах дом в котором не живутв риге опять идет снегты совсем забыла обо мнежив тчк здоров тчк люблю

тчк

“...вспомнила почему-то совет, давненько уже вычитанный из какого-то журнала:

если вдруг жизнь стала скучной, начните что-нибудь от всех скрывать, придумайте себе любую тайну, глупую, типа секретика с фантиком под осколком бутылки, и жить станет веселее...

вот и мы с тобой, как дети, как дети...”

тк


ПИСЬМАС СЕВЕРНОГО

ФРОНТА

Вовке Таблеру,Сереже Слепухину

и еще одному человеку


1.

под старость страсть как хочется любитьне столько быть любимым сколько бытьтем донором что отдает избытокно кровь уже тверда а разум жидокянтарная но все-таки смоластрадаешь как шпион - из-за углаи смотришься как страшный пережитоккак перечень ненужного добра


2. три дня в феврале

третий день не раздвигаю шторыэто утро ль вечер вечность что ли?снова говорят: пришел инфаркткак за февралем приходит март

я спокоен... значит пешеходэтот ваш летательный исход?значит никуда мы не летимдаже если очень захотим?а потом за тридевять земельунесет меня к себе апрельтам сирень сиренью зацвететтам песок прогреется до скалтам в иголках сосен запах вод

и портной мне что-нибудь сошьетс помощью естественных лекал -берег это тоже горизонтморе это тоже вертикаль


3. с чукотского

моя люби твоя твоя люби другогокитовый ус в корсет в запас херовый жирдва чума на краюотечества земногои между ними света между нами мирдва чума на краюобрыв судьбы и связимашина для житьяво льдах погрязший рими черен на корнюно серебрист как завязьно я люблю тебяно ледовитый дым...


4.

денег осталось на хлеб и на водулучше б - на водкулучше бы спиться

снова влюбиться и радовать бога - это работадля тех кому 20 а мне - прибавь 30

так уж сложилосьбычок так качалсятанечка в лужемячик - не нужен

сказки кончаются пиром с усамипишем их - самилюди кончаются кожей и рожейтак решил боже

я не кончаюсь останусь природойкапелькой - в воду

море приветственно встретиткапустой с селедкой...

лучше бы водкой


5. кабинет

вот – котжелудок одетый в серебряный пухглаза азиата чей духбессмертенcидит в коридоре и метитне в будды – следы траекторийсожженных калорий ведут в ресторан на буфете

соседи -старушки (которая слева глухакоторую справа не видел покано из-за стены гремит музыкаона и сейчас на концерте -трясутся вокалы в буфете)

хозяинзаходит раз в месяц когда меня нетподходит к буфету и там под тарелкойнаходит квартплату и плату за свет

вот – таблер и нэлькамы с ними не виделись тысячу летзато – интернет

а Та Кто на фотке...

вот соль и щепоткарассыпана на пол – оставила дочкакогда навещала любимого папувот телеведущий малахов и ну его наху


вот томик прелестных стихов пастернака – кумири место пустое в буфете на полке где некогда высился кушнер...

интереснокто первым из них догадается о том что я умер?

6.

. .... .....

....


7. рыжее письмо

говорил громко - вполголосаспал тихо - вполснаа на северном полюсенаступала весна

таял снегиз-под него рыжиекак веснушки росли стихи...

ты меня никогда не слышалаи не знала таким?

представляла седым и маленькими поэтом по долгу летно слова - это лишь проталиныа любви без веснушек - нет


8. про любовь (белым по белому)

даже если наизнанку вывернусь я не заметишь и подумаешь: - дерево...

все медведи у тебя - ливерныевсе сиянье у тебя - северное

...написал и - ручку отбросилнадо ль еще каких-нибудь слов?дальше не я пишу

пишет про осеньмой борзописец и сторож орлов

“этот ноябрь пережить невозможнобудет поскольку и холод и злойгном суицида забрался в сторожкуи не покинет пока я живоймылит веревки мои бельевыебез одной ножки принес табуретснял с крюка люстру и шарит на выемаленький шар вырубающий светв общем - нет выхода!” пишет орлов

все что хотела ты знать про любовь?

...реют алея младенцы нагиесловно амуры на реях


9. с финского

у меня под сердцем финкау меня на сердце каменькамень свалится на финкуфинка охнет и умретчтобы это не случилоськамень я держу рукамипусть сидит под сердцем финкая живой - покуда жжет


10. из бальмонта

она читает бальмонта котуи кот урчит от каждого бальмонтаремонт житья отложен? ну и пустьда и не надо этого ремонта

“Когда луна сверкнет во мгле ночнойСвоим серпом, блистательным и нежным,Моя душа стремится в мир иной,Пленяясь всем далеким, всем безбрежным...”

в ее квартире жил когда-то - он не бальмонт нет не байрон не вергилийпростой мужик каких не миллиона миллиона три или четыре

“...К лесам, к горам, к вершинам белоснежнымЯ мчусь в мечтах; как будто дух больной,Я бодрствую над миром безмятежным,И сладко плачу, и дышу - луной...”

теперь здесь кот живет девятый годон был ничей - теперь ничей но сытыйда и она ничья (ведь кот - не в счет?)и жизнь - ничья как следствие гамбита

“...Впиваю это бледное сиянье,Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,Я слушаю, как говорит молчанье...”

она судьбой довольна - хоть убейно ежели и впрямь невмоготузачем ему об этом знать - коту?


“...Людей родных мне далеко страданье,Чужда мне вся земля с борьбой своей,Я - облачко, я - ветерка дыханье...”

она умрет сегодня и бог с ней


11. письмо с северного фронта

все в порядке - ядерный прошелмежду нами облако грибноене сказать чтоб это хорошоно зато в стоическом покое

все в порядке - армия в трусахберег в трупах маленьких русалокпомнишь было время на часах?так оно теперь от нас отстало

все в порядке - танки завелисьсамолеты выстроились в выситолько ты смотри не заебисьтолько я смотрю на кипарисы


12. голубиная почта

две здоровенные чайки на рижской помойкев куче ворон ощущают себя скандинавамина право славном пиру в час похмелияи причащаются медленно гордо осознаннословно нисходят

я говорю гули-гули

два скандинава ни бровью ни ухом ни рыломвяло вороны на звук: это что за оказиякажется корочки?

русский язык им не ведомне медом намазано...

где же те голуби?


13.

на реке рассвет веет ранней весной холодомда и летом та же вода не желает хранить тепло рукя не друг тебе правда если долго морить врага голодомможет враг оказаться намного вернее чем преданный другразбежались враз разошлись как баржа и сволочинеподъемный для сердца груз по реке пошел беглым мертвецомты могла бы быть мне ну очень плохой но безумно любимой дочерьюя бы мог тебе стать очень дряхлым но очень твоим отцом


14. кино и немцы (обрыв ленты)

моя первая взаимная любовьбыла фотографически абсолютно похожана певицу и принцессу монако стефаниюправда узнал я об этом значительно позжекогда появились первые видеомагнитофоны

вот уже около пяти последних летмы почти каждый день встречаемся на работеи она по-прежнему - что поразительнонапоминает мне принцессу монако в молодостисовершенно не напоминая саму себя

моя вторая взаимная любовьоказалась как две капли светланой светличнойпомните? в фильме стряпуха? в штирлице? габбино тогда я этого сходства не замечалмне казалось что моя вторая любовь намного трогательней габби

мы не виделись без малого двеннадцать летхотя живем в одном городе и работаем где-то по-соседствуа я вспоминаю о ней только тогда (вот и сейчас)когда пересматриваю штирлица - раз пятьдесят в годубоже! какая же все-таки красавица эта светличная габби...

моя третья любовь не была похожа ни на кого


15. непрощенное воскресение

в общем-то я виноват что живточнее - тогда не умерписьма пишу - надо же!и в трубке еще зуммер

я не смеюсь - есть винав каждой такой детали:вмещаю тебя как особняк наулице антакальнио но это лишь по рабочим дняма по вечерам и прочее -я виноват - живу как атомвсюду где ты...

(точка здесь)

в общем-то - да моя винаполное тут согласиетолько прости - мертвым ябыл бы тебе опасней

в общем-то - да моя винамаюсь с шипом в шее...только прости - мертвый ябыл бы тебе страшнее


16. гамлет пишет

офелия оранжев корень снатягуч... заманчив...что молодость? размытая весначертог чудачествчто молодость? бумага и пастель105 на 200глаза... глаза как крап на берестекак на невестебез лика деревянная фатана сером фотоофелия! могильная литва твоя заботалитва литвы - бездвижья суетабесстрастья сажаи корень сна с названием - мечтатягуч... оранжев


17. в тебе

думал иду летом вышло - иду лесомгде чудеса - где-тотолько тропа - вместо

лес оказался светлымнет ни куста ни веткине за что зацепитьсядлится тропа длится

лица цветов - в массевсе из цветной пластмассы“Прошу не топтать газоныВоденникова и Аронзона!”

“Прошу за крылья не трогатьи не запускать по локоть:птиц механизм смазантак что поют - разом!”

“Потом прошу не пахнуть!”“Мясом прошу не шаркать!”“В 21 - спим как один!”

вышло - иду парком

длится тропа долговыхода нет только“Сам виноват - перепутал слова!Я не тебя звала!”


долго тропа длится“Эй! Маршируй - вальсом!”

думал что заблудилсявышло что заблуждался


18. любовь

так щенок не глядит да и женщина так не смеется а на солнце нет пятен я сколько искал не заметили вообще что за дикость любое сравнение с солнцем?

светит так шелковица когда ее трогает ветери откроется плод черным блеском пьянящий и резкоя хмелею и млею от этого страшного блеска...

креативно сказал? вот и ладно - оставим потомкамостальные сравнения чтоб не зарылись в верлибрахв рифме все же есть краски которых в природе не сыщешь

рассыпаюсь на сероеи не могу возродитьсягасну как апельсин в холодильнике после надреза

и щенок мой истерзаннастойка горчит шелковицейа на женщине - осень и мнется и трется и длится...


*

так улитки хрустят только женщина так и не плачета на солнце нет нищих - они бы сгорели и толькоя наверное слишком несладкий подсолнечный зайчик

креативно сказал? вот и ладно - положим на полкуостальные слова ты и этим сыта до отрыжкивельми слишком

рассыпаюсь на плоскоеи направляюсь на папертьговорят что отрекшись туда направлялись монахи

и блаженство на взмахена первое времечко хватита на женщине - платье и нет ничего кроме платья


19.

звезда ничуть не источала светасерела мгла не истончая тьмысияла высь как купол минаретанад миром остальной величинырека смежала снежные пространствасугробы сбились в спящий каравана к небесам лениво поднималсякромешный но всевидящий туман


20. с вулкана

ах мой милый августин что же ты опять одинвсе прошло – все?

твой вулкан Эйяфьятлайокудльотстрелялся и заснул -спекся

вновь растить исландский мохблох ловить в своем пахулав иссяк

эх мой милый августинвсе пустяк лишь наверхупепел в облак

ах


21.

когда освободишься от любви поэзия окажется ненужной вот банка с одиночеством внутри вот бабочка с усердием натужным в нее переместится и умрет заполнив пустоту своею массой и так легко что слов не достает из некогда словарного запаса


22. видимо жизнь

таблер рулит увозя на седле и себя и чужую зарядкуот телефона -

вчера мы как бабы ругалисьнаверно решил отомстить

ну и пожалуйста!

жить в темноте тишины мне не скушно и очень знакомодумать наощупь наощупь общаться и видимо жить

таблер увозит зарядку так взял бы с собой и гантели и гирю!

взял бы ту фотку и ношу написанных прежним орловым стихов

взял бы орлова с собой! потому что в оставленном миревидимо жить в темноте без зарядки не сможет орлов

таблер оставил подушку и снес на ковер двадцать центовтоже мне курица! всюду где квохчет – снесет

радует то что к старушке соседке не снес своим храпом несущую стенкуа ведь пытался но вовремя сник и наверно оставил попытку на следущий год

снова приедет?


мы выпьем за то и конечно же выпьем за этоморду зарядке набьем чтобы впредь оставалась со мной и не шастала в таблера кожаный черный от блеска тяжелый и нудный портфель

где-то рулит он теперь да и я теперь видимо где-то

видимо как-то живу...

декабрь - апрель 2010


23. маленькая бездарная поэма

в ногано сушь в рейкьявике тоскав милане сара б. играет тоскуначало века - новый пьедестали новая игра в систему ростаедва ль ты собираешься к одрускорее в разлюли на тарантасена голову растоптанный картузи тройка лет как минимум в запасекуда ж нам плыть? японская войнароссия так близка что не виднасойти с ума от ни конца ни краяно все равно закончится китаем

чадит вулкан от скандинавских странкак скушно коль на всех один вулкан

в ногано сушьв америке не ждутзато есть шанс быть нищим но счастливымв испании и собирать оливыдля тех парней что те оливы жрутходить полуголодным но в реалеболеть на стадионах за реалыа не херней как я stradaju тутза кров и жрачку предлагая трудулыбчивым потомкам калевалыиспания! благослави маршрутотпетому поэту маргиналу


в мадриде я увял за пять минутмне тошно знать что я тебя не встречулюбимая...

начало векавечеря снова жду заветного звонкав том месте где собор заметен - вот онгде тощая фрегидная рекаоблизывает эти берегас неторопливой явной неохотойгде солнце утомленное зевотойявляет символ моего миркагде центр вселенной всех кто ждетк тому жзапряжена стеклянная повозкаяичной скорлупой...в ногано сушьв рейкьявике тоскав милане тоска


ПОСЛЕСЛОВИЕ

”Об авторе: Орлов Евгений Фридрихович родился 14 сентября 1960 года в Риге

в семье актеров. Окончил... Работал...

Стихи публиковались...”

С такой справкой выходила в ноябрьском “ЗНАМЕНИ” в 2006 году его подборка...


...Для меня и по сей день Евгений Орлов является лучшим из лучших, грациознейшим из грациозных, самым трагическим из всех трагических...

Хотя бы потому, что тонок, чуток (не зря родители - актёры!), превосходно воспитал свой стих... Плавает в русской речи - как рыба в воде...

Жаль - далёк!

Жаль - нечасто читаю.

Не так часто и пишет, скорей всего. А дорог мне - бесконечно.

Как странно - пока поэт живёт, прикрывает своей тенью на карте целую Ригу - всё, вроде бы, путём, всё так и надо... И словечка лишнего в его честь не изроним, и критики все словно скозь землю провалились...(А туда им и дорога, в таком случае!).

И только иногда - как вот сейчас, с предисловием к выходящему сборнику - случается всё же докричаться до поэта...

Прилюдно, да, уж прилюдно! Во как! Сказать ему: “Я люблю тебя. Твои стихи ТАК соответствуют моей душе, той, какой её задумала природа... Береги себя! Береги себя! Без тебя мир будет пустей на четверть земного шара. Пиши! Пиши! Доставляй радость - весёлую ль, грустную...”

Вот такую.


* * *

вынь из сердца нож да положьклюком соквенным истекичем-то на пьерошку похожпосвящал мальвинке стихизнал что не растопишь фарфорно дышал дышал на стекловыл козлом что греческий хори тупил о кожу перожизнь прожил как поле прошёлоказалась ноша легка -вынь из сердца нож да на столположи его… и пока

Дыши! Дыши на стекло! Пусть запотевает наш общий купол от наших дыханий!

Пускай он поплачет потом нашими слезами - Божией росой!

Ольга ЕРМОЛАЕВА,поэтесса,

зав. отделом поэзии журнала “ЗНАМЯ”,Москва, Россия.


CТИХИМОИХ

ДРУЗЕЙ


Елена ГУЛЯЕВА

* я безумно давно вопреки научилась любить -в пику нежитям, смраду костров и крестовых походовневеликое дело, ты скажешь, юродивой быть?..так ведь каждый под силу себе выбирает свободу

я безумно давно научилась любить вопрекикилометрам, рассудку и времени: все мы здесь - гости,и надежда на счастье, и вера в начало строкизавершатся так скоро чертою меж цифр на погосте

(а по нашей промозглости вечной бы -пеплом... а лучше - вином...) -

не попасть бы по пальцам,пытаясьприкрыть эти двери...


я любить вопреки научилась безумно давно

так давно,что ответнойпожалуй, уже не поверю...

дельта

конструкция из трубок и ремнейи дельта небелёной парусиныубогая небесная дрезинаи два шальных обходчика на ней

воздушный пластпрохладен и упруг,и с дьявольским упорствоми сноровкойкак наволочку с бельевой верёвкирвёт рукава и отвороты брюк

дымящееся олово рекии шоколадка дачного посёлкаразбитая заборами на долькии пэчворк огородов далекиигрушечнокак мультик в Рождество


со всем набором чёрно-белых истини ангеломмоторчик так неистовне докричать

ты чувствуешь родствокрылатыхдо последней стрекозы

кураж пространства

... хлопает клеёнкаи колесо летучего шезлонгауже считает стыки полосы...

с листа

хронический ноябрьнадорван барабани шорох перкашейцарапает всё глуше

тывытолкан взашейрассыпав медь полушекпо лужам вдрабаданразбрызгивая хлябь


в сочащуюся ночьнесёшь свой саксофонзакутав блёсткий бокв застиранную ветошь

открыточный лубоктак ультрафиолетов -грешно дырявить фон

убрать бы звёзды прочь

мой лимонадный джохранящий в пальцах звук

салунный пианист: с пелёнок под обстрелом

плевкициничный свисти дребезги тарелокты выдохнешь в мундштук

и будетхорошо

охрипших звуков рябьснесёт пролёт мостадробясь о гулкий нефзаполнит бронхи улиц


чтоб в снежной вышинедва ангела проснулись

перелистнуть с листапрочитанный ноябрь

* моя звезда(какой же он - звезда?он южный ливень и смешливый месяц)

наигрывает блюз на проводахс вершины самой горестной из лестницглаза полуприщурены небритнаполнен сонмом ритмов и гармонийлишь левое плечо слегка саднит

ремень гитары?

нет печать ладони


* cалве, мин херц,нас опять занесло в тупикмы с тобой доки искать ихи находить ихснова летишь на света в итоге - пшикхолод и пепелтакой вот cермяжный диптих

и, натурально,опять виноват весь мирсиречь, театр -абсурда и погорелый;роли зачитанызадник протёрт до дырда и пророкув отечестве нехрен делать...

хочешь рецепт?не хватает тепла - раздайвещи из шерсти - в церковькрупу - синицамсёстрам - по серьгам

а снится потерянный рай -на ночь согрей молока:это всем здесь снится.


Быть Богом

Какая непосильная работа -На страже рубежей стоять моих:Поддерживать иллюзию заботы,Терпеть капризы, думать за двоих;Быть центром моей маленькой Вселенной -Включать приливы, дождь и лунный свет;Не пропускать рассвет, сушить поленья,На все мои вопросы знать ответ,Быть БогомЗа сомнительную плату, -Что я могу пообещать взамен?!...Почти неотвратимую утрату,Почти невероятный новый день...

* она как будто бы жива

но эта жизнькорсетс тугой шнуровкой расписанья

подробнейший сценарий карнавалавелит не выделяться из толпыи у неё есть пара масок

номер первый

с восьми и до шестипо будним дням

святая мать Терезасуть добра


и знают только Бог и медсестрачего ей стоитвыглядеть святою(имеючи природный темперамент)при непечатных ценах на лекарстваковарстве хворейи беспечности людей

владельцев уникальных механизмовзадуманных Творцом с таким запасомтак траченныхстрастями и борьбойс их отпечатками

попавших на беду в порочный круг

болезни-жалости-рецептов-процедур-и-возможности об этом говорить

ведь их уже сто лет никто не слушал

считающихчто ей подвластно всёи даже возраст

и приходящих только рассказатьчто глаз слезитсячто вчера пропала кошкалетают мушки если поволнуюсь


что кошелёк украли на базаречто внучка третий месяц как не пишетчто искры появились в глазах с тех самых пор как умер мужчто всё плывёт и не могу читатьсестра плоха видать уже не встанет

и думающихвотона поможета может быть и нет но станет всё жене так невыносимо как обычно

а иногдану-нусейчас посмотрим что эта мне расскажет и напишетпослушаю и к той ещё схожуа уж потом и выберу что делать

она давным-давно читала где-точто каждомупо вере воздаётсяи верит в то, что делает, насколькохватает сил

потом меняет маску

по вечерам и воскресеньямномер двавальяжнаядо кончиков ногтейресниц волос и нервных окончаний


уверенная в правоте и силев гармонии с собойиюлеммореми в общем-тос любою из стихийеё похоже занесло в стихиот полноты земного бытия

её друзья

уверены в наличии жилеткиживого интереса к их проблемами чашки кофе(леди не готовит)практически в любое время суток

и маска в их присутствии тончаетноих не так уж много у неёи новых заводить пожалуй поздно

так призраченмеж масками зазорчто оттиск ихуже и не разгладишьда и кому скажите Бога радипонадобиться может так копать


ведь и она не хочет вспоминатьте временакогда жила без масок

открытой

это было больно и давно

настолькочто лишь три часа томуона бы голову дала на отсеченьечто пошлый жанр душевного стриптиза

не для неё

ну-с,где ж та голова?...

© Елена Гуляева

Елена Гуляева живет в Лиепае (Латвия), работает врачем.

Страница в Интернете: http://stihi.ru/avtor/port1168


Владимир ТАБЛЕР

Когда того потребовали даты

Когда того потребовали даты,был осенью захвачен городок.И дерева, как пьяные солдаты,Шумели и качались у дорог.

По городку, оставленному летом,Я взад-вперед слонялся не спеша.В моей душе, как и в местечке этом,стояло ощущенье грабежа.

Здесь был костел, шедевр архитектурыкакого-то столетья , и ещеразвалины льняной мануфактурысветили тускло красным кирпичом.

Был парк – остаток панского маёнтка...Как хорошо здесь было бы вдвоем...И девочка с глазами жеребенка Кидала листья в темный водоем..


А вырастет она и будет письмабросать в молчанья черные пруды.И будет умолять кого-то - снись мне!И что-то создавать из пустоты.

А сторож спички шарил по карманам,Чтоб листья жечь, чтоб погрузилось в дым,как в зелье, запрещенное кораном,все, от чего становишься седым.И я просил кого-то в небе - рAтуй!Но этот кто-то мне не отвечал.Он по небу, заведуя парадом ,куда-то журавлей перемещал.

Я сам себе судом был бесполезным,но что-то все ж доказывал судье.И говорил со сторожем нетрезвымо женщинах, политике, судьбе.

В беседке мы общались с ним, на фонеразора, поражения, утрат.Глаголов, сослагательных по форме,кружился между нами листопад.

И мы –таки освоили пол-литру,закусывая салом и лучком,и подмешали в осени палитрутоску, произносимую молчком.


Май

Какой сегодня ветер во дворе!Кто обвинит в нем май – не ошибется.Глядите-ка, полуденное солнцегорит на нем, как шапка на воре.

Развешивает женщина белье.А ветер ее ситцем облепляет,как пестрою пыльцою, и влюбляетленивых доминошников в нее.

Им выпить бы – да нету ни рубля...Глядят на чистоту ее полотен,мечтающих в замедленном полетестать парусом иль гюйсом корабля.

Тоска в мужских неласковых глазах.В карманах тает на закуску сало.А в жизнях их не будет Кюрасао,не ждут их на ванильных островах.

А будет жизнь им кадыки тереть,тяни ее - для пирамиды глыбу.И «пусто-пусто», стало быть, и рыба!И хоть бы рубль...Невмоготу ж терпеть!..

И к небу поднимается рука,святая от усталости и пота.И вешает на след от самолетабольшие кучевые облака.


* ...Сим сообщаю, что мир мой стал бел и скользок,сир и бесплоден. Из проводов над нимсиверко тянет грусть, как из скрипки - Ойстрах.Нудный трехфазный тмутараканский гимн.

Окна твои... Вспоминаю миганья светом.Лампой настольной, шутя, семафорил “SOS”...Сим сообщаю, маяк твой захвачен смердом.Высохло море, а флот в палисадник вмерз.

Тысяча лет, как отбыло твое семейство.Голуби сдернулись, верные, как пажи,вслед за тобой на последней минуте детства,выписав на небе длинные виражи...

Пьяница Клава походкою оробелойдвор переходит, стремленья ее ясны.Вряд ли ей хватит средств на покупку “белой”.Красным продуктом полечится от белизны.

Тысячу лет зима. И согреться нечем.Хоть мне пятнадцать, но стар я, как вечный жид.Да и не жид, конечно, а так себе - полунемчик...Их бин мамут, что в мерзлотных пластах лежит.

Зря это я - глухариный поклеп заладил.Мне о тебе бы весть- хоть придумай сам...Где ты теперь у заливов каких зеландий,нов ли твой Йорк и вполне ли Франциско Сан?

Знаю, где ты - там всегда синева и солнце,винной лозою становится лебеда,


носят сомбреро туманные альбионцыи самоеды смеются, себя едя.

Сим сообщаю, что тоже уеду скоро...Отца переводят. И мне, стало быть, за ним...Ладно, прощай! Это все ерунда, умора –что из зимы никому не отправил сим...

* ...В эти дни спокойно и дождливо.А в саду, охваченный божбой,август переспелого наливабьется оземь яблочной башкой.

Будто враль, ударившись в моленье,в коем показушно нарочит,под ногами садонаселенья,в почву горьким темечком стучит.

Обманул спасенье обещавший,но и сам не смогший обрести...Так лежи, хмельной и обнищавший,и с последним семечком в горсти...

* Мы станем птицами, я верую -любовь крылата и нетленна.Наверное, ты станешь белоюи черной стану я, наверно.

Вдвоем мы воспарим над крышами,не присоединяясь к стаям.


Средь черных птиц ты будешь лишнею,чужим я белой стае стану.

Умчимся в дальнее пространство мы,пронизав небеса предместья.И вечным будет наше странствиекрыло к крылу - навеки вместе...

* Прав ли твой инквизитор?Транк ли твой вилизатор?Знаешь, по ком позитор?Чуешь, по ком мутатор?

Нет, ты мышей не ловишь -мЫшленье кособоко.

Тешь свою репу, овощ.Множь своих блох, собака.

Мол, ты почти что вечен.Дескать, печали канут...Фигушки, милый, - вечер...Ариведерчи. Аут...

Сколько тебе осталось?С гулькин хренок иль носик.Кажется, трусишь малость?..Осень, парниша, осень...


Я хотел бы родиться у теплого моря

Я хотел бы родиться у теплого моря,в стране, где все говорят : «Аморе...»На том белом от солнца земном пространстве,где все то и дело говорят: «Эсперанса...»Где виноградники стекают по склонам Сьерры,где шампуром забивает быка торреро,а то бык втыкает рога торрере в жопу,чтоб не махал тут красным половиком и просто чтобы...Там все говoрят : «Патриа» . И еще говорят: «Либертад».Стреляют из револьверов друг в дружку и идут собирать виноград.В стране той тепло, там можно лежать и лениться.А можно еще в кухарку дона Алонсо влюбиться.Она бы меня угощала текилой и прелестями своими.И говорила б : «Аморе» и колыхала вымя.Там у окошка сидит полковник, растекшись по подоконнику,скучает, потому что никто не пишет полковнику.Всех, кто ему мог писать, он уже застрелил и говорит : «Каррамба!»По вечерам там все танцуют танго и румбу, и, конечно же, самбу.Там можно спать в гамаке, смотреть на небо и не работать.Пить текилу и кальвадос и на тамошней фене ботать.Есть чили с красным, жгучим, термоядерным перцем.С кухаркой поспать...А Изабель отдать свое печальное сердце.А забрать у нее невинность. Все равно заберет ведь кто-то.Так лучше уж я, чем дебил Альварес с районного винзавода.Там колокольни колышат тяжелого звона колосья.И падре там говорит «спиритус сантис» ( он не пьет кальвадоса).И снова спать в гамаке теперь уж до самой смерти.Придет брат Изабель с револьвером и скажет: « Муерте»И ты увидишь, как с неба падает хлопок или клочками мех.И кто-то в черном стоит, смотрит в небо и произносит : «Снег...»


Дворник

Робкий свет зари повис,дворник взялся за труды -выметает вторник изокружаюшей среды.

У него перчатки - шик,у него метла - улёт.А он ею - шух да ших!-и под нос себе поет.

Эта песнь - не вой щени,ему сферы муз близки -то есть из “Хованщины”,потому как - Мусоргский.

Он, как шайбу - с пяточка.У него бросок - мощА!У него жилеточкасветоотражающа.

Хоть Николой наречен,у него дворов - пять штук,и размерами причем -есть, где - ших и даже - шух!

Ты мети, Колян, мети,коль служенье таково.Может, вовсе нетутидел важнее твоего.

Даже если жизнь утла,знаю, что не сдамся злу,коли раненько с утраслышу Колину метлу.


Романс

Как я любил...Я создавал миры.Я их ловил в густом чернильном мраке.И белая вселенная бумагикипела от превратностей игры.

Я населял небесные телазвериным и растительным народоми лучших рыб разбрасывал по водам,и в воздух гнал прекрасные крыла.

Я в твою честь не поднимался в бой,не плющил лоб в неистовстве молитвы.Я запрещал охоты и ловитвыи пасти тиграм набивал травой.

В своих мирах движением перая отменял закон противоречий.И жизнь была одною вечной встречейи вечною победою добра.

* Где эти комнаты, где проживало счастье?Дверь приоткрылась бы, в малую щелку - шасть я!..И ведь знакомы стены и пол, да и дверь сия ведь...Дождь за окном говорит и сирень сияет.

Можно пойти наломать вороха махровья.В зеркале олух влюбленный - глаза коровьи.Очень печальные то есть... Боясь до колик, бросить сирень в окно ей, на подоконник.


Или не дождь, а солнце - пали, не жалко,носит по улице радугу поливалка.Тени от листьев - сечку, рванье, обрезки -лето качает в колышимой занавеске...

Слышу родителей - в кухне, вернулись с рынка...Яблочный запах. Боже, - ранет, пепинка...На косяке узнаю эти зубчики - метки роста.Все насовсем, то есть невозвратимо просто...Были потом удовольствия, кайфы, неги.Реки молочные были, и арфы в небе.Нынче, казалось бы, тоже - и цвет, и смак тут.Но почему-то яблоки так не пахнут.

Смотришь на мир водянистым и сытым взглядом,не замечаешь сирени, кипящей рядом.В жизни то ямы, а то - в основном - равнина.Все хорошо. Замечательно. Непоправимо.

© Владимир Таблер

Владимир Таблер (Каунас, Литва)умер 22 мая 2010 года,

когда эта книга уже версталасьСтраница в Интернете:

http://stihi.ru/avtor/tabler


ОТ АВТОРА

Обычно в этом месте книги - в самом ее конце - появляется “Оглавление”. Длинный и сухой перечень

стихотворений, густо пересыпанных цифрами... Однако в этой книге страницы не пронумерованы. В ней нет

отдельных стихов. На том и договоримся?

Но оглавление,то самое, образованное от слова “главный”,

все-таки будет.


В этом “Оглавлении” я хочу поблагодарить людей, без которых “Две книги лирики” могли просто не увидеть свет.

Людей, на чьи деньги ...

Главных людей.

Подавляющее большинство из которых я никогда не видел и практически ничего о них не знаю.

Вот их имена.

Вадим Столяров, Ирина Баркане, Владимир Бондарев, Анна Земцова, Виктор Подлубный, Александр Энгельгардт, Анна Астанкова, Александр Рашковский, Анна Никольская, Елена Ганкевич, Улдис Пумпурс, Андрей Закржевский, Владислав Сергеев, Александр Чувайлов, Борис Швидлер, Ольга Суконникова, Эрик Стендзениекс, София Павлова, Анна Владова, Александр Малиновский, Александр Анзулевич, Юрий Анисин, Сева Гуревич, Андрей Бока, Владимир Поборцев, Олег Горшков, Надежда Власенко, Владимир Тарасов, Лилия Мороз, Алексей Шейнин, Евгений Ричко, Елена Иванова, Юрий Слесарев, Рита Головченко, Ирина Кондакова, Артур Ересько

Я благодарю портал GAZETA.LV, по инициативе которого стало возможным издание “Двух книг”.

Я благодарю библиотеку имени Николая Задорнова (Рига, ул. Альберта 4, тел. 67201144, www.azbukivedi.lv) и лично Михаила Николаевича Задорнова.


Documents

2 knigi liriki