Этническая стереотипизация в ролевой структуре журналистики

Явление стереотипизации непосредственно связано с особенностями

ролевой структуры личности и выводится из понимания социальной роли как

ожидаемого поведения, соответствующего определенному статусу. Система

ожиданий и представлений о том или ином социальном статусе вызывают

соответствующие требования к индивиду – «носителю» статуса. Подобные

требования определяют структуру стереотипа, в том числе и по отношению к

представителям различных этнических сообществ. Индивид, включенный в

социальную структуру, часто вынужден выстраивать свое ролевое поведение

в соответствии со сложившимися в обществе стереотипами.

В структуре этнического стереотипа выделяются автостереотипы

(описывающие собственную группу) и гетеростереотипы (описывающие

другую этническую группу). В автостереотипах проявляется стремление

внести в их содержание представление об идеале собственного этноса,

подчеркнуть наиболее самобытные качества национального характера. Как

правило, авто- и гетеростереотипы взаимосвязаны: позитивный

гетеростереотип предполагает соответствующий негативный автостереотип и

наоборот (например, если мы считаем, что китайцы трудолюбивы, то это

означает, что данное свойство у русских проявляется в меньшей степени).

Выделим следующие функции стереотипа, имеющие значение в его

этническом проявлении:

1) функция приспособления сознания к той или иной культуре, способ

адаптации ее норм, возможность чувствовать себя ее носителем;

2) защитная функция. Стереотипизация – способ усвоения новой

информации, которую сознание обрабатывает в соответствии с уже

имеющейся системой индивидуальных представлений;

3) функция передачи элементов субкультуры этноса в историческом

плане1.

1 Федотова Л. Н. Социология массовой коммуникации. СПб., 2003. С. 59.

Этнической стереотипизации способствуют определенные социальные и

психологические факторы: 1) готовность людей давать этническим группам

недифференцированные, грубые и пристрастные оценки; 2) стабильность

стереотипов в течение длительного исторического времени; 3) крайне

медленный процесс изменения стереотипов в зависимости от социальных,

политических, культурных условий; 4) более отчетливое и враждебное

проявление этнических стереотипов в конфликтных условиях; 5) тот факт,

что этнические стереотипы устанавливаются очень рано и используются

детьми задолго до возникновения ясных представлений о тех группах, к

которым они относятся.

Основная функция этнического стереотипа состоит в «экономии

мышления», которая выступает в виде смешения социальных и этнических

понятий и признаков. Социальные явления объяснить этническими

особенностями проще, что проявляется в суждении «они все такие».

Особенности этнических стереотипов состоят, во-первых, в том, что они

зависят не столько от реальных особенностей того или иного народа, сколько

от чувств, которые испытывает носитель стереотипа. Во-вторых, стереотип

проецируется, распространяется на весь народ, тогда как свойства, лежащие в

основе стереотипных суждений, присущи только отдельным его

представителям. «Эти “коллективные представления”, с одной стороны,

помогают людям осознать национальную принадлежность, а с другой – без

лишних размышлений, невольно соотнести собственную оценку со

сложившимися ожиданиями своей группы, дабы ей соответствовать.

Национальные стереотипы необыкновенно живучи, и в своих крайних

негативных формах проявляются в образе врага»2.

Деятельность СМИ наиболее способствует стеоретипизации по причине

массового характера распространяемой информации и ориентации

журналистов на собственные представлении о состоянии общественного

сознания и содержании социальных установок аудитории. Задачи

2 Лукина М. М. Технология интервью. М., 2003. С. 112.

журналистики в обращении к этническим стереотипам состоят не только в их

создании, формировании и закреплении. Особую функцию в условиях

поликультурного общества приобретает медиакритика. А. П. Короченский

отмечает значение зарубежного опыта: «Одним из существенных аспектов

деятельности зарубежной медиакритики в ее гражданских формах является

изучение элементов медийного содержания, формирующих у аудитории

устойчивые образы различных социальных групп, стереотипное восприятие

тех или иных общественных явлений – особенно имиджей и стереотипов,

закрепление и тиражирование которых через СМИ наносит ущерб обществу,

препятствуя решению существующих социальных проблем либо провоцируя

возникновение новых ситуаций общественной напряженности и конфликтов.

Например, большое внимание уделяется выявлению и коррекции

искаженных, дискриминационных медийных стереотипных образов женщин,

расовых, национальных и культурных меньшинств»3.

Еще одна задача, выполнение которой должно стать одним из

приоритетных направлений национальной информационной политики,

состоит в создании позитивных этнических образов народов России и страны

в целом, воспринимаемых зарубежной аудиторией. Подобное направление

деятельности в сфере международных отношений реализовывал еще Петр I.

Г. В. Жирков так описывает информационную политику Петровской эпохи:

«Петр I сразу же столкнулся с тем, что Россия в Европе воспринималась

негативно и предвзято, как страна варваров. Еще историк А. Олеарий в своем

“Описании путешествия в Московию” (1647 г.) замечал: “Когда наблюдаешь

русских в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни, то их, без

сомнения, не можешь не причислить к варварам”. <...> Чтобы повлиять на

общественное мнение других стран, представить свое государство в

положительном плане, Петр I вербовал к себе на службу опытных

публицистов-иностранцев»4.

3 Короченский А. П. «Пятая власть»?: Феномен медиакритики в контексте информационного рынка. Ростов н/Д, 2002. С. 226.

В середине ХХ в. в США обратили внимание на восприятие образов

соотечественников в зарубежных странах. Для проведения подобного

исследования была выбрана тематическая разновидность контент-анализа.

Социологи У. Торренс и П. Медоу выбрали статьи о США, опубликованные

с 1908 по 1948 г. и написанные одиннадцатью иностранными авторами. В

этих материалах исследователи выявили 307 тем и объединили их в 12

классов. Тема определялась как ограниченное число динамических

утверждений, которые контролируют поведение или стимулируют

активность. В. С. Коробейников в книге «Редакция и аудитория:

социологический анализ» прокомментировал результаты американских

исследователей с позиции управления пропагандистской работой: «Хотя

анализ Торренса и Медоу весьма ограничен, поскольку он базируется лишь

на частоте появления определенных тем, все же дает некоторую картину

представлений иностранцев о США, причем эти представления обнаружены

путем исследования материалов средств массовой информации. Этот факт

чрезвычайно важен для пропагандиста: учитывая его, он может варьировать

темы своих выступлений так, чтобы изменить (или закрепить) представления

о своей стране (что, кстати, и пытаются делать руководители американской

пропаганды)»5.

Одна из задач исследования этнических стереотипов и образов в СМИ

состоит в выявлении их носителей: журналистов, дикторов, ведущих,

экспертов (политических деятелей, научных работников и т. д.), авторов

закадрового текста, действующих лиц. Это позволяет определить, отражает

ли высказываемая точка зрения позицию (или даже идеологию) редакции,

производителя информации или частное мнение эксперта и героя

публикации. Результаты исследований позволяют говорить, что телеведущие,

журналисты, приглашенные на телевидение эксперты и герои телепередач в

своих оценках и комментариях ориентируются прежде всего на собственные

4 Жирков Г. В. Эпоха Петра Великого: основание русской журналистики. СПб., 2003. С. 25 – 26.5 Коробейников В. С. Редакция и аудитория: социологический анализ. М., 1983. С. 141.

этнические стереотипы и на представления о доминировании тех или иных

элементов этнических образов в массовом сознании аудитории. В

телевизионных сюжетах на формирование стереотипных представлений

влияют не только содержание и характер высказываний, но и использование

национальных и этнических символов.

В процессе исторического развития сфера этнической символики

расширяется за счет элементов духовной культуры – эпоса, фольклора, форм

общения и т. д. Распространение универсальных культурных форм,

связанных с процессами урбанизации и формированием массового общества,

наоборот, приводит к сужению сферы национальной символики. Она

сосредоточивается в таких областях, как национальная литература, музыка,

геральдика, отчасти сохраняется в одежде и способах приготовления пищи.

«Резервационный» характер национальной символики в современном мире

увеличивает культурное значение еще остающихся сфер ее проявления.

Внимание людей к символам приобретает характер религиозного

поклонения, а покушение на них является раздражителем национального

сознания. В современных культурах символическую роль начинают играть и

сами средства массовой информации. Индикаторами национальной культуры

становятся как их внешние проявления (шрифты, заголовки, музыкальные

вставки и т. д.), так и символы-личности, аккумулирующие «национальный

образ журналиста» (например, Фил Донахью или Опра Уимпфри в США).

Природа символического воздействия позволяет широко использовать

СМИ в политических и пропагандистских целях. Создание

информационными средствами псевдособытий становится одним из

признаков символической политики, которая представляет собой особый вид

коммуникаций, направленный не на рациональное осмысление событий, а на

установку устойчивых понятий у аудитории за счет инсценирования

информационных эффектов. О роли СМИ в провоцировании конфликтных

ситуаций средствами символического воздействия наиболее показательно

говорит пример так называемого карикатурного скандала, вызванного

публикацией в датской прессе карикатурного изображения пророка

Мухаммеда. Этот случай можно рассматривать в качестве типичного в

условиях взаимодействия культур с разной иерархической степенью

проявления ценностей – с одной стороны, религиозных ценностей

традиционного общества, с другой – либеральных ценностей свободы слова и

выражения мнения. О другой ситуации символического конфликта,

вызванного непониманием, телевидение рассказало летом 2007 г. В

китайском приграничном городе Хэйхе местные власти установили

мусорные урны в форме матрешек. Чиновники объяснили это решение

желанием угодить многочисленным российским туристам и торговцам,

посещающим город. Однако реакция россиян была отрицательной, и

ситуацию пришлось разрешать с помощью дипломатов (эфир программы

новостей «24 часа» – РенТВ, 6 августа 2007 г.).

Роль СМИ, особенно телевидения, в формировании и закреплении

стереотипов усиливается в связи с наличием ориентационных установок в

сознании аудитории, состоящих в идеализации характера массового

распространения информации («Если, телевидение смотрят много людей, то,

следовательно, оно отражает их точку зрения – точку зрения большинства»).

В настоящее время, по наблюдению К. Р. Маершиной, «объектом негативных

эмоций телевидение чаще избирает не русских, а представителей других

этносов, населяющих нашу страну»6. Это наблюдение подтверждается

данными социологических исследований. Вот как распределились мнения

респондентов при ответе на вопрос: «Какие чувства вы испытываете по

отношению к приезжим с Северного Кавказа, из Средней Азии и других

южных стран, проживающих в вашем городе, районе: “уважение” – 2%,

“симпатию” – 3%, “раздражение” – 20%, “неприязнь” – 21%, “страх” – 6% и

“никаких особых чувств” – 50% (затруднились ответить всего 2%, что

говорит о выраженности в массовом сознании подобных установок).

Суммируя, получим, что негативные чувства проявляются у 47% населения,

6 Журналистика в мире политики: гуманистическое измерение. СПб., 2007. С. 172.

то есть на порядок превышают позитивное отношение (5%).

(Социологический опрос, ноябрь 2005 г. Данные Л. Д. Гудкова – отдел

социально-политических исследований Левада-Центра)»7.

Преобладание негативизма в среде отечественной аудитории и в

материалах СМИ вызвано прежде всего ответной реакцией на национальное

унижение, возникшего в процессе распада Советского Союза и социального

расслоения. Большинство СМИ в период конца 1980-х – 1990-х годов

активно включились в кампании по «переписыванию» советской истории, по

корреляции национальных ценностей, по диффамации социально

незащищенных слоев населения. В современных условиях перед

руководством страны стоит двойная задача: с одной стороны, необходимо

обеспечить социальную стабильность, с другой – вывести из под удара

социального недовольства экономические элиты, обеспечивающие

преемственность власти и реализующие курс развития в рыночной системе

хозяйствования. Социальное недовольство, в том числе и информационными

средствами, переводится в низшие страты общества, где «врагом»,

занимающим рабочие места и ведущим криминальный и асоциальный образ

жизни, становится инородец (для эффективной пропаганды лучше, если он

будет обладать ярко выраженными внешними отличительными признаками).

Любое упоминание в средствах массовой информации национальной

(этнической, региональной) принадлежности, включая данные

социологических опросов, подобных приведенным выше, является

раздражителем для угнетенного национального сознания населения.

О подобных процессах формирования негативных стереотипов

аудитории американскими СМИ пишет А. П. Короченский: «Стереотипные

образы арабов, постоянно отображаемые в американских средствах массовой

информации, были негативными – от образа супербогатого нефтяного шейха

до шаблонного отображения арабов в образе ленивых торговцев или

полудиких бедуинов-кочевников. <...> В телепередачах и кинофильмах часто 7 Экстремизм и средства массовой информации: Матер. Всерос. научно-практ. конф. / Под ред. В. Е. Семенова. СПб., 2006. С. 48 – 49.

воспроизводились такие черты арабов, как глупость, коррумпированность,

нечистоплотность. Эти фильмы оказали существенное влияние на

представления американцев об арабах»8.

Если для формируемого американскими массмедиа образа арабов

характерны черты террористов и фанатиков, то образы выходцев из

латиноамериканских стран в большей степени соответствуют тому, как

демонстрируют наших «южных соседей» российские СМИ. Исследования

собирательного образа латиноамериканцев, формируемого телевидением

США, выявили такие наиболее часто воспроизводимые черты, как невысокий

социальный статус, необразованность, склонность к низменному поведению

и насильственным преступлениям. Изучая эффекты воспроизводства образа

латиноамериканцев на телевидении, Джон Фиске обратил внимание еще на

один аспект стереотипизации: «Социально и расово ущемленные могут

увидеть своих социальных представителей в конфликте с силами

доминирования и, на ранних этапах нарратива, в удачном конфликте: злодеи

побеждают все время до самой последней схватки. Коллега, вернувшийся из

Латинской Америки, сообщил мне, что сериал “Miami Vice” популярен там,

поскольку показывает испаноговорящих (хотя и как злодеев) со всеми

приметами успеха в белом обществе: популярное удовольствие возникает от

показа дворцов, катеров, лимузинов, слуг, женщин, плавательных бассейнов

наркобаронов, что выше их нарративного проигрыша…»9. В

поликультурных, многонациональных сообществах, таким образом, в

реализации национальной информационной политики необходимо учитывать

содержание образов меньшинств не только по шкале «позитивное –

негативное», но и в отношении символических ценностей, одобряемых (или

неодобряемых) в национальных культурах.

Использование негативных стереотипов при обращении к образам

меньшинств часто преследует достижение политических целей.

Исследователи отмечают, что «так власти предержащие подчеркивают свое 8 Короченский А. П. Указ. соч. С. 226 – 227.9 Fiske J. Understanding Popular Culture. Boston, 1989. P. 136.

преимущество, диктуя способы изображения тех, кто власти лишен»10. В

сфере межнациональных отношений также действуют принципы

доминирования большинства. М. М. Лукина указывает, что «этническое

большинство является законодателем моды, вкусов и оценок, а репортеры,

представляющие культуру большинства, бессознательно выражают эти

взгляды. К примеру, при освещении межэтнического конфликта постоянный

показ представителей групп меньшинств в ситуации бесчинств, протестов и

столкновений с силами правопорядка формирует негативный стереотип

враждебной, разрушительной, воинствующей нации»11. Однако данное

замечание следует принять с определенными оговорками: позиция

журналиста, принадлежащего к большинству, как правило, осознанна и часто

откорректирована редакцией, а в ситуации оппозиции власти репортеры даже

могут принять сторону протестующих.

В области информационной политики по отношению к этническим

меньшинствам в ряде западных СМИ выработаны определенные принципы

деятельности. Один из них состоит в использовании определений, не

затрагивающих национальные или расовые чувства, не допускается

употребление неуместных, необдуманных или оскорбительных для

меньшинств слов и словосочетаний (например, «черный», «желтый» и т. п.).

Чтобы разобраться в этих нюансах восприятия и во избежание конфликтов,

эксперты в области массовых коммуникаций предлагают ввести в штат

телерадиокомпаний консультантов – представителей национальных

меньшинств12.

На существование расистских установок в журналистской среде

современной России указывает Г. Кожевникова: «Во время визита в Россию

Кондолизы Райс по СМИ вновь прошла “черно-белая” волна, которая,

однако, осталась почти никем не замеченной. На фоне официозного

10 Браун Д., Файерстоун Ч., Мицкевич Э. Теле/радионовости и меньшинства. М., 1994. С. 10.11 Лукина М. М. Указ. соч. С. 145.12 Браун Д., Файерстоун Ч., Мицкевич Э. Указ. соч. С. 127.

празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне и

антизападной, антиамериканской риторики, которая это празднование

сопровождала, российские СМИ всячески ерничали по поводу расовой

принадлежности Госсекретаря США. Петр Толстой (“Выводы”, 3-й канал,

Московская область) был убежден, что Кондолиза Райс сделала все свои

бестактные заявления, находясь в состоянии раздражения от натертой

новыми туфлями “черной пятки”. Глеб Пьяных (“Программа Максимум”,

НТВ) заявил, что Джордж Буш послал Кремлю “черную метку”. Владимир

Соловьев (“Воскресный вечер”, НТВ), издеваясь над высказываниями

Кондолизы Райс, представил ее в “образе черной зайчихи, грозящей нашим

белым и пушистым зайчикам”» (xeno.sova-center.ru).

В российской журналистике подобные установки, как правило,

проявляются в связи с политическими информационно-пропагандистскими

кампаниями. Апелляция к антиамериканизму населения в описанном Г.

Кожевниковой случае визита госсекретаря приводит к переводу восприятия

данной ситуации из политического контекста в расовый. Подобным же

образом действовала некая организация «Духовное наследие», от имени

которой в редакции петербургских СМИ в мае 2007 г. было разослано

сообщение об объявлении конкурса проектов памятнику собирательному

образу эстонца (в ответ на перенос памятника советскому воину-

освободителю в Таллине). В данном случае политический контекст сменился

национальным с апелляцией к этническим стереотипам, существующим в

общественном сознании.

Изменения контекста в содержании материалов СМИ могут быть

вызваны разными причинами – от незнания и непонимания автором-

журналистом описываемой им ситуации взаимодействия до сознательного

стремления к достижению политических пропагандистских целей.

Последствия такой пропаганды имеют долгий век: политические элиты

сменяют друг друга, изменяется характер официальных международных

отношений, а напряжение в межнациональной сфере остается.

Итоги исследований материалов СМИ позволяют выделить ряд

признаков, которые следует рассматривать в качестве индикаторов

информационного воздействия с целью формирования и закрепления

этнических стереотипов. Первый признак, самый явный, состоит в прямом

обращении к стереотипам аудитории, вызывании чувства национальной

общности, подчеркивании этнического отличия. Например:

«Как русский Путин часто опаздывает» (Намедни. НТВ, 30 сентября 2001 г.) или «Михаил

Барышников оказался слишком русским для новаторского замысла» (Международное обозрение.

ТРК Петербург, 21 октября 2001 г.).

О том, насколько эффективно использование знания и понимания

стереотипных представлений аудитории, говорят многие исторические

примеры. Г. В. Жирков, описывая информационную политику газеты

«Ведомости» в период Северной войны, отмечает особенности ее

деятельности при обращении к образу Турции: «Турция с их страниц

представала в облике агрессора, преследователя христиан, братьев-славян и

других народов, угрозы всей Европе. <...> Особенно негативно показан враг,

в отличие от шведов, во время военных действий. Газета рисует выступление

турецких войск так: “Знамя, на котором написан проклятый их пророк

Магомет, вихрем изорвало в клочки и древко изломало. Отчего то войско

признало себе в бесчестие за неправды их” (1711. 7 июня). Газета позволяет

себе прибегнуть к магии, манипуляции информацией. <...> Если при

изображении шведов Ведомости ломают стереотипное восприятие в России

латинян и еретиков, воспитанное Русской Православной Церковью, то при

разговоре о турках, наоборот, газета опирается на те представления об

иноверцах, которые несли священники в народ»13. Такая политика

демонстрирует не только эффективность опоры на существующие

стереотипы и образы, но и значение символики в описании «образа врага».

История уничтоженного вихрем знамени с именем пророка Мухаммеда

вызывает аналогии с современным нам «карикатурным скандалом».

13 Жирков Г. В. Указ. соч. С. 147.

В условиях кризиса национального сознания возникает необходимость в

обращении к положительным сторонам автостереотипа. При этом чем

сильнее состояние национальной депрессии, тем более гипертрофированным

становится внимание к позитивным (иногда преувеличенным или даже

ложным) качествам.

Другой признак стереотипизации относится к публикациям и сюжетам,

посвященным различным формам взаимодействия между народами. Обратим

внимание на сюжет об истории восточногерманского городка Бискау

(Немецкая волна. ТРК Петербург, 25 сентября 2001 г.). Закадровый текст:

«23 апреля 1945 года русские войска окружили город. Призвали гарнизон сдаться, но

комендант ответил отказом и приказал взорвать мост через Шпрее. Город подвергся обстрелу,

церковь Святой Марии была разрушена. Ее уникальные сокровища горели целых две недели.

Колокола и орган расплавились в огне».

Советские войска в сюжете деперсонализированы. С другой стороны

присутствует четкая персонализация – комендант городка. «Русские войска»,

если следовать логике сюжета, главный удар направили против церкви

Святой Марии. Для российского телезрителя естественна идентификация с

советскими войсками, но персонификация личности военного коменданта

активизирует принятие данного образа и согласие со смыслом его действий.

Возникающий ролевой конфликт приводит либо к раздражению, либо к

согласию с позицией авторов. Те и другие последствия конфликта могут

проявиться только как следствие идентификации, т. е. возникновения

интереса.

Для сравнения точек зрения на обстоятельства операции по взятию

города Бискау приведем отрывок из интервью участника тех событий –

летчика Т. П. Пуняева:

«Скопление техники капитальное. Мы сквозь дымку эту технику разглядели уже на первом

заходе, но только прямо под собой. <...> Ну, а когда мы пошли вторым заходом, немцы поняли, что

обнаружены, и открыли шквальный огонь. Хлестали невероятно, из всего – от автоматов до

зениток» (Мухин Ю. И. Верить ли немцам? // Дуэль. 2006. № 42).

Таким образом, наличие в населенном пункте танковой колонны и

зенитных орудий противника вкупе с отказом фашистского командования от

капитуляции как раз и привели к необходимости массированных

бомбардировок. Но о танках и орудиях в телевизионном сюжете не было ни

слова.

Среди других признаков формирования и закрепления стереотипов

выделяется апелляция к авторитету («совести нации»), когда он привлекается

в качестве поддержки довода утверждения из совершенно другой сферы. В

данном случае логическая доказательная аргументация замещается

эмоциональным восприятием, адресат принимает роль не собеседника, а

ученика-поклонника. Близким по форме оказывается признак апелляции к

«большинству», «общественному мнению» с использованием местоимений

«мы», «наши». Утверждения от имени большинства в журналистских

выступлениях возбуждают не только тревожные дискомфортные состояния в

аудиторных группах меньшинств, но и вызывают изменения в массовом

сознании, формируя новые стереотипы. М. М. Лукина указывает на это

обстоятельство в описании религиозных представлений: «Похожая ситуация

возникает, когда речь заходит о религиозных или внутрирелигиозных

конфликтах, которые подаются чаще всего с позиций религиозного

большинства. Так освещаются, к сожалению, во многих российских СМИ

большинство судебных процессов над нетрадиционными или малыми

религиозными группами, которые подвергаются обструкции со стороны

основной конфессии. К тому же негативные стереотипы имеют тенденцию

распространяться от одной деструктивной группы на представителей всей

конфессии. Например, в случае с понятием “исламист” фактически

произошла подмена понятий “фундаменталист” и “последователь ислама”»14.

Следующий признак достаточно распространен в практике СМИ и

представляет наиболее ярко выраженную претензию к журналистам. Он

состоит в смешении мнения и информации, факта и комментария, события и

версии об его причинах. К примеру, в интервью с представителем Германии

14 Лукина М. М. Указ. соч. С. 146.

в штаб-квартире НАТО Дитером Штокманом ведущий Александр Кудашев

задал вопрос:

«Привыкли ли Ваши солдаты к тому, что их враг Бен Ладен, а не, скажем, бывший сербский

диктатор Милошевич?» (Немецкая волна. ТРК Петербург, 24 сентября 2001 г.).

Президент Югославии и руководитель террористов выступают в речи

ведущего как равновеликие фигуры, к тому же с использованием оценочных

категорий. В своих воспоминаниях использует стереотипные суждения,

прибегая к обобщениям, французский журналист Жан Атцфельд. Например,

он пишет:

«Часто, наблюдая за тем, как легко поляки, русские, румыны, чехи, а также боснийцы и

хорваты избавлялись от тяготевшей над их повседневной жизнью бюрократией, и одновременно

отмечая, насколько привязаны к ней сербы, я думал о том, что сербы, возможно, оказались

единственными истинными социалистами Восточной Европы – единственными, кто постиг

социализм в его буквальном смысле»15.

Подобные суждения журналиста, популярного у себя на родине и в

других европейских странах, рассматриваются как оправдание агрессии

НАТО против Сербии и ее народа – «единственного, который постиг

социализм».

Следующий пример демонстрирует неуместное присутствие

негативного автостереотипа:

«Шведский исследователь Чарльз Андерсон был в этих местах в 1850 году. “Место

напоминает об аде”, – писал он. Бедный Чарльз, он не был у нас в Нижнем Козельске» (Непутевые

заметки. ОРТ, 21 октября 2001 г.).

Ведущий Дмитрий Крылов, рассказывая об истории Намибии,

использует вымышленное собирательное название несуществующего

городка, подчеркивая, что хуже российской провинции не может быть

ничего. К тому же реальный город Козельск известен тем, что его жители

стойко сопротивлялись монгольским ордам, и в этом смысле высказывание

журналиста является примером неуместной и недопустимой иронии над

исторической памятью.

15 Атцфельд Ж. Воздух войны: (По дорогам Хорватии и Боснии и Герцеговины). М., 2002. С. 48.

Среди приемов формирования стереотипных представлений особое

место занимает номинация, понимаемая в данном случае как смещение по

семантическому полю с использованием оценочных понятий. Например, как

в материалах СМИ называли тех, кто организовывал атаку на Всемирный

торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. и участвовал в ней?

Семантическое поле в данном случае выглядит следующим образом: «борцы

с американским империализмом» (положительный образ), «смертники –

мстители» (образ героической, жертвенной личности), «международные

террористы» (обобщенный образ с негативными и отчасти романтическими

чертами), «исламские радикалы» (негативный образ, использование которого

выводит анализ на уровень межрелигиозного противостояния), «арабские

экстремисты» (негативный образ, формирующий этнический стереотип).

Номинативный разброс в языке средств массовой информации часто

используется в политических целях и служит целям формирования «образа

врага» и оправдания насилия.

В роли реципиента может выступать не только адресат подобного

сообщения, но и сам журналист, получающий информацию в уже

обработанном пропагандистом виде на пресс-конференциях или из других

СМИ. Выход из пропагандистской зависимости заключается, во-первых, в

выработке критического отношения к получаемым сведениям, во-вторых, в

максимально возможном расширении круга источников информации.

О значении дополнительных источников информации свидетельствует и

признак игнорирования (депривации) отдельных явлений, фактов, личностей

и т. д. Вне поля зрения современной массовой аудитории остаются целые

континенты и судьбы миллионов людей. Например, кровопролитный

конфликт в Восточном Тиморе не привлек широкого внимания по той

причине, что в это время авиация НАТО начала бомбардировки сербских

городов. Игнорирование также используется в политических

пропагандистских целях и имеет долгую историю применения. Анализируя

деятельность газеты «Ведомости» в годы Северной войны на польском

направлении, Г. В. Жирков пишет: «Однако не вся информация по польскому

вопросу приходила к читателю, об этом свидетельствуют архивные

материалы газеты. В рукописном виде, например,... остался целый номер (24)

за 1707 г. – “Цыдула из Варшавы”, где среди разной информации есть

сообщение о том, что русские войска разоряют польские города, как правило,

те, которые поддерживали Августа II…»16. Естественно, что в современных

условиях проведение подобной политики управления информацией

практически невозможно из-за разнообразия СМИ и развития технологий,

позволяющих мгновенно ее транслировать и распространять. Однако

существуют и другие способы работы с содержанием сообщений:

«Умолчание о каких-либо важных явлениях в жизни, искажение масштаба

событий, акцентирование внимания на второстепенных деталях, обращение к

отрицательным уровням сознания, примитивизация оппонентов

журналистами ведут к разжиганию межгрупповых, межэтнических,

межнациональных конфликтов, к появлению чувства обмана, унижения,

беззащитности, неуверенности, утомленности, наконец, апатии у читателей,

слушателей, зрителей»17.

Среди других признаков, которые используются для формирования и

закрепления стереотипов, следует выделить: использование специфического

языка, мало понятного широкой массовой аудитории, но создающего

впечатление научной основательности и авторитета; эмоциональность

высказывающегося, которая выражается в его реакциях (вербальных и

мимических); повторение информации, возвращение к ней и, следовательно,

расширение масштабов ее значения; дробление информации, изъятие

отдельных явлений, фактов, точек зрения из общего контекста; мозаичность

и противоречивость информации разных источников. Конкретные приемы

воздействия на сознание аудитории, которые нашли широкое применение в

практической деятельности средств массовой информации, впервые для

16 Жирков Г. В. Указ. соч. С. 146.17 Грабельников А. А. Русская журналистика на рубеже тысячелетий: Итоги и перспективы. М., 2000. С. 182.

пропагандистских целей были обоснованы американскими психологами

супругами Ли еще в 1939 году. Первые три приема воздействия связаны с

явлением номинации.

1) Прием «приклеивания ярлыков», который используется для того,

чтобы опорочить идею или личность посредством оскорбительных эпитетов

или метафор, вызывающих негативное отношение. При этом преднамеренно

достигается эмоциональная окрашенность слов или словосочетаний, которые

ранее воспринимались как нейтральные.

Весной 2007 г. в разгар таллинских событий вокруг сноса памятнику

советским воинам в эстонских СМИ было распространено заявление местных

националистов:

«Произошедшие в четверг днем и ночью в Таллине русские погромы убедительно доказали:

интеграция в Эстонии провалилась. Преобладавшее долгие годы чисто формальное изучение

языка, раздача синих паспортов в упрощенном порядке и за особые заслуги принесли свои плоды.

Особенно удручает то обстоятельство, что хулиганы, безнаказанно мародерствующие на улицах

Таллина и скандировавшие хором “Россия, Россия”, – молодые люди. Это люди, которые всю свою

сознательную жизнь жили в свободной Эстонии, которые должны были быть новым, лучшим

поколением, нежели советские колонисты. Выходит, что все гораздо хуже, среди русских выросло

поколение волчат, которых эстонцы наивно и доверчиво кормили и принимали за своих» (по

материалам интернет-портала DELFI, цит. по: Аргументы и факты. 2007. 27 апр.).

В тексте заявления «ярлыками» выступают словосочетания «русские

погромы», «безнаказанно мародерствующие хулиганы», «поколение волчат».

Эти эмоционально окрашенные выражения связаны с этнической

принадлежностью протестующих. В то же время игнорируется факт

демонтажа памятника «наивными и доверчивыми» эстонцами, который и

стал причиной беспорядков.

2) Прием «сияющего обобщения», который заключается в обозначении

конкретного явления обобщающим родовым именем, имеющим

положительную эмоциональную окраску. В таком случае скрываются

отрицательные стороны, и тем самым у аудитории не возникает

нежелательных ассоциаций.

Руководитель научного центра «Петрополь» Тамара Смирнова в

качестве родового «сияющего обобщения» использует слово «петербуржец»:

«Культурный уровень петербуржцев любой национальности должен соответствовать

общепринятым нормам жизни в мегаполисе. Человек, который гордится своими петербургскими

корнями, должен соответствовать великому городу воспитанием, образованием, трудолюбием,

поведением. А новым жителям Петербурга необходимо помочь здесь адаптироваться, в том числе

в изучении русского языка и общепринятых норм жизни. Ведь рост ксенофобии в современных

условиях вызывается в определенной мере и опасением утратить культурную идентичность –

многонационального, но русскоязычного мегаполиса с европейской культурной традицией.

Петербург не должен превратиться в город национальных кварталов. Настоящий петербуржец

может быть человеком любой национальности. Мы разные, но мы вместе. Это город нашей общей

судьбы!» (С.-Петерб. ведомости. 2006. 31 марта).

3) Прием «переноса», или «трансфера». Он состоит в побуждении

аудитории к ассоциации преподносимого понятия с чем-либо, имеющим

бесспорную ценность. Возможен и негативный «перенос» через ассоциации с

отрицательными понятиями. Он применяется для диффамации явлений или

личностей, которые не могут быть дискредитированы путем логических

доказательств.

События в Ставрополе летом 2007 г., связанные с убийством двух

студентов, во многих СМИ ассоциировались с беспорядками в Кондопоге

осенью 2006 г. На это обстоятельство вынужден был отреагировать министр

внутренних дел Рашид Нургалиев.

«Нургалиев, комментируя инцидент в Ставрополе, заявил, что ситуация там не будет

развиваться по кондопожскому сценарию. “Я бы не стал выделять то, что происходит в

Ставрополе, как из ряда вон выходящее событие. Ситуация находится под контролем, и не будет

развиваться по тому сценарию, который мы видели в Кондопоге”, – сказал Нургалиев» (Аргументы

и факты. 2007. 14 июня).

Следующие три приема выражают отдельные стороны признака

апелляции к авторитету или большинству.

4) Прием «свидетельства», который состоит в приведении высказывания

личности, которую аудитория уважает или ненавидит. Данное высказывание

содержит оценку явления, для побуждения аудитории к выработке

определенного к нему отношения.

Президент Института прав человека, правозащитник Сергей Ковалев,

комментируя убийство студента-антифашиста Тимура Кочаравы, заявил:

«Страна, которая возрождает полицейский режим, всегда нуждается во врагах. Если есть

враги внешние (культурный Запад, который якобы злоумышляет против бедной России), то тогда

нужны враги и внутренние. Но это не те хулиганы и убийцы, которые устраивают погромы, а люди

демократических и либеральных настроений, пытающиеся препятствовать возрождению

полицейского режима. А мародеров и мерзавцев данный режим устраивает, потому что он не

направлен против них. Наоборот, у власти и у них одна идеология: нужна великая держава,

которую все боятся!» (Дело. 2005. 21 ноября).

Своим высказыванием Ковалев привлекает к солидарности со своей

позицией «людей демократических и либеральных настроений», а тех, кто не

разделяет его убеждения, записывает в «хулиганы», «убийцы», «мародеры» и

«мерзавцы», которые, кстати, большинством голосуют за проклинаемый им

«режим».

5) Прием «игры в простонародность». Его цель – побуждение аудитории

к ассоциации явления с позитивными ценностями из-за «народности» этих

понятий или принадлежности журналиста к «простым», «таким же, как мы»,

людям.

Иногда иллюзия такой принадлежности вызывается использованием

просторечных выражений, заигрыванием с публикой, точнее, с ее образом в

представлении автора. Например, один из заголовков в «Комсомольской

правде» в период антигрузинской посткондопожской информационной

кампании – «Питер парализует без базарной мафии» (Комсом. правда в С.-

Петербурге. 2006. 22 ноября). «Игра в простонародность» в данном случае

приводит к восприятию (или закреплению стереотипа) рыночных торговцев

как «мафиози», членов преступных группировок.

6) Прием «фургона с оркестром». Он состоит в побуждении аудитории

принять преподносимую ценность, поскольку якобы все в данной

социальной группе разделяют ее. Апелляция ко «всем» учитывает, что люди,

как правило, верят в силу большинства и поэтому хотят быть среди тех, кто

его составляет.

Председатель Северо-Западного регионального отдела Союза русского

народа Константин Душенов выступил в газете «Новый Петербург» по

поводу трагической гибели православного священника Андрея Николаева и

его семьи. В частности, в материале говорится:

«Нынешняя власть и состоящие у нее на службе СМИ лишний раз показали свой откровенно

антирусский, антиправославный характер. Но сегодня уже никому не удастся остановить

пробуждение русского народа, осознание им своих национальных интересов. И чем откровеннее

нынешняя власть проявляет свой антирусский характер, тем скорее и сокрушительнее будет ее

поражение под натиском русской национально-освободительной борьбы» (Новый Петербург. 2006.

№ 47).

В данном выступлении автор четко противопоставляет власть и русское

православное большинство. В ситуации, когда правоохранительные органы

не взаимодействуют с населением, не сообщают о результатах следствия по

делам, получившим широкий общественный резонанс, возникают различные

версии событий, которые оглашаются в прессе и интерпретации которых

используются для воздействия на аудиторию. Подобного рода ситуация,

вызванная молчанием милиции по поводу убийства двух студентов, стала

детонатором событий в Ставрополе летом 2007 г.

Последний прием, который выделили супруги Ли, связан с явлением

информационного игнорирования.

7) Прием «перетасовки», который заключается в отборе и

тенденциозном преподнесении аудитории только положительных или только

отрицательных фактов действительности.

Исследователь А. А. Харкевич отмечал, что информация становится

ценностью, если она объективно способствует достижению целей

осуществляемой людьми деятельности. В противном случае она приобретает

«отрицательную ценность», т. е. свойство увеличивать исходную

неопределенность и уменьшать вероятность достижения цели потребителями

информации, и становится дезинформацией18. Современная журналистика

участвует как в информационных, так и в дезинформационных процессах.

Журналистская картина мира не только формирует национальное сознание,

участвует в создании и закреплении этнических стереотипов, но и ставит

человека перед лицом вызовов нового времени. Человек, находящийся на

пересечении различных потоков информации, входит в состояние крайней

18 Харкевич А. А. О ценности информации // Проблемы кибернетики. Вып. 4. М., 1960. С. 54 – 55.

неопределенности выбора возможных оценок и мнений, вариантов своего

поведения в постоянно меняющемся мире. Осознание своей посреднической

роли в мире людей разных национальностей и понимание тенденций

усиления темпов коммуникации в современном мире становятся основанием

для успешной журналистской деятельности и реализации роли журналиста −

исследователя национальных отношений.