1

«Главная польза, которую экономист приносит социальным наукам, - это просто

способ видения мира». Р. Коуз

«Часто случается так, что всеобщее кредо

одной эпохи в истории человечества становится в последующую эпоху таким абсурдом,

что единственная возникающая при этом трудность - это представить себе, как

вообще в это можно было когда-то поверить». Дж. С. Милль

ЛЕКЦИЯ

1 Институты и их роль в функционировании экономических систем 1.1. Институты и их классификация / 1.2. Роль институтов в функционировании экономических систем 1.1. Институты и их классификация

Не будем отрицать того очевидного факта, что, вступая в

жизнь, мы попадаем в поле определенных ценностей и представлений. Назовем это распространенным образом мыслей о том, каковы должны быть отношения между людьми, между обществом и личностью, между человеком и природой во всем их многообразии. В этом общепринятом образе мыслей фиксируются, среди прочего, и сложившиеся традиции хозяйствования, закрепляются мотивы и стимулы деятельности, молчаливо признаются и учитываются в хозяйственных связях ряд ограничений поведенческого характера.

Эти исторически сформировавшиеся в обществе представления о наборе и последовательности действий индивида по приспособлению к условиям окружающей, в том числе и социальной, среды выступают как институции.

2

Уже в концепциях ранних институционалистов различаются понятия «институция» и «институт». Так, основатель институционального направления в экономической науке американский экономист Т. Веблен трактовал институции как устойчивые привычки мышления, присущие большой общности людей, как словесный символ для лучшего обозначения группы общественных обычаев. Институции можно представить как систему ценностей и верований, обычаев, ритуалов, элементов магии и мифологии, обусловливающих возможность организации человеческой деятельности. Они являются важнейшим элементом материальной и духовной культуры общества. Очевидно, что к новым поколениям переходят не только знания и ценности материальной культуры, но и накопленный и откорректированный многовековой практикой исторический, трудовой и нравственный опыт, влияющий на стереотипы поведения живущих людей.

На основе институций возникают институты. Существует множество определений институтов1. Но в целом они трактуются как создаваемые людьми рамки поведения, которые структурируют политическое, экономическое и социальное взаимодействие. Иными словами, институты - это «правила игры» в обществе. Под правилами же будем понимать общепризнанные и защищенные предписания, которые запрещают или разрешают определенные виды действий одного индивида (группы) при взаимодействии их с другими людьми. Они выступают как формы общественного устройства хозяйственной и политической жизни, определяемые совокупностью норм обычного (неписаного) и писаного права.

1 В частности, институты трактуются как привычный образ мысли, руководствуясь которым живут люди. Близко к этому определению и обозначение института как социальной организации, которая через традицию, обычай или законодательное ограничение ведет к созданию долгосрочных и устойчивых образцов поведения. Не противоречит вышеназванным и определение институтов как разработанных людьми ограничений и факторов принуждения, структурирующих их взаимодействие.

3

Отсюда следует, что главная роль институтов заключается в уменьшении неопределенности путем установления устойчивой структуры взаимодействия между людьми. С этой точки зрения институты, уменьшающие неопределенность, можно рассматривать как условия рационального поведения человека, позволяющие, среди прочего, «экономить на мышлении». Это вызвано тем, что институты обеспечивают взаимопонимание между людьми, выражающееся в формировании согласованных ожиданий при минимальном обмене информацией. И значит, важнейшей функций институтов является решение проблем кооперации между людьми.

Значение координационной функции институтов, понимаемых как правила межиндивидуального общения, трудно переоценить. Выполняя эту функцию, институты создают условия для взаимовыгодного обмена. Однако важно подчеркнуть, что при этом они выполняют одновременно и функцию ограничения для каждого из субъектов. И это естественно, поскольку мы живем в мире ограниченных ресурсов, предполагающем существование правил их рационирования. И потому институты или правила, являющиеся способом разрешения конфликтов, порожденных ограниченностью ресурсов, не могут не включать в себя механизмы к принуждению их исполнения.

Принуждение может принимать различные формы - от прямого применения физической силы в отношении человека, нарушившего правило, до более опосредованных, например создания издержек посредством ухудшения репутации нарушителя. Субъектами, создающими механизмы принуждения к выполнению правил и выступающими, таким образом, гарантами в процедурах взаимодействия, могут стать как непосредственные участники, так и третья сторона, в частности государство. Таким гарантом могут быть и норма, обычай.

Существование механизмов принуждения к исполнению правил означает не что иное, как наличие санкций за их нарушение. Получила распространение классификация,

4

предложенная видным представителем институционализма Дж. Коммонсом, который выделил следующие виды санкций: экономические, существующие в денежной форме, политические - в форме ограничения или расширения свободы, моральные - в виде морального осуждения или неодобрения.

В своей совокупности - как правила поведения и механизмы, обеспечивающие их выполнение, - институты гарантируют общественный порядок. Наиболее распространена классификация институтов или правил, разделяющая их на формальные и неформальные2.

Неформальными называются такие правила, которые хотя и являются достаточно жесткими ограничителями человеческого поведения, но, во-первых, обычно не зафиксированы в письменной форме; во-вторых, защищены иными, нежели государственными, механизмами к принуждению их исполнения.

Неформальные правила есть не что иное, как общепринятые условности и кодексы поведения. И здесь возникает вопрос - откуда они берутся?

Очевидно только то, что они возникают на самых ранних стадиях развития человеческого общества и передаются посредством социальных механизмов (подражания, внушения), являясь частью того наследия, которое мы привычно называем культурой. Последнюю можно трактовать и как передачу путем обучения и имитации от одного поколения к другому знаний, ценностей и других факторов, влияющих на поведение.

По всей видимости, именно культура задает рамки для интерпретации информации, которую представляют мозгу наши чувства. А потребность в интерпретации возникает вследствие ограниченной способности человека перерабатывать поступающую извне информацию. Это и порождает необходимость формирования устойчивых стереотипов

2 Поскольку правила без механизмов, обеспечивающих их выполнение, являются фикцией, в дальнейшем изложении правила и институты будут использоваться как синонимы.

5

человеческого взаимодействия, т.е. правил и процедур, призванных упростить данный процесс. Именно существование «встроенного» набора институтов, прежде всего неформальных, позволяет нам избежать обдумывания проблем в столкновении с ситуациями, когда приходится делать выбор3.

Особенностью функционирования неформальных институтов является и механизм их самоподдерживания, в том смысле, что не требуется содержания специализированного органа, обеспечивающего соблюдение правил. Это связано с тем, что, возникая как средство координации устойчиво повторяющихся форм человеческого поведения, неформальные ограничения становятся не только социально санкционированными нормами, но и внутренне обязательными для человека стандартами поведения. Последнее происходит тогда, когда правила через привыкание начинают функционировать как принципы мотивации и установки, которым следуют; они становятся символами чести и даже жизни4.

Не удивительно, что основой социального порядка в догосударственном обществе были именно неформальные ограничения, выступавшие, в первую очередь, как разделяемые его членами убеждения и нормы.

Упомянем, что и видный представитель неолиберального направления Ф. Хайек (1899-1992) рассматривает неформальные институты как неотъемлемую составляющую спонтанно возникающего порядка сотрудничества между людьми. Он подчеркивает важность соблюдения традиций, которые, по его мнению, в определенных отношениях выше или мудрее человеческого разума, поскольку в процессе отбора, формировавшем обычаи и мораль, т.е неформальных норм,

3 Это объясняет и то, почему идеология, основанная на субъективном восприятии реальности, имеет ведущее значение для человеческого выбора. 4 Выражаясь языком экономической теории, индивид принимает такие решения, которые означают отказ от богатства и дохода в пользу иных ценностей, имеющих большее значение в рамках его индивидуальной функции полезности.

6

могло учитываться количество фактических обстоятельств большее, чем то, которое могли воспринять индивиды. Кроме того, благотворное влияние многих правил поведения на жизнь группы обнаруживается по прошествии достаточно длительного периода времени. А в значительном числе случаев так и остается неосознанным.

Но как обеспечивается сохранение традиций? Хайек обращает внимание на значение религиозных верований, которые он называет «стражи традиций». На его взгляд, именно мировые религии помогли сохранению традиций, ставших основой расширенного порядка человеческого сотрудничества (в том числе рыночной экономики), которые без такой зашиты были бы отброшены, поскольку шли вразрез с врожденными человеческими инстинктами и требованиями разума. В этом смысле, по мнению Хайека, неформальные правила, или кодексы поведения, можно назвать «продуктом человеческого действия, но не продуктом человеческого разума».

Основным элементом неформальной институциональной среды является норма, представляющая собой базовый регулятор взаимодействия людей. Норма определяет, как должен вести себя индивид в различных ситуациях, при этом выполнение предписания носит либо добровольный характер, либо основывается на санкциях (социальных, экономических, политических).

Иными словами, норма представляет собой предписание определенного поведения, обязательное для выполнения и имеющее своей функцией поддержание порядка в системе взаимоотношений. Человек выполняет по жизни определенные социальные роли, но исполнение любой роли становится возможным благодаря тому, что существуют общественные нормы - формы идеального поведения, общезначимые правила, ограничивающие действия каждого индивида. В свою очередь, за нормами скрываются явления более высокого порядка - общественные ценности: высшие принципы, общие стандарты поведения, уже не связанные с конкретными профессиональными ролями.

7

Классифицируя нормы поведения, их можно разделить на наследуемые, генетически передаваемые, и приобретенные, передаваемые через культуру. И именно взгляд на природу «нормы» является одним из существенных отличий таких направлений экономической науки, как традиционный и новый институционализм5.

Сказанное позволяет сделать вывод, что неформальные ограничения, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, не очень восприимчивы к сознательным человеческим усилиям. Но именно по этой причине данные ограничения, выступая культурным наследием, не только связывают прошлое с настоящим и будущим, но и дают ключ к пониманию пути исторического развития6.

Что касается формальных институтов, то они трактуются как правила, которые создаются целенаправленно, достаточно легко фиксируются в письменной форме, в виде документа, и в явном виде выступают как ограничители набора альтернатив для индивидов.

Иными словами, формальные правила не что иное, как юридические нормы, особенность которых состоит в наличии групп людей, специализирующихся на обеспечении их соблюдения. Естественно предположить, что формальные правила являются неотъемлемым атрибутом государства, которое и обеспечивает их защиту. Хотя вряд ли можно отнести правила или институты, имеющие место в негосударственном обществе, к исключительно неформальным, если характеристикой последних считать их обязательность только в моральном смысле, в свете приличия, как необязывающие ограничения на действия. В обществе любого типа есть обязательства и запрещения, нарушение которых (воровство, убийство и т.д.) может вести к суровым наказаниям. И в этом ключе граница между формальными и неформальными институтами становится достаточно зыбкой.

5 Этот вопрос рассмотрен в лекции 2. 6 Этот вопрос рассмотрен в лекции 8.

8

В дальнейшем изложении под формальными будем подразумевать правила, которые создаются преднамеренно, выступают в явном виде как ограничение набора возможности действия для индивидов и обеспечены защитой со стороны государства. Соответственно, под неформальными будем подразумевать правила, которые также ограничивают поведение индивидов, но не зафиксированы в письменной форме и защищены другими механизмами, отличными от государственных.

Исходя из вышесказанного следует, что если формальные правила могут быть искусственно придуманы и насильственно насаждены, то неформальные определяются прошлыми процессами, формируясь, по мнению Хайека, как составная часть процесса бессознательной организации некоей социальной структуры. Они представляют собой самоподдерживающиеся, самовыполняющиеся правила без вмешательства третьей стороны. Это обусловливает еще одно различие формальных и неформальных правил, касающихся специфики их изменений. Если первые могут быть изменены (устранены) очень быстро, то неформальные правила могут изменяться только малыми приращениями. Разрыв между ними порождает так называемый институциональный вакуум, который означает отсутствие в обществе правил, опосредующих взаимодействие между людьми.

Связь между формальными и неформальными правилами, или институтами, безусловно, существует. Она многогранна и может принимать следующие формы:

• неформальные правила являются источником формирования и изменения формальных правил, когда система развивается эволюционно. В этом случае люди, создающие законы, не производят новую форму, а лишь обнаруживают и фиксируют ее после того, как она сложилась на практике;

• неформальные правила могут быть расширением, продолжением, дополнением формальных правил, поскольку учитывают обстоятельства того или иного единичного взаимодействия;

9

• неформальные правила могут заменять формальные. Важную проблему представляет собой согласование

формальных и неформальных правил. В этом аспекте выделим следующие типы взаимосвязи формальных и неформальных правил:

• неформальные нормы совпадают с формальными7; • неформальные нормы не противоречат формальным, т.е.

нейтральны по отношению к ним; • неформальные нормы противоречат формальным. В последнем случае результатом несогласования может

стать институциональный конфликт8. В условиях рассогласования формальных и неформальных правил особую роль приобретают эффективные меры принуждения к исполнению формальных правил (или законов).

Помимо приведенной выше классификации правил, имеет место классификация, предложенная американским экономистом Д. Нортом, разделившим правила на политические, экономические и правила контрактации.

Роль политических правил (от конституции до законодательных постановлений) состоит в том, что они определяют иерархическую структуру общества (государства) и наиболее важные характеристики контроля над политическими процедурами.

Экономические правила устанавливают возможные формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которой отдельные индивиды кооперируются или конкурируют друг с другом. В первую очередь они устанавливают права собственности, т.е. пучок прав по использованию и получению доходов от собственности и ограничению доступа других лиц к имуществу или ресурсу. Правила же контрактации определяют способ, порядок и условия конкретного соглашения по обмену.

7 Такая ситуация является преобладающей, поскольку институты изначально представляют собой продукт обычая, в дальнейшем формализуясь в законодательной и судебной практике. 8 Этот вопрос подробно будет рассмотрен в лекции 8.

10

Данная классификация применима, в первую очередь, к формальным правилам и, во-вторых - к общественной системе с четким разделением правовой и экономической сфер и с «автономными» индивидами в качестве субъектов экономической деятельности.

Но по какому критерию ни происходила бы классификация правил (а любая классификация всегда имеет элемент произвола и зависит от взглядов классификатора), главный вывод, вытекающий из наличия институтов, состоит в том, что в своей совокупности они структурируют человеческое взаимодействие, одновременно ограничивая возможность выбора для индивидов. Представляя собой сформированные обществом институты, формальные и неформальные правила, определяют, среди прочего, настройку работы хозяйственного механизма, порядок действий экономических агентов и организаций. К этим правилам относятся правила ценообразования, налогообложения, антимонопольное регулирование, владение собственностью, социальное страхование, методы макроэкономического регулирования и т.д.

Существующая в современном обществе система правил предоставляет и одновременно ограничивает возможности по максимизации личной выгоды посредством осуществления экономических и политических обменов (что из-за ограниченности ресурсов неизбежно). Но в этом случае правила, обеспечивающие структуризацию отношений между людьми, принимают форму прав, если рассматривать их с позиции отдельного человека, возможности реализации им своих желаний.

Таким образом, если правила определить как предписания действовать (или не действовать) определенным образом в отношениях с другими людьми, то права можно трактовать как возможность действий. Права выступают как продукт правил, и особенности правил определяют специфику прав.

Это означает, что совокупность правил складывается под воздействием политических и экономических интересов. По мнению Д. Норта, правила, во всяком случае большая их часть,

11

создаются в интересах, скорее, частного, нежели общественного благополучия. Иными словами, правила, по крайней мере формальные, возникают на основе личных интересов и создаются, скорее, для того, чтобы служить интересам тех, кто в силу занимаемых позиций может влиять на формирование новых правил.

Признание этого факта позволяет говорить о том, что институты обладают двойственной природой. С одной стороны, они, уменьшая неопределенность выбора и обеспечивая предсказуемость результатов совокупности действий, облегчают процесс взаимодействия между людьми. Именно в этом проявляется их координационная функция, выполняя которую как формальные, так и неформальные институты приобретают признаки общественного блага9. С другой стороны, являясь правилами, ограничивающими доступ к ресурсам как экономическим, так и политическим, они обладают распределительным эффектом10. И отнюдь не случайно в обществе идет борьба за изменение правил, которая означает борьбу за изменение возможностей доступа к ограниченным ресурсам.

В вышеприведенной классификации Д. Норта правила политические имеют решающее значение. Это естественно-экономические правила (определяющие, среди прочего, права собственности, и, следовательно, индивидуальные контракты), которые устанавливаются политическими решениями. Значит, для того, чтобы менять правила, в том числе экономические, надо иметь власть. Проблема власти, в том числе над социальным выбором и человеческими ценностями, имеет

9 При этом неформальные правила являются общественным благом, когда их разделяют все или большинство, а «проблема безбилетника» погашается эффективно действующим механизмом общественного порицания. В противном случае они подпадают под категорию благ получастного, полуобщественного характера. 10 Более того, вполне убедительной представляется точка зрения, что координационные аспекты возникают и воспроизводятся как побочные результаты распределительных процессов.

12

огромное значение при анализе траектории институциональных изменений, но в то же время она остается одной из наименее разработанных областей в новой институциональной теории.

Итак, институты представляют собой определенные правила, стандарты поведения и стереотипы мышления. В основе своей они выступают как господствующие и в высшей степени стандартизованные общественные привычки. Отсюда следует, что правила, или институты, являются благами длительного пользования, которые могут переходить от поколения к поколению. Преемственность институтов обеспечивается благодаря свойственным им механизмам обучения. При этом обучение является специализацией определенной организации либо осуществляется на уровне простого подражания, как это происходит, например, в семье. Что касается стимулов, сопутствующих обучению, то они могут быть и позитивными (вознаграждение за следование определенным правилам), и негативными (наказание за несоблюдение определенных правил).

Как отмечалось, институты могут быть как продуктом человеческого замысла, так и складываться в процессе исторического развития, подобно обычному праву. Исходными в процессе институционального развития являются неформальные правила, или институты. И потому правила, которые изначально проектировались и конструировались сознательно, чтобы успешно работать, должны вписываться в общую канву, задаваемую более фундаментальными правилами поведения, не являющимися продуктом чьего бы то ни было замысла. Важно также подчеркнуть, что существование любой нации и государства невозможно без опоры на институт самодисциплины, т.е. на религию и мораль.

1.2. Роль институтов в функционировании экономических систем

Результаты экономической деятельности в решающей

степени зависят от социальных и политических правил, или

13

институтов, регулирующих хозяйственную деятельность и жизнь общества в целом. И каковы бы ни были взгляды на природу институтов и механизмы их появления, необходимо признать, что они оказывают неоспоримое влияние на направление и темпы экономического развития. Совокупность одних институтов тормозит развитие экономики, других - способствует решению этой задачи. Именно наличие различных институтов объясняет, почему экономические системы в течение длительного времени функционируют по-разному. Особенно наглядно это видно при сравнении так называемых традиционных обществ с обществами рыночного типа.

Институты традиционных обществ11 ограничивали экономическое развитие. Это связано с тем, что в данных хозяйственных структурах преобладали отношения не конкуренции, а сотрудничества, определяемые социальными и культурными ценностями. Известно, что в рамках средневековых цехов и гильдий осуществлялся, среди прочего, контроль над ценами. Данный контроль, как и ограничение размеров и регламентация техники производства, защищали членов гильдии от гибельных последствий конкуренции. Это был мир «корпоративной культуры», связанный с существованием маленьких сообществ, где поведение каждого члена группы жестко регламентировалось. Иными словами, имели место непосредственный контроль над поведением отдельного человека и неформальное давление в целях соблюдения правил. Одним из основных механизмов, принуждающих к выполнению правил, являлось общественное мнение.

11 Традиционные общества представляют собой первичный тип экономической системы, которая строится на обычаях, традициях, национальных культурных корнях. Основой ее функционирования является совокупность неформальных институтов. В рамках данной системы экономическая деятельность не воспринимается как первичная ценность; индивид принадлежит своей изначальной общности; экономическая власть, как правило, непосредственно соединена с политической.

14

В рамках данных сообществ экономические отношения, в частности обмен, носили персонифицированный характер. Такой обмен характеризуют повторяемость, культурная гомогенность (т.е. наличие общего набора ценностей), отсутствие контроля и принуждения со стороны третьих лиц. Издержки заключения сделок в этом случае очень низки благодаря плотной социальной сети взаимодействий. Обман, мошенничество, оппортунизм - все эти проблемы современной индустриальной системы в рамках традиционных обществ практически отсутствовали, так как обмен совершался строго в соответствии с нормами поведения. Конечно, в этих условиях издержки, связанные с заключением сделки12, были близки к нулю, но, с другой стороны, обмен, ограничиваемый отношениями близко и хорошо знакомых лиц, ставил границы расширению сферы торговли, выходящей за пределы персонифицированных отношений. Именно поэтому в традиционном обществе разделение труда ограничивается узкими рамками однородной и стабильной группы людей, тем самым обусловливая высокие производственные издержки. И следует согласиться, что система персонифицированного обмена, препятствуя дальнейшему разделению труда, ограничивала возможности экономического роста и развития13.

По мере роста объемов и масштабов обмена, выходящего за пределы «своих», стороны пытались расширить систему персонифицированных отношений. Поэтому стал развиваться второй тип обмена - неперсонифицированный. Моральные ограничения, предотвращающие обман и мошенничество, которые налагались на его участников, возникали из наличия кровных связей, залогов или торговых кодексов поведения. Подобный обмен зачастую происходил в рамках сложных

12 В рамках неоинституционального анализа эти издержки называются трансакционными. 13 По сути, речь идет о недоиспользовании принципа сравнительных преимуществ, являющегося фундаментальным для объяснения развития международной торговли.

15

ритуалов и религиозных предписаний, призванных служить ограничениями для партнеров.

На таких институциональных конструкциях (совокупности неформальных правил) происходило раннее развитие обмена между партнерами, разделенными большими расстояниями и культурными различиями, а также на ярмарках средневековой Европы. Эти конструкции позволили расширить рынок и реализовать выгоды более сложного производства и обмена, выходящего за пределы небольших территориальных единиц. Особую роль в расширении обмена сыграл институт третейских судей, суть которого в выборности из среды торговцев наиболее уважаемых и пользовавшихся доверием представителей для исполнения судейских функций при возникновении споров и конфликтов. Данный институт также относится к неформальным, поскольку все зависело отличной репутации судьи и его принадлежности к тому или иному сообществу.

Однако для дальнейшего развития торговли этого оказалось недостаточно, поскольку неформальные институты носят локальный и персонифицированный характер, и их эффективное функционирование зависит от доступности социальных санкций. Поэтому с развитием торговли и ростом сделок между представителями различных торговых сообществ возросла потребность в институте суда, не опиравшегося на локальные сообщества и персонифицированные отношения.

Таким образом, с интенсификацией экономических отношений, в частности обмена, многие контракты потребовали участия в обеспечении их соблюдения третьей стороны. Это означает, что чем больше масштабы рынка и более обезличены в нем акты обмена, тем более необходимо развивать формальные институциональные механизмы, принуждающие к исполнению договоров. Становление хозяйственного права и судов, обязанных следить за его исполнением по мере становления рыночного хозяйства, служит тому подтверждением. Иными словами, суды, как и иные формальные институты, возникли в условиях, когда для успешного разрешения конфликтов оказалось недостаточно личной репутации и различного вида

16

социальных санкций. Введение же формальных правил на смену механизму неформального обеспечения соблюдения прав связано с проблемой «безбилетника», возникающей по мере расширения количества субъектов, охватываемых действием того или иного правила14.

Формальные правила являются неотъемлемым атрибутом государства, и значит, существование и развитие системы безличного обмена возможны главным образом по мере развития государства, которое и обеспечивает условия соблюдения контрактов. История становления рыночного хозяйства в Европе служит тому подтверждением.

В системе рыночного хозяйства15 мы обнаруживаем совокупность правил или институтов, способствующих экономическому развитию. Забегая вперед, надо сказать, что одним из направлений неоинституциональной экономической теории и является исследование логики развития институтов, создающих благоприятную среду для решения сложных проблем обмена, поскольку решение этих проблем и обеспечивает экономический рост. Почему? Здесь снова необходимо обратиться к классической политической экономии в лице А. Смита, его гимну разделения труда или специализации, которая, многократно увеличивая производительность труда, способствует росту продукции материального производства, а значит, и богатства нации. Единственным ограничителем разделения труда являются размеры рынка, понимаемого как совокупность сделок купли-продажи, сферы обмена. Обмен же, выходящий за пределы 14 «Безбилетник» - это индивид, который имеет возможность пользоваться благом, не неся издержек по его производству. В данном случае это подразумевает индивида, который понимает, что все выигрывают при всеобщем соблюдении правила, однако для себя он делает исключение, нарушая его. 15 К базовым характеристикам рыночной системы относятся: частная собственность как основа хозяйственной деятельности; максимизация дохода и пользы как движущий мотив развития; рыночная координация, т.е. координация экономической деятельности посредством механизма конкуренции и рыночных цен.

17

локального рынка, сопряжен со значительными издержками в силу большой неопределенности. Поэтому становление рыночного хозяйства требует уменьшения этой неопределенности путем формирования институтов, снижающих издержки обмена, в первую очередь тех, которые сводятся к правовой защите контрактов.

Каковы же институты рыночного хозяйства, которые сложились в Западной Европе уже в период позднего Средневековья, и какова роль государства в этом процессе? Надо сказать, что институциональные предпосылки рыночной экономики сложились далеко не сразу. Первоначальный импульс был связан с расширением рынков и развитием внутренней и внешней торговли. Именно в этот период (XV-XVI вв.) создавались институты, благоприятные для ее развития, связанные, не в последнюю очередь, с изменениями в системе права, которое касалось таких важных для торговли явлений, как страховка, векселя, судовой фрахт, договоры о продаже, соглашения о товариществах, патентах, арбитраже. В этот же период возникли и экономические объединения, основанные не на родственных, а на чисто деловых связях. Развитие перечисленных институтов шло эволюционным путем, когда неформальные институты с расширением сферы своего действия принимали вид формальных, т.е. закреплялись в законах, статусах и иных документах, действие которых выходило за пределы персонифицированных отношений.

Огромную роль в становлении рыночной экономики и ее институтов сыграло государство. С XVI в. до второй половины XVIII в. в Западной Европе проводилась политика активной поддержки государством промышленности и торговли, которая получила название политики протекционизма, или защиты национальной экономики от иностранной конкуренции. Именно государство в этот период обеспечивало защиту прав собственности и выполнение контрактов, поддерживало создание правовых форм, отвечающих потребностям экономического развития. К ним относятся, в частности,

18

коммерческое право, законы об интеллектуальной собственности и т.д.

Известный историк и социолог К. Поланьи отмечал, что рыночная экономика, точнее, национальный рынок никогда не возник бы спонтанно и органически даже в Англии, где его развитие было полностью предопределено государственным вмешательством в самых крайних формах. В работе «Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени» он настаивает на том, что возникновение национальных рынков ресурсов и труда не являлось и не могло стать результатом естественной эволюции локальных местных рынков. Это связано с тем, что локальные рынки регулируются отношениями взаимности, связанными с поддержанием социального порядка, патернализмом и, в определенной степени, механизмами насильственного перераспределения. Становление же рынков в национальном масштабе требовало радикального изменения, точнее, разрушения институтов локального рынка, что вряд ли было возможно без изменения формальных правил, инициированных государством. Это позволило Поланьи сделать вывод, что в исторической ретроспективе рост экономики происходил в институциональных рамках обществ, активно использующих принуждение.

Эта позиция характерна и для К. Маркса, который рассматривал развитие производительных сил общества и накопление капитала как следствие социальных и правовых изменений в разделении труда. Он также признавал тот факт, что отделение труда от собственности на производимый продукт не было спонтанным и не было завершено объективными рыночными силами: изменения в экономической сфере навязывали приказы, суды, лишение имущества, работные дома и т.д.

Одним из главных направлений в изменении институтов, сопровождавших становление рыночной системы хозяйства, стало реформирование системы права, в первую очередь права собственности, поскольку именно оно создает определенные

19

стимулы в хозяйственной деятельности и ведет к соответствующим поведенческим последствиям. Освобождаясь от системы социальных отношений и обязательств, характерных для традиционных обществ, рождающаяся рыночная экономика провозгласила устами английского философа Дж. Локка существование естественных, неотчуждаемых прав индивида, которые сводились к свободе располагать собой, своими действиями и своим имуществом. А устами А. Смита ввела в качестве естественных характеристик человека склонность к обмену и эгоизм. Здесь в основу рассуждения закладывается модель «экономического» человека - эгоиста, стремящегося исключительно к своей выгоде или прибыли, которого действие экономических законов (невидимой руки) заставляет производить тот продукт, который имеет максимальную рыночную ценность. Именно эти характеристики человека в условиях экономической свободы неизбежно должны привести общество к богатству и процветанию. И потому защита частной собственности, т.е. создание правовых предпосылок ее функционирования, является в рамках этих представлений важнейшей функцией государства.

Но «экономический» человек - это отнюдь не «естественный» человек. В своей системе ценностей, мировоззрении, типе мышления он является, скорее, отрицанием «естественного» человека, если под ним понимать человека традиционного (доиндустриального) общества. Результаты исследования культуры первобытных обществ привели антропологов к выводу, что экономическая деятельность человека, как правило, полностью подчинялась общей системе его социальных связей. Человек действовал не для того, чтобы обеспечить свои личные интересы в сфере владения материальными благами; он стремился гарантировать свой социальный статус, свои социальные права, свои социальные преимущества. Материальные же предметы он ценил лишь постольку, поскольку они служили этой цели. И потому ни процесс производства, ни процесс распределения не были связаны с какими-либо экономическими интересами, но каждый

20

шаг в этих процессах строго обусловливался целым рядом социальных интересов.

Важнейшей задачей для человека являлось сохранение социальных связей - и потому он неукоснительно следовал социальным нормам. Так, нарушая, к примеру, традиционные нормы чести и щедрости, человек ставил себя вне общества, тем самым превращаясь в изгоя. Соблюдению социальных норм способствовало и то, что в рамках данных обществ все социальные обязательства в конечном счете были взаимными, и их выполнение лучше всего служило также и материальным интересам индивида. Как отмечает К. Поланьи, такой порядок вещей неизбежно оказывал на психику человека мощное и постоянное воздействие, доходившее до того, что в очень многих случаях он совершенно теряет способность осознавать последствия своих поступков с точки зрения личного, материального интереса.

И потому положенное в основу концепции «экономического человека» выделение А. Смитом таких «естественных» характеристик человека, как склонность к обмену и эгоизм, способствующих разделению труда и развитию рынков, отнюдь не является характеристикой человека традиционных обществ, но точно схватывает суть «экономического» человека как продукта и условия функционирования рыночной системы.

Из вышесказанного следует, что становление системы рыночного хозяйства неизбежно означает изменение образа мыслей, стереотипности реакций. Именно они в итоге и определяют «лицо» институциональной среды данного общества, рассматриваемой как совокупность формальных и неформальных институтов или правил.

Поэтому становлению рыночного хозяйства способствовало не только создание формальных политических и экономических институтов, но и изменение системы ценностей, норм и представлений, среди которых нейтрализация мотива прибыли, оправдание ее в качестве важнейшего двигателя экономического развития сыграли едва ли не главную роль.

21

Значение религиозных и моральных норм в социальном устройстве доиндустриальных (традиционных) обществ трудно переоценить, поэтому неудивительно, что свою индульгенцию стремление к прибыльному хозяйствованию получило в рамках религиозного движения Реформации. Именно оно, по мнению известного немецкого социолога М. Вебера, способствовало формированию норм поведения, образующих институт рынка и делающих возможным совершение сделок на нем, - тех норм, которые формируют «конституцию» рыночного порядка.

При рассмотрении понятия института подчеркивалось, что оно включает в себя не только правило, но и механизмы принуждения к его исполнению. Однако добавим, что одной силы принуждения для обеспечения порядка, порождаемого совокупностью институтов, недостаточно. Порядок держится не только на силе, но и на согласии, согласии добровольно соблюдать нормы или принятые на себя обязательства.

Как отмечалось, возможность неперсонифицированного обмена имеет огромное значение для развития экономических систем, отличающихся сложными контрактными отношениями. Но при этом обеспечение третьей стороной, в частности, государством, условий соглашения никогда не бывает идеальным и совершенным, как, впрочем, и самостоятельное обеспечение соглашения сторонам в силу существующей и неизбежной асимметрии информации у участников той или иной сделки. А потому в обществах с обезличенными отношениями становятся все более выгодными такие формы поведения, как оппортунизм, обман и мошенничество. В этих условиях участникам обмена приходится тратить огромные ресурсы, чтобы установить надежные партнерские отношения. И здесь важно принятие социальных норм или институтов не только как свода внешних ограничений, но как внутреннего элемента личных побуждений, что получило название интернационализации норм. В последнем случае издержки их нарушения будут выше для субъектов с интернационализированными нормами по сравнению с субъектами, для которых норма - внешний ограничитель при

22

одном и том же уровне вероятности наказания за ее нарушение. Это связано с тем, что для субъектов с интернационализированной нормой, т.е. нормой, которая есть внутренний элемент побуждений, ее соблюдение повышает благосостояние16, что является для них основанием самостоятельного обеспечения соблюдения данных правил.

Значит, для сохранения порядка, в том числе и рыночного, очень важна процедура интернационализации норм. Они усваиваются в процессе социализации (обучения и воспитания), и потому совершенно не случайно в обществе большие ресурсы расходуются на распространение определенных кодексов поведения, определенной идеологии.

Возвращаясь к движению Реформации, подчеркнем, что оно, являясь в значительной степени идеологией рыночного хозяйства, способствовало не только оправданию стремления к прибыли в хозяйственной деятельности, но и формированию норм, составляющих основу рыночного порядка.

Новая религиозная доктрина подготовила почву к тому, что стремление к прибыльному хозяйствованию и богатству перестает быть предметом осуждения. Правда, при условии соблюдения таких нравственных ценностей, как трудолюбие, честность в отношении с партнерами, бережливость и умеренность, а также инициатива, ответственность и предусмотрительность, которые представляют собой существенные элементы рационального, капиталистического хозяйствования17. Оправдывая накопление материального

16 В данном случае следование нормам является основой самоуважения человека, что является элементом его благосостояния. Характерно внимание на этом аспекте благосостояния в русской культуре. Не случайно такой мыслитель, как В. H. Татищев, писал, что истинное благосостояние состоит в спокойствии души и совести. 17 Обратим внимание, что в рамках традиционного общества для высших сословий рациональная хозяйственная нажива считалась недостойным занятием, столь же не соответствующая их социальному статусу, как и бережливость. Рациональность не была свойственна и представителям производящих классов, вся хозяйственная деятельность которых основывалась на обычаях и традициях.

23

богатства и в то же время создавая «культ активного аскетизма», делая акцент на инвестировании и предпринимательской деятельности, протестантская этика способствовала формированию рыночной системы и соответствующего ей менталитета, стимулировала экономический рост, показатели которого стали важнейшими индикаторами не только экономического, но и общественного прогресса. А превращение делового успеха в показатель избранности тех, кому даровано спасение18, послужило мощным стимулом эффективного рационального хозяйствования, ориентированного на получение прибыли.

Как видим, религиозная доктрина способствовала формированию особой хозяйственной этики, где во главу угла ставятся не жажда наживы, а добропорядочность, кредитоспособность и умеренность, не авантюризм, а стабильное развитие и рост.

Важно отметить, что в рамках протестантских учений существовавшая ранее двойственная этика (этика групповой солидарности, связанная с понятиями «свой - чужой») в значительной степени утрачивает свои позиции, так как в экономических отношениях практически исчезает понятие «свой». Формируется система нравственных обязательств по отношению к анонимному экономическому партнеру, будь то покупатель или продавец. Правда, нравственные обязательства сводятся исключительно к скрупулезному выполнению контрактов. Ссылаясь на М. Вебера, интересно отметить, что в

18 Догмат об избранности к спасению лег в основу одного из направлений протестантизма - кальвинизма. Согласно этому учению, на человеке, пришедшем в мир, уже лежит клеймо - избранности или проклятия, и человек своими делами ничего не в силах изменить. Но он может увидеть божественный знак: экономический успех - знак милости Божьей, а неуспех - знак отверженности. Мораль учения Кальвина заключается в сосредоточении энергии верующего на увеличении и накоплении богатства во славу Божью. Согласно его учению, ни человек, ни капитал не должны пребывать в праздности, они должны работать, приумножая богатство. В свою очередь, богатство, помимо материального достатка, приносит чувство достигнутого и, более того, становится свидетельством избранности человека.

24

протестантских общинах само допущение к причастию обусловливалось нравственной безупречностью. Последняя, в свою очередь, отождествлялась с деловой честностью.

Именно в этих условиях формируется тип делового человека, который доброе имя ставит выше немедленной наживы, а разного рода спекуляциям, сулящим быстрое обогащение, он предпочитает умеренную, но регулярную прибыль от повседневной будничной работы. Как уже отмечалось, растущее богатство его сочетается с умеренностью в потреблении, простым образом жизни, скромностью в одежде и привычках, поскольку для протестантов богатство как капитал представляет собой исключительно средство исполнения религиозного долга. Можно с достаточным основанием сказать, что «экономический человек» А. Смита, существование которого представляет собой исходный пункт экономического анализа последнего, - продукт эпохи Реформации. Хотя существенным нюансом является то, что у Смита стремление человека к богатству объясняется не религиозными мотивами, а «естественными» законами, естественным стремлением людей улучшить свое положение.

Таким образом, очевидно, что и в традиционных обществах, и в период становления общества с рыночной экономикой19 религия, культурные и этические нормы выступают не как внешние рамки экономической деятельности, а как существенные элементы, определяющие экономическое поведение человека и, следовательно, облик экономической системы в целом.

Иными словами, нормы поведения, являющиеся базовым элементом институциональной среды, создаются в недрах религии, в широком смысле - культуры, определяя поведение человека в различных сферах его деятельности, в том числе экономической, формируя, в конечном счете, цели и направления экономического развития. И было бы трудно объяснить значительные изменения в социально-

19 Это общество можно назвать и капиталистическим.

25

психологической атмосфере европейского общества, произошедшие сдвиги в экономическом сознании без учета протестантских вероучений, оказавших глубочайшее воздействие на хозяйственную жизнь Европы, в определенной степени подготовив почву для развития там капиталистических отношений.

Могут возразить, что в современном капитализме мы не улавливаем связи между религией и экономикой. М. Вебер отвечает на это следующим образом. Когда капитализм стал господствующим строем, сама система начала выбирать тех, кто удовлетворяет условиям ее существования. Она производит отбор тех, кто умеет приспособиться и выжить на основе таких экономических переменных, как прибыль, цены, заработная плата. Не удивительно поэтому, что жажда наживы вытеснила понятие о профессиональном долге, а экономическая деятельность вместо тонкой оболочки религиозной жизни стала, по выражению Вебера, панцирем, через который ничто духовное не может пробиться20.

Однако, даже не отдавая себе отчета, мы руководствуемся теми правилами поведения, о происхождении которых можем и не догадываться, воспроизводя тот социальный порядок, который нам достался от предшествующих поколений. Поэтому эффективность «западноевропейского» капитализма обусловлена не только и не столько существующими формальными институтами (значение которых вовсе не хочется отрицать), а теми нормами поведения, которые являются незримыми элементами рыночного порядка, как то: честность в отношениях с партнерами, вызывающая высокий уровень доверия, «смитовская» симпатия, предполагающая уважение к

20 Интересно отметить, что, по мнению известного английского экономиста Дж. Кейнса, одной из причин распространения идей коммунизма явилось как раз то, что современный капитализм утратил ту связь с религией и моралью, которая во многом определила его возникновение. Утрата этой связи и привела к возникновению религиозного суррогата - коммунизма, этическая и эмоциональная сущность которого, по его мнению, заключается в разрушении мотива денег как определяющего мотива жизни общества.

26

контрагентам, не связанная с персонификацией отношений, и возникающая на этой основе норма легализма, отражающая высокую степень уважения к законам и готовность добровольно им подчиняться.

К сожалению, с развитием рыночных отношений, с распространением в экономическом поведении нормы утилитаризма эти нормы размываются. Данные нормы четко формулируются в теории утилитаризма английского философа И. Бентама (1748-1832), этика которого утверждает руководящим принципом поведения человека принцип пользы, означающий достижение наибольшего удовольствия, выгоды и стремление всячески избегать страдания. Удовольствие является синонимом благосостояния, при этом последнее рассматривается исключительно как эгоцентрическое благосостояние, где каждый акт личного выбора определяется непосредственным преследованием личной цели.

Целью обмена и производства провозглашается получение максимального наслаждения и наибольшее удовлетворение потребностей. При этом, делая акцент на пассивно-потребительской ориентации человека, Бентам подчеркивает, что всякая реальность интересует человека лишь тогда, когда ее можно с пользой для себя употребить. Труд не имеет самостоятельной ценности. Бентам даже утверждает, что стремление к труду не может существовать само по себе, оно есть не что иное, как псевдоним стремления к богатству. Сам же труд может вызывать лишь отвращение21.

Распространение данной концепции, сопровождаясь изменениями в ценностных установках личности, неизбежно ведет к противоречиям в этике производства (сформировавшейся на ранних этапах рыночного хозяйства) и этике потребления. И совершенно не случайно идеология

21 Этот человек (универсальный потребитель Бентама) хорошо узнаваем, как раз он и становится центральной фигурой маржиналистского анализа. И именно маржиналисты смещают фокус экономической теории в плоскость потребительского выбора, где человек у них предстает как максимизатор полезности.

27

общества массового потребления, которая является на сегодняшний день несущей конструкцией обществ с развитой рыночной экономикой, ослабляет ценности и нормы, на основе которых возник «продуктивный» капитализм. Впрочем, это естественное следствие распространения рыночных отношений, поскольку высокие темпы потребления - необходимое условие высоких темпов производства. Достаточно вспомнить взгляды Дж. М. Кейнса22. На это же обращали внимание и такие представители традиционного институционализма, как Т. Веблен, Дж. Гобсон, Дж. Гэлбрейт.

Говоря о роли институтов, о том влиянии, которое они оказывают на темпы и направления экономического развития, надо обратить внимание на следующий момент. Институты - это не просто совокупность формальных и неформальных правил поведения, определяющих поведение людей. Это мыслительные конструкции, которые дают интерпретацию поступающей к индивиду из внешнего мира информации, помогают сделать мир понятным. Ибо только делая мир понятным, можно выработать систему стереотипных реакций по отношению к нему. Вряд ли вызовет возражение, что мировосприятие «благородным дикарем» и современным человеком индустриального общества разительно отличается. Восприятие мира и своего места в нем и будет порождать в определенных человеческих сообществах набор неформальных и формальных институтов, призванных придать устойчивость этому сообществу.

В культуре традиционных обществ система формальных и неформальных институтов работала на поддержание и сохранение сложившегося порядка, направленного на выживание общины, поддержание групповой солидарности и ориентации экономической деятельности на непосредственное потребление.

В рыночной экономике существует совокупность институтов, способствующих экономическому развитию. В первую очередь - институтов конкуренции и

22 См. теорию эффективного спроса Дж. Кейнса.

28

предпринимательства, освобождающих и оправдывающих страсть к наживе в сфере экономической деятельности. Последнее означает не что иное, как высвобождение коммерческой структуры мотиваций из-под религиозных и культурных покровов. Почему это произошло лишь в небольшом регионе, называемом Западной Европой, полностью понять невозможно, но создание именно этих институтов обеспечило экономический взлет данного региона и оказало колоссальное влияние на развитие остального мира.

Здесь лишь отметим, что хотя в формировании системы рыночного хозяйства активно использовалось принуждение, в первую очередь, со стороны государства, элементы эволюционного развития также имели место. Так, средневековый «традиционный» мир был источником формирования многих рыночных и демократических норм. В частности, механизм укрепления персональной репутации торговца явился исходной точкой в эволюции норм деперсонализированного взаимного доверия на рынке. А средневековые цеха и корпорации выполняли роль носителя норм солидарного поведения, самоуправления и приоритета коллективных интересов, без которых невозможна демократическая система. Таким образом, и торговые кодексы, и принципы самоуправления в средневековых городах, будучи совокупностью формальных и неформальных институтов, явились существенными элементами в процессе становления западноевропейского капитализма23.

23 В этом ключе представляет интерес приведенный Р. Пайпсом в работе «Собственность и свобода» внушительный список свобод, завоеванных горожанами, которые он разбивает на четыре разряда: политические, личные, экономические и правовые. К политическим относится свобода самоуправления. К личным: свобода вступать в брак без разрешения; свобода от феодальных повинностей; свобода завещательных распоряжений; свобода передвижения; освобождение от крепостного состояния по истечении одного года и одного дня проживания в городе; свобода отчуждения собственности (т.е. передачи ее другому лицу); свобода от воинской повинности. Экономические свободы включали в себя: свободу от постоя, что означало возмещение от расквартирования короля и его вассалов; освобождение от

29

Роль институтов в процессе функционирования общества, в том числе в экономической сфере, невозможно переоценить. Само его существование вне институтов не представляется возможным. Какова же трактовка институтов в рамках экономического анализа, каково их место в различных экономических теориях?

негородских налогов; право облагать налогами сограждан; свобода от уплаты пошлин; право содержать рынки. Правовые свободы сводились к: праву граждан на рассмотрение их дел городскими судьями; праву на соблюдение законного порядка в случае привлечения к ответственности; защите от произвольных обысков и арестов; свободе от обязательной службы.