664.концепты категории языковая реальность

1

Министерство образования и науки РФ Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования «Иркутский государственный лингвистический университет»

КОНЦЕПТЫ. КАТЕГОРИИ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Коллективная монография к юбилею профессора

Марии Васильевны Малинович

Иркутск 2011

Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

2

УДК 81:1 ББК 81 К65

Печатается по решению редакционно-издательского совета

Иркутского государственного лингвистического университета

Рецензенты: доктор филологических наук, профессор И.Ю. Колесов доктор филологических наук, профессор Г.И. Лушникова

Авторы:

М.В. Малинович, Д.А. Арипова, В.В. Батицкая, Ц.Д. Бидагаева, В.В. Гурин, Р.П. Иванова, Н.Р. Кириченко, Т.А. Лац, О.Ю. Полонская,

Н.В. Саварцева, Л.В. Топка, Л.С. Торопова К65 Концепты. Категории: языковая реальность: коллективная моно-графия к юбилею профессора М.В. Малинович [Текст]/ М.В. Малинович, Д.А. Арипова, В.В. Батицкая [и др.]. – Иркутск: ИГЛУ, 2011. – 382 с. ISBN 978-5-88267-328-3 Научный редактор: доктор филологических наук, профессор ИГЛУ Ю.М. Малинович Руководитель проекта: кандидат филологических наук, доцент ИГЛУ Л.В. Топка

Коллективная монография посвящена юбилею профессора ИГЛУ Ма-

рии Васильевны Малинович и является теоретическим обобщением иссле-дований, выполненных в рамках научной школы Иркутского государственного лингвистического университета «Антропологическая лингвистика». Монография адресована широкому кругу специалистов – лингвистам, психологам, культурологам и всем тем, кто интересуется ак-туальными проблемами современной лингвистики. ISBN 978-5-88267-328-3 ©Коллектив авторов, 2011

© Иркутский государственный лингвистический университет, 2011


3

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ…………………………………………5 СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ………………………………………………7

РАЗДЕЛ I

УНИВЕРСАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ И КАТЕГОРИИ: ПРОБЛЕМА ИЕРАРХИИ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В

ПРОСТРАНСТВЕ ЯЗЫКА…………………………………………………10

РАЗДЕЛ II

КОНЦЕПТЫ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава 1. ИСТИНА-ПРАВДА: КЛАССИЧЕСКОЕ И ПРОТОТИПИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ..………43

Глава 2. ВЕРНОСТЬ: ПРАГМАТИЧЕСКИЕ СИТУАЦИИ АКТУАЛИЗАЦИИ…………………..67

Глава 3. ОЧАРОВАНИЕ: ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ…………………………………………….90

Глава 4. НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ: ОСОБЕННОСТИ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ………………………………106

Глава 5. НЕКАТЕГОРИЧНОСТЬ/КАТЕГОРИЧНОСТЬ: ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ…………….………130


4

Глава 6. ГОРДОСТЬ/УНИЖЕНИЕ: МЕХАНИЗМЫ ЯЗЫКОВОЙ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ………….……164

РАЗДЕЛ III

КАТЕГОРИИ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава 1. ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ГЛАГОЛОВ – БАЗОВЫХ РЕПРЕЗЕНТАНТОВ КАТЕ-ГОРИИ………………………………………………………………………179

Глава 2. ТЕМПОРАЛЬНАЯ АДВЕРБИАЛЬНОСТЬ: СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ………………………………………..205

Глава 3. ОЩУЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА: ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ……………...236

Глава 4. ВОЛЯ: КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ И КАТЕГОРИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ…...250

Глава 5. ПОНИМАНИЕ: КОГНИТИВНО-ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ …………...277

БИБЛИОГРАФИЯ………………………………………………..296

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ И ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ…………………………………..328

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРИМЕРОВ………………………..334 НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

М.В. МАЛИНОВИЧ: КРАТКИЙ ОЧЕРК………………………….349


5

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Коллективная монография «КОНЦЕПТЫ. КАТЕГОРИИ: ЯЗЫ-

КОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» посвящена юбилею профессора ИГЛУ

Марии Васильевны Малинович, отдавшей свыше 50 лет своего

плодотворного творчества развитию лингвистической науки и

подготовке высококвалифицированных специалистов.

В данной работе теоретически обобщены исследования, вы-

полненные в рамках научной школы Иркутского государственно-

го лингвистического университета «Антропологическая

лингвистика», авторами которых являются ученики Марии Ва-

сильевны, получившие из ее рук путевку в научную жизнь; в на-

стоящее время они работают в различных вузах страны и

продолжают свои научные изыскания по проблематике, разраба-

тываемой научным руководителем – М.В. Малинович.

Содержание разделов и глав настоящей монографии под-

черкивает определенный научный вклад профессора

М.В. Малинович и ее учеников – ныне кандидатов филологиче-

ских наук, доцентов, в теорию языка, в германское языкознание,

теорию номинации, в изучение актуальной в современной теоре-

тической лингвистике и перспективной проблематики семантиче-

ски многомерных и полифункциональных концептов и категорий.

Первый раздел монографии УНИВЕРСАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ И

КАТЕГОРИИ: ПРОБЛЕМЫ ИЕРЕРХИИ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПРО-

СТРАНСТВЕ ЯЗЫКА написан М.В. Малинович.

Во втором разделе – КОНЦЕПТЫ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ с

теоретических позиций и содержательно гомогенно освещена

проблема семантически объемных смыслов: «Истина-Правда» в

классическом и прототипическом освещении (к.ф.н., доцент Т.А.

Лац, Глава 1); «Верность» в прагматических ситуациях актуали-

зации (к.ф.н., доцент Н.В. Саварцева, Глава 2); «Очарование»

(к.ф.н., доцент Л.С. Торопова, Глава 3); «Неопределенность» в

контексте современной проблемы языковой концептуализации

(к.ф.н., доцент Н.Р. Кириченко, Глава 4). Языковой философии

посвящено исследование лингвистических феноменов бинарной


6

природы «Гордость и Унижение» (профессор М.В. Малинович,

к.ф.н. О.Ю. Полонская, Глава 6); «Некатегорич-

ность/категоричность: лингвокультурологическое освещение»

(к.ф.н., доцент Л.В. Топка, Глава 5).

В третьем разделе – КАТЕГОРИИ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

авторами предпринята попытка рассмотреть категории укруп-

ненного лингвистического статуса, основой семантического со-

держания и структурной организации которых являются

одноименные концепты, в рамках когнитивно-функциональной

теории: «Длительность через призму глаголов – базовых репре-

зентантов категории» (к.ф.н., доцент В.В. Батицкая, Глава 1);

«Темпоральная адвербиальность – семантическая категория»

(к.ф.н., доцент Ц.Д. Бидагаева, Глава 2); «Ощущение человека –

функционально-семантическая категория» (к.ф.н., доцент

Р.П. Иванова, Глава 3); «Воля: концептуальное и категориальное

представление» (к.ф.н., доцент В.В. Гурин, Глава 4); «Понима-

ние: функционально-когнитивное исследование» (профессор

М.В. Малинович, к.ф.н. Д.А. Арипова, Глава 5).

В монографию включен краткий очерк о научно-

педагогической деятельности М.В. Малинович, который свиде-

тельствует о её творческой активности, огромной работоспособ-

ности и человеческой щедрости.

Авторы выражают сердечную признательность и благодар-

ность рецензентам: Игорю Юрьевичу Колесову – доктору фило-

логических наук, профессору Алтайской государственной

академии; Галине Игоревне Лушниковой – доктору филологиче-

ских наук, профессору Кемеровского государственного универ-

ситета; Научному редактору Юрию Марцельевичу Малиновичу –

доктору филологических наук, профессору Иркутского государ-

ственного лингвистического университета, которые одобрили

данную монографическую работу.

Руководитель проекта Л.В. Топка – к.ф.н., доцент, а также авторы монографии – кандидаты филологических наук, доценты.


7

СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ

Свойство мудрого человека

состоит в трех вещах: первое –

делать самому то, что он сове-

тует делать другим, второе –

никогда не поступать против

справедливости и третье –

терпеливо переносить слабости

людей, окружающих его.

Лев Толстой

«Профессор Мария Васильевна Малинович, наш Учитель и

коллега, посвятила свыше 50 лет вдохновенного труда и творче-

ства развитию лингвистической науки и подготовке квалифици-

рованных специалистов – выпускников и аспирантов Иркутского

государственного педагогического института иностранных язы-

ков имени Хо Ши Мина (ныне Иркутский государственный лин-

гвистический университет). Необычайно широк и разнообразен

круг ее научных интересов: основополагающие принципы грам-

матического устройства языка, проблемы теоретической грамма-

тики английского языка, многогранность функционирования

языковой системы, грамматическая и семантическая интерпрета-

ция текста, связь грамматических явлений с когнитивными про-

цессами в сознании человека, его картиной мира, ментальностью

и ценностными ориентациями, проблемы семантически и функ-

ционально многомерных категорий языка.

Тонкое языковое чутье и обширная научная эрудиция по-

зволяют Марии Васильевне видеть перспективы и определять на-

правления лингвистических исследований на современном этапе.

Работы ее учеников, выполненные в русле функционального, се-

мантико-когнитивного и дискурсивного подходов, несомненно,


8

вносят существенный вклад в науку о языке и его роли в познава-

тельной деятельности человека. Желаем Вам, Мария Васильевна,

долгих лет творческого труда и талантливых учеников»

«Мария Васильевна – признанный мастер своего дела, вы-

сококвалифицированный специалист. Её неоценимая помощь,

профессиональное наставничество и научное руководство спо-

собствовали формированию у меня соответствующего научно-

методологического кругозора, позволили мне пройти хорошую

научную школу. Я благодарен судьбе, что она свела меня с этим

замечательным человеком»

«Слова самой искренней и сердечной благодарности адресо-

ваны прекрасной женщине, ученому, учителю – Марии Василь-

евне Малинович.

Неслучайно исследования ее учеников посвящены семанти-

ке внутреннего мира человека: правде-истине, проще-

нию/покаянию, преданности, сокровенному, прекрасному, воле,

некатегоричности и др. Атмосфера научного поиска под ее руко-

водством наполнена душевной теплотой, увлеченностью, и в то

же время строгостью и требовательностью к изучению фунда-

ментальных трудов и языкового материала. Бесконечное терпе-

ние и вера Марии Васильевны в своих учеников, ее личный

пример вызывают глубокое уважение и восхищение»

«С большим теплом и огромной благодарностью вспоминаю

время, проведенное в Иркутске во время учебы в аспирантуре.

Хочу сказать, что судьба подарила мне счастливый билет: моим

научным руководителем и Учителем стала Мария Васильевна.

Она не только талантливый ученый, чей интерес и любовь к ис-

тине и познанию неиссякаемы, блестящий педагог и наставник,

который может увлечь за собой других людей – нас, ее учеников,

но и замечательный человек, человек высокой души, личные ка-

чества которого всегда были и есть для меня пример»


9

«Мария Васильевна является одним их самых главных лю-

дей в моей жизни, человеком, открывшим мне «дверь» в науку.

Она – Учитель с большой буквы. Во время аспирантуры она не

только сформировала во мне все необходимые для научного по-

прища знания и умения, но и воспитала во мне такие человече-

ские качества как ответственность, добросовестность и

трудолюбие. Нас аспирантов всегда поражало то, как Мария Ва-

сильевна успевает уделить внимание каждому из нас, тщательно

проанализировать наши научные изыскания, дать совет, настро-

ить на дальнейшую плодотворную научную работу. Если бы не

высококвалифицированное научное руководство и профессио-

нальное наставничество Марии Васильевны, защита диссертаций

многих из нас просто не состоялась бы. От всей души поздрав-

ляю Вас, дорогая Мария Васильевна, с Юбилеем и желаю всего

самого наилучшего, крепкого здоровья, успехов и побед в работе,

счастья и долгих лет жизни!»

«Мария Васильевна для меня – не только любимый учитель,

прекрасная женщина, но и близкий, родной человек. Она – не

просто научный руководитель, но и тот незаменимый человек,

который принимает в вас живейшее участие, переживает и забо-

тится о вас как о дорогом ей человеке. И нет тех слов, которыми

можно было бы выразить всю благодарность и признательность,

скажу просто: Здоровья Вам, счастья, радости, творческих успе-

хов на многие лета. Да благословит Вас Господь!»

С глубоким уважением,

искренней благодарностью и признательностью,

Ваши ученики


10

РАЗДЕЛ I

УНИВЕРСАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ И КАТЕГОРИИ: ПРОБЛЕМА ИЕРАРХИИ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

В ПРОСТРАНСТВЕ ЯЗЫКА

М. В. Малинович

Всё в одном,

Одно во всём.

Гераклит

Общие замечания

Проблемы смысла и категорий в числе фундаментальных в

философии, логике, психологии, языкознании и других областях

научного знания, имеющие, как известно, долгую традицию их

обсуждения, и которые ещё далеки от всестороннего освещения.

Изучение данной проблематики актуально и перспективно, по-

скольку она соотносится с глобальным лингвофилософским во-

просом взаимосвязи мышления, действительности и языка,

теорией познания, логико-семантической и функционально-

семантической теорией языка, а также теорией межкультурной

коммуникации. В лингвистике проблематичная ситуация иерар-

хии и взаимодействия концептов (смыслов) и категорий в кон-

цептуальном и категориальном пространстве естественного языка

является наукоёмкой, сложной и многогранной. Поэтому рас-

смотреть её в полном объёме в рамках небольшого раздела не

представляется возможным.

Постичь тот или иной объект во всей его целостности сразу,

по замечанию Ф. де Соссюра, невозможно. Всегда возникает ди-

лемма: либо внимание философов языка сосредотачивается «на

одной стороне каждой проблемы», и здесь есть риск «не уловить

присущую ей двусторонность». Исследование же её одновремен-

но с позиции разных точек зрения даёт возможность «распахнуть

дверь» перед целым рядом наук: психологией, антропологией,

нормативной грамматикой, фонологией и т.д. [Соссюр, 1977], что


11

расширяет горизонты науки о языке, которая постоянно развива-

ется. Лингвистическая мысль динамична. И в этом её процессе

обнаруживается ещё недостаточно ранее познанное с позиции

имеющихся и формирующихся теорий, подходов, направлений в

их комплексном сочетании. Важно при этом соблюсти диалекти-

ческий принцип последовательности и преемственности предше-

ствующих научных детерминат, обратиться к теоретическим

знаниям, накопленным предыдущим поколением во времени и

пространстве, включить их в последующие логически предпола-

гаемые рассуждения и обобщения, но уже в ракурсе нового

взгляда на изучаемый предмет.

На основе осмысления лингвофилософского базиса относи-

тельно феноменов Смысл и Категория и анализа языковой факто-

логии попытаемся кратко изложить те моменты, которые, на наш

взгляд, являются методологически значимыми в лингвистиче-

ском анализе вышеназванной проблемной ситуации – иерархии

смыслов и категорий и их взаимодействия в естественном языке с

позиций научной перспективы современного времени на примере

универсальных лингвистических феноменов бытийности и при-

чинности. Остановимся прежде на реализации в современном

языкознании идеи Ф. де Соссюра о междисциплинарности науч-

ного познания. Вовлечение в его сферу достижений других наук

и взаимосвязанных областей научного знания – антропологиче-

ской лингвистики, психолингвистики, биолингвистики, и, безус-

ловно, философской теории познания с её гносеологическими

проблемами соотношения действительности, мышления и языка

не только расширяет горизонты науки о человеческом языке и

языках мира. Междисциплинарность предопределяет новый

взгляд на многие фундаментальные лингвофилософские пробле-

мы, предполагает качественно иной уровень теоретических раз-

мышлений. На каждом последующем витке развития мысли

рождаются проблемы, связанные с философским уяснением

смысла реального мира и широким подходом к изучению языка,

направленного на раскрытие механизма его «действия» непо-


12

средственно в речи. Подобная переориентация лингвистических

исследований в ключе соссюровской триады «речевая деятель-

ность – язык – речь» вполне закономерна и логически объяснима:

разные дефиниции языка сменяют друг друга, но не вытесняют

предыдущие целиком, а включают в себя некоторые черты по-

следующего его определения. Причина этого развивающегося

процесса – смена «стилей научного мышления» или научных па-

радигм, когда язык рассматривается как невероятно сложное уст-

ройство с бесконечным множеством его новых возможностей. Он

есть «дом» логики, знания, философствования [Степанов, 1995, с.

7-8]. Именно поэтому в научный обиход вошли такие значимые

понятия, как логико-семантическая интерпретация, когнитивный

механизм порождения смысла и категории, лингвосемиотика и

ряд других.

Предметом научных изысканий становятся основные, опре-

деляющие прототипические ситуации и порядок их следования в

континууме объективной действительности и пространстве язы-

ка. Интерес к крупномасштабным, семантически содержатель-

ным феноменам, к когнитивному механизму их формирования не

случаен. Доминантой настоящего времени является глобализация

знания, ярко выраженный антропоцентризм, социальность и об-

ращённость исследователей к смыслу и категориям укрупнённого

лингвистического статуса.

Эта примечательная черта современной теоретической лин-

гвистики отличает её от предыдущего состояния прошлого столе-

тия с его центральной концепцией ингерентности или

имманентности языка. Антропоцентризм – приоритетная научная

парадигма, постулирует его связь с человеком в их диалектиче-

ском единстве [Антропологическая лингвистика: Концепты. Ка-

тегории, 2003]. Данный принцип ориентирован на раскрытие

различных ипостасей внутреннего мира индивида как области

бытия, и, следовательно, семантического пространства в про-

странстве естественного языка.


13

Обращение к лингвокультурологии – одной из значимых

сфер лингвистки, с её исходным теоретическим постулатом о

взаимодействии языка и культуры, позволяет осмыслить универ-

сальные концепты различной типологии (экзистенциональные,

этические, эстетические, эмоциональные и другие) как семиоти-

ческие и ценностные феномены. Культура «воплощается» в язы-

ковые сущности; она – мысль языковой личности и формирует

категории того или иного статуса, их категориальное пространст-

во [Малинович, Ю.М. Малинович, М.В., 2002; Маслова, 2001]. И

хотя культура и язык – разные семиотические системы, они не-

разрывно связаны. Результатом этой диалектической обуслов-

ленности является, как отмечалось нами ранее, синхронное

«погружение» гносеологического Я – субъекта в «семиосферу

культуры» и «семиосферу языка»: культурологически значимые

универсальные смыслы номинируются и «распредмечиваются»

семиотической системой языковых знаков [Малинович Ю.М.,

Малинович М.В., там же, с. 20]. Ряд универсальных смыслов, та-

ких, как, например, экзистенциональность, причинность, ценно-

сти, оценка и другие, следует, на наш взгляд, отнести к базовому

уровню концептуализации и категоризации. Они порождают оп-

ределённую семиосферу, семиотический континуум с постоянной

динамикой их составляющих. Исследование «глобальных» фено-

менов подобного статуса, создающих фундамент языковой кар-

тины мира и любой культуры в их непосредственной взаимосвязи

открывает новую страницу в раскрытии особенностей их концеп-

туализации, категоризации и вербализации.

В научных изысканиях последних десятилетий неоднократ-

но подчёркивалась важность учёта психолингвистического и со-

циолингвистического факторов при изучении явлений языка. Ещё

раз сделаем акцент на этом. Их значимость особенно очевидна

при лингвистическом анализе внутреннего, психологически

сложного мира человека. Воля, характер, поведение, эмоцио-

нальность и ментальность, морально-нравственные параметры

(долг, совесть, честь, достоинство, уважение, покаяние и проще-


14

ние, милосердие), вкусы, взгляды, намерения, наклонности и т.д.

обусловлены его психофизиологической и социальной организа-

цией.

Познающий субъект концептуализирует, категоризует и ин-

терпретирует окружающий его мир на основе ценностей, имею-

щихся в социуме. Он выражает, формирует своё объективное и

субъективно-оценочное мнение, суждение о них. В речи, таким

образом, происходит актуализация ценностных (аксиологиче-

ских) смыслов посредством семиотических знаков. Следует под-

черкнуть: человек тогда должным образом осознаёт неизменные

человеческие ценности, когда он понимает их глубинную основу,

истинный смысл и значимость для социального бытия, для себя и

Другого.

Изучение реального функционирования языка в речи, в

«действии» во взаимосвязи с концептуальными системами его

носителей направлено на решение проблем теории смысла и ка-

тегорий. Важно акцентировать при этом и теоретическую значи-

мость диалектических принципов философии – историзма,

конкретности / истинности, реализуемых в логико-семантической

концепции Н. Д. Арутюновой [Арутюнова, 1976, 1999] и разви-

ваемых в логико-философских рассуждениях Р. И. Павилёниса

[Павилёнис, 1983]. Эти исходные установки (историзм, конкрет-

ность / истинность) есть методологическая основа раскрытия ди-

намического характера процесса смыслопорождения, выявления

сложных диалектичеких детерминаций мышления, языка и речи в

их взаимной обусловленности и взаимосвязи с семиосферой

культуры и её феноменами. Поэтому естественный язык – про-

дукт интеллекта человека, рассматривается в современной пер-

спективе не только как система иерархически связанных между

собой подсистем и один из компонентов глобального явления –

речевой деятельности (Ф. де Соссюр, Л. В. Щерба, В. Н. Ярцева,

М. Я. Блох и другие). Он, по мнению лингвистов, есть в то же

время «сложная и различным образом дифференцированная»

система, «соотнесённая с историческими и культурными» факта-


15

ми структура [Семенюк, Бабенко, 2004, с. 5], которая представля-

ет собой взаимосвязанные части.

В логико-философской концепции анализа языка смысл не

есть часть некоторой абстрактной семантики, а составной эле-

мент концептуальных систем субъектов познания с опытом

имеющихся у них знаний, мнения о реальном положении дел в

мире действительности. Познающий человек – не простой пас-

сивный референт языковых феноменов, а носитель этих систем,

что и позволяет ему понимать, осознавать мир [Павилёнис, 1983],

в котором он живёт, осуществлять процесс речевой деятельности

не только в одном этническом социуме, но и межэтнической

коммуникации.

Теоретически обоснованная Р. И. Павилёнисом идея конти-

нуальности данных систем оказывается методологически реле-

вантной в исследовании языка в широком семиотическом аспекте

– в контексте его взаимосвязи не только с мышлением, но и, как

отмечено выше, семиосферой культуры и её историей. А это оз-

начает новое прочтение лингвофилософской триады А. А. Потеб-

ни «действительность – мышление – язык» [Потебня, 1993],

которая дополняется основополагающим принципом «человек в

языке».

По общему признанию философов и лингвистов, смысл,

идея (эйдос), мысль не рождается из н и ч е г о. Он есть результат

познавательной, творческой деятельности активно действующего

гносеологического Я – субъекта с его индивидуальным и соци-

альным опытом. Воспринимая объекты, явления, события мира и

другие его факты, он пропускает их через своё феноменологиче-

ское и причинное мышление – сознательный процесс рефлексии

объективной реальности и сознание – бессознательный процесс

её отражения, ибо в него включаются эмоции и чувства человека.

Многими философами и лингвистами неоднократно подчёр-

кивалось: любая мысль, рождённая в процессе восприятия дейст-

вительности и осмысления её познающим субъектом,

материализуется, имеет языковую форму и функциональное на-


16

значение, ибо она есть свойство высказывания – знака, актуали-

зируемого в речевых актах говорящего с системой пространст-

венно-временных ориентиров «здесь – сейчас», «там и тогда».

В свете исторического, лингвокультурного, антропоцентри-

ческого, психолингвистического и когнитивного подходов к изу-

чению языка, постулатов методологически релевантной языковой

концептуализации и категоризации, функционально-

семантической и системно-парадигматической концепций в изу-

чении языковых явлений в современной лингвистике интенсивно

развиваются исследования универсальных смыслов и категорий

укрупнённого статуса (см. разделы II, III настоящей монографии).

Структурно-системное направление в лингвистической нау-

ке (язык «в себе и для себя») не выходило, как известно, за пре-

делы языкового знака – предложения, что, безусловно,

обусловливало монофункциональный подход к рассмотрению

проблемы смысла и категорий в ракурсе этого уровня.1

С развитием в общем языкознании лингвистики текста (70 –

80 гг. прошлого столетия) с её целевой установкой представления

многомерной, синтезирующей трактовки языковых явлений воз-

никла настоятельная необходимость свести результаты много-

численных исследований о строении языка в единое целое,

закономерности устройства и функционирования которого наи-

более полно и адекватно раскрываются в структуре семиотиче-

ского знака – текста и дискурса как его составляющей.

Изучение данного, сложного по своей структуре, языкового

знака позволили лингвистам придти к постановке проблемы вы-

явления общих категорий в грамматике, а затем и в лексикологии

по «принципу укрупнения» [Николаева, 1978; Степанов 1975],

поскольку структура коммуникации есть суперструктура по от-

ношению к единичному высказыванию. При анализе фрагментов

1 Изучение семиотического знака – предложения остаётся и по настоящее время актуальным и значимым. Многие проблемы морфологии с их функ-циональным назначением в рамках предложения, по замечанию Е. С. Куб-ряковой, с когнитивной точки зрения малоизучены [Кубрякова, 2004].


17

текста необходим, поэтому, учёт комплекса языковых средств

[Колшанский, 1976]. На первое место был выдвинут синтаксис в

его новом понимании как языка в ситуации общения, акта выска-

зывания – последовательности ряда предложений. И на первона-

чальном этапе формирования этой области теоретического

языкознания первостепенной задачей было выявление и построе-

ние системы грамматических категорий укрупнённого статуса «с

содержательными и формальными единицами этой сферы» [Ни-

колаева, 1978], с конститутивными признаками, которые отлича-

ли бы общие категории от синтаксиса предложения. Типология

категорий подобного типа была разработана, как известно, И.Р.

Гальпериным [Гальперин, 1981] и О.И. Москальской [Москаль-

ская, 1981].

Рассуждения теоретиков языка о грамматических категори-

ях текста и их анализ явились основанием предположения о су-

ществовании общих семантических категорий, коррелирующих с

осмыслением отношений объективной реальности. Некоторые

предварительные соображения по поводу их категориальной

сущности были изложены и нами в ранних публикациях [Мали-

нович, 1980, 1981, 1990, 1991, 2006 и другие] и сводились к сле-

дующему.

1. Дескрипция, как нам представлялось a priori, и что под-

тверждалось результатами последующего исследования, должна

начинаться с денотативных (прототипических) ситуаций, нахо-

дящих своё отражение в структуре языкового сознания.

2. Текст – продукт речевой деятельности, и он адекватно,

чем отдельно взятое предложение, рефлексирует наиболее суще-

ственные для человека и социума в целом отношения и связи, их

закономерности, существующие между явлениями и объектами,

процессами и событиями реального мира. В отдельной сентенции

они выражаются лишь приблизительно.

Проводимый нами ранее лингвистический анализ бытийной

и причинной семантики, реализуемой в изолированном от тек-

стовых ситуаций предложении, явился основанием для однознач-


18

ного вывода: один и тот же инвариантный / общий семантиче-

ский смысл воссоздаётся рекуррентно во множестве других рече-

вых актах говорящего субъекта в контексте текста различного

типа, эксплицируется в его структуре семиотической системой

языковых знаков, существующей в мышлении познающего. Это

обстоятельство позволило нам сформулировать проблему гипо-

стазиса семантических категорий укрупнённого статуса, о б ъ ё м

н ы х по смысловому содержанию образований, функционально

значимых в тема-рематической организации текста как языкового

знака высшего порядка.

Ситуация же предложенческого уровня – один из начальных

и методологически значимых этапов научного познания глобаль-

ной проблемы смысла и семантически многомерных категорий.

Основанием конкретного исследования категорий подобно-

го статуса должны быть, по нашему убеждению, теоретические

предпосылки лингвофилософского учения А. А. Потебни о по-

знании всеобщей связи; «действительность – восприятие – мыш-

ление – язык» [Потебня, 1983] и постулаты И. А. Бодуэна де

Куртене о механизме мыслительной деятельности человека, его

ментальных процессов: говорение – слушание – восприятие –

языковое мышление – языковая церебрация [Бодуэн де Куртене,

1960] с усилением фактора восприятия картины мира индивидом,

его когнитивных способностей выразить воспринимаемое сред-

ствами языка.

В настоящее время результативность и перспективность вы-

двигаемой ранее a priori гипотезы и общепризнанной теперь ког-

нитивной концепции о механизмах порождения семантически

многомерных категорий подтверждена проведёнными исследова-

ниями в рамках Иркутской научной школы «Антропологическая

лингвистика». В них, в первую очередь, ставится и решается ме-

тодологически важный вопрос об определении лингвистического

статуса анализируемых смыслов (концептов) и категорий.

Таким образом, существенно отметить здесь следующие

моменты.


19

1. Категории широкой семантики значительно отличаются

от категорий таксономического уровня своими конститутивными

признаками: многомерностью их семантического содержания;

полифункциональностью их актуализации в различных типах

текста / дискурса, полиапеллятивностью вербализации их основы

– общего концепта или группы концептов семиотической систе-

мы языковых знаков разной степени сложности («семиотическая

плотность») – словом, словосочетанием, фразеологическими язы-

ковыми знаками, перемиологическими и метафорическими сен-

тенциями. Симбиоз знаков порождает новый смысл – оценочный,

либо личностный (прагматический).

2. Идея инвариантного смысла оказалась созвучной с со-

держанием концепции, согласно которой с позиции когнитивной

лингвистики определённый общий смысл (или концепт), либо

группа концептов обусловливает содержание и сложную струк-

туру формирующихся на их основе одноимённых категорий, с

той или иной степенью полноты раскрывает потенциальное (ин-

вариантное в наших рассуждениях) содержание, прототипическое

отношение (см., например: [КСКТ, 1997; Болдырев, 2005 и др.]).

Общий смысл (концепт), по общему в настоящее время при-

знанию лингвистов, есть ментальное образование с актуальными

признаками, внутренней формой, общенациональными, индиви-

дуальными и другими составляющими – образной, оценочной и

ценностной значимостью [Степанов, 1997; Карасик, 2002 и мно-

гие другие]. Объёмная понятийная онтология общего смысла,

распредмечиваемая в речи говорящего субъекта – в дискурсе /

тексте, есть основание теоретического суждения о семантической

многомерности одноимённой категории.

3. Проблема содержательной, структурной и функциональ-

ной организации категорий широкой семантики может решаться

только на основе анализа эмпирического материала – текста /

дискурса. Дискурсивное / текстовое пространство рассматривает-

ся нами как методологический и эмпирический базис научного


20

познания семантически объёмных концептов и одноимённых ка-

тегорий.

4. Следует подчеркнуть важность интегративной модели ис-

следования семантически многомерных категорий. Иначе говоря,

исходить из положения о междисциплинарности научного знания

(об этом речь шла выше) с опорой на философские законы теории

познания и её диалектические принципы.

Что касается типологии категорий данного лингвистическо-

го статуса, то она ещё полностью не определена. Открытым, по-

этому, остаётся и вопрос об их иерархии, то есть

последовательности в порядке от высшего (базового) уровня к

последующему, о их сопряжённости или взаимной детерминации,

взаимодействии в пространстве языка.

Такая проблемная ситуация требует, несомненно, тщатель-

ного научного исследования. Её теоретическая и методологиче-

ская значимость очевидна. Прогресс научного познания и знания,

полученные в результате исследования глобальных проблем язы-

ка, в частности универсальных смыслов и категорий широкой се-

мантики, есть основание их теоретического «переосмысления» с

позиции концептуальной и категориальной обусловленности, в

контексте насущной и фундаментальной проблемы смыслопоро-

ждения на основе семиотической теории о соотношении «знак →

смысл» и когнитивного механизма «Константа → концепт

(смысл) → категория → пространство».

Рассмотрим названную выше сложную проблемную ситуа-

цию на примере двух категорий базового уровня – бытийности и

причинности (как и было отмечено выше).

Бытийность и Причинность

во взаимодействии

В диалектике, гносеологии, логике и философии централь-

ной, фундаментальной и первого порядка признана категория бы-

тия или существования (см., например: [Раскин, 2002]).


21

В философском толковании бытие есть объективная реаль-

ность (материя, природа), существующая независимо от сознания

человека [БТСРЯ, 2004, с. 107]. Оно, как полагали ещё античные

философы, е с т ь и это п е р в о е Сущее [СА, 1989, с. 87]. И «…

высказанное и невысказанное е с т ь [Хайдеггер, 1993, с. 361]»

касается бытия или Сущего, которое динамично, непрерывно

воспроизводится как всё живое во Вселенной. Оно бесконечно,

вечно.

Познание бытия / Сущего начинается с Гносеологического

Я – субъекта. С постижением, в первую очередь, себя, своего

внутреннего мира, он познаёт и Другого, и окружающую его дей-

ствительность – Вселенную, в которой существует, и неотъемле-

мой частью которой он является. Все проблемы человека во всех

сферах бытия на каждом витке его познания осмысляются им же

в настоящем времени с опорой на уже высказанное о познанном

ранее. Открывая уже имевшее место в ушедшем времени, инди-

вид в рамках бытия нового временного периода, или, вернее ска-

зать, «духа современности», освещает «это ушедшее» в

сопоставлении уже с иным познанным опытом: «человек откры-

вает то, что было высказано мудрецами две или три тысячи лет

назад. Но он не повторяет, а именно открывает это сам …» (Богат

[Мудрые мысли …, 2009, с. 98]), потому что время порождает

другие проблемы и перспективы, новые мысли. Активное же бы-

тие – это всё, что становится событием реальной жизни, что явля-

ется её явлением, фактом и т.д. Категория бытия онтологически

связана с изначальными, фундаментальными представлениями

познающего субъекта о всех областях Сущего, то есть внешнего

микромира человека, различных фрагментах объективного мира

(индивидуальные объекты или классы предметов) и внутренней

сферы индивида (об областях бытия см.: [Арутюнова, 1976,

с. 234-267]). Сущее не может быть не выражено в языке.

Любая мысль, в том числе и о Сущем, о бытии чего-либо,

есть самая общая и самая элементарная идея в мыслительном ап-


22

парате человека. [Пешковский, 1956], и она формируется, как от-

мечалось выше, в языковой материи.

Объективно существующий мир (Вселенная) с его главным

атрибутом – человеком через познавательное мышление рефлек-

сируется в языке средствами его семиотической системы – язы-

ковыми формами. Поэтому онтологическая категория бытия

представляет значительный интерес не только для философии, но

и для филологической науки.

Нельзя отрицать, что в данной области научного знания не

предпринимались попытки исследования этого крупномасштаб-

ного феномена. Многие лингвисты обращались к этой проблеме.

Среди них известные в науке имена: О Есперсен, Э. Бенвенист, Н.

Д. Арутюнова, Г. В. Воронцова, О. Н. Селиверстова и ряд других,

не менее значимых учёных. Но научные изыскания этих и других

философов языка ограничивались таксономическим (предложен-

ческим) уровнем. Достаточно исчерпывающий и интересный

лингвистический анализ, что следует особо подчеркнуть, пред-

ставлен Н. Д. Арутюновой на материале русского языка [Арутю-

нова, 1976]. В ранних научных статьях нами была предпринята

попытка [Малинович, 1990] обоснования лингвистического ста-

туса данной категории в рамках текстоцентрического подхода, в

контексте языкового знака – текста, в котором неизбежно выра-

жается и утверждается то, что названные объекты, субъекты, со-

бытия, факты, причины и следствия, их оценки и т.д. е с т ь,

существуют и имеют место в сознании познающего и говорящего

индивида. Иначе говоря, бытующий предмет или объект в широ-

ком смысле слова реален в бытии, воспринимается реципиентом

– познающим субъектом и номинируется в языке и речи языко-

вым знаком, который кореферентен денотативной (референтной в

терминах теории референции) ситуации: Х существует / есть в

объективном мире. Познающий и воспринимающий субъект мо-

жет заполнять некоторые лакуны посредством имеющихся у него

знаний, то есть пресуппозиций. Анализ и синтез языковой факто-

логии с позиции текстоцентризма позволил нам a priori придти к


23

выводу: смысл текста – знака в целом обусловлен экзистенцио-

нальной пресуппозицией, наличием кванта знаний познающего и

говорящего субъекта об изначальной информации о бытующем

предмете. Будучи важным моментом в отображении фактов, со-

бытий и т.д. реального бытия, экзистенциальная пресуппозиция

повторяется во фрагментах текста или дискурса различного типа.

Она, таким образом, есть инвариант бытийной семантики, в кон-

тексте когнитивной лингвистики – общий смысл (концепт), со-

держание которого эксплицируется в частных пресуппозициях

высказываний говорящего, его речевых актах, являющихся уров-

нем коммуникации.

Семантическая многомерность, глубина концепта Сущест-

вование, и, соответственно, одноимённой категории, становится

очевидной через актуализацию в речи – дискурсе / тексте.

Всё многообразие познаваемого и воспринимаемого челове-

ком бытия рефлексируется в значении языковых единиц, в семан-

тике линейных отрезков, больших, чем предложение,

информативность которых актуализирует концептуальную сте-

пень знаний индивида о познанном им фрагменте действительно-

сти, возможную его адаптацию к социальному пространству

(концептуальным системам в понимании Р. И. Павилёниса).

Из множества проанализированных нами микротекстов в

качестве примера приведём фрагмент высказывания русскогово-

рящего субъекта, в котором эксплицируется экзистенциальная

пресуппозиция:

Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой

Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик

флота. Годовалым ребёнком я была переведена на север – Цар-

ское село. Там я прожила до шестнадцати лет (Ахматова, 2009,

с. 5).

Область бытия – человек (я), событие – момент его рожде-

ния (родилась), актуализированное в пространстве; объект-

локализатор, ориентирующий на место (Одесса) имевшего в

прошлом факта; примыкающий к субъекту «Я» второй субъект


24

(мой отец) с его социальным статусом (отставной инженер-

механик флота), другое событие (годовалым ребёнком … переве-

дена на север – Царское село), актуализированное также в про-

странстве (север – Царское село). Область бытия, таким образом,

пропускается через призму субстанциональности в широком

смысле слова и процессуальности. Референтная бытийная ситуа-

ция означивается языковыми знаками: местоимениями (я, мой),

именами существительными (отец, время, инженер, механик,

флот, ребёнок), наречием (там), числительным (шестнадцать),

глаголами-предикатами (родилась, переведена, прожила), глаго-

лом-связкой (был).

Смысл текста – знака детерминирован общей экзистенцио-

нальной пресуппозицией: всё высказанное б ы л о, существовало,

имело место в реальном бытии. И нетрудно заметить скрытое,

невысказанное «есть» / было: импликацию причины события

«переведена», что и свидетельствует о взаимодействии бытийно-

сти и причинности в пространстве вышеприведённого микротек-

ста.

Теперь проанализируем знаковую ситуацию с позиции не-

мецкоговорящего субъекта:

… das finstere Geheimnis, das die Wirklichkeit die Wűnsche

weckt aber sie nie befriedigen kann; daβ die Liebe in einem Menschen

beginnt, aber nie in ihm endet; und daβ alles dasein kann; ein

Mensch, die Liebe, das Glűck, das Leben – und daβ es auf eine furch-

tbare. Weise immer zuwenig ist und immer weniger wird, je mehr es

scheint (АЭМР, 2000, с. 22).

Этот микротекст рефлексирует в языковом сознании область

бытия – фрагмент мира с «высказанным есть»: (und daβ alles

dasein kann), область бытия – человек как психическая и физиче-

ская личность (ein Mensch) с ядром его важнейших духовных

ценностей – любовью (die Liebe), счастьем (das Glűck), жизнью

(das Leben). И «высказанное есть» – причинность, выраженная в

первом высказывании: тайна жизни – причина пробуждения в че-


25

ловеке желания: … das finstere Geheimnis, das die Wirklichkeit die

Wűnsche weckt.

Рассмотрим в качестве иллюстративного материала одну из

знаковых ситуаций с позиции англоговорящего субъекта:

The stranger came early in February one windy day, through a

biting wind and driving snow, the last snowfall of the year, over the

down, walking as it seemed from Bramble Hurst railway station and

carrying a little black portmanteau in his thickly gloved hand (Wells).

Область бытования – человек (the stranger), части его тела

(hand); внешний микромир – явления природы (snow, snowfall),

присутствие во внешнем мире артефактов (railway station) как

показателей бытия: железнодорожная станция есть / существует

на момент описываемой событийной ситуации. И есть высказан-

ное (came early in February) – локализатор времени, ориенти-

рующий на причину столь раннего действия субъекта.

Приведённые выше и множество других проанализирован-

ных нами ситуаций демонстрируют: семантическая многомер-

ность содержательной стороны исследуемой категории

бытийности заключается в экспликации того, ч т о е с т ь (суще-

ствует) во внешнем мире: бытование предметов (объектов) живой

и неживой природы; существование явлений, процессов, событий

и т. д., и ч т о е с т ь (существует) во внутренней среде человека,

что ему присуще онтологически, от природы: духовное и мо-

ральное начало, физические и психические свойства, пережива-

ния, страдания, сокровенные мысли; поведение (манеры,

отношение к Другому / Другим); ощущения; эмоции и интеллек-

туальное содержание; социальный статус, положение в обществе

и т. д., и е с т ь / существуют причины, мотивы всего происходя-

щего.

Многомерное содержание категории бытийности предопре-

деляется базовым (общим) концептом Существование и взаимо-

связанными субконцептами Ассерция и Негация.

Их семантическая сопряжённость очевидна в следующем

высказывании – микротексте:


26

(1) Nie ist sie zu lösen, die klirrende Kette der Zeit, (2) nie wird

aus Rastlosigkeit Rast, (3) aus Suchen Stille, (4) aus Fallen Halt

(АЭМР, 2000, с. 22).

Здесь эксплицируется область бытия – время (die Ziet),

внутренний мир человека – беспокойство (die Rastlosigkeit) и по-

кой (die Stille), события – поиски (die Suche), падение (das Fallen).

Утверждение факта – событий выражается через отрицание: (1)

никогда нельзя разомкнуть цепь времени, (2) никогда беспокой-

ство не превращалось в покой (оно всегда оставалось), (4) нико-

гда не прекращалось (продолжалось) падение.

Семантика концептов Ассерция и Негация раскрывается в

языковом сознании посредством конкретных утвердительных и

отрицательных высказываний в контексте определённого типа

текста / дискурса. Например, в сентенциях с глаголами-

предикатами дуального смысла в русском языке: сохранять (не

терять), отказывать (не принимать), молчать (не говорить),

забыть (не помнить), отказать (не разрешать), продолжать

(не прекращать), откладывать (не делать) и др.; в немецком

языке: behalten (nicht verlieren), schweigen (nicht sprechen), verges-

sen (nicht erinnern), verbieten (nicht erlauben) и др.; в английском

языке: deny (not to accept, admit), refuse (not to allow), forget (not to

remember) и др.; с двойным отрицанием: ничего нет, никогда не

забыть, ничего не хочу, ничто не потревожит и др:

Сохранить (не потерять) людей. Сохранить ценного ра-

ботника в штате. Сохранить кому-либо жизнь (не дать уме-

реть, спасти или оставить в живых). Сохранить письмо на

память (не потерять). Сохранить старые обычаи (не подверг-

нуть изменениям). Сохранить спокойствие, молодость, здоро-

вье, красоту и т.д. (не утратить, не лишиться каких-либо

свойств, качеств). Остаться верным чему-либо (не нарушить

чего-либо). Удержать в памяти (не забыть) (БТСРЯ, 2004, с.

1243). Суд отказал в удовлетворении иска (не принял иск). Отка-

зать просителю (не принять) (БТСРЯ, 2004, с. 746). Пассажиры

в вагоне молчали (не говорили). Молчи в тряпочку (не говори).


27

Обещал молчать, но проговорился. Молчал о случившемся. Друзья

договорились молчать (ibid, с. 554).

Ещё один пример из художественного дискурса, иллюстри-

рующий дуальную семантику глаголов-предикатов:

Соврёшь – до правды дойдёшь! Потому я и человек, что

вру! (Достоевский)

Здесь «соврать» равнозначно «сказать неправду» = «не ска-

зать правды». Эти глаголы допускают негативные оценочные

коннотации речевого поведения говорящего, а логический при-

чинный вывод способствует выяснению того, какой конкретный

смысл постигается и выражается в высказывании, и тем более со-

держащим формы отрицания: вру (не говорю правды), потому что

есть желание этим путём дойти до истины.

Лингвистический анализ текстов различной типологии на-

глядно свидетельствует: актуализаторами бытийной семантики

являются разноуровневые средства языка: многочисленный ряд

глаголов-предикатов со значением «существования» или «нали-

чия», в широком смысле слова, и глаголы-предикаты дуальной

семантики, словосочетания, бытийные предложения различных

типов (об этом [Малинович, 1980, 1990 и др.]). Ассертивные и

отрицательные бытийные пресуппозиции имеют выход в план

структурации исследуемой категории, форма (структурное пред-

ставление) которой призвана не только отразить её реальное се-

мантическое содержание, но и эксплицировать иерархию

системы языковых средств её репрезентации, показать её «в дей-

ствии», в употреблении в тексте / дискурсе, то есть в речевой

деятельности говорящего субъекта. Материализация бытийной

мысли, то есть мысли о существовании кого-либо или чего-либо

в реальном мире подтверждает взаимодействие двух диалектиче-

ски связанных структур: сознания и языка как многоуровневой

системы.

Проведённый ранее предварительный анализ показывает:

функциональная многомерность изучаемой категории заключает-

ся:


28

- в актуализации прототипической модели «Х есть / сущест-

вует» в текстах разной принадлежности, таких как: художествен-

ный, публицистический, поэтический, религиозный и др.;

- в текстообразующем потенциале, то есть в тема – ремати-

ческой организации текста того или иного типа (об этом: [Мали-

нович, 1980]).

Безусловно, эта сторона категории бытийности нуждается в

дальнейшем более детальном освещении. Смысл «существова-

ние», «есть» – открытая проблема: бытие бесконечно, многогран-

но и, следовательно, вечно познаваемый объект для научного

поиска, изыскания.

Всё, что е с т ь, н а л и ч е с т в у е т, наделено существова-

нием и подлежит познанию, «распредмечиванию». Здесь сущест-

венно отметить: позднее было проведено специальное научное

исследование данной категории на материале немецкого языка

[Кикилич, 2001], что и явилось объективным подтверждением

нашего предположения о её лингвистическом статусе в естест-

венном языке. Бытийность включает в свою семиосферу общие

знания о мире и существует на первом – базовом уровне катего-

ризации и концептуализации как семантически объёмная и мно-

гослойная категория.

Философы, лингвисты ХХ века, рассуждая о сущности язы-

ка, акцентировали внимание на том, что бытие / Сущее, в фило-

софском понимании Материя / природа, есть система знаков как

внутренняя основа предметов, явлений, определяющая глубин-

ные связи и отношения, которые обнаруживаются в объектах

действительного мира и осознаются гносеологическим Я-

субъектом. Этими глубинными связями являются, прежде всего,

каузальные отношения. В многогранной сфере бытия беспричин-

ных зависимостей, как утверждали ещё античные мыслители, не

существует (см. об этом: [Малинович М. В., 2007]). Область бы-

тия – внешний, окружающий человека микромир и область бытия

– его внутренний микромир [Арутюнова, 1976, 1999] – диалекти-


29

ческое единство всех форм существования процессов, явлений и

т.д. И оно (это единство как Мир – макрокосмос) многопричинно.

В древнейшем сознании философов не было сомнения в

объективности причинности, которая мыслилась как неотъемле-

мая часть мира. В своих рассуждениях они полагали: всё, что

есть в бытии, имеет своё начало; всякая вещь (в широком смыс-

ле) возникает из ч е г о - т о, к а к - т о, г д е - т о и только тогда,

когда «есть некая причина, источник» (об этом: [Лаэртский,

1979]). Онтологически причинность, таким образом, есть одна из

составляющих бытия, которая соотносится с концептуальной

системой познающего и воспринимающего мир субъекта.

Познание «многопричинности» на каждом последующем

витке временного периода – вечная гносеологическая проблемная

ситуация. Пока человек существует, живёт в мире бытия, он бу-

дет, как утверждают мудрые философы, открывать себя (Богат

[ВМВЛ, 2007, с. 96]), Другого – «своего» и «чужого», мир в це-

лом и рассуждать над вопросом П о ч е м у / W a r u m / W h y, открывать сущность причин и следствий всего происходящего в

двух фундаментальных мирах: внутренней сферы человека и

внешней, окружающей его среды. П о ч е м у в контексте обы-

денного и научного познания – одна из насущных задач, которую

пыталась разрешить вся логика, вся философия. И как заметил

Эрих Мария Ремарк, это дело всей науки:

«Warum – die Frage, an der alle Logik alle Philosophie, alle

Wissenschaft bis jetzt zerbrochen sind» (Ремарк, в: [АЭМР, 2000, с.

53]).

Вопросительное слово – знак П о ч е м у, как и любой во-

прос, есть форма мысли, способ причинного мышления, направ-

ляющий на раскрытие цепочки явлений, связанных в познании и

языке причинно-следственными отношениями – познанными, ли-

бо подлежащими познанию. Этот семиотический знак постоянно

«живёт» в сознании человека, когда он, задумываясь над тем, по-

чему что-то происходит, случается в его нравственной, духовной

и повседневной жизни, в сфере его жизнедеятельности, пытается


30

разобраться в причинах / следствиях, понять их суть. Совершая

этот психологически сложный причинный мыслительный акт,

индивид открывает в себе и для себя и в окружающем его мире /

бытии то, над чем он, может быть, раньше не размышлял, не за-

мечал чего-то важного для него и Другого, не уделял этому

должного внимания. Жить – это не только действовать, но и при-

чинно мыслить. Рациональное причинное начало мысли – способ

понимать Другого, чувствовать его страдания и переживания, со-

переживать вместе с ним.

Причинности, как и бытийности, в иерархии языковых кате-

горий обсуждаемого здесь категориального статуса и с позиции

категоризации, концептуализации принадлежит центральное ме-

сто. Данный лингвистический феномен имеет эквивалентную на-

учную эвристическую значимость с отношением причины и

следствия в диалектике, философии и логике. Причинность явля-

ет собой сложную языковую сущность, выражая многокомпо-

нентную мысль: причинная семантика отражает многозначность

Причины и Следствия – ядра категории как оно существует в

сознании.

Чтобы понимать причинно-следственную связь между объ-

ектами реального мира, нужно выявить её смысловой потенциал

от минимума до возможного максимума актуализации причины и

следствия в тексте / дискурсе.

В языковом сознании максимум и минимум – это трансцен-

дентные пределы с определённой значимостью, заключающие в

полной мере всё. Минимум – это виртуальная (потенциальная,

нереализованная) сущность феномена, в нашей случае, Причины

/ Следствия. Максимум – множество реализаций тех или иных

смыслов, в том числе и причинного.

Примером может служить нижеприведённый фрагмент тек-

ста с актуализацией множества причин и следствий:

(1) Bob Smith (a pseudonym) is in a batterers’ treatment group

for adult males who are physically and emotionally violent with their

loved ones. (2) Mr. Smith was physically abused as a child. (3) He has


31

never been in jail, but he might well have been. (4) He physically and

emotionally abuses his wife, and, frequently, his children. (5) He finds

it difficult to think about how he should discipline his children. (6) He

cannot even decide which acceptable behaviors he wants them to dis-

play. (7) He becomes paralyzed with anxiety over the subject and can-

not talk, or even think, about it without a stress reaction. (8)Therefore,

he does not talk with his family about what he feels should be the rules

for the home nor what is appropriate behavior. (9) Lacking rules, he

becomes upset.

(10) Trying to avoid the truth, and his hopeless feelings of being

a poor husband and father, he desensitizes his discomfort by drinking

too much. (11) Alcohol gives him the courage he needs to try to con-

trol what he believes are the trials of parenthood aimed directly at

him. (12) In short, he personalizes and resents his children’s and

spouse’s behaviors.

(13) He feels inadequate as a father because he cannot establish

and communicate appropriate rules of conduct and behavior to his

household. (14) He waits until things have gone too far. (15) Then he

becomes angry. (16) He punishes the children, frequently beating

them with his fist, hitting them in the face and stomach until they must

be taken to the emergency room. (17) They are afraid to report him,

so they deny their injuries were inflicted by their father.

(18) Mr. Smith always feels badly about losing control of his

temper and striking his children. (19) As is common in cases of do-

mestic violence, he repents by giving his family a honeymoon period

in which they can do no wrong; he showers them with gifts and good

times. (20) During this period his feelings of inferiority and inadequa-

cy build in response to his feeling out of control. (21) The cycle will be

repeated.

(22) Mr. Smith is a victim of child abuse and is reacting to that,

too. He lacks parenting skills. (23) He cannot benefit from examples

set by his wife or other because of the rage he feels for his own fa-

ther’s abuse of him. (24) He continues to suffer from that abuse today,

and justifies it by abusing others. (25) This is a vivid example of the


32

continuing abuse cycle; it is as if a baton were being passed from one

generation to the next (Sabatimo, 1991, p. 2).

Анализ данной сложной языковой ситуации является иллю-

страцией взаимодействия множества концептов (смыслов), фор-

мирующих вкупе семантическое непрерывное причинное

пространство, и, следовательно, раскрывающих многомерность

содержания категории причинности.

Нарративный текст, продуктом которого является автор це-

лого произведения, повествует о поведении главы семьи Боба

Смита по отношению к её членам (концепт Поведение), о его

психологически сложных взаимоотношениях с детьми и женой и

множестве причин, их обусловливающих. Причины драматиче-

ских межличностных отношений между ними – психическое со-

стояние отца (концепт Состояние): он страдает от того, что в

детстве своим же отцом был физически оскорблён (высказывание

2. с актуализацией концепта Оскорбление) и оправдывает свои

страдания (концепт Страдание) именно этим; унижает физически

и душевно других и, прежде всего, своих близких – жену и детей

(4, концепт Унижение).

По этой причине он вполне мог бы быть в тюрьме, хотя там

он никогда не был (3), потому что находился на лечении (1) по

своему психическому состоянию. Он не обсуждает в семье мно-

гие проблемы, в том числе и вопросы воспитания детей, которые

для него – огромная трудность и причина его состояния (9): he

becomes upset.

Он употребляет большое количество спиртных напитков (…

drinking too much). И причина в том, что пытается уйти от исти-

ны-правды (trying to avoid the truth) и смягчить свои тяжелые чув-

ства плохого мужа и отца (… being a poor husband and father)

(10).

Алкоголь придаёт ему храбрость (концепт Храбрость / Сме-

лость / Courage), которая необходима ему для того, чтобы дер-

жать под контролем то, что является испытанием отцовства (11).


33

Причина его неадекватного статуса отца семейства (inade-

quate as a father) – отсутствие у него соответствующих правил

руководства и поведения в семье (13). Он физически жестоко на-

казывает детей (16, концепт Наказание), будучи в гневе: becomes

angry (15, концепт Гнев). Они же боятся заявить на него (17, кон-

цепт Страх). Причина страха: всё может повториться снова (21).

Он раскаивается: he repents. (19, концепт Покаяние) в том, что

жестоко избивает детей, что теряет контроль над собой из-за сво-

его чувства неполноценности как отца.

Причина невозможности последовать примеру своей жены в

воспитании детей – злость: rage (концепт Злость), чувство уни-

жения, которые Боб Смит испытал, будучи ребёнком (24). И от-

ветная реакция на это – унижение им других: собственных детей.

Он страдает от этого чувства, но не может его преодолеть.

Все каузальные пропозиции объединены в сложную едини-

цу мышления или сложный мыслительно-психологический при-

чинный процесс – акт мести (концепт Месть) за то, что прежде

Боб Смит, будучи ребёнком, подвергался жестокому физическо-

му насилию.

Лингвистический анализ глубинного содержания всего мак-

роконтекста демонстрирует: причинность создаётся базовыми

концептами-смыслами Причина / Следствие. Их актуальное со-

держание «распредмечивается» посредством множества других

концептов. В конкретном речевом акте они взаимно обусловли-

вают, дополняют друг друга. Совокупность универсальных кон-

стант, функционирующих в статусе причины и следствия, и их

взаимодействие в дискурсе говорящего субъекта формирует кон-

цептосферу Причины / Следствия, которая, в свою очередь, есть

основа организации и структурации семантического пространст-

ва причинности в пространстве естественного языка. За внешней

поверхностной структурой проанализированного нами выше тек-

ста «живёт» скрытая архетипическая глубина взаимосвязанных

слов-знаков, номинирующих причинно-следственную связь.

«Образ» причинного пространства, его семиосфера порождается


34

концептосферой Причины / Следствия. Подчеркнём ещё раз: се-

миосфера, как известно, постигается как видение-восприятие ми-

ра бытия с его событиями, явлениями, объектами и каузальной

зависимостью, существующей между ними, с её рефлексией в

структуре языкового сознания носителей той или иной лингво-

культуры.

Исследование причинного пространства в пространстве ес-

тественного языка – путь к познанию причинного начала в чело-

веке – проблемы психологически сложной и многогранной.

Не останавливаясь на семантической многомерности и по-

лифункциональности категории причинности (она подробно рас-

крыта в предыдущей коллективной монографии [Малинович,

2007]), заострим внимание на проблеме взаимодействия катего-

рий данного статуса – бытийности и причинности в концептуаль-

ном пространстве языка.

В лингвистике отмечается: исследование различных аспек-

тов структуры должно быть дополнено дескрипцией взаимосвязи

грамматических категорий [Булыгина, Шмелёв, 1997]. Этот объ-

ективный постулат с полным на то основанием релевантен и для

выделяемых базовых категорий укрупнённого статуса: семанти-

чески и функционально многомерных, формируемых, как уже

нами выше отмечалось, на основе общего концепта или группы

концептов, семиосфера которых порождает определённое непре-

рывное семантическое пространство в пространстве языка. Вы-

членение того или иного семантического континуума

корреспондирует с концепцией процесса концептуализации и ка-

тегоризации, которая в современной лингвистике выходит на бо-

лее широкий научный контекст – систематизация концептуально

и семиотически объёмных пространств языка. Эта научная про-

блема, по мысли Е. С. Кубряковой [Кубрякова, 2004], в совре-

менной научной перспективе исследований является новой.

Категоризация пространства языка и изучение языка различных

пространств – одна их фундаментальных областей в научном по-

знании мира. Это другой, более высокий уровень процесса кате-


35

горизации. И он, как нам представляется, позволяет объективно,

адекватно подойти к решению психологически сложной пробле-

мы смыслообразования и речепорождения в континуальном про-

странстве естественного языка, раскрыть процесс взаимодействия

в нём фундаментальных категорий и семантически непрерывных

пространств, проанализировать язык каждого из них в новой ак-

центуации.

Но вернёмся теперь к обозначенной нами проблемной си-

туации, а именно, взаимосвязи бытийной и причинной семантики

– содержательной стороны двух глобальных категорий, функ-

ционирующих в континууме языка.

Дихотомия «бытие - причинность», являясь стержневой в

истории философского знания, отражает взаимодействие этих

глобальных и всеобъемлющих, онтологических по своей природе

категорий базового уровня, отмеченных и категоризованных соз-

нанием познающего и говорящего субъекта.

В качестве иллюстративной языковой фактологии приведём

поэтический дискурс Анны Ахматовой:

Сколько просьб у любимой всегда!

У разлюбленной просьб не бывает.

Как я рада, что нынче вода

Под бесцветным ледком замирает.

И я стану – Христос помоги!

На покров этот, светлый и ломкий,

А ты письма мои береги,

Чтобы нас рассудили потомки.

Чтоб отчётливей и ясней

Ты был виден мне, мудрый и смелый.

В биографии славной твоей

Разве можно оставить пробелы?

(Ахматова, 2009, с. 48)


36

В синтагматике данного поэтического дискурса очевиден

процесс взаимопроникновения (синкретизма) бытийной и при-

чинной семантики, и, следовательно, взаимодействия категорий.

В фокусе высказываний область бытия – человек как физи-

ческая и психическая личность: «любимая» и «разлюбленная» –

следствие межличностных отношений между мужчиной и жен-

щиной. Они и есть причина количественной оценки действия –

просьбы субъекта, о котором идет речь: «много» – у «любимой»;

отсутствие – у «разлюбленной», потому что любовь прошла, её

уже нет.

Высказывания в их синтагматической последовательности

эксплицируют непроизвольное состояние субъекта – агенса Я,

независящее от его воли («Как я рада») и причину этого психи-

ческого пребывания – состояние окружающей его внешней среды

(… нынче вода под бесцветным ледком замирает).

Способом экстеоризации внутреннего мира Я – субъекта как

области бытия является отчуждённые проявления – письма, об-

ладателем которых он был, и которые теперь принадлежность

субъекта – пациенса: «А ты письма мои береги». Причина прось-

бы действия субъекта Я – агенса – будущие суждения потомков:

«Чтобы нас рассудили потомки», желание сохранить добрый об-

раз любимого человека в их памяти: «Чтоб отчётливей и ясней

ты был виден им, мудрый и смелый».

Категоризация бытийности и причинности в их взаимодей-

ствии эксплицирована в приведённом поэтическом дискурсе на

прототипической основе:

1) Субъект – агенс, номинируемый личным местоимени-

ем «Я» – одушевлённый, энергетически активный, с намерением-

желанием и контролируемостью, выраженной вербально в вопро-

сительном знаке – предложении: «В биографии славной твоей /

Разве можно оставить пробелы?»

2) Объект – пациенс с его действиями, наделённый инак-

тивностью и конкретно – референтной вовлечённостью во всю

событийную ситуацию. Номинирован личным местоимением ты.


37

3) Межперсональный множественный субъект МЫ, обо-

значенный в речи языковым знаком НАС.

Постулируя взаимодействие категории бытийности с при-

чинностью, прокомментируем ещё один поэтический дискурс:

Звонок из прошлого…

Как мило,

(1) Что голос рядом твой почти.

Благодарю за всё, что было.

За всё, что не было, - прости.

Господи, спаси нас и помилуй…

Сохрани нам доброту и стыд.

(2) Чтоб споры не решались силой,

Чтоб мы жили всласть, а не навзрыд.

Мы приходим в этот мир однажды.

И не повторимся никогда.

(3) Только тот, кто умирал от жажды,

Знает, как вкусна в песках вода.

Только тот, кто бедами разрушен

И кому так трудно меж людьми …

(Андрей Дементьев [КП, 2007])

(1) Область бытия – человек с его чувством любви к Дру-

гому. Дихотомия: есть – нет (ассерция и негация) эксплицируется

утвердительным высказыванием «Благодарю за всё, что было.» и

отрицательным «За всё, что не было, – прости.». Причина по-

каяния – в импликации.

(2, 3) Область бытия – люди (личности) (нас, мы) с их эмо-

ционально – духовными и психическими константами доброта и

стыд, которые необходимо сохранить (не растерять). Цель и мо-

тив действия субъектов сливаются воедино: «Чтоб споры не ре-


38

шались силой» (негация), «Чтоб мы жили всласть (ассерция), а

не навзрыд».

(3) Причина знания «положения дел» - беды, пережитые че-

ловеком.

Рассмотрим теперь краткий бытовой дискурс:

Была зима. И мы наслаждались зимними пейзажами этого

сезона года. Они вызывали у нас восторг.

Эта знаковая ситуация кореферентна референтной: 1) об-

ласть бытия – внешний микромир человека с конкретной рефе-

ренцией «бытующего предмета» – природного события,

ориентированного на временную ось мира – время года зима, ок-

ружающая субъекта природа – зимние пейзажи. 2) область бытия

– внутренний мир человека, его эмоциональное состояние – вос-

торг, наслаждение, причиной которого является мир внешний.

Идеальное состояние бытия мира здесь, видимо, потому что

оно материализуется, то есть вербализуется средствами языка –

номинативными знаками зима, зимние пейзажи. Любой феномен

существует для человека «только тогда, когда он им осознаётся,

входит в его мысль и выражается словом» [Чернейко, 1997, с. 17].

В приведённом выше бытовом дискурсе причинно-

следственные связи инферентны: они выводимы путём логиче-

ского умозаключения, вербализованного языковыми знаками

восторг, наслаждались (следствие) и зима, зимние пейзажи

(причина), которые эксплицируют осознаваемую субъектом при-

чинную мысль в её взаимодействии с рассуждениями о бытии и

его фрагментов – времени года.

Семантическое взаимодействие причинности и бытийности

(ассерции и негации) образует сложную знаковую ситуацию с её

целевой установкой на сообщение реципиенту фактической ин-

формации о бытии, о внутреннем мире человека (себя и Другого)

и окружающей его среде. Мыслительные процессы человека, как

известно, голографичны, то есть все они взаимодействуют: одна

мысль присутствует в другой и в третьей и т. д. по принципу «на-

низывания», формируя, таким образом, «общий образ».


39

Анализ языковой фактологии свидетельствует: причинный

модус, как категория онтологически и гносеологически мысли-

тельная, рождённая сознанием человека в процессе его активной

познавательной деятельности, и как языковая – семантически

многомерная и полифункциональная, актуализируется во множе-

стве других не менее многомерных категориях, функционирую-

щих в текстах и дискурсах различного типа и эксплицирующих

разные коммуникативные схемы. В иерархической системе се-

мантически объёмных категорий данный модус наиболее ярко

представлен в категориях: Ощущения человека, категории, фор-

мируемой общим концептом и группой других концептов [Мали-

нович, 2009, 2010], Воля [Гурин, 2009], Понимание, Кажимость,

Оценка, Неопределённость, Категоричность / Некатегоричность и

другие, организованные по «принципу укрупнения».

Суммируем наиболее общие положения, изложенные в на-

стоящей главе, по поводу названной проблемной ситуации.

Проблематика универсальных лингвистических феноменов

Смысл и Категория в современной научной перспективе исследо-

ваний остаётся в числе актуальных и перспективных с позиции

новых концепций, направлений и подходов к их изучению. Она

богата многими семантическими, синтаксическими, прагматиче-

скими, а также философскими вопросами, которые пытались ре-

шать предшествующие поколения логиков, философов,

лингвистов. В своих суждениях они стремились прояснить ис-

тинность бытия – внешней среды и внутреннего мира микромира

человека, рефлексируемых в языке, которому принадлежит до-

минирующая роль в экспликации сложных отношений «действи-

тельность – мышление – сознание (со + знание) – культура –

история народа».

Проблема иерархии универсальных смыслов и одноимённых

категорий, их взаимодействия в концептуальном пространстве

языка и в актуальном высказывании говорящего субъекта являет-

ся одной из насущных в современной лингвистике и открытой

для теоретического осмысления. Однако общепризнанно: бытий-


40

ность – категория первого порядка, олицетворяющая собой ос-

новной принцип существования всего живого и неживого –

б ы т ь в мире (In – der – Welt – sein).

Смысловая онтология бытия, поэтому, многопланова. Она

включает две её фундаментальные области – внешний микромир

человека и его внутреннюю сферу: различные модусы индивида –

жизнь и смерть, любовь и ненависть, доброе и злое, верность и

предательство, прекрасное и безобразное, милосердие и жесто-

кость, страх и бесстрашие, страсть и безразличие, покаяние и

прощение, воля, сокровенное, ревность, причинность и другие

семантические константы.

Причинность «вездесуща». В пространстве языка она, как

демонстрирует анализ фактологического материала, взаимодей-

ствует с другими, не менее семантически многомерными катего-

риями: Ощущения человека, Кажимость, Понимание, Факт и

другими, о которых шла речь выше. В бытии, говоря словами

философа Гераклита, «всё» в одном – весь Мир (Вселенная) со

всеми его жизненно важными сферами, а причинность – «одно во

всём» том, что есть во внутреннем мире человека и окружающей

его среде. Мир ценностей – фундаментальная характеристика бы-

тия, культуры и языка, также причинно обусловлен.

Предварительное лингвофилософское осмысление выше-

обозначенной проблемы свидетельствует о приложимости к кате-

гориям широкой семантики понятий синсемантии, синкретизма

смыслов. Вид одной семантики позволяет прогнозировать суще-

ствование другой: бытийная предполагает наличие каузальной

семантики в тексте / дискурсе. Кажимость, Неопределённость,

Событийность допускают «появление» в речевом высказывании

причинного смысла. Событие логически связано с семантикой

времени и пространства (здесь – сейчас, там – тогда). И, безус-

ловно, детерминирует присутствие субъекта / субъектов того или

иного сообщения с его / их оценочной и причинной интенцией.

Все типы семантик, возможных и существующих в «мире» лин-

гвистических феноменов – концептов и одноименных категорий,


41

эксплицитно или имплицитно могут «присутствовать» в одной

или нескольких знаковых ситуациях, связанных между собой ло-

гической валентностью в дискурсе или фрагменте текста.

Общепризнанно: универсальные концепты (смыслы) дуаль-

ны по своей природе. Они, с одной стороны, закреплены в долго-

срочной памяти познающего субъекта и являются, поэтому,

«застывшими» сущностями (бытийность, причинность, свойство

и др.). С другой, им свойственны расплывчатые границы и из-

менчивый характер: любая мысль развивается, пополняется иным

содержанием, что и приводит к порождению нового смысла. Об-

разуется герменевтический круг иерархически взаимосвязанных

концептов и одноимённых категорий, организуемых вокруг них.

Примером могут служить Причина / Следствие, семантическое

содержание которых, как показывает анализ эмпирического ма-

териала, неисчерпаемо.

Язык – семиотическая знаковая система, вершиной которой

является текст-знак. В его структуре актуализируются иерархи-

ческие последовательности других знаков, таких, как: слово –

главнейший способ смыслового выражения, предложение раз-

личных типов, сентенции-паремии, фразеологические единицы –

материальная форма выражения того или иного глобального

смысла – бытийного, причинного либо какого-либо другого.

Языковая ситуация в тексте / дискурсе – это информацион-

ная логическая структура, рефлексирующая диалектические

свойства материальной субстанции, построение бытия, схему

существующих в нём связей, обеспечивающих функционирова-

ние языка – отлично организованной семиотической системы в

качестве способа описания цельного лика вещей, эйдоса (смысла)

в его горизонтальном развёртывании и в целом как средства акта

общения.

Концептуальным системам (по Р. И. Павилёнису), отражён-

ным в единицах языка, свойствен переход от одного мыслитель-

ного процесса к другому, от одной мысли к другой, что и создаёт

их цикличность. В этом состоит суть эволюционного развития


42

любого непрерывного семантического пространства, а не только

бытийного и причинного.

Периодичность (пространственно горизонтальная циклич-

ность) мысли всегда имеет языковую материю. Изучение языка

пространств – новая и актуальная проблемная ситуация в языко-

знании современного времени, что и подчёркивалось в тексте

данной главы. Чрезвычайно важно при этом и то, что проблему

объёмных по семантике и функционированию концептов и одно-

имённых категорий, связанных между собой когнитивным меха-

низмом порождения, следует, на наш взгляд, считать

достижением науки о языке, системное исследование которых

позволит определить границы семантически непрерывных про-

странств в его континууме. Вопрос об их последовательности и

взаимодействия актуален «в духе современности». Иерархия, как

известно, – один из основных семиотических принципов языка.


43

РАЗДЕЛ II

КОНЦЕПТЫ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава 1

Т.А Лац

ИСТИНА-ПРАВДА: КЛАССИЧЕСКОЕ И ПРОТОТИПИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Truth is truth in the end of

reckoning

W. Shakespeare

О чём бы мы ни рассуждали, чем бы ни занимались, рано

или поздно неизбежно сталкиваемся с проблемой истины. Пото-

му что всё, что делаем или говорим, должно соответствовать

норме, закону, порядку, совести, действительности и т. п. И тогда

закономерно возникает вопрос: «А что есть истина?», на который

человеческий рассудок ищет ответ уже не одно тысячелетие. И

всегда этот вопрос задавался риторически, как будто априори аб-

солютно ясно, что на него нет ответа, да и вообще быть не может.

Человеческому разуму свойственно сомнение, и это здраво. Не

стоит, однако, слишком сомневаться в существовании истины.

Понятие «истины-правды» совершенно необходимо хотя бы для

того, чтобы уметь здраво рассуждать и правильно жить. Поэтому

не избежать мучительных поисков истины, ведь, по сути, в этом –

смысл человеческого бытия.

Вплоть до недавнего времени «истина» традиционно была

объектом изучения философии и математической логики, мета-

физики или религии.

В свете становления новой научной когнитивной парадигмы

лингвистические исследования, посвященные проблеме «исти-

ны» в культуре и языке, обретают особую актуальность.


44

Истина-Правда: «концепт» и «понятие»

Если рассматривать культуру как историю условий знания,

то в становлении «истины-правды» как понятия и концепта мож-

но выявить две тенденции. В лингвистической литературе отме-

чается [Лукин, 1993], с одной стороны, в сознании носителей

языка это понятие предстаёт в рамках рационалистической тра-

диции, определяемой развитием философии и логики, а с другой

– в религиозной мифологии, то есть в иррационалистической

культурной традиции. Наличие этих двух традиций формирова-

ния данного концепта предполагает два направления в концепту-

альном анализе: Истина-Правда/TRUTH – понятие и, в то же

время – концепт. Такой подход требует теоретического обосно-

вания сути их терминологического размежевания.

Отчётливо видна тенденция к их сближению. Часто они

трактуются как синонимы, способные заменять друг друга, на-

пример: «Концепт – это не хаотическое нагромождение смыслов,

а целостное понятие, имеющее логическую структуру» [Рябцева,

1991: 73]. Вместе с тем налицо и явная тенденция к размежева-

нию этих терминов.

В математической логике термином «концепт» обознача-

лось содержание понятия, и, следовательно, концепт был сино-

нимичным термину «смысл», в то время как термин «значение»

был синонимичен термину объёма понятия, то есть обозначал

предмет, денотат реальной действительности, с которым соотно-

силось данное слово. Размежевание терминов «концепт» и «поня-

тие» Ю. С. Степанов считает справедливым не только для языка,

но и для культуры, так как в отличие от математической логики,

концепт естественного языка в противопоставлении к понятию

является ещё и предметом культуры [Степанов, 1997].

Трактовка концепта как «коллективного бессознательного

современного общества», существующего «над индивидуальны-

ми употреблениями» [там же : 9], охватывает как логическое, ра-

циональное содержание языкового знака, так и алогичный,

иррациональный смысл денотата, отражающий эмоционально-


45

чувственное восприятие мира человеком. Содержание концепта

включает в себя содержание понятия, но не исчерпывается им.

Таким образом, суть терминологического размежевания об-

суждаемых терминов сводится к аналогии противопоставления в

лингвистике терминов «значение» и «смысл». Понятие соотно-

сится со значением, а концепт, являясь «основной ячейкой куль-

туры», представляет собой смысл языкового знака, выявляемый в

контексте данной культуры. «Основа понятия – логическая, ра-

циональная. Основа концепта – сублогическая» [Чернейко, 1997:

286-287].

О двух подходах к категоризации в лингвистике

В лингвистике концепт рассматривается во взаимосвязи с

проблемой языковой концептуализации и категоризации. В по-

следние годы наметилась тенденция противопоставлять два под-

хода к категоризации: «классический», родоначальником

которого был Аристотель, и «прототипический», связанный с

именами Э. Рош и Л. Витгенштейна. Согласно первому подходу,

все существующие семантические категории дискретны, с чётки-

ми границами, что не позволяет им смешиваться и переходить

одной категории в другую. Согласно второму, большинство се-

мантических категорий, если не все, – прототипичны, то есть не

имеют каких-то стабильных инвариантных признаков, позво-

ляющих однозначно относить языковые сущности к тому или

иному типу. Объекты действительности соотносятся с семанти-

ческими категориями на основе некоего «фамильного сходства»

со своим прототипом – первоначальном, «идеальном» представ-

лении о референте или понятии, существующем в коллективном

сознании. По мнению А. Вежбицкой, такое противопоставление

ничего не даёт лингвистике: «необходим синтез двух традиций, а

не предпочтение одной в ущерб другой» [Вежбицкая, 1996: 201].

Справедливость этого тезиса ясно подтверждается при сочетании

в исследовании концепта Истина-Правда как рационалистиче-

ских, так и иррационалистических тенденций, классического и

прототипического подходов.


46

Данный концепт отличается по своей структуре от тех поня-

тийных категорий, которые имеют аналоги в предметном мире и

могут быть объектами изучения биологии и физики, как, напри-

мер «белое» / «чёрное», «свет / тьма» [Колмагорова, 2001], «небо

/ земля» [Жакова, 2001], «птица / не-птица» [Rosch, 1978]; от ар-

тефактов [Фрумкина, 1991], социальных понятий, таких, как

«мать», «холостяк» [Лакофф, Джонсон, 1987], «игра» [Витген-

штейн, 1994], и таких культурных понятий, как «память» [Кубря-

кова, 1991], «свобода» [Чернейко, 1997], «судьба» [Арутюнова,

1999].

Истина-Правда не может рассматриваться подобно всем

этим вышеперечисленным языковым реалиям, поскольку во всех

этих концептах заключён элемент субъективности и относитель-

ности, «языковой релятивизации мира» [Whorf, 1998]. Этот фе-

номен является той универсалией, без которой не может обойтись

ни один язык, поскольку это онтологически объективное, абсо-

лютное понятие, которое, по словам Н.Д. Арутюновой, противо-

поставлено в языке полюсу субъективности [Арутюнова, 1993: 3].

Этот концепт, представляющий собой высшую степень абстрак-

ции, не имеет каких-либо денотатов в реальном мире или каких-

то устойчивых прототипических ассоциаций с объектами дейст-

вительности в сознании носителей языка. Имя truth в английском

языке, на материале которого нами проведено научное исследо-

вание, обладает богатым ассоциативным полем и предполагает

множественную интерпретацию и метафоризацию своих лекси-

ческих сочетаний.

Истина-Правда представляет собой явление исключительно

языковое, принадлежащее абстрактной мировоззренческой сис-

теме, а не реальному миру. Это имеет важные последствия, так

как означает, что «у разговора своя собственная воля, и что язык,

на котором мы говорим, несёт в себе свою собственную истину,

то есть «раскрывает» и выводит на свет нечто такое, что отныне

становится реальностью» [Гадамер, 1988: 446]. Очевидно, что

этот концепт, принадлежа «своевольному миру языка», представ-


47

ляет собой уникальный феномен, принципиально отличающийся

от всех вышеперечисленных категорий.

Истина-правда, являясь в языковой реальности и через язык,

может быть в какой-то степени отождествлена с языком. Глагол

говорить подразумевает «говорить истину-правду»: «Учитывая

принадлежность говорить к семантическим примитивам – пре-

дельно абстрактным словам, – можно с уверенностью утвер-

ждать, что примитив говорить так же относится к истине, как

коммуникативная функция языка к возможности выражения в

данном языке концепта истины. Иными словами, определение

истины зависимо от способа и формы её существования в знако-

вой системе, а толкование слова истина зависимо от значения

слова говорить [Лукин, 1993: 7]. Исследуя проблемы языка, мы с

неизбежностью приходим к проблеме истины.

На материале русского языка продемонстрировано: несмот-

ря на широту и неоднозначность концепта «правда», он имеет

цельную структуру, отличающую его от всех других концептов:

«Сколь бы ни были разнообразны перечисленные употребления,

вся область функционирования правды в репликах и в выражении

говорить правду имеет общий семантический стержень. Имя

правда – прежде всего предикат, субъектом которого служит не-

которая информация – суждение или совокупность суждений»

[Арутюнова, 1992: 18].

Очевидно, что лексические сочетания имени truth в совре-

менном английском языке аналогичным образом имеют «общий

семантический стержень», что говорит о цельности и дискретно-

сти данного концепта. Несмотря на большую широту и неодно-

значность имени truth, которая демонстрируется в словарных

толкованиях (conformity to fact or reality, reality, fact, actuality,

fidelity to standard or law, sincerity, faithfulness, supreme reality и

др.), можно констатировать, что существует некая инвариантная

категориальная основа, которая позволяет в любой ситуации чёт-

ко определять языковыми средствами: it’s truth / it’s not truth.


48

Ещё Аристотель сказал, что «истинное и ложное имеются

при связывании и разъединении» [Аристотель, 1978: 93]. Этот

момент отмечал также Х. Вайнрих, заметив, что значение катего-

рии «истина / ложь» может быть соотнесено с функционировани-

ем значений грамматической категории «утверждение

/отрицание», поскольку всякое утверждение может быть сведено

к оппозиции значений «да / нет» [Вайнрих, 1987]. В соответст-

вии с данными лексикографических источников, семантическое

различие между TRUTH и его противоположностями – LIE,

FALSITY, INSINCERITY заключается именно в отрицании. На-

пример:

lie – an untrue statement purposely made to deceive (EL&C,

761);

falsity – the quality of being false or untrue (EL&C, 459);

insincerity – not sincere, pretended or false (EL&C, 681).

Вышеприведённые словарные дефиниции свидетельствуют:

противоположные по значению лексические единицы из общей

концептосферы «истинность» / «ложность» различаются посред-

ством отсутствия / наличия в высказывании маркера отрицания.

Это означает также, что языковые антиподы TRUTH являются

его семантическими производными.

Концепт TRUTH, таким образом, в оппозиции ко лжи пред-

ставляет собой дискретную семантическую категорию с чётко

очерченными границами, так как истина-правда также чётко от-

делима ото лжи, как «да» от «нет».

Ч. Трэвис рассматривает данный феномен как относитель-

ное, градуированное понятие. В доказательство этому он приво-

дит лексическую сочетаемость предиката true, в которой

актуализируются следующие его значения: accuracy, fidelity и

authenticity, предполагающие степени сравнения [Travis, 1981:

153]. На наш взгляд, TRUTH неградуированное понятие. Во-

первых, сопоставительный анализ концептов TRUTH и TRUE

QUALITY, FIDELITY показывает: они – различны [Хромова,

2002]. Во-вторых, концепт TRUTH, хотя и предполагает какое-то


49

сравнение (relative truth), представляет собой абсолютно цель-

ную, дискретную и объективную сущность. «Истина-правда» ни-

когда не может быть смешана с чем-либо, без того, чтобы

остаться при этом самой собой в чистом виде.Данный смысл, ес-

ли и сравнивается, то всегда только с самим собой:

The truth, the whole truth, and nothing but the truth (EL&C,

1420); God offers to every mind its choice between truth and repose.

Take which you please; you can never have both (CQ, Ralph Waldo

Emerson).

TRUTH – концепт, онтологически соотносимый со сферой

абсолютного знания (всего знания) или истинной веры, противо-

поставлен субъективному полюсу мнения, которое может вклю-

чать в себя в равной мере как истинное знание / веру, так и

заблуждение. Итак, одно из основных отличий TRUTH от других

концептов видится в том, что в акте актуализации исключается

всякое его дозирование. TRUTH только тогда является истиной-

правдой, когда ее говорят полностью, а не частично. Истина, да-

же, если и мала, всегда больше, чем ложь. Об этом свидетельст-

вует языковой материал:

Humanity is a huge aggregate lie, and a huge lie is less, far less

than a small truth. Humanity is less, far less than the individual, be-

cause the individual may sometimes be capable of truth, and a human-

ity is a tree of lies (Lawrence (c), 151); In battling evil, excess is good;

for he who is moderate in announcing the truth is presenting half-

truth. He conceals the other half out of fear of the people’s wrath (QP,

K. Gibran); A half truth, like half a brick, is always more forcible as

an argument than a whole one. It carries better (CQ, Stephen Lea-

cock); A half-truth is usually less than half of that (CQ, Bern Wil-

liams); Truth is the most valuable thing we have. Let us economize it

(CQ, Mark Twain); Some people so treasure the truth that they use it

with great economy (CQ, H. Ray Golenor).

TRUTH, хотя и может восприниматься носителями языка

как градуированное понятие, в том смысле, что всякое воспри-

ятие – относительно и субъективно, всегда осознаётся как цель-


50

ная, дискретная сущность. К «истине-правде» нельзя ничего ни

добавить, ни убавить, без того, чтобы истина при этом не превра-

тилась в ложь. Данный концепт чётко отграничен как от своих

ближайших соседей – TRUE QUALITY, REALITY, ACTUALITY,

FACT, STANDARD, FIDELITY, SINCERITY, так и от своих про-

тивоположностей – FALSITY, INSINCERITY, LIE [Хромова,

2002].

Подводя некоторый итог вышесказанному, приведём опре-

деление В. А. Лукина: «Инвариант различных явлений истины,

преломлённых в языке, – это и есть концепт истины. Иными сло-

вами, концепт «истина-правда» вбирает в себя обобщённое со-

держание множества форм выражения истины в естественном

языке, а также в тех сферах человеческой жизни, которые предо-

пределены языком и не мыслимы без него» [Лукин, 1993: 63]. Та-

кая трактовка термина «концепт» основывается по существу на

семантике латинского слова conceptus, содержание которого мо-

жет быть подытожено в виде общего значения «сформулирован-

ный (воображаемый) как собирающий, вбирающий в себя

(содержание множества форм) и являющийся (их) началом («за-

родышем») [там же].

TRUTH в дуалистической картине мира

По словам русского философа В. С. Соловьёва, истина, ис-

тинное знание – это творческий, созидающий акт мысли, органи-

зующий действительность: «для истинной организации знания

необходима организация действительности. А это уже есть зада-

ча не познания, как мысли воспринимающей, а как мысли сози-

дающей, или творчества» [Соловьёв, 1988: 743]. Эмпирический

материал показывает: концептуальный контекст TRUTH – это не-

кая картина мира, особая организация действительности, которая

характеризуется элементами мифолого-религиозной, философ-

ской и житейской интерпретации. Преобладающим элементом в

«творческом акте созидания действительности», осуществляе-

мым языком, является мифолого-религиозная сфера, так как


51

формирование понятия истины восходит к мифологическому

сознанию.

Контекстуальная мифологичность «истины-правды» заклю-

чается в том, что для «истинной организации знания» характерно

представление о дуалистичности бытия, «истина – это знак двое-

ния» [Арутюнова, 1991: 21]. Идея существования абсолютной,

единственной, объективной, истины отсылает нас к «другому ми-

ру» – идеальному, противопоставленному несовершенному ре-

альному миру.

Основой мировоззренческой парадигмы нового времени яв-

ляется представление дуалистической картины мира как борьбы

антагонистических начал. В новоевропейском мировоззрении,

являющимся по преимуществу христианским, эти антагонистиче-

ские начала концептуализируются как добро и зло, Бог и дьявол,

истина и ложь, свет и тьма и т. п. Представление о борьбе антаго-

нистических начал составляет основу концептуального фона

формирования TRUTH. Так, в английском языке, как и в других

индоевропейских языках, налицо концептуальное деление дейст-

вительности на реальный и идеальный мир – reality / supreme

reality, реализуемое посредством ряда языковых дихотомий: top /

bottom, heaven / earth, light / darkness, white / black, life / death и

др., что определяется логикой мифа о Мировом древе [Жакова,

2001, Колмогорова, 2001].

TRUTH, изначально зародившись в мифологическом, хри-

стианском сознании, аккумулирует в себе прежде всего первые

признаки данных оппозиций, которые характеризуют концепт

TRUTH как совершенство, вечность, абсолютность и святость в

противоположность всему греховному, человеческому: eternal,

absolute, definite, ultimate, gospel, holy, pure, simple, God’s, Lord’s

~ truth (BBI, 261). C другой стороны, встречаются такие слово-

употребления как naked truth, bald truth, ugly, terrible, awful truth

(BBI, 261), что говорит о том, что «истина-факт» – the truth суще-

ствует не в совершенном мире, но в земной, человеческой, тлен-

ной реальности, далёкой от совершенства.


52

Формирование концепта TRUTH в дуалистической картине

мира находит своё отражение в расщеплении концепта на «абсо-

лютную» и «частную» истину – absolute truth / relative truth; truth /

the truth. Если употребить геометрическую метафору, то можно

сказать, что absolute truth – абсолютная истина-правда и relative

truth – частная истина-правда разведены по разным плоскостям

реальности.

В лингвистической литературе отмечается: истина и правда

– это культурообразующие понятия русскоязычной культуры. В

западноевропейских культурах они номинируются одной лексе-

мой: в англоязычных – truth, в романоязычных – verite (француз-

ский язык), verdad (испанский язык), в немецкоязычных –

Wahrheit [Малинович Ю.М., Малинович М.В., 2006: 92]. По за-

мечанию Ю.С. Степанова, в этих лингвокультурах «значительная

доля русского парного понятия» остается неконцептуализирован-

ной [Степанов 1997: 318].

В русской языковой реальности два ключевых слова – ис-

тина и правда отражают различные стороны концепта «истина-

правда». «Правда» даёт истинностную оценку конкретным ут-

верждениям о жизни людей, «истина» – общим суждениям о Все-

ленной и религиозным представлениям о сущности мира

[Арутюнова, 1992: 18]. В английском языке, в котором нет такого

очевидного раздвоения концепта «истины-правды», слово truth

может употребляться как с артиклем, так и без него, что является

лингвистически и концептуально релевантным признаком.

Имя truth, употребляемое без артикля, соответствует поня-

тию «абсолютной истины» и переводится на русский язык словом

истина: the moment of truth; Everyone on the side of truth listens to

me. – What is truth? Pilate answered (Bible, John 18, 37 – 38); I can’t

tell lies from truth (Beauman, 461).

Truth без артикля обозначает объективную абсолютную ис-

тину в противопоставлении к относительной человеческой исти-

не. Понятие абсолютной истины встречается в религиозном,

философском и научном дискурсах. Truth в такой интерпретации


53

предстаёт в своём самом абстрактном значении – как область не-

коего неограниченного познания или некой абсолютной ценности

– идеала, к которой нужно стремиться. Понятие «истины-

правды» в этом смысле необозримо и неисчислимо, поэтому имя

truth в таком контексте употребляется без артикля.

Имя truth с артиклем соответствует контексту частного зна-

ния или веры, где возможно исчисление фактов. The truth обозна-

чает некоторую конкретную информацию, которая имеет

определенные границы познания и веры. The truth можно знать,

говорить всю, в полном объёме или частично: He said he stayed

away because he was ill, but the truth of the matter is that he didn’t

want to seе you (EL&C, 1420).

Таким образом, эпистемическую истину-правду о реальном

мире – the truth можно условно обозначить как «истина-факт», а в

иррационалистическом контексте как «истину-идеал» – Truth.

Эти две концептуальные сущности обладают своим собственным

набором характеристик, эксплицитно представленных в совре-

менной английской языковой реальности. В то же время, обозна-

чаемые одним и тем же словесным знаком truth, они вместе

формируют одно целостное понятие.

Концепт TRUTH приобрёл такие черты, как исчисляемость

и относительность. В обыденной речи слово truth легко становит-

ся эквивалентом частицы Truth, её единицы, ср.: the truth about

the Second World War, the truth about the past, the truth about the

events of 1941 (EL & C, 1420). В языке часто встречаются такие

словоупотребления, как a grain of truth, a kernel of truth, there is

some truth in it (Roget’s). Словосочетание relative truth в противо-

вес к absolute truth указывает на земную реальность. В нём также

заложен элемент философского осмысления концепта «истина-

правда» как непрерывного бесконечного процесса познания от

одной относительной истины к другой. Первичными признаками

TRUTH являются её сакральные, божественные характеристики,

а не земные человеческие, поэтому relative truth – это не истина в

строгом смысле этого слова, которая онтологически всегда объ-


54

ективна, а всего лишь субъективное мнение. Человеческая мысль,

произнесённая кем-либо, всегда относительна и субъективна,

сродни лжи: And in my dismay I said, All men are liars (Bible, Psalm

116, 11).

Метафоризация значений имени truth

Имя truth в сочетании с другими лексическими единицами

приобретает множество интерпретаций и метафорических ассо-

циаций по аналогии с физическим миром.

Абстрактные имена, заключающие в себе метафизические

понятия, относятся к мифологемам – представлениям воображе-

ния, ассоциативным по своей природе. При этом не ассоциации

слова возникают на основе его сочетаемости (это вторичные ас-

социации), а несвободная сочетаемость слова обусловлена его ас-

социативным потенциалом. Именно она и есть внешнее,

поверхностное проявление глубинных ассоциативных контуров

имени. Через сочетаемость осуществляется «символизация умо-

постигаемой (абстрактной, отвлечённой) сущности, стоящей за

абстрактным именем» [Чернейко, 1997: 288]. Применение ком-

плексной методики концептуального анализа, позволяет отвлечь-

ся от традиционных подходов к исследованию истины-правды,

бытующих в философии и лингвистике, и «прирастить» новое

знание.

Лексическая сочетаемость имени truth выявляет несколько

исходных, метафорических моделей его значений. Рассматривае-

мый концепт через сочетаемость предстаёт в сознании носителей

языка прежде всего как активный Субъект действия (Агенс), и

как объект воздействия в акте овеществления (Пациенс). На дан-

ном этапе относительной актуализации TRUTH, таким образом,

налицо представлено субъект-объектное отношение, антиномия

Субъект / Объект.

1. Персонификация TRUTH

Анализ фактического материала свидетельствует о том, что

концепт TRUTH предстаёт в языке прежде всего как активный


55

Субъект действия (Агенс), наделённый идеалистическими харак-

теристиками.

Person. В библейском контексте «истина-правда» нередко

персонифицируется, приобретая черты Святой Личности, которая

стоит в одном ряду с «Праведностью» и «Честностью»: So justice

is driven back, and righteousness stands at a distance; truth has

stumbled in the streets, honesty cannot enter (Bible, Isaiah 59, 14).

Способность TRUTH к персонификации обусловлена тем,

что в христианской религии «истина-правда» является одним из

имён Бога, наряду с такими именами, как love/ light / the Word /

the way / the life: I am the way and the truth and the life (Bible, John

14, 6).

Репрезентация концепта TRUTH как Личности широко ма-

нифестируется в языке посредством лексической сочетаемости

имени truth: the voice of truth, the death of truth, honest truth, sober

truth, stubborn truth, stern truth (Roget’s), to rejoice with the truth

(Bible, 1Cor 13, 6), to believe the truth (Bible, 2 Phes. 2, 12). В этих

контекстах происходит метафорический перенос признаков фи-

зического, телесного на мир бестелесный, духовный. При этом

налицо общая закономерность образования подобных лексиче-

ских сочетаний. TRUTH как Личность появляется в контексте

борьбы и вражды и характеризуется, прежде всего, борцовскими,

воинственными качествами, а также качествами Властелина, Хо-

зяина, который требует, чтобы служили только Ему одному. Фак-

тический материал позволяет вывести следующие значения

TRUTH как Личности:

God, Spirit: And it is the Spirit who testifies, because the Spirit is the truth (Bible, 1John 5, 6); Piety requires us to honor truth above

friends (QP, Aristotle); to be dedicated to truth; The blind willingness

to sacrifice people to truth, however, has always been the danger of

an ethics abstracted from life (CQ, Carol Gilligan).

Lord, Master: to obey the truth (Bible, 1Peter 1, 22), to belong

to the truth; (Bible, 1John 3:19), to wander away from the truth (Bi-

ble, 2Tim 2, 18).


56

Enemy of evil and falsity: to face the truth, to look truth in the

face (РАФС, 115); I believe that unarmed truth and unconditional

love will have the final word in reality. That is why right, temporarily

defeated, is stronger than evil triumphant (QP, M. Luther King); truth

battles the evil, fight for the truth, оppose the truth (Bible, 2 Tim. 3,

8), to do something against the truth (Bible, 2 Cor. 13, 8); to reject

truth (Bible, Romans 2, 8); Follow not truth too near the heels, lest it

dash out thy teeth (CQ, George Herbert).

Словосочетание the naked truth «голая истина, чистая непри-

крашенная правда» имеет отдельную историю своего происхож-

дения. Согласно легенде после купания Ложь украла одежду

Правды, которая предпочла остаться нагой, но не надевать одеж-

ду лжи (от лат. – nuda veritas) (БАРФС, 780).

Protector: the truth protects (Bible, Psalm 40, 11).

Saviour: the truth will set you free (Bible, John 8, 32).

The strongest Opponent: ... he would not try to answer the ob-

jections which cold truth thrust upon him (Dreiser, 203); Truth per-

suades by teaching, but doesn’t teach by persuading (QP,

Tertullianus).

A chased Person: to hunt out the truth (Roget’s); Chase after truth like hell and you’ll free yourself, even though you never touch its

coat-tails (QP, C. Darrow).

Истина как Личность аккумулирует в себе такие качества

как eternal youth, activity, unceased energy:

There is nothing that keeps its youth, so far as I know, but a tree

and truth (QP, O. W. Holmes); Rumor travels faster, but it don’t stay

put as long as truth (QP, W. Rogers); The truth is on the march and

nothing will stop it (QP, E. Zola).

justice, mercy: Truth is on the side of the oppressed and against

the oppressors (QP, Malcolm X.); Truth never damages a cause that

is just (CQ, Mahatma Gandhi).

wisdom: A wise person speaks carefully and with truth, for

every word that passes between one’s teeth is meant for something

(CQ, Molefi Kete Asante); Truth knows no colour; it appeals to intel-


57

ligence (CQ, James Cone); It is for the wise people who delight in hu-

manity, praise justice, despise their flatterers, and respect the truth

(CQ, Jeanne – Marie Roland).

courage: A dog barks when its master is attacked. I would be a

coward if I saw that God’s truth is attacked and yet would remain si-

lent (CQ, John Calvin); Falsehood is cowardice, the truth is courage

(CQ, Hosea Ballou).

Итак, в соответствии с выделенными значениями можно за-

ключить: TRUTH – Субъект предстаёт в сознании носителей язы-

ка как некая мифическая, Божественная личность, которая вечна,

свята, справедлива, активно борется со злом и всегда его побеж-

дает. Значения TRUTH, объединённые архетипом «Личность»

сформированы относительно некоего идеализированного мира, в

котором существует TRUTH, и в котором это существование ис-

тины-правды не ставится. Не ставится под сомнение также и то,

что TRUTH всегда абсолютна, объективна и единственна. Исти-

на-правда это – то Божество, ради которого только и стоит жить,

бороться и умирать. В царстве TRUTH действуют особые зако-

ны, которые выражают идеи торжества добра над злом, истины

над неправдой, например: truth will out «рано или поздно правда

выйдет наружу», ср.: руc.: «шила в мешке не утаишь» (БАРФС,

780). Эта идеализированная картина мира постоянно вступает в

противоречие с реальностью.

TRUTH не только аккумулирует в себе такие положитель-

ные, идеальные качества Божественной Совершенной Личности

как мудрость, доброта и красота, но и нередко ассоциируется с

ними:

Beauty: Truth is beautiful, without doubt; but so are lies (QP,

R.W. Emerson); Truth is proper and beautiful in all times and in all

places (CQ, Frederick Douglass); The day knowledge was preferred to

wisdom and mere usefulness to beauty... Only a moral revolution – not

a social or a political revolution – only a moral revolution would lead

man back to his lost truth (CQ, Simone de Beauvoir).


58

В последнем примере налицо противопоставение знания и

мудрости, полезности и красоты. Вторые члены бинарных оппо-

зиций релевантны для понятия «истины-правда», так как оно сто-

ит в одном ряду с добром, красотой и мудростью. Языковое

сознание, таким образом, проводит чёткую границу между знани-

ем и «истиной-правдой», «истиной-правдой» и полезностью.

Simplicity: All great truths are simple in final analysis, and eas-

ily understood; if they are not, they are not great truths (CQ, Napole-

on Hill); Truth is too simple for us: we do not like those who unmask

our illusions (CQ, Ralph Waldo Emerson); There is nothing so strong

or safe in an emergency of life as the simple truth (QP, Ch. Dickens);

How happy is he born or taught, that serveth not another’s will;

whose armour is his honest thought, and simple truth his utmost skill!

(СQ, Wotton).

В последнем примере иллюстрируется, как концепт TRUTH

приобретает такие черты как stability, safety.

Purity: pure truth (Roget’s).

Rareness: Truth is so rare that it is delightful to tell it (CQ,

Emily Dickinson).

2. TRUTH – объект Фактический иллюстративный материал показывает:

TRUTH в сознании носителей языка может представать не только

как Субъект действия со всем набором положительных характе-

ристик некоторой идеальной Личности, Бога, но и ассоцииро-

ваться с различными объектами реальной действительности.

3. TRUTH – a source of information Ассоциация TRUTH c источником имплицирует появление

значения Water, liquid: ... What bothered him most, though – he was

afraid that the story would leak, that the men would learn the truth be-

fore the K.B.I. could question them (Capote, 213) The story would

leak the truth would leak the truth is a liquid (история просо-

чится правда просочится правда – это жидкость, вода).

Концептуализация истины как жидкого вещества наделяет

концепт TRUTH особыми физическими свойствами, например,


59

такими, как лёгкость по сравнению с водой, способность всплы-

вать на поверхность:

Truth may be stretched, but cannot be broken, and always gets

above falsehood, as oil above water (QP, M. Cervantes); Davis still

hopes that his lawsuit will make the truth surface. But it’s not a battle

that either side is likely to win (Newsweek 11, 1997, 33).

Концептуализация TRUTH как источника предполагает, что

TRUTH обитает в трёхмерном пространстве, которое помимо ха-

рактеристик выше/ ниже, справа / слева от точки отсчёта харак-

теризуется также таким пространственным параметром как

ближе / глубже от поверхности. Например:

The opposite of a correct statement is a false statement. But the

opposite of a profound truth may well be another profound truth (QP,

N. Bohr).

В данном примере имплицируются такие признаки TRUTH

как unattainable, inexhaustible.

Эмпирический материал свидетельствует о существовании

некоторых значений TRUTH, которые репрезентируют различ-

ные формы существования истины-правды как источника ин-

формации. По форме существования TRUTH как информации в

языке имплицируются такие значения, как:

Idea: He became aware of the truth in his mind gradually ... He

was struggling with this new idea of failure, the tangible realisation

that was taking shape and substance, condencing, as it were, out of

misty uneasiness of many days (ES Wells, 20).

Данный пример иллюстрирует сложный процесс концептуа-

лизации TRUTH. Вначале она концептуализируется через абст-

рактную сущность – идею, а затем, через сущность предметного

мира – как вещество, жидкость, стихия природы. TRUTH –

«идея» материализуется в сознании как некое вещество, имеющее

очертания и форму. Здесь же она приобретает значение a hostile

element, с которым необходимо бороться, чтобы выжить.

Story: I just think that’s time to tell this story, she said. ... And I

think it’s time for the truth to come out (I. H. T., 21).


60

Book: the gospel truth, the gospel (The Phrase Finder).

Art: We must never forget that art is not a form of propaganda;

it is a form of truth (QP, W. Churchill).

Argument: Truth is always the strongest argument (QP, So-

phocles).

Итак, значения истины – идея, история характеризуют «ис-

тину-правду» как некую природную стихию, которая не поддаёт-

ся контролю со стороны человека. Но, наоборот, стихия вершит

суд Божий (God’s act). В этом пункте смыслы, концептуализи-

рующие истину, смыкаются. Истина-правда – это кто-то или что-

то, не подчиняющиеся человеку, что не служит ему, но, наоборот,

подчиняет человека, заставляет его себе служить, либо уничто-

жает его.

Таким образом, на этапе относительной актуализации

TRUTH очевиден процесс дальнейшего уточнения и конкретиза-

ции антиномических свойств виртуальной сущности TRUTH.

Здесь истина-правда предстаёт и как потаённая и как открытая

субстанция, и как старое, и как новое. Актуализация концепта

TRUTH, как видно из приведённых примеров, идёт от сокрытого

к открытому, от старого к новому и наоборот. Если TRUTH кате-

горизуется как нечто потаённое, сокрытое, то актуализация кон-

цепта идёт от фактов к открытию причинной связи между ними –

истине-правде. Если истина – это не-секрет, то она ведёт к пота-

ённым причинным связям (открытая истина, лежащая на поверх-

ности, ведёт к той, что лежит на глубине):

Truth lies at the bottom of the well (1000 РАИ); Truth is not al-

ways in a well. In fact, as regards the more important knowledge, I do

believe that she is invariably superficial. The depth lies in the valleys

where we seek her, and not upon the mountain-tops where she is

found (CQ); Ah, well, the truth is always one thing, but in a way it’s

the other thing, the gossip, that counts. It shows where people’s hearts

lie (CQ, Paul); It is easier to perceive error than to find truth, for the

former lies on the surface and is easily seen, while the latter lies in the

depth, where few are willing (CQ, Johann Wolfgang von Goethe);


61

There are no new truths, but only truths that have not been recognized

by those who have perceived them without noticing (CQ, Mary

McCartny).

4. TRUTH – horror

Эта метафора реализуется в сочетании имени truth со сле-

дующими определениями: ugly, terrible, awful truth (Roget’s).

Данная концептуальная модель логически связана с предыдущей:

то, что страшно, ужасно обычно прячут. По аналогии с физиче-

ским миром правда концептуализируется как a Horrible thing,

например, как скелет, спрятанный в шкафу или в клозете: a

skeleton in your cupboard / closet (LA, 1175).

Something ugly: If you are out to describe the truth, leavе eleg-

ance to the tailor (QP, A. Einstein); How dreadful knowledge of the

truth can be when there’s no help in truth! (QP, Sophocles).

Something bursting out: Then she came bursting out with the

truth (Christie, 88). Сочетаемость имени truth с предикатом burst

out указывает на то, что истина-правда концептуализируется как

нечто извергающееся или взрывающееся. Отсюда импликация на

то, что истина-правда – это, то, что страшно и опасно, это – сти-

хия природы, подобная вулкану, которую невозможно удержать.

Danger: Truth uttered before its time is dangerous (CQ, Men-

cius).

Weapon: The truth is often a terrible weapon of aggression. It is

possible to lie, and even to murder with the truth (QP, A. Adler); Tru-

ly, to tell lies is not honorable; but when the truth entails tremendous

ruin, to speak dishonorably is pardonable (QP, Sophocles); The

dream begins with a teacher who believes in you, who tugs and pushes

and stick called«truth» (CQ, Dan Rather).

5. TRUTH – unpleasantness (an unpleasant thing) Unpleasant meal: hometruths are hard to swallow (РАФС,

462), a bitter truth, a palatable / unpalatable truth; I believe it is true,

if not a particularly palatable truth, that people like him are specu-

lated about (The Times, 17); Find the grain of truth in criticism –

chew it and swallow it (CQ, D. Sutten); Truth-tellers are not always


62

palatable. There is a preference for candy bars (CQ, Gwendolyn

Brooks).

Drug: The best mind-altering drug is truth (CQ, Lily Tomlin);

Truth, like the juice of a poppy, in small quantities calms men; in

larger, heats and irritates them and is attended by fatal consequences

in its excess (CQ, Walter Savage Landor).

Medical treatment: Truth, like surgery, may hurt, but it cures

(CQ, Han Cuyin).

Plant with thorns: truth has thorns, truth and roses have thorns

about them, nothing stings like the truth (РАФС, 462).

Stumbling block: Men stumble over the truth from time to time,

but most pick themselves up and hurry off as if nothing happened (QP,

W. Churchill), a stumbling block, a stumbling stone (Bible, Rom.

9:33).

6. TRUTH – a thing На основе этой метафоры нами выведены основные значе-

ния:

Plant: a grain of truth, a kernel of truth, (Roget’s); True, there

are architects so called in this country, and I have heard of one at

least possessed with the idea of making architectural ornaments have

a core of truth, a necessity, and hence a beauty, as it were a revelation

to him (CQ, Henry David Thoreau).

Clouds, rain, harvest and food: Truths are first clouds; then

rain, then harvest and food (CQ, Henry Ward Beecher).

Cork: Truth will be uppermost one time or another, like cork,

though kept down in the water (CQ, William Temple).

Foundation: The public will believe anything, so long as it is

not founded on truth (QP, E. Sitwell).

City: The city of truth cannot be built on the swampy ground of

scepticism (CQ, Albert Schweitzer).

Ground: Truth is the only safe ground to stand on (QP, E.C.

Stanton).

Destination: There must be possible a fiction which, leaving so-

ciology and case histories to the scientists, can arrive at the truth


63

about the human condition, here and now, with all the bright magic of

the fairy tale (CQ, Ralph Ellison); get at the truth, be near the truth

(Roget’s).

Road: We all were, we felt we were on the edge of the truth (Ca-

pote, 216); The scornful nostril and the high head gather not the odors

that lie on the track of truth (QP, G. Eliot); There are two mistakes

one can make along the road to truth – not going all the way, and not

starting (CQ, Buddha). Truth is no road to fortune (CQ, Jean Jacques

Rousseau).

Point – goal: She had half an hour at most. She must come

straight to the point (Beauman, 421); A few observations and much

reasoning lead to error; many observations and a little reasoning lead

to truth (CQ, Alexis Carrel); A fable is a bridge which leads to truth

(CQ, Saudi Arabian Proverb).

Ocean, infinite space: Truth is not a crystal that you can stash

away in your pocket, it is an infinite liquid into which you fall (CQ,

Robert von Musil).

Source of light: The truth flashed upon Mr. Shelby and his wife

at the same moment (H. Beecher Stowe, 78). The Truth must dazzle

gradually or every man be blind (CQ, Emily Dickinson); Truth is na-

turally universal, said Akanada, and shines into many different win-

dows, though some of them are clouded (CQ, Anya Seton); Truth is

like a torch, the more it’s shook the more it shines (CQ, William Ham-

ilton); Truth’s like a fire, and will burn through and be seen (CQ,

Maxwell Anderson).

Процесс познания в языке метафорически предстаёт как

стремление от тьмы к свету, ср: enlightenment – «просвещение»

(EL&C, 426); illuminate – 1) освещать; 2) просвещать, объяснять,

illuminating – «то, что объясняет», то есть то, что приводит к по-

ниманию истины-правды (там же, 657). Словосочетание tell the

truth (говорить правду) синонимично выражению «проливать свет

на что-либо»: What, if anything really happened between Clinton and

Willey remains unknown. It is possible, however, to reconstruct how


64

the charge arose, and to shed some light on credibility and motive

(Newsweek 11, 1997, 30).

Из вышеприведённых примеров следуют такие общие свой-

ства TRUTH как naturalness, uniqueness, stability, safety, energy

and life. Прототипические значения, выявленные из метафорической

сочетаемости имени truth с предикатами и именами, могут быть

объединены в группы по основным архетипам (более общим, аб-

страктным значениям):

— is a Person

— is a source of information

— is a secret / no-secret (a hidden / open thing)

TRUTH — is a horror (horrible thing)

— is an unpleasantness (an unpleasant thing)

— is a value (a valuable thing)

— is a thing (a natural or artificial thing).

Используя методику, предложенную Н.К. Рябцевой [Рябце-

ва, 1991], попытаемся выявить этот инвариантный компонент

значения имени truth. На наш взгляд, таким когнитивным факто-

ром, обеспечивающим единство значений TRUTH, является им-

плицитное значение «trouble» («трудность»). TRUTH

представляет собой такую сущность, с которой трудно иметь де-

ло. Если смотреть на истину как на Субъект с ней трудно иметь

дело, так как перед ней нужно смиряться, покоряться, ей трудно

противостоять и т. д. Если рассматривать истину как объект по-

знания, цель, то это то, что трудно постигать, во что трудно ве-

рить, то, что трудно находить. С точки зрения «действия» истина-

правда – это то, что трудно делать или говорить. Таким образом,

истина ассоциируется с некой трудностью, вне зависимости от

того, представляет ли она Субъект, Объект или действие. Импли-

цитный компонент значения имени truth «trouble» подразумевает

также продолжительность действия, длительность во времени, т.

е. процесс. В этом процессе как и во всяком другом можно вы-

явить определённые этапы: Let us begin by committing ourselves to


65

the truth – to see it like it is, and tell it like it is – to find the truth, to

speak the truth, and to live the truth (CQ, Richard Nixon).

Такая интерпретация «истины-правды» предполагает нали-

чие особой картины мира, в которой TRUTH – самая главная

Личность или самый важный объект реальности. Существование

TRUTH – трудности предполагает, что с ней нужно либо сми-

риться, либо преодолеть из стремления к высокой цели. Преодо-

ление трудностей, связанных с обретением истины, требует

особых усилий и жертв. Концепт TRUTH, таким образом, пред-

ставляет собой мифологему, в основе которой лежит представле-

ние о мире как о враждебной территории, на которой сражаются

антагонистические начала добра и зла.

«TRUTH – ЭТО ТРУДНОСТЬ»

T — точность в речи, искусстве, дающаяся с трудом, по крупи-

цам: tell the truth, a grain of truth, truth about the hero of a

novel

— результат поиска, сопряжённого с трудностями: dis-

cover the truth, find out the truth, reveal the truth, learn the

truth

R — цель, достигаемая с трудом: arrive at the truth, get at the

truth, be near the truth, hit upon the truth

— секрет, информация, создающая проблему –

трудность: conceal the truth, keep the truth secret, a home-

truth

U — предмет, который прячут, потому что он создаёт пробле-

мы: cover up the truth, truth is veiled / shrouded in mystery

— ценность – то, что с трудом достаётся: seek the truth,

chase after truth, hunt out the truth, keep the truth, quest after

truth

— основание, которое трудно положить: to be founded on

truth

T — это то, во что трудно, даже невозможно поверить: A truth

ceases to be true when more than one person believes in it

(CQ, О. Wilde)


66

— то, что трудно проглотить: truth is hard to swallow, to

sip little by little at a bitter truth

H — что-то колючее, что трудно достать: truth and roses have

thorns about them

Концептуальный анализ TRUTH и данные анализа лексиче-

ской сочетаемости имени truth позволяют сделать следующий

вывод: для изучения этого сложного языкового феномена необ-

ходимо использование комплексной методики исследования и

учёт различных подходов к категоризации действительности.

Популярный в лингвистике подход «Прототип спасает» неприем-

лем при исследовании TRUTH. Равным образом и отрицание

возможности применения прототипического подхода к исследо-

ванию «истины-правды» представляется бессмысленным и не-

перспективным. Здесь нужен синтез. Имя truth, несмотря на

обилие разнообразных метафорических значений, выявляемых в

его лексической сочетаемости, всегда сохраняет некие инвари-

антные компоненты значений, которые делают TRUTH неизмен-

ным и уникальным. Своеобразие TRUTH в том, что

соответствующая ему лексическая единица не имеет синонимов.

С другой стороны, поражает обилие метафорических интерпре-

таций TRUTH в языке. Наконец, «истину-правду» в отличие от

других концептов, можно с полной уверенностью считать клас-

сической, дискретной Аристотелевой семантической категорией,

поскольку она также резко и чётко отличается от своих антипо-

дов как «да» от «нет».


67

Глава 2

Н.В. Саварцева

ВЕРНОСТЬ:

ПРАГМАТИЧЕСКИЕ СИТУАЦИИ АКТУАЛИЗАЦИИ

Счастье нуждается в вер-

ности, несчастье же может

обойтись без нее.

Сенека

Феномены морально-этической концептосферы изучаются с

различных позиций философами, психологами, культурологами;

они также часто выступают предметом когнитивных исследова-

ний в лингвистике, в которых детальному научному анализу под-

вергаются особенности их номинирования и функционирования в

естественном языке. Синтез данных научных изысканий [Бабуш-

кин, 1996; Чернейко, 1997; Арутюнова, 2000; Корнилов, 2003;

Кононова, 2005] и их теоретическое осмысление позволили опре-

делить этические концепты как ментальные образования социо-

оценочного характера, отражающие нравственные отношения,

создающие мораль как одну из форм общественного сознания во

всем многообразии ее аспектов. Данные концепты регламенти-

руют поведение человека, регулируют его взаимодействие с Дру-

гими в соответствии с принятыми в обществе этическими

нормами.

Средством доступа к концепту является слово [Болдырев,

2001: 27; Попова, 2001: 38; Залевская, 2005]. Языковые знаки-

репрезентанты исследуемого нами смысла «верность» – абст-

рактные имена, представляющие собой результат осмысления

сложного мира состояний, отношений, свойств. Они создают

идеальные объекты, относящиеся к чувствуемому и умопости-

гаемому миру – внутреннему миру человека.


68

Лингвистическое описание единиц, объективирующих те

или иные смыслы-концепты, которые закреплены в сознании че-

ловека, может осуществляться с точки зрения различных подхо-

дов: ассоциативного, параметрического, признакового,

прототипического, ситуационного. Применение принципа семи-

ологического подхода [Степанов, 2001; Peirce, 1932; Morris, 1938

и др.] обусловлено тем, что понятие знака при изучении внутрен-

него мира человека, его личностного и психического развития так

же фундаментально, как понятие гена при исследовании онтоге-

неза [Глотова, 1990: 3].

При рассмотрении изучаемого нами объекта – знаков-

репрезентантов этического концепта «верность» в английском

языковом сознании – за исходную посылку принимаем положе-

ние о трехуровневой системе актуализации языкового знака,

включающей в себя уровни виртуальной («слово в словаре»), аб-

солютной («слово в речи») и относительной актуализации (про-

межуточной ступени между двумя данными

противопоставлениями) [Уфимцева, 1974: 60, 1986: 68, 85], что

коррелирует с семиотическим измерением знака: семантикой,

прагматикой, синтактикой.

В соответствии с этим на уровне виртуальной актуализации

рассматриваются семантические особенности лексем-

репрезентантов концепта «верность», на уровне относительной

актуализации изучается синтактика словесных знаков, на уровне

абсолютной актуализации – прагматические закономерности

функционирования языковых единиц, объективирующих иссле-

дуемый концепт.

Абсолютно актуализованный знак, в отличие от виртуально-

го, представляющего собой всеобщий, «надындивидуальный»

знак, есть слово, использованное отдельным индивидом в речи и

соответственно конкретизированное [Уфимцева, 1974: 62]. Об-

ращение к функционированию знаков в реальной коммуникации

предполагает изучение их прагматических характеристик, связы-


69

вающих значение слов с ситуативным употреблением в контексте

[Бочкарев, 2003: 117].

Для изучения уровня абсолютной актуализации словесных

знаков и их прагматических особенностей, обусловленных в пер-

вую очередь «субъективностью» языка, целесообразно обратить-

ся к дискурсу, соотносимому с категорией субъекта, с «Эго»

творящего текст человека [Степанов, 2001: 35-36], который в со-

вокупности с экстралингвистическими – прагматическими, со-

циокультурными и др. факторами, «взятый в событийном

аспекте», есть «речь, погруженная в жизнь» [Арутюнова, 1990:

136-137], то есть реальный дискурс.

Это определение последнего, по признанию

Е.С. Кубряковой, сочетает в себе не только конструктивные уста-

новки нескольких подходов, но и критическое отношение к по-

пыткам исследовать язык изолированно от его реального

функционирования для решения разных целей и задач и от жизни

общества [Кубрякова, 2005: 28].

Понимание дискурса, постулирующего его обращенность к

прагматической ситуации, а также положение, согласно которому

смыслы в актуальной коммуникации всегда ситуативны [Моро-

зова, 2005: 48], позволяют нам обратиться к исследованию ситуа-

ции верности.

Из множества дефиниций термина «ситуация», существую-

щих в специальной литературе [Рябцева, 1994; Макаров, 2003;

Firth, 1957; Halliday, 1978, 1985 и др.], берем за основу определе-

ние ситуации, актуальное для антропоцентрически ориентиро-

ванной лингвистики. Вслед за В.Г. Гаком, осмысливаем

ситуацию как особый «квант жизни», представляющий собой ре-

зультат координации субстанций в пространстве и времени [Гак,

1968: 12].

Элементы ситуации находятся в определенных связях и от-

ношениях между собой, которые могут подвергаться моделиро-

ванию, целью которого является теоретическое объяснение

использования языка неодинаково разными людьми при различ-


70

ных обстоятельствах, то есть учет параметров, налагаемых кон-

текстом (наличие или отсутствие общих фоновых знаний у ком-

муникантов, пребывание в определенном эмоциональном

состоянии и т. д.), определяющих появление одних языковых

средств, нежели других.

При исследовании ситуации верности придерживаемся се-

миотической (стратификационной) модели ситуации, предложен-

ной М. А. К. Хэллидеем [Halliday, 1978, 1985], основные функции

языка в которой – концептуальная (ideational), оценочно-

коммуникативная (interpersonal), текстовая (textual) – соотнесены

с тремя важнейшими измерениями контекста: поле (field), то-

нальность (tenor), формат (mode).

В данной модели поле – «field of activity» есть социальное

действие, где главный компонент – вербальное взаимодействие

говорящих. Определяющей характеристикой этой контекстной

переменной является предметная область общения, например,

наука, религия, политика и т.д. Тональность (tenor) – «the social

role relationships which obtain between the language users in a

particular situation (e.g. teacher-pupil, preacher-congregation, parent-

child» – представлена ролевой структурой, включающей статус-

ные, позиционные, например, родитель-ребенок, а также дискур-

сивные, в основе которых – социальные роли, например,

вынесение объективной оценки для преподавателя. Формат кон-

текста – «medium used (e.g. written, spoken, spoken-to-be-written,

written-to-be-cited)» зависит от поля и тональности и представляет

собой канал общения (устный или письменный), «риторическую

форму» (например, дискурс может иметь формат жалобы, упрека,

объяснения) и такую характеристику ситуации, как формальность

/ неформальность [Halliday, 1978: 33].

Рассмотрим поле, тональность и формат ситуации верности.

Поле ситуации верности

В поле ситуации исследуем проекцию экстралингвистиче-

ской сферы, в которой происходит её динамическое развитие в

сферу коммуникативную.


71

Поле ситуации верности представлено различными модуса-

ми ее функционирования, наиболее яркие из которых – интимно-

личностная, профессионально-деловая, политическая и религиоз-

ная сферы.

В интимно-личностную сферу проявления верности вклю-

чены отношения между супругами / возлюбленными, родителями

/ детьми, членами семьи, друзьями, а так же верность самому се-

бе.

Рассмотрим каждую из них, актуализируемых в английской

языковой реальности.

Верность – важная составляющая супружеской жизни,

представляет собой своего рода соглашение между двумя абсо-

лютно разными людьми, партнерами – мужчиной и женщиной:

Marriage has a unique place because it speaks of an absolute

faithfulness, a covenant between radically different persons, male and

female; and so it echoes the absolute covenant of God with his chosen,

a covenant between radically different partners (BQ, Williams).

Верность супругов / возлюбленных заключается в интимных

отношениях лишь с одним партнером:

Everyone knew that her marriage with Michael was exemplary.

She was a pattern of conjugal fidelity (Maugham-1, 89).

Обвинения в измене оскорбляют чувства верного человека.

Так, доктор Мид приходит в ярость при мысли о том, что вынуж-

денное обстоятельствами посещение им публичного дома опоро-

чит его репутацию и имя его жены, которой он был всю жизнь

верен:

Dr. Meade, beside himself with outraged dignity at the position

into which Rhett had jockeyed him and the others, told Mrs. Meade

that, but for the fact that it would implicate the others, he would ra-

ther confess and be hanged than say he had been at Belle’s house.

«It is an insult to you, Mrs. Meade,» he fumed.

«But everyone will know you weren’t there for – for –»

«The Yankees won’t know. They’ll have to believe it if we save

our necks. And they’ll laugh. The very thought that anyone will be-


72

lieve it and laugh infuriates me. And it insults you because – my dear,

I have always been faithful to you» (Mitchell, 807).

Физическая верность несомненно значима между супруга-

ми, но так же важна и верность сердца. Для другого героя М.

Митчелл, который знает цену женской добродетели и привык к

тому, что он может дешево покупать женщин, гораздо важнее

верность ему его жены в мыслях:

«Oh, yes, you’ve been faithful to me because Ashley wouldn’t

have you. But, hell, I wouldn’t have grudged him your body. I know

how little bodies mean – especially women’s bodies. But I do grudge

him your heart and your dear, hard, unscrupulous, stubborn mind. He

doesn’t want your mind, the fool, and I don’t want your body. I can

buy women cheap…» (Mitchell, 927-928).

Человек верен, когда он постоянен в чувствах, привязанно-

стях, которые он проносит через всю жизнь:

She sometimes asked Charles why he did not arrange a divorce

with his wife and marry some nice woman. She could not bear the

thought of his wasting his life over her. He told her that she was the

only woman he had ever loved and that he must go on loving her till

the end (Maugham (b), 97).

В браке чрезвычайно важна надежность партнера, надежный

– значит верный:

My father could have looked elsewhere, for a wife with more

money, but he must have wanted the tried and true: someone he could

depend on (Atwood, 85).

Верность любящих людей подразумевает собой заботу друг

о друге. Миссис Фостер всегда была хорошей, любящей и верной

женой своему мужу в течение многих лет:

…Mrs. Foster was and always had been a good and loving wife.

For over thirty years, she had served him loyally and well (Dahl, 48).

Особенностью верности в интимно-личностной сфере явля-

ется то, что верность распространяется на ограниченный круг

лиц. Невозможно питать это чувство по отношению к множеству


73

людей. Люди по-настоящему преданны только тому, кто пред-

ставляет для них наибольшую значимость:

Tony’s first thought as he watched his mother walk into the stu-

dio was, What a handsome woman she is. She was in her mid-fifties,

hair untinted, with white strands laced through the black. There was a

charged vitality about her. Tony had once asked her why she had not

remarried. She had answered quietly. «Only two men were ever im-

portant in my life. Your father and you» (Sheldon (b), 257-258).

В английском языке лексемы, функционирующие в ситуа-

циях при описании верности супругов / возлюбленных употреб-

ляются дифференцированно. Самый широкий круг референции

имеет ключевая лексема faithful / faithfulness, встречаемая во всех

контекстах. Слово-репрезентант fidelity используется для выра-

жения верности в интимных отношениях, употребление языко-

вых знаков devoted / devotion, loyal / loyalty объективирует, в

основном, признак «душевная верность», который подразумевает

постоянство в чувствах, заботу, поддержку.

К окказиональным средствам выражения верности в супру-

жеских отношениях можно отнести следующие выражения, пред-

ставляющие собой заверения в верности:

«I never did another bloke but you. Never. Not once in my life»

(George, 157);

Lara smiled. «Maybe we’ll go again and see it together, Paul.»

He shook his head. «Miss Cameron, I’m not only married, I’m

very much married. I happen to love my wife» (Sheldon (c), 180);

He’d said «We’ve been apart more than long enough, Jean. We

can get a divorce with no fault on either side.»

«I’ve been true to you, Kenny,» had been her reply (George,

156).

Верность возлюбленных объективируется также номинаци-

ей Romeo and Juliet, отсылающей нас к прецедентному тексту

Шекспира:

It became clear that, whatever the world thinks, Pete and Kate

(who, let’s face it, has her own crippling addiction – to bad boys)


74

have found «tru luv». He gives her spike and edge (like she needed it),

she gives him beauty and loyalty (and he really needs that). And to-

gether? They’re Romeo and Juliet in a very modern (very twisted)

love story (Ellen, 89).

Верность в отношениях родителей / детей представлена лю-

бовью, заботой, самоотверженным посвящением первых вторым:

«Such a little beauty! When she grows up she will certainly be a

belle. But I suppose you know that any man who courts her will have a

tussle with Captain Butler, for I never saw such a devoted father…»

(Mitchell, 947);

By the time Adelia died, the three boys were mostly grown up.

Did they miss their mother, did they mourn her? Of course they did.

How could they fail to be grateful for her dedication to them?

(Atwood, 80).

Родители всегда готовы понять и поддержать своих детей,

именно такое обещание дает Стюарт своим еще даже не родив-

шимся детям:

Still, I want kids with Gillian. It seems the natural thing to do.

And I’m sure she’ll want them too when the time is right. That’s some-

thing women know, isn’t it – when the time is right? I’ve already made

them a promise, those kids we’re going to have. I’m not going to be

like my parents. I’m going to try and see the point of you, whatever

that point is. I’ll back you. Whatever you want is OK by me (Barnes,

52-53).

Что бы ни случилось, родители не оставляют детей, в этом

тоже заключается проявление родительской верности:

She could become an animal or alter herself enough to travel

freely among whites and Indians, but several children would surely

slow her down. And she would not abandon them. She was too much a

mother for that (Butler, 92).

Верность детей родителям состоит в их готовности быть ря-

дом с отцом или матерью, когда им нужна помощь. Так, дочь из-

вестного хоккеиста Мартина Картье не отходила от него ни на

шаг, когда он был госпитализирован из-за травмы колена:


75

«One day I was riding bikes with Natalie, stupid the doctor told

me, and I don’t know – my knee just went out. So I was back in the

hospital, the so-called one right down the lake in LaSalle.»

«Natalie was with you?» May asked, knowing how scared the lit-

tle girl must have been, remembering how upset Kylie had felt the time

May had cut herself on a broken glass and had to get stitches at the

Coastal clinic.

«Wouldn’t leave my side.» Martin grinned. «Loyal daughter»

(Rice L., 131).

Узуальными средствами номинации верности родителей /

детей являются лексемы devotion, loyalty, dedication и их произ-

водные.

Верные отношения связывают не только родителей и детей,

возлюбленных и супругов, но и всех членов семьи:

She, too, had her tragedy – a brother, to whom she was devoted,

had died only a week or two before Angela (Woolf, 197).

Средствами вербализации верности в отношениях между

членами семьи, братьями и сестрами выступают, как правило,

следующие языковые знаки: devotion, loyalty, faithfulness.

Значимость дружбы, узы которой в некоторых случаях мо-

гут быть сильнее родственных связей в жизни людей, позволила

отнести верность другу к интимно-личностной сфере:

When I say to you that my friends were my whole life – every-

thing, absolutely everything in it – then perhaps you will begin to un-

derstand (Dahl, 140-141).

Верность заключается в готовности в любую минуту помочь

другу даже в ущерб своим интересам. Зная, что ее может настиг-

нуть наказание, героиня романа С. Шелдона скрывает темноко-

жего друга своего отца от полиции:

«I believe you,» Kate said. «The first thing we have to do is get

somewhere where you’ll be safe.»

«I’m sorry to involve you in all this.»

«You didn’t involve me in anything. You’re my friend» (Sheldon

(b), 176).


76

Крепкая дружба может связывать абсолютно разных по

темпераменту людей, основой верности в данном случае является

душевное родство, сходство убеждений и ценностей:

Between him and Darcy there was a very steady friendship, in

spite of great opposition of character (Austen (d), 15).

Хранить верность на протяжении всей жизни – черта силь-

ной личности. Мелани, зная о тайной страсти Скарлетт к своему

мужу, догадываясь о ее истинном отношении к ней самой, про-

должала оставаться ее верным другом и любить ее:

At the mention of Ashley’s name, Scarlett’s heart stood still, cold

as a granite within her. Melanie had known all the time. Scarlett

dropped her head on the coverlet and a sob that would not rise caught

her throat with a cruel hand. Melanie knew. Scarlett was beyond

shame now, beyond any feeling save a wild remorse that she had hurt

this gentle creature throughout the long years. Melanie had known –

and yet, she had remained her loyal friend (Mitchell, 998).

Можно не бояться доверить свою жизнь надежному другу.

Отправляясь в опасное приключение, необходимо взять с собой

верного друга – именно такой совет дают маленькие путешест-

венники – герои романа Д. Алмонд будущим искателям приклю-

чений:

He climbed back down, crouched on the raft, took out his knife,

started scratching words in the varnish.

«What you doing?» I shouted.

«If anybody does use it, they need to be prepared,» he said.

«These are their instructions.» He called out the words as he wrote.

«You must take knives, torch, food, a change of clothes. You must be

brave and strong. You…»

He turned and looked up at me.

«You can’t go alone!» I shouted, and he quickly scratched the

words. He turned again.

«You have to take a true friend!» I shouted, and he scratched the

words.

«What else?» he said.


77

I looked down at him. The raft tugged at my hand and yearned to

be free.

«Somebody you’d trust your life with,» I said. «Somebody you’d

go as far as death with» (Almond, 179-180).

Верный друг никогда не выдаст секрет. Франк, зная ужас-

ную тайну Максима, убившего свою бывшую жену, очень осто-

рожен в разговоре с нынешней супругой последнего:

Again Frank did not answer. I realized that his loyalty to Maxim

was such that he would not let himself be drawn into a discussion,

even with me. He did not know how much I knew (Du Maurier, 340-

341).

Для обозначения дружеской верности используются лексе-

мы faithful, devoted, loyal, true, steady и их производные, а также

номинации a good man in a pinch и to give one’s hand for some-

body:

“Ashley’s a good man in a pinch…” (Mitchell, 638);

“He’s a good sort, Mr. Crawley,” said the coast-guard.

“Yes,” I said.

“He’d give his right hand for Mr. de Winter too,” he said.

“Yes, I think he would,” I said (Du Maurier, 277-278).

Ситуация верности самому себе своеобразна тем, что в ней

субъект и объект верности совмещены:

(Enter DAWSON RYDER, twenty-six, handsome, wealthy, faith-

ful to his own, a bore perhaps, but steady and sure of success) (Fitzge-

rald, 173);

I had the impression he was being loyal to someone. Either to

Maxim or to Rebecca, or perhaps even to himself (Du Maurier, 141).

К этой же ситуации, как представляется, целесообразно от-

нести высказывания, в которых объективирована верность убеж-

дениям, взглядам. Субъект и объект верности при этом не

совпадают в поверхностной структуре, однако при анализе глу-

бинной структуры подобных высказываний выявляется совмеще-

ние объекта и субъекта. Говоря о том, что человек верен самому

себе, мы чаще всего имеем в виду, что он верен своим принци-


78

пам, вкусам, пристрастиям, которые, в свою очередь, являются

составляющими ценностно-психологической компоненты его

личности.

Для человека верного характерно постоянство во взглядах,

приверженность одной точке зрения, неизменность в ней:

«My character has ever been celebrated for its sincerity and

frankness, and in a cause of such moment as this I shall certainly not

depart from it» (Austen (d), 272).

Этот же концептуальный признак может реализовываться в

ситуации достижения какой-либо намеченной цели, мечты:

Steady to his purpose, he scarcely spoke ten words to her

through the whole of Saturday, and though they were at one time left

by themselves for half-an-hour, he adhered most conscientiously to his

book, and would not even look at her (Austen (d), 49).

На долю героя романа С. Шелдона выпало множество испы-

таний, но вопреки всему он не отказался от своей мечты, а остал-

ся верен ей:

On his second day in Cape Town, Jamie found a job driving a

team of horses for a delivery firm. On the third day he started working

in a restaurant after dinner, washing dishes. He lived on the leftover

food that he squirreled away and took back to the boardinghouse, but

it tasted strange to him and he longed for his mother’s cock-a-leekie

and oatcakes and hot, fresh-made baps. He did not complain, even to

himself, as he sacrificed both food and comfort to increase his grubs-

take. He had made his choice and nothing was going to stop him, not

the exhausting labor, nor the foul air he breathed, nor the flies that

kept him awake most of the night (Sheldon (b), 23).

Выполнение долга и обещаний также характеризует челове-

ка как преданного, верного:

He had faithfully promised to stay where he was, and we had not

a doubt that he would be as good as his word (Conan Doyle, 228).

Употребление широко круга лексем – loyal, faithful, devoted,

dedicated, steady, staunch, to cleave to, to stick to, fidelity и т. д. и

ряда их производных – в данной ситуации весьма нечетко диф-


79

ференцировано, можно лишь отметить, что лексема staunch упот-

ребляется для обозначения стойкой, непримиримой позиции в

отношении идеологических принципов, представляющих боль-

шую значимость для субъекта:

Robert P. Casey Jr., a staunch abortion opponent in the mold of

his father, the late Pennsylvania Governor Bob Casey Sr. (Boyer, 54);

«Our superior is nothing if not a modern man and a staunch fe-

minist…» (Rice, 102).

Номинации to hold one’s word, to make good on one’s promise,

to hold true to one’s word, a man of one’s word, as good as one’s

word используются при объективации верности данному слову,

обещанию.

В профессионально-деловой сфере, посвящая себя целиком

какому-либо делу, профессии, люди также проявляют качество

верности, преданности:

Faithfulness and willingness characterized his toil (FL, Lon-

don).

Данное качество присутствует у полицейских, каждый день

самоотверженно работающих на линии огня:

He liked cops, empathized with them, generally understood their

concerns, prejudices, methods. And now here were two more, twin

tight ends named Jakes and Warren, and at a glance very much like

the men from the other night with his windshield in North Beach –

hardworking, sincere, dedicated – and most importantly, living every

day in the line of fire, which tended to breed a certain defensiveness,

even cynicism (Lescroart, 244).

Неустанный интерес ученого к предмету своего изучения,

возможность почерпнуть новые знания заставляют его ехать в

опасную экспедицию и терпеть лишения:

Since landing from the boat he has obtained some consolation

from the beauty and variety of the insect and bird life around him, for

he is absolutely whole-hearted in his devotion to science (Conan

Doyle, 84).


80

Терпение врача или социального работника, верных своему

призванию, способно вылечить любые психологические травмы:

That dreary prime-time genre, the TV movie, sprang up to medi-

calize the supposedly new pathologies of domestic life: the teenager

who won’t eat because her parents are fighting, the child molester

who was abused himself, the alcoholic mother whose kids run off the

rails – there was nothing a devoted therapist or social worker

couldn’t cure with time and patience (Taylor, 38).

В профессиональном спорте упорство, ответственность,

верность – необходимые условия для достижения высоких ре-

зультатов на спортивной арене. В качестве примера приведем

выдержки из интервью известных спортсменов – баскетболиста

Майкла Джордона и олимпийской чемпионки Келли Холмс:

«The game is my life. It demands loyalty and responsibility, and

it gives me back fulfillment and peace» (Answers, Jordan);

I strived to become an Olympic champion from age of 14 and,

when I finally accomplished my goal, at 34, the feeling of delight was

indescribable. After all those years of dedication, commitment and

hard work, it’s a dream come true (Marie Claire, Holmes).

В командной игре верность игроков по отношению друг к

другу предстает как взаимная поддержка и защита:

When you’re part of a team, you stand up for your teammates.

Your loyalty is to them. You protect them through good and bad, be-

cause they’d do the same for you (QP, Yogi Berra).

Люди, всецело отдающие себя работе, часто не находят сво-

ей второй половины, принося личную жизнь в жертву. Так, агент

известного пианиста очень удивлен тем, что тот все-таки женил-

ся:

Ellerbee said, «Frankly, I never thought Philip would get mar-

ried. He’s like a priest – dedicated to what he does» (Sheldon (c),

340).

В отношениях босс / служащий, хозяин / слуга также при-

сутствуют проявления верности:


81

«…The lie we lived, she and I. The shabby, sordid farce we

played together. Before friends, before relations, even before the ser-

vants, before faithful, trusting creatures like old Frith. They all be-

lieved in her down here, they all admired her…» (Du Maurier, 298).

Домашние служащие становятся практически членами се-

мьи, между ними и их хозяевами устанавливаются отношения

подобно отношениям между родителями и детьми. В примере,

извлеченном из эпохального романа М. Митчелл, посвященного

периоду Гражданской войны в США между Севером и Югом и

отмене рабства, описывается, как бывшие рабы переносили вме-

сте со своими хозяевами все ужасы войны и ее последствия:

She thought of Dilcey toiling in the cotton fields beside her, of

Pork risking his life in the neighboring hen houses that the family

might eat, of Mammy coming to Atlanta with her to keep her from

doing wrong. She thought of all the servants of her neighbors who had

stood loyally beside their white owners, protecting their mistresses

while the men were at the front, refugeeing with them through the ter-

rors of the war, nursing the wounded, burying the dead, comforting

the bereaved, working, begging, stealing to keep food on the tables

(Mitchell, 666).

Хозяин завода по изготовлению пуговиц, терпевший боль-

шие убытки во время Депрессии, мог бы спасти свое финансовое

благосостояние, закрыв предприятие, однако он не смог оставить

своих людей без работы, выгнать их на улицу и предпочел стать

банкротом:

He wanted the factories opened again, so that his men would

have jobs. He called them «his men», as if they were still in the army

and he was still their captain. He did not want to cut his losses and

desert them, for as everyone knows, or once knew, a captain should go

down with the ship (Atwood, 273).

В общем и целом следует отметить нерелевантность типа

профессии при проявлениях верности в профессионально-

деловой сфере: верность своему делу, призванию характеризует


82

представителей многих профессий и детерминирована личными

качествами субъекта.

Наиболее часто в данной сфере недифференцированно ис-

пользуются номинации loyal, faithful, devoted и их производные.

Лексема dedicated / dedication употребляется для выражения осо-

бой самоотверженности в своей профессии, самопожертвовании.

В политической сфере особо выделяются номинации patriot,

patriotism, patriotic как обозначения особого вида верности – вер-

ности своей стране:

A man’s country is not a certain area of land, mountains, rivers,

and woods, but it is a principle; and patriotism is loyalty to that prin-

ciple (TE, Curtis).

Чувство патриотизма вдохновляет людей, его субъекты го-

товы терпеть любые лишения, даже пожертвовать своей жизнью

для блага родной страны:

«…when I think of joining the army in varnished boots and a

white linen suit and armed with only a pair of dueling pistols – And

those long cold miles in the snow after my boots wore out and I had

no overcoat and nothing to eat… I cannot understand why I did not

desert…» (Mitchell, 564);

It is a sweet and glorious thing to die for one’s country (СЦИ-

АЯ, 79).

Верность в данной сфере проявляется также в отношении

политического режима, партии, лидера:

Can you not respect that principle of loyalty which made the

royalists give up country, friends, fortune, everything, rather than be

false to their king? (FL, Hawthorne).

Патриотизм заключается также в особом отношении к госу-

дарственным символам и идеалам, которые они выражают. Из-

вестно, например, отношение американцев к своему флагу:

Freedom of religion is a principle that is central to our Nation’s

Declaration of Independence. Congress has taken this positive step to

protect our freedom to express allegiance to America’s flag and the

ideals it represents (BQ, Lewis).


83

Верность политика состоит в бескорыстном служении своей

стране и ее народу, соблюдении его интересов:

«…Ambassador and Mrs. Winthrop were known worldwide for

their philanthropy and dedication to government service» (Sheldon

(d), 55).

Выражающий лояльность к вождю и системе субъект заяв-

ляет о своей интеграции с режимом. Вербальное выражение вер-

ности политической системе является непременным атрибутом

ряда церемониальных действий, таких как инаугурация, объявле-

ние войны. Выражение лояльности к лидеру в ситуациях нериту-

ального характера свидетельствует об определенной степени

авторитарности данного политического строя [Шейгал, 2000:

128].

Наиболее рекуррентные средства выражения верности в по-

литической сфере – лексемы loyalty, devotion, allegiance,

patriotism и их производные. Языковые знаки patriot, patriotic,

patriotism представляют собой специализированные единицы,

употребляющиеся для обозначения верности своей стране, поли-

тической верности, номинации die-hard и staunch акцентируют

непримиримость политических убеждений.

В религиозной сфере проявления верности заключаются в

неуклонном следовании идеалам какой-либо религиозной док-

трины, церкви:

My devout Muslim mother’s generation threw off garments that

symbolised responsibility for the lust of men (Marie Claire, 84);

But then, a divorce was unthinkable; and Ellen and Gerald,

staunch Catholics that they were, would never permit her to marry a

divorced man (Mitchell, 278).

Недетерминированность верности Богу временем года, ее

постоянство объективируются в одной из религиозных пропове-

дей следующим образом:

God, I don’t have great faith, but I can be faithful. My belief in

you may be seasonal, but my faithfulness will not. I will follow in the

way of Christ. I will act as though my life and the lives of others mat-


84

ter. I will love. I have no greater gift to offer than my life. Take it (QP,

Real Life Preacher).

Для выражения верности в религиозной сфере используются

номинации faithfulness, devotion, loyalty и их производные. Лек-

семы staunch и devout актуализируют неукоснительное следова-

ние религиозным канонам.

Тональность ситуации верности

При описании тональности ситуации, как отмечалось выше,

рассматриваются ее участники, их отношения, присущие им ро-

ли. Непременными составляющими ситуации верности являются

ее партиципанты: субъект и объект, при дескрипции которых вы-

деляем социальную и психологическую составляющие. В первой

рассмотрим различные социальные роли: статусные, получаемые

человеком при рождении – пол, национальность, возраст; пози-

ционные, предполагающие владение какой-либо позицией, на-

пример, позицией «родитель», «учитель». Психологическую

составляющую рассмотрим по таким параметрам, как мотив /

причина верности, эмоции субъекта и объекта, оценка.

Социальная составляющая

При исследовании социальной составляющей обнаружи-

лось, что контекст нейтрален по отношению к статусу участников

ситуации верности. Верность по данным исследования присуща

людям независимо от их пола, национальной принадлежности

или возраста, укоренена в природе человека и подобна в этом

смысле стыду и совести, выступающим координаторами созна-

ния и воли [Арутюнова, 2000: 57].

В соответствии со сферами проявления верности к типич-

ным позиционным (реляционным) ролям субъектов верности от-

носятся роли: супругов / возлюбленных, родителей / детей, брата

/ сестры, других членов семьи, друзей в интимно-личностной

сфере; босса / служащих, врачей, спортсменов, ученых, полицей-

ских и представителей других профессий в профессионально-

деловой сфере; избирателей / политиков в политической сфере;

носителей религиозных убеждений в религиозной сфере.


85

Психологическая составляющая

Универсальному феномену причинности, принципы которо-

го определяются «семантическим биномом – естественным взаи-

модействием смыслов-концептов Причина / Следствие»,

принадлежит одно из ведущих мест в семиосфере «Человек»

[Малинович, 2006: 714]. Причиной верности является внутренняя

предрасположенность. Верность, как представляется, является

внутренним качеством человека, неотъемлемой чертой характера:

The ministry proffered various civil offices which yielded not on-

ly honor but profit; but he declined them all, with the chivalrous inde-

pendence and loyalty that had marked his character through life (FL,

Cooper).

Способность к верности является врожденной:

When they are gone you must fall back upon your own innate

strength, upon your own capacity for faithfulness (FL, Conrad).

Это правомерно для большинства исследуемых ситуаций.

Однако в некоторых контекстах встречаем другие объяснения

причины верности. Так, причиной верности некоторых супруже-

ских пар является простая привычка:

The faithfulness of the monogamic couples I have referred to

may be explained as a matter of habit… (FL, London).

Таким образом, верность как ценность воспринимается анг-

лоязычным сознанием неоднозначно. Мелиоративная оценка ис-

следуемого феномена находит выражение в отождествлении

верности с добродетелью:

Holden sought to rally his geriatric legions around Deron Wil-

liams, a Holden aide whose loyalty to his boss seemed his chief virtue

(Meyerson, 17).

Верность-ценность очень много значит для человека, может

искупить грехи и быть мотивирующей силой в достижении ка-

кой-либо цели:

She would never again get through that armor. The words, hos-

pitality and loyalty and honor, meant more to him than she did (Mit-

chell, 525);


86

The greater the loyalty of a group toward the group, the greater

is the motivation among the members to achieve the goals of the

group, and the greater is the probability that the group will achieve its

goals (QP, Likert);

There was no servant so stupid that she did not find some re-

deeming trait of loyalty and kind-heartedness, no girl so ugly and dis-

agreeable that she could not discover grace of form or nobility of

character in her… (Mitchell, 156).

Отсутствие верности – причина многих жизненных неудач:

Lack of loyalty is one on the major causes of failure in every

walk of life (TE, Hill).

И, напротив, сохранение верности, как правило, вознаграж-

дается:

As a result, some observers now believe his term in city hall

could be extended as a reward for his loyalty to the Kremlin (Os-

trovsky, 2).

О верности просят, в нее верят, в ней нуждаются:

I do not pray for success, I ask for faithfulness (BQ, Mother Te-

resa);

I believe in faithfulness (Chalmers);

He needed all her assistance and all her loyalty in these new

conjunctures his fatalism had already accepted (FL, Conrad).

Наряду с позитивным восприятием верности, существуют

точки зрения о ней как о ценности отрицательного характера.

Так, в английском языковом сознании верность в любви может

ассоциироваться с вялой привычкой и отсутствием воображения:

People who love only once in their lives are… shallow people.

What they call their loyalty and their fidelity, I call either the lethargy

of custom or their lack of imagination (TE, Wilde).

Герой М. Митчелл утверждает, что он никогда не считал

верность добродетелью, говоря при этом о физической верности

супругу / возлюбленному:

«…I never held fidelity to be a virtue» (Mitchell, 886).


87

Патриотизм, любовь, вера, семья могут рассматриваться как

весьма эфемерные сущности. Для человека, испытывающего го-

лод в течение долгого времени, преданность отечеству, наряду с

любовью и семьей, всего лишь тень слова:

Love and business and family and religion and art and patriot-

ism are nothing but shadows of words when a man’s starving (СЦИ-

АЯ, 76).

Постоянство, стабильность в отношениях могут наскучить.

Оливия, объясняя охлаждение своей матери к отцу, говорит о

том, что он был верен, а, следовательно, стабилен и предсказуем:

He ran his business, came home, read the newspaper, ate his

dinner, watched the telly, and went to bed. He had few interests. He

had little to say. He was solid, faithful, dependable, and predictable.

In short, he was boring (George, 6).

Обратной стороной верности, самопожертвования является

тирания. Субъект верности ожидает от объекта безраздельной

благодарности за свою заботу:

She resented, too, the nurse, or the many nurses, who had tended

my father in the various hospitals. She wished him to owe his recovery

to her alone – to her care, to her tireless devotion. That is the other

side of selflessness: its tyranny (Atwood, 95-96).

Верность объекту любви, не отвечающему взаимностью,

причиняет страдание и боль:

Bill was enabled to go for an after-dinner stroll in a condition of

almost painful loyalty to Claire (FL, Wodenhouse).

Формат ситуации верности

При описании формата ситуаций обращаемся к исследова-

нию коммуникативного кода / канала. Основными типами ком-

муникативных кодов, как известно, являются вербальный и

невербальный. Особый интерес представляет исследование не-

вербального кода, представленного совокупностью паралингвис-

тических факторов – кинесикой, проксемикой, такесикой,

просодическими характеристиками [см., например, работы: Ко-

валенко, 1998; Eckman, 1969; Buller, 1987].


88

Рассмотрим характерные невербальные параметры контек-

ста ситуации верности. Как показывает проведенный анализ, не-

вербальными показателями верности являются:

─ особое выражение лица:

…they looked into her young face and saw there the inflexible

loyalty to the old days… (Mitchell, 725);

─ особый взгляд, блеск в глазах, когда человек смотрит на

объект своей верности или говорит о нем:

«…They’re very happy together. I’ve never had a chance of talk-

ing to Gray alone, and anyway I dare say he wouldn’t talk to me

about Isabel, but I know he’s devoted to her. His face is rather sullen

in repose and his eyes are harassed, but when he looks at Isabel such

a gentle, kind look comes into them, it’s rather moving. I have a no-

tion that all through their trouble she stood by him like a rock and he

never forgets how much he owes her…» (Maugham (c), 149);

She smiled at Scarlett, whimsically as the music ended, making a

little moue of apology as she dabbed with her handkerchief.

«I’m so happy,» she whispered, «and so proud of the soldiers

that I just can’t help crying about it.» There was a deep, almost fanat-

ic glow in her eyes that for a moment lit up her plain little face and

made it beautiful (Mitchell, 170);

─ нервное возбуждение, сопровождающееся каким-либо не-

произвольным движением, например, раздуванием грудной клет-

ки:

«…The resources of America are inexhaustible. It isn’t a boom,

it’s just the natural development of a great country.»

His chest swelled with an unwanted patriotic fervour (Maugham

(c), 120).

В политической сфере существуют особые невербальные

средства выражения верности. К ним относятся, в первую оче-

редь, государственные символы – флаг, герб, во-вторых, помеще-

ние на улицах и в учреждениях скульптурных и портретных

изображений вождей, причем «степень семиотичности данных

иконических знаков» детерминирована характером политической


89

системы – она выше в тоталитарном режиме, в котором из про-

стого напоминания о том, кто является главой государства, изо-

бражение лидера превращается в политический фетиш [Шейгал,

2000: 128].

Анализ ситуации верности, актуализируемой в английской

языковой реальности, показал, насколько многомерна и неодно-

значна исследуемая сущность. Одна и та же ситуация реальной

действительности может быть расценена неодинаково разными

людьми. Так, ассоциируемая с тиранией, призрачностью верность

не всегда оценивается носителями английского языкового созна-

ния положительно. То, что для одного – верность, другой назовет

вялой привычкой и отсутствием воображения. В плане содержа-

ния подобный субъективный характер восприятия данной ситуа-

ции есть продукт индивидуального сознания человека.

В индивидуальном сознании прагматика исследуемых абст-

рактных имен определяет их семантику и обусловливает особен-

ности их вхождения в дискурс. В пространстве индивидуального

сознания языковые знаки-репрезентанты концепта заполняются

личностными смыслами, представляющими собой варианты кол-

лективных смыслов. При этом вариативная часть содержания

имен-репрезентантов исследуемого концепта, существующая в

индивидуальном сознании и производная от опыта конкретной

языковой личности, ее ценностной системы координат, интере-

сов, значительно богаче и разнообразнее семантического инвари-

анта в коллективном сознании.


90

Глава 3

Л.С. Торопова

ОЧАРОВАНИЕ: ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ

Очарование – это красота в

движении.

Готхольд Лессинг

Антропоцентрическая научная парадигма сосредоточена на

изучении «человека в языке и языка в человеке» [Степанов, 1985:

75]. Многомерность бытия человека как субъекта познания окру-

жающего мира и собственного внутреннего мира отражена в язы-

ковом сознании. Экспликация разных форматов знания,

присущих носителям языка и культуры, нацелена на «распредме-

чивание», интерпретацию смыслов определенной системы взгля-

дов и представлений [Ю.М. Малинович, 2005: 70;

М.В. Малинович, 2006: 883].

Особой лингвокультурологической значимостью отмечена

семантика эгоцентрических категорий, в которых «упорядочива-

ется хаос семантики внутреннего мира человека»

[М.В. Малинович, 2006: 883]. Одной из таких категорий является

прекрасное как семантическая константа внутреннего мира чело-

века, культурный феномен, смысложизненный ориентир, цен-

ность эгоцентрической природы.

Изучение прекрасного и его антипода безобразного имеет

многовековую историю в различных научных направлениях и до

сих пор вызывает интерес исследователей [Арская, 2001; Тукаева,

2002; Мещерякова, 2004; Логический анализ языка, 2004; Баже-

нова, 2007; Серова, 2008].

В настоящей главе рассматриваются особенности смыс-

ла/концепта «очарование», принадлежащего концептуальному

пространству «прекрасное», его семантическое содержание, се-


91

миотическая плотность, референциальные точки сопряженности

концептов «прекрасное» и «очарование» в современном англий-

ском языке.

Языковая репрезентация данного феномена анализируется в

контексте семиосферы языка и культуры (термин Ю.М. Лотма-

на), семиотического континуума, в который погружен человек.

Концептуальный анализ языковых знаков-репрезентантов осно-

ван на семиологическом подходе, согласно которому человече-

ский разум неотделим от функционирования знаков (Барт, 1989;

Степанов, 1997; Моррис, 2001; Кубрякова, 2001; Лотман, 2004;

Bauman, 1971; Eco, 1975, 1984; Fawcett, 1984); положениях тео-

рии актуализации (Балли, 1955; Гийом, 1992; Апресян, 1995; Бен-

венист, 1998; Арутюнова, 1999; Уфимцева, 2002, 2004 и др.),

утверждающих двуплановый модус существования языка как

системы виртуальных знаков и речи как реального функциониро-

вания этой системы.

Вербализация абстрактных сущностей реализуется в семио-

тическом контексте языка и культуры. Исследователи отмечают,

что устройство конкретного концептуального поля есть результат

самонастройки семиотической системы данного языка, вне кото-

рой этнокультурное языковое сознание не существует [Алефи-

ренко, 2002: 6; Демьянков, 2009: 31]. По словам Е.С. Кубряковой,

в анализ концептуальной структуры, объективированной словом

и мотивирующей потребность в ее вербализации, мощно вторга-

ется семиотическая составляющая [Кубрякова, 2008: 8]. Данное

утверждение справедливо для семиологического изучения семан-

тики эстетической оценки, включенной в концептуальное про-

странство «очарование», сопряженное с «прекрасным». Одним из

его референциальных ориентиров является привлекательность

человека и окружающего мира, в котором он существует.

Языковым материалом послужили англоязычные публици-

стические тексты британо-американской прессы. Доминирую-

щую роль в создании текста играет языковая личность его автора,

проецирующего свои ценностные установки на читателей. Как


92

отмечает Е.Ф. Серебренникова, при посредстве языка говорящий

субъект и сам ориентируется в мире своих ценностей, и ориенти-

рует других субъектов, оказывая регулирующее влияние на их

последующие состояния и действия [Серебренникова, 2008: 20].

Кроме того, ценностное отношение содержательно отражает по-

зицию субъекта в системе общественных отношений и в культу-

ре, характере его потребностей, интересов, идеалов [Каган, 1996:

161], а значит, по сути, субъективно. Однако субъективность ав-

тора газетного текста обусловлена коммуникативной целью, ин-

тенциональностью публицистического текста, а также четким

композиционным расчетом, технологичностью, стратегичностью

его создания (о технологизации дискурса С.Н. Плотникова, 2008).

Очарование, привлекательность, красота объекта восприятия не-

избежно вызывает определенные эмоции, чувства, отражающие и

внутренний мир автора-наблюдателя, что актуализируется в вы-

боре модусной реализации языковых средств (например, модус

кажимости [Семенова, 2007]).

Все вышеперечисленные особенности свидетельствуют о

том, что суждения и высказывания о категориях эгоцентрической

семантики предполагают актуализацию индивидуального опыта в

личностных смыслах, обусловленных социокультурными тради-

циями, закрепленными в языке.

Семантический потенциал, вербализируемый языковыми

знаками, образует виртуальную реальность, самостоятельное це-

лое, создающее основу для коммуникации, в которой каждый го-

ворящий должен аккомодировать свой индивидуальный опыт,

свое субъективное восприятие действительности [Успенский,

2007: 9].

Анализ английских лексикографических источников позво-

лил выделить ключевые лексемы-репрезентанты концепта «оча-

рование»: charm, appeal, attraction, allure (COEDCE 2008, CALD

201, CDAE 2010, MWOD 2010, RHD 2010, CIDI 2010, CLD 2010,

CIDPHV 2010, RNMT 2005, OQD 2010). Для сравнения, на мате-

риале русского языка определены три идеи – пленительность,


93

очарование и прелесть – которые представляются в качестве эк-

вивалента красоты человека [Демьянков, 2004: 170]. Дефиници-

онный анализ позволил выявить ядерные концептуальные

признаки «очарования», установить семантическую взаимодо-

полняемость ключевых лексем.

Таблица. Дефиниционный анализ ключевых

лексем-репрезентантов концепта «очарование» Лексе-

ма-

репре-

зентант

CALD

2010

CDAE

2010

MWOD

2010

RHD

2010

COEDCE

2008

CALD

2010

CDAE

2010

MWOD

2010

RHD

2010

COEDCE

2008

CALD

2010

MWOD

2010

RHD

2010

COEDCE

2008

CALD

2010

CDAE

2010

RHD

2010

COEDCE

2008

CALD

2010

COEDC

E 2008

CALD

2010

CIDI

2010

RHD

2010

Charm Attrac-

tion a quality

which

makes you

like or feel

attracted

to some-

one or

some-

thing;

the power

or quality

of delight-

ing or fas-

cinating

others;

the power

of irresist-

ible at-

traction;

a power of

pleasing

or attract-

ing, as

Lucky object an ob-

ject or saying

which is

thought to

have magical

powers, such

as the ability

to bring good

luck

Jewellry a small,

especially

gold or

silver, ob-

ject worn

on a chain

as jewel-

lery

To charm to attract

someone

or per-

suade

someone

to do

something

because of

your

charm;

delight

greatly;

use one’s

charm in

order to

influence

someone;

strongly

attract or

charm;

to gain or

influence

through

personal

Charm

offen-

sive an inten-

tional

attempt

to

achieve

some-

thing by

using

charm;

a cam-

paign of

flattery

designed

to

achieve

the sup-

port of

others.

To

work

like a

charm

(also

work

like magic)

to be

very ef-

fective,

possibly

in a sur-

prising

way;

any ac-

tion sup-

sup-

posed to

have

magical

power;

t

o act

upon


94

through

personali-

ty or beau-

ty;

a trait that

fascinates,

allures, or

delights.

charm

(some-

one or

some-

thing)

with or

as with a

compel-

ling or

magical

force.

attrac-

tion

CLD

2010

CLD

2010

MWOD

2010

RHD

2010

COEDCE

2008

Good

Thing something

that makes

people

come to a

place or

want to do

a particu-

lar thing

Feeling

when you like

someone, es-

pecially sex-

ually, because

of the way

they look or

behave

a physical

grace or

attraction

- used in

plural;

compel-

ling at-

tractivene

ss.

1. the ac-

tion or

power of

attracting.

2 some-

thing that

attracts

interest.

Chemi-

stry:

attraction

or interac-

tion be-

tween two

people.

allure CIDPHV

2010

CALD

2010

CDAE

2010

CLD

2010

MWOD

2010

COEDC

E 2008

the quality

of being

attractive,

interesting

or exciting

attraction,

charm, or

excitement

an attrac-

tive or ex-

citing

quality

the power

of irresist-

ible attrac-

tion

powerful

attrac-

tiveness

or charm

appeal CLD

2010

COEDCE

2008

CLD

2010

COEDCE

2008

MWOD


95

the quality

in some-

one or

something

that makes

them at-

tractive or

enjoyable;

an act of

appealing;

the quality

of being

attractive

or inter-

esting.

To appeal

to attract or

interest some-

one

To appeal

1. make a

serious or

heartfelt

request

2. be at-

tractive or

interest-

ing.

the power

of irresist-

ible attrac-

tion

Так, в обобщенном виде ядерные концептуальные признаки

«очарования» следующие:

- «качество»: a quality which makes you like or feel attracted,

quality of delighting or fascinating: a young singer with the kind of

charm that turns a performer into a star (MWOD 2010). I had to use

all my charms to get them to lend us the hall (CALD 2010);

- «сила, энергия»: the power of irresistible attraction: charm of

manner; the charm of a mountain lake (RHD 2010). I never could res-

ist the charms of the city (CDAE 2010). He charmed a raise out of his

boss (RHD 2010);

- «магическое свойство, сила»: magical powers, such as the

ability to bring good luck: a verse or formula credited with magical

power; to endow with or protect by supernatural powers (spell, magic)

(RHD 2010). Flattery usually works like a charm with him (CALD

2010);

- «черта, свойство»: a trait that fascinates, allures, or delights:

her feminine charms (MWOD 2010), the island possessed great

charm (MWOD 2010); physical attraction (CLD 2010); a tourist at-

traction (CLD 2010);

- «чувство»: feeling when you like someone, especially sexual-

ly, because of the way they look or behave (CLD 2010): We were

charmed by his boyish manner (CALD 2010). Charlie charms every-


96

one (CDAE 2010);

- «привлекательность»: attraction - the action or power of at-

tracting: She charmed us with her grace (to enchant) (RHD 2010); to

charm a bird from a tree (RHD 2010). Even as a young boy he knew

how to turn on the charm (= be pleasant intentionally) when he

wanted something (CALD 2010).

Концептуальный признак «привлекательность» также номи-

нируется лексемами allure, attraction, appeal: The allure of the stage

drew him back to acting (CDAE 2010). The opportunity to travel is

one of the main attractions of this job (CLD 2010). The allure of

American Wild West attracts vacationers to ghost towns (MWOD

2010); I’ve never understood the appeal of skiing (CLD 2010).

- «нечто, что-то»: something that makes smth attractive or en-

joyable: There's something alluring about motorcycles (CDAE 2010).

- «талисман, предмет на удачу»: He keeps a rabbit's paw as a

lucky / good luck charm (CALD 2010). Many people carry good luck

charms (CDAE 2010).

Итак, референциальная база концептуализации «очарова-

ния» включает в себя сферу личностных качеств человека, его

внешний вид (физическая привлекательность), эмоции и чувства

(вострог, восхищение), эмоциональное (магическое) воздействие,

подчинение воле привлекательного объекта восприятия; матери-

альные вещи (украшения, талисманы), в которые вкладывается

вера в их магические силы.

Синонимическая репрезентация смысла-концепта «очарова-

ние», представленная в словарях-тезаурусах, также дополняет его

концептуальное пространство признаками «харизма» charisma,

«обаяние, очарование» enchantment, «волшебство, чары; обаяние,

очарование, очаровывать» glamour, entrance, «магнетизм, обая-

ние» magnetism, «соблазн; соблазнительность» seductiveness,

«колдовство, черная магия» witchery, bewitch, «заклинание, кол-

довской наговор» spell, «безделушка, пустяк, мелочь» bauble,

«восхищать, приводить в восторг, захватывать» captivate,

enrapture, «доставлять большое удовольствие» ravish:


97

Syn. allure, appeal, attractiveness, captivation, charisma, enc-

hantment, fascination, glamour (also glamor), magic, magnetism, se-

ductiveness, witchery (RNMT 2005; MWOD 2010);

Syn. attractiveness, allurement, bauble, talisman, enchantment,

spell; fascinate, captivate, entrance, enrapture, ravish; bewitch (RHD

2010; CDAE 2010).

Магический смысл очарования закреплен и в толковании

Словаря русского языка: очаровывать – обворожить, околдовать,

окудесить, отвести глаза, чарами овладеть кем-то; прельщать,

пленять, влюблять кого-то в себя [Даль, 2009: 306].

Синонимический ряд лексем-репрезентантов концепта

«прекрасное» (ключевая лексема beauty) свидетельствует о се-

мантической близости, включенности концептуальных про-

странств «прекрасное» и «очарование»:

Beauty – Syn. adorableness, allure, allurement, artistry, attrac-

tion, bloom, charm, class, comeliness, delicacy, elegance, exquisite-

ness, fairness, fascination, glamour, good looks, grace, handsomeness,

loveliness, polish, pulchritude, refinement, shapeliness, style, symme-

try, winsomeness (RNMT 2005).

В первом приближении возможно сделать вывод: семиоти-

ческая плотность смысла-концепта «очарования» обусловлена

эмоциональной доминантой, репрезентируемой в языковом соз-

нании множеством языковых знаков с семантикой эстетической

оценки, отражающих не только очаровательные и пленительные

свойства наблюдаемых объектов, но и воздействующую силу

очарования.

Анализ особенностей сочетаемости ключевых лексем-

репрезентантов, наиболее частотной из которых оказывается лек-

сема charm – абстрактное имя, позволяет раскрыть его референ-

циальный потенциал. Важным представляется замечание о том,

что атрибутивные значения выполняют актуализирующую функ-

цию, преобразуют виртуальное понятие о денотате в конкретизи-

рованный образ референта [Кацнельсон, 2004: 241].

Узнаваемость и частотность употребления лексемы charm и клю-


98

чевых лексем appeal, attraction, allure обеспечивается материаль-

ной стороной языкового знака – означающим. Оно создает и кон-

венционально, семиотически закрепляет в сознании акустический

образ абстрактной сущности очарования, поскольку только в зву-

ковой форме может произойти «опредмечивание», а, следова-

тельно, отчуждение в материализованной форме идеальной

абстракции [Колшанский, 1975: 70].

Актуализация ключевой лексемы-репрезентанта charm в

английской языковой реальности раскрывает следующие особен-

ности концептуализации.

Очарование – это привлекательность, сила, чары, соблазн,

которым трудно противостоять:

Enter Parsifal, the innocent chosen to recover the relic and re-

deem the fellowship by resisting the charms of Kundry, the seductress

incarnate and other beauties in Klingsor’s thrall (Jahn).

Мужское очарование, репрезентируется, например, атрибу-

тивными сочетаниями с лексемой charm:

Mr. Kerik has awaited sentencing under strict house arrest at his

home in Franklin Lakes, N.J. The sentence follows a fall from a rare-

fied perch where he wielded power with a signature mix of brash con-

fidence and tough-guy charm (Dolnick).

Очарование как качество, черта, которой можно обладать,

вербализуется в конструкциях с глаголом обладания to possess:

«Dougie was possessed of such a unique blend of professional-

ism and charm,» he said. «He shone throughout his short career…»

(Adetunji).

В глагольных сочетаниях реализуется смысл «качества лич-

ности, способные очаровывать, поражать, изумлять (ослеплять)»:

It probably got him at the cool table in the prison mess hall, got

him known and loved, and gave him opportunities to deploy his charm

and to dazzle men who were much further up the criminal pecking or-

der than he was (Hunter).

Очарование может придать положительную оценку объек-

тивно отрицательному явлению, например:


99

Such films as 1931’s original «The Public Enemy,» with the

young, beautiful Jimmy Cagney, had given crime a glamorous allure

(Hunter).

Женское очарование таится в деталях, нюансах, особенно-

стях. Очаровательна как признанная красавица, так и женщина с

обыкновенной внешностью:

Before and after independence, they summered in London, par-

tied in Europe and entertained famous visitors, including first lady

Jacqueline Kennedy (with whom Ms. Devi was often compared). With

her lithe figure, dark eyes, full lips and ebony hair, she was a fashion-

magazine staple, invariably resplendent in elegant chiffon saris, di-

amonds and pearl necklaces. Life magazine called her one of the most

beautiful women in the world. Her allure included a throaty English

accent that The Washington Post once noted, «makes her sound like

an Indian Tallulah Bankhead» (Holley).

By age 13, she had attained her full height of 5 feet 10 inches.

Later, that stature would contribute to her allure, helping her offer

what was characterized as elegance and regality. But as a teenager, it

seemed only to accentuate the differences between her and many of

her peers (Weil).

Очарование – это искусство быть привлекательным:

Charm is the art of having an attractive personality. This cha-

racteristic can only be achieved over a period of time

(www.wikihow.com/be charming).

Человек обладает врожденным очарованием: natural charm;

приобретенным очарованием через усилия и терпение в работе

над собой: acquired and honed through practice and patience:

While everyone is born with differing amounts of natural charm,

much can be acquired and honed through practice and patience

(www.wikihow.com/be charming).

Очарование – постоянная часть характера: a permanent part

of your character;

Effort and careful attention to the needs and desires of others

will ensure that charm becomes a permanent part of your character


100

(www.wikihow.com/be charming). Очаровательные люди достав-

ляют радость, приятные впечатления окружающим:

Charmers live to please others. Arrogant people live to please

themselves. Arrogance only attracts insecure people while charm at-

tracts everyone (www.wikihow.com/be charming).

Очарование – это то, что можно придать объекту, окру-

жающей обстановке, репрезентируется в атрибутивных конст-

рукциях в сочетании с глагольным предикатом, например to lend

a romantic charm:

But down a flight of dark stairs lies a subterranean dining room

whose wood-beam ceiling, stone walls and candlelight lend it a rustic,

romantic charm (Bruni).

Нередко очарование персонифицируется, концептуализиру-

ется как объект:

Hugh Grant finds charm in the oddest of places. He dispenses a

self-effacing and slightly tousled charm, a light and well-timed touch

with any good lines that come his way, and exudes the idea that the

other sex could well fall for him despite his floundering approach to

them (Malcolm).

Материализация данной абстрактной сущности выявляется

в сочетании с языковыми знаками с семантикой зрительного,

слухового восприятия. Так, оно есть часть целого, которое мож-

но наблюдать:

Part of the charm of spring training is seeing random players

eating at places like Denny’s (Kepner).

Очарование – это то, что передается в звуковой форме:

something that can be pronounced, heard:

A lot of the neighborly charm comes from the patrons, who can

be overheard discussing town council meetings, the new restaurant up

the street and the well-being of some aging residents (Beizer).

Данный феномен имеет количественное измерение, обладает

объемом, который можно увеличить:

Double the talent, double the charisma: Joshua Bell and Jeremy

Denk play Seattle (Hahn).


101

This delightful home abounds with warmth and charm. Tasteful-

ly updated kitchen features slab granite counters, terra cotta tile floor,

walk-in pantry and generous dining area... (www.NWhomes.com).

С другой стороны, оно (очарование) неопределенно, четко

не сформулировано, вербализуется неопределенным местоимени-

ем something:

The restaurant shares a door with that club, Rose Live Music,

and you have to walk deep inside before you get any reassurance that

there might be something more than bar snacks in store (Bruni). Но

это также и то, что можно обещать и гарантировать:

Elixir of Love for English National Opera, transported to Adina’s

diner in the 1950s not too far from Paris, Texas, to be ghastly, while

Welsh National Opera’s The Abduction from the Seraglio, set on

the Simplon Orient Express in the 1920s, promised intriguing Hercule

Poirot charm (Maddock).

«Физические свойства» очарования дополняются такими

концептуальными признаками, как молодость, звук, сверхъесте-

ственное сияние, яркость:

Girlish charm and a voice of almost supernatural luminosity

once made Ms. Battle one of the opera world’s best-loved stars

(Smith).

Очарование наполняет своего обладателя светом, энергией,

сиянием; оно хрупкое, гибкое, мягкое:

Unlike Carter, Obama brims with energy and charm. His bril-

liance is not brittle but supple. Yet, another teachable moment is upon

him and he seems lost. The country needs health-care reform and suc-

cess in Afghanistan, and both efforts are going in the wrong direction.

The message needs to be fixed, and so, with some tough introspection,

does the man (Cohen).

You can go a long way with charm and Hugh Hughes has it to

burn. It is hard to take your eyes off this smiley Welshman as he re-

gales the audience with his delightful shaggy dog story about the isl-

and of Anglesey sailing off into the Atlantic (Dessau).

Очарование можно скрыть в убежище:


102

Room Service: we uncover hidden gems among the best hotels

around. This week, a haven of English charm hidden in the busy

streets of London (Lougher).

Очарование, талант, профессионализм являются залогом ус-

пеха, достижения цели:

The success of Music and Lyrics relies on the charm and skill of

Grant and Barrymore, especially in the absence of any good lines

(Malcolm).

Her charm worked as the motor went for £320,000 (Holley).

Оно создает особую атмосферу, что вербализуется языко-

выми знаками high glamour, homey charm:

A strange mixture of high glamour and homely charm looks to

be the mood for this year’s Brit Awards. On the one hand, there are

big names from across the pop galaxy – chief among them the not-

actually-British Jay-Z and Lady Gaga. On the other, your host is that

increasingly tangential British comic institution, Peter Kay. Clash of

cultures aside (Robinson).

Особая «ниша» в британо-амерканской прессе принадлежит

очарованию как рекламному инструменту, выгодной детали и

реализуется в тестах объявлений для продаж недвижимости (на-

пример, см. NWhomes).

Так, в отдельных лингвистических контекстах очарование

как отличительная особенность называется в одном ряду со сти-

лем: to have the style and charm:

Spacious 3 bedroom home built in 1910 has the style and charm

of that era with high ceilings, fir floors and many of the windows orig-

inal to the home. Full basement has a place for woodworking, hobbies,

office or another bedroom. Located on a corner lot the home enjoys a

view of the Columbia River and is within walking distance of town,

schools & marina. Come see this charmer!

Очарователен классический викторианский стиль:

This is the house for the buyer who wants everything! Classic

Victorian charm. Fir and slate floors. 10ft ceilings. Large formal

rooms. Bay windows. Beautiful new kitchen w/ granite counters & gas


103

stove...

Очаровательна классика стиля, четкие линии в сочетании с

деталями современности, которые также актуализируют смысл

«очарование качества»:

...home to this completely remodeled classic brick home. From

high-end granite slab & stainless steel to clean lines & classic charm,

you won't find another home like this anywhere. New top-of-the-line

windows, 6-panel doors, SS appliances...

Quality and charm combined plus air conditioning, new furnace

and heat pump. Home seems new without sacrificing solid security of

older building...

Очарователен старинный и современный стиль, которые

вызывают наслаждение:

Just a great deal on a spacious rambler in convenient South Au-

burn location. 3BR, 1.25BA, 1,760SF of vintage charm with modern

updates. Renovated kitchen w/new appliances, both bathrooms up-

dated. Garage w/shop area & workbench. Fireplace...

...kitchen and dining room flooring, the appliances, the high effi-

ciency heat pump with air conditioning. Also enjoy old style charm

with the beautifully refinished hardwood floors, a quiet established

neighborhood, and a big level lot with some Columbia River...

Выражение classic charm of older home, репрезентирует кон-

цептуальный признак «время», принадлежащий очарованию:

In Home Business Allowed. Great looking home with Salon at-

tached. Classic charm of older home. Hair Salon was in business here

about 30 years. Owner passed away. Many other uses available here.

The home...

Временные рамки очарования неограниченны, его можно

вернуть, восстановить, что вербализуется глаголом to reclaim:

This house is a great house and has a ton of potential. Come

check it out! Great for an investor to reclaim the charm this house

once had. Good bones and this house was redone in the 1960s. A

couple of the windows have been changed to vinyl...

В описание интерьера включены и дополняющие очарова-


104

ние характеристики – расположение в пространстве (location),

тепло, уют (warmth), атмосфера-настроение (mood):

Location and charm, two outstanding characteristics of this 3

bedroom 1 1/2 story home. Views of the river from the living room,

kitchen, deck and upstairs bedroom give you an up close and personal

look at the huge ships passing by. Upgrades have left the charm of

days gone by intact along with an efficient pellet stove for warmth and

mood. You will be a resident in areas surrounded by pasture and wild-

life areas; cattle and deer graze, eagles and osprey soar. Come live the

dream!

Пространственное измерение указывается в конкретных

единицах (a ton of charm all on 5.50-acres):

…you are looking for a cute country cottage with a babbling

brook & small pond, garden area, nice shop, garage & a ton of charm

all on 5.50-acres - you need look no further!! This 2-bedroom, 1-bath

charmer is close to Mossyrock & Riffe Lake...

Дом может быть наполнен сдержанным очарованием (stoic charm), радушием, теплом огня и душевным теплом (welcoming warmth of the open fireplaces), домашним, скромным уютом (ho-mey, demure charm):

The serenity of the drawing room made it my favourite part of the whole hotel. It brims with stoic charm and the welcoming warmth of the open fireplaces (Lougher).

Why go there? There is something beautifully feminine and quintessentially English about The Pelham hotel. Nestled beside the busy, bustling hubbub of South Kensington, this hotel is a cosy haven of homely, demure charm (Lougher).

Очарование входит в круг личного пространства, определяя свой собственных мир (your own private garden oasis), который человек создает и поддерживает сам:

Beautiful Spanish-style home with lots of old-style charm. Two bedrooms upstairs with two rooms downstairs. Bonus office space in basement along with tons of storage. Hardwood floors, rounded ceil-ings, archways, and sunroom are all part of the charm. This is an extra large lot with large fenced in private yard with fountain and pond. Set up for hot tub. Lots of area for your own private garden oasis - all


105

right in town. ...awesome shape and move in ready. Upon entering, it is clear

that loving hands have maintained and appreciated the Old World Charm of this amazing home. From the beautiful hardwood floors to the Hand-painted steps leading to your own personal Office space...

...Both lots add up to almost 20,000 square feet of exceptional land. Come build your dream escape home or enjoy the quaint charm of the existing two bedroom cabin. It is very cute, very cozy and very clean. Still in the family of the original owners...

Очарование таится в пропорциях, гармонии внутреннего устройства (perfectly proportioned, a finely balanced) в сочетании с дисгармоничными элементами (perfectly mismatched blend of), в соблазне (to tempt):

With 51 rooms and a mews apartment on offer, The Pelham is petite but perfectly proportioned. The decor is a finely balanced and perfectly mismatched blend of Georgian grace, traditional furnishings and a signature Kit Kemp patchwork of bold colours. Think flirty flor-al (Lougher).

Enough to tempt the most angelic. The rooms are furnished with art and opulent fabrics and are as graceful and elegant as the rest of the hotel. If you’re lucky enough to get a room on the third floor, you will look out on to an enchanting old-world view of London’s roof-tops and chimney pots (Lougher).

Таким образом, языковая репрезентация «очарования» объ-ективирует многомерность семантики эгоцентрической категории «прекрасное». В первом приближении к изучению фактологиче-ского материала очевидно: концептуальные пространства «оча-рование» и «прекрасное» сопряжены и семантически взаимодополняют друг друга. Эмоциональная доминанта концеп-туализации смысла-концепта «очарование» конвенционально обусловливает его вербализацию, семиотичность языкового вы-ражения эстетической оценки прекрасного. Вероятно, разгадка необъяснимости очарования, его «магичности, волшебства, чар» таится в глубинных смыслах, прочно закрепленных в семантике языковых знаков-репрезентантов как в русском, так и в англий-ском языке.


106

Глава 4

Н.Р. Кириченко

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ:

ОСОБЕННОСТИ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ

Неизвестность – самая му-

чительная из всех пыток.

Альфред де Мюссе

В данной главе рассматриваются вербальные средства объ-

ективации концепта Неопределенность и выявляются особенно-

сти его сублогического аспекта на уровне синтактики и

прагматики.

В современной английской языковой реальности исследуе-

мый нами смысл номинируется абстрактными именами: indefi-

niteness, uncertainty, vagueness. Изучение же абстрактного имени

методом концептуального анализа представляется адекватным

его сублогической природе. Вся абстрактная лексика для разума

концептуальна [Чернейко, 1997], а мерой содержания неопреде-

ленности выступают, как показывает исследование, имена пред-

метов, что происходит только в том случае, если абстрактное имя

культура осознала как концептуально значимое. Концепт, являясь

абстрактной ментальной сущностью, принадлежит, как известно,

бессознательному уровню мышления. В языковом сознании он

представлен системой языковых средств, репрезентирующих все

многообразие уже появившихся и закрепившихся в языке смы-

слов. Таким образом, концептуальная сущность лишь фиксиро-

вана языковыми знаками. А сам концепт шире и объемнее не

только понятия, но и лексического значения слова [Малинович,

2006]. Языковой знак, являясь средством доступа к концептуаль-

ному знанию, раскрывающий концепт как единицу мыслительной

деятельности, представляет концепт не полностью, поскольку че-

ловек всегда знает больше, чем осознает. Именно поэтому кон-


107

цепт Неопределенность анализируем в единстве логического и

сублогического.

Сублогический уровень представляет знания о мире, данные

в чувственном, эмпирическом виде. Это основа, на которой стро-

ится сознание (отсюда со+знание). Знания хранятся в сознании

человека неосознанно, осознанно он ими пользуется.

Дефиниционные признаки базовых, вышеназванных лексем,

репрезентирующих исследуемый феномен, представляют собой

квазисинонимы: синонимы частичные, неполные и асимметрич-

ные, отличающиеся друг от друга формально-структурными, со-

четаемостными, дополнительными семантическими и

стилистическими характеристиками, каждый из гипонимов обла-

дает своей специфической коннотацией, отделяющей его от дру-

гих членов перечисленного ряда. Результаты наших наблюдений

свидетельствуют: специфичность indefinite заключается в его

употреблении как технического термина в различных областях

знания (грамматики, логики, биологии); uncertain содержит диф-

ференциальные семы изменчивости, непостоянства, а также со-

мнения, колебания, испытываемые человеком; vague

свидетельствует о неопределенности, присущей внешнему виду

человека, которая проявляется в рассеянном или отсутствующем

взгляде, поведении, а также о преднамеренном использовании

неточности в высказывании. Можно предположить, что каждый

из гипонимов выражает лишь часть содержания концепта. Значе-

ния данных лексем представляют логический компонент содер-

жания концепта Неопределенность. Основополагающим

фактором в его дефинировании имеет признак «недостаток или

отсутствие информации». В авторитетных толковых и энцикло-

педических словарях (http://slovari.yandex.ru) неопределенности

даны следующие определения:

Неопределенность есть:

– недостаточность сведений об условиях, в которых будет

протекать деятельность. Низкая степень предсказуемости, пред-

видения этих условий;


108

– ситуация, когда полностью или частично отсутствует ин-

формация о возможных состояниях системы или внешней среды,

когда в системе возможны те или иные непредсказуемые собы-

тия; неопределенность внешней среды – функция количества ин-

формации по конкретному фактору внешней среды и

относительной уверенности в точности такой информации. При-

нятие решения в условиях неопределенности – задача, возни-

кающая при необходимости действовать в ситуации, известной

не полностью.

Indefiniteness is a kind of definiteness indicating that the refe-

rent(s) of an expression are not presumed to be identifiable. The refe-

rent is not identifiable because of a lack of shared knowledge or

situation, including no previous mention of the referent.

Базовый концептуальный признак концепта Неопределен-

ность, связанный с недостатком информации, имплицируется в

следующем примере: Finding her to be in this evasive mood he felt

inclined to give her the information so long withheld (Hardy, 21). В

данном случае, молодой человек надеется, что плохое настроение

девушки, спровоцированное неизвестностью, улучшится, если

она получит информацию, которой ей не достает (he felt inclined

to give her the information so long withheld).

Таким образом, средствами вербализации исследуемого на-

ми концепта являются номинации, называющие предметы, явле-

ния, события или факты, в значении которых базовой семой

является сема неопределенности, характеризующаяся полным

или частичным отсутствием информации относительно объекта

речи или объекта восприятия. Подобная неопределенность может

быть обусловлена самим объектом восприятия (отсутствие у

предметов или явлений четких контуров, границ, наличие пере-

ходных состояний). В другом случае она может быть детермини-

рована субъективным фактором: зависит от способности

воспринять объект (от знаний, умений, физического состояния

субъекта); либо от воли и желания самого говорящего придать


109

объекту речи статус определенности или неопределенности (име-

ет место прагматическая неопределенность).

В английской языковой реальности требуется несколько

слов-знаков для выражения содержания понятия неопределенно-

сти, русской – одно слово-знак. Это свидетельствует о том, что в

русском языковом сознании неопределенность является духу в

более целостном виде. В сложный семиотический знак (согласно

идеям Дж. Локка) люди превращают такие идеи, которые часто

употребляются ими в жизни. Неопределенность характерна для

англоговорящих, что отмечается во многих исследованиях стра-

новедческого характера [см., например: Лавыш, 1998]. Ядро кон-

цепта Неопределенность в английском языке охватывает,

поэтому, обширную семантическую зону. В нее вовлечены все

сферы бытия человека и его взаимодействия с миром окружаю-

щей действительности.

Неопределенность человек не понимает, а чувствует. Нельзя

сказать, например, understand the uncertainty, но сочетаемость с

глаголом чувствовать – feel the uncertainty довольно частотна.

То, что человек понимает, он может объяснить, а то, что чувству-

ет – только растолковать метафорически. Именно поэтому, изу-

чение сочетаемости имен – единственный путь к пониманию

абстрактных сущностей. Вещественные коннотации – путь к рас-

крытию сущности феномена, к его представлению языковым соз-

нанием. Установление сочетаемости репрезентантов

неопределенности является условием, а не целью концептуально-

го анализа рассматриваемого нами феномена. Цель видится в оп-

ределении ассоциативных, подсознательных, сублогических

связей слов, отражающих эмоционально-оценочное восприятие

мира человеком. Анализ сублогического уровня концепта Неоп-

ределенность раскрывает те его содержательные фрагменты, о

которых знает интуиция и которые она выводит на поверхность

сознания через языковое знание, то есть через сочетаемость.


110

Сублогический уровень показывает: Неопределенность яв-

ляется экзистенционально значимой переживаемой сущностью,

так как она может быть метафоризируема.

Неопределенность, являясь концептом абстрактной семан-

тики, связана с онтологией сознания, а не с онтологией мира. Ее

нельзя четко дефинировать или показать, другими словами логи-

чески представить. Необходимо обращение к образному, мифо-

логическому мышлению. Любую несубстантивированную

абстрактную сущность человеческое мышление пытается овеще-

ствить, то есть наделить субстанцией. Неопределенность также

мыслится как некая субстанция. Например, одним из способов

видимого представления может служить облако (cloud):…to grope

an outlet from this cloud of doubt… (Bronte (b), 529). О том, что не-

определенность ассоциируется с туманом (mist), то есть воспри-

нимается как газообразная субстанция, свидетельствует

следующий пример: …this suspicion was a mist before her eyes

(Bronte (c), 113). В английской языковой реальности визуализа-

ция неопределенности находит свое выражение в виде паути-

ны/сети (a web of mystification): I said this rather to myself than to

the gipsy; whose strange talk, voice, manner, had by this time

wrapped me in a kind of dream. One unexpected sentence came from

her lips after another, till I got involved in a web of mystification

(Bronte (b), 255).

Вхождение имен существительных – репрезентантов кон-

цепта «Неопределенность» в грамматическую категорию числа

(an uncertainty/uncertainties) и употребление их с неопределенным

артиклем (an indefiniteness) свидетельствует о том, что в англий-

ском языковом сознании неопределенность предстает как выде-

ляемый, ограниченный объект: The industry is still plagued by

economic uncertainties (CCELD, 1582); There is now and then an

Oriental indefiniteness as to the method (OED, 194); He is no wise

man who will quit a certainty for an uncertainty (ODQ, 277). Вслед-

ствие этого, неопределенности может быть предицирована такая

предметная характеристика, как исчисляемость (a thousand uncer-


111

tainties): Miss Burney CeCilia Mr. Arnott was wretched from a thou-

sand uncertainties (OED, 79).

Неопределенность воспринимается как событие и ей, в та-

ком случае, присуще темпоральные характеристики. В нижепри-

веденных высказываниях темпоральность объективируется

языковыми единицами brief, continued, for 10 or 15 minutes: His

uncertainty was very brief, for before Hugh had spoken a word, he

said… (Dickens); the continued uncertainty about the future (CCELD,

1582); There was confusion for 10 or 15 minutes (CCELD, 295).

Визуальное воплощение неопределенности объективируется

прилагательным bright: Neither broken nor at rest; In bright uncer-

tainty they lie (OED, 79), а также прилагательными, отображаю-

щими цветовую гамму, например brown: … by six o’clock

therefore dawn was just beginning to steal on night, to penetrate with

a pale ray its brown obscurity (Bronte (c), 45).

Вещными коннотациями неопределенность наделяется через

предикаты. Так, неопределенность можно:

– увидеть (see): If you just watch a teenager, you see a lot of

uncertainty (Curtis). Зрительная перцептуальность неопределенно-

сти воспринимается органами зрения. Поиск неопределенности

глазами вербализируется выражением eye searched the obscurity:

When she spoke, his eye searched the obscurity of her retreat (Bronte

(c), 270);

– почувствовать (feel, perceive): I should have mentioned that

shortly after Toby’s disappearance, perceiving the uncertainty of the

time I might be obliged to remain in the valley (Herman).

Анализ эмпирического материала демонстрирует: неопреде-

ленность обладает свойством «излучать холод» (тактильная пер-

цептивность). Ассоциация с холодом актуализируется в

выражениях cold vagueness, frost mystery: Casaubon mentioned that

his young relative had started for the Continent, seeming by this cold

vagueness to waive inquiry (Eliot); He was one of these strange white

wonderful demons from the north, fulfilled in the destructive frost

mystery (Lawrence (c), 221).


112

В ходе исследования концепта Неопределенность нами вы-

делены его дименсиональные характеристики, то есть всевоз-

можные измерительные признаки исключительно физического

плана, так как они считаются объективно существующими: вес,

объем, ширина, длина, размер. Например, признаки веса (load of

uncertainty, hard to bear): She was conscious of having somehow

ridded herself of a load of uncertainty and anxiety (Oppenheim); the

agitations of jealousy had given a new restlessness to his passion –

had made fear and uncertainty too hard almost to bear (Eliot).

Как любая пространственная сущность, обладающая весом,

неопределенность может выступать в роли груза или мусора, от

которого нужно избавиться. Избавление от неопределенности

вербально опредмечивается выражением sweep away: This uncer-

tainty must be swept away (Twain).

Признаки размера: неопределенность может быть:

– большой (great): Still there was great uncertainty which of

this vocations the youth was best endowed to fill (Cooper);

– полной (complete): He was a complete mystery to her (Vin-

cenzi, 386);

– небольшой (slight): …said Celia, slightly uncertainly (Vin-

cenzi, 229);

– маленькой (a bit): He paused, a bit uncertain how to begin

(CCELD, 1582).

Сочетаемость с прилагательными в сравнительной степени

и глаголами квалификаторами дает возможность говорить о том,

что неопределенность поддается градации. Причем она может

быть:

– качественной: Is there in the world a climate more uncertain

than our own? (ODQ, 154); Obscurest night involved the sky (Bronte

(c), 168);

– количественной: While she spoke thus half to herself and

with increasing vagueness, because her eye was caught by a ship that

had just come into the bay, she did not see that Terence had ceased to

stare contentedly in front of him, and was looking at her keenly and


113

with dissatisfaction (Woolf (b); I regarded my decision with growing

uncertainty (www.the-paper-store.com).

Следствием концептуализации неопределенности как физи-

ческого тела является то, что:

– она может занимать место. Это номинируется выражения-

ми give place, rest upon the steps: The spontaneous creativeness of a

Shakespeare, verbing it with nouns and adjectives, so to speak, sub-

limely indifferent to rules, untroubled by any considerations in lan-

guage save those springing from a sure instinct, had given place to

hesitation and uncertainty (Albert, 251); Astor to Captain Sowle, the

commander of the Beaver, were, in some respects, hypothetical, in

consequence of the uncertainty resting upon the previous steps of the

enterprise (Irving W.)

– ее местоположение можно изменять (remove): All the en-

cumbrance of doubt, all the rubbish of indecision, must be removed at

once, and the plain truth must be ascertained (Bronte (c), 463);

– ее можно показывать (show): …to show my doubts

about…(Bronte (a), 112); I show you doubt, to prove that faith exists

(Browning); If America shows weakness and uncertainty, the world

will drift toward tragedy (Bush).

Неопределенность может быть концептуализирована и как

одушевленная сущность. В этом случае ей приписывается роль

спутника, попутчика, компаньона (companion): Uncertainty be-

came our insistent 21st century companion (Wheatly). А также гида

или советчика (guide): But to us, probability is the very guide of life

(ODQ, 338). Иногда такой проводник может оказаться лживым

или обманчивым (false guide): This suspicion was … a false guide in

her path (Bronte (c), 113). Для неопределенности характерна роль

предателя или изменника (traitor): Our doubts are traitors, / And

make us lose the good we oft might win / By fearing to attempt (Sha-

kespeare).

Как одушевленная сущность неопределенность может:


114

– дать жизнь, то есть из неопределенности можно родиться

(born of uncertainty): She was pretty, graceful, rich in the timidity

born of uncertainty (Dreiser (b), 104);

– быть похоронена (be buried): The secrets of business – com-

plicated and often dismal mysteries – were buried in his breast (Bronte

(c), 95);

– приходить (come): Once they had been wealthy merchants;

but the uncertainties, the involvements, of business had come upon

them (Bronte (c), 21);

– овладевать человеком (possess): A vague idea possessed him

(Bronte (c), 129);

– схватить (seize): Seized with unwonted suspicion of his own

wisdom (WDS, 815);

– быть дикой (wild): As I walked away, I was full of though-

tfulness; what had been incidentally revealed to me of Captain Ahab,

filled me with a certain wild vagueness of painfulness concerning him

(Melville);

– выполнять работу (work): She stared at him, and he could see

the uncertainty working in her face (Carre, 289).

Ее можно обнять (embrace): The fastest way to break the cycle

of perfectionism …is to embrace uncertainty and imperfection (Huf-

fington).

Метафорическое осмысление концепта Неопределенность

опосредуется графически или геометрически. Представить рассу-

дочное понятие как мысленное – значит придать ему объектив-

ную реальность и вообще изобразить его [Кант, 1993]. В сфере

сознания неопределенность предстает не аморфной вещью, а

оконтуренной, имеющей свои конфигурации: «Бесконечность

мыслится не расплывающейся в бездне абсолютной тьмы, так что

уже не видно ни конца, ни края этой бесконечности. Эта беско-

нечность есть нечто осмысленное и оформленное – в этом смысле

конечное. Она имеет свою точно формулированную структуру»

[Лосев, 1957: 396]. Это высказывание можно считать справедли-

вым и в отношении к неопределенности, которая мыслится не как


115

аморфная сущность, а как субстанция, имеющая границы (edge):

Knowledge is an unending adventure at the edge of uncertainty (Bro-

nowski); Scientific views end in awe and mystery, lost at the edge of

uncertainty (Feynman). Неопределенность, как ограниченная суб-

станция, имеет:

– начало, вербально опредмеченное сочетанием preliminary

uncertainty: In some preliminary uncertainty as to her choice she

looked about amoth the guests (Collins (b));

– конец, актуализированный в выражении put an end to this

uncertainty: If I lend you the money – …you can set up your own

building firm. Put an end to all this uncertainty…(Vincenzi, 114).

Любую сущность человек мысленно старается расположить

в пространстве. О пространственном расположении известного и

неизвестного, заключенного в формуле – UNKNOWN IS

UP/KNOWN IS DOWN, высказывались Дж. Лакофф и М. Джон-

сон [Lakoff, Johnson, 1980: 44]. Наличие глубокой связи между

способом существования в ментальном пространстве Неопреде-

ленности и геометрией, или спасиализацией (термин Гийома)

свидетельствует о сочетании его языковых репрезентантов с про-

странственными предлогами (beyond, above, under, amid, amidst):

Where the goodness or talent of your friend is beyond and above all

doubt, your own worthiness to be his associate often becomes a matter

of question (Bronte (c), 160); Investment Under Uncertainty: Theory

and Tests with Industry Data (Hall: www.eerc.ru); In the intervals of

brightness it was easy to distinguish objects in remote corners of the

shop and the horseshoes that hung upon the wall; in the momentary

gloom the fire seemed to be glimmering amidst the vagueness of un-

enclosed space (Hawthorne); Her pure white dress…glistened strange-

ly amid the obscurity of the sickroom (Bronte (c), 355).

То, что «мысль следует за фигурой» [Гуссерль, 2006] под-

тверждается совпадением рисунков информантов. Следуя мето-

дике визуализации нелинейных представлений сознания,

предложенной лингвистами [см., например: Чернейко, 1997], мы

провели эксперимент, предложив информантам слова-стимулы,


116

стоящие за сущностью неопределенности (indefiniteness, uncer-

tainty, vagueness), которую они должны были попытаться пред-

ставить графически. В результате получены следующие

идеографические представления: эллипсоид с неровными краями,

неровная линия, знак «бесконечность».

В художественном тексте абстрактные понятия изображены

наиболее наглядно и точно. Поэтому, при исследовании концепта

Неопределенность обращаемся к художественному дискурсу,

раскрывающему бессознательные представления личности об ин-

тересующем нас явлении, и выявляющему прагматические харак-

теристики, к которым относятся экспрессивные, модальные

элементы значения, ассоциативные коннотации, а также конно-

тации, связанные с ситуацией общения. В прагматических эле-

ментах знака «отражена оценка описываемой ситуации

говорящим или слушающим, или воспринимающим, наблюдате-

лем» [Апресян, 1995: 68]. Неопределенность, как показывает ис-

следуемый материал, не имеет фиксированного оценочного

знака. В зависимости от ситуации она может иметь отрицатель-

ные и положительные коннотации. С одной стороны, неопреде-

ленность может каузировать страх, нервозность, ожидание

опасности, скуку: The one chance of relieving his mind from the dreadful uncertainty that oppressed it, by obtaining positive evidence

of the truth, was a chance annihilated by the Countess’s death (Collins

(c); Some have felt that these blundering lives are due to the inconve-

nient indefiniteness with which the Supreme Power has fashioned the

natures of women (Eliot). С другой стороны неопределенность дает

повод для надежды, наполняет жизнь смыслом: If we can recog-

nize that change and uncertainty are the basic principles, we can greet

the future and the transformation we are undergoing with the under-

standing that we do not know enough to be pessimistic (Henderson:

www.brainyquote.com); The only thing that makes life possible is

permanent, intolerable uncertainty; not knowing what comes next

(LeGuin).


117

Обращение к исследованию ситуаций порождения неопре-

деленного дискурса позволил выделить ментальные установки

говорящего и их воздействующую силу. В некоторых случаях го-

ворящий испытывает трудности с определением какого-либо

факта в силу условий восприятия или индивидуальных особенно-

стей, таких как отсутствие информации относительно объекта ре-

чи, эмоционального или физического состояния, возраста.

Например: «Is Mr. Drouet stopping here?» he asked of the clerk. «I

think he is,» said the latter, consulting his private registry list. «Yes»

(Dreiser, 247).

В данном случае использование глагола мнения говорит о

том, что ответчик сообщает не объективное знание, а свое субъ-

ективное мнение, требующее дополнительной проверки. «How

about me?» he asked. This confused Carrie considerably, for she rea-

lized the floodgates were open. She didn’t know exactly what to an-

swer. «I don’t know,» she answered (Dreiser, 195). Незнание

девушки детерминируется ее эмоциональным состоянием, неспо-

собностью разобраться в своих чувствах.

Ниже, неопределенный дискурс, вербально объективиро-

ванный высказыванием I think so, иллюстрирует субъективность

предоставляемой информации, связанной с физической невоз-

можностью индивида знать будущее: He wrote her address careful-

ly down and got out the purse again. «You’ll be at home if I come

around Monday night?» he said. «I think so,» she answered (Dreiser,

7).

Субъектом порождения неопределенного дискурса в боль-

шинстве случаев становятся дети, так как им зачастую бывает

трудно сформулировать мысль и высказать свое мнение словами,

определенно (know not how to express the result of the process in

words), поскольку в силу возрастных особенностей они еще не

умеют анализировать свои чувства (cannot analyze their feelings):

Children can feel, but they cannot analyze their feelings; and if the

analysis is partially effected in thought, they know not how to express

the result of the process in words (Bronte (b), 36).


118

Субъект номинации может намеренно избегать точного обо-

значения какого-либо события или факта по соображениям веж-

ливости. С этой целью в речи намеренно используются

неопределенные по содержанию и вежливые по сути высказыва-

ния (something conventionally vague and polite): I should, if I had de-

liberated, have replied to this question by something conventionally

vague and polite (Bronte (b), 170). Беседуя, например, со своей па-

циенткой, доктор, будучи очень галантным мужчиной, не назы-

вает точный возраст женщины. Вместо этого он предпочитает

воспользоваться более мягким неопределенным выражением no

longer very young: «You must take care of yourself,» he said, «given

your history and if you will forgive the lack of gallantry, you are no

longer – very young» (Vincenzi, 661).

В некоторых случаях использование неопределенных выра-

жений детерминируется правилами этикета. Примерами могут

послужить цейтнотные диалоги, имеющие место при беглых

встречах, когда на вопросы о здоровье, состоянии, положении дел

дается не конкретное жизнеописание, а неопределенный обще-

оценочный ответ. Вежливыми в данном случае в англоговорящем

сообществе считаются фразы положительного содержания: «Hul-

lo, Mum.» «Oh – Barty! <…> How are you, dear?» «Very well, thank

you,» said Barty politely. Of all the things she hated, becoming a po-

lite stranger to her mother was the worst (Vincenzi, 219);

«How is your love-life, anyway?» Oh God. Why can’t married

people understand that this is no longer a polite question to ask? <…>

Not being a natural liar, I ended up mumbling shamefacedly to Geoff-

rey, «Fine» (Fielding, 11).

О том, что подобные ответы не являются информативными,

свидетельствуют уточняющие вопросы собеседника, не являю-

щиеся облигаторными, но подтверждающие заботу о близких:

Jack looked at her. Then, «What is it, Lily?» he said, «you don’t

seem quite yourself.» «Oh. I’m fine,» she said, «really.» «Lily, come

on. There’s something. I know there is. Didn’t you like Celia? She

didn’t say something that upset you, did she?» (Vincenzi, 526);


119

«She can’t come,» he said, «my mum’s not well.» «What sort of

not well, Billy?» «She fell down the stairs. Doctor had to come» (Vin-

cenzi, 228).

В акте коммуникации могут возникать ситуации, в которых

субъект не испытывает необходимости в определенности относи-

тельно выражения своих мыслей. Обратимся к примеру: «Why do

you go, sir?» asked the boy. «Ah – that would be a long story. You

wouldn’t understand my reasons, Jude. You will, perhaps, when you

are older» (Hardy, 29). В сложившейся ситуации говорящий не да-

ет определенного ответа, не считая это нужным, поскольку он

справедливо полагает, что одиннадцатилетний ребенок все равно

его не поймет.

В некоторых контекстах объективация мысли при помощи

неопределенных высказываний не создает помех в коммуника-

ции. В нижеследующей знаковой ситуации говорящий прибегает

к высказыванию, обозначающему неопределенную локализацию,

поскольку в данном контексте для передачи необходимой ин-

формации его вполне достаточно: He went to live with his parents

in Scotland or somewhere (Vincenzi, 640).

Отсутствие необходимости в определенности может быть

детерминировано и простым безразличием, как, например, в реп-

лике: «Anything – anywhere,» replied Jude. «What the devil does it

matter to me?» (Hardy, 439).

В некоторых случаях обращение к неопределенному дис-

курсу продиктовано желанием говорящего скрыть какую-либо

информацию от собеседника. Рассмотрим в качестве примера

фрагмент дискурса. Причиной использования в нем слова friend

является нежелание говорящего информировать собеседника о

своей личной жизни: «<…>would you earmark an extra first edition

of The Buchanans for me?» «Of course. Why?» «Oh – I have a friend,

who collects first editions.» «A friend, LM? Do you mean a gentle-

man friend?» «Well – yes. Exactly that. A gentleman friend» (Vincen-

zi, 565). Смущение женщины по поводу появившегося друга –


120

мужчины манифестируется существительным friend, не указы-

вающего на половую принадлежность.

Употребление в речи слов с семантикой неопределенности

свидетельствует об утаенной реплике. Молодая девушка, не же-

лая расстраивать свою мать, и, в то же время, не желая ее обма-

нывать, использует модальное слово maybe. Тем самым ей

удается не огорчить мать и скрыть правду: «You walk so nicely

Barty, it’s those dancing classes I suppose.» «Maybe,» said Barty

doubtfully. The classes at Madam Vacani’s, attended by half the well-

born little girls in London, escorted by their nannies, were a weekly

torment for her (Vincenzi, 502).

С целью неразглашения какой-либо информации говорящий

может попытаться сменить тему разговора или закончить разго-

вор вообще, оставив собеседника без ответа. В таких случаях ин-

дивид прибегает к помощи неопределенных фраз not particularly,

something like that и других: «You British, sir?» asked one. «Not

particularly,» said Jonathan pleasantly. «You are Thomas, aren’t you,

sir?» said the second. «That Thomas Something or Something Tho-

mas? Sir.» «Something like that,» Jonathan agreed (Carre, 378).

Чтобы оставить собеседника без ответа, в состоянии неоп-

ределенности, девушка пытается сменить тему разговора: «Mr

Moore, we will pause here. You have exactly hit it. I am nervous.

Now, talk of something else. What wet weather we have – steady,

pouring rain!» (Bronte (c), 377).

В целях сокрытия информации, говорящий часто использует

тактику встречного вопроса:

«Who was he?»

«A – a friend.»

«His name?»

«What difference does it make?» (Sheldon (b), 146);

или:

«How do you feel about it?»

«What difference does that make?» Isaac demanded. «Why bring

it up now?»


121

«Answer» (Butler, 183).

В некоторых ситуациях собеседник намеренно игнорирует

спрашивающего, отвечая фразой, по смыслу не совпадающей с

темой вопроса: «Why’s Roper in a bait with Jed?» Daniel whispers…

«Keep your eyes upriver,» Jonathan murmurs in return. «He says she

should stop listening to a lot of junk from a woman scorned,» says

Daniel. «What is a woman scorned?» «Are we going to catch this fish

or not?» (Carre, 274).

Реакция слушающего в виде переспросов свидетельствует о

том, что нужная информация не была получена, и ожидается оп-

ределенный ответ:

«Sophie. Ever meet her?»

«She was killed.»

«That’s right. Just before you left. Ever meet her?» (Carre, 247).

Присутствие неопределенных высказываний в диалоге мо-

жет быть вызвано тем, что субъект мысленно занят чем-то дру-

гим. В подобных случаях говорящий прибегает к

неопределенному дискурсу с целью отделаться от собеседника:

Her answers to Cartlett’s remarks were vague and slight, for the

group in front interested her more than all the rest of the spectacle

(Hardy, 343); He answered vaguely. He was not very much interested

any more in personalities and in people (Lawrence (c), 265).

Неопределенный дискурс свидетельствует о страхе, от оп-

ределенного выражения которого желательно воздержаться:

«Dear God, He’s said he was going to run away often enough. Ob-

viously he has.» «Do you think so?» «Well, use your brain, Dorothy.

What else could he have done?» «He might have been – have been –»

here her voice faltered. «What? He might have been what?» «Kid-

napped,» whispered Dorothy (Vincenzi, 404). В описываемой си-

туации речь идет о пропаже четырехлетнего мальчика. Няня

запинается, а потом и вовсе замолкает (he might have been – have

been , – her voice faltered), не в состоянии вымолвить пришедшую

ей в голову ужасную мысль о том, что мальчик может быть по-

хищен (he might have been – have been). Таким образом, с помо-


122

щью заминки в разговоре няне удается оттянуть неприятный мо-

мент, связанный с вербализацией страшной идеи.

Реальность может быть неприятной и вызывать отрицатель-

ные чувства у участников коммуникации. В таких случаях, ис-

пользуя высказывания, содержащие сему неопределенности, им

удается избежать лишнего упоминания малоприятного события

или факта:

«They not only won’t have me, but they gave me a parting piece

of advice –»

«What?»

She didn’t answer directly. «I vowed I never would tell you,

Jude – it is so vulgar and distressing!» (Hardy, 193).

Коммуниканты, прибегая к неопределенному дискурсу, мо-

гут демонстрировать желание не выглядеть категоричными в

своих высказываниях или суждениях. Например, женщине, зани-

мающей один из руководящих постов в издательстве, приходится

постоянно отклонять идеи своего родственника из-за их никчем-

ности. Она не может дать ему определенный отрицательный от-

вет, поскольку не хочет обижать его. Вместо этого она отвечает

неопределенными фразами, обещая рассмотреть его предложение

позже: … many times he had suggested joint purchases of shares, of

stock, of works of art. «I will ask the trustees,» she would say vaguely,

«a wonderful idea, my dearest one,» and that would be the last he

would hear of (Vincenzi, 199). Следующий пример иллюстрирует

неопределенный дискурс, созданный женщиной с целью не огор-

чить свою дочь. Чтобы избежать неприятностей, мать сразу пы-

тается сменить тему разговора:

«Did Father – did he know I was coming?» It hurt, that her fa-

ther never seemed to want to see her.

«Well, he wasn’t sure of course,» said Sylvia carefully. «He will

be sorry to have missed you though. Or dear, I really want to clean the

place up, Barty» (Vincenzi, 220).

Неопределенным дискурсом адресат может дать понять, что

не будет препятствовать действиям говорящего, но не хочет не-


123

сти за них ответственность. В таких случаях, возможны фразы,

типа as (if) you wish, if (as) you would like и тому подобные:

«You will show our guest around, Margaret?»

«If you wish, Father,» she said quietly (Sheldon (b), 97);

Неопределенным дискурсом говорящий может подготавли-

вать собеседника к получению более важной или менее приятной

информации. Например: «I want to talk to you about something.»

Celia looked up at Oliver, made a determined effort to smile. It was a

considerable effort; this was usually the signal for a long tirade of

criticism, of complaints about her flittering away Lyttons’ reputation,

the lowering of standards over which she had presided. Or a painstak-

ing appraisal of some very minor book which come in, and whether

they should publish it… (Vincenzi, 446).

Неуверенность в реакции окружающих является одним из

факторов порождения неопределенного дискурса: «I think we

should launch a series of biographies. Equally cheap. About the out-

standing men – and women, of course, lots of them – in history. I

think it would do extremely well. I don’t think we should necessarily

run it chronologically, because people are so much more interested in

more recent figures. Disraeli, Florence Nightingale, Marie Curie, Mr

Dickens himself would all be wonderful subjects. Lord Melbourne

even; everything to do with Queen Victoria still seems to be attract

great attention. And we could commission an original illustration for

each one, as a front piece, and –»She stopped; everyone was staring at

her. Their faces were unreadable. She flushed, faltered, then went on.

«And maybe those illustrations could be offered separately with each

book. As a promotional item. And each book could contain an adver-

tisement for the next one at the end. And I thought we could launch

the series through The Times book club…» (Vincenzi, 41). Анализи-

руемый контекст показывает: говорящий пользуется целым спек-

тром средств выражения неопределенности. Это модальные слова

(could, maybe), глаголы мнения (I think, I thought, I don’t think),

слова, с семой кажимости (seem), пассивный залог (could be of-

fered), сослагательное наклонение (would be, would do).


124

Неопределенные высказывания свидетельствуют о смуще-

нии или стыде, которые испытывает говорящий: «Tell me Jack,

whatever made you think of this in the first place? This rather late en-

try into the world of publishing?» «Oh,» he said vaguely, «I don’t

know. It just – came into my head.» Молодому человеку просто

стыдно признаться, что он не может найти себе место работы и

вынужден обращаться за помощью к родственникам: She was too

fond of him to tell him she had discovered that he had been trying to

get jobs in the city for six months, and been turned down by everyone

(Vincenzi, 492).

Говорящий, маскируя нежелание обсуждать факты из лич-

ной жизни и ошибки, в которых стыдно признаться не только ок-

ружающим, но и себе, использует модальное слово possibly с

семантикой неопределенности: «Haven’t you ever done some-

thing,» he said suddenly, «quite different, of course, but still some-

thing that you felt you couldn’t help? That you knew you were going

to regret?» «Possibly,» she said carefully, «but I really don’t think we

need to debate that now. It’s hardly going to help you» (Vincenzi,

163).

С помощью неопределенного дискурса можно провоциро-

вать собеседника на дополнительные вопросы. Поскольку неоп-

ределенность – это, прежде всего, недостаток информации, в

некоторых случаях собеседник бывает вынужден задавать вопро-

сы, чтобы восполнить пробелы в каких-то моментах. Этим поль-

зуется женщина, оказавшаяся в сложной жизненной ситуации.

Она чувствует необходимость выговориться, получить совет или

утешение, но не решается сама начать разговор. Неопределенным

высказыванием I suppose она провоцирует собеседника на ини-

циацию беседы: «How is your husband?» asked Sebastian Brooke

the following Monday.

«Oh – he’s much better,» she said to Sebastian now. «Yes. Still

very weak, of course.»

«I’m sure. Poor chap. But glad to be home. Glad to see you.» He

smiled at her that wonderful, brilliant smile.


125

«Well,» she said, «Well yes, he is glad.» And then for no reason

other than that she wanted to tell someone, had to tell someone, add-

ed, «I suppose.»

«Now what does that mean, you suppose?»

«Oh – I don’t know. He’s very down» (Vincenzi, 352-353).

Репрезентация чувства вины и страха за совершенный по-

ступок являет одну из причин порождения неопределенного дис-

курса. Этот стереотип проявляется в попытке вызвать у адресата

волнение, что номинируется предложением I’ll try. Тем самым

адресанту удается воспользоваться расспросами собеседника для

откровенной беседы и признаться в проступке:

«When he had finished,» he said, «Right. Do you think you’ll be

able to go to sleep now?»

She sighed. «I’ll try.»

«Is something the matter?»

She hesitated. Then, «Ye-es. A bit.»

«What?»

«I’m worried. About Laurence.»

«About Laurence? Why on earth should you be worried about

him?»

«I – knocked over something in his study today.»

«Oh dear. What on earth were you doing in his study? Not a

good idea.»

«No, I know. Jamie took me to the house.»

«Well, he won’t know. He’s not psychic. And I’m sure you

didn’t do any harm.»

«But I did. And he might notice.»

… «What exactly did you knock over?»

«A tray thing. His cheque was on it, and a cheque got all bent.»

… «He’ll think the housekeeper did it. Don’t worry.»

«Do you really think so?»

«Of course.»

«Oh good» (Vincenzi, 443).


126

Выражение стеснения, сомнения отражается на структуре

порождаемого неопределенного дискурса, а именно, в повторах,

перифразах, многословии. Проиллюстрируем данную мысль на

примере выражения смущения, вербально опредмеченного язы-

ковыми единицами I – wondered if we – that is if you – could – oh,

dear, I’m finding this very difficult; No. No, of course not. I mean –:

«LM» – said Gordon. He looked nervous, uncomfortable. He ran

his hands through his white hair.

«Yes, Gordon?»

«I – wondered if we – that is if you – could – oh, dear, I’m find-

ing this very difficult.»

LM smiled at him.

«Would you like me to help? Or would that be presumptuous of

me?»

«No. No, of course not. I mean –»

«You wondered if we could be more than friends. Is that right?»

He blushed bright red. His forehead was damp. His expression

was almost desperate. Then he said, «Well – yes. If we could consider

that. One day» (Vincenzi, 744).

Когда реплики определенны, структура предложений вы-

глядит иначе. В случаях своей уверенности, определенности, че-

ловек пользуется простыми короткими предложениями,

поскольку ему не требуется лишних усилий на обдумывание си-

туации. Данная особенность зафиксирована во фразеологизме in

words of one syllable – просто и ясно (БАРФС, 834). На примере

следующего диалога можно отчетливо проследить разницу меж-

ду определенными и неопределенными высказываниями: «Do you

need any help?» she stammered. «No,» he answered abruptly (Dreiser,

19) – короткий ответ, и: «Well, young lady,» observed the old gen-

tleman, looking at her somewhat kindly, «What is it you wish?» «I

am, that is, do you – I mean, do you need any help?» she stammered

(Dreiser, 18) – многословие, запинание выступают в данном слу-

чае как критерии неопределенности, поскольку нет ясности в из-

ложении мысли.


127

В отдельных ситуациях неопределенность высказывания

может расцениваться как симптом внутреннего кризиса, как то

интимных переживаний, принятия трудного решения и тому по-

добное: «I’m going to see him tomorrow. He’s in a hospital in Sus-

sex. Do you want to come with me?» «Oh – I don’t know.» Lily felt

confused. Should she go? It would be different if he was in danger, but

since he was comparatively all right, maybe it would be best if she

stayed away. He might get the wrong idea if she turned up at his bed-

side, think she hadn’t meant what she’d said. It was terribly difficult

(Vincenzi, 732).

Своим существованием выражения с неопределенной се-

мантикой обязаны особенностям человеческого мышления, бази-

рующихся на магическом отношении к миру. Боязнь провалить

дело, сглазить благоприятно сложившуюся ситуацию заставляет

человека не давать однозначного ответа. Правомерность данного

положения иллюстрируется употреблением двух выражений I try

и It depends: «Do you think you can manage?» «I’ll try,» Catherine

said (Sheldon (c), 114); «It depends on how fast we can get ready»

(Sheldon (c), 214).

Неопределенными репликами можно придать своей речи

кокетство. Поэтому, флиртуя с кем-нибудь, человек пытается го-

ворить неопределенно, прибегая к помощи двусмысленных, рас-

плывчатых фраз, вызывая интерес к своей персоне. В

нижеприведенном дискурсе использованы следующие средства

языковой объективации флирта: I suppose; when I happen to be

walking by, I could not inform you; I never can tell today what I shall

do tomorrow: «When shall I see you again, Miss Murray?»

«At church, I suppose,» replied she, «unless your business

chances to bring you here again, at the precise moment when I happen

to be walking by.»

«I could always manage to have business here, if I knew precise-

ly when and where to find you.»

«But if I would, I could not inform you, for I am so unmethodi-

cal, I never can tell today what I shall do tomorrow» (Bronte (a), 90).


128

Итак, проанализированные ситуации показывают: неопре-

деленный дискурс способен принести удачные результаты в тех

обстоятельствах, когда более точные и правильные формулиров-

ки могут оказаться безуспешными. В других случаях, не осозна-

вая лингвистической неопределенности подобных оборотов речи,

люди пользуются ими очень часто, поскольку инстинктивно чув-

ствуют, какой отклик, они вероятнее всего, вызовут.

В английском языковом сознании концепт Неопределен-

ность представляет языковую форму различных видов познания:

чувственного и логического.

Логическое познание представляет концепт Неопределен-

ность как многомерное ментальное образование подобно другим

[см., например: М.В. Малинович, 2007], концептуальная сущ-

ность которого связана со всеми сферами бытия человека, ото-

бражающих как реальный, действительный мир, так и

субъективную, вторичную интерпретацию этого мира человеком.

Формируемое вокруг концепта «Неопределенность» слож-

ное концептуальное пространство характеризуется высокой но-

минативной дробностью, что доказывает значимость этого

феномена для носителей англоязычной культуры.

С позиции рационального подхода установлено, что объек-

тов, носящих имена indefiniteness, uncertainty, vagueness, в реаль-

ном мире не существует.

Иррациональный анализ свидетельствует о наглядности не-

определенности, проявляющейся в синтагматике имен с семанти-

кой неопределенности, выражающей вещные коннотации

стоящей за ними сущности.

Таким образом, неопределенность в англоязычном сознании

представляет собой реальный, зримый объект с конкретными

свойствами и проявлениями. Данный факт подтверждается ре-

зультатами изучения лексической сочетаемости и метафоризации

языковых знаков с семантикой неопределенности. Полученные

характеристики определяют специфику концептуализации неоп-

ределенности как явления, обладающего предметными свойства-


129

ми: визуализацией, исчисляемостью, пространственной локали-

зацией, временной протяженностью, осязаемостью, дименсио-

нальными характеристиками.

Концептуальный анализ дополняется элементами ассоциа-

тивного эксперимента, представляющего неопределенность в ви-

де графического изображения.

Неопределенный дискурс, порождаемый вокруг одноимен-

ного концепта, являет неотъемлемую часть речевого общения, и

обладает определенной воздействующей силой на адресата.


130

Глава 5

Л.В. Топка

НЕКАТЕГОРИЧНОСТЬ/КАТЕГОРИЧНОСТЬ: ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ

Неразложимым работаю-

щим механизмом – единицей се-

миозиса – следует считать не

отдельный язык, а все присущее

данной культуре семиотическое

пространство. Это простран-

ство мы и определяем как семи-

осферу.

Ю.М. Лотман

…в семиосфере любого язы-

ка и любой культуры Человек

есть ключевая константа. Вне

той роли, которая принадле-

жит ему как семиотической

сущности, анализировать и опи-

сывать язык и культуру невоз-

можно.

М.В. Малинович

Культура, рассматриваемая в широком семиотическом

смысле как система отношений, устанавливаемых между челове-

ком и миром, регламентирует поведение человека и обусловлива-

ет его действия в тех или иных потенциально возможных

ситуациях, вместе с тем она является системой, определяющей

процесс моделирования человеком мира и самого себя [см., на-

пример, Успенский, 1994: 6-7]. Культуру невозможно анализиро-

вать вне социально-экономического и политического контекста,


131

поскольку она является его производной. Следовательно, этниче-

ские и социальные параметры общества оказываются тесно взаи-

мосвязанными, и только «переплетение (подчас весьма сложное)

этнолингвистических и социолингвистических характеристик в

рамках единой лингвоэкологии позволяет представить полную

картину функциональной жизни языка» [Виноградов, 2008: 5].

Каждая культура по-своему производит отбор и структурирова-

ние информации о внешнем мире. В языковом сознании предста-

вителей разных культур формируются разные инвариантные

элементы, которые являются «основой сохранения самобытности

культур и самоидентификации их носителей» [Леонтович, 2005:

7].

Разделяя точку зрения Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова

о том, что национальная духовная культура, хотя бы в некоторых

своих фрагментах, допускает исследование объективными мето-

дами лингвистического анализа [Верещагин, Костомаров, 1999],

считаем возможным проведение этого исследования через выде-

ление набора речеповеденческих тактик (семантических долей)

определенных речеповеденческих ситуаций, таких как: «Прось-

ба», «Предложение», «Советование», «Участие», «Объяснение»,

«Пожелание» и других, составляющих пространство некатего-

ричности/категоричности как семантической константы2 внут-

реннего мира человека [Топка, 2007; Топка, 2009 (б)].

Процесс выделения тактик (долей) позволяет обнаружить

закрепленность какой-либо из них за конкретным народом, его

культурой, образом жизни, которые находят свое выражение в

языке. Взаимопонимание между людьми происходит благодаря

тому, что они принадлежат к одной национальной культуре и

общаются с помощью одного языка. Национальная культура и 2 Семиотическое пространство константы некатегорич-ность/категоричность как комплексного языкового знака характеризуется областью отношений, обусловленных совокупностью семантической ре-презентации, прагматических особенностей контекста исследования, а также анализа языковых средств составляющих её сегментов [Топка, 2009 (б): 170].


132

национальный язык неотделимы друг от друга и имеют взаимное

влияние [Гумбольдт, 1963]. Следовательно, систематизация раз-

говорно-речевых выражений приводит к анализу национальной

специфики языка, помогая определить «дух народа» [Гумбольдт,

1836].

Доли, формирующие семантическое пространство любой

речеповеденческой ситуации, можно разделить на межъязыковые

или универсальные и национально-культурные или этноспеци-

фические. Межъязыковые семантические доли, в свою очередь,

допускают разделение на общечеловеческие и региональные (ти-

пичные для какой-либо определенной этнокультурной общности)

[см., например, Верещагин, 1999: 68].

Речеповеденческая ситуация представляет собой абстракт-

ное семантическое образование (смысловую структуру), состав-

ленную из определенного набора семантических долей, имеющих

социальную природу и национально-культурную специфику. На-

пример, в современном английском языке ситуация «Участие»,

являясь составляющей семантического пространства константы

некатегоричность, допускает сопряжение с такими ситуациями

как «Предположение», «Предложение» и «Предостережение». В

русском же языке она является конституентом пространства кон-

станты категоричность и образует зону слияния с ситуацией «Со-

ветование» [см. подробнее Топка, 2009 (а): 111; Топка, 2011].

«Участие» обладает сложной структурой и состоит из ядер-

ной, периферийной и маргинальной зон.

Несмотря на различия в структурной организации простран-

ства константы некатегоричность/категоричность в английском и

русском языках, структура ядерной зоны ситуации «Участие» в

обоих языках почти полностью совпадает набором семантиче-

ских долей. К ее универсальным, а значит к межъязыковым эле-

ментам, следует отнести составляющую «Запрос говорящим

информации о физическом, эмоциональном состоянии адресата

с целью оказать поддержку, помощь в случае необходимости»:


133

«My dear little cousin,» said he, with all the gentleness of an ex-

cellent nature, «what can be the matter?» And sitting down by her,

was at great pains to overcome her shame in being so surprised, and

persuade her to speak openly. «Was she ill? or was anybody angry

with her? or had she quarreled with Maria and Julia? or was she puz-

zled about anything in her lesson that he could explain? Did she, in

short, want anything he could possibly get her, or do for her?» (Aus-

ten (c), 13).

В русском языке вышеназванная доля как семантический

инвариант представлена различными ее вариантами, возникаю-

щими в определенной обстановке коммуникативного взаимодей-

ствия, где между участниками коммуникации устанавливается

разная психологическая дистанция и тональность общения:

– Что так поздно? да что с тобой? на тебе лица нет.

Александр, не отвечая ни слова, сел в кресла в крайнем из-

неможении. Петр Иванович смотрел на него с любопытством.

Александр вздохнул.

– Здоров ли ты? – спросил Петр Ильич заботливо.

– Да, – отвечал Александр слабым голосом, – двигаюсь, ем,

пью, следовательно, здоров (Гончаров (а), 129).

В некоторых ситуациях общения говорящий обладает доста-

точным объемом информации, позволяющим ему сделать вывод

о физическом, психическом состоянии или материальном поло-

жении адресата. Это объясняет наличие в ядерной зоне простран-

ства речеповеденческой ситуации «Участие» семантической доли

«Указание на очевидные причины (объективные обстоятельст-

ва), позволяющие говорящему сделать вывод о неблагоприятном

физическом состоянии адресата или его материальном положе-

нии»:

– Вы похудели – и как будто нездоровы! – заметил Райский,

– глаза у вас …

Ответная реакция адресата, не всегда некатегорична или

нейтральна. В русском языке зачастую встречается ее категорич-

ный вид:


134

Марк вдруг нахмурился, и лицо у него сделалось еще злее

прежнего.

– А вы, на мой взгляд, еще нездоровее! – сказал он. – По-

смотритесь в зеркало: желтые пятна, глаза ввалились совсем…

– У меня разные беспокойства…

– И у меня тоже, – сухо заметил Волохов. – Прощайте

(Гончаров (б), 326).

Адресант в ситуации «Участие» стремится разделить с адре-

сатом его проблемы, заботы; проявляя к нему интерес, он стара-

ется компенсировать неблагоприятные условия, в которых

находится последний. Другими словами, участие – это предложе-

ние конкретной помощи либо эмоциональной поддержки. Не

случайно в речениях говорящего так частотно употребление ме-

стоимения второго лица единственного числа. Используя повто-

ры личного местоимения ты / Вы в русском языке и you – в

английском, адресант показывает заинтересованность в судьбе

адресата:

«My poor dear Isabella,» said he, fondly taking her hand, and

interrupting, for a few moments, her busy labours for some one of her

five children, «How long it is, how terribly long since you were here!

And how tired you must be after your journey! You must go to bed

early, my dear – and I recommend a little gruel to you before you go.

You and I will have a nice basin of gruel together. My dear Emma,

suppose we all have a little gruel» (Austen (a), 78).

Говорящий может показать свою заинтересованность в

судьбе (состоянии, положении) не только адресата, но и третьего

лица, что обусловливает наличие ядерной семантической доли

«Запрос говорящим информации о душевном, физическом, эмо-

циональном состоянии третьего лица с целью оказать поддерж-

ку, помощь в случае необходимости»:

– Но как его рана? Вообще, в каком он положении?

– Вы, вы … Увидите, – только могла сказать Наташа.

– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда

это случилось? – спрашивала княжна Мэри. (…)


135

– Ослабел? Похудел? ... – спрашивала княжна.

– Нет, не то, но хуже (Толстой (б), 396).

Или, скажем, в английском языке:

«How is your niece, Miss Bates? – I want to inquire after you

all, but particularly your niece. How is Miss Fairfax? – I hope she

caught no cold last night. How is she to-day? Tell me how Miss Fair-

fax is» (Austen (а), 184).

Периферийная часть пространства ситуации «Участие» и в

английском, и в русском языке является зоной сопряжения рече-

поведенческих ситуаций «Предположение» и «Предложение»,

что является ее универсальной чертой. Например, семантическая

доля «Указание говорящего на возможные действия адресата,

его физическое, эмоциональное состояние» образуется при со-

пряжении с ситуацией «Предположение»:

– Послушай, Александр, – сказал он, – ты очень опустился.

Стряхни с себя эту апатию. Нехорошо! И отчего? Ты может

быть, принял слишком горячо к сердцу, что я иногда небрежно

отзывался о любви, о дружбе. Ведь это я делал шутя, больше для

того, чтоб умерить в тебе восторженность, которая в наш по-

ложительный век как-то неуместна, особенно здесь в Петербур-

ге, где все уравнено, как моды, так и страсти, и дела, и

удовольствия, все взвешено, узнано, оценено … всему назначены

границы (Гончаров (а), 222).

Семантическая доля «Стремление говорящего компенсиро-

вать неблагоприятные условия, в которых находится адресат,

предложением помощи, оказанием услуги» образуется при со-

пряжении с ситуацией «Предложение».

Существование данного инвариантного смысла в русском

языке подтверждается набором его вариантов в одном из кото-

рых, например, говорящий, молодая девушка, беспокоится о фи-

зическом состоянии своей сестры:

– Ты в самом деле нездорова – посмотри какая ты бледная!

– заметила серьезно Марфенька, не сказать ли бабушке? Она за

доктором пошлет… Пошлем, душечка, за Иваном Богданови-


136

чем… Как это грустно – в день моего рождения! Теперь мне це-

лый день испорчен!

– Ничего, ничего – пройдет! Ни слова бабушке, не пугай ее!..

А теперь поди, оставь меня… – шептала Вера, – я отдохну…

(Гончаров (б), 368).

Маргинальное пространство ситуации «Участие» как в рус-

ском, так и в английском языке отличается более выраженной

национально-культурной спецификой. В английском языке она

образует зону слияния с ситуацией «Предостережение» посред-

ством семантической доли «Раскрытие перспективы (неизбеж-

ности, предвидения) неблагоприятных для адресата последствий

(зла, трагедии, разного рода неприятностей)»:

«Well, you can manage that quite easily, of course. So I have

come to the conclusion that it will be less shock to you to hear the

facts from me. I am sorry to have to tell you, for it won’t do you or an-

ybody else a bit of good, it will probably course you, Gwennie, a good

deal of pain. But there it is. Your father was not suffering from tuber-

culosis and sanatorium in question was a mental home» (Christie, 60).

Этноспецифической особенностью ситуации «Участие» в

русском языке является то, что в маргинальной части своего про-

странства она допускает зону слияния с ситуацией «Советова-

ние», образуя семантическую долю «Указание на возможные

действия, которые с точки зрения говорящего в данной ситуа-

ции являются для адресата наиболее приемлемыми, логичными

либо выгодными»:

– Ну, кто же в лихорадочном состоянии решится на такой

важный шаг? Подумайте. Полечитесь прежде, приведите орган

мышления, т.е. мозг, в нормальное состояние, чтоб кровь-то ему

не мешала. Хотите, я пришлю фельдшера пустить вам кровь, ну,

так, чайную чашечку с половинкой?

– Покорнейше благодарю; я не чувствую никакой нужды.

– Где же вам знать, что нужно и что нет: ведь вы медици-

не совсем не учились, а я выучился. Ну, не хотите кровопусканья,

примите глауберовой соли; аптечка со мной, я, пожалуй, дам.


137

– Я вам очень благодарен за участие, но должен предупре-

дить вас, что я здоров и вовсе не шутя, а в самом деле хочу

(здесь он запнулся) … жениться и не понимаю, что вы имеете

против моего благополучия (Герцен, 60).

Русский человек, участвуя в судьбе Другого, стремится по-

советовать. Как справедливо отмечают Е.М. Верещагин и

В.Г. Костомаров – «что касается повседневного, домашнего быта

и обихода простого человека, то здесь жила и живет в русском

народе привычка давать совет …» [Верещагин, 1990: 224].

Совет в русском понимании – это поучающее указание, нра-

воучение, наставление как поступить. Лексема совет, являясь

элементом церковно-славянской лексики от съвЂтъ (совещание)

[Фасмер, 2004: 705], отражает явление исконно русской культу-

ры, ее корневая морфема – вЂтъ (совет, договор) / вЂче (народное

собрание в древнем Новгороде, совет) [Фасмер, 2004: 305, 308]

содержит идею соборности, а приставка съ (с, вместе с) – значе-

ние взаимности, совместного действия. В этом случае, со-вет

приобретает смысл совместного действия (говорения, обмена

мнением). В русской культуре традиция советов прослеживается

еще со времен Древней Руси (совет удельных князей). В начале

18 века появляется Верховный тайный совет, в начале 19 – Госу-

дарственный совет, а в начале 20 века Россия стала называться

страной советов или Советским союзом [см., например, Вереща-

гин, 1990: 228-231].

Для русского человека особенно велика роль советования в

быту. «Не случайно вступающим в брак дается непременное по-

желание: «Совет да любовь!», и в нем совет стоит даже впереди

любви» [Верещагин, 1990: 230]. Судя по вышеуказанной лого-

эпистеме3 для русских людей жить в браке в согласии, совете

важнее, чем жить в любви. 3 Логоэпистема – это языковое выражение закрепленного общественной памятью отражения действительности в сознании носителей языка в ре-зультате постижения (или создания) ими духовных ценностей отечествен-ной и мировой культур [Бурвикова, 2006: 10].


138

Речеповеденческая ситуация «Советование» в русском и

английском языке обладает универсальными и этноспецифиче-

скими признаками. К универсальным можно отнести саму струк-

туру акта советования, включающую в себя констатирующую и

рекомендательную части, а также ответную реакцию адресата на

действия говорящего. Типы совета, в основном, совпадают – не-

категоричный совет, совет-наставление, категоричный совет, со-

вет-шутка.

Этноспецифические особенности данной ситуации прояв-

ляются в ответной реакции адресата на совет. Если в английской

языковой реальности советование, как правило, имеет место быть

при нисходящем статусном векторе и адресат почти всегда сле-

дует совету, никогда его не оспаривая и не игнорируя, то в рус-

ской лингвокультуре адресат не желает мириться с ролью

«нижестоящего» и зачастую поступает так, как сам считает нуж-

ным, тем самым сводя советование к простой формальности. Бо-

лее того, данная ситуация может происходить и при восходящем

статусном векторе, что говорит об оспаривании говорящим более

высокого статуса адресата.

Русскому языку присущ категоричный тип совета, причем,

чем короче психологическая дистанция между говорящим и ад-

ресатом, тем категоричнее он выражен, а для ситуации в целом

весьма характерен запрос совета. В английском же языке преоб-

ладает некатегоричный совет, а его запрос практически не встре-

чается [Топка, 2010 (а): 157].

Среди идиоматических выражений, характерных для совета,

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров выделяют следующие лого-

эпистемы:

«не принимай решения один!»: Не спеши!; Не пори горячку!;

Не думай, что ты умнее всех!; Ум хорошо, а два лучше!; Семь

раз примерь, один отрежь;

«посоветуйся с хорошими людьми»: Послушай ты добрых

людей!; Отец-мать добра тебе хотят: спроси их!;


139

«предложение совета»: Вот хотя бы меня спроси; Я дурного

не посоветую; Если бы меня спросили, то я… ;

«отказ дать совет»: Тут трудно что-то посоветовать; Со-

ветчику первый кнут;

«не следует слепо следовать советам»: Сколько голов,

столько умов; Меня выслушай, а решай сам; Тебе решать;

«дать совет легко»: Чужую беду рукой разведу; А, по-моему,

нечего тут раздумывать и все;

«дать совет трудно»: Расскажи тогда все по порядку; По-

дожди, подумаю; Так с ходу сказать нельзя;

«не советуйся с дурными людьми»: С кем поведешься, от

того и наберешься. Ученые обращают внимание на то, что Псал-

тырь, которую на Руси многие знали наизусть, поскольку по ней

учились грамоте, начинается со стиха, как раз предостерегающе-

го от дурного совета: «Блажен муж, иже (то есть который) не

идет на совет нечестивых». Эта стихотворная строка из Псалтыри

стала пословицей, и до революции ее постоянно цитировали [см.

подробнее Верещагин, 1990: 229-230].

При этом отмечается, что это далеко не полный список

идиоматических выражений, относящихся к ситуации «Совето-

вание» в русском языке.

Социальная ситуация советования характеризуется отсутст-

вием официальности. Взаимодействие коммуникантов происхо-

дит при разной психологической дистанции, преимущественно в

нейтральной или нейтрально-обиходной тональности.

В англоязычной культуре «тот, кто советует, ситуативно на-

делен статусом вышестоящего; тот, кому дается совет, находится

в затруднительном положении; советующий выражает положи-

тельное отношение к тому, кто нуждается в совете [Hudson, 1990:

286]. Пересечение названных условий речевого акта совета за-

ставляет говорящего избегать категоричности в суждениях, под-

черкивать свою субъективную, личную точку зрения и общаться

с партнером как бы на равных, игнорируя статусное различие.

Тот, к кому обращен совет, вынужден примириться с ролью ни-


140

жестоящего, обязан согласиться с констатирующей частью совета

(то есть признать долю своей вины или неумения справиться с

обстоятельствами) и должен прореагировать на рекомендатель-

ную часть совета» [Карасик, 2002: 125].

В английском языке ключевой составляющей ситуации

«Советование» является некатегоричный совет – высказывание

некатегоричного, осторожного мнения о потенциальных действи-

ях адресата, при этом говорящий не принуждает адресата к со-

вершению какого-либо акта, а лишь побуждает его к выбору,

оставляя волю адресата свободной [см. подробнее Топка, 2007:

376]:

«I don’t want to butt into what’s no business of mine, but, Mrs.

Grange, if you think it would ease your mind to tell me – what you

were referring to just now, I mean what you said was a damned funny

business, I promise you on my word of honour that I’ll never repeat to

a living soul» (Maugham (c), 66-67).

В русском же языке преобладает категоричный совет:

– Вам надобен покой безусловный, тишина; иначе я не от-

вечаю за то, что наконец из всего этого выйдут серьезные по-

следствия.

– Я несчастнейшая женщина, Семен Иванович, у меня бу-

дет чахотка, я должна умереть. И все виноват этот изверг –

ах, Семен Иванович, спасите меня.

– Извольте. Только мое лекарство будет не из аптеки, вот

рецепт: «Возьми небольшой чистенький дом, в самом дальнем

расстоянии от Никанор Ивановича, прибавь мебель, цветы и

книги. Жить, как сказано, тихо, спокойно». Этот рецепт вам

поможет (Герцен, 241).

К универсальным ядерным семантическим составляющим

речеповеденческой ситуации «Советование», на наш взгляд, сле-

дует отнести:

«Предостережение говорящим адресата от поспешного

принятия решения»;


141

«Указание говорящего на сложность ситуации, в которой

находится адресат»;

«Апелляция к мнению компетентного лица»;

«Предостережение говорящим адресата от принятия со-

вета, данного недостаточно компетентным, с его точки зрения,

третьим лицом»;

«Предостережение от необдуманного следования чужим

советам»;

«Преуменьшение говорящим значимости, важности, слож-

ности ситуации, в которой находится адресат»;

«Отказ говорящего предоставить программу действий для

адресата», где он, отказывая в совете, не считает себя достаточ-

но компетентным либо старается избежать личной ответственно-

сти;

«Предложение говорящим программы действий для адре-

сата», где он, напротив, рекомендует себя адресату как более

компетентное в данной ситуации лицо. При этом он использует

устойчивые выражения: «Я бы советовал вам», «Я дурного не по-

советую» и другие; «I advise you», «If I were you», etc.

Перечисленные семантические доли являются обобщающи-

ми для ситуации «Советование» [Топка, 2000: 45]. Подробно ос-

тановимся на зоне ее сопряжения с ситуациями «Пожелание» и

«Предложение».

Семантика пожелания близка просьбе. Их сближающим

признаком является стремление говорящего получить желаемое,

но если просящий выдвигает для адресата программу действий,

выполнение которой ему необходимо, то желающий лишь наде-

ется на ее выполнение, поэтому в пожелании, как правило, скво-

зит неуверенность [Топка, 2007: 375].

Рассмотрим семантические доли, относящиеся к зоне со-

пряжения ситуаций «Советование» и «Пожелание».

«Указание говорящего на возможные действия адресата,

последствия которых являются желательными

/нежелательными для последнего».


142

Говорящий дает совет адресату быть осторожнее в общении

с противоположным полом, для того чтобы избежать преждевре-

менной женитьбы:

(...) Но вы знаете, есть случаи… – прибавил он, хитро улы-

баясь, – в которых благородный человек обязан жениться, и

есть маменьки, которые по крайней мере не предупреждают

этих случаев... Итак, я вам советую, как приятель, быть осто-

рожнее. Здесь, на водах, преопасный воздух: сколько я видел пре-

красных молодых людей, достойных лучшей участи и уезжавших

отсюда прямо под венец ... (Лермонтов, 550).

Или, например, говорящий советует адресату не встречаться

с третьим лицом:

Если тебе хочется, съезди, но я не советую (…). То есть в

отношении ко мне, я этого не боюсь, он тебя не поссорит со

мной; но для тебя, я советую тебе лучше не ездить. Помочь

нельзя. Впрочем, делай, как хочешь (Толстой (а), 24).

В рассмотренных примерах очевидны желание и намерение

говорящего помочь адресату, подсказать ему правильный, на его

взгляд, выход из ситуации. Зона сопряжения пространств «Сове-

тование» и «Пожелание» представлена семантическими долями,

показывающими возможные действия адресата, последствия ко-

торых могут быть желательными или нежелательными и для него

самого, и для говорящего либо принести преференции лишь од-

ному из участников общения.

В ситуации «Предложение» говорящий описывает возмож-

ные события, положительные перспективы. Если успешность

принятия предложения целиком зависит от адресата, то польза от

него может быть обоюдной. Предложение понимается нами как

стремление говорящего оказать адресату помощь, поддержку

(материальную, физическую, моральную), различного рода услу-

ги (профессиональные, личные). Оно проецирует на возможное

будущее событие, которое произойдет при желании последнего

[Топка, 1998: 113].


143

Семантические доли, относящиеся к зоне сопряжения си-

туаций «Советование» и «Предложение»:

«Указание говорящего на возможные действия адресата с

раскрытием положительных перспектив для последнего».

Адресант назначает адресату, молодой женщине, встречу и

советует не спрашивать разрешения у третьего лица:

Вы бы, Лизавета Ивановна, и порешили самолично. (…)

Приходите-тко завтра, часу в семом-с. (…) Да вы на сей раз

Алене Ивановне ничего не говорите-с (…) вот мой совет-с, а

зайдите к нам не просясь. Оно дело выгодное-с. (…) В семом ча-

су, завтра; и от тех прибудут-с; самолично и порешите-с (Дос-

тоевский, 87-88).

В некоторых случаях речевой акт совета основывается на

предложении говорящим конкретной программы действий, по-

скольку он имеет четкое представление о потенциальных дейст-

виях коммуникативного партнера:

Сделайте, пожалуйста, по моему совету, (…) сверху поло-

жите бумажку и ромом намочите: и безо льда никогда плесени

не будет (Толстой (а), 138).

Семантическая доля «Указание говорящего на возможные,

желательные действия адресата с раскрытием положительных

перспектив, как для говорящего, так и для себя самого» также

относится к общему пространству ситуаций «Советование» и

«Предложение».

В этом случае говорящий не всегда стремится оказать по-

мощь адресату, поскольку преследует иную цель, например, за-

вершить неприятный для него разговор либо уклониться от

ответа:

Поверьте, что я сделаю все, что могу, княгиня, но мне

трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Ру-

мянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее (Толстой (б),

17-18).

Субъект-Я дает совет с целью избавиться от ненужных ему

хлопот. Он предлагает совершить определенные действия, по-


144

следствия которых будут выгодны, в первую очередь, для него

самого. При этом свою истинную цель он старается завуалиро-

вать участием в дальнейшей судьбе адресата.

Семантическая доля «Указание говорящего на возможные

действия адресата с раскрытием положительных перспектив

для третьего лица либо группы лиц», где говорящий, светская

дама, советует адресату, мужчине, находящемуся на грани разво-

да с женой, принять бывшего любовника последней:

– Алексей Александрович! Я знаю вас за истинно велико-

душного человека, – сказала Бетси, остановившись в маленькой

гостиной и особенно крепко пожимая ему еще раз руку. – Я по-

сторонний человек, – но я так люблю ее и уважаю вас, что я по-

зволяю себе совет. Примите его. Алексей есть олицетворенная

честь, и он уезжает в Ташкент.

Партнер по коммуникации выражает свое мнение:

– Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и советы. Но во-

прос о том, может ли, или не может жена принять кого-

нибудь, она решит сама (Толстой (а), 259).

Таким образом, «Советование» в зоне сопряжения с ситуа-

цией «Предложение» образует семантические доли, предлагаю-

щие программу действий, следование которой, по мнению

говорящего, является выгодным как для него самого, так и для

адресата и/или других лиц. Кроме того, в этой зоне встречается

«двойной совет», в случае, когда говорящий через адресата ука-

зывает на желательные или возможные действия третьего лица:

– Она вам доверяет, стало быть, вы можете объяснить ей,

как дико противиться счастью. Ведь она не найдет его там, у

себя… Вы посоветовали бы ей не мучать себя и другого и поста-

рались бы поколебать эту бабушкину мораль… Притом я пред-

лагаю ей…

– Если б вы умели понять ее, – остановил его Тушин, то

давно бы знали, что она из тех, кому «объяснять» нечего и «со-

ветовать» нельзя. А колебать «бабушкину мораль» я не нахожу

нужным, потому что разделяю эту мораль (Гончаров (б), 422).


145

В русском языке можно выделить следующие типы совета:

категоричный / некатегоричный совет, серьезный / шутливый со-

вет, совет – наставление.

Категоричный / некатегоричный совет

Совет как таковой является некатегоричным высказыванием

говорящего своего мнения, что в полной мере проявляется в анг-

лийском языке [Топка, 2007: 376-377]. Однако для русского язы-

ка некатегоричность в советовании не является обязательной,

часто совет выражается в виде достаточно категоричных выска-

зываний, как, например, в следующей ситуации, где говорящий

обращается к адресату, мужу сестры, с советом не спешить с раз-

водом:

– Позволь, я понимаю, – перебил Степан Аркадьич. – Но, ра-

зумеется... Одно: не надо торопиться. Не надо, не надо торо-

питься!

Адресат остается при своем мнении:

– Я не торопился, – холодно сказал Алексей Александрович,

– а советоваться в таком деле ни с кем нельзя. Я твердо решил

(Толстой (а), 232).

Следующее высказывание принадлежит говорящему, свет-

ской даме, настоятельно советующей адресату запретить его

бывшей жене видеться с сыном:

– Если вы спрашиваете моего совета, – сказала она помо-

лившись и открывая лицо, – то я не советую вам делать этого.

Разве я не вижу, как вы страдаете, как это раскрыло все ваши

раны? Но, положим, вы, как всегда, забываете о себе. Но к чему

же это может повести? К новым страданиям с вашей сторо-

ны, к мучениям для ребенка? Если в ней осталось что-нибудь че-

ловеческое, она сама не должна желать этого. Нет, я, не

колеблясь, не советую, и, если вы разрешите мне, я напишу к ней

(Толстой (а), 316).

Чем короче психологическая дистанция между говорящим и

адресатом, тем категоричнее выражен совет.


146

В русском языке также встречается и некатегоричный тип

совета. Например, говорящий (врач) дает совет адресату (боль-

ному) как вернуться к душевному равновесию:

Мне кажется, начало вашего расстройства совпадает

отчасти с выходом вашим из университета. Вам без занятий

оставаться нельзя, а потому труд и твердо поставленная перед

собою цель, мне кажется, очень бы могли вам помочь.

Адресат полностью соглашается:

Да, да, вы совершенно правы... вот я поскорей поступлю в

университет, и тогда все пойдет... как по маслу... (Достоевский,

248).

Серьезный / шутливый совет

Серьезный совет используется как предупреждение о потен-

циальной опасности. Скажем, в случае, когда говорящий обраща-

ется к адресату перед дуэлью:

Я вам советую перед смертью помолиться Богу, – сказал я

ему тогда.

Адресат не желает принимать совет от своего противника:

Не заботьтесь о моей душе больше, чем о своей собствен-

ной. Об одном вас прошу: стреляйте скорее (Лермонтов, 572).

Как правило, говорящий прибегает к советованию, когда

намерен действительно помочь адресату, предлагая ему выход из

затруднительного положения. Однако, в определенных ситуаци-

ях, совет может быть дан и в шутливой форме, как в следующем

примере, где говорящий – дама, желающая выгодно развестись,

спрашивает своего знакомого как ей поступить:

Он все не хочет давать мне развода! Ну что мне делать?

(…) Я теперь хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете?

(…) Я хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы

понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна (…) и

от этого он хочет пользоваться моим имением. (…) Так вы со-

ветуете нож к горлу?

Адресат «давал полушутливые советы»:


147

Непременно, и так, чтобы ваша ручка была поближе от его

губ. Он поцелует вашу ручку, и все кончится благополучно (Тол-

стой (б), 129-130).

Шутливый совет, как правило, используется говорящим для

подчеркивания ироничности ситуации либо для насмешки над

адресатом.

Совет – наставление

В русском языке «совет» и «наставление» по своему лекси-

ческому наполнению близки, о чем свидетельствуют словарные

дефиниции: «наставление – это поучающее указание, нравоуче-

ние, руководство» [Ожегов, 2003: 499]; «совет – наставление

(курсив наш), указание как поступить» [Ожегов, 2003: 970]. Это

обусловливает наличие зоны сопряжения ситуаций «Советова-

ние» и «Наставление».

Светская дама, шутливо упрекает молодого человека, неис-

кушенного в светском общении, за излишнюю эмоциональность,

советуя ему быть более осторожным в своих суждениях:

Надеюсь увидеть вас еще, но надеюсь тоже, что вы пере-

мените свои мнения, мой милый мсье Пьер (Толстой (б), 24).

В следующей знаковой ситуации, в ответ на просьбу юноши

помочь ему в выборе профессии говорящий советует ему не вес-

ти излишне свободный образ жизни:

Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой чело-

век среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь;

это все равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты

ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет

тебе: все эти кутежи, и гусарство, и все… (Толстой (б), 31-32).

Совет-наставление обычно дается говорящим – уважаемым

либо более компетентным лицом, чем адресат. При этом первый,

как правило, лично заинтересован в том, чтобы адресат последо-

вал его совету. Чаще всего совет-наставление встречается в ком-

муникативной ситуации, где между ее участниками существует

близкая психологическая дистанция:


148

– Володя, – продолжал уже он в веселом расположении, – не

пишешь ли ты виршей?

– Пробовал, дедушка, – отвечал Владимир, покраснев.

– Пожалуйста, не пиши, любезный друг; одни пустые люди

пишут вирши; ведь это futilité, надобно делом заниматься.

Только последний совет Владимир и исполнил: стихов он не

писал (Герцен, 87).

Иногда человек, находящийся в затруднительном положе-

нии, сам просит совета у более опытных, компетентных, с его

точки зрения, людей, что, как показывает анализ фактического

материала, в большей степени характерно для русскоязычной,

чем для англоязычной культуры:

(…) скажите мне ваше откровенное мнение, Дмитрий Про-

кофьич! Вы лучше всех знаете характер Роди и лучше всех мо-

жете посоветовать. Предупреждаю вас, что Дунечка уже все

разрешила, с первого шагу, но я, я еще не знаю, как поступить,

и... и все ждала вас.

Адресат советует оставить выбор за девушкой:

Поступите так, как решила Авдотья Романовна (Достоев-

ский, 242).

Сюда также следует отнести и запрос профессионального

совета, как, например, в следующем высказывании говорящего –

мужчины, желающего получить развод и советующегося с адво-

катом:

Я приехал только предварительно посоветоваться с вами.

Я желаю развода, но для меня важны формы, при которых он

возможен. Очень может быть, что, если формы не совпадут с

моими требованиями, я откажусь от законного искания (Тол-

стой (а), 225).

Обращаясь к этноспецифической составляющей ситуации

«Советование», необходимо отметить: в русской лингвокультуре

статус говорящего не важен для адресата, поскольку ситуация

характеризуется и нисходящим, и восходящим статусным векто-

ром, адресат свободен в выборе своих дальнейших действий – он


149

может последовать совету либо проигнорировать речевое дейст-

вие говорящего. Для русской языковой реальности более харак-

терен категоричный тип совета; весьма частотна тактика его

запроса, что не свойственно советованию в английской лингво-

культуре, где преобладает некатегоричный тип совета, а взаимо-

действие коммуникантов, как правило, происходит при

нисходящем статусном векторе и адресат, в большинстве случа-

ев, следует совету.

Еще одной составляющей семантической константы некате-

горичность в современном английском языке и константы кате-

горичность – в русском, так или иначе связанной с ситуациями

«Советование» и «Предложение», является ситуация «Успокаи-

вание». Она возникает в виде ответной реакции на проявление

категоричного, излишне эмоционального или психически неадек-

ватного поведения одного из участников общения. «Коммуни-

кант, находящийся в определенном эмоциональном состоянии,

может быть опасен по причине невменяемости, гнева, ярости ли-

бо труден в общении» [Топка, 2000: 139]. Неизбежно возникает

необходимость воздействовать не на разум и волю, как это про-

исходит, скажем, в ситуации «Уговаривание» [см. например,

Гловинская, 1993: 185], а на его эмоции и чувства, чтобы внести

изменение в его поведение и добиться необходимой реакции на

свои речевые или неречевые действия.

Говорящий осуществляет «максиму психологической под-

держки коммуникатора» [Азнабаева, 2002: 44-46], учитывая, что

реагирующий адресат выступает в качестве объекта речевого

воздействия. Данная максима связана, в первую очередь, с пси-

хологией межличностных взаимоотношений. Стремление помочь

отражается в речевом поведении говорящего в виде психологиче-

ской помощи, которая может проявляться в экспликации пони-

мания проблем адресата, выражении сочувствия, желании

утешить, а в неречевом поведении – осуществлении конкретных

действий.


150

Успокоить – значит «сделать спокойным, внушить спокой-

ствие; умерить, смягчить» [Ожегов, 2003: 1100], «to soothe – to

make less angry, excited, or anxious; comfort or calm, or to make less

painful» [LDELC, 1998: 1290].

Ситуация «Успокаивание» в английском и русском языках

не содержит ядерной зоны, а представляет собой пространство,

объединяющее семантические доли разных подчиненных ей си-

туаций. Данное явление может быть рассмотрено как пересечение

нескольких разных сверхзадач, где происходит спецификация од-

ной из них для осуществления особой цели – другой сверхзадачи

[Верещагин, 1992].

Поскольку для успокаивания характерно употребление не-

скольких семантических долей, относящихся к различным ситуа-

циям, подчиненным одной глобальной цели – успокоить партнёра

по коммуникации, в ее пространстве может находиться несколько

конституентов, входящих в неё как частное в общее. Каждый из

них может быть представлен не только одной, но и несколькими

долями. «Успокаивание» в русском и английском языках образу-

ется слиянием ситуаций: «Предложение», «Советование»,

«Просьба», «Пожелание», «Предостережение», «Укор», «Уча-

стие», «Ирония» и других.

Рассмотрим следующую знаковую ситуацию, где говорящий

(Элинор) пытается успокоить свою сестру (Мерианн), находя-

щуюся на грани отчаяния из-за предательства любимого челове-

ка:

«I only wish,» replied her sister (Elinor), «there were anything I

could do which might be of comfort to you» (Austen (f), 178).

Попытка использования семантической доли «Стремление

говорящего компенсировать неблагоприятные условия, в кото-

рых находится адресат, предложением помощи, оказанием услу-

ги», относящейся к пространству ситуаций «Предложение» и

«Участие» не привела к положительному результату:

This, as everything else would have been, was too much for Ma-

rianne, who could only exclaim, in the anguish of her heart, «O, Eli-


151

nor, I am miserable indeed,» before her voice was entirely lost in

sorbs (Austen (f), 178).

Говорящий продолжает успокаивать адресата, используя се-

мантическую долю «Указание на нежелательные последствия

для третьего лица, исход которых зависит от адресата», нахо-

дящуюся в зоне сопряжения ситуаций «Предостережение» и

«Шантаж»:

Elinor could no longer witness this torrent of unresisted grief in

silence.

«Exert yourself, dear Marianne,» she cried, «if you would not

kill yourself and all who love you. Think of our mother; think of her

misery while you suffer; for her sake you must exert yourself» (Austen

(f), 178).

Адресат все еще находится в состоянии нервного подъема:

«I cannot, I cannot,» cried Marianne; «leave me, leave me, if I

distress you; leave me, hate me, forget me; but do not torture me so.

Oh! how easy for those who have no sorrow of their own to talk of ex-

ertion! Happy, happy Elinor, you cannot have an idea of what I suffer»

(Austen (f), 179). (…)

Говорящий прибегает к семантической доле «Указание гово-

рящего на возможные действия адресата, его физическое, эмо-

циональное состояние», относящейся к ситуации «Участие»:

«I can have no pleasure while I see you in this state.»

«And you will never see me otherwise. Mine is a misery which

nothing can do anyway» (Austen (f), 179).

Первые четыре предложения следующего высказывания го-

ворящего представляют семантическую долю «Порицание гово-

рящим действий адресата», относящуюся к ситуации «Укор», а

последующие – «Раскрытие перспективы (неизбежности, пред-

видения) неблагоприятных для адресата последствий (зла, тра-

гедии, неприятности)», составляющую пространство ситуации

«Участие»:

«You must not talk so, Marianne. Have you no comforts? No

friends? Is your loss such as leaves no opening for consolation? Much


152

as you suffer now, think of what you would have suffered if the discov-

ery of his character had been delayed to a later period – if your en-

gagement had been carried on for months and months, as it might

have been, before he chose to put an end to it. Every additional day of

unhappy confidence, on your side, would have made the blow more

dreadful» (Austen (f), 179).

Стремление говорящего усовестить адресата, привести его к

раскаянию за свое излишне эмоциональное поведение не привело

к желаемому результату:

(…) «Well, then, another day or two perhaps; but I cannot stay

here long, I cannot stay to endure the questions and remarks of all

these people. The Middletons and Palmers – how am I to bear their

pity? The pity of such a woman as Lady Middleton! – oh! what would

he say to that!» (Austen (f), 184);

и он прибегает к семантической доле «Указание на возмож-

ные действия, которые с точки зрения говорящего, в данной си-

туации являются для адресата наиболее приемлемыми либо

выгодными», относящейся к пространству ситуации «Советова-

ние»:

Elinor advised her to lie down again, and for a moment she did

so; but no attitude could give her ease, and in restless pain of mind

and body she moved from one posture to another, till growing more

and more hysterical, her sister could with difficulty keep her on the

bed it all, and for some time was fearful of being constrained to call

for assistance (Austen (f), 184).

Следующая составляющая, которую использует адресант, –

«Стремление говорящего компенсировать неблагоприятные ус-

ловия, в которых находится адресат, предложением помощи,

оказанием услуги», находится в зоне сопряжения ситуаций

«Предложение» и «Участие»:

Some lavender drops, however, which she was at length per-

suaded to take, were of use; and from that time till Mrs. Jennings re-

turned, she continued on the bed quiet and motionless (Austen (f),

184).


153

В русском языке пространство ситуации «Успокаивание»

также представлено слиянием различных семантических долей –

конституентов разных ситуаций. Рассмотрим некоторые из них.

Семантическая доля «Стремление говорящего компенсиро-

вать неблагоприятные условия, в которых находится адресат,

предложением помощи, оказанием услуги», находящаяся в зоне

сопряжения ситуаций «Предложение» и «Участие»:

– Мама! ... Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя

мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя.

Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не

плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хо-

рошая, чистая душа … Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда,

пойдем! Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь

его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на

твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!

Пойдем, милая! Пойдем! (Чехов, 401).

Статус говорящего (дочь) ниже статуса адресата (мать), си-

туация является нормативной, взаимодействие протекает при

восходящем статусном векторе, при фамильярной тональности

общения ввиду близкой психологической дистанции между ком-

муникантами.

В следующей знаковой ситуации, хозяин дома, Степан Ар-

кадьич, переживает из-за ссоры с женой, камердинер Матвей и

няня его детей, Матрена Филимоновна, пытаются его успокоить:

– Ничего, сударь, образуется, – сказал Матвей.

– Образуется?

– Так точно-с.

Адресант использует семантическую долю «Уверенное ут-

верждение говорящего относительно какого-либо факта или со-

бытия» как составляющую пространства Уверенности.

– Ты думаешь? Это кто там? – спросил Степан Аркадьич,

услыхав за дверью шум женского платья.


154

– Это я-с, – сказал твердый и приятный женский голос, и

из-за двери высунулось строгое рябое лицо Матрены Филимо-

новны, нянюшки.

– Ну что, Матреша? – спросил Степан Аркадьич, выходя к

ней в дверь.

Несмотря на то, что Степан Аркадьич был кругом виноват

пред женой и сам чувствовал это, почти все в доме, даже ня-

нюшка, главный друг Дарьи Александровны, были на его стороне.

– Ну что? – сказал он уныло.

Следующая семантическая доля, которую использует гово-

рящий – Указание на возможные действия, которые с точки

зрения говорящего в данной ситуации являются для адресата

наиболее приемлемыми», относится к ситуации «Советование»:

– Вы сходите, сударь, повинитесь еще. Авось бог даст.

Очень мучаются, и смотреть жалости, да и все в доме навын-

тараты пошло. Детей, сударь, пожалеть надо. Повинитесь, су-

дарь. Что делать! Люби кататься …

– Да ведь не примет…

– А вы свое сделайте. Бог милостив, богу молитесь, сударь,

богу молитесь.

– Ну, хорошо, ступай, – сказал Степан Аркадьич, вдруг по-

краснев. – Ну, так давай одеваться, – обратился он к Матвею и

решительно скинул халат (Толстой (а), 11-12).

Коммуниканты находятся в отношениях субординации, ста-

тусы говорящих (прислуга) ниже статуса адресата (хозяин дома).

Социальная ситуация является ненормативной и проходит при

нейтральной тональности общения. Однако, несмотря на нера-

венство статусов (восходящий статусный вектор взаимодейст-

вия), возрастные различия и близкая социально-психологическая

дистанция позволяют говорящим успокоить адресата. «Успокаи-

вание» – это статусно-нейтральная ситуация, а ее составляющие

не зависят от статусно-ролевых параметров коммуникантов, сло-

вом, не являются социально обусловленными.


155

Еще одной составляющей пространства ситуации «Успо-

каивание» в русском языке является семантическая доля «Кате-

горичное указание на действия адресата, которые с точки

зрения говорящего в данной ситуации являются, нормативными,

желательными или необходимыми по объективным причинам»,

относящаяся к ситуации «Требование»:

Говорящий (городовой, следящий за соблюдением порядка в

общественных местах) обращается к адресату (в данном примере

адресат коллективный – это двое дерущихся людей) с целью пре-

кратить драку и успокоить нарушителей порядка.

– Полно, господа, не извольте драться в публичных местах.

Вам чего надо? Кто таков? – строго обратился он к Раскольни-

кову, разглядев его лохмотья (Достоевский, 41).

Очевидно, что на оси противопоставления «равенство-

неравенство» говорящий занимает более высокое положение. Его

статус (городовой) выше, чем статус адресата (бывший студент).

Социальная ситуация является нормативной (городовой – нару-

шитель общественного порядка). Обстановка общения и далекая

психологическая дистанция между коммуникантами обусловли-

вают выбранную тональность общения – вначале нейтральную,

затем сниженную, поскольку лохмотья – признак, указывающий

на невысокий статус адресата.

Нарастание категоричности высказывания говорящего мо-

жет наблюдаться и при близкой психологической дистанции:

– Полно дичь пороть, Александр! Мало ли на свете таких,

как твоя – Марья или Софья, что ли как ее?

– Ее зовут Надеждой.

– Надежда? А какая же Софья?

– Софья … это в деревне, – сказал Александр нехотя.

– Видишь ли? – продолжал дядя, – там Софья, тут Наде-

жда, в другом месте Марья. Сердце – преглубокий колодезь: дол-

го не дощупаешься дна. Оно любит до старости… (Гончаров (а),

135)


156

Семантическая доля «Некатегоричное указание говорящего

на действия желательные для адресата в данной ситуации», от-

носящаяся к ситуации «Пожелание» так же является конституен-

том пространства ситуации «Успокаивание».

Говорящий, молодая женщина, находящаяся на грани нерв-

ного срыва, обвиняет мужа в непонимании и эгоизме:

– Ах! Не говорите мне про этот отъезд, не говорите. (…)

Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из-за сво-

их прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню

одну.

Мужчина старается ее успокоить:

– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.

– Все равно одна, без моих друзей …

Участники коммуникации находятся в отношениях коорди-

нации, их статусы относительно равны. В процессе общения при

ненормативной обстановке и близкой психологической дистан-

ции говорящий избирает нейтральную тональность общения, од-

нако для того, чтобы закончить неприятный для него разговор

меняет ее на фамильярную:

– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь

Андрей. – Ты бы шла спать (Толстой (б), 38-39).

В русском языке фамильярный вид тональности взаимодей-

ствия коммуникантов при близкой психологической дистанции

встречается довольно часто.

Так, например, говорящий, Антон Иваныч, успокаивает

свою давнюю знакомую, расстроенную отъездом ее сына:

– Полно вам, матушка Анна Павловна, слезы-то тратить!

– сказал Антон Иваныч с притворной досадой, наполнив рюмку

наливкой. – Что вы его, на убой, что ли отправляете? – (о сыне

адресата, уезжающем из поместья в Петербург делать карьеру)

(Гончаров (а), 26).

В данном случае мы наблюдаем семантическую составляю-

щую «Категоричное указание говорящего на действия жела-


157

тельные для адресата в данной ситуации», относящуюся к си-

туации «Требование».

Как правило, неискреннее проявление говорящим заинтере-

сованности в судьбе адресата вызвано преувеличением беды или

утрированием адресатом своего физического или душевного со-

стояния:

– Эх, Анна Павловна, и смотреть-то на вас тошно, – начал

опять Антон Иванович, – вот некому бить-то вас; бил бы да

бил! (Гончаров (а), 27).

Языковое оформление ситуаций «Успокаивание» и «Уча-

стие» обусловлено определенными прагматическими характери-

стиками коммуникантов, а также параметрами самой ситуации

общения. В социальной ситуации главным параметром является

роль успокаивающего, сочувствующего, его способность эффек-

тивно воздействовать на партнера по коммуникации.

Ироническое высказывание говорящего может успокоить

адресата, изменив его психическое состояние. Например, на

приеме в доме великосветской дамы при разговоре на тему поли-

тики хозяйка дома разволновалась и несколько погорячилась в

своих суждениях:

– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю,

может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны.

Она предает нас. Россия должна быть спасительницей Европы

… – Она вдруг остановилась с улыбкой насмешки над своею го-

рячностью.

на что один из гостей ответил ироничным замечанием, чем и

развеселил и успокоил ее:

– Я думаю, – сказал князь, улыбаясь, – что, ежели бы вас

послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли при-

ступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы да-

дите мне чаю?

– Сейчас, (…) – ответила она, опять успокаиваясь (Толстой

(б), 17).


158

То же самое можно наблюдать и в современном английском

языке:

In her mother’s lap afterward Rosemary cried and cried.

– «I love him, Mother. I’m desperately in love with him – I never

knew I could feel that way about anybody. And he’s married and I like

her too – it’s just hopeless. Oh, I love him so!»

– «I’m curious to meet him.»

– «She invited us to dinner on Friday.»

– «If you’re in love it ought to make you happy. You ought to

laugh.»

Rosemary looked up and gave a beautiful little shiver of her face

and laughed. Her mother always had a great influence on her (Fitzge-

rald (a), 130).

Говоря о языковой репрезентации ситуаций «Успокаивание»

и «Участие», необходимо подчеркнуть, что здесь определяющим

фактором является невербальная сторона взаимодействия комму-

никантов. Именно благодаря этому феномену между участника-

ми общения устанавливается близкая психологическая

дистанция, даже при восходящем статусном векторе.

«Невербальные средства, являясь в значительной степени

полифункциональными, позволяют уточнить характер диалоги-

ческих отношений, степень психологической близости между

коммуникантами и их актуальное состояние в процессе общения.

Отражая индивидуально-психологические свойства личности, ко-

торые могут не обнаруживать себя в высказываниях, невербаль-

ная сторона взаимодействия способствует их более глубокому

пониманию» [Владимирова, 2007: 237].

Именно невербальное поведение в ситуациях «Участие» и

«Успокаивание» поддерживает оптимальный уровень психологи-

ческой близости между участниками коммуникативного взаимо-

действия, усиливая эмоциональную насыщенность сказанного.


159

Авторские ремарки4 или конструкции с эмотивными преди-

катами, указывающими на «характер речевых поступков» [Шах-

норович, 1991: 106], являются одним из главных средств

выражения вышеназванных речеповеденческих ситуаций, по-

скольку «невербальные средства представляют собой знаковую

систему, которая отличается ярко выраженной национально-

культурной спецификой» [Владимирова, 2007: 236].

Следует также отметить, что в русском языке, чем короче

психологическая дистанция между коммуникантами в общении,

тем категоричнее звучит их речь. Считается, что «для русского

общения характерна короткая дистанция, которая с точки зрения

европейских норм рассматривается даже как сверхкороткая»

[Прохоров, 2006: 164].

Англичанин, проявляя участие в деле партнера по коммуни-

кации, успокаивая его, не будет «набиваться в родственники»,

сокращая психологическую дистанцию до сверх короткой (фа-

мильярной, интимной) [Топка, 2009 (а): 115]. Нехарактерна для

вышеуказанных ситуаций в английском языке и просьба говоря-

щего разделить его тяготы и заботы «поучаствовать в судьбе»,

что довольно часто встречается в русской лингвокультурной

общности:

– Хорошо; найдется другой, посторонний, кто примет уча-

стие в моей горькой обиде. Вы только возьмите на себя труд по-

говорить с графом, узнать условия…(…)

Александр пошел было к двери, но у дверей сел на стул в ве-

личайшем унынии.

– К кому пойти, в ком искать участия?.. – сказал он тихо

(Гончаров (а), 134).

Если ядерная часть пространства речеповеденческих ситуа-

ций «Участие» и «Успокаивание» в современном английском и

4 Ремарка – краткое замечание автора, поясняющее ход действия в ху-дожественном произведении. Ремарки могут иметь много функций: они могут описывать действия говорящих, их чувства, указывать на физиче-ское или эмоциональное состояние коммуникантов.


160

русском языках представлена идентичным набором инвариант-

ных смыслов, то периферийная и маргинальная зоны, состав-

ляющие их пространство, отличаются своей спецификой, что

также характерно и для языковых средств выражения состав-

ляющих их семантических долей.

Основными языковыми средствами выражения ситуации

«Участие» в английском языке являются: лексические единицы,

указывающие на физическое или эмоциональное состояние адре-

сата: look flushed and feverish, is grown quite thin, look worn and

weary; модальные глаголы must и may, выражающие предполо-

жение и неуверенность; вводно-модальные слова perhaps и prob-

able, выражающие неуверенность, предположение либо

вероятность; эмотивные предикаты (авторские ремарки), харак-

теризующие невербальную сторону общения – in a voice of great

compassion, gently, with earnest kindness, with more feeling than po-

liteness, hugged her with tenderness, fondly taking her hand, with all

the gentleness of an excellent nature, и другие; языковые средства,

обладающие свойством смягчать категоричность высказывания –

цепочки вопросов, конструкции с предикатом страха I am afraid

во вторичном значении, наречия типа rather, quite, a bit of как

средства снижения категоричности высказывания, а также повто-

рение значимых частей высказывания; глаголы ментальной дея-

тельности и душевного состояния: I hope, I suppose, I mean;

повторение личного местоимения you; лексемы poor и dear; меж-

дометие well и другие.

В русском языке можно выделить следующие основные

средства языкового выражения речеповеденческой ситуации

«Участие»: наличие в высказывании говорящего лексических

единиц, обозначающих состояние (внешний вид, манеры и т.д.)

адресата: больны, устал, ослабел, похудел, бледен и т.п.; цепь во-

просов – запросов информации о физическом состоянии адресата

или третьего лица; обращения, указывающие на мнимое родство:

мой батюшка, дитя моё, матушка для установления тесного

контакта, доверительных, «родственных» отношений; конструк-


161

ции с эмотивными предикатами или, другими словами, авторские

ремарки: пристально посмотрев, спросил заботливо, сказал он

жалким голосом; идиоматические выражения (логоэпистемы):

стерпится, слюбится, ахти господи, Господь помилуй и спаси!,

велика беда, полно дичь пороть и другие.

Специфическим для ситуации «Участие» именно в русском

языке является использование говорящим идиоматических выра-

жений (логоэпистем). Нельзя не согласиться с мнением ученых

Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова о том, что «идиоматика ре-

чемыслительной деятельности – это ее своеобразие и неповтори-

мость» [Верещагин, 1990: 238]. Логоэпистемы – одно из

основных средств выражения речеповеденческой ситуации «Уча-

стие» в русском языке, составляющих ее этноспецифическую

особенность.

К средствам языковой репрезентации ситуации «Успокаива-

ние» в русском языке, в большинстве случаев, относятся: вводно-

модальные слова, устойчивые сочетания слов, выражающие кате-

горичность, уверенность: конечно, точно, несомненно, все обра-

зуется, все наладится, все будет хорошо и т.д.; формы

императива: полно дичь пороть, перестаньте, хватит, полно

вам…; формы эмоциональных обращений с положительной

оценкой, представленные широким и разнообразным рядом слов:

голубчик, душенька, милый друг, дружок, хорошая моя и т.д.; ав-

торские ремарки: приподняла, обняла ее, поцеловала в голову, по-

казывающие степень психологической близости между

говорящим и адресатом, а также изменение состояния последнего

в процессе коммуникативного взаимодействия.

Наиболее употребительными средствами языкового выра-

жения ситуации «Успокаивание» в русском языке следует счи-

тать эмоциональные, уменьшительно-ласкательные обращения, а

также, авторские ремарки, часто оказывающиеся основным, а

иногда и единственным способом описания состояния участни-

ков коммуникации.


162

В английском языке «Успокаивание» репрезентируют сле-дующие языковые средства: устойчивые словосочетания – these things happen; there, there; take it easy; don’t be alarmed; that’s all right, которые следует считать самыми частотными языковыми средствами репрезентации вышеуказанной ситуации в англий-ском языке; формы императива: you must exert yourself, you must not talk so; эмоциональные обращения: my love, my dear; автор-ские ремарки: sit down beside me; putting my hand into hers; put my hand on her shoulder and my arm round my waist; she drew me near to her и другие.

Этноспецифичность пространства любой речеповеденче-

ской ситуации выявляется лишь при сравнении разных языков и

культур. Отнесение успокаивания к пространству категоричности

в русском языке обусловлено тем, что его составляющие в боль-

шей степени относятся к вышеназванному пространству. В анг-

лийском языке успокаивание большей частью соотносится с

некатегоричностью. Речеповеденческая ситуация «Успокаива-

ние» находится в зоне сопряжения пространств некатегоричности

и категоричности, что обусловливает наличие как некатегорично-

го, так и категоричного высказывания как средства ее выражения.

Сопоставление двух национально-культурных и языковых общностей (русской и английской) позволяет обнаружить опре-деленные совпадения – универсальные черты и выявить этноспе-цифические, каждой из них присущие особенности, поскольку язык – это «мощное общественное орудие, формирующее люд-ской поток в этнос, образующий нацию через хранение и переда-чу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива» [Тер-Минасова, 2007: 21].

В речевом поведении представителей определенной лингво-

культурной общности отражаются отличительные свойства

мышления и национального характера. Существование нацио-

нальных особенностей является общепризнанным фактом, они

представляют характерное лишь для одного народа сочетание

общенациональных признаков.

Сопоставительное изучение национально-культурной спе-цифики английской и русской лингвокультурных общностей по-


163

казывает: русский язык более прямолинеен и категоричен; рус-ский человек, осознающий себя лишь в единстве с другими чле-нами общества (частью огромной семьи), не признает автономность, суверенитет другой, отдельной, личности и, сле-довательно, допускает вторжение в ее сферу при любых обстоя-тельствах взаимодействия. Английский язык некатегоричен, ему присуща языковая сдержанность, недосказанность, косвенность. Англичанин осторожен, сдержан и некатегоричен в выражении своего мнения. Однако категоричность и прямолинейность вы-сказывания русскоговорящего – это не признак его грубого, не-вежливого поведения, поскольку снижение категоричности высказывания не является характерной, нормативной чертой ре-чевого поведения представителей русской лингвокультурной общности.


164

Глава 6

М.В. Малинович, О.Ю. Полонская

ГОРДОСТЬ И УНИЖЕНИЕ: МЕХАНИЗМЫ ЯЗЫКОВОЙ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ

В современной лингвистике актуальной и перспективной

является проблема семантики внутреннего мира человека, его

языковой концептуализации и категоризации [см., например: Ан-

тропологическая лингвистика: Концепты. Категории, 2003; Внут-

ренний мир человека: семантические константы, 2007 и др.].

Наметилась тенденция параллельного изучения взаимосвязанных

смыслов [Малинович Ю. М., 2002, 2004, 2005; Баженова, 2007;

Саварцева, 2008 и др.], в числе которых и семантически сопря-

женные концепты Гордость и Унижение, не получившие специ-

ального научного системного анализа на материале английского

языка, несмотря на их значимость в англоязычной культуре.

Обращение к концептуальному анализу названных смыслов,

как отмечалось нами в ранних публикациях [Малинович М. В.,

2007 и др.], объясняется необходимостью дальнейшей разработ-

ки, проблемы семантически многомерных категорий, форми-

рующихся вокруг одноименных концептов, включая и смыслы

бинарной оппозиции и эгоцентрической природы.

Результаты проводимого нами исследования позволяют

констатировать:

− Вербальное опредмечивание изучаемых смыслов как базо-

вых в англоязычной культуре характеризуется семиотической

плотностью: они репрезентируются системой языковых знаков

различной степени сложности − словами, словосочетаниями,

фразеологическими единицами, сентенциями-паремиями.

− Их структура многомерна: она представлена в английском

языке понятийной и образно-оценочной составляющими. Поня-

тийный компонент включает концептуальные признаки, зафик-

сированные в лексикографических источниках. Образно-


165

оценочный компонент представлен комплексом ассоциаций, ак-

туализированных в английском языковом сознании когнитивны-

ми метафорами и различными оценками говорящего субъекта,

что свидетельствует о несомненной лингвокультурологической и

социолингвистической значимости исследуемых феноменов в

англоязычной культуре.

− Актуализируемый в речи вариативный потенциал концеп-

тов Гордость и Унижение отличается от их инвариантной части,

существующей в коллективном сознании, значительным и разно-

образным содержанием личностных смыслов.

Раскроем основное содержание вышеназванных моментов в

изучении обозначенного нами объекта.

Лексемы pride и humiliation − репрезентанты концептов ис-

следуются нами с позиции семиологического подхода. Смыслы,

закрепленные за определенными лексемами-знаками, продуци-

руются и преобразуются сознанием человека. Знак – фиксатор

смысла, который интегрирует в себе язык и культуру, обеспечивая

их единство [об этом: Малинович Ю.М., Малинович М.В., 2002б,

с. 241].

Лингвокультурологический подход позволяет рассматри-

вать Pride и Humiliation как смыслы, имеющие определенную

структуру. Её понятийный компонент, как показывает анализ

языковой онтологии, формируется совокупностью концептуаль-

ных признаков и хранится в сознании в вербальной форме; об-

разно-оценочная составляющая опредмечивается в языковом

сознании когнитивными метафорами и различными оценками.

Ценностный элемент структуры изучаемых смыслов – это их

нравственная оценка со знаком «+» и «–». Гордость и унижение,

как этические ценность и антиценность, проявляются в отноше-

ниях к чему-либо, кому-либо: They always talk about their son with

pride [LDAE, 2004, p. 713]; The employees all show great pride in

their company [CCED, 1981, p. 1138]. She suffered the humiliation of

being criticized in public [OALD, 2002, p. 635].


166

Данный подход, используемый нами в исследовании сопря-

женных смыслов Гордость и Унижение, эксплицирует диалекти-

ческое единство культуры и языка.

Основные особенности функционирования названных смы-

слов в речи – в различных типах дискурса: художественном, ре-

лигиозном, публицистическом, раскрываются через когнитивно-

дискурсивный анализ.

Принимая во внимание многомерность смыслового напол-

нения концептов Гордость / Pride и Унижение / Humiliation, их

вариативные свойства с позиции гендерного фактора как социо-

культурного вектора рассматриваются в социолингвистическом

аспекте.

Гордость / Pride и Унижение / Humiliation семантически

взаимосвязаны и противопоставлены друг другу в понятийном

осмыслении, являются сторонами одной и той же сущности –

этического смысла, обладают не только различными, но и общи-

ми чертами; существуют лишь при наличии своего парного ком-

понента; взаимообусловливают и одновременно

взаимоисключают друг друга.

В английском языковом сознании названные смыслы могут

эксплицироваться одновременно, что и подтверждает факт их

противопоставленности: She was so vulnerable to him that part of

her was already accepting that defeat was inevitable, that only Luke

could be the one to end their affair, but at the same time pride was demanding resistance, refusing to submit to the humiliation of a phys-

ical surrender to the man who had called her a liar, accused her of in-

fidelity; the man who had hurt her so badly (Bauling, 1993); Only

shame and pride had prevented that humiliation (Cookson, 1993); The

child's own feelings were split between humiliation at a christening

that doomed him to live out for good a pun that he could already see

to be gruesome and pride that his father had cared for him enough to

embed him into his act by the very roots of his name (Gilliat, 1989):

При крещении чувства ребенка разрывались между унижением,

потому что он осознавал этот «каламбур», который наблюдал,


167

вероятно, неоднократно, и гордостью за отца, который обрек его

на этот акт − обряд крещения − из-за заботы о нем.

В результате проведенного лексикографического исследо-

вания выявлены следующие концептуальные признаки концептов

Pride и Humiliation.

Pride:

1) «чувство собственного достоинства – духовная ценность»

актуализируется в следующих высказываниях: It was a severe

blow to Kendall's pride [CCED, 1981, p. 1138]; Getting a job gave

Sam his pride back; The setback was a blow to his political pride;

Pride would not allow him to accept the money [LDCE, 1991, p.

1118];

2) признак «свойство человека, проявляющееся с различной

степенью интенсивности (чрезмерная гордость = гордыня)», про-

слеживается в высказываниях: There is a lot of pride in the phrase

‘no one can fool me’ [CCED, 1981, p. 1138]; Male pride forced him

to suffer in silence [OALD, 1987, p. 1145]; His pride may still be his

downfall [RHUD, 1997, p. 1536];

3) признак, формулируемый как «состояние, когда возника-

ет чувство гордости», манифестируется в высказываниях: Pride

shone in John’s eyes; Claud was triumphant, bursting with pride and

excitement; His mother looked at him with affection and pride; She

pointed with pride to the fine horses she had trained [CCED, 1981, p.

1138];

4) «состояние удовлетворения от собственных успехов или

успехов, достигнутых близкими», раскрывается в высказываниях:

I take very great pride in the success of my children; We take no pride

in what goes on in our country; Mrs Hochstadt prided herself on her

intelligence; The restaurant prided itself on its continental cuisine

[CCED, 1981, p. 1138]; The employees all show great pride in their

company; She takes pride in doing her job well [LDCE, 1991, p.

1118]; The sight of her son graduating filled her with pride; We take

great pride in offering the best service in town; I looked with pride at

what I had achieved [OALD, 1987, p. 660];


168

5) «то, что вызывает состояние гордости» (каузатор гордо-

сти), эксплицируется в высказываниях: The new sports stadium is

the pride of the town [OALD, 1987, p. 660]; Wigan’s rugby team was

the pride of the town; This Japanese sword is the pride of my collec-

tion [LDCE, 1991, p. 1118]. Данный признак манифестируется

также в идиоматическом выражении to be somebody’s pride and

joy: Their baby daughter was their pride and joy [CCED, 1981, p.

1138]; The garden is my father’s pride and joy [LDCE, 1991, p.

1118].

Humiliation:

1) «оскорбление достоинства – духовной ценности»: человек

чувствует себя униженным: His incarnation was the humiliation of

His godhead [RHUD, 1997, p. 932];

2) «состояние потери чувства гордости»: человек также чув-

ствует себя униженным: She suffered the humiliation of being criti-

cized in public [OALD, 1987, p. 417];

3) «отсутствие гордости как свойства личности»: The savage

was early possessed with the notion that spirits derive supreme satis-

faction from the sight of human misery, suffering, and humiliation

[OESLD, 2004, p. 293];

4) «то, что вызывает состояние унижения»: She despised her-

self when she remembered the utter humiliation of the past. “He made

me drink the cup of humiliation to the very dregs.” [AHD, 2000, p.

856]; …watched China undergo one humiliation after another

[RHUD, 1997, p. 932].

Изучив и сопоставив данные англоязычных толковых сло-

варей, приходим к заключению: Pride – это ценность личности и

самоуважение (морально-этический регулятор), чувство собст-

венного достоинства; отличительная черта характера человека,

свойство, проявляющееся с различной степенью интенсивности

(чрезмерная гордость = гордыня); эмоциональное состояние (со-

стояние возникновения гордости от чего-либо) и каузатор данно-

го состояния (то, чем гордятся). Humiliation номинирует

оскорбление достоинства – духовной ценности; отсутствие гор-


169

дости как свойства личности; эмоциональное состояние человека

(состояние унижения – потери гордости) или то, что вызывает

данную эмоцию (каузатор состояния унижения).

Ценностный компонент концептов Pride и Humiliation пред-

ставлен фразеологическими единицами, афоризмами и паремия-

ми с положительно-отрицательной оценочностью. Анализ

исследованных нами фразеологических единиц и паремий свиде-

тельствует о положительной оценке гордости: save (one’s, smb’s)

face [САИ, 1997, c. 348]; hold one’s head high (hold up one’s head)

[САИ, 1997, c. 190]; Each bird loves to hear himself sing [ABQ].

Чрезмерная гордость и унижение вызывают оценочную ре-

акцию осуждения как поведение, неизбежно ведущее к пораже-

нию, моральному и социальному падению: be (get) too big for

one’s boots [САИ, 1997, c. 421]; a stuffed shirt [Там же, c. 391]; look

down (turn up) one’s nose at smb [Там же, c. 249]; curry favour with

smb [Там же, c. 85]; with cap in hand [Там же, c. 56]; feel (sing)

small [Там же, c. 117]; bring smb to heel (to his knees) [Там же, c.

370]; bite the dust [Там же, c. 34].

Чрезмерная гордость, сопровождаемая ложью, свойственна

слабым, ничтожным людям, не приветствуется в обществе. Она

негативно и безжалостно влияет на сознание и разум индивида: A

proud man is always looking down on things and people; and, of

course, as long as you are looking down, you can’t see something

that’s above you (C. S. Lewis, www.wisdomquotes.com); Pride costs

more than hunger, thirst and cold (Thomas Jefferson,

www.wisdomquotes.com).

Человек многое теряет из-за своей чрезмерной гордости и,

несомненно, терпит неудачу: Pride goes before a fall [ABQ].

То, что человек унижается и не проявляет в достаточной ме-

ре свое врожденное чувство гордости, не вызывает уважения ок-

ружающих: Better die standing than live kneeling; Better to reign in

hell, than serve in heaven; Better be envied than pitied [ABQ].


170

Если человек лицемерит и унижается в целях получения ка-

кой-либо личной выгоды, то это оценивается крайне отрицатель-

но: He that serves everybody is paid by nobody [Там же].

Pride и Humiliation – ментальные сущности, обусловленные

семантической насыщенностью, социокультурной и междискурс-

ной вариативностью.

Исследование актуализации смыслов Pride и Humiliation в

различных типах дискурса позволило прийти к следующим вы-

водам.

В художественном дискурсе отражена традиционная этиче-

ская трактовка гордости и унижения: гордость больше связывают

с понятием ценности личности и самоуважением, чрезмерная

гордость осуждается.

Она концептуализируется как:

«волна»: While watching the tapes of U.S. Army Special Opera-

tions warriors parachuting into Afghanistan on a dangerous raid, I

felt a great surge of pride for the skill, professionalism and daring of

our raiders (www.natcorp.htm);

«источник опасности»: The self-conceit of the young is the

great source of those dangers to which they are exposed

(www.natcorp.htm);

«сила»: Every demonstration of an implacable rancour and an

untamable pride were the only encouragement we received (from the

regicides) to the renewal of our supplications (www.natcorp.htm);

«искра»: Pride, envy, avarice – these are the sparks have set on

fire the hearts of all men (Sunley, 1991);

«чудовище»: Anger is the enemy of non-violence and pride is a

monster that swallows it up (www.natcorp.htm);

«зверь»: Pride is a wild beast which lives in caves and roams

the desert (Barnes, 1985);

«ключ ко всем замкам»: Besides pride, loyalty, discipline,

heart, and mind, confidence is the key to all the locks

(www.natcorp.htm);


171

«причина всех ошибок»: In general, pride is at the bottom of

all great mistakes (www.natcorp.htm);

«грязь»: Pride sullies the noblest character (www.natcorp.htm);

«ядовитое лекарство»: Pride, like laudanun and other poison-

ous medicines, is beneficial in small, though injurious in large quanti-

ties. No man who is not pleased with himself, even in a personal sense,

can please others (www.natcorp.htm);

«маска»: Resolutely, she splashed her face with icy water, re-

paired her make-up, and went back to her desk to face the nightmare

with only her dignity to mask her pain (Holland, 1993).

Унижение концептуализируется как:

«горький напиток»: He made me drink the cup of humiliation to

the very dregs (Maugham, 1946, p. 61);

«тяжелый камень»: Tears of outrage stung his eyes, and some-

thing deeper than humiliation sank like a stone into the pit of his sto-

mach (Highsmith, 1990);

«огонь»: Burning with mortification, Leonora looked away, slid-

ing lower beneath the quilt like an animal burrowing for cover as Pe-

nry sat on the edge of the bed (George, 1991);

«грязь», которую униженный человек старается с себя

смыть: In his report a month later, when the entry of German troops

in Paris on 14 June and the official French capitulation in Compiègne

on 22 June… symbolically wiping out the humiliation of the German

capitulation in the same spot in 1918… had raised Hitler's standing to

unsurpassed heights, the same Government President of Swabia pro-

vided his own description of the mood (Kershaw, 1989);

«тяжелый груз», который униженному человеку приходится

нести: For three years now, I’ve carried this pack with me from place

to place, a penance, a humiliation, a burden that weighed as heavy as

sin, thinking never again to open it, never again to be asked to take

out my chisel or swing my mallet (McCaughrean, 1987). Тяжесть это-

го «груза» наваливается на человека (to heap up on – нагромож-

даться) и способна его сломить (to be broken by it – быть

сломленным): She knew it was the beginning of the humiliation that


172

would be heaped upon her, and she was determined not to be broken

by it (Falconer, 1993).

Результаты исследования демонстрируют: ситуация униже-

ния способна вызывать напряженное эмоциональное состояние у

адресата, которое заставляет его краснеть: She went red with hu-

miliation (Bennetts, 1988); бледнеть: He started up in alarm, staring

dazedly, and then, realizing his lapse, paled with humiliation (Parge-

ter, 1987); плакать: Tears of humiliation were dripping down her

cheeks and, horrified, Harry bent to kiss them away (Lorrimer,

1993); дрожать: She shuddered with humiliation (Wood, 1993); оце-

пенеть: Numb with agony and humiliation, she got undressed like a

ghost and went to bed, unable to let herself dwell too deeply on what

had happened in case she found herself asking the inevitable question:

if I hate Damian Flint, why has he been able to hurt me so deeply?

(Holland, 1993); и даже умереть: “You may be sure,” said Jared

Tunstall, “that if ever I do go bankrupt I should certainly die of grief,

or of humiliation at such a turn.” (Marshall, 1993); She hoped such

mundane matters would keep his mind occupied for a good while, be-

cause, if he ever discovered how helplessly she had responded to him,

Isabel knew she would die of humiliation (Byrne, 1993).

Субъект может идентифицировать как унижение:

перспективу пойти под суд: Driven to the edge of despair and

traumatised by the prospect of a court-case that deeply injured his

pride, he threw himself in front of an express train bound for Edin-

burgh (Cosgrove, 1991);

принятие денег от кого-либо: There had been the long drift

through cold spring into hot summer; the long sinking into the mercies

and bossiness of her friends and thence into the arms of the medical

profession; the final humiliation of accepting, because she was too in-

ert to refuse, money from Rachel (Maitland, 1990);

исход войны: To someone as proud as Angel, this, and the re-

sult of the war, had been the ultimate humiliation (Cooper, 1991);

победу противника: I have had the mortification of seeing

him… this afternoon with three prizes…“wrote one irate resident to


173

the Admiralty, and nothing in the world to oppose him.” (Longmate,

1991);

непризнание результатов своего творчества кем-либо: Un-

fortunately the fidelity of the typesetting was not commensurate with

the dignity of the design, with the result that Baskett suffered the mor-

tification of having his edition labelled ‘A Baskett-ful of Errors’

(Uden, 1986);

невысокую заработную плату: When you did me the honour of

appointing me to the Mastership of Stockport School I was led to sup-

pose that the Income, inclusive of Ten Pounds paid by your Worship-

ful Company, amounted to nearly Three Hundred Pounds per annum,

and from an Enquiry, however, during my Residence here, I have had

the Mortification to find that the whole Salary was not more than £25

10 10½d, so that it was impossible for me to remain in the Situation

without a Prospect of Church Preferment in the Neighbourhood,

which I have no reason to hope for (Ball, 1987);

вынужденность бросить работу: In fact Patrickson, under such

circumstances, could have found himself at variance with the old

Company of Mines Royal which still had the powers vested in it and

doubtless to his mortification be forced to give up his work or pay a

Royalty; not however, to Muncaster estates (Holland, 1986).

Анализ актуализации Pride и Humiliation в дискурсе религи-

озной направленности демонстрирует различие в этической и ре-

лигиозной трактовке изучаемых смыслов.

Гордость есть грех, который карается: Pride and conceit were

the original sins of man (www.spiritualtrails.net).

Она – недостаток, который свойственен некоторым людям:

You and I may look upon pride as a fault that an individual has

(www.journeywithjesus.net);

болезнь: There is no cure for the pride of a virtuous nation but

pure religion (www.bobssermons.com);

объект ненависти Бога: But God feels differently about it, for

the book of Proverbs tells us that pride is the object of God’s hatred



174

источник споров: Pride leads to arguments. Be humble, take

advice, and become wise (www.journeywithjesus.net).

Гордые люди действуют в гневе: Here is an individual who is

dealing in what? He is dealing in proud wrath. He is dealing in anger

that has its root in pride (www.journeywithjesus.net).

Гордость приводит к позору: When pride cometh, then cometh

shame: but with the lowly is wisdom (Proverbs 11: 2,

www.journeywithjesus.net); возможной неудаче: Pride goeth before

destruction, and an haughty spirit before a fall (Proverbs 16: 18,

www.journeywithjesus.net).

Унижение концептуализируется как:

«болезнь»: Pamuk does not think for a minute that the terrorists

‘did the right thing’ but he raises an important question. What causes

such anger and resentment? He suggests that it is not merely poverty

or even radical Islam, but instead ‘the crushing humiliation that has

infected the third world countries’. He is worth quoting at length


«результат полного покорения»: Darfur today gives us some

idea about how the ancient Hebrews felt after Babylonian hordes ran-

sacked Jerusalem. The dirges from Lamentations describe the slaugh-

ter and destruction – depopulated villages, abandoned streets that

once bustled with business, refugees deported to foreign lands, starva-

tion, massive unemployment, and the humiliation and helplessness

that result from total subjugation. Where was God in such death and

destruction? (www.journeywithjesus.net);

«часть жизненного опыта»: But it is not hard to relate to expe-

riences of exclusion, indifference, disenfranchisement, hate, humilia-

tion, and separation, and the longing to believe that God is really and

truly for you. Every human being has experienced these, each in their

own way (www.journeywithjesus.net);

«чувство безысходного»: We first meet the childhood friends

Said and Khaled as ordinary garage mechanics, but not too far into

this movie their spiritual adviser Jamal informs them that they have

been appointed for a suicide bombing mission in Tel Aviv. As young


175

Palestinians doomed to a future of oppression and poverty, we sense

their humiliation and hopelessness (www.journeywithjesus.net);

«условие жизни»: Father, as I think about the new year now

begun, my mind recalls the words of Isaiah the prophet who spoke to

your Hebrew people living in oppression, humiliation and exile under

the Assyrians (www.journeywithjesus.net).

Унижение собственного Я и осознанное подчинение воле

Божьей с целью приближения к святости поощряется религиоз-

ной философией: Mary proclaims that after the annunciation and

everything that follows, all generations will call her blessed (все по-

коления назовут ее святой). But Mary’s obedience to God doesn’t

yield the kind of blessing most of us ask for when we pray. She has

said yes without knowing what God will do. She is submitting to hu-

miliation, physical pain, dislocation, terror, loss. She loses her self to

become Theotokos, literally, ‘the bearer of God’

(www.journeywithjesus.net): В данной ситуации субъект, о кото-

ром идет речь, подчиняется унижению, физической боли, теряет

себя, чтобы стать Theotokos, буквально, «предъявителем (носите-

лем) Бога».

В публицистическом дискурсе отражается взгляд совре-

менного англоязычного общества: гордость больше связана с ус-

пешностью и со стремлением субъекта соответствовать

определенным социальным стандартам. Она концептуализирует-

ся как:

«основной стимул»: But Eubank also has a huge ego to feed,

and Davies revealed: “I know he’s always going on about money, but

the truth is his main drive is pride; he hates the idea of losing.” (To-

day, 1992);

«предмет восхваления»: The findings are revealed as a report

by Judge Stephen Tumim praises the care, humanity and dignity with

which Grendon Prison is run (Central television news scripts, 1993);

«болезнь»: One of the best temporary cures for pride and affec-

tation is seasickness; a man who wants to vomit never puts on airs

(Josh Billings, www.quotationspage.com);


176

«препятствие»: The plot develops the obstacles in which they

have to overcome, including their own pride and prejudice (School-

girls’ essays);

«маяк»: But yesterday Ken and Diana Over’s dignity and pride

at how much Elizabeth had achieved in life shone through like a bea-

con (Today, 1992).

Унижение представлено как «источник наслаждения», кото-

рое испытывает субъект в данной ситуации: But enjoy the humilia-

tion is what I say (Leeds United e-mail list) и репрезентируется

глаголом enjoy (наслаждаться); «проигрыш» в игре (finishing with

a 59:6 humiliation in the second): They ended with a 5:3 losing

record, going down to New Zealand in the two tests (finishing with a

59:6 humiliation in the second) and ending with a lop-sided scoring

record of 287 points (50 tries) against and only 153 (21 tries) for

(Rugby World and Post, 1991).

Субъект может идентифицировать как унижение:

свое существование: Explaining the decision, Lord Justice

Hoffman said yesterday: “We think it more likely he would choose to

end the humiliation of his being and the distress of his family.” (To-

day, 1992);

обман (в том числе непреднамеренный) своих союзников

или партнеров: The way our supporters have been let down is a dis-

grace and humiliation (Scotsman);

ненадлежащие бытовые условия: Residents cheered when a

bulldozer moved in to demolish wartime flats and maisonettes con-

demned by tenants as humiliation (Central television news scripts. Ab-

ingdon: Central TV, 1993);

грубую речь: Also the language used by a Linfield player to

Malone at the time of the incident was nothing short of a disgrace and

mortification (Belfast Telegraph);

действия властей: The testing boom has been resisted vigorous-

ly by civil liberties groups and trade unions, who view this aspect of

the ‘war on drugs’ as a frontal assault on a worker's dignity and en-

titlement to due process (Guardian, electronic edition of 1989): В


177

данной ситуации определенный аспект «войны с наркотиками»

рассматривается как унижение и нападение на достоинство рабо-

чего;

потерю социального статуса: To lose your work, your earn-

ings, your social and professional standing, your dignity as a man,

that’s hard (The Sunday People).

Результаты анализа гендерной вариативности концептов

Pride и Humiliation демонстрируют: гордость мужская манифе-

стируется мужественным внешним обликом, является частью

мужского имиджа и имеет оттенок брутальности: Pride has always

been an important part of his make-up (Cotter, 1991); He’s a man of

excessive pride and extraordinary brutality (Cornwell, 1990).

Достижения в карьере имеют большую значимость для

мужчины и являются предметом его гордости: No one has a

greater asset for his business than a man's pride in his work (Hosea

Ballou, www.quotationspage.com): В данном контексте гордость

человека за свою работу выступает наилучшим активом для ве-

дения бизнеса.

Объектом мужской гордости также могут быть его стремле-

ния и конкурентоспособность: For white middleclass males, howev-

er, pride and dignity has little resonance, when all your life you’ve

been trained to be aspirational and competitive

(www.thinkexist.com); его умение выполнять что-либо самому:

Clint takes pride in the fact that he still does most of his own stunts

(The Sunday People).

Мужчина гордится достижениями во взаимоотношениях с

женским полом: Adult males retain a pride only long enough to fa-

ther one batch of young females for the pride (Crook, 1985).

Как унижение мужчины воспринимают потерю социального

статуса и связанных с ним привилегий: Healy’s last years were

blighted by the humiliation of expulsion from the WRP for using his

position to seduce young female members (Guardian, electronic edi-

tion of 1989); контроль со стороны кого-либо: He is so afraid of be-

ing controlled himself (being done to as he himself does) that he


178

continues to control others to avoid becoming a victim himself and so

having to face humiliation (Spindler, Shaftesbury, 1991).

Женщинам свойственна чрезмерная и необоснованная гор-

дость: Women are subject to two defects, curiosity and vanity. They

lead these fair creatures to abandon the narrow path of virtue more

often than passion (Maugham, 1946, p. 37).

Бόльшую значимость они находят в достойном поведении и

репутации: Right now I think censorship is necessary; the things

they're doing and saying in films right now just shouldn’t be allowed.

There’s no dignity anymore and I think that’s very important (Mae

West, American Actress and sex symbol (1892–1980),

www.quotationspage.com).

Они гордятся своей независимостью и внешностью: Being in

employment had given these women personal confidence, a sense of

independence, autonomy and pride (Glendinning, 1992); I know

you’re a top model but the others have their pride and it doesn’t do to

trample all over them (Goodman, Richmond, 1992): В данной ситуа-

ции субъект, имея привлекательную внешность, гордится ей и

считает возможным унижать других людей.

Женское унижение и подчинение концептуализируются как некий институт, наряду с моногамией, семьей и частной собст-венностью: This was the simultaneous introduction of several indis-solubly linked institutions: monogamy (which later gave rise to polyandry and polygamy), the nuclear family, private property (the property of the nuclear family), the change in the rule of descent from the female line to the male line, the subordination and humiliation of women, and the State (Bloch, 1984).

Исследование и описание основных механизмов языковой концептуализации гордости и унижения в лексико-семантической системе английского языка и в различных типах дискурса являет-ся неотъемлемой частью актуальных проблем современной лин-гвистики: изучения семиосферы внутреннего мира человека как непрерывного семантического пространства с позиции антропо-центризма в языке; рассмотрения процесса концептуализации в его непосредственной связи с языковыми явлениями и знанием.


179

РАЗДЕЛ III

КАТЕГОРИИ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава 1

В.В. Батицкая

ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ГЛАГОЛОВ – БАЗОВЫХ РЕПРЕЗЕНТАНТОВ

КАТЕГОРИИ

Нет ничего продолжитель-

нее времени, так как оно мера

вечности; нет ничего короче

его, так как его недостает для

всех наших начинаний... Все лю-

ди пренебрегают им, все сожа-

леют о его утрате.

Вольтер

Существование в сознании человека разнообразных струк-

тур знания о мире связывается учеными с ментальной единицей

информации – концептом. В языковой картине мира в числе ос-

новополагающих концептов – время и длительность как его ха-

рактеристика.

Время, пространство и длительность – соотнесенные поня-

тия. В философских трактовках время определяется как всеобщая

форма существования материи, выражающая длительность бытия

и последовательность смен состояний всех материальных систем

и процессов в мире [Философская энциклопедия, 1967]. В лин-

гвистическом понимании время антропоцентрично: оно есть

«форма упорядочивания целого комплекса ощущений, то есть

форма, имеющая некое чувственное начало в наблюдениях за


180

длительностью конкретных процессов или состояний» [Кубряко-

ва, 1997: 9].

На протяжении веков представление о длительности – ха-

рактеристике времени менялось с развитием представлений о ми-

ре. Если архаичному пониманию было свойственно

отождествлять время с длительностью [Аристотель, 1978], то со-

временный подход к его пониманию характеризуется тем, что

допускает существование множественных моделей времени

(циклическое и линейное, бытовое (перцептуальное) и надбыто-

вое, время – движение и время – состояние, переживаемое (субъ-

ективное) и реальное (объективное), время – Путь человека и

Поток времени), в которых время подвергается метафоризации не

только по аспекту движения, но и по аспекту прогресса, развития.

Длительность в современных лингвистических трактовках

времени является характеристикой процессов и состояний. Про-

цесс как динамическое явление имеет фазисную структуру: в нем

обычно выделяются начало, продолжение и окончание. Говоря о

длительности процесса, следует отметить: процессы могут зани-

мат «и отрезки, и точки на временной оси, то есть длиться очень

короткий период времени» [Авилова, 1979: 51; Булыгина, 1997:

56; Семантические типы предикатов, 1982: 154].

Длительность процесса – это его собственная длительность.

«Бесперспективные процессы» (не приводящие к резуьтату) об-

ладают собственной длительностью, а «развивающиеся процес-

сы» (приводящие к определенному результату) –

продолжительностью [Авилова, 1979; Булыгина, 1997].

Лингвистами отмечено сходство некоторых видов событий

и состояний. Оно состоит в том, что «и те и другие (хотя, быть

может, в разной степени) ретроспективны и перспективны одно-

временно. Состояния часто мыслятся как результаты предшест-

вующих событий, а всякое событие, вообще говоря, приводит к

новому состоянию» [Семантические типы предикатов, 1982: 33].

Состояния, под которыми понимается временная стадия в наблю-

дении за длительностью существования предмета (лица), могут


181

характеризоваться свойствами статичности (нединамичности),

длительности и неконтролируемости. Длительность состояния –

это продолжение сохранения состояния.

Д л и т е л ь н о с т ь

– обладает признаком наблюдаемости: The Winkles continued

to play in the rapids; they heard nothing, they didn’t feel the ground

shake because they weren’t on the ground (Irving, 34).

При наличии признака динамичности она может проявлять

себя как процессуальность: Here, still in darkness, they were proc-

essed like beef in a slaughter house; cleansed, shaved, irradiated…

(Bester, 78);

– пропорциональна степени эмоциональной оценки. Чем яр-

че выражена эмфатическая оценка процесса или состояния, тем

ближе количественное значение его длительности нулю.

Сравнительный анализ категорий длительности и протя-

женности показал: графическое представление первой – это век-

тор, направленный из прошлого в будущее, вторая имеет

модульный характер.

В современной лингвистике существуют значительные раз-

ногласия в определении категориального статуса длительности,

которую дефинируют как:

– субъективное время [Мещанинов, 1949; Чернейко, 1997];

– структурно-грамматическую и/или морфологическую ка-

тегорию [Адмони, 1998];

– семантическую категорию [Холодович, 1979; Рябова, 1993

и др.]

– коммуникативно-прагматическую категорию [Малинович,

Богомякова, 1992];

– функционально-семантическое поле (ФСП) [Бондарко,

1983; Полянский, 1990 и др.], подобно аспектуальности.

Теоретическое осмысление методологических принципов

функциональной грамматики [Бондарко, 1983] и анализ фактоло-

гического материала английского языка позволили нам рассмат-

ривать внутриязыковую длительность в лингвистическом статусе


182

функционально-семантической категории на основе существую-

щей совокупности разноуровневых средств ее выражения, инва-

риантной семантической семы (длительность) и функции [см.

подробно об этом: Батицкая, 2001].

Средством репрезентации данной категории является функ-

ционально-семантическое поле (ФСП) длительности времени.

В современном английском языке его ядро конституируют:

1) лексические средства (существительные extent, duration, con-

tinuation, prolongation и др.; наречия continuously, continually, pe-

riodically, intermittenly и др.; прилагательные continuous, durable,

perpetual, continual и др.; глаголы continue, last, go on и др.):

Sam’s unemployment was of a very short duration (Fowles, 360); The

continuance of their engagement was all her communication (Austen

(f), 269); He was continually suffering from hallucinations (Bester,

22); The thought of it perpetually stung him; it was a picture before

his eyes, wherever he went and whatever he was doing. (Gaskell,

303); Little by little the periods of daylight grew more continuous

(Hartley, 263); The work itself went on for nearly twelve hours with-

out a break. (Banks, 17); Edward’s embarrasment lasted some time

(Austen (f), 95); 2) видо-временные средства: While you were pur-

suing fresh schemes, always gay, she was reduced to the extremist in-

digence (Austen (f), 315); «His business is extending» (Gaskell, 409).

Периферию поля конституируют синтаксические средства –

таксис, который включает в себя отношение одновременности и

разновременности между событиями: He kept having to ask Kent to

slow down the projector or speed it up or stop it altogether (Irving,

215).

В настоящей главе представляем сущность данной катего-

рии через призму глаголов – базовых репрезентантов ядра ФСП

длительности времени.

«Длительность» обладает объемом и содержанием. Содер-

жание (интенсионал) длительности составляет признак «продол-


183

жать(ся)». Объем (денотат) – совокупность процессов и состоя-

ний, которые обладают признаком «продолжать(ся)». Содержа-

ние и объем длительности характеризуются относительным

единством. Глагол – языковая единица, имеющая непосредствен-

ное отношение к обозначению процессов и состояний наиболее

полно репрезентирует содержание длительности. Следовательно,

его объем в уточненном виде представляет собой комплекс лек-

сического значения группы глаголов с общей семой «длитель-

ность».

При определении границ лексико-семантической группы

(ЛСГ) глаголов длительности определяющими факторами явля-

лись:

1) принадлежность всех единиц к одной грамматической ка-

тегории – глаголу;

2) наличие в семантике всех единиц инвариантного призна-

ка «продолжать», допускающего большую/меньшую степень экс-

плицитности в словарных толкованиях.

Лексико-семантическая группа глаголов длительности вы-

делена нами по данным статей авторитетных английских толко-

вых словарей А.С. Хорнби (OALD), Лонгмана (LDCE), P.

Кортнея (LDP). Они объединены в одну группу по следующему

семантическому критерию: присутствию в семантике всех еди-

ниц инвариантного признака «продолжать».

ЛСГ длительности формируют 14 однолексемных глаголов:

continue, keep, last, prolong, proceed, progress, endure, persist, per-

severe, pursue, perpetuate, resume, renew, extend, а также 47 фразо-

вых глаголов с послелогами on, along, out, ahead, forward, to, at,

up.

Как показывает исследовательский языковой материал, ЛСГ

длительности имеет иерархическую структуру:


184

В данной группе существует четыре ступени подчинения в

зависимости от полноты интегрирующего признака – количества

характеристик продолжающегося процесса/состояния, репрезен-

тированных данным глаголом (временная характеристика, про-

странственная характеристика, количественная характеристика,

качественная характеристика). Степень удаленности единицы

ЛСГ от доминанты группы – глагола continue, прямо пропорцио-

нальна конкретности передаваемого им значения.

Ядерные элементы continue, go on, keep, proceed характери-

зуются наибольшей полнотой инвариантного признака, что нахо-

дит свое отражение в широте и обобщенности передаваемых ими

значений. Глаголы continue, go on способны передавать 4 вида

отличительных свойств процесса/состояния (временную, про-

странственную, количественную и качественную характеристи-

ки). Глаголы proceed, keep – 3 вида таких черт. Глагол proceed

передает пространственную, временную и качественную харак-

теристики. Глагол keep – временную, качественную и количест-

венную характеристики. У глаголов четвертой ступени

(периферийные элементы) perpetuate, renew, resume инвариант-


185

ный признак представлен ослабленно, что приводит к возникно-

вению конкретных значений. Данные глаголы отражают лишь

одно свойство продолжающегося процесса/состояния – качество.

Проникновение фразовых глаголов в ЛСГ длительности осуще-

ствляется на всех уровнях, в зависимости от количества характе-

ристик продолжающегося процесса/состояния, представленных

тем или иным глаголом.

Доминантой в данной группе глаголов длительности являет-

ся глагол continue, обладающий полным набором выделенных ка-

честв: «продолжать» + временная характеристика, «продолжать»

+ пространственная характеристика, «продолжать» + качествен-

ная характеристика, «продолжать» + количественная характери-

стика. Периферию ЛСГ длительности формируют однолексемные

глаголы с наименьшим количествомвыделенных свойств: perpe-

tuate («продолжать» + качественная характеристика); renew,

resume («продолжать» + временная характеристика), а также фра-

зовые глаголы длительности, образованные в результате сочетае-

мости с различными послелогами: ask on, carry on, creep on, drag

on, drag out, drive on, eat on, fly on, fight on, follow on, follow up, get

on, get along, go ahead, go along, go on, hang on, harp on, hold on,

keep on, keep up, keep at, kiss on, live on, march on, move on, pass

on, play on, press on, press forward, push on, push along, push for-

ward, read on, run on, say on, sleep on, speak on, steel on, sweep on,

stick on, stick at, stick to, soldier on, talk on, walk on, wear on.

Широта и отвлеченность признакового понятия длительно-

сти обусловливает неоднородность группы. В пределах ЛСГ дли-

тельности, существует два вида противопоставлений. По

семантическому критерию оппозицию составляют глаголы пол-

ной номинации – “verbs of full nominative value” – extend, prolong,

proceed, persist, pursue, persevere, endure, progress, last, perpetuate

и глаголы частичной номинации – “verbs of partial nominative val-

ue = seminotional verbs” (терминология М.Я. Блоха) [Блох, 1983:

89] – continue, go on.


186

В традиционной грамматике глаголы continue, go on относят

к фазисным (фазовым) предикатам, наряду с глаголами begin,

start, stop, end, finish, cease, terminate, discontinue [Блох, 1983; Ни-

китин, 1988; Апресян, 1995].

Рассматривая фазисные глаголы как элементы аналитиче-

ских конструкций, в которых первый элемент традиционно под-

вергается десемантизации, ученые относят фазовые глаголы к

служебным, вспомогательным [Виноградов, 1947; Г.А. Золотова,

1973: 37]. Различная оценка степени грамматизованности значе-

ния фазовых глаголов отражается в том, к какому разряду слов

они отнесены: к «ущербным» предикатным единицам – функто-

рам [Никитин, 1988: 87] или к словам семантического языка [Ап-

ресян, 1967: 9] или к «гибридному типу слов», совмещающему в

себе функции и глагола, и связки [Виноградов, 1975].

Как показал анализ фактического материала, глаголы

continue, go on не являются «собственно фазовыми», так как от-

личаются от начинательных и терминальных глаголов способно-

стью передавать широкий спектр черт продолжающегося

процесса/состояния от временных до качественных: I shall now go

on to deal with the subject (Cobb, 72) – значение глагола go on рав-

нозначно значению глаголов begin, proceed: go on to deal with the

subject = proceed to the subject = begin to deal with the subject.

Глаголы длительности имплицируют а) существование свя-

занной с конституируемым процессом/состоянием подготови-

тельной деятельности; б) завершение предшествующей

подготовительной деятельности. Начальный момент процесса

/состояния обозначают довольно расплывчато, что объясняется

их семантическими особенностями.

По структурному критерию в ЛСГ длительности однолек-

семные глаголы противопоставлены двухлексемным глаголам

(фразовым глаголам) Анализируя оппозицию «однолексемные

глаголы vs фразовые глаголы», необходимо отметить, что фразо-

вые глаголы представляют собой сложное образование, состоя-

щее из глагола и сочетающегося с ним послелога. У многих


187

глаголов при сочетании с послелогами происходит не только ка-

тегориально-аспектуальная характеризация действия, но и пере-

группировка сем, которая обуславливает либо образование

нового значения, либо оттенка (факультативной семы) в пределах

имеющегося значения: She walked on (= continued to walk) (Austen

(f), 86).

Фразовые глаголы длительности образуются при сочетаемо-

сти с пространственными индексами различной пространствен-

ной ориентации on, along, to, ahead, forward, up, at, out, которые

переосмысляются во временные в условиях пространственно-

временного единства.

Пространственные отношения могут быть представлены в

языке двумя видами: двухмерные (в виде оппозиционных пар,

например, forward–back, up–down и др.) и одномерные (about,

along и др.). Временные отношения представлены исключительно

одномерно (временные индексы не являются парными), что на-

шло свое отражение в том, что у каждой пары пространственных

индексов только один элемент был переосмыслен в индекс дли-

тельности. Так, например, из пары адвербиальных частиц up –

down с указанием на вертикальную пространственную ориента-

цию, к разряду послелогов длительности был причислен индекс

up; из двух оппозиционных пар, с горизонтальной ориентацией

forward – back; ahead – behind, индексы forward, ahead; из пары in

– out, «вмещенность», индекс out. К временным также были отне-

сены непарные индексы to, at, along, on, с присутствиемт семы

направленности в их дефинициях:

to – «in the direction of; towards»; along – «used to show on-

ward movement»; at – «towards in the direction of»; on – «expressing

the idea of progress, advance, continued activity; towards» [OALD].

Для того чтобы ответить на вопрос, почему из пар, консти-

туирующих двухмерное отношение (ahead–behind, up–down, for-

ward–back, out–in), предпочтение отдано up, forward, ahead, out, а

не оппозитивным им лексическим единицам down, back, behind,

in, были рассмотрены дефиниции всех оппозитивных адверби-


188

альных частиц. В результате выявлена следующая особенность: у

таких членов оппозиционных пар, как up, ahead, forward присут-

ствуют положительные коннотации «улучшить, добиться про-

гресса»:

forward(s) – «onward so as to make progress»; «towards the fu-

ture, onwards in time»; «to the front; into prominence»; ahead – «in

front, in advance»; «make progress»; up – «to or in a higher position,

degree» [OALD].

Оппозиционные члены down, back, behind, backward(s), на-

против, либо нейтральны, либо имеют негативные коннотации –

«иметь меньший успех»:

down – «from a high(er) level to a low(er) level»; «to or in a

lower position or direction»; back – «away from the front»; «into

the past»; backward – «having made, making, less than the usual or

normal progress»; backwards – «away from one’s front; towards the

back»; behind – «not having made so much progress as» [OALD].

Перекодировка только одного из членов оппозиционной па-

ры в индекс длительности также связана с тем, что времени, вос-

принимаемому по пространственной модели, свойственно такое

пространственное качество как асимметрия. Человек приписыва-

ет времени ориентацию по оси front–back (стратегия ego-aligned

[Hill, 1978]). Такая ориентация на временной оси связана с осо-

бенностями восприятия времени. Человек объективно всегда

движется во времени и со временем и только вперед. Подобное

восприятие течения времени объясняет выбор индексальных

слов, в дефиниции которых присутствует сема «to the front; on-

wards; forward», то есть индексов forward, ahead, to, on, up, out,

along, at. Только эти индексы в роли послелогов способны участ-

вовать в создании фразовых глаголов длительности.

Различная пространственная ориентация послелогов (гори-

зонталь – on, along, ahead, forward, to; вертикаль – up) является

следствием восприятия времени как объемной сущности. Непар-

ность временных индексов обусловлена асимметрией человече-

ского восприятия направленности времени. Наибольшая


189

частотность при образовании фразовых глаголов длительности

характерна для послелога on, так как его семантика наиболее

полно отвечает современному представлению о времени как о

прогрессе, развитии с ослабленной двигательной метафорой.

Важной особенностью глаголов длительности – ядра ФСП

длительности является то, что они согласно вербоцентрической

концепции организуют структуру предложения семантически и

синтаксически. То, что глагол занимает, как правило, централь-

ное положение в структуре предложения, отмечалось в трудах

Л.М. Ковалевой, С.Д. Кацнельсона, У. Чейфа и многих других

исследователей языка [Пешковский, 1956; Чейф, 1975; Кацнель-

сон, 1987; Ковалева, 1987]. Анализ фактологического материала

свидетельствует о том, что глаголы длительности обладают са-

мыми разнообразными валентностно-конструктивными потен-

циями. Они организуют конструкции с семантической

структурой «Субъект длительного процесса (состояния) – про-

цесс (состояние) – Объект». Отличительной чертой предикатов

длительности является тесная, иногда даже неразрывная, связь с

предикатным актантом в позиции дополнения. Все рассмотрен-

ные единицы ЛСГ длительности имеют валентность на предикат-

ный (событийный) актант в позиции подлежащего или

дополнения. Глаголы continue, keep, go on, proceed, prolong, ex-

tend, pursue, endure, persevere, persist, perpetuate, renew, resume,

организуя пропозицию с семантической структурой «Субъект

длительного процесса – процесс – событийный Объект длитель-

ного процесса», реализуют правостороннюю валентность на пре-

дикатный актант.

Предикатный актант глаголов continue, go on, keep, proceed

может быть выражен инфинитивом или герундием: He went on to

detail the medical evidence. (Sayers, 123); He kept on running the

fever in the afternoons (Gilchrist, 283).

Предикатный актант глаголов continue, keep, go on, proceed,

prolong, extend, pursue, endure, persevere, persist, perpetuate, renew,

resume, а также фразовых глаголов с послелогами on, along, at,


190

up, forward, to (carry on, get on, get along, keep at, keep up, press on,

press forward, stick at, stick to и др.), получивших дополнительное

значение длительности в результате перегруппировки сем, может

быть выражен событийным существительным с предлогом: Elinor

resolved within herself, that if her sister persisted in going, she would

go likewise (Austen (f), 150).

Глаголы continue, go on, persist, pursue, keep, keep on, keep at,

resume, progress обладают валентностью на предикатный актант,

выраженный придаточным предложением времени: So we contin-

ued till we came down at last out of the hills to the white town (Lee,

24).

Глаголы длительности continue, go on, keep at, keep, keep on,

persist, pursue, resume, фразовые глаголы, производные от глаго-

лов речи speak on, say on, ask on, read on, write on и др., а также

фразовые глаголы press on, get along, carry on, tumble on и др.,

выступающие в функции глаголов речи, способны присоединять

прямую речь: «You must feed him at your breast,» he kept telling me

(Gilchrist, 215).

Глаголы длительности continue, keep up, go on, proceed, ex-

tend, pursue, endure, persevere, persist, renew, resume, а также фра-

зовые глаголы с различными послелогами могут организовывать

пропозицию без реализации своей правосторонней валентности

на предикатный актант: Even now habits of secrecy endured (Snow,

135). Все конструкции, где предикаты длительности не реализу-

ют свою правостороннюю валентность на предикатный актант,

имеют семантическую структуру «событийный Субъект – про-

цесс».

Конструкции с герундием, инфинитивом или событийным

существительным в позиции предикатного актанта являются пер-

вичными для предикатов длительности. Придаточные предложе-

ния в позиции событийного актанта являются вторичными для

предикатов длительности. К вторичным также следует отнести

конструкции с предметными именами в позиции дополнения.

Первичные – доминанты группы с предикатом continue, а также


191

предикатами keep, go on, proceed, приближенными к ядру ЛСГ,

имеют семантическую структуру «Субъект длительного процесса

(состояния) – процесс (состояние) – событийный Объект»: He

said thoughtfully «Yes, you’re right» – and proceeded not to ask my

opinion. (Banks, 83); He saw nothing; but only the folly of his own as-

sumption that fallen women must continue falling…(Fowles, 379).

Первичные конструкции всех остальных предикатов дли-

тельности имеют семантическую структуру «Событийный Субъ-

ект длительного процесса (состояния) – процесс (состояние) »:

The agony of grief which overpowered them at first, was voluntarily

renewed, was sought for, was created again and again. (Austen, 5);

The respiration reflex continued (Bester, 211).

Вторичные конструкции предикатов длительности имеют

семантическую структуру – «предметный (личностный) Субъект

– процесс (–предметный Объект)», Объект может быть факульта-

тивным: Why couldn’t they sit on like this? (Snow, 96). Во вторич-

ных конструкциях глаголы длительности могут испытывать

различные семантические сдвиги, например в сторону глаголов

перемещения в пространстве:

They then proceeded a few paces in silence (Austen (f), 129).

В конструкциях с глаголами длительности актуализируются

различные аспекты (временной, пространственный, количествен-

ный, качественный) продолжающегося процесса/состояния. К

пространственным относятся:

1) определенная/неопределенная локализованность продол-

жающегося процесса/состояния в пространстве;

2) ограниченность продолжающегося процесса/состояния

пространственным пределом.

В ЛСГ длительности показателями пространственной харак-

теристики продолжающегося процесса/состояния являются гла-

голы continue, go on, proceed, prolong, extend, а также фразовые

глаголы, производные от глаголов физического действия: run on,

carry on, walk on, move on, fly on, get on, get along, push on, live on,

write on и другие.


192

Пространственный аспект продолжающегося процес-

са/состояния, обозначенного тем или иным глаголом длительно-

сти, связан с наличием в предложении дополнительных

лексических средств. Определенная пространственная локализа-

ция конституируется посредством:

1) определенных пространственных индексов с указанием

на пространственный предел в существовании процес-

са/состояния: Foyle continued to Bangkok, where it was pouring

rain, and Delhi where a monsoon raged (Bester, 277);

2) сочетаемости с пространственными локализаторами up,

down, out, forward и другими: And so the man, with a dry look of

despair, continued down the Cobb (Fowles, 10).

Неопределенная пространственная локализация продол-

жающегося процесса/состояния обусловлена:

1) отсутствием в предложении пространственных языковых

индексов: Baker continued dipping and hammering the needle (Bes-

ter, 104);

2) наличием неопределенных пространственных индексов

there, somewhere, anywhere и других: It was what went on there that

really outraged them (Fowles, 111).

Актуализация пространственно-временной характеристики

осуществляется при ограничении длительности процес-

са/состояния следующими типами пределов.

1) Пространственным, интерпретируемом на семантическом

уровне как временной: But this stare lasted far longer than a minute.

It lasted beyond Taunton, though it was briefly interrupted there

when the noise on the platform made Charles wake up for a few mo-

ments (Fowles, 347). Пространственный индекс beyond Taunton

можно интерпретировать как:

– определенный индекс времени, например, long after 8 p.m.,

в котором предлог времени after заменяет пространственный

предлог beyond, числовое значение времени 8 p.m. замещает имя

с пространственным значением;


193

– неопределенный индекс времени, например, after the mo-

ment of our arriving/leaving Taunton.

Временной характер пространственного индекса beyond

Taunton подтверждается: а) синонимичностью конструкций It

lasted beyond Taunton = It lasted (long) after 8 p.m. = It lasted after

the moment of our arriving/leaving Taunton; б) семантической

структурой рассматриваемого предложения. Высказывание It

lasted beyond Taunton имеет семантическую структуру «событий-

ный Субъект длительного процесса – процесс», которая является

первичной для предиката last.

2) Временным пределом, который на семантическом уровне

интерпретируется как пространственный: The entourage

continued, winding its way through pits until it arrived at 0-3F

(Bester, 54). Придаточное времени until it arrived at 0-3F можно

свернуть до пространственного индекса till 0-3F → The entourage

continued till 0-3F. Подобная конструкция отсылает нас к семан-

тической структуре «предметный Субъект – процесс», которая

характерна для глаголов движения/перемещения в пространстве.

Таким образом, семантический сдвиг у глагола continue объясня-

ется тем, что данная конструкция для него вторична. Пространст-

венный характер придаточного времени подтверждается

синонимичной заменой: The entourage continued until it arrived at

0-3F = The entourage continued till 0-3F = The entourage moved to-

wards 0-3F.

Основные закономерности перехода пространственных ха-

рактеристик во временные связаны с представлением о непод-

вижном наблюдателе и движущемся мимо него времени. В

основе перехода временных характеристик в пространственные

лежит представление об активном наблюдателе и статичном вре-

мени.

Временная характеристика продолжающихся процессов (со-

стояний) проанализирована нами в аспекте определен-

ной/неопределенной локализации во времени. Временная

характеристика продолжающегося процесса/состояния, связана с


194

ограничением процесса/состояния временным пределом и осуще-

ствляется в первичных для глаголов длительности конструкциях.

Для удобства классификации начальный или возобновительный

момент процесса/состояния получил название левого предела;

ограничительный или конечный момент процесса/состояния –

правого предела.

Неопределенная локализация продолжающегося процес-

са/состояния связана:

– с неопределенностью правого предела: She looked towards

the two figures below and then went on her way towards Lyme

(Fowles, 77);

– соотнесенностью с неопределенным временным интерва-

лом: What he was enduring he must endure through all time (Bester,

266).

Неопределенная локализация продолжающегося процес-

са/состояния «встроена» в глагольную форму Indefinite, а опреде-

ленная локализация связана:

– с определенностью правого предела, обозначающего ко-

нечный момент процесса/состояния: I can only go on loving you

until you do believe me. (Hilton, 187);

– соотнесенностью с определенным временным интервалом:

Later, he knew that it lasted for a couple of hours (Snow, 112).

Определенная временная локализация является «встроен-

ной» в видо-временные формы Continuous, Perfect, так как в ос-

нове их значения лежит наблюдаемость ситуации в определенном

пространстве: Now Charles William and Irise were continuing the

restoration (Gilchrist, 347).

Количественная характеристика продолжающегося процес-

са/состояния обнаруживает неразрывную связь с временным ас-

пектом, что обусловлено совокупностью семантических и

синтаксических факторов. Ее основными признаками являются

однократность и многократность проявления действия во време-

ни. Данный аспект традиционно связывается лингвистами с кате-

гориями множества и числа [Панфилов, 1977; Слюсарева, 1986;


195

Пудалова, 1984; Уфимцева, 1986]. В связи с этим, конструкции с

глаголами длительности рассматривались в рамках категории

глагольной множественности [см., например, Малинович, Батиц-

кая, 1999].

Исследуемые глаголы длительности могут актуализировать

продолжающийся процесс/состояние как однократный, во-

первых, в условиях простого предложения, безотносительно к ка-

тегории глагольной множественности; во-вторых, при сочетаемо-

сти с совокупным Субъектом или с совокупным Субъектом и

Объектом, то есть в условиях глагольной множественности. Все

исследуемые глаголы длительности в условиях простого предло-

жения при сочетаемости с единичным Субъектом и Объектом

способны обозначать однократные действия:

The mystery was resumed (Gaskell, 123). – продолжающееся

действие направлено на единичный Субъект, обозначенный абст-

рактным существительным в единственном числе – the mystery.

Предикаты длительности также способны называть одно-

кратные действия в условиях термовой конъюнкции. Последняя

может передаваться в конструкциях, где предикат обозначает не-

кое множество нетождественных друг другу ситуаций, которые

происходят в один период времени, одномоментно [Супрун 1977;

Пудалова 1984]. Глагол может сочетаться с множественным

Субъектом, Объектом и с множественным как Субъектом, так и

Объектом одновременно. Таким образом, однократность продол-

жающихся действий обусловлена их нерасчлененностью во вре-

мени, то есть все действия, производимые нетождественными

Субъектами, начинаются одновременно и заканчиваются в один и

тот же момент времени.

Однократные действия могут быть обозначены в условиях

сентенциональной конъюнкции – конъюнкции предложений, от-

ражающей их семантическую сложность [Там же]. Глаголы дли-

тельности выражают однократные действия в конструкциях с

расчлененным Субъектом:


196

We kept on listening to the Ravel (Gilchrist, 28) – множествен-

ный Субъект представлен местоимением we. Нетождественность

Субъекта подтверждается тем, что предложение можно интер-

претировать следующим образом: I kept on listening to the Ravel

and He kept on listening to the Ravel and She kept on listening to the

Ravel etc. – об одновременности и синхронности разносубъект-

ных действий свидетельствует контекст.

Однократные действия могут быть обозначены в конструк-

циях с нерасчлененным множественным Субъектом:

Margaret did not care if their gifts had prolonged the strike

(Gaskell, 156). – множественный Субъект действия – their gifts –

является нерасчлененным, поскольку трансформация предложе-

ния в ряд простых противоречит смыслу высказывания и, следо-

вательно, является необоснованной. Ср.: One gift had prolonged

the strike, than another gift had prolonged the strike etc. Данное

предложение имеет простую семантическую структуру, что объ-

ясняет однократность обозначенного в нем действия.

Признак однократности продолжающегося процес-

са/состояния может передаваться в предложениях с множествен-

ным и Субъектом, и Объектом. Продолжающиеся

процессы/состояния могут обладать признаком однократности

только в том случае, если имплицируется их нерасчлененность во

времени (одновременность): We would nod solemnly to each other,

then go on about our business (Lee, 18).

Глаголы длительности способны маркировать обозначае-

мую ситуацию по признаку многократность (повторяемость): а) в

условиях простого неосложненного предложения; б) в условиях

глагольного множества.

Аспект многократности/повторяемости действия в условиях

простого предложения связан с семантическими особенностями

глаголов длительности. Глаголы continue, go on, keep on способны

без помощи дополнительных лексических или синтаксических

средств актуализировать значение повторяемости: I can go on say-

ing it (Snow, 194) – в данном предложении выражается идея мно-


197

гократности, повторяемости действия единичного Субъекта, обо-

значенного местоимением I. Предполагается, что продолжаю-

щиеся действия – «saying something» – являются

разновременными. Каждое такое высказывание имело место в

определенный интервал времени, а каждое новое высказывание –

свою локализацию на временной оси, отличную от локализации

любого другого подобного высказывания.

В конструкциях с глаголами длительности в условиях сен-

тенциональной конъюнкции продолжающееся действие обладает

признаком многократности в следующих случаях.

1. В конструкциях с расчлененным множественным Субъек-

том, если также имплицируется расчлененность событий во вре-

мени (то есть их разновременность): Mrs. Shaw and Edith could

hardly make enough of Margaret, on her return to what they persisted

in calling her home (Gaskell, 365) – нетождественные Субъекты

действия, обозначенные именами собственными Mrs. Shaw и

Edith, совершают ряд последовательных однородных действий.

In the world outside momentous things continued to go on.

(Gilchrist, 236) – в рассматриваемом примере продолжающийся

процесс получает признак многократности вследствие своей рас-

члененности во времени: One thing happened → Another thing hap-

pened later → etc., а также при взаимодействии семантики двух

глаголов длительности continue и go on.

2. В конструкциях с расчлененным множественным Объек-

том:

He continued to read extracts from his letters, some of which

amused his mother, some of which saddened her (Lawrence (a), 56) –

продолжающийся процесс направлен на множественный Объект:

He continued to read one extract → then he read another extract →

then … etc. Каждое из этих однородных действий имело свою оп-

ределенную локализацию на временной оси. Ряд продолжающих-

ся действий, имплицируемых семантикой включающего

предиката continue и включенного предиката read, является рас-


198

члененным во времени, что позволяет говорить о многократно-

сти.

3. В конструкциях с множественным как Субъектом, так и

Объектом:

The blinded children of the devil went on with their orgies, un-

abashed… (Collins (a), 210) – субъектно нетождественное дейст-

вие направлено на совокупный Объект, обозначенный

существительным во множественном числе orgies. В предложе-

нии имплицируется различная локализация действий (organizing

orgies) в пространстве и во времени. Следовательно, продол-

жающееся действие, обозначенное предикатом длительности

went on, является маркированным по признаку многократно-

сти/повторяемости.

4. В условиях итеративного множества ситуаций5.

How can I keep on leaving you? (Gilchrist, 196) можно интер-

претировать следующим образом: He left her in spring → Then he

came back → He left her again some time later → etc. Каждая из по-

вторяющихся ситуаций, имплицированных значением включаю-

щего предиката keep on и включенного предиката leave,

осуществляется в свой период времени, при этом участники си-

туации остаются неизменными.

I couldn’t go on saying no, and followed him out into the stock-

yard (Hartley, 171) – в данном примере речь идет о том, как глав-

ный герой отказывается от ряда сделанных ему предложений:

посмотреть оружие, пострелять, прогуляться в парке. Все эти

предложения были произнесены в различные периоды времени,

следовательно, многократные одинаково отрицательные ответы

5 Итеративность – это «воспроизведение во времени и пространстве,

безотносительно к числу повторений действий, явлений, которые перед этим были прекращены, а потом появились вновь в том же или преобразо-ванном виде» [Астафурова, 1981: 7]. Временной аспект категории итера-тивности представляет собой периодичность повторений, то есть воспроизведение тех или иных действий через регулярный или нерегуляр-ный периоды.


199

также имеют различную локализацию на временной оси. Участ-

ники продолжающегося повторяющегося действия неизменны.

Среди предикатов длительности keep on обладает наиболее

ярко выраженной способностью передавать периодически повто-

ряющиеся процессы или состояния:

I would keep on trying. I wanted to be happy so much I would

do anything even keep on looking out of the window (Gilchrist, 190).

– семантикой предиката keep on имплицируется множественность

действий, обозначенных включенными предикатами попытки

(try) и зрительного восприятия (look). Следующая трансформация

демонстрирует: количество попыток, имплицируемых предика-

том keep on, больше, чем количество попыток, имплицируемых

предикатом continue: I would keep on trying → I would continue try-

ing.

Повторяемость/многократность глагольного действия в ус-

ловиях итератива подчеркивается посредством:

1. Маркеров (слов с обстоятельным значением) частотности

действия: once, again, any more, twice и других.

2. Маркеров со значением отдельных периодов времени: at

intervals, monthly, day after day, every time, every Tuesday, on Sun-

days, every year, after dinner и других:

Stupidly, I kept on hoping, day after day. But he didn’t come

(Banks, 150); Wally’s frequent laughter continued at intervals (Irv-

ing, 256). But there was never anybody whose secretary I wanted to

be; so I continued going to a new office every Monday morning

(Banks, 56).

3. Маркеров, ориентирующих на временные координаты

продолжающихся повторяющихся действий through the night,

through the day, alongside with the dinner и т.п. В данном случае

временные маркеры выступают в качестве «пространственно по-

добных»:

At moments there still seemed a choice. Hankerings, retreats,

pretexts, feelings of free will, lasted long after decisions and along-

side them (Snow, 186) – пространственная отнесенность одного из


200

выделенных маркеров «alongside them» обусловлена наличием

пространственного предлога alongside. Однако маркер указывает

на одновременность существования событий, стремлений, отсту-

плений, отговорок, чувства свободы, с одной стороны, и приня-

тия решений с другой.

К промежуточным, количественно-качественным характе-

ристикам продолжающегося процесса/состояния относятся ин-

тенсивность, статичность, динамичность, которые, с одной

стороны, проявляют связь с числом, а с другой стороны, прило-

жимы к качественно разнородным явлениям (к процессам или к

состояниям).

Признак интенсивности продолжающегося процесса прояв-

ляется в рамках мультипликатива. Среди выявленных форм вы-

ражения наиболее распространенными являются:

1) повторение глагольной лексемы включенного предиката

при включающем предикате длительности: Fred just kept dancing

and dancing (Irving, 361);

2) повторение глагольной лексемы фразового глагола дли-

тельности с послелогом on: «Say on, say on» cried the Bishop

(Maugham (a), 53);

3) повторение всей структуры предложения, вводимой гла-

голом длительности: «I can’t believe it,» she kept saying later. «I

can’t believe you’d do this to me» (Gilchrist, 191);

4) повторение послелогов on, over: He kept saying the phrase

over and over in his mind (Sheldon (a), 315);

5) повторение маркеров интенсивности действия (обстоя-

тельств меры и степени) harder and harder, more and more, up and

down и других: We kept on laughing harder and harder (Gilchrist,

186).

Среди изучаемых нами глаголов длительности признак ин-

тенсивности продолжающегося процесса/состояния находит наи-

более эксплицитное отражение в конструкциях с предикатом

keep: He kept hearing that unaccustomed note of panic in Katrina’s

voice. (Ure, 128).


201

Обозначение статики положения дел в конструкциях с пре-

дикатами длительности связано с отсутствием идеи развития: The

vision, complete with mango chutney and mounds of yellow rice, per-

sisted (Banks, 142). Среди изучаемых глаголов длительности ис-

ключительно статичные положения вещей обозначают предикаты

last, endure: I cannot endure the thought of being in the power of such

a black guard as Leonards (Gaskell, 250-251).

Обозначение динамических процессов в конструкциях с

предикатами длительности сопряжено с представлениями о по-

степенном осуществлении и развитии: Marianne’s illness had not

been long enough to make her recovery slow; and with youth, natural

strength, and her mother’s presence in aid, it proceeded so smoothly

as to enable her to remove (Austen (f), 332–333). Предикаты pro-

ceed, progress, persevere обозначают исключительно динамиче-

ские процессы: He said «H’m!» and proceeded with his dinner

(Lawrence (a), 182).

Качественная характеристика продолжающегося процесса

/состояния обусловлена прагматическим фактором – оценкой го-

ворящим того или иного процесса/состояния.

Исследуемые глаголы длительности в основном являются

семантически нейтральными. В изучаемой группе глаголов дли-

тельности выявлены два глагола proceed и progress, имеющих

положительные коннотации.

Актуализация положительной оценки ситуации обусловле-

на:

1) соответствием продолжающейся ситуации нормам, пра-

вилам, значимым для говорящего;

2) наличием признака контролируемости, а также в рамках

ситуации желания с глаголами длительности: We’re happy with

each other. Let us continue that way (Fowles, 284).

Развитие положительной качественности (положительной

оценки) происходит при чередовании признаков однократности и

динамичности, которые могут быть связаны с признаком контро-

лируемости. Положительный характер коннотаций глаголов дли-


202

тельности развивается в направлении от количественного аспекта

продолжающегося процесса/состояния через промежуточный,

количественно-качественный, к качественному аспекту. Развитие

осуществляется от доминанты группы, семантически нейтраль-

ного глагола continue, который, обозначая однократный продол-

жающийся процесс, имплицирует признак его динамичности.

Оценка обозначенного процесса остается неактуализированной

(качественность0). Чередование признаков выводит на первый

план такую характеристику продолжающегося процесса, как ди-

намичность, что находит свое отражение в семантике глагола

proceed. Как следствие, намечается развитие положительных

коннотаций у рассматриваемого глагола: имплицируется ней-

тральная (качественность0) или положительная (качественность+)

оценка процесса (состояния), а также признак однократности. На

следующем этапе чередования признаков появляется положи-

тельная качественность (качественность+), например, у глагола

progress, имеющего тенденцию обозначать ситуации, рациональ-

но оценивающиеся как позитивные. При этом имплицируется их

однократность и динамичность. Механизм создания позитивной

качественности можно представить в виде следующей схемы:

В качестве альтернативных видов оценки представлены ней-

тральная (неактуализированная) и негативная.

В группе глаголов длительности существует ряд глаголов,

имеющих негативные коннотации. Это – persist, endure, pursue,

perpetuate, persevere, keep at, carry on. Их особенностью является

способность к созданию таких пропозиций, которые оцениваются

говорящим как негативные.

Актуализация негативной оценки продолжающейся ситуа-

ции осуществляется применительно:


203

1) к неконтролируемым, неопределенно длительным дина-

мическим процессам:

Where I have cheated was in analysing the effect that three-word

letter continued to have on him. It tormented him, it obsessed him, it

confused him (Fowles, 296);

2) стабильным неконтролируемым состояниям со все воз-

растающей интенсивностью:

He kept thinking of her whether he would or no; all by herself in

that lonely wreck of a cottage with a mile and a half to walk to a near-

est shops... (Ure, 93).

3) контролируемым действиям, которые оцениваются гово-

рящим как «не соответствующие нормам, правилам»:

He went on determinedly. He realised more or less what his

mother felt. It only hardened his soul. He made himself callous to-

wards her; but it was like being callous to his own health. It under-

mined him quickly; yet he persisted (Lawrence (a), 280).

Развитие отрицательной качественности (негативной оцен-

ки) происходит при чередовании признаков многократности и

интенсивности, которые могут обнаруживать/не обнаруживать

связь с признаком контролируемости. Развитие отрицательных

коннотаций у глаголов длительности происходит в следующем

направлении: от семантической доминанты группы, глагола con-

tinue (качественность0) к глаголу persist (качественность–) через

обозначение увеличения степени интенсивности продолжающе-

гося действия, что репрезентировано глаголом keep (качествен-

ность0/–):

Глагол continue может обозначать многократное, повто-

ряющееся действие, при этом может имплицироваться различная

степень его интенсивности. Оценка действия остается неактуали-


204

зированной. Возрастание интенсивности действия обуславливает

появляющуюся тенденцию к его негативной оценке. Глагол keep

репрезентирует действие как интенсивное, что вызывает импли-

кацию негативной оценки (качественность0/–), а также признака

многократности. На следующем этапе чередования признаков не-

гативная оценка (качественность–) получает свое эксплицитное

выражение, что представлено в значении глагола persist, при этом

имплицируется многократность и интенсивность действия.

Положительная и отрицательная качественности являются

двумя сторонами единого целого и обнаруживают связь друг с

другом. Возможно развитие позитивных коннотаций из негатив-

ных через промежуточные этапы, характеризующиеся признака-

ми статичности, однократности, динамичности,

контролируемости.

Таким образом, разложение концепта «длительность», во-

круг которого формируется исследуемая нами категория, на его

составляющие – пространственную, временную, пространствен-

но-временную, количественную, качественную, количественно-

качественную характеристики – и подробное их описание через

призму глаголов деятельности позволяет прояснить собственно

представление о категории длительности. Глаголы длительности

как референтные, обнаруживающие денотативную связь с фраг-

ментом картины мира «время», репрезентируют наиболее широ-

кий диапазон категориальных значений. С ними соотнесены в

онтологическом плане все три типа категорий: категории реаль-

ных событий, категории их признаков и релятивные категории.

Данная связь представлена в актуализации таких признаков кате-

гории длительности как пространственный, временной, количе-

ственный, качественный в конструкциях с предикатами

длительности.


205

Глава 2

Ц.Д. Бидагаева

ТЕМПОРАЛЬНАЯ АДВЕРБИАЛЬНОСТЬ: СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ

Изучение языковых средств, обозначающих темпоральные

аспекты действительности и принадлежащих к различным языко-

вым уровням, давно привлекает внимание как отечественных, так

и зарубежных исследователей английского языка. Всесторонне

изучены наречия времени и вся совокупность неглагольных

средств выражения времени [Рудометкина, 1972; Мирзамухаме-

дова, 1984; Галаншина, 1989; Василенко, 1998; Бабушко, 1998;

Удина, 1998; Кверк и др., 1982; Quirk et al., 1972; Schopf, 1984;

Harkness, 1987, 1989; Smith, 1991; Virtanen, 1992 и др.].

Работы отличаются по следующим параметрам: 1) объем

исследуемого материала: от анализа отдельной лексемы

[Harkness, 1989] или минимальной лексической парадигмы от-

дельного разряда [Галаншина, 1989] до анализа всей группировки

средств языка с временной семантикой в рамках полевого подхо-

да как в синхронии [Рудометкина, 1972; Сивохина, 1982; Резник,

1988; Василенко, 1998], так и в диахронии [Лаптева, 1988; Коно-

валова, 1994 и др.]. Освещены разные аспекты слов времени: 1)

различные классификации [Сивохина, 1982; Галаншина, 1989;

Тарасова, 1992; Коновалова, 1994; Гурочкина, 1997, Comrie, 1985;

Givon, 1993; Greenbaum, Leech, 1978; Nilsen, 1972; Quirk, 1982,

Schopf, 1984 и др.]; 2) временная семантика [Сивохина, 1982; Ру-

дометкина, 1972; Василенко, 1998; Кверк и др., 1982; Leech,

Svartvik, 1978; Smith, 1991; Greenbaum, 1996; Givon, 1996 и др.];

3) их функционирование в предложении и в тексте [Виноградова,

1982; Слюсарева, 1985; Василенко, 1998; Галаншина, 1989]; в)

референциальные особенности наречий времени и темпоральных

адвербиалов [Рябова, 1993; Удина, 1998; Reichenbach, 1947; Ha-

mann, 1987a; б; 1989; Harkness, 1987; Schopf, 1984]; г) просодия


206

темпоральных наречий [Медведева, 1996]; д) дискурсивные

функции темпоральных наречий [Virtanen, 1991]; с) их комбина-

торные возможности [Vendler, 1967; Dowty, 1979; Schopf, 1984];

ж) категориальное пространство темпоральных наречий [Галан-

шина, 1989; Бабушко, 1998].

Как показывает анализ классификаций темпоральных наре-

чий в разных грамматиках, большинство из них отличаются кри-

териями, на основе которых проводится внутреннее членение.

Традиционно темпоральные наречия и адвербиалы делятся на ос-

нове: 1) морфологической формы на а) простые (soon, now, then);

б) производные и сложные (наречия на-ly, today, afterwards); в)

сложные синтаксические словосочетания [Schopf, 1993: 120; Gi-

von, 1993: 71]; 2) значения: а) локации действия во времени (now,

today, tomorrow); б) длительности действия (long, temporary, per-

manently); в) частотности действия (seldom, often, occasionally)

[Рудометкина, 1972; Сивохина, 1982; Галаншина, 1989; Василен-

ко, 1998; Кверк и др., 1982; Quirk et al., 1972: 482-505; Leech,

Svartvik, 1978: 79; Smith, 1991; Greenbaum, 1996: 148; Givon,

1996: 71-73].

Во всех упомянутых семантических классификациях темпо-

ральных наречий и адвербиалов английского языка выделяют три

основные семантические подразряда. Различие в классификациях

в том, что у некоторых авторов появляются дополнительные (пе-

риферийные) подразряды в зависимости от выполняемых наре-

чиями семантических функций: г) временная отнесенность

действия: before, simultaneously, afterwards [Сивохина, 1982] или

временное соотношение (relationship): already, yet, still [Quirk et

al., 1972: 482], или таксисные отношения [Галаншина, 1989]; д)

срока завершения или комплетивности (completive adverbials): in

an hour, within an hour [Smith, 1991: 154]; е) временная характери-

стика действия с точки зрения общепринятого временного стан-

дарта или точки отсчета: lately, early, in time [Сивохина, 1982;

Галаншина, 1989: 127]; ж) образа, способа совершения действия:

hastily, suddenly, quickly [Сивохина, 1982].


207

Как видно, часто один и тот же подразряд темпоральных ад-

вербиалов (далее: ТА) именуется у разных авторов по-разному.

Например, наречия времени действия [Сивохина, 1982] или лока-

лизаторы, указывающие на временную оценку действия [Рудо-

меткина, 1972; Василенко, 1998], или наречия временной локации

действия (locating adverbials) [Smith, 1991:154], или наречия, от-

вечающие на вопрос: Когда? (When-adjuncts) [Кверк и др., 1982;

Quirk at al., 1972: 482]. Одни исследователи объединяют в одну

группу модификаторы наречия длительности и частотности дей-

ствия, характеризующие его с точки зрения протекания во време-

ни [Рудометкиной, 1972; Василенко, 1998]. Эти же наречия

образуют одно функционально семантическое поле (ФСП) аспек-

туальности у И.К. Галаншиной [Галаншина, 1989].

В лингвистической литературе подчеркивался противоречи-

вый статус некоторых наречий на –ly, традиционно причисляе-

мых к наречиям образа действия: quickly, rapidly, slowly и др.

[Nilsen, 1972:155]. Такие наречия, выражающие оценку с точки

зрения скорости протекания процесса (образ, способ совершения

действия), были вычленены в качестве отдельного подразряда

позже Н.Г. Сивохиной [Сивохина, 1982]. Вслед за И.М. Богуслав-

ским и Л.Л. Иомдиным, выделившим аналогичные наречия в рус-

ском языке [Богуславский, Иомдин, 1999:13-30], относим

соответствующие наречия английского языка к так называемому

подразряду «наречий быстроты», семантическая функция кото-

рых состоит в обозначении параметра скорости действия, процес-

са. Эта группировка наречий образа действия демонстрирует

размытость границ между ними и наречиями времени. Действи-

тельно, формально и синтаксически наречия быстроты ведут себя

в поверхностной структуре как наречия образа действия, харак-

теризующиеся сильной связью с глаголом. Но более глубокий

взгляд в онтологию признаков событий и явлений объективного

мира, отраженных словами типа quickly, позволяет считать их

также наречиями временной семантики, так как быстрота являет-

ся временным параметром действия или процесса.


208

О. Есперсен уделял особое внимание неглагольным средст-

вам выражения темпоральных отношений, отмечая, что подобные

средства часто обозначают время более точно, чем глагольные

[Есперсен, 1958: 297]. Однако неглагольный способ локализации

действия во времени выражает, например, указание на локацию

действия на временной оси по-разному, что впервые отметил Г.

Рейхенбах (1947). Во-первых, он обратил внимание на то, что та-

кая референция адвербиалов осуществляется посредством семан-

тической функции носителя временной локации. Во-вторых, по

его мнению, это определение относится не к событию, а ко вре-

мени референции предложения. Поэтому ТА характеризуют не

время события, а время референции, причем временная локализа-

ция события определяется непрямо через соотношение точки от-

счета и времени события [Reichenbach, 1947: 294].

А. Шопф и Дж. Харкнесс различают: а) собственно адвер-

биалы времени (time adverbials), образующие совокупность

средств, объединяемых одной семантической функцией – обозна-

чением локации действия на временной оси, и представленные

наречиями времени и предложными/беспредложными словосоче-

таниями с существительными временной семантики, а также чис-

лительными (today, in winter, in 1919, at 3 o’clock), и б) временные

выражения (time expressions), указывающие на длительность,

частотность совершения действия и другую релевантную инфор-

мацию для дополнительной характеристики общего темпораль-

ного профиля (temporal profile) события в широком смысле слова

(from 1 to 6 o’clock, for three hours, within 5 minutes; everyday, once

only, regularly; after all; suddenly, again, already и др.) [Schopf,

1984; Harkness 1987: 71-79].

В этом отношении стоит отметить оригинальную классифи-

кацию всей совокупности непредикативных средств выражения

времени А. Шопфа [Schopf, 1984:120-160, 340, 344-348]. Он раз-

личает ТА английского языка в терминах бинарной оппозиции и

с учетом трихотомического анализа – видовременных форм анг-

лийского глагола Г. Рейхенбаха. Такой подход позволил А. Шоп-


209

фу выделить многие отличительные черты, ранее не фиксиро-

вавшиеся. Очевидно, это требует дальнейшего анализа функцио-

нирования исследуемых слов и выражений. Основные положения

бинарной оппозиции, используемые ученым при рассмотрении

английских ТА, выглядят следующим образом:

1) ориентирующие и квантифицирующие временные вы-

ражения (первые указывают на темпоральную локацию действия,

а вторые – на продолжительность или частотность/периодичность

совершения действия);

2) квантифицирующие ТА: «интервалы» и «рамки» или

«фреймы» (интервальные ТА /интервалы/ помещают событие во

время, выраженное в лексическом значении ТА: for three days, all

the morning; а рамочные ТА /фреймы/ помещают событие во

временной промежуток больший, чем время события (ЕТ): within

ten minutes, since X, during X);

3) ТА вовлекают одно из трех темпоральных отношений:

предшествование до момента речи (ST), следование за ним и од-

новременность с ним;

4) эти отношения могут быть квантифицируемые для

тенсорных ТА (soon) и неквантифицируемые для векторных ТА

(later);

5) квантификация может быть объективной, то есть вы-

ражаемая в конкретных цифровых выражениях (three days ago) и

более субъективной (ages ago);

6) зависимые ТА (не-индексалы) могут указывать на вре-

мя в зависимости от точки отсчета (RT), момента речи (ST) и

времени события (ET):

а) ТА, привязанные только к текущему моменту речи ST:

yesterday, presently, three days ago и т.д.;

б) ТА, привязанные к другой точке отсчета, отличной от

момента речи (ST), то есть к точке отсчета (RT): the week before,

earlier, then (в изолированном предложении они не способны

осуществлять полноценную темпоральную ориентацию, что воз-


210

можно только в контексте, то есть с учетом дискурсивных факто-

ров);

в) ТА, зависимые от момента речи (ST), либо от точки от-

счета (RT): before;

7) независимые ТА ссылаются на время конкретной фик-

сации события на временной оси: in 1919;

8) ТА типа originally, finally, in between, рассматриваемые

отдельно по выделяющей их функции последовательности: на-

чальной, серединной и финальной.

В работах А. Шопфа, Э. Харкнесс, К. Хаманн, К. Смит, М.А.

Сальковой исследуется роль сложных семантических коррелятов

темпоральных наречий – временных придаточных предложений,

функционирующих также как фреймовые наречия [Schopf, 1984:

121; Harkness, 1987: 98-99: Hamann, 1987a, 1987б: 63-68; 1989: 31-

154: Smith, 1991: 154-160; Салькова, 1999: 48-49]. Это означает,

что придаточные предложения времени а) семантически марки-

руют интервалы; б) характеризуют время глагола придаточного

предложения в зависимости от точки отсчета главного предложе-

ния; в) точка отсчета главного предложения помещается в рамку

(фрейм), создаваемую всем придаточным предложением. В отли-

чие от временных наречий они не называют временной интервал,

а имплицируют, который должен быть вычислен [Hamann, 1987:

63-68; 1989: 31].

Значение лексических индикаторов времени, а именно ад-

вербиалов локации, привязано к субъекту восприятия, поскольку

концептуализация воспринимаемых явлений осуществляется от-

носительно самого познающего мир индивида как субъекта вос-

приятия [Попова, 1997: 101].

Таким образом, подчеркнув большой вклад отечественных и

зарубежных лингвистов в исследование разных сторон функцио-

нального категориального статуса темпоральных адвербиалов

английского языка как одного из элементов выражения идеи вре-

мени в рассматриваемом языке, можно вывести проблемы, свя-

занные с их недостаточной изученностью. Очевидно, что минусы


211

вызваны, во-первых, их явной неоднородностью, особенно, когда

речь идет о периферийных, размытых подразрядах непредика-

тивных средств выражения общей идеи времени в языке. Исходя

из этого, во-вторых, в поле зрения исследователей были то наре-

чия времени, то временные наречные выражения, то вся совокуп-

ность языковых средств, выражающих временную

обстоятельственную функцию. В результате терялось представ-

ление о целостности обстоятельственных отношений, которое их

объединяет.

Результаты проведенного исследования позволили нам рас-

сматривать наречия, наречные и именные выражения с обстоя-

тельственной функцией как разноуровневые единицы системы

языка, выражающие единый смысл адвербиальности, в рамках

одной целостной системы адвербиальности – внутриязыковой

семантически многомерной категории с собственными микросис-

темами [Малинович, Бидагаева, 2001; Бидагаева, 2002]. Систем-

ное представление языка привело нас к предположению, что

актуализация темпорального адвербиального смысла в предло-

жении происходит не случайным образом, а регулируется опре-

деленными законами. Возможность рассмотрения всех

непредикативных средств выражения временного признака с об-

стоятельственной функцией в предложении/высказывании в ка-

честве элементов функционально-семантической категории

темпоральной адвербиальности решает многие неучтенные мо-

менты в исследуемой области.

Под темпоральными адвербиалами (ТА) понимаем непреди-

кативную группу средств выражения временных отношений,

объединяющую темпоральные наречия (ТН), темпоральные на-

речные выражения (ТНВ) и различные предложные и беспред-

ложные словосочетания с существительным и числительным (так

называемые лексические индикаторы времени и некоторые сво-

бодные модификаторы временной семантики). Это языковые

средства выполняют в предложении обстоятельственную функ-

цию (adverbial), так как в отличие от глагола они не обладают


212

грамматическими формантами выражения категории времени.

Идея времени выражена в данных словах и структурах в семан-

тике лексем или предлогов [Баринова, 1999].

Семантические особенности разных типов ТА мотивирова-

ны концептуальным представлением идеи времени в широком

смысле как временного интервала, который определяется в мате-

матическом исчислении либо как точка в рамках некой величины,

либо отрезок, (не)ограниченный с одной или обеих сторон. Отли-

чие разных содержательных типов ТА обусловлено различной

комбинацией основных способов представления времени, отра-

жающих идею времени на концептуальном уровне.

Исходя из вышеотмеченного, темпоральная адвербиаль-

ность может быть представлена в виде противопоставления

«внешней» и «внутренней» темпоральной адвербиальности, чле-

нение которой соотносится, соответственно, с восприятием и

фиксацией внешних временных параметров ситуации, относимых

к сфере собственно «темпоральности», и внутренних временных

признаков самих событий, подводимых под другие общие вре-

менные признаки «количества» и «длительности».6

Используя в качестве исходных существующие классифи-

кации наречий времени [Рудометкина, 1972; Сивохина 1982;

Кверк, 1972; 1982], мы несколько модифицировали их с учетом

ориентации на задачу описания детерминации адвербиалами фа-

зовой характеристики действия.

ТА – локализаторы действия отвечают на вопрос: When?

'когда?' и обозначают соотнесение действия с моментом времени,

6 При таком подходе к темпоральной адвербиальности мы исходим

из положения, выдвигаемого Л.К. Малимон [Малимон 1999: 17]: основные признаки времени как концептуального понятия могут быть сведены к трем общим: «темпоральности», «количеству» и «длительности». Это дает нам возможность включать в список средств темпоральной адвербиально-сти, наряду с ТА временной локации событий, адвербильные средства вы-ражения частотности и длительности. В общем, ТА сводятся нами на основе их подобия с центральными членами системы – наречиями време-ни, к локализаторам, корреляторам и модификаторам действия.


213

который может быть представлен на концептуальном уровне на

временной оси в виде: а) 'точки': at five o clock, at this/that

moment/instant; б) 'фрейма' или интервала: yesterday, X ago, in

1999 и др. Для удобства изложения первые называем точечные

ТА -локализаторы, вторые – фреймовые ТА - локализаторы.

ТА – корреляторы указывают на временную соотнесенность

анализируемого действия с другим действием: одновременность

двух действий в рамках целостного временного периода (simulta-

neously, at once, while), предшествование (before, recently, lately) и

следование двух действий (after, afterwards) или временное соот-

ношение (already, yet, still).

ТА – модификаторы характеризуют действие с точки зрения

способа его протекания во времени. ТА – модификаторы час-

тотности действия отвечают на вопрос: How many times?

'Сколько раз?' и ориентируют либо на определенную повторяе-

мость действий по количеству 'крат' (once, twice, n-times); либо

неопределенную повторяемость (регулярность/нерегулярность)

действия (seldom, occasionally, sometimes, often, usually, always и

др.).

ТА – модификаторы разных фаз протекания действия: 1) ТА

– модификаторы мгновенности действия номинируют времен-

ной момент его начала, середины и/или конца и концептуализи-

руются в виде точки: suddenly, immediately, at once, instantly,

instantaneously; 2) ТА – модификаторы срока завершения дейст-

вия (конечного предела действия) отвечают на вопрос 'до какого

времени?' и отсылают к временному моменту его завершения,

концептуализируются в виде отрезка времени, в течение которого

оно протекает, и его конечную точку ('линия-точка'): in X, within

X; 3) ТА – модификаторы серединной фазы развития действия, в

значении которых обозначается указание или на продолжитель-

ность фазы его развития, или на способ его протекания с точки

зрения скорости, темпа, ритма, постепенности: а) ТА – модифи-

каторы длительности действия отвечают на вопрос: How long?

'как долго / сколько времени?' – и указывают на временную про-


214

тяженность действия относительно/безотносительно к его началу

и концу, представляя его в развитии, концептуально представ-

ленного либо в виде 'точки' (сверхкраткий момент): for a mo-

ment/instant, momentarily, instantly – либо в виде 'линии'

(динамичный интервал): long, temporary, from X to/till Y, since X,

for X и др.; б) ТА – модификаторы быстроты действия обозна-

чают характеристику действия с точки зрения его скорости, тем-

па, ритма и отвечают на вопрос: How? 'как?': quickly/quick,

slowly/slow, fast, rapidly, gradually, rhythmically, spasmodically.

ТА – модификаторы временной оценки обозначают характе-

ристику действия с точки зрения соответствия общепринятому

временному стандарту, эталону, норме или точке отсчета: lately,

early, beforehand, in advance, completely, in / on time, in the end,

eventually, finally и др. Как видно, все ТА – модификаторы отве-

чают на вопрос: How? 'как'?

Вся совокупность темпоральных адвербиальных средств

рассматривается нами как внутриязыковая семантическая катего-

рия (СК) темпоральной адвербиальности. Выделение данной ка-

тегории возможно на основе комплексного подхода в рамках

функционально-когнитивной лингвистики.

Объединение перечисленных средств выражения временных

параметров ситуации в одну совокупность возможно на основе

инвариантного семантического признака, указывающего на об-

стоятельственные временные отношения ситуации в составе ка-

тегории широкой семантики адвербиальности, а именно, в рамках

субкатегории темпоральной адвербиальности. В ее основе лежит

инвариантная семантическая функция (СФ) – выражение времен-

ных обстоятельственных отношений. Она является результатом

обобщения нескольких вариантных семантических функций, со-

ставляющих план содержания СК темпоральной адвербиально-

сти. В качестве вариантных семантических функций

рассматриваем предназначение темпоральных адвербиалов опре-

деленных подразрядов выражать соответствующие обстоятельст-

венные временные отношения, а именно:


215

1) семантическая функция ТА локации состоит в обозна-

чении временной локации действия, выраженного глагольной

лексемой;

2) семантическая функция ТА длительности действия –

номинация длительности, протяженности действия, выраженного

глагольной лексемой;

3) семантическая функция ТА частотности совершения

действия – указание на частотность совершения действия;

4) семантическая функция ТА срока завершения (компле-

тивности) – указание на момент завершения действия;

5) семантическая функция ТА таксиса – ориентация на

временное соотношение действия (одновременность, предшест-

вование, следование);

6) семантическая функция ТА быстроты – указание на

большую/малую скорость, темп, ритм протекания действия, вы-

раженного глагольной лексемой.

План выражения СК темпоральной адвербиальности фор-

мируется адвербиальными средствами, осуществляющими пере-

численные семантические функции, входящие в план содержания

субкатегории.

СК темпоральной адвербиальности является основой функ-

ционально-семантического поля (ФСП) темпоральной адверби-

альности, которое определяется как «двухстороннее

(содержательно-формальное) единство, формируемое граммати-

ческими (морфологическими и синтаксическими) средствами

данного языка вместе с взаимодействующими с ними лексиче-

скими, лексико-грамматическими и словообразовательными эле-

ментами, относящимися к той же семантической зоне»

[Бондарко, 1983:40]. Адвербиальное пространство, образованное

ТА английского языка, представленное в виде ФСК, членится да-

лее на следующие субкатегории в зависимости от вариантных

СФ, выводимых из значений всех средств выражения определен-

ной подкатегории:


216

1) подкатегория собственно темпоральной локализацион-

ной адвербиальности;

2) подкатегория длительной (дуративной) адвербиально-

сти;

3) подкатегория частотной адвербиальности;

4) подкатегория комплетивной адвербиальности;

5) подкатегория скоростной адвербиальности;

6) подкатегория таксисной адвербиальности.

Структура СК темпоральной адвербиальности английского

языка характеризуется следующими признаками: а) членение в

виде: «центр (ядро) – периферия»; б) постепенные переходы ме-

жду компонентами смежных подкатегорий, частичные пересече-

ния, например, между элементами подкатегории скоростной

адвербиальности и элементами длительной, частотной и компле-

тивной адвербиальности, вместе формирующие категорию аспек-

туальной адвербиальности, как средства, указывающие на

внутренние темпоральные параметры ситуации («темпоральный

профиль событий»). Ядро структуры характеризуется оптималь-

ной концентрацией показателей, совмещающихся в ядерных

(прототипических) единицах. Периферия включает элементы с

некомплектным числом признаков.

При выделении ядра и периферии категории исходим из

прототипического принципа,7 согласно которому в центре кате-

гории (поля) должно находиться такое средство, семантика кото-

рого отражается самым эксплицитным и экономным способом.

Иными словами, в качестве прототипа должен выступать эле-

мент, имеющий наибольшее количество общих для данной кате-

гории характеристик. Самыми протипичным элементом,

следовательно, является темпоральное наречие (ТН) в силу ряда

ядерных черт:

1) ТН имеет обобщенное значение времени и поэтому пе-

редает его наиболее однозначно;

7 О близкой структуре ФСК и прототипической категории см.: [Засыпкина, 1999:20, 34-35].


217

2) ТН является специализированным средством выраже-

ния временных обстоятельственных отношений, т.е. элементом

центральной лексико-грамматической категории для выражения

обстоятельственной функции в предложении;

3) ТН является самым экономным и эксплицитным сред-

ством передачи временной обстоятельственной функции;

4) по обобщенности и абстрагированности значения тем-

поральное наречие является самым частотным средством выра-

жения инвариантной СФ.

Такими средствами в рассматриваемой совокупности адвер-

биалов являются примарные (первообразные) ТН, формирующие

ядерную зону: now, then, soon, long, often, seldom, still, next,

before, after, quick, slow, fast.

Околоядерную зону поля образуют ТА, представленные

производными наречиями и возникшие по образу и подобию

примарных наречий [Галаншина 1989]: today, yesterday, tomorrow,

briefly, permanently, temporarily, rarely, monthly, frequently, after-

wards, eventually, finally, originally, subsequently, quickly, rapidly,

incessantly, slowly, hastily, briskly и др.

В отдалении от ядра (ближе к периферии) СК темпоральной

адвербиальности находятся темпоральные наречные выражения:

at present, up to now, now and then, at last, at once, hencefoward, all

of a sudden, again and again, over and over again и др.

Ближнюю периферию образуют предложные и беспредлож-

ные сочетания временной семантики с обстоятельственной функ-

цией (временные выражения): in X, at X, on X, before X, after X,

by X, from X, until X, last/next X, this/that NP, every NP, n-times,

until X и др. (где Х = N (Noun) или NP (Noun Phrase) или Num –

именное предложное выражение временной или событийной се-

мантики: in June, in winter, after war, at Christmas, - или Num

(предложное выражение с именем числительным): in 1999, at 3

o’clock.


218

К дальней периферии примыкают и временные придаточные

предложения (temporal clauses), функционирующие как фреймо-

вые адвербиалы («фреймы»).

Для наглядности представим структуру поля темпоральной

локализационной адвербиальности, в состав которой входят мик-

рополя темпоральной локализационной адвербиальности в про-

шлом, настоящем и будущем (см. Таблица 1). Подобным образом

можно представить структуры полей длительной (дуративной)

адвербиальности; частотной адвербиальности; комплетивной ад-

вербиальности; скоростной адвербиальности и таксисной адвер-

биальности.

Таблица 1.

Структура поля темпоральной локализационной

адвербиальности

Микрополе Про-

тоти-

пы

Ядро Около-

ядерная

зона

Ближняя пе-

риферия

Дальняя

перифе-

рия

Мик-

рополе ад-

вербиально

сти темпо-

ральной

локации в

прошлом

then

after

yesterday

NP time ago

originally

today

already

long ago

last NP time

that NP time

before

at NP time

after

NP time earlier

NP time later

in NP time

on

since NP time

before –

clause

after –

clause

since –

clause

Микрополе

адверби-

альности

темпораль-

ной лока-

ции в

настоящем

now

(right)

now

today

tonight

presently

currently

nowadays

at the

present

time


219

Микрополе

адверби-

альности

темпораль-

ной лока-

ции в

будущем

then

soon

tomorrow

today

sometime

hereafter

nowadays

next NP

time

in NP time

last month

in N season

last year

at NP time

during

When-

clause

If-clause

After-

clause

Before-

clause

as soon

as-clause

(un) til –

clause

Особенности категории времени обусловлены его всеобщим

и ненаблюдаемым характером, порожденным восприятием чело-

веком изменений объективного мира в пространстве. В рамках

когнитивной лингвистики А.В. Кравченко рассматривает время в

ракурсе «способа категоризации опыта, данного в ощущениях»

[Кравченко, 1997: 129]. Время понимают как чисто человеческое

порождение, восприятие, осмысление, рефлексию и категориза-

цию объективной действительности (Ю.Д. Апресян,

Н.Д. Арутюнова, А.В. Кравченко и др.). Время не дано нам в виде

реально существующего денотата действительности, поэтому его

природа является целиком рефлексивной: «сознание разворачи-

вает или конституирует время» [Мерло-Понти, 1999: 524].

По мнению Н.Д. Арутюновой, когнитивное восприятие мира

происходит в пространственных и событийно-временных катего-

риях [Арутюнова, 1976: 118]. В языковой реальности пространст-

венные концепты имеют под собой наивные и научные

представления. В результате создаются довольно сложные и мно-

гомерные концепты, которые довольно часто называются кон-

цептами времени. Учитывая взаимозависимость координат

пространства и времени, приводящую к сложному переплетению

переходу этих координат друг в друга, представляется возмож-

ным рассматривать эти категории в составе единого когнитивно-

го основания. Пространство Время – известный и частый

переход, характерный для всех языков. Факт использования язы-


220

ком терминов, описывающих феномены пространства, для выра-

жения непространственных отношений обычен среди имен суще-

ствительных и глаголов и всесторонне исследован

отечественными и зарубежными лингвистами.

Проекция, как считает О.Н. Колосова, – это когнитивное ос-

нование или архикатегория, благодаря которой представление о

пространстве и времени организуется в языковые прототипы

пространственной и временной ориентации [Колосова, 1996:

234]. В качестве таких прототипов исследователи называют слова

here и there, now и then, this и that. Например, наречие here и there

выступают прототипами близкого и дальнего пространства и од-

новременно концептуализируют разную степень отчуждения, а

наречия now и then выступают прототипами времени говорящего

как ближнего и дальнего временного континиума. Свойства now

представлены в следующих примерах:

1. It is now just after one o’clock (CCELD, 982).

2. He is now 48 years old (CCELD, 982).

3. Calculators are now owned by a high percentage of school children

(CCELD, 982).

4. … and now let us go.

Слово now способно концептуализировать «мгновение» (1)

и «длительную временную протяженность в настоящий период»

(2) и охватывать временной промежуток, исчисляемый годами

или приравненный к исторической эпохе (3). Now (4) содержит

не только смысл реального времени, но и смысл начальной точки

движения.

В русской языковой реальности наречие «здесь» также час-

то употребляется не в пространственном, а во временном значе-

нии, равном «сейчас». Ср. разговорное выражение: Здесь (=

cейчас) я расскажу вам что-то. Порой человек даже не задумы-

вается, когда слышит эти два наречия в одной линейной цепи:

Здесь cейчас я расскажу вам что-то. В данной ситуации они

употребляются как взаимозаменяемые или синонимичные слова,


221

обозначающие пространственную и временную точку присутст-

вия говорящего.

Для современного понимания всех аспектов времени важ-

ным является вклад психолингвистов. Категоризация времени за-

висит от взгляда на время, способа или ракурса видения

окружающей действительности во временном континууме [Куб-

рякова, 1997; Кравченко, 1996; 1997; Мерло-Понти, 1999]. С точ-

ки зрения психолингвистов Миллера У. и Джонсона Лэрда Ф.,

время осознается через опыт как: «осознание кратких интервалов

времени, таких как данный момент или ритм; оценка продолжи-

тельности (времени), восприятие одновременности; и осознание

через опыт временной перспективы, то есть расположе-

ния/распределения событий в прошлом, настоящем и будущем».

В соответствии с общими исходными положениями в фило-

софии и анализом способов представления идеи времени в языке,

можно сделать следующий вывод. Согласно ментальному мате-

матическому представлению времени в виде отрезка и точки,

принятому в западной традиции, концептуализация мыслитель-

ного содержания времени проявляется в основных видах пред-

ставления информации в зависимости от трех способов

мысленного указания на «воображаемое» (время) по К. Бюлеру

[Бюлер, 1993: 80, 121-124]: 1) при приближенном рассмотрении

разворачивающегося движения во временном континууме время

представляется как текущее (течение, процесс в виде заполняю-

щегося интервала); 2) при выдвижении время видится в виде за-

стывшего отрезка (интервала, который может быть сверхкратким

и длинным); 3) при фокусированном взгляде издали время есть

застывшая точка или сверхкраткий интервал; 4) чувство времени,

порожденное восприятием естественной смены времен дня и се-

зонов года, характеризуется циклическим ритмом.

Таким образом, в зависимости от ракурса видения время ре-

презентируется в сознании в виде следующих неоднородных кон-

цептов (способов представления идеи времени (временной

схемы)). Время:


222

– поток, течение (текущее время в виде сквозного движе-

ния точки вдоль отрезка, то есть заполняющегося, динамичного

интервала);

– интервал (время, застывшее в виде отрезка, который мож-

но разделить на отдельные единицы);

– точка (абстрактное, отвлеченное, сфокусированное за-

стывшее время);

– циклический ритм.

С этими представлениями связаны разные способы времен-

ного указания в языке, выражающиеся в семантике видо-

временных форм глагола, наименования действия и неглагольных

средств обозначения времени (словах времени), включая ТА. Ре-

зультаты исследования показывают: в этих языковых средствах

идея времени отражается в дискретных, не всегда идентичных

представлениях отдельных значений, составляющих частей еди-

ного нерасчлененного образа в результате восприятия изменения

в мире.

Для нас является существенным то, в каком виде, в каких

формах и в каких структурах репрезентированы знания, служа-

щие когнитивной моделью для прототипической репрезентации

темпорального смысла: пропозиции, образы, признаки. Проблему

представляет также репрезентация темпорального признака на

глубинных уровнях речемыслительного процесса.

Темпоральный признак в языке:

моделирование процесса речепроизводства

Мир для человека – огромное множество предметов, явле-

ний, событий и состояний. Очевидно утверждение И.П. Сусова,

что для представления фрагментов мира достаточно различать

два типа элементов – предметы и признаки [Сусов, 2008: 87]. То

или иное положение дел, наблюдаемая или воображаемая ситуа-

ция, по сути, есть ансамбль взаимосвязанных предметов и при-

знаков. Человек воспринимает действие / процесс / событие через

их признаки: изменение места положения объекта в пространстве

и времени, его качественные и количественные изменения. Он


223

воспринимает эти изменения по всем каналам поступления ин-

формации: перцептивное и интуитивное восприятие.

Рассматривая ситуацию в мире, индивид воспринимает ее

релевантные черты благодаря фокусирующей способности зри-

тельного восприятия. Но картина, которая складывается в созна-

нии у разных наблюдателей одной ситуации, никогда не является

однозначной и тождественной. Кто-то увидит одни особенности

ситуации, не замеченные другими и т.д. Так полицейские пыта-

ются восстановить более или менее полную картину происшед-

шего случая, опрашивая разных свидетелей. Получается своего

рода мозаичная картина восстанавливаемого фрагмента действи-

тельности из нескольких субъективных описаний данной ситуа-

ции.

На каждом новом этапе познания эти элементы упорядочи-

ваются или подвергаются категоризации в соответствии с поня-

тийными системами, закрепленными опытом данного этноса в

языке. Результаты работы мышления перекодируются средствами

конкретного этнического звукового языка (вербализация). Схема-

тично этапы прохождения информации о мире через сознание че-

ловека А.В. Кравченко предлагает представлять в виде

иерархической цепочки: «восприятие → категоризация → кон-

цептуализация → репрезентация → коммуникативное взаимо-

действие (вербализация в языке)→ репрезентация (языковых

взаимодействий) → восприятие» [Кравченко, 2000].

Ученые допускают: на концептуальном уровне в качестве

соответствия конкретной ситуации внешнего мира можно поста-

вить обобщенную в результате нескольких уровней абстрагиро-

вания ментальную схему-образ, под которую подводятся ее

(ситуации) элементы в виде концептов <признак>, <субъект>,

<объект> [Сусов, 2008: 88]. Концепты ментального уровня схва-

тываются языковыми знаками и становятся основой для форми-

рования соответствующих языковых значений. На этапе

вербализации их комбинация находит соответствие в сочетании

семантем. На семантическом уровне признаковая семантема


224

трактуется как семантический предикат, а предметные семанте-

мы – есть семантические актанты. Такую структуру И.П. Сусов

предлагает называть семантической конфигурацией [Сусов, 2008:

88]. В логике и следующей за ней синтаксической семантике ей

соответствует понятие «пропозиции».

Воспринимая ситуацию в мире, человек получает ощущения

в виде образов и их представления. Мы предполагаем: первично

сформированное представление о фрагменте действительности на

глубинном уровне сознания носит единый, нерасчлененный, не-

дискретный характер (некий «чувственный конкрет»). Возникнув

в пространстве сознания (= «со + знание»: совокупность усвоен-

ного в предыдущем опыте общего фонового знания о мире), еди-

ный образ подвергается расчленению (диссекции) благодаря

функции мыслительных операций мышления. Вслед за С.Д. Кац-

нельсоном [Кацнельсон, 1972: 123], можно допустить, что в от-

личие от первичного этапа восприятия информации вторичная

фаза семантической ступени речемыслительного процесса харак-

теризуется четкой осмысленностью и рациональностью соотне-

сения особенностей этого единого образа или представления с

уже имеющимися в сознании человека блоками знания, в резуль-

тате которого происходит процесс категоризации – соотнесение

особенностей и признаков сформированного образа с концептами

<субъект>, <признак>, <объект> и т.д.

Моделирование процесса категоризации на этом этапе мож-

но представить следующим образом. Интересующий нас динами-

ческий признак предмета концептуализируется как <признак>. В

нем отражается базовый дифференциальный признак изменения

положения объекта в пространстве. Однако этот динамический

признак предмета может характеризоваться дополнительными

признаками второго порядка, относящимися к внутренне прису-

щим для действия или события свойствам, таким как «способ /

манера протекания действия», «частотность». Для их представле-

ния на глубинном ментальном уровне речемыслительной дея-

тельности возможны две формы репрезентации информации:


225

единый концепт <предикат>, отражающий ядерные признаки со-

бытия. В его структуре может быть вкраплен прообраз «призна-

ка/-ов второго порядка» или в случае необходимости более

расчлененного представления признака и признака признака си-

туации два или более признаковых концепта – базовый концепт

<признак>. Последний является прообразом предиката и допол-

нительный/ые концепт/-ы <признак признака> представляют со-

бой прообразы адвербиала/ов (ср. ad + verb – послеглаголие). Вся

информация о фрагменте мира сегментируется расчленено в

форме простой пропозиции – осмысленной связи концептов:

<субъект> + <признак> + <объект>. Здесь под пропозицией по-

нимаем базовую смысловую структуру иерархически соединен-

ных концептов, в которой базовая пропозициональная функция f

состоит в соединении концептов путем указания вневременного

набора отношений между участниками события. Соответственно,

в реляционную структуру пропозиции входят две основные со-

ставляющие: термы (имена), обозначающие обязательных участ-

ников ситуации и называемые актантами, и предикат(ы).

Далее информация сегментируется по пути усложнения

простой пропозиции. Ряд дополнительных объективных призна-

ков второго порядка, характеризующих внешние обстоятельства

ситуации – пространственную и временную локацию события, а

также субъективные признаки признаков, представляющие собой

результат оценочного осмысления, отношение когнитивной лич-

ности к событию с точки зрения способа и манеры его протека-

ния, его интенсивности и скорости относительно общепринятой

нормы, должны быть представлены факультативно в форме от-

дельных концептов – сирконстантов.

Другими словами, если в глубинной содержательной струк-

туре предиката не заложено оснований для представления ин-

формации о дополнительных признаках второго порядка, то эта

информация концептуализируется в форме сирконстантов. На-

пример: Yesterday, also, Mr. Blake had the lawyer’s answer (Collins,


226

407) → YESTERDAY (MR. BLAKE HAVE LAWYER’S

ANSWER).

Так называемое «внутреннее время», то есть характеристика

внутренне присущих ситуации временных признаков, не всегда

эксплицированных в номинации события, относится к факульта-

тивному элементу пропозиционального содержания предложе-

ния. Это означает то, что помимо типа события как денотативной

ситуации, подведенной под определенный концепт (Event

Notion), в структуру пропозиции могут входить факультативно

другие содержательные элементы, характеризующие внутренние

временные параметры ситуации и обозначенные прообразами

темпоральных адвербиалов (ТА) – модификаторов действия.

Темпоральная характеристика, введенная аспектуальным классом

глагола-предиката (номинацией глагольного действия) и ТА –

модификаторами действия, нами определяется как пропозицио-

нальная темпоральность, ср.:

I rode slowly home (RD, 1985, 103) → PAST (I, RIDE,

SLOWLY, HOME).

В процессе осмысления типа ситуации может включаться

оценочное отношение когнитивной личности к событию, которое

также концептуализируется в отдельной дискретной форме <при-

знак признака>. Приведем примеры:

1. She drank the coffee hastily (…)(Ashton, 113) → PAST

(SHE, DRINK, HASTILY, COFFEE).

2. All of a sudden I remember that I’m supposed to clean the

staff room (Kesey, 130) → PRESENT (SUDDENLY (I, REMEM-

BER (MY, OBLIGATION, CLEAN, STAFF-ROOM))).

В примере (1) внутренне присущий для процесса питья кофе

признак поспешности, ускоренной интенсивности квантов дейст-

вия, а именно глотков кофе, сопряжен с оценочным отношением

говорящего к ситуации. Информация об этом дополнительном

признаке не находит ментального воплощения в структуре пре-

диката DRINK. Это вызывает необходимость его концептуализа-

ции в дополнительном элементе пропозиции <оценочный


227

признак признака с точки зрения скорости протекания процесса>.

Неожиданность факта припоминания о необходимости уборки

помещений для персонала в примере (2) концептуализируется от-

дельным концептом <признак признака>, характеризующим си-

туацию с модальной точки зрения неожиданности, мгновенности.

Многогранность и расчлененность воспринятых признаков еди-

ного образа фрагмента действительности на этапе категоризации

может концептуализироваться в виде сложной пропозиции из

трех и более элементов или набора вложенных пропозиций, мен-

тальных прообразов сложных предложений. Орудием эксплици-

рования этого содержания на вторичной фазе являются

предикативные понятия и присущие им валентности.

На вторичном этапе глубинной семантической ступени ре-

чемыслительного процесса результаты первичного этапа воспри-

ятия ситуации подвергаются дальнейшему осмыслению –

категоризации, семантизации, предикации. С этим этапом, как мы

видим, также соотносится операция предикации. Ее предназначе-

ние состоит в конструктивной трансформации в процессе фикса-

ции информации в виде определенной семантической

предикатно-аргументной структуры пропозиции. По-другому,

этот этап можно назвать, вслед за Т.В. Ахутиной [Ахутина, 1975:

124], этапом внутреннего (смыслового) программирования, во

время которого происходит выбор семантических единиц, ком-

бинирующихся в соответствии с правилами смыслового синтак-

сиса.

Здесь особую роль, на наш взгляд, имеет выбор типа преди-

ката, обусловленный особенностями типа ситуации, сфокусиро-

ванными в процессе осмысления и соотнесения смысла с

фрагментом действительности (семантизации ↔ референции).

Выбранный тип предиката становится базовым элементом в

структуре пропозиции, поскольку ситуация определяется не объ-

ектами, участвующими в ней, а отношением, связывающим их.

Специфические особенности предиката, в свою очередь, обу-


228

словлены самой онтологией событий, имеющей место в какой-то

момент пространственно-временного континуума.

В исторической перспективе постановка проблемы типа свя-

зи ситуаций, обозначаемых предикатами, с осью времени восхо-

дит к Аристотелю Аристотель, 1939. В настоящее время

общепризнанной является классификация английских глаголов З.

Вендлера [Vendler, 1967: 97-121], с делением их на четыре класса:

1) состояния (states); 2) непредельные процессы (activities); 3)

предельные действия и процессы или завершения (accomplish-

ments); 4) скачки или достижения (achievements). В основу клас-

сификации глаголов по семантическому признаку положено

«понятие события» («event-notion»), которое включает в себя ту

часть семантики глагола, несущую такие характеристики значе-

ния как квантифицируемость/неквантифицируемость протяжен-

ности действия, наличие/отсутствие процессных фаз в его

протекании, наличие/отсутствие временных границ в течение

действия – моментов начала и конца действия.

Семантические исследования глаголов-предикатов отечест-

венными учеными [Бондарко, 1984; Булыгина, 1996; Падучева,

1996; и др.] обусловлены спецификой славянской аспектологии,

связанной с семантическими особенностями глаголов русского

языка, и направлены на выявление различий разных типов ситуа-

ций с онтологическим характером глагольного действия. Внима-

ние уделяется, в первую очередь, временным характеристикам

предикативных выражений, помогающим определять целые си-

туации: «категориальные ситуации» [Бондарко, 1984], «положе-

ния дел» [Булыгина, 1996: 37-39], «Т-категории» [Падучева,

1996]. «Т-категория» (таксономическая категория) понимается и

как класс глаголов, и как класс ситуаций.

Последователи З. Вендлера за рубежом уточняют, дополня-

ют или перегруппируют списки аспектуальных классов глаголов

[Dowty, 1979: 37-132] или создают новые таксономические клас-

сы на основе его классификации [Quirk, 1982; Schopf, 1984 и др.].

Семантическая классификация английских глаголов А. Шопфа


229

представлена шестью аспектуальными классами: 1) состояния:

постоянные, устойчивые и временные (states); 2) простые (гомо-

генные) процессы (simple processes); 3) квантифицированные

процессы (quantified processes); 4) однократные изменения (punc-

tual changes); 5) глаголы, имеющие фазы изменения, и заверше-

ния (предельные действия) (quantified changes and

accomplishments); 6) достижения (achievements) [Schopf, 1984:

79].

Данная классификация осуществлена на основе трех прин-

ципов: 1) анализ «понятия события» («event-notion») как единой

сущности, т.е. совокупности семантических компонентов или

признаков (2eine Menge von Bedeutungs-elementen oder

Merkmalen»); 2) учет фазовой структуры значения глагола («pha-

senstrukturelle Klassen oder Geschehenskoncepte»); 3) количествен-

ный, потенциальный и актуальный признаки и способность к

временной локализации глагольного действия [Schopf, 1984: 79].

Ее достоинством является детальный учет семантического потен-

циала глагольных предикатов, отражающего онтологию естест-

венных событий и мотивирующего их функционирование в речи:

в частности, более детальная фазовая структурация их лексиче-

ского значения, под которой понимаем пропозициональную схе-

му временного соотнесения отдельных стадий ситуации.

Соответствующий аспектуальный класс глагольного преди-

ката, соотнесенный с базисной структурой типа ситуации, рас-

сматривается нами в качестве одного из референторов,

семантическая (референциальная) функция которого состоит в

соотнесении значения предиката с временными признаками,

внутренне присущими обозначаемой ситуации.8 В зависимости

8 Под ситуацией, вслед за Е.В. Падучевой, понимаем «референт языкового выражения с пропозициональным значением». По мнению Е.В.Падучевой, иногда удобнее говорить не о ситуациях, а об их концептах, т.е. о пропози-циях: ситуации и концептуализирующие их пропозиции находятся во вза-имнооднозначном соответствии друг с другом [Падучева, 1985: 222]. Ситуация может проявляться в различных стадиях (этапах, моментах), включая начало, основную стадию явления или процесса и конец Тиуно-


230

от ракурса видения ситуации наблюдателем, т.е. фокусирования

им отдельной ее фазы или ситуации целиком, происходит соот-

ветствующая концептуализация ситуаций, отражающая их в раз-

ных типах аспектуальных классов. Базовая роль типа предиката в

актуализации референции состоит в том, что он предопределяет

наличие дополнительных средств временного соотнесения в виде

экспликации или импликации адвербиального смысла.

Таким образом, следы временного соотнесения высказыва-

ния с действительностью узнаваемы в средствах обозначения

временных отношений (референторах), на поверхностном уровне

вербализованных аспектуальным классом глагола-предиката, ТА

и грамматическими формами вида и времени. Проблему пред-

ставляет то, как и когда время попадает в предложение, если, со-

гласно данным современной лингвистики [Филлмор, 1981;

Ковалева, 2008], пропозиция предложения амодальна.

На этапе грамматического структурирования мышления

осуществляется включение пропозиции в речь за счет выбора

лексических единиц для объективации (вербализации) состав-

ляющих пропозиции, которые комбинируются по правилам

грамматического структурирования. На этом этапе в результате

соответствующих порождающих механизмов содержательной ва-

лентности – взаимодействия предиката и темпоральных адвер-

биалов – композиция темпорально релевантных смыслов на

пропозитивном уровне готовит информацию для включения на

поверхностном уровне соответствующей видовременной формы

глагола и лексических средств выражения темпорально реле-

вантных параметров ситуации.

На этапе непосредственного речепроизводства или на син-

таксическом уровне, называемом Т.В. Ахутиной этапом кинети-

ческой организации высказывания [Ахутина, 1975], выбранные

лексические единицы и их расположение в линейной цепи по

правилам грамматического структурирования с учетом фактора

ва, 1990. Часть ситуации, отличающаяся от других стадий развития ситуа-ции, называется “фазой” Богуславский, 1999: 15; СИС, 1990: 529].


231

говорящего относительно временной локации, его отношения к

темпоральным параметрам ситуации и коммуникативной весомо-

сти составляющих высказывания как фокуса и фона, вербализу-

ются соответствующими фономорфологическими средствами. На

этом этапе данные пропозициональной темпоральности соотно-

сятся с определенным временным планом – прошедшее, настоя-

щее, будущее. Пропозиция включается в речь за счет

локализации относительно точки присутствия говорящего как 1)

точки отсчета и экстериоризации его отношения к необходимо-

сти эксплицирования наиболее релевантных признаков ситуации;

2) профиля, соответствующего коммуникативному фокусу (ас-

серции) и имплицирования наименее релевантных признаков; 3)

базы (коммуникативный фон, соотносимый с презумпцией) со-

гласно его коммуникативному намерению.

Проблема включения адвербиалов в пропозицию

Проблема включения адвербиалов в состав пропозиции ос-

тается еще до конца неясной. По мнению некоторых ученых, ка-

кая-то информация для временной локализации события

заложена уже на ее уровне (Арутюнова 1999; Кацнельсон 1972;

Сорокина 1995; Удина 1998). В частности, Н.Д. Арутюнова счи-

тает, что обстоятельства места и времени входят в состав простой

пропозиции и соотносятся с событийной номинализацией [Ару-

тюнова, 1999: 451]. В. Кинч предполагает, что грамматические

времена появляются в высказывании на основе какой-то инфор-

мации, представленной либо эксплицитными темпоральными вы-

ражениями, имеющимися уже в базе текста (здесь под базой

текста понимаем когнитивную модель высказывания в виде про-

позиции), либо контекстуальной информацией. Например, экс-

плицитные выражения типа now, yesterday, tomorrow

ассоциируются в лексиконе с грамматическими временами, с ко-

торыми они употребляются. У. Чейф называет это законом се-

мантических ограничений, объясняющим довольно просто

употребление разных видо-временных форм в одном контексте.

Темпоральные выражения он называет «терминаторами» или


232

«инициаторами новой семантической зависимости» [Chafe, 1972:

451]. Соответствующее референциальное время темпоральных

адвербиалов действует до тех пор, пока в речи не появится дру-

гой адвербиал – «терминатор» предыдущей или «инициатор» но-

вой семантической зависимости, включающий новый временной

план.

И.М. Богуславский также считает, что временные обстоя-

тельства ситуации, представленные темпоральными адвербиала-

ми, подводятся под общее понятие актанта и входят в состав

пропозиции [Богуславский, 1996].

Опираясь на высказанные выше мнения лингвистов, при-

держиваемся следующей точки зрения. Временные обстоятельст-

ва ситуации, представляющие «дополнительный временной

признак» «основного признака», то есть «связки», отражающей

вневременное отношение между актантами (прообразами участ-

ников события) в виде темпорального адвербиального концепта

входят в состав пропозиции.

В аспекте выявления знаний о фрагменте действительности

проблема адвербиалов заключается в том, что адвербиал, как по-

нятие семантического и концептуального уровней, представляет

собой дополнительный признак ситуации, которая в результате ее

восприятия индивидом получает единый нерасчлененный образ в

виде пропозиции, образованной концептом <обстоятельственный

признак> ситуации.

На ментальном (концептуальном) уровне нерасчлененный

недискретный образ или представление о ситуации в результате

процесса категоризации и концептуализации приобретает прису-

щую именно данной ситуации определенную прототипическую

ментальную репрезентацию в форме пропозиции.

Здесь представляется допустимым предположить: «признак

признака» (признак ситуации второго порядка или дополнитель-

ный или нижеследующий по рангу признак ситуации) существует

на ментальном уровне благодаря наличию у него содержательно-

го ядра в виде смысловой структуры иерархически соединенных


233

концептов (пропозиции). Содержательное ядро – это инвариант,

извлеченный из комбинации всех значений, зафиксированных в

семантической структуре высказывания. Такое ядро может пред-

ставлять собой инвариантную часть составляющих высказывание

лексем как наименьший пучок их коммуникативно-значимых

узуальных смыслов, подлежащих актуализации. В таком ядре со-

держится информация как о первичных, так и о вторичных зна-

чениях.

Актуализация производных значений адвербиалов происхо-

дит за счет переноса смысла слова в результате подобия призна-

ков ядерного (прототипического) значения с признаками другой

ситуации. Содержательное ядро является основанием действия

принципа экономии в языке. Оно дает возможность актуализации

лексико-семантических вариантов при наименьших когнитивных

усилиях, при которой выбор значения слова предопределяется

интенцией человека на основе чувственно-образного восприятия

«признака признака» ситуации. Можно предположить, что суще-

ствует вероятностная когнитивная модель репрезентации адвер-

биального смысла.

Восприятие и фиксация внешних параметров ситуации (где?

когда?) относится к сфере собственно «локативности» и «темпо-

ральности», а внутренне ингерентные признаки события, подво-

димые под другие общие временные признаки «количества» и

«качества», характеризуют ситуацию с точки зрения длительно-

сти, частотности, интенсивности и способа протекания действия

во времени. Субъект восприятия также может выражать свое от-

ношение и оценку ситуации с точки зрения соответствия обще-

принятому стандарту, эталону, норме или точке отсчета.

Признак темпорального адвербиального смысла представ-

лен в виде родосемы в семантической структуре значения всех

темпоральных адвербиалов наряду с архисемой «суперпризнака

признака». Однако наряду с архисемой в семантической структу-

ре временных наречий, наречных выражений и именных сочета-

ний с адвербиальным смыслом присутствует временной признак.


234

Другими словами, содержание темпорального адвербиального

смысла представляет собой синкретическое проявление свойств и

особенностей двух онтологических категорий – адвербиальности

(суперпризнак признака ситуации) и времени (временной признак

ситуации).

Когнитивная модель прототипической репрезентации

темпорального смысла в синтаксисе английского языка

Модель – это абстрактный конструкт, позволяющий воспроизве-

сти трудно поддающееся описанию явление; искусственно соз-

данное лингвистом реальное или мысленное устройство,

воспроизводящее своим поведением (обычно в упрощенном ви-

де) поведение кого-либо другого («настоящего») устройства

(оригинала) в лингвистических целях [ЯБЭС, 1998: 304].

Под когнитивной моделью прототипической репрезентации

темпорального смысла в синтаксисе английского языка мы пони-

маем формулу лингвистического времени Tense в языке, которую

можно представить следующим образом: t (V + TA / TC / TPrp ),

где t – грамматическое значение временной формы, V – глагол-

предикат, TA – темпоральный адвербиал (временное обстоятель-

ство или обстоятельственное выражение), TC – лексико-

грамматическое значение временного союза (в структуре сложно-

го предложения/высказывания), TPrp – лексико-грамматическое

значение временного предлога обстоятельственного выражения, а

в круглых скобках представлена пропозиция [см. Бидагаева,

2004].

Как видно из формулы лингвистического времени в англий-

ском языке, грамматическое время глагола полностью паразити-

рует на информации, поставляемой временными

обстоятельственными выражениями – истинными «менеджера-

ми» времени. Считаем: грамматическая форма глагольного вре-

мени попадает в поверхностную структуру при включении

пропозиции в речь на основе учета данных соотнесения содержа-

ния с типом ситуации (типом глагола-предиката или аспектуаль-

ным классом глагола) и временными обстоятельствами ситуации


235

и выражения отношения действия к временному ориентиру (точ-

ке отсчета).

На современном этапе рассмотрение лингвистического вре-

мени, которое включает в себя грамматическое, лексическое и

контекстуальное время, имеет преимущественно грамматический

характер. Однако при исследовании данной проблемы неясными

оставались процессы восприятия темпорально релевантных па-

раметров ситуации и их концептуализации на глубинном мен-

тальном уровне речемыслительной деятельности.

Выяснилось, что темпорально релевантными оказываются

следующие компоненты семантической структуры высказывания:

лексико-грамматическое значение темпоральных адвербиалов,

грамматическое значение временных форм, аспектуальный класс

глагола и лексико-грамматическое значение временных союзов и

предлогов.

Темпоральная адвербиальность в английском языке являет-

ся субкатегорией в рамках внутриязыковой семантически много-

мерной категории адвербиальности, устроенной по

прототипическому принципу со стабильным центром и гибкой

периферией.


236

Глава 3

Р.П. Иванова

ОЩУЩЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА:

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ

Характерной особенностью антропологической лингвистики

является интегративность, позволяющая учитывать данные дру-

гих наук при исследовании эгоцентрических категорий.

Впервые проблемой ощущения заинтересовались в филосо-

фии в рамках теории познания. В данной науке согласно сло-

жившейся традиции термин «ощущение» трактуется широко,

охватывая все явления чувственного отражения, включая воспри-

ятие и представление памяти. Уже в V в. до н. э. Гераклит и Про-

тагор рассматривали ощущения в качестве источника познания

[БПС, 2006: 363].

В средние века предметом дискуссий был вопрос о развитии

мыслительных категорий, разрабатываемый сторонниками сен-

суализма, которые считали, что идеи и мысли происходят исклю-

чительно из ощущений. Так, Дж. Локк решительно отрицал

картезианское учение о врожденных идеях и подчеркивал, что

опыт, опосредующий их развитие – это чувственный опыт, про-

истекающий из ощущений [Локк, 1985]. Процесс познания начи-

нается, по его мнению, с того, что органы чувств вводят в душу

«частные идеи», которые, по мере их освоения, складываются в

памяти вместе с данными им именами. Таким образом, развитие

слов и значений происходит в направлении от частного к обще-

му. «Холод и твердость, которые человек ощущает в куске льда»,

– писал он, – «такие же раздельные идеи в душе, как запах и бе-

лизна лилии или вкус сахара и запах розы» [Там же, с. 28]. Ощу-

щения, проникающие в психику в виде готовых дискретных

единиц, оказываются тем исходным материалом, из которого ум

констатирует и слагает более сложные умственные образования.


237

Отвергая формулу «от ощущения к понятию», Г. В. Лейбниц

выдвинул идею о категориях – простых составляющих мысли. По

его мнению, они, а не ощущения есть «принципы, на которые

ежеминутно опирается дух» [Лейбниц, 1936: 78]. И. Кант пытает-

ся разрешить противопоставление ощущений и категорий, ут-

верждая, что чувственное познание не лишено категориальности:

«ни чувственные созерцания, ни понятия рассудка, взятые в от-

дельности, не дают знания, ибо ощущения без понятий слепы, а

понятия без ощущений пусты» [Кант, 1994]. А. А. Потебня рас-

положил психологические функции в единый генетический ряд:

ощущение – восприятие – представление – понятие [Потебня,

1993]. Новым в этом учении является понятие апперцепции и

связанная с ним репрезентация. Кассисер же отмечает, что «когда

мы говорим о протяженности, сладости, шероховатости и белиз-

не сахара, то речь идет не просто о перцепциях, а о качествах, ко-

торые уже определились не просто как субъективные

переживания и внутреннее состояние субъекта, а как объектив-

ные качества вещи и, следовательно, заключают в себе функцию

и точку зрения «вещи» и её «свойств», иначе говоря, наличие в

сознании «общей базовой схемы», под которую подводится каж-

дый раз все новое и новое чувственное содержание» [Кассисер].

Психологический аспект интересующей нас проблемы ведет

свое начало от рефлекторной теории, исходный тезис которой

сводится к тому, что ощущения – есть эффект рефлексов, развер-

тывающихся в анализаторах [Веккер, 1998: 79]. Как показывает

анализ дефиниций современных психологических словарей, су-

ществует два основных подхода к понятию ощущения. Первый

рассматривает его как любой непроработанный, элементарный

опыт чувства или осведомленности о каких-то состояниях внутри

или вне тела, вызванный возбуждением некоторого рецептора

или системы рецепторов [Ребер, 2000: 591]. Различают ощущение

и восприятие, и имеют в виду общий опыт, не включая рецептор-

ную систему. Согласно второму подходу ощущение – субъектив-

ный класс сенсорных впечатлений, сгруппированных вместе на


238

основе общих элементов, модальности ощущения, например,

слуховое ощущение, ощущение запаха, зрительное ощущение и

т.д. [ПС, 1999: 244]. В этой классификации за основу принимает-

ся скорее рецепторная система, чем общий опыт, другими слова-

ми, в этом понимании ощущение не разводят с понятием

восприятия.

В лингвистике продолжается философский спор об эмпири-

ческом и рациональном начале возникающих в нашем сознании

понятий. Исследователи-языковеды [Чернейко, 1997: 9; Кравчен-

ко, 2004: 17; Малинович, 2006: 881] подчеркивают: прежде чем

концептуализировать и категоризировать любой феномен дейст-

вительности, человек должен «пропустить его через себя», через

свои сенсорные механизмы, осмысливая воспринимаемые образы

и воплощая их в языке. В связи с этим Ю.М. Малинович отмеча-

ет, что «информация, получаемая в результате сложного взаимо-

действия и сенсорных и других ощущений, в мышлении и

сознании человека трансформируются на более высоком уровне

мыслительной деятельности в значения и смыслы, получающие

вербальные формы» [Малинович, 2006: 881]. Иначе говоря, кате-

горизация знания проходит два уровня – первичная система ре-

презентации дает модель мира, основанную на чувственных

данных, вторичная выражает эту модель мира словами.

Таким образом, можно сделать вывод: в лингвистике ощу-

щения есть совокупность знаний о мире, позволяющая человеку

функционировать не только как биологическому существу, но и

как существу психическому и социальному, способному подвер-

гать мир осмыслению и означиванию, то есть концептуализации

и категоризации.

Вышеизложенные теоретические предпосылки свидетельст-

вуют: категория Ощущения человека/Human Sensations является

содержательно многомерной и объемной. Существующая несо-

гласованность и нерешенность вопроса о понятийной онтологии

изучаемого феномена требует его подробного уточнения на лин-

гвистическом уровне, поскольку лучшим доступом к описанию и


239

определению природы категории является язык [Jackendoff, 1993:

16]; он обязательный атрибут человека и его биопсихосоциаль-

ной природы [Малинович, 2003: 20], «вершина айсберга» его

когнитивных способностей [Демьянков, 1995, c. 306], единствен-

ная система, способная объяснить любую деятельность и любую

систему знаков, в том числе саму себя [Пищальникова, 2001:

150].

Категория ощущений человека – одна из семантических

констант его внутреннего мира наряду с другими, поскольку все

они ориентированы на биопсихосоциальную сущность индивида

и в совокупности представляют собой непрерывную семиосферу

внутреннего бытия человека. Каждая константа в отдельности

может быть рассмотрена в рамках функционального подхода как

функционально-семантическая категория (ФСК). Анализ факти-

ческого материала, в том числе лексикографических источников,

показывает, что ФСК Human Sensations формируется вокруг

группы концептов, базовым из которых является концепт Sensa-

tion.

Прежде всего, представляется целесообразным выделить ка-

тегориальное значение и категориальные признаки исследуемого

языкового феномена.

Анализ лексикографических источников и фактического ма-

териала свидетельствует о том, что категориальным значением,

объединяющим все единицы данного семантического простран-

ства, является семантический признак sensation, лежащий в осно-

ве формирования данной категории.

Доминирующим категориальным признаком всех констант

внутреннего мира человека, в том числе и категории Human Sen-

sations, является семантический признак «Эгоцентричность», ко-

торый определяется в лексикографических источниках

посредством дефиниции, эксплицирующей субъекта-человека

ощущения:


240

Sensation – consciousness of perceiving or seeming to perceive

some state or affection of one’s body or its parts or senses or of one’s

mind or its emotions, contents of such consciousness (ODCE).

Вышеназванный категориальный признак репрезентируется

в семантической роли Субъекта, который актуализируется раз-

личными способами, например, употреблением личных место-

имений: I saw, felt, heard, and smelt, at the same time (Shelley).

Личное местоимение в форме первого лица единственного числа

можно рассматривать как прототипическую форму выражения

Субъекта ощущения, поскольку он выражает наиболее «чистый»,

непосредственный опыт без вмешательства и проекции его Дру-

гим. По мнению Ю.С. Степанова, личное местоимение «Я» – это

высшая степень индивидуализации, которая может быть достиг-

нута средствами языка [Степанов, 1981: 165].

Местоимение третьего лица единственного числа имеет

двойственную природу: оно одновременно выполняет две разные

функции – референции и индивидуализации. В «Он»-

предложениях присутствуют, по крайней мере, два субъекта,

один из которых это сам ощущающий человек, другой – посто-

ронний наблюдатель, передающий опыт первого посредством по-

вествования: He felt his left arm pinched (BNC).

Категориальным также является семантический признак

Причинность.

В лингвистической литературе отмечается: беспричинных

зависимостей в бытии не существует: причинность – не только

реальное и необходимое звено бытия, но и неотъемлемая часть

внутреннего мира человека [Арутюнова, 2003: 14]. Следователь-

но, Мир-Вселенная и Мир Человека как диалектическое единство

всех форм существования материи, процессов и явлений объеди-

нены единой цепью причинной детерминации [М.В. Малинович,

2007: 399].

Семантический признак причинности актуализируется в ре-

чи различными языковыми средствами, в том числе глаголами с

каузативной семантикой (cause, make, produce, etc.):


241

The pin when pressed onto the hand, causes us to feel pain

(BNC).

В данной пропозиции внешний мир выступает как причина,

а человеческие ощущения как его следствие. Ощущения, пони-

маются в психологии как реакция организма на внешние стиму-

лы, и, следовательно, для их возникновения всегда нужен некий

раздражитель, который проявляется в языке в семантической ро-

ли Каузатора.

Семантический признак причинности также может быть вы-

ражен предлогами by, after, обладающими каузативной семанти-

кой:

I found my feet chilled by the cold damp substance that covered

the ground (Shelley).

Субъект ощутил холод в конечностях (my feet chilled) вслед-

ствие (by) их соприкосновения с холодной субстанцией (cold

damp substance).

В некоторых контекстах предлог after тоже может консти-

туировать причинный смысл:

I began to feel pain after I’d eaten (BNC).

Предлог after в данной ситуации указывает на причину бо-

левого ощущения (I began to feel pain), являющегося следствием

переедания (after I’d eaten).

Парность ядерных концептов – Причина и Следствие объяс-

няется их онтологической сущностью – причина не существует

без следствия, равно как не может быть следствия без причины

[М.В. Малинович, 2007: 407].

Анализ языкового материала свидетельствует о том, что от-

ношения между Причиной и Следствием могут быть асиммет-

ричными и алогичными (иррациональными).

Асимметричность корреляции Причины и Следствия состо-

ит в том, что в определенных ситуациях одна и та же причина

может вызывать различные следствия:


242

With regard to thermal, a particular room temperature might

make us feel cold and even shiver in the morning but in the evening the same room temperature will sometimes feel hot and stuffy (BNC).

Одна и та же комнатная температура в определенное время

суток может вызывать различные реакции организма: утром эта

температура может показаться низкой, а вечером та же самая

температура может вызывать ощущение перегрева организма. И

наоборот, несколько причин могут приводить к одному следст-

вию:

She felt cold, although the central heating had been on all morn-

ing, and took a large brown woolen shawl out of a drawer and

wrapped it round her as she sat in the beanbag and listened (BNC).

В данной ситуации, несмотря на то, что центральное ото-

пление было включено с самого утра (the central heating had been

on all morning), и субъект был тепло одет (took a large brown woo-

len shawl out of a drawer and wrapped it round her), единственным

следствием было ощущение холода (felt cold).

Таким образом, между Причиной и Следствием присутству-

ет диспропорциональная корреляция.

Анализ фактического материала демонстрирует: для преди-

катов ощущения характерна иррациональная корреляция между

Причиной и Следствием, когда каузальные отношения выража-

ются непрототипическим способом. Иррациональная или алогич-

ная корреляция причины и следствия может быть выражена

посредством союзов though, but, и других, номинирующих взаи-

модействие следствия и причины:

Carrie felt cold, though it was a warm day and above their

heads, above the dark yews, the sun was still shining (BNC).

Теплая температура воздуха, лучи солнца, обычно вызы-

вающие ощущение тепла и комфорта, в данной пропозиции ак-

туализируют иррациональную корреляцию причины и следствия,

так как, несмотря на объективно комфортные для человеческих

ощущений каузаторы, субъект ощущает холод.


243

Лексемы, номинирующие концепты Причина и Следствие,

антропоцентричны, так как они являются языковыми знаками,

при помощи которых человек объясняет причинную детермина-

цию своего внутреннего мира и мира Другого, а также окружаю-

щий их – Внешний мир. Их предназначение – маркировать

актуальную причинную сущность жизненно важных ситуаций

внутреннего мира человека и окружающей его природы

[М.В. Малинович, 2007: 407].

Дуалистическое видение мира отразилось на осмыслении

категории Human Sensations, которое репрезентируется в антино-

миях, раскрывающих неоднозначность, многогранность и проти-

воречивость исследуемого феномена: Субъективность/Объективн

ость, Определенность/Неопределенность, Рациональность/Иррац

иональность, Контролируемость/Неконтролируемость.

Противопоставление Субъективность/Объективность связа-

но с тем, что концептуальное пространство изучаемой категории

охватывает и внутренний, субъективный, и внешний, объектив-

ный, миры человека. Как отмечается в лингвистической литера-

туре, субъективный образ реальности, включающий в себя

понятие личностной пристрастности, всегда объективно детер-

минирован [Ю.М. Малинович, 2007: 45].

С одной стороны, ощущения принадлежат внутреннему ми-

ру индивида и трудно поддаются верификации. С другой сторо-

ны, он, подобно другим объектам (в широком смысле этого

слова) чувственной природы, становится объектом и по отноше-

нию к другому человеку-субъекту. В определенных ситуациях он

может быть одновременно субъектом по отношению к себе и

объектом по отношению к другому: And if these were my sensa-

tions, who can describe those of Henry (Shelley).

Таким образом, данная антиномия связана с понятием Дру-

гого, под которым в лингвистике понимают способ семиотизации

личности, её самопознание через диалогизацию внутреннего ми-

ра и превращение субъекта в объект познания, а также поляриза-

цию своего и чужого [Арутюнова, 1999: 648-649].


244

Антиномия Определенность/Неопределенность состоит в

том, что ощущения могут концептуализироваться как нечто «оп-

ределенное»:

I have a definite sensation of making a better turn and of having

more time in which to make the hit (BNC).

Данный признак относится к периферийной зоне, так как

большинство ощущений лишены конкретности. Чаще всего сен-

сорный опыт человека концептуализируется им как нечто «неоп-

ределенное», «странное», «непонятное», «размытое» и

актуализируется посредством оценочных прилагательных со зна-

чением неопределенности (strange, odd, vague, etc.):

It was a strange sensation and I can’t really explain it (BNC).

Противопоставление Рациональность/Иррациональность

тесно взаимосвязано с категориальным признаком Причинность и

эксплицирует взаимодействие концептов Причины и Следствия.

В тех пропозициях, в которых в позиции дополнения реали-

зована валентность на предметный объект, имеет место рацио-

нальная ситуация ощущения:

I have a sensation of heat as I approach the fire (Vesey).

Данная ситуация номинирует логически правильную (ра-

циональную) ситуацию ощущения, в которой раздражитель (fire)

вызывает соответствующую реакцию человеческого организма

(heat).

Однако в языковой картине мира между причиной и следст-

вием существует иррациональная корреляция, что репрезентиру-

ется, например, в следующей языковой ситуации:

The sensation had come from Dexter’s imagination (BNC).

В роли Каузатора ощущения выступает не внешний матери-

альный мир, а внутренний мир индивида (imagination), что не со-

ответствует норме по отношению к прототипической ситуации

ощущения, или, иначе говоря, иррационально.

Ощущения осмысливаются говорящими как контролируе-

мые и неконтролируемые.


245

Семантический признак Контролируемости проявляется в

тех языковых ситуациях, в которых человек стремится перебо-

роть, подавить свои ощущения:

She had to clench her stomach muscles against the small ripples

of sensation (BNC).

Субъекту приходится (had to) сдерживать, контролировать

(clench her stomach) свои ощущения (sensation).

Признак Неконтролируемости наиболее близок к прототипу,

так как ощущения в большинстве случаев не зависят от воли

субъекта:

After a sharp deep draught on the inhaler I was horrified to ex-

perience a disagreeable and wriggly sensation somewhere in the cen-

tre of my chest (BNC).

Вышеназванный признак актуализируется прилагательными

disagreeable, wriggly, выражающими ту ситуацию, в которой че-

ловек не способен контролировать возникающие в его теле ощу-

щения.

Выделив основные категориальные признаки, представляет-

ся необходимым обозначить категориальную ситуацию ощуще-

ния. Она может быть проинтерпретирована в терминах Субъекта

и Объекта [Бондарко, 1971; Ковалева, 2008].

Прототипическим Субъектом ощущения является субъект

«ощущающий» или же, в терминах ролевой грамматики – Экспе-

риенсер. Анализ лексикографических источников показывает:

основным признаком Субъекта ощущения является инактив-

ность, так как человек не предпринимает никаких действий для

того, чтобы у него возникло какое-либо ощущение. Отсюда выте-

кает еще один семантический признак – признак ситуативности

возникновения ощущений, который актуализируется посредст-

вом наречий образа действия suddenly и прилагательных sudden,

unexpected:

An unexpected clenching sensation in the region of her heart

shocked her (BNC).


246

Masklin suddenly felt cold, despite the heat around him (Prat-

chett).

At that moment Maggie felt a startling sensation of a sudden

cold about her knees and feet: it was water flowing under her (BNC).

В прототипической ситуации ощущения человека ситуатив-

ны, возникают внезапно, и не зависят от его воли. Следовательно,

прототипическим Субъектом ощущения является Экспериенсер.

Форма Объекта зависит от вида обозначаемого ощущения.

Наиболее близким к прототипу является предметный Объект

ощущения:

He touched her head and felt her hair (OAD).

Предметный Объект в данной языковой ситуации не создает

семантических сдвигов. Следовательно, он выражает ситуацию

физического ощущения прототипически. Однако анализ языково-

го материала показывает, что Объект может быть выражен и со-

бытийным (предикатным) актантом:

She felt someone touch her shoulder (OAD).

Каузатором тактильного ощущения Экспериенсера в данной

ситуации выступает действие, или событийный Объект.

Образная сторона категории Human Sensations рассматрива-

ется нами в терминах метафорических и метонимических моде-

лей. В теории метафоры категория ощущений человека занимает

едва ли не самое важное место, так как ощущение – это самое

первое соприкосновение внутреннего мира индивида с внешней

окружающей средой с помощью сенсорной системы [Пищальни-

кова, 2001: 12]. Существует мнение, что «мы – физические суще-

ства, отграниченные и отделенные от остального мира

поверхностью кожи» [Лакофф, 2004: 54]. Каждый человек – это

вместилище, ограниченное поверхностью тела с ориентацией

«внутри – снаружи». Элементарные пространственные понятия

«верх – низ», «спереди – сзади», «справа – слева» представляют

собой метафорическую проекцию на окружающую реальность

его телесных ощущений [Баранов, 2005: 6]. В связи с этим, Н. Д.

Арутюнова отмечает: «Поскольку внутренний мир человека мо-


247

делируется по образцу внешнего, материального мира, основным

источником психологической лексики является лексика «физиче-

ская», используемая во вторичных и метафорических смыслах»

[Арутюнова, 1999: 387]. Дж. Лакофф и М. Джонсон считают, что

метафора позволяет понимать довольно абстрактные и неструк-

турированные сущности в более конкретных терминах [Лакофф,

2004: 27]. «Более конкретными терминами» для других психиче-

ских процессов человека, на наш взгляд, являются термины

ощущений:

I kept telling myself to just stay cool, that it wasn’t my affair or

my fight, nothing to get hot under the collar about . . . but the cake I

had eaten was sitting in the centre of my stomach in a large sticky

glob and my skin felt too hot. The Cunninghams had been my second

family since I was a little kid, and I could feel all the distressing phys-

ical symptoms of a family quarrel inside myself (King).

Выражение stay cool, своим источником имеет температур-

ное ощущение и репрезентирует состояние субъекта, при кото-

ром он старается контролировать свои эмоции. Идиоматическая

единица get hot under the collar, означающая «злиться» (букв.

«вспотеть, ощутить жар»), также содержит метафору ощущения.

Неприятное ощущение в желудке (the cake I had eaten was sitting

in the centre of my stomach), ощущение перегрева организма (my

skin felt too hot) определяются субъектом как «физические сим-

птомы семейной ссоры» (physical symptoms of a family quarrel).

Приведенный пример иллюстрирует, что внутренний мир чело-

века часто выражается посредством предикатов физического

ощущения. В связи с этим, следует отметить, что категория Hu-

man Sensations представляет собой структуру базового уровня по

отношению к семиосфере его внутреннего мира.

При концептуализации и категоризации внутреннего мира

человека и окружающей его внешней среды одни понятия выра-

жаются не только через другие, но и используется референциаль-

ная модель репрезентации. В этой связи следует отличать

метафору от метонимии. Если при первой одна вещь концептуа-


248

лизируется в терминах другой, то второй присуща в основном

референциальная функция, когда одна сущность употребляется

для ссылки на другую, связанную с ней [Лакофф, 2004: 61]. На-

пример, в конструкциях типа My skin felt hot говорящий исполь-

зует метонимическую модель репрезентации, в которой часть

(skin) заменяет целое (body).

Одной из разновидностей метонимии является синестетиче-

ская метафора. Рассмотрим следующий пример:

LeBay said in his soft, school teacherish voice (King).

В приведенном высказывании свойства тактильных ощуще-

ний (soft – «мягкий») переносятся на слуховые. Перенос осуще-

ствляется по смежности двух понятий – тактильного и слухового

ощущения, обнаруживающих тесную взаимосвязь.

Категория Human Sensations представляет собой не только понятийную и образную сущность, но и включает аксиологиче-ский аспект как часть культурного национального фонда англоя-зычного общества. Человек не просто ощущает мир таким, каким он есть, а подвергает его личностной оценке. Анализ языкового материала свидетельствует о том, что оценочные высказывания, характеризующие его ощущения, имеют различные формы вы-ражения. Основными средствами их выражения являются уни-версальные сенсорно-оценочные предикаты «хороший» (good) / «плохой» (bad), гедонистические оценочные предикаты «прият-ный» (pleasant) / «неприятный» (unpleasant), а также сенсорно-аффективные предикаты, включающие в себя эмоциональный компонент: «великолепный», «замечательный», «восхититель-ный», и пр. (great, delightful, delicious etc.); «ужасный», «страш-ный», и пр. (terrible, horrible awful, etc.).

Анализ языкового материала показывает: положительный

сенсорный опыт есть следствие гармоничного взаимодействия

внутреннего мира человека с внешней окружающей средой:

And that was a delightful and most alarming sensation, when the long, airy arms of the West Wind reached down through the trees and caught him up, and the leaves were all shivering and clattering and trembling with her passing, and the straws danced before the


249

house and the dust rose and flew about in little earth-fountains (Byatt).

В данном речевом фрагменте Каузатором приятных ощуще-ний является неживая природа, представленная в виде антропо-морфной метафоры (West Wind caught him up, leaves were shivering and clattering and trembling, straws danced, dust rose and flew), которая создает образ гармонии человека и природы.

Неприятные ощущения также номинируются говорящим в терминах гедонистической оценки unpleasant, not pleasant:

Her cream shoes were far from waterproof, and already she could feel an unpleasant sensation around her toes (BNC).

Как видно из вышеприведенного дискурса, гедонистическая оценка связана с ощущением комфорта и дискомфорта.

Неприятные ощущения номинируют ощущения боли, недо-могания, голода, которые связаны с нарушениями функциониро-вания человеческого организма и актуализируется также посредством отрицательно маркированных универсально-оценочных (bad) и сенсорно-аффективных прилагательных (bad, terrible, horrible, etc.):

The pain was bad. I had not felt anything like that since then (King).

В данном высказывании говорящего субъекта неприятное ощущение вербализовано посредством прилагательного bad, ко-торое в контекстном окружении не только содержит негативную коннотацию, но и указывает на интенсивность боли, которую ощущал субъект.

В лингвистической литературе отмечается: ощущения и от-носящиеся к ним оценки, эгоцентричны [Арутюнова, 1984]. По образному выражению Л. О. Чернейко, оценка – это бумеранг [Чернейко, 1996: 49], так как через характеристику объекта она выражает свойства самого субъекта.

Таким образом, категория Human Sensations, облекаясь в форму языкового знака, исследуется в трех измерениях: семанти-ки, синтактики, прагматики. В контексте данных аспектов нами были проанализированы понятийная (семантика), образная (син-тактика) и ценностная (прагматика) стороны категории Human Sensations – лингвокультурного концепта англоязычного общест-ва.


250

Глава 4

В.В. Гурин

ВОЛЯ:

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ И КАТЕГОРИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Там, где нет воли, нет и пути.

Б. Шоу

Современные дискуссии о сущности феномена воли и его

представлении в языке свидетельствуют о сложности многогран-

ной природы данной категории. Главное в волевом акте – осозна-

ние аксиологической составляющей цели действия, поэтому воля

является одной из ценностей англо-американской культуры наря-

ду с такими, как достижение, ответственность, прогресс, свобода

[Казыдуб, 2006]. Она есть многомерная, «многовекторная катего-

рия концептуального плана в рамках бытия человека в универсу-

ме», составляющая энергетический центр, и являющаяся одним

из экспонентов его «пристрастного притяжения к миру» [Мали-

нович, 2001: 97; 2003: 82]. Ей сопутствует сила, и она направлена

на некоторую, обычно ближнюю, цель, достижение которой

должно удовлетворить желание [Арутюнова, 2003: 97].

Смысложизненная категория «Воля» – одна из важнейших

составляющих внутреннего мира человека. Воля может быть

сильной или слабой, проявляться в действии или бездействии. Но

в центре всегда находится индивид-деятель и его способность к

выбору цели деятельности и внутренним усилиям, которые необ-

ходимы для её осуществления (ФЭС, 97).

Изучаемая нами категория привлекает внимание учёных

еще и потому, что она семантически сопряжена с рядом других,

таких как «Желание», «Свобода», «Совесть», «Долг», «Выбор»,

«Решение». Воля – не есть только желание субъекта. Человек не

всегда свободен в своих действиях, в своём выборе и принятии

решения от внешних и внутренних факторов. Она есть глобаль-


251

ная, содержательно объёмная семантическая константа и обще-

научная категория. В силу своей многогранности и многоаспект-

ности она и сегодня остаётся научно значимой и актуальной.

Лингвистическое изучение феномена воли невозможно без

обращения к философскому, психологическому и общекультур-

ному фону знаний энциклопедического характера. Отражение

наиболее актуальных представлений о нём, которые складыва-

лись на протяжении многих лет, позволяет понять его сущность.

Философская мысль является основным способом познания

явлений окружающей действительности.

Так, многие философы, изучая данное понятие, связывали

его с законом, богом, милосердием, любовью, свободой, силой

[Бэкон, 1977; Виндельбанд, 1905; Декарт, 1989, 1994; Кант, 1994;

Локк, 1985; Шопенгауэр, 1999а, б]. По их мнению, воля дает

субъекту познания ключ к собственному явлению, открывает ему

смысл, показывает внутренний механизм существа, деятельности,

движений.

В философской интерпретации феномен воли – одна из ос-

новных способностей человеческого духа, относящейся к сверх-

чувственной сфере. Она позволяет индивиду познать себя,

открывает смысл собственного явления.

В психологии данное понятие определяется как механизм,

при помощи которого человек регулирует свои действия. Воле-

вой акт включает следующие компоненты: цель, мотив, выбор,

решение, осуществление действия.

В лингвистике она рассматривается в рамках антропологи-

ческого подхода к изучению языковых явлений, где человеку

принадлежит ведущая роль в процессах кодирования и декодиро-

вания информации, и представляет собой функционально-

семантическую категорию укрупнённого статуса.

В основе категории «Воля» лежит группа концептов, то есть

«глобальных единиц мыслительной деятельности», связанных с

сознанием человека [Попова, 2006: 9]. Упорядоченная совокуп-

ность WILL, WISH, DECISION, INTENTION, CHOICE, FORCE,


252

INSISTENCE, TRY в английском языковом сознании формирует

концептосферу волеизъявления.

WILL, как и другие, перечисленные выше концепты, имеет

определённую структуру, и это является необходимым условием

существования и вхождения его в концептосферу. Структуру

WILL образуют когнитивные признаками разного ранга, разли-

чающиеся по степени яркости в сознании их носителей и упоря-

дочивающиеся подобно признакам других концептов [Попова,

2001], по полевому признаку.

Получить доступ к содержанию возможно путём исследова-

ния семантики языковых единиц, которые их объективируют.

Совокупность же значений языковых единиц образует семанти-

ческое пространство языка. (В этом исследовании – это семанти-

ческое пространство волеизъявления.)

В лингвистической литературе отмечается: [Карасик, 2004;

Красавский, 2001; М.В. Малинович, Ю.М. Малинович, 2003;

М.В. Малинович, 2007; Попова, 2001 и др.] концепт есть единица

концептосферы, элемент когнитивного сознания, а значение –

единица семантического пространства, элемент языкового созна-

ния. В то же время и концепт, и значение – явления мыслитель-

ной деятельности. Значение – это часть концепта, закреплённая

языковым знаком в целях коммуникации. Различают «психологи-

чески реальное» значение (вся полнота семантических призна-

ков) и «лексикографическое» значение (отраженное в толковых

словарях) [Попова, 2001]. Совокупность признаков воли – это оп-

ределённые компоненты управления и регуляции человеком сво-

его поведения и поведения других. Концепт WILL, центральный

в структуре категории «Воля», включает как свою составную

часть психологически реальное и лексикографическое значение.

Он не всегда имеет определённую связь со словом или другими

языковыми средствами вербализации. В акте речи вербализуется

«коммуникативно релевантная часть концепта», в том числе и

концепта WILL. Иногда признак волитивности в высказываниях

может быть выявлен посредством анализа широкого контекста. В


253

качестве иллюстративного материала рассмотрим следующий

фрагмент текста:

«We’ll take the elevator,» Fache said as the lift doors opened.

«As I’m sure you’re aware, the gallery is quite a distance on foot.»

Although Langdon knew the elevator would expedite the long,

two-storeyed climb to the denon Wing, he remained motionless.

«Is something wrong?» Fache was holding the door, looking im-

patient.

Langdon exhaled, turning a longing glance back up the open-air

escalator. Nothing’s wrong at all, he lied to himself, trudging back

toward the elevator. As a boy, Langdon fallen down an abandoned

well shaft and almost died treading water in the narrow space for

hours before being rescued. Since then, he’d suffered a haunting pho-

bia of enclosed spaces – elevators, subways, squash courts. The eleva-

tor is a perfectly safe machine, Langdon continually told himself,

never believing it… Holding his breath, he stepped into the lift, feel-

ing the familiar tingle of adrenaline as the doors slid shut (Brown, 43-

44).

В данном примере проявление волевых качеств индивида

выражается посредством его последовательных действий. Так,

акт вхождения в лифт (take the elevator) не является сам по себе

демонстрацией силы воли. Однако анализ широкого контекста

позволяет заключить, что для человека, страдающего клаустро-

фобией (he’d suffered a haunting phobia of enclosed spaces) и

имеющего негативные воспоминания (as a boy, Langdon fallen

down an abandoned well shaft and almost died treading water in the

narrow space for hours before being rescued), довольно затрудни-

тельно и неприятно осуществлять такое действие. Для этого ему

приходится преодолеть внутреннее сопротивление и страхи

(holding his breath), провести аутотренинг (nothing’s wrong at all;

the elevator is a perfectly safe machine).

Таким образом, концептуализация мира отображается в сис-

теме универсальных категорий, свойственных разным языкам.

(Так, ментальные предикаты «хотеть», «чувствовать» и др. вхо-


254

дят «в полный набор гипотетических элементарных концептов,

лексиколизованных во всех языках мира» [Вежбицкая, 2001: 20-

21]). В каждом отдельном языке существует собственная система

специфических категорий [Маслова, 2004; Frake, 1969]. Универ-

сальные категории основаны на психофизиологическом способе

восприятия мира, специфические категории – на субъективиро-

ванном процессе наложения концептуальных структур на вос-

принимаемые фрагменты мира. Познавательные процессы

отражаются в языковой форме в виде концептов. Она (форма)

фиксирует когнитивную категоризованность предметов и явле-

ний [Пименова, 2006].

Процесс категоризации как познавательная операция даёт

возможность дефинировать объекты волеизъявления через их от-

несение к категории «Воля». Определяющую роль в процессах

сжатия информации и концептуализации «неисчерпаемого мно-

гообразия мира играет именно отношение «член категории – имя

категории», поскольку оно лежит в основе операции обобщения»

[Фрумкина, 2001: 62].

«Воля» представляет собой универсальную по своей приро-

де категорию, которая свойственна разным языкам. Изначально

ею наделён каждый человек, однако он не всегда способен (по

своей инициативе или нет) осуществить волевое действие, его

воля может быть ограничена внешними обстоятельствами. Глав-

ное в этом акте – соотносить цель действия с принципами и нор-

мами личности.

Функционально-семантическое поле рассматривается нами

как средство репрезентации концепта WILL и соответствующей

категории. За исходные посылки принимаем следующие теорети-

ческие постулаты функциональной лингвистики, основаниями

которой являются понятия функционально-семантического поля

(ФСП) и категориальной ситуации.

– Функционально-семантическое поле:

1) семантическая категория в единстве с комплексом мор-

фологических, синтаксических, лексико-грамматических и лек-


255

сических средств её выражения в языке. Оно интегрирует разно-

уровневые средства языка на основе общности семантических

функций и выдвигает на первый план идею упорядоченного

множества взаимодействующих языковых средств в их системно-

структурной организации;

2) Оно отражает реальные процессы речевой и мыслитель-

ной деятельности человека; является единством плана содержа-

ния (категория и её языковая интерпретация) и плана выражения

(система языковых средств).

– Категориальная ситуация включает в себя понятийный и

интерпретационный компоненты и определяется как «типовая

содержательная структура», базирущаяся «на определённой се-

мантической категории и соответствующем функционально-

семантическом поле» [Бондарко, 2005: 144].

– Семантическим категориям, представленным в функцио-

нально-семантическом поле и категориальной ситуации, свойст-

венны их пересечения.

– Логическая структура функционально-семантического по-

ля – это ядро и периферия, ближняя и дальняя. Ядерные элемен-

ты характеризуются однозначностью категориальной семантики.

Они стилистически нейтральны, с высокой частотой употребле-

ния. Периферийные же, наоборот, обладают невысокой степенью

частотности, стилистически маркированы, многозначны, с наи-

меньшей выраженностью их способности к сочетаемости [Бон-

дарко, 1983, 2003, 2005].

Ядром функционально-семантического поля «Воля» являет-

ся языковой репрезентант will, однозначный по своей категори-

альной семантике, рефлексирующий наиболее общее и полное

значение волеизъявления в современном английском языке (в

данном исследовании воля = волеизъявление).

Will дефинируется как:

a) the power of the mind to make decisions and act in accor-

dance with them, sometimes in spite of difficulty or opposition

(LDELC, 1526);


256

b) what is wished or intended (LDELC, 1526);

c) mental power by which a person can direct his thoughts and

actions, and influence those of others (OALDCE, 984);

d) the determination to do something and to fight or make an ef-

fort if someone or something tries to stop you (CCELD, 1670);

e) an official statement of the way someone wants their property

to be shared out after they die (LDELC, 1526);

f) (try to) make (something) happen, especially by the power of

the mind (LDELC, 1526).

Will является стилистически нейтральным, без эмоциональ-

ной окраски элементом.

Языковой репрезентант will может выражать широкий

спектр значений от намерения совершить действие до его реали-

зации, что свидетельствует о многовекторности и укрупнённом

статусе категории Воля. Will, таким образом, формирует вокруг

себя цепь последовательных действий: восприятие – эмоция –

желание осуществить задуманное – непосредственно сам акт

воли – действие. Человек сначала воспринимает некие явления

окружающей действительности, в результате чего у него возни-

кают определённые эмоции, как положительные, так и отрица-

тельные. Затем появляется желание отреагировать на явления и

процессы, происходящие вокруг него, или, наоборот, проигнори-

ровать их. Но для того, чтобы это произошло, недостаточно од-

ного желания. Необходимо приложить некоторые усилия,

проявить свою волю, сказать своё веское Я. И только, соединив

все эти элементы поведения субъекта, можно осуществлять дей-

ствия или же отказаться от их осуществления.

Проанализируем следующий фрагмент дискурса:

Now the night was falling. But the bearers on a sudden broke in-

to excited talk and with a jump that shook her ranged themselves as

near as they could to the wall. In a moment she knew what was star-

tled them, for... four peasants passed, quick and silent, bearing a new

coffin... The coffin passed, but the bearers stood still; it seemed as


257

though they could not summon up the will to go on. But there was a

shout from behind and they started (Maugham (e), 96).

Во время путешествия к месту назначения, в районе, где

бушевала эпидемия холеры, носильщики, бедные крестьяне, уви-

дев очередной гроб с телом умершего от этой страшной болезни

(four peasants passed, quick and silent, bearing a new coffin), испуга-

лись и бросились в сторону к стене (broke into excited talk and with

a jump ranged themselves as near as they could to the wall). (Первая

стадия цепи: восприятие.) Затем, когда гроб с покойным пронес-

ли мимо, они впали в оцепенение (The coffin passed, but the

bearers stood still). Появился страх идти дальше. (Вторая стадия:

эмоция. Поскольку страх – это один из основных эмоциональных

компонентов природы человека). Пропадает желание двигаться

(третья стадия: нежелание осуществлять дальнейшее дейст-

вие) (the bearers stood still). Но этого сделать они не могут. Они не

могут и «собрать свою волю в кулак», «собраться с духом» (it

seemed as though they could not summon up the will to go on). Здесь

появляется другая сила, воля другого человека (a shout from

behind), так как носильщики – народ подневольный. Соединяясь,

таким образом, все элементы цепи, формируют непосредственно

сам акт осуществления действия: продолжение пути (курсив наш

– В. Г.).

Лексема will, являющаяся ядерным, центральным языковым

средством, объективирующим концепт WILL и соответствую-

щую категорию «Воля», в своём значении содержит доминанту,

которая может быть определена как «достижение желаемого для

говорящего положения дел». Наличие данного семантического

компонента у will есть один из критериев отнесения его не к пе-

риферии, а к ядру. Ещё один критерий – присутствие в дефини-

циях will признака «Я» как стержневого не только для концепта

WILL, но и для других концептов, формирующих данную катего-

рию. Воля может быть направлена на преодоление трудностей, на

достижение цели. Иногда выполнение поставленных задач одним

субъектом зависит от действий и воли другого.


258

В качестве иллюстративного материала для подтверждения

вышесказанного приведём следующие высказывания.

(1) Being of a race that exists only to be harrying the outskirts of

our society, for ever hostile and living only by spoil, he was too much

master of himself, and too wary, to expose himself openly to the vast

and gruesome clutch of our law. He had been through the war. He had

been enslaved against his will, that time (Lawrence (a), 74).

Каждый человек хочет, чтобы всё происходило по его воле,

он не желает никому подчиняться, хочет быть хозяином своей

судьбы. Но в силу ряда обстоятельств (he had been enslaved) это

не всегда получается. И тогда другие навязывают свою волю про-

тив желания определённого человека (against his will). Это воле-

изъявление направлено на Эго и его деяния.

(2) She was aware only of his silent figure, sitting like a shadow

there on the log, with an enamel cup in his hands, drinking his coffee

in silence. Her will had departed from her limbs, he had power over

her: his shadow was on her (Lawrence (a), 53-54).

Не всякий склонен держать волю «в кулаке», не поддаваться

различным соблазнам, сопротивляться искушению (he had power

over her: his shadow was on her). В этом случае «Я» говорящего

отходит на задний план, демонстрируя его слабость и неспособ-

ность оказывать сопротивление (her will had departed from her

limbs).

Часто волевые качества индивида настолько сильны, что

могут устрашающе воздействовать на окружающих и поражать

их (obscene will… was fearfull). Особенно это касается того, кто

ни при каких обстоятельствах не намерен умирать, несмотря ни

на возраст (the old woman), ни на отношение к себе со стороны

других (The look Yvette most hated). Желание жить заставляет по-

верить в бессмертие (it made one feel that Granny would never die).

Воля здесь определяется как недюжинная, нечеловеческая, неве-

роятная (godless and less than human), которая позволяет сравнить

индивида с символом долголетия (ср.: the old, enduring race of

toads, or tortoises):


259

The old woman sat with her big, reddened face... The look Yvette

most hated was the look of that lower jaw pressing relentlessly up,

with an ancient prognathous thrust, so that the snub nose in turn was

forced to press upwards, and the whole face was pressed a little back,

beneath the big, wall-like forehead. The will, the ancient, toad-like,

obscene will in the old woman, was fearfull, once you saw it: a toad-

like self-will that was godless, and less than human! It belonged to the

old, enduring race of toads, or tortoises. And it made one feel that

Granny would never die (Lawrence (a), 73).

Одним из значений языкового знака will является желание

или нежелание оставить что-либо после своей смерти. При этом в

отличие от других его семантических компонентов, последняя

воля выражается в письменной (реже – в устной форме форме в

присутствии одного или нескольких лиц, уполномоченных её до-

кументально засвидетельствовать. Человек, выражая свою волю,

может выбрать и способ захоронения, и место погребения. Он

волен самостоятельно решить, без воздействия на себя со сторо-

ны окружающих, как распорядиться своим имуществом, кому ос-

тавить наследство.

Сравним:

will – in law, declaration of how a person wishes his or her prop-

erty to be disposed after death. It also appoints administrators of the

estate and may contain wishes on other matters, such as place of buri-

al. In English law wills must be in writing, signed by the testator (the

person making the will) in the presence of two witnesses who must al-

so sign, and who may not be beneficiaries under the will (Hutchinson,

1145); legal means by which an owner of property disposes of his as-

sets in the event of his death; there’s also an oral will, called a nun-

cupative will, valid only in certain jurisdiction (Britannica, 663).

Воля может быть настолько сильной, что её сравнивают со

сталью, железом. Эти значения рефлексируются в таких конст-

рукциях, как a will of iron, a hand of steel. Их употребление в тек-

сте свидетельствует о сильном характере субъекта действия, его

стойких убеждениях и выдержке. Волевые качества проявляются


260

в умении управлять своим поведением, навязывать, отстаивать

свои мировоззрения:

(1) Sternly he set himself to bring order out of disorder, and the

wilfull, lawless nobles soon found to their surprise that the gentle poet

had a will of iron and a hand of steel, and that he could wield a sword

and scepter as skillfully as his pen (Marshall);

(2) Stephen stared into space, thinking about the old man (his

father). He had been immensely tall, with a will of iron and a sour

disposition. His sarcasm could bring tears to your eyes. There were

three ways to deal with him: you could become like him, you could go

under, or you could go away. Stephen’s mother, a sweet, helpless

Victorian girl, had gone under, and died young. Stephen had gone

away (Follett, 46-47).

Значение will может усиливаться употреблением в речи

имени strength (the quality or degree of being strong or powerful

(LDELC, 1339)). Однако часто индивид не обладает таким каче-

ством, как сила воли, либо его внезапно покидают силы (suddenly

she knew she did not have the strength of will). В подобной ситуа-

ции он не в состоянии управлять не только действиями других (to

make him leave), ни и своими поступками. Его просьбы (Go away),

выражаемые им с большим трудом (with an effort), не исполняют-

ся (No):

«I wish you’d say something,» Feliks said.

Her eyes returned to him. With an effort, she said: «Go away.»

«No.»

Suddenly she knew she did not have the strength of will to make

him leave. She looked over to the bell which would summon Pritchard.

Feliks smiled as if he knew what was in her mind (Follett, 132).

Обобщение результатов проведенного анализа позволяет

сделать следующее заключение. В составляющую концепта

WILL в англоязычной картине мира входит:

1) способность к сознательному и преднамеренному воле-

вому действию:


261

«You must go to Brooks’ and get some really nice suits. Oh,

we’ll have a talk tonight or perhaps tommorow night. I want to tell

you about your heart – you’ve probably been neglecting your heart –

and you don’t know» (Fitzgerald (b), 26);

2) способность выбирать или определять свои действия:

«I never told you much – perhaps you thought I did, but I told

you as little as I could, for your own safety, and then it was often lies.

Like the book I intended to write on apartheid» (Greene, 202);

3) желание, хотение:

«I want every peasant in Russia to know that Orlov would lead

him into a useless and bloody war over something that concerns him

not at all» (Follett, 26);

4) процесс совершения волевого акта:

Meanwhile he worried about whether Orlov would come and

about how he would kill him. Such worries were useless, and he tried

to distract his mind by working on his English (Follett, 36);

5) предрасположение, влечение, склонность к чему-

либо/кому-либо:

Charlotte said: «What did the suffragette mean about the King

torturing women?» As she spoke she looked at Pritchard, who was

sometimes willing to explain to her things she was not supposed to

know about.

«She was talking about force-feeding,» Pritchard said. «Appar-

ently it’s painful» (Follett, 99);

6) завещание:

«I’m not driving you away, dear. I’m trying to get you to behave

like an adult person. I think you should see a lawyer and talk to him if

you won’t talk to me. I can telephone Mr. Bury tomorrow. He looks

after my will» (Greene, 306);

7) способность решать что-либо, выбирать между двумя или

более объектами, которыми можно воспользоваться:

I could kill Orlov now, Feliks thought, and he felt momentarily

the thrill of the hunter as he closes with his prey; but he had already


262

decided not to do the deed today. He was here to observe, not to act

(Follett, 36);

8) выбор того, у кого есть власть; приказ, команда:

«In a nutshell, you were the Czar’s choice. It seems you are the

only Englishman in whom he has any faith. Anyway, he sent a tele-

gram to his cousin, His Majesty King George the Fifth, insisting that

Orlov deal with you» (Follett, 9);

9) цель:

«So the Liberals want to do a secret deal with the Czar, despite

the hatred, which the English people have for the brutal Russian re-

gime – but why tell me? They want to rope me in somehow, that much

is clear. For what purpose? So that if it all goes wrong they will have

a Conservative on whom to put the blame?» (Follett, 7);

10) объект сильного хотения, желания:

He had the keen desire for monogamy and the defensive humor

of a lonely man (Greene, 17).

В результате проведённого дефиниционного и контексту-

ального анализа, помимо ядерного элемента will, нами выделены

два околоядерных языковых репрезентанта, также входящих в

функционально-семантическое поле Воля: volition и voluntary

(involuntary). Данные языковые средства, объективирующие кон-

цепт WILL и соответствующую категорию, не могут быть отне-

сены ни к ядру, ни к периферии поля, они занимают

промежуточное положение, поскольку:

1) по своему семантическому наполнению volition выражает

волевой акт, хотение, однако имеет стилистические ограничения

в своём употребелении и свойственен официальному стилю:

volition – (fml) the act of using one’s will; one’s power to con-

trol, decide, or choose (LDELC, 1492); act of willing; the power of

willing (AED, 520);

2) voluntary содержит сему «добровольный, добрая воля», то

есть значение этой лексемы не есть «воля, выражение воли», она

имеет созначение «свободный»; здесь наблюдается пресечение

категорий «Воля» и «Свобода» и их наложение друг на друга:


263

voluntary – done, acting, able to act, of one’s own free will

(CODCE, 1204); acting or done willingly, without being forced

(LDELC, 1492).

Рассмотрим следующие примеры.

(1) Emily had not taken to Shorty in their brief acquaintance but

she found herself touched by the tough little cockney’s loyalty. He

must be genuinely attached to his master, she thought, to share in a

voluntary exile and fear for the continued safety of his job (Seale, 17).

В определённых ситуациях человек (например, когда он

предан другому: attached to) добровольно, без принуждения и

применения силы, отказывается от свободы (in a voluntary exile),

подчиняясь воле последнего, принимая его условия.

(2) Stephen was also staring. Lydia noticed that he had stood up,

and she almost laughed. It was a dramatic acknowledgment of his

daughter’s grown-up status, and what was funny was that it was

clearly involuntary. In a moment he would feel foolish, and he would

realize that standing up every time his daughter walked into a

room was a courtesy he could hardly sustain in his own house (Fol-

lett, 41).

В этом фрагменте текста атрибутив involuntary имеет значе-

ние «непроизвольный», что свидетельствует о непреднамеренном

характере действий. Индивид может их осуществлять, не заду-

мываясь, не осознавая того, что он делает, не производя никаких

волевых актов (в первые мгновения – полное отсутсвие воли:

involuntary). Только спустя некоторое время (in a moment), прий-

дя в себя, осознав всю глупость своего положения (would feel

foolish), он понимает («возвращение» воли), что вряд ли вы-

держит подобное в своём доме (вставать каждый раз в своём

доме при появлении дочери: he would realize that standing up

every time his daughter walked into a room was a courtesy he

could hardly sustain in his own house).

(3) I didn’t tell her to go; she went of her own volition (LDELC,

1492).


264

В данном высказывании употребление имени volition в со-

четании с оборотом of her own показывает: субъект самостоя-

тельно, без чьей-либо помощи, по собственному желанию,

руководствуясь своими интересами и убеждениями, волен вы-

полнять то или иное действие (здесь: went). Конструкция I didn’t

tell her to go демонстрирует отсутствие давления со стороны дру-

гого участника ситуации на выбор и принятие решения первого.

Сюда же относятся willing и производное наречие willingly

(unwillingly), в семантике которых имплицитно заложена сема

«will». В тоже время, данные лексемы выражают желательность

(или нежелательность) действия и отсутствие принуждения:

willing – acting eagerly; done or given without being forced

(LDELC, p. 1527).

Ближняя периферия представяет собой совокупность семи

микрополей: Желание, Выбор, Решение, Попытка, Намерение,

Настойчивость и Сила.

Каждое микрополе имеет относительно завершённую в се-

мантическом плане структуру и самостоятельность. Языковые

единицы, репрезентирующие данные микрополя, раскрывают

концептуальное наполнение семантически многомерной катего-

рии «Воля».

Выбор именно этих средств объективации категории в каче-

стве ближней периферии исследуемого нами функционально-

семантического поля обусловлен следующими факторами:

1) они эксплицируют значение «выражение воли», но в от-

личие от ядра не однозначны по своей категориальной семантике;

2) для них характерна в той или иной мере стилистическая

нейтральность;

3. отсутствуют ограничения в употреблении (в большей сте-

пени);

4) имеется минимальная зависимость от контекста, хотя для

анализа и раскрытия связей с концептом WILL требуется прове-

дение дистрибутивного анализа. Определение дистрибуции лек-


265

сических единиц с семантикой волеизъявления способствует

конкретизации смыслового наполнения категории «Воля».

Говоря о неоднозначности категориальной семантики, име-

ем в виду следующее. Языковые единицы wish, want, desire,

choose, select, choice, selection, decide, determine, make up one’s

mind, decision, determination, decisive, decisively, формирующие

ближнюю периферию, пересекаются по своей семантике с лексе-

мами, объективирующими смежные с «Волей» категории: «Же-

лание», «Выбор» и «Решение». В их дефинициях содержатся не

только семы воли, но и выражения желания, нужды, надежды,

выбора, предпочтения.

Репрезентантами микрополя Желание являются лексемы

wish, want и desire.

Данные языковые единицы не содержат в своём значении

полных признаков волеизъявления. Волитивные характеристики

отходят на задний план, выводя на передний – желание как по-

требность. Сема воли заложена в их значении имплицитно, ибо

желание (тем более сильное) не может осуществиться без каких

бы то ни было волевых усилий:

She was now even afraid of her own thoughts. She wanted, now,

to be held against the slender, fine-shaped breast of the gipsy. She

wanted him to hold her in his arms, if only for once, for once, and

comfort and confirm her. She wanted to be confirmed by him, against

her father, who had only a repulsive fear of her (Lawrence (a), 72).

Микрополе Выбор, выделяемое нами среди периферийных

элементов исследуемого функционально-семантического поля

Воля, репрезентируется языковыми единицами choose, select,

choice, selection. Выбор всегда происходит между двумя или бо-

лее объектами, между одним действием и другим, то есть наличе-

ствует альтернатива. При этом он падает на самое выгодное,

лучшее для конкретного лица. Часто при выборе происходит

столкновение собственных интересов с предпочтениями других

(It’s whom I’ve selected that counts – they’ve already selected your

wife). Это может привести к разногласиям между друзьями, сы-


266

ном и родителями, вызвать удивление (my mother and father will

be a bit surprised). Выбор должен приносить удовлетворение тому,

кто его производит. Индивид волен выбирать то, что хорошо для

него, так как за любое решение он будет нести ответственность:

«I’m so sorry, Charles. I’m – pregnant.»

There was an unbearable long silence, and as Tracy was about to

break it, Charles said, «We’ll get married, of course.»

«…You don’t have to marry me, you know.»

He raised a hand to stop her. «I want to marry you, Tracy...» He

added, slowly, «Of course, my mother and father will be a bit sur-

prised… The Stanhopes always marry … ‘their own kind’. Mainline

Philadelphia.»

«And they’ve already selected your wife,» Tracy guessed.

Charles took her in his arms. «That doesn’t matter a damn. It’s

whom I’ve selected that counts…» (Sheldon, 11).

Микрополе Решение манифестируется лексемами, в значе-

нии которых заключены компоненты принятия решения или его

результаты. Человек, решая определенные задачи или решаясь на

определённые действия, всегда исходит из позиции своего Я,

своего Эго. Репрезентантами микрополя Решения функциональ-

но-семантического поля Воля являются глаголы decide, determine,

имена decision, determination, атрибутив decisive и производное от

него наречие decisively, а также конструкция make up one’s mind.

Решение принимается самостоятельно, на это у каждого есть своя

воля, ибо отвечать за последствия принятого решения будет

именно тот, кто это сделал. Такое решение представляет собой

личный выбор своего будущего (what she will do):

It will be for her to decide what she will do (Montgomery).

В определённых ситуациях решение одного не соответству-

ет интересам нескольких, не желающих его принимать и пытаю-

щихся повлиять на принятие данного решения. Желание быть

рядом с семьёй, женой и сыном, вполне понятно, если другие

обещали его реализовать, но не сдержали своего слова (I want my

wife and son here with me; they promised that). В таком случае


267

индивид принимает решение отказаться сотрудничать с тем, кто в

этом нуждается (Tell him I won’t discuss anything until I’ve

spoken to my wife). Для демонстрации окончательности своего

решения осуществляет ряд действий, оскорбляющих и не устраи-

вающих других (to show the finality of his decision Castle turned

away and looked out of the window), что требует приложения

определённых волевых усилий, поскольку он находится в по-

ложении: один против всех:

Castle said, «They haven’t answered me. I want my wife and

son here with me. They promised that. Boris promised it.»

Ivan said, «I do not want to translate what you are saying. All

that business concerns quite a different department. It would be a big

mistake to confuse matters. They are offering you ...»

«Tell him I won’t discuss anything until I’ve spoken to my

wife.»

… To show the finality of his decision Castle turned away and

looked out of the window into a narrow ditch of a street between walls

of concrete of which he couldn’t see the top through the snow

which poured down into the ditch as though from some huge inex-

haustible bucket up above (Greene, 330).

Микрополе Попытка формируется языковыми знаками try и

attempt.

Попытка – это всего лишь первый шаг к осуществлению

действия, к достижению результата. Пытаясь что-то сделать, мы

проявляем силу воли, силу выдержки, силу духа. Потому что без

этих качеств нельзя, или, по крайней мере, очень сложно, полу-

чить нужный эффект:

Failed in this direction, the lawyer next advised making the at-

tempt to discover the present address of Lady Montbarry’s English

maid (Collins(c).

Когда человек разочарован в друзьях, родных (she had been

wrong about them both; beset with unhappy memories of the past),

осознаёт, что вёл неправильный образ жизни (wrong about her

own approach to life), он старается посмеяться над собой (trying to


268

laugh at herself), высмеивает свои былые поступки. Такое отно-

шение к себе требует от него понимания, терпения, мужества и,

следовательно, воли:

It was a long journey, and to Emily one beset with unhappy

memories of the past; the father she had loved but never satisfied, Ro-

semary whose friendship had seemed so miraculous, Tim who had

awakened her youthful dreams and brought the shy hope of felicity.

Well, thought Emily, trying to laugh at herself, she had been wrong

about them both, wrong about her own approach to life (Seale, 14).

В каждом действии субъекта есть определённое намерение

(см., например, Fodor, 1990), всегда преследуется некая цель, на-

правленная на достижение того или иного результата (ср.: «noetic

tensing or aiming of the mind… aiming concomitant with speaking or

writing» (McPherson, 1999: 162)). Намерение есть один из неотъ-

емлимых компонентов воли. Индивид планирует свои действия,

собирает необходимый материал, сведения, если хочет получить

желаемое. Поэтому ещё одним микрополем, выделяемом нами на

периферии функционально-семантического поля Воля, является

Намерение. Языковые репрезентанты данного микрополя – intend

и intention.

Намерение – это план, о котором говорят (публично или в

приватной беседе) или умалчивают, план осуществления дейст-

вия и получения результата. Оно может быть и спонтанным

(immediately), если человеку понадобилось сделать что-либо (на-

пример, нанести визит: visiting) прямо сейчас, в сию минуту:

Lady Susan, in a letter to her brother-in-law, has declared her in-

tention of visiting us almost immediately; and as such a visit is in all

probability merely an affair of convenience, it is impossible to conjec-

ture its length (Austen (b).

Намерения чаще всего конкретны (what do you intend to do –

I shall do what he tells me to do), в результате чего запланиро-

ванные действия устраивают окружающих. Это ведёт к взаимо-

пониманию и одобрению со стороны других (I’m so glad you’ve

said that):


269

«My dear,» he said, «what do you intend to do – when he does

communicate?»

She gave up caution. As long as she was cautious she would

learn nothing. She said, «I shall do what he tells me to do.»

Doctor Percival said, «I’m so glad you’ve said that. It means we

can be frank with each other» (Greene, p. 318).

Языковые единицы, объективирующие микрополе Настой-

чивость, – глагол insist и существительное insistence. Данные лек-

семы содержат семы волеизъявления и выражают решительное

действие, иногда – требование, направленное на достижение цели

и разрешения противоречий. Если субъект считает что-то суще-

ственным для него или других (другого), полагает, что это играет

(или сыграет) большую роль, является важным (здесь: marrying),

он настаивает на этом:

Tell her that you insist upon her marrying him (Austen (d).

Сила есть один из системообразующих концептов в совре-

менном английском языке. Представление о ней отражает измен-

чивость мира, его динамику.

Составляющие внутреннего мира человека обладают силой,

поэтому можно говорить о силе воли, желания, духа, веры и т.д.

Именно усилием воли достигается напряжение сил, физических,

умственных, духовных, душевных, в результате чего формирует-

ся стремление, а затем достигается цель (Рябцева, 2005: 99-100).

Данное утверждение подтверждает связь воли и силы, что позво-

ляет выделить микрополе Сила функционально-семантического

поля Воля, репрезентантами которого являются лексемы effort и

force:

Motionless, he watched the water. A cold wind blew in upon him.

He clenched his rattling teeth with a great effort of will, and turned in-

to the room again, closing the door (Lawrence (a), 84).

Дальняя периферия манифестируется языковыми единица-

ми, имеющими пересечения с лексемами, актуализирующими

микрополя ближней периферии. Они, в отличие от последних,

стилистически маркированы.


270

Синтез результатов исследования языковых средств, репре-

зентирующих эгоцентрическую категорию «Воля» в современном

английском языке, позволяет отнести к дальней периферии функ-

ционально-семантического поля Воля следующие лексемы: crave,

eager to, long, lust, dispose, disposition, elect, election, going to,

mean, resolve, set one’s mind on, ask, beg, order, demand, command,

avoid, endeavor, impel, allow, permit, permission, manage, fail, tes-

tament, pleasure.

Анализ их дефиниций, зафиксированных в лексикографиче-

ских источниках, и эмпирического материала свидетельствует о

том, что признаки волитивности не всегда могут быть выражены

в них эксплицитно. Они могут быть и невыраженными (импли-

цитными):

«But can we win?»

Churchill looked grave. «I think not.»

Walden stared at him. «Dear God, what have you people done?»

Churchill became defensive. «Our policy has been to avoid war,

and you can’t do that and arm yourself to the teeth at the same time.»

«But you have failed to avoid war.»

«We’re still trying.»

«But you think you will fail.»

Churchill looked belligerent for a moment, then swallowed his

pride.

«Yes» (Follett, 6).

В данном иллюстративном примере avoid имеет значение

«прекращать действия, препятствовать их осуществлению» (stop

oneself from doing something, prevent something from happening

(LDELC, 71)), что требует от человека приложения определённых

волевых усилий.

Некоторые из перечисленных выше лексем пересекаются по

своей семантике с единицами ближней периферии, но в отличие

от последних малоупотребительны, эмоционально окрашены, за-

висимы от контекста и свойственны определённому стилю (чаще

разговорному либо книжному).


271

Так, единицы crave, eager to, long for, lust имеют определён-

ные сходства в семантике с лексемами, входящими в микрополе

Желание:

crave – to desire eagerly; to beg or ask for; to require (AED,

105); to have a very strong almost uncontrollable desire for (some-

thing, especially something bad) (LDELC, 302);

eager to – keen or ardent in feeling; intensely earnest (AED,

144);

long (for) – to have a prolonged or unceasing desire, as for sth.

not immediately (if ever) attainable (AED, 274); wish earnestly or

vehemently for thing or to do (CODCE, 596);

lust – overmastering desire; to have strong desire, esp. sexual de-

sire (AED, 278); animal desire for sexual indulgence, lascivious pas-

sion (CODCE, 604).

Однако, как показывают их дефиниции, они коннотативны

или выражают желание в грубой форме (animal desire for sexual

indulgence). Но вместе с тем все они связаны с волей, волевыми

действиями и состояниями, что подтверждается как вышеприве-

дёнными определениями (overmastering, uncontrollable, strong,

unceasing), так и фрагментом текста:

What an arrogant young fool I was, he thought. I imagined that

England would always rule the world and I would always rule my own

heart.

The moon came out from behind a cloud and illuminated the

bedroom. He looked down at Lydia’s sleeping face. I didn’t foresee

this, he thought; I didn’t know that I would fall helplessly, hopelessly

in love with you. I asked only that we should like each other, and in

the end that was enough for you but not for me. I never thought that I

would need your smile, yearn for your kisses, long for you to come to

my room at night; I never thought that I would be frightened, terrified

of losing you (Follett, 48).

Проанализируем следующий фрагмент дискурса.

«You see, we put women on a pedestal and pretend they are pure

in mind and helpless in body. So, in polite society at least, men must


272

tell themselves that they feel no hostility toward women, ever; nor do

they feel lust for women’s bodies. Now, here come some women – the

suffragettes – who plainly are not helpless and need not be worshiped.

What is more, they break the law. They deny the myths that men have

made themselves believe, and they can be assaulted with impunity.

The men feel cheated, and they give expression to all the lust and an-

ger which they have been pretending not to feel. This is a great release

of tension, and they enjoy it» (Follett, 194).

Здесь имя lust имеет значение скорее не желания, а влечения

одного индивида к другому, что подтверждается его дистрибуци-

ей (feel lust for women’s bodies). Оно относится к сфере чувств

наряду с такими, как любовь, ненависть, злость (ср.: lust and

anger). Однако чувства неразрывно связаны с волей, поскольку

они не всегда поддаются контролю.

Единицы dispose и disposition относим к дальней периферии

функционально-семантического поля Воля, поскольку они номи-

нируют склонность к действию, возможность распоряжаться

чем-либо, контроль над действиями других. Контролируемость

поступков, в свою очередь, связана с волевыми качествами инди-

вида. Сема волеизъявления заложена в представленных лексемах

имплицитно. Кроме того, они имеют стилистические ограниче-

ния и свойствены формальному стилю общения:

dispose – (fml) to put in place, arrange; to give a feeling of the

stated type towards (LDELC, 376);

disposition – mental or moral constitution; inclination or tenden-

cy; final settlement; control (AED, 133).

Предикаты resolve и elect, а также существительное election,

семантически сопряжены с репрезентантами микрополей Реше-

ние, Намерение и Выбор. При этом resolve выражает устойчивое,

сильное (firmly) намерение совершения действия, для чего необ-

ходимы упорство и воля. А elect и election, связанные с выбором

между двумя и более объектами (или субъектами), в своих дефи-

нициях содержат набор значений, которые характеризуют воле-

изъявление человека, его права и обязанности:


273

resolve – to determine or decide firmly; to disintagrate, separate,

or break up; to explain, solve (AED, 406); reduce by mental analysis

into; make up one’s mind up(on) action or doing or to do (CODCE,

886);

elect – to select by vote; to determine in favor of (a cause of ac-

tion, etc.); to choose (AED, 148);

election – (an example of) the choosing by vote of a representa-

tive to take an official (especially political) position (LDELC, 421).

В эту же группу языковых единиц могут быть отнесены

going to, mean, set one’s mind on.

Первые два репрезентанта, как и вышеперечисленные, объе-

динены общим признаком намерения, целеустановки, побужде-

ния к действию. Главными здесь становятся план и цель. Для

того чтобы первый был реализован, а вторая достигнута, необхо-

димо производить «определённые шаги». Set one’s mind on выра-

жает скорее желание получить, приобрести что-либо. Хотя

последнего можно добиться при условии совершении ряда воле-

вых актов:

going to – about to, intending or intended to, likely to (CODCE,

426);

mean – to have in the mind as an intention or purpose; to intend

for a particular purpose, destination, etc. (AED, 290);

set one’s mind on – desire to attain (CODCE, 643).

Обратимся к анализу фактологического материала.

I cannot easily resolve on anything so serious as marriage; espe-

cially as I am not at present in want of money, and might perhaps, till

the old gentleman’s death, be very little benefited by the match (Aus-

ten 1).

Субъект данного высказывания намерен жениться, однако

не всё зависит от его желания, воли и решения. Требуется согла-

сие другого, кроме того, есть определённые обстоятельства (I am

not at present in want of money; till the old gentleman’s death). Ско-

рее всего, присутствует и слабохарактерность, слабоволие (I

cannot easily resolve).


274

Воля как категория эгоцентрической природы рефлексиру-

ется в языке и в виде просьбы, приказа, требования, команды.

Это тот набор значений, где воля присутствует изначально, по-

скольку все они соотносятся либо с решительностью, либо с изъ-

явлением своих желаний, потребностей и всегда неразрывно

связаны с человеком.

Английские предикаты ask и beg выражают просьбу. Если

ask выражает уверенность, упорство, иногда требование: to put a

question to; to request; to demand; to requre (AED, 26), то beg имеет

созначение унижения: ask for (food, money, etc.) as gift; ask humble

or earnestly (CODCE, 80).

Актуализаторами значения требования и команды являются

order, command и demand. Order – это приказ, выполнение кото-

рого требует говорящий, его волеизъявление: to give an order (to

or for), command; a command or direction, given by a person who has

the right to cammand (LDELC, 954). Demand в своей дефиниции

содержит признаки власти (authority), настойчивости, необходи-

мости (urgently), желания (the desire), возможности и готовности

действовать (the ability and willingness): to ask for with authority,

claim as a right; to ask for urgently; to require as proper or necessary

(AED, 121); an act of demanding; the desire of people for particular

goods or services; (LDELC, 341). Command – контроль над поступ-

ками других, право управлять их действиями: to tell (someone) to

do something, with the right to de obeyed; formally order; to be in a

position of control (over), especially as a military leader; the right to

command, control (LDELC, 252).

В некоторых ситуациях требуется разрешение на что-либо,

и тогда уже не всё зависит от того, кто изъявляет желание полу-

чить что-то. Так, предикаты allow, permit, а также имя существи-

тельное permission, помимо основного семантического

компонента «разрешение на осуществление действия», содержат

созначение «предоставление возможности на активное участие в

той или иной деятельности», характеризующееся иногда катего-

ричностью, что может быть репрезентировано как лексически


275

(allow – to grant permission to or for, permit; to take into account,

deduct (AED, 13); permit – to allow, especially by a formal written or

spoken agreement; to allow to be or to come (LDELC, 1002);

permission – an especially formal act of allowing (LDELC, 1002)),

так и грамматически (например, использование модального гла-

гола must). Воля здесь проявляется в том, что судьба конкретного

человека, положение его дел зависит от решения другого предос-

тавить возможность, принять во внимание, учесть мнение и же-

лание того, кому даётся разрешение:

«Darcy, you must allow me to present this young lady to you as a very desirable partner» (Austen (e).

Языковой репрезентант endeavor можно было бы отнести к микрополю Сила или Попытка, то есть к ближней периферии функционально-семантического поля Воля, так как он содержит в своей дефиниции элементы effort и try: endeavor – to make an effort, strive (AED, 151); (fml or pomp) to try; an effort (LDELC, 429). Однако, как отмечено в приведённом определении, данная лексема имеет стилистические ограничения (fml or pomp), поэто-му она включена нами в дальнюю периферию.

К endeavour близок по своему значению предикат impel (ср.: force – effort), но характеризуется скорее побуждением, чем си-лой. Человек уговаривает, заставляет, вынуждает другого пойти на уступку, согласиться с ним (часто не столько физически, сколько морально на него воздействуя):

impel – drive, force, urge by moral action, (person, etc. to action, to do) (CODCE, 500).

Желание/нежелание, способность/неспособность действо-вать, добиваться требуемого результата вербализуется также по-средством fail. Это подтверждается данными словарной статьи (not to do what is expected, wanted, or needed; (fml or pomp) to be unable; to stop operating properly or to be unable to continue; to lose strength, become weak (LDELC, 461)) и анализом фактологическо-го материала:

«Have we far to go?» she asked when they had left the city for dark country roads and still he had failed to respond to her timid at-tempts to draw him into conversation (Seale, 15).


276

Здесь fail выражает отказ от беседы (had failed to respond), даже когда собеседник использует неоднократные попытки ис-править такое положение дел (her timid attempts to draw him into conversation).

Одной из семантически значимых составляющих категории «Воля» является компонент «оказывать влияние на состояние дел, на собственное положение и положение других людей, на те или иные обстоятельства». Языковым репрезентантом вышепере-численнх созначений является manage, дефинируемый в лексико-графических источниках как to bring about; to take charge or care of; to influence (a person) as by tact; to handle, direct, or control in ac-tion or use (AED, 283).

Свою волю можно отразить и в документах (завещаниях, за-ветах). Помимо will – ядерного элемента поля – в английском языке зафиксировано ещё одно имя существительное, рефлекси-рующее данное значение, но имеет стилистические ограничения в употреблении – testament, определяемое как (fml) a person’s will; something that shows or proves something else very clearly (LDELC, 1393).

Таким образом, анализ языковых единиц позволяет просле-дить постепенный переход от ядерного элемента WILL сначала к ближнему окружению, а затем и к дальней периферии семантиче-ского пространства воли. В современном английском языке кате-гория «Воля» обладает большим набором лексических средств-репрезентантов значения волеизъявления.

Проанализированный фактологический материал показыва-ет: «Воля» в современном английском языке есть эгоцентриче-ская категория. Ее статус определён нами как функционально-семантический (курсив наш – В. Г.). В центре сообщения нахо-дится говорящий Я-субъект. Он субъективен, исходит из позиции своего Я. При такой подаче мысли наиболее ответственная роль в процессе коммуникации отводится слушающему, поскольку вы-сказывание во многом оказывается имплицированным. Человек, в свою очередь, не существует без воли. Она есть сила, которая ру-ководит поступками и определяет мотивы поведения. Характер взаимодействия концептов, формирующих данную категорию, в семантическом пространстве волеизъявления определяет её осно-ву.


277

Глава 5

М.В. Малинович, Д.А. Арипова

ПОНИМАНИЕ:

КОГНИТИВНО-ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Феномен понимания изоморфен таким глобальным катего-

риям, как мышление, сознание и осознание, взаимосвязан с вос-

приятием и памятью. Подобно другим абстрактным явлениям

[Лакофф, 2004; Кубрякова, 2007; Robinson, 1999 и другие], пони-

мание имеет когнитивную природу, отражая связи и закономер-

ности, существующие в мире, в сознании индивидуума. С его

помощью осуществляется обработка знания и обобщение челове-

ческого опыта, организуются познавательные способности.

Understanding, как и другие, отмеченные нами в ранних пуб-

ликациях, семантически многомерные категории [см., например,

Внутренний мир человека, 2007; Малинович, Ю.М., Малино-

вич М.В., 2007 и др. публикации], является неотъемлемой частью

семиотического пространства внутреннего мира человека, базо-

вой характеристикой его бытия и мыслительной активности, мно-

гоаспектным лингвистическим феноменом. Она отображает

особенности познавательной деятельности людей, раскрывает

многообразные стороны их продуктивного взаимодействия в анг-

лийском языковом сознании.

Антропоцентрический подход к языковым явлениям [Ан-

тропологическая лингвистика, 2003; Апресян, 1995; Арутюнова,

1999; Бенвенист, 2002; Малинович, 2003 и другие] предопределя-

ет тот факт, что вся информация об окружающей людей реально-

сти проходит и преломляется через Человека понимающего,

который, привлекая свои познавательные способности, обраба-

тывает поступающие сведения и воссоздаёт смысловую полноту

поступающей в его сознание информации.

В английском языковом сознании содержательно-

понятийную область понимания формируют базовый концепт


278

UNDERSTANDING, а также совокупность концептов KNOW-

LEDGE, SYMPATHY, AGREEMENT, REALIZATION, INTUI-

TION, PERCEPTION, RECOGNITION, INTERPRETATION,

EXPLANATION, GUESS. Они представляют собой конгломерат

смыслов мыслительного ненаблюдаемого характера и раскрыва-

ют всю понятийную онтологию категории Understanding.

Соположенность концептов UNDERSTANDING и

KNOWLEDGE обусловлена взаимозаменяемостью ментальных

явлений понимания и знания в наивном языковом сознании. По-

нимание ассоциируется у человека с постижением некоторой не-

преложной истины и идентифицируется им как эпистемическое

состояние знания [Дмитровская, 1985]. Для полного или частич-

ного осмысления и приобретения навыков обращения с интере-

сующим нас предметом необходимо его тщательное изучение,

что объективировано в толковании глагола know: If you know

about a subject you have studied it and understand part or all of it

[CCELD, 1991, p. 802]:

Понимание опосредствует процесс получения знания, наде-

ляя его смыслом, раскрывая источник его происхождения и опре-

деляя его потенциальные возможности: knowledge is information

and understanding about a subject which a person has in his or her

mind or which is shared by all human beings [CCELD, 1991, p. 803].

Смежность и взаимодополняемость UNDERSTANDING,

SYMPATHY и AGREEMENT предопределена осмыслением их

англоговорящими как сходных специфических феноменов, спо-

собов познания реальности, предполагающих диалогичность,

терпимость, соучастие субъектов. Языковой знак sympathy толку-

ется как сочувствие, сострадание, понимание человеческих

чувств и проблем: sympathy – an understanding of other people’s

feelings, especially their problems [OWD, 2000, p. 667], готовность

оказать поддержку и помощь: understanding of the sufferings of

other people, often expressed in a willingness to give help [LDELC,

1998, p. 1370].


279

Дополнительное значение лексемы sympathy – agreement

with a person, idea or opinion [CCELD, 1991, p. 1483]; agreement

with or understanding of the feelings or thoughts of other people

[LDELC, 1998, p. 1370]; agreeable correspondence, reciprocal liking

and understanding [WNCD, 1958, p. 860-861], закреплённое в тол-

ковых словарях Webster [WNCD, 1958], Collins [CCELD, 1991] и

Longman [LDELC, 1998], связывает абстрактные явления UN-

DERSTANDING и AGREEMENT.

Корреляция концептов UNDERSTANDING, INTUITION и

INSIGHT проявляется в том, что иррациональные бездоказатель-

ные явления интуиции, проницательности обусловливают пости-

жение и предугадывание сложных сущностей на основе

чувственного и неподкреплённого фактами восприятия мира. In-

tuition в толковых словарях английского языка определяется по-

средством отсылки к языковому репрезентанту understanding с

акцентной характеристикой чувственного компонента осознания

с причинной его проекцией: intuition – the ability to understand or

know something because of feeling rather than by considering the

facts [LDCE, 2005, p. 855].

Проницательность объективируется в современном англий-

ском языке лексемой insight, трактуемой как «способность пони-

мать, что представляет собой тот или иной человек, осознавать

некоторое положение дел»: the ability to understand and realize

what people or situations are really like [LDCE, 2005, p. 841]. Про-

никновение в суть проблемы идентифицируется с глубоким её

пониманием и мгновенным разложением на содержательные со-

ставляющие: insight –ability to see into the true nature of something;

deep understanding [OALED, 1994, p. 468].

Взаимозависимость и сопряжённость концептов

UNDERSTANDING и EXPLANATION воплощает причинно-

следственный тип отношений [Малинович, М. В., 2007], при ко-

тором объясняющая часть любого утверждения или информации

является предпосылочной, обусловливающей осмысление посту-

пающих к человеку данных. Причина объяснения – прояснение и


280

детализация недостающих элементов в сознании понимающего

индивида: explain – give details about something or describe it so

that it can be understood [CCELD, 1991, p. 495], по той или иной

причине недоказанных сущностей: explanation – a statement, fact

or a piece of writing that gives a reason for something or makes some-

thing easier to understand [OWD, 2000, p. 236].

Стремясь не чувствовать себя одиноким, субъект ищет себе

сообщника, который бы разделял его мысли и чувства. Для рас-

познавания истинного друга среди других людей он в довери-

тельном аргументировании рассказывает о волнующих его

проблемах представительнице противоположного пола, небезос-

новательно рассчитывая увидеть в лице последней моральную

поддержку (she immediately understood):

No, I’m a normal person, and I just wanted a lot of normal

people want. I wanted my life looked at. I began to explain this one

day to my friend Brigitta, not being sure I could put it any better than

the above, but she immediately understood [Barnes, 1990, p. 293].

Соположенность единиц концептуальной системы человека

GUESS и UNDERSTANDING определяется тем, что GUESS име-

ет в своей структуре смысловой элемент формирования опреде-

лённого мнения о чём-либо: guess – realize that something is true

even though you do not know for certain [LDCE, 2005, p. 720]. При-

чиной для выдвижения гипотез о происходящем могут быть не-

посредственно данные для наблюдения характеристики объектов:

I guessed that you must be related because you look so similar

[LDCE, 2005, p. 720]), или исходное знание о причине состояния

субъекта в происходящей ситуации (you are tired): I guess you are

tired after your long journey [OWD, 2000, p. 303]). UNDERSTAND-

ING также обозначает мысленное обоснованное конструирование

представлений об объектах и явлениях действительности.

Категориальная ситуация понимания проецирует элементы

одноимённой категории на уровень текста. Облигаторными со-

ставляющими ситуации являются: субъект (выраженный сущест-

вительным-антропонимом или личным местоимением), объект


281

как правило пропозитивного характера (I understand that you are

not to be blamed. You could act only according to your nature and

your early training [London, 2001, p. 78]), либо представленный

конструкциями со вторичной предикацией и существительными с

абстрактно-событийной семантикой (happiness, freedom и дру-

гие), а также причинно-следственный компонент. Конструкции с

инфинитивом в функции объекта передают информацию, не яв-

ляющуюся ключевой для автора сообщения [Noël, 1997]. Их

употребление в функции дополнения после ментальных предика-

тов характерно для стативных глаголов [Jary, 2008]. Для под-

тверждения вышесказанного приведём следующий отрезок речи:

Leonard was trying to form his style on Ruskin: he understood

him to be the greatest master of English Prose [Forster, 2000, p. 42].

Леонард, на основе сформированного мысленного представления

о писателе, как о величайшем мастере прозы, пытается в своём

творческом выражении походить на кумира. Указание на времен-

ной и причинно-следственный параметры понимаемой пропози-

ции в контексте излишни, инфинитивной выраженностью

подчёркивается важность не самого существования писателя в

процессе жизнедеятельности, а его профессиональная вневре-

менная характеристика.

Причинный компонент, концептуализирующий источник

возникновения у человека осмысленного представления о проис-

ходящем, выступает факультативным конституентом категори-

альной ситуации понимания:

In fact, he hadn’t any intention of bothering her with details. Af-

ter he had mildly let her know that something must be done for the

others she understood him perfectly [Forster, 2000, p. 154]. Мужчина

женится во второй раз. От первого брака у него осталось трое де-

тей. Не имея желания посвящать свою будущую жену в подроб-

ности распределения семейного имущества и доходов между

всеми членами семьи, будущий супруг сообщает ей сам факт воз-

никшей необходимости финансового раздела. Естественно, что в

основе этой необходимости заложен определённый причинный


282

аргумент (something must be done for the others). После этого раз-

говора (after he had mildly let her know that something must be done

for the others) она понимает причины сложившегося положения

дел.

Временной параметр характеризует распределение протека-

ния осмысления на оси времени. В зависимости от того, насколь-

ко быстро субъект приходит к определённому выводу, формирует

причинное умозаключение, понимание категоризуется либо как

точечный, моментальный, либо как протяженный во времени

мыслительный феномен. Объективация мгновенного ментального

действия происходит посредством адвербиального эксплициро-

вания, момент достижения понимания чётко зафиксирован:

I suddenly realized she must have been quite a flirt in her young-

er days [Barnes, 1992, p. 203].

Долговременный процесс понимания, приводящий к фор-

мированию индивидом общих суждений и умозаключений об ок-

ружающем его мире, неизбежно связан с обобщением и

унификацией явлений [Дмитровская, 1985]. При этом взгляды и

оценочные представления об определённом аспекте действитель-

ности в значительно большей степени характеризуют самого че-

ловека, чем положение дел в мире:

Leonard had no idea about the discussed problems. He unders-

tood his own corner of the machine, but nothing beyond it [Forster,

2000, p. 118]. Социальный статус мелкого служащего в страховой

компании, полученное им образование, особенности воспитания,

позволяют ему выводить умозаключения, доступные и согла-

сующиеся с его сформированным в течение большого временно-

го интервала мировидением.

Затруднение в процессе осмысления фактов или событий

реальности, неясность и ошибочность конечного мысленного

представления возникают вследствие появления «на пути движе-

ния в ментальном пространстве» преград, препятствий [Арутю-

нова, 1992, с. 18].


283

Причинами, препятствующими осмыслению происходяще-

го, могут быть обстановка, в которой находится субъект, особен-

ности его характера, приоритеты и установки:

He valued emotion – not for itself, but because it is the only path

to intimacy. She, ever robust and practical, always discouraged him,

so that when he left her no mystic influence remained, and only by an

effort could he realize that god had united them forever [Forster,

2006, p. 168]. Различие в ценностных ориентирах супругов пре-

пятствует осознанию мужем того, что ему придётся находиться в

скреплённых Богом брачных узах до конца жизненного пути.

Дешифровка значения сообщаемого и определение замысла

говорящего может осложняться наличием акцентных, территори-

альных или социальных диалектных особенностей речи адресан-

та:

But we could hardly understand them sometimes in their Suffolk

talk, you know [Evans, 1993, p. 152].

В человеческом сознании представление о том, что явля-

ется причиной успешного продвижения к намеченной цели и

требует определённых усилий, дополняется «осознанием того,

что помогает, способствует, облегчает» осуществление действия

[Рябцева, 2005, с. 200]. Доступность усвоения обусловлена в ряде

случаев наличием предшествующего опыта субъекта, его про-

шлыми переживаниями и причинными умозаключениями, полу-

ченными в ментальной деятельности, осуществлённой ранее:

Having experienced the regression, she could easily understand

that such a distressing early occurrence could be the cause of the pho-

bia which followed (BNC).

Все языковые категории-универсалии структурируются оп-

ределённым образом и «необходимо организуются в функцио-

нально-семантические категории» [Филимонова, 2001, с. 45].

Универсальная семантическая константа Understanding является,

как и другие семантически многомерные категории, порождае-

мые вокруг одноимённого концепта или группы концептов [Ма-

линович, М. В., 2007], многоуровневой лингвистической


284

сущностью, которая не выражается полностью в семантике от-

дельных глагольных и субстантивных языковых единиц. Она ак-

туализируется языковыми значениями лексем других частей речи

– посредством имён прилагательных и наречий, а также на уров-

не предложения и текста.

На современном этапе развития лингвистики поле и катего-

рия являются «основными и наиболее адекватными понятиями,

используемыми в процессе структурации языковых явлений»

[Всеволодова, 2005, с. 23]. Рассматриваемый нами мыслительный

феномен реферирует, подобно другим абстрактным явлениям

[Кубрякова, 2007], к максимально размытому классу разнород-

ных событий, за которым стоят логически выводимые из него

концептуальные составляющие, обладающие центральным при-

знаком осмысления окружающей действительности. Лингвиста-

ми «уже осознана необходимость объединения семантических

категорий в некоторые поля» [Степанов, 1993, с. 14], и что «поле

и структурно дискретная категория в языке гармонично взаимо-

действуют» [Всеволодова, 2005, с. 30]. Всё вышесказанное свиде-

тельствует о том, что категория Understanding представляет собой

когнитивную структуру, для описания которой рациональным

предполагается использование методики полевого анализа разно-

уровневых языковых средств (предложенной А. В. Бондарко

[Бондарко, 1984]). Планом её содержания является понятийно-

содержательная зона, актуализируемая конституентами функ-

ционально-семантического поля Understanding в сознании носи-

телей английской лингвокультуры. В качестве плана выражения

изучаемой категории выделяются языковые единицы (лексиче-

ского, лексико-грамматического и грамматического плана), осу-

ществляющие общую семантическую функцию – манифестацию

осмысления в современном английском языке.

Ядерный элемент ФСП Understanding – концепт UNDER-

STANDING. Базовыми языковыми единицами-манифестантами

являются understanding и understand в соответствии с критериями

репрезентативности: высокой частотностью их употребления,


285

наибольшей степенью обобщённости значения и стилистической

нейтральностью. На основании дефиниционного анализа обозна-

ченных языковых единиц нами выявлены концептуальные при-

знаки понимания в современном английском языке.

Центральный признак (1) «умственная способность пости-

гать, воспринимать положение дел, ситуацию, идею, значение че-

го-либо» актуализируется в высказывании: With his keen

understanding he should have become a leader [WEUDEL, 1989, p.

1545].

Вербализация признака (2) «знание, познания в чём-либо,

осведомлённость, представления о чём-либо, приобретённые в

результате изучения и опыта», индивидуализированного в созна-

нии конкретного человека, (об этом свидетельствует употребле-

ние неопределённого артикля с лексемой understanding)

прослеживается в высказывании: If you know the neighborhood,

you have an understanding of what the children are like [LDCE, 2005,

p. 1804].

Признак (3) «мастерство, искусство, совершенное владение

предметом, определённой областью знаний» характеризуется

большей степенью овладения какой-либо деятельностью, более

совершенным профессиональным опытом, глубокими знаниями в

предмете, чем концептуальный признак (2), например: A basic

understanding of physics is necessary for this course [OWD, 2000, p.

710].

Признак (4) «взаимное согласие, договорённость, соглаше-

ние, неформальный договор частного или предварительного ха-

рактера, заключаемый по умолчанию между странами или

людьми» объективируется в высказываниях типа: They finally

reached an understanding after their quarrel [SD, 1983, p. 990]; Tacit

understanding had been reached [CCELD, 1991, p. 1589].

Признак (5) «симпатия, дружеское сочувственное отноше-

ние, благожелательность и терпимость, гармоничное сотрудниче-

ство» рефлексируется в языковом выражении: Mutual


286

understanding is important in all relationships [LAAD, 2000, p.

1578];

Признак (6) «интерпретация, индивидуальное толкование

значения происходящего, полученной информации» актуализи-

руется в предложениях: According to my understanding of the letter,

it means something quite different [LDCE, 2005, p. 1804].

Признак (7) «заключение, умозаключение, вывод, домысли-

вание недостающего элемента / слова, мысленная реконструкция

подразумеваемого смысла» выявленный из толкования глагола

understand, реализуется в высказывании: The situation, as I under-

stand it, is very dangerous [OALED, 1994, p. 987].

На основании данных, полученных в результате анализа

лексикографических источников и фрагментов оригинальных

англоязычных текстов, выделяем семантические области ближ-

ней периферии ФСП Understanding, в которых, наряду с доми-

нантной семой понимания, присутствует ряд дополнительных

понятийных признаков. К ним относим микрополя: Realization,

Perception, Sympathy, Recognition, Interpretation. Составляющее их

дифференцированное содержание формирует смысловую много-

плановость ФСП Understanding в современном английском языке,

а инвариантный категориальный элемент осмысления служит ос-

новой для объединения концептов REALIZATION,

PERCEPTION, SYMPATHY, RECOGNITION, INTERPRETA-

TION в семантическое пространство категории Understanding.

Микрополе Realization объективируется в современном анг-

лийском языке языковыми единицами realize и realization. Осоз-

нать что-либо можно или пересматривая уже имеющуюся

информацию, соединяя её фрагменты в единое целое (understand

connecting together the information you have [CCELD, 1991, p.

1196]), или открывая для себя нечто абсолютно новое (as a result

of discovering new information[CCELD, 1991, p. 1196]). Процесс

уяснения истины наступает либо внезапно (suddenly begin to un-

derstand something [LDCE, 2005, p. 1365]), либо в течение некото-

рого промежутка времени после произошедшего осмысляемого


287

события (become conscious of something or that something has hap-

pened, usually some time later [OWD, 2000, p. 544]).

Достижение исследуемого ментального феномена происхо-

дит в процессе жизнедеятельности, в результате приобретения

субъектом некоторых знаний и опыта. Сравнение событий и яв-

лений, произошедших с индивидом в прошлом, с настоящим по-

ложением дел является ключевым моментом для уяснения

истинной значимости осмысляемой сущности, например:

There was a lot of hysteria in the papers nowadays; but any one

who, like himself, could remember London sixty years ago, and see it

now, realized the fecundity and elasticity of wealth [Galsworthy, 2008,

p. 782]. Свидетель изменений, произошедших с Лондоном за 60

лет, вспоминая, каким город был в прежние времена, и, соотнося

старый образ с современным, может понять, насколько благосос-

тояние способно прогрессивно изменять всё вокруг (realized the

fecundity and elasticity of wealth).

Смысловое пространство Perception актуализируется языко-

выми единицами perceive, perception и insight, формирующими

одноимённое микрополе. В словарных статьях при описании обо-

значенных лексем отмечается природная острота ума (perception

– keen natural understanding [LDELC, 1998, p. 999]), быстрая сте-

пень освоения (ability to understand things quickly [LDCE, 2005, p.

1219]) некоторых скрытых от большинства людей сущностей

(ability to realize things that are not obvious to other people [CCELD,

1991, p. 1064]) и индивидуальная насыщенность процесса мен-

тального постижения (perceive – understand or think of something

in a particular way [LDCE, 2005, p. 1219]).

Долгое совместное проживание, знание горизонта ожидания

партнёра создают предпосылку для точного постижения его эмо-

ционального состояния и распредмечивания его отношения к тем

или иным поступкам окружающих, например:

“I am going to Paris, to my mother, Soames.”

“Oh! To your mother?”

“Yes.”


288

“For how long?”

“I do not know.”

“And when are you going?”

“On Monday.”

Was she really going to her mother? Odd, how indifferent he

felt! Odd, how clearly she had perceived the indifference he would feel

so long as there was no scandal [Galsworthy, 2008, p. 783]. В выше-

приведённом диалоге муж из приличия спрашивает жену, куда и

на какое время та собирается поехать. Он неуверен, едет ли она к

матери или в другое место. Супруга тонко чувствует безразличие

мужчины к факту её поездки (how clearly she had perceived the in-

difference he would feel) и понимает причину его состояния – это

уклонение от скандала (so long as there was no scandal).

Способность человека интуитивно постигать идеи, мысли

других людей и строить гипотезы об имеющихся в их сознании

готовых структурах отражена в имени insight, имеющем обоб-

щённое значение «мгновенное озарение, проницательность, про-

никновение в суть»:

Next you must tell me whether you have gathered anything. I

have often noticed your insight, dear. You may have guessed some-

thing, even though your sister said nothing [Forster, 2000, p. 260].

Микрополе Sympathy манифестируется именем sympathy,

глаголом sympathize, прилагательным sympathetic и производным

от него наречием sympathetically. Представленные языковые зна-

ки содержат в себе семантические компоненты оказания содейст-

вия и поддержки другому субъекту (sympathy – understanding each

other [CCELD, 1991, p. 1483; LDELC, 1998, p. 1370]; sympathize –

feel sorry for someone because you understand their problems

[LDCE, 2005, p. 1684]; sympathetic – kind and understanding some-

one’s feelings [CCELD, 1991, p 1483]).

И insight, и sympathize небеспричинны. Причина может быть

выражена эксплицитно, либо имплицитно.

Симпатия является одной из главных духовных потребно-

стей человека, необходимой для его личностного становления, а


289

также успешной самореализации в социуме. Подобная сущност-

ная составляющая индивида объективирована в языковом созна-

нии:

I asked, it is true, for the greater treasures than a little food or

rest: I required kindness and sympathy; but I did not believe myself

utterly unworthy of it [Shelley, 2006, p. 128-129].

Любовь и сочувствующее отношение людей друг к другу

выступают главными критериями душевного благополучия, ос-

новными препятствиями – причинами на пути у неудач и невзгод:

Their happiness was not decreased by the absence of summer.

They loved, and sympathized with one another; and their joys, de-

pending on each other, were not interrupted by the casualties that

took place around them [Shelley, 2006, p. 128].

Состояние соболезнующего сочувствия объективировано в

современном английском языке в значении языковой единицы

sympathy:

During our walk, Clerval endeavoured to say a few words of

consolation; he could only express his heartfelt sympathy. “Poor Wil-

liam!” said he, “dear lovely child, he now sleeps with his angel moth-

er” [Shelley, 2006, p. 68]. Товарищ проявляет искреннее

сочувствие своему другу (heartfelt sympathy), причиной которого

является потеря младшего брата, пытается утешить его, вербаль-

но оформляя прискорбные события (endeavoured to say a few

words of consolation).

Языковая единица sympathetic инкорпорирует в себе сле-

дующие значения – «приятный, вызывающий положительные

эмоции у окружающих», «внимательный и сочувствующий»,

«вежливый» человек, в основе которых заложена и причинная

семантика.

Привлекательность (he was amiable), стимулирующая даль-

нейшее сотрудничество с человеком, предполагает наличие у не-

го желания общаться (he was eager), слушать других (he was

splendid listener), вникать в волнующие партнёра проблемы (sym-


290

pathetic), отсутствие навязчивости (he did not gush) и утомитель-

ного многословия о себе (reticent about himself):

He was eager, but did not gush; he was splendid listener, sympa-

thetic, reticent about himself. <…> In a word, he was amiable [Gals-

worthy, 2008, p. 667].

К микрополю Recognition / Appreciation, обладающему ак-

сиологическим статусом, относим глаголы appreciate и recognize,

существительные appreciation, recognition и прилагательное ap-

preciative.

Лексикографические толкования фиксируют следующие

значимые семантические компоненты анализируемых языковых

средств: осознание и признание истинной значимости (appreciate

– understand that something is true [OALDCE, 2005, p. 63]), ценно-

сти (appreciation – understanding / recognition of the good qualities,

worth/ value or beauty of someone/ something [LDELC, 1998, p. 50;

CCELD, 1991, p. 60]), важности чего-либо или кого-либо (apprec-

iation – understanding of the importance or meaning of something

[LDCE, 2005, p. LAAD, p. 57]); сочувственное понимание ситуа-

ции или проблемы и их последствий (appreciation – sympathetic

understanding of something, such as a situation or a problem and of

what it involves [OALDCE, 2005, p. 63]).

Эстетическое восприятие продукта художественного мас-

терства достаточным количеством оценщиков (appreciation of

enough persons of good taste) создаёт основу для приобретения

шедевром неизменно высокого спроса на рынке (its permanent

market value), делает его подлинным произведением искусства.

Образец культурного достижения общества не являлся бы тако-

вым, не будь присутствия самого оценивающего субъекта (art for

art’s sake <…> was cant):

Art for art’s sake and all that, of course, was cant. But aesthetics

and good taste were necessary. The appreciation of enough persons of

good taste was that gave a work of arts its permanent market value, or

in other words made it ‘a work of art’ [Galsworthy, 2008, p. 682].


291

Состояние шока у человека может сопровождаться неожи-

данным мысленным допущением (the shock of that recognition) то-

го, что он в своих чувствах и стремлениях больше не

принадлежит самому себе, что в его жизни появился кто-то дру-

гой, без кого он не представляет своего существования:

“Is that what we’ve done?” Her voice was shy.

“Yes,” he said. “And I knew it from that first day when you

came driving down to the chaise like a crazy woman. I think the shock

of that recognition drove me a little crazy myself. You … everything

about you … presented a complication I didn’t need in my life.” He

groaned. “I wanted to seize you in my arms, but at the same time drive

you away into oblivion; pretend I’d never seen you; that you didn’t

exist” [Craven, 1993, p. 105]. Причина состояния говорящего

субъекта (drove me a little crazy myself) – шоковый эффект (the

shock of that recognition).

Микрополе Interpretation формируется языковыми знаками

interpret и interpretation. Основываясь на их словарных определе-

ниях, заключаем: процесс и результат интерпретирования отли-

чается ярко выраженной индивидуальностью (interpret –

understand in a particular way / in a specified manner [RHDEL, 1970,

p. 744]) и вариативностью (interpretation – the way in which some-

one understands [LDCE, 2005, p. 851]; an understanding or concep-

tion [RHDEL, 1970, p. 744]).

Субъективное содержание мыслительных представлений

людей (individual interpretation) о добре, счастье, морали объекти-

вировано в нижеприведённом фрагменте дискурса:

What is good then? It comes down to individual interpretation,

and what is happiness to one man, and good and morality, is hateful to

the others [Caldwell, 1963, p. 82].

К периферийным элементам исследуемой категории отно-

сятся менее частотные лексические, лексико-грамматические и

грамматические средства, которые имеют стилистические и кон-

текстуальные ограничения и не несут на себе функциональной

нагрузки ядерных и околоядерных единиц.


292

К группе лексических репрезентантов дальней периферии

поля нами отнесены языковые единицы: глаголы comprehend, ap-

prehend, conceive, discern, fathom, penetrate, discover, find (out), get,

grasp; субстантивы comprehension, apprehension, conception, dis-

cernment, penetration, discovery, grasp.

Некоторые из перечисленных элементов ФСП Understanding

толкуются посредством его ядерных компонентов и демонстри-

руют связь с его ядром и ближней периферией. В лексикографи-

ческих толкованиях comprehend, apprehend, conceive, discern,

fathom, penetrate, comprehension, apprehension, conception, dis-

cernment, penetration присутствуют лексемы understanding или un-

derstand.

Осознание человеком чувства долга перед людьми, которые

поддерживали его ранее, вербализуется глагольной единицей

comprehend:

I will deposit money for you in order that you may live in com-

fort in some small house near the university, and each December the

same amount of it will be delivered to you. I comprehend, of course,

that all this is but a poor return for what you and your son have done

for me, but it is all I have [Caldwell, 1963, p. 177].

Дополнительные значения конституентов дальней перифе-

рии заимствуются из других содержательных областей, такие как

признаки схватывания сути (в глаголах get, grasp и существи-

тельном grasp) и открытии новой информации о некотором собы-

тии или явлении действительности (в глаголах discover, find (out)

и существительном discovery).

Понимание принадлежит мыслительной деятельности чело-

века. Вследствие этого целесообразным предполагается рассмат-

ривать его как процесс приобретения и присвоения субъектом

новой информации об окружающем мире. Уяснение индивидом

происходящего и его причин, установление закономерностей и

открытие неосознаваемых ранее деталей, присутствующих в ре-

альности, репрезентировано языковой единицей discover:


293

He was never told anything, but he discovered for himself that

his father and mother did not love each other, and that his mother was

lovable. He discovered that Mr. Elliot had dubbed Rickie because he

was rickety, that he took pleasure in alluding to his son’s deformity,

and was sorry that it was not more serious than his own. Mr. Elliot ga-

thered the pictures and the books and the flower-supports mechanical-

ly, not in any impulse of love. He passed for a cultured man because

he knew how to select. In reality he never did or said or thought one

single thing that had the slightest beauty or value. And in time Rickie

discovered this as well [Forster, 2006, p. 23-24].

В результате долгого и напряжённого изучения письменных

свидетельств, фиксирующих достижения, совершаемые на про-

тяжении всего развития научного знания, человек овладевает

(within <…> grasp) мудростью своих предшественников:

After days and nights of incredible labour and fatigue, I suc-

ceeded in discovering the cause of generation and life <…> What had

been the study and desire of the wisest men since the creation of the

world was now within my grasp [Shelley, 2006, p. 46].

В семантическое пространство категории Understanding вхо-

дят фразовые глаголы figure и work с постпозитивным компонен-

том out в своём составе. Они принадлежат дальней периферии

описываемого поля. Обозначенные единицы вербализуют резуль-

тативное уяснение (figure out, find out – understand; manage to un-

derstand [OWD, 2000, p. 251, 748; LDCE, 2005, p. 1902])

субъектом некоторых сущностей, либо осмысление действий и

причин поведения других людей (figure out – understand why

someone behaves in the way they do [LDCE, 2005, p. 590];), тре-

бующее приложения определённых умственных усилий (work out

– think carefully about a problem or situation; solve [LDCE, 2005, p.

1902]) для получения выводных и обоснованных данных причин-

ного характера.

Включенность фразеологизма make sense of в периферий-

ную зону ФСП Understanding объясняется наличием в нём семы

постижения смысла явлений и объектов действительности (have


294

an understandable meaning [SD, 1983, p. 827]; succeed in under-

standing something [CCELD, 1991, p. 1316]; understand something

difficult and complicated [LDCE, 2005, p. 1493] и ограниченной

частотности его употребления в контексте.

К дальней периферии ФСП Understanding относятся конст-

рукции, в которых мыслительный результат категоризуется как

неодушевлённый субъект действия, а приходящий к определён-

ному причинному умозаключению человек выступает объектом-

пациенсом. Роль предикатов, связывающих субъект-объектные

отношения, категоризующие ситуацию осмысления, выполняют

глаголы, обозначающие физические действия: захвата, обладания

attack, seize; движения come; возникновения: occur.

Осознание необычных для человека понятий ассоциируется

на языковом уровне с атакующим действием возникшей идеи,

направленным на осмысляющего субъекта:

There she was with everything before her, and his blood – some

of it – in her tiny veins. <…> His heart swelled, and he went out stifl-

ing the sound of his patent leather boots. In the corridor an eccentric notion attacked him: To think that children should come to that which

Irene had told him she was helping! Women who were all, once, little

things like this one sleeping there [Galsworthy, 2008, p. 310]! Пожи-

лой мужчина, глядя на свою спящую внучку, находится в умиро-

творённом состоянии. В коридоре его настигает странная мысль

(an eccentric notion attacked him) о том, насколько невыносима

участь бедных женщин, обречённых на продажу своего тела ради

получения денег (причина).

Конструкции, с неопределённо-личным местоимением it и

глаголами, обладающими значением перемещения в пространст-

ве (come), физического действия, инициирующего появление

ментального состояния (strike, spring), репрезентируют ситуацию

озарения индивида какой-либо идеей или мыслью.

Причиной неожиданного осознания некоторого факта может

быть результат наблюдения индивидом за людьми и выявление

их внешнего сходства:


295

Iris smiled at him, and all at once it came to him that his mother

was one similar to his sister Aurelia [Caldwell, 1963, p. 395].

Мгновенное озарение человека каким-либо ошеломляющим

открытием объективируется неопределённо-личной конструкци-

ей с предикатом dawn, в состав которого входит постпозитивный

компонент on. Данное единство определяется в лексикографиче-

ских источниках следующим образом: dawn on – realize a fact or

idea [CCELD, 1991, p. 338]; realize for the first time [LDCE, 2005, p.

398]; begin to be clear, understood or perceived [SD, p. 1983, p. 245].

Индивид в процессе активного познания окружающего мира

способен уяснять для себя законы природы, её откровения. На-

пример:

That November the supreme event approached. He saw it with

Nature’s eyes. It dawned on him that personal love and marriage only

cover one side of the shield, and that on the other is graven the epic of

birth [Forster, 2006, p. 183].

Проанализированные типы грамматических конструкций

представляют категорию Understanding через идею движения

мысли по направлению к человеку.

Итак, когнитивный и функционально-семантический анализ

категории Understanding демонстрирует её многоаспектность, се-

мантическую многомерность и взаимодействие с категорией при-

чинности в концептуальном пространстве современного

английского языка.


296

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Авилова, Н.С. Вид и семантика глагольного слова [Текст] /

Н.С. Авилова. – М. : Наука, 1979.

2. Адмони, В.Г. Полевая природа частей речи (на материале

числительных) [Teкст] / В.Г. Адмони // Вопросы теории час-

тей речи (на материале языков различных типов). – Л. :

1968. – С. 98-106.

3. Адмони, В.Г. Грамматический строй как система построения

и общая теория грамматики [Текст] / В.Г. Адмони. – Л. :

Наука, 1998.

4. Азнабаева, Л.А. Принцип экспликации отношения в конвен-

циональном речевом поведении адресата [Текст] /

Л.А. Азнабаева // Филологические науки. – 2002. – № 3. – С.

40-49.

5. Антропологическая лингвистика. Концепты. Категории

[Текст] : коллективная монография к юбилею член-

корреспондента РАН д-ра филол. наук Н.Д. Арутюновой /

под ред. д-ра филол. наук, профессора Ю.М. Малиновича. –

Москва-Иркутск : Институт языкознания РАН ; ИГЛУ, 2003.

6. Апресян, Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики

русского глагола [Текст] / Ю.Д. Апресян. – М. : Наука, 1967.

7. Апресян, Ю.Д. Избранные труды : Лексическая семантика

[Текст] / Ю.Д. Апресян. – Т. 1–2-е изд., испр. и доп. – М. :

Школа «Языки русской культуры». Изд. фирма «Восточная

литература». РАН,1995. – I – VIII.

8. Аристотель. Категории [Teкст] / Аристотель. – М. : Гос.

соц.-экон-кое изд-во, 1939.

9. Аристотель. Физика [Текст] / Аристотель. – М., 1978.

10. Аристотель. Сочинения [Текст] / Аристотель / сост.

З.Н. Микеладзе. – В 4 т. T. 2. – М. : Мысль, 1978.

11. Арская, М.А. Семантическая категория эстетической

оценки (прекрасное / безобразное) и ее онтология в совре-

менном немецком языке [Текст] : дис. … канд. филол. наук :

10.02.04 / М.А. Арская. – Иркутск, 2001.


297

12. Арутюнова, Н.Д. Понятие пропозиции в логике и лин-

гвистике [Teкст] / Н.Д. Арутюнова // Изв. АН СССР. – Сер.

лит. и языка. – 1976. – С. 46-54.

13. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и

языка [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Проблемы структурной

лингвистики. – М. : Наука, 1984. – С. 5-24.

14. Арутюнова, Н.Д. Дискурс [Текст] / Н.Д. Арутюнова //

Лингвистический энциклопедический словарь / под ред.

В.Н. Ярцевой. – М. : Советская энциклопедия, 1990. – С.

136-137.

15. Арутюнова, Н.Д. Истина : фон и коннотации [Текст] /

Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные

концепты. – М. : Наука, 1991. – С. 21-30.

16. Арутюнова, Н.Д. Речеповеденческие акты и истин-

ность [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Человеческий фактор в

языке, коммуникация, модальность, дейксис. – М. : Наука,

1992. – С. 6-39.

17. Арутюнова, Н. Д. Язык цели [Текст] / Н. Д Арутюнова

// Логический анализ языка. Модели действия. – М. : Наука,

1992 б. – С. 14-23.

18. Арутюнова, Н.Д. Вторичные истинностные оценки:

правильно, верно [Текст] / Н.Д. Арyтюнова // Логический

анализ языка. Ментальные действия. – М. : Наука, 1993. – С.

67-78.

19. Арутюнова, Н.Д. Время : модели и метафоры [Teкст] /

Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка : Язык и время /

отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. – М. : Изд-во «Инд-

рик», 1997. – С. 51-61.

20. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл (Логико-

семантические проблемы) [Teкст] / Н.Д. Арутюнова // Ару-

тюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М. : Школа «Языки

русской культуры», 1999. – С. 401.


298

21. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека [Текст] / Н.Д.

Арутюнова. – Изд. 2-е, испр. – М. : Языки русской культу-

ры, 1999.

22. Арутюнова, Н.Д. О стыде и совести [Текст] / Н. Д. Ару-

тюнова // Логический анализ языка : Языки этики / отв. ред.

: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко, Н.К. Рябцева. – М. : «Языки

русской культуры», 2000. – С. 54-78.

23. Арутюнова, Н.Д. Воля и свобода [Текст] / Н.Д. Арутю-

нова // Логический анализ языка. Космос и хаос : Концепту-

альные поля порядка и беспорядка. – М. : Индрик, 2003. – С.

73-99.

24. Асмус, В.Ф. Иммануил Кант [Текст] / В.Ф. Асмус. – М. :

Наука, 1973.

25. Астафурова, Т.Н. Категория итеративности в совре-

менном английском языке [Текст] : автореф. дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 / Т.Н. Астафурова. – М., 1981.

26. Ахутина, Т.В. Нейролингвистический анализ афазии (к

вопросу о механизмах построения связного грамматически

оформленного высказывания) [Teкст] / Т.В. Ахутина. – М. :

Изд-во Моск. ун-та, 1975.

27. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-

фразеологической семантике языка [Текст] / А.П. Бабушкин.

– Воронеж : Издательство Воронежского государственного

университета, 1996.

28. Бабушко, С.Р. Категориальное пространство локатив-

ных и темпоральных наречий современного английского

языка [Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04.

/ С.Р. Бабушко. – Киев : КГЛУ, 1998.

29. Баженова, Л.С. Прекрасное [Текст] / Л.С. Баженова,

М.В. Малинович // Внутренний мир человека : Семантиче-

ские константы. Коллективная монография к юбилею д.ф.н.,

профессора Ю.М. Малиновича / отв. ред. М.В. Малинович.

– Иркутск : Изд-во ИГЛУ, 2007. – С. 143-167.

30. Баженова, Л. С. Семантически сопряженные категории


299

«прекрасное – безобразное» в английском языковом созна-

нии [Текст] : дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 /

Л. С. Баженова ; Иркут. гос. лингвист. ун-т. – Иркутск,

2007б.

31. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского

языка [Текст] : [пер. с франц.] / Ш. Балли. – М. : Издательст-

во иностранной литературы, 1955.

32. Баранов, Г.С. Философия метафоры [Текст] / Г.С. Ба-

ранов. – Кемерово : Кузбссвузиздат, 2005.

33. Баринова, И.В. Семантика предлогов, выражающих

временные отношения в современном английском языке

[Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04. / И.В.

Баринова. – М. : МГЛУ, 1999.

34. Барт, Р. Избранные работы : Семиотика : Поэтика

[Текст] : [пер. с франц.] / Р. Барт / сост. Г. К. Косикова. – М. :

Прогресс, 1989.

35. Батицкая, В.В. Функционально-семантический потен-

циал глаголов длительности в современном английском язы-

ке [Teкст] : дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – германские

языки / В.В. Батицкая. – Иркутск : ИГЛУ, 2001.

36. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст] / Э. Бенве-

нист. – М. : Едиториал УРСС, 2002.

37. Бидагаева, Ц.Д. Темпоральные адвербиалы в англий-

ском предложении : языковой процесс формирования смыс-

ла [Teкст] : дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – германские

языки / Ц.Д. Бидагаева. – Иркутск : ИГЛУ, 2001.

38. Бидагаева, Ц.Д. Темпоральные адвербиалы в англий-

ском предложении : языковой процесс выражения смысла

[Teкст] : монография / Ц.Д. Бидагаева. – Улан-Удэ, Изд-во

ВСГТУ, 2004.

39. Бидагаева, Ц.Д. Актуализация акционального значения

английских глаголов состояния под сферой действия наре-

чий [Teкст] / Ц.Д. Бидагаева // Лингвистические парадигмы

и лингводидактика : мат. IX Междунар. науч.-практ. конф.,


300

Иркутск, 18-19 июня 2004. – Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2004.

– С. 58-67.

40. Блох, М.Я. Теоретическая грамматика английского

языка [Текст] : учеб. пособие / М.Я. Блох. – М. : Высшая

школа, 1983.

41. Богуславский, И.М. Сфера действия лексических еди-

ниц [Teкст] / И.М. Богуславский. – М. : Школа «Языки рус-

ской культуры», 1996.

42. Богуславский, И.М. Семантика быстроты [Teкст] / И.М.

Богуславский, Л.Л. Иомдин // Вопросы языкознания. – 1999.

– № 6. – С.13-30.

43. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Некоторые общие замечания о

языковедении и языке [Текст] / И.А. Бодуэн де Куртенэ //

История языкознания XIX - XX вв. в очерках и извлечениях

/ под ред. В. А. Звегинцева. В 2 частях. Ч. 1. – М. : Просве-

щение, 1960. – С. 226-246.

44. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика [Текст] : курс

лекций по английской филологии / Н.Н. Болдырев. – Тамбов

: Издательство Тамбовского университета, 2001.

45. Болдырев, Н.Н. Категории как форма репрезентации

знаний в языке [Текст] / Н. Н. Болдырев // Концептуальное

пространство языка: Сб. науч. тр. Посвящается юбилею

профессора Николая Николаевича Болдырева / Под ред.

проф. Е. С. Кубряковой; федеральное агентство по образова-

нию, Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина. Тамбов : Изд-во

ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005. – С. 16-39.

46. Бондарко, А.В. Грамматическая категория и контекст

[Текст] / А. В. Бондарко. – Л. : Наука, 1971.

47. Бондарко, А.В. Принципы функциональной грамматики

и вопросы аспектологии [Текст] / А.В. Бондарко. – Л. : Нау-

ка, 1983.

48. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика [Текст] /

А. В. Бондарко. – Л. : Наука, 1984.


301

49. Бондарко, А.В. Полевые структуры в системе языковой

категоризации [Текст] / А. В. Бондарко // Теория, история,

типология языков : материалы чтений памяти чл-корр. В.Н.

Ярцевой. – М. : РАН, Ин-т Языкознания, 2003. – Выпуск 1. –

С. 13-20.

50. Бондарко, А. В. Языковая интерпретация семантических

категорий в сфере грамматики [Текст] / А.В. Бондарко. // Язык.

Личность. Текст : сб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой / отв.

ред. В.Н. Топоров. – М. : Языки славянских культур, 2005. – С.

142-159.

51. Бочкарев, А.Е. Семантический словарь [Текст] / А.Е.

Бочкарев. – Нижний Новгород : ДЕКОМ, 2003.

52. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на

материале русской грамматики) [Teкст] / Т.В. Булыгина,

А.Д. Шмелев – М. : Школа «Языки русской культуры»,

1997.

53. Бурвикова, Н.Д. Жизнь в мимолетных мелочах [Текст] /

Н.Д. Бурвикова, В.Г. Костомаров. – СПб. : Златоуст, 2006.

54. Бэкон, Ф. Сочинения [Текст] : в 2 т. Т 1 / Ф. Бэкон. – М.

: Мысль, 1977.

55. Бюлер, К. Теория языка. Репрезентативная функция

языка / Общ. ред Т.В. Булыгиной [Teкст] / К. Бюлер : пер. с

нем. – М. : «Прогресс», «Универс», 1993. – С. 80; 121-124.

56. Вайнрих, Х. Лингвистика лжи [Текст] / Х. Вайнрих :

пер. с нем. // Язык и моделирование социального взаимо-

действия. – М. : Прогресс, 1987. – С. 44-87.

57. Василенко, О.В. Функционирование наречий времени

современного английского языка в текстах различных сти-

лей [Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04. /

О.В. Василенко. – Киев : КГЛУ, 1998.

58. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание [Текст] / А.

Вежбицкая : пер. с англ. / сост. М.А. Кронгауз, вступ. ст. В.

Падучевой. – М. : Русские словари, 1996.


302

59. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредст-

во лексики и прагматики [Текст] / А. Вежбицкая – М. : Языки

славянской культуры, 2001.

60. Веккер, Л.М. Психика и реальность : единая теория

психических процессов [Текст] / Л. М. Веккер. – М. :

Смысл, 1998.

61. Верещагин, Е.М. Язык и культура : лингвострановеде-

ние в преподавании русского языка как иностранного

[Текст] : методическое руководство / Е. М. Верещагин, В. Г.

Костомаров. – М. : Русский язык, 1990.

62. Верещагин, Е.М. Речевые тактики призыва к откровен-

ности [Текст] / Е.М. Верещагин, Р. Ратмайр, Т. Ройтер // Во-

просы языкознания. – 1992. – № 6. – С. 82-93.

63. Верещагин, Е.М. В поисках новых путей развития лин-

гвострановедения : концепция речеповеденческих тактик

[Текст] / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. – М. : Государст-

венный институт русского языка им. А.С. Пушкина, 1999.

64. Виндельбанд, В. О свободе воли [Текст] / В. Виндель-

банд. – М. : Издание Д.П. Ефимова, 1905.

65. Виноградов, В.А. Социолингвистическая типология

[Текст] / В.А. Виноградов, А.И. Коваль, В.Я. Порхомовский.

– 2-е изд., испр. и доп. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. – 136

с.

66. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое уче-

ние о слове) [Текст] / В.В. Виноградов. – М.–Л. : Учпедгиз,

1947.

67. Виноградов, В.В. Основные вопросы синтаксиса пред-

ложения (на материале русского языка) [Текст] / В.В. Вино-

градов // Избранные труды. Исследования по русской

грамматике. – М. : Наука, 1975. – С. 254-294.

68. Виноградова, Т.А. Синтаксические средства выражения

темпоральных отношений в современном английском языке

[Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04. /

Т.А. Виноградова. – М. : МГПИИЯ им. М. Тореза, 1982.


303

69. Витгенштейн, Л. Философские исследования [Текст] /

Л. Витгенштейн // Философские работы. Ч.1. / сост. М.С.

Козловой, пер. с нем. М.С. Козловой и Ю.А. Асеева. – М. :

Гнозис, 1994. – С. 75-319.

70. Владимирова, Т.Е. Призванные в общение : Русский

дискурс в межкультурной коммуникации [Текст] /

Т.Е. Владимирова. – М. : КомКнига, 2007.

71. Внутренний мир человека : семантические константы

[Текст] : коллективная монография к юбилею д-ра филол.

наук, профессора Ю. М. Малиновича / отв. ред. М. В. Мали-

нович. – Иркутск : ИГЛУ, 2007.

72. Всеволодова, М.В. К вопросу о методологиях и методи-

ках лингвистического анализа (на примере категорий про-

странственных, временных и причинных отношений)

[Текст] / М. В. Всеволодова // Вестник МГУ. Сер. 9. Филоло-

гия. – 2005. – № 1. – С. 22-49.

73. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской

герменевтики [Текст] / Х.Г. Гадамер. / Сост. и вступ. ст. Б.Н.

Бессонова. – М. : Прогресс, 1988.

74. Гак, В.Г. Проблемы лексико-грамматической организа-

ции предложения [Текст] : автореф. дис. … д-ра филол. наук

: 10.02.19 / В.Г. Гак. – М. : Институт языкознания, 1968.

75. Галаншина, И.К. Функциональный статус наречий в

системе частей речи [Teкст] : дис. … канд. филол. наук :

10.02.19 / И.К. Галаншина. – М., 1989.

76. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического ис-

следования [Текст] / И.Р. Гальперин. – М. : Наука, 1981.

77. Гийом, Г. Принципы теоретической лингвистики

[Текст] : [пер. с франц.] / Г. Гийом. – М. : «Прогресс», «Куль-

тура», 1992.

78. Гловинская, М.Я. Семантика глаголов речи с точки зре-

ния теории речевых актов [Текст] / М.Я. Гловинская // Рус-

ский язык в его функционировании. Коммуникативно-

прагматический аспект. – М. : Наука, 1993.


304

79. Глотова, Г.А. Человек и знак : Семиотико-

психологические аспекты онтогенеза человека [Текст] / Г.А.

Глотова. – Свердловск : Издательство Уральского универси-

тета, 1990.

80. Гумбольдт, В. фон Введение во всеобщее языкознание

В.Гумбольдта 1836 г. [Текст] / В. Гумбольдт ; [пер. с нем. П.

Билярского] // Вырезка из : Журнал мин. нар. просвещения.

81. Гумбольдт, В. фон О различии строения человеческих

языков и его влиянии на духовное развитие человеческого

рода [Текст] / В. фон Гумбольдт // История языкознания

XIX-XX вв. в очерках и извлечениях. – М., 1963.

82. Гурочкина, А.Г. Неглагольные средства выражения

временных отношений в истории английского языка [Teкст]

/ А.Г. Гурочкина // Категоризация мира: пространство и

время: Материалы научн. конф. / ред. Е.С. Кубрякова и О.В.

Александрова. – М. : «Диалог-МГУ», 1997. – С. 82-86.

83. Гуссерль, Э. Логические исследования [Электронный

ресурс] : Т. 2. Иследования по феноменологии и теории по-

знания / Э. Гуссерль. – http://filosof.historic.ru.(2006).

84. Декарт, Р. Сочинения [Текст]. В 2 т. Т. 1. / Р. Декарт. –

М.: Мысль, 1989.

85. Декарт, Р. Сочинения [Текст]. В 2 т. Т. 2. / Р. Декарт. –

М.: Мысль, 1994.

86. Демьянков, В.З. Доминирующие лингвистические тео-

рии в конце ХХ века [Teкст] / В.З. Демьянков // Язык и наука

конца 20 века : сб. статей – М. : Рос. гум. ун-т, 1995. – С.

239-320.

87. Демьянков, В.З. Пленительная красота [Текст] / В.З.

Демьянков // Логический анализ языка. Языки эстетики :

Концептуальные поля прекрасного и безобразного: сб. науч.

тр. / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М. : Индрик, 2004. – С. 169-

208.

88. Демьянков, В.З. «Концепт» в философии языка и в ког-

нитивной лингвистике [Текст] / В.З. Демьянков // Когнитив-


305

ные исследования языка. Вып. I. Концептуальный анализ

языка: сб. науч. трудов / гл. ред. Серии Е.С. Кубрякова, отв.

ред. вып. Н.Н. Болдырев. – М. : Ин-т языкознания РАН;

Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. –

С. 29-34.

89. Дешериева, Т.И. Лингвистический аспект категории

времени в его отношении к физическому и философскому

аспектам [Teкст] / Т.И. Дешериева // Вопросы языкознания.

– 1975. – № 2. – С. 111-117.

90. Дмитровская, М. А. Механизмы понимания и употреб-

ление глагола понимать [Текст] / М. А. Дмитровская // Во-

просы языкознания. – 1985. – № 3. – С. 98-107.

91. Есперсен, О. Философия грамматики : пер. с англ.

[Teкст] / O. Есперсен – М. : Изд-во иностр. лит., 1958. – С.

260-297.

92. Жакова, Т.Е. Мифологема неба и земли (верха и низа) в

германских языках (на индоевропейском фоне) [Текст] : ав-

тореф. дис. ...канд. филол. наук / Т.Е. Жакова. – М. : МПГУ,

2001.

93. Жоль, К.К. Мысль. Слово. Метафора. Проблемы се-

мантики в философском освещении / К.К. Жоль. – Киев :

Наукова думка, 1984.

94. Жоль, К.К. Язык как прагматическое сознание (Фило-

софский анализ) / К.К. Жоль. – Киев : Выща школа, 1990.

95. Залевская, А.А. Психолингвистические исследования.

Слово. Текст [Текст] : избранные труды / А.А. Залевская. –

М. : Гнозис, 2005.

96. Засыпкина, Г.Б. Функционально – семантическая кате-

гория совместности деятельности в современном англий-

ском языке [Teкст]: дис. … канд. филол. наук : 10.02.04. /

Г.Б. Засыпкина. – Иркутск, 1999.

97. Золотова, Г.А. Очерк функционального синтаксиса

русского языка [Текст] / Г.А. Золотова. – М. : Наука, 1973.

98. Каган, М.С. Философия культуры [Текст] / М.С. Каган.


306

– СПб. : ТОО ТК «Петрополис», 1996.

99. Казыдуб, Н.Н. Дискурсивное пространство как фраг-

мент языковой картины мира (теоретическая модель)

[Текст]: дис. … д-ра филол. наук : 10.02.04 / Н.Н. Казыдуб. –

Иркутск, 2006.

100. Кант, И. Пролегомены ко всякой будущей метафизи-

ки, могущей возникнуть вместо науки [Текст] / И. Кант. –

М. : Прогресс, 1993.

101. Кант, И. Религия в пределах только разума. Метафи-

зика нравов [Текст] / И. Кант // Собрание сочинений в 8-ми

томах. – М. : Чоро, 1994. – Т. 6.

102. Карасик, В.И. Язык социального статуса [Текст] /

В.И. Карасик. – М. : ИТДГК «Гнозис», 2002.

103. Карасик, В.И. Языковой круг [Текст] / В. И. Карасик. –

М. : Гнозис, 2004.

104. Кацнельсон, С.Д. Типология языка и речевое мышление

/ АН СССР. Ин-т языкознания [Teкст] / С.Д. Кацнельсон. –

Л. : «Наука», Ленингр. отд-ние, 1972.

105. Кацнельсон, С.Д. К понятию типов валентности [Текст]

/ C.Д. Кацнельсон // Вопросы языкознания. – 1987. – №3. –

С. 20-33.

106. Кацнельсон, С.Д. Категории языка и мышления [Текст]

/ С.Д. Кацнельсон. – М. : Языки славянской культуры, 2001.

107. Кацнельсон, С.Д. Типология языка и мышления [Текст]

/ С.Д. Кацнельсон. – М. : Едиториал УРСС, 2004.

108. Кикилич, Е.В. Категория бытия: представление бытия

человека в современном немецком языке [Текст] : дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – германские языки / Е. В. Ки-

килич. – Иркутск, 2001.

109. Ковалева, Л.М. Проблемы структурно-семантического

анализа простой глагольной конструкции в современном

английском языке [Текст] / Л.М. Ковалева. – Иркутск : ИГУ,

1987.


307

110. Ковалева, Л.М. Английская грамматик а: предложение

и слово : Монография. [Teкст] / Л.М. Ковалева. – Иркутск,

2008.

111. Коваленко, Н.А. Системный подход к фразовой просо-

дии слова [Текст] / Н.А. Коваленко. – Красноярск : Изда-

тельство КГПУ, 1998.

112. Колмогорова, А.В. Концептуальные особенности при-

лагательных «Blanc» и «Noir» в составе адъективно-

субстантивного сочетания в современном французском язы-

ке [Текст] : дис. ... канд. филол. наук / А.В. Колмогорова. –

Иркутск : ИГЛУ, 2001.

113. Колосова, О.Н. Когнитивные основания языковых кате-

горий (на материале современного английского языка)

[Teкст] : дис. ... д-ра филол. наук : 10.02.04 / О.Н. Колосова.

– М. : МГУ, филол. ф-т, 1996.

114. Колшанский, Г.В. Соотношение субъективных и объек-

тивных факторов в языке [Текст] / Г.В. Колшанский. – М. :

Наука, 1975.

115. Колшанский, Г.В. Текст как единица коммуникации

[Текст] / Г.В. Колшанский // Проблемы общего и германско-

го языкознания. – М., 1976.

116. Коновалова, В.Г. Развитие неглагольных средств выра-

жения временных отношений в древне- и среднеанглийском

языке [Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04

/ В.Г. Коновалова. – СПб. : РГПУ им. А.И.Герцена, 1994.

117. Кононова, И.В. Этические концепты : структура и ре-

презентация [Текст] / И.В. Кононова // Проблемы система-

тики языка и речевой деятельности : материалы 8-го

регионального семинара. – Иркутск : ИГЛУ, 2005. – С. 141-

147.

118. Корнилов, О.А. Языковые картины мира как производ-

ные национальных менталитетов [Текст] / О.А. Корнилов. –

2-е изд., испр. и доп. – М. : Черо, 2003.


308

119. Кравченко, А.В. Язык и восприятие : Когнитивные ас-

пекты языковой категоризации [Teкст] / А.В. Кравченко. –

Иркутск : ИГУ, 1996.

120. Кравченко, А.В. Английский глагол : Новая грамматика

для всех [Teкст] : учебник / под ред. А.В. Кравченко / А.В.

Кравченко, Т.Л. Верхотурова, Л.В. Слуднева и др. – Иркутск

: Изд-во ИГЛУ, 1997.

121. Кравченко, А.В. Когнитивная лингвистика и новая эпи-

стемология (К вопросу об идеальном проекте языкознания)

[Teкст] / А.В. Кравченко // Вопросы языкознания. – 2000, №

3.

122. Кравченко, А.В. Язык и восприятие : когнитивные ас-

пекты языковой категоризации [Текст] / А.В. Кравченко. –

Иркутск, 2004.

123. Красавский, Н.А. Эмоциональные концепты в немец-

кой и русской лингвокультурах [Текст] : монография / Н.А.

Красавский. – Волгоград : Перемена, 2001.

124. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих» : миф или реаль-

ность? [Текст] / В.В. Красных. – М. : ИТДГК «Гнозис»,

2003.

125. Красухин, К.Г. Три модели индоевропейского времени

на материале лексики и грамматики / К.Г. Красухин // Логи-

ческий анализ языка. Язык и время / отв. ред. Н.Д. Арутю-

нова, Т.Е. Янко. – М. : Изд-во «Индрик», 1997. – С. 62-77.

126. Кубрякова, Е.С. Об одном фрагменте концептуального

анализа слова память [Текст] / Е.С. Кубрякова // Логиче-

ский анализ языка. Культурные концепты. – М. : Наука,

1991. – С. 85-90.

127. Кубрякова, Е.С. Категоризация мира: пространство и

время [Текст] / Е.С. Кубрякова // Категоризация мира : про-

странство и время. Материалы научной конференции. М.,

1997. – С. 3-19.


309

128. Кубрякова, Е.С. Части речи с когнитивной точки зре-

ния [Teкст] / Е.С. Кубрякова. – М. : Инст. языкознания,

РАН, 1997.

129. Кубрякова, Е.С. Размышления о судьбах когнитивной

лингвистики на рубеже веков [Текст] / Е.С. Кубрякова // Во-

просы филологии. – 2001. – № 1 (7). – С. 28-34.

130. Кубрякова, Е.С. О термине «дискурс» и стоящей за ним

структуре знания [Текст] / Е. С. Кубрякова // Язык. Лич-

ность. Текст : cб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой / Институт

славяноведения РАН ; отв. ред. В.Н. Топоров. – М. : Языки

славянских культур, 2005. – С. 23-33.

131. Кубрякова, Е. С. Языковое абстрагирование в наимено-

ваниях категорий [Текст] / Е.С. Кубрякова, О.К. Ирисханова

// Известия РАН. Сер. Литературы и языка. – 2007. – Том 66.

– № 2. – С. 3-12.

132. Кубрякова, Е.С. К определению понятия имиджа

[Текст] / Е.С. Кубрякова // Вопросы когнитивной лингвисти-

ки. – 2008. – № 1. – С. 5-11.

133. Лавыш, Т.А. В Англию, с любовью [Текст] / Т.А. Ла-

выш. – М. : ИРН ООО «ЛистПлюс», 1998.

134. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живём [Текст] /

Дж. Лакофф, М. Джонсон // Язык и моделирование соци-

ального взаимодействия. – М. : Прогресс, 1987. – С. 126-170.

135. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем [Текст] /

Дж. Лакофф, М. Джонсон / пер. с англ. / под ред. А. Н. Ба-

ранова. – М. : Едиториал УРСС, 2004.

136. Лаптева, Т.И. Неглагольные средства выражения тем-

поральности в ранненовоанглийском языке [Teкст] : авто-

реф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 / Т.И. Лаптева. – Л.

: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1988.

137. Лаэртский, Д. О жизни, учениях и изречениях фило-

софов [Текст] / Д. Лаэртский, М., 1979.

138. Лейбниц, Г.В. Новые опыты о человеческом разуме

[Текст] / Г.В. Лейбниц. – М., Л., 1936.


310

139. Леонтович, О.А. Русские и американцы : парадоксы

межкультурного общения [Текст] : монография /

О.А. Леонтович. – М. : ИТДГК «Гнозис», 2005.

140. Логический анализ языка. Языки эстетики : Концепту-

альные поля прекрасного и безобразного [Текст] : сб. науч.

тр. / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М. : Индрик, 2004.

141. Локк, Дж. Сочинения [Текст]. В 3 т. Т. 1. Опыт о чело-

веческом разумении / Дж. Локк. – М. : Мысль, 1985.

142. Лосев, А.Ф. Античная мифология в ее историческом

развитии [Текст] / А.Ф. Лосев. – М. : Учпедгиз, 1957.

143. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек –

текст – семиосфера – история. [Текст] / Ю.М. Лотман. – М. :

«Языки русской культуры», 1999.

144. Лотман, Ю.М. Семиосфера [Текст] / Ю.М. Лотман. –

СПб. : «Искусство-СПБ», 2004.

145. Лукин, В.А. Концепт истины и слово истина в русском

языке (опыт концептуального анализа рационального и ир-

рационального в языке) [Текст] / В.А. Лукин // Вопросы

языкознания. – № 4. – 1993. – С. 63-85.

146. Макаров, М.Л. Основы теории дискурса [Текст] / М.Л.

Макаров. – М. : ИТДГК «Гнозис», 2003.

147. Малимон, Л.К. Системные и функциональные характе-

ристики имен существительных с темпоральным значением

в современном английском языке [Teкст] : автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 / Л.К. Малимон. – Киев : Киев.

гос. лингв. ун-т, 1999.

148. Малинович, М.В. К понятию лингвистических катего-

рий текста [Текст] / М.В. Малинович // Проблемы лингвис-

тического анализа текста. Иркутск, 1980. – С. 14-22.

149. Малинович, М.В. Лингвистическая категория каузаль-

ности (К проблеме категорий текста) [Текст] / М. В. Мали-

нович // Проблемы лингвистического анализа текста и

лингводидактические задачи (тезисы к 6-ому зональному

научному совещанию Восточно-Сибирского региона) / Отв.


311

ред. Ю. М. Малинович. – Иркутск, 1981. – С. 53-54.

150. Малинович, М.В. Бытийность – семантическая катего-

рия текста [Текст] / М.В. Малинович // Проблемы лингвис-

тического анализа текста. Коммуникативно -

прагматический аспект. Межвузовский сборник научных

трудов. – Иркутск, 1990. – С. 22-27.

151. Малинович, М.В. Коммуникативно-прагматическая ка-

тегория длительности : к проблеме категорий текста [Текст]

/ М.В. Малинович, А.А. Богомякова // Исследования по се-

мантике и прагматике текста и высказывания : тезисы док-

ладов межвузовской научной конференции молодых ученых

15-18 января 1994 г. – Иркутск : ИГПИИЯ, 1992. – С. 31-32.

152. Малинович, М.В. Взаимодействие категории таксиса и

категории множественности [Teкст] / М.В. Малинович, В.В.

Батицкая // Проблемы структурно-семантической организа-

ции текста : межвузовский сборник научных трудов. – Ир-

кутск, 1999.

153. Малинович, М.В. Адвербиалы как системное явление в

современном английском языке [Teкст] / М.В. Малинович,

Ц.Д. Бидагаева // материалы XX межвузовской научно-

практической конференции. Ч. 2. – Иркутск : ИВАИИ, 2001.

– С. 122-124.

154. Малинович, М.В. Причинность. Ощущения человека :

взаимодействие категорий в семантическом пространстве

языка [Текст] / М.В. Малинович, Р.П. Иванова // Вестник

Ленинградского государственного университета имени

А.С. Пушкина. Научный журнал № 5, Том 1. Серия филоло-

гия. – Санкт - Петербург, 2003. – С. 120 – 129.

155. Малинович, М.В. Модус причинности в концептосфере

«Человек» [Текст] / М.В. Малинович // Новое в когнитивной

лингвистике: материалы I международной научной конфе-

ренции «Изменяющаяся Россия : новые парадигмы и новые

решения в лингвистике» (Кемерово, 29 – 31 августа 2006 г.)

/ отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерово : КемГУ (Серия


312

«Концептуальные исследования». Вып. 8). 2006. – С. 712-

719.

156. Малинович, М.В. Причинность [Текст] / М.В. Малино-

вич // Внутренний мир человека: Семантические константы.

Коллективная монография к юбилею докт. филол. наук

Ю.М. Малиновича / отв. ред. М.В. Малинович. – Иркутск :

ИГЛУ, 2007. – С. 397-437.

157. Малинович, М.В. Метафорические высказывания с

двойным модусом : ощущения человека и причинности (на

материале английского языка) [Текст] / М.В. Малинович,

Р.П. Иванова // Современные лингвистические теории : про-

блемы слова, предложения, текста / Отв. научный редактор

профессор Ю.М. Малинович. – Иркутск : ИГЛУ, 2010. – С.

157 – 170.

158. Малинович, Ю.М. Семантика эгоцентрических катего-

рий: воля, её модусы и языковая онтология [Текст] / Ю.М.

Малинович // Языковая онтология семантически малых и

объёмных форм : Вестник ИГЛУ Сер. Лингвистика / под

ред. проф. Ю.М. Малиновича. – Иркутск : ИГЛУ, 2001. –

Вып. 1. – С. 96-110.

159. Малинович, Ю.М. К проблеме семантически сопряжен-

ных категорий типа «Жизнь – Смерть», «Добро – Зло»,

«Любовь – Ненависть», «Преступление – Наказание»

[Текст] / Ю.М. Малинович // Лингвистические парадигмы и

лингводидактика : материалы VII Междунар. науч.-практ.

конф. – Иркутск, 2002 а. – С. 97–99.

160. Малинович, Ю.М. Семиосфера культуры в антрополо-

гической лингвистике [Текст] / Ю.М. Малинович,

М.В. Малинович // Номинация. Предикация. Коммуникация

: сб. науч. ст. к юбилею проф. Л. М. Ковалевой ; отв. ред.

А. В. Кравченко. – Иркутск, 2002 б. – С. 227–253.

161. Малинович Ю.М. Антропологическая лингвистика как

интегральная наука [Teкст] / Ю.М. Малинович, М.В. Мали-

нович // Антропологическая лингвистика : Концепты. Кате-


313

гории. Коллективная монография под ред. и общим науч.

рук. д-ра филол. наук, проф. Ю.М. Малиновича. – Москва –

Иркутск, 2003. – С. 7-28.

162. Малинович, Ю.М. Человек волевой : Воля, её модусы и

их актуализация в немецком языковом сознании [Текст] /

Ю.М. Малинович // Антропологическая лингвистика : Кон-

цепты. Категории. Коллективная монография / под ред.

проф. Ю.М. Малиновича. – Москва – Иркутск : Институт

Языкознания РАН – ИГЛУ, 2003. – С. 82-103.

163. Малинович, Ю.М. К проблеме семантически сопряжен-

ных категорий и их системного представления [Текст] /

Ю. М. Малинович // Коммуникативно-прагматические ас-

пекты исследования языковых единиц : сб. ст. к юбилею

проф. М. Я. Блоха. В 2-х ч. Ч. 1. – Барнаул, 2004. – С. 155–

160.

164. Малинович, Ю.М. Философия семантически сопряжен-

ных категорий бинарной оппозиции [Текст] / Ю.М. Малино-

вич // Лингвистические парадигмы и лингвдидактика :

Материалы X Международной научно-практической конфе-

ренции, Иркутск, 14-18 июня 2005 г. – Иркутск : Изд-во

БГУЭП, 2005. – Ч. 1. – С. 70-82.

165. Малинович, Ю.М. Семиосфера внутреннего мира чело-

века : проблема семантики эгоцентрических категорий

[Текст] / Ю.М. Малинович // Новое в когнитивной лингвис-

тике : материалы I международной конференции «Изме-

няющаяся Россия : новые парадигмы и новые решения в

лингвистике» / отв. ред. М.В. Пименова. – Кемерево : Кем

ГУ, 2006. – С. 881-894.

166. Малинович, Ю.М. Истина. Правда : варианты их верба-

лизации в разноязычных культурах [Текст] / Ю.М. Малино-

вич, М.В. Малинович // Концепт и культура : материалы II

международной научной конференции (Кемерово, 30-31

марта 2006 г.). – Прокопьевск : Полиграф-центр, 2006. – С.

92-102.


314

167. Малинович, Ю.М. Семиосфера внутреннего мира чело-

века [Текст] / Ю.М. Малинович // Внутренний мир человека

: семантические константы : коллективная монография / отв.

ред. М. В. Малинович. – Иркутск, 2007. – С. 11-59.

168. Маслова, В.А. Лингвокультурология : Учеб. пособие

для студентов высших учебных заведений [Текст] /

В.А. Маслова. – М. : Издательский центр «Академия», 2001.

169. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика [Текст] : учеб.

пособие / В.А. Маслова. – Минск : Тетра Системс, 2004.

170. Медведева Н.Е. Просодия английского наречия [Teкст]

: дис. …канд. филол. наук : 10.02.04 / Н.Е. Медведева. – М. :

МГУ, 1996.

171. Мещанинов, И.И. Глагол [Текст] / И.И. Мещанинов. –

М. – Л. : Наука, 1949.

172. Мещанинов, И.И. Члены предложения и части речи

[Teкст] / И.И. Мещанинов.– Л. : «Наука» Ленингр. отделе-

ние, 1978.

173. Мещерякова, Ю.В. Концепт «Красота» в английской и

русской лингвокультурах [Текст] : дис. … канд. филол. наук

: 10.02.20 / Ю.В. Мещерякова. – Волгоград, 2004.

174. Молчанов, Ю.Б. Проблема времени в современной нау-

ке / отв. ред. С.Ю. Сачков [Teкст] / Ю.Б. Молчанов. – М. :

«Наука», 1990.

175. Морозова, Е.И. Ложь как дискурсивное образование :

лингвокогнитивный аспект [Текст] : монография / Е. И. Мо-

розова. – Харьков : Экограф, 2005.

176. Моррис, Ч.У. Основания теории знаков [Текст] / Ч.У.

Моррис // Семиотика : Антология / сост. Ю.С. Степанов. – 2-

е изд., испр. и доп. – М. : Академический Проект ; Екате-

ринбург : Деловая книга, 2001.

177. Москальская, О.И. Грамматика текста [Текст] /

О.И. Москальская. – М. : Высшая школа, 1981.

178. Мудрые мысли на все времена. Антология современно-

го афоризма XIX – XX вв. / сост. И. И. Комарова, А. П. Кон-


315

драшов. [Текст] – М. : РИПОЛ классик, 2007. – 738 с. – (Ве-

ликие мысли великих людей).

179. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значе-

ния [Текст] : учеб. пособие / М.В. Никитин. – М. : Высшая

школа, 1988.

180. Николаева, Т.М. Лингвистика текста. Современное со-

стояние и перспективы [Текст] / Т.М. Николаева // Новое в

зарубежной лингвистике. Вып. VIII : (под ред. Т. М. Нико-

лаева) – М. : Прогресс, 1978. – С. 5-9.

181. Павилёнис, Р.И. Проблема смысла. Современный логи-

ко-философский анализ языка [Текст] / Р. И. Павиленис. –

М. : «Мысль», 1983.

182. Панфилов, В.З. Философские проблемы языкознания

[Текст] / В.З. Панфилов. – М. : Наука, 1977.

183. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с

действительностью (референциальные аспекты семантики

местоимений) [Teкст] / Е.В. Падучева. – М. : Наука, 1985.

184. Падучева, Е.В. Семантические исследования (Семанти-

ка времени и вида в русском языке; Семантика нарратива)

[Teкст] / Е.В. Падучева. – М. : Школа «Языки русской куль-

туры», 1996.

185. Пешковский, А.М. Русский синтаксис в научном осве-

щении [Текст] / А.М. Пешковский. – 7-е изд. – М. : Учпед-

гиз, 1956.

186. Пименова, М.В. Проблемы когнитивной лингвистики и

концептуальных исследований на современном этапе

[Текст] / М. В. Пименова // Ментальность и язык : коллек-

тивная монография / отв. ред. проф. М.В. Пименова. – Ке-

мерово : КемГУ, 2006.– С. 16-61.

187. Пищальникова, В.А. Общее языкознание : ученое посо-

бие [Текст] / В.А. Пищальникова. – Барнаул : Изд-во Алт.

ун-та, 2001.

188. Плотникова, С.Н. Технологизация дискурса : процесс и

результат [Текст] / С.Н. Плотникова // Вестник Иркутского


316

государственного лингвистического университета. – 2008. –

№ 4. – С. 138-147.

189. Полянский, С.М. Основы функционально-

семантического анализа категории таксиса [Текст] / С.М.

Полянский. – Новосибирск : Изд-во НГПИ, 1990.

190. Попова, М.И. Когнитивная основа пространственной

модели временных отношений в современном английском

языке [Teкст] : дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 /

М.И. Попова. – Иркутск, 1997.

191. Попова, З.Д. Очерки по когнитивной лингвистике

[Текст] / З.Д. Попова, И.А. Стернин. – Воронеж : Истоки,

2001.

192. Попова, З.Д. Когнитивная лингвистика [Teкст] /

З.Д. Попова, И.А. Стернин. – М. : АСТ : Восток – Запад,

2007.

193. Попова, З.Д. Моделирование содержания концепта

(когнитивная интерпретация результатов лингвистического

исследования) [Teкст] / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Про-

блемы представления (препрезентации) в языке. Типы и

форматы знаний: сб. науч. трудов / РАН. Ин-т языкознания ;

Мин-во образ. и науки РФ. ТГУ им. Г.Р. Державина; Редкол.

: Е.С. Кубрякова (отв. ред.), Поздникова Е.М. (зам. отв. ред.)

и др. – М. – Калуга : ИП Кошелев А.Б. (Изд-во «Эйдес»),

2007. – С. 322- 329.

194. Потебня, А.А. Мысль и язык [Текст] / А.А. Потебня. –

Киев : СИНТО, 1993.

195. Прохоров, Ю.Е. Русские : коммуникативное поведение

[Текст] / Ю.Е. Прохоров, И.А. Стернин. – 2-е изд., испр. и

доп. – М. : Флинта : Наука, 2006.

196. Пудалова, И.К. Семантическая интерпретация моно-

предикативных предложений с множественным субъектом в

современном английском языке [Текст] : дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.04 / И.К. Пудалова. – Иркутск, 1984.


317

197. Резник, И.В. Функционально-семантическое поле тем-

поральности : Логико-семантическая категория и языковые

средства ее выражения [Teкст] : автореф. дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.04 / И.В. Резник. – М. : МГПИИЯ им.

М.Тореза, 1988.

198. Рейхенбах, Г. Философия пространства и времени

[Teкст] / Г. Рейхенбах. – М. : Прогресс, 1985.

199. Рудометкина, М.И. Слова категории времени (на мате-

риале английского языка) [Teкст] : автореф. дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 / М.И. Рудометкина. – Киев : Киев-

ский гос. пед. ин–т, 1972.

200. Рябова, М.Ю. Временная референция в английском

языке (прагмасемантический аспект) [Teкст] / М.Ю. Рябова.

– Кемерово : Кузбассвузиздат, 1993.

201. Рябцева, Н.К. «Вопрос» : прототипическое значение

концепта [Текст] / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка.

Культурные концепты. – М. : Наука, 1991. – С. 72-77.

202. Рябцева, Н.К. Аксиологические модели времени

[Teкст] / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Язык и

время / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. – М. : Изд-во

Индрик, 1997. – С. 78.

203. Рябцева, Н.К. Этические знания и их «предметное» во-

площение [Текст] / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка

: Языки этики / отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко, Н.К.

Рябцева. – М. : «Языки русской культуры», 2000. – С. 178-

183.

204. Рябцева, Н.К. Язык и естественный интеллект [Текст] /

Н.К. Рябцева. – М. : Academica, 2005.

205. Саварцева, Н. В. Этические концепты «верность» и

«предательство» в английском языковом сознании [Текст] :

дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 / Н. В. Саварцева. – Ир-

кутск : ИГЛУ, 2008.

206. Салькова, М.А. Темпоральная репрезентация англий-

ского дискурса (на материале структур с придаточным вре-


318

мени) [Teкст] : автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04

/ М.А. Салькова. – М. : МГЛУ, 1999.

207. Семантические типы предикатов [Текст] : учебник

для вузов / под ред.О.Н. Селиверстовой. – М. : Наука, 1982.

208. Семенова, Т.И. Лингвистический феномен кажимости

[Текст] / Т.И. Семенова. – Иркутск : Изд-во ИГЛУ, 2007.

209. Серебренникова, Е.Ф. Аспекты аксиологического лин-

гвистического анализа [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Эт-

носемиосфера ценностных смыслов : Коллективная

монография. – Иркутск : Изд-во ИГЛУ, 2008. – С. 8-31.

210. Серова, И.Г. Гендер как область-источник формирова-

ния смыслов в процессе оценочной категоризации [Текст] /

И.Г. Серова // Принципы и методы когнитивных исследова-

ний языка : сб. науч. тр. / отв. ред. Н.Н. Болдырев. – Тамбов :

Изда-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. – С.189-198.

211. Сивохина, Н.Г. Морфолого-синтаксические средства

выражения категории времени и пространства и их стили-

стическая значимость в тексте (на материале английской и

американской художественной литературы ХХ века) [Teкст]

: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04 / Н.Г. Сивохи-

на. – М. : МГПИИЯ им. М. Тореза, 1982.

212. Слюсарева, Н.А. Проблемы функциональной морфоло-

гии современного английского языка [Teкст] / Н.А. Слюса-

рева. – М. : Наука, 1986.

213. Соловьёв, В.С. Сочинения [Текст] / В. С. Соловьёв /

сост. А.В. Гулыга, А.Ф. Лосев. – В 2-х т. 2 Т. – М. : Мысль,

1988.

214. Сорокина, Т.С. Функциональная грамматическая сино-

нимия в английском языке [Teкст] / Т.С. Сорокина. – М. :

Изд-во МГЛУ «Рема», 1995.

215. Соссюр, Ф. де Труды по языкознанию [Текст] / Ф. де

Соссюр. – М. : Прогресс, 1977.

216. Степанов, Ю.С. Методы и принципы современной

лингвистики [Текст] / Ю.С. Степанов. – М. : Издательство


319

«Наука», 1975.

217. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка

[Текст] / Ю.С. Степанов. – Москва : Наука, 1985.

218. Степанов, Ю. С. Константы мировой культуры. Алфа-

виты и алфавитные тексты в периоды двоеверия [Текст] / Ю.

С. Степанов, С. Г. Проскурин. – М. : Институт языкознания

РАН ; Изд-во МГЛУ, 1993.

219. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культу-

ры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С. Степанов. – М. :

Школа «Языки русской культуры», 1997.

220. Степанов, Ю.С. В мире семиотики [Текст] / Ю.С. Сте-

панов // Семиотика: Антология / сост. Ю.С. Степанов. – 2-е

изд., испр. и доп. – М. : Академический Проект; Екатерин-

бург : Деловая книга, 2001. – С. 5-42.

221. Супрун, А.В. Грамматика и семантика простого пред-

ложения [Текст] /А.В. Супрун. – М. : Наука, 1977.

222. Сусов, И.П. Введение в языкознание / учеб. для студен-

тов лингв. и филол. спец-тей [Teкст] / И.П. Сусов. – М. :

АСТ: Восток – Запад, 2008.

223. Тарасова, И.П. Смысл предложения – высказывания и

коммуникация [Teкст] : автореф. дис. ... д-ра филол. наук :

10.02.19 / И.П. Тарасова. – М. : Ин-т языкознания РАН,

1992.

224. Тер-Минасова, С.Г. Война и мир языков и культур : во-

просы теории и практики … [Текст] : учебное пособие /

С.Г. Тер-Минасова. – М. : АСТ : Астрель : Хранитель, 2007.

225. Тиунова, С.П. Средства выражения фазовости в совре-

менном английском языке [Teкст] / С.П. Тиунова. – Томск :

Изд-во Томск. ун-та, 1990.

226. Топка, Л.В. Поведенческая ситуация «Предложение»

(на материале английского языка) [Текст] / Л.В. Топка // Ма-

териалы I регионального научного семинара по проблемам

систематики языка и речевой деятельности, 18-19 сент. 1998

г. – Иркутск : ИГЛУ, 1998. – С. 112-117.


320

227. Топка, Л.В. Прагма-семантческая категория некатего-

ричности в современном английском языке [Текст] : дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 / Л.В. Топка. – Иркутск, 2000.

228. Топка, Л.В. Некатегоричность [Текст] / Л. В. Топка //

Внутренний мир человека : Семантические константы :

Коллективная монография к юбилею доктора филологиче-

ских наук, профессора Ю.М. Малиновича. – Иркутск, 2007.

– Гл. 12. – С. 359-396.

229. Топка, Л.В. Речеповеденческая ситуация : универсаль-

ное и этноспецифическое [Текст] / Л.В. Топка // Вестник

Иркутского государственного лингвистического университе-

та Серия Филология. – Иркутск : ИГЛУ, 2009 (а). – № 2 (6). –

С. 111-116.

230. Топка, Л.В. Семиотическое пространство константы

внутреннего мира человека [Текст] / Л.В. Топка // Актуаль-

ные проблемы изучения комплексных языковых знаков :

Материалы международной научной конференции к 100-

летию заслуженного деятеля науки, доктора филологиче-

ских наук, профессора А.В. Кунина. 22-23 апреля 2009 года.

– М. : ИПК МГЛУ «Рема», 2009 (б). – С. 167-170.

231. Топка, Л.В. К вопросу о межъязыковом и национально-

культурном пространстве речеповеденческой ситуации

[Текст] / Л.В. Топка // Лингвистические основы межкуль-

турной коммуникации. Часть II: Сборник материалов Меж-

дународной научной конференции 10-11 декабря 2009г.:

Нижний Новгород : НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2010. – С.

154-157.

232. Топка, Л.В. Составляющая комплексного языкового

знака [Электронный ресурс] / Л.В. Топка // Magister Dixit :

электронный научно-педагогический журнал Восточной Си-

бири. Серия «Человек. Язык. Культура», № 2, 2011.

233. Тукаева, Г.С. Когнитивные структуры как компоненты

индивидуальной модели мира [Текст] / Г.С. Тукаева // Лин-

гводидактические и культурологические аспекты обучения


321

иностранным языкам в вузе : сб. науч. ст. – Уфа : Издатель-

ство Башкирского университета, 2002. – Вып. 2. – С. 50-56.

234. Удина, Н.Н. Когнитивно-коммуникативные аспекты

функциональной грамматической синонимии в английском

языке [Teкст] : дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 / Н.Н.

Удина. – М. : МГЛУ, 1998.

235. Успенский, Б.А. Семиотика истории. Семиотика куль-

туры [Текст] / Б.А. Успенский. – М. : Гнозис, 1994. – 432 с. –

(Избранные труды : в 3 т. / Б.А. Успенский ; т. 1).

236. Успенский, Б.А. Ego Loquens : Язык и коммуникацион-

ное пространство [Текст] / Б.А. Успенский. – М. : Изд-во

РГГУ, 2007.

237. Уфимцева, А.А. Типы словесных знаков [Текст] / А.А.

Уфимцева. – М. : Наука, 1974.

238. Уфимцева, А.А. Лексическое значение (Принципы се-

мантического описания лексики) [Текст] / А.А. Уфимцева. –

М. : Наука, 1986.

239. Уфимцева, А.А. Лексическое значение : Принцип семи-

ологического описания лексики [Текст] / А. А. Уфимцева. –

М. : Едиториал УРСС, 2002.

240. Филимонова, О. Е. Язык эмоций в английском тексте.

Когнитивный и коммуникативный аспекты [Текст] / О. Е.

Филимонова. – СПб. : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2001.

241. Философская энциклопедия [Текст] / Глав. ред. Ф.В.

Константинов. – М. : Советская энциклопедия, 1967.

242. Фирсова, Н.М. О национальных характерах испаноя-

зычных и англоязычных народов в сопоставительном плане

[Текст] / Н. М. Фирсова // Филологические науки. – 2004. –

№ 2. – С. 51–58.

243. Фрумкина, Р.М. Семантика и категоризация [Текст] /

Р.М. Фрумкина. – М. : Наука, 1991.

244. Фрумкина, Р.М. Психолингвистика [Текст] / Р.М. Фрум-

кина. – М. : Academia, 2001.

245. Хайдеггер, М. Бытие и время [Текст] / М. Хайдеггер. –


322

М. : Республика, 2002.

246. Холодович, А.А. Проблемы грамматической теории

[Текст] / А.А. Холодович. – Л. : Наука, 1979.

247. Хромова, Т.А. Актуализация концепта TRUTH в совре-

менном английском языке: [Текст] : дис. ... канд. филол. на-

ук: 10.02.04 / Т.А. Хромова. – Иркутск, 2002.

248. Чан Ван Ко. Время и восточная астрология [Teкст] /

Чан Ван Ко // Логический анализ языка. Языки и время /

отв. ред. Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко. – М. : Изд-во «Инд-

рик», 1997. – С. 107-112.

249. Чейф, У. Значение и структура языка [Текст] / У. Чейф.

– М. : Прогресс, 1975.

250. Чернейко, Л.О. Порождение и восприятие межлично-

стных оценок [Текст] / Л.О. Чернейко // Филологические

науки. – 1996. – №6. – С. 42-53.

251. Чернейко, Л.О. Лингво-философский анализ абстракт-

ного имени [Текст] / Л.О. Чернейко. – М. : МГУ им. М.В.

Ломоносова, 1997.

252. Чернейко, Л.О. Представление о времени в обыденном

и художественном тексте [Текст] / Л.О. Чернейко // Катего-

ризация мира : пространство и время : Материалы научной

конференции. – М., 1997. – С. 127-130.

253. Шатуновский, И.Б. Семантика предложения и нерефе-

рентные слова (значение, коммуникативная перспектива,

прагматика) [Teкст] / И.Б. Шатуновский. – М. : Школа

«Языки русской культуры», 1996. – С. 41-42.

254. Шахнорович, А.М. Экспериментальное исследование

реализации эмотивности в речевой деятельности /

А.М. Шахнорович, А.Т. Графова // Человеческий фактор в

языке : Языковые механизмы экспрессивности. – М. : Наука,

1991. – С. 99-114.

255. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса

[Текст] : монография / Е.И. Шейгал / Институт языкознания

РАН ; Волгоградский государственный педагогический уни-


323

верситет. – Волгоград : Перемена, 2000.

256. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление. Афо-

ризмы и максимы. Новые афоризмы [Текст] / А. Шопенгау-

эр. – Минск : Современный литератор, 1999 а.

257. Шопенгауэр, А. Понятие воли [Текст] / А. Шопенгауэр

// Сборник произведений – Мн. : Попурри, 1999 б. – С. 165-

191.

258. Bull, W.E. Time, Tense, and the Verb [Text] / W.E. Bull. –

Berkeley, etc. : Univ. of California Press, 1960. – vi.

259. Buller, D.B. Non-verbal Cues to Deception among Inti-

mates, Friends, and Strangers / D.B. Buller, R.K. Aune // Journal

of Nonverbal Behavior. – 1987. – № 11. – P. 269-290.

260. Chafe, W.L. Discourse structure and human knowledge

[Text] / W.L. Chafe // Language Comprehension and the Acqui-

sition of Knowledge / еd. by R.O. Freedle and J.B. Carrol. –

Washington, D.C., 1972. – P. 41-69.

261. [W.L. Chafe] Чейф У.Л. Значение и структура языка

[Teкст] / Чейф У.Л.– М. : Прогресс, 1975.

262. Comrie, B. Aspect [Text] / B. Comrie. – Cambridge :

Cambridge UP, 1976.

263. Comrie, B. Tense [Text] / B. Comrie. – Cambridge : Cam-

bridge UP, 1985.

264. Dowty, D.R. Word Meaning and Montague Grammar : The

semantics of verbs and times in generative semantics and in

Montague’s P.T.Q. [Text] / D.R. Dowty. – Dordrecht, Holland

etc. : Reidel, 1979.

265. Eckman, P. Nonverbal Leakage and Clues to Deception /

P. Eckman, W.V. Friesen // Psychiatry. – 1969. – Vol. 32. – P. 88-

106.

266. Eco, U. Semiotics and the Philosophy of Language [Text] /

U. Eco. – Bloomington : Indiana University Press, 1984.

267. Fawcett, R.P. Systems networks, codes, and knowledge of

the universe [Text] / R.P. Fawcett // The Semiotics of Culture

and Language. V. 2 : Language and other Semiotic Systems of


324

Culture. – London : Frances Printer (Publishers) and Dover N.

H., 1984.

268. Firth, J.R. Ethnographic Analysis and Language in Refer-

ence to Malinowsky’s Views [Text] / J.R. Firth // Man and Cul-

ture: An Evaluation of the Work of Bronislaw Malinowsky / ed.

by J.R. Firth. – London : Routledge and Kegan Paul, 1957. – P.

93-118.

269. Frake, C.O. Ethnographic Study of Cognitive Systems

[Text] / C.O. Frake // Cognitive Anthropology / Ed. by S.A.

Tyler. – New York : Holt, Rinehart, 1969. – P. 28-41.

270. Givon, T. English Grammar : a Function–Based Introduc-

tion [Text] / T. Givon. – Amsterdam / Philadelphia : John Ben-

jamins Publishing Company, 1993. – Vol. I.

271. Greenbaum, S. The Oxford English Grammar [Text] /

S. Greenbaum. – N. Y. : Oxford University Press Inc., 1996.

272. Halliday, M. A. K. Language as Social Semiotic : The So-

cial Interpretation of Language and Meaning [Text] / M. A. K.

Halliday. – London: Arnold, 1978.

273. Halliday, M. A. K. Context of Situation [Text] / M.A.K.

Halliday // Language, Context and Text / ed. by M.A.K. Halli-

day, R. Hasan. – Geelong, Vic. : Deakin University Press, 1985.

– P. 3-14.

274. Hamann, C. Introduction [Text] / C. Hamann // Essays on

Tensing in English. Vol. 1 : Reference Time, Tense and Adverbs

/ Ed. by A. Schopf. – Tubingen : Max Neimeyer Verlag, 1987. –

P. 3-6.

275. Hamann, C. The Awesome Seeds of Reference Time

[Text] / C. Hamann // Essays on Tensing in English. Vol. 1 :

Reference Time, Tense and Adverbs / Ed. by A. Schopf. – Tu-

bingen : Max Neimeyer Verlag, 1987. – P. 27-70.

276. Hamann, C. English Temporal Clauses in a Reference

Frame Model [Text] / C. Hamann // Essays on Tensing in Eng-

lish. Vol. 2: Time, Text and Modality / Ed. by A.Schopf. – Tu-

bingen : Max Niemeyer Verlag, 1989. – P. 31-154.


325

277. Harkness, J. Time Adverbials in English and Reference

Time [Text] / J. Harkness // Essays on Tensing in English. Vol. 1

: Reference Time, Tense and Adverbs / еd. by A. Schopf. – Tu-

bingen: Max Niemeyer Verlag, 1987. – P. 71-110.

278. Harkness, J. Three Present Time Adverbials : Nowadays,

These Days and Today [Text] / J. Harkness // Essays on Tensing

in English. Vol. 2 : Time, Text and Modality / еd. by A.Schopf.

– Tubingen : Max Niemeyer Verlag, 1989. – P. 155-188.

279. Hill, C.A. Variation in the use of «front» and «back» by bi-

lingual speaker [Text] / C.A. Hill // Berkeley Linguistic Society.

Annual meeting 1st. – Berkeley, 1978. – P.83-90.

280. Hudson, T. The Discourse of Advice Giving in English : ‘I

Wouldn’t Feed Until Spring No Matter What You Do’ [Text] /

T. Hudson // Language and Communication 10. – 1990, №. 4. –

P. 285-297.

281. Jackendoff, R. Semantic structures [Text] / R. Jackendoff. –

Cambridge etc., 1993 (third printing).

282. Jary, M. The Relevance of Complement Choice : A Corpus

Study of ‘believe’ [Text] / M. Jary // Lingua. – 2008. – Vol. 118.

– P. 1-18.

283. Jespersen, O. The Philosophy of Grammar [Text] / O. Jes-

persen. – London : Allen & Unwin, 1929.

284. Kintsch, W. The Representation of Meaning in Memory

[Text] / W. Kintsch. – Hillsdale, N.Y. : Lawrance Erlbaum,

1974. – 279 p.

285. Lakoff, G., Johnson, M. Metaphors We Live By [Text] /

G. Lakoff, M. Johnson. – Chicago : The University of Chicago

Press, 1980.

286. Leech, G.A Communicative Grammar of English [Text] /

G. Leech, J. Svartvik. – London, Longman, 1978.

287. McPherson, L.M.P. Scientific Theories That Unconceal

Being: Intentions and Conceptions in Their Genesis [Text] /

L.M.P. McPherson // Language, Logic and Concepts: Essays in

Memory of John Macnamara / еd. by R. Jackendoff, P. Bloom


326

and K. Wynn. – London, Cambridge : The MIT Press, A Brad-

ford Book, 1999. – P. 161-220.

288. [Merleau-Ponty M.] Мерло-Понти М. Феноменология

восприятия [Teкст] / М. Мерло-Понти : пер. с фр. – СПб. :

Ювента, 1999.

289. Morris, Ch. Foundations of the Theory of Signs [Text] /

Ch. Morris. – Chicago : The University of Chicago Press, 1938.

290. Nilsen, D.L.F. English Adverbials [Text] / D.L.F. Nilsen. –

The Hague : Paris : Mouton, 1972.

291. Noël, D. The Choice between Infinitives and that-clauses

after believe [Text] / D. Noël // English Language and Linguis-

tics. – 1997. – № 2. – Vol. 1. – P. 271-284.

292. Peirce, C.S. Collected papers of Charles Sanders Peirce

[Text]. Vol. 2. Elements of Logics / C.S. Peirce / ed. by C. Hart-

shorn and P. Weiss. – Cambridge : Harvard University Press,

1932.

293. Quirk, R.A Grammar of Contemporary English [Text] / R.

Quirk, S.Greenbaum, G. Leech, J. Svartvik . – L. : Longman,

1972.

294. R. Quirk Кверк, Р. Грамматика современного англий-

ского языка для университетов [Teкст] / Р. Кверк, С. Грин-

баум, Дж. Лич, Я. Свартвик. – М. : Высш. шк., 1982.

295. Reichenbach, H. Elements of Symbolic Logic [Text] /

H. Reichenbach. – New York : The MacMillan Co, 1947.

296. Robinson, E. A. The Cognitive Foundations of Pragmatic

Principles : Implications for Theories of Linguistic and Cogni-

tive Representations Language and Conceptualization [Text] /

ed. by J. Nuyts and E. Pederson. – Cambridge : Cambridge Uni-

versity Press, 1999. – P. 253-271.

297. Rosch, E.H. Cognition and categorization [Text] / E.H.

Rosch, B. Lloyd. – Laurence Erlbaum Associates. Hillsdale,

New Jersey. – P. 26-48.


327

298. Schopf, A. Das Verzeitungssystem des Englischen und sei-

ne Textfunktionen [Text] / A. Schopf. – Tubingen : Max Nie-

meyer Verlag, 1984.

299. Smith, C.S. The Parameter of Aspect [Text] / C.S. Smith. –

Dordrecht : Kluwer Academic Publishers, 1997.

300. C. S. Smith Смит, К.С. Двухкомпонентная теория вида

: пер. с английского В.В. Гуревича [Text] / К.С. Смит // Ти-

пология вида: проблемы, поиски, решения / отв. ред. М.Ю.

Черткова. – М. : Школа «Языки русской культуры», 1998. –

С. 404-421.

301. Travis, C. The True and the False: The Domain of the

Pragmatic [Text] / C. Travis. – University of Tilburg, the Neth-

erlands. – Amsterdam : John Benjamins B.V., 1981.

302. Vendler, Z. Verbs and Times [Text] / Z. Vendler // Vendler

Z. Linguistics in Philosophy. Ithaca, New York : Cornell Uni-

versity Press, 1967. – P. 97-121.

303. Virtanen, T. Discourse functions of adverbial placement in

English : clause-initial adverbials of time and place in narratives

and procedural place descriptions [Text] / T.Virtanen. – Abo :

Abo Akademics Forlag, 1992.

304. Whorf, B.L. Language, Thought, and Reality. Selected

Writings [Text] / B.L. Whorf / еd. by J.B. Carroll. Foreword by

Stuart Chase. – Massauchussets : Institute of Technology Cam-

bridge, 1998.


328

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

И ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ

1. БАРФС – Большой англо-русский фразеологический

словарь : около 20000 фраз.ед. [Текст] / А.В. Кунин. – М. : Живой

язык, 1998.

2. БПС – Большой психологический словарь [Текст] / под

ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зинченко. – 3-е изд., доп. и перераб.

– Спб. : Прайм-Еврознак, 2006.

3. БТСРЯ – Большой толковый словарь русского языка

[Текст] / (Главный редактор доктор филологических наук С. А.

Кузнецов). – Санкт - Петербург «Норинт», 2004.

4. Даль, В.И. Тольковый словарь живого великорусского

языка : Избранные статьи [Текст] / под ред. Л.В. Беловинского. –

М. : ОЛМА Медиа Групп, 2009.

5. КСКТ 1996 – Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац

Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов

[Teкст] / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лу-

зина. – М. : Филол. фак-т МГУ, 1996.

6. КСКТ – Краткий словарь когнитивных терминов

[Текст] / сост. Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков, Ю. Г. Панкрац,

Л. Г. Лузина. – М. : Филологический факультет МГУ, 1997.

7. Ожегов 1990 – Ожегов С.И. Словарь русского языка :

70000 слов [Текст] / С.И. Ожегов; под ред. Ю.Ю. Шведовой. – 22-

е изд., стер. – М. : Рус. яз., 1990.

8. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка : 80000

слов и фразеологических выражений, 4-е изд., доп. [Текст] /

С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М. : Азбуковник, 1999.

9. Ожегов, С.И. Словарь русского языка : Около 53000

слов [Текст] / С.И. Ожегов; под общ. ред. проф. Л.И. Скворцова.

– 24-е изд., испр. – М. :ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век»

: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003.

10. ПС – Психологический словарь [Текст] / под. ред. В.П.

Зинченко, Б.Г. Мещерякова. – 2-е изд., перераб. и дополн. – М. :

Педагогика-Пресс, 1999.


329

11. 1000 РАИ – 1000 русских и 1000 английских идиом:

Словарь с пояснениями и примерами использования. – М. : ООО

«Попурри», 1996.

12. РАФС – Русско-английский фразеологический словарь

[Текст] / Д.И. Квеселевич – 2-е изд., стереотип. – М. : Рус. яз.,

2000.

13. Ребер, А. Большой толковый психологический словарь

[Текст] / А. Ребер / пер. с англ. – М. : Вече, 2000. – Т. 1.

14. СА – Словарь античности. Пер. с нем. [Текст] – М. : Прогресс, 1989.

15. САИ – Словарь американских идиом: 8000 единиц

[Текст] / A. Маккей, М.Т. Ботнер, Дж. Гейтс ; оформление

А. Лурье. – СПб. : Издательство «Лань», 1997.

16. СИС 1990 – Словарь иностранных слов. – 19-е изд.,

стер. – М. : Рус. яз., 1990.

17. СЦИАЯ – Сборник цитат и изречений на английском

языке [Текст] / сост. Л.С. Алексеева. – Москва : Издательство

«Международные отношения», 1964.

18. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка

[Текст] : В 5 т. Т. 1. А-Д : Ок. 4000 слов / М. Фасмер ; пер. с нем.

и доп. О.Н. Трубачева. – 4-е изд. стер. – М. : ООО «Издательство

Астрель» : «Издательство АСТ», 2004.

19. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка

[Текст] : В 5 т. Т. 3. Муза-Сят : Ок. 5500 слов / М. Фасмер ; пер.

с нем. и доп. О.Н. Трубачева. – 4-е изд. стер. – М. : ООО «Изда-

тельство Астрель» : «Издательство АСТ», 2004.

20. ФЭС – Философский энциклопедический словарь

[Текст] / под ред. С.С. Аверинцева и др. – 2-е изд. – М. : Совет-

ская энциклопедия, 1989.

21. ФЭС 1999 – Философский энциклопедический словарь.

– М. : ИНФРА – М, 1999.

22. ЯБЭС 1998 – Языкознание. Большой энциклопедиче-

ский словарь [Текст] / гл. ред. В.Н. Ярцева – 2-е (репринтное) изд.


330

– М. : Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия»,

1998.

23. ABQ – All Best Quotes [Electronic resource].

24. AED – The American Everyday Dictionary [Text]. – New

York : Random House, 1955.

25. AHD – The American Heritage Dictionary of the English

Language [Text] / ed. by Christine Ammer. – New York : Houghton

Mifflin Company, 2000.

26. BBI – Комбинаторный словарь английского языка

[Текст] / М. Бенсон, Э. Бенсон, Р. Илсон – М. : Рус. яз., 1990.

27. Britannica – The New Encyclopaedia Britannica : micro-

paedia : Ready Reference [Text]. – Vol. 12. – Chicago : Encyclopae-

dia Britannica, Inc., 1994.

28. CALD 2010 – Cambridge Advanced Learner’s Dictionary

[Electronic Resource]. – http://dictionary.cambridge.org/

29. CCELD – Collins Cobuild English Language Dictionary

[Text] – London and Glasgow : Collins Publishers, 1991.

30. CCELD – Collins Cobuild English Language Dictionary

[Text] – London : Harper Collins Publishers, 1998.

31. CIDI 2010 – The Cambridge International Dictionary of

Idioms [Electronic Resource]. – http://dictionary.cambridge.org/

32. CDAE 2010 – The Cambridge Dictionary of American

English [Electronic Resource]. – http://dictionary.cambridge.org/

33. CIDPHV 2010 – Cambridge International Dictionary of

Phrasal Verbs English [Electronic Resource]. –

http://dictionary.cambridge.org/

34. CLD 2010 – Cambridge Learner's Dictionary [Electronic

Resource]. – http://dictionary.cambridge.org/

35. CODCE – The Concise Oxford Dictionary of current Eng-

lish [Text]. – Bombay : Oxford University Press, 1982.

36. COEDCE 2008 – Compact Oxford English Dictionary of

Current English [Electronic Resource] – http://www.askoxford.com/

37. EL&C – Longman Dictionary of English Language and

Culture. – UK : Longman Group Limited, 1992.


331

38. Hutchinson – The Hutchinson Encyclopedia [Text]. – Ox-

ford : Helicon, 2001.

39. LA – Longman Language Activator. The World’s First

Production Dictionary. – UK : Longman Group Limited, 1993.

40. LAAD – Longman Advanced American Dictionary [Text] –

Harlow : Longman, 2000.

41. LDAE – Longman Dictionary of American English [Text].

− Harlow : Longman, 2004.

42. LDCE – Longman Dictionary of Contemporary English. –

Longman, Harlow and London, 1978.

43. LDELC – Longman Dictionary of English Language and

Culture [Text]. – Harlow : Longman, 1998.

44. LDP – Кортней, Р. Словарь глагольных идиом [Текст] /

Р. Кортней. – М. : Русский язык, 1986.

45. Lingvo 2006 – ABBYY Lingvo 12. Английская версия

[Электронный ресурс]. – М. : 2006. – 1 электрон. опт. диск (CD-

ROM).

46. MED – Macmillan English Dictionary for Advanced

Learners / New Edition. – Oxford : Macmillan Education, 2007.

47. MWOD 2010 – Merriam Webster Online Dictionary [Elec-

tronic Resource] – http://www.merriam-webster.com/dictionary/http://www.merriam-webster.com/thesaurus/

48. NWhomes – http://www.NWhomes.com

49. OAD – Oxford American Dictionary [Electronic resource]

(к версии ABBYY Lingvo x3) New Oxford American Dictionary. –

2nd Edition by Oxford University Press, Inc., 2005. – 1 электрон.

опт. диск (CD-ROM).

50. OALD – Hornby A.S. Oxford Advanced Learner’s Dictio-

nary of Current English [Text] (in two volumes) Vol.1. / A.S. Hornby.

– M. : Russian Language Publishers, Oxford : Oxford University

Press, 1982.

51. OALD6 – Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Cur-

rent English [Text] / edited by Sally Wehmeier, 6-th ed. − Oxford :

Oxford University Press, 2002.


332

52. OALDCE – Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Cur-

rent English [Text] / Edited by A.S. Hornby. – Oxford : Oxford Uni-

versity Press, 1982.

53. OALED – Oxford Advanced Learner’s Encyclopedic Dic-

tionary [Text] – Oxford : Oxford University Press, 1994.

54. ODCE – The Concise Oxford Dictionary of Current Eng-

lish [Text]. – Oxford : Clarendon Press, 4th edition, 1956.

55. ODQ – The Oxford Dictionary of Quotations [Text] / 2-d

ed. – Oxford : Oxford University Press, 1978.

56. OED – The Oxford English Dictionary [Text]. – Oxford :

at the Clarendon Press, 1933.

57. OESLD(A) – Oxford ESL Dictionary For students of

American English [Text] / A.S. Hornby. − Oxford : Oxford Universi-

ty Press, 2004.

58. OWD – Oxford Wordpower Dictionary [Text] / ed. by M.

Steel. – Oxford : Oxford University Press, 2000.

59. RHD 2010 – The Random House Dictionary [Electronic

Resource] – http://dictionary.reference.com/browse/

60. RHDEL – The Random House Dictionary of the English

Language [Text] / ed. in chief J. Stein. – New York : Random House,

1970.

61. RHUD – Random House Webster’s Unabridged Dictio-

nary [Text]. – II-nd ed. − New-York : Random House Reference,

1997.

62. RNMT 2005 – Roget's New Millennium Thesaurus [Elec-

tronic Resource] – http://rogetsthesaurus.com/

63. SD – School Dictionary [Text] – New York : Macmillan

Publishing Company, 1983.

64. WDS – Webster’s Dictionary of Synonyms [Text] : A Dic-

tionary of Discriminated Synonyms with Antonyms and Analogous

and Contrasted Words. – N.Y. : C. Merriam, 1942.

65. WEUDEL – Webster’s Unabridged Dictionary of the Eng-

lish Language [Text] – New York-New Jersey: Gramercy Books,

1989.


333

66. WNCD – Webster’s New Collegiate Dictionary [Text] :

based on Webster’s New International Dictionary. – Springfield : G &

C/Merriam Co., Publishers, 1958.

67. WQ – WikiQuote [Electronic resource].


334

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРИМЕРОВ

1. АЭМР – Фадеева, О.М., Афоризмы Э.М. Ремарка :

(Опыт сопоставительного словаря нем. – рус. вариантов) / Отв.

ред. Р. Р. Чайковский [Текст] / О. М. Фадеева. – Магадан : Кор-

дис, 2000.

2. Ахматова, А.А. Я научила женщин говорить [Текст] /

Анна Ахматова. – М. : Эксмо, 2009.

3. ВМВЛ – Великие мысли великих людей / Сост. А. П.

Кондрашов, И. И. Комарова [Текст] / М. : РИПОЛ КЛАССИК,

2002.

4. Герцен, А. И. Кто виноват? Сорока-воровка. Доктор

Крупов [Текст] / А.И. Герцен. – Л. : Лениздат, 1976.

5. Гончаров, И. А. Обыкновенная история [Текст] / И.А.

Гончаров. – М. : Художественная литература, 1975(а).

6. Гончаров, И. А. Обрыв : роман в пяти частях [Текст] /

И.А. Гончаров. – М. : Художественная литература, 1984(б).

7. Гончаров, И. А. Обломов [Текст] / И.А. Гончаров. – М. :

Дрофа, 2004. (в)

8. Достоевский, Ф. М. Преступление и наказание : Роман.

В 6 ч. с эпилогом [Текст] / Ф.М. Достоевский. – М. : Просвеще-

ние, 1982.

9. КП – Комсомольская Правда [Текст], 2007, 13-19 авгу-

ста.

10. Лермонтов, М. Ю. Сочинения [Текст] В 2 т. Т. 2. / М.Ю.

Лермонтов. – М. : Правда, 1989.

11. ММ – Мудрые мысли на все времена. Антология со-

временного афоризма. XIX - XX вв. / Сост. И. И. Комарова, А. П.

Кондрашов. [Текст] – М. : РИПОЛ классик, 2007.

12. Пушкин, А. С. Сочинения [Текст] В 3 т. Т. 3. Проза /

А.С. Пушкин. – М. : Художественная литература, 1987.

13. Толстой, Л. Н. Анна Каренина : Роман. В 8 ч. [Текст] /

Л.Н. Толстой. – М. : Издательство «Правда», 1978(б).

14. Толстой, Л. Н. Война и мир В 4 т. Т. 1–2. [Текст] / Л.Н.

Толстой. – М. : Художественная литература, 1983(а).


335

15. Толстой, Л. Н. Война и мир В 4 т. Т. 3–4. [Текст] / Л.Н.

Толстой. – М. : Художественная литература, 1983(а).

16. Чехов, А. П. Вишневый сад [Текст] / А.П. Чехов. – М. :

Детская литература, 1982.

17. Adetunji, J. Soldier killed on 27th birthday is named [Elec-

tronic Resource] / J. Adetunji // The Guardian, February 19. –

http://www.guardian.co.uk/2010.

18. Albert, E.L. A History of the English Language [Text] / E.L.

Albert, C. Baugh, Th. Cable. – London : Routledge, 1997.

19. Almond, D. Heaven Eyes [Text] / D. Almond. – London :

Hodder Children’s Books, 2000.

20. Answers [Electronic resource]. – http://www.answers.com.

(2007, March 17).

21. Ashton, E. Dangerous to Know / E. Ashton. – London WIA

IDR, Mills & Boon Limited, 1974.

22. Atwood, M. Blind Assassin [Text] / M. Atwood. – London :

Virago Press, 2003.

23. Austen, J. Emma [Text] / J. Austen. – London : Penguin

Popular Classics, 1994. (a)

24. Austen, J. Lady Susan [Electronic resource] / J. Austen. –

http: //austen. thefreelibrary.com/Lady-Susan. (b)

25. Austen, J. Mansfield Park [Text] / J. Austen. – London :

Penguin Books, 1994. (c)

26. Austen, J. Pride and prejudice [Text] / J. Austen. – London :

Penguin Popular Classics, 1994. (d)

27. Austen, J. Pride and Prejudice [Electronic resourse] / J. Aus-

ten. – http://austen.thefreelibrary.com/Pride-and-Prejudice (e)

28. Austen, J. Sense and Sensibility [Text] / J. Austen. – London

: Penguin Books, 1994(f).

29. Ball, J. Stockport Grammar School 1487–1987 [Electronic

resource] / Ball, James. – UK : Old Vicarage Publications, 1987.

URL: http://www.thefreelibrary.com (дата обращения: 25.08.2008).

30. Banks, L.R. The L-Shaped Room [Text] / L.R. Banks. –

London : Penguin Books, 1977.


336

31. Barnes, J. A History of the World in 10 ½ Chapters [Text]

/ J. Barnes. – London : Picador, 1990.

32. Barnes, J. Talking it over [Text] / J. Barnes. – London : Pi-

cador, 1992.

33. Barnes, J. Flaubert’s parrot [Electronic resource] /

J. Barnes. – London : Picador, 1985. URL:

http://www.thefreelibrary.com (дата обращения: 03.10.2008).

34. Bauling, J. Ransacked heart [Electronic resource] / Baul-

ing, Jane; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1993. URL:


35. Be-Charming [Electronic Resource]. –

www.wikihow.com/2010.

36. Bennetts, P. Topaz [Electronic resource] / Bennetts, Pame-

la. – UK : Magna Print Books, 1988. URL:


37. Bester, A. Tiger! Tiger! [Text] / A. Bester. – England :

Mandarin Paperbacks, 1991.

38. Beauman, S. Dark angel [Text] / S. Beauman. – Bantam

Books, 1990.

39. Beizer, J. Main Street Pub Is All About Family [Electronic

Resource] / J. Beizer // The Washington Post, August 28. –

http://washingtonpost.com/2009.

40. Bible – The Holy Bible. New International Version [Text]. –

International Bible Society, 1984.

41. Bloch, M. Marxism and anthropology. [Electronic re-

source] / Bloch, Maurice. – Oxford : Oxford University Press, 1984.


42. BNC – BNC [Electronic resource] URL : // www. nat-

corp.ox.ac.uk / (дата обращения : 25 октября 2007 г.).

43. Boyer, P.J. The Right to Choose [Text] / P. J. Boyer // The

New Yorker. – 2005. – November 14. – P. 52-61.

44. Brainy Quote [Electronic resource]. –

http://www.brainyquote.com. (2007, March 17).


337

45. Bronowski, J. Classic Quotes [Electronic Resource] / J. Bro-

nowski. – 2007. – www.quotationspage.com

46. Bronte, A. Agnes Grey [Text] / A. Bronte. – Gr. Br. :

Wordsworth Classics, 1999(a).

47. Bronte, Ch. Jane Eyre [Text] / Ch. Bronte. – M. : Foreign

Languages Publishing House, 1952(b).

48. Bronte, Ch. Shirley [Text] / Ch. Bronte. – Gr. Br. :

Wordsworth Classics, 1993(c).

49. Brown, D. The Da Vinci Code [Text] / D. Brown. – London

: Corgi Books, 2004.

50. Browning, R. Classic Quotes [Electronic Resource] / R.

Browning – 2007. – www. quotationspage.com

51. Bruni, F. Beneath a Music Club, Quiet Charm [Electronic

Resource] / F. Bruni // The New York Times, July 29. –

http://events.nytimes.com/2009.

52. Byrne, J. My enemy, my love [Electronic resource] /

Byrne, Julia; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1993. URL :


53. Bush, G. Classic Quotes [Electronic Resource] / G. Bush –

2007. – www.brainyquote.com

54. Butler, O.E. Wild Seed [Text] / O.E. Butler. – N.Y. : A

Time Warner Company, 1999.

55. Byatt, A. Possession [Text] / A. Byatt. – London : Chatto &

Windus Ltd, 1990.

56. Caldwell, T. Dear and Glorious Physician [Text] / T.

Caldwell. – London ; Glasgow : Fontana Books, 1963.

57. Capote, T. In Cold Blood [Text] / T. Capote. – New York :

Random House, 1965.

58. Carre, J. Le. The Night Manager [Text] / J. Le Carre. – New

York : Ballantine Books, 1994.

59. Chalmers, B. Faithfulness [Electronic resource] / B. Chal-

mers. http://www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=5619291.

(2006, August 7).


338

60. Christie, A. Sleeping Murder. Miss Marple’s Last Case

[Text] / A. Christie. – Fontana Collins, 1976.

61. Cobb, H. Two Minute Noodle [Text] / H.Cobb. – UK :

Hambledon Press, 1996.

62. Cohen, R. Teachable Moments Lost [Electronic Resource] /

R. Cohen // The Associated Press, August 25. –

http://associatedpress.com/2009.

63. Collins, W. The Moonstone [Text] / W. Collins. – England :

Penguin Books, 1994(a).

64. Collins, W. My Lady’s Money [Electronic Resource] / W.

Collins. – 2004. –www.collins.thefreelibrary.com/My-Ladys-Money

(b)

65. Collins, W. The Haunted Hotel [Electronic Resource] / W.

Collins. – 2007. –www.collins.thefreelibrary.com/The-Haunted-Hotel

(c)

66. Cookson, C. The house of women [Electronic resource] /

Cookson, Catherine. – London : Corgi Books, 1993. URL:


67. Cooper, J. Polo [Electronic resource] / Cooper, Jilly. –

London : Bantam (Corgi), 1991. URL: http://www.thefreelibrary.com

(дата обращения: 16.05.2008).

68. Cooper, J.F. The Pioneers [Electronic Re-

source] / J.F. Cooper. – 2006. www.cooper.thefreelibrary.

com Рioneers.

69. Cornwell, B. Sharpe’s Waterloo [Electronic resource] /

Cornwell, Bernard. – UK : Collins, 1990. URL:


70. Cosgrove, S. Hampden Babylon [Electronic resource] / Co-

sgrove, Stuart. – Edinburgh : Canongate Press plc, 1991. URL:


71. Cotter, G. England versus West Indies [Electronic re-

source] / Cotter, Gerry. – Marlborough ; Wilts : The Crowood Press,

1991. URL: http://www.thefreelibrary.com (дата обращения:

12.05.2008).


339

72. CQ – Creative Quotations [Электронный ресурс] – http: //

www. bemocreative com.

73. Craven, S. Tower of Shadows [Text] / S. Craven. – Rich-

mond ; Surrey: Mills & Boon, 1993.

74. Crook, J. The evolution of human consciousness [Electron-

ic resource] / Crook, John. – Oxford : Oxford University Press, 1985.


75. Curtis, D. Poor Man’s College [Electronic Resource] / D.

Curtis. – 2008. – www. brainyquote.com.

76. Dahl, R. My Lady Love, My Dove [Text] / R. Dahl. – М. :

Цитадель, 2001.

77. Dessau, B. Paolo’s my lucky charm – Redknapp [Electronic

Resource] / B. Dessau // The Metro, December 3. –

http://indymedia.org.uk/2010.

78. Dickens, Ch. Barnaby Rudge A Tale Of The Riots Of Eighty

[Electronic Resource] / Ch. Dickens. – 2006. –

www.dickens.thefreelibrary.com/Barnaby-Rudge-A-Tale -Of-The-

Riots-Of-Eighty).

79. Doyle, A. С. The Lost World [Text] / A. Conan Doyle. –

Спб. : «Химера», 2001.

80. Dreiser, T. Sister Carrie [Text] / T. Dreiser. – Moscow :

Foreign Languages Publishing House, 1958(a).

81. Dreiser, T. Sister Carry [Text] / T. Dreiser. – USA : A Sig-

net Classic, 2000(b).

82. Du Maurier, D. Rebecca [Text] / D. Du Maurier. – М. : Из-

дательство «Менеджер», 2004.

83. Dolnick, S. Mourning a Diner Man, if Not His Mustache

[Electronic Resource] / S. Dolnick // The New York Times, February

17. – http://events.nytimes.com/2010.

84. Eliot, G. Middlemarch [Electronic Resource] / G. Eliot. –

2007. – www.eliot.thefreelibrary.com/Middlemarch.

85. Ellen, B. What Does Kate See in Pete? [Text] / B. Ellen //

Marie Claire. – 2007. – January.


340

86. ES – English Story. Английский рассказ ХХ века. Сбор-

ник 1 [Text] / Сост. Н.А. Самуэльян. М. : Менеджер, 1998.

87. Evans, G. E. The Crooked Scythe [Text] / G. E. Evans. –

London : Faber & Faber Ltd, 1993.

88. Falconer, P. War in high heels [Electronic resource] /

P. Falconer. – London : Nexus, 1993. URL: http://www.thefreelibrary.

com (дата обращения: 08.12.2008).

89. Feynman, R. Michael Moncur’s (Cynical) Quotations [Elec-

tronic Resource] / R. Feynman www.quotationspage.com

90. Fielding, H. Bridget Jone’s Diary [Text] / H. Fielding. – Gr.

Br. : Picador, 2001.

91. Fitzgerald, F.S. Tender is the Night [Text] / F.S. Fitzgerald.

– М. : Raduga Publishers, 1983(a).

92. Fitzgerald, F.S. This side of Paradise [Text] / F. Scott. Fitz-

gerald. – New York : Penguin Books, 1986(b).

93. Fitzgerald, F.S. This Side of Paradise [Text] / F.S. Fitzge-

rald. – М. : Издательство «Менеджер», 2004(c).

94. FL – The Free Library [Electronic resource]. –

http://www.thefreelibrary.com. (2007, May).

95. Follett, K. The man from St. Petersburg [Text] / K. Follett. –

London : Vintage, 1988.

96. Forster, E. M. The Longest Journey [Text] / E. M. Forster.

– London: Penguin Classics, 2006.

97. Fowles, J. The French Lieutenant’s Woman [Text] / J.

Fowles. – England : Triad Granada, 1982.

98. Francis, D. Longshot [Electronic resource] / Francis, Dick.

– London : Michael Joseph Ltd, 1990. URL:


99. Hahn, S. Double the talent, double the charisma : Joshua

Bell and Jeremy Denk play Seattle [Electronic Resource] / S. Hahn //

The Seattle Times, February 3. –

http://seattletimes.nwsource.com/2010.

100. Hall, L. Laura Moncur’s Motivational Quotations [Elec-

tronic Resource] / L. Hall. – 2006. – www.eerc.ru


341

101. Hawthorne, N. Mosses From an Old Manse and other sto-

ries [Electronic Resource] / N. Hawthorne. 2004. –

www.hawthorne.thefreelibrary.com/Mosses-From-an-Old-Manse-and-

other-stories.

102. Herman, M. Typee [Electronic Resource] / M. Herman. –

2006. –www.herman.thefreelibrary.com/Typee

103. Huffington, F. The Quotations Weblog [Electronic Re-

source] / F. Huffington. – 2006. – www.brainyquote.com

104. Gaskell, E. North and South [Text] / E. Gaskell. – UK :

Wordsworth Editions, 1994.

105. George, C. Out of the storm [Electronic resource] / George,

Catherine; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1991. URL:


106. George, E. Playing for the Ashes [Text] / E. George. –

New York : Bantam Books, 1995.

107. Gilchrist, H. Net of Jewels [Text] / H. Gilchrist –USA :

Bantam Books, 1989.

108. Gilliat, P. What’s it like out? [Electronic resource] / P. Gil-

liat, London: Virago Press Ltd, 1989. URL:


109. Galsworthy, J. The Forsyte Saga [Text] / J. Galsworthy. –

Oxford : Oxford University Press, 2008.

110. Glendinning, C. Women and poverty in Britain. [Electronic

resource] / C. Glendinning, J. Millar. – Hemel ;Hempstead : Harvester

& Wheatsheaf, 1992. URL : http://www.thefreelibrary.com (дата об-

ращения: 10.08.2009).

111. Goodman, L. Gemini girl [Electronic resource] / Goodman,

Liza; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1992. URL:


112. Greene, G. The Human Factor [Text] / Graham Greene. –

New York : Simon and Schuster, 1978.

113. Hardy, Th. Jude the Obscure [Text] / Th. Hardy. – M. :

Foreign Languages Publishing House, 1959.


342

114. Hartley, L.P. The Go-Between [Text] / L.P. Hartley. –

England : Penguin Books, 1975.

115. Hawthorne – Hawthorne [Electronic Resource] / Haw-

thorne // www. hawthorne. thefreelibrary. com/ Mosses-From-an-Old-

Manse-and-other-stories.

116. Highsmith, D. Frankie [Electronic resource] / Highsmith,

Domini. – London : Bantam (Corgi), 1990. URL:


117. Hilton, M.A. Man without Mercy [Text] / M.A. Hilton. –

England : Mills&Boon, 1973.

118. Holland, E. Coniston copper [Electronic resource] / Hol-

land, Eric. – UK : Cicerone Press, 1986. URL:


119. Holland, S. Ungoverned passion [Electronic resource] /

Holland, Sarah; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1993. URL:


120. Holley, J. Glamorous Indian Princess, Lawmaker [Elec-

tronic Resource] / J. Holley // The Washington Post, July 30. –


121. Huffington – Huffington [Electronic Resource]

www.brainyquote.com.

122. Hunter, S.A. Hollywood Rarity : Banking On Dillinger

[Electronic Resource] / S. Hunter // The Washington Post, July 5. –


123. I. H. T. – International Herald Tribune. – № 17, 1998.

124. Irving, J. The Cider House Rules [Text] / J. Irving. – USA :

Bantam Books, 1989.

125. Irwing, W. Astoria or Anecdotes of an Enterprise Beyond

the Rocky Mountains [Electronic Resource] / W. Irwing. 2004. –

www. irwing. thefreelibrary. com/Astoria-or-Anecdotes-of-an-

Enterprise-Beyond-the-Rocky-Mountains

126. Jahn, G. Bayreuth Wagner revival shines [Electronic Re-

source] / G. Jahn // The Associated Press, August 27. –



343

127. Kepner, T. A Prediction That Lives in Infamy [Electronic

Resource] / T. Kepner / G. Jahn // The Associated Press, August 27. –


128. Kershaw, I. The Hitler myth [Electronic resource] / Ker-

shaw, Ian. – Oxford : Oxford University Press, 1989. URL:


129. Kesey, K. One Flew Over the Cuckoo’s Nest. – СПб. : Ан-

тология, 2004.

130. King, S. Christine [Electronic resource] / S. King. – a. –

http://stking.narod.ru/ (2009, April 20).

131. Lawrence, D.H. The Virgin and the Gipsy [Text] / D.H.

Lawrence. – Middlesex : Penguin Books, 1979(a).

132. Lawrence, D.H. Sons and Lovers [Text] / D.H. Lawrence.

– England : Penguin Books, 1995(b).

133. Lawrence, D.H. Women in Love [Text] / D.H. Lawrence. –

Gr. Br. : Wordsworth Classics, 1999(c).

134. Lee, L. A Rose for Winter Travels in Andalusia [Text] / L.

Lee. – England : Penguin Books, 1977.

135. LeGuin, U.K. Michael Moncur’s (Cynical) Quotations

[Electronic Resource] / U.K. LeGuin. – 2006. – www. quotations-

page.com.

136. Lescroart, J. The First Law [Text] / J. Lescroart. – New

York : A Signet Book, 2004.

137. London, J. Martin Eden [Text] / J. London. – Oxford : Ox-

ford University Press, 2001.

138. Lorrimer, C. The spinning wheel [Electronic resource] /

C. Lorrimer. – London : Corgi Books, 1993. URL:


139. Longmate, N. Island fortress [Electronic resource] / Long-

mate, Norman. – London : Hutchinson, 1991. URL:


140. Lougher, Sh. Bags of charm go a long way [Electronic Re-

source] / Sh. Lougher // The Metro, May 9. –

http://indymedia.org.uk/2007.


344

141. Maddocks, F. The Elixir of Love / English National Opera;

The Abduction from the Seraglio / Welsh National Opera [Electronic

Resource] / F. Maddocks // The Observer, February 21. –

http://www.guardian.co.uk/music/2010.

142. Maitland, S. Three times table [Electronic resource] / Mait-

land, Sara. – London : Chatto & Windus Ltd, 1990. URL:


143. Malcolm, D. Hugh finds charm in the oddest of places

[Electronic Resource] / D. Malcolm // The Evening Standard. August

2. – http://www.eveningstandard.com/2007.

144. Marie Claire [Text]. – 2007. – January.

145. Marshall, P. An American princess [Electronic resource] /

Marshall, Paula; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1993. URL:


146. Marshall, H.E. English Literature For Boys And Girls

[Electronic resourse] / H.E. Marshall. – http://marshall. thefreeli-

brary.com/English-Literature-For-Boys-And-Girls (12.12.2005).

147. Maugham, W. S. Then and Now [Text] / W. S. Maugham. –

New York : Doubleday & Company, Inc., 1946.

148. Maugham, S.W. Catalina [Text] / S.W. Maugham. – Eng-

land: Penguin Books in association with William Heinemann, 1967(a).

149. Maugham, W.S. Theatre [Text] / W.S. Maugham. – М. :

Издательство «Менеджер», 2-е изд., 1998(b).

150. Maugham, W.S. Selected Short Stories [Text] / W.S.

Maugham. – М. : Издательство «Менеджер», 2000(c).

151. Maugham, W.S. The Razor’s Edge [Text] / W.S. Maugh-

am. – М. : Издательство «Менеджер», 2000(d).

152. Maugham, W.S. The Painted Veil [Text] / W.S. Maugham.

– Moscow : Mаnager, 2003(e).

153. McCaughrean, G. A little lower than the angels [Electronic

resource] / McCaughrean, Geraldine. – Oxford : Oxford University

Press, 1987. URL: http://www.thefreelibrary.com (дата обращения:

31.07.2008).


345

154. Melville, H. Moby Dick I-LXVII [Electronic Resource] /

H. Melville. – 2005. – www.melville.thefreelibrary.com/Moby-Dick-

I-LXVII.

155. Meyerson, H. Powerlines [Text] / H. Meyerson // LA

Weekly. – 2006. – February 24 – March 2. – P. 17.

156. Mitchell, M. Gone with the Wind [Text] / M. Mitchell. –

New York : Warner Books, 1993.

157. Montgomery, L. Anne’s House of Dreams [Electronic re-

sourse] / L.M. Montgomery. – http: //montgomery. thefreeli-

brary.com/Annes-House-of-Dreams.

158. Newsweek – Newsweek. – № 11, 1997.

159. Oppenheim, P.E. A Millionaire of Yesterday [Electronic

Resource] / P.E. Oppenheim. – 2006. –

www.oppenheim.thefreelibrary.com/A-Millionaire-Of-Yesterday

160. Ostrovsky, A. Ex-PM in Challenge to Putin [Text] / A. Os-

trovsky // Financial Times. – 2005. – December 7. – P. 2.

161. Pargeter, E. The green branch [Electronic resource] / Par-

geter, Edith. – London : Warner Books, 1987. URL:


162. Pratchett, T. Wings [Text]. – London : Corgi Books, 1992.

163. QP – The Quotations Page [Электронный ресурс]. –

Starling Technologies : 1999 – 2000.

164. QP – The Quotations Page [Electronic resource]. –

http://www.quotationspage.com. (2007, March 17).

165. Real Estate Listing [Electronic Resource]. –

http://NWhomes.com/02/20/2010.

166. Reader’s Digets. – 1991. – July.

167. Rice, B. The Specs in the Sky [Text] / B. Rice // The New

Yorker. – 2001. – December 24, №31. – P. 98-117.

168. Rice, L. Summer Light [Text] / L. Rice. – New York : Ban-

tam Books, 2001.

169. Robinson, J. The Brit Awards 2010 [Electronic Resource] /

J. Robinson, Ph. O’Neil // The Guardian, February 20. –

http://www.guardian.co.uk/2010.


346

170. Roget’s – ARTFL Project : Roget’s Thesaurus [Электрон-

ный ресурс]. – 1911.

171. Sabatino, David A. A time line: when discipline becomes

child abuse [Text] / David A, Sabatino // Human Services Institute,

Bradenton, Florida, TAB Books, blue Ridge summit, PA, 1992.

172. Sayers, L.D. Whose body? [Text] / Dorothy L. Sayers. –

New York : Avon Books Inc., 1961.

173. Seal, S. Child Friday [Text] / S. Seale. – London – Toronto

: Mills and Boon Limited, 1975.

174. Shakespeare, W. Michael Moncur’s (Cynical) Quotations

[Electronic Resource] / W. Shakespeare. – 2006. –

www.brainyquote.com

175. Sheldon, S. The Naked Face [Text] / S. Sheldon. – England

: Warner Books, 1984(a).

176. Sheldon, S. Master of the Game [Text] / S. Sheldon. –

Glasgow : Harper Collins Publishers, 1993(b).

177. Sheldon, S. The Other Side of Midnight [Text] / S. Shel-

don. – Glasgow : Harper Collins Publishers, 1993(c).

178. Sheldon, S. The Stars Shine Down [Text] / S. Sheldon. –

Glasgow : Harper Collins Publishers, 1993(d).

179. Sheldon, S. The Sky is Falling [Text] / S. Sheldon. – Lon-

don : Harper Collins Publishers, 2001(e).

180. Sheldon, S. If tomorrow comes [Text] / S. Sheldon. – New

York – Boston : Warner Books, 2005(f).

181. Shelley, M. Frankenstein [Text] / M. Shelley. – М. : Аст-

рель, 2006.

182. Shelley, M. Frankenstein [Text] / M. Shelley. – London :

Wordsworth classics, 1999.

183. Smith, S.A Certain Uncertainty, With Lieder and Gospel

[Electronic Resource] / S. Smith // The New York Times, February 9.

– http://www.nytimes.com/2010.

184. Snow, C.P. The Malcontents [Text] / C.P. Snow. – UK :

Penguin Books, 1975.


347

185. Spindler, S. Learn to live [Electronic resource] / Spindler,

Stephanie; Shaftesbury, Dorset. – Element Books Ltd, 1991. URL:


186. Stowe H.B. Uncle Tom’s Cabin [Text] / H.B. Stowe. –

Moscow : Foreign Languages Publishing House, 1960.

187. Sunley, M. Fields in the sun [Electronic resource] / Sunley,

Margaret. – London : Century Hutchinson, 1991. URL:


188. Taylor, E. Family Viewing [Text] / E. Taylor // LA Week-

ly. – 2006. – February 24 – March 2.

189. TE – http://thinkexist.com. (2004, January).

190. The Times – The Times. – March 15.1996.

191. Trollope, J. The rector’s wife [Electronic resource] / Trol-

lope, Joanna. – London : Black Swan, 1993. URL:


192. Twain, М. Tom Sawyer [Electronic Resource] / M. Twain.

– 2007. – www.twain. thefreelibrary.com/Tom Sawyer

193. Uden, G. Understanding book-collecting [Electronic re-

source] / Uden, Grant. – Woodbridge ; Suffolk : Antique Collectors

Club, 1986. URL: http://www.thefreelibrary.com (дата обращения:

17.02.2009).

194. Ure, J. All Thy Love [Text] / J. Ure. – England : Corgi

Books, 1975.

195. Vesey, G. Inner and outer [Text] / G. Vesey. – Basingstoke :

Macmillan Publishers Ltd, 1991.

196. Vincenzi, P. No Angel [Text] / P. Vincenzi. – London :

Orion, 2000.

197. Weil, M. Model’s Work Brought Black Is Beautiful to

Mainstream [Electronic Resource] / M. Weil // The Washington Post,

August 5. – http://washingtonpost.com/2009.

198. Wells, H.G. The Invisible Man [Text] / H. G. Wells. – М. :

Менеджер, 2000.

199. Wilde, O. The Picture of Dorian Gray [Text] / O. Wilde —

М. : Менеджер, 2000.


348

200. Wheatly, R. Classic Quotes [Electronic Resource] / R.

Wheatly. – 2006. – www.brainyquote.com.

201. Wood, S. Mask of deception [Electronic resource] / Wood,

Sara; Richmond, Surrey. – Mills & Boon, 1993. URL:


202. Woolf, V. The Legacy [Text] / V. Woolf // English story. –

М. : Издательство «Менеджер», 1999(a).

203. Woolf, V. The Voyage Out [Electronic Resource] / V.

Woolf. – 2007(b). – www.woolf.thefreelibrarry.com/The-Voyage-Out


349

НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

М.В. МАЛИНОВИЧ: КРАТКИЙ ОЧЕРК

Мария Васильевна Малинович – дипломированный профес-

сор, кандидат филологических наук, профессор кафедры теоре-

тической лингвистики ИГЛУ и кафедры лингвистики и

межкультурной коммуникации Хакасского государственного

университета им. Н. Ф. Катанова (по совместительству, научное

руководство диссертационными работами аспирантов), «Отлич-

ник народного просвещения» (1980), «Почетный работник про-

фессионального образования России» (2003).

М.В. Малинович окончила Иркутский государственный пе-

дагогический институт иностранных языков (ныне Иркутский го-

сударственный лингвистический университет), после окончания

которого преподавала английский и немецкий языки в школе и

вузе.

С 1963 года и по настоящее время работает в ИГЛУ: асси-

стент, старший преподаватель, доцент, профессор. На факультете

английского языка руководила кафедрами: лексики английского

языка (1968-1974), грамматики английского языка (1975-1979),

английской филологии (1979-1981). В течение 11 лет (1998-2009)

работала в должности профессора (по совместительству) на ка-

федре иностранных языков Иркутского высшего военного авиа-

ционного института, читала теоретический курс «Современный

английский язык: вопросы теории». Преподавала русский язык и

синхронный перевод в Бристольском университете (Англия). Чи-

тала университетские курсы по следующим дисциплинам: теоре-

тическая грамматика, сравнительная типология английского и

русского языков, научно-технический перевод (ИГЛУ). Актуаль-

ные проблемы лингвистики (Хабаровский университет, пригла-

шенный лектор), проблемы сравнительной типологии (Тыва,

университет, приглашенный лектор). В течение многих лет на

курсах повышения квалификации (ИГЛУ) читала теоретические

курсы по английской филологии (теоретическая грамматика), по


350

теории и практике перевода, вела практические и семинарские

занятия.

В настоящее время – лектор по теоретическим и приклад-

ным дисциплинам: Теоретическая грамматика английского язы-

ка; Актуальные проблемы лингвотеоретического курса;

Сравнительная типология английского и русского языка; Общие

проблемы лингвистической типологии; Сопоставительная лин-

гвистика: введение в сравнительное изучение языков и культур;

Проблемы типологии германских языков (студенты, магистран-

ты, аспиранты). Семинарские занятия со студентами, магистран-

тами, аспирантами.

Другие занятия:

Член комиссии по приему экзаменов кандидатского мини-

мума по специальности 10.02.04 – германские языки, по специ-

альности – английский язык (вторая специальность),

вступительные экзамены в аспирантуру и магистратуру: 10.02.04

– германские языки.

М.В. Малинович окончила очную аспирантуру (ИГЛУ, 1965-

1968). Досрочно завершив диссертационное исследование, защи-

тила диссертацию на соискание ученой степени кандидата фило-

логических наук по специальности 10.02.04 – германские языки в

Институте Языкознания АН СССР (октябрь, 1968, научный руко-

водитель – профессор Лия Матвеевна Ковалева). В 1970 году

ВАК РФ присвоено ученое звание доцента, в 1994году – ученое

звание профессора.

М.В. Малинович плодотворно сочетает учебно-

педагогическую и научную деятельность.

Сфера её научных интересов:

Теория языка.

Германская филология. Общее языкознание.

Сопоставительная лингвистика: типология языков и

культур.


351

Антропологическая лингвистика: Константы. Концеп-

ты. Категории.

Лингвокультурология.

Социолингвистика.

Психолингвистика.

Философия.

Научные и научно-методические публикации – 140 наиме-

нований), в том числе соавтор коллективных монографий, уни-

верситетского курса «Современный английский язык (слово и

предложение)», (1-ое и 2-ое издания).

Автор и соавтор ряда учебных пособий и учебно-

методических материалов, серии научных и научно-

методических статей по актуальным проблемам современной

лингвистической теории, германской филологии, сопоставитель-

ной лингвистики, вопросам теории и методики преподавания

иностранных языков. Участник Всероссийской выставки-

презентации учебно-методических изданий «Золотой фонд отече-

ственной науки» – лучшее учебно-методическое издание в отрас-

ли (Москва, 2010). Научно-учебное пособие «Очерки по

английской филологии (на английском языке)» (научный ответ-

ственный редактор и соавтор) отмечено дипломом лауреата Все-

российской выставки (Российская Академия Естествознания.

Филологические науки).

Руководит диссертационными исследованиями аспирантов

и магистрантов ИГЛУ и других сибирских вузов. Защита канди-

датской диссертации первого аспиранта (Петрова Е.Н.) – 1996 г.

К настоящему времени под её научным руководством защищены

14 кандидатских диссертаций, две – рекомендованы к защите.

Оппонирует и рецензирует кандидатские диссертации, моногра-

фии, научно-учебные и научно-методические пособия. Является

со-руководителем университетского методологического семинара

ИГЛУ «Актуальные проблемы современной лингвистики: Про-

блемы. Решения. Перспективы».


352

С научными докладами и сообщениями неоднократно вы-

ступала и выступает на научных конференциях и симпозиумах:

Всероссийских, Международных и региональных, (Москва, Ле-

нинград, Алма-Ата, Тамбов, Томск, Нижний Новгород, Красно-

ярск, Барнаул, Набережные Челны, Уссурийск, Кемерово,

Тернополь, Иркутск и другие города). Во время работы в Бри-

стольском Университете (Англия), отделение русского языка и

русской литературы принимала участие в работе семинара по

Англо-Русским литературным отношениям (19 в.), выступала с

докладами.

В течение многих лет Мария Васильевна – член редколле-

гии и ответственный научный редактор сборников научных тру-

дов ИГЛУ по различным направлениям. С 2000 г. – научный

редактор сборника «Современные лингвистические теории: про-

блемы слова, предложения и текста». Серия Лингвистика.

Награды:

За многолетнюю научно-педагогическую деятельность, за

заслуги по подготовке высококвалифицированных специалистов

в сфере высшего образования России, по подготовке научных

кадров – кандидатов филологических наук.

Почетная грамота Министерства просвещения РСФСР

(1974);

Нагрудный знак «Отличник народного просвещения»

(1980);

Медаль «Ветеран труда» (1996);

Почетная грамота Министерства общего и профессио-

нального образования Российской Федерации (1998);

Нагрудный знак «Почетный работник профессиональ-

ного образования России» (2003);

Нагрудный знак «Заслуженный работник науки и обра-

зования» (2010) – Российская Академия Естествознания. Филоло-

гические науки.


353

Диссертации на соискание ученой степени кандидата

филологических наук, выполненные под руководством

профессора М.В. Малинович

Защищены и утверждены ВАК РФ:

1. Петрова Елена Николаевна.

Повтор в английском диалогическом тексте: ономасиологический

аспект речепорождения. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. В настоящее

время – генеральный директор Российско-германского центра

«Хайнц-консалтинг».

2. Топка Лариса Владимировна.

Прагма-семантическая категория некатегоричности в современ-

ном английском языке. Иркутск: ИГЛУ, 2000. В настоящее время

– доцент, заведующая кафедрой английской филологии Иркут-

ского государственного лингвистического университета.

3. Батицкая Виктория Владимировна.

Функционально-семантический потенциал глаголов длительно-

сти в современном английском языке. Иркутск: ИГЛУ, 2001. В

настоящее время – доцент кафедры иностранных языков и лин-

гводидактики Восточно-Сибирской государственной Академии

образования.

4. Бидагаева Цыцыгма Димчиковна.

Темпоральные адвербиалы в английском предложении: языковой

процесс формирования смысла. Иркутск: ИГЛУ, 2002. В настоя-

щее время – доцент, заведующая кафедрой английского языка и

межкультурной коммуникации Восточно-Сибирского государст-

венного технологического университета.

5. Хромова Татьяна Александровна.


354

Актуализация концепта Truth в современном английском языке.

Иркутск: ИГЛУ, 2002. В настоящее время – доцент кафедры тео-

ретической лингвистики ИГЛУ.

6. Терехова Ольга Александровна.

Английские общие имена лица: когнитивный и функциональный

аспекты. Иркутск: ИГЛУ, 2003. В настоящее время – доцент, ди-

ректор Центра языковой подготовки Иркутского государственно-

го университета путей сообщения.

7. Свистунова Наталья Иннокентьевна.

Спортивные игры в семиосфере культуры и языка: Концепт

«футбол» в английском языковом сознании. Иркутск: ИГЛУ,

2005. В настоящее время – доцент кафедры английской филоло-

гии Хакасского государственного университета имени

Н.Ф.Катанова.

8. Баженова Людмила Сергеевна.

Эстетические концепты «прекрасное» / «безобразное» в англоя-

зычном сознании. Иркутск: ИГЛУ, 2006. В настоящее время –

доцент кафедры иностранных языков Дальневосточного государ-

ственного университета путей сообщения.

9. Кириченко Наталья Ростиславовна.

Концепт «Неопределенность» в английском языковом сознании.

Иркутск: ИГЛУ, 2008. В настоящее время – доцент кафедры анг-

лийской филологии ИГЛУ.

10. Саварцева Наталья Владимировна.

Этические концепты «верность» и «предательство» в английском

языковом сознании. Иркутск: ИГЛУ, 2008. В настоящее время –

доцент кафедры иностранных языков Амурского государственно-

го гуманитарного университета.


355

11. Гурин Владимир Валерьевич.

Категория «ВОЛЯ» в современном английском языке. Иркутск:

ИГЛУ, 2009. В настоящее время – старший преподаватель кафед-

ры иностранных языков и лингводидактики Восточно-Сибирской

государственной академии образования.

12. Иванова Раиса Петровна.

Эгоцентрические категории: human sensations в современном анг-

лийском языке. Иркутск: ИГЛУ, 2009. В настоящее время – заве-

дующая кафедрой английской филологии Политехнического

института (филиал Якутского государственного университета

имени М.К.Амосова).

13. Полонская Олеся Юрьевна.

Эмоционально-этические концепты Pride и Humiliation в англий-

ском языковом сознании. Иркутск: ИГЛУ, 2011.

14. Арипова Дарья Андреевна.

Функционально-семантическая категория Understanding в совре-

менном английском языке. Иркутск: ИГЛУ, 2011.

15. Янькова Нина Анатольевна.

Семантические константы: Innermost/Сокровенное в современ-

ном английском языке. Иркутск: ИГЛУ, 2011.

16. Чезымбаева Наталья Владимировна.

Семантические константы Страх и Бесстрашие (на материале

английского языка). (Хакасский гос. ун-т им. Н.Ф. Катанова, ка-

федра лингвистики и межкультурной коммуникации). Рекомен-

дована к защите.

17. Куликова Людмила Викторовна.

Семантические константы Милосердие и Жестокость (на мате-

риале английского языка). (Хакасский гос. ун-т им.


356

Н.Ф. Катанова, кафедра лингвистики и межкультурной коммуни-

кации). В стадии завершения.

В настоящее время ряд диссертационных работ в процессе науч-

ного исследования.

Защита магистерской диссертации:

18. Болонева Маргарита Леонидовна.

Ценностные смыслы Man и Woman в современном английском

языковом сознании.

Список основных научных работ

профессора М.В. Малинович

Монографии, вузовские курсы

Антропологическая лингвистика: Концепты. Категории.

Коллективная монография (соавтор) – Москва – Иркутск, 2003;

Антология концептов. /под ред. В.И. Карасика,

И.А. Стернина (соавтор) – Волгоград: парадигма, 2006;

Внутренний мир человека: семантические константы. Кол-

лективная монография (соавтор) – Иркутск, 2007;

Этносемиометрия ценностных смыслов. Коллективная мо-

нография (соавтор) – Москва, Тезаурус, 2011;

Текстовая когезия функционально-семантических категорий

и функционально-семантических полей. Коллективная моногра-

фия (соавтор). – Ростов-на-Дону, 2011;

Концепты. Категории: языковая реальность. Коллективная

монография (соавтор). Иркутск, 2011.

Современный английский язык (слово и предложение) (со-

автор) – Иркутск, 1994 (1-ое издание);


357

Современный английский язык (слово и предложение) (со-

автор) – Иркутск, 1997 (2-ое издание).

Работы на правах рукописи

Синтаксическая валентность в именных свободных слово-

сочетаниях как вторичных образованиях глагольных структур (на

материале современного английского языка): Автореф. канд. дис.

− М., 1968;

Синтаксическая валентность в именных свободных слово-

сочетаниях как вторичных образованиях глагольных структур (на

материале современного английского языка): Канд. дис. − М.,

1968;

Бытийность и причинность в познании и языке (рукописный

текст).

Учебные пособия

Учебно-методические материалы

Методические рекомендации по проведению семинаров по

лингвистическим дисциплинам (соавтор) – Иркутск: ИГПИИЯ

им. Хо Ши Мина, 1988;

Учебно-методические материалы по курсу «Современный

английский язык (слово и предложение)». Вып. 4. – Иркутск:

ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1989;

Учебно-методические материалы по курсу «Современный

английский язык (слово и предложение)». Вып. 7 (соавтор), – Ир-

кутск: ИГЛУ, 1990;

Парадигматический и синтагматический аспекты граммати-

ки и лексики в свете системной теории английского языка: учеб-

ное пособие для студентов факультетов английского языка


358

педагогических институтов (соавтор) – Иркутск: ИГПИИЯ им.

Хо Ши Мина, 1991;

Курс лекций по современному английскому языку: учебное

пособие для студентов факультетов иностранных языков педаго-

гических институтов (соавтор) – Москва, 1999;

The Issues in English Philology: Study Manual (учебное посо-

бие) (соавтор) – Иркутск: ИГЛУ, 1998 (1-е издание);

Issues in English Philology: Study Manual. Second Revised and

Enlarged Edition (соавтор) – Иркутск: ИГЛУ, 2008;

Автор и соавтор ряда учебно-методических материалов по

изучению иностранного языка (для студентов очного и заочного

обучения, студентов всех специальностей в техническом вузе,

слушателей факультета повышения квалификации).

Избранные научные и научно-методические

статьи, материалы, тезисы

Валентность имен действия и её реализация в структуре

свободного словосочетания // Вопросы германской филологии.

Межвузовский сб.научных трудов. −Иркутск: ИГПИИЯ, 1968;

О системности валентных связей в порождающей моделе

«двучленная глагольная структура – именные словосочетания» //

Теоретическая грамматика германских и романских языков:

Межвузовский сборник. – Иркутск, 1972;

Два замечания к социолингвистической гипотезе

Б.Бернштейна (в соавторстве с Ю.М.Малиновичем) // Вопросы

грамматики и лексикологии германских и романских языков:

Межвузовский сб. научных трудов. − Иркутск: ИГПИИЯ, 1974;

К вопросу типологии предложения // Исследования по

грамматике (английский, немецкий, французский языки): Межву-

зовский сб. научных трудов. − Иркутск: ИГПИИЯ, 1977;

Роль теоретических дисциплин в профессиональной подго-

товке учителя иностранных языков (в соавторстве с


359

Ю.М. Малиновичем) // Проблемы профессионально- педагогиче-

ской направленности в преподавании иностранных языков: Рес-

публиканский сборник. Горький: ГПИИЯ им. Н.А.Добролюбова,

1979;

Семантико-синтаксическая характеристика предложений эк-

зистенции и их функции в тексте (на материале английского язы-

ка) // Семантическая интерпретация простого предложения:

Межвузовский сб. научных трудов. Иркутск: ИГПИИЯ, 1980;

К понятию лингвистических категорий текста // Проблемы

лингвистического анализа текста: Межвузовский сб. научных

трудов. Иркутск: ИГПИИЯ, 1980;

Текстуальные отношения каузальности // Проблемы лин-

гвистического анализа текста: Межвузовский сб. научных трудов.

Иркутск: ИГПИИЯ, 1982;

Экзистенциональные глагольные предложения в семантико-

синтаксическом аспекте // Семантическая интерпретация пред-

ложения. Иркутск: ИГПИИЯ, 1983;

Текстообразующие функции предложений со значением

причины и следствия // Стилистические функции единиц разных

уровней: Межвузовский сборник. Красноярск, 1985;

Лингводидактические основы лекционного и семинарского

занятия. К вопросу ППН // Содержание, формы и методы обуче-

ния в высшей и средней специальной школе. Библиографический

указатель НИИВИ. Вып.5, Москва, 1987;

Реализация вариативных значений бытийности на семанти-

ко-синтаксическом уровне // Вопросы грамматического варьиро-

вания: Межвузовский сб.научных трудов. − Иркутск: ИГПИИЯ


Бытийность – семантическая категория текста // Проблемы

лингвистического анализа текста. Коммуникативно – прагмати-

ческий аспект: Межвузовский сборник научных трудов. − Ир-

кутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1990;

Семантико-синтаксические типы каузальных высказываний

// Коммуникативно-прагматические классы и типы предложений:


360

Межвузовский сборник научных трудов. − Иркутск: ИГПИИЯ


Каузальные прессупозиции в высказывании с отрицанием //

ИНИОН, Москва, 1993;

Causality: Human Perception and Categorization. Каузаль-

ность: восприятие и категоризация // Когнитивная лингвистика:

современное состояние и перспективы. Ч. II. Материалы первой

Международной школы – семинара по когнитивной лингвистике.

23-30 мая 1998. Тамбов: МГУ им. Г.Р.Державина, 1998;

К проблеме семантических категорий текста (текстоцентри-

ческий подход) // Этногерменевтика. Серия «Этногерменевтика и

этнориторика». Вып.2. Кемерово, 1998;

Логика события и логика синтаксиса (в соавторстве с

Ю.М.Малиновичем) // Вопросы грамматической и лексической

типологии. Материалы международной конференции «21-е Дуль-

зоновские чтения» Часть II. Томск, 1998;

Внутрипропозитивные отношения между главным глаголом,

выраженным девербативом, и его актуализаторами // Этногерме-

невтика: Некоторые подходы к проблеме. Вып.4. Серия «Этно-

герменевтика и этнориторика». Кемерово, 1999;

Взаимодействие категории таксиса и категории множест-

венности (в соавторстве с В.В. Батицкой) // Проблемы структур-

но-семантической организации текста: Межвузовский сборник

научных трудов. Иркутск, 1999;

Причинность в естественном языке как форма отражения

объективной действительности // Проблемы структурно-

семантической организации текста: Межвузовский сборник на-

учных трудов. Иркутск, 1999;

Семантика высказывания с пропозитивным актантом – до-

полнением // Язык. Культура. Деятельность: Восток-Запад. 2-ая

Международная конференция (24-26 августа 1999). Том 2. Фило-

логические аспекты межкультурных коммуникаций. Набережные

Челны, 1999;


361

Категория причинности: гносеологические основания //

Лингвистическая реальность и межкультурная коммуникация.

Материалы Международной научной конференции (Иркутск, 19-

21 апреля 2000). Иркутск, 2000;

Категория причинности: универсальное, типологическое,

этноспецифическое // Вестник Иркутского государственного лин-

гвистического университета. Проблемы историко-

типологических исследований германских языков в лингво-

этническом аспекте. Вып.4. Иркутск, 2000;

Предикаты свойства – прилагательные в сочетании с суще-

ствительными в контексте высказывания // Актуальные пробле-

мы вузов ВВС. – Москва: Министерство обороны Российской

Федерации, 2000;

Семиосфера культуры в антропологической лингвистике (в

соавторстве с Ю.М.Малиновичем) // Номинация. Предикация.

Коммуникация. Сборник статей к юбилею Л.М.Ковалевой / Отв.

редактор А.В.Кравченко. Иркутск, 2002;

Антропологическая лингвистика как интегральная наука

(соавтор Ю.М. Малинович) // Антропологическая лингвистика:

Концепты. Категории. Коллективная монография. – Москва-

Иркутск, 2003;

Семантика эгоцентрических категорий (соавтор

Ю.М. Малинович) // Теория и практика описания языковых еди-

ниц: Межвузовский сборник научных трудов к 80-летию профес-

сора А.Т Кукушкиной. – Нижний Новгород: НГЛУ им.

Н.А. Добролюбова, 2004;

Сравнительное изучение языков и культур через концепты и

категории (соавтор Ю.М. Малинович) // XXIV Дульзоновские

чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение

языков и культур. Вопросы преподавания иностранных языков и

культур. Материалы международной конференции. – Томск:

Томский гос. пед. университет, 2005;

Категория причинности в свете современных лингвистиче-

ских воззрений // Коммуникативно-парадигматические аспекты


362

исследования языковых единиц: Сб.статей к юбилею профессора

Марка Яковлевича Блоха. Часть 1. В 2-х частях. Барнаул – Моск-

ва, 2004;

«Свойство» как универсальное понятие: философско – лин-

гвистическая интерпретация // Взаимодействие направлений в

современной лингвистике: Сб. материалов конференции /

Под.ред. О.В.Труновой. − Барнаул, 2005;

К проблеме этических концептов «преданность» / «преда-

тельство» в современной лингвистике и их репрезентация в анг-

лийском языке (соавтор: Скородумова Н.В.) // Актуальные

вопросы лингвистики и лингводидактики. Материалы 22-ой меж-

вузовской научно-методической конференции.− Иркутск: ИВ-

ВАИУ(ВИ), 2005;

Причинность. // Внутренний мир человека: Семантические

константы. Коллективная монография к юбилею доктора филоло-

гических наук, профессора Ю.М. Малиновича /

Ю.М. Малинович, М.В. Малинович, Г.А. Агеева, М.В. Адамова,

Л.С. Баженова, И.В. Борисова, Г.В. Елохова, И.И. Мишуткина,

И.В. Пашаева, Н.В. Скородумова, Е.В. Танков, Л.В. Топка,

Т.А. Хромова, Х.А. Чижова; отв. рук. М.В. Малинович. – Иркутск

: ИГЛУ, 2007;

Прекрасное. (в соавторстве с Л.С. Баженовой) // Внутренний

мир человека : Семантические константы. Коллективная моно-

графия к юбилею доктора филологических наук, профессора

Ю.М. Малиновича / Ю.М. Малинович, М.В. Малинович,

Г.А. Агеева, М.В. Адамова, Л.С. Баженова, И.В. Борисова,

Г.В. Елохова, И.И. Мишуткина, И.В. Пашаева, Н.В. Скородумова,

Е.В. Танков, Л.В. Топка, Т.А. Хромова, Х.А. Чижова; отв. рук.

М.В. Малинович. – Иркутск : ИГЛУ, 2007;

Истина. Правда: Варианты их вербализации в различных

культурах (в соавторстве с Ю.М.Малиновичем) // Концепт и

культура: материалы II Международной научной конференции

(Кемерово, 30-31 марта 2008) – Прокопьевск: полиграф-центр,

2008;


363

Модус причинности в концептосфере «Человек» // Новое в

когнитивной лингвистике: материалы 1-ой Международной на-

учной конференции «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и

новые решения в лингвистике»» (Кемерово, 29-31 августа 2008) /

Отв.ред. М.В.Пименова .− Кемерово:КемГУ (Серия «Концепту-

альные исследования». Вып.8). – Кемерово, 2008;

Семантические константы внутреннего мира человека: ка-

жимость (в соавторстве с Ю.М. Малиновичем) // Логический ана-

лиз языка. Между ложью и фантазией / Отв.редактор

Н.Д.Арутюнова. – М., Издательство «Индрик», 2008;

Ассерция. Негация. Причинность: взаимодействие катего-

рий (в соавторстве с Ю.М. Малиновичем) // Логический анализ

языка. Ассерция и негация. / Отв.редактор Н.Д.Арутюнова. – М.,

Издательство «Индрик», 2009;

Место русского языка и русской культуры в славяноязыч-

ном мире (в соавторстве с Ю.М. Малиновичем) // Славянские

языки и культуры: прошлое, настоящее и будущее (Иркутск 21-22

мая 2009): Материалы III Международной научно-практической

конференции. – Иркутск: ИГЛУ, 2009;

Антропологическая лингвистика как инновационная состав-

ляющая в системе обеспечения качества университетского обра-

зования (в соавторстве с Ю.М. Малиновичем) // Новые

возможности общения: достижения лингвистики, переводоведе-

ния, технологии преподавания языков: материалы научно-

практической конференции с международным участием. (Ир-

кутск, 16 июня 2009). – Иркутск: Изд-во ИрГМУ, 2009;

Причинность. Ощущения человека: взаимодействие катего-

рий в семантическом пространстве языка (в соавторстве с

Р.П.Ивановой) // Вестник ленинградского государственного уни-

верситета имени А.С.Пушкина. Научный журнал №5. Том 1. Се-

рия «Филология» (рецензируемое издание). – Санкт-Петербург,

2009;

Внутренний мир человека: сокровенное в языковом созна-

нии (в соавторстве с Н.А.Яньковой) // Вестник Иркутского госу-


364

дарственного лингвистического университета. Научный журнал.

Рецензируемое издание ВАК по филологии №3 (7), 2009;

Сложное предложение как многомерная семантико-

синтаксическая категория: теоретические аспекты // Материалы

конференции, посвященные столетию со дня рождения Владими-

ра Григорьевича Адмони. Институт лингвистических исследова-

ний Российской академии наук. Санкт-Петербургский

государственный университет. Петербургское лингвистическое

сообщество. – Санкт-Петербург, 2010;

Метафорические высказывания с двойным модусом: ощу-

щений человека и причинности (на материале английского языка)

(соавтор Р.П. Иванова) // Современные лингвистические теории:

проблемы слова, предложения, текста: сб. науч. трудов. – Ир-

кутск: ИГЛУ, 2010;

Лингвистический феномен Факт/Fact в современном анг-

лийском языке (соавтор Р.Ф. Рохвадзе) // Современные лингвис-

тические теории: проблемы слова, предложения, текста: сб. науч.

трудов. – Иркутск: ИГЛУ, 2010;

Семантические константы. Концепт Месть в современном

языке (соавтор Н.О. Кузнецова) // Современные лингвистические

теории: проблемы слова, предложения, текста: сб. науч. трудов. –

Иркутск: ИГЛУ, 2010;

Ценностные смыслы в семантическом пространстве при-

чинности // Этносемиометрия ценностных смыслов. Коллектив-

ная монография. – Москва, Тезаурус, 2011;

Фундаментальные языковые категории: Проблема текстовой

когезии // Текстовая когезия функционально-семантических кате-

горий и функционально-семантических полей. Коллективная мо-

нография. – Ростов-на-Дону, 2011;

Универсальные концепты и категории: проблема иерархии и

взаимодействия в пространстве языка // Концепты. Категории:

языковая реальность. Коллективная монография. – Иркутск, 2001.


365

Оппонирование

Кандидатские диссертации:

Суслова Анна Юрьевна

Конструкции с Get+Part. II в английском языке : О динамике ста-

новления категории имперсональности : Дис. … канд. филол. на-

ук : 10.02.04 – Германские языки. Иркутск, 1993.

Скопинцева Татьяна Анатольевна

Речевые стратегии Британских парламентариев в ходе обсужде-

ния бюджета : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские

языки. Иркутск, 1998.

Куницына Евгения Юрьевна

Историко-функциональный аспект шекспиризмов : Дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Иркутск, 1998.

Ефимова Надежда Николаевна

Онтологизация концепта «Риск» в английской фразеологии : Дис.

… канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Иркутск,

2000.

Гилева Елена Петровна

Когнитивные основы неграмматической представленности кон-

цепта времени : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские

языки. Барнаул, 2002.

Федорюк Анжелика В.

«Функционально-прагматические аспекты фразеологических ин-

тенсификаторов в современном английском языке» Дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. – Иркутск : Иркут-

ский государственный лингвистический университет, 2002.


366

Ильичева Елена Геннадьевна

Структурные и прагматические особенности английских преди-

кативных комплексов и их функционирование : Дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Саратов, 2002.

Звада Оксана Викторовна

Фрейм «Morality» и его объективация в языке (на материале анг-

лийского языка) : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Герман-

ские языки. Иркутск, 2003.

Андреева Ольга Сергеевна

Актуализационный потенциал базовых языковых дейктиков про-

странственно-временной семантики: Дис. … канд. филол. наук :

10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2005.

Исаева Ирина Петровна

Временная перспектива сложного предложения (на материале

английского языка) : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Гер-

манские языки. Барнаул, 2005.

Красноперова Юлия Валерьевна

Дискурсивные стратегии участников интервью : Дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Иркутск, 2005.

Семьёхина Алиса Анатольевна

Репрезентация концепта «KNOWLEDGE» и его роль в формиро-

вании смыслового пространства текста (на материале современ-

ного английского языка) : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 –

Германские языки. Барнаул, 2005.

Фивкова Мария Николаевна

Семантико-прагматическая классификация высказываний со зна-

чением позитивной самооценки (на материале английского язы-


367

ка) : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки.

Кемерово, 2005.

Германов Сергей Николаевич

Понятие странности в системе оценочных значений и языковой

репрезентации: Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские


Лопатина Мария Юрьевна

Способы языковой актуализации семантики предпочтения : Дис.

… канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул,

2006.

Бегаева Ольга Евгеньевна

Основы формальной глагольной сочетаемости в модели Verb +

Adj (на материале английского языка) : Дис. … канд. филол. наук

: 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2007.

Битнер Марина Александровна

Способы актуализации семантики случайного в английском язы-

ке : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки.

Барнаул, 2007.

Корогодина Изабелла Викторовна

Концепт Abneigung и способы его объективации в современном

немецком языке : Дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Герман-

ские языки. Иркутск, 2007.

Зайцева Наталия Викторовна

Антонимическая когезия в современном русском и английском

языках Дис. … канд. филол. наук : 10.02.19 – Теория языка.

Ростов-на-Дону, 2008.

Мокрушина Елена Юрьевна


368

Концепт «Добрый» как этический феномен лингвокультуры (на

материале английского языка) : Дис. … канд. филол. наук :

10.02.19 – Теория языка. Кемерово, 2008.

Корнеева Татьяна Анатольевна

Языковые реализации особенностей национальной картины мира

в художественном тексте (на материале романов Э. Тан) : Дис. …

канд. филол. наук : Кемерово, 2009.

Геращенко Александр Михайлович

Роль вставных текстов в организации и развитии нарратива (на

материале английского языка) : Дис. … канд. филол. наук : Мо-

сква, 2010.

Чеснокова Рената Анатольевна

Актуализационный потенциал семантической сферы «Тождест-

венность» в современном английском языке: Дис. … канд. филол.

наук :Нижний Новгород, 2011.

и ряд других работ.

Рецензирование ряда кандидатских диссертаций.

Отзывы на диссертации

Сухомлинова Татьяна Ростиславовна

Однословные устойчивые высказывания в современном англий-

ском языке : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Гер-

манские языки. М., 1988.

Боева Наталья Борисовна

Грамматическая антонимия в современном английском языке :

Автореф. дис. … д-ра филол. наук : 10.02.04 – Германские языки.

М., 2001.


369

Грачёва Олеся Владимировна

Мнимоотрицательные конструкции и их роль в английском тек-

сте : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские

языки. М., 2001.

Магировская Оксана Валерьевна

Вторичная номинация концепта в современном английском языке

(на материале пословиц и загадок) : Автореф. дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Красноярск, 2001.

Тихонова Вера Владимировна

Актуализация темпоральных отношений в событийной ситуации

: Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские язы-

ки. Барнаул, 2002.

Трунова Наталья Владимировна

Асимметрия в парадигматике английских отрицательных конст-

рукций : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Герман-

ские языки. М., 2001.

Новицкая И. В.

Историческая интерпретация абстрактных существительных в

системе склонения в готском языке : Автореф. дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.20

Андрюхина Марина Сергеевна

Структура и семантика компонентов паратаксических конструк-

ций : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские


Семёнова Татьяна Николаевна

Семантика индивидуализации и её отражение в тексте : Автореф.

дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. М.,

2002.


370

Бондаренко Светлана Владимировна

Функционально-семантическая категория изменения состояния :

глагольные конструкции английского языка : Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. М., 2003.

Опара Алла Андреевна

Типологические характеристики финитно-инфинитивных конст-

рукций в разноструктурных языках : Автореф. дис. … канд. фи-

лол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Волгоград, 2003.

Андреев Владимир Николаевич

Композиционно-речевая форма «рассуждение» в структуре ху-

дожественного текста (на материале современной английской

прозы) : Автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04 – Герман-

ские языки. М., 2004.

Барменкова Мария Валериановна

Олицетворение, маркированное категорией рода, в англоязычной

художественной литературе : Автореф. дис. … канд. филол. наук

: 10.02.04 – Германские языки. М., 2004.

Виноградова Наталья Григорьевна

Синтаксические конструкции актуализации семантики аксиоло-

гической оценки : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 –

Германские языки. Барнаул, 2004.

Дмитриева Любовь Васильевна

Прагматическая семантика в высказываниях с глаголом mean и

контексты их функционирования : Автореф. дис. … канд. филол.

наук : 10.02.04 – Германские языки. Пятигорск, 2004.

Косицына Ирина Борисовна


371

Лексико-семантической поле «положительные эмоции» в англий-

ском языке (текстоцентрический подход) : Автореф. дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. М., 2004.

Майзенгер Наталья Владимировна

Позиционно-содержательная и прагматическая значимость зна-

ков препинания в современном английском языке : Автореф. дис.

… канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул,

2004.

Мощенникова Светлана Вячеславовна

Дискурсивно-прагматический потенциал категориальных форм

выражения пассивной перспективы высказывания и текста в со-

временном английском языке : Автореф. дис. … канд. филол. на-

ук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2004.

Синеокова Татьяна Николаевна

Парадигматика эмоционального синтаксиса (на материале анг-

лийского языка) : Автореф. дис. … д-ра филол. наук : 10.02.04 –

Германские языки. М., 2004. (Отзыв совместно с д.ф.н., проф. Ю.

М. Малинович)

Сахарова Татьяна Александровна

Языковая актуализация концепта изменение состояния на приме-

ре модели Verb – Adjective : Автореф. дис. … канд. филол. наук :


Сергеенко Наталья Викторовна

Функциональная семантика неопределённых местоимений, про-

изводных от some, any, every, no в сочетаниях с адъюнктом (на

материале современного английского языка) : Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2004.


372

Серова Ирина Григорьевна

Смысловая структура и языковая репрезентация концепта «Tradi-

tion» (на материале английского языка) : Автореф. дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2004.

Щелкова Светлана Валерьевна

Пунктуационная модель сложного предложения как отражение

онтологических связей (на материале современного английского

языка) : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Герман-

ские языки. Барнаул, 2004

Горбачева Елена Николаевна

Вводные высказывания в структуре текста. Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. – Московский

педагогический государственный университет, 2004.

Барбакова Екатерина Викторовна

Методика использования опор для чтения текстов различных

функциональных стилей (языковой вуз, 1 курс) : Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 13.00.02 – Теория и методика обучения и вос-

питания (иностранные языки). Улан-Удэ, 2005.

Валько Ольга Владимировна

Фрейм деструктивного действия и особенности его актуализации

(на материале английского языка) : Автореф. дис. … канд. филол.

наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2005.

Киселёва Наталья Юрьевна

Семантический и прагматический потенциал функционирования

условных конструкций в современном английском языке : Авто-

реф. дис. канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки.

Кемерово, 2005.


373

Семкина Александра Владимировна

Структуры нечёткой номинации признаков и состояний (на мате-

риале английского языка) : Автореф. дис. … канд. филол. наук :


Фомина Наталья Викторовна

Лингвокультурная обусловленность номинации языковых единиц

в сфере неформального делового общения : Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Омск, 2005.

Шевченко Людмила Леонидовна

Метафора как средство моделирования концептуальной системы

автора (на материале произведений Айрис Мердок) : Автореф.

дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул,

2005.

Багаева Олеся Владимировна

Концептуализация и реализация двойного смысла немецкого ал-

легорического высказывания : Автореф. дис. … канд. филол. наук

: 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2006.

Кожанов Дмитрий Алексеевич

Концепт Homeland в американской картине мира и способы его

языковой репрезентации : Автореф. дис. … канд. филол. наук :


Кулакова Татьяна Александровна

Языковые репрезентанты семантики итеративности : Автореф.


2006.

Рубанова Ольга Андреевна

Средства усиления речевого воздействия при выражении значе-

ния побуждения : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.19 –

Теория языка. Ростов-на-Дону, 2006.


374

Степанова Ольга Михайловна

Особенности выражения симпатии и антипатии в английской

подростковой речи (на материале художественной литературы) :

Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские язы-

ки. М., 2006.

Пшенкин А. А.

Метафорический образ СССР / России в американском политиче-

ском дискурсе второй половины XX – начала XXI веков : Авто-

реф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки.

Барнаул, 2006.

Яблокова Татьяна Николаевна

Выражение гнева и восторга в современном английском языке :

Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские язы-

ки. М., 2006.

Потанина О. С.

Способы языковой реализации абстрактных понятий в диалектах

хантыйского языка (в сопоставлении с языками неродственных

семей) : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.20 – Сравни-

тельно-историческое, типологическое и сопоставительное языко-

знание. – Томск, 2007.

Лобанова Юлия Сергеевна

Языковая номинация пространственных признаков в современ-

ном английском языке (на материале прилагательных) : Автореф.


2007.

Макарова Ирина Юрьевна

Когнитивные основы формирования значений отсубстантивных

глаголов в современном английском языке : Автореф. дис. …

канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Тамбов, 2007.


375

Сыресина Ирина Олеговна

Стилистическая дифференциация английской диалогической ре-

чи : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Германские

языки. М., 2007.

Худякова Анастасия Александровна

Грамматические особенности и стилистический потенциал мета-

форической биноминальной конструкции типа «a shadow of a

smile» в современном английском языке : Автореф. дис. … канд.

филол. наук : 10.02.04 – Германские языки. Барнаул, 2007.

Тарасова Анди Васильевна

Концептуализация межличностных отношений в русском и анг-

лийском языковом сознаниях : Автореф. дис. … канд. филол. на-

ук : 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и

сопоставительное языкознание. Волгоград, 2009.

Гудкова Яна А.

Антонимия в первичном и вторичном поэтическом тексте (на ма-

териале Дж. Г. Байрона «Дон Жуан» и А. С. Пушкина «Евгений

Онегин») : Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.19 – Теория

языка, 10.02.04 – Германские языки. Ростов-на-Дону, 2010.

Зотеева Татьяна Сергеевна

Диалогическое единство в жанре просьбы и его эволюция в анг-

лийской драме 16-20 вв. : Автореф. дис. … канд. филол. наук :

10.02.04 – Германские языки. 2010.

Козлова Олеся Александровна

Экспликация оценочных смыслов отклонения от нормы в англий-

ском языке: Автореф. дис. … канд. филол. наук : 10.02.04 – Гер-

манские языки. Барнаул, 2011.


376

Бугаева Олеся Борисовна

Аксиологический потенциал разговорного слова и его реализация

в Британской прессе: Автореф. дис. … канд. филол. наук :

10.02.04 – Германские языки. 2011.

И ряд других работ.

Редактирование и рецензирование

Добричев Сергей Александрович

Конверсивные отношения в современном английском языке :

Монография. Барнаул : Изд-во БГПУ, 2004.

Рожкова Татьяна Николаевна

Концепт «осознание» в когниции и языковой картине мира (на

материале вербальных репрезентантов to be «быть», to seem «ка-

заться», to turn out «оказаться» : Монография. Барнаул : Изд-во

БГПУ, 2005.

Внутренний мир человека : семантические константы : кол-

лективная монография (научный редактор). Иркутск : ИГЛУ,

2007.

Топорова Л. С. Вербализация концептов «прекрасное» /

«безобразное» в английском языковом сознании : Монография.

Хабаровск : ДВГУПС, 2009.

The Issue in English Philology (Study Manual) (Отв. научный

редактор). Иркутск: ИГЛУ, 1998.

English : Учебное пособие для студентов технического вуза.

(Отв. редактор). Ангарск, 2002.


377

Малова Н. С. Английский язык для психологов : Учебное

пособие (рецензент). Иркутск : ИГЛУ, 2006.

Снопкова, Н. А. Учимся слушать, читать и писать на англий-

ском языке о науке, технике, обществе (рецензент). Иркутск :

ИГЛУ, 2006.

Issues in English Philology : Study Manual. Second Revised and

Enlarged Edition (Отв.научный редактор). Иркутск : ИГЛУ, 2008.

И ряд других учебных пособий.

Рецензирование кандидатских диссертаций

Редактирование сборников научных трудов

Проблемы английской филологии. Сборник научных статей

(Отв. редактор).– Иркутск : ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1970.

Проблемы лингвистического анализа текста. Коммуника-

тивно-прагматический аспект: Межвузовский сборник научных

трудов (редактирование). – Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина,

1990.

Семантико-прагматические аспекты текста и высказывания :

Тезисы докладов межвузовской конференции молодых учёных

(Отв. редактор). – Иркутск : ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1992.

Проблемы функциональной грамматики : Межвузовский

сборник научных трудов (редактирование). – Иркутск : ИГПИИЯ,

1994.

Вопросы теории и практики перевода : Сборник научных

трудов (редактирование). – Иркутск : ИГПИИЯ, 1997.


378

Лингвистические исследования и методика преподавания

иностранных языков : Тезисы докладов межвузовской конферен-

ции молодых учёных (Иркутск, 11-13 февраля 1997) (редактиро-

вание). – Иркутск : ИГЛУ, 1997.

Проблемы лингвистики и лингводидактики и их практиче-

ское применение в условиях формирования высшего образования

России : Тезисы докладов и сообщений XIX межвузовской кон-

ференции (Иркутск, 11-12 мая 1999) (редактирование). – Иркутск

: ИВВАИ, 1999.

Вопросы теории и практики перевода : Сборник научных

трудов. Вып. 2. (редактирование). – Иркутск : ИГЛУ, 1999.

Современные лингвистические теории : проблемы слова,

предложения, текста. Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. (Отв.

науч. редактор). – Иркутск : ИГЛУ, 2000. – Вып. 2.

Современные лингвистические теории : проблемы слова,

предложения, текста. Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. (Отв.

науч. редактор). – Иркутск : ИГЛУ, 2001. – Вып. 2.

Современные лингвистические теории : Проблемы слова,

предложения, текста : Вестник ИГЛУ. Серия Лингвистика. (Отв.

науч. редактор). – Иркутск : ИГЛУ, 2002. - № 2.



науч. редактор). – Иркутск : ИГЛУ, 2003. – № 4.





379



науч. редактор). – Иркутск : ИГЛУ, 2005.




Актуальные вопросы лингвистики и лингводидактики :

Сборник материалов межвузовской научно-методической конфе-

ренции (Отв. редактор). – Иркутск : ИВВАИУ(ВИ), 2005.

Современные лингвистические теории: проблемы слова,

предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика (Отв.

науч. редактор) – Иркутск: ИГЛУ, 2007. – № 3.



науч. редактор) – Иркутск: ИГЛУ, 2008.



науч. редактор) – Иркутск: ИГЛУ, 2010.

Редактирование и рецензирование учебно-методических

материалов и рекомендаций

Донской Д. Ф. Детские и юношеские организации Велико-

британии и США: методические рекомендации к семинарскому

занятию по страноведению (Отв. редактор). – Иркутск : ИГПИИЯ

им. Хо Ши Мина, 1981.

Дюндик Б. П. Некоторые проблемы морфологии современ-

ного английского языка: методические указания для студентов


380

заочного отделения факультета английского языка

(Отв.редактор). – Иркутск : ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1984.

Дюндик Б. П. Проблема словосочетания в современном анг-

лийском языке. Методические указания для студентов заочного

отделения факультета английского языка (отв.редактор) – Ир-

кутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1981.

Дюндик Б. П. Учебно-методические материалы по курсу

«Современный английский язык(слово и предложение)» для сту-

дентов III курса ф-та английского языка. Вып.3(рецензент) –

Иркутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1989.

Ильина А. В. Современный английский язык (Слово и пред-

ложение): учебно-методические материалы для студентов III кур-

са факультета английского языка. Вып.2. (рецензент), 1989.

Ковалева Л.М. Учебно-методические материалы по курсу

«Современный английский язык (слово и предложение)» для сту-

дентов III курса факультета английского языка (рецензент) – Ир-

кутск: ИГПИИЯ им. Хо Ши Мина, 1990.

Соловьева С. С. Предлоги английского языка (Теория, уп-

ражнения, тексты): методические материалы (Отв.редактор). –

Иркутск : ИГПИИЯ, 1993.

Поляк Н. В. Texts for Reading and studying: методическое по-

собие по специальности АТП (Автоматизация технологических

процессов) (рецензент). – Ангарск : АГТИ, 1999.

Кротова С.Г., Кузнецова А.А. Сборник упражнений для за-

крепления и контроля грамматики английского языка (рецен-

зент). – Иркутск : ИВВАИ, 2000.


381

Грамматический минимум английского языка : Справочник

для самостоятельной работы студентов технического вуза (Отв.

редактор). – Ангарск: АГТА, 2001.

Практические занятия по иностранному языку : интеграция

современной методики, технических средств, языка и культуры :

Сборник материалов практического семинара (Мастер-класс)

(рецензент). – Иркутск : ИрГТУ, 2002.

Творческие работы студентов: Сборник материалов лин-

гвистических конкурсов (рецензентов). – Иркутск : ИрГТУ, 2002.

И другие учебно-методические материалы и рекомендации.


382

Научное издание

М.В. Малинович, Д.А. Арипова, В.В. Батицкая, Ц.Д. Бидагаева,

В.В. Гурин, Р.П. Иванова, Н.Р. Кириченко, Т.А. Лац,

О.Ю Полонская, Н.В. Саварцева, Л.В. Топка, Л.С. Торопова

КОНЦЕПТЫ. КАТЕГОРИИ: ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Коллективная монография

к юбилею профессора Марии Васильевны Малинович

Печатается в авторской редакции

Компьютерная верстка: Топка Л.В. Оригинал-макет: Топка Л.В.

Подписано в печать 22.06.2011. Формат 60 x 90 1/16. Поз. плана д/п 11.

Усл. печ. л. 23,87. Тираж 500 экз. Заказ №

ГОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет»

664025, Иркутск, ул. Ленина, 8

Изготовлено в ООО «Репроцентр А 1» Г. Иркутск, ул. Лапина, 1, оф. 101

Тел. 203-144, 999-003, 99-26-27


Documents

664.концепты категории языковая реальность