№21 (703) 24 мая 2012 г. Еженедельник «7 секретов»

17ÂÐÅÌÅÍÀ È ÍÐÀ ÂÛ

ответ из–за океана. — Лишь иногда дочь–американка инте-ресовалась. Я ей много чего рассказывал о прежней рижской жизни. Она с юного возраста всегда мне говорила: «Напиши эти свои истории!» Я все думал: зачем и кому они нужны? Кто их будет читать? А потом понял: они нужны моим старым риж-ским друзьям! Да, наш общий мир ушел навсегда, но мы–то еще живы. В том мире мальчиш-ки держали руку на плече друга, а девочки были недотрогами. Но главное, что нас объединяло, — нескончаемые разговоры и мечты, мечты, мечты…

Конечно, сегодня мне кое–кто скажет: на расстоянии все кажется прекрасным. А как же все советские ужасы? А как же то, сё… Что ж, согласен! И тем не менее тогда было меньше хамс-тва и грубости. Впрочем, пере-мены касаются не только Со-ветского Союза, но и Америки, которая тоже была чище. Сейчас везде все изменилось. Именно поэтому ностальгию по старым добрым временам испытываю не только я или мои друзья, бывшие советские граждане, но и наши чистокровные амери-канские приятели. Вот только у них, безусловно, свои знаки того времени. Тогда как у нас — свои. Они не поймут наших разгово-ров о щавелевом супе…

Запах юрмальских сосен…Или о закате на Рижском

взморье, юрмальской даче с верандой, кинотеатре в каком–нибудь Меллужи, керосинке, калитке с крючком, землянике, пыльной улице, запахе сосен. Можно было просто идти вдоль берега и болтать… Мы ходили в дюны, закрытые от ветра, тра-тили время на поиски лучшего места и всегда его находили. Бегали купаться, загорали, го-няли в футбол, играли в карты, спорили, разговаривали, ели теплые бутерброды, зарывали лимонад в песок у моря. А когда утихали, то слышали крики чаек и шелест волн.

И постепенно впадали в сол-нечную дремоту. Я всегда любил просто лежать и смотреть в небо. Синее, с облаками. Годы пробежали, поменялись стра-ны, люди, но небо осталось. Оно везде такое же синее, с облаками. Нужно только смот-реть на него в тишине и прямо вверх. Увы, сегодня уже ничего не изменишь. Не повернешь и время вспять. Вторая Родина крепко нас обняла и стала на-шей жизнью. А та, первая, Роди-на замерла и навсегда осталась в старом времени. И никакой другой старой Родины мы не хотим. Сегодня я с уважением и благодарностью отношусь к тем временам и всему дорогому, что живет в нашей памяти.

— Что вам особенно запом нилось из советской жизни?

— Очень многое. Например, игры во дворе. Весь мир, кажет-ся, потерял сегодня это умение. А ведь самые первые «обще-ственные» отношения у любого советского ребенка всегда были связаны именно со двором. Он был нашим главным воспитате-лем. К сожалению, сейчас ком-пьютеры повсеместно заменили, а, по сути, уничтожили дво-ровые забавы. Если в бывшем

Советском Союзе дворы, в их классическом понимании, на-деюсь, где–то еще и остались, то на Западе уже совершенно исчезли. «Поиграть во дворе — а что это?» — спрашивают у меня современные русские дети в Америке. Да что там говорить: они даже не знают, что такое чернильная ручка. Иногда ка-жется, что они родилась с ком-пьютерной клавиатурой.

Своей дочке я кое–что успел передать из своего советско-го детства. Возможно, какая–то частичка перейдет внукам. А что дальше? Думаю, вряд ли мои правнуки будут знать, что такое салки или прятки. Мно-гим детям, кажется, уже не-ведомо, что ãамбургер сделан из мяса коровы, которая ест траву. Грустно! Особенно, когда видишь в парке ребенка, увле-ченного компьютерной игрой. Он ничего не замечает. Ни людей вокруг, ни солнышка на небе. Он полностью погружен в свой собственный мир. А рядом другой ребенок смеет-ся над полученной эсэмэской. Этим детям легче общаться по Интернету или мобильнику, чем при личной встрече. Им тогда уже нечего сказать друг другу. Они чужие.

Мы уезжали за границу, а теперь как будто снова попали в какую–то заграницу. Страна вроде бы наша, а вроде бы уже и нет. Она все больше уходит в Интернет и прочие дебри. После игры в футбол мы вместе валялись на траве, смеялись, обсуждали игру. У нас были общие идеи и планы. Нам так не хотелось расходиться. Мы не могли наговориться! Сейчас родители работают и смотрят телек, а дети учатся и посещают кружки. С ранних лет их готовят к какой–нибудь серьезной ка-рьере. Даже футбол превратил-ся в профессиональный спорт. Хочешь им заниматься? Иди в спортшколу. Все поставлено на поток. Кругом — новые границы. Я уверен, что настоящее детство начинается с игр во дворе.

Увы, прогресс уничтожил эти примитивные забавы. Дети уже не играют во дворе, они через него перемещаются, направля-ясь по своим делам. Грустно, что сегодня на день рождения больше не дарят книжек. А ведь когда–то книга действительно была лучшим подарком. Ее бе-режно заворачивали в обложку, порой в простую бумагу — но непременно белую. На обложке аккуратно выводили ручкой на-звание. А главное — книги чита-ли и перечитывали! Мы тогда и не ведали, что есть такой «Мак-

долналдс». Пределом мечтаний был визит в «Детский мир». Мы росли в мире без компьютеров и круглосуточного телевизора. И были так счастливы.

«На дне» Рижского рынка

Еще я никогда не забуду Рижский центральный рынок. Это вам не торговый центр с его стройными рядами магазинов, сверкающих зеркальными вит-ринами. На базаре свои ряды, но совершенно другие. Хаотичные, нестройные. Но живые! Рижс-кий базар для меня был просто Большим рынком. Именно так я его называл. Он занимал особое место в жизни нашей семьи. Да и приезжие его посещали, уве-рен, гораздо чаще, чем Домский собор в Старой Риге. Каждый хотел заглянуть в огромные па-вильоны — молочный, мясной, овощной, рыбный. Для меня они были настоящими самолетными ангарами!

Мама часто и охотно брала меня с собой на Центральный базар. Я выполнял роль не только попутчика, но и носиль-щика. Мы медленно обходили ряды. Пробовали сметану свер-нутой бумажкой. Тыкали же-лезным крючком висящее над прилавками мясо. Надо было и соленый огурчик продегустиро-вать. А там и квашеную капусту. Что брали? Обычно сахар, крес-тьянский черный хлеб, сыр с тмином. «На ура» шел суповой набор — перевязанныå ниточкой сельдерей, петрушка, морковка. Иногда мама оставляла меня в углу, который для меня превра-щался в наблюдательный пункт, из которого я изучал людей.

Как я понял минувшим ле-том, эта базарная братия и сегодня не изменилась. Как и тогда, сейчас по углам тоже собираются мужики и бабы, ко-торые озабочены только одним: где достать выпить и чем заку-сить? Эти лица во все времена испитые, а голоса хриплые. Оде-ты плохо, но колоритно. Раньше это могла быть засаленная те-логрейка с торчащими кусками ваты, причем даже в летнюю пору. Сейчас одежда более сов-ременная. Фирменная! Судя по всему, с какой–то помойки. По-падаются даже известные брен-ды, о которых мы в свое время могли только мечтать.

Вам с сиропом?Сегодня в магазинах кру-

гом пластмассовые бутылки. А я помню времена, когда были сифоны. Это такой тяжелый стеклянный сосуд с носиком и ручкой. Они стояли во многих домах в 50–х и 60–х годах. Трудно поверить, что простая газированная вода — даже без сиропа! — выдавалась нам, де-тям, порционно! А с сиропом мы ее получали какими–то мини-атюрными порциями. Впрочем, после того как газированная пена опадала, красноватой, чуть сладковатой, с привкусом вишни шипучки всегда было как–то до обидного маловато. Казалось, она только на самом донышке.

Зато я гордился тем, что мне доверяли ходить заполнять сифон. Идти было, в общем–то, недалеко, но времени вполне хватало на то, чтобы попытать-ся высосать шипучие остатки из стеклянной емкости. Плавно нажимая на маленькую ручку, я впивался в металлический носик. Порой мне так сильно ударяло газом в нос, что меня дурманило, словно от алкоголя. Когда я приближался к пункту «Заполняем сифоны», моя ру-башка была изрядно забрызга-на. Но все равно самое главное было то, что тара оказывалась совершенно пустой. И вот я уже в очереди.

В этих пунктах еще запол-няли шариковые авторучки. У пожилого артельщика все руки были в чернилах. «Как же он их отмоет, когда ему нужно будет идти домой?» — помню, думал я, стоя в очереди. Я посмотрел на свои руки, которые тоже были в чернилах. А все потому, что при заполнении ручки лопнула резиновая пипетка. Кто нынче

помнит, что такие были? Тем не менее по сравнению с руками артельщика мои ладони были поистине девственно чистыми. И тут подошла моя очередь. Я достаю из кармана измятый руб-лик. Получаю сдачу. Секунды за-полнения сифона можно назвать шипучим чудным мгновением.

На обратном пути я снова присасываюсь к носику. Нажи-маю на ручку как можно нежнее. Потому что знаю, что давление внутри слишком сильное. А я так не хотел, чтобы дома увидели, что я снова пил без разрешения. К тому же я из своих собствен-ных карманных денег без роди-тельского разрешения заполнил емкость не обычной газировкой, а с вишневым сиропом. Передо мной тогда вставал вопрос из разряда «Быть или не быть?» — будут меня ругать или нет. Ко-нечно, дома упрекнули: «Тебе же сказали — чистой!» Но ведь все равно все пили с удовольствием с сиропом. Так же вкуснее!

Пышки с сахаромЕще одно яркое впечатление

на меня оставила пышечная на углу Суворова и Дзирнаву. Роди-тели называли ее таинственным для меня словом «Автомат». Моя мама работала по соседс-тву. Когда я к ней приходил, то стоял у окна с пышками, никак не мог от них оторваться. Ав-томатическая машина произво-дила на меня какое–то гипноти-ческое воздействие. Она почти все делала сама. Я смотрел, смотрел, смотрел. А мама все не шла и не шла. Весь этот аромат в движении сводил меня, 7–лет-него парнишку, с ума.

Тут приходила мама и за руку уводила меня со словами: «Это не для тебя…» Я понимал, что обсыпанные сахарной пуд-рой пышки для «больших». Но я–то знал, что когда–то тоже стану таким… Теперь мне уже столько лет, но все равно я помню тот вкусный запах. С этими пышками не сравнится ни один гамбургер или чиз-бургер. Они не такие нежные. Сердце не замирает, когда их ешь. И слюну не сглатываешь, когда их видишь. Потому что они принадлежат совсем к дру-гому детству. А у меня было свое. Рижское. И я никогда не забуду, как сходил с ума, стоя у витрины пышечной и слыша, как открываåтся и закрываåтся со стуком дверь на углу двух улиц… 7

Аэлита сегодня выступает с симфоническими оркестрами

.Участники международного съезда «штатников» встретились в Риге