Александр Исаевич Солженицын

[1918—2008 гг.]

«Один день Ивана Денисовича»рассказ

Впервые: «Новый мир», 1962, № 11.

«Эту повесть о-бя-зан про-чи-тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граждан Советского Союза».

А.А. Ахматова

Памятник Ахматовой напротив тюрьмы «Кресты», Санкт-Петербург

Бараки для заключенных. Локчимлаг (Коми АССР).

В пять часов утра, как всегда, пробило подъем - молотком об рельс у штабного барака.

… Большой процент смертности падает на простудные заболевания и на истощение; простудные заболевания объясняются тем, что есть заключённые, которые выходят на работу плохо одетые и обутые, бараки зачастую из-за отсутствия топлива не отапливаются, вследствие чего перемёрзшие под открытым небом заключённые не отогреваются в холодных бараках, что влечет за собой грипп, воспаление лёгких, и другие простудные заболевания…

Из доклада начальника оперативно-чекистского отдела Карлага НКВД СССР, 1937 год

Всегда Шухов по подъему вставал, а сегодня не встал. Еще с вечера ему было не по себе, не то знобило, не то ломало. И ночью не угрелся. Сквозь сон чудилось - то вроде совсем заболел, то отходил маленько. Все не хотелось, чтобы утро.

— Ще-восемьсот пятьдесят четыре! — прочёл Татарин с белой латки на спине чёрного бушлата. — Трое суток кондея с выводом!

И едва только раздался его особый сдавленный голос, как во всём полутёмном бараке, где лампочка горела не каждая, где на полусотне клопяных вагонок спало двести человек, сразу заворочались и стали поспешно одеваться все, кто ещё не встал.

Карцер следственного изолятора Тернопольского НКВД–КГБ. 1944–1946 гг.

…И, продолжая отпрашиваться просто для порядка, Шухов, как был в ватных брюках, не снятых на ночь (повыше левого колена их тоже был пришит затасканный, погрязневший лоскут, и на нём выведен чёрной, уже поблекшей краской номер Щ-854), надел телогрейку (на ней таких номера было два — на груди один и один на спине), выбрал свои валенки из кучи на полу, шапку надел (с таким же лоскутом и номером спереди) и вышел вслед за Татарином.

Ватник. Омск. 1948–1956. Принадлежал политзаключенному Й.Дантасу

В.Н.Городецкий. Валенки. Бумага, карандаш. Воркутлаг, 1930-е

… Никак не годилось с утра мочить валенки. А и переобуться не во что, хоть и в барак побеги. Разных порядков с обувью нагляделся Шухов за восемь лет сидки: бывало, и вовсе без валенок зиму перехаживали, бывало, и ботинок тех не видали, только лапти да ЧТЗ (из резины обутка, след автомобильный).

…Шухов вытянул из валенка ложку. Ложка та была ему дорога прошла с ним весь север, он сам отливал её в песке из алюминиевого провода, на ней и наколка стояла: «Усть-Ижма, 1944».

Ложка, отлитая из алюминиевой проволоки. Принадлежала политзаключенному Э. Водзинскасу. Коми АССР, 1946. Музей ссылки и сопротивления (г. Каунас, Республика Литва)

Отрывок из стихотворения Е.Я.Лопухова. Рукопись. Из личного дела, хранящегося

в архиве ТГПУ

…Как это делается только в лагерях, Степан Григорьич и посоветовал Вдовушкину объявиться фельдшером, поставил его на работу фельдшером, и стал Вдовушкин учиться делать внутривенные уколы на тёмных работягах да на смирных литовцах и эстонцах, кому и в голову никак бы не могло вступить, что фельдшер может быть вовсе не фельдшером. Был же Коля студент литературного факультета, арестованный со второго курса. Степан Григорьич хотел, чтоб он написал в тюрьме то, чего ему не дали на воле.

Личный лагерный номер с одежды политзаключенного. Инта (Коми АССР). 1950-е.

…Номер нашему брату — один вред, по нему издали надзиратель тебя заметит, и конвой запишет, а не обновишь номера в пору — тебе же и кондей: зачем об номере не заботишься?

М.Рудаков. Дорога на лесоповал. 1952. Котлас. Архангельская область.

Мороз тут за зоной при потягивающем ветерке крепко покусывал даже ко всему притерпевшееся лицо Шухова. Смекнув, что так и будет он по дороге на ТЭЦ дуть все время в морду, Шухов решил надеть тряпочку. Тряпочка на случай встречного ветра у него, как и у многих других, была с двумя рубезочками длинными. Признали зэки, что тряпочка такая помогает.

… Начался год новый, пятьдесят первый, и имел в нём Шухов право на два письма. Последнее отослал он в июле, а ответ на него получил в октябре. В Усть-Ижме — там иначе был порядок, пиши хоть каждый месяц. Да чего в письме напишешь? Не чаще Шухов и писал, чем ныне.

Письмо А.В.Попова из лагеря. 1948. Фрагмент экспозиции.

Мастерок — большое дело для каменщика, если он по руке и легÓк. Однако на каждом объекте такой порядок: весь инструмент утром получили, вечером сдали. И какой завтра инструмент захватишь — это от удачи. Но Шухов однажды обсчитал инструментальщика и лучший мастерок зажилил. И теперь каждый вечер он его перепрятывает, а утро каждое, если кладка будет, берёт. Конечно, погнали б сегодня 104-ю на Соцгородок — и опять Шухов без мастерка. А сейчас камешек отвалил, в щёлку пальцы засунул — вот он, вытянул.

Мастерок. 1940-е. Лагерь Бутугычаг, Колыма

… Вынули. Теперь — как нести? С вышки заметят — это ничто: у попок только та забота, чтоб зэки не разбежались, а внутри рабочей зоны хоть все щиты на щепки поруби.

Вышка. Лагерь Днепровский. Район Мякита. Магаданская область.

Перевозка первого котла на Нижне-Омренскую ТЭЦ. Фото 1930-х

Стояла ТЭЦ два месяца как скелет серый, в снегу, покинутая. А вот пришла 104-я. И в чём её души держатся? — брюхи пустые поясами брезентовыми затянуты; морозяка трещит; ни обогревалки, ни огня искорки. А всё ж пришла 104-я — и опять жизнь начинается.

Лесоповал. Красноярский край. Фото 1940-х.

В огонь печной Шухов уставился, и вспомнились ему семь лет его на севере. И как он на бревнотаске три года укатывал тарный кряж да шпальник. И костра вот так же огонь переменный — на лесоповале, да не дневном, а ночном повале. Закон был такой у начальника: бригада, не выполнившая дневного задания, остаётся на ночь в лесу.

— Не иначе как двенадцать, - объявил и Шухов. - Солнышко на перевале уже.— Если на перевале, - отозвался кавторанг, - так значит не двенадцать, а час.— Это почему ж? - поразился Шухов. - Всем дедам известно: всего выше солнце в обед.— То дедам! - отрубил кавторанг. - А с тех пор декрет был, и солнце выше всего в час стоит.— Чей же эт декрет?— Советской власти!

Б.Смирнов-Русецкий. Восход солнца. 1950. Ст. Тахтамыгда, Забайкалье.

И.Суханов. Лагерная кухня. 1935–1936 гг. Сиблаг, лагпункт в Темиртау

Производственная кухня — это халабуда маленькая, из тёсу сколоченная вокруг печи, да ещё жестью проржавленной обитая, чтобы щели закрыть. Внутри халабуду надвое делит перегородка — на кухню и на столовую.

… Наконец миска была чиста, как вымыта, разве чуть замутнена. Он через плечо отдал миску сборщику и продолжал минуту сидеть со снятой шапкой.

Лагерь в Воркуте (Коми АССР). Жилая зона.

Далеко видно с верха ТЭЦ: и вся зона вокруг заснеженная, пустынная (попрятались зэки, греются до гудка), и вышки чёрные, и столбы заострённые, под колючку. Сама колючка по солнцу видна, а против — нет. Солнце яро блещет, глаз не раскроешь.

… Но там была ножёвка, кусок ножёвочного полотна! Ножёвка, которую из хозяйственности он подобрал сегодня среди рабочей зоны и вовсе не собирался проносить в лагерь.

Пила лучковая. Вятлаг (Кировская область). 1930-е – 1940-е.

— Раствору! — орёт Шухов через стенку. — Да-е-мÓ! — Павло кричит. Принесли носилки. Вычерпали сколько было жидкого, а уж по

стенкам схватился — выцарапывай сами! Нарастёт коростой — вам же таскать вверх-вниз. Отваливай! Следу-щий!

Носилки. Дальстрой. 1941–1943.

Кирпич с клеймом Понышлага. 1940-е.

Как вы считаете,почему рассказ называется

«Один день Ивана Денисовича»??

«Я в 50-м году, в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях, в мельчайших подробностях, притом день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И даже не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а — рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы».

А.И. Солженицын

www.gulagmuseum.org