1

Тексты изложений

№ 1. По И. И. Пущину. Записки о Пушкине ............................................................. 2 № 2. К. Г. Паустовский. Скрипучие половицы ......................................................... 3 № 3. Н. Бедник. Хохлома ............................................................................................. 4 № 4. По Л. Обуховой. Любимец века ......................................................................... 5 № 5. По А. П. Муранову. Голубые очи планеты ....................................................... 6 № 6. Л. Волынский. Лицо времени............................................................................. 7 № 7. По Е. И. Осетрову. Живая Древняя Русь .......................................................... 8 № 8. Е. И. Носов. Кузница ........................................................................................... 9 № 9. Е. О. Каменева. Твоя палитра........................................................................... 10 № 10. По Д. А. Гранину. Из очерка «О милосердии»............................................. 11 № 11. По К. Г. Паустовскому. Дядя Гиляй .............................................................. 12 № 12. Г. П. Смолицкая. Занимательная топонимика.............................................. 13 № 13. Д. С. Лихачев. Письма о добром и прекрасном............................................ 14 № 14. По В. П. Астафьеву. Чтобы боль каждого... ................................................. 15 № 15. По В. П. Астафьеву. Видение......................................................................... 16 № 16. А. Горбовский. Дорога домой ........................................................................ 17 № 17. По В. М. Пескову. Святые места.................................................................... 18 № 18. К. Г. Паустовский. Горсть крымской земли ................................................. 19 № 19. А. Седых. Далекие, близкие ........................................................................... 20 № 20. В. А. Солоухин. Трава ..................................................................................... 21 № 21. По В. А. Гиляровскому. Москва и москвичи................................................ 22 № 22. Е. Осетров. Живая Древняя Русь ................................................................... 23 № 23. В. П. Астафьев. Учитель ................................................................................. 24 № 24. К. Г. Паустовский. Горсть крымской земли ................................................. 25 № 25. По Б. Л. Васильеву. Летят мои кони.............................................................. 26 № 26. По С. В. Михалкову. Все начинается с детства............................................ 27 № 27. По Л. Обуховой. Любимец века ..................................................................... 28 № 28. По Ю. М. Нагибину. Чистые пруды .............................................................. 29 № 29. Ф. Д. Кривин. Полусказки .............................................................................. 30 № 30. По Е. И. Осетрову. Живая Древняя Русь ...................................................... 31 № 31. По Д. С. Лихачеву. Что объединяет людей................................................... 32 № 32. По Д. С. Лихачеву. Учитесь любить учиться! .............................................. 33 № 33. По Д. С. Лихачеву. Ансамбли памятников искусства ................................. 34

2

№ 1. По И. И. Пущину. Записки о Пушкине Кони несут среди сугробов, опасности нет: в сторону не бросятся, все лес, и снег им по

брюхо — править не нужно. Скачем опять в гору извилистой тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились с маху в притворённые ворота при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора...

Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе страшный холод. Смотрим друг на друга, целуемся, молчим! Он забыл, что надобно прикрыть наготу, я не думал об заиндевевшей шубе и шапке.

Было около восьми часов утра. Не знаю, что делалось. Прибежавшая старуха застала нас в объятиях друг друга в том самом виде, как мы попали в дом: один — почти голый, другой — весь забросанный снегом. Наконец, пробила слеза — мы очнулись. Совестно стало перед этой женщиной, впрочем, она все поняла. Не знаю, за кого приняла меня, только, ничего не спраши-вая, бросилась обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня, столько раз им воспетая, — чуть не задушил ее в объятиях.

Все это происходило на маленьком пространстве. Комната Александра была возле крыльца, с окном на двор, через которое он увидел меня, услышал колокольчик. В этой не-большой комнате помещалась кровать его с пологом, письменный стол, диван, шкаф с книгами. Во всем поэтический беспорядок, везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожжённые кусочки перьев.

Я между тем приглядывался, где бы умыться... Кое-как все это тут же уладили, копошась среди отрывистых вопросов: что? как? где? Наконец, помаленьку прибрались; мы уселись с трубками. Беседа пошла привольнее; многое надо было рассказать, о многом расспросить друг друга!

Пушкин показался мне несколько серьезнее прежнего, сохраняя, однако ж, ту же весе-лость. Он, как дитя, был рад нашему свиданию, несколько раз повторял, что ему еще не верит-ся, что мы вместе. Прежняя его живость во всем проявлялась в каждом слове, в каждом воспо-минании: им не было конца в неумолкаемой нашей болтовне. Наружно он мало переменился, оброс только бакенбардами.

...Среди разговора внезапно он спросил меня: что о нем говорят в Петербурге и в Моск-ве? Я ему ответил, что читающая наша публика благодарит его за всякий литературный пода-рок, что стихи его приобрели народность во всей России и, наконец, что близкие и друзья пом-нят и любят его, желая искренно, чтобы скорее кончилось его изгнание.

Он терпеливо выслушал меня и сказал, что несколько примирился в эти четыре месяца с новым своим бытом, вначале очень для него тягостным; что тут хотя невольно, но все-таки от-дыхает от прежнего шума и волнения; с Музой живет в ладу и трудится охотно и усердно.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Какое значение имела лицейская дружба в жизни А. С. Пушкина?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато от третьего лица. Расскажите об од-ном из стихотворений А. С. Пушкина, посвященных лицейским друзьям.

3

№ 2. К. Г. Паустовский. Скрипучие половицы Чайковский проснулся рано и несколько минут не двигался, прислушиваясь к перезвону

лесных жаворонков. Даже не глядя в окно, он знал, что в лесу лежат росистые тени. На соседней сосне куковала кукушка. Он встал, подошел к окну. Дом стоял на пригорке. Леса уходили вниз, в веселую даль, где лежало среди зарослей

озеро. Там у композитора было любимое место — оно называлось Рудым Яром. Сама дорога к Яру всегда вызывала волнение. Бывало, зимой, в сырой гостинице в Риме,

он просыпался среди ночи и начинал шаг за шагом вспоминать эту дорогу: сначала по просеке, где около пней цветет розовый иван-чай, потом берёзовым грибным мелколесьем, потом через поломанный мост над заросшей речкой и — вверх, в корабельный бор.

Он вспоминал этот путь, и у него тяжело билось сердце. Это место казалось ему наи-лучшим выражением русской природы. Он знал, что сегодня, побывав там, вернется — и давно живущая где-то внутри любимая тема о лирической силе этой лесной стороны перельется через край и хлынет потоками звуков.

Так и случилось. Он долго простоял на обрыве Рудого Яра. С зарослей липы и берескле-та капала роса. Столько сырого блеска было вокруг, что он невольно прищурил глаза.

Но больше всего в этот день Чайковского поразил свет. Он вглядывался в него, видел всё новые пласты света, падавшие на знакомые леса. Как только он раньше не замечал этого?

С неба свет лился прямыми потоками, и под этим светом особенно выпуклыми и кудря-выми казались вершины леса, видного сверху, с обрыва.

На опушку падали косые лучи, и ближайшие стволы сосен были того мягкого золотисто-го оттенка, какой бывает у тонкой сосновой дощечки, освещенной сзади свечой. И с необыкно-венной в то утро зоркостью он заметил, что сосновые стволы тоже отбрасывают свет на подле-сок и на траву — очень слабый, но такого же золотистого, розоватого тона.

И наконец, он увидел сегодня, как заросли ив и ольхи над озером были освещены снизу голубоватым отблеском воды.

Знакомый край был весь обласкан светом, просвечен им до последней травинки. Разно-образие и сила освещения вызвали у Чайковского то состояние, когда кажется, что вот-вот слу-чится что-то необыкновенное, похожее на чудо. Он испытывал это состояние и раньше. Его нельзя было терять. Надо было тотчас возвращаться домой, садиться за рояль. Чайковский бы-стро пошел к дому.

Дома он приказал слуге никого к себе не пускать, прошел в маленький зал, запер дре-безжащую дверь и сел к роялю.

Он играл. Он добивался ясности мелодии — такой, чтобы она была понятна и мила и Фене, и даже старому Василию, ворчливому леснику из соседней помещичьей усадьбы.

Он играл, не зная, что Феня принесла ему земляники, сидит на крыльце, крепко сжимает загорелыми пальцами концы белого головного платка и, приоткрыв рот, слушает. А потом при-плелся Василий, сел рядом с Феней.

— Играет? — спросил Василий. — Прекратить, говоришь, нельзя? — Никак! — ответил слуга и усмехнулся на необразованность лесника. — Он музыку

сочиняет. Это, Василий Ефимович, святое дело.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Расскажите о своих впечатле-ниях от цикла пьес П. И. Чайковского «Времена года».

II. Озаглавьте текст перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Почему, по ва-шему мнению, музыка Чайковского “понятна и мила” всем?».

4

№ 3. Н. Бедник. Хохлома Еще совсем недавно в сёлах Горьковской области можно было услышать легенду о том,

как пришла на волжскую землю «хохлома» и где она взяла свои огненные краски. Рассказывают, жил в давние времена в Москве мастер-иконописец. Царь высоко ценил

его мастерство и щедро награждал за труды. Любил мастер свое ремесло, но больше всего лю-бил он вольную жизнь и поэтому однажды тайно покинул царский двор и перебрался в глухие керженские леса.

Срубил он себе избу и стал заниматься прежним делом. Мечтал он о таком искусстве, которое стало бы родным всем, как простая русская песня, и чтобы отразилась в нем красота родной земли. Так и появились первые хохломские чашки, украшенные пышными цветами и тонкими веточками.

Слава о великом мастере разнеслась по всей земле. Отовсюду приезжали люди, чтобы полюбоваться на его мастерство. Многие рубили здесь избы и селились рядом.

Наконец, дошла слава мастера и до грозного государя, и повелел он отряду стрельцов найти беглеца и привести. Но быстрее стрелецких ног летела народная молва. Узнал мастер о своей беде, собрал односельчан и раскрыл им секреты своего ремесла. А утром, когда вошли в село царские посланцы, увидели все, как горит ярким пламенем изба чудо-художника. Сгорела изба, а самого мастера как ни искали, нигде не нашли. Только остались на земле его краски, ко-торые словно вобрали в себя и жар пламени, и чернь пепелища.

Исчез мастер, но не исчезло его мастерство, и до сих пор ярким пламенем горят хохлом-ские краски, напоминая всем и о счастье свободы, и о жаре любви к людям, и о жажде красоты. Видно, не простой была кисть мастера — кисть из солнечных лучей.

Такова легенда. Рассказывают ее всегда чуть-чуть по-разному, и каждый любознатель-ный сможет прочитать ее в сборниках легенд и сказок Горьковской области. Как и во всякой легенде, в ней много вымысла, но ее правда в том, что большое мастерство и большое искусст-во сохраняются только тогда, когда передаются из рук в руки, от учителя к ученику. Так и слу-чилось с «хохломой».

В начале XX века крестьяне чаще покупали сделанную на заводах фарфоровую, фаянсо-вую и стеклянную посуду. У хохломских мастеров стало меньше покупателей. Да к тому же по-редели окрестные леса, не одно столетие вырубавшиеся для хозяйственных нужд и поделок. Мастера создавали изделий все меньше и меньше, роспись становилась грубее и проще. Но раз-ве можно было допустить, чтобы погибло это искусство, так полно и ярко отразившее душу создавшего его народа?

В 1918 году в городе Семёнове открыли школу художественной обработки дерева, в ко-торой стали учителями опытные токари и красильщики.

Профессиональный художник Георгий Петрович Матвеев возглавил школу. Обучение новых мастеров росписи длилось три года. Вначале они терпеливо повторяли

образцы, сделанные для этой цели лучшими хохломскими художниками. Ученикам надо было «поставить руку» — добиться точности и быстроты в выполнении травных узоров.

Работы современных хохломских мастеров мы можем увидеть на художественных вы-ставках и в экспозициях крупнейших музеев страны. Они радуют нас яркими красками, щедро-стью узоров и мастерством исполнения.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Нужно ли поддерживать тради-ционные народные промыслы и почему?

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите о наиболее интерес-ном, с вашей точки зрения, народном художественном промысле.

5

№ 4. По Л. Обуховой. Любимец века Двенадцатого апреля 1961 года от Земли отрывается первый человек, герой и любимец

века. Стоя между небом и землей, прежде чем войти в ракету, он только улыбнулся и поднял

обе руки кверху. — До скорой встречи! А когда раздалась последняя команда «Пуск» и ракета ринулась вверх, Гагарин лихо, бе-

дово, с чисто русским пренебрежением к тяготам и опасностям бросил свое знаменитое ямщиц-кое «Поехали!», подбадривая не себя, а тех, кто остается.

Ракета, приподнятая столбом тугого пламени, тронулась с места... «Взгляд мой остановился на часах. Стрелки показывали 9 часов 7 минут по московскому

времени. Я услышал свист и все нарастающий гул, почувствовал, как гигантская ракета задро-жала всем своим корпусом и медленно, очень медленно оторвалась от стартового устройства», — вспоминал позднее Гагарин.

В эти мгновения он уже не испытывал ни ошеломления, ни восторга. Все было точным и размеренным в его сознании. Только одно могло показаться странным: когда росли и росли пе-регрузки, с Земли голос Королёва ему сообщил, что прошло семьдесят секунд после взлета. Он ответил бодро: «Самочувствие отличное. Все хорошо», — а сам подумал: «Неужели только семьдесят? Секунды длинные, как минуты». Но тотчас утешился воспоминанием: «На центри-фуге приходилось переносить и не такое ».

Одна за другой начали отделяться ступени ракеты. Их топливо выгорело; они сделали свое дело — вынесли корабль на орбиту.

И в то же мгновение тяжесть схлынула, а затем Гагарина словно подняло с кресла: он, взлетев вверх, повис на ремнях.

Юрий взял бортовой журнал и начал записи. Почерк его не изменился, четкость букв также. Это порадовало его. Минуты теперь понеслись неимоверно быстро. Они утекали, ощу-тимо становясь прошлым, не задерживаясь на настоящем...

Мир вокруг него необычайно расширился; Гагарин чувствовал себя его первооткрывате-лем. И это не было преувеличением. Разумеется, земной шар, как и все мироздание, существует отдельно от человека, и такой мир независим и безразличен к людям. Но Землю, бледно-сапфировый шар, окольцованный зарей, — эту Землю до Юрия не видел никто.

Краски родной планеты по-детски обрадовали его. — Красота-то какая! — воскликнул он, видимо совсем забыв, что его схваченный мик-

рофоном голос уже полетел из пределов внеземных обратно на Землю. Как все переменилось! Неба не стало. Привычное голубое небо, воспетое поэтами, сузи-

лось до тоненького ободка вокруг выпуклого бока Земли. «С душевным трепетом всматривался я в окружающий мир, стараясь все разглядеть, по-

нять и осмыслить. В иллюминаторе отсвечивали алмазные россыпи ярких холодных звезд. До них было еще ой как далеко, может быть, десятки лет полета, и все же с орбиты к ним было значительно ближе, чем с Земли».

Корабль сошел с орбиты, и плотные слои атмосферы встретили его упруго, как морские волны. «Восток» приближался к Земле. Юрий благополучно спускался. И тут его покинули де-ловитость и напряжение. На минуту он стал тем, кем и надлежало ему быть сейчас, — Самым Счастливым Человеком На Свете.

«От избытка счастья я громко запел: Родина слышит, Родина знает...»

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Какое значение для мировоз-зрения человека имел первый полет человека в космос? Расскажите об одном из российских космонавтов, ученых или конструкторов, известных своими за-слугами в исследовании космоса.

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите об известных вам дос-тижениях нашей страны в изучении и освоении космического пространства.

6

№ 5. По А. П. Муранову. Голубые очи планеты Много есть озер на свете — больших и малых, глубоких и мелких, суровых и живопис-

ных, но ни одно из них не может сравниться с Байкалом, и нет другого такого водоема в мире, который мог бы соперничать с ним столь широкой известностью и громкой славой. И ни о ка-ком другом озере не сложено так много легенд и сказаний, песен и стихов, поэм и рассказов. В них звучит не только большая любовь и почитание, но еще и нечто такое, что внушает уваже-ние, подчеркивает величие, присущее только Байкалу и резко выделяющее его из всех озер зем-ного шара.

О Байкале есть и древняя легенда, которую знает в тех краях и стар и млад. Будто в давние времена там, где нынче плещутся воды Байкала и начинает свой бег

стремительная река Ангара, жил суровый богатырь по имени Байкал с дочерью Ангарой, краше которой не было на свете.

Было у Байкала 336 сыновей. В черном теле держал их старик. День и ночь заставлял без устали трудиться. И сыновья работали не покладая рук. Они топили снега и ледники и гнали хрустальную воду из гор в огромную котловину.

То, что они добывали тяжким трудом, проматывала сестра Ангара. Она растрачивала со-бранные богатства на наряды и разные прихоти.

Однажды прослышала Ангара от странствующих певцов о жившем за горами юном бо-гатыре Енисее, о его красоте и силе и полюбила его. Но суровый старик прочил ей иную судь-бу, решив выдать замуж за старого богатого Иркута. Еще строже стал он стеречь дочь, спрятал ее в хрустальный дворец на дне подводного царства. Безутешно тосковала Ангара, плакала в подводной темнице, просила богов помочь.

Сжалились боги над пленницей, приказали ручьям и рекам размыть стены хрустального дворца, освободить Ангару. Вырвалась девушка на волю и бросилась бежать по узкому проходу в скалах.

Проснулся от шума Байкал, рассердился, бросился в погоню. Но где ему, старому, уг-наться за молодой дочкой. Всё дальше убегала Ангара от разъярённого отца. Тогда старик схва-тил каменную глыбу и метнул в беглянку, но не попал. Так и осталась с тех пор лежать эта глы-ба в месте выхода реки из озера, и зовут ее люди Шаманским Камнем.

Разбушевавшийся старик все кидал и кидал вслед беглянке обломки скал. Но чайки кри-чали каждый раз: «Обернись, Ангара, обернись!» И девушка ловко уклонялась от смертоносных отцовских посланцев.

Прибежала Ангара к Енисею, обняла его, и потекли они вместе к Студёному морю. Легенда переплетается с былью. 336 сыновей Байкала — это притоки озера, большие и

малые реки, собирающие свои воды с территории более 550 тысяч квадратных километров, что примерно равно площади Франции.

Вытекает же из озера река Ангара — могучая, полноводная артерия, неустанно обнов-ляющая озерные воды. Ширина потока около километра. Это про нее говорят буряты: «Разоря-ет дочка старика Байкала!»

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. На каких реальных географиче-ских фактах основывается эта легенда?

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Известны ли вам легенды о горо-дах, реках, озерах и т. д.? Перескажите одну из них.

7

№ 6. Л. Волынский. Лицо времени Быть может, многим теперь покажется странным услышать, что еще каких-нибудь сто

лет назад в России не было ни одного доступного народу музея, если не считать Эрмитажа (как известно, принадлежавшего царствующему дому Романовых), где русских картин было немно-го, да еще музея при академии.

Несправедливо было бы, однако, утверждать, что в то время в России не было вовсе лю-бителей искусства.

Но любовь любви рознь. Вельможные меценаты любили искусство, как скупой рыцарь свое золото; они лелеяли его, но держали под семью замками. Творения русских живописцев были заперты в залах княжеских дворцов и помещичьих усадеб, и для народа по всей России картина оставалась чем-то невиданным и недоступным.

Но те же причины, какие пробудили к жизни новую русскую живопись, сделали неиз-бежным и возникновение общедоступных музеев.

Имя Павла Михайловича Третьякова навсегда останется среди имен тех людей, кто бес-корыстной любовью и преданностью своей двигал вместе с художниками русскую живопись вперед. Его горячая вера в будущность народного искусства, его действенная и постоянная поддержка укрепляли художников в сознании необходимости дела, которое они делают.

Третьяков не был «покровителем искусств», меценатом того толка, какими были в свое время многие родовитые вельможи в России. Он не красовался, не тешил собственное тщесла-вие, не выбирал себе любимцев среди художников и не швырял деньги по-княжески. Он был рассудителен, расчётлив и не скрывал этого.

«Я вам всегда говорю, — писал он однажды Крамскому, — что желаю приобретать как можно дешевле, и, разумеется, если вижу две цифры, то всегда выберу меньшую: ведь недаром же я купец, хотя часто и имею антикупеческие достоинства».

Именно эти «антикупеческие достоинства» — просвещенность, гуманизм, понимание общенародной роли искусства — и позволили Третьякову выбирать для своей галереи все са-мое лучшее, самое правдивое и талантливое, что давала тогда русская живопись.

С первой же выставки передвижников он приобрел около десятка картин, и среди них такие, как «Грачи прилетели» Саврасова, «Петр Первый допрашивает царевича Алексея в Пе-тергофе» Н. Н. Ге, «Сосновый бор» Шишкина и «Майская ночь» Крамского. С тех пор он стал постоянным членом товарищества и тем самым присоединился к общим задачам и целям.

Третьяков известен был своим удивительным чутьем. Тихий, молчаливый, сдержанный, он появлялся в мастерских, где еще только заканчивались будущие шедевры живописи, и, слу-чалось, покупал их для своей галереи прежде, чем они успевали появиться на выставке.

Бескорыстие его было беспримерным. Приобретя у Верещагина огромную коллекцию его картин и этюдов, он тут же предложил ее в качестве дара Московскому художественному училищу. Свою галерею он с самого начала задумал как музей национального искусства и еще при жизни своей — в 1892 году — передал в дар городу Москве. И лишь спустя шесть лет (как раз в год смерти П. М. Третьякова) открылся первый государственный русский музей в столич-ном Петербурге, да и то куда уступавший «Третьяковке», ставшей уже к тому времени местом паломничества многих тысяч людей, приезжавших в Москву со всех концов России.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Расскажите об одном из из-вестных вам российских меценатов и его вкладе в русскую культуру.

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите об экскурсии (в музей, на выставку), которая произвела на вас особенное впечатление.

8

№ 7. По Е. И. Осетрову. Живая Древняя Русь Поэты сравнивают храм Покрова на Нерли с парусом, уносящимся вдаль по безбрежным

волнам времени. Иногда прославленную белокаменную церковь под Владимиром уподобляют лучистой безмолвной звезде, уплывающей в бесконечность мироздания. Благородные пропор-ции белого храма, отражающегося свыше восьми веков в водах, точно и естественно вписыва-ются в окружающий пейзаж — луговое среднерусское раздолье, где растут духмяные травы, лазоревые цветы и звучат нескончаемые песни жаворонков.

Трудно сказать, когда Покровом на Нерли лучше всего любоваться. Недвижимый белый камень удивительным и таинственным образом перекликается с временами года.

На рассвете, когда над заречными муромскими лесами играют солнечные лучи, от всплесков светотени древние стены словно колеблются, светлея час от часу. Храм возвышается среди волн, как белоснежный лебедь. Текут речные потоки. Дни и ночи, месяцы и годы, столе-тия уносит река жизни. Сменяются поколения, а лебедь-храм плывет и плывет среди неогляд-ных просторов. Любуясь Покровом на Нерли, думаешь об истории храма, о веках, что пронес-лись над его стенами...

Храм посвящается Покрову Богородицы, которая, по старинному поверью, держала в руках плат — покров, защитив город от врагов.

Празднование Покрова стало на Руси одним из торжественных и любимых крестьянских праздников. Отмечаемый в пору, когда заканчиваются полевые работы, начинаются свадьбы, Покров был и праздником урожая. Кроме того, с незапамятных языческих времен было распро-странено почитание Девы-Зари, что расстилает по небу свою нетленную розовую фату, прого-няя всякое зло.

Очень хорош Покров на Нерли летом, когда косари выходят на пойму, когда замолкают кукушки и на зелени появляются солнечные подпалины. С высокого холма, где стоит храм, от-крываются луга, с травами и цветами, которые, как ковер, ведут к храму. А в воде, подступаю-щей к холму, отражается храм, как сказочное видение. Храм плавает в подводной глубине.

Там, внизу, в подводном царстве, чуть заметно покачиваются вершины деревьев, овевая, словно опахалами, белопенный храм.

Окончилось жаркое лето, и желтизной вспыхивают леса, по которым крадётся осень. Зо-лотистые листья покрывают холм возле Покрова. Печаль родных полей. Столетиями перед храмом умирали цветы и травы, а звериные и человеческие рельефы, стройный каменный пояс, порталы, украшенные резьбой, недвижимо возвышаются над окрестностью.

Покров на Нерли надо увидеть во время дождя, когда огромная туча останавливается, словно для того, чтобы полюбоваться храмом. Окрестные воды делаются мутно-зелеными, а строение приобретает задумчивость, словно ожидает кого-то. И с неба на землю опускается осенняя радуга, освещая силуэт храма, делая его почти неосязаемым, нереальным, фантастиче-ским.

Зима обволакивает бахромой деревья, кустарники, и храм растворяется в окружающей белизне. Зимние припорошённые деревья похожи на цветущие вишни. Холодные своды храма по-прежнему полны жизни и чувства.

Храм построен в честь погибшего в лютой сечи семнадцатилетнего сына Андрея Бого-любского, юного Изяслава, которого народное предание называет вишенкой, срубленной в цве-ту. Убитый врагами юноша, возможно, и был похоронен на нерлинском холме или в самом храме. Возвратившись из победоносного похода против волжских булгар, Андрей скорбел о сыне, и сам выбрал место для этого храма.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Почему необходимо охранять памятники русской старины?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите о вашем любимом ар-хитектурном памятнике.

9

№ 8. Е. И. Носов. Кузница Кузница стояла у обочины полевого просёлка, стороной обегавшего Малые Серпилки. Она была выстроена у проселка еще в стародавние времена каким-то серпилковским

мужиком, надумавшим, как паучок, поохотиться за всяким проезжим людом. Сказывают, будто, сколотив деньгу на придорожном ковальном дельце, мужик тот впоследствии поставил рядом с кузницей еще и заезжий двор. И еще сказывают, будто брал он за постой не только живую де-нежку, но не брезговал ни овсом, ни нательным крестом.

В революцию серпилковцы самолично сожгли этот заезжий двор начисто. Распалясь, подожгли заодно и кузницу. Однако вскорости смекнули, что кузницу палили зря. Тем же вре-менем расчистили пожарище, прикатили новый ракитовый пень под наковальню, сшили мехи, покрыли кирпичную коробку тёсом, и с той поры кузница бессменно и справно служила снача-ла серпилковской коммуне, а потом уже и колхозу.

Правда, был случай, имеющий самое непосредственное отношение к этому повествова-нию, когда кузница в Малых Серпилках вдруг умолкла. Нежданно-негаданно помер кузнец За-хар Панков. А надо сказать, что Захар Панков был не просто кузнец, а такой тонкий мастер, что к нему ездили со всякими хитроумными заказами даже из соседних районов. Бывало, лопнет в горячей работе какая деталь в тракторе — механики туда-сюда: нет ни в районе, ни в области такой детали. Всякие прочие запчасти предлагают, а такой точно нету. Они к Панкову: так, мол, и так, Захар, сам понимаешь, надо бы сделать... Повертит молча Захар пострадавшую деталь (виду он был сурового, волосы подвязывал тесьмой по лбу, борода смоляная на полфартука, точь-в-точь как старинный оружейник, но в современной технике толк вот как знал!), даже иной раз зачем-то в увеличительное стеклышко поглядит на излом. Ни слова, ни полслова не скажет, а только бережно завернёт деталь в тряпочку и опустит в карман. Тут уж и без слов по-нятно: раз взял, стало быть, выручит. Да и не только поглядеть на Захарову работу, а даже изда-ли послушать было любо. Как начнут с молотобойцем Ванюшкой отбивать — что соборная звонница: колоколят молотки на всевозможные голоса. И баском, и заливистым подголоском. Праздник, да и только в Серпилках! Особенно по весне, перед посевной: небо синее, чистое, с крыш капает, теплынь, а они вызванивают на весь белый свет...

Той же осенью призвали на воинскую службу Ванюшку. Совсем осиротела кузница, стоит в чистом поле с угрюмо распахнутыми воротами. Серпилковцы, привыкшие к веселому перезвону молотков за садами, чувствовали себя так, будто в их хатах остановились ходики. Сразу стало как-то глухо и неуютно в Серпилках: очень уж не хватало им этого перестука на выгоне. Да и из хозяйственного обихода выпала кузница: ни отковать чего, ни подладить. Сильно жалели серпилковцы, что в свое время не приставили к Захару какого-нибудь смышле-ного мальца, чтобы усвоил и перенял тонкое Захарово искусство. И вдруг с пустых осенних по-лей через сквозные облетевшие сады до Серпилок явственно долетело: «Дон-дон-дилинь... дон-дон-дилинь...»

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «С помо-щью каких выразительных средств писатель описывает отношение сельчан к мастерству кузнеца?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Что имеет в виду автор, когда го-ворит, что Захар Панков был «не просто кузнец», а «тонкий мастер»?

10

№ 9. Е. О. Каменева. Твоя палитра В 1508 году Микеланджело Буонарроти подписал договор с папой Юлием II. Итальян-

ский скульптор и художник обязывался расписать плафон (потолок) Сикстинской капеллы. Так называется длинная и высокая зала в папском дворце в Ватикане.

Чтобы расписать потолок (высота зала 18 метров), по указанию художника поставили леса. Работать на них он мог только лёжа. В течение четырех лет художник, лёжа на спине, рас-писывал плафон. Краски капали ему на лицо, тело ныло, но, увлеченный работой, он ничего не замечал. Микеланджело работал с неистовством, забывая о сне и еде.

Работая лежа, великий мастер испортил себе зрение. Долгие годы спустя он мог рас-сматривать предметы, лишь подняв их над головой.

Сколько технических трудностей преодолел Микеланджело! Только что закончил он од-ну фреску (роспись водяными красками по сырой штукатурке), как эта часть потолка стала по-крываться плесенью, испортившей написанное. Пришлось всю работу начинать сначала.

Микеланджело один расписал плафон площадью более 600 квадратных метров. Лишь его ученик Кондиви помогал ему. Это был труд титана, это был подвиг художника.

За что бы ни брался Микеланджело, он всегда работал с горячностью, увлеченно, с голо-вой погружаясь в свои грандиозные замыслы. Когда ему нужен был мрамор для статуй, он вме-сте с рабочими спускался в каменоломню и там в течение многих месяцев добывал его.

Может быть, ты спросишь: ради чего Микеланджело все дни своей жизни отдавал такой неистовой, такой всепоглощающей работе?

Представь себе, что мы задали бы такой вопрос самому Микеланджело. Вероятно, он просто не понял бы нас.

Он не мог жить иначе. Смысл всей его жизни был в этом непрерывном творческом тру-де. Он стремился раскрыть самого себя, свои думы, свои чувства в произведениях искусства, и была еще в этом исступлённом труде огромная радость для мастера — радость созидания, сча-стье творить.

И вот прошло пять веков, как умер художник, а творения его живы. И как пять веков на-зад, люди и сейчас не перестают любоваться и сикстинским плафоном, и скульптурами Мике-ланджело. Через века дошли до нас мысли и чувства художника. Когда мы смотрим на юного смелого «Давида», вставшего на защиту своей страны, мы чувствуем, как горячо любил родину сам Микеланджело, также с оружием в руках защищавший родную ему Флоренцию.

Мы любуемся величественной росписью Сикстинской капеллы, и мысли художника о красоте и совершенстве человека становятся нам так же близки и дороги, как и ему.

И мы благодарны художнику за его колоссальный труд, за его подвижническую жизнь, за прекрасные создания, которые приносят нам глубокую радость.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Дополните его рассуждением о вашем понимании смысла творчества.

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Расскажите о любом известном вам произведении великого мастера, поделитесь своими впечатлениями.

11

№ 10. По Д. А. Гранину. Из очерка «О милосердии» В прошлом году со мной приключилась беда. Шел по улице, поскользнулся и упал...

Упал неудачно, хуже и некуда: сломал себе нос, рука выскочила в плече, повисла плетью. Было это примерно в семь часов вечера. В центре города, на Кировском проспекте, недалеко от дома, где живу.

С большим трудом поднялся, забрёл в ближайший подъезд, пытался платком унять кровь. Куда там, я чувствовал, что держусь шоковым состоянием, боль накатывает все сильнее и надо быстро что-то сделать. И говорить-то не могу — рот разбит.

Решил повернуть назад, домой. Я шел по улице, думаю, что не шатаясь. Хорошо помню этот путь метров примерно че-

тыреста. Народу на улице было много. Навстречу прошли женщина с девочкой, какая-то пароч-ка, пожилая женщина, мужчина, молодые ребята, все они вначале с любопытством взглядывали на меня, а потом отводили глаза, отворачивались. Хоть бы кто на этом пути подошел ко мне, спросил, что со мной, не нужно ли помочь. Я запомнил лица многих людей, — видимо, безот-чётным вниманием, обострённым ожиданием помощи...

Боль путала сознание, но я понимал, что, если лягу сейчас на тротуаре, преспокойно бу-дут перешагивать через меня, обходить. Надо добираться до дома. Так никто мне и не помог.

Позже я раздумывал над этой историей. Могли ли люди принять меня за пьяного? Вроде бы нет, вряд ли я производил такое впечатление. Но даже если и принимали за пьяного — они же видели, что я весь в крови, что-то случилось — упал, ударили, — почему же не помогли, не спросили хотя бы, в чем дело? Значит, пройти мимо, не ввязываться, не тратить времени, сил, «меня это не касается» стало чувством привычным?

С горечью вспоминая этих людей, поначалу злился, обвинял, недоумевал, потом стал вспоминать самого себя. Нечто подобное — желание отойти, уклониться, не ввязываться — и со мной было. Уличая себя, понимал, насколько в нашей жизни привычно стало это чувство, как оно пригрелось, незаметно укоренилось.

Я не собираюсь оглашать очередные жалобы на порчу нравов. Уровень снижения нашей отзывчивости заставил, однако, призадуматься. Персонально виноватых нет. Кого винить? Ог-лянулся — и причин видимых не нашел.

Раздумывая, вспоминал фронтовое время, когда в голодной окопной нашей жизни ис-ключено было, чтобы при виде раненого пройти мимо него. Из твоей части, из другой — было невозможно, чтобы кто-то отвернулся, сделал вид, что не заметил. Помогали, тащили на себе, перевязывали, подвозили... Кое-кто, может, и нарушал этот закон фронтовой жизни, так ведь были и дезертиры, и самострелы. Но не о них речь, мы сейчас — о главных жизненных прави-лах той поры.

Я не знаю рецептов для проявления необходимого всем нам взаимопонимания, но уве-рен, что только из общего нашего понимания проблемы могут возникнуть какие-то конкретные выходы. Один человек — я, например, — может только бить в этот колокол тревоги и просить всех проникнуться ею и подумать, что же сделать, чтобы милосердие согревало нашу жизнь.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Почему, по вашему мнению, подобные случаи стали возможны?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Как бы вы ответили на вопрос, заданный Д. Граниным: “Что же сделать, чтобы милосердие согревало нашу жизнь?”»

12

№ 11. По К. Г. Паустовскому. Дядя Гиляй Ничто не может дать такого живого представления о прошлом, как встреча с его совре-

менником, особенно с таким своеобразным и талантливым, каким был Владимир Алексеевич Гиляровский — человек неукротимой энергии и неудержимой доброты.

Прежде всего в Гиляровском поражала цельность и выразительность его характера. Если может существовать выражение «живописный характер», то оно целиком относится к Гиляров-скому.

По строю своей души Гиляровский был запорожцем. Недаром Репин написал с него од-ного из своих казаков, пишущих письмо турецкому султану, а скульптор Андреев лепил с него Тараса Бульбу для барельефа на своем превосходном памятнике Гоголю. И внешность у Гиля-ровского была заметная и занятная — сивоусый, с немного насмешливым взглядом, в смушко-вой серой шапке и жупане, — он сразу же поражал собеседника блеском своего разговора, си-лой темперамента и ясно ощутимой значительностью своего внутреннего облика. Гиляровский происходил из исконной русской семьи, отличавшейся строгими правилами и установленным из поколения в поколение неторопливым бытом.

Естественно, что в такой семье рождались люди цельные, крепкие, физически сильные. Гиляровский легко ломал пальцами серебряные рубли и разгибал подковы.

Однажды он приехал погостить к отцу и, желая показать свою силу, завязал узлом ко-чергу. Глубокий старик отец не на шутку рассердился на сына за то, что тот портит домашние вещи, и тут же в сердцах развязал и выпрямил кочергу.

У Гиляровского в жизни было много случаев, сделавших его в нашем представлении че-ловеком просто легендарным.

Естественно, что человек такого размаха и своеобразия, как Гиляровский, не мог ока-заться вне передовых людей и писателей своего времени. С Гиляровским дружили Чехов, Ку-прин, Бунин и многие писатели, актеры и художники.

Но, пожалуй, Гиляровский мог гордиться больше, чем дружбой со знаменитостями, тем, что был широко известным и любимым среди московской бедноты. Он был знатоком москов-ского «дна», знаменитой Хитровки, — приюта нищих, босяков, отщепенцев — множества та-лантливых и простых людей, не нашедших себе ни места, ни занятия в тогдашней жизни.

Хитровцы любили его как своего защитника, как человека, который понимал всю глуби-ну хитрованского горя, несчастий и опущенности.

Сколько нужно было бесстрашия, доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы заслужить любовь и доверие сирых и озлобленных людей.

Один только Гиляровский мог безнаказанно приходить в любое время дня и ночи в са-мые опасные хитровские трущобы. Его никто не посмел бы тронуть пальцем. Лучшей охранной грамотой было его великодушие. Оно смиряло даже самые жестокие сердца.

Каждому времени нужен свой летописец не только в области исторических событий, но и летописец быта и уклада.

Есть люди, без которых трудно представить себе существование общества и литературы. Это своего рода бродильные дрожжи, искристый винный ток.

Не важно, много ли они или мало написали. Важно, что они жили, что вокруг них кипела литературная и общественная жизнь, что вся современная им история страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Как вы думаете, почему К. Паустовский назвал В. Гиляровского легендарной лично-стью?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Расскажите об истории создания или одном из персонажей книги В. Гиляровского «Москва и москвичи».

13

№ 12. Г. П. Смолицкая. Занимательная топонимика Кто создает легенды? Ответ известен — народ. Конечно, легенду создает какое-то опре-

делённое лицо, а при передаче от одного лица другому она обрастает новыми подробностями, новыми поворотами сюжета, меняется внимание к отдельным ее моментам. Народ совершенст-вует ее, завершает как художественное произведение. Удачная, интересная легенда никогда не имеет определенного автора. И все же известны случаи, когда легенду создает определенное лицо.

Одну из таких легенд создал известный русский писатель и историк Н. М. Карамзин. Он очень любил путешествовать и из каждого путешествия писал друзьям письма. Так, в результа-те путешествия по Европе появилось его интересное сочинение «Письма русского путешест-венника».

Осенью 1803 г. Карамзин путешествовал по Подмосковью и свои впечатления, как обычно, излагал в форме писем. В дождливый сентябрьский день приехал он в Коломну. Ка-рамзин многое знал об истории этих мест и даже о происхождении некоторых названий. Он знал, что происхождение и значение названия Коломна не выяснено, и решил сочинить легенду, которую и изложил в письме из Коломны. «Желаете ли знать, — писал он, — когда и кем по-строен сей город? Никто вам этого не скажет. Летописи в первый раз упоминают об нем в кон-це XII века».

Затем он пишет, что поскольку неизвестно, кто основал этот город, то название его «для забавы можно произвести от славной итальянской фамилии Колонна». Известно, что папа Во-нифатий VIII преследовал всех представителей рода Колонна, которые искали убежища в раз-ных странах. Это факт достоверный. Карамзин пишет, что один из представителей этого рода, возможно, бежал в Россию, получил у великих русских князей землю при впадении Москвы-реки в Оку, основал город и назвал его своим именем — Колонна.

Шутка Карамзина попала на страницы журнала «Вестник Европы» и обсуждалась там серьезными литераторами как вполне реальная версия. При этом никому не приходило в голо-ву, что в истории неизвестен факт приезда из Италии в Москву никакого Колонны. Правда, рус-ская история к тому времени была изучена недостаточно. Особенно горячо эта легенда была воспринята в самой Коломне. Кто-то переложил ее на летописный стиль, она переписывалась как отрывок из некоего летописца и заканчивалась так: «Коломна сей город, некоторых лето-писцев по уверению, построен вышедшим из Италии знатным человеком, нарицаемым Карлом Колонною, около 1147 г.».

Эта легенда, красиво написанная, висела в рамке почти в каждом купеческом доме, на почетном месте. Шутка Карамзина сделала свое дело, и изображение колонны было включено в герб города Коломны, учрежденный тогда же.

Есть научные гипотезы и версии о происхождении и значении этого названия. Таких версий несколько. Наиболее убедительной, хотя и не окончательной, можно считать такую. На-звание Коломна восходит к финскому слову. До прихода славян на этой территории проживали финские племена, они-то, вероятно, и оставили это название. Оно значит «поселение около кладбища». Географических объектов, имеющих названия с таким корнем, довольно много, и почти все они расположены к северо-западу от Москвы: озеро Коломно и село Коломна (в Тверской области), болото Коломенское, неоднократно река Коломенка и др.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Почему мистификация Н. М. Карамзина имела такой успех?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Расскажите об истории названия вашего родного города (села, деревни) или любого другого.

14

№ 13. Д. С. Лихачев. Письма о добром и прекрасном Как относиться к историческому и культурному наследию своей страны? Всякий отве-

тит, что доставшееся нам наследство надо оберегать. Но жизненный опыт пробуждает в памяти иные, грустные, а порой и горестные картины.

Довелось мне как-то побывать на Бородинском поле вместе с замечательным человеком — реставратором Николаем Ивановичем Ивановым. Он уже и позабыл, когда уходил в отпуск: не может ни дня прожить без Бородинского поля!.. Мы с Николаем Ивановичем обнажили го-ловы перед памятниками, что были воздвигнуты на Бородинском поле благодарными потомка-ми.

И это здесь, на поле нашей славы, в 1932 году произошло невиданное поругание народ-ной святыни: был взорван чугунный памятник на могиле Багратиона. Сделавшие это совершили преступление против самого благородного из чувств — признательности герою, защитнику на-циональной свободы России, признательности русских брату-грузину. А как расценить тех, кто примерно тогда же намалевал гигантскую надпись на стене монастыря, построенного на месте гибели другого героя — Тучкова: «Довольно хранить остатки рабского прошлого!»

Я родился и большую часть жизни прожил в Ленинграде. В своем архитектурном облике город связан с именами Растрелли, Росси, Кваренги, Захарова, Воронихина. По дороге с главно-го ленинградского аэродрома стоял Путевой дворец Растрелли. Замечательно: первое большое здание города несло печать выдающегося таланта. Дворец был в очень плохом состоянии — стоял близко от линии фронта, но наши бойцы сделали все, чтобы сохранить его. Прикоснись к нему руки реставраторов — и какой праздничной стала бы увертюра к Ленинграду. Снесли! Снесли в конце шестидесятых годов. И ничего нет на этом месте. Пусто там, где он стоял, пусто в душе, когда это место проезжаешь. И — горько, потому что утрата любого памятника культу-ры невосстановима: они ведь всегда индивидуальны, материальные приметы прошлого всегда связаны с определенной эпохой, с конкретными мастерами.

«Запас» памятников культуры, «запас» культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью. На земле остается все меньше места для па-мятников культуры и не потому, что меньше становится земли. Все дело в том, что к патрио-тизму слишком долго призывали, а его надо воспитывать с самого раннего возраста.

Любовь к родному краю, к родной культуре, к родному селу или городу, к родной речи начинается с малого — с любви к своей семье, к своему жилищу, к своей школе. И еще — с уважения к таким же чувствам людей, которые тоже любят свой дом, свою землю, свое — пусть и непонятное тебе — родное слово.

Вот эти важнейшие человеческие качества и поможет тебе открыть в своей душе исто-рия: любовь, уважение, знание.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Что вам известно об авторе этого текста Дмитрии Сергеевиче Лихачеве, о его деятель-ности в области литературы?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Почему Д. С. Лихачев связывает понятие «патриотизм» с необходимостью сохранения памятников прошлого?

15

№ 14. По В. П. Астафьеву. Чтобы боль каждого... В глубине Грузии есть местечко Гелати. Здесь курятся сизой растительностью склоны

гор и по белым развалинам старой академии, в которой, по преданию, учился гениальный певец этой земли Шота Руставели, ползут и переплетаются бечёвки мелколистного растения с мо-гильно-черными ягодами, которые даже птицы не клюют.

Здесь же стоит тихий и древний собор с потускневшим от времени крестом на маковице. Собор, воздвигнутый еще Давидом-строителем в далекие и непостижимые, как небесное про-странство, времена.

Все замерло и остановилось в Гелати. Работает лишь время, оставляя свои невесёлые ме-ты на творениях рук человеческих.

Вот дарница — огромное деревянное дупло, куда правоверные, приходившие покло-ниться Богу и памяти зодчих, складывали дары свои: хлебы, фрукты, кусочек сушеного мяса или козьего сыра.

В чистом и высоком небе качался купол собора с крестом, а неподалеку совсем по-российски, беззаботно пел жаворонок, трещали кузнечики в бурьяне да заливались синицы в одичалом лесу.

Медленно и тихо ступил я в собор. Он был тёмен от копоти. С высокого купола по сте-нам собора скатывались тяжелые серые потеки. В разрывах черной копоти, в извилинах нержа-веющих потёков виднелись клочки фресок. И то проступал скорбный глаз пресвятой Матери-Богородицы, то окровавленная нога распятого Спасителя, то лоскут святой одежды, поражаю-щий чистотою красок.

Мне объяснили: по дикому обычаю завоеватели-монголы в каждой православной церкви устраивали конюшни и разводили костры. Но царь Давид ставил собор на века, и меж кровлей купола по его велению была налита прослойка свинца. От монгольских костров свинец распла-вился, и потоки его обрушились на головы чужеземных завоевателей. Они бежали из Гелати в панике, считая, что их карающим дождем облил православный Бог.

Грузины сохраняют собор в том виде, каким покинули его ужаснувшиеся завоеватели. Печально сердце гелатского собора, хмур и обветрен лик его, вечна и скорбна тишина в

нем. Память темным и холодным крылом опахивает здесь человеческое сердце. Совсем уж тихо, с опущенной головой покинул я осквернённый, но не убитый храм и

теперь только заметил у входа в собор массивную гранитную плиту, уже сношенную ногами людей.

На белой, грубо тёсанной плите вязь причудливой грузинской письменности. Иные бук-вы и слова уже стёрты ступнями человеческими.

Но грузины наизусть знают надпись над прахом Давида-строителя и охотно переводят ее, не забывая упомянуть при этом, что грузинский царь на сколько-то сантиметров выше Петра Великого, и потому так огромна плита на могиле его.

На плите остался завет творца: «Пусть каждый, входящий в этот храм, наступит на серд-це мое, чтобы слышал я боль его...»

Всё вокруг приглушило дыхание, вслушиваясь в мудрую печаль нетленных слов.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопросы: «Поче-му автор называет храм в Гелати “оскверненным, но не убитым”? Почему древний полуразрушенный храм вызывает чувство благоговения у писателя?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Ответьте на вопрос: «Почему древний собор сохраняют в том виде, в каком его покинули завоеватели?».

16

№ 15. По В. П. Астафьеву. Видение Густой утренний туман пал на озеро Кубенское. Не видать берегов, не видать бела света.

Как и когда поднялось солнце — я не заметил. Туманы отдалились к берегам, озеро сделалось шире, лед на нем как будто плыл и качался.

И вдруг над этим движущимся, белым в отдалении и серым вблизи льдом я увидел па-рящий в воздухе храм. Он, как легкая, сделанная из папье-маше игрушка, колыхался и подпры-гивал в солнечном мареве, а туманы покачивали его на волнах своих.

Храм этот плыл навстречу мне, легкий, белый, сказочно прекрасный. Я отложил удочку, заворожённый.

За туманом острыми вершинами проступила щетка лесов. Уже и дальнюю заводскую трубу сделалось видно, и крыши домишек. А храм все еще парил надо льдом, опускаясь все ниже и ниже, и солнце играло в маковке его, и весь он был озарён светом, и дымка светилась под ним.

Наконец храм опустился на лёд, утвердился. Я молча указал на него, думая, что мне при-грезилось, что я в самом деле заснул и мне явилось видение из тумана.

— Спас-камень, — коротко молвил товарищ мой. И тогда я вспомнил, как говорили мне друзья о каком-то Спас-камне. Но я думал, что

камень — он просто камень. А тут Спас-камень — храм! Монастырь! Не отрывая глаз от удочки, товарищ пробубнил мне историю этого дива. В честь русско-

го воина-князя, боровшегося за объединение северных земель, был воздвигнут этот памятник-монастырь. Предание гласит, что князь, спасавшийся от врагов, начал тонуть в тяжёлых латах и пошел уже ко дну, как вдруг почувствовал под ногами камень, который и спас его. И вот в честь этого чудесного спасения на подводную гряду были навалены камни и земля с берега. На лодках и по перекидному мосту, который каждую весну сворачивало ломающимся на озере льдом, монахи натаскали целый остров и поставили на нем монастырь. Расписывал его знаме-нитый Дионисий.

Однако уже в наше время, в начале тридцатых годов, в колхозах развернулось строи-тельство и потребовался кирпич. Но монахи были отличными строителями и из кирпича сотво-ряли монолит. Пришлось взорвать монастырь. Рванули — и все равно кирпича не взяли: полу-чилась груда развалин, и только. Осталась от монастыря одна колоколенка и жилое помещение, в котором нынче хранятся сети и укрываются от непогоды рыбаки...

Я смотрел на залитый солнцем храм. Озеро уже распеленалось совсем, туманы подня-лись высоко. Среди огромного, бесконечно переливающегося бликами озера стоял на льду храм — белый, словно бы хрустальный, и все еще хотелось ущипнуть себя, увериться, что все это не во сне, не миражное видение.

Дух захватывает, как подумаешь, каким был этот храм, пока не заложили под него взрывчатку!

— Да, — говорит товарищ все так же угрюмо. — Такой был, что и словами не переска-жешь. Чудо, одним словом, чудо, созданное руками и умом человеческим.

Я смотрю и смотрю на Спас-камень, забыв про удочки, и про рыбу, и про все на свете.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Напишите, какие нравствен-ные проблемы поднимает в рассказе писатель.

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Расскажите о разрушенных в 20–30-е годы памятниках архитектуры и их нынешней судьбе.

17

№ 16. А. Горбовский. Дорога домой Бывают вороватые коты. А среди них — неисправимо вороватые. Одесский кот Мордан

был как раз таким, вороватым неисправимо. Что касается его внешности, то имя его, мне ка-жется, дает достаточное о том представление. О внутренней же его сути было сказано выше. Жил кот Мордан в коммунальной квартире, отнюдь не голодал, призвание же свое видел не в ловле мышей, не в той ласковости, которой иные коты умудряются снискать у людей беспе-чальное себе житье, а в том, чтобы следовать своей врождённой преступной склонности — во-ровать. Стоило хозяйке зазеваться или выйти из кухни, как Мордан был тут как тут. Он умуд-рялся вытаскивать мясо даже из кастрюли с кипящим супом.

Ловкость и наглость, с которой совершал он свои налёты, постоянно держала всех оби-тателей квартиры как бы на осадном положении. Конечно, с одной стороны, это было полезно, так как представляло собой постоянную тренировку бдительности, внимательности и устойчи-вости нервной системы. Но, с другой стороны, квартирные обитатели, не понимая положитель-ной стороны таких испытаний, предпочли искать легкой жизни и малодушно решили избавить-ся от кота. Бедное животное отвезли в дальний конец города и оставили там на глухой окраине. С месяц все жили расслабленно, спокойно и думали, что так будет всегда. Но ошиблись: через месяц Мордан вернулся. Вернулся злой, похудевший и неизменно верный прежним преступ-ным своим пристрастиям.

На кошачью беду, в той же квартире жил капитан сухогруза. Решено было, что капитан заберёт кота с собой на корабль. Суровая морская дисциплина и неизбежные испытания при-званы были перевоспитать кота и исправить его пороки. Но рецидивист на то он и рецидивист. Само собою, на корабле криминальные возможности кота, по сравнению с кухней, возросли многократно. Мордан крал все, что мог. Уберечься, уследить за ним было практически невоз-можно. Конечно, я был бы склонен во всем этом увидеть скорее некий азарт, элементы игры, увлекательный поединок между Морданом и остальными. Что еще может так скрасить моно-тонные дни пути? Моряки, к сожалению, не поднялись до столь возвышенных чувств и оказа-лись настроены более прозаически. Они не приняли вызова, который судьба посылала им, и, едва дождавшись первого индийского порта, оставили Мордана на берегу.

На этом история с вороватым котом должна была бы завершиться. Этого не случилось. Обитатели одесской квартиры, избавившись от наваждения, жили счастливо и спокойно.

Они забыли и думать о коте, а если и вспоминали Мордана, то теперь уже без былого ужаса, а, возможно, даже и с некоторым сожалением и ностальгией.

Когда же по прошествии полутора лет на рассвете у дверей все той же одесской кварти-ры послышалось жалобное мяуканье, сначала никому и в голову не пришло, что это мог быть Мордан. Но это был именно он — добравшийся в Одессу из Индии, их неисправимый, шкодли-вый кот. Для всех это было как возвращение блудного сына.

Желающие могут попытаться рассчитать, через сколько границ, рек, гор и пустынь при-шлось коту перейти, сколько тысяч километров преодолеть, чтобы вернуться домой.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Какими художественными средствами писатель создает психологический портрет героя рассказа?

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Каким вам видится окончание этого рассказа?

18

№ 17. По В. М. Пескову. Святые места Из чего же вырастает огромная человеческая любовь ко всему, что умещается в одном

слове — Родина? Мне было двадцать лет, когда на первую получку я приехал из Воронежа поглядеть на

Москву. Рано утром с поезда я пошел на Красную площадь. Слушал, как бьют часы. Хотелось рукой потрогать кирпич в стене, потрогать камни, выстилавшие площадь. Мимо торопливо шли люди. Было удивительно — как можно по этой площади идти торопливо, говорить о погоде, о каких-то мелких делах? В те времена в Кремль не пускали. Я дождался, пока открылась дверь у решетки Василия Блаженного. Запомнились камни на узкой лестнице — «сколько людей про-шло»! Потом я много раз бывал у Кремля. Уже поездив по миру, сравнивал и всегда с гордо-стью думал: ни в одном городе я не видел площади такой красоты, строгости, своеобразия.

Можно ли представить эту площадь без храма Василия Блаженного? Скажу сейчас об удивительном факте. Я бы сам не поверил, если бы не услышал от человека, всеми глубоко уважаемого. Вот что рассказал Петр Дмитриевич Барановский, лучший реставратор памятников нашей старины: «Перед войной вызывают меня в одну высокую инстанцию: «Будем сносить собор, просторнее надо сделать Красную площадь. Вам поручаем сделать обмеры...» У меня тогда комок в горле застрял.

Не мог говорить, не мог сразу поверить... В конце концов чья-то неизвестная мудрость остановила непоправимое действие. Не сломали...»

Но ведь могли и сломать, чтобы свободнее было на площади автомобилям. А что пока-зало время? По Красной площади сегодня тем же автомобилям вовсе запрещено ездить по при-чине святости этого места и ввиду большого числа желающих пройти эту площадь простыми шагами.

Сегодня, снимая шапку перед храмом Василия Блаженного на Красной площади, мы вспоминаем мастера, сотворившего чудо. Древние зодчие, живописцы и плотники свое умение и талант могли выразить только в постройке монастырей, церквей и соборов. Сохраняя древ-нюю церковь, мы сохраняем памятник мастерству.

И нельзя медлить. Бережного отношения требует все: старинные постройки, народные ремесла, древняя утварь, живопись в храмах, книги и документы, имена и могилы героев. При всех наших заботах о текущих делах, о хлебе насущном и о разведке внеземных далей.

Совершая дела великие, мы должны знать, откуда пошли и как начинали. Дела наши в совокупности с прошлым, в совокупности с окружающим миром природы и огнем домашнего очага выражаются дорогим словом ОТЕЧЕСТВО. Любить Отечество невозможно заставить декретом. Любовь надо воспитать.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Какие проблемы подняты ав-тором в данном тексте?

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Ответьте на вопрос: «С какими событиями в истории России связан храм Василия Блаженного?».

№ 18. К. Г. Паустовский. Горсть крымской земли Зимой 1935 года мы шли с Луговским по пустынной Массандровской улице в Ялте. Было пасмурно, тепло, дул ветер. Обгоняя нас, бежали, шурша по мостовой, высохшие

листья клена. Они останавливались толпами на перекрестках, как бы раздумывая, куда бежать дальше. Но пока они перешептывались об этом, налетал ветер, завивал их в трескучий смерч и уносил.

Луговской с мальчишеским восхищением смотрел на перебежку листьев, потом поднял один лист и показал мне:

— Посмотри, у всех сухих кленовых листьев кончики согнуты в одну сторону под пря-мым углом. Поэтому лист и бежит от малейшего движения воздуха на этих загнутых своих концах, как на пяти острых лапках. Как маленький зверь!..

Массандровская улица какой была в то время, такой осталась и сейчас — неожиданно живописной и типично приморской. Неожиданно живописна она потому, что на ней собрано, как будто нарочно, много старых выветренных лестниц, подпорных стенок, плюща, закоулков, оград из дикого камня, кривеньких жалюзи на окнах и маленьких двориков с увядшими цвета-ми. Дворики эти круто обрываются к береговым скалам. Цветы всегда покачиваются от ветра. Когда же ветер усиливается, то в дворики залетают соленые брызги и оседают на разноцветных стёклах террас.

Я упоминаю это потому, что Луговской любил Массандровскую улицу и часто показы-вал ее друзьям, не знавшим этого уголка Ялты.

Вечером в тот день, когда рядом с нами бежали по улицам листья клена, Луговской пришел ко мне и, явно смущаясь, сказал:

— Понимаешь, какой странный случай. Я только что ходил на телефонную станцию звонить в Москву, и от самых ворот нашего парка за мной увязался лист клена. Когда я оста-навливался, он тоже останавливался. Когда я шел быстрее, он тоже бежал быстрее. Он не отста-вал от меня ни на шаг, но на телефонную станцию не пошел: там слишком крутая для него гра-нитная лестница и к тому же это — учреждение. Должно быть, осенним листьям вход туда вос-прещен. Я погладил его по спинке, и он остался ждать меня у дверей. Но когда я вышел, его уже не было. Очевидно, его кто-то прогнал или раздавил. И мне, понимаешь, стало нехорошо, будто я предал и не уберёг смешного маленького друга. Правда, глупо?

— Не знаю, — ответил я, — больше грустно… Тогда Луговской достал из кармана куртки пустую коробку от папирос «Казбек» и про-

чел только что написанные на коробке стихи об этом листике клена, — стихи, похожие на пе-чальную и виноватую улыбку.

Такую улыбку я иногда замечал на лице у Луговского. Она появлялась у него, когда он возвращался из своих стихов в обыкновенную жизнь. Он приходил оттуда как бы ослепленный, и нужно было некоторое время, чтобы его глаза привыкли к свету зимнего декабрьского дня.

У Луговского было качество подлинного поэта — он не занимал поэзию на стороне. Он сам заполнял ею окружающий мир и все его явления, какими бы возвышенными или ничтож-ными они ни казались.

I. Озаглавьте текст. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Каким предстает перед вами поэт В. Луговской после чтения данного текста?».

II. Озаглавьте текст. Перескажите текст сжато. Напишите о своем отношении к поэзии.

19

20

№ 19. А. Седых. Далекие, близкие В жизни знал я только одного подлинного гения. Это был Шаляпин. Всем щедро награ-

дил его Господь: голосом — единственным в мире по силе и красоте, внешностью необыкно-венною, умом острым, талантами разнообразными. Стал он первым в мире певцом и великим актером — ведь трудно сказать, что в «Борисе Годунове» больше волновало — пение или игра Шаляпина? Богата Россия талантами, но скольким из них удается развиться и не заглохнуть в полной безвестности? А вот Шаляпин не погиб. Поднялся с самых народных низов, пришел из Суконной слободки, чтобы дать миру, по выражению Стасова, «радость безмерную».

Впервые услышал я Шаляпина в Париже. Было это в 23 или в 24 году. Шаляпин только недавно выехал из России и дал свой концерт в Большой Опере.

На эстраду, как-то по-особенному закинув голову, вышел радостно и уже победоносно улыбавшийся гигант, и зал грохнул от рукоплесканий, словно поднялся навстречу певцу мощ-ный океанский вал... Все в нем было как-то празднично и необычайно: крупная, красивая фигу-ра, бледное лицо, высоко зачесанный кок светло-золотистых волос, белесоватые ресницы, резко вычерченные и слегка трепещущие ноздри. Запомнились почему-то особенно ладно сидевший на нем фрак и золотая лорнетка на широкой черной ленте. Он поднес лорнет к глазам, мельком заглянул в программу, лежавшую на рояле, и запел первый романс, слегка прикрыв глаза... Го-лос его в эти годы был еще молодым, сильным, — это был даже не голос, а какой-то удиви-тельный инструмент, при помощи которого артист умел передавать тончайшие душевные пе-реживания:

О, где же вы, дни любви...

И столько грусти и тоски было в эту минуту в его голосе, так печально звучала «Эле-гия», что слезы сами собой навертывались на глаза, и нельзя было поверить, что этот же самый артист будет петь «Воротился ночью мельник» и изображать подвыпившего мужичка и его сварливую жёнку, что к концу первого отделения он перевоплотится в старика гренадера, иду-щего из русского плена, и как грозно, как величественно будут звучать заключительные аккор-ды «Марсельезы»! Много пел в этот вечер Шаляпин. И «Ночку», такую простую, задушевную народную песнь, и страшную, сатанинскую свою «Блоху», и «Как король шел на войну». Сколько жалости и нежности вкладывал Шаляпин в строфы о бедном Стасе, над которым шу-мит и колосится рожь... Вышел я из Оперы как пьяный и потом долго шел пешком, через весь ночной Париж, к далекому студенческому кварталу, и все не мог совладать с охватившим меня волнением.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «В чем своеобразие таланта Шаляпина?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите о своем впечатлении от выступления известного певца или актера.

21

№ 20. В. А. Солоухин. Трава Существует точное человеческое наблюдение: воздух мы замечаем тогда, когда его на-

чинает не хватать. Чтобы сделать это выражение совсем точным, надо бы вместо слова «заме-чать» употребить слово «дорожить». Действительно, мы не дорожим воздухом и не думаем о нем, пока нормально и беспрепятственно дышим. Но все же, неправда, — замечаем. Даже и на-слаждаемся, когда потянет с юга теплой влагой, когда промыт он майским дождем, когда обла-горожен грозовыми разрядами. Не всегда ведь мы дышим равнодушно и буднично. Бывают сладчайшие, драгоценные, памятные на всю жизнь глотки воздуха.

По обыденности, по нашей незамечаемости нет, пожалуй, у воздуха никого на земле ближе, чем трава. Мы привыкли, что мир — зеленый. Ходим, мнем, затаптываем в грязь, сдира-ем гусеницами и колесами, срезаем лопатами, соскабливаем ножами бульдозеров, наглухо за-хлопываем бетонными плитами, заливаем горячим асфальтом, заваливаем железным, цемент-ным, пластмассовым, кирпичным, бумажным, тряпичным хламом. Льем на траву бензин, мазут, керосин, кислоты и щёлочи. Высыпать машину заводского шлака и накрыть и отгородить от солнца траву? Подумаешь! Сколько там травы? Десять квадратных метров. Не человека же за-сыпаем, траву. Вырастет в другом месте.

Однажды, когда кончилась зима и антифриз в машине был уже не нужен, я открыл кра-ник, и вся жидкость из радиатора вылилась на землю, там, где стояла машина — на лужайке под окнами нашего деревенского дома. Антифриз растёкся продолговатой лужей, потом его смыло дождями, но на земле, оказывается, получился сильный ожог. Среди плотной мелкой травки, растущей на лужайке, образовалось зловещее черное пятно. Три года земля не могла залечить место ожога, и только потом уж плешина снова затянулась зеленой травой.

Под окном, конечно, заметно. Я жалел, что поступил неосторожно, испортил лужайку. Но ведь это под собственным окном! Каждый день ходишь мимо, видишь и вспоминаешь. Если же где-нибудь подальше от глаз, в овраге, на лесной опушке, в придорожной канаве, да, госпо-ди, мало ли на земле травы? Жалко ли ее? Ну, высыпали шлак (железные обрезки, щебень, бой-стекло, бетонное крошево), ну, придавили несколько миллионов травинок. Неужели такому высшему, по сравнению с травами, существу, как человек, думать и заботиться о таком ничто-жестве, как травинка. Трава? Трава она и есть трава. Ее много. Она везде. В лесу, в поле, в сте-пи, на горах, даже в пустыне... Разве что вот в пустыне ее поменьше. Начинаешь замечать, что, оказывается, может быть так: земля есть, а травы нет. Страшное, жуткое, безнадежное зрелище! Представляю себе человека в безграничной, бестравной пустыне, какой может оказаться после какой-нибудь космической или не космической катастрофы наша земля, обнаружившего на обугленной поверхности планеты единственный зеленый росточек, пробивающийся из мрака к солнцу.

Глоток воздуха, когда человек задыхается. Зеленая живая травинка, когда человек со-всем отрезан от природы. А вообще-то — трава. Скобли ее ножами бульдозеров, заваливай му-сором, обливай нефтью, топчи, губи, презирай...

А между тем ласкать глаз человека, вливать тихую радость в его душу, смягчать его нрав, приносить успокоение и отдых — вот одно из побочных назначений всякого растения, и в особенности цветка.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Выразите свое отношение к поднятой в нем проблеме.

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Напишите об экологических про-блемах вашего края и о способах их решения.

22

№ 21. По В. А. Гиляровскому. Москва и москвичи Булочная Филиппова всегда была полна покупателей. В дальнем углу вокруг горячих

железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские жареные пи-рожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем. Публика — от учащей-ся молодежи до старых чиновников во фризовых шинелях и от расфранченных дам до бедно одетых рабочих женщин. На хорошем масле, со свежим фаршем, пятачковый пирог был так ве-лик, что парой можно было сытно позавтракать. Их завел еще Иван Филиппов, основатель бу-лочной, прославившийся далеко за пределами московскими калачами и сайками, а главное, черным хлебом прекрасного качества.

Прилавки и полки левой стороны булочной, имевшей отдельный ход, всегда были окру-жены толпами, покупавшими фунтиками черный хлеб и ситный.

— Хлебушко черненький труженику первое питание, — говорил Иван Филиппов. — Почему он только у вас хорош? — спрашивали. — Потому, что хлебушко заботу любит. Выпечка-то выпечкой, а вся сила в муке. У меня по-

купной муки нет, вся своя, рожь отборную покупаю на местах, на мельницах свои люди постав-лены, чтобы ни соринки, чтобы ни пылинки... А все-таки рожь бывает разная, выбирать надо. И очень просто! — заканчивал всегда он речь своей любимой поговоркой.

Черный хлеб, калачи и сайки ежедневно отправляли в Петербург к царскому двору. Про-бовали печь на месте, да не выходило, и старик Филиппов доказывал, что в Петербурге такие калачи и сайки не выйдут.

— Почему же? — И очень просто! Вода невская не годится!

Кроме того, по зимам шли обозы с его сухарями, калачами и сайками, на соломе испе-чёнными, даже в Сибирь. Их как-то особым способом, горячими, прямо из печки, заморажива-ли, везли за тысячу верст, а уже перед самой едой оттаивали — тоже особым способом, в сырых полотенцах, — и ароматные, горячие калачи где-нибудь в Барнауле или Иркутске подавались на стол с пылу с жару.

Филиппов был разборчив и не всяким случаем пользовался, где можно деньги нажить. Там, где другие булочники и за грех не считали мошенничеством деньги наживать, Филиппов поступал иначе.

Огромные куши наживали булочники перед праздниками, продавая лежалый товар за полную стоимость по благотворительным заказам на подаяние заключённым.

Испокон веков был обычай на большие праздники — Рождество, Крещение, Пасху, а также в родительские субботы — посылать в тюрьмы подаяние арестованным.

Булочные получали заказы от жертвователя на тысячу, две, а то и больше калачей и саек. Наживались на этих подаяниях главным образом булочники и хлебопекарни. Только

один старик Филиппов был в этом случае честным человеком. Во-первых, он при заказе никогда не посылал завали арестантам, а всегда свежие калачи

и сайки; во-вторых, у него велся особый счёт, по которому видно было, сколько барыша давали эти заказы на подаяние, и этот барыш он целиком отвозил сам в тюрьму и жертвовал на улуч-шение пищи больным арестантам. И делал все это он «очень просто», не ради выгод или ме-дальных и мундирных отличий благотворительных учреждений.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Какие ка-чества характера отличали Ивана Филиппова от других булочников?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Как вы ду-маете, в чем секрет успеха булочника Филиппова?».

23

№ 22. Е. Осетров. Живая Древняя Русь Любила Русь колокольный звон. Уже в первой половине четырнадцатого века (а воз-

можно, много раньше, но сведений нет) колокола делали в Москве и Новгороде. Новгородская летопись в 1342 году отметила: «...архиепископ Василий велел слить колокол великий к святой Софии и привел мастера из Москвы, человека почтенного, по имени Борис». Этот же Борис, по словам летописца, отливал колокола для Москвы и других городов. Высказываются предполо-жения, что именно Борис, освоив новое мастерство, положил начало литью колоколов в России. Церковные колокола, звучавшие на десятки вёрст, были своеобразным эпическим оркестром, музыкой для всех, грандиозным музыкальным инструментом. Колокола звучали «во дни тор-жеств и бед народных». Многие века колокольный звон сопутствовал народной жизни: опове-щал о приближении врага, созывал ратников на битву, был криком о помощи во время бедст-вия, приветствовал победоносные полки, вносил в праздники веселье и торжественность.

Радостным мелодичным звоном встретила Москва воинов, возвратившихся с Куликова поля. Под колокольный звон проходили по Москве ополчения Минина и Пожарского, изгнав-шие интервентов из столицы. Колокол созывал вольнолюбивых новгородцев на вече, на кото-ром решались судьбы Отечества.

Колокола обычно изготовлялись в пушечных мастерских. Пушечных дел мастера лили преимущественно крупные колокола, а колокольники (была и такая специальность) — отливали мелкие звоны и била. Литьё колоколов и бил считалось почётным делом. Когда отливался большой колокол, то летописец заносил это событие в свою хронику, не забывая упомянуть и имя мастера литейного дела. В колокольный сплав, состоявший из меди и олова, добавляли се-ребро — для благозвучности. Отсюда и выражение «серебряный звон».

С колоколами были связаны самые различные поверья. Когда, например, приступали к литью крупного колокола, то нарочито распускали ложный слух. Надо было выдумать что-нибудь совершенно маловероятное, чтобы молва расходилась от села к селу, от города к городу. Считалось, что, чем дальше распространится слух, тем сильнее будет гудеть колокол.

Было дурной приметой, если колокол ночью позвонит сам по себе. Тот, кто услышит но-чью звон, должен ждать для себя величайшего несчастья. Так, в Москве, в самом центре, висел набатный колокол, который в разговорной речи именовался всполошным. Все знали, что за ко-локолом числилась крамола: до 1478 года он был вечевым колоколом Великого Новгорода, за-тем его отобрали у новгородцев, перевезли в Москву и перелили. Но бывшему новгородцу мало пришлось послужить москвичам. В 1681 году глухой ночью царь Федор Алексеевич вскочил в испуге: ему показалось, что всполошный колокол сам по себе позвонил. Разгневанный царь ут-ром созвал ближайших бояр и держал совет. Колокол отправили в ссылку за тридевять земель, в глухую и лесистую Карелию. Так новгородский «бунтовщик» и не прижился в Москве.

О колоколах и колокольном звоне складывалось в народе множество остроумных притч, пословиц, поговорок, загадок и шуток. Колокол был, например, для деревенских жителей сво-его рода часами, возвещавшими о начале дня. Поэтому в ходу была поговорка: первый звон — пропадай мой сон, другой звон — земной поклон, третий звон — из дому вон.

О колокольных звонах повествовали метафорично: сидит петух на воротах, косы до по-лу, голос до небу.

Трудное дело — отливка колоколов. Колокол — это гигантский музыкальный инструмент. У каждого колокола — свои переливы, у каждого звона — свое назначение.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Каково было отношение власти к колоколам, звучавшим «во дни торжеств и бед народных»?

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите о судьбе одного из ле-гендарных российских колоколов. (Царь-колокол)

24

№ 23. В. П. Астафьев. Учитель Замечательный человек, встретившийся мне в начале жизненного пути, был Игнатий

Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт. Он преподавал в нашей школе русский язык и литературу, и поразил нас учитель с первого взгляда чрезмерной близорукостью. Читая, учи-тель приближая бумагу к лицу, водил по ней носом и, ровно бы сам с собою разговаривая, ты-кал в пространство указательным пальцем: «Чудо! Дивно! Только русской поэзии этакое дано!»

«Ну, такого малохольненького мы быстро сшамаем!» — решил мой разбойный пятый «Б» класс.

Ан не тут-то было! На уроке литературы учитель заставил всех нас подряд читать вслух по две минуты из «Дубровского» и «Бородина». Послушав, без церемоний бросал, сердито сверкая толстыми линзами очков: «Орясина! Недоросль! Под потолок вымахал, а читаешь по слогам!»

На уроке русского языка учитель наш так разошелся, что проговорил о слове «яр» целый час и, когда наступила перемена, изумленно поглядев на часы, махнул рукой: «Ладно, диктант напишем завтра».

Я хорошо запомнил, что на том уроке в классе никто не только не баловался, но и не ше-велился. Меня поразило тогда, что за одним коротеньким словом может скрываться так много смысла и значений, что все-то можно постичь с помощью слова и человек, знающий его, вла-деющий им, есть человек большой и богатый.

Впервые за все время существования пятого «Б» даже у отпетых озорников и лентяев в графе «поведение» замаячили отличные оценки. Когда у нас пробудился интерес к литературе, Игнатий Дмитриевич стал приносить на уроки свежие журналы, книжки, открытки и обяза-тельно читал нам вслух минут десять — пятнадцать, и мы все чаще и чаще просиживали даже перемены, слушая его.

Очень полюбили мы самостоятельную работу — не изложения писать, не зубрить наи-зусть длинные стихи и прозу, а сочинять, творить самим.

Однажды Игнатий Дмитриевич стремительно влетел в класс, велел достать тетради, руч-ки и писать о том, кто и как провел летние каникулы. Класс заскрипел ручками.

Не далее месяца назад я заблудился в заполярной тайге, пробыл в ней четверо суток, смертельно испугался поначалу, потом опомнился, держался по-таежному умело, стойко, ос-тался жив и даже простуды большой не добыл. Я и назвал свое школьное сочинение «Жив».

Никогда еще я так не старался в школе, никогда не захватывала меня с такой силой пис-чебумажная работа. С тайным волнением ждал я раздачи тетрадей с сочинениями. Многие из них учитель ругательски ругал за примитивность изложения, главным образом за отсутствие собственных слов и мыслей. Кипа тетрадей на классном столе становилась все меньше и мень-ше, и скоро там сиротливо заголубела тоненькая тетрадка. «Моя!» Учитель взял ее, бережно развернул — у меня сердце замерло в груди, жаром пробрало. Прочитав вслух мое сочинение, Игнатий Дмитриевич поднял меня с места, долго пристально вглядывался и наконец тихо мол-вил редкую и оттого особенно дорогую похвалу: «Молодец!»

Когда в 1953 году в Перми вышла первая книжка моих рассказов, я поставил первый в жизни автограф человеку, который привил мне уважительность к слову, пробудил жажду твор-чества.

I. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Как удалось учителю при-вить своим ученикам любовь к родному языку, пробудить у них жажду твор-чества?».

II. Перескажите текст сжато. С чего начался интерес будущего писателя к лите-ратуре?

25

№ 24. К. Г. Паустовский. Горсть крымской земли ...Почти в каждом нашем захолустном городке, да и в иных безвестных деревнях можно

встретить хороших художников-самоучек. Этих художников никто не знает. О них никогда не писали.

Их земляки хотя и считают таких художников чудаками, но относятся к ним с уважени-ем. Очевидно, потому, что простой русский человек из всех видов искусства любит, пожалуй, больше всего живопись, особенно когда она открывает ему прелесть хорошо знакомых обжи-тых мест. «Вот они какие, наши места! — говорят в таких случаях с гордостью земляки такого художника. — А мы-то думали, что у нас, почитай, ничего интересного нету — одни поля да овраги, мосточки да реки».

Жаль, конечно, что у нас пока еще нет самоотверженных людей, которые занялись бы такими художниками-самоучками, находили бы их, отбирали бы лучшие их вещи и показали бы их народу. Тогда непременно обнаружились бы живописные богатства, в течение столетий никому не известные и бывшие в пренебрежении, — богатства подлинно народные по своей непосредственности, картины хотя бы и неумелые на взгляд утонченных ценителей, но полные примитивной прелести.

Сколько раз случалось и мне находить в глуши, в стареньких избах среди выцветших фотографий и бумажных трескучих цветов такие картины без рам. Иной раз к ним нельзя было прикоснуться без того, чтобы из-под них не побежали крупной рысью во все стороны рыжие тараканы.

Спросишь какую-нибудь бабку, чьи это картины, и почти всегда услышишь в ответ, что это, мол, сынок ее баловался, большой был охотник до этого дела, и что, конечно, кабы учение, то вышел бы из него прелестный живописец.

...Различная сила воздействия пейзажа зависит от степени его родственности нашим ощущениям.

Мы никогда не променяем на самые торжественные красоты тропиков и Запада наши скромные дали. Мы родились и жили «под сереньким ситцем этих северных тихих небес», их красота слилась со всей нашей жизнью, они были ее свидетелями, и потому только мы можем с полной силой ее ощутить и понять. Исключения бывают редко.

Во время путешествий мы часто бываем восхищены блеском чужеземной природы, но она никогда не сможет затмить природу русскую. Наоборот, чем ярче чужое, тем ближе свое. Ничто — ни лиловый пожар Эгейского моря, ни розовеющий мрамор и алые олеандры Эллады, ни синий сказочный воздух Сицилии, ни золотая тусклая дымка над бессмертным Парижем, — ничто не только не может приглушить нашу память о своей стране, но, наоборот, доводит ее до почти болезненной остроты.

Я испытал это на себе, когда в туманных предосенних садах Версаля с их почернелой, как старая позолота, листвой, с их геометрической пышностью я — совсем не знаю почему — вспомнил крошечный городок Спас-Клепики, и у меня заныло сердце.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «В чем, по мнению автора, притягательность русского пейзажа?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Как вы думаете, почему множество обычных людей рисуют «для себя», не рассчитывая на признание и славу?

26

№ 25. По Б. Л. Васильеву. Летят мои кони... Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшего-

ся мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширней-шему участку. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интел-лигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смо-ленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днем и ночью.

Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вооб-разить в наше время. Он обладал редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, забо-титься не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва припи-сывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого. Человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол свя-тости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда

рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьёй, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управля-лись, все замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании — стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы — таилась притяга-тельная сила этого развлечения.

Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминания-ми. Наши отцы прошли не только гражданскую, но и мировую, «германскую» войну, где при-менялись реальные отравляющие вещества.

И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газо-вую атаку.

Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прока-титься вдвоем, и веревка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже поте-рявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спус-тился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и поте-рял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

Так погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Как вы думаете, почему так высок был авторитет доктора Янсена?».

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Как связаны в рассказе понятия «долг» и «подвиг»?

27

№ 26. По С. В. Михалкову. Все начинается с детства Хотя детство мое прошло в Пятигорске, сам я все же коренной москвич. В каких бы го-

родах мира я ни бывал, как бы ни восхищался их красотой, Москва остается для меня лучшим городом в мире. Идешь по Москве, по ее площадям, по тихим переулкам и чувствуешь, сердцем своим ощущаешь: это твой город. Он есть у тебя так же, как есть мать, родина, небо над голо-вой, воздух, которым ты дышишь.

Можно бессчетно приходить на Красную площадь, и все-таки дух захватывает, когда смотришь на сказочный храм Василия Блаженного, устремленный в небо всеми своими цвет-ными фантастическими куполами. Он как бы вобрал в себя красоту и мастерство русских зод-чих. И тут же малиновая кремлевская стена, а за ней — соборы, встают как зажженные свечи, торжественные, гордые и нарядные. Словно вся краса Древней Руси пришла на эту площадь. Надо только уметь смотреть, чувствовать эту красоту. И учатся этому с детства.

Святые камни Москвы — летопись, бережно хранящая имена поэтов, писателей, худож-ников, воинов, связавших с ней свою жизнь и судьбу.

Москва бесконечно разнообразна. На ее сверкающие, оживленные улицы спешишь, ко-гда на душе радостно и хочешь побыть среди людей. В старинные задумчивые переулки ее идешь, когда хочется поразмыслить о чем-нибудь, сосредоточиться, остаться наедине с собой. Эта Москва задумчива, есть в ней переулки пушкинских и лермонтовских времен. Сохранились до сих пор дома, где бывали великие русские поэты, писатели, композиторы, художники. Со-хранились уголки литературной и театральной Москвы прошлого. Это — живая история, куль-тура и гордость наша.

Я говорю об этом потому, что когда забывается история, то неизбежно начинается низ-копоклонство, нигилизм, раболепное поклонение всему, на чем стоит штамп: «импортное». Иные бросают пренебрежительно: «В старой, пыльной, купеческой Москве...» И пренебрежи-тельно относятся к тому, что их окружает. «Подумаешь, какое-то старье! Вот там, за рубежом, — это шедевры». И поддерживается эта уверенность рассказами своих же туристов, которые охают и ахают, вспоминая чужестранные красоты, а своего родного не знают и не ценят. Да, именно так и зарождается непонимание своей исконной, национальной культуры.

Я люблю сегодняшнюю Москву с ее новыми широкими проспектами, щедро залитыми светом, с легкими мостами, взлетающими над рекой, с пестротой реклам, афиш художествен-ных выставок, концертов, спектаклей. Москва сейчас — один из крупнейших мировых центров культуры.

Сегодняшняя Москва — стремительная, трудовая и праздничная — очень хороша. Но нельзя не восхищаться и старой Москвой.

Жизнь народа, его судьба, даже, пожалуй, его настроение — то озорное, то торжествен-ное — отражается в названиях улиц и площадей. Маросейка, Лубянка, Поварская, Охотный ряд, Ильинка, Девкин переулок, Кудринская площадь, или Кудринка, как звал ее живший неподале-ку Чехов.

Мы не можем, к сожалению, восстановить и сохранить все то, что напоминает нам о славном прошлом нашей столицы.

Зарисовать, описать, сфотографировать — все это под силу любому, кто хочет сохранить в памяти историю своего родного края. Не зная прошлого, нельзя любить настоящее, думать о будущем.

И все начинается с детства.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Всегда ли «новое» значит « лучшее»?

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Согласны ли вы с утверждением автора, что, “не зная прошлого, нельзя любить настоящее, думать о будущем”?»

28

№ 27. По Л. Обуховой. Любимец века Герой — всегда собирательный образ, как бы ни был реален человек, ставший им. Образ

Юрия Гагарина поверяется не только историей, но и народным воображением. Одну из легенд о нем рассказал космонавт Павел Попович, отвечая на вопрос, почему именно Гагарин стал пер-вым космонавтом.

Однажды вечером академик Королев повёл будущих космонавтов взглянуть на корабль «Восток». Когда они вошли в ангар, а Королев щелкнул выключателем и ровный безжизненный свет залил длинное помещение с хрупкой скорлупой космической лодки, всем стало как-то не по себе. Словно их оледенил прообраз космической пустоты. «Я понимаю, —сказал Королев после некоторого молчания. — Лететь первому страшно. У нас нет полной уверенности, как там все получится. Дело это, товарищи, добровольное». Космонавты после секундной запинки подтвердили, что все они готовы лететь. «Ну, тогда с завтрашнего дня вы будете проходить еще некоторые дополнительные медицинские обследования».

И действительно, неделю или месяц они глотали таблетки, подставляли руки шприцам, вдыхали и выдыхали.

Позже их снова позвали к Королеву. «Железный король», как его называли в шутку, был озабочен и хмур.

Космонавты встали в ряд. — Как вы себя чувствуете? — спросил «Железный король» у первого в ряду. — Готовы

к полету? — Самочувствие отличное. Лететь готов. По лицу Королева скользнуло легкое облачко неудовольствия. Брови чуть сдвинулись. — Как ваше самочувствие? — отрывисто спросил он следующего. — Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любое задание. Гроза на челе академика собиралась все явственнее. К полному недоумению присутст-

вующих! Чем он недоволен? Что они сделали не так? Юрий стоял не последним в ряду, но все-таки ближе к концу. — Ну, — язвительно проронил Сергей Павлович, когда дошла очередь и до него. — Вы,

конечно, тоже вполне здоровы и готовы лететь? Гагарин замешкался. В нем происходила короткая внутренняя борьба. Он смотрел прямо

в глаза Королеву. — К сожалению, — с усилием начал он, — у меня сейчас очень болит голова. Но я готов

выполнить любое задание, — поспешно добавил он. Королев с облегчением рассмеялся. — Чёртовы сыны! — воскликнул он. — У вас у всех болят головы. Просто раскалывают-

ся на части! Вам дали такие порошки. Я знаю, что все вы герои, но не нужно мне сейчас ваше геройство. Я хочу знать, от кого могу получить объективную информацию.

— Так Юра и полетел первым, — юмористически вздохнув, закончил Попович под громкий смех товарищей.

А если бы это был не он или этого вообще не было, то всё равно миф прав! Ибо глубоко копнул самую сущность натуры Гагарина. Гагарин был как все, удивительно как все! Только чуточку смелее, добрее и прямодушнее...

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Дополните пересказ текста рас-суждением о своем понимании героизма.

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Какие качества характера Ю. Гага-рина повлияли на то, что именно он стал космонавтом номер один?

29

№ 28. По Ю. М. Нагибину. Чистые пруды Чистые пруды... Для иных это просто улица, бульвар, пруд, а для меня — средоточие са-

мого прекрасного, чем было исполнено мое детство, самого радостного и самого печального, ибо печаль детства тоже прекрасна.

Чистые пруды были для нас школой природы. Как волновала желтизна первого одуван-чика на зеленом окоёме пруда! Нежности и бережности учили нас их пуховые, непрочные ша-рики, верности — двухцветное сродство иван-да-марьи. Мы ловили тут рыбу, и бывало, на крючке извивалась не просто черная пиявка, а настоящая серебряная плотичка. И это было чу-дом — поймать рыбу в центре города. А плаванье на старой, рассохшейся плоскодонке, а сме-лые броски со свай в холодную майскую воду, а теплота весенней земли под босой ногой, а по-таённая жизнь всяких жуков-плавунцов, стрекоз, рачков, открывавшаяся на воде, — это было несметным богатством для городских мальчишек: многие и летом оставались в Москве.

Не менее щедра была и наша чистопрудная осень. Бульвар тонул в опавшей листве, жел-той, красной, мраморной, листве берез, осин, клёнов, лип. Мы набирали огромные охапки па-лой листвы и несли домой прекрасные, печальные букеты, и сами пропитывались их горьким запахом...

Чистые пруды были для нас и школой мужества. Мальчишки, жившие на бульваре, отка-зывали нам, обитателям ближних переулков, в высоком звании «чистопрудных». Они долго не признавали нашего права на пруд со всеми его радостями. Лишь им дано право ловить рыбу, кататься на лодке, лазать зимой по ледяным валунам и строить снежные крепости. Смельчаки, рисковавшие приобщиться к запретным берегам, беспощадно карались. Чистопрудные пыта-лись создать вокруг своих владений мертвую зону. Мы не только не могли приблизиться к пру-ду, но и просто пересечь бульвар на пути в школу было сопряжено с немалым риском. Разби-тый нос, фиолетовый синяк под глазом, сорванная с головы шапка — обычная расплата за дер-зость. И все же никто из нас не изменил привычному маршруту, никто не смирился с жёстким произволом чистопрудных захватчиков. Это требовало характера и воли: ведь достаточно было сделать маленький крюк, чтобы избежать опасности. Но даже самые слабые из нас не делали уступки страху.

Мы выступили против чистопрудных единым фронтом. Ребята Телеграфного, Мыльни-кова, поддержанные дружественными соседями с Потаповского, Сверчкова, Златоустинского переулков, наголову разбили чистопрудных в решительной битве возле кинотеатра «Колизей». Отныне пруд и аллеи бульвара стали достоянием всех мальчишек округи, а от былой вражды не осталось со временем и следа. Смотрели твои окна на бульвар или в тишину прилегающих пе-реулков, ты равно считался чистопрудным со всеми высокими правами, какое давало это зва-ние...

I. Перескажите текст подробно. Ответьте на вопрос: «Как вы думаете, почему Чистые пруды стали главным воспоминанием детства писателя?».

II. Перескажите текст сжато. Как вы относитесь к «территориальным конфлик-там», подобным тому, который описан в рассказе?

30

№ 29. Ф. Д. Кривин. Полусказки В старину в одном городе потеряли улыбку… Уверяю вас, что это очень страшно, гораздо страшнее, чем кажется на первый взгляд. Никто не знал, откуда взялась это загадочная болезнь, и местные светила науки изо дня в

день изучали причины ее возникновения. — Очевидно, это что-то желудочное, — говорил доктор Касторка. — Нет. Нет, нет... Скорее это явление простудного характера, — возражал ему доктор

Стрептоцид. Между тем болезнь с каждым днем принимала все более угрожающий характер. Люди

забыли о весне, о солнце, о друзьях, и на улицах вместо приветливых и дружелюбных слов слышалось:

— Не твое дело! Не суй свой нос! Иди своей дорогой! И как раз в это трудное время с гор спустился молодой Лесоруб. Подходя к городу, он

увидел человека, который барахтался в реке, силясь выбраться на берег. — Тонешь? — спросил Лесоруб, собираясь броситься на помощь. — Не твое дело, — мрачно ответил утопающий и ушел под воду. Лесоруб больше не стал тратить время на разговоры, а бросился в реку и вытащил чело-

века на берег. — Ты что же это сопротивляешься, когда тебя спасать хотят? Смотри, чудак, так и уто-

нуть недолго. — Да кто ж тебя знал, что ты всерьез спасать надумал? У нас это не принято. Пожал плечами Лесоруб и отправился в город. На одной из улиц дорогу ему преградила

огромная толпа народа. В центре толпы маленький старичок трудился над опрокинутой телегой и никак не мог поставить ее на колеса.

— Давай-ка, дед, вместе! — сказал Лесоруб. — Одному-то тебе не под силу. — Не твое дело, — буркнул старик, не поднимая головы. — Ишь ты, гордый какой, — засмеялся Лесоруб. — У меня-то сил побольше твоего. А

вдвоем не справимся — люди подсобят: вон их сколько собралось тебе на подмогу. При этих словах толпа начала расходиться. Задним уйти было легко, а передним —

труднее, и они волей-неволей взялись помогать старику. Вскоре в городе только и разговоров было что о молодом Лесорубе. Говорили, что он во

все вмешивается, о каждом хлопочет, что ему до всего дело. Сначала к этому отнеслись с улыб-кой (это была первая улыбка, появившаяся в городе за время эпидемии), а потом многие захо-тели составить Лесорубу компанию, потому что он был веселый парень и делал интересное де-ло.

Однажды утром профессор Пенициллин выглянул в окно, и слово «чепуха» застряло у него в горле: на улице он увидел сотни улыбающихся лиц. Однако борьба с эпидемией была в плане работы больницы на весь следующий год, поэтому профессор решил закрыть глаза на факты. Он уже открыл рот, чтобы сказать: «Не мое дело», но его перебил Лесоруб, который как раз в это время входил в Зал заседаний:

— Пожалуйста, профессор, не произносите этой фразы: ведь она и есть причина заболе-вания, которую вы так долго искали.

Так кончилась эпидемия. А Лесоруб ушел в горы — у него там было много работы.

I. Перескажите текст подробно. Объясните, почему доктора не смогли излечить странную болезнь, а лесоруб смог.

II. Перескажите текст сжато. Как вы думаете, какой нравственный недуг прояв-ляется во фразе “Не твое дело”?

31

№ 30. По Е. И. Осетрову. Живая Древняя Русь Есть на правом берегу Вятки Дымковская слобода. В ней исстари селились печники и

игрушечники — мастера делать глиняные свистульки. Говорят, что слободу потому и назвали Дымковской, что в ней по утрам над каждой избой поднимались хвостатые клубы дыма.

Происхождение глиняного промысла народное предание связывает с местным праздни-ком «Свистуньей».

По всей вероятности, «Свистунья» в далекие годы была праздником, когда вятичи по весне встречали бога солнца Ярилу пением глиняных дудок. Но есть и другое объяснение.

Однажды к Хлынову (старинное название Вятки), гласит легенда, подошли враги, не-сметное множество кочевых полчищ. Городу грозила неминуемая гибель. Тогда вятичи измыс-лили хитрость. Все жители города, даже малые дети, получили по глиняной свистульке. Под-кравшись к вражескому стану ночью, они подняли отчаянный свист. Так, наверное, свистел сказочный Соловей-разбойник. Кочевники решили, что их окружают подоспевшие на выручку Хлынову дружины, и в страхе бежали. С тех пор и отмечают горожане свой особый праздник — «Свистунью»...

На вятскую глиняную расписную игрушку долгое время не обращали внимания. Инте-рес, а затем и мировое признание к дымковской игрушке пришли в наши дни.

Что изображают в своих изделиях дымковские мастерицы? Нянек с детьми, водоносок, баранов с золотыми рогами, гусей, уточек, индюшек с ин-

дюшатами, петухов, оленей и, конечно, молодых людей, катающихся на лодке, скоморохов на конях, барынь с зонтиками. Дымковской игрушке чужды полутона и незаметные переходы. Вся она — броская, яркая, горящая цветными пятнами. Она напоминает рисунки, выполненные детьми. В дымковке — бьющая через край полнота ощущения радости жизни.

Дымковка — добрая улыбка, а не резкий смех. Серый волк никогда не появляется в Дымковской слободе: он слишком злобен. Мастерицы предпочитают ему доброго барана, по-крытого шёлковой шерстью. Дымковская собака — безобидная дворняга, которая если и ре-шится полаять, так, верно, лишь от радости. Как добра и торжественна здешняя водоноска в пышном сарафане, идущая с вёдрами! Всадник на пятнистом коне так забавен в своем величии! Уморительна пара катающихся в лодке: на нем матросский костюм, бескозырка, у нее густые кудри, румянец во всю щёку и букет цветов в руке. Так и кажется, что мастерица тихо посмеи-валась, лепя и расписывая красками своих глиняных человечков.

Дымковская игрушка не любит одиночества. Она хороша даже не в паре, а в группе с другими, в близком соседстве со своими братьями и сёстрами из слободы на реке Вятке.

Замечательный художник и археолог Аполлинарий Васнецов сравнивал дымковскую иг-рушку с античной скульптурой: «Удивительное дело! На далеком Севере, в лесной стороне, в древнем городе Хлынове, в селе Дымково каким-то далеким эхом отозвались терракоты Херсо-неса и Древней Греции. Как там обожжённые из глины статуэтки окрашивали водяными крас-ками, так и здесь».

Никогда, пожалуй, в многовековой жизни игрушек не было такого праздника, как осе-нью 1965 года, когда в Москве была устроена грандиозная выставка.

В Манеже разместились куклы, игрушечные звери, сказочные персонажи. Это был праздник детей. Праздник кукол, праздник игрушек. Но среди этого забавного

великолепия выделялись куклы, вылепленные из глины мастерицами на берегах Вятки. Они не только не затерялись среди других игрушек, но привлекали внимание живописностью и свое-образием.

I. Озаглавьте текст и перескажите его подробно. В чем своеобразие дымковской игрушки?

II. Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Расскажите об одном из известных вам народных промыслов, связанных со скульптурой.

32

№ 31. По Д. С. Лихачеву. Что объединяет людей Этажи заботы. Забота скрепляет отношения между людьми. Скрепляет семью, скрепляет

дружбу, скрепляет односельчан, жителей одного города, целой страны. Проследите жизнь человека. Человек рождается, и первая забота о нем – матери; посте-

пенно (уже через несколько дней) вступает в непосредственную связь с ребенком забота отца. Чувство заботы о другом появляется очень рано, особенно у девочек. Девочка еще не го-

ворит, но уже пытается заботиться о кукле, нянчит, кормит ее. Постепенно дети становятся объектами более высокой заботы и сами начинают прояв-

лять заботу настоящую и широкую – не только о семье, но и о школе, о своем селе, городе и стране…

Забота ширится и становится все более альтруистичной. За заботу о себе дети платят за-ботой о стариках родителях, когда они уже ничем не могут отплатить за заботу детей. И эта за-бота о стариках, а потом и о памяти скончавшихся родителей как бы сливается с заботой об ис-торической памяти семьи и родины в целом.

Если забота направлена только на себя, то вырастает эгоист. Забота объединяет людей, крепит память о прошлом и направлена целиком на будущее.

Это не само чувство – это конкретное проявление любви, дружбы, патриотизма. Человек дол-жен быть заботлив. Незаботливый или беззаботный человек – скорее всего, недобрый и не лю-бящий никого.

Нравственности в высшей степени свойственно чувство сострадания. В сострадании есть сознание своего единства с миром (не только с людьми, народами, но и с животными, расте-ниями, природой). Чувство сострадания заставляет нас бороться за памятники культуры, за их сохранение, за природу, отдельные пейзажи, за уважение к памяти. В сострадании есть созна-ние своего единства с другими людьми, с нацией, народом, страной. Именно поэтому забытое понятие сострадания требует своего полного возрождения и развития.

Удивительно правильная мысль: «Небольшой шаг для человека – большой шаг для чело-вечества». Можно привести тысячи примеров тому: быть добрым одному человеку ничего не стоит, но стать добрым человечеству необычайно трудно. Исправить человечество нельзя – ис-править себя просто. Накормить ребенка, перевести через дорогу старика, уступить место в транспорте, хорошо работать, быть вежливым – все это просто для человека, но невероятно трудно для всех сразу. Вот почему нужно начинать с себя.

Добро не может быть глупым. Добрый поступок никогда не глуп, ибо он бескорыстен и не преследует цели выгоды и «умного результата». Назвать добрый поступок «глупым» можно только тогда, когда он явно не мог достигнуть цели или был лжедобрым, то есть не добрым. Повторяю, истинно добрый поступок не может быть глуп, он вне оценок с точки зрения ума или не ума. Тем добро и хорошо.

I. Перескажите текст подробно. Как вы понимаете слова Д.С. Лихачева «Не-большой шаг для человека, большой шаг для человечества».

II. Перескажите текст кратко. Согласны ли вы с тем, что «для того, чтобы испра-вить человечество, начинать нужно с себя».

33

№ 32. По Д. С. Лихачеву. Учитесь любить учиться! Мы вступаем в век, в котором образование, знания, профессиональные навыки будут иг-

рать определяющую роль в судьбе человека. Без знаний, кстати сказать, всё усложняющихся, просто нельзя будет работать. Ибо физический труд возьмут на себя машины, роботы. Даже вычисления будут делаться компьютерами, так же как чертежи, отчёты, планирование. Человек будет вносить новые идеи, думать над тем, над чем не может думать машина. А для этого все равно нужна будет общая интеллигентность человека, его способность создавать новое и, ко-нечно, нравственная ответственность, которую никак не может нести машина. Этика, простая в предшествующие времена, бесконечно усложнится в век науки. Это очевидно.

Значит, на человека ляжет тяжелейшая и сложнейшая задача – быть не просто челове-ком, а человеком науки, человеком, нравственно отвечающим за все, что происходит в век ма-шин и роботов. Общее образование может создать человека будущего, человека творческого, созидателя всего нового и нравственно отвечающего за всё, что будет создаваться.

Учение – вот что сейчас нужно молодому человеку с самого юного возраста. Учиться нужно всегда. До конца жизни не только учили, но и учились все крупные учёные. Перестанешь учиться – не сможешь учить. Ибо знания все время растут и усложняются. Нужно при этом помнить, что самое благоприятное время для учения – молодость. Именно в молодости – в дет-стве, в отрочестве, в юности – ум человека наиболее восприимчив. Восприимчив к изучению языков (что крайне важно), к математике, к усвоению просто знаний и развитию эстетическому, стоящему рядом с развитием нравственным и отчасти его стимулирующим.

Умейте никогда не терять времени на пустяки, на «отдых», который иногда утомляет больше, чем самая тяжёлая работа. Не заполняйте свой светлый разум мутными потоками бес-смысленной и глупой «информации». Берегите себя для учения, для приобретения навыков, ко-торые только в молодости можно освоить легко и быстро.

И вот я слышу вздох молодого человека: какую же скучную жизнь вы предлагаете моло-дежи! А где же отдых, развлечения? Что ж нам, и не радоваться?

Да нет же! Приобретение навыков и знаний – это тот же спорт. Учение тяжело, когда мы не умеем найти в нем радость. Надо любить учиться и формы отдыха и развлечений выбирать умные, способные тоже чему-то научить, развить в нас какие-то способности, которые понадо-бятся в жизни.

А если не нравится учиться? Быть того не может. Значит, вы просто не открыли той ра-дости, которую приносит приобретение знаний.

Посмотрите на маленького ребенка – с каким удовольствием он начинает учиться хо-дить, говорить, разбираться в разных механизмах, нянчить кукол. Постарайтесь продолжить эту радость освоения нового. Если вам что-то не нравится в каком-либо предмете, напрягитесь и постарайтесь найти в нем источник радости – источник приобретения нового.

I. Перескажите текст подробно. Приведите примеры этического отношения уче-ных к результатам своей деятельности, собственным изобретениям.

II. Перескажите текст кратко. Расскажите о возросшей роли образования в жизни человека 21 века.

34

№ 33. По Д. С. Лихачеву. Ансамбли памятников искусства Каждая страна – это ансамбль искусств. Грандиозным ансамблем культур или памятни-

ков культуры является наша страна. Ее города, сколь бы они ни были различны, не обособлены друг от друга. Москва и Петербург не просто не похожи друг на друга – они контрастируют и, следовательно, взаимодействуют. Не случайно они связаны железной дорогой столь прямой, что, проехав в поезде одну ночь с одной остановкой, вы видите почти то же вокзальное здание, которое вас провожало вечером; фасады Московского вокзала в Петербурге и Ленинградского в Москве одинаковые. Но одинаковость вокзалов подчеркивает резкое несходство городов, не-сходство не простое, а дополняющее друг друга.

Даже предметы искусств в музеях не просто хранятся, а составляют некоторые культур-ные ансамбли, связанные с историей городов и страны в целом. Состав музеев далеко не случа-ен, хотя в истории их собраний немало отдельных случайностей. Недаром, например, в музеях Петербурга так много голландской живописи (это Пётр!), а также французской живописи (это петербургское дворянство 18-го и начала 19-го века).

А посмотрите в других городах. В Новгороде стоит посмотреть иконы. Это третий по величине и ценности центр древнерусской живописи.

В Костроме, Ярославле, Нижнем Новгороде следует смотреть русскую живопись 18-го и 19-го века (это центры русской дворянской культуры), а в Ярославле еще и «волжскую» живо-пись 17-го века, которая представлена здесь так, как нигде.

Но если вы возьмете нашу страну, вы удивитесь разнообразию и своеобразию городов и хранящейся в в них культуры: в музеях и частных собраниях, да и просто на улицах, ведь почти каждый старый дом – драгоценность. Одни дома и целые города дороги своей деревянной резь-бой (Томск, Вологда), другие – удивительной планировкой, набережными, бульварами (Кост-рома, Ярославль), третьи – каменными особняками, четвертые – затейливыми церквами.

Но многое их объединяет. Одна из самых типичных черт русских городов – их располо-жение на высоком берегу реки. Город виден издалека и как бы втянут в движение реки: Вели-кий Устюг, волжские города, города по Оке. Есть такие города и на Украине: Киев, Новгород-Северский, Путивль. Это традиция Древней Руси – Руси, от которой пошли Россия, Украина и Белоруссия.

Город на высоком берегу в вечном движении. Он «проплывает» мимо реки. И это тоже присущее Руси ощущение родных просторов. В стране существует единство народа, природы и культуры.

Сохранить разнообразие наших городов и сёл, сохранить в них историческую память, их общее национально-историческое своеобразие – одна из важнейших задач наших градостроите-лей. Вся страна – это грандиозный культурный ансамбль. Он должен быть сохранен в своём по-разительном богатстве. Воспитывает не только историческая память в своем городе и в своем селе – воспитывает человека его страна в целом. Сейчас люди живут не только в своём «пунк-те», но и во всей стране и не своим веком только, но всеми столетиями своей истории.

I. Озаглавьте текст. Перескажите его подробно. Ответьте на вопрос «Почему за-дача сохранения исторического своеобразия - одна из важнейших задач градо-стороителей».

II. Озаглавьте текст. Перескажите его кратко. Расскажите о градостроительной политике вашего города, о проблемах сохранения памятников архитектуры.