Громов С. А. Коренной поворот в практике применения законодательства о лизинговой деятельности // Вестник

http://www.szrf.ru/doc.phtml?nb=00_07&issid=2011011000&docid=25

Сергей Александрович Громов

кандидат юридических наук

В июле 2011 г. Президиум ВАС РФ принял пять постановлений, в

которых были сформулированы правовые позиции, формирующие практику

применения законодательства о лизинге. Автор подвергает критике

многие из новых подходов, поскольку они основаны на понимании

лизинга как отношения по предоставлению имущества в аренду, а не

предоставления финансирования.

Ключевые слова: лизинг, выкупная цена, амортизация

Коренной поворот в практике применения

законодательства о лизинговой деятельности

Введение

В 2011 г. в правовом регулировании лизинговой деятельности

произошли важные изменения. Начало года ознаменовалось вступлением

в силу двух законов, существенно трансформирующих регламентацию

отношений субъектов лизинга, а июль принес богатый урожай судебной

практики. При этом анализ летней практики представляется неполным

без изложения краткой характеристики законодательных новелл.

Расширение сферы применения лизинга

Федеральным законом от 08.05.2010 N 83-ФЗ внесен ряд изменений

в § 6 "Финансовая аренда (лизинг)" главы 34 Гражданского кодекса

Российской Федерации (далее - ГК РФ), а также в Федеральный закон

от 29.10.1998 N 164-ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)" (далее -

Закон о лизинге). Из ч. 1 ст. 665, ст. 666 ГК РФ и п. 1 ст. 3

Закона о лизинге исключено указание на использование предмета

лизинга для предпринимательских целей.

Это изменение соответствовало рекомендациям отечественной

юридической науки:

1) расширить круг субъектов лизинга за счет учреждений<1>;

2) расширить перечень предметов лизинга за счет имущества,

предназначенного для использования в профессиональной

деятельности<2>;

3) допустить потребительский лизинг с одновременным

установлением исчерпывающего перечня имущества, которое может

являться предметом лизинга в личных, семейных или домашних

целях<3>.

Ранее в литературе отмечалось, что ограничение использования

лизинга только предпринимательскими целями не соответствует мировой

практике, не позволяет развиваться потребительскому лизингу<4>.

Между тем во многих странах лизинг широко используется

применительно к потребителям-гражданам (прежде всего в отношении

автомобилей)<5>.

Указанные выше изменения направлены на преобразование лизинга

из исключительно коммерческой в универсальную финансовую услугу,

доступную не только предпринимателям, но и остальным участникам

оборота.

Присоединение к Кейптаунской конвенции

Принятием Федерального закона от 23.12.2010 N 361-ФЗ оформлено

присоединение России к Конвенции о международных гарантиях в

отношении подвижного оборудования (далее - Кейптаунская конвенция)

и заключенному к ней Протоколу по авиационному оборудованию. Эти

документы вступили в силу для России с 01.09.2011.

Кейптаунская конвенция применяется и к внутренним сделкам

(п. "n" ст. 1, ст. 50). Это отличает ее от Конвенции УНИДРУА о

международном финансовом лизинге (далее - Оттавская конвенция),

регулирующей международные сделки (п. 1 ст. 3).

Основана Кейптаунская конвенция на отождествлении

экономического смысла таких способов финансирования приобретения

оборудования, как кредит под вещное обеспечение (ср. § 3 главы 23,

главу 42 ГК РФ), продажа в кредит с резервированием за продавцом

права собственности (ср. ст. 491 ГК РФ), лизинг (ср. § 6 главы 34

ГК РФ).

Цель Кейптаунской конвенции заключается в установлении

функционально и нормативно сходного правового режима требований,

образующих содержание денежных обязательств, которые возникают из

применения указанных форм финансирования, а также функционально

сходного правового статуса кредиторов различных категорий.

Кейптаунская конвенция заключена в отношении "подвижного

оборудования" - планеров воздушных судов, авиационных двигателей и

вертолетов, железнодорожного подвижного состава, космических

средств - и создает международные гарантии в отношении объектов той

категории, которой посвящен специальный Протокол (ст. 2).

При отличии правового регулирования залога, продажи в кредит и

финансового лизинга объектов указанных видов, содержащегося в

Кейптаунской конвенции, от регламентации национальным правом

аналогичных сделок с иным оборудованием возникает ситуация, когда

правовой режим имущества и правовой статус сторон договоров

дифференцируются, по существу, произвольным образом.

В то же время согласно правовой позиции Конституционного Суда

РФ (далее - КС РФ) дифференциация правового регулирования,

приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов, должна

осуществляться с соблюдением требований Конституции РФ, вытекающих

из принципа равенства (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ). Различия

допустимы, если они объективно обоснованны и преследуют

конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих

целей правовые средства соразмерны им. Соблюдение этого принципа

означает запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих

к одной и той же категории, которые не имеют объективного и

разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами,

находящимися в одинаковых или сходных ситуациях)<6>.

Выбор объектов обеспечительных отношений, регулируемых

Кейптаунской конвенцией, обусловлен исключительно потребностями

международного коммерческого оборота. Стационарные (оборудование,

недвижимость), а равно малоценные объекты для международной

регламентации и в особенности унификации представляют значительно

меньший интерес.

Выбор объектов регулирования обусловлен не сходствами или

различиями в финансово-хозяйственном положении участников

отношений, а исключительно потребностями в унификации, которые

применительно к внутренним отношениям, также регулируемым

Кейптаунской конвенцией, имеют второстепенное значение.

С учетом произвольности отбора объектов обеспечительных

отношений, регулируемых Кейптаунской конвенцией, и в силу

приведенной выше правовой позиции КС РФ дифференциация правового

статуса сторон (должников и кредиторов) договоров залога, продажи в

кредит и лизинга в зависимости от вида имущества не соответствует

ст. 19 Конституции РФ.

В связи с этим национальное регулирование обеспечительных

сделок в отношении имущества, не упомянутого в Кейптаунской

конвенции, необходимо как можно быстрее привести в соответствие с

установленным ею стандартом.

Изменение судебной практики

Кроме упомянутых выше событий важное значение в правовом

регулировании лизинговой деятельности приобрел ряд актов высших

судебных органов, принятых в июле 2011 г.

Среди них особое место занимает постановление КС РФ от

20.07.2011 N 20-П, где содержится конституционно-правовое

толкование ключевых норм Закона о лизинге.

Всеобщее внимание в лизинговой отрасли привлекли также

постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ (далее -

ВАС РФ):

- от 05.07.2011 N 2346/11 по заявлению ООО "УК "НЭВЗ" о

признании недействительным решения Межрайонной инспекции ФНС России

по крупнейшим налогоплательщикам по Ростовской области в части

предложения уплатить недоимку по налогу на имущество,

образовавшуюся ввиду установления в бухгалтерском учете в отношении

принятого в финансовую аренду имущества сокращенного срока

полезного использования;

- от 12.07.2011 N 17389/10 по иску ООО "Мета-Лизинг" к ООО

"Партнер-М" о взыскании задолженности по лизинговым платежам и по

встречному иску о взыскании части выкупной цены предмета лизинга,

уплаченной в составе лизинговых платежей, в качестве

неосновательного обогащения, а также о признании недействительными

условий договора о заниженной выкупной цене предмета лизинга;

- от 12.07.2011 N 17748/10 по иску ООО "Ремстрой-2" к ООО

"Практика ЛК" о взыскании в качестве неосновательного обогащения

авансовых платежей, уплаченных по договору лизинга, и по встречному

иску о взыскании убытков, составляющих разницу между суммой

уплаченных и общей суммой причитающихся лизинговых платежей по

договору лизинга;

- от 19.07.2011 N 1930/11 по иску ООО "Армада" к АКБ

"РОСЕВРОБАНК" (ОАО) о взыскании суммы, списанной банком с

расчетного счета на основании инкассового поручения ООО "Фаворит",

выставленного со ссылкой на ст. 13 Закона о лизинге;

- от 25.07.2011 N 3318/11 по иску ЗАО "Европлан" к ООО

"Машинный двор" об изъятии предмета лизинга и по встречному иску о

понуждении к заключению договора купли-продажи спорного имущества.

Вследствие их принятия существенно изменяются сложившиеся за

предыдущие 15 лет развития лизинга в России подходы к разрешению

споров, связанных с исполнением договоров лизинга.

Изменение системы источников права

С принятием указанных шести судебных актов значительно

увеличился удельный вес судебной практики в системе источников

права, содержащих нормы, которые регулируют отношения, возникающие

из договоров лизинга.

Стремление судов обеспечить единообразие практики и восполнить

пробелы в правовом регулировании лизинговой деятельности весьма

похвально, однако на практике в делах ВАС РФ очевидна тенденция к

формированию "пролизингополучательского" подхода к разрешению

споров, связанных с исполнением и нарушением договоров лизинга. В

ряде случаев судебными актами, по существу, аннулированы ясные

законодательные нормы. Это не просто увеличивает удельный вес

судебных решений в общей массе источников права, но и значительно

нарушает баланс между ролями законодателя и правоприменителя (пусть

и в ипостаси высшей судебной инстанции) в системе разделения

властей.

Наряду с отмеченной тенденцией постановление Президиума ВАС РФ

от 12.07.2011 N 17389/10 стало первым судебным актом такого уровня,

в котором решение мотивируется со ссылкой на положения Оттавской

конвенции.

А.А.Иванов давно указывал на возможность применения этой

Конвенции к внутреннему лизингу со ссылкой на ст. 7 ГК РФ<7>.

Постановление Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10 можно

считать примером и прецедентом применения Оттавской конвенции в

отечественной судебной практике. Безотносительно к тому, как норма

данной Конвенции оказалась интерпретирована в вышеупомянутом

постановлении, сам факт ее использования следует только

приветствовать. Как отмечает В.А.Канашевский, "иногда государство

распространяет действие договора на некоторые внутренние отношения,

если это не противоречит объекту и цели данного договора. Строго

говоря, в этом случае действует скорее внутригосударственный акт,

расширивший "компетенцию" международного договора. Договор же

применяется не в качестве источника международного права, а

исключительно как регулятор гражданских отношений в силу разрешения

на это со стороны национального законодателя"<8>. В данном случае в

роли национального законодателя успешно выступил ВАС РФ.

В связи с тем, что к внутреннему лизингу допускается применять

Оттавскую конвенцию, изначально предназначенную для регулирования

международных операций, появляется больше оснований применять в

делах, связанных с исполнением договоров лизинга, положения

Кейптаунской конвенции, прямо рассчитанной на применение к

внутренним сделкам.

Обратная сила правоположений

Четыре из пяти июльских постановлений Президиума ВАС РФ,

касающихся лизинговой деятельности (кроме постановления от

05.07.2011 N 2346/11), завершаются оговоркой, что вступившие в

законную силу судебные акты по делам со схожими фактическими

обстоятельствами, принятые на основании нормы права в истолковании,

которое расходится с содержащимся в данном постановлении

толкованием, могут быть пересмотрены на основании п. 5 ч. 3 ст. 311

Арбитражного процессуального кодекса РФ, если для этого нет других

препятствий.

По смыслу абзаца третьего п. 11 постановления Пленума ВАС РФ

от 30.06.2011 N 52 эта фраза является эвфемизмом признания

соответствующего акта надзорной инстанции прецедентным и наделения

его обратной силой.

Это означает, что споры, возникшие из договоров, заключенных

ранее опубликования указанных решений, должны разрешаться с учетом

новых правоположений, несмотря на то что при заключении договоров

стороны не имели возможности сообразовать свое поведение с таким

регулированием данных отношений.

Такой подход вне зависимости от того, к пользе какой из сторон

договора он реализован, противоречит базовым принципам

регламентации частноправовых отношений.

КС РФ неоднократно отмечал, что в частных отношениях обратная

сила не применяется, ибо интересы одного лица не могут быть

принесены в жертву другого, не нарушившего закон<9>; напротив,

обратная сила закона применяется преимущественно в отношениях,

которые возникают между индивидом и государством в целом (т. е. в

публичных отношениях), и делается это в интересах индивида<10>.

Более того, всякое императивное регулирование договорных

отношений является ограничением свободы договора.

Между тем согласно правовой позиции КС РФ возможные

ограничения свободы договоров должны носить общий и абстрактный

характер, не иметь обратной силы и не затрагивать существо данных

конституционных прав, т. е. не ограничивать пределы и применение

основного содержания соответствующих конституционных норм

(постановление КС РФ от 21.04.2003 N 6-П).

Вопрос об обратной силе прецедентных по существу актов ВАС РФ

был предметом анализа в постановлении КС РФ от 21.01.2010 N 1-П. В

нем подчеркивается, что на применение правовой позиции,

сформулированной при толковании норм права в акте ВАС РФ и

определяющей смысл нормативного регулирования, не могут не

распространяться общие принципы действия норм права во времени, в

частности вытекающая из ч. 1 ст. 54 Конституции РФ недопустимость

придания обратной силы нормам, ухудшающим положение лиц, на которых

распространяется их действие.

Такая правовая позиция корреспондирует и практике Европейского

суда по правам человека (далее - ЕСПЧ). На основе ряда решений

этого суда Д.В.Афанасьев делает вывод о том, что ЕСПЧ не признает

за государствами право изменять национальное законодательство с

обратной силой, если изменения влекут для частных лиц ухудшение их

имущественного положения<11>.

В обоснование этого заключения автор ссылается на несколько

актов ЕСПЧ, в которых утверждается, что нормы национального

законодательства, предоставляющие частному лицу имущественные права

или выгоды, могут стать основанием для "правомерного ожидания".

Причем это могут быть нормы как действующего, так и действовавшего

законодательства, если они были отменены или признаны

недействующими с обратной силой (ретроспективно). Следовательно,

изменение законодательства с обратной силой, в результате которого

частные лица лишаются имущественных выгод, есть нарушение

"правомерного ожидания", являющегося имуществом согласно ст. 1

Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

При этом не имеет значения, лишается лицо своих прав по отношению к

государству или по отношению к другим частным лицам<12>.

Таким образом, наделение обратной силой правовых позиций ВАС

РФ по вопросам договорного права противоречит принципам действия во

времени норм частного права.

I. Конкуренция квалификаций договора лизинга

Доктрина

Как отмечает С.И.Аскназий, на основе новых

социально-экономических явлений складываются и новые правовые

явления. Юристам необходимо определяться, каким образом эти новые

правовые явления могут быть включены в правовую систему без

отступления от ее основополагающих принципов и без нарушения ее

целостности. Благодаря такому включению решаются две задачи:

определяется место нового правового явления в правовой системе,

которое в свою очередь предопределяет правила, применимые к новым

явлениям. Обе эти задачи решаются догматической юриспруденцией

посредством построения юридических конструкций<13>.

Р. фон Иеринг сформулировал следующие основные требования к

юридической конструкции.

1. Она должна охватывать все нормы позитивного права,

относящиеся к соответствующему институту. При этом юриспруденция в

квалификации такого института не связана квалификацией, данной

законодателем.

2. Она должна быть согласованной (не допускающей противоречий

и несовместимости отдельных элементов) как внутренне (между

собственными положениями), так и внешне (с другими устоявшимися

постулатами правовой науки)<14>.

Впоследствии воплощенная в указанных постулатах "юриспруденция

понятий" подверглась критике: в противовес требованию стройности (в

широком смысле) юридической конструкции было выдвинуто требование

политико-правовой обоснованности (с точки зрения нравственности,

справедливости, рациональности, экономической эффективности и

т. п.) рекомендаций, вырабатываемых правовой наукой<15>.

В литературе можно встретить указания на следующие имеющиеся в

российских и зарубежных доктрине, законодательстве и судебной

практике варианты квалификации договора лизинга, предусматривающего

последующий переход имущества в собственность лизингополучателя:

- договор, устанавливающий "обеспечительный интерес";

- договор в пользу третьего лица;

- договор купли-продажи;

- договор покупки права;

- договор купли-продажи в рассрочку;

- договор аренды со специфическими чертами (нетипичный договор

найма);

- финансовая услуга;

- средне- и долгосрочная кредитная операция;

- договор поручения;

- смешанный договор, сочетающий элементы кредита и поручения;

- договор sui generis<16>.

Из приведенных трактовок лизинга следует, что подходы к его

квалификации весьма разнообразны. При этом, как отмечает

Е.В.Кабатова, каждая из теорий ставит во главу угла какой-нибудь

один аспект лизинга; желание определить его юридическую природу с

помощью известных институтов приводит к тому, что какая-то часть

отношений остается за пределами этого института<17>. Множество

различных интерпретаций лизинга свидетельствует о наличии богатого

выбора у законодателя и правоприменителя при определении источника

формулирования правил, подлежащих включению в нормативные акты или

принятию за критерий правомерности притязаний и возражений сторон

при разрешении споров.

В 2011 г. законодатель, присоединяясь к Кейптаунской

конвенции, и высшие судебные органы в постановлениях,

рассматриваемых в настоящей статье, выразили разные точки зрения на

должную квалификацию договора лизинга.

Кейптаунская конвенция

В Конвенции договор лизинга рассматривается как соглашение,

направленное на предоставление финансирования приобретения

оборудования, обеспеченное особым правом кредитора на это

имущество.

Отечественный законодатель, принимая решение о присоединении

России к этому документу, следует как сложившейся международной

практике признания лизинга обеспечительной сделкой в качестве

разновидности удержания титула при финансировании приобретения

актива, так и ранее обозначенной в законодательстве линии признания

лизинга финансовой услугой<18>.

Конституционный Суд РФ

В постановлении КС РФ от 20.07.2011 N 20-П указывается, что

лизинговая деятельность - это вид инвестиционной деятельности по

приобретению имущества (предмета лизинга) и передаче его в лизинг:

лизингодатель при помощи финансовых средств оказывает

лизингополучателю своего рода финансовую услугу, приобретая

имущество в свою собственность и передавая его во владение и

пользование лизингополучателю, а стоимость этого имущества возмещая

за счет периодических лизинговых платежей, образующих его доход от

инвестиционной деятельности.

Представляется важным обратить внимание на использование в

приведенном фрагменте словосочетания "своего рода" (sui generis),

которое указывает на невозможность отнесения договора лизинга ни к

одному из поименованных видов договоров. Он образует

самостоятельный вид договора из рода договоров об оказании

финансовых услуг.

Квалификация лизинга в качестве обеспечительной сделки и в

качестве финансовой услуги - это две стороны одной медали. Оказывая

финансовую услугу, лизингодатель кредитует лизингополучателя путем

оплаты приобретаемого для него оборудования, которое служит

обеспечением имущественных интересов кредитора (лизингодателя) на

случай неисполнения должником (лизингополучателем) денежных

обязательств.

Другими словами, квалификация лизинга и законодателем, и КС РФ

далека от признания его арендой.

В силу правовой позиции КС РФ в судебной практике должно

обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению

норм. Оно относится к компетенции КС РФ, который, разрешая дело,

обеспечивает выявление конституционного смысла действующего права.

Данное им истолкование является общеобязательным в том числе для

судов. Иное означало бы, что суд может осуществлять истолкование

акта, придавая ему иной смысл, нежели выявленный в конституционном

судопроизводстве, и тем самым подменять КС РФ (постановление КС РФ

от 25.01.2001 N 1-П).

Высший Арбитражный Суд РФ

В том же ключе трактуется лизинг в постановлении Президиума

ВАС РФ от 25.07.2011 N 3318/11. В нем отмечается, что применительно

к лизингу с правом выкупа законный имущественный интерес

лизингодателя заключается в размещении денежных средств

(посредством приобретения в собственность указанного

лизингополучателем имущества и предоставления последнему этого

имущества за плату), а интерес лизингополучателя - в пользовании

имуществом и последующем его выкупе. В общую сумму платежей по

договору лизинга с правом выкупа входят: возмещение затрат

лизингодателя, его доход и выкупная цена предмета лизинга<19>.

Таким образом, в силу закона выплата лизингополучателем цены

договора лизинга в согласованные сторонами сделки сроки полностью

удовлетворяет материальный интерес лизингодателя в размещении

денежных средств.

Использование формулировки "размещение денежных средств"

вплотную приближает трактовку лизинга к его интерпретации в

качестве финансовой услуги.

Иначе лизинг квалифицируется в постановлении Президиума ВАС РФ

от 12.07.2011 N 17748/10. В нем указывается, что, получая

лизинговые платежи, лизингодатель предоставляет другой стороне

встречное исполнение - предоставляет лизингополучателю на срок

лизинга право владеть приобретенным лизингодателем предметом

лизинга и использовать его; таким образом, лизинговый платеж

является оплатой данного права за определенный период.

Из этой формулировки следует, что предпочтение оказывается

арендной трактовке лизинга, причем в достаточно консервативной

форме.

Вместе с тем, с одной стороны, в постановлении предоставление

лизингодателем прав владения и пользования имуществом признается

встречным исполнением (а не просто встречным удовлетворением или

встречным предоставлением (ср. ст. 328 и п. 1 ст. 423 ГК РФ) по

возмездному договору) по отношению к получению лизинговых платежей.

Такая интерпретация лизинговых платежей существенно смещает

акценты в трактовке п. 3 ст. 28 Закона о лизинге,

предусматривающего "наступление" обязательств лизингополучателя по

уплате лизинговых платежей с момента начала использования им

предмета лизинга.

Встречным признается исполнение обязательства одной из сторон,

которое в соответствии с договором обусловлено исполнением своих

обязательств другой стороной (ст. 328 ГК РФ). В случае

непредоставления обязанной стороной (по буквальному смыслу

постановления Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10

лизингополучателем) обусловленного договором исполнения

обязательства (внесения лизинговых платежей) сторона, на которой

лежит встречное исполнение (лизингодатель), вправе приостановить

исполнение своего обязательства (предоставление прав владения и

пользования имуществом) либо отказаться от исполнения этого

обязательства и потребовать возмещения убытков.

С другой стороны, в постановлении точнее, чем в ст. 665 ГК РФ

и ст. 2 Закона о лизинге, определен объект предоставления со

стороны лизингодателя. Последний предоставляет лизингополучателю не

имущество (предмет лизинга) во владение и пользование, а именно

права владения и пользования имуществом. Разница весьма

существенная, так как само имущество передается продавцом

непосредственно лизингополучателю (п. 1 ст. 668 ГК РФ).

Следовательно, в число обязанностей лизингодателя (а равно и в

предмет договора лизинга) передача имущества лизингополучателю не

включается.

Тем не менее признание лизинговых платежей встречным

исполнением в отношении предоставления прав владения и пользования

имуществом приближает лизинг скорее к аренде, нежели к финансовой

услуге. Практические выводы в июльской практике ВАС РФ

преимущественно делаются исходя именно из арендной трактовки

лизинга и в пользу лизингополучателя.

Постановления Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10 и от

25.07.2011 N 3318/11 приняты с разницей в две недели, а размещены

на сайте ВАС РФ в один день - 24.08.2011. Одновременное признание

лизинговых платежей, с одной стороны, формой удовлетворения

имущественного интереса лизингодателя в размещении средств путем

возмещения его затрат, а с другой - оплатой права владеть

приобретенным лизингодателем предметом лизинга и использовать его

за определенный период является противоречивым. Возмещение затрат и

оплата пользования суть разные основания (causa) предоставления,

заключающегося в уплате денежных средств. При этом первое

соответствует п. 1 ст. 28 Закона о лизинге, а второе ему

противоречит.

В постановлении Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10

дается новая трактовка свободы договора. В качестве одного из вновь

открытых ее аспектов постулируется соответствие условий договора

действительному экономическому смыслу заключаемого соглашения.

Квалификация лизинговых платежей в качестве оплаты права

владения и пользования имуществом не соответствует действительному

экономическому смыслу лизинговой операции как формы кредитования

приобретения основных средств<20>.

Кроме того, такая трактовка противоречит также диспозитивному

положению ст. 26 Закона о лизинге. В соответствии с ним утрата

предмета лизинга по вине лизингополучателя не освобождает

лизингополучателя от обязательств по договору лизинга.

По смыслу этой нормы обязательства лизингополучателя (в первую

очередь в части уплаты лизинговых платежей) даже в случае утраты

предмета лизинга сохраняются.

Если бы трактовка лизинговых платежей как платы за право

владения и пользование имуществом была верна, то при утрате

имущества основание внесения лизинговых платежей отпадало бы, тогда

как законодатель ясно указывает на противоположное.

Правильность именно такого подхода к толкованию ст. 26 Закона

о лизинге подтверждается правовой позицией, изложенной в

постановлении Президиума ВАС РФ от 16.03.2010 N 15800/09. В нем

указывается, что утрата предмета лизинга не может рассматриваться в

качестве непредвиденного обстоятельства (п. 2 ст. 451 ГК РФ),

которое дает основания для расторжения договора лизинга (и,

следовательно, прекращения возникших из него обязательств).

Кроме того, в постановлении подчеркивается, что в силу

диспозитивности ст. 26 Закона о лизинге договором может

предусматриваться, во-первых, сохранение обязательств

лизингополучателя в случае утраты имущества (ответственность за

неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств) даже ввиду

обстоятельств непреодолимой силы, а во-вторых, обязанность

лизингополучателя при утрате предмета лизинга (и при неполучении

страхового возмещения) уплатить лизингодателю сумму невыплаченных

платежей в полном объеме.

В этом, кстати, находит свое содержательное воплощение

возложение на лизингополучателя риска утраты и повреждения

имущества (п. 1 ст. 22 Закона о лизинге). Такой риск должен

выражаться именно в сохранении денежных обязательств

лизингополучателя перед лизингодателем в случае утраты предмета

лизинга по обстоятельствам, за которые не отвечает лизинговая

компания. Внесение лизинговых платежей в отсутствие владения и

пользования имуществом ввиду его утраты является логичным

следствием положений п. 1 ст. 22, ст. 26 Закона о лизинге.

Изложенное позволяет утверждать, что квалификация лизинговых

платежей в качестве встречного удовлетворения за предоставление

права владения и пользования имуществом противоречит ст. 26 и 28

Закона о лизинге, а также более ранней надзорной практике.

Попытка встроить лизинг в арендную конструкцию приводит к

нарушению указанных выше требований к юридическим конструкциям. Это

проявляется:

1) в несовместимости ряда норм положительного права о лизинге

с веками устоявшейся конструкцией имущественного найма;

2) в противоречии частных элементов арендоподобной конструкции

лизинга другим конструкциям и устоявшимся положениям правовой

науки;

3) в несоответствии ряда практических выводов, сделанных на

базе этой конструкции, критериям справедливости, рациональности и

экономической эффективности.

II. Согласование выкупной цены предмета лизинга

На российском рынке в подавляющем большинстве случаев

заключаются договоры лизинга с полной окупаемостью (амортизацией).

По условиям таких договоров после возмещения в составе лизинговых

платежей всех инвестиционных затрат лизингодателя и получения им

причитающегося ему вознаграждения имущество переходит в

собственность лизингополучателя.

Истинное значение условия о выкупной цене

Договоры этого типа можно условно разделить на два вида. Одни

предусматривают переход имущества в собственность лизингополучателя

без дополнительных условий. Другие, напротив, требуют внесения

лизингополучателем сверх (или в составе) лизинговых платежей

выкупной цены, как правило, символической.

С экономической точки зрения это различие несущественно.

Поэтому оно не может и не должно обусловливать дифференциацию в

правовом регулировании. Выбор второго варианта является

исключительно данью иррациональной традиции и напоминает внесение

символической платы при дарении ножей и носовых платков.

Заключение договоров лизинга с полной окупаемостью на таких

условиях совершенно верно объясняется в постановлении Президиума

ВАС РФ от 25.07.2011 N 3318/11: применительно к лизингу с правом

выкупа имущественный интерес лизингодателя заключается в размещении

средств, а выплата лизингополучателем договорной цены в

согласованные сроки полностью удовлетворяет материальный интерес

лизингодателя в размещении средств.

По сравнению с вопросом о фактическом обеспечении возвратности

и платности размещенных лизингодателем средств вопросы о наличии в

договоре лизинга условия о выкупной цене и о ее размере являются

второстепенными.

Тем не менее в постановлениях Президиума ВАС РФ от 18.05.2010

N 1729/10 и от 12.07.2011 N 17389/10 категории выкупной цены, ее

наличию и размеру искусственно придается существенное значение.

Общие подходы к определению выкупной цены

В отступление от сформированной ранее правовой позиции<21>

договор лизинга, содержащий условие о переходе права собственности

на предмет лизинга к лизингополучателю, теперь следует

рассматривать как смешанный, заключающий в себе элементы договоров

лизинга и купли-продажи<22>. При этом констатируется, что второй

элемент в силу конструкции договора должен содержать условие о

цене<23>.

Общим для договоров лизинга без условия о выкупной цене и для

договоров с условием о символической выкупной цене соображением при

определении условия о цене служат два тезиса:

1) возмещение лизингодателю естественного износа имущества,

образовавшегося в период временного владения и пользования

предметом лизинга, связано с арендными отношениями, а не с

переходом права собственности и соответственно не может

рассматриваться как погашение части выкупной цены;

2) срок полезного использования оборудования значительно

превышает срок лизинга, поэтому истечение определенного в договоре

срока лизинга не влечет за собой полный естественный износ

оборудования и падение его текущей рыночной стоимости до нулевой

величины. Применение ускоренной амортизации в отношении предмета

лизинга этот вывод не опровергает. Само по себе оно не

свидетельствует ни о повышенном естественном износе оборудования в

процессе его эксплуатации лизингополучателем, ни о более быстрых

темпах снижения текущей рыночной стоимости оборудования.

Сравнение размера лизинговых платежей с рыночными ставками

наемной платы.

Из первого положения следует, что при разногласиях в отношении

толкования условия о размере выкупной цены лизингодатель может

утверждать, что возмещение износа, связанное с арендными

отношениями (т. е. арендная плата), составляет величину, обычно

применяемую при аренде аналогичного имущества при сравнимых

обстоятельствах (п. 3 ст. 424, абзац второй п. 1 ст. 614 ГК РФ).

Например, если на сайте фирмы, предоставляющей автомобили

напрокат, рассчитать стоимость найма автомобиля Ford Focus с

автоматической коробкой передач в Санкт-Петербурге сроком на месяц

без ограничения пробега, размер платы составит чуть больше

77 000 руб.

При приобретении аналогичного автомобиля у официального дилера

производителя средняя цена составит 736 000 руб.

Среднее значение месячного лизингового платежа по договору

лизинга имущества с такой же ценой, предусматривающему "аванс" в

30% первоначальной стоимости имущества (220 800 руб.), заключенному

сроком на 36 месяцев, составляет чуть более 19 000 руб.<24> Если к

этой величине добавить 1/36 часть 30-процентного "аванса"

(6133 руб. 33 коп.), месячный платеж составит не более 25 500 руб.

Очевидно, что лизинговый платеж втрое меньше арендной платы,

взимаемой за наем аналогичного имущества при сравнимых

обстоятельствах. Коль скоро возмещение лизингодателю естественного

износа имущества связано с арендными отношениями и не может

рассматриваться как погашение части выкупной цены, то при

применении этого правоположения в лизинговых платежах не остается

места для такой составляющей, как выкупная цена.

Включение возмещения износа в арендную составляющую лизинговых

платежей.

Из второго положения следует, что применение ускоренной

амортизации само по себе не свидетельствует о повышенном износе

оборудования в процессе его эксплуатации или о более быстрых темпах

снижения его стоимости. Поэтому указанные обстоятельства (степень

износа и темпы снижения стоимости имущества) при разногласиях в

толковании условия о размере выкупной цены с необходимостью

относятся к числу подлежащих установлению для правильного

разрешения дела.

Традиционно в расчет принимается несколько видов износа.

В гражданском законодательстве можно встретить упоминания о

нормальном износе. Так, при прекращении договора аренды арендатор

обязан вернуть арендодателю имущество в том состоянии, в котором он

его получил, с учетом нормального износа или в состоянии,

обусловленном договором (ч. 1 ст. 622 ГК РФ, п. 4 ст. 17 Закона о

лизинге).

По определению А.А.Иванова, под нормальным понимается износ,

который арендованное имущество претерпело бы при обычном его

использовании по тому назначению, которое определено договором, в

течение срока действия последнего<25>.


говорится об изменении имущества "вследствие естественного износа",

а также о возможности "повышенного естественного износа".

Естественное изменение состояния вещи, обусловливаемое объективными

причинами, а равно степень изменения вещи, предполагаемая

нормальной при обычном пользовании ею, не могут быть пониженными

или повышенными. Норма на то и норма (идеальная модель), чтобы

служить эталоном при сравнении с нею наличного, фактического

состояния. Также изменение имущества (преобразование в материальном

мире) не может иметь место вследствие существования эталона.

Напротив, изменение может происходить только под воздействием

физических сил. Следовательно, словоупотребление, имеющее место в

указанном документе, свидетельствует о тождественности в нем

понятия "естественный износ" и категории физического износа.

Последний представляет собой материальный износ средств труда,

постепенную утрату ими своей потребительской стоимости и стоимости

в процессе их производственного потребления, вследствие влияния сил

природы, а также при чрезвычайных обстоятельствах (пожарах,

наводнениях и т. п.)<26>.

Моральный износ представляет собой снижение стоимости основных

фондов вследствие технического прогресса и роста производительности

труда<27>.

Всякий износ (как естественный (физический), так и моральный)

влияет на темпы снижения его стоимости.

Как уже упоминалось, применение ускоренной амортизации само по

себе не свидетельствует о повышенных темпах снижения стоимости.

Однако о них свидетельствуют повышенный (по сравнению с нормальным)

естественный (физический) либо моральный износ имущества. Если

подобные обстоятельства установлены в ходе рассмотрения дела,

падение стоимости предмета лизинга в течение срока лизинга должно

приниматься во внимание при расчете "арендной" составляющей

лизинговых платежей. Согласно постановлению Президиума ВАС РФ от

18.05.2010 N 1729/10 она приходится на возмещение лизингодателю

износа имущества в период владения предметом лизинга

лизингополучателем, связана с арендными отношениями и,

соответственно, не может рассматриваться как погашение части

выкупной цены.

Дифференциация подходов к исчислению выкупной цены

Помимо изложенных общих соображений об определении содержания

договора лизинга в части условия о выкупной цене постановления

Президиума ВАС РФ от 18.05.2010 N 1729/10 и от 12.07.2011

N 17389/10 дают основания для дифференциации подходов

соответственно в зависимости от того, предусматривает договор

лизинга переход имущества в собственность лизингополучателя без

дополнительных платежей или после внесения символической выкупной

цены.

Отсутствие выкупной цены. В постановлении Президиума ВАС РФ от

18.05.2010 N 1729/10 рассмотрен первый случай, когда стороны

предусмотрели переход права собственности на предмет лизинга при

внесении всех лизинговых платежей без какой-либо дополнительной

оплаты.

В этой ситуации судом сделан вывод о том, что выкупная цена не

является самостоятельным платежом и вошла в состав определенных

сделкой лизинговых платежей<28>. При этом в договоре лизинга

выкупная цена оборудования с естественным износом не предусмотрена,

правил ее исчисления не содержится. Поэтому при отсутствии

соглашения сторон о размере выкупной цены исполнение

соответствующего договорного обязательства по выкупу подлежит

оплате по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно

взимается за аналогичные (в том числе по сроку использования)

товары. Судам при рассмотрении аналогичных дел необходимо

установить размер средств, уплаченных лизингополучателем в составе

лизинговых платежей в счет возмещения выкупной цены.

Согласование символической выкупной цены. В постановлении

Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10 рассмотрен второй

случай, когда в договоре лизинга определена выкупная цена в размере

1000 руб., признанная символической.

Мотивы. В указанном документе установлено, что передача

лизингополучателю титула собственника предмета лизинга

осуществляется по остаточной, приближенной к нулевой цене в том

случае, если срок действия договора лизинга почти равен сроку

полезного использования имущества.

При передаче в финансовую аренду основных средств, относящихся

к I-III амортизационным группам, к которым не применяется

специальный коэффициент, срок лизинга равен сроку полезного

использования имущества. Из приведенного выше тезиса следует, что в

договорах лизинга имущества такого рода согласование символической

выкупной цены правомерно<29>.

Для случаев, когда срок полезного использования имущества

значительно превышает срок лизинга (т. е. когда предметом лизинга

являются основные средства, относящиеся к IV-X амортизационным

группам), установление в договоре символической выкупной цены,

приближенной к нулевой, означает включение действительной выкупной

цены в состав периодических лизинговых платежей.

Иное истолкование условий договора противоречило бы самой сути

отношений по выкупу предмета лизинга, поскольку отношениям по

купле-продаже фактически был бы придан безвозмездный характер в

отсутствие к тому каких-либо оснований и в нарушение требований

ст. 575 ГК РФ.

Пункт договора, предусматривающий символическую выкупную цену,

по мнению Президиума ВАС РФ, позволяет установить действительную

волю сторон относительно условия о выкупной цене.

Толкование как метод обоснования решения на базе мотивов.

Согласно ч. 2 ст. 431 ГК РФ действительная общая воля сторон (с

учетом цели договора) должна быть выяснена (второй способ

толкования), если определить содержание договора не позволяет

применение правила ч. 1 ст. 431 ГК РФ о толковании условия путем

установления буквального значения содержащихся в нем слов и

выражений (первый способ), в том числе путем сопоставления с

другими условиями и смыслом договора в целом.

Именно из такого понимания этих правил исходит доктрина. В

частности, эту позицию развернуто аргументирует В.В.Витрянский,

подчеркивая, что суд вправе использовать второй способ толкования

лишь в том случае, если применение первого способа не позволяет

определить содержание условий договора. Закон отдает предпочтение

первому способу, т. е. выяснению буквального значения его условий

(волеизъявлению сторон, выраженному в договоре). Такой подход

повышает значение текста договора (а не гипотетической воли сторон)

и ориентирует участников оборота на необходимость тщательной

проработки всех условий договоров<30>.

Правило о толковании неясного условия договора не должно

использоваться для искажения ясного условия, не вызывающего ни

малейших сомнений относительно своего содержания.

Условие "выкупная цена предмета лизинга составляет 1000 руб."

должно представляться предельно ясным, не требующим для определения

своего содержания даже "сопоставления с другими условиями и смыслом

договора в целом", не говоря уже о "выяснении действительной общей

воли сторон с учетом цели договора".

Решение. Тем не менее в трактовке, содержащейся в

постановлении Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10, согласно

приведенному условию выкуп осуществляется не за 1000 руб., как

указано в договоре, а по остаточной стоимости предмета лизинга,

которая подлежит исчислению в соответствии с порядком учета на

балансе организаций объектов основных средств, регулируемым

Положением по бухгалтерскому учету "Учет основных средств" (ПБУ

6/01)<31>, исходя из амортизации техники линейным способом, к

которой не применяется ускоренный коэффициент<32>.

Новое понимание свободы договора

В обоснование приведенного утверждения в постановлении

Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10 указывается, что принцип

свободы договора предполагает добросовестность действий сторон,

разумность и справедливость его условий, в частности их

соответствие действительному экономическому смыслу заключаемого

соглашения.

Сам по себе этот тезис не представляется очевидным. В случаях,

когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того,

осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность

действий и добросовестность участников гражданских отношений

предполагаются (п. 3 ст. 10 ГК РФ).

Следовательно, контроль разумности действий и добросовестности

участников оборота может осуществляться не всякий раз, когда

возникает необходимость в защите гражданского права, а

исключительно тогда, когда такую зависимость устанавливает закон.

Установление такой зависимости есть форма ограничения

гражданских прав. Оно может иметь место лишь в той мере, в какой

это необходимо в целях защиты ценностей, перечисленных в ч. 3

ст. 55 Конституции РФ, абзаце втором п. 2 и п. 3 ст. 1 ГК РФ.

Кроме того, намек на недобросовестность лиц, участвующих в

деле, не вполне уместен в акте суда надзорной инстанции.

Добросовестность, как известно, является вопросом факта.

Установление фактических обстоятельств относится к компетенции

первой и апелляционной инстанций. В данном деле выводы о

недобросовестности действий сторон в актах первой и апелляционной

инстанций не содержатся.

Законом установлены как пределы свободы договора (ст. 168,

169, 170, 421 (абзац первый п. 4), 422, 426, 429, 445 и др. ГК РФ),

так и ситуации, в которых ее осуществление может контролироваться

(ст. 400 (п. 2), 428 ГК РФ, ряд норм законодательства о правах

потребителей и др.).

В случаях, указанными нормами не предусмотренных, контроль

справедливости условий договора является произвольным

вмешательством в частные дела, нарушающим одно из основных начал

гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК РФ).

Вопрос соответствия условий договора действительному

экономическому смыслу заключаемого сторонами соглашения

представляется второстепенным по сравнению со свободой участников

оборота в установлении своих прав и обязанностей на основе договора

и в определении любых не противоречащих законодательству условий

договора (абзац первый п. 2 ст. 1 ГК РФ).

Несоответствие условий договора действительному экономическому

смыслу соглашения может иметь правовое значение лишь в той мере, в

какой обстоятельства заключения договора и действия его сторон

отражают их цель прикрыть данным договором другую сделку (п. 2

ст. 170 ГК РФ)<33>, либо в той мере, в какой совершение сделки

становится результатом заблуждения (ст. 178 ГК РФ) или обмана

(ст. 179 ГК РФ).

В отсутствие признаков указанных пороков сделки сколь угодно

явное несоответствие ее условий действительному экономическому

смыслу не должно быть предметом контроля по упомянутым уже мотивам

недопустимости произвольного вмешательства в частные дела.

Свобода договора, разумеется, не может быть безграничной и не

должна служить основой для злоупотребления правом. Развитие

договорного права в XX в. показало значительное количество

ситуаций, когда в действительности требуется ограничение свободы

договора (неравенство переговорных возможностей сторон (включая

заключение договоров между коммерсантами и потребителями),

использование договоров присоединения и др.)<34>.

Тем не менее к определению оснований, процедур и границ

контроля свободы договора следует подходить исключительно

осторожно.

Как отмечается в постановлении КС РФ от 21.04.2003 N 6-П,

возможные ограничения законом свободы договоров должны отвечать

требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными,

соразмерными, носить общий и абстрактный характер, не иметь

обратной силы и не затрагивать существо данных конституционных

прав, т. е. не ограничивать пределы и применение основного

содержания соответствующих конституционных норм.

Далее, согласно постановлению Президиума ВАС РФ от 12.07.2011

N 17389/10 свобода договора, подразумевая, что стороны действуют по

отношению друг к другу на началах равенства и автономии воли и

определяют условия договора самостоятельно в своих интересах, не

означает, что при заключении договора они могут действовать и

осуществлять права по своему усмотрению без учета прав других лиц

(своих контрагентов), а также ограничений, установленных ГК РФ и

другими законами<35>.

Допустимость установления законом ограничений при реализации

свободы договора, а равно необходимость их соблюдения участниками

оборота освещены выше и не вызывают сомнений или возражений.

Между тем обязанность действовать и осуществлять права с

учетом прав других лиц (своих контрагентов) представляется верной

лишь постольку, поскольку она означает необходимость надлежащего

исполнения участниками оборота своих юридических обязанностей,

корреспондирующих относительным субъективным правам контрагентов, и

соблюдения абсолютных прав контрагентов путем невмешательства в

сферу господства их носителей. Возлагать на участников оборота

обязанность учитывать права других лиц (своих контрагентов) иным

образом, а равно трактовать эту обязанность как само собою

разумеющееся ограничение свободы договора представляется

недопустимым.

Фраза "свобода договора... не означает, что при заключении

договора они (стороны. - С.Г.) могут действовать и осуществлять

права по своему усмотрению" контрастирует с нормативными

положениями о том, что участники оборота "приобретают и

осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе"

(абзац первый п. 2 ст. 1 ГК РФ), а также "по своему усмотрению

осуществляют принадлежащие им гражданские права" (п. 1 ст. 9

ГК РФ).

Указанные утверждения не могут служить оправданием

посягательства на свободу договора путем искажения его совершенно

ясного и недвусмысленного условия под видом толкования.

Политико-правовая оценка

Если отвлечься от частностей, в постановлении Президиума

ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10 утверждается, что условие договора

купли-продажи имущества, бывшего в употреблении, о цене, отличной

от его остаточной стоимости, рассчитанной по правилам

бухгалтерского учета линейным способом, должно толковаться как

предусматривающее цену, равную этой самой остаточной стоимости<36>.

Нельзя исключать, что такое насилие над свободой договора

обусловлено рациональными целями. Из благовидных можно

предположительно назвать разработку методики разрешения споров,

связанных с последствиями расторжения договора лизинга и изъятием

имущества, направленной на исключение в имущественной сфере

лизингодателя неосновательного обогащения.

Однако к достижению этой цели высшая судебная инстанция идет

особым путем, который заставляет усомниться в том, что в данном

случае цель оправдывает средства. Предотвращаемый вред в

рассматриваемой ситуации многократно уступает ущербу, риск

причинения которого увеличивается ввиду принятия указанного

постановления.

Это постановление порождает для стороны, недовольной

согласованным в договоре условием, стимулы оспаривать его по

мотивам недостаточности учета ее прав, несоответствия

действительному экономическому смыслу соглашения, несоответствия

договорной цены умозрительным нормативам, наконец, по мотивам

осуществления контрагентом своих прав по своему усмотрению.

Кроме того, рассматриваемое постановление Президиума ВАС РФ от

12.07.2011 N 17389/10 дает как участникам оборота, так и судам

основания полагать возможным под видом толкования договора сколь

угодно произвольно изменять его условия.

Провозглашение в прецедентном решении высшей судебной

инстанции изложенных весьма спорных подходов к оценке содержания

договора никак не способствует укреплению в правовой системе таких

ценностей, как прочность, надежность и стабильность гражданского

оборота, а также правовая определенность и предсказуемость в

гражданских отношениях.

Тем не менее указанное постановление не лишено и сравнительных

достоинств. В отличие от подходов, изложенных в постановлении

Президиума ВАС РФ от 18.05.2010 N 1729/10 применительно к договорам

лизинга, не содержащим условие о выкупной цене, преимущество

правовой позиции, сформулированной в постановлении Президиума

ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10, заключается в формальной

определенности<37>.

На основе этого правоположения можно сформулировать методику

расчета "правильной" выкупной цены предмета лизинга. Однако до ее

описания представляется необходимым обратиться к новым указаниям

ВАС РФ в части бухгалтерских и налоговых аспектов лизинговой

деятельности.

III. Износ и амортизация предмета лизинга


развернуто изложена правовая позиция, касающаяся определения срока

полезного использования предмета лизинга для целей его

бухгалтерского учета в качестве основного средства и определения

налоговой базы по налогу на имущество.

Применимость Классификации основных средств

к бухгалтерскому учету


указывается, что срок полезного использования не носит произвольный

характер и подлежит определению для целей как налогового, так и

бухгалтерского учета с учетом классификации основных средств,

утверждаемой Правительством Российской Федерации на основании

ст. 258 Налогового кодекса РФ (далее - НК РФ). В части применения

Классификации основных средств, включаемых в амортизационные группы

(далее - Классификация)<38>, для целей бухгалтерского учета данный

тезис некорректен.

Как подчеркивается в ряде постановлений КС РФ, на правовые

нормы, которыми законодатель делегирует Правительству РФ те или

иные полномочия, распространяется принцип определенности и

непротиворечивости законодательного регулирования. Следовательно,

законодатель, наделяя Правительство РФ теми или иными полномочиями

в сфере нормотворчества, должен четко определить круг вопросов, по

которым оно вправе принимать нормативно-обязывающие решения<39>.

Положения абзаца первого п. 1 и п. 4 ст. 258 НК РФ

предоставляют Правительству РФ полномочие утвердить классификацию

основных средств с определенной целью - для расчета сумм

амортизации, включаемых в расходы, на которые уменьшаются доходы

при определении прибыли как объекта налогообложения по налогу на

прибыль.

Положения п. 2 ст. 1 и ст. 2 НК РФ очерчивают круг отношений,

регулируемых налоговым законодательством, включая данный Кодекс.

Они не содержат указаний на включение в их число отношений,

связанных с бухгалтерским учетом.

Федеральный закон от 21.11.1996 N 129-ФЗ "О бухгалтерском

учете" (далее - Закон о бухгалтерском учете) также не содержит

общих норм, распространяющих действие налогового законодательства

на отношения, связанные с бухгалтерским учетом.

Специальные нормативные акты, из которых следовало бы

расширение сферы действия Классификации за пределы цели, вытекающей

из абзаца первого п. 1 и п. 4 ст. 258 НК РФ, отсутствуют.

В свете изложенной выше правовой позиции КС РФ указанные нормы

налогового права недопустимо толковать распространительно. Нельзя

расширять перечень целей делегирования Правительству РФ

нормотворческих полномочий путем включения в него регулирования

порядка бухгалтерского учета основных средств, а равно определения

налоговой базы по налогу на имущество.

Определение срока полезного использования согласно ПБУ 6/01

Порядок определения срока полезного использования основных

средств в бухгалтерском учете устанавливается в ПБУ 6/01. Сроком

полезного использования признается период, в течение которого

использование объекта основных средств приносит экономические

выгоды (доход) организации (п. 4 ПБУ 6/01).

Исходя из этого, лизинговая компания при учете предмета

лизинга на ее балансе вправе в качестве такого периода

рассматривать срок действия договора лизинга, так как по его

истечении имущество с большой долей вероятности перейдет в

собственность лизингополучателя и перестанет приносить

экономические выгоды (доход) лизингодателю.

Срок полезного использования объекта основных средств

определяется организацией при принятии объекта к бухгалтерскому

учету исходя из ряда обстоятельств, в том числе нормативно-правовых

и других ограничений использования этого объекта, например срока

аренды (п. 20 ПБУ 6/01).

На основании указанных положений в литературе отмечается, что

в момент заключения договора лизинга у лизингополучателя не может

быть полной уверенности в переходе к нему права собственности на

имущество, поскольку лизингополучатель еще не выплатил все

лизинговые платежи. Поэтому в момент заключения договора лизинга у

лизингополучателя также имеются основания устанавливать срок

использования объектов основных средств исходя из срока договора

лизинга<40>.

Таким образом, Классификация не может служить нормативным

эталоном определения срока полезного использования основных средств

для целей их бухгалтерского учета.

Допустимость ускоренной амортизации предмета лизинга

в бухгалтерском учете

Эталон, с которым в силу нормативного предписания следовало бы

сравнивать срок полезного использования конкретного имущества,

отсутствует. Поэтому говорить о сокращенных сроках полезного

использования, об уменьшении таких сроков и, следовательно, об

ускоренной (по сравнению с каким периодом?) амортизации

представляется некорректным.

На основании подзаконного акта общего характера, каковым

является ПБУ 6/01, Президиум ВАС РФ сделал вывод о том, что

реализация права на ускоренную амортизацию возможна лишь при

определении годовой суммы амортизационных отчислений способом

уменьшаемого остатка - посредством установления организацией

коэффициента не выше 3 к норме амортизации, исчисленной исходя из

срока полезного использования объекта (п. 19 ПБУ 6/01).

Между тем в постановлении Президиума ВАС РФ от 05.07.2011

N 2346/11 не упоминается и никак не интерпретируется

предусмотренное законом (нормативным актом большей юридической

силы) специальное правило, в силу которого стороны договора лизинга

имеют право по взаимному соглашению применять ускоренную

амортизацию предмета лизинга (абзац второй п. 1 ст. 31 Закона о

лизинге).

Понятие амортизации (помимо восстановления прав из утраченных

ценных бумаг) используется в законодательстве в двух сферах -

бухгалтерского учета основных средств и налогообложения прибыли.

Последняя является предметом регулирования актов налогового

законодательства (п. 1, 6 ст. 1 НК РФ), к которым Закон о лизинге

не относится.

Следовательно, правило, предусмотренное абзацем вторым п. 1

ст. 31 Закона о лизинге, может относиться только к сфере

бухгалтерского учета, круг источников правового регулирования

которого очерчен менее определенно, чем круг актов налогового

законодательства (ч. 1 ст. 3 Закона о бухгалтерском учете).

Отсутствие в подзаконном нормативном акте, каковым является

ПБУ 6/01, технико-арифметических по своей природе правил (порядка)

применения управомочивающей законодательной нормы не может означать

недопустимости непосредственной реализации ее адресатами -

хозяйствующими субъектами предусмотренного законом права.

Как следует из правовых позиций КС РФ, неисполнение публичным

органом требования принять подзаконный акт свидетельствует об

ущемляющем интересы частного лица бездействии публичного органа.

Суды не вправе оставлять незащищенными права и интересы от любых

неправомерных действий (бездействия) публичных органов и при

осуществлении правосудия по конкретным делам должны применять

законы во взаимосвязи с другими нормами действующего

законодательства (определение КС РФ от 18.04.2000 N 98-О).

Пробел в законодательном регулировании, сохраняющийся в

результате бездействия публичных органов в течение длительного

времени, достаточного для его устранения, не может служить

непреодолимым препятствием для разрешения спорных вопросов, если от

этого зависит реализация прав и законных интересов (определение

КС РФ от 09.04.2002 N 68-О).

Такой же подход отражен в постановлении Президиума ВАС РФ от

14.10.2008 N 4797/08, согласно которому то обстоятельство, что

подзаконным актом не установлен порядок предоставления

предусмотренной законом тарифной льготы по таможенной пошлине, не

может служить препятствием для реализации права декларанта на ее

получение.

Доначисление налога на имущество

Итогом рассуждений в постановлении Президиума ВАС РФ от

05.07.2011 N 2346/11 о сроке полезного использования и применении

ускоренной амортизации стало оставление в силе судебных актов,

которыми отказано в удовлетворении требования лизингополучателя о

признании недействительным решения налогового органа. Последним

доначислен налог на имущество ввиду занижения облагаемой базы,

обусловленного неправомерным определением налогоплательщиком срока

полезного использования полученного в финансовую аренду имущества

путем необоснованного применения коэффициента к норме амортизации.

Решение налогового спора, таким образом, содержит внутреннее

противоречие. Как отмечается в определении ВАС РФ от 28.04.2011 о

передаче этого дела для пересмотра в порядке надзора, анализ

практики по спорам данной категории показал отсутствие единого

подхода.

Позиция Конституционного Суда РФ

Более того, даже КС РФ придерживается допустимости применения

балансодержателем предмета лизинга коэффициента ускорения при

линейном способе начисления амортизации.

Согласно постановлению КС РФ от 20.07.2011 N 20-П

"преимущества финансового лизинга для лизингополучателя очевидны:

срок действия договора лизинга при 100-процентном финансировании

почти равен сроку полной амортизации приобретаемого на условиях

лизинга оборудования и может варьироваться от 2 до 10 лет, что

позволяет лизингополучателю оформить право собственности на предмет

лизинга по остаточной, приближенной к нулевой стоимости; лизинговый

платеж в полном объеме относится на себестоимость, уменьшая

налогооблагаемую базу по налогу на прибыль, а при применении к

основной норме амортизации специального коэффициента в отношении

амортизируемых основных средств возникает экономия на налоге на

имущество" (п. 4.1 мотивировочной части).

Как следует из приведенного фрагмента, КС РФ толкует нормы

законодательства, регулирующего лизинговую деятельность, следующим

образом.

Срок полной амортизации почти равен сроку договора лизинга и

может варьироваться от двух до десяти лет.

Речь идет о полной амортизации предмета лизинга к истечению

срока договора лизинга. Это исключает допустимость применения

правовой позиции ВАС РФ, в силу которой истечение определенного в

договоре срока лизинга не влечет за собой полного естественного

износа техники и падения ее текущей рыночной стоимости до близкой к

нулевой величины (постановления Президиума ВАС РФ от 18.05.2010

N 1729/10 и от 12.07.2011 N 17389/10).

Соответствие срока лизинга сроку полной амортизации предмета

лизинга (рассчитанному с применением специального коэффициента)

позволяет лизингополучателю оформить право собственности на предмет

лизинга по остаточной, приближенной к нулевой стоимости. Это

исключает допустимость применения правовой позиции ВАС РФ, в силу

которой передача лизингополучателю титула собственника предмета

лизинга осуществляется по приближенной к нулевой цене в том случае,

если срок лизинга почти равен сроку полезного использования

имущества (постановление Президиума ВАС РФ от 12.07.2011

N 17389/10).

При применении к основной норме амортизации специального

коэффициента в отношении амортизируемых основных средств возникает

экономия на налоге на имущество. Это положение, будучи

установленным в постановлении КС РФ от 20.07.2011 N 20-П,

отрицается в постановлении Президиума ВАС РФ от 05.07.2011

N 2346/11.

Догматическая оценка

В акте арбитражного суда ряду законодательных норм в нарушение

правовой позиции, изложенной в постановлении КС РФ от 25.01.2001

N 1-П, дается истолкование, расходящееся с их

конституционно-правовым смыслом, выявленным в ходе конституционного

судопроизводства.

Кроме того, налицо ситуация, когда высшие судебные органы, а

также в рамках арбитражной системы разные суды, в том числе суды

кассационной инстанции, не могут прийти к единому мнению по

вопросу, касающемуся налогообложения.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов

законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу

налогоплательщика (п. 7 ст. 3 НК РФ).

В нарушение данной нормы в постановлении Президиума ВАС РФ от

05.07.2011 N 2346/11 дается толкование противоречивой системы

правовых норм, применение которых непосредственно влияет на

определение прав и обязанностей налогоплательщика (в части

исчисления и уплаты налога на имущество) не в пользу последнего.


Лизинговая деятельность - та редкая сфера, где амортизация

основных средств (преимущественно экономическая категория)

приобретает существенное юридическое значение, оказывая воздействие

на формирование договорных условий обязательственных отношений<41>.

Этим обусловливается необходимость определения правил

амортизации (включая правила определения принимаемого в расчет

срока полезного использования имущества) с учетом баланса интересов

обеих сторон. Такие правила, по мнению Н.И.Киркоровой, должны

учитывать длительность не только жизненного цикла предмета лизинга

как основного капитала, эксплуатируемого лизингополучателем.

Они также должны учитывать продолжительность лизинговой

операции, объективно определяемую процессом кругооборота оборотного

капитала, в форме которого предмет лизинга представляет интерес для

лизингодателя.

В свою очередь, длительность цикла лизинговой операции,

предопределяющая срок полезного использования и правила

амортизации, обусловливается тремя факторами: длительностью цикла

жизни на рынке предмета лизинга в натуральной форме, скоростью

падения остаточной стоимости предмета лизинга на рынке и сроком

кредитования банками лизинговых операций.

Поэтому для лизингового имущества срок полезного использования

(срок полной амортизации), равно как и диктуемый им срок лизинга,

должен быть не выше срока жизни актива на рынке с обязательным

учетом его морального износа.

Правила амортизации предмета лизинга следует определять таким

образом, чтобы остаточная стоимость предмета лизинга в любой момент

осуществления лизинговой операции была не выше его рыночной

стоимости.

Наконец, срок кредитования, на который ориентируются, будучи

финансовыми посредниками, лизинговые компании при определении срока

лизинга, объективно обусловлен рядом макроэкономических факторов:

уровнем развития и стабильностью экономики, масштабами банковского

капитала, уровнем инфляции<42>.

С учетом изложенного применимые в лизинговой деятельности

правила определения срока полезного использования, начисления

амортизации и расчета остаточной стоимости должны обладать

необходимой спецификой, отражающей экономические условия и

закономерности функционирования отрасли.

Существенный недостаток правовой позиции, изложенной в

постановлении Президиума ВАС РФ от 05.07.2011 N 2346/11,

заключается в том, что она не учитывает указанных условий и

закономерностей. Напротив, в постановлении проводится линия

укладывания весьма специфических отношений, связанных с

амортизацией предмета лизинга, в прокрустово ложе общих правил.

Отказ от экономически обусловленной дифференциации - опять же

в целях закрепления искусственного отождествления лизинга и

аренды - приводит к формулированию правил, несовместимых с

финансово-хозяйственной логикой регулируемых отношений<43>.

Кроме того, не может заслуживать одобрения решение фискальных

проблем государства путем деформации судебной практики вместо

простого и законного изменения нормативного регулирования.

IV. Методика определения действительного размера выкупной

стоимости предмета лизинга

С учетом подходов ВАС РФ к начислению амортизации на

восстановление лизингового имущества порядок расчета указанной

величины, судя по всему, будет следующим.

Дата определения выкупной цены. Остаточная стоимость предмета

лизинга представляет собой разность его первоначальной стоимости и

начисленной амортизации (абзац первый п. 49 Положения по ведению

бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской

Федерации<44>). Следовательно, остаточная стоимость в течение всего

периода полезного использования представляет собой постоянно (от

месяца к месяцу) убывающую величину.

Для целей подстановки в формулу толкования условия договора о

символической выкупной цене из убывающего ряда значений остаточной

стоимости предмета лизинга следует выбрать то, которое имел в виду

ВАС РФ. Иными словами, необходимо определить, остаточная стоимость

данного имущества на какой период действительной общей волей сторон

предполагалась к выполнению функции выкупной цены имущества.

Условие о выкупной цене (в той или иной сумме) определялось

сторонами договора в расчете на его надлежащее исполнение с

соблюдением сроков, т. е. в расчете на переход имущества в

собственность лизингополучателя по истечении изначально

согласованного срока лизинга. Следовательно, выкупная цена

определялась сторонами как раз на тот период, в котором данный срок

истекает. Поэтому, если следовать логике, изложенной в

постановлении Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10, в

качестве искомого периода следует рассматривать именно последний

месяц изначально согласованного срока действия договора лизинга.

Таким образом, выкупной ценой предмета лизинга следует считать

его остаточную стоимость по состоянию на последний месяц

предусмотренного договором срока лизинга - вне зависимости от того,

в каком периоде имеют место расторжение договора и изъятие

имущества.

Линейный способ амортизации. В указанном постановлении

подчеркивается, что для расчета остаточной стоимости следует

исходить из амортизации техники линейным способом, к которой не

применяется ускоренный коэффициент.

Согласно п. 19 ПБУ 6/01 при линейном способе годовая сумма

амортизационных отчислений определяется в зависимости от

первоначальной стоимости объекта и нормы амортизации, исчисленной

исходя из срока полезного использования объекта. В течение года

амортизационные отчисления начисляются ежемесячно в размере 1/12

годовой суммы.

Исходя из примера, приведенного в подп. "а" п. 54 Методических

указаний по бухгалтерскому учету основных средств<45>, годовая

сумма амортизационных отчислений рассчитывается путем умножения

первоначальной стоимости на норму амортизации (в процентах от

первоначальной стоимости), которая определяется путем деления 100%

на срок полезного использования (в годах).

Срок полезного использования. Краеугольным камнем указанной

выше формулы становится срок полезного использования. В

Классификации срок полезного использования для каждой

амортизационной группы определен не точным значением, а интервалом.

Например, для IV группы этот интервал варьируется от 61 до 84

месяцев включительно. Исходя из явно выраженной воли сторон к

использованию ускоренной амортизации можно уверенно утверждать, что

логичным и справедливым будет применение минимального варианта,

допускаемого интервалом для соответствующей амортизационной группы.

Результатом применения (для целей расчета выкупной цены) срока

полезного использования предмета лизинга исходя из значений,

предусмотренных Классификацией, будет значение, равное существенной

доле первоначальной стоимости имущества.

При сроке лизинга, равном трем годам (срок лизинга,

принимаемый в подавляющем большинстве договоров), наиболее

долговечные предметы лизинга будут относиться к V амортизационной

группе со сроком полезного использования согласно Классификации от

85 до 120 месяцев включительно. Если принимать в качестве базового

срока полезного использования минимальный период (85 месяцев), к

концу срока лизинга (по истечении 36 месяцев начисления

амортизации) продолжительность оставшейся части срока полезного

использования имущества составит разность между общим базовым

сроком полезного использования и сроком лизинга (49 месяцев). Таким

образом, остаточная стоимость предмета лизинга на изначально

согласованную дату истечения срока действия договора (выкупная цена

имущества) окажется равной 49/85 (т. е. более 57,6%) первоначальной

стоимости основного средства.

Необходимо обратить внимание на то, что к концу срока лизинга

нулевая остаточная стоимость лизингового имущества, исчисленная по

правилам налогового учета с применением специального коэффициента,

будет результатом вычитания из первоначальной стоимости предмета

лизинга равной ему "ускоренной" амортизации. Поэтому выкупная цена

предмета лизинга, равная его остаточной стоимости, будет также

тождественна разности амортизации, начисленной в соответствии с

правилами налогового учета с применением специального коэффициента,

и амортизации, начисленной в соответствии с правилами

бухгалтерского учета линейным способом, к которой не применяется

ускоренный коэффициент<46>.

_______

<1> См., напр.: Королев С.Б. Правовое регулирование лизинга в

Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

С. 6-7.

<2> См., напр.: Малинина А.Г. Правовое обеспечение лизинговой

деятельности в Российской Федерации: автореф. дис.... канд. юрид.

наук. М., 2003. С. 6; Прудникова А.Е. Лизинг как особый вид аренды:

автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 6.

<3> См.: Шимкович М.Н. Договор лизинга и его место в системе

гражданско-правовых договоров: автореф. дис.... канд. юрид. наук.

Минск, 2004. С. 10.

<4> Подробнее см. об этом: Алексеев С.В. Лизинг в Соединенных

Штатах Америки и Российской Федерации: сравнительно-правовое

исследование: автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 21.

<5> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право.

Кн. 1: Общие положения. М., 2001. С. 162.

<6> См., напр., постановления КС РФ от 15.06.2006 N 6-П, от

28.05.2010 N 12-П.

<7> См.: Гражданское право в 3 т. Т. 2 / под ред.

А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого. М., 2003. С. 229.

<8> Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки:

материально-правовое и коллизионное регулирование. М., 2008. С. 91.

<9> Очевидная описка. По всей видимости, имелось в виду

следующее: "ибо интересы одного лица, не нарушившего закон, не

могут быть принесены в жертву интересам другого".

<10> См. решение КС РФ от 01.10.1993 N 81-Р, определение КС РФ

от 14.03.1995 N 4-О.

<11> Подробнее об этом см.: Афанасьев Д.В. Нюансы защиты

имущества юридических лиц в Европейском суде по правам

человека // Хозяйство и право. 2011. N 6. С. 29-41.

<12> Подобные выводы содержатся в решениях ЕСПЧ от 20.11.1995

по делу Pressos Compania Naviers S.A. and others v. Belgium

(N 17849/91), от 06.10.2005 no делу Draon v. France (N 1513/03), от

06.10.2005 по делу Maurice v. France (N 11810/03), от 14.02.2006 по

делу Lecarpentier and others v. France (N 67847/01).

<13> См.: Аскназий С.И. Основные вопросы теории

социалистического гражданского права. М., 2008. С. 209.

<14> См.: Иеринг Р. Юридическая техника. СПб., 1905. С. 82-92.

<15> Подробнее об этом см.: Карапетов А.Г. Политика и

догматика гражданского права: исторический очерк // Вестник ВАС РФ.

2010. N 3; N 4.

<16> См., напр.: Ануфриева Л.П. Международное частное право в

3 т. Т. 2: Особенная часть. М., 2000. С. 298; Кабатова Е.В. Лизинг:

правовое регулирование, практика. М., 1998. С. 32-54; Основы

германского и международного экономического права / сост.

В.Бергман, Г.Флор. СПб., 2007. С. 154-155; Руководство ЮНСИТРАЛ

для законодательных органов по обеспеченным сделкам. Нью-Йорк,

2010; Чекалина Ю.В. Понятие, природа и признаки договора лизинга в

сравнительно-правовом аспекте (Россия и Германия) // Актуальные

проблемы гражданского права: сб. ст. Вып. 10 / под ред.

О.Ю.Шилохвоста. М., 2006. С. 61-64.

<17> См.: Кабатова Е.В. Указ. соч. С. 32-33, 38.

<18> См. абзац второй ч. 1 ст. 3 Федерального закона от

23.06.1999 N 117-ФЗ "О защите конкуренции на рынке финансовых

услуг", п. 2 ст. 4 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ

"О защите конкуренции".

<19> "Выкупная цена предмета лизинга" - это по существу

искусственная величина. Денежная сумма, по получении которой

лизингодатель готов передать право собственности на предмет лизинга

лизингополучателю, всегда включается в "возмещение затрат".

Последнее включается в лизинговые платежи согласно абзацу первому

п. 1 ст. 28 Закона о лизинге независимо от наличия условия о

выкупе.

<20> В определении ВАС РФ от 31.05.2011 N ВАС-2929/11 лизинг

наряду с банковскими кредитами, публичным размещением акций,

облигационным заимствованием отнесен к числу инструментов развития

предпринимательской деятельности корпорации.

<21> Ранее предусматривалось, что к договору аренды с условием

о выкупе применяются только те правила о купле-продаже, которые

регулируют форму договора (п. 2 Обзора практики разрешения споров,

связанных с арендой, утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ

от 11.01.2002 N 66).

<22> Признание договора лизинга, содержащего условие о

переходе права собственности на предмет лизинга к

лизингополучателю, в качестве смешанного является первым следствием

арендной трактовки договора лизинга.

<23> Вывод о необходимости в договоре лизинга с условием о

выкупе искусственного условия о выкупной цене является вторым

следствием квалификации договора лизинга в качестве разновидности

договора аренды.

<24> При расчете этой величины принимались во внимание

результаты использования приложения "лизинговый калькулятор" на

сайтах трех из первых 20 лизинговых компаний в рейтинге,

размещенном на сайте www.all-leasing.ru.

<25> См.: Гражданское право. Т. 2 / под ред. А.П.Сергеева,

Ю.К.Толстого. С. 190.

<26> Подробнее об этом см.: Ленская С.А. Физический

износ // Экономическая энциклопедия: Политическая экономия в 4 т.

Т. 4 / гл. ред. А.М.Румянцев. М., 1980. С. 280.

<27> Подробнее об этом см.: Бунин П.Г. Моральный износ

основных фондов // Там же. Т. 2. М., 1975. С. 553-554.

<28> Вывод о включении выкупной цены в состав лизинговых

платежей (при наличии в договоре лизинга условия о выкупе) является

третьим следствием квалификации договора лизинга в качестве

разновидности договора аренды.

Четвертым следствием такой трактовки является несовместимость

указанного вывода с существенным (в силу закона) характером условий

о порядке, сроках и размерах платежей для договоров купли-продажи,

предусматривающих оплату товаров в рассрочку (абзац второй п. 1

ст. 489 ГК РФ).

<29> Поэтому в случае досрочного расторжения договора лизинга

и изъятия имущества, относящегося к I-III амортизационным группам,

лишь такая (символическая) выкупная цена может рассматриваться как

неосновательное обогащение лизингодателя.

<30> См.: Витрянский В.В. Некоторые итоги кодификации правовых

норм о гражданско-правовом договоре // Кодификация российского

частного права / под ред. Д.А.Медведева. М., 2008. С. 105-107.

Аналогичного мнения придерживаются также С.В.Сарбаш (Сарбаш С.В.

Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 342) и

Е.А.Суханов (Гражданское право в 4 т. Т. 3 / под ред. Е.А.Суханова.

М., 2008. С. 194).

<31> Утверждено приказом Минфина России от 30.03.2001 N 26н.

<32> Искажение (под видом толкования) ясного условия договора

является следующим (уже пятым) звеном в цепи искусственных приемов

обеспечения жизнеспособности арендной трактовки лизинга.

<33> ООО "Партнер-М" оспаривало в данном деле условие о

символической выкупной цене именно с опорой на его притворность.

Однако Президиум ВАС РФ вместо оценки по существу этого основания

встречного иска дал своеобразное толкование спорному условию

договора.

<34> Подробнее об этом см., напр.: Цвайгерт К., Кётц X.

Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права в 2 т.

Т. 2. М., 2000. С. 11-39, 79-88.

<35> Это утверждение по существу является цитатой из

принадлежащего перу Н.И.Клейн параграфа в учебнике по общей части

гражданского права (см.: Гражданское право: Общая часть: Курс

лекций / отв. ред. О.Н.Садиков. М., 2001. С. 679-681).

<36> Цели недопущения принудительного исполнения условия

договора, предусматривающего вопиющую неэквивалентность

обмениваемых благ, в гражданском праве традиционно служит институт

оспаривания сделки по мотивам кабальности (ст. 179 ГК РФ). Между

тем кабальные сделки оспоримы, и в данном случае иск о признании

договора недействительным по этому основанию не предъявлялся.

<37> Следует, правда, отметить отсутствие рациональных

оснований дифференциации подходов к определению выкупной цены в

зависимости от наличия или отсутствия в договоре условия о ее

символическом размере.

<38> Утверждена постановлением Правительства РФ от 01.01.2002

N 1.

<39> См. постановления КС РФ от 14.07.2005 N 8-П, от

28.02.2006 N 2-П.

<40> Подробнее об этом см.: Мясников О.А. Срок полезного

использования имущества при лизинге // Налоговый вестник, 2010.

N 10. С. 55-61.

<41> См.: Киркорова Н.И. Направления совершенствования

нормативной базы лизинга. М., 2004. С. 95.

<42> См.: Киркорова Н.И. Указ. соч. С. 97-106.

<43> Отрицание (в отсутствие к тому ясных правовых оснований)

права сторон договора лизинга на установление срока полезного

использования лизингового имущества исходя из срока лизинга

является шестым следствием искусственного укрепления арендной

трактовки лизинга.

<44> Утверждено приказом Минфина России от 29.07.1998 N 34н.

<45> Утверждены приказом Минфина России от 13.10.2003 N 91н.

<46> Эта формула в дальнейшем послужит отправной точкой

расчета неосновательного обогащения лизингодателя.

Окончание читайте в следующем номере

http://www.szrf.ru/doc.phtml?nb=00_07&issid=2011012000&docid=20

Сергей Александрович Громов

кандидат юридических наук

Вторая часть комментария посвящена вопросам проявления

лизингодателем осмотрительности при предоставлении денежных средств

продавцу, проблеме бесспорного списания задолженности по лизинговым

платежам со счета лизингополучателя и наиболее спорному аспекту

лизинговых отношений - последствиям расторжения договора лизинга.

Ключевые слова: лизинг, расчеты по инкассо,

расторжение договора, неосновательное обогащение

Коренной поворот в практике применения

законодательства о лизинговой деятельности

Окончание. Начало читайте в предыдущем номере

V. Обязанность лизингодателя проявить осмотрительность

при предоставлении денежных средств продавцу


сформулирована обязанность лизингодателя принять меры по уменьшению

рисков<1>, связанных с непоставкой предмета лизинга<2>, и проявить

должную осмотрительность и осторожность при предоставлении денежных

средств продавцу, приобретая предмет лизинга.

Лизинговые компании, в которых должным образом налажено

управление рисками, и без этого правоположения прилагали серьезные

усилия к снижению рисков неисполнения продавцом обязанности

передать имущество.

До сих пор лизинговые компании самостоятельно определяли меры,

с их точки зрения, необходимые и достаточные для минимизации

вероятности срыва поставки предмета лизинга.

Квалификация долженствования

Наиболее подходящими на первый взгляд вариантами определения

существа этого долженствования представляются, во-первых,

юридическая обязанность, являющаяся элементом дополнительного к

основному обязательству отношения<3>, и, во-вторых, кредиторская

обязанность.

Вариант "дополнительное к основному обязательство".

Обязательство приобрести и оплатить имущество в действительности

следует признать основным обязательством лизингодателя по договору

лизинга, тогда как обязанность при оплате проявить должную

осмотрительность и осторожность могла бы претендовать на роль

дополнительной. Тем не менее этот вариант квалификации

представляется некорректным в силу ряда причин.

С одной стороны, такой обязанности не корреспондирует никакое

субъективное право лизингополучателя, что исключает признание

подобного долженствования юридической обязанностью.

С другой стороны, при неисполнении или ненадлежащем исполнении

лизингодателем такой обязанности лизингополучатель не может

воспользоваться ни одним из традиционных для случаев нарушения

обязательств способов защиты.

Вследствие допущения лизингодателем неосмотрительности при

оплате имущества у лизингополучателя не возникают какие бы то ни

было убытки, поэтому лизингополучатель не может требовать их

возмещения.

Неустойка за подобное нарушение представляется сколь

нелогичной, столь и неэффективной мерой защиты интересов

лизингополучателя.

В случае совершения лизингодателем платежа продавцу без

проявления должной осмотрительности требование лизингополучателя о

присуждении лизингодателя к исполнению данной обязанности в натуре

также было бы неуместно.

Гипотетически лизингополучатель может принять меры по

уменьшению рисков, связанных с непоставкой предмета лизинга (если

признать принятие таких мер оказанием услуги), своими силами и

потребовать от лизингодателя возмещения понесенных необходимых

расходов и других убытков (ст. 397 ГК РФ). Однако, в отличие от

обязанности проявить должную осмотрительность и осторожность при

оплате, возложенной исключительно на лизингодателя, долженствование

принять меры по уменьшению рисков, связанных с непоставкой предмета

лизинга, в силу прямого указания в тексте постановления

распространяется на обе стороны договора лизинга. Кроме того, до

уплаты лизингодателем цены продавцу лизингополучателю доподлинно

неизвестно, проявляет ли лизингодатель должную осмотрительность и

осторожность. Поэтому основания для совершения лизингополучателем

самостоятельных действий за счет лизингодателя отсутствуют, а после

платежа такие действия бессмысленны.

В силу приведенных доводов квалификация рассматриваемой

обязанности лизингодателя в качестве юридической (пусть и

дополнительной к основной) обязанности неприемлема.

Вариант "кредиторская обязанность". В то же время на первый

взгляд данное долженствование лизингодателя не вполне подпадает под

традиционное представление о кредиторской обязанности как о долге

кредитора оказать должнику необходимое содействие в исполнении им

обязательства<4>, как об одной из предпосылок надлежащего

исполнения соответствующих обязанностей должником<5>.

Эти характеристики кредиторских обязанностей являются

частными, тогда как их следует рассматривать более широко. Как

отмечает В.А.Белов, институтом кредиторской обязанности (наряду с

институтами вины кредитора, вины потерпевшего и встречной вины)

руководит общая идея: лицо, имеющее возможность предупредить

нарушение собственных прав и интересов либо предотвратить (хотя бы

в части) неблагоприятные последствия такого нарушения, необходимо

должно сделать это, проявив разумную инициативу и оплатив разумные

расходы<6>.

Кроме того, закон возлагает риск неисправности поставщика на

выбравшую его сторону договора лизинга (п. 1 ст. 22 Закона о

лизинге), каковой, как правило, оказывается лизингополучатель.

Такой же подход воплощен и в Оттавской конвенции: арендодатель

освобождается от всякой ответственности перед арендатором в

отношении оборудования, кроме случаев, когда арендатору причинены

убытки вследствие того, что он полагался на опыт и суждение

арендодателя, и вследствие вмешательства последнего в выбор

поставщика или оборудования (подп. "а" п. 1 ст. 8).

В качестве аналогичного примера (особенно с учетом наличия

трактовок лизинга как поручения) следует привести решение вопроса

об ответственности за неисполнение сделки, совершенной

посредником - комиссионером для комитента или поверенным для

доверителя.

На сходство договора лизинга с договорами поручения и комиссии

указывает М.И.Брагинский, подчеркивая, что их исполнение выражается

в совершении сделки; все три договора предполагают принятие на себя

стороной обязанности заключить сделку с третьим лицом, результатом

которой служит возникновение прав и обязанностей у контрагента<7>.

Комиссионер не отвечает перед комитентом за неисполнение

третьим лицом сделки, заключенной с ним за счет комитента, кроме

случаев, когда комиссионер не проявил необходимой осмотрительности

в выборе этого лица (п. 1 ст. 993 ГК РФ).

Подобный подход для договора поручения (в отсутствие

аналогичной нормы в законе) закреплен в п. 2 Обзора практики

разрешения споров, связанных с исполнением, изменением и

расторжением биржевых сделок<8>: как указывается в Обзоре,

ответственность брокерской фирмы (поверенного) перед клиентом

(доверителем) возникает лишь в том случае, если неисполнение

обязательств по биржевой сделке связано с ненадлежащим исполнением

условий договора поручения.

Ограничение ответственности перед доверителем поверенного

случаями неосмотрительности последнего в выборе контрагента

вытекает также из арбитражной практики. При пересмотре дела в

порядке надзора было признано правильным возложить на поверенного

ответственность за убытки, причиненные доверителю неисполнением

совершенной поверенным сделки, так как поверенный не проявил

необходимой осмотрительности в выборе контрагента, что привело к

неисполнению им обязательств по оплате поставленной продукции

(постановление Президиума ВАС РФ от 14.06.2001 N 6510/00).

В установлении в перечисленных примерах взаимосвязи между

фактом осуществления лицом выбора контрагента и возложением риска

неисправности такого контрагента на лицо, осуществившее его выбор,

М.И.Брагинский усматривает возвращение к принципу culpa in

eligendo<9>.

Изначально этот принцип, как отмечает Р.А.Жирнов,

использовался в узком смысле для наименования критерия привлечения

к ответственности лиц за убытки, причиненные кому-либо

деятельностью их служащих при исполнении поручений; однако в наши

дни данный термин применяется в более широком значении критерия

возложения на сторону, избравшую привлеченное к исполнению

обязательства третье лицо, ответственности за причиненные последним

убытки на началах риска<10>.

Функция принятия мер к снижению риска неисправности поставщика

преимущественно должна быть возложена на сторону, на которую этот

риск возложен. Нелогично было бы возлагать риск на одно лицо, а

бремя несения издержек по уменьшению риска - на другое.

Принцип взаимного содействия. В то же время гражданскому праву

известен принцип взаимного сотрудничества сторон при исполнении

обязательств (принцип взаимного содействия). Ранее он был закреплен

в ч. 2 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г. Часть его содержания была

обусловлена плановым характером народного хозяйства.

Со сменой социально-экономических условий и с заменой прежнего

гражданского законодательства новым аналогичная норма

воспроизведена не была. Это дало основания для утверждений об

избыточности указанного принципа ввиду возможности детального

урегулирования взаимоотношений сторон в договоре<11>.

Существует также позиция, согласно которой, несмотря на

отсутствие закрепления принципа кредиторского содействия, для

некоммерческой сферы он выводится из начал добросовестности,

разумности и справедливости, недопустимости злоупотребления правом,

заботливости и осмотрительности (п. 2 ст. 6, ст. 10, абзац второй

п. 1 ст. 401 ГК РФ), однако этот принцип неприменим в

предпринимательском обороте, если в конкретной ситуации иное не

предполагается и не следует из специальной нормы права или условия

договора<12>.

Наконец, существует мнение о необходимости принципа содействия

сторон в исполнении обязательства, которое отстаивается с опорой на

вероятную необходимость содействия кредитора для надлежащего

исполнения обязательства должником, закрепление в законе отдельных

обязанностей, ранее вытекавших из принципа взаимного содействия, а

также европейские тенденции развития обязательственного права<13>.


подчеркивается, что стороны договора должны действовать,

руководствуясь в том числе соображениями сотрудничества. Этот тезис

был бы куда уместнее в постановлении Президиума ВАС РФ от

12.07.2011 N 17748/10, но и в таком контексте его вполне можно

признать закреплением принципа взаимного сотрудничества сторон при

исполнении обязательств.

Содействие в уменьшении риска непоставки. В силу изложенного,

несмотря на возложение риска непоставки имущества на одну сторону

договора лизинга, другая сторона при наличии возможности должна

оказать ей содействие в снижении риска.

Если выбор продавца осуществлен лизингополучателем, последний

несет риск неисполнения продавцом обязанности передать товар, а

также основное бремя реализации мер, направленных на минимизацию

этого риска. При этом лизингополучатель является должником в

обязательстве по внесению лизинговых платежей, кредитором в котором

выступает лизингодатель.

Последний, оказывая клиенту содействие в снижении риска

неисправности продавца, в то же время способствует появлению у

своего должника актива (предмета лизинга), за счет выручки от

эксплуатации которого предполагается исполнение денежного

обязательства. Таким образом, лизингодатель (как кредитор),

принимая меры к снижению риска непоставки, тем самым содействует

возникновению важнейшей предпосылки осуществления собственного

права и исполнения корреспондирующей ему обязанности должником<14>.

Санкция за неисполнение кредиторской обязанности. На верность

предположения о квалификации обязанности лизингодателя при оплате

проявить должную осмотрительность и осторожность в качестве

кредиторской указывает и характер санкции.

В отличие от обязанности юридической, нарушение кредиторской

обязанности дает потерпевшему не право на иск, а менее интенсивное

средство защиты своих интересов - право на возражение.

Высшая судебная инстанция разъяснила, что эффективная судебная

защита нарушенных прав может быть обеспечена своевременным

заявлением возражений (абзац второй п. 1 постановления Пленума

ВАС РФ от 23.07.2009 N 57). В развитие этого тезиса указывается,

что право на защиту осуществляется с помощью предусмотренных

законом правовых средств. Оно реализуется, в частности, путем

представления ответчиком возражений по существу искового

требования<15>, используя которые ответчик может ссылаться на факты

и обстоятельства, подтверждающие отсутствие у истца права на

удовлетворение иска полностью или частично (постановление

Президиума ВАС РФ от 02.11.2010 N 11937/10).

В условиях состязательного процесса общей характерной чертой

для всех материально-правовых возражений в собственном смысле

является допустимость использования обстоятельств, лежащих в

фундаменте возражения, в обоснование отказа в иске:

- только по заявлению заинтересованной стороны (ответчика), но

не по инициативе суда;

- лишь при представлении ответчиком доказательств в

подтверждение тех обстоятельств, на которые он ссылается как на

основания своих возражений (ч. 1 ст. 65 АПК РФ).

Постановлением Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10 иск

лизингодателя к лизингополучателю о возмещении убытков, причиненных

срывом поставки имущества, удовлетворен лишь частично; в остальной

части иска лизингодателю отказано именно на том основании, что он

не исполнил должным образом обязанность проявить должную

осмотрительность и осторожность при оплате этого имущества, чем

способствовал увеличению убытков.

Иными словами, за лизингополучателем признано право

противопоставить требованию лизингодателя о возмещении убытков

возражение, основанное на неисполнении им своей обязанности. Защита

интересов лица не иском, а возражением характерна в случаях

нарушения не субъективного права (каковым в данном случае

лизингополучатель не располагает), а менее полноценной

поведенческой возможности<16>. К числу таких возможностей В.А.Белов

относит и права ожидания, которым как раз среди прочих

корреспондирует кредиторская обязанность<17>.

Содержание обязанности

Стандарт должной осмотрительности закреплен в ряде норм ГК РФ

(в частности, в абзаце втором п. 1 ст. 401, подп. 2 п. 2 ст. 451,

п. 1 ст. 980, п. 1 ст. 993). Ссылка на должную осмотрительность

является одним из примеров "каучуковых параграфов" (вроде "добрых

нравов"), о которых писал еще И.А.Покровский<18>.

Обстоятельства дела. В постановлении Президиума ВАС РФ от

12.07.2011 N 17748/10 в качестве примера приведена следующая

ситуация. При заключении договора лизинга на приобретение и

передачу автокрана китайского производства выбор продавца

осуществлен лизингополучателем; договором лизинга установлено, что

лизингодатель не несет ответственности за неисполнение продавцом

своих обязательств по договору поставки. Договором лизинга

предусмотрена также обязанность лизингодателя согласовать с

лизингополучателем договор купли-продажи имущества.

Во исполнение договора лизинга лизингодателем заключен с

продавцом и согласован с лизингополучателем договор поставки

автокрана. По договору поставки оплата товара производится в два

этапа: 20% цены - сразу после заключения договора, оставшиеся 80% -

по факту прихода автокрана на границу Китая и России в течение пяти

банковских дней с момента получения официального уведомления

продавца.

Цена товара уплачена лизингодателем полностью тремя платежами:

первый - через месяц после заключения договора, два других - через

два месяца.

При рассмотрении дела в Президиуме ВАС РФ были отмечены

обстоятельства, не отраженные в тексте постановления:

лизингополучатель до уплаты основной части цены просил

лизингодателя удостовериться в факте доставки товара на границу, но

лизингодатель осуществил платеж по получении от поставщика

уведомления о доставке товара лишь по факсу, не запросив более

достоверных подтверждающих документов, в частности таможенной

документации.

Продавец не исполнил обязанности поставить предмет лизинга, а

впоследствии был признан банкротом и исключен из реестра

юридических лиц.


указывается, что, поскольку условием второго платежа продавцу

являлось подтверждение факта нахождения предмета лизинга на

границе, а правом требовать подтверждения этого факта обладал не

лизингополучатель, а лизингодатель как сторона договора

поставки<19>, ему не следовало перечислять продавцу 80% цены товара

в отсутствие документального подтверждения факта его нахождения на

границе. Совершение лизингодателем такого платежа квалифицировано

как содействие увеличению размера убытков, вызванных непоставкой

предмета лизинга, в нарушение принципа разумности.

Критерии проверки осмотрительности. В ходе рассмотрения дела в

Президиуме ВАС РФ судьями был задан представителям сторон ряд

вопросов.

Рекомендовал ли лизингодатель лизингополучателю данного

поставщика при заключении договора лизинга?

Осуществлял ли проверку поставщика лизингодатель при

заключении договора лизинга?

Почему лизингополучатель при согласовании договора поставки не

настоял на более разумных условиях оплаты (например, оплата против

поставки)?<20>

Прилагал ли лизингодатель усилия к проверке факта доставки

товара на границу?

Из фабулы дела, вопросов судей и выводов, изложенных в

постановлении, можно сформировать представление о содержании

стандарта должной осмотрительности применительно к данному этапу

осуществления лизинговой операции.

До заключения договора лизинга лизингодателю (несмотря на

возложение в силу п. 2 ст. 22 Закона о лизинге риска неисправности

продавца на лизингополучателя) следует осуществить "проверку

продавца". Исходя из ряда актов ВАС РФ по другим делам можно

сделать вывод, что в объем проверки должны входить по меньшей мере

следующие действия:

- проверка правоспособности, т. е. установление юридического

статуса, возникновение которого обусловлено государственной

регистрацией юридического лица, а также наличия у него

соответствующих подтверждаемых документально полномочий на

совершение юридически значимых действий (постановления Президиума

ВАС РФ от 19.04.2011 N 17648/10, от 31.05.2011 N 17649/10), в

частности получение выписки из реестра юридических лиц

(постановление Президиума ВАС РФ от 20.04.2010 N 18162/09);

- при приобретении бывшего в употреблении имущества - изучение

истории взаимоотношений предшествующих собственников имущества

(постановление Президиума ВАС РФ от 12.02.2008 N 12210/07),

проверка юридической судьбы имущества (постановление Президиума

ВАС РФ от 09.09.2008 N 6132/08), проверка обстоятельств

приобретения имущества продавцом (постановление Президиума ВАС РФ

от 09.03.2011 N 13815/10).

Примеры признания проявленной осмотрительности. При

установлении осмотрительности лизингодателя на стадии оплаты товара

помимо обстоятельств, изложенных в постановлении Президиума ВАС РФ

от 12.07.2011 N 17748/10, представляется полезным обратиться к

материалам одного дела, связанного с валютным контролем. Президиум

ВАС РФ отверг упреки нижестоящих инстанций к российскому импортеру

в непроявлении должной осмотрительности и неиспользовании способов

обеспечения исполнения обязательств при заключении импортного

контракта, в котором согласованы следующие условия оплаты товара:

25% цены - в течение пяти дней по получении от продавца уведомления

о готовности товара к отгрузке, 25% - в течение десяти дней с даты

коносамента и 50% - в течение 30 дней с даты коносамента


Еще один пример определения осмотрительности лица при

исполнении им обязательств можно почерпнуть в деле по иску

владельца счета к банку о взыскании убытков, возникших вследствие

оплаты банком подложных чеков. Президиум ВАС РФ отверг упреки

кассационной инстанции в непроявлении должной степени заботливости

и осмотрительности и непринятии всех возможных мер для надлежащего

исполнения обязательства в целях предотвращения исполнения

подложных чеков. В то же время он поддержал выводы первой и

апелляционной инстанций, установивших, что подписи на подложных

чеках визуально соответствуют подписи уполномоченного лица клиента,

банк, осуществляя выдачу средств по спорным чекам, не мог визуально

установить их подложность, хищение полученных в банке и

принадлежащих клиенту средств не зависело ни от воли, ни от

действий банка и его сотрудников (постановление Президиума ВАС РФ

от 14.07.2009 N 9577/08).

Пример из сферы расчетных отношений представляется весьма

уместным, особенно с учетом сходства в положении банка, который

осуществляет платеж в рамках документарной (аккредитивной,

инкассовой) операции, и лизингодателя, который производит оплату

товара, приобретаемого с целью последующей передачи в финансовую

аренду. И в том и в другом случае платеж, по существу, совершается

за чужой счет: банком - за счет клиента (плательщика),

лизингодателем (в экономическом, перспективном смысле) - за счет


При оценке правомерности осуществления банком платежа с

аккредитива ВАС РФ также ориентирует суды и участников оборота на

стандарт осмотрительности, указывая, что при расчетах с аккредитива

на банк возлагается обязанность проверки представленных получателем

средств документов, а не факта поставки товаров. На банк не может

возлагаться ответственность за несоответствие документов реальному

положению дел, если такое несоответствие не могло быть выявлено

исключительно на основании документов и банк действовал

осмотрительно и с разумной тщательностью (п. 9 Обзора практики

рассмотрения споров, связанных с использованием аккредитивной и

инкассовой форм расчетов<21>).

Неслучайно в постановлении Президиума ВАС РФ от 12.07.2011

N 17748/10 указывается на то, что в качестве содействия увеличению

размера убытков квалифицировано перечисление продавцу средств при

отсутствии документального подтверждения факта нахождения товара на

границе.

Устанавливая стандарт осмотрительности применительно к сфере

налоговых отношений, ВАС РФ указал, что налоговая выгода может быть

признана необоснованной, если налогоплательщик действовал без

должной осмотрительности и осторожности и ему должно было быть

известно о нарушениях, допущенных контрагентом (абзац первый п. 10

постановления Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 N 53).

Взаимосвязь осмотрительности и добросовестности. Впоследствии

это правоположение в отдельных судебных актах закономерно

трансформировалось в знакомую формулу "действовало без должной

осмотрительности и, исходя из условий и обстоятельств совершения и

исполнения соответствующей сделки, знало или должно было знать об

указании контрагентом недостоверных сведений или о подложности

представленных документов" (постановления Президиума ВАС РФ от

25.05.2010 N 15658/09, от 08.06.2010 N 17684/09).

Проверка того, знало или должно было знать лицо об

определенных обстоятельствах или нет, является, по существу,

проверкой его добросовестности.

На взаимосвязь категорий осмотрительности и добросовестности

указывается в постановлении Президиума ВАС РФ от 31.03.2009

N 17412/08, в котором подчеркивается, что действия лица,

ссылающегося на собственную неосмотрительность в доказательство

нарушения его права, не могут быть признаны отвечающими принципу

добросовестности.

Как отмечал И.Б.Новицкий, добросовестность как субъективное

состояние лица определяется знанием или незнанием фактов. Вместе с

тем наличность bona fides в субъективном смысле зависит не от одних

субъективных воззрений и убеждений лица - требуется, чтобы эти

воззрения находили себе опору в объективной обстановке, по которой

и приходится судить, извинительно ли неведение или заблуждение

лица. Вопрос должен решаться в зависимости от того, была ли в

данном случае возможность предвидеть, что придется, быть может,

лишиться некоторых благ и могло ли данное лицо сообразовать с этим

обстоятельством свой хозяйственный план. Если возможности

предвидения установить нельзя, следует признать лицо

добросовестным<22>.

Таким образом, определение того, действовал ли лизингодатель

осмотрительно при оплате имущества, должно сводиться к проверке его

добросовестности, каковая в силу п. 3 ст. 10 ГК РФ предполагается.

Действия лизингодателя необходимо признать недобросовестными,

если он, рассчитывая на последующее получение от лизингополучателя

всей причитающейся суммы лизинговых платежей, включающей возмещение

затрат и вознаграждение, совершил оплату имущества, хотя знал или

должен быть знать о том, что имущество не будет передано.

Как следует из постановления Президиума ВАС РФ от 15.02.2011

N 13603/10, наличие обстоятельств, свидетельствующих о

недобросовестности процессуального оппонента, подлежит доказыванию

лицом, заявившим соответствующие возражения.

Последствия неисполнения лизингодателем

кредиторской обязанности

В случае когда лизингодатель, оплачивая предмет лизинга,

пренебрегает обязанностью проявить должную осмотрительность и

осторожность, но при этом продавец все же исполняет обязанность

передать имущество, никаких особых последствий не возникает. Далее

отношения сторон развиваются без учета этих обстоятельств.

Общее правило. В общем случае последствия неисполнения

продавцом обязанности передать товар и квалификация отношений

сторон договора лизинга в этой ситуации - с учетом возложения риска

неисправности продавца на выбравшую его сторону договора лизинга

(п. 2 ст. 22 Закона о лизинге) - дважды уже были предметом

рассмотрения Президиума ВАС РФ.

Основания общего подхода. В постановлениях, вынесенных по

итогам двух рассмотренных ранее дел, справедливо отмечалось, что

лизингодатель, оформив договор купли-продажи с продавцом, который

указан лизингополучателем, надлежащим образом исполнил свои

обязанности по договору лизинга и понес расходы, связанные с

приобретением предмета лизинга. (Кстати, правоположение о том, что

лизингодатель признается исполнившим свою главную обязанность,

когда он заключил договор поставки лизингового имущества и

профинансировал его приобретение, соответствует выводам российской

доктрины<23>.) В случае неисполнения продавцом обязательств по

передаче имущества и неполучения лизинговых платежей лизингодатель

несет убытки вследствие невыполнения обязательств продавцом по

договору купли-продажи. Норма п. 2 ст. 22 Закона о лизинге служит

основанием для возложения на лизингополучателя убытков

лизингодателя, возникших вследствие неисполнения договора

купли-продажи продавцом, избранным лизингополучателем


В другом постановлении также отмечено, что в ситуации, когда

ввиду непоставки имущества договор купли-продажи расторгнут,

лизингодателем с продавца в судебном порядке взыскана цена товара,

но исполнительное производство не принесло должного результата по

причинам, не зависящим от лизингодателя, расходы, понесенные им в

связи с исполнением договора поставки (связанные с приобретением

предмета лизинга), признаются убытками лизинговой компании.

Обязанность возмещения этих убытков лежит на лизингополучателе


Разрыв с традицией. Правило п. 2 ст. 22 Закона о лизинге (в

трактовке ВАС РФ) является редким в нашей правовой системе случаем,

когда на законодательном уровне конструируется и признается

подлежащим принудительному исполнению обязательство, содержание

которого составляет долг одного лица возместить убытки другого

лица, в отсутствие двух традиционно необходимых элементов:

во-первых, противоправного поведения должника (лизингополучателя)

и, во-вторых, причинной связи между поведением должника и

возникновением убытков у кредитора (лизингодателя)<24>.

Именно в этом, судя по всему, должен, с точки зрения высшей

судебной инстанции, выражаться эффект возложения - в силу нормы

п. 2 ст. 22 Закона о лизинге - риска неисправности поставщика и

вызванных ею убытков на лизингополучателя (если он выбрал

продавца)<25>.

В анализ института лизинга включается дополнительное

обязательство лизингополучателя перед лизингодателем - возместить

убытки, обусловленные неисполнением поставщиком обязанности

передать имущество, хотя вполне достаточно было бы обойтись просто

исполнением обязательства вносить лизинговые платежи<26>.

Нестандартность этой нормы свидетельствует о ее специальном

характере по отношению к системе общих норм о возмещении убытков. В

то же время для лизинговой деятельности она приобретает характер

общего правила. В силу указанной нормы (в трактовке ВАС РФ), в

случае если поставщик, выбранный лизингополучателем, не исполнил

обязательство передать предмет лизинга, лизингодатель вправе

обратиться к лизингополучателю с иском о возмещении убытков.

Размер убытков. В постановлении Президиума ВАС РФ от

12.07.2011 N 17748/10 впервые сформулирован подход к определению

размера убытков лизингодателя, связанных с нарушением нормального

хода лизинговой операции.

При этом в судебном акте указывается, что в состав убытков по

общему правилу п. 2 ст. 15 ГК РФ входят затраты лизингодателя на

приобретение предмета лизинга (реальный ущерб) и не полученные им

доходы (упущенная выгода), общая сумма которых равна цене договора

лизинга.

Разъяснение высшей судебной инстанцией методики расчета

убытков лизингодателя (даже с указанием их общей суммы и образующих

ее слагаемых) - весьма удачный фрагмент этого постановления,

особенно если учесть практическую сложность доказывания убытков,

отмечаемую даже в Концепции развития гражданского законодательства

(п. 5.11 разд. V)<27>.

Именно такой подход соответствует принципу полного возмещения

убытков, существо которого, по определению В.В.Витрянского,

опирающегося на комментарий к проекту Гражданского уложения,

заключается в том, что в результате имущество кредитора должно

оказаться в том положении, в каком оно находилось бы в случае, если

бы должник исполнил обязательство надлежащим образом<28>.

Согласно законопроекту о внесении кардинальных изменений в

ГК РФ (далее - проект новой редакции ГК РФ)<29> аналогичную норму

предполагается закрепить в абзаце втором п. 2 ст. 393 Кодекса.

Этот подход должен иметь универсальное значение для практики

рассмотрения споров, возникающих в связи с исполнением договоров

лизинга, и применяться во всех случаях, когда в силу логики

правового регулирования у лизингодателя есть требование к

лизингополучателю о возмещении убытков. В первую очередь это

относится к ситуациям, когда договор лизинга расторгается ввиду его

существенного нарушения лизингополучателем (п. 5 ст. 453 ГК РФ).

Например, Оттавская конвенция на случай расторжения договора

лизинга устанавливает, что лизингодатель может как восстановить

владение оборудованием, так и потребовать возмещения убытков в

таких суммах, которые поставили бы его в положение, в котором он

находился бы при выполнении лизингополучателем договора лизинга в

соответствии с его условиями (п. 2 ст. 13).

Вновь сформулированное исключение. В постановлении Президиума

ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10 помимо правила о кредиторской

обязанности лизингодателя проявить должную осмотрительность и

осторожность при оплате имущества сформулировано исключение из

общей (для лизинговой деятельности) нормы, изложенной в п. 2 ст. 22

Закона о лизинге.

В силу этой новой специальной нормы требованию лизингодателя о

возмещении убытков лизингополучатель вправе противопоставить

возражение, т. е. требовать уменьшения размера собственной

ответственности, "возвращаясь" к общим нормам об ответственности

(п. 1 ст. 404 ГК РФ), ссылаясь на нарушение лизингодателем

указанной кредиторской обязанности и содействие тем самым

увеличению размера убытков.

В определении ВАС РФ от 04.04.2011 N ВАС-17748/10 о передаче

данного дела для пересмотра в порядке надзора указывалось, что

риск, непосредственно связанный с выбором продавца, ограничен

авансовым платежом. Однако этот тезис не был поддержан Президиумом

ВАС РФ: размер ответственности лизингополучателя по изложенным выше

мотивам оказался уменьшенным на 80% и составил 20% общей суммы

убытков, т. е. суммы лизинговых платежей, предусмотренной

договором<30>.

Вновь сформулированное правило (исключение из общей нормы)

подлежит применению при наличии следующих обстоятельств:

- заключены договоры лизинга и поставки;

- лизингодателем осуществлена полная или частичная оплата

имущества;

- при осуществлении оплаты лизингодателем допущена

неосмотрительность (это обстоятельство, в отличие от остальных,

подлежит доказыванию лизингополучателем);

- предмет лизинга не передан лизингополучателю по

обстоятельствам, за которые лизингодатель не отвечает;

- лизингодателем приложены усилия к уменьшению размера убытков

(путем предъявления продавцу требований о присуждении к исполнению

обязанности в натуре или о возврате денежных средств);

- возможность получения от продавца надлежащего исполнения или

возмещения убытков утрачена (см. ниже);

- лизингодателем предъявлено требование лизингополучателю о

возмещении убытков, связанных с непоставкой предмета лизинга;

- лизингополучателем заявлено возражение против требования

лизингодателя, основанное на допущении последним неосмотрительности

при оплате имущества. В отсутствие такого возражения, а равно при

недоказанности лизингополучателем оснований возражения иск

лизингодателя к лизингополучателю о возмещении убытков подлежит

удовлетворению в полном объеме.

Кондикционный иск лизингополучателя к лизингодателю.

Прокомментированная выше небесспорная посылка, в силу которой

лизинговые платежи являются встречным удовлетворением по отношению

к предоставлению права владеть и пользоваться имуществом, служит в

постановлении Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10 основанием

для вывода о том, что ввиду невозможности исполнения обязательства

по поставке предмета лизинга исключается передача этого предмета в

лизинг, а потому лизинговые платежи, перечисленные

лизингополучателю<31>, подлежат возврату в качестве

неосновательного обогащения.

В свете изложенного признать исполнение обязательства по

поставке предмета лизинга "непредполагающимся" (и, следовательно,

констатировать основания для возникновения у лизингополучателя

кондикционного притязания к лизингодателю) можно, лишь когда

утрачена возможность получения от продавца надлежащего исполнения

или возмещения убытков, т. е. продавец признан несостоятельным

(банкротом) или ликвидирован; исполнительное производство

прекращено или окончено ввиду возвращения исполнительного документа

взыскателю без фактического исполнения.

Конструирование кондикционного обязательства наряду с

обязательством лизингополучателя возместить лизингодателю убытки в

результате зачета должно обеспечить экономически обоснованный

результат.

Между тем наиболее экономичной (с точки зрения используемых

юридических средств) формой возложения на лизингополучателя риска

неисправности выбранного им поставщика и обусловленных ею убытков

было бы сохранение обязательства лизингополучателя по внесению

лизинговых платежей, несмотря на непоставку предмета лизинга.

Формой защиты права ожидания лизингополучателя, корреспондирующего

кредиторской обязанности лизингодателя проявить должную

осмотрительность при оплате предмета лизинга, также было бы

возражение против требования лизингодателя о внесении лизинговых

платежей.

Вместо этого простого решения, непосредственно вытекающего из

п. 2 ст. 22 Закона о лизинге, арбитражная практика искусственно

конструирует кондикционное требование лизингополучателя, встречное

по отношению к столь же искусственному требованию лизингодателя

возместить убытки (т. е. два встречных требования вместо одного - о

внесении лизинговых платежей)<32>.


Данное правоположение стимулирует лизингодателя к большей

осторожности и при принятии решения о заключении договора лизинга,

и при согласовании условий оплаты имущества в договоре

купли-продажи, и при оплате имущества. В рамках экономического

анализа права отмечается, что бизнесмен, застрахованный от убытков,

мало заинтересован в том, чтобы пытаться их предотвратить<33>. В

этом плане воздействие нового правила на поведение лизинговых

компаний окажется в целом благотворным.

Вместе с тем проявление осмотрительности неизбежно будет

сопряжено с дополнительными трудозатратами и повлечет увеличение

транзакционных издержек по всем сделкам. Это означает, что будут

увеличены лизинговые платежи по всем договорам для всех

лизингополучателей, даже если в отношении отдельно взятой операции

лизингополучатель абсолютно уверен в надежности выбранного им

поставщика и готов нести риск его неисправности без того

исключения, которое сформулировано в постановлении Президиума ВАС

РФ от 12.07.2011 N 17748/10. Анализ экономической эффективности

нового правила может быть полным только при условии сопоставления в

рамках лизинговой отрасли суммарной величины предотвращаемого

ущерба и суммарных затрат на реализацию мероприятий, связанных с

внедрением в повседневную практику стандарта должной

осмотрительности. Остается только сожалеть, что ход и результаты

такого анализа в данном постановлении опущены.

Проверку наличия имущества в отдаленных регионах смогут себе

позволить только крупные лизинговые компании, у которых имеются

разветвленная филиальная сеть и необходимые кадровые ресурсы. Это

ставит небольшие лизинговые компании, даже способные успешно

конкурировать на локальных рынках лизинговых услуг, в заведомо

проигрышное положение по сравнению с "грандами" отрасли.

Можно предположить, что указанные издержки лизинговые компании

постараются, с одной стороны, переложить в денежном выражении на

клиентов, а с другой - минимизировать путем:

- возложения на лизингополучателей обязанности проверять

фактический ход исполнения поставщиками обязанности по

изготовлению, закупке, транспортировке, таможенному оформлению

товаров;

- внесения в договоры дополнений, обусловливающих исполнение

обязательства совершить очередной платеж исполнением

лизингополучателями указанных контрольных функций или даже

получением от клиентов "индульгенций" на последующие платежи;

- возложения на лизингополучателей обязанности возместить

лизингодателям санкции, взысканные поставщиками за просрочку

оплаты, вызванную осуществлением указанных контрольных мероприятий.

Кроме того, следует ожидать, что лизинговые компании расширят

практику обеспечения исполнения поставщиками обязательств по

возврату предварительно уплаченной цены товара в случае его

непоставки поручительством лизингополучателей.

В спорах финансовых институтов с клиентами суды традиционно

сочувствуют последним. Поэтому велика вероятность, что, учитывая

данное правоположение, суды найдут повод упрекнуть лизингодателя в

недостаточной осмотрительности при любых, даже фантастически

энергичных усилиях, приложенных к выявлению риска непоставки.

Нельзя также не отметить, что новое правоположение прямо

противоположным (расхолаживающим) образом повлияет на поведение

лизингополучателей. Для них существенно (едва ли не на 80%)

ослабляются стимулы как проявлять осмотрительность при выборе

продавца<34>, так и поддерживать предложения лизингодателя в ходе

его переговоров с поставщиком при согласовании условий договора

поставки, касающихся порядка оплаты и передачи имущества.

К достоинствам нового правоположения относится формальная

определенность: им установлено четкое, арифметически выверенное (и,

что характерно, разительно отличающееся от предусмотренного

законом) распределение рисков между сторонами. В подавляющем

большинстве аналогичных дел нижестоящие суды вряд ли возьмут на

себя труд (и риск) мотивировать иную пропорцию.

В целом же указанное правоположение свидетельствует об

усилении в надзорной практике опасной тенденции, заключающейся в

нивелировании (если не аннулировании) законодательных норм - пусть

и не без заслуживающих внимания политико-правовых мотивов, но при

этом без приложения эффективных усилий к установлению

действительного баланса интересов сторон спорных отношений.

VI. Аннулирование права лизингодателя на бесспорное

списание задолженности по лизинговым платежам со счета

лизингополучателя

Расторжение договора лизинга и изъятие предмета лизинга по

инициативе лизингодателя являются крайней мерой, на которую

лизинговые компании идут, убедившись в бесперспективности защиты

своих имущественных интересов и уменьшения убытков путем взыскания

задолженности.

Для того чтобы предостеречь лизингодателя от этого крайнего

шага, законодатель предоставил ему возможность ускоренного

взыскания просроченной задолженности по лизинговым платежам.

Буквальный смысл законодательной конструкции

На случай неперечисления лизингополучателем лизинговых

платежей более двух раз подряд по истечении установленного

договором срока Законом о лизинге предусматривается право

лизингодателя добиться их списания со счета лизингополучателя в

бесспорном порядке - путем направления в кредитную организацию, в

которой открыт счет лизингополучателя, распоряжения на списание с

его счета денежных средств в пределах сумм просроченных лизинговых

платежей (п. 1 ст. 13).

Без распоряжения клиента списание средств, находящихся на

счете, допускается, во-первых, по решению суда, во-вторых, в

случаях, установленных законом, и, в-третьих, в случаях,

предусмотренных договором между банком и клиентом (п. 2 ст. 854

ГК РФ).

Право лизингодателя на бесспорное списание средств со счета

лизингополучателя предусмотрено непосредственно законом.

Использование законодателем формулировки "бесспорное списание"

ориентирует участников оборота на применение расчетов по инкассо с

использованием такого расчетного документа, как инкассовое

поручение.

Исполняющий банк вправе возвратить документы без исполнения в

случае неустранения выявленных им недостатков: отсутствия

какого-либо документа или несоответствия документов по внешним

признакам инкассовому поручению (п. 1 ст. 875 ГК РФ).

Ввиду недостаточности нормативного материала в § 4 "Расчеты по

инкассо" главы 46 ГК РФ для регулирования этой формы расчетов

необходимо обратиться к подзаконной регламентации, содержащейся в

главах 8 и 12 ч. I Положения о безналичных расчетах<35>.

Согласно изложенным в указанном нормативном документе правилам

при взыскании средств со счетов в бесспорном порядке в случаях,

установленных законом, в инкассовом поручении в поле "Назначение

платежа" должна быть сделана ссылка на закон (п. 12.4 Положения о

безналичных расчетах).

За исключением общих правил оформления расчетных документов

всех форм, это положение является единственным специальным

формальным требованием, которое должно быть соблюдено лизинговой

компанией при выставлении инкассового поручения на списание

просроченной задолженности по лизинговым платежам к счету


При этом банки не рассматривают по существу возражений

плательщиков против списания средств с их счетов в бесспорном

порядке (п. 12.9 Положения о безналичных расчетах).

К преимуществам этой юридической конструкции относится

кажущаяся простота взыскания лизингодателем просроченной

задолженности с лизингополучателя.

Основным ее недостатком является отсутствие в ней элемента,

который исключал бы возможность необоснованного списания средств со

счета лизингополучателя в пользу лица, с которым он вообще не

состоит в обязательственных отношениях.

По буквальному смыслу совокупности норм, образующих данную

конструкцию, при принятии на инкассо банком расчетных документов,

оформленных по установленной форме, у него нет оснований для

неисполнения инкассовых поручений.

Необходимость корректировки законодательной конструкции

Изложенная конструкция буквально провоцирует недобросовестных

участников оборота к необоснованным списаниям средств со счетов

других хозяйствующих субъектов. Она нуждается в корректировке, в

результате которой должны быть достигнуты две цели.

1. Исключение риска необоснованного списания средств на

основании инкассового поручения, выставленного лицом, перед которым

у лизингополучателя вообще нет обязательств.

Эта задача может быть решена путем установления необходимости

дополнить инкассовое поручение на списание просроченной

задолженности по лизинговым платежам специальным документом. Такой

документ призван достоверно подтвердить наличие договорных

отношений между получателем и плательщиком, а также исключить

сомнения банка, действующего с должной степенью осмотрительности, в

существовании обязательственной связи между ними.

2. Сохранение за лизингодателем возможности добиться

исполнения денежного обязательства (внесения лизинговых платежей) в

случае его просрочки, не прибегая ни к громоздкой судебной

процедуре, ни к содействию лизингополучателя.

Эта задача может быть решена путем определения реквизитов

указанного выше дополнительного документа таким образом, чтобы

возможность его представления лизингодателем на стадии нарушения

договорных обязательств лизингополучателем не ставилась в

зависимость от волеизъявления последнего.

К документу, дополнительно включаемому в конструкцию

бесспорного списания, следует предъявить два требования:

1) он должен создаваться и представляться лизингодателю на том

этапе развития его договорных отношений с лизингополучателем, когда

последний идет на сотрудничество с кредитором, т. е. в начальный

период лизинговой операции;

2) он должен в течение срока действия договора лизинга

объективно восприниматься в качестве достоверного подтверждения

факта существования договорных отношений.

Достаточным подтверждением этого факта может служить сам

договор лизинга либо выписка из него, верность которой

засвидетельствована лизингополучателем или нотариусом.

Требования ВАС РФ

К сожалению, высшая судебная инстанция, решая первую из двух

освещенных выше задач, не сочла нужным одновременно решить и

вторую.


фактически проводится аналогия между бесспорным списанием средств

со счета лизингополучателя по требованию лизингодателя на основании

закона (п. 1 ст. 13 Закона о лизинге, подп. 1 п. 12.2 Положения о

безналичных расчетах) и бесспорным списанием в случаях,

предусмотренных сторонами по основному договору (подп. 3 п. 12.2

Положения о безналичных расчетах).

С опорой на эту небесспорную аналогию в документе указывается

на необходимость получения банком от плательщика (неисправного

должника, активно препятствующего кредитору в получении исполнения)

ряда сведений: о кредиторе (получателе средств), имеющем право

выставлять инкассовые поручения на списание средств в бесспорном

порядке, об обязательстве, по которому будут производиться платежи,

а также об основном договоре (п. 12.8 Положения о безналичных

расчетах).

Исполняющему банку предписывается в рамках проверки по

формальным признакам инкассового поручения, выставленного

получателем средств со ссылкой на ст. 13 Закона о лизинге,

проверить наличие указанных сведений, в частности запросить у

плательщика (лизингополучателя) копию договора лизинга.

В отсутствие таких сведений исполняющему банку предписывается

не производить оплату инкассового поручения лизингодателя.

Вследствие позиции высшей судебной инстанции, согласно которой

сведения об основном договоре и о кредиторе банк должен получить

исключительно от клиента (лизингополучателя), средства на счете

последнего оказались надежно защищены в первую очередь от

кредитора.

Таким образом, из конструкции, предусмотренной п. 1 ст. 13

Закона лизинге, полностью выхолощен элемент, позволяющий

лизингодателю получить исполнение без содействия лизингополучателя.

Режим "бесспорного списания" просроченной задолженности по

лизинговым платежам со счета лизингополучателя уподоблен режиму,

который опирается на соглашение сторон основного договора,

предполагающее необходимость сообщения лизингополучателем банку

сведений о договоре и кредиторе.

Возможность подчинения отношений этому режиму существовала у

сторон договора лизинга и до изложения п. 1 ст. 13 Закона о лизинге

в той редакции, в которой она действует с февраля 2002 г.

Указанная законодательная норма в результате ее интерпретации

высшей судебной инстанцией фактически аннулирована - режим

правового регулирования соответствующих отношений приведен к такому

состоянию, когда существование нормы ничем не отличается от ее

отсутствия.


Нельзя не отметить, что выбранный высшей судебной инстанцией

подход исключает риск необоснованного списания средств со счетов

хозяйствующих субъектов на основании инкассовых поручений,

выставленных недобросовестными участниками оборота.

Вместе с тем новое правоположение, сформулированное в

постановлении Президиума ВАС РФ от 19.07.2011 N 1930/11,

значительно ограничивает возможность ускоренной защиты нарушенных

прав вне громоздкой судебной процедуры и снижает эффективность

функционирования правовой системы.

На практике по требованию лизингодателей при заключении

договоров лизинга лизингополучатели одновременно заключают с

банками соглашения о безакцептном списании средств на основании

платежных требований, выставляемых лизингодателями (п. 11.2

Положения о безналичных расчетах). К сожалению, эти меры слабо

помогают лизинговым компаниям. При возникновении финансовых

затруднений лизингополучатели "переводят обороты" (т. е. просят

своих клиентов осуществлять платежи) на счета в других банках. В

отношении новых счетов у лизингодателей подобных соглашений о

безакцептном списании нет и воспользоваться этим механизмом они не

могут.

Новый подход является, по существу, благословением практики

"перевода оборотов" неисправными должниками на счета в других

банках.

Представляется непоследовательным одновременно выступать с

законодательной инициативой, направленной на снижение нагрузки

судов с помощью искусственных мер (вроде ограничения договорной

подсудности, увеличения сумм государственной пошлины, передачи

части судейских функций вспомогательному персоналу и т. п.), и при

этом аннулировать институт, призванный служить внесудебным способом

получения исполнения в ситуациях, когда согласно логике оборота

требование является бесспорным.

Выходом могло бы стать получение лизинговой компанией

документа, подписанного лизингополучателем, адресованного кредитным

организациям (всем и любым), содержащего все сведения,

предусмотренные п. 12.8 Положения о безналичных расчетах, и

признание за лизинговой компанией (т. е. лицом, указанным в

составленном лизингополучателем документе в качестве кредитора)

возможности выступать посланником лизингополучателя при

представлении данного документа в кредитную организацию.

Доктриной давно обосновано отличие представителя от

посланника. В действиях последнего отсутствует волеизъявление, из

чего следует отсутствие необходимости как в полномочиях, так и в их

проверке<36>.

Такое решение, с одной стороны, исключило бы риск отсутствия

волеизъявления лизингополучателя, а с другой - освободило бы

лизингодателя от необходимости содействия клиента на стадии

применения механизма бесспорного списания просроченной

задолженности.

В противном случае лизинговые компании будут все чаще

сталкиваться с чрезмерной затруднительностью взыскания лизинговых

платежей и предпочтительностью защиты собственных имущественных

интересов путем расторжения договора лизинга и изъятия имущества.

VII. Порядок и последствия расторжения договора лизинга

Порядок расторжения

Общее правило. В постановлении Президиума ВАС РФ от 25.07.2011

N 3318/11 впервые в современном российском праве сформулирован

принцип определения момента расторжения договора вследствие

одностороннего отказа от него, заявленного одним из контрагентов

(ст. 310, 450 (п. 3), 453 (п. 2) ГК РФ).

В этом документе указывается, что лицо, состоящее в договорных

отношениях с другим лицом, не может предполагать о прекращении этих

отношений по правилам п. 3 ст. 450 ГК РФ до тех пор, пока оно не

будет проинформировано об одностороннем отказе контрагента от

исполнения сделки, а потому договорные отношения считаются

прекращенными с момента доставки соответствующего уведомления.

До сих пор к таким же выводам приходила и доктрина. Так,

Ю.С.Гамбаров писал, что в обязательственном праве односторонние

сделки связываются обыкновенно с существующими уже юридическими

отношениями ввиду их укрепления или прекращения: таковы, например,

извещение нанимателя о прекращении найма, заявление об отступлении

от договора и т. д. Все эти сделки предпринимаются ввиду

определенного лица и требуют для своей действительности

предоставления возможности ознакомления с ними адресату<37>.

Нормативные основания этого принципа в современном праве можно

усмотреть в п. 4 ст. 523 ГК РФ, согласно которому договор поставки

считается измененным или расторгнутым с момента получения одной

стороной уведомления другой стороны об одностороннем отказе от

исполнения договора. В части порядка расторжения ввиду

одностороннего отказа договор поставки не обладает сколько-нибудь

значимой спецификой по сравнению с другими договорами. Поэтому

данная норма вполне могла применяться по аналогии при расторжении

договоров других видов<38>.

Необходимость закрепления этого правила отмечалась в Концепции

развития гражданского законодательства (п. 9.1 раздела V)<39>.

В проекте новой редакции ГК РФ предполагается дополнить § 1

главы 9 новой ст. 165-1, согласно которой юридически значимые

сообщения, с которыми связываются правовые последствия для другого

лица, влекут для последнего такие последствия с момента доставки

соответствующего сообщения адресату или его представителю (абзац

первый п. 1). Одновременно главу 29 предполагается дополнить новой

ст. 450-1, в силу которой право на односторонний отказ от договора

осуществляется управомоченной стороной путем уведомления другой

стороны об отказе. Договор прекращается с момента получения такого

уведомления (п. 1).

Существенное уточнение. Вместе с тем данное правоположение

необходимо применять с учетом важной особенности.

Участники оборота, направившие своим контрагентам какие-либо

сообщения, нередко сталкиваются с отсутствием адресатов по месту их

нахождения, зафиксированному в договоре или даже в реестре

юридических лиц, а также с уклонением адресатов от получения

доставленной им корреспонденции.

Такое поведение участников оборота препятствует их

контрагентам добиться наступления правового эффекта совершаемого

ими волеизъявления в отсутствие каких бы то ни было причин

поддержки недобросовестных адресатов.

При рассмотрении дел, в которых были установлены такого рода

обстоятельства, высшая судебная инстанция указывала на

недопустимость ссылки адресата на неполучение им сообщения.

Так, в постановлении Президиума ВАС РФ от 31.03.2009

N 17412/08 установлено, что, указывая в договоре свои адреса,

сторона должна осознавать, что именно по этим адресам ей будет

направляться корреспонденция, и принять необходимые и достаточные

меры для получения предназначенной ей корреспонденции по указанным

адресам. В противном случае риски неполучения корреспонденции

возлагаются на ее получателя. Действия лица, не принявшего должных

мер по получению корреспонденции по сообщенным им адресам и

ссылающегося впоследствии на собственную неосмотрительность в

доказательство нарушения его права, не отвечают принципу

добросовестности.

Эта правовая позиция была подтверждена в постановлении

Президиума ВАС РФ от 16.11.2010 N 8957/10, в котором указывается,

что юридическое лицо несет риск негативных последствий неполучения

адресованной ему корреспонденции, если при требуемой от него

степени заботливости и осмотрительности не примет мер, направленных

на получение этой корреспонденции по месту своего нахождения.

Поэтому в отсутствие доказательств надлежащего извещения адресатом

контрагентов по сделкам о смене его адреса направление контрагентом

уведомлений по известным ему адресам является правомерным и факт

получения указанной корреспонденции - подтвержденным.

Одна и та же правовая идея в указанных судебных актах

воплощена разными технико-юридическими средствами. В первом случае

отрицается право адресата на возражение против требования,

основанного на факте уведомления. Во втором случае формулируется

фикция уведомления.

Необходимость закрепления такого правила обоснована доктриной

с опорой на здравый смысл и зарубежный опыт<40>.

В проекте новой редакции ГК РФ также предлагается закрепить

изложенный подход, включив положение о том, что сообщение считается

доставленным и в том случае, когда оно было направлено, но не было

фактически получено адресатом по обстоятельствам, зависящим от него

(абзац второй п. 1 ст. 165-1). Таким образом, в законопроекте

планируется использовать такой технико-юридический прием, как

установление фикции.

Варианты реального финансового результата лизинговой операции

В случае расторжения договора лизинга и изъятия лизингодателем

у лизингополучателя имущества<41> элементарный расчет позволяет

определить реальный финансовый результат лизинговой операции.

Вариантов может быть всего три:

1) лизингодатель получает сумму, равную общей сумме лизинговых

платежей, предусмотренной договором. На практике такое возможно

только при его надлежащем исполнении. Этот вариант далее не

рассматривается;

2) общая сумма фактически внесенных лизингополучателем

платежей в совокупности с выручкой лизингодателя от реализации

изъятого имущества оказывается меньше общей суммы лизинговых

платежей, предусмотренной договором. В этом случае реальный

финансовый результат лизинговой операции выражается в убытке

лизинговой компании, равном разности общей суммы лизинговых

платежей и фактически полученных лизингодателем средств

(отрицательное сальдо расчетов по договору лизинга). Наличие в

имущественной сфере лизингодателя таких убытков исключает с точки

зрения здравого смысла какое бы то ни было его обогащение за счет

лизингополучателя, тем более неосновательное;

3) общая сумма фактически внесенных лизингополучателем

платежей в совокупности с выручкой лизингодателя от реализации

изъятого имущества оказывается больше общей суммы лизинговых

платежей, предусмотренной договором. В этом случае реальный

финансовый результат лизинговой операции выражается в

неосновательном обогащении лизинговой компании за счет

лизингополучателя, равном разности фактически полученных

лизингодателем средств и общей суммы лизинговых платежей

(положительное сальдо расчетов по договору лизинга). Такое

обогащение лизингодателя за счет лизингополучателя исключает с

точки зрения здравого смысла какие бы то ни было убытки от данной

операции в имущественной сфере лизингодателя.

Правовые основания определения реального финансового

результата лизинговой операции

В основании изложенных тезисов лежат три правоположения из

июльской практики и один общеправовой принцип, сформулированный в

практике Президиума ВАС РФ ранее.

1. Законный имущественный интерес лизингодателя заключается в

размещении средств (посредством приобретения в собственность

указанного лизингополучателем имущества и предоставления последнему

этого имущества за плату), а интерес лизингополучателя - в

пользовании имуществом и последующем его выкупе. Выплата

лизингополучателем договорной цены в согласованные сторонами сделки

сроки полностью удовлетворяет материальный интерес лизингодателя в

размещении средств (постановление Президиума ВАС РФ от 25.07.2011

N 3318/11).

Последнее положение можно изложить и в отрицательной форме:

законный имущественный интерес лизингодателя в размещении средств

не может считаться полностью удовлетворенным до тех пор, пока

лизингополучателем не выплачена договорная цена.

2. В состав убытков лизингодателя по общему правилу п. 2

ст. 15 ГК РФ входят его затраты на приобретение предмета лизинга

(реальный ущерб) и не полученные им доходы (упущенная выгода),

общая сумма которых равна договорной цене (постановление Президиума

ВАС РФ от 12.07.2011 N 17748/10).

3. Сам по себе факт допущенного лизингополучателем нарушения

договора лизинга не может повлечь за собой получение лизингодателем

таких благ, которые поставили бы его в лучшее положение, чем то, в

котором он находился бы при выполнении лизингополучателем договора

в соответствии с его условиями<42>. В противном случае будут

нарушаться правила ст. 15 ГК РФ о пределах возмещения убытков и

ст. 1102 ГК РФ о недопустимости неосновательного обогащения

(постановления Президиума ВАС РФ от 12.07.2011 N 17389/10 и от

25.07.2011 N 3318/11).

Последнее положение без преувеличения или иронии достойно

стать золотым правилом лизинга. Оно воплощает в себе стандарт

соблюдения баланса интересов: защита прав и обязанностей сторон в

договоре должна осуществляться на основе соразмерности и

пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и

законных интересов всех участников гражданского оборота

(постановление КС РФ от 21.04.2003 N 6-П).

По смыслу этого золотого правила при рассмотрении иска,

направленного на защиту имущественных прав стороны договора

лизинга, нарушенных другой стороной вследствие его расторжения, в

первую очередь необходимо принимать во внимание именно реальный

финансовый результат операции в целом.

4. Никто не вправе извлекать преимущества из своего

незаконного поведения (постановление Президиума ВАС РФ от

13.01.2011 N 11680/10)<43>.

Согласно проекту новой редакции ГК РФ это правило

предполагается закрепить в числе основных начал гражданского

законодательства (п. 5 ст. 1).

Все указанные максимы при их непосредственном применении в

ходе рассмотрения споров, связанных с исполнением договора лизинга,

могли бы дать справедливые результаты.

Между тем практические выводы по результатам пересмотра в

порядке надзора конкретных дел (а по существу, властные директивы

высшей инстанции судам, рассматривающим аналогичные дела) зачастую

оказываются очень далеки от приведенных постулатов.

Дела по искам лизингополучателя о возврате

неосновательного обогащения

В постановлениях Президиума ВАС РФ от 18.05.2010 N 1729/10 и

от 12.07.2011 N 17389/10 констатируется, что в случае расторжения

договора лизинга по инициативе лизингодателя и изъятия им предмета

лизинга - ввиду прекращения обязательства лизингодателя по передаче

оборудования лизингополучателю в собственность - отпадают основания

для удержания лизингодателем той части средств, которые фактически

уплачены лизингополучателем в счет погашения выкупной цены предмета

лизинга в составе лизинговых платежей. Поскольку после расторжения

договора имеет место удержание лизингодателем - стороной возмездной

сделки - оплаченной части фактической выкупной цены без

предоставления лизингополучателю в части, касающейся выкупа,

встречного исполнения (передачи имущества), у лизингополучателя

есть право требовать возврата средств, перечисленных им в счет

погашения выкупной цены.

При этом фактический финансовый результат лизинговой

операции - отрицательное или положительное сальдо расчетов - во

внимание не принимается. Даже в случае очевидного убытка в

имущественной сфере лизингодателя за лизингополучателем признается

кондикционное притязание к лизинговой компании<44>.

Исходя из фабул такого рода дел, рассмотренных Президиумом

ВАС РФ, и доводов, приведенных в постановлениях, можно сделать

несколько выводов об особенностях рассмотрения споров этой

категории.

Материально-правовые предпосылки предъявления кондикционного

требования лизингополучателя. Отпадение оснований удержания части

выкупной цены и возникновение в имущественной сфере лизингодателя

неосновательного обогащения за счет лизингополучателя

констатируется высшей судебной инстанцией "в связи с расторжением

по требованию лизингодателя договора лизинга с правом выкупа и

изъятием им предмета лизинга", "в случае расторжения договора

финансового лизинга по инициативе лизингодателя и изъятия им

предмета лизинга" (постановления Президиума ВАС РФ от 18.05.2010

N 1729/10 и от 12.07.2011 N 17389/10).

По существу, указанные условия образуют гипотезу новой

правовой нормы, сформулированной Президиумом ВАС РФ, диспозиция

которой заключается в возложении на лизингодателя обязанности

возвратить лизингополучателю неосновательно сбереженные суммы.

Следовательно, до тех пор, пока обстоятельства, перечисленные в

гипотезе нормы, не наступили, основания для применения последствий,

указанных в ее диспозиции, отсутствуют.

Расторжение договора по инициативе лизингодателя. И в том и в

другом постановлении речь идет о расторжении договора по инициативе

лизингодателя. Если договор расторгается по соглашению сторон,

условия и последствия расторжения определяются таким соглашением.

Надо полагать, что в отсутствие в соглашении условий о возврате

исполненного по расторгаемому договору правила о неосновательном

обогащении применению не подлежат.

Если договор лизинга расторгается по инициативе

лизингополучателя, условия возникновения кондикционного

обязательства, сформулированные высшей судебной инстанцией,

отсутствуют. В особенности это касается ситуаций несостоятельности

лизингополучателя и расторжения договора вследствие отказа от него

арбитражного управляющего на основании ст. 102, 129 (абзац

четвертый п. 3) Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ

"О несостоятельности (банкротстве)". По смыслу указанных норм

конкурсного права цель реализации данного полномочия управляющего

заключается в исключении убытков, обусловленных дальнейшим

исполнением договора<45>, а в ходе внешнего управления - также в

устранении препятствий к восстановлению платежеспособности.

Отказ арбитражного управляющего от договора лизинга в расчете

на получение от лизингодателя "неосновательного обогащения"

представляется злоупотреблением правом.

Последующее обращение арбитражного управляющего с требованием

к лизингодателю о возврате неосновательного обогащения

свидетельствует о реализации права на отказ от договора с целью

причинения ущерба лизингодателю, что признается злоупотреблением

правом (абзац первый п. 1 ст. 10 ГК РФ). Оно должно влечь отказ

лизингополучателю (арбитражному управляющему) в кондикционном иске

к лизингодателю (п. 2 ст. 10 ГК РФ).

Возвращение лизингового имущества. Важнейшей предпосылкой

учета наличия в имущественной сфере лизингодателя неосновательного

обогащения является такое фактическое обстоятельство, как

возвращение лизингового имущества лизингополучателем ввиду

расторжения договора. В обоих указанных делах рассматривались иски

лизингополучателей, возвративших имущество лизингодателям.

До возврата имущества лизингодателю фактический состав,

лежащий в основании требования лизингополучателя к лизингодателю о

возврате неосновательного обогащения, нельзя признать полностью

сформировавшимся. Возможность передачи имущества в собственность

лизингополучателю (в случае внесения им всей предусмотренной

договором выкупной цены) не исключается<46>. Следовательно,

основания внесения в составе лизинговых платежей части,

приходящейся на выкупную цену, и ее удержания лизингодателем не

отпадают.

Процессуально-правовой вывод. При предъявлении лизингодателем

иска лизингополучателю об изъятии предмета лизинга (ч. 1 ст. 622

ГК РФ, п. 4 ст. 17 Закона о лизинге) у лизингополучателя

отсутствует в материальном смысле право на встречный иск о возврате


Если предположить, что первоначальный иск будет удовлетворен и

решение суда об изъятии имущества вступит в законную силу, нет

гарантий того, что имущество во исполнение судебного решения будет

возвращено лизингодателю, т. е. сложатся основания, порождающие в

силу правоположений надзорной практики кондикционное притязание

лизингополучателя к лизингодателю.

В большинстве случаев при предъявлении лизингодателем иска к

лизингополучателю об изъятии имущества лизингополучатель в

нарушение ст. 37 Закона о лизинге препятствует лизингодателю в

реализации права на инспектирование имущества и беспрепятственный

доступ к нему. Поэтому в ходе рассмотрения дела у суда не может

быть полной уверенности в существовании спорного имущества и в

нахождении его у лизингополучателя.

Зачастую имеют место факты противоправного отчуждения

имущества лизингополучателем третьим лицам, существенного

повреждения или уничтожения имущества (например, разукомплектования

транспортных средств, полученных в финансовую аренду, для

использования запасных частей в целях ремонта других транспортных

средств). Эти обстоятельства могут выявиться только в ходе

исполнительного производства.

Поэтому в случае одновременного рассмотрения и удовлетворения

как первоначального иска лизингодателя к лизингополучателю об

изъятии имущества, так и встречного иска о возврате

неосновательного обогащения существует риск взыскания с

лизингодателя в пользу лизингополучателя денежной суммы в

отсутствие фактического возврата предмета лизинга.

Как будет показано ниже, размер неосновательного обогащения

лизингодателя рассчитывается как разность ускоренной амортизации,

включенной в фактически внесенные лизингополучателем лизинговые

платежи, и амортизации, начисленной линейным методом без применения

специального коэффициента. В этой формуле вычитаемое следует

рассматривать именно на день возврата имущества (а не надень

рассмотрения дела судом), поскольку с течением времени оно только

увеличивается.

В связи с этим к моменту вступления решения в законную силу, и

тем более ко дню его исполнения (если таковое будет иметь место в

действительности), размер неосновательного обогащения лизингодателя

неизбежно окажется существенно меньше, чем установленный в решении

суда при рассмотрении иска о его взыскании до возврата предмета

лизинга.

Ввиду изложенного до передачи лизинговой компании имущества в

иске лизингополучателя о возврате неосновательного обогащения

должно быть отказано. Поэтому его совместное рассмотрение с иском

лизингодателя об изъятии предмета лизинга не способно привести к

более быстрому и правильному рассмотрению дела (п. 3 ч. 3 ст. 132

АПК РФ).

Другие условия принятия встречного иска, предусмотренные ч. 3

ст. 132 АПК РФ, - направленность его к зачету первоначального иска

(п. 1) и исключение удовлетворения первоначального иска (п. 2) -

также ввиду заведомой недопустимости удовлетворения встречного иска

отсутствуют. Следовательно, при предъявлении лизингодателем иска об

изъятии имущества встречный иск лизингополучателя о взыскании

неосновательного обогащения подлежит возврату на основании ч. 4

ст. 132 АПК РФ по мотивам отсутствия условий, предусмотренных ч. 3

ст. 132 АПК РФ.

Во многих случаях противопоставление лизингополучателем

требованию лизингодателя об изъятии предмета лизинга встречного

иска о взыскании неосновательного обогащения имеет целью

затягивание процесса, тогда как совершение процессуальных действий,

в частности предъявление иска, с этой целью свидетельствует о

злоупотреблении процессуальными правами (постановление Президиума

ВАС РФ от 07.02.2006 N 12088/05).

Исковая форма учета неосновательного обогащения. Учет наличия

в имущественной сфере лизингодателя неосновательного обогащения за

счет лизингополучателя (разумеется, только после изъятия

лизингодателем имущества) может иметь место лишь в процессуальной

форме производства по иску (первоначальному или встречному<47>)

лизингополучателя о взыскании неосновательного обогащения.

Если лизингополучатель полагает, что за его счет в

имущественной сфере лизингодателя образуется неосновательное

обогащение, единственным способом защиты нарушенных прав

лизингополучателя должен признаваться иск.

Такой чек должен содержать расчет взыскиваемой суммы (п. 7

ч. 2 ст. 125 АПК РФ). Согласно указанной норме обязанность

составить расчет и включить его в исковое заявление императивно

возложена на истца. Лица, участвующие в деле, несут риск

наступления последствий совершения или несовершения ими

процессуальных действий (ч. 2 ст. 9 АПК РФ). Поэтому в случае

непредставления лизингополучателем расчета взыскиваемой суммы

неосновательного обогащения иск подлежит оставлению без движения

(ч. 1 ст. 128 АПК РФ). При неустранении лизингополучателем этого

препятствия к возбуждению дела исковое заявление подлежит

возвращению (п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК РФ). Эти правила

распространяются и на встречный иск лизингополучателя к

лизингодателю (ч. 2 ст. 132 АПК РФ).

Кроме того, расчет взыскиваемой суммы не является

доказательством, поэтому требование о его представлении не может

быть адресовано лизингодателю в порядке истребования доказательств

(абзац третий ч. 4 ст. 66 АПК РФ).

Таким образом, в отсутствие иска лизингополучателя не может

быть речи о правовой оценке наличия или отсутствия в имущественной

сфере лизингодателя неосновательного обогащения за счет клиента, а

при отсутствии расчета не может быть речи об иске и возбуждении

производства по нему.

Между тем в последнее время стали появляться случаи

произвольного уменьшения судами взыскиваемых в пользу лизинговых

компаний сумм просроченной задолженности по лизинговым платежам на

расчетную величину предполагаемого неосновательного обогащения.

Такой подход противоречит сложившейся арбитражной практике,

которая ориентирует участников оборота и суды на применение двух

основополагающих постулатов.

1. За лизингополучателем признается право требования к

лизингодателю о возврате неосновательного обогащения. Это право

требования является элементом содержания кондикционного

обязательства.

2. Если встречное требование направлено к зачету

первоначального (п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК РФ), после предъявления к

должнику иска не допускается прекращение обязательства зачетом

встречного однородного требования.

Несмотря на логичность и практичность сальдовой методики

воплощения реального финансового результата лизинговой операции,

ВАС РФ последовательно проводит линию, исключающую уменьшение сумм,

подлежащих взысканию с лизингодателя в пользу лизингополучателя в

качестве неосновательного обогащения, путем вычитания из них сумм

убытков, претерпеваемых лизингодателем вследствие расторжения

договора лизинга ввиду его нарушения лизингополучателем.

В силу принципа равенства всех лиц перед законом и судом (ч. 1

ст. 19 Конституции РФ) эта линия должна или проводиться симметрично

в отношении обеих сторон договора лизинга (а также обеих сторон

искового производства), или не проводиться вовсе.

Нельзя при рассмотрении кондикционного иска лизингополучателя

игнорировать возражения лизингодателя, не облеченные в форму

встречного иска, и в то же время произвольно уменьшать сумму,

взыскиваемую с лизингополучателя в пользу лизингодателя, на

величину неосновательного обогащения в отсутствие соответствующего

встречного иска лизингополучателя.

В обоих случаях налицо встречные однородные (денежные)

требования. До предъявления одной из сторон иска другой стороне эти

требования могут быть прекращены зачетом (ст. 410 ГК РФ).

В силу сложившейся практики по смыслу нормы о возможности

принятия судом встречного иска, если встречное требование

направлено к зачету первоначального (п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК РФ),

после предъявления к должнику иска не допускается прекращение

обязательства зачетом встречного однородного требования в

соответствии с нормами ст. 410 ГК РФ. Ответчик может защитить свои

права лишь предъявлением встречного искового требования,

направленного к зачету первоначального требования, либо посредством

обращения в суд с отдельным исковым заявлением (п. 1 Обзора

практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств

зачетом встречных однородных требований<48>).

Данное правоположение сохраняет свое значение и впредь до

пересмотра высшей судебной инстанцией подлежит применению

нижестоящими судами, в том числе и в делах рассматриваемой

категории.

Размер неосновательного обогащения. Согласно постановлениям

Президиума ВАС РФ от 18.05.2010 N 1729/10 и от 12.07.2011

N 17389/10 неосновательное обогащение лизингодателя приравнивается

к той части средств, которые фактически уплачены лизингополучателем

в счет погашения выкупной цены предмета лизинга в составе

лизинговых платежей.

Каким образом рассчитывать эту часть, даже зная размер

выкупной цены предмета лизинга, высшая судебная инстанция не

указывает.

Размер выкупной цены предмета лизинга, исчисленный в

соответствии с постановлением Президиума ВАС РФ от 12.07.2011

N 17389/10 (т. е. остаточная стоимость имущества, рассчитанная в

соответствии с ПБУ 6/01, исходя из амортизации техники линейным

способом, к которой не применяется ускоренный коэффициент)

представляет собой максимальную величину неосновательного

обогащения. В таком размере обогащение может образоваться в

имущественной сфере лизингодателя только в том крайне маловероятном

случае, когда он изымает имущество у лизингополучателя, получив все

лизинговые платежи полностью<49>.

В большинстве случаев имущество изымается лизингодателем после

внесения лишь части лизинговых платежей. Поэтому лизингополучателю

причитается не вся выкупная цена, а только некоторая ее часть. В

связи с этим лизингополучатель при предъявлении кондикционного иска

должен представить расчет доли средств, которые уплачены им в счет

погашения выкупной цены предмета лизинга в составе фактически

внесенных лизинговых платежей.

Амортизационная методика расчета. Методики выделения из

фактически внесенной суммы лизинговых платежей той доли, которая

соответствует уже уплаченной части выкупной цены, в разъяснениях

ВАС РФ не содержится. Между тем подход высшей судебной инстанции к

расчету выкупной цены предмета лизинга позволяет определить

методику исчисления размера неосновательного обогащения.

Согласно постановлению Президиума ВАС РФ от 12.07.2011

N 17389/10 выкупная цена определяется как остаточная стоимость

имущества, рассчитанная в соответствии с ПБУ 6/01, исходя из

амортизации техники линейным способом, к которой не применяется

ускоренный коэффициент.

Как было показано выше, выкупная цена предмета лизинга, равная

его остаточной стоимости, будет также тождественна разности

амортизации, начисленной в соответствии с правилами налогового

учета с применением специального коэффициента, и амортизации,

начисленной в соответствии с правилами бухгалтерского учета

линейным способом, к которой не применяется ускоренный коэффициент.

Это положение справедливо и для определения доли остаточной

стоимости предмета лизинга на дату планового истечения срока

лизинга, содержащейся в фактически внесенных лизинговых платежах.

Для исчисления такой доли при досрочном расторжении договора и

изъятии имущества в расчет следует принимать:

- в качестве уменьшаемого - содержащуюся в фактически

внесенных лизинговых платежах за весь период действия договора

сумму амортизации, подлежащей начислению с применением специального

коэффициента по правилам налогового учета<50>;

- в качестве вычитаемого - сумму амортизации, подлежащей

начислению линейным способом без применения специального

коэффициента по правилам бухгалтерского учета, за весь период до

дня фактического возврата имущества лизингодателю включительно.

Остаточная стоимость предмета лизинга представляет собой

разность его первоначальной стоимости и начисленной амортизации

(подп. "б" п. 54 Методических указаний по бухгалтерскому учету

основных средств<51>). Следовательно, сумма, равная амортизации,

начисленной за период со дня передачи поставщиком имущества

лизингополучателю по день изъятия имущества лизингодателем,

причитается последнему бесспорно.

Этот тезис также вытекает из нормы, согласно которой улучшения

арендованного имущества, как отделимые, так и неотделимые,

произведенные за счет амортизационных отчислений от этого

имущества, являются собственностью арендодателя (п. 4 ст. 623

ГК РФ).

Из этого правила следует логичный вывод, что и сами отчисления

принадлежат к имущественной сфере арендодателя и в этом качестве

удерживаются им основательно в любом случае. Такой вывод верен

также для тех случаев, когда предмет лизинга по соглашению сторон

учитывается на балансе лизингополучателя (абзац первый п. 1 ст. 31

Закона о лизинге). Для них из общего правила п. 4 ст. 623 ГК РФ не

делается исключений. Выбор балансодержателя не влияет на финансовый

результат исполнения договора лизинга и не может служить основанием

дифференциации подходов к расчету размера остаточной стоимости,

неосновательного обогащения и убытков.

Как отмечает А.А.Иванов, когда предмет лизинга находится на

балансе лизингополучателя, который самостоятельно производит

амортизационные отчисления, он, осуществляя улучшения лизингового

имущества за счет этих отчислений, опять-таки не может потребовать

от лизингодателя возмещения их стоимости<52>.

Учет износа. Кроме того, при расчете размера неосновательного

обогащения лизингодателя должны приниматься во внимание

доказательства, свидетельствующие (в отличие от применения

ускоренной амортизации) о повышенном естественном износе

оборудования в процессе его эксплуатации лизингополучателем, а

равно о более быстрых темпах снижения текущей рыночной стоимости

имущества.

Это следует из правовой позиции, в силу которой возмещение

лизингодателю естественного износа имущества, образовавшегося в

период временного владения и пользования предметом лизинга, связано

с арендными отношениями и потому уменьшает размер неосновательного

обогащения лизингодателя (постановления Президиума ВАС РФ от

18.05.2010 N 1729/10 и от 12.07.2011 N 17389/10).

Требование лизингодателя о возмещении убытков может быть

облечено только в форму иска. Между тем не требует предъявления

самостоятельного иска возражение лизингодателя о необоснованности

расчета взыскиваемой суммы неосновательного обогащения со ссылкой

на более существенный размер естественного износа имущества,

образовавшегося в период временного владения и пользования

предметом лизинга. Подобное возражение должно рассматриваться

именно как таковое.

Рыночная стоимость спорного имущества на момент его изъятия у

лизингополучателя может оказаться ниже его остаточной стоимости,

рассчитанной в соответствии с ПБУ 6/01. Возвращение имущества,

текущая рыночная стоимость которого ниже остаточной стоимости,

является нарушением обязанности лизингополучателя при прекращении

договора вернуть имущество в том состоянии, в котором он его

получил, с учетом нормального износа (ч. 1 ст. 622 ГК РФ, п. 4

ст. 17 Закона о лизинге).

При установлении этого должен быть сделан вывод, что

основательно "сбереженными" лизингодателем нужно признавать

средства в сумме, по меньшей мере равной оценке фактического

износа, т. е. разности первоначальной стоимости и текущей рыночной

стоимости предмета лизинга. По существу, речь идет об увеличении

размера арендной платы при установлении превышения степенью износа

(т. е. мерой подлежащего оплате пользования) нормального значения.

Такой подход представляется симметричным праву арендатора

требовать соразмерного уменьшения арендной платы при обнаружении

недостатков сданного в аренду имущества, полностью или частично

препятствующих пользованию им (п. 1 ст. 612 ГК РФ).

Наиболее очевидным доказательством, свидетельствующим об

указанных обстоятельствах, служит отчет об оценке предмета лизинга

на дату его изъятия у лизингополучателя, составленный в

соответствии с Федеральным стандартом оценки "Требования к отчету

об оценке" (ФСО N 3)<53>. В отчете об оценке должен содержаться

раздел, включающий описание объекта оценки, в том числе сведения о

физических свойствах объекта оценки, износе, устареваниях

(подп. "е" п. 8).

Согласно Федеральному закону от 29.07.1998 N 135-ФЗ

"Об оценочной деятельности в Российской Федерации" итоговая

величина рыночной стоимости объекта оценки, указанная в отчете,

составленном по основаниям и в порядке, которые предусмотрены

данным Законом, признается достоверной (ст. 12). В случае наличия

спора о достоверности величины рыночной стоимости объекта оценки,

установленной в отчете, указанный спор подлежит рассмотрению судом

(ст. 13).

Как следует из информационного письма Президиума ВАС РФ от

30.05.2005 N 92, самостоятельное оспаривание величины стоимости

объекта оценки, определенной оценщиком, путем предъявления

отдельного иска в данном случае невозможно (абзац пятый п. 1).

Поэтому вопрос о достоверности этой величины может рассматриваться

в рамках рассмотрения конкретного спора (абзац седьмой п. 1). В

случае оспаривания величины стоимости объекта в рамках рассмотрения

конкретного спора отчет оценщика является одним из доказательств.

Его оценка осуществляется судом в соответствии с правилами главы 7

АПК РФ. Для проверки достоверности и подлинности отчета оценщика

судом может быть назначена экспертиза, в том числе в виде иной

независимой оценки (п. 2).

Если ко времени рассмотрения дела по иску лизингополучателя о

взыскании неосновательного обогащения оценка изъятого

лизингодателем имущества не произведена, она может быть

осуществлена в порядке проведения судебной экспертизы.

Удержание лизингодателем денежных средств

Вместе с тем из постановления Президиума ВАС РФ от 25.07.2011

N 3318/11 следует, что Президиум допускает такую форму защиты

права, как удержание денежных средств. При разрешении данного дела

установлено, что лизингодатель подготовил уведомление об отказе от

договора лизинга, но еще до его отправки лизингополучатель внес

лизингодателю всю выкупную стоимость предмета лизинга. Только после

этого лизингодатель направил лизингополучателю указанное

уведомление. Несмотря на то, что лизингодатель счел договор

расторгнутым, он, как отмечено в постановлении, не заявил, что

удерживает денежные средства в счет причитающихся с

лизингополучателя возможных будущих платежей за внедоговорное

пользование предметом лизинга. Из этого фрагмента следует вывод,

что такое поведение признается правомерным.

Таким образом, в случае признания договора расторгнутым

лизингодатель вправе заявить об удержании средств, внесенных в

качестве оплаты выкупной стоимости имущества, в счет платежей за

пользование им. Иными словами, получатель средств в случае

отпадения оснований их уплаты вправе не возвращать их, а удерживать

по иному основанию при его наличии.

Такое удержание денежных средств не тождественно удержанию,

предусмотренному ст. 359, 360 ГК РФ, о чем уже неоднократно

упоминалось в литературе с указанием на то, что надо отличать чисто

грамматическое использование слова "удержать" от термина

"удержание", обозначающего особый способ обеспечения

обязательств<54>.

Наиболее близкой к рассматриваемой ситуации аналогией может

служить право арендатора (при обнаружении недостатков сданного в

аренду имущества, полностью или частично препятствующих пользованию

им) непосредственно удержать сумму понесенных им расходов на

устранение недостатков из арендной платы, предварительно уведомив

об этом арендодателя (абзацы четвертый, седьмой п. 1 ст. 612

ГК РФ).

Представляется логичным и справедливым (с точки зрения

основополагающего для гражданского права принципа равенства сторон)

признать за лизингодателем симметричное право удержания средств,

сопровождаемого соответствующим заявлением в адрес

лизингополучателя, в возмещение убытков, причиненных расторжением

договора лизинга.

Удержание лизингодателем средств, подлежащих согласно правовым

позициям ВАС РФ возврату лизингополучателю, возможно на основании

заявления лизингодателя, адресованного лизингополучателю. Заявление

может быть сделано как непосредственно после возникновения

оснований для возврата средств (т. е. после фактического изъятия у

лизингополучателя предмета лизинга), так и позже, например в ответе

на досудебную претензию лизингополучателя о взыскании


Серьезным недостатком удержания средств является то, что оно

согласно господствующему в доктрине взгляду представляет собой

форму зачета<55>. Такой способ защиты прав лизингодателя недоступен

после введения в отношении лизингополучателя наблюдения (абзац

седьмой п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве)<56>.

Дела по искам лизингодателя о возмещении убытков

Подход ВАС РФ. При отрицательном сальдо расчетов по договору

лизинга признание за лизингополучателем кондикционного требования к

лизингодателю противоречит сентенции Павла: "Тот, кто истребует то,

что должен будет отдать, действует со (злым) умыслом" (D.44.4.8).

"Отдать" лизингополучатель будет должен на том основании, что

ввиду существенного нарушения лизингополучателем его обязательств

договор лизинга расторгается. Поэтому возникшие из этого договора

обязательства на будущее прекращаются (п. 2 ст. 453 ГК РФ).

Следовательно, у лизингодателя отпадают регулятивно-правовые

основания для получения лизинговых платежей, т. е. возмещения

расходов на приобретение имущества (реальный ущерб) и получения

вознаграждения (упущенная выгода). Указанные формы умаления

имущественной сферы лизингодателя составляют в совокупности его

убытки. Таким образом, в действие вступают охранительно-правовые

механизмы, и указанные убытки подлежат возмещению (ст. 15, 393, 453

(п. 5) ГК РФ).

Указанный подход к расчету размера убытков лизингодателя,

понесшего расходы на приобретение предмета лизинга, прямо следует

из правовой позиции ВАС РФ, изложенной в постановлении Президиума

от 12.07.2011 N 17748/10.

В разъяснение этого подхода определением ВАС РФ от 13.09.2011

N ВАС-10384/10 установлено, что размер упущенной выгоды

лизингодателя определяется как сумма лизинговых платежей,

уменьшенная на сумму произведенных лизингодателем затрат (в

частности, на цену предметов лизинга, уплаченную продавцу, а также

на суммы фактически оплаченных услуг, направленных на обеспечение

транспортировки объектов лизинга, их охраны, погрузки и разгрузки,

и на прочие расходы).

В случаях, когда договор лизинга расторгается и имущество

изымается у лизингополучателя, в имущественную сферу лизингодателя

часть указанных сумм (как в возмещение расходов, так и в уплату

вознаграждения) уже поступила. Поэтому при расчете размера убытков

лизингодателя из общей суммы лизинговых платежей следует вычесть ту

часть фактически внесенных лизингополучателем сумм, которые (с

учетом возможного кондикционного притязания лизингополучателя)

будут признаны полученными лизингодателем основательно, несмотря на

расторжение договора лизинга и изъятие имущества.

Оговорка в постановлении КС РФ. В постановлении КС РФ от

21.07.2011 N 10-П при перечислении преимуществ финансового лизинга

для лизингополучателя указывается, что "лизинговые операции не

ухудшают показателей финансовой устойчивости и ликвидности

лизингополучателя, который может выкупить объект лизинга, вернуть

взятое в лизинг оборудование лизингодателю или привлечь новое

современное оборудование и пр.".

До сих пор считалось, что лизингополучатель возвращает взятое

в лизинг оборудование лизингодателю только в случае прекращения

действия договора лизинга. Последнее может иметь место лишь по

основаниям, предусмотренным ст. 450 ГК РФ, а также ст. 620 ГК РФ (в

части, не противоречащей специальным положениям о лизинге).

Иными словами, для лизингополучателя (в отсутствие

соответствующего условия в договоре, сформулированного на основании

ст. 310 и п. 3 ст. 450 ГК РФ) исключается возможность на основании

одностороннего волеизъявления вернуть взятое в лизинг оборудование

лизингодателю.

Причины включения в постановление КС РФ от 21.07.2011 N 10-П

указанной оговорки можно объяснить только последовательным

проведением линии на признание лизинга финансовой услугой.

Именно правовому регулированию оказания услуг свойственно

правило, согласно которому заказчик вправе отказаться от исполнения

договора при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им

расходов (п. 1 ст. 782 ГК РФ).

Применительно к лизингу (при признании его финансовой услугой)

данная норма допускает односторонний отказ лизингополучателя от

исполнения договора.

Условием такого отказа это положение ставит оплату

лизингодателю фактически понесенных им расходов, в первую очередь

на приобретение имущества. Коль скоро в законе использовано понятие

"условие", надо полагать, что оплата лизингополучателем расходов,

понесенных лизингодателем, должна предшествовать отказу

лизингополучателя от исполнения договора и возврату оборудования

лизинговой компании.

По смыслу, придаваемому этой норме арбитражной практикой,

односторонний отказ заказчика от исполнения договора возмездного

оказания услуг не прекращает обязательства заказчика оплатить

исполнителю необходимые расходы, которые он понес в счет еще не

оказанных до момента одностороннего отказа заказчика от исполнения

договора услуг (п. 2 Обзора практики применения арбитражными судами

норм Гражданского кодекса Российской Федерации о некоторых

основаниях прекращения обязательств)<57>.


Разбалансировка способов защиты прав сторон договора лизинга.

Практика извлечения лизинговыми компаниями сверхдохода при

расторжении договора лизинга, изъятии имущества, его реализации с

сохранением всей суммы полученных платежей, когда общая сумма

выручки превышает общую сумму лизинговых платежей, предусмотренную

договором, явно несправедлива.

Исходя из практического опыта следует отметить, что таких

ситуаций на фоне общего количества споров, связанных с исполнением

договора лизинга, немного. При этом соотношение между общей суммой

лизинговых платежей и общей суммой фактической выручки

лизингодателя не включалось судом в предмет доказывания и не

являлось основополагающим мотивом при вынесении решения.

Задача высшей судебной инстанции заключалась в установлении

баланса интересов, в исключении возможностей нарушения равновесия,

в частности неосновательного присвоения лизинговыми компаниями

положительного сальдо лизинговых операций.

При решении этой задачи следовало помнить о том, что

подавляющее большинство ситуаций расторжения договоров и изъятия

имущества обусловлено существенным нарушением лизингополучателями

обязательств по внесению лизинговых платежей. В этой ситуации

правопорядок должен защитить интересы кредитора, претерпевающего

негативные последствия нарушения обязательства должником.

Поэтому решение задачи устранения единичных случаев перекоса

весов правосудия в пользу кредиторов не предполагало установления

нового дисбаланса в пользу неисправных должников. Между тем с

принятием постановлений, посвященных выкупной цене предмета

лизинга, именно это, к сожалению, и произошло.

Лизингодатель не может не принимать во внимание риск взыскания

лизингополучателем "неосновательного обогащения" при выборе способа

защиты права.

С учетом высокой вероятности удовлетворения кондикционного

иска лизингополучателя лизингодатель оказывается фактически

связанным в своем выборе, исключая (при неутешительном результате

предварительного расчета суммы "неосновательного обогащения") из

числа рассматриваемых альтернатив изъятие собственного имущества.

Нарушение принципа свободы договора. Практика взыскания с

лизингодателя неосновательного обогащения в том виде, в котором она

сформировалась в результате принятия постановлений Президиума

ВАС РФ от 05.07.2011 N 2346/11 и от 12.07.2011 N 17389/10, создает

видимость того, что уже в момент заключения ныне действующих

договоров правовое регулирование предусматривало, по существу,

вновь вводимые правила.

Установление императивных правил, регламентирующих отношения

сторон договора, является ограничением договорной свободы. Обычно

оно касается запрета включения в договор условий, освобождающих

должника от ответственности за нарушение договора, и оправдывается

монопольным положением стороны, формулирующей условия соглашения,

на рынке соответствующих товаров, работ или услуг, отсутствием у

противостоящей ей стороны реальной свободы выбора или должной

компетентности (эти факторы преимущественно совпадают в

"потребительских" договорах), риском нарушения договором интересов

других лиц (например, если речь идет о соглашениях, ограничивающих

конкуренцию) либо правительственной политикой поддержки

хозяйствующих субъектов определенных категорий.

Между тем на рынке лизинговых услуг конкуренция близка к

совершенной<58>. Ни одна из лизинговых компаний не может диктовать

другим условия лизинговых операций. Это касается как экономических

условий (виды имущества, сроки, ставки, характер дополнительных

услуг, порядок учета имущества, его регистрации, страхования и

т. п.), так и собственно юридических (перечень положений,

включаемых в стандартные формы договоров). Потенциальным

лизингополучателям предоставлена возможность выбора лизинговых

компаний и вариантов сочетаний их условий. Редкая лизинговая

компания не идет на обсуждение с клиентом представленных им

разногласий к проекту договора.

Договоры лизинга в принципе не могут быть отнесены к

соглашениям, способным ограничить конкуренцию или иным образом

повлиять на интересы других лиц<59>.

Кроме того, существуют и другие альтернативы лизинговому

финансированию. Точнее, само лизинговое финансирование является

альтернативой банковскому кредитованию, а также другим формам

привлечения инвестиций. Поэтому у потенциального лизингополучателя

есть возможность выбора, лишь отсутствием которого могло бы быть

оправдано ограничение свободы договора в форме установления

императивных правил.

Поскольку до последнего времени договор лизинга был

исключительно предпринимательским, недостаток компетентности

лизингополучателя как реципиента инвестиций, являющегося

профессиональным участником коммерческой деятельности, также

исключается и не может служить обоснованием ограничения свободы

договора.

Наконец, подавляющее большинство лизинговых компаний, включая

самые крупные, не навязывает клиентам условия, освобождающие

лизингодателя от ответственности за нарушение договорных

обязательств. В данном случае складывается противоположная

ситуация: арбитражная практика навязывает обороту систему правил,

предусматривающих непропорциональные преференции для нарушившего

договор лизингополучателя.

Таким образом, в случае расторжения договора лизинга и изъятия

имущества традиционно признаваемые предпосылки ограничения свободы

договора (в том числе путем установления императивных правил)

отсутствуют. Поэтому такое ограничение, особенно в нынешнем его

виде, сложно признать оправданным.

Экономическая необоснованность взыскания неосновательного

обогащения. Образование в имущественной сфере лизингодателя

неосновательного обогащения в суммах, рассчитанных предлагаемым в

новой практике образом, в принципе представляется сомнительным.

Экономический анализ реального финансового результата

лизинговой операции требует обращения к категории амортизации.

Как пишет Н.И.Киркорова, амортизация предмета лизинга

представляет собой возмещение затрат лизингодателя на приобретение

предмета лизинга и доведение его до состояния, пригодного для

эксплуатации, посредством перенесения стоимости предмета лизинга в

процессе производства, проходящем у лизингополучателя, на вновь

создаваемый продукт, принадлежащий лизингополучателю.

Следовательно, процесс амортизации предмета лизинга

распадается на элементы, часть из которых протекает у

лизингополучателя, а часть - у лизингодателя. Единый процесс

амортизации предмета лизинга реализуется одновременно у двух

хозяйствующих субъектов. У лизингополучателя в процессе

производства переносится стоимость предмета лизинга на вновь

создаваемую стоимость. Поэтому у лизингополучателя амортизационные

отчисления включаются в себестоимость произведенной им продукции.

Иными словами, амортизационные отчисления на предмет лизинга входят

в состав затрат лизингополучателя и вместе с выручкой приходят в

денежной форме последнему. В то же время у лизингодателя

возмещаются инвестиционные затраты на приобретение предмета

лизинга. При этом характер кругооборота лизингового капитала и

сущность каждого из его этапов одинаковы вне зависимости от того, у

кого (лизингодателя или лизингополучателя) на балансе учитывается

предмет лизинга<60>.

Таким образом, включенные в себестоимость лизинговые платежи,

по существу, выплачиваются не лизингополучателем, а приобретателями

его товаров, заказчиками работ и услуг. Если хоть сколько-нибудь и

уместно утверждение об обогащении лизингодателя (особенно при

отрицательном сальдо расчетов по лизинговой операции), то

фактически это обогащение происходит за счет клиентов

лизингополучателя, тогда как через имущественную сферу последнего

эти средства проходят "транзитом"<61>.

Удовлетворение кондикционного иска лизингополучателя в

действительности приводит к его повторному обогащению за счет

лизингодателя, поскольку полученные последним лизинговые платежи

ранее полностью возвратились к лизингополучателю в составе цены

реализованного им продукта, которая ни в какой части не подлежит

возврату потребителям.

Сигналы и стимулы. Постановление Президиума ВАС РФ от

18.05.2010 N 1729/10 послужило сигналом для нарушивших договоры

лизингополучателей к тому, чтобы обрушить на суды вал исков о

возврате "неосновательного обогащения".

Более того, арбитражная практика восприняла этот документ как

благословение выносить самые экзотические решения в пользу

лизингополучателей, игнорируя экономическое существо, нормативное и

договорное регулирование спорных отношений, а также здравый смысл.

В ситуации, сложившейся в результате издания постановления

Президиума ВАС РФ от 18.05.2010 N 1729/10, требовалась осторожная

корректировка подходов к разрешению споров, связанных с исполнением

договоров лизинга.

Вместо этого вследствие новой практики, в частности

постановлений Президиума ВАС РФ от 05.07.2011 N 2346/11 и от

12.07.2011 N 17389/10, нарушители договорных обязательств

окончательно получили в руки точное оружие в виде кондикционного

иска с методикой расчета взыскиваемой суммы.

Потерпевшим же вручили всего лишь такое слабое в условиях

российского правопорядка средство защиты, как иск о возмещении

убытков.

Размер убытков лизингодателя искусственно завышается на сумму

надуманного неосновательного обогащения. На месте одного

обязательства (методика расчета размера которого предельно проста)

столь же искусственно образуются два встречных (притом очень сложно

рассчитываемых) с первоначально очевидным итоговым результатом.

Такое положение противоестественным образом в большинстве

случаев исключает возможность защиты лизингодателем его прав.

Лизингополучатель приобретает возможность взыскать с лизингодателя

в действительности не существующее неосновательное обогащение

полностью. В то же время лизингодатель вынужден довольствоваться

"растворением" своих требований в реестре требований кредиторов

лизингополучателя при его несостоятельности. Таким образом,

лизингодатель оказывается обязанным за собственный счет вместо

лизингополучателя удовлетворять требования кредиторов или, что еще

более вероятно, оплачивать деятельность арбитражного управляющего,

так как до формирования полноценной конкурсной массы и реального

удовлетворения требований кредиторов дело при несостоятельности не

доходит.

Подобное распределение способов защиты явно не соответствует

конституционному положению об обязанности государства обеспечить

потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба

(ст. 52 Конституции РФ).

Кроме того, с учетом существенной разницы между средними

ставками проката и средними размерами ежемесячных лизинговых

платежей применительно к однотипному имуществу новая практика

порождает стимул вместо получения имущества на относительно

непродолжительный срок по договору аренды на условиях, аналогичных

условиям проката, обращаться за таким же имуществом в лизинговые

компании. Мало того, что договорные ставки при лизинге будут

гарантированно ниже, так еще по отпадении надобности в имуществе от

него можно будет не только безболезненно отказаться, но и взыскать

с лизинговой компании денежные средства.

Перемещение предмета лизинга из имущественной сферы

лизингополучателя в имущественную сферу лизингодателя,

сопровождаемое платежом лизингополучателю, сильно напоминает выкуп

лизингодателем (потерпевшим кредитором) собственного имущества у

лизингополучателя (неисправного должника) по цене, превышающей

действительную стоимость спорного актива.

Тем самым и без того несовершенная правовая система укрепляет

добросовестных хозяйствующих субъектов во мнении, что она поощряет

нарушение обязательств и злоупотребление правом.

_______

<1> Строго говоря, ни лизингодатель, ни лизингополучатель не

имеют возможности уменьшить риск неисполнения продавцом

обязательства передать имущество (предмет лизинга). Речь может идти

только о снижении риска траты средств без получения встречного

предоставления в виде передачи имущества.

<2> В рассматриваемом постановлении говорится о "необходимости

принятия обеими сторонами договора лизинга мер по уменьшению

рисков, связанных с непоставкой предмета лизинга, поскольку обе

стороны заинтересованы в своевременном получении и использовании

предмета лизинга".

<3> См.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому

праву // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву в 2 т.

Т. 1. М., 2002. С. 266-267.

<4> См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об

обязательстве. М., 1950. С. 390-397; Райхер В.К. Правовые вопросы

договорной дисциплины в СССР. Л., 1958. С. 104.

<5> Агарков М.М. Указ. соч. С. 274; Иоффе О.С.

Обязательственное право // Иоффе О.С. Избранные труды в 4 т. Т. 3.

СПб., 2004. С. 112-113.

<6> Белов В.А. Гражданское право: Общая часть. Т. 1: Введение

в гражданское право. М., 2011. С. 350.

<7> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 3:

Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М., 2002. С. 419.

<8> Информационное письмо ВАС РФ от 03.08.1993 N С-13/ОП-250.

<9> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1:

Общие положения. М., 2001. С. 379.

<10> Жирнов Р.А. Доктрина culpa in eligendo в российском

частном праве: риск выбора лица, привлеченного к участию в

исполнении обязательства: дис. ... магистра права. М., 2009. С. 5.

<11> Гражданский кодекс Российской Федерации:

научно-практический комментарий. Ч. 1 / отв. ред. Т.Е.Абова,

А.Ю.Кабалкин, В.П.Мозолин. М., 1996. С. 498-499 (автор

комментария - Г.Д.Отнюкова).

<12> Ровный В.В. Принцип взаимного сотрудничества сторон при

исполнении обязательств в отечественном гражданском

праве // Правоведение. 2000. N 1. С. 88.

<13> См.: Сарбаш С.В. Указ. соч. С. 114-115.

<14> Точнее, лизингодатель препятствует возникновению

ситуации, когда средства за предмет лизинга уплачены продавцу, а

встречное удовлетворение последним не предоставлено.

<15> Этот фрагмент постановления по существу является цитатой

из статьи М.А.Рожковой "Возражения (процессуальный и материальный

аспект)". См.: Вестник ВАС РФ. 2002. N 6.

<16> А.В.Егоров со ссылкой на германскую доктрину описывает

такой вид долженствования, как поведенческие (охранительные)

обязанности - обязанность должника при подготовке предоставления и

его осуществлении применять такую тщательность и усердие, которые

ему требуются, чтобы достичь цель обязательства, и охранять

кредитора от возможных, но предотвратимых убытков. Однако в

качестве последствий неисполнения такого рода обязанностей

А.В.Егоров приводит и понуждение к их исполнению (в том числе путем

задержки другой стороной своего предоставления), и возникновение

вторичной обязанности совершить предоставление, и возмещение

убытков, и отказ другой стороны от договора (см.: Егоров А.В.

Структура обязательственного отношения: наработки германской

доктрины и их применимость в России // Вестник гражданского права.

2011. N 3. С. 241-274).

Коль скоро обязанность лизингодателя проявить должную

осмотрительность при оплате лизингового имущества обеспечивается

лишь такой санкцией, как предоставление лизингополучателю

возражения, квалифицировать это долженствование в качестве

поведенческой обязанности (несмотря на существенное сходство в

содержании) представлялось бы преждевременным.

<17> В.А.Белов считает кредиторскую обязанность одним из видов

юридической необходимости действия во имя предупреждения нарушения

собственных прав и интересов. Подробнее см.: Белов В.А.

Юридическая природа прав ожидания (гарантийных

правоотношений) // Законодательство. 2008. N 7. С. 25-26; Он же.

Гражданское право: Общая часть. Т. 1. С. 349-351.

<18> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.,

1998. С. 95-105.

<19> Лизингополучатель вправе предъявлять непосредственно

продавцу имущества, являющегося предметом лизинга, требования,

вытекающие из договора купли-продажи, заключенного между продавцом

и лизингодателем, в частности в отношении сроков его поставки. При

этом лизингополучатель имеет права и несет обязанности,

предусмотренные Кодексом для покупателя (кроме обязанности оплатить

приобретенное имущество), как если бы он был стороной договора

купли-продажи указанного имущества (абзац первый п. 1 ст. 670

ГК РФ).

Следовательно, если только в договоре поставки прямо не было

установлено, что лишь покупатель (лизингодатель) вправе требовать

от продавца предоставления и документального подтверждения сведений

о нахождении товара на границе, лизингополучатель не был лишен

возможности самостоятельно прилагать усилия к проверке доставки

товара.

При таком соотношении возможностей обеих сторон проверить ввоз

товара в Россию их "вклад" в общий негативный результат следовало

бы признать равным.

<20> В определении ВАС РФ от 04.04.2011 N ВАС-17748/10 о

передаче дела для пересмотра в порядке надзора, напротив,

отмечалось, что условия договора поставки о частичной оплате

предмета лизинга, согласованные с лизингополучателем,

свидетельствуют о том, что он принял меры по уменьшению риска

непоставки предмета лизинга. Однако этот тезис не включен в

итоговое постановление.

<21> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15.01.1999

N 39.

<22> Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте

обязательственного права // Вестник гражданского права. 2006. N 1.

С. 135.

<23> См.- Гражданское право в 4 т. Т. 3 / отв. ред.

Е.А.Суханов. М., 2008. С. 506; Гражданское право. Ч. 2 / отв. ред.

В.П.Мозолин. М., 2004. С. 204.

<24> Эта ситуация существенно отличается от давно известных

гражданскому праву случаев перенесения ответственности с

фактического нарушителя на иное лицо ("ответственности за чужую

вину" и "ответственности без вины"). О последних подробнее см.,

напр.: Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому

праву // Иоффе О.С. Избранные труды в 4 т. Т. 1. СПб., 2003.

С. 402-436.

<25> Разрыв с практически непоколебимой в других случаях

традицией определения фактического состава, приводящего к

возникновению обязательства возместить убытки, является седьмым

следствием трактовки лизинга в качестве разновидности аренды.

<26> Нельзя не вспомнить "бритву Оккама": "множественность не

следует полагать без необходимости". См.: Оккам У. Избранное. М.,

2002. С. 145-147.

<27> Концепция развития гражданского законодательства

Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11.

<28> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1.

С. 646.

<29> Опубликован на сайте "Российской газеты" 14.09.2011.

URL:http://www.rg.ru/2011/09/14/gk-izm-site-dok.html.

<30> В постановлении допущена арифметическая ошибка: как

следует из самого постановления, лизингодатель получил от

лизингополучателя 2 270 207 руб. и требовал в качестве

недополученного по договору 5 792 359 руб. Таким образом, общая

сумма лизинговых платежей по договору составляет 8 062 566 руб., а

20% этой суммы - 1 612 513 руб. 20 коп., тогда как в пользу

лизингодателя с лизингополучателя взыскано 1 684 773 руб. 40 коп.

<31> По словам З.Фрейда, та роль, которую играет внимание при

описках, определяется не выпадением или ослаблением внимания, а

нарушением внимания "посторонней мыслью, предъявляющей свои

требования" (Фрейд З. Психопатология обыденной жизни. СПб., 2000.

С. 87).

<32> Искусственное конструирование двух встречных требований

на месте одного - это восьмая вынужденная мера, направленная на

обеспечение устойчивости арендной трактовки лизинга.

<33> См.: Познер Р.А. Экономический анализ права в 2 т. Т. 1.

СПб., 2004. С. 225.

<34> Это особенно остро проявляется в ситуации, когда

лизингополучатель в качестве поставщика оборудования, производимого

иностранным изготовителем, выбирает российскую посредническую

фирму, которая в качестве ключевого условия поставки диктует

предварительную оплату существенной части цены товара против такого

"документа", как уведомление о готовности товара к отгрузке. В

самом начале этой операции очевидно, что риск непоставки при таких

условиях оплаты исключительно велик. Выбор поставщика,

осуществляющего торговлю оборудованием на подобных условиях,

совершает лизингополучатель, а риск неисправности выбранного им

поставщика ВАС РФ частично перелагает на лизингодателя.

<35> Положение Банка России от 03.10.2002 N 2-П "О безналичных

расчетах в Российской Федерации".

<36> Подробнее см., напр.: Рясенцев В.А. Представительство в

советском гражданском праве // Рясенцев В.А. Представительство и

сделки в современном гражданском праве. М., 2006. С. 149-169.

<37> Гамбаров Ю.С. Гражданское право: Общая часть. М., 2003.

С. 692-693.

<38> См.: Карапетов А.Г. Расторжение нарушенного договора в

российском и зарубежном праве. М., 2007. С. 253-254.

<39> Концепция развития гражданского законодательства

Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11.

<40> Подробнее см.: Карапетов А.Г. К вопросу о моменте

возникновения юридического эффекта уведомлений в гражданском

праве // Закон. 2010. N 2. С. 125-128.

<41> Как следует из постановления Президиума ВАС РФ от

18.05.2010 N 1059/10, в случае расторжения договора лизинга изъятию

имущества есть альтернатива - предъявление требования о

единовременной уплате выкупной цены предмета лизинга. Условие о

праве лизингодателя при расторжении договора потребовать уплаты

указанной суммы не только порождает обязательство лизингополучателя

внести ее, но и может служить фундаментом для обеспечения такого

обязательства, в частности, поручительством.

<42> Ср. мотивировку судебного решения лордом Аткинсоном в

1911 г.: "...против всякой справедливости разрешить ему

(кредитору. - С.Г.) извлечь выгоду из нарушения договора, получить

возмещение убытков, которые он никогда не претерпевал, и оказаться,

насколько это возможно благодаря компенсации в денежной форме, не в

том положении, в котором он был бы при исполнении договора, а в

значительно лучшем положении" (Wertheim v. Chicoutimi Pulp Co.

[1911] АС 301).

<43> Ср. сентенции Ульпиана "никто не может своим деликтом

улучшить свое положение" (D.50.17.134.1) и Помпония "согласно

естественному праву является справедливым (правило), чтобы никто не

становился богаче посредством причинения ущерба и обиды другому"

(D.50.17.206).

<44> Это вопиющее противоречие здравому смыслу является

девятым следствием арендной трактовки лизинга.

<45> В случае оспаривания лизингодателем отказа арбитражного

управляющего от договора лизинга на управляющем лежит бремя

доказывания убыточности дальнейшего исполнения договора с

последующим получением предмета лизинга в собственность

лизингополучателя и включением данного имущества в конкурсную массу

особенно по сравнению с альтернативой возникновения обязательства

возместить убытки, причиненные расторжением договора лизинга. При

этом платежи во исполнение этого обязательства следует признать

текущими.

<46> Как следует из постановления Президиума ВАС РФ от

25.07.2011 N 3318/11, в случае получения лизингодателем до изъятия

имущества всей денежной суммы, удовлетворяющей его имущественный

интерес, связанный с данной лизинговой операцией, лизингополучатель

вправе претендовать на получение имущества в собственность.

<47> О встречном иске может идти речь, если после изъятия

имущества лизингодатель предъявляет лизингополучателю новый иск,

например о взыскании просроченной задолженности по лизинговым

платежам или о возмещении убытков, причиненных расторжением

договора лизинга.


N 65.

<49> В силу правовой позиции, изложенной в постановлении

Президиума ВАС РФ от 25.07.2011 N 3318/11, такие ситуации

исключаются, а за лизингополучателем признается право требовать от

лизингодателя передачи полностью оплаченного им предмета лизинга в

свою собственность, несмотря на нарушения договора, допущенные

ранее.

<50> Суммы сверх амортизации, подлежавшей начислению с

применением специального коэффициента, являются компенсацией

лизингодателю других расходов, связанных с лизинговой операцией

(например, с уплатой процентов за пользование кредитом,

привлеченным для оплаты имущества, со страхованием имущества,

уплатой налога на имущество, транспортного налога и др.), или

доходом (вознаграждением) лизинговой компании; к стоимости и

выкупной цене предмета лизинга как арендованного с правом выкупа

имущества они отношения не имеют и потому при расторжении договора

возврату лизингодателем лизингополучателю не подлежат.

<51> Утверждены приказом Минфина России от 13.10.2003 N 91н.

<52> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации.

Часть вторая (постатейный) / под ред. А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого.

М., 2003. С. 274.

<53> Утвержден приказом Минэкономразвития России от

20.07.2007 N 254.

<54> См., напр.; Сарбаш С.В. Право удержания как способ

обеспечения исполнения обязательств. М., 2003. С. 156-157, 194.

<55> См., напр.: Гражданское право. Т. 3 / под ред.

Е.А.Суханова. С. 164.

<56> Вместе с тем в случае уступки лизингополучателем

кондикционного требования третьему лицу лизингодатель в силу

ст. 386 и 412 ГК РФ вполне может противопоставить требованию

цессионария встречное требование о возмещении убытков, причиненных

расторжением договора лизинга ввиду его существенного нарушения

лизингополучателем.


N 104.

<58> Только в рейтинге лизинговых компаний, представленном на

сайте www.all-leasing.ru, содержится информация о 110 фирмах,

"лизинговый портфель" которых на 01.07.2011 варьируется от

101,5 млн до 211,6 млрд руб.

<59> Исключение составляют интересы кредиторов

лизингополучателя, требования которых не подкреплены вещным

обеспечением, особенно в ситуации банкротства лизингополучателя.

Эта проблема заслуживает самого тщательного исследования, но не

может служить оправданием поощрения нарушения лизингополучателем

договора лизинга установлением императивных правил на случай

расторжения договора лизинга и изъятия имущества в нынешнем виде.

<60> Киркорова Н.И. Направления совершенствования нормативной

базы лизинга. М., 2004. С. 88-96.

<61> Точно так же "транзитом" через имущественную сферу

лизингодателя (от лизингополучателя через лизингодателя к банку)

проходят платежи в части, равной стоимости предмета лизинга. Даже

если такие платежи от лизингополучателя лизингодателю не поступают

(а равно впоследствии возвращаются по кондикционному иску),

лизинговая компания все равно должна возвратить кредит,

привлеченный на оплату предмета лизинга. Признавая правомерным

лишение лизингодателя "транзитных" сумм, правовая система допускает

экономически необоснованный разрыв в обусловленных хозяйственной

логикой имущественных потоках.

_______

Documents

Громов С. А. Коренной поворот в практике применения законодательства о лизинговой деятельности // Вестник