ORTA ASYADA SLÂMisamveri.org/pdfdrg/D226859/2012/2012_SIGABDINOVR.pdf · населения к исламской обрядности. Под действием объективных

CİLT: III

AYDINLIKTAN AYDINLANMAYA

ORTA ASYA’DA

SLÂM T E M S İ L D E N F O B İ Y E

EDİTÖR

DR. MUHAMMET SAVAŞ KAFKASYALI

Ankara-Türkistan, 2012

1681

Неофициальный Ислам в Средней Азии в 1940-1980-е Годы

(По Материалам Архивов)*

Доктор Шигабдинов Ринат Н. Института истории Академии наук Республики Узбекистан

РЕЗЮМЕ

тоги антирелигиозной государственной политики в предвоенные годы создавали иллюзию победы на религиозном фронте. Уже в начале Великой отечественной войны выявилась

несостоятельность и пагубность этой политики. С закрытием мечетей и репрессиями против служителей культа не прекратилось стремление населения к исламской обрядности. Под действием объективных реалий произошли существенные изменения в политике государства по отношению к мусульманской религии. 10 июня 1943 г. Политбюро ЦК КП ССС было принято постановление о разрешении организации Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана.

* В статье использованы материалы, собранные автором в ходе работы над пректом "От

колхозов до джамаатов", поддержанным фондом "Volkswagen".

И

III. Cilt: Aydınlıktan Aydınlanmaya

1682

Представительным органом власти, который надзирал за состоянием религиозной жизни населения Средней Азии являлся «Совет по делам религиозных культов».

Комплекс документов, обнаруженных в ходе исследования, по характеру содержащейся в нем информации предварительно можно разделить на три группы:

– одна из них отражает позицию власти в отношении официальной формы ислама и его неофициальных проявлений;

– вторая является свидетельством устойчивого стремления широких масс коренного населения не только оставаться в лоне ислама, но и активно участвовать в религиозной жизни, соблюдая предписанные обряды и прочие действия;

– третья дает представление о количестве религиозных учреждений, прежде всего исламских, о динамике их посещаемости верующими.

Из документов также следует, что органы власти, контролирующие религиозную жизнь общества, следили за количеством зарегистрированных мечетей, препятствуялегализации незарегистрированных. Информация о последних поступала в местные исполнительные органы власти, которые принимали меры к недопущению богослужений в незарегистрированных мечетях.

В сферу внимания представителей власти входила также деятельность «нелегальных и бродячих духовников» и её пресечение . Из документов явствует, что САДУМ в отчетах перед центром преуменьшал численность незарегистрированных мечетей: например, показано 67, а фактически (по данным Уполномоченных) – 112, т.е. почти в 2 раза.

Стихийное массовое образование неофициальных мечетей и мест моления было вызвано рядом объективных и субъективных причин. Так, по архивным данным выявляется, что в 60-е годы на территории Сырдарьинской области на 19 колхозов приходилась одна официальная мечеть. Есть сведения, что официальные имамы мечетей Ферганской области были не просто лишены возможности выезда за пределы города для исполнения обрядов, но находились под прямым запретом выезда, что вынуждало местное население прибегать к услугам неофициальных мулл. Также отмечается, что ферганские имамы (Маргилан, Ош в Кыргызстане) зачастую сами зависели от авторитета местных ишанов, непризнанных духовников.

Наряду с ростом посещаемости мечетей было зафиксировано и значительное увеличение притока паломников к многочисленным местным святыням – мазарам. В системе культовых мест помимо мечетей они играли важную роль. Духовенство, со своей стороны,

Шигабдинов, Неофициальный Ислам в Средней Азии в 1940-1980-е Годы ...

1683

распространяло веру в то, что посещение некоторых крупнейших мазаров (иногда неоднократное) равноценно паломничеству, в Мекку и Медину. Массовое паломничество к «святым местам» вынудило САДУМ инициировать ряд фетв об их подлинности и правомерности этого обряда.

Главной проблемой для властей оставалось отношение народа к религии, устойчивость веры в массах населения. Такова в общих чертах картина существования неофициального ислама в этот период и его противоречивых взаимоотношений с официальными органами по делам религии в Узбекистане. Однако нельзя скидывать со счетов того факта, что неофициальный ислам сложился на фоне неудовлетворенности широких масс верующего населения в удовлетворении своих духовных потребностей. Эта ситуация в дальнейшем во многом способствовала формированию исламских политических обществ (джамаатов и т.д.).

В истории Союза ССР в целом и Узбекистана в частности вторая половина 40-x и 50-е годы XX века были периодом, характерной чертой которого являлось восстановление административно-командной системы в том виде, в котором она существовала в 1930-е годы, отмеченным также попыткой десталинизации общества.

После окончания второй мировой войны советский народ рассчитывал на улучшение своего положения. Однако интересы режима и народа, совпадавшие в годы войны, в послевоенный период существенно расходились. Партийное руководство Союза и республик Средней Азии, сформировавшееся в последние предвоенные годы, и остававшееся у власти после войны, прилагали все усилия для восстановления и укрепления той тоталитарной политической системы, которая сложилась еще в 30-е годы.

Восстановление экономики, перевод её на мирные рельсы также пошло по старой, привычной схеме: народное хозяйство возвращалось к структуре первых пятилеток, в которой приоритет отдавался тяжелой промышленности, её развитию за счет сельского хозяйства и отраслей, производящих товары народного потребления. Финансирование осуществлялось за счет снижения жизненного уровня народа. Этот процесс не мог не вызвать определенного недовольства. По стране прокатилась волна сфабрикованных политических процессов. Именно на послевоенный период приходится наибольшее количество осужденных в ходе этих процессов. Заключенным ранее, уже находившимся в лагерях и тюрьмах, добавлялись новые сроки.

Однако после смерти И. В. Сталина, в середине 50-х годов у власти укрепились новые руководители во главе с Н. С. Хрущевым. Они осуществили ряд мер, которые отчасти изменили сложившуюся кризисную ситуацию, что


1684

привело к смягчению режима. Короткий период, начавшийся в 1956 г. (XX съезд КПСС), вошел в историю под названием «оттепели». За это время глубокие изменения претерпела политическая система: прекратились массовые репрессии, многие из осужденных не только вернулись из лагерей, но и были реабилитированы. Общество постепенно стало освобождаться от страха. Однако эти положительные тенденции не отразились на вопросах религиозной политики.

Аналогичные процессы шли и в советской Средней Азии, в том числе и в Узбекистане, интегрированном в социально-экономические и общественно-политические структуры союзного государства. Наряду с перестройкой экономики, переходом народного хозяйства Узбекистана на производство мирной продукции, происходило оживление в общественной жизни, культуре, искусстве.

Следует отметить, что процесс либерализации не затрагивал взаимоотношений государства и различных конфессий, в том числе и исламской,

Свидетельством этому может выступать массив архивных документов, собранный автором данного материала в фондах архивов Республики Узбекистан1. География документов представлена не только Узбекистаном, но и отражает в определенной степени соседние республики советского Востока (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан). Они показательны как источник, так как отражают положение дел в сфере отношений государства и религии.

В советский же период роль исламского религиозного центра всего региона перешла к Ташкенту2. Кроме того, ранее Ташкент играл все возрастающую роль в качестве религиозного центра уже с периода русской революции 1905–1907 гг. и особенно после Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г., когда здесь сначала стал издаваться целый ряд мусульманских печатных изданий, а позднее сформировались и общественно-политические исламские течения и организации (например, Шуройи Уламо). 1 ЦГА РУз, ф. Р-2456 (Уполномоченный Совета по делам Религий при Совете Министров

СССР по УзССР), ф. Р-2730 (Республиканский дом научного атеизма правления Узбекского общества «Знание»), ф. Р-2574 (личный фонд Ш.К. Ширинбаева), ф.Р-2761 (Республиканское правление общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана), Государственный архив Ташкентской области – ГАТО, ф. Р-891 (Уполномоченный Совета по делам религий при Совмине СССР по Ташкетской области), Чустский филиал Государственного архива Наманганской области, ф. Р-280 (Чустский районный Совет общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана) и др.

2 Бабаджанов Б.М., Муминов А.К., Олкотт М.Б. Мухаммаджан Хиндустани (1892-1989) и религиозная среда его эпохи (предварительные размышления о формировании «советского ислама» в Средней Азии) // Восток (Orients), 2004. № 5. С. 53.


1685

После установления в крае советского режима и особенно после образования национальных советских республик (1924 г.) государственная идеологическая политика строилась на антирелигиозных принципах атеизма, что подразумевало комплекс преследований и репрессий в отношении исламских деятелей, упразднение религиозных просветительских учреждений (в том числе мактабов и мадраса), прекращение деятельности Махкама-и Ша’рийа, Назара-и-Диния (шариатские, духовные управления – центральные и областные). Все эти меры спровоцировали уход части религиозных авторитетов в подполье (например, обучение молодежи основам ислама осуществлялось в тайных школах – худжра).

Ликвидация религиозных представлений в сознании широких масс населения являлась важнейшей составляющей в формировании единой социально-культурной общности под названием «советский народ». Итоги антирелигиозной государственной политики в предвоенные годы создавали иллюзию победы на религиозном фронте.

Уже в начале Великой отечественной войны выявилась несостоятельность и пагубность этой политики. С закрытием мечетей и репрессиями против служителей культа не прекратилось стремление населения к исламской обрядности.

Под действием объективных реалий произошли существенные изменения в политике государства по отношению к мусульманской религии. 10 июня 1943 г. Политбюро ЦК КПССС было принято постановление о разрешении организации Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана. Инициатива принятия этого решения исходила в первую очередь от НКГБ СССР и его руководителя генерала В. Меркулова3.

Представительным органом власти, который следил за состоянием религиозной жизни населения Средней Азии являлся «Совет по делам религиозных культов». Он был организован постановлением (№ 919) Совета народных комиссаров УзССР от 9 августа 1944 г. «Об уполномоченных Совета по делам религиозных культов в УзССР». В функции уполномоченных Совета входили наблюдение за правильным и своевременным проведением в жизнь на территории Узбекистана законов и постановлений союзного правительства, относящихся к религиозным культам – мусульманского, иудейского, буддийского вероисповедания, армяно-григорианской, старообрядческой, греко-католической и лютеранской церквей и сектантских организаций, общим учетом мечетей и молитвенных зданий. Надзором за деятельностью русской православной церкви ведал специальный уполномоченный «Совета по делам русской православной церкви при СНК УзССР». Он занимался вопросами, имеющими отношение только к русской православной церкви. Это

3 Набиев Р.А. Ислам и государство. Казань, 2002. С. 99.


1686

было связано с тем, что подавляющее большинство верующего населения Советского Союза принадлежало к русской православной церкви. Но на территории Узбекистана властями больше всего внимания уделялось исламу, который исповедовала основная масса населения республики.

Постановлением от 22 декабря 1959 г. (№ 962) оба Уполномоченных Совета были объединены в одно Управление уполномочененого совета по делам религиозных культов и Русской Православной церкви при Совете Министров Уз ССР.

Постановлением от 8 декабря 1965 г. и на основании пункта 8 Положения о Совете по делам религий при Совете Министров СССР, утвержденного постановленим СМ СССР от 10 мая 1966 г. (№ 381) оно было переименовано в Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по УзССР4.

Судя по данным Уполномоченные Союзного, Республиканского и областного уровня - это бывшие работники министерства госбезопасности (в том числе ставшей широко известной в годы войны подразделения «Смерть шпионам» или «СМЕРШ») и внутренних дел в звании генералов, полковников, подполковников и т.д., а также партийные и советские работники. По национальному составу Уполномоченные Совета представляли, как правило, коренные народы. Также в архивных документах неоднократно встречаются и татары.

Комплекс документов, выявленных в ходе исследования, по характеру содержащейся в нем информации предварительно можно разделить на три группы:

– одна из них отражает позицию власти в отношении официальной формы ислама и его неофициальных проявлений;

– вторая является свидетельством устойчивого стремления широких масс коренного населения не только оставаться в лоне ислама, но и активно участвовать в религиозной жизни, соблюдая предписанные обряды и прочие действия;

– третья дает представление о количестве религиозных учреждений, прежде всего исламских, о динамике их посещаемости верующими.

Из приводимых документов следует, что органы власти, контролирующие религиозную жизнь общества, следили за количеством зарегистрированных мечетей, препятствуя легализации незарегистрированных. Информация о последних поступала в местные исполнительные органы власти, которые принимали меры к недопущению богослужений в незарегистрированных

4 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, л. 5-6.


1687

мечетях. Контролировалось не только количество, но и размеры культовых центров в той или иной местности, которым выдавалось, либо, напротив, запрещалось расширение площади. Тем самым властями создавались препятствия материального характера для увеличения притока верующих. Из документов же следует, что во время больших праздников собравшиеся на богослужение занимали соседние с мечетями территории.

В сферу внимания представителей власти входила также деятельность «нелегальных и бродячих духовников» и пресечение её. Следует отметить неопределенность терминологии в определении критериев легитимности, тех или иных проявлений неофициального исламского культа. В различных документах встречается такой перечень определений: неофициальный ислам, незарегистрированный, нелегальный, подпольный, непризнанный, законспирированный, недоступный для контроля, альтернативный, самозваный, незаконный, паразитический, находящийся вне поля зрения, безмечетный, чуждый, закрытый. В то же время и самообозначения разных групп верующих также были неустойчивыми и возможно не всегда корректными, так как они появлялись стихийно и зачастую отражали место проведения молений (например, «Шипон джамоатлари» – т.е. община на полевом стане) или концентрации верующих для проведения тех или иных обрядов (например, «Ид рамадан (курбан» или местное – Хайит в связи с проведением празднования Курбан Хайита). Это, кажется, единственный случаи, когда используется термин Джамаат, о чём более подробнее писал Б. Бабаджанов.

Из документов явствует, что САДУМ в отчетах перед центром преуменьшал численность незарегистрированных мечетей: показано 67, а фактически (по данным Уполномоченных) – 1125, т.е. почти в 2 раза.

Стихийное массовое образование неофициальных мечетей и мест моления было вызвано рядом объективных и субъективных причин. Так, по архивным данным выявляется, что в 60-е годы на территории Сырдарьинской области на 19 колхозов (в состав каждого колхоза входило несколько кишлаков) приходилась одна официальная мечеть6. Есть сведения, что официальные имамы мечетей Ферганской области были не просто лишены возможности выезда за пределы города для исполнения обрядов, но находились под прямым запретом выезда, что вынуждало местное население прибегать к услугам неофициальных мулл7. Так в 12 районах Ферганской области (из 16) отсутствовали официальные мечети8. Как видим, сельская местность, а значить

5 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 565, л. 23-24. 6 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 45, л. 10-12. 7 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 585, л. 28-29. 8 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 585, л. 49.


1688

колхозы, оставались «неохваченными контролем и надзором». То есть влияние САДУМ ограничивалось городами. Это не значить, что в колхозах и кишлаках ничего не знали о САДУМ, или игнорировали его и т.п.

Сложилось мнение, что так называемые неофициальные муллы -малограмотны, или же шарлатаны и прочее (по мнению САДУМ – «чала савод муллалар», «сохта супийлар»). И закрепилось мнение, что «они» часто дистанцировались от них. Однако документы фиксируют обратные случаи. Следовательно, говорить о них, т.е. неофициальных муллах, что они безграмотны, или далеки от религиозного образования и знаний – некорректно. Например, в архивных документах отмечается, что официальные ферганские имамы (Маргилан, Ош в Кыргызстане) зачастую сами зависели от авторитета местных ишанов, непризнанных духовников. Та же картина наблюдалась в ряде мечетей Каракалпакии9. Процитируем еще один документ из этого ряда: «имеющиеся религиозные авторитеты Ибрагим-ходжа, Ишан-табиб, Мулла Куряз и др. подчинили под свое влияние верующих лиц из числа колхозников-стариков, через которые проводят свою работу»10.

Показательно в этом отношении письмо Муфтия Среднеазиатского духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ) З. Бабаханова Председателю Совета по делам религий Совета Министров СССР В.А. Куроедову (копия Уполномоченному Совета по Узбекистану К.Р. Рузметову): «... в последние десятилетия, благодаря своеобразию быта и обычаев узбеков, казахов, киргизов, таджиков и туркменов появляется все большее количество неофициальных духовных деятелей … Эти духовники направляют свою деятельность на то, чтобы дискредитировать в глазах верующих роль официальных мечетей и духовных управлений. В настоящее время у нас не хватает подготовленных кадров для решительного пресечения влияния таких духовников»11. По предложениям САДУМ «в целях пресечения деятельности неофициального духовенства, необходимо создать условия для имам-хатыбов, чтобы они время от времени могли выезжать в районы области и вести разъяснительную работу против ишанизма, мюридизма и шарлатанства»12.

Другой фактор, который можно рассматривать в рамках этого исследуемого процесса связан с переселением из городов (иногда насильственным) ишанов (суфийских предводителей) в кишлаки. Это делалось с той целью, чтобы дистанцировать их от их влияния на верующих. Однако «суфийское переселение имело и другое последствие. Например, переселенные

9 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 585, л. 29. 10 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 10, л. 39. 11 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 585, л. 79. 12 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 585, л. 50.


1689

из Коканда «муджадидийские шейхи» закрепились в районах Олтиарик и других провинциях Ферганы» (о чём писал Б. Бабаджанов). Такова же ситуация в Сурхандарье, Бухаре, Кашкадарье и Каракалпакии и др.

Главной проблемой для властей оставалось отношение народа к религии, устойчивость веры в массах населения. Некоторые документы, содержащие, в частности, сведения о праздновании «Ураза-байрам», показывают рост посещаемости зарегистрированных и незарегистрированных мечетей. Отмечено, что, во-первых, наиболее значительное возрастание потока верующих мусульман приходится на начало 50-х годов, а, во-вторых, этот рост более всего был заметен не столько в городах, сколько в сельской местности. По некоторым мечетям число верующих возросло в два, три, а в некоторых и в четыре раза13, отмечалось участие значительного числа молодежи и подростков, которые ходили совершать молитву вместе с родителями. Таким образом, властями констатировался факт усиления, расширения религиозности среди коренного населения Узбекистана, исповедующего ислам.

Определенные дискуссии в вопросах религиозной догматики возникли в это время между представителями местной уламо и религиозными представителями из среды депортированных в Среднюю Азию мусульманских народов Кавказа (как правило, чеченцев, ингушей и др.), исповедовавших ислам иных направлений. В связи с этими дискуссиями САДУМ издал «секретную» фетву, разъясняющую для духовных деятелей суть противоречий14.

Попутно с ростом посещаемости мечетей в документах отмечается и увеличение случаев нарушения закона о религиозных культах, которое выражалось в самовольном открытии мечетей верующими. Особенно заметно это было в праздничные дни. Лица же как светские, так и духовного звания, ходатайствовавшие об открытии мечетей или о разрешении проведения молитвенных собраний в незарегистрированных органами власти мечетях, как правило, снимались с работы. В целом же количество ходатайств верующих об открытии мечетей (в том числе незарегистрированных, но фактически функционировавших) было велико. Показательно, что сообщения о таких ходатайствах в потоке официальной переписки шли под грифом «секретно» и как «спецсообщения».

В ряде документов приводятся многочисленные примеры нарушений законодательства о культах, когда председатели колхозов выделяют земли и

13 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. I, д. 142, лл. 19, 54. 14 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 134, л. 9-15


1690

стройматериалы для строительства незарегистрированных мечетей, содержат (финансируют) незарегистрированных имамов15.

Это свидетельствует о важности, которую придавала советская, атеистическая по своей сути, власть настроениям в обществе, связанным с религией, и стремлением скрыть от общества истинное положение дел в этой сфере.

Кроме того, выявлялись члены коммунистической партии, принимавшие участие или способствующие отправлению культа. Среди архивных документов выявлена документ о создании условий для работы уполномоченных, об их статусе и обеспечении16 .

Наряду с ростом посещаемости мечетей было зафиксировано и значительное увеличение притока паломников к многочисленным местным святыням – мазарам. В системе культовых мест помимо мечетей они играли важную роль. Как писала в свое время крупнейший знаток истории и этнографии Средней Азии, и, прежде всего, Узбекистана, О.А. Сухарева, в Средней Азии паломничество к святым местам Мекки и Медины не имело массового характера. Оно нередко заменялось посещением мазаров. Духовенство, со своей стороны, распространяло веру в то, что посещение некоторых крупнейших мазаров (иногда неоднократное) равноценно паломничеству, в Мекку и Медину17. Культ мазаров уходил корнями в глубокое прошлое. Происхождение их было различно. Многие из мазаров были связаны с поклонением силам природы еще в доисламские времена. А сами персоналии древних культов после распространения ислама «связались в народном воображении с именами мусульманских святых». «Именно наличие или отсутствие связей со старыми религиозными идеями, – по мнению О.А. Сухаревой, – являлось причиной большей или меньшей популярности культа отдельных мусульманских «святых» на почве Средней Азии»18. Таким образом, культ мазаров имел давнюю традицию и в народном сознании был неразрывно связан с исламским вероучением. Поэтому поток верующих к этим культовым местам не уменьшался, несмотря на противодействия властей. А влияние ряда мазаров, как свидетельствуют документы, под влиянием агитации духовенства даже возрастало. Некоторые мазары, разрушенные в 20-е годы, затем восстанавливались19.

15 ЦГА РУз, ф. Р-2574, оп. I, д. 40, лл. 13, 14. 16 ЦГА РУз, ф. р-2456, оп. 1, д. 37, л. 12. 17 Сухарева О.А. Ислам в Узбекистане. -Ташкент: Изд-во АН УзССР. 1960. С. 20. 18 Сухарева О.А. К вопросу о культе мусульманских святых в Средней Азии // Труды Института

истории и археологии (Материалы по археологии и этнографии Узбекистана). Т. II. - Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1950. С. 161.

19 ЦГА РУз. ф. Р-2456, оп. 1, д. 142, л. 49.


1691

В архивном деле содержится статья Ф. Попова «Культ мазаров»20, предложенная в марте 1950 г. вниманию Уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР по Узбекской ССР с целью информирования о «действительном положении вещей в настоящее время как по указанным в статье фактам, так и по всему вопросу, связанному с культом мазаров»21. Сообщаются факты о старых и новых типах мазаров, о деятельности духовенства, старавшегося как можно шире использовать этот культ в интересах религии.

Массовое паломничество к «святым местам» вынудило САДУМ инициировать ряд фетв о их подлинности и правомерности этого обряда22: например, об отрицании священности Сулейман-таги в г. Ош, о запрещении обряда поклонения могилам, о лживости священности могилы Ходжа Юсуф Хамадания в Хорезмской области.

Подчиняясь партийным и советским органам, реагируя на их специальные постановления, находясь под «присмотром» союзного и республиканского советов по делам религий, Управление старалось, чтобы выносимые фетвы не противоречили существующим законам и конституции СССР. С другой стороны, Управление стремилось в рамках атеистического государства сохранить религиозный дух и веру в народе.

Сложившееся противоречие в деятельности САДУМ неоднократно служило поводом для компрометации его престижа. Так из выступления представителя САДУМ по Таджикистану А. Каланова на заседании президиума духовного управления следует, что «часть населенных районов Таджикистана непосредственно граничат с Афганистаном. Верующие своими глазами увидели, что по ту сторону границы мусульмане Афганистана на день раньше справили моления Ийд-Рамазана. Слух об этом быстро распространился почти по всей республике, что сыграло на руку неофициальных духовных лиц, заранее вставших на позиции противоположной календарю САДУМ»23.

Несовершенство деятельности аппарата Уполномоченного Совета по делам религиозных культов неоднократно служило поводом для рассмотрения со стороны государственных органов. Критически анализировалась работа Уполномоченных разного уровня, некоторые из них были уволены и привлечены к партийной ответственности за ослабление контроля в работе, за

20 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 131, л. 7-14. 21 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 131, л. 14. 22 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 320, л. 132-133. 23 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 477, л. 54-61.


1692

взятки, за панибратские отношения и связи с культслужителями, за прием культслужителей и мулл у себя дома, пьянство и т.д.24

В 60-е годы в нарушениях советского законодательства о культах обвинялся и САДУМ. В частности говорилось, что несмотря на свои фетвы, и закрытие около 150 неофициальных «святых мест», часть из них использовалась для увеличения доходов25. Отмечалось и поступление средств от неофициально действующих мечетей (например, от мечети в колхозе им. Ленина Янгиюльского района поступило в кассу САДУМ 1 500 руб.). Такие случаи отмечены и в других областях республики26.

Помимо финансовых нарушений САДУМ уличали в наличии связей и тесного контакта с некоторыми неофициальными духовными авторитетами. Такое поведение САДУМ способствовало активизации нелегальных религиозных обществ и усилению «бродячего духовенства».

Так же можно констатировать, что агрессивная антирелигиозная кампания 1950- - 1970-х годов зачастую шла на страницах газет и журналов, телевидения, а не в среде верующих.

Такова в общих чертах картина существования неофициального ислама в 40 – 70-е годы ХХ века и его противоречивых взаимоотношений с официальными органами по делам религии в Узбекистане. По данным архивных документов открытого доступа не представляется возможным выявить прямой подоплеки для образования исламских политических течений в регионе. Однако нельзя скидывать со счетов того факта, что неофициальный ислам сложился на фоне неудовлетворенности широких масс верующего населения в удовлетворении своих духовных потребностей. Эта ситуация в дальнейшем во многом способствовала формированию исламских политических обществ и течений (джамаатов и т.д.).

Можно констатировать, что к 1980-м процессы сохранения и передачи исламских знаний, возрождения ислама имели республике в результате деятельности неофициального духовенства подготовленную почву.

Новый этап государственно-религиозных отношений наступил с середины 80-х годов. Перестройка провозглашалась не только во внешней политике, но и внутри страны. Возросла активность верующих, они стали добиваться регистрации общин, строительства новых мечетей. В то же время, рост религиозной активности привел к широкому распространению фундаменталистских и иных течений в среде мусульман среднеазиатского региона.

24 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 80, л. 2-3. 25 ЦГА РУз, ф. Р-2574, оп. 1, д. 79, л. 4. 26 ЦГА РУз, ф. Р-2574, оп. 1, д. 37, л. 22-23.


1693

В документах двадцать первого съездов ЦК Компартии Узбекистана (1986 г.) отмечалось неблагоприятная религиозная ситуация в республике, в частности, активизация в ряде областей незарегистрированного духовенства, функционирование нелегальных центров по обучению догматам ислама, широкая распространнёность религиозной обрядности среди всех слоёв местного населения.

В открытом доступе находится ограниченное количество архивных документов, косвенно отражающих ситуацию середины 80-х годов. Это статистические данные о численности незарегистрированных служителей мусульманского культа27, справки о состоянии религии и контроля за соблюдением законодательства о культах по Андижанской28, Наманганской29, Ферганской30 областям и в целом по Узбекистану31, сведения о положении мусульманской религии в Узбекской ССР за 1944–1985 гг. и сводные таблицы о незарегистрированных религиозных объединениях, незарегистрированных служителях культа, святых местах, количестве их посещений32, справка о разоблачении деятельности экстремистских группировок и религиозных фанатиков33, сведения о наличии ишанов, занимающихся противозаконной ишано-мюридской деятельностью на территории Кашкадарьинской области34, статистические сведения о религиозной обстановке в Ферганской области, пояснительная записка к ним, о совместных мероприятиях уполномоченного совета с компетентными органами по пресечению деятельности незарегистрированных служителей культа35.

Из этого круга источников нами почерпнута информация о документальном фильме «Возмездие», основанном на материалах судебного процесса по уголовному делу на группу лиц, состоящих из 13 лиц и осужденных за изготовление, и распространение религиозной исламской литературы самиздата, посредничество в ее сбыте и т.д.36 Данный факт позволяет нам инициировать поиски как фильма, так и материалов самого уголовного дела, хранящихся, вероятно, в закрытых архивах административных органов Республики Узбекистан. 27 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 628. 28 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 605, л.55-57. 29 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 605, л. 98-99. 30 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 605, л. 110-111. 31 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 605, л. 121-122. 32 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 717, л. 17-19. 33 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 717, л. 40-43. 34 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 726, л. 13-34. 35 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 726, лл. 42-49. 36 ЦГА РУз, ф. Р-2456, оп. 1, д. 717. лл. 44-46.


1694

БИБЛИОГРАФИЯ ЦГА РУз, ф. Р-2456 (Уполномоченный Совета по делам Религий при Совете

Министров СССР по УзССР), ф. Р-2730 (Республиканский дом научного атеизма правления Узбекского общества «Знание»), ф. Р-2574 (личный фонд Ш.К. Ширинбаева), ф.Р-2761 (Республиканское правление общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана), Государственный архив Ташкентской области – ГАТО, ф. Р-891 (Уполномоченный Совета по делам религий при Совмине СССР по Ташкетской области), Чустский филиал Государственного архива Наманганской области, ф. Р-280 (Чустский районный Совет общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана) и др.

БАБАДЖАНОВ Б. М., МУМИНОВ А.К., ОЛКОТТ М.Б. Мухаммаджан Хиндустани (1892-1989) и религиозная среда его эпохи (предварительные размышления о формировании «советского ислама» в Средней Азии) // Восток (Orients), 2004. № 5. С. 53.

НАБИЕВ Р. А. Ислам и государство. Казань, 2002. С. 99. СУХАРЕВА О. А. Ислам в Узбекистане. -Ташкент: Изд-во АН УзССР. 1960. С. 20. СУХАРЕВА О. А. К вопросу о культе мусульманских святых в Средней Азии // Труды

Института истории и археологии (Материалы по археологии и этнографии Узбекистана). Т. II. - Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1950. С. 161.

1695

1940-1980 Arasında Orta Asya’daki Gayrı Resmî İslâm:

(Arşiv Belgelerine Göre)

Dr. Rinat Şigabdinov

ÖZET

evletin din karşıtı politikası savaş arifesi yıllarda ön zafer hayalini oluşturmuştu. Zaten savaşın başlangıcında bu politikanın geçersiz ve zararlı olduğu anlaşılmıştı. Din adamlarına yönelik baskı ve

mescitlerin kapatılmasına rağmen halkın İslâm geleneklerine yönelmesini durduramamıştır. Nesnel gerçeklerin tesiriyle İslâm dinine ilişkin hükü-met politikasında önemli değişiklikler olmuştur. SSCB Komünist partisi Merkez Komitesi Politbüro’nun 10 Haziran 1943’deki kararıyla Orta Asya ve Kazakistan Müslümanları Ruhani İdaresinin kurulmasına izin ve-rilmiştir. Orta Asya nüfusunun dinî yaşayışını kontrol eden devletin so-rumlu organı "Diyanet İşleri Konseyi"dir. Araştırma esnasında bulunan belgelerin bütününü ihtiva ettiği bilginin niteliğine göre üç gruba ayırabiliriz:

- Bunlardan biri İslâm’ın resmî ve gayri resmî tezahürlerine ilişkin devletin tavrını yansıtmaktadır;

D


1696

- İkincisi, yerli nüfusun geniş kitlesinin İslâm’a bağlı kalmasına sade-ce kararlı olduklarına kanıt değil, aynı zamanda emredilmiş törenle-ri ve diğer dini etkinlikleri yerine getirmekle dini yaşama aktif ola-rak katılmasıdır;

- Üçüncüsü, dini kuruluşlara ilişkin özellikle İslâm dini kurumları, onları inanç sahipleri tarafından ziyaret etme dinamikleri hakkında bir fikir verir.

Ayrıca belgelerden anlaşılmaktadır ki, toplumun dini hayatını kontrol eden yönetim organı kayıtlı mescitlerin sayısını denetlemekle tescil edil-memiş mescitlerin yasallaşmasına engel olmuştur. Bunlara ilişkin ihbarlar yönetimin yerel yürütme organlarına gelmiş ki onlar da ibadetlerin yasa-dışı mescitlerde gerçekleşmemesi için gereken tedbirleri almıştır. Yetkililerin dikkat-i nazarına ayrıca "yasadışı ve gezici din adamları"nın faaliyetleri ve onun önünü alma dâhil olmuştur. Belgelerden anlaşıldığı gibi, Orta Asya Müslümanları Din İşleri Başkanlığının (SADUM) mer-keze göndermiş olduğu raporlarında kayıt dışı cami sayısı düşük göste-rilmiştir: Mesela, görünüşte 67 gösterilmektedir, fakat aslında (yetkili şa-hısların verilerine göre) - 112, yani neredeyse 2 kat. Gayrı resmî mescit ve ibadet yerlerinin yaygın bir şekilde çoğalması bir-çok nesnel ve öznel nedenlerle meydana gelmiştir. Böylece, arşiv belgele-rine göre 1960’lı yıllarda Sırderya vilayeti bölgesinde 19 devlet çiftlikle-rinde (kolhoz) bir resmî cami olduğu anlaşılmaktadır. Ayrıca Fergana vi-layeti cami imamları şehir dışına çıkma imkânından mahrum edilmesi, onların şehirden ayrılmasını yasaklaması yerel halkı gayrı resmî imam ve mollaların hizmetlerine başvurma zorunda bırakıldığına ilişkin veriler mevcuttur. Ayrıca Fergana imamlarının (Kırgızistan’daki Margilan, Oş) çoğu kez yerel işan, tanınmayan din adamlarının otoritesine çok sık bağlı olduğunu kaydetmektedir. Cami cemaatinin çoğalmasıyla birlikle birçok yerel mezar ve türbeleri ziyaret edicilerinin sayısında artış olduğu gözlenmektedir. Cami gibi ibadet sistemi dışında bunlar önemli bir rol oynamıştır. Din adamları, sırasıyla, bazı büyük mezarların (bazen bir kaç kere) ziyaret edilmesini Mekke ve Medine’ye gidip hac yapmakla eşdeğer olduğu inancını yaymıştır. “Kutsal mekânlara” kitlesel ziyaretin yapılması Orta Asya Müslümanları Din İşleri Başkanlığını bu tür törenin meşru ve doğru olduğuna ilişkin çok sayıda fetva verme girişiminde bulunmaya mecbur etmiştir. Yönetim için en büyük problem halkın dine olan bağı ve inancın halk kitlesinde sağlamlığı idi. Gayrı resmî İslâm’ın bu dönemdeki mevcudiyeti ve onun Özbekistan’ın din işleri resmî organlarıyla olan çelişkili ilişkileri-nin genel manzarasının ana hatları bu şekilde idi. Ama gayrı resmî İslâm’ın geniş halk kitlesinin kendi manevi ihtiyaçlarını tatmin etme or-tamında oluşma gerçeği göz ardı edilemez. Bu durum zamanla İslâmi si-yasal toplumların (cemaatler vs) oluşumuna önayak olmuştur.

1697

Unofficial Islam in Central Asia 1940-1980’s

(On Archıve Materıals)

Dr. Rinat Shigabdinov

ABSTRACT

esults of anti-religious public policy in the prewar years, created the illusion of victory on the religious front. Already at the begin-ning of The Great Patriotic War it was revealed the failure and

disutility of this policy. With the closure of mosques and the repression of the clergy the population’s thirst for Islamic rites didn’t fall away. In-fluence of objective realities has significantly changed governmental poli-cy towards the Muslim religion. In June 10, 1943 the Politburo of the Central Committee of the Communist Party of USSR adopted a resolu-tion to create Spiritual Administration of Muslims of Central Asia and Kazakhstan. Representative body that was responsible for the state of the religious life of Central Asia population was “The Council for Religious Affairs”.

R


1698

The system of documents that have been discovered during the research, could be previously divided into three groups by the type of the infor-mation it contained:

- The first group reflects the position of authorities towards the offi-cial form of Islam and its informal display;

- The second group contains the evidence of sustainable aspirations of the masses of the indigenous population, not only to remain in fold of Islam, but also to actively participate in the religious life, complying the prescribed rites and other activities;

- The third group performs the number of religious institutions, es-pecially Islamic, the dynamics of their attendance by believers.

The documents also show that the authorities, who control the religious life of society, regulated the number of registered mosques preventing the legalization of unregistered ones. Information about the former supplied to the local executive authorities, which take measures to prevent to wor-shiping in unregistered mosques.

Authorities also paid attention to the activity of the "illegal and wandering confessors" and its suppression. The documents reflects that SADUM in its reports to the center downplayed the number of unregistered mosques, for example, it has been shown 67 mosques, but in fact (according to the authorized) – 112 ones, i.e. almost 2 times more.

Spontaneous mass emergence of informal mosques and worshiping places were due to a number of objective and subjective reasons. Thus, according to historical data it has been revealed that in 1960-th in the Syrdarya re-gion among 19 collective farms there were one official mosque. There are data that official imams of mosques of Fergana region were not only unable to travel outside the city to perform rituals, but under the direct ban out, forcing local population to resort to informal mullahs. It is also noted that the imams of Fergana (Margilan, Osh in Kyrgyzstan) were often dependent on the authority of local ishans, unadmitted clergy.

Along with the growth of mosques attendance it has been recorded sig-nificant increase of pilgrim influx to the numerous local shrines - Mazars. Beside the mosques they played an important role in the system of reli-gious places. The clergy, for its part, has spread the belief that a visit to some of the largest Mazar (sometimes repeatedly) is equivalent to the pil-grimage to Mecca and Medina. Large-scale pilgrimage to "holy places forced” SADUM to initiate a number of fatwas about their authenticity and legitimacy of this rite.

The main problem for the authorities remained population’s attitude to religion and population’s faith steadiness. That is an outline structure of


1699

the existence of unofficial Islam in this period and its controversial rela-tionship with the authorities in Uzbekistan. However, it can not be dis-missed that the non-official Islam was formed amid the dissatisfaction of faithful people in realization of their spiritual needs. This situation in the future largely contributed to the creation of Islamic political societies (jamaat, etc.).

Documents

ORTA ASYADA SLÂMisamveri.org/pdfdrg/D226859/2012/2012_SIGABDINOVR.pdf · населения к исламской обрядности. Под действием объективных