Стретерн П.

С84 Кант за 90 минут /П. Стретерн; Пер. с англ.С. Зубкова. — М.: 0 0 0 «Издательство Астрель»: 0 0 0«Издательство ACT», 2004. - 88, [8] с. - (Философы за90 минут).

ISBN 5-17-021813-3(000 «Издательство ACT»)ISBN 5-271-07714-4(000 «Издательство Астрель»)ISBN 1-56663-123-8 (англ.)

В книге дается краткий обзор жизни и идей Канта,которые и ныне созвучны современности. «Звездноенебо над головой и моральный закон внутри нас» по-прежнему наполняют нас восторгом и трепетом, авопрос «как возможно человеческое познание?» все также актуален. Читатель найдет выдержки из «Критикичистого разума», даты важнейших событий в жизниКанта и истории его эпохи.

УДК 1(091) (430)ББК87.3(4Гем)

Введение 5Жизнь и труды Канта 7Диалог о Канте и метафизике 47Из произведений Канта 59Важные даты в философии 75Хронология жизни Канта 81Эпоха Канта 83Об авторе 85Именной указатель 87

www.infanata.org

Если что-то сделать невозможно, это не зна-чит, что никто не попытается этого сделать. Кантне просто попытался — он преуспел в достиже-нии невозможного. После разрушения Юмомфилософии и крушения всякой возможностисоздания метафизики Кант создал грандиознуюметафизическую систему. Он стремился опровер-гнуть Юма, но, к счастью, читал только его «Ис-следование о человеческом разуме», а не его на-сквозь пронизанный скептицизмом ранний«Трактат о человеческой природе». Если бы Кант

прочитал последний, он, возможно, не создал бысвоей системы. Это было бы большим горем дляцелого поколения профессоров немецкой клас-сической философии, которые остались бы безработы.

Система Канта подобна ньютоновской идеегравитации. Это не последнее слово в философии,но наши сегодняшние представления о мире вомногом ей созвучны. Вы не слишком сильноошибетесь, если будете смотреть на мир с кантов-ской точки зрения. Философия Юма в основесвоей проще: она сводит наше философское по-знание к бесплодному солипсизму. Кант же воз-двиг на зыбком песке ошибок прекрасный замок,столь вдохновенный и сложный, что на знаком-ство с ним вы без сожаления можете потратитьвесь ваш отпуск.

Трудно говорить о жизни Канта. У него насамом деле ее и не было (помимо духовной). Ни-чего в действительности интересного с ним неслучилось. Но само описание его внешне одно-образной жизни вряд ли покажется скучным.

Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 годав городе Кенигсберге, расположенном на берегуБалтийского моря (в настоящее время Калинин-град). В то время город был столицей германс-кой провинции Восточная Пруссия. Предки Кан-та эмигрировали из Шотландии в предыдущемвеке, и вполне возможно, являются родственни-ками печально известного шотландского пропо-ведника XVII века Эндрю Канта, от имени кото-рого образован глагол, который на сленге озна-чает «неискренне говорить о религиозных и

моральных принципах». Эта семейная черта на-зло всему проявилась и в философе.

Ко времени рождения Канта ВосточнаяПруссия уже возрождалась после опустошения,вызванного войной и эпидемией чумы, сократив-шими население провинции более чем наполови-ну. Кант воспитывался в атмосфере набожнойбедности. Он был четвертым ребенком в семье, вкоторой выросло четверо сестер и еще один брат.Отец Канта, родом из Шотландии, был нарезчи-ком кожаных ремней, о котором в шутку гово-рили, что он «никогда не сможет сводить концыс концами», как на работе, так и дома. Кант все-гда с уважением относился к своему милому, нонебогатому отцу и ребенком наслаждался, наблю-дая за тем, как он ловко нарезает полосы кожидля портупеи. По наблюдению философа и пси-холога Бен-Ами Шарфштайна, тот факт, что отецКанта был левшой, объясняет «поразительнуюнеуклюжесть рук Канта».

В этом дело или нет и что все-таки это объяс-няет, не столь важно. Основное влияние на негов ранние годы, без всякого сомнения, оказаламать. Госпожа Кант была совершенно необразо-

ванной немецкой женщиной, обладавшей, пословам окружающих, «врожденной мудростью».Именно эта ее черта сильнее всего повлияла насына Иммануила, или Манельхен, как она егоназывала («маленький Манни»). Мать брала его ссобой на прогулки за город, рассказывала о том,какие бывают цветы и травы. Ночью она показы-вала ему звезды и созвездия. Она была набожнойженщиной, и ее строгая любовь также помогласформировать характер сына. Это двойственноевнимание Канта к фактам и моральным обязатель-ствам осталось у него на всю жизнь и сыгралоосновную роль в его философии. Самое знаме-нитое утверждение философа, сделанное почти 50лет спустя, относится именно к этим дням, про-веденным с матерью: «Звездное небо над головойи моральный закон внутри нас наполняют ум всеновым и возрастающим восхищением и трепетом,тем больше, чем чаще и упорнее мы над этим раз-мышляем».

Кант был воспитан в духе пиетизма и с 8 до 16лет посещал местную пиетистскую школу. Там еговыдающийся интеллект и сильная жажда знанийвстретили сильное сопротивление в виде бесконеч-

ных религиозных наставлений. Неприязнь к фор-мальной религиозности осталась у него до концаего дней (повзрослев, он никогда не посещал цер-ковь). Несмотря на это, Кант все-таки многое вос-принял из пиетистских взглядов, в частности убеж-дение в необходимости простой жизни и привер-женность строгой морали.

В 1737 году умирает мать Канта, ее хороняткак крестьянку. В то время Канту было 13, и ондолжен был уже испытывать первые юношескиесексуальные влечения. Психологи предполагают,что потеря горячо любимой им матери на стадиивзросления вызвала чувство вины и подавлениесобственной сексуальности. Может, дело в этом,а может, желания просто увяли. Как бы то нибыло, с этого момента Кант не проявлял своихсексуальных желаний, считая это героическимподвигом.

В возрасте 18 лет Кант был принят в универ-ситет Кенигсберга на теологический факультет.Сначала местная церковь оказывала ему финан-совую помощь, но он зарабатывал и сам, обучаясвоих менее подкованных коллег. Скоро теоло-гия ему наскучила, и он начал серьезно интере-

соваться математикой и физикой. Он прочелНьютона, труды которого открыли ему глаза нанауку и великие открытия, сделанные во всех ееобластях, от астрономии до зоологии. Только на-ука, основанная на эксперименте, может бытьпринята в эмпирической философии, то есть та,которая обосновывает наше знание мира опытом.В 1746 году, когда Канту было 22 года, умер егоотец. Кант и пять его младших сестер осталисьсовершенно без средств. Младшие из них былиприняты в другие семьи пиетистов, старшие ста-ли работать горничными. Кант безуспешно пы-тался получить должность в местной школе и былвынужден покинуть университет без степени.

Следующие 9 лет он работал частным учите-лем в местных богатых семьях. Некоторое вре-мя служил у графа и графини Кайзерлинг (арис-тократическая семья, в которой родился псев-дофилософ Германн Кайзерлинг, вдохновенные,но ложные идеи которого пришлись по вкусу ли-дерам, переставшим верить в социальные иллю-зии после Первой мировой войны). Всякий раз,когда у Канта появлялось хоть немного лишнихденег, он отправлял их своим менее удачливым

сестрам, и эту привычку он сохранил на всюжизнь. Его пять сестер продолжали жить в Ке-нигсберге (в котором в то время было лишь 50тысяч жителей), хотя никого из них он не виделболее 25 лет. Когда одна из его сестер наконецпришла его навестить, он ее даже не узнал. Пос-ле того как ему объяснили, кто это, он извинил-ся перед другими собеседниками за ее невоспи-танность. Кант, возможно, и не был снобом, нославился своей неспособностью терпеть глупцов.Даже среди родных.

И все же этот случай заставляет задуматься.Сестра Канта должна была быть очень похожана свою мать, и физически, и умственно. Онадаже была примерно того же возраста, что и егомать, когда она его воспитывала. Значит ли это,что знаменитая любовь Канта к матери настоль-ко наполнила его, что он перестал ее осозна-вать? Можно предположить, что Кант бессоз-нательно избегал тех доминант - фактов, морали,сексуального влечения, — которые ассоциирова-лись у него с матерью. Его неспособность уз-нать сестру (а на самом деле нежелание иметь сней ничего общего) вполне могла следовать из

этого, но мы не можем этого знать. Явный не-достаток любви к жизни у Канта привлек гораз-до больше внимания психологов, чем сравни-тельно нормальная жизнь других философов.

Кант мог быть безразличен к своей семье, ноему, похоже, нравилось жить в богатых семьях,где он работал учителем. Его облик был столь жестранен, как и его характер. Ростом он был мень-ше пяти футов, и его голова была непропорцио-нально велика. Он был сутуловат, левое плечобыло ниже, а правое поднималось вверх, головапостоянно склонена в одну сторону. Одетый впоношенный костюм, не всегда имея в карманехотя бы пфеннинг, он едва ли был центром вни-мания в университетском городке Кенигсберга(который сам едва ли был центром многоликогообщества). Однако одетый в элегантный учитель-ский костюм, пошитый его работодателем, обща-ясь за столом с гостями семьи, Кант просто рас-цветал. Вскоре он приобрел репутацию остроум-ного, уверенного человека и стал главнойфигурой за карточными и бильярдными столами.Когда семьи отправлялись на летние каникулы загород, Кант сопровождал их, иногда удаляясь

почти на 40 миль от Кенигсберга. Это было самоебольшое расстояние, на которое он удалялся отсвоего провинциального городка за всю егожизнь. Но этот сравнительно элегантный периодбыл только стадией его жизни.

В 1755, в возрасте 31 года, Кант наконец-тополучил ученую степень в университете Кенигс-берга, отчасти благодаря великодушию его меце-ната-пиетиста. Это был довольно поздний срокзавершения обучения, и, как мы далее увидим,Кант развился тоже необычайно поздно. В этомвозрасте почти все другие знаменитые философыуже начали формулировать свои основные идеи,обеспечившие им место в истории. Кант же началсоздавать свою оригинальную философию толь-ко два десятилетия спустя.

Теперь он мог занять должность приватдоцен-та (младшего преподавателя) в университете. Этудолжность он занимал в течение следующих 15 лет,ведя холостяцкую научную жизнь, полную упор-ного труда. Все это время он читал лекции главнымобразом по математике и физике и публиковал трак-таты по многим вопросам научной тематики. В ихчисло входили книги о вулканах, о природе ветров,

антропологии, причине землетрясений, огне, воз-расте Земли, даже о планетах (которые, как он пред-полагал, в один прекрасный день окажутся обитае-мыми, причем на более дальних от Солнца плане-тах будут жить более разумные существа).

И все же Канта естественно тянуло к абстрак-тным размышлениям. Он продолжал много зани-маться философией. На него оказали наибольшеевлияние Ньютон и Лейбниц. Главные достиженияНьютона касаются физики и математики, но в товремя эти науки все еще считались частью «есте-ственной» философии. Полное заглавие самойизвестной книги Ньютона звучит как PhilosophiaeNaturalis Principia Mathematica, «Математические

принципы естественной философии». Кант изу-чал Ньютона достаточно внимательно и в итогепредложил «Новую теорию движения и покоя»,противоположную взглядам Ньютона. То, что онпри этом не понял Ньютона, не важно. Он пытал-ся рассуждать о системе, охватывающей Вселен-ную, и хотел поставить свои вопросы перед вели-чайшим умом той эпохи.

Согласно Лейбницу, физический мир при-чин и эффектов создавал внутреннюю гармо-

нию моральной целесообразности мира. ЧитаяЛейбница, Кант начал представлять человече-ство участвующим не только в природных про-цессах, но и в достижении основной цели раз-вития Вселенной.

В то же время заинтересованный философи-ей Кант прочитал труды шотландского филосо-фа Давида Юма. Его впечатлила мысль Юма отом, что только опыт может быть основой вся-кого знания. Это был новый научный подход. НоКант обнаружил, что невозможно принять всескептические выводы, которые философ делал наоснове своего жесткого эмпиризма. Юм утверж-дал, что все воспринимаемое нами — последова-тельность впечатлений, а это значит, что понятияпричины и следствия, тела и вещи, даже заботя-щийся о мире Бог-создатель являются тольконашими верованиями или предположениями. Ниодно из них никогда не может быть воспринятоопытным путем.

Удивительно, но Кант воспринял и эмоцио-нальные взгляды Руссо. Первый романтик, Руссобыл самым неакадемичным из всех философов,более доверяя личному самовыражению с помо-

щью чувств, чем рациональной мысли. Его защи-та свободы вдохновила французских революцио-неров. Кант мог быть по характеру довольно су-хим человеком, но в философии Руссо было что-то, что отзывалось и в его глубоко спрятанныхэмоциях. За маской холодного ученого билосьсердце скрытого романтика, и это впоследствиистанет очевидным в его философии. Но в то вре-мя все эти мыслители - Ньютон, Лейбниц, Юм,Руссо — оставались только частями разрозненноймозаики. До тех пор пока Кант не нашел способасоединить и осмыслить эти части, он не смог со-здать свою оригинальную философию. Столь не-легкая задача заняла у него много времени.

Возможно, Кант стал более нетерпеливым,потому что после этого с ним произошел стран-ный случай. Вместо очередного серьезного науч-ного трактата он опубликовал сатирическое про-изведение «Грезы духовидца, поясненные грезамиметафизика». «Духовидец» в заглавии — шведскиймистик Сведенборг известный своими описания-ми собственных долгих путешествий по аду и раю.В 1756 году Сведенборг опубликовал восьмитом-ное сочинение «Arcania coelestia» («Секреты рая»).

К сожалению, оно продавалось не очень хорошо,и за 10 лет было продано только четыре экземпля-ра. Один из них, как сейчас известно, был приоб-ретен Кантом. Эти тома метафизических россказ-ней оказали на него огромное влияние — доста-точное, чтобы написать на них сатирическуюпародию. Как, издеваясь, пишет в своем предис-ловии Кант, «автор с определенной долей смире-ния признает, что он слишком простоват, чтобыпостичь истину некоторых из приводимых расска-зов. Он обнаружил, — как и всегда, когда нечегоискать, — что ничего не обнаружил». И все же оченьскоро становится понятным, что за насмешкамиКанта над «солнечными, эфирными мыслями-ми-рами, вырастающими из обманных понятий», стоятболее глубокие вещи. За его обоснованными шут-ками и интеллектуальным презрением безошибоч-но можно обнаружить глубокий интерес к идеямСведенборга. Кант хотел верить в метафизику (хотяи не в столь выходящей за пределы разума форме),но его интеллектуальный уровень стал в этом по-мехой.

Стиль произведений Канта известен своейскучностью и сложностью, но при всем том его

лекции представляли собой нечто совершеннопротивоположное. Он был столь невысок, что надкафедрой возвышалась только голова с хорошозапоминающимися чертами. Но эта говорящаяголова была полна остроумия, потрясающей эру-диции и идей. Его лекции были «хитами», и славао нем вскоре распространилась, поддерживаемаяпубликуемыми им трактатами на научные темы.Его знаменитые летние лекции по географии все-гда привлекали толпы людей, не принадлежащихк университету. Эти лекции читались в течение 30лет, за Кантом закрепился титул лучшего универ-ситетского преподавателя физической географии,несмотря на то, что Кант никогда не знал гор и,возможно, никогда не видел моря (которое быловсего в 20 милях). Его яркие и детальные описа-ния создавали мифы об отдаленных землях, ко-торые он с огромным энтузиазмом рассказывалдлинными зимними вечерами, когда холодныйтуман с Балтийского моря стелился по улицаммаленького провинциального Кенигсберга.

Кант стал читать лекции и по философии, ивскоре стало очевидно, что он прекрасно знает изаброшенные территории этики и эпистемологии,

и затерянные миры логики, и даже весьма отда-ленные от цивилизации районы метафизики.Между тем из-под его пера продолжали выходитьтрактаты на более понятные темы, такие, как фей-ерверки, искусство обороны и теория небес. Не-смотря на это, Канту дважды было отказано вдолжности профессора университета Кенигсбер-га. Причины отказов неясны, но некоторые ви-дели в этом элементы провинциального снобиз-ма. Или, может быть, его просто не любили. Темне менее Кант любил свой Кенигсберг. Когда емупредложили престижный пост профессора лите-ратуры берлинского университета, он отказался.

К счастью, в 1770 сменилось руководствоуниверситета, и Кант был наконец-то взят на дол-жность профессора логики и метафизики. Теперь,в возрасте 46 лет, он становится все большим про-тивником рационализма Лейбница, ученики ко-торого занимали прочное положение в немецкойфилософии. Эмпиризм Юма казался неоспори-мым, и Кант, хотя и с большой неохотой, началпринимать его скептицизм. Объекты, причина,следствие, непрерывность, даже понятие «я» - всеказалось ошибочным. Они лежали за пределами

опыта, который был единственным достовернымисточником познания. Кант принимал это, по-скольку идеи Юма казались ему логически нео-провержимыми. Но его тяготило такое непродук-тивное положение дел. При таком подходе у фи-лософии не было способа продолжать себя.Неужели это действительно конец?

Однажды, изучая «Исследование о человечес-ком разуме», Кант «пробудился от своего догма-тического сна». Во вспышке вдохновения он уви-дел, как можно создать метафизическую системуи найти ответ на деструктивный скептицизм Юма,угрожавший уничтожить метафизику навсегда.

11 лет Кант ничего не публиковал, продол-жая работать над своей философией. Жизнь егосложилась, ее размеренность начала приобре-тать облик легенды. По словам Гейне, Кант«вставал, пил кофе, писал, читал лекции, обе-дал и ужинал, прогуливался — и все в одно и тоже время. И когда Иммануил Кант в своем се-ром плаще, с тростью в руке появлялся у дверейсвоего дома и прогуливался по узкой улочке,засаженной липами (которая и сейчас называ-ется «Прогулка философа»), соседи знали, что

сейчас ровно половина четвертого. И так онпрогуливался взад и вперед во все времена года,и когда было пасмурно или начинал накрапы-вать дождик, его старый слуга Лампе нервносеменил за ним с огромным зонтиком в руке,являя собой образец благоразумия». Только од-нажды Кант нарушил свое железное расписание:в этот день он начал читать «Эмиля» Руссо и такувлекся, что пропустил прогулку, чтобы закон-чить книгу. Только такой признанный чувствен-ный романтик, как Руссо, смог заставить егозабыть о расписании. Но и этой причины ока-залось недостаточно, чтобы серьезно изменитьжизненные привычки Канта. Хотя за эти годыКант дважды пробовал жениться, в обоих слу-чаях он обдумывал этот поступок так долго,что, когда наконец решался, одна из его невест(к счастью) уже вышла замуж за другого, а дру-гая переехала в соседний город. Кант был не изтех, кто принимает поспешные решения. И всеже его восхищение идеями Руссо не ограничи-лось только теорией. Годы спустя, когда мно-гие идеи Руссо расцвели во время французскойреволюции, Кант не скрывал радости и восхи-

щения. Для провинциального прусского горо-да Кенигсберга это было редким, если не уни-кальным явлением среди университетских пре-подавателей.

В 1781 году Кант наконец опубликовал свойтрактат «Критика чистого разума», считающийсяего самым важным произведением. Но не все егочитатели были энтузиастами. Когда Кант послалкопию рукописи своему другу Герцу, тот вернулее прочитанной лишь наполовину. Он утверждал,что если бы прочел ее до конца, то наверняка бысошел с ума. И вы можете почувствовать то жесамое. В «Критике чистого разума» Кант решилсократить множество доказательств и конкрет-ных примеров, чтобы работа не получилась черес-чур обширной. Но даже эта укороченная версиясоставляла более 800 страниц. И большая часть на-писанного была выдержана в таком духе: «Апо-диктическое высказывание описывает ассертори-ческое как определенное тем самым законом по-знания, который в дальнейшем будет признанаприорным, и поэтому он выражает...» Даже в са-мом лучшем переводе это только звучит лучше:«La proposizione apodittica consepisce il quidizio

assertorio determinato secondo queste leggedell'inteletto stresso e, per consequenza, commeaffirmativo a priori; ed esprime cosi...» Вам простоне захочется знать, на что это похоже на немец-ком (чудо, что Герц продвинулся наполовину,прежде чем начал опасаться за свой рассудок).

Но пусть это не преуменьшает подлинноговеличия кантовской системы. Целью философабыло возрождение метафизики. Он согласился сЮмом и эмпириками, что нет такой вещи, какврожденные идеи, но отрицал, что все знание про-исходит из опыта. Эмпирики утверждали, что всезнание необходимо свести к опытному, Кант бле-стяще перевернул этоттезис, сказав, что весь опытдолжен соответствовать знанию. Согласно Кан-ту, пространство и время субъективны. Это нашиспособы восприятия мира. Они есть своего роданеснимаемые очки, без которых мы не способныосмыслить наш опыт. Но они — не только субъек-тивные части нашего познавательного механиз-ма. Кант разъясняет, что есть различные «катего-рии» (как он их называет), которые мы познаемтолько силами нашего разума и совершенно не-зависимо от чувств. Эти категории включают в

себя такие понятия, как качество, количество,отношение. Они тоже своего рода неснимаемыеочки. Мы не можем видеть мир иначе как в тер-минах качества, количества. Но через эти очки мыможем видеть только явления мира — и никогдане можем воспринять действительный ноумен,подлинную реальность, которая дает жизнь это-му явлению.

Можно было бы заметить, что только чело-век, который никогда не видел горы, может по-верить, что пространство не лежит вокруг нас, аявляется частью нашего аппарата восприятия. Ис точки зрения здравого смысла это также спор-но. Но столь скудные возражения не имеют ни-чего общего с философией.

Время, пространство и категории (которыевключают в себя такие понятия, как множествен-ность, причинность, существование) могут бытьприменимы только к явлениям нашего опыта.Если мы применяем их к объектам, которые невоспринимаем, мы приходим к «антиномиям», тоесть к двум противоречивым утверждениям, обаиз которых могут быть доказаны средствами ра-зума. Таким способом Кант отметает все разум-

ные аргументы в пользу (и против) существова-ния Бога. Мы просто не можем применять такуюкатегорию, как существование, к этой неэмпи-рической сущности.

Мы можем видеть, что Кант в своей «Крити-ке чистого разума» не сторонник полного воз-врата к метафизике. Под «чистым разумом» онпонимает априорный разум, то есть то, что мо-жет быть познано до опыта. Юм отрицал суще-ствование трансцендентных объектов (таких, ко-торые лежат за пределами опыта). Но Кант былубежден, что можно сохранить трансценденталь-ные, метафизические элементы в философии вформе «категорий чистого разума». Скептическаяточка зрения Юма может показаться упрощеннойи, конечно, непродуктивной, если мы хотим ис-пользовать ее в реальном мире. Его отрицаниепричинной зависимости сводит всю науку до ста-туса метафизики. Подход Канта, напротив, гораз-до более тонок и продуман — но едва ли превос-ходит юмовский с философской точки зрения. Мыможем быть не способны воспринимать мир безтаких категорий, как пространство, время, каче-ство. Но сложно доказать, что они не являются

составной частью этого восприятия, или пока-зать, как они могут существовать без него (то естьдо него).

С другой стороны, тезис Канта о том, что мыникогда не можем познать действительный мир,имеет важное значение. Все, что мы восприни-маем, — только явления. Вещь-в-себе (ноумен),которая порождает эти явления, всегда остаетсянепознанной. И непонятно, почему она хотькак-то должна соответствовать нашему воспри-ятию. Явление воспринимается через посредствокатегорий, которые не имеют никакой связи с ве-щью-в-себе. Она остается по ту сторону количе-ства, качества, отношения и других категорий.

После публикации первой «Критики» Кантпродолжал жить жизнью, построенной по стро-гому расписанию. Она не предполагала многоконтактов с обществом, эта сторона жизни все-гда волновала Канта меньше всего. Он поддер-живал отношения с несколькими выдающимисястудентами, а также с некоторыми членами фа-культета. Но по-настоящему близок он с ними небыл. Кант ни к кому из них не обращался «на ты»даже спустя десятилетия общения. Мысль была его

жизнью. «Для ученого мышление так же важно,как и питание, без него, когда он не спит или один,он не может жить». Он более чем кто-нибудь дру-гой был намерен познать себя. Но задача познатьКанта была столь же трудна для него, как и длядругих. Он жаловался: «Я недостаточно хорошопонимаю себя». Возможно, он опасался того, чтоможет в себе найти. Здесь Шарфштайн делаетглавный вывод: ««Вещь-в-себе» — это не простонепознаваемое, это запретное; это, как я предпо-лагаю, подавленная эмоциональная жизнь Кан-та, и он боялся затронуть ее, чтобы не разрушитьсобственное я».

Кант прекрасно понимал, что у него нет дру-зей. Но это его не беспокоило. Он с гордостьюцитировал Аристотеля: «Друзья, у меня нет дру-зей». На самом деле он положительно относилсяк дружбе. «Дружба - это проявление приятныхчувств по отношению к одному человеку, и онарадует того, на кого направлена, но безусловно ито, что при этом теряются непредвзятость и сво-бода воли».

Психологи утверждали, что неспособность(или нежелание) Канта создать близкие отноше-

ния указывает на его глубокое несчастие. Но самКант не казался глубоко несчастным. Напротив,те, с кем он встречался, отмечал его веселый нрав.«Кант по характеру был обычно непринужденновесел. Он смотрел на мир радостно... и переносилсвое хорошее настроение на окружающих. Такимобразом, он был обычно в хорошем настроениии счастлив», — таково типичное наблюдение од-ного из его коллег.

Спустя 7 лет после публикации «Критики чи-стого разума», Кант пишет «Критику практичес-кого разума». Единственной уступкой этой кни-ги читателю, по сравнению с предыдущей, былото, что она была короче. (Когда я просматривалпервое издание Колриджа - страстного поклон-ника Канта, - я не мог не заметить, что некото-рые страницы были до сих пор не разрезаны.)

В этой работе Кант «возрождает» Бога, боль-ше не утверждая, что о нем ничего нельзя выс-казывать, поскольку он не описывается катего-риями. «Критика практического разума» посвя-щена этике в системе Канта. Здесь он ищетморальные, а не метафизические причины наше-го восприятия. Кант пытался обнаружить не бо-

лее и не менее чем основополагающий мораль-ный закон. Но ведь наверняка невозможно отыс-кать такой закон, который пришелся бы по нра-ву всем? От христиан до буддистов, от либера :

лов до консерваторов - все верят в один общийпринцип? Кант верил, что можно открыть этотосновополагающий закон; начал он с того, чтобы большинство признало важнейшим вопросом.О добре и зле речь не шла. Он не пытался найтисуть всех различных интерпретаций этих основ-ных моральных понятий. Кант подчеркивал, чтоон ищет основание морали, а не ее содержание.Как с чистым разумом, так и с практическим: тре-бовалось определить априорные принципы, ана-логичные категориям.

На самом деле Кант в итоге пришел к одномупринципу, который назвал «категорическим им-перативом». Это был априорный принцип всехморальных поступков, их метафизическая пред-посылка. Так же как и категории чистого разума,он задает рамку нашего этического мышления(практического разума), не наделяя его каким-тоособенным моральным содержанием. Кантовс-кий категорический императив звучит так: «По-

ступай только в соответствии с тем принципом,который для тебя имеет силу всеобщего закона».

Этот принцип дал Канту уверенность, чтопоступать следует в соответствии с долгом, а не всоответствии с чувствами, и привел его к неко-торым странным умозаключениям. Например,Кант утверждал, что моральная правота поступкадолжна оцениваться не по его результату, а потому, делает ли это человек из чувства долга. Этопросто ненормально, если мораль связана толь-ко с общественным долгом, а не просто с личнойправотой.

Кант рассматривал свой категорический им-ператив только как форму, свободную от мораль-ного содержания. Но это не совсем так. Он всеже содержит следы морального содержания. Мо-ральность согласия, для начала. Категорическийимператив подразумевает, что каждый должен дей-ствовать определенным образом, не обращая вни-мание на настроение или цель. Должен ли главагосударства действовать по тем же моральнымпринципам, что и епископ в монастыре? Следуетли ему пытаться быть таким? Должен ли Черчилльпытаться быть похожим на Ганди? Или наоборот?

Возможно, все системы с неизбежностью ведутк такой жесткости. Но безо всякой этическойсистемы мы бы совсем потерялись и не смоглибы вынести никакого суждения.

Этические принципы системы Канта приве-ли его к мысли, что мы никогда не должны лгать,независимо от того, какие последствия это мо-жет вызвать. Он хорошо знал о том, что влечет засобой этот тезис, но все равно его придерживал-ся. «Сказать неправду убийце, который преследу-ет твоего друга, укрывшегося в твоем доме, будетпреступлением».

Должны ли мы думать, что Кант выдал бысвоих друзей-евреев нацистам? Нет: все, что намо нем известно, позволяет сказать, что здесь онбы последовал чувству долга. Его высокоразви-тый ум быстро бы обнаружил правило, котороезапрещает ему выдать своих друзей.

Вопрос о том, следует ли лгать или нет, выда-ет некоторый дефект системы Канта. Безошибоч-но можно сказать, что он исключительно серьез-но относился к этой проблеме. Он даже размыш-лял над тем, стоит ли подписываться в концеписьма «ваш преданный слуга», что было обыч-

ным для того времени. Будет ли это ложью? Кантговорил, что он не является слугой того, комупишет, и совершенно не намерен быть преданнымэтому человеку. Но со временем он оставил та-кие размышления.

Однако в более серьезных вещах, таких, каклитература, он оставался непреклонен. Он былпротив чтения романов. Они делают наш ум«фрагментарным» и ослабляют память, «посколь-ку было бы глупостью запоминать романы, что-бы потом рассказывать их другим». Не следуетсбрасывать со счетов то, что Кант здесь подразу-мевает, что помнит все прочие книги. Он тем неменее упускает из внимания тот факт, что чтениеромана Руссо «Элоиза» было для него формиру-ющим опытом, который не сделал его ум фраг-ментарным и не ухудшил память.

Канту нравилась поэзия, но только если онабыла созданной разумом, гармонией между муже-ством и чувствами. Поэзию без рифмы он считалпросто сошедшей с ума прозой. Музыка была длянего иным и гораздо более сложным видом искус-ства. Она одна могла пробить щит, скрывавший егоневыраженные эмоции, и поэтому он был особен-

но резок по отношению к ней. Он не любил на-родную музыку, похожую на ту, что пела ему егомать. Музыкантов считал бесхарактерными, по-скольку то, что они играли, сводилось целиком кчувствам. Он рекомендовал своим студентам воз-держиваться от слушания музыки, поскольку онасделает их женственными. Однако сам он все-такипосетил один концерт, который давался в память офилософе Моисее Мендельсоне.

Ему концерт показался бесконечным стоном,и больше Кант на концерты не ходил.

В 1790, в возрасте 58 лет, он опубликовал тре-тью, и последнюю, часть своего «монстра» —«Критику способности суждения». Она посвяще-на главным образом вопросам эстетики, но так-же касается вопросов теологии и многих других.Кант доказывает, что существование искусствапредшествует художнику и что через красоту мирамы познаем его творца. Как он ранее заметил, врасположении звезд на небе, а также в нашейвнутренней склонности к добру видна работаБога.

Как в теории ощущения, так и в этике Кантпытается найти метафизическое основание для

эстетического суждения. Он хочет установитьаприорный принцип, который делает возможнымчувство прекрасного. Здесь Кант стоит на ещеболее зыбкой почве. Всегда сложно прийти к со-гласию относительно того, что является краси-вым. Некоторые считают швейцарские Альпы«шоколадной конфеткой», находят духовное со-держание в импрессионизме. Другие же — нет. Втаких вопросах просто невозможно прийти к со-гласию. Но Кант был полон решимости выразитьвсе в своей системе.

Кант считает: «Тот, кто описывает что-то какпрекрасное, настаивает на том, что все должнысоглашаться в этой оценке». Сходство с кате-горическим императивом очевидно, но здесь онпросто не работает, кроме как в личном смыс-ле. Еще раз мы встречаемся с принципом согла-сия. То, что я нахожу картину красивой, еще незначит, что я жду этого же от всех.

Кант продолжает утверждать, что только бла-годаря единству и взаимосвязанности природывозможна наука. Это единство невозможно обо-сновать, но следует принять на веру. С ним свя-зана идея о целесообразности природы. Кант го-

ворит, что целесообразность природы — это «осо-бое априорное понятие». Как мы уже знаем, этопонятие не обязательно для принятия единства ивзаимосвязанности природы. Последнее сегоднядаже ставится квантовой теорией под сомнение.

Хотя мы не можем доказать целесообраз-ность мира, мы должны рассматривать его так,«как если бы» у него была цель, утверждаетКант. Он не отрицает зла, безобразности и дру-гих очевидно бесцельных явлений мира, носчитает их гораздо менее значительными, чемих воодушевляющие противоположности. Вследующем веке Шопенгауэр принял абсолют-но противоположную точку зрения, возмож-но более полно обосновав ее. В конце концов,ни оптимистическая, ни пессимистическаяпозиции не могут никаким образом быть до-казаны, и выбор их остается полностью деломхарактера.

Тем временем Кант продолжал жить по неиз-менному расписанию, и граждане Кенигсбергапродолжали сверять часы по философу, выходя-щему на прогулку: три часа ровно. Мнение Кантао том, что время целиком принадлежит сознанию

и не имеет ничего общего с реальностью, возмож-но, как-то перекликалось с его образом жизни вВосточной Пруссии. Провинция с юга и западаграничила с Польшей, которая жила на час рань-ше Пруссии. А на востоке находилась Россия, вкоторой по григорианскому календарю было наодиннадцать дней «больше», чем во всей Европе.Ближайшие люди, жившие по тому же самомувремени, находились на западе, в Германии, от-деленной Польшей от Пруссии на много миль.

Кант жил на Принцессиненштрассе, в доме,разрушенном в 1893 году. Там за ним присматри-вал старый сварливый слуга Лампе, с которым фи-лософ позволял себе быть столь же сварливым. Вседолжно было делаться абсолютно правильно. Лам-пе должен был даже помогать своему хозяину каж-дый вечер раздеваться в определенном порядке.И когда Кант отправлялся спать, он обязательнонадевал ночной колпак летом и два — зимой, ко-торая в Кенигсберге, находящемся недалеко отБалтийского моря, могла быть очень холодной.

Канту повезло с публикацией его трех вели-ких «Критик». В то время политическая ситуацияв Пруссии была на редкость спокойной, что не

часто бывало в этих землях. Сомнительно, чтобыон мог опубликовать свои произведения в боль-шинстве других стран Европы. Он очень ценилэто и посвятил «Критику чистого разума» Зедли-цу, министру образования Фридриха Великого.Как это соответствует скучному провинциально-му профессору, Кант выказывал внешнее уваже-ние к королю. Но сердцем, как ни удивительно,он был революционером. И поэтому презиралфранцузских философов, вившихся при двореФридриха.

Когда в 1786 году Фридрих Великий умер ина трон взошел Фридрих Вильгельм II, Канту при-шлось несладко. Министром образования былназначен Велльнер, убежденный пиетист, которыйобвинил Канта в злонамеренном использованиисвоей философии против Библии. Кто-то в ми-нистерстве, продравшись через 800 страниц «Кри-тики чистого разума», обнаружил, что Кант от-рицает все доказательства существования Бога.Философу пришлось дать клятву, что он не будетписать и читать лекций на религиозные темы. Оннаписал письмо королю, давая слово, что он под-чинится этому приказу. Но когда в 1797 король

умер, Кант решил, что свободен от своего обе-щания, и вернулся к этой теме со свежими сила-ми. (Как мы видим, взгляды Канта на ложь моглименяться, когда возникал нужный случай.)

Но вот Канту уже почти 70. За годы практи-ки он так усовершенствовал свою ипохондрию,что стал мастером в этом искусстве. Каждый ме-сяц он посылает слугу к главе полицейской упра-вы Кенигсберга за статистическим отчетом и,исходя из него, рассчитывает вероятный срок сво-ей жизни. Он пришел к убеждению, что запорызатуманивают его рассудок, и добавил в свою ап-течку (размером с целую лабораторию) значитель-ное количество снадобий от этого недуга. Онэнергично просматривает медицинские журналы,описывающие новые открытия, чтобы узнать, неболен ли он одной из новых болезней. Обеспо-коенных его новым увлечением коллег он быст-ро поставил на место. О болезнях Кант знал на-много больше, чем любой профессор Кенигсбер-га. По этому вопросу, как и по многим другим,он не терпел противоречий. В отличие от обыч-ных любителей поспорить, он неизменно оказы-вался прав, и прекрасно знал это.

Профессора университета еще могли терпетьтакое обращение, но для его слуги Лампе это былослишком, поскольку ему приходилось сталки-ваться с такими проявлениями все время. Последесятилетий преданной службы он однажды при-ложился к бутылке и тут же был уволен.

Тем временем Кант продолжал стойко избе-гать внимания семьи. Он по-прежнему оправды-вал недостаточно близкие контакты с сестрамитем, что они, по его мнению, были для него не-достаточно образованы. После смерти Ньютонав Европе вряд ли можно было бы найти человека,удовлетворявшего кантовскому критерию. Онсчитал, что его сестры довольно милы, но у негос ними нет ничего общего из-за их культурнойнеразвитости. Но такая позиция не объясняет,почему Кант не общался со своим братом, кото-рый стал образованным человеком. Брат оченьстремился повидаться со своим знаменитым род-ственником и регулярно писал Канту письма, вкоторых предлагал встретиться, но бесполезно. Водном письме он умолял Канта: «Я не могу вы-носить продолжения этой разлуки, мы ведь бра-тья!» Философу потребовалось два года, чтобы

отослать ответное письмо, в котором он писал,что все это время был слишком занят и не могнаписать раньше. В самом последнем письме бра-ту, в возрасте 68 лет, Кант пишет, что будет хра-нить память о брате все недолгое время, остав-шееся ему в этой жизни, но вежливо обходит воп-рос о встрече.

С возрастом Кант становился все более по-груженным в себя мизантропом. «Жизнь обреме-няет меня, — признавался он, — я устал от нее. Иесли этой ночью ко мне спустится ангел смерти ипризовет меня, я подниму руки и воскликну:«Слава Богу!» Но тем не менее он продолжал ак-тивно предаваться своему хобби, которое былонаправлено на продолжение жизни. Любая мысльо том, чтобы положить всему конец, Кантом от-вергалась. Он не боялся самоубийства, но считалего морально неприемлемым. Он начал все боль-ше страдать от кошмаров. Каждую ночь слышалтихие шаги ищущих его убийц. В этом безоши-бочно можно узнать паранойю. Он объявил: «Каж-дый почти ненавидит других, пытается возвысить-ся над товарищами, полон злости, коварства идругих подлых недостатков. Человек - не Бог, а

Дьявол». Он пришел к выводу, что «если бы чело-век написал и сказал все, что он думает, на землене было бы более ужасной вещи». Последние двецитаты показывают, каким он должен был видетьсебя к концу его долгой, скучной, но во многомбезупречной жизни. Он не был виноват в случае сЛампе, который всегда мог найти другую работу,да и сестрам он посылал деньги.

Природная веселость Канта тонула в болотеего подавленной эмоциональной жизни. Конеч-но же, он не был счастлив, но был полон реши-мости оставаться правдивым с собой до конца.Он настаивал на том, что не имеет ничего противтого, чтобы быть несчастным, что выглядит до-вольно обоснованным в его философии. В «Кри-тике практического разума» он пишет, что удив-лен тем, что «разумный человек мог провозгла-сить в качестве всеобщего практического законасчастье». С его точки зрения, счастье и мораль-ность в основе своей не имеют ничего общего.Можно чувствовать удовлетворение от доброде-тельного поступка, но для Канта было непости-жимо, как «чистая мысль, не содержащая ничегочувственного, может вызывать чувство удоволь-

ствия или неудовольствия». Они могут присут-ствовать только в уме, полностью связанном сэмоциями. (Даже самый черствый математик знаетоб удовольствии, получаемом при решении слож-ной проблемы.)

Но у Канта все-таки было дело, регулярнодоставляющее ему удовольствие. Его тайнаястрасть была характерной для такого одиноч-ки: он любил наблюдать за полетом птиц и с не-терпением ждал их возвращения каждую весну.По словам коллег, «единственная радость, ко-торую еще доставляет ему природа, — это воз-вращение певчих птиц, которые поют за окномв его саду». Даже в его безрадостной старостиэта радость оставалась с ним. Если его друзьязадерживались слишком долго, он говорил: «НаАпеннинах, наверное, еще слишком холодно».Шарфштайн, чьи зарисовки жизни Канта ока-зали на меня большое влияние, предполагает,что птицы были для Канта символом свободы.Но свободы от чего? Конечно, от тирании соб-ственной природы. А также, возможно, свобо-ды от мыслей, которым Кант дал поработитьсвою жизнь, элемента, с помощью которого он

хотел заключить весь мир в темницу своей сис-темы.

Последнее десятилетие жизни Кант посвятилогромной философской работе, которая так и небыла закончена. Он хотел озаглавить ее «Переходот метафизических оснований естественных наукк физике». В отличие от ранних работ Канта, этууж точно невозможно читать. Храбро рискуя сой-ти с ума, несколько экспертов попытались одо-леть этот Эверест германских метафизическихГималаев, но вернулись, задыхаясь от недостаткакислорода и совершенно неспособными пере-дать, что же они там увидели. Как можно дога-даться по реакции выживших, Кант приспособилсвою общую априорную структуру для наук о при-роде, показывая с большим количеством деталей,как она может быть расширена и применяться кчастным наукам. Главное здесь - «большое коли-чество деталей».

В это время Кант стал печальной фигурой: егопотрясающие способности постепенно сходилина нет. Говорят, что ипохондрия - только защит-ный механизм от паранойи. Несмотря на прилеж-ные и тщательные просмотры медицинских жур-

налов, паранойя начинала преобладать. Он началиспытывать давление на мозг, которое, как онрешил, было вызвано редкой формой воздушно-го электричества. То же самое электричество, поего мнению, было причиной кошачьей эпидемии,разразившейся в Копенгагене и Вене. Такая увле-ченность «электрическими силами» часто связа-на с шизофренией.

Кант никогда не терял рассудка. Его болезньбыла скорее ослаблением тугих узлов, державшихего так сильно всю жизнь. Он быстро увядал. Не-сколько близких коллег и студентов, приглашен-ных к нему на ужин, с молчаливой горечью на-блюдали, как уходит его разум. Затем его новыйслуга увел его. Восьмого октября 1803 года Кантв первый раз в своей жизни заболел. У него слу-чился легкий приступ после того, как он переелза обедом своего любимого «английского сыра».Через четыре месяца, в течение которых ему ста-новилось все хуже, он умер. Это произошло12 февраля 1804 года. Его последними словамибыли «Es ist gut» («Хорошо»). Он был похороненв соборе, на могиле написаны слова о Боге, в ко-торого он, конечно же, верил, но которому не по-

клонился публично. Эти слова напоминают о ма-леньком мальчике, слушавшем свою мать, кото-рой он восхищался: «Звездное небо над головойи моральный закон внутри нас наполняют ум всеи возрастающим восхищением и трепетом».

ВОПРОС: О чем «Критика чистого разума»Канта?

ОТВЕТ: О метафизике.В: А что такое метафизика?О: Это слово возникло как ошибка и завер-

шило свое существование будучи признаннымошибкой. Долгое время метафизика была главнойтемой философии.

В: Это все-таки не ответ. Что же именно пред-ставляет собой метафизика?

О: Согласно мнению большинства современ-ных философов, совсем ничего.

В: Хорошо, тогда что она представляла собойизначально?

О: Это слово было использовано для назва-ния части философских работ Аристотеля — тех,что в собрании его произведений следовали пос-ле известных работ по физике. Они получили на-звание «идущих за физикой», что по-греческибыло «метафизика».

В: Но это все-таки не говорит мне о том, чтотакое метафизика.

О: В этих работах, «идущих за физикой», Ари-стотель описывает «науку о вещах, превосходя-щих физическое или природное».

В: А что это значит?О: Это наука, занимающаяся первыми умо-

зрительными принципами, находящимися за пре -делами физического мира. Это принципы, кото-рые управляют нашим познанием этого самогофизического мира. Другими словами, метафизи-ка имеет дело с тем, что выходит за пределы вос-принимаемого нами физического мира.

В: Но откуда мы знаем, что за пределами вос-принимаемого мира что-то есть?

О: Мы и не знаем. Именно поэтому боль-шинство современных философов считают ме-тафизику ошибкой.

В: Но Кант так не считал?О: Кант был полон решимости создать новую

метафизику. Незадолго до него Юм пришел ктому же выводу, что и упоминавшиеся современ-ные философы. Юм считал, что он уничтожилсаму возможность появления метафизики.

В: Каким образом?О: Ставя под сомнение все, что не проистекает

из собственного опыта. Этот крайний скептицизмотрицал многие идеи, в которые все человечествоверило веками, но никогда не испытывало на опыте.

В: Например?О: Например, Бога.В: Но сказанное Юмом не произвело каких-

либо изменений. Люди все еще продолжают ве-рить в Бога.

О: Да, но постепенно люди поняли, что ониделают это только по причине веры, а не вслед-ствие непосредственного опыта или точного рас-суждения.

В: Так «развенчание» метафизики Юмом непринесло совсем никакого результата?

О: На самом деле оно произвело громадноеизменение. Особенно среди ученых и философов.

В: В чем же оно заключается?О: В отрицании всего, что мы не можем про-

верить опытом. Юм не принимал не только Бога.Для ученых и философов гораздо важнее то, чтоон отрицал причинность.

В: Как?О: Согласно Юму, все, что мы знаем из опы-

та, это то, что за одной вещью следует другая. Мыникогда не можем сказать, что одна вещь являет-ся причиной другой. Мы не можем выйти за пре-делы опыта и сказать это. В действительности мыникогда не воспринимаем причинную связь, а вос-принимаем только следование одного явления задругим.

В: И что же?О: Это удар в самое сердце научного знания.

По Юму, научное знание, основанное на причин-ности, является метафизическим, а не эмпиричес-ким и никогда не может быть проверено. А обосно-вание — главный критерий научного знания. Как ифилософского. Юм утверждает, что мы не можемдоказать философские утверждения, если они неявляются результатом непосредственного опыта.

В: Например?

О: Например, утверждение «Это яблоко зеле-

ное».В: Но это означает, что философ практичес-

ки ничего не может сказать.О: Именно. И как раз эту главную трудность

Кант пытался преодолеть в своей философии.В: Каким образом?О: Он пытался показать, что, несмотря на раз-

рушительный скептицизм Юма, создать метафи-зику все же можно. Она должна стать всеобщей инеобходимой формой знания - такой, котораявыдерживала бы нападки юмовского скептициз-ма. Впервые он сделал это в «Критике чистогоразума».

В: Так, значит, метафизика Канта была по-пыткой создать высшую науку, которая гаранти-ровала бы истинность нашего знания?

О: Именно.В: И как же ему это удалось?О: Кант создал то, что сам называл «крити-

ческой философией». Это подробный анализ эпи-стемологии — учения о самых основах, на кото-рых покоится наше познание. Согласно Канту,некоторые суждения, которые мы высказываем,

являются необходимыми для всего знания. Этисуждения он обозначил как «синтетические ап-риорные». Под синтетическими он понимал про-тивоположные аналитическим, и знание, котороесодержалось в таких суждениях, не проистекалоиз предшествующих понятий. Например, «шаркруглый» — аналитическое суждение, посколькупонятие «круглый» уже содержится в понятии«шар» (шар не может быть не круглым). Но пред-ложение «шар сияет» является синтетическим.Оно говорит о шаре нечто большее, чем заключа-ющийся в исходном понятии смысл, так же, каки в эмпирических суждениях. Априорными Кантназывал общие и необходимые суждения. Они всамом деле должны существовать до всякого опы-та и создаются только при участии разума. В от-личие от суждений, возникающих на основе опы-та, они не являются частными и условными. Тоесть они не применяются к определенным обсто-ятельствам и не являются логически случайны-ми, как, например, предложения «Эта лошадь се-рая» и «Эта лошадь выиграла Дерби».

Как всякие научные суждения, эти синтети-ческие априорные суждения должны быть нео-

провержимыми общими истинами. Другими сло-вами, они должны иметь ту же самую силу, как ианалитические, хотя и являются синтетическими.И они должны быть совместимы с опытом, хотяи предшествуют ему.

Основной вопрос Канта был таков: «Как воз-можны синтетические суждения a priori?» Он за-дает этот вопрос в области математики, физики иметафизики. Математика, по Канту, имеет дело спространством и временем. Кант утверждает, что,в отличие от явлений, пространство и время насамом деле априорны, то есть не являются час-тью нашего опыта, а есть необходимые предше-ствующие условия этого опыта. Невозможноиметь никакого опыта без этих «форм чувствен-ности».

Далее Кант говорит, что предложения физи-ки - априорные суждения. Они классифицируютэмпирические суждения (и следовательно, явля-ются синтетическими), но используют понятия,которые даны до опыта (и следовательно, явля-ются априорными). Эти понятия, или «категориинашего рассудка», как их называл Кант, оченьпохожи на пространство и время в математике.

«Категории» представляют собой основу нашегознания. Они состоят из таких классов, как каче-ство, количество, отношение (включая причин-ность) и модальности (такие, как существованиеи несуществование). Они не являются частью на-шего опыта, и все же никакой опыт без них не-возможен.

Однако, когда мы переходим к метафизике,верно противоположное. Метафизика не имеетничего общего с опытом (ведь она «после физи-ки»). Это означает, что мы не можем применятькатегории, такие как качество, количество, к ме-тафизике, поскольку они являются условиемопытного знания. Метафизика исключается изобласти синтетических суждений a priori и не име-ет научной основы. Значит, если мы возьмем лю-бое понятие метафизики, например Бога, мы неможем высказать научного (или проверяемого)суждения о нем, потому что любые категории от-носятся только к опыту. Следовательно, разговоро существовании (или несуществовании) Бога -результат неправильного применения категорий.

В этом смысле Кант отрицает метафизику. Но,делая это, он создает свою собственную альтер-

нативную систему метафизики. Метод, при по-мощи которого Кант рассматривал «формы чув-ственности» (пространство и время) и «категориирассудка» (существование, необходимость и т. д.),без всякого сомнения, метафизический. Мы мо-жем считать пространство и время «включенны-ми» в физику нашего опыта, но Кант так не счи-тал. Его аргументы против метафизики примени-мы и к самим этим аргументам. Относительноних мы не можем делать синтетических априор-ных утверждений. Они не научные, не аналити-ческие и логически не необходимые: они мета-физические. А если, с другой стороны, они «вклю-чены» в опыт, то тогда не может быть априорныхкатегорий понимания.

«Критика практического разума» пытаетсяприменить ту же систему к этике. Вместо тогочтобы спрашивать, есть ли в этике синтетическиеаприорные суждения, Кант спрашивает, есть лизаконы, которые априорно управляют нашей во-лей и, следовательно, могут быть названы общи-ми. От категорий он переходит к «категорическо-му императиву», не являющемуся частью действи-тельного морального опыта, но создающему для

него априорную основу. Этот категорическийимператив он выражает следующим образом: «По-ступай только в соответствии с тем принципом,который для тебя имеет силу всеобщего закона».Как и категории, императив только формален.Категории не имеют эмпирического содержания,и категорический императив не имеет морально-го содержания. Он может очень просто исполь-зоваться всеми, но в то же время он достаточноширок, чтобы охватывать мораль как садомазо-хиста, так и стремящегося к любви и миру хиппи.Он также совершенно рационален и подразуме-вает, что все люди должны рассматриваться оди-наковыми по темпераменту. Но психологическимы не всегда действуем рационально, да и харак-теры других не считаем тождественными нашему.А тем более и не желаем, чтобы они были таковы-ми, если, конечно, не являемся диктаторами. Какже можно применять этот императив, если мы такне думаем и так не поступаем? Можно подписать-ся под некоторыми общими принципами, но онине покрывают собой всей области моральных дей-ствий. Есть некоторые менее общие принципы,которые мы ни в коем случае не хотим сделать

принципами всех людей. Я воздерживаюсь от кан-нибализма и хочу, чтобы принцип «Есть людейнеправильно» был применим ко всем людям. Ноесли я воздерживаюсь от убийства, это не значит,что я хочу, чтобы полицейский воздержался отубийства захватившего заложников маньяка.

Можно сказать, что столь определенныеаргументы не применимы к императиву, кото-рый является только основой наших мораль-ных действий. Наши поступки подразумеваютпод собой некоторые общие принципы мора-ли. Но переход на чисто формальный язык де-лает категорический императив совершеннонеприменимым на практике. Он просто утвер-ждает, что мы должны поступать так, как мыхотели бы, чтобы поступали все люди.

Следующие отрывки взяты из введения к«Критике чистого разума», где Кант подготав-ливает читателя к восприятию основ своей фи-лософии. Как можно видеть из второго пред-ложения, он начинает так же, как и собира-ется потом продолжать. Пробейтесь сквозьэту легко видимую преграду, и вскоре вы пойме-те силу ума, который ловко проходит сквозьболото логических связок.

Без сомнения, всякое наше познание на-чинается с опыта. В самом деле, чем же пробуж-далась бы к деятельности познавательная спо-собность, если не предметами, которые дей-ствуют на наши чувства и отчасти самипроизводят представления, отчасти побуждаютнаш рассудок сравнивать их, связывать или раз-делять и таким образом перерабатывать грубыйматериал чувственных впечатлений в познаниепредметов, называемое опытом? Следователь-но, никакое познание не предшествует во вре-мени опыту, оно всегда начинается с опыта.

Кант продолжает рассуждать:

Но хотя всякое наше познание и начинает-ся с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно це-ликом происходит из опыта. Вполне возможно,что даже наше опытное знание складывается изтого, что мы воспринимаем посредством впечат-лений, и из того, что наша собственная позна-вательная способность (только побуждаемаячувственными впечатлениями) дает от себя са-

мой, причем это добавление мы отличаем от ос-новного чувственного материала лишь тогда,когда продолжительное упражнение обращает нанего наше внимание и делает нас способными кобособлению его.

Затем он спрашивает:

Поэтому возникает, по крайней мере, воп-рос, который требует более тщательного иссле-дования и не может быть решен сразу: существуетли такое независимое от опыта и даже от всех чув-ственных впечатлений познание? Такие знанияназываются априорными, их отличают от эмпи-рических знаний, которые имеют апостериорныйисточник, а именно происходят из опыта.

Теперь он углубляется в значение понятия

априори:

Однако термин a priori еще недостаточноопределен, чтобы надлежащим образом обо-

значить весь смысл поставленного вопроса. Всамом деле, обычно относительно некоторыхзнаний, выведенных из эмпирических источ-ников, говорят, что мы способны или причаст-ны к ним a priori потому, что мы выводим ихне непосредственно из опыта, а из общего пра-вила, которое, однако, само заимствованонами из опыта. Так, о человеке, который под-рыл фундамент своего дома, говорят: он мог аpriori знать, что дом обвалится, иными слова-ми, ему незачем было ждать результатов опы-та, т. е. действительного обвала. Однако знатьоб этом совершенно a priori он все же не мог.О том, что тела имеют тяжесть и потому пада-ют, когда лишены опоры, он все же должен былраньше узнать из опыта.

Поэтому в дальнейшем исследовании мы бу-дем называть априорными знания, безусловно не-зависимые от всякого опыта, а не независимые оттого или иного опыта. Им противоположны эм-пирические знания, или знания, возможные толь-ко a posteriori, т. е. посредством опыта. В свою оче-редь из априорных знаний чистыми называются тезнания, к которым совершенно не примешивает-

ся ничто эмпирическое. Так, например, положение«всякое изменение имеет свою причину» есть по-ложение априорное, но не чистое, так как понятиеизменения может быть получено только из опыта.

Все вышеприведенные отрывки взяты из

«Критики чистого разума» (2-е издание), введе-

ние, часть 1.

Рассуждение продолжается, и проект ста-новится все более громоздким. Эту крайне ред-кую возможность сопровождать одного из са-мых известных интеллектуалов в истории, раз-мышляющего в своем оригинальном стиле, нельзяупустить. Стремление достичь подобных высотопределяет ценность этого упражнения.

Речь идет о признаке, по которому мы мо-жем с уверенностью отличить чистое знание отэмпирического. Хотя мы из опыта и узнаем, чтообъект обладает теми или иными свойствами, номы не узнаем при этом, что он не может бытьиным. Поэтому, во-первых, если имеется поло-жение, которое мыслится вместе с его необходи-

мостью, то это априорное суждение; если к томуже это положение выведено исключительно изтаких, которые сами, в свою очередь, необходи-мы, то оно, безусловно, априорное положение.Во-вторых, опыт никогда не дает своим сужде-ниям истинной или строгой всеобщности, он со-общает им только условную и сравнительную все-общность (посредством индукции), так что этодолжно, собственно, означать следующее: на-сколько нам до сих пор известно, исключений изтого или иного правила не встречается. Следова-тельно, если какое-нибудь суждение мыслитсякак строго всеобщее, т. е. так, что не допускаетсявозможность исключения, то оно не выведено изопыта, а есть безусловно априорное суждение.Стало быть, эмпирическая всеобщность есть про-извольное повышение значимости суждения с тойстепени, когда оно имеет силу для большинстваслучаев, до той степени, когда оно имеет силу длявсех случаев, как, например, в положении «все телаимеют тяжесть». Наоборот, там, где строгая все-общность принадлежит суждению по существу,она указывает на особый познавательный источ-ник суждения, а именно на способность к апри-

орному знанию. Итак, необходимость и строгаявсеобщность суть верные признаки априорногознания и неразрывно связаны друг с другом. Од-нако, пользуясь этими признаками, подчас бы-вает легче обнаружить случайность суждения, чемэмпирическую ограниченность его, а иногда, на-оборот, более ясной бывает неограниченная все-общность, приписываемая нами суждению, чемнеобходимость его; поэтому полезно применятьотдельно друг от друга эти критерии, из которыхкаждый безошибочен сам по себе.

Он продолжает блестящую демонстрацию глу-

бины немецкой метафизики. Как всякое хорошее

лекарство, этот текст следует принимать мед-

ленно и несколько раз — только тогда начинает про-

являться его эффективное действие.

Нетрудно доказать, что человеческое знаниедействительно содержит такие необходимые и встрожайшем смысле всеобщие, стало быть, чис-тые априорные суждения. Если угодно найти при-мер из области наук, то стоит лишь указать на все

положения математики; если угодно найти при-мер из применения самого обыденного рассуд-ка, то этим может служить утверждение, что вся-кое изменение должно иметь причину; в после-днем суждении само понятие причины с такойочевидностью содержит понятие необходимостисвязи с действием и строгой всеобщности прави-ла, что оно совершенно сводилось бы на нет, еслибы мы вздумали, как это делает Юм, выводить егоиз частого присоединения того, что происходит,к тому, что ему предшествует, и из возникающейотсюда привычки (следовательно, чисто субъек-тивной необходимости) связывать представления.Даже и не приводя подобных примеров в доказа-тельство действительности чистых априорныхосновоположений в нашем познании, можнодоказать необходимость их для возможности са-мого опыта, т. е. доказать a priori. В самом деле,откуда же сам опыт мог бы заимствовать своюдостоверность, если бы все правила, которым онследует, в свою очередь, также были эмпиричес-кими, стало быть, случайными, вследствие чегоих вряд ли можно было бы считать первыми ос-новоположениями. Впрочем, здесь мы можем

довольствоваться тем, что указали как на фактна чистое применение нашей познавательнойспособности вместе с ее признаками. Однако нетолько в суждениях, но даже и в понятиях обна-руживается априорное происхождение некото-рых из них. Отбрасывайте постепенно от вашегоэмпирического понятия тела все, что есть в немэмпирического: цвет, твердость или мягкость,вес, непроницаемость; тогда все же останетсяпространство, которое тело (теперь уже совер-шенно исчезнувшее) занимало и которое вы неможете отбросить. Точно так же если вы отбро-сите от вашего эмпирического понятия какогоугодно телесного или нетелесного объекта всесвойства, известные вам из опыта, то все же выне можете отнять у него то свойство, благодарякоторому вы мыслите его как субстанцию иликак нечто присоединенное к субстанции (хотяэто понятие обладает большей определенностью,чем понятие объекта вообще). Поэтому вы дол-жны под давлением необходимости, с которойвам навязывается это понятие, признать, что оноa priori пребывает в нашей познавательной спо-собности.

«Критика чистого разума» (2-е издание), вве-дение, часть 2.

Здесь Кант объясняет понятие времени в соб-

ственной философской системе:

Время не имеет объективной реальности;оно не признак, не субстанция, не отношение:оно есть чистое субъективное условие, необхо-димое по природе человеческого ума, которыйсоотносит все наши чувства по некоторому за-кону, и есть чистая интуиция. Мы соотносимсубстанции и их признаки единым образом, наоснове их одновременности и последователь-ности, только через понятие времени.

Собрание сочинений в 8 т., т. 2.

Здесь Кант проводит различие между различ-

ными видами радости. Отрывок взят из его эссе

«Наблюдение над чувством возвышенного и прекрас-

ного»:

Так как человек чувствует себя счастливым,лишь поскольку он удовлетворяет какую-либосклонность, то чувство, делающее его способ-ным испытывать большое удовлетворение, ненуждаясь при этом в исключительных талантах,имеет, конечно, немаловажное значение. Тучныелюди, для которых самый остроумный автор -их повар, чьи изысканные произведения хранят-ся в их погребе, будут по поводу пошлой непри-стойности и плоской шутки испытывать такуюже пылкую радость, как и та, которой гордятсялюди более благородных чувств. Ленивый чело-век, любящий слушать чтение книги потому, чтопри этом можно прекрасно заснуть; купец, ко-торому все удовольствия кажутся глупыми, заисключением того, какое делец испытывает, ког-да он составляет смету своей торговой прибыли;тот, кто любит другой пол лишь в той мере, вкоторой причисляет его к предметам, годным дляупотребления; любитель охоты, охотится ли онза мухами, как Домициан, или за дикими живот-ными, как А. — у всех этих людей есть чувство,делающее их способными наслаждаться, каждо-го на свой лад.

Имеется преимущественно два вида тонкогочувства, которое мы хотим здесь рассмотреть: чув-ство возвышенного и чувство прекрасного. Обачувства возбуждают приятное, но весьма разнымобразом. Вид гор, снежные вершины которых под-нимаются над облаками, изображение неистовойбури или описание ада у Мильтона вызывает удо-вольствие, связанное, однако, с некоторым стра-хом. Вид покрытых цветами лугов и долин с бегу-щими по ним ручьями и пасущимися на них ста-дами, описание рая или гомеровское изображениеженских прелестей также вызывают приятное чув-ство, но радостное и веселое. Чтобы первое из упо-минаемых здесь впечатлений имело надлежащуюсилу, мы должны обладать чувством возвышенного,для того же, чтобы как следует наслаждаться вто-рым, необходимо чувство прекрасного.

«Наблюдение над чувством возвышенного ипрекрасного», часть 1

Редкий пример поэтического творчестваКанта. Стихотворение было написано в 1782

году по случаю смерти пастора Лилиенталя, вен-

чавшего родителей Канта.

Was auf das Leben folgt deckt tiefe Finstereniss;

Was uns zu thun gebuhrt, dess sind wir nur

gewiss.

(Что приходит после смерти, скрыто в тем-

ной мгле;Мы знаем только то, что от нас ожидается.)

И еще более редкий отрывок, на это раз при-

мер сухого и неуловимого юмора Канта. Он взят

из введения к его философскому проекту «К веч-

ному миру»:

К вечному мируК кому обращена эта сатирическая надпись на

вывеске одного голландского трактирщика рядом сизображенным на этой вывеске кладбищем? Ко всемли людям, или только к главам государств, которыеникак не могут пресытиться войной, или, быть мо-

жет, только к философам, которым снится этот слад-кий сон? Вопрос остается открытым.

«К вечному миру». Введение

Следующий отрывок может объяснить популяр-ность лекций Канта по географии для граждан Ке-нигсберга. Он был написан доктором Дж. Г. Штир-лингом, британским членом Философского обществаБерлина:

(В лекциях по географии)... Кант не мог неупомянуть о некоторых наиболее интересныхфактах, достигших его слуха. ...Негры рождаютсяполностью белыми, за исключением кольца вок-руг пупка. Ибис умирает в тот момент, когда по-кидает территорию Египта. Львы настолько бла-городны, что не поднимут лапу на женщину...Если сделать чашу из рога носорога, любой ядрасколет ее. В Италии есть мидии, которые даютстолько света, что при нем можно читать. В Лан-гедоке есть горячий источник, в котором из яиц

рождаются цыплята. В Гамбии дикие звери едяттолько негров, а европейцев не трогают. Негры вАмерике очень любят мясо собак, поэтому те наних и лают.

Согласно мнению доктора Штирлинга, все этивзгляды были «совершенным вымыслом».

VI в. до н. э. — с Фалеса Милетского начина-ется западная философия.

Конец VI в. до н. э. - смерть Пифагора.

399 г. до н. э. - Сократа приговаривают ксмерти в Афинах.

387 г. до н. э. - Платон открывает Академиюв Афинах, первый университет.

335 г до н. э. — Аристотель основывает в Афи-нах Лицей, школу, конкурирующую с Академией.

324 г. н. э. - император Константин переме-щает столицу Римской империи в Византию.

400 г. н. э. - Августин Блаженный пишет «Ис-поведь». Философию поглощает христианская те-ология.

410 г. н. э. — осада Рима вестготами и началотемных веков Средневековья.

529 г. н. э. — закрытие императором Юстини-аном Афинской академии знаменует собой ко-нец эллинистической культуры.

Середина XIII в. — Фома Аквинский пишеткомментарии к трудам Аристотеля. Эпоха схола-стики.

1453 — захват Константинополя турками, ги-бель Византийской империи.

1492 — Колумб достигает берегов Америки.Флорентийское Возрождение и возобновлениеинтереса к греческой культуре.

1543 - Коперник публикует работу «Об об-ращении небесных тел», математически доказы-вая, что Земля вращается вокруг Солнца.

1633 - Галилей под давлением церкви отре-кается от гелиоцентрической теории Вселенной.

1641 — Декарт издает «Философские рассуж-

дения»; рождение современной философии.

1677 - после смерти Спинозы выходит в свет

его «Этика».

1687 - Ньютон публикует «Принципы», вво-

дя понятие гравитации.

1689 - Локк пишет «Опыты о человеческом

разумении». Возникновение эмпиризма.

1710 - Беркли издает «Принципы челове-

ческого познания», расширяя горизонты эмпи-

ризма.

1716 — смерть Лейбница.

1739— 1740 — Юм публикует «Трактат о чело-веческой природе», доводя эмпиризм до его ло-гического завершения.

1781 — Кант, разбуженный от «догматичес-кого сна» Юмом, пишет «Критику чистого ра-зума»; начало великой эпохи немецкой метафи-зики.

1807 — выходит в свет произведение Гегеля«Феноменология духа», шедевр немецкой клас-сической философии.

1818 — Шопенгауэр публикует работу «Миркак воля и представление», внося в немецкуюметафизику элементы индийской философии.

1889 г. — провозгласивший смерть Бога Ниц-ше теряет рассудок.

1921 — Витгенштейн пишет «Логико-фи-лософский трактат», в котором утверждает, чтонашел «окончательное решение» проблем фи-лософии.

1920-е - Венский кружок разрабатывает уче-

ние логического позитивизма.

1927 — издается «Бытие и время» Хайдеггера,провозгласившего разрыв между аналитическойи континентальной (европейской) философски-ми традициями.

1943 - Сартр публикует работу «Бытие и нич-то», в которой развивает мысли Хайдеггера и кла-дет начало экзистенциализму.

1953 — посмертная публикация «Философс-ких исследований» Витгенштейна. Расцвет эпо-хи лингвистического анализа.

22 апреля 1724 — рождение Иммануила Кан-та в Кенигсберге, Восточная Пруссия.

1737 - умирает мать Канта.

1744 — Кант поступает в Кенигсбергский уни-верситет.

1746 - умирает отец Канта, он вынужден по-кинуть университет и жить частными уроками.

1755 - Кант наконец-то получает ученую сте-пень в университете Кенигсберга.

1755 - Кант становится приватдоцентом(младшим преподавателем) в университете и чи-тает лекции по математике, философии, антро-пологии и физической географии.

1770 — он принят на должность профессоралогики и метафизики.

1781 — публикует «Критику чистого разума».

1788 - издает «Критику практического разума».

1790 - публикует «Критику способности суж-дения».

Октябрь 1803— в первый раз в жизни заболе-вает.

12 февраля 1804 — умирает, похоронен в со-боре Кенигсберга.

1739 - шотландский философ Давид Юм пуб-ликует «Трактат о человеческой природе»

1743 - рождение Томаса Джефферсона.

1750—1752 - Вольтер работает при дворе

Фридриха II Прусского в Потсдаме.

1759 - основание Британского музея.

1762 - Руссо пишет «Эмиля», книгу, котораязаставила Канта нарушить железное расписаниеи пропустить вечернюю прогулку.

1770 — родился Гегель.

1774 - Гете издает «Страдания молодого Вер-тера».

1776 - Американская декларация независи-мости. Умер Давид Юм.

1778-Смерть Руссо.

1789 - революция во Франции. Джордж Ва-шингтон становится первым президентом США.

1799 — Наполеон становится первым консу-лом Франции.

1804 - Наполеон завоевывает Германию.

Пол Стретерн — автор лекций по философиии математике; живет и работает в Лондоне. Лауре-ат премии Сомерсета Моэма, он написал ряд книгпо истории и путешествиям, а также пять новелл.Его статьи выходили в известных периодическихизданиях, таких, как "Обсервер" (Лондон) и "Ай-риш таймс". Степень по философии он получилв Тринити колледж (Дублин).

Аристотель 28,76

Велльнер 38

Гейне, Генрих 21Герц, Маркус 23,24Гомер 70

Домициан 69

Зедлиц, Джозеф фон 38

Ипохондрия 39, 44

Кант, Эндрю 7Кайзерлинг, Германн Александр 11Колридж, Самюэл Тейлор 29

Лампе 22, 37, 40, 42Лейбниц, Готтфрид Вильгельм 15, 17, 77Лилиенталь, Отто 71

Мендельсон, Моисей 34

Наблюдение за птицами 43Ньютон, Исаак 15, 17, 40, 77

Пиетизм 9-11«Прогулка философа» 21

Руссо, Жан-Жак, «Эмиль», «Элоиза» 16, 17,22, 33, 83, 84

Сведенборг, Эммануэль 17, 18сексуальное подавление 10

Шарфштайн, Бен-Ами 8, 28, 43Шопенгауэр, Артур 36, 78Штирлинг, Дж. Г. 72, 73

Юм, Давид 5, 6, 16, 20, 21, 24, 26, 49, 50, 78,

83,84