Рулина Т.К. СОЗЕРЦАНИЕ: ПОЗНАНИЕ КАТЕГОРИИ. Учебное пособие к спецкурсу по истории психологии / под ред. Г.В. Акопова. Самара. ПГСГА, 2013. 223 с. Фрагмент. С.7-53

Содержание фрагмента:

Предисловие

Лекция 1. Проблема обновления принципов познания созерцания: Категория онтологического способа познанияПсихологические подходы к познанию категорииСозерцание в доязыковом диапазоне эволюцииАприори из апостериориСозерцание как скрипта познавательного процесса Аффицирование субъекта элиминацией мыслеформСозерцание как эксцентричная позициональность восприятия.Апофатичность созерцанийЕсть ли Уже – сознание?Инструмент инстинкта самосохраненияСозерцание –непроизвольная продуктивность интеллекта ИтогиКоллоквиум (литература, вопросы, задания)

Предисловие

1

«Надо перестать смотреть; надо, закрыв глаза,

научиться видеть иначе и пробудить способность,

которой обладают все, но мало кто пользуется».

Плотин

Нефеноменальная психика, неосознаваемое знание, первичные синтезы, интенциональность, ноэзис, бессознательное - неосознаваемый психический процес созерцания, фундирующий познание, актуализируется более 2000 лет в дискурсе философии/богословия, а после отщепления от философии эмпирической психологии становится её «навязчивой» идеей, при этом подвергается забвению или игнорированию колоссальный исторический опыт верификации априорных гипотез этой предметности. Не могли оставить без внимания проблему неосознаваемой объективации знания классики советской психологии, дискурс которой унаследован и современной российской. Синтезация психического и физиологического как априорная установка познания советских психологов обязывала их смотреть на сознание как на материальный «агрегат», функционирующий и производящий психологические феномены, ведущие к поведению. Однако С.А. Рубинштейн отстаивал позицию, что «бытие психического не исчерпывается его данностью сознанию», усматривая предметность бессознательного в неосознанных переживаниях (настроениях).1

Л.С. Выготский смотрел на бессознательное как на потенциально-сознательное, но в отличие от Фрейда проблематизировал возможность неосознаваемых

1 Рубинштейн С.А. Бытие и сознание. М. Изд-во АН, 1957. С. 277.

2

психических переживаний производить действие. Его аргумент заключался в отрицании действенности психического самого по себе в силу его органической зависимости от физиологии.2

Поиск условия возникновения сознания, осуществлённый Д.Н.Узнадзе, возможно, индуцированный теорией З. Фрейда о бессознательном как репрессированном сознательном, способном повторно возвращаться в сознание, фактически принял антифрейдистский характер.3 В отличие от Фрейда, открывающего Оно, Узнадзе открывает генезис установки, предшествующий сознанию, по гносеологической сути, кантовское априори ощущений, плотиновские эйдосы как предусловие познания чувственности. Установка рассматривалась Узнадзе первичной ступенью психической организации, которая не совпадает с сознательной формой психики и предшествует ей4. Концепция объективации психических интенций основана на соотношении бессознательного (непосредственность) и сознательного (опосредованность). Непредставленность в сознании первичной установки как целостного состояния субъекта Узнадзе назвал нефеноменальным процессом, который «не отражается в виде самостоятельных переживаний». Поиск первичной мыслеформы психической активности не касался проявленности в

2 Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса. СС в 6 т. М. Педагогика, 1982. Т. 2. С .146.3 Отсутствие диктата материализма в познавательной установке З. Фрейда побуждало его искать не действия бессознательного в сознании, а присутствия посторонних признаков, не присущих сознанию (традиция Плотина, Дамаския).4 Фактически Узнадзе доказывал, что бессознательное Фрейда – это вторичное репрессированное сознательное, а не его первичная детерминация.

3

сознании психических феноменов,5 так как проводилось различие между сознаванием и осознанием. Эвристичность первичной установки Узнадзе открывала новые горизонты априоризма психической активности, но осталась лишь проблемной ориентацией в вопросе её неустойчивости и изменчивости. Тем не менее теория первичной установки - это вопрос к структуре бессознательного Фрейда, а, может быть, и к его ревизии.

Связанные одной целью – определением неосознаваемого в сознании, эти авторы по-разному называли сокрытую форму разумной психики. Однако идеологическое давление эпохи жёстко подгоняло их мысль к физиологическому редукционизму, что в то же самое время легко преодолевалось в психоанализе, гештальтизме, трансперсонализме, экзистенциальной психологии, нащупывающих формы апофатичности созерцательного процесса и его интуиций и рекурсивно восстанавливающих мыслительный опыт донаучного идеализма. При этом отрыв психологии от материнского лона философии, её гносеологических языков о неосознаваемом познании, вёл к переоткрытию предшествующего знания, а иногда к иллюзии открытий, к ошибкам и мистификациям, к эпистемологическому хаосу кризиса психологии. Как может современная психология не слышать Гуссерля, усматривавшего в интенциональности доперцептивную потенцию сознания, которая оформляет процесс восприятия как сознания, направленного на объект и относящегося к нему? Или не видеть сходства между понятием интенциональности Брентано как границей между нефеноменальной и феноменальной формами

5 Узнадзе Д.Н. Общая психология, М., Смысл, 2004, С. 83.

4

сознания и первичной установкой Узнадзе? Или не помнить, что Платон вывел сознавание (созерцание) в осознание, где образы осмысляются в контексте других образов?

К двадцатому веку в различных сферах наук о познании вполне отчётливо проступала гипотеза, что созерцание – это процессуальная форма познания, характеризующаяся интенциональной, феноменальной природой порождения психического (мыслеформ, интуиций), имманентная разумность мыслящей материи, порождающая почва мыслеформ. Фрейдовская концепция производства сознания из бессознательного и закрепляла гносеологическую наработку веков о познавательном априоризме, и непомерно расширяла сферу бессознательного, «загоняя» туда и репрессированное сознание переживаний, и телесные инстинкты, ненуждающиеся в осознании, чтобы функционировать.

Современная экспликация понятия созерцания тяготеет к нескольким различным подходам. Её не стесняет культ физических законов, как стеснял Канта. Она свободна от шор жёстких дисциплинарных каналов классической методологии вчерашнего академизма, консервирующего познание в методизме школьных сект. Её топика конструируется в гуманитарно-психологических локусах межпредметной интеграции, где кумулировано знание о человеке как о супрабиологической целостности. Реверс от человека к его психике представляется нам более соответствующим его эволюции, так как психика человека сотни тысяч лет развивается не по природной программе, то есть является продуктом онтогенеза. Выделим основные. Это научная биологизаторская система концепций, разрабатывающих проблемы

5

эволюционной приобретённости форм психики, и в том числе способностей неявного познания. Это линия Геккеля о параллелизме филогенеза и онтогенеза психики, теория механистического надстраивания ступеней развития сознания Бюллера, теория приспособительного генезиса интеллекта Пиаже, интенционально-системный поход Деннета. Построение психологии на основе внутреннего опыта и его психогнозии имело несколько проектов. Наиболее известный проект Брентано интенциональной экспликации переживаний жизни Я в созерцаниях. Его развитием стал проект Гуссерля, согласно которому созерцание познаваемо на основе феноменологического редукционизма.

В качестве альтернативы выступает социологическая мысль Жане о культурной обусловленности развития психики, продолженная Выготским и Брунером. Натуральная целостность мирокартины сталкивается здесь с встречным движением окультуренной, логической мысли. Индивиды руководствуются интуитивным знанием о человеке и культуре, при этом её значения остаются неосознанно интериорными. Социальная легитимация неявной мыслеформ начинается с экспликации умозрительных доктрин античности, с онтологической диалектики созерцания идей и продолжается в современной теоретической интуиции.

И третий подход к определению созерцательного разума в культуре познания подчёркивает уникальное в созерцательном грёзотворчестве – иррациональную эвристику озарений, креативность образной самости, интенциональные внушения, экстатические записи внутреннего зрения, когда субъект познания нейтрализуется верующим. Таким образом,

6

биологизатор получает в созерцании эволюционного «модератора» обратных форм знания, закрытых позднейшим напластованием логизации; созерцатель-философ - интеллектуальную интуицию категорий, «модельера» абстракций и преформатора когнитивных моделей, а иллюзионист энергийно-онероидных форм коммуникации с чудом - эманации последнего и консенсуса между подходами не наблюдается.6

Коэволюция того, что дано с генами, и того, что приходит в мозг из культуры и принуждает его приспосабливаться «под язык», ставит проблему не столько экспликации психического, сколько понимания его импликации, скрытых от Я формированием нерефлексивных психических форм, умозрительно подготавливающих и тем самым определяющих предметность сознания и самосознания, а опосредованно ими - и поведения. В созерцании рождаются эвристики, в мышлении – методы, но любому и каждому методу должна предшествовать эвристика, из которой они «прорастают». Проблема сознавательной когитальности не менее значима, чем проблема осознанной, рефлексивной, дискурсивной, так как последняя - лишь итог незримой ориентировки сенсорной информации и её импликативов, то есть интеллектуализированной чувственности.

Сегодня самые авторитетные школы психологии сознания отказываются свидетельствовать о том, как сознание встроено в природу (Д.Чалмерс), но с разных сторон движутся к этому фокусу, концентрирующему понимание процесса рождения мысли. Механизм психосоматической включенности человека в непроизвольное сознавание, опредмечивание

66. В дальнейшем будет показано как общее в эпистемах, так и различное, специфическое.

7

перцептивного знания психосоматики - пока загадка сапиентности. Чалмерс не обещает её разгадки в ближайшем будущем. Любые попытки эмпирически эксплицировать созерцание кажутся абсурдными, поскольку идеирующий опыт подсознания является порождающей формой эмпирического сознания и потому непостижимой с помощью количественно-аналитических методов, приспособленных к познанию сознания. Тем не менее история познания созерцания не может игнорировать тему немецкой антропологии, согласно которой способность психики человека к переводу чувственности в мысль надстраивается на вегетативной психосоматике живого тела, и эта процессуальная «надстройка» превращает биологическую петлю обратной связи в образную, смысловую.

Знание, изложенное в книге, интегрирует поисковый опыт западно-европейского априоризма онтологического, рационалистического, феноменологического, психологического дискурсов о созерцании. Проблемно-ориентированное исследование понятия созерцания в донаучный период (античность, средневековье) и в классический и постклассический (Новое Время) позволяет вести межпредметный поиск эпистемологических оснований неосознаваемого психического процесса путём определения и анализа теоретических экспликаций предмета исследования. И если эмпирик исходит только из фактов, основанных на позитивистской мифологии, то эпистемолог ищет основания точной проработки метода качественной экспликации предмета исследования. Эпистемолог не может сблизить взгляд на созерцание как на внечувственную форму познания идей по истине (Платон) с кантовским эмпирическим созерцанием как

8

представлением об индивидуальном предмете, которое подвергается категориальной переработке. Сферы психической локализации созерцания процессуально разводят эти представления, несмотря на общность априорного генезиса. Однако исследуя эпохальные методы категоризации созерцания, эпистемолог психического, выделяет только те характеристики, которые описывают процесс органического приспособления человека к искусственной адаптации через познание.

На данном этапе ослабления дисциплинарного давления на теорию познания кажется полезным реабилитировать теоретический опыт синтеза целостного знания о самом удивительном свойстве человека - способности непроизвольно порождать комбинации образов, обеспечивая тем самым перманентное явление предметного образного мышления. Междисциплинарный подход к пониманию созерцания как недоступной сознанию образной экзистенции позволяет наметить психологические контуры процесса внутренней жизни человека, в которой он автоматически порождает «свои интернальные сценарии переживаний», и закрепить за категорией созерцания те характеристики, которые прямо или косвенно идентифицируют специфичность и аутентичность интуитивно образного процесса в целостной системе психики.

В учебном пособии представлена система знаний по истории познания психических характеристик созерцания. В семинарских исследованиях анализируются авторские тексты, в которых созерцание выступает психическим процессом непосредственного формирование образных представлений в нефеноменальной форме и индивидуальном смысловом

9

контексте, а в более широком плане – формой эволюционирующей нейрональной активности мозга, развившей видовую способность человека к смысловой самоорганизации поведения. Тем более что мир входит в сознание человека «воротами» самовосприятия. Открытая, постоянно изменяющаяся система интуитивного ориентирования служит надёжным стражем активности в познании как приспособлении.

Созерцание предстаёт местом перехода чувственности в мыслеобраз. Это психическая способность человека к обобщению чувственной информации, её абстрагированию в рамках индивидуальных ментальных схем до достижения интенциональности Эго относительно предмета сознания. Критерием истинности которого служит очевидность (априорность) как аффицирование чувственности. Аппрегензия, по Канту, интеллектуальный синопсис, по Платону, редукция эйдосов, по Гуссерлю, интенциональность, по Брентано и Бергсону, в-себе-бытие-духа, по Гегелю – все определения означают органическую способность человека к непосредственному извлечению категориального или образного каркасов из чувственной реальности восприятия и памяти. Делёз заключил по этому поводу, что всякое мышление играет лишь служебную роль по отношению к созерцанию. Однако между созерцанием и интеллектом зияет пропасть природы и культуры. Человек - психически индифферентное существо « в себе и для себя», выступающее в своей экзистенции по отношению к себе и миру: «в одно и то же время он привязан к природе и свободен, порождён и сотворён, изначален и искусствен». Вопрос о превращении инстинктивной обратной связи тела животного в смысловую человека,

10

обеспечиваемом социокультурным развитием индивида или наследуемом в виде генетического задатка, остаётся открытым. Эмпирическая биология в своих категориях опирается на первичные созерцания, предваряющие понимание (нерефлектированное знание). Априорная теория сущностных признаков органического понимается на фундаменте биологически понятой жизни. Вырастая из органических структур зрительных потенций, созерцание реализуются в воображаемых структурах внутреннего мира человека.7 Познавательная фундаментальная установка должна учитывать плотский и духовный аспект существования и схватывать их, не упраздняя ни один из них.

Лекция 1. Проблема обновления познания созерцания.

Категория онтологического способа познания.

Авторитет созерцания вытеснен позитивизмом Нового времени на периферию психологии познания. На протяжении почти 2500 лет понятие созерцания дополнялось предикатом интеллектуальное. А потому в некоторых языках оно идентифицировалось с понятием интуиции. В теории познания Нового времени категория созерцания обрела противоречащие друг другу определения, что реально способствует скепсису её оппонентов. И если наибольшее распространение получил взгляд на созерцание как на непосредственное, непроизвольное познание само по себе, интеллектуальную интуицию, то немало сторонников у

7 Позициональность – это положенность тела в нём самом, характеризующаяся двойным трансцендентированием тела (за свои пределы, вовне себя и в себе самом (внутрь себя)

11

позиции зрительного созерцания (наблюдения), хотя само выражение является нелепым удвоением понятия. Сильна традиция восприятия созерцания как непонятийного, иррационального познания в образах. То есть почти весь категориальный аппарат психологии познания так или иначе соотносится с созерцанием, хотя в античности и средневековье категориальная сторона понятия была строго однозначной и не вызывала за редким исключением дискуссий. Смена познавательной установки в Новом времени привела к гибели понятийной однозначности категорию созерцания и к диффузии восприятия её функций и структуры. Исторический микст квазипонятий категории затрудняет историко-психологическое определение генезиса понятия созерцания, которое до становления европейского научного дискурса занимало место онтологического способа познания, а в неевропейских культурах никогда его и не утрачивало.

Выдвижение плодотворных тезисов и расширение спектра релевантных аргументов в сфере истории дискуссий о созерцании является целью данного спецкурса.

Психологические подходы к познанию категории.

Качественный метод умозрительно - интуитивного познания, запечатлённого в каждой из антропокультур массивом общеизвестных презентаций, позволяет обновлять познавательную позицию.

Его принципы таковы: фундаментальная всеобщность существования чело-века основана на имплицитном порядке психического; предмет психологии – человек психический, то есть проявляющий свойства своей психики(субъективности);

12

обоснование психологической теории репрезентациями психической, а не телесной реальности позволяет рассматривать созерцание априорно, предметом теоретических верификаций, обосновываемых психологической компаративистикой и философской герменевтикой. Речь идёт о созерцании как стихийном начале интуитивной разумности, об имплицитно данной образности, данной в виде интенций и интуиций с присущими им качествами. Внутренняя несвязанность постижимого и непередаваемого, осмысленность неявного сознавания без экспликации осознанного – «подкладка» в теле сознания человека, без которой мышление – «слепая» логическая машина; феноменология, возродив проблему априорности и тему трансцендентальности мысли, приводит к онтологии неявного знания, которое отрывается от Я мыслящего; к априорности как необоснованности опыта, где человек не знает себя и не в состоянии актуализировать бытие в том измерении, в котором мысль обращается к немыслимому и сорасчленяется с ним; речевое сознание не улавливает созерцание в целостности, но способно сочленяться с трансцензами созерцания – интуициями.

Все языки содержат обороты речи вроде «меня осенило», «вдруг подумалось», «явилось предчувствие», «витать в облаках», «понимаю, но не могу объяснить» и т. д.8 Фиксация трансцензов созерцания как системы

8 Повседневное сознание представляет собой смесь частично внешнего, частично внутреннего осознания, так как органы чувств обращаются человеком внутрь себя или вовне в зависимости от восприятия внутреннего или внешнего мира. Ментальное состояние погружения человека в собственную реальность открывает доступ к бессознательным ресурсам.

13

неосознаваемых психических процессов обеспечивает валидность идеографического метода, описывающего уникальные свойства изучаемого явления в форме индивидуальных проявлений неосознаваемой разумности и их системного тождества. Концепция созерцания как стихийной интернальной формы познания, обусловленной мировоззрением и ментальной установкой субъекта, позволяет интерпретировать историю созерцания на основе принципа сходства психических проявлений, а зрительную интуицию, лишая ореола сверхъестественности, трактовать трансцензом созерцающего познания, формой связи между подсознательным созерцанием и осознанным представлением субъекта познания. Тем не менее, умозрительное познание не чуждо исследователю, использующему номометический подход к имманентности сознания и её эволюционным формам. Логика причинно-функциональных зависимостей природных процессов находит в созерцании такой уровень сложности системы познания, который уже не редуцируем к неразумности и потенцирован способностью к комбинаторике перцептивных образов реальности.

Созерцание в доязыковом диапазоне эволюции.

Диспозиция понятия созерцания в эпистемологическом пространстве современной психологии лишена какой-либо операциональной действенности и часто сводится к роли эзотерического образа. На самом деле созерцание отличается от других систем познания невозможностью континуума, данного в языке, то есть в пространстве и времени. Созерцающее познание функционирует как внеречевое, поскольку

14

речевая мысль надстраивалась над созерцанием как более позднее эволюционное образование, то есть интуитивная мысль эволюционно предшествовала речевой мысли. Будучи условием возможности представления и его трансцендентальной подвижности, созерцание удерживает сознание в его реальных первоусловиях на видовом уровне разумности. Сведение человеческого сознания к его реальным психологическим первоусловиям, к тем формам и содержаниям, которые его произвели и скрылись под его эволюционно более поздними формами, показывает, как неосознаваемая двойственность эмпирического и трансцендентального делает возможным познание психической формы, выявляющейся в собственных содержаниях, предписывающих сами формы. Из данного предположения следуют некоторые частные гипотезы.

Кажущаяся мнимопонятность сущностного тождества психологического и телесного, порождённая отцами - основателями психологии Нового времени (Декартом, Гоббсом, Локком, Юмом) основана на игнорировании интенциональности внутреннего опыта, границы тела и сознания. Открытие интенционального переживания объектов познания (Брентано, Гуссерль) позволило биологическим антропологам (Дриш, Плеснер) увидеть в интенциональности присутствие процесса выдвижения предположений об объекте восприятия и их схематической комбинаторики. Проблема возвращения психологического познания (понимания) к интенциональному истоку превращения объектного знания в субъективное ориентирована на объяснение «субъективного искажения действительности в пользу организма» (Выготский), когнитивной приспособленности к пониманию как

15

внешней реальности среды, так и внутренней реальности организма, к знанию до осознания. Почему же когнитивная приспособленность человеческой телесности к пониманию столь неочевидна? Не потому ли что процесс интенционального приспособления к познанию протекает в психике как целостной системе свойств, склонностей, характера, темперамента, а не фиксирован в локальном органе? И.Кант, решая проблему априорности форм чувственности, подчёркивал, что они не наглядны. Из этого следует, что между интуицией чувственности и наглядным представлением чувственности есть различие, то есть созерцательный комплекс (интуиция + наглядное представление, по Канту) в сфере познания требует дополнительных усилий их упорядочивания. Кант пишет: «…одна лишь форма созерцания без субстанции сама по себе есть не предмет, а только формальное условие предмета». В силу того, что Кант отрицал врождённый характер априорных форм сознания, вытекало предположение об их порождённости в процессе чувственного восприятия в актах самосознания (созерцания сознанием себя). Строя внутренние модели сознавания, созерцание дополняет их «информацией» новых восприятий, преобразуя внутренние модели образов реальности. Называя их «вещью в себе», Кант утверждал, что они «воздействуют на органы чувств и вызывают ощущения». Это может значить, что психическая реальность посредством созерцания осуществляет спонтанное самоизменение как приспособление к потоку восприятий, коррелируя тело и интуиции созерцания. Таким образом, неосознаваемая спонтанность созерцательного упорядочения образных форм формирует предметную интенциональность

16

восприятия объекта, определяя тем самым характер предметных установок их понимания. Кант думал об этом, но не захотел прояснять эту проблему. Его предметная установка анализа сознания тяготела к естественно – научной картине мира, к объективации внешней реальности. В сознании Канта доминировала дуальная установка, и она вела его вслед за Аристотелем к ощущениям, то есть к телу, а не к интенциональности. Скорее всего именно она подтолкнула его начать познавательную схему с ощущений, а не с созерцания.

Итак, интуиция презентирует себя как подсознательная форма созерцательной обработки информации. Р. Коллингвуд указывает: «Там, где заканчивается восприятие, созерцание продолжается, музыка, когда уже не звучит физически, но психологически длится»9. Источником неявных знаний о психической реальности Я служат осознаваемые и неосознаваемые внутренние наблюдения, опытные умозаключения, непроизвольно репрезентирующие феномены познания. Они могут номинироваться сознанием, а могут сохраняться в форме «предметов» неосознаваемого, неявного знания. В ситуации становления понятия или производства решения интуиция не совершает перехода от созерцания к умозаключению, она открывает сознанию себя, свидетельствуя тем самым, что созерцание сделало свою работу. Используя предшествующий опыт познания, она превращает, перестраивает его в новую репрезентацию воспринятой информации. Чувственная интуиция или «думающие» чувства более реальны в

9 Коллингвуд Р.Дж. Принципы искусства. Пер. с англ. А. Г. Раскина под ред. Е. И. Стафьевой. М.: «Языки русской культуры», 1999. – С.172.

17

созерцании, чем сама реальность. Когда мозг человека созерцает, он знает содержание собственных образных форм, то есть «предметности» собственных процессов, но не себя как таковой, выступающий целостным многообразием опыта, поставляющего рассудку предметные образы реальности. Созерцание «прячется» за невербальным контекстом понимания, и его интуиции объектов восприятия предшествуют и обуславливают их форму. Следовательно, созерцательное познание эволюционно предшествует рассудочному (дискурсивному). Созерцание подготавливало когнитивные условия для скачка психического приспособления организма к объектам восприятия через рефлексию.

Априори из апостериори. С точки зрения современных эволюционно – эпистемологических теорий сложных живых систем, развитие познавательных способностей человека представляет собой деактуализацию менее когнитивно адаптивных. Вытеснение их, некогда апостериорных, в априорность способностей познания протекает не в историческом, а в эволюционном времени. (Вытеснение ранних способностей познания в неосознаваемое в генезисе развития ребёнка может служить моделью эволюции психологии человечества, его иногда незаметных в историческом времени, а иногда очевидных и в эмпирическом мутаций форм восприятия, понимания, памяти, познания, воображения). Тупик материализма в физиологическом понимании сознания обязывает научную мысль вернуться в лоно психики и психического производства знания, из механики опосредствований и спекуляций рассудка, где интеллект

18

функционирует как формальная культура мысли в функционирующую непосредственность.

В эпоху девальвации слова и перехода от слова к образу, к медиаментальности, к публичной иконизации смысла, в ситуации очевидности несводимости сознания только к природным явлениям, или только к когнитивизму, имплицитный процесс созерцания свидетельствует об активизации трансцендентальной установки в сознании гносеологического субъекта, освоившего в археоистории образное обобщение как условие схватывания формы воспринимаемого.10 Власть надэмпирических трансцендентальных начал над логическим сознанием означает, что исторический, временной человек онтологичен, как и доисторический, хотя и не осознаёт собственной бытийности. Непроизвольные, непосредственные абстрагирование и синтезация мыслеформ свидетельствуют о себе спонтанностью интуитивного знания, «двойничеством» знания и веры, сверхъестественной сенситивностью воображения и нуждаются в теоретическом объяснении, чтобы остаться в рамках психологической науки.

Созерцание как аналоговая скрипта познавательного процесса.

В парадигме объективного идеализма почти 2500 лет накапливались философские, богословские, гносеологические представления о неосознаваемом познании, особенно в культурах восточного христианства с их созерцательно – гностическим мировоззрением. Представления спрессованы временем в многослойный субстрат личного опыта, чудес, тайн мистагогов, мифологизирующей философии, эзотерики,

10 Образное запечатление единичного уникально, чувственно, витально и в то же время семиотизировано культурой.

19

экстрасенсорики, канонического богословия и храмовых практик. Образное начало эволюционно ранней формы познания, свидетельствующей своими характеристиками о некогда симбиотической природе разумности и чувственности человека, почти бесследно упрятано в коконе языка и речи, их шума дискурсов и интерпретаций. Оно имплицитно сопровождает речевое шествие разума в науке, в познании, в вере в качестве интуиций и эксплицитно – в пластике метафор, галлюциногенности образов живописи и кино, духовном мелодизме звуковых гармоний, условности слов и сомнамбулических чувств.

Созерцание как умозрительный способ познания наглядно демонстрирует, как разум работает вне языковых практик. Под поверхностным языковым сознанием, под его покровом, творится конструктивная работа созерцания. В ней разум являет своё присутствие в интуитивных актах видения, понимания, открытия, озарения. Все три доминирующих теорий о происхождении разума: «чистый лист», «благородный дикарь», «призрак (душа) в машине» - достояние прошлого.

Явления разума в «эвриках», ставших с помощью интерпретаций аксиомами, леммами, теоремами, получали в истории определение прозрений, легитимацию наития, но в Новое Время были тиранически заключены в «капсулу» бессознательного. Сегодня их заточение не так безнадёжно, хотя доверие к эпистемологической стратегии З.Фрейда сохраняется в научном сообществе до сих пор. Иначе явленное, а не «сделанное» логизирующим субъектом мышления потребует признания метафизического контекста познания. Эмпирическое рацио материализма этого не терпит. «Несделанность» явленного открывается как

20

переживание свободной причинности, как подсознательное осознание реальности, как формообразующая способность познания, но материалисту крайне желательно опереться на фактический «протез» пяти чувственных модальностей восприятия – и никак иначе. «Инстинкт» научного материализма – генерализующая привычка понимания сознания – агрессивное суеверие ХХ века, преодолеваться будет долго и трудно.11

Аффицирование зрительных иллюзий. Иной подход к актуализации созерцания заложен

объективным идеализмом философии и её современными экспликациями в экзистенционализме и постмодернизме. Вопреки многовековому мейнстриму материализма в середине ХХ века философ М. Хайдеггер поставил проблему упразднения чувственности современного человека как пассивного аффицирования субъекта вещью в себе. Его заботило, что непроизвольная форма умозрительного познания, неосознаваемая элиминация мыслеобразов, - а потому неуправляемый субъектом сознания смыслопорождающий опыт разума, вытесненный прагматическим рационализмом лингвистического интеллекта в фантомные сферы квазинауки и мистики, не востребован познанием. В смерти онтологической созерцательности Хайдеггер опознавал трагедию современного человека. Вслед за Кантом он настаивал, что переработка восприятий априорными формами сознания принадлежит психологическому процессу, способному непроизвольно трансцендировать, то есть не осознавать свой вход во внутреннее

11 Деннет Д. Виды психики: по пути к пониманию сознания. М., 2004

21

трансцендентальное поле смыслов. Хайдеггерианский подход позволил Д. Чалмерсу, ищущему ответ на вопрос, «как сознание встроено в природу», утверждать, что информационные пространства могут воплощаться в различные физические состояния, наделяя их нефеноменальными свойствами. Научный дрейф психологии от физической унификации психического к объяснению функциональных отношений, не редуцируемых напрямую к физическим свойствам их носителей, выявляет новый тип каузальности, приписывающий информации биологических систем семантические и прагматические функции. Исследования самоорганизующихся систем привели к теоретической возможности объяснения смысловой и действенной природы психических явлений путём истолкования их в качестве информации и информационной самопричинности. Это открыло простор для артефактуальной истории психического, более известной как психологическая культурология или близкая ей историческая психология. На материале исторических систем отчуждённой психики магических и религиозных образов и ритуалов, мифологических и художественных практик, пластической чувственности скульптур и зодчества психоисторическое познание показывает, как на вегетативной чувственности живого тела надстраивается когитальная функция перевода чувственности в мысль. На материале истории образных схематизмов кажется возможным предположить, что биологическая петля обратной связи приобретала образно-смысловой характер умозрения, переводя тем самым натуральную чувственность в культурную.12

12 Грегори Р.Л. Разумный глаз. Изд.-2. Едиториал, М., 2003.

22

Созерцание как эксцентричная позициональность восприятия.

Отображение зрительных образов во внутреннем плане уже не является непосредственной формой психического отображения в исходных уровнях( интероцепциями), но включает мнемические гештальты(психоэкстероцептивную сенсорику),запечатлевшую предметы и события окружения

Свойство быть человеком привязано к централизованной форме организации, являющейся базисом эксцентричности человека. Имея вегетативную основу био-логического организма, созерцание обеспечивает рождение духа, приобретающего инструментальный характер представления и позициональности. Она знает о себе самой, располагает сама собой. В актах созерцания самосознание делает возможным полную обращённость живой системы к самой себе. Нахождение в себе и вне себя позволяет человеку переживать свои семиотизированные образы - переживания. Дистанцированный эксцентричностью созерцания самого себя человек дан себе в качестве внутреннего мира. Человек непосредственно знает свои переживания, семантически реализуя тем самым психическую реальность. Эксцентричная природа человека заключается в трансцендировании. Живое бытие означает предвосхищение самого себя, следующее за самим собой в обратной связи в естественной искусственности субъекта жизни, в которой жизнь понимает себя, становясь трансценденцией и превращаясь в смысл. Экстатическая сторона существования человека не укоренена в природе и потому осуществляет континуальное

23

движение эволюцией отрыва от природы, в котором созерцание обеспечивает единство самости и формирование семантических сущностей приспособления к ней. Изоморфность физически воплощённого информационного пространства определённым (субъективно переживаемым) информационным пространствам образных иллюзий создаёт предпосылки для возвращения познания от социоценозных структур развития к субъектоценозным, проясняющим процессы онтологизации познания и его субъективных психических реальностей. Интерес к онтологии познания, к онтологическим процессам смыслообразования обязывает психологию включить в поле психических репрезентаций не верифицируемые материализмом непроизвольные процессы субъективной реальности познания, ускользающие от лингвистических дискурсов сборки и контрсборки его содержаний. То есть открыть дорогу для исследования созерцания как субъективного процесса познания и резервов его потенциальности, проявляющихся инновационным индуцированием мыслеформ в индивидуальном символическом коде.

Апофатичность созерцаний. И наконец, третий подход актуализирует

сокрытость созерцания и его интуиций. Онтология возвращает психологию познания к своей самой кардинальной проблеме - к проблеме дискурсивности и апофатики невыразимости созерцаний. Редуцированные истины и дискурсивные сети языков культуры – оружие модернизма – демонстрируют гносеологическую усталость. И то, что мешало ясности редукций в эпоху модернизма – невыразимое дискурсом – всё громче подаёт голос. «Постмодернизмом оказывается то, что

24

внутри модерна указывает на непредставимое в самом представлении»13. От страха перед встречей с онтологией современник предпочитает оставаться под властью языков господствующей культуры, растворённой в вещах и опосредованной словами, то есть в вербальной логизации. Указание на ускользающее от рационального анализа, неконцептуальное в психике, свидетельствует о наличии опыта познания, не редуцируемого до системы логических категорий, то есть об апофазисе.14 Апофазис актуализируется в гуманитарном интересе к апофатическим визионерам типа Экхарта, Терезы Авильской, театру М. Фичино, Пико делла Мирандоло, Парацельса, Д.Бруно, Нострадамуса в зарубежной историографии, к созерцаниям русских мыслителей ранга Ф. Достоевского, В. Соловьёва, Д. Андреева, опыт которых репрезентирован в их общеизвестном наследии и положен в основу интуитивной философии.15 Историю 13 Ж.-Ф. Лиотар. Ad Marginem 93. M., 1994. С. 312 .14 Апофатика порождает созерцание неповторимого, уникального, чудесного, недоступного к редукции в понятиях. В письме к другу Л. Витгенштейн так формулирует проблему актуальности апофатики. «Если только не пытаться сказать то, что невысказываемо, то ничего не будет потеряно. Но невысказанное будет – невысказанно - содержаться в том, что было сказано». / Л.Витгенштейн. Голубая и коричневая книги. Сибирское университетское изд-во. 2008, С. 155 .15 Катафатика и апофатика существуют в богословии как позитивный и негативный подход к отношениям Бога с человеком. Взаимоисключительность подходов проявляется в заявлениях о вселенскости Бога и его абсолютной сокрытости. Если катафатика обосновывает тотальность присутствия нуминозного начала в созерцательном познании манифестаций нуминозного (исключение рассудка в познании), то апофатика построена на мистике негативного богословия. Лишая познание опоры на образы и понятия, апофатическое познание нуминозного открывает невыразимый опыт общения с Богом, «за краем чувственного и

25

невыразимого опыта, лишённого всяческих условностей, Ж. Батай называет «эксцессом постижения смысла в отрицании смысла слов».16

Десятки тысяч лет люди чувствовали присутствие незримого в своём сознании. Эмпедокл утверждал, что Платон созерцал отдельные явления всего существующего даже за 10 и за 20 человеческих поколений. Древние мифотворцы античности вкладывали в понятие Аида значение нуминозного «незримого мира». Метафизическая поверхность сознания нагружена безличным и доиндивидуальным полем смыслов как местом психических фиксаций довербальных объективных реакций тела (вербальные представления надстраивались над ними как выражение их качества и действия). Абсолютная уверенность Аристотеля в способности разума зрить незримое заявлена следующими тезисами: ум – божественное око души, как зрительная сила в глазу; возбуждённый ум обнаруживает логосы вещей, обнаруживая скрытое в них; интуитивное знание достигается свободной концентрацией ума; когда логос отрывается от чувственности и рассудочности, то обретает созерцательную силу; Нус действует агрессиями, импрессиями и демонстрациями. Называя созерцание Вторым умом, Аристотель характеризует его как активный, творческий, созерцающий в собственном смысле этого слова, выделяя его «контемплятивную» способность созерцания идей и сущностей, «вещей в себе». Это априорный ум, нечувственный ум.17 Контакт

умопостигаемого», как определил Дионисий Ареопагит. 16 Батай Ж. Внутренний опыт. Изд-во Axioma, 1997, С. 136.17 Способность интеллектуальной чувствительности к присутствию сверхчувственного не передаётся генетически, не передаётся как знание, а воспитывается средой, её символикой, бытом, культурой, усваивается как один из языков бессознательного. (Среда развития

26

между двумя формами разума, чувственной и нечувственной, проявляется в интуиции, - заявляет он. Вслед за Аристотелем Альберт Великий, Фома Аквинский, Николай Кузанский считали, что духовный ум свободен и проявляет свою деятельность там, где умолкает чувственность, воображение и мышление. Он воспринимает вещи в их внутренней сущности, а не в их внешних физических качествах.18 Словесный ум (логистикон) – это головной автономный ум, интеллект головы, мыслит, но в силу утраты связи с сердцем не созерцает, то есть не способен к единому цельному знанию о вещи. Он представлен самому себе в силу эксцентризма и не получает интуиций духовного ума. Он воспринимает мир чувственно и потому бессилен теоретически, то есть не способен к идеальному познанию сущности вещей, - заключали номиналисты позднего Средневековья.

Десакрализация сознания европейцев привела сначала к обеднению, а затем и к сциентистской маргинализации способности умозрения. Начиная с

представлений о реальности показывает и указывает на то, что должен понять и принять ребёнок (как правило, во всех сакральных учениях речь идёт о правде и стыде). 18Дискурсивное сознание основано на рациональной интеллектуальной способности познания чувственного видимого мира. Этот ум Аристотель называет феноменальным апостериорным умом, а Кант и Гегель практическим разумом. Он претендует на власть над внешним миром и судьбой человека, но утратил её над внутренним миром души. Это разум самости, эгоизма, обособленности и самоутверждения. Начиная с эпохи Ренессанса он доминирует как культура фаустовского человека, в которой не разум управляет волей, а наоборот, воля, желание, вожделение доминирует над разумом. Не умея видеть цельность, единство идеального сверхчувственного мира, оно осуществляет анализ, не видя синтезов, не гармонизируя и не координируя силы души и тела.

27

античности (развитие философии рационализма), достигая апогея в позднем Средневековье (Ренессанс), десакрализация сознания обернулась воинствующим атеизмом материалистической науки, легитимирующей только эмпирическое познание и исключившей трансцендентализм познания из свойств сознания. Третью тысячу лет проблема Платона «является ли разум человека субъектом мысли» остаётся открытой. Платоновская линия теории созерцания, согласно которой идеи не являются двойником чувственных вещей, так как не конструируются, исходя из чувственных вещей, но представляют собой предмет интуиции и опыта, не сходит со сцены гносеологии психологии. Может ли познание быть ведением? Так ли прав В. Шутц, утверждая, что Я выбирает «своё поведение, своё чувство, свои мысли, свои болезни, своё тело, свои реакции, свою спонтанность, свою смерть»?19 Мыслит ли мозг, когда человек не осознаёт предмета своего мышления? Или неосознаваемая предметная установка сознания – иллюзия мозгового субстрата человека? По крайней мере, Э.Фромм не встречает возражений, заключая: «Сознание – это деятельность мозга в состоянии, когда мы оперируем с внешним миром, то есть когда мы действуем. Подсознание - это то, что происходит в мозгу в состоянии, когда все наши связи с внешним миром отключены и мы обращены не к действию, а к восприятию себя».20 Неосознаваемое познание продуктов сознания, самосознание мнемического пространства психики - не здесь ли рождаются признаки сокровенности, потаённости, нередуцируемости,

19 Шутц У. Глубокая простота. Основы жизненной философии.- М.: Азбука, 2007, С.126.20 Фромм Э. Забытый язык - «АСТ Москва», 2008, С. 36.

28

имплицитности интуитивного знания?21 Агафонов А.Ю. считает оправданным объяснять осознанные переживания неосознаваемыми психическими процессами, предваряющими эти переживания.22

Опираясь на квазиредукционизм как метод объяснения осознаваемого психического через неосознаваемое психическое, мы остаёмся в нововременной парадигме априоризма Канта, которая у Агафонова А. Ю. представлена в следующей интерпретации: «…осознаётся то ментальное содержание, которое до момента осознания уже существует в бессознательной психике, то есть уже подготовлено для сознания».23

Почему на глубине психики познание не осознаётся? Некоторые гипотезы вневербального познания складывались, но отвергались эмпириками. Античные греки открыли экзистенциальное равновесие между разумной субстанцией и грезящей самостью. Досократики, сократики, платоники немало потрудились над открытием «пробуждённого» – грезовидца (Башляр) - двойника нашего существа,

21 Вопросов к принципу абсолюта деятельного эмпиризма познания возникает всё больше. Философ Фёдор Гиренок считает, что эмпирическая психология изучает поверхностный слой сознания, сформированный языком и социумом, языковое сознание индивида. Она беспомощна уже на уровне продуктов пассивных синтезов самости (абсурдности человека), которые помещают в подполье сознанья, назвав их бессознательным. Тем более она бессильна на уровне глубинного сознания, где непрерывно протекают процессы неосознаваемого познания (Гиренок Ф.).22Теория микрогенеза осознания не пользуется термином «созерцание», однако идея этапа автоматического (бессознательного) выделения релевантной информации из шума как этапа предтечи осознанного переживания не исключает и созерцания.23 Агафонов А.Ю. По обе стороны сознания. Самара, Издательский Дом «Бахрах-М», 2012, С.14.

29

светотени нашей мыслящей сущности.24 Их подход исчерпывается представлением, что созерцание эмпирически недоказуемо (вне причинных связей и корреляций), а потому постулируемо, узреваемо и творимо. Ими же поставлена проблема интуиции как комбинаторики созерцаний. В результате индивидуализирующего психогенеза античности сформировалась ментальность изменяемых иерархических связей доминирования – подчинения смыслов, то есть ментальная модель созерцательной исономии – системы подобных элементов, находящихся в состоянии подвижного равновесия. Однако развитие и омассовление эмпирической логики (науки) похоронило тему способностей разума к созерцанию, к «уже - пониманию» предмета, которое существует до чувственной встречи с ним.

Есть ли Уже – сознание? Как возникает априорное знание о предметах? Как возможны синтетические суждения а priori? Философ Ф. Гиренок заглядывает за иудеохристианскую конструкцию человека и мира, согласно которой «Вначале было Слово». Что было до слова? О чём молчал человек, пока

24 «Тот, кто доверился грезам пламени, откроет эту психологическую истину: именно проникнутое покоем бессознательное, свободное от кошмаров, пребывающее в равновесии со своими грезами, и является светотенью психики, или, точнее, психикой светотени. Образы свечи учат нас любить эту светотень глубинного видения. У Грезовидца, стремящегося познать себя как грезящее существо, далекие от ясности мысли... — это ночники нашей глубинной природы. Их мерцание становится невидимым, когда работает наша мысль, когда сознание обретает полную ясность. Но когда сознание отдыхает, начинают бодрствовать образы. Осознание светотени сознания обладает таким самодовлеющим присутствием – длящимся присутствием, - что грезящее существо ждет от него пробуждения — пробуждения бытия». (Башляр Г. Пламя свечи).

30

не говорил? В книге «Аутография языка и сознания» Гиренок формулирует тезис о производности языка от молчания. Сравнивая роль функции отражения с функцией воображения, философ рассматривает как фундаментальную антропологическую характеристику «Уже - сознание». «Это сознание, для которого нет языка и, следовательно, оно не может узнать себя как сознание»25. Это безъязыковое или доязыковое сознание, которое эволюционировало как человеческая сапиентность более сотни миллионов лет? Путь от инстинкта – «разума» зверя - к созерцательной интуиции – разуму человека, способному мыслью «зрить» мысль, эскизно прописан палео - и исторической психологией, а также теориями эволюционистов.26

Открытие «уже - сознания» в действительности принадлежит Канту. Оно в его допущении о существовании знания о предмете, предметной установки до встречи с самим предметом: «Высшая цель ума - созерцание. Оно не до мышления, не после.

25 Гиренок Ф. Аутография языка и сознания. МГИУ, 2010, С.124.26 Приверженцы эволюционной эпистемологии (К. Лоренц и его ученики и последователи Р. Ридль, Э. Эзер, Г.Фолльмер и Ф. Вукетич) показали, что познание и знание не есть результат произвольного конструирования мира. Это форма приспособления живого организма к окружающему миру, выработанная долгим эволюционным путем. Окружающий мир человека – так называемый мезокосм, мир средних размерностей, к которому он эволюционно приспособлен (Г. Фолльмер). Онтогенетически априорные категории сознания являются филогенетически апостериорными, т.е. выработанными у живого организма, в том числе, у человека, в ходе его эволюции. В самих когнитивных механизмах живых существ заложен вектор на максимально возможную очищенность результатов восприятия от привнесенных, в том числе и конкретно-телесных факторов, а сознания – от произвольных, субъективных его конструктов.

31

Оно априорно»27. Речь идёт о неосознаваемой объективации мыслеформ. Несомненно, продолжая линию Канта, Гиренок предполагает, что «в палеолитических рисунках мы находим эйдетические зарисовки «уже-сознания», которое ещё не зависело от языка, но всегда присутствовало как суть человека. «Если принять созерцание за сущность сапиентности, то становится понятной его психологическая пластичность. Человек - не природное существо, потому что в природе действуют, а он грезит.»28. То есть грезящий человек предшествует социальному языковому субъекту деятельности, который рождается на фундаменте грезовидца, синтезируется с ним, а подчас вытесняет.

Действительно, в палеолитических глубинах нет Логоса, а есть зрительные образы, нет знаков, но есть символы реальности. Априорному сознанию грезовидца знаковый язык избыточен. «Внеязыковое сознание грезящей самости и самоактуализирующихся в ней ноуменов доопытной данности - есть «ауто-сознание» («уже-сознание») - конгломерат родового сознания, родовой Логос человека»,29 - считает Гиренок. Пытаясь определить качественные характеристики созерцательного априоризма, его имманентный психологизм как филогенетическое апостериори сознания когнитивной эволюции человека, Гиренок опирается на интеллектуальные чувства или эмоциональный интеллект детей, аутистов, палеолитических художников, который не подавлен языковым сознанием. 27 Кант И. Критика чистого разума / Пер. с нем. Н. Лосского сверен и отредактирован Ц. Г. Арзаканяном и М. И. Иткиным; Примеч. Ц. Г. Арзаканяна./ — М.: Эксмо, 2007,С.132.28 Гиренок Ф. Аутография языка и сознания. МГИУ. 2010, С. 147.29 Там же, С. 112.

32

С таким представлением солидарен антикартезианец, экзистенциальный психолог Р.Мертон, подчёркивая, что описывать реакции и чувства в качестве созерцания, подобно эмпирической психологии, значит, помещать созерцание уже туда, где его нет - в область поверхностного сознания.30 Но и рефлексия, и рациональное сознание как раз и есть часть того внешнего «Я», которое в подлинном пробуждении к созерцанию умирает и отбрасывается, как поношенная одежда,- размышляет Мертон. Внешнее «Я» (эмпирическое Я), индивидуальность, не духовны. Это социальная маска, личина. Созерцание - это уверенность, что это «Я» - не есть «Я», не интуиция самости. Созерцательное пробуждение «Я» протекает за пределами наблюдения и рефлексии.31 В таком случае нет ничего более чуждого созерцанию, чем декартовская декларация отчуждённого человека, изгнавшего себя из собственных духовных глубин, лишившего себя возможности интуитивного познания. В то же время созерцание, по Мертону, явно не общечеловеческая способность, а духовная религиозная практика – ментальная работа субъекта с определённой

30 Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. — М.: АСТ МОСКВА:ХРАНИТЕЛЬ, 2006, С. 63.31 «Нет ничего более отталкивающего, - утверждает Мертон, - чем псевдонаучное определение созерцательного опыта. Одна из причин этого в том, что такие попытки определения обычно соблазняются психологическим подходом, а адекватной психологии созерцания просто не существует». Он убеждён, что знание - это языковое мышление, психологическая субъективность, что все квазисозерцательные интуиции внешне подобны состоянию созерцания, как результат отключения сознания и контроля эмпирического Я: транс, экстаз, экзальтация, мистическое безумие, но в них отсутствует активность глубинного Я. Они основаны на соматическом подсознании – эмоциях и только. / там же, С.94.

33

информацией. Здесь богослов Мертон диктует выводы психологу Мертону.

Инструмент инстинкта самосохранения В статье «Конец всего сущего» И. Кант пишет: «На долю человеческого разума выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят его возможности. В такое затруднение разум попадает не по своей вине. Он начинает с основоположений, выведенных из опыта, но, поднимаясь к вершинам познания, вскоре замечает, что перед ним возникают все новые вопросы, ответ на которые он не может дать. И разум вынужден прибегнуть к новым основоположениям, которые, хотя и кажутся очевидными, но выходят за пределы опыта. И тут его подстерегают противоречия, которые свидетельствуют о том, что где-то в самой основе скрыты ошибки, обнаружить которые опытным путём невозможно».32 Ясно, что пониманием Канта руководит рационалистическая идея детерминизма - главная идея 18 века. И только через два века современный американский философ сознания У. Селларс, опираясь на идею саморазвития живых систем, вернёт сознанию каузально эмерджентное свойство мозга, не исключая при этом созерцающей субъективности сознания. Оно, по Селларсу, — гибкая способность организма, которая в ходе эволюционного отбора создает оптимальные возможности для распознавания ситуаций, совершенный инструмент инстинкта самосохранения. В 32 Кант И. Конец всего сущего. «Das Elide aller Dinge». Работа впервые опубликована в «Берлинском Ежемесячнике» в июне 1794 г. Перевод (первоначально опубликованный в журнале «Философские науки», 1973 г., № 6, С. 109—114) выполнен А. В. Гулыгой по изданию GS, Bd. VIII.

34

отношении сознания не применима модель, характерная для наблюдения в объективном мире: здесь отпадает различие процесса наблюдения и наблюдаемой вещи. Интроспекция собственного ментального состояния сама и является этим состоянием,33 - считает он. Селларс напоминает, что Кант выделяет собственно интуитивное познание, посредством которого нам дается сам предмет во всей его живости, однако ни слова не говорит о том, каков механизм «созерцания многообразного» («intuition of a manifold»). Философ сознания С. Катречко считает, что трудность процедурного описания чувственной интуиции связана не с её сложностью, а с её простотой, так как по сравнению с ощущением и образом интуицией наделено любое живое существо, даже самое простейшее. В качестве аргумента он указывает на способность живого существа воспринимать свет. «Не надо только думать, - пишет Катречко, - что интуитивное познание осуществляется так же, как происходит познание в более сложных формах, например познание–в–образах или познание–в–понятиях. Те же инфузории не ощущают свет, не строят его образную модель и не осознают свет в качестве света, но их поведение

33 Селларс, опираясь на концепцию ментального языка (Mentalese) Дж. Фодора, суть которой состоит в том, что наш мыслительный процесс представляет собой внутреннюю речь («inner speech»), а наши мысли формулируются на некотором ментальном языке («lan-guage of thought»), замечает, что языковая структура верования и суждений отличны: верования (believings) должны соотноситься не с суждением, а с указательным комплексом, выполняющим в предложении роль субъектного терма. Для фиксации этого важного различия Селларс вводит специальный термин «perceptual taking», перцептивное приобретение, то есть чувственность что-то приобретает извне, воспринимает в себя., связывая «perceptual tak-ing» с кантовским «созерцанием многообразного» («intuition of a manifold»), точнее, со схватыванием этого многообразия как содержания сознания и его «превращением» в представление.

35

свидетельствует о том, что свет они (интуитивно) воспринимают.34 Ощущения, образы и понятия являются, по сути, эволюционными надстройками над интуицией, более развитыми способами познания, но без интуиции они были бы «слепы», поскольку без нее нельзя говорить об их адекватности реальному положению дел.»35 Так по – разному представляется природа созерцания как способа интуитивного познания антиэволюционисту Мертону и эволюционисту Катречко. Кант действительно думал об акте интуиции как о результате созерцаний, наглядной мысли, ментальном «это» [Mentalese «this»], однако он не рассматривал этот ментальный демонстратив только в качестве ментальной формы. Её назначение Селларсом сводится к тому, чтобы представить некий (конкретный) объект перед рассудком для его рассмотрения. Современные неокантианцы настаивают, что для Канта интуиции являются сложными демонстративными мыслями, которые имеют имплицитную грамматическую (а, следовательно, и категориальную) форму, так как содержат в зародыше понятие физического объекта «здесь и теперь», взаимодействующего с другими объектами в системе, которая включает Я и представляет собой прототеорию мира. В неё включены и субъекты, воспринимающие объекты этого мира. Подчеркивая различие между интуициями, с одной стороны, и ощущениями и образами, с другой, Кант утверждал, что именно

34Катречко С.Л. Интуиция в составе познавательной способности. / Материалы международной научно-теоретической конференции «МАХАБХАРАТА»,«БХАГАВАД-ГИТА» И НЕКЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ. ВлГУ, Владимирское отделение РФО. С. 93-97.35 Катречко С.Л. Как возможна метафизика? // Вопросы философии, 2005, №9.

36

интуиции, а не ощущения или образы содержат в себе категориальную форму. Об этом свидетельствует синтез имплицитного конструирования образных моделей и формирование интуитивных репрезентаций (сложных демонстративов. Такова причина невозможности абстрагировать категории из ощущений и/или образов. А поскольку интуиции обладают категориальной формой (или протокатегориальной), то путь к категориальным понятиям требует абстрагирования из опыта, но только потому, что ментальный опыт содержит интуиции, которые обладают категориальной формой. Неокантианцы уверены, что активность глубинного Я, трансцендентного разума и есть интуитивное умозрение как о предметах, так и о сущностях, ноуменах. То есть априорная форма чувственности, имплицитная работа созерцающей (грезящей) интернальности сознания, образы-демонстративы подсознания воображением изменяются, а рассудком манипулируются. И тогда как же не понять интроспекцию как границу, за которой созерцание переходит в иное ментальное состояние?

Французский философ Э. Морен - создатель эпистемологии сложного мышления, позволяющей понять сложность мира, в книге «Метод. Природа природы» утверждает, что эпистемологические принципы, надлежащие для познания сложного мира, обретают свою форму в ходе познания, которое включает в себя и познание пределов познания, что обнаружение противоречий и антиномий является сигналом того, что мы сталкиваемся с глубинами реального. «Познание познания свидетельствует о том, что мы познали всего лишь тончайшую пленку реальности. Единственная реальность, которая доступна

37

нашему познанию, сопроизводится человеческим сознанием, силой его воображения. Реальное и воображаемое сотканы, сплетены воедино, образуют сложный комплекс нашего бытия, нашей жизни».36

Представление о полувоображаемой реальности Морен наделяет отношениями партиципации и ангажированности. Как говорит Морен, мы всегда «пробуждены» лишь частично, ибо обитаем в воображаемой, созданной нами самими реальности. Но мы не можем и полностью заснуть, ибо погрузиться в глубокий сон – значит, растворить свое Я во вселенной, полностью отдаться реальности, что невыносимо для человеческой личности. Человеческая реальность сама по себе является полувоображаемой. Эта реальность строится человеком, и она является лишь частично реальной. Тайна мира – в нас самих, мы не придаем этому значения, и поэтому она остается для нас непостижимой, - заключает эпистемолог.

Созерцание без восприятия Интуиция в психологии воспринимается «слепым» символическим познанием. В отличие от него образное познание кажется «зрячим», так как сопряжено с чувственным состоянием «хорошо-плохо», то есть с инстинктом самосохранения, но при этом не берётся в расчёт подсознательная форма обработки информации с использованием предыдущих чувственных знаний, относящихся к этой информации. Действительно, не проверяемо эмпирически, что когда-то возникшая внутренняя модель объекта восприятия, иллюзия (Кант), «слепок» реальности, выступает содержанием созерцания, что, приобретая собственные знания о предмете, мы его созерцаем, даже если

36 Морен Э. Метод. Природа Природы. Перевод с французского Е.Н. Князевой. М.: Прогресс-Традиция, 2005, С.236 .

38

непосредственного восприятия в реальности не было. Дополняя внутреннюю модель предмета новыми свойствами, получив, таким образом, «вещь в себе» в подсознании, мы становимся объектом её воздействия на наши органы чувств, вызывающие переживания и ощущения. Подсознание под «завесой» сознания индуцирует собственное самопознание, созерцание собственного содержания.

ИТОГИ: В ХХ веке кантовская идея спонтанности и неосознанности (априоризма) упорядочения чувственного многообразия восприятия (природности, телесного изоморфизма), пройдя реинтерпретацию у М. Хайдеггера, Ж. Делёза, М.Фуко, обретает чёткую конструкцию процесса созерцания или непроизвольного синтеза, трансцендирующего интуицию категорий, информационных моделей, образных и звуковых констелляций. В конечном итоге, субстанциальное созерцание, будучи неосознаваемой объективацией мыслеформ, является условием предметного сознания. Именно созерцание трансцендирует интуицию перестройки, комбинаторики мышления субъекта. Непознаваемость вещей-в-себе Канта преодолевается через возможность их интуитивного схватывания: объект являет сознанию обновлённоё воспроизведение самого себя в некотором акте презентации наглядного представления или смысловой модели. Обновление информационных моделей памяти, перестройка фиксированных логических моделей сознания осуществляется механизмом интуитивно-умозрительной комбинаторики. Так расшифровывается кантовская априорность сознания в посткантианстве: интенция объекта интуитивно является сознанию в форме

39

новации. «Ноэрон» Плотина (вещь разума), возродившийся в теории интенциональности Бергсона, не просто – «вещь ума», она умна как мыслительная предметность умного мира.

Многомерность созерцаний заключается в использовании ими всей модельной мнемики сознания. Их априорность рассудку и первичность по отношению к опыту схватывается интуицией. Рискнём предложить определение созерцания как непроизвольного порождения или моделирования категориальных схем и образных моделей объектов сознания, основанного на спонтанном абстрагировании и синтезе образов, когитальных схем и символических констелляций.

Три великих языка послужили основой данного определения: язык платонизма и неоплатонизма, язык средневекового христианизированного плотинизма и рационалистический язык Канта, неокантианцев и посткантианцев. На каждом из этих великих языков говорили три великих исторических эпохи, хранившие священное почтение к разуму, способному зрить в себе комбинаторику смысловых образов человеческого духа. Определение предварительное, так как не содержит исчерпывающие ответы на вопросы, поставленные в гипотезах37. Поиску ответов посвящён данный экскурс в историю познания созерцания в тех

37 Как созерцание метафоризирует реальность продуцированием образов бытия, не разделяемых диалектикой субъективного и объективного? Зачем разум строит мост созерцаний и категорий между осознанием реальных объектов и самими объектами, которые должны использоваться необходимым образом, чтобы понимание объектов состоялось? Каким образом экспликация форм и категорий созерцаний позволяет обосновать предметную установку сознания, а значит, характеристик сознания: восприятия, мышления, воображения?

40

эпохах, когда философия и психология познания вырабатывали единый дискурс о незримо мыслящей душе - разуме. Расшифровка созерцательного априоризма длится как в неокантианстве, так и в посткантианстве, и всё же при этом сохраняется впечатление неокончательности знания об имманентности человеческого сознания и эволюционных формах разума. И причины довольно обоснованны.

Декарт в «Метафизических размышлениях» заключает, что «созерцание фигуры или образа телесной вещи есть воображение», то есть отождествляет воображение и интуицию. Возможно, что в эпоху Просвещения философам казалось очевидностью, что априорные формы умозрений порождаются ментальными действиями формообразующего акта сознания. Кант в предисловии к первому изданию «Критики чистого разума» заявляет, что читатель имеет право требовать логической ясности посредством понятий, а также интуитивной ясности посредством созерцаний. Именно так. Объективируя имманентность рефлексии как редукции интенций человеческого сознания, Кант не выпускал из зоны внимания априоризм созерцания. Минули века, но до сих пор не разработана категориальная аналитика различия созерцания и воображения как интуитивных форм познания.

Ушедшему в вечность в феврале 2013 года культурологу Г.С.Померанцу принадлежит прогноз: «Одна из особенностей великих культурных миров – способность к историческому повороту, переходу от расширения вовне к внутреннему росту, от захваченности центробежными процессами к созерцанию духовного центра и покаянию за отрыв от

41

него… Лидерами станут страны, которые лучше других сумеют создать новый стиль жизни, включить паузу созерцания в череду дел, избавиться от лихорадки деятельности, от «блуда труда, который у нас в крови» (Мандельштам). С самого раннего детства можно воспитывать понимание радости, которую дает созерцание. И это подготовит людей к переоценке ценностей, к переходу от инерции неограниченного расширения техногенного мира к цивилизации созерцания, духовного роста и равновесия с природой. Если мы будем просто звать людей ограничить свои потребности, ничего не выйдет, кроме раздора. Петр кивнет на Ивана, Европа на Америку, Азия на Европу. Поворот может дать только открытие ценности созерцания, паузы созерцания в делах, в диалогах и дискуссиях, в развитии мысли… Культура, не нашедшая опоры в вечном, падет под напором перемен. Школы могут и должны учить паузе созерцания: через искусство, через литературу».38 Сентенция Померанца имеет под собой гуманистические основания в ситуации смерти гуманизма. Целостный подход к творческой деятельности в условиях гиперроста специализации науки и техники ориентирован на открытие и актуализацию интуитивных психологических синтезов сознания. Полифония сознания, заданная человеку природой, обедняется жёсткими алгоритмами позитивистского логизма. Полифоническая интерпретация активности сознания человека основана на принципе изоморфизма человеческого сознания и природы (космоса), на принципе изначальной целостности и нерасчленённости сознания, в котором все процессы столь же культурны,

38 Померанц Г.С. Дорога духа и зигзаги истории. Росспэн, 2008, С. 108.

42

сколь и природны. Изоморфность искусственных (социетальных) программ деятельности мозга и психологии человека открывает возможность понимания различий между процессами психической редукции и имманентностью человеческой психики.

Разумеется, социальная реабилитация умозрительного способа познания способствует духовному подъёму сознания общества, интеллектуализации его самосознания. Созерцание как категория познания исчезает из западной эпистемы в силу необладания, с точки зрения науки, объективностью и систематичностью рационалистической рефлексии. Поэтому речь может идти исключительно о реабилитации темы созерцания в научном дискурсе о познании как стратегии развития креативности интеллекта - в самом же сознании умозрительный процесс – его органическое свойство разумности, свойство сапиентно мыслящей жизни.

Значимость эмпирического на трансцендентальном уровне определяет место созерцания в исторической эпистеме познания как особой конфигурации знания. Подсознательная перестройка фиксированных моделей мысли в новые образцы, деклиширование мыслительных схем, индукция смысловых установок сознания – не в этом ли вклад неявного познания, прячущегося за мыслимым?

До 19 века немыслимое выступало в пространстве сознания в роли тени, двойника, «вещи в себе», играющей роль основы способности человека сосредоточиться в себе и своей истине. Декарт выявил наиболее общие формы любой мысли – понятия поверхностного лингвистического сознания, чуждого немыслимому. Кант сконструировал априорные формы трансцендентального познания пространства и времени.

43

Постструктурализм восстанавливает (деконструкция) связь мысли с тем, что не является сознательно редуцируемой мыслью, так как принимает форму немыслимого, в котором мысль не может осуществлять присущие ей качества (быть языком, быть спекуляцией, оформляться понятием). Несомненно одно: познающая психика пользуется эволюционно выработанной собственной способностью непроизвольно обозревать доминирующие (актуализированные в сознании) мыслительные схемы и перестраивать их в актах варьирования и комбинаторики.

«Если и впрямь человек в мире является местом эмпирико-трансцендентального удвоения, если ему приходится быть той парадоксальной фигурой, в которой эмпирические содержания познания высвобождают из самих себя те условия, которые сделали их возможными, то человек и не может даваться в непосредственной державной прозрачности cogito; однако он не может также и покоиться в вещной бездейственности того, что недоступно и никогда не будет доступно самосознанию из протяжённости немысли».39 Человек как место непонимания в ситуации невозможности речи и место его преодоления усилием мысли собраться в целостность до мысли о немысли, то есть до силы выхода за пределы непосредственного опыта в пространство первоначального непонимания, где человек не узнаёт себя,- человек созерцающий. Анализ эмпирико - трансцендентального удвоения показывает, каким образом устанавливается соответствие того, что дано в опыте, и того, что делает этот опыт возможным. Познание строится вокруг немыслимого как сосредоточение мысли в себе в форме

39 Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Пер. с фр. В. П. Визгина и Н. С. Автономовой. СПб. А-cad. 1994, С.376.

44

«для себя», как контракт с собственной сущностью, непосредственностью, очевидностью, скрывающей бессознательное. Возбуждая мысль изнутри, немыслимое изменяет познаваемое, приближая его к себе или отчуждаясь от него в нередуцируемое к смыслу, отрывая тем самым сознание от самого себя или проникая в него предметными установками.

Коллоквиум

Рекомендуемая литература:

1.Алахвердов В.М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания. /В.М.Алахвердов/ М.: 2003.2.Гиренок Ф. Удовольствие мыслить иначе /Ф. Гиренок/- М.: Академический проект, 2008, С. 6-27.3.Голосовкер Я. Э. Логика мифа /Я.Э. Голосовкер/ М., 1987.4. Зденек М. Учебник по творческому мышлению /М. Зденек/ Минск: Попурри, 2011.5. Деннет Д. Виды психики: на пути к пониманию сознания, Идея-пресс, М., 2004.6. Деррида Ж. «Как избежать речи: отрицания», «Эссе об имени» /Ж.Деррида/Спб., 1998.7. Мид М., Малиновский М. Культура как фактор происхождения человека /М. Мид/М.,1988.8. Пиаже Ж. Избранные психологические труды М., 1994.9. Померанц Г.С. Собирание себя /Г.С. Померанц/ М., ДОК, 1993.10. Рыбаков В.А., Покрышкин А.А. Совместима ли психология и естественно-научная парадигма? /В.А. Рыбаков/ Томск, «Дельтаплан», 2005.

45

11. Слободчиков В.И. Психология человека /В.И. Слободчиков/ М. 1995.12. Тьюринг А. Может ли материя мыслить /А. Тьюринг/ - М. 1960.13. Флиер А.Я. Культурогенез /А.Я. Флиер/ М. РИК, 1995.14.Юревич А.В. Системный кризис психологии /А.В. Юревич// Вопросы психологии, 1999.

Вопросы для коллоквиума

1. Проблемы Пиаже (Теория генетической эпистемологии Ж. Пиаже):

Какое отношение к созерцанию имеет мечта Пиаже о создании генетической эпистемологии как науки о происхождении и развитии знания, начиная с «эмбриологии интеллекта», эгоцентризма мышления как скрытой позиции, символического доречевого мышления до развития интеллектуальной децентрации?

Платон открывает классификацию, группировку идей в обобщающей целостности разума, что позже Пиаже переоткрывает как единицы мысли в системе родословных связей шкал ценностей дологического сознания ребёнка (дедуктивная теория группировок) или интерпретационных аксиоматических моделей (закрытых обратимых систем). Так ли это?

Каким образом объяснение познания на основе его истории, социогенеза и психологических истоков способствует пониманию того, как интеллект

46

функционирует на этапе «недостаточного знания» , неразличения внутреннего и внешнего?

Процесс прилаживания саморегулирующихся схем субъекта к объекту закреплён наследственно или его функции и структуры зависят от содержания и опыта?

«Вначале был ответ!» – схема мыслительной деятельности, в которую включается перцептивный материал. Согласны ли вы с позицией Пиаже?

Осознание своих собственных умственных операций (нус Платона), внутренняя реакция, «умственная химия» (Пиаже) основаны на обратимости мысли или на понимании по аналогии? В каком случае речь может идти о созерцании?

2. Корректно ли данное представление: «Созерцание порождает релятивизм содержания сознания, являясь его модератором?»

3. Какая из исследовательских позиций вам кажется более убедительной: а) созерцательная интуиция- смыслопорождающее свойство интеллекта; б) созерцательная интуиция- стихийно- телесное начало разумности; в) созерцательная интуиция-самообогащение сознания как обновление знания, которое уже в нём представлено?

4. Почему человек в отличие от животных «удваивает» реальность существования? Какое место в

47

психологическом удвоении реальности занимает способность к созерцанию?

5. Способность к слежению и распознаванию образов носит врождённый или приобретённый характер?

6. Как связаны понятия «тень», «двойник» с процессом созерцания?

7. Как может неявное знание не стать явным, будучи эксплицированным посредством явного образа или представления?

8. Поступает ли в психику информация по каналам, в принципе недоступным для восприятия? Что из перечисленного не может быть осознано: рефлексы, инстинкты, коллективная память, первичные установки?

9. Почему современная наука восстанавливает связь сознания с нередуцируемой мыслью?

10. Чему способствует реабилитация умозрительного способа познания?

Задания для эссе:

1.Теории эволюционного конструкционизма интеллектуальных способностей человека постулируют генезис ощущений и представлений из созерцаний, отменяя тем самым традиционную (аристотелево - кантовскую) схему психологического познания.

48

Определите собственную позицию по данной проблеме и аргументируйте.

2. Сформулируйте личное отношение к афоризму Сократа: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой».

3. Взяв за основу идею Померанца о реабилитации созерцания в современности, предложите собственные аргументы в пользу или в противовес суждения.

Вопросы без ответа (моделирование теоретического исследования):

1.Созерцание как функциональная форма сознавания, гомогенна во сне и бодрствовании?

2.Созерцание продуцируется экспансией живой мозговой материи как его органической природой или совокупно с телом?

3.Почему онейроидность (неявность) созерцательной формы сознавания мистифицирует её восприятие и порождает эзотерические коннотации её филогенеза?

49

Из глоссария: С.206Созерцание/умозрение – естественное

атрибутивное свойство ориентировочной реактивности живой высокоорганизованной материи организма, развившееся в адаптационной эволюции гоминид в смысловую обратную связь человека со средой, - разумность (предданность восприятия, представляющую собой способность ВНД непроизвольно трансформировать перцептивные отражения в смысловые и упорядочивать их комбинированием смыслов). Созерцание доступно для сознания в форме интенций и интуиций.

Вненаучные значения:А) Целевое психическое состояние,

достигаемое в процессах эзотерических практик отключения сознания и перехода психики в онейроидное состояние фантомности как грёзоподобное помрачение сознания, характеризующееся смесью ярких и обильных фантастических представлений (в религии, парапсихологии, аскетике).

Б) Зрительное восприятие объекта внешней реальности (литературно – стилевое употребление понятия). Автор.

50