Премьера месяцаЙеппе-с-горыинтервью с режиссером спектакля

«Три сестры»и непридуманные истории

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛ№ 51 сентябрь 2014

Михаилу Хомякову — 55

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПОДВАЛвахтенный журнал театра олега табакова № 51 (сентябрь 2014)

Главный редактор: Фил РезниковШеф-редактор: Александр СтульневКорректор: Валерия ЛюбимцеваДизайн и верстка: Феликс ВасильевЭлектронный архив номеров: www.issuu.com/t-podval/Электронный адрес редакции : reznikov@tabakov.ru

В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Гутер-мана, В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, А. Иваниши-на, И. Калединой, Л. Керн, В. Луповского, Э. Макарян, В. Панкова, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина, а также фотографии из личных архивов актеров труп-пы и сотрудников театра

Йеппе-с-горыРежиссерГлеб ЧерепановВ роляхСергей Беляев,Роза Хайруллина,Александр Воробьев,Виталий Егоров,Дмитрий Бродецкий и др.Ближайшие спектакли2.09, 3.09, 18.09, 26.09, 3.10, 18.10, 26.10

В номере

Тупейный художникРежиссерМихаил СтанкевичВ роляхМихаил Шкловский,Евгения Борзых,Марина Салакова,Александр Фисенко,Алексей УсольцевБлижайшие спектакли4.09, 15.09, 23.09, 1.10, 15.10

ЭммаРежиссерАлександр МаринВ роляхОльга Литвинова,Павел Ильин,Евгений Миллер,Иван Шибанов,Вячеслав ЧепурченкоБлижайшие спектакли9.09, 20.09, 30.10

4Благородный герой

8Глеб Черепанов: «Думаю, что “Йеппе”

отзывается в людях» 13

«Три сестры» и непридуманные истории

16Василий Осипович Топорков

20Премьеры «Табакерки»: сентябрь

22Премьеры Москвы: конец сезона

2013/14

ПРИ ПОДДЕРЖКЕПРАВИТЕЛЬСТВА

МОСКВЫ

2

ПОСЛЕДНИЕ ПРЕМЬЕРЫ

12+

3

ПОМРЕЖ FM

Летом этого года в «Табакерке», по примеру Художественного театра, была соз-дана стажерская актерская группа, в которую вошли 13 человек. Костяк группы составили первые выпускники Театральной школы Олега Табакова: П. Шеван-до, В. Наумов, А. Касимов, М. Сачков, Д. Безсонова, А. Автушенко, Н. Еленев, Э. Кашпоров, И. Эйдлен и Е. Константинов. Все они уже заняты в разных спек-таклях. Кроме них, стажерами стали выпускники Школы-студии МХАТ этого года В. Бриченко и П. Казанцева, а также студентка ГИТИСа В. Куваева.

На сборе труппы 29 августа Олег Табаков озвучил постановочные планы на сезон 2014/15. Первы-ми премьерами станут спектакли «Йеппе-с-горы» в постановке Г. Черепанова и «Три сестры» в по-становке А. Марина. До конца сезона планируется выпустить шекспировскую «Бурю», шварцевско-го «Голого короля», гоголевского «Вия». Специально на молодых актеров стажерской группы будут поставлены «Испанская баллада» по повести Л. Фейхтвангера и «Епифанские шлюзы» по повести А. Платонова. Кроме того, во второй половине сезона начнется работа над спектаклями, предназна-ченными для новой сцены театра, которая откроется будущей осенью. Среди названий «Багровый остров» М. Булгакова, «В ожидании варваров» Дж. Кутзее, «Кандид, или Оптимизм» Вольтера и «Машинка и велик» Н. Дубовицкого.

Продолжаются строительные и отделочные работы в новом здании нашего театра, расположенном на Малой Сухаревской площади, 5 (ул. Гиляровского, вл. 2–4). На настоящий момент в здании за-кончены работы по проводке водопровода, отопления, канализации и вентиляции, в основном вы-полнена отделка театральной части (само здание делится на три части: театр, банк и офисные по-мещения). Разработана проектно-сметная документация на театрально-технологическое оснащение (механика сцены, свет, звук, театральная связь и т. п.). Все работы (как строительные, так и монтаж-ные) планируется завершить летом 2015 года. Тогда же новое помещение театра будет готово к про-ведению спектаклей и приему зрителей.

на фото: Дарья Безсонова в спектакле «Сверчок на печи»

на фото: Олег Табаков на сборе труппы

на изображении: дизайн-проект зрительского фойе в новом здании театра

Михаил ХомяковВ сезоне 2014/15 играет в спектаклях «Два ангела, четы-ре человека», «Двенадцатая ночь», «Женитьба», «Сверчок на печи». На сцене МХТ им. А.П. Чехова занят в спектаклях «Обрыв», «Письмовник», «Прошлым летом в Чулимске»

5

Благородный геройТЕКСТ: ГРИГОРИЙ ЗАСЛАВСКИЙ

ЮБИЛЕЙ

Михаил Хомяков из первого призыва, из первооснователей. Еще не театра, тогда еще — студии, просто студии. Даже не театра-студии. И тем не менее это был уже театр — настоящий, ни на один другой в тогдашней Москве не похожий, и Хомяков был в нем необходимо-стью, важным инструментом. Сегодняшний Театр Табакова можно сравнить с большим симфоническим оркестром, а тогдашний был ансамблем солистов, где у каждого и в каждом спектакле была своя сольная партия. Да, в роли Красноречивого в спектакле «Две стре-

24 августа 55 лет исполнилось народному артисту России, одному из ведущих актеров нашего театра Михаилу Хомякову. О его творческой судьбе, неразрывно связанной с театральным подвалом на улице Чаплыгина, можно говорить долго. За рамки небольшого эссе выйдет одно лишь перечисление главных и не-главных ролей, сыгранных им на этих подмостках со времени самого первого спектакля, состоявшегося в 1978 году. К 55-ле-тию актера свой творческий портрет Михаила Хомякова со-ставил критик Григорий Заславский.

лы» выступали в очередь Хомяков и Селиверстов, но это были два разных спектакля, два разных героя. Точно так же по-разному игра-ли военачальника Смоляков и Никитин…

Возраст ему к лицу. Незаметно, но с полным на то основанием и правом он перешел в последние годы на роли благородных мужей и отцов. Сыграл сперва Льва Гурыча Синичкина, позже — благо-родного мужа в «Сверчке на печи». И снова, как прежде, приходит-ся отмечать, что на роли отцов и мужей у нас сегодня актеров еще найти можно, а чтобы все то же самое было со статью и благород-ством — тут надобен Хомяков, у которого это все в его актерской крови, в актерской природе. Сказав так, впрочем, тут же готов себя же и опровергнуть: с другим бы режиссером, более внимательным к идеям и тексту Достоевского, Хомяков был бы, верно, идеальным Федором Карамазовым. Его роль. Пока — не пропущенная, и мож-но вообразить, представить, как бы он, с каким драйвом, размаши-стостью, удалью мог охватить эту роль, в разнообразии черт того са-мого необузданного русского характера, который обузить бы, да не-кому. Только убить…

Неразыгравшийся Карамазов, обузивший сам себя, угадывает-ся — едва-едва — в сыгранном Хомяковым Глумове. Тоже ведь узнаваемый русский характер, с игрой в натуре, но без масштаба. Таким написан Островским. И Хомяков его играет умным, но не-сколько бесхитростным или, напротив, хитрым, умелым, но несколь-ко ограниченным в уме. Знакомый тип.

Хомяков из тех актеров, которые интересно думают, за размыш-леньями его героев интересно наблюдать, глядя на то, как мысль и вправду в эту самую минуту буравит мозг, ищет выход — и нахо-дит. Актеров, умеющих красиво, правдоподобно думать, тоже у нас не в избытке.

Мыслю — следовательно, существую. Эту древнюю максиму можно приложить к актеру, замечая, как много в его актерском ба-гаже ролей и спектаклей-долгожителей: жизнь на сцене, в роли — только она и может дать билет на такое вот долгоиграющее суще-ствование, иначе давно бы уж выдохлись и спектакли, и сами роли, «Две стрелы». А. Смоляков, М. Хомяков, А. Селиверстов

6

герои. Хомяков — как тот Чапаев из фильма братьев Васильевых, на которого ходили смотреть по десять и по двадцать раз, надеясь, что выплывет. Так и с Хомяковым: можно смотреть, как он играет в «Искусстве» и пять лет спустя после премьеры, и десять, теперь уже — и спустя шестнадцать лет, не зная, во что же выльется эта история с покупкой героем Хомякова Сержем дорогого шедевра, аб-страктной картины за, кажется, сорок тысяч долларов, картины, на которой три или четыре белых полосы перерезают наискосок белое поле. И этот абстрактный сюжет рушит вполне конкретную дружбу трех главных героев этой пьесы француженки Ясмины Реза. Спек-такль Евгения Каменьковича вышел в Москве вскоре после друго-го по той же пьесе. Его поставил в Москве и с нашими актерами француз-режиссер. У Каменьковича спектакль вышел не то чтобы лучше, но веселее: режиссер откровенно играл с нашими представ-лениями о французском и французах, герои его спектакля выходи-ли на сцену, прихлебывая прямо из бутылки «бордо», и закусыва-ли вино багетом. Хомяков в нем играет героя искреннего, искренне восхитившегося этой странной картиной, искренне потратившего на нее немалые деньги и искренне не понимающего, что так возмуща-ет его друзей, буквально оскорбленных такою нелепой покупкой и бессмысленной тратой денег, и не желающего раздражаться в ответ на их раздражение,. Он готов потом склеивать из осколков старой дружбы новые отношения, точно представитель европейского пози-тивизма. О философских основаниях этой бытовой истории можно фантазировать, наверное, долго. Хомяков все играет конкретно; его

герой, может быть, француз и «вообще», а вот человек, характер — очень даже узнаваемый, живой.

Он из тех, кто умеет подставить плечо, поддержать своим актер-ским весом не слишком устойчивую театральную конструкцию. Он не отказывается от ролей не главных, но важных, точно впрямь верит в древнюю истину про то, что маленьких ролей не бывает. Достаточно вспомнить его «неглавного», но памятного, важного Бубнова в спек-такле Адольфа Шапиро «На дне», или теперешнего Яичницу в «Же-нитьбе», или удачно сыгранного в «Беге» Елены Невежиной Бело-го главнокомандующего, в появлении которого, в фигуре, манерах, движениях сыгран был не вырванный из контекста момент жизни, судьбы, а вся жизнь, биография — все, как учили Константин Сер-геевич Станиславский и его «внук» в актерской профессии Олег Та-баков, учитель героя этих заметок.

Кстати, когда Олег Павлович Табаков возглавил Художествен-ный театр, в первые дни и месяцы он не раз повторил, что планиру-ет укрепить среднее актерское поколение, как-то странно выкошен-ное в труппе театра, актерами своего Подвала, то есть «Табакерки». И Хомяков был одним из тех, кто тогда с готовностью «подставил плечо» и пришелся кстати, в частности, сыграл Тригорина в «Чайке» Олега Ефремова. Это был Тригорин, нужный тому спектаклю, Триго-рин, которого, к слову, в разных составах этому спектаклю недоста-вало, с той важной для Ефремова мужской харизмой, которой Хо-

ЮБИЛЕЙ

«Искусство». Серж – М. Хомяков, Иван – С. Беляев, Марк – А. Мохов

«Сверчок на печи». Джон и Мэри Пирибингл – М. Хомяков и Е. Борзых

7

мякову не занимать. Еще и поделиться может — так, что хватит на весь спектакль. С Хомяковым задуманная Ефремовым история как бы заново обрела мысль и смысл. И жизнь, которую в нее вдохнул, принес с собой актер.

Скоро концепция реформ в Художественном театре измени-лась. Роли спасителей «среднего поколения» были переданы дру-гим, приглашенным актерам, но Хомякова они, на мой взгляд, заме-нить не смогли. Талантливые, разные, они другие. Таланты разные. Этим театр и интересен, кстати.

Мужественный, в этой мужественной простоте невероятно кра-сивый, Хомяков с годами, переходя на уже упомянутые роли благо-родных мужей и отцов, обнаружил умение быть трогательным, вы-зывать своей игрой не сентиментальные сопли, но такие важные в театре слезы умиления. Таков он в «Л.Г. Синичкине», где его герой, старый провинциальный артист, берется составить театральное сча-стье дочери. И добивается своего безо всяких театральных мерзо-стей, одной отцовской любовью и любовью к театру, сцене. «Благо-родный отец из Костромы»… В прошлом сезоне к этой роли приба-вился еще и благородный английский муж, герой «неравного бра-ка». Он «поднимает» эту незатейливую сказочную историю. В ней мало смысла и мало жизни до тех пор, пока не наступает очередь

ЮБИЛЕЙ

«На всякого мудреца довольно простоты».Глумова – Н. Егорова,

Мамаев – М. Хомяков,Глумов – С. Безруков

выйти мистеру Пирибинглу, которого играет Михаил Хомяков. Его ге-рой давно не молод, и добрые люди, доброжелатели не оставили ему другого выхода — он поставлен перед очевидностью измены молодой жены. И… должен что-то сказать. Как в суде, хотя никакого суда на сцене нет (и все-таки ситуация суда налицо), ему предостав-ляется слово. И Хомяков начинает говорить. Негромко, потом громче и свободнее, открывая всем присутствующим и публике свой взгляд на вещи (как в суде, зрители — те самые зеваки, односельчане, у которых вся жизнь остальных на виду, и интересно им, как он спра-вится с унижением. Может, схватится за пистолет, и, значит, будет на что посмотреть и о чем поговорить — на годы вперед!). Его моно-лог — монолог не старика, давно потерявшего все силы, нет. В его словах величие христианского приятия жизни, величие понимания и прощения (не зря же «Сверчок на печи» — рождественская по-весть). Она, его молодая жена, чиста, настаивает мистер Пирибингл, она прекрасна, я не могу ее разлюбить, что бы там ни было между нею и неизвестным…

Он говорит и трогает словами до слез. Уже не важно, что жена оказывается невиноватой, чистой, любящей и верной. Его слова ста-новятся уроком, если угодно. Большой актер своим талантом воз-вращает смысл спектаклю. Такая вот получается сказка.

— Ваш первый спектакль в «Табакерке» — «Йеппе-с-горы». Наверное, не самая обычная ситуация: пьесу эту должен был ставить другой режиссер, но в силу обстоятельств работа не сложилась. Как вы пришли в этот спектакль, как отнеслись к предложению поставить пьесу Хольберга?— Олег Павлович и директор театра предложили мне ее прочитать. Я прочитал, и она пришлась мне по душе — она игровая, гротеско-вая, а это я в театре люблю. До этого у нас уже существовала до-говоренность о постановке в «подвальном», как называет его Олег Павлович, театре, но в следующем сезоне. Однако в связи с тем, что возникла ситуация, когда не приехал тот режиссер, а мне пьеса по-нравилась, мы решили не ждать следующего сезона и начать рабо-тать уже сейчас, что позволило мне досрочно познакомиться и с те-атром, и с артистами.— Насколько для вас важно самому выбирать материал?— Очень важно. Но в театрах бывают разные условия, и у театра всегда свои интересы, свой портфель пьес, иногда даже с распре-делением на конкретных артистов. Это нормально. Вместе с тем у любого режиссера тоже имеется свой портфель и свои пристра-стия. Если оглядываться на прошедший сезон, можно заметить, что бÓльшая часть моих постановок в нем — это предложения театров. Из пяти премьер три были предложены не мной. Но это в порядке

Глеб Черепанов:«Думаю, что “Йеппе” отзывается в людях»

вещей, и я не делал, слава богу, того, чего бы мне не хотелось. Пред-ложенные названия меня цепляли, поэтому я соглашался. Сейчас ситуация начала меняться: в следующем сезоне бÓльшая часть на-званий предложена мной. Я надеюсь, что так будет и дальше, пото-му что всегда есть произведения, которыми ты горишь, болеешь, ко-торые хочешь поставить. Я их предлагал, предлагаю и буду предла-гать, надеясь, что бÓльшая часть планов со временем реализуется.

— Каков для вас критерий выбора материала для постановки?— Сформулированных критериев нет. Как в жизни: ты что-то чита-ешь, что-то смотришь — и тебе это нравится. Необъяснимо почему. Кроме этого, режиссер (буду говорить о себе) не может абстрагиро-ваться от того, что происходит за окном. Мы живем сейчас, в этой стране, в этом городе. И театр напрямую связан со временем — спектакли приходят и уходят, существуя здесь и сейчас, сегод-ня. Если пытаться сформулировать критерий, то мне в театре всег-да нравилось что-то острое по форме, игровое, гротесковое. Меня это всегда привлекало и заводило. Мне нравится жесткий черный юмор. Из того, что я собираюсь делать сейчас, причем это работы, которыми я займусь на стороне, а не в «Табакерке» (договоренности о постановках были достигнуты до того, как мне предложили прийти в штат вашего театра), я назову жанр антиутопии. Это два-три про-изведения двадцатого века. В таких произведениях автор создает свой мир, свое государство со своим языком и обычаями. При этом мы, конечно, считываем параллели с сегодняшним днем, с ситуа-цией в стране и мире. Это дает простор для режиссерской фантазии, режиссеру предоставляется возможность многое придумать. Жан-

ИНТЕРВЬЮ: ФИЛ РЕЗНИКОВ

К ПРЕМЬЕРЕ

Двадцать девятый сезон в нашем театре откроется 2 и 3 сен-тября премьерой. Спектакль «Йеппе-с-горы», свою первую ра-боту на нашей сцене, представит молодой режиссер Глеб Че-репанов. Предпремьерные показы «Йеппе» состоялись в конце июня. Вскоре после этого Олег Табаков пригласил Глеба в штат «Табакерки». О его первом спектакле в Подвале и о том, какие задачи поставлены перед ним, мы поговорили с режиссером на-кануне нового театрального сезона.

Мне в театре всегда нравилось что-то острое по форме, игровое, гротесковое. Меня это всегда привлекало и

заводило. Мне нравится жесткий черный юмор

8

ры утопии или антиутопии мне близки и, кажется, очень попадают в сегодняшний день.— А «Йеппе», на ваш взгляд, попадает в сегодняшний день?— «Йеппе» в хорошем смысле слова — зрительский спектакль, комедия. В нем, конечно, нет острых моментов, связанных с полити-кой или социальной жизнью, тут другое. Мы изначально договари-вались, что жанр этого спектакля — комедия. Судя по первым ре-акциям, он попадает в зрителя, он связан с сегодняшним днем, по-тому что затронутые в нем проблемы и тема (достаточно философ-ская — «жизнь есть сон») отзываются в каждом человеке. В те или иные моменты жизни мы задумываемся о том, что все очень отно-сительно: сегодня так, а завтра эдак, сегодня ты король, а завтра ва-ляешься в грязи. Думаю, что «Йеппе» отзывается в людях. Наде-юсь на это.— Как вас встретили в «Табакерке»?— Театр — это дело, нацеленное на результат. И если твой спек-такль, особенно первый в конкретном театре, проходит успешно, то, соответственно, и встречают тебя хорошо, потому что ты принес теа-тру и его актерам зрительский отклик… Встретили меня в целом хо-рошо. Я очень благодарен артистам: в ходе работы у нас возника-ло много технических сложностей, так как спектакль выпускался в сжатые сроки, а они героически это переносили, хотя реакции мог-ли быть самыми разными. Но, видимо, это такое воспитание театра и очень хорошая школа, что не было ни одной вслух озвученной пре-тензии в мой адрес. Актеры просто приходили и работали. Поначалу, конечно, был момент притирки, когда мы присматривались друг к другу, но к концу работы, рискну сказать об этом, с тем коллективом, с которым я сотрудничал, отношения установились по-человечески

К ПРЕМЬЕРЕ

теплые, что очень важно. Человеческие отношения возникают дале-ко не всегда, иногда возникают лишь профессиональные.— Как вам работалось со студентами Театральной школы Та-бакова? Как они относятся к работе?— Студенты — это мое большое удивление. Я, конечно, видел да-леко не всех, но уверен, что и с другими меня не ждет разочаро-вание. Скажу абсолютно честно: когда мы думали о распределении и на небольшие роли мне стали предлагать взять кого-то из Теа-тральной школы, я воспринял это скептически. Не могу даже объ-яснить, почему. У меня поначалу вообще сложилось скептическое отношение к школе. Но я очень сильно ошибался. Я соприкоснулся в работе с тремя студентами (один по ходу убыл на съемки), и все трое произвели на меня впечатление. Что самое интересное, они за-мечательно обучены: для своего очень юного возраста — им око-ло двадцати — они многое умеют. Они очень хорошо оснащены и подготовлены в сравнении со многими выпускниками крупных те-атральных вузов. Они готовы к работе с самыми разными режиссе-рами, в самых разных театральных направлениях. Они гибкие, пла-стичные в этом плане. Они удивили меня подходом к работе. Для них нет слова «устал»: они сдавали выпускные экзамены и игра-ли в дипломных спектаклях параллельно с выпуском «Йеппе», но это никак не сказалось на их работе. И хотя я формально был с ними строг, могу сказать, пока они не слышат, что очень хорошее у меня о них впечатление.

Глеб Черепанов.30 лет. Выпускник Театрального

института им. Б. Щукина (мастерская Валерия Фокина).

Штатный режиссер нашего театра с сентября 2014 года

«Йеппе-с-горы». Нилле – Р. Хайруллина, Йеппе – С. Беляев 9

К ПРЕМЬЕРЕ

Мне хочется, чтобы зритель попадал в театральное пространство, входя в двери театра. Мы сразу ему

заявляем, что он в театре

Одна из интермедий в фойе театра.Учитель и ученик – В. Егоров и Н. Еленев

— Виталий Егоров, занятый в вашем спектакле, — педагог этих ребят. Проявлялись между ними в ходе работы над спек-таклем отношения «педагог — ученик»? Не мешало ли это лично вам?— За кулисами, в гримерке он как непосредственный педагог что-то им говорил, советовал, но на репетициях это никак не проявля-лось. И меня это даже удивляло, потому что должно проявляться! Они работали как партнеры — на равных. Есть сцена, где Виталий танцует с собственным студентом, но они работают как два артиста. Конечно, это большой плюс самого Виталия, потому что он так сумел выстроить взаимоотношения.— Ваш спектакль начинается необычно — в фойе театра, где разыгрываются несколько шутливых интермедий. Как возник-ла их идея?— Во мне давно такие идеи бродят, и я даже уже реализовывал их в другом театре, но там совсем другая история… Все зависит от ма-териала, пьесы. Когда они позволяют, мне хочется, чтобы театр на-чинался тогда, когда зритель заходит в здание театра. Или даже на улице, если погода позволяет. Для меня странно, когда такой игро-вой, открытый к зрителю материал начинает реализовываться в зрительном зале, когда все уселись в кресла. Мне хочется, чтобы зритель попадал в театральное пространство, входя в двери театра.

Мы сразу ему заявляем, что он в театре. Я надеюсь, это настраива-ет на определенный лад.— В недавнем интервью журналу «Интервью» Олег Табаков сказал: «Есть такой странный парень у нас в МХТ — Глеб Че-репанов. Я ему уже третий спектакль доверяю». Спустя немно-го времени он пригласил вас в штат театра на улице Чаплыги-на. Как отнеслись к его предложению? Сразу поясню, почему спрашиваю об этом. Бытует мнение, что современные молодые режиссеры не стремятся связывать свою судьбу с репертуар-ными театрами. Почему вы решили связать себя контрактом с репертуарным театром?— Во-первых, без всяких красивых слов, это большая честь, когда тебе такой человек, как Олег Павлович Табаков, после твоих работ предлагает более, так скажем, долгосрочное сотрудничество, видя в тебе какой-то потенциал. Во-вторых, предложение было сделано после того, как я поставил спектакль в этом театре, и я знал, куда меня приглашают. Я понимаю, что нужно обрастать своей командой: художником, художником по костюмам, по свету и так далее. Если посмотреть на больших режиссеров, то они всегда работают в сло-жившейся команде. Иногда на ее формирование уходят годы. Сфор-мировать ее, перемещаясь из театра в театр, возможно, но слож-но. То же самое касается и актеров: перемещаясь между театра-ми, практически нельзя собрать группу актеров, которые тебя хоро-шо понимают и слышат. Последнее время я стал думать о том, что мне хочется сформировать вокруг себя группу артистов, с которы-ми бы я работал, с которыми мы бы вместе росли. Приходя каждый раз в новое место, ты начинаешь с нуля, и говорить о развитии в та-ком случае сложно.

«Табакерке» предстоят два серьезных и важных события. Олег Пав-лович, делая мне предложение, говорил об этом. Первое — пере-езд в новое здание, второе — приход в театр большой группы мо-лодежи из театральной школы. Переезд театра — всегда начало нового театра, как ни крути. Новое здание — это новая жизнь, это всегда очень непросто. Что касается прихода молодежи, мне очень нравится, что теперь в театре будет источник обновления. Возмож-но, приток новой крови не будет требоваться постоянно, потому что

10

К ПРЕМЬЕРЕ

«Табакерке» предстоят два серьезных и важных события. Первое — переезд в новое здание, второе — приход

в театр большой группы молодежи из театральной школы

театр не безразмерный, но то, что школа при театре есть, то, что она организована так, как организована, — это прекрасно. Приходящих в театр ребят, вчерашних студентов, начнут вводить в репертуар, но должен найтись человек, который займется ими, начнет делать с ними спектакли. Им нужен человек, на которого они могли бы по-ложиться, ведь Олег Павлович физически не может присутствовать в театре ежедневно, тем более что руководит он двумя театрами. Такой человек, в идеале, должен стать для них авторитетом. Пред-ложение Олега Павловича попытаться стать таким человеком мне очень интересно, я согласился. По молодости, в силу возраста, не хо-телось ни за что и ни за кого отвечать. Это естественное ощущение — легче отвечать за себя. Но сейчас, постепенно, с течением вре-мени я начинаю приходить к мысли, что, хочешь ты этого или нет, ты отвечаешь за других людей и ты должен за них отвечать. Нельзя бо-яться этой ответственности, нужно брать ее на себя. Эта мысль при-шла ко мне за год наблюдения за Олегом Павловичем Табаковым. Для меня он человек-загадка, потому что берет на себя все новую и новую ответственность. Он давно мог бы этого не делать, но он соз-дает театральную школу, отвечает за всех людей, работающих в ор-ганизациях, которыми руководит. Я сначала даже не понимал, зачем ему это нужно. Благодаря общению с ним я начал, что ли, взрослеть, понимать, что ты отвечаешь за других, а не только за себя. Это твой человеческий долг.— Ваш учитель, Валерий Фокин, стоял, как принято говорить, у истоков Театра-студии Табакова. Валерий Владимирович уже знает о том, что вы теперь здесь работаете?— Я, к сожалению, не знаю. Валерий Владимирович человек очень жесткий, держащий дистанцию, и поэтому после окончания инсти-тута мы с ним виделись, по-моему, один или два раза. Когда я был в Петербурге, мои однокурсники, работающие у него в Александрин-ском театре артистами, сообщали мне, что он узнал о моих постанов-ках в МХТ имени Чехова и, как они сказали, был очень удивлен этим фактом, не понимая, каким образом я туда попал. Не знаю, что это значит, — хорошее это удивление или плохое… Когда я выпустил «Йеппе», мне сказали, что в 1978 году первый спектакль Театра-студии был поставлен Валерием Владимировичем…— Он поставил его вместе с Сергеем Сазонтьевым.— В каком-то смысле в этом есть какая-то преемственность.— Следующей вашей работой в «Табакерке» должен стать «Го-лый король» Евгения Шварца. Кто предложил этот материал?

— Это одно из моих предложений. Я не догадывался, что идея по-ставить «Голого короля» на этой сцене существует давно. Еще до «Йеппе-с-горы», после того как я поставил «Контрабас» в МХТ, мы встретились с директором театра Александром Сергеевичем Стуль-невым и обсудили мое возможное сотрудничество с «Табакеркой» в следующем сезоне. В числе прочих я предложил Шварца — «Дра-кона» и «Голого короля».

— У людей старшего возраста в памяти спектакль «Современ-ника» с Евгением Евстигнеевым в главной роли. Как вы сами относитесь к новым постановкам хорошо знакомых зрителям вещей, вещей, ставших в своем роде знаковыми? Таится ли здесь какая-то опасность?— Опасений в случае с «Голым королем» нет, потому что, к сожа-лению, такая уж судьба театра — спектакль был, а теперь его нет. Остались видеофрагменты того спектакля, но сегодня, к сожалению, уже мало кто помнит о нем. Те, кто интересуются театром, помнят, что он был, и знают, что он был знаменит. Но далеко не все его видели. Кроме того, «Голого коро-ля» редко ставят. Сейчас в Москве и Петербурге его нет. Громких постановок, по крайней мере. Все хо-рошо знают пьесу и сказ-ку Андерсена, но она мало ставится. Пьесу мало ста-вили и интерпретировали. Это не «Чайка», не «Виш-невый сад» и тем более не «Гамлет», ставя кото-рые сегодня, ты должен предложить какую-то та-кую интерпретацию, такую концепцию, которых не было никогда. В против-ном случае неясно, зачем

11Йеппе – С. Беляев

К ПРЕМЬЕРЕ

«Йеппе-с-горы». Йеппе – С. Беляев, Якоб Шумахер – А. Воробьев

за это браться. Театральные люди помнят эти вещи наизусть, а «Го-лый король» не из их числа — сюжет помнят многие, а пьесу — нет. «Голый король» мне нравится своей притчевостью, попаданием в сегодняшний день. Мне нравится объем: когда это и про сегодня, и про всегда. Это мне вообще нравится в литературе.— В прошлом сезоне вы поставили пять спектаклей на мо-сковских площадках. Немало. Что это — потребность посто-янно говорить со зрителем, своеобразный наркотик или нечто иное?— Это был мой первый «московский» сезон. Такая активность свя-зана с тем, что возникали предложения от замечательных театров, и от них грех отказываться, пока ты молод, пока ты можешь рабо-тать в интенсивном режиме. Я соглашался с удовольствием. Потом это и свойство личности: я не могу долго отдыхать, я сразу начинаю скучнеть, портить всем настроение, если у меня нет работы. Для от-дыха мне хватает нескольких дней. Хотя после выпуска «Йеппе»на меня навалилась бешеная усталость — я был физически выжат. Но по прошествии недели мне снова захотелось работать. Это все же театр — любимое дело, им хочется заниматься. Посмотрим, как бу-дет складываться дальше, как пройдет следующий сезон, в котором мне также предстоит немало работы, но, рассуждая стратегически, я думаю, что количество постановок нужно сокра-щать. Следует знать меру — тебя не должно быть слишком много, не стоит «перекармливать» зри-теля. Сейчас мне это не грозит — я все-таки мо-лодой режиссер, и не все еще знают о моем суще-ствовании, что нормально. Работ станет меньше, но пусть они становятся событиями в биографии, а не просто еще одним спектаклем.— С таким плотным графиком успеваете смо-треть работы коллег?— Я очень много хожу в театр, в особенности на привозные спектакли — на Чеховский фестиваль, Сезон Станиславского, фестиваль NET, «Золотую маску». Я стараюсь посмотреть работы европей-ского театра и крупных мировых и российских ре-жиссеров. Важно понимать, в каком театральном мире ты живешь и работаешь.— Один из нынешних крупных режиссеров сказал, что беда современного театра в том,

что он стремится понравиться зрителю. Согласны с таким мне-нием?— Я не приемлю обобщений. Современный театр очень разный, он слишком многообразен! С другой стороны, а когда репертуар-ный театр не стремился понравиться? Слава богу, сейчас в теа-тральной жизни немало места занимает экспериментальный, по-исковый театр. Он существует даже на крупных площадках, в том же чеховском МХТ. И зрителю он интересен. Возможно, какой-то конкретный режиссер может стремиться понравиться зрителю, но не весь театр. Я не очень понимаю, когда люди начинают в чем-то обвинять современный театр. «Занимайся своим театром», — хо-чется ответить мне. Современный театр — это твой театр. Если твой театр не хочет понравиться зрителю — замечательно. Сколь-ко режиссеров, столько и театров. Современный театр и у Сере-бренникова, и у Додина, и у Богомолова, и у Женовача. Мне ка-жется, лучше отвечать за себя. Все обобщения слабы, потому что на любую подобную фразу можно привести десяток контрприме-ров, когда театр не хочет понравиться зрителю и при этом собирает полные залы. Я бы сам хотел заниматься разным театром: и дра-матическим, и музыкальным, и пластическим… Дорог очень мно-го — и этим театр прекрасен.

12

О предпоследней пьесе Чехова «Три сестры» современники говорили по-разному. Например, Лев Николаевич Толстой, искренне любивший Чехова-прозаика, признавался в том, что даже дочитать ее до конца не смог. Он корил Чехова-драматурга за бессюжетность: «Если пьяный лекарь будет лежать на диване, а за окном идти дождь, то это, по мне-нию Чехова, будет пьеса, а по мнению Станиславского — настроение; по моему же мнению, это скверная скука, и, лежа на диване, никако-го действия драматического не вылежишь…».

Вообще первые критики «Трех сестер» восприняли неодно-значно. Например, журналист Н.О. Ракшанин в «Московском лист-ке» упрекал Антона Павловича в отсутствии новизны и перепеве ста-рых тем. Зато писатель Леонид Андреев восхищался авторской за-думкой, а драматург Сергей Найденов, посмотрев в Художествен-ном театре спектакль, в сентябре 1901-го горячо благодарил автора: «После представления «Трех сестер» захотелось жить, писать, рабо-тать — хотя пьеса была полна печали и тоски… Какое-то оптими-стическое горе… какая-то утешительная тоска».

Что и говорить, с драматургической точки зрения «Три сестры» — произведение по-настоящему сложное, да и для большинства

В середине октября свой новый спектакль представит Алек-сандр Марин. Чехов — один из самых любимых режиссером ав-торов, и, наверное, выбор им «Трех сестер» вполне объясним (весной 2011-го Александр уже представлял на нашей сцене спектакль по произведениям русского классика — «Брак 2.0»). В предлагаемой вниманию зрителей статье речь пойдет о не-простой истории создания Чеховым своей предпоследней пьесы, о том, как ее принимали современники, о том, кто послужил про-тотипами главных ее героев, и, наконец, о том, как, вероятно, много автобиографичного скрывается в ней.

чеховских современников непонятное. Все-таки публика тогда еще тяготела к сюжету (Ибсен только входил в моду), лихо закручен-ной интриге, пусть и многозначительному, но четкому финалу. А тут, представьте: новый театр, Станиславский со своим «верю» и «не верю», Немирович-Данченко с новыми приемами и эксперимента-ми, актеры, играющие не так, как привыкли зрители. Конечно, цени-тели быстро вошли во вкус, и до премьеры «Трех сестер» в Художе-ственном театре с успехом отгремели «Чайка» и «Дядя Ваня». Но с этими спектаклями все было относительно понятно. В первом зрите-ли бессознательно жалели застрелившегося размазню Треплева, во втором — дядю Ваню вместе с Соней, тянущих жилы, лишь бы се-мья не пошла по миру.

А вот «Три сестры» — прин-ципиально иной театр. На первый взгляд, в пьесе действительно ни-чего не происходит. Живут в про-винциальном городе генеральские дочки с братом. Старшая трудит-

ся в гимназии (где со временем становится начальницей), средняя тоже преподает, состоит в браке с учителем, но в браке несчастна. Младшая, похоже, и вовсе блаженная: грезит о какой-то вдохно-венной работе и опоэтизированной пользе от нее. В общем, вся на-дежда только на брата, но и тот не лучше: влюблен (позже неудачно женат), готовится к академической карьере, пиликает на скрипке. В дом вхожа местная интеллигенция: военные и штатские, которые днями напролет ведут отвлеченные диалоги о теперешней скучной жизни и людях будущего, одухотворенных своим трудом. Непрерыв-но говорят и о счастье, которого почему-то нет и, видимо, уже не бу-дет. А еще сестры мечтают перебраться обратно в столицу и, как за-

Антон Чехов.Фотография из прижизненного

собрания сочинений. 1902

«Три сестры» и непридуманные историиТЕКСТ: АЛЕНА БОНДАРЕВА

К ПРЕМЬЕРЕ

13

Знаменитый призыв «В Москву!», по мнению многих чеховедов, имеет автобиографические корни

гипнотизированные, повторя-ют: «В Москву! В Москву! В Мо-скву!», но так никуда и не едут, отчего общая тоска только уси-ливается. Согласитесь, как-то это все слишком тонко и для простого обывателя непонятно.

Даже ставивший впервые пьесу Немирович-Данченко со-знавался в том, что долго не мог понять фабулу и обнару-жил ее незадолго до премье-ры. 22 января 1901 года он пи-сал Чехову: «Теперь пьеса рису-ется так. Фабула — дом Прозо-ровых. Жизнь трех сестер по-сле смерти отца, появление Наташи, постепенное забира-ние всего дома ею в руки и, на-конец, полное торжество ее и одиночество сестер».

Стоит ли упоминать о том, что и самому Чехову пьеса да-лась непросто? В 1900 году из-за обострившейся болезни он

жил в Ялте. 23 октября того же года он вернулся в Москву. А 29-го уже представил в Художественном театре новую пьесу, которую сам счи-тал еще сыроватой. На труппу читка не произвела никакого впечатле-ния. Пьесу назвали неготовой и схематичной. Чехов был раздосадо-ван и ушел из театра в дурном расположении духа. Три недели пере-рабатывал текст. В частности, по совету Станиславского, немного из-менил финал. В конце четвертого действия тело убиенного Тузенба-ха не выносят на сцену. Сократил автор и некоторые реплики Андрея Прозорова, добавил слов Соленому. В конце ноября актеры приступи-ли к репетициям, но и на этом работа Чехова не закончилась. Напри-мер, речи Вершинина и Тузенбаха (первого играл сам Станиславский, второго — Вс. Мейерхольд) были отчасти переписаны. В итоге 31 ян-варя 1901 года состоялась многострадальная премьера.

Однако по-настоящему «Трех сестер» оценили лишь со време-нем. Да и «звездность» постановок с тех пор просто зашкаливает.

Кроме Станиславского и Немировича-Данченко, пьесу ставили Геор-гий Товстоногов (ленинградский БДТ), Юрий Любимов (Театр на Та-ганке), Олег Ефремов (Художественный театр) и многие другие вы-дающиеся режиссеры. Образы главных героинь, равно как и собы-тия, переосмыслялись согласно эпохе. Но чаще всего критики ци-тируют слова О.Л. Книппер-Чеховой о том, что только в 1917 году, после Октябрьской революции, играя спектакль, труппа Художе-ственного театра по-новому взглянула на чеховскую прозорливость. Впрочем, свои мемуары Книппер-Чехова не раз редактировала, но в их пражском издании остались строки: «Конечно, не о такой буре мечтала прекрасная душа Чехова, так болезненно сжимавшаяся при виде малейшего насилия над человеком, над его духом, так мучи-тельно съеживавшаяся при виде малейшей грубости даже в обы-денной жизни».

Но сегодняшних исследователей больше интересует, кого же именно Чехов запечатлел в «Трех сестрах». Вариантов множество. Например, литературовед З.Г. Ливицкая считает, будто в пьесе Антон Павлович описал своих ялтинских знакомых Ярцевых и Срединых.

Георгий Федорович Ярцев (1858–1918) был большим благоде-телем. Родился в Московской губернии, но с 1892 по 1906 год жил в Крыму, где от широты душевной сделался председателем Ялтин-ского отделения Русского благотворительного общества. Много сил тратил на организацию приютов, столовых и попечительств для бед-ных, радел за всеобщую трезвость и образование. А для души писал картины, между прочим неплохие (его полотно «Крым. Яйла» при-обрел Третьяков для своего музея). В доме Ярцевых квартировал и врач-общественник Леонид Валентинович Средин (1860–1909). Как и Антон Павлович, он окончил медицинский факультет Мо-сковского университета, практиковал в столице. Однако, забо-лев туберкулезом, сменил климат и в 1891-м переселился в Ялту, где и работал хирургом в больнице Красного Креста (кстати, откры-тие в Кореизе хирургического отделения — его заслуга). В доме Ярцевых-Срединых перебывал весь цвет местной прогрессивной интеллигенции, наезжали и знаменитые гости: А.И. Куприн, И.А. Бу-нин, Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, В.М. Васнецов и многие другие. Знакомство с семействами Ярцевых и Срединых скрашивало чехов-

Первое отдельное издание пьесы.На обложке портреты исполнительниц ролей трех сестер в спектакле Художественного театра (1901): М. Савицкой (Ольга), О. Книппер (Маша), М. Андреевой (Ирина)

К ПРЕМЬЕРЕ

Чехов был раздосадован и ушел из театра в дурном расположении духа. Три недели перерабатывал текст.

По совету Станиславского немного изменил финал

14

ские будни. Известно, что писатель воспринимал свое жительство в Крыму как вынужденное и неприятное. Поэтому знаменитый при-зыв «В Москву!», по мнению многих чеховедов, имеет автобиогра-фические корни.

Впрочем, существуют и другие версии, касающиеся прототипов. Например, В.Б. Катаев обнаружил немало схожих черт у Максима Горького и Соленого. Другим в Вершинине виделся Станиславский, а Кулыгин и вовсе напоминал актера А.Л. Вишневского, первого ис-полнителя этой роли. Пермяки в описании места жительства Прозо-ровых до сих пор узнают родной город и в доказательство приводят слова самого Чехова, писавшего в октябре 1900-го Горькому о том, что он задумал пьесу, где «действие происходит в провинциальном городе вроде Перми». Другие настаивают: в «Трех сестрах» отрази-лись мелиховские воспоминания писателя, об этом свидетельству-ет, например, деревенский пожар в третьем акте. Прочие в упоми-нании московских топонимов видят связь с интеллигентным семей-ством Гамбурцевых (сестры Вера, Людмила, Ольга, братья Александр и Григорий), а через них с родом Марковых (девочки: Анна, Елиза-

вета, Елена, Маргарита; юноши: Влади-мир, Василий, Георгий и Константин) — военных, художников, музыкан-тов, революционеров. Однако многие литературоведы сходятся на том, что батарея, расквартированная в город-ке из «Трех сестер», уж очень похожа на артиллерийскую батарею полковни-ка Б.И. Маевского, в 1883 году стояв-шую в Воскресенске. А поручик Евграф Петрович Егоров, некогда сватавший-ся к Марии Павловне Чеховой, сестре писателя, напоминает одновременно и «влюбленного майора» Вершинина, и Тузенбаха.

Но, пожалуй, самые интересные догадки выдвигает А.П. Ку-зичева, видящая семейные истоки в чеховской драме. Так, по ее мнению, муж Маши Кулыгин напоминает младшего брата Чехо-ва Михаила Павловича, обладателя Станислава 3-й степени, пу-стозвона и любителя чинов. Кстати, Михаил Павлович долгие годы обижался на брата за карикатуру, хотя сказать, будто образ спи-сан подчистую, нельзя. Есть лишь редкие схожие моменты. А вот

старший брат Александр Павлович, по соображени-ям Кузичевой, вполне мог отдаленно узнать себя в Андрее. Как и у Прозорова, научная карьера Алексан-дра не состоялась. Будучи человеком увлекающимся, вначале он поступил на от-деление естественных наук физико-математического факультета Московского университета, но уже вско-ре перешел на математи-ческий факультет. Потом несколько раз проваливал экзамены, просил отсроч-ки, оставался на второй год, пока через семь лет, в 1882-м, наконец не выпу-стился из университета со степенью кандидата, что предполага-ло отсутствие каких-либо успехов в учебе. Да и светилом в сво-ей области он не стал. Не сложилась и его личная жизнь. Разоча-рование семьи в нем было невероятно сильным. Почему-то имен-но на Александра Павловича родные возлагали самые большие и честолюбивые надежды. Ничего не вышло и с живописной карье-рой другого брата, Николая. Его в доме вообще называли заблуд-шей овцой. В 1879 году он получил малую серебряную медаль за этюд на учебной выставке, на чем победоносное шествие к славе художника закончилось.

Как старшая из сестер в пьесе, Ольга, в гимназии работала Ма-рия Павловна Чехова. Преподавал и младший брат Иван Павлович Чехов. Вообще усталость от учительского труда, неудовлетворен-ность своим делом, отсутствие того восхитительного вдохновенно-го ощущения важности и нужности работы не раз обсуждались в письмах чеховской семьи. Не исключено, что эти диалоги тоже наш-ли свое место в «Трех сестрах». Впрочем, теперь гадать о том, что же именно легло в основу этой томительной, но поэтической пьесы о скуке и смысле жизни, можно сколько угодно. Недаром каждый видит в ней что-то свое.

Семья Чеховых. 1890

Кое-кто из литературоведов считает Максима Горького прототипом Соленого

К ПРЕМЬЕРЕ

15

В марте 2014 года МХТ имени Чехова отмечал юбилейную дату — 125 лет со дня рождения Василия Топоркова, вспоминая яркие страницы его интереснейшей биографии. Всю свою жизнь артист от-дал служению сцене, преодолев на своем пути немало трудностей и преград.

В 1909 году, отучившись на драматических курсах при Алексан-дринском театре, двадцатилетний уроженец Санкт-Петербурга, сын сторожа Казанского собора Василий Топорков стал артистом Театра Суворина на Фонтанке (ныне БДТ им. Г.А. Товстоногова), дебютировав в роли Платона Каратаева в спектакле «Война и мир». Вскоре талант-ливого молодого актера заметили и пригласили работать в Москву, и в 1914 году он перешел в антрепризу Суходольского. Но тут нача-лась Первая мировая война. В чине пехотного прапорщика Топорков был призван на фронт и вскоре оказался в немецком плену, где ему пришлось провести долгие четыре с лишним года. В этот тяжелый период несомненной радостью и отдушиной для артиста стало уча-стие в любительских спектаклях, устраиваемых силами пленных. Кто знает, возможно, это было то главное обстоятельство, которое не по-зволило его духу сломаться в тяжелых условиях неволи.

Вернувшись на профессиональную сцену в возрасте тридцати лет, Василий Осипович принял решение переехать в Москву и по-

Нынешним летом получили дипломы студенты «первого при-зыва» Московской театральной школы Олега Табакова, ото-бранные четыре года назад самим мастером и его помощни-ками среди многих сотен пятнадцати-семнадцатилетних пре-тендентов. Став стажерами «подвального» театра, выпуск-ники школы будут активно работать рядом с прославленными артистами. Табаковым неуклонно соблюдается принцип преем-ственности и тесного взаимодействия актерских поколений, заложенный Константином Станиславским. «Крайне важно,

чтобы традиции Художественного театра передавались из рук в руки, от мастера к мастеру. Этот “серебряный шнур” не дол-жен прерываться никогда», — считает Табаков. По его глубокому убеждению, обучать молодежь драматиче-скому искусству должны успешные, состоявшиеся в профессии мастера. Сорок лет назад именно это убеждение, помножен-ное на резонное желание играть только с талантливыми про-фессионалами, привело его к педагогической деятельности. Ре-зультаты этого кардинального шага сегодня известны всем — учениками Табакова являются ярчайшие артисты и режис-серы современности. Некоторые из них обучают молодое поко-ление в Школе Табакова с момента ее открытия.

Олег Павлович никогда не забывает о своих собственных педаго-гах — людях, заметивших и развивших его уникальные природ-ные данные. По словам Табакова, «систему координат» в профес-сии ему задала Наталья Иосифовна Сухостав, руководившая теа-тральным кружком в саратовском Дворце пионеров и школьни-ков, который он посещал несколько лет. А вот тонкой огранкой юного таланта из Саратова занялся выдающийся мастер Школы-студии МХАТ, замечательный актер Художественного театра и ученик Станиславского Василий Осипович Топорков.Настоящая статья — начало целого цикла, посвященного вы-дающимся мхатовским педагогам.

Василий Топорков.Выдающийся мхатовский актер и педагог. Среди его учеников О. Ефремов, О. Табаков, В. Гафт, М. Менглет, Е. Урбанский и многие другие

Василий Осипович ТопорковТЕКСТ: ЕКАТЕРИНА СТРИЖКОВА

ШКОЛА МХАТА

16

ШКОЛА МХАТА

Епиходов. «Вишневый сад» (1928)

Здание МХАТ им. М. Горького в проезде Художественного театра (ныне Камергерский пер.). Конец 1940-х

ступить в труппу Русского драмати-ческого театра Корша. Сыграв роль Разумихина в «Преступлении и на-казании», Топорков сразу же за-явил о себе как о первоклассном артисте. За восемь лет, проведен-ных в Театре Корша, он предста-вил почтеннейшей публике десят-ки характерных и комических об-разов, в том числе Труффальди-но в «Слуге двух господ» и Баль-заминова в «Женитьбе Бальзами-нова». Все роли, сыгранные Топор-ковым, — и главные, и совсем не-большие — вызывали живой ин-терес критики, которую заворажи-вало особое обаяние артиста, по-зволявшее ему быть на сцене «тро-гательным без чувствительности и смешным без нажима».

В 1927 году в жизни Василия Осиповича, уже известного столичного актера, случился новый, и главный, поворот, связанный с его переходом в Московский Худо-жественный театр. Вначале он ввелся на роли Епиходова в «Виш-невый сад» и Мышлаевского в «Дни Турбиных». Эти роли надол-го закрепились за артистом, имевшим необыкновенную способность быстро и точно схватывать стиль любого спектакля. Блестящая спо-собность к внешнему и внутреннему перевоплощению, органичность и выразительность работы Топоркова в спектакле «Дни Турбиных» принесли ему драгоценную похвалу автора — Михаила Афанасье-вича Булгакова: «…мне кажется, что Топорков моего Мышлаевского лучше понял…», «Топорков играет Мышлаевского первоклассно».

Самым главным событием в творческой жизни Василия То-поркова оказалось сотрудничество с Константином Сергеевичем Станиславским. Под руководством последнего на труднейших, по-рой мучительных репетициях Василий Осипович подготовил свои первые роли в Художественном театре: кассира Ванечки Клюквина в «Растратчиках» В. Катаева, Павла Чичикова в спектакле «Мерт-вые души» по Н. Гоголю и Оргона в «Тартюфе» Мольера. Топор-кова увлекло и покорило то, о чем он написал много лет спустя

в своей книге «Станиславский на репетиции»: непохожесть ра-боты Станиславского на все, что ему приходилось делать раньше на сцене. Прежде неосознанную и обаятельную театральную сме-лость Топоркова Станиславский превратил в не знающую преград творческую дерзость. По выражению Станиславского, Топорков довел характерность образов «до высшей меры». В.И. Немирович-Данченко восхищался мастерством характерности Топоркова в роли Павлина из «Егора Булычева»: «Представьте себе вместо щу-плого Топоркова жирного, сочного, мрачного, в шелковой лило-вой рясе с наперсным крестом — большой боров, с темными бро-вями, в очках, — громогласного, зычного, яркочерносотенствую-щего служителя храма. Играл он великолепно». Впрочем, Топор-ков был прекрасен и свеж в любой своей работе, будь то Продавец воздушных шаров в «Трех толстяках» или Сэм Уэллер в «Пиквик-ском клубе». Ему были подвластны любые жанры. Современники помнят, как однажды, в юбилей Ф.М. Достоевского, Топорков «не-ожиданно и страшно, пугающе сыграл Смердякова в сцене “Тре-тье, и последнее, свидание”».

Выдающийся критик и историк театра Инна Соловьева отмеча-ет: «Топоркову особенно удавались роли людей, одержимых своей идеей, все равно — истинной или ложной. Желанная, неизменная цель маячила перед разнообразно приспосабливающимся к собе-седникам покупателем “мертвых душ”; жил жаждой служения ве-ликому святому ослепленный Оргон в “Тартюфе”; знал одну свою ра-

17

В ролях Круглосветлова («Плоды просвещения», 1951)и Мориса («Глубокая разведка», 1943)

Прежде неосознанную и обаятельную театральную смелость Топоркова Станиславский превратил в не

знающую преград творческую дерзость. Топорков довел характерность образов «до высшей меры».

боту, знать не желал ничего другого, ничего не видел вокруг, не чуял опасности чудак-геолог Морис в “Глубокой разведке” Крона; в силу своей истинно научной убежденности доходил до геркулесовых столпов глупости профессор-спирит Кругосветлов в “Плодах просве-щения” Толстого. И в этих ролях, и в роли жалкого приживала Дерга-чева в “Последней жертве” Островского, и в роли сыщика Биткова в “Последних днях” Булгакова, истомленного непонятными ему и пле-нившими его строками поэта, за которым он приставлен шпионить, Топорков представал мастером школы Станиславского».

Способность Топоркова каждый раз создавать на сцене неве-роятно достоверные и глубокие образы, включаться в их «корневую систему» и раскрывать суть конкретной личности во всей полноте ее характера, профессии просто завораживала зрителей — и совсем обычных, и властей предержащих. Василий Осипович дважды ста-новился лауреатом Сталинской премии I степени.

Педагог Школы Олега Табакова профессор Михаил Андреевич Лобанов вспоминает: «Самым сильным впечатлением от игры То-поркова лично для меня стала его роль Сторожа Максима в новой постановке спектакля “Дни Турбиных”, которую мы играли в фили-але — бывшем помещении Театра Корша. Я был занят в роли Ла-риосика и каждый раз с интересом наблюдал из-за кулисы, как ра-ботает Василий Осипович. Лет ему на тот момент было уже нема-ло, но он до последних дней сохранял на сцене свою необыкновен-ную, практически цирковую легкость. И виртуозную технику. Топор-

ков выходил со словами “Вот, натоптали, парты сломали”, которые произносились им практически шепотом. Спрашиваю своих товари-щей: “Неужели его слышно в зале?” Володя Кашпур мне и говорит: “А ты поднимись на второй ярус, послушай”. Я поднимаюсь наверх и застываю, пораженный: шепот Топоркова прекрасно слышен везде, в каждом уголке зрительного зала, даже на последнем ряду второго яруса. Он брал зал одним только этим своим шепотом…»

Являясь истинным адептом учения реформатора русского теа-тра, Топорков пропагандировал метод психофизических действий, являющийся поздним открытием Станиславского, и когда ставил спектакли в качестве режиссера, и когда занимался со своими сту-дентами. Да-да, в 1949 году жизнь Василия Осиповича снова поме-нялась, когда он, получив звание народного артиста СССР, стал педа-гогом Школы-студии МХАТ. Среди его первых выпускников был Олег Ефремов, а в следующий набор пришли Валентин Гафт, Евгений Ур-банский и Олег Табаков.

В автобиографической книге «Моя настоящая жизнь» Олега Табакова Топоркову посвящена целая глава под названием «Дед Василий» — так любовно называли его ученики. Олег Павлович пишет:

Наличие великого мастера — Василия Осиповича Топорко-ва — определяло уровень нашего освоения профессии. Тщедуш-ный, подчеркнуто элегантный, ухоженный, Топорков не был красив, если брать за образец античные каноны. Чем-то напоминал шпро-ту. Огромная голова занимала чуть ли не треть не слишком мону-ментальной фигуры, а нижняя губа походила на сардельку граммов под сто пятьдесят. Но настоящий талант — вещь могучая. На сцене физика Топоркова преображалась: он как будто вырастал и стано-вился вдруг весьма привлекательным со своим благородным ор-линым профилем. Он был одним из действительно ведущих арти-стов Художественного театра, играл для своего возраста много и для меня, молодого шалопая, обладал безусловным правом и без-граничным авторитетом. Его утренние требования к нам он с лихвой окупал и подтверждал своими вечерними спектаклями, в которых я

ШКОЛА МХАТА

18

Василий Осипович был чародеем. Актерским мастерством владел магически, подлинные фокусы показывал — конечно, это были не карточные трюки и не иллюзии, а, скорее, сеансы массового гипноза.

очень много его смотрел. Личной актерской практикой он учил боль-ше, нежели объяснениями на уроках.

Однажды я в течение целого спектакля «Лиса и виноград» при-стально наблюдал за одной популярной в то время «попсовой» пе-вицей из Чехословакии, сидевшей волею судеб рядом. Страстные объяснения Топоркова в любви действовали на нее так, что были заметны даже ее неподдельные физические реакции, которые и должны возникать у женщины, когда мужчина притягателен. Вот так он и воздействовал на зрителя — напрямую.

Василий Осипович был чародеем. Актерским мастерством вла-дел магически, подлинные фокусы показывал — конечно, это были не карточные трюки и не иллюзии, а, скорее, сеансы массового гип-ноза. Когда он приходил в отчаяние от нашей тупости и бездарно-сти, то начинал вдруг что-то делать сам. Читать басни. Или однаж-ды на репетиции «Ревизора» стал декламировать «Вечера на хуто-ре близ Диканьки». Меня тогда посетила настоящая галлюцинация: перед глазами поплыли горы дынь, арбузов, возникли запахи… Это было видение, мираж. Чудо. Для совершения чуда Василию Осипо-вичу ничего не требовалось. Он мог выйти на пустую сцену и просто прочитать свой монолог. Топорков был нам некой наградой за наши достаточно трудные и сложные повседневные занятия.

Когда я глядел на него, у меня вначале редко, а затем все чаще рождались и множились сладкие, будоражащие мысли, что, может быть, и я когда-нибудь смогу так. Потом моя надежда переросла в веру. Я никогда не воспринимал Топоркова как хрестоматию. Спек-такли с его участием были театральными событиями, в значитель-ной степени разрушавшими мое представление о том, что такое те-атр, чем он может заниматься и о чем может рассказывать.

Невероятного таланта актер, Василий Осипович в жизни был нормальным, умным, добрым и интеллигентным человеком. Он

очень выделялся во мхатовской, чуть снобистской среде. Через него мы, студенты, как бы приобщались к великой когорте мастеров. Так же, как мы приобщались к служению искусству на встречах с жи-выми легендами, которых он приводил в Школу. Одно перечисление тех имен приводит душу в состояние замирания: Борис Леонидович Пастернак, Александр Николаевич Вертинский, Анна Андреевна Ах-матова, замечательный актер из Северной Осетии Владимир Васи-льевич Тхапсаев — мы смотрели на них, слушали, жадно впитыва-ли и мечтали о своем…

А когда курс, руководимый Топорковым, заканчивал свое об-учение, Василий Осипович выделил на банкет выпускникам свои собственные деньги — поступок, не имевший тогда аналогов… С момента описываемых в книге Табакова событий пройдет от силы лет двадцать, и ее автор, набрав своих первых студентов, начнет за-ботиться о них точно так же, как заботился о нем и его однокурс-никах дед Василий. Свое беспрецедентное, особенно по нынешним временам, отношение и готовность всемерно помогать молодым та-лантам Олег Павлович объясняет просто: «В юности я видел, как себя ведет мой учитель, и этот совершенно естественный, на мой взгляд, процесс продолжается в моих поступках и делах. Это важное подтверждение того, что курс театрального института является се-мейным образованием. Некая ячейка, где должен быть Отец — вы-ручающий, помогающий, одобряющий, вершащий по возможности справедливый суд — то есть делающий все то, что полагается в нормальной семье».

Народный артист СССР, профессор, доктор искусствоведения Ва-силий Осипович Топорков ушел из жизни в 1970 году, оставив после себя ряд ценнейших искусствоведческих работ, записи спектаклей в золотом фонде радио, немногочисленные кинофильмы и, конеч-но же, главное — своих талантливых учеников, принявших от него эстафету. Щедрый урожай талантов, выпущенных Школой Табакова в 2014 году, позволяет надеяться на то, что сейчас тот самый «сере-бряный шнур» прочен, как никогда…

ШКОЛА МХАТА

19

ХРОНОГРАФ

Премьеры «Табакерки»: сентябрьВ рубрике «Хронограф» мы продолжаем рассказывать о спектаклях, премьера которых состоялась много лет назад в том или ином месяце. В сентябре, первом месяце работы театра после летних каникул, выпускается не так уж много спектаклей. Однако в истории нашего театра примеры таких премьер все же есть.

«Признания авантюриста Феликса Круля»25 сентября… 16 лет тому назад

Спектакль по незавершенному роману Томаса Манна был поставлен Андре-ем Житинкиным в первую очередь на Сергея Безрукова. За три года до этого на него же Житинкин ставил «Психа» Александра Минчина, и спектакль имел большой успех. «Феликсу Крулю» также было суждено стать одним из знаковых спектаклей «Табакерки» и не сходить с ее афиш более десятилетия.

После премьеры режиссер признавался: «Мне очень важно было, чтобы ак-тер показал эволюцию героя, и он потрясающе проживает жизнь от прелестного мальчика до монстра. Сергей Безруков доказал, что он серьезный актер с боль-шой амплитудой — от Хлестакова… до Ричарда III».

Спектакль ждала удивительная судьба: он ездил на гастроли в Санкт-Петербург, Киев, Одессу, Таллин, Ригу, Волгоград, Нижний Новгород, Самару, Воронеж, Липецк, Магнитогорск, Курск… Не снискав в дни премьеры признания критики, он полюбился зрителю. Спектакль вызрел не сра-зу — он становился все лучше с годами. Роли в нем в разное время играли разные актеры (например, образ Элинор Твентимэн, доведенной героем Безрукова до самоубийства, в разные годы воплощали Анастасия Заворотнюк, Ольга Красько и Наталья Костенева), что только раз-

нообразило краски и оттенки в спектакле. Бессменно выходили на сцену Павел Ильин, Александр Воробьев, Дмитрий Бродецкий и Сергей Беляев.

В мае 2009 года «Круль» был сыгран в последний раз… В послед-ний раз с Сергеем Безруковым в главной роли. Через два года Житинкин пришел в театр с идеей дать спектаклю новую жизнь, и Круля стал играть Вячеслав Чепурченко.

Всего спектакль был сыгран 198 раз. Весной 2009 года была соз-дана телеверсия «Феликса Круля», которую и сейчас можно приобре-сти в театре.

С. Безруков в роли Феликса Круля

Автограф С. Безрукова на программке к последнему спектаклю с его участием. 16 июня 2009 г.

20

ХРОНОГРАФ

«Солдатики» 11 сентября… 11 лет тому назад

Шедший три года на сцене «Табакерки» спектакль «Солдатики» стал двойным дебютом: для драматурга Владимира Жеребцова — дебютом на столичной сцене, для ученика Олега Табакова актера Дмитрия Петруня — дебютом в качестве режиссера.

Решение поставить «Солдатиков» художественный руководитель театра принял после большого успеха пьесы на фестивале эксперимен-тальных постановок «Новая драма» (2003).

«Первая в сезоне премьера в “Табакерке” оказалась негромкой по сути и очень удачной по всем качественным меркам… Пронзительная и очень мужественная история, рассказан-ная группой “табакерковских” молодых [актеров], кажется необыкновенно важной за счет четко сформулированных вопросов и беспощадных до предела ответов. Сегодняшние молодые не бо-ятся выносить приговор. Даже самим себе».

В ином ключе оценивали премьеру «Новые Известия»: «Что же касается реализма психоло-гического, на который пьеса Жеребцова со всем основанием претендует, тут молодой режиссер, похоже, спасовал. Театральная история знает немало случаев, когда актер или режиссер спа-сал безнадежно слабые драматургические сюжеты. Здесь все с точностью до наоборот. Един-ственное, что хоть как-то держит внимание зрителя, — это история, сочиненная Жеребцовым».

Шел спектакль недолго — до 18 июля 2006 года. Премьеру в сентябре 2003-го выпускали Павел Ильин, Алексей Гришин, Павел Семакин, Алексей Панин, Ольга Красько и Юлия Полынская.

П. Ильин в роли Алтынова

«Любовные письма» 21 сентября… 14 лет тому назад

В очередном спектакле, поставленном на сцене «Табакерки», Евгений Каменькович представил дуэт Олега Табакова и Ольги Яковлевой, в то время актрисы Театра име-ни Маяковского. Поводом для создания такого дуэта послужила пьеса американского драматурга Альберта Гурнея (р. 1930). В контракте с драматургом значилось: «Эта пье-са была написана для того, чтобы ее прочли со сцены актер и актриса примерно одного возраста, сидящие рядом за столом перед группой людей… При исполнении пьеса луч-ше всего работает, если актеры не смотрят друг на друга до самого конца… Пьеса долж-на исполняться в соответствии с этими ремарками».

«Ольга Яковлева играет Мелиссу замечательно, — писала Наталья Каминская в газете “Культура”. — Актриса, рожденная для воплощения хрупких героинь Уильям-са, легко раздвигает более скромные объемы Гурнея. Озорство и беззащитность веч-ной девчонки, кровоточащие душевные изломы, отчаянные броски навстречу счастью и

ощутимое неверие в его возможность — перед нами богатейшая акварельная палитра актрисы Яковлевой. Даром что играет женщину, за-нимающуюся живописью… Игра Олега Табакова в этом дуэте — сродни качественной балетной поддержке. И здесь просматривается строй-ный математический расчет профессионалов, причем к актерской паре стоит в этой связи прибавить режиссера Евгения Каменьковича».

А Нина Агишева из «Московских новостей» так подытоживала свою рецензию: «Чистая радость от первоклассной актерской игры — мало с чем сравнимое удовольствие. Бог знает, будет ли будущий театр режиссерским, победит в нем абсурд или реализм, но, пока разно-возрастный и разношерстный зал дружно глотает слезы, за судьбу театра можно не волноваться».

Последний раз «Любовные письма» были сыграны 25 апреля 2008 года.

О. Яковлева в роли Мелиссы, О. Табаков в роли Эндрю

21

ПРЕМЬЕРЫ МОСКВЫ

Премьеры Москвы: конец сезона 2013/14ТЕКСТ: ВЕНИАМИН ФОМИН

В очередном материале нашей постоянной рубрики мы рас-скажем о главных премьерах Москвы в конце минувшего теа-трального сезона и посмотрим, что написала о них столичная пресса. Из целой череды новых спектаклей мы выбрали создан-ные Пушкинским театром, Мастерской Фоменко, Малым теа-тром и Театром наций.

«Маскарад»Малый театр

Спектакль был выпущен к 200-летнему юбилею Михаила Лермонто-ва, а также к 70-летнему юбилею народного артиста Бориса Клюева, сыгравшего роль Арбенина. Режиссером выступил Андрей Житин-кин, а художниками — Сергей Бархин и модельер Вячеслав Зайцев.

«Клюев первым из артистов сыграл Арбенина ХХI века. В его персонаже многое перекликается с сегодняшним временем: герой имеет власть, положение, состояние, но в преклонном возрасте не-ожиданно по-настоящему влюбляется в молодую девушку, принося к ее ногам все это. Тема разновозрастных браков очень ведь попу-лярна в наши дни. Клюев играет Арбенина совершенно иначе, чем его предшественники — Мордвинов или Царев: тихое помешатель-ство его героя в финале по-настоящему страшно. Еще день назад был необыкновенно мощный, интересный, социально состоявшийся человек, и вот он бродит по дому, как привидение, надевает на труп убитой им же жены валеночки, чтобы она не замерзла. Этого круп-ного талантливого человека раздавили люди, которым он мешал жить и которые, наблюдая за его несчастьем, абсолютно удовлет-ворены. Тоже ведь очень созвучно нашему времени? Клюев игра-ет удивительно. А как он волновался, когда репетировал! Старшее поколение актеров — вообще уникальное», — рассказал о сво-ей работе с артистом Андрей Житинкин в интервью газете «Версия».

«Житинкин в своем спектакле, как, впрочем, и в большинстве своих работ, делает основной акцент на красоте — поразить эстети-

ческое чувство зрителя для него как для режиссера едва ли не важ-нее, чем спровоцировать его на сильные эмоции, — пишет Ася Ива-нова на страницах “Вечерней Москвы”. — А потому совсем не слу-чаен выбор соавторов “Маскарада” — модельера Вячеслава Зайце-ва и художника Сергея Бархина. Бархин создает на подмостках Ма-лого театра строгое пространство холодного петербургского ампи-ра, а Зайцев населяет его яркими и манящими силуэтами прекрас-ных дам и кавалеров, кружащих под звуки знаменитого хачатуря-новского вальса, некогда написанного, к слову, все для того же лер-монтовского “Маскарада”».

«Эстроген»Театр им. А.С. Пушкина

Под занавес сезона премьеру сыграли в Пушкинском театре. Режис-сер из Норвегии Йо Стромгрен поставил пьесу собственного сочине-ния. В аннотации к спектаклю читаем: «Может ли мужчина в самом деле удовлетворить потребности женщины? Женщины могут твер-дить о том, как они довольны и счастливы, но что у них на душе на самом деле? Чего им не хватает?».

«Спектакль состоит из пяти действий, каждое из которых про-исходит в разные эпохи и в разных местах мира — в XVII веке в Че-хии, потом в 40-е годы прошлого века во Франции, в 60-е годы — в Китае, затем в эпоху фильмов о звездных войнах и, наконец, в буду-щем. В четырех актах говорят на несуществующих языках и только в пятом — по-русски. Каждый из сюжетов связан с женщиной, ко-торая слишком многого хочет от своего мужчины и в конце концов убивает его. Есть еще у нас некая ироническая философская возня, которая не имеет ничего общего с настоящей философией. Могу ска-зать, что женские желания представлены у нас в сатирическом клю-че», — признался режиссер в интервью «Коммерсанту».

22

ПРЕМЬЕРЫ МОСКВЫ

«Гиганты горы»Театр «Мастерская Петра Фоменко»

Последнюю, и незаконченную, пьесу Луиджи Пиранделло поставили Евгений Каменькович и Полина Агуреева.

«Порой возникает ощущение, что ты видишь нечто, разыгрыва-емое на чужом, непонятном или крепко забытом языке, но, несо-мненно, имеющее самое непосредственное отношение к Искусству театра, к тому, о чем мы, а в первую очередь сами его творцы-создатели, изрядно нынче подзабыли. Спектакль с его изящно вы-строенной звуковой, речевой, интонационной партитурой напоми-нает музыкальное произведение. Движения, жесты, позы акте-ров — хореографически отточены. Думаю, если ежесекундно де-лать фотоснимок этого спектакля, каждый стоп-кадр будет удачей, а то и шедевром», — рассказывает читателям «Аргументов и фак-тов» Марина Мурзина.

«Что важнее — фантазия или реальность, где проходит грани-ца между творчеством и искусством, нужно ли воплощать на сце-не чужие мечты и разочарования? На все эти вопросы Каменькович не отвечает. Зато делает прозрачным неутешительно горький вывод: те, кто заражен любовью к театру (искусству вообще), обречены на несчастья. Личные в первую очередь», — резюмирует Наталья Вит-вицкая из «Вашего досуга».

«Детский сад стихов»Театр наций

Первый детский спектакль представлен зрителям Театра наций. Ре-жиссер Полина Стружкова и создатели спектакля «обратились к ци-клу стихотворений для детей Роберта Льюиса Стивенсона, чтобы все зрители, независимо от возраста, смогли хотя бы на один час пере-нестись в тот мир, который видят и чувствуют дети. Феи, корабли, мечты о будущем, живая музыка и тихий, честный разговор по ду-шам», сообщается на сайте театра.

«Идею такого спектакля подсказала книга стихов Стивенсо-на, вышедшая несколько лет тому назад с невероятно красивым оформлением, — говорит режиссер. — И мы попробовали в каче-стве нового языка театра для детей взять стихи Стивенсона, которо-го дети знают по его знаменитым романам, но мало кто знаком с его поэзией. Главным для нас было передать ту необыкновенную атмос-феру детского восприятия мира, которая есть в стихах этого автора».

«Спектакль “Детский сад стихов” посвящен взаимоотношениям детей и родителей. Главные героини — феи, которые ведут беско-нечный спор о том, кем лучше быть — маленьким или взрослым. А дети активно вовлекаются в эту дискуссию, становясь реальными участниками событий. Спектакль идет в сопровождении живой му-зыки… Вместе с артистами Надеждой Лумповой и Иваном Орловым музыканты также становятся исполнителями ролей в спектакле», — сообщает портал «Курс.ру».

23

пт 3 › ЙЕППЕ-С-ГОРЫ / ПРЕМЬЕРА

ср 1 › ТУПЕЙНЫЙ ХУДОЖНИК / ПРЕМЬЕРА

ср 8 › ДЬЯВОЛ на Малой сцене МХТ имени А.П. Чехова

ср 15 › ТУПЕЙНЫЙ ХУДОЖНИК / ПРЕМЬЕРА

сб 18 › ЙЕППЕ-С-ГОРЫ / ПРЕМЬЕРА

пн 27› ЖЕНИТЬБА› ПОХОЖДЕНИЕ... на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова

чт 30› ЭММА› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ на сцене театрального центра «На Страстном»

вт 28 › ЖЕНА

пт 31 › ТРИ СЕСТРЫ / ПРЕМЬЕРА

чт 16 › СВЕРЧОК НА ПЕЧИ

вс 19 › ВОЛКИ И ОВЦЫ

пн 20 › ШКОЛА ЖЕН

пн 13 › ТРИ СЕСТРЫ / ПРЕМЬЕРА

вс 5 › ЖЕНИТЬБА БЕЛУГИНА

сб 4 › ШКОЛА ЖЕН

чт 2 › ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

ОКТЯБРЬ 2014

пт 24 › СЕСТРА НАДЕЖДА

сб 25› ШКОЛА ЖЕН› ЧАЙКА на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова

вс 26 › ЙЕППЕ-С-ГОРЫ / ПРЕМЬЕРА

ср 29 › БРАК 2.0

вт 14 › ТРИ СЕСТРЫ / ПРЕМЬЕРА

пт 17 › БИЛОКСИ-БЛЮЗ

чт 23 › ЛИЦЕДЕЙ

ср 22 › ТРИ СЕСТРЫ / ПРЕМЬЕРА

вт 21› ОТЦЫ И ДЕТИ› ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ на Основной сцене МХТ имени А.П. Чехова

24