Annotation

В XV–XVII веках в Нидерландах расцвело искусство живописи, которое дало мирувеликих художников, таких, как Рубенс, Рембрандт, А. ван Дейк. После итальянскогоВозрождения это был второй необычайный взлет мировой живописи. Об этом ирассказываетсявочеркеЛ.Д.Любимова,литератораиискусствоведа,который,прослеживаяисториюнидерландскойживописи, помогает читателюпостичьособенностиживописногомастерства, помогает эмоциональному восприятию шедевров живописи. Для старшегошкольноговозраста

Оглавление

I.ОткрытиевидимогомираII.ВвеквеличайшихсвершенийипротиворечийIII.Овладениевидимыммиром.ФландрияIV.Овладениевидимыммиром.Голландия

notes12345678910111213141516

Оглавление

ЛевДмитриевичЛюбимовВеликаяживописьНидерландов

I.Открытиевидимогомира

ЯнванЭйк,МастерФлемальскогоалтаря,РогирвандерВейден,ГуговандерГус,Мемлинг

Когда в мае 1432 года в гентской церкви святого Бавóна был открыт в самойторжественной обстановке знаменитый алтарь, который почитается и поныне одной извершин мировой живописи, огромную толпу, собравшуюся в храме, охватили прямо-такинеописуемыйвосторгиизумление.

Мыоченьмалознаеможизнинидерландскиххудожниковтоговремени,незнаемдаже,писаллиГентскийалтарьЯнванЭйкодиниливместесбратом,Губертом,которому,бытьможет, принадлежит основной замысел этой грандиозной композиции. Но и скудныхсведений, дошедших до нас, достаточно, чтобы судить о впечатлении, которое онапроизвеланасовременников.

Полтора века спустя голландский живописец и биограф нидерландских художниковКарел ван Мандер отзывался о создателе Гентского алтаря в таких восторженныхвыражениях:

«То, что ни грекам, ни римлянам, ни другим народам не дано было осуществить,несмотря на все их старания, удалось знаменитомуЯну ван Эйку, родившемуся на берегахпрелестной рекиМаас, которая может теперь оспаривать пальму первенства у Арно, По игордогоТибра,таккакнаееберегувзошлотакоесветило,чтодажеИталия,странаискусств,былапораженаегоблеском».

Современники были так восхищены удивительным творением ван Эйка, что церковьСвятого Бавона стала местом подлинного паломничества, причем стечение народа былостольвелико,что,какпишеттотжеванМандер,«этотчарующийскладеньсталиоткрыватьипоказыватьтолькознатнымособамилитем,ктощедродавалсторожунаводку.Иногдаегоможнобыловидетьивнекоторыебольшиепраздники,нотогдаздесьбывалатакаятолпа,чтоподойтиблизкоккартиненебылопочтиникакойвозможности».

После создания Гентского алтаря Ян ван Эйк прожил еще десяток лет, окруженныйславойипочетом,иумерпятидесятилет,вполномрасцветесил.Придворныйживописецитайный советник Филиппа Доброго, герцога Бургундского, для которого он выполнял идипломатические поручения, богатый бюргер, даже патриций, вращавшийся как равныйсреди придворных, прославившийся на всеНидерланды не только своим искусством, но иредкойученостью—онсувлечениемзанималсягеометриейикартографией,—ЯнванЭйкбылоднимизтехсчастливыхгениев,чьетворчествооказалосьполностьюоцененнымприжизни.

ФилиппДобрыйтакотзывалсяонем:«НенайтиравноговзнанииивискусствемоемуслугеиживописцуЯну».А в составленной по-латыни эпитафии ван Эйка читаем: «Здесь покоится славный

необыкновеннымидобродетелямиИоанн,вкоторомлюбовькживописибылаизумительной;онписалидышащиежизньюизображениялюдей,иземлюсцветущимитравамиивсеживоепрославлялсвоимискусством…»

Внутреннеепоследовательноеразвитиеискусстваневсегдаясносовременникам.Как,например,объяснитьПушкина?Подготовкабыла,мыее знаем,новсежеПушкин

кажетсянамчудом.ТакимжечудомдолженбылявитьсядляНидерландовЯнванЭйк,ибовегоискусствеподготовказавершиласьгигантскимиувереннымскачком.

Каксвидетельствуетегобиограф,ЯнаванЭйкаособенно«следуетхвалитьзато,чтоонсумелпроявить своеискусство в такое времяи в такой стране, где…онне виделлучшегообразца,чемсобственноетворчество».

БратьяванЭйк.Гентскийалтарьсоткрытымистворками.Гент.Церковьсв.Бавона.

А люди того времени, рядовыежители этой страны?Для них его творчество должнобылоказатьсяподлиннымчудом,таккаквогромномбольшинствеонимоглилишьсмутнодогадыватьсяосамомсуществованиивеликогоискусстваживописи.Кромесухихпописьму,условных изображений святых на золотом фоне, кроме отдельных робких попыток дать вцерковной живописи живое отображение действительности, они знали, в общем, лишьтипичную средневековуюминиатюру, украшавшуюмолитвенники и своим узором приятноразвлекавшуюглазвовремядолгихбогослужений,изящнуюицветистую,каквсеискусствопозднейготики,новсеголишьнаивноповествовательную,иллюстрирующуюопределенныйтекст.Внейлюбовькроднойприроде,кмиру,окружающемучеловека,проглядываласвежоитрогательно, но неуверенно и невнятно, подобно детскому лепету. И вдруг после этоголепета— трубный глас или громы органа, застывшие в сверкающей всем блеском земныхкрасок величавой и жизнерадостной живописи, уже объемной, уже правдивой ивыразительной до невообразимых прежде пределов. Это не просто иллюстрации каких-товерованийилисказаний,агордоеисамостоятельноеутверждениекрасотывидимогомира.

В эту пору, когда радостная, веселая жизнь прорвалась наконец сквозь обветшалыезавесы средневековья, жители старой Фландрии увидели в засиявшем перед их глазамискладномалтаре,почтивтрисполовинойметраввысотуиболеечемвпятьметроввдлину,всето,чегодавноужесмутножаждали,кчемурваласьихдуша.

Вместоугловатых,схематическихфигур,характерныхдляискусствасредневековья,гдестремление ввысь, в небо, подавляло земную красоту, где декоративный узор заменялизображение действительности и где религиозный условный характер всей композицииуносил зрителя в созерцание каких-то сказочных, райских далей, они увидели вдругперенесенныйнадеревоскладняреальныймиртойземли,гдеонижили.Настворкахэтогоалтаря ангел, возвещающий девеМарии, что она родит Спасителя, предстал перед ними вуютнойичистойгорнице,совсемкаквихнарядныхдомикахвтомжеГентеиливБрюгге,иевангельская легенда, именуемая Благовещением, раскрылась им в ее самом простом,понятномсмысле,какблагаявесть,приносящаявдомнадеждуирадость.

В оде в честь ванэйковского творения живописец и поэт следующего столетиясвидетельствует: «Глядя на чудных небесных дев и славословящих ангелов, которые,обратясь лицомк зрителю, поютпонотам, всякийиспытывает наслаждениеиможет дажеразличить голос каждого ангела в отдельности, настолько это ясно видно по их глазам идвижениюгуб».

А рай, раскрывающийся вокруг центральной сцены, где патриархи, рыцари и народпоклоняютсямистическомуагнцу,тоестьХристу!Этикоренастыестарцыиюношистакимипростыми и в то же время выразительными чертами— да ведь это как бы вросшие всейсвоей мощью в родную землю еще несколько грубоватые, крепкие и трудолюбивыеобитателиэтихмест,онисами,хозяеваэтойземли!Даивсеэтонебесноецарство—этожеихроднойнидерландскийгородсеготакимизнакомымиготическимибашнями!

Люди, глядевшие на Гентский алтарь в день его торжественного открытия, узреливпервыерай,изображенныйнекакнебесное,нереальноевидение,нокаквполнеконкретный,таксказать,осязаемый,радостныйиблагоухающийвесеннийликмира,природы.И,конечно,их приводило в беспредельное восхищение, умиляло и трогало это любовное изучениехудожником всего виденного вокруг, стремление запечатлеть это виденное во всем егобесконечномразнообразии.

БратьяванЭйк.ГентскийалтарьМузицирующиеангелы.Детальвнутреннейчасти.

ВпейзажеГентскогоалтаряботаникиразличаютдесяткипороддеревьев,трав,плодовицветов,поройсамыхдиковинных,экзотических(ведьтобыловремя,когдачеловеквпервыеприступил к познанию Вселенной, во всех ее широтах и меридианах), порой самыхобыденных,знакомыхздеськаждомусдетства.Ивотэтавосторженнаялюбовьхудожникадажексамымпростымтравамнесомненноощущаласьегосовременникамикакгордаяволячеловекапознатьчерезискусствотайныприроды,преобразитьвживописииподчинитьсебеприроду.

Велика и всесильна магия искусства! Глядя на горницу, изображенную ван Эйком, налужайку,накущидеревьев,нарукиверующих,сложенныевмолитве,нидерландцытойпоры,вероятно, говорили себе: «Да ведь это совсем как в жизни, совсем такие лица, горницы илужайкивидиммыкаждыйдень!»Ноэтогомало.Лицаблизкихемулюдей,горница,гдеонжил,лесилужайки,гдеонпрогуливался,озарялисьновымсветом,какбыпреображалисьвглазахнидерландцапослетого,каконувиделживописьванЭйка.Иглядянароднойпейзаж,открывавшийсячерезокно егодома,напарчу своегопраздничногооблачения,нарумяныелицаюныхдевиналицаиные,отмеченныедолгойжизнью,вкоторыхкаждаяморщина—символ переживаний, он, наверное, говорил себе: «Да ведь это совсем как на Гентскомалтаре!»Иблагодаряэтомуалтарюонглубже,тоньше,нежнеепознавалилюбилиродную

природу,исвоюстрану,ивесьвидимыймир,исамоежизнь.Так и мы где-нибудь на берегуОки, перед березовой рощей, спускающейся к водным

просторам, говорим себе невольно: «Да ведь это совсем как у Левитана!» В этом изаключается великое творчество художника! Левитан открыл нам очарование роднойприроды, и эту природу мы уже воспринимаем его глазами и любим благодаря ему ещебольше.

Жителям Нидерландов Ян ван Эйк открыл видимый мир, красота которого была доэтого затемнена аскетическими идеалами средневековья, в корне чуждыминепосредственнойрадостибытия.

ИвотещедвекартиныЯнаванЭйкасредикаких-нибудьдвухдесятковдошедшихдонасегошедевров.

Небольшой портрет некрасивой, уже не первой молодости женщины, его жены, впричудливом (но сколь строгом) готическом облачении (Брюгге, музей). На вопрос: «Чтотакое живопись?» — можно ответить: «Вглядитесь в этот портрет — вот живопись!»Словаминеобъяснитьэтойкартины,потомучтотворческийходвнейбесконечнопростинезамысловата цель художника: изобразить правду, и только. Но плод этого творчестваповергаетнасвизумление.

ЯнванЭйк.Портретженыхудожника.Брюгге.Музей.

Если сказать: правда, изображенная вживописи, то ужеподразумевается преображениеприроды, то есть нечто совершенно иное, нежели точное, фотографическое еевоспроизведение.Как определить это иное?Толькоправду хотел изобразить ванЭйк…Вотона,магияживописи!Нельзязабытьэтолицо,этиширокорасставленныеглаза,тонкиегубы,

этот высокий лоб, как построен (именно построен) ее наряд, нельзя забыть эти краски,нежныеинасыщенные.

Нераз указывалось, что у ванЭйканетпафоса, нет драматизма…Яне знаю, стоит лиоспариватьтакиеутверждения.Унегопростое,величавоепреображениеприроды.

Знаменитая«МадоннаканцлераРолена»(Париж,Лувр).Блещуткаменья,краскамисияетпарча, и притягивают неотразимо взор каждая пушинка меха и каждая морщина лица. Каквыразительны,какзначительнычертыколенопреклоненногоканцлераБургундии!Чтоможетбытьвеликолепнееегооблачения?Кажется,чтовыосязаетеэтозолотоиэтупарчу,исамакартинапредстаетпередвамитокакювелирноеизделие,токаквеличественныйпамятник.Недаром при бургундском дворе подобные картины хранились в сокровищницах рядом сзолотыми шкатулками, часословами со сверкающими миниатюрами и драгоценнымиреликвиями.Вглядитесьвволосымадонны—чтовмиреможетбытьмягчеих?Вкорону,которую ангел держит над ней, — как блещет она в тени! А за главными фигурами и затонкой колоннадой — уходящая в изгибе река и средневековый город, где в каждойподробностисверкаетванэйковскаяизумительнаяживопись.

Мывидели, как этоискусствопоразило современников: оно входило как радость в ихпростыеивосприимчивыедуши.

Братьям ванЭйк долго приписывалась великая честь изобретениямаслянойживописи.Теперьустановлено,чтонеонипервыееюпользовались.Ноименноониусовершенствовалитехнологиюэтойживописи,проложивпутьвсемпозднейшимзнаменитымколористам.

Неслучайноживописи,вкоторойглавное—цвет,анеконтур,нелиния,сужденобыловНидерландах дать впоследствии ни с чем не сравнимый урожай: наряду с ВенециейНидерланды—подлиннаяродинаколористов.

Подобно венецианской лагуне, земли, расположенные в низовьях Рейна, Шельды иМааса,—низкиеземли,какуказываетсамоихназвание:Нидерланды[1],—окутаныморскимвоздухом, как быпропитанывлагой.Не точеные скульптурныеочертания, как, например, вТоскане, а дымка, растворяющая предметы, определяет их пейзаж, в котором один тоннезаметно переходит в другой, рождая бесконечные красочные нюансы. Но Венеция —лучезарный, сияющий юг, синева неба там словно напоена вином. Нидерланды — север,пасмурный и дождливый. Тут не синева с золотистыми переливами, а густые туманы,которыесолнечныйсветкакбыразбавляетмолоком,авкрасочнойгаммепреобладаютбуро-желтые, буро-зеленые, красно-серые, частомглистые тона.Всепропитаноиспарениями, всетаетвних.Ноотэтогоещеярчевспыхиваетжаркоепламяочагов,иязыкисто,пустьнамиг,ослепляют взор всеми цветами радуги, как драгоценные каменья на темной парче, каксверкающиевполумракевитражиподдымнымисводамиготическогособора!

ЯнванЭйк.МадоннаканцлераРолена.Париж.Лувр.

Когдаздесьродиласьживопись,художникполучилкакбыотсамойприродыиотсамойжизни, расцветшей на этой земле, ту палитру, которая была наиболее пригодна, чтобызапечатлеть все, что созерцал его глаз. Впрочем вначале он живей воспринимал радужнуюпестроту, чем нюансы, мягко сливающиеся в едином тоне, и готическая линеарность ещечастоопределялаегокомпозиции.

Аживописьродиласьздесьирасцвелавтусчастливуюпору,когдачеловекуоткрыласькрасота видимогомираи он залюбовалсяим.Этолюбование вытекалоиз самой сущноститойвеликойэпохи,котораяназываетсяВозрождениемипрокоторуюЭнгельссказал,чтоона«нуждалась в титанах и… породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, помногосторонностииучености»,явившись«величайшимпрогрессивнымпереворотомизвсехпережитыхдотоговременичеловечеством».

Исторический процесс, завершившийся эпохой Возрождения, был на севере Европыболее длительным и трудным, чем в Италии. Что же отличало от Италии северныйготическиймир?

Летописец,спустившийсявломбардскиедолинывместесвойскамиимператораЗапада,германского и итальянского короля, знаменитогоФридриха Барбароссы, был поражен, чтолюди, которые обитали здесь, остались латинянами. «Они освободились, — писал он с

недоумением и завистью, — от всей грубости, присущей варварской дикости, воздух,которымонидышат,земля,накоторойживут,одарилиихтем,чтонапоминаетутонченностьи благородство римлян. Они сохранили изящество языка и мягкость античных нравов. Встроительствесвоихгородов,даивсамомправлениионистараютсяподражатьловкостииумениюдревнихримлян».

Строки эти написаны в XII веке. Какой документ! И кажется нам, что, значит,неизбежнымибыличерезнесколькостолетийпослеэтогоиВенецияТициана,иФлоренцияиРимМикеланджелоиРафаэля,унаследовавшиедухантичности.

Ничего этого не было в Нидерландах. Почти никакого наследия светлой античнойкультуры!Тамжилилюди,сохранившиевовсейгустотекровьсвоихпредков,необузданныхварваров,которыхстолькоразбили,нотакинемоглидобитьримскиелегионыикоторыевконце концов сокрушили античную цивилизацию. Как было им вырваться из дремучейсхоластикисредневековьясегоцерковнымабсолютизмомданеповоротливымижестоким,как рыцарь в пудовыхдоспехах,феодальным строем?И всеже вырвались, хотяипозднее,чемитальянцы.

Столетняявойна,изнурившаяФранциюиАнглию,пощадила«Низкиеземли».Ивотмынаблюдаемростгородов,крупнейшихицветущихцентровмеждународнойторговли.Вэтихгородах развилась впервые в Европе шерстяная промышленность. Брюгге торгует со всеммиром. В этом огромном по тому времени городе с населением в сто пятьдесят тысячжителей семнадцать государств содержат постоянные торговые агентства, а купцы иремесленникиобразуютпятьдесятчетырегильдии.Рождаетсябуржуазиясееверхушкой—патрициатом. В XV веке отдельные феодальные владения объединяются под властьюмогущественных герцогов соседнейБургундии, таких знаменитыхи отважныхправителей,как Филипп Добрый и Карл Смелый, что способствует дальнейшему экономическомурасцвету.ИвотнаравнесИталиейНидерландыстановятсясамойпередовой,самойразвитойевропейскойстраной.

Ах,какпроситсяэтораздолье,благополучие,всяэтаяркая,кипящаяжизньнакартину,именно на картину! Скульптура, подобно сказочному лесу из камня расцветшая по стенамсоборов,ивнебеснуювысьуходящаяархитектуравеличественновыражалидумыичаяниялюдейминувшейэпохи.Нолюдямновоговремени,жителямэтихтучныхземель,людям,укоторыхтакразвитоздоровое,непосредственное,чистофизическоевосприятиемира,нужнотеперь и новое искусство, тоже конкретное, отвечающее их простому и яркомумироощущению.

Буржуазия делит власть с феодалами: бургундские герцоги привлекают ее к своемудвору.Адворэтот—вДижонелииливБрюгге—самыйпышныйвтогдашнейЕвропе.Наплощадяхготическихгородов,передтемнымисредневековымиратушами,вднипразднестви торжественных церемоний появляются средишумной и разряженной толпы бургундскиевельможи в мантиях, усыпанных каменьями, с конюхами и оруженосцами. Седла их конейпокрытыбархатом,яркимикраскамисверкаетихоблачение.Юноевесельеироскошь.Земнаярадостьуженепочитаетсягрехом.Новарварскаягрубостьещенеизжита,иземныерадостиподчас переходят в разгул. Герцог Филипп Добрый женится три раза, и при этом у негошестнадцать внебрачных детей. У крупнейшего феодала графа Клевского таких детей неменее шестидесяти, и летописец перечисляет их, повествуя о пиршествах и торжествах.Церковь,религиявсеещемогучи,ноихвластьуженевсеобъемлюща,неабсолютна.Улюдейесть, по крайней мере, надежда, что можно жить хорошо на земле, что жизнь земнаяпрекраснасамапосебе,анетолькокакподготовка,какиспытаниепереджизнью«небесной».

…Под северным небом, в северном тумане проходят блестящие кавалькады, и глаз

ласкают смягченные в молочном воздухе яркие тона. Благоденствие и непосредственныерадостные ощущения. Мир осязаемый, зримый преображается в сменяющих друг другавидениях—ирождаетсяживопись.

Вотони,этикавалькадыналевой,внутренней,створкеГентскогоалтаря,гдеЯнванЭйкизобразилисамогосебясредирыцарей,набогатоубранномконе!

КакотличнаэтаживописьсевераотживописиИталии!Неидеализация,нестремлениекэффектным монументальным построениям, к благородству, к классической ясности, ажеланиеизобразить видимыймир во всех его внешнихи внутреннихпроявлениях, во всемегоразнообразии.Да,подлинноежелание«объятьнеобъятное»,зачтопрезрительноупрекалнидерландцев великий гений классического юга Микеланджело. Но нидерландскиеживописцыоткрыливмиреинечтотакое,оченьглубокое,сокровенное,какбы«интимное»,чтоненашлосебеместавтитаническихвиденияхМикеланджело.Лишенныеклассических,античных прообразов, они в живописи воплощали видимый мир, следуя влечениюсобственногосердца,какбысливаясьдушойсэтиммиром,открывалиегонепосредственно,пожалуй,сещебольшимюношескимпылом,чемранниеитальянскиемастера.

ЗамечательныйгерманскийхудожникначалапрошлогостолетияКаспарДавидФридрихочень хорошо сказал о живописи: «Художник должен писать не только то, что он видитпередсобой,ноито,чтовидитвсебе.Аесливсебеонничегоневидит,топустьброситживопись».

Эту же мысль еще полнее выразил Гоголь в повести «Портрет», описывая подлинносовершенноепроизведениеживописи:

«Вездеуловленабылаэтаплывучаяокруглостьлиний,заключеннаявприроде,которуювидит только один глаз художника-создателя и которая выходит углами у копииста.Виднобыло, каквсеизвлеченноеиз внешнегомирахудожник заключилсперва себевдушуиужеоттуда, из душевного родника, устремил его одной согласной, торжественной песнью. Исталояснодаженепосвященным,какаянеизмеримаяпропастьсуществуетмеждусозданьемипростойкопиейсприроды».

Дать свое, новое видение мира, а не просто запечатлеть видимое — этому правилуследовалимастеранидерландскойживописиименнопотому,чтоонибылимастерами,анеремесленникамиивремя,вкотороеонижили,рождалоподлиннуюживописнуюкультуру.

Да,увы,мызнаемоченьмалооних.Донасдошлиименаживописцев,которыенекогдапользовалисьславой,носрединихестьтакие,чьетворчествонам,посуществу,незнакомо.Мы не знаем авторов многих сотен превосходных нидерландских картин XV века,хранящихсявмузеяхЕвропыиАмерики,вратушахицерквахБельгиииГолландии.

Однаизувлекательнейшихзадачискусствоведения—воссозданиетворческойличноститех замечательных мастеров прошлого, чьи произведения нам в точности неизвестны. Тутважно обнаружить хотя бы одно несомненное авторское произведение, а затем уже искатьсхожие с ним по манере, по вдохновению. Ну, а если такой хотя бы одной достовернойкартины не имеется? Тогда работа предстоит еще более кропотливая и результат ее частобудетиметьлишьусловныйхарактер.Так,«МастерФлемальскогоалтаря»—этовсеголишьусловное наименование нидерландского живописца первой половины XV века (очевидно,старшегосовременникаванЭйка),которомуприписываетсярядкартин,близкихпоманеректакназываемомуФлемальскомуалтарю.

В Ленинградском Эрмитаже имеется прелестная работа этого мастера: «Мадонна смладенцем». Какое же свое новое видение мира внес в этот совсем маленький образ ееневедомыйсоздатель?

Пылает очаг, юная мать рукой предохраняет от жара голенького ребенка. Волосы ее

плавно ложатся на плечи, а одеяние образует красивый готический узор. Очень простообставленнаягорница.Столик,полотенце…Черезоткрытоеокновиденсоседнийдом.

Художник еще близок к миниатюристам, он не знает еще законов перспективы, лишьощупью,эмпирическипытаетсяихпостигнуть,апотомупоройнаивноинеуклюжепередаетизменения в величине и четкости предметов в зависимости от их расположения впространстве.

Тихойрадостью,уютом,бесконечноинтимныммироощущениемовеянавсякомпозиция.Вот это и внес ее автор в живопись, заглянув в себя, из своего душевного родника, этимнастроениемодухотворилто,чтовиделпередсобой.

Взгляните на это раскрытое окно, забудьте обо всем прочем. Казалось бы, самоеобыкновенное окно, а между тем само по себе оно — уже целая картина. Так узамечательнейшихнидерландскихмастеровподлиннодрагоценнакаждаядеталь.Какостро,какубедительноощутимодеревоставень!Икакаятонкая,умиротворяющаяпоэзияразлитаздесь, и в решетке окна, и в сером соседнемдоме, где тоже угадываешьижизньи уют, идажевкрепкихгвоздях,стройнымисвоимирядамирадующихглазнаэтомчудесномвсвоейпростотедеревеставень!

Флемальскиймастер.Мадоннасмладенцем.Ленинград.Эрмитаж.

Флемальскиймастер.Мадоннасмладенцем.Окно.Деталь.

УкаждогоизкрупнейшихнидерландскихмастеровXVвекасвоязаслуга,каждыйпринесчто-тоновое,выразилвживописикакую-толишьемуоткрывшуюсявнутреннююсущностьвидимогомира.ТакведьбылоивИталии,когда,исходяизклассическогоидеала,открывалимиртосканские,умбрийскиеивенецианскиемастера.

Новая струя была внесена в нидерландскую живопись другим замечательнымхудожником, Рогиром ван дер Вейденом, прекрасная работа которого имеется и в нашемЭрмитаже. Это «Евангелист Лука, рисующий мадонну». Картина для нас подлинносимволическая!Вотточнотакжедобросовестноивдохновенно,смиренноилюбовно,какэтотхристианскийсвятой,старающийсязапечатлетьнепопамяти,аснатурыликмадонны,писалнидерландскийживописецтойпорыликприроды,натуру,мир,жизнь.

Природа покоряла художника своим вечным очарованием, женственной, материнскойпрелестью. И этому доказательство — вся картина, созданная во славу легендарногоживописца-евангелиста, который почитался покровителем художественных цехов, тонастроение,которымонапроникнута,одухотворенныечертымадонныисвятого,складкиихоблачений, как бы образующих чисто музыкальный аккорд, и открывающаяся вдалипанорама готического города с крохотными фигурами, каждая из которых живет своейжизнью.

Странноедело,увеликогованЭйка,всущности,почтинебылопрямыхпоследователей.Опять-таки, подобноПушкину, он сразу знаменует в искусстве высшую ступень. Гений егобыл всеобъемлющим, и недаром про него говорят, что он умел разглядывать мир и вмикроскоп и в телескоп. Скачок, им совершенный, представлялся действительнограндиозным.Вышеподнятьсявискусственебыло,казалось,возможности.

ПутьРогиравандерВейденаболеетрадиционный,средневековый.Узорчатостьдлянеговажнее объемности. Зато он поразительный рисовальщик, картины которого напоминаюткрупнофигурнуюрезьбуподеревуготическихмастеров,поэтлинии, страстныйинервный,заостряющий до крайности ощущения и контрасты, и необычайный по смелости своихпестрыхкрасочныхсочетанийколорист.ОннеподнялсявышеванЭйка,новнесвживопись,созданнуюванЭйком,момент,таксказать,патетический,внутреннийдраматизм.

Как и ван Эйк, Рогир ван дер Вейден достиг признания при жизни. Три десятилетиязанималдолжностьживописцагородаБрюсселя.Этобылмастерплодовитый.Средикартин,которые увековечили его имя,— знаменитое мадридское «Снятие со креста», грандиознаякомпозиция, апофеоз мучительной страстности и сумеречной, трагической красоты, гдепереплетающиесятелаобразуютпоразительныйузор;«ОплакиваниеХриста»вбрюссельскоммузее, картина, которойподражали чуть ли не все последующиефламандскиемастера, гдедраматизмдостигаетневиданнойнапряженностиигдеисключительнойсмелостиконтрастлинийвырастаетнафонеобъятогозаревомнеба.

Прекрасная, юная живопись Нидерландов! Казалось, только что родилась она, а ужеславаее—всето,чтоонасмеловносилавизобразительноеискусство,—пересекаетАльпы,воспринимается как новаторство во Франции, Германии, даже Испании, вызываетвосхищениевсамойИталии.Там,приблестящемурбинскомдворе,работаетнидерландскийживописец из Гента, оказывая далеко идущее влияние на многих итальянских мастеров, аитальянский купецПортинáри заказывает большой алтарный образ, и поныне носящий егоимя,нидерландскомумастеру,несравненномуГуговандерГусу.

РогирвандерВейден.ЕвангелистЛука,рисующиймадонну.Ленинград.Эрмитаж.

Этот образ (поклонение младенцу Христу) хранится в знаменитой галерее Уффици воФлоренции, как бы торжественно представляя среди шедевров итальянской живописиживописьсеверасовсемиеевеликимивозможностями.

Идействительно, когда,наглядевшись тамнакартинысовременныхГуговандерГусуитальянских мастеров, ну хотя бы даже на лучезарное, золотистое, прекрасное в своейклассической ясности «Рождение Венеры» Боттичелли, подходишь к этому созданию, духпрямо-такизахватывает.Споразительнойнепосредственностью,сглубокимпроникновениемво внутренний мир человека, со страстной выразительностью изображены в нем люди,животные и каждый предмет.И здесь, бытьможет, впервые вмировойживописи являетсянам во всей своей первозданной мощи народ, самый простой, самый обездоленный, но исамыйчистыйдухом,самыйпламенныйвсвоихчувствах,влицесмиренныхивтожевремябесконечно величественных пастухов, пришедших поклониться тому, кто, по их вере,призванизбавитьмиротзла,отвеликойнесправедливости,уготованнойбеднякам.

НетвнидерландскойживописиXVвекахудожникаболеенеобычайного,чемГуговандер Гус. Одержимый? Он умер сумасшедшим, и в картинах его какой-то странный вихрь,какой-то внутренний хаос от напора страшной силы внутреннего динамизма. «Успениебогоматери»вБрюгге—однаизсамыхвэтомсмыслезаостренныхегокартин.Несоздано

никем из нидерландских мастеров более волнующих образов, чем эти образы апостоловвокруг усопшей богоматери. Какая выразительность в лицах! Какая смелость в позах! А вскладкахоблаченийвсястрастнаяугловатостьпозднейготики.Краски…УГуговандерГусасвояпалитра,глубокоотличнаяотпалитрыванЭйкаилиРогиравандерВейдена;своитона:белые, голубые, зеленые пятна, пронизанные каким-то холодным светом, в контрасте сбурыминасыщеннымитонами.

ВсеупомянутыеживописцыразвилисьвЮжныхНидерландах(нынешнейБельгии),гдевбогатых промышленных центрах Брюгге, Генте, Турне или при самом дворе бургундскогогерцога возникли художественные школы. В северных провинциях (нынешней Голландии)живописьещенедостиглавXVвекеподобногорасцвета.Однакоитамбылиужедаровитыемастера, которые, главным образом в Гарлеме, далеко от двора, создавали более робко и сменьшей славой, чем в южных провинциях, свой живописный стиль, менее пышный,бытовой, по существу более демократический, где впервые в истории искусства пейзажу,обстановке отводилось едва ли не главное место. Однако коренного отличия междуживописью Северных Нидерландов иЮжных, пока они составляли единое целое, еще неощущалось.

ГуговандерГус.АлтарьПортинари.Центральнаячасть.Флоренция.ГалереяУффици

В последнюю четверть XV столетия Нидерланды включаются в мировую империю

Габсбургов. Это вначале обеспечило крупные выгоды новой буржуазии. Экономическоеразвитие страны на полном подъеме, и страна эта становится одной из самых богатых игустонаселенных в Европе. Старинная цеховая городская промышленность приходит вупадок, постепенно заменяясь промышленностью капиталистического характера. Брюгге иГент теряют свое значение, уступая его Антверпену, который морскими путями связан совсемитогдашнимицентрамимеждународнойторговли.

НовБрюггеконцавека,гдепрежняябурлящаяжизньсменяетсятихимпровинциальнымпрозябанием,расцветаетискусствоещеодногозамечательногомастера,уроженцаГермании,которыйименновэтомгороде,ужевпериодегоупадка,нашелсамуюблагоприятнуюпочвудляувенчаниясвоегоживописноговдохновения.

И сейчас путешественник сразу же с вокзала попадает в Брюгге на тихие улицы сканалами, проходит вдоль старинных серых или бурых домов, друг к другу прижатых,окунаясьвкакую-тоособуюпоэтическуюатмосферу.И,когдавходитонвкрохотныймузейпристариннойбольницеивидиттамтворенияМемлинга,емусразужеблизкоипонятноегоискусство.Да,вотживописьэтогогорода,да,именнотакаяживописьдолжнабыларадоватьлюдей,которыежиливконцеXVвекавготическомнежномипасмурномБрюгге!

ВраннююфламандскуюживописьМемлингвнеслирику,мечтательнуюпоэзию.Понятьего,проникнутьвсамуюглубинутогонастроения,котороеразлитовегокартинах,вкаждойфигуре,впозеее,лице,складкахееоблаченияивкаждомдеревцебезмятежногосладостногопейзажа за окномили где-тона заднемплане, словно выглядывающегоиз-зафигур,можнолучшевсегоименновБрюгге.Кругомвасв этомсонномгородесузкимиулицами,узкимиготическимидомамиусерыхвод,накоторыхдремлютлебеди;всеохваченотойжепоэзией,тойжеплавной,туманнойромантикой.

ПослестрастнойкартиныГуговандерГуса,послезнаменитой«Мадонныканоникавандер Пале» Яна ван Эйка, красующихся в том же музее при госпитале св. Яна в Брюгге,несколькоизощренноеочарованиеМемлинга—всежепленительныйотдыхдляпосетителя.Вшедевреего,ракесв.Урсулы,вселирично,нежнои,дажекогдаизображенатрагедия,нетстраха, нет страданий, нет ни малейшей напряженности. Драматизм никогда не удавалсяэтомуженственному,поройманерномумастеру,даибылемуглубокочужд.

Женский портрет его под названием «Сибилла». Какая-то тайна разлита по лицу этойзадумчивойнекрасивойженщины,ичто-тозагадочное,словаминепередаваемое,светитсявее широко раскрытых глазах, скрыто сжатыми губами, схоронено пальцами, безмятежно ировносложенными.

«Мадонна с младенцем» в том же музее — быть может, самое поэтическое созданиеранней фламандской живописи, а в лице юноши на створке (особенно запоминаются егогубы, полураскрытые, пухлые, такиеживые, что, кажется, чувствуете на себе его дыхание)такая внутренняя правда и столько вдохновения, что стоишь перед этой картиной как бызачарованный.

Мемлинг.Мучениесв.Урсулы.Брюгге.Музей.

XVвекнаисходе.Каковжеитогпройденногопути?ВИталиикэтомувремениужезреетвсеобъемлющий генийЛеонардо даВинчи, который принесет изобразительному искусствуполноераскрепощение.АвНидерландах?ВанЭйк,РогирвандерВейден,ГуговандерГусиМемлинг дали в живописи видение мира, неведомое Италии. Но композиция у них ещескованна, сочетание фигур не образует единого целого, нет единства тона, законыперспективынеизучены,алишьподчасугаданы,трехмерноепространствонеявляетсяещедля художника родной стихией, и он часто робеет, вступая в него. Чего-то оченьсущественного,дажекапитальногонехватаетещевеликойживописиНидерландов.

Но прошло то время, когда нидерландские мастера не видели иного живописногообразца,чемсвоесобственноетворчество.СлаваитальянскогоискусстваозаряеттеперьвсюЕвропу. Этой славе суждено было сыграть важнейшую роль в развитии нидерландскогоискусства.

Наступает новая эра в истории человечества. Мир находится накануне открытияАмерики. Эпоха Возрождения утверждает универсализм гуманистической культуры,преодолевающей средневековую замкнутость. «Вместо старых потребностей,удовлетворяющихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворениякоторых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На

смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктовсобственногопроизводстваприходитвсесторонняясвязьивсесторонняязависимостьнацийдруг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовномупроизводству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общимдостоянием»[2].

II.Ввеквеличайшихсвершенийипротиворечий

«Романисты»,ЛукаЛейденский,КвентинМассейс,ИеронимБосх,ПитерБрейгель

XVI век! Век гуманизма, век расцвета человеческого духа, человеческого гения, веквеликих открытий, век, когда наука, литература, искусство достигли высот, невиданных современи крушения античной культуры. Таким был этот блистательный век для ЗападнойЕвропы. А для Америки, открытой Европой в век предыдущий? Этот век был отмечен ееосвоением европейцами и последовательным и беспощадным уничтожением ее коренногонаселения. Век геноцида, варварского разорения древних и высоких культур иорганизованного ограбленияприродныхбогатствновооткрытого континента пришельцамиизЕвропы,современникамиРафаэля,СервантесаиШекспира,колонизаторами-разбойниками,превосходствокоторыхнадтуземцамивыражалосьвданномслучаевтом,чтоонивладелиболеесовершеннымиорудиямиуничтожения.

Но и в самой Западной Европе эта беспримерная по своим достижениям эпоха былаотмечена постоянной борьбой между конкурирующими группировками господствующихклассов,аглавное—борьбойпротиврастущихсилпрогресса,выражавшейсяпоройвтакихкровавых деяниях, как организованная французской государственной властью во главе ссамим королем поголовная резня протестантов в страшной памятиВарфоломеевскую ночь1572года.

Век, когда человеческий разум восстал против фанатизма и мракобесия, внедрявшихсяВатиканом, и когда папству был нанесен жестокий удар, от которого оно так и неоправилось.Век,когдабуржуазияутвердиласьпочтиповсюдувЗападнойЕвропе,вступивврешительное соперничество с феодальным дворянством. Век прогресса, но в то же времяяростногосопротивленияреакционныхсил,теряющихпочвуподногами.

В «Низких землях» этот век ознаменовался первой в мире буржуазной революцией,имевшейогромноезначениедлявсеготогдашнегоразвитияЕвропы.Нодоэтого,показрелисилыреволюции,жизньНидерландовпредставляласобойподлинныйклубокпротиворечий.

После Карла V мировая империя Габсбургов распалась. Нидерланды переходят подвластьФилиппаИ, но этот Габсбург уже не император, а только испанский король— и встраневладычествуютиспанцы.Местнаябуржуазиябогатеет.Антверпенсеговеликолепнойгаванью, международной биржей, конторами и складами иностранных купцов — портмировогозначения,чутьлинеглавныедверивАтлантическийокеан,потусторонукоторого—НовыйСветсегосказочнымибогатствами.

Но испанская власть грабит страну, ущемляет интересы и национальное чувствонидерландской буржуазии. Разрастается борьба против испанского феодализма,опирающегося на католическую церковь. Кальвинизм, потрясший основы Ватикана,оказывает все более решающее влияние на умы. «Его догма отвечала требованиям самойсмелой части тогдашней буржуазии. Его учение о предопределении было религиознымвыражениемтогофакта,чтовмиреторговлииконкуренцииудачаилибанкротствозависятнеотдеятельностиилиискусстваотдельныхлиц,аотобстоятельств,отнихнезависящих.„Определяет не воля или действия какого-либо отдельного человека, а милосердие“могущественных, но неведомых экономических сил. И это было особенно верно во времяэкономического переворота, когда все старые торговые пути и торговые центрывытеснялись новыми, когда были открыты Америка и Индия, когда даже издревле

почитаемый экономический символ веры — ценность золота и серебра — пошатнулся ипотерпелкрушение»(Ф.Энгельс)[3].АнаросткальвинизмаиспанскийкорольФилиппIIиегосвирепый наместник в Нидерландах герцог Альба отвечали погромами и кострамиинквизиции,воскрешаясамыестрашныевременасредневековья.

Нидерланды XVI века дали великого гуманиста Эразма Роттердамского. Наука,просвещение получают все большее распространение в стране.Но уже сXV века ведущаяроль в культуре, в искусстве принадлежит здесьживописи, ибо из всех искусствживописьполнее всего отвечает непосредственному, так сказать, чувственному восприятию мира,свойственномунидерландцам.

Родственное искусство тканого ковра — шпалеры, — обусловленное развитиемшерстяной промышленности, достигло исключительно высокого уровня. Как фресками вИталии,шпалерамиукрашались вНидерландах стеныдворцови соборов.С концаXVвекаБрюссель, где теперь двор наместника, — главный мировой центр этого искусства:брюссельских мастеров приглашают в Рим иМадрид, Вену и Париж. Но это— искусствопреждевсегодекоративное,условное:шпалерадолжнарадоватьглазибытьзанимательной,она лишь украшение покоев, и живописных достижений прошлого века было бы для неевполнедостаточно.

Носамойживописи,какмыговорилиуже,чего-тооченьсущественногонехватает.ВанЭйк и другие ранние нидерландские мастера открыли видимый мир, но не познали тойвнутреннейсвободы,которойсияетживописьмастеровитальянскогоВозрождения.НазареXVI века нидерландская живопись опаздывала на целое столетие по отношению китальянской.

Ивот,чтобыпорватьсосвоейготическойскованностью,чтобынаучитьсясвободеивсвободевладетьвидимыммиром,какЛеонардодаВинчи,какРафаэль,какМикеланджелоикакТициан,нидерландскиемастераустремляютсяодинзадругимвИталию,неподозревая,чтодлямногихизнихитальянскаявыучкаокажетсягубительной.

ОднимизпервыхпоехалвИталиюЯнГóссарт,попрозваниюМабюзе.Этобылмастер,гениемнеотмеченный,носпособныйживописец,рисовальщикигравёр,унаследовавшийотнидерландскихмастеровпрошлоговеказоркостьнаблюдения,остротурисункаисклонностьк тщательному изображению подробностей. Пробыл он в Риме всего лишь год, два. Но иэтогобылодостаточно:народинуГоссартвернулсякакбысбитыйстолкуиобессиленный.

ВЭрмитажеимеетсяхарактернаяегокартина«Снятиескреста».Невольновспоминаешькомпозициюнатужедраматическуютему,исполненнуюРогиромвандерВейденом.Какимединымритмом,какойискренностьюонапроникнута,какаящемящаяболь,какоестраданиевлицах,какаявыразительностьвпозах,какправдивовсе,хотьискованнаещекомпозицияикажется,будторазвертываетсяонаводнойплоскости!

ЯнГоссартзахотелсвободы,захотелцаритьвтрехмерномпространстве,вырватьсяразинавсегда из готической ограниченности. И что же получилось? Говоря фигурально, онбеспорядочно помахал руками— и только! Ненужная сложность поз, резкость движений,неоправданная,азначит,выпадающаяизкомпозициидекоративность,и,вобщем,несвобода,а сумбур, а вместо драматизма — дешевая театральность, от которой веет холодом иискусственностью.

Так называемых романистов, то есть художников, подражавших итальянскому и, вчастности, римскому искусству, оказалось множество на протяжении всего XVI столетия,особенно вЮжныхНидерландах.Эти «романисты» былимастерами весьма плодовитыми,едва успевавшими удовлетворять требования многочисленных заказчиков из придворныхкруговипатрициата.

Не следует, однако, высказывать огульное суждение о творчестве всех этих оченьпрославленных в свое время художников. То там, то здесь в их произведениях светятсяискоркиталанта,видноиногдаинастоящеемастерство,апортреты,иминаписанные,почтивсегдапревосходны,ибовнихониоставалисьвернынациональнойтрадиции.

Но от их бесчисленных религиозных и мифологических композиций веет все тем жехолодом, они надуманны и неубедительны. Ибо эти мастера не научились у итальянцевподлинной внутренней свободе, а лишь заимствовали у них чисто внешние приемы,оказавшиесяоченьнеподходящейоболочкойдляихвсетойжечистосеверной,самобытнойнидерландской сущности. Тягостно смотреть на краснощеких и белотелых антверпенскихпарней,грузчиковилипекарей,почему-тоизображающихнаихкартинахантичныхбоговигероев, на добродушных толстобедрых фламандок, принимающих нарочито грациозныепозы,слишкомпышноразряженных,когдахудожникхотелдатьобразкающейсяМагдалины,или откровенно обнаженных, в видеЕвыилиВенеры, рыхлымии тучными своими теламибуквально выпирающих из-под причудливых арок с гирляндами или стройных античныхколоннад!

Ивпрямьвсяэтаплохоперевареннаяантичность,ктомужеещевнарочитоутонченном,придворном итальянском преломлении, не к лицу этим славным фламандским дояркам,достойным, как мы увидим, куда лучшей участи в искусстве. Отметим же главный урок,который дает нам вся эта живопись: вот что угрожает искусству, когда оно теряет своюсамобытность,своелицо,тщитсяговоритьначужомязыке.

Нозначитлиэто,чтонидерландцамнезачембылоучитьсяуитальянцев?Нет,вовсенезначит! Они учились у них геометрии и оптике, физике и анатомии, и учение это подчасприносило замечательные плоды. Таким примером служит в первую очередь творчествоЛукиЛейденского,вероятно,самогокрупногонидерландскогоживописцапервойтретиXVIвека.

Об этом художнике мы знаем больше, чем о многих других: Лука Лейденский былчеловек,по-видимому,замечательный,влюбленныйвстихиюизобразительногоискусстваивесьотдавшийсяей.Пословамбиографа,жившеговтомжеXVIстолетии,он«былкакбыужерожденживописцемигравером,скистьюирезцомвруках».Потомужесвидетельству,«онещедевятилетниммальчикомвыпускалвсветпревосходноитонкоисполненныенамедигравюры собственного измышления…Мальчиком он без устали рисовал с натуры головы,руки,ноги,пейзажииразличныеткани,которыедоставлялиемуособенноеудовольствие».

За первую свою картину он получил двенадцать золотых гульденов: ровно столько,сколькоемубылолет.Сталранознаменитибогат,наденьгинескупилсяиширокоугощалсвою братию— художников, ходивших за ним буквально толпами. Умер он лет сорока, вполном расцвете своих творческих возможностей. «Последнее, что гравировал Лука, —пишеттотжеавтор,—быланебольшаякартинка,изображавшаяПалладу;говорят,чтоона,вполнеоконченная,лежалапереднимнакроватикакбудтобыдлятого,чтобыпоказать,чтоондоконцазанималсяслюбовьюсвоимблагороднымипросвещеннымискусством».

Теперьвзглянемнаэтоискусство.Вот,например,егогравюра«Молочница».Бытедвалиневпервыефигурируетздесьнекакфонрелигиозногосюжета,асампосебе,приэтомбыткрестьянский, от которого так и веет хлевом, землей. Посмотрите на эту юную женщину,несущую молоко. Она не изображает ни евангельскую святую, ни греческую богиню: этосамая простая нидерландская труженица полей. Но поза ее и походка так же вольны,естественны,благородны,какиусовременныхейитальянскихмадоннивенер.

…Теперьмиламнебалалайка

ДапьяныйтопоттрепакаПередпорогомкабака.Мойидеалтеперь—хозяйка,Моижелания—покой.Дащейгоршок,дасамбольшой.ПоройдождливоюнамедниЯ,завернувнаскотныйдвор…Тьфу!прозаическиебредни,Фламандскойшколыпестрыйсор!Таковлибыля,расцветая?Скажи,ФонтанБахчисарая!

Да, то же чувство, что и в этих пушкинских строках, можно испытать, глядя нажанровыекартинынидерландцев,когдавыпередэтимсмотрелинаБоттичеллиилиРафаэля.Скотный двор — после Бахчисарая! Но какой-то новый лик мира, какую-то новую егосущностьоткрылиипреобразиливживописинидерландскиемастерадажеещедотого,какихискусстводостиглополногорасцвета.СущностьэтуточноугадалПушкин:

Иныенужнымнекартины:Люблюпесчаныйкосогор,Передизбушкойдверябины,Калитку,сломанныйзабор,Нанебесеренькиетучи,ПередгумномсоломыкучиДапрудподсеньюивгустых,Раздольеутокмолодых…

Но,чтобыпреобразитьэтусущностьдоконца,нидерландскимхудожникамнадлежалоизучитьмастерство,выработанноеитальянцами,котороевизобразительномискусстведаетвластьнадвидимыммиром.Автор«Молочницы»твердоступилнапуть, ведущийкэтомумастерству.

В нашем Эрмитаже хранится картина Луки Лейденского «Исцеление иерихонскогослепца», тем, между прочим, замечательная, что уже Карел ван Мандер, то есть почтисовременник,считалее«самымлучшимизвсехегопроизведений».Авсонететойжеэпохичитаем:

«Кто ни взглянет на эту картину, каждая часть которой изобилует искусством, всякийиспытаетволнение,ибослепойпривлекаетксебеглазаисердцекаждого…Слепойполучилсвойсветотсвета,ачерезэтогослепогоЛукадаритзрениеслепойкистиживописцев,дабыонабезошибкишлапопрямомупути».

ЛукаЛейденский.Молочница.Гравюра.

Подлинно вещие слова! «Дарит зрение слепой кисти живописцев» — это и естьовладениевидимыммиромвживописи.

Изаметьте,главныйперсонажэтойкартины,писаннойнасюжетевангельскойлегенды,не Христос-исцелитель, а слепой — исцеляемый. Да и что представляет собой вся этакартина? Сцену из нидерландской жизни XVI века, облагороженной в живописи высокимвнутреннимсодержанием.Собралисьлюдивсех сословий, всеони—ипростаяженщинастрадиционнойдлянидерландскиххудожниковтщательновыписаннойплетенойкорзинкой,ипышноразодетыегорожане,идетиистарики,нищиеибогачи—жестами,позами,взглядамисосредоточивают ваше внимание на главном. А главное — это великая немощь, которойприходитнапомощьвеликоемилосердие.

ЛукаЛейденский.Исцелениеиерихонскогослепца.—Ленинград.Эрмитаж.

Как здесь человечен Христос! Это уже подметил ван Мандер. «В образе Христа, —пишет он, — удивительно правдиво переданы неподдельная простота, милосердие,кротость,смирениеисердечноежеланиеоказатьслепомублагодеяние…Вслепом,которогопривел сюда сын, очень верно подмечена привычка слепых выставлять руку дляощупывания». А сам этот слепой — живое воплощение исконных страданий народа.Замечательно и изображение природы, о которой восторженно отзывается ван Мандер:«Пейзаж красивыйи светлый, вдали видны деревья и кустарники, написанные так хорошо,чтоедваможногде-нибудьвстретитьподобные…»

Пустькраскислишкомпестрывсвоейяркости,пустьнекоторыефигурынесовсемещеестественны, угловаты, Лука Лейденский продолжает крепкую реалистическую традициюЯнаванЭйка,вносяприэтомвмногофигурнуюкомпозициювнутреннююразмеренностьиясность. И этому искусству он научился у итальянцев, не утратив своей здоровойнациональной самобытности, ничем не погрешив против великого реализма, незыблемыйфундаменткоторогобылзаложендлявсейживописиНидерландовГентскималтарем.

Лука Лейденский — характерный представитель той части Нидерландов, которая вследующемстолетиистанетГолландией.

Но и крупнейший антверпенскиймастер первой третиXVI векаКвентинМассейс (илиМассис),вомногомещесохранившийпозднеготическуюманеру,извлекполезнейшиеурокиизизученияитальянскихмастеров,ивпервуюочередь—ЛеонардодаВинчи.

Совершенствуя свое высокое дарование духовным проникновением в творчество

великого чародея и мудреца, написавшего «Джоконду», он достиг в живописи некоейсияющей праздничности, которая в сочетании с эмалевым блеском красок и мягкойсветотенью радостно выявляет в его образах, особенно женских, чуть загадочную ищемящуюпленительность.Иэтапленительностьприсущадажепроизведениямтрагическогосодержания, как, например, прославленной антверпенской картине на тему евангельскойлегендыокрасавицеСаломее,подающейсвоейматериИродиаде,женецаряИрода,блюдосотрубленнойголовойИоаннаКрестителя,обличавшегопорокицаряицарицы.

Чары этой картины, на фоне большого портового города с его особенной, по-своемутожепоэтическойжизнью,вдохновилиАлександраБлока:

ИнадспокойноюрекойВтуманетепломиглубоком,Каквзорфламандкимолодой.Нетсчетамачтам,верфям,докам,Ипахнетснастьюисмолой.Аты—вомглувековглядисьВспокойномгородскоммузее:ТамцарствуетКвентинМассис;ТамвскладкиплатьяСаломеиЦветыиззолотавплелись…«Антверпен»

Но этот художник— также один из создателей бытовойживописи: в картинах, стольхарактерных для нравов торгово-промышленной и финансовой олигархии Антверпена, онизображаетбанкировименял,подсчитывающихбарыши.Многиеегоученикиповторялиэтутему, чисто по-нидерландски тщательно выписывая счетные книги, монеты, весы ивыставляянапоказскаредность,алчностьэтихдельцов,меняльныеконторыкоторыхчастовырасталивмогущественныебанковскиепредприятия.

КвентинМассейс.ПируИрода.Створкатриптиха.Антверпен.Музей.

КвентинМассейс.Меняласженой.Париж.Лувр.

Но в живописи Нидерландов этой поры были художники, упорно следовавшиенациональной традиции и в ней, как будто без видимого воздействия Италии, смелопробивавшиепутьсвоемуискусству.

Таким художником был уроженец Северных Нидерландов Иероним Босх, умерший назареXVIвека.

Изумительноеявлениеэтотхудожник,вкотороммногиенаЗападеусматриваютчутьлинеотца сюрреализма, то естьмодного кое-где отрицания вискусстве всякойлогики, всегорационального.Ввекгуманизма,когдасветлыйчеловеческийразум,казалось,торжествовалнад тьмой средневековья, какие-то жуткие грезы, какие-то страшные, безграничные пофантазии видения сил тьмы, чертовщина, целая армиядемонов вдруг встаютизнебытияипускаются в разгульный пляс в творчестве этого удивительного мастера и егопоследователей.

Перед картинамиБосха, особенно перед большой его композицией, изображающей св.Антония,вЛиссабонскоммузее(Босхнеразвозвращалсякэтойтеме),можнодолгостоять,упиваясьсозерцаниемкаждойфигуры,аихздесьнесчетноемножество.Сюжетрелигиозный.Норазветутделовсв.Антонии,которогокатолическаяцерковьпрославляет заторжествонад всеми искушениями? Что-то хитрое, ироническое неслышно посмеивается в этой

картине, и кажется вам— это посмеивается сам Иероним Босх, глядя, как вы не можетеоторватьсяотмирасклизкихгадов,пузатыхчудовищ,рыбсчеловеческиминогами,людей,укоторых бочка вместо живота, паукообразных существ, чудовищ, в которых мерзостьсочетается с мерзостью и в этом омерзительном сочетании становится вдруг жутко-пленительной.Этамерзость, этиисчадия зловонныхболот, темныхгниющихнедркажутсяпросто забавными, чуть ли не уютными — такая чистосердечная внутренняя радость втворчествеживописцаитакизумительнасамаживопись!Этотбурыйцвет,сочныепейзажи,эта переливающаяся теплыми тонами палитра уже предвещают искусство мастеров векапоследующего, эпохи расцвета, и кажется порой, что даже единство тона почти найденохудожником.

Творчество Босха питается фольклором, народными поговорками, народнымюмором,но и народными суевериями: явно высмеивая пышность и разгул придворной жизни,сластолюбиемонахов, чревоугодиеираспутствобогачей, онподнимаетпротивних сонмыдемоническихсуществ,порожденныхсамымтемнымсредневековымвоображением.Пафосиискренностьегонесомненны,но,надодумать,правящийкласснеоченьбоялсяпущенногоимвходоружия.Так,мызнаемсословсовременников,чтоверныйсынкатолическойцерквикорольФилиппII,защищавшийееогнемимечомнасвоейиначужихтерриториях,ревнивособиралкартиныИеронимаБосха«длясвоегоблагородногоразвлечения».

ИеронимБосх.Искушениесв.Антония.Мадрид.Прадо.

Однаковсеисканияэтогопериоданидерландскойживописи,дажелучшеевтворчестветалантливых мастеров подлинно демократического и национального направления,представляются всего лишь баловством по сравнению с достижениями мастера, послекоторогочертовщинаИеронимаБосхакажетсяужесовсемигрушечнойикоторыйзнаменуетсобойоднуизвершинизобразительногоискусствавсехвременинародов.

МастерэтотПитерБрейгель.«Природа, — пишет со свойственной ему витиеватостью Карел ван Мандер, —

удивительноудачнонатолкнуласьначеловека,которыйтаксчастливошелсамейнавстречу,когда она избрала из крестьян одной неизвестной брабантской деревушки составляющегославу нашихНидерландов, преисполненного ума июмораПитера Брейгеля, чтобы сделатьегоживописцем,которыйсвоейкистьюизображалбымужиков».

Лет двадцати с небольшим Питер Брейгель поселился в Антверпене, где вступил вгильдиюживописцев.Но,ставгорожанином,оннепожелалпорватьсдеревней.Частоходилвокрестныесела,когдатампроисходилиярмаркиилисвадьбы.Переодетыйкрестьянином,он смешивался с толпой, чтобы уже по-новому, глазом художника, подметить малейшиечерточки крестьянского обихода, точно запечатлеть в сознании образ деревенскогопростолюдинавработеипопойке,втанцеидраке,ведеивосне.

Он съездил в Италию, где, вероятно, оставался год, другой, посетив Рим, Болонью иНеаполь.«Вовремясвоегопутешествия,—свидетельствуетванМандер,—оноченьмногонарисовалвидовснатуры,почемупронегоговорили,чтоон,находясьвАльпах,глоталвсегорыискалы,апотом,вернувшисьдомой,стализвергатьихизсебянаполотнаидоски,дотакойстепенионверноивэтомивдругихотношенияхпередавалприроду».Чтоиговорить,несколько неожиданное, но образное объяснение того процесса, которым художниквоспринимает,азатемперерабатывает,преображаетвидимыймир!

Большезаграницухудожникневыезжал.Брейгельпрожилнедолго:родилсявконце20-хгодовXVIстолетия,умерв1569годув

Брюсселе,гдеобосновалсязашестьлетдосмерти.Мызнаем,чтоонбылблизокснаиболеепередовыми представителями нидерландской культуры, многие из которых подвергалисьгонениям со стороны церкви и чужеземной испанской власти, что его другом былзнаменитый географ Ортелус, который в своих трудах называл его лучшим художникомсвоеговремени,писавшим«многовещей,которыедругиенеумеютписать».

Жизнь Брейгеля протекла на фоне событий, наложивших глубокую печать на еготворчество: борьба против феодализма, против испанцев, против католицизма, занациональнуюнезависимость,задостоинствосвободногочеловека,борьба,тозаглухавшаяподударамиугнетателей,товспыхивавшаясновойсилой.Онбылсвидетелемстихийного,чисто плебейского восстания крестьян-иконоборцев, уничтожавших изображения святых,разрушавших храмы и монастыри. Часть нидерландской аристократии и буржуазии,напуганная этим восстанием, выражавшим гнев народа, вступила в сговор с испанцами.Брейгель видел страшное подавление этого восстания, жестокий террор герцога Альбы,отчаяние,охватившеемногиеумы,изреющуюновуюволнуреволюции,котораячерезсороклет после смерти Брейгеля закончится в Северных Нидерландах полной победойнациональнойбуржуазии.

Брейгель жил в то время, которое неизвестный голландский художник изобразил вкартине«АллегориянаправлениегерцогаАльбы»,хранящейсявЭрмитаже,пояснивеесмыслпоэтическимтекстом,начинающимсясчетверостишия:

Провинциибезумно,смертельноподавлены.

Лишенысвободы,правивсехсилДворянствомолчит,штаты[4]потрясены.Вотчтосталостем,чтонекогдатаквеликолепноблистало.

Наравне сДюрером вГермании,Леонардо, РафаэлемиМикеланджело вИталииПитерБрейгель,которогоназывалимужицким,—одинизтехвеличайшиххудожественныхгениевВозрождения, которые в своем творчестве захотели как можно глубже проникнуть всущность мироздания, осмыслить человеческое бытие. Конец же этого эпическогохудожника с острым и горьким юмором чем-то напоминает конец нашего Гоголя: передсмертьюонвелелженесжечьсвоислишкомедкие,насмешливыерисунки.

Какнампредставитьсебеэтогочеловека?Мнекажется,знаменитыйегорисунок«Художникизнаток»,которыйдолгосчиталсяего

автопортретом,даетнамоченьверноепредставлениеонем.Вотон,художник,стремящийсяпостигнутьсмыслмироздания,длякотороготворчество

означает максимальное напряжение всех душевных сил, высшую радость, но и страшноемучение,ибовпоискахправдыдажесамыйвеликийспотыкаетсянакаждомшагу.Онтворитдля веков, для человечества, а за его спиной— «знаток» в очках, смакующий очереднуюживописнуюновинку,крепкоубежденный,чтоделохудожника—угождатьтакимитолькотаким,какон,укоторыхизощренныйвкус,многоденег,ноинеменьшежадности.

ПитерБрейгель-старший.Художникизнаток.Рисунок.Вена.Альбертина.

Одна из ранних картинБрейгеля носит название «ПадениеИкара».Это как быширокооткрывающаяся перед нами картина мироздания. Море, корабль, плавно идущий подпарусами, скалы вдали (те самые, которых он «наглотался» в Италии, чтобы затем«извергать»наполотно),наберегу—пастухпередстадом,созерцающийнебо,инапервомплане—пахарь,мернаяпоступькоторогоиширокиебороздыкакбыпередаютобщийритмбеспредельнойВселенной,приютившейвсебечеловека.

ПитерБрейгель-старший.ПадениеИкара.Брюссель.Музей.

Да,эпическаяпоэмаземли,моряивоздухавзеленовато-светлых,каких-тоособых,чистобрейгелевских тонах, в бледном свете переливающихся, рождая всё новые, всё болеенасыщенныекрасочныеэффекты.Нопочемувсежекартинаназывается«ПадениеИкара»?

Посмотрите направо между сушей и кораблем: из воды, среди пены, торчитчеловеческая нога. Это тонущийИкар, первый человек, пожелавший уподобиться птице ипаритьввоздухе.Нониотвагаего,нитрагическоепадениеничегонеизмениливмире:всеидетсвоимчередом,повинуясьединомуритмуковсемуравнодушнойприроды.

Да,конечно,этокакбудтооченьпессимистическаяфилософия,ивсежепередкартинойвы испытываете радостное волнение. И это потому, что и ее пессимизм, и драма, на нейизображенная,итрагическоеодиночествочеловека—всеэтобуквальнотонет,каксамИкарвморскихволнах,вбесконечнойкрасотемироздания,которуюсвоимвзоромузрелвеликийхудожники,преобразивсвоейволшебнойкистью,далузретьинам.

Но это не все, быть может, и не главное. Великий наследник классической культуры

Леонардо да Винчи упорно разрабатывал проекты летающих машин, твердо веря, чточеловечеству суждено летать, а современник его, и тоже гений, вНидерландах, на сто летпозже Италии вступивших на путь знания и гуманизма, все еще считал такие мечтынесбыточнойфантазией,чем-тонесоответствующимкрепкомуиреальномуземномубытию.ИпотомуглавныйгеройнаегокартиненеИкар,апахарь,который,неотрываясьотземли,увереннотворитсвоедело.

ПитерБрейгель-старший.Охотникинаснегу(зима).Вена.Музей.

От одиночества человека в природе Брейгель переходит в ряде картин к темеродственной и не менее жуткой: человеческому муравейнику. Это картины, снизу доверхузаполненные фигурками копошащихся людей, хочется сказать (столь явна их суетность иобреченность)—людишек.

Вот,например,«Детскиеигры».Сколькоздеськрохотныхгрупп,икаждаяполнажизни,сколько остро подмеченных черт, сколько неуклюжих, смешных детишек, предающихсясамымпричудливымзабавамскаким-тостранным,деловитымвидом!Такведьивзрослыеиногда забавляются, чтобы… забыться. Копошится, копошится мелюзга и все мельчает науходящейвдаль,точнееввысь,улице.Икажетсявам,чтовесьмирпредставляетсяБрейгелюбессмысленнокишащимчеловеческиммуравейником.

ПитерБрейгель-старший.Крестьянскийтанец.Вена.Музей.

А вот картина, откровенно страшная уже по сюжету, — «Триумф смерти». Скелетысомкнутыми рядами нападают на людей, и гибнет все. Тощий пес, сам как скелет, жаднонаклоняется над упавшим с матерью ребенком. Или еще «Безумная Грета» — легендарнаянидерландка,спустившаясявад,костляваямужичкасдикимиглазами,вшлемеисмечомвруке, несущая смерть и ужас. Вся чертовщина Иеронима Босха поднята на ноги, ночертовщинаещеболеешипящая,мрачная,склизкая,паукообразная,клопоподобная…Заревопожаров,всеужасымира,гады,люди,одинаковогибнущиеотзлыхсил.

В чем смысл творений Брейгеля? Думается, прежде всего в массивной, органическойкрепостиегообразов,вихслитностисматерью-землей,втойпервобытнойстихии,которуюони выражают. Что может быть мощнее, хочется сказать— незыблемее, любой мужицкойфигуры, любого смерда на его картинах, что может быть монументальнее? Какоеграндиозноеижуткоеобобщениевобразечеловека,режущегосвиньюилижеприпавшеговполномзабвенииккружкепива?

Икакостро, какнезабываемопередаюткартиныБрейгеля все страшныепротиворечияего эпохи! «Несение креста» — опять человеческий муравейник, сам Христос на второмплане.Мывидимтрагедию,обычнуюдлятехвремен,когдачутьлинекаждыйденьвелинаказнь еретиковилижертвиспанской тирании…«Вифлеемскоеизбиениемладенцев»—это,по сути дела (типы, костюмы, вся обстановка достаточно убедительны), изображение неевангельской легенды, а нападения карательного отряда герцога Альбы на фламандскуюдеревню, точно также как «Перепись вВифлееме» показывает смаксимальным реализмомсценувзиманияналогасфламандскихкрестьян[5].

Так Брейгель откликался на современные ему грозные события, постоянно стараясь

разгадатьглавное:смыслчеловеческойжизни.В развитии великой нидерландской живописи, да и всего мирового изобразительного

искусства серия картин Брейгеля «Времена года» имеет столь же огромное значение,представляетсобойтакоежехудожественноеоткровение,какванэйковскийГентскийалтарь.

Смысл человеческого существования — в слиянии с природой, в труде, благодарякоторому человек уже не просто затерян в мироздании, а занимает в нем главное,подобающееемуместо.

«Хмурый день» (весна), «Жатва» (лето), «Возвращение стад» (осень), «Охотники наснегу»(зима)—этопоистиневеличественнаяпанорамаприроды,какбыапофеозпейзажнойживописи.Нигдевмировомискусстве,нидо,нипосле,осень,например,небылаизображенас такой силой, как на брейгелевской картине, где буро-зеленые и рыжие тона служатхудожнику для создания некоей особой живописной плоти, из которой он строит своиобразы. И кажется вам, что вы слышите мычание коров, топот лошадиных копыт, крикипогонщикови вдыхаетепахучуюсырость ржавойлиствы.И все этонафоне грандиозногогористогопейзажа,гдецарственноувядаетприрода.Ав«Охотникахнаснегу»васбуквальнопронизываетхолод,выслышитешорохполетасорокивморозномвоздухе,усталоедыханиесобак,тяжелуюпоступьохотников,иманятвасуютомижаромдомашниеочаги.

ПитерБрейгель-старший.Слепые.Неаполь.Музей.

Вера в человека и одновременно страх за человека, вспышка оптимизма и сновапессимизм, тупик обреченности определяют последние работы этого гениального итрагическогомастера,такиненашедшегоподлинногоравновесиявсвоеммироощущении.

Картины из серии «Времена года» — это эпическое видение природы глазамикрестьянина,тружениказемли,вечнокземлепривязанного.Авотисамэтоттруженик—в«Крестьянском танце» и в «Крестьянском празднике», крупнофигурных композициях, гдепередвашимиглазамикакбызастылапервозданнаяплебейскаямощьвовсейсвоейбешенойдинамичности.Иконоборцы!Ихвосстаниебылобеспощадноподавлено,иБрейгельнезнает,

начтоможетбытьупотребленатакаянеобузданнаяиещетемнаясила.Страшнасвоимсодержаниемкартина«Пляскаподвиселицей»—этопляшуткрестьяне,

пляшутзадорно,чем-тооченьдовольные,асверхушкивиселицысмотритнанихсорока…Аещестрашнее«Слепые»:одинзадругимидущие,одиндругоговедущиеипадающиев

воду,навсегдаоставляяввашейпамятиктозлобу,ктотупость,ктохитростьивтожевремяотчаяние, сквозящие в их страшныхпустых глазницах.А за ними—деревенская церковь имирныйпейзаж.Какойконтраст!

Но нет, мир не так ужасен, раз, глядя на него, вдохновляясь им, человеческий генийможет создавать такую стройную панораму, такое сочетание самого прекрасного иотталкивающего, такую гармонию форм и тонов, такой радостный праздник для нашихзрящихглазниц![6]

XVIIвекоткрываетсовершенноновуюстраницувисториинидерландскойживописи,укоторой к этому времени уже очень большие достижения. Гений Брейгеля, увенчавшийпоискиБосхаирядадругихмастеров,вывелнидерландскуюпейзажнуюживописьнапервоеместовмире.

Впортретнойживописи, восходящейещек ванЭйку,мастераXVIвека тожедостигливысокого уровня, причем некоторые из них могут быть причислены к первейшимпортретистамвсейэпохиВозрождения.

В области перспективы, пропорций, знания анатомии нидерландские живописцымногомунаучилисьуитальянцев.Какмыуказывали,некоторыеизнихзаплатилизаэтуучебусвоей самобытностью, и крупнофигурная нидерландская живопись XVI столетия в целомоказалась мало оригинальной, недостойной творчества великих мастеров предыдущегостолетия.НовступлениевXVIIвекпринеслоейвэтомсмыслезначительныеуспехи.

Тот стиль, который характерен для эпохи Возрождения, постепенно уступал местоновомустилю—барокко.СтильРенессанса,стильРафаэля,чистолатинский,ведущийсвоеначалоотантичности,основывалсяначувствемеры,навнутреннемравновесии,награциииблагородстве форм, без которых не мыслилась идеальная красота. Все эти качестваабсолютно не соответствовали нидерландской натуре, порой дремотной до крайности, апорой безудержной, более непосредственной в восприятии мира, но и более грубой,неотесаннойи,главное,непривыкшейктипуантичнойилиримской(рафаэлевской)красотывстране,гдерумянецвовсющекуикрепостьокруглыхформсчиталисьлучшимукрашениемкак деревенских, так и городских невест. Стиль барокко с его размахом и куда меньшимиограничениямибылболееподходящимдляэтойнатуры.

III.Овладениевидимыммиром.Фландрия

Рубенс,АнтонисванДейк,Иорданс,Снейдерс,Броувер,Тенирс

XVIвек.Перевернутаещестраницаисторииискусства.ВНидерландахвместоодной—две школы живописи: фламандская и голландская. Их развитие идет по смежным, носовершенно самостоятельным путям, причем каждая создает ценности мирового значения,достигаетвискусственепревзойденныхвершин.

ВСеверныхНидерландахбуржуазнаяреволюциязакончиласьполнойпобедой.ФилиппIIнизложен, образовано мощное самостоятельное государство с республиканским строемправления.Католическойцерквинанесенсокрушительныйудар,икальвинизмторжествуетвГолландии. Все это вполне закономерно. «Церковный строй Кальвина был насквозьдемократичнымиреспубликанским;агдеужеицарствобожиереспубликанизировано,моглили там земные царства оставаться верноподданными королей, епископов и феодалов?..КальвинизмсоздалреспубликувГолландии»(Ф.Энгельс)[7].

В Южных Нидерландах все развивалось иначе Напуганные плебейским восстанием,верхи аристократии и буржуазии вверили свою защиту чужеземной испанской власти.Соперничествокрупнейшихпортов,АнтверпенскогоиАмстердамского,тожесыгралосвоюроль в разобщении северных и южных провинций. Противодействуя новой голландскоймощи,ФландрияосталасьподвластьюИспанииивцерковныхделахнеотверглаглавенстваВатикана. И все же Южные Нидерланды уже не те, что до революции. Герцог Альбавосторжествовал над мятежниками грубой силой, но национальное сознание окрепло, ифламандская буржуазия, питаемая народными соками, упорно отстаивает свое лицо,старается извлечь максимальную выгоду из сотрудничества с испанцами, однако сама нестановитсяиспанскойнипообразужизни,нипонепосредственнымсимпатиямицелям.

Мывидели,чтоклассическийстильитальянскогоРенессансанаходилсявпротиворечиис самой сущностью нидерландской натуры. Но в XVII веке новое, живительное течениесозреловИталии: великийКараваджопервыйвисторииискусстваоткрытопровозглашает,что идеалживописи— это красота действительности.Могучая реалистическая струя бьетключомпотусторонуАльп,насыщаяиобновляятакуюжеструю,никогданеиссякавшуюв«Низких землях». И тут итальянское влияние уже не входит в резкое противоречие ссамобытнымразвитиемживописиНидерландов.

Стиль барокко отныне определяет церковно-дворцовое искусство Европы. Пышность,парадностьэтогостилявполнеподушеантверпенскимпатрициям.Чувствомерыотнюдьнеслужит ему основой, и любая гипербола может насыщать его динамизм, его природнуюсклонностькгромовымаккордам,торжественнойгероикеивелеречию.

Искусство Фландрии ярко сияет в барокко, сохраняя при этом свои самобытные,здоровые,глубокожизненныечерты.Онорасцвелоиславусвоюутвердилонавесьмир,кактольковстраненаступиловременноеуспокоение.В1609годумеждуСевернымииЮжнымиНидерландами было заключено перемирие на двенадцать лет, и утомленная непрерывнымкровопролитиемФландриязахотелакакможноскорейнасладитьсявсемирадостямижизни,богатствомроднойземли.

Пышный город Антверпен, где еще в предыдущем веке работало триста живописцев,становитсяглавнымцентромевропейскойживописнойкультуры.ИбовАнтверпенеживетиработает титанмирового искусства, один из тех художественных гениев, которые впитали

все лучшее своей эпохи и своего народа и это лучшее преобразили неизгладимой печатьюсвоеголичноготемперамента,отмеченноговеликимвдохновением,—ПитерПаульРубенс.

Рубенс.ПортреткамеристкиинфантыИзабеллы.Ленинград.Эрмитаж.

Если не считать рано умершего Рафаэля, Рубенс, вероятно, художник, чья жизнь быланаиболеесчастливой,самойполнокровной,удачнойвовсехотношениях,причемссамогоженачала его художественная деятельность была согрета славой, которая непрерывно росла,распространяясьповсейЕвропе,азатемутверждаласьвсекрепческаждымвеком.

СловасовременникапроРафаэляотом,чтоон,всущности,прожилнекакхудожник,акаккнязь,моглибыбытьвполнеотнесеныикРубенсу.

Рубенсродилсяв1577году,невАнтверпене,которыйпоправусчитаетсяегодуховнойродиной, а в окрестностях Кельна, в Германии, куда отец его, антверпенский адвокат,эмигрировал со всей своей семьей, спасаясь от преследований в первый периодреволюционных брожений. Семья возвращается в Антверпен, когда будущему художникуисполнилосьдесятьлет.Сначалаонпосещаетлатинскуюшколу,новскорестихияживописизахватываетегополностью.Обучаетсяунесколькихмастеров,сюностипривыкаясочетатьлучшеевнациональнойтрадициисформальнымидостижениямиитальянцев.Двадцатилетзаканчиваетсвоехудожественноеобразованиеисразупроявляетсебямастером,какихещенезнало фламандское искусство, владеющим кистью с какой-то прямо-таки сказочной

виртуозностью,мастером,длякоторогоживописькакбудтопредставляетсяделомстольжелегкиминепринужденным,какпениедляптицы.

Два года спустя он отправляется в традиционное путешествие по Италии и там, отимени Фландрии, как бы вступает во владение всем великим художественным наследиемстраныискусств.

Целых восемь лет дышит он итальянским воздухом. Работает как придворныйживописецгерцогаМантуанского.КопируетЛеонардодаВинчииМикеланджело,участвуетв Риме в ученых дискуссиях виднейших тамошних гуманистов, зарисовывает античныемраморы,изучаетиобмеряетвосхитившиеегогенуэзскиедворцы.

Он еще совсем молодой человек, но его всюду встречают с почетом, а герцогМантуанский посылает его с дипломатическим поручением в Испанию. Он красив собой,обладает самыми изысканными манерами, держит себя с необыкновенным достоинством,ужезнамениткакхудожник,но,крометого,заслуженнопользуетсяславойодногоизсамыхобразованныхлюдейсвоеговремени.Всамомделе,мызнаем,чтоонобладалпревосходнымлитературным стилем, причем свободно писал на латинском, фламандском, итальянском ифранцузском языках, владел немецким, испанским и английским, изучал филологическиенауки,богословиеиестественныенауки.

В1608годуРубенсвозвращаетсявАнтверпениужевследующемгодуполучаетзваниепридворного живописца испанских правителей Нидерландов — эрцгерцога Альберта иинфантыИзабеллы.

В1609годуРубенсженитсянаИзабеллеБрандт,дочериученого-адвокатаигуманиста.Покупает дом, отстраивает его в стиле итальянских дворцов иживет в нем с обаятельнойженойкакблестящий,нивчемнеотказывающийсебепатриций.

Заказы поступают к нему со всей Европы, и вскоре он вынужден прибегать к услугамцелой армии учеников, которые пишут по его заданиям и эскизам. Из мастерской Рубенса,подлинной художественной фабрики, вышло до трех тысяч картин, и в ней жесформировались многие замечательные художники, причем не только живописцы, но искульпторы,архитекторыиграфики,иботворчествоегооказываетвлияниенавсеискусства.Рядграверовпосвящаетсебяисключительновоспроизведениюегокомпозиций.

Донасдошлидовольноподробныесведенияоегообразежизнивэтусамуюкипучуюпоруегодеятельности.Встаетнеизменновпятьчасовутраисразужепринимаетсязаработу.Любитписатькартиныподчтениедревнихавторов:Плутарха,Сенеки,Тацита,илидиктуяписьмо — а он переписывался с виднейшими гуманистами, историками и филологамиФранцииисвоейродины,—илипринимаяпосетителей,вчестькоторыхохотнорасточаетсокровища своего острого и блестящего ума. После работы— долгая прогулка верхом влюбуюпогоду.Ивотужеонвдыхаетвлажныйморскойвоздухприбрежныхравнин,скачетвдоль тучных фламандских пастбищ, въезжает в шумные деревни, окунаясь в стариннуюбрейгелевскую стихию, вечно питавшую его творчество. А вечером— семейная жизнь, вкоторойоннаходит сладостноеотдохновение,илиблестящиеприемы,достойные«короляживописцев и живописца королей», как величают его и за царственную парадность егокартин,изапочтение,которымегонаграждаютмонархиицерковь.

В1628–1629 годахРубенсотправляется сдипломатическимпоручениемвМадрид, гдевместе с другим гением живописи, Веласкесом, осматривает богатейшие королевскиесобрания картин, изучает и копирует Тициана, который из всех титанов Возрождения ему,конечно, наиболее близок. В 1630 году едет в Лондон и там подготовляет мир междуИспанией и союзницей Голландии — Англией. Он ведет сложные переговоры, неизменнозащищая интересы своей родины. В Лондоне какой-то вельможа, застав его перед

мольбертом, шутливо заметил: «Господин посол занимается живописью?» — «Нет,милорд,—отвечалРубенс,—живописецзанимаетсяиногдадипломатией».Ибоживописьитолькоживопись до конца дней оставалась его подлинной стихией, причем работал он вовсех жанрах: писал картины на религиозные, мифологические, аллегорические иисторическиетемы,охоты,сражения,пейзажиипортреты,неизменноиорганическиоблекаясвоевИталиирасцветшеемастерствовроднуюемуфламандскуюформу.ОнвоспользовалсяИталией лишь как материалом, которым вполне овладел, переработав его на свой, чистофламандскийлад.

Рубенс.АвтопортретсИзабеллойБрандтМюнхен.СтараяПинакотека.

Он был богат, собирал картины, античные изваяния, вазы, камеи, драгоценности игордился тем, что его искусство обеспечивает ему самую широкую, раздольную жизнь.Когданекийанглийскийалхимик(ониещенесовсемперевелисьвтевремена)предложилемустать его компаньоном для превращения любого металла в золото при посредстве якобынайденногоим«философскогокамня»,Рубенсемуответил:

«Выпришликомнесопозданиемнадвадцатьлет,таккакяужетогданашелподлинныйфилософскийкамень—вкистиикрасках».

Одновременносбогатствомиславойположениееговтогдашнейсоциальнойиерархиистановилосьвсеболеевысоким.В1624годуиспанскийкорольпожаловалемудворянствос

правом на собственный герб, а в 1630 году короли испанский и английский одновременнодаровалиемурыцарскоедостоинство.

Этигодыбыли,однако,дляРубенсаповоротнымивдругомотношении.УмерлаегоженаИзабелла. Но вдовцом он оставался недолго. Пятидесяти трех лет Рубенс, как юноша,влюбляется в свою дальнюю родственницу, шестнадцатилетнюю ЕленуФоурмен, статнуюбелокуруюкрасавицу, полностьюолицетворяющую тотженский тип, туюнуюипышную,чистофламандскуюкрасоту,которуюонвсюжизньславилвживописи,женитсянанейивсепоследнее десятилетие своей жизни посвящает счастью с этой женщиной, котораявдохновляет его на создание замечательнейших картин, своим совершенством венчающихвсе его творчество. Ему уже не надо искать натурщиц, создавать из нескольких женскихфигурединую,идеальную:идеальнаянатурщицавсегдапередним,ирадость,которуюонаемуприносит,буквальноокрыляетегокисть.

Отстранившись от придворной жизни, от дипломатии, даже от светских приемов,великий художник проводит все время сженой в самомАнтверпене или за городом, где унеготожедворец,идосамойсмертипишетодин,безпомощиучеников,картиныужеболеескромныхразмеров,болеекамерные,интимные,хотьиговорилонпрежде,когдагодыещененаложили на него своего отпечатка: «По врожденному чувству я более склонен писатьогромныеполотна,чеммаленькиевещицы».

РубенсЕленаФоурменсдетьми.ПарижЛувр.

Рубенсумершестидесятитрехлет,внезапно,безстраданий;счастливаязвездадоконцаосвещалаеговеликуютворческуюжизнь.

Какой же идеал красоты пожелал выразить Рубенс в своем вечно юном, подлинноуниверсальном и гуманистическом искусстве? Тип красоты, им прославленный, кажетсяпоройтривиальным,частонеудовлетворяетнашэстетическийвкус.Да,конечно,пышностьрубенсовских форм явно не идеал для победительниц в олимпийских играх. Но, по-видимому, и самРубенс не былбыудивленподобныминашими суждениями.Так, в своемтрактате «О подражании античным статуям» он писал буквально следующее: «Главнаяпричина,почемувнашевремятелачеловеческиеотличаютсяоттелантичности,—влени,бездельеиотсутствииупражнений,таккакбольшинстволюдейупражняетсвоителалишьвпитье и в обильной еде. Неудивительно, что от этого живот толстеет, в кишках тяжесть,ногислабеютилишенныеподвижностирукиупрекаютоднадругуювбезделье».

ИРубенсискалвокругсебякрасотуболеесовершенную.Одномуизсвоихприятелейонписал,например:

«Прошувас,друг,устроитьтак,чтобыоставитьзамнойнатретью,следующуюзаэтой,неделюдвухдамКапайосулицыВербуа,атакжемаленькуюплемянницуЛуизу,потомучтоярассчитываюсделатьтриэтюдасиренвнатуральнуювеличину,иэтиженщиныбесконечнопомогут мне в этом благодаря чудесному выражению их лиц, а еще более по причине ихростаитакихчудесныхчерныхволос,которыевообщередковстречаются».

Этиэтюдыдонаснедошли,нохарактерно,что,наоборот,увсехсиренвнаброскахивкартинахРубенса—светлыеволосы.Рубенснеизменноизображалреальность,фламандскуюреальность XVII века, черные же волосы были в ней исключением, а еще большим —античная стройность форм. Вот он и старался поднять эту реальность на величественныйпьедестал, своим искусством преобразить в красоту, и, так как здоровая, крепкая иполнокровнаяжизньбилавэтойреальностиключом,онсамвдохновлялсяею,чувствовалснейсвоюкровнуюсвязьипотомусувлечениемпрославлялеесвоейкистью.ТакведьиванЭйквГентскомалтаренепожелалприхорашиватьсписанныеимснатурыизображенияАдамаиЕвы.

В восторге от Рубенса,М. Карамзин отмечал в «Письмах русского путешественника»:«Рубенс по справедливости называется фламандским Рафаэлем… Какие богатые мысли!Какое согласие в целом! Какие живые краски, лица, платья! Он никак не хотел подражатьантикамиписалвсеснатуры».

СопоставимещеразРубенсасРафаэлем.Каждыйизнихнаиболееполно,исчерпывающевыразил идеал своей страны, своей эпохи. Рафаэль, вероятно, самый типичный мастерВысокогоВозрождения,Рубенсажедавнопризнаютсамым«барочным»извсеххудожниковисамымвеликимхудожникомбарокко.

ВеликийгенийРафаэлявоплотилчеловеческийидеалсвоейэпохи,исключающийвсякоепреувеличение и основанный на спокойном и гордом созерцании видимого мира, прикоторых личность, как писал один из замечательных итальянских гуманистов, БалтазарКастильоне,«вовсембудетповиноватьсяразуму,всегдаготоваясогласоватьснимвсесвоипоступки и за ним следовать без малейшего противоречия, как барашек, который бегает,останавливается и гуляет всегда при матери и движется только вместе с ней». И самаличность Рафаэля, и те фигуры на его картинах, которые изображают идеальный типчеловека его эпохи, и вся его живопись в высших своих достижениях вполне

соответствоваливсемэтимпринципам.Столетспустядругойвеликийхудожникстакойжегениальностьювыразилвживописи

человеческийидеалсвоейэпохи,идеал,вкоторомчувствобылоглавенствующимначаломитворчество которого восходило не к античности, а к юному варварскому миру, некогдапревратившему дряхлеющую античную культуру в развалины. Страстность, размах,полнокровие, жажда объять все, все увидеть, все вкусить, все обонять— вот что пьянитРубенса. Он как бы разъезжает по Вселенной на великолепно разряженной колеснице, отимениФландрии,тоестьсвоейстраны,какбывступаетвеевладение,окрашиваяВселеннуювсеми цветами фламандской палитры и всю населяя ее жизнерадостными, полнотелыми,пышущими здоровьем под его кистью фламандцами и фламандками. Как подходятвыспренность,пафос,ликующаяторжественностьбароккодляэтогоцарственногообъезда!

НочерезфламандскоеРубенспоказываетнамобщечеловеческое:впервыетакполно,такубедительно выраженную в искусстве великую радость бытия. Свободный и сильныйчеловекходиткаквластелинпоземле.ИпотомубессмертноискусствоРубенса,чтовсеоно,вцеломивкаждойподробности,—ликующийгимнжизни!

Как и вся фламандская школа, творчество Рубенса великолепно представлено вленинградском Эрмитаже, где сорок две его собственноручные работы, среди которыхнесколькошедевров, и богатое собрание рисунков.Шедевр Рубенса имеется и вМоскве, вМузее изобразительных искусств им. Пушкина, где, кроме того, хранится несколько егоэскизов.

О его грандиозных алтарных композициях, составляющих как бы часть роскошнойархитектуры католических храмов, пышная торжественность которых создавалась впротивовесскромнымистрогимпротестантскиммолельням,мыможемсудитьпо«Снятиюскреста»,собственноручномувариантузнаменитойегокомпозициивАнтверпенскомсоборе.Вот оно, полное раскрепощение форм! Евангельская сцена, изображенная как трагедиячеловеческой жизни, согретая великой любовью. Как беспомощно, как безжизненно, какподлиннобезнадежновалитсятелоХристанарукиблизкихемулюдей,протянутыекнемувединомипрекрасномпорыве!

МыупоминалиокартинахнатужетемуРогиравандерВейденаиМабюзе.УРогира—открытиевидимогомираищемящаяостротанепосредственноговосприятиявеликойдрамы.УМабюзе—беспомощнаяпопыткаобрестивэтомоткрытом,ноещенеизведанноммиревнутреннююсвободу.УРубенса—обретеннаясвободаивластьнадвидимыммиром.Переднамивсетриосновныхэтапафламандскогоискусства:отпозднейготикидобарокко.

Картина«СоюзЗемлииВоды»—этокакбыграндиознаяаллегориямировойгармониивслиянии основных сил, на которых зиждется мир. Красота композиции, образующейроскошную пирамиду, красота колорита, бесчисленными нюансами передающего как бысамый трепет жизни, красота человеческого тела и покойная величавость жестов и позсоздаютнаполотнеэтугармонию,убеждаютнас,чтоонавозможнавмире.

Но гармонии предшествует борьба: в борьбе с темными силами природы, в борьбе созломмужает человеческая личность и вырастает герой. Какой безудержный вихрь борьбы,какаяволякпобедевэскизе«Охотанальвов»,гдессилой,равняющейегосМикеланджело,Рубенс возвеличивает человеческую отвагу! А вот и воплощенный герой в картине,несомненнооднойизсамыхсовершенныхвеготворчестве,—«ПерсейиАндромеда».

Рубенс.Снятиескреста.Ленинград.Эрмитаж.

Персей, сынЗевсаиДанаи,убиваетморскоечудовище,полонившеекрасавицуцаревнуАндромеду, и освобождает ее. Рубенс обращается к античному миру, чтобы запечатлетьмужественный героизм и вечную женственность. Как чудесны голубоватые тени нарозовеющей белизне нежного тела пленницы со стыдливо опущенными глазами и какобаятеленвсвоейлегкойпобеднойпоступиюныйгерой!Анаднимсияющаябогиняславы.МаленькиеамурыдержатзауздцыкрылатогоконяПегаса,бытьможет,самогопрекрасногоконя,когда-либорожденногокистьюхудожника.Акистьэтасоздаетздеськрасочнуюгамму,которая своими переливами, воздушной прозрачностью, незаметно переходящей в самыеглубокие,насыщенныетона,сливающиесявединомполноцветномпотоке,вероятно,ставитРубенсанарядусТицианомвышевсехколористовИталиииФландрии.

Поистине всеобъемлющ творческий диапазон этого великогоживописца.В бесценныхсобственноручных эскизах к циклу «Жизнь Марии Медичи», прославляющему вдовуфранцузского короля Генриха IV (цикл, исполненный главным образом учениками, ныненаходится в знаменитом Лувре в Париже), и в столь же бесценных эскизах для украшенияАнтверпена по случаю торжественного въезда нового наместника инфанта-кардиналаФердинандаРубенсдостигаетвершиныторжественно-монументальнойкомпозиции.

В картинах, где он изображает амуров, как, например, в восхитительно праздничной

«СтатуеЦереры»,онпередает,какникто,нежнуюпрелестьдетскоготела,чутьлинебиениедетскихсердец,самыйпульссовсемюнойжизни.Втакомпейзаже,как«Возчикикамней»,—героическийпафосприроды,болеемогущественной,чемчеловек,ав«Пейзажесрадугой»—радостное и безмятежное слияние человека с природой. В «Пастушеской сцене» Рубенссладостно воспевает своюлюбовь кмолодойжене.СамаЕленаФоурмен в виде пастушкилукавоулыбаетсянакартинеемуинам.«Вакх» (однаизпоследнихегоработ)—это гимнплодородию, чувственному земному бытию, в котором тривиальность некоторых черт какбы стушевывается перед подлинной грандиозностью образа самого бога вина,великолепногоинепоколебимогов своей тучностии сытомсамодовольстве.Аводнойизсамыхочаровательныхсвоихкартин—портретебезвестнойкамеристкиинфантыИзабеллы— великий художник сходит с Олимпа и, забывая о небожителях и о земных владыках,инфантах и кардиналах, создает бесконечно трогательный образ простой задумчивойдевушки, во славу которой он расточает все сокровища своего мастерства, своейсхватывающеймалейшуютеньиедвазаметныйлучсветапалитры.

Рубенс.ПерсейиАндромеда.Ленинград.Эрмитаж.

ПоглядимещенаРубенса.Вотонврасцветесил,красивыйивеличественный,сосвоейпервойженой,Изабеллой

Брандт (Мюнхен, Пинакотека). На склоне лет, отягченным славой изобразил он себя надругомавтопортрете(Вена,Музей).Сыновьяегоподотцовскойкистьюкажутсянамкакбыживым олицетворением всей прелести и всего полнокровия юности (Вена, ГалереяЛихтенштейна). Разряженная Елена Фоурмен держит на коленях голенького сыночка

(Мюнхен, Пинакотека), а вот она уже с двумя детьми на картине, где прозрачность тоноввыделяеткаждуюголубенькуюжилкудетскоготела,создаваясветлуюкрасочнуюсимфониювославуматеринства(Париж,Лувр).

ЭтоРубенсинтимный,какбыотдыхающийотсвоихтитаническихтрудов.А вот снова титан. Какая буря, какие громовые аккорды, какая гигантская мощь и

подлинно космический динамизм в его «Битве амазонок» (Мюнхен, Пинакотека)! А в«ФламандскойКермессе»(Париж,Лувр)—какоебесшабашное,бьющеечерезкраймужицкоевеселье и какое внутреннее движение, рвущееся куда-то и все захватывающее с собой, такчто кажется— ничто и никогда его уже не остановит! Сам великий Брейгель испытал бызавистьпередэтойкартиной,ибовсеэтоонужечувствовализнал,новсвоемискусственеобрелещедаинемогобрестиабсолютнойсвободы,какРубенс.

Рубенс.СтатуяЦереры.Ленинград.Эрмитаж.

Рубенс.Пейзажсрадугой.Ленинград.Эрмитаж.

Авотэтюднегров(Брюссель,Музей).Небольшойэтюдлюдейсчернойкожей,которыхужевенецианскиемастералюбиливключатьв своикомпозициидлякрасочного эффекта.Скакойсилойпереданыихлица,икакаясилаугаданавнихсамихРубенсом!Болеетрехвековназад запечатлела эти головы его кисть, но каким внутренним огнем горят они всегодняшнийдень!

Рубенс, великий гуманист, воспевал земное счастье, славилмужество, героизм,любовь—всевысокиедоблестичеловека.Итакже,какэтотэтюднегров,полнадлянасглубокого,вещего смысла его знаменитая картина «Ужасы войны» (Флоренция, ГалереяПитти), пафоскоторой звучит как грозный в своей торжественности аккорд, как предостерегающий и,хочется сказать, спасительный глас, проносящийся через века. Какая великая скорбь, какойграндиозный вопль ужаса вженскихфигурах вокругМарса, бога войны, устремляющегосятуда,гдесмерть,разрушения,конецсчастья,всеготогоцветущего,радостногомира,нашего,земного,общечеловеческого,которыйРубенстакдивнопрославилсвоейволшебнойкистьюдлявящегонашегонаслаждения!

Рубенс.Головынегров.Брюссель.Музей.

Содержание этой картины-аллегории объясняет сам художник в одном из писем:«Главная фигура — это Марс, который, раскрыв двери храма Януса (по обычаю римлян,закрытые в мирное время), стремительно шагает со щитом и кровавым мечом, угрожаялюдямстрашнымибедствиями.ОнотвергаетВенеру,своювозлюбленную,сопровождаемуюамурами,котораяпытаетсяудержатьегосвоимипоцелуямииласками.

Рубенс.Ужасывойны.Флоренция.ГалереяПитти.

СдругойстороныМарсаувлекаетфурияАлекто,котораянесетврукефакел.Возленее—чудовища,олицетворяющиеболезнииголод,неотделимыеспутникивойны.Наземлележитженщинасразбитойлирой,означающая,чтоГармониянесовместимасвойной,такжекакиженщина с ребенком на руках означает, что Плодовитость, Материнство и Милосердиенесовместимы с войной, которая все разрушает. Здесь же Архитектура с инструментами вруках, обозначающая, что разрушается все то, что строится во время мирных лет дляудобстваидляукрашениягородов,превращенноесилойоружиявруины.

Я полагаю также, следует поместить на земле у ногМарса книгу и несколько листоврисунков: это означало бы, чтоМарс попирает Литературу и другие свободные искусства.Здесьжедолженбытьпучоксвязанныхстрел,обозначающихСогласие.Возленихброшеныкадуцейиветвьоливы—символыМира.

Рыдающая женщина в черной одежде и разорванном покрывале, срывающая с себядрагоценности и украшения, — это несчастная Европа, страдающая уже много лет отграбежей,беззаконияибедствий,невыразимомучительныхдлявсех».

ПодобнотомукакванЭйкзнаменуетоткрытиевидимогомира,Рубенсзнаменуетполноеовладениеимвживописи.Итотидругойутверждаютновуюэрувисториинидерландскогоискусства, и тот и другой в этой новой эре сразу же достигают вершины. В первые три-четыредесятилетияXVвекаванЭйкомсозданановаяшколаживописи,ивсепрочиемастераэтого столетия, как бы они ни были оригинальны, замечательны, служат ему всего лишьдополнением. Точно так же в первых трех-четырех десятилетиях XVII века творчествоРубенсазнаменуетзенитвсейфламандскойшколы,такчтовсепрочиееепредставителилишьпомересилдополняютего.Ноопять-таки,какивотношениисоздателяГентскогоалтаря,дополнениеэтоподлинновеликолепно!

Два крупнейших художника непосредственно следуют за Рубенсом в историифламандскойживописи: ванДейк, которыйбыл его сотрудником, иИорданс, у которого сРубенсомбылобщийучитель.

КакиРубенс,ванДейкпринадлежалпорождениюкверхушкефламандскойбуржуазии.Сформировавшись, пожалуй, еще более молодым, чем Рубенс — он начал выполнятьсамостоятельныеработычетырнадцатилет,—ванДейккдвадцатигодамбыл,какРубенс,уже законченныммастером, полностью овладевшим своим искусством.Как и Рубенс, он сюности был согрет славой, не увядающей и по сей день; как и Рубенс, оказал огромноевлияние на все последующее развитие живописи. Как Рубенс, оставался несколько лет вИталии,причем,какион,особеннодолговГенуе,гдесталлюбимымхудожникомместнойаристократии.ВернувшисьвроднойАнтверпен,какиРубенс,удостоилсявысшихпочестей.

В Англии, где он прожил последние годы своей жизни, он, по примеру Рубенса,возглавлялцелуюхудожественнуюмастерскую, так как одиннемог справиться с заказами.КакиРубенс,былосыпанкоролевскимимилостями,получилдворянство,вращалсявсамомвысокомкругу,жил,каквельможа,иженившисьвЛондоненааристократке,приближеннойкоролевы, как и Рубенс своим первым браком, еще более упрочил свое социальноеположение.

И, однако, внутренним своим содержанием жизненный путь ван Дейка во многомотличенотрубенсовского.ОнумервсеголишьгодспустяпослеРубенса,амеждутембылнадвадцатьдвагодаегомоложе:значит,едвавступилвпятыйдесяток.

Несмотря на славу, на богатство и почести, ван Дейк не чувствовал себяудовлетворенным. Не довольствуясь огромным числом получаемых заказов, он добивалсяещебольшего,своегородахудожественноймонополиивЛондоне,ПарижеиАнтверпенеи,не достигая желаемой цели, испытывал раздражение и тоску. Работал он, как Рубенс, непокладая рук, однако не так вольно, непринужденно. Как Рубенс, сочетал работу сосветскими удовольствиями, но, в отличие от Рубенса, часто предавался безудержномуразгулу.

ВанДейк.Семейныйпортрет.Ленинград.Эрмитаж.

ВанДейк.Автопортрет.Ленинград.Эрмитаж.

ВанДейк.Мадоннаскуропатками.Ленинград.Эрмитаж.

Ван Дейк не обладал великим душевным спокойствием Рубенса и его физической идуховной крепостью. Под конец он принес многое в жертву моде, так как пристрастие каристократизмупоройперевешиваловнемподлиннуюстрастькживописи.Онбылнатуройболее нервной, повышенно чувствительной, в каком-то смысле, быть может, болеерафинированной, чем Рубенс, но зато и не столь чудесно уравновешенной, радостной,счастливой и, главное, конечно, не столь универсальной, подлинно олимпийской, корочеговоря—великой.

Эрмитажное собрание произведений Антóниса ван Дейка (двадцать шесть картин)считается одним из лучших в мире. Прекрасные работы знаменитого мастера имеются и вМоскве.Онпредставлентакжевмузее-усадьбеАрхангельское,вгалереяхКиеваиВоронежа.

Посмотрим сначала на него самого. Вот его автопортрет. Какой законченный типмолодоговельможи,прекрасногособойиобворожительного!Ноэтонепростоблестящийсветскийкавалер.Чертыегоодухотворены,идивнойкрасотыруки(никто,какванДейк,неумел передавать красоту рук с длинными холеными пальцами) редко пребывают впраздности. Ведь этими руками создан этот портрет, творение искусства, от которого неотрексябыиРубенс!

ВанДейкнескольколетработалвмастерскойРубенса,но,скорее,некакученик,акаксотрудник,имызнаем,чтоРубенсценилегоисключительновысоко.Естьмногокартин,гдетрудно сказать, что написано Рубенсом и что ванДейком, а некоторые приписываются тотому,тодругому.

ИскусствованДейкабылобыневозможнобезРубенса.Он,строгоговоря,лишьпошелпо пути, открытому титаном фламандской живописи. И, однако, на этом пути ван Дейквыявилподлиннуюиндивидуальность.

О больших композициях ван Дейка можно судить в Эрмитаже по знаменитой его«Мадонне с куропатками». Все тот же фламандский идеал красоты! Недаром Пушкин,вкладывая ироническое суждение в уста своего во всем разочарованного героя, таквспоминаетименноэтумадонну:

…—«Явыбралбыдругую,Когдабябыл,какты,поэт.ВчертахуОльгижизнинет.Точь-в-точьвВандиковойМадоне;Кругла,красналицомона,КакэтаглупаялунаНаэтомглупомнебосклоне».

И все же в этой восхитительной по нежной гармонии форм и по краскам картинебольше,чемуРубенса,внутреннегоизящества, грацииитакже,какуРубенса, трепетныипрелестны маленькие амуры. Однако все это отмечено некоторой слащавостью, светскойвиртуозностью,чтовобщемослабляетживописнуюмощь.

Ноглавное,вчемванДейкявляетсядополнениемРубенса,—этопортретнаяживопись.Как все, что Рубенс писал, превосходны и его портреты, но их сравнительно мало в еготворчестве, подлинная стихия которого не индивидуализация, а грандиозные обобщения.Напротив,ванДейкпроявляетпоразительноемастерствовсочетанииоченьтонко,апоройиглубоко подмеченных индивидуальных черт с яркостью, значительностью живописногообраза.

ВанДейк.ПортретЛазаряМахаркейзюса.Ленинград.Эрмитаж.

Какая глубокая правда, какое проникновение во внутренний мир человека и в то жевремякакоевеличавоеблагородствовсейкомпозиции,отмеченнойсвободойисилой,вего«Семейном портрете», написанном когда ему было всего двадцать лет! Как бесконечновыразителен и монументален навсегда врезывающийся в память образ важного, видимо,рассудительного антверпенского бургомистра Николаса Рококса! Как просто, но эффектнорешенпортрет,повсейвероятности,антверпенскоговрачаЛазаряМахаркейзюса:полуоборотвкресле,движениеруки,устремленностьглаз—всеэтопоразительноживо,убедительно,вживописномотношениидействительночудесно.Авдрезденском«Портретевоинаскраснойповязкойнаруке»—одухотворенностьвзора,гордаяипрекраснаяпоза,блесклат,сочетаниетьмы и света создают еще невиданный во фламандской живописи приподнято-романтическийобраз.

ВанДейк.ПортретТомасаУортона.Ленинград.Эрмитаж

Портреты ван Дейка, относящиеся к его последнему, английскому, периоду, уже неотмечены столь высоким и мужественным вдохновением. Правда, одна из первых работэтого периода, портрет Карла I (Париж, Лувр), подлинно грандиозна и одновременнобесконечнопрекраснапокомпозиции,потонкой,чарующейкрасочнойгамме,азадумчиваяпечальвглазахкоролякакбыпредвещаетуженедалекийистрашныйконецэтогослабого,нодеспотического правителя, отвергнутого народом: английский король Карл I Стюарт былобезглавлен по приговору революционного парламента. Можно сказать без преувеличения,что этот портрет послужил так и не превзойденным образцом для всей последующейпараднойпортретнойживописиивАнглии,ивоФранции,ивГермании.

Однако, подделываясь под вкус надменной английской аристократии, изысканной ихолодной,аглавное,работаянаспехиспомощьюмножестваучеников,ванДейкутрачиваетмало-помалусвоюздоровуюиполнокровнуюфламандскуюзакваску.Обэтомможносудитьипоряду егопортретов английскихвельможвЭрмитаже.Вкусредкоизменяетхудожнику.Онпо-прежнемувосхитителен,когдапишетдетей,как,например,впортретеФиладельфиииЕлизаветыКэри.Внемпроскальзываетибылаямощь(особенновпортретеТомасаУортона,приближенного Карла I). Он мастерски расставляет фигуры, как дирижер всемиинструментамисвоегооркестра,строгоуправляетпозамиижестамисвоихперсонажей.Но,

оторвавшись от национальной почвы, искусство его, в общем, становится холоднее,безличней,инапортретах,имнаписанныхвэтигоды,переднамипреждевсеговельможи,так сказать, стандартного типа, а не живые люди со своими индивидуальнымиособенностями,думамиистрастями.

Антонис ван Дейк умер рано. Однако, в отличие от Рубенса, который годился ему вотцы,онокончилсвоюжизнь,когдасилыего,по-видимому,уженаходилисьнаущербе.

Но лучшее в его творчестве живет полной жизнью и поныне, а вся замечательнаяанглийская портретная живопись XVII века родилась, выросла и расцвела, питаясьживительнымисокамиегоискусства.

После смерти Рубенса и ван Дейка главенствующее место во фламандской живописизанялпоправуЯкобИорданс.

Иорданс.Автопортрет.Лондон.Частноесобрание.

Всего на шестнадцать лет моложе Рубенса, он пережил его чуть ли не на четыредесятилетияиумервосьмидесятипятилетвАнтверпене,гдепротеклапочтивсяегожизнь.КакиванДейк,онсотрудничалсРубенсом,ноотванДейкаотличалсяпочтивовсем.Во-первых,онтакинесъездилвИталию,чтодляфламандскогохудожникатоговременибылосовсемнеобычайно,во-вторых,внемнебылоничегоаристократического.

Иорданс тоже служил Рубенсу дополнением, но в плане совсем ином: более

демократическом,даженародном,вовсякомслучае,чистонидерландском.Не знаменательно ли, что этот художник,живший в католической стране на заказы от

буржуазии,уженасклонелетперешелсовсейсвоейсемьейвкальвинизм,несчитаясьстем,каккэтомуотнесутсяегосамыебогатыеценители!

Вот он перед нами на автопортрете, хранящемся в одном из лондонских частныхсобраний.

Как внешне отличен Иорданс и от просвещенного, осанистого патриция, какимизображалсебяРубенс,иотизысканногосветскогокавалераванДейка!Мывидимдоброгоантверпенскогобюргерасумным,энергичнымлицом,однакобюргеранесовсемобычного:сволнистойшевелюройинебрежнораскрытымворотникомнаманерсвободногохудожника.

Этот бюргер (его отец торговал тканями) завоевал благодаря своему искусству ещеболеесолидноеположениевсвоемкоренномбюргерскомкругу.

Он тоже писал пышные алтарные композиции, был знаменит, как-то получил дажекрупныйзаказ(накоторыйпретендовалванДейк)оттогожеанглийскогокороляКарлаI.Новлучшийпериодсвоеготворчества,закакиебыоннибралсясюжеты,Иорданснеизменносоздавалкартиныглубоконародные,посуществубытовые,которым,однако,умелпридаватьподлинномонументальныйхарактер.

Вэтомотношениионпредставляетсобойоченьсвоеобразноеявление,хотяБрейгелькоевчемиопередилего.

Живопись Иорданса — это прежде всего обыденность, даже тривиальность,возведенныевмонумент.

«Фламандская школа, страсть люблю эти сцены, вырванные из клокочущей около насжизни»,—писалнекогдаГерцен.

Мне ясно вспомнилось это по-герценовски точное замечание на МеждународнойвыставкевБрюсселе,непоследней,а1935года.

На выставке этой был особый отдел старого Брюсселя, один из самых, вероятно,любопытных.

Иорданс.Бобовыйкороль.Ленинград.Эрмитаж.

В сущности, это был не отдел, как другие, и уж вовсе не павильон, а целый городок.Несколькоулиц,большаяплощадь:БрюссельXVIIиXVIII столетий.Всебылопревосходносделано. Когда вы попадали на эти улицы и на эту площадь, совершенно не быловпечатления,чтовсеэтобутафория.

Пышныепатрицианскиедома—нусовсемзнаменитаябрюссельскаяБольшаяплощадь,таксказать,всвоемпервородномвиде,арядом—фламандскиекабачки.

Вечером, в особенности в воскресенье, на этих улицах и на этой площади царилосовершенноособоенастроение.Яркогорелиогни,ивкаждомдомебылитанцы,пение,крик,гам. Танцевали на улице полнотелые фламандки, усатые фламандцы. Шум стоял со всехсторон,пиволилосьрекой,пенящееся,золотистое.Зазываливасизкаждогокабачка—аэтозначит, из каждого дома, с низкими сводами, с причудливымиукрашениями, где танцеваличутьлиненастолах,гремели,заглушаядругдруга,разнообразнейшиеинструменты.

Снейдерс.Лавкадичи.Ленинград.Эрмитаж.

Так современные бельгийцы радостно воскрешали на миг далекое, но все еще живооткликающеесявихсердцахяркоепрошлоесвоейстраны.

Тажизнь,которуюстакимвдохновениемзапечатлелисвоейкистьювеликийБрейгель,Иорданс и другие фламандские живописцы, о которых речь впереди, действительноклокотала,пословуГерцена,околовас.

А в бутафорском «Дворце эрцгерцогов» — пышная мебель, старинные картины взолоченых рамах, пестрыешпалеры теплых осенних тонов и прислуга в парадных ливреяхвоскрешалипатрицианскуюФландриювременэрцгерцогаАльбертаиИзабеллы.

В этойФландрии банкеты, устраиваемые по любому поводу, с участием сотен, а то итысячилиц,сталиподлиннымбедствием,источникомразорениядлямелкихбюргеров.Делодошлодотого,чтоособымэдиктомбылодажевоспрещеноприглашатьнасвадьбыболеетридцатидвухпарсразуипироватьбольшедвухднейподряд.

Подобныепиршества,вовсенеаристократическогохарактера,сталиизлюбленнойтемойв творчестве Иорданса, которое представлено у нас капитальными произведениями и вЭрмитаже,ивМузееизобразительныхискусстввМоскве.

Снейдерс.Овощнаялавка.Ленинград.Эрмитаж.

Вот, например, едва ли не лучшая его картина, та, во всяком случае, где все егомироощущение запечатлено наиболее точно и полно, — «Бобовый король». Сюжет —традиционныйвоФландрииинекоторыхдругихстранахпраздник:впирогзапекалсябоб,итот, которомуонпопадался в кускепирога, становился «бобовымкоролем», и все должныбыливоздаватьемупочести.

Какое задорное, бьющее через край чисто народное веселье! Старики, женщины, детипьют, горланят, свистят, поют в полном упоении, и кажется, что даже собака участвует вобщей гульбе. На коленях у матери, розовой, дородной фламандки, ребенок невозмутимоудовлетворяетестественнуюпотребность,междутемкаконаподнимаетбокалсискристымвином, видимо подбадривая совсем ослабевшего «бобового короля». И все это крупнымпланом,безмалейшегодуновениятойвысокойэпическойпоэзии,котораяоблагораживаетуРубенсасамуюоструютривиальность,нозамечательнопоживописи,впрекрасномединомкоричневато-золотистом тоне, настолько простодушно по замыслу, что прощаешьхудожникувсеегоизлишества,массивно,добротнои,вобщем,стольжеторжественно,какцерковнаябарочнаяроспись.

ПаульдеВос.Взбесившаясялошадь.Ленинград.Эрмитаж.

Илиеще(опятьизлюбленнаяИордансомтема)—«Сатирвгостяхукрестьянина».МифыЭллады в типично фламандском народном преломлении! Да, толстощекий крестьянин,дующийналожку,—подлинныймонумент!Атолкующийснимкозлоподобныйсатир—этотожефламандскийкрестьянин,ноболеехитрый,занозистыйископытамивместоног…

И так же типичными крестьянами с морщинистыми, загорелыми лицами и крепкимижилистыми руками выглядят в религиозных картинах Иорданса святые и князья церкви. Вэтомотношенииособеннохарактерныего«Четыреевангелиста»(Париж,Лувр).

ВтомжезалеЭрмитажа,гделоснится,сияетживописьИорданса,высокаядлиннаястенавсяпокрытадвумярядамикартиногромногоразмера.Это,бытьможет,богатейшеевмиресобраниеработдвухдругихсотрудниковРубенса:ФрансаСнейдерсаиПаулядеВоса.

ПаульдеВос.Охотанаоленя.Ленинград.Эрмитаж.

ПервыйбылсверстникомРубенса,училсяуПитераБрейгеля-младшего,ездилвИталию,был очень близок с Рубенсом, с которым постоянно работал, равно как и с ван Дейком иИордансом.ВторойучилсяуСнейдерсаитоженеразпомогалРубенсу.

Солнечный гений Рубенса, мажорная тональность его искусства, его грандиозное,героическоевидениемираопределяютвсюфламандскуюживописьXVIIстолетия.

Передансамблемэтихкартинбуквальнозахватываетдух,какпередсамойвеликолепной,радостно-торжественной соборной или дворцовой росписью той же эпохи. А между темсюжеты самые как будто обыденные: нижний ряд — знаменитые «Лавки» Снейдерса,верхний—звериныесценыдеВоса.Нокакойпафос,какойподчасподлиннорубенсовскийразмах!

Лавки: рыбная, дичи, овощная, фруктовая, опять рыбная, опять битая дичь и т. д. Всеплоды моря — крабы, устрицы, огромные рыбьи туши, лангусты, угри, еще живые икопошащиеся. Дичь, от крупной, с рогами или клыками, до мелких зайчат, от большихлесных птиц до самых крохотных, разноперых, в таком изобилии, что от этого зрелищаогромныйпесрадостностановитсяназадниелапы,заглядываявлицохозяину.Бесчисленныеовощи и бесчисленные фрукты, с солнцем, которое озолотило виноград и под лучамикоторого все это расцвело и созрело. Грандиозная панорама плодородия нашей земли, всехдаровприроды,подлинно«Охотныйряд» зажиточного антверпенскогобюргерства.Толькоэто и писал Снейдерс на своих картинах (писать фигуры людей он поручал кому-нибудьдругому)илиженакартинах,выходившихизрубенсовскоймастерской.

Мы недаром сравнили эти композиции с роскошной стенной росписью: эрмитажные«Лавки» были написаны Снейдерсом для столовой епископского дворца в Брюгге, гдедолжныбылисоставитьнеотъемлемуючастьобщегодекоративногоансамбля.

А наверху — охота на леопарда, на медведя, на оленя, взбесившаяся лошадь, волки,грызущиеся собаки. Сплошное движение, яростная борьба, беспощадная травля, бурный

динамизм.ПаульдеВоснесомненноталантлив,икартиныегоэффектныидекоративны.НоразвевсеэтобылобымыслимобезРубенса,безегознаменитыхохот,как,например,«Охотана кабана» в Дрезденской галерее, которая своим всепобеждающим динамизмом, как быолицетворяющим вечное мировое движение и стихийное единство природы и людей,восхитила и потрясла у нас тысячии тысячи любителейживописи, когда эта галерея былавыставленавМоскве?

Есть, однако, один художник, к которому слова Герцена о «сценах, вырванных изклокочущей околонасжизни», применимыв еще большей степени, чем кИордансу да и ккому-либодругомуизфламандскихмастеровXVIIвека.ЭтоАдрианБроувер.

Оннеполучалкрупныхзаказов,слылзабулдыгой,испытывалвсяческиепритесненияинемог похвалиться славой ни в аристократических, ни в буржуазных кругах. Но два оченьтребовательныхколлекционера,стоящиевпервомрядувеличайшиххудожественныхгениеввсехвременинародов—РубенсиРембрандт,хранилиусебякакредкостные,неповторимыевсвоейоригинальностипроизведенияживописи:первый—семнадцать,авторой—восемьегокартин!

Броувержилвэпохупышногорасцветастилябарокко,но,право,ничегобарочногонетвего искусстве. Возьмите любую композицию Рубенса: крупнофигурную сцену, портрет илипейзаж, и вы ясно увидите ее построение — торжественное, величественное и бурное,котороесоставляетединыйаккордсархитектуройхрамовилидворцов,гдекрасоваласьвтевременаэтаживопись.

Броувер.Автопортрет.Гаага.Музей.

Броувер.Дракакрестьян,играющихвкарты.Дрезден.Галерея.

УБроуверасовсемдругое:бытовыесцены,аиногдапейзаж,какбывырванныеизсамойжизни, из природы и непосредственно перенесенные на дерево или на холст.Основа их—цвет. Этот художник — изысканный и могучий колорист. Какая насыщенная, тонкая,сверкающая тысячами нюансов палитра! Вот нежный кремово-желтый тон, а вот бурый,глубокий, а тамименно, где этовсего эффектнее, какое-нибудьвлажно-зеленоеилимедно-красноепятно!Пейзажиего,пронизанныекаким-тоособым,частотревожнымнастроением,предельно выразительны. А реализм всего его искусства может и сейчас почитатьсянепревзойденнымобразцом.

Броуверпорождениюфламандец,ночастьжизнионпровелвГолландииипоэтомукакбы принадлежит в одинаковой степени и к той и к другойшколе. Но последние годы онпрожилвроднойФландрииииспыталтамблаготворноевлияниеРубенса.

Картины Броувера маленького формата, и сюжеты их отнюдь не «высокого стиля».Броувердействительнопроводилцелыеднииночивнакуренныхкрестьянскихкабачках,втемных подвалах, где собирались горькие пьяницы, и там же, наслаждаясь игрою редкопроникавшихв такиехмурыедебрисолнечныхлучей,онвырывалозаренныенамиг этимилучами сцены полуживотной, неприглядной жизни: дикие драки, свалки, разнузданныепирушки,вкоторыхсампринималучастие.

Какхудожник,изображавшийкрестьянскийбыт,БроуверпродолжаеттрадициюПитераБрейгеля, однако без его философских обобщений. Зато кисть его более царственна, болеесвободна,чемувеликогомастерапрошлогостолетия.

По свидетельству современников, Броувер питал безудержное пристрастье к водке и ктабаку, тольковXVIIвекеполучившимширокоераспространениевнароде,ивесьмир,имизображенный, как бы окутан винными парами и табачным дымом. С поразительнойнаблюдательностью,наделяякаждыйсвойперсонажостройиндивидуальностью,передаетонвсестадиивинногоитабачногодурмана.

Что хочет он сказать своими картинами?На автопортрете (Гаага,Музей) он предстаетпереднаминеряшливымиобрюзгшим,раносостарившимсяпрожигателемжизни,скакими-тогрустными,мечтательнымиглазами.

Онвиделвесьужас,всюскорбьубогойжизнинизовтогдашнегообществаизапечатлелее своей вдохновенной кистью, не отстраняясь от этих низов, а как бы сливаясь с ними,грустязанихилюбяих,ноневсилахпомочьхотябысоветомниим,нисамомусебе.

Карикатурность,поройгрубостьизображенныхимсцен,склонностькхудожественномупреувеличению, острота его восприятия и горькая усмешка часто придают его творчествухарактер гротеска, и в этом жанре он предвосхищает некоторых крупнейших живописцевпоследующихвеков,как,например,великогоГойюиДомье.

Броувер умер тридцати двух лет — за два года до Рубенса, который отеческипокровительствовалему.Пьянствоиразгулподточилиегоорганизм.

Намизвестнооколостапятидесятиегоработ,онпредставленивЭрмитажеивМузееизобразительныхискусствим.ПушкинавМоскве.

Тенирс.Кабачок.Ленинград.Эрмитаж.

Относительное экономическое благополучие Фландрии длилось всего несколькодесятилетий. Не дольше длился и ее духовный расцвет. Церковная реакция берет верх вовторойполовинеXVII века, а новыевойныразоряют страну.ФранцузскийкорольЛюдовикXIVпытаетсявсеширераспространитьвЕвропесвоемогущество,ималенькийфламандскийнародстановитсяжертвойсоперничествавеликихдержавтогдашнегозападногомира.Посленебывалого расцвета быстро приходит в упадок фламандская живопись. ХудожникиБрюсселя и Антверпена уже не стараются по-своему увидеть и изобразить мир, а либоповторяют то, что было найдено их великими предшественниками, либо подчиняютсяновому, чуждомуихприродной сущностифранцузскомувлияниюичащевсегоотходятотреализма,дабыугодитьвысшимслоямобщества,ценящимпревышевсегопарижскуюмодуисветскуюпринаряженность.Но великая художественная традиция ещепоройнапоминает осебе.

Давид Тенирс (или Теньер) — знаменитый фламандский живописец этой эпохи. Егохудожественнаякультура восходитк самому славному, чтодалафламандскаяшкола, и духбылыхдостиженийещежилвтойсреде,ккоторойонпринадлежал.Самсынхудожника,онбыл учеником Броувера и женился на дочери одаренного живописца Яна Брейгеля, замягкостьиизысканностьписьмапрозванногоБархатным,внучкесамогоПитераБрейгеля.

Тенирс.Кермесса.Ленинград.Эрмитаж.

Проживвосемьдесятлет,достигнувславыибогатства[8],ДавидТенирссоздалвеликоемножество картин (в одном Эрмитаже их около сорока, среди которых — некоторые излучших его произведений), изображающих крестьянские свадьбы, деревенские праздники,караульни,бесчисленныеискушениясв.АнтониясотБосхаидущейчертовщиной,кабацкиесцены,фантастику,вродеобезьян,играющихвкарты,ит.д.Всеэтонаписаномастерски,светпорой пронизывает всю композицию, отдельные детали восхитительны (блеск оружия,

сочетаниецветныхпятен,утварь,живописностьнарядовит.д.).Новцеломискусствоего,явно склонное к массовому производству, приноровлено к новым вкусам: по сравнению сброуверовскимикрестьянеТенирса, конечно, прилизаны, а отношениямеждупоселянамиизнатьючастоизображаютсяимвслащаво-идиллическихтонах.

И все же Тенирс — последний отголосок великого искусства, а тематика, огромноеколичествоинесомненнаявиртуозностьегоработдолгообеспечивалиемуславу.

Чтовыше:эталивлучшихсвоихобразцахглубокоправдиваяживописьилиживописьитальянскогоВозрождения,стремившаясясоздатьидеальныйтипчеловека?НаэтотвопросисчерпывающеответилБелинский:

«Не верю я эстетическому чувству и вкусу тех людей, которые с удивлениемостанавливаются перед Мадонною Рафаэля и с презрением отворачиваются от картинТеньера, говоря: это проза жизни, пошлость, грязь; но так же точно не верю я иэстетическому смыслу тех, которые с некоторою ироническою улыбкою посматривают наМадонну Рафаэля, говоря: это идеалы, то, чего нет в натуре! и с умилением смотрят накартиныТеньера,говоря:вотнатура,вотистина,вотдействительность!Дляэтихлюдейнесуществует искусства, новаяформа—и они не узнают его, какмаленькие дети не узнаютзнакомого им человека потому только, что он на сюртук надел шинель, в которой ониникогдаегоневидали.Имнерастолкуешь,чтоМадоннуисценымужиков,какниразличныэтиявления,произвелодинитотжедухискусства…РафаэльиТеньер—обахудожникииоба нашли содержание своих произведений в той же действительности, бесконечноразнообразнойивсегдаединой,какразнообразнаиединаприрода,какразнообразноиединосуществочеловека».

IV.Овладениевидимыммиром.Голландия

Гальс[9],ЯнванГойен,АртвандерНер,Кейп,Поттер,Воуверман,Рейсдаль,Гоббема,АдрианванОстаде,Стен,Терборх,Метсю,БартоломеусвандерГельст,Фабрициус,

ПитердеГоох,ВермеерДелфтский,Рембрандт

Эрмитаж обладает едва ли не самым богатым в мире собранием великой голландскойживописиXVII века. За двумя-тремя исключениями в нем представлены все замечательныемастера этой школы, развитие которой можно проследить хронологически в нашемзнаменитоммузеепошедеврам,какимипоройнеобладаютдажемузеиГолландии.Хорошопредставлена голландская живопись и в Музее изобразительных искусств им. Пушкина вМоскве. А небольшие собрания или отдельные, часто превосходные, образцы голландскойживописи украшают галереи Киева, Риги, Каунаса, Тбилиси, Еревана, Одессы, Краснодара,Львова, Саратова, Ульяновска, Орла, Перми, пригородных дворцов Ленинграда, Рязани,Тамбова,Воронежа,Казаниинекоторыхдругихнашихгородов.

Такое богатство объясняется прежде всего глубоким созвучием в основном подлиннодемократического,острореалистическогоголландскогоискусстваснашимисобственнымихудожественными исканиями. Замечательный русский живописец Федотов целые днипроводил в голландских залах Эрмитажа, учась изображать чисто русские типы с тойпредельной выразительностью, которой отличается искусство голландских мастеров.Известныйрусскийученый,географипутешественникП.П.Семенов-Тян-Шанский,бывшийтакжетонкимценителемживописи,посвятилоколопятидесятилетсобираниюголландскихи фламандских картин, которые могли бы восполнить пробелы, имевшиеся тогда вЭрмитаже,изатем,вначаленынешнеговека,продалЭрмитажусвоесобраниепочтивтысячукартинвдвоедешевле,чемемупредлагализаграничныемузеи.Акроменего,быливРоссииимногие другие просвещенные собиратели, любители голландской живописи, коллекциикоторыхсталипослереволюциидостояниемнарода.

Старому русскому собирательству, научной систематизации, охране и объединениюсобранийвсоветскоевремямыобязанытем,что,например,искусствофранцузскогонародапослесамойФранциивсегополнееизучаетсяунас,аголландскаяживописьпредставленавнашейстранепочтистольжеярко,какнаееродине.

Великая голландскаяживописьXVII века внесла в мировое искусство новуюмогучуюструю,освежающеевлияниекоторойсказалосьнавсейевропейскойживописи.

РеализмКараваджоиегопоследователейбылвосновегероическим,монументальным,асама его подчеркнутость и торжественные световые эффекты иногда сближаюткараваджистовсискусствомбарокко.Реализмжеголландскихмастеров(мыэтоужевиделиуродственногоимБроувера),посуществу,ужевыходитзарамкибарочногостиля.

Чтобы понять, как расцвело это замечательное искусство, следует уяснить себе, чтопредставляласобойстрана,егопородившая.

«Бог создалморе, голландцы—берега»,—гласит голландскаянароднаяпословица.Вмноговековой,бесконечнотяжелойборьбесморем,утвердившисьнаконецнаотвоеваннойземле при помощи каналов и мощных дамб, голландский народ научился упорству,выносливости, долгому и настойчивому созидательному труду. И этот народ вошел вмировую историю как первый совершивший буржуазную революцию, поставившую его всовершенно исключительное положение среди прочих народов Европы. Чужеземная

испанская власть свергнута, страна свободна, феодализм изжит, католическая церковь невыдерживает натиска кальвинизма и уступает ему, практический рационализм и духпредпринимательства пышно расцветают, поощряемые новой, приноравливающейся кбюргерскимпорядкамрелигией.

Новое, независимое государство стоит во главе прогресса. Это, по словам Маркса,«образцовая капиталистическая страна XVII столетия». Достигнув поразительногоэкономического подъема, Голландия соперничает с Англией: ее флот в пятнадцать тысячкораблейсамыймогущественныйвмире,онпревосходитанглийскийифранцузскийвместевзятые. И этот флот позволяет ей осуществлять самые дерзкие замыслы. Уже в 1595 годуголландцыпроникаютвнынешнююИндонезиюипостепеннорасширяюттамсвоивладениязасчетиспанцевипортугальцев.

Однако,знаменуяпрогресспосравнениюсзастывшимфеодализмом,буржуазнаявластьуженасамойзаресвоегосуществованиянесетвсебевсепороки,выявляющиеееконечнуюобреченность. Едва освободившись от жестокой чужеземной тирании, страна, жителямкоторой приходилось бороться с морской стихией за каждую пядь земли, в свою очередьутверждает свое владычество над огромными чужими территориями. «Колонии,— пишетМаркс,—обеспечивалирыноксбытадлябыстровозникающихмануфактур,амонопольноеобладание этим рынком обеспечивало усиленное накопление. Сокровища, добытые запределами Европы посредством прямого грабежа, порабощения туземцев, убийств,притекали в метрополию и тут превращались в капитал. Голландия, которая первойполностьюразвилаколониальнуюсистему,ужев1648 годудостиглавысшейточкисвоеготорговогомогущества»[10].

В1648годуголландскаянезависимость,фактическиотвоеваннаяужепочтизасороклетдо этого, была наконец признана официально. В борьбе с феодализмом, с Ватиканом, вкровопролитнейшей войне против могущественной Испании голландская буржуазия моглапобедитьтолькоблагодаряподдержке,решающемуучастиювреволюциинародныхмасс.Вэтот исторический период народ видел в буржуазии своего союзника и руководителя вборьбе с общим врагом — абсолютизмом. Однако капитализм быстро придавил народтяжестью еще невиданной. Как указывает Маркс, «народные массы Голландии уже в 1648году больше страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнет болеежестокий,чемнародныемассывсейостальнойЕвропы».

Противоречия между буржуазией и трудовым народом еще не сознавались массами.Голландский бюргер этой поры не страшился народа, и жилось ему во всех отношенияххорошо.Онсправедливогордилсяделомсвоихрук,помнилобусилии,котороепотребовалоэтодело,и,очевидно,считал,чтоживеттеперьвпрекраснейшемизмиров.

ГолландскаяживописьпервойполовиныXVIIвекавыражаетэтоощущение,любованиеокружающиммиром.Жестокаяосвободительнаявойнаобострилалюбовькродномукраю.Свышетрехсотднейвгодувнемпасмурно,ветреноилидождливо.Ноэтороднойкрай,ипоэзия его влажных пастбищ и песчаных берегов щемяще отзывается в сердце голландца.Тяжелоеположениенароданесмущаетбюргера: такполагается, говоритонсебе,ведьмирвсегда состоял из богатых и бедных. Значит, и бедные со своими язвами, страданиями, споройнеобузданнымипоискамизабвениявходятсоставнойчастьювсевтотжепрекрасныймир.

Голландия XVII века — родина Спинозы, который попытался объяснить мир из негосамого, без вмешательства сверхъестественного, Спинозы, который писал: «Без свободыразума и свободы мысли не могут развиваться наука и искусство, ибо последниеразрабатываются с счастливым успехом только теми людьми, которые имеют свободу и

непредвзятоесуждение».Другой великий философ, француз Декарт, долго живет и работает на свободной

голландской земле. Кальвинизм терпимее католичества: такие науки, как математика,астрономия, механика, анатомия, процветают в Голландии этой поры, а голландскиеинженеры,шкиперы,топографыиврачиславятсявовсейЕвропе.

Голландскийбюргерможетпохвалитьсякультурнымидостижениямисвоейстраны,атаккаконлюбит,ценитиуважаетсамогосебя,привыкковсему,что егоокружает,лелеет этоокружающеекакродное,какестественныйфонегожизниипреуспеяния,тоособеннолюбитонживопись,ведущееискусствоГолландии,котороепризванозапечатлетьиегочертыивсе,чтоонвидитвокруг.Живописнаякультура глубоковошлавкровьиплоть голландца этойэпохи. И потому он требует от живописи не простого воспроизведения видимого мира, авоспроизведенияболееяркого, сконцентрированного, значит—преображения,при этомнеповествовательным методом, а чисто изобразительным — в сочетании линий, объемов,тонов.

ТакойживописивсеблагоприятствуетвэтупорувГолландии.Кальвинизмнепризнаетрелигиозной живописи, значит, Голландия уже не нуждается в алтарных композициях,которымтакчастопосвящаютсебяхудожникисоседнейФландрии.ВбюргерскойГолландиинетпотребностиивдворцовойпараднойживописи.Длябюргерских,анередкофермерскихжилищ нужны картины небольшого формата, станковая живопись, изображающая то, чтолюбятихобитатели.

Быт, портрет, пейзаж, натюрморт — вот ее темы. На заре XVII столетия, как ифламандские мастера, овладев своей кистью видимым миром, голландские мастера сувлечением, пафосом, страстью властно вторгаются в него, чтобы преобразить иопоэтизировать этот мир в живописи, каждый согласно своему, индивидуальномутемпераменту.

Ктопервыйголландскийхудожник,поднявшийнаподобающуювысотузнамяподлиннонационального искусства? Все согласны с тем, что это Франс Гальс. И до него вотделившейся от Фландрии и завоевавшей свою независимость стране были талантливыехудожники,работавшиевсамыхразличныхжанрах.Ноихискусстволибоещенесозревшее,спотыкающееся, тщетно ищущее гармонического слияния формы с содержанием, либоотмеченное чужеродными влияниями, порой интересными, как, например, у голландскихкараваджистов,ноидущимивразрезсестественнымразвитиемголландскогореализма.ФрансГальс—делодругое.Будьонединственнымголландскимживописцем,егородинавсеравномоглабыгордитьсявеликимвкладомвмировуюхудожественнуюкультуру.

Личная жизнь этого художника, оставившего исключительный след не только вголландском, но и во всем европейском искусстве, сама по себе как будто малопримечательна.

Родившись в семье ремесленника-сукнодела около 1580 года, он прожил болеевосьмидесятилет,почтиневыезжаяизГарлема,которыйнынегордитсяим,какАнтверпен—Рубенсом.

Гарлем был в ту пору очень крупным промышленным центром, славившимся, междупрочим,своимпивом.Нобылиуэтогогородаидругиезаслуги:в1579годуГарлемоказалгероическоесопротивлениеиспанскимвойскам.Художникибыливнеммногочисленны,аихпроцветающая гильдия имела характер клуба, где велись страстные споры междупредставителями различных течений. А кроме того, в городе этом жили и работалиизвестныеученые,врачи,инженерыидажеполярныеисследователи.Существовалавнемиособая «камера риторов» под красивым названием «Любовь превыше всего», где молодой

ФрансГальсзанималсяфилософией,упражнялсявкрасноречииипоэзии.Учился он у Карела ван Мандера, художника манерного, но выдающегося теоретика

искусства,ужеизвестногонамсвоимибиографияминидерландскихживописцев,которыми,как почти единственным источником информации об их жизненном пути, он и заслужилпризнательность потомства. Приходится пожалеть, что у его знаменитого ученика ненашлосьтакогожебиографа.

Мы знаем о Гальсе, что он был женат на простой крестьянке, не умевшей дажеподписывать своего имени, что двенадцать его детей в большинстве тоже сталиживописцамиичтоунегобылооченьмногоучеников,втомчислекакбудтоиБроувер.Братего, Дирк, тоже был известным художником. Данные, как видно, мало показательные дляхарактеристикиеголичности.Мызнаемтакже,чтоФрансГальсвелразгульнуюжизнь,многопил, был должен кругом и умер в крайней нужде, вызванной, по-видимому, не столькоравнодушиемсогражданкегоискусству(хотьподстаростьонполучалменьшезаказов),какегобогемнымнравомимотовством.

Искусство же его поразительно. Это как бы квинтэссенция живописи, и потомуособеннымблескомсияетоновнашидникаксвидетельствотого,чемможетбытьикакуюмагию таит в себе великое изобразительное искусствоживописи.Уже современник, ректорлатинскойшколыСкревелиус,распозналэтумагиювискусствеФрансаГальса,прокоторогописал, сравнивая его с другими художниками, что он, «обладая совершенно особой,необычнойманеройписьма,превосходитвсехостальных,таккаквегоживописизаложенатакая острота ижизненность, такая сила, что он вомногих произведениях, кажется, самоеприродувызываетнасоревнование».

Отметим сначала одно егоформальное, огромной важности достижение.В Голландииещеспредыдущеговекабыливмодегрупповыепортретыбюргеров,входившихвразличныецеховые объединения, стрелковые общества и т. д. Однако такие картины показывали намлюдей, изображенных чисто статически: один возле другого, никак композиционно междусобойнесвязанныхиничемнивнешне,нидуховнонеобъединенных.Попыткиосмыслитьпо-новому групповойпортрет имелиместои доФрансаГальса.Но онпервыйразодрал наклочья застывшую схему, буквально взорвал ее своим динамизмом, наполнил групповойпортрет единым внутренним содержанием ишироко, гармонично развернул композицию впредельнойсвободе.

Так более ста лет перед этим в Италии Леонардо да Винчи разогнал одним взмахомапостолов,восседавшихнабесчисленных«Тайныхвечерях»егопредшественниковкаждыйсам по себе, безнадежно скованных в плоскостной и прямолинейной композиции, чтобысобратьихвновьуженасвою«Тайнуювечерю»,гдевкаждойгрупперождаетсябуря,волныкоторойтовздымаются,тозамираютвокругцентральнойфигурыХриста,иэтимпроизвелвживописиграндиозный,жизнеутверждающийпереворот.

ФрансГальс.Мулат.Лейпциг.Музей.

ФрансГальс—преждевсегопортретист,приэтомчащевсегопортретистбюргерскогообщества.Ноонвтожевремяиподлиннонародныйхудожник,вчемнетпротиворечия,ибо,по словуЭнгельса, «буржуазия в борьбе с дворянством имела известное право считать себятакжепредставительницейинтересовразличныхтрудящихсяклассовтоговремени…»[11]

Онневскрываетпсихологическихглубин,недаетширокообобщенныхобразов,нокакникто до него умеет запечатлеть мгновенное выражение лица, позу, улыбку, душевныйпорыв, создавая исключительно жизненные, незабываемые шедевры изобразительногоискусства. Таков «ПортретВ. Гентгейсена» (Брюссель,Музей), где непринужденность позыеще более подчеркивает властную самоуверенность этого умного и знающего себе ценубогатогокупцаиблаготворителя.Таков«Мулат»(Лейпциг,Музей),задорносмеющеесялицокоторогои едвауловимая тоска такпленилимногих, когдакартина этабылавыставленавМузееим.ПушкинавМосквесредипроизведенийискусства,спасенныхСоветскойАрмиейивозвращенных германскому народу. Отметим еще «Малле Баббе» (Берлин, Музей) —неповторимаявсвоейостройвыразительностипьянаягарлемскаястарухассовойнаплече—и «Цыганку» (Париж, Лувр), чье лукавство схвачено кистью художника во всей егоочаровательной непосредственности. «Маленький рыбак» (Антверпен, Музей) —прелестнейший образ мальчика из народа, детски беспечного, но уже познавшего горесть

нужды.А в работах поздних лет гений его достиг нового, еще большего расцвета, подлинно

сказочной виртуозности, как, например, в эрмитажных «Портрете молодого человека сперчаткой в руке», гордого представителя победившей буржуазии, и великолепнейшем«Мужском портрете», где вдохновенная кисть художника запечатлела целую гаммучеловеческих переживаний и чувств: от брезгливой надменности до скрытой душевнойусталости[12].

МимолетностьюбыстроиуверенносхваченныхчертФрансГальскакбыпредвосхищаетимпрессионистов. Как колорист он восходит к Тициану, предвосхищает своего великогомладшего современника Веласкеса и, снова перешагнув через столетия, во многом служитобразцомкакРепину,которыйвосхищалсяжизненностьюегопортретов,такиСерову.Никтодонеготаквольно,такнепосредственноневладелсамойстихиейживописикакискусствацвета.

Рисунков его не сохранилось.Все говорит за то, что он сразу, даже без схематическихнабросковнаполотне,писалмаслом,создаваяцветовуюкомпозициюбыстрымииширокимимазками,словно,каксказанопронего,«кистьюстегалсвойхолст».

ФрансГальс.Мужскойпортрет.Ленинград.Эрмитаж.

Этот первый чисто национальный голландский живописец обновил художественное

творчество своего народа. В мировом искусстве есть художники, превосходящие егоглубиной, трагизмом или величественностью содержания, значительностью живописныхобразов. Но кто сравнится с Франсом Гальсом в восхитительной простоте живописногомастерства?Какптицеестественнопеть,такему,очевидно,былоестественнозапечатлеватьвкраскахвидимыймир.

С каждым годом цвет звучал в его картинах все полнее, все ярче, а между тем подстаростьонприбегалвсечащекизлюбленнойимсеребристо-чернойцветовойгамме.Этогопростейшего сочетания ему было вполне достаточно для создания самых насыщенных,полнозвучных красочных эффектов, которые так восхищают нас в групповом портретерегентов богадельни, исполненном, когда художнику было почти восемьдесят пять лет(Гарлем,Музей)!

В старом нидерландском искусстве главенствовали южные провинции, то естьФландрия.Насеверехудожественныеталантыисчислялисьединицами,акакмывидели,ихтворчество,поройболееинтимноеикропотливое,всеженепородиловполнесамобытнойшколы.НовXVIIвекеГолландиярождаетколичествомастеров,скоторымникакнеможетсоперничать Фландрия, а в качественном отношении достигает вершины, уже как бы неподлежащей сравнению, ибо нелепо спорить о том, кто более гениален: Рубенс илиРембрандт.

ДачтоФландрия!Нидо,нипослениводнойстранехудожникинебыли,вероятно,такмногочисленны,каквГолландииXVIIвека.Вкаждомгороде,чутьлиневкаждойдеревнеэтой крохотной даже в европейском масштабе страны художественная жизнь кишела ибурлилабуквальнокакулей.

«Поколение победителей», люди, восторжествовавшие над морем, над Испанией, надкатолицизмом,требуюткартиникартин,прославляющихихроднуюГолландию.Картинамиторгуют специальные предприятия, их покупает банкир, адмирал, но также и зажиточныйкрестьянин.Ихпродаютдаженаярмарках,скупаютвмастерскихусамиххудожников.Ноихвсе равно недостаточно, а потому опять-таки в небывалых размерах процветает искусствографики,оригинальныйофорт,которымнебрезгаютисамыезнаменитыемастера.

ФрансГальс.Офицерыстрелковойротысв.Адриана.Гарлем.Музей.

Чтожеизображаетэтоискусство?Вначаленынешнеговекатакойтонкийценитель,какнашСеров,писализГолландии:«…

всего занимательнее так это то, что ты видишь на картине— ты видишь на улице или загородом. Те же города, те же каналы, те же деревья по бокам, те же маленькие, уютные,выложенныетемно-краснымкирпичомневероятночистенькиедомикисбольшимиокнами,счерепичнойкраснойкрышей,вообще—тотжесамыйпейзаж,соблачнымнебом,гладкимиполями,опять-такиизрезаннымиканалами,снасаженнымидеревьями,сцерковьюиветряноймельницейвдалиипасущимисякороваминалугу.Простоудивляешься,какумелиголландцыпередаватьтогдавсе,чтовидели…»

И сейчас каждый побывавший в Голландии мог бы засвидетельствовать то же самое,настолькомалоизменилсяобликэтойстраны.

НоголландскиемастераXVIIвекаименнопотомуумелитакзамечательнопередаватьвсеувиденное, чтоживописьявляласьдлянихсредствомпреображения,поэтизациивидимогомира. Поэтизация обыденности — вот что, вероятно, составляет главную и в каком-тосмысленеповторимуюособенностьихискусства.

Приэтом,довольныесобой,какивсянация,ониизображалидействительность,тоесть,по существу, самих себя в окружающем их мире, без ненужных прикрас, но и безподчеркиванияизъяновиязв.ВедьненайтивголландскойживописиXVIIвекакартины,хотьотдаленно напоминающей брейгелевских «Слепых» или «Пляску под виселицей». В самомделе,ктобывбюргерскойГолландиисталзаказыватьтакиепроизведения?

Пора,однако,сделатьоговоркурешительноковсемувышесказанному:оноиливовсенеотносится,илиотноситсялишьчастичнокхудожнику,окоторомречьвпереди,художнику,

гений которого столь могуществен, столь исключителен, что к нему не подходят никакиеобычные мерки, и чье творчество увенчивает всю голландскую живопись, но питаетсявдохновением,свойственнымтолькоему.Это—Рембрандт.

В голландской живописи мы наблюдаем еще одно своеобразное явление, нигде неполучившееподобногораспространения,—специализациюпожанрам.

Голландскийадмиралиголландскийрыбаклюбилиморе,офицеры,стрелкисгордостьювспоминалибоевыепотехи,голландскиеврачисчиталисьзамечательнымидиагностикамиибыли высокого мнения о своем искусстве, бюргеры любили свои жилища, их внутреннееубранство, свой «интерьер», фермеры любили деревенскую жизнь, крестьянский быт ихвалилисьсвоимскотом.Всеони,вместевзятые,любилироднуюприродуизимойилетом,влунную ночь и в редкий солнечный день, как любили они и хорошо поесть и выпить, азначит,радовалисьморскомузапахуустриц,розовойсимфониисочногоокорока,янтарномублескувинавграненомбокале.

Все это надлежало запечатлеть в живописи, и потому у большинства художников,которых по формату их картин, да и по диапазону их творчества называют «маленькимиголландцами», выработалась своя специальность, часто узкая, но почти всегда доведеннаядосовершенства.

ФламандскаяживописьXVII века освободилась от засорявших ее влияний, нашла своераскрепощение в стиле барокко, современная ей голландская живопись — в чистонациональномижизнерадостномреализме.

ФрансГальс.Портретмолодогочеловекасперчаткойвруке.Ленинград.Эрмитаж.

ФрансГальс.РегентыГарлемскойбогадельни.Гарлем.Музей.

Как мы видели, этот реализм был утвержден Франсом Гальсом, и мы не случайновспомнилиприэтомоЛеонардодаВинчи.Нипомасштабу,нипохарактерутворчестваэтидвахудожника,конечно,несравнимы.Но,подобнотомукакЛеонардознаменуетначалоивто же время полное утверждение искусства Высокого Возрождения в Италии, которое втитаническомгенииМикеланджелопознаетновыйневиданныйвзлет,Гальс—этоначалоиутверждение великого голландского реализма, которому суждено было окрылить дляподлиннокосмическогополетанадВселеннойвсеобъемлющийгенийРембрандта.

Примечательна последующая судьба живописных откровений Франса Гальса.Прославленный ныне его «свободный мазок», пренебрежение деталями, тщательновыписываемыми другими голландскими мастерами, общая вольная, размашистая манерахудожника, которую просвещенный современник называл, как мы видели, «необычной»,скорейвсего,именновсилуэтойнеобычностинеоставилизаметныхследоввголландскойживописи.

Целыхдвавекапоэтойже,вероятно,причинелюбителиживописинепричислялиГальсак звездам первой величины. Этот великий реалист был вновь «открыт» лишьимпрессионистами, и с тех пор картины его считаются ценнейшим украшением музеев ичастных собраний. Зато сразу же утвердилось в голландской живописи как раз самоезначительное,чегоемуудалосьдостигнутьвэтойсвоей«необычной»манере.

Именно из Гарлема, славного своими свободолюбивыми традициями и

интеллектуальнойкультурой,точнее,изгарлемскоймастерскойвеликогомастеразасиялонавсю голландскую живопись периода становления национального реализма (то естьприблизительнодо1635года)всето,вчемонануждалась.

Гальс,беспутныйкутила,которогоученикичастопровожалиподрукипослепопойки,был, по-видимому, замечательнымпедагогомНезависимоот воздействия самих его картинвсе лучшее в голландскойживописи этого периода навеяно имнепосредственноили черезегоучеников.

Гальс принес голландской живописи свободу, ту самую, которая, по словунидерландского поэта предыдущего века, «дарит зрение слепой кисти живописцев». Онутвердил в живописи единство: единство внутреннего содержания, сюжета, настроения,мотива,единствокомпозициииединствотона—иэтововсехжанрах,дажевпейзаже,хотьсамонинебылпейзажистом.

Чтобынезагромождатьизложения,мыивпредыдущихглавахупоминалидалеконевсехзамечательных художников каждой эпохи.Очень возможно, что отбор наш имен и картинбылневсегданаилучшим.Ноещетруднееизбежатьвэтомсмыслепогрешностей,когдаречьидет о голландской школе XVII века, подлинном улее, где каждая пчела выполняла ейпредназначенную, нужную для общего дела работу! Ведь имен придется пропускать ещебольше…

Итак — жанровая, то есть бытовая, живопись, изображающая человека в обыденнойобстановке, заобыденнымизанятиями.Накартинахпервыхробкихголландскихжанристовнечувствовалось связимеждучеловеческимифигурамииобстановкой, а сами этифигурычасто походили на манекенов, причем наивно повествовательный, часто нравоучительныймоментявнопреобладалвтакихработахнадживописным.НовсвоихгрупповыхпортретахФранс Гальс как бы окунул фигуры в подобающую им среду, неразрывно объединяя их сокружающиммиром.И вот, например, рано умерший талантливейшийживописецДейстер,наглядевшисьнаэтикартины,вдунулвсобственныеподлиннуюжизнь.Этопредставительбуржуазногожанра,ещеточнее,ибовкаждомимеютсяподразделения,—преимущественножанра офицерского. Караульни, офицеры, играющие в кости, офицеры, дерущиеся нашпагах… В красках, в рисунке — какая-то новая взволнованность. Все сосредоточено наглавном действии, в котором раскрываются характеры персонажей, часто предельновыразительных, в громадных широкополых шляпах, дышащих задорной отвагой, как иподобаетподлиннымпредставителямгордогопоколенияпобедителей.

Натюрморт—мертвая натура, или еще лучше в точномпереводе с соответствующегоголландскоготермина—тихаяжизнь.

Тихая жизнь вещей! Как не любить голландцу этот жанр! Ему не нужныфламандскаяпышность, снейдерсовский декоративный, чуть ли не героический размах в изображенииплодовземных.Ноонхочетвидетьнакартиневсе,чтолюбитвкушать,ивсе,чтотребуетсядля этого, в гармоническом сочетании дразнящих красок, щедрой природы и строгойаккуратностисервировки,ещеусиливающих,заостряющихрадостьвкусногозавтрака.

Художникипрежних времен довольно плохо справлялись с этой задачей: симметричнорасставленные блюда, не составляющие единого целого, не картина, а скорей узор иливитрина,оформленнаяпустьисовкусом,нобезподлинноготворческоговоображения.

Дело поправил опять жеФранс Гальс своими корпоративными банкетами, где были иживность,ифрукты,ипрекраснаяпосуда.

Два художника, Виллем Гéда(Хеда) и Питер Клас, оба почти однолетки, чрезвычайнодругнадругапохожиепоманереписьма,оба гарлемцыиобавходившиевкругФ.Гальса,являютсясоздателяминатюрмортакаксамостоятельногожанра.

Ихбесчисленные«Завтраки»скрасными,каккумач,омарами,лоснящимисяокороками,тучными ягоднымипирогами, золотистыми лимонами, то только что сервированные и какбы ожидающие гурмана, то уже частично отведанные им, с бокалами, возвышающимисясреди яств или опрокинутыми, с разлившимся вином, выдержанные в серебристо-розово-янтарнойгамме,скомпонованныевединоеорганическоецелое,изображаютименното,чтотребовалось от художника. Причем человек, для услаждения которого все это варилось,резалось, наливалось и подавалось на стол, всегда незримо присутствует на картине.Идеальноеукрашениестоловойстемноймассивноймебельюивидомнаратушуиликаналсолидногоамстердамскогоилигарлемскогобюргера!

Геда.Завтраксежевичнымпирогом.Дрезден.Галерея.

АмстердамецБиллемКальф,работавшийужевовторойполовинеXVIIстолетия,создаетвэтомжанреподлинныешедевры,где,мягковыступаяизполумраканацветнойскатерти,наблюдахиззнаменитогоделфтскогофаянса,которымГолландияпрославиласьвXVIIвеке[13],нафонепричудливыххрустальныхбокаловроскошныеястваобразуюткомпактную,сочную,золотистуюкомпозицию,пленительноосвещеннуюсолнечнымилучами.

Эти замечательные голландские натюрморты дразнят и зрение, и обоняние, и вкус.Ноониугождаютещеодномуизпятичувств:совершеннопоразительнаконкретнаяосязаемостькаждойдетали.ЭтимонивосходяткванЭйку.

Кальф.Натюрморт.Ленинград.Эрмитаж.

ЯнПорцеллис.Бурноеморепризакатесолнца.Ленинград.Эрмитаж.

Марины—тоестькартины,изображающиеморе.РанниеголландскиемаринистыXVIIвекаспециализировалисьнаточномизображениисудовпобедоносногоголландскогофлота:реющиефлаги,мачтыивздувшиесяпаруса.Всеэтобылодекоративно,нослишкомпестро,сильноотдавалографикой,мыбытеперьсказали—лубком,причемвтакогородамаринахпочтинеощущалосьглавного:морскойстихии.

НоЯнПорцеллис, несколько лет работавший приФрансе Гальсе в Гарлеме, подчиняеткрасочную гамму одному основному тону, чаще всего серебристому, и наполняет картинуединымкомпозиционнымритмом,какбыединымдыханием,вкоторомтакивстаетпереднами море с его бурями, обманчивой гладью, с его насыщенными красками и чуть ли незапахами,тосамоеупрямоеморе,скоторымвекамиборолисьжители«Низкихземель».

НидерландскаяживописьXVIвекауделяла,какмызнаем,большоевниманиепейзажу,нопейзажэтотбылещескованрядомусловностей.Разныепланыписалисьвразныхтонах,чтопридавало картине часто острую, но искусственнуюпестроту.При этом композицияимелапанорамныйхарактер,включая,ночастоникакнеобъединяягоры,реки,равнины,мельницы,каналы,деревниидальниегорода.Убольшихмастероввсеэтополучалосьвеличественно,подчасразвертывалосьвритмевысокойэпическойпоэмы,однаконесоздаваловпечатленияподлинного«кускаприроды»,какбывырванногохудожникомизродногопейзажаисовсемегожизненнымтрепетомитепломперенесенногонаполотно.Аименноэтохотелиувидетьнакартинелюдинового,XVIIвека.

ЯнванГойен.Пейзажсколодцем.Дрезден.Галерея.

Переворот в голландской пейзажной живописи был осуществлен одновременнонесколькимихудожниками,работавшимивразныхгородах.ДостиженияФрансаГальсаитутсыгралисущественнуюроль.

ЯнаванГойенаследуетпризнатьоднимизпервыхподлиннонациональныхголландскихпейзажистов. Дюны, польдеры, родные дали мягко вырисовываются под его кистью вединой коричневато-серой цветовой гамме с чудесным оттенком серебристой желтизны.Влажныйморской воздух все окутывает кругом.Высокое небо с легкими облаками дышитпокоем.Большимпоэтическимдуновением,вкотороминежность,имимолетнаягрусть,ибодрящаярадостьжизни,пронизанакаждаядетальнаписанныхимпейзажей.

И все это — подлинные куски родной природы, осмысленной и преображеннойхудожником в его творческой лаборатории. До нас дошло очень много зарисовок Гойена,свидетельствующих о том, как страстно и кропотливо он изучал эту пасмурную природу,чтобызатемзапечатлетьвовсейеепоэзииимузыкальности,таксладостнооткликавшихсявегособственнойдуше.

Гойенродилсяв1596году,сформировалсякакбудтовГарлеме,последнюючастьжизниработалвГаагеиумершестидесятилетвнищете.Нопотомствовоздалоемудолжное.

Уроженец Гарлема, но работавший главным образом в Амстердаме, замечательныймастер, живописец и гравер, Геркулес Сéгерс вносит в воспроизведение природы новыемотивы. Те же пасмурные голландские равнины приобретают у него величественныйхарактер,ихмеланхолиязвучитболееторжественно.Великолепная,болеесочная,ещеболеенасыщенная цветовая гамма художника придает картинам родной страны какую-тоосязаемую конкретность, порой даже монументальность, и героикой окрашены его

поваленныебурейдеревьяиводопады.Амстердамский живописец Арт ван дер Нер, родившийся на семь лет после Гойена,

продолжает и углубляет в голландской живописи его лирическую настроенность. Те жедюны, проселочные дороги, те же хижины, одинокие деревья, те же мельницы с такимшироким и плавным взмахом крыл, но озаренные лунным светом, в нежном серебристомсиянии. Поэзия Нера более щемящая, унылая, но как будто и более задушевная. Он любиттакже зимние сцены— реки и каналы, скованные льдом, с маленькимифигурами бегущихконькобежцев.Ноглавнаяеготема—роднаяземлявглухую,темнуюночь,когдалишьблесклуныслабопробиваетсяиз-занависшихтуч.

КакиГойен,АртвандерНерумервнищете.Вся европейская пейзажная живопись, в том числе и наша, имеет своими

родоначальникамиголландскихмастеровXVIIвека.Они,посуществу,утвердилипейзажкаксамостоятельный жанр, они же достигли в нем самых больших высот и глубин. Причемкаждыйбольшойпейзажистголландскойшколыкак-топо-новому,семулишьсвойственнымхудожественнымтемпераментомивкусом,обогатилискусствовоспроизведенияприродывживописи.

АртвандерНер.Зимнийвиднареке.Ленинград.Эрмитаж.

Отметимещеоднохарактерноедлявсейэтойшколыявление:едвалинебольшинствоголландскиххудожниковпринадлежалоксемьям,гдедавноужеукорениласьхудожественнаякультура, передававшаяся как драгоценное наследие от поколения к поколению, так чтосемьи эти являлись как бы гнездами, где выпестовались замечательные мастера. К такойсемьепринадлежалиАльбертКейп:отецегоидядябылиизвестнымихудожниками.

Это великолепный живописец. Он внес в голландскую пейзажную живописьторжественныйаккордсолнечныхзакатов.Подегокистьюзолотосолнцакакбыразливается

ввоздухе,таетвнем,чудесноозаряятоврозовой,товжелтеющейдымкесилуэтылюдейиживотных.Вэтойзолотистойцветовойгаммекоровыуводопояиливсадникинапрогулкевырисовываютсяудивительночетко,скульптурно,какнекоецарственноеувенчаниепейзажа.

АльбертКейп.Коровница.Ленинград.Эрмитаж.

Эрмитажная«Коровница»даетнамполнуюмерузамечательногодарованияхудожника,сумевшегосочетатьсамуюобыденнуюправдусоченьвысокойпоэзией.Всепленительновэтом шедевре (свет, коровы, возвышающиеся как монументы, доярка, так чарующеоглянувшаяся в нашу сторону, сладостныйпейзаж, натюрморт в виде блещущих на солнцекувшинов!), с которым как-то перекликаются и по общему настроению и по композициинекоторыемотивывтворчественашегоВенецианова,несомненновидевшегокартинуКейпа.

КакиКейп,ПаульПоттер (сыниученикпейзажистаначалавека)пейзажист-анималист.Именносэтогохудожникаизображениеживотныхприобретаетсамостоятельноезначение.

Капитальная работа Поттера, знаменитая его «Ферма», находится в Эрмитаже. С этойкартиной в художественной карьере Поттера связан знаменательный для тех временинцидент.Вдоваштатгальтера,принцессаЭмилия,быламеценаткой.Характерно,однако,чтодляросписизалавзамкеподГаагойонаобратиласьнекместнымхудожникам,акИордансуидругимфламандскиммастерам.Такаяроспись,очевидно,мыслиласьейтольковпышномстилебарокко.

Поттер.Ферма.Ленинград.Эрмитаж.

НопринцессапожелалаиметьусебяипроизведениемолодогоПоттера(емубыловсегодвадцать четыре года), уже пользовавшегося громкой славой. Исполненная по ее заказукартина оказалась великолепной, однако принцесса вернула ее художнику. Дело в том, чтооднаизкоров,чутьлиненапервомплане,былаизображенаимвмомент,таксказать,самыйнеподходящий.Нынезаэтубезобиднуютривиальность(вголландскойжанровойживописивстречаются и куда большие) никто уже не упрекнет Поттера в излишнем натурализме,настольковсевэтойкартине,втомчислеипресловутаякорова,дышитатмосферойтучногосельскогоблагополучия,настольковсевнейгармонично,красочноидобротно.

У Поттера имеются недостатки: чрезмерная детализация, педантичное стремлениепередатьрешительновсе,таксказать,безотбора.

Однако,когдаизвестныйфранцузскийживописецпрошлоговекаЭженФромантéн,ещеболее прославившийся как литератор, автор блестяще написанной книги о живописиФландрии и Голландии «Старинные мастера», пожелал определить сущность другойзнаменитой картины Поттера, так называемого «Гаагского быка» (эта картина украшаетмузей в Гааге), то он ограничился такими простыми словами, лучше всего передающимивеличественностьеезамысла,огромноевпечатление,котороеонапроизводит:«Необъятноенебоигромадныйбык».

Винить Поттера за недостатки не следует. Кто знает, как развилось бы егоисключительное дарование, если бы смерть не унесла художника, когда ему не было итридцатилет?

К самым известным голландским живописцам принадлежит и Филипс Воуверман,гарлемец, сын и брат художников и ученик Ф. Гальса. Он писал пейзажи, военные сцены,

охоты, кавалькады, конюшни, марины. Главная специальность его— лошадь, которую онизображалвовсехвидах,ракурсах,положениях.

Художественный путь Воувермана напоминает путь Тенирса: слава, множествоподражателей,массовоепроизводство(водномЭрмитажетридцатьпятьегокартин,авсегоонизготовилих,по-видимому,целуютысячу,хотьиумердалеконестариком),несомненнаявиртуозность, красота отдельных деталей, замечательные по тонкости и насыщенностикрасочные сочетания и в то же время какая-то чрезмерная легкость, переходящая влегковесность, явное стремление к вычурной элегантности, в самый расцвет голландскогоискусстваявляющиенампервыеразительныепризнакиегоупадка.

ГолландскаяпейзажнаяживописьсерединыXVIIвекапородила,крометого,множествомастеров, специализировавшихся кто в марине, кто во внутренних видах церквей, кто визображении целых городов или отдельных улиц и площадей, кто, наконец, в воспеваниирадужных красот далекой, но вечно пленительной итальянской природы с синим небом иморемируинами античныхпамятников.Пообщемумастерству, по колориту, полюбовнойпередаче моря или корабельных снастей, атмосферы того или иного города или квартала,даже по вдохновенному изображению столь чуждых, казалось бы, голландскому духуитальянскихкрасот(онигрезилисьголландцувмечтах),наконец,поизысканнойивысокойдекоративности некоторые из таких произведений являются чудесными образцамиреалистическойживописи.

ФилипсВоуверман.Возвращениесохоты.Ленинград.Эрмитаж.

К30-40-мгодамXVII столетия голландскаяживописьдостигаетнаивысшегорасцвета,которыйдлитсяпримернодо1670года.

Какточнеевсегоопределитьееуровень?

Уже упомянутый французский живописец и блестящий художественный критикФромантен заявляет, что, «если только ощущаешь дистанцию между различнымивеличинами, перестаешь быть художником, когда сравниваешь себя даже с наименееизвестнымимастерамиэтихблагодатныхстран».

Почемужетакаяскромностьвместестакойбеспримерновысокойоценкой?На этот вопрос, быть может, лучше всего ответил другой французский живописец—

Делакруа, один из крупнейших художников XIX столетия. Описывая в своем «Дневнике»знаменитое парижское частное собрание, в котором его восхитила картина французскогоживописцаXVIIIвекаВатто,онзамечает:«ОднаконесколькокартинРейсдаля,вособенностиизображениеснегаиодинсовсемскромныйморскойпейзаж,накотором,кромеморявсеруюпогодусоднойилидвумялодками,почтиничегонет,показалисьмневершинойискусства,так как искусство совсем в них скрыто. Эта изумительная простота ослабляет эффект,производимыйВаттоилиРубенсом.Оничересчурхудожники.Иметьусебявкомнатепередглазамитакиекартиныбылобывеличайшейрадостью»[14].

Хотя Делакруа не полностью раскрывает здесь значение величайшего голландскогопейзажиста Якоба ван Рейсдаля, слова его очень точно определяют ту исключительнуюрадость, которую голландскиеживописцыпорой доставляли своим заказчикам, гражданамсамой передовой европейской страны: искусство столь совершенное в своейнепосредственности,всвоейорганическойсвязисмиромзримымиощутимым,чтодаженечувствуешь,чтоэтоискусство!

Итак,Рейсдаль.Онродилсявконце20-хгодовXVIIстолетиявГарлеме.Училсяусвоегодяди Соломона ван Рейсдаля, первоклассного мастера, который наравне с Гойеном иСегерсомсчитаетсяосновоположникомголландскогонациональногопейзажа.Женатнебыл.Имел законченное медицинское образование. Переехал из Гарлема в Амстердам, гдепользовалсяодновремябольшимуспехом.Многописалсредиболотинажилсебетяжелыйревматизм, который причинял ему большие страдания. Умер в 1682 году, кажется, вамстердамскойбогадельне,вовсякомслучае—вкрайнейнужде.Вотивсе,чтомызнаемобэтомвеликомхудожнике,который,по-видимому,былинатуралистомимыслителемсоченьглубокимскладомума.

УРейсдаляестькартины,которыекакбызавершаютвсепоискиегопредшественников:поэтические, уютные«кускиприроды», такиеживые, насыщенныеправдой, чтоподлинно,по слову Делакруа, ими восхищаешься, как бы не чувствуя даже, что это искусство. Но всамых высоких своих творениях Рейсдаль дает через изображение родной природы некоеобобщенноевидениемира,частоисполненноетрагизма.Трагичнабыласудьбаэтогогения,которого под старость перестали понимать современники, равно как и судьба его страны,надкоторойужесобиралисьтучи.

Такойкартинойего,какзнаменитое«Еврейскоекладбище»,котораябылавыставленаунас в составе Дрезденской галереи, восхищался великий Гёте. Какая глубина мысли, какаяфантастикавжуткойигресветасредимрака,окутывающегомогильныеплиты,какиебурныесилывокруг,какоеграндиозное,всеохватывающеевидениемироздания!Адругойстольжезнаменитой картине Рейсдаля, эрмитажному «Болоту», известный русский художник иисторикискусстваАлександрБенуапосвятилследующиезамечательныестроки:

«Всечастиееприведеныкодномуцелому,держатдругдруга,дополняютдругдруга…Этонепустаяиграформ,аисповедьмятежнойдуши.ВедьдвижениелинийвкартинеРейсдалядостойноМикеланджеловсвоеммощномсудорожномпорыве.Мастер, распоряжаясь формами растительного царства, достигает здесь того же

трагизмавпечатления,котороенамзнакомоизфресокСикстинскойкапеллы…Глядяна этот круг стволов, на эти корчащиеся ветви, приходят на ум титаны,превращенные богами в пригвожденные к почве растения. Одни еще борются иплачут,другиепокорилисьсудьбе,свалилисьигниютвядовитойводе».

ЯкобванРейсдаль.Еврейскоекладбище.Дрезден.Галерея.

Как всякое великое произведение искусства, «Болото» Рейсдаля многолико: оновыражаетиобреченность всего, чтоживетидышит,и единство самойжизниприроды, еевечныйкруговорот!Но,стараясьразгадатьтрагическоезвучаниетворенияРейсдаля,А.Бенуавидитвнемкакбыпрообразсудьбысамогохудожника:

«ЕслидажеэтакартинаинаписанавсреднемпериодетворчестваРейсдаля,тов нем уже пророчески сквозит его будущее — безнадежная тоска, гордыйбезутешныйпессимизм,бытьможет,иотчаяниезародноеискусство,кончавшеесявдниРейсдалявтускломзабвенииипопрании…»

Последним большим пейзажистом эпохи расцвета был знаменитый Гоббема, ученик ипоследовательРейсдаля,родившийсяужевконце30-хгодов.

Лес,атоиотдельныедеревьяиихгармоничныесочетания,водяныемельницы,тихиеводы прудов и каналов — вот что избрал своей специальностью этот талантливейшиймастер. Живопись его отмечена очень тонкой, приподнятой поэзией, каким-то острым,волнующимнастроением,ионпоройпревосходитРейсдалявпередачевоздушнойсредыисолнечногоосвещения.

Знаменательно, что с 1670 года, как раз того года, когда голландская живописьбезнадежнопокатилась вниз, Гоббемапочтибросилживописьи, прожив ещеоколо сорокалет,такпо-настоящемуиневернулсяксвоемуискусству.

Он очень нуждался и, чтобы прокормиться, поступил на должность присяжногомерщикапривозимоговАмстердаминостранногомаслаивина.

Отметим, что с того же 1670 года начался закат и Рейсдаля. Картины его пересталипродаваться,болезниинуждаподточилисилы,исамоегоискусствосталоутрачиватьбылуюмощь.

Лучшие работы Гоббемы хранятся в Англии. Надолго забытый потомством, он был«открыт»лишьв40-хгодахпрошлогостолетияангличанамииоказалзатембольшоевлияниенаразвитиевсейевропейскойпейзажнойживописи.

ЯкобванРейсдаль.Болото.Ленинград.Эрмитаж.

ЯкобванРейсдаль.Пейзажспутником.Ленинград.Эрмитаж.

Мы не знаем, действительно ли предчувствовал грядущую трагедию Рейсдаль, как иРембрандт,одинокойвершинойвозвышавшийсявокружающеммире,нотрагедиязрелаужевэпохусамогобурногорасцветаголландскойживописи,какбынеотделимаяотеезенита.Золотойвекэтойживописинасамомделераспространилсялишьнанесколькодесятилетий,ихотьмногиеегозамечательныепредставителинезадумывалисьоегоконце,этотконецбылнеизбеженвсамомнедалекомбудущем.

Постараемся понять сущность и причины происходившей трагедии. Не случайноРейсдаль, Нер, Гойен, Гоббема да и многие другие выдающиеся голландские живописцыумерливнищете,неслучайноиФрансГальспотерялподстаростьзначительнуючастьсвоейклиентуры: их искусство уже не удовлетворяло вкусов голландского правящего классавторойполовиныXVIIвека.

К этому времени голландское бюргерство все настойчивее тянется к аристократии.Властьштатгальтера, то есть правителя страны, по идее республиканская, приобретает всеболее явный монархический характер и наконец при штатгальтере принце ВильгельмеОранском становится наследственной. В Гааге— настоящий двор, по мере возможностейкопирующийдворфранцузскихкоролей.

И в то же время страна год за годом утрачивает свое былое могущество. МаленькойГолландии трудно выдержать соперничество с Англией и с Францией в борьбе запреобладающее положение в торговле и на море. В новых изнурительных войнахголландскийнародопятьпокрываетсвоизнаменанеувядаемойславой.

Ноанглийскаяпромышленностьзначительноболееразвита,чемголландская.Голландия

теряет свои позиции, эра ее политического и торгового могущества окончена. «Историяпадения Голландии как господствующей торговой нации, — пишет Карл Маркс, — естьисторияподчиненияторговогокапиталапромышленномукапиталу»[15].

А по мере того, как падают престиж и могущество страны, господствующий классГолландии все более воспринимает вкусы, моды, самый образ жизни Версаля, только чтопостроенного самым полным выразителем абсолютизма — Людовиком XIV. Ореол этогомонарха, «короля-солнца», как его величают льстецы, неотразим и для бюргеров Гааги иАмстердама,дажекогдаонинаходятсяснимввойне.

Вернемся к живописи. Она достигла расцвета, но правящий класс мельчает: егопредставители требуют, чтобы художники славили их, изображали пышно наряженными ивеличественными.Полнокровныйреализм,питавшийсянароднымисокамииутвердившийсяприпоколениипобедителей,ненуженим,дажешокируетих.

Ивотчтопроисходит.Да, живопись достигла расцвета. Но гений Рембрандта переживает трагедию, одну из

самых глубоких и жутких во всей истории мирового искусства. Трагедию, очевидно,переживаетигенийРейсдаля,онапридаетегокартинамновое,сумрачноевеликолепие…

Нитотнидругойнеподчинились,неизменилисебе.Неподчинилисьинеизменилиидругие наиболее одаренные и честные голландские мастера. Но их неподчинение невылилосьвбурю,вдушевныйпротест.Онипростокакнивчемнебывалопродолжалисвоедело, то есть продолжали творить прекрасную живопись, изображая обыденную,каждодневнуюжизньтакой,какойонаполюбиласьголландцуещенаблагодатнойзаревека,с ее тихими радостями, уютом, пылающими очагами, семейными утехами, а иногда изадором,бурнымипирушками,дажедракаминафоневсетойжероднойприроды,народнойземлесееканаламиичистенькимидомиками.

Гоббема.АллеявМидльхарнисе.Лондон.Национальнаягалерея.

Вместе с пейзажем крестьянский жанр был, естественно, ближе всего народу. Вфермерскихжилищах,дажевхарчевняхстенысплошьувешивалисьнебольшимикартинамиилигравюрами,чтосоставлялорадующийглазпестрыйживописныйансамбль.Художникам,таким образом, не приходилось сидеть без дела, но сельские заказчики были не так ужбогаты,имногиеталантливейшиемастерабыливынужденыработать«посовместительству»кабатчиками, садоводами (ведь тюльпаны, гордость Голландии, также служили дляукрашенияжилищ),акцизнымичиновниками.

Едвалинесамымкрупнымхудожником,работавшимвкрестьянскомжанре,былвэтотпериодАдриан ванОстаде, сын скромного ткача, уроженец все тогоже славногоГарлема,ученик Гальса, в молодости— друг Броувера, старший брат Изака ван Остаде, одного излучшихпейзажистовпоколения20-хгодов.

УсовременниковАдрианванОстадеимелнесомненныйуспехиумерсемидесятипятилет в родном Гарлеме, где, по-видимому, протекла вся его деятельность. Он не испыталособыхпревратностейсудьбы,аподконецжизнидобилсядаженекоторогоматериальногоблагополучия.Потомствоподостоинствуоценилоегоострыйияркийталант.

ВовремясвоейголландскойпоездкицарьПетрIсживымлюбопытствомрассматривалегоисполненныежизнииюморасценкипростонароднойжизни.

Мастер был очень плодовит. Им создано около тысячи картин, сотни рисунков иакварелей и полсотни офортов, имевших большое распространение. В его мастерскойсформировалосьнемалоодаренныхживописцев.

В последний период, очевидно, подчиняясь новым вкусам, он иногда впадал всентиментальность, идеализировал крестьянский быт. Но лучшие его произведения дышатправдой,этотипичнаяголландскаядобротнаяживопись.Аегостранствующиемузыканты,остроглазые деревенские старушки, пастухи, рылейщики, курильщики, флейтисты, ткачи,пекари ярко отражают жизнь простых людей тогдашней Голландии. Все это было сдостаточнойполнотойпоказанопослучаю350-летнегоюбилеяАдрианаванОстадев1960–1961годахнавыставкеегомногочисленныхработ,хранящихсявСоветскомСоюзе,сначалавЭрмитаже,азатемвМузееизобразительныхискусствим.ПушкинавМоскве.

Вспомним, однако, картину, которая не фигурировала на этой выставке, но которуювидели москвичи на выставке картинДрезденской галереи. Это «Художник в мастерской»,один из его шедевров, дающий нам лучшее представление о том, как жили и работалимногиепрославленныеголландскиемастераXVIIвека.

Сам художник— в плотном незатейливом головном уборе и куртке из грубого сукна.Мастерская, очевидно, плохо отапливалась, и мы по костюму скорее приняли бы его заохотника. Он сидит перед мольбертом с длинной тонкой кистью в руках, и пристальныйвзглядегопоказывает,чтоонвесьушелвтрудное,кропотливоетворчество.Надкартиной,которуюонпишет,кмольбертуприкрепленлистбумаги:очевидно,эскизснатуры.Настенахинапотолке—рогаи черепаживотных.Вокруг, наполу, в полномбеспорядке—этюды,альбомы,гипсовыемаски.Вглубине—ученик,приготавливающийкраски.

АдрианванОстаде.Художниквмастерской.Дрезден.Галерея.

Все свидетельствует об очень простом образе жизни, о долгой, усидчивой работе,протекающей, очевидно, в трудных материальных условиях, как, в общем, у рядовогоремесленника.Но вот картины, которые создавались в такихубогихмастерских, украшаюттеперьзнаменитейшиемузеимира.

В трудах о голландской живописи часто указывается, что в ранних своих «Драках» ипрочих«Кабацкихсценах»поройкакого-тофантастического,исступленногохарактераА.ванОстаденапоминаетПитераБрейгеля.Нозатемэтафантастикаисчезает,асамаживописьегостановится менее резкой, играет мягкой светотенью. В этом справедливо видят влияниеРембрандта.

А.ванОстаде,родившийсяв1610году,былвсегоначетырегодамоложеРембрандта.Художникижепоколения20-хгодов,естественно,ссамогоначаласвоеготворческогопутииспытали влияние величайшего голландскогоживописца, который, бытьможет, является ивеличайшимживописцемвсехвременинародов.

КакженамопределитьэтовлияниеРембрандта,посколькумыничегоещенесказалиосамомеготворчестве?

В очерке о голландской живописи XVII века с равным правом можно говорить оРембрандте в начале, как бы открывая историю этой живописи самыми великими ее

достижениями; в середине, ибо творчество Рембрандта — ее зенит; и в конце — как овысшем ее увенчании. Все это потому, что Рембрандт, глубоко уходящий корнями внидерландскуюживописнуюкультуру, вместе с тем (вовсене отрываясьотнее) достигаетвысот,уженевмещающихсявеерамки.

Мы будем говорить о Рембрандте в конце по той же простой причине, по которой влюбоммузее, где он представлен, как-то трудно сразуже после него смотреть на картиныдругих,дажеодареннейшихмастеров.

Но именно вследствие исключительности искусства Рембрандта можно рассказать овлиянииэтогоискусствапокачтонезависимоотеговнутреннегосодержания.Этовлияниеиногохарактера,чемгальсовское.

Как мы видели, голландские живописцы, любившие выписывать каждую деталь, незаимствовали у Гальса его манеры (быстрый, широкий, как бы обобщающий все деталимазок),ноонивдохновилисьсамимоткровениемегоискусства,еговнутреннейсвободойинепосредственностьювосприятия.

Напротив, не сущность искусства Рембрандта обновила голландскуюживопись эпохирасцвета. Своим непревзойденным величием эта сущность могла бы не смутить, непридавить, пожалуй, одного Рейсдаля. Но все голландские живописцы этой поры по мересвоих сил постарались заимствовать у Рембрандта его приемы, его открытия в великомискусстве светотени, в котором он первый, с тех пор как существуетживопись, воцарилсядействительнополновластно.

АдрианванОстаде.Сельскийконцерт.Ленинград.Эрмитаж.

Каждыйраз,когдамыговорилиобигресветаутогоилииногохудожника,мыимеливвидуименносветотень.Чтожеэтотакое?

По словам Фромантена, «светотень — это искусство изображать атмосферу и писатьпредметы, окруженные воздухом. Ее цель— передавать свойства тени, полутени и света,рельефа и расстояний и придавать таким образом больше разнообразия и вместе с темединствавпечатления,прихотливостииотносительнойправдыкакформам,такикраскам…»

ТончайшиеотношениясветаитенивстречаютсяужеуЯнаванЭйка.Вэтомоннамногоопередил итальянских мастеров, особенно флорентийских, чье искусство было частопредельно выразительным, величественным, но резким, как бы односторонним, спреобладанием скульптурного или рисуночного начала над чисто живописным, и тепло и,трепет жизни словно замирали в нем, как в безвоздушном пространстве. Однако идостиженияванЭйкавэтойобластибылиещеробкими.

Как первые проекты летательных аппаратов, как многие сложнейшие механизмы,усовершенствованные в последующих веках, как свободная и единая в своей сущностиживописнаякомпозиция,искусствосветотенибылопо-настоящемуразработаноЛеонардодаВинчи.Ввеликомискусствеживописионвиделнисчемнесравнимоесредствовыявленияскрытойсущностивещей,средствопознанияиовладения.Онсчитал,чтонельзяизображатьто, чего не знаешь. Вот его слова: «Живописец, бессмысленно срисовывающий,руководствуясь практикой и суждением глаза, подобен зеркалу, которое подражает в себевсемпротивопоставленнымемупредметам,необладаязнаниемих».

ВсветотениЛеонардодаВинчиобрелнаконецподлинноесредствовыявления,тоестьпознания, внутреннего содержания вещей и их живописного преображения. В светотениродиласьизапечатлеласьтавещая,какбудтолукаваяулыбка,чтоиграетнавсехеголиках,как бы разливается и в лунных его пейзажах, и в складках облачений егофигур, и во всейкомпозицииегокартин,улыбка,смыслкоторойнепередатьсловами.

Рембрандтзавершилвеликоедело,начатоеЛеонардо.Контрасты,бесконечныенюансысвета и тени позволили ему выявить с недосягаемой другими методами убедительностьювеличайшие душевные порывы, глубочайшие психологические коллизии, борьбу страстей,борьбусилприроды,скрытуюсущностьвещей.

Эти глубины и эти высоты были, конечно, недоступны ни Кейпу, ни Кальфу, ни ванОстаде.Носамоискусствосветотенипомоглоимуглубитьиразвитьихсобственное,пустьиболеескромноевидениемира.

КакиРембрандтзадвадцатьлетдонего,ЯнСтенродилсявЛейдене,гдеиумерназарешестогодесятка,пробыввэтомгородебольшуючастьжизни.

Лейден, некогда героически сражавшийся против испанцев, был городом ученым,главным центром книгопечатания, в котором живописцы выработали даже особый виднатюрморта, очень соответствующий некоторым моральным установкам кальвинизма натему «memento mori», что значит «думай о смерти», с черепами, раковинами, песочнымичасамиистариннымифолиантами.

Ян Стен был студентом Лейденского университета, первого в Голландии, женился вГааге на дочери знаменитого пейзажиста Яна ван Гойена и, по-видимому, имел близкиезнакомства в самых просвещенных столичных кругах, но одновременно был и пивоваром,унаследовав от отца трактирное заведение в родном городе. Двойственность его образажизни,очевидно,нашлаотражениеивдвойственностиегоискусства,тематикакоторогото

«светская»,токрестьянская,точнее«кабацкая».Из всех крупных голландских художников Ян Стен, пожалуй, наиболее занимательный

повествователь,полныйюмора,блеска,задора,рассказывающийвеселыеистории,вкоторыхтобюргеры,токрестьянепоказанывихкаждодневномбыту.Онпоправуможетсчитатьсяродоначальником бытовой живописи XIX столетия, в частности нашихФедотова, Перова,Вл.Маковского.

Взглянитенаегоэрмитажныешедевры«Больнаяиврач»,«Гуляки»,«Игравтрик-трак»,на первоклассные картины его в Москве. Какая чудесная палитра, какой острый рисунок,какоеразнообразиепредельновыразительныхтиповиположенийикакойдинамизм!Никогдаанекдот не приобретает у него самодовлеющего значения, забавность сюжета никогда незаслоняетсамойживописи.Забавность,острота,занимательность—всеэтовыявленоунегоживописью, вытекает из живописного мастерства. Одним словом, Стен, художник-рассказчик,никогданерождаетсожаления,чтоонвзялсязакисть,анезаперо.

Онвидитмирввечномдвижении,ивседвижется,трепещетинаслаждаетсяжизньювегокартинах,пронизанныхсамойтонкой,чарующейсветотенью,Рембрандтговорилодномуиз своих учеников: «Учись прежде всего следовать богатой природе и отображать то, чтонайдешьвней.Небо,земля,море,животные,добрыеизлыелюди—всеслужитдлянашегоупражнения.Равнины,холмы,ручьиидеревьядаютдостаточноработыхудожнику.Города,рынки, церкви и тысячи природных богатств взывают к нам и говорят: иди, жаждущийзнания,созерцайнасивоспроизводинас».

ЯнСтен.Гуляки.Ленинград.Эрмитаж.

ЯнСтен.Больнаяиврач.Ленинград.Эрмитаж.

Это любование видимым миром во всем его бесконечном разнообразии, видимыммиром, который как бы сам просится на полотно, — отличительная черта благодатнойживописиГолландии.

Герард Тéрборх не был учеником Рембрандта, но в этом подлинном культе видимогомира,вэтомлюбованииим,котороеблизкокобожанию,кобоготворению,каквовременаклассическойдревности,оноставилсвоейживописьюзаметныйслед.

ГерардТерборхбылсыномхудожника,художникамибылиибратегоисестра,однаизоченьнемногихженщин,подвизавшихсявтуэпохунапоприщеизобразительногоискусства.Ноэтасемьябуржуазногопроисхождениясоприкасаласьсдворянством,иГерардсюностивращалсявсветскомкругу.

В1648годуонприезжаетвМюнстер,гдесобралисьевропейскиедипломаты,чтобы,какбы мы сказали сейчас, ликвидировать остатки страшной тридцатилетней войны, и пишеткартину «Заключение Вестфальского мира», которая приносит ему громкую славу. На заресвоего творческого пути Терборх изображал нередко народный быт, но затем стал самым

законченнымвыразителемтакназываемогосветскогожанра.ПричислитьТерборхакстолпаммировойживописибылобынатяжкой.Как-никак,этот

художник всего лишь один из «малых голландцев». Вот, например, две из его наиболеехарактерных картин — эрмитажные «Бокал лимонада» и «Получение письма». Сюжеты:молодойкавалерприготовляетлимонаддлякрасивойдамы,очевидноиспытывающейкакое-тонедомогание, и нарядная дама, читающая спинойк зрителюписьмо.Светскийбыт—итолько.Однако, когда смотришьна этикартины,право, кажется, что ещениктоне творилтакойвосхитительнойживописи.

Впрочем,нет,естьипрообраз.ВспомнимванЭйка,его«МадоннуканцлераРолена»,гдеи мех, и парча, и золото облачений написаны с такой покоряющей убедительностью,рожденной любованием и, главное, пытливым и радостным проникновением в сущностьвещей. В связи с живописью Яна ван Эйка мы говорили о магии, магией же отмечена иживописьТерборха.Лишьнамеквпозах,ввыражениилицкавалераидамы—иужеясноихвлечение друг к другу. Какая жизненность! И какое подлинное изящество во всем! А какнаписаны палевая кофта дамы, чулки кавалера, белая (буквально сияющая своей белизной)атласная юбка дамы, читающей письмо! Да, это снова полное проникновение визображаемый предмет, выявление красоты во всем, той красоты, которую видит глазподлинного художника. Полная иллюзия вещи, будто она вот перед вами, но такая, какойсамибывыникогдаеенеувидели!

Терборх.Бокаллимонада.Ленинград.Эрмитаж.

УТерборхаестькакбыдвойник—младшийегосовременникГабриельМéтсю.Этототжесветскийбыт, тажеизысканность, тожеизумительноеискусство.Прямо затрудняешьсясказать, уступает ли он в чем-нибудь Терборху. Терборх разве что объективнее, спокойнее,затоуМетсюбольшемягкойлирикиивообщеонженственнееТерборха.

Этот художник также представлен шедеврами в Эрмитаже, самый прославленный изкоторых—«Больнаяиврач»(каквидим,врачичастофигурируютвголландскихжанровыхкомпозициях:даньуважениятойславе,которуюзавоевалавтупоруголландскаямедицина).Что может быть жизненнее этой сцены! Как точно, как волнующе передано ощущениеболезни,пусть,бытьможет,имнимой,икакойволшебныйконтрастмеждустрогойчерноймантиейврачаисветлыматласомплатья,нежной,пушистойкофтойболящей!

Скажемопять:великая,непревзойденнаямагияживописи,чудеснопреображающаядлярадостинашихглазсамыеобыденныепредметы!

Да, все этобылооткрытованЭйком,нокакойпройденпуть, каквсе это засветилось,заиграло, затрепетало и затеплилось по-новому, с новой правдой, новой убедительностьюблагодаря обретенной свободе, обретенному единству композиции и тона — даже уживописцев,которым,конечно,инемерещиласьнепревзойденнаявеличественностьобразовгениальногосоздателяГентскогоалтаря!

Крупнофигурные картины Бартоломéуса ван дер Гельста (едва ли не лучшие из имсозданных) заполняют чуть ли не целый зал нашего Эрмитажа. Это тоже художник эпохирасцвета,умершийвтотсамыйроковой1670год,скоторогоначинаетсяупадокголландскойживописи. Про его живопись можно сказать: вот что требовали чванные голландскиебюргерысерединывекаотРембрандтаивотначтоРембрандтнепошел.

ВандерГельстсебенеизменил,требованияэтихбюргероввполнесоответствовалиегособственному художественному темпераменту, самому характеру и уровню его искусства.Бюргеры остались им довольны, и спорить с ними не станем: портреты ван дер Гельса всвоемродепревосходныихудожниконпервоклассный.

Терборх.Получениеписьма.Ленинград.Эрмитаж.

Метсю.Больнаяиврач.Ленинград.Эрмитаж.

ВандерГельст.Представлениеновобрачной.Ленинград.Эрмитаж.

Его грандиозная картина «Представление новобрачной» — как бы апофеоз параднойживописи XVII века, сдобренной чисто голландским изобразительным мастерством, самойвысокой живописной культурой. Какая торжественность в композиции и в то же времясвобода, какая выразительность в горделивой повадке кавалера, подводящего своююнуюсупругу,очевидно,подлиннуюаристократку,ксвоимсамодовольнымродителям,чопорным,но как будто еще не вполне уверенным в собственном аристократизме амстердамскимкупцам-богатеям!

Но не примечательно ли: по соседству с этой светской парадностью другая столь жевнушительных размеров картина этого же художника изображает на фоне амстердамскогорынкаогромнуюраспластаннуюсвинуютушу!

Видно, на все руки был мастер изысканно-аристократический голландский живописецБартоломеусвандерГельст!

Из всех голландских городов XVII века Делфт, пощаженный войнами, не знавший нисмут,ниразрушений,был,пожалуй,самымблагоустроенным,самымпокойнымиприятнымдля жизни. Местная буржуазия обставилась в нем с отменным вкусом и комфортом.Удивительно чистые улицы, прямые, широкие, где солнцу особенно радостно, когда онопробивается наконец сквозь хмурое голландское небо, такие же чистые до блеска дома ссадикамивцветах,созданныедляуютаиразмеренныхудовольствий.Какхорошо,какясножилосьвних,когдараскрывалисьокнаисвет,стольредкийистольжеланныйдлякаждогоделфтского обитателя, обдавал, пронизывал своими лучами всю эту изысканнуюаккуратность,всюэтусвежестьичистоту!

Об этом свидетельствуетмиру творчество трех делфтскихмастеров, из которых один

достиг самых высоких ступеней в изобразительном искусстве. И вот благодаря этомутворчествускромныйголландскийгородДелфтсияетнеувядаемойславой.

КарелФабрициус,художникпоколения20-хгодов,былученикомРембрандта,приэтомсамымталантливым,вероятно,дажеединственным,которымучительмогбыгордиться.Онне возымел намерения творить картины по его подобию, но стал искать еще новоеприменение рембрандтовскому искусству светотени. Некоторые образы Фабрициусазамечательны своей психологической остротой, даже глубиной, напоминающейрембрандтовскую.Авпленэрнойживописи(тоестьживописинаоткрытомвоздухе,аневмастерской),передающейестественноесолнечноеосвещение,возможно,именноэтотмастерзнаменует начало нового этапа в истории мирового искусства. Высказаться болееопределеннонетвозможности,таккакКарелФабрициус,увы,погибвсеготридцатидвухлетпри взрыве порохового погреба в своем родном Делфте, и вдобавок лишь незначительнаячастькартин,имнаписанных,сохраниласьдонашихдней.

Другой славный делфтский художник, Питер де Гоох(Хох), которого справедливопричисляют к тончайшим поэтам живописи, показывает нам тихий уют делфтскихбуржуазныхжилищ,домовитость, аккуратностьвсегоэтого замкнутогомирка,которыйоносвещаетпокойнымирадостнымдневнымсветом.

Взглянитенаегоэрмитажныйшедевр«Хозяйкаислужанка»,гдеподэтимсветомдажетщательно выписанный паркет в сочетании с пейзажем отмечен той самой упоительнойлирикой,котороймывосхищалисьвдеталяхпервыхнидерландскихкартин,когдавидимыймиртолькочтооткрывалсявживописи.НоуПитерадеГоохамирэтотнетолькооткрыт,ноипокоренясностьюкомпозициииигройсветаитени.Увы,какимногиедругиехудожникитой поры, де Гоох не был достаточно оценен буржуазным обществом и умер в глубокойнужде.

КарелФабрициус.Музыкальнаялавка.Англия.Частноесобрание.

Третий(погодурождения—1632)делфтскийживописец—этознаменитыйЯнВермеерван Делфт, или Вермеер Делфтский, который был, по-видимому, учеником К. Фабрициуса.Прижизнионпользовалсяизвестностью,однакозатем,какиФрансГальс,былпочтизабытвтечениедвухстолетийилишьвXIXвекепрославилсяпо-настоящему,когдавнемпризнали

одногоизсамыхудивительныххудожниковвовсейисторииискусства.Этослучилосьтогда,когда солнечный свет полностью воцарился во французскойживописи, занявшей в Европеведущееположение,исталовдругясно,чтосветэтотсовсемиживописнымиоткровениями,которые приносит воспроизведение воздушной среды, был уже использован с предельныммастерством полузабытым делфтским художником, «Делфтским сфинксом», как вскорепрозвалиВермеера.

Искусствоведыперерыливсеголландскиеархивы,вновьосмотреливсемузейныефондыв поисках сведений о нем или неизвестных его работ. Но сведения оказались крайнескудными,адостоверныхегокартиндошлодонаснеполныхчетыредесятка.ВСоветскомСоюзеонсовсемнепредставлен,иэтосамыйкрупныйпробелвколоссальномэрмитажномсобранииголландскойживописи.

ПитердеГоох.Хозяйкаислужанка.Ленинград.Эрмитаж.

Отец художника был хозяином гостиницы. А о нем самом нам известно, что он былстаршиной делфтской гильдии живописцев, имел одиннадцать детей, работал крайнемедленно и потому испытывал постоянную нужду в деньгах. Под конец жизни открылантикварныймагазин,однакофранкоголландскаявойнапривелаегокбанкротству.Умеронсорокатрехлет.

Что изображал этот мастер? Буржуазные интерьеры, то есть комнаты, в которых

крупнымпланомпоказаныдевушказачтениемписьма,юноша,полуобернувшийсякзрителю,девушка, примеряющая украшение, художник за мольбертом, кружевница, иногда два-триперсонажа, но чаще всего один, за тихим, уютным занятием. И все в картинах его дышиттишиной,сладостнымпокоем.Прекраснаяиллюстрацияделфтскогобуржуазногомира…

Итолько?Конечно,нет!КакнетолькоэтоиуПитерадеГооха.Ибопочемутакбыужнасвосхищалэтотмир,черезтристалет,дажесовсемегокомфортомиуютом?

Вермеераназываютоднимизвеличайшихмаговиволшебниковживописи.Стараяськак-то точнее охарактеризовать его мастерство, некоторые художественные критики величаютего«гениальнымфаянсистом»,тоестьмастеромфаянса.Деловтом,чтопосвоейчистоте,по бесподобному эмалевому блеску краски Вермеера напоминают сверкающую белизну ивасильковуюлазурь знаменитогоделфтскогофаянса.ИзширокихоконвкартинахВермееральется дивный поток серебристого света, обтекает фигуры, предметы и одновременнопронизывает их насквозь. Все как бы погружено в этот свет, и все— задумчивая улыбкадевушки, стол со скатертью, занавеска, качнувшаяся от ветра, вино в стакане, каждоечеловеческое лицо и каждый предмет — становится предельно прекрасным, само как быизлучаетсвет,славитрадостьбытия,говориткаждомуогармоническомслияниичеловекасокружающиммиром,ибовнихсияеттотжесвет.

Вермееровскийсвет—этоикистьколориста,ирезецваятеля.Вэтомсвете,вволшебнойчистоте красок, в плавности, мягкости своих очертаний фигуры делфтских обитателей,позировавшихВермееру, кажутся выточенными, они пластичны, гармонически законченны,какантичныестатуибоговибогинь.

Вермеернаписал всеголишьдвапейзажа (видДелфтаиуличка вАмстердаме), но этошедеврыпейзажнойживописи,ибовнихондоводитдоапогея«поэтизациюобыденности».Тишина, ничего как будто примечательного, но тонкая игра света все облагораживает иодухотворяет.

ВермеерДелфтский.УличкавАмстердаме.Амстердам.Музей.

ВермеерДелфтский.Художниквмастерской.Вена.Частноесобрание.

Если натюрморт — «тихая жизнь», то все картины этого мастера следует признатьнатюрмортами, при этом самыми гениальными из когда-либо созданных. В этом огромноеегозначение:поэзиятихойжизни,нетолькосладостная,ноивеличественнаявсвоейчистоклассическойблагороднойпростоте.

ТворчествоВермеера—этовкакой-тостепениапофеозвсейживописитакназываемыхмалыхголландцев,причемсамонужезнаменуетпереходвиноекачествоипоправуможетбытьназванвеликим.

Одинмойзнакомыйхудожникрассказывал,что,когдавпервыйразонвошелвримскуюцерковь,гденаднеоконченнойпапскойгробницейвысится«Моисей»Микеланджело,онбылтакпотрясенэтимтитаническимобразом,этиммраморомклокочущегогневаисумрачного,почтинечеловеческоговеличия,чтоемузахотелосьсъежитьсяинеподойти,аподползтивтрепетекисполинскомуизваянию.

ТакоежечувствовосторгаисмущенияиспытываешьпередРембрандтом.Какдерзнутьподступитькнемутуда,гдевполумраке,средитревожныхзарниц,онглядитвмирссамойвысокойступеничеловеческойгениальности?

КакМикеланджело,«творецмиров»,выразившийвесьпафосчеловеческогостраданияигордого человеческого бытия, недосягаемо возвышается над всем искусствомИталии, так

Рембрандт, открывший и запечатлевший в живописи глубочайшие тайны и грезычеловеческойдуши,возвышаетсяодиноконадвсемискусствомНидерландов.

По высоте и напряженности трагического момента в его творениях Рембрандтасравнивают с Эсхилом и Шекспиром. А за последние десятилетия в западной литературеможно встретить все чаще утверждение, что во всем художественном творчествечеловечества только русский роман XIX века дает психологический анализ подлиннорембрандтовской глубиныидажечто толькопроникновениеЛьваТолстогои в ещеболееостройстепениДостоевскогововсетайникичеловеческойдушипозволяетпонятьдоконцавеликое откровение искусства Рембрандта. Высокой человечности русской литературы,конечно,особенноблизоквсечеловеческийгенийРембрандта,ибо,какивеличайшиегениинашейсловесности,онвскрываетправдучеловеческогосердцавовсейеемногогранностииглубине.

У русских художников и в нашей искусствоведческой литературе нет и не было, посуществу,разногласийвоценкеРембрандта.

ВермеерДельфтский.Девушкасписьмом.Дрезден.Галерея.

Идеолог передвижничества В. Стасов называл Рембрандта «великим родоначальникомнового европейского искусства», «одним из величайших художественных гениев мира», аидеолог враждебного передвижникам течения «Мира искусства» А. Бенуа считал, что

творчествоРембрандтаявляется«чудом»висториичеловечества.КрамскойназывалРембрандта«великимиз великих», аРепинписал: «Рембрандтболее

всеголюбил„гармониюобщего“,идосихпорниодинхудожниквмиренесравнялсяснимвэтоймузыкетональностей,вэтомизяществеизаконченностицелого».

АцелоедляРембрандта—эточеловекиВселенная.Но этот художник, открывший человечеству такие глубины познания, такие красоты

Вселенной, такие сокровища самой горячей и щедрой любви, художник, в творчествекоторого добро сияет с такой всепокоряющей силой, умер в нужде, не понятый, дажеотвергнутый современниками, отупевшими от чванства и самодовольства голландскимибюргерами,поправшимилучшее,чтозавсюсвоюмноговековуюисториюдалихнарод.

РембрандтГарменсванРейнродилсяв1606годувЛейдене,городеученых,где,какмызнаем,чтили«памятьосмерти»илюбилинатюрмортысчерепомипотухшейсвечой.Онбылсыноммельника,обладавшего,по-видимому,некоторымдостатком.Отецмечталобученойкарьере для сына и поместил его сначала в латинскую школу. В 1620 году совсем юныйРембрандт поступает в Лейденский университет, который, однако, против воли родителейвскоре оставляет и посвящает себя целиком живописи. Высокого мастерства и славыРембрандт достиг рано. Вспоминая знаменитейших художников древности, голландскийпоэтКонстантинГюйгенсписалужев1630 году: «Безбородыйсын голландскогомельникапревзошелПротогена,АпеллесаиПаррасия».

Свидетельство более позднее отмечает в Рембрандте черту, имеющую, быть может,ключевоезначение.Онбылпредансвоемуискусствувсемсуществом,отдавалсебяемукаксвященнодействию,такчто,«занятыйработой,оннесогласилсябыпринятьсамогопервогомонархавмире,итомупришлосьбыуйти».

Какидляегокрупнейшихпредшественников,живописьбыладляРембрандтасредствомпроникновениявсущностьвещей,средствомпознанияиовладения.Преображенныйподегокистью видимый мир сияет для нас неизмеримо ярче, глубже, полнее и гармоничнее, чемкогда мы смотрим на него собственными глазами. Что же могли значить для этого генияпочести, слава, внимание или невнимание власть имущих в теминуты, когда покорная еговолестихияживописиоткрывалаемукакхозяинускрытуюсущностьвещей!

БольшиестрастиипереживаниясюностипривлекаютРембрандта.Ипотому,неследуяобщему руслу голландского искусства, то есть не ограничиваясь «поэтизациейобыденности», он избирает для себя путь историческойживописи, композиций с большимсюжетомиглубокимнравственнымсодержанием.

Полгода учится он у Ластмана, первоклассного мастера, основателя амстердамскойшколы исторической живописи, который побывал в Италии и писал в стиле бароккокомпозиции на сюжеты из Библии, однако остался подлинным голландцем, придаваябиблейским персонажам чисто национальные голландские черты. А кроме того, юныйРембрандт обращает свои взоры в сторону славного города Утрехта, где работает группахудожников, которые вошли в историю искусства под названием «утрехтскихкараваджистов».

УтвержденноеЛеонардодаВинчиискусствосветотениполучилодальнейшееразвитиев творчестве великого итальянца Караваджо, поднявшего на новую, неведомую преждеступень все европейское реалистическое искусство. Светом, бьющим из тьмы, Караваджопридавал человеческим образам исключительную выразительность и пластичность. Егоголландские последователи, работавшие в начале XVII века в Утрехте, добилисьзамечательных результатов, оживляя сложной игрой света свои крупнофигурные жанровыекомпозиции.

Рембрандт многому научился у них в ранний период своего творчества, отмеченныйнекоторой театральностью, абсолютно чуждой большинству голландских живописцев еговремени. Но этот «грех молодости» был затем изжит Рембрандтом, а здоровое, подлинновеличественноеначало, заключенное вживописиЛастманаиутрехтскихмастеров, явилосьхорошейзакваскойдляегоискусства.

Итак, выразительность, пластичность, монументальность, достигаемые контрастамисвета и тени, большое внутреннее содержание, героика — вот первые вожделенные цели«безбородогосына»лейденскогомельника.ВпервыйжееголейденскийпериодцелиэтиужесочетаютсяуРембрандтасжаждойпознатьдоконцато,чтоизображаешь,дабы,какучилЛеонардо, не уподобиться в живописи простому зеркалу. В лейденский же периодскладываетсяумолодогоРембрандтаисамметодпознания.

Дерзания его грандиозны, и он хочет объять все мироздание. Но он не едет даже вИталию. Прежде всего познай человека, познай самого себя! Это основной принципРембрандта. И он изучает человека, ибо человек — это микрокосм, то есть мир,сосредоточенный в малом, ибо человек — это отражение мира, при этом не какой-тоособенныйчеловек,алюбойизнас:познавегодоконца,познаешьглавноевмире.

Ивотхудожникупозируютлюди,которыесоставляютегоокружение:отец,мать,сестра.Оннаряжаетихвразличные,поройфантастическиекостюмы,чтобыкаждыйразпоказатьихкак-топо-новому,выявитьиподчеркнутьвнихкакое-тосвойствоилидушевноенастроение.Ночащевсегоонпишетсамогосебя.

Вмировомискусственетдругогохудожника, которыйбыоставилпосле себя столькоавтопортретов (около сотни). И это, конечно, не от самовлюбленности! Как-то даже дикоподумать,чтобыРембрандтмоглюбоватьсясобой,своимидовольнообыденнымичертами,внешностью, как будто ничем не примечательной, во всяком случае не производившей налюдей, его встречавших, особого впечатления…Довольно простое умное лицо, и только!Почтисторазвидиммыеговразныхаспектах.Этовсетожелицо,котороемыузнаемсразу,несмотря на возрастные изменения. Однако уже в автопортретах молодых лет перед намисамые различные персонажи: простодушный парень с мельницы, безупречный светскийкавалер, сумрачный мыслитель, восточный властелин в сказочном наряде, наивно-самодовольный бюргер в накрахмаленном воротнике, обаятельный и сильный мужчина свдумчивымвзглядом.Ачемдальшенажизненномпути,темконтрастыразительнее,сложнее.

Да,этовсетотжеРембрандт.Нопоза,поворотголовы,наряд,аглавное—освещение,выявляющее каждый раз по-новому какую-то черту, рождающее то настроение покоя, товнутреннююприподнятость,играющеекакбудтоприхотливо,нона самомделепослушнотворческой воле художника, создают каждый раз совершенно новый образ, абсолютнозаконченныйивнутреннеединый.

Так на себе Рембрандт показывает бесконечное многообразие человеческого лица,отражающее душевное богатство человека, сочетание свойств от самых значительных домишурных, причем показывает не намеком, не в мгновенном импрессионистском видении,какГальс,авластноипрочно,какточнуюобъективнуюреальность.

Человека,егодушу,умихарактерРембрандтизучаетдлясвоихкомпозицийнасебеинаблизких,тоестьнатех,когознаетлучшевсегоибольшевсеголюбит.Ачеловекавдействии,то естьжизнь, опять-таки для преображения вживописи онизучает по той книге древнихлегенд, которые для него с детства стали символами человеческих распрей и подвигов,любви и вражды, самопожертвования и возмездия, книге, которая при кальвинизме сталанастольнойвкаждойголландскойсемье,поБиблии.

«Поколение победителей» миновало. Буржуазная Голландия этих годов не отмечена

героическимпафосом.УжевлейденскийпериодРембрандтобращаетсянекповседневности,акэтойкниге,когдахочетизобразитьтечениечеловеческойжизниввысшихподъемахдухаили страшных его падениях. Кальвинизм, как мы знаем, не разрешает иконописи: вголландскихмолельняхнетбольшеместадляживописи.Картинынарелигиозныетемыужеимеют, по существу, светский характер. А потому картины Рембрандта на сюжеты,заимствованныеиздревнееврейскойилихристианскоймифологии,относятсяскореевсегокисторическойживописи.

Рембрандтработалвсюжизньнепокладаярук,ихудожественноенаследиеегоогромно.Донасдошлоприблизительновосемьсотегокартин,дветысячирисунковиболеедвухсотофортов.

В качественном отношении эрмитажное собрание Рембрандта занимает едва ли непервоеместовмире:двадцатьтрикартины,вбольшинстве—шедевры,исрединихтакие,которыми Эрмитаж вправе гордиться, как Лувр — «Джокондой» Леонардо да Винчи, аДрезденскаягалерея—«Сикстинскоймадонной»Рафаэля.

ВМузееизобразительныхискусстввМосквепятьвеликолепныхРембрандтов.Обаэтимузеяобладаютисключительнымипополнотеиподборусобраниямиофортов

Рембрандта.Крометого,внихмногокартиншколыРембрандта.Прекраснопредставленывнаших собраниях как художники, которые оказали влияние намолодого Рембрандта, так ибольшинствоегоучеников.Всеэтопозволилоустроитьунасв1956году,вчесть350-летиясоднярожденияРембрандта,грандиознуювыставку:Рембрандтиегошкола.

Эрмитажное собрание хронологически отражает весь творческий путь великогоживописца. К сожалению, однако, если не считать графики, в нем нет (как нет и в МузееизобразительныхискусствимениПушкинавМоскве)ниегоавтопортретов,нипейзажей.

Рембрандт.АвтопортретсСаскиейнаколенях.Дрезден.Галерея.

В1631году,послесмертиотца,РембрандтокончательнопереселяетсявАмстердам,гдеонужебывалнеоднократно.ЭтофактическиглавныйгородГолландии,кипучийбиржевойиторговый центр, портмирового значения, куда корабли приходят чуть ли не со всех странсвета.

Вследующемжегодуонпишетпозаказубольшуюкартину«АнатомиядоктораТульпа»(Гаага,музей),котораясразужеприноситемугромкуюславу.Известныйголландскийврач,доктор Тульп, читает группе учеников лекцию по анатомии перед человеческим трупом.Сосредоточенность лиц, великая жажда знания, порвавшего с застывшими догмамисредневековья,значительностьсюжета,выявленныетакимединствомкомпозиции,которогонедостигалиФрансГальс,иглавное,игройсветаитени,придающейкаждомулицулишьему присущий оттенок, — все это было коренным новшеством, поставившимдвадцатипятилетнегомастеравоглавувсейголландскойшколы.

Сэтойкартиныв творчествеРембрандтаначинаетсяпериод,отмеченныйнаибольшейвнешнейудачей.Он знаменит, заказысыплются совсех сторон, а личнаяжизнь его согреталюбовью.В1634годуРембрандтженитсянаюнойпатрицианке,дочерибургомистра,СаскииванЭйленбург.

Как и Рубенс, Рембрандт прославил в веках своююную супругу. Но Рубенс мог быть

дедомЕленыФоурмен,аРембрандтиСаския—прекраснаямолодаяпара.Ониживут роскошно, их расточительность смущает родственников, вызывает зависть.

Но им нет до этого дела. Им хорошо вдвоем, и они не стремятся сблизиться с «высшимобществом»Амстердама.Роскошь,скоторойонисебяобставили,—этодлянихсамихидлясамых близких. В Рембрандте проявляется страсть к собирательству: он хочет бытьокруженнымпрекраснейшимихудожественнымитворениями.Покупаетподлинныеантичныестатуи,картинызнаменитейшихитальянскихиотечественныхмастеров,рисунки, гравюры,редкоеоружие,китайскийфарфор,восточныековры.

Как и самого себя для автопортретов, он наряжает Саскию в причудливые одеяния иизображает ее каждый раз по-новому: то богиней цветов и садов, то модницей с лукавойулыбкой,топышной,величавойпатрицианкой,тогероинейбиблейскихмифов,тоусебянаколенях, как на знаменитой дрезденской картине, где он и она славят свое счастье вбеззаботном веселье. И опять-таки каждый раз по-новому играют тени и свет на лице ее,выявляявобразето,чтохудожникуособеннодорогоичтоонхочетзапечатлетьнавсегда:вечнуюженственность.

Рембрандт.ЖертвоприношениеМаноя.Дрезден.Галерея.

Кэтомупериодуотноситсяэрмитажнаякартина,вероятно,однаизлучших,созданныхРембрандтом. Это «Даная». Согласно греческому мифу, которым воспользовался в своемпоэтическомтворчествеОвидий,аргосскийцарь,испугавшисьоракула,предсказавшегоему,что он погибнет от руки сына своей дочери Данаи, заточил ее в подземелье вместе сприслужницей.НокрасотойДанаипленилсястаршийизбогов,самЗевс,повелительОлимпа,ипрониккнейввидезолотогодождя.

Высказывались предположения, что сюжет картины иной, что Рембрандт изобразилвовсе не Данаю, а героиню одной из библейских легенд с аналогичной судьбой. Но дляоценки картины, для понимания ее подлинного содержания это не имеет значения. Солнцезолотымпотокомврываетсякложумолодойженщины,неоченькрасивой,нокотораяподэтим потоком, в этой оргии света, навсегда изгоняющей тьму, вся сияет негой и счастьем.Великий художник, вновь и вновь рисуя свою молодую жену, уловил эту магиюженственности, и вот она рождается перед нами под его кистью в торжественном гимнесолнечныхлучей!Содержаниекартины:любовь,счастье,солнце,инамвсеравно,Данаяли,илибиблейскаяЛия,илиРахильэтаженщина(потипуонадовольнообыденнаяголландка),познающаяпослегорькогоодиночестваогромноесчастьевеликойлюбви.

1642год—роковойвжизниРембрандта.Ужекэтомувременитворчествоегодостиглотаких вершин, что, умри он тогда, мы бы все равно чтили его как одного из величайшихгениеввсейисториичеловечества.

Видимыймирнемыслимдлянасбезсвета.СветомжепожелалРембрандтвскрытьмирневидимый, сущность вещей, незримую под их внешней оболочкой. Как? Главное —созданием контрастов, коллизий, вызывающих взрыв, утверждением и отрицанием,светотенью.

Согласно библейской легенде, слетевший с неба ангел предсказал бездетной женеправедника Маноя рождение сына. В дрезденской картине «Жертвоприношение Маноя»парящий ангел погружается в тьму, между тем как Маной и его жена на коленях переджертвенникомозаряютсякосымилучамисвета,вкоторыхдивнообнажаетсяихсокровеннаявера,надежда,такаясильная,полная,всеобъемлющая,чтовсевокругнихнаэтойогромнойкартине,где,кажется,нетничего,кромелучей,темнотыдаихпереживаний,озаряетсявсвоюочередьвеличественнымисладостнымутешением.Онорождается,светитсяизглубиныихчистоземных,человечных,стольпростыхирадостныхродительскихчувств.

Согласноевангельскойпритче,некийхозяиннанялработниковдлясвоеговиноградника,одних—сутра,других—средидня,третьих—всегозачасдоокончанияработы,азатемрасплатился с ними поровну. В небольшой эрмитажной картине перед нами хозяйскаяконтора, загроможденная столами, тюками с товарами, счетными книгами. Тут и хозяин, исчетовод,иработники.Вечернийсветмернораспространяетсяизокнаповсемупомещению,такому обыденному, прозаическому, раскрывая во всей полноте страсти, кипящие в нем:стяжательство, жадность, равнодушие, клокочущее недовольство, горечь обиды, жаждулучшейучасти,справедливостиназемле.

Рембрандт.Возвращениеблудногосына.Ленинград.Эрмитаж.

Рембрандт.Притчаоработникахнавинограднике.Ленинград.Эрмитаж.

О том, что это евангельская притча, забываешь совершенно, как забываешь, что посюжету, по самим размерам картины, по добросовестно изображенным чисто бытовымдеталям все это оченьпоходитна очередноепроизведение одногоиз «малых голландцев».Нет,мычувствуемсразу—нухотябыпопристальномувзглядусчетовода,пофарисейскомужесту руки крепко утвердившегося в своей важности хозяина, по жесту руки работника,требующего деньги за выполненный труд, — что тут запечатлены какой-то грандиозныйтрагический конфликт, какие-то исконные противоречия. Это — извечный в старом миреконфликт между богатым и бедным, это — исконные противоречия между капиталом итрудом,это—трагедияэксплуатациичеловекачеловеком,угаданнаяРембрандтомвеговек,когдатолькоещескладывалиськапиталистическиеотношения.

Этихнесколькихупомянутыхздеськартиндостаточно,какнамкажется,чтобыпоказатьнесравнимый диапазон, всемирно-историческое значение живописного творчестваРембрандта.Никтоещедонегонеизвлекалтакихвозможностейизискусствасветотени.Егодостижениябылиоцененысовременниками,числоегоучениковвсеувеличивалось.Онбылвзените славы, богат, и будущее, казалось, сулило ему дальнейшее благополучие. Но, какувидим,самРембрандтнесчитал,чтодобилсяглавного.Ещев1632годуонписалодномуизсвоих друзей, что стремится «придать явлениям наивысшую и наиестественнейшуюподвижность». Большинство историков искусства полагает, что Рембрандт имеет в видуподвижность внутренних, душевных переживаний.И в самом деле, персонажи Рембрандтавнутренне динамичны. Но к началу 40-х годов художник еще далеко не исчерпал своихпоисковвэтомнаправлении.

Так вот, в 1642 году, который мы назвали роковым для Рембрандта, амстердамскиестрелкиротыкапитанаФранцаБанингаКоказаказалихудожникугрупповойпортретбольшихразмеров,что,какмызнаем,былотогдавмодевГолландии.

Чего в точности ожидали эти стрелки от Рембрандта? Скорей всего, групповуюкомпозициювжанре«Урокаанатомии»,который,очевидно,имнравилсяипользовалсятакойславой у знатоков. Добавим, что стрелки эти были люди мирные, очень далекие отгероическойромантикиих отцовиз «поколенияпобедителей».К тому времени стрелковыеобъединения уже почти утратили свой прежний боевой характер, превращаясь все чаще ввеселыеклубызажиточныхбюргеров.

Случилосьтак,чтососвоимзаказомстрелкиобратилиськРембрандтувтотпериодеготворчества,когдаемузахотелосьдатьсветуполнуюволю,творитьимподлинныечудеса.Ненаблюдая в жизни современного ему голландского общества больших переживаний,душевныхконфликтовигероическихподвигов,Рембрандт,какмызнаем,чащевсегочерпалсюжеты из древних библейских легенд. На этот раз он решил украсить героикой тусклуюбюргерскуюдействительность.Как?Припомощисвета.

Рембрандтдостигнамеченнойцели.Грандиозныхразмеровкартина,позднееназванная«Ночным дозором»[16] (Амстердам, Музей), являет нам вооруженных мужей, куда-тоспешащих,чем-товстревоженных,готовящихсяпредпринятькакие-то,очевидно,грозныеирешительные действия. Причем именно свет во всевозможных градациях, бьющий в лицоодним и оставляющий других в полутьме, создает в картине какое-то неповторимоенастроение, в котором—и тревога, и отвага, и приподнятость, и максимальная душевная«подвижность»,тасамая,очевидно,окоторойвсвоемписьмеговоритРембрандт.

Рембрандт.Ночнойдозор.Амстердам.Музей.

Всего этого не увидели, не поняли заказчики. Вместо торжественного групповогопортрета,вкоторомбыотражаласьбюргерскаяважностькаждогоизних,художникнаписалэпическую картину во славу уже давно минувших героических дней освободительнойвойны.Особенножебылинедовольнызаказчикитем,чтоонразместилпортретируемыелицасовершенно независимо от их ранга.Многое в картине показалось им непонятным, да и всамом деле, не так-то легко разобраться в ее сюжете. Почему, например, чуть ли не подногами у воинов затесалась какая-то светлая фигурка, не то карлица, не то девочка состранным, немолодым лицом, да еще с белым петухом за поясом? Высказывалось оченьмного предположений, из которых все же наиболее вероятное сводится к тому, чтохудожнику просто захотелось оживить это место картины светлым пятном. Оно в самомделеоченьэффектно,исеребристыйблеск,исходящийотэтойфигурки,придаеткомпозицииеще больше взволнованности, романтики. Но все это было уже совершенно недоступнозаказчикам.

Эта прославленная картина знаменует поворотный пункт во всей карьере Рембрандта.

Бюргеры отворачиваются от него, в кругах амстердамской буржуазии толкуют, что он«свихнулся»,дажесредипросвещенныхценителейегоискусствообъявляется«еретичным».Заказыпочтипрекращаются.Рембрандтбольшенемодныйхудожник.

3томже1642годуумираетеговерныйдруг,егообожаемаяженаСаския,оставляяемуединственного,годовалогоребенка.

Сплошнойпраздник,которымбылажизньРембрандтав«периодСаскии»,совпавшийспериодом его наибольшего успеха, резко обрывается. Одиночество и отчужденностьстановятсявдругегоуделом.

Ногодэтот,роковойвличнойжизнихудожникаивегокарьере,имеетдляРембрандтаидругое,решающеезначение,котороеобеспечитеготворчествуновыйвеликийподъем.

«Ночнойдозор»был,всущности,длянеголишьграндиознымопытом.Этим,вероятно,и объясняются некоторые кажущиеся несуразности картины.Опыт удался.Теперь он знает,чтоовладелсветомполностьюиможетнаправлятьеговеликуюсилупосвоемуусмотрению.Отныневегорукахключкпознаниюипреображениювживописискрытойсущностивещей.И это сознание позволяет емумужественно переносить смерть любимойжены и, конечно,доставляет большую радость его великой душе, чем все былые успехи у чванныхамстердамскихнегоциантов.

Гравированныйавтопортрет,изображающийРембрандтарисующимуокна,относитсяк1648 году. Это едва ли не самый замечательный его автопортрет. Художник — в самомпростом, очевидно, обычномдлянегонаряде.Все свидетельствует о том, что онпожелалсебя изобразить таким, каким он бывал в часы наибольшего творческого напряжения. Какпристально, как проникновенно, каким мудрым, все понимающим и всюду проникающимвзоромглядитоннато,чтохочетзапечатлеть,уэтогооткрытогоокна,откудасветплавноозаряет его черты, глядит так настойчиво, так упорно прямо на нас, на весь мир! Глядитпросветленныйгорем,познавнасебеизменчивостьславы,безразличие,атоивраждебностьлюдей,ещевчерапревозносившихегодонебес.Какойвеликолепныйлист,гдецветачерныйи белый создают самую мощную игру света, гравюра такой же значимости, как и лучшиеживописныетворенияРембрандта!

Рембрандт.Автопортрет.Офорт.

Вочеркахоживописинетместаподробно говоритьо гравюре.Посвятимже ей всегонесколькострок.

Вэтомнетразногласий:Рембрандт—самыйзамечательныйгравервисторииискусства,ибо он развил до невиданного совершенства сами по себе ограниченные возможностиграфики. Избранный им вид гравюры— офорт, что значит по-французски «крепкая вода».Рисунокнаноситсяиглойполакунаметаллическуюпластинкуипротравливаетсякислотамииликрепкойводкой.Послеудалениялакапротравленныелиниизаполняютсякраскойизатемоттискиваютсянабумагу.Легкость,быстротаработыофортнойиглойпозволялиРембрандтусхватыватьналетухарактерныечертыивтожевремяупорно,по-хозяйскивскрыватьсамоесокровенноевпреображенномегоискусствомобъекте.

Народные типы, в которыхсквозит великаядушевнаяблизостьРембрандтакпростымлюдям,пейзажи,вкоторыхемуиногдадостаточнонесколькихдеревьевилиубогойхижиныдля создания самых глубоких и волнующих обобщений родной природы, и сюжетныекомпозиции, исполненные несравненного величия и разящего драматизма, рождены егоиглой, столь же дерзновенной, как и его кисть, а порой, быть может, еще болеенепосредственнойисвободной.

Итак,в1642годуобществоотвернулосьотРембрандта.Всегдазамкнутый,нелюдимый,онещеболеезамкнулся,ещеглубжеушелвсвоюскорлупу.Кчемуемуобширноеобщество,разчеловек—микрокосмимирсосредоточенвкаждом,значит,ивнемсамом?Онзнаетсяснесколькими старыми друзьями— интеллигентами, любит по-прежнему красивые вещи изаморскиередкости,ноужесгодамивынужденпокупатьихвсеменьше.

По узким улочкам еврейского квартала, где он теперь живет, он часто отправляется вгостиккакому-нибудьпочтенномураввину,откоторогос темжежаднымлюбопытством,всегдаобогащаясьновымимыслями,выслушиваетназидательноетолкованиекакого-нибудьбиблейскогоэпизода.Ипишет,пишет,пишет.

Особенно много в конце 40-х годов и начале 50-х годов пишет он портретов старыхлюдей, запечатлевая в каждом пережитые человеком заботы, раздумья многих лет, как бывесь пройденный жизненный путь. Поистине поразительны, незабываемы эти портреты. Вних пламенеет чисто рембрандтовская цветовая гамма. Тяжелый густой рембрандтовскиймазок как бы лепит форму и цвет, самый глубокий и насыщенный. А тончайшие световыелучи вырисовывают весь душевный облик человека, уже не наряженного, как прежде,художникомвкакие-тофантастическиекостюмы,авсамомобычномдлянегооблачении,всамой обычной позе, раскрывая перед нами сложность и неповторимость каждойчеловеческойличности,каждойчеловеческойсудьбы.

Рембрандт.Портретстарикавкрасном.Ленинград.Эрмитаж.

В советских собраниях хранятся некоторые из лучших образцов портретной живописиРембрандта этой поры: «Старик в красном», «Старушка», «Старик еврей»— в Эрмитаже;«Брат Рембрандта — Адриан ван Рейн» (он был сапожником и мельником), «Жена братаРембрандта»—вмосковскомМузееизобразительныхискусств.Каждыйизэтихпортретов—

какбыцелаякнигачеловеческойжизни.

Рембрандт.Портретстарушки.Ленинград.Эрмитаж.

Во второй половине 40-х годов тихая радость озаряет Рембрандта. Он сближается спростойкрестьянкойГендрикьеСтоффелс,нянькойегомаленькогосынаТитуса,котораянанескольколетстановитсяиегомузойиберетвсвоирукивсеегохозяйство.

Но условия завещания Саскии не позволяют Рембрандту вступить в новый брак.Лицемерное амстердамское бюргерство окончательно отворачивается от него,кальвинистская церковная община объявляет позором счастье, которое он обрел в любвиэтойпростой,трогательноемупреданнойженщины.

«Рембрандтписалмадоннуввиденидерландскойкрестьянки»,—замечаетК.Маркс.Ивсамом деле, черты лицаМарии в эрмитажном «Святом семействе» напоминают ГендрикьеСтоффелс. Эта картина-один из шедевров Рембрандта. Изображена простая голландскаясемья. На заднем плане, в полутьме, муж-плотник работает топором. Молодая женщина скнигой в руках нагнулась над колыбелью, где спит ребенок.Все очарование и все величиематеринскойлюбви—в еежестеи в ее взгляде.И эту любовь освещает льющийся сверхусвет, в котором в это убогое помещение, к этой семье, к этому тихому счастью, к этойколыбелирадостноспускаютсяснебадети-ангелочки.

Рембрандт.Исцелениебольных.Офорт.

КэтомужепериодуотносятсязнаменитыеофортыРембрандта«Христос,окруженныйбольными» и «Проповедь Христа», где вокруг Христа с поразительной психологическойвыразительностью и подлинно братским состраданием показаны страждущие, жаждущиеисцеления, все несчастные, угнетенные и оскорбленные судьбой илижестокостью других,ждущиесправедливости,чуда.

АжизньРембрандтаомрачаетсяснова,наэтотразбесповоротно.

Рембрандт.ЗаговорКлавдияЦивилиса.Стокгольм.Музей.

Доходовпочтинет.СтрастьксобирательствуужеприСаскиипоглотилазначительнуючасть нажитого состояния. В денежных делах Рембрандт совершенно непрактичен, афинансовая катастрофа на амстердамской бирже разоряет его вконец. В 1657 году онобъявленнесостоятельнымдолжником,вследующемгодувсеимуществоегораспродаетсясаукциона, и он лишается даже своей мастерской. Сын его Титус и Гендрикье открываютантикварноедело,иРембрандткнимфиктивно«поступаетнаслужбу»,чтобыспастисьоткредиторов, которые требуют уплаты оставшихся долгов. Гендрикье делает все, чтобыобеспечитьвеликомучеловекукакое-томинимальноеблагополучие,носмертьпохищаетеев1662году.

Кромесына,уРембрандтабольшеникогонет,носынэтотещеоченьмолодинеможетпомочь ему.Наступают последние годыжизниРембрандта. Гравирование «крепкой водой»испортилозрение.С1661годаонужебольшенеберетсязаиглу.

Новоткакразвэтигоды,когдаонвлачитпочтинищенскоесуществование,художниксоздаетсвоисамыезамечательныепроизведения.

Еще до кончины своей верной подруги Рембрандт получает заказ на историческуюкомпозицию, изображающую восстание батавов (предков голландцев) против римлян,долженствующуюукраситьпараднуюгалереюамстердамскойратуши.Вэтотпериодтакойзаказбылдляхудожниканежданнойудачей.ОднакокартинаРембрандта«ЗаговорКлавдияЦивилиса», поражающая своей психологической глубиной и разительным драматизмом, непонравилась магистрату, рассчитывавшему на парадную композицию. Картина, так иоставшаяся неоконченной и сохранившаяся лишь частично, является сейчас главнымукрашениемСтокгольмскойгалереи.

Рембрандт.Синдики.Амстердам.Музей.

Знаменитые «Синдики» (Амстердам, Музей), портрет синдиков (то есть управляющихкорпорацией суконщиков), — несомненно, самый совершенный из всех когда-либонаписанных групповых портретов. Зная после опыта «Ночного дозора», что свет в еговласти, Рембрандт сосредоточивает его в этой картине равномерно, без «озорства»,раскрывая душевную «подвижность» каждого персонажа и объединяя их всех глубоконасыщенной поразительной красочной гаммой в единое, неразрывное и величественноецелое.

«Ассур,АманиЭсфирь»,илиизобличенноековарство(Москва,Музейизобразительныхискусств), «ДавидиУрия»,или сознаниеобреченности (Эрмитаж), раскрываютпереднамиглубочайшие человеческие трагедии, а портрет поэта Деккера (Эрмитаж), связанного сРембрандтоммноголетней дружбой, один из последних портретов, им написанных, являетнамобразстольженеповторимыйиабсолютнозаконченныйвпсихологическомотношении,какиобразы«Синдиков».

Но венец всего творчества Рембрандта — это, конечно, «Блудный сын», картина,написаннаяимвгодсмертииявляющаясягордостьюнашегоЭрмитажа.

Перед этой огромной картиной, где из мрака выступает образ всепрощающегобиблейского отца, принимающего в свои старческие объятия блудного сына, нищего иоборванного,вернувшегосяпоследолгихскитанийвроднойдом,явиделнераз,какулюдейнаглазахпоявлялисьслезы:слезывосторгапередкрасотойживописи,гдекрасно-золотистаягамма как бы мерцает во тьме, где цвет получает полное звучание благодаря свету, слезыумиленияпередвеличиемизображенного.

Идолгобудутемлюбезенянароду,Чточувствадобрыеялиройпробуждал,ЧтовмойжестокийвеквосславилясвободуИмилостькпадшимпризывал.

Как и Пушкин, Рембрандт жил в жестокий век, который его не пощадил. В этойпотрясающей картине, где свет, рембрандтовский свет, открывает нам и душу отца,запечатленнуювегопрекрасныхстарческихчертах,идушусына,скорбнаяфигуракотороговыражает под кистью величайшего из живописцев целую трагедию, в этом шедевре изшедевровегоискусстваРембрандтзоветкмилостииподлиннопробуждаетдобрыечувствау людей: любовь человека к человеку, веру в возможность раскаяния, исправления, веру вчеловекаижалостькнему,когдаонвбеде.

Эта картина — последнее слово Рембрандта, обращенное к людям, и слово этосвидетельствует, что он ушел из жизни, зная, что своим дивным искусством помогаетчеловекунайтисамогосебяисвоеместовмире.

В 1668 году Рембрандт потерял своего сына Титуса, строгий, изящный и как будтопечальныйобразкоторогосветитсянаегопортретах,написанныхотцомстакойлюбовью.

Вследующемгоду(4сентября)вполномодиночествеумерсамРембрандт.Начердаке,которыйслужилемупоследнеймастерскойигде,вероятно,онсоздавалсвоегениальнейшеепроизведение,осталисьпосленегонескольконедописанныхкартин,кистиикраски.

Рембрандт.Возвращениеблудногосына.Головаотца.Деталь.Ленинград.Эрмитаж.

Смерть этого великого гения прошла незамеченной в напыщенной буржуазнойГолландии. Лишь полвека спустя после смерти Рембрандта англичане первыми сталисобиратьегокартины.

Какмы знаем, упадок голландскойживописи резко обозначился примерно с 1670 года,следующего после смерти Рембрандта.Мы уже говорили, что Голландия к этому времениутрачивалазавоеванноенекогдаположениевЕвропеивмире.Вскорестранапотеряласвоюсамостоятельность, причем голландское бюргерство направило свою былую энергию наподражаниефранцузскимманерам,французскомуобразужизни.Живительныйнациональныйдухиспарилсявправящейверхушке.Выдохлосьиголландскоеискусство.

Художники, вышедшие из мастерской Рембрандта, в большинстве не создали ничегооригинальногои,подражаявеликомуучителю,неразвили,аснизиливсвоемтворчествеегодостижения. Вся же голландская живопись конца века (за очень редкими исключениями),лишившись национального корня, стала потворствовать новым вкусам, искажая и портямастерствоэпохирасцвета.

Прошлоещенемноговремени,иголландскойживописивообщенесталонамноголет.«Нокакжетак?—спросятнекоторые.—Ведьтехниканемоглатакбыстроисчезнуть.

Почемуженепродолжалиписатькартины,пусть,конечно,инекакРембрандт,разонгений,новсежесогласновсемвыработаннымправилам,техническибезукоризненно?»

Ночтозначиттехникасамапосебе?В «Анне Карениной» есть такой эпизод. Анна, Вронский и их приятель Голенищев

посещают за границеймастерскую русского художникаМихайлова. Это был период, когдасам Вронский занимался, точнее, баловался, живописью. Перед большой картиной, надкоторойтрудилсяМихайлов,обменялисьмнениями.ВыписываюизТолстого:

«— Да, удивительное мастерство! — сказал Вронский. — Как эти фигуры на заднемплане выделяются! Вот техника,— сказал он, обращаясь к Голенищеву и этим намекая набывшиймеждунимиразговоротом,чтоВронскийотчаивалсяприобрестиэтутехнику.

—Да,да,удивительно!—подтвердилиГоленищевиАнна.Несмотря на возбужденное состояние, в котором он находился, замечание о технике

больно заскребло на сердце Михайлова, и он, сердито посмотрев на Вронского, вдругнасупился.Ончасто слышал это слово „техника“ирешительнонепонимал, что такоеподэтимразумели.Онзнал,чтоподэтимсловомразумелимеханическуюспособностьписатьирисовать, совершенно независимую от содержания. Часто он замечал, как и в настоящейпохвале, что технику противополагали внутреннему достоинству, как будто можно былонаписать хорошо то, что было дурно. Он знал, что надо было много внимания иосторожности для того, чтобы, снимая покров, не повредить самого произведения, и длятого,чтобыснятьвсепокровы;ноискусстваписать,техникитутникакойнебыло.Еслибымалому ребенку или его кухарке также открылось то, что он видел, то и она сумела бывылущить то, что она видит. А самый опытный и искусный живописец-техник одноюмеханическоюспособностьюнемогбынаписатьничего,еслибыемунеоткрылисьпреждеграницысодержания».

В этом все дело! Техника, конечно, нужна, и овладеть ею необходимо современномухудожнику. Примерно так же, как писателю надлежит быть грамотным. Но одного этогонедостаточно. И о малом ребенке, и о кухарке совершенно точно сказано. В наскальныхизображениях зверей первобытные люди часто проявляли подлинное художественноечувство, и такие изображения восхищают нас, хотя они, естественно, грешат противсовременной графической техники. А вот, например, произведения нидерландскиххудожниковпериодаупадка…Вомногихизнихвсеудивительноточносписаноснатуры.Не

только техники, но и знания законов перспективы, освещения, всего опыта предыдущихпоколений художников в них хоть отбавляй! Но картина только тогда художественноепроизведение,когдавнейотраженокакое-тоособоевидениемира,присущеееесоздателю,такоевидение,котороевоспринимаемимы,нотолькопотому,чтооноткрылегонамсвоимискусством.Аеслиэтогонет?

Суриков,истинныйбогатырьрусскойреалистическойживописи,считалнидерландскихживописцев периода упадка вроде светского портретиста Нетшера, очень популярного в«верхах» тогдашнего голландского общества, «малохудожественными» и пояснял такуюоценкуихтворчествазамечаниемсамымубийственнымдлякаждого,ктомнитприобщитьсяквеликомуискусствуживописи:

«Невыносимофотографиейотдает».Забудемжеобэтихремесленниках,скучных,апоройинапыщенных,исблагодарностью

преклонимсяпередпамятьютехзамечательныхмастеровбылыхНидерландов,вдохновенноетворчество которых, подвижнический труд и, выражаясь словами нашего великого поэта,«дум высокое стремленье» помогают нам и сейчас лучше, полнее понять красоту мира,человека.

notes

Примечания

1Нидер—низкий,ланд—страна,земля.

2К.МарксиФ.Энгельс,Сочинения,изд.2-е,т.4,стр.428.

3К.МарксиФ.Энгельс,Избранныепроизведенияв2-хтомах.М.,Госполитиздат,1955,т.II,

стр.94.

4Генеральныештаты—правительственныйорганстраны,состоящийиздепутатов.

5О том, как жестоко Филипп II эксплуатировал свои нидерландские владения,

свидетельствуют следующие цифры: из пяти миллионов дукатов его годовых доходов вмирное время Испания и американские колонии давали по полмиллиона, Италия — одинмиллион,аНидерланды—двамиллиона.

6Большинство лучших картин Брейгеля— вВене. ВЭрмитаже о немможно судить по

интереснейшей композиции «Ярмарка с театральными представлениями», написанной либоимсамим,либоегосыном,ПитеромБрейгелем-младшим,частокопировавшимпроизведенияотца,атакжепотремнесомненнымкопиямработыэтогосына.

7К.МарксиФ.Энгельс,Избранныепроизведенияв2-хтомах,т.II,стр.94.

8Этотхудожникпрекрасноумелустраиватьсвоидела:онсталхранителемэрцгерцогской

художественнойколлекции,бойкоторговалстариннымикартинами,добилсякамергерскогозвания.

9ЧащеиспользуетсянаписаниеХальс.

10К.МарксиФ.Энгельс,Сочинения,т.23.стр.763.

11К.МарксиФ.Энгельс,Сочинения,т.19,стр.191.

12ВСоветскомСоюзеФрансГальспредставленещедвумячрезвычайноинтереснымидля

понимания всей эволюции его творчества ранними работами, обнаруженными совсемнедавно в фондах Одесского музея, где они значились как произведения… неизвестногорусского художника XIX века. Ему же приписывается небольшой «Портрет Декарта» вКиевскоммузее.

13Фаянс этот был создан в городе Делфте по образцу китайской и японской керамики,

ввозимойвстранусредипрочихтоваровзнаменитойОст-Индскойкомпанией,основаннойвсамомначалевекамогущественнойголландскойбуржуазией.

14Не потому ли, что «искусство совсем в них скрыто», картины Рейсдаля труднее

копировать,чемтогожеРубенсаилилюбогодругогобольшогохудожника?

15К.МарксиФ.Энгельс,Сочинения,т.25,ч.1,стр.366.

16Такоеназваниебылоданоошибочнокартине,сильнопочерневшейотвремени,действие

внейпроисходитненочью.