nncooi.kz€¦ · Web viewОбзорные статьи. УДК 616.981.452:616.9-036.22. Г. С. Стыбаева, Б. Б. Атшабар. Мониторинг свойств чумного

Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. - Алматы, 2002. - Вып. 6

Обзорные статьи

УДК 616.981.452:616.9-036.22

Г. С. Стыбаева, Б. Б. Атшабар

МОНИТОРИНГ СВОЙСТВ ЧУМНОГО МИКРОБА МЕТОДАМИ МОЛЕКУЛЯРНОЙ ЭПИДЕМИОЛОГИИ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Алматы)

Дана характеристика методов молекулярной эпидемиологии, показана значимость их использования при изучении чумного микроба. Представлены молекулярные маркеры, на основе которых осуществляется генетическое типирование возбудителя чумы.

Ключевые слова: чумной микроб, свойства, эпиднадзор, генетические методы, маркеры, мониторинг.

Диагностика возбудителя чумы основана на выявлении микробиологическими и серологическими методами типичных видовых свойств, включая существующие характеристики популяционных вариантов. Приобретение в результате изменчивости новых характеристик затрудняет идентификацию возбудителя и эпидемиологическое расследование случаев чумы. Изменчивость Yersinia pestis, приводя к гетерогенности циркулирующей в очаге популяции чумного микроба, обеспечивает селекцию возбудителя и сопряженную с видом основного носителя эволюционную изменчивость [1].

Известно два типа реализации изменчивости микробных популяций: межклональная изменчивость, основанная на размножении исходно неоднородной популяции и поддерживающаяся генетическим обменом; и внутриклональная изменчивость, которая обеспечивается процессами генерации неоднородности за счет генетических перегруппировок [5].

В отношении возбудителей особо опасных инфекций (ООИ) генетический обмен изучается с учетом их природной очаговости [17]. При этом неясным является интенсивность протекания генетического обмена и возрастания гетерогенности популяции у относительно покоящихся бактерий, к которым можно отнести и возбудителей ООИ, находящихся вне организма основного хозяина, а в почве, воде или переносчиках.

По мнению В. Д. Белякова и Р. Х. Яфаева [5], в определенных условиях активизируются наиболее опасные «линии» возбудителей, что определяет последующую неблагоприятную эпидемическую обстановку и циклические подъемы заболеваемости.

7


Возрастание антибиотикоустойчивости в популяции за счет селекции клонов и передачи генов известно у многих, в том числе патогенных микроорганизмов, при этом в плазмидах антибиотикоустойчивости могут происходить перестройки, адаптирующие их к новым хозяевам [13]. Но адаптационная изменчивость клонов возможна лишь в определенных пределах, не нарушающих сбалансированность генотипа. Направленность изменчивости связана с распределением мигрирующих элементов и других регуляторных структур в различных участках генома. В пределах биологического вида имеются адаптирующиеся «линии» микроорганизмов, представленные совокупностью «родственных» клонов [5].

Исследование межклональной изменчивости важно для понимания механизма ранних стадий развития эпидемического процесса. Эффективно циркулирующие микроорганизмы могут приобретать дополнительные гены, например антигенности, токсигенности, за счет процессов генетического обмена. У бактериальных клеток установлена мобилизация «резерва генов», то есть внутриклональная изменчивость [5]. Так, наличие у возбудителя чумы собственных плазмид, кодирующих детерминанты факторов патогенности, позволило предположить наличие межштаммового, межвидового обмена с участием плазмид, а также общего источника происхождения у иерсиний, что подтверждается наличием гомологии ДНК отдельных видов [35, 36].

Выявление скрытых механизмов развития эпидемий является важной задачей молекулярной эпидемиологии, изучающей молекулярные механизмы популяционных перестроек, эпидемическое распространение возбудителей, их сохранение в межэпидемический период и разрабатывающим методы слежения за этими взаимосвязанными процессами [5].

Существенным звеном в прогнозировании и контроле критических биологических и эпидемических ситуаций может стать постоянно действующая система мониторинга возбудителей инфекционных заболеваний [36], которая предполагает эпидемиологическое направление, ведущее контроль природных очагов инфекций, включающий в себя выделение чистых культур возбудителей вспышек инфекций и создание коллекции микроорганизмов. Дальнейшая идентификация микроорганизмов заключается в адекватном видовом типировании возбудителей и внутривидовом, или межштаммовом типировании, для выявления эпидемиологически значимых штаммов.

Прогнозирование путей эволюции возбудителей на современном этапе – составная часть мониторинга опасных инфекций – предполагает проведение аналитических исследований. Фундаментальной частью мониторинга является изучение нормы изменчивости патогенных микробов. И сенсорно-регуляторных систем патогенных бактерий, что имеет немаловажное значение для выживания патогенных микробов во внешней среде [18].

Таким образом, общие прогностические оценки по эпидемической ситуации во многом должны основываться на сведениях о биологических и молекулярно-генетических особенностях штаммов возбудителей, то есть

8


микробиологическом слежении [5]. Важная роль в этой системе принадлежит микробиологической лаборатории, осуществляющей микробиологическое подтверждение и точную идентификацию возбудителя, дальнейшее типирование возбудителей ООИ, что позволяет установить источник инфекции, раскрыть механизмы появления и циркуляции штаммов и осуществлять контроль эффективности противоэпидемических мероприятий.

В ходе изучения циркулирующих штаммов микроорганизмов могут быть выявлены два процесса: клональное распространение – преимущественно одного клона, его преобладание над другими, и направленная перестройка, когда на фоне клонового происхождения имеет место внутриклональная изменчивость. Генетические изменения возникают на основе имеющейся клоновой общности [5].

Методы типирования (эпидемиологическое маркирование) возбудителя делят на фенотипические, с помощью которых определяется характеристика, экспрессируемая микроорганизмами и генотипические методы исследования структуры ДНК.

К фенотипическим методам типирования относятся: биотипирование, серотипирование, фаготипирование, устойчивость к антимикробным препаратам, типирование по бактериоциногении, иммуноблотинг, субтипирование при помощи моноклональных антител, МЭЭ-мультилокусный энзимэлектрофорез и др. Большинство фенотипических методов легко выполнимы и просты в интерпретации, ими можно охватить все изучаемые штаммы, но они имеют плохую воспроизводимость, за исключением МЭЭ, иммуноблотинга и серотипирования, а также умеренную разрешающую силу, кроме МЭЭ и иммуноблотинга.

На совещании по таксономии (Саратов, 1985) было рекомендовано различать пять подвидов чумного микроба на территории бывшего СССР: Yersinia pestis pestis (основной подвид), Y. pestis altaica, Y. pestis hissarica, Y. pestis caucasica и Y. pestis ulegeica.

Штаммы прочих подвидов Y. pestis (алтайский, кавказский, гиссарский и улэгейский) по большинству критериев сходны с основным подвидом возбудителя чумы (чувствительность к фагам, подвижность, плазмидный профиль, отсутствие галактокиназной активности) [14].

Наиболее оптимальный экологический подход заложен в классификацию В. М. Туманского [19], с выделением 5 подвидов и 8 биотипов чумного микроба – подвиды чумного микроба имеют родовое, а биотипы – видовое название основного носителя. Это связано с тем, что формирование популяций возбудителя происходит, в основном, в результате экологической, а не только географической изоляции. Предложенное подразделение Y. pestis биологически обосновано, отражает экологию чумного микроба. Географическое же наименование («гиссарский», «кавказский») не имеет такой смысловой нагрузки, обозначая, первично, лишь место выделения штаммов (очаг) [1].

Для обозначения внутривидовых категорий Международным кодексом бактериологической номенклатуры предложен термин «экологический

9


вариант». Прежде применялись термины: экотип, биотип и др. Использование термина «эковар» вместо «экотип», совершенно оправданно, так как под словом «тип» в биологии подразумевают одну из высших биологических категорий, объединяющих родственные классы, в то время как «вариант» – видоизменение, разновидность.

Введение в классификацию подвида, названного «основной», имеет те же недостатки, как и географические обозначения и, кроме того, предполагает применение классификации лишь в очагах бывшего СССР.

Типирование штаммов возбудителя чумы основного подвида, на основе разной ферментативной активности в отношении глицерина и денитрификации, позволило выделить три биологических варианта [19, 29].

Y. pestis var. antiqua, древняя разновидность, вызвавшая «юстинианову» чуму, характеризуется ферментацией глицерина, нитрифицирующей и денитрифицирующей активностями, соответствует сурочьей разновидности. Y. pestis var. medievalis, средневековая разновидность, причина пандемии «черная смерть» в Европе в XIV веке, также ферментирует глицерин, но не обладает способностью образовывать нитриты, соответствует сусликовой разновидности. Y. pestis var. orientalis, восточная разновидность, причина пандемии 1894 г., начавшейся в Гонконге, не ферментирует глицерин, не образует нитриты, соответствует крысиной разновидности.

В качестве дополнительного теста для дифференциации подвидов были предложены тесты определения изоцитратлиазной активности и чувствительности к фагу М 1, выделенному Гольдфарб с соавт. [9]. Изоцитратлиазной активностью обладали только штаммы основного подвида, чувствительностью к фагу М 1 – штаммы алтайского и кавказского подвидов [10], но не основного и улэгейского [11].

Фенотипические методы в типировании значительно уступают генотипическим. Это связано с тем, что возможности фенотипических методов ограничены, вследствие способности микроорганизмов изменять экспрессию соответствующих генов. Такие изменения могут происходить непредсказуемо или в ответ на влияние различных факторов окружающей среды.

Проблемы, связанные с недостатками фенотипических методов, стимулировали развитие методов типирования, основанных на исследовании структуры ДНК.

Генетическое типирование имеет большую специфичность, чем традиционные методы дифференциации и основано на выявлении различий структуры ДНК интересующей выборки штаммов, а генетические маркеры такой дифференциации можно разделить на несколько групп [22].

К первой группе маркеров И. А. Шагинян [24] относит нуклеотидные последовательности, являющиеся специфическими сайтами для эндонуклеаз рестрикции. К данным методам относятся исследование полиморфизма длины рестрикционных фрагментов (Restriction Fragment Length Polymorphism) хромосомной и плазмидной ДНК, саузерн-блотинг, пульс-электрофорез (PFGE-pulsed field gel electrophoreses) и ряд методов ПЦР-

10


типирования – ПЦР-ПДРФ (RFLP), AFLP-ПЦР. Данные методы основаны на том, что локализация сайтов распознавания эндонуклеаз рестрикции может быть полиморфной от штамма к штамму.

Первым и до настоящего времени наиболее распространенным и эффективным методом среди генотипических методов исследования, основанным на определении ПДРФ ДНК, остается плазмидный анализ. Основной недостаток этого метода то, что плазмиды могут легко теряться и приобретаться штаммом хозяина, в таких случаях эпидемиологически родственные изоляты могут иметь различные плазмидные профили и становятся нетипируемыми при использовании плазмидного анализа.

PFGE хромосомной ДНК считается «золотым стандартом» типирования многих видов патогенных микроорганизмов. Результаты исследований показали высокую разрешающую силу PFGE, а в ряде случаев его преимущество в сравнении с большинством фено- и генотипических методов [24].

Одним из вариантов рестрикционного анализа хромосомной ДНК является саузерн-блот анализ, в котором типирование осуществляется по двум молекулярным маркерам: по сайтам рестрикции эндонуклеаз и по присутствию в рестрицированных фрагментах специфических нуклеотидных последовательностей, тестируемых с помощью диагностических зондов.

Наиболее распространенным вариантом саузерн-блот анализа является риботипирование, в котором в качестве зондов выступают нуклеотидные последовательности генов 16S и 23S и гипервариабельные нуклеотидные последовательности, рассеянные по геному многих патогенных видов бактерий. Риботипирование характеризуется умеренной разрешающей силой.

ПДРФ-саузерн-блотинг, при использовании в качестве зонда гипервариабельных последовательностей сопоставим с PFGE.

При ПЦР-ПДРФ амплифицируется генетический локус с помощью специфических праймеров. Далее продукт амплификации анализируется после расщепления эндонуклеазами рестрикции аналогично рестрикционному анализу. При оптимальном выборе амплифицируемого гена или нуклеотидной последовательности метод характеризуется высокой разрешающей силой.

Ко второй группе молекулярных маркеров, используемых для типирования, относятся IS-элементы и повторяющиеся нуклеотидные последовательности, которые рассеяны по геному [24]. Их расположение в хромосоме может варьировать от штамма к штамму. К методам типирования на основе ПЦР, в которых амплифицируются повторяющиеся последовательности относятся REP-ПЦР (Repetitive sequence-based PCR) [41] и RAPD-ПЦР.

Для типирования используются две основные последовательности повторяющихся элементов: повторяющиеся экстрагенные палиндромные элементы (ПЭПЭ) и внутригенные постоянные последовательности (ВПП). Оба варианта имеют хорошую разрешающую силу на уровне штаммов,

11


большую, чем МЭЭ и сопоставимую с PFGE, в связи с чем Rep-PCR становится наиболее широко используемым методом ДНК-типирования [18].

ПП-ПЦР (AP-PCR) или ПЦР с произвольными праймерами (arbitrarily primed) отнесена к третьей группе молекулярных маркеров или «случайных» повторов, и основана на использовании коротких произвольных олигонуклеотидных праймеров, которые гибридизуются с ДНК-мишенью при низкой температуре отжига, что используется для инициации амплификации нуклеотидных последовательностей в различных областях генома [23, 24].

К четвертой группе молекулярных маркеров отнесены маркеры, основанные на конформационных изменениях однонитиевой ДНК, когда в тестируемой нуклеотидной последовательности наблюдаются точковые мутации [24]. Метод имеет название – «конформационный полиморфизм одноцепочечных фрагментов ДНК» – SSCP (Single Strand Conformation Polymorphism) – и основан на различии в электрофоретической подвижности в полиакриламидном геле полученных с помощью ПЦР одноцепочечных фрагментов ДНК, имеющих отличия в одно основание. Подвижность одноцепочечных фрагментов в значительной степени зависит от конформации, которая может меняться даже при единичных нуклеотидных заменах. Специфичность метода подтверждается прямым определением нуклеотидной последовательности амплифицированного фрагмента.

Для обнаружения маркера устойчивости к антибиотикам можно использовать SSCP метод, позволяющий выявлять точечные мутации в амплифицированном фрагменте ДНК.

В настоящее время скрининг плазмид штаммов Y. pestis проведен практически во всех природных очагах чумы. При изучении плазмидного профиля штаммов разного происхождения [2, 3, 31] установлено, что у штаммов кавказского подвида отсутствует плазмида пестициногенности pPst (6 мДа), следовательно, штаммы лишены активности пестицина, фибринолизина, коагулазы и иммунности к пестицину.

Плазмида pPst с увеличенной молекулярной массой 8 мДа, выявлена в штаммах алтайского подвида, выделенных от полевок Брандта в Монгольском очаге, а также в отдельных штаммах, выделенных от монгольских пищух в Горном Алтае; у них же часта элиминация этой плазмиды [4, 25].

Штаммы Y. pestis, изолированные на западе США, имеют димер этой плазмиды 19 кб 28.

Плазмида pFra, отвечающая за синтез фракции I чумного микроба, увеличена у штаммов кавказского, гиссарского, улэгейского, алтайского подвидов и составляет 75-90 мДа, вместо 65 мДа у штаммов основного подвида. Наибольшая величина 80-90 мДа характерна для полевочьих штаммов кавказского и алтайского подвидов, при этом не нарушен синтез F1 и МТ.

Выявлена разница в структурной организации плазмид pFra штаммов основного подвида, относящихся к разным биоварам – antiqua и orientalis,

12


заключающаяся в инверсии двух областей плазмидной ДНК и увеличении их размеров [15].

Отличительной особенностью основного подвида является наличие у ряда штаммов из разных природных очагов, помимо трех типичных плазмид, дополнительных внехромосомных репликонов, криптических плазмид.

В Центрально-Кавказском очаге, где носителем является горный суслик, в большинстве штаммов выявлены криптические плазмиды величиной 1,5-2 мДа, по уточненным данным 4 мДа [31]. Плазмиду 22 мДа [31], первоначально установленную, как 16 мДа [4], несут все штаммы, выделенные в Тувинском очаге от сусликов, и прилегающем к нему одном из мезоочагов Монголии от сусликов и сурков. Дополнительные репликоны такого же размера выявлены в отдельных штаммах из Волго-Уральского, Прикаспийского и Таласского очагов [31]. В очагах Бразилии выделены штаммы с криптической плазмидой 14,9 мДа [35].

Плазмиды с неизвестной функцией используются для маркирования. Штаммы с вариациями плазмидного профиля, отличающиеся от типичных, могут рассматриваться как плазмидовары внутри данного подвида и служить генетической меткой определенных природных очагов [25, 31, 4].

Метод риботипирования показал, что структурная организация хромосомной ДНК отличается у штаммов основного подвида [32]. A. Guiy-oule et al. удалось определить 16 риботипов, из них два риботипа (О и В) выявлены у 68 % изученных штаммов (всего 70 штаммов), а остальные 14 риботипов были представлены каждый не более, чем тремя штаммами, что свидетельствует о недостаточной разрешающей способности метода. Биовар medievalis оказался наиболее гомогенным, состоящим в основном из штаммов риботипа О. Два других биовара были гетерогенными по составу риботипов: в биоваре orientalis преобладал риботип В. Анализ географического распространения риботипов показал, что штаммы риботипа В изолированы на всех 5 континентах, тогда как штаммы риботипа О встречались только в Центральной Африке и Центральной Азии. Другие исследователи показали, что штаммы Y. pestis, вызвавшие эпидемию чумы в Индии, штат Сурат, относятся к новому риботипу – S [32].

Генетическое типирование возбудителя чумы по вариабельному числу тандемных повторов (Variable number tandem repeat-VNTR) [34, 38] можно использовать для изучения полиморфизма штаммов, выделенных в природных очагах. Adair D. M. et al. [27] выявили тетрануклеотидные повторяющиеся последовательности (СААА)N в геноме Y. pestis. Проведенный VNTR-анализ областей генома показал различия среди 35 штаммов. Это, полагают, авторы дает возможность использовать полученные данные при проведении эпидемиологического анализа.

С помощью VNTR-анализа проведено типирование штаммов чумного микроба, изолированных в природных очагах Кавказа [7]. У 35 тестируемых штаммов выявлено 9 VNTR-вариантов, размеры ампликонов были 222–266 нп. Выявлены существенные различия в VNTR штаммов, изолированных в Центрально-Кавказском природном очаге, обладающих криптической

13


плазмидой 4 мДа и лишенных таковой. Результаты VNTR-скрининга коррелировали с данными изучения популяционной структуры поселений горного суслика. Штаммы, изолированные в Дагестанском высокогорном и в Прикаспийском Северо-Западном очагах чумы не совпадали с позициями штаммов из Центрально-Кавказского природного очага. Выявлено, что атипичный по некоторым биологическим свойствам штамм (ферментирующий мочевину, авирулентный для белых мышей и морских свинок), выделенный в очаге Северо-Западного Прикаспия, по VNTR-профилю относится к той же категории, что и типичные штаммы, циркулирующие на этой территории.

Типирование штаммов Y. pestis из различных природных очагов с использованием геномной дактилоскопии, позволило подразделить их на энзоотичных по чуме территориях СНГ на 7 вариантов [12]. При этом анализ генодактилоскопических карт 85 штаммов Y. pestis выявил корреляцию характеристик их дактилограмм с определенными видами носителей, что, по мнению авторов, является отражением адаптации микроба к организму грызунов.

Удалось выявить разницу в макрорестрикционном профиле (SpeI) образцов хромосомной ДНК штаммов трех биоваров при использовании метода PFGE-пульс-электрофорез в полиакриламидном геле [36]. Авторы отмечали трудность учета результатов в силу гетерогенности свойств отдельных клонов, составляющих популяцию.

Изучение полиморфизма рестрикционных фрагментов, получаемых под действием эндонуклеазы (CeuI), расщепляющей ДНК в локусе rrI гена РНК (риботипирование), также выявило различие хромосомной организации штаммов трех биоваров. Глицеринположительные штаммы (биовары antiqua и medievalis) имеют семь рибосомных оперонов, узнаваемых эндонуклеазой CeuI, тогда как глицеринотрицательные (биовар orientalis) – только шесть сайтов рестрикции.

Показано использование IS-элементов для идентификации и молекулярного типирования иерсиний, так как некоторые IS-элементы обнаруживаются лишь у одного вида или даже у части штаммов вида бактерий. Видоспецифические инсерционные последовательности успешно используют для идентификации вида, а также диагностики соответствующей инфекции методами гибридизации и ПЦР. При этом IS-элементы с силу множественной копийности в геноме обеспечивают весьма высокую чувствительность метода.

Среди иерсиний пока не найдено видоспецифичных инсерционных последовательностей. Вместе с тем известно, что IS 100 проявляет наибольшую специфичность к Y. pestis по сравнению с другими элементами. Этот МГЭ не обнаружен в геноме Y. enterocolitica и непатогенных иерсиний, а также в плазмиде кальцийзависимости возбудителя псевдотуберкулеза. Лишь 40 % изученных штаммов Y. pseudotuberculosis содержали в геноме IS 100, причем единичные копии [6].

14


В большинстве случаев транспозиция IS-элементов происходит репликативным путем, что сопровождается сохранением исходной копии инсерционной последовательности и появлением новой. Чем раньше в процессе эволюции произошла вставка, тем большему количеству клонов она передается по наследству, поэтому выявление сходства в копийности и позициях IS-элементов свидетельствует об общем происхождении изучаемых штаммов. Наоборот, филогенетически более молодые иерсинии не успевают широко распространиться и характеризуют более узкие таксоны, группы штаммов или даже индивидуальные клоны бактерий. На этом основано IS-типирование – сравнительный анализ штаммов по количеству и локализации инсерций с использованием зондов или праймеров на IS-элементы. В силу многокопийности и достаточной стабильности встроек IS-типирование, как правило, имеет хорошую воспроизводимость и дискриминирующую способность [21].

Вариации и копийности инсерционных последовательностей, в количестве и локализации консервативных и вариабельных сайтов позволили выявить эволюционные связи между штаммами различного происхождения и построить филогенетическое дерево изученных штаммов [6, 21]. Согласно предложенной схеме, возбудитель чумы дивергировал из псевдотуберкулезного микроба, причем штаммы Y. pseudotuberculosis серовара I наиболее близки к чумному микробу (филогенетически более молодые, чем представители других сероваров); далее следует кавказский биовар Y. pestis, затем континентальные штаммы биоваров antiqua и me-dievalis и, наконец, минимальный эволюционный возраст имеют штаммы биовара orientalis. Данная последовательность эволюции подтверждена методами выборочного секвенирования общих генов Y. pestis и Y. pseudotu-berculosis, а также IS 100 - фингерпринтинга штаммов Y. pestis [26]. Подсчитано, что возбудитель чумы произошел от псевдотуберкулезного микроба относительно недавно, 1500-20000 лет назад.

Кроме возможности выявления эволюционных связей между штаммами и другими таксонами, IS 100 и IS 285 - фингерпринтинг позволяет обнаруживать четкую корреляцию между IS-типами и очагами выделения, то есть представляет собой метод молекулярного типирования с оптимальными объединяющими и дискриминирующими способностями. Разграничительная способность IS-типирования возбудителя чумы оказалась более высокой, чем у методов макрорестрикционного анализа и риботипирования [32], при использовании которых штаммы заведомо разного происхождения, принадлежавшие подчас к различным биоварам, обнаруживали идентичные фингерпринты. Высокая эффективность IS-типирования Y. pestis была подтверждена методом ПЦР с праймерами на элементы IS 100, IS 285 и IS 1541 [21].

Показана возможность методами ПЦР, в частности обратнотранскрипционной ПЦР (RT-PCR – reverse transcription), восстанавливать участки генома возбудителей различного происхождения, вызывающих сейчас и вызывавших ранее эпидемии и пандемии, изучать

15


особенности их генетической структуры, накапливать необходимый генетический материал. При этом для получения амплификатов не требуется жизнеспособный возбудитель. Наличие «восстановленных» элементов геномов, знания о структуре полноразмерных геномов возбудителей и существование современных генно-инженерных технологий конструирования рекомбинантных нуклеиновых кислот дают возможность «реанимации» инфекционных агентов, которые вызывали значимые вспышки инфекционных болезней. Это, в свою очередь, расширит познания об эволюции патогенов и позволит приблизить решение вопросов прогнозирования появления новых или возвращения «забытых» эпидемиологически важных инфекционных заболеваний [16].

Возможность выделения возбудителей инфекционных заболеваний после их длительного нахождения в различных объектах, в том числе и из тканей и органов людей, погибших в периоды различных исторически задокументированных вспышек инфекционных заболеваний, показана французскими учеными. Предположив, что прочность зубной пульпы, наряду с ее природной стерильностью, делают эту ткань хорошим «убежищем» для возбудителя чумы, из пульпы двенадцати неразрушенных зубов, взятых от скелетов, обнаруженных во Франции в могильниках, относящихся к XVI-XVIII векам, где, как считают, были захоронены погибшие от чумы люди, и из пульпы зубов семи древних людей, взятых в качестве контролей, были приготовлены экстракты ДНК. С праймерами, специфическими к генам rpoB и pla возбудителя чумы, была проведена ПЦР. Нуклеотидные последовательности полученных амплификатов совпадали с последовательностями генов современных штаммов возбудителя. Специфическая последовательность гена pla была обнаружена в 6 из 12 проб «чумных» зубов и ни в одной – из 7 контрольных проб. Диагностированные на основании изучения генетических материалов возбудителей случаи древней вспышки чумы соответствовали исторически идентифицированным случаям, имевшим место во Франции в XVI столетии [30].

Так средневековые описания «Черной Смерти» были расценены как истинные описания эпидемий чумы на основании исследований пульпы 23 зубов, собранных от 3 древних остовов, датированных XIV столетием [39].

Таким образом, методы молекулярной эпидемиологии позволяют проводить полное эпидемиологическое слежение за распространенностью различных вариантов возбудителя чумы в природных очагах, получая дополнительные характеристики свойств, или обнаружить признаки, отличающие штаммы не только из разных очагов чумы, но и внутри одного очага. Незаменимы они в условиях существования реальной угрозы биотерроризма и появления антибиотикорезистентных вариантов [33] возбудителей чумы.

Дополняя традиционные микробиологические методики, молекулярные методы позволяют решать общие задачи микробиологии, эпидемиологии и познания закономерностей эволюции чумного микроба.

16


ЛИТЕРАТУРА1. Атшабар Б. Б. Естественная изменчивость чумного микроба. – Алматы: Баспагер,

2000. – 111 с. 2. Балахонов С. В. Молекулярно-биологические критерии геномной близости в систематике рода Yersinia: Автореф. дис… канд. биол. наук. – Саратов, 1987. – 24 с. 3. Балахонов С. В. // Мол. генет., микроб. и вирусол. – 1989. – № 4. – С.39. 4. Балахонов С. В. и др. // Мол. биол., микроб. и вирусол. – 1991. – № 11. – С. 27. 5. Беляков В. Д., Яфаев Р. Х. Эпидемиология. – М.: Медицина, 1989. – 416 с. 6. Бобров А. Г., Филиппов А. А. // Пробл. ООИ. – Саратов, 1998. – Вып. 78. – С. 111. 7. Брюханов А. Ф. и др. // Карант. и зоонозные инфекции в Казахстане. – Алматы, 2001. – Вып. 3. – С. 72. 8. Высоцкий В. В., Котлярова Г. А. // ЖМЭИ. – 1999. – № 2. – С. 100. 9. Гольдфарб Л. М. и др. // Матер. Всесоюз. симпоз., посв. 60-летию Тбилис. НИИВС. – Тбилиси, 1984. – С. 38. 10. Гольдфарб Л. М. и др. // Вопросы генетики, мол. биол. и микробиол. чумы и холеры. – Саратов, 1985. – с. 27. 11. Гольдфарб Л. М. и др. // Молек. биол. и микробиол. природно-очаговых инфекций. – Саратов, 1986. – С. 107. 12. Горшков О. В. и др. // Молекул. генетика, микробиол., вирусол. – 2000. – № 3. – С. 12. 13. Дрыгин Ю. Ф. и др. // Молекул. биол. – 1995. – Т. 29. – Вып. 6. – С. 1326. 14. Куклева Л. М. и др. // Пробл. ООИ. – Саратов, 2001. – Вып. 1 (81). – С.107. 15. Попов Ю. А. и др. // Генетика. – 1998. – Т. 34. – № 2. – С. 198. 16. Ручко В. М. и др. // Пробл. ООИ. – Саратов, 2000. – Вып. 80. – С. 157. 17. Сомов Г. П. и др. // ЖМЭИ. – 1994. – № 5. – С. 3. 18. Старицын Н. А., Маринин Л. И. // Пробл. медицин. и экологич. биотехнологии / Матер. юбил. и научн. конф. (14-15 декабря 1999 г.). – Оболенск, 1999. – С. 286. 19. Туманский В. М. // ЖМЭИ. – 1957. – № 6. – С. 3. 20. Туманский В. М. // Прир. очаг. и эпид. особо опасн. инф. забол. – Саратов, 1959. – С.188. 21. Филиппов А. А. // Пробл. ООИ. – Саратов, 2000. – Вып. 80. – С. 71. 22. Шагинян И. А., Першина М. Ю. // ЖМЭИ. – 1997. – № 4. – С. 54. 23. Шагинян И. А., Гинцбург А. Л. // Генетика. – 1995. – № 31. – С. 600. 24. Шагинян И.А. // Клин. микробиол., антимикроб. химиотерап. – 2000. – № 3. – С. 82. 25. Эрдэнэбат А. Плазмидный состав чумных микробов, изолированных в Монголии: Автореф. дис.... канд. биол. наук. – Улан-Батор, 2000. – 24 с. 26. Achtman M. et al. // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 1999. – V. 96. – № 24. – P. 14043. 27. Adair D. M. et al. // J. Clinical Microbiol. – 2000. – V. 38. – № 4. – P. 1516. 28. Chu M.C. Laboratory Manual of Plague Diagnostic Tests. – CDC Publications. – Atlanta, Ga., 2000 – 129 p. 29. Devignat R. // Bull. OMS. – 1951. – T. 4. – № 2. – P. 249. 30. Drancourt M. et al. // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 1998. – V. 95. – № 21. – P. 12637. 31. Filippov A. A. et al. // FEMS Microbiol. Lett. – 1990. – V. 67. – P. 45. 32. Guiyoule A. et al. // J. Clin. Microbiol. – 1994. – V. 32. – № 3. – P. 634. 33. Guiyoule A. et al. // Emerg. Infect. Dis. – 2001. – V. 7. – № 1. – P. 43. 34. Klevytska A. M. et al. // J. Clin. Microbiol. – 2001. – № 39. – P. 3179. 35. Leal N. et al. // Rev. Microbiol., San Paulo. – 1990. – V. 21. – № 3. – P. 213. 36. Lucier T. S., Brubaker R. R. // J. Bacteriol. – 1992. – V. 174. – P. 2078. 37. Nakamura Y. et al. // Science. – 1987. – V. 235. – P. 1616. 38. Parkhill J. et al. // Nature. – 2001. – V. 413. – P. 523. 39. Raoult D. et al. // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. – 2000. – V. 97. – № 23. – P. 12800. 40. Taits S. // J. Med. Micro-biol. – 1993. – V. 38. – № 3. – P. 157. 41. Versalovic J. et al. // Arch. Pathol. Lab. Med. – 1995. – V. 119. – P.23.

G. S. Stybayeva, B. B. Atshabar

MONITORING OF Y. PESTIS PROPERTIES BY METHODS OF MOLECULAR EPIDEMIOLOGY

Characteristics of molecular epidemiology methods and importance of their using for study of plague microbe were shown. Molecular markers were presented on which base the genetic typing of plague causative agents was fulfilled.

Г. С. Стыбаева, Б. Б. Атшабар

17


Y. PESTIS ҚАСИЕТТЕРІНІҢ МОЛЕКУЛЯРЛЫҚ ЭПИДЕМИОЛОГИЯ ӘДІСТЕРІМЕН МОНИТОРИНГІ

Молекулярлық эпидемиология әдістерінің мінездемесі беріліп, олардың оба микробының зерттеу кезіндегі қолдану маңызы көрсетілген. Оба қоздырғышының генетикалық анықтауы негізінде іске асатын молекулярлық маркелер келтірілген.

18


Оригинальные статьи

УДК 616.981.452:619:616.9-036.2(574.13)

Ж. Е. Бекенов, А. М. Айкимбаев, О. С. Сержан, А. С. Айтуганова, А. О. Байтанаев, М. А. Алашбаев, С. У. Турмагамбетова,

К. Т. Тажигалиев, Т. И. Нурмаханов

РОЛЬ ТЕКТОНИЧЕСКИХ И ПРИРОДНЫХ ФАКТОРОВ В СУЩЕСТВОВАНИИ ЭНДЕМИИ ЧУМЫ И ДИНАМИКЕ

ЭПИЗООТИЧЕСКОГО И ЭПИДЕМИЧЕСКОГО ПРОЦЕССОВ В АКТЮБИНСКОЙ ОБЛАСТИ. СООБЩЕНИЕ 1.

СЕВЕРОПРИАРАЛЬСКИЙ ОЧАГ

(Актюбинская ПЧС; КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Алматы)

Выявлена роль тектонических и других природных факторов в существовании энзоотии чумы в Североприаральском очаге на примере асинхронных проявлений эпизоотий чумы в западной и восточной части очага, которые находятся в различных климатических условиях.

Ключевые слова: чума, энзоотия, Северное Приаралье, факторы, эпизоотия, асинхронность, природно-климатические условия, гидротермический коэффициент Селянинова.

Североприаральский очаг в целом характеризуется стойкой эпизоотиче-ской активностью. Однако по проявляемости эпидемических вспышек за-падная и восточная части очага резко отличаются. Все эпидемические прояв-ления постоянно регистрируются на территории, расположенной восточнее 60º меридиональной линии. Нам представляется, что попытка к раскрытию возможной причины этих различий окажет услугу практическим работникам при определении тактики и планировании объема санитарно-профилактиче-ских мероприятий в очаге.

При сравнительном изучении динамических элементов природных факторов (температура и осадки) нами установлено, что количественные и качественные значения модифицирующих факторов абиотической среды в Больших Барсуках и Аяккумах подчиняются закономерностям северной подзоны, где благоприятные экологические условия для сочленов паразитарной системы складываются в нисходящих фазах солнечных циклов. По этой причине происходит активизация эпизоотического процесса. В восходящих фазах из-за резких перепадов температуры и высокого уровня осадков складываются неблагоприятные экологические условия для блох Xenopsylla и, как следствие этого, в очаге наступает депрессия эпизоотического процесса. Динамика модифицирующих факторов в Малых

19


Барсуках подчиняется закономерностям южной подзоны, где оптимальные условия для годового цикла сочленов триады складываются в восходящих фазах. В этой связи происходит обострение эпизоотического процесса, а в нисходящих фазах из-за дефицита гидротермического коэффициента складываются пессимальные условия для годового цикла блох и в очаге наступает депрессия эпизоотического процесса. Путем статистической обработки архивных данных Актюбинской противочумной станции за 1948-2000 гг. по количеству выделенных штаммов возбудителя чумы в восходящих и нисходящих фазах солнечных циклов в восточных и западных частях Североприаральского очага нами подтверждена правомочность вышеуказанных представлений об асинхронности эпизоотий чумы в двух сравниваемых регионах, что очевидно из данных, приведенных в таблицах 1 и 2.

В первом случае r = 1 – ((49946) : (37(37–1)2) = 0,428 (P = 0,005). Очевидна достоверная положительная корреляционная связь между количеством выделенных штаммов в Малых Барсуках и числами Вольфа. Во втором случае r = 1 – ((110216) : (37(37 – 1)2) = -0,306 (P = 0,05). Так же очевидно наличие отрицательной корреляционной связи между количеством выделенных штаммов и числами Вольфа.

Это значит, что при высоких значениях чисел Вольфа складывается пессимальный уровень космогеофизического, погодно-климатического фона, оказывающий негативное влияние на размножение возбудителя чумы и других сочленов паразитарной системы. По этой причине не на должном уровне осуществляется трансмиссия возбудителя и количество выделенных штаммов значительно меньше, чем в нисходящих фазах. На наш взгляд, низкая достоверность отрицательной и положительной корреляционной связи компенсируется асинхронностью активного проявления эпизоотического процесса в двух сравниваемых регионах. Так, например в 1961-1963 гг. на севере Устюрта и на западе Североприаральского очага протекала острая эпизоотия чумы. В то же время эпизоотия чумы в восточной части Североприаральского очага оставалась в состоянии депрессии. В 1988-1993 гг. на востоке Североприаральского очага протекала довольно острая эпизоотия, тогда как на западе его и на севере Устюртского очага эпизоотический процесс оставался в состоянии депрессии. Только лишь в одном случае (1999 г.) острая разлитая эпизоотия протекала повсеместно от Северного Устюрта до восточной части Североприаральского очага.

Среди сравниваемых регионов территория восточной части Североприаральского очага отличается сравнительно стабильной эпизоотической активностью, что, на наш взгляд, зависит от особого геоморфологического, географического и орографического положения Малых Барсуков. Малые Барсуки с запада и востока окружены столовыми возвышенностями, такими, как Кабарга, Конульген, Туранглы (с запада), Сарыбулак, Алтынчокусу (с востока). Гипсометрические положения перечисленных объектов превышают 120- 130 метров над уровнем моря. На

20


севере древняя долина Малых Барсуков перекрыта Тогузским синклиналем [8], гипсометрическое положение составляет свыше 200 м н. у. м. Синклиналь – складка пластов горных пород, обращенная выпуклостью вниз (Архангельский, 1941).

Таблица 1Корреляционная связь между числами Вольфа и выделенными штаммами

в восточной части (восточнее 60º меридиональной линии) в Североприаральском очаге (1948-2000 гг.)

№ Годы Числа Вольфа

Кол-во культур

Ранги r1 – r2 (r1 – r2)2

r1 r2

1. 1948 138 5 9 19 10 1002. 1949 135 1 10 24 14 1963. 1959 159 0 2 27 25 6254. 1960 86 0 18 28 10 1005. 1962 37 0 27 29 2 46. 1963 28 0 31 30 1 17. 1964 10 0 37 31 6 368. 1966 47 6 24 17 7 499. 1968 106 6 13 18 5 2510. 1969 105 22 14 8 6 3611. 1970 105 7 15 15 0 012. 1971 67 42 21 2 19 36113. 1972 69 3 19 21 2 414. 1973 38 4 26 20 6 3615. 1974 34 43 28 1 27 72916. 1975 15 3 33 22 11 12117. 1976 13 0 35 32 3 918. 1977 27 35 32 4 28 78419. 1978 93 14 17 11 6 3620. 1979 156 19 4 9 5 2521. 1980 155 38 6 3 3 922. 1981 140 12 8 12 4 1623. 1983 69 0 20 33 13 16924. 1986 13 0 36 34 2 425. 1988 127 1 12 25 13 16926. 1989 157 32 3 5 2 427. 1990 156 26 5 6 1 128. 1991 146 8 7 14 7 4929. 1992 94 3 16 23 7 4930. 1993 60 18 23 10 13 16931. 1994 46 0 25 35 10 10032. 1995 30 0 30 36 6 3633. 1996 14 0 34 37 3 9

21


34. 1997 31 10 29 13 16 25635. 1998 62 7 22 16 6 3636. 1999 132 25 11 7 4 1637. 2000 171 1 1 26 25 625

Таблица 2Корреляционная связь между числами Вольфа и выделенными штаммами

в Западной части (на западе от 60º меридиональной линии) в Североприаральском очаге (1948-2000 гг.)

№ Годы Числа Вольфа

Кол-во культур

Ранги r1 – r2 (r1 – r2)2

r1 r2

1. 1948 138 0 9 21 12 1442. 1949 135 0 10 22 12 1443. 1959 159 7 2 12 10 1004. 1960 86 4 18 16 2 45. 1962 37 10 27 10 17 2896. 1963 28 127 31 1 30 9007. 1964 10 5 37 15 12 1448. 1966 47 0 24 23 1 19. 1968 106 0 13 24 11 12110. 1969 105 3 14 18 4 1611. 1970 105 0 15 25 10 10012. 1971 67 13 21 8 13 16913. 1972 69 21 19 4 15 22514. 1973 38 0 26 26 0 015. 1974 34 13 28 9 19 36116. 1975 15 0 33 27 6 3617. 1976 13 65 35 2 33 108918. 1977 27 6 32 13 19 36119. 1978 93 1 17 19 2 420. 1979 156 0 4 28 24 57621. 1980 155 0 6 29 23 52922. 1981 140 1 8 20 12 14423. 1983 69 0 20 30 10 10024. 1986 13 0 36 31 5 2525. 1988 127 0 12 32 19 36126. 1989 157 0 3 33 30 90027. 1990 156 0 5 34 29 84128. 1991 146 0 7 35 28 78429. 1992 94 0 16 36 20 40030. 1993 60 18 23 5 18 32431. 1994 46 17 25 6 19 36132. 1995 30 33 30 3 27 729

22


33. 1996 14 4 34 17 17 28934. 1997 31 0 29 37 12 14435. 1998 62 10 22 11 11 12136. 1999 132 17 11 7 4 1637. 2000 171 6 1 14 13 169

На юге отсутствуют орографические объекты и наоборот, идет снижение гипсометрического положения в направлении Аральского моря (65 м н. у. м. у острова Барса-Кельмес). Гипсометрическое положение территории, занятой Шубаржилгинском, Тентексорским и Мурункумским поселениями, не превышает 76 м н. у. м. Таким образом, южная часть долины Малых Барсуков с запада, востока окаймлена столовыми возвышенностями, а с севера прикрыта Тогузским синклиналем. Эти сравнительно высокие орографические объекты оказывают экранизирующее действие, препятствуя проникновению на эту территорию сравнительно низких температур с запада, севера и востока, оказывающих негативное влияние на сочленов паразитарной системы. Подобные же наблюдения имеются в работе К. Н. Токаревича и др. [7] на примере туляремии, лептоспироза, клещевого энцефалита и других зооантропонозов. С юга на территорию Малых Барсуков проникает влажный и прохладный морской климат. Так как Малые Барсуки с запада, востока и севера окаймлены высокими орографическими объектами, влажный морской воздух не рассеивается в окружающем пространстве, долго сохраняется в этом природном «термостате» и оказывает позитивное влияние на годовой цикл сочленов паразитарной системы вообще и на блох Xenopsylla в частности.

По данным В. Н. Адаменко [1] установлено влияние водоемов на изменение температуры и влажности в прибрежной части моря. Причем, уровень снижения температуры напрямую зависит от глубины водоема. Известно, что самая глубокая часть Аральского моря находится у Североприаральского побережья. Сравнительно высокая влажность воздуха, складывающаяся под влиянием акватории Аральского моря в прибрежных частях Приаральско-Каракумского и Кызылкумского очагов, благодаря их равнинному положению, быстро рассеивается в пространстве. По этой причине влажность не оказывает позитивного влияния на годовой цикл блох Xenopsylla.

На территории Малых Барсуков существуют благоприятные почвенно-эдафические и микроклиматические условия. Поселения большой песчанки, расположенные в восточной части Североприаральского очага, находятся на немногочисленных островках верхнечетвертичных аллювиальных отложений, сформировавшихся после исчезновения водных потоков в долине Малых Барсуков [3]. По данным Н. П. Наумова и др. [4] поселения сухих долин, расположенных восточнее 60º меридиональной линии, отличаются наибольшей мощностью и сложностью. В них самая высокая доля древних колоний. Здесь очень много группировок, отвечающих критериям элементарных популяций. На сложно устроенных колониях большой песчанки, расположенных на аллювиальных равнинах, гидротермический

23


режим благоприятен для годового цикла блох рода Xenopsylla [5]. По этой причине в таких колониях количество блох в 2-3 раза выше, чем в колониях, расположенных на песчаных грунтах. Самое главное, в микропопуляциях блох таких колоний доминирующее положение занимают размножающиеся и молодые особи. Последние выполняют функцию активного переносчика возбудителя чумы. Эпизоотия здесь стабильно развивается без глубокой депрессии эпизоотического процесса. Этому во многом способствуют природные факторы – температура и осадки. Для Малых Барсуков характерен умеренный уровень осадков (рисунок 1), без резких колебаний в течение года, за исключением годового максимума в апреле.

Рис. 1. Среднемноголетний месячный уровень осадков по станциям Саксаульск, Барсакельмес, Тамды

Это характерно для всех регионов в Туранской низменности. Однако по сезонному распределению осадков Малые Барсуки (Саксаульск) отличаются от других регионов Туранской низменности сравнительно высоким уровнем осадков в летние месяцы. Уровень гидротермического коэффициента Селянинова (ГТК) в период размножения и метаморфоза летней генерации не спускается ниже значения -0,1, что является нижним порогом, оптимальным для блох Xenopsylla. Большим Барсукам (Аяккум) присущ значительно больший уровень осадков в марте-мае, то есть в период выхода блох из облигатной диапаузы, и в ноябре-декабре, то есть в период формирования зимующей генерации блох. Увеличение осадков в такие критические периоды в годовом цикле блох оказывает негативное влияние на

24


гонотрофическую активность – снижается доля размножающихся самок, увеличивается доля самок с резорбцией яйцевых клеток. В конечном итоге это приводит к резкому снижению динамики популяции летней генерации. Увеличение влажности в период формирования зимующей генерации (XI-XII) приведет к снижению выживаемости диапаузирующих особей. Равномерное распределение осадков в течение года избавляет малобарсуковскую популяцию насекомых от негативных влияний атмосферных осадков и здесь существует оптимальный ГТК для годового цикла X. skrjabini (рисунок 2).

Рис. 2. Многолетние значения ГТК по станциям Аяккум и Саксаульск

Из данных, приведенных на рисунке 2, становится очевиден факт наличия оптимальных значений ГТК для блох в Малых Барсуках с мая по сентябрь. Аналогичный показатель для Больших Барсуков (Аяккум) отмечается с июня по август. Эти различия по уровню ГТК в двух частях Североприаральского очага накладывают свой отпечаток на эпизоотическую активность. Интенсивность эпизоотического процесса в Малых Барсуках значительно выше, чем на западе. Высокий уровень осадков в Тамдах (южная часть Туранской низменности) весной (в апреле) создает пессимальный ГТК для выхода Xenopsylla из зимней облигатной диапаузы, наблюдается массовая резорбция яйцевых клеток, затрудняется выход личинок в мае. Дальнейшее резкое снижение уровня осадков (июнь-август) создает пессимальный уровень ГТК (0,007-0,018), что в 16-28 раз ниже нормы (0,3-0,4). Это оказывает негативное влияние на метаморфоз и выплод молодых. По этой причине здесь в популяциях Xenopsylla доминируют диапаузирующие и старые особи, неспособные к трансмиссии возбудителя, эпизоотический процесс находится в состоянии депрессии в летний период [6].

25


Вышеупомянутые «термостатные» условия Малых Барсуков создают благоприятный гидротермический фон для основной массы природной популяции возбудителя чумы, находящихся в организме блох. Благодаря отсутствию здесь резких перепадов температур под влиянием экранирующих возвышенностей на севере, западе и востоке, чумной микроб не синтезирует температурозависимые белки [2]. Следовательно, он постоянно обладает высокой патогенностью, об этом свидетельствует множество эпидемических очагов на небольшой по площади территории: Акбасты, Авань, Шандалы, Саксаульск, Мурункум, Узынколь, Куланды.

Исходя из многолетнего практического опыта по изучению природных очагов чумы, мы склонны считать, что одним из критериев высокой вирулентности является характер роста возбудителя на питательных средах. В годы сезона острой разлитой эпизоотии на питательных средах очевиден сливной рост возбудителя, это свидетельствует о наличии агональной бактериемии у носителей. А в годы депрессии эпизоотического процесса вырастают единичные микробные клетки или выявляются спорадические случаи серопозитивных носителей. Это свидетельствует о циркуляции слабовирулентных штаммов возбудителей чумы. По этим показателям заметно отличаются поселения большой песчанки, расположенные в западной (пески Большие Барсуки, Аяккум) и в восточной (Малые Барсуки) частях Североприаральского очага (рисунок 3).

26


Рис. 3. География поселений большой песчанки в Актюбинской области (1-32 нумерация поселений, названия в тексте)

Меридиональная линия 60º делит последнюю на две части, различающиеся по гипсометрическому положению: восточную, куда входят Шубаржилгинское (28), Тентексорское (29), Мурункумское (30), Дауленское (31), Северотогызское (31) поселения большой песчанки. Гипсометрические положения этих колоний в 2 раза ниже (76 м н. у. м.), чем в западной части (136 м н. у. м.), которую занимают Чаграйское (13), Западноаяккумское (14), Кошкаратинское (15), Восточноаяккумское (16), Улкенкарасорское (17), Жаксыккоянкулакское (18) поселения большой песчанки.

В результате анализа характера высеваемости штаммов возбудителя чумы в 1993, 1994, 1998, 1999 гг. в сравниваемых регионах нами установлена заметная разница по долям чумного микроба со сливным ростом (таблица 3).

Таблица 3Доля штаммов со сливным ростом по поселениям большой песчанки

в Североприаральском очаге

Географическое и гипсометрическое

положение

Название поселений большой

песчанки

Годы наблюдений Средняя доля по региона

м1993 1994 1998 1999

Западная часть136 м н. у. м.

Чагырайское 83 77 58 50Восточнояккумское 71 68

Восточная часть76 м н. у. м.

Шубаржилгинское 100 90Тентексорское 80Мурункумское 100 87 91

В восточной части очага, гипсометрическое положение которого не превышает 76 м. н. у. м., доля штаммов со сливным ростом достигает 91%, а в западной части с гипсометрическим положением 136 м. н. у. м. доля аналогичных штаммов не превышает 68%, и главное, западнее 60º не регистрировались эпидемические осложнения. На наш взгляд, это значительное различие откладывает свой отпечаток на экстенсивность и интенсивность эпизоотического и эпидемического процессов. Прежде всего, эти две части очага отличаются количественными значениями секторов с ядрами энзоотий. В целом по очагу выявлено 30 секторов с ядрами энзоотии. Из них 21 сектор – (L41) 00223, 00224, 00331, 01341, 01342, 01343, 01344, 01422, 01423, 01424, 01432, 01433, 01434, 02611, 02612, 02614, 02542, 02543, 02544, 03811, 03813 – расположены восточнее 60º меридиональной линии. Следующие 9 секторов (L42) 03531, 04622, 04634, 04643, 05723, 05913, 05923, 05941, 06022 – занимают западное положение. Таким образом, 70% уже выявленных ядер в очаге приходится на долю Малых Барсуков (рисунок 4). Экстенсивность эпизоотического процесса в поселениях большой

27


песчанки, расположенных западнее 60º меридиональной линии, не превышает 28,6% (таблица 4), тогда как в восточных поселениях этот показатель достигает 41,6%. Количество выделенных штаммов в ядрах энзоотии в западной части очага в 2 раза меньше (183), чем на востоке (375). Среднее количество культур на один зараженный сектор на западе составляет 8,5, а на востоке аналогичный показатель значительно выше – 12,5.

Рис. 4. География ядер энзоотии в Североприаральском очаге

Заражения людей в Мурункумском поселении большой песчанки в 1993, 1999 гг. происходили при высокой доле штаммов со сливным ростом. В 1993 г. в ур. Шындалы все культуры (100%), выделенные от краснохвостых песчанок (павших) и зайца-русака, а также от трупа погибшей от чумы женщины имели сливной рост, при 83% этого показателя в Чагырайском поселении. При Мурункумской вспышке в 1999 г. доля штаммов со сливным ростом составила 87%, против 50% в Чагырайском поселении. Кроме того, восточная часть очага характеризуется длительным периодом эпизоотического процесса (до 10 лет), а в западной части очага непрерывная эпизоотия обнаруживается в течение четырех лет. Вышеприведенные материалы по экстенсивности и интенсивности эпизоотического процесса, а

28


также по долям штаммов со сливным ростом свидетельствуют о наличии благоприятных экологических условий для сочленов паразитарной системы вообще и возбудителя чумы в частности в Малых Барсуках.

Эти материалы подтверждают роль тектонических факторов и статистических элементов природных факторов эпидпотенциала в существовании эндемии чумы в Североприаральском очаге. Динамические элементы природных факторов эпидпотенциала (температура и осадки), оказывая позитивное или негативное влияние на жизнедеятельность блох, определяют динамику эпизоотического процесса, что становится очевидным из анализа рисунка 5.

На протяжении апреля-мая 2001 г. из-за резких перепадов температуры и ливневых осадков в популяции основного переносчика (X. skrjabini) преобладали старые (V+VI физиологический возраст) особи. В этой связи доля активных переносчиков (I+II физиологический возраст) не превышала 3-4% и, несмотря на наличие в очаге возбудителя, эпизоотии не было до начала июля. Выделялись единичные серопозитивные находки. В июле, в связи с массовым запоздалым выплодом летней генерации доля молодых в популяции превысила 60%. Именно они способствовали обострению эпизоотического процесса во второй половине июля. С чем и было связано возникновение эпидочага в начале августа 2001 г. в ур. Узынкуль, когда после ночевки в заброшенной землянки заболели отец и сын.

Вышеизложенные фактические материалы, полученные при полевых наблюдениях и анализе архивных материалов Актюбинской ПЧС, позволяют заключить, что количественные и качественные значения модифицирующих факторов оказывают позитивное и негативное значение на сочленов чумной паразитарной системы; определяют динамику эпизоотического процесса и имеют прогностическое значение. Благодаря наличию стабильных экологических условий для сочленов триады в Малых Барсуках под влиянием столовых возвышений, здесь циркулируют высокопатогенные штаммы, что является одной из причин часто проявляющихся эпидемических вспышек.

29


Рис. 5. Возрастной состав популяции X. skrjabini весной 2001 г. в Североприаральском очаге: физиологический возраст

I+II (1), III+IV (2), V+VI (3)

30


Таблица 4Основные показатели эпизоотического процесса в зависимости от географического и гипсометрического положения

поселений большой песчанки в Североприаральском очаге

Название поселений (географическое и гипсометрическое

положение)

Кол-во секторо

в в поселен

ии

В том числе зараженных Выделено культур

Кратность проявления эпизоотий в годах по

секторам

Кол-во % Всего

В том числе

в ядрах

%

Среднее кол-во культур

на 1 зараженный

сектор

1-2 3-4 5-6 7-8 9-10

Чагырайское 69 24 34,7 170 57 33 7 22 2Западноаяккумское 16 7 43,7 119 96 80,6 17 5 2Кошкаратинское 18 1 5,5 11 11 100 11Восточноаяккумское 37 10 27 74 19 25,6 7,4 7 3Улкенкарасорское 4 2 50 5 2,5 2Жаксыккоянкулакское 18 2 11 13 6,5 2

По Западной части. В-136 28,6 183 59,8 8,5Шубаржилгинское 16 5 31 170 164 96 34 2 1 2Тентексорское 12 10 83 103 100 100 103 5 3 1 1Мурункумское 22 10 45 70 53 75,7 7 8 2Дауленское 15 2 13 5 4 80 2,5 2Северотогызское 22 8 36 59 54 91,5 8,7 8

По Восточной части. В-76 41,6 375 88,6 12,5

31


ЛИТЕРАТУРА1. Адаменко В. Н. //. Л.: Гидрометеоиздат,1979. – 183 с. 2. Анисимов П. И. // Лаб.

диагностика вирулентности возб. ООИ. – Саратов, 1990. – С. 3. 3. Гаель А. Г. и др. // Изд. АНСССР. – Алма-Ата, 1950. – Т. 2. – 339 с. 4. Наумов Н. П. и др. // М.: Изд. МГУ, 1972. – 404 с. 5. Сержанов О. С. и др. // Вестн. КК ФАН УзССР. – Нукус, 1980. – Вып. 3. – С. 27. 6 Сержанов О. С. География, таксономия, эволюция и экология блох грызунов Казахстана и Средней Азии в связи с их эпидзначением // Автореферат дисс… докт. биол. наук. – Саратов, 1992. – 43 с. 7. Токаревич Б. В. и др. // Л.: Наука, 1975. – 167 с. 8. Яншин А. Л. // М.: Изд-во МГИП, 1963. – Новая серия. В. 5 (19). – 734 с.

Z. E. Bekenov, A. M. Aikimbaev, O. S. Serzhan, A. S. Aituganova, A. O. Baitanayev, M. A. Alashbaev, S. U. Turmagambetova, K. T. Tazhigaliev, T. I. Nurmakhanov

ROLE OF TECTONIC AND NATURAL FACTORS IN EXISTENCE OF PLAGUE EN-DEMIC AND DYNAMICS OF EPIZOOTIC AND EPIDEMIC PROCESSES IN AKTYU-

BINSK OBLAST. REPORT 1. NORTHERN PREARAL FOCUS

The role of tectonic and other natural factors in existence of plague enzootic in Northern Prearal focus is revealed by the example of asynchronous displays of plague epizootics in west-ern and east part of the focus which are in various climatic conditions.

Ж. Е. Бекенов, Ә. М. Айқымбаев, О. С. Сержан, А. С. Айтуғанова, А. О. Байтанаев, М. А. Алашбаев, С. У. Тұрмагамбетова, К. Т. Тәжіғалиев, Т. И. Нұрмаханов

АҚТӨБЕ ОБЛЫСЫНДАҒЫ ОБА ЭНДЕМИЯСЫ КЕЗІНДЕ ЖӘНЕ ДЕ ЭПИЗООТИЯЛЫҚ ЖӘНЕ ЭПИДЕМИЯЛЫҚ ПРОЦЕССТЕР ДИНАМИКАСЫНДА ПАЙДА БОЛУЫНДАҒЫ

ТЕКТОНИКАЛЫҚ ЖӘНЕ ТАБИҒИ ФАКТОРЛАРДЫҢ РОЛІ. 1 МӘЛІМДЕМЕ. СОЛТҮСТІК АРАЛ ЖАНЫНДАҒЫ ОШАҚ

Тектоникалық және басқа да табиғи факторлардың ролі оба энзоотиясында Солтүстік Арал жанындағы ошақта оба эпизоотиясының асинхрондық көріністер мысалында ошақ-тың батыс және шығыс бөліктерінде анықталған, ал олар әр түрлі климаттық жағдайда.

УДК 577.49:595.775(471.6)

Л. И. Белявцева

ОСОБЕННОСТИ ФЕНОЛОГИИ БЛОХ CITELLOPHILUS TESQUORUM, ОБИТАЮЩИХ В РАЗНЫХ ЧАСТЯХ АРЕАЛА

НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

(Ставропольский н.-и. противочумный институт)

Показано, что при сохранении общей схемы чередования основных фенологических периодов у блох C. tesquorum – переносчиков чумы в поселениях малого и горного сусликов, сроки их наступления и особенности протекания различаются у паразитов, обитающих в разных популяциях. Основные причины

30


наблюдаемых различий – эволюционная адаптация блох к природно-климатическим условиям мест обитания.

Ключевые слова: Северный Кавказ, суслики, блохи, популяция, фенология, природно-климатические условия, адаптация.

Особенности природно-климатических факторов способствуют выработке у блох эволюционной адаптации к существованию в конкретных условиях места обитания популяции паразитов. Действуют эти факторы, во-первых, непосредственно на блох, с присущими им видовыми особенностями пре-имагинального развития и существования имаго в определенных параметрах температуры и влажности, ограничивающих выживаемость вида, и, во-вто-рых, через эволюционно выработанную зависимость образа жизни паразитов от особенностей образа жизни их хозяев и находят отражение в различиях фенологии паразитов. Это более наглядно выражено у тех видов блох, ареалы которых занимают различные природно-климатические пояса.

Ареал блохи Citellophilus tesquorum (паразита малого и горного сусликов и переносчика чумы в их поселениях) занимает на Северном Кавказе обширные территории нескольких климатических поясов от степей и полупустынь на равнине до альпийских лугов Приэльбрусья. Распространению вида по территории со столь разными природно-климатическими условиями способствует достаточно широкий диапазон гигротермических условий, пригодных для успешного завершения преимагинального развития и существования имаго [4, 6, 7, 9]. Изучение метаморфоза [4, 6, 7] и продолжительности жизни [9] C. tesquorum показали, что необходимым условием существования вида в природе, является наличие двух сменяющих друг друга генераций по всему ареалу. Суммарная продолжительность сроков метаморфоза и жизни физиологически активных имаго только одной генерации недостаточна для завершения непрерывного годового цикла, особенно на степных и полупустынных территориях, где, вследствие высокой температуры летом, эти сроки короче, чем в горах.

Обобщив литературные сведения, и собственные материалы по изучению фенологии C. tesquorum, обитающих в различных частях его ареала на Центральном Кавказе, приводим сравнительную характеристику сроков наступления (рисунок) и особенностей протекания основных фенопериодов у блох, паразитирующих в поселениях малого суслика в степях Предкавказья и равнинного Дагестана [4, 5, 10, 11] и в поселениях горного суслика в Приэльбрусье (горная степь, субальпийские и альпийские луга [1, 2, 3, 8, 12, 13].

Все основные периоды, выделяемые нами в фенологии C. tesquorum [2, 3], прослеживаются у паразитов по всей территории ареала. Однако сроки наступления этих периодов у блох, обитающих на равнине, и в различных высотных поясах Центрального Кавказа, существенно различаются (рисунок). Фенология блох так эволюционно «притерта» к фенологии хозяев, что основные этапы годовых циклов паразитов точно совпадают по времени

31


с теми фенологическими явлениями в жизни хозяев, приуроченность к которым наиболее целесообразна для существования вида. При этом у блох, обитающих в разных популяциях, отмечена эволюционная адаптация к особенностям сезонных проявлений жизнедеятельности хозяев в конкретных климатических условиях мест обитания.

Равнинный Дагестан***********<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>//////////////////////////////**********

I П Ш IV V VI VП VШ IX X XI XП

Центральный Кавказ, горная степь****************<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>/////////////////*************


Центральный Кавказ, субальпийский пояс*******************<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>///////////**************


Центральный Кавказ, альпийский пояс**********************<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>///////////***************


Рис. Схема сроков наступления основных фенологических периодов в жизни C. tesquorum, паразитирующих на малом и горном сусликах

на Северном Кавказе по месяцам ******** – фенопериод зимнего гонотрофического покоя; <<<>>>> – фенопериод гонотрофической активности; <<<<<<< – фенофаза размножения имаго второй генерации предшествующего года; >>>>>>> – фенофаза размножения имаго первой генерации текущего года; ////////////// – фенопериод подготовки к гонотрофическому покою.

Фенопериод гонотрофической активности [2, 3] у C. tesquorum начинается после выхода сусликов из зимней спячки; на равнине это конец февраля –первая половина марта, в Приэльбрусье, в горной степи – третья декада марта, в субальпийском поясе – начало апреля, в альпийском – еще на 10-15 дней позже (рисунок). В это время отмечен массовый выплод молодых имаго второй генерации предшествующего года. На равнине они практически все зимуют в коконах, в горах значительная часть имаго второй генерации (во всех высотных поясах) выходит из коконов осенью. Популяцию блох составляют только имаго (основная масса которых молодые особи). Период размножения блох на равнине приходится на март-июль (до залегания сусликов в спячку), с марта по май происходит размножение особей второй генерации предшествующего года (первая фенофаза), а в июне и июле первой генерации текущего года (вторая фенофаза). Период размножения блох в горах, в связи с более длительным сроком активной жизни горного

32


суслика приходится на апрель-сентябрь (по июнь – второй генерации предшествующего года, а с июля первой – текущего года). Популяцию C. tesquorum в этот период составляют особи на всех стадиях преимагинального развития и активные имаго.

Начало второй фенофазы у C. tesquorum отмечено выходом из коконов молодых имаго первой генерации (примерно через 3-3,5 месяца после активизации блох). Приурочен он к периоду расселения молодых сусликов. Метаморфоз особей первой генерации в горах (вследствие низких весенних температур) растянут, отмечено наложение конца выхода из коконов имаго первой генерации на начало выплода блох второй генерации и наличие периода их совместного существования, особенно в субальпийском и альпийском поясах. Активность блох первой генерации высока, а длительность жизни не превышает 1,5-2,5 месяцев. Продолжительность фенофазы составляет 1,5-2 месяца.

В течение фенопериода подготовки к гонотрофическому покою (рисунок) популяция C. tesquorum представлена на равнине (с июля по октябрь) в большей степени особями второй генерации на преимагинальных фазах развития и небольшим количеством имаго в состоянии генеративного покоя, а в горах (в сентябре-октябре) – молодыми, пассивными имаго второй генерации, и особями второй генерации, еще не завершившими метаморфоз. Продолжительность периода на равнине составляет 3-3,5 месяца, в горах – 1-1,5 месяца.

Фенопериод гонотрофического покоя у C. tesquorum совпадает с периодом зимней спячки сусликов, c середины октября до конца февраля на равнине и до апреля в горах Центрального Кавказа (рисунок). Популяцию блох составляют, в основном, особи второй генерации (на равнине имаго в коконах, в горах молодые имаго и имаго в коконах), а также небольшое количество старых особей первой генерации, питавшихся в период активной жизни сусликов. Последние являются хранителями микроба чумы в течение зимнего сезона. Особи, не успевшие завершить метаморфоз, погибают при низких зимних температурах.

Таким образом, эволюционная адаптация C. tesquorum к существованию в местах с определенными природно-климатическими условиями является одной из основных причин различий фенологии блох, обитающих в разных популяциях.

ЛИТЕРАТУРА1. Белявцева Л. И. Фенология блох горного суслика в связи с их ролью в эпизоотиях

чумы на Центральном Кавказе // Автореф. дисс. … канд. биол. наук. – Ставрополь, 1999. – 22 с. 2. Белявцева Л. И. с соавт. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. – Алматы, 2001. – Вып. 3. – С.57. 3. Белявцева Л. И., Брюханова Л. В. // Мед. паразитология и паразитарные болезни. – Вып.3. – С. 49. 4. Брюханова Л. В., Мялковская С. А. // Особо опасные инфекции на Кавказе. – Ставрополь, 1974. – С. 121. 5. Брюханова Л. В., Суркова Л. А. // Особо опасные инфекции на Кавказе. – Ставрополь, 1970. – С. 51. 6. Дарская Н. Ф., Карандина Р. С. // Особо опасные инфекции на Кавказе. – Ставрополь, 1978. – С. 204. 7. Карандина Р. С., Дарская Н. Ф. // Особо опасные инфекции на Кавказе. – Ставрополь,

33


1974. – Вып. 1. – С. 143. 8. Лабунец Н. Ф., Карандина Р. С. // VIII науч. конф. паразитологов Украины: Тез. докл. – Киев, 1975. – С. 91. 9. Лапина Н. Ф., Лукьянова А. Д. // Эпидемиол. и эпизоотол. особо опасных инфекций. – М., 1965. – С. 263. 10. Мялковская С. А. // Профилактика природно-очаговых инфекций. – Ставрополь, 1983. – С. 254. 11. Мялковская С. А., Брюханова Л. В. // Зоол. журн. – 1972. – Т. LI. – № 2. – С. 308. 12. Никульшин С. В. // Проблемы ООИ. – Саратов, 1979. – Вып. 4 (68). – С. 44. 13. Никульшин С. В. // Паразитология. – 1980. – Т. XIV. – № 2. – С. 134.

L. I. Belyavtseva

PECULIATITIES OF PHENOLOGY OF THE FLEAS CITELLOPHILUS TESQUORUM IN DIFFERENT PARTS OF THEIR AREA IN THE NOTHERN CAUCASUS

It is shown, that general sequence of phenological periods is preserved in the fleas C. tesquo-rum, plague vectors in settlements of small and mountain sousliks. But dates of their beginning and feature of their flowing are distinct in parasites from different populations. The main reason for observable distinctions is evolutionary adaptation of fleas to natural climatic conditions of their habitats.

Л. И. Белявцева

СОЛТҮСТІК КАВКАЗ АРЕАЛЫНЫҢ ӘР БӨЛІГІНДЕ МЕКЕНДЕГЕН CITELLOPHILUS TESQUORUM БҮРГЕЛЕР ФЕНОЛОГИЯСЫНЫҢ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ

C. tesquorum – кіші және тау сарышұнақ мекендейтін оба тасымалдаушылар бүрге-лерінің негізгі феномерзімдерінің кезектесуінің жалпы схемасын сақтау кезінде, шабуыл уақыты мен ағу ерекшеліктері әр түрлі популяцияда мекендейтін паразиттерден айрықша болғаны көрсетілген. Байқалған айрықшалардың негізгі себебі – тұрғылықты жердегі табиғи климаттық жағдайларға бүргелердің эволюциялық адаптациясы.

УДК 591.37:569.323.4

Л. А. Бурделов, В. Г. Мека-Меченко, А. А. Алымкулова, В. Б. Чекалин

К ВОПРОСУ О РОЛИ ГИБРИДИЗАЦИИ БЕЛЫХ И СЕРЫХ КРЫС В УКОРЕНЕНИИ ПАСЮКА НА НОВЫХ ТЕРРИТОРИЯХ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Алматы; Кыргызский аграрный университет, г. Бишкек)

На основе сопоставления вариабельности окраски шерстного покрова при скрещивании белых и серых крыс в эксперименте и расселяющихся популяций этого вида показано, что наиболее активно осваивают новые территории именно гибридные особи. Со временем в таких популяциях нарастает, как правило, количество зверьков с естественным серым окрасом, если только не продолжается межлинейное скрещивание. Сделан вывод о необходимости запрета на продажу в

34


зоомагазинах и содержание вне специально оборудованных вивариев лабораторных линий крыс – особенно там, где пасюк еще не закрепился.

Ключевые слова: серая крыса, белая крыса, популяция, гибридизация,

окрас, расщепление признаков, расселение.Активное расселение пасюка по масштабу и тяжести неблагоприятных

последствий можно приравнять к стихийному бедствию, поразившему значительную часть территории Казахстана. С учетом величины наносимого ущерба, суммарных материальных потерь государства, хозяйствующих субъектов и населения в некоторых регионах оно является существенным фактором ухудшения экономической ситуации. Поэтому весьма актуально вскрытие причин и механизмов наблюдающейся в настоящее время территориальной экспансии Rattus norvegicus.

Ранее нами были рассмотрены наиболее важные причины бурного расселения пасюка на современном этапе [6, 7]. Однако дополнительно необходимо остановиться на одном из слабо разработанных аспектов, нередко вызывающем определенные сомнения даже у профессиональных зоологов. Речь идет о решающей роли при укоренении пасюка в городах Центральной Азии популяций свободноживущих белых крыс. Какие же факты лежат в основе таких представлений?

Первым предположение об укоренении серой крысы в Ташкенте благодаря существованию популяций свободноживущих лабораторных крыс высказал еще в 1955 г. Д. С. Айзенштадт [1]. Позднее гораздо более уверенно это утверждали специалисты В. М. Степанов и др. [16], располагавшие достаточно обширными и подробными данными по закреплению пасюка в г. Алматы.

В основе этой точки зрения лежит наличие различных цветовых вариаций окраски шерстного покрова в популяциях расселяющихся крыс, совершенно не характерное для «чистых» популяций дикого фенотипа. Недаром в определителях млекопитающих и крупнейших сводках по серой крысе [5, 8, 15 и др.] практически либо вообще нет упоминаний о возможности каких-либо цветовых вариаций у серой крысы, либо говорится всего лишь о «более бурой» или «серо-бурой» окраске. Нет таких упоминаний даже тогда, когда в ходе тщательных эколого-морфологических исследований в местах обычного их обитания добываются тысячи крыс [17].

В немногочисленных специальных работах, посвященных окраске зверьков этого вида в естественных популяциях, на основе анализа большого коллекционного материала утверждается, что в природе относительно широко распространена только так называемая ирландская пегость (наличие 1-2 белых или светлых пятен на груди либо животе); меланизм и капюшонная окраска редки, а альбиносы не встречаются совсем [11, 12]. Так как типы окраски довольно четко детерминированы генетически и легко поддаются морфогенетическому анализу, А. И. Милютин [11] считает возможным использовать ту же ирландскую пегость в качестве маркера при изучении внутривидовой структуры, подчеркивая при этом, что в силу

35


незначительной изменчивости окраски, она может играть лишь вспомогательную роль.

В то же время в местах недавнего появления серой крысы и активного ее расселения наблюдается совершенно иная картина. Типичный пример в литературе – Центральная Якутия. Здесь Г. А. Романова [14], более 10 лет следившая за изменениями окраски зверьков с момента появления первых устойчивых популяций в 1972 г, помимо обычной (агути) выделяет еще не менее десятка типов и подтипов окраски (пегие, светло-коричневые, просто меланисты, меланисты с ярко-рыжими подпалинами, белыми пятнами, «гималайским» воротничком и т. д.). Никакого объяснения широкой вариабельности окраски крыс в Якутии работа не содержит, хотя, по нашему мнению, оно прямо-таки напрашивается само собой.

Ведь давно уже известно, что при скрещивании зверьков этого вида дикого и лабораторных фенотипов наблюдается как раз подобное расщепление окраски шерстного покрова. Так, А. И. Милютин [10] в результате реципрокного скрещивания двух пар белых (ccaahh) и серых (CCAAHH) крыс в первом поколении получил 18 гибридных особей (CcAaHh) с естественной окраской (агути): 75% этих животных имели белые отметины на брюшке, лапках, хвосте, детерминированные геном h. Во втором поколении у 46 гибридов наблюдалось расщепление по окраске в следующем соотношении: 54,3% агути (C–A–H–), 17,3% белых (cc– –), 15,2% черных (C–aaH–), 10,9% капюшонных агути (C–A–hh) и 2,3% капюшонных черных (C–aahh).

Известно также, что даже при длительном существовании популяций лабораторного фенотипа в природе изменений окраски не наблюдается [4, наши данные]. Окраска шерстного покрова – это действительно стабильный и генетически детерминированный признак; лабораторный фенотип может претерпеть изменения только в случае появления отсутствующего в популяции белых крыс доминантного аллеля C.

С этих позиций мы попытались проанализировать все имеющиеся в нашем распоряжении материалы по окраске шерстного покрова расселяющихся пасюков (всего с материалами предыдущих лет изучен окрас 1988 особей). Оказалось, что выделять какие-либо типы цветовых вариаций в случаях предполагаемой гибридизации зверьков дикого и лабораторного фенотипов практически невозможно: их не намного меньше, чем добытых крыс (в природе крысы не придерживаются лабораторного принципа реципрокности скрещивания). Одному из авторов настоящей работы довелось в трех поколениях наблюдать семью даже шоколадно-коричневых (с белыми пятнами и без них) крыс, обитавших под киоском на автобусной остановке, больше похожих по окрасу на морских свинок. Поэтому мы взяли за основу наиболее часто встречающиеся чистые цветовые вариации: серые, белые и черные зверьки; всех прочих (цветных, пегих, капюшонных и т. д.) отнесли в категорию пестро окрашенных или просто пестрых особей.

36


Первоначальное соотношение цветовых вариаций в популяции крыс г. Алматы, характеризовавшееся преобладанием сначала белой (по данным опросов населения), затем необычной, пестрой окраски, динамично менялось в сторону постепенного возврата к типичному цвету шерстного покрова. Это было заметно даже в первые годы после появления крыс в г. Алматы [9]: так, серых особей зарегистрировано в 1987-1989 гг. 37,5%, 48,9% и 51,3% соответственно. При этом относительное количество белых крыс так же последовательно уменьшалось (26,0, 10,8 и 9,5%), а количество особей со смешанной окраской практически оставалось на одном уровне (36,4, 40,2 и 39,0%).

В последующие годы центр тяжести исследований по серой крысе переместился на Алматинскую область. В частности, обследование десяти поселков близ Алматы весной 1990 г. показало, что соотношение различно окрашенных особей среди обитающих там крыс также близко к описанному выше, причем зверьков номинальной окраски уже много – 42,2% (пестрых 54,6%, белых только 3,1%). В горах близ Алматы среди взрослых особей чаще встречались зверьки с темной окраской (почти черные, но с проседью), однако у молодняка преобладал серый цвет, что также подтверждает тенденцию возврата гибридной популяции к естественной окраске. В настоящее время по Алматинской области в среднем отлавливается 75% пасюков с типичной серой окраской и 25% – с различными цветовыми вариациями.

Правда, в самом городе Алматы процесс «посерения» популяции явно приостановился, здесь по-прежнему обычны пестрые и даже чисто белые особи, что заставляет думать о продолжающемся скрещивании между разными линиями крыс. Косвенными подтверждениями этого являются появление в городе специфического клеща пасюка Bdellonyssus bacoti, свидетельствующее о продолжающемся завозе крыс по железной дороге, и обилие альбиносов в зоомагазинах и у населения.

Окраска добытых в Жамбылской области в 1995-1997 гг. крыс также была достаточно разнообразной – темно-серые (18,2%), черные с 1-2 белыми пят-нами (18,2%), черные (15,9%) и серые (15,9%); остальные особи (31,8%) про-сто не поддавались типизации в силу разнообразия окраса шерстного по-крова. Чисто белые крысы в уловах не были зарегистрированы, однако, по данным опросов населения, они здесь встречаются. Пестро окрашенные особи по сведениям, полученным от противочумных и санитарно-эпидемио-логических станций, обычны также в Талдыкоргане, Шымкенте, Таразе и некоторых других областных и районных центрах, расположенных, как правило, у железной дороги.

Аналогичные данные известны и по Киргизии [2, 3]. Дело в том, что в Бишкеке чисто серые крысы доминируют только на мясокомбинате, расположенном в непосредственной близости от товарной железнодорожной станции Пишпек. Во всех других районах города и в населенных пунктах Чуйской долины в пределах этой республики преобладают либо

37


капюшонные, либо черные особи. Между тем по сообщениям средств массовой информации известно, что в тяжелые годы после развала СССР из питомника одного из научно-исследовательских институтов в Бишкеке было выпущено около 4000 лабораторных животных – большей частью линии «Август-Капюшон», а также «Вистар». Морфометрический [2] и генетический [13] анализ крыс разных цветовых вариаций из Чуйской долины подтвердили их гибридную природу. В цитируемых работах показано, что свободноживущие капюшонные крысы наиболее близки по всем характеристикам к аналогичной лабораторной линии, а черные особи занимают промежуточное положение между капюшонными и типичными серыми крысами.

Все изложенное позволяет с уверенностью говорить о том, что во всех перечисленных регионах, а также в любом другом месте, где регистрируются пестро окрашенные зверьки, происходит расселение гибридных популяций крыс, образовавшихся благодаря скрещиванию номинальной дикой и лабораторной форм пасюка. Со временем в таких популяциях нарастает, как правило, количество зверьков с естественным серым окрасом (если только не продолжается межлинейное скрещивание), однако на протяжении еще длительного времени остается след произошедшей гибридизации в виде различных нарушений типичной окраски шерстного покрова.

Из сказанного закономерно следует вывод, что в тех регионах, куда пасюк еще не проник, необходимо ввести запрет на продажу в зоомагазинах, содержание в домашних условиях и вообще любое содержание вне специально оборудованных вивариев лабораторных крыс.

ЛИТЕРАТУРА1. Айзенштадт Д. С. // Зоол. журн. – 1955. – № 5. – С. 1145. 2. 275. Алымкулова А. А.

Серая крыса в Чуйской долине: Автореф. дисс…. канд. биол. наук. – Бишкек, 1997. – 25 с. 3. Алымкулова А. А., Бурделов Л. А. // Матер. науч. конф. «Эколог. аспекты эпизоотол. и эпидемиол. чумы и др. особо опасных инфекций» (4–5 сент. 1996 г., г. Талдыкорган). – Алматы, 1996. – С. 110. 4. Бондарь Е. П. // Изв. Туркмен. фил. АН СССР. – 1946. – № 1. – С. 67. 5. Борисенко В. А. // Млекопитающие Казахстана. – Алма-Ата: Наука, 1977. – Т. 1. – Ч. 2. – С. 369. 6. Бурделов Л. А. и др. // Известия Мин-ва образов. и науки РК, НАН РК. Сер. биол. и медиц. – Алматы: РИО ВАК РК, 1999, № 4. – С. 84. 7. Бурделов Л. А. и др. // Мед. география на пороге XXI века. (Матер. X Всерос. конф. по мед. геогр. с междунар. участием, 12–14 октября 1999 г., Санкт-Петербург). – Санкт-Петербург, 1999. – С. 137. 8. Каталог млекопитающих СССР. Плиоцен – современность / Под редакцией И. М. Громова и Г. И. Барановой. – Л.: Наука, 1981. – 456 с. 9. Кочубей и др. // Матер. межгосуд. науч. конф. «Профилактика и меры борьбы с чумой», посвящ. 100-летию открытия возбудителя чумы. – Алматы, 1994. – С. 208. 10. 273. Милютин А. И. // Биол. науки. – 1979. – № 7. – С. 45. 11. 270. Милютин А. И. // Науч. тр. Ленингр. с.–х. ин–та. – 1981. – № 405. – С. 50. 12. 271. Милютин А. И. // 3 съезд ВТО АН СССР: Тез. докл. – М., 1982. – Т. 2. – С. 55. 13. Панфилов А. М, Алымкулова А. А. // Проблемы изучения и сохранения биол. разнообразия. – Бишкек, 1996. – С. 32. 14. Романова Г. А. // Фенетика популяций: Матер. 3 Всесоюзного совещания. – М., 1985. – С. 235. 15. Серая крыса. Систематика, экология, регуляция численности. – М.: Наука, 1990. – 390 с. 16. Степанов В. М. и др. // Грызуны: Тез. докл. VII Всесоюзного совещания. – Свердловск, 1988. – Т. III. – С. 43. 17. Хайруллин

38


Н. Н. Эколого-морфологический анализ двух популяций серых крыс: Автореф. дисс…. канд. биол. наук. – Свердловск, 1972. – 24 с.

L. А. Burdelov, V. G. Meka-Mechenko, А. А. Alymkulova, V. B. Chekalin

TO PROBLEM ABOUT ROLE OF HYBRIDIZATION OF WHITE AND GREY RATS IN IMPLANTING OF SEWER RAT ON NEW TERRITORY

On the base of variability comparison of wool cover color at crossing of white and grey rats in experiment and settled populations of this kind is shown, that most actively master new terri-tories hybrid species. Time in such populations is raised and as a rule and number of animals with natural grey color, if interlinear crossing only does not proceed. The conclusion about ne-cessity of an interdiction on sale in zooshops and keeping outside of specially equipped vivaries of laboratory lines of rats - first of all there is made, where sewer rat yet do not fix.

Л. А. Бурделов, В. Г. Мека-Меченко, А. А. Алымкұлова, В. Б. Чекалин

КӨК ЖӘНЕ АҚ ЕГЕУҚҰЙРЫҚТАРДЫҢ БУДАНДАСУЫНЫҢ НӘТИЖЕСІНДЕ ПАЙДА БОЛҒАН ҚОСПАҚТАРДЫҢ ЖАҢА АЙМАҚТАРДЫ ИЕЛЕУДЕГІ МАҢЫЗЫ

Көк және ақ егеуқұйрықтардың будандасуының нәтижесінде пайда болған жануар-лардың жаңа экологиялық жағдайға икемдесуі қабілеттігі артады. Қоспақтардың жүнінің түсі уақыттың өтуімен көк реңге айналады және олардың экологиялық икемдесу уақытты жоғарлатады. Сондықтан зоомагазиндерде ақ егеуқұйрықтарды сатуға тиім салу мақсатқа ылайық болып табылады.

УДК 595.775:599.32.001.5А. К. Гражданов, Ф. Г. Бидашко, В. А. Танитовский,

Т. А Андреева, Н. Б. Белкина, М. А. Самуров

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПЛОДОВИТОСТЬ БЛОХ МАЛЫХ ПЕСЧАНОК В ЭКСПЕРИМЕНТЕ

(Уральская ПЧС, г. Уральск)

Приводятся экспериментальные данные по плодовитости блох Nosopsyllus lae-viceps и Xenopsylla conformis на малых песчанках и белой мыши.

Ключевые слова: эксперимент, блохи, плодовитость, сравнительный анализ, прокормитель, Волго-Уральские пески, чума.

Для объективного прогнозирования численности переносчиков чумы в природных условиях необходима оценка их плодовитости. Определение реальной плодовитости блох, под которой мы понимаем приплод молодых самок на самку-производительницу, также актуально, поскольку именно эти

39


особи могут играть определяющую роль в качестве переносчиков возбудителя чумы. Опыты по плодовитости блох малых песчанок были проведены в 1972-1973 гг., но не были опубликованы. Мы решили восполнить этот пробел, учитывая значительный объем и трудоемкость выполненных исследований. К сожалению, не все первичные материалы сохранились, а в отчете некоторые разделы отражены фрагментарно.

Блох Nosopsyllus laeviceps содержали на гребенщиковой песчанке, а Xenopsylla conformis – на полуденной. В качестве контроля служили белые мыши. В опыт брали блох, выплодившихся за сутки до начала его проведения. По 50 самок и 15 самцов обоих видов помещали вместе с животным-прокормителем, фиксированным в металлическом садке, в десятилитровую банку, на дне которой находился песок с примесью сухой крови. Ежедневно блох собирали, подсчитывали и пересаживали вместе с прокормителем на новый субстрат. Оставшийся же субстрат сохранялся для наблюдения за сроком и числом рожденного потомства. Его ежедневно просматривали, отмечали появление личинок, коконов и молодых блох. По мере появления, молодых имаго выбирали и подсчитывали самцов и самок отдельно. Всего поставлено по три опыта с блохами N. laeviceps и X. con-formis. Эксперименты проводились с апреля по август. Блохи N. laeviceps и их прокормители содержались в инсектарной комнате при температуре 20-23,5ºС и относительной влажности 82-91%, а X. conformis – при температуре 23-24ºС и относительной влажности 78-82 %, что соответствует естественным условиям их обитания в природе. Контролем служили результаты экспериментов с блохами N. laeviceps и X. conformis, содержавшихся на белых мышах.

В работе использованы и данные по плодовитости X. conformis, полученные М. А. Самуровым в 1973 г., которые проведены с помощью тех же методических приемов с той разницей, что выплод блох фиксировали не ежедневно, а через три дня. Блох X. conformis в этих опытах воспитывали на полуденных и гребенщиковых песчанках.

40


Рис 1. Динамика плодовитости Nosopsyllus laeviceps нагребенщиковой песчанке в эксперименте

В трех опытах с N. laeviceps на гребенщиковой песчанке собрано 37903 молодых имаго. Накоплено 4705 самко-дней. Максимальная длительность откладки яиц 67 дней. Средняя плодовитость одной самки, рассчитанная для всего ряда по средним значениям трех опытов составила 5,5±0.5. Та же средняя, но вычисленная по итоговым показателям, равна 8,1±0,5. Эти различия указывают на высокую вариабельность значений по мере старения блох- производительниц. На рисунке 1 представлены кривые плодовитости по трем опытам и скользящая средняя по 4-линейному фильтру, которая достаточно хорошо отражает динамику плодовитости. Из рисунка видно, что распределение отличается от нормального. Коэффициент ассиметрии равен 0,388, а эксцесс достигает (-1,3). В первый квартиль укладывается 60,8 % выплодившихся блох, а во второй – 95,9 %, то есть основная часть молодых имаго родилась от самок-производительниц, откладывавших яйца в первые 35 дней. Средние значения по квартилям равны 10,0; 7,8; 2,8 и 0,8. Межквартильный коэффициент вариации высокий – 56,8 %. Рассчитанные по F-критерию различия между квартильными оценками достоверны с уровнем значимости P<0,05 для первой пары квартилей и с самым высоким табличным уровнем значимости для оставшихся пар. Это дает основание считать, что плодовитость самок высока на протяжении чуть более месяца, затем она неуклонно снижается. Суммарная плодовитость усредненной для популяции самки равна 371,33.

41


Рис. 2. Динамика плодовитости Xenopsylla conformis на полуденной песчанке в эксперименте

В эксперименте с X. conformis на полуденной песчанке в трех опытах собраны 2474 блохи. Накоплено 737 самко-дней. Максимальный срок выплода молодых имаго 42 дня. На рисунке 2 представлена динамика плодовитости самок X. conformis в отдельных опытах и по усредненным показателям. Из трех опытов только в одном кривая распределения сходна с полученными в опытах на N. laeviceps. В другом – кривая с ярко выраженным вторым пиком,а еще одна кривая занимает промежуточное положение, то есть на ней наблюдается еще один, хотя и не столь выраженный пик выплода. Мы попытались с помощью T-критерия Уилкоксона выявить различия между рядами, но они оказались недостоверными на 5% уровне значимости. Это подтверждает однородность популяций блох, запущенных в эксперимент и наблюдаемое распределение базируется на особенностях биологии, а не на случайных колебаниях величины плодовитости. Ассиметричность и двухпиковость обусловлены дифференцированным во времени выплодом самок и самцов [4], второй пик формируется за счет более позднего рождения последних.

Длительность откладки яиц у самок составляет 42 дня в одном эксперименте и 32 в двух других. Средняя плодовитость по усредненным для полученных рядов данным равна 2,04±0,24. По итоговым показателям всех опытов она равна 3,4 и, как и в случае с предыдущей блохой, указывает на ассиметричность распределения. Эти данные согласуются с опубликованными ранее [4]. Одна усредненная самка в условиях эксперимента в сумме продуцирует 89,83 молодых имаго. У X. conformis на полуденной песчанке массовый выплод (около 95 % молодых имаго) происходит на протяжении 16-17 дней. Аналогичная картина наблюдается и при воспитании этой блохи на гребенщиковой песчанке, то есть особенности биологии размножения этой блохи сохраняются независимо от вида песчанки-прокормителя.

42


В опытах с X. conformis на белых мышах собрано 1453 молодых имаго за 1011 самко-дней с откладкой яиц. Максимальный срок жизни самок-произ-водительниц составил 79 дней. Среднее количество потомства на одну самку в день равно 1,0. Кривая, отражающая динамику выплода потомства, пока-зана на рис. 3. Характерной особенностью является растянутость выплода во времени и запаздывание его начала на 17 дней. Кривая имеет два пика, причем второй по величине превосходит первый, что можно объяснить разрывом во времени и растянутостью выплода самок и самцов, а также преобладанием в популяции особей мужского пола.

Рис. 3. Динамика плодовитости Xenopsylla conformis на белой мыши в эксперименте

В контрольном опыте по воспитанию блох N. laeviceps на белых мышах за 2522 самко-дня получено 9060 молодых имаго. По итоговым результатам плодовитость этой блохи на белых мышах сравнима с таковой X. conformis на полуденной песчанке и равна 3,5 на 1 самко-день.

Плодовитость N. laeviceps на белых мышах по величине близка к плодовитости Leptopsylla segnis на этом прокормителе [2]. В то же время плодовитость X. conformis на белой мыши понижена. В данном случае видно, что плодовитость обеих блох малых песчанок снижается на неспецифическом хозяине, но уровень плодовитости N. laeviceps остается достаточно высоким и сравним по величине с плодовитостью специфической блохи.

В целом, гребенщиковая песчанка является более эффективным прокормителем специфических блох, а блоха N. laeviceps обнаруживает высокий потенциал размножения как на специфических, так и на неспецифических хозяевах. В свете этих данных получает объяснение факт высокой частоты обнаружения возбудителя чумы у N. laeviceps и гребенщиковой песчанки. Если учесть, что на севере Волго-Уральских

43


песков численность X. conformis низка [1, 3], то становится ясной высокая значимость N. laeviceps и ее эффективного прокормителя в циркуляции возбудителя чумы.

ЛИТЕРАТУРА1. Гражданов А. К. и др. // Вторая межгосудар. конф. по взаимодейств. стран-участн.

СНГ в области сан. охраны территории. – Алматы. – 2001. – С. 114. 2. Мурзахметова К. и др. // Мат. VIII науч. конф. противочум. учрежд. Ср. Азии и Казахстана. – Алма-Ата. – 1974. – С. 347. 3. Поляков В. К., Шевченко В. Л. // Мат. IV науч. конф. по природ. очаговости и профилактике чумы. – Алма-Ата. – 1965. – С. 189. 4. Самуров М. А., Шевченко В. Л. // Мат. VIII науч. конф. противочум. учрежд. Ср. Азии и Казахстана. – Алма-Ата. –1974. – С. 357.

A. K. Grazhdanov, F. G. Bidashko, V. A. Tanitovsky,Т. A. Andreeva, N. B. Belkin, M. A. Samurov

COMPARATIVE FECUNDITY OF FLEAS PARASITIZING MERIONES JIRDS IN EXPERIMENT

Experimental data on fecundity of Nosopsyllus laeviceps and Xenopsylla conformis fleas be-ing fed on Merones jirds and white mice are given.

А. К. Гражданов, Ф. Г. Бидашко, В. А. Танитовский,Т. А Андреева, Н. Б. Белкина, М. А. Самуров

КІШІ ҚҰМТЫШҚАНДАР БҮРГЕЛЕРІНІҢ ЭКСПЕРИМЕНТТЕГІ САЛЫСТЫРМАЛЫ ӨСІМТАЛДЫҒЫ

Nosopsyllus laeviceps және Xenopsylla conformis бүргелерінің өсімталдығы жөнінде

кіші құмтышқандарға және ақ тышқанға эксперименталды мәліметтері келтірілген.

44


УДК 616.986.7(574.11)

А. К. Гражданов, А. В. Захаров, Л. Б. Белоножкина, Г. И. Гриб,Р. Р. Рахманкулов, М. Б. Дусеев, Л. С. Сатрудинова, Г. С. Нажимова

СПОРАДИЧЕСКИЕ СЛУЧАИ ЗАБОЛЕВАНИЙ ЛЕПТОСПИРОЗОМВ ЗАПАДНО-КАЗАХСТАНСКОЙ ОБЛАСТИ

(Уральская ПЧС, Инфекционная больница, г. Уральск)

В 1997-2002 гг. подозрение на заболевание лептоспирозом в Западно-Казахстанской области возникало в 82 случаях. Лабораторное исследование парных сывороток в РНГА исключило наличие лептоспироза у 46 человек. Из 36 человек диагноз лептоспироза был подтвержден только у 6. Проанализированы эффективность диагностики лептоспироза, его клинические проявления.

Ключевые слова: лептоспироз, диагноз, серодиагностика, титр, заболеваемость, клиника.

Лептоспироз один из самых распространенных в мире зоонозов [2]. В 1998-1999 гг. он получил значительное распространение на территории Восточно-Казахстанской области [4].

Для постановки диагноза лептоспироза, по мнению В. А. Постовит [6], наряду с клиникой заболевания и данными эпиданамнеза, особое значение имеют серологические исследования. С этой целью применяют реакцию непрямой гемагглютинации (РНГА) с лептоспирозным антигенным эритроцитарным диагностикумом, реакцию микроагглютинации и лизиса (РМАЛ) и реакцию нейтрализации антител (РНАт) [5]. Наибольшая концентрация антител в РНГА выявляется на 9-13 день, но через месяц их можно уже не обнаружить [3]. Минимальный диагностический титр РНГА 1:80.

Некоторые исследователи считают необходимым для диагноза лептоспироза нарастание титра антител в четыре и более раз [8]. Однако при интенсивной антибиотикотерапии положительные серологические реакции появляются через 30 и более дней, а иногда не появляются вовсе [7]. Во время вспышки лептоспироза в Восточно-Казахстанской области [9] отмечено длительное, более года, носительство лептоспир в крови, при этом лептоспирозные антитела определялись в низких титрах и короткий период. Работавшие на этой же вспышке исследовали в РНГА 7420 проб крови. Из них 60,2 % проб были положительными. В титре 1:25 было 48,3% проб, в титре 1:50 31,3%, 1:100 – 9,7%, 1:200 – 7,5% [1]. Мнения о сроках появления антител к лептоспирозным антигенам различны, трактовка полученных в РНГА данных разными авторами неоднозначна.

По данным областной ветеринарной лаборатории заболеваемость лептоспирозом сельскохозяйственных животных в Западно-Казахстанской области (ЗКО) с 1997 по 2002 гг. отмечена только в 2001 г. у крупного рогатого скота в Акжаикском (3 случая) и Сырымском (2 случая) районах.

45


Заболеваемость людей лептоспирозом в ЗКО регистрируется в виде спорадических случаев, причем не ежегодно. Мы проанализировали случаи подозрений на лептоспироз у 82 больных, находившихся на стационарном лечении в инфекционной больнице г. Уральска, за 1997-2002 гг.

Наряду с общепринятыми клинико-лабораторными, в том числе бактериологическими и серологическими методами обследования больных, исследовали парные сыворотки крови в РНГА по классической методике на наличие лептоспирозных антител. Применялась экспериментальная серия эритроцитарного антигенного лептоспирозного диагностикума, выпускаемого Казахским научным центром карантинных и зоонозных инфекций им. М. Айкимбаева. Диагностикум представляет собой формалинизированные, танизированные эритроциты барана, нагруженные антигенами лептоспир следующих серогрупп: L. grippоtyphosa, L. icterohaem-orrhagiae, L. australis, L. pomona. РНГА ставилась по общепринятой методике. Проводилась бактериоскопия крови и мочи в темном поле.

Всего исследован материал от 82 человек. Бактериоскопия в темном поле наличия лептоспир не выявила ни в одном случае. Положительные результаты в РНГА получены у 36 человек (43,9%), у 46 (56,1%) серологические исследования дали отрицательный результат.

В 1999 г. было 13 больных с положительными РНГА, в 2000 г. – 17, в 2001 г. – 3, за 10 месяца 2002 г. – 3. У 13 человек максимальный титр равен 1:20, у 3 – 1:40, у 3 – 1:80. Нарастания титра антител у этих больных не отмечалось. У 16 человек титры были 1:100 и выше. В разработку были включены данные о 15 пациентах городской инфекционной больницы у которых титр лептоспирозных антител был от 1:100 и выше, один больной в разработку не включен из-за неполных о нем данных.

В 1999 г. было 9 человек с высокими титрами, в 2000 г. – 4, в 2001 г. – 2, из них мужчин – 9, женщин – 6, взрослых – 10, детей – 5. Самому старшему было 35 лет, младшему – 7, средний возраст – 19 лет. Жителей Уральска было 7, сельских жителей – 8. По 2 человека проживали в Жангалинском и Казталовском районах, по 1 в Акжаикском, Жанибекском, Сырымском, Теректинском и Чингирлауском. Профессиональный состав больных: ученики средней школы – 8, безработные – 3, студентка колледжа – 1, бухгалтер – 1, офицер пожарной охраны – 1, режиссер театра – 1. В апреле, июне, июле, октябре и декабре заболели по 1, в августе – 5, в сентябре – 4 человека. Купание в мелководных водоемах перед заболеванием отмечено у трех человек, тесный контакт с собаками у одной заболевшей. Средняя длительность пребывания больных в стационаре составила 29,2 дня, наибольшая 67 дней.

Диагнозами направлений были: вирусные гепатиты – 6, лихорадка неясной этиологии – 4, по одному случаю – менингит, столбняк, малярия, активный хронический гепатит. При поступлении в стационар трем больным был поставлен предварительный диагноз «лептоспироз».

46


Эту группу больных объединяли следующие проявления заболевания: высокая лихорадка (12), слабость (13), наличие желтухи (7), тяжелое состояние (12), боли в мышцах различной локализации (7), увеличение селезенки (5), увеличение печени (9), изменения в моче – протеинурия, патологический осадок (15).

Заключительные диагнозы были следующими: лептоспироз (6), вирусный гепатит «В» (3), хронический гепатит с высокой степенью активности (3), по одному случаю – механическая желтуха с гепатохолангиохолециститом, менингит, столбняк.

Из шести больных, которым был поставлен диагноз «лептоспироз», у четырех шло нарастание титров РНГА во вторых и последующих сыворотках. У двух больных титры в течение болезни не нарастали, но и не снижались. Максимальные титры у них были 1:640 (1), 1:400 (3), 1:100 (2).

Клинические проявления заболевания у лиц, которым был выставлен диагноз лептоспироза, включали в себя лихорадку (6), слабость (6), озноб (2), головную боль (5), боли в мышцах (3), желтуху (5), увеличение печени (4), увеличение селезенки (4), пастозность, одутловатость лица (3), анемию (2), лейкоцитоз (2), увеличение СОЭ (6), протеинурию (6), цилиндрурию (2). Заболевание у пяти человек протекало тяжело, у одного средней степени тяжести. У одного больного заболевание закончилось летально, пятеро выписаны с выздоровлением.

Следует отметить, что из 36 больных с положительными на лептоспироз РНГА, в соответствии с классическими требованиям наличия нарастания титров антител в два и более раз, диагноз лептоспироза был поставлен пяти пациентам.

Таким образом, за период с 1997 по 2002 гг. подозрение на заболевание лептоспирозом возникало в 82 случаях. Лабораторное исследование парных сывороток в РНГА исключило наличие лептоспироза у 46 человек. Из 36 человек диагноз лептоспироза был подтвержден только у шести человек, так как у 30 нарастания титров антител в РНГА не было.

В условиях спорадической заболеваемости лептоспирозом клинико-эпи-демиологическая диагностика этого заболевания с лабораторным подтвер-ждением диагноза только по нарастанию титров лептоспирозных антител в РНГА крайне затруднена и потому требует дальнейшего изучения.

ЛИТЕРАТУРА1. Бояринова Л. П. и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. –

Алматы, 2001. – Вып. 4. – С. 97. 2. Буланьков Ю. И., Шишкин М. К. Лептоспироз // Руководство по инфекционным болезням. (ред. Ю. В. Лобзин). – СПб.: Фолиант, 2000. – С. 226. 3. Васильев В. С. и др. // Практика инфекциониста. Изд. 2-е. – Мн.: Выш. шк., 1994. – 495 с. 4. Коляда Ю. И. и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. – Алматы, 2001. – Вып. 3. – С. 134. 5. Лептоспироз (методические указания) / Агентство Республики Казахстан по делам здравоохранения (составили: Б. М. Сулейменов и др.). – Алматы, 2001. – 42 с. 6. Постовит В.А. // Руководство по инфекционным болезням. – СПб.: «Сотис», 1997. – 452 с. 7. Руководство по инфекционным болезням (Под ред. Ю. В. Лобанова и А. П. Казанцева). – СПб.: Комета, 1997. – 254 с. 8. Самарина В. Н., Сорокина

47


О. Н. Детские инфекционные болезни. – СПб.: Бином, 2000. – 318 с. 9. Фомичева Н. А. и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. – Алматы, 2001. – Вып. 3. – С. 263.

A. K. Grazhdanov, A. V. Zakharov, L. B. Belonozhkina, G. I. Grib, R. R. Rakhmankulov, M. B. Duseev, L. S. Satrudinova, G. S. Nazhimova

SPORADIC CASES OF HUMAN LEPTOSPIROSIS IN WEST-KAZAKHSTANI OBLAST

In 1997-2002, 82 cases of suspected leptospirosis were reported in West-Kazkhstani oblast. Laboratory research of pair serums in RIHA has excluded presence of leptospirosis in 46 per-sons. Of other 36 persons the diagnosis of leptospirosis has been confirmed only in 6. Analysis of diagnose efficiency of leptospirosis and its clinical manifestation were performed.

А. К. Гражданов, А. В. Захаров, Л. Б. Белоножкина, Г. И. Гриб,Р. Р. Рахманқұлов, М. Б. Дусеев, Л. С. Сатрудинова, Г. С. Нажимова

БАТЫС ҚАЗАҚСТАН ОБЛЫСЫНДАҒЫ ЛЕПТОСПИРОЗ АУРУЫНЫҢ СПОРАДИКАЛЫҚ ЖАҒДАЙЛАРЫ

1997-2002 жылдары Батыс Қазақстан облысында лептоспироз ауруына күмән 82 жағдайларда тудырылды. РНГА-дағы қос сарысулардың зерттеуі 46 адамда лептоспироз-дың жоқтығын анықтады. 36 адам ішінде тек 6 адамда лептоспироз диагнозы дәлелденген. Лептоспироз диагностикасының тиімділігі, оның клиникалық көріністері сарапталған.

УДК 616.981.455(574.11)

А. К. Гражданов, А. В. Захаров, Ф. Г. Бидашко, Р. Р. Рахманкулов,А. С. Ихсатов, Л. Б. Белоножкина, Г. М. Сапакова,

Б. А. Зимовцов

ЗАБОЛЕВАНИЕ ТУЛЯРЕМИЕЙ В ЗАПАДНО-КАЗАХСТАНСКОЙ ОБЛАСТИ ПОСЛЕ ДЛИТЕЛЬНОГО ПЕРЕРЫВА

(Уральская ПЧС)

На фоне активизации природных очагов туляремии, вызванной ростом численности грызунов и пастбищных клещей, зарегистрирован случай заболевания человека в Западно-Казахстанской области. Диагноз туляремии установлен на основании клинико-эпидемиологических данных, подтвержденных серологическими исследованиями.

Ключевые слова: туляремия, природный очаг, обследование, эпизоотия, заболеваемость, серодиагностика.

На территории Западно-Казахстанской области (ЗКО) заболевания туляремией людей и грызунов впервые выявлены в 1928 г. [3]. По данным В.

48


М. Мерлина [4] в ЗКО с 1929 по 1933 гг. исследования грызунов на туляремию не велись. После их начала эпизоотии с выделением культур Fr. tularensis установлены c 1934 г. Заболевания людей туляремией отмечались c 1928 по 1965 гг. [1, 2]. В 2002 г. после 37-летнего перерыва в области был зарегистрирован единичный случай заболевания человека туляремией.

Больной В. – 39 лет, житель пос. Жалпактал Казталовского района. Поступил в инфекционное отделение больницы пос. Жалпактал 05.09.2002 г. Жаловался на температуру до 39°С, сухой кашель, слабость, головную боль, головокружение, потливость, припухлость и болезненность справа в подмышечной области. Заболел остро 3 сентября 2002 г., отмечалась температура до 40°С, был озноб, слабость, головная боль, потливость, плохое самочувствие, боль и припухлость в подмышечной области справа.

С 25 августа три дня находился на рыбалке в пункте Дукен, расположенном на берегу реки Малый Узень. Спал в палатке, в которой видел клещей. Дома 27 августа снял клеща в нижней трети правого предплечья, 28 августа снял двух клещей, впившихся в кожу живота и верхней трети правого предплечья. Привит против туляремии 4 февраля 2000 г.

При поступлении состояние средней тяжести. Лицо гиперемировано, слизистые сухие, язык обложен. Выражена потливость. Первичные аффекты: на коже живота в 3 см ниже пупка правее срединной линии пятно округлой формы, 1 см в диаметре, ярко розового цвета; аналогичное пятно в верхней трети правого предплечья; выше, в нижней трети правого плеча инфильтрат до 2 см в диаметре, округлой формы с четкими контурами ярко-розового цвета, в центре – язвочка черного цвета около 1 мм в диаметре. От этого образования вверх до середины плеча пальпируется утолщение – лимфангит. Справа в подмышечной области при поднятой вверх руке контурируется образование 2×1 см. Лимфоузел 2×1,5 см, мягкий при пальпации, болезненный, гомогенный, подвижный, с четкими контурами. При пункции бубона гноя не получено. Пульс 62 в минуту, АД 90/60 мм ртутного столба, дыхание жестковатое. Печень и селезенка не увеличены. Общие анализы крови и мочи без особенностей.

Бактериологическое исследование на туляремию пунктата бубона, слизи зева, крови оказалось отрицательным, так как материал был взят уже после начала введения антибиотиков. Кожно-аллергическая проба с тулярином поставленная на четвертый день болезни, через 72 часа – 5 мм. Серологические исследования четырех сывороток крови дали следующие результаты: РПГА с туляремийным эритроцитарным антигенным диагностикумом первой сыворотки от 07.09.2002 г. отрицательная, второй сыворотки от 18.09.2002 г. – 1:80, третьей сыворотки от 25.09.2002 г. – 1:2560, четвертой сыворотки от 14.10.2002 г. – 1:640.

Лечение: гентамицин 80 мг два раза внутримышечно, доксициклин по 0,1 три раза в течение 10 дней. Внутривенно капельно: гемодез 400 мл, 5%

49


раствор глюкозы 400 мл ежедневно, в течение трех дней. Витамины – 30 дней, после отмены антибиотиков алоэ 1,0 п/к в течение 10 дней.

Выписан в удовлетворительном состоянии на 11 день пребывания в стационаре. При диспансерном наблюдении в течение месяца жалобы астеновегетативного характера – быстрая утомляемость, слабость, потливость. Бубон в правой подмышечной области полностью рассосался.

На территории ЗКО существуют стойкие очаги туляремии, эпизоотическая активность которых ежегодно подтверждается выделением туляремийного микроба. Наиболее активные участки очаговости этой инфекции расположены вдоль рек Большой и Малый Узени, в Урало-Кушумском междуречье, в среднем течении р. Урал и вдоль низовий р. Илек. В последнее десятилетие активность очагов была относительно невысокой. Эпизоотии носили локальный характер, хотя суммарное число таких участков было велико.

На рисунке показана локализация мест выявления эпизоотий туляремии. Большая часть эпизоотических участков выявлена с октября 2000 г. по июнь 2001 г. Выделено 80 штаммов туляремии, в том числе от клещей рода Der-macentor – 14, водяной полевки – 6, домовой мыши – 20, лесной мыши – 13, обыкновенной полевки – 9, рыжей полевки – 1, малого суслика – 3, гребенщиковой песчанки – 2, малой белозубки – 12. Общая площадь эпизоотии составила 213,6 тыс. га.

50


Нынешний период активизации очагов туляремии захватил и зауральную часть области (преимущественно Сырымский и Каратобинский районы), где возбудитель этой инфекции не выделялся с 1935 г. В поймах и окрестностях рек Калдыгайты, Булдурты, Оленты и Есен-Анкаты возбудитель туляремии изолирован от водяной, обыкновенной полевок и от малого суслика.

Высокая эпизоотическая активность отмечена в районе Большого и Малого Узеней. С ноября 2000 г. до мая 2001 г. здесь зафиксирована эпизоотия туляремии на площади в 173,3 тыс. га (18 эпизоотических пунктов). В эпизоотию были вовлечены водяная и обыкновенная полевки, лесная и домовая мыши, малый суслик, гребенщиковая песчанка и малая белозубка. Один штамм выделен от иксодовых клещей Dermacentor margina-tus.

В Урало-Кушумском междуречье возбудитель туляремии изолирован от водяной и обыкновенной полевок, а также от домовой мыши.

На северо-востоке ЗКО, примыкающей к Оренбургской области, также установлены эпизоотии туляремии. На фоне кажущейся низкой активности этой части очаговой территории выявлены три эпизоотических участка. Выделены три штамма туляремии, причем два из них выделены от домовых мышей, выловленных в поселках Приуральный и Карачаганак. Культуры возбудителя туляремии из населенных пунктов были выделены в декабре, а данные об эпизоотии в открытых стациях получены весной. Есть основания считать, опираясь на факты выделения туляремии от мышей из жилых объектов, что в этом районе также протекала острая разлитая эпизоотия.

Особо отметим факт обнаружения эпизоотии в Жанибекском районе, где весной 2002 г. от домовой и лесной мышей изолированы два штамма туляремии. Эпизоотический участок примыкает к долине р. Ащеузек, где наблюдалась повышенная численность обыкновенной полевки. В Жанибекском районе и на смежной с ним территории эпизоотии и эпидемические вспышки туляремии впервые зарегистрированы зимой 1942-1943 гг. в п. Свердлов. Здесь на фоне высокой численности и миграционной активности грызунов зафиксирована эпизоотия туляремии на домовых мышах, отмечены заболевания людей. В июне 1956 г. на левом берегу р. Ащеузек в п. Караагаш Казталовского района два штамма туляремии выделены от малых сусликов. В мае 1965 г. в п. Ащеузек (восточнее п. Шерембетсай), выделены 3 штамма туляремии от водяной полёвки и по одному от обыкновенного хомяка и от общественной полевки. Этот список исчерпывает все известные случаи проявления туляремии в Жанибекском районе и на смежных участках [4].

Следовательно, за указанный период туляремия проявила себя практически одновременно во всех очагах, на большой площади и с охватом большого числа поселений носителей. Об обострении эпизоотической активности говорит и тот факт, что кроме мышевидных грызунов, обитающих в основном в приводных биотопах, в эпизоотию были вовлечены

51


и виды, предпочитающие сухие стации – малый суслик и гребенщиковая песчанка.

Увеличение активности очагов обусловлено ростом численности грызунов, вызванного благоприятными погодными условиями 1999-2001 гг. Практически на всей территории области заметно увеличилась численность обыкновенной полевки и домовой мыши. Эти виды мышевидных грызунов в условиях ЗКО обычно обитают в приводных биотопах. Однако в последние годы их численность заметно увеличилась и в ксерофитных условиях, где показатели численности достигли в целом по области уровня в 2-3%.

Особенно заметно выросла численность обыкновенной полевки, норы которой стали обычными в луговых понижениях и таволжниковых зарослях полупустынной и сухостепной зон области. Отражением роста численности этого грызуна явились её высокая миграционная активность и гибель. К примеру, весной 2001 г. падеж обыкновенных полевок отмечен в окрестностях Новой Казанки Джангалинского и Аккозы Каратобинского районов.

Заметно увеличилась и численность сухолюбивых видов, таких как малый суслик и малые песчанки. Численность малого суслика, после затяжной длительной депрессии, достигла среднемноголетнего уровня. В пробах полевого материала стала обычной малая белозубка. По всей территории области заметно возросла численность пастбищных клещей, в частности Der-macentor marginatus, которые стали обычными и в сухих биотопах. Заметно увеличилась активность нападения этих переносчиков. В совокупности все эти факторы, видимо, способствовали распространению туляремии из оптимальных мест локализации этой инфекции.

ЛИТЕРАТУРА1. Айкимбаев М. А. Туляремия в Казахстане. – Алма-Ата, 1982. – 184 с. 2. Гражданов

А. К. // Актуальные проблемы профилактики туляремии: Тез. докл. Всесоюз. конф. (15-17 октября 1991 г., г. Симферополь). – М., 1991. – С. 42. 3. Голов Д. А. и др. // Вестник микробиологии, эпидемиологии и паразитологии. – Саратов, 1928. – Т. 7. – Вып. 3. – С. 301. 4. Мерлин В. А. // Матер. юбил. конф. Урал. ПЧС. 1914-1964 гг. – Уральск, 1964. – С. 326.

А. К. Grazhdanov, А. V. Zakharov, F. G. Bidashko, R. R. Rakhmankulov,

A. S. Ikhsatov, L. B. Belonozhkina, G. М. Sapakova, B. А. Zimobtsov

DISEASE BY TULAREMIA IN WEST-KAZAKHSTAN OBLASTAFTER LONG TERM BREAK

On background of tularemia natural foci activization caused by growth of rodents’ number and pasturable ticks, the case of human disease is registered in the West-Kazakhstan oblast. The diagnosis of tularemia is determined on the base by clinical epidemiological data confirmed by serological researches.

А. К. Гражданов, А. В. Захаров, Ф. Г. Бидашко, Р. Р. Рахманкулов, А. С. Ихсатов, Л. Б. Белоножкина, Г. М. Сапакова, Б. А. Зимовцов

52


КӨП ЖЫЛДЫҚ ҮЗІЛІСТЕН КЕЙІН БАТЫС ҚАЗАҚСТАН ОБЛЫСЫНДА ТУЛЯРЕМИЯ АУРУЫНЫҢ ӨРШУІ

Кемірушілердің және жаулау кенелерінің бас санының көбеюінің нәтижесінде Батыс Қазақстан облысында, адамдар арасында туляремия ауруы пайда болды. Бұл клиникалық эпидемиологиялық деректермен және серологиялық зерттеулермен дәлелденді.УДК 616.981.51(574.53)

Б. К. Жетибаев, С. В. Казаков, К. М. Ахметов

О ЗАБОЛЕВАЕМОСТИ СИБИРСКОЙ ЯЗВОЙ В ЖАМБЫЛСКОЙ ОБЛАСТИ И ОСОБЕННОСТЯХ БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКОЙ

ДИАГНОСТИКИ

(Жамбылское ОУГСЭН МЗ РК, г. Тараз; Казахская республиканская СЭС, г. Алматы; Жамбылское ОТУ МСХ РК, г. Тараз)

С 1989 по 1996 гг. заболеваемость людей сибирской язвой в Жамбылской области носила спорадический характер. Ликвидация вспышки в 1997 г. определила ускоренные методы диагностики, предотвращение вспышки в г. Таразе. Совместные меры санитарно-эпидемиологической и ветеринарной служб в очагах сибирской язвы способствовали быстрому купированию очагов в 1999 и 2001 гг. Ежегодное выполнение комплекса профилактических и противоэпидемических мероприятий в стационарно-неблагополучных пунктах области в предэпидемический период предотвратили заболеваемость людей в 2000-2002 гг. Культуры Bacillus anthracis, выделенные в Жамбылской области от людей и из объектов внешней среды, за исключением одного штамма, полученного от человека в 1992 г, имели типичные свойства.

Ключевые слова: сибирская язва, эпидемический очаг, заболеваемость, лабораторная диагностика, профилактика.

Из 1831* стационарно-неблагополучного по сибирской язве пункта (СНП), зарегистрированного в Республике Казахстан, 81 находится на территории Жамбылской области. Исследования по бактериологической диагностике сибирской язвы от больных были начаты в лаборатории отдела особо опасных инфекций с 1963 г., а в объектах внешней среды – с 1970 г.

С 1989 по 1996 гг. заболеваемость сибирской язвой в области была спорадической: от 1 до 4 случаев в шести районах области. В 1997 г. заболеваемость людей приобрела вспышечный характер – зарегистрировано 3 очага сибирской язвы с 21 заболевшим (15 человек в Луговском районе и 6 - в Жуалынском). Заражение происходило в результате контакта с мясом вынужденно забитых животных из СНП. Все случаи заболевания явились результатом серьезных недостатков в проведении ветеринарно-санитарных мероприятий в хозяйствах области. При этом о вспышке сибирской язвы

* Работа поступила до завершения нового кадастра стационарно-неблагополучных по сибирской язве пунктов в Казахстане, в котором их количество сокращено до 1770 (см. З. Б. Жумадилова и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. – Вып. 5. – С. 36). – Прим. редактора.

53


среди животных и их падеже санэпидслужбе стало известно только после регистрации случаев заболеваний людей.

В 1997 г. для оперативного купирования очага и локализации вспышки было необходимо в кратчайшие сроки определить и ликвидировать источник инфекции. В связи с установлением факта вывоза туши вынужденно забитой лошади из очага, была приостановлена эксплуатация всех колбасных цехов и мясного корпуса Центрального рынка г. Тараз. Экстренные противоэпидеми-ческие мероприятия увеличили объем поисковой работы, в связи с чем был введен круглосуточный режим работы лаборатории и оперативных подразде-лений. Благодаря использованию дифференциально-диагностической среды (ДДС) с 0,01% раствором фенолфталеин-фосфатом натрия, люминесцентной микроскопии и постановкой теста «жемчужное ожерелье», положительные результаты выдавались по культуре со среды на 2-3 день, до получения ре-зультатов биопробы на мышах.

Через 4 часа поисковой работы по подозрению на сибирскую язву по люм-тесту были задержаны пробы из четырех колбасных цехов г. Тараз, в которых позже был выделен возбудитель сибирской язвы. Инфицированное мясо и продукция данных цехов в количестве двух тонн, после получения результатов лабораторных исследований, комиссионно были уничтожены.

Следует отметить, что из 7 полученных культур сибирской язвы, в 6 случаях (3 от больных, 2 из почвы, 1 из смывов) зараженные исходным материалом биопробы не пали. Это объясняется малым количеством возбудителя в исходном материале. И, наоборот, при обнаружении возбудителя в источнике, массивно обсемененном микробами, биопроба «срабатывала» на 1-2 сутки. Это немаловажный факт, так как диагноз сибирской язвы у человека считается установленным также и при выделении культуры из предполагаемого источника.

Окраску капсул в мазках-отпечатках от внутренних органов биопробы производили простым доступным способом – по Михину. Несмотря на то, что показатель лабораторной подтверждаемости сибирской язвы у больных составил 28,6% (среднереспубликанский – 21,7%), считаем данный уровень низким, так как большинство больных были выявлены активно и госпитализированы после самолечения.

Определение фосфатазной активности упрощает отбор сибиреязвенных колоний. Однако на фоне дефицита сред и реактивов, типичную колонию сибирской язвы можно определить в момент снятия петлей с агара: благодаря длинным неподвижным цепочкам, обеспечивающим эффект «львиной гривы», колония снимается с агара целиком, как если бы снимали вилами стожок сена с земли, и в бульоне такая колония при встряхивании сразу разбивается на отдельные «соломинки» – цепочки сибиреязвенных микробов. Колонии других спорообразующих культур целиком не снимаются за счет коротких подвижных цепочек и в бульоне при встряхивании образуют равномерную муть. Исключение составляют колонии B. cereus, которые

54


также снимаются с агара целиком, но в виде пленки, и в бульоне разбиваются в крошковидный осадок.

С колоний, не обладающих фосфатазной активностью, делался мазок на люминесцентную микроскопию и высев в небольшое количество бульона Хоттингера. При положительной люминесцентной микроскопии уже часовая (вместо трехчасовой) культура отсевалась на чашку с 0,5 ЕД пенициллина. При положительном результате еще через час выдавался ответ об обнаружении возбудителя сибирской язвы в данной пробе. Остатками бульонной культуры заражали биопробу, которая, как правило, погибала на вторые сутки. Только в одном случае люм-тест прошла культура B. cereus (в соответствии с инструкцией – до 30%) и была выявлена как ложносибиреязвенная по тесту «жемчужного ожерелья». Все полученные в лаборатории культуры прошли подтверждение в Республиканской СЭС и ОБК КНЦКЗИ.

Вспышка сибирской язвы в Жамбылской области в 1997 г. показательна тем, что благодаря ускоренной диагностике, квалифицированному расследованию очага сибирской язвы, своевременному выявлению источника и путей передачи инфекции, проведению комплекса противоэпидемических мероприятий, была предотвращена вспышка сибирской язвы в г. Тараз и не допущено распространение инфекции в области. В последующие годы в дан-ных очагах случаи сибирской язвы не регистрировались.

Опыт работы по ликвидации вспышки показал необходимость повседневной совместной работы санитарно-эпидемиологической и ветеринарной служб. Был разработан и утвержден на уровне областного акимата комплексный план мероприятий по защите населения от сибирской язвы на 1998-2000 гг., в соответствии с которым проводились санитарно-ветеринарные, профилактические и противоэпидемические мероприятия – в первую очередь, в СНП. Ход реализации комплексного плана и полнота охвата животных вакцинацией находились под строгим контролем сельских и районных акимов, которые, в свою очередь, отчитывались на заседании областной противоэпидемической комиссии. В результате целенаправленной совместной работы заболеваемость сибирской язвой людей в 1998-1999 гг. вновь приобрела спорадический характер (по 2 случая), а в 2000-2002 гг. не регистрировалась.

Основной проблемой в профилактической работе по сибирской язве на сегодня остается своевременность информация не только о случаях заболеваний людей, но даже при подозрении этого заболевания у животных. В 1999 г. только благодаря своевременной информации о подозрении на заболевание человека сибирской язвой за трое суток была предотвращена вспышка этой болезни. В течение 24 часов оперативной бригадой санэпиднадзора, ветеринарной службы и управления по чрезвычайным ситуациям был выявлен источник заражения людей, собрано и уничтожено мясо телки вынужденного забоя, изолированы и профилактически пролечены

55


контактировавшие с заразным мясом люди. В результате из 17 контактных заболели в легкой форме только двое.

В июле 2001 г. ветеринарной службой было представлено экстренное извещение по подозрению на заболеваемость сибирской язвой лошади на отгонном участке «Таншыгыс» Куренбельского сельского округа Жуалынского района Жамбылской области, являющегося СНП (последний случай зарегистрирован 9.07.1996 г., 1 МРС). Позже диагноз у животного был подтвержден. Вместе с тем, считанные минуты потребовались работникам районной санэпидстанции и ветеринарной службе для организации выезда противоэпидемической бригады на место, где участковым ветеринарным инспектором была приостановлена разделка туши. Патологический материал от нее направлен в Жамбылский филиал РГП «Республиканская центральная ветеринарная лаборатория», где из селезенки, уха, шкуры, отечной ткани лошади выделен возбудитель сибирской язвы.

Вопрос об усилении мер борьбе с сибирской язвой рассмотрен на заседа-нии районной ЧПК, принято решение акима района № 1486 от 23.05.2001 г. «О наложении карантина по сибирской язве среди сельхозживотных насе-ленного пункта Куренбель Куренбельского сельского округа». Выделено 175 тысяч тенге для приобретения дезсредств и проведения противоэпидемиче-ских и противоэпизоотических мероприятий в очаге. Ревакцинировано про-тив сибирской язвы 1999 голов КРС, 505 лошадей, 8632 головы МРС. На вы-ездах из села Куренбель установлены ветеринарно-санитарные посты с дез-барьерами, организованы дежурства ветеринарных специалистов и работни-ков полиции, запрещен вывоз животных, продуктов и сырья животного про-исхождения из Куренбельского сельского округа. Санэпидслужбой были вы-явлены 13 контактных лиц, участвовавших в забое лошади. На базе СВА с. Куренбель был развернут дневной стационар, где контактным проведен курс экстренной профилактики антибиотиками. В Куренбельском сельском округе в течение 10 дней проводились подворные обходы с осмотром кожных покровов и термометрией, а также беседы о мерах профилактики сибирской язвы. Обходами охвачено 410 дворов. Проведено 3 схода жителей населенных пунктов Куренбельского сельского округа. Активизирована разъяснительная работа среди населения по всей территории области, особенно в СНП.

В целях повышения настороженности медицинских и ветеринарных работников санитарной и ветеринарной службами района проведен совместный семинар по эпидемиологии, эпизоотологии, клинике, диагностике и мерам профилактики сибирской язвы.

Противоэпидемические мероприятия в очаге сибирской язвы были проведены оперативно, своевременно, комплексно, эффективно и в полном объеме, по состоянию на 31.05.2001 г. карантин по сибирской язве с с. Куренбель снят. Случаев заболевания людей и других заболеваний сибирской язвой сельхозживотных в очаге не зарегистрировано. Так на

56


практике была продемонстрирована четкость и оперативность совместных действий санитарно-эпидемиологической и ветеринарной служб.

За 2001 г. лабораторией отдела особо опасных инфекций Жамбылского ОУГСЭН из СНП с профилактической целью было исследовано 126 проб с отрицательным результатом, в том числе: почвы – 26; мяса – 25; шерсть – 4; зернофуража – 1; сено – 1; смывы – 69. Шкуры параллельно исследовались в реакции Асколи. Аналогичная работа проводится в текущем году. Кроме того, в предэпидемический период практикуются совместные выезды спе-циалистов санитарно-эпидемиологической и ветеринарной служб в неблаго-получные районы, где проверяется полнота охвата животных прививками против сибирской язвы и проводится разъяснительная работа с населением.

B. K. Zhetibaev, S. V. Kazakov, K. M. Akhmetov

ABOUT HUMAN ANTHRAX IN ZHAMBYL OBLAST AND FEATURES OF ITS BACTERIOLOGICAL DIAGNOSTICS

From 1989 till 1996 human anthrax in Zhambyl oblast occurred sporadically. In 1997, the liquidation of outbreak has contributed to application of the shortcut methods of diagnostics, which prevented outbreak in Taraz city. In 1999 and 2001, joint efforts of sanitary-and-epidemi-ological service and veterinaries made it possible to suppress the anthrax foci rapidly. Annual re-alization of combined preventive and antiepidemic measures at stationary unhealthy points of oblast, which took place during the pre-epidemic period, prevented the human anthrax in 2000-2002. All strains of Bacillus anthracic isolated in Zhambyl oblast from people and environment, with the exception of one strain isolated from a person in 1992, had typical properties.

Б. К. Жетібаев, С. В. Казаков, К. М. Ахметов

ЖАМБЫЛ ОБЛЫСЫНДАҒЫ ТҮЙНЕМЕ АУРУЫ ЖӘНЕ БАКТЕРИОЛОГИЯЛЫҚ ДИАГНОСТИКАНЫҢ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ ЖӨНІНДЕ

1989 жылдан 1996 жылға дейін адамдардың Жамбыл облысында түйнеме ауруы спорадикалық мінезді алып жүрген. 1997 жылғы өршудің жойылуы диагностиканың тез әдістерін және Тараз қаласындағы өршуді белгіледі. Біріккен санитарлық эпидемиологи-ялық және ветеринарлық қызметтер түйнеме ошақтарында 1999 және 2001 жылдары ошақтардың жылдам сақталуына ықпал етті. Жыл сайынғы облыстардың стационарлы қолайсыз пунктілерінде алдын алу және эпидемияға қарсы шаралардың орындалуы 2000-2002 жылдары эпидемия алдындағы уақытта адамдардың ауруын алдын алды. 1992 жылы адамнан алынған бір штаммнан басқа Жамбыл облысында адамдардан және қоршаған ортадан айырылған Bacillus anthracis дақылдардың типикалық қасиеттері болды.

УДК 616-074:616.981.51

Л. Ю. Лухнова, Е. К. Пазылов, Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, К. С. Оспанов, А. С. Есмагамбетова, Л. Е. Некрасова, И. С. Аракелян,

Р. А. Казакбаева, С. Х. Хамзин, А. К. Гражданов

57


ДИАГНОСТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ НЕКОТОРЫХ МЕТОДОВ

ЛАБОРАТОРНОЙ ДИАГНОСТИКИ СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ И ИДЕНТИФИКАЦИИ ВОЗБУДИТЕЛЯ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, Казахская республиканская СЭС, г. Алматы; Кыргызский республиканский центр карантинных и зоонозных инфекций,

г. Бишкек; Атырауская ПЧС, Уральская ПЧС)

Проведен анализ эффективности некоторых методов лабораторной диагностики сибиреязвенного микроба, который показал, что исследования по индикации и идентификации возбудителя сибирской язвы должны проводится с использованием значительного количества методических приемов. Нецелесообразным является деление тестов на основные и дополнительные, при идентификации культуры необходимо использовать их комплексно, так как в природе встречаются измененные формы сибиреязвенного и близкородственных ему микроорганизмов.

Ключевые слова: сибирская язва, лабораторная диагностика, возбудитель, индикация, идентификация, тест, комплексность.

Проблема борьбы с сибирской язвой до настоящего времени является актуальной для медицины и ветеринарии и включает ряд вопросов, требующих углубленного изучения. К ним можно отнести лабораторную и клиническую диагностику. Одной из распространенных причин поздней госпитализации и лечения сибиреязвенных больных является несвоевременная и неправильная диагностика сибирской язвы. Клиническая диагностика облегчается выделением возбудителя от больного или из объектов внешней среды, источника, с которыми имел контакт заболевший. Это дает возможность провести таксономию микроорганизма, проследить за изменчивостью его свойств, а иногда выявить источник и пути распространения инфекции.

В данной работе представлены результаты изучения 11 штаммов сибиреязвенного микроба, выделенных во время вспышек сибирской язвы в Южно-Казахстанской (ЮКО) области в 2000-2001 гг. и 3 штаммов, выделенных в Западно-Казахстанской (ЗКО), Атырауской областях в 1959-1977 гг. Штаммы впервые поступили на изучение в декабре 2002 г. и не описаны ранее.

Большая часть штаммов из ЮКО (8 их 11) выделена в 2000 г. от людей (2), почвы, объектов внешней среды. Штамм из Атырау выделен от человека, два штамма из Уральска выделены от человека и мяса КРС.

Все штаммы были изучены по основным и дополнительным тестам, принятым для идентификации сибиреязвенного микроба. Результаты изучения показали, что некоторые штаммы отличаются от типичных по ряду признаков. Особый интерес вызывают штаммы, которые не лизируются сибиреязвенным бактериофагом, не образуют капсулу in vitro или in vivo.

58


Так, штаммы сибиреязвенного микроба, выделенные от людей в Тюлькубасском районе ЮКО в 2000 г. (1 штамм) и в Атырауской области (1 штамм) в 1959 г. не лизируются сибиреязвенным бактериофагом. Штамм из ЮКО по другим свойствам не имел отличий от типичных сибиреязвенных культур.

Морфология колоний штамма из Атырауской области при пересеве на агар Хоттингера была нетипичной для сибиреязвенного микроба. Кроме того, этот штамм обладает положительной гемолитической активностью и отрицательной липолитической. Остальные свойства были типичными. Из этого штамма удалось выделить бактериофаг, свойства которого сейчас изучаются. Выделенный нами бактериофаг лизирует вакцинный штамм Ценковского 71/12 и два типичных вирулентных штамма сибиреязвенного микроба, взятые в эксперимент по изучению лизирующих свойств фага.

Атипичным оказался штамм сибиреязвенного микроба, выделенный в ЗКО в 1963 г. от человека. Штамм не формирует капсулу на специальных средах в атмосфере СО2 in vitro и in vivo, однако, гемопептическая активность его положительная. Это косвенно свидетельствует о том, что вирулентность штамма для лабораторных животных приблизительно соответствует остаточной вирулентности второй вакцины Ценковского 71/12 [2].

Рост всех остальных изучаемых штаммов сибиреязвенного микроба на питательном агаре был типичным, так же как и другие культурально-морфо-логические свойства.

Нами проведен анализ методов индикации и идентификации сибиреязвенного микроба, предусмотренных приказом «Об усилении мер профилактики сибирской язвы в РК». В результате проведенных исследований получены данные, характеризующие многие, вошедшие в традиционную схему исследований сигнальные и заключительные методы индикации и идентификации возбудителя.

Проба на капсулообразование in vitro и in vivo является надежным, но далеко не абсолютным тестом дифференциации вирулентных, потенциально капсульных штаммов сибиреязвенного микроба. Так, из 63 штаммов сибиреязвенного микроба, имеющихся в коллекции музея живых культур нашего центра, только один штамм из ЗКО, выделенный от человека, не образовывал капсулу как на среде Леффлера в атмосфере СО2, так и в организме лабораторных животных. Двукратный пассаж штамма на агаре Хоттингера, с последующим выращиванием на специальных питательных средах пока не изменил результата.

В другой статье (Пазылов и др., наст. сборник) мы сообщаем о 15 штаммах сибиреязвенного микроба, выделенных в ЮКО и Жамбылской области, у которых не выявлена капсула при их первичном исследовании. Эти же штаммы были фагоустойчивы. Впоследствии эти штаммы восстановили свойство образовывать капсулу после неоднократных пересевов на агаре Хоттингера.

59


Чувствительность к действию специфического сибиреязвенного бактериофага является одним из основных критериев, по которым идентифицируют сибиреязвенные культуры. Из 63 коллекционных штаммов сибиреязвенного микроба 21 был фагоустойчивый, что составляет 33%. В уже упомянутой статье (Пазылов и др., наст. сборник) дается подробная характеристика 19 фагоустойчивых штаммов, которые впоследствии также восстановили свойство лизироваться сибиреязвенным фагом. Два штамма, выделенные от человека в 2000 и 1959 гг., изучение которых началось только в декабре текущего года, пока сохранили это свойство.

Признаки фагоустойчивости и неспособность образовывать капсулу оказались нестабильными и они восстановили свои свойства через несколько пересевов. Давая, в общем, положительную оценку этим двум методам исследования, можно сказать, что они непригодны для индикации и идентификации только в редких случаях выделения акапсулогенных и фагорезистентных штаммов возбудителя сибирской язвы из объектов внешней среды. В то же время в наших исследованиях в 25,3% случаев (16 из 63 штаммов) штаммы не образовывали капсулу и в 33% (21 из 63 штаммов) они были фагоустойчивыми.

Наибольшей чувствительностью по литературным и нашим данным является тест «жемчужное ожерелье», проводимый нами в модификации по Груз [2]. Со всеми 63 штаммами сибиреязвенного микроба через 36 часов инкубации был получен положительный результат, в мазках были обнаружены шарообразные формы сибиреязвенных бацилл. В доступной нам литературе мы не встречали сообщений об отрицательных результатах этого теста –напротив, имеются подтверждения его абсолютной достоверности [1, 4].

Многие исследователи считают тест на щелочную фосфатазу одним из наиболее достоверных, по данным других авторов этот признак обнаруживался непостоянно. В наших исследованиях все штаммы сибиреязвенного микроба не разлагали фосфатазу, то есть тест был абсолютным.

По нашим данным гемолитическая активность является одним из основных признаков дифференциации сибиреязвенного микроба от близкородственных. В наших экспериментах только один штамм (1,5% из числа исследованных) сибиреязвенного микроба из Атырау, выделенный в 1959 г., обладал положительной гемолитической активностью, что, на наш взгляд, является достаточно редким явлением. Этот штамм, как было описано выше, имеет ряд нехарактерных для сибиреязвенного микроба признаков: нетипичная морфология на питательных средах, не лизируется сибиреязвенным фагом, не образует ореол на средах с твином (не обладает липолитической активности). Такое изменение свойств очевидно связано с редким явлением – поражением штамма фагом.

60


Липолитическая активность – новый для нас дифференциальный тест сибиреязвенных микробов от близкородственных. В наших экспериментах только один штамм, обладал отрицательной липолитической активностью.

Достоверными является тесты на изучение лецитиназной активности, окраске люминесцирующими иммуноглобулинами. Все штаммы сибиреязвенного микроба окрашивались сибиреязвенными флуоресцирующими иммуноглобулинами, в 100% случаев не свертывали в течение первых суток яичный желток.

Морфологический тест на подвижность и характер колоний является менее достоверным. Как сибиреязвенные, так и близкородственные штаммы на питательном агаре имеют одинаковую морфологию, хотя рост в бульоне имеет отличия. В наших экспериментах все сибиреязвенные штаммы (100%) были неподвижны в отличие от близкородственных, хотя по литературным данным среди них также встречаются подвижные виды.

Отсутствие роста сибиреязвенного микроба при 45°С также не является абсолютным тестом. В наших экспериментах штаммы сибиреязвенного микроба растут при 45°С и почти всегда отсутствовал рост при 50°С, кроме вакцинных штаммов сибиреязвенного микроба.

Достаточно достоверными являются тесты, используемые при серологическом исследовании (РНГА, РТНГА). В наших экспериментах все изученные штаммы сибиреязвенного микроба (49) вызывали гемагглютинацию сенсибилизированными адсорбированными иммуноглобулинами барана.

Таким образом, результаты проведенного анализа эффективности некоторых методов лабораторной диагностики сибиреязвенного микроба показали, что исследования по индикации и идентификации возбудителя сибирской язвы должны проводится с использованием значительного количества методических приемов. Нецелесообразным является деление тестов на основные и дополнительные, при идентификации культуры необходимо использовать их комплексно, так как в природе встречаются измененные формы сибиреязвенного и близкородственных ему микроорганизмов. Из числа изученных нами методов наиболее эффективным является тест «жемчужное ожерелье», однако постановка этого теста требует особой точности. В целом лабораторная диагностика сибирской язвы не трудоемка, тесты легко воспроизводимы, однако в работе должен быть соблюден основной принцип – создание условий, обеспечивающих выделение возбудителя и дифференциацию его от близкородственных микроорганизмов.

ЛИТЕРАТУРА1. Акимович В. В., Самойлова Л. В. // Микробиол. и иммунол. особо опасных

инфекций. – Саратов, 1964. – С. 257. 2. Гутира Ф., Марек И. // М.: Сельхозгиз, 1967. – С. 54. 3. Коляков Я. Е., Мелехов А. Д. // Ветеринария, 1960. – № 3. – С. 81. 4. Шляхов Э. Н., Груз Е. В. // Журн. микробиол. – 1967. – № 10. – С. 52.

L. Yu. Lukhnova, E. K. Pazylov, T. V. Meka-Mechenko, T. N. Kunitsa, K. S. Ospanov,

61


A. S. Esmagambetova, L. E. Nekrassova, I. S. Arakelyan, R. A. Kazakbaeva, S. H. Khamzin, V. I. Grazhdanov

DIAGNOSTIC VALUE OF SOME METHODS OF LABORATORY DIAGNOSIS AND IDENTIFICATION OF ANTRAX CAUSATIVE AGENT

The analysis of efficiency of some methods of laboratory diagnostics of anthrax microbe was carried out. It was found that indication and identification of anthrax causative agents must be conducted with the use of significant amount of methodical approaches. Division of tests into the basic and additional ones is inexpedient. It is necessary to use them in a complex during identifi-cation because the changed forms of anthrax and closely related microorganisms occur in the na-ture.

Л. Ю. Лухнова, Е. К. Пазылов, Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, К. С. Оспанов, А. С. Есмагамбетова, Л. Е. Некрасова, И. С. Аракелян, Р. А. Казақбаева,

С. Х. Хамзин, А. К. Гражданов

КЕЙБІР ЗЕРТХАНАЛЫҚ ДИАГНОСТИКА ӘДІСТЕРІНІҢ ДИАГНОСТИКАЛЫҚ ҚҰНДЫЛЫҒЫ ЖӘНЕ ҚОЗДЫРҒЫШТАРДЫҢ ИДЕНТИФИКАЦИЯСЫ

Түйнеме микробын кейбір зертханалық диагностикасының тиімділігінің сараптауы

жүргізілген, ол түйнеме қоздырғышының индикация және идентификация бойынша зерттеулер көптеген әдістемелер қолдануымен жүргізілуімен қажетті екенін көрсетті. Тесттерді негізгі және қосымшаға бөлгені дұрыс емес, культураны идентификациялау кезінде оларды бірге қолдану қажет, өйткені табиғатта түйнеменің және туыс микрорга-низмдердің өзгертілген түрі болады.

УДК 591.526:599.321:595.775:616.981.452(574.12)

Е. А. Макаров, В. Я. Косовцев, В. Н. Выстрепов

ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ БОЛЬШОЙ ПЕСЧАНКИ И БЛОХ РОДА XENOPSYLLA НА ПОЛУОСТРОВЕ БУЗАЧИ

В1981-2001 ГГ. В СВЯЗИ С ЭНЗООТИЕЙ ЧУМЫ

Мангистауская ПЧС, г. Актау

Проведен сопряженный анализ динамики численности большой песчанки (Rhombomys opimus), блох рода Xenopsylla и интенсивности проявлений природной очаговости чумы на полуострове Бузачи. Показана прямая связь активности чумного эпизоотического процесса от уровня численности наиболее массовых носителей и переносчиков этой инфекции, а также зависимость обилия блох от численности прокормителей. Высказано предположение о возможной активизации очага чумы на Бузачах в ближайшие годы.

Ключевые слова: чума, эпизоотия, носитель, переносчик, численность, зависимость.

62


Территория полуострова Бузачи (Мангистауский район одноименной области, северная часть Мангышлакского автономного очага чумы) общей площадью 1,75 млн. га обследуется Шебирским эпидотрядом Мангистауской ПЧС. Здесь расположены пять населенных пунктов с населением более 5000 человек, а также два вахтовых поселка нефтяников (Каражамбас и Каламкас), где общая численность одной смены превышает 3000 человек.

Полуостров Бузачи представляет собой однородную плоскую равнину, в восточной и юго-западной частях которой расположены значительные массивы полузакрепленных песков. Основными флористическими комплексами являются полынно-солянковые ассоциации на серо-бурых суглинистых почвах c превалированием полыни и биюргуна [1]. На песчаных почвах и в песках доминируют полынно-злаковые сообщества с кустарниками. Преобладают в них полынь, эбелек, а также терескен и джузгун. На полуострове выделяют также узкую приморскую полосу суши, растительность которой представлена солеросом, сарсазаном, другими галофитами и тростником.

Современная териофауна региона насчитывает около 40 видов млекопитающих, из которых наибольшее эпизоотологическое значение имеют грызуны (17 видов). Фоновым видом является большая песчанка, кроме нее часто вовлекаются в эпизоотии краснохвостая и полуденная песчанки, а также желтый суслик. Определенную роль в распространении чумного микроба могут, по-видимому, играть и птицы-норники, гнездящиеся в колониях большой песчанки – каменка-плясунья и удод. Основными переносчиками чумной инфекции являются блохи рода Xenopsylla, в первую очередь X. skrjabini.

Средний индекс эпизоотичности территории полуострова Бузачи равен 0,5 [3]. Начало последней разлитой эпизоотии чумы за рассматриваемый период пришлось на осень 1983 г. (Каражанбасский участок площадью 100 тыс. га.), когда из 68 обследованных пунктов 30 (44%) оказались эпизоотическими: выделена 31 культура чумного микроба – 16 от больших песчанок и 15 от блох. Количество песчанок с антителами варьировало от 2 до 96%. В 50 км восточнее был выявлен Ужен-Акорпинский эпизоотический участок площадью 40 тыс. га, где 23 штамма были получены из 3 проб полевого материала (9 от больших песчанок, 13 от блох и 1 от клещей). Количество зверьков с антителами оказалось здесь гораздо ниже, чем на первом участке (2-5%). Кроме того, обнаружены еще 2 эпизоотических участка общей площадью 90 тыс. га (Каратюбинский и Кызанский), где изолированы 10 штаммов возбудителя – 6 от большой, 1 от краснохвостой песчанок и 3 от блох.

Началу эпизоотии сопутствовала достаточно высокая осенняя численность большой песчанки: в годы предшествующие эпизоотии она была на уровне 5,5-5,9 зверьков на 1 га при обитаемости колоний 65-70%. Однако в 1983 г. явно наметился спад численности этого вида, которая в последующие годы продолжала уменьшаться (таблица 1). Это вполне

63


согласуется с мнением о частом начале эпизоотий именно в такие периоды [2]. Численность блох рода Xenopsylla осенью 1983 г. составляла 416,2 экз. на 1 га (таблица 2).

Таблица 1Осенняя численность большой песчанки на полуостровеБузачи

Год Кол-во песчанок на 1 га Обитаемость колоний, %Среднее lim Средняя lim

1981 5,5 0,2-16,8 70 10-971982 5,9 1,0-18,0 65 33-861983 5,4 0,4-20,1 65 8-1001984 2,5 0-11,0 44 0-931985 0,5 0-2,2 15 0-451986 0,6 0-2,7 18 0-521987 0,4 0-1,8 10 0-301988 0,5 0-3,4 9 0-431989 1,2 0-10,5 18 0-661990 2,5 0,2-6,0 35 3-821991 2,4 0,1-11,3 39 3-871992 2,0 0-9,5 33 0-761993 0,9 0-5,2 23 0-571994 1,7 0,4-5,9 32 0-631995 1,5 0,1-5,0 32 0-721996 2,4 0,1-6,8 41 10-801997 2,4 0,1-7,4 48 0-801998 6,2 0,1-15,0 70 10-961999 6,2 0,7-12,0 69 20-902000 5,6 0,4-12,0 64 20-902001 6,5 1,3-13,6 64 30-90

Таблица 2Численность блох в поселениях большой песчанки на полуострове

Бузачи в 1983-2001 гг.

Год

Общее кол-во блох на

зверьках в 1 учтенной

норе

Кол-во блох в норе (без

блох шерсти)

Суммарное кол-во блох в микропопуля

ции

Кол-во блох на 1га

1983 9,3 206,7 216,0 416,21984 11,2 395,2 406,4 664,21985 2,5 5,3 7,8 11,21986 2,3 26,3 28,6 42,91987 0,2 4,5 4,7 5,9

64


1988 0,5 1,5 2,0 2,81989 4,4 28,8 33,2 38,01990 4,4 45,3 49,7 69,11991 3,7 97,8 101,5 126,31992 3,5 80,4 83,9 100,81993 3,0 84,7 87,7 162,31996 5,8 307,6 313,4 626,81997 4,3 104,2 119,5 239,01998 2,1 38,6 44,3 57,91999 12,5 97,8 145,3 290,62000 20,4 42,0 62,4 128,82001 42,0 86,4 128,8 256,8Примечание: До 1989 г. на Бузачах численность блох определялась преимущественно обилием X. skr-

jabini. Позднее видовой состав блох в поселениях больших песчанок не определялся, а их общая численность рассчитывалась по индексам приуроченности блох к хозяину [4].

Высокой активностью эпизоотического процесса отличался 1984 г., когда было изолировано 314 штаммов чумного микроба (весной 255 штаммов – 67 от больших песчанок, 6 от краснохвостых песчанок, 176 от блох и 6 от клещей и осенью 59 – 12 от больших песчанок, 1 от краснохвостой песчанки, 43 от блох и 3 от клещей).

Эпизоотия носила разлитой, экстенсивный характер и была зарегистрирована на 61% исследованных проб. Общая площадь эпизоотии составила 560 тыс. га. (т. е. на 300 тыс. га. больше чем в 1983 г.). Зараженность блох в пробах с положительными бактериологическими результатами составила 4,7% (max. 22%), а зараженность больших песчанок 4,9 (max.16%). В сравнении с осенью 1983 г., возрос круг носителей, вовлеченных в эпизоотию. В положительных бактериологических пробах было заражено 8% краснохвостых песчанок. Около 53% хищников семейства куньих (степной хорек, перевязка, ласка) в положительных бактериологических и серологических пробах имели антитела к фракции I чумного микроба.

Численность большой песчанки к осени 1984 г. сократилась по сравнению с 1983 г. более чем в 2 раза и составила в среднем 2,5 зверька на 1 га. Сократилась и заселенность колоний этого грызуна до 43%. Зато численность блох рода Xenopsylla к осени 1984 г., по сравнению с осенью 1983 г., благодаря отставанию по фазе, возросла в 1,6 раза и составляла 664,6 блохи на 1 га.

Эпизоотия чумы на Бузачах в 1983-1984 гг. и другие причины обусловили глубокую депрессию численности большой песчанки. К осени 1985 г. ее плотность в среднем по Бузачам не превышала 0,5 зверька на 1 га при обитаемости колоний не более 15%. Поэтому эпизоотия в 1985 г. на полуострове Бузачи имела малоинтенсивный и локальный характер. Возбудитель чумы был выявлен всего в 3 пробах (5%); изолировано всего 4

65


штамма возбудителя чумы (1 от большой песчанки и 3 от блох). Правда, участков с положительными результатами серологии насчитывалось 19.

В осенний период 1985 г. активного эпизоотического процесса на Бузачах не наблюдалось. Возбудитель чумы не был изолирован, а серологические реакции дали положительный результат лишь в 9 пробах из 68 (13,2%). Количество серопозитивных зверьков в течение 1985 г. сократилось с 50% в апреле до 15% осенью (колебания от 3 до 28%). Такое падение числа зверьков с антителами свидетельствовало о слабом вовлечении в эпизоотию сеголеток и угасании эпизоотического процесса на территории полуострова. Осенние показатели численности блох X. skrjabini из-за отсутствия на территории прокормителей были в 65 раз ниже, чем в 1984 г.

В 1986 г. следы эпизоотии чумы весной были зафиксированы в 28 пробах из 73 взятых, правда, титры серологических реакций были невысокими и с минимальным превышением в РНАг. Лишь в 4 пробах отмечено превышение титров в 4 и 8 раз (3 и 1 большие песчанки соответственно), что позволило трактовать эти участки как эпизоотические. Осенью 1986 г. положительный результат серологических исследований получен от 3 больших песчанок. Титры были низкими и с минимальным превышением. К этому времени численность большой песчанки в среднем по Бузачам находилась на уровне осени 1985 г., а численность блох X. skrjabini, хотя и возросла, но также была еще на очень низком уровне.

Последняя эпизоотия чумы 1985-1986 годов на полуострове Бузачи вновь привела к депрессии численности большой песчанки в этом ландшафтно-эпизоотологическом районе Мангышлакского автономного очага чумы. Численность носителей и переносчиков в последующем, вплоть до осени 1988 г., находилась на очень низком уровне. С 1987 г. на территории Бузачей наступил межэпизоотический период, который длится по настоящее время.

С 1989 г. на территории Бузачей началось постепенное нарастание численности больших песчанок, которое происходило неравномерно. Так, наиболее высокая численность этого вида была отмечена в Приморской зоне, где плотность ее в среднем составляла 4,8 особи на 1 га (колебания от 3 до 10,5). На остальной территории Бузачей численность большой песчанки едва превышала 1,0 зверька на 1 га. К осени 1990 г. средняя численность Rhom-bomys opimus по Бузачам, по сравнению с предыдущей осенью, увеличилась более чем в 2 раза. Наряду с подъемом численности фонового грызуна началось постепенное нарастание и численности блох. Если в осенний период 1988 г. плотность блох рода Xenopsylla составляла всего 2,8 блохи на 1 га, то уже к осени 1990 г. этот показатель вырос более чем в 25 раз. Выход из депрессии большой песчанки на Бузачах был недолгим и длился всего два года. Затем наступил период нового снижения численности этого грызуна до осени 1993 г. В это время численность Rh. opimus упала до очень низкой и составила в среднем по Бузачам всего 0,9 особи на 1 га.

Наиболее высокая численность большой песчанки была отмечена на Приморской равнине, где ее плотность составляла всего 1,3 зверька на 1 га.

66


Численность блох рода Xenopsylla к осени 1993 г. выросла до 162,3 блохи на 1 га, что соответствовало низкой численности.

С 1994-1995 годов на Бузачах наблюдалось новое повышение численности большой песчанки. Плотность ее составляла в среднем 1,7 особи на 1 га. Правда, более высокая численность большой песчанки была отмечена в Песках – 2,4 экз. на 1 га, в то время как на участках Тасорпы она не превышала 1,0 зверька на 1 га. Индексы обилия блох на больших песчанках все еще оставались на низком уровне (2,7 блохи на песчанку). Средняя обитаемость колоний большой песчанки в эти годы составляла всего 32%, хотя встречались участки с обитаемостью 60-70% и плотностью более 5,0 зверьков на 1 га.

В 1996-1997 гг. численность этого грызуна была уже на уровне 1990-1991 гг. Заселенность колоний к осени 1997 г. выросла до 48%, а на некоторых участках этот показатель достигал 80%. К осени 1997 г. на Бузачах выделялись районы (Приморская равнина), где численность большой песчанки приближалась к среднемноголетнему уровню (4,3 особи на 1 га.), в то время как в Песках и на Центральной равнине ее плотность едва превышала 1,0 зверька на 1 га. Индексы обилия блох на песчанках выросли почти в 2 раза, а численность их в поселениях больших песчанок осенью 1996 г. была на высоком уровне – 626,8 экз. на 1 га.

Последующие 1998-1999 гг. ознаменовались довольно высокой численно-стью большой песчанки практически во всех ландшафтно-эпизоотологиче-ских районах Бузачей. Так на Приморской равнине средняя обитаемость колоний большой песчанки составляла 85,4% (колебания от 70 до 92%), при плотности 9,4 зверька на 1 га. (6,2-12,0); в Песках – 74,2% (70-80%), а ее плотность на уровне средней численности 6,3 (2,0-15,0). Лишь в Центральной части Бузачей она была всего 3,1 экз. на 1 га, хотя на некоторых участках превышала 10 зверьков на 1га. Численность блох рода Xenopsylla к осени 1999 г. выросла почти до среднего уровня, при высоким индексе их обилия в шерсти зверьков (12,5 экз.).

В 2000-2001 гг. численность большой песчанки оставалась на уровне конца 90-х годов. Численность блох рода Xenopsylla в 1998-2001 гг., в отличие от численности их прокормителей, была не столь стабильной и варьировала от очень низкой до почти средней (таблица 2).

Заметим, кстати, что связь численности блох рода Xenopsylla с численностью большой песчанки была проверена математически методом корреляции рангов, коэффициент которой составил 0,575. Таким образом, на полуострове Бузачи зависимость численности блох X. skrjabini от численности основного прокормителя следует считать доказанной.

Период времени без регистрации эпизоотий чумы на Бузачах пока составляет 16 лет. Состояние численности носителей и переносчиков на этой территории, близкое к предэпизоотическим и эпизоотическим 1981-1985 гг,. указывает на возможность в ближайшие годы выявления эпизоотии чумы в этом регионе. Уже осенью 2001 г. на сопредельной с Бузачами территории

67


Горного Мангышлака, было выявлено 3 эпизоотических участка, на которых изолировано 6 культур чумного микроба.

ЛИТЕРАТУРА1. Боровский В. М. и др. Почвы полуострова Мангышлак. – Алма-Ата: Наука КазССР,

1974, – С. 18. 2. Буpделов Л. А. и др. // Зоол. ж. – 1984. – Т. LXIII. – Вып. 12. – С. 1848. 3. Волосивец С. И. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. Алматы. –1999. – Вып. 1. – С. 186. 4. Старожицкая Г. С. и др. // Зоол. ж. – 1980. – Т. LIX. – Вып. 5. – С. 776.

Е. А. Makarov, V. Ya. Kossovtsev, V. N. Vystrepov

DYNAMICS OF GREAT GERBIL NUMBER AND FLEAS OF XENOPSYLLA GENUS ON BUSACHI PENINSULA IN 1981-2001 IN CONNECTION

WITH PLAGUE ENZOOTY

The connected analysis of dynamics of great gerbil (Rhombomys opimus) number, fleas of Xenopsylla genus and intensity of natural foci displays of plague on peninsula Busachi is carried out. The direct connection of activity of plague epizootic process from number level of the most mass vectors and carriers of this infection, and also dependence on an abundance of fleas from number feeders is shown. The assumption of possible activization of the plague focus on Busachi the coming years is stated.

Е. А. Макаров, В. Я. Косовцев, В. Н. Выстрепов

ҮЛКЕН ҚҰМТЫШҚАНДАР ЖӘНЕ XENOPSYLLA ТУЫСТЫ БҮРГЕЛЕРДІҢ КӨП ЖЫЛДЫҢ САН МӨЛШЕРІНІҢ 1981-2002 БУЗАЩЫ ЖЕРЛІ АТАУЫНДА

ОБАНЫҢ ӨРШУІНДЕГІ МАҢЫЗЫ

Оба індетінің эпизоотиясының белсенділігі тышқандардың, бүргелердің сан мөлшеріне тәуелді. Бұзащы жерлі атауында жақын жылдары обаның эпизоотиясының өршуі мүмкін деген болжам айтылады.

68


УДК 576.809.33:616.9-022.39

Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, Л. Ю. Лухнова, Е. К. Пазылов, Ю. М. Горелов, В. Ф. Дерновая

ОРИЕНТИРОВОЧНЫЕ ТЕСТЫ IN VITRO ДЛЯ ЭКСПРЕССНОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭПИДЕМИЧНОСТИ ШТАММОВ НЕКОТОРЫХ

ВОЗБУДИТЕЛЕЙ ЗООНОЗНЫХ ИНФЕКЦИЙ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, КазНИВИ, г. Алматы; Филиал КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Астана)

Проведен сравнительный анализ результатов определения вирулентности штаммов возбудителей некоторых зоонозов в экспериментах in vivo и in vitro. Определены ориентировочные тесты in vitro для экспрессного определения эпидемичности штаммов туляремийного, сибиреязвенного и листериозного микробов.

Ключевые слова: зоонозы, возбудитель, экспресс-диагностика, тест, вирулентность, эпидемичность.

Эпидемическая обстановка по зоонозным инфекциям в Казахстане, а также и в других странах оценивается как напряженная. В 2000-2002 гг. в Казахстане сибирской язвой болело 53 человека, туляремией – 21.

Спектр возбудителей, которые могут вызвать эпидемическое осложнение, очень широк. Это микроорганизмы I-II групп патогенности, а также возбуди-тели листериоза, иерсиниозов и другие, которые не относятся к особо опасным и карантинным инфекциям, но представляют угрозу для здоровья населения. Отсутствие эффективной системы санитарно-эпидемиоло-гического надзора за листериозом и неудовлетворительное качество лабора-торной диагностики обусловили своеобразный «вакуум» между реальной ро-лью листерий в инфекционной патологии человека и практическими иссле-дованиями в этой области клинической микробиологии.

Учитывая ненадежность клинической диагностики, чрезвычайно важными являются лабораторные бактериологические исследования для выявления, идентификации и типирования этиологических агентов болезни. Вышесказанное обуславливает необходимость усовершенствования методов мониторинга возбудителей инфекционных заболеваний. Эпидемиологический мониторинг предполагает накопление данных по географической распространенности возбудителей инфекционных заболеваний, выделение чистых культур микроорганизмов и изучение их эпидемически значимых свойств [9].

В настоящее время выявление возбудителей зоонозных инфекций проводятся с использованием многих методических приемов. Однако должен быть соблюден основной принцип исследований – использование

69


достоверных экспрессных тестов, обеспечивающих быструю дифференциацию вирулентных штаммов возбудителей инфекционных заболеваний от близкородственных и авирулентных. Вирулентные штаммы возбудителей обладают способностью вызывать тяжелые заболевания и более быстро распространяться среди популяций людей и животных. Определение вирулентности того или иного штамма обычно проводят в экспериментах по заражению лабораторных животных с вычислением LD50. Опыты по изучению вирулентности штаммов на лабораторных животных требуют определенных условий и времени (от 6 до 10 суток). Косвенные данные о вирулентности могут быть получены путем качественного и количественного установления факторов патогенности или свойств микроорганизмов, связанных с вирулентностью.

Нами определены тесты in vitro для экспрессной оценки эпидемических свойств штаммов возбудителей некоторых зоонозных инфекций. Так, исследованиями последних лет установлено, что высоковирулентные штаммы туляремийного микроба характеризуются устойчивостью к действию нормальной (неиммунной) сыворотки крови человека (НЧС) или животных и сохраняют в ней жизнеспособность более 24 часов [7]. Авирулентные штаммы туляремийного микроба чувствительны к бактерицидному действию сыворотки и погибают в НЧС в течение суток. Вирулентные штаммы туляремийного микроба, в отличие от авирулентных, растут при 42°C [6]. Уровень природной резистентности Fr. tularensis к пенициллинам также прямо коррелирует со степенью вирулентности возбудителя и может быть использован как критерий при оценке вирулентности штаммов in vitro [3, 6, 7, 10]. Вирулентные штаммы туляремийного микроба обладают достоверно более высоким уровнем резистентности к бета-лактамным антибиотикам (МПК – 100-5000 ед./мл), чем авирулентные (МПК менее 10 ед./мл) при определении методом серийных разведений в агаре.

Резистентность штаммов in vitro определялась следующим образом: в 1 мл нормальной сыворотки кролика или человека вносили 106 м. к. изучаемых штаммов. Через 24 часа инкубации при 37°C высевали содержимое пробирок на FT-агар, инкубировали в течение 10 суток. Помимо этого определяли возможность роста изучаемых штаммов при температуре 42°C.

Изученные нами 135 свежевыделенных вирулентных штаммов туляремийного микроба (DCL для белых мышей 1 м. к.) были резистентны к пенициллину и НКС и росли при 42°C. Чувствительность к пенициллину изучали методом серийных разведений в агаре. Для сравнения был взят искусственно аттенуированный штамм туляремийного микроба КА-29, LD50

которого для белых мышей составила 105 м. к. Штамм потерял способность расти при 42°C, был чувствителен к бактерицидному действию НКС и пенициллину.

В результате экспериментов установлена корреляция между вирулентностью штаммов туляремийного микроба и их устойчивостью к

70


пенициллину, НКС и способностью расти при 42°C. Эти тесты могут быть использованы для ориентировочной оценки вирулентности штаммов туляремийного микроба. Изученные культуры обладали высокой вирулентностью, что подтверждается испытанием их на лабораторных животных, а так же тестами in vitro.

Для ориентировочной и быстрой оценки эпидемической и эпизоотической значимости культур сибирской язвы имеются простые и достоверные тесты:

1. Установление способности штамма к капсулообразованию в атмосфере СО2 на сывороточных средах.

2. Положительная гемопептическая активность. 3. Способность штамма сибирской язвы образовывать споры в течение

первых 18 часов культивирования на агаре Хоттингера при 37°C. Многочисленными исследованиями показано, что вирулентность

возбудителя сибирской язвы, утратившего способность образовывать капсулу, снижается в десятки тысяч раз [8]. Известно, что вирулентные и авирулентные штаммы сибиреязвенного микроба различаются по внешнему виду колоний, выращенных в разных условиях. По способности микроба образовывать капсулу, вирулентности для лабораторных животных и внешнему виду выделяют три типа сибиреязвенного микроба, один вирулентный S-тип и два авирулентных R-типа [8]. Вирулентный S-тип сибиреязвенного микроба, на сывороточном агаре образует слизистые колонии и капсулу в атмосфере СО2, содержащей 10-20%, самое меньшее 5% двуокиси углерода. В этих условиях вирулентные бациллы растут в форме круглых блестящих слизистых колоний. Этот вид колоний характерен для вирулентных форм бацилл. При культивировании таких колоний на воздухе, то есть не в самой подходящей для них атмосфере, они вырастают бескапсульными, в виде сухих колоний, состоящих из длинных цепочек, бактерий, сплетенных в виде косичек (R-формы). Однако, в отличие от характера роста авирулентных сибиреязвенных бацилл, в данном случае речь идет только о временном явлении, так как микробы таких колоний растут снова в слизистой форме, если они в дальнейшем культивируются в присутствии СО2 на сывороточных средах.

На кровяном агаре вирулентные бациллы сибирской язвы, независимо от того, выращиваются ли они в присутствии двуокиси углерода или в обычной атмосфере, проявляют гемопептическое действие, которое легко регистрируется на питательной среде (агар Хоттингера и др.), содержащей 15% дефибринированной крови барана или человека [2]. При выращивании микроба на такой среде при 37-38°C, начиная с 14-16 часов, питательная среда вокруг колоний просветляется, а с 24-го часа становится совсем прозрачной и принимает зеленовато-желтую окраску. До возникновения вокруг колоний гемолитической зоны дело не доходит (отличие от сапрофитов).

Известно, что вирулентные штаммы сибиреязвенного микроба изменяются как в естественных условиях, так и в культурах, особенно при

71


частых пересевах. Снижение вирулентности связано с потерей других культуральных свойств. Если вирулентные сибиреязвенные бациллы потеряли лишь гемопептическую способность, то они могут еще образовывать капсулы и давать при выращивании слизистые колонии. В этом случае вирулентность снижена настолько, что она примерно соответствует второй вакцине Ценковского. В других случаях гемопептические свойства сохраняются, но бациллы теряют способность образовывать капсулу. Такие штаммы способны вызывать септицемию у лабораторных животных при заражении их большими дозами и оказывать токсическое действие с образованием студенистого инфильтрата вокруг места введения. Еще меньшими вирулентными свойствами обладает штамм, который потерял способность к образованию капсулы и гемопептическое свойство. Потеря способности образовывать капсулу и гемопептическое действие, как правило, является окончательной.

Вирулентные штаммы сибиреязвенного микроба при выращивании на агаре Хоттингера через 18-24 часа, в отличие от авирулентных или слабовирулентных, внутри материнской клетки образуют спору, которую легко можно увидеть при окраске мазка по Граму. Выявление капсулообразования у штаммов возбудителя сибирской язвы in vitro проводили путем посева изучаемых культур на среду Леффлера с инкубацией посевов в атмосфере СО2 с последующим приготовлением мазков по Гинс-Бурри или Ребигеру и их просмотром [4]. Определение гемопептической активности проводили на агаре Хоттингера с добавлением 15% дефибринированной крови кролика или барана. Проводили посев изучаемых культур бляшками, результаты учитывали на 2 сутки. Спорообразование наблюдали при выращивании микроба на агаре Хоттингера и специальной среде для спор.

Нами изучены культурально-морфологические и вирулентные свойства 10 штаммов сибиреязвенного микроба, 2 вакцинных штаммов – второй вакцины Ценковского и СТИ-1 и 6 близкородственных штаммов – Bacillus cereus и B. megaterium. Вирулентность штаммов сибиреязвенного микроба для кроликов (LD50) составляла от 103 до 104 м. к./мл. Такие штаммы сибиреязвенного микроба считаются высоковирулентными. Все изученные штаммы по классификации Торнэ [1] относились к вирулентному S-типу: образовывали слизистые колонии и капсулу в условиях СО2 и шероховатые колонии бескапсульных клеток на воздухе. Все изученные штаммы обладали положительной гемопептической активностью и через 24 часа культивирования на агаре Хоттингера образовывали не менее 50% спор, хорошо определяемых при окраске по Граму. Вакцинный штамм СТИ-1 на сывороточной среде в условиях СО2 формировал шероховатые колонии и не продуцировал капсулу, также как и близкородственные штаммы сибиреязвенного микроба. Штамм СТИ-1 не обладал гемопептической активностью. Лабораторные кролики не погибали от 1 млрд. м. к. при

72


подкожном введении этого штамма. Спорообразование у штамма СТИ-1 при выращивании в течение 24 часов слабое.

Вторая вакцина Ценковского на сывороточной среде формировала гладкие колонии в условиях СО2, капсулу и шероховатые бескапсульные колонии на воздухе, гемопептическая активность – отрицательная. Вторая вакцина Ценковского обладала остаточной вирулентностью для кроликов (LD50 – более 1 млн. м. к.), формировала споры через 24 часа инкубации на агаре Хоттингера. Близкородственные сибиреязвенному микробу штаммы были авирулентными для кроликов, так как доза в 1 млрд. не вызывала гибели кроликов.

Таким образом, способность штаммов сибиреязвенного микроба образовывать слизистые колонии на сывороточных средах и капсулообразование в атмосфере СО2, положительная гемопептическая активность, способность образовывать споры в течение первых 18-24 часов культивирования на агаре Хоттингера при 37°C и вирулентность для лабораторных животных взаимосвязаны. Перечисленные тесты можно использовать для экспрессного определения эпидемически значимых штаммов сибиреязвенного микроба.

Вирулентность листерий для лабораторных животных – видовой признак. Этим свойством обладают почти все выделенные из патологического материала штаммы листерий, а также культуры в S-форме. Для оценки вирулентности листерий используют тесты in vivo: кератоконъюнктивальную пробу и определение LD50 на белых мышах. Для постановки кератоконъюнктивальной пробы рекомендуют использовать кроликов и морских свинок. Вирулентные штаммы дают положительную кератоконъюнктивальную пробу.

Результаты экспериментов по изучению вирулентности 50 штаммов листерий на лабораторных животных показали, что LD50 для вирулентных штаммов листерий равнялась 1,7×102 м. к., а для авирулентных штаммов – 1,7×106 м. к. При вскрытии животных, зараженных вирулентными штаммами, в отличие от авирулентных, наблюдались характерные для листериоза патологоанатомические изменения: кровоизлияния в подкожной клетчатке, увеличение подмышечных и паховых лимфатических узлов, наличие множественных некротических узелков беловато-желтого цвета в печени и селезенке. При введении в конъюнктивальный мешок взвеси листериозных бактерий 45 вирулентных штаммов в дозе 5,6×105 у морских свинок обнаруживались явления выраженного кератита и керато-конъюнктивита. Для 5 авирулентных штаммов кератоконъюнктивальная проба была отрицательной.

Для быстрой оценки вирулентности и, следовательно, определения эпидемичности штаммов возбудителя листериоза используются тесты in vitro, простые и недорогостоящие в исполнении.

Еще в 1976 г. R. D. Groves и H. Y. Welshimer [11] связывали вирулентность с гемолитической активностью штаммов и способностью

73


ферментировать ксилозу и рамнозу. Х. Манев с соавт. [5] также связывали вирулентность со способностью штаммов ферментировать ксилозу и рамнозу и пришли к выводу, что патогенные штаммы листерий вызывали гемолиз, разлагали рамнозу и не разлагали ксилозу. B. Skalka et al. [12] отдавали предпочтение гемолитической активности.

Изучение культурально-морфологических свойств листерий позволило нам выявить прямую корреляцию между вирулентностью штаммов для лабораторных животных, положительной конъюнктивальной пробой и способностью их ферментировать рамнозу, не разлагать ксилозу и наличием гемолитической активности. Для изучения ферментации используют среды Гисса. Гемолитическая активность изучается на агаре Хоттингера с добавлением 5% дефибринированной крови кролика, морской свинки или барана. Посев изучаемых культур проводили бляшками, результаты учитывали на 2 сутки, после инкубирования при температуре 37°C. Вирулентные культуры возбудителя листериоза вызывали образование узкой зоны гемолиза.

Все вирулентные штаммы листерий, давшие положительную конъюнктивальную пробу на морских свинках, обладали гемолитической активностью, разлагали рамнозу и не ферментировали ксилозу. Наличие гемолитической активности, способности ферментировать рамнозу и не разлагать ксилозу отмечалась у всех вирулентных штаммов. Эти тесты были отрицательными у авирулентных штаммов. Данные тесты можно использовать для оценки вирулентности штаммов листерий и предварительной оценки их эпидемически значимых свойств.

Таким образом, нами определены и подтверждены экспрессные тесты in vitro для определения вирулентности возбудителей некоторых зоонозов:

сибиреязвенного микроба: капсулообразование в атмосфере СО2, способность образовывать слизистые колонии на сывороточных средах, способность образовывать споры в течение первых 18-24 часов культивирования на агаре Хоттингера при 37°C, гемопептическая активность;

туляремийного микроба: устойчивость к пенициллину, НКС (НЧС) и способность роста при 42°C;

листериозного микроба: гемолитическая активность, ферментация рамнозы и неспособность ферментировать ксилозу;

Эти тесты можно использовать для предварительной оценки вирулентности культур и оценки эпидемической значимости штаммов.

ЛИТЕРАТУРА1. Буравцева Н. П. и др. // Особо опасные инфекц. заболевания: эпидемиология,

экспресс-диагностика и профилактика. – Киров, 1997. – С.73. 2. Гутира Ф., Марек И. // М.: Сельхозгиз, 1937. – С. 54. 3. Кормилицына М. И., Мещерякова И. С. // ЖМЭИ. – 1996. – № 2. – С. 3. 4. Лухнова Л. Ю. и др. Профилактика сибирской язвы в Казахстане. – Алматы, 2001. – 147 с. 5. Манев Х. и др. // Эпидемиол., микробиол. и инфекц. болезни. – София, 1979. – 16. – № 1. – С. 68. 6. Олсуфьев Н. Г. // Диагностика особо опасных и малоизвестных инфекций (лабораторные методы исследования). – Изд-во Ростовского ун-

74


тета. – 1970. – С. 237. 7. Павлович Н. В. и др. // ЖМЭИ. – 1993. – № 3. – C. 21. 8. Пименов Е. В. и др. // Природа. – 2000. – №1. – С. 31. 9. Старицин Н. А. и др. // Матер. юбил. науч. конфер. – Оболенск, 1999. – С. 286. 10. Fujita H. et al. // Microbiol. Immunol. – 1995. – V. 39. – № 12. – P. 1007. 11. Groves R. D. et al. // Abstrs Ahhu. Mect. Amer. Soc. Microbiol. – 1976. – № 7. – P. 52. 12. Skalka B. et al. // Bacteriol., Microbiol und Hyg. – I. Abt. A. – 1982. – B. 252. – № 1. – S. 17.

T. V. Meka-Mechenko, T. N. Kunitsa, L. Yu. Lukhnova, E. K. Pazylov, J. M. Gorelov, V. F. Dernovaya

TENTATIVE TESTS IN VITRO FOR EXPRESS DEFINITION OF EPIDEMICITY OF STRAINS OFCAUSATIVE AGENTS OF SOME ZOONOTIC DISEASES

The comparative analysis of results of definition of strains virulence of causative agents of some zoonoses in experiments in vivo and in vitro was carried out. Tentative tests in vitro for ex-press definition of epidemicity of strains of tularemic, anthrax and listerosis microbes were de-termined.

75


Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, Л. Ю. Лухнова, Е. К. Пазылов, Ю. М. Горелов, В. Ф. Дерновая

ЗООНОЗДЫҚ ИНФЕКЦИЯЛАРДЫҢ КЕЙБІР ҚОЗДЫРҒЫШТАР ШТАММДАРЫНЫҢ ЭПИДЕМДІГІН ЭКСПРЕССТІ БЕЛГІЛЕУ ҮШІН IN VITRO ШАМАЛЫ ТЕСТЕРІ

Іn vivo және in vitro эксперименттерінде кейбір зооноздар қоздырғыштарының штаммдарының уыттылығын белгілеу қорытындысын сараптауы жүргізілген. Іn vitro шамалы тестері туляремиялық, түйнеме және листериоз микробтарының штаммдарын эпидемдігін экспрессті белгілеу үшін белгіленген.

УДК 616-093/-098:616.981.51(574)

Е. К. Пазылов, Л. Ю. Лухнова, К. С. Оспанов, Т. В. Мека-Меченко, А. С. Есмагамбетова, Г. А. Темиралиева, С. Б. Закарян, Л. Е. Некрасова,

В. Ф. Разумкова, И. В.Окулова, Н. С. Опарина

ХАРАКТЕРИСТИКА КОЛЛЕКЦИОННЫХ ШТАММОВ СИБИРЕЯЗВЕННОГО И БЛИЗКОРОДСТВЕННЫХ МИКРОБОВ, ВЫДЕЛЕННЫХ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ

ОБЪЕКТОВ И РЕГИОНОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, Казахская Республиканская СЭС, г. Алматы)

Результаты изучения штаммов сибиреязвенного микроба, имеющихся в коллекции КНЦКЗИ, показали, что они, независимо от природно-климатических зон Казахстана, объектов выделения, сроков хранения и вирулентности, по изученным тестам имеют типичные культурально-морфологические свойства, хотя по ряду характеристик имеются особенности, так как штаммы гетерогенны по хромосомным признакам. Для детального их изучения необходимы исследования в области генетических основ патогенности сибиреязвенного микроба, которые сейчас активно проводятся с использованием методов генной инженерии и молекулярной биологии.

Ключевые слова: сибирская язва, возбудитель, коллекционные штаммы, свойства, активность, чувствительность, антибиотики.

К настоящему времени в коллекции микроорганизмов КНЦКЗИ им. Масгута Айкимбаева (КНЦКЗИ) имеется 49 штаммов сибиреязвенного микроба, выделенных из разных регионов территории Казахстана в 1952-2002 гг. Все штаммы были изучены по тестам, принятым для идентификации сибиреязвенного микроба и предусмотренным приказом «Об усилении мер профилактики сибирской язвы в Республике Казахстан» [4]. Помимо этого штаммы были изучены по ферментативной, гемопептической, липолитической активности, чувствительности к антибиотикам. Штаммы

76


были получены из Южно-Казахстанской (ЮКО), Восточно-Казахстанской (ВКО), Жамбылской, Кызылординской, Алматинской, Атырауской, Западно-Казахстанской (ЗКО) областей. В коллекции микроорганизмов КНЦКЗИ имеется один штамм Bacillus anthracis, выделенный в Кыргызстане в 1978 г., два вакцинных штамма сибиреязвенного микроба – СТИ-1 и штамм Ценковского 71/12 (вторая вакцина), полученные из Казахского Государственного медицинского института в 1953 г. и ГЦНКИ им. Тарасевича в 1966 г. соответственно.

Кроме того, в коллекции музея КНЦКЗИ имеются несколько близкородственных сибиреязвенному микробу штаммов: 6 штаммов восковидной бациллы – Bacillus cereus, выделенных в разное время из объектов внешней среды и 1 штамм капустной бациллы – Bacillus mega-terium, выделенный в Казалинске в 2001 г. из трупного материала. Различны объекты выделения Bacillus anthracis: 15 штаммов выделены от людей, 15 – из шкур сельскохозяйственных животных, 3 – из объектов внешней среды и 16 – из мяса КРС и МРС. Штаммы Bacillus anthracis хранились в течение многих лет без пересева в запаянных ампулах на агаре Хоттингера в холодильнике при +4°С.

Известно, что возбудитель сибирской язвы является одним из наиболее стабильных в генетическом отношении микроорганизмов. Bacillus anthracis относится к отряду Eubacteriales, семейству Bacillaceae, к роду и подроду Bacillus. Сибиреязвенный микроб является факультативным анаэробом, по типу энергетического обмена относится к хемоорганотрофам.

Результаты изучения культурально-морфологических, тинкториальных, биохимических и других свойств показали, что коллекционные штаммы воз-будителя сибирской язвы по некоторым свойствам имели существенные раз-личия. Рост штаммов сибиреязвенного и близкородственных микробов на агаре Хоттингера был типичным, отличий в зависимости от вида штамма, его происхождения не отмечено. На поверхности агара Хоттингера, мясопептонного агара при инкубации (37°С) 24-часовые культуры имели вид серовато-белых мелкозернистых колоний с серебристым оттенком и шерохо-ватым рельефом, типичным для штаммов (вирулентных и авирулентных) си-биреязвенного микроба и близкородственных микроорганизмов. Колонии Bacillus cereus на агаре Хоттингера при длительном хранении иногда окра-шивались в серо-желтый цвет, колонии Bacillus megaterium имели вид ма-тово-белых, морщинистых колоний.

На бульоне Хоттингера штаммы сибиреязвенного микроба, выделенные на территории Казахстана и Кыргызстана, имели типичную картину для этого вида микроорганизма. На дне в пробирках с бульоном Хоттингера при инкубации в термостате при 37°С 24-часовая культура образует осадок микробных клеток в виде хлопьев, бульон остается прозрачным. Такую же картину при выращивании в бульоне имеет вакцинный штамм сибиреязвенного микроба СТИ-1. Штамм Ценковского 71/12 при инкубации в бульоне Хоттингера на вторые сутки имеет типичную картину, на 4-5 сутки

77


на поверхности бульона образуется пленка и пристеночное кольцо. Близкородственные же культуры B. cereus образуют равномерную муть и крошковатый осадок. На поверхности бульона образуется пленка и пристеночное кольцо, B. megaterium дает в бульоне муть, без пленки, осадок незначительный.

Сибиреязвенный микроб нетребователен к питательным средам и хорошо растет на универсальных: мясопептонный бульон (МПБ), мясопептонный агар (МПА), агар и бульон Хоттингера и др. Кроме того, микроб культиви-руют на различных субстратах: настоях соломы, сена, экстрактах гороха, сои, вики, ломтиках вареного картофеля, свеклы, моркови и т. д. [5]. Нами был изучен рост сибиреязвенного микроба в пептонной воде и печеночном буль-оне, содержащим 1% глюкозы и 2% глицерина. Штаммы сибиреязвенного и близкородственных микробов хорошо росли на этих средах, с типичный морфологией. При окраске по Грамму штаммы сибиреязвенного микроба имели типичную морфологию, отличающуюся от близкородственных микро-организмов (B. cereus), окрашивались положительно, морфология B. megate-rium сходна с антраксом. Все изученные штаммы сибиреязвенного и близкородственных микроорганизмов обладают способностью формировать типичные споры, причем у вирулентных штаммов эта способность более выражена, споры выявляются к концу первых суток культивирования микробов.

Основным биологическим свойством сибиреязвенного микроба является способность продуцировать специфические факторы вирулентности – токсин и капсулу. Возбудитель сибирской язвы образует капсулу в живом организме в результате неблагоприятного воздействия на него со стороны организма и приспособления микроба к изменившимся условиям существования. Штаммы сибиреязвенного микроба различаются по способности продуцировать капсулу. Классифицируя все штаммы по внешнему виду колоний в разных условиях, по способности образовывать капсулу и вирулентности Торнэ [1] выделил три типа сибиреязвенного микроба: 1 (S) – вирулентный нормальный тип, образующий слизистые колонии и капсулу в атмосфере СО2 и шероховатые колонии бескапсульных клеток на воздухе; 2 тип – авирулентный, образующий гладкие слизистые колонии и капсулу независимо от культивирования в атмосфере СО2 или на воздухе; 3 – авирулентный, в любых условиях формирующий шероховатые колонии и не продуцирующий капсулу.

Выявление капсулообразования у сибиреязвенных штаммов in vitro проводили путем посева изучаемых культур на среду Леффлера с инкубацией посевов в атмосфере СО2 с последующим приготовлением мазков с окраской по Гинс-Бурри и Ребигеру [3]. У 15 штаммов сибиреязвенного микроба (из 49 изученных), выделенных в ЮКО и Жамбылской области, капсула не выявлена. При этом 7 штаммов были выделены из шкур сельскохозяйственных животных, 1 – из навоза, 1 – от человека, остальные 6 – из мяса сельскохозяйственных животных. Все

78


изученные нами коллекционные штаммы, не формирующие капсулу в атмосфере СО2 не относились ни к одному виду по классификации Торнэ, так как образовывали гладкие слизистые колонии в атмосфере СО2

(бескапсульные) и шероховатые бескапсульные клетки на воздухе. Результаты дальнейших исследований бескапсульных штаммов показали нестабильность этого признака, через 7 пересевов на агаре Хоттингера штаммы полностью восстановили свойство образовывать капсулу в атмосфере СО2. Остальные штаммы сибиреязвенного микроба и вакцинный штамм Ценковского 71/12 были типичны по фактору патогенности – образованию капсулы in vitro в атмосфере СО2. Близкородственные штаммы сибиреязвенного микроба и вакцинный штамм СТИ-1 не образовывали капсулу в этих условиях.

Особый интерес представляют данные, полученные при изучении штаммов сибиреязвенного микроба, выделенных в 1952, 1960, 1969 гг. от людей в Алматинской, Атырауской и Кызылординской областях, которые впервые были изучены нами после 40-50 лет хранения на агаре Хоттингера в запаянных пробирках в холодильника (4°С). Штаммы были типичными по основным биологическим свойствам – образовывали капсулу, высоковирулентны для лабораторных животных (DCL – 500 м.к.). Эти данные подтверждают мнение о том, что в процессе развития в организме животного или человека вирулентность возбудителя сибирской язвы усиливается, а наступающая после смерти макроорганизма споруляция фиксирует высокую степень вирулентности возбудителя, вызвавшего гибель животного или человека.

Фаготест является одним из основных тестов для диагностики сибиреязвенного микроба. Коллекционные штаммы B. anthracis проявили неодинаковую чувствительность к сибиреязвенному бактериофагу. В работе мы использовали сибиреязвенный бактериофаг производства КНЦКЗИ, титр по Грациа которого составлял 3,5×108 корпускул в 1 мл. Большинство изученных штаммов (62%) были чувствительны к нему, 19 штаммов были фагоустойчивыми. Нами отмечена зависимость чувствительности штаммов к сибиреязвенному бактериофагу от источника выделения: 11 (из 19 фагоустойчивых) штаммов были выделены из шкур животных, 5 – из мяса сельскохозяйственных животных, 1 – от человека, 2 штамма неизвестного происхождения. При этом 15 штаммов из 19 не имели капсулы, которая впоследствии, в результате пересевов, восстановилась. Близкородственные штаммы сибиреязвенного микроба не лизировались сибиреязвенным бактериофагом. Вакцинные штаммы сибиреязвенного микроба были фагочувствительными. Признак фагоустойчивости у штаммов сибиреязвенного микроба также оказался нестабильным, в результате нескольких пересевов атипичные по фагу штаммы восстановили свойство лизироваться сибиреязвенным бактериофагом.

Тест «жемчужное ожерелье» является одним из основных при дифференциации сибиреязвенного и близкородственных микроорганизмов

79


(нами использовалась модификация по Груз [3]). Посев изучаемых культур проводили в бульон Мартена или бульон Хоттингера с добавлением 20% инактивированной лошадиной сыворотки и 0,5 ЕД пенициллина. Все штаммы сибиреязвенного микроба, в отличие от B. cereus и B. megaterium, были пеницллинчувствительными.

Все изученные штаммы в первые сутки выращивания на агаре Хоттингера с 5% дефибринированной крови барана или человека не лизировали эритроциты, близкородственные микроорганизмы вызывали гемолиз эритроцитов на кровяном агаре. Гемопептическая активность на агаре Хоттингера с 15% дефибринированной крови была положительной у 78% штаммов сибиреязвенного микроба. Вакцинные штаммы сибиреязвенного микроба и близкородственные не обладали гемопептической активностью. По лецитиназной активности они были типичными. Спорообразующие близкородственные микроорганизмы, в отличие от сибиреязвенных, быстро свертывали растворы желтка куриного яйца, так как обладают чрезвычайно активной лецитиназой.

Штаммы сибиреязвенного микроба, в отличие от близкородственных, не разлагали фенолфталеинфосфат натрия. Выросшие на питательной среде колонии сибиреязвенного микроба после добавления нашатырного спирта оставались бесцветными, а колонии спорообразующих сапрофитов окрашивались в розовый или красный цвет.

Липолитическую (глицеролэстергидролазная) активность штаммов изучали на средах, содержащих 1% субстрата (твин 60, твин 80) и 0,01% хлористого кальция [2]. Проведенные исследования показали, что штаммы Bacillus anthracis, независимо от их происхождения, вирулентности и близкородственные микроорганизмы обладают липолитической активностью, которая более выражена у близкородственных штаммов.

Все штаммы сибиреязвенного микроба в отличие от близкородственных спорообразующих бацилл, интенсивно окрашивались сибиреязвенными адсорбированными флуоресцирующими глобулинами (МФА), вызывали гемагглютинацию сенсибилизированных адсорбированными сибиреязвенными иммуноглобулинами эритроцитов барана (РНГА).

Все штаммы обладали высокой ферментативной активностью – ферментировали глюкозу, левулезу, сахарозу, мальтозу, маннозу, глицерин, рамнозу, сорбит, лактозу. Разницы по биохимической активности между сибиреязвенными и близкородственными штаммами микроорганизмов не отмечалось.

Чувствительность к антибиотикам изучалась методом дисков на агаре Хоттингера. Все изученные штаммы сибиреязвенного микроба, независимо от объектов выделения и сроков их хранения, были высокочувствительны к ципрофлоксацину в дозе 5 мкг, гентамицину – 10 мкг и канамицину – 30 мкг. Изученные культуры чувствительны к антибиотикам пенициллинового, стрептомицинового ряда, макролидами в дозах от 5 до 30 мкг. К рифампицину оказались устойчивы или были малочувствительны 43%

80


изучаемых штаммов сибиреязвенного микроба. Близкородственные штаммы сибиреязвенного микроба Bacillus cereus, Bacillus megaterium были высокочувствительны к тетрациклину, гентамицину, рифампицину, стрептомицину, левомицетину, устойчивы к пенициллину, что может служить дополнительным средством для их дифференциации. Вакцинные штаммы сибиреязвенного микроба СТИ-1 и Ценковского 71/72 были чувствительны или высокочувствительны ко всем вышеуказанным антибиотикам. Устойчивости к рифампицину у этих штаммов в наших экспериментах не отмечалось.

Таким образом, изучение штаммов сибиреязвенного микроба, имеющихся в коллекции КНЦКЗИ, показало, что они, независимо от природно-климати-ческих зон Казахстана, объектов выделения, сроков хранения и вирулентно-сти, по изученным тестам имеют типичные культурально-морфологические свойства, хотя по ряду характеристик имеются особенности, так как штаммы гетерогенны по хромосомным признакам. Для более детального изучения штаммов необходимы исследования в области генетических основ патоген-ности сибиреязвенного микроба, которые сейчас активно проводятся с ис-пользованием методов генной инженерии и молекулярной биологии.

ЛИТЕРАТУРА1. Буравцева Н. П. и др. // Особо опасные инф. заболевания: эпидемиология, экспресс-

диагностика и профилактика. – Киров, 1997. – С. 73. 2. Васильев П. Г. и др. // Диагностика, лечение и профилактика инфекционных заболеваний. Биотехнология. Ветеринария. Матер. юбил. науч. конф., посв. 50-летию Центра военно-техн. проблем биол. защиты НИИ микробиологии МО РФ. – Екатеринбург, 1999. – С. 33. 3. Методические рекомендации по лабораторной диагностике сибирской язвы (для врачей-курсантов) // Иркутский Гос. Ордена Трудового Красного Знамени н.-и. противочумный институт Сибири и Дальнего Востока. (составители Швецова Р. И. и др.). – Иркутск, 1984. – 34 с. 4. Приказ МЗ и МСХ № 501/306 «Об усилении мер профилактики сибирской язвы в Республике Казахстан. – Алматы,1997. – 93 с. 5. Сибирская язва. – М.: Колос. – 1976. – 286 с.

E. K.Pazylov, L. Yu. Lukhnova, K. S. Ospanov, T. V. Meka-Mechenko, A. S. Esmagambetova, G. A. Temiraliyeva, S. B. Zakaryan, L. E. Nekrassova,

V. F. Razumkova, I. V. Okulova, N. S. Oparina

CHARACTERISTIC OF COLLECTABLE STRAINS OF ANTHRAX AND RELATIVE MI-CROBES ISOLATED FROM DIFFERENT OBJECTS AND REGIONS OF THE REPUBLIC

OF KAZAKHSTAN

Results of study of anthrax strains, being kept in collection of KSCQZD, have shown that they have typical cultural morphological properties irrespective of natural climatic zones of Kazakhstan, objects of isolation, storage life and virulence. And yet, by some characteristics, the strains have features such as heterogeneity by chromosomal signs. Researches in the field of an-thrax’s patogenetic genetics are necessary, which now are actively carrying out with the use of genetic engineering and molecular biology methods.

Е. К. Пазылов, Л. Ю. Лухнова, К. С. Оспанов, Т. В. Мека-Меченко, А. С. Есмагамбетова, Г. А. Темиралиева, С. Б. Закарян, Л. Е. Некрасова,

81


В. Ф. Разумкова, И. В. Окулова, Н. С. Опарина

ҚАЗАХСТАННЫҢ ӘР ТҮРЛІ АЙМАҚТАРЫ МЕН НЫСАНДАРЫНАН БӨЛІНІП АЛЫНҒАН МҰРАЖАЙ ҚОРЫНДАҒЫ КҮЙДІРГІ ЖӘНЕ ОЛАРҒА ҰҚСАС

ҚОЗДЫРҒЫШТАРДЫҢ СИПАТТАМАСЫ

Мұражай қорындағы күйдіргі қоздырғыштарының зерттеулерінің қортындысы бойын-ша, барлық зерттелінген штаммдар олардың бөлініп алынған нысандарына, Қазахстанның табиғи-климаттық зоналарына, сақталыну мерзіміне және уыттылығына қарамастан тиіптік дақылдық морфологиялық қасиеттерді иемденеді, бірақ кейбір сипаттары бойын-ша ерекшеліктері бар. Штаммдарды тереңірек зерттеу үшін қазіргі кезде белсенді түрде бірге қолданылатын гендік инженерия және молекулярлық биология әдістерімен зерттеу-лерді күйдіргі қоздырғышының патогендігінің генетикалық деңгейінде жүргізу қажет.

82


УДК 616.9-036.2:616.981.452(574)

З. А. Сагиев, А. М. Айкимбаев, Ж. Е. Бекенов, К. КалжанНЕКОТОРЫЕ ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЧУМЫ

В КАЗАХСТАНЕ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Алматы; Актюбинская ПЧС; Араломорская ПЧС, г. Аральск)

За период с 1990 по 2002 гг. на территории Казахстана было зарегистрировано

15 эпидемических очагов чумы, где заболело 19 человек. Анализ эпидемиологических данных за 12 лет показывает, что Среднеазиатский пустынный очаг в настоящее время остается наиболее активным очагом чумы, а его эпидемический потенциал возрастает в связи с увеличением антропогенного воздействия. Все эти изменения происходят на фоне снижения эпидемиологического надзора в природных очагах чумы.

Ключевые слова: чума, заболеваемость, антропогенное воздействие, эпидемиологический надзор, эпидемиологический потенциал.

Летопись чумных вспышек в Среднеазиатском пустынном очаге начинается с эпидемии 1904-1905 гг. на левобережье р. Урал. Чума вспыхнула по обоим берегам Урала при впадении его в Каспий. Эпидемия началась в ноябре 1904 г. и до января 1905 г. унесла жизни 416 человек [1].

С 1921 по 2002 гг. на территории Казахстана заболело чумой 2280 человек, умерло от чумы 2066 (рисунок). До 1951 г. летальность при чуме превышала 90% от общего числа заболевших. Развитие системы эпидемиологического надзора при чуме, становление противочумной службы в Казахстане, внедрение антибиотикотерапии и вакцинопрофилактики способствовало резкому снижению заболеваемости населения чумой и уровня летальности до 31,6% в последнее десятилетие.

Однако в последние годы наблюдается повышение эпидемического потенциала энзоотичных по чуме территорий, обусловленное, прежде всего, интенсификацией использования недр и связанной с этим антропогенной трансформацией ландшафтов. Например, большие песчанки интенсивно осваивают насыпи железных дорог и трубопроводов, часто устраивая здесь свои колонии, поскольку их привлекают искусственно возвышенный рельеф, предохраняющий от затопления ливневыми и талыми водами, а также оптимальные здесь условия для норения. Плотность поселений грызунов вдоль насыпей очень высока, что ведет к повышению внутрипопуляционного контакта с большей частотой передачи инфекции. В таких поселениях могут развиваться острые эпизоотии чумы, причем в непосредственной близости от человека. Осваивая новые и новые участки насыпей, дикие грызуны могут приблизиться непосредственно к населенным пунктам [2].

83


197

299

2136

17 8 167 13 6 4 4

1686

1636

176

220

1921-1930 1931-1940 1941-1950 1951-1960 1961-1970 1971-1980 1981-1990 1991-2002

Кол-возаболевшихКол-воумерших

Случаи заболевания людей чумой в Казахстане с 1921 по 2002 гг.

С 1990 по 2002 гг. на территории республики в 15 эпидемических очагах чумы (таблица 1) зарегистрировано 19 больных чумой и 2 случая носительства. При обследовании контактных с заболевшим чумой мальчиком 7 лет (Актюбинская область) у его отца и 7-месячного брата, не имеющих клинических проявлений, но которым было проведено профилактическое лечение, выделены из зева микробы чумы [3].

За эти годы на территории Казахстана были зарегистрированы лишь бубонная, бубонно-септическая формы чумы. Из 19 больных выздоровело 13 человек (68,5%), умерло 6 (31,5%). Высокий уровень смертности был связан с поздним обращением больных за медицинской помощью, что стало характерным на современном этапе из-за разреженности медицинских учреждений, их труднодоступностью для населения из-за отсутствия общественного транспорта и средств коммуникаций во многих сельских регионах.

Как правило, такие больные имеют также сопутствующие хронические заболевания, низкий образовательный и санитарный уровень знаний. Тревожным фактом является неправильная диагностика заболевания медицинскими работниками, незнание о первичности диагноза «чума» при сходной симптоматике у людей, проживающих в эндемичных районах.

Особенностью эпидемиологии чумы на современном этапе является появление больных чумой из числа горожан, занимающихся выпасом личного скота в свободное от основной работы время. Из 19 заболевших за

84


последние 12 лет таких больных было 4 человека (21,1%). Социально-экономический кризис, охвативший все слои населения Казахстана, привел к изменению городского образа жизни – жители небольших городов вынуждены держать домашний скот и выпасать его за городом, используя в это время любое временное жилье на территории выпаса, которая может быть эпизоотической.

Таблица 1Количество больных чумой людей в Республике Казахстан за 1990-2002 гг.

Годы Области Казахстана ВсегоАктюбинская Атырауская Кызылординская1990 0 1 2 31991 0 0 1 11992 0 1 0 11993 1 1 1 31997 0 1 0 11999 4* 0 3 7*

2000 0 0 0 02001 0 0 2 22002 0 0 1 1Всего 5 (26,3%) 4 (21,0%) 10 (52,7%) 19*

*Помимо указанных в таблице больных зарегистрированы два упомянутых выше бактерионосителя.

Мужчин болело 13 человек (68,5%), женщин – 6 (31,5%). По возрастному составу чумой болеют взрослые в 57,8% случаев, дети до 18 лет составляют 42,2%. Высокий процент заболевших чумой детей является также характерной чертой современной чумы. Они, как правило, бесконтрольно играют в местах, где изобилуют колонии диких грызунов, участвуют в выпасе скота на эпизоотической территории.

По-прежнему высоко эпидемиологическое значение больных верблюдов. В 5 случаях за анализируемый период заражение произошло в ходе вынужденного забоя верблюда, в том числе заболели 2 городских жителя (г. Аральск, 1990 г.). Благодаря укусам блох заболели 11 человек, что составляет 57,9%. При разделке тушки больного чумой зайца заболели 2 человека.

Из таблицы 2 следует, что эпидемические очаги чумы чаще всего возникали в стационарных поселках, реже это происходит на временных стоянках, железнодорожных станциях и разъездах, еще реже в более крупных городах.

Подавляющее большинство эпидемических очагов в вышеуказанных областях тяготело к местам стойкого течения эпизоотий чумы.

Таким образом, анализ многолетних эпидемиологических данных показывает, что Среднеазиатский пустынный очаг в настоящее время остается наиболее активным очагом чумы, а его эпидемический потенциал возрастает в связи с усилением антропогенного воздействия. Эти изменения

85


происходят на фоне снижения интенсивности эпидемиологического надзора в природных очагах чумы.

Таблица 2Доля эпидемических очагов в населенных пунктах разного типа

Области

Кол-во эпидемич

еских очагов

В том числе (%)

Временные стоянки

Стационарные поселки

Cтанции,

разъезды

Города

Актюбинская 3 - 20,0 - -Атырауская 4 - 20,0 6,6 -Кызылординская

8 13,3 26,6 6,6 6,6

Всего: 15 13,3 66,7 13,3 6,7

Недостаточное финансирование привело к сокращению объемов ежегодного эпизоотологического обследования, что, в свою очередь, не позволяет составить полную картину активности эпизоотических участков на обследуемых территориях. Заметно снизились и объемы профилактических мероприятий – прежде всего, использования полевой дезинсекции для создания защитных зон вокруг населенных пунктов.

ЛИТЕРАТУРА1. Темиралиева Г. А. и др. Противочумная служба Казахстана. Исторические вехи

становления и развития. – Алматы, 1999. – 162 с. 2. Айкимбаев А. М. Чума (руководство для практических медработников). – Алма-Ата, 1992. – 106 с. 3. Атшабар Б. Б. и др. // Проблемы особо опасных инфекций. – Саратов, 2000. – С. 15.

Z. А. Sagiev, А. М. Aikimbayev, Zh. Ye. Bekenov, К. КаlzhanSOME EPIDEMIOLOGICAL PROPERTIES OF PLAGUE

IN KAZAKHSTAN IN NOWADAYS

Within the span of 1990-2002, in the territory of Kazakhstan, 15 epidemic plague foci were registered where 19 people were ill. Analysis of epidemiological data for the last 12 years showed that now Central Asian desert focus is still the most active plague focus and its epidemic potential is increasing in connection with rising of anthropogenic influence. All these changes occur on the background of epidemiological survey decreasing in plague natural foci.

З. А. Сагиев, Ә. М. Айқымбаев, Ж. Е. Бекенов, К. ҚалжанҚАЗАҚСТАНДАҒЫ ҚАЗІРГІ КЕЗДЕГІ ОБА АУРУЫНЫҢ КЕЙБІР

ЭПИДЕМИОЛОГИЯЛЫҚ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ

Қазақстан аймағында 1990-2002 жылдар аралығында обаның 15 эпидемиялық ошақ-тары тіркелген, 19 адам ауырған. Соңғы 12 жылдың эпидемиологиялық мәліметтерінің сараптау көрсеткендей, Орта Азиялық дала ошағы қазіргі кезде ең белсенді болып келеді, ал оның эпидемиялық потенциалы антропогендік әсерінің көтерілуіне байланысты өсіп келеді. Осы барлық өзгерістер оба табиғи ошақтары бойынша эпидемиологиялық қадаға-лаудын төмендеуінен болып келеді.

86


УДК 595.775:599.32:616.981.452(574+575.0)

О. С. Сержан

ҚАЗАҚСТАН, ОРТА АЗИЯ ЖӘНЕ ІРГЕЛЕС АЙМАҚТАРДАҒЫ КЕМІРГІШТЕРГЕ ТӘН БҮРГЕЛЕР ӘЛЕМІНІҢ ФАУНИСТИКАЛЫҚ

ҚҰРЫЛЫМДАРЫНЫҢ ҚАЛЫПТАСУ ЖОЛДАРЫ, ОЛАРДЫҢ ОБА ІНДЕТІНДЕГІ МАҢЫЗЫ


Фауна блох грызунов Казахстана составляет 12% мировой фауны отряда Siphonaptera (228 форм 39 родов). Она отличается большим количеством автохтонных элементов – 71% против 66% и 53% в Восточно-Сибирском и Евксинском комплексах. Сложной таксономической структурой отличается Туркестанский комплекс, состоящий из 180 форм 38 родов, что подтверждает общеизвестное представление о том, что горы являются очагами интенсивного формообразования. Годовой цикл и функциональная структура популяции переносчиков регламентируется модифицирующими и консервирующими комплексами. Стимулирующие комплексы складываются в нисходящих фазах солнечных циклов, а консервирующие в восходящих. Эпидемические проявления совпадают, как правило, с погодно-климатическими комплексами, оказывающими на годовой цикл блох стимулирующее действие. Они преобладают в нисходящих фазах солнечных циклов, следовательно, налицо существование гелиоэпидемической связи.

Ключевые слова: фауна, блохи, грызуны, погодно-климатические комплексы, солнечная активность, чума, заболеваемость.

Қазақстан мен Орта Азияны мекендейтін сүтқоректі жануарларға тән бүргелердің шығу тегін, мекен ету ортасына қалыптасуына, жер жүзіне таралуына жан-жақты талдау жасау үшін, іргелес орналасқан елдер ғалым-дарының бұл өзекті мәселеге көзқарастарын білмей болмайды. Бұл шолуды дайындау барысында бұрынғы Совет Одағының, Иран, Ауғаныстан, Моңғол, Шынжан жерлерінде таралған бүрге түрлеріне байланысты деректерді пайдаландық. Генетикалық құрамы және салыстырмалы әдістермен талдау жасаудың нәтижесінде сүтқоректі жануарларға тән бүргелер жер шарының бұл бөлігінде 50 туысқа кіретін 477 түр құрайды. Бүргелердің сан жағынан көптігін, сол бүргелерге тән «қожайындарының» түр пайда болу белсенділі-гімен байланыстырамыз. Академик В. Е. Соколовтың [2] болжамы бойынша Палеарктика кейбір кемірушілер, қоян тәріздес және бунақденелілерімен қоректенетіндердің негізгі пайда болып қалыптасқан мекені. Жоғарыда айтылғанға сүйене отырып, бүргелерді 14 топқа бөлеміз:

1. Голарктикада – Amalareus, Megabothris, Monopsyllus, Ceratophyllus;2. Неарктикада – Pulex, Euhoplopsyllus, Atyphloceras, Catallagia, Nearcto-

psylla, Oropsylla.

87


3. Ангарда – Hystrichopsylla, Stenoponia, Neopsylla, Eopsylla, Rhadinopsyl-la, Amphipsylla, Branchyctenonotus, Ctenophyllus, Leptopsylla, Peromyscopsylla, Aenigmopsylla, Tarsopsylla, Chaetopsylla;

4. Моңғолияда – Echidnophaga, Ophthalmopsylla, Paradoxopsylla;5. Шынжанда – Paraneopsylla,Callopsylla, Amphalius, Vermipsylla;6. Түркістанда – Wagnerina, Frontopsylla, Brevictenidia;7. Туранда – Rostropsylla;8. Туран-Иранда – Coptopsylla, Nosopsyllus;9. Алдыңғы Азияда – Phaenopsylla;10. Үндімалайда – Pariodontis, Acropsylla;11. Батыс Европада – Archaepsylla, Doratopsylla, Ctenophthalmus, Paleop-

sylla;12. Эфиопияда – Synosternus, Xenopsylla, Ctenocephalides;13. Қазақстанда – Mesopsylla, Citellophylus;14. Сахаро-Аравияда – Myoxopsylla, Caenopsylla.Біздің бұл болжамымыз зоогеографиядағы дүнеи ғалымдары бір ауыздан

қолдайтын басты ұғымға негізделген. Ол бойынша жануарлар туысының алғашқы пайда болған орны, осы күнгі сол туысқа жататын түрлердің көпті-лігімен анықталады. Болжамымыз дәлелді болу үшін, төмендегі деректерге жүгінейік. Xenopsylla туысының уәкімдері Шығыс жарты шарының барлық аймақтарында таралған: Эфиопия, Австралия, Үндімалай, Палеарктика, неме-се Эфиопияда 70 түрі, Австралияда – 4, Туран ойпатында – 12, Моңғолда – 4, Шынжанда – 6. Шынжанда тараған түрлердің бесеуінің пайда болған жері Туран ойпаты – X. hirtipes, magdalinae, conformis, skrjabini, C. minax, бір түр X. tarimensis тек қана Шынжанға тән түр (эндемик). Айтқандарымызды қорыта келсек, Xenopsylla бүргелерінің туыс ретінде пайда болған ордасы Эфиопия.

Catallagia туысының дүниедегі түрлерінің 75% Неарктикада таралған.Ctenophthalmus туысының уәкілдерінің 65% Батыс Европада таралған.Rhadinopsylla, Neopsylla туыстарының дүниедегі түрлерінің басым

көпшілігі Солтүстік Азияда, оның ішінде Шығыс Сібірде таралған.Wagnerina және Frontopsylla туыстарының алғашқы пайда болған орны

Түркістан тау системасы, себебі бұл жерде айтылған бүрге түрлерінің басым көпшілігі жасайды. Біздің пікіріміз бойынша Nesopsylla, Citellophylus туыста-рының алғашқы туыс ретінде пайда болған орны Қазақстанның шөлейтті және дала зоналарында орналасқан, себебі олардың белгілі түрлерінің 60% сол жерде таралған.

Палеарктика, Неарктика және Үндімалай бүргелерінің пайда болуында Шынжан аймағының орналасқан орнын ерекше айтып кеткім келеді. Parane-opsylla туысының уәкілдері Моңғолияда, Шынжанда, Орта Азияда, Қазақ-станда және Кавказда таралған. Туыстың дүниедегі түрі 5, соның ішінде, Моңғолияда – 1, Түркістанда – 2, Кавказда – 1, Шынжанда 4 түрі бар, бұл осы туыстың түрлерінің 80% құрайды. Оның ішінде екеуі тек Шынжанда

88


ғана кездеседі. Бұл деректерді қорыта келгенде, Paraneopsylla туысының алғашқы пайда болған бас орталығы Шынжан аймағы болып табылады.

Callopsylla туысының дүниедегі түрлері 12. Олар Палеарктикада және Үндімалайда таралған, соның ішінде Үндімалайда – 3, Түркістанда – 3, Моңғолияда – 2, Шығыс Сібірде – 1, ал Шынжанда – 6, немесе дүние жүзі түрлерінің 50%, оның ішінде 4 түрі тек қана Шынжанға тән. Олай болса, бұл туыстың алғашқы пайда болған орны Шынжан.

Amphalius туысының дүниедегі түрі 6. Бұл туысқа жатысты бүргелер Үндімалайда, Палеарктикада, Неарктикада таралған, немесе, Үндімалайда – 2, Шығыс Сібірде және Моңғолда – 2, Қазақстан мен Неарктикада – 1, Шынжанда – 4. Бұл дүниедегі түрлерінің 66%, оның ішінде 2 түрі тек қана Шынжанға тән, сондықтан да бұл туыстың негізгі пайда болған орны Шынжан.

Vermipsylla туысының дүниедегі таралған түрі 5, олар Палеарктикада, Үндімалайда таралған. Оның ішінде көп таралған V. alacurt (Шынжан, Моңғолия, Қазақстан, Орта Азия). Тибеттің таулы аймағында екі түрі мекендейді, олар сол жердің эндемигі. Шынжанда мекендейтін 3 түр, дүние-жүзіндегі түрлердің 60% құрайды, оның ішінде 2 түрі тек қана Шынжанға тән. Осының салдарынан Vermipsylla туысының алғашқы пайда болған орны Шынжан аймағы деп санауға болады.

Палеарктиканың территориясында мекендейтін сүтқоректі жануарларға тән бүргелердің таралуы, негізінде, зоогеографикалық тұрғыдан бөлінбеген. Сондықтан біздер 1982 жылы, Қазақстан және Орта Азия бүргелерінің пайда болу ортасының тарихын зерттеу мақсатымен Палеарктика территориясын, бүргелердің таралу тұрғысынан, зоогеографикалық бөлшектеуге негіз етіп, А. Ф. Емельяновтың [1] жануарлар дүниесінің жаңа классификасиясын алдық. Оның себебі, А. Ф. Емельянов бұл бөлшектеуге негіз қылып алғаны: күннің ыстығы, жаңбырдың жылдық жинағы және топырақтың механикалық құра-мы. Біздің ойымызша осы үш фактор бүргелердің түр ретінде қалыптасуын толығырақ түсіндіруге мүмкіндік береді, себебі табиғатта бүргелердің өсіп-өнуі, таралуы осы факторлармен тығыз байланысты және оған тәуелді.

Палеарктикада бүрге туыстарының және түрлерінің көптігі жағынан ірі де, күрделі құрылымды аймақтарға жататындар: Түркістан (43 туыс, 197 түр), Шынжан (38 туыс, 168 түр), Моңғолия (35 туыс, 132 түр), Шынжан, Түркістанда палеарктиканың бүрге түрлерінің туыстарының 76-88% тарал-ған. Қалған фаунистикалық комплекстер орта және майда құрылымдар қата-рына жатады (31 туыс, 114 түр; 11 туыс, 23 түр). Қазақстан және Орта Азия сүтқоректі жануарларына тән бүргелер фаунасы 44 туысқа кіретін 245 түрден тұрады, бұл дүниежүзілік бүргелер отрядының 12% құрайды.

Сөз етіп отырған фаунаның таксономиялық құрылымы алуан түрлі және күрделі. Оны бұл жерде сүтқоректі жануарларға тән бүргелердің ескі белсен-ді түр пайда болу мекенінің бар екендігі дәлелдейді. Таксономиялық құры-лымның күрделілігін дәлелдейтін екінші жағдай, ол Қазақстан мен Орта Азияның жерінің түрлі зоогеографиялық аймақтарға тән жануарлардың, гео-

89


логия тұрғысынан қарағанда әр дәуірлерде орнығуында. Қазақстанмен Орта Азияның фаунистикалық комплекстерінің эволюциялық жасы Ангар, Гонд-ван, Батыс Европа комплекстерімен салыстырғанда жастау, себебі Қазақстан-мен Орта Азия бүргелерінің пайда болу шағы олигоцен және миоценмен бел-гіленеді. Оған дейінгі дәуірде бұл айтылған территория «Торғай бұғазымен Тетис теңізінің түбі болғаны белгілі. Олигоценнің ақыры, миоценнің бас кезінде территория теңіз шегінне кейін құрлыққа айнала бастайды. Босаған құрылыққа Ангар материгінен қосаяқ, сүртышқан, атжал, моңғол шаңқыл-дағы, т. б. жауарлар ене бастайды (Cardiocranius, Salpingotus, Cricetus, Altico-la, Microtus, Ochotona). Солармен бірге Қазақстанмен Орта Азияға (Ophthal-mopsylla, Amphypsylla, Amalareus, Megabothris) туыстарының уәкілдері пайда болып, өсіп-өнеді (Wagnerina, Frontopsylla, Leptopsylla, Brevictenidia, Phae-nopsylla, Coptopsylla, Nosopsyllus, Rostropsylla, Mesopsylla, Citellophillus).

Батыс Европа фаунасының уәкілдері Қазақстанмен Орта Азияға екі жолмен келіп тараған. Біріншісі, Кавказдан «Апшерон көпірі» арқылы немесе Каспий теңізінің оңтүстік жағалауымен плиоценде, ол Myxopsylla; екіншісі, миоценнің ақырында «Торғай көпірі» арқылы – Ctenophthalmus, Paleopsylla, Doratopsylla.

Гондван контингетінің әрқилы зоогеографикалық элементтерінің уәкілде-рінің Орта Азиямен Қазақстанға енуін біз төменгі плиоцен-плейстоценмен Тетис теңізінің құрғау дәуірімен белгілейміз Ctenocephalides, Synosternus, Xenopsylla (Эфиопия), Caenopsylla (Аравия), Pariodontis (Үндімалай). Қазақстанмен Орта Азия фаунистикалық комплекстерінің басқалардан өзге-шелілігі де, осы күнгі фаунаның құрамында жергілікті түрлердің үлесінің көптігінде. Осы кездегі фаунаның 70% жергілікті жерде пайда болған элементтер. Оның себебі көптеген жергілікті туыстармен сырттан келген туыстардың арасында басқа түрлердің пайда болуы, көптеген белсенді орталардың пайда болуымен дәлелденеді. Көптеген туыстардың құрамында төменгі сатыға, рассаға бөлінетін түрлер жиі кездеседі. Зоогеографикалық ұғым бойынша, соңғы жағдай белгілі бір аймақта түр пайда болуының белсенді орнын сипаттайды. Осыған сәйкес Шынжан аймағында Coptopsylla, Amhipsylla, Ophthalmopsylla, Amphalius туыстарының түр пайда болу ортасы-ның барлығы.

Жоғарыда аты аталған фаунистикалық комплекстер арасында өз ара түр алмасу кең таралған. Көршілес аймақтарда Қазақстан және Орта Азияның 4 фаунистикалық комплексінің 80 жергілікті түрлеріне енсе, көршілес 10 комплекстің 60 түрінің осы күнгі ареалы біздің аймаққа енеді. Бұл деректер Палеарктиканың бүргелер фаунасының қалыптасуында Қазақстан мен Орта Азия аймағының айрықша ролінің айғағы.Түр алмасу құбылысы тек қана аталған фаунистік комплекстер арсында да орын алған. Біздердің есебіміз бойымызша, Палеарктика басқа материктермен 33 туыстық уәкілдері тек қана Палеарктика және Неарктика арасында байланысады, себебі геология тарихынан Палеарктика мен Неарктика арасында екі жақты жер құрлығы байланысының болғаны белгілі. Біріншісі, Батыс Европа Шығыс Неарктика

90


(Дублин-Лабрадор), екіншісі, Шығыс палеарктика Батыс Неарктика (Беринг бұғазы). Бірінші, ол құрлықтық байланыс, полеоцен дәуірінің ақырында (соңында) үзілген. Бұл байланыс арқылы Палеарктиканың бүргелерінің 4 туысының уәкілдері Неарктикаға тараған, эоценде пайда болған Paleopsylla туысының уәкілдері Неарктикада тарамаған, себебі бұл дәуірде құрлықтық байланысұзақ, бірнеше дәуір (плиоцен-плейстоцен) кезеңінде болып тұрды, сондықтан түр алмасу байланысын 17 туыстың түр алмасуы Палеарктика, Австралия, Үндімалай, Африка арасында дамыған.

1970 жылға дейін оба дертінің эпизоотиясында бірнеше шешілмеген, қарама-қарсы пікірлер болып келді. Олар:

1. Ауа-райын кездейсоқ құбылыс деп санап, оның оба індетіндегі маңы-зын мойындамау.

2. Бүргелердің саны, жылдық өмір циклі тек қана тышқандардың санына байланысты деген қате пікірдің дамуы.

3. Оба індетінің өршуі тек қана тышқандардың санына тәуелді деп саналып, үш мүшелі оба паразиттік жүйесінің қалған екі мүшесінің (бүрге, қоздырғыш) індетіндегі маңызын мойындамау.

4. Қазақстан мен Орта Азия шөлейтті зонасының жекеленген география-калық аймақтарында оба індетінің әр кезде өршуі.

5. Айырым автономиялы табиғат ошақтарының әртүрлі ландшафты-экологиялық аудандарда оба індетінің бөлек жыл кезеңдерінде өршуі.

6. Обаның табиғи ошақтарындағы індеттің үзілістерінің экологиялық себебі.

7. Бүргелердің эпидемиологиялық маңызы жоғарыда көрсетілгендей, күрделі де, қарама-қайшы мәселелерінің үйрену мақсатымен, біздер, 1970 жылдан бастап оба індеті қоздырғышының негізгі тасушысы болып табыла-тын Xenopsylla туысының айырым уәкілдерінің жылдық өмір циклін зерттеуге кірістік. Ол үшін жекеленген аймақтарда фенопункттер ұйымдас-тырып, әр бес күн сайын материалдар алынып отырылды. Осы қолданған әдістің арқасында бүргелердің өсіп-өну қарқының, физиологиялық және биохимиялық құрылымдары анықталды.

Қазақстан мен Орта Азияның шөлейтті зонасында орналасқан 65 метеорологиялық станцияларының 75-80 жылдың ішінде жиналған деректер-ді талдау нәтижесінде, ауа райы кездейсоқ құбылыс емес, ол күн циклінің әртүрлі фазасына орай қайталанып тұратын, реттелген жүйе екендігі анық-талды. Бір күн циклінің аралығындағы жылдарда (9-11жыл) бір-біріне қарама-қарсы екі түрлі ауа райы қалыптасады. Олар біріншісі, Xenopsylla туыстарының циклдерінің жылдық өмі цикліне қолайлы экологиялық жағдайларды тудыру, екіншісі, керісінше, қолайсыз жағдай тудырады. Қолайлы жағдай тудыратын ауа райының бастылары: көктемде күннің қызуы бірте-бірте көтеріледі, жаңбырдың мөлшері көпжылдық мөлшердің орта деңгейіде болуы, шілде және қыркүйек айларында күннің жоғарғы темпера-

91


турасының 30-32°С аспауы, күздің жаңбырсыз ыстық болуы, қыстағы ылғал-дың мөлшері көпжылдық мөлшердің орта деңгейінде болуы.

Бүргелердің жылдық өмір цикліне қолайсыз экологиялық жағдайлар тудыратын ауа райының негізгі түрлері: көктемгі температураның құбыл-малы болуы, әсіресе, тәуліктік жаңбыр мөлшерінің жинағы көпжылдық орташа айлық деңгейден жоғары болуы, шілде және тамыз айларындағы температура 30-32°С жоғары көтерілуі, күздің ерте түсуі, қыста түсетін ылғалдың мөлшері көпжылдық орташа деңгейден жоғары болуы.

Бірінші ауа райы комплексі шөлейтті зонаның оңтүстігінде күн белсенді-лігінің көтерілу фазасында, ал солтүстігінде күн белсенділігінің төмендеу фазасында қалыптасады. Айта кететін бір жағдай, бүргелерге қолайлы эколо-гиялық жағдай жасайтын ауа райы, күн циклінің жұп сандарында жиі кезде-седі, ал тақ сандарында шектен тыс табиғат құбылыстарында жиі кездесетін, соның әсерінен, бүргелерге қолайсыз экологиялық жағдай тудырады.

Бірінші ауа райы комплексі жағдайында бүргелердің өсіп-өнуі көп жыл-дың қалыптасқан қарқынымен дамиды, сондықтан да олардың арасында көбеюші және жас буындарының үлесі өте жоғары сатыға жетеді. Бұл жағдай оба індетінің қарқынды өршуін қамтамасыз етеді. Керісінше, қолайсыз экологиялық жағдай тудыратын ауа райы комплексі кезеңінде бүргелердің арасында майлы-семіз және қарттардың үлесі жоғары сатыға жетеді.

Бұндай физиологиялық және биохимиялық құрамдағы бүргелердің оба қоздырғышын тасу қабілеттігі күрт төмендейді, бұл жағдай індеттің өршу қарқынын төмендетеді, кейде тіпті оның үзілісіне алып келеді.

Біздің ширек ғасырлық зерттеуіміздің нәтижесінде төмендегі ғылыми тұжырымдар анықталды:

1. Кейбір ғалымдардың пікірлеріне қарсы, ауа райы кездейсоқ құбылыс емес, ол белгілі мерзім ішінде заңды қайталанып отыратын реттелген жүйе.

2. Бүргелердің саны, жылдық өмір циклі тек қана тышқандардың санына тәуелді емес. Бүргелердің жылдық өмір циклінің 80% табиғат құбылыста-рына тәуелді.

3. Ертеректе, 1970 жылға дейін, ғалымдар арасында оба дертінің өршуі тке қана ыстық денелі қожайындарға (тышқандардың) сан мөлшеріне тәуелді деген ұғыммен қалыптасқан болатын. Обаға қарсы Қазақ ғылыми-зерттеу институтының паразитология зертханасының қызметкерлерінің 25 жылдық тәжірибелерінің және шөлейттегі фенологиялық бақылауларының нәтижесін-де, жоғарыда айтылған ұғымның қателігі анықталды. Біздер тәжірибелер және бақылаулардың негізінде оба індетінің белсенділігі тышқандардың саны ең жоғары көрсеткішке көтерілгенде төмендейтінің, сондай-ақ керісін-ше, олардың саны төмендеген кезде оба індетінің өршитінін дәлелдедік. Бұның себебін біздер төменде көрсетілген екі экологиялық жағдаймен түсіндіреміз. Біріншіден, тышқандарға ең жақсы экологиялық жағдайлар жаңбыр көп жауғын жылдары жасалады. Жаңбыр көп жауса өсімдіктердің өсіп-өну және даму кезеңі артады, бұл жағдай

92


тышқандардың санының кенет өсуіне әкеледі. Бұндай жылдарда өте жоғары гидротермиялық (ылғалдылық) коэффициент бүргелердің өсіп-өнуіне қарама-қарсы әсер етеді. Ылғалы көп жылдарда бүргелердің өсіп-өну ұқыптылығы кенет төмендейді, сондықтан да жылдық бүргелер топтарының құрамында қарт және майлы бүргелердің үле-сінің көптілігі болып саналады. Осының салдарынан бүргелердің оба індеті-нің қоздырғышын тасу қабілеттілігі күрт төмендейді, сонымен тышқандар-дың санының жоғарлығына қарамастан оба індетінің белсенділігі кенеттен жоғалады. Екіншіден, қуаншылық жылдарында гидротермиялық (ылғалды-лық) коэффициентінің деңгейі біраз төмендейді, бұл бүргелердің Xenopsylla туысының уәкілдерініңі өсіп-өнуіне қолайлы экологиялық жағдай жасайды. Бұндай жылдарда бүргелердің саны жоғарғы сатыға көтеріледі, сондайақ белесенді көбеюшілердің және жас буындардың үлесі күрт көбейеді. Соны-мен бір қатарда құрғақшылықтын салдарынан шөлейттегі өсімдіктердің көк-теу ұқыптылығымен құнарлығы төмендейді. Бұл жағдай тышқандардың санының кенет кемуіне алып келеді. Сөйтіп, табиғат құбылыстары оба дерті-нің қарқынды өршуіне мүмкіндік береді. Бұл келтірілген деректер оба дертінің өршуінде немесе оның қарқынының төмендеуінде ауа райының зор маңызын дәлелдейді. Академик Е. Н. Павловскийдің тұжырымы бойынша эпидемиология экологиялық проблема.

4. Қазақстан мен Орта Азия шөлейтті зонасындағы жекеленген геогра-фиялық аймақтарында оба індетінің әр кезде өршуі де бүргелерге қолайлы немесе қолайсыз жағдай жасайтын табиғи құбылыстардың белгіленген рет-пен орын алмасуына байланысты.

5. Айырым автономиялы табиғи ошақтардың әртүрлі аудандарында оба індетінің әртүрлі жыл мезгілінде өршуі, сол аудандардың дүниежүзілік мұхит деңгейінен төмен немесе жоғары орындасуына байланысты. Мысалы, Жай-ық-Жем ошағының аймағының жартысы дүниежүзілік мұхит деңгейінен төмен орналасқан (Каспий ойпаты мұхит деңгейінен 40-50 метр төмен), ал екінші жартысы сол деңгейден 200-250 метр жоғары орналасқан. Ойпаттағы ыстықтың жоғары болуына байланысты көктемдегі дерттің өршуі қыратқа қарағанда 1-1,5 ай ерте басталады, шілде және тамыз айларында ойпаттағы күннің өте ыстық болуына қарай, бүргелер жаздық диапауза фазасына өтеді де оба дерті тоқтайды, ал қыратта ол 1-1,5 ай кеш өршіп, ешбір үзіліссіз қарашаға дейін дамиды.

6. Бүргелерге қолайсыз жағдай жасайтын ауа райы 3-4 жыл қатарынан келсе, онда айырым автономиялы ошақтарында оба дертінің белсенділігіне үзіліс пайда болады.

7. Оба дертінің біз анықтаған заңдылығының эпидемиологиялық маңызы өте зор, себебі құрғақшылық жылдарда тышқандардың сан мөлшері қалыпты жағдайдан әлде қайда төмен болғандықтан, індегі жасайтын бүргелерді қанмен толық қамтамасыз ете алмайды, сондықтан зәәрленген бүргелер тамақ іздеп тұрған інінен тысқа ауысу қарқыны (миграция) кенет жоғарлай-ды. Міне осы жағдай адамдарға обаның қоздырушысының жұғу

93


мүмкіндігін арттырады. Біздің бұл пікіріміз, кейінгі ширек ғасыр мерзімінде Қазақстан мен Орта Азияның шөлейтті аймақтарындағы обаның табиғи ошақтарының алынған деректердің нәтижесі дәлелдейді.

8. Қазақстан мен Орта Азия жағдайында, біз анықтаған оба дертінің экологиялық заңдылығы, басқа аймақтарға тән екендігіне біз кәміл сенеміз.

ӘДЕТИЕТТЕР1. Емельянов А. Ф. // Энтомол. обозр. – 1974. – Т. III. – В. 3. – 497 б. 2. Соколов Е.

В. // М.: Высшая школа, 1974. – 494 б.O. S. Serzhan

WAYS OF FAUNISTIC FORMATION OF FLEAS’ COMPLEXES OF KAZAKHSTAN, CEN-TRAL ASIA AND BORDERED REGIONS RODENTS AND THEIR

ROLE IN PLAGUE ENDEMY

Fauna of rodents’ fleas of Kazakhstan makes 12 % of global fauna of Siphonaptera genus (228 forms 39 genuses). It differs by plenty local elements - 71 % against 66 % and 53 % in East Siberian and Evksinsk complexes. Complex taxonomy structure 38 genuses differ from Turkestan complex consisting from 180 forms that confirms well-known representation that the mountains are the centers intensive forming. The annual cycle and functional structure of carriers population is regulated by modifying and preserving complexes. The stimulating complexes de-velop in descending phases of solar cycles, and preserving complexes in ascending phases. The epidemic displays coincide, as a rule, with weather-climatic complexes rendering on annual cy-cle of fleas stimulating action. The similar complexes prevail in descending phases of solar cy-cles, hence, on the person existence helio and epidemical connection.

УДК 661.635.41:576.8

Е. Н. Силина, В. А. Синяев, Р. С. Мусагалиева, А. А. Абдирасилова,Е. К. Пазылов, Р. Т. Ташметов, А. К. Мухамбетова

ВЛИЯНИЕ КАЛЬЦИЙ-ФОСФАТНЫХ МАТЕРИАЛОВ НА РОСТ МИКРООРГАНИЗМОВ В ПИТАТЕЛЬНЫХ СРЕДАХ

(КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, Институт химических науким. А. Б. Бектурова, г. Алматы)

Показано, что добавление в жидкие питательные среды гидроксиапатита и его соединений с дифосфатами кальция стимулируют рост E. coli -12, St. aureus, St. saprophyticus и способствуют их длительному сохранению в жидкой питательной среде, несколько угнетающе действуют на Kl. pneumonia, а добавление их в плотные питательные среды не влияет на рост E.coli -12.

Ключевые слова: микробы, питательные среды, кальций-фосфатные материалы, ростовые качества, влияние.

94


В стоматологии в качестве ресторативных препаратов, стоматологических цементов и биокерамических материалов широко применяют материалы на основе фосфатов кальция. В институте химии МОиН РК проводится поиск новых видов кальций-фосфатных материалов для изготовления стоматологических имплантантов. Для использования этих препаратов в практическом здравоохранении необходимо знать о взаимодействии микрофлоры полости рта и материалов, содержащих кальций-фосфатные соединения.

По данным различных исследователей, число бактерий в ротовой полости человека составляет от 120 до 200 видов [2, 6]. Количество бактерий в полости рта по числу видов и содержанию в единице материала конкурирует с желудочно-кишечным трактом [4]. Содержание микроорганизмов в слюне составляет от 4 млн. до 5 млрд. в 1 мл; в зубном налете (бляшке) – от 10 до 1000 млрд. в 1 г материала [5]. Зубной налет локализуется на поверхности зубов и, постепенно пропитываясь солями кальция, превращается в зубной камень, что в свою очередь приводит к воспалительным процессам в тканях пародонта [3]. В то же время известно, что многие фосфорсодержащие вещества (К2НРО4, Na2HPO4 и др.), широко используются при приготовлении забуференных растворов и питательных сред и оказывают стимулирующий эффект на рост микроорганизмов и поддерживают их жизнеспособность [1].

На исследование были представлены образцы гидроксиапатита (ГАП) и гидроксиапатита, осажденного из водных растворов с добавлением различных концентраций дифосфата (ГАП-2ф). Метод заключается в том, что в питательную среду, содержащую определенную концентрацию испытуемого вещества (0,1; 1 и 10%), вносят испытуемую культуру возбудителя с последующим определением концентрации живых микроорганизмов через некоторые промежутки времени. Кальций-фосфатные материалы растирали в ступке, помещали в питательную среду и дробно стерилизовали текучим паром.

Для культивирования использовали бульон Хоттингера (рН 7,2-7,4) и содержанием аминного азота 140-150 мг%. Из 18-24 часовой агаровой культуры готовили в физиологическом растворе взвесь по стандарту мутности 10 ЕД ГИСК им. Л. А. Тарасевича. Затем в каждую пробирку с жидкой питательной средой, содержащей 1% кальций-фосфатных материалов, вносили 0,5 мл бактериальной взвеси (конечная концентрация микроорганизмов в среде – 108 м. к.). Посевы инкубировали в термостате и каждые 24 часа определяли концентрации живых микробов путем высева на агаровые пластинки.

В качестве типичного представителя кишечной группы бактерий выбран штамм E. coli - 12. Посевы инкубировали при 37ºС в течение 14 дней. Нарастание концентрации микроорганизмов в контрольной пробирке отмечено в первые сутки. Со вторых суток отмечалось падение концентрации E. coli в контрольной пробирке, и к 14 суткам высев из нее становился стерильным. Во всех опытных пробирках нарастание концентрации

95


происходило до трех суток. Добавление в питательную среду гидроксиапатита до 1% концентрации увеличивало уже в первые сутки концентрацию кишечной палочки в опытной пробирке в 1,4 раза по сравнению с контрольной, ко второму дню – до 4, к третьему – до 57 раз. В дальнейшем и в опытной пробирке начинались процессы отмирания микроорганизмов, но они происходили медленнее, превышая концентрацию по сравнению с контрольными образцами в 10-90 раз. Наибольшим стимулирующим эффектом обладало соединение ГАП-2ф,30%: концентрация живых клеток в опытной пробирке превышала контрольную в первые сутки – в 1,28; во вторые – в 5,4; в третьи – в 140 раз. Несколько меньшим стимулирующим эффектом обладали материалы из гидроксиапатита с добавлением 20% и 50% дифосфатов кальция.

В качестве возбудителя гнойных инфекций выбран штамм St. aureus. Посевы инкубировали при 37ºС в течение 8 дней. Нарастание концентрации микроорганизмов в контрольной пробирке отмечено только в первые сутки; со вторых суток отмечалось падение концентрации золотистого стафилококка в контрольной пробирке, и к 8 суткам происходило полное отмирание штамма. В опыте нарастание концентрации происходило в 1-2 сутки. На вторые сутки концентрация в опытных пробирках начинала превышать концентрацию в контрольных в 4,5-6,5 раз. В дальнейшем и в опытных пробирках начинались процессы отмирания микроорганизмов, но они происходили медленнее, превышая концентрацию в контрольных образцах в 4,9-80 раз.

Аналогичные данные были получены при использовании St. saprophyticus. Накопление микроорганизмов происходило в течение двух суток в опытных пробирках и одних – в контрольной. Отмирание сапрофитного стафилококка в опытных пробирках также происходило медленней, превышая контрольные показатели в 2-75 раз.

При использовании штамма Kl. pneumonia посевы инкубировали при 37°C в течение 20 суток. Нарастание концентрации микроорганизмов в контрольной и опытных пробирках отмечено в первые сутки, со вторых суток отмечалось ее падение, как в контрольной, так и опытных пробирках. На вторые сутки концентрация клеток Kl. pneumonia в контрольной пробирке превышала таковую в опыте в 1,5-2 раза. В дальнейшем начинались процессы отмирания микроорганизмов, но в контрольной пробирке они происходили медленнее, превышая концентрацию в опытных образцах в 4-60 раз.

Наши опыты показали, что добавление даже небольшого количества (0,1%) ГАП и ГАП-2Ф, 30% приводит к усилению роста E. coli. С увеличением концентрации ГАП и ГАП-2Ф, 30% стимулирующее действие на рост кишечной палочки усиливается. При концентрации 10% рост кишечной палочки усиливается в 4-4,5 раза. В то же время добавление в плотные питательные среды (агар Хоттингера с pH среды 7,2-7,4 и содержанием аминного азота 150 мг%) гидроксиапатита и его соединений с

96


дифосфатами кальция не влияет на количество выросших колоний E. coli (таблица).

ТаблицаВлияние фосфорсодержащих материалов на рост E. coli

на плотных питательных средах

Кальций-фосфатные соединения Количество выросших колонийГАП 38ГАП-2ф, 5% 44,5ГАП -2ф, 20% 33ГАП-2ф, 30% 40ГАП-2ф, 50% 41,5- 43

Таким образом, добавление в жидкие питательные среды гидроксиапатита и его соединений с дифосфатами кальция стимулируют рост E. coli - 12, St. aureus, St. saprophyticus и способствуют их длительному сохранению в жидкой питательной среде, несколько угнетающе действуют на Kl. pneumo-nia, а добавление их в плотные питательные среды не влияет на рост E. coli - 12.

ЛИТЕРАТУРА1. Биргер М. О.. Справочник по микробиологическим и вирусологическим методам

исследования. – М.: Медицина, 1982. – С. 40. 2. Воробьева М. О. и др. Основы микробиологии, вирусологии, иммунологии. – М., 2001. – С. 211. 3. Кодола Н. А. и др. // Лiкуивання та Дiагностика. – 1998. – № 3. – С. 42. 4. Комаровская Т. П.. Видовая характеристика нормальной микрофлоры кишечника человека и некоторых видов лабораторных животных и патологических очагов при гнойно-воспалительных заболеваниях человека: Автореф. дисс. ... канд. мед. наук. – М., 1984. – 30 с. 5. Ушаков Р. В. и др. // Стоматол. для всех. – 1999. – № 3 (4). – С. 15. 6. Шуба Г. М.. Основы медицинской бактериологии, вирусологии и иммунологии. – М.: Логос, 2001. – С. 34.

Е. N. Silina, V. А. Sinayev, R. S. Mussagaliyeva, А. А. Abdirassilova, Ye. К. Pazylov, R. Т. Таshmetov, А. К. Mukhambetova

INFLUENCE OF CALCIUM PHOSPHATE MATERIALS ON GROWTH OF MICRO-ORGANISMS IN NUTRITIVE MEDIA

It was shown that adding of hydroxyapatite and its compounds with calcium diphosphate to liquid culture media stimulates the growth of E. coli -12, St. aureus, St. saprophyticus and is fa-vorable for their long term keeping in liquid nutritive media. They act rather depressively on Kl. pneumonia, and adding of them to solid nutritive media doesn’t influence on growth of E. coli -12.

97


Е. Н. Силина, В. А. Синяев, Р. С. Мусагалиева, А. А. Абдірасілова, Е. К. Пазылов, Р. Т. Ташметов, А. К. Мұхамбетова

КАЛЬЦИЙ ФОСФАТТЫ МАТЕРИАЛДАРДЫҢ ҚОРЕКТІ ОРТАДАҒЫ МИКРОРГАНИЗМДЕРДІҢ ӨСУІНЕ ӘСЕР ЕТУІ

Сұйық қоректі ортаға гидроксиапатит және оның қосындыларын кальций дифосфатын қосуы E. coli -12, St. Aureus, St. saprophyticus өсуіне әсер етеді және олардың сұйық қоректі ортада ұзақ мерзім сақталуына ықпал етеді, Kl. Pneumonia деген әсер езушілік тиеді, ал оларды қалың ортаға қосуы E. coli -12 өсуіне әсері тимейді.

УДК 595.775:599.321:591.526(-16)

В. А. Танитовский, Ф. Г. Бидашко, А. К. Гражданов

ВИДОВОЙ СОСТАВ И СЕЗОННАЯ ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ БЛОХ БОЛЬШОЙ ПЕСЧАНКИ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ЕЕ АРЕАЛА

(Уральская ПЧС)

Приведены сведения по фауне и сезонной динамике блох большой песчанки в северо-западной части ее ареала. Всего в шерсти больших песчанок обнаружены блохи 23 видов 14 родов. В их колониях собраны блохи 14 видов, относящихся к 12 родам.

Ключевые слова: большая песчанка, расселение, блохи, видовой состав, динамика численности.

Большая песчанка является активным носителем чумы. В связи с этим определенный интерес представляют сведения о видовом составе и сезонной динамике численности блох, встречающихся на больших песчанках и в их норах. Тем более это интересно знать в районах, относительно недавно освоенных этим грызуном.

В данном сообщении проанализированы материалы по фауне блох большой песчанки в северо-западной части ее ареала, собранные Райгородским и Зауральским противоэпидемическими отрядами за период 1980-2001 гг. Эта территория расположена северней низовий р. Уил и Индерской возвышенности. Впервые большая песчанка отмечена тут в 1968 г.

За 22 года добыто 13906 больших песчанок, раскопано 693 колонии этих грызунов, собрано 296635 блох. Обследование территории проводилось с апреля по ноябрь. В августе обследование проводилось спорадично и материалы за этот период минимальны.

98


Сбор блох с больших песчанок и из их нор выявил довольно большое разнообразие видового состава (24 вида), относящихся к 14 родам, что составляет 73,0% от общего списка эктопаразитов, встреченных на данной территории за этот период. По принадлежности к хозяевам их можно разделить на 6 экологических групп: блохи песчанок – 7 видов, блохи сусликов – 5 видов, блохи мышевидных грызунов – 5 видов, блохи тушканчиков – 4 вида, блохи хищников – 2 вида, блохи птиц – 1 вид (таблица; в ней эктопаразиты расположены по группам, принадлежащим к определенным хозяевам).

В связи с расселением большой песчанки в фауне блох данного региона появились две новые блохи – специфические эктопаразиты этого грызуна Xenopsylla skrjabini и Echidnophaga oschanini. Остальные виды обитали тут и до появления большой песчанки.

Основную массу блох на большой песчанке составляют характерные для этого вида паразиты: Xenopsylla skrjabini – 96,9%, Nosopsyllus laeviceps – 1,9% и Ech. osсhanini – 0,9%, что в сумме составляет 99,7%. На долю прочих видов (21) приходится всего 0,3% общего количества блох, причем половина из них (0,16 %) приходится на блох малого суслика.

Блохи, свойственные песчанкам, обнаружены на 96,5% добытых больших песчанок. Около 3,0% особей этого вида были с блохами малого суслика. Блохи тушканчиков и мышевидных грызунов встречались соответственно на 0,3 и 0,2% больших песчанок. Птичьи блохи и блохи хищников собраны в единичных экземплярах. Всего в шерсти больших песчанок обнаружены 23 вида блох, относящихся к 14 родам. В их колониях собраны блохи 14 видов, относящихся к 12 родам, то есть на 9 видов меньше, чем в шерсти.

ТаблицаВидовой состав блох, встречающихся на большой песчанке в Зауральском

степном очаге чумы (за 1980- 2001 гг.)

Добыто Месяцы ВсегоIV V VI VII IX X XIRh. opimus 1552 2213 3278 2230 1145 2800 688 13906Блох,

в том числе:47464 55641 37796 32737 10894 35129 1688 221331

E. oschanini 654 219 669 363 25 109 2039X. skrjabini 46424 54973 36194 32083 10283 33195 1412 214546X. conformis 3 1 4Nos. laeviceps 248 319 847 252 577 1763 261 4267Rh. bivirgis 2 2Rh. cedestis 3 2 5Ct. dolichus 1 1Cit. tesquorum 62 50 65 32 8 13 1 231Fr. semura 11 8 1 20

99


Ct. breviatus 5 12 9 5 4 1 36N. setosa 39 42 9 1 3 4 98Or. ilovaiskii 7 7 14Opht. volgensis 1 3 3 7M. hebes 6 5 2 1 13 2 29M. tuschkan 1 1 1 3M. lenis 1 1Nos. consimilis 1 1Nos. mokrzeckyi 11 2 13A. rossica 7 3 10A. schelkovnikovi 1 1A. kalaburhovi 1 1P. irritans 1 1Fr. frontalis 1 1

Всего видов: 15 13 8 7 5 15 9 23Примечание. В колонии большой песчанки добыта одна блоха Ctenocephalides canis.Численность блох в шерсти зверьков и в их колониях подвержена

сезонным колебаниям. Относительно высокие индексы обилия блох в шерсти наблюдаются весной, снижаясь в летний и осенний периоды (30,0; 11,0 и 9,8 соответственно). Наибольшее количество видов блох на большой песчанке (15), отмечено в апреле и октябре, а минимальное (5 видов) – в сентябре.

Обращает на себя внимание подъем численности блох Nosopsyllus laevi-ceps в июне. По-видимому, устройство колонии большой песчанки, с несколькими ярусами нор, кормовых камер на достаточно большой глубине, создают микроклимат, способствующий выплоду этой блохи и в летний период, чего нет в Волго-Уральских песках. Это дает возможность предполагать, что Nos. laeviceps в летний период, особенно во время спада численности Xenopsylla skrjabini, выпадающего на июнь, поддерживает течение эпизоотий на большой песчанке. Блохи других видов имеют 2 пика численности – весенний и осенний, причем весной преобладают блохи сусликов и тушканчиков, а осенью – мышевидных грызунов и тушканчиков. Наибольшее количество специфичных для песчанок блох встречаются в весеннее время, кроме Nos. laeviceps, численность которой осенью выше, чем весной.

Таким образом, на большой песчанке и в их норах собраны блохи 24 видов, 70% из которых не являются специфическими паразитами больших песчанок. Приведенные данные свидетельствуют о наличии паразитарных контактов между большой песчанкой с одной стороны и сусликов, тушканчиков, мышевидных грызунов, хищников, птиц с другой, хотя интенсивность притока блох к большой песчанке от других животных низкая. Незначительная зараженность больших песчанок блохами других животных отмечена и для других районов обитания этого грызуна [1].

При сравнении видового состава блох большой песчанки данного региона с фауной блох этого грызуна в более южных районах, обращает на себя

100


внимание отсутствие Coptopsylla lamellifer на песчанках и в их норах, хотя этот вид блохи должен здесь встречаться [3]. По всей видимости, окраинной частью ареала является данная территория для Ctenophthalmus dolichus, так как она встречается на песчанках и в их норах очень редко. Южнее оба вида блох считаются обычными и даже многочисленными [2, 4, 5].

Видовой состав и встречаемость блох на больших песчанках на юге За-уральского степного очага сходны с фауной блох этих носителей в Урало- Эмбинском автономном очаге [6].

ЛИТЕРАТУРА1. Бурделов Л. А. и др. // Мед. паразитология и паразитарные болезни. – 1983. – № 3. –

С. 46. 2. Данилова К. Я. // Науч. конф. по природ. очаговости и эпидемиол. особо опасн. инфекц. заболеваний. – Саратов. – 1957. – С. 105. 3. Иофф И. Т. и др. Определитель блох Средней Азии и Казахстана. – М. – 1965. – 370 с. 4. Мокроусов Н. Я., Мурзахметова К. // Матер. расшир. науч. конф., посв. 40-летию Каз. ССР. – Алма-Ата. – 1961. – С. 132. 5. Попова А. С. .// Матер. науч. конф. по природ. очаговости и профил. чумы. – Алма-Ата. – 1963. – С. 188. 6. Табунина Т. И., Пославский А. Н. // Матер. IV науч. конф. по природ. очаговости и профил. чумы. – Алма-Ата. – 1965. – С. 235.


SPECIES COMPOSITION AND SEASONAL DYNAMICS OF NUMBERS OF FLEAS PAR-ASITIZING THE GREAT GERBIL IN NORTHWESTERN PART OF ITS AREA

Information on fauna and seasonal dynamic of R. opimus fleas in northwestern part of the ro-dent’s area is given. 23 species of fleas belonging to 14 genera were found in R. opimus fur. 14 species belonging to 12 genera were collected in their burrows.


СОЛТҮСТІК БАТЫС БӨЛІГІНДЕ ҮЛКЕН ҚҰМТЫШҚАНДАР БҮРГЕЛЕР САНЫНЫҢ МЕЗГІЛДІК ДИНАМИКАСЫ МЕН ТҮРЛІ ҚҰРАМЫ

Солтүстік Батыс бөлігінде үлкен құмтышқандар бүргелер санының мезгілдік динами-касы және фауна бойынша мәліметтер келтірілген. Үлкен құмтышқандар жүнінде 14 туыстың 23 бүрге түрі табылған. Олардың колониясында 12 туысқа жататын бүргенің 14 түрі жиналған.

УДК 616.981.51.001.57

Г. А. Темиралиева, Е. К. Пазылов, Л. Ю. Лухнова, Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, А. К. Мухамбетова, В. М. Семенюк, И. В. Окулова

БИОЛОГИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ СИБИРЕЯЗВЕННОЙ ИНФЕКЦИИ

101



Для определения вирулентности штаммов сибиреязвенного микроба были использованы белые мыши, белые крысы, золотистые хомячки, морские свинки, кролики. Впервые показано, что золотистые хомячки являются наиболее чувствительными моделями для испытания штаммов сибирской язвы, при этом преимуществом является их высокая продуктивность.

Ключевые слова: сибирская язва, биологические модели, вирулентность, чувствительность.

Как известно, для многих видов животных вирулентность

сибиреязвенного и туляремийного микробов различна, что обусловлено их видовой восприимчивостью к возбудителю. В связи с этим все животные издавна подразделяются на высоковосприимчивых, восприимчивых и резистентных к возбудителю сибирской язвы. Принято отличать восприимчивость к инфекционному агенту от чувствительности к нему, причём под первой понимают способность заражаться, тогда как вторая характеризует интенсивность, остроту патологического процесса [1].

В большинстве случаев патогену «невыгодно уничтожать своего хозяина», по крайней мере, не сразу. Так, одним из главных атрибутов основного носителя чумы должна быть относительная его резистентность к этой инфекции. Особенностью возбудителя сибирской язвы является тот факт, что, сам микроб, видимо, выигрывает от смерти своего хозяина. В природе зараженное сибирской язвы животное, погибнув, разлагается в почве, где бактерия снова переходит в споровую форму. Попав в почву, спора может находиться там в течение многих десятилетий.

Высокая резистентность к сибиреязвенному микробу крыс, птиц, лягушек и других устойчивых видов определяется высокой способностью их фагоцитов поглощать и переваривать сибиреязвенные бациллы. К снижению естественной резистентности приводит утомление, истощение и др. Экспериментально доказано, что крысы, бегающие во вращающемся барабане, быстрее и в большем количестве погибают от сибирской язвы, чем контрольные, находящиеся в покое [2]. Некоторые авторы отмечают снижение резистентности к сибирской язве при определенном качественном и количественном питании животных. Так, крысы, кормившиеся только одним хлебом, обладают большей восприимчивостью к возбудителю сибирской язвы, чем крысы, получавшие только одно мясо. Этим, в частности, объясняется более высокая резистентность к сибирской язве плотоядных животных по сравнению с травоядными. Многие авторы естественную резистентность животных к сибирской язве представляют как результат общего действия всех защитных факторов макроорганизма. Высокую устойчивость крыс к возбудителю сибирской язвы Gray [3] связывал со значительным содержанием лизина в их организме, который

102


разрушает стенку бактерии Bacillus anthracis, в результате чего содержимое бактерии выходит наружу и микроб гибнет.

В настоящее время выявлена высокая восприимчивость и чувствительность к сибиреязвенному микробу у лабораторных животных – белых мышей, морских свинок, кроликов, обезьян. Эффективность заражения зависит от трех основных факторов: дозы возбудителя (с учетом степени вирулентности), способа заражения (места внедрения или введения возбудителя) и резистентности животных (состояния клеточных и гуморальных факторов). Заражающая доза для животных одного и того же вида колеблется в значительных пределах и зависит от разных факторов – вирулентности штаммов, способа заражения, возраста, веса животных. Так, черные крысы более резистентны, чем крысы породы Фишер: они погибают с более высокими конечными концентрациями бацилл в органах и позже последних.

Для определения вирулентности устанавливают смертельную дозу штамма, приводящую при том или ином способе заражения к гибели 50 или 100% восприимчивых животных. По летальному эффекту можно определить степень восприимчивости того или иного вида животного к инфекции. По данным Г. Г. Онищенко с соавт. [4] все штаммы сибиреязвенного микроба подразделяют на 3 группы: высоковирулентные, имеющие летальную дозу для белых мышей 10-102 спор, слабовирулентные (летальная доза 103-106

спор) и штаммы с остаточной вирулентностью (летальная доза 107-108 спор). Согласно приказу МЗ РК № 501/306 от 10.10.97 г. «Об усилении мер

профилактики сибирской язвы в РК» в Казахстане степень вирулентности сибиреязвенного микроба определяют по дозе, вызвавшей гибель кроликов. Высоковирулентные штаммы вызывают гибель этих животных при введении им до 10000 спор, умеренно вирулентные – от 10000 до 1 млн., слабовирулентные и авирулентные штаммы не вызывают гибели в указанных дозах. Из этих примеров очевидно, что в определении вирулентности штаммов сибирской язвы не существует стандартов. Использование кроликов для определения вирулентности штаммов является дорогой процедурой и не всегда доступно. Кроме того, создается впечатление, что имеется некоторое несоответствие между данными исследований на модели белых мышей и кроликов.

Для сравнительного анализа чувствительности к возбудителю сибирской язвы и выбора оптимальной биологической модели нами были изучена вирулентность штаммов сибиреязвенного микроба на животных, которые традиционно разводятся в учреждениях лабораторного животноводства. С этой целью были использованы типичные по культуральным, морфологическим и биохимическим свойствам высоковирулентные штаммы B. anthracis № 1, № 2, выделенные в Казахстане, и 2 вакцинных штамма сибиреязвенного микроба – СТИ-1 и Ценковского 71/12. Штаммы хранились на питательных средах в пробирках при температуре +4°С. Для воспроизведения сибиреязвенной инфекции использовали золотистых

103


хомячков, морских свинок, беспородных мышей, белых беспородных крыс и кроликов. Заражение животных проводили подкожно одно- и двухсуточными агаровыми культурами возбудителей. Для эксперимента по определению LD50 использовали четыре дозы заражения, по шесть мелких лабораторных животных на дозу. Для заражения кроликов использовали три дозы, по два животных на дозу. Белые мыши, взятые в эксперимент, имели вес 18-22 г, вес морских свинок составлял 250-280 г, хомячков – 150-180 г, кроликов – 2,5-3,0 кг.

В опыте по изучению патогенеза сибиреязвенной инфекции использовали вакцинные штаммы сибиреязвенного микроба СТИ-1 и Ценковского 71/12 для мелких грызунов в дозах 10, 103, 105, 107 м. к./мл. Кроликов заражали в дозе 10 млн. м. к. штаммом СТИ-1, заражающая доза вакцинного штамма Ценковского 71/12 составляла 1 млн. м. к./мл. Развитие инфекции у животных исследовали на 2, 3, 5, 10, 15 сутки после заражения.

При изучении уровня резистентности животных к сибиреязвенной инфекции использовали показатели, дающие представление о степени восприимчивости того или иного вида животного к возбудителю, способность вирулентного штамма вызывать смертельную инфекцию у 50% животных (LD50) и скорость генерализации инфекционного процесса – среднее время гибели (СВГ). Результаты определения параметров инфекционной активности штаммов сибиреязвенного микроба приведены в таблице 1.

Патологоанатомическое исследование органов животных, зараженных подкожно вакцинным штаммом сибиреязвенного микроба B. anthracis СТИ-1 и вирулентным B. anthracis № 1 в динамике развития инфекционного процесса позволило выявить особенности патогенеза сибирской язвы у золотистых хомячков, морских свинок, мышей, крыс и кроликов, которые представлены в таблице 2. В опыте было использовано по 10 животных каждого вида. Продолжительность жизни зараженных грызунов в среднем составляла 3-5 дней, крысы погибали на 10-12 сутки после заражения.

Таблица 1Вирулентные свойства штаммов сибиреязвенного микроба

Видылабораторн

ыхживотных

Параметры

Штаммы сибиреязвенного микробаВирулентные Вакцинные

№ 1 № 2 СТИ-1 Ценковского 71/12

Беспород-ные белые мыши

LD50, м. к. 48 . 54 2500 500

СВГ, сутки 3 4 8 6

Морские свинки

LD50, м. к. 86 156 1234200 124000


104


Золотистыехомячки

LD50, м. к. 32 41 126000 25000


КрысыLD50, м. к. 2500 2200 107 106


КроликиLD50, м. к. 960 1200 108 106


У золотистых хомячков, белых мышей, морских свинок и кроликов заболевание сибирской язвой протекает остро. LD50 характеризуется десятками клеток сибиреязвенного микроба. В наших экспериментах золотистые хомячки показали себя как самые чувствительные грызуны к сибиреязвенной инфекции. Они были в среднем в 1,5 раза чувствительнее мышей, в 1,7 – морских свинок, в 52 раза – крыс и в 20 раз – кроликов.

У золотистых хомячков уже в первые сутки после заражения наблюдается гематогенная диссеминация микробных клеток во внутренние органы, паренхиматозные органы увеличены, отмечается образование абсцессов, кровенаполнение внутренних органов, гиперемия легких. В органах преобладает токсический характер поражения. При вскрытии животных отмечаются изменения в подкожной соединительной ткани в виде студенистого инфильтрата с кровоизлияниями. Подобные студенистые отеки и кровоизлияния находятся в полости средостения, брыжейке, вокруг почек. Лимфатические узлы увеличены, пронизаны кровоизлияниями. Отмечается увеличение селезенки, пульпа которой имеет темно-красный вид, печень и почки переполнены кровью, легкие отечны, инфильтрированы. Кровь темно-красная, не сворачивается. Аналогичные изменения, но не настолько выраженные, наблюдались и у других видов животных (белые мыши, морские свинки, кролики и крысы).

LD50 вакцинных штаммов сибиреязвенного микроба для испытуемых видов животных была значительно выше, чем при заражении вирулентными штаммами сибиреязвенного микроба и составляла от 9103 до 108 м. к. Изменения во внутренних органах носили более доброкачественный характер, хотя отеки, кровоизлияния, кровенаполнение и незначительное их увеличение отмечались и при заражении вакцинными штаммами сибиреязвенного микроба. Бактериологическое исследование показало, что сибиреязвенные бактерии постоянно выделяются из внутренних органов.

Таблица 2 Частота патолого-анатомических изменений и бактериологического подтверждения сибирской язвы у разных лабораторных животных

Видживотных

Процент грызунов с изменениями во внутренних органах / с бактериологическим подтверждением

105


B. anthracis СТИ-1 B. anthracis № 1А Б А Б

Белые мыши 54/65 36/50 73/97 57/72Золотистые хомячки 69/85 55/33 78/100 78/100Морские свинки 38/65 23/15 43/74 49/73Белые крысы 26/48 13/24 38/62 43/51Кролики 21/39 24/30 65/60 62/64

Примечание: А – изменения в месте введения возбудителя; Б – изменения во внутренних органах

Таким образом, результаты экспериментов показали, что для полной характеристики вирулентных свойств сибиреязвенного возбудителя допустимо использование нескольких видов лабораторных животных. При этом предпочтительнее использовать золотистых хомячков, как наиболее чувствительных к сибиреязвенной инфекции, но не кроликов, как рекомендовано в приказе 501/306 «Об усилении мер профилактики сибирской язвы в РК». Золотистые хомячки обладают высокой продуктивной активностью по сравнению со всеми использованными в эксперименте биологическими моделями, так как уже в полуторамесячном возрасте способны к размножению, беременность длится у них около четырех недель, в возрасте 25-30 дней молодняк уже способен к самостоятельной жизни. Но работа с хомячками требует высокой квалификации сотрудников среднего звена, так как эти зверьки отличаются агрессивностью.

В заключение необходимо отметить, что использование лабораторных животных для изучения свойств возбудителя сибирской язвы проводилось одновременно с испытанием методов изучения вирулентности микроорганизма in vitro. Современная наука о лабораторных животных требует ограничения биологического моделирования, наносящего вред здоровью животных, поэтому поиск альтернативных методов является реальной необходимостью.

ЛИТЕРАТУРА1. Олсуфьев Н. Г., Дунаева Т. Н. // Природная очаговость, эпидемиология и

профилактика туляремии. – М., 1970. – 271 с. 2. Бургасов П. Н., Рожков Г. И. Сибиреязвенная инфекция. – М., 1984. – 212 с. 3. Gray I. // J. Exp. Med. – 1963. – V. 117. – № 3. – Р. 497. 4. Онищенко Г. Г. и др. Сибирская язва: актуальные аспекты микробиологии, эпидемиологии, клиники, диагностики, лечения и профилактики. – М., 1999. – 447 с.

G. A. Temiraliyeva, E. K. Pazylov, L. Yu. Luchnova, T. V. Meka-Mechenko, T. N. Kunitsa, A. K. Muchambetova, V. M. Semenyuk, I. V. Okulova

BIOLOGICAL MODELING OF ANTHRAX INFECTION

White mice, white rats, golden hamsters, Guinea pigs and rabbits were used to evaluate a vir-ulence of anthrax strains. It was demonstrated for the first time that golden hamsters were the most sensitive models for testing the anthrax strains and had an advantage over the other animals exhibiting high reproduction rate.

106


Г. А. Теміралиева, Е. К. Пазылов, Л. Ю. Лухнова, Т. В. Мека-Меченко, Т. Н. Куница, А. К. Мухамбетова, В. М. Семенюк, И. В. Окулова

ТҮЙНЕМЕ ИНФЕКЦИЯСЫНЫҢ БИОЛОГИЯЛЫҚ МОДЕЛИРОВАНИЕСІ

Түйнеме микробының штаммдарының вируленттігін белгілеу үшін ақ тышқандар, ақ егеуқұйрықтар, аламандар, теңіз шошқалары, қояндар қолданған. Аламандар түйнеме штаммдарын сынау үшін ең сезімтал үлгісі болып табылғаны алғашқы рет көрсетілген, ол кезде оның басым болып табылатындығы оның жоғары продуктивтігі.

107


Краткие сообщенияУДК 576.851.3(574.55)

М. Балибаев, А. А. Балибаева, Р. С. Мусагалиева, У. Х. Сонгулиев

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ НА ВИБРИОФЛОРУ ЛЮДЕЙ И ОБЪЕКТОВ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ В ЖОСАЛИНСКОМ ПЧО

ЗА 1998-2002 ГГ.

(Жосалинское ПЧО; КНЦКЗИ им. М. Айкимбаева, г. Алматы)

В системе эпидемиологического надзора за холерой важное место отводится бактериологическому исследованию объектов внешней среды и материала от больных. За пятилетний период было исследовано 658 проб из воды поверхностных водоемов. Холерные вибрионы V. cholerae О1 были выделены в 1998 г. – 3 и в 1999 г. – 1. Выделялись холерные вибрионы О1 серогруппы из воды открытых водоемов в июле-августе.

Из четырех выделенных холерных вибрионов два относились к серовару Огава и два – к серовару – Гикошима. Штаммы, выделенные из объектов окружающей среды, обладали гемолитической активностью и были авирулентны по фаговому тесту и гемолитической активности. Штаммы обладали типичными биохимическими, серологическими свойствами, были чувствительными к полимиксину и образовывали ацетилметилкарбинол.

Кроме холерных вибрионов О1 группы из воды поверхностных водоемов было выделено 190 культур холерных вибрионов не О1 серогруппы, относящихся к разным группами Хейберга. Результаты исследования объектов внешней среды приведены в таблице 1.

Таблица 1Результаты исследования на вибриофлору открытых водоемов (числитель)

и сточных вод (знаменатель)

ГодыИсследовано проб

Из них с положительным результатом

ВсегоV.

cholerae О1

V. cholerae не О1,группы Хейберга

I II III IV V VI VII1998 66 25 3 6 10 5 - 1 - -1999 57 27 1 6 15 5 - - - -2000 80/19 38 - 7/2 19/5 1 2 2 - -2001 180/46 48 - 10/2 26/6 3 1 - - -2002 168/42 56 - 17/4 24/6 4 - 1 - -Итого 551/107 194 4 46/8 94/17 18 3 4 - -

108


При исследовании материала от больных холерные вибрионы О1 серогруппы были выделены только в 1998 г. (2 штамма) и были представлены двумя сероварами – Гикошима и Инаба. Штаммы обладали типичными свойствами и относились к I группе Хейберга. От больных также были выделены 15 культур холерных вибрионов не О1 серогруппы. Данные культуры выделялись от больных ОКИ ежегодно и относились к I-II группам Хейберга. Результаты исследования материала от больных приведены в таблице 2.

Таблица 2Результаты исследования на вибриофлору материала от больных людей

Годы Исследовано проб

Из них с положител

ьным результато

м

В том числе

V. cholerae О1

V. cholerae не О1,Группа Хейберга

I II1998 198 4 2 1 11999 190 4 - 1 32000 200 6 - 1 52001 129 2 - 2 -2002 157 1 - 1 -Итого 874 17 2 6 9

Высокий уровень заболеваемости ОКИ, выделение холерных вибрионов О1 и не О1 серогрупп от больных ОКИ, постоянная их циркуляция в открытых водоемах, неудовлетворительное материально-техническое состояние объектов хозяйственно-питьевого водоснабжения, низкий уровень санитарной очистки и благоустройства населенных пунктов, слабая материальная база и оснащенность лабораторий СЭС районов и города, появление вспышек холеры в приграничных странах ближнего и дальнего зарубежья, с которыми область имеет тесные торговые и экономические связи, открытие международных авиалиний и дальнейшее развитие железнодорожного и автотранспортного сообщения – все это позволяет ожидать эпидемических осложнений по холере на территории области.

Основная причина повышения заболеваемости, предположительно, заключается в недоброкачественности питьевой воды, что может способствовать пассированию холерного вибриона через организм человека. Поэтому основные задачи на данный момент – улучшение качества питьевой воды, в том числе контроль эффективности ее хлорирования путем бактериологического исследования, а также усиление санитарно-просветительной работы*.

* Ермеков Г. Н. и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. – Алматы, 2001. – Вып. 3. – С. 302.

109


УДК 616.995.42(471.341)

А. А. Денисов, С. Т. Савченко, А. Н. Лобанов, Е. М. Краснова,Г. И. Фролова, А. Ю. Фролов, С. Д. Гавенский, В. В. Сухов

ИКСОДОВЫЕ КЛЕЩИ ВОЛГОГРАДСКОЙ ОБЛАСТИКАК ПЕРЕНОСЧИКИ ПРИРОДНО-ОЧАГОВЫХ ИНФЕКЦИЙ

(Волгоградский научно-исследовательский противочумный институт,Центр госсанэпиднадзора Волгоградской области, г. Волгоград)

Волгоградская область расположена на юго-востоке Русской платформы, по обоим берегам нижнего течения рек Волги и Среднего Дона, в зоне сухих степей и полупустынь. В геоботаническом отношении она разнообразна, поэтому распространение иксодовых клещей на территории области носит диффузно-локальный характер. Эти членистоногие являются специфическими переносчиками основных групп трансмиссивных заболеваний человека, включая такие опасные вирусные и риккетсиозные инфекции, как Конго-Крымская геморрагическая лихорадка (ККГЛ), лихорадка Западного Нила (ЛЗН), Ку-лихорадка, клещевой боррелиоз и другие [1].

В Волгоградской области зарегистрировано 11 видов клещей: Dermacen-tor marginatus, Dermacentor reticulatus, Rhipicephalus rossicus, Rhipicephalus pumilio, Rhipicephalus schulzei, Hyalomma scupense, Hyalomma marginatum, Haemaphysalis punctata, Ixodes ricinus, Ixodes laguri, Ixodes crenulatus. Наиболее массовыми видами являются Hyalomma scupense, Dermacentor marginatus, Dermacentor reticulatus и Rhipicephalus rossicus [3].

Неполовозрелые формы большинства видов клещей – личинки и нимфы – паразитируют на мелких позвоночных животных (хомяк обыкновенный, водяная и лесная полёвки, лесная соня, суслики и др.) а также на насекомоядных (ежи европейский и ушастый, землеройки) [2].

H. scupense является однохозяинным клещом, распространен по территории области повсеместно. Активный период питания взрослых особей приходится с января по апрель, личинок – на ноябрь, а нимф – с ноября по март. Паразитирует вид преимущественно на крупном рогатом скоте (КРС).

Весеннее пробуждение пастбищных клещей в природе начинается сразу после таяния снега. Первыми активизируются D. marginatus и D. reticulatus, основными стациями обитания этих видов являются пойменные и байрачные леса в северной и центральной зонах области, где они доминируют. В Заволжье эти виды обитают только в Старополтавском районе, в пойме р. Еруслан. Остальная часть этой зоны и Волго-Ахтубинская пойма свободны от них. Сроки паразитирования D. marginatus и D. reticulatus совпадают. Весенняя активность имаго наблюдается с марта до конца мая, осеннее

110


оживление клещей наступает со второй декады августа и продолжается в течение всего теплого периода. Массовое паразитирование личинок и нимф этих видов наблюдается в июне-июле.

R. rossicus также часто встречается на данной территории. Основные стации обитания его являются места с повышенным увлажнением и хорошо развитой растительностью. Активное паразитирование всех фаз развития этого клеща наступает в апреле, достигая максимума в мае-июне, и продолжается, в зависимости от погодно-климатических условий.

H. marginatum распространен в южных Котельниковском, Октябрьском, Чернышковском, Калачёвском и Клетском районах. Основными прокормителями взрослых клещей кроме сельскохозяйственных животных, служат заяц-русак, серая куропатка и другие. Личинки и нимфы питаются на этих же прокормителях. Активность имаго начинается со второй половины апреля, в июле снижается, в сентябре встречаются лишь единичные клещи на животных. Преимагинальные фазы паразитируют в июне-июле. В конце летнего периода нимфы линяют во взрослых особей.

Остальные виды иксодовых клещей фауны Волгоградской области малочисленны. Влаголюбивые виды H. punctata и I. ricinus приурочены к лесным формациям. Они паразитируют на широком круге лесных обитателей. Rh. pumilio относится к группе rossicus, по характеру распространения является пустынным видом, встречается лишь в Палласовском районе.

Обилие клещей наблюдается в приграничных с Ростовской и Астраханской областями районах, где периодически регистрируются заболевания людей ККГЛ, ЛЗН и Ку-лихорадкой. С целью контроля за инфицированностью клещей регулярно проводится учёт их численности, массовый сбор в природе и с сельскохозяйственных животных, с последующим лабораторным исследованием на наличие антигенов вирусов ККГЛ, ЛЗН и других инфекций.

В процессе зоолого-паразитологического обследования в 2000 г. в области было собрано 240 клещей на флаг. Осмотрено 5900 голов КРС и снято с них 4493 экземпляра. Летом численность клещей при учёте на флаг была низка – от 1,0 до 6,0 фл/ч. В сборах преобладали клещи Rh. rossicus – 28,5%. Пик осенней активности этого вида отмечался в сентябре и составлял в среднем по области 32,5 экземпляров на 1 фл/ч. В сборах с КРС доминировал H. marginatum. Этот вид, в основном, распространён в южных районах области. В 2001 г. в природе было собрано 1476, с КРС – 571, с людей – 272 клеща. В видовом отношении летом преобладали Rh. rossicus, а осенью – D. reticulatus.

На фоне достаточно высокой численности иксодовых клещей в 2000-2001 гг. в летне-осенний периоды в Волгоградской области наблюдалась активизация природных очагов ряда инфекций. Так, в 2000 г. при исследовании на антиген вируса ККГЛ 660 проб клещей положительны результат обнаружен в 23 пробах H. marginatum и в 2 – Rh. rossicus,

111


доставленных из южных и юго-западных районов области. А в 2001 г. из 229 проб с той же территории положительными были 4 (H. marginatum). Так как по эпидпоказаниям во всех хозяйствах, расположенных в этих районах, проводились регулярные противоакарицидные обработки крупного и мелкого рогатого скота, произошло значительное снижение пораженности животных клещами.

Кроме того, в 2000 г. в групповой пробе клещей H. marginatum, собранных в Котельниковском районе, получен положительный результат на Ку-лихорадку, а в 2001 г. были 2 находки специфического антигена у D. reticulatus, доставленных из Клетского и Котовского районов области.

Исследование клещей на антиген вируса ЛЗН в 2000-2001 гг. результатов не дало.

В настоящее время природно-экологические факторы способствуют расширению ареала обитания клещей в этом регионе, что повышает риск заболевания людей опасными инфекционными заболеваниями.

ЛИТЕРАТУРА1. Балашов Ю. С. // Кровососущие клещи – переносчики болезней человека и

животных. – Л.: Наука. –1967. – С.259. 2. Померанцев Б. И. // Иксодовые клещи. Фауна СССР. – М.: Из–во АН СССР, 1950. – С. 259. 3. Фролова Г. И., Ермолова А. Д. // Матер. IX съезда Всесоюз. энтомол. об-ва. – Киев, 1984. – С. 213.

УДК 616.916.1/.4

Р. А. Егембердиева, Г. А. Шопаева, Ш. С. Садыкова, Г. Ж. Карабекова, Р. Р. Нурашева, А. К. Шокалакова

ОСОБЕННОСТИ ТЕЧЕНИЯ КРАСНУХИ У ВЗРОСЛЫХ

(КазНМУ, г. Алматы)

Краснуха это острое вирусное заболевание, встречающееся чаще среди детей, преимущественно в возрасте 1-6 лет. Вместе с тем краснухой болеют и взрослые (менее 0,5% от общего числа заболевших [2]). В настоящее время краснухе уделяется повышенное внимание. Это связано с возникновением опасности нарушения внутриутробного развития плода [3], последствий тяжелых осложнений, возможных случаев реинфекции этого заболевания [1].

Течение краснухи у взрослых изучено недостаточно, хотя ряд авторов (1-3) указывает на более тяжелое ее течение с выраженным продромальным периодом, лихорадкой, экзантемой и лимфоаденопатией.

Мы изучили клиническое течение краснухи у взрослых, лечившихся в 1-ой городской клинической инфекционной больнице г. Алматы в 2000-2001

112


гг. Под нашим наблюдением был 21 больной (12 женщин и 9 мужчин). Основная часть больных (90%) в возрасте от 16 до 20 лет. На другие возрастные группы (от 21 до 30 и от 31 до 40 лет) приходилось по 1 больному.

В продромальном периоде почти все больные (90%) жаловались на недомогание, головную боль, болезненность и першение в горле, более половины (62%) – отмечали озноб. Сухой кашель беспокоил 9 больных (43%), насморк был у 8 (38%), слезотечение отмечалось в 1 случае (5%), мышечные боли были также лишь в 1 случае. У большинства больных (76%) продолжительность данного периода была от нескольких часов до суток. До 2 суток продромальный период продолжался у четверых (19%), до 3 суток – у 1 больного.

Заболевание протекало в 17 случаях (81%) в среднетяжелой форме, в остальных 4 (19%) – в легкой форме. В разгаре заболевания слабость сохранялась у 16 (76%) больных, головная боль – у 11 (52%), насморк, кашель у 9 (43%), конъюнктивит отмечался в 5 (24%) случаях, боли в суставах – в 3 (14%), тошнота – в 1 случае. При обследовании у 90% больных выявляли гиперемию зева, у 81% – приглушение сердечных тонов, иногда отмечали тахикардию (4 случая), гепатомегалию (3 случая).

По литературе [1] у взрослых, больных краснухой, нередко наблюдается температурная реакция. По нашим данным лихорадка имела место у 18 больных (86%), причем у 8 из них (44%) температура не превышала 37,5°С, у 4 – повышалась до 38°С, у 6 – до 39°С. Чаще (61% случаев) температура сохранялась до 3 дней, более чем у третьей части больных температурная реакция продолжалась от 4 до 6 дней и лишь в 1 случае – свыше 6 дней.

В первый день болезни у 7 (33%) больных появилась сыпь – характерный и постоянный признак краснухи. У большинства больных (62%) сыпь возникла на 2-3 день болезни, у 1 – позже третьего дня. В 12 случаях (57%) высыпания появились вначале на лице, за ушами и на волосистой поверхности головы, в 6 (29%) случаях – одномоментно на лице, туловище и конечностях, в 2 (10%) – впервые сыпь появилась на туловище, затем на конечностях, не захватывая лица, в 1 – на конечностях, а потом на туловище и лице.

Сыпь чаще была обильной (67%), мелкопятнистой и мелкопятнистопапулезной (76%), лишь в 1 случае – крупнопятнистой. У 2 (10%) больных сыпь сопровождалась геморрагиями, у 4 (19%) – умеренным кожным зудом. В 8 случаях (38%) сыпь имела сливной характер. У четвертой части больных экзантема сохранялась в течение 2-3 дней, еще у четверти – 4-5 дней, у половины больных – более 5 дней. В наших наблюдениях сыпь исчезала у всех без пигментации и лишь в 1 случае отмечалось шелушение. По литературным данным [1] среди взрослых больных небольшая пигментация после экзантем отмечалась у 6,5%, отрубевидное шелушение – у 3,7% .

113


Наряду с кожными высыпаниями у 7 больных (33%) отмечалась энантема в виде единичных мелких бледно-розовых пятнышек на твердом небе и слизистой оболочке рта.

В период высыпания выражен генерализованный лимфаденит. У больных пальпировались все периферические лимфатические узлы, особенно заднешейные (95%), затылочные (62%), что патогмонично для краснухи. У 8 больных (38%) пальпировались подмышечные лимфоузлы, у 6 (29%) – паховые.

При общем анализе крови у большинства больных отмечалась лейкопения (81%), лейкоцитоз был в 2 случаях (10%), нейтропения – в 13 (62%), лимфоцитоз – в 16 (76%), моноцитоз – в 15 (71%), замедление скорости оседания эритроцитов – в 18 (86%) случаях.

В наших наблюдениях течение заболевания было благоприятным и закончилось выздоровлением, осложнений не было.

ЛИТЕРАТУРА1. Малый В. П. // Врачебное дело. – 1977. – № 8. – С.132. 2. Постовит В. А. // Военно-

медицинский журнал. – 1983. – № 12. – с. 41. 3. Тарасов В. И. // Советская медицина. – 1970. – № 9. – С. 95.

УДК 614.21(471.45)

Т. П. Крючкова, С. Т. Савченко, С. Д. Гавенский, В. В. Сухов,М. В. Ломтатидзе, А. Н. Лобанов, В. М. Свистунов,

Н. И. Погасий, А. Л. Британова, Н. П. ХраповаМИКРОБНЫЙ ПЕЙЗАЖ ОБЪЕКТОВ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ

НЕКОТОРЫХ ЛЕЧЕБНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ ВОЛГОГРАДА

(Центр ГСЭН Краснооктябрьского района г. Волгограда,Волгоградский н.-и. противочумный институт)

Внутрибольничные инфекции (ВБИ) остаются актуальной проблемой современной медицины и приобретают все большую медицинскую и социальную значимость. Это объясняется значительным ростом заболеваемости ВБИ в различных типах лечебно-профилактических учреждений (ЛПУ), а также большим экономическим ущербом, наносимым ВБИ обществу [4].

ВБИ возникают у 6-7% больных, находящихся в лечебных учреждениях страны. По данным официальной статистики, ежегодно в России регистрируется от 50 до 60 тыс. случаев внутрибольничного инфицирования, однако, по расчетным данным, это цифра в 40-50 раз выше [6]. Известно, что при добавлении ВБИ к профильной патологии, длительность пребывания в

114


стационаре возрастает для одного больного в среднем на 6-8 дней. Поскольку за год, по расчетным данным, в РФ гнойно-воспалительные осложнения за счет ВБИ переносят более 2 млн. пациентов, возникают дополнительные финансовые затраты, которые составляют более 5 млрд. руб./год, направленные только на лечение стационарных больных с ВБИ [8].

Установлено, что наиболее часто внутрибольничные осложнения регистрируются у больных ожоговых, хирургических, урологических, онкологических, родовспомогательных учреждений и у пациентов с иммунодефицитными состояниями [2]. На рост заболеваемости ВБИ среди этих больных оказывают влияние увеличение диагностических инвазивных вмешательств, использование сложной хирургической техники, большое число выполняемых хирургических операций по жизненным показаниям и другие факторы [2, 3].

Определенную роль в повышении числа случаев ВБИ играет формирование лекарственной устойчивости микроорганизмов, обусловленной широким бесконтрольным применением антибиотиков и других химиопрепаратов.

Следует отметить, что существенно изменилось этиологическая структура ВБИ. До недавнего времени ведущее место в этиологии гнойно-септических осложнений занимали стафилококки. Однако данные литературы последних лет свидетельствуют, что, несмотря на полирезистентность этих микроорга-низмов, их значительно потеснили другие представители условно-патоген-ной микрофлоры. Так, все большее значение приобретают представители грамотрицательных бактерий, относящихся к сем. Enterobacteriaceae и Pseu-domonadaceae [5].

Возрастает роль неферментирующих грамотрицательных бактерий как этиологических агентов внутрибольничных инфекций. При этом, ведущее место в этиологии как местных, так и генерализованных гнойно-воспалитель-ных процессов занимают микроорганизмы рода Pseudomonas, в особенности P. aeruginosa и другие клинически значимые виды псевдомонад [1, 7].

В системе эпидемиологического надзора за ВБИ, главная роль отводится микробиологическому мониторингу в ЛПУ. Определение этиологической структуры ВБИ у пациентов является одной из его составляющих. Полученные сведения дают возможность своевременно выявлять группы риска по возникновению и распространению внутри-госпитальных инфекций.

Важным моментом является также бактериологическое исследование видового состава микроорганизмов в объектах внешней среды лечебных стационаров (смывы с медицинского оборудования и аппаратуры, со стен операционных, палат отделений реанимации и интенсивной терапии, помещений палат для больных, раковин для мытья рук, дверных ручек и т. д.).

С этой целью были проведены исследования по определению микробного пейзажа и степени обсемененности условно-патогенными микроорганизмами

115


объектов внешней среды в разных отделениях двух многопрофильных ЛПУ и родовспомогательного учреждения. В качестве индикатора микробиологического благополучия среды нами использовался метод смывов с последующим бактериологическим исследованием.

Установлено, что доминирующими возбудителями на объектах внешней среды в родовспомогательном учреждении являлись кишечная палочка – 29,3%; золотистый стафилококк – 12,5%; эпидермальный стафилококк – 12,5% и энтеробактерии – 12,2%. Находки клебсиелл и синегнойной палочки составили 3,1 и 2,4% соответственно. На долю остальных представителей условно-патогенной флоры (B. cereus, Citrobacter, Edwardsiella) приходилось менее 5% положительных проб. В многопрофильных лечебных стационарах направленный мониторинг объектов внешней среды позволил выявить практически тот же микробный пейзаж. Однако частота выделения разных представителей микрофлоры в стационарах имела статистически достоверные различия. Так, если в одном из них среди положительных проб преобладали кишечная палочка, золотистый стафилококк, энтеробактерии и протей – 25,7, 18,3, 12,9 и 12,3% соответственно, то в другом – показатели были иными – 22,1, 11,7, 12,9 и 17,1%. Эти данные свидетельствуют, что во внешней среде стационаров преобладают кишечная палочка и стафилококки, которые чаще оказывают колонизирующее действие.

Проведенный анализ за период наблюдения (1,5 года) показал, что в объектах внешней среды в упомянутых ЛПУ высок уровень так называемых нестерильных смывов, составивший 43,5%, 45,5% и 27,7% соответственно.

Наши материалы подтверждают исключительное значение рассматриваемой проблемы и необходимость постоянного наблюдения за наличием возбудителей нозокомиальных инфекций в лечебных учреждениях со стороны клиницистов и сотрудников службы санэпиднадзора. Знание особенностей микробного пейзажа в отдельно взятом стационаре важно для своевременного усиления в нем санитарно-гигиенического и дезинфекционного режимов.

ЛИТЕРАТУРА1. Беляков В. Д. // Псевдомонады и псевдомонозы. – М.: Медицина, 1990. – 223 с. 2.

Венцел О. П. // Внутрибольничные инфекции – М.: Медицина, 1990. – 655с. 3. Лошанди А. // Внутрибольничные инфекции: Пер. с венг. – М., 1978. – С.71. 4. Покровский В. И., Семина Н. А. // Журн. эпидемиол. и инф. б-ни. – 2000. – №5. – С. 12. 5. Покровский В. И. // Энтеробактерии – М.: Медицина, 1985. – 319 с. 6. Профилактика внутрибольничных инфекций / Под ред. Ковалевой Е. П., Семиной Н. А. // ТОО «Рарогь». – М., 1993. – 227 с. 7. Пханадзе Г. Я. // Лаб. дело. – 1987. – № 3. – С. 164. 8. Семина Н. А. // Журн. эпидемиол. и инф. б-ни. – 2001. – № 5. – С. 5.

УДК 616.981.452(574.52)

116


Г. И. Ларионов, Д. С. Поле, Б. В. Махнин,А. К. Касенова, Т. Мусирепов

ПЕРВОЕ ОБНАРУЖЕНИЕ ВОЗБУДИТЕЛЯ ЧУМЫ НА ЛЕВОБЕРЕЖЬЕ ИЛИЙСКОЙ КОТЛОВИНЫ (СЮГАТИНСКАЯ ДОЛИНА)

(Алматинское ПЧО)

В соответствии с современным административным делением Алматинской области левобережье Или входит в состав трех районов – Енбекшиказахского, Уйгурского и Райымбекского. Здесь проходит крупная автомагистраль с интенсивным движением, связывающая Казахстан с КНР, проложены туристические маршруты к памятникам природы (Чарынский каньон, Ясеневая роща, Долина замков), активно посещаемым казахстанскими и иностранными туристами. Горный массив Большие и Малые Богуты, ограничивающий Сюгатинскую долину с запада, привлекает много охотников (в том числе, зарубежных), а Бартогойское водохранилище, от которого берет свое начало Большой Алматинский канал, часто посещают любители активного отдыха и рыболовы.

До 1980 г. обследование левобережья Илийской котловины проводилось спорадически и выборочно. Относительно регулярные наблюдения охватывают период с 1980 по 1989 гг. С осени 1989 г. по весну 2000 г. контроль этой территории сводился к исследованию материала, взятого при проведении паразитологических учетов. С 2000 г. эпизоотологическое обследование левобережья Илийской котловины на чуму и другие природно-очаговые инфекции начало Алматинское ПЧО.

Весной 2000 г. на левобережье Или была проведена рекогносцировка, которая выявила высокую численность большой песчанки в Чилик-Чарынском междуречье. В связи с этим осенью 2000 г. на левобережье было обследовано 26 секторов, общей площадью 210,6 тыс. га. Эпизоотия чумы выявлена в 9 секторах (площадью 72,9 тыс. га) Сюгатинской долины. На этой территории у 111 больших и 15 краснохвостых песчанок в сыворотках крови выявлены антитела к F1 чумного микроба, причем многие зверьки имели высокие титры антител, но возбудитель чумы не был выделен*. Весной 2001 г. на территорию Сюгатинской долины был выставлен эпидотряд, за время работы которого добыто и исследовано 483 животных, при этом у 44,3% выявлены специфические антитела к чумному микробу (у 205 больших, 1 краснохвостой и 2 полуденных песчанок, 1 краснощекого суслика, 4 домовых мышей и 1 каменки-плясуньи). Титры антител в РПГА колебались от 1:40 до 1:10240, а в РНАг – от 1:80 до 1:81920, но, как и в предшествующий сезон, чумной микроб не был выделен.

* Копбаев Е. Ш. и др. // Карантинные и зоонозные инфекции в Казахстане. - Алматы, 2001. - Вып. 3. - С. 310.

117


За осень 2001 г. было исследовано 498 млекопитающих, из них 11,8% имели антитела к возбудителю чумы (больших песчанок – 52, домовых мышей – 6, бурозубка – 1). По сравнению с весенним периодом доля положительных серологических реакций снизилась почти в 4 раза. Титры антител также снизились по сравнению с весенним сезоном и варьировали в РПГА от 1:20 до 1:5120, в РНАг – от 1:20 до 1:10240. Кроме того, за 2001 г. исследовано 42677 блох и 1520 клещей, но возбудитель чумы от них не выделен.

Интересен факт, что за все три сезона эпизоотологического обследования ни один из исследованных грызунов не имел характерных для чумной инфекции патолого-анатомических изменений внутренних органов. Отмечено лишь нескольких случаев глистной инвазии.

Параллельно с серологическими исследованиями грызунов на чуму, они подверглись исследованию на другие природно-очаговые инфекции. При этом положительные пробы выявлены: на пастереллез – 31, туляремию – 11, псевдотуберкулез – 2 и бруцеллез – 1. Отмечены микст-инфекции: чума и пастереллез, чума и псевдотуберкулез, чума и бруцеллез, чума и туляремия, а также чума, туляремия и пастереллез.

20 октября 2001 г. была выделена чистая культура чумного микроба от павшей большой песчанки, найденной 5 октября в 500 м от пос. Бартогой. Культура выделена двойным пассажем через биопробу (белые мыши). Белая мышь (второй пассаж), от которой выделен чумной микроб, была забита через 6 суток после заражения. При ее вскрытии на месте введения суспензии отмечена отечность тканей, из внутренних органов изменена только селезенка – плотная, незначительно увеличена, с некротическими узелками.

Уже через сутки на чашках с посевами суспензии и всех внутренних органов отмечен хороший рост микроба. Морфология колоний была не типичной: колонии темного цвета, величиной 1-1,5 мм в диаметре, имели округлую форму, выраженную зернистость, но без кружевной зоны. Пробы хорошо лизировались чумным и псевдотуберкулезным фагами и слабо лизировались фагом Л-413 С. В бульоне Хоттингера наблюдался типичный для чумного микроба рост (в прозрачном бульоне хлопья белого цвета). На среде с глицерином отмечалось изменение зеленого цвета на желтый (глицерин+).

Таким образом, вся территория левобережья Илийской котловины, включая припойменные песчано-солончаковые, пустынно-низкогорные и среднегорные участки, получила статус энзоотичного по чуме района. Здесь преобладают ленточный и диффузный типы поселений большой песчанки – основного носителя чумы в Прибалхашском автономном очаге. В период эпизоотии средняя численность этих грызунов на разных участках составляла 10-12 зверьков на 1 га (при колебаниях от 7 до 22), а показатель обитаемости колоний варьировал от 56 до 93%. Численность краснохвостой песчанки находилась на очень низком уровне, по всей видимости, популяция

118


переживала депрессию. При учете численности этого грызуна методом ловушко-ночей суммарный процент попадания составил 0,3 (осень, 2001 г.)

В полевых пробах на большой песчанке зарегистрировано 11 видов блох: Xenopsylla gerbilli, X. hirtipes, X. conformis, Nosopsylla laeviceps, Coptopsylla lamellifer, Paradoxopsylla repandus, P. teretifrons, Ctenophtalmus dolichus, Rhadinopsylla cedestis, Rh. socia, Stenoponia conspecta. При проведении паразитологических учетов во время поселковой дератизации (3.12-17.12.2001 г.) в зимовках чабанов, расположенных между пос. Кокпек и Бартогой, нами были обнаружены блохи Pulex irritans. Жалобы чабанов на наличие в домах блох в этом районе Сюгатинской долины были очень частыми.

На новом эпизоотическом участке, не считая многочисленных чабанских зимовок, расположены населенные пункты Кокпек, Бартогой, Бурундысу, Аксай, Узынбулак и Жылысай, в которых проживает около 5 тыс. человек. Часто поселения основного и второстепенных носителей чумы располагаются на окраинах сел, в огородах, а в некоторых случаях (п. Бартогой) колонии большой песчанки находятся непосредственно во дворах заброшенных и даже жилых домов, причем большинство поселков характеризуется высокой численностью домовых мышей. В таких местах неизбежны паразитарные контакты между дикими и синантропными грызунами. Этот фактор повышает вероятность эстафетной передачи чумной инфекции из природы в жилища человека. Во время обследования населенных пунктов в пробах отмечены домовая и лесная мыши, бурозубка и белозубка. Осенью 2001 г. суммарный процент попадания зверьков в давилки Геро составлял в среднем 9,8 при доминировании домовой мыши

УДК 616.98.(471.45)

А. Н. Лобанов, С. Т. Савченко, А. А. Денисов, Е. М. Краснова, В. В. Мананков, В. П. Смелянский, В. В. Сухов, С. Д. Гавенский,

В. М. Свистунов, Н. И. Погасий

ПРОБЛЕМЫ ПРИРОДНО-ОЧАГОВЫХ ИНФЕКЦИЙ В ВОЛГОГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

(Волгоградский н.-и. противочумный институт, Центр ГСЭН Волгоградской области, г. Волгоград)

Эпидемиологическая обстановка на территории Волгоградской области и прилегающих к ней регионов по ряду природно-очаговых инфекционных заболеваний – лептоспироз, клещевой боррелиоз, Конго-Крымская геморрагическая лихорадка (ККГЛ), лихорадка Западного Нила (ЛЗН), Ку-лихорадка – остается крайне напряженной. Область граничит с

119


активнодействующими природными очагами чумы Казахстана, Калмыкии и Астраханская области. С 90-х годов отмечается их активизация, что представляет реальную угрозу распространения эпизоотий чумы на территорию Волгоградской области. За последние годы сформировались новые социально-хозяйственные отношения с Республикой Казахстан, что привело к значительному повышению уровня миграции населения из Казахстана и росту риска заражения чумой. Кроме того, вследствие снижения жизненного уровня жители левобережных районов Волгоградской области иногда занимаются отловом малого суслика, обитающего на очаговой по чуме территории, для употребления их в пищу.

В последние годы в области наиболее актуальными из природно-очаговых инфекций являются трансмиссивные арбовирусные заболевания – ЛЗН и ККГЛ. Они относятся к так называемым «emerging-reemerging» инфекциям, которые отличаются своей непредсказуемостью и способностью быть причиной чрезвычайных эпидемических ситуаций [2]. До 1999 г. данные инфекции на территории Волгоградской области не регистрировались, однако вспышки ЛЗН и ККГЛ отмечались в соседних Астраханской и Ростовской областях.

Основным резервуаром вируса ЛЗН являются дикие птицы, зимующие в эндемичных районах Африки и гнездящиеся в Волгоградской области. Наиболее мощными узлами концентрации гнездящихся и мигрирующих птиц в Волгоградской области является Волго-Ахтубинское междуречье вместе с Сарпинскими озерами, включающее 5 крупных скоплений птиц в островных, озерных и водно-болотных экосистемах. Оно занимает 138 тыс. га и расположено на территории Среднеахтубинского, Ленинского и Светлоярского районов. Здесь гнездится более 150 видов птиц [3].

Млекопитающие не играют существенной роли в поддержании природных очагов ЛЗН. Возникающие у них уровни вирусемии недостаточны для заражения комаров. У больных людей титры вирусов в крови, как правило, невысоки, что исключает антропонозный цикл инфекции [1].

Основными переносчиками вируса ЛЗН являются комары орнитофильной ориентации, преимущественно рода Culex. После окончания гнездового периода птицы разлетаются, разнося вирус по речным долинам, где в его циркуляцию включаются комары, создавая предпосылки для развития эпизоотий и эпидемических осложнений. Кроме того, в сохранении вируса имеют значение иксодовые клещи, которых в области зарегистрировано 11 видов.

В 1999 г. в Волгоградской области впервые в России зарегистрирована крупная вспышка ЛЗН (380 подтверждённых случаев). В 2000 г. на территории гг. Волгограда, Волжского и трех близрасположенных районов области ЛЗН заболело 32 человека. С августа по октябрь 2001 г. зарегистрировано 15 случаев (11 в г. Волжском, 4 в г. Волгограде). Антиген вируса ЛЗН ежегодно обнаруживается в пробах от различных диких и

120


синантропных птиц, мелких мышевидных грызунов, комаров и клещей. В 2001 г. антиген ЛЗН обнаружен в 11 пробах (комары р. Culex – 6, Aedes – 2, ворон – 1, грач – 1, чирок – 1).

Таким образом, на территории Волгоградской области сформировался ус-тойчивый природный очаг ЛЗН. Причиной этому послужило резкое увеличе-ние количества гнездящихся перелетных птиц, осуществляющих межконти-нентальную интродукцию вируса из эндемичных регионов, а в Волго-Ахту-бинской пойме, являющейся зоной отдыха для большинства горожан, сложи-лись благоприятные условия для размножения основных, второстепенных носителей и переносчиков.

Одним из важнейших условий возникновения вспышек природно-очаго-вых заболеваний является рост плотности переносчиков и резервуаров вируса во внешней среде. Подтверждением этого факта была вспышка ККГЛ, которая развилась при значительном увеличении численности иксодовых клещей в Котельниковском районе Волгоградской области. За период с 08.06. по 27.07.2000 г. в этом районе было зарегистрировано 15 больных с диагнозом ККГЛ. При лабораторном исследовании иксодовых клещей антиген вируса ККГЛ выявлен в 21 пробе из 6 районов области: Котельниковского, Октябрьского, Клетского, Калачевского, Чернышковского, Суровикинского.

В 2001 г. в связи с напряженной эпидобстановкой проводилось систематическое наблюдение за динамикой численности клещей H. margina-tum – основных переносчиков инфекции. Активен этот вид с конца марта до конца августа. По эпидпоказаниям во всех хозяйствах на территории природного очага ККГЛ проводились регулярные обработки крупного и мелкого рогатого скота, что способствовало значительному сокращению чис-ленности клещей. В 2001 г. серологически исследовано 750 экземпляров ик-содовых клещей, выявлено 4 положительные пробы от H. marginatum, соб-ранных в Калачёвском, Котельниковском, Суровикинском районах. В 2001 г. зарегистрировано 9 случаев заболеваний (Котельниковский – 5, Чер-нышковский район – 2, Калачевский и Суровикинский – по 1). Следовательно, на юго-западе Волгоградской области к 2000 г. сформировался природный очаг ККГЛ.

Кроме того, территория Волгоградской области энзоотична по туляремии, лептоспирозу, ГЛПС, псевдотуберкулёзу, клещевому боррелиозу, бешенству. Заболеваемость этими инфекциями в области регистрируется в виде спорадических случаев. Во всех 33 районах области имеются очаги лептоспироза, в 26 – туляремии, в 20 – ГЛПС, в 5 – очаги клещевого боррелиоза.

ЛИТЕРАТУРА1. Львов Д. К. // Вопр. вирусол. – 2000. – № 2. – С. 4. 2. Путилина Н. Г. и др. //

Природно-очаговые особо опасные инф. на юге России, их профил. и лаб. диагностика. –

121


Астрахань, 2001. – С. 139. 3. Чернобай В. Ф., Сохина Э. Н. // Инвентаризация, мониторинг и охрана ключевых орнитологических территорий России. – Москва, 1999. – С. 68.

УДК 576.853:576.852.2:616.9-092.6

В. В. Мананков, Т. П. Пашанина, В. П. Смелянский, И. И. Корсакова,А. В. Веселков, О. И. Бессарабов, И. А. Дубич

ЗНАЧЕНИЕ ХЛАМИДИЙНОЙ И МИКО-УРЕАПЛАЗМЕННОЙ ИНФЕКЦИЙ В УРО- И ЭКСТРАГЕНИТАЛЬНОЙ

ПАТОЛОГИИ ЧЕЛОВЕКА

(Волгоградский н.-и. противочумный институт, Областная клиническая больница № 1, Больница СМП, ММУ № 15, г. Волгоград)

Среди возбудителей острых и хронических воспалительных заболеваний мочеполовой сферы, респираторного тракта, органов зрения и опорно-двига-тельного аппарата в настоящее время большое внимание исследователей привлекают М. hominis, U. urealyticum и М. pneumoniae [1, 2, 6-8]. Позиции различных научно-медицинских школ в вопросе о патогенности данных воз-будителей для человека противоречивы. Одни специалисты относят их к числу абсолютных патогенов, другие считают, что мико-уреаплазмы явля-ются комменсалами и лишь при определенных условиях вызывают патологи-ческие процессы, чаще в ассоциациях с другими микроорганизмами [2-6].

Анализ результатов нашего наблюдения за 10 лет показал, что у больных с различными уро- и экстрагенитальными заболеваниями при бактериологическом исследовании чаще всего высевались стафилококки, стрептококки, клебсиеллы, гарднереллы и грибы рода Candida. Лабораторное обследование на хламидиоз и мико-уреаплазмоз у них не проводилось. Последующее лечение с учетом чувствительности выделенных микроорганизмов к антибиотикам приводило к клиническому улучшению только у некоторой части больных, в большинстве же случаев не наблюдалось эффекта от медикаментозной терапии. Возможно, причиной заболевания именно у этой категории пациентов являлись хламидии, микоплазмы или уреаплазмы [3-6].

Цель настоящего исследования – выяснение роли хламидий и мико-уреаплазм в этиологии уро- и экстрагенитальных заболеваний среди больных, у которых антибактериальная терапия была неэффективной.

Материалы и методы. Для обнаружения антигенов C. trachomatis (С. tr.), М. hominis (M. h.), М. pneumoniae (M. p.) и U. urealyticum (U. u.) применяли метод флуоресцирующих антител. В качестве диагностикумов использовали коммерческие наборы «ХламоноСкрин-2», «МикогомоФлюоСкрин»,

122


«МикопневмоФлюоСкрин» и «УреагениФлюоСкрин» (ЗАО «НИАРМЕДИК», г. Москва). Для выделения бактериальной флоры использовали питательные среды производства ГНЦ прикладной микробиологии (г. Оболенск).

Положительным результатом посева исследуемого материала считали такой рост микроорганизмов, когда концентрация бактериальных агентов была выше 1×105 КОЕ/мл.

Результаты и обсуждение. Были обследованы две группы пациентов, у большинства которых не наблюдалось положительного эффекта от медикаментозной терапии, назначенной по результатам бактериологического исследования и определения антибиотикочувствительности микробной флоры.

Первая группа больных состояла из 2800 человек с заболеваниями урогенитального тракта. Во вторую входили 3200 человек с симптомами воспалительных изменений со стороны органов дыхания, зрения и опорно-двигатель-ного аппарата. Все больные из обеих групп были обследованы на наличие хламидий, микоплазм и уреаплазм, а также на бактериальную флору. Основные результаты обследования представлены в таблице.

ТаблицаРезультаты обследования пациентов на наличие хламидий, микоплазм и

уреаплазм (C. tr., M. h., M. p., U. u.)

ПатологияНаличие антигенов, %

До лечения После леченияC. tr. M. h. M. p. U. u. C. tr. M. h. M. p. U. u.

Урогенитальные заболевания 22,4 33,1 - 27,4 2,4 3,6 - 5,2

Экстрагенитальные заболевания 12,6 21,4 48,2 18,4 0,2 5,3 0,8 2,1

При исследовании материала от больных с урогенитальными заболеваниями (1 группа) хламидии обнаружены у 22,4%, микоплазмы – у 33,1% и уреаплазмы – у 27,4 % обследованных. Всем лицам было назначено этиотропное лечение. После проведенной антибактериальной специфической терапии большинство обследуемых перестали предъявлять жалобы. И лишь у 2,4-5,2 % пролеченных лиц при контрольном обследовании были выявлены хламидии, микоплазмы и уреаплазмы. При бактериологическом исследовании в 1,5-2 % случаев были выделены только грибы рода Candida.

Показатель выявления С. trachomatis, М. pneumoniae, М. hominis и U. ure-alyticum у пациентов с воспалительными заболеваниями респираторного тракта, органов зрения и опорно-двигательного аппарата составил 12,6, 48,2, 21,4 и 18,4% соответственно. После специфического лечения у большинства пациентов клинические симптомы отсутствовали и при контрольном

123


обследовании хламидии, микоплазмы и уреаплазмы выявлены всего в 0,2-5,3% случаев при отсутствии бактериального роста.

Таким образом, причиной большинства заболеваний урогенитального тракта, органов дыхания, зрения и опорно-двигательного аппарата является смешанные инфекции (хламидии, микоплазмы, уреаплазмы + бактериальная флора: стафилококки, кишечная палочка и др.). Однако ведущими патогенами в этих ассоциациях, вызывающих воспалительные заболевания, по-видимому, следует считать хламидии, микоплазмы и уреаплазмы.

ЛИТЕРАТУРА1. Агакишев Д. Д. и др. // Вест. дерматол.. – 1992. – № 5. – С. 45. 2. Башмакова М. А. и

др. // Хламидиоз. Пособие для врачей. – М., 1999. – 61 с. 3. Бурова О. Г. // Клинико-иммунологическая характеристика урогенитальной хламидийной инфекции у женщин: Автореф. дисс. … д. м. н. – 2000. – СПб. – 39 с. 4. Мазепа Н. В. и др. // Матер. VIII Всерос. съезда эпидемиол., микробиол. и паразитол.. – М.: РОСИНЭКС. – 2002. – Т. 4. – С. 95. 5. Мананков В. В. и др. // Мед. иммунол. – 2002. –Т. 4. – № 2. – С.154. 6. Мананков В. В. и др. // Биотехнология. Ветеринария. Матер. юбил. конф., посв. 70-летию НИИ микробиол. МО РФ. – Киров, 1998. – С. 151. 7. Мананков В. В. и др. // Там же. – Киров, 1998. – С. 152. 8. Страчунский Л. С. и др. // Практическое руководство по антиинфекционной химиотерапии. – М., 2002. – С.216.

УДК 616.9-084:616.981.51

К. С. Оспанов, С. В. Казаков, А. М. Мырзабеков,Д. Д. Жузбаева, Х. М. Алимова

ОРГАНИЗАЦИЯ МЕР ПРОФИЛАКТИКИ В ПУНКТАХ, НЕБЛАГОПОЛУЧНЫХ ПО СИБИРСКОЙ ЯЗВЕ

(Казахская республиканская СЭС, г. Алматы)

В Казахстане зарегистрировано 2612 очагов сибирской язвы в 1766 стационарно-неблагополучных пунктах. Общая площадь очагов, где с 1948 по 2002 гг. зарегистрированы заболевания сибирской язвой людей и сельскохозяйственных животных составляет приблизительно 188 тысяч 487 га.

За последние 5 лет наиболее активные природные очаги сибирской язвы установлены в Жамбылской, Южно-Казахстанской, Атырауской, Восточно-Казахстанской, Западно-Казахстанской, Акмолинской и Актюбинской областях, где регистрировалась как единичная, так и групповая заболеваемость сибирской язвой среди людей и сельскохозяйственных животных. В ряде пунктов заболевания регистрировались регулярно в течение последних 5 лет, в других – периодически, через разные промежутки

124


времени; в некоторых пунктах в течение десятилетий отмечали лишь по одной вспышке. Наибольшее количество повторных случаев заболевания сибирской язвы в одном пункте (от 3 до 5) зарегистрировано в Южно-Казахстанской, Жамбылской, Западно-Казахстанской, Костанайской, Акмолинской, Алматинской и Карагандинской областях. Число пунктов, в которых заболевание повторялось каждые 4 года, составило 24,1%. Поэтому первые 4 года и особенно, первый год после регистрации случая заболевания, являются наиболее опасным периодом проявления повторных вспышек [1].

В некоторых пунктах Южно-Казахстанской области (1986-2001 гг.) по-следние 16 лет заболевания людей сибирской язвой регистрировались регу-лярно, в Жамбылской области в течение 11 лет, Алматинской – 9 лет, Актю-бинской – 8 лет, Талдыкорганской – 7 лет, Восточно-Казахстанской и За-падно-Казахстанской областях – 6 лет, Акмолинской – 5 лет, Северо-Казах-станской – 3 года, Атырауской и Карагандинской областях – 2 года, бывшей Жезказганской и Кокшетауской областях – 1 год. На территории Кызылор-динской, Мангистауской и Павлодарской областей не зарегистрировано ни одного случая сибирской язвы. Следовательно, в эпидемический процесс си-бирской язвы вовлечены 84,1 % территории областей.

В результате осуществления надлежащего эпидемиологического надзора за сибирской язвой уровень заболеваемости этой инфекцией в республике не превышает 0,06-0,42 на 100 тыс. населения. Заболеваемость людей характеризуется волнообразным течением, склонностью к снижению в 60, 70, 80 годы и первую половину 90-х годов. Однако с 1995 г. отмечен подъём заболеваемости в 2 раза, в 1996 г. на 15%, когда было зарегистрировано 23 случая заболевания людей. Наибольшее число заболевших зарегистрировано в 1997 г. – 66 больных; в 1998 г. – 8; в 1999 г. – 9.; 2000 г. – 34.; 2001 г. – 17; в 2002 г. – 2. Диагноз сибирской язвы подтвержден бактериологически в 21,7-25% случаев. В структуре заболевших людей преобладают сельские жители.

Рост заболеваемости в 1995-1997 г.г. отмечен в период экономического спада на начальном этапе суверенизации государства и произошедших изменений в структуре сельского хозяйства. Если до образования суверенного государства показатель заболеваемости на 100 тыс. населения составлял в 1990 г. по Атырауской и Восточно-Казахстанской областям 0,1, Жамбылской области – 0,4, то соответственно в 1997 г. – 2,85; 1,09 и 1,09 [2, 3]. Данные показатели свидетельствуют о сокращении объёма плановой иммунизации сельскохозяйственных животных против сибирской язвы, учащении случаев подворного забоя скота, его разделки и реализации без ветеринарного освидетельствования. В связи с изменившейся формой собственности преобладают случаи бытового заражения людей от домашних животных (КРС, МРС, лошади и т. д.). На фоне снижения профессионально-производственной заболеваемости (в 1996 г. лишь 21,7%) отмечен рост числа бытовых заболеваний людей, связанный с увеличением численности частного скота. Так, в Южно-Казахстанской области в 2000 г. при

125


вынужденном забое скота из личного хозяйства, заболело сибирской язвой 33 человека.

У больных сибирской язвой чаще развивается типичная кожная форма, с преимущественной локализацией карбункула на кистях и пальцах рук. Реже поражалась кожа головы, стоп и туловища [4]. В результате употребления инфицированного мяса, термически плохо обработанного, в 1997 г. 2 человека заболели кишечной формой сибирской язвы, в 2000 г. погибли 3 больных от вторичного сибиреязвенного сепсиса (ЮКО, ВКО). Такой неблагоприятный исход заболеваний объясняется поздним обращением населения за медицинской помощью и несвоевременным применением сибиреязвенного гаммаглобулина при лечении больных. Фактически свернуты работы по охвату профилактическими прививками против сибирской язвы населения, проживающего в стационарно-неблагополучных пунктах. В основном болеют сибирской язвой люди и сельскохозяйственные животные там, где жаркое, сухое лето и низкая влажность. Сезонность отмечается в теплое время года (апрель-октябрь), пик заболеваемости ежегодно приходится на июль-сентябрь (52-55%) [5-6].

В целях усиления и обеспечения эпидемического благополучия по сибирской язве необходимо осуществление взаимоинформации и взаимодействия в работе по профилактике этой инфекции органов Госсанэпиднадзора и ветеринарного надзора; выборочно-комиссионная проверка охвата вакцинацией сельскохозяйственных животных в активно действующих стационарно-неблагополучных по сибирской язве пунктах с давностью проявления заболеваний последние 4 года [7]. В активно действующих природных очагах сибирской язвы следует проводить бактериологическое исследование материала (почва и др.) из внешней среды, усилить контроль над соблюдением правил обработки, заготовки, сортировки, хранения, транспортировки и реализации животноводческого сырья и продукции. Лицам, обратившимся за медицинской помощью с заболеваниями кожных покровов (язвы, карбункулы, фурункулы и др.) оказывать необходимое специализированное (хирургическое) лечение только после предварительной консультации инфекциониста. Регулярно пропагандировать среди населения, особенно в активно действующих стационарно-неблагополучных пунктах, меры профилактики сибирской язвы.

ЛИТЕРАТУРА1. Амиреев С. А. и др. // Матер. межрег. совещ. ВОЗ/ФАО по сиб. язве. – Алматы,

1997. – С. 24. 2. Монисов А. А. и др. // Там же..– Алматы, 1997. – С. 27. 3. Спатаев М. Б. // Офиц. бюлл. Госсанэпидслужбы РК «Окружающая среда и здоровье населения». – Алматы, 2002. – № 1/27. – С. 2. 4. Тасмагамбетова Н. Н. и др. Заболеваемость сибирской язвой в Южно–Казахстанской области и принимаемые меры по её профилактике // Там же.. – Алматы, 2002. – С. 15. 5. Турсункулов Ш. Ж. и др. // Матер. межрег. совещ. ВОЗ/ФАО по сиб. язве. – Алматы, 1997. – С. 22. 6. Ведерников В. А. и др. Опыт прогнозирования обстановки по сибирской язве животных // Там же..– Алматы, 1997. – С. 37. 7. Оспанов К.С. и др. Анализ заболеваемости и меры профилактики сибирской язвы в республике (1986–2001 гг.).

126


УДК 65.012.7:616.981.452(574.53)

Л. П. Рапопорт, А. С. Трофимов, К. Р. Рахимов, Л. П. Кондратенко

НЕКОТОРЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ МОНИТОРИНГА СЕРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА ЧУМУ В ПРИЧУЙСКИХ МОЙЫНКУМАХ

(Шымкентская ПЧС)

В настоящее время серологические методы являются необходимым компонентом эпизоотологического обследования природных очагов чумы [3]. Вместе с тем, ряд вопросов, связанных с анализом результатов серологических исследований, остается неизученным. Это, прежде всего, касается связи частоты выделения культур возбудителя с процентом серопозитивных зверьков в выловах, сезонных изменений величины титров серологических реакций, их различий в разные фазы эпизоотического процесса.

Наши наблюдения проводились в 1990-2001 гг. Материал брался на западе и востоке Причуйских Мойынкумов в местах наиболее частого возникновения чумных эпизоотий. Эпизоотический индекс [1] обследуемых районов равнялся на западе – 0,3, на востоке – 0,4. При этом, однако, следует отметить, что, несмотря на почти одинаковую частоту проявлений энзоотии, эти районы несколько отличаются как по плотности населения большой песчанки [2], так и по некоторым особенностям циркулирующих штаммов возбудителя [4]. За этот период на западе взято 248 проб из 58 обследуемых секторов (участков площадью 1010 км2) и серологически исследовано 10622 больших песчанки. На востоке получено 136 проб из 39 секторов и серологически исследовано 8662 зверька этого вида.

Как показали наши наблюдения, имеется определенная связь между процентом серопозитивных зверьков в пробе и частотой выделения от них культур. Так, на западе Причуйских Мойынкумов при проценте серопозитивных зверьков менее 2 культуры возбудителя чумы, как правило, не выделяются. Крайне редко изолируются культуры и при наличии серопозитивных зверьков в сборах менее 5%. Однако затем количество выделяемых штаммов заметно возрастает и при наличии 15-20% серопозитивных зверьков составляет до 16,7 на 1000 исследуемых грызунов. При наличии в популяции от 21 до 35% серопозитивных особей выделяется в среднем 26,3 культуры чумы на 1000 исследуемых, а при 45% серопозитивных зверьков и выше – до 35,7 штаммов. Как и следовало ожидать, чем большее число зверьков имело контакты с возбудителем, тем легче обнаружить особей, в крови или органах которых он сохранился.

127


Несмотря на отсутствие в некоторых случаях (рассматривается ряд с интервалом 5%) прямой зависимости числа выделенных культур от процента серопозитивных зверьков в пробе, существует статистически достоверная корреляционная связь между этими двумя показателями (коэффициент корреляции R = 0,67, что соответствует 0,05 уровню значимости).

На востоке Причуйских Мойынкумов выделение культур возбудителя чумы при проценте серопозитивных зверьков менее 5 в пробе также очень редки. Значительное число изолированных культур чумного микроба регистрируется, начиная с 10% серопозитивных зверьков в пробе: 55,9 культур на 1000 исследованных больших песчанок. При дальнейшем увеличении процента серопозитивных зверьков количество выделенных культур колеблется обычно от 62,3 до 84,7 на 1000 исследованных грызунов. Прямая зависимость между этими двумя величинами также иногда отсутствует, хотя корреляционная связь существует (R = 0,63, P = 0,05).

Как видно из приведенных данных, на востоке культуры чумного микроба обнаруживаются в серопозитивных пробах значительно чаще, что говорит о более интенсивном течение здесь эпизоотического процесса.

Амплитуда титров серологических реакций весной и осенью характеризуется огромным диапазоном: на западе от 1:40 до 1:40960, на востоке – от 1:40 до 1:81920. Однако большая часть серопозитивных зверьков имела титры в РПГА и РНАг в пределах 1:1280 на западе и 1:640 – на востоке. Летом максимальные зарегистрированные нами титры не превышали 1:5120 в РПГА и 1:10240 – в РНАг. Причем все они располагались равномерно в диапазоне от 1:40 до упомянутых выше величин.

Как правило, в случае обнаружения серопозитивных зверьков положительные результаты регистрируются и в РПГА и РНАг. Только в 8 случаях на западе и в 14 случаях на востоке положительные результаты регистрировались в пробах лишь в РНАг, из них 14 случаев относятся к началу и 8 – к угасанию эпизоотического процесса. Максимальные титры антител в РНАг обычно выше, чем в РПГА, реже равны.

Как правило, во всех секторах, где был найден возбудитель чумы, одновременно были обнаружены и серопозитивные зверьки. За все время наблюдений зарегистрировано только 6 случаев на западе и 9 случаев на востоке, когда при наличии возбудителя серопозитивные зверьки не обнаружены. Все они относятся к самому началу эпизоотии. При этом в большинстве таких секторов возбудитель был выделен только от блох.

Величина средних геометрических титров также колеблется в широких пределах. На западе в РПГА она изменяется весной от 1:127 до 1:5128, осенью – от 1:20 до 1:1325. В РНАг средние геометрические титры колеблются от 1:120 до 1:40960 весной и от 1:99 до 1:4855 – осенью. Летом титры выше 1:4014 не встречались. На востоке средние геометрические титры в РПГА колеблются от 1:52 до 1:1741 весной и от 1:41 до 1:1355 –

128


осенью, а в РНАг – соответственно от 1:53 до 1:3148 весной, и от 1:40 до 1:2660 – осенью.

Большая часть средних геометрических титров на западе в обеих серологических реакциях попадает в диапазон от 1:80 до 1:320. В этих пределах регистрируется 65,2% всех положительных случаев РПГА весной, 73,3% осенью и 100% летом. Для РНАг эти показатели равны соответственно 51,0% весной и 57,6% осенью. На востоке большая часть средних геометрических титров концентрируется в диапазоне от 1:40 до 1:320. На него приходится 80,5% всех положительных случаев РПГА весной и 79,3% осенью, в РНАг –соответственно 62,4% и 58,6%. Как видно из приведенных данных, летом и осенью реакций с низкими титрами встречается обычно больше, чем весной, что обусловливается меньшей, как правило, интенсивностью эпизоотического процесса [2] и наличием в популяции зверьков, переболевших еще весной, титр антител в крови которых уже заметно снизился.

Величина средних геометрических титров различна для разных фаз эпизоотического процесса. Так, в начале эпизоотии на западе очага, она равна для РПГА в среднем 1:146 ± 12, для РНАг – 1:389 ± 37. В разгар эпизоотии аналогичные показатели равны в РПГА – 1:486 ± 40, в РПГА – 1:1419 ± 102. В фазе угасания эпизоотического процесса титры серологических реакций снижаются и составляют в РПГА 1:124 ±12, в РНАг 1:209 ± 28.

На востоке очага в начале эпизоотии средние геометрические титры в РПГА равняются 1:85,6 ± 20, в РНАг 1:783 ± 36, в разгаре эпизоотии – в РПГА 1:433 ±30, в РНАГ – 1:1188 ±92, в фазе угасания эпизоотии – соответственно 1:116 ± 10 и 1: 184 ± 22. Обращает на себя внимание сходство величин средних геометрических титров в аналогичных фазах эпизоотического процесса в разных частях очага.

Таким образом, низкие, статистически равные титры в РПГА регистрируются как в начале, так и конце эпизоотии. Однако титры РНАг в фазе угасания эпизоотии достоверно ниже, что позволяет различать эти фазы по результатам серологических исследований. Во всех фазах эпизоотического процесса титры в РНАг выше, чем в РПГА.

Отсутствие аналогичных работ не позволяет нам сравнить полученные для Причуйских Мойынкумов данные с аналогичными показателями для других природных очагов. Однако следует отметить, что величины средних геометрических титров, приведенные для различных фаз эпизоотического процесса в «Инструкции по применению серологических методов диагностики при эпизоотологическом обследовании природных очагов чумы» (1974), полученные на Мангышлаке, сильно отличаются от наших.

ЛИТЕРАТУРА1. Дятлов А. И. и др. // Проблемы ООИ. – 1971. – Вып. 4. – С. 72. 2. Рапопорт Л. П.

Природные очаги трансмиссивных болезней человека аридных областей азиатской части СССР и их эволюция в антропогене: Дисс. … докт. биол. наук. – Саратов, 1987. – 474 с. 3.

129


Руководство по профилактике чумы в Среднеазиатском пустынном очаге. – Алма-Ата, 1992. – 144 с. 4. Сагимбеков У. А. и др. // XII межреспубл. научно-практ. конф. противочум. учрежд. Ср. Азии и Казахстана. – Алма-Ата, 1985. – С. 35. УДК 615.779.931:616.981.25

К. А. Ротов, А. И. Перепёлкин, Е. А. Снатёнков, А. Е. Замарин, А. А. Мещеряков, А. А. Замарин, Н.А. Симакова

ИЗУЧЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ ГЕНТАМИЦИНА СУЛЬФАТ И СТРЕПТОМИЦИНА СУЛЬФАТ В СВОБОДНОЙ И ЛИПОСОМАЛЬНОЙ

ФОРМЕ ПРИ ЛЕЧЕНИИ СТАФИЛОКОККОВОГО СЕПСИСА

(Волгоградский н.-и. противочумный институт)

Проблема лечения инфекционных заболеваний остаётся актуальной и в настоящее время. Низкую эффективность терапии при тяжелых инфекциях в основном связывают с внутриклеточным расположением микроорганизмов. Таким образом, клеточная стенка становится барьером на пути проникновения многих антибактериальных препаратов [4, 7, 8, 12]. Поэтому поиск препаратов, в наибольшей степени активных внутри клеток макроорганизма, является оправданным.

Возможность направленного транспорта антибактериальных препаратов внутрь клеток макроорганизма появилась после создания липосом (везикул). Они представляют собой липидные везикулы с заключенной во внутренний объём водной фазой и близкие по ряду характеристик к биологическим мембранам [6, 9, 10, 13].

Для доставки гентамицина и стрептомицина сульфат внутрь клеток мак-роорганизма мы использовали липосомы [1, 3, 5]. Лечебное действие липо-сомальных гентамицина и стрептомицина сульфат изучали на модели стафи-лококкового сепсиса. Эксперимент проводили на белых мышах массой 18-20 г (n = 102). Генерализованный воспалительный процесс воспроизводили пу-тём внутрибрюшинного введения однодневной культуры Staphylococcus au-reus, штамм 209 Р. Все животные были разделены на группы по 6 особей в каждой. Величина заражающей дозы составила 109 микробных клеток в 1 мл изотонического раствора 0,9% NaCl. Свободный гентамицина сульфат (в до-зах 3; 1,5; 0,75; 0,375 мг) и липосомальный антибиотик (в дозах 2,1; 1,5; 0,75; 0,375 мг) вводили внутрибрюшинно на следующие сутки после заражения однократно, 3 дня подряд, а затем с интервалом 48 часов в течение 15 дней.

В другой серии экспериментов изучено лечебное действие стрептомицина сульфат (в дозах 6; 3; 1,5; 0,75 мг) и липосомального стрептомицина (в дозах 4; 2; 1; 0,5 мг) на той же модели инфекции и режиме дозирования.

В процессе эксперимента учитывали среднюю продолжительность жизни, процент выживших животных и результаты бактериологического исследова-ния внутренних органов. Средняя продолжительность жизни животных в контрольной группе (не получавших лечение) составила 3,2 суток.

130


Внутрибрюшинное введение гентамицина сульфат в дозе 3 мг и липосо-мального антибиотика в дозе 2,1 мг, оказывало задерживающее действие на развитие стафилококковой инфекции у мышей. У животных, получавших липосомальный антибиотик в указанной дозе, средняя продолжительность жизни составила 10,7 суток, а в группе, получавшей свободный антибиотик – 8,4 суток. Эффективность защиты составила 50 и 17% соответственно. Липосомальный гентамицина сульфат в дозе 1,5 мг предохранял от гибели 17% животных. После введения свободного препарата в той же дозе отмечена гибель 100% особей. При этом продолжительность жизни мышей, получавших иммобилизированный в липосомы гентамицин и свободный препарат, была примерно одинаковой и составляла около 6 суток.

У мышей, которым липосомальный антибиотик вводили в дозах 0,75 мг и 0,375 мг, несмотря на проводимое лечение, гибель 100% особей зафиксиро-вана в различные сроки наблюдения. Полученные данные свидетельствуют о недостаточно эффективной концентрации препаратов в крови и органах жи-вотных при выбранном режиме дозирования. Однако, продолжительность жизни животных, которым вводился липосомальный гентамицин, была не-сколько выше.

Таким образом, использование гентамицина, включенного в липосомы, при экспериментальном сепсисе белых мышей, вызванном Staphylococcus aureus 209 P, позволило повысить процент защиты. Он составил 17% для сво-бодного антибиотика, а для антибиотика в липосомальной форме – 50%. Рас-считанные величины ЕД50 (доза препарата, предохраняющая) липосомаль-ного препарата составила 1,85 мг, а для свободного антибиотика 3,8 мг.

При анализе результатов лечения стафилококкового сепсиса мышей ли-посомальным и свободным стрептомицином оказалось, что введение стреп-томицина сульфат в дозах 3; 1,5; 0,75 мг и липосомального стрептомицина в дозе 0,5 мг не оказывало тормозящего влияния на течение инфекции. Гибель 100% особей отмечена в различные сроки наблюдения. В то же время, стреп-томицина сульфат в дозе 6 мг предохранял от гибели 33% животных при средней продолжительности жизни 8,1 суток. Введение липосомального стрептомицина в дозе 4 мг позволило повысить продолжительность жизни мышей до 15,2 суток и процент защиты до 83,3%. Липосомальный стрепто-мицин в дозе вдвое меньшей (2 мг) предохранял от гибели 50% особей и увеличивал продолжительность их жизни до 13,1 суток.

При сравнении рассчитанных величин ЕД50 оказалось, что терапевтиче-ская эффективность стрептомицина, включенного в липосомы, выросла в 3,5 раза по сравнению с обычным антибиотиком.

Повышение антибактериальной активности липосомальных антибиотиков по сравнению с обычными препаратами обусловлено особенностями распре-деления везикул (направленным транспортом в ткани и макрофаги, а также поддержанием более высоких плазменных концентраций антибиотиков). Меньшее число высеваемых из органов животных (печени, лёгких, селе-зёнки) колоний Staphylococcus aureus, штамм 209 Р, получавших липосо-

131


мальные антибиотики в сравнении с терапией обычными препаратами, соот-ветствует представлениям о преимущественном захвате липосом органами мононуклеарной фагоцитарной системы [2, 6, 11].

Таким образом, полученные результаты свидетельствуют о высокой эф-фективности гентамицина и стрептомицина, включенных в липосомы, при генерализованной стафилококковой инфекции у мышей.

ЛИТЕРАТУРА

1. Антонов В. Ф., Князев Ю. А. Липосомы и их взаимодействие с клетками и тканями. – М.: Наука, 1981. – С. 3. 2. Грегориадис Г., Аллисон А. Липосомы в биологических системах. – М.: Медицина, 1983. – 384 с. 3. Грегориадис Г., Аллисон. Липосомы в биологических системах. – М.: Медицина, 1983. – С. 36. 4. Кивман Г. Я., Гудзит Э. А. Фармакокинетика химиотерапевтических препаратов. – М.: Медицина, 1982. – 255 с. 5. Ладыгина Г. А., Тенцова А. И. //Фармация. – 1978. – 27. – С. 52. 6. Марголис Л. Б., Бергельсон А. Д. Липосомы и их взаимодействие с клетками. – М.: Наука, 1986. – 240 с. 7. Ротов К. А., Мельников Б. И. // Особо опасные инфекционные заболевания: диагностика, профилактика и биологические свойства возбудителей. – Волгоград. 1989. – Вып. 4. – С.79. 8. Тихонов Н. Г., Перепёлкин А. И. Материалы 7-го Росс. науч. конгресса «Человек и лекарство»: Тез. докл. – М., 2000. – С. 540. 9. Allen T. M. // Drugs. – 1998. – Vol. 56. – 5.– P. 747. 10. Monfardini C., Veronese F. M. // Pharm. res. – 1998. – Vol. 9. – 4. – P. 418. 11. Oussoren C., Storm G. // Int. j. pharm. – 1999. – Vol. 183. – 1. – P.37. 12. Vitas A. I., Diaz R. // Chemotherspy. – 1997. – Vol. 43. – 3. – P. 204. 13. Yurasov V. V., Kucheryanu V. G. // Biomedical Research Foundation. – Tokyo, 1996. – P. 171.

УДК 576.809.7:615.373.3

Е. Б. Сансызбаев

АНТИГЕННЫЕ СВОЙСТВА ОЧИЩЕННЫХ РАЗЛИЧНЫМИ МЕТОДАМИ АНТИРАБИЧЕСКИХ ИММУНОГЛОБУЛИНОВ ИЗ СЫВОРОТКИ

КРОВИ ВЕРБЛЮДОВ


В медицинской практике с целью лечения и экстренной профилактики ряда вирусных и бактериальных инфекций применяются гетерологичные иммуноглобулины, содержащие готовые антитела. Последние представляют собой иммунологически наиболее активные фракции (гаммаглобулины) сыворотки, получаемые из крови гипериммунизированных животных, преимущественно лошадей. В настоящее время их используют для пассивной иммунизации людей против бешенства, сибирской язвы, клещевого энцефалита, лептоспироза, дифтерии, столбняка, ботулизма, газовой гангрены, для лечения укусов ядовитых змей (гюрзы, кобры) и членистоногих (каракурта).

132


Вследствие значительной аллергизации населения лошадиными белками, профилактические прививки, особенно повторные, с применением гетерологичных сывороточных препаратов оказывают побочное сенсибилизирующее действие и создают условия для возникновения аллергических реакций (анафилактический шок, сывороточная болезнь, местная и общая реакции).

Иммуноглобулин антирабический лошадиный применяют в комбинации с антирабической вакциной для экстренного предупреждения заболевания людей гидрофобией при множественных укусах бешеными животными. Лечение при появлении клинических признаков гидрофобии неэффективно – заболевание заканчивается всегда летально. Однако аллергические реакции (анафилактический шок, сывороточная болезнь) возникают у 25-45% лиц, получивших гетерологичный лошадиный антирабический иммуноглобулин (Комитет экспертов ВОЗ по бешенству, 1994). В тех странах, где в качестве продуцента используются лошади, Комитет настоятельно рекомендует применять иммуноглобулины (или сыворотки), полученные из крови животных другого вида.

Нами использованы в качестве продуцентов антирабической сыворотки верблюды местной породы в возрасте 3-4 лет, весом 500-600 кг. Животные подвергались гипериммунизации антирабической вакциной по специальной схеме, подкожно в области шеи (в разные участки). Полученная от верблюдов гипериммунная сыворотка служила исходным материалом для приготовления очищенного методами спиртового осаждения (как принято) и ферментативного гидролиза (наш вариант) иммуноглобулина. После очистки сыворотки, содержание вируснейтрализующих антител в препарате иммуноглобулина в 3-4 раза превышало таковое в исходной нативной сыворотке.

В настоящей работе представлены результаты сравнительного изучения антигенных свойств очищенных различными методами антирабических иммуноглобулинов, полученных из сыворотки крови верблюдов.

Опыты проводились на кроликах породы «Шиншилла» весом 2,5-3 кг. Для каждого вида очищенного иммуноглобулина брали по три кролика. Кролики подвергались двум циклам иммунизации. В первом цикле им через день в ушную вену вводились следующие дозы препарата: 0,5-1,5 – 2,0-2,5 мл. Через две недели животные подвергались второму циклу иммунизации: 0,5-1,5 – 2,0-2,5 мл препарата. На 7 день после окончания второго цикла у кроликов брали кровь, затем после выдерживания в комнатной температуре из нее пастеровской пипеткой отделяли сыворотку. Полученные таким образом кроличьи антисыворотки были применены при изучении антигенных свойств очищенных различными методами иммуноглобулинов. Применялась реакция кольцепреципитации в пробирке. В качестве антигена послужил неразведенный иммуноглобулин, а в качестве антител использовалась антисыворотка кроликов. На дно пробирки отмерялось по 0,1 мл антигена, затем на антиген осторожно наслаивали по 1 мл антисыворотки (антител) в

133


возрастающих разведениях. При положительном результате на границе обеих жидкостей образовалось плотное белое кольцо (кольцепреципитация) в течение 24 часов при комнатной температуре. Предельное разведение антисыворотки (антител), при котором еще образуется белое кольцо и считали преципитационным титром сыворотки. На основании полученных результатов производилось вычисление среднегеометрических титров антисыворотки. Результаты опытов представлены в таблице.

Таблица Антигенные свойства различно очищенных антирабических

иммуноглобулинов

Метод очистки препарата Кролик Результаты реакции

Спиртовое осаждение№ 1№ 2№ 3

1:256001:1024001:51200

Ферментативный гидролиз№ 1№ 2№ 3

1:128001:64001:800

Как видно из данных таблицы, антирабический иммуноглобулин (спиртовое осаждение) дал положительную реакцию кольцепреципитации в разведениях от 1:25600 до 1:102400 (среднегеометрический титр 1:59733,3), а полученный ферментативным гидролизом – от 1:800 до 1:12800 (среднегеометрический титр равен 1:6666,6). Иначе говоря, антигенные свойства последнего снижены по среднегеометрическим титрам в 9 раз по сравнению с иммуноглобулином, полученным методом спиртового осаждения.

Таким образом, способ очистки исходной нативной сыворотки с применением ферментативного гидролиза (пептическое переваривание белков) позволяет получить лечебно-профилактический антирабический иммуноглобулин со слабыми антигенными (побочными) свойствами при сохранении требуемой специфической активности. Теоретически указанное явление можно объяснить следующим образом. Иммунохимическим методом доказано, что в макромолекуле иммунного белка (гамма-глобулина) имеются интактные (инертные, балластные) участки, не вступающие в реакции со специфическими возбудителями и активные участки, вступающие в иммунологических реакциях (РН, РП, РСК и др.) со специфическими возбудителями in vivo u in vitro. Их называют активными центрами (АЦ) антител – наподобие детерминантных групп (участков) бактериальных антигенов. Интактные участки антител более чувствительны к действию фермента пепсина и в условиях ферментативного гидролиза сывороток разрушаются и удаляются при последующем фракционировании из ферментированного материала. Вследствие этого и происходит резкое

134


снижение антигенности гетерологичных иммуноглобулинов животных. В тоже время, активные центры иммунного белка более устойчивы к действию фермента и способствуют сохранению требуемой специфической активности антител иммуноглобулинов.

УДК 616.36-002:614.21.(471.45)

Г. А. Ткаченко, В. А. Антонов, В. В. Алексеева, В. С. Замараев, С. Н. Тихонов, А. Е. Замарин

ГЕНОТИПИРОВАНИЕ ВИРУСА ГЕПАТИТА С (HCV), ВЫЯВЛЯЕМОГО У ПАЦИЕНТОВ ЛЕЧЕБНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ

ВОЛГОГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

(Волгоградский н.-и. противочумный институт,ООО «Фармапроф», г. Волгоград)

Хронический гепатит C становится всё возрастающей проблемой для здравоохранения и экономики не только России, но и стран ближнего зарубежья. Так как на начальных этапах все вирусные гепатиты сходны по клинической картине, в подтверждении диагноза большое значение приобретает лабораторная диагностика [1].

В практической работе при постановке диагноза вирусного гепатита C, как правило, основываются на результатах ИФА, который остается основным методом диагностики в стационарах. Антитела к антигенам HCV класса IgG выявляются в среднем через 6-12 недель после заражения HCV и могут свидетельствовать как о развитии текущей, так и о перенесённой НСV-инфекции [3]. Из-за позднего появления анти-HCV IgG метод ИФА диагностически неинформативен для ранней диагностики. Поэтому необходимо использовать дополнительный метод диагностики вирусного гепатита C – полимеразную цепную реакцию (ПЦР), которая позволяет выявлять РНК HCV в плазме крови больных уже через 1-3 недели после заражения гепатитом, то есть в инкубационном периоде, задолго до появления анти-HCV IgG [4, 5].

ПЦР является существенным критерием оценки репликативной активности HCV. При выявлении РНК HCV (в отсутствие расстройств иммунитета) в 90% случаев в крови удаётся обнаружить анти-HCV. В условиях иммунодефицита в связи с различными заболеваниями или иммуносупрессивной терапией, что особенно актуально для онкологии и трансплантологии, продукция антител может быть резко снижена. В этом случае возрастает диагностическая ценность метода ПЦР [2, 5]. Кроме того, технология ПЦР дает возможность оценить виремию при хронической

135


инфекции HCV, выявлять ее у бессимптомных доноров и оценить эффективность противовирусной терапии.

Одним из наиболее важных свойств вируса HCV является его высокая генетическая вариабельность, что выражается в существовании различных генотипов и квазивидов вируса. В настоящее время преимущественное распространение в мире имеют 1а, 1b, 2 и 3а генотипы гепатита С. Тяжесть заболевания, темпы прогрессирования повреждения печени, ответная реакция на лечение и чувствительность вируса к терапии интерфероном во многом определяется его генотипом [6]. Установлено, что у пациентов, инфицированных 1b генотипом HCV, хронический гепатит имеет более агрессивное течение, частота хронизации острой HCV-инфекции составляет 92% c переходом в цирроз печени и гепатоцеллюлярную карциному, эффективность лечения интерфероном ниже.

Целью данной работы явилось выявление РНК гепатита С методом ОТ-ПЦР и определение структуры генотипов вируса среди пациентов, направленных из лечебных учреждений г. Волгограда в диагностическую лабораторию. Для исследования использовали плазму крови. Выделение РНК НСV из клинических образцов и ОТ-ПЦР проводили в соответствии с рекомендациями фирмы-производителя (ЦНИИ эпидемиологии МЗ РФ, Москва).

Для амплификации использовали мультициклер «Терцик» (АО «ДНК-Технология», Москва), для определения генотипа HCV – набор «АмплиСенс-HCV-генотип» (ЦНИИ эпидемиологии МЗ РФ, Москва), который предназначен для выявления генотипов 1а, 1b, 2 и 3а вируса гепатита С. Анализ продуктов ПЦР проводили с помощью электрофореза в 1,5% агарозном геле.

Всего методом ПЦР с обратной транскрипцией было обследовано 526 пациентов. У 230 (43,7%) из них обнаружена РНК вируса гепатита C. Среди данных пациентов вирус гепатита C был обнаружен у одного гематологического больного с отсутствием анти-HCV IgG и у одного серонегативного донора трансплантата почки. Столь высокий уровень выявления HCV, вероятно, объясняется целенаправленным обследованием лиц с признаками поражения печени и положительными данными ИФА.

Генетическое типирование HCV было проведено у 136 пациентов. Установлено, что наиболее часто встречается генотип 3а (41,2%), велика доля генотипа 1b (34,5%) и далее по убывающей регистрируются генотипы 2 (10,3%) и 1а (0,7 %). Нужно отметить, что у некоторых пациентов было обнаружено наличие двух генотипов, например сочетание генотипов 1b+3а выявлено в 9,6% случаев (таблица).

ТаблицаРаспределение генотипов HCV по данным

диагностической лаборатории

136


Генотип HCV Количество положительных проб (из 136 пациентов)

Процент выявления различных генотипов

1а 1 0,71b 47 34,52 14 10,33а 56 41,2

1а+3а 1 0,71b+2 1 0,71b+3а 13 9,6

Генотип не определен 3 2,2

По литературным данным в России наиболее часто обнаруживают генотип 1b. На основании проведенных исследований было установлено, что отличительной особенностью нашего региона является преобладание 3а генотипа среди пациентов, обследованных в диагностической лаборатории.

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о целесообразности использования метода ПЦР не только для выявления вируса гепатита C (HCV), но и проведения его генотипирования.

ЛИТЕРАТУРА1. Львов Д. К. и др. // Вопросы вирусологии. – 1997.– № 4.– С.157. 2. Михайлов М.

И. // Лаборатория. – 1999. – № 1. – С. 3. 3. Cоринсон С. Н. Вирусные гепатиты. – CПб., 1998. 4. Федоров Н. А. и др. // Рос. журн. гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. – 1995. – № 4. – C. 23. 5. Weiner A. J. et al. // Eds Y. Becker, G. Darai. – Berlin, 1992. – P. 86. 6. Yosh-ioka K. et al. // Hepatology. – 1992. – № 16. – С. 293.

137


Мазмұны

Шолу мақалаларСтыбаева Г. С., Атшабар Б. Б. Молекулярлық эпидемиология әдістерімен

оба микробы қасиеттерінің мониторингі...................................................7

Біртума мақалаларБекенов Ж. Е., Айқымбаев Ә. М., Сержан О. С., Айтуғанова А. С., Байта-

наев А. О., Алашбаев М. А., Тұрмагамбетова С. У., Тәжіғалиев К. Т., Нұрмаханов Т. И. Ақтөбе облысындағы оба эндемиясы кезінде және де эпизоотиялық және эпидемиялық процесстер динамикасында пайда болуындағы тектоникалық және табиғи факторлардың ролі. 1. Мәлімде-ме Солтүстік Арал жанындағы ошақ……………....................…...............18

Белявцева Л. И. Солтүстік Кавказ ареалының әр бөлігінде мекендеген Citellophilus tesquorum бүргелер фенологиясының ерекшеліктері.......…30

Бурделов Л. А., Мека-Меченко В. Г., Алымкулова А. А., Чекалин В. Б. Көк және ақ егеуқұйрықтардың будандасуының нәтижесінде пайда бол-ған қоспақтардың жаңа аймақтарды иелеудегі маңызы............................34

Гражданов А. К., Бидашко Ф. Г., Танитовский В. А., Андреева Т. А., Бел-кина Н. Б., Самуров М. А. Кіші құмтышқандар бүргелерінің экспери-менттегі салыстырмалы өсімталдығы…..............…………………............39

Гражданов А. К., Захаров А. В., Белоножкина Л. Б., Гриб Г. И., Рахман-құлов Р. Р., Дөсеев М. Б., Сатрудинова Л. С., Нажимова Г. С. Батыс Қазақстан облысындағы лептоспироз ауруының спорадикалық жағдай-лары………..............……………………………………………………….. 44

Гражданов А. К., Захаров А. В., Бидашко Ф. Г., Рахманкулов Р. Р., Ихсатов А. С., Белоножкина Л. Б., Сапакова Г. М., Зимовцов Б. А. Көп жылдық үзілістен кейін Батыс Қазақстан облысында туляремия ауруының өршуі.............................................................................................47

Жетібаев Б. К., Казаков С. В., Ахметов К. М. Жамбыл облысындағы түй-неме ауруы және бактериологиялық диагностика жөнінде.......................52

Лухнова Л. Ю., Пазылов Е. К., Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Оспа-нов К. С., Есмагамбетова А. С., Некрасова Л. Е., Аракелян И. С., Казакбаева Р. А., Хамзин С. Х., Гражданов А. К. Кейбір зертханалық диагностика әдістерінің диагностикалық құндылығы және қоздырғыш-тардың идентификациясы ............................................................................56

Макаров Е. А., Косовцев В. Я., Выстрепов В. Н. Үлкен құмтышқандар және Xenopsylla туысты бүргелердің көп жылдың сан мөлшерін 1981-2002 Бұзащы жерлі атауында обаның өршуіндегі маңызы.......................61

Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Лухнова Л. Ю., Пазылов Е. К., Горе-лов Ю. М., Дерновая В. Ф. Зооноздық инфекциялардың кейбір қоздыр-ғыштар штаммдарының эпидемдігін экспрессті белгілеу үшін in vitro шамалы тестері...............................................................................................67

138


Пазылов Е. К., Лухнова Л. Ю., Оспанов К. С., Мека-Меченко Т. В., Есмағамбетова А. С., Темиралиева Г. А., Закарян С. Б., Некрасова Л. Е., Разумкова В. Ф., Окулова И. В., Опарина Н. С. Қазақстанның әр түрлі аймақтары мен нысандарынан бөлініп алынған мұражай қорында-ғы күйдіргі және оларға ұқсас қоздырғыштардың сипаттамасы..............73

Сагиев З. А., Айқымбаев А. М., Бекенов Ж. Е., Қалжан К. Қазақстандағы қазіргі кездегі оба ауруының кейбір эпидемиологиялық ерекшеліктер-іэтапе……………..................………………………………………….…....79

Сержан О. С. Қазақстан, Орта Азия және іргелес аймақтардағы кеміргіштер-ге тән бүргелер әлемінің фаунистикалық құрылымдарының қалыптасу жолдары, олардың оба індетіндегі маңызы (каз.)......................................83

Силина Е. Н., Синяев В. А., Мұсағалиева Р. С., Әбдрасілова А. А., Пазылов Е. К., Ташметов Р. Т., Мұхамбетова А. К. Кальций фосфатты материалдардың қоректі ортадағы микроорганизмдердің өсуіне әсер етуі..................................................................................................................90

Танитовский В. А., Бидашко Ф. Г., Гражданов А. К. Солтүстік Батыс бөлігінде үлкен құмтышқандар бүргелер санының мезгілдік динамикасы мен түрлі құрамы...........................................................................................94

Темиралиева Г. А., Пазылов Е. К., Лухнова Л. Ю., Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Мухамбетова А. К., Семенюк В. М., Окулова И. В. Түйнеме инфекциясының биологиялық моделированиесі…..…..............97

Қысқаша мәліметтерБалибаев М., Балибаева А. А., Мусагалиева Р. С. Сонгулиев У. Х. 1998-

2002 жылдар арасында Жосалы обаға қарсы бөлімінде адамдар және қоректі орта объектілерінің вибриофлораға зерттеу қорытындысы......103

Денисов А. А., Савченко С. Т., Лобанов А. Н., Краснова Е. М., Фролова Г. И., Фролов А. Ю., Гавенский С. Д., Сухов В. В. Волгоград облысының иксодты кенелері – табиғи ошақтар инфекцияларының тасы-малдаушылары……………………........………………….………............105

Егембердиева Р. А., Шопаева Г. А., Садықова Ш. С., Қарабекова Г. Ж., Нұрашева Р. Р., Шокалакова А. К. Ересектердің қызамық ауруының өту ерекшеліктері.........................................................................................107

Крючкова Т. П., Савченко С. Т., Гавенский С. Д., Сухов В. В., Ломта-тидзе М. В., Лобанов А. Н., Свистунов В. М., Погасий Н. И., Британова А. Л., Храпова Н. П. Волгоград қаласының кейбір емдік мекемеле-рінің қоректі орта объектілерінің микробты пейзажы............................109

Ларионов Г. И., Поле Д. С., Махнин Б. В., Қасенова А. К., Мүсірепов Т. Іле шұңқырының сол жағындағы оба қоздырғышының табылуы (Сюғат аңғары)..........................................................................................................111

Лобанов А. Н., Савченко С. Т., Денисов А. А., Краснова Е. М., Мананков В. В., Смелянский В. П., Сухов В. В., Гавенский С. Д., Свистунов В.

139


М., Погасий Н. И. Волгоград облысындағы табиғи ошақтық инфекци-ялар проблемалары......................................................................................114

Мананков В. В., Пашанина Т. П., Смелянский В. П., Корсакова И. И., Веселков А. В., Бессарабов О. И., Дубич И. А. Хламидий және мико-уреаплазменді инфекцияның уро- және экстрагенитальді адам патоло-гиясындағы маңызы.....................................................................................116

Оспанов К. С., Казаков С. В., Мырзабеков А. М., Жүзбаева Д. Д., Алимо-ва Х. М. Түйнеме ауруының қолайсыз пунктілер бойынша алдын алу шараларының ұйымдастыруы....................................................................118

Рапопорт Л. П., Трофимов А. С., Рахимов К. Р., Кондратенко Л. П. Шу манындағы Мойынқұмда оба бойынша серологиялық зерттеулер мони-торингінің кейбір қорытындылары….........………………………….......121

Ротов К. А., Перепёлкин А. И., Снатёнков Е. А., Замарин А. Е., Мещеря-ков А. А., Замарин А. А., Симакова Н. А. Стафилококкты сепсис емдеу барысында бос және липосомальды формасында гентамицин сульфаты-ның және стрептомицин сульфатының тиімділігін зерттеу....................124

Сансызбаев Е. Б. Түйе қан сары суынан алынған антирабты иммуногло-булиндердің әр түрлі әдістерімен тазартылған антигендік қасиеттері..126

Ткаченко Г. А., Антонов В. А., Алексеева В. В., Замараев В. С., Тихонов С. Н., Замарин А. Е. Волгоград облысында емдік мекемесінде аурулар-дан айырып алынатын С гепатит (HCV), вирусының генотипированиесі...................................................................................................................129

140


Content

ReviewsStybaeva G. S., Atshabar B. B. Monitoring of plague microbe properties by

methods of molecular epidemiology...............................................................7

Original articlesBekenov Z. E., Aikimbayev A. M., Serzhan O. S., Aituganova A. S., Bai-

tanayev A. O., Alashbaev M. A., Turmagambetova S. U., Tazhigaliev K. T., Nurmakhanov T. I. Role of tectonic and natural factors in existence of plague endemy and dynamics of epizootic and epidemic processes in Aktobe oblast. Message 1. Northern Prearal focus…………………………………..18

Belyavtseva L. I. Properties of Citellophilus tesquorum fleas phenology living in different parts of area on Northern Caucasus……………………………..…30

Burdelov L. A., Meka-Mechenko V. G., Alymkulova А. А., Chekalin V. B. To problem about role of hybridization of white and grey rats in implanting of sewer rat on new territory……………………………………………………34

Grazhdanov A. K., Bidashko F. G., Tanitovski V. A., Andreeva T. A., Belkin N. B., Samurov M. A. Comparative fruitfulness of little gerbils’ fleas in ex-periment……………………………………………...………………………39

Grazhdanov A. K., Zakharov A. V., Belonozhkina L. B., Grib G. I., Rakhmankulov R. R., Duseev M. B., Satrudinova L. S., Nazhimova G. S. Sporadic cases of human leptospirosis in West-Kazakhstan oblast………....44

Grazhdanov A. K., Zakharov A. V., Bidashko F. G., Rakhmankulov R. R., Ikhsatov A. S., Belonozhkina L. B., Sapakova G. М., Zimovtsov B. А. Disease by tularemia in West-Kazakhstan oblast after long term break.........47

Zhetibaev B. K., Kasakov S. V., Akhmetov K. M. About anthrax disease in Zhambyl oblast and features of bacteriological diagnos-tics……....................52

Lukhnova L. Yu., Pazylov E. K., Meka-Mechenko T. V., Kunitsa T. N., Ospanov K. S., Esmagambetova A. S., Nekrassova L. E., Arakelyan I. S., Kazakbaeva R. A., Khamzin S. H., Grazhdanov V. I. Diagnostic value of some methods of laboratory diagnosis and identification of anthrax causative agent……………………...………………………………………….............56

Makarov Е. А., Kossovtsev V. Ya., Vystrepov V. N. Dynamics of great gerbils number and fleas of Xenopsylla genus on Busachi peninsula in 1981-2001 in connection with plague enzooty......................................................................61

Meka-Mechenko T. V., Kunitsa T. N., Lukhnova L. Yu., Pazylov E. K., Gorelov J. M., Dernovaya V. F. Tentative tests in vitro for express defini-tion of epidemicity of strains of causative agents of some zoonotic dis-eases……....67

Pazylov E. K., Lukhnova L. Yu., Ospanov K. S., Meka-Mechenko T. V., Es-magambetova A. S., Temiraliyeva G. A., Zakaryan S. B., Nekrassova L.

141


E., Razumkova V. F., Okulova I. V., Oparina N. S. Characteristic of col-lectable strains of anthrax and relative microbes isolated from different ob-jects and regions of the Republic of Kazakhstan............................................73

Sagiyev Z. А., Aikimbayev А. М., Bekenov Zh. Ye., Каlzhan К. Some epidemi-ological properties of plague in Kazakhstan in nowadays.………...……......79

Serzhan O. S. Ways of faunistic formation of fleas’ complexes of Kazakhstan, Central Asia and bordered regions rodents and their role in plague endemy..83

Silina Е. N., Sinayev V. А., Mussagaliyeva R. S., Abdirassilova А. А., Pazylov E. К., Таshmetov R. Т., Mukhambetova А. К. Influence of calcium phos-phate materials on growth of microorganisms in nutritive media…………...90

Tanitovsky V. A., Bidashko F. G., Grazhdanov A. K. Species composition and seasonable dynamics of numbers of fleas parasitizing the great gerbil in north-western part of its area……....................................................................94

Temiraliyeva G. A., Pazylov E. K., Lukhnova L. Yu., Meka-Mechenko T. V., Kunitsa T. N., Mukhambetova A. K., Semenyuk V. M., Okulova I. V. Biological modeling of anthrax infection…………………………..………..97

Brief messagesBalibayev M., Balibayeva A. A., Mussagaliyeva R. S., Songuliyev U. H. Results

of researches on vibrioflora of human and objects of environments in Zhos-saly APD during 1998-2002………………………………………………..103

Denissov A. A., Savchenko S. T., Lobanov A. N., Krasnov E. M., Frolova G. I., Frolov A. Yu., Gavenski S. D., Sukhov V. V. Ixodoidea ticks of Volgograd oblast area as carriers of natural foci……………………………………….105

Egemberdiyeva R. A., Shopayeva G. A., Sadykova Sh. S., Karabekova G. Zh., Nurasheva R. R., Shokalakova A. K. Properties of rubella flowing of adult………………………………………………………………………...107

Кryutchkova T. P., Savchenko S. T., Gavensky S. D., Sukhov V. V., Lom-tatidze M. V., Lobanov A. N., Svistunov V. M., Posaggy N. I., Britanova A. L., Khrapova N. P. Microbe landscape of environments objects of some treating organizations of Volgograd………..................................................109

Larionov G. I., Pole D. S., Makhnin B. V., Khassenov А. К., Mussirepov T. Isolating of plague causative agent on left side of Ily hollow (Syugatinskaya valley)………………………………………………………………………111

Lobanov A. N., Savchenko S. T., Denissov A. A., Krasnova E. M., Manankov V. V., Smelyansky V. P., Sukhov V. V., Gavensky S. D., Svistunov V. M., Pogassy N. I. Problems of natural foci infections in Volgograd oblast........114

Manankov V. V., Pashanina T. P., Smelyansky V. P., Korssakova I. I., Ves-selkov A. V., Bessarabov О. I., Dubich I. А. Importance of chlamidia and mico-ureaplasm infections for uro- and extragenital human pathology........116

142


Ospanov K. S., Kasakov S. V., Myrzabekov A. M., Zhuzbayeva D. D., Al-imova Kh. M. Organization of prophylaxis measures in unfavorable points on anthrax…………………….………………………………………………..118

Rapoport L. P., Trofimov A. S., Rakhimov K. R., Kondratenko L. P. Some re-sults of serological researches monitoring on plague in Prechu Moin-kums………….………...…………………………………………………..121

Rotov K. A., Perepelkin A. I., Snastenkov Ye. A., Zamarin A. Ye., Mesch-eryakov A. A., Zamarin A. A., Simakova N. A. Studying of gentamycin sulfate and streptomycin sulfate in free and liposomal form at treating of staphylococcic sepsis……………………………...……………………………....124

Sansyzbayev E. B. Antigen properties of antirabic immunoglobulins from the camel blood treating by different ways…………………………………….126

Tkatchenko G. A., Antonov V. A., Alexeyeva V. V. Zamarayev V. S., Tikhonov S. N., Zamarin A. E. Genotyping of hepatitis C’s virus (HCV) isolated from patient of medical organization of Volgograd oblast…………...129

143


Содержание

Обзорные статьиСтыбаева Г. С., Атшабар Б. Б. Мониторинг свойств чумного микроба

методами молекулярной эпидемиологии..........................................................7

Оригинальные статьиБекенов Ж. Е., Айкимбаев А. М., Сержан О. С., Айтуганова А. С.,

Байтанаев А. О., Алашбаев М. А., Турмагамбетова С. У., Тажигалиев К. Т., Нурмаханов Т. И. Роль тектонических и природных факторов в существовании эндемии чумы и динамике эпизоотического и эпидемического процессов в Актюбинской области. Сообщение 1. Североприаральский очаг…………………………………………………...……….....18

Белявцева Л. И. Особенности фенологии блох Citellophilus tesquorum, обитающих в разных частях ареала на Северном Кавказе……………….…30

Бурделов Л. А., Мека-Меченко В. Г., Алымкулова А. А., Чекалин В. Б. К вопросу о роли гибридизации белых и серых крыс в укоренении пасюка на новых территориях...................................................................................34

Гражданов А. К., Бидашко Ф. Г., Танитовский В. А., Андреева Т. А., Белкина Н. Б., Самуров М. А. Сравнительная плодовитость блох малых песчанок в эксперименте………………………………………...........39

Гражданов А. К., Захаров А. В., Белоножкина Л. Б., Гриб Г. И., Рахманкулов Р. Р., Дусеев М. Б., Сатрудинова Л. С., Нажимова Г. С. Спорадические случаи заболеваний лептоспирозом в Западно-Казахстанской области...........................................................................................................44

Гражданов А. К., Захаров А. В., Бидашко Ф. Г., Рахманкулов Р. Р., Ихсатов А. С., Белоножкина Л. Б., Сапакова Г. М., Зимовцов Б. А. Заболевание туляремией в Западно-Казахстанской области после длительного перерыва...................................................................................................47

Жетибаев Б. К., Казаков С. В., Ахметов К. М. О заболеваемости сибирской язвой в Жамбылской области и особенностях бактериологической диагностики...........................................................................................................52

Лухнова Л. Ю., Пазылов Е. К., Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Оспанов К. С., Есмагамбетова А. С., Некрасова Л. Е., Аракелян И. С., Казакбаева Р. А., Хамзин С. Х., Гражданов А. К. Диагностическая ценность некоторых методов лабораторной диагностики сибирской язвы

144


и идентификации возбудителя.........................................................................56

Макаров Е. А., Косовцев В. Я., Выстрепов В. Н. Динамика численности большой песчанки и блох рода Xenopsylla на полуострове Бузачи в1981-2001 гг. в связи с энзоотией чумы...............................................................61

Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Лухнова Л. Ю., Пазылов Е. К., Горелов Ю. М., Дерновая В. Ф. Ориентировочные тесты in vitro для экспрессного определения эпидемичности штаммов некоторых возбудителей зоонозных инфекций.............................................................................67

Пазылов Е. К., Лухнова Л. Ю., Оспанов К. С., Мека-Меченко Т. В., Есмагамбетова А. С., Темиралиева Г. А., Закарян С. Б., Некрасова Л. Е., Разумкова В. Ф., Окулова И. В., Опарина Н. С. Характеристика коллекционных штаммов сибиреязвенного и близкородственных микробов, выделенных из различных объектов и регионов Республики Казахстан..................................................................................................................73

Сагиев З. А., Айкимбаев А. М., Бекенов Ж. Е., Калжан К. Некоторые эпидемиологические особенности чумы в Казахстане на современном этапе…………………………………………………………....………….…....79

Сержан О. С. Пути формирования фаунистических комплексов блох грызунов Казахстана, Средней Азии и смежных регионов и их роль в эндемии чумы (каз.)......................................................................................................83

Силина Е. Н., Синяев В. А., Мусагалиева Р. С., Абдирасилова А. А., Пазылов Е. К., Ташметов Р. Т., Мухамбетова А. К. Влияние кальций-фосфатных материалов на рост микроорганизмов в питательных средах....................................................................................................................90

Танитовский В. А., Бидашко Ф. Г., Гражданов А. К. Видовой состав и се-зонная динамика численности блох большой песчанки в северо-западной части ее ареала...............................................................................................94

Темиралиева Г. А., Пазылов Е. К., Лухнова Л. Ю., Мека-Меченко Т. В., Куница Т. Н., Мухамбетова А. К., Семенюк В. М., Окулова И. В. Биологическое моделирование сибиреязвенной инфекции……………..97

Краткие сообщенияБалибаев М., Балибаева А. А., Мусагалиева Р. С., Сонгулиев У. Х.

Результаты исследования на вибриофлору людей и объектов внешней среды в Жосалинском ПЧО за 1998-2002 гг..................................................103

Денисов А. А., Савченко С. Т., Лобанов А. Н., Краснова Е. М., Фролова Г. И., Фролов А. Ю., Гавенский С. Д., Сухов В. В. Иксодовые клещи

145


Волгоградской области как переносчики природно-очаговых инфекций………………………………....……………………….………............105

Егембердиева Р. А., Шопаева Г. А., Садыкова Ш. С., Карабекова Г. Ж., Нурашева Р. Р., Шокалакова А. К. Особенности течения краснухи у взрослых.......................................................................................................107

Крючкова Т. П., Савченко С. Т., Гавенский С. Д., Сухов В. В., Ломтатидзе М. В., Лобанов А. Н., Свистунов В. М., Погасий Н. И., Британова А. Л., Храпова Н. П. Микробный пейзаж объектов внешней среды некоторых лечебных учреждений Волгограда.................................................109

Ларионов Г. И., Поле Д. С., Махнин Б. В., Касенова А. К., Мусирепов Т. Обнаружение возбудителя чумы на левобережье Илийской котловины (Сюгатинская долина).................................................................................111

Лобанов А. Н., Савченко С. Т., Денисов А. А., Краснова Е. М., Мананков В. В., Смелянский В. П., Сухов В. В., Гавенский С. Д., Свистунов В. М., Погасий Н. И. Проблемы природно-очаговых инфекций в Волгоградской области..........................................................................................114

Мананков В. В., Пашанина Т. П., Смелянский В. П., Корсакова И. И., Веселков А. В., Бессарабов О. И., Дубич И. А. Значение хламидийной и мико-уреаплазменной инфекций в уро- и экстрагенитальной патологии человека........................................................................................................116

Оспанов К. С., Казаков С. В., Мырзабеков А. М., Жузбаева Д. Д., Алимова Х. М. Организация мер профилактики в пунктах, неблагополучных по сибирской язве........................................................................................118

Рапопорт Л. П., Трофимов А. С., Рахимов К. Р., Кондратенко Л. П. Некоторые результаты мониторинга серологических исследований на чуму в Причуйских Мойынкумах…………………………………………….......121

Ротов К. А., Перепёлкин А. И., Снатёнков Е. А., Замарин А. Е., Мещеряков А. А., Замарин А. А., Симакова Н. А. Изучение эффективности гентамицина сульфат и стрептомицина сульфат в свободной и липосомальной форме при лечении стафилококкового сепсиса……………....124

Сансызбаев Е. Б. Антигенные свойства очищенных различными методами антирабических иммуноглобулинов из сыворотки крови верблюдов...126

Ткаченко Г. А., Антонов В. А., Алексеева В. В., Замараев В. С., Тихонов С. Н., Замарин А. Е. Генотипирование вируса гепатита С (HCV), выявляемого у пациентов лечебных учреждений Волгоградской области...129

146


Правила для авторовВ 2003 г. периодический сборник научных работ «Карантинные и зоонозные

инфекции в Казахстане» преобразуется в журнал, выходящий дважды в год. В него по-прежнему будут приниматься статьи сотрудников медицинских организаций Казахстана и других стран по всем аспектам карантинных и зоонозных инфекционных болезней. Работы публикуются на языке оригинала (русский, казахский, английский). Направляемые в редколлегию рукописи должны соответствовать следующим требованиям:

1. Набор текста в редакторе Microsoft Word версии 6,0 и выше, формат А4, поля – 3 см слева, 1,5 см справа, 2 см снизу и сверху, шрифт Times New Roman, кегль 14, одинарный интервал между строками. Сплошной набор заглавными буквами не допускается. Объем рукописей не должен превышать 15 страниц.

2. Рукописи присылаются в одном экземпляре, подписанном всеми авторами, почтой или факсом, а также по электронной почте, либо на дискете 1,4 Мгб. Представление работ в электронном варианте обязательно для всех авторов. В случае направления статьи только по электронной почте ее название и авторский коллектив должны быть подтверждены письмом руководителя учреждения.

3. В рукописи приводятся индекс УДК и ключевые слова, к ней прилагается резюме (до 15 строк) на языке оригинала и двух других языках издания (допускается представление резюме только на русском языке для последующего перевода в редколлегии; в этом случае дается перевод использованных узкоспециальных терминов на английский язык).

4. В оригинальных статьях обязательно указывается характер и объем первичных материалов, а также методика их получения и обработки.

5. Таблицы и рисунки (черно-белые, штриховые – без сплошной заливки) должны быть простыми, наглядными и не превышать размеров стандартной страницы; их располагают непосредственно в тексте работы. Названия таблиц приводятся сверху, а подписи к рисункам произвольно. Величина кегля шрифта подписей и обозначений в поле рисунка должна быть, как правило, не меньшего размера, чем кегль шрифта текста рукописи. Минимальный их кегль – 12. Диаграммы даются в формате Microsoft Excel, таблицы – только в Microsoft Word. Повторение цифровых данных, обобщенных в таблицах или рисунках, в тексте не допускается.

6. В перечне использованной литературы желательны ссылки преимущественно на источники приоритетного или обобщающего характера. В тексте рукописи указывается номер источника по списку в квадратных скобках, в самом же списке работы располагают по алфавиту (сначала на кириллице, затем на латинице). Библиографическое описание дают в следующем порядке: Ф. И. О. авторов (при количестве авторов более 4, приводят не более 3 фамилий), название работы, наименование сборника или журнала, город и издательство, год, номер выпуска, страницы. Ссылки на рукописные источники (диссертации, отчеты) допускаются только с указанием места их нахождения.

7. Сокращения в тексте работ, кроме общепринятых, даются отдельным списком или расшифровываются при первом упоминании.

8. Латинские названия животных и растений при первом упоминании приводятся полностью; в последующем они употребляются в кратком варианте. В резюме, с учетом необходимости его перевода на другие языки, следует давать только латинские названия живых организмов.

Редколлегия оставляет за собой право редакции и сокращения присланных работ без согласования с авторами, публикации их в виде кратких сообщений, а также отклонения рукописей, не соответствующих настоящим правилам.

Адрес редколлегии: 480074, Республика Казахстан, г. Алматы, ул. Капальская, 14, Казахский научный центр карантинных и зоонозных инфекций (КНЦКЗИ) им. М.

147


Айкимбаева; Бурделов Леонид Анатольевич, телефон – (8-3272)-570-920; факс – (8-3272)-570-641; E-mail: основной – [email protected], дополнительный – [email protected].

148

mailto:[email protected]

mailto:[email protected]

Documents

nncooi.kz€¦ · Web viewОбзорные статьи. УДК 616.981.452:616.9-036.22. Г. С. Стыбаева, Б. Б. Атшабар. Мониторинг свойств чумного