научный журнал кономическая историjeh.isi.mrsu.ru/assets/econ_hist_2016_35.pdf · И. В. Поткина – доктор исторических наук,

1№ 4 (35), 2016

Экономическая историяИздается с июня 2005 года Выходит 4 раза в год

научный журнал

№ 4 (35), 2016 Подписной индекс в каталоге «ПРЕССА РОССИИ» 43075

В. А. Виноградов – академик РАН, главный редакторН. М. Арсентьев – член-корреспондент РАН, Историко-социологический институт Национального исследовательского Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва, заместитель главного редактораЛ. И. Бородкин – член-корреспондент РАН, Исторический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, заместитель главного редактораО. И. Марискин – доктор исторических наук, профессор, Историко-социологический институт Национального исследовательского Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва, ответственный за выпускГ. Н. Давыдова – старший преподаватель, Историко-социологический институт Национального исследовательского Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва, ответственный секретарьС. А. Саломатина – кандидат исторических наук, Исторический факультет Московского государственного университета им. М. В. ЛомоносоваА. П. Корелин – доктор исторических наук, Институт российской истории РАНП. В. Лизунов – доктор исторических наук, Северодвинский филиал Поморского государственного университета им. М. В. Ломоносова

Учредители:Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего про-фессионального образования «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва»;ООО «ИнСтИтут» (Издательский центр Историко-социологического института Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва)

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство ПИ № ФС77-48742 от 28 февраля 2012 г.

Адрес редакции: 430005, г. Саранск,

ул. Большевистская, 68, оф. 411, Историко-социологический институт

Тел.: (8342) 24-25-90; 27-07-11Факс: (8342) 24-25-90

e-mail: [email protected]Тираж 300 экз. (1-й завод 100 экз.) Заказ №

Точка зрения редакции может не совпадать с мнением авторов статей

При перепечатке ссылка на журнал «Экономическая история» обязательна

Журнал включен в базу НЭБ eLIBRARY.RU и проект РИНЦ (сублицензионный договор

№ 143-07 / 2010 от 19.07.2010 г.);в базу данных Ulrich’s Periodicals Directory

американского издательства Bowker

Материалы журнала размещены по адресу: http://elibrary.ru/default.asp

Компьютерная верстка и художественное оформление Г. Н. Давыдовой

Редактор Т. И. Кильдюшкина

Экспертный совет:Научный совет РАН по экономической истории;Научно-образовательный центр «Экономическая история Центральной России и Среднего Поволжья» Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева;Центр экономической истории Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова

Редакционная коллегия

Отпечатано в типографии Издательства Мордовского университета

430005, Мордовия, г. Саранск, ул. Советская, 24

Журнал включен в перечень российских рецензируемых научных журналов,

в которых должны быть опубликованы основные результаты диссертаций на соискание

ученой степени кандидата и доктора наук.

Экономическая история2

Редакционный совет

В. В. Алексеев – академик РАН, директор Института истории и археологии УрО РАНС. П. Карпов – академик РАН, декан Исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. ЛомоносоваА. Н. Сахаров – член-корреспондент РАНВ. М. Арсентьев – доктор исторических наук, Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. ОгарёваД. Баржо – профессор, Университет Париж IV, ФранцияМ. В. Бибиков – доктор исторических наук, Институт всеобщей истории РАНЮ. П. Бокарев – доктор исторических наук, Институт российской истории РАНС. М. Вдовин – ректор Национального исследовательского Мордовского государственного университета им. Н. П. ОгарёваЮ. Ф. Воробьев – доктор экономических наук, Институт экономики РАНЙ. Батен – профессор, генеральный секретарь ассоциации экономической истории, Тюбингенский университет, ГерманияВ. И. Гришин – доктор экономических наук, ректор Российского экономического университета им. Г. В. ПлехановаЕ. В. Демчик – доктор исторических наук, декан исторического факультета Алтайского государственного университета, г. БарнаулВ. В. Запарий – доктор исторических наук, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. ЕльцинаВ. В. Керов – доктор исторических наук, Российский университет дружбы народовК. Леонард – профессор, Оксфордский университет, ВеликобританияА. А. Макушев – доктор исторических наук, начальник Департамента управления делами Пенсионного фонда Российской Федерации В. А. Мау – доктор экономических наук, ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской ФедерацииЮ. А. Петров – доктор исторических наук, директор Института российской истории РАНИ. В. Поткина – доктор исторических наук, Институт российской истории РАНА. С. Сенявский – доктор исторических наук, Институт российской истории РАНР. Хьерппе – профессор, почетный президент Международной ассоциации экономической истории, Финляндия

3№ 4 (35), 2016

Editorial board

V. A. Vinogradov – academician of the Russian Academy of Sciences, the chief editorN. M. Arsentjev – correspondent member of the Russian Academy of Sciences,

doctor of historical sciences, professor of Ogarev Mordovian State University, the honored scientist of the Republic of Mordovia, the chief editor

L. I. Borodkin – correspondent member of the Russian Academy of Sciences, doctor of historical sciences, professor, the head of the chair of historical informatics of Lomonosov Moscow State University, the chief editor

O. I. Mariskin – doctor of historical sciences, professor the chair of economical history and information technologies of Ogarev Mordovian State University, the executive secretary

G. N. Davydova – senior teacher of the chair of economical history and information technologies of Ogarev Mordovian State University, the executive secretary

S. A. Salomatina – candidate of historical sciences, the historical faculty of Lomonosov Moscow State University

A. P. Korelin – doctor of historical sciences, the Institute of Russian History of the RAS

P. V. Lizunov – doctor of historical sciences, the Severodvinsk branch of the Lomonosov Pomorian State University

Editorial council V. V. Alekseev – academician of the Russian Academy of Sciences, the director

of the Institute of history and archeology of the Ural branch of the RAS

S. P. Karpov – academician of the Russian Academy of Sciences, the dean of faculty of history of Lomonosov Moscow State University

A. N. Sakharov – correspondent member of the Russian Academy of Sciences.V. M. Arsentjev – doctor of historical sciences, Ogarev Mordovian State University.D. Barjo – professor, the University of Paris IV, FranceM. V. Bibikov – doctor of historical sciences, the Institute of World History

of the RASYu. P. Bokarev – doctor of historical sciences, the Institute of Russian History

of the RASS. M. Vdovin – rector of Ogarev Mordovian State UniversityYu. F. Vorobyov – doctor of economical sciences, the Institute of Economics of the RASJ. Baten – professor, the General Secretary the Association

of Economic History, University of Tübingen, GermanyV. I. Grishin – doctor of economical sciences, rector of Plekhanov

Russian University of EconomicsE. V. Demchik – doctor of historical sciences, the dean of faculty of history

of Altai Statet University, BarnaulV. V. Zaparyi – doctor of historical sciences, Ural Federal University named

after the first President of Russia B. N. Yeltsin


V. V. Kerov – doctor of historical sciences, People’s Friendship University of Russia

K. Leonard – professor, Oxford University, Great BritainA. A. Makushev – doctor of historical sciences, Head of Administration of the Pension Fund of the Russian FederationV. A. Mau – doctor of economical sciences, rector of the Russian Presidential

Academy of National economy and public administrationL. N. Mazur – doctor of historical sciences, Ural Federal University named

after the first President of Russia B. N. YeltsinYu. A. Petrov – doctor of historical sciences, director of the Institute

of Russian History of the RASI. V. Potkina – doctor of historical sciences, the Institute of Russian History

of the RASA. S. Senyavskiy – doctor of historical sciences, the Institute of Russian History

of the RASRiitta Tuulikki Hjerppe – professor of University of Helsinki, Department of Political

and Economic Studies, the honoured president of the International association on economical history, Finnland

5№ 4 (35), 2016

СОДЕРжАНИЕ

Г. С. ЦыганкинМЕДИЦИНСКАЯ ИНФРАСТРУКТУРА ЗАВОДСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ ЗАМОСКОВНОГО ГОРНОГО ОКРУГА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.

Т. А. Васина ПОЗЕМЕЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО РАБОЧИХ ИЖЕВСКИХ ОРУЖЕЙНОГО И ЖЕЛЕЗОДЕЛАТЕЛЬНОГО ЗАВОДОВ В XIX ВЕКЕ

Н. П. ЛигенкоЭВОЛЮЦИЯ ЧАСТНОГО ОРУЖЕЙНОГО ПРОИЗВОДСТВА В СЕЛЕ ИЖЕВЕ САРАПУЛЬСКОГО УЕЗДА ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – НАЧАЛО XX ВЕКА

Е. С. КравцоваПОПЫТКИ ИЗМЕНЕНИЯ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ В РОССИИ ПОД ВЛИЯНИЕМ ГОЛОДА 1891–1892 гг.

С. А. Саломатина, Е. Д. ТужилинаБАНК «ДЛЯ СВОИХ»: МОСКОВСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ РУССКО-КИТАЙСКОГО БАНКА В 1897–1899 гг.

А. К. КирилловПРАГМАТИЧНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ: ТОМСКАЯ КАЗЕННАЯ ПАЛАТА В ОБСУЖДЕНИИ РЕФОРМЫ ПРОМЫСЛОВОГО НАЛОГА 1898 г.

О. Р. ХасяновНАРУШЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ В КОЛХОЗНОЙ ДЕРЕВНЕ И СПОСОБЫ БОРЬБЫ С НЕЙ В ГОДЫ ПЕРВОЙ ПОСЛЕВОЕННОЙ ПЯТИЛЕТКИ

И. В. ШильниковаЗАБАСТОВКИ В СОВЕТСКОЙ ПРОМЫШ-ЛЕННОСТИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ (ПО МАТЕРИАЛАМ ИНФОРМАЦИОННЫХ ОБЗОРОВ И СВОДОК ОГПУ)

G. S. Tsygankin ZAMOSKOVNY MOUNTAIN DISTRICT’S MEDICAL INFRASTRUCTURE OF FACTORY SETTLEMENTS IN THE FIRST HALF OF THE 19TH CENTURY

T. A. VasinaTHE LAND ARRANGEMENT OF WORKERS OF THE IZHEVSK WEAPONS AND METALLURGICAL FACTORIES IN THE XIX CENTURY

N. P. LigenkoEVOLUTION Of PRIVATE WEAPONS PRODUCTION IN THE VILLAGE OF IŽEVO COUNTY SARAPUL′SKOGO VYATKA GUBERNIA. THE SECOND HALF OF XIX – BEGINNING OF XX CENTURY

E. S. KravtsovaON THE ATTEMPTS TO CHANGE TAXATION IN RUSSIA UNDER THE INFLUENCE OF FAMINE OF 1891–1892

S. A. Salomatina, E. D. TuzhilinaA BANK FOR INSIDERS: THE MOSCOW BRANCH OF THE RUSSO-CHINESE BANK IN 1897–1899

A. K. KirillovA PRAGMATIC CONSERVATISM: TOMSK TREASURY OFFICE DISCUSSING THE COMMERCIAL TAX REFORM OF 1898

O. R. KhasyanovVIOLATION OF LABOR DISCIPLINE IN THE COLLECTIVE FARM OF THE VILLAGE AND WAYS TO COMBAT IT DURING THE FIRST POSTWAR FIVE-YEAR

I. V. ShilnikovaSTRIKES IN THE SOVIET INDUSTRY DURING THE FIRST FIVE-YEAR PLAN (BASED ON OGPU INFORMATION SUMMARIES AND REVIEWS)

8

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА

CONTENT

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В XX ВЕКЕ

18

24

41

47

63

71

80

THE ECONOMIC DEVELOPMENT OF RUSSIA

IN THE XIX – EARLY XX CENTURY

THE ECONOMIC POLICY IN THE XX CENTURY


И. А. ГригорьевФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА СССР В 1941–1942 ГОДАХ

И. К. Корякова ПРОФСОЮЗЫ США: борьба за повышение заработной платы (конец 1946–1948 гг.)

А. А. Сомкин, Г. Н. ДавыдоваАНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ПУБЛИКАЦИЙ НАУЧНОГО ЖУРНАЛА «ГУМАНИТАРИЙ : АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ» ЗА 2016 г.

И. А. Гвоздева, М. Н. Кириллова МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ«ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ АНТИЧНОСТИ В МИРОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ»

I. A. GrigorievFINANCIAL-ECONOMIC SYSTEM OF THE USSR IN 1941–1942 YEARS

I. K. KoryakovaTHE U. S. TRADE UNIONS: the Struggle for Higher Wages, Late 1946–1948

А. А. Somkin, G. N. DavydovaTHE ANALYTICAL REVIEW OF PUBLICATIONS OF THE SCIENTIFIC JOURNAL «HUMANITARIAN : THE ACTUAL PROBLEMS OF HUMANITARIANS AND EDUCATION» DURING 2016

A. Gvozdeva, M. N. KirillovaTHE INTERNATIONAL SCIENTIFIC CONFERENCE «THE ECONOMIC HISTORY OF ANTIqUITY IN THE WORLD HISTORIOGRAPHY»

УСЛОВИя И ПОРяДОК ПРИЕМА РУКОПИСЕЙ

CONDITIONS AND PROCEDURE FOR ADMISSION OF MANUSCRIPT

ОБЗОРЫ И КОНФЕРЕНЦИИ

90

96

110

121

135

REVIEWS AND CONFERENCES

7№ 4 (35), 2016

Редколлегии журналов «Экономическая история» и «Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования»

24 и 25 октября 2016 года прошли общие собрания Российской академии наук, в ходе которых были выбра-ны члены-корреспонденты, академики и иностранные члены РАН. 28 октября на общем собрании РАН итоги выборов были утверждены.

Заместитель главного редактора журнала «Экономическая история» доктор исторических наук профессор, заведующий ка-федрой исторической информатики Историче-ского факультета Московского государствен-ного университета им. М. В. Ломоносова Леонид Иосифович Бородкин был избран членом-корреспондентом Российской Академии Наук

Поздравляем! Избрание Вас членом-корреспондентом Россий-ской академии наук стало признанием Ваших научных достиже-ний и награда за долгие годы самоотверженного труда на благо отечественной науки!


УДК 94:72’’18’’ББК У03

Г. С. Цыганкин

МЕДИЦИНСКАя ИНФРАСТРУКТУРА ЗАВОДСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ ЗАМОСКОВНОГО ГОРНОГО ОКРУГА

ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.Ключевые слова: медицинская инфраструктура, медицинское обеспечение, заводские

поселения, Замосковный горный округ, классовая теория.

В данной статье анализируется становление медицинского обеспечения заводских посе-лений Замосковного горного округа в первой половине XIX в. Автор преследует цель пока-зать, что становление медицинского обеспечения происходило под давлением нарастающего антагонизма между нарождающимся классом пролетариев в лице мастеровых металлурги-ческих заводов и буржуазией. Используя материалы Центрального государственного архива Москвы и Российского государственного исторического архива, автор дает сравнительный анализ состояния медицинской инфраструктуры в начале и в середине XIX в.

В результате анализа фактического материала автор приходит к выводу, что появление зачатков медицинского обеспечения и медицинской инфраструктуры в рамках заводских по-селений Замосковного горного округа в первой половине XIX в. неразрывно связано с обо-стрением противоречий, выразившихся в волнениях мастеровых. Для поддержания стабиль-ности системы дворянское государство было вынуждено выступать в качестве арбитра в этом конфликте. Ограничить помещичье право оно не могло, однако пытаясь сгладить конфликт посредством регламентации отношений между заводовладельцами и рабочими, все же спо-собствовало движению вперед в рассматриваемой области.

G. S. Tsygankin

ZAMOSKOVNY MOUNTAIN DISTRICT’S MEDICAL INFRASTRUCTURE OF FACTORY SETTLEMENTS

IN THE FIRST HALF OF THE 19TH CENTURYKeywords: medical infrastructure, health maintenance, factory settlements, Zamoskovny

mountain district, class theory.

In this article the formation of the factory settlements’ health maintenance of Zamoskovny mountain district in the first half of the 19th century is analyzed. Based on the class theory, the author pursues the aim to show that the formation of health maintenance happened under the pressure of the increasing class antagonism between the arising class of proletary represented by workmen of steel plants and the bourgeoisie. Using the materials of Moscow’s Central state archive and the Russian state historical archive, the author gives the comparative analysis of the state of health maintenance at the beginning and in the middle of the 19th century.

ЭКОНОМИчЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В XIX – НАчАЛЕ ХХ ВЕКА

9№ 4 (35), 2016

Отказ постсоветских историков от при-менения классовой теории в анализе исто-рического процесса привел к тому, что при попытке синтеза накопленного фактическо-го материала игнорируется основной ис-точник развития любого общества, а имен-но классовые противоречия. Общество как высшая форма материи с необходимостью подчиняется законам движения материи. Развитие общественного организма проис-ходит через борьбу противоположностей, которая с момента возникновения частной собственности проявляется в борьбе между антагонистическими классами.

Читатель обоснованно может спросить: каким образом классовые противоречия первой половины XIX в. могли повлиять на создание медицинской инфраструктуры заводских поселений Замосковного горного округа? Цель данной статьи как раз состоит в том, чтобы проследить эту связь и обрисо-вать в общих чертах становление медицин-ского обеспечения заводских поселений Замосковного горного округа в первой по-ловине XIX в.

Именно в первой половине XIX в. в Рос-сии произошло серьезное обострение клас-совых противоречий между нарождающим-ся классом пролетариев в лице мастеровых металлургических заводов и буржуазии, в постсоветской исторической науке назы-ваемой предпринимателями, владельцами этих заводов.

Обострение это проявилось в ряде вол-нений мастеровых, которые произошли на заводах Урала в 1813–1816 гг. В их числе были волнения на Белорицком заводе пол-ковника Пашкова и заводе надворного со-ветника Яковлева.

К началу XIX в. взаимоотношения между заводовладельцами и разными ка-

тегориями мастеровых регулировались ря-дом манифестов (1769 и 1779 гг.), а также именным постановлением Сената от 9 но-ября 1800 г. «Об укомплектовании горных заводов непременными рабочими» [1]. Эти правовые нормы были лишь попыткой дво-рянского государства смягчить зреющие классовые противоречия, отражавшие объ-ективные изменения социально-экономиче-ских отношений, связанных с зарождением капитализма. Но так как в основе политики царского правительства было отстаивание классовых интересов прежде всего дво-рянского сословия, речь не могла идти об ограничении власти помещиков над своими крепостными.

К числу норм, призванных сгладить вы-шеуказанные противоречия, относилось и «Положение об улучшении состояния на-ходящихся при казенных и частных заводах мастеровых и работных людей», которое составлялось в 1817–1821 гг. по личному указанию Александра I. Несмотря на то, что данный документ не вошел в действую-щее на тот момент Собрание законов, а все его пункты носили рекомендательный ха-рактер, оно сыграло положительную роль в формировании медицинской инфраструк-туры заводских поселений [2–4].

Для данной статьи имеет значение тот факт, что в документе было прописано тре-бование об учреждении при заводах госпи-талей и аптек с достаточным количеством медикаментов и «штатных лекарей», а так-же богадельни для тех мастеровых и работ-ных людей, у которых нет родственников [1, с. 12].

Чтобы оценить, имело ли это требова-ние какое-то реальное влияние, необходимо сравнить уровень развития медицинской инфраструктуры заводских поселений За-

As follows from the analysis of the actual material the author comes to a conclusion that emergence of rudiments of health maintenance and medical infrastructure within the factory settlements of Zamoskovny mountain district in the first half of the 19th century is inseparably connected with an aggravation of the class contradictions taking the form of workmen’ riots. For maintenance of system’s stability the nobility was forced to act as the arbitrator in this conflict. The nobility couldn’t limit the landowner right, however trying to smooth the conflict by means of regulation of the relations between plant owners and workers, they nevertheless promoted advance in the area under consideration.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В XIX – НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА


московного горного округа до его принятия и после. Для этого обратимся к докумен-там, относящимся к теме нашего исследо-вания и хранящимся в Центральном госу-дарственном архиве Москвы.

В деле «…о распространении по завод-ским селам прививок коровьей оспы» речь идет об эпидемии оспы, которая свиреп-ствовала в начале XIX века в центральных регионах России. В 1807 г. она унесла жиз-ни 166 922 и в 1808 г. до 156 890 человек [7, л. 3]. Государство в этих условиях про-водило политику по внедрению противо-оспенных прививок для всех родившихся младенцев, однако данная инициатива на-талкивалась на ряд препятствий.

Во-первых, в народе существовали пред-рассудки, гласившие, что «несообразно с природой человека заимствовать оспенную материю от животного»; во-вторых, не-имение достаточного числа медицинских чиновников или других людей, способных сделать прививку; в-третьих, несовершен-ство надзора и недостаток финансирования со стороны властей на местах [7, л. 7].

Был предпринят ряд мер для устране-ния данных препятствий. Рекомендовалось в каждой губернской столице учредить ко-митеты, занимающиеся проблемой приви-вания оспой, и поставить перед ними сле-дующие задачи: выявить число малолетних детей, у которых еще не было оспы и про-вести их вакцинацию, снабдить прививаю-щих необходимым количеством лекарства, организовать обучение специалистов.

Данные меры распространялись и на за-воды, подведомственные Московскому гор-ному правлению. Все частные заводы под-чинялись уездным комитетам, однако те из них, на которых имелись собственные док-тора или лекари, должны были составить собственные комитеты на общих правилах.

В результате обследования горных заво-дов Замосковного горного округа в 1812 г. было выявлено, что из 47 заводов лекари имелись только на заводах статской совет-ницы Полторацкой и коллежских асессо-ров Ивана и Андрея Баташевых. В общей сложности под медицинское обслуживание

подпадали 14 заводских поселений. Вся система медицинского обеспечения осталь-ных заводов заключалась в вызове уездных врачей [7, л. 21].

Свидетельством того, что «Положе-ние…» сыграло определенную положитель-ную роль можно считать тот факт, что по-сле его опубликования Горный департамент сразу обеспокоился проблемой отсутствия на заводах квалифицированных врачей. В 1821 г. всем заводовладельцам всех завод-ских округов было разослано предписание «озаботиться поиском для своих заводов опытных врачей» [11, л. 1]. Естественно, все заводчики начали писать отписки с уве-рениями, что их главная цель – это забота о мастеровых, что они уже имеют опытных врачей.

Тем же годом датирован другой важный документ, затрагивающий интересующий меня вопрос [5, л. 1–35]. Из него можно узнать подробные сведения о системе по-печения за увечными, престарелыми и без-домными, которая сложилась в рамках За-московного горного округа до 1821 г.

Крупные заводские центры, такие, как Выксунская и Гусевская группы заводов, принадлежавшие наследникам Баташевых, могли себе позволить выделять значитель-ные средства для организации пенсионного обеспечения. Исходя из отчетов, присыла-емых заводской конторой господ Шепеле-вых (владельцев Выксунской группы) в Мо-сковское горное правление, система была построена следующим образом.

– Вдовы с сиротами, оставшиеся после умерших мастеровых, как и престарелые и увечные мастеровые получали пенсию по-месячно. Они либо имели свои дома, либо принадлежали к семействам работающих мастеровых, находились на их попечении. Расходы на их пенсионное обеспечение со-ставляли в год по всем заводам Шепелева до 12 115 руб.

– Престарелые мастеровые, не совсем еще потерявшие зрение и здоровье, устраи-вались на работу в караульщики и получали жалованье, часть которого предоставлялась в качестве пенсии за их многолетнюю служ-

11№ 4 (35), 2016

бу. Расходы на их пенсионное обеспечение составляли в год до 26 326 руб.

– Богадельня находилась только при Выксунском заводе. Туда со всех заводов помещались престарелые и безродные женщины: число их было невелико, пото-му что большинство проживали при своих родственниках. На содержание богадельни выдавалось ежегодно без учета отопления и освещения по 440 руб. 40 коп. [5, л. 30–31].

На заводах (Гусевском, Верхнеунжен-ском, Еремшинском, Илевском, Мердушен-ском, Вознесенском, Сынтульском) наслед-ников Ивана Родионовича Баташева для тех, кто не мог заработать себе на пропита-ние, а также вдовам и малолетним сиротам, проводилась выдача хлеба и по 1 руб. в ме-сяц на каждого.

Сложно судить о достоверности данных из этого дела: большинство из них напо-минает простую отписку. Практически все заводские конторы в своих ответах, при-сланных в Московское горное правление, утверждали, что все нуждающиеся живут при своих семьях, которым выдается опре-деленное довольствование в виде денег или провианта. Подобные данные было сложно перепроверить и в большинстве случаев им нельзя было доверять – это признавали и сами чиновники Замосковного горного правления в донесениях в Департамент гор-ных и соляных дел [5, л. 39].

В качестве примера тотального обмана и коррупции, которая царила в России в первой половине XIX в., можно привести историю Виндреевского завода, принадле-жащего купеческой жене Очкиной. Исто-рия о нем заслуживает отдельного материа-ла, так как представляет собой вопиющий случай злоупотребления чиновниками цар-ской России своим положением и в целом является свидетельством того, что как за-водовладельцам, так и чиновникам было абсолютно наплевать на судьбы простых рабочих людей.

Из материалов дела, хранящегося в фондах РГИА под заглавием «По пред-ставлению Маковского горного правления об освобождении от платежа податей не

действующего Виндреевского завода Ге-нерала-майора Еракова», видна огромная чиновничья волокита, длившаяся не один десяток лет. Ее жертвами стали почти 1 000 крестьян, проживавших в имении при Виндреевском заводе, лишенных работы, земли и находившихся в таком положении более 30 лет.

Несмотря на то, что Виндреевский завод значился в документах и описях Замосков-ного горного правления как существующий вплоть до 60-х гг. XIX в., ни завода, ни строений, к нему принадлежавших, в дей-ствительности не было уже с 1825 г. Пло-тина была прорвана, пруд спущен, так что завод существовал только формально. Чи-новники не могли не знать не только о без-действии завода, но и о полном его несуще-ствовании потому, что на основании статей 493–501–503 Горного устава о состоянии завода должен был посылаться отчет и кро-ме того, несколько раз посылались чинов-ники горного ведомства. Однако, несмотря на это, они умудрились даже продать не-существующий завод генерал-лейтенанту Еракову в 1859 г. В итоге, только в 14 авгу-ста 1884 г., после долгой волокиты Виндре-евский завод был наконец-то исключен из списка горных заводов [12].

Возвращаясь к нашей теме, необходи-мо сказать, что из данных, присланных за-водскими конторами Замосковного горного округа по поводу устройства богаделен, следует, что в 1821 г. богадельня действова-ла только при Выксунском заводе.

Эти дела уже являются прямой реакци-ей чиновников на вышеупомянутые пункты «Положения…». Из приведенных данных мы можем констатировать, что до принятия «Положения…» медицинской инфраструк-туры заводских поселений практически не существовало, что явилось одной из при-чин усиления классовой борьбы в начале XIX в.

Однако подчиняясь скорее необходи-мости, а не соображениям филантропии, чиновники и заводовладельцы вынуждены были идти на определенные уступки, ре-агируя на участившиеся случаи волнений



Таблица 1 Медицинская инфраструктура заводских поселений Замосковного горного округа (1835 г.) /

Zamoskovny mountain district’s medical infrastructure of the factory settlements (1835) [8, л. 31–71]

Завод / Plant

Наличие ме-дицинского персонала / Existence of medical

staff

Госпи-талей /

Existence of

hospitals and

Аптек / Existence

of drugstores

Богаделен / Existence of almshouses

Численность заводского поселения / Density of the factory settlement

Истинско-Залипяжский / Istinsko- Zalipyazhsky 1 – – – 374

Мышегский / Myshegsky 1 1 – – 144 Ибердецкий / Iberdetsky – – – – –Черепетский / Cherepetskaya – – – – –Людиновский / Lyudinovsky, Сукременский / Sukremensky 1 – – – 2 217

Богдано-Петровский / Bogdano-Petrovsky – – – – 1 062

Выксунский / Vyksunskiy, Велет-минский / Veletminsky, Сновидский / Snovidchesky, Верхне-Железницкий / Verhne-Zheleznitsky, Железницкий / Zheleznitsky, Унженский / Unzhensky

13 1 6 1 7 526

Кирицкий / Kiritsky 1 – – – –Дугненский / Dugnensky – – – – 308 Авгурский / Avgursky, Сивиньский / Sivinsky 1 – – 1 1 084

Песоченский / Pesochensky, Серенский / Serensky – – – – 651

Гусевский / Gusevsky, Верхнеунжен-ский / Verhneunzhensky, Еремшинский / Eremshinsky, Илевский / Ilievsky, Мердушенский / Merdushensky, Воз-несенский / Voznesensky, Сынтульский / Syntulsky

4 1 1 – 12 384

Ханинский / Haninsky – – – – 2 182 Рябкинский / Ryabkinsky – – – – 1 106 Непложский / Neplozhsky 1 – – – 407 Бытошовский / Bytoshevsky – – – – 488 Виндреевский / Vindreevsky – – – – 833 Дубенский / Dubensky – – – – 201 Сенетско-Ивановский / Sеnetsko-Ivanovsky – – – – 370

13№ 4 (35), 2016

мастеровых. В качестве свидетельства это-го можно привести данные о медицинской инфраструктуре заводских поселений Замо-сковного горного округа за 1835 г. (табл. 1).

Согласно представленным данным, из 33 заводских поселений хоть какое-то медицин-ское обслуживание имелось теперь на 21. Мы видим, что численность медицинского персонала, проживавшего при заводах, зна-чительно возросла и составила 23 человека (из которых 9 человек были медицинскими чиновниками), в совокупности они обслу-живали 19 заводских поселений. Касательно системы попечения за увечными, престаре-лыми и бездомными можно сделать вывод о том, что она не претерпела значительных изменений. За рассматриваемый период бо-гадельня была построена только при Авгур-ском и Сивиньском заводах.

Заводы наследников Баташевых по-прежнему имели одну из самых раз-витых медицинских ин-фраструктур, однако она претерпела значительные изменения. В 1835 г. при всех семи заводах (Гусев-ский, Верхнеунженский, Еремшинский, Илевский, Мердушенский, Вознесен-ский, Сынтульский), при-надлежавших в то время наследникам покойного коллежского асессора Ан-дрея Родионовича Баташе-ва, было три медицинских работника: 1) доктор меди-цины надворный советник Сейдемер, под присмо-тром которого находились Гусевский, Верхнеунжен-ский и Сынтульский заво-

ды с подведомственными им деревнями; 2) штаб-лекарь коллежский советник Вех-терь, под присмотром которого находились Еремшинский и Мердушенский заводы и также деревни при них; 3) штаб-лекарь кол-лежский асессор Мартинотти, под присмо-тром которого были Вознесенский и Илев-ский заводы с деревнями [8, л. 53].

При Гусевском заводе имелись своя ап-тека и госпиталь.

Аптека была пристроена к левой сторо-не господского двора в отдельном кирпич-ном флигеле длиной 25, шириной 8 и высо-той 4 метра. Флигель с каменным крыльцом был покрыт белым листовым железом на железных стропилах, с 11 чугунными по-рогами. В нем было «7 разных отштукату-ренных с перегородками комнат, 8 дверей с нутряными замками, 2 печи голландских

Рис. 1. Фасад и план госпи-таля при Гусевском завод-ском поселении / Fig. 1. The facade and the hospital’s plan at the Gusevsky factory settlement [6, с. 335]



и русская со всеми принадлежностями и еще печь называемая каптерка с чугунной плитой для приготовления лекарств, 2 стола крашеные хорошей работы с выдвижными ящиками, стол с устроенными весами для приготовления к отпуску лекарств, еще стол с резаком на котором перерезывают-ся травы идущие на варение экстрактов, 10 шкафов вделанных в стенах с полками и выдвижными ящиками для хранения меди-каментов и аптечных веществ» [6, л. 122]. Также во флигеле была устроена лаборато-рия для приготовления экстрактов и разных химических лекарств, отапливаемая печью с железными трубами.

Госпиталь Гусевского завода (рис. 1) размещался в отдельном деревянном доме на каменном фундаменте длиной 30, ши-риной 10, высотой 3,5 метра. Здание сна-

ружи было обито и покрыто тесом. В доме было 26 окон со стеклами и двойными рамами со створчатыми ставнями на железных петлях. По концам здания были пристроены два крыльца с навесами. Внутри здания располагался сквозной коридор (под буквой А), по обе стороны которого шли 9 палат (под буквой b), а также кладовая (под буквой c), апте-ка (под буквой i) и комната для аптекарских учеников (под буквой j) Здание отаплива-лось 8 голландскими печами со всеми принадлежностями. При каждом крыльце имелась ретирада. Со двора на чердак вела деревянная лестница. На территории госпиталя распо-лагались следующие строе-ния:

– каменная лаборатория (под буквой d) длиной 10, шириной 6 и высотой 3 метра, крытая черным листовым железом с дву-мя отделениями: в первом находились три комнаты, в каждой – окно со стеклами и железными решетками, русская печь с при-надлежностью для выпекания белого хле-ба; во втором находился очаг с чугунной доской для приготовления лекарств;

– кухня (под буквой e), расположенная в деревянной избе с сенями и 2 чуланами, длиной 12, шириной 6 и высотой 4 метра с 4 окнами со стеклянными рамами и русской печью;

– ледник (под буквой f), выложенный камнем, с деревянной погребицей, дли-ной 6, шириной 6 и высотой 3 метра с 2 чуланами и тремя дверьми на железных петлях;

Рис. 2. Фасад и план больни-цы при Выксунском заводском поселении / Fig. 2. The facade and the hospital’s plan at the Vyksunsky factory settlement [6, с. 318]

15№ 4 (35), 2016

– две деревянные бани (под буковой g) с предбанниками длиной по 6, шириной 5 и вы-сотой 2,5 метра с 4 окнами со стеклянными рамами, двумя печами с 4 чугунными котлами и двумя чугунными досками, 4 дверями на петлях и подставка-ми, крытые тесом;

– сарай для мертвых тел (под буквой h), длиной 12, шириной 6 метров и высотой 2,5 метра, крытый тесом [6, л. 124].

На содержание аптеки и за-купку различных медикамен-тов ежегодно выписывалось от 2 тыс. до 4 тыс. руб., кроме того, некоторые травы заго-тавливались в собственном хо-зяйстве. В свою очередь, меди-каменты из Гусевской аптеки рассылались на прочие заводы и в другие места специально нанятым по контракту провизором с платежом в год по 1 500 руб. ассигнациями. При аптеке был собствен-ный штаб-лекарь с платой по 3 000 руб. и два помощника с оплатой по 457 руб. в год. Кроме того, всем троим на контор-ские средства выдавались квартиры с ото-плением и освещением, лошади с экипа-жами и т. д. [6, л. 138].

Штатных богаделен при заводах по-прежнему не имелось, а больные, вдовы, сироты и престарелые проживали вместе с мастеровыми и получали из конторы пен-сии.

Похожим образом была организована система медицинского обеспечения группы заводских поселений (Выксунский, Велет-минский, Сновидский, Верхне-Железниц-кий, Железницкий, Унженский) наследни-ков Ивана Родионовича Баташева.

В инфраструктуру Выксунского завод-ского поселения входил двухэтажная боль-ница (рис. 2) и двухэтажная аптека (рис. 3). Аптеки также входили в структуру каждого заводского поселения Выксунской группы, работой которых заведовали ученики с по-мощниками, назначенные штаб-лекарем. Под руководством штаб-лекаря ученики осуществляли лечение и назначение ле-карств.

На рисунках представлены планы боль-ницы и аптеки, которые, по свидетельству П. П. Свиньина, подверглись значительному переустройству в 1830-х гг., когда в наслед-ство имением вступил Д. Д. Шепелев. По словам П. П. Свиньина, Дмитрию Дмитрие-вичу удалось уменьшить расходы вдвое при этом не теряя в качестве [13, с. 30].

Заводская больница находилась недале-ко от большой церкви, одной стороной вы-ходя на обширный двор, а другой – в сад.

Рис. 3. Фасад и план апте-ки при Выксунском заводском поселении / Fig. 3. The facade and the drugstore’s plan at the Vyksunsky factory settlement [6, с. 314]



Вплотную к больничному двору располага-лось каменное здание аптеки и дом штаб-лекаря, которые своими фасадами были обращены на площадь перед церковью. Двухэтажная больница состояла из двух отделений, одно для мужчин, другое для женщин. На верхнем этаже располагались палаты, нижний частично содержал палаты и кухню с прачечной. Больница была рас-считана на 48 человек. Аптека находилась в каменном двухэтажном корпусе, в котором были склад для медикаментов и лаборато-рия [13, с. 56–58].

Богадельня при Выксунском заводском поселении располагалась возле малой церкви и была построена из камня с раз-личными деревянными пристройками. Она была рассчитана на содержание 24 человек и служила для безродных людей, прочие же престарелые, увечные, больные и сироты проживали в домах, получая от конторы пенсию на содержание, кроме этого они имели возможность подрабатывать и полу-чать дополнительную плату [8, л. 48].

В данной статье я оперировал в основ-ном количественными показателями, за не-имением источников оставляя без внима-ния качество медицинского обеспечения. Однако и приведенных данных достаточно, чтобы подтвердить, что классовое обще-ство развивается благодаря наличию анта-гонистических противоречий между клас-сами. Появление зачатков медицинского обеспечения и медицинской инфраструк-туры в рамках заводских поселений Замо-сковного горного округа в первой половине XIX в. неразрывно связано с обострением классовых противоречий, выразившихся в волнениях мастеровых. Дворянское го-сударство для поддержания стабильности системы в целом, было вынуждено высту-пать в качестве арбитра в этом конфлик-те. Ограничить помещичье право оно не могло, однако, пытаясь сгладить конфликт посредством регламентации отношений между заводовладельцами и рабочими, все же способствовало движению вперед в рас-сматриваемой нами области.

Библиографический список1. Арсентьев Н. М. Замосковный горный округ в отечественной историографии / Н. М. Арсен-

тьев, В. М. Арсентьев, А. М. Дубодел // Металлургическая промышленность России XVIII–XX вв. / отв. ред.: проф. Н. М. Арсентьев, проф. В. В. Запарий. – Саранск ; Екатеринбург : Изд. центр Ист.-социол. ин-та МГУ им. Н. П. Огарева, 2007. – С. 47–96.

2. Арсентьев Н. М. Правовое положение рабочих Замосковного горного округа конца XVIII – первой половине XIX века в ретроспективе модернизационной парадигмы России / Н. М. Арсентьев // Экономическая история. – 2013. – № 2 (21). – С. 8–18.

3. Арсентьев Н. М. Российская металлургия XIX века в контексте процессов модернизации / Н. М. Арсентьев // Экономическая история. – 2009. – № 7. – С. 53–63.

4. Арсентьев Н. М. Экономическое положение рабочих Замосковного горного округа в первой половине XIX в. / Н. М. Арсентьев // Металлургическая промышленность России XVIII– XX / отв. ред.: проф. Н. М. Арсентьев, проф. В. В. Запарий. – Саранск ; Екатеринбург : Изд. центр Ист.-социол. ин-та МГУ им. Н. П. Огарева, 2007. – С. 279–327.

5. Центральный государственный архив города Москвы (ЦГА Москвы). – Отдел хранения до-кументов до 1917 года (ОХД до 1917 г.). – Ф. 2199. – Оп. 1. – Д. 137.

6. ЦГА Москвы. – ОХД до 1917 г. – Ф. 2199. – Оп. 1. – Д. 273. 7. ЦГА Москвы. – ОХД до 1917 г. – Ф. 2199. – Оп. 1. – Д. 1248. 8. ЦГА Москвы. – ОХД до 1917 г. – Ф. 2199. – Оп. 1. – Д. 1562. 9. Металлургическая промышленность России первой половины XIX в. : сб. док. и материалов /

сост.: Н. М. Арсентьев, В. М. Арсентьев, А. М. Дубодел [и др.]. – Саранск, 2006. – 424 с.10. Никонова Л. И. Из истории охраны здоровья крестьян Среднего Поволжья в XVIII–XIX

вв. / Л. И. Никонова, Е. Е. Вдовина // Социальные конфликты в России XVII–XVIII веков: материалы всерос. науч.-практ. конф. (г. Саранск, 20–22 мая 2004 г.) / отв. ред. В. А. Юрчен-ков ; НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. – Саранск, 2005. – С. 412–422.

11. Российский государственный исторический архив (РГИА). – Ф. 37. – Оп. 5. – Д. 117.

17№ 4 (35), 2016

12. РГИА. – Ф. 37. – Оп. 73. – Д. 28.13. Свиньин П. Заводы, бывшие И. Р. Баташева, а ныне принадлежащие генерал-лейтенанту

Д. Д. Шепелеву и его детям / П. Свиньин. – СПб. : Тип. Смирдина, 1826. – 130 с.

References1. Arsent’ev N. M. Zamoskovnyj gornyj okrug v otechestvennoj istoriografii / N. M. Arsent’ev,

V. M. Arsent’ev, A. M. Dubodel // Metallurgicheskaja promyshlennost’ Rossii XVIII–XX vv. / otv. red. : prof. N. M. Arsent’ev, prof. V. V. Zaparij. – Saransk ; Ekaterinburg : Izd. centr Ist.-sociol. in-ta MGU im. N. P. Ogareva, 2007. – S. 47–96.

2. Arsent’ev N. M. Pravovoe polozhenie rabochih Zamoskovnogo gornogo okruga konca XVIII – pervoj polovine XIX veka v retrospektive modernizacionnoj paradigmy Rossii / N. M. Arsent’ev // Jekonomicheskaja istorija. – 2013. – № 2 (21). – S. 8–18.

3. Arsent’ev N. M. Rossijskaja metallurgija XIX veka v kontekste processov modernizacii / N. M. Arsent’ev // Jekonomicheskaja istorija. – 2009. – № 7. – S. 53–63.

4. Arsent’ev N. M. Jekonomicheskoe polozhenie rabochih Zamoskovnogo gornogo okruga v pervoj polovine XIX v. / N. M. Arsent’ev // Metallurgicheskaja promyshlennost’ Rossii XVIII–XX / otv. red. : prof. N. M. Arsent’ev, prof. V. V. Zaparij. – Saransk ; Ekaterinburg : Izd. centr Ist.-sociol. in-ta MGU im. N. P. Ogareva, 2007. – S. 279–327.

5. Central’nyj gosudarstvennyj arhiv goroda Moskvy (CGA Moskvy). – Otdel hranenija dokumentov do 1917 goda (OHD do 1917 g.). – F. 2199. – Op. 1. – D. 137.

6. CGA Moskvy» OHD do 1917 g. – F. 2199. – Op. 1. – D. 273. 7. CGA Moskvy» OHD do 1917 g. – F. 2199. – Op. 1. – D. 1248. 8. CGA Moskvy» OHD do 1917 g. – F. 2199. – Op. 1. – D. 1562. 9. Metallurgicheskaja promyshlennost’ Rossii pervoj poloviny XIX v. : sb. dok. i materialov / sost.

N. M. Arsent’ev, V. M. Arsent’ev, A. M. Dubodel [i dr.]. – Saransk, 2006. – 424 s.10. Nikonova L. I. Iz istorii ohrany zdorov’ja krest’jan Srednego Povolzh’ja v XVIII–XIX vv. /

L. I. Nikonova, E. E. Vdovina // Social’nye konflikty v Rossii XVII–XVIII vekov: materialy vseros. nauch.-prakt. konf. (g. Saransk, 20–22 maja 2004 g.) / otv. red. V. A. Jurchenkov ; NII gumanitarnyh nauk pri Pravitel’stve Respubliki Mordovija. – Saransk, 2005. – S. 412 – 422.

11. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA). – F. 37. – Op. 5. – D. 117.12. RGIA. – F. 37. – Op. 73. – D. 28.13. Svin’in P. Zavody, byvshie I. R. Batasheva, a nyne prinadlezhashhie general-lejtenantu

D. D. Shepelevu i ego detjam / P. Svin’in. – SРb.: Tip. Smirdina, 1826. – 130 s.

Поступила в редакцию 20.06.2016 г.

Сведения об автореЦыганкин Георгий Сергеевич – кандидат исторических наук, докторант кафедры эко-

номической истории и информационных технологий Историко-социологического института ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов – металлургическая промышленность За-московного горного округа конца XVIII – первой половины XIX в.

Тел.: +7-927-181-72-24E-mail: [email protected]

About the authorTsygankin Georgy Sergeyevich – candidate of historical sciences, doctoral student of the

department of Economic history and information technology of History and Sociology Institute of Ogarev Mordovia State University. Research interests: Metallurgy industry of Zamoskovniy mining district in the end of XVIII – first half of XIX century.



УДК 94(470.51)«18»ББК 63.3(2Рос.Удм)

Т. А. Васина

ПОЗЕМЕЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО РАБОчИХ ИжЕВСКИХ ОРУжЕЙНОГО И жЕЛЕЗОДЕЛАТЕЛЬНОГО ЗАВОДОВ

В XIX ВЕКЕ*Ключевые слова: Вятская губерния, Ижевские заводы, заводское население, мастеро-

вые, непременные работники, поземельное устройство.

В статье проанализировано поземельное устройство мастеровых и непременных работни-ков, двух основных категорий рабочих Ижевских оружейного и железоделательного заводов Вятской губернии. Рассмотрены права рабочих на землю, типы земельных наделов, размеры и качество выделенной земли. Мастеровые пользовались усадьбами и покосами, непремен-ные работники, сохранившие земледельческие навыки, дополнительно получали пахотные участки; выгоны, водопои и леса располагались в заводском округе. Земельные наделы да-вали дополнительный доход семейному бюджету рабочих: позволяли заниматься огородни-чеством, скотоводством, птицеводством. Землей распоряжалась заводская администрация, но мастеровые и непременные работники, как прикрепленные к предприятию, имели право передавать усадьбы по наследству, обменивать, покупать и продавать.

Особое внимание в исследовании уделено изменениям прав землевладения в порефор-менное время: после отмены крепостного права рабочие получили в собственность усадьбы; пахотные и сенокосные земли были предоставлены за оброчную подать. Реализация ново-го поземельного устройства сопровождалась рядом трудностей, но проведенные реформы в дальнейшем послужили катализатором многих качественных изменений, произошедших в промышленном центре в период капитализма.

T. A. Vasina

THE LAND ARRANGEMENT OF WORKERS OF THE IZHEVSK WEAPONS AND METALLURGICAL

FACTORIES IN THE XIX CENTURYKeywords: Vyatka province, Izhevsk factories, population of factory settlement, artisans,

auxiliary workers, land arrangement.

The author analyzed a land arrangement of artisans and auxiliary workers (are two main categories of workers) of the Izhevsk weapons and metallurgical factories in the Vyatka province. Worker rights to land, types of land holdings, size and quality of given lots were studied. The artisans used manors and hayfields, auxiliary workers with agricultural skills received additional arable land; pastures and forests were in the factory district. Workers have the extra income to the family budget due to the presence of land: artisans and auxiliary workers grown vegetables, breeding livestock and poultry. The factory administration to dispose of land, but the workers were subject to factory and, therefore, had the right to inherit, to exchange, to buy and to sell the estate.

Particular attention was paid to changes in land tenure rights in the post-reform period: workers received the estate in the property after the abolition of serfdom, arable land and hayfields were taxed. Despite the difficulties of implementation the new land arrangement the reforms have further catalyst for many qualitative changes that have occurred in the industrial center in the period of capitalism

* Статья выполнена в рамках проекта № 15-13-6-6 «Модернизационные стратегии социальных трансформаций российской периферии (XVIII – начало XXI в.)» Программы УрО РАН «Традиции и инновации в истории и культуре».

19№ 4 (35), 2016

Ижевский железоковательный завод был основан графом П. И. Шуваловым в 1760 г. и предназначен, наряду с соседним Камско-Воткинским заводом, для перера-ботки чугуна Гороблагодатского горного округа. В 1763 г. после смерти владельца предприятие поступило в казну. В связи с организацией в 1807 г. оружейного произ-водства Ижевские оружейный и железоде-лательный заводы были переданы из гор-ного в военное ведомство, в 1865–1884 гг. находились в арендно-коммерческом управ-лении, затем вновь возвращены государ-ству*. Рабочие предприятия делились на две основные категории – мастеровых и не-пременных работников. Первые (мастера, оружейники, ученики) трудились в цехах и фактически составляли ядро местного об-щества. В частности, по данным на 1859 г., мастеровые и члены их семей насчитывали 17 299 чел., или 96,6 % жителей индустри-ального центра [6, л. 33 об.–39]. Непре-менные работники, сменившие приписных крестьян в 1807 г., проживали в заводском округе и выполняли вспомогательные рабо-ты (заготовляли дрова, выжигали уголь, пе-ревозили строительные материалы и т. д.). К 1850 г. в 52 приписанных к Ижевским заводам населенных пунктах (селах, де-ревнях и починках) было зарегистрировано 11 526 чел., из них вовлечен в производ-ственную деятельность 5 541 чел. мужского пола (599 пеших, 500 конных и 4 442 помощ-ника непременных работников) [5, л. 29].

В дореформенный период рабочие фак-тически были прикреплены к заводам, но труд на государственном предприятии во-енного ведомства давал ряд привилегий, в число которых помимо жалованья входили провиант, пенсии, пособия вдовам и сиро-там, дрова и строевой лес из заводской дачи, освобождение от податей. Кроме того, в

обязанности заводской администрации вхо-дила реализация поземельного устройства мастеровых и непременных работников, и выделенными земельными участками они могли распоряжаться в установленном за-коном порядке. Для этих целей каждый за-вод, согласно «Проекту Горного положения для управления заводов хребта Уральского» от 13 июля 1806 г., имел обширный округ, в котором располагались пашни, покосы, вы-гоны и леса (§ 15, 733, 755, 756) [2, с. 5, 260, 270].

В самом промышленном центре основ-ным видом земельного надела являлась усадьба – жилой дом с подсобными хозяй-ственными постройками и огородом. Пер-воначально, на этапе строительства пред-приятия, ижевские рабочие размещались в казармах. Так, в 1807 г. в связи с осно-ванием оружейного производства была за-ложена казарма, рассчитанная на 100 чел., с целью «доставить жилище на первый случай сколько возможно большему чис-лу людей, долженствовавших поступить в завод» [3, л. 6 об.]. Постепенно казармы замещались жилыми домами. В реестре заводских построек отмечалось: «Поели-ку мастеровые… не могут всегда жить в казармах, подобно военным людям, ибо… были бы лишены всех удобств к домооб-заведению и хозяйств, то во внимание на сей предмет он [горный начальник Камских, Гороблагодатских и Богословских заводов А. Ф. Дерябин. – Т. В.] всеми возможными средствами содействует мастеровым к по-стройке собственных отдельных жилищ…» [3, л. 8–8 об.]. К середине XIX в. в поселке при Ижевских заводах насчитывалось уже 3 522 частных дома (преимущественно дере-вянные, каменных – всего три) [5, л. 25 об.].

По «Проекту Горного положения…» все жилые строения должны были возводиться

* На протяжении конца XVIII – XIX в. предприятие меняло название: в 1760–1807 гг. – же-лезоковательный, в 1807–1884 гг. – Ижевские оружейный и железоделательный, с 1884 г. – оружейный и сталеделательный заводы. Располагались в Сарапульском уезде Вятской губернии. Находились в подчинении: Гороблагодатского горного округа (1760–1763 гг.), Берг-коллегии (1763–1782, 1796–1803 гг.), Вятской казенной палаты (1782–1796 гг.), Мини-стерства финансов (с 1803 г.), департамента горных и соляных дел Министерства финан-сов (1810 г.), артиллерийской экспедиции (1810–1812 гг.) и артиллерийского департамента (1812–1863 гг.) Военного министерства, Главного артиллерийского управления (с 1863 г.).



в соответствии с утвержденным планом за-водского селения; документальное оформ-ление мест под усадьбы находилось в ком-петенции Управы благочиния; заводской штат получал земельные участки бесплатно (§ 737, 738, 739, 740) [2, с. 262–263].

В начале 1840-х гг. правлением Ижев-ских заводов были разработаны правила строительства домов и установлены раз-меры усадеб: вдоль улицы – 10 саж., в глубину – 25 (для многосемейных – со-ответственно 14 и 30 саж.). Разрешались флигели – вспомогательные пристройки к жилому дому, либо отдельно стоящие вто-ростепенные постройки, входящие в ком-плекс усадьбы. Для предотвращения по-жаров предписывалось возводить дома на расстоянии не ближе 6 саж. друг от друга. Регулировалась величина забора: его высо-та должна была составлять 4,5 аршина. Не подлежало регламентации лишь внутреннее расположение комнат в домах [4, л. 1–1 об.].

Мастеровые имели право передавать усадьбы по наследству, обменивать, поку-пать и продавать, о чем требовалось подать заявление в полицию. Причинами соверше-ния сделок могли служить следующие об-стоятельства: желание проживать ближе к месту работы (заводским корпусам) или к родственникам, замена ветхого дома на но-вый с доплатой, невозможность содержать жилье из-за бедности или одинокой старо-сти и, в связи с этим, переезд на съемную квартиру и прочее. В то же время правление Ижевских заводов землю под усадьбами мастеровых считало принадлежавшей заво-ду, поскольку участки под дом выделялись государством: в соответствии с постанов-лением 1843 г., «все вообще жители завод-ского селения, не платившие при покупке друг у друга домов с местами поземельных денег, не могут и не должны считать сии последние, т. е. места собственно себе при-надлежащими, так как оные первоначально были отведены казною…» [8, л. 46 об.]. По-тому и решение земельных споров находи-лось в компетенции заводского начальства.

Усадьба давала дополнительный доход семейному бюджету рабочего: наличие зе-

мельного участка позволяло выращивать овощи, держать лошадей, коров, овец, коз, свиней и домашнюю птицу. На основании «Проекта Горного положения…» имевшие домашний скот мастеровые получали право пользоваться сенокосными землями. В пер-вую очередь в заводском округе выделялись покосы для казенных нужд, затем – для конных непременных работников, оставше-еся число покосов распределялось между прочими заводскими служащими – масте-ровыми, нижними чинами и чиновниками (§ 745, 747, 748) [2, с. 265–268].

Непременным работникам, в отличие от мастеровых, дополнительно предостав-лялась пахотная земля, из расчета 4 дес. на каждого конного, согласно «Проекту Гор-ного положения…» (§ 746) [2, с. 267]. В соответствии с положением 1807 г. и «По-ложением для Ижевского оружейного заво-да» 1829 г., непременные работники были заняты на производстве 200 дней в году, в военный период и в экстренных случаях – 240 дней [1, с. 34–35]. В остальное время они увольнялись для выполнения земле-дельческих работ (пахоты, сева, сенокоса и уборки урожая).

К 1860 г. Ижевским оружейному и же-лезоделательному заводам принадлежа-ло: пахотной земли – 36 215 дес. 935 саж., сенокосной – 16 786 дес. 668 саж., выго-нов и пастбищ – 3 343 дес. 905 саж., зем-ли под усадьбами рабочих и служащих – 2 131 дес. 2 166 саж.; под лесом находи-лось 290 332 дес. 770 саж. (кроме того, по решению Сената предприятию была пере-дана Селтинская дача в размере 35 962 дес. 353 саж.); «неудобной земли» (под дорога-ми, прудами, болотами, речками, оврагами и т. д.) насчитывалось 6 377 дес. 2 227 саж. По донесению землемера, «из числа пахот-ной земли… отдается ежегодно в оброчное содержание 965 дес. 1 566 саж., и из числа сенокосной… отдается 357 дес. 2 368 саж. и приносится заводу чистого доходу, при-нимая пятилетнюю сложность, 323 руб. 2 коп. сереб. Деньги эти поступают в сумму на содержание завода. Из числа сенокос-ной земли… предоставлено в пользование

21№ 4 (35), 2016

оружейникам 7 052 дес. Ежегодный доход получается за попенные деньги с лесу от чиновников и частных лиц, проживающих в заводе, по пятилетней сложности 441 руб. 41 2/5 коп. Деньги эти поступают в эконо-мический капитал Военного Министер-ства…» [7, л. 18–18 об.].

После отмены крепостного права поло-жение рабочих изменилось. «Положение о перечислении в гражданское ведомство приписанных к Ижевскому оружейно-му заводу людей» от 22 ноября 1866 г. [9, л. 136–137 об.] предусматривало увольне-ние мастеровых и непременных работни-ков на правах свободных сельских обыва-телей, создание волостного правления (в заводском селении были сформированы Нагорная и Заречная волости), установле-ние льготного налогового периода, осво-бождающего от уплаты государственных и земских податей и повинностей (масте-ровых – на 6 лет, непременных работни-ков – на 3 года). Домохозяевам безвозмезд-но передавались только усадьбы, права на них удостоверялись «данными» грамотами. В общественной собственности оставались водопои, выгоны, покосы мастеровых, лес-ные участки. Непременным работникам за оброчную подать предоставлялись па-хотные и сенокосные земли. Размер наде-ла равнялся 8 дес. (эта цифра включала и усадьбу, и покос, и пашню). Надел по же-ланию могли получить и оружейники, но, как правило, участки располагались вдали от завода, поэтому положение от 22 ноября 1866 г. предусматривало переселение уво-ленных мастеровых на земли Министерства государственных имуществ. Заводскому на-чальству поручалось составление уставных грамот.

Реализация поземельного устройства бывших оружейников, мастеровых и не-пременных работников сопровождалась затруднениями. Вся тяжесть работ по раз-межеванию земель и составлению планов легла на заводского землемера, помощник был предоставлен ему лишь в конце сентя-бря 1867 г., в зимнее время работы не про-водились, и в итоге составление уставных

грамот по каждому селению непременных работников и предоставление пашен желав-шим переселиться мастеровым существен-но затянулись.

Вятский губернатор докладывал Мини-стерству внутренних дел, что к сентябрю 1867 г. на усадьбы уже начали выдаваться «данные», но затягивание процесса нарезки наделов оставит обывателей без средств к существованию, особенно в условиях, ког-да арендатор завода планирует сократить число рабочих [10, л. 82 об. – 83 об.]. К ноябрю того же года было отведено только 5 296 дес. участков (на 662 души) в 20 ме-стах заводской дачи [10, л. 86–88]. Пашни выделялись бывшим мастеровым в 10–60 верстах от промышленного центра, и по причине переселения они были вынуждены продавать свои усадьбы с жилыми и хозяй-ственными постройками и отказываться от личных покосов в пользу общества [10, л. 136–137 об., 221–222 об.].

Отсутствие земледельческих навыков нередко становилось причиной отказа рабо-чих от пахотных участков. Например, сель-ские обыватели В. Шестаков и Л. Тарасов в 1868 г. получили заросший лесом надел в Старковском дровосеке, «по неопытности их к земледелию» не смогли его разрабо-тать и за 4 года пришли к «крайнему разо-рению», не имея возможности заплатить подать. В 1872 г. они просили у землемера П. Р. Ганнемана другой участок – в Якшур-Бодьинской волости Сарапульского уезда Вятской губернии, но получили отказ (по мнению землемера, обыватели не справи-лись с обработкой земли «по нерадению») [10, л. 614–615].

Помимо пашен, на основании 829-й ста-тьи Устава лесного Свода законов Рос-сийской империи и «Инструкций для устройства лесов крестьянского надела в губерниях Великороссийских, Мало-российских и Новороссийских» сельским обществам отводился лес из расчета 2 дес. на душу. В Ижевском заводе особенность ситуации заключалась в том, что лес-ные дачи по Высочайшему повелению от 6 июля 1866 г. должны были поступить в



ведение Министерства государственных имуществ. В связи с этим министерству 25 февраля 1868 г. через Вятское губернское по крестьянским делам присутствие был направлен проект поземельного устройства уволенных оружейников, составленный хозяйственным отделением завода [10, л. 698–700 об.]. Согласно этому документу, в 1868 г. насчитывалось 2 633 желавших получить пахотный надел, и, учитывая не-достаток земли, заводская администрация посчитала возможным нарезать участки в лесных дачах Сарапульского, Елабужского и Малмыжского уездов Вятской губернии, удаленных от рабочего поселка на 45–70 верст, имевших неправильную форму, окруженных селениями государственных крестьян и потому не представлявших для казны большого интереса [10, л. 756–759]. В ожидании резолюции по проекту хозяй-ственное отделение самостоятельно реши-ло передать в надел мастеровым оброч-ные казенные поляны [10, л. 630–631 об.]. Ответ последовал только в 1872 г.: в письме к хозяйственному отделению от 22 декабря Министерство государственных имуществ нашло проект соответствующим интересам и обывателей, и казны [10, л. 756–759].

К началу 1871 г. было составлено 40 уставных грамот по каждому селению бывших непременных работников (и оста-валось еще 13, несмотря на то, что трех-летний льготный период уже завершился) [10, л. 345–345 об.]. К ноябрю 1872 г. не-пременные работники (7 027 душ мужского пола) получили земли: пахотно-сенокосной с лесом – 53 267 дес. 1 632 саж., усадебной и выгонной – 2 889 дес. 2 360 саж. Бывшим мастеровым (9 457 душ) было выделено 63 743 дес. 1 744 саж., в том числе пахот-ный надел (5 968 дес.) предоставлен всего 746 чел. (7,9 %), остальные 8 711 душ вла-дели усадебной, выгонной и сенокосной землей в размере 11 902 дес. 656 саж. [10, л. 694–695 об.].

В 1873 г. землемер выявил ошибки в именном списке принявших надел сель-ских обывателей: некоторые отказались от пашен, поэтому в Нагорной волости имели

пахотные участки 298 душ, в Заречной – 437, таким образом, 735 душ мужского пола в 33 местах заводского округа получили 5 880 дес. (в том числе усадьбы и поко-сы – 148 дес. 2041 саж., лес – 1 609 дес. 454 саж.) [10, л. 976–977 об., 993–997]. На-деление землей продолжалось: например, летом 1873 г. взяли участки 202 чел. и на осень осталось еще 36 заявок [10, л. 1048– 1049 об.]. Тем не менее к моменту окончания шестилетнего льготного налогового периода поземельное устройство мастеровых оста-валось незавершенным. К ноябрю 1873 г. из общего количества земель в размере 65 141 дес. (оброчные казенные поляны, дровосеч-ные места и лесные дачи), которые плани-ровалось предоставить уволенным оружей-никам по проекту поземельного устройства 1868 г., остались невостребованными 57 645 дес. (в основном территория лесных дач) [10, л. 1132–1135].

К маю 1875 г. завершилась выдача «дан-ных» на усадьбы в Нагорной волости, а в Заречной оставалось оформить еще около 100 свидетельств на право собственности [11, л. 7–7 об.]. К лету 1875 г. оружейники и мастеровые Ижевского завода (всего 961 душа мужского пола) получили в Сарапуль-ском, Елабужском и Малмыжском уездах 7 688 дес. наделов, а непременные работни-ки (7 233 души) – 54 191 дес. [11, л. 26–29 об., 96–97].

В целом можно отметить, что проведен-ные в России в 1860-х гг. реформы стали переломным моментом и для рабочих во-енного ведомства. Мастеровые и непре-менные работники (а с 1867 г. – сельские обыватели) получили право собственности на земельные участки (усадьбы), несмотря на то, что реализация нового поземельного устройства сопровождалась рядом труд-ностей (выделение пашен и составление уставных грамот для сельских обществ существенно затянулись и не были полно-стью осуществлены к окончанию льгот-ного налогового периода). В то же время рабочие не спешили менять привычный уклад, по-прежнему предпочитая труд на предприятии земледелию; желание полу-

23№ 4 (35), 2016

Библиографический список1. Положение для Ижевского оружейного завода. – СПб., 1829. 2. Проект Горного положения для управления заводов хребта Уральского. – СПб., 1806.3. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). – Ф. 4. – Оп. 1. –

Д. 22. 4. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 495. 5. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 860. 6. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 1261. 7. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 1282. 8. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 1433. 9. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 1756. 10. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 1902. 11. ЦГА УР. – Ф. 4. – Оп. 1. – Д. 2271.

References1. Polozhenie dlja Izhevskogo oruzhejnogo zavoda. – SPb., 1829. 2. Proekt Gornogo polozhenija dlja upravlenija zavodov hrebta Ural’skogo. – SPb., 1806.3. Central’nyj gosudarstvennyj arhiv Udmurtskoj Respubliki (CGA UR). – F. 4. – Op. 1. – D. 22. 4. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 495. 5. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 860. 6. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 1261. 7. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 1282. 8. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 1433. 9. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 1756. 10. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 1902. 11. CGA UR. – F. 4. – Op. 1. – D. 2271.


Сведения об автореВасина Татьяна Анатольевна – кандидат исторических наук, старший научный сотруд-

ник Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН. Область научных инте-ресов: горнозаводское население Камско-Вятского региона. Автор более 80 научных работ.

Тел.: (3412) 68-80-39E-mail: [email protected]

About the authorVasina Tatjana Anatolevna – candidate of historical sciences, research fellow of the Udmurt

institute of history, language and literature of the Ural branch of the Russian Academy of Sciences. Research interests: population of mountain factories in the Kama-Vyatka region. The author of more than 80 scientific publications.


чить пахотные земли выразили не более 10,0 % мастеровых (поскольку основная масса оружейников не имела земледель-ческих навыков, а наделы предлагались в основном заросшие лесом и удаленные от завода). Тем не менее реформы, коснувши-

еся не только поземельного устройства, но и других сфер жизни заводского общества, в дальнейшем стали катализатором многих качественных изменений, произошедших в промышленном центре во второй половине XIX – начале XX в.


УДК 94(470.51) “18/19”ББК 63.3(2Рос.Удм)521

Н. П. Лигенко

ЭВОЛЮЦИя чАСТНОГО ОРУжЕЙНОГО ПРОИЗВОДСТВА В СЕЛЕ ИжЕВЕ САРАПУЛЬСКОГО УЕЗДА ВяТСКОЙ

ГУБЕРНИИ. ВТОРАя ПОЛОВИНА XIX – НАчАЛО XX ВЕКА* Ключевые слова: частное предпринимательство, оружейное производство, экономиче-

ские формы, сельские обыватели, родословие, гендерный аспект.

На основе различных типов источников выявлены три этапа в эволюционном развитии от-дельных экономических форм и промежуточных состояний частного оружейного производства: мелкотоварное – капиталистическая кооперация – мануфактура – фабрика. Широкому развитию частного оружейного производства способствовали благоприятные условия: возможность приоб-рести на Ижевских сталеделательном и оружейном заводах необходимое в производстве сырье, широкое развитие кузнечного промысла, подготовка квалифицированных специалистов-оружей-ников в двух специальных учебных заведениях (ижевских оружейной и ремесленной школах), большой спрос на ижевские ружья в масштабах общероссийского рынка. Через призму истории повседневности рассмотрена жизнедеятельность трех династий оружейников-фабрикантов: Пе-тровых, Евдокимовых и Березиных. Социальная ответственность, высокий профессионализм, инновационная мысль, управленческие способности – сущностные черты, определившие как успешность предпринимательской деятельности, так и высокое общественное реноме элиты ижевских оружейников. Устойчивость оружейной династии определялась многолюдностью се-мей, имевших до 16 детей, где мальчики, получив необходимые знания в оружейной школе, со-вершенствовали профессиональный производственный и коммерческий опыт, непосредственно трудясь на фабриках, складах, магазинах и т. д. Самодостаточность, положительная оценка со-циумом ремесла оружейника, устойчивость семейных традиций способствовали формированию в среде ижевчан позитивного отношения к статусу рабочего, сельского обывателя. Формируясь в рабочей социальной среде, мастера-ружейники, уже ставшие известными фабрикантами, доро-жили ею, хотя были все необходимые условия для перехода в другое, более престижное сословие.

N. P. Ligenko

EVOLUTION OF PRIVATE WEAPONS PRODUCTION IN THE VILLAGE OF IZHEVO COUNTY SARAPUL′SKOGO

VYATKA GUBERNIA. THE SECOND HALF OF XIX-BEGINNING OF XX CENTURY

Keywords: entrepreneurship, gun production, economic shape, rural inhabitants, genealogy, the gender dimension.

On the basis of various types of sources the author identified three phases in the evolution of economic forms and intermediate states of private weapons production: small-scale-capitalist cooperation-factory-factory. Wider development of private weapons production have contributed to favorable conditions: the opportunity to acquire the Izhevsk steel producing and arms factories in the production of raw materials, development of forging industry, training skilled gunsmiths in two special educational establishments: Izhevsk Armory and crafts schools, strong demand for izhevskie guns in scale of the Russian market. Through the prism of history of everyday life the author considered vital activity of the three dynasties gunsmiths-manufacturers: Petrovykh, Evdokimovyh, Berezinyh. Social

* Статья подготовлена при поддержке Программы фундаментальных исследований Пре-зидиума РАН и УрО РАН «Традиции и инновации в истории и культуре», проект № 15-13-6-6.

25№ 4 (35), 2016

Особенностями предпринимательской деятельности в с. Ижеве в пореформенный период были формирование и развитие част-ного оружейного производства, основанного сельскими обывателями, оружейными ма-стерами Ижевского оружейного завода. Про-изводство охотничьего оружия – довольно редкая отрасль для частного предпринима-тельства, что позволяет отнести самое мно-гонаселенное село в России к уникальным промышленным центрам. Использование материалов архивов личного происхожде-ния, государственных архивов, периодики и дореволюционных научных изысканий, с опорой на концепцию модернизации и ис-пользование антропологических методик, позволяет рассмотреть процесс формирова-ния условий для развития частного оружей-ного производства, эволюцию его экономи-ческих форм, новые стратегические приемы, экономический быт семьи.

В дореволюционный период освеще-ние проблемы частного оружейного про-изводства с. Ижева проходило в одно-плановом аспекте. В отдельных статьях (В. Белова, А. А. де Бионкур, А. А. Толбу-зин) на страницах периодической печати: «Природа и охота», «Охота и охотничье хозяйство», «Охотничья газета», «Вят-ские губернские ведомости», «Вятская жизнь», как правило, были представлены технические оценки охотничьих ружей и адреса их сбыта, полный расклад произво-димой и реализуемой продукции был дан в «Прейскурантах оружейных фабрик…» И. Ф. Петрова и А. Н. Евдокимова, а также во всевозможных рекламах. Анализ мате-риалов дореволюционной периодической печати дан в статье научного сотрудника Национального музея Удмуртской респу-

блики им. Кузебая Герда П. А. Килина [14, c. 76–81]. Кроме того, автор осветил состав имеющихся образцов оружия в фондах раз-личных музеев и отметил, что охотничьи ружья ижевских мастеров занимают до-стойное место в коллекции не только На-ционального музея Удмуртской Республи-ки, но и Государственного Исторического музея, Кировского областного краеведче-ского музея, Пермского областного крае-ведческого музея, Свердловского област-ного краеведческого музея. Материалы фондов музеев и дореволюционной перио-дической печати позволили исследователю сделать вывод о том, что частные ижевские заведения готовили две категории ружей: «промысловые для крестьян и инородцев промышленников и охотничьи – для лю-дей более состоятельных и с большими, так сказать, охотничьими претензиями» [14, c. 3]. Частное оружейное производство исследователями советского и постсовет-ского периода затрагивалось, в основном, в общем контексте истории промышленно-го развития Камско-Вятского региона [1; 13, с. 307–332; 16, с. 59–84; 19; 21; 23]. В общем ряду работ особо следует выделить коллективную монографию «Предпри-нимательские династии Камско-Вятского региона…», в которой представлена родос-ловная оружейных фабрикантов с. Ижева: Петровых, Евдокимовых, Березиных, со-ставленная потомками предпринимателей, сохранившими уникальные материалы личного происхождения. Богатый фактиче-ский материал коллективной монографии является важным источником по данной проблематике [17, c. 90–127].

На возникновение и эволюцию част-ного оружейного производства в с. Ижеве

responsibility, professionalism, innovative idea, managerial skills-essential features that determined how successful entrepreneurial activity and high public reputation of elites of Izhevsk gunsmiths. Stability of arms dynasty was determined by crowded households having even 16 children, where boys received the necessary knowledge in the armory school, improved the professional production and sales experience by working in factories, warehouses, stores and so on. Self-sufficiency, a positive assessment of the society gunsmith craft, stability of family traditions contributed to the formation in an environment of residents of Izhevsk the positive attitude to the status of a worker, a rural inhabitant. Forming in the working social environment, rifle masters even after have become known factory owners, cherished this positive attitude, although there were all the necessary conditions for a transition to another, more prestigious class.



оказали влияние как объективные, так и субъективные факторы. Важную роль в его развитии сыграли ижевские специальные учебные заведения. Профессиональную подготовку в конце XIX – начале XX в. ижевские мастера получали в Ижевских оружейной и ремесленной школах. Ору-жейная школа просуществовала с 1870 по 1918 г., имела четырехгодичный срок обу-чения, готовила оружейных мастеров, ком-плектовалась из детей мастеровых, достиг-ших 16-летнего возраста. Число учащихся доходило до 100 человек в год. Ремеслен-ная школа была основана позднее, в 1876 г. и функционировала по 1918 г., существова-ла на отчисления из жалования рабочих и служащих завода, срок обучения составлял четыре года. В нее принимались с 12-лет-него возраста дети оружейников, мастеров, служащих завода. Ученики получали не-обходимую для жизни материальную по-мощь – пособие. Составляющей частью программы было освоение столярным, токарным по дереву и металлу ремеслом, а также кузнечным мастерством. Полный комплект школы составлял 120 учеников [12, с. 460–462]. Таким образом, в среде сель-ских обывателей создавалась благодатная почва для формирования высококвалифи-цированных специалистов-ружейников.

Процессы эволюции частного оружей-ного производства с. Ижева подтверждают выводы уральского историка В. М. Шеври-на, о том, что на протяжении второго, ран-неиндустриального этапа экономической модернизации Урала происходила транс-формация предприятий от мануфактурно-го к фабрично-заводскому производству [20, c. 339]. Подобно кожевенно-сапожной промышленности г. Сарапула – частное оружейное производство с. Ижева в ус-ловиях активизации модернизационных процессов проделало классический путь развития, типичный для эволюционной адаптации провинции пореформенного периода: в 1860–1870-е гг. – ремесло – мелкотоварное производство – простая капиталистическая кооперация с пере-растанием в 1880–1890-е гг. в капитали-

стическую мануфактуру и далее в начале XX в. – в частные оружейные фабрики, оснащенные машинами и механизмами с широко используемой системой надомни-чества [15, с. 71–90; 16, c. 59–84].

Результаты реформирования страны 60–70-х гг. XIX в. не замедлили сказаться на развитии частного оружейного произ-водства, тесно связанного с Ижевскими сталеделательным и оружейным заводами. Правительство преследовало цель – создать крупную базу сталеделательного и ору-жейного производства, приобрести неза-висимость от заграничных поставок ста-ли. В течение 1870-х гг. шло техническое переустройство заводов; с начала 1880-х гг. активизировалась механизация производ-ственных процессов за счет внедрения но-вых паровых машин, локомобилей, турбин, станков. Заводы перешли на новую систему работы с широким использованием дости-жений науки и техники [13, с. 321–325]. По наблюдениям И. Андржеевского, старшего врача лазарета Ижевского оружейного заво-да, «…число рабочих на заводе оружейном и сталелитейном, простиравшееся в нача-ле 70-х годов до 3 000 человек, достигло в 1878 г. до 5 000, а заработная плата, состав-лявшая в 1874 году в среднем выводе около 12 руб. 50 коп. в месяц на каждого рабоче-го, возвысилась, говорят, теперь почти до 17 рублей в месяц на рабочего» [2, c. 33].

Модернизация производства заводов в довольно короткие сроки преобразовала жизненный мир села, способствуя разви-тию в нем частного предпринимательства, торговли, социокультурной сферы. Так, И. Андржеевский отметил, что производ-ственные успехи заводов непреминули сказаться на внешнем облике села: «более возвышенные части завода в последние три, четыре года отлично обустроились и самый вид возникающих теперь построек не поражает тем унылым, казенным одно-образием, что прежде. Местная торговля в заводе достигла до никогда небывалых еще размеров» [2, с. 33].

Истоки развития частного оружейного производства непосредственно были свя-

27№ 4 (35), 2016

заны с особенностями работы Ижевских сталеделательного и оружейного заводов, обьемы производства которых диктова-лись потребностями государства. Населе-ние вынуждено было приспосабливаться к резким амплитудам колебания запросов заводов, неравномерной востребованности его труда. В дореформенное время повсед-невный уклад жизни жителей заводского селения определялся интересами заво-да: даже обеспечение населения товарами первой необходимости было прерогативой администрации завода. Положениями от 19 февраля 1861 г. и 22 ноября 1866 г. дав-шие личную свободу, освобождение от обязательных заводских работ, «развязали руки» ижевчанам, открывая пространство для проявления творческой инициативы, выбора образа жизни. Необходим был адаптационный период приспособления к новым условиям жизни. В поисках до-полнительных заработков уже в конце 1860-х гг. специалисты-ружейники созда-вали в рамках своего хозяйства слесарные и столярные мастерские, периодически выступая в роли либо надомников, либо мелкотоварных производителей, а часто ремесленников, выполнявших различные заказы населения.

По данным ведомостей за 1868 г., «сра-зу же после проведения реформы на заво-де» сельскими обывателями было основа-но три слесарных заведения и две кузницы. Одна слесарная мастерская, принадлежав-шая отставному солдату Павлу Михайло-вичу Рохлину, производила 300 штук ру-жей в год на 750 руб. при шести рабочих. Другая слесарная мастерская, основанная Ив. Л. Ширяевым, при двух рабочих из-готовляла 100 ружей на 250 руб. Петром Дмитриевичем Селивановым были созда-ны кузница и слесарная мастерская, работу осуществляли сам хозяин и двое наемных рабочих, изготовлялся довольно разноо-бразный ассортимент продукции: ство-лы (150 шт.), замки (400 шт.), приклады (400 шт.), скобки для охотничьих ружей (9400 шт.). При этом, в слесарной мастер-ской производилось 400 ружей на 800 руб.

Продукция всех вышеперечисленных за-ведений сбывалась на Нижегородской, Ирбитской и Мензелинской ярмарках [7, л. 214]. Можно предположить, что реа-лизация вещей небольших ружейных ма-стерских, при незначительном объеме продукции и идентичном адресе сбыта, осуществлялась через скупщиков.

Анкетные данные, составленные в 1880 г., указывают на существование в 1860-е гг. еще одного мелкотоварного заве-дения. Наряду с рабочими созданием сле-сарной и столярной мастерской, используя свои профессиональные знания, занялся учитель оружейной школы С. А. Колы-шев, сельский обыватель, проживавший в Заречной волости на 5-й улице, в доме 66 [27, л. 2, 3]. Отмечается, что в 1856 г. он построил на собственной земле большой жилой дом, затратив 300 руб., в 1864 г. устроил слесарную мастерскую, затратив 45 руб. Однако уже через два года, в 1866 г., он перестроил дом, расширил его, под-вел фундамент, издержав 150 руб. Жилая часть дома представляла собой просторное помещение на 11 окон, из 4 комнат. Слесар-ной мастерской был отведен нижний этаж дома. Во дворе в 1869 г. было создано от-дельное производственное помещение под кузницу (на постройку ушло 10 руб.). По описанию это была добротная бревенчатая кузница с полным необходимым составом оборудования: горн, мех, наковальня и все необходимые инструменты, общей стои-мостью 35 руб. Дрова и уголь приобрета-лись на базаре. Производственный процесс обеспечивался тремя взрослыми рабочими и «одним полу-рабочим», кроме того, ре-меслу «обучались сироты». Рабочие содер-жались на «хозяйских харчах». В качестве практики учитель к работе в своих мастер-ских привлекал учеников оружейной шко-лы. На производстве изготовлялись также токарные станки, пять – шесть штук в год по 300 руб. и разные мелочи на 20 руб. Сбыт производился на рынке, и в кредит. Рабочий день продолжался 10 часов, по мере надобности и ночью. Обозначено, что хозяин работает в мастерской только по



вечерам, по-видимому, повседневное руко-водство производством находилось в руках его сына, который также принимал участие в работе заведений.

Обстоятельное исследование кустар-ных промыслов в с. Ижеве (официально село получило свой статус в 1867 г.) было проведено сельскими старостами в 1871 г. по инициативе Центрального статистиче-ского комитета Министерства внутренних дел для организации Московской политех-нической выставки. Результаты переписи указывают на расширение сети мелких сле-сарных мастерских, увеличении их числа в 3 раза. В Нагорной волости 40 ружейников изготовляли 2 500 охотничьих ружей (стои-мостью от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. 40 коп.). Работу возглавляли сами хозяева в своих мастерских, рабочих нанимали «из мест-ных жителей». Материал для производства изделий – ружейные стволы – покупался из числа бракованной продукции на Ижев-ском заводе (от 2 руб. 50 коп. до 2 руб. 70 коп. за 1 пуд.). Остальные предметы: же-лезные материалы (от 1 руб. 40 коп. до 1 руб. 50 коп. за 1 пуд.), березовые болванки для ложей, инструменты (тисы, коловоро-ты, стальные пилы, зубила, винтовальные мечки, доски, оправки и колтышки) при-обретались на базарах Ижевского завода. Очевидцы отмечали, что все производство ружей происходило «в одних мастерских, в другие же не передаются. Прежде отделы-ваются стволы, потом приборы и ложа и, наконец, складывается полное ружье» [8, л. 192].

В Заречной волости Ижевского завода были зафиксированы две мастерские по изготовлению охотничьих ружей (850 шт.) и пистолетов (750 шт.), обслуживавшиеся 10 «наемными работниками из местных жителей». Слесарные инструменты при-обретались на оружейном заводе или изго-товлялись самими мастерами. «Черновые вещи» приобретались у кузнецов Заречной и Нагорной волостей, их отделка произ-водилась в мастерской хозяина особым для каждой вещи мастером, после отдел-ки происходила сборка ружей. Ружейники

утверждали, что «для развития этого дела нужен только спрос на ружья и мастеров найдется много. Рабочие этим мастерством содержатся с семейством» [8, л. 18]. Про-дажа ружей проводилась на базарах Ижев-ского завода и ярмарках Нижегородской, Мензелинской, Бугульминской, торговых заведениях Перми. Владельцы мастерских «с малолетства обучались в Ижевском ору-жейном заводе». По экономическим показа-телям, можно говорить о наличии в 70-е гг. XIX в. самых первоначальных форм эконо-мической организации частного производ-ства: ремесла, мелкотоварных мастерских, на основании которых, в отдельных случа-ях, сложилась простая капиталистическая кооперация, еще не трансформировавша-яся в капиталистическое мануфактурное производство.

Помимо кузнецов-оружейников в с. Ижеве сельскими старостами были за-фиксированы слесари (62 чел.), которые на дому в своих мастерских изготовляли отдельные части к «казенным ружьям». «Черновые вещи для отделки» они полу-чали из складов арендно-коммерческого управления Ижевского завода, туда же и сдавали после отделки готовые вещи. Дан-ный вид подряда следует отнести к надо-мным работам, поскольку «работою этой занимаются мастеровые постоянно во вся-кое время года» в рамках своей усадьбы. Надомничество также служило добротной базой для развития частного предпринима-тельства.

И. Андржеевский, всесторонне изучая бытовую сторону оружейников, выявил значительное повышение в 1870-е гг. их жизненного уровня. Как врач, он особое внимание уделяет исследованию рациона питания и находит позитивную тенденцию в его организации. Отмечается, что «по числу штук закалываемого на заводской бойне крупного рогатого скота, по прибли-зительному расчету мяса, привозимого из деревень, и продающейся на базаре бара-нины, телятины и свинины, можно было с большой вероятностью заключить, что на каждого ижевского жителя приходится в

29№ 4 (35), 2016

год никак не менее 60 фунтов мяса (на 165 скоромных дней). Наличие «большого ого-рода при доме почти каждого оружейни-ка» дает «более чем достаточный годовой запас овощей, избыток которых продается на базаре». При этом в каждом хозяйстве имелись корова, овцы, иногда козы, свиньи и др. «Нельзя не прийти к заключению, – пишет И. Андржеевский, – что состав пищи ижевского оружейника может счи-таться вообще удовлетворительным» [2, с. 41]. Однако врач остался не довольным бытовой стороной семьи оружейника, не-притязательностью ее запросов. Так, он на-ходит, что ижевский оружейник «почти не имеет понятия» о домашнем комфорте и не заботится о нем, о чем свидетельствуют не крашенный деревянный стол, всего лишь два или три таких же стула и по стенам лав-ки, да еще угловой шкафчик для посуды, в редком доме имеется кровать, которую и поставить бы было некуда. Две стены избы оружейника непременно в окнах, в третьей дверь, у четвертой – большая русская печь. Семья спит обыкновенно на полатях и печи, в жаркое время на полу». К положительной семейной традиции он относит санитарное состояние дома, находя, что чистота в доме оружейников поддерживается женщинами весьма удовлетворительно. Раз в неделю, накануне воскресенья и вообще праздни-ков, изба и вся мебель в ней дочиста вымы-ваются. Тогда же обыкновенно вся семья парится в бане, которая имеется почти при каждом доме, но большая часть бань по-строена «по-черному», без трубы [2, c. 38].

В 1880-е гг. частновладельческая оружей-ная промышленность поднялась на новый уровень, приобретя более передовые формы. Однако масса слесарных мастерских работа-ла, по-прежнему, либо по заказам населения, либо завода. Например, рабочий Г. Баншеров изготовлял отдельные части ружей, а также ремонтировал металлические «поделки», В. И. Дубовцев работал «по заказам разных лиц», А. А. Шутов занимался «поправкой ружейных замков» и т. д. [27, л. 2, 3].

Анкетные данные за 1880 г. свидетель-ствуют о том, что в условиях активизации

рыночных отношений рабочие заводов с. Ижева пытались максимально использо-вать создавшиеся возможности для расши-рения предпринимательской деятельности [27, л. 2, 3]. Именно в 1880-е гг. на фоне по-вышения материального жизненного уров-ня в селе возникла тенденция строить двух-этажные дома, отводя первый этаж чаще всего под слесарную или токарную мастер-скую; или же перестраивать дом, подводя фундамент, поднимать его, а цокольный этаж использовать под мастерскую. Более состоятельные обыватели начинают стро-ить во дворе дома производственное по-мещение под кузницу или мастерскую и вспомогательные пристройки.

Типичным примером может служить организация жизненного пространства рабочим Ижевского оружейного заво-да А. С. Антипиным, проживавшим в Заречной волости на 4-й улице Ижев-ского завода. Накопив необходимые средства, в 1880 г. «на собственной одво-ричной земле» Антипин построил боль-шой новый дом, затратив 120 руб. Под слесарню отвел помещение (дл. 6 ¾, шир. 6 ¾, выс. 3 ½) на первом этаже, которое обустраивал в течение пяти лет и открыл в 1885 г. В делопроизводственной доку-ментации представлен полный состав ин-струментов, необходимых в производстве, общей суммой в 110 руб. 10 коп. (тисы (1 шт.) – 5 руб., пилы прямые (3 шт.) – 30 руб., пилы полукруглые (2 шт.), свер-лило (1 шт.) – 50 коп., квадрат (1 шт.) – 40 коп., коловорот (1 шт.) – 60 коп., мечики (2 шт.) – 20 коп., ладписк (2 шт.) – 40 коп.). Стоимость оборудования равнялась чуть ли не стоимости дома, что было под силу только состоятельным рабочим. Артемий Сергеевич работал в слесарне в свободное от работы на заводе время, чаще всего два часа в сутки, как он отмечал, выполнял «заказы разных лиц» или «сбывал в роз-ницу». Ежегодно он изготовлял 150–200 штук ружейных замков, продавал по 58– 80 коп. за штуку. Таким образом, дополни-тельно к заработной плате он имел годовой доход в 160 руб. из них на ремонт оборудо-



вания тратил 1 руб. в год. Необходимые в производстве дрова покупал на базаре [27, л. 2, 3].

Свидетельством того, что одни мастер-ские находились на уровне мелкотоварного производства, другие представляли собой простую капиталистическую кооперацию, являются сведения «Вятских губернских ведомостей» за 1887 г., в которых сообща-ется, что «на ижевском заводе насчитыва-ется 9 частных мастерских, изготовляю-щих ружья. Приготовленные ими ружья имеют кустарный характер, причем работы по разным частям оружия не специализи-руются, а мастера выделывают ружья цели-ком, или же приобретают некоторые части их из разных мест России и собирают их в целое ружье в особых своих заведениях. В селе Ижево оружейники изготовляют до 6 500 ружей и разных предметов охотничье-го снаряжения до 600 штук. Цена на ружья в селе Ижево от 3 до 25 руб. Ружья сбыва-ются почти по всей губернии и, кроме того, вывозятся на ярмарки – Нижегородскую, Ирбитскую, Мензелинскую и Крестов-скую» [4, c. 3–4]. Например, И. П. Поно-марев продавал до 350 ружей на ярмарке в г. Чердыни Пермской губернии [3, с. 94].

Углубление дифференциации слесар-ных мастерских в конце XIX в. отражено в материалах ведомостей о фабриках и за-водах с. Ижева за 1889 г. [9, л. 126, 141]. С одной стороны, происходило формиро-вание капиталистической мануфактуры на более крупных предприятиях, с дру-гой – консервация мелкотоварных заве-дений, часть которых впоследствии, не выдержав конкуренции, самоликвидиро-валась, владельцы же ряда мастерских превращались в надомников. В делопроиз-водственной документации зафиксирова-ны имена восьми оружейных владельцев. Это сельские обыватели: Иван Федорович Петров (годовой доход его предприятия составлял 6 200 руб., 35 рабочих), Илья Степанович Березин (соответственно – 5 000 и 50), Адриан Никандрович Евдоки-мов (1 550 и 25), Алексей Васильевич Бу-даков (960 и 10), П. И. Рахлин (885 и 8),

И. С. Васильев (450 и 4) , П. И. Плотников (350 и 3), М. А. Невлер (310 руб. и 3 рабо-чих) [9, л. 141].

В список промышленных предприятий Сарапульского уезда на 1896 г., состав-ленный уездной земской управой, вошли наиболее крупные слесарные заведения, к которым отнесли семь мастерских, все они принадлежали сельским обывателям Заречной волости, в основном кадровым рабочим Ижевского оружейного завода [29, л. 1–30]. В собственной слесарне вла-дельцы работали в свободное от основной работы время. Хозяева имели большие двухэтажные дома, слесарные мастерские находились в нижнем этаже дома, где ча-сто располагалась и столярня. Заведения были хорошо оснащены инструментарием. Металлические заготовки рабочие приоб-ретали на заводе.

Благоприятно складывавшаяся произ-водственная сфера создавала условия для повышения материального и культурного уровня оружейников. И. Андржеевский отмечает, что в 1880-е гг. «выделяется мо-лодое поколение оружейников (от 20 до 30 лет), почти без исключения грамотное, обогатившееся… грамотностью в послед-ние годы казенного управления». Обращая внимание на эволюцию стиля в одежде, предметах быта, Андржевский дает воз-можность выявить знаковые черты по-вседневной жизни поколения 80–90-х гг. XIX в. Во-первых, молодое поколение вы-деляется «способом одежды, решительно преобладает вместо прежнего зипуна или азяма и длиннополого кафтана – куцое пальто, иногда из очень дорогого драпа и с бобровым воротником». А летом непре-менным атрибутом современной моды является «везитка», с неизбежным от-крытым жилетом и туго накрахмаленной манишкой [2, с. 37]. В интерьере – «туль-ский самовар составляет первый признак развивающегося довольства в доме ору-жейника. За ним идут дешевые стенные часы самых больших размеров. Как только является нужда, часы и самовар продают-ся более счастливому соседу, но при пер-

31№ 4 (35), 2016

вой возможности приобретаются снова, и если уж нет этих предметов в доме, то, значит, бюджет оружейника находится в самом плачевном состоянии», – отмечает И. Андржеевский.

В начале XX в. количество частных оружейных мастерских значительно воз-росло. Исследователи насчитывают до 50 слесарен, занимавшихся изготовле-нием охотничьих ружей [14, c. 76]. Вме-сте с тем в условиях активизации модер-низационных процессов углубилась и дифференциация частного оружейного производства. Общая масса слесарных мастерских переросла в самостоятельные небольшие оружейные заведения на уров-не капиталистической кооперации, чаще всего они включались в орбиту коммер-ческих интересов оружейных фабрикан-тов. Владельцами небольших слесарных мастерских являлись оружейные мастера И. С. Васильев, И. А. Егоров, И. С. Кол-паков, П. И. Мезрин, И. В. Минаев, И. П. Пономарев, П. И. Рохлин, К. Ф. Тук-мачев, Г. К. Порсев и др. Удовлетворяя по-требности невзыскательного рядового по-купателя, мастера производили дешевые ружья, преимущественно одноствольные шомпольные винтовки самых небольших калибров, которые партиями (по 10 шт.) быстро расходились на Нижегородской, Ирбитской, Мензелинской, Котельниче-ской, Вознесенской ярмарках. Для охот-ников Сибири мастера изготовляли «пи-стонные», комбинированные двухстволки и крупнокалиберные штуцера. Охотни-ки севера европейской части России для охоты на белку и рябчика предпочитали гладкоствольные ружья. Современниками (А. А. Бионкур) было отмечено, что ижев-ские мастера воспроизводили популярные, завоевавшие известность среди охотников, модели оружия. Так, на Нижегородской ярмарке в 1898 г. «самым ходовым сортом ижевских ружей оказались одноствол-ки, заряжающиеся с дула, ценою от 26 до 30 рублей за десяток» [14, с. 80].

Передовым явлением в частной ору-жейной промышленности начала XX в.

выступал процесс трансформации ману-фактурного производства в фабричное, оснащенное машинами и механизмами. Эволюционный путь развития от сле-сарной мастерской до фабрики смогли пройти пять слесарных заведений, вла-дельцами которых являлись бывшие ра-бочие-ружейники Иван Федорович Пе-тров, Василий Иванович Петров, Адриан Никандрович Евдокимов, Николай Ильич Березин, а также М. А. Будаков. Распро-страненными образцами в производстве фабрик являлись ружья системы Крнка, Веблея, Дау, системы Бердана – 2. Фабрики И. Ф. Петрова, А. Н. Евдокимова и И. С. Березина делали на заказ также ру-жья центрального боя и винтовки системы Маузера [14, c. 77]. Продукция фабрик на-ходила сбыт в Пермской, Оренбургской, Уфимской, Вологодской губерниях, а так-же у жителей Сибири, Туркестана и Кав-каза.

Самой крупной по масштабам деятель-ности была оружейная фабрика Ивана Федоровича Петрова. По воспоминаниям потомков предпринимателя, Иван Федо-рович – потомственный рабочий, на за-воде работал его отец в качестве ложей-ника. По воспоминаниям современников, Иван «начал работу на Ижевском заводе учеником слесаря в замочной мастер-ской. Он был трудолюбивым – быстро всему научился, затем его рекомендовали на учебу в оружейную школу при заводе, которую он успешно закончил. Скопив первоначальный капитал, Иван стал за-купать на заводе части ружей, затем дома их собирал и продавал. Позднее открыл частную оружейную мастерскую, наняв одного, потом двух и более рабочих» [17, c. 93–94]. Основание предприятия сам хозяин датировал 1867 г., когда оно уже функционировало как кузнечно-сле-сарное заведение, обслуживавшееся пятью рабочими. В 1890-е гг. мелкото-варное производство переросло в ману-фактуру, объем производства в денежном выражении, или как представлено в ис-точнике – сумма производств, составляла



6 200 руб. при 35 рабочих, изготовлялось 1 500 штук одноствольных и 125 штук двухствольных ружей. Производственное помещение находилось в Заречной волости на Пятой улице у Плотинного переулка [9]. В начале XX в. мануфактура трансформи-ровалась в фабрику, оснащенную паровым двигателем, что повлекло за собой резкое возрастание суммы производств, которая за 19 лет (по данным за 1909 г.) увеличилась в 15 раз (92 тыс. руб.), число рабочих воз-росло в 4,7 раза (164 чел.) [22, с. 212, 213].

Материалы анкет всероссийского об-следования в 1914 г. свидетельствуют о том, что оружейная фабрика Петрова была отмечена как самое крупное частное про-изводство охотничьих ружей, оснащенное паровым двигателем в 30 лошадиных сил, с суммой производств в 500 тыс. руб. при 164 рабочих (без надомников). Дополнительной продукцией являлись скобяные товары. По-мимо с. Ижева имелись склады по продаже товара еще в г. Архангельске и Барнауле [24; 25; 26]. В годы Первой мировой войны параллельно с изготовлением охотничьих ружей фабрика И. Ф. Петрова выполняла «оборонный заказ Ижевского оружейного завода» [14, c. 80]. Следует сказать, что по отдельным воспоминаниям современников, И. Ф. Петров выступает как незаурядная, разносторонняя, творческая личность. Че-рез поколения проходит легенда о том, что в день празднования 50-летия фабрики (1917 г.) Иван Федорович наградил годо-вым окладом и именными золотыми часами старожилов, проработавших со дня ее осно-вания. Рабочих с 25-летним стажем одарил именными серебряными часами и полу-годовым окладом, прочих добросовестных работников – именными ружьями и часами. До наших дней дошли любимые изречения, которые он говорил сыновьям: «Жадничать, богатством обзаводиться – так жить не го-дится, необходимо с Богом делиться», или с утра – внуку: «Сонливые будут одеты в рубище», а также «Табашники и винокуры уподобятся псу смердящему» [17, с. 94].

Иван Федорович и Наталья Афанасьев-на имели 16 детей: семь – мужского пола,

девять – женского. Семья жила в деревян-ном двухэтажном доме, при котором, как было заведено у состоятельных людей, имелся фруктовый сад для отдыха. Во время переписи населения 1897 г. в доме «было приписано» 22 жителя, из которых 11 являлись членами семьи, из 11 осталь-ных: два родственника, девять человек прислуги и рабочие фабрики. Большое се-мейство отдыхало на даче, располагавшей-ся на живописном берегу ижевского пруда в районе территории при впадении реки Воложки, здесь же были принадлежавшие ему пасека и лесосека. Удобная красивая дача и гостеприимные хозяева создавали благодатную атмосферу глубокого отдыха многочисленных гостей: дальних и ближ-них родственников, деловых людей, чинов-ников [17, с. 98–99].

На большой площади усадьбы в с. Иже-ве помимо жилого дома располагалось производственное здание фабрики, в об-служивании которой принимала участие вся семья. Детям определялась посильная служба как на фабрике, так и в сфере тор-говли. Традиции семьи оружейников не-изменно соблюдались: все сыновья закан-чивали оружейную школу и впоследствии работали по профессии. Талант предпри-нимательской деятельности унаследовал второй сын в семье, Василий.

В 1902 г. в центре Нагорной волости, по ул. Базарной, Петровы открыли еще одну фабрику, хозяином которой стал Василий [14, с. 84]. Особенностями его деятель-ности были объединение вокруг фабрики большого числа надомников и широкое использование рекламы, о чем свидетель-ствует одна из них: «ружья Ижевских ку-старей, изготовляемые под личным на-блюдением оружейного мастера Василия Ивановича Петрова по чистоте отделки, правильности и другим качествам, а также по цене, вне конкуренции. Заказы прини-маются в Ижевском заводе у Василия Пе-трова, в Перми – у А. Л. Вершовой» [25, с. 211]. О размерах производимой и ре-ализуемой продукции фабрики Василия Ивановича судить довольно сложно. Если

33№ 4 (35), 2016

Иван Федорович Петров во всех ведомо-стях и анкетах дает полную раскладку тре-буемых показателей о своем предприятии, то сын уходит от заполнения анкет, ведомо-стей, вопросных листков, поэтому в стати-стических изданиях отсутствуют сведения о производственном состоянии фабрики, тогда как содержание реклам указывает на ее большую результативность и широкую торговую деятельность. Имеется лишь упо-минание в статистическом издании «Фа-брично-заводские предприятия Российской империи» за 1909 г. о существовании ору-жейной фабрики Василия Ивановича Пе-трова. Однако перечислены лишь склады по реализации продукции, находящиеся в Перми и Екатеринбурге [22, с. 212].

К достоинству Василия Петрова следу-ет отнести довольно эмоциональное обра-щение «К купцам и торговцам Ижевска» в газете «Ижевские телеграммы от 21 марта 1917 г.: «Граждане! Будьте как Минины, не покидайте своего поста, своего дела. Сол-дат в окопах, рабочий у станка, крестьянин на полях своих, подготовляя хлеб для всех. Дайте возможность иметь всем тружени-кам предметы первой необходимости по цене доступной. Пора бросить алчные ап-петиты! Докажите, что Вы сыны обновлен-ной России» [12].

Помимо промышленной сферы Петро-вы большое внимание уделяли организа-ции торговли. Они открыли ряд магазинов в Астрахани, Екатеринбурге, Омске, Ново-николаевске, Иркутске, Владивостоке, а также на Кавказе и в Средней Азии, тор-говавших различными видами товаров, поскольку кроме оружия предприятия Петровых изготовляли сельхозмашины и хозяйственный инвентарь [14]. Первен-ство, конечно же, отдавалось реализации охотничьих ружей и охотничьего снаря-жения не только своего производства, но и лучших зарубежных производителей. Так, в прейскуранте за 1911 г. под № 33 стоит «ружье одноствольное с эжектором, Ивен Джонсон в Америке». Фабриканта-ми широко использовалась периодическая сфера рынка. По данным «Уральского тор-

гово-промышленного адрес-календаря на 1904 г.», оружейная фабрика Петрова вела оптовую и розничную торговлю на ярмар-ках Нижегородской – Каретный ряд № 159, на Ирбитской – Тульской – единый ряд, в Перми (27–28–29 июня и 18–19–20 сентя-бря) – Черный рынок во временном поме-щении [25].

Рекламирование продукции оружейных фабрик и охотничьих снаряжений как но-вое стратегическое направление в торго-во-промышленной деятельности Петровы использовали довольно искусно. Применяя изобразительные средства, они отмечали высокое качество исполнения ружей, срав-нительно недорогую цену, высокохудоже-ственный уровень инкрустации золотом и серебром. Анализ рекламной продукции дает право утверждать, что овладев ис-кусством рекламирования товара, Петро-вы далеко превзошли соотечественников. Отец и сын использовали для реклами-рования своей продукции как открытые, оригинальные средства, так и сомнитель-ного характера, насколько позволяли им воображение и фантазия: в ход шли ре-гиональная и общероссийская периоди-ка, поздравительные открытки, почтовые карточки, плакаты. Особой популярностью пользовался «Уральский торгово-промыш-ленный адрес-календарь» (1899–1917 гг.) (далее – УТПАК), издававшийся в Перми, адресно охватывавший Вятскую, Перм-скую, Уфимскую и Оренбургскую губер-нии. Петровы для рекламы приспособили даже скалу (близ курорта Ессентуки, по дороге на Пятигорск), где до сих пор выби-тая «вечная» реклама «гласит» о хорошем качестве производства петровских охот-ничьих ружей. В другом случае Василий Иванович догадался воспользоваться вы-соким реноме Ижевского оружейного за-вода: на отдельно изданной почтовой кар-точке за 1910 г., на фоне фотоизображения Ижевских оружейного и сталеделательно-го заводов (вид сверху) поместил сжатую, броскую рекламу «Огромное производство Вас. Петрова, Ижевский оружейный за-вод Вятской губернии. Всегда на складе до



10 000 ружей». Этот же текст был раз-мещен на страницах «Уральского торго-во-промышленного адреса-календаря на 1909 г.», для привлечения внимания чита-теля и оживления текста в него встраива-лись живописные фигуры охотников и их амуниция или – в этом же издании, но без иллюстраций, причем в тексте, посвящен-ном описанию промышленности Воло-годской губернии, была размешена более подробная реклама, уже повелительно-во-левого тона: «Я утверждаю, что ружья мо-его производства в настоящее время наибо-лее популярны и распространены по всей России между промышленниками и охот-никами с небольшими средствами. Зна-чительность моих оборотов и ежегодное увеличение сбыта охотничьих ружей от 25 до 75 % доказывают это. Факт понятный, что выпускаемые ружья мною как по каче-ству, так и по цене стоят вне конкуренции. Вас. Петров. Ижевский оружейный завод Вятской губернии» [25, с. 436]. Следует заметить, что в конце рекламы Василий Петров обозначает «Ижевский оружейный завод», вновь используя популярность все-мирно известного Ижевского казенного оружейного завода, тогда как его фабрика официально носила название: «Оружей-ная фабрика Василия Ивановича Петрова», так же, как и отца, – «Оружейная фабрика Ивана Федоровича Петрова». По-разному выстроенные подача содержания и эмоци-ональный настрой реклам Петровых, не-сомненно, делали их привлекательными и вызывали особый интерес у читателя. Так, яркой, эмоциональной и содержательной была реклама оружейной фабрики Ивана Федоровича Петрова – большого формата с изображением во весь лист стоящего на за-дних лапах медведя с плакатом: «Высшие награды за ружья имеет оружейная фабри-ка Ивана Федоровича Петрова в Ижевском заводе Вятской губернии. Существует с 1867 г.»; ниже: «Прошу не смешивать с од-нофамильцами». Далее под изображением ружей и револьвера дается перечень това-ра: «Оружие с гарантией боя: шомпольные ружья от 3 до 25 руб.; берданки от 7 до

20 руб.; двухствольные центральн. ружья от 25 руб.; громадный выбор револьверов и принадлежностей охоты. Требуйте под-робн. прейскурант. Всегда имеется громад-ный выбор ружей! Всегда имеется громад-ный выбор охотничьих принадлежностей!» [25]. Следует отметить, что раздельное ведение промышленного производства и сбыт продукции, отметка на рекламе «про-шу не смешивать с однофамильцами» сви-детельствуют о возникшем соперничестве в рядах династии Петровых. Отец и сын не потрудились создать товарищеского объ-единения, хотя в условиях усилившейся конкуренции ассоциирование капиталов в среде родственников было широко распро-странено в регионе. Анализируя психоло-гическую составляющую реклам Петро-вых, можно отметить, что большинство из них построено на прямом внушении, при-казании в повелительном тоне. Активное рекламирование продукции, разнообразие ее приемов, несомненно, оказывали пря-мое воздействие, о чем свидетельствует тот факт, что из четырех частных оружейных предприятий в с. Ижеве, петровские были самыми успешными. Отсюда можно пред-положить, что сведения рекламы о продук-ции заводов соответствовали реалиям.

Ружья часто экспонировались в России и за рубежом, получили всеобщее призна-ние и неоднократно награждались при-зами и медалями. Так, охотничьи ружья И. Ф. Петрова были удостоены малой сере-бряной медали на Научно-промышленной выставке в Казани (1890 г.), малой серебря-ной медали за стальные инструменты на Сельскохозяйственной выставке в Сарапу-ле (1907 г.), гран-при в Бельгии (1907 г.), большой золотой медали от Московского общества сельского хозяйства на выставке в Омске (1911 г.), малой золотой медали на XI выставке Императорского Доно-Куба-но-Терского общества и т. д. [17, c. 97].

В 1867 г., одновременно с заведением И. Ф. Петрова, основал кузнечно-слесар-ную мастерскую Адриан Никандрович Ев-докимов (1844–1917 гг.), сын мастерового Ижевского оружейного завода. Образова-

35№ 4 (35), 2016

ние он получил в ланкастерской школе, профессиональными навыками овладел, работая на Ижевском оружейном заводе. Жена Ольга Матвеевна (в девичестве Де-мидова) обучалась в земской школе; вышла из рабочей среды, отец Матвей Евстафье-вич Демидов был мастеровым, браковщи-ком оружия на ижевском оружейном заво-де. За доблестный труд он был награжден кафтаном, золотой и двумя серебряными медалями с предоставлением звания лич-ного почетного гражданина. Воспитываясь в трудовой рабочей семье, Ольга Матвеев-на была готова к преодолению трудностей, и в период ареста фабрикантов-оружейни-ков, мужа в том числе, в феврале 1910 г. смело взяла в свои руки руководство всем хозяйством семьи, в том числе фабрикой. Супруги произвели на свет девять детей, из них двое сыновей – Александр и Матвей, которые постоянно работали на предпри-ятии отца, приобретая навыки ружейного мастерства и приобщаясь к руководству фабрикой.

По воспоминаниям современников, «Адриан Никандрович был наделен ор-ганизаторским талантом, прекрасно раз-бирался в людях, всегда знал, что хотят от него рабочие, и сам давал понять, чего ждет от них… все знали, что на первом месте у него стоит добросовестность, качественное исполнение работы» [17, c. 112]. По данным за 1889 г., фабрика А. Н. Евдокимова представляла собой ка-питалистическую мануфактуру; здесь из-готовлялись 600 охотничьих ружей и 200 сундуков. Сумма производств составляла 1 550 руб. при 25 рабочих; необходимое сырье – 500 пудов железа, закупалось на Ижевском заводе, 625 штук березовых болванок – на рынках с. Ижева. Сбыва-лась продукция на Нижегородской, Ир-битской и Мензелинской ярмарках [9, л. 126]. По данным анкет за 1909 г., пред-приятие А. Н. Евдокимова трансформи-ровалось в фабрику, оснащенную паро-вым двигателем в 12 лошадиных сил. С модернизацией производства возрос до-ход, сумма производств увеличилась в

22,5 раза (35 тыс. руб.), число рабочих в 5 раз (127 рабочих). По отзывам современ-ников, фабрика выпускала ружья высокого качества, в широком ассортименте. Спрос на них был устойчивым, торговые точки име-лись в Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Вятке, Перми [22, с. 213]. По данным анкет за 1914 г., годовые показатели оставались прежними: сумма производств составляла 35 тыс. руб., имелся паровой двигатель на 12 лошадиных сил, на 14 человек увели-чилось число рабочих (140 рабочих) [26, № 1218]. Кроме оружейной фабрики Ев-докимов имел мукомольные и крупяные мельницы, лесопилку, каменный и пять деревянных домов, которые сдавал в наем. Он был владельцем первого в Ижевске ка-тера «Фабрикант», построенного в 1910 г. под руководством мастера Прошутина. По-сле Октябрьской революции в здании ору-жейной фабрики открыли государствен-ную фабрику охотничьих ружей.

Однако не по всем показателям дела об-стояли гладко. На страницах газеты «Вят-ская речь» за 1911 г. появилось сообщение о нарушении санитарного состояния на фа-брике (в период когда ею руководила Оль-га Матвеевна Евдокимова), сообщалось, «что фабрика Евдокимова одна из крупных на заводе, в ней работает не менее 200 че-ловек рабочих, и нет «ни одного обрывка перевязочного материала», «нечем оказать первую необходимую помощь»… Одному рабочему оборвало палец, а машинисту оторвало все пальцы, нечем было оказать помощь» [5, с. 3].

Несколько позднее петровской и евдо-кимовской, в 1870 г., мастерскую по произ-водству охотничьего ружья основал сель-ский обыватель Илья Степанович Березин (1841–1896 гг.). Он был дважды женат, в браке от первой жены Анны Владимиров-ны (в девичестве Соловьевой) осталось семь детей: пять мальчиков – Николай, Петр, Василий, Василий, Сергей, и две де-вочки – Наталия и Александра. Со второй женой Клавдией Федоровной (в девичестве Колобкова) произвели на свет трех детей: Сергея, Надежду, Геннадия. В 1881 г. по



улице Базарной, дом № 138 Илья Степа-нович построил двухэтажное кирпичное здание. На первом этаже размещался мага-зин, на втором – мастерские. В 1890-е гг. слесарное заведение трансформировалось в капиталистическую мануфактуру (сумма производств 50 тыс. руб., 50 рабочих).

В организации производства активно участвовали сыновья основателя фабри-ки. Так, Петр был приказчиком в отцов-ской лавке со скобяным товаром, затем работал слесарем, мастером на оружей-ной фабрике. Старший сын – Николай, довольно предприимчивый, инициатив-ный молодой человек, после смерти отца в 1896 г. унаследовал хозяйство, в том числе и руководство фабрикой, на его плечи легло содержание отдельных чле-нов большой семьи. По переписи 1897 г., Николай Ильич (27 лет) числился как ру-жейный фабрикант, временный купец, православного вероисповедания, русский, родился в с. Ижеве, окончил двухклассное училище. Его жена Елизавета Ивановна (23 года), соответственно по мужу, была записана как временная купчиха, рус-ская, православная, окончила приходскую школу. Она была дочерью оружейного фабриканта И. Ф. Петрова. Живя в пред-принимательской среде, она приобрела коммерческий опыт, заведовала лавкой со скобяными товарами, как правило, в среде предпринимателей такая недвижимость да-валась как приданое. В семье жила маче-ха, вторая жена отца, Клавдия Федоровна (26 лет) со своим четырехлетним сыном, сельская обывательница, окончила при-ходское православное училище. В период переписи 1897 г. Николай Ильич и Елиза-вета Ивановна имели троих детей: двух сыновей Аркадия (4 года) и Александра (пять месяцев), дочь Веру (3 года). Позд-нее у них родились еще 11 детей: Лидия, Александр, Мария, Надежда, Лидия, Ва-лентин, Нина, Леонид, Борис, Валенти-на, Милитина. В семье проживали также пять человек обслуживавшего персонала: П. И. Мезенцева (40 лет), кухарка, Е. Е. Се-менов (22 года), государственный крестья-

нин из Нолинского уезда Вятской губернии, кучер; две няни для воспитания четырех малых детей – Ф. С. Сергеева (50 лет), вдова, сельская обывательница с. Ижева и А. Е. Бразина (27 лет), мещанка из г. Са-рапула, обе русские, православные; «ра-ботник при лавке» А. Ф. Карелин (18 лет), удельный крестьянин Мензелинского уезда Уфимской губернии [28, л. 80].

Николай Ильич старался идти в ногу со временем, насколько это было возможным в удаленном от центра периферийном реги-оне. В 1901 г. он модернизировал производ-ство, установив паровую машину. В 1904 г. в Вятском переулке построил новое здание для чугунолитейного производства, про-дукцию которого стали использовать част-ные оружейные фабрики и мастерские, там же производили бытовые предметы: посу-ду, печные заслонки, утюги, сковороды [14, с. 79]. В 1909 г. Николай Ильич «по торговым делам», для приобретения коммерческого опыта со всей семьей совершил поездку в Бельгию и Германию. По данным анкет за 1909 г., Николай Ильич Березин, сельский обыватель, имел ружейную фабрику по ул. Базарной, оснащенную локомобилем и керосинно-бензиновым двигателем в 20 ло-шадиных сил. На его предприятиях выраба-тывались огнестрельное оружие и разные литые вещи. Годовой объем производства составлял 24 525 руб. при 80 рабочих [22, c. 212]. В 1913 г. им была пущена в ход первая в с. Ижеве частная электростанция. Полный энергии и стремления работать, Николай Ильич добился приема у В. И. Ле-нина, где его предложения были услышаны и поняты, получил назначение директором Московского механического завода в Со-кольниках, семья жила в отдельном доме при заводе [17, с. 113]. В 1933 г. здание ору-жейной фабрики Березина было передано Ижевскому мотозаводу.

В 1885 г. открыл свою оружейную сле-сарную мастерскую Алексей Васильевич Будаков. По данным анкетирования 1909 г., оружейная фабрика по улице Базарной при-надлежала уже его сыну, сельскому обыва-телю М. А. Будакову. Годовая производи-

37№ 4 (35), 2016

тельность ее составляла 10 тыс. руб. при 12 рабочих. Фабрика была оснащена паро-вым двигателем в 40 лошадиных сил [22, с. 212, 213]. По данным анкет за 1914 г., фабрика М. А. Будакова по-прежнему была оснащена паровым двигателем в 40 лоша-диных сил, имела годовое производство в 10 тыс. руб., до 16 человек увеличилось число рабочих [26, № 1217].

В начале XX в. помимо речного транс-порта предприниматели начали исполь-зовать железнодорожный. Завершение строительства Пермь-Котласской желез-ной дороги в 1898 г. позволило переправ-лять заказы на оружие потребителям по почте. Фабриканты имели свои торговые представительства в различных городах Российской империи: Н. И. Березин – в Омске; И. Ф. Петров – в Екатеринбурге, Омске, Нижнем Новгороде, на Кавказе; В. И. Петров – в Москве, Казани, Туле, Пер-ми, Екатеринбурге, Вятке и Вологде Омске [6, с. 4; 10; 11, с. 31; 18, с. 1; 24, с. 293]. Фа-бриканты продавали оружие как своего, так и иностранного производства, а также ру-жья ижевских кустарей. Доставка товаров осуществлялась на лошадях до Гольянской пристани, а затем на пароходе, либо до стан-ции Чепца, откуда потребителю по Пермь-Котласской железной дороге [17, c. 80].

Письменные источники и записи воспо-минаний очевидцев указывают на активное участие оружейных фабрикантов и членов их семей в общественной жизни [17, с. 90–121]. В 1905 г. А. Н. Евдокимов установил первую в Ижевске электростанцию, которая снабжала электричеством частные дома и кинотеатры. Вместе с И. Ф. Петровым уча-ствовал в организации и содержании каре-ты скорой помощи в с. Ижево. На его сред-ства была вымощена часть Базарной улицы и проложены тротуары. На совместные с Н. И. Березиным средства был электрифи-цирован Михайловский собор, сформиро-вана библиотека для рабочих.

Петровы вложили средства в строитель-ство железнодорожных путей в направле-нии Гольяны и Агрыз, принимали участие в организации госпиталя и родильного

дома в 1911–1915 гг. Ими вкладывались средства в строительство Успенской церк-ви, церкви Покрова Божьей Матери в За-речной волости с. Ижева, в приобретении убранства иконостаса и церковной утвари Михайловского храма. Проводились благо-творительные акции в помощь бедным и могодетным семьям.

Н. И. Березин внес вклад в строитель-ство Михайловской и Покровской церквей. При его оружейной фабрике был открыт один из первых в Ижевске синематогра-фов «Лира». При чугунолитейном заво-де организован клуб, создан свой духовой оркестр. Имелся домашний театр, в спек-таклях кроме родственников фабриканта принимали участие домашняя прислуга и рабочие завода. Труппа тетра показывала спектакли, выступала на сцене зала Офи-церского собрания. Немало было сделано и для озеленения села. Создана оранжерея, которая снабжала ижевчан саженцами.

В конце XIX – начале XX в. семьи оружейников жили в Ижевске, многие из потомков живут здесь и по сей день. Оружейные фабрики после Октябрьской революции 1917 г. были национализиро-ваны. Семьи, спасаясь от преследований, укрылись либо в городах России от Ленин-града до Владивостока, от Архангельска до Одессы, либо через Харбин разъехались по разным странам (Германия, Польша, Изра-иль, США, Чили) [17, с. 90–93].

Таким образом, привилегированная часть высокооплачиваемых рабочих Ижев-ских оружейного и сталеделательного заво-дов на протяжении второй половины XIX – начала XX в. основала частное оружейное производство, пройдя путь от слесарной мастерской до фабрики, чему способство-вали благоприятные объективные и субъек-тивные факторы. Предприниматели вложи-ли свою лепту в развитие промышленности, социальной сферы и культуры своего реги-она. Нельзя не отметить, что все оружей-ники – фабриканты – сельские обыватели, профессиональные оружейники, остались в своей социальной среде, из которой они первоначально вышли, хотя имелись по-



Библиографический список1. Александров А. А. Ижевский завод : научно-популярный очерк истории завода (1760 – фев-

раль 1917 гг.) / А. А. Александров. – Ижевск, 1957. – 128 с.2. Андржеевский И. Болотные болезни на севере. Медикотопографическое описание Ижев-

ского оружейного завода : диссертация на степень доктора медицины Ивана Андржевского, старшего врача лазарета Ижевского оружейного завода / И. Андржеевский. – СПб., 1880.

3. Васильев А. П. К истории Ижевского частного оружейного производства (1867–1917 гг.) / А. П. Васильев ; отв. и науч. ред. А. И. Суханов ; Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН // Вопросы истории развития промышленности Удмуртии. – Устинов, 1996.

4. Вятские губернские ведомости : обществ. газ. орган печати Вят. губ. – 1887. – 2 мая. – № 35. 5. Вятская речь : ежемесячная независимая газ. Вят. губ. – 1911. – 20 апр. – № 85. 6. Вятский край. – 1907. – 18 июля. – № 154.7. Государственный архив Кировской области (ГАКО). – Ф. 574. – Оп. 1.– Д. 1014. 8. ГАКО. – Ф. 574. – Оп. 1. – Д. 394. 9. ГАКО. – Ф. 574. – Оп. 1. – Д. 1193. 10. ГАКО. – Ф. 841. – Оп. 1. – Д. 14.11. Горбов М. Знаменитые ружья. Петров / М. Горбов // Охота и охотничье хозяйство. – 1983. –

№ 6.12. Ижевские телеграммы. Вечерний выпуск. – 1917. – № 584, 21 марта.13. История Удмуртии: Конец XV – начало XX века / под ред. К. И. Куликова. – Ижевск :

УИИЯЛ УрО РАН, 2004. 552 с.14. Килин П. А. Оружие частных ижевских мастеров и его сбыт / П. А. Килин // Музей и совре-

менность : сб. ст. / отв. ред. Т. И. Останина. – Ижевск : Сфера-медиа, 2005. – 192 с. 15. Лигенко Н. П. Купечество Удмуртии. Вторая половина XIX – начало XX века : монография

/ Н. П. Лигенко. – Ижевск : УИИЯЛ УрО РАН. – Ижевск, 2001. – 432 с.16. Пугаева Н. П. (Лигенко Н. П.) Развитие промышленности Удмуртии в период капитализма

(1861–1917 гг.) / Н. П. Пугаева // Вопросы истории развития промышленности Удмуртии. – Устинов, 1986.

17. Предпринимательские династии Камско-Вятского региона. XVIII–XX вв. : коллективная монография / отв. ред., авт. предисл. Н. П. Лигенко ; Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН. – Ижевск, 2008.– 260 с.

18. Прейскурант оружейной фабрики В. И. Петрова за 1911 г. // УРМ. – 16925.19. Родионов Н. А. История оружейного производства в Удмуртии (XIX–XXI вв.) / Н. А. Роди-

онов ; отв. и науч. ред. Л. Н. Бехтерева ; Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН. – Ижевск, 2009. – 320 с.

20. Россия в XVII – начале XX в.: региональные аспекты модернизации. – Екатеринбург : УрО РАН, 2006.

21. Соловьев А. М. В память столетнего юбилея основания Ижевского оружейного завода 1807 г. 10 июня – 1907 г. 10 июня : ист. очерк / А. М. Соловьев. – Ижевск, 1907.

тенциальные возможности повысить свой общественный статус. Своих сыновей они провели через рабочую среду, обучая их ружейному ремеслу и давая коммерческий опыт. Династии твердо стояли на ногах, на смену отцам вставали сыновья, не уступав-шие им в творческом подходе, оперативно-сти, ответственном отношении к родовому занятию – оружейному мастерству. Все гла-вы семейств и их жены по национальному составу были русскими, по вероиспове-данию – православными, образованными

людьми, имели большие многодетные се-мьи, где преобладали дети мужского пола, что способствовало образованию пред-принимательских династий оружейников. Помимо основного производства каждая династия старалась укрепить и расширить свое дело с подключением дополнительных многопрофильных видов занятий. Частные ижевские фабриканты охватили своим вли-янием общероссийский рынок, широко ис-пользуя новое направление в привлечении широкого круга потребителя – рекламу.

39№ 4 (35), 2016

22. Список фабрик и заводов Российской империи. Составлен по официальным сведениям от-дела промышленности Министерства торговли и промышленности / под ред. В. Е. Барза-ра. – СПб., 1912.

23. Сухов В. А. Русские оружейные заводы в эпоху империализма / В. А. Сухов // Рабочие ору-жейной промышленности в России и русские оружейники в XIX – начале XX в. – Л., 1976.

24. Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на 1905 г. / изд. Л. Л. Вершовой в Пер-ми. – Пермь : Типо-лит. губерн. правления, 1904.

25. Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на 1909 г. / изд. Л. Л. Вершовой в Пер-ми. – Пермь : Типо-лит. губерн. правления, 1909.

26. Фабрично-заводские предприятия Российской империи (исключая Финляндию) / составле-но под руководством Редакционного комитета, состоящего из членов Совета съездов пред-принимателей торговли и промышленности ; изд. инженер путей сообщения Д. П. Кандау-ров и сын. – 2-е изд. – Пг., 1914 г.

27. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). – Ф. 246. – Оп. 2. – Д. 21.

28. ЦГА УР. – Ф. 236. – Оп. 1. – Д. 147.29. ЦГА УР. – Ф. 256. – Оп. 2. – Д. 21.

References1. Aleksandrov A. A. Izhevskij zavod : nauchno-populjarnyj ocherk istorii zavoda (1760 – fevral’

1917 gg.) / A. A. Aleksandrov. – Izhevsk, 1957. – 128 s.2. Andrzheevskij I. Bolotnye bolezni na severe. Medikotopograficheskoe opisanie Izhevskogo

oruzhejnogo zavoda : dissertacija na stepen’ doktora mediciny Ivana Andrzhevskogo, starshego vracha lazareta Izhevskogo oruzhejnogo zavoda / I. Andrzheevskij. – SPb., 1880.

3. Vasil’ev A. P. K istorii Izhevskogo chastnogo oruzhejnogo proizvodstva (1867–1917 gg.) / A. P. Vasil’ev ; otv. i nauch. red. A. I. Suhanov ; Udmurtskij institut istorii, jazyka i literatury UrO RAN // Voprosy istorii razvitija promyshlennosti Udmurtii. – Ustinov, 1996.

4. Vjatskie gubernskie vedomosti : obshhestv. gaz. organ pechati Vjat. gub. – 1887. – 2 maja. – № 35. 5. Vjatskaja rech’ : ezhemesyachnaya nezavisimaja gaz. Vjat. gub. – 1911. – 20 apr. – № 85. 6. Vjatskij kraj. – 1907. – 18 ijulja. – № 154.7. Gosudarstvennyj arhiv Kirovskoj oblasti (GAKO). – F. 574. – Op. 1.– D. 1014. 8. GAKO. – F. 574. – Op. 1. – D. 394. 9. GAKO. – F. 574. – Op. 1. – D. 1193. 10. GAKO. – F. 841. – Op. 1. – D. 14.11. Gorbov M. Znamenitye ruzh’ja. Petrov / M. Gorbov // Ohota i ohotnich’e hozjajstvo. – 1983. –

№ 6.12. Izhevskie telegrammy. Vechernij vypusk. – 1917. – № 584, 21 marta.13. Istorija Udmurtii: Konec XV – nachalo XX veka / рod red. K. I. Kulikova. – Izhevsk : UIIJaL UrO

RAN, 2004. 552 s.14. Kilin P. A. Oruzhie chastnyh izhevskih masterov i ego sbyt / P. A. Kilin // Muzej i sovremennost’ :

sb. st. / otv. red. T. I. Ostanina. – Izhevsk : Sfera-media, 2005. – 192 s. 15. Ligenko N. P. KupechestvoUdmurtii. Vtoraja polovina XIX – nachalo XX veka : monografija /

N. P. Ligenko. – Izhevsk : Udmurtskij institut istorii, jazyka i literatury UrO RAN. – Izhevsk, 2001. – 432 s.

16. Pugaeva N. P. (Ligenko N. P.) Razvitie promyshlennosti Udmurtii v period kapitalizma (1861–1917 gg.) // Voprosy istorii razvitija promyshlennosti Udmurtii. – Ustinov, 1986.

17. Predprinimatel’skie dinastii Kamsko-Vjatskogo regiona. XVIII–XX vv. : kollektivnaja monografija / otv. red., avt. predisl. N. P. Ligenko ; Udmurtskij institut istorii, jazyka i literatury UrO RAN. – Izhevsk, 2008.– 260 s.

18. Prejskurant oruzhejnoj fabriki V. I. Petrova za 1911 g. // URM. – 16925.19. Rodionov N. A. Istorija oruzhejnogo proizvodstva v Udmurtii (XIX–XXI vv.) / N. A. Rodionov ;

otv. i nauch. red. L. N. Behtereva ; Udmurtskij institut istorii, jazyka i literatury UrO RAN. – Izhevsk, 2009. – 320 s.

20. Rossija v XVII – nachale XX v.: regional’nye aspekty modernizacii. – Ekaterinburg : UrO RAN, 2006.

21. Solov’ev A. M. V pamjat’ stoletnego jubileja osnovanija Izhevskogo oruzhejnogo zavoda 1807 g. 10 ijunja – 1907 g. 10 ijunja: istoricheskij ocherk / A. M. Solov’ev. – Izhevsk, 1907.



22. Spisok fabrik i zavodov Rossijskoj imperii. Sostavlen po oficial’nym svedenijam otdela Promyshlennosti ministerstva torgovli i promyshlennosti pod redakciej V. E. Barzara. – SPb., 1912.

23. Suhov V. A. Russkie oruzhejnye zavody v jepohu imperializma / V. A. Suhov // Rabochie oruzhejnoj promyshlennosti v Rossii i russkie oruzhejniki v XIX – nachale XX v. – L., 1976.

24. Ural’skij torgovo-promyshlennyj adres-kalendar’ na 1905 g. / izd. L. L. Vershovoj v Permi. – Perm’: Tipo-lit. gubern. pravlenija, 1904.

25. Ural’skij torgovo-promyshlennyj adres-kalendar’ na 1909 g. / izd. L. L. Vershovoj v Permi. – Perm’ : Tipo-lit. gubbern. pravlenija, 1909.

26. Fabrichno-zavodskie predprijatija Rossijskoj imperii (iskljuchaja Finljandiju) / sostavleno pod rukovodstvom Redakcionnogo komiteta, sostojashhego iz chlenov Soveta s#ezdov predprinimatelej torgovli i promyshlennosti ; izd. inzhener putej soobshhenija D. P. Kandaurov i syn. – 2-e izd. – Pg., 1914 g.

27. Central’nyj gosudarstvennyj arhiv Udmurtskoj Respubliki (CGA UR). – F. 246. – Op. 2. – D. 21. 28. CGA UR. – F. 236. – Op. 1. – D. 147.29. CGA UR. – F. 256. – Op. 2. – D. 21.


Сведения об автореЛигенко Нэлли Павловна – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник

Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской ака-демии наук. Область научных интересов – социально-экономическая история. Автор 120 на-учных публикаций.

e-mail: ligenko@ udnii.ru Тел.: (8 3412) 68-78-44

About the authorLigenko Nelly Pavlovna – doctor of historical sciences, leading specialist of Udmurt Institute

for history, language and literature of the Uralic Departament of the Russian Academy of Sciences. Research interests: social-economic history. The author of more than 120 scientific publications.

41№ 4 (35), 2016

УДК: 336.221-056.253(47+57)РББК 65.261.5(2 Рос)

Е. С. Кравцова

ПОПЫТКИ ИЗМЕНЕНИя НАЛОГООБЛОжЕНИя В РОССИИ ПОД ВЛИяНИЕМ ГОЛОДА 1891–1892 гг.

Ключевые слова: история России, налоги, фискальная система, подоходный налог, го-лод, кризисные явления, налогоплательщики.

Кризисные явления социально-экономической сферы развития государства, отсутствие модернизации всех сторон жизни общества привели в 1891–1892 гг. к массовому голоду, ко-торый затронул хлеборобные центрально-черноземные губернии. Правительство и органы местного самоуправления принимали ряд мер, направленных на выход из бедственного по-ложения (раздача продовольственной и денежной помощи, семенного материала, льготный проезд в поездах для отправляющихся на заработки, устройство бесплатных столовых, раз-личные лотереи и др.), но структурных мероприятий, направленных на совершенствование сложившихся условий, осуществлялось немного. Необходимость преобразований понимали во всех государственных ведомствах, включая Министерство финансов. В нем был разрабо-тан передовой для Российской империи законопроект о введении подоходного налога, кото-рый из-за нерешительности властей остался на бумаге, а в жизнь воплотили куцый во всех отношениях закон о квартирном налоге.

E. S. Kravtsova

THE ATTEMPTS TO CHANGE TAXATION IN RUSSIA UNDER THE INFLUENCE OF FAMINE OF 1891–1892

Keywords: history of Russia, taxes, fiscal system, income tax, famine, crisis, taxpayers.

The crises in the socio-economic sphere of the development of the state, the lack of modernization of all the aspects of social life led to the mass famine in 1891–1892 which affected the grain-growing territories of Central Chernozemniy region. In attempt to solve the problem the government and the local authorities had taken a number of steps (food and cash assistance, seed grains distribution, train travel privileges for seasonal migrants, free dining-rooms, various lotteries, etc.) the aim of which was to get out of the wretched plight. The range of measures targeted at solving the problem was not enough. The necessity of reforms was evident for the representatives of all governmental agencies including the Ministry of Finance. The latter had worked out an advanced for the Russian Empire income tax bill. Due to the inability of the government to make right decisions the income tax bill had not gone into effect instead of it a scanty in every sense of the word, rent tax bill was enacted into law.

* Статья подготовлена при поддержке РГНФ проект 15-01-00026 «а» «Кризис аграрного социума в имперской России: голод 1891–1892 гг. в Центрально-Черноземном регионе».

Одной из малоизученных страниц рос-сийской истории является голод 1891–1892 гг. в Центральном Черноземье. Его последствия сказались на всех сферах жизни общества, в том числе налоговой, и социально-эконо-мическом положении регионов. Проблема усугублялась тем, что неурожаи болезненнее всего сказались на крестьянском сословии.

В 1891 г. Россия пережила страшный голод, охвативший огромную часть стра-ны. «Засуха, неурожай, голод – все эти на-пасти поразили ее практически в самое сердце, больно ударив, прежде всего, по населению 17 центральных губерний. В зоне бедствия оказались около 40 млн че-ловек. Для сотен тысяч крестьянских хо-



зяйств это обернулось полным крахом. Для миллионов сельских жителей настала пора лишений, разорений и нищеты, но эта пора стала испытанием и для всего российского общества, таких его институтов, как госу-дарственная власть, земское и городское самоуправление, общественное презрение, церковь» [3, с. 62]. Все это проходило на фоне внутреннего кризиса крестьянских хозяйств [10, с. 47].

В этих экстраординарных условиях от-крылось самое больное место в российской податной системе: она, при наличии высо-кого и приоритетного косвенного обложе-ния, сохранении сословности, была лишена необходимой подвижности и эластичности.

«Голод обнаружил застарелые язвы рус-ского государственного строя, взывавшие о скорой и радикальной помощи. До сих пор только войны время от времени приподни-мали завесу над внутренним содержанием государства, вызывая страшное напряжение финансовых и экономических сил страны, и с яркой доказательностью обнаруживали не-соответствие претензий и средств для их упо-требления. Теперь рана вскрылась в самой середине страны, и впечатление было потря-сающее. Везде и всюду заговорили о голоде, как грозном memento; на Западе собирали по-жертвования для русских голодающих; аме-риканцы присылали пароходы с пожертво-ванной кукурузой и с наставлениями (!), как употреблять ее в пищу...» [1, с. 166].

Бедственное положение дел в стране подтвердила Государственная роспись на 1892 г. Бюджет сводился с дефицитом по об-щим частям сметы в размере 74,3 млн руб. [1, с. 167] (дефицит по обыкновенному бюд-жету равнялся 25,0 млн руб.). Официаль-ное заявление министра финансов также не успокоило: «Налогоспособность народа на-ходится в печальном состоянии, препятствуя повышению налогов и заставляя обращать-ся для покрытия бюджетного дефицита к новым займам». «Налоговые средства стра-ны», по словам министра, никогда не стес-нявшегося с повышением старых налогов и введением новых, «были к этому времени использованы вполне». Глава министер-

ства на страницах росписи признавал, что «…дальнейшее повышение существующих налогов было бы несвоевременным и даже очень опасным, ввиду экономического по-трясения, причиненного недородом хлебов, отразившемся не только на производителях хлеба, но и имеющим самые разнообразные последствия».

Действительно, в хлеборобной черно-земной Курской губернии крестьяне на-ходились в сложнейшей ситуации, ища помощи у властей через получение продо-вольственных ссуд [5], а органы крестьян-ского самоуправления были фактически не в состоянии самостоятельно справляться с проблемой [13].

В связи с этим был создан уже не пер-вый в нашей финансовой истории проект государственного подоходного сбора. В объяснительной записке отмечалось, что данный сбор «предполагалось ввести в качестве дополнительного обложения к существующим прямым налогам, с целью привлечения тех разрядов лиц, которые или вовсе не облагались доныне прямыми на-логами, располагая сравнительно большим достатком, или могут, без ущерба для их имущественного положения и хозяйствен-ной силы, вынести несколько высшее обло-жение, нежели теперь» [8, с. 24].

Обложение начиналось с суммы в 1 тыс. руб. Субъектом обложения признавались доходы главы семейства, к которым при-бавлялись доходы живущих с ним жены и детей. Объект налогообложения – сово-купность доходов плательщика за вычетом расходов: 1) на ведение хозяйства или пред-приятия плательщика и на страхование его имущества; 2) уплату процентов интереса по долговым обязательствам плательщика; 3) на страхование жизни плательщика и 4) уплату прямых налогов и сборов госу-дарственных, земских, городских, сослов-ных и общественных, а также косвенных (!) налогов, которые следует признать необ-ходимым расходом хозяйства или предпри-ятия [2, с. 18–19].

Процентная ставка возрастала прогрес-сивно: 1 % предусматривался при доходе от

43№ 4 (35), 2016

1 тыс. до 2 тыс. руб., 1,1 % – при доходе от 2 тыс. до 3 тыс. руб. и т. д. с повышением обложения на 0,1 % на каждую следующую тысячу рублей, пока оно не достигнет 4 %.

От уплаты налога освобождались члены императорского дома, учреждения обще-ственные, церковные, благотворительные, учебные; чины иностранных миссий и кон-сульств.

Проект 1892 г. был разослан «на заклю-чении» представителей бюрократических ведомств, где он и встретил не совсем нела-сковый прием. Главнокомандующий отде-лом кодификации, ссылаясь на мнение Го-сударственного Совета, высказанное еще в 1887 г., по которому введение подоходного налога признавалось «несвоевременным, так как не все источники доходов были привлечены к обложению», заявлял, что и в настоящее время это заявление остается в силе [1, с. 198]. Также он указывал те ис-точники народного дохода, которые, по его мнению, могут дать правительству желае-мое увеличение государственных доходов: «1) поземельная собственность в Сибири и Закавказье; 2) содержание, получаемое на государственной, общественной и частной службе; 3) заработки профессиональные; 4) денежные капиталы, отдаваемые в ссуду по долговым обязательствам; 5) промыш-ленные предприятия, выделывающие пред-меты, обложенные акцизными сборами».

Министр народного просвещения на-ходил, что введение подоходного налога «в высшей степени нежелательно», так как оно может породить множество обманов, под-логов; министр юстиции нашел, что прин-цип прогрессии не соответствует основным положениям нашего законодательства и экономическому строю; военный министр утверждал, что подоходный налог может оказаться на практике «самым несправед-ливым, даже ненавистным для населения и в то же время весьма ничтожным по до-ставляемым им средствам». Министр ссы-лался на неудачный опыт подоходного на-лога в 1812 г., «хотя плательщики его были исключительно дворяне, наиболее развитой класс, интеллигентный и патриотический».

По мнению военного министра, до тех пор нельзя переходить к подоходному налогу, пока не будут доказаны: «1) невозможность увеличения косвенных налогов; 2) невоз-можность дальнейшего обложения капита-лов, недвижимой собственности, торговли и промышленности и 3) возможность получе-ния от подоходного налога сколько-нибудь значительной помощи для государствен-ного бюджета». Военный министр, кроме того, считал совершенно не справедливым и нежелательным «с государственной точки зрения» обложение чиновников; министер-ство юстиции отзывалось, что такое обло-жение было бы равносильно уменьшению оклада жалованья; управляющий морским министерством «полагал необходимым» освободить от налога морское довольствие официальных чинов [8, с. 28–32, 39–40].

Под действием такого напора мнений и отзывов проект подоходного налога на-долго был спрятан под сукно. Министр И. А. Вышнеградский вышел в отставку, а новый министр С. Ю. Витте начал прово-дить политику, отличающуюся от принци-пов подоходного обложения. С 1888 г. был установлен акциз на осветительные масла (нефтяные) в размере 40 коп. с 1 пуда с лег-ких и 30 коп. с тяжелых. В 1892 г. эти ставки повысились соответственно до 60 и 50 коп. Установленный в 1888 г. акциз на спички 1/4 коп. с коробки в 75 штук, в 1892 г. был удвоен. Повысился акциз на спирт. Также установилии дополнительный акциз по 40 коп. на 1 пуд рафинированного и приго-товленного «на подобие рафинада» сахара. В 1893 г. этот налог отменили и вместо него ввели повышенный акциз в 1 руб. 75 коп. с 1 пуда всякого сахара. В 1892 г. был уста-новлен дополнительный акциз на табачные изделия, за исключением махорки, в 2 руб. с 1 пуда.

Что касается прямого обложения, то в качестве альтернативы подоходному налогу 14 мая 1893 г. был введен государственный квартирный налог [11, с. 280–282], рассма-тривавшийся специалистами как «крайне не-удачный суррогат подоходного налога» [12, с. 123], но в то же время «как первая попытка



обложения совокупного дохода» граждан [9, с. 8], введенный С. Ю. Витте, деятельность которого сочетала стремление к повышению эффективности налоговой системы с ее по-степенным реформированием на основе по-следовательного осуществления принципа подоходности обложения.

Главной задачей этого налогопроекта было обложение не отдельных доходных источников подданных, а совокупности доходов плательщика. По мнению Депар-тамента окладных сборов, «опыт свиде-тельствовал, что расходы по содержанию квартиры более чем какой-либо другой, за-вит от общей совокупности средств, кото-рыми располагало лицо» [6, с. 2], т. е. это было своеобразной подготовкой к введе-нию всеобщего подоходного налога в Рос-сии. «В качестве внешнего признака такой совокупности всех доходов была принята наемная стоимость занимаемых платель-щиком жилых помещений, …а проведен-ные исследования показали, что для каждой имущественной категории лиц отношение между общей совокупностью доходов и квартирным расходом отличается извест-ным постоянством» [7, с. 103–104].

Безусловно, степень дороговизны квар-тир в разных российских городах была не одинаковой. В Минфине подчеркивали, что «в столицах квартирные расходы составля-ли более значительную часть бюджета обы-вателя, чем в губернских и уездных горо-дах». Основной вывод, последовавший из этого положения, заключался в следующем: «процентное отношение налога к квартир-ной стоимости не должно быть повсемест-но одинаковым» [6, с. 2]. Именно это отно-шение должно было устанавливать уровень дороговизны жилых помещений в городе и находиться в обратном отношении к их стоимости. Предложенные меры отвечали интересам и других групп плательщиков. Было озвучено предложение даже о вклю-чении квартирной статистики в санитарных целях и возможности налогового послабле-ния для домов с хорошей санитарией [4].

В качестве мер, которые могли бы по-служить «отправной точкой» для обложе-

ния, были предложены разные варианты. Во-первых, такой категорией выступала численность населения. К первому разря-ду относились Москва и Санкт-Петербург. Ко второму – города с численностью более 100 тыс. человек; к третьему – 30–100 тыс.; четвертому – 10–30 тыс.; к пятому – все остальные поселения государства [6, с. 4]. Во-вторых, определителем выступало адми-нистративное значение городов. К I классу были отнесены Москва и Санкт-Петербург, ко II – университетские города, а также те, в которых были расположены судебные па-латы, управления военными и таможенными округами; к III – все губернские и областные города; к IV – уездные города, в которых есть окружные суды; к V – прочие населен-ные пункты [6, с. 4]. В-третьих, в качестве критерия выдвигались поступления от тор-говых сборов. К первой группе относились города с торговым оборотом свыше 1 млн руб., ко второй – от 1 млн руб. до 200 тыс. руб.; к третьей – от 200 тыс. руб. до 50 тыс. руб., к четвертой – от 50 тыс. до 25 тыс. руб.; и к последней – менее 25 тыс. руб. При этом учитываться должны были и такие по-казатели, как общая ценность всех недвижи-мых имуществ в поселении и общая сово-купность городского бюджета [6, с. 4].

Все эти предложения вызвали полемику при обсуждении в Государственном Совете. Предлагалась позиция, что уже реализуемые налоги и так облагают все доходы населения, следовательно, квартирный налог должен вводиться только для тех, кто живет исклю-чительно за счет этих поступлений, и быть новым обложением тех доходов [6, с. 29]. Для домовладельцев, не имеющих других доходов, кроме поступлений от городской не-движимости, уже обложенной несколькими налогами, новый сбор будет ничем иным как дополнительной податной тягостью. Особо указывалось, что новый налог затронет толь-ко квартиры в поселениях и городах, в кото-рых имеется наемная цена [6, с. 29].

Министр финансов в своем отклике на данное мнение отметил, что всякие ново-введения в налоговой системе не смогут полностью решить проблемы в этой сфере,

45№ 4 (35), 2016

в том числе двойного обложения, неравно-мерности обложения городского и сельско-го населения, без введения единого подо-ходного налога, о котором все говорили, но так и не решались утвердить на территории империи в силу разных причин [6, с. 29].

Поднимался вопрос и об освобождении от уплаты налога определенных социаль-ных групп, например белого духовенства, которое исторически освобождалось от уплаты всех видов прямых налогов ввиду их малой обеспеченности [6, с. 33]. Ми-нистр финансов на это заметил, что кроме духовенства от личных податей и повин-ностей освобождена большая группа: дво-рянство, почетные граждане, купечество, которую, следуя логике, также необходимо освободить от выплат. Затрагивая вопрос малой обеспеченности указанной социаль-ной группы, глава Минфина указал, что бедственное положение касается, главным образом, сельского духовенства, которое к обложению налогом привлечено не будет; в городах же белое духовенство обеспеченно сравнительно удовлетворительно, потому экономического повода к установлению для него изъятия от квартирного налога не име-ется [6, с. 34]. Законопроект был отправлен на доработку.

И исходили из того мнения, что наем квартиры служит показательным призна-ком, по которому можно составить общее

представление о совокупности доходов плательщиков. Как заявлял Сергей Юлье-вич Витте, государственный квартирный налог был лишь первым шагом в деле мо-дернизации податного строя и в основу его положена идея об обложении более зажи-точных плательщиков.

Квартирный налог взимался с поддан-ных, занимающих квартиры в городах и по-селениях, которые разделяются на классы по степени стоимости жилых помещений. В каждом классе помещения делятся на классы по их наемной цене. «Для каждого разряда помещений в каждом классе уста-навливаются особые оклады налога» [11, с. 280]. Этот налог должны были платить как подданные империи, так и иностранцы, проживающие как в собственных домах, так и в наемных или в данных им в бесплат-ное пользование помещениях.

Налог сложно было назвать супер-доход-ным. Власти списывали недоимки по нему с плательщиков, но это не приносило желае-мого роста поступлений в казну.

Таким образом, в 1891–1892 гг. у рос-сийского правительства появилась прекрас-ная возможность провести важные преоб-разования в финансовой сфере и вывести Россию на новый уровень экономических и общественных отношений, но, в который раз, побоялось это сделать, сохранив арха-ичную налоговую систему.

Библиографический список1. Боголепов М. И. Финансы, правительство и общественные интересы / М. И. Боголепов. –

СПб. : Тип. О. Н. Попова, 1907. – 334 с. 2. Вербицкий А. Г. Основные формы подоходного налога в их историческом развитии и систе-

мой законодательства о подоходном налоге в России / А. Г. Вербицкий. – Иркутск : Коммерч. электрич. тип., 1916. – 87 с.

3. Горнов В. А. Организация системы социальной помощи в период неурожая и голода в пери-од 1891–1892 гг. / В. А. Горнов // Сборник научных статей. – СПб. : Компания Спутник +, 2005. – С. 62–78.

4. Гурина Е. Санитарные задачи, связанные с проектируемым квартирным налогом / Е. Гури-на. – СПб. : Тип. П. И. Шмидта, 1893. – 6 с.

5. Государственный архив Курской области. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 4212, 4216, 4218, 4221, 4226, 4230.

6. Государственный квартирный налог. История и статистика налога. 1894–1900 г. СПб. : Изд-во Минфина, 1903. – 327 с.

7. Департамент окладных сборов 1863–1913 гг. – СПб. : Тип. П. П. Сойкина, 1913. – 277 с.8. Историческая справка по вопросу о введении подоходного налога в России (материалы к

проекту Положения о государственном подоходном налоге). – СПб. : [б. и, б. г.]. – 57 с.



9. Коломин Е. В. 190 лет Министерству финансов России: значение исторического опыта / Е. В. Коломин // Министерству финансов России 190 лет. Специальное приложение к жур-налу «Финансы». – М., 1993. – С. 4–16.

10. Пахомова А. Н. Изменения в структуре сельского населения второй половины XIX в. до 1917 г. (на примере Центрально-Черноземного региона) / А. Н. Пахомова, Н. М. Крыгина // Известия Юго-Западного государственного университета. – 2012. – № 4. – С. 47.

11. ПСЗ РИ. 1893. – СПб. : Гос. тип., 1897. – Т. 13. – 983 с. 12. Толкушкин А. В. История налогов в России / А. В. Толкушкин. – М. : Юрист, 2001. – 431 с.13. Шишкарева Т. Н. К вопросу о деятельности должностных лиц и органов крестьянского

общественного управления после реформы 1861 г. в Курской губернии: недостатки управ-ления и делопроизводства / Т. Н. Шишкарева // Известия Юго-Западного государственного университета. – 2012. – № 5. – С. 195–199.

References1. Bogolepov M. I. Finansy, pravitel’stvo i obshhestvennye interesy / M. I. Bogolepov. – SPb. : Tip.

O. N. Popova, 1907. – 334 s. 2. Verbickij A. G. Osnovnye formy podohodnogo naloga v ih istoricheskom razvitii i sistemoj

zakonodatel’stva o podohodnom naloge v Rossii / A. G. Verbickij. – Irkutsk : Kommerch. jelektrich. tip., 1916. – 87 s.

3. Gornov V. A. Organizacija sistemy social’noj pomoshhi v period neurozhaja i goloda v period 1891–1892 gg. / V. A. Gornov // Sbornik nauchnyh statej. – SPb. : Kompanija Sputnik +, 2005. – S. 62–78.

4. Gurina E. Sanitarnye zadachi, svjazannye s proektiruemym kvartirnym nalogom / E. Gurina. – SPb. : Tip. P. I. Shmidta, 1893. – 6 s.

5. Gosudarstvennyj arhiv Kurskoj oblasti. – F. 1. – Op. 1. – D. 4212, 4216, 4218, 4221, 4226, 4230. 6. Gosudarstvennyj kvartirnyj nalog. Istorija i statistika naloga. 1894–1900 g. SPb. : Izd-vo Minfina,

1903. – 327 s.7. Departament okladnyh sborov 1863–1913 gg. – SPb. : Tip. P. P. Sojkina, 1913. – 277 s.8. Istoricheskaja spravka po voprosu o vvedenii podohodnogo naloga v Rossii (materialy k proektu

Polozhenija o gosudarstvennom podohodnom naloge). – SPb. : [b. i, b. g.]. – 57 s. 9. Kolomin E. V. 190 let Ministerstvu finansov Rossii: znachenie istoricheskogo opyta /

E. V. Kolomin // Ministerstvu finansov Rossii 190 let. Special’noe prilozhenie k zhurnalu «Finansy». – M., 1993. – S. 4–16.

10. Pahomova A. N. Izmenenija v strukture sel’skogo naselenija vtoroj poloviny XIX v. do 1917 g. (na primere Central’no-Chernozemnogo regiona) / A. N. Pahomova, N. M. Krygina // Izvestija Jugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. – 2012. – № 4. – S. 47.

11. PSZ RI. 1893. – SPb. : Gos. tip., 1897. – T. 13. – 983 s. 12. Tolkushkin A. V. Istorija nalogov v Rossii / A. V. Tolkushkin. – M. : Jurist, 2001. – 431 s.13. Shishkareva T. N. K voprosu o dejatel’nosti dolzhnostnyh lic i organov krest’janskogo

obshhestvennogo upravlenija posle reformy 1861 g. v Kurskoj gubernii: nedostatki upravlenija i deloproizvodstva / T. N. Shishkareva // Izvestija Jugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. – 2012. – № 5. – S. 195–199.


Сведения об автореКравцова Елена Сергеевна – доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры

философии Курского государственного медицинского университета. Сфера научных интере-сов: история России, экономическая история. Автор более 120 научных и учебно-методиче-ских работ.

Тел.: 8(4712) 500102e-mail: [email protected]

About the authorKravtsova Elena Sergeevna – doctor of sciences, associate professor, professor of the chair

of philosophy, Kursk State Medical University. Research interests: history of Russia, economic history. The author of more than 120 scientific and educational publications.

47№ 4 (35), 2016

УДК 336.71ББК 63.3(2)53

С. А. Саломатина, Е. Д. Тужилина

БАНК «ДЛя СВОИХ»: МОСКОВСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ РУССКО-КИТАЙСКОГО БАНКА В 1897–1899 гг.*

Ключевые слова: Русско-Китайский банк, банковское дело, инсайдерское кредитование, Москва, Дальний Восток, Кяхта, Торговый дом «Л. Кноп», А. Ю. Ротштейн, иностранный капитал, текстильная промышленность, металлургическая промышленность, нефтеперера-батывающая промышленность, чайная торговля, золотодобыча.

В статье анализируется клиентура московского отделения Русско-Китайского банка в конце 1890-х гг. Ранее банк изучался в аспекте политической и экономической экспансии на Дальний Восток. Однако в московском отделении банка кредитные сделки, связанные с Дальним Востоком, занимали второстепенное место, хотя после открытия этого отделения интеграция финансовых рынков Москвы и азиатской части России вышла на качественно новый уровень. В то же время кредитами банка в Москве в первую очередь воспользова-лась группа преимущественно московских текстильных предприятий, возглавляемая Торго-вым домом «Л. Кноп», связанная с банком личной унией, что является классическим при-мером инсайдерского кредитования. В целом клиентура банка в Москве – это крупнейшие акционерные банки и компании России, часть из которых возникла на волне экономического подъема 1890-х гг., в тесной связи с иностранным капиталом, петербургским фондовым и банковым рынками. К сожалению, некоторые из этих предприятий оказались недостаточно устойчивыми в период кризиса 1899–1903 гг.

S. A. Salomatina, E. D. Tuzhilina

A BANK FOR INSIDERS: THE MOSCOW BRANCH OF THE RUSSIAN-CHINESE BANK IN 1897–1899

Keywords: Russo-Chinese Bank, commercial banking, insider lending, Moscow, Far East, Kyakhta, L. Knoop, Adolf Rothstein, foreign capital, textile industry, metallurgy, oil refining industry, tea trade, gold mining.

The article analyses the customer network of the Moscow branch of the Russian-Chinese Bank at in the end of the 1890s. The bank has previously been studied from the perspective of Russian political and economic expansion in the Far East. However, the Far East transactions played a secondary role in the Moscow branch operations, although the financial integration of Moscow and Asian markets considerably grew after the opening of the Moscow branch. At the same time, the largest part of the new branch’s lending went to a powerful group of textile enterprises, mainly from the Moscow region, headed by the firm «L. Knoop», which was associated with the bank via interlocking directorates, and therefore there was a classic case of insider lending. The Moscow branch’s customers included the largest Russian banks and joint-stock enterprises, some of which were established in the upturn of the 1890s, having close ties with foreign capital, with the St. Petersburg stock and with banking markets; unfortunately, however, some of these banks and companies appeared rather unstable during the crisis in 1899–1903.

* Проект РФФИ № 16-06-00539 «Формирование рынка банковского капитала в Российской им-перии, 1874–1913 гг.: базы данных, статистический анализ, геоинформационные технологии».

Статья посвящена новому банку на мо-сковском рынке в конце 1890-х гг. – отде-лению Русско-Китайского банка. Причины

и цели его появления до сих пор не совсем понятны и никогда серьезно не изучались. Однако в архиве банка сохранились источ-



ники, из которых можно выяснить, кого кредитовало данное отделение. Результат данного исследования оказался довольно неожиданным, но только на первый взгляд: наибольшая часть кредитных средств была направлена не на Дальний Восток, а была вложена в основном в москов-ские предприятия группы Торгового дома «Л. Кноп», представители которого вхо-дили в руководство банка. В целом, кли-ентура банка – это яркий список хорошо известных историкам банков, фирм, ком-паний и предпринимателей 1890-х гг.

Таким образом, данная статья – это не только повод опубликовать выявленные факты, но и проанализировать такие во-просы, как инсайдерское кредитование (кредитование лиц и фирм, близких к банку), монополизм на банковском рын-ке и элитарность банковской клиентуры Нового времени. С другой стороны, это –, конечно же, сюжет об интеграции финан-совых рынков Российской империи, когда Москва в конце 1890-х гг. впервые получи-ла прямой выход на Дальний Восток.

Русско-Китайский банк, как правило, ассоциируется в историографии с даль-невосточной экспансией Российской им-перии. Банк был учрежден в 1895 г. по инициативе С. Ю. Витте при содействии французских капиталов и российского пра-вительства и просуществовал до 1910 г., когда после слияния с Северным банком стал частью Русско-Азиатского банка. Правление Русско-Китайского банка нахо-дилось в Санкт-Петербурге, кроме того, в конце 1890-х гг. банк имел обширную сеть отделений на российском Дальнем Вос-токе (во Владивостоке, Благовещенске, Верхнеудинске, Иркутске, Кяхте, Нико-лаеве и Чите), в Китае, Японии, а также в Париже. В апреле 1897 г. было учреждено московское отделение.

Какую цель преследовало руковод-ство банка, основывая подразделение в Москве? В литературе нет ответа на этот вопрос, потому что Русско-Китай-ский банк больше изучался как полити-ческий проект, а исследования банка как

бизнеса не ставили самостоятельной це-лью изучение московского отделения [9, c. 163–188; 14, c. 571–572, 619–620; 22, c. 293–314]. Однако возможности для из-учения этого вопроса имеются: в архиве московского отделения в Центральном го-сударственном архиве Москвы (ЦГА Мо-сквы) хранится вексельная книга за 1899–1900 гг., содержащая информацию обо всех кредитных сделках отделения за эти годы.

Данные бухгалтерской книги представ-ляют собой табличную структуру, поэтому это готовый материал для реляционной базы данных. Методика работы с бухгал-терскими книгами, используемая в данной работе, впервые опробована О. В. Чисто-вой [19, c. 315–352]. Данная методика за-ключается в том, что бухгалтерская книга переводится в формат базы данных. Объем полученной таким образом естественной выборки уточняется через сопоставление архивных данных с цифрами годовых от-четов банков, которые публиковались отдельными брошюрами и до сих пор доступны в крупных библиотеках. Допол-нительная информация о клиентах банка (фирмах, компаниях, предпринимателях) выявляется по справочной и научной ли-тературе.

Источником фактов о клиентах бан-ка послужили работы И. И. Левина, В. И. Бовыкина, Ю. А. Петрова [3; 4; 5; 8; 12]. Очень полезными для нашего иссле-дования оказались современные энцикло-педии и справочники по экономической истории, истории купечества и предприни-мательства, истории Сибири, так как они отражают современные достижения в об-ласти изучения данной тематики [2; 7; 20; 21]. В то же время, поскольку клиентами московского отделения Русско-Китайско-го банка оказался почти исключительно крупный бизнес, важным источником о размере капитала и составе правлений яв-ляются дореволюционные справочники по банкам, компаниям и торговым домам [1; 6; 15; 16; 18].

Очень важной для нашего исследова-ния оказалась работа американского эко-

49№ 4 (35), 2016

номического историка Наоми Ламоро, посвященная феномену «инсайдерского кредитования» в Новой Англии в первой половине XIX в. [23]. Инсайдерское кре-дитование – это кредитование лиц, фирм, компаний, близких к руководству банка, т. е. связанных с ними деловыми, род-ственными и другими социальными связя-ми. Таким образом банк решает проблему асимметрии информации, когда кредито-вать нужно только надежных клиентов, а проверка кредитоспособности требует времени и затрат. Инсайдерское креди-тование отражает определенный уровень экономического развития, когда на рынке есть недостаток капиталов, и имеющих-ся ресурсов хватает в первую очередь на предприятия учредителей банка. По мере увеличения ресурсов на рынке должна заработать система оценки кредитоспо-собности неблизких, т. е. малоизвестных, банку заемщиков, которые тоже будут до-пущены к банковскому кредиту. Концеп-

туализация в работе Н. Ламоро оказалась очень ценной для интерпретации результа-тов анализа клиентской сети московского отделения Русско-Китайского банка.

Статья имеет следующую структу-ру, кроме введения и заключения: раздел об источниковедческих особенностях и структуре записей в вексельной книге мо-сковского отделения за 1899 г., затем сле-дует раздел о клиентах московского отде-ления.

Таким образом, данная статья заполня-ет лакуны в истории Русско-Китайского банка, дальневосточной экспансии Рос-сийской империи, углубляет наше понима-ние особенностей московского кредитного рынка в конце 1890-х гг., уточняя детали в истории известных фирм, компаний, пред-принимателей, а также некоторые обстоя-тельства кризиса 1899–1903 гг.

Вексельная книга за 1899 г.Главным источником нашего исследо-

вания является вексельная книга москов-

Таблица 1 Пример записи в вексельной книге за 1899 г.* /

An example of record in discount book of 1899

Столбец / Column Пример заполненияМесяц / Month ОктябрьЧисло / Date 11Предъявитель / Holder Прорубников Ф. Ф.Где выдан / Place of issue Нижегородская ярмаркаМесяц / Month АвгустЧисло / Date 12На какой срок / Term 7Векселедатель / Drawer Акбердин С. Л.Приказ / Order Прорубников Ф. Ф.Бланки / Endorsement Прорубников Ф. Ф.Срок / Term 22 маяМесто платежа / Place of payment МоскваЧастные суммы / Particular sums 2 000,00Общая сумма / Total sum 2 000,00Примечание / Comment

* Записи в книге распложены по горизонтали, в табл. 1 запись развернута вертикально для удобства пред-ставления данных. Источник: ЦГА Москвы. – Ф. 265. – Оп. 1. – Д. 55. – Л. 13 об.–14.



ского отделения Русско-Китайского банка за 1899 г. Вексельная книга находится в составе архивного фонда московского от-деления в Центральном государственном архиве Москвы (ЦГА Москвы, ф. 265). Сам фонд небольшой, всего 203 единицы хранения за 1898–1917 гг., в основном это циркуляры правления, переписка с дру-гими банками, торгово-промышленными предприятиями по поводу проводимых операций, разные бухгалтерские книги.

Используемая нами вексельная книга – уникальный источник, так как это един-ственная книга такого типа, сохранивша-яся за первые годы деятельности банка (1897–1900 гг.). На обложке указано, что это вексельная книга за 1898–1899 гг., од-нако на самом деле в нее внесены записи с 14 января 1899 г. по 8 декабря 1901 г., так как книгу заказывали, рассчитывая на больший объем операций, чем получилось в итоге. К тому же далеко не все зареги-стрированные в книге операции являются учетом векселей, присутствуют также ссу-ды под залог товаров, получение платежей по векселям (инкассо) и другие операции. В книге 98 страниц-разворотов, из кото-рых использовано только 76. На этих 76 страницах расположены записи об опера-циях, пример записи приводится в табл. 1.

Данная запись означает следующее: 2 августа 1899 г. на Нижегородской яр-марке некий С. Л. Акбердин приобрел у Ф. Ф. Прорубникова (крупного кяхтинского чаеторговца) товар на сумму 2 000 рублей (видимо, это и был чай), но расплатился не наличными, а долговым обязательством, т. е. векселем. Прорубников, в свою очередь, 11 октября 1899 г. продал эту долговую рас-писку банку за наличные (т. е. предъявил к учету, и банк учел вексель, исключив из него сумму, равную учетному проценту), и в итоге Акбердин должен будет уплатить 2 000 руб. банку в Москве 22 мая 1900 г.

Как правило, один предъявитель при-носил в банк сразу же большой портфель векселей своих клиентов, поэтому в один день за одним предъявителем записывал-ся целый список векселей и их векселеда-

телей. Именно поэтому вексельная книга является источником информации о пред-принимательских сетях – предприятиях и их клиентах.

В настоящий момент из всех записей в вексельной книге за 2 года, т. е. за 1899 и 1900 гг., обработаны только все записи (572) за 1899 г. Сумма всех выданных за 1899 г. кредитов составила 4 264 184,54 руб., что является показателем годового оборота.

Операции по учету векселей составля-ли 96 % всего оборота, однако только 72 % всех сделок в книге (3 053 191,60 руб.) со-ставлял обычный учет векселей клиентов. 24 % всех сделок относятся к переучету векселей (1 031 818,09 руб.). Переучет век-селей – это когда банк учитывает вексель-ный портфель другого банка, это операции межбанковского рынка. Строго говоря, эта операция является переучетом для банка-клиента, а для банка-кредитора, в нашем случае для московского отделения, это обычный учет векселей.

В вексельную книгу были занесены и другие операции, кроме учета векселей, однако в очень незначительном объеме, видимо, чтобы не заводить для этих за-писей отдельной книги. К таким опера-циям относились ссуды под залог товаров (175 064,81 руб., или 4 % оборота) и век-селя на инкассо (4 110,04 руб., или 0,1 %), т. е. векселя, принятые не для переучета, а для получения платежа; это не кредитная операция, а комиссионная.

По всем косвенным признакам в нашем распоряжении полный комплект записей о кредитных сделках за 1899 г. В москов-ском отделении была всего одна вексель-ная книга, это следует из факта, что в нее записывали и другие операции, лишь бы не заводить другие бухгалтерские книги. В опубликованном годовом отчете банка за 1899 г., хранящимся в Российской государ-ственной библиотеке (РГБ), данные по мо-сковскому отделению приводятся в сумме с данными по санкт-петербургскому прав-лению, однако для этого хватило только одного раздела «Русские векселя», тогда

51№ 4 (35), 2016

как в отчете по азиатским отделениям раз-делов по видам кредита больше, т. е. раз-дел в отчете означает отдельный комплект бухгалтерских книг в подразделении банка [11, c. 4].

Из каждой записи в книге мы использова-ли информацию о клиентах (предъявителях, векселедателях, бланконадписателях, т. е. любых других подписях на векселях кроме подписи лица выписавшего вексель (векселе-датель) и предъявившего его в банк (предъ-явитель)), местах выписки векселя и платежа по нему, о сумме учтенных векселей.

Важным этапом работы с источником стали текстологический анализ (расшиф-ровка сокращений, уточнение названий фирм и компаний), а также унификация на-писания имен, фирм, населенных пунктов.

Для того чтобы выделить операции банка, связанные с Западной Сибирью и Дальним Востоком, в базу данных было добавлено логическое поле, в котором за-пись «Да» означало, что в записи есть лю-бое упоминание о том, что данная сделка связана с этими регионами, например это могла быть пометка «кяхтинский купец 1-й гильдии» или указано место выписки или платежа по векселю как Владивосток или Иркутск.

Основной метод обработки данных, использованный при работе с базой дан-ных, – группировки: по предъявителям и векселедателям, по типам операций. Суть этой процедуры, заключается в том, что, например, все векселя одного предъявите-ля, предъявленные в банк в течение года и записанные на разных страницах книги, могут быть при помощи запросов к базе данных сгруппированы таким образом, что в итоге мы получим список всех сде-лок данного клиента.

Таким образом, вексельная книга – ре-презентативный источник о кредитовании в московском отделении в 1899 г. Его ис-точниковедческие особенности отражают реальную бухгалтерскую практику. Ин-формацию данного источника можно лег-ко перегруппировывать, когда она пред-ставлена в формате базы данных.

Анализ данных о клиентуреДалее в статье детализируется инфор-

мация об учете и переучете векселей, при-чем основное внимание уделено предъяви-телям, т. е. тем, кто предъявили векселя в банк для учета (табл. 2). Важно отметить, что предъявитель при учете векселя де-лал на нем передаточную надпись, пере-давая тем самым банку право требования платежа по векселю. Это означало, что в соответствии с вексельным правом предъ-явитель наравне с векселедателем прини-мает на себя ответственность за платеж по векселю. Практика вексельных операций предопределила, что предъявитель и век-селедатель могли быть, во-первых, прода-вец и покупатель в торговой сделке, а во-вторых, один из владельцев бизнеса и сам бизнес (фирма, компания). В последнем случае подпись владельца бизнеса на век-селе является дополнительной гарантией оплаты векселя. Таким образом, архивные записи о вексельных операциях содержат информацию о реальных деловых партне-рах или лицах, связанных с определенны-ми бизнесами.

В 1899 г. в московском отделении Рус-ско-Китайского банка было всего 50 предъ-явителей. В табл. 2 представлены первые 20 из них, на которых приходится 99 % всех кредитных операций. Эти цифры уже сами по себе свидетельствуют об ограни-ченном круге крупных клиентов. Еще на ранних стадиях обработки данных век-сельной книги возникло впечатление, что среди всех предъявителей заметны три ярко выраженные группы, причем эти группы более наглядно представить не числом предъявителей, а суммой учтен-ных ими векселей, которая в целом соста-вила 4,26 млн руб.

Во-первых, 38,6 % всего предъявитель-ства, или 1,65 млн руб., приходится на тор-говые фирмы и торгово-промышленные товарищества, связанные с текстильной промышленностью, назовем их условно «Текстильщики». К этой группе относится крупнейший клиент банка, поэтому она бу-дет рассмотрена в первую очередь.



Таблица 2 Клиенты по учету векселей (предъявители)

Московского отделения Русско-Китайского банка за 1899 г. / Discount customers (holders) of the Moscow branch of the Russo-Chinese Bank

№ п/п Предъявитель / Holder

Сумма век-селей, тыс.

руб. / Discount sum, thousand

rubles

Доля, % / Ratio, %

1 Кноп Л., торговый дом (оборудование и сырье для текстиль-ной промышленности) 1 104,4 25,9

2 Русский Торгово-промышленный банк, Московское отделение 642,6 15,1

3 Мамонтов Николай Иванович (Общество Московско- Ярославско-Архангельской железной дороги) 500,0 11,7

4 Петербургско-Азовский банк, Московское отделение 389,2 9,15 Товарищество Высоковской мануфактуры 322,8 7,66 Товарищество Даниловской мануфактуры 201,6 4,77 Русско-Китайский банк, агентство в Кяхте 199,0 4,78 «Мазут», Нефтеперерабатывающее и торговое общество 163,0 3,8

9 Прорубников Ф. Ф. (кяхтинский купец 1 гильдии, чайная и меновая торговля с Китаем) 115,5 2,7

10 «Чурин И. Я. и Ко» (группа торговых и промышленных предприятий в Восточной Сибири) 103,7 2,4

11 Общество Тульских доменных печей (бельгийское АО) 90,2 2,1

12Товарищество водочного завода, складов вина, спирта и русских и иностранных виноградных вин П. А. Смирнова в Москве

85,6 2,0

13 Русско-Китайский банк, Иркутское отделение 64,8 1,5

14 Лушников А. М. (кяхтинский купец 1 гильдии, чайная торговля) 60,0 1,4

15 Русско-Китайский банк, Владивостокское отделение 57,3 1,3

16 Готье Л. В., торговый дом (оптовая торговля железом, чугу-ном и цементом) 47,0 1,1

17 Волжcко-Вишерское горно-металлургическое акционерное общество (французское АО) 46,9 1,1

18 Товарищество мануфактуры «Русакова М. Ф. вдова с сыновьями» 10,2 0,2

19 Товарищество мануфактур Н. Н. Коншина 8,1 0,220 Русско-Китайский банк, агентство в Николаевске-на-Амуре 8,0 0,2 Итого по 20 предъявителям 4 220,2 99,0 Итого по 50 предъявителям 4 264,2 100,0

Во-вторых, 39,1 % векселей, или 1,67 млн руб., предъявили банки, компа-нии и предприниматели, которые хорошо известны в научной литературе в связи с историей кризиса 1899–1903 гг., назо-

вем эту группу «Жертвы кризиса 1899– 1903 гг.»

В-третьих, общий объем операций, о которых есть информация, что они связаны с Дальним Востоком, составляет 17,9 %,

53№ 4 (35), 2016

или 761,4 тыс. руб., причем здесь учиты-ваются все случаи векселедательства и предъявительства в базе данных. В табл. 2 операции только крупнейших предъявите-лей, относящихся к Дальнему Востоку, со-ставляют 626 тыс. руб. (14,7 %).

В-четвертых, на группу «Другие клиен-ты» приходится 7,6 % предъявленных век-селей, однако и в этой группе есть фирмы, достойные упоминания.

Далее мы подробно остановимся на характеристике каждой группы. По сути, разделение клиентов в данной статье не является полноценной группировкой, ко-торая должна быть сделана по одному критерию, однако такое представление данных позволяет осветить три главных вопроса. Во-первых, какая группа клиен-тов была наиболее близка к руководству банка? Во-вторых, насколько успешными и устойчивыми были банки и компании, кредитовавшиеся в банке? В-третьих, на-сколько интенсивно московский рынок начал устанавливать связи с Дальним Вос-током после основания отделения банка в Москве?

ТекстильщикиГруппу клиентов-«текстильщиков» воз-

главляет Торговый дом «Л. Кноп» [12, с. 24, 39, 116, 119–122, 155–156, 291, 296, 318–319, 320–321; 20, т. 1, с. 997–1000, 1059–1060; т. 2, с. 384–385]. Это вообще крупнейший клиент московского отделения, получив-ший по векселям своих клиентов 1,1 млн руб., что составило 25,9 % кредитного обо-рота в банке за 1899 г. Это была одна из ведущих торговых фирм Российской импе-рии, которая оказывала поставляла обору-дование и сырье для текстильных фабрик. Продукция этих многих таких фабрик сбывалась через посредничество Кнопов. Представители фирмы входили в число пайщиков и руководящих органов многих торгово-промышленных предприятий.

Для нашего исследования важно, что Кнопы были связаны личной унией с Рус-ско-Китайским банком. Иван Карлович Прове (1833–1901), родственник Кнопов, совладелец и заведующий делами торго-

вого дома в конце 1890-х гг., был членом правления Русско-Китайского банка [6, с. 38; 11, см. подписи на годовом балансе и счете прибылей и убытков]. Для полного учета доли Кнопов в кредитном обороте банка к сумме предъявленных ими вексе-лей нужно добавить вексельные портфели еще двух крупных текстильных предпри-ятий, входивших в группу Кнопов в тот период.

Во-первых, Тов-во Даниловской ма-нуфактуры, с основным капиталом 3 млн руб. [Здесь и далее, если не указано иначе, размер основного капитала приводится по: 1], учло векселей на 202 тыс. руб. В прав-ление товарищества входил Ф. Л. Кноп, племянник И. К. Прове и совладелец тор-гового дома. Товариществу принадлежала текстильная фабрика полного цикла (от прядильного до набивного производства) в Даниловской слободе на юге близ Москвы, ныне внутри города, а также сеть оптовых складов в различных городах страны, не-сколько магазинов в Москве и Петербурге [20, т. 1, с. 648].

Во-вторых, к группе Кнопов, также через личную унию с Ф. Л. Кнопом, отно-силось Т-во Мануфактур Н. Н. Коншина в Серпухове, с основным капиталом 6 млн руб., однако сумма предъявленных вексе-лей в 1899 г. была совсем незначительной, 8,1 тыс. руб., однако ситуация меняется, если далее посмотреть на Коншиных как векселедателей.

Очень интересна структура вексельно-го портфеля Кнопов, т. е. список их век-селедателей, или компаний-должников, покупателей. В этом листе также круп-нейшие и широко известные текстильные предприятия Российской империи, о кото-рых можно сказать, что они или входили в группу Кнопов в 1899 г., или же были построены, модернизированы с участием Кнопов, что, как правило, сопровождалось передачей Кнопам какой-либо доли паев предприятия.

К группе Кнопов относятся четыре това-рищества – это уже упомянутые мануфак-туры Коншина (векселей на 300 тыс. руб.) и



Даниловская мануфактура (100 тыс. руб.), а также Тов-во Кренгольмской мануфактуры (100 тыс. руб.) и Тов-во мануфактур Бара-новых (100 тыс. руб.). Основной капитал Кренгольмской мануфактуры 6 млн руб., мануфактур Барановых – 2 млн руб.

Далее в этом списке идут три довольно близких Кнопам товарищества, которые формально войдут в их группу чуть позже: Тов-во Богородско-Глуховской мануфак-туры (130 тыс. руб.), Тов-во мануфактуры «А. Каретникова и сын» (127 тыс. руб.), Тов-во Садковской мануфактуры И. Де-мина (100 тыс. руб.). Размер предприятий по основным капиталам был следующим к 1899 г.: Богородско-Глуховская – 6 млн руб., Каретникова – 2,5 млн руб., Садков-ская – 1 млн руб.

В список векселедателей Кнопов вхо-дят еще два текстильных товарищества, которые в пределах современных знаний о них можно назвать обычными клиен-тами: Тов-во мануфактур Г. Разоренова и И. Кокорева (векселей на 100 тыс. руб., ос-новной капитал 2 млн руб.) и Тов-во Пере-славльской мануфактуры (соответственно 47,440 тыс. руб. и 1,5 млн руб.) [2, с. 157; 12, с. 37].

Таким образом, практически весь век-сельный портфель Кнопов состоит из векселей близких к ним предприятий. Об-щая задолженность группы Кнопов банку (Кнопы, Даниловская мануфактура, Кон-шины) составляет 30,8 % всех кредитов 1899 г. Задолженность Даниловской м-ры в сумме (по предъявительству и по век-селедательству) составляет 302 тыс. руб. Аналогично задолженность Коншиных – 308,1 тыс. руб.

Еще два товарищества, упомянутых в табл. 2, – это Тов-во Высоковской мануфак-туры (предъявительство на 323 тыс. руб.) и Тов-во мануфактуры «М. Ф. Русакова вдова с сыновьями» (10 223,72 руб.). Высоковская мануфактура близ подмосковного Клина, с основным капиталом 1,8 млн рублей, ранее, в конце 1870-х гг., была спасена от разоре-ния при непосредственном участии Кно-пов, которые стали пайщиками санирован-

ного и модернизированного предприятия [17, с. 19]. О Тов-ве мануфактуры «Русако-ва М. Ф. вдова с сыновьями» известно со-всем немного, это шелковое производство в д. Крупино в Богородском уезде Москов-ской губернии, где были сосредоточены многие текстильные предприятия. На фа-брике было занято около 100 рабочих [10].

Итак, текстильная группа клиентов, тесно связанная с Кнопами, в полной мере смогла воспользоваться ресурсами нового банка.

Жертвы кризиса 1899–1903 гг.Перейдем к следующей, очень размы-

той и условной группе, которую составля-ют жертвы экономического кризиса 1899–1903 гг.

Во-первых, к этой группе относится мо-сковское отделение Русского Торгово-про-мышленного банка [8, с. 313, 316–317, 326; 20, т. 2, с. 559–560], предъявившее векселей на 642,5 тыс. руб. К 1899 г. банк, с основ-ным капиталом в 10 млн руб., входил в пер-вую десятку акционерных коммерческих банков Российской империи. Контроль-ный пакет акций банка находился у семьи фон Дервизов – знаменитых российских железнодорожных подрядчиков, которые использовали ресурсы банка для финан-сирования учреждаемых ими предпри-ятий и спекуляций на бирже. Банкротство П. П. фон Дервиза летом 1899 г. вызвало «бегство вкладчиков», т. е. массовое изъ-ятие вкладов, с которым удалось спра-виться благодаря чрезвычайному кредиту Государственного банка Российской им-перии. В то же время сам по себе Русский Торгово-промышленный банк оказался более-менее здоровым предприятием и в дальнейшем успешно продолжил свою де-ятельность. Крах фон Дервиза и «бегство вкладчиков» прямо не связаны с креди-тованием московского отделения в Рус-ско-Китайском банке, по крайней мере, в пределах наших нынешних знаний об этом эпизоде. Однако стоит обратить внимание, что в течение 1899 г. Русский Торгово-про-мышленный банк регулярно переучиты-вает в Москве в Русско-Китайском банке

55№ 4 (35), 2016

вексельные портфели размером в 10–40 тыс. руб. Векселя в этих портфелях выгля-дят как реальные торговые сделки клиен-тов банка. В теории, банк переучитывает, т. е. учитывает в других банках векселя, уже им учтенные, когда испытывает про-блемы с ликвидностью (свободной на-личностью). По банковским правилам той эпохи прибегать к переучету можно было только, если не хватает наличности для удовлетворения требований вкладчиков, а для получения средств, допустим, для кре-дитования, переучитывать категорически не рекомендовалось, хотя и законодатель-но не запрещалось. В любом случае, мы видим, что в 1899 г. рынок сжимается, и у Русского Торгово-промышленного банка есть проблемы с ликвидностью.

Во-вторых, среди предъявителей мо-сковского отделения Русско-Китайского банка есть имя Николая Ивановича Мамон-това, члена правления Общества Москов-ско-Ярославско-Архангельской железной дороги со складочным капиталом 4,3 млн кредитных руб. к началу 1897 г. [16, с. 40]. Судя по всему, это брат Саввы Мамонтова, известного предпринимателя, владельца контрольного пакета общества этой желез-ной дороги. В литературе широко известна история банкротства Саввы Мамонтова, увлекшегося разнообразными промыш-ленными проектами, для финансирова-ния которых он пользовался средствами общества железной дороги. В июле 1899 г. С. И. Мамонтов допустил дефолт по кре-диту в 3 млн руб. Петербургскому Между-народному коммерческому банку, зало-гом по которому был контрольный пакет Общества Московско-Ярославско-Архан-гельской железной дороги. Сделка между Н. И. Мамонтовым и московским отде-лением Русско-Китайского банка приме-чательна в контексте будущего дефолта С. И. Мамонтова. 16 июня 1899 г., т. е. совсем незадолго до банкротства, брат С. И. Мамонтова учел 10 векселей в сумме на 500 тыс. руб. на срок 4 месяца, причем векселя были выписаны в тот же день и векселедателем по ним значилось Обще-

ство Московско-Ярославско-Архангель-ской железной дороги. Фактически это задолженность железной дороги при по-ручительстве, т. е. солидарной ответствен-ности, одного из членов правления [4, с. 128–130, 260].

К этому стоит добавить, что слухи о проблемах С. И. Мамонтова ходили уже давно [4, с. 260]. В Русско-Китайском бан-ке не могли не знать об угрозе дефолта, на-висшей над его кредитом в Петербургском Международном коммерческом банке, по-тому что эти банки связывает личная уния по члену правления и директору Междуна-родного банка – А. Ю. Ротштейну, который был и членом правления Русско-Китайско-го банка [6, с. 38; 11, см. подписи на годо-вом балансе и счете прибылей и убытков]. С какой целью банки «повесили» на обще-ство железной дороги еще один кредит? Получить контроль над обществом? Был ли это расчет на государственное участие в уплате долгов общества? Какую проблему пытались решить Мамонтовы при помощи 500 тыс. руб., полученных в Москве? В каких еще банках им удалось занять денег накануне банкротства С. И. Мамонтова? На эти вопросы пока нет однозначного от-вета.

В-третьих, к переучету векселей в Рус-ско-Китайском банке в Москве в течение 1899 г. активно обращалось московское от-деление Петербургско-Азовского коммер-ческого банка. Итоговая сумма составила 389,2 тыс. руб., причем эти сделки выгля-дят как переучет реальных торговых вексе-лей. Другими словами, в данном случае мы имеем дело еще с одном банком, испыты-вавшим проблемы со свободной налично-стью. Данный банк был основан в 1888 г., чтобы быть посредником между петербург-ским рынком и Азовско-Донским коммер-ческим банком с правлением в Таганроге. Основной капитал к 1 января 1899 г. – 6 млн руб. Петербургско-Азовский банк вхо-дил в группу известного предпринимателя Л. С. Полякова, который фактически обан-кротился к 1901 г. Из всех поляковских бан-ков Петербургско-Азовский оказался са-



мым неблагополучным, велись переговоры о его слиянии с Азовско-Донским банком, однако в итоге банк был объявлен несосто-ятельным 26 февраля 1902 г. [4, с. 139; 8, с. 318–319, 328, 336, 342; 12, с. 85–86].

Еще две, в буквальном смысле, «жерт-вы кризиса» – это бельгийское Общество Тульских доменных печей (векселей на 90,2 тыс. руб.) и французское Волжско-Вишерское Горно-металлургическое ак-ционерное общество (46,9 тыс. руб.). В портфелях обществ векселя знаменитых российских компаний: Общества Пути-ловских заводов, Общества Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода (правления в Санкт-Петербурге) и Товарищества Москов-ского металлургического завода (Завод Ю. П. Гужона). Это вполне объяснимая клиентская сеть: машиностроительные и металлургические заводы покупают про-дукцию или полуфабрикаты у других металлургических заводов. По капитали-зации эти предприятия тяжелой промыш-ленности превосходят текстильную груп-пу клиентов Русско-Китайского банка в Москве: Тульские доменные печи 7,5 млн руб., Волго-Вишера 9,375 млн руб., Пути-ловские заводы 9 млн руб., Брянский завод 8 млн руб., завод Гужона 3 млн руб.

Более того, Общества Путиловских и Брянского заводов входят в группу Петер-бургского Международного коммерческо-го банка, а о Ю. П. Гужоне В. И. Бовыкин пишет, что во второй половине 1890-х гг. тот попытался стать проводником париж-ских банков в их вторжении в российскую промышленность. Однако предложен-ный им Парижско-Нидерландскому банку (PARIBAS) проект Волго-Вишерского об-щества оказался крупной неудачей и привел французский банк к крупным убыткам [5, с. 19, 114–115].

Что объединяет пять предъявителей, упо-мянутых в данном разделе, кроме грядущих банкротства или репутационных издержек? Конечно же, возраст, точнее молодость. По сравнению с текстильными товарищества-ми, которые к концу 1890-х гг. уже насчиты-

вали по несколько десятков лет, все жертвы кризиса – это банки и компании, основанные в конце 1880-х – 1890-е гг., за исключением железнодорожного общества. В дополнение к этому, клиентов-неудачников отличали тес-ные связи с иностранным капиталом, петер-бургским фондовым и банковским рынком.

В результате, с одной стороны, почти 40 % кредитов было выдано бизнесам, у ко-торых в разной степени возникли пробле-мы с устойчивостью в период начинавше-гося кризиса, что ставит вопрос о качестве управления рисками. С другой стороны, важно отметить, что Русско-Китайский банк не стал фигурантом ни одного гром-кого скандала в связи с кризисом рубежа веков; цепочка перекредитования долгов клиентами всякий раз обрывалась на дру-гих банках. Это везение Русско-Китайского банка или умение маневрировать?

Дальневосточная группа клиентовРусско-Китайский банк создавался

как средство экономической и политиче-ской экспансии на Дальний Восток, пре-жде всего в Китай [9, с. 163–188]. Однако московское отделение явно было занято решением проблем в первую очередь мо-сковского, петербургского и иностранно-го бизнеса. Кредитные сделки с участием дальневосточной клиентуры составили в 1899 г. всего 764,1 тыс. руб., или 17,9 % общего оборота кредитной операции.

Рассмотрим структуру дальневосточных кредитных сделок. Самая большая доля, 338,4 тыс. руб., или 44 %, – это вексельные портфе-ли, предъявленные отделениями и агентства-ми банка, тем самым они брали финансовую ответственность за векселя, учтенные на ме-стах. Технически это тот же переучет, только не между банками, а между подразделениями банка. Примечательно, что наибольшая доля приходится на агентство в Кяхте (199 тыс. руб.), затем с большим отрывом идут Иркутск (64,8 тыс. руб.) и Владивосток (57,3 тыс. руб.), портфели векселей из Николаевска-на-Амуре и Благовещенска пока минимальны (соответ-ственно 8,0 тыс. и 5,1 тыс. руб.).

Кроме дальневосточных подразделе-ний банка к предъявлению в московском

57№ 4 (35), 2016

отделении был допущен Ф. Ф. Проруб-ников (векселей на 115,5 тыс. руб.). Это купец первой гильдии из Кяхты, который занимался оптовой торговлей чаем и ме-новой торговлей русскими товарами с Китаем. Бизнес Прорубникова входил в число крупнейших покупателей кяхтин-ского чая в России, однако основными центрами торговли были Нижегородская и Ирбитская ярмарки, а также Москва. Таким образом, в нашем случае фак-тически кредитуется московская кон-тора Прорубникова [7, т. 2, с. 716; 21, т. 2, с. 191].

Еще один сибирский клиент – Торговый дом «И. Я. Чурин и Ко» (103 тыс. руб.). Это универсальная фирма, первоначаль-но с главной конторой в Иркутске, вокруг которой объединились многочисленные торговые и промышленные предприятия в Восточной Сибири и Китае. Однако при-мечательно, что после 1897 г. контора тор-гового дома уже находилась в Москве [21, т. 2, с. 404]. Векселя, предъявленные тор-говым домом в Московское отделение Рус-ско-Китайского банка, — это векселя зо-лотопромышленных паевых товариществ: Тов-во «Н. В. Ельцов и В. А. Левашев» в Благовещенске и Амурско-Орельская ком-пания в Николаевске-на-Амуре, причем только в последнем из двух товариществ торговый дом «И. Я. Чурин и Ко» был пай-щиком [15, с. 13–14, 121–122].

Еще одна «дальневосточная» позиция в табл. 2 обозначена как «Лушников А. М. (кяхтинский купец 1 гильдии, чайная тор-говля)» (векселей на 60 тыс. руб.). Однако на самом деле это запись в книге, кото-рую не удалось полностью расшифровать. Фамилия знаменитого купца-миллионера Лушникова, торговавшего чаем по всей Сибири, прочитывается более-менее одно-значно, а вот остальные фамилии участни-ков сделки, за которых Лушников, скорее всего, выступил поручителем, непонятны.

К Дальневосточной группе в нашей базе данных отнесены все сделки Товарищества водочного завода, складов вина, спирта и русских и иностранных виноградных вин

П. А. Смирнова в Москве (основной капи-тал 3 млн руб.). Из предъявленных в банк документов на 85,6 тыс. руб. на знамени-тый товар, отправленный во Владивосток, приходилось 52 тыс. руб., в Порт-Артур 28,7 тыс. руб. и даже 4,9 тыс. руб. в На-гасаки. В данном случае это не векселя, а ссуды под залог документов на товар, на-ходящийся в пути. В доставке были задей-ствованы суда Добровольного флота, под-контрольного правительству судоходного общества.

На остальные «дальневосточные» век-селя приходится 58,2 тыс. руб. По большей части это покупатели Даниловской ману-фактуры или Коншинских фабрик в азиат-ской части России.

В итоге, если условно считать векселя Кяхтинского агентства, Прорубникова и Лушникова следствием сделок, имевших «кяхтинское происхождение», получится, что «корнями в Кяхту» уходит почти поло-вина кредитных сделок банка в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Такая гео-графия сделок, скорее, отражает «традици-онные» каналы торговли с Китаем, а не ос-воение новых направлений. Транссиб в те годы еще не дошел до Дальнего Востока, Китайско-Восточная железная дорога еще не была построена, поэтому основным тор-говым путем является именно Кяхта. Доступ к кредиту имеют дальневосточные фирмы с офисами в Москве или ставшие клиентами дальневосточных подразделений банка.

Другие предъявителиСреди других 20 крупнейших клиен-

тов-предъявителей, не вошедших в группы условных «текстильщиков», «жертв кризи-са» и дальневосточных сделок, всего две крупные компании, которые хорошо до-полняют общую характеристику деятель-ности московского отделения Русско-Ки-тайского банка.

Во-первых, Нефтеперерабатывающее и торговое общество «Мазут» (основной капитал 6 млн руб., сумма предъявленных векселей 163 тыс. руб.) – это российское предприятие всемирно известного париж-ского банкирского дома «Братья Ротшиль-



ды» (Rothschild frères), созданное в 1898 г. Среди российской группы учредителей об-щества был Петербургский Международ-ный коммерческий банк. Директор банка А. Ю. Ротштейн возглавил правление об-щества «Мазут» [5, c. 74–75]. Напомним, что в Русско-Китайском банке Ротштейн – член правления, таким образом, это еще один пример классической личной унии банка и кредитуемого предприятия.

Примечательны векселедатели «Мазу-та». Это французское Уральско-Волжское металлургическое общество, российское представительство которого находилось в Санкт-Петербурге (основной капитал 25 млн руб.). Общество с 1897 г. строило но-вый завод в Царицыне. В 1899 г. оно выписа-ло «Мазуту» векселей на 88 тыс. руб. Стоит заметить, что общество не пережило кризиса [3, с. 119]. Второй векселедатель «Мазута» – это Товарищество Русско-Американского нефтяного производства в Москве с основ-ным капиталом всего 375 тыс. руб., сумма выписанных векселей 75 тыс. руб.

Еще один предъявитель из этой груп-пы хорошо вписывается в число клиентов банка, связанных с тяжелой промышлен-ностью, – это Торговый дом «Л. В. Го-тье», занимавшийся оптовой торговлей железом, железными балками, чугуном (векселей на 47 тыс. руб.). Владелец тор-гового дома – московский француз, купец 1-й гильдии Лев Владимирович Готье-Дю-файе [18, т. 2, с. 606].

Таким образом, клиентура банка – это крупный бизнес, представленный как старыми текстильными предприятиями группы Кнопов, так и новой тяжелой про-мышленностью, связанной с иностранным капиталом и петербургским финансовым рынком, пострадавшей в период кризиса 1899–1903 гг. Много средств приходится на межбанковский рынок. Дальний Восток представлен в операциях банка пока пре-имущественно традиционным кяхтинским направлением и морскими перевозками на Дальневосточное побережье, видимо, с сильной казенной компонентой в этих опе-рациях.

ЗаключениеВ данной работе проанализированы

данные о кредитовании клиентов москов-ским отделением Русско-Китайского банка в 1899 г. Это небольшой объем материала, всего 572 записи о кредитных, главным об-разом, вексельных сделках при суммарном годовом обороте 4,36 млн руб. По опубли-кованной банковской отчетности, в конце 1890-х гг. общая сумма кредитов Русско-Ки-тайского банка в Санкт-Петербурге и Мо-скве (неразделяемая сумма) составляла не более 3 % кредитного рынка в Москве, если брать только акционерные коммерческие банки [рассчитано по: 13, приложение]. Воз-никает вопрос, в какой мере исследуемый объем сделок является типичным для своей эпохи?

Для ответа на этот вопрос можно рас-суждать следующим образом. Через Русско-Китайский банк в Москву в конце 1890-х гг. пришли новые деньги, в значительной сте-пени иностранные. Кому они достались в виде кредитов? На 37,8 % банк решил про-блему оценки заемщиков и формирования клиентской сети через инсайдерское кре-дитование, выдав кредиты предприятиям, связанным с банком через личные унии членов правления (К. И. Прове и А. Ю. Рот-штейн). 24,2 % кредитных средств забрали другие банки через переучет, т. е. средства отданы на межбанковский рынок, где оце-нить заемщика проще, чем на клиентском рынке. На Дальнем Востоке ответствен-ность за заемщиков взяли на себя местные подразделения банка (7,9 % всех кредитов). А оставшиеся 30,1 % клиентуры – это тоже очень крупный московский или петербург-ский бизнес, платежеспособность которого оценивается легче всего.

Среди клиентуры банка выделяет-ся инсайдерская группа Торгового дома «Л. Кноп». В какой мере Кнопы получи-ли свой банк, войдя в правление Русско-Китайского банка? До этого представи-тель группы (К. И. Прове) входил только в совет Московского Купеческого банка и сам торговый дом являлся членом совета Московского Учетного банка [12, с. 291,

59№ 4 (35), 2016

296, 318]. Группа Кнопов входила в число традиционных клиентов старомосковских банков, которые доминировали на рынке Москвы [12]. Неужели группе Кнопов не хватало кредитных средств в Москве? Эта нехватка кредитных средств общая или это предкризисное сжатие денежного рын-ка? Если предположить, что даже Кнопам, одному из самых статусных московских бизнесов, не хватало средств в Москве в 1890-е гг., то получается, что элитарность клиентуры в других банках тоже доволь-но высокая. Это и есть предварительный ответ на вопрос о типичности клиентской сети Русско-Китайского банка в Москве.

Вторая ветка инсайдерских контактов была выстроена вокруг группы Санкт-Петербургского Международного банка и его директора А. Ю. Ротштейна, который использовал Русско-Китайский банк для финансирования своей группы. Здесь пред-ставлены металлургия, машиностроение, нефтепереработка; здесь много иностранно-го капитала и новых предприятий, которым тоже не хватало денег в конце 1890-х гг.

В той мере, в какой кризис рубежа веков стал кризисом роста новой промышленно-сти, созданной в 1890-е гг., в той мере это могло коснуться и Русско-Китайского бан-ка в Москве. Среди крупнейших клиентов довольно много жертв наступающего кри-зиса, однако о серьезных проблемах банка в связи с этим пока неизвестно.

Дальневосточная экспансия из Москвы в 1890-м гг. была еще только в самом на-чале: в этом регионе еще не введены в эксплуатацию Транссиб и КВЖД, Влади-восток доступен только морскими путями, основной канал торговли с Китаем прохо-дит пока через Кяхту.

В то же время важно отметить, что уч-реждение московского отделения Русско-Китайского банка значительно упростило движение капиталов из богатой Москвы на Дальний Восток. Раньше у Москвы было всего три возможности быть на связи с Азией: во-первых, через отделения Госу-дарственного банка; во-вторых, через Мо-сковское отделение Русского для внешней

торговли банка, имевшего также отделение в Томске; в-третьих, через Нижегородскую и другие ярмарки. Основной российский банк в восточных регионах – Сибирский Торговый банк, не имел отделения в Мо-скве в XIX в.

Приток капитала из Москвы на Даль-ний Восток проходил по трем схемам. Во-первых, векселя от местных сделок переучитывались в Москве под ответствен-ность подразделений банка. В результате, дальневосточные подразделения получа-ли наличность в обмен на векселя своих клиентов. Во-вторых, три бизнеса из ази-атской части России, имевших всероссий-скую известность и (или) московский офис (Ф. Ф. Прорубников, «И. Я. Чурин и Ко» и А. М. Лушников) были допущены к прямо-му предъявлению векселей к учету в Мо-скве, тем самым они тоже получали налич-ность в обмен на векселя. В-третьих, после появления московского отделения Русско-Китайского банка Даниловская и Коншин-ские мануфактуры получили возможность в Москве учесть векселя своих покупателей из Восточной Сибири и с Дальнего Востока. Таким образом, продажа московских това-ров в азиатскую часть России упростилась.

Так какую же цель преследовало руко-водство Русско-Китайского банка, основы-вая подразделение в Москве, если судить по реальной клиентской сети 1899 г.? Полу-чается, целью было кредитование крупных фирм и компаний, в разной степени близ-ких к правлению банка. Вопрос о выходе на Дальний Восток был поставлен, но он занял второстепенное место в деятельности московского отделения. Почему вопросы об инсайдерском кредитовании, об элитар-ности клиентуры, о личной унии банка и предприятия-клиента, о предприниматель-ских сетях вышли на первый план в наших рассуждениях? Потому что получается, что в условиях Москвы 1890-х гг. эти практики были самыми простыми способами сфор-мировать клиентскую сеть из бизнесов, пла-тежеспособность которых известна банку, и тем самым с наименьшим риском распреде-лить ограниченные денежные ресурсы.



Библиографический список1. Банки и акционерные торгово-промышленные предприятия, оперирующие в России за по-

следний отчетный год: (1899/1900 и 1900/1901 гг.) : справ. кн. – СПб. : Крайз, 1901. – 267 с.2. Барышников М. Н. Деловой мир России : ист.-биогр. справ. / М. Н. Барышников. – СПб.,

Искусство-СПБ ; Logos, 1998. – 445 с.3. Бовыкин В. И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны / В. И. Бовы-

кин. – М. : РОССПЭН, 2001. – 318 с.4. Бовыкин В. И. Формирование финансового капитала в России. Конец XIX в. – 1908 г. /

В. И. Бовыкин. – М. : Наука, 1984. – 278 с.5. Бовыкин В. И. Французские банки в России, конец XIX – начало XX в. / В. И. Бовыкин. –

М. : РОССПЭН, 1999. – 254 с.6. Голубев А. К. Русские банки : справ. и стат. сведения о всех действующих в России гос., част.

и обществ. кредит. учреждениях: Год 3 / А. К. Голубев. – СПб., 1899.7. Историческая энциклопедия Сибири : в 3 т. – Новосибирск : Историческое наследие Сиби-

ри, 2010.8. Левин И. И. Акционерные коммерческие банки в России / И. И. Левин. – М. : Дело, 2010. –

511 с.9. Лукоянов И. В. «Не отстать от держав…» Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале

XX вв. / И. В. Лукоянов. – СПб. : Нестор-История, 2008. – C. 163–188.10. Маслов Е. Н. Промышленность Богородского уезда: Производство шелковых и парчевых

тканей / Е. Н. Маслов // Богородск-Ногинск. Богородское краеведение. Ногинск, 2014 [Те-матический электронный ресурс] : [сайт]. – Режим доступа: http://www.bogorodsk-noginsk.ru/narodnoe/prom/3.html (дата обращения: 10.10.2016).

11. Отчет Русско-Китайского банка зa 1899 г. – СПб., 1900. – 30 с.12. Петров Ю. А. Коммерческие банки Москвы, конец XIX в. – 1914 г. / Ю. А. Петров. – М. :

РОССПЭН, 1998. – 368 с.13. Саломатина С. А. Реконструкции данных в исторической статистике: отделения коммер-

ческих банков Российской империи в 1897 г. / С. А. Саломатина // Вестник Пермского уни-верситета. Серия «История». – 2014. – Т. 26. – № 3. – С. 87–98. Приложение «Филиальные сети коммерческих банков Российской империи на 1 января 1898 г. Статистическая свод-ка с комментариями» [Электронный ресурс] : [сайт]. – Режим доступа: http://istina.msu.ru/publications/article/6626225/

14. Саломатина С. А. Российские и советские банки в странах Среднего и Дальнего Востока, 1890-е – 1920-е гг.: трансформация имперских традиций / С. А. Саломатина // Экономиче-ская история : ежегодник. 2013. – М. : РОССПЭН, 2014. – С. 568–624.

15. Список золото- и платинопромышленных фирм в России. – СПб., 1904. – 509 c.16. Статистика акционерного дела в России. Вып. 1. Состав директоров правлений на 1897 г. /

изд. Н. Е. Пушкина. – СПб.: 1897. – 300 с.17. Сулейкин Н. М. История основания фабрики Товарищества Высоковской мануфактуры /

Н. М. Сулейкин. – Тверь, 1908. – 16 с.18. Указатель действующих в Империи акционерных предприятий и торговых домов : в 2 т. /

под ред. В. А. Дмитриева-Мамонова. – 2-е изд. – СПб. : Э. Вернь, 1905.19. Чистова О. В. Кредитная клиентура банка Рябушинских в период экономического подъема

1909–1913 гг. / О. В. Чистова // Экономическая история. Ежегодник. 2011/2012. – М. : РОС-СПЭН, 2012. – С. 315–352.

20. Экономическая история России (с древнейших времен до 1917 г.) : энцикл. : в 2 т. – М. : РОССПЭН, 2008. – Т. 1. – 1469 с. ; Т. 2 – 1286 с.

21. Энциклопедический словарь по истории купечества и коммерции Сибири : в 2 т. – Новоси-бирск : ГЕО, 2012. – Т. 2. – 464 с.

22. Яго К. Русско-Китайский банк в 1896–1910 гг.: международный финансовый посредник в России и Азии / К. Яго // Экономическая история : ежегодник. 2011–2012. – М. : РОССПЭН, 2012. – С. 293–314.

23. Lamoreaux N. R. Insider Lending: Banks, Personal Connections, and Economic Development in Industrial New England / N. R. Lamoreaux. – Cambridge [England] ; New York : Cambridge University Press, 1994. – 170 p.

61№ 4 (35), 2016

References1. Banki i akcionernye torgovo-promyshlennye predprijatija, operirujushhie v Rossii za poslednij

otchetnyj god: (1899/1900 i 1900/1901 gg.) : Sprav. kn. – SPb. : Krajz, 1901. – 267 s.2. Baryshnikov M. N. Delovoj mir Rossii : ist.-biogr. sprav. / M. N. Baryshnikov. – SPb.: Iskusstvo-

SPB ; Logos, 1998. – 445 s.3. Bovykin V. I. Finansovyj kapital v Rossii nakanune Pervoj mirovoj vojny / V. I. Bovykin. – M. :

ROSSPJeN, 2001. – 318 s.4. Bovykin V. I. Formirovanie finansovogo kapitala v Rossii. Konec XIX v. – 1908 g. / V. I. Bovykin. –

M. : Nauka, 1984. – 278 s.5. Bovykin V. I. Francuzskie banki v Rossii, konec XIX – nachalo XX v. / V. I. Bovykin. – M. :

ROSSPJeN, 1999. – 254 s.6. Golubev A. K. Russkie banki : sprav. i stat. svedenija o vseh dejstvujushhih v Rossii gos., chast. i

obshhestv. kredit. uchrezhdenijah: God 3 / A. K. Golubev. – SPb., 1899.7. Istoricheskaja jenciklopedija Sibiri : v 3 t. – Novosibirsk : Istoricheskoe nasledie Sibiri, 2010.8. Levin I. I. Akcionernye kommercheskie banki v Rossii / I. I. Levin. – M. : Delo, 2010. – 511 s.9. Lukojanov I. V. «Ne otstat’ ot derzhav…» Rossija na Dal’nem Vostoke v konce XIX – nachale

XX v. / I. V. Lukojanov. – SPb. : Nestor-Istorija, 2008. – C. 163–188.10. Maslov E. N. Promyshlennost’ Bogorodskogo uezda: Proizvodstvo shelkovyh i parchevyh tkanej /

E. N. Maslov // Bogorodsk-Noginsk. Bogorodskoe kraevedenie. Noginsk, 2014 [Tematicheskij jelektronnyj resurs] : [sajt]. – Rezhim dostupa: http://www.bogorodsk-noginsk.ru/narodnoe/prom/3.html (data obrashhenija: 10.10.2016).

11. Otchet Russko-Kitajskogo banka za 1899 g. – SPb., 1900. – 30 s.12. Petrov Ju. A. Kommercheskie banki Moskvy, konec XIX v. – 1914 g. / Ju. A. Petrov. – M. :

ROSSPJeN, 1998. – 368 s.13. Salomatina S. A. Rekonstrukcii dannyh v istoricheskoj statistike: otdelenija kommercheskih

bankov Rossijskoj imperii v 1897 g. / S. A. Salomatina // Vestnik Permskogo universiteta. Serija «Istorija». – 2014. – T. 26. – № 3. – S. 87–98. Prilozhenie «Filial’nye seti kommercheskih bankov Rossijskoj imperii na 1 janvarja 1898 g. Statisticheskaja svodka s kommentarijami» [Jelektronnyj resurs] : [sajt]. – Rezhim dostupa: http://istina.msu.ru/publications/article/6626225/

14. Salomatina S. A. Rossijskie i sovetskie banki v stranah Srednego i Dal’nego Vostoka, 1890-e – 1920-e gg.: transformacija imperskih tradicij / S. A. Salomatina // Jekonomicheskaja istorija : ezhegodnik. 2013. – M. : ROSSPJeN, 2014. – S. 568–624.

15. Spisok zoloto- i platinopromyshlennyh firm v Rossii. – SPb., 1904. – 509 c.16. Statistika akcionernogo dela v Rossii. Vyp. 1. Sostav direktorov pravlenij na 1897 g., izd.

N. E. Pushkina. – SPb., 1897. – 300 s.17. Sulejkin N. M. Istorija osnovanija fabriki Tovarishhestva Vysokovskoj manufaktury /

N. M. Sulejkin. – Tver’, 1908. – 16 s.18. Ukazatel’ dejstvujushhih v Imperii akcionernyh predprijatij i torgovyh domov : v 2 t. / pod red.

V. A. Dmitrieva-Mamonova. – 2-e izd., – SPb. : Je. Vern’, 1905.19. Chistova O. V. Kreditnaja klientura banka Rjabushinskih v period jekonomicheskogo pod#ema

1909–1913 gg. / O. V. Chistova // Jekonomicheskaja istorija. Ezhegodnik. 2011/2012. – M. : ROSSPJeN, 2012. – S. 315–352.

20. Jekonomicheskaja istorija Rossii (s drevnejshih vremen do 1917 g.) : jencikl. : v 2 t. – M. : ROSSPJeN, 2008. – T. 1. – 1469 s.; T. 2. – 1286 s.

21. Jenciklopedicheskij slovar’ po istorii kupechestva i kommercii Sibiri : v 2 t. – Novosibirsk : GEO, 2012. – T. 2. – 464 s.

22. Jago K. Russko-Kitajskij bank v 1896–1910 gg.: mezhdunarodnyj finansovyj posrednik v Rossii i Azii / K. Jago // Jekonomicheskaja istorija : ezhegodnik. 2011–2012. – M. : ROSSPJeN, 2012. – S. 293–314.

23. Lamoreaux N. R. Insider Lending: Banks, Personal Connections, and Economic Development in Industrial New England / N. R. Lamoreaux. – Cambridge [England] ; New York : Cambridge University Press, 1994. – 170 p.

Поступила 31.10.2016 г.



Сведения об авторахСаломатина Софья Александровна – кандидат исторических наук, доцент кафедры

исторической информатики Исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Сфера научных интересов: экономическая история, история финансов и банков, историческая ин-форматика. Автор более 50 научных и учебно-методических работ.

Тел.: 8(495)939-11-65

e-mail: [email protected]Тужилина Елизавета Дмитриевна – магистрант кафедры исторической информатики

Исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Сфера научных интересов: эконо-мическая история, история финансов и банков, историческая информатика.

Тел.: 8(495)939-11-65 e-mail: [email protected]

About the authorsSalomatina Sofya Alexandrovna – candidate of historical sciences, associate professor

of Historical Information Sciences Department, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University. Research interests: economic history, financial and banking history, historical information sciences. The author has more than 50 scientific publications.

Tuzhilina Elizaveta Dmitrievna – graduate student of the Department of Historical Informatics of Faculty of History of Lomonosov Moscow State University. Research interests: economic history, the history of finance and banks, the historical science.

63№ 4 (35), 2016

УДК 94(47).082 + 94(47).083ББК 63.3(2); 65.251.4

А. К. Кириллов

ПРАГМАТИчНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ: ТОМСКАя КАЗЕННАя ПАЛАТА В ОБСУжДЕНИИ РЕФОРМЫ

ПРОМЫСЛОВОГО НАЛОГА 1898 г.Ключевые слова: Основной промысловый налог (патент), реформы и контрреформы,

пореформенная Россия, Витте Сергей Юльевич, Ковалевский Владимир Иванович.

Статья посвящена проблеме стимулов, движущих участниками обсуждения проектов ре-форм в России периода капитализма (вторая половина XIX – начало XX в.). Главная мысль автора состоит в том, что помимо либеральных или консервативных убеждений, существен-ную, а может быть, и решающую роль играли прагматические соображения (как за, так и про-тив реформы). Эта мысль иллюстрируется документами, связанными с разработкой реформы промыслового налога в министерство С. Ю. Витте. Главный налог на предпринимателей слу-жил заодно и полем для обкатки передовых новшеств, ведущих к перестройке всей податной системы страны на началах всеобщего прогрессивного подоходного обложения.

В центре внимания – запрос из Департамента торговли и мануфактур о необходимых пе-ременах в промысловом налоге и ответ Томской казенной палаты. Тщательный внутренний разбор этих документов и их сопоставление позволили выявить дипломатическую подоплеку обсуждения. Столичные реформаторы стремились заменить патентный сбор процентными платежами и тем усилить обложение богатых. Свое устремление они скрыли за общими сло-вами о повышении равномерности налога и увеличении доходов бюджета. Сотрудники же казенной палаты, формально поддерживая заявленную цель, выступили против отмены па-тентного сбора и против усиления налогов на первогильдейцев, приведя при этом внутренне противоречивые доводы. Руководило ли ими желание избежать конфликтов с влиятельными купцами, или стремление избавиться от «лишней» работы, в любом случае, их оппозиция реформе объяснялась не идеологией, но прагматическими соображениями.

A. K. Kirillov

A PRAGMATIC CONSERVATISM: TOMSK TREASURY OFFICE DISCUSSING THE COMMERCIAL TAX REFORM OF 1898Keywords: Basic Commercial Tax (Patent), Reforms and Counter-reforms of Alexander III and

Nicolas II, the Post-emancipation Russia, Sergei Yu. Vitte, Vladimir I. Kovalevskiy.

The article discusses the problem of reasons that influenced discussion of reform projects at the capitalist Russia (second half of the XIXth – beginning of the XXth century). The author’s main idea is that pragmatic reasons (both «for» and «against» reforms) played a role not less, or even more considerable, than ideology, liberal or conservative. The idea is illustrated by documents concerning elaboration of the commercial tax («promyslovyi nalog») reform under Sergei Yu. Vitte as a Minister of Finance. The commercial tax being the main tax for entrepreneurs, it served all the same as a proof ground for advanced novelties leading to a complete rearrangement of the tax system so as to introduce general progressive income taxation.

The article concentrates at the inquiry of the Trade and industry department (Departament torgovli i manufaktur) about the changes necessary in the commercial tax and at the response of the Tomsk Treasury office (kazennaya palata). A thorough inner and comparative analysis of these documents let find out hidden motives of the discussion. The minister’s office aimed at replacing the patent tax with proportionate payments thereby making the rich pay more. The reformers disguised their aim with general words about increasing budget incomes and leveling the tax burden. Meanwhile the Tomsk officials though claiming support to the proposed task, protested against the abolition of the



«Ни один налог не извел меня до такой степени, как промысловый, вследствие той постоянной оппозиции, с которою прихо-дилось тут бороться и в министерстве, и в совещаниях, и в Государственной думе», –так высказывался Н. Н. Покровский о своей деятельности в качестве директора Депар-тамента окладных сборов, а затем и товари-ща министра финансов [9, с. 110]. Оценка относится к периоду с 1905 г., но описывает положение дел в течение более долгого вре-мени.

Реформирование промыслового нало-га началось еще в 1863 г. и продолжалось до 1917 г. включительно [6, с. 173–288; 11, с. 127–152]. Промысловый налог, не гро-зящий «благородному сословию», был по-лигоном для обкатки новшеств, приближа-ющих воплощение принципа: кто богаче, тот больше платит. Именно в промысловом налоге при Н. Х. Бунге были введены по-датные присутствия, распространенные за-тем и на другие ключевые налоги. Тогда же был введен дополнительный промысловый налог, взимаемый в процентах от прибыли. Началась борьба за устранение основного промыслового налога – промыслового сви-детельства, или патента. И от богатых, и от бедных предпринимателей, оказавшихся по формальным признакам в одной груп-пе, выборка патента требовала уплаты од-ной суммы – и значит, налог был не только не прогрессивным (а как раз в 1893 г. был учрежден первый прогрессивный налог – квартирный), но даже и не равномерным; богатый отдавал меньшую долю своей при-были, чем бедный. Это очевидным образом ограничивало рост поступлений в казну. Вопрос об отмене патента ставился Ми-нистерством финансов неоднократно, но патент сохранился даже по реформе 1917 г. [8]. Это побуждает обратить дополнитель-ное внимание на разработку реформ.

Единственная после Н. Х. Бунге ре-форма промыслового налога при царской власти, с принятием даже нового Положе-ния, состоялась в 1898 г. после пятилетней разработки. В отличие от реформы 1885 г., подготовка которой исследована доволь-но подробно [1*], разработка реформы 1898 г. не удостоилась специального из-учения. Тем не менее основные сведения о подготовке Положения 1898 г. извест-ны – благодаря классической монографии Л. Е. Шепелева [12, с. 226–229]. Подчер-кивая фискальный интерес министра фи-нансов С. Ю. Витте к этой реформе, автор указывает и ключевую проблему, которую пыталось устранить руководство Минфина. «Неуравнительность» патента не позволяла налогу обеспечить рост доходов казны в со-ответствии с ростом промышленности и по-буждала ставить вопрос о его (патента) от-мене. Из книги Шепелева мы знаем также, что эта реформа не избегла обычных для своего времени этапов законотворческого процесса. Собрав в 1893 г. мнения управля-ющих казенными палатами, столичные чи-новники затем создали межведомственную комиссию с участием общественных пред-ставителей; разработанный ею проект был снова направлен казенным палатам, по их отзывам исправлен, вновь обсужден в ко-миссии, разослан по заинтересованным ве-домствам, и с учетом их мнений в феврале 1898 г. предложен в Госсовет, где и одобрен.

Реформа состоялась. Но по ходу ее под-готовки выпала ключевая деталь. Патент сохранился, и это была уступка со стороны реформаторов. Чем была вынуждена эта уступка, помогает понять обмен докумен-тами, отложившийся в фонде Томской ка-зенной палаты [4].

Не считая сопроводительного письма, все дело состоит лишь из трех докумен-тов – департаментский запрос, ответ па-

patent as well as against increasing tax pressure at the rich merchants, stating by that contradictory reasons. Whether they were drawn by desire to avoid conflicts with influential merchants or by the will to get rid of «redundant» work, in any case their opposition to the reform should be explained not by ideology but by pragmatic considerations.

* В этой статье излагается один из главных результатов диссертации 1978 г.

65№ 4 (35), 2016

латы (чистовик с небольшой последней правкой, оставленный в качестве отпуска) и черновик этого же ответа*. Запрос под-писал лично Владимир Иванович Ковалев-ский, свежеиспеченный директор Департа-мента торговли и мануфактур (именно этот департамент ведал во 2-й половине XIX в. и торгово-промышленным налогообложени-ем). К руководству промышленной полити-кой Ковалевского привлек новый министр финансов С. Ю. Витте, полагавший его «че-ловеком замечательно талантливым». Не-сколько ранее, в министерство Н. Х. Бунге, Ковалевский руководил одним из отделений Департамента окладных сборов: следова-тельно, опыт позволял ему понимать роль промыслового налога не только в определе-нии отношений государства с предпринима-телями, но и в преобразовании всей подат-ной системы страны.

Датированное 8 марта 1893 г. отношение В. И. Ковалевского в адрес председателя Томской казенной палаты М. А. Гиляро-ва отпечатано типографским способом, с оставлением лишь пропусков для имени-от-чества и титула. Ясно, что оно рассылалось, по меньшей мере, десяткам председателей казенных палат. По давно сложившейся практике, реформаторы пытались предста-вить свои предложения как воплощение требований снизу.

Сообщая казенной палате о создании в ноябре 1892 г. «комиссии для общего пере-смотра узаконений, относящихся до обло-жения торговли и промышленности», Кова-левский просил представить соображения по теме работы комиссии. Перечислив ряд частных вопросов, он в заключение просил рассмотреть этот предмет «возможно все-сторонне, не ограничиваясь поставленны-ми выше вопросами» [4, л. 2].

Отношение 8 марта 1893 г. несет гриф «совершенно доверительно». Столичные реформаторы явно не хотели, чтобы слухи о предстоящей реформе распространились прежде времени. Не ограничиваясь этой мерой предосторожности, авторы отноше-

ния постарались сделать его возможно бо-лее обтекаемым. Давая понять, к чему кло-нят, они, тем не менее, не называли вещи своими именами. Однако томичи отлично их поняли.

Расплывчатым понятием «томичи» нам придется пользоваться, поскольку непосред-ственный автор отправленного в мае 1893 г. ответа неизвестен. Адресат «совершенно доверительного» письма, Михаил Алексее-вич Гиляров, почетный гражданин Томска, стоявший во главе местной казенной па-латы более четверти века, уже заканчивал свой жизненный путь и по болезни не при-нял участие в разработке ответа. Документ ушел за неразборчивой подписью одного из начальников отделений, уклонившегося от единоличной ответственности («Казенная палата, составив с возможною поспешно-стью требуемые Вам соображения, имеет честь представить их»...) [4, л. 3].

Основная часть девяти пунктов, сфор-мулированных в письме Ковалевского, со-держит достаточно точные вопросы, на-правленные на шлифовку существующих правил. (Например, в первом пункте спра-шивается, какие из торгово-промышленных действий, ныне освобожденных от выборки промысловых свидетельств, могли бы быть привлечены к обложению). Однако вопрос № 5 выделяется по своему значению. «При-знаете ли Вы необходимым подвергнуть ко-ренному пересмотру нынешнее Положение о пошлинах за право торговли и промыслов, с целью упрощения действующего порядка обложения, а равно для установления боль-шего соответствия между обложением <...> и доходностью предприятия» [4, л. 1 об.].

Расплывчатую формулу об «упроще-нии» и «большем соответствии доходно-сти» томичи «перевели с русского на рус-ский» совершенно определенно. Читаем ответ: «Отменить выдачу документов 1-й и 2-й гильдий значит упразднить целое со-словие в империи». В запросе Ковалевско-го эта формулировка – отмена гильдейских свидетельств (патентов) – не встречается

* Они расположены на листах: 1–2 (запрос), 4–8 об. (черновик), 9–15 (чистовик).



ни разу. Но томичи прекрасно поняли эв-фемизм, тем самым подчеркнув то, что могло бы иначе быть не очевидно для нас: геркулесов подвиг, на который в очередной раз замахнулись столичные реформаторы в 1892 г., стоял на повестке дня давно.

Для чего департаменту потребова-лось маскировать свой замысел? Ответ на этот вопрос виден из следующего пункта (№ 6). Возможно ли заменить раскладоч-ным сбором «часть сумм, поступающих в виде пошлин за право торговли и промыс-лов, путем постепенного уменьшения окла-дов пошлин за торговые документы» – так ставился вопрос. Вопрос, очевидно, не имел бы смысла, если бы реформаторы рассчи-тывали добиться того, что подразумевалось в пункте 5. Но они на это не полагались и просчитывали запасной вариант: если пол-ностью отменить патент не удастся, то хотя бы – уменьшить его роль.

Ни тот, ни другой вариант не вызвал сочувствия у сотрудников казенной пала-ты – и не оставил их равнодушными. Со-ставленный в целом вполне прозаично, томский ответ при обсуждении 5-го пункта становится образным, как литературное произведение. Отменять патент «значило бы ломать здание, просуществовавшее чуть не два века» – читаем в черновике томского ответа [4, л. 6]. В чистовике это место до-полнительно подцвечено риторически: «...здание, просуществовавшее чуть не два века (с 1721 года) – здание, в котором жили и живут десятки тысяч деятельных, пред-приимчивых граждан. Теперь купцы до-рожат и гордятся своими гильдиями» [4, л. 12].

Продолжая филиппику против отмены патента, томичи пишут: «Если коренной пересмотр Положения о торговых пошли-нах имеет в виду достигнуть большего со-ответствия между обложением торговцев и размерами и доходностью их предприятий, то в настоящее время цель эта вполне до-

статочно* достигается раскладочным сбо-ром. Члены окруж[ных] податных присут-ствий хорошо знают дела друг друга и при раскладке дополнительного налога всегда принимают в соображение, кто какую гиль-дию платит, и где содержит свои торгово-промышленные предприятия, и стараются, чтобы обложение было вполне соразмерно с доходностью предприятий» [4, л. 6]. Эта же мысль повторяется и при ответе на 6-й пункт письма Ковалевского, где речь шла об уменьшении цены патента. Томичи вновь отлично видят подтекст этого предложения (неравномерность патента) и вновь делают вид, что эта проблема решена: неравномер-ность «теперь прекрасно устраняется» рас-кладочным сбором.

Настойчивое утверждение казенной па-латы о том, что неравномерность патента устраняется раскладочным сбором, весьма важно для нас. Дело в том, что оно заведо-мо неверно. Даже если считать, что раскла-дочный сбор распределялся присутствиями сообразно действительной прибыли, сам этот сбор являл собою лишь прибавку к основному промысловому налогу, к патен-ту. И размер его устанавливался на уровне 1–2 % суммарной прибыли предприятий участка. Притом основной промысловый налог забирал у беднейших плательщиков раскладочного сбора до 15 %, а у самых богатых – лишь доли процента прибыли. Даже с учетом раскладочного сбора отно-сительная тяжесть обложения слабейших предприятий в разы (а то и на порядок) превосходила тяжесть обложения сильней-ших**. Не знать этого казенная палата не могла, ведь на ней лежали и общий надзор за взиманием промыслового налога, и рас-кладка дополнительного сбора между по-датными участками.

Использование заведомо несостоятель-ного тезиса о том, что патент уравновеши-вается раскладкой, указывает на то, что и казенная палата не говорит прямо то, что ду-

* Последние три слова – поверх зачеркнутого «отчасти». Налицо усиление высказывания. ** Необходимый анализ первичных данных мне доводилось делать на материалах 1914 г.; они отражают логику, действовавшую и в конце XIX в. [7].

67№ 4 (35), 2016

мает. Формально принимая риторику автора запроса (сделать налог более полезным для казны, а нагрузку на предпринимателей – более равномерной), томичи на самом деле стремятся к чему-то другому. То, что напи-сано в ответе на запрос – лишь довод; каков же действительный резон палаты?

Здесь уместно вновь обратиться к вос-поминаниям Н. Н. Покровского. В них ни-чего нет именно про 1890-е гг. и именно про Томскую казенную палату, зато есть то, чего не найдешь в департаментских документах: взгляд человека, знающего дело изнутри и уже не скованного необходимостью хранить корпоративные секреты. Вот как бывший ди-ректор Департамента окладных сборов опи-сывает события второго пятилетия XX в.: «Мы решились поэтому поставить ребром вопрос о совершенной отмене патентного сбора для всех вообще предприятий, кроме таких мелких заведений, для которых невоз-можно исчислить ни оборотов, ни прибылей. Но тут пришлось встретить самую жесто-кую оппозицию и притом одновременно с двух сторон: промышленников и торгов-цев – с одной, и членов финансового управ-ления – с другой». Не отвлекаясь в данном случае на объяснение позиции промышлен-ников и торговцев (очевидно, что речь идет о крупных предпринимателях, которым такая реформа сулила несомненный ущерб), автор переходит сразу к своим коллегам. «Послед-ние, в лице многих, даже скажу, большин-ства управляющих казенными палатами и податных инспекторов, возражали с чисто финансовой точки зрения: (1) что обраще-ние патентного сбора в окладной с прибы-лей не будет обеспечивать правильного его поступления; (2) что каждый торговец и про-мышленник охотно выбирает патент, чтобы иметь право торговли или производства про-мысла, и выбирает его до наступления года; что, наконец, (3) определение класса или разряда предприятия много проще и для фи-ска, и для плательщика, нежели исчисление прибылей» [9, с. 107–108].

Повторюсь, Н. Н. Покровский ведет речь о проекте 1906 г. Но и в середине 1890-х гг. местные чиновники как минимум не были

едины. С одной стороны, известно, что от-дельные казенные палаты деятельно под-держали руководство министерства. Как указывает А. Л. Дмитриев, составленный в 1893 г. «Исторический очерк обложе-ния торговли и промыслов в России» за-ведующего Варшавской казенной палатой И. Я. Рудченко даже вошел составной частью в представление проекта 1898 г. для Госсове-та [5, с. 20]. Реформаторское настроение го-сподствовало и в Тобольской казенной пала-те. В фонде Департамента окладных сборов сохранилась записка начальника отделения Тобольской казенной палаты Меньшенина (писанная, судя по содержанию, между ре-формами 1885 и 1898 гг.). Автор ее не просто критикует промысловый патент, но предлага-ет самостоятельные решения этой проблемы [10, л. 1–25]. Обстоятельная и даже довольно резкая критика «того безобразного туловища, о котором так метко сказано в трактате акаде-мика Янжула «Финансовое право» по поводу закона 1885 г.» велась и низовыми сотрудни-ками палаты на съезде податных инспекторов Тобольской губернии 1902 г. [3, л. 46–58].

Но так было не везде. Уместно здесь вспомнить отзыв В. И. Ковалевского, кото-рый аттестовал казенные палаты 1880-х гг. как «архаические учреждения времен Ека-терины II» и рассказывал смешные исто-рии про встреченных им «чиновников гого-левского типа» [2, с. 30]. Томская казенная палата с ее возражениями оказалась в ряду многих, если не большинства, стоявших по другую сторону баррикады – заодно с круп-ными купцами. Мы видели, что Н. Н. По-кровский, поседевший в чиновных коридо-рах и потому авторитетный в суждениях об аппаратных настроениях, полагал причиной оппозиции чиновников «чисто финансовые» соображения. Их можно перефразировать так: опасения насчет возможного ущерба казне (1), уверенность в достаточности су-ществующей системы (2), стремление отка-заться от излишней работы (3). Сверим эти соображения с теми доводами, которые при-водит Томская казенная палата.

Один из доводов совпадает. О привыч-ке купцов к патентам (столь сильной, что в



нужное время они сами несут в казну деньги и берут правильные свидетельства), в черно-вике томского ответа сказано даже трижды (оба повтора при доработке вычеркнуты) [4, л. 6–6 об.]. Но томичи не пишут о возмож-ном сокращении поступлений при новой системе (что логично, раз они выставляют столь совершенной работу раскладочных присутствий). Не приводится и довод о про-стоте старой системы (что опять же логич-но, раз существующие методы определения прибыли они называют достоверными). Их возражение против реформы сводится к выступлению против перемен на том осно-вании, что и действующая система неплохо работает. Остается поле для сомнения: дей-ствительно ли во главе угла для томичей сто-яли «чисто финансовые» соображения, или местные финансисты, связанные личными знакомствами с миром капитала, старались сыграть на руку крупным купцам?

Для размышления над этим вопросом полезно рассмотреть томский ответ не толь-ко на 5-й и 6-й пункты, о которых шла речь до сих пор, но и на другие вопросы письма В. И. Ковалевского. В большинстве своем эти ответы содержат предложения об уве-личении сборов с предпринимателей. Так, томичи предлагали отменить льготу, предо-ставленную мещанам-ремесленникам: «ме-щане – единственное сословие в империи, свободное от всяких налогов в пользу казны. Платят они сборы только в доход города, но и то ничтожные в сравнении с другими сосло-виями» [4, л. 10–10 об.]. Предлагали изме-нения в «росписях Е и Ж», имеющие целью не допускать среднюю гильдейскую торгов-лю (с оборотом по 10–20 тыс. руб в год) по свидетельствам на мелочный торг. Для тако-го маневра высокодоходным профильным магазинам (торгующим, например, посудой или кожевенными товарами, или железными изделиями) достаточно было хранить не-большой запас других товаров.

Еще одно лыко в ту же строку – предло-жение казенной палаты привлечь к платежу

налога перекупщиков-прасолов, что скупа-ют товары у крестьян и продают «на рынках, пристанях, берегах рек, постоялых дворах, на сельских базарах, ярмарках, так как по-добными лицами этот торг ведется в более значительных размерах и с большею выго-дою, чем торгующими из помещений» [4, л. 9]. Речь идет, таким образом, о торговцах, конкурирующих с торговлей 2–3-го разряда. Неравнодушное отношение к ним автора выдает не совсем точная приписка о том, что «народ присвоил им характерные названия барышников, кулаков-мироедов, т. е. убыт-ка они не знают, а барыш имеют верный». Заодно томичи предложили привлечь к об-ложению и мелкие (семидневные) ярмарки, которые в отличие от крупных по действую-щему закону налогам не подлежали.

Наконец, казенная палата отвергла де-партаментское предложение освободить са-мые мелкие предприятия от пошлин. «Сла-бые и малодоходные или клонящиеся к упадку» предприятия, – отвечали томичи, – и без того, по усмотрению раскладочных присутствий, «не вводятся в раскладку». Правда, они должны все-таки платить от 3 до 10 руб. за патент, но это справедливо: «если предприятия эти существуют, значит, хозяевам есть расчет содержать их» – сле-довательно, должны платить [4, л. 15].

Целая серия предложений и мнений то-мичей, таким образом, создает им образ ревностных борцов за доходы казны, стре-мящихся перекрыть любые податные лазей-ки. Этот образ рушится, когда речь заходит о дополнительном обложении оптовиков. Такой вопрос был прямо поставлен в п. 5 письма В. И. Ковалевского (после наме-ков о «коренной реформе»). Ответ палаты: никаких изменений не нужно. Правда, как указывали томичи, нынешнее положение позволяет вести оптовую торговлю по сви-детельствам 2-й гильдии, и казенная палата знает купцов, которые раз в год закупаются на Нижегородской или Ирбитской ярмарке*, а затем на местах распродают этот запас оп-

* На самом деле, оптовики, снабжавшие Сибирь ирбитскими и нижегородскими товарами, закупались дважды в год – на осенней и зимней ярмарках. Говоря про закупки раз в год, палата явно стремилась за-низить прибыль описываемой группы.

69№ 4 (35), 2016

том розничным торговцам. Но заставлять их брать свидетельство 1-й гильдии нельзя, так как у них вся прибыль в год – тысячи полторы-две, 700-рублевое свидетельство они не потянут. «Им тогда жить нечем будет, и они вовсе должны будут прекратить свое дело» [4, л. 13]. Таким образом, как только речь от простых второгильдейцев перешла к настоящим тузам, палата позабыла свою за-боту о наполнении казны и стала заботиться о благополучии торговцев. Что можно было бы объяснить интересами дела (нежелание «резать дойную корову»), если бы это не контрастировало с отношением той же пала-ты к мелким и средним торговцам.

Здесь же уместно назвать и еще одно предложение томичей. Ввиду быстрого раз-вития торговли в Сибири и по всей стране со времен предыдущего Положения о промыс-ловом налоге (1865) казенная палата предло-жила заменить деление страны на 5 классов делением на 3 класса, с тем чтобы даже наи-менее развитые местности повысить из 5-го класса в 3-й. Казалось бы, это означает все-общее повышение платежей и служит знаком борьбы палаты за интересы казны вопреки интересам всех торговцев. Но надо учесть, что от класса местности зависела цена лишь более дешевых патентов: 2-го класса и ниже. Первогильдейские же свидетельства имели цену одинаковую по всей стране: значит, са-мых крупных купцов и эта мера не должна была затронуть.

Таким образом, вся совокупность дово-дов томичей позволяет если не доказать на-верняка, то все-таки обосновать подозрения в их сугубом пристрастии к соблюдению ин-

тересов крупных торговцев. По-видимому, возражения Томской казенной палаты про-тив реформы строились не столько на тех-нических соображениях, о которых говорит Н. Н. Покровский, сколько на желании по-трафить авторитетным купцам. В таком слу-чае не удивительно и то, что палата маскиру-ет свои действительные мотивы.

Краткая история обмена отношениями между департаментом В. И. Ковалевского и Томской казенной палатой весной 1893 г. выводит нас на общие вопросы разработки реформ на том этапе, само название кото-рого связано с реформами (пореформенная Россия). Подготовка реформ и контрреформ при последних трех императорах обычно рассматривается в контексте борьбы либе-ральных и консервативных настроений – и тому есть убедительные подтверждения. Но помимо идеологии есть и другая сила, существенно влиявшая на ход реформ: прагматические устремления. За реформу – стремление реформаторов обеспечить до-ходы государственного бюджета в услови-ях меняющейся экономики, меняющегося общества. Против – стремление местных чиновников избежать лишней работы и не поссориться с местными влиятельны-ми людьми. Вероятно, в разных реформах идеологические и прагматические причины имели разный удельный вес. Мучительно постепенное развертывание самой долгой из «великих реформ» – растянувшейся на полвека податной реформы – определялось в меньшей мере политическими взглядами, в большей – прагматическими соображени-ями за и прагматическими же – против.

Библиографический список1. Ананьич Н. И. К истории податных реформ 1880-х годов (Введение дополнительных сбо-

ров к промысловому налогу: 3-процентного и раскладочного) / Н. И. Ананьич // История СССР. – 1979. – № 1. – С. 159–173.

2. Воспоминания В. И. Ковалевского [Публикатор: Л. Е. Шепелев] // Русское прошлое : исто-рико-документальный альманах. – 1991. – № 2. – С. 5–96.

3. Государственный архив в г. Тобольске. – Ф. И-154. – Оп. 15. – Д. 226.4. Государственный архив Томской области. – Ф. Ф-196. – Оп. 3. – Д. 160.5. Дмитриев А. Л. Предисловие: налоговая политика в период министерства С. Ю. Витте /

А. Л. Дмитриев // Витте С. Ю. Собрание сочинений и документальных материалов : в 5 т. Т. 2. Налоги, бюджет и государственный долг России. – М. : Наука, 2003. – Кн. 1. – С. 16–38.

6. Захаров В. Н. История налогов в России. IX – начало XX века / В. Н. Захаров, Ю. А. Петров, М. К. Шацилло. – М. : РОССПЭН, 2006.



7. Кириллов А. К. «Сбор с излишка прибыли». Реформа промыслового налога при С. Ю. Витте: замысел и воплощение / А. К. Кириллов // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. – 2014. – № 7–8. – С. 27–36.

8. Кириллов А. К. Реформа промыслового налога 1917 г. / А. К. Кириллов // Вопросы истории. – 2011. – № 12.

9. Покровский Н. Н. Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел / Н. Н. Покровский. – М. : Новое литературное обозрение, 2015. [Электронная версия: файл pdf, формат А4].

10. Российский государственный исторический архив. – Ф. 573. – Оп. 33. – Д. 531. 11. Степанов В. Л. Н. Х. Бунге: судьба реформатора / В. Л. Степанов. – М. : РОССПЭН, 1998. 12. Шепелев Л. Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. Проблемы торгово-про-

мышленной политики / Л. Е. Шепелев. – Л. : Наука. Ленинградское отд-ние, 1981.

References:1. Anan’ich N. I. K istorii podatnyh reform 1880-h godov (Vvedenie dopolnitel’nyh sborov k

promyslovomu nalogu: 3-procentnogo i raskladochnogo) / N. I. Anan’ich // Istorija SSSR. – 1979. – № 1. – S. 159–173.

2. Vospominanija V. I. Kovalevskogo [Publikator: L. E. Shepelev] // Russkoe proshloe : istoriko-dokumental’nyj al’manah. – 1991. – № 2. – S. 5–96.

3. Gosudarstvennyj arhiv v g. Tobol’ske. – F. I-154. – Op. 15. – D. 226.4. Gosudarstvennyj arhiv Tomskoj oblasti. – F. F-196. – Op. 3. – D. 160.5. Dmitriev A. L. Predislovie: nalogovaja politika v period ministerstva S. Ju. Vitte / A. L. Dmitriev //

Vitte S. Ju. Sobranie sochinenij i dokumental’nyh materialov : v 5 t. T. 2. Nalogi, bjudzhet i gosudarstvennyj dolg Rossii. – M. : Nauka, 2003. – Kn. 1. – S. 16–38.

6. Zaharov V. N. Istorija nalogov v Rossii. IX – nachalo XX veka / V. N. Zaharov, Ju. A. Petrov, M. K. Shacillo. – M. : ROSSPJeN, 2006.

7. Kirillov A. K. «Sbor s izlishka pribyli». Reforma promyslovogo naloga pri S. Ju. Vitte: zamysel i voploshhenie / A. K. Kirillov // Sovremennaja nauka: aktual’nye problemy teorii i praktiki. Serija: Gumanitarnye nauki. – 2014. – № 7–8. – S. 27–36.

8. Kirillov A. K. Reforma promyslovogo naloga 1917 g. / A. K. Kirillov // Voprosy istorii. – 2011. – № 12.

9. Pokrovskij N. N. Poslednij v Mariinskom dvorce. Vospominanija ministra inostrannyh del / N. N. Pokrovskij. – M. : Novoe literaturnoe obozrenie, 2015. [Jelektronnaja versija: fajl pdf, format A4].

10. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv. – F. 573. – Op. 33. – D. 531. 11. Stepanov V. L. N. H. Bunge: sud’ba reformatora / V. L. Stepanov. – M. : ROSSPJeN, 1998. 12. Shepelev L. E. Carizm i burzhuazija vo vtoroj polovine XIX veka. Problemy torgovo-promyshlennoj

politiki / L. E. Shepelev. – L. : Nauka. Leningradskoe otd-nie, 1981. Поступила 31.07.2016 г.

Сведения об автореКириллов Алексей Константинович – кандидат исторических наук, старший научный

сотрудник Института истории СО РАН, доцент Новосибирского государственного универ-ситета. Область научных интересов: история капиталистической России (вторая половина XIX – начало XX в.). Автор около 100 научных публикаций.

e-mail: [email protected]

About the authorKirillov Aleksey Konstantinovich – candidate of historical sciences, senior researcher at the

Institute of History, of the SB of Russian Academy of Sciences, associate professor of Novosibirsk State University. Research interests: history of capitalist Russia (second half of XIX – early XX century). The author of about 100 scientific publications.

71№ 4 (35), 2016

УДК 94(47).084.8ББК У03

О. Р. Хасянов

НАРУШЕНИЕ ТРУДОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ В КОЛХОЗНОЙ ДЕРЕВНЕ И СПОСОБЫ БОРЬБЫ С НЕЙ

В ГОДЫ ПЕРВОЙ ПОСЛЕВОЕННОЙ ПяТИЛЕТКИКлючевые слова: колхозное крестьянство, колхоз, трудовая дисциплина, трудодень, по-

слевоенное село, суд, нарушение Устава сельскохозяйственной артели.

В статье на основе анализа широкого круга архивных материалов, большинство из кото-рых впервые вводится в научный оборот, предпринята попытка анализа процесса эрозии тру-довой этики колхозного крестьянства Куйбышевской и Ульяновской областей в послевоенное пятилетие. Автор, опираясь на статистические данные, доказывает, что нарушение трудовой дисциплины в общественном хозяйстве было вызвано объективными причинами, а именно: общественное производство не могло обеспечить колхозников необходимыми средствами для нормального существования. По мнению автора, послевоенное развитие СССР харак-теризуется сложным взаимодействием государства и общества. С одной стороны, властные институты стремились упрочить свои позиции в экономической, политической и социальных сферах, а с другой стороны, само общество посредством пассивного сопротивления вносило коррективы в государственную политику.

На основе анализа широкого круга источников, автор приходит к выводу о том, что от-сутствие материальной заинтересованности колхозников в результатах своего труда делало для крестьян труд бессмысленным занятием. Трудовая деятельность в крестьянской менталь-ности перестала быть нравственным критерием, определявшим смысл жизни сельского че-ловека.

O. R. Khasyanov

VIOLATION OF LABOR DISCIPLINE IN THE COLLECTIVE FARM OF THE VILLAGE AND WAYS TO COMBAT IT DURING

THE FIRST POSTWAR FIVE-YEARKeywords: collective farmers, farm, labor discipline, work-day, post-war village court, violation

of the Charter of the Agricultural Artel.

On the basis of the analysis of a wide range of archival materials, most of which are firstly introduced in the scientific revolution, attempts to analyze the process of erosion of the work ethic of the Kuibyshev collective farmers and Ulyanovsk regions in the post-war five-year period. The author based on the statistical data shows that the violation of labor discipline in the public sector was due to objective reasons, namely: social production could not provide farmers with the

ЭКОНОМИчЕСКАя ПОЛИТИКА В ХХ ВЕКЕ


Победоносное завершение Великой Отечественной войны поставило перед пра-вительством задачу скорейшего восстанов-ления экономики страны. Необходимо было решить проблему обеспечения населения продовольствием, ликвидировать карточ-ную систему распределения товарной про-дукции, восстановить разрушенные войной объекты промышленного производства и инфраструктуру.

В условиях существующей во внешне-политической сфере конфронтации со стра-нами капиталистического мира советское правительство, как и в предшествующее время, рассматривало сельское население в качестве внутренней колонии, способной обеспечивать экономику материальными и людскими ресурсами.

Проблема экономического развития СССР в послевоенное время неоднократ-но становилась предметом специальных исторических исследований, но вместе с тем антропологический поворот, совер-шенный социально-гуманитарным позна-нием в конце ХХ в., открывает для изуче-ния новые области, ранее остававшиеся за рамками исследовательского интереса. К одной из групп таких проблем относятся жизненные стратегии советских крестьян в условиях жесткого диктата советско-бюрократической системы и история взаи-моотношения власти и сельского общества.

В современной историографии различ-ные аспекты трансформации традицион-ного крестьянского уклада под влиянием советской аграрной политики исследова-ны Т. Д. Надькиным [20], О. М. Вербицкой [2], М. А. Безниным [1], Т. М. Димони [1], В. П. Поповым, С. В. Филатовым [22], Ш. Фицпатрик [23], Л. Виолой [3] и др. По их мнению, основным вектором, определя-

ющим социально-экономическое развитие сельского общества в послевоенное время, являлась защита крестьянством «собствен-ного существования в условиях угрожаю-щей социальной среды» [22, c. 156].

Советская повседневность периода зре-лого сталинизма представляет собой слож-ную область взаимодействия государства и общества. И если для государственной по-литики было характерно стремление под-чинить своему влиянию экономическую, социальную и культурную жизнь общества, то само общество, приспосабливаясь к но-вым условиям, защищая свои жизненные интересы, вносило кардинальные поправки в планы государства различными способа-ми пассивного сопротивления [21, c. 13].

Одним из ярких проявлений стратегии пассивного сопротивления колхозного кре-стьянства в послевоенное десятилетие яв-ляется массовое нарушение трудовой дис-циплины в общественном хозяйстве. Не случайно Т. Д. Надькин отмечает, что при-нятие специального постановления Сове-та министров СССР от 19 сентября 1946 г. преследовало цель «свести до минимума альтернативные источники существования и принудить колхозников больше време-ни отдавать труду в сельхозартелях» [20, c. 181]. Различные репрессивные меры по отношению к колхозному крестьянству, принимавшие формы политических кам-паний, не оказывали должного влияния на развитие аграрного сектора. В сельскохо-зяйственной отрасли не было реального роста производительности труда и дохо-да на душу сельского населения [18, c. 7]. Колхозники получали минимальный доход, необходимый для жизни, не за счет тру-довой деятельности в общественном про-изводстве, а за счет ведения личного под-

necessary means for a normal existence. According to the author, the post-war development of the USSR is characterized by a complex interaction of state and society. On the one hand, government institutions have sought to strengthen its position in the economic, political and social spheres, and on the other hand, the very society through passive resistance to make adjustments in public policy.

Based on the analysis of a wide range of sources, the author comes to the conclusion that the absence of material interest of the collective farmers in the results of the work done for the peasants work pointless. Work experience in the peasant mentality ceases to be a moral criterion for determining the meaning of life of the rural man.

73№ 4 (35), 2016

собного хозяйства. Даже после принятия постановления Совета министров СССР «О мерах по ликвидации нарушений Уста-ва сельскохозяйственной артели» колхоз-ники продолжали самовольно расширять размеры своих участков. Только в отдельно взятой Куйбышевской области уже в 1947 г. 18 949 колхозных дворов «вновь самоволь-но захватили 1 476 га колхозных земель» [27, л. 3]. По отдельным районам каждый пятый колхозный двор «беспрепятственно увеличил свой приусадебный участок за счет общественных земель» [28, л. 3].

Сложность экономической ситуации в сельской местности, сохранение жесткого административного контроля государства над хозяйственной деятельностью кре-стьян, высокое налоговое бремя и отсут-ствие социальных гарантий обесценивали в шкале ценностей сельского общества значимость тяжелого крестьянского тру-да и всего крестьянского уклада жизни. Следствием данного процесса явилась не-прерывная миграция сельских жителей в индустриальные центры [2, с. 6]. В резуль-тате активизации миграционного потока ухудшился воспроизводственный потенци-ал и изменилась половозрастная структура сельского социума. К концу 50-х гг. ХХ в. в социальной структуре советского общества впервые в истории страны наблюдается численное доминирование городского на-селения над сельским [2, с. 7].

В годы Великой Отечественной войны произошло резкое ослабление экономики колхозов, что выразилось в сокращении фондов потребления крестьян. Оказавшись в жестких условиях дефицита продоволь-ственных ресурсов, крестьянство вынужде-но было обеспечивать себя продовольстви-ем самостоятельно за счет интенсивного труда на своих приусадебных участках и личном подворье. Работа в общественном производстве не имела решающего влия-ния на формирование бюджета сельской семьи. За военные годы размер оплаты тру-да колхозников в общественном хозяйстве значительно снизился. Так, за один вырабо-танный трудодень колхозники Ульяновской

области в 1940 г. получали 1,522 кг хлеба, а в 1944 г. только 0,367 кг [5, л. 3]. В Куйбы-шевской области в 1940 г. один трудодень оценивался в 2 кг хлеба, в 1945 г. – 0,540 кг, а в 1946 г. – всего лишь в 0,165 кг [27, л. 6]. После инспекции в сельские районы Ульяновской области в 1944 г. первый се-кретарь обкома ВКП(б) И. Терентьев от-мечал: «…громадное количество людей работало на своих участках, а в колхозе – дети и старики» [4, л. 16]. Работа данной категории сельского населения в артельном хозяйстве объясняется страхом лишиться приусадебного участка, так как по закону право пользоваться общественной землей имели только члены колхоза, выработавшие установленный государством обязательный минимум трудодней.

Стратегии выживания, выработанные сельским обществом в военные годы, выну-дили крестьянство культивировать на своих приусадебных участках зерновые культу-ры, включая озимые. Отсутствие техники и тягловой силы стало тем основанием, кото-рое вынудило колхозников «значительную часть времени проводить на своих приуса-дебных участках», а не заниматься обще-ственным производством [6, л. 6]. Такое положение дел привело к тому, что планы основных сельскохозяйственных работ из года в год колхозы не выполняли. Невыпол-нение планов работ и снижение урожайно-сти приводило к тому, что крестьяне не по-лучали достойной оплаты за свой труд, так как оплата трудодня зависела от валового сбора зерна и эффективности экономиче-ских показателей колхоза. Так, в 1946 г. кол-хоз «Большевик» Тереньгульского района Ульяновской области из имеющихся 2 981 га пашни освоил только 831 га. Урожай-ность зерновых культур оказалась крайне низкой и составила 1,45 ц с одного гектара. Государству было сдано всего лишь 295 ц зерна, а на трудодень было выдано колхоз-никам только 70 граммов хлеба [10, л. 58]. В свете данного обстоятельства у колхозников полностью отсутствовала материальная за-интересованность трудиться в обществен-ном хозяйстве, и у сельских тружеников не

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В ХХ ВЕКЕ


было никакого стимула выполнять планы и дневные нормы выработки. А это приводи-ло к очередному снижению экономической эффективности колхозного хозяйства. Та-ким образом, возникал замкнутый круг.

Укоренившиеся практики работы в лич-ных подсобных хозяйствах в ущерб обще-ственному производству во многом были связаны с надеждами крестьян на роспуск колхозов. Коммуникационные каналы сель-ского общества весной и летом 1945 г. были наполнены всевозможными слухами, со-держание которых сводилось к ликвидации колхозной системы [7, л. 10]. В частности, пчеловод колхоза «Пролетарий» Астрада-мовского района Ульяновской области в разговорах с колхозниками утверждал, что принято решение о роспуске колхозов [7, л. 10]. Активное распространение слухов данного содержания свидетельствовало о том, что сельское общество не смирилось с существованием коллективной формы ве-дения хозяйства, жестким административ-ным контролем государства за хозяйствен-ной деятельностью крестьян и массовым изъятием продовольствия у сельского на-селения по каналам обязательных государ-ственных поставок.

Во время уборочных работ проблема включенности колхозников в трудовую деятельность сельскохозяйственных ар-телей приобретала особую остроту. Так, инструктор Ульяновского обкома ВКП(б) Узерин отмечал, что в колхозе «Память Куйбышева» Богдашкинского района из 300 трудоспособных колхозников в поле-вых работах участвовали 60–70 человек, а в колхозе «Пример» из 150 трудоспособных колхозников за первый период не вырабо-тали обязательного минимума трудодней 142 человека [8, л. 36]. В колхозе имени Ворошилова в период уборочной страды 1947 г. в полевых работах не участвовало более 100 колхозников. В колхозе «3-я пя-тилетка» Карсунского района в 1947 г. 80 % колхозников не выработали установленно-го минимума трудодней, в колхозе «Крас-ный партизан» – 75, в артели «13-й год Октября» – 93 % [13, л. 3]. В Кутузовском

районе Куйбышевской области в 1946 г. из числа 5 081 трудоспособного колхозника не выработали установленного обязательного минимума трудодней 1 169 человек. Так, в колхозе «14 лет Октября» из 84 трудоспо-собных членов артели 29 человек не прини-мали участие в работах, а в колхозе «Парти-зан» из 109 человек на работы не выходили 55 членов колхоза [25, л. 5]. В колхозе «Ок-тябрьская революция» Камышлинского района 29 августа 1948 г. из 243 трудо-способных колхозников на работу вышли 102 человека [27, л. 28]. В колхозе имени Ворошилова Кинельского района Куйбы-шевской области в 1947 г. бездетная кол-хозница П. П. Малахова самовольно расши-рила свой участок до 0,81 га. В подсобном хозяйстве она имела одну корову, 8 овец и одну свинью. Вместе со своим 63-летним отцом она весь летний период работала в личном хозяйстве, с которого получила уро-жай зерна «на 40 пудов и большее количе-ство овощей, которыми торговала на рынке ст. Кинель» [27, л. 2–3]. В результате мас-сового игнорирования общественных работ колхозниками в сельскохозяйственном про-изводстве «создалось напряженное и опас-ное состояние с уборкой хлебов» [11, л. 71].

В отдельных колхозах, в которых обще-ственное производство было особенно запущенным, получили развитие кустар-ничество и отходничество. В колхозах Ка-дышевского, Урено-Карлинского сельсове-тов Карсунского района еще в военные годы основным занятием колхозников стало ку-старничество. Колхозники и единоличники занимались валянием сапог, изготовлением гончарной посуды, а в сельхозартелях Но-во-Погореловского сельсовета особое рас-пространение получили занятия, связанные с обработкой древесины, распиловкой и продажей теса [13, л. 6].

Озабоченность властей вызвало не толь-ко массовое нарушение колхозниками тру-довой дисциплины, но и низкая эффектив-ность крестьянского труда в общественном производстве. Распространенным явлени-ем, характеризующим колхозное произ-водство в послевоенной деревне, было си-

75№ 4 (35), 2016

стематическое нарушение колхозниками трудового распорядка дня. Даже в период активного цикла сельскохозяйственных ра-бот колхозники выходили на работу в 8–9 часов утра и уходили «рано» [8, л. 36]. В колхозе «Политотдел» Мелекесского райо-на Ульяновской области колхозники работу в поле начинали в 9–10 часов утра, а уже в 5–6 часов вечера расходились по домам [10, л. 59]. При этом большинство колхоз-ников нормы выработки не выполняли [11, л. 71]. Из 102 колхозников, участвовавших в полевых работах колхоза «Октябрьская революция» Камышлинского района, толь-ко 5 человек выполняли дневную норму [27, л. 28], а в колхозе «Кызыл Кряще» ни один колхозник нормы не выполнял. В Но-во-Девиченском районе Куйбышевской об-ласти во время хлебоуборочной кампании 1948 г. нормы выработки выполняли только 25–30 % колхозников [27, л. 28].

Нежелание колхозников выполнять установленные нормы выработки приво-дило к значительному увеличению сроков выполнения различных сельскохозяйствен-ных работ. Так, в Куйбышевской области весенний сев 1948 г. растянулся на 45 дней, хлебоуборка продолжалась 120 дней, план прополки зерновых был выполнен только на 73,5 %, а подъема зяби – на 64,7 % [28, л. 7].

Росту трудового энтузиазма не способ-ствовали и существовавшая система тру-довых отношений в колхозной деревне, а именно уравнительное распределение про-дукции по трудодням, и «обезличивание производственных участков» [2, л. 81]. Как отмечал первый секретарь Ульяновского обкома ВКП(б) И. Терентьев, «корни урав-ниловки в распределении доходов в колхо-зах заключаются в неправильной практике начисления трудодней вне зависимости от получаемого урожая в бригадах и зве-ньях» [10, л. 54]. Выдача натуральных и денежных авансов в колхозах проводилась по количеству затраченных трудодней без учета качества обработки полевых участ-ков, урожайности в полеводстве и продук-тивности скота в животноводстве [26, л. 3].

Так, в колхозе «Ульяновец» Сурского райо-на Ульяновской области в 1947 г. пятая по-леводческая бригада с закрепленной за ней земельной площади получила урожай зер-новых в два раза больше, чем первая бри-гада, но при распределении доходов члены обеих бригад получили одинаковое коли-чество хлеба [10, л. 54]. Брат председателя колхоза «Путь Ильича» Николаевского рай-она Ульяновской области свою позицию, связанную с нежеланием трудиться в кол-хозе, аргументировал следующим образом: «Я 5 лет был в войсках НКВД, чему нас там учили, как я смотрел на жизнь, а теперь, видя безобразия в оплате, блат, воровство, низость сельских коммунистов… так и ра-зорвал бы жуликов» [12, л. 85].

Злостными нарушителями трудовой дисциплины в колхозах являлись не толь-ко рядовые колхозники, но и представите-ли коммунистической партии и члены их семей. В парторганизации колхоза «13-й год Октября» в 1948 г. на учете состояли 8 коммунистов, из них А-ин выработал все-го девять трудодней, М-ев – одиннадцать, А-ев – шесть и А-ев всего три трудодня [13, л. 8]. Их жены не выработали ни одного трудодня. Аналогичная ситуация была и с трудовой дисциплиной жен руководящего состава правления колхоза. Член правле-ния колхоза имени Фрунзе Приволжского района Куйбышевской области С. Е. Б-н, являвшийся секретарем первичной партор-ганизации сельскохозяйственной артели, после демобилизации в августе 1946 г. до конца 1947 г. в общественном хозяйстве не выработал ни одного трудодня. Его жена Н. Т. Б-на выработала 41 трудодень [27, л. 3]. Жена председателя колхоза Е. Г. К-ва вы-работала только 21 трудодень, а жена бри-гадира А. К. Л-ва – 41 [27, л. 8].

Примерный Устав сельскохозяйствен-ной артели, принятый Всесоюзным съез-дом колхозников-ударников в 1935 г. и являвшийся основным правовым докумен-том, регламентирующим хозяйственную жизнь колхоза, предусматривал премирова-ние колхозников дополнительным начисле-нием за высокие трудовые показатели. Но



в реальной деятельности колхозов данный принцип не всегда соблюдался. Правления сельхозартелей этим положением Устава не пользовались «для поощрения хорошо работающих колхозников» [9, л. 81]. Так, в 1946 г. через районную газету колхозницы артели имени Чапаева Большечернигов-ского района Куйбышевской области обра-тились к властям с просьбой восстановить справедливость, обязав руководство колхо-за выплатить причитавшуюся им дополни-тельную оплату за перевыполнение плана надоя молока [17, с. 2]. В колхозе «Поли-тотдел» Мелекесского района Ульяновской области звено Пайдутовой на участке в 2 га получило урожай картофеля 145 ц с 1 га при плане 60 ц, но дополнительную опла-ту звено не получило [10, л. 56]. В колхозе «Восходящее солнце» Вешкаймского рай-она звено А. И. Ч-вой в 1946 г. получило урожай проса с площади 1,26 га по 9,7 ца с 1 га вместо планируемых 7,5 ц. Звену при-читался 91 кг проса в порядке дополнитель-ной оплаты труда, но правление колхоза до-плату не выдало [10, л. 56].

Советским законодательством пред-усматривались различные меры дисци-плинарного и уголовного воздействия на нарушителей трудовой дисциплины в сель-скохозяйственном производстве, но район-ные власти и руководящие органы колхозов в первые послевоенные годы «терпимо от-носились к колхозникам, не выработавшим установленного минимума трудодней» [14, л. 3]. В частности, постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 г. «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней», не утратившее юри-дической силы и после завершения войны, предусматривало уголовную ответствен-ность для лиц, виновных в невыработке обязательного минимума трудодней. За данное преступление предусматривалось наказание в виде исправительно-трудовых работ в колхозах сроком до 6 месяцев с удержанием из оплаты до 25 % трудодней в пользу колхоза. Так, из 1 373 колхозников, не выработавших установленного мини-мума трудодней, в Чердаклинском районе

Ульяновской области в 1946 г. материалы в суд были направлены только на 23 человека [16, л. 110]. Из 1 169 человек, совершенно не принимавших участие в обществен-ном производстве, в Кутузовском районе Куйбышевской области в 1947 г. к судеб-ной ответственности были привлечены 53 колхозника [25, л. 5]. Из 302 колхозников Кинель-Черкасского района, не выработав-ших обязательного минимума трудодней, в 1948 г. были осуждены 6 человек. При этом на судебное рассмотрение ушло 2 месяца. Уполномоченный Совета по делам колхо-зов по Куйбышевской области отмечал, что прокуратура и судебные органы «вместо принятия решительных мер допускают ли-беральное отношение к нарушителям тру-довой дисциплины» [25, л. 24] .

За невыработку обязательного миниму-ма трудодней по Куйбышевской области в 1947 г. был осужден 2 121 колхозник, а в целом обязательства по выполнению ми-нимума трудодней не выполнили 35 587 членов колхозов [27, л. 26]. Во многих слу-чаях данная мера воздействия не достигала цели, так как органы юстиции не следили за исполнением приговоров. Многие из осужденных даже после суда участия в ра-боте колхоза не принимали. Так, колхозни-ца из артели имени Фрунзе Приволжского района Куйбышевской области У. А. Н-ва судилась за невыработку обязательного ми-нимума трудодней в 1945, 1946 гг. и в июле 1947 г., и несмотря на это за весь 1947 год выработала только 35 трудодней [27, л. 10].

Систематическое нарушение колхозни-ками трудовой дисциплины, грозившее по-дорвать продовольственную безопасность страны и тем самым вызвать неблагопри-ятные социально-экономические послед-ствия в индустриальных центрах, побудило правительство к принятию чрезвычайных мер. Президиум Верховного Совета СССР 2 июня 1948 г. принял Указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняю-щихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни». В разработ-ке указа личное участие принимал Сталин.

77№ 4 (35), 2016

Это был один из самых репрессивных зако-нодательных актов послевоенного времени, затрагивавших интересы колхозников.

Указ наделял сельские сходы и общие колхозные собрания правом выселять кол-хозников, не выработавших обязательного минимума трудодней, в отдаленные районы страны (рек Енисея, Оби и Лены) сроком на 8 лет [24, с. 4]. Но фактически практика реализации Указа свидетельствует, что ини-циаторами собраний и сходов выступали районные власти и колхозное руководство. Именно представители государственных институтов определяли по каждому колхозу кандидатов на выселение и сроки проведе-ния собраний и сельских сходов.

Мероприятия по выселению наиболее злостных нарушителей трудовой дисци-плины изначально являлись срежиссиро-ванными действиями, в которых крестья-нам отводилась роль статистов и массовки. Они должны были утверждать ранее при-нятые решения колхозного и районного ру-ководства. Анализ архивных документов о выселении колхозников по указу от 2 июня 1948 г. свидетельствует о том, что не во всех случаях процедура выселения приме-нялась к злостным нарушителям трудовой дисциплины. Часто правления сельскохо-зяйственных артелей кандидатами на вы-селение выдвигали наиболее «острых на язык» лиц, которые не боялись указывать колхозному руководству на существующие изъяны в хозяйственной деятельности и об-ладали особым авторитетом в сельском со-циуме [24, с. 6].

После проведения первых собраний по указу от 2 июня 1948 г. и вынесения обще-ственных приговоров о выселении отдель-ных колхозников в отдаленные районы

СССР трудовая дисциплина в колхозах на-чала улучшаться. Как отмечали районные должностные лица, колхозники «без при-глашения и умоления бригадиров» прихо-дили к месту работы. Кроме того, колхозни-ки перестали пререкаться с бригадирами и шли выполнять указанную работу [15, л. 4]. Реализация данного указа не только улуч-шила трудовую дисциплину, но и повлияла на производительность труда. Колхозники стали более интенсивно трудиться на по-левых работах. Так, если в колхозе «Луч социализма» Сенгилеевского района Улья-новской области до проведения собрания колхозники при уборке урожая подсолнеч-ника ручным способом убирали 3–4 сотки в день, то после собрания выработка увели-чилась до 10–12 соток [15, л. 4].

Но последствия указа имели краткосроч-ное действие, и уже в 1949 г. начинается оче-редная волна падения трудовой дисциплины в колхозной системе. Справедливо утверж-дение Т. Д. Надькина о том, что сталинская модель аграрного развития исчерпала свой потенциал уже к началу 50-х гг. ХХ в. Ме-тоды воздействия властных институтов на колхозное крестьянство не были эффектив-ными. Отсутствие материальной заинтере-сованности колхозников в результатах своего труда делало общественный труд бессмыс-ленным занятием. Сам труд в крестьянской ментальности перестал быть нравственным критерием, определявшим смысл жизни сельского человека. Ярким свидетельством этого служит процесс эрозии крестьянской трудовой этики в послевоенное время, кото-рый невозможно было остановить репрес-сивными мерами и специальными полити-ческими кампаниями, направленными на запугивание сельских обывателей.

Библиографический список1. Безнин М. А. Повинности российского крестьянства в 1930–1960-х годах / М. А. Безнин,

Т. М. Димони. – Вологда : Вологодский НКЦ ЦЭМИ РАН, 2001. – 141 с.2. Вербицкая О. М. Сельское население Российской Федерации в 1939–1959 гг. Демографиче-

ские процессы и семья : дис. ... д-ра ист. наук / О. М. Вербицкая. – М. : РГБ, 2002. – 419 с. 3. Виола Л. Крестьянский бунт в эпоху Сталина. Коллективизация и культура крестьянского

сопротивления / Л. Виола. – М. : РОССПЭН, 2010. – 368 с.4. Государственный архив Новейшей истории Ульяновской области (ГАНИ УО). – Ф. 8. –

Оп. 1. – Д. 119.5. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 3. – Д. 128.



6. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 3. – Д. 130.7. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 3. – Д. 230.8. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 3. – Д. 233.9. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 5. – Д. 2.10. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 5. – Д. 289.11. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 5. – Д. 293.12. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 5. – Д. 303.13. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 6. – Д. 147.14. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 6. – Д. 289.15. ГАНИ УО. – Ф. 8. – Оп. 6. – Д. 404.16. Государственный архив Ульяновской области. – Ф. Р-2520. – Оп. 7. – Д. 28.17. Задерживают выдачу дополнительной оплаты труда // Большевик. – 1946. – № 41. – С. 2.18. Колхозная жизнь на Урале. 1935–1953 / сост.: Х. Кесслер, Г. Е. Корнилов. – М. : РОССПЭН,

2006. – 912 с. 19. Конквест Р. Жатва скорби: Советская коллективизация и террор голодом / Р. Конквест. -

London, 1988. – 620 c.20. Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии / Т. Д. Надькин. –

М. : РОССПЭН, 2010. – 321 с.21. Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок снабжения населе-

ния в годы индустриализации. 1927–1934 / Е. А. Осокина. – М. : РОССПЭН, 2008. – 351 с. 22. Филатов С. В. Жизнь взаймы: борьба с крестьянскими долгами в послевоенных колхозах

(по материалам Ростовской области) / С. В. Филатов // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. – 2014. – № 4. – С. 155–164.

23. Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня / Ш. Фицпатрик. – М. : РОССПЭН, 2001. – 422 с.

24. Хасянов О. Р. «…Их нужно выгнать из села вместе с их семьями…»: практика реализации Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. в Ульяновской области в до-кументах государственных архивов / О. Р. Хасянов. – Ульяновск : УГСХА, 2015. – 254 с.

25. Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО). – Ф. Р-1911. – Оп. 1. – Д. 10.

26. ЦГАСО. – Ф. Р-1911. – Оп. 1. – Д. 12.27. ЦГАСО. – Ф. Р-1911. – Оп. 1. – Д. 4.28. ЦГАСО. – Ф. Р-1911. – Оп. 1. – Д. 5.

References1. Beznin M. A. Povinnosti rossijskogo krest’janstva v 1930–1960-h godah/ M. A. Beznin,

T. M. Dimoni. – Vologda: Vologodskij NKC CJeMI RAN, 2001. – 141 s.2. Verbickaja O. M. Sel’skoe naselenie Rossijskoj Federacii v 1939–1959 gg. Demograficheskie

processy i sem’ja : dis. ... d-ra ist. nauk / O. M. Verbickaja. – M. : RGB, 2002. – 419 s. 3. Viola L. Krest’janskij bunt v jepohu Stalina. Kollektivizacija i kul’tura krest’janskogo

soprotivlenija / L. Viola. – M. : ROSSPJeN, 2010. – 368 s.4. Gosudarstvennyj arhiv Novejshej istorii Ul’janovskoj oblasti (GANI UO). – F. 8. – Op. 1. –

D. 119.5. GANI UO. – F. 8. – Op. 3. – D. 128.6. GANI UO. – F. 8. – Op. 3. – D. 130.7. GANI UO. – F. 8. – Op. 3. – D. 230.8. GANI UO. – F. 8. – Op. 3. – D. 233.9. GANI UO. – F. 8. – Op. 5. – D. 2.10. GANI UO. – F. 8. – Op. 5. – D. 289.11. GANI UO. – F. 8. – Op. 5. – D. 293.12. GANI UO. – F. 8. – Op. 5. – D. 303.13. GANI UO. – F. 8. – Op. 6. – D. 147.14. GANI UO. – F. 8. – Op. 6. – D. 289.15. GANI UO. – F. 8. – Op. 6. – D. 404.16. GAUO. – F. R-2520. – Op. 7. – D. 28.17. Zaderzhivajut vydachu dopolnitel’noj oplaty truda // Bol’shevik. – 1946. – № 41. – S. 2.

79№ 4 (35), 2016

18. Kolhoznaja zhizn’ na Urale. 1935–1953 / Н. H. Kessler, G. E. Kornilov – M. : ROSSPJeN, 2006. – 912 s.

19. Konkvest R. Zhatva skorbi: Sovetskaja kollektivizacija i terror golodom / R. Konkvest. – London, 1988. – 620 c.

20. Nad’kin T. D. Stalinskaja agrarnaja politika i krest’janstvo Mordovii / T. D. Nad’kin. – M. : ROSSPJeN, 2010. – 321 s.

21. Osokina E. A. Za fasadom «stalinskogo izobilija»: Raspredelenie i rynok snabzhenija naselenija v gody industrializacii. 1927–1934 / E. A. Osokina. – M. : ROSSPJeN, 2008. – 351 s.

22. Filatov S. V. Zhizn’ vzajmy: bor’ba s krest’janskimi dolgami v poslevoennyh kolhozah (po materialam Rostovskoj oblasti) / S. V. Filatov // Aktual’nye voprosy obshhestvennyh nauk: sociologija, politologija, filosofija, istorija. – 2014. – № 4. – S. 155–164.

23. Ficpatrik Sh. Stalinskie krest’jane. Social’naja istorija Sovetskoj Rossii v 30-e gody: derevnja / Sh. Ficpatrik. – M. : ROSSPJeN, 2001. – 422 s.

24. Hasjanov O. R. «…Ih nuzhno vygnat’ iz sela vmeste s ih sem’jami…»: praktika realizacii Ukaza Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 2 ijunja 1948 g. v Ul’janovskoj oblasti v dokumentah gosudarstvennyh arhivov / O. R. Hasjanov. – Ul’janovsk : UGSHA, 2015. – 254 s.

25. Central’nyj gosudarstvennyj arhiv Samarskoj oblasti (CGASO). – F. R-1911. – Op. 1. – D. 10.26. CGASO. – F. R-1911. – Op. 1. – D. 12.27. CGASO. – F. R-1911. – Op. 1. – D. 4.28. CGASO. – F. R-1911. – Op. 1. – D. 5.


Сведения об автореХасянов Олег Ренатович – кандидат исторических наук, заведующий кафедрой фило-

софии и истории Ульяновской государственной сельскохозяйственной академии имени П. А. Столыпина; докторант кафедры российской истории Самарского национально-иссле-довательского аэрокосмического института (университета). Сфера научных интересов: со-циальная история, история повседневности, история советского крестьянства, проблема вза-имоотношений власти и общества.

e-mail: [email protected]

About the authorKhasyanov Oleg Renatovich – candidate of historical sciences, head of the department of

philosophy and history of the Stolypin Ulyanovsk State Agricultural Academy; doctoral student in the history of Russian Samara National Aerospace Research Institute (University). Research interests: social history, history of everyday life, the history of the Soviet peasantry, the problem of relations between the authorities and society.



УДК 331.1ББК 63.3(2)613

И. В. Шильникова

ЗАБАСТОВКИ В СОВЕТСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ ПяТИЛЕТКИ (ПО МАТЕРИАЛАМ

ИНФОРМАЦИОННЫХ ОБЗОРОВ И СВОДОК ОГПУ) *

Ключевые слова: индустриализация в СССР, первая советская пятилетка, забастовки, трудовые конфликты, трудовые отношения, стимулирование труда, заработная плата, продо-вольственное снабжение, условия труда.

В статье на основе информационных сводок и обзоров ОГПУ даются количественные и качественные характеристики забастовок промышленных рабочих на государственных пред-приятиях СССР в годы первой пятилетки, в том числе на отраслевом уровне; проводится их сравнение с аналогичными характеристиками забастовок в дореволюционной России. В годы реализации первого пятилетнего плана забастовочное движение было более актив-ным, чем в период дореволюционной российской индустриализации. Кроме того, оно имело существенные отличия по сравнению с забастовками конца XIX – начала ХХ в.: 1) забастовки на рубеже 1920–1930-х гг. были менее длительными; 2) наибольшую активность проявляли не металлисты и текстильщики, шедшие в авангарде протестного движения до революцион-ных событий 1917 г., а сезонные рабочие (строители, торфяники, сплавщики леса и др.). Это было связано с количественным ростом группы сезонных рабочих, а также с более тяжелыми условиями их труда и быта и меньшим контролем этих сфер со стороны государственных хозяйственных, партийных и профсоюзных органов. При этом, как и на предшествующих этапах (начало ХХ в., период нэпа), основной причиной забастовок в годы первой пятилетки во всех отраслях промышленности было недовольство рабочих различными аспектами опла-ты труда и продовольственного обеспечения.

I. V. Shilnikova

STRIKES IN THE SOVIET INDUSTRY DURING THE FIRST FIVE-YEAR PLAN (BASED ON OGPU

INFORMATION SUMMARIES AND REVIEWS)Keywords: industrialization in the USSR, fist Soviet five-year plan, strikes, labour conflicts,

labour relations, labour stimulation, wages, food supply, labour conditions.

The article analyzes the quantitative and qualitative characteristics of the strikes of industrial workers at state enterprises in the USSR during the First Five-Year Plan (based on the information summaries OGPU). The author draws their comparison with the same characteristics of strikes in pre-revolutionary Russia. During the implementation of the first five-year plan the strike movement has been more active than during the pre-revolutionary Russian industrialization. In addition, it had a significant difference compared to the strikes of the late XIX – early XX centuries: 1) strikes at the turn of 1920/1930 were less lengthy; 2) seasonal workers showed the highest activity, which was explained by the heavier conditions of their work and life. At the same time, as well as on previous stages (beginning of XX century, the period of the NEP) the major cause of strikes during the First Five-Year Plan was dissatisfaction of the wages and food supply.

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ. Проект «Система стиму-лирования труда промышленных рабочих в годы советской индустриализации (1928–1941): опыт микроанализа» № 14-01-00438.

81№ 4 (35), 2016

В отличие от периода конца XIX в. – 1917 гг., в рамках которого протестное дви-жение рабочих изучалось в советской исто-риографии достаточно активно, проблема рабочих выступлений после 1917 г., в том числе в период первой пятилетки (1928–1932 гг.), в исторических трудах и докумен-тальных публикациях советского времени была представлена очень слабо, а специаль-ных работ по этой тематике вплоть до конца 1990-х гг. вообще не было создано. В пост-советский период интерес к рассматрива-емой теме стал расширяться, а исследова-тели получили возможность реализовать его, поскольку открылся доступ к ранее закрытым архивным фондам. Появились отдельные специальные работы по этой те-матике, в числе которых, прежде всего, сле-дует отметить сборник коллектива авторов «Трудовые конфликты в Советской России 1918–1929 гг.», включающий в себя обзо-ры периодической печати, а также фондов центральных и местных архивов, содержа-щих информацию по рассматриваемой теме [8]. Среди публикаций, вышедших в свет в 2000-х гг., следует отметить монографию Л. В. Борисовой «Трудовые отношения в Со-ветской России (1918–1924 гг.)», в которой помимо других вопросов рассматриваются причины, формы, механизмы разрешения трудовых конфликтов на государственных и частных предприятиях в первые шесть лет советской власти [1]. Также обращают на себя внимание две работы Д. О. Чура-кова [10; 11]. Основанные на широком ар-хивном материале и газетных статьях, они дают общую картину протестного движе-ния рабочих, уделяя, однако, приоритетное внимание его политической составляющей и коллективным формам выступлений. Сре-ди публикаций, посвященных трудовым конфликтам, в том числе забастовкам, не-посредственно в годы довоенных советских пятилеток отметим коллективное издание, вышедшее в 2006 г. [9], содержащее статьи и документальные публикации по указан-ной теме. Двумя годами позже вышла ста-тья В. Н. Орлова и С. В. Богданова о кол-лективных трудовых конфликтах в СССР

в сталинский период, в которой уделяется внимание причинам, формам конфликтов (включая забастовки) и способам их раз-решения [2]. Авторы обеих указанных пу-бликаций использовали засекреченные ранее источники ЦА ФСБ РФ. Именно эта группа источников легла в основу много-томного издания «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении дел в стра-не (1922–1934 гг.)» (М., 2002–2013, Т. 1–9), в котором опубликованы информационные обзоры и сводки ОГПУ, дающие «широ-кую панораму социальной, политической и экономической жизни страны во всем ее многообразии». В число вопросов, которым уделялось пристальное внимание, входили и все формы трудовых конфликтов на про-мышленных предприятиях различных от-раслей и регионов страны. И хотя исследо-ватели обращались к некоторым аспектам протестного движения советских рабочих, упомянутый выше источник использовался весьма фрагментарно.

В данной статье предпринята попытка выявить и обобщить информацию, содер-жащуюся в сводках ОГПУ и позволяющую дать количественные и качественные ха-рактеристики забастовок промышленных рабочих на государственных предприятиях СССР в годы первой пятилетки и сравнить их с аналогичными характеристиками за-бастовок в дореволюционной России. Это тем более интересно, поскольку в начале ХХ в. большевистские организации при-лагали немало усилий, проводя активную агитацию в пользу организации забастовок. Придя к власти и столкнувшись с этой про-блемой, находясь уже «по другую сторону баррикад», они совершенно иначе стали оценивать и острые формы выражения ра-бочими недовольства своим положением. Более того, власть прилагала максималь-ные усилия для того, чтобы пресечь рас-пространение информации о забастовках. В секретной «Краткой инструкции – переч-не об охране гостайн в печати» от 12 ав-густа 1930 г. был сформулирован запрет «оглашать в печати сведения о забастовках, массовых антисоветских манифестациях, а



также о беспорядках и волнениях в домах заключения и концентрационных лагерях» [7, c. 57]. Такая озабоченность власти впол-не понятна, особенно с учетом того факта, что количественные показатели забастовок в годы первой пятилетки не только не усту-пали аналогичным характеристикам стачек в дореволюционной России, но даже пре-восходили их.

Как показано в табл. 1, в предреволюци-онное десятилетие (1895–1904 гг.) ежегод-ное количество стачек колебалось от 265 до 552. Единственное исключение составляет 1903 г., который занимает особое место в истории протестного движения российских

рабочих в связи со всеобщей забастовкой и который дал более 1 000 стачек. В 1928 г., в стартовый год первой пятилетки, органами ОГПУ было зарегистрировано 940 забасто-вок, в 1929 г. – 820. Несмотря на все усилия властей в 1930 г. забастовочное движение не прекратилось: за первые пять месяцев произошло 206 забастовок [6, c. 352].

Рассмотрим сначала отраслевой состав забастовщиков. Рис. 1 и 2 показывают, что подавляющее большинство забастовок да-вали сезонные рабочие (55 % в 1928 г. и 70 % в 1929 г.).

Доля текстильщиков и металлистов примерно одинакова, если сравнивать эти

Таблица 1Количество забастовок в промышленности России (1895–1904 гг.) и СССР (1925–1929 гг.) /

The number of strikes in the industry of Russia (1895–1904) and the USSR (1925–1929)

Год / year

Кол-во забастовок / Number of strikes Год / Year Кол-во забастовок /

Number of strikes Год / Year Кол-во забастовок / Number of strikes

1895 265 1900 382 1925 4191896 280 1901 510 1926 8731897 445 1902 443 1927 1 0201898 441 1903 1 083 1928 9401899 552 1904 356 1929 820

Таблица составлена по: «Совершенно секретно»: Лубянка–Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). – Т. 8. – Ч. 2. – М., 2008. – С. 352; Шильникова И. В. Трудовые конфликты в промышленности дореволюционной России: от статистики к микроанализу / И. В. Шильникова. – М. : МАКС Пресс, 2014. – С. 12.

Рис. 1. Забастовки в промышленности СССР: отраслевой срез. 1928 г. / Strikes in the USSR in various industries. 1928

металлисты

текстильщики

горняки

сезонные

остальные

10 %

54 %

14 %

15 %

7 %

83№ 4 (35), 2016

Рис. 2. Забастовки в промышленности СССР: отраслевой срез. 1929 г. / Strikes in the USSR in various industries. 1929

Рис. 3. Месячная динамика количества забастовок в СССР. 1928–1929 гг. / Monthly dynamics of the number of strikes in the USSR. 1928–1929.

отрасли между собой, но в 1929 г. она сни-жается с 14 до 9 % для каждой отрасли. Та-кое доминирование «сезонников» (прежде всего, строителей, торфяников, сплавщиков леса и т. п.) в вопросе забастовок объясня-ется во многом тем обстоятельством, что количественно эта группа рабочих была очень многочисленной в связи с развер-нувшимся масштабным промышленным

строительством, а также созданием новых объектов инфраструктуры. Чаще всего, это были выходцы из деревень, завербованные для работ, ведущихся на больших расстоя-ниях от их изначального места жительства. Предлагаемые при вербовке условия труда и быта, а также размер заработной платы, как правило, сильно отличались от того, с чем эти группы рабочих сталкивались на


7 %

69 %

9%

9%

6 %металлисты

текстильщики

горняки

сезонные

остальные


местах, что и вызывало многочисленные протесты и отказ выходить на работу.

Рассмотрим месячную динамику заба-стовок в 1928–1929 гг. (рис. 3). На рис. 3 виден очевидный всплеск забастовочного движения в летние месяцы. Это напомина-ет ситуацию, которая наблюдалась в про-тестном движении рабочих в дореволюци-онный период, когда численность стачек в летние месяцы была существенно выше [12, c. 14–15]. Но тогда это объяснялось тем обстоятельством, что летом многие рабо-чие, сохранявшие связь с землей, уходили в деревню на полевые работы. Поэтому на какое-то время оставшиеся на предприятии рабочие вынуждены были выполнять часть обязанностей ушедших. С одной стороны, увеличение нагрузки вызывало их недо-вольство, а с другой – рабочие считали это время удобным для выдвижения требова-ний об увеличении заработной платы, рас-ценок, улучшении условий труда и быта и пр. В годы же первой пятилетки этот лет-ний всплеск числа забастовок в значитель-ной степени может быть объяснен именно

вербовкой и активными работами сезонни-ков.

Перейдем к рассмотрению основных ха-рактеристик забастовок как по промышлен-ности в целом, так и в отдельных отраслях (табл. 2).

В табл. 2 показано, что в 1928 г. наиболее крупные забастовки с точки зрения количества участников в одном конфликте, произошли на текстильных предприятиях, что подтвержда-ют и данные о потерянных человеко-днях из расчета на один конфликт. Такое положение дел может быть объяснено тем, что как раз в этот период на многих текстильных фабриках продолжался переход на 7-часовой рабочий день и уплотненную работу. Эта кампания повсеместно сопровождалась увеличением норм выработки и сокращением заработной платы, и как следствие – протестами рабочих. Наибольшую активность проявляли рабочие традиционных текстильных регионов. Наи-большее число забастовок отмечалось по Ива-новской промышленной области, второе место занимали Москва и Московская область, тре-тье – Ленинград [5, с. 86].

Таблица 2 Характеристики забастовок в различных отраслях промышленности, 1928–1929 гг. */ Characteristics of strikes in various industries, 1928–1929

Рабочие / Workers

1928 19291 2 3 1 2 3

Металлисты / Metal workers 94 109 1,2 71 42 0,6

Текстильщики / Textile workers 170 216 1,2 78 48 0,6

Горняки / Miners 84 196 2,4 107 153 1,2Сезонные / Seasonal labourers

110 173 1,6 96 166 1,7

Все отрасли / All industries 112 162 1,4 89 130 1,5

Примечание: 1 – среднее количество участников на 1 забастовку / the average number of participants per 1 strike; 2 – среднее количество потерянных человеко-дней на 1 забастовку / the average number of man-days lost per 1 strike; 3 – среднее количество потерянных человеко-дней на 1 участника / the average number of man-days lost per 1 participant.* Таблица составлена по: «Совершенно секретно»... – М., 2002. – Т. 6. – С. 160, 206, 256, 315, 376, 415, 455, 503, 544, 603, 670; М., 2004. – Т. 7. – С. 85, 139, 173, 229, 279, 320, 365, 406, 478, 526, 564, 602; М., 2008. – Т. 8. – Ч. 1. – С. 356.

85№ 4 (35), 2016

Данные о среднем количестве поте-рянных человеко-дней на одного участни-ка позволяют составить представление о длительности забастовок. Как видим, они носили непродолжительный характер во всех отраслях, особенно если сравнить эту характеристику с дореволюционным пери-одом, когда конфликт, сопровождавшийся остановкой производства, мог затягиваться

на недели, а то и на месяцы. Обращает на себя внимание тот факт, что в традиционно сравниваемых отраслях производства – тек-стильная, металлургия и металлообработ-ка – в 1929 г. средняя длительность забасто-вок была одинаковой и составляла менее одного рабочего дня. Исходя из сведений ОГПУ, это может объясняться большей активностью хозяйственных, партийных

Таблица 3 Доля забастовок (%), причинами которых стало недовольство

оплатой труда и продовольственным снабжением, 1928–1929 гг. /Share of strikes (%) caused by dissatisfaction with wages and food supply, 1928–1929*

Рабочие / Workers

Заработная плата / Wages

В том числе:

Продоволь-ственное

снабжение / Food supply

Существую-щий размер заработной

платы / Rate of wages

Снижение заработной-

платы / Wage reduction

Задержка заработной

платы / Back pay

1928Металлисты / Metal workers 76,7 26,7 44,0 6,0 н. д.

Текстильщи-ки / Textile workers

71,1 21,5 48,8 0,8 н. д.

Горняки / Miners 62,5 28,6 26,8 7,1 н. д.

Сезонные / Seasonal labourers

81,2 63,9 8,5 8,8 н. д.

Все отрасли / All industries 77,0 46,6 24,1 6,2 н. д.

1929Металлисты / Metal workers 60,9 23,4 31,3 6,3 1,6

Текстильщи-ки / Textile workers

52,3 13,8 35,4 3,1 7,7

Горняки / Miners 61,0 39,0 22,0 0,0 17,7

Сезонные / Seasonal labourers

72,4 62,3 4,1 6,0 12,3

Все отрасли / All industries 67,6 51,3 11,0 5,3 10,1

* Таблица составлена по: «Совершенно секретно» ...– Т. 6. – С. 160, 206, 256, 315, 376, 415, 455, 503, 544, 603, 670; Т. 7.– С. 85, 139, 173, 229, 279, 320, 365, 406, 478, 526, 564, 602; Т. 8. – Ч. 1. – С. 356.



и профсоюзных организаций на крупных промышленных предприятиях. Вышеупо-мянутые организации быстро включались в конфликт, стремясь снизить градус на-пряжения «разъяснениями», убеждением, что нередко давало положительный эффект и позволяло возобновить работу предпри-ятий, не дожидаясь не только удовлетво-рения, но даже рассмотрения и обсужде-ния выдвинутых рабочими требований. На этом фоне обращает на себя внимание ситуация в добывающей отрасли. Среди горняков в 1929 г., как видим из табл. 2, за-метно укрупнение конфликтов (на 1 заба-стовку приходится 107 участников). Число потерянных человеко-дней на одну заба-стовку у них тоже существенно выше, чем в других отраслях, по этому показателю горняки обогнали даже «многочисленную армию» сезонников. Органы ОГПУ объяс-няли данное явление тяжелыми условиями труда горняков, слабостью массовой рабо-ты, недостаточным вниманием к «технике безопасности со стороны профсоюзных и хозяйственных органов» [6, с. 357].

В целом по промышленности большин-ство забастовок, по данным ОГПУ, прохо-дило при участии не более 100 человек – 71,9 % в 1928 г. и 75 % в 1929 г. Забастовки с числом участников от 100 до 500 человек составили в 1928 г. 25,1 % от общего числа, в 1929 г. – 22,3 %; наиболее крупные забастов-ки с числом участников более 500 человек в 1928 г. составили 3,0 %, в 1929 г. – 2,7 % [5, c. 353]. И хотя доля последних была, как видим, сравнительно невелика, они вызыва-ли серьезную озабоченность органов ОГПУ, поскольку не только являлись «значитель-ным событием для данного предприятия», но обычно становились «известными и рабочим других предприятий, порождая нездоровые политические настроения» [5, с. 353].

Перейдем к рассмотрению основных причин забастовок.

В табл. 3 показано, что во всех отрас-лях проблемы в сфере оплаты труда явля-лись основными причинами забастовок. При этом можно заметить, что у сезонных рабочих доля таких стачек самая высокая.

Кроме того, у этой категории была наибо-лее значительна доля стачек, причинами которых стали маленькие нормы или не-регулярность продовольственного снабже-ния, а также плохое качество продуктов. В сводках ОГПУ за 1928–1931 гг. нередко встречаются упоминания о зафиксирован-ных случаях выражения сезонными рабо-чими острого недовольства из-за выдан-ного в столовой протухшего мяса, гнилых овощей и т. п. Также причинами недоволь-ства сезонников, завербованных для рабо-ты на лесозаготовках, торфоразработках, строительстве различных объектов про-мышленности и транспорта, становились плохие условия жилья. Нередко случалось, что разместить всех прибывших рабочих было просто невозможно из-за недостатка жилых помещений. Зафиксированы факты, когда сезонникам приходилось жить в сара-ях [4, c. 234] или в стойлах для лошадей [5, c. 72]. В докладной записке ИНФО ОГПУ «О ходе лесозаготовительной кампании по Северному краю», составленной в дека-бре 1929 г., сообщалось, что в «Вольском районе в одном бараке находится 400 и более человек. 1000 лесорубов размеще-ны в деревнях, в 7–8 местах от места ра-боты». В Архангельском округе «в избуш-ках площадью 1 ½ кв. саж. помещается по 15–20 лесорубов». Снабжение этих рабо-чих предметами первой необходимости «совершенно не налажено», в результате чего они «вынуждены ходить за продукта-ми за 10–12 верст. Премии мануфактурой выдаются только в пунктах, расположен-ных за 20 километров от места работы. Отсутствуют теплые портянки. Отмечен факт получения для лесорубов детских ва-ленок» [5, с. 72]. Ситуация, аналогичная описанной в данной докладной записке, наблюдалась повсеместно. Это нередко становилось причиной массового ухода сезонников с места работы, что приводило к срыву сроков выполнения работ и строи-тельства промышленных объектов.

В первой половине 1930 г. сводки ОГПУ фиксировали некоторое снижение забасто-вочной активности в основных отраслях

87№ 4 (35), 2016

Таблица 4Доля забастовок, вызванных проблемами в сфере оплаты труда (процент от общего

числа забастовок), 1895–1904 гг. и 1928–1930 гг.* / Share of strikes caused by problems in the area of remuneration

(percentage of the total number of strikes), 1895–1904 and 1928–1930

Рабочие / Workers 1895–1904 гг. 1928–1930 гг.Металлисты / Metal workers 51,4 68,8Текстильщики / Textile workers 58,9 61,7Горняки / Miners 45,6 61,8

* Таблица составлена по: «Совершенно секретно»... – Т. 6. – С. 160, 206, 256, 315, 376, 415, 455, 503, 544, 603,670; Т. 7. – С. 85, 139, 173, 229, 279, 320, 365, 406, 478, 526, 564, 602; Т. 8. – Ч. 1. С. 356. Шильникова И. В. Указ. соч. – С. 40.

промышленности – металлургии и метал-лообработке, текстильной, горнодобыва-ющей и химической. Так, за первые 5 ме-сяцев были зафиксированы 57 забастовок в основных отраслях промышленности, которые не учитывали сезонных рабочих (по сравнению, например, с 97 забастов-ками за тот же период 1929 г.). Таким об-разом, количество забастовок сократилось на 41 %, а количество их участников на 45 %. Однако в отношении сезонных рабо-чих картина совершенно иная: количество забастовок осталось на прежнем уровне, а

число участников даже выросло на 19 % [5, c. 359].

Сравним долю забастовок, вызванных недовольством рабочих различными про-блемами в сфере оплаты труда, на двух этапах российской индустриализации – дореволюционном и советском (табл. 4). Очевидно, что в годы первой пятилетки неудовлетворенность размером и нерегу-лярностью выплат заработной платы чаще заставляла рабочих прибегать к активным формам протеста, сопровождавшимся оста-новкой производства.

Подводя предварительные итоги, мож-но отметить, что в годы реализации перво-го пятилетнего плана забастовочное дви-жение было не только не менее, но даже более активным, чем в период дореволю-ционной российской индустриализации. В отличие от ситуации конца XIX – начала XX в. забастовки рубежа 1920–1930-х гг. были менее длительными, а наибольшую активность проявляли не металлисты и текстильщики, шедшие в авангарде про-тестного движения до революционных со-бытий 1917 г., а сезонные рабочие (стро-ители, торфяники, сплавщики леса и др.), что было связано с количественным ро-стом этой группы рабочих, а также с более тяжелыми условиями их труда и быта и меньшим контролем этих сфер со сторо-

ны государственных хозяйственных, пар-тийных и профсоюзных органов. Как и на предшествующих этапах (начало ХХ в., период нэпа), основной причиной заба-стовок во всех отраслях промышленности было недовольство различными аспектами оплаты труда, а также обеспечения продо-вольствием. Несмотря на то, что давление жестких репрессивных мер со стороны властей по отношению к участникам тру-довых конфликтов, усиливалось в начале 1930-х гг., забастовки не исчезли из прак-тики трудовых отношений на советских государственных предприятиях, что гово-рит о неразрешенности ряда проблем в си-стеме стимулирования и мотивации труда промышленных рабочих в годы советской индустриализации.



Библиографический список1. Борисова Л. В. Трудовые конфликты в Советской России (1918–1924 гг.) / Л. В. Борисова. –

М. : Собрание, 2006. – 288 с. 2. Орлов В. Н. Коллективные трудовые конфликты в СССР в 1930–1950-х гг.: причины возник-

новения, формы протекания, способы разрешения / В. Н. Орлов, С. В. Богданов // Историко-экономические исследования. – 2008. – Т. 9. – № 1. – С. 58–82.

3. «Совершенно секретно»: Лубянка–Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.) / отв. ред. А. Д. Чернев. – М. : Издательский центр ИРИ РАН, 2002. – Т. 6. – 795 с.

4. «Совершенно секретно»: Лубянка–Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.) / отв. ред. А. Н. Сахаров, Ю. Л. Дьяков. – М. : Издательский центр ИРИ РАН, 2004. – Т. 7. – 768 с.

5. «Совершенно секретно»: Лубянка–Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.) / отв. ред. А. Н. Сахаров, В. С. Христофоров, Г. Н. Севастьянов. – М. : Издательский центр ИРИ РАН, 2008. – Т. 8. – Ч. 1. – 864 с.

6. «Совершенно секретно»: Лубянка–Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.) /отв. ред. А. Н. Сахаров, В. С. Христофоров, Г. Н. Севастьянов. – М. : Издательский центр ИРИ РАН, 2008. – 872 с.

7. Солдатенков В. Д. Политика в условиях тоталитаризма 1930-х годов / В. Д. Солдатенков // Общество и власть в истории России : сб. науч. тр. – СПб. : Нестор, 1999. – 182 с.

8. Трудовые конфликты в Советской России 1918–1929 гг. / отв. ред. Ю. И. Кирьянов, В. Розен-берг, А. Н. Сахаров. – М. : Эдиториал УРСС, 1998. – 360 с.

9. Трудовые конфликты в СССР. 1930–1991 : сб. ст. и док. / отв. ред.: А. Н. Сахаров, Б. Н. Ка-занцев. – М. : Издательский центр ИРИ РАН, 2006. – 446 с.

10. Чураков Д. О. Революция, государство, рабочий протест: Формы, динамика и природа мас-совых выступлений рабочих в Советской России. 1917–1918 годы / Д. О. Чураков. – М.: РОССПЭН, 2004. – 368 с.

11. Чураков Д. О. Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917– 1930-е гг.) / Д. О. Чураков. – М. : Вече, 2007. – 352 с.

12. Шильникова И. В. Трудовые конфликты в промышленности дореволюционной России: от статистики к микроанализу / И. В. Шильникова. – М. : МАКС Пресс, 2014. – 252 с.

References1. Borisova L. V. Trudovye konflikty v Sovetskoj Rossii (1918–1924 gg.) / L. V. Borisova. – M. :

Sobranie, 2006. – 288 s. 2. Orlov V. N. Kollektivnye trudovye konflikty v SSSR v 1930–1950-h gg.: prichiny vozniknovenija,

formy protekanija, sposoby razreshenija / V. N. Orlov, S. V. Bogdanov // Istoriko-jekonomicheskie issledovanija. – 2008. – T. 9. – № 1. – S. 58–82.

3. «Sovershenno sekretno»: Lubjanka–Stalinu o polozhenii v strane (1922–1934 gg.) / оtv. red. A. D. Chernev. – M. : Izdatel’skij centr IRI RAN, 2002. – T. 6. – 795 s.

4. «Sovershenno sekretno»: Lubjanka–Stalinu o polozhenii v strane (1922–1934 gg.) / оtv. red. A. N. Saharov, Ju. L. D’jakov. - T.7. - M.: Izdatel’skij centr IRI RAN, 2004. – 768 s.

5. «Sovershenno sekretno»: Lubjanka–Stalinu o polozhenii v strane (1922–1934 gg.) / оtv. red. A. N. Saharov, V. S. Hristoforov, G. N. Sevast’janov. – M. : Izdatel’skij centr IRI RAN, 2008. – T. 8. – Ch. 1. – 864 s.

6. «Sovershenno sekretno»: Lubjanka–Stalinu o polozhenii v strane (1922–1934 gg.) / otv. red. A. N. Saharov, V. S. Hristoforov, G. N. Sevast’janov. – M.: Izdatel’skij centr IRI RAN, 2008. – 872 s.

7. Soldatenkov V. D. Politika v uslovijah totalitarizma 1930-h godov / V. D. Soldatenkov // Obshhestvo i vlast’ v istorii Rossii : sb. nauch. tr. – SPb. : Nestor, 1999. – 182 s.

8. Trudovye konflikty v Sovetskoj Rossii 1918–1929 gg. / otv. red. Ju. I. Kir’janov, V. Rozenberg, A. N. Saharov. – M. : Jeditorial URSS, 1998. – 360 s.

9. Trudovye konflikty v SSSR. 1930–1991 : sb. st. i dok. / otv. red.: A. N. Saharov, B. N. Kazancev. – M. : Izdatel’skij centr IRI RAN, 2006. – 446 s.

10. Churakov D. O. Revoljucija, gosudarstvo, rabochij protest: Formy, dinamika i priroda massovyh vystuplenij rabochih v Sovetskoj Rossii. 1917–1918 gody / D. O. Churakov. – M. : ROSSPJeN, 2004. – 368 s.

11. Churakov D. O. Buntujushhie proletarii: rabochij protest v Sovetskoj Rossii (1917–1930-e gg.) / D. O. Churakov. – M. : Veche, 2007. – 352 s.

89№ 4 (35), 2016

12. Shil’nikova I. V. Trudovye konflikty v promyshlennosti dorevoljucionnoj Rossii: ot statistiki k mikroanalizu / I. V. Shil’nikova. – M. : MAKS Press, 2014. – 252 s.


Сведения об автореШильникова Ирина Вениаминовна – кандидат исторических наук, доцент Департамен-

та теоретической экономики Факультета экономических наук Национального исследователь-ского университета «Высшая школа экономики». Сфера научных интересов: социально-эко-номическая история России и СССР, трудовые отношения, стимулирование труда, трудовые конфликты, история предпринимательства, история менеджмента. Автор более 50 научных публикаций.

E-mail: [email protected]Тел.: 8(929)903 88 01

About the authorShilnikova Irina Veniaminovna – candidate of historical sciences, associate professor of

Faculty of Economic Sciences (Department of Theoretical Economics) of National Research University Higher School of Economics. Research interests: social and economic history of Russia and the USSR, labour relations, labour stimulation, labour conflicts, history of entrepreneurship, history of management. The author of more than 50 scientific publications.



УДК 94:330(470) «1941/1942»ББК У02(2)

И. А. Григорьев

ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИчЕСКАя СИСТЕМА СССР В 1941– 1942 гг.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, бюджет, экономика, финансы, налоги.

Данная статья посвящена рассмотрению финансово-экономической политики СССР в 1941–1942 гг. Временные рамки, обозначенные в статье, охватывают период становления военной экономики СССР. Автор обозначил цель данной статьи – показать, что советская экономическая модель, несмотря на сложности первых лет войны, оказалась мобильнее и жизнеспособнее, чем предполагал противник. В качестве исследовательской задачи автором была определена попытка оценить: как быстро и за счет чего в СССР была проведена моби-лизация в кратчайшие сроки. В статье рассмотрены экономические проблемы, с которыми столкнулась страна в первый период войны. Данная статья призвана показать планомерный переход СССР с мирных на военные рельсы. Автор дает ответ на вопросы: откуда были взя-ты деньги на мобилизацию, какие из общественных сторон жизни претерпели сокращения в финансовом плане. Основное содержание исследования составляет анализ материалов по финансам СССР в данные годы. К значимым источникам по данной теме автор относит доку-менты по налоговой политике СССР: указы Президиума Верховного Совета СССР о военном налоге, а также о налоге с бездетных граждан.

I. A. Grigoriev

FINANCIAL-ECONOMIC SYSTEM OF THE USSR IN 1941–1942

Keywords: the Great Patriotic War, the budget, the economy, finance and taxes.

This article is devoted to the financial and economic policy of the USSR in 1941–1942. The time frame indicated in the article covering the period of formation of the war economy. The author outlined the purpose of this article – to show that the Soviet economic model, despite the difficulties of the first years of the war, was more mobile and viable than imagined by the opponent. As the authors of the research objectives was determined attempt to assess how quickly and by what in Soviet mobilization was carried out in the shortest possible time. The article deals with the economic problems facing the country in the first period of the war. This article is intended to show a smooth transition of the USSR from the civil to the war footing. The author gives an answer to the questions: where were taken the money to mobilize, which of the social aspects of life have undergone a reduction in financial terms. The main content of the research is the analysis of the materials of Finance of the USSR in the years of data. For important sources on this subject the author classifies documents on the tax policy of the USSR: Decree of the Presidium of the USSR on military tax, as well as the tax on childless citizens.

Великая Отечественная война пред-ставляет собой помимо военных действий борьбу двух совершенно различных эко-номических моделей хозяйствования – со-циалистической экономики и капитализма. Цель данной статьи – показать, что совет-ская экономическая модель, несмотря на сложности первых лет войны, оказалась

мобильнее и жизнеспособнее, чем пред-полагал противник. Данная статья призва-на показать планомерный переход СССР с мирных на военные рельсы.

Война показала, что советская экономи-ка оказалась сильнее и мобильнее. В 1944 г. во время празднования 27-й годовщины Октябрьской революции И. В. Сталин, от-

91№ 4 (35), 2016

мечая экономические заслуги народа, про-изнес следующие слова: «Если Красная Армия смогла успешно выполнить свой долг перед Родиной и изгнала немцев из пределов Советской земли, то она сделала это благодаря тому, что ее беззаветно под-держивала с тыла вся страна, все народы нашей страны. Самоотверженная работа всех советских людей – рабочих, крестьян, интеллигенции, равно как руководящая де-ятельность наших государственных и пар-тийных органов, проходила в истекшем году под знаменем «все для фронта» [12].

Достижение экономической победы со-ветским народом в Великой Отечественной войне происходило в два этапа: первый этап – перестройка народного хозяйства и экономики с 1941 по 1942 г., второй этап 1943–1945 гг. – завершение перехода на во-енную экономику и ее дальнейшее развитие с выходом на новые рубежи производства. Наибольший интерес представляет этап пе-рехода страны на военные рельсы. Именно в эти годы была проведена колоссальная ра-бота всего партийного аппарата в целях со-хранения и перестройки экономики СССР.

Для достижения экономических целей в стране был проведен ряд мобилизационных мероприятий. Мобилизация представляла собой «перевод всех отраслей экономи-ки и соответствующих институтов страны с мирного на военное положение в целях развертывания массового производства оружия, военной техники, боеприпасов, об-мундирования, снаряжения и других мате-риальных средств, для всестороннего обе-спечения вооруженных сил, деятельности государства и его населения в ходе войны» [10]. Ключевое место в мероприятиях по мобилизации средств и перестройке бюд-жета занимает эвакуация промышленного оборудования. Это было необходимо для того, чтобы как можно быстрее начать на-ращивание вооружения. Все вынужденные меры направлялись на сохранение произ-водственных сил в условиях их массового разрушения врагом. Это явилось шагом к дальнейшему перераспределению ресурсов для накопления резервов, которые позволи-

ли стране обеспечить дальнейшее развитие военной экономики. Стоит отметить огром-ную роль государственной собственности, позволившей стране эффективно осущест-влять маневры производственными ресур-сами, что являлось ключевым фактором к более эффективной мобилизации. Немало-важным фактором успешного маневриро-вания бюджетными средствами являются и реформы довоенных лет. С 1930 г. в стране помимо изменения налоговой системы, на-чались реформы, направленные на центра-лизацию бюджетных средств. С принятием в 1938 г. Второй сессией Верховного Сове-та СССР решения о включении в Единый государственный бюджет СССР местных бюджетов, а также бюджета государствен-ного социального страхования начинается централизация всей бюджетной системы СССР. В стране был взят курс на политику централизованного управления и планиро-вания народного хозяйства. Теперь бюджет становится базисом, определяющим пла-новую политику используемых средств. Централизация бюджета позволила сфор-мировать в стране такую систему экономи-ческих отношений, которая базировалась на сочетании общественных и товарно-де-нежных отношений, стоимостных форм и методов ведения хозяйства [6].

Чтобы показать, в каких условиях ока-зался бюджет страны, нужно отметить сле-дующее. К ноябрю 1941 г. была оккупиро-вана значительная часть западных районов страны. В этих районах и находилась боль-шая часть промышленных предприятий, приносивших основную долю в бюджет. В этих районах также было сосредоточено 64 % всей добычи угля, 58 % производства стали, 71 % чугуна и 60 % алюминия. Эти источники бюджета были потеряны.

В таких условиях правительство было вынуждено проводить мобилизационные мероприятия. Суть этих мероприятий за-ключалась в следующем: перераспределе-ние производственных мощностей мирной промышленности в пользу производства военной продукции; далее – мобилизация всех доступных материальных ресурсов



на нужды трудящихся и армии. Это под-разумевало под собой эвакуацию сельско-хозяйственной техники из районов при-фронтовой зоны. Также была проведена мобилизация в сфере транспорта. Есте-ственно, что все силы были направлены на эвакуацию в безопасные зоны – тем самым было ограничены пассажирские перевозки, зато была расширена пропускная способ-ность железных дорог для промышленной эвакуации. Для налаживания производства в пользу фронта нужны были кадры. Совет-ское правительство приняло закономерное решение – эвакуация всех инженерно-тех-нических специальностей, а также быстрая переквалификация другого трудового на-селения. Были подготовлены новые кадры взамен тем, что ушли на фронт.

При всем этом следует учесть, что мо-билизационные мероприятия требовали средств наряду с содержанием армии и поддержанием уровня жизни населения. Эти средства были выделены из остатков бюджета. Источниками финансирования военной экономики были текущие доходы и накопления казны, сохраненные на нача-ло войны. Бюджет, составленный на второе полугодие 1941 г., показал те сферы обще-ственной жизни, откуда были взяты деньги на дальнейшее развитие и финансирование военной экономики. Военные расходы во второй половине 1941 г. возросли по срав-нению с первым полугодием на 20,6 млрд рублей; бюджетные же вливания на разви-тие гражданских отраслей народного хо-зяйства уменьшились на 21,6 млрд рублей, а на социально-культурные мероприятия – на 16,5 млрд рублей. В первый год войны доля военных расходов составила 75 % средств государственного бюджета, во вто-рой – 65,3, в третий – 62,6 % [16].

Чтобы дать более точную картину фи-нансовой недостаточности бюджета, необ-ходимо отметить, что основой пополнения государственной казны со стороны про-мышленных предприятий были отчисления от прибылей и налог с оборота. Утрата про-мышленной зоны СССР и сокращение про-изводства гражданской продукции в связи с

переходом производственных сил на нужды фронта, а также рост выпуска военной про-дукции привели к снижению доли отчисле-ний от прибыли и налога с оборота. При-быль от налога с оборота началась только в 1943 г. за счет роста промышленного производства в районах, освобожденных от оккупации, и расширения гражданского производства, а также роста цен на товары первой необходимости.

В таких условиях государство было вынужденно найти новые средства для пополнения бюджета. Естественным спо-собом стало повышение налогов. Уже 3 июля 1941 г. вышел в свет Указ Прези-диума Верховного Совета СССР «Об уста-новлении на военное время временной надбавки к сельскохозяйственному налогу и подоходному налогу с населения» [1; 8; 9]. Надбавка составляла 100 % для тех се-мей, члены которых не были призваны на военную службу. Если в семье был призван в армию один человек, то надбавка состав-ляла 50 %. Семьи, где два и более человек были призваны на военную службу, от этой надбавки освобождались полностью. Стоит отметить, что даже увеличение налоговой ставки не привело к повышению денежной массы в бюджете страны. Все дело в том, что сельскохозяйственный налог охватывал лишь хозяйства, большая часть которых с началом войны либо освобождалась от налога, либо была в зоне оккупации. По-этому в 1942 г. надбавки были отменены с введением военного налога. Им облагались все граждане СССР в возрасте более 18 лет. Но также были исключения: в эту группу вошли жены военнослужащих, члены их семей, получающих государственные посо-бия, инвалиды I и II групп и пенсионеры, а также престарелые граждане, не имеющие самостоятельных источников дохода. Став-ки обложения военным налогом колхозни-ков и владельцев единоличных хозяйств колебались в различных регионах страны в пределах от 150 до 600 руб. Для граждан, по возрасту подлежавших призыву на во-енную службу, но не мобилизованных или освобожденных от призыва, сумма налога

93№ 4 (35), 2016

увеличивалась в 1,5 раза. Подушная систе-ма налогообложения увеличила количество плательщиков и финансовую базу, посту-павшую в казну государства. В 1943 г. став-ки налога в большинстве регионов СССР увеличились [3]. А в конце 1943 г. прави-тельством был принят ряд поправок. На-логооблагаемая база стала расширяться за счет привлечения престарелых колхозни-ков и единоличников, количество скота и площадь приусадебного участка у которых превышали установленный для них мини-мум (0,05 гектара, одна свинья или одна коза или две овцы) [15]. Также стоит отме-тить увеличение в два раза налоговой став-ки для той части населения, которая имела в личных хозяйствах крупный рогатый или рабочий скот, а также размер приусадебно-го участка площадью более 15 сотых гекта-ра [15].

21 ноября 1941 г. вводится новый поду-шный налог – налог на холостяков, одино-ких и бездетных граждан. Стоит отметить, что такого рода налог был нововведением СССР. Под число плательщиков попали мужчины от 20 до 50 лет и женщины от 20 до 45 лет. Естественно, что данный налог имел и исключения. В группу освобожден-ных от налога попали жены военнослужа-щих, учащиеся мужчины и женщины в воз-расте соответственно до 25 лет и 23 лет, а также женщины, которым по медицинским показателям было «противопоказано дето-рождение». Ставка налога для колхозников и единоличников и членов их семей составля-ла 100 руб. в год. Забегая вперед, нужно ска-зать о расширении контингента налогопла-тельщиков в 1944 г. за счет семей, имеющих до двух детей. Данное расширение получило название «О налоге на холостяков, одиноких и малосемейных граждан СССР» [14]. К числу же освобожденных от налога стали относить инвалидов I и II групп, женщин, получающих пособия или пенсии на детей, а также совершенно новую категорию граж-дан, дети которых погибли или пропали без вести на «фронтах Отечественной войны».

Также освобождались от налога и учащиеся в возрасте до 25 лет независимо от пола.

Значительным источником пополнения бюджета стала добровольная финансовая по-мощь населения. Добровольная финансовая помощь населения осуществлялась в разных формах, но самым распространенным спо-собом были государственные займы, денеж-но-вещевые лотереи, а также взносы в Фонд обороны. В годы войны общая сумма посту-плений по налогам и добровольным займам составляла 27 млрд рублей, что представля-ло более 26 % доходов бюджета [13; 17]. Так-же большой доход в бюджет принес Фонд обороны СССР. Кроме наличных денежных взносов, а также ценностей и облигаций государственных займов граждане отчисля-ли в Фонд обороны часть своего заработка. Колхозники сдавали в Фонд обороны мясо, зерно и молочные продукты.

В первые годы войны доходы государ-ственного бюджета не покрывали расходов, однако в результате постепенного укрепле-ния базы доходов, дефицит бюджетных средств начал снижаться, однако полное по-крытие расходов из бюджета стало возмож-ным лишь к 1944 г. Общая сумма денежных средств, поступивших от населения в годы ВОВ, составила свыше 16 млрд рублей [16], что позволило изначально перевести произ-водство в стране на военные рельсы и пере-ломить ход экономического падения. Позже это дало возможность планомерно вывести производство на новый уровень и победить в войне. Низкий уровень дефицита бюдже-та, а затем его ликвидация в ходе войны ярко показывают преимущество социалистиче-ской системы в организации производства и экономики. Быстрая мобилизация, прове-денная партийным аппаратом, доказывает неоспоримое преимущество социалистиче-ского вида собственности в военное время. Проведенные в 1941–1942 гг. мероприятия по укреплению экономического положе-ния страны дали стимул, для дальнейшего развертывания военных действий, которые привели страну к победе.



Библиографический список1. Арсентьев В. М. Теория и практика экономического районирования Среднего Поволжья /

В. М. Арсентьев, О. И. Марискин // Регионология. – 2004. – № 2 (47). – С. 106 – 119.2. Безнин М. А. Повинности российского крестьянства в 1930–1960-х годах / М. А. Безнин,

Т. М. Димони, Л. В. Изюмова. – Вологда : Вологодский НКЦ ЦЭМИ РАН, 2001. – 141 с.3. Беликов О. М. Государственный Комитет Обороны и проблемы создания слаженной военной

экономики / О. М. Беликов. – М. : Мысль, 1974. – 281 с.4. Вознесенский Н. А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны / Н. А. Воз-

несенский. – М. : Государственное издательство политической литературы, 1948. – 192 с. 5. Кравченко Г. С. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны / Г. С. Кравченко. –

М. : Экономика, 1970. – 391 с. 6. Лебедев А. М. Исторический экскурс: Финансовая система СССР в годы Великой Отече-

ственной войны / А. М. Лебедев // Проблемы региональной экономики. – 2015. – № 30. – С. 24 – 31.

7. Лошкин Э. Советская экономика период Великой Отечественной войны 1941–1945 / Э. Лош-кин. – М. : Наука, 1970. – 381 с.

8. Марискин О. И. Налоги с населения России в годы Великой Отечественной войны / О. И. Марискин / О. И. Марискин // Экономическая история. –2011. – № 2. – С. 15–19.

9. Марискин О. И. Налогообложение российской деревни в 1946–1953 годах (по материалам Мордовской АССР) / О. И. Марискин // Экономическая история. – 2012. – № 2. – С. 46–52.

10. Марьяхин Г. Л. Очерки истории налогов с населения СССР / Г. Л. Марьяхин. – М.: Экономи-ка, 1964. – 185 с.

11. Советская военная энциклопедия : в 8 т. – М. : Воениздат, 1978. – Т. 5. 12. Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза / И. Сталин. – 5-е изд. – М. :

Государственное издательство политической литературы, 1947. – 207 с.13. Тамарченко М. Л. Советские финансы в период Великой Отечественной войны / М. Л. Та-

марченко. – М. : Наука, 1967. – 211 с.14. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 ноября 1941 г. «О налоге на холостяков,

одиноких и бездетных граждан СССР».15. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1943 г. «О дополнениях и измене-

ниях Указа Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1943 г. «О военном налоге». // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1944. – 13 янв.

16. Чадаев Я. Е. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) / Я. Е. Чадаев. – М. : Мысль, 1965. – 541 с.

17. Ямпольский В. С. Экономическая мобилизация (вопросы теории по опыту мировых войн) / В. С. Ямпольский. – М. : ВПА, 1982. – 265 с.

References1. Arsent’ev V. M. Teorija i praktika jekonomicheskogo rajonirovanija Srednego Povolzh’ja /

V. M. Arsent’ev, O. I. Mariskin // Regionologija. – 2004. – № 2 (47). – S. 106 – 119.2. Beznin M. A. Povinnosti rossijskogo krest’janstva v 1930–1960-h godah / M. A. Beznin,

T. M. Dimoni, L. V. Izjumova. – Vologda : Vologodskij NKC CJeMI RAN, 2001. – 141 s.3. Belikov O. M. Gosudarstvennyj Komitet Oborony i problemy sozdanija slazhennoj voennoj

jekonomiki / O. M. Belikov. – M. : Mysl’, 1974. – 281 s.4. Voznesenskij N. A. Voennaja jekonomika SSSR v period Otechestvennoj vojny / N. A. Voznesenskij. –

M. : Gosudarstvennoe izdatel’stvo politicheskoj literatury, 1948. – 192 s. 5. Kravchenko G. S. Jekonomika SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny / G. S. Kravchenko. –

M. : Jekonomika, 1970. – 391 s. 6. Lebedev A. M. Istoricheskij jekskurs: Finansovaja sistema SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj

vojny /A. M. Lebedev // Problemy regional’noj jekonomiki. – 2015. – № 30. – S. 24 – 31. 7. Loshkin Je. Sovetskaja jekonomika period Velikoj Otechestvennoj vojny 1941–1945 / Je. Loshkin. –

M. : Nauka, 1970. – 381 s.8. Mariskin O. I. Nalogi s naselenija Rossii v gody Velikoj Otechestvennoj vojny / O. I. Mariskin //

Jekonomicheskaja istorija. – 2011. – № 2. – S. 15–19.9. Mariskin O. I. Nalogooblozhenie rossijskoj derevni v 1946–1953 godah (po materialam Mordovskoj

ASSR) / O. I. Mariskin // Jekonomicheskaja istorija. – 2012. – № 2. – S. 46–52.

95№ 4 (35), 2016

10. Mar’jahin G. L. Ocherki istorii nalogov s naselenija SSSR / G. L. Mar’jahin. – M. : Jekonomika, 1964. – 185 s.

11. Sovetskaja voennaja Jenciklopedija : v 8 t. – M. : Voenizdat, 1978. – T. 5. 12. Stalin I. O Velikoj Otechestvennoj vojne Sovetskogo Sojuza / I. Stalin. – 5-e izd. – M. :

Gosudarstvennoe izdatel’stvo politicheskoj literatury, 1947. – 207 s.13. Tamarchenko M. L. Sovetskie finansy v period Velikoj Otechestvennoj vojny / M. L. Tamarchenko. –

M. : Nauka, 1967. – 211 s.14. Ukaz Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 21 nojabrja 1941 g. «O naloge na holostjakov,

odinokih i bezdetnyh grazhdan SSSR».15. Ukaz Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 29 dekabrja 1943 g. «O dopolnenijah i izmenenijah

Ukaza Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 29 dekabrja 1943 g. «O voennom naloge». // Vedomosti Verhovnogo Soveta SSSR. – 1944. – 13 janv.

16. Chadaev Ja. E. Jekonomika SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny (1941–1945 gg.) / Ja. E. Chadaev. – M. : Mysl’, 1965. – 541 s.

17. Jampol’skij V. S. Jekonomicheskaja mobilizacija (voprosy teorii po opytu mirovyh vojn) / V. S. Jampol’skij. – M. : VPA, 1982. – 265 s.


Сведения об автореГригорьев Игорь Александрович – аспирант кафедры экономической истории и инфор-

мационных технологий ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский Мордовский госу-дарственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов: политическая и экономическая история ХХ в.

Е-mail: [email protected] Тел.: +7 987 684 0 684

About the authorGrigoriev Igor Aleksandrovich – postgraduate student of the chair of economic history and

information technology of National Research Ogarev Mordovia State University. Research interests: political and economic history of XX century.



УДК 331.105.44:94(73)”194”ББК У02

И. К. Корякова

ПРОФСОЮЗЫ США: борьба за повышение заработной платы (конец 1946–1948 гг.)

Ключевые слова: США, профсоюзы, заработная плата, цены, бизнес, забастовка, Кон-гресс производственных профсоюзов, Американская федерация труда.

В статье исследуется позиция американских профсоюзов по вопросу о заработной плате, который являлся центральным в трудовых отношениях в США в 1946–1948 гг. Автор рассма-тривает причины борьбы рабочих за повышение заработной платы, оценивает ее результаты, подчеркивает важность требований профсоюзов увеличить заработную плату за счет прибы-лей бизнеса, не повышая цен на производимую продукцию. Серьезное внимание уделяется рассмотрению отношения бизнеса и государства к данной проблеме, раскрывается позиция двух крупнейших профсоюзных центров – Американской федерации труда и Конгресса про-изводственных профсоюзов – по вопросу о заработной плате. Автор анализирует характер за-бастовочной борьбы, ее результаты и влияние на политическую обстановку в стране и имидж профсоюзов, подчеркивая, что в своей борьбе профсоюзы отстаивали интересы не только рабочих, но и большинства американских граждан. В статье показано, что, несмотря на су-щественные прибавки в оплате труда, которых добились профсоюзы в 1946–1948 гг., они не смогли обеспечить более справедливого распределения национального дохода страны. Автор считает, что профсоюзам не удалось заставить государство и бизнес считаться с собой как с влиятельной экономической и политической силой общества.

I. K. Koryakova

THE U. S. TRADE UNIONS: the Struggle for Higher Wages, Late 1946–1948

Keywords: the USA, labor union, wage, prices, business, strike, Congress of Industrial Organizations, American Federation of Labor.

The article examines the U. S. labor union position on the wage issue which was the central one in the labor relations in 1946–1948 in the USA. The author analyses the causes of the U.S. labor union struggle for the wage increase, appraises its results, substantiates the validity of worker’s demands to increase the wages at the expense of business profits on the condition of the preservation of prices on the same level. The serious attention is paid to the consideration of the position of business and government in the labor conflicts of those years. The stand of American Federation of Labor and Congress of Industrial Organizations on the wage issue is examined. The author analyses the strikes their results and impact on the political situation in the country and their effect on the image of trade unions. It is emphasized that in their struggle trade unions upheld not only the interests of working people but the interests of the majority of American citizens as well. It is shown that despite the increase in the wages labor unions achieved in 1946–1948 they couldn’t ensure the more fair distribution of the national income of the USA. The author tells that labor unions didn’t manage to make government and business to regard and treat trade unions as the influential economic and political force in the American society.

Окончание Второй мировой войны по-ставило перед американскими рабочими новые, «реконверсионные» проблемы, ко-торые возникли в связи с перестройкой эко-номики с военных на мирные рельсы раз-

вития. Приоритетной задачей профсоюзов США было недопущение снижения жиз-ненного уровня рабочих с наступлением мира. Решение этого вопроса зависело от способности профсоюзов добиться повы-

97№ 4 (35), 2016

шения заработной платы при контроле го-сударства за ценами. Вопрос о заработной плате стал центральным в трудовых отно-шениях после окончания войны.

Анализ позиции американских тред-юнионов по вопросу о заработной плате в конце 1946–1948 гг., характеристика по-литики государства и линии бизнеса в этой сфере в указанное время, оценка результа-тов борьбы вокруг этой проблемы являются целями данной статьи.

Обострение борьбы по вопросу о зара-ботной плате с наступлением мира было неизбежным. Это объяснялось неспра-ведливым характером государственного регулирования цен и заработной платы в годы войны. Суть этой политики сводилась фактически к замораживанию заработной платы, что вызывало огромное недоволь-ство членов профсоюзов [5]. Антирабочий характер государственной политики стаби-лизации заработной платы во время войны ярко демонстрирует официальная статисти-ка. В результате незначительных послабле-ний в контроле правительства над ценами и заработной платой, стоимость жизни с января 1941 г. по июль 1945 г. поднялась на 32 %, а базовые ставки заработной платы возросли на 24 % [5, с. 266]. Но связанные обязательством не бастовать во имя кон-центрации усилий на бесперебойной рабо-те оборонного производства, необходимого для скорейшей победы над фашизмом, ра-бочие вынуждены были терпеть усиление эксплуатации. К тому же развертывание военного производства увеличило спрос на рабочую силу, а соответственно, расшири-ло занятость и в условиях нехватки рабочих рук в военное время привело к тому, что люди были заняты на работе не 40 часов, а в среднем 48 часов в неделю. Это соглас-но американскому законодательству, уста-новившему 40-часовую рабочую неделю и обязывавшему оплачивать каждый сверх-урочный час в полуторном размере, приво-дило к росту валовых недельных заработков в реальном исчислении на 28 %. Несмотря на то, что, как указывал отечественный ис-следователь Н. В. Сивачев, «этот рост про-

исходил вследствие интенсификации труда за счет усиления эксплуатации трудящих-ся» [5, с. 266], и в итоге чистая прибыль корпораций в 1940–1945 гг. увеличилась до 70 млрд долларов [1, с. 21], более высокие недельные заработки позволяли рабочим компенсировать безудержный рост цен.

Однако окончание войны вело к сверты-ванию военного производства, и в резуль-тате к сокращению сверхурочной работы, соответственно к резкому уменьшению раз-мера приносимого рабочими домой недель-ного заработка. Переход от 48-часовой ра-бочей недели в январе 1945 г. к 42-часовой рабочей неделе уже в августе 1945 г. серьез-но сократил доходы рабочих. Как отмечает американский исследователь Р. Зигер, с мая 1945 г. по октябрь 1945 г. заработная плата рабочих уменьшилась в среднем на 23 % [27, р. 212].

В новых условиях политика фактическо-го замораживания заработной платы, кото-рую продолжало проводить государство и после войны, оказывалась совершенно не-приемлемой для рабочих. И они, соглашаясь на продолжение государственного контроля за ценами, потребовали от правительства не-медленного пересмотра политики в области регулирования заработной платы.

Однако не дождавшись от администра-ции Трумэна реального изменения в кур-се правительственного контроля за опла-той труда, профсоюзы, объединенные в Американскую федерацию труда (АФТ) и Конгресс производственных профсоюзов (КПП), стали упорно готовиться к борьбе за повышение заработной платы за столом переговоров с предпринимателями. Их главным требованием было увеличение по-часовых ставок оплаты труда на 20–30 %. Лидеры АФТ и КПП были единодушны в том, что добиваться повышения заработной платы следовало не за счет увеличения цен, а за счет астрономических прибылей биз-неса, позволявших ему идти на более спра-ведливое распределение национального до-хода [7; 12, р. 82, 95].

К тому же и АФТ, и КПП твердо вы-ступили за продолжение государственного



контроля за ценами на период реконверсии. Однако профсоюзы в этом вопросе натол-кнулись на мощное сопротивление бизнеса. Серьезно укрепивший свои экономические и политические позиции и соответственно повысивший свой моральный авторитет за годы Второй мировой войны, бизнес уже в августе 1945 г. развернул яростную кампа-нию за немедленное и полное снятие вся-ческого контроля государства за ценами. Осознавая, что в условиях острого и зна-чительного отложенного спроса населения, с одной стороны, и «товарного голода», с другой стороны, неконтролируемые цены, безусловно, принесли бы рекордные при-были, предприниматели фактически при-бегли к шантажу как средству давления на правительство и граждан своей страны. Они заявляли, что только свободная игра рыночных цен поможет им развернуть бес-перебойное производство товаров мирного времени и расширить это производство до необходимого уровня.

Бизнес отказывался за столом перегово-ров удовлетворять обоснованные требова-ния профсоюзов об увеличении заработной платы, требуя от правительства отмены кон-троля за ценами на их продукцию, чтобы перенести все издержки, связанные с повы-шением оплаты труда, на самих же рабочих. Как вспоминал глава Администрации по контролю за ценами (ОПА) Ч. Боулз, уже осенью 1945 г. руководимая им организация столкнулась с мощным давлением бизнеса, направленным на то, чтобы добиться раз-решения повышать цены, а сенатор Р. Тафт «возглавил активную кампанию на Капи-толийском холме за немедленную ликвида-цию всего экономического контроля» [11, р. 132–133]. Выступая на заседании испол-кома КПП в ноябре 1945 г. его глава Ф. Мэр-рэй подчеркивал, что предприниматели еди-ным фронтом выступили против требований профсоюзов повысить заработную плату рабочим, и не было достигнуто ни одного соглашения по этому вопросу между про-мышленниками и тред-юнионами [12, р. 88].

В этих условиях профсоюзам не оста-валось другого выбора, кроме как менять

стратегию борьбы, а иначе говоря, обра-титься к эффективному оружию – стачкам. И стачечный взрыв наступил. Американ-ские исследователи называют забастов-ки, проходившие с осени 1945 г. по весну 1946 г. «великий стачечной волной 1945–1946 гг.» [27, р. 212], так как это время было пиком забастовочного движения в США в XX в. С ноября 1945 г. по июнь 1946 г. в за-бастовках участвовали рабочие почти всех основных отраслей производства: автомо-бильной, электротехнической, угольной, нефтеперерабатывающей, сталелитейной, сельскохозяйственного машиностроения. В забастовки были вовлечены портовые грузчики, рубщики и упаковщики мяса, железнодорожники. В центре борьбы сто-ял вопрос о повышении заработной платы приблизительно на 20–30 % в час.

Забастовочная борьба осени 1945 г. – весны 1946 г. завершилась «пирровой по-бедой» [17, р. 246] американских профсо-юзов. Им удалось добиться повышения заработной платы в среднем не выше, чем на 18,5 центов в час (что составляло уве-личение на 15–20 %), но при условии, что государство в обстановке действия закона о контроле над ценами разрешало предпри-нимателям повышать цены на производи-мую продукцию, тем самым перекладывая издержки, вызванные ростом оплаты труда, на потребителей, т. е. на самих же рабочих [2].

К тому же бизнес праздновал победу, когда в конце июня 1946 г. высший зако-нодательный орган страны одобрил зако-нопроект о продлении государственного контроля за ценами еще на один год, но с очень ослаблявшими его поправками, что свидетельствовало фактически о сверты-вании контроля над ценами. Президент Г. Трумэн наложил на данный законопро-ект вето, и страна в июле 1946 г. осталась вообще без какого-либо контроля за ро-стом цен, которые немедленно стали резко идти вверх. В первые шестнадцать дней без контроля правительства над ценами стоимость жизни в США возросла на 25 % [8, July 23, 1946].

99№ 4 (35), 2016

В конце июля 1946 г. конгресс все же принял законопроект, который продлевал контроль за ценами и деятельность ОПА, но лидеры профсоюзов справедливо подчер-кивали, что данный закон «далеко не оправ-дывает ожиданий» рабочих, так как факти-чески очень серьезно ослаблял контроль правительства за ценами на товары первой необходимости и устранял этот контроль на ряд жизненно важных товаров. С больши-ми оговорками Г. Трумэн одобрил его. Разъ-ясняя суть нового законодательства рабо-чим, главный экономист АФТ Б. Шишкин заявил, что оно выгодно «джентльменам, которые всеми силами стремятся к легкой прибыли за ваш счет» [8, July 30, 1946]. В результате ослабления государственно-го контроля, цены продолжали расти. И 9 ноября 1946 г. президент страны Г. Тру-мэн издал исполнительный приказ об от-мене контроля над ценами (контроль сохра-нялся лишь над арендной платой за жилье и ценами на сахар и рис).

Как и предсказывали профсоюзы, в результате отмены государственного кон-троля, началась «бешенная гонка цен», которая фактически обесценила прибавки к заработной плате, которых добились ра-бочие в 1946 г., и вновь остро поставила перед ними вопрос о настоятельной необ-ходимости добиваться повышения оплаты труда. Профсоюзы в целях привлечения на свою сторону общественного мнения, во-первых, и для более убедительного дав-ления на предпринимателей, во-вторых, обратились к известному американскому экономисту P. Натану с предложением тща-тельно исследовать данный вопрос и пред-ставить результаты этого исследования на общественное обсуждение. Пользующийся авторитетом как среди предпринимателей, так и в правительственных кругах (в годы Второй мировой войны он работал на пра-вительство США), Р. Натан был специально нанят КПП для изучения вопроса о зара-ботной плате. В результате уже 11 декабря 1946 г. был опубликован подготовленный Р. Натаном доклад, который назывался «На-циональная политика по заработной плате

на 1947 г. Анализ, подготовленный для Кон-гресса производственных профсоюзов».

Этот доклад вызвал такой большой ре-зонанс в стране, что практически сразу же после его публикации в американском об-ществе развернулась дискуссия по основ-ным вопросам, поднятым в нем. Ключевы-ми из них были: произошло ли реальное снижение уровня жизни рабочих в ноябре 1946 г. по сравнению с июнем 1946 г. и январем 1945 г. и каковы причины этого; если это снижение произошло, то стоит ли повышать базовые ставки оплаты труда и в каком размере; возросли ли прибыли предпринимателей и возможно ли за их счет, не поднимая цены на производимую продукцию, увеличить заработную плату рабочим [3].

Основные идеи доклада Р. Натана своди-лись к следующему. Используя официаль-ную статистику министерства труда США, Р. Натан убедительно доказал, что с января 1945 г. по октябрь 1946 г. произошло значи-тельное «уменьшение недельных заработ-ков почти всех категорий рабочих». По рас-четам Р. Натана, к октябрю 1946 г. реальная недельная заработная плата, приносимая рабочими домой, по сравнению с ее уров-нем в январе 1945 г. сократилась в среднем на 21 %. Согласно его оценкам, «большин-ство производственных рабочих в важных относительно высоко оплачиваемых мас-совых отраслях производства страдали от резкой потери в недельных заработках с января 1945 г. по октябрь 1946 г.» [9, р. 5]. Только рабочие, занятые в низкооплачива-емом производстве, получили некоторое увеличение своих реальных недельных за-работков в этот период.

Р. Натан выделил две основные причи-ны столь существенного уменьшения раз-мера приносимых рабочими домой заработ-ков. Первой причиной явилось сокращение выплат за сверхурочную работу в связи со свертыванием военного производства. Вто-рой причиной был неудержимый рост цен с июля 1946 г. по октябрь 1946 г., обесценив-ший прибавки к заработной плате, которых добились рабочие зимой – весной 1946 г.



Таким образом, в результате снижения к ноябрю 1946 г. реальных заработков ра-бочих на 21 %, по мнению Р. Натана, во-первых, «серьезно подрывался уровень жизни больших масс американцев», во-вторых, создавалась угроза «долгосрочной стабильности» американской экономики путем перемещения дохода из массово-го потребления в сбережения немногих, в-третьих, подвергалось опасности «соци-альное и политическое здоровье демокра-тии» из-за концентрации дохода, богатства и как следствие власти и влияния [9, р. 2–3].

Такое положение дел требовало, с точки зрения Р. Натана, незамедлительного ис-правления прежде всего путем увеличения почасовых ставок заработной платы. Им делался логичный вывод о том, что, учиты-вая инфляционную тенденцию, для возвра-щения «реальных почасовых заработков в обрабатывающей отрасли к уровню января 1945 г. было необходимо» увеличить поча-совые ставки заработной платы на 23 % [9, р. 12].

Другой «революционный», буквально шокирующий американский бизнес вы-вод, сделанный Р. Натаном, заключался в том, что, по его мнению, было возможно и необходимо повысить заработную плату рабочим без увеличения цен, за счет астро-номических прибылей корпораций. Он за-являл: «Все факты ведут к заключению, что не только с точки зрения рабочего, но и так-же для пользы всей экономики дальнейшее существенное повышение заработной пла-ты без общего увеличения цен возможно, оправдано и необходимо» [9, р. 13].

Повышение заработной платы являлось, по мнению Р. Натана, одним из главных элементов обеспечения «устойчивого эко-номического роста и более широкого рас-пределения выгод от такого роста среди всего нашего народа». «Обуздание моно-полии и концентрации богатства» нужно осуществлять с «новой решительностью», подчеркивалось в докладе [9, р. 14].

Естественно, что данный документ вы-звал буквально переполох в предпринима-тельских кругах. Больше всего крупный

бизнес возмутили в докладе Натана две идеи. Первая заключалась в том, что Р. На-тан выносил обсуждение и решение вопро-са о заработной плате на «национальный уровень», и, «что, когда национальное ре-шение сделано, оно может быть примени-мо с соответствующими модификациями к каждому частному случаю» [19, р. 1]. По мнению представителей бизнеса, принятие подобной точки зрения и применение со-ответственно данной практики явилось бы «революционным шагом» на пути установ-ления «плановой экономики» [19, р. 1].

Вторая неприемлемая для бизнеса идея Натана состояла в том, что в докладе фор-мулировалось «опасное и ошибочное тре-бование того, что заработную плату можно, следует и необходимо увеличить повсе-местно и незамедлительно» [19, р. 1].

И в ответ экономисты НАП подготови-ли контрдоклад, главная задача которого состояла в том, чтобы опровергнуть ос-новные положения документа Р. Натана. Однако сделать это было очень сложно, так как выводы Натана, основанные на официальной статистике министерства труда, были хорошо обоснованными и яв-лялись логичными и убедительными, а его расчеты верными. Даже экономисты НАП вынуждены были признать «статистику и арифметику мистера Натана неопровержи-мой» [19, р. 6].

B результате данной дискуссии, вопреки всем стараниям бизнеса (и их экономистов), стало очевидным, что уровень жизни трудя-щихся к ноябрю 1946 г. серьезно снизился как по сравнению с уровнем лета 1945 г., так и, особенно, в сравнении с лучшими его показателями января 1945 г. Цифры офици-альной статистики свидетельствовали, что развернувшееся с июля 1946 г. галопирова-ние цен фактически аннулировало прибав-ки к базовой стоимости оплаты труда, кото-рых добились профсоюзы в начале 1946 г., чтобы компенсировать, с одной стороны, отставание роста почасовых расценок от роста цен в годы войны, а с другой – утрату дополнительных выплат в связи с сокраще-нием рабочей недели летом 1945 г.

101№ 4 (35), 2016

Несмотря на увеличение в денежном выражении как недельных, так и почасовых заработков, реальный доход рабочих к октя-брю 1946 г. сократился. Более того, быстры-ми темпами исчерпывались их военные сбережения. Организованные рабочие фак-тически к концу 1946 г. вернулись к тому же положению, с какого начинали свою кампанию за повышение заработной пла-ты в августе – октябре 1945 г. Перед ними стояли те же задачи: добиться увеличения заработной платы, чтобы компенсировать снижение реальных заработков, произо-шедшее из-за утраты выплат за сверхуроч-ную работу, с одной стороны, и отставание роста заработной платы от роста цен в годы войны, с другой стороны.

В итоге профсоюзы уже в конце 1946 г. вынуждены были с новой силой поставить вопрос о повышении заработной платы и развернуть кампанию за успешное его раз-решение. Доклад Р. Натана использовался профсоюзами как «руководство» в пере-говорах с предпринимателями во втором после окончания войны раунде борьбы ра-бочих за повышение заработной платы в США. Уже 16 августа 1946 г. на заседании исполкома крупнейшего профсоюза авто-мобилестроителей (КПП) было одобрено заявление, в котором говорилось о намере-нии «вновь открыть контракты по заработ-ной плате, чтобы защитить жизненный уро-вень» рабочих [26, September, 1946].

Вопрос о борьбе за повышение зара-ботной платы обсуждался 17–19 декабря 1946 г. и на заседании исполкома влиятель-ного профсоюза сталелитейщиков (КПП), который планировал начать коллективные переговоры с владельцами сталелитейных компаний 15 января 1947 г. [21, December, 1946; January, 1947].

В выступлениях лидеров КПП озвучива-лось требование повысить почасовые став-ки оплаты труда в среднем на 18–25 %.

Увеличения заработной платы требова-ли и профсоюзы АФТ [15, р. 234]. Однако, АФТ критиковала размер, на который КПП требовала повысить базовые ставки оплаты труда, а именно – 25 %. Лидеры федерации

считали такое требование «необоснован-ным», «опрометчивым» и «безответствен-ным», так как, с их точки зрения, бизнес в 1947 г. «не мог позволить 25 % увеличения заработной платы» [8, January 21, 1947].

Позиция Американской федерации тру-да объяснялась ее узкоцеховыми интере-сами и прежде всего тем, что стремитель-ный рост инфляции с июля 1946 г. не столь сильно сказался на снижении реальных до-ходов членов ее профсоюзов в отличие от рабочих, объединенных в производствен-ные тред-юнионы. Это было обусловле-но тем, что ядро профсоюзов федерации концентрировалось в таких отраслях, как строительство, торговля, а также пищевой и легкой промышленности, производящих товары недлительного пользования. До-ходы рабочих, занятых в них, в меньшей степени пострадали от неудержимого роста стоимости жизни. Так, если в целом в об-рабатывающей промышленности реальные (т. е. с учетом инфляции) средние почасо-вые ставки сократились с 1 доллара 4 цен-тов в январе 1945 г. до 96,9 цента в октябре 1946 г., а на предприятиях, производящих товары длительного пользования, падение было еще более глубоким – с 1 доллара 14 центов до 1 доллара 3 центов, то в отрас-лях, выпускающих товары недлительного пользования, реальная средняя почасовая заработная плата практически не измени-лась, составляя 89 центов в январе 1945 г. и 90 центов в октябре 1946 г. [9, р. 55]. Те же самые тенденции касались и реальных недельных заработков. Это и определя-ло настрой профсоюзов АФТ в их борьбе за повышение заработной платы в конце 1946 г. – начале 1947 г. – не выдвигать столь амбициозных требований, как это сделали профсоюзы КПП, об увеличении опла-ты труда на 18–25 %. Такая позиция АФТ, естественно, раскалывала фронт борьбы рабочих и тем самым не могла не сказаться на снижении ее эффективности.

Вместе с тем и Американская федера-ция труда, и Конгресс производственных профсоюзов были едины в своих требова-ниях добиваться повышения оплаты труда



без увеличения цен на продукцию, а за счет астрономических прибылей предпринима-телей [8, January 21, 1947; 21, December, 1946].

Однако в отличие от зимы 1945–1946 гг., в конце 1946 – начале 1947 г. большинство профсоюзов не только АФТ, но и КПП воз-держалось в своей борьбе за увеличение заработной платы от активных и наступа-тельных действий, от наиболее радикально-го и эффективного метода борьбы – от ста-чек. Министр труда США Л. Швелленбах в своем ежегодном докладе конгрессу США сообщал, что трудовые отношения «в тече-ние фискального 1947 г. (июнь 1946. – июнь 1947 г. – И. К.) характеризовались по боль-шей части мирными переговорами о профсо-юзных контрактах и избеганием больших и длительных остановок производства», что, с его точки зрения, говорило о «возобновле-нии стабильных отношений между профсо-юзами и предпринимателями» [8, January 13, 1948]. Как отмечал американский иссле-дователь Дж. Рэйбек, большинство профсо-юзных лидеров вели себя «осторожно», «так как длительные конфликты предыдущего года исчерпали сделанные в годы войны сбе-режения рабочих и уменьшили энтузиазм по поводу стачек» [20, р. 393]. В связи с этим показательным было принятие исполкомом профсоюза сталелитейщиков в апреле 1947 г. решения, в котором и функционеры, и ря-довые члены профсоюза предупреждались против проведения так называемых диких, т. е. стихийных, несанкционированных заба-стовок. В заявлении исполкома говорилось, что несанкционированные стачки «подорвут уважение и доверие американской обще-ственности к профсоюзу сталелитейщиков» [21, June, 1947].

Без стачки весной 1947 г. завершились и переговоры профсоюза автомобилестрои-телей с корпорацией «Дженерал Моторз» и с компаниями «Форд» и «Крайслер», хотя, например, большинство рабочих заводов «Форд» высказались за проведение заба-стовки [26, June, 1947].

Всего в 1947 г. произошло около 3 700 забастовок, в которых участвовало 2 170

тысяч рабочих и было потеряно 34 600 тысяч человеко-дней. Продолжительность средней стачки равнялась 3–4 неделям, в половине из них приняло участие менее 100 рабочих. В отличие от забастовок в 1945–1946 гг. большинство стачек в 1947 г. было небольшими как с точки зрения коли-чества вовлеченных в них рабочих, так и с точки зрения их длительности. Общее вли-яние забастовок на производство в 1947 г. также было «намного менее сильным», чем в 1946 г., как подчеркивалось в официаль-ных отчетах министерства труда [24, р. 1]. Только в трех случаях в 1947 г. забастовки охватили большую часть отраслей про-изводства. Это случилось в телефонной, угольной и судостроительной отраслях.

Крупнейшие профсоюзы сталелитейщи-ков, автомобилестроителей, электриков, ре-зинотехников, нефтяников, производителей сельскохозяйственных машин, швейников продлили или подписали новые контракты в начале 1947 г., не прибегая к забастовкам. Всего в 1947 г. на независимые профсоюзы приходилось 5,7 % забастовок, на профсо-юзы АФТ – 57,9, а на профсоюзы КПП – 32,5 % [24, р. 7, 12].

Дж. Рэйбок писал: «Ни одна из сторон не хотела забастовки, и предприниматели, свободные от ценового ограничения, же-лали идти на уступки» [20, р. 394]. Вместе с тем результаты, которых добились про-фсоюзы в первой половине 1947 г., не по-ражают воображение размером повышения оплаты труда, так как оказались далеки от намеченных целей. Первое значимое со-глашение о повышении заработной платы было достигнуто в середине апреля 1947 г., когда компания «Дженерал Моторз» согла-силась поднять заработную плату членам профсоюза электриков на 15 центов в час» [20, р. 394].

Профсоюзы автомобилестроителей и сталелитейщиков (КПП) добились подоб-ных же соглашений. Если профсоюз авто-мобилестроителей требовал увеличения почасовой оплаты труда на 17,8 %, что со-ставляло прибавку в 23,5 цента в час, то 24 апреля 1947 г. им было достигнуто со-

103№ 4 (35), 2016

глашение с «Дженерал Моторз», 26 апреля 1947 г. – с «Крайслер» о повышении по-часовой оплаты труда чуть более, чем на 15 центов. Компания «Форд» под угрозой стачки согласилась в мае 1947 г. на подпи-сание контракта, по которому обязывалась повысить заработную плату на 7 центов в час и создать фонд выплат пенсий пре-старелым рабочим [26, January, 1947; May, 1947; June, 1947].

В феврале 1947 г. профсоюз сталелитей-щиков добился для своих рабочих увеличе-ния почасовых ставок оплаты труда на 5,18 цента, а в апреле 1947 г. – их повышения еще на 15 центов сначала для 142 тысяч рабочих пяти филиалов компании «Ю. Эс. Стил», а затем этот контракт должен был распространиться на рабочих всей отрасли. Остальные компании, включая «Бетлехем Стил», «Рипаблик Стил» и другие, также согласились на это [21, May, 1947].

Повышение заработной платы на 15 цен-тов в час стало всеобщим образцом, по ко-торому были достигнуты соглашения и в других отраслях производства США. Таким образом, профсоюзы получили достаточно умеренное увеличение почасовых ставок, фактически не достигнув своих целей, столь хорошо и продуманно обоснованных в докладе Р. Натана. Более того, профсою-зам и во втором раунде борьбы за повыше-ние заработной платы не удалось заставить предпринимателей выплачивать прибавки к заработной плате из своих прибылей. К тому же все их намерения сделать это оста-лись фактически красивыми словами, так как они не разработали специальной про-граммы и не предприняли адекватных дей-ствий, чтобы осуществить это на практике.

В итоге, согласившиеся на повышение заработной платы рабочим, предпринима-тели незамедлительно перекладывали за-траты, связанные с этим, на плечи самих же рабочих. В результате быстро растущие цены вновь вели к обесцениванию зара-ботков, и инфляция являлась самой острой и серьезной проблемой социально-эконо-мического развития США и в 1947–948 гг. О росте стоимости жизни в стране крас-

норечиво свидетельствуют данные офи-циальной статистики. Увеличение цен на потребительские товары в 1947–1948 гг. составило приблизительно 24 %. Особенно высокими были темпы роста цен на про-дукты питания – около 32 % [13, р. 44; 16, р. 210]. Выступая в конгрессе США летом 1947 г., вице-президент Конгресса произ-водственных профсоюзов, глава профсоюза текстильщиков Э. Рив напомнил, как мно-гие законодатели, поддержанные Нацио-нальной ассоциацией промышленников и другими группами предпринимателей, «не-двусмысленно заявляли» в 1946 г., что, если ликвидировать Администрацию по контро-лю за ценами, конкуренция позаботится о проблеме цен, закон спроса и предложения сделает так, что цены останутся на уровне ценовых потолков, установленных ОПА. Сенатор Уэрри даже обещал, что цены на мясо снизятся после устранения государ-ственного контроля за ними вопреки пред-упреждениям главы ОПА о том, что они, наоборот, вырастут на 50 %. Однако оба оказались не правы, так как цены на мясо после ликвидации ОПА в июле – ноябре 1946 г. выросли более чем на 50 % к лету 1947 г. Э. Рив справедливо утверждал, что «нельзя остановить черный рынок, легали-зуя его» [15, р. 107, 132].

Такой стремительный взлет цен уже прак-тически полностью обесценил все послево-енные повышения базовых ставок оплаты труда рабочих Америки. Так, средний рабо-чий в обрабатывающей отрасли зарабатывал в апреле 1947 г. 47 долларов 44 цента в не-делю, что равнялось недельному заработку рабочего в январе 1945 г. Однако в резуль-тате инфляции реальная покупательная спо-собность рабочего в апреле 1947 г. была на 6 долларов ниже, чем в январе 1945 г. [15, р. 109]. В сентябре 1947 г. недельный зара-боток среднего рабочего обрабатывающей отрасли составлял уже 50 долларов 42 цента [6, November 1, 1947]. Но из-за инфляции он мог купить товаров на эту сумму еще мень-ше, чем даже в апреле 1947 г.

В конце декабря 1947 г. Бюро трудовой статистики министерства труда США опу-



бликовало результаты двухгодичного ис-следования уровня жизни американцев. В нем утверждалось, что стоимость бюдже-та семьи из четырех человек (отца, нера-ботающей матери и двух детей школьного возраста) для поддержания «скромного», как подчеркивалось в документе, уров-ня жизни варьировалась в июне 1947 г. от 3 459 долларов в год в г. Вашингтон до 3 004 долларов в год в г. Новый Орлеан [6, January 1, 1948]. Учитывая, что недельный заработок среднего рабочего составлял в сентябре 1947 г. 50 долларов 42 цента, то, следовательно, его годовой доход не пре-вышал 2 700 долларов, не дотягивая до более чем «скромного» уровня жизни зна-чительной суммы. Согласно же стандарту потребления еды, предложенному группой исследователей во главе с Геллером из уни-верситета Калифорнии, для скромного об-раза жизни городской семьи, состоящей из четырех человек, в апреле 1947 г. требова-лось иметь годовой доход в 5 750 долларов, вместо 2 350 долларов в 1944 г. На эти фак-ты обращал внимание законодателей США летом 1947 г. М. Уолл, один из лидеров дру-гого профсоюзного центра страны – Аме-риканской федерации труда. В результате более чем 80 % семей из четырех человек, в 1947 г. не соответствовали требованиям стандарта Геллера, а следовательно, имели недостаточное питание [15, p. 235].

О снижении покупательной способно-сти большинства американских граждан писал в июле 1948 г. и леволиберальный американский журнал «Nation», отмечая, что представители среднего класса уже не могли позволить себе покупать одежду по умеренным ценам [18, July 3, 1948, p. 14].

О снижении покупательной способно-сти основной массы американских граждан говорил в конгрессе летом 1947 г. бывший экономический советник администрации США Р. Гилберт, предостерегая законода-телей страны, что «перед лицом сокраща-ющегося реального потребления» бизнес не сможет долго продолжать расходы на расширение производства, и в близком бу-дущем экономике страны угрожает кризис.

По его мнению, в ситуации, когда произ-водство США в 1947 г. было на 70–75 % выше уровня 1939 г., а реальная покупа-тельная способность оказалась только на 60 % выше своего уровня в 1939 г., возника-ли вполне закономерные вопросы: «Кто же собирается покупать эту увеличившуюся продукцию? И если некому покупать ее на постоянной основе, кто собирается произ-водить ее?» [15, p. 496, 497]. На это же ука-зывали и лидеры профсоюзного движения в США. Так, С. Руттенберг из КПП подчер-кивал, что «перекашивание между ценами и доходами» вело к ситуации, когда товары американской промышленности не будут востребованы потребителями, так как их доходы недостаточны для этого [14, p. 132].

В то же время, по мнению лидеров профсоюзного движения и ньюдилеров, в 1948 г. отсутствовало равновесие не толь-ко между заработной платой и ценами, но и заработной платой и прибылями кор-порации. Даже президент Национальной ассоциации промышленников Э. Бантинг вынужден был признать, что после упла-ты налогов прибыли корпораций в 1946 г. являлись «самыми высокими в истории» [15, p. 415]. В 1947 г. был зафиксирован но-вый исторический пик, когда после уплаты налогов прибыли корпорации составили 18 млрд долларов, что было выше их уров-ня в 1946 г. [14, p. 130].

Для профсоюзов была очевидной глав-ная причина столь беспрецедентного роста прибылей корпораций. Как справедливо от-мечал Э. Рив, «большая степень увеличения прибылей может быть, несомненно, при-писана более высокому уровню цен» [15, p. 108]. Один из авторитетных функционе-ров АФТ Н. Круикшэнк отмечал, что не-оправданно высокие цены создавали и «пи-ковые прибыли» [14, p. 110].

По мнению профсоюзов, этот дисба-ланс, или отсутствие равновесия, между ростом цен, заработной платы и прибылей требовал серьезной корректировки. Его следовало немедленно исправить путем увеличения заработной платы за счет при-былей, не повышая при этом цен. В споре

105№ 4 (35), 2016

с влиятельным финансистом Б. Барухом, утверждавшим, что повышение заработной платы не решит проблем инфляции, так как очень низка покупательная способность доллара, и рост заработной платы усугу-бит ситуацию, способствуя росту цен [10], глава АФТ У. Грин убедительно доказывал: «...существенные увеличения в заработной плате могут быть оплачены из увеличив-шихся доходов (предпринимателей. – И. К.) без повышения стоимости производимых товаров» [22].

Если же предприниматели настаивали, что не имели реальной возможности по-высить заработную плату рабочим без по-следующего повышения цен, профсоюзы предлагали им открыть свои бухгалтерские книги для общественности. В своей статье в «Nation» директор Исследовательского отдела профсоюза текстильщиков (КПП) С. Баркин говорил, что профсоюзы должны немедленно потребовать от бизнеса «рас-крыть» свои ежегодные, ценовые, налого-вые документы, чтобы «облегчить обще-ственное изучение» их деятельности [18, August 16, 1947, p. 164]. Один из руководи-телей АФТ Н. Круикшэнк обращался к ли-дерам американского бизнеса: «Откройте свои (бухгалтерские. – И. К.) книги им (про-фсоюзам. – И. К.)» [14, p. 114]. Естественно, что такое предложение профсоюзов не мог-ло не восприниматься промышленниками как посягательство на незыблемость част-ной собственности и управления бизнесом.

Таким образом, профсоюзы убедитель-но доказали, что неумолимый рост цен в 1947 г. обесценил завоевания профсоюзов в области заработной платы, достигнутые ими в 1946 г. – начале 1947 г., и вынуждал их включиться в новый раунд борьбы за увеличение оплаты труда. Организованные рабочие привели убедительные аргументы в пользу того, что повышения заработной платы могли выплачиваться за счет «голо-вокружительных» прибылей корпораций, что, во-первых, явилось бы более справед-ливым распределением национального до-хода, во-вторых, выровняло бы дисбаланс в развитии экономики, и, в-третьих, под-

держало бы покупательную способность основной массы американских потребите-лей, тем самым создав хорошую базу для стабильной экономической конъюнктуры, предотвратив сокращение промышленного производства в стране.

В результате, зимой 1947–1948 гг. про-фсоюзы возобновили борьбу за повышение почасовых ставок оплаты труда, начав по-сле окончания Второй мировой войны тре-тий тур переговоров с предпринимателями по этому вопросу.

Так, уже в начале 1948 г. два крупнейших профсоюза КПП, профсоюз сталелитейщи-ков и профсоюз автомобилестроителей, вы-ступили с требованиями о повышении зара-ботной платы своим рабочим. На заседании исполкома профсоюза автомобилестроите-лей 16 января 1948 г. была принята «про-грамма экономических целей на 1948 г.», в которой говорилось о необходимости доби-ваться увеличения почасовой оплаты труда на 25 центов, плюс дополнительного уве-личения на 5 центов, направляемых в фонд медицинского страхования рабочих. При этом в заявлении подчеркивалось: «Наша цель – по-прежнему повышение заработной платы без повышения цен» [26, February, 1948]. Президент КПП и глава профсоюза сталелитейщиков Ф. Мэррэй подчеркивал, что рабочие «не сводят концы с концами», исчерпав свои военные сбережения и вы-нужденные снова жить в долг, что застави-ло сталелитейщиков вновь требовать по-вышения заработной платы в новом раунде коллективных переговоров в апреле 1948 г. [21, May, 1948].

Несмотря на упорное сопротивление предпринимателей и их решимость не удовлетворять вполне обоснованные тре-бования рабочих, профсоюзы в этом раунде коллективных переговоров вели себя также достаточно «осторожно», стараясь не при-бегать к стачкам. Согласно официальным источникам министерства труда США, большинство переговоров завершилось без объявления стачек. При этом повышение заработной платы и социальные выпла-ты продолжали оставаться самым важным



вопросом трудовых конфликтов в 1948 г. Около 2 млн. рабочих участвовало в 3 419 забастовках и было потеряно 34 100 тысяч человеко-дней [25, p. 1, 3, 10].

В 1948 г. профсоюзы АФТ были вовле-чены в большее количество забастовок, чем профсоюзы КПП. Однако в стачках уча-ствовало меньшее количество их рабочих, чем КПП, и эти стачки были короче [25, p. 11]. Количество участников забастовок в 1948 г. сократилось по сравнению с 1946 г. почти в 2,5 раза. Только профсоюз упаков-щиков мяса (КПП) и независимый про-фсоюз горняков были вовлечены в 1948 г. в забастовки, охватившие практически всю отрасль. В других же случаях забастовки не имели столь резонансного значения. Так, весной 1948 г. почти две недели бастовали 76 тысяч рабочих на 16 заводах автомобиль-ной корпорации «Крайслер», владельцы ко-торой, несмотря на рекордные в ее истории прибыли в 1947 г., в течение двух с полови-ной месяцев коллективных переговоров от-казывались идти на какое-либо повышение заработной платы своим рабочим. Пред-приниматели были очень несговорчивыми даже после того, как рабочие изменили свое требование, снизив размер повышения за-работной платы с 30 центов до 17 центов в час [26, May, 1948; June, 1948].

Однако на заводах других автомобиль-ных компаний трудовые конфликты реша-лись мирным путем. Такая «осторожная» позиция рабочих в 1948 г., как считает американский исследователь Дж. Рэйбэк, во многом объяснялось тем, что «про-фсоюзы были не уверены в том, как будет применяться закон Тафта – Хартли» [20, p. 409]. Президент страны Г. Трумэн актив-но использовал в 1948 г. принятый в 1947 г. антирабочий статут Тафта – Хартли для по-давления забастовочного движения, семь раз прибегая к его статье о «чрезвычайном положении» для вмешательства в трудовые конфликты, создавая при этом комиссии по расследованию [25, p. 3]. Как верно от-мечает российский историк Ю. Н. Рогулев, «положение профсоюзов в стачках 1948 г. со всей наглядностью продемонстрировало

антипрофсоюзную направленность и анти-рабочие возможности нового законодатель-ства» [4, с. 35–36].

Таким образом, данный раунд борьбы профсоюзов за увеличение заработной пла-ты проходил в условиях, с одной стороны, несговорчивости и сопротивления пред-принимателей, а с другой стороны, анти-рабочей позиции правительства, которое в лице президента Г. Трумэна использовало закон Тафта – Хартли для подавления за-бастовочного движения. В результате рабо-чим было сложнее добиться своих целей, и все же определенного улучшения в оплате труда они достигли.

В большинстве случаев борьба за уве-личение заработной платы в конце 1947–1948 гг. завершилась увеличением поча-совых ставок оплаты труда в среднем на 10 центов в час [20, p. 409]. Некоторые производственные профсоюзы добились чуть более серьезных улучшений. Так, рабочие корпорации «Дженерал Моторз» завоевали прибавки к заработной плате в размере 11 центов в час, а рабочие корпо-раций «Крайслер» и «Форд» – 13 центов в час, хотя первоначально профсоюз ав-томобилестроителей требовал прибавку в 25 центов, которая в соответствии с рас-четами, компенсировала бы им рост по-требительских цен. Глава профсоюза авто-мобилестроителей У. Рейтер отмечал, что в мае – июне 1948 г. профсоюзы прорвали «объединенный фронт Большого Бизнеса», добившись повышения заработной платы на 13 центов в час, что установило модель повышения заработной платы не только для автомобильной отрасли, но и «почти для всей тяжелой промышленности массо-вого производства» [26, June, 1948; August, 1948; December, 1948]. Большинство ста-лелитейных компаний страны согласилось подписать в июле 1948 г. новые соглаше-ния с профсоюзом сталелитейщиков, со-гласно которым, средняя почасовая оплата увеличилась на 13 цента для 500 тысяч ра-бочих (от 9,5 центов до 25,0 цента в час в зависимости от вида работ, всего для 32 категорий работ) [21, July, 1948].

107№ 4 (35), 2016

Несмотря на то, что профсоюзные ли-деры рассматривали урегулирование тру-довых конфликтов как свою «победу» [26, June, 1948], третий раунд послевоенного увеличения заработной платы не решил экономических проблем профсоюзов. Им не удалось добиться главного, а именно, увеличения заработной платы без повы-шения цен. Как следствие этого, предпри-ниматели незамедлительно перекладывали издержки, связанные с увеличением зара-ботной платы на самих же рабочих, повы-шая цены на производимую ими продук-цию. Инфляция вновь тяжелым бременем ложилась на плечи рабочих. На съезде КПП в ноябре 1948 г. подчеркивалось, что, если недельные заработки в обрабатывающей отрасли увеличились с января 1945 г. к кон-цу 1948 г. на 14 %, то цены за этот же пери-од времени выросли более, чем на 37 % [21, December, 1948]. В результате неизбежным становилось продолжение борьбы профсо-юзов за дальнейшее увеличение заработной платы. И новый раунд коллективных пере-говоров рабочих по этому вопросу начался уже конце 1948 года.

Казалось, профсоюзы в результате трех раундов борьбы за повышение заработной платы в 1945-1948 гг. получили существен-ные прибавки в оплате труда. Однако им не удалось решить главный вопрос, а именно добиться более справедливого распределе-ния национального дохода страны.

Непреклонная позиция серьезно укре-пивших за годы войны свои экономические и политические силы предпринимателей, определенная поддержка, оказанная им го-сударством в лице президента Г. Трумэна и законодателей, начало «холодной войны», рычаги которой использовались для по-давления тред-юнионов внутри страны, и безусловно, отсутствие единства в профсо-юзном движении, его разобщенность, отказ от координации действий, от согласован-ной борьбы за интересы рабочих, явились главными причинами неудач профсоюзов в осуществлении их цели в этот период. Несмотря на серьезное усиление своих организационных и коллективно-договор-ных позиций в годы войны, профсоюзам не удалось заставить государство и бизнес считаться с собой как с влиятельной эконо-мической и политической силой общества.

В итоге, больше всего в 1946–1948 гг. выиграл крупный бизнес, который смог переложить увеличение заработной платы на плечи самих рабочих. К тому же раскру-чивание инфляционной спирали с весны 1946 г. способствовало росту антипрофсо-юзных настроений среди различных соци-альных групп населения, которые логич-но связывали рост цен с «завоеваниями» рабочих, что не создавало благоприятного имиджа профсоюзов, и более того вело к снижению их популярности в американ-ском обществе.

Библиотграфический список1. История США : в 4 т. / под ред. Г. Н. Севостьянова. – М., 1987. – Т. 4. 2. Корякова И. К. Борьба профсоюзов США за повышение заработной платы (конец 1945 – на-

чало 1946 г.) / И. К. Корякова // Американский ежегодник. – 2007. – М., 2009. – С. 321–331.3. Корякова И. К. Проблема цен и заработной платы в социально-экономическом развитии

США в 1945–1946 гг. (на основе анализа доклада Р. Натана) / И. К. Корякова // Экономиче-ская история. – 2015. – №2 (29). – С. 64–72.

4. Рогулев Ю. Н. Крах рабочей политики администрации Трумэна (1950 – начало 1953 г.) / Ю. Н. Рогулев. – М., 1981.

5. Сивачев Н. В. Рабочая политика правительства США в годы Второй мировой войны / Н. В. Сивачев. – М., 1974.

6. Advance.7. «America United». A Radio Forum. March, 18, 1945. – 13/14. AFL Pamphlets (1889 – 1955) //

George Meany Memorial Archives (GMMA).8. American Federation of Labor Weekly News Service. 9. A National Wage Policy for 1947. Analysis Prepared for the Congress of Industrial Organizations

by Robert R. Nathan Associates. Inc. – Washington, 1946.



10. B. Baruch to W. Green. August 12, 1947. B. Baruch to W. Green. June 21, 1948. B. Baruch to W. Green. May 21, 1948. Reel 4. Office of the President. Miscellaneous Correspondence, 1937–1968 // GMMA.

11. Bowles Ch. Promises to Keep: My Years in Public Life 1941–1969 / Ch. Bowles. New York, 1971.12. CIO Executive Board Proceedings, November, 1945 // GMMA.13. Consumers’ Prices in the United States 1942–1948. Analysis of Changes in Cost of Living. Bulletin

N. 966. U. S. Department of Labor. Bureau of Labor Statistics. – Washington, 1949.14. Corporate Profits. Hearings before the Joint Committee on the Economic Report Congress of the

United States. Eightieth Congress. Second Session. Pursuant to Sec. 5(A) of Public Law 304, 79th Congress. December 1948. – Washington, 1949.

15. Current Price Developments and the Problem of Economic Stabilization. Hearings before the Joint Committee on the Economic Report Congress of the United States. Eightieth Congress. First Session. Pursuant to Sec. 5(A) of Public Law 304, 79th Congress. Part 1. June. – July, 1947. – Washington, 1947.

16. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970. – Washington, 1975. P. I. 17. Lichtenstein N. The Most Dangerous Man in Detroit. Walter Reuther and the Fate of American

Labor / N. Lichtenstein. – New York, 1995.18. Nation.19. National Association of the Manufacturers of the United States of America. Research Department.

1946. The Nathan Report. An Appraisal of Robert R. Nathan’s “A National Wage Policy for 1947”. New York, 1946.

20. Rayback J. The History of American Labor / J. Rayback. – New York, 1966.21. Steel Labor.22. W. Green to B. Baruch. May 25, 1948. Reel 4. Office of the President. Miscellaneous

Correspondence, 1937–1968 // GMMA.23. William Green’s Speech, 1948]. 14/6. William Green Papers (1909–1952) // GMMA.24. Work Stoppages Caused by Labor – Management Disputes in 1947 // Bulletin N 935

U. S. Department of Labor.25. Work Stoppages Caused by Labor – Management Disputes in 1948 // Bulletin N 963

U. S. Department of Labor.26. United Automobile Worker.27. Zieger R. The CIO, 1935–1955 / R. Zieger. – Chapel Hill, 1995.

References1. Istorija SShA : v 4 t. / pod red. G. N. Sevost’janova. – M., 1987. – T. 4. 2. Korjakova I. K. Bor’ba profsojuzov SShA za povyshenie zarabotnoj platy (konec 1945 – nachalo

1946 gg.) / I. K. Korjakova // Amerikanskij ezhegodnik. – 2007. – M., 2009. – S. 321–331.3. Korjakova I. K. Problema cen i zarabotnoj platy v social’no-jekonomicheskom razvitii SShA v

1945–1946 gg. (na osnove analiza doklada R. Natana) / I. K. Korjakova // Jekonomicheskaja istorija. – №2 (29), 2015. – S. 64–72.

4. Rogulev Ju. N. Krah rabochej politiki administracii Trumjena (1950 – nachalo 1953 gg.) / Ju. N. Rogulev. – M., 1981.

5. Sivachev N. V. Rabochaja politika pravitel’stva SShA v gody Vtoroj mirovoj vojny / N. V. Sivachev. – M., 1974.

6. Advance.7. «America United». A Radio Forum. March, 18, 1945. – 13/14. AFL Pamphlets (1889 – 1955) //

George Meany Memorial Archives (GMMA).8. American Federation of Labor Weekly News Service. 9. A National Wage Policy for 1947. Analysis Prepared for the Congress of Industrial Organizations

by Robert R. Nathan Associates. Inc. – Washington, 1946.10. B. Baruch to W. Green. August 12, 1947. B. Baruch to W. Green. June 21, 1948. B. Baruch to

W. Green. May 21, 1948. Reel 4. Office of the President. Miscellaneous Correspondence, 1937–1968 // GMMA.

11. Bowles Ch. Promises to Keep: My Years in Public Life 1941–1969 / Ch. Bowles. New York, 1971.12. CIO Executive Board Proceedings, November, 1945 // GMMA.13. Consumers’ Prices in the United States 1942–1948. Analysis of Changes in Cost of Living. Bulletin

N 966. U. S. Department of Labor. Bureau of Labor Statistics. – Washington, 1949.

109№ 4 (35), 2016

14. Corporate Profits. Hearings before the Joint Committee on the Economic Report Congress of the United States. Eightieth Congress. Second Session. Pursuant to Sec. 5(A) of Public Law 304, 79th Congress. December 1948. – Washington, 1949.

15. Current Price Developments and the Problem of Economic Stabilization. Hearings before the Joint Committee on the Economic Report Congress of the United States. Eightieth Congress. First Session. Pursuant to Sec. 5(A) of Public Law 304, 79th Congress. P. 1. June. – July, 1947. – Washington, 1947.

16. Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970. – Washington, 1975. – P. I.17. Lichtenstein N. The Most Dangerous Man in Detroit. Walter Reuther and the Fate of American

Labor / N. Lichtenstein. – New York, 1995.18. Nation.19. National Association of the Manufacturers of the United States of America. Research Department.

1946. The Nathan Report. An Appraisal of Robert R. Nathan’s “A National Wage Policy for 1947”. New York, 1946.

20. Rayback J. The History of American Labor / J. Rayback. – New York, 1966.21. Steel Labor.22. W. Green to B. Baruch. May 25, 1948. Reel 4. Office of the President. Miscellaneous

Correspondence, 1937–1968 // GMMA.23. William Green’s Speech, 1948]. 14/6. William Green Papers (1909–1952) // GMMA.24. Work Stoppages Caused by Labor – Management Disputes in 1947 // Bulletin N 935 U. S.

Department of Labor.25. Work Stoppages Caused by Labor – Management Disputes in 1948 // Bulletin N 963 U. S.

Department of Labor.26. United Automobile Worker.27. Zieger R. The CIO, 1935–1955 / R. Zieger. – Chapel Hill, 1995.


Сведения об автореКорякова Ирина Константиновна – кандидат исторических наук, доцент кафедры все-

общей истории и мирового политического процесса ФГБОУ ВО «Национальный исследова-тельский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов: история США, профсоюзы США. Автор более 40 научных и учебно-методиче-ских работ, в том числе 1 монографии.

Тел.: (8342) 29-26-43 e-mail: [email protected]

About the authorKoryakova Irina Konstantinova – candidate of historical sciences, associate professor of the

chair of world history and world political process of National Research Ogarev Mordovia State University. Research interests: the history of the United States, the US trade unions. The author of more than 40 scientific and educational works, including 1 monograph.



УДК 930.1.070ББК У02

А. А. Сомкин, Г. Н. Давыдова

АНАЛИТИчЕСКИЙ ОБЗОР ПУБЛИКАЦИЙ НАУчНОГО жУРНАЛА «ГУМАНИТАРИЙ : АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ И ОБРАЗОВАНИя» за 2016 г.Ключевые слова: научный журнал, «Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной

науки и образования», публикационная активность, статья, автор, редакция.

Статья посвящена аналитическому обзору публикационной активности научного журна-ла «Гуманитарий : актуальные проблемы современной гуманитарной науки и образования» за 2016 г. Отмечается важность для научной и культурно-просветительской деятельности журнала получение статуса ВАКовского издания и рост его популярности среди читателей. Дается подробный аналитический обзор статей авторов по рубрикам, представленным в жур-нале. Кратко освещаются значимые события научной и общественной жизни страны, региона и университета в целом.

А. А. Somkin, G. N. Davydova

THE ANALYTICAL REVIEW OF PUBLICATIONS OF THE SCIENTIFIC JOURNAL «HUMANITARIAN :

THE ACTUAL PROBLEMS OF HUMANITARIANS AND EDUCATION» DURING 2016

Keywords: scientific journal, «Humanitarian : the actual problems of humanitarians and education», publication activity, article, author, editorial board.

The article is devoted to the analytical review of the publication activity of the scientific journal «Humanitarian : the actual problems of humanitarians and education» during 2016. The authors pay special attention to the fact of including the edition in the list of the Higher Attestation Commission and the great importance of this for scientific, cultural and highlighting life that provides the growth of popularity of the journal. The detailed analytical review of articles by different authors according to the key directions of journal is given. The considerable events of scientific and public life of country, region and the university are covered shortly.

Важным событием для редакции жур-нала стало получение статуса ВАКовского издания. В декабре прошлого года журнал прошел научную экспертизу и был включен

в перечень журналов, рекомендованных ВАК РФ для опубликования результатов на-учных исследований на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук. Вме-

Обзоры и конференции

111№ 4 (35), 2016

сте с тем в соответствии с требованиями ВАКа сократилось число специальностей, по которым редакционный совет принима-ет статьи для публикации – с шести (исто-рия, политология, психология, философия, социология, регионоведение) до трех, и, таким образом, в настоящее время рубрики журнала обозначены следующими основ-ными направлениями: философские науки, исторические науки и психологические на-уки. Научный обзор опубликованных в жур-нале «Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования» статей, связанных с общей тематикой проводился в обзорных статьях, главной задачей которых являлось обобщение опубликованной ин-формации [20; 40; 49; 50].

В 2016 г. на страницах журнала было представлено много работ по философской тематике. В 2015 г. отмечался юбилей – 120 лет со дня рождения выдающегося от-ечественного философа, филолога и те-оретика культуры М. М. Бахтина. В рам-ках юбилейных празднований состоялась масштабная конференция «Бахтинские чтения» с международным участием, тра-диция проведения которой ведет историю с 1980-х гг. Наиболее интересные статьи и выступления, представленные на Бах-тинских чтениях, были опубликованы в № 1, 2015. Так, Д. Е. Фролов в статье «Ос-новоположник концепции «диалогического мышления» (к 120-летию со дня рождения М. М. Бахтина)» на основе авторских мето-дов «хронотопной реконструкции жизнен-ных ситуаций» и «логической экстраполя-ции» с совершенно новых позиций осветил биографию М. М. Бахтина и обобщил его основные положения, имеющие принци-пиальное значение для ряда социально-гуманитарных наук [47]. Тема была про-должена и развита в статье А. А. Сычева «М. М. Бахтин: жизнь на фоне эпохи» [43], в которой автор в жанре «философской биографии» раскрывает особенности жиз-ненного пути ученого на фоне ключевых событий ХХ в.: революций, мировых войн, террора, репрессий, «оттепели». Особое внимание уделяется анализу периода ста-

новления Бахтина как философа и основ-ным факторам, которые привели ученого к разработке оригинальных идей в области этики и теории литературы. Показано зна-чение наследия Бахтина для гуманитарного знания и влияние его личности на духовную культуру региона, России и мира в целом.

Большой интерес для современного бахтиноведения представляют работы на-ших зарубежных коллег, являющиеся ком-паративистскими исследованиями творче-ского наследия М. М. Бахтина. Это статьи украинских философов В. М. Мешкова «Николай Гоголь и Михаил Бахтин» [28] из Полтавского национального техниче-ского университета им. Ю. В. Кондратюка и В. Б. Окорокова «Бахтин и Хайдеггер в диахронно-антропологическом измерении мышления» [32] из Днепропетровского национального университета им. Олеся Гончара. В первой дается культурологи-ческий анализ творчества Н. В. Гоголя сквозь призму идей карнавальной культуры М. М. Бахтина; во-второй – анализируются хронотопная теория М. М. Бахтина и экзи-стенциальная теория (Dasein) М. Хайдегге-ра в диахронно-антропологическом измере-нии мышления.

Большое внимание на стараницах жур-нала уделялось и актуальным социаль-но-философским исследованиям, пред-ставленным в следующих материалах: В. П. Седякин – «Философия индивиду-альных, групповых и социальных инфор-мационных потребностей» [37], в которой анализируется проблема формирования индивидуальных и социальных информа-ционных потребностей на основе развития психики человека и в качестве процесса психического отражения окружающего мира; А. А. Сомкин – «Социальная спра-ведливость как главное условие преодоле-ния оппозиционности личности и обще-ства и сохранения их единства» [41], где предметом рассмотрения выступает одна из важнейших категорий социальной фило-софии – «социальная справедливость», чьи требования влияют на всю систему соци-альных ценностей в обществе и, чье прак-


тическое воплощение связывается с пере-ходом российского общества к реальным (а не декларативным) демократическим формам управления на основе принципов справедливости и правового равенства, посредством духовно-нравственного вос-питания и созидания новой гуманистиче-ской системы социальных ценностей; В. А. Писачкин «Субстанциальный подход и спонтанеизм в жизненном пространстве со-циума», в которой раскрывается взаимодей-ствие субстанциального и функционального подходов в концептуализации теорий соци-ального и жизненного пространства в аспекте идей философии спонтанеизма, информа-ционной и коммуникационной парадигм и синергетического подхода в топологическом анализе социума [34]; Ю. А. Огородников и А. Ю. Огородников – «Философские основы воспитания молодежи», в которой предлагают-ся философские принципы осмысления сущно-сти образовательного процесса и построения на их основе новой модели современного социаль-ного института образования [31].

Вопросы гносеологии затрагиваются в статье Н. Н. Ворониной и А. Н. Ткачева «Проблема оснований познания в связи с ар-гументацией скептицизма» [12]. В ней идет речь о разрушительной роли скептической мысли по отношению к вечной теме обо-снованности идей, поднимается проблема экзистенциальной устойчивости как необ-ходимой для упорядочивания мысли. Про-должая данную тематику, А. М. Дорожкин и О. Е. Шнырева в статье «Теория познания Э. Маха в свете идей когнитивистики» [14] с позиции диалектического материализма и современной науки рассматривают теорию познания Э. Маха, пытаясь выявить обще-культурное и мировоззренческое значение его философии.

Проблемы нравственной философии, такие, как сущность и генезис феномена долга как особое социальное отношение между людьми, обусловленное высшими ценностями человеческого бытия, рассмо-трены в работе Д. К. Стожко [42]. Вопросы понимая ценностного мира как средоточия предельных жизнезначимостей, обуслов-

ленных оценочными влияниями, регули-рующими человеческую самореализацию продолжена в статье известного московско-го философа В. В. Ильина [19]. Анализ про-цесса становления норм морали, религии и права в истории человеческого общества дан в статье Р. Г. Костиной, Е. Н. Родиной, Е. Н. Чекушкиной [23]. Исторический аспект становления духовной жизни Мо-сковской Руси XV–XVI вв., испытавшего на себе серьезное влияние исихастского учения, показано в статье А. И. Белкина [7]. Кроме того, большой интерес для современ-ной этической науки представляет выход в свет книги А. А. Сычева «Этика экологи-ческой ответственности» в издательстве «Альфа-М», основные идеи и понятия ко-торой (экологическая отественность, эко-логическая справедливость, этика долга и др.) и их взаимосвязь, освещены в рецензии Ж. В. Чашиной [48].

Различные аспекты коммуникатив-ных процессов в современном обществе анализируются в следующих статьях: Н. В. Жадунова и Е. А. Коваль – «Солдат ин-формационной войны: десубстантивация и пределы моральной аргументации» [17] (под-готовлена при финансовой поддержке РГНФ (15-03-00414)); В. Л. Клементьев и В. А. Фе-дотов – «Толерантность и межэтнические коммуникации [21]; Ф. А. Айзятов, Ю. В. Бу-рова – «Концептуальный анализ информаци-онно-психологической войны и ее потенциа-ла в период чеченского конфликта» [1].

Традиционно многочисленно и разно-образно представлен блок, посвященный историческим исследованиям. Так, вопросы о соотношении традиционных и новых ре-гуляторов межконфессиональных отноше-ний на Ближнем Востоке, о характеристике ускоренных процессов внутри религиозных общин, нередко сопряженных с воинствен-ным активизмом, о степени архаизации общественной жизни и религиозного со-знания, о самой возможности сосущество-вания конфессиональных общин в случае успеха исламистских проектов, а также о культурной составляющей того «джихада», который исламисты ведут в направлении

113№ 4 (35), 2016

истребления исторической памяти и наци-онального самосознания местного населе-ния поднимается в статье А. В. Сарабьева [36]. С точки зрения конструктивистской и постмодернистской парадигм в статье И. В. Брежнева [10] рассматривается фено-мен экстремизма как форма социального насилия. Проблемы и перспективы раз-вития самоуправления в России представ-лены двумя работами Н. С. Бойко [8; 9]. В связи с этим представляет интерес статья И. В. Бахлова и О. В. Бахловой [5] о пробле-ме соотношения тенденций унитаризации и федерализации в процессе трансформа-ции Габсбургской империи на протяжении XV–XIX вв. Изменение традиционных представлений о месте и роли мужчин и женщин на рынке труда и в американском обществе в целом, вылившееся в принятие Акта о равной оплате труда (1963 г.), стало предметом рассмотрения Т. С. Ермоленко [15]. Не меньший интерес в общественном сознании до сих пор вызывает тема, затро-нутая С. В. Тужилиным, который на осно-ве анализа и обобщения научных трудов и документов из Центрального архива ФСБ РФ осветил трагические судьбы ряда выда-ющихся представителей «старой русской» интеллигенции в послеоктябрьский пери-од [45]. Молодой исследователь Г. П. Си-доровнин предлагает вниманию читателей статью, посвященную спору, возникшему в начале XX в. между П. А. Столыпиным и Л. Н. Толстым по вопросу о праве собствен-ности на землю и о целесообразности аграр-ной реформы – в более широком смысле – о выборе цивилизационного пути развития российского общества в целом [39].

Проблемы высшего образования пред-ставлены в работах Н. А. Медушевско-го «Современная миссия университета: практики Европы, США и России» [11], Л. И. Ворониной, Е. В. Зайцевой «Государ-ственное управление системой оценки эффек-тивности деятельности профессорско-пре-подавательского состава российских вузов», В. П. Андронова «Технология формирова-ния основных компонентов профессиональ-ного мышления студентов-психологов» [3].

Безусловно, нельзя не упомянуть и о та-ком приоритетном направлении научного развития нашего университета, как «Фин-но-угроведение». В рамках данного направ-ления были подготовлены статьи Е. П. Еро-хиной «Учительство Мордовии по данным первой аттестации (1936–1938 гг.)» [16], З. И. Акимовой «Мордва «Марьиной рощи» в первой трети XX века» [2], Н. Ф. Беляе-вой «Повседневная жизнь мордвы во вто-рой половине XIX – начале ХХ века» [6], О. И. Марискина «Мордовская деревня Алатырского уезда в первой четверти XVII века» [24] и «Новокрещеная мордва Ала-тырского уезда в XVII – первой половине XVIII века» [25], А. Н. Демидова «Слу-жилая мордва в XVII–XVIII веках» [13], Н. И. Изергиной и В. П. Изергиной «Госу-дарственное Собрание Республики Мор-довия 2-го созыва (1999–2003) в истории парламентаризма» [18], Г. А. Корнишиной «Семантический статус бытовых предме-тов из металла в контексте обрядовой куль-туры мордвы» [22], К. М. Романова «Срав-нительный анализ психологического опыта финно-угорских народов» [35] (выполнена при поддержке гранта РГНФ № 15-16-13003 «Этнические особенности общения и межличностного понимания у финно-угор-ских народов»).

Следующим важным направлением научной работы журнала является психо-логия. Так, коллектив авторов – С. Н. Ни-кишов, И. С. Осипова, Е. Г. Пронькина – рассмотрел актуальную сегодня проблему влияния психологического благополучия на функционирование автобиографической памяти студентов [30]. Другой авторский коллектив – Д. В. Маслов, Т. В. Тарасова, Н. С. Щанкина – провел исследование ком-понентов самореализации личности под-ростка при занятии неолимпийскими вида-ми спорта [26]. Возможности организации профессионального обучения в вузе с це-лью развития профессионального мышле-ния будущих специалистов изучена в статье И. В. Тараскиной [44].

В рубрике «Персона номера» пред-ставлены два выдающихся деятеля отече-


ственной науки. Первая юбилейная статья Д. Е. Фролова «Мордовский Ломоносов, или у истоков исторической науки Мор-довии (к 100-летию со дня рождения М. В. Дорожкина): Научно-биографический очерк: Детство, отрочество и юность» [46] посвящена 100-летию со дня рождения уроженца Мордовии Михаила Васильеви-ча Дорожкина – ученого-историка, педа-гога, государственного и общественного деятеля, внесшего значительный вклад в становление исторических, гуманитарных и экономических наук, системы образова-ния и просвещения республики, много лет трудившегося на ответственных государ-ственных постах в системе образования и просвещения: директор Научно-исследо-вательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Мини-стров Мордовской АССР (1948–1950 гг., 1967–1978 гг.); министр просвещения Мордовской АССР (1950–1960 гг.); де-кан историко-филологического факульте-та МГУ им. Н. П. Огарева и заведующий кафедрой истории КПСС (1960–1967 гг.). М. В. Дорожкин лично возглавил работу по подготовке, редактированию и изданию пяти фундаментальных научных трудов, имеющих непреходящее значение для на-циональной республики: 1) «Природная и социально-экономическая характеристи-ка районов Мордовской АССР» (1978 г.); 2) «История Мордовской АССР» (в 2 т.; т. 1 – 1979 г.; т. 2 – 1981 г.); 3) «Мордва : историко-этнографический очерк» (1981 г.); 4) «Масторава: мордовский народный эпос» (работа завершена в 1978 г.; первое издание – 2003 г.; второе (полное) издание – 2012 г.); 5) «Культурное строительство в Мордовской АССР : сборник документов» (в 2 ч.; ч. 1 – 1986 г.; ч. 2 – 1988 г.).

20 декабря 2016 г. исполнилось 85 лет Георгию Александровичу Куманеву – ру-ководителю Центра военной истории Рос-сии Института российской истории РАН, доктору исторических наук, профессору, действительному члену Российский акаде-мий наук, члену Союза писателей России. Г. А. Куманев является крупным специали-

стом по отечественной истории ХХ в., ав-тором свыше 700 публикаций, в том числе 37 монографий, книг и брошюр на разные исторические темы, начиная с вопросов ме-тодологии, историографии, источниковеде-ния и кончая различными сюжетами нашей военной истории и истории международных отношений. В свете современных политиче-ских событий и роста напряженности в меж-дународных отношениях, выражающейся, в том числе, и в постоянных атаках на исто-рическую память нашего народа о Великой Отечественной войне и победе в ней, осо-бую актуальность приобретает публикация Георгия Александровича «Крах блицкрига в битве под Москвой – пролог Великой По-беды» [4], в которой, на основе архивных ис-точников освещается вклад советского наро-да в победу над фашистскими захватчиками.

На страницах журнала нашли отраже-ние и поздравления юбиляров. Историка и этнографа, педагога и общественного деятеля, писателя и журналиста, одного из наиболее известных представителей со-временной исторической школы Мордовии Николая Федоровича Мокшина с 80-лет-ним юбилеем поздравили Е. Н. Мокшина (д. и. н., профессор) и Ю. Н. Сушкова (д. и. н., профессор, декан юридического факультета МГУ им. Н. П. Огарева). К их поздравлениям присоединяется весь кол-лектив Историко-социологического ин-ститута Мордовского государственного университета, на благо которого Николай Федорович трудится уже более полувека [29].

80-летний юбилей отметил и Петр Де-нисович Павленок – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социологии и педагогики Российского го-сударственного университета туризма и сервиса, крупный специалист в области со-циальной философии, социологии и соци-альной работы в России. Петр Денисович имеет давнюю историю тесного сотрудни-чества с Мордовским университетом. На протяжении 13 лет (с 2003 по 2015 г.) он был бессменным председателем ГАК по приему государственных экзаменов и за-

115№ 4 (35), 2016

щите выпускных квалификационных работ на кафедре социальной работы по специ-альности и направлениям подготовки ба-калавров и магистров. Его идеи, советы и поддержка оказали существенное влияние на становление и развитие кафедры со-циальной работы МГУ им. Н. П. Огарева и качество профессиональной подготовки специалистов в области социальной работы в нашей республике. В своей статье «Фило-софия и методология социальной работы» [33] он рассматривает социальную работу как специфический феномен общественной

жизни, уделяя при этом особое внимание раскрытию характера становления соци-альной работы как науки, ее теоретических и методологических основ, междисциплинар-ного характера, органичной связи с другими науками, прежде всего – общественными.

Таким образом, подводя итог, можно сделать вывод о растущей значимости из-дания как публичной площадки для обсуж-дения многочисленных проблем, стоящих перед современным обществознанием, определения путей и направлений его даль-нейшего развития.

Библиографический список1. Айзятов Ф. А. Концептуальный анализ информационно-психологической войны и ее по-

тенциала в период чеченского конфликта / Ф. А. Айзятов, Ю. В. Бурова // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 66–71.

2. Акимова З. И. Мордва «Марьиной рощи» в первой трети XX века / З. И. Акимова // Гумани-тарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 72–78.

3. Андронов В. П. Технология формирования основных компонентов профессионального мышления студентов-психологов / В. П. Андронов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 107–115.

4. Анфертьев И. А. Участие академика РАН Г. А. Куманева в деятельности «Военно-истори-ческого журнала» / Анфертьев И. А. // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 13–19

5. Бахлов И. В. От империи Габсбургов к Австро-Венгрии: соотношение тенденций унитариза-ции и федерализации) / И. В Бахлов., О. В. Бахлова // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 57–67.

6. Беляева Н. Ф. Повседневная жизнь мордвы во второй половине XIX – начале ХХ века / Н. Ф. Беляева // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 10–21.

7. Белкин А. И. «…Стараюсь… не быть сподобленным чести и славы века сего никакой» (к вопросу о влиянии традиций афонского исихазма на русскую духовную жизнь XV–XVI ве-ков) / А. И. Белкин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 3. – С. 22–32.

8. Бойко Н. С. Губернатор и земское самоуправление в России во второй половине XIX – на-чале XX века (на материалах Среднего Поволжья) / Н. С. Бойко // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 41–48.

9. Бойко Н. С. Учреждение губернского присутствия как одно из лучших нововведений горо-дового положения 1870 г. / Н. С. Бойко // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 62–66.

10. Брежнев И. В. Экстремизм как форма социального насилия в условиях конструктивистской и постмодернистской парадигмы) / И. В. Брежнев // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 56–61.

11. Воронина Л. И. Государственное управление системой оценки эффективности деятельно-сти профессорско-преподавательского состава российских вузов / Л. И. Воронина, Е. В. За-йцева // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 94–106.

12. Воронина Н. Н. Проблема оснований познания в связи с аргументацией скептицизма / Н. Н. Воронина, А. Н. Ткачев // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 78–86.

13. Демидов А. Н. Служилая мордва в XVII–XVIII веках / А. Н. Демидов // Гуманитарий : акту-альные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 31–40.


14. Дорожкин А. М. Теория познания Э. Маха в свете идей когнитивистики / А. М. Дорож-кин, О. Е. Шнырева // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 2. – С. 87–94.

15. Ермоленко Т. С. От равных прав к равным возможностям: женское движение в США 1960-х годов сквозь призму одного закона / Т. С. Ермоленко // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 68–76.

16. Ерохина Е. П. Учительство Мордовии по данным первой аттестации (1936–1938 гг.) ) / Е. П. Ерохина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 67–71.

17. Жадунова Н. В. Солдат информационной войны: десубстантивация и пределы моральной аргументации / Н. В. Жадунова, Е. А. Коваль // Гуманитарий : актуальные проблемы гума-нитарной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 77–83.

18. Изергина Н. И. Государственное Собрание Республики Мордовия 2-го созыва (1999–2003) в истории парламентаризма / Н. И. Изергина, В. П. Изергина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 49–56.

19. Ильин В. В. О природе ценностного мира (wertswelt) / В. В. Ильин // Гуманитарий : актуаль-ные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 71–76.

20. Кистанов С. В. Обзор публикаций в журнале «Гуманитарий : актуальные проблемы гумани-тарной науки и образования / С. В. Кистанов, Г. Н. Давыдова // Экономическая история. – 2014. – № 4. – С. 83–90.

21. Клементьев В. Л. Толерантность и межэтнические коммуникации / В. Л. Клементьев, В. А. Федотов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 58–65.

22. Корнишина Г. А. Семантический статус бытовых предметов из металла в контексте обрядо-вой культуры мордвы / Г. А. Корнишина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитар-ной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 44–50.

23. Костина Р. Г. Генезис моральных, религиозных и правовых норм как предмет философского анализа / Р. Г. Костина, Е. Н. Родина, Е. Н. Чекушкина // Гуманитарий : актуальные пробле-мы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 84–90.

24. Марискин О. И. Мордовская деревня алатырского уезда в первой четверти XVII века / О. И. Марискин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 2. – С. 22–30.

25. Марискин О. И. Новокрещеная мордва Алатырского уезда в XVII – первой половине XVIII века / О. И. Марискин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 3 – С. 33.

26. Маслов Д. В. Особенности самореализации подростков, занимающихся неолимпийскими видами спорта / Д. В. Маслов, Т. В. Тарасова, Н. С. Щанкина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 112–120.

27. Медушевский Н. А. Современная миссия университета: практики Европы, США и России / Н. А. Медушевский // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 4. – С. 79–93.

28. Мешков В. М. Николай Гоголь и Михаил Бахтин / В. М. Мешков // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 24–30.

29. Мокшина Е. Н. Н. Ф. Мокшин – этнограф, историк, педагог, писатель, общественный дея-тель (к 80-летию со дня рождения) / Е. Н. Мокшина, Ю. Н. Сушкова // Гуманитарий : акту-альные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 90–102.

30. Никишов С. Н. К вопросу о влиянии психологического благополучия на функционирование ав-тобиографической памяти студентов / С. Н. Никишов, И. С. Осипова, Е. Г. Пронькина // Гумани-тарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 104–111.

31. Огородников Ю. А. Философские основы воспитания молодежи / Ю. А. Огородников, А. Ю. Огородников // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 4. – С. 51–57.

32. Окороков В. Б. Бахтин и Хайдеггер в диахронно-антропологическом измерении мышления / В. Б. Окороков // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 31–37.

33. Павленок П. Д. Философия и методология социальной работы / П. Д. Павленок // Гуманита-рий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 130–134.

117№ 4 (35), 2016

34. Писачкин В. А. Субстанциальный подход и спонтанеизм в жизненном пространстве социу-ма / В. А. Писачкин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образова-ния. – 2016. – № 4. – С. 35–50.

35. Романов К. М. Сравнительный анализ психологического опыта финно-угорских народов / К. М. Романов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 116–125.

36. Сарабьев А. В. Ближневосточные поликонфессиональные общества под угрозой исламист-ских проектов (к постановке проблемы) / А. В. Сарабьев // Гуманитарий : актуальные про-блемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 50–55.

37. Седякин В. П. Философия индивидуальных, групповых и социальных информационных по-требностей / В. П. Седякин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 80–86.

38. Серазетдинов Б. У. Куманев Георгий Александрович, академик РАН / Б. У. Серазетдинов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 8–12.

39. Сидоровнин Г. П. Лев Толстой против Петра Столыпина: спор о земле / Г. П. Сидоровнин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 72–78.

40. Сомкин А. А. Анализ публикационной деятельности научного журнала «Гуманитарий : ак-туальные проблемы гуманитарной науки и образования» в 2015 г. / А. А. Сомкин, Г. Н. Да-выдова // Экономическая история. – 2015. – № 4. – С. 73–87.

41. Сомкин А. А. Социальная справедливость как главное условие преодоления оппозиционно-сти личности и общества и сохранения их единства / А. А. Сомкин // Гуманитарий : актуаль-ные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 87–102.

42. Стожко Д. К. Диалектика долга в условиях институциональных трансформаций / Д. К. Стожко // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 95–102.

43. Сычев А. А. М. М. Бахтин: жизнь на фоне эпохи / А. А. Сычев // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 38–48.

44. Тараскина И. В. Состояние проблемы развития профессионального мышления студентов в высшей школе / И. В. Тараскина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 2. – С. 121–127.

45. Тужилин С. В. «Предусмотрительная гуманность» большевиков к царской интеллигенции (в документах Центрального архива ФСБ России) / С. В. Тужилин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 3. – С. 51–68.

46. Фролов Д. Е. Mордовский Ломоносов, или У истоков исторической науки Мордовии (к 100-летию со дня рождения М. В. Дорожкина): научно-биографический очерк: детство, от-рочество и юность / Д. Е. Фролов // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной на-уки и образования. – 2016. – № 3. – С. 8–21.

47. Фролов Д. Е. Основоположник концепции «диалогического мышления» (к 120-летию со дня рождения М. М. Бахтина) : краткий научно-биографический очерк / Д. Е. Фролов // Гумани-тарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 1. – С. 8–23.

48. Чашина Ж. В. Рецензия на книгу: Сычев А. А. Этика экологической ответственности / Ж. В. Чашина // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2016. – № 4. – С. 136–138.

49. Щербакова Т. И. Динамика публикационной активности журнала «Гуманитарий» за 2006–2013 годы / Т. И. Щербакова, Г. Н. Давыдова // Экономическая история. – 2013. – № 4. – С. 75–82.

50. Щербакова Т. И. Обзор исторических публикаций в журнале «Гуманитарий» за 2006–2013 годы / Т. И. Щербакова, Г. Н. Давыдова // Экономическая история. – 2013. – № 3. – С. 70–76.

References1. Ajzjatov F. A. Konceptual’nyj analiz informacionno-psihologicheskoj vojny i ee potenciala v

period chechenskogo konflikta / F. A. Ajzjatov, Ju. V. Burova // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 66–71.

2. Akimova Z. I. Mordva «mar’inoj roshhi» v pervoj treti XX veka / Z. I. Akimova // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 72–78.


3. Andronov V. P. Tehnologija formirovanija osnovnyh komponentov professional’nogo myshlenija studentov-psihologov / V. P. Andronov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 107–115.

4. Anfert’ev I. A. Uchastie akademika ran G. A. Kumaneva v dejatel’nosti «voenno-istoricheskogo zhurnala» / Anfert’ev I. A. // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 13–19.

5. Bahlov I. V. Ot imperii gabsburgov k avstro-vengrii: sootnoshenie tendencij unitarizacii i federalizacii) / I. V Bahlov., O. V. Bahlova // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 57–67.

6. Beljaeva N. F. Povsednevnaja zhizn’ mordvy vo vtoroj polovine XIX – nachale HH veka / N. F. Beljaeva // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 10–21.

7. Belkin A. I. «…Starajus’… ne byt’ spodoblennym chesti i slavy veka sego nikakoj» (k voprosu o vlijanii tradicij afonskogo isihazma na russkuju duhovnuju zhizn’ XV–XVI vekov) / A. I. Belkin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S22–32.

8. Bojko N. S. Gubernator i zemskoe samoupravlenie v Rossii vo vtoroj polovine XIX – nachale XX veka (na materialah Srednego Povolzh’ja) / N. S. Bojko // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 41–48.

9. Bojko N. S. Uchrezhdenie gubernskogo prisutstvija kak odno iz luchshih novovvedenij gorodovogo polozhenija 1870 g. / N. S. Bojko // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 62–66.

10. Brezhnev I. V. Jekstremizm kak forma social’nogo nasilija v uslovijah konstruktivistskoj i postmodernistskoj paradigmy) / I. V. Brezhnev // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 56–61.

11. Voronina L. I. Gosudarstvennoe upravlenie sistemoj ocenki jeffektivnosti dejatel’nosti professorsko-prepodavatel’skogo sostava rossijskih vuzov / L. I. Voronina, E. V. Zajceva // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 94–106.

12. Voronina N. N. Problema osnovanij poznanija v svjazi s argumentaciej skepticizma / N. N. Voronina, A. N. Tkachev // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 78–86.

13. Demidov A. N. Sluzhilaja mordva v XVII–XVIII vekah / A. N. Demidov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 31–40.

14. Dorozhkin A. M. Teorija poznanija Je. Maha v svete idej kognitivistiki / A. M. Dorozhkin, O. E. Shnyreva // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 87–94.

15. Ermolenko T. S. Ot ravnyh prav k ravnym vozmozhnostjam: zhenskoe dvizhenie v ssha 1960-h godov skvoz’ prizmu odnogo zakona / T. S. Ermolenko // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 68–76.

16. Erohina E. P. Uchitel’stvo mordovii po dannym pervoj attestacii (1936–1938 gg.) ) / E. P. Erohina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 67–71.

17. Zhadunova N. V. Soldat informacionnoj vojny: desubstantivacija i predely moral’noj argumentacii / N. V. Zhadunova, E. A. Koval’ // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 77–83.

18. Izergina N. I. Gosudarstvennoe Sobranie Respubliki Mordovija 2-go sozyva (1999–2003) v istorii parlamentarizma / N. I. Izergina, V. P. Izergina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 49–56.

19. Il’in V. V. O prirode cennostnogo mira (wertswelt) / V. V. Il’in // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 71–76.

20. Kistanov S. V. Obzor publikacij v zhurnale «Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija / S. V. Kistanov, G. N. Davydova // Jekonomicheskaja istorija. – 2014. – № 4. – S. 83–90.

21. Klement’ev V. L. Tolerantnost’ i mezhjetnicheskie kommunikacii / V. L. Klement’ev, V. A. Fedotov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 58–65.

22. Kornishina G. A. Semanticheskij status bytovyh predmetov iz metalla v kontekste obrjadovoj kul’tury mordvy / G. A. Kornishina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 44–50.

119№ 4 (35), 2016

23. Kostina R. G. Genezis moral’nyh, religioznyh i pravovyh norm kak predmet filosofskogo analiza / R. G. Kostina, E. N. Rodina, E. N. Chekushkina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 84–90.

24. Mariskin O. I. Mordovskaja derevnja alatyrskogo uezda v pervoj chetverti XVII veka / O. I. Mariskin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 22–30.

25. Mariskin O. I. Novokreshhenaja mordva Alatyrskogo uezda v XVII – pervoj polovine XVIII veka / O. I. Mariskin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3 – S. 33

26. Maslov D. V. Osobennosti samorealizacii podrostkov, zanimajushhihsja neolimpijskimi vidami sporta / D. V. Maslov, T. V. Tarasova, N. S. Shhankina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 112–120.

27. Medushevskij N. A. Sovremennaja missija universiteta: praktiki Evropy, SShA i Rossii / N. A. Medushevskij // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 79–93.

28. Meshkov V. M. Nikolaj Gogol’ i Mihail Bahtin / V. M. Meshkov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 24–30.

29. Mokshina E. N. N. F. Mokshin – jetnograf, istorik, pedagog, pisatel’, obshhestvennyj dejatel’ (k 80-letiju so dnja rozhdenija) / E. N. Mokshina, Ju. N. Sushkova // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 90–102.

30. Nikishov S. N. K voprosu o vlijanii psihologicheskogo blagopoluchija na funkcionirovanie avtobiograficheskoj pamjati studentov / S. N. Nikishov, I. S. Osipova, E. G. Pron’kina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 104–111.

31. Ogorodnikov Ju. A. Filosofskie osnovy vospitanija molodezhi / Ju. A. Ogorodnikov, A. Ju. Ogorodnikov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 51–57.

32. Okorokov V. B. Bahtin i Hajdegger v diahronno-antropologicheskom izmerenii myshlenija / V. B. Okorokov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 31–37.

33. Pavlenok P. D. Filosofija i metodologija social’noj raboty / P. D. Pavlenok // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 130–134.

34. Pisachkin V. A. Substancial’nyj podhod i spontaneizm v zhiznennom prostranstve sociuma / V. A. Pisachkin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 35–50.

35. Romanov K. M. Sravnitel’nyj analiz psihologicheskogo opyta finno-ugorskih narodov / K. M. Romanov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 116–125.

36. Sarab’ev A. V. Blizhnevostochnye polikonfessional’nye obshhestva pod ugrozoj islamistskih proektov (k postanovke problemy) / A. V. Sarab’ev // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 50–55.

37. Sedjakin V. P. Filosofija individual’nyh, gruppovyh i social’nyh informacionnyh potrebnostej / V. P. Sedjakin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 80–86.

38. Serazetdinov B. U. Kumanev Georgij Aleksandrovich, akademik RAN / B. U. Serazetdinov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 8–12.

39. Sidorovnin G. P. Lev Tolstoj protiv Petra Stolypina: spor o zemle / G. P. Sidorovnin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 72–78.

40. Somkin A. A. Analiz publikacionnoj dejatel’nosti nauchnogo zhurnala «Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija» v 2015 g. / A. A. Somkin, G. N. Davydova // Jekonomicheskaja istorija. – 2015. – № 4. – S. 73–87.

41. Somkin A. A. Social’naja spravedlivost’ kak glavnoe uslovie preodolenija oppozicionnosti lichnosti i obshhestva i sohranenija ih edinstva / A. A. Somkin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 87–102.

42. Stozhko D. K. Dialektika dolga v uslovijah institucional’nyh transformacij / D. K. Stozhko // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 95–102.

43. Sychev A. A. M. M. Bahtin: zhizn’ na fone jepohi / A. A. Sychev // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 38–48.


44. Taraskina I. V. Sostojanie problemy razvitija professional’nogo myshlenija studentov v vysshej shkole / I. V. Taraskina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 2. – S. 121–127.

45. Tuzhilin S. V. «Predusmotritel’naja gumannost’» bol’shevikov k carskoj intelligencii (v dokumentah central’nogo arhiva fsb rossii) / S . V. Tuzhilin // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 51–68.

46. Frolov D. E. Mordovskij Lomonosov, ili u istokov istoricheskoj nauki mordovii (k 100-letiju so dnja rozhdenija M. V. Dorozhkina): nauchno-biograficheskij ocherk: detstvo, otrochestvo i junost’ / D. E. Frolov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 3. – S. 8–21.

47. Frolov D. E. Osnovopolozhnik koncepcii «dialogicheskogo myshlenija» (k 120-letiju so dnja rozhdenija M. M. Bahtina) : kratkij nauchno-biograficheskij ocherk / D. E. Frolov // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 1. – S. 8–23.

48. Chashina Zh. V. Recenzija na knigu: Sychev A. A. Jetika jekologicheskoj otvetstvennosti / Zh. V. Chashina // Gumanitarij : aktual’nye problemy gumanitarnoj nauki i obrazovanija. – 2016. – № 4. – S. 136–138.

49. Shherbakova T. I. Dinamika publikacionnoj aktivnosti zhurnala «Gumanitarij» za 2006–2013 gody / T. I. Shherbakova, G. N. Davydova // Jekonomicheskaja istorija. – 2013. – № 4. – S. 75–82.

50. Shherbakova T. I. Obzor istoricheskih publikacij v zhurnale «Gumanitarij» za 2006–2013 gody / T. I. Shherbakova, G. N. Davydova // Jekonomicheskaja istorija. – 2013. – № 3. – S. 70–76.


Сведения об авторахСомкин Александр Алексеевич – доктор философских наук, профессор кафедры ан-

глийского языка для профессиональной коммуникации ФГБОУ ВО «Национальный иссле-довательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева». Сфера научных интересов: социальная философия, концепция целостной личности. Автор более 140 науч-ных и учебно-методических работ.

Тел.: 8-927-19-52-249;e-mail: [email protected]

Давыдова Галина Николаевна – старший преподаватель кафедры экономической исто-рии и информационных технологий Историко-социологического института ФГБОУ ВО «На-циональный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Ога-рева». Ответственный секретарь научных журналов «Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования» и «Экономическая история».

Тел.: (8342) 29-08-37e-mail: [email protected]

About authorsSomkin Alexander Alekseevich – doctor of philosophical sciences, professor of the chair of

English language for professional communication of National Research Ogarev Mordovia State University. Research interests: social philosophy, the conception of the integrated personality and modern society. The author of more than 150 scientific publications.

Davydova Galina Nikolaevna – senior lecturer of the chair of economic history and information technology of National Research Ogarev Mordovia State University. The executive secretary of scientific journals: «Humanities: the actual humanitarian problems of science and education» and «Economic History».

121№ 4 (35), 2016

Международная научная конференция

«ЭконоМическая история античности в Мировой историографии»

(Москва, 29–30 января 2016 г.)

29–30 января 2016 г. на Историческом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова состоялась международная научная конфе-ренция «Экономическая история античности в мировой историогра-фии», посвященная памяти профессора В. И. Кузищина. В рабо-те конференции приняли участие профессора и преподаватели МГУ им. М. В. Ломоносова, университетов России и Финляндии, научные сотруд-ники РАН и музеев Москвы.

Конференцию открыл декан Исторического факультета МГУ, доктор ис-кусствоведения, профессор И. И. Тучков. В своем докладе он указал, что В. И. Кузищин стоял во главе такого направления в науке об античности, как экономическая история архаических обществ, и выразил удовлетворение, что это направление продолжает развиваться на кафедре истории древнего мира.

Работа конференции проводилась в 3 секциях: «Теоретические проблемы и история изучения экономики древности»; «Экономическая история Древ-ней Греции»; «Экономическая история Древнего Рима и Причерноморья».

Работу секции «Теоретические проблемы и история изучения экономики древности» открыл доклад докторор исторических наук, профессор, веду-щего научного сотрудника ИВИ РАН С. Г. Карпюка «Экономическая исто-рия классической Греции в трудах Эмили Грейс (Казакевич)». Докладчик отметил, что в 50–70-е гг. ХХ в. статьи Эмили Грейс-Казакевич оказали зна-чительное влияние на развитие советского антиковедения. Исследователь-ница с мужем еще в 1943 г. перевела на английский несколько советских работ по политэкономии. Она преподавала политэкономию и «Капитал» К. Маркса в рабочих школах Нью-Йорка. Ее целью стало изучение античной истории с марксистских позиций.

В 1953–1984 гг. Э. Грейс работала в Институте (всеобщей) истории АН СССР. Характерно, что свой первый доклад она посвятила особенностям социально-экономической структуры греческого общества в свете теории Маркса. После этого Э. Грейс пишет серию важных статей, посвященных правовым аспектам рабства в Аттике (самая ранняя – в ВДИ, 1956, № 3). В середине 1950-х гг. Э. Грейс вместе с Я. А. Ленцманом предложила издать в СССР серию книг по истории античного рабства.

Сопоставление трудов Мозеса Финли и Эмили Грейс свидетельствует о их взаимовлиянии. Они были знакомы с 1930-х гг. по совместной работе в компартии США, во время войны принимали активное участие в органи-зации помощи СССР. М. Финли в конце 1950-х гг. отходит от микенской


проблематики и переключается на исследование рабства. Они явно в курсе работ друг дру-га; Финли в знаменитой статье 1959 г. в журнале «Historia» о том, основывалась ли древне-греческая цивилизация на тру-де рабов, ссылается на иссле-дования Грейс. Э. Грейс смогла проявить себя в полной мере как историк именно в СССР, поскольку была убежденным сторонником использования

марксистской теории для познания закономерностей общественного раз-вития. Ее внимание вначале привлекла проблема рабства, после чего она плодотворно разрабатывала тему статуса негражданского населения Атти-ки. Комплексный анализ источников, который она применяла к социально-экономическому материалу, давал блестящие результаты.

В докладе доктора исторических наук, профессора, заведующего ка-федрой истории древнего мира и средних веков Нижегородского государ-ственного университета им. Н. И. Лобачевского А. В. Махлаюка «Римская империя как экономическое пространство» были выделены и охарактери-зованы те факторы, которые благоприятствовали хозяйственной интегра-ции обширной и весьма разнородной имперской территории. Было отмече-но, что в современной историографии со времен М. Финли экономическое единство и интегрированность Римской державы I–II вв. н. э. часто ставятся под сомнение, однако в последнее время наблюдается тенденция рассма-тривать римскую экономику как одну из самых успешных традиционных имперских экономик в истории, далекую от примитивизма и включавшую элементы капитализма «отнюдь не в эмбриональной форме» (В. Харрис); высказываемые в новейших исследованиях оценки склоняются в пользу го-раздо большей роли рыночных механизмов в экономике Империи. В связи с этим возникает вопрос о природно-, культурно- и политико-географических характеристиках имперского пространства.

Для понимания империи как единого экономического пространства важ-но прежде всего учитывать те преимущества, которые для ее экономики давало Средиземное море: благодаря широким возможностям пользоваться морским транспортом Римская держава имела геополитические преимуще-ства, эквивалентные по экономической значимости высокопродуктивному ирригационному сельскому хозяйству других доиндустриальных империй. Существенное значение имела и сухопутная транспортная инфраструктура с ее высококлассными дорогами (общая протяженность, по современным оценкам, – около 100 тыс. км), мостами, переправами, которая обеспечива-

Выступление декана Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, доктора искуствоведения, профессора И. И. Тучкова

123№ 4 (35), 2016

ла не только связь центра с провинциями, но и связывала различные части державы. Данное обстоятельство позволяло на постоянной основе осущест-влять обмен ресурсами и товарами между различными микрозонами среди-земноморского мира, специализировавшимися на том или ином виде про-изводства, при этом использовались как политико-административные, так и рыночные механизмы перераспределения продуктов горнодобывающей, сельскохозяйственной и ремесленной отраслей. Существенным фактором увеличения количества денег в экономике стало общее для Средиземномор-ского мира сокращение военных расходов и степени вовлеченности насе-ления в военную сферу. Наряду с единством денежной и правовой систем экономическая интеграция имперского пространства облегчалась греко-ла-тинским билингвизмом и той культурной общностью, которая связана с раз-витием городских элит и городской жизни. Поэтому в качестве характерной черты римского мира, способствовавшей его экономической интеграции, следует назвать высокую общую урбанизированность (хотя и неоднород-ную) имперского пространства, причем города Империи отнюдь не были только центрами потребления прибавочного продукта, производимого в сельском хозяйстве, но являлись и производящими центрами включенными в экономические связи и с прилегающими территориями, и с самыми отда-ленными уголками державы.

Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова И. А. Ладынин (Мо-сква) в докладе «Об одном сюжете социальной истории Древнего Египта III тыс. до н. э.» обратился к фундаментальному для истории Древнего Егип-та вопросу о судьбе в его социальной структуре сельской общины. Как по-казал крупнейший исследователь общества древнего Ближнего Востока

Работу секции «Экономическая история Древнего Рима и Причерноморья» открыл до-клад доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой Истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова С. Ю. Сапрыкина «Эконо-мическая политика понтийских и боспорских царей на рубеже нашей эры»


И. М. Дьяконов, Древний Египет шел по уникально-му «второму пути развития», сложившемуся не просто на основе ирригационной эконо-мики, но и в условиях очень узкой речной долины и ран-ней централизации государ-ства. Такое сочетание при-вело к быстрому и полному поглощению государственным

сектором экономики независимой сельской общины: в Египте «свидетель-ства ее существования» невозможно обнаружить «для эпохи от 2000 г. до н. э. и позже». При этом в связи с исчезновением в Египте общины ключевое значение имеет свидетельство автобиографической надписи из гробницы Мечена в Саккара (конец III династии). Этот вельможа приобрел в Дель-те Нила у коллектива людей, именуемых несутиу (букв. «царские»), уча-сток земли в 200 сечат (около 55,13 га). Докладчик показал, что, во-первых, в условиях египетского землепользования на проданном Мечену участке могло разместиться 40–50 малых семей: таким образом, он действительно мог представлять собой земельный фонд отдельной общины, приобретен-ный у нее целиком. Во-вторых, подробная классификация сведений об ап-парате управления Египта Древнего царства, проведенная в 1990–2000-е гг. Х. К. Морено-Гарсия, предоставляет о несутиу следующие сведения: эта категория людей отлична от государственно-зависимых мерет; во времена IV–V династии она находилась под управлением особых чиновников (ими-ра-несутиу) на территории Среднего Египта; статус ими-ра-несутиу достаточно систематически совпадает со статусом чиновников, управлявших «суну» – хозяйственных учреждений, название которых выписывалось с использова-нием иероглифического знака, изображавшего высокую зубчатую башню. По мнению докладчика, аналогией суну могут быть башни-димту хурритской Аррапхи II тыс. до н. э., выполнявшие роль не только укреплений и складов, но вообще центров жизни больших общинных коллективов; думать, что в глу-бокой древности башни-суну выполняли такую же роль в Египте, позволяют фрагменты Текстов пирамид, где этот термин обозначает обиталища богов. Собранный материал позволяет предполагать, что процесс интеграции общин в государственное хозяйства занял весь период III–V династий, происходил быстрее в Дельте (там он мог дать качественные результаты уже во времена Мечена) и медленнее в Верхнем Египте. Сам же термин несутиу мог обозна-чать общинников как лично свободных подданных царя с древнейших времен.

Кандидат исторических наук, доцент МГИМО Б. С. Ляпустин в докла-де «Современные направления исследования древнеримской экономики и античная форма собственности» отметил, что в последнее время в запад-

Кандидат исторических наук, доцент А. В. Сафронов, док-тор исторических наук, про-фессор Л. И. Бородкин

125№ 4 (35), 2016

ном антиковедении обозначились новые направления, которые пы-таются преодолеть однобокость и ограниченность старых подхо-дов и открыть новые возможно-сти к более глубокому изучению хозяйственной жизни в антич-ности. Так, широкое распростра-нение в англоязычной литерату-ре получил дедуктивный метод. Его сторонники (Н. Розенштайн,

В. Йонгман и др.) стремятся решить проблему недостатка источников рас-суждениями по аналогии. Они берет искусственно вычисленные средне-статистические данные (поскольку мышление античного человека не знало статистической отчетности), и, оперируя ими, пытаются построить различ-ные модели античной экономики. Авторов не смущает, что при таких под-счетах, не опирающихся на источники, неизбежно возрастет степень оши-бок, что ведет к грубым искажениям исторических реалий.

Французский историк Ж. Андро предложил шире использовать универ-сальные законы современной политэкономии. Феномен экономики древне-го Рима эпохи принципата, по мнению автора, может быть глубже понят через призму теории движения капиталов и платежного баланса, универ-сальной для всех эпох и экономик.

Но так как во всех исследованиях в конечном счете в центре внимания неизбежно встает реальный собственник и производитель, то оптимальным представляется изучение экономики на основе цивилизационного подхода М. А. Барга, где в центре предстают civitas и familia. Именно в рамках этих структур реализуется своеобразие античной формы собственности, которая и предопределяла всю специфику древнеримской экономики. А она, в свою очередь, может быть исследована и понята через мотивацию и практиче-ское поведение стоявшего во главе фамильного хозяйства pater familias.

Секцию «Экономическая история Древней Греции» открыл доклад доктора исторических наук, профессора НГЛУ им. Н. А. Добролюбова В. М. Строгецкого «Социально-экономические и правовые основы эволю-ции Афинского морского союза», в котором речь шла о том, что проблема Афинского морского союза тесно связана с темой полиса. Полис и город в Древней Греции выражали две противоположные тенденции: город как развитие частной собственности. Полис же олицетворял господство антич-ной формы собственности, сочетавшей частную и государственную форму собственности. По мнению докладчика, эта точка зрения нуждается в уточ-нении. Важными источниками, свидетельствующим о соотношении города и полиса являются Фукидид и Аристотель. Согласно Фукидиду, большие и малые города существовали уже в ахейской Греции. После Троянской во-

Кандидат исторических наук, доцент Т. Б. Гвоздева, канди-дат исторических наук, доцент В. В. Хапаев


йны, как отмечает историк, города, возникшие как на побережье, так и на перешейках города, имея средства в большем количестве, стали заниматься торговлей. Как следует из сочинений Фукидида и Аристотеля, полис форми-ровался на основе города. Согласно Аристотелю, в полисе решались вопро-сы собственности и взаимоотношений между хозяйственными субъектами. Эффективно можно было решать эти вопросы только с помощью законода-тельных норм.

По мнению Аристотеля, преимущества имеет тот способ пользования собственностью, который совмещает в себе хорошие стороны, как общей собственности, так и частной. На этом основании исследователи и счита-ют высказанную Аристотелем мысль важнейшим доказательством полис-ной двойственной формы собственности. В связи с этим необходимо от-метить, что, во-первых, наличие собственности как общей, так и частной предусматривает существование процесса купли и продажи, т. е. рыночных отношений, где цена продаваемых вещей устанавливается путем спроса и предложения. Во-вторых, Аристотель, раскрывая свое понимание общей и частной собственности, уточняет значимость той и другой. Он подчеркива-ет, что собственность должна быть общей только в относительном смысле, а вообще частной.

Итак, полис и город, с точки зрения Аристотеля, неразделимы, но если в городе решались проблемы социально-экономические, то в полисе – соци-ально-политические и правовые. Поэтому согласно Аристотелю, в полисах действует порядок, при котором человек, имея частную собственность, в од-них случаях дает ее в пользование своим друзьям, в других – предоставляет ее в общее пользование. Поэтому в Древнем Риме эта практика была оформ-лена на законодательном уровне как «права на чужие вещи».

Доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИВИ РАН И. Е. Суриков в докладе «Как экономические реформы Солона повлияли на развитие афинского полиса?» отметил, что сомневаться во влиянии со-лоновских экономических реформ на дальнейшее развитие афинского по-лиса совершенно не приходится. Однако из конкретных интерпретаций ме-ханизмов этого влияния далеко не каждая будет безусловно верной. Так, не стоило бы преувеличивать позитивную роль сисахфии (отмены долгов) как экономической меры: с ней, как демонстрируется в докладе, все было далеко на так однозначно. Сисахфия представляется мерой неоднозначной, в каком-то смысле даже сомнительной; она была чревата полным подрывом кредита.

Совсем другое дело – такие реформы, как поощрение развития ремесел в Афинах (в том числе путем привлечения квалифицированных мастеров из других полисов), а также развития интенсивного оливководства. За эти-ми нововведениями действительно было будущее, они во многом изменили весь облик Афин. Однако даже и они могли реально начать «работать» от-нюдь не сразу, а на самых первых порах, безусловно, не могли еще начать приносить зримых, ощутимых результатов. Метрологическая реформа так-же смогла стать свой полный эффект тогда уже, когда афинский полис начал чеканить монету (это произошло во второй половине VI в. до н. э.).

Несколько десятилетий непосредственно после преобразований Солона были для Аттики очень тяжелым временем. Обилие политических смут в этот период явно имело и экономическую подоплеку. Закончились же смуты, как известно, установлением тирании Писистрата. Писистрат фактически явил-

127№ 4 (35), 2016

ся продолжателем дела Солона и во многом довел до конца то, что мудрец-законодатель не успел. Уже к концу его правления, а уж тем более к концу правления его преемника Гиппия совершенно четко ощущалось, что Афины перестали быть ординарным полисом, началась реализация их колоссального потенциала (в полной мере осуществившаяся уже в V в. до н. э.).

В своем докладе «Проблемы финансирования афинских праздни-ков» кандидат исторических наук, доцент Литературного института им. А. М. Горького Т. Б. Гвоздева остановилась на вопросе финансирования афинских праздников, разбирая его на примере Панафинейского праздника, который в эпоху Афинского Морского союза являлся главным государствен-ным праздником Афинской Архэ. Однако вместе с четырехлетними Велики-ми Панафинеями продолжали проводиться ежегодные Малые Панафинеи. Одним из интересным источником по Малым Панафинеям является закон и декрет Ликурга, который представляет собой 2 фрагмента: фрагмент А – это закон для номофетов и фрагмент B – это декрет для демоса. Документ дати-руется 336/5 или 335/4 гг. до н. э.

О структуре Малых Панафиней нам известно немного. Ежегодный праздник включал в себя процессию, жертвоприношение, возможно подно-шение пеплоса, ночное шествие (паннюхис), состязания киклических хоров и пиррихистов. В афинском постановление о Панафинеях времени Ликурга говорилось, процессия в честь Афины должна проводиться «как можно луч-ше» и устройство ее перекладывается на гиеропеев. Ночное шествие на Ве-ликих Панафинеях проводилось 28 гекатомбеона и состояло из факельного бега, шествия и музыкального праздника. На организацию панафинейской процессии и ночного шествия, а также на украшение алтаря Афины и пира выдавалась сумма в 50 драхм. Процессия на ежегодном празднике вряд ли была такой же грандиозной, как на Великих Панафинеях, на что указываем сумма в декрете Ликурга.

Кульминация панафинейской процессии наступала на вершине Акропо-ля, где богине приносили жертву. В старом храме богине (вошедшим впо-следствии в состав Эрехтейона) Афине Полиаде приносили «двоякую жерт-ву». Происхождение двоякой жертвы связано со слиянием культа Афины Полиады с культом хтонических божеств: Пандросы и Эрихтония. Мясо от этой малой жертвы делилось между высшими магистратами полиса: при-танами, архонтами, казначеями, гиеропеями, стратегами и таксимархами. Остатки отдавались демосу.

В постановлении Ликурга предписывается передать мясо в демы, неза-висимо от того, сколько человек от дема было представлено в процессии. В то же время гиеропеям предписывалось штрафовать любого «не повину-ющегося властям» за уклонение от празднечного торжества. Кроме того, в постановление упомянуты канефоры и «прочие участники процессии», ко-торым также следовало выдать часть от мяса от жертвоприношения. Здесь речь несомненно идет об участниках «сакральной» части панафинейской процессии, которые зафиксированы на фризе Парфенона.

Кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории РГГУ Е. В. Булычева в докладе «Обязанности арендодателей священной земли в Аттике в IV в. до н. э.» отметила, что до нашего времени сохранилось не-мало свидетельств о сдаче в аренду священной земли в Аттике в класси-ческую эпоху. Особенно большое количество текстов относится к IV в. до


н. э., Аполлона Ликейского, договор о сдаче в аренду храмовых земель дема эксонейцев.

В современной историографии существует немало работ, посвященных проблеме аренды храмовых земель в Аттике. Прежде всего это исследова-ния М. Уолбэнка, Дж. Дэйвиса и Р. Осборна. Как правило, ученые обраща-ют внимание на характер аренды в целом, не уделяя особого внимания от-дельным аспектам земельных сделок. Цель данного доклада – рассмотреть практически неизученные правовые аспекты аренды священной земли, в частности обязанности арендодателей, в качестве которых выступали демы, фратрии и религиозные ассоциации, в первую очередь оргеоны.

Каждая организация, выступавшая в качестве арендодателя, получала определенные права от организации аренды: доход от арендной платы и вы-ращенной продукции, право на изменение условий сделки, но при этом сама выполняла ряд обязательств перед полисом. В первую очередь это своевре-менное внесение пошлин и чрезвычайного налога – эйсфоры. Принятый в то время в Афинах декрет о пошлинах, устанавливал, что даже, если объект аренды взят в залог, то уплачивает двухпроцентную пошлину арендодатель, т. е. тот, кто берет в залог объект аренды и получает арендную плату.

В договорах часто сказано об уплате участниками аренды чрезвычайного налога – эйсфоры. Интересно отметить, что после завершения Пелопоннес-ской войны, коллективы чаще, чем частные граждане становились платель-щиками эйсфоры. Кроме того, арендодатели должны были участвовать в финансировании религиозных мероприятий. Таким образом, можно сделать некоторые выводы.

Аренда священных земель строилась на основе определенных правовых норм. Арендодатели как основные организаторы сделки имели права, но при этом они несли ряд обязанностей, связанных с уплатой налогов, а также фи-нансированием различных празднеств и церемоний полиса.

Кандидат исторических наук, доцент Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова А. В. Стрелков в докладе «О начале обращения брон-зовой монеты в Древней Греции» отметил, что античные бронзовые монеты в отличие от полноценных монет из драгоценных металлов (если абстра-гироваться от факта переоценки этих монет) имеют хождение по прину-дительному курсу, т. е. стоимость металла не соответствует их номиналу. М. Прайс предложил следующую последовательность распространения практики чеканки бронзовых монет в греческих полисах. Чеканка бронзо-вых монет начинается в полисах Сицилии приблизительно в середине V в. до н. э. В Южной Италии бронзовая чеканка начинается во второй половине V в. В конце V в. до н. э. бронзовая чеканка появляется на востоке греческого Средиземноморья и в первой половине IV в. до н. э. становится популярной в Балканской Греции, на островах Эгейского моря и на побережье Малой Азии. Однако, как считает автор доклада, данные М. Прайса можно уточ-нить. В произведениях афинских комедиографов, а также у позднеантичных и византийских авторов сохранились упоминания о монетах под названием коллибы, которые, уже в 20-е гг. V в. до н. э. в Афинах являлись бронзовы-ми разменными монетами и выступали в качестве самых мелких фракций серебряного обола, возможно, мельче, чем тетартеморий. В 406 г. до н. э. по инициативе Клеофонта был осуществлен выпуск еще одного вида брон-зовых монет, которые по номиналу приравнивались к серебряным оболу и

129№ 4 (35), 2016

диоболу. Это были «деньги чрезвычайных обстоятельств». В 90-е гг. IV в. до н. э. бронзовые монеты чрезвычайного выпуска 406 г. до н. э. были при-равнены по номиналу к коллибам, а затем хождение всех бронзовых монет было вообще запрещено. Однако развитие товарно-денежных отношений, потребности мелкой розничной торговли в Афинах привели к необходимо-сти возобновить практику выпуска бронзовых разменных монет в середине IV в. до н. э.

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН В. С. Ленская в докладе «Проблемы финансирования полисных культов» подчеркнула, что перед исследователем встают следующие вопросы: что счи-тать полисным культом, каковы источники финансирования, механизм рас-пределения денег между разными культами, официальные лица, связанные с финансированием полисных культов. Автор приводит разные точки зрения на определение полисного культа; все они сходятся в том, что источники финансирования в полисных культах должны были быть государственными (хотя в некоторых культах, таких, например, как Элевсинский культ, частич-ное финансирование исходило от родов, оставивших за собой частичный контроль за культами). Финансирование полисных культов происходило из сокровищницы того или иного божества; автор рассматривает, какие сокро-вищницы существовали в Афинах, как они пополнялись и использовались; основными резервуарами священных денег являлись сокровищница Афины Полиады и сокровищница «других богов», располагавшиеся на Акрополе. Далее автор рассматривает механизмы распределения денег между разными культами, которые у афинян делились на «отеческие» и «дополнительные» и приходит к выводу, что и в том, и другом случае источниками финансиро-вания культов были, по большей части, деньги от сдачи в аренду священных участков богов. Начиная с IV в., после введения новых дорогих жертвопри-ношений, привлекались и деньги из общего бюджета. Распределением денег между сокровищницами занимались аподекты: они должны были получать ренты от полисных теменосов, которые сдавал в аренду архонт-басилевс и распределять казначеям сокровищниц на Акрополе; далее казначеи выделя-ли средства для каждого конкретного праздника жрецам, иеропеям, эписта-там или другим должностным лицам, занимавшимся устройством праздни-ка. До создания сокровищницы других богов деньги распределялись теми же аподектами непосредственно распорядителям праздников. Несмотря на то, что полисные святилища находились в ведении полиса, священные день-ги формально считались собственностью богов и в случае займа из них по-лисом должны были быть непременно возвращены богу.

Работу секции «Экономическая история Древнего Рима и Причерно-морья» открыл доклад доктора исторических наук, профессора, заведу-ющего кафедрой истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова С. Ю. Сапрыкина «Экономическая политика пон-тийских и боспорских царей на рубеже нашей эры», в котором разбирались вопросы, связанные с состоянием сельского хозяйства в Понтийском и Бо-спорском царстве, а также некоторые экономические проблемы этих двух государств. Автор приходит к заключению, что эллинистические формы землевладения и землепользования, установившиеся в понтийском государ-стве, были привнесены в Боспорское царство после его включения в состав державы Митридата VI Евпатора. Речь идет о царской земельной собствен-


ности, под которую подпадала большая часть земельных владений Боспо-ра, а также об отдельных элементах полисного землевладения. По примеру родового государства в понтийской Каппадокии и Пафлагонии Митридат VI Евпатор разрешил крупнейшим боспорским городам иметь в своем рас-поряжении небольшие земельные владения, которые были поделены между членами гражданских коллективов этих полисов. Это было связано с теми полисными привилегиями, которые Митридат VI Евпатор давал грекам, что-бы привлечь их на свою сторону. Однако, после 75 г. до н. э. отношение Митридата Евпатора к грекам изменилось, полисные привилегии и права автономии были урезаны, в результате чего те земельные владения, которы-ми эти полисы обладали, оказались под юрисдикцией царской власти. Это означает, что царь получил неограниченное право контролировать полисные земельные владения как верховный собственник земли в государстве.

Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова И. А. Гвоздева в до-кладе «Император Август и новая экономическая политика Рима» подчер-кнула, что для архаических обществ сложно вводить понятие экономической политики государства. Скорее, мы можем обсуждать экономические уклады и их разновидности на определенном этапе развития. Однако римское обще-ство в начале Империи определило направление своей экономической по-литики и развернуло ее на огромных площадях провинций. Разумеется, эко-номическая политика могла сформироваться в аграрной сфере экономики и была своеобразным итогом многовековой острой социальной борьбы в рим-ском обществе. Именно в Риме стал возможен переход от решения аграр-ного вопроса к формированию экономической политики в аграрной сфере, поскольку за период Республики сложилась агрименсура – система органи-зации земель к эксплуатации, которая создала научно-техническую базу для каждого элемента экономической и социальной жизни. Чрезвычайно важ-но, что именно в начале Империи сформировалась и категория dominium на землю, которая теперь неоспоримо существовала как на практике, благодаря римской агрименсуре, так и в римском земельном праве.

На чем строилась новая экономическая политика основателя империи Августа? Передача земли в dominium осуществлялась в первую очередь для категории ветеранов в колониях, выводимых в провинции. Август продемон-стрировал, что наделение ветеранов осуществляется при сохранении всех основных принципов полисного мировоззрения, и в первую очередь идеи равенства. Однако этот принцип несколько корректировался другим принци-пом: воин получал земли за заслуги, т. е. воинские заслуги определяли размер участка. Но и принцип равенства также был продемонстрирован, поскольку предоставление участка пахотной земли происходило в dominium, т. е. в аб-солютную собственность, однако Август наряду с пахотной землей давал воз-можность новым собственником использовать соседние угодья на условиях аренды. Наличие угодий теперь становится обязательным фактором, который сопутствует ассигнации земли в dominium. Это создавало условия для развития многоотраслевого хозяйства. Для угодий использовались silva, pascua, relicta, т. е. земли, привычные римскому сельскому сознанию с архаических времен. Новшеством же, введенным Августом, являлось то, что dominium создавался в результате новейших систем межевания земель лимитами – limitatio, при об-разовании квадратной единицы площади центурии (centuriatio). Dominium ве-

131№ 4 (35), 2016

терана имел подтверждение в записи на межевых камнях, а также в Кадастре данной территории. Dominium имел формулу datum assignatum, что являлось абсолютной гарантией неприкосновенности данной собственности. Особой заслугой Августа стало, то, что он смог на практике продемонстрировать от-личие земли в dominium от поссессионов. Поссессионы возникали на землях, не пригодных для пахоты (леса, выгоны, реликты), однако на лимитирован-ных площадях ветеранских колоний образовывались и «отрезки» (subsecivi) от межевания. Это были неполные центурии, а иногда и даже целая центурия, не занятая поселенцами. Именно на них Август разрешил создавать поссес-сионы на условиях аренды. Для отличия земель предоставляемых во владение от собственности Август приказал ограничить их наиболее древним видом границы – arcifinius (граница по естественному рубежу). На практике это рез-ко отделило dominium от поссессиона, с одной стороны, с другой – ввело в римское землеустроение наиболее архаический тип границ.

Таким образом, Август продемонстрировал достижения новых межевых систем, но связал их со всеми устоявшимися нормативами римского земель-ного права.

Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и международ-ных отношений Филиала МГУ в г. Севастополе В. В. Хапаев в докладе «Тор-гово-экономический баланс Византийского Херсонеса в X веке» отметил, что по данным археологии и письменных источников, экономика Херсона X – начала XI в. строилась на следующих составляющих.

1. Перепродажа в империю импортного сырья: шкур и воска, покупаемо-го у печенегов, а также, вероятно, нефти, закупаемой на азиатском Боспоре у местных народов (зихов (адыгов) или хазар).

2. Перепродажа печенегам византийской готовой продукции (тканей, кожаных изделий, украшений, пряностей и иных товаров), полностью или частично закамуфлированная под «оплату услуг», оказываемых печенегами в Росии, Хазарии и Зихии как самим херсонитам, так и имперским властям.

3. Добыча соли, ловля рыбы (в том числе в устье Днепра) и засолка ее в товарных количествах. Поскольку данные виды экономической деятельно-сти херсонитов, в отличие от вышеназванных, не упомянуты Константином Багрянородным в трактате «Об управлении империей» в числе тех, без ко-торых горожане «не могут существовать», они в изучаемый период, видимо, имели меньшее экономическое значение, чем торговый транзит.

Продовольственная безопасность города зависела от возможности об-менивать «в Романии» товары печенежского экспорта на византийское про-довольствие. Причем этот обмен осуществлялся за счет принадлежащих херсонитам основных фондов и оборотных средств. Император Константин Багрянородный в трактате «Об управлении империей» констатирует, что херсониты владеют множеством судов, с грузами, принадлежащими им же, которые могут одновременно находиться в Константинополе, а также в Ира-клии, Амастриде и Синопе.

Внешнеторговая и промысловая деятельность приносила местной эли-те крупные доходы, из которых Херсон платил имперские налоги на общих основаниях. Основной их объем составляли таможенные платежи, за сбор которых отвечали не подчиняющиеся местному стратигу имперские тамо-женные инспекторы – коммеркиарии. В Херсонесе обнаружено более 70 их печатей изучаемого времени.


Обнаружены также буллы главного логофета геникона (министра финан-сов империи), и чиновников портовых таможен проливной зоны: коммеркиа-рия Авидоса; буллотира, ставившего печати на проверенный товар от имени эпарха Константинополя; парафалласита – контролера торговых судов в Кон-стантинопольском порту; генимата Хрисополя, следившего за поступлением продовольствия в Константинополь из азиатских провинций империи, кото-рый, видимо, контролировал отправку продовольствия также и в Херсон.

Финансовая состоятельность позволяла горожанам закупать жизненно важные продукты питания за морем, но все это делало городскую экономи-ку полностью зависимой от имперской. Херсон был частью имперской эко-номической системы, занимая в ней свою, и довольно значительную, нишу.

Кандидат исторических наук, преподаватель кафедры истории древ-него мира Исторического факультете МГУ им. М. В. Ломоносова М. В. Дурново в докладе «Vilica в сельском имении: новые подходы» от-метил, что, хотя первенствующее положение в системе управления виллой занимал вилик, а вилика была подчинена ему, и ее деятельность контро-лировалась им. На основании данных трактата Колумеллы о сфере компе-тенции и функциях вилики ее по праву можно считать самостоятельным управляющим, наряду с виликом осуществляющим управление имени-ем, самостоятельно организующим рабский коллектив и принимающим решения в сфере своего ведения. Попытка пересмотреть роль вилики в системе управления виллой и показать ее более самостоятельной и обла-дающей более высоким статусом, чем предполагалось ранее, вообще со-ставляет характерную черту в историографии последних десятилетий, и здесь прежде всего необходимо отметить работы У. Рот. Кардинальному пересмотру в ее исследованиях подвергся также характер личной связи вилики и вилика: У. Рот полагает, что вилика лишь изредка была «женой» (т. е. постоянной сожительницей) вилика (contubernalis). Однако имен-но как «супружеская» пара (contubernales) предстают вилик и вилика у Колумеллы, и для обозначения вилика по отношению к вилике Колумел-ла использует слова «contubernalis eius», полагая само собой разумею-щимся, что муж-сожитель вилики – это именно вилик, и никто другой. Подобный стереотип, нашедший отражение в трактате Колумеллы, ко-нечно, не мог возникнуть на пустом месте. У. Рот сильно недооценива-ет значимость и репрезентативность этих данных Колумеллы: здесь мы имеем дело не с какими-то единичными фактами, которые мы обнаружи-ваем, например, в эпиграфическом материале, а с данными, которым при-сущ уже некий уровень обобщения, и содержащуюся таком источнике информацию вполне можно рассматривать в плане социальной норматив-ности. Поскольку трактовки эпиграфического материала, предлагавшиеся У. Рот, оказываются в ряде случаев спорными, ее попытка решительно опро-вергнуть традиционные представления о личной связи вилика и вилики как по преимуществу «супружеской» пары выглядит в целом поспешной.

В докладе аспиранта кафедры истории древнего мира Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова М. Н. Кирилловой «Pascua на ager publicus в конце II в. до н. э.» была поднята проблема правовых и экономи-ческих аспектов использования общественных земель в качестве пастбища. Конец II в. до н.э. ознаменовался прежде всего реформами братьев Гракхов, которые включали в себя мероприятия в аграрной сфере, призванные смяг-

133№ 4 (35), 2016

чить назревающие в этой области противоречия. Античные авторы, пре-жде всего Плутарх и Аппиан, в качестве причин сложившегося аграрного кризиса называют, прежде всего, незаконные оккупации частными лицами общественной земли и разорение мелких собственников. М. Н. Кириллова в своем докладе обратила внимание на иной способ использования обще-ственной земли – в качестве общественных пастбищ. Анализ фрагмента со-чинения Цицерона «Об ораторе» и «элогия из Поллы» позволяет сделать вывод о многочисленных нарушениях, сопровождавших образование на общественной земле пастбищ, и попытках борьбы с этими нарушениями римских властей. Многочисленные стада частных лиц занимали свободный ager publicus и сужали возможности для иных способов его использования. Попыткой переломить ситуацию были нормы, посвященные pascua на ager publicus в законе 111 г. до н. э., однако о результативности таких норм судить достаточно сложно. Так или иначе, исследование разных типов использо-вания общественных земель позволяет исследователям дополнить картину кризиса, представленную у Плутарха и Аппиана.

Во второй день был проведен круглый стол, на котором состоялось об-суждение доклада доктора исторических наук, доцента римской истории University of Tampere (Финляндия) А. В. Коптева «Римская familia и цен-туриатная реформа Сервия Туллия: к вопросу об экономическом развитии раннего Рима». Автор предложил исследование вопроса о расчете ценза сы-новей, подвластных pater falimias. Это проблема возникает, поскольку, по описаниям античных авторов, центуриатная система Сервия Туллия предпо-лагала имущественный ценз, а собственником имущества в Риме считался не каждый гражданин, но только pater familias. Для решения этой проблемы автор доклада обращается к вопросу о генезисе римской фамилии как пра-вового института. С точки зрения А. В. Коптева, римская familia начинает складываться прежде всего в среде патрициев. При ее формировании особое значение имел переход на гоплитское войско. Покупка необходимого снаря-жения была достаточно дорогостоящим делом и не была под силу индиви-дуальному хозяйству, обладавшему ограниченными материальными ресур-сами. Необходимая концентрация материальных ресурсов для приобретения гоплитского вооружения способствовала (если не была причиной) формиро-ванию фамилии и власти ее главы над ее членами и семейным имуществом. Старший в фамилии мужчина (pater) был ответственным перед обществом за содержание одного или нескольких воинов, на обеспечение которых рабо-тала вся семейная община, состоявшая из его сыновей, внуков и правнуков. С VI по IV в. складывается общество, состоящее из фамилий большего или меньшего размера, и оформляется частноправовой статус pater familias и подчиненных ему лиц. Пример патрицианских фамилий и рост их благосо-стояния, основанный на захвате добычи после успешных военных походов, оказался привлекательным и для незнатных граждан, прежде всего из числа клиентов. Снаряженные ими воины не всегда обладали полной экипировкой и потому играли вспомогательную роль в фаланге, видимо, с соответствую-щим уменьшением их доли в добыче.

О центуриатной реформе Сервия Туллия известно прежде всего то, что она предполагала разделение общества на пять имущественных классов. С точки зрения А. В. Коптева, к первому классу, образованному после рефор-мы Сервия Туллия, принадлежали зажиточные крестьяне, а в прочие классы


входили сограждане победнее. Вне классов были proletarii (от proles – по-томство). В раннем Риме их освобождение от службы мотивировалось, ско-рее, не бедностью, а тем, что вырастить многих детей также было важной обязанностью перед обществом. Сами же эти семьи могли быть не бедными, но их собственность, будучи поделенной между многими взрослыми сыно-вьями, не дотягивала до уровня пятого класса.

Традиционное описание Сервиевой армии показывает, что гоплиты были вооружены в зависимости от экономических возможностей отдельных до-мохозяйств. Превращение войн в регулярные увеличивало продолжитель-ность кампаний и количество воинов, так что проблему их содержания ре-шило введение платы воинам в 406 г. до н. э. Как пишет Ливий, оно имело оборотную сторону в виде учреждения имущественного ценза для уплаты трибута. Фискальной единицей стала фамилия, что способствовало закре-плению этого института в праве и распространению принципа подчинения отцовской власти на все общество. По аналогии с титулом patres у сенаторов, к которым возводились патрицианские gentes, за главой семей закрепился титул pater familias. Только они могли быть собственниками имущества, сле-довательно, только они могли подлежать имущественному цензу. Ценз стал определять возможности семей по обеспечению воинов. Учреждение новых триб по мере подчинения Римом Лация распространяло институт фамилии среди все новых групп, получавших римское гражданство. В 240-х гг. была проведена новая центуриатная реформа, которая подвела итог этому процес-су, результаты которого римские историки приписали затем древнему царю Сервию Туллию. Фамилия, таким образом, была продуктом развития рим-ского общества на переходном этапе от догородской архаики к гражданской общине.

И. А. Гвоздевакандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира

Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

М. Н. Кириллова аспирант кафедры истории древнего мира Исторического факультета

МГУ им. М. В. Ломоносова

135№ 4 (35), 2016

УСЛОВИя И ПОРяДОК ПРИЕМА РУКОПИСЕЙ

Уважаемые коллеги!Редакция научного журнала «Экономическая история» (ISSN 2409-630Х) принимает к рассмо-

трению научные статьи, аналитические и библиографические обзоры, рецензии. Планируемые рубрики: 1. Методологический выбор в современных историко-экономических исследованиях.2. Модернизационные парадигмы в экономической истории России.3. Экономическая политика государства: история, современная практика, перспективы.4. Индустриальное наследие России.5. «Жизненная история» провинциального предпринимательства.6. Аграрная история.Публикация статьи бесплатная.Требования к оформлению материалов:1. Классификационные индексы Универсальной десятичной классификации (УДК),

Библиотечно-библиографического классификатора (ББК) (в верхнем левом углу).2. Инициалы и фамилия автора (выравнивание по центру, кегль шрифта 14).3. Название статьи (выравнивание по центру, кегль шрифта 14).4. Ключевые слова (не более 15, выравнивание по ширине страницы, кегль шрифта 12).5. Аннотация статьи (выравнивание по ширине страницы, кегль шрифта 12).6. Инициалы и фамилия авторов на английском языке (выравнивание по центру, кегль шрифта 14).7. Название статьи на английском языке (выравнивание по центру, кегль шрифта 14). 8. Аннотация на английском языке (выравнивание по ширине страницы, кегль шрифта 12).9. Текст статьи объемом 10–15 машинописных страниц формата А4, включая рисунки, таблицы

и графики. Текст оформляется в редакторе Word для Windows в формате RTF или DОC; шрифт Times New Roman, кегль 14, одинарный интервал. Количество рисунков – не более 4. На рисунки должны быть ссылки. Подрисуночные подписи выполняются 12-м кеглем. Отдельно представля-ются рисунки в формате .jpeg. Таблицы набираются 12-м кеглем на русском и английском языках. На таблицы должны быть ссылки.

10. Пристатейный библиографический список (ссылки оформляются в квадратных скобках) (кегль шрифта 12, выравнивание по ширине страницы). Список строится в алфавитном порядке.

11. Сведения об авторах (кегль шрифта 12, курсив) представляются на русском и английском языках: Ф. И. О. полностью, ученая степень, звание, должность, область научных интересов, коли-чество научных публикаций, контактная информация.

Текст статьи представляется на бумажном и электронном носителях.К статьям, направляемым в редакцию, прилагаются:1. Заявление автора на имя главного редактора.2. Лицензионный договор.3. Рекомендация научного руководителя для аспирантов.Требования к файлам:1. В качестве имени файла использовать фамилию первого автора на русском языке (например: Иванов.doc).2. Имена файлов иллюстраций должны совпадать с их номерами в тексте(например: Рис. 1.jpeg).3. Электронная версия статьи и рисунков может быть на любом носителе.Возвращение рукописи автору на доработку не означает, что она принята к публикации. После

получения доработанного текста рукопись вновь рассматривается редколлегией. Доработанный текст автор возвращает в редакцию вместе с первоначальным экземпляром статьи, а также ответа-ми на все замечания. Датой поступления статьи считается день получения редакцией окончатель-ного варианта статьи.

Правила оформления статей, образцы документов, порядок рецензирования представлены на сайте Историко-социологического института Мордовского государственного университета.

Режим доступа: http://www.isi.mrsu.ru/journals/economic_history/index.htmlРедколлегия оставляет за собой право отбора статей для публикации.


CONDITIONS AND ORDER OF ACCEPTANCE OF MANUSCRIPTS

Dear colleagues!The editorial office «Economical history» (ISSN 2409-630Х) takes into consideration the scientific

articles, analytical and bibliographic reviews, reviews.The planned rubrics:1. The methodological choice in contemporary historical and economic researches.2. The modernization paradigms in the economic history of Russia.3. State economic policy: history, the current practice and prospects.4. Russian industrial heritage.5. «Life Story» of the provincial entrepreneurship.6. The Agrarian History.Publication of articles is free.Requirements for the materials:1. The classification indexes of the Universal Decimal Classification (UDC), the Library and

bibliographic classifier (LBC) (in the upper left corner).2. Initials and surname of an author in Russian (alignment on the center, the font size 14).3. The article title (alignment on the center, the font size 14).4. Key words (not more than 15, width alignment of the page, the font size 12).5. An annotation of an article (width alignment of the page, the font size 12).6. Initials and surname of an author in English (alignment on the center, the font size 14).7. The article title in English (alignment on the center, the font size 14). 8. An annotation of an article in English (width alignment of the page, кегль шрифта 12).9. Size of text of an article of 10–15 typewritten pages of A4 format, including figures, tables and

graphs. Text should be formatted in Word for Windows format or RTF & DOC; Times New Roman font, font size 14, single interval. The number of drawings is not more than 4. Drawings should be referenced. Figure captions are performed the 12th a size. Drawings are in the format of .jpeg represented Individually. Tables are typed the 12th a size. The tables must be referenced.

10. The bibliographic list (references are made in square brackets) (font size 12, width alignment of the page). The list is built in an alphabetical order.

11. Information about author (font size 12, italics): full names completely, scholastic degree, scientific title, academic position, sphere of scientific interests, number of scientific publications, contact information.

Text of the article is submitted on paper and electronic storage medium.For articles sent to the editorial office, are attached:1. The author’s application of the chief editor.2. A license agreement.3. A recommendation of the supervisor for graduate students and applicants.The file requirements: 1. As the file name should be used the name of the first author in Russian (for example: Ivanov.doc). 2. The file names of illustrations should coincide with their numbers in the text (for example: Drawing.

1.jpeg). 3. An electronic version of the article and pictures can be in any medium.Returning of the manuscript to the author for revision does not mean that it is accepted for publication.

After receiving the revised text it shall be reviewed by the editorial board. The revised text of the author returns to the editorial office together with the original copy of the article, as well as responses to all comments. Date of receipt of the article is the day of getting by the editorial office of the final version of the article.

Formatting rules, samples of documents, reviewing order are presented on the website of the History and Sociology Institute of Ogarev Mordovian State University. Access mode: http://www.isi.mrsu.ru/journals/economic_history/index.html.

The Editorial Board reserves the right to select articles for publication.

Documents

научный журнал кономическая историjeh.isi.mrsu.ru/assets/econ_hist_2016_35.pdf · И. В. Поткина – доктор исторических наук,