Интервью с Яной Франк

106 РА Д И У С Г О Р О Д А

РА Д И У С Г О Р О Д А 107

Текст: Ирина Истринская

рассказывает о своих принципах работы, самых ярких впечатлениях жизни, новом мироощущении после болезни, отношениях родителей и детей, Берлине и многом другом.

ДИЗАЙНЕР, ХУДОЖНИК И ПИСАТЕЛЬ


адиус Города: Яна, какой вы человек? Что вам в себе нравится и не нравится?

Яна Франк: Творческий, очень занятой и постоянно увлеченный чем-то новым. Наверное, сложный для других, потому что мои творческие проекты для меня очень важны. Я трепетно отношусь к сво-ему времени, поэтому наотрез отказыва-юсь участвовать во всякой ерунде, кото-рой многие придают большое значение, например, выслушивать чье-то нытье.

РГ: Что такое свобода, на ваш взгляд?Я.Ф.: Иметь возможность и способность самостоятельно

жить во всех отношениях – физически, душевно и матери-ально.

РГ: Как вас воспитывали родители?Я.Ф.: Приступами. Местами заставляли учиться и рабо-

тать над собой, очень настойчиво. В другие времена «от-пускали на все четыре стороны» и давали много свободы.

РГ: Что вас сформировало в того человека, которым вы сейчас являетесь?

Я.Ф.: Наверное, все вместе? Родители, окружение, стра-на, культура, переезд, 20 лет жизни в Германии, карьера, болезнь, потеря всего, начинание жизни сначала – не-сколько раз. Милые странности моих родственников, передавшиеся по наследству – одержимость, боевой дух, настойчивость. Я очень упорная, если надо, готова биться лбом в одну точку, пока не пробью. Это качество у многих в моей семье было, и я этому явно научилась, глядя на окружающих.

Безусловно, меня сформировала вера в меня, которая была у моих родителей. Я с ранних лет горела местами очень странными проектами и желаниями, но их дома ни-

кто никогда не называл странными. Родители были готовы меня поддерживать, верили, что у меня получится. Не отговаривали даже от без-умных затей. Если я начинала что-то, в чем они сами потерпели крах, говорили: «Может быть, ты сделаешь лучше, чем мы». В нашей семье всегда царило правило: каждый имеет право на свою попытку, на свой опыт. И неуспех одного не должен означать, что в этом не будут успешны другие.

Иногда я увлекалась чем-то, что сильно у нас не поощрялось или даже было запрещено. То я рисовала эротические картинки, то шила и но-сила очень странные одежды, то увлекалась за-прещенной музыкой и литературой. Это у всех, кто узнавал, вызывало только скепсис и недо-вольство. Только моя мама всегда говорила: «Мо-лодец, пробуй, делай! У тебя смело получается – не обращай ни на кого внимания и продолжай!»

РГ: Какие ваши самые яркие впечатления детства?

Я.Ф.: Путешествия и творчество. Родители брали меня в многочисленные путешествия, в том числе и нелегкие, настоящие приключе-ния, и часто привлекали меня к творческой ра-боте. Мне очень рано доверяли довольно слож-ные материалы и инструменты. Многое давали попробовать. Это были времена, когда я много

училась, у меня было много успехов через преодоление разных трудностей.

РГ: Какие ваши самые яркие впечатления жизни?Я.Ф.: Война в Таджикистане (из-за которой мы оттуда

уехали), переезд в Берлин, рождение сына, развод, болезнь, новые начинания. И между этим – все большие творческие проекты, в которых было очень трудно и от которых было очень много радости, когда они сбывались.

РГ: С тех пор, как вы заболели раком, вы что-то поняли новое про себя?

Я.Ф.: Много раз много нового поняла, да. Очень многие «друзья» исчезли из моей жизни, пока я болела. Другие, на-оборот, появились.

Интересно, что я сделала несколько кругов и каждый раз думала, что вот, наконец, сейчас я все поняла, раньше я все делала неправильно. Теперь я умная, и теперь все сделаю правильно. После этого (когда я была уверена, что теперь все будет хорошо, потому что я во всем разобралась) наступал какой-то новый виток болезни, и я опять возвра-щалась в нулевую точку.

Местами у меня было ощущение дежавю: я три раза просыпалась в одной и той же больнице, в одной и той же палате, у того же окна, после той же операции. С новым разрезом на старом месте – по всей длине живота и с по-вторением знакомого сценария: реанимация, голодовка, лечение, реабилитация. С промежутком сначала в год, потом в 3 года. Как в фильме про «день сурка». И я думала: «По-моему, кто-то наверху хочет мне что-то сказать, но как-то оно до меня не доходит! Что я делаю не так, почему я все время возвращаюсь в эту точку?!»

Я только позже поняла, что жить правильно и все де-лать неправильно можно сотнями разных способов. Три одинаковые с виду ситуации могут быть внутренне со-


вершенно разными. И «поумнение» в одном каком-то пункте ни на секунду не защищает от десяти тысяч других глупостей. И не надо задаваться, как только решишь, что «теперь я самый умный», тут же по носу и получишь.

В тяжелых ситуациях нужно постараться пережить и вытерпеть все плохое, и надеяться на улучшение. Не те-рять надежды и веры, что все когда-то кончается, и страш-ные времена – тоже.

РГ: Вы что-нибудь видели или чувствовали во время ва-ших «путешествий на тот свет»?

Я.Ф.: Чувствовала большое облегчение от страданий. И очень плакала, когда меня оттуда возвращали, потому что мое физическое состояние было очень тяжелым, едва совместимым с жизнью, мне было очень плохо в моем теле.

РГ: Что главное в отношениях между мужчиной и жен-щиной?

Я.Ф.: Доверие. Оно же – самый большой дефицит.РГ: Что вы ощутили, когда стали мамой? Какие откры-

тия для себя совершили?Я.Ф.: Очень удивилась, обнаружив на третий день жиз-

ни своего ребенка, что у него уже есть собственный харак-тер. В остальном, когда оглядываюсь назад на те времена,

понимаю, что, когда он был очень маленьким, мне было очень трудно. Но я тогда этого не заметила.

РГ: Как вы воспитывали сына? Как сейчас с ним общае-тесь?

Я.Ф.: Не знаю, является ли это особенностью страны, в которой мы живем, но, по мнению большинства в моем окружении, я воспитывала сына слишком строго. Однако получилось хорошо. У него своя семья, учеба и работа, он умеет жить сам, устраивает свою жизнь на свое усмотре-ние. Мы с ним общаемся часто, разговариваем обо всем на свете, помогаем друг другу чем можем. Правда, он стал программистом и математиком, и часто я не понимаю по-ловины из того, что он хочет мне рассказать о своей рабо-те и проектах.

РГ: Что вас удивляет?Я.Ф.: Ежедневное подтверждение того, что все-таки нет

пределов человеческой глупости и Божьей милости. РГ: У вас есть какие-нибудь страхи?Я.Ф.: Конечно, есть. Боюсь опять заболеть, очень тяжелой

инвалидности – это то, что страшнее смерти, я этого насмо-трелась вблизи и частично испытала на себе, и потому боюсь. Иногда приступами глобально боюсь за детей, внука, мир на земле и дальше в том же духе. Наверное, это у всех так бывает.


РГ: Расскажите про Берлин. Какой он?Я.Ф.: Я очень полюбила этот город. Мне нравятся люди,

которые в нем живут, и то, что они из этого города делают. Нравится творческая обстановка здесь, то, как принято общаться и взаимодействовать в кругах художников и вообще творческих личностей. Очень нравится много-культурное общество, в котором перемешаны десятки разных культур. Раньше я жила в обществе, где быть «другим» (в любом смысле) было плохо. Здесь любой пе-рекос (в чем угодно) – это интересно и повод заговорить с человеком. Всех интересует, откуда это ты такой ин-тересный взялся – с таким странным видом, акцентом, национальным колоритом, странными картинками, не-понятным творчеством. У меня есть в Берлине друг, кото-рый в свое время попал в аварию и пробил головой лобо-вое стекло. Хирурги очень хорошо над ним поработали, но все равно все лицо в страшных рубцах – они пересека-ют глаза, губы, щеки. Он сказал, что только в Берлине он начал жить спокойно. Здесь никто от него не шарахается, все приветливо улыбаются и спрашивают: «Ой, а что слу-чилось?» После переезда в Берлин он набрался смелости и пошел работать актером, в результате снялся в куче фильмов, играя бомжей, пиратов и бандитов. Он говорит, что именно в этом городе его научили гордиться своими рубцами. Он рассказывал эту историю в очень пестрой компании, и кто-то сказал, что здесь все как-то гордятся какими-то своими шрамами, будь они в душе или на теле.

РГ: Как проходят ваши будни и как – выходные? Я.Ф.: Не считая экстренных ситуаций, я каждый день

высыпаюсь! Спокойно завтракаю, потом сажусь работать и бодро вкалываю по своей системе 45/15 часа четыре. По-том – обед. Потом либо еще 3-4 часа работы, либо 2 часа работы и потом спортзал. После спортзала я стараюсь не

возвращаться больше к работе, занимаюсь другими твор-ческими проектами или гуляю, читаю, валяюсь, общаюсь с кем-то. Но в некоторые периоды приходится и вечером еще поработать. Например, как сейчас, перед Новым годом.

А так через день хожу в спортзал, в пятницу – на танцы, еще они бывают во вторник, но два раза в неделю выбрать-ся удается только в очень хорошие времена, когда не так много работы.

Один из двух выходных занят детьми и внуком (они либо приходят, и мы проводим время вместе, либо остав-ляют со мной ребенка и уходят по своим делам), в осталь-ном я стараюсь не заниматься в выходные никакой рабо-той, только искусством, уборкой и отдыхом.

РГ: Что вас мотивирует и позволяет не останавливаться на достигнутом?

Я.Ф.: Наверное, то, что называют творческими амбиция-ми. Все время очень хочется сделать то, что до сих пор сде-лать не получалось. Либо получалось плохо, и есть ощуще-ние, что я могу лучше, если сделать еще рывок.

РГ: Над чем вы сейчас работаете?Я.Ф.: Над своими товарами, магазином и всем, что с этим

связано. Над очередной книгой. Над очередными карти-нами. И еще я каждый день пишу в свой блог, сегодня ЖЖ у меня занимает 1-2 часа каждый день.

РГ: Что самое важное в организации творческого труда?Я.Ф.: Не лениться.РГ: Что для вас главное в жизни?Я.Ф.: Счастье. Оно же – отсутствие несчастий. Когда не

происходит ничего ужасного (войны, болезней родных и близких, других проблем), меня все в жизни радует. Я радуюсь работе, которая ждет меня каждый день. Мне радостно смотреть на то, как живут мои дети и внук, ра-дуюсь тому, как мама занимается творчеством, люблю


с ней обмениваться вдохновениями и опытом. После ра-боты я с удовольствием бегу в спортзал, и когда я оттуда усталая иду домой, это тоже здорово – день прожила хо-рошо, продуктивно. Жду выходных, чтобы порисовать. Жду внука, чтобы посмотреть, чему он научился за не-делю. Жду танцев, друзей и гостей, а когда напрыгаюсь-набегаюсь – иногда очень радуюсь, что наступил вечер, тишина, никого нет, я одна и лежу без движения. Это тоже бывает счастьем. Раньше я гораздо больше жалова-лась на всякие мелочи. Сейчас стала совсем спокойной, у меня практически всегда хорошее настроение. Не знаю, что должно произойти, чтобы я занервничала. Просто пытаюсь успеть все, что успеется, каждый день, и раду-юсь всем заданиям. Наверное, вот эта возможность про-сто жить – и есть главное.

РГ: Как вы будете отмечать Новый год?Я.Ф.: Пока не знаю, но в этом году как-то хочется спокой-

ствия – очень много уже было беготни. В прошлом году я до последнего бегала по делам и вечеринкам, а 31 декабря мне все надоело, мы с мамой тихо отметили вместе насту-пление Нового года, отстреляли на улице традиционный фейерверк (в этом нельзя не поучаствовать), а потом разо-шлись по домам – отдыхать и отсыпаться. Это было очень здорово. Может быть, удастся повторить такое в этом году.

РГ: Расскажите про самый незабываемый Новый год в вашей жизни и самый памятный подарок на этот празд-ник?

Я.Ф.: Незабываемый в хорошем или плохом смысле? Один раз мы так плохо организовали свои дела и планы, что встретили Новый год посреди улицы, в машине. Не успели доехать нидокуда. Осталось только остановиться

посреди заснеженной дороги и сказать: «Ну что? С Новым годом!». В тот день все так было до утра – разброд и шата-ние, настоящего праздника не получилось, только много колесили по городу и устали.

Когда я пару лет назад после жизни в Германии встре-чала Новый год в Лос-Анджелесе, я очень удивилась, уз-нав, что у них запрещен фейерверк. Поняла, что разучи-лась встречать праздник без салюта. Как же так – надо взорвать свою бочку пороха и погреметь на весь квартал! А то что же это за Новый год такой?

Но, наверное, самый лучший Новый год я все же встре-чала в Берлине с друзьями – в здании старой фабрики. Друзья – дизайнеры и иллюстраторы – сами сделали декорацию для праздника (они ее готовили месяц, и это было очень смешно, потому что у них была грандиоз-ная задумка, которая не сходилась со всех сторон). Было очень много творческих работ, там крутились и верте-лись сделанные ими конструкции, были танцы и веселье. И мы возвращались домой 1 января в 8 утра по совершен-но тихому и пустому Берлину! Я ехала с другого конца города домой, и это было как в каком-то сюрреалистич-ном фильме – раз в жизни в этом городе я была совсем одна! Ни души не встретила. И все было покрыто снегом и конфетти, и остатками фейерверков. Думаю, это был единственный раз, когда я видела Берлин совсем пустым при свете дня.

А самым памятным подарком на Новый год, наверное, был приход сына, который сообщил, что у него в кармане кольцо и он собирается 31 декабря в полночь сделать пред-ложение своей девушке. Тогда же мы узнали, что у них бу-дет ребенок.



Documents

Интервью с Яной Франк