Т.А.ван Дейк

ЯЗЫК • ПОЗНАНИЕ • КОММУНИКАЦИЯ

Б.: БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. — 308 с.

Настоящий сборник трудов известного европейского ученого ТА.ванДейка — одного из основателей лингвистики текста — содержитновейшие работы ученого по лингвистической прагматике, пони-манию и порождению текста, функционированию языка в системахмассовой информации. Автор детально рассматривает воздействиесоциокультурных факторов на механизм употребления языка.Исследование коммуникации проводится с точки зрения социальнойпсихологии на основе большого эмпирического материала. Интереспредставляет и проводимый автором анализ роли стереотипов в вос-приятии и оценке представителей национальныхменьшинств.

РИО БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ.675000, Амурская обл., г. Благовещенск, ул. Энгельса, 18а.

Лицензия № 057035 от 13,02.93. Подписано к печати 28.01.2000.

Напечатано в ЗАО "Типографкомплекс".675000, Амурская обл., г. Благовещенск, Красногвардейский б-р, 4.

ISBN 5-80157-202-3 © БГК им. И. А. Бодуэнаде Куртенэ, 2000

ОТ ГРАММАТИКИ ТЕКСТАК КОГНИТИВНОЙ ТЕОРИИ ДИСКУРСА

I

Настоящий сборник работ авторитетного лингвиста,профессора Амстердамского университета Т. ван Дейкавводит советских читателей в широкий круг новейшихлингвистических проблем. Исследования ван Дейка хоро-шо известны нашим специалистам: еще в 1978 г. в серии„Новое в зарубежной лингвистике" была опубликованаего статья по прагматике дискурса, которая вызвалабольшой интерес. До последнего времени она являласьодной из наиболее часто цитируемых у нас работ по линг-вистике текста. В настоящий сборник включены работы,представляющие результаты исследований 80-х годов,посвященные как сугубо теоретическим вопросам, в част-ности таким, как когнитивное представление дискурса,роль личностного знания в порождении и восприятии тек-ста, так и прикладным моделям организации этническихпредубеждений и способам их выражения в языке и др.

Научная биография Т. ван Дейка (род. 1943) чрезвы-чайно насыщена, но есть нечто общее, объединяющее всеэтапы его многосторонней деятельности. Это прежде все-го постоянная неудовлетворенность устоявшимися науч-ными традициями, обостренное чувство новизны, а такжепрактическая направленность его исследований. В теоре-тическом фокусе ван Дейка всегда оказываются практиче-ски значимые проблемы.

Первоначально интересы Т. А. ван Дейка были связа-ны с изучением семантических аспектов литературногоязыка, французской стилистики и поэтики. В тот пе-риод—период конца шестидесятых годов—сильное влия-ние на ван Дейка оказали идеи французского структура-лизма Барта, Греймаса и др. Однако через некотороевремя, по его собственным словам, он „взбунтовался"против интересного, но ограниченного в лингвистическомплане семантического структурализма. Гораздо болеепривлекательными ему казались идеи Лакоффа и Мак-

Коли. Развивая их идеи, он пришел к собственной версиигенеративной грамматики текста.

В ходе анализа многочисленных литературных текстови их грамматик интересы ван Дейка переместились из сфе-ры теории литературы в область лингвистики. Однакои здесь ему хотелось выйти за рамки устоявшихся тради-ций, и в частности грамматического анализа изолирован-ных предложений. Так в центре его внимания оказались,и надолго, лингвистика и грамматика текста. Посколькунаиболее интересные идеи в этом направлении началиразвиваться в Западной Германии, Т. ван Дейк принял ак-тивное участие в совместных разработках с профессоромПетефи—одним из основоположников лингвистики тек-ста. Полученные результаты составили фундамент егодокторской диссертации, которая была посвящена аспек-там грамматики текста (1972 г.) и в которой ван Дейк впе-рвые ввел понятие семантической макроструктуры, харак-теризующее тематическое содержание текста, его глоба-льную связность.

В тот период он стремился сделать грамматику текстаболее систематичной и прозрачной и с этой целью стализучать логику и аналитическую философию. Однаковскоре ван Дейк понял, что логическая семантика никак неможет составить концептуальный каркас лингвистиче-ской семантики текста. Большую роль в этом сыграли еголичные контакты в Калифорнийском университете (Бер-кли) с Лакоффом, Филлмором, Серлем и др., а также воз-росший в то время интерес к лингвистической прагматике.Продолжая исследовать понятие семантической макро-структуры, ван Дейк пришел к выводу, что существует нетолько связанная последовательность предложенийи пропозиций, но и связанная последовательность рече-вых актов. Таким образом, он развил понятие прагмати-ческой макроструктуры.

Введенные в научный оборот понятия семантическойи прагматической макроструктуры в значительной степе-ни были еще формально ориентированы—они явно тяго-тели к прошлой логической модели текста. Однако тотпериод начала семидесятых годов был временем активно-го становления новой междисциплинарной когнитивнойнауки, принципиально иным образом представляющейприроду и механизм функционирования языка1. И есте-

1 См.обэтом:„Новоевзарубежнойлши-вистике",в1>ш.ХХ1П(Когни-тивные аспекты языка). М., 1988.

ственно, что ван Дейк не мог оказаться в стороне от осно-вополагающих исследований в этой перспективной обла-сти.

Наиболее стимулирующим для ван Дейка оказалосьсотрудничество с американским когнитивным психоло-гом КинЧем—автором известных работ по семантиче-ской памяти. Благодаря взаимному контакту была разви-та идея о неразрывной взаимосвязи процессов, происхо-дящих в человеческой памяти, а также определяющих по-строение и восприятие речевых сообщений. Их исследова-ния наряду с разработками Шенка, Абельсона и др. поло-жили начало новому направлению—психологии обра-ботки текста,—имеющему самое непосредственное отно-шение к искусственному интеллекту. Совместная статьяван Дейка и Кинча, опубликованная в 1978 г., была наибо-лее популярной в этой области2, а их книга «Стратегиивосприятия дискурса» (1983 г.), глава из которой публи-куется в данном сборнике, признана одной из наиболеефундаментальных. С выходом этой книги, по словам са-мого ван Дейка, окончился „формалистический" и одно-временно обозначился междисциплинарный этап его науч-ной деятельности—этап, который начался исследовани-ями в области грамматики текста, прагматики дискурса ипродолжился в когнитивной модели обработкитекста.

Следующий этап в исследованиях ван Дейка начала80-х годов связан с дальнейшим расширением контекстафункционирования языка. Появившиеся в это время но-вые работы по когнитивной социальной психологии,этнометодологии, социальному познанию3 позволили емурассматривать вопросы обработки языка уже не толькос позиций психологии и искусственного интеллекта, но ис, учетом таких социальных факторов, как мнения, уста-новки говорящего и слушающего, их социальный статус,этническая принадлежность и т. д. Параллельно с ре-шением теоретических проблем ван Дейк фокусирует своевнимание на двух областях, имеющих большую социаль-ную и политическую значимость,—анализе этническихпредубеждений и языке средств массовой информации.

2 См.: „Toward a model of text comprehension and production".—„Psychological Review", 1978, p. 363—394.

3 „Social Cognition" (ed. by Forgas J.). London: Academic Press, 1981;„Cognitive processes in stereotyping and intergroup behavior" (ed. by Hamil-ton D.). N. Y., 1981.

Его интересуют следующие вопросы: каким образом лю-ди приобретают социальные знания, как они приходятк тем или иным мнениям, как формируются их установкии, наконец, как через язык реализуются идеологическипристрастные точки зрения. Исследование этих проблемтребует не только изучения новых источников, постанов-ки специальных экспериментов, но и большого граждан-ского мужества, поскольку далеко не всегда вызывает одо-брение научной общественности и разного рода органи-заций. Однако изучению именно этих проблем—взаимоотношению языка, дискурса и власти—ван Дейкпланирует посвятить следующий этап своей деятельно-сти4.

Заметим, что наряду с активной научной деятельностьюпрофессор Т. ван Дейк является основателем и редакто-ром ряда журналов, таких, как „Text", „Poetics", „Interdis-ciplinary Journal for Linguistics and Discourse Studies",а также членом редколлегий других журналов.

П

В основе публикуемых в настоящем сборнике работ,посвященных результатам исследований Т. А. ван Дейкав 80-х годах, заложена идея относительно когнитивныхмеханизмов обработки дискурса. В этой связи следуетпрежде всего сказать, что трактовка понятия дискурсазначительно менялась на протяжении последних двадцатилет. Если в 60—70- е годы дискурс понимался как связан-ная последовательность предложений или речевых актов,то с позиций современных подходов дискурс—это сло-жное коммуникативное явление, включающее, кроме тек-ста, еще и экстралингвистические факторы (знания о ми-ре, мнения, установки, цели адресата), необходимые дляпонимания текста. Очевидно, что такое определение ди-скурса как сложной системы иерархии знаний предпола-гает и наличие интегрированных моделей обработки ди-скурса.

Возникает вопрос: из каких элементов состоит когни-тивная модель обработки дискурса? Т. ван Дейк, каки многие другие исследователи, выделяет два основныхаспекта в когнитивном анализе процесса обработки ди-

4 См: Т. A. van D i j k. Mediating racism. The role of the media: in the re-production of racism.—In: „Language, Power and Ideology" (ed. byWodakR.)- Amsterdam, 1988.

скурса—структуры представления знаний и способы егоконцептуальной организации. В отличие от „ментальныхмоделей" Джонсона-Лэрда, „фреймов" Минского,„сценариев" Шенка и Абельсона ван Дейк выделяет в ка-честве основного типа репрезентации знаний „модель си-туации". Его аргументация, которая хорошо представле-на в статье „Эпизодические модели в обработке дискур-са", основывается на подчеркивании фундаментальнойроли моделей в социальном познании. И с этим общимтезисом трудно не согласиться. Проблема заключаетсяв том, какова природа этих ситуационных моделей, какимобразом они функционируют и как изменяются.

По мнению ван Дейка, в основе ситуационных моде-лей лежат не абстрактные знания о стереотипных собы-тиях и ситуациях—как в ментальных моделях, сценарияхи фреймах,—а личностные знания носителей языка, акку-мулирующие их предшествовавший индивидуальныйопыт, установки и намерения, чувства и эмоции. Ситуа-ционная модель строится вокруг схемы модели, состоя-щей из ограниченного числа категорий, которые исполь-зуются для интерпретации ситуаций. Эти схемы напол-няются конкретной информацией в различных коммуни-кативных актах.

По сути дела, ван Дейк исходит из тезиса, что мы по-нимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуа-цию, о которой идет речь. Поэтому „модели ситуаций"необходимы нам в качестве основы интерпретации текста.Использование моделей объясняет, почему слушающиепрекрасно понимают имплицитные и неясные фрагментытекстов — в этом случае они активизируют соответствую-щие фрагменты ситуационной модели. Только на основемоделей мы можем определить истинность или ложностьтех или иных фрагментов текста, установить их корефе-рентность и выявить связность на локальном и глобаль-ном уровнях.

Важным следствием идеи о фундаментальной роли си-туационных моделей в познании является тезис о том, чтолюди действуют не столько в реальном мире и говорят нестолько о нем, сколько о субъективных моделях явленийи ситуаций действительности. Отсюда следует, что инди-видуальные и групповые различия в обработке социаль-ной информации могут быть объяснены на основе разли-чий ситуационных моделей. Реализуя эту идею примени-тельно к этническим меньшинствам, Т. А. ван Дейк при-ходит к чрезвычайно интересным выводам относительно

специфики порождения и восприятия этнического дискур-са. Две его статьи, опубликованные в этом сборнике, мо-гут быть полезны не только социолингвистам, но и спе-циалистам в области национальных отношений.

Другой аспект представления знаний в когнитивноймодели ван Дейка—выделение так называемых супер-структур, характеризующих специфические типы текстов.Например, предполагается, что схематические супер-структуры организуют тематические макроструктурыв политических новостях иным образом, чем в мифологи-ческой литературе. Такая суперструктурная схема ново-стей включает, как это показано в статье „Структура га-зетных новостей", заголовок, вводную фразу, переченьосновных событий, комментарии, обстоятельства, кон-текст, предшествующие события, реакции, оценки и т. д.

Вторая особенность когнитивной модели обработкидискурса Т. ван Дейка связана с его представлением о про-цессе организации знаний не как жестко алгоритмической,а как гибкой стратегической процедуре.

Основной принцип стратегического подхода заключае-тся в отборе наиболее значимой в данном контексте и дляданных коммуникантов информации. При этом стратеги-ческий подход ориентирован не на последовательный ана-лиз отдельных уровней языка—от синтаксиса к прагма-тике, от понимания слов к последовательностям предло-жений,— а на комплексность описания. В частности, се-мантическая интерпретация не обязательно должна осу-ществляться только после завершения синтаксическогоанализа—она может начаться и ранее на основе неполнойинформации о поверхностных синтаксических структурах.В то же время в рамках синтаксического анализа можетиспользоваться информация семантического и прагмати-ческого уровней. Подобным образом для установления„окончательного" значения некоторых слов могут при-влекаться знания относительно целых фрагментов текста.

В широком смысле под стратегией понимается некаяобщая инструкция для каждой конкретной ситуации ин-терпретации. В текущих исследованиях понятие страте-гии, как это хорошо показано в статье „Макростратегии",используется на текстуальном и контекстуальном уров-нях для учета связей внутренней и внешней информации.Различают также стратегии говорящего и адресата, со-циокультурные и коммуникативные, риторические, ма-кро- и микростратегии, дискурсные и грамматическиестратегии и т. д. Функциональная ориентированность,

ю

многоуровневость охвата и параллельность процессовобработки обеспечивают высокую эффективность, гиб-кость и динамизм стратегическому подходу.

Следует заметить, что предложенная Т. ван Дейкомкогнитивная модель обработки дискурса оказалась чрез-вычайно полезной для понимания многих сложных про-цессов социального познания. Это и отмеченный ранееанализ формирования и устойчивости этнических пред-убеждений, и объяснение когнитивных и социально-культурных ограничений в процессе производства газет-ных новостей, и выявление специфики организации поли-тического дискурса. Такая тесная взаимосвязь языка, ког-нитивной науки и социального познания свидетельствуетне только о больших эвристических возможностях когни-тивного подхода. Она говорит прежде всего о том, что су-щественные результаты в современных исследованияхязыка вряд ли могут быть получены путем изучения чистоязыковых явлений. Только тщательно и детально иссле-дуя социальный контекст функционирования языка, мыможем надеяться узнать о нем что-то действительно но-вое. И в этом плане дальнейшие исследования профессораТ. А. ван Дейка будут встречены с большим интересоми пониманием нашей научной общественностью.

Ю. Н. Караулов, В. В. Петров

КОНТЕКСТ И ПОЗНАНИЕ*ФРЕЙМЫ ЗНАНИЙ И ПОНИМАНИЕ РЕЧЕВЫХ

АКТОВ

1. ОСНОВАНИЯ ПРАГМАТИКИ

Философское и лингвистическое изучение прагматикитребует анализа ее оснований. Фундамент, на которомстроятся прагматические теории, является, с одной сторо-ны, концептуальным (что проявляется, например, при об-щем анализе деятельности и взаимодействия), а с другойстороны—эмпирическим (это видно из исследований пси-хологических и социальных особенностей порожденияи восприятия речи в процессе коммуникации).

В качестве одного из главных компонентов общей тео-рии коммуникативно-языкового взаимодействия высту-пает когнитивная теория употребления языка. Эта теориядолжна не только открывать доступ к процессам и струк-турам, обеспечивающим продуцирование, понимание, за-поминание, репродуцирование и другие виды когнитив-ной обработки предложения и высказывания, но и объяс-нять, как происходит планирование, производство и пони-мание речевых актов. Когнитивная теория прагматикиэтого типа особенно должна стремиться к прояснению ха-рактера связей между различными когнитивными (кон-цептуальными) системами и условиями успешности рече-вых актов в конкретных ситуациях. Помимо таких когни-тивных феноменов, как представления желания, предпоч-тения, нормы и оценки, велика также роль конвенциональ-ного знания. Его можно считать основным (и к тому же со-циальным по своему характеру) фактором, определяю-щим функционирование других систем, обеспечивающихкоммуникацию. Эти системы изучают, в частности, в со-

* Teun A. v a n D i j k. Studies in the Pragmatics of Discourse. Ch.9: Con-text and Cognition: Knowledge Frames and Speech Act Comprehension.The Hague, etc.: Mouton Publishers, 1981, p. 215—241.

12

временных работах по искусственному интеллекту под об-щим наименованием фреймов. Когнитивная теория праг-матики в качестве одной из своих задач должна, исполь-зуя понятие когнитивных фреймов, дать объяснение на-шей способности совершать и понимать речевые акты,а также „влиять" на это понимание.

2. КОГНИТИВНАЯ ПРИРОДА ПРАГМАТИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ

Сформулированные в классической теории речевых ак-тов условия успешности имеют, как правило, когнитив-ную природу. К ним относятся, например, такие условия,как:

(i) говорящий знает, что р(Ц) говорящий думает, что р(Hi) говорящий хочет р(iv) говорящий считает, что р—хорошо, и т.д.

Участвующие в формулировке этих условий понятия рас-сматриваются в прагматике как примитивы, не разложи-мые и не анализируемые ни концептуально (например,в терминах эпистемической логики), ни эмпирически. Оче-видно, однако, что, если прагматическая теория претен-дует на эмпирическую релевантность, тогда все эти кон-цепты должны быть отнесены к собственно психологиче-скому уровню и рассмотрены на фоне имеющихся экспе-риментальных результатов с учетом выводов, получен-ных в работах по искусственному интеллекту. Точнее го-воря, нужно исследовать, какие когнитивные процессы ле-жят в основе наших представлений об „успешности" рече-вого акта в коммуникативной ситуации. В какой степенисформулированные условия являются „идеализациями",то есть насколько они „отстоят" от действительного про-цесса принятия/понимания речевых актов?

Несмотря на то что прагматические условия имеюткогнитивную основу, необходимо помнить, что конечнойцелью прагматической теории языка является установле-нве связи между высказываниями (и, следовательно,грамматикой), с одной стороны, и различными видами,взаимодействия (и, следовательно, социальными наука-ми)—с другой. Это может означать, например, что все,что говорящий на самом деле знает, думает или хочетв процессе выполнения речевого акта, не является стольуж важным, если его поведение может быть проинтерпре-

13

тировано или социально осмыслено как поведение, выра-жающее эти различные внутренние состояния.

Однако из этого методологического предостереженияотнюдь не следует, что когнитивный анализ прагматиче-ских концептов не является релевантным. Напротив, ре-альная коммуникация бесспорно включает действитель-ные знания, мнения и желания. Существует даже общееусловие, а именно условие искренности, которое требуетпрямой связи между содержанием мысли и содержаниемвысказывания. Более того, можно даже сказать, что соб-ственно социальные условия, вовлеченные в формулиров-ку прагматических правил, такие, как авторитет, власть,ролевые отношения и отношения вежливости, являютсякогнитивно обусловленными, то есть они релевантнылишь постольку, поскольку участники коммуникациизнают эти правила, способны использовать их и могутсвязать свои интерпретации того, что происходит в ком-муникации, с этими «социальными» характеристикамиконтекста.

3. ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ

Прагматическая теория формулирует правила прагма-тической интерпретации, другими словами, определяетправила, приписывающие с учетом особенностей структу-ры прагматического контекста каждому высказываниюопределенную иллокутивную силу или статус определен-ного речевого акта. В настоящее время эта задача явля-ется программным требованием, реализация которогопрактически еще не началась. Мы знаем кое-что о различ-ных речевых актах и контекстуальных условиях их совер-шения, но очень мало—об их характерных связях с грам-матическими или другими структурами высказывания.Эти связи получают наиболее яркое выражение в экспли-цитном употреблении перформативов и некоторых ча-стиц в формах грамматического наклонения и в пропози-циональном содержании предложений. Поскольку этои есть практически все, что нам известно, то становитсяясно, что создание достаточно общей теории прагматиче-ского понимания, которая была бы частью когнитивнойтеории обработки информации, является не такой уж лег-кой задачей. Прагматическое понимание представляет со-бой последовательность процессов, содержанием кото-рых является приписывание высказываниям участникамикоммуникации особых конвенциональных сущностей —

14

иллокутивных сил. Проблема, следовательно, состоитв том, каким образом слушающий на самом деле узнает,что, когда говорящий произносит то или иное предложе-ние, он тем самым обещает или угрожает. Какая же ин-формация необходима слушающему для идентификацииречевых актов? Очевидно, что информация может посту-пать из различных источников и по различным „кана-лам".

A. Свойства грамматической структуры высказывания(заданные грамматическими правилами);

B. Паралингвистические характеристики, такие, как темпречи, ударение, интонация, высота тона и т. д., с однойстороны, и жесты, мимика, движение тела и т.д.—сдругой;

C. Наблюдение/восприятие Коммуникативной ситуации(присутствие и свойства находящихся в поле зренияобъектов, людей и т. д.);

D. Хранящиеся в памяти знания/мнения о говорящеми его свойствах, а также информация о других особен-ностях данной коммуникативной ситуации;

E. В частности, знания/мнения относительно характерапроисходящего взаимодействия и о структуре предше-ствующих коммуникативных ситуаций;

F. Знания/мнения, полученные из предыдущих речевыхактов, то есть из предшествующего дискурса, как намикро- (или локальном), так и на макро- (или глобаль-ном) уровнях;

G. Знания общего характера (прежде всего конвенцио-нальные) о (взаимо)действии, о правилах, главнымобразом прагматических;

Н. Другие разновидности имеющих общий характер зна-ний о мире (фреймы).

Все эти компоненты необходимы для прагматическогопонимания, и этим объясняется тот хорошо известныйфакт, что зачастую мы не можем, ограничиваясь толькопониманием общего смысла предложения (высказыва-ния), определить его коммуникативную направленность.Так, высказывание

(1) I'll come tomorrow!'Я приду завтра!'

вполне может оказаться и обещанием, и угрозой, и объяв-лением/утверждением. Иллокутивная сила высказывания

15

может быть установлена только тогда, когда коммуника-тивный контекст дает информацию о том, имеет ли гово-рящий определенные обязательства, слушающий—определенные желания, производится ли действие в инте-ресах слушающего и т. д. Однако вся эта информация дол-жна быть „извлечена" из сложных процессов пониманияпредыдущих речевых актов и высказываний, из наблюде-ний, из имеющихся или полученных путем логическоговывода предположений и т. д.

Здесь закономерно возникает следующий вопрос: каксвязаны между собой все эти сложные процессы?

4. ФРЕЙМЫ И РЕЧЕВЫЕ АКТЫ

Восприятие высказываний как определенных речевыхактов основывается на сложном процессе, включающемиспользование различных видов отмеченной выше инфор-мации. Однако анализ всех этих наблюдаемых способоввыражения должен быть представлен в терминах знания,имеющего более общий характер: понимание неизбежнобазируется на более общих концептах, категориях, прави-лах и стратегиях.

Это общее „знание" не является аморфным, оно орга-низовано в концептуальные системы. Их можно описатьв терминах фреймов1. Фреймы не являются произвольновыделяемыми „кусками" знания. Во-первых, они являют-ся единицами, организованными „вокруг" некоторогоконцепта. Но и в противоположность простому наборуассоциаций эти единицы содержат основную, типическуюи потенциально возможную информацию, которая ассо-

1 Понятие „фрейм" используется главным образом в работах поискусственному интеллекту и когнитивной психологии, особенно послеимевшей большой резонанс работы М. Минского (Minsky, 1975). Этопонятие, варианты которого обсуждались под названиями „скрипты",„сценарии", „схемы", получило даже название „демоны" в работе:C h a r n i a k , 1972. Предшественником в области исследований по пред-ставлению знаний, необходимых для решения таких задач, как понима-ние речи, восприятие и решение проблем, был Бартлет (Bartlett, 1932),который сам использовал термин „схема". Изучающим эту тему будеттакже полезна работа Боброва и Коллинза (см. В о b r о w and Col l ins,1975). В работе Шенка и Абельсона (см. Schank and Abelson, 1977)можно найти обсуждение сходных понятий, встречающихся в исследова-ниях по искусственному интеллекту. Критический анализ понятия„фреймы" и рассмотрение его связей с семантическими макроструктура-ми содержится в работе: v a n Dijk, 1977.

Несколько иное понятие фрейма используется иногда в социологии(см., например, Goffman, 1974).

16

циирована с тем или иным концептом. Кроме того, не ис-ключено, что фреймы имеют более или менее конвенцио-нальную природу и поэтому могут определять и описы-вать, что в данном обществе является „характерным" или„типичным". Это особенно касается некоторых форм (epi-sodes) социальной деятельности, таких, как посещение ки-нотеатра, поездки на поезде, обед в ресторане. Конечно,мы можем также назвать фреймами и набор эпистемиче-ских единиц, которые определяют наше восприятие книг,мячей и бананов. Однако их роль в нашем понимании ми-ра иная по сравнению с концептуальными фреймами (какмы определили их выше). Именно концептуальные фрей-мы (можно назвать их и „сценариями") определеннымобразом организуют наше поведение и позволяют пра-вильно интерпретировать поведение других людей, чтопроявляется, в частности, в таких формах поведения,как расчеты чеками или покупки товаров в магазинах.

Хотя различие между концептами как таковыми и ор-ганизацией концептуального знания во фреймы являетсяне вполне четким—теория допускает размытые границымежду ними,—мы будем придерживаться более узкой ин-терпретации понятия фрейма.

В связи с прагматической теорией возникает следую-щий вопрос: в каком смысле речевые акты можно рассма-тривать как „фреймы"? Ясно, что речевые акты являютсядействиями, они также конвенциональны по своей приро-де. Интуитивно мы все знаем, как надо обещать что-либоили поздравлять кого-либо, и это знание, без сомнения,—часть нашего знания о мире. В каком отношении наш„фрейм обещания" будет организовывать наше знаниео мире иначе, чем организовано наше знание о бананахили о лае собак,—мы ведь тоже „узнаем" речевые акты,когда мы их „видим" или „слышим"? Можем ли мы ска-зать, что существует некий целый „период", в течение ко-торого говорящий подготавливает обещание путем вы-полнения разнообразных подготовительных, вспомога-тельных и сопутствующих действий,—ведь нечто подоб-ное происходит и когда мы готовимся, например, кпоездке на поезде?

Несмотря на то что успешное совершение речевого ак-та требует выполнения определенного числа условий и су-ществуют формы „сложных" обещаний и угроз, все равноне кажется вполне очевидным, почему мы должны припи-сать статус фрейма простому речевому акту (а не, скажем,таким вещам, как смех или удар кулаком). В речевом акте

17

единственным „организующим" принципом является тот,который увязывает определенные цели, намерения, дей-ствия (высказывания, обладающие определенными харак-теристиками) говорящего с коммуникативной ситуациейи происходящими событиями. И тем не менее речевые ак-ты можно связать с фреймами. Во-первых, существуюттипизированные последовательности речевых актов,структура которых имеет относительно конвенциональ-ный или „ритуальный" характер,— такие, как чтение лек-ций, проповедей, ведение повседневных разговоров, лю-бовная переписка. В этих случаях мы встречаемся с неко-торым набором различных (речевых) актов, каждый изкоторых в глобальном действии имеет свою конкретнуюфункцию: служит началом, введением, приветствием, со-держит аргументы, используется для защиты, завершаеткоммуникацию и т.д. В подобных случаях мы можемиметь различные стратегии для полного достижения на-ших целей. Более того, в отличие от (большинства) рече-вых актов эти типизированные последовательности рече-вых актов могут рассматриваться как культурно обуслов-ленные.

Во-вторых, речевые акты вполне могут интерпретиро-ваться на основе заключенного во фреймы знания мира—например, когда они являются частью самих этих фрей-мов. Это особенно касается институциализированных ре-чевых актов, таких, как крещение, бракосочетание, выне-сение приговора или сигнал к атаке (рассматриваемыхименно как речевые акты), которые нередко являются со-ставными частями в высшей степени конвенциализиро-ванных действий. Без соответствующих-—входящих вофрейм—знаний я не смогу различать два одинаковых вы-сказывания: I sentence you to ten years of prison 'Вы приго-вариваетесь к десяти годам тюремного заключения',—если одно из них произнесено судьей в зале заседанияв конце судебного процесса, а другое—моим другом, ко-торый решил продемонстрировать мне свое неодобрение.Мы безошибочно определяем, что в первом случае рече-вой акт „срабатывает", а во втором—нет, потому чтотолько в первом случае он является частью институциа-лизированного фрейма.

В-третьих, для правильного понимания речевых актовтребуется знание мета-фреймов, то есть знание общихусловий совершения успешных действий. Так, если кто-нибудь во сне скажет: Can you open the window? 'He могбы ты открыть окно?',—я вряд ли буду его открывать, по-

18

скольку я знаю, что только контролируемые, сознатель-ные и сообразующиеся с определенной целью формы по-ведения могут рассматриваться как действия,— и это моезнание носит действительно общий характер.

И, наконец, интерпретация речевых актов требует ещеболее широких знаний о мире. Речевые акты обычноимеют отношение к прошлым или будущим действиямговорящего или слушающего: нередко языковая комму-никация представляет собой способ планирования, кон-троля и оценки действий или же направлена на представ-ление информации, необходимой для совершения этихдействий. Следовательно, речевые акты невозможны беззнания того, что необходимо, допустимо или возможнов реальном мире. Если кто-нибудь скажет нам: I just jum-ped from the Eiffel Tower 'Я только что прыгнул с Эйфеле-вой башни',—мы вряд ли воспримем это заявление всерь-ез. Или, если я поздравляю кого-либо, я обязательнодолжен знать, что у моего адресата произошло что-то хо-рошее, но что является хорошим, для кого и в каких об-стоятельствах—все это может быть определено толькона основе наших общих знаний о мире. В задачу прагма-тики не входит прояснение этих условий—они принадле-жат сфере репрезентации нашей когнитивной'семантики.

Иными словами, за решение вопроса о том, выполненыли необходимые условия приемлемости речевого акта, от-ветственно наше знание мира, организованное в сознаниив виде фреймов.

5. АНАЛИЗ ПРАГМАТИЧЕСКОГО КОНТЕКСТА

Перед тем, как говорящие смогут привлечь для анали-за поступающей информации имеющие более общий ха-рактер и хранящиеся в памяти знания, они должны про-анализировать прагматический контекст (context), в ко-тором был совершен этот речевой акт.

Один из методологических принципов, о котором мывсегда должны помнить, заключается в том, что понятиепрагматического контекста является теоретической и ког-нитивной абстракцией разнообразных физико-биологических и прочих ситуаций. Действительно, подав-ляющее большинство характеристик любой ситуации неявляется релевантным для идентификации иллокутивнойсилы высказывания. Вряд ли может случиться так, чтомоя интерпретация высказывания собеседника будет зави-сеть от того, рыжие у него волосы или нет (подобная зави-

19

симость имеет место лишь в том случае, когда эта ситуа-ционная деталь окажется тематизированной). Итак,участник коммуникации должен фокусировать вниманиена специфических особенностях речевой ситуации, кото-рые могут оказаться полезными для правильного понима-ния не только значения/референции, но и прагматическихцелей/интенций.

Следующий методологически важный момент заклю-чается в том, что в отличие от прагматики и (оставшейсячасти) грамматики когнитивная теория основывается нетолько на правилах и концептах, но и на стратегияхи схемах, являющихся средством для быстрой и функцио-нальной обработки информации. Стратегии и схемыпредставляют собой основу процесса гипотетической ин-терпретации: для данных структур текста и прагматиче-ского контекста они обеспечивают быстрое выдвижениепредположений относительно возможного значения вы-сказывания и намерения говорящего—впрочем, в даль-нейшем данные гипотезы могут быть опровергнуты.Один из наиболее простых и очевидных примеров—-когнитивная обработка типичных синтаксических струк-тур предложения: так, если высказывание имеет вопроси-тельную форму, то мы можем предположить, что был за-дан вопрос или высказана просьба (van Dijk andKintsch, 1982).

Сходным образом происходит и анализ прагматиче-ского контекста. Если совершенно незнакомый человекподойдет к нам на улице, у нас есть все основания предпо-лагать, что он задаст нам вопрос или обратится с прось-бой, а не станет исповедоваться нам в своих любовныхделах или угрожать. Похоже, что при прагматическом по-нимании мы не только выделяем характерные черты си-туации, но и используем имеющуюся схему для анализаданного прагматического контекста. Так, если речевая си-туация удовлетворяет набору (заданных) ключевых пара-метров, то ее можно рассматривать как допускающую со-вершение некоторого набора возможных речевых актов.

Ясно, что анализ прагматического контекста являетсянеобходимым, но обычно недостаточным условием дляпрагматического понимания высказывания. Конечно,участники коммуникации обычно находятся в состоянииопределенного „ожидания" по отношению к возможнымпоследующим речевым актам. Но окончательное опреде-ление характера речевого акта происходит уже после по-нимания самого высказывания и после сопоставления

20

прагматически релевантной информации, содержащейсяв высказывании, с информацией, полученной при анализепрагматического контекста. В этом отношении прагмати-ческое понимание аналогично процессу понимания смы-сла высказывания, когда предыдущий дискурс и знаниесмыслового контекста играют важную роль в интерпрета-ции каждого последующего предложения. Параллельнопонятию пресуппозиции вполне можно ввести понятиепрагматического предусловия (pragmatic precondition),определяемого как необходимое свойство речевой ситуа-ции.

Схема прагматического понимания отражает исход-ный контекст коммуникации, то есть положение дел, ко-торое потом, при совершении речевого акта, неизбежноменяется. К этому исходному контексту относятся нетолько события/действия, происшедшие непосредственноперед речевым актом, но, вероятно, и информация,аккумулированная в отношении более «ранних» состоянийи событий. Однако в связи с тем, что не все детали преды-дущих ситуаций взаимодействия могут быть сохраненыв памяти и затем извлечены из нее, постоянно должнапроисходить процедура приписывания значимости (rele-vance assignment) той информации, которая с гипотетиче-ской точки зрения может оказаться важной в условияхдальнейшего или продолжающегося взаимодействия. Неисключено, что эта процедура аналогична той, котораяапеллирует к макроправилам, что обеспечивает понима-ние сложной структурированной информации (например,дискурса). Короче говоря, исходный контекст речевой си-туации, в соответствии с которым будет интерпретиро-ваться речевой акт, должен содержать три вида информа-ции:

(i) информацию общего характера (память, фреймы);(ii) конечное информационное состояние, фикси-

рующее непосредственно предшествующие собы-тия и речевые акты;

(iii) глобальную (микро-)информацию обо всех пред-шествующих взаимодействиях, об их структу-рах и процессах.

Поскольку (ii) и (iii) имеют отношение к пониманию толь-ко конкретной речевой ситуации, то эти виды информацииимеют эпизодический характер.

Из всех этих наших рассуждений следует, что прагма-тические контексты являются структурированными. Бо-

21

лее того, мы предположили, что быстрая когнитивнаяобработка информации требует, чтобы они были иерархи-чески структурированными—это имеет место для смы-словых (макро)структур дискурса. Эта иерархия должнаопределяться в терминах социальных структур: речевыеакты являются составной частью социального взаимодей-ствия (когда мы одни, мы обычно молчим).

Иерархическая структура общества позволяет намустановить, какие из единиц и отношений (например, уста-новления, роли, действия) определяются единицами болеевысокого уровня. Чтобы вычислить, является ли речевойакт приемлемым, мы в первую очередь должны представ-лять, каковы наиболее общие свойства социальных усло-вий (setting), в которых осуществляется взаимодействие,а уже затем обращать внимание на более специфичныедля данной ситуации детали, например на характерныеособенности участников коммуникации.

Хотя социальный контекст и не является темой на-стоящей статьи, необходимо помнить, что соответствую-щая социальная структура, поскольку она представленав нашем сознании, должна быть принята во внимание прианализе процесса прагматического понимания. Необходи-мо также иметь в виду, что на этом уровне анализа значи-мой является не столько сама социальная ситуация как та-ковая, сколько ее интерпретация или представление о нейу участников коммуникации. Указанный вид „когнитив-ной относительности" отнюдь не предполагает, что этиинтерпретации не имеют „объективной" основы. Наобо-рот, условия успешного взаимодействия требуют, чтобыинтерпретации социальной структуры были котенциали-зированными 2.

Заметим, что социальный контекст тоже является аб-страктным конструктом по отношению к реальным со-циальным ситуациям. Прежде всего все те характеристи-ки, которые не определяют поведения участников, явля-ются социально нерелевантными: так, не является социаль-но значимым действительное содержание моих мыслей,если оно никак не отражается в моем поведении; не явля-ется значимым и то, что я везу в своей машине, если это неимеет прямого отношения к ситуации взаимодействия.

2 „Когнитивныи"подход к социальным структурам получил в по-следние несколько лет большое распространение, например в так назы-ваемой „этнометодологии"; см., например, работы: Sudnow, 1972;Cicourel, 1973; Turner, 1974. Это направление во многом обязаноидеям Гарфинкеля (Garf inkel, 1967).

22

Это же относится к тем действиям, которые специфичныдля данной конкретной ситуации. Так, можно чихать илиулыбаться кому-то во время публичной лекции или на за-седании суда, но отнюдь не эти действия являются типич-ными, определяющими названные социальные установле-ния в их самых общих и существенных чертах.

Итак, анализ социального контекста надо начинать с об-щего социального контекста (general social context), кото-рый может быть описан в следующих категориях:

(|) личное(ii) общественное(ш) институциональное/формальное(iv) неформальное

Мы не даем здесь точного определения этих понятий. Ва-жно только подчеркнуть, что они характеризуют различ-ные виды социальных контекстов, в том числе, например,общественные институты (суды, больницы, дорожноедвижение), неформальные общественные „места" (салонавтобуса, рестораны), частные институты (семья), нефор-мальные личные „ситуации" (драки, объяснения в любви)и т. д.

Охарактеризованные нами в самых общих чертах со-циальные контексты затем могут быть подвергнуты даль-нейшему анализу в терминах следующих категорий:

(i) позиции (например, роли, статусы и т. д.)(ii) свойства (например, пол, возраст и т. д.)(iii) отношения (например, превосходство, автори-

тет)(iv) функции (например, „отец", „слуга", „судья"

и т. д.)

Названные характеристики социальных контекстов и ха-рактеристики их участников определенным образомсвязаны между собой. Они задают возможные действияучастников социального взаимодействия в тех или иныхситуациях.

Социальным контекстам тоже может быть приданаопределенная организация, например, с помощью некото-рой структуры (социальных) фреймов. Так, внутри общейинституциональной ситуации суда имеется несколькофреймов, которые хронологически упорядочены: фреймыобвинения, защиты и вынесения приговора. В этих фрей-мах участникам приписываются специфические функции,

23

позиции, качества и отношения. Более того, эти фреймыопределяют, какие виды действия могут быть совершены.В частном институте семьи функция родителя, будучисвязана с набором свойств и отношений (власть, автори-тет), задает набор возможных социальных действий (на-пример, обращение к детям с требованием идти спать),тогда как функция ребенка конвенционально не позво-ляет, чтобы ребенок делал то же по отношению к родите-лям. Тогда, помимо четырех категорий, в терминах кото-рых описываются социальные контексты, мы должныиметь набор конвенциональных установлений (conventions)(правил, законов, принципов, норм, ценностей), которыебы определяли, какие действия ассоциируются с конкрет-ными позициями, функциями и т. д. Так, является конвен-ционально заданным, как и когда человек, находящийсяв неофициальной обстановке и характеризующийся опре-деленными личностными особенностями, отношениямии функциями, может приветствовать другого человека.Я не стану здороваться с незнакомыми людьми на ожив-ленной улице, но вполне могу сделать это, встретившисьс ними на горной тропе. В число людей, с которыми мыздороваемся, входят не только наши хорошие знакомые,но и люди, с которыми мы тем или иным образом сопри-касались—даже не обязательно тесно. Сложность этихконвенциональных установлений и налагаемые ими огра-ничения рассматривать здесь подробнее не имеет смысла.

Что касается анализа ситуации, сопровождающегопроцесс прагматического понимания, то проведенный на-ми (впрочем, достаточно фрагментарный) анализ пока-зал, что каждый говорящий должен активизировать сле-дующую информацию о социальном контексте в целом:специфический тип ситуации, фрейм контекста, релевант-ный в настоящий момент, свойства и отношения междусоциальными позициями, функциями и конкретнымиучастниками, заполняющими „вакантные места", а такжеконвенциональные установления (правила, законы, прин-ципы, нормы, ценности), определяющие социально воз-можные действия этих людей. Отметим, что анализ кон-кретной ситуации в терминах предложенных выше кон-цептов возможен только по отношению к самому общемузнанию социальной структуры. В этих широких рамкахдалее уже могут анализироваться специфические свойстваи отношения говорящего, его предыдущее поведение—поступки, действия,—а также содержание предшествую-щих речевых актов. Мы можем также приступить к рас-

24'

смотрению внутренней структуры говорящего, обращаяпри этом внимание на его

(i) знания, мнения(ii) потребности, желания, предпочтения(ш) отношения, установки(iv) чувства, эмоции

и провести этот анализ как на уровне отдельного индиви-да, так и на более общем уровне с учетом тех норм, ценно-стей и мнений, которых говорящий придерживается ив других ситуациях. Заметим, что часть наших действийявляется примерами конвенциональных актов, входящихв набор действий, принадлежащих неформальным или ин-ституциональным социальным ситуациям: так, в публич-ной институциональной ситуации уличного движения чело-век, исполняющий функции полицейского, имеет право по-дать мне сигнал, чтобы я остановился,—и по закону ядолжен подчиниться, иначе могут быть неприятности; я,следовательно, интерпретирую некоторый сигнал как прояв-ление институционализированного действия. Другимисловами, этот специфический сигнал является приемле-мым действием именно в данной ситуации.

И, наконец, анализ прагматического контекста—каккомпонент понимания речевого акта в целом—включаетв себя самоанализ (self-analysis) со стороны слушающего.Чтобы оценить, был ли совершенный собеседником рече-вой акт успешным, слушающий должен иметь ясное пред-ставление о характере своей (предшествующей) деятель-ности, а также отдавать себе отчет в своих знаниях, жела-ниях, отношениях и эмоциях. Так, если в какой-либо кон-кретной ситуации кто-то предлагает мне помощь, я дол-жен осознать, что это предложение не идет вразрез с моимспособом поведения, что эта помощь, по крайней мере ча-стично, направлена на ту же цель, к которой стремлюсья сам. Иными словами, предлагающий помощь долженрасполагать информацией не только о „мире" или о со-циальной структуре как части мира, но также и обо мнекак о партнере в коммуникации. А я, слушающий, долженсравнить то, что предполагает обо мне говорящий, сосвоим собственным знанием о себе.

Несмотря на то что в этом разделе не обо всем удалосьсказать достаточно полно и четко, у нас уже все-таки скла-дывается приблизительное представление об основныхкомпонентах схемы анализа прагматического контекста;эта схема используется участниками коммуникации для

25

определения характера речевого акта и его приемлемостив данной ситуации—приемлемости с точки зрения слу-шающего.

Можно предположить, что сказанное нами окажетсяполезным и в теории порождения речевых актов. Главнаямысль здесь следующая: говорящий только тогда можетуспешно осуществить намеченный речевой акт, когда онуверен, что прагматический контекст удовлетворяет усло-виям этого речевого акта.

6. ПРИМЕРЫ АНАЛИЗА ПРАГМАТИЧЕСКОГО КОНТЕКСТА

Чтобы сделать более понятными выделенные намиуровни и категории, используемые в анализе прагматиче-ского контекста говорящими, приведем два примера рече-вых актов и охарактеризуем ситуации, в которых эти рече-вые акты являются приемлемыми. Примеры взяты как изинституциональной, так и из личностной сфер общения.

Сначала рассмотрим следующее высказывание:(2) „May I see your ticket, please?"

'Покажите, пожалуйста, ваш билет,букв.: 'Могу я видеть ваш билет?'

Это высказывание может быть произнесено как просьбаили требование во многих ситуациях, однако мы рассмо-трим только одну из них, а именно проверку билетовв поезде или вообще в общественном транспорте.Тип социальной ситуации: Институциональная. Публичная

Институт : Общественный транспорт

Фрейм : Проверка билетовА. Структура фрейма

a. Место : поезд (находящийся в движе-нии)

b. Функции : F(x): билетный контролерG(y): пассажир

c. Свойства : л: имеет знаки отличия, по кото-рым в нем можно узнать пред-ставителя (железнодорожной)инспекции, и/или х идентифи-цирует себя как билетного кон-тролера; х действительно вы-полняет функции билетногоконтролера; у должен иметьбилет (то есть он не является,

26

например, ребенком, которогородители провозят бесплатно)

d. Отношения : G(y) подчинен F(x)e. Позиции : (см. функции):

л: проверяет уВ. Фреймы конвенциональных установлений (правил,

норм и т. д.)1. Каждый пассажир, пользующийся обществен-

ным транспортом, должен иметь билет или дру-гой проездной документ;

2. Каждый пассажир должен предъявить билет потребованию служащих железнодорожной компа-нии;

3. Пассажир, не имеющий билета или другого про-ездного документа, должен заплатить штраф 25долларов. (...)

4. В обязанности билетного контролера входитпроверка билетов. (...)

Отвечающая ситуации последовательность действий (слу-шающего):

Макродействие : у едет на поезде в пункт ZПредшествующаядеятельность : — у пошел на вокзал

— у купил билет (=>у него естьбилет)

— у вошел в вагон (=>он в поез-де)

- (...)— у видит/смотрит на/слышит

голос/контролера(— у начинает искать свой би-

лет)Отвечающая ситуации последовательность действий (го-ворящего):

Макродействие : х выполняет свои обязанности,находясь в поезде, идущем в Z

Предшествующаядеятельность '• ~ х пошел на вокзал (...)

— х проверяет билеты у пасса-жиров

— х видит yfx подходит к уВ описанной нами ситуации высказывание (2) может бытьпроизнесено как требование и быть уместным. Это

27

значит, что недостаточно, чтобы слушающий просто за-ключил из самой формы высказывания, что это—требование (об этом см. ниже); надо, чтобы были выпол-нены условия, которыми в данной социальной структурезадается этот речевой акт. Только те слушающие, кото-рые располагают нужной информацией о прагматическомконтексте, могут решить, являются ли эти основания до-статочными, чтобы проинтерпретировать полученное со-общение как требование, и, следовательно, выполнитьили не выполнить его.

Так, если какая-либо характеристика прагматическойситуации будет отсутствовать, то требование может ока-заться незаконным и, следовательно, не сработать (покрайней мере, частично). Если я нахожусь в общественномтранспорте, то будет нелепо требовать у меня билет. Не-уместно это и в том случае, если контролер не одет в уни-форму или не имеет удостоверения: я не обязан показы-вать свой билет первому встречному. Заметим, что фрей-мы конвенциональных установлений являются той осно-вой, на базе которой могут быть выведены все специфиче-ские разновидности знаний, мнений, обязанностей, обяза-тельств и т. д. Так, пассажир у (слушающий) знает, что поправилу В.1 он должен иметь билет, и это знание явля-ется условием для действительной покупки им билета, ко-торый он потом, в соответствии с правилом В. 2, долженбудет предъявить по требованию контролера.

Второй пример мы возьмем из ситуации неформаль-ного личного общения. Рассмотрим высказывание

(3) „Let me carry your suitcase!"'Позвольте, я понесу ваш чемодан!',

произнесенное в ситуации, когда говорящий х встречаетприехавшего поездом у и предлагает ему свою помощь.Ясно, что такое предложение будет уместным в большомколичестве разнообразных ситуаций, поскольку здесь несуществует никаких институциональных ограничений, какв первом примере.Тип социальной ситуации: Неформальная. Межличност-ная.

Фрейм: Встреча кого-либо (по прибытии)А. Структура фрейма

a. Место : Железнодорожный вокзал.Платформа.

b. [Функции : F(x): встречающийG(y): гость]

28

c. Свойства : х достаточно сильный для то-го, чтобы нести чемодану устал и/или ему по каким-либо причинам трудно нестичемодан и/илиу—женщина или пожилой че-ловек(...)

d. Отношения : х знает у (и у знает х)(у знает, что) х находится навокзале для того, чтобы встре-тить у

e. Позиция : х помогает у

В. Фреймы конвенциональных установлений

1. Если х встречает у, то он должен быть дружескирасположен к у;

2. Если у трудно (или может быть трудно) сделатьчто-либо, то х должен помочь у (или предложитьпомощь);

3. Тяжелый багаж—достаточное основание длятого, чтобы предложить помощь;

4. Гостям, особенно женщинам, пожилым людям,больным, а также уставшим и плохо себя чув-ствующим надо предлагать помощь.(NB! Мы описываем существующие конвенцио-нальные правила, а не, например, роли в соот-ветствии с полом действующих лиц, какими онидолжны быть.)

Отвечающая ситуации последовательность действий:

Макродействие : Прибытие у. X встречает у.

Предшествующаядеятельность : — у приготовился к выходу

— у вышел из поезда— у осмотрелся в поисках х- С-)— у подошел к х— у улыбнулся х— у поздоровался с х-С»)

Предполагается, что этот список содержит главные ком-поненты схемы, наличие которой обязательно для пони-мания высказывания (3) как выражения говорящим готов-

29

ности оказать услугу. Заметим, что поскольку мы харак-теризовали знания, необходимые для адекватного вос-приятия речевых актов, то описание велось с точки зренияслушающего.

В том случае, если основные требования прагматиче-ского контекста не будут выполнены, то предложения по-мочь может не последовать, а если и последует, то можетбыть отвергнуто. Так, согласно конвенциональным фрей-мам, если я не знаю человека и если я никого не встречаю,то я вряд ли стану предлагать свои услуги. А физическисильный человек откажется от помощи, предложенной че-ловеком слабее его (например, подростком).

Использованные выше категории не являются строгоопределенными и поэтому требуют своего дальнейшегоуточнения. Особенно трудно бывает провести четкое раз-личие между категориями функция и позиция. Под функ-цией мы понимаем более или менее фиксированный, частоинституционализированный набор свойств и отношений,например род занятий (судья, билетный контролер; нотакже и гость, хозяин и т.д.). Что касается позиций, тоони более четко определяют конкретную роль каждого че-ловека в ситуации взаимодействия: я могу помогать, сове-товать, запрещать что-либо кому-либо, «выполняя» раз-личные функции, например врача, друга, матери и т.д.

7. „ДИНАМИКА" ПРАГМАТИЧЕСКОГО КОНТЕКСТА

Поскольку совершение действия всегда связано с неко-торой ситуацией, то эти ситуации (прагматические кон-тексты) не являются статичными: они изменяются в соот-ветствии с причинно-следственными отношениями, кон-венциями и другими ограничениями на последователь-ность действий и событий. Как мы уже убедились, речевойакт обычно включен в этот поток (взаимо)действий. Та-ким образом, анализ прагматического контекста являетсяпостоянным процессом, а рассмотренная нами его „конеч-ная стадия" является начальной стадией адекватного вос-приятия высказывания как речевого акта. Во время (взаи-мо)действия человек постоянно вычленяет черты, реле-вантные для данной ситуации, и следит за переходом од-ной ситуации в другую. Человек не только знает общиехарактеристики социальных контекстов, фреймы и ихкомпоненты, но и анализирует действия, совершающиесяв их рамках. При этом он делает выводы о предполагае-мых целях, намерениях (и лежащих в их основе знаниях,

30

желаниях) участников взаимодействия—особенно гово-рящего—и решает, не противоречат ли полученные дан-ные исходным условиям речевого акта.

АНАЛИЗ ВЫСКАЗЫВАНИЯ

Анализ прагматического контекста не только дает ин-формацию об условиях, с учетом которых воспринима-ется высказывание, но и порождает ожидания относитель-но вероятных целей участников и, следовательно, относи-тельно возможных речевых актов, которые могут бытьсовершены в данной ситуации. Однако не вызывает ника-кого сомнения, что окончательное восприятие высказыва-ния как вполне определенного речевого акта в большин-стве случаев должно основываться на анализе самого вы-сказывания. Тикам образом, вопрос заключается в сле-дующем: каковы характерные признаки высказываний,которые указывают на тип совершенного речевого акта?

Ответ на этот вопрос должен, конечно, опираться наимеющиеся сведения о „грамматической" обработкеслов, фраз, предложений и дискурса. В настоящей статьемы, однако, не ставим перед собой цель дать полный об-зор теоретических положений и экспериментальных дан-ных, раскрывающих особенности правил и стратегий, ко-торые лежат в основе фонологической, морфологиче-ской, синтаксической и семантической обработки выска-зываний естественного языка. Нас будут интересовать толь-ко те языковые средства упомянутых уровней, которыемогут выполнять функцию индикаторов иллокутивногоакта. Помимо информации, извлеченной из прагматиче-ского контекста, сам текст во многом дает слушающемуключ к определению иллокутивной силы высказывания.

Поскольку есть некоторые основания считать, что„оценка" этих индикаторов зависит от полной интерпре-тации высказывания (например, в терминах предложения/пропозиции), то имеет смысл начать именно с семантиче-ского уровня.

СемантикаРеференция: Обозначение (denotation) участников ком-

муникации (я, ты);Обозначение наличествующих объектов;Обозначение характеристик прагматиче-ского контекста и отношений междуучастниками;

31

Обозначение состояний, событий, дей-ствий;Обозначение модальностей: время, воз-можные миры, обязательства и т.д.;и т.д.

Так, в семантической структуре уже приводившегосяпримера Let me carry your suitcase 'Позвольте, я понесуваш чемодан' обозначены одновременно говорящий и ад-ресат, (планируемое) действие говорящего, (испрашивае-мое) разрешение и объект действия (чемодан). Слушаю-щему по смыслу должно быть понятно, что высказываниесвязывает непосредственное воздействие говорящегос предметом, имеющимся у слушающего. Располагая ин-формацией, заключенной во фрейме, а также необходи-мыми знаниями о мире, адресат может интерпретироватьтакое действие как желание оказать помощь. Но посколь-ку сам слушающий не просил об этом, то с его сторонысначала должно быть получено соответствующее разре-шение, на что и направлено рассматриваемое нами выска-зывание.

Знание мира (фреймы): например, у путешественни-ков обычно есть багаж;в поездах проверяют билеты

Синтаксис

1. типы предложений (повествовательное, вопроситель-ное, повелительное)Так, в нашем примере слова Let me (...) 'Позвольтемне...' являются устойчивым выражением, котороеупотребляют, когда хотят получить разрешение сде-лать что-либо (что и будет являться собственно дей-ствием). В общем случае подобные речевые актывключают в себя вероятные (будущие) действия со сто-роны слушающего (просьбы, требования, приказыи т.д.);

2. порядок слов; структура сложного предложениясвязаны с пресуппозитивной и ассертивной частями со-держания высказывания или тема-рематической (to-pic-comment) структурой; они фиксируют тему дискур-са и различают данную и новую информацию;

3. синтаксические функции (субъект, непрямой объекти т. д.) связаны с семантическими функциями и распре-делением участников в прагматической ситуации;

32

4. времяпоказывает, когда имеет или будет иметь место собы-тие (действие); перформативы—всегда в настоящемвремени;

5. категория вида и способа действияимеет отношение к способу совершения действияи вследствие этого, возможно, к оттенкам смысла, фик-сирующим отношение говорящего. Ср., например:

I promise you to come tomorrow!'Я обещаю тебе прийти завтра!' иI am promising you to do it!'Честное слово, я обещаю тебе сде-лать это!'

6. порядок следования предложенийфиксирует границы и последовательность речевых ак-тов; указывает, на основе скольких пропозиций сове-ршен речевой акт.

Морфология!Лексика (=>семантика)

1. выбор слов (в общем случае)связан с соответствующими концептами и, следова-тельно, с возможными референтами; это ясно видно напримере дейктических слов и предикатов действия;

2. эксплицитное употребление перформативов

3. устойчивые выражения (tag-вопросы),такие, как won't you, can't you, isn't it 'не так ли', 'такведь', 'не правда ли', указывают на условия (возмож-ность совершения, истинность) речевых актов;

4. слова, подобные в нашем примере слову please 'пожа-луйста', которое обозначает просьбу, и т. д.;

5. прагматические частицы (особенно в нидерландском,немецком языках)указывают на отношение говорящего к пропозицио-нальному содержанию высказывания или к адресату,например при обвинении, упреках, защите и т. д.

Фонология/Фонетика

1. интонациявместе с типом предложения и порядком слов форми-рует, например, вопросительный или утвердительныйхарактер высказывания;

33

2. логическое ударениевыполняет следующие функции: комментирующие (и,следовательно, указывает на новую информациюв предложении), функцию противопоставления (и, сле-довательно, фиксирует ожидания адресата) и функциювведения в фокус (и, следовательно, контролирует вни-мание адресата);

3. темп речи, высота тона, громкостьслужат для обозначения отношений, эмоций говоряще-го и, таким образом, указывают на тип связанногос ним речевого акта; ср. различие в произнесении вы-сказывания A stone is falling 'Камень падает' как предо-стерегающего восклицания и как простого утвержде-ния.

Паралингвистическая деятельность1. дейктические движения

Например, указание на чемодан во втором из рассмо-тренных нами примеров;

2. (другие) жестыНапример, выслушивая обвинения, человек обхваты-вает голову руками;

3. выражение лицаНапример, улыбка при приветствии; сердитое лицо приобвинении;

4. движение телаНапример, выталкивание кого-либо из опасной зоныпри предупреждении;

5. физические контакты между участниками взаимодей-ствия (расстояние между ними, рукопожатия, поглажи-вания)Например, при приветствиях, объяснении в любви,драках.

Этот перечень не претендует на исчерпывающую пол-ноту, однако он все-таки показывает, что многие элемен-ты лингвистического и паралингвистического уровней вы-сказывания указывают на определенные черты возмо-жных в данных условиях речевых актов. Очевидно, что ниодин из этих элементов, взятых изолированно, не явля-ется достаточным для определения типа речевого акта.В интерпретации, тесно связанной с анализом прагмати-ческого контекста, должны быть одновременно задей-

34

ствованы все уровни. Так, в нашем втором примере дляидентификации совершенного речевого акта требуетсяследующая информация: апелляция к разрешению со сто-роны адресата, обозначение говорящего и адресата, ука-зание на последовавшие действия адресата, обозначениеобъекта действия, (устойчивые) словесные формы, служа-щие для выражения просьбы, и возможные дейктическиеэлементы (направление взгляда, кивок в сторону чемода-на). Поскольку адресат знает, что совершаемое действиедолжно быть в его пользу, и из прагматического контек-ста ему известно, что все остальные условия (включая ре-ференциальные) выполнены, то, пользуясь знанием кон-венциональных установлений, он проинтерпретирует вы-сказывание (3) как выражение готовности оказать по-мощь.

9. ВОСПРИЯТИЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ РЕЧЕВЫХ АКТОВИ МАКРОРЕЧЕВЫЕ АКТЫ

В том анализе прагматического контекста, которыймы дали выше, не рассматривался вопрос о том, было ливызвано исходное состояние прагматического контекстасамими участниками коммуникаций или же другимилюдьми, событиями и действиями. Вполне может оказа-ться так, что исходная прагматическая ситуация являетсяконечной стадией и следствием предшествующих речевыхактов. Речевые акты обычно образуют последовательно-сти—это хорошо видно на примере обычного разговора.

Так, предшествующее утверждение, сделанное говоря-щим, может помочь слушающему понять, почему далеепоследовала угроза или обещание. Известно, что восприя-тие дискурса как последовательности связанных и согла-сованных предложений требует интерпретации этихсвязей (например, различных видов отношения обуслов-ленности между фактами). Аналогично и восприятие по-следовательности речевых актов основано на интерпрета-ции «связи» между идущими друг за другом речевыми ак-тами. Наиболее общее условие связности было нами то-лько что отмечено: предшествующий речевой акт задаетконтекст, в котором происходит оценка последующего ре-чевого акта. Что касается порядка следования речевых ак-тов вообще, то отношения условия могут или простоиграть вспомогательную роль (то есть делать речевой актвозможным относительно предыдущего речевого акта),или нести в себе большую прогнозирующую силу, де-

35

лая последующий речевой акт вероятным или даже необ-ходимым, как это бывает во всех видах ритуализованныхпоследовательностей, например в таких парах, как(поздравление и благодарность). Когда последующийречевой акт играет роль добавления, исправления или объ-яснения по отношению к предшествующему речевому ак-ту, то имеет место другой вид связи.

Составляющие последовательность речевые акты необязательно должны быть одного и того же „уровня".Так же как в дискурсе и в сложном предложении, мы и ме-жду речевыми актами можем найти отношения „подчине-ния" и „доминирования", например когда некоторый ре-чевой акт является вспомогательным по отношениюк другому. Так, я могу сказать, что я голоден, для тогочтобы потом с полным правом попросить бутерброд.

И, наконец, последовательность речевых актов можетанализироваться на глобальном уровне. В этом случае онарассматривается как единое целое—как один глобальныйречевой акт или макроречевой акт. Так, письмо, взятоев единстве всех своих частей, может выполнять роль угро-зы, инструкции или запрещения. По отношению к состав-ляющим последовательность частным речевым актам та-кая прагматическая макроструктура возможна вследствие„редукции": она определяет „результат" высказыванияв терминах общего намерения или цели. Таким образом,конкретные речевые акты могут быть или относительно„самостоятельными" единицами коммуникации (ср. при-ветствия), или рассматриваться как нормальные условия,компоненты или элементы последовательности, образую-щие глобальный речевой акт. Макроправила в терминахмакроречевых актов объясняют, как именно последова-тельность речевых актов связана со своей глобальнойрепрезентацией (более детально это рассмотрено вгл. 8).

На когнитивном уровне все это означает, что при ана-лизе прагматической ситуации и последовательности вы-сказываний слушающий применяет макроправила к пре-дыдущим речевым актам, чтобы вычленить релевантнуюпрагматическую информацию для интерпретации после-дующих речевых актов. Так, восприняв серию некоторыхвысказываний как требование, слушающий со своей сто-роны может планировать речевой акт отказа, причемчастные детали требования сразу же исчезают из актив-ной памяти. В этом отношении понимание цепочек рече-вых актов ненамного отличается от понимания других

36

моментов прагматического контекста (ср. восприятиеобъектов, состояний, событий и т.д.).

Одна из важнейших функций понимания на макроу-ровне заключается в том, что говорящий и слушающий наоснове выполняемых ими функций в отношении макроре-чевого акта могут устанавливать связь между высказыва-ниями. Если бы это было не так, мы не могли бы планиро-вать и контролировать большие фрагменты дискурсаи разговора, не были бы способны понимать говорящегона всем протяжении его речевой деятельности. Так, серияприветствий, утверждений, вопросов и т.д. может бытьинтерпретирована как „составляющая целое" тольков том случае, если мы полагаем, что таким образом гово-рящий выражает глобальное требование, для которого со-ответствующие „микроречевые акты" представляют со-бой необходимые приготовления, условия и компоненты.

Здесь нет нужды рассматривать специфические особен-ности последовательного расположения речевых актови их связь с последовательным расположением предложе-ний в дискурсе. На линейном уровне процесс пониманияне так уж фундаментально отличается от процесса пони-мания прагматического контекста в целом. И тем инте-реснее становится тот факт, что, как только последова-тельность речевых актов оказывается слишком большой,для ее обработки привлекаются макропроцессы.

10. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ.НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ И ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Данное выше описание понимания речевых актов нетолько было теоретическим, но и представляло собой не-которую абстракцию. Мы просто перечислили ряд эле-ментов, участвующих в предполагаемой когнитивной ре-презентации прагматического контекста. Однако былоподчеркнуто, что как сам прагматический контекст, таки его понимание являются „динамичными", то есть дол-жны быть рассмотрены как процессы. Короче говоря, намеще не известно, как на самом деле строится репрезента-ция прагматического контекста и самого текста в процес-се коммуникации. Мы не знаем точно, каким образом ин-формация, полученная при зрительном восприятии, со-единяется с логическими и прочими выводами и актуали-зированными фреймами; мы не знаем, в какую формуоблекается полученная информация, как она хранитсяа как соединяется с имеющимися в распоряжении челове-

37

ка знаниями, желаниями, эмоциями, отношениями, наме-рениями и целями. И, наконец, нам неизвестно, как вся эта„внешняя" и „внутренняя" информация отображается нарепрезентации категорий и структур социального контек-ста.

Хотя все эти вопросы представляют собой направле-ния будущих исследований в области когнитивных основпрагматических структур, все же некоторые предположе-ния могут быть сделаны уже сейчас на базе изложенныхнами выше соображений (подробнее см.: van Dijk andKintsch, 1983).

Прежде всего надо отметить, что информация, получае-мая в процессе коммуникативного взаимодействия, отли-чается столь сложным характером, что для ее интеграциии обработки необходимы процессы различного рода. Так,макроправила, например, должны использоваться как науровне восприятия, так и на уровне события, речевого ак-та и понимания языка. Короче говоря, информация дол-жна функционально организовываться и редуцироваться.Как мы видели, ее организация является в определеннойстепени иерархичной. За каждым типичным социальнымконтекстом закреплен набор возможных фреймов, кото-рые в свою очередь задают множество позиций, функций,свойств и отношений для участников коммуникации—членов социума. Более того, конвенциональная природасоциального взаимодействия сама способствует образо-ванию эпистемических фреймов с целью их последующе-го использования как эффективного средства организациинашего более общего знания о социальных фреймах.

Поступающая информация не только организуется, нои одновременно редуцируется к макроструктурам сразунескольких уровней. Так, последовательность действийчеловека может быть „рассмотрена как" одно глобальноедействие, для характеристики которого значимым являет-ся только общий ожидаемый от него результат или жеего глобальная цель, как она видится самому действую-щему лицу. Эта макроредукция является возможнойопять же благодаря конвенциональному, входящему вофреймы знанию, которое и определяет, какие глобальныедействия с какими условиями, компонентами и последо-вательностями ассоциированы. Иерархическая структураэпистемических фреймов в свою очередь делает возмо-жным гибкий и быстрый анализ всех уровней и компонен-тов, участвующих в понимании данного социальноговзаимодействия. Те же самые принципы актуальны для

38

восприятия визуальной информации („образов") и слож-ных событий. Что касается более высокого уровня, тоздесь мы тоже имеем общее знание о структуре дей-ствия—каждая последовательность налагается на этоглобальное представление, и мы можем фокусироватьвнимание на имеющих значимость результатах и послед-ствиях (целях) действий.

И, наконец, при анализе сложной информации, поми-мо этих различных процедур, в распоряжении говорящихимеются различные виды стратегий понимания, функциикоторых заключаются в быстром выдвижении гипотез от-носительно наиболее вероятных структур настоящей и по-следующей стадий коммуникации. Эти стратегии опи-раются на „индикаторы" и „ключевые признаки" текстаи контекста (например, интонация вопроса в просьбе; ус-тойчивые выражения, фиксированные жесты и типичные(ритуализованные) действия в определенных фреймах, какв случае предложения помочь в нашем втором примере).

Хотя нами и были затронуты общие принципы рече-вых актов, а также когнитивные процессы, лежащие в ос-нове коммуникативного взаимодействия, очевиднымостается тот факт, что на сегодняшний момент у нас нетпредставления о том, как реально происходит процессвосприятия информации. Конечно, мы можем построитьтеоретические модели для схем и процедур, используемыхговорящими при соединении контекст-анализа с тексто-вым анализом, и можем постараться проверить эти моде-ли эмпирически—путем экспериментов и / или моделиро-вания коммуникативного взаимодействия,—но такие мо-дели, будучи построены по типу „ввод—вывод", все рав-но не смогут обеспечить проникновения в механизмы про-исходящих процессов.

Ненамного больше известно нам о когнитивных и эмо-циональных „основополагающих структурах", участвую-щих в планировании, выполнении и контроле за сложнымиречевыми действиями, а также о процессах запоминания,извлечения из памяти, воссоздания и повторного исполь-зования представлений речевых актов. Мы еще не знаем,каким образом желания и предпочтения взаимодействуютсо знанием, мнениями и отношениями и как все эти систе-мы ведут к действию через сложные процедуры принятиярешения, выбора цели и планирования. В этом смысле не-решенные проблемы когнитивной прагматики аналогич-ны проблемам эмпирической теории деятельности в це-лом. Дополнительная трудность заключается в необходи-

39

мости раскрыть характер отношений между анализомпрагматической ситуации и анализом текста. Ясно, чтопока мы лишь приступили к разработке сложной междис-циплинарной области, лежащей на границе между язы-ком, деятельностью, значением, сознанием и социальны-ми структурами.

ЛИТЕРАТУРА

Bartlett, 1932 = Bart lett , F. С. Remembering. London: CambridgeUP, 1932.

Bobrow and Collins, 1975 = Bobrow, Daniel G., and Collins,Alan (eds.). Representation and Understanding. Studies in Cognitive Science.New York: Academic Press, 1975.

C h a r n i a k , 1972 = Charniak, Eugene. Towards a Model of Child-ren's Story Comprehension. Cambridge, Mass.: MIT, Ph.D. Diss., 1972.

Cicourel, 1973 = Cicourel, Aaron. Cognitive Sociology. Har-mondsworth: Penguin, 1973.

van Dijk, 1977 = van Dijk,Teun A. Semantic macro-structures andknowledge frames in discourse comprehension.—In: Carpenter, Patricia,and Just, Marsel (eds.). Cognitive Processes in Comprehension. Hillsdale,N. J.: Erlbaum, 1977, pp. 3—32.

van Di jk andKintsch, 1983 = van Dijk,Teun A.,and Kintsch,Walter. Strategies of Discourse Comprehension. New York: Academic Press.1983.

Garf inkel , 1967 = Garf inkel , Harold. Studies in Ethnomethodolo-gy. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice Hall, 1967.

Goffman, 1974 = G o f f m a n , Erving. Frame Analysis. New York:Harper and Row, 1974.

M i n s k y , 1975 = Minsky, Marvin. A framework for representingknowledge.—In: P. W i n s t o n (ed.). The Psychology of Computer Vision.New York: McGraw Hill, 1975. [Минский М. Фреймы для представле-ния знаний. М.: Энергия, 1979.]

Sudno w, 1972 = Sudnow, David (ed,). Studies in Social Interaction.New York: Free Press, 1972.

Turner, 1974 = Turner, Roy (ed.). Ethnomethodology. Harmonds-worth: Penguin, 1974.

Т.ван Дейк, В. Кинч

МАКРОСТРАТЕГИИ *

I. ПОНЯТИЕ МАКРОСТРУКТУРЫ

Как ранее утверждалось, связность дискурса должнаобъясняться как на локальном, так и на глобальном уров-не. Локальная связность была определена в терминах от-ношений между пропозициями, выраженными сосед-ствующими предложениями. Глобальная связность имеетболее общую природу и характеризует дискурс в целомили же его большие фрагменты. Понятия, используемыедля описания этого типа общей связности дискурса, вклю-чают топик, тему, общий смысл, основное содержание.Все они свидетельствуют о глобальном содержании ди-скурса и потому требуют объяснения в терминах семанти-ческой структуры. Понятие макроструктуры было введе-но для того, чтобы дать абстрактное семантическое опи-сание глобального содержания и, следовательно, глобаль-ной связности дискурса (van Dijk, 1972, 1977а, 1980а).

Макроструктуры—не единственные глобальныеструктуры дискурса. Для некоторых типов дискурса покрайней мере имеет смысл говорить также и о схематиче-ской структуре. Так, рассказы могут анализироватьсяс помощью повествовательной схемы, а доказатель-ства— в терминах схемы доказательств, например силло-гизмов аристотелевской логики. Такие схематическиеструктуры, которые мы называем суперструктурами, за-дают общую форму дискурсу и могут быть эксплицирова-ны в терминах конкретных категорий, определяющих типдискурса. Следовательно, макроструктуры—это семан-тическое содержание категорий, входящих в суперструк-турные схемы.

*Van Dijk, Teun, A. and К i n t s с h, Walter. Strategies of discourse com-prehension. Chap. 6. Macrostrategies. New York: Academic Press, 1983,p. 189—206.

41

В абстрактной лингвистической семантике дискурсамакроструктуры определяются правилами, так называе-мыми макроправилами. Основной принцип как лингвисти-ческой, так и логической семантики гласит, что интерпре-тация определенных единиц должна осуществлятьсяв терминах интерпретации их составляющих частей.Поэтому определение макроструктуры посредством ма-кроправил тоже должно основываться на значениях пред-ложений дискурса, то есть на выраженных ими пропози-циях. Поскольку макроструктуры являются по определе-нию семантическими единицами, они также должны со-стоять из пропозиций, а именно—из макропропозиций.Макропропозиция, таким образом, является пропози-цией, выведенной из ряда пропозиций, выраженных пред-ложениями дискурса. Другими словами, макроправила—это правила семантического отображения: они устанавли-вают связь одной последовательности пропозиций с по-следовательностями пропозиций более высокого уровняи таким образом выводят глобальное значение эпизодаили всего дискурса из локальных значений, то есть значе-ний предложений дискурса.

Макроправила имеют рекурсивный характер. При на-личии последовательности макропропозиций они могутбыть применены снова и таким путем можно вывести ма-кроструктуру еще более высокого уровня. Отсюда сле-дует, что результирующая макроструктура дискурсаявляется иерархической структурой, состоящей из неско-льких уровней. Поэтому понятие макропропозиции отно-сительно: оно определяется относительно последователь-ности пропозиций (локальной или глобальной), из кото-рой оно выводится посредством макроправила.

В теории дискурса были определены следующие ма-кроправила:

1. ОПУЩЕНИЕ: при наличии последовательностипропозиций необходимо опустить те пропозиции, кото-рые не служат условиями интерпретации (напр., пресуппо-зицией для другой пропозиции в данной последовательно-сти).

2. ОБОБЩЕНИЕ: при наличии последовательностипропозиций необходимо заменить эту последователь-ность на пропозицию, выводимую из каждой пропозицииданной последовательности.

3. ПОСТРОЕНИЕ: при наличии последовательности

42

пропозиций необходимо заменить ее пропозицией, выве-денной из всего репертуара пропозиций, входящих в этупоследовательность.

Эти краткие определения правил не учитывают многиеформальные детали и другие ограничения. Мы понимаемтем не менее, что эти правила подобны правилам редук-ции: они опускают пропозиции или заменяют последова-тельности пропозиций одной (макро)пропозицией. В тоже время они организуют значение дискурса: последова-тельности пропозиций организуются уже не только на ло-кальном уровне посредством линейных отношенийсвязности, но также и на более высоком уровне концеп-туальных единиц.

Очевидно, что понятие семантической макрострукту-ры необходимо только для больших дискурсов, к кото-рым применимы такие понятия, как топик или основноесодержание дискурса.

В нашем объяснении недостает целого ряда основопо-лагающих характеристик. С одной стороны, эти правилапредполагают, что дискурс полностью эксплицитен, тоесть что он выражает все пропозиции, служащие условия-ми интерпретации последующих предложений. Однакохорошо известно, что дискурс в естественном языке невсегда бывает эксплицитным. Многие пропозиции могутбыть не выражены, поскольку говорящий может считать,что они известны слушающему или же могут быть выведе-ны им. Так же, как и при установлении локальной связно-сти, эти правила предполагают, что ряд пропозиций мо-жет находиться в базе знаний пользователя языка. Такимобразом, эта база знаний—К—указывает, когда пропо-зиция служит условием интерпретации для других пропо-зиций. По отношению к правилу ОБОБЩЕНИЯ К уточ-няет, когда понятие является понятием более высокогоуровня по отношению к другим понятиям. Аналогично,К конкретизирует, когда из всей последовательности про-позиций выводится пропозиция более высокого уровня,как требуется правилом ПОСТРОЕНИЯ. Из последовате-льности „X едет в аэропорт", „X проходит регистрацию",„X ожидает посадку..." при наличии соответствующихзнаний о мире в виде фреймов или сценариев выводитсямакропропозиция „X собирается лететь самолетом".Обычно в дискурсе выражаются только некоторые из про-позиций такой последовательности^ таким образом длявыведения данной макропропозиции требуется дополни-

43

тельная пропозиция из К. Следовательно, макропропо-зиции выводятся из последовательностей пропозиций,относящихся к знаниям о мире пользователей языка.

2. МАКРОСТРУКТУРЫ И ПОНИМАНИЕ ДИСКУРСА

Если теоретическое объяснение макроструктур, данноев предыдущем разделе, может быть приемлемо в лингви-стической семантике, то для когнитивной модели понима-ния оно недостаточно. Хотя когнитивное понятие знанияи оказалось необходимым в этом объяснении, когнитив-ная модель должна быть намного сложнее. В добавлениеили вместо уже приведенных правил нам потребуются покрайней мере еще и такие:

1. Определение реальных процессов, с помощью кото-рых из предложений дискурса выводятся макрострукту-ры.

2. Детализация стратегий, применяемых для эффек-тивной обработки больших объемов информации, уча-ствующей в ряде случаев в таких процессах.

3. Экспликация различных типов информации, ис-пользуемой этими стратегиями, которые далее мы будемназывать макростратегиями.

4. Детализация ограничений памяти на макрострате-гии.

5. Характеристика способов репрезентаций семанти-ческих макроструктур в памяти и их отношение к другимдискурсным или эпизодическим репрезентациям.

6. Рассмотрение типов знаний и стратегий, необходи-мых для применения макроправил и стратегий.

7. Объяснение роли макроструктур и макростратегийв когнитивной модели локальной связности.

8. Объяснение роли макростратегий и макроструктурв понимании суперструктур.

9. Рассмотрение значимости макроструктур в процес-сах припоминания и {воспроизводства дискурса.

10. Рассмотрение роли макроструктур в выполнениицелого ряда задач, связанных с дискурсом, таких, как ре-зюмирование, ответы на вопросы, решение проблем, обу-чение (например, образование или преобразование зна-ний, а также убеждений, мнений и установок).

Некоторые из этих специфически когнитивных харак-теристик были включены в нашу прежнюю модель дис-курса (К i n t s с h, van D i j k, 1978). Несмотря на то, что объ-

44

яснение, данное макроструктурам в той модели, былопреимущественно статичным или структурным, в нем со-держались по крайней мере некоторые экспериментальноподтвержденные идеи относительно организации дискур-са в эпизодической памяти и связанных с этим основныххарактеристик таких процессов, как поиск и извлечениеинформации из памяти, резюмирование. Однако прежнеймодели недоставало динамического или стратегическогоподхода при рассмотрении определенных процессов, пос-редством которьгх из дискурса и знаний выводится макро-структура. Аналогичным образом не были систематизи-рованы различные текстовые и контекстуальные ключи,используемые слушающим в реализации этих стратегий.И, наконец, структурное описание понимания на макроу-ровне, приводимое в прежней модели, едва ли могло пра-вильно объяснить, как различия в задачах, целях или ин-тересах индивида влияют на образование макроструктур.

Последнее положение требует комментариев. Лингви-стическая семантика обычно исходит из гипотезы, в соот-ветствии с которой значение выражений должно бытьконкретизировано независимо от контекстных или лич-ностных параметров, которые ранее относили к психо- исоциолингвистике. Считалось поэтому, что для даннойязыковой общности в определенный период времени зна-чение слов и предложений является более или менее аб-страктной, постоянной или, по крайней мере, независи-мой от межличностных особенностей концептуальнойструктурой, характеризующей систему языка в противо-вес ее использованию. Глобальные значения дискурса,определяемые в терминах семантических макроструктур,Также наделялись таким абстрактным, неизменяемым ха-рактером: однозначному тексту приписывалась одна ма-кроструктура. Такое допущение неприемлемо для когни-тивной модели употребления языка: действительное по-нимание дискурса зависит от изменяющихся когнитивныххарактеристик пользователей языка и от контекста. Дру-гими словами, в зависимости от различных стратегий ин-терпретации, различных знаний, убеждений, мнений, уста-новок, интересов или целей, каждый пользователь языкаприписывает дискурсу свою макроструктуру. Разные чи-татели выделяют неодинаковые значения в качестве ос-новных, важных или представляющих интерес, а также на-деляют дискурс различными темами и основным содер-жанием. Теперь это кажется очевидным, однако психоло-гия вслед за языкознанием долгое время стремилась уста-

45

новить более абстрактные и общие модели пониманияязыка. И с методологической точки зрения это вполне по-нятно: в рамках когнитивной модели не детализируется,как Джон или Мэри понимают дискурс, ее задача—сформулировать общие принципы. Аналогично, успешнаявербальная коммуникация возможна, если только пользо-ватели языка обладают общими значениями и знаниями.Следовательно, адекватная когнитивная модель макро-структур должна специфицировать общие принципы, со-блюдаемые всеми пользователями языка при восприятииобщих значений дискурса. Она должна также показать,как индивидуальные различия предполагают достаточ-ный объем общей информации для обеспечения успешно-сти коммуникации. Какова бы ни была когнитивная средапользователя языка, он не может приписывать дискурсусовершенно произвольные или несопоставимые структу-ры. Намерения говорящего, выраженные текстом или накаких-либо других основаниях резонно приписанные слу-шающим говорящему, безусловно, играют определяю-щую роль в выведении макроструктур.

2. 1. Лингвистическаяи когнитивная реальность макроструктур

До сих пор считалось, что макроструктуры являютсяструктурами дискурса в таком же смысле, в каком в линг-вистике и психологии обычно говорят о значении слов илипредложений. Для когнитивной модели такое объяснениене является полным. Для нее более приемлемо объяснениезначения, которое пользователи языка приписывают ди-скурсу в процессе понимания или интерпретации. Но,строго говоря, это относится и к морфонологическими синтаксическим структурам, когда они приписываютсяфонетическому ряду высказывания. Следовательно, фо-нологические, морфологические, синтаксические и семан-тические структуры, приписанные предложению или ди-скурсу посредством абстрактных правил или когнитив-ных операций, являются, как в стенографии, структурами,ассоциируемыми с этим предложением или дискурсом. Неимеет смысла делать исключение для глобальных значе-ний, которые мы объясняем с помощью семантическихмакроструктур.

Единственно возможным аргументом против этогодопущения могло бы служить то, что макроструктуры—если они вообще существуют—только выводятся из ди-скурса и, следовательно, относятся не к репрезентации

46

значения дискурса, а в лучшем случае—к его когнитивноймодели. Этот аргумент опирался бы на то, что в отличиеот значения слов или предложений макроструктуры невыражаются непосредственно предложениями дискурсаи, значит, не могут быть частью его лингвистического зна-чения. Однако это рассуждение является неверным не то-лько для когнитивной модели понимания дискурса, но да-же и для лингвистической семантики (если все еще имеетсмысл проводить различие между ними). Прежде всего,макроструктуры часто непосредственно- выражены в са-мом дискурсе, например в заглавиях, в предложениях, вы-ражающих тему, и в словах или в резюме. Во-вторых, на-личие макроструктур в значении дискурса часто сигнали-зируется другими способами: местоимения, связки, наре-чия, тема-рематическое членение, порядок слов и т. п. ча-сто пресуппозируют предшествующие невыраженные ма-кропропозиции и их элементы (макропредикаты и ма-кроаргументы) и не могут быть объяснены лишь в терми-нах значений предшествующих предложений. В-третьих,локальная связность дискурса, установленная между со-седними предложениями, не может получить полногообъяснения только в терминах локальных связей междупропозициями: для установления некоторой формы гло-бальной организации и контроля необходимы значенияболее высокого уровня. И, наконец, нет серьезных основа-ний, чтобы оставлять за пределами лингвистики или ког-нитивной семантики такие эмпирически значимые поня-тия, как топик, тема, общий смысл, основное содержание.

Конечно, этот довод не предполагает произвольногорасширения границ лингвистической или когнитивной се-мантики. Следовательно, мы не утверждаем, что, напри-мер, любая ассоциация, возникающая у индивида при по-нимании дискурса, стала бы частью его значения, так жекак мы бы не отнесли большие объемы знаний, пресуппо-зированные или подразумеваемые значением текста, к се-мантической репрезентации этого текста. Хотя мы и несчитаем оправданным четкое определение границ лингви-стической семантики, мы условно полагаем, что значениядискурса должны быть выражены или сигнализированы,прямо или косвенно, поверхностными структурами тек-ста. Семантические макроструктуры сигнализируются не-посредственно тематическими предложениями или слова-ми, связками, местоимениями и т.д., или же они выра-*аются косвенным образом последовательностями пред-ложений.

47

Для когнитивной модели такие методологические во-просы, возможно, менее значимы, так как значения стро-ятся из различных единиц знания, то есть когнитивныхструктур. Другими словами, понимание дискурса—этопроцесс построения вывода на всех уровнях—как науровне значения слова, фразы, предложения, так и на бо-лее глобальном уровне макроструктур. Как писал Слобин(цитируется по Bates and M a c W h i n n e y , 1982:187):«Язык порождает мысли, но не представляет их». С этойточки зрения макроструктура дискурса является концеп-туальным глобальным значением, которое ему припи-сывается. Это приписывание в свою очередь основывает-ся как на выраженной в тексте поверхностной структуреи структурах значения, с одной стороны, так и на раз-личных знаниях или каких-либо иных когнитивных струк-турах, с другой.

2. 2. Макроструктуры как организующее средство

Семантические макроструктуры дискурса в когнитив-ной модели предназначены не только для объяснения та-ких понятий, как тема, основное содержание, или длявыявления аспектов глобальной связности; они предна-значены и для более важных когнитивных целей. Макро-правила— это и правила редукции информации, и прави-ла ее организации. Большие последовательности сложныхсемантических структур, таких, как предложения, изобра-жения, пейзажи, сцены или действия, не могут быть дол-жным образом обработаны без обращения к каким-либоструктурам более высокого уровня. В процессе понима-ния текста мы не имеем доступа ко всем уже прочитаннымпредложениям. То же относится и к нашему пониманиюповседневных событий и действий, многочисленные дета-ли которых могут быть восстановлены по памяти толькочастично. Однако, если большие последовательности се-мантических структур такого рода могут быть сведеныс помощью макроправил в несколько иерархически орга-низованных макропропозиций и если такие макрострук-туры являются достаточной базой для дальнейшего пони-мания дискурса, событий или действий, тогда может бытьвыполнена исключительно сложная задача упорядочива-ния огромного количества семантических данных. Этозначит, что у нас есть: а) общий семантический базис длясвязи (иногда на первый взгляд кажущихся несвязанными)последовательностей пропозиций; б) относительно про-

48

стая семантическая структура, которая может находитьсяв кратковременной памяти; в) средство для иерархическойорганизации последовательностей пропозиций в эпизоди-ческой памяти; г) важный ключ активации знаний для бо-льших по объему фрагментов дискурса, событий или дей-ствий; д) действенные ключи повторной активации необ-ходимых семантических данных; е) эксплицитная кон-струкция, определяющая основные, наиболее важные се-мантические характеристики дискурса или эпизода. Этаинформация необходима для решения дальнейших когни-тивных задач (приобретения знаний, припоминания, пла-нирования действий), а также для управления и контролянад обработкой последующего дискурса.

Макроструктуры в процессе понимания дискурса—это далеко не роскошь; без них нельзя было бы решитьэти сложные задачи. Удивительно поэтому, что, хотя не-которые типы макроструктур использовались в различ-ных моделях понимания дискурса (Bower, 1974; Ci r i lo ,1981; C i r i l o and Foss, 1980; Reder and A n d e r s o n ,1980; Lehnert, 1980a; Schank and Lehnert , 1979; V i -pond, 1980; Graesser, 1981), все еще есть модели, бази-рующиеся только на локальной линейной связности. От-метим также, что макроструктуры не могут быть простозаменены иерархическими структурами знаний, такими,как фреймы или сценарии. Последние действительнопредставляют собой структуры знаний и имеют общуюи иногда стереотипную природу, в то время как макро-структуры являются структурами самого дискурса и ча-сто единственны в своем роде. Таким образом, хотя ма-кроструктуры и образуются с помощью иерархическихструктур знаний, их ни в коем случае нельзя идентифици-ровать с ними. Только понятия, определяющие макропро-позицию, выводятся с помощью знаний о мире. Мызнаем, что поездка в аэропорт, регистрация, посадкаи т. д., взятые вместе, являются понятиями, которые мо-гут быть организованы на более высоком уровне в такоепонятие, как „лететь самолетом". Мы знаем также, чтособаки, кошки и канарейки—это домашние животные. И,наконец, мы знаем, что многие характеристики или дей-ствия, являющиеся частью нашего повседневного поведе-ния, служат просто подготовительными или составнымидеталями более важных состояний, событий или дей-ствий. Решающим аспектом комплексного процесса пони-мания является таким образом образование понятий бо-лее высокого уровня, их организация и редукция. Это

49

означает, что коммуникативные или интеракциональныецели дискурса или последовательности действий могутпланироваться и быть понятными не просто в терминахокончательных результатов или конечных состояний, тоесть локально как цели конечных предложении или дей-ствий, а только как цели пропозиций, речевых актов и дей-ствий более высокого уровня. Иначе говоря, макрострук-туры не могут быть заменены каким-либо другим поня-тием, например понятием цели, которое часто использу-ется в объяснениях действия или акционального дискурсаи понимания рассказов. В этом случае могли бы подойтитакие понятия, как глобальные намерения, цели или пла-ны, но они определяются в терминах макроструктур. По-сле этих более или менее общих предварительных замеча-ний и методологических предостережений мы можемприступить к рассмотрению вопроса о том, как пользова-тели языка выводят макроструктуры.

3. КОНТЕКСТУАЛЬНЫЕ МАКРОСТРУКТУРЫ

3. 1. Возможные темы и -талы дискурсов

В связи с первостепенной важностью, придаваемой вы-ведению макроструктур при обработке сложной инфор-мации, пользователям языка крайне необходимо сделатьправильные предположения относительно того, о чем по-вествует фрагмент дискурса. Для вывода макропропози-ции ими используются эффективные стратегии. В отличиеот макроправил, радиус действия которых распространя-ется на целые последовательности пропозиций, для по-добных стратегий достаточно всего нескольких „ключей",чтобы выработать гипотезы с большей силой предсказуе-мости. Это становится возможным только тогда, когдадля выработки таких гипотез используется вся значимаяинформация—не только текстовая, но и контекстуаль-ная, а также большое количество знаний о мире. Как то-лько в результате анализа, направленного „снизу вверх",эта гипотеза—макропропозиция—выведена, она можетиспользоваться при понимании последующих предложе-ний „сверху вниз", что, конечно, позволяет проверить ееправильность.

Построить гипотезы относительно дальнейшего ходасобытий с одинаковой точностью для всех дискурсов не-возможно. Но даже если отдельные предложения нельзяпредсказать детально, темы многих дискурсов более или

50

менее стереотипны. Поскольку в событиях и действияхочень много повторяющихся черт, то этими чертами намакроструктурном уровне будут наделены и сообщающиео них дискурсы. Таким образом, в новостях мы можеможидать, что если русские поступают таким-то и таким-тообразом, то американцы будут действовать так-то и так-то(С а г b о п е 11,1978). Иначе говоря, при наличии информа-ции на определенную тему мы можем предсказать, что слу-чится дальше. Это справедливо и для ненаучной литера-туры (романтических историй, детективов и т. д.) и дажедля сообщений по психологии. Другими словами, нашезнание об условиях и следствиях в реальном мире частоСлужит для нас базой формирования контекстных ожида-ний относительно дальнейшего хода повествования в дис-курсе. Понятно, что некоторые типы дискурсов могутизображать свой особый мир, не всегда подобный реаль-йому миру: в повествовании мы можем ожидать счаст-ливый конец, даже если в жизни мы думаем иначе.

С другой стороны, не все типы дискурсов можно пред-сказать таким образом. По понятным прагматическимпричинам большая часть сообщаемой информации дол-жна по крайней мере быть новой, то есть дискурс частоповествует о непредсказуемом или неожиданном. В быто-вых рассказах и, новостях обычно говорится о смешном,опасном или интересных в каких-либо еще отношенияхдействиях или событиях. Статья по психологии или учеб-ннк должны содержать информацию, которую мы преждеяе знали и не можем сразу предсказать. Конечно, бывают«• промежуточные случаи: при наличии сообщения о не-ожиданном событии или действии мы можем на основа-нии нашего знания о мире сформировать контекстныеожидания о вероятном ходе событий.

Таким образом, один тип макростратегии основыва-ется на нашем знании о мире. Поскольку дискурс повест-вует о реальных или вымышленных мирах, относительнокоторых мы уже обладаем большим количеством знанийи убеждений, то мы знаем, что ожидать дальше.

Другой набор стратегий касается наших знаний отно-сительно определенных типов дискурса. Мы имеем пред-ставление о том, какие действия или события описыва-ются обычно в дискурсах разных жанров: в новостях мыожидаем сообщений о политических событиях и дей-ствиях или еще каких-либо важных событиях, напримербедствиях, но не о банальных, неинтересных повседнев-йЫх действиях или событиях. Поэтому, как представля-

5!

ется, большая часть типов дискурса имеет ограничения надиапазон возможных тем, который мы можем назватьтематическим репертуаром определенного типа дискур-са. Понятно, что границы этого репертуара четко не опре-делены, они зависят от интересов, ценностей и социокуль-турных норм. Что интересно и заслуживает внимания се-годня и здесь, не всегда будет таким завтра и в других ме-стах.

Тематические репертуары ограничиваются не толькотипом дискурса. Они также могут быть связаны с опреде-ленной культурой или подкультурой, коммуникативнымконтекстом или ситуацией, с ролями, функциями или по-ложением членов общества и, наконец, с возрастными,половыми и личностными особенностями говорящих.У каждой культуры свои значимые события и действия:мы и жители какой-либо африканской деревни говорими пишем о разных вещах. Таким же образом, в зависимо-сти от того, где мы находимся—за завтраком, в рестора-не, в трамвае, суде или учебной аудитории среди лингви-стов,—мы, как правило, говорим на разные темы. О раз-ном мы говорим с друзьями и с незнакомцами, с врагамии полицейскими, с детьми и взрослыми, с мужчинамии женщинами.

Все это достаточно очевидно. Но по непонятным при-чинам в систематических исследованиях по лингвистике,социологии или антропологии все еще существует пробелотносительно этих тематических репертуаров. У нас, ко-нечно, есть правильные интуитивные представления отно-сительно различных тем, которые могут быть затронутыво время вечеринки или в разговоре с незнакомцем в авто-бусе, но мало известно об ограничениях и правилах отбо-ра, ввода, сохранения или смены темы, о подробностях ихдеталей, протяженности и т.д. В классической поэтикеи риторике уделялось внимание loci communes, т.е. сте-реотипным темам—как в литературе, так и в публичныхречах (Curtius, 1948). Мы также знаем, что существуетмного тем—как универсальных (смерть, любовь и т.д.),так и специфических, характерных для литературы даннойкультуры (Фауст, Дон Жуан). Но о повседневных темах,используемых в различных ситуациях с разными людьми,мы знаем недостаточно. Существует, например, стерео-типное представление, что в неформальном общении не-которые мужчины обычно говорят о женщинах, спортив-ных машинах, делах, налогообложении и т. д. Также хоро-шо известно, что в каждой культуре есть свои табу на

52

определенные темы: в нашей культуре основным из такихтабу является секс, по крайней мере в ситуациях с мало-знакомыми людьми.

Дискурс—это существенная составляющая социо-культурного взаимодействия, характерные черты которо-го—интересы, цели и стили. Изменения и ограничениянаходят свое проявление в дискурсе в виде определенныхтематических репертуаров. Для нашего обсуждения этозначит, что пользователи языка могут формировать гипо-тезы относительно того, что будет или может быть сказа-но, кем и в какой ситуации, по крайней мере в общем, тоесть на уровне макроструктур. Действие этих ограниченийнастолько сильно, что нас редко удивляет выбор тем в со-ответствующих ситуациях. И если незнакомец в автобусеначнет нам неожиданно рассказывать о своей интимнойжизни или проблемах, связанных с подоходным налогом,мы почувствуем себя крайне неловко. Если в подобной си-туации вообще возможен разговор, он должен затраги-вать в основном темы, связанные с поездкой в автобусе, и,возможно, стереотипные вопросы (погода), важные собы-тия (убийство в городе) или другие темы общественнойзначимости, и только затем разговор может быть обращенX личным темам—главным образом к поведению и внеш-йости. Как видно из этого примера, репертуар тем упоря-дочен, существует определенная иерархия тем, определяе-мая в терминах вероятности или приемлемости. СтепеньВероятности оказывает влияние на наши ожидания отно-сительно возможных тем в каком-либо дискурсе и, следо-вательно, на вывод гипотетической макропропозиции ещеДО начала дискурса или его фрагмента.

Рассмотренные нами неформально стратегии или эта-иы стратегий, базирующиеся на различных типах инфор-мации, могут быть названы контекстуальными. Это зна-чит, что даже при отсутствии конкретной информации,получаемой из самого дискурса, пользователи языка уста-навливают по крайней мере репертуары тем для каждойкоммуникативной ситуации. Эти тематические репертуа-ры в свою очередь ограничиваются культурными норма-ми, социальной ситуацией, спецификой коммуникативно-гб события или речевого акта, различными социальнымиПараметрами (ролями, положением, статусом, половыми,возрастными) и другими особенностями говорящего и,наконец, личностными характеристиками—целями, ин-тересами, планами и самой личностью говорящего.

Имея четкие представления о типах информации,

53

используемой контекстуальными макростратегиями, мыдо сих пор еще не располагаем сведениями об их точныхформах, упорядоченности и других когнитивных ограни-чениях. Хотя мы не можем здесь это рассматривать, оче-видно, что в самом широком смысле выбор возможныхтем дискурса зависит от организации наших общекуль-турных знаний. У нас, возможно, также нет и готовых спи-сков тем разговоров в автобусе, на вечеринке или за зав-траком, поскольку количество таких списков и их боль-шой объем сделали бы невозможным их практическое и,следовательно, стратегическое применение в большинствеситуаций. Неясно также, каким образом мы узнаем о том,что та или иная тема неприемлема в определенной комму-никативной ситуации. Не представляется также возмо-жным составить список тем, не употребляемых в тех илииных ситуациях, за исключением краткого списка табу.

Поэтому при рассмотрении контекстуальных страте-гий нам следует начать с более конкретного уровня —социокультурной и коммуникативной ситуации. Эти си-туации довольно хорошо детерминируются типами со-циального контекста и типами действующих лиц, их воз-можным взаимодействием, а также местом и совокупно-стью объектов. Следовательно, наиболее вероятные темыдля таких ситуаций—те, которые относятся к типичнымсобытиям и характерным взаимодействиям. В некоторыхслучаях такие темы обязательны: в учебной аудитории,в суде или при посещении врача нам приходится говоритьоб одних вещах и запрещается говорить о других. Чтениелекции или дача свидетельских показаний уже по своей су-ти ограничивают репертуары возможных тем. Кроме ти-пичных объектов или событий, которые могут характери-зовать эти ситуации и потому фигурировать в качествевозможных тем, на выбор тех или иных тем влияют такжецели, интересы, мнения или установки участников комму-никативного взаимодействия.

В свете вышесказанного попытаемся систематизиро-вать различные блоки контекстуальной информации,используемой для определения возможных тем дискурсаили его фрагментов (см. табл. 1). Этот список будет болееили менее упорядоченным, но в зависимости от коммуни-кативного контекста пользователь языка может попроступерескочить через наиболее общие культурные уровни.Информация, представленная в таблице 1, предопреде-ляет возможные или невозможные темы для говоря-щих.

54

Таблица 1. Контекстуальная информация длямакростратегий.

1. Общекультурные знанияа) обычные для данной группы виды деятельности и целиб) характерные события или действия (напр., ритуалы)в) специфические биофизические обстоятельства (напр., климат,

ландшафт, животные, растения)г) конкретные объекты (напр., промышленные инструменты)

2. Социокультурная ситуация (компонент 1)а) типы ситуаций (напр., завтрак, поездка в автобусе, визит, судебное

разбирательство, бракосочетание)б) категории участников

(i) функции (водитель автобуса, судья, врач)(ii) роли (мать, друг)(Hi) социальные характеристики (половые, возрастные и т.д.)(iv) индивидуальные характеристики (характер, интересы, це-

ли)в) типичные события и взаимодействия (помогать, консультировать,

платить)г) конвенции (законы, правила, привычки)

3. Коммуникативные ситуации (компонент 2)а) общие цели коммуникативного взаимодействияб) глобальные я локальные речевые актыв) актуальный референциалъный контекст (присутствие людей, объ-

ектов).

Чтобы понять дискурс, слушающий или читающийдолжен быть способен вычленять на базе или общих зна-ний о мире—как в (1) и(2)—или анализа текущего кон-текста,—как в (3)—такие ориентированные на говоряще-го контексты или ситуации. Если говорящий и слушаю-щий не обладают общими знаниями о мире, понимание неможет быть полным. На глобальном уровне это означает,что, хотя могут быть поняты отдельные предложения, слу-шающий может не понять, о чем повествует весь дискурсв целом: без привлечения общего, более высокого уровняне могут быть образованы макропропозиции. Аналогич-ный случай возникает, когда какое-либо событие, дей-ствие или ситуация социокультурного уровня, пресуппо-знруемые говорящим, неизвестны слушающему.

3. 2. Стратегия ввода темы

Как можно видеть из табл. 1, дискурсы и их темы непоявляются из ниоткуда. Предполагается, что пользова-тели языка всегда активны как члены общества и как лич-ности при глобальной и локальной интерпретации ихокружения. Они производят категоризацию тех ситуацийи взаимодействий, свидетелями или участниками которыхони являются. Таким образом, дискурсы рассматривают-

55

ся прежде всего как функциональные части коммуника-тивных и более общих общественных и культурных целейсоциальных групп или отдельных личностей. Темы, выби-раемые для таких дискурсов, обычно отражают эту функ-циональную роль как в семантическом, так и в прагмати-ческом плане. Пользователю языка при интерпретациидискурса не обязательно учитывать всю информацию,обобщенную в табл. 1, или осуществлять сложные поискив области культурных или социальных знаний или убе-ждений: в момент коммуникации у воспринимающегообычно уже есть некоторое представление о глобальномили локальном контексте. Например, находясь в банке,мы не приступаем к построению контекста после того, какк нам обратился кассир. Мы уже знаем, где и среди какихлюдей мы находимся, какие действия мы можем или дол-жны выполнять, а также то, что соответствующие взаимо-действия будут осуществляться в рамках стереотипногосценария (например, погашение чека). В этой ситуациипросьба показать документ, удостоверяющий вашу лич-ность, не прозвучит совсем неожиданно, его можно ча-стично предвидеть, исходя из общего сценария, а также изпредшествующих действий (если мы уже предъявили своеудостоверение, мы не ожидаем, что эта тема возникнетвновь). Таким образом, пользователь языка как член об-щества в целом уже обладает некоторой репрезентациейструктур, упомянутых в (1) и (2) в табл. 1, а иногда такжечастично и в (3), особенно если (3) включает коммуника-тивные взаимодействия, которые являются стереотипны-ми в данном социокультурном контексте (посещение бан-ка).

В выборе тематических репертуаров существует опре-деленная степень свободы или необходимости. Нефор-мальный, дружеский, личный, неинституционализиро-ванный дискурс, например разговор или переписка дру-зей, практически свободен от ограничений, налагаемыхна выбор темы: любой говорящий может ввести любуютему при соблюдении локальной связности разговора иправил смены темы. С другой стороны, тематический ре-пертуар в классе, в суде, у врача или в церкви более илименее упорядочен или даже строго фиксирован.

Ввод темы регулируют два типа ограничений: во-первых, темы могут быть предопределены социокультур-ной ситуацией и коммуникативным контекстом говоря-щего и слушающего, как в приведенных выше примерах.Другим ограничителем служит среда и тип дискурса: рас-

56

сказы, новости в газетах или по телевидению, романы мо-гут повествовать о разном, но у них есть один общийограничитель—события должны представлять интересдля тех, кому они сообщаются.

Таким образом, чрезвычайно насыщенная контексту-альная информация, подвергаемая обработке с цельювыведения тем, уместных в той или иной ситуации, сво-дится в конечном счете к разумным размерам: у слушаю-щего уже есть репрезентация контекста в эпизодическойпамяти и ему остается лишь конкретизировать цели ком-муникативного взаимодействия. На этом основании онстроит свои гипотезы относительно возможных речевыхактов и, следовательно, о глобальных темах, а также о ти-пах конкретных дискурсов. В иерархическом наборе темпервые места обычно занимают темы, предопределенныеситуацией коммуникативного взаимодействия. Референ-циальная свобода в рамках данного взаимодействия илитипа речевого акта ограничена, как правило, представле-ниями об интересах говорящего (или представления-ми говорящего относительно интересов слушающего),степени близости, недавних действий или событий.

Хотя эти соображения относятся, собственно, к социо-логии или социальной психологии, когнитивная теорияпонимания дискурса должна включать модель пользова-телей языка в рамках социокультурной и коммуникатив-ной ситуации. Из нее, в свою очередь, могут быть выведе-ны ограничения на возможные потери тем. Стратегии, ко-торые мы сейчас формально обсудили, можно свестик следующим:

Контекстуальная макростратегия 1; ЗАВИСИМОСТЬОТ ОБЩЕГО КОНТЕКСТА.

Ограничивайте поиск семантической информации об-щим культурным контекстом говорящего.

Контекстуальная макростратегия II: ЗАВИСИ-МОСТЬ ОТ ТЕКУЩЕЙ СИТУАЦИИ.

Ограничивайте поиск темы общими характеристикамитекущей ситуации.

Контекстуальная макростратегия Ш: ЗАВИСИ-МОСТЬ ОТ КОММУНИКАТИВНОГО ВЗАИМОДЕЙ-СТВИЯ.

Определите, какие темы непосредственно задействова-ны в осуществлении коммуникативных и прагматическихцелей говорящего.

Контекстуальная макростратегия IV: ТИП ДИСКУР-СА.

57

Определите, какие темы возможны для типа/типов ди-скурса, характерных для рассматриваемого коммуника-тивного контекста.

Контекстуальная макростратегия V: СВОБОДА РЕ-ФЕРЕНЦИИ.

С учетом I—IV определите, какие объекты или событиямогут обсуждаться и кем при данном речевом акте и типедискурса.

Эти стратегии были сформулированы в самом общемвиде. Стратегия V, возможно, поверхностна, как кажетсяиз I—IV. Однако она предназначена конкретизировать те-мы, еще не детализированные предшествующими страте-гиями. Таким образом, стратегия V ограничивает возмо-жный репертуар тем, например, в бытовом разговоре илив рассказе, в зависимости от социальных или личностныххарактеристик говорящего или отношений между говоря-щим и слушающим.

Контекстуальные стратегии не действуют изолирован-но. Они обсуждались нами с целью показать, что дискурси, следовательно, темы дискурса зависят в большой степе-ни от характеристик глобального или локального контек-ста. Именно дискурс предопределяет окончательные ре-шения относительно текущих тем, а, значит, также и отно-сительно необходимого соответствия между текстом иконтекстом.

4. ТЕКСТОВЫЕ МАКРОСТРАТЕГИИ

В то время как контекстуальные макростратегии фор-мируют контекстные ожидания в отношении возможныхтем дискурса, различные характеристики самого текстадают основания для выведения текущей темы. Конечно,контекстные и текстовые стратегии действуют параллель-но. Если контекстуальная стратегия выявляет очень кон-кретно тему, как в случае стереотипных ситуаций, то зада-ча текстовых стратегий обычно значительно легче. Эта за-висимость может быть даже такой сильной, что если тексти контекст не совпадают в тематическом плане, то слу-шающий может неправильно понять текущую тему ди-скурса.

4.1. Структурные сигналы

Чтобы понять текстовые стратегии пользователейязыка в формировании темы как при построении, так

58

и при восприятии дискурса, нам следует вновь обратитьсяк природе семантических макроструктур. Они состоят измакропропозиций довольно высокого уровня, выведен-ных из пропозиций, содержащихся в тексте, а также из фо-новых знаний о мире. Следовательно, макропропозициив принципе не обязательно должны непосредственно бытьвыраженными в поверхностной структуре текста. Онидолжны быть выведены из семантической интерпретациислов, фраз, предложений или последовательностей пред-ложений. Основная стратегия должна быть сформулиро-вана в виде семантического вывода. Однако, чтобы облег-чить построение такого вывода слушающим, дискурс, какправило, сигнализирует о предполагаемых макрострукту-рах. Поскольку пользователи языка привносят обычноразличные знания, убеждения и т. д. в процесс интерпрета-ции, то, вероятно, они могут вывести и различные макро-структуры. Для ограничения этого типа личностных ва-риаций, возникающих в ходе интерпретации, говорящиеиспользуют специальные средства. Одним из них служитэксплицитное выражение в самом дискурсе его основнойтемы, то есть макропропозиции. Тематические выраже-ния могут встречаться в различных местах дискурса, нопредпочтительно в его начале или в конце или же в началеи в конце соответствующих эпизодов и абзацев.

Тематические выражения имеют особые поверхност-ные структуры: обычно они не только предшествуют илиследуют за дискурсом, встречаются в начале или в концеабзацев, но и выражаются отдельными предложениями,выделяются курсивом или отделяются от других выраже-ний паузами. Выделение тематических выражений можетбыть весьма эффективным: было показано, например, чтодети, не умеющие успешно использовать тематическиевыражения для именования отрывков текста, легко справ-лялись с этим заданием в тех случаях, когда тематическиевыражения графически выделялись (см. W i l l i a m s , Tay-lor and Ganger, 1981). Тематические выражения мо-гут иметь различную протяженность: от последователь-ностей предложений до отдельных предложений, фразили слов. Так, начальное или заключительное резюмев газетных новостях обычно состоит из последовательно-сти предложений; в то время как заглавия состоят из од-ной предикативной синтагмы или фразы, а подзаголов-ки—из одной фразы или одного слова. Наконец, чтобыпомочь читателю вывести макропропозиции для предше-ствующих или последующих фрагментов дискурса, даже

59

в рамках нетематических предложений используются те-матические ключевые слова.

Расположение тематических выражений в начале илив конце дискурса или абзаца зависит от их семантическихфункций. В первом случае они помогают слушающемусформировать гипотезу относительно темы дискурса илиэпизода с тем, чтобы последующие предложения моглибыть интерпретированы по отношению к этой макропро-позиции сверху вниз. Во втором случае тематические вы-ражения служат для проверки, припоминания и коррекцииуже выведенных слушающим макропропозиций. Приэтом в процессе выведения темы слушающий имеет нетолько уже иерархически организованную, но и посту-пающую новую информацию.

Между заранее спланированным письменным дискур-сом и спонтанным устным дискурсом существуют разли-чия в употреблении тематических выражений. В то времякак в письменном дискурсе обычно имеют место заголов-ки и подзаголовки, в устном дискурсе, как правило, даетсяуказание на различного вида тематические выражения.

Например: „Рассказывал ли я тебе о...", „Знал ли ты,что..."(см. J e f f e r s o n , 1978; Q u a s t h o f f , 1980). В устномдискурсе для выделения важных понятий может использо-ваться также интонация и ударение. Более того, неодно-значность коммуникативной ситуации обычно уменьша-ется благодаря наличию такой контекстуальной инфор-мации, как жесты и другие паратекстовые сигналы, а так-же устанавливающемуся взаимопониманию в даннойкоммуникативной ситуации. Наконец, темы в устном ди-скурсе менее сложны, особенно в незапланированном раз-говоре, и короче, чем в письменном дискурсе. В болеедлинных формах устного дискурса, особенно в моноло-гах, например в лекциях или в публичных выступлениях,прослеживаются особенности письменного дискурса, объ-явленные заранее темы, резюме и т.д. Типы обсуждав-шихся здесь языковых структур не всегда полностью вы-ражают целые макропропозиции, не говоря уже о целыхмакроструктурах. В общем, только резюме обычно пред-ставляют макроструктуры, тогда как заглавия иногда вы-ражают только ту макропропозицию, которая занимаетв иерархии самое высокое место.

Другие выражения могут относиться не ко всей макро-пропозиции, а лишь к ее основным понятиям. Результа-том применения такой стратегии является не макропропо-зиция, а лишь ее фрагмент. Тематические выражения, дей-

60

ствительно, имеют в этом отношении двойную функцию.С одной стороны, они содержат понятия, из которых мо-гут строиться макропропозиции, а с другой—являютсявводной информацией для стратегий использования зна-ний. Так, тематические выражения активизируют областизнаний, фреймы или сценарии, необходимые для понима-ния последующих предложений и для применения макро-правил.

4.2. Синтаксические стратегии

Сигнализация синтаксическими средствами используе-тся прежде всего для указания локальной значимостии лишь затем как средство обозначения глобальной зна-чимости. Таким образом, вычленение в предложении фо-куса или тема-рематической структуры топик—коммен-тарий является не столько выражением глобальной значи-мости, сколько механизмом, управляемым правиламисоединения и распределения информации между предло-жениями дискурса. Как и в случае фонетического ударе-ния, синтаксическая сигнализация часто базируется наконтрасте. В частности, расщепленные предложения явля-ются предпочтительным синтаксическим средством при-влечения внимания к информации, выводящей за рамкинормы, то есть к локально значимой информации. В ана-#огичных целях могут использоваться топикализация ипассив. Другим типичным средством выделения инфор-мации служит система придаточных предложений, особен-но различия между главным и придаточными предложе-ниями. Иерархическая структура предложения, так жекак и другие упомянутые средства, указывает на распре-деление информации. Так, например, первая часть пред-ложения является, как правило, пресуппозицией, и по-тому большая значимость придается его заключительнойчасти, то есть утверждению. Тем не менее нельзя отож-дествлять значимость с новой информацией, или, иначеговоря, с утверждением или фокусом. Как правило, ванглийском языке новая или фокусированная информациярасполагается в конечной ударной позиции, а отклоне-ния от этого условия могут быть использованы для выра-жения контраста, нарушения контекстных ожиданий и, сле-довательно, для обозначения локальной значимости.

Однако эти функции являются главным образом ло-кальными. Глобальную тематическую значимость син-таксические структуры могут выражать только косвенно,

61

поскольку для ее выявления требуется учитывать специ-фику синтаксических построений целого ряда предложе-ний. Так, если „Джон" играет ведущую синтаксическуюроль в нескольких предложениях, например, регулярновыступает в них в функции подлежащего и занимает пози-цию темы, он может затем быть темой и в последующихпредложениях. Так формируется стратегическая гипотеза,состоящая в том, что „Джон" является основным дей-ствующим лицом в тексте и на этом основании—агенсоммакропропозиции.

4.3. Маркеры смены темы

Тематические выражения относятся как к макрострук-турам дискурса в целом, так и к тематически связаннымчастям дискурса, так называемым эпизодам. Эпизод со-стоит из последовательности предложений, которойуправляет макропропозиция. Ряд авторов использует по-нятие „эпизод" или понятие типа „абзац" как в лингви-стике (напр.: Longacre, 1979; Hinds, 1979; van Dijk,1982b), так и в психологии (Black and Bower, 1980;H a b e r l a n d t , B e r i a n and Sandson, 1980). Эпизодымаркируются различными способами—в письменном ди-скурсе они начинаются с красной строки, а в устном отде-ляются паузами. Кроме этих сигналов поверхностнойструктуры, при вводе эпизода обычно используются и се-мантические средства. Поскольку каждый эпизод имеетсвою макропропозицию, они могут не совпадать по та-ким семантическим категориям, как агенс, время, место,возможные миры и т. д. Так, сигналы смены темы, то естьперехода от одной темы к другой, в различных эпизодахявляются одним из способов выражения тем дискурса.Приведем примеры маркеров смены темы, вводящих но-вые эпизоды:

1. Изменение возможного мира: Xмечтал, делал вид...что...

2. Изменение времени или периода: На следующийдень..., На следующий год...

3. Изменение места: (тем временем) в Амстердаме,...4. Ввод новых участников.5. Вторичный ввод уже известных участников сред-

ствами полных именных групп.6. Изменение перспективы или точки зрения.

62

7. Различный набор предикатов (смена фрейма илисценария).

Таким образом, общая стратегия такова, что если ка-кое-либо предложение не подходит под текущую макро-пропозицию, должна быть образована новая макропро-позиция.

Макропропозиции различных эпизодов дискурса дол-жны быть надлежащим образом связаны между собой,так же как связаны выраженные предложениями пропози-ции. Их связи могут выражаться, например, с помощьюконнекгивов, союзов или наречий. Кроме приведенноговыше списка маркеров смены эпизодов, существуют ещесредства макросвязи—макроконнекторы, с которых на-чинаются эпизоды, например, расположенные в началепредложения „но", „однако", „напротив", „более того"в т. д. Макроконнекторы не только сигнализируют о но-вых макропропозициях, но также придают необходимуюсвязность всей макроструктуре в целом. Эта структураможет быть обычной условной или же функциональной.Последующие эпизоды могут содержать разъяснение, ил-люстрацию, сопоставление и т. д. В этом случае они будутиерархически подчинены предшествующему эпизоду.

4.4. Семантические стратегии

Обсуждая маркеры смены темы, которые могут бытьиспользованы для образования новых макропропозиций,мы уже ввели ряд чисто семантических стратегий для вы-вода макроструктуры. В то время как макропропозициимогут быть выражены непосредственно, макроструктурымогут быть надлежащим образом выведены только изглубинных семантических репрезентаций. Поэтому имен-но значения слов, фраз и предложений служат, как прави-ло, фундаментом при выведении тем.

Признавая особую направляющую роль макропропо-зиций, следует предположить, что пользователи языкастремятся вывести релевантную макропропозицию из от-рывка как можно скорее, хотя они и не всегда могут сде-лать это. Так, пользователи языка не ждут до тех пор, по-ка они не поняли локальной связности всей последователь-ности предложений, а начинают строить макрогипотезыуже после интерпретации одного предложения или частиэтого предложения. В некоторых случаях частичная

63

макроинтерпретация может осуществляться уже после од-ной фразы. Если рассказ начинается предложением:«Джон...», то можно предварительно предположить, чторечь пойдет о Джоне, и таким образом у нас уже есть одинучастник для макропропозиции. Однако вся макропропо-зиция в целом, то есть топик, или тема, в наших терминахможет быть выведена только, когда известна вся пропози-ция: возможный мир, время, место и тип предиката (дей-ствие, событие) или другие участники и их роли. Если пер-вые части предложения или сами предложения носят до-вольно общий характер, они могут быть предварительноприняты за тематические. На другом полюсе находятсятакие начальные предложения, которые выражают толь-ко одну, относительно незначительную деталь последова-тельности предложений, например: „Был прекрасныйдень". Между этими двумя типами начальных предложе-ний находятся предложения, вводящие по крайней мереучастников, время и место, и в которых понятие, выра-женное предикатом, позволяет сделать предположениеотносительно типа состояния, действия или события,о котором идет речь, и, следовательно, относительно бо-лее глобального состояния, действия или события, кото-рые могут фигурировать в макропропозиции:

(1) Джону было интересно знать, где он проведет своиканикулы в этом году.

(2) Мэри уже давно не видела свою бабушку.(3) Послушай, Гарри, ты свободен сегодня?Уже из таких начальных предложений можно полу-

чить достаточно информации относительно возможныхтем дискурса. Предикаты не только могут быть интерпре-тированы как состояния, действия или события, но и наосновании нашего знания о мире мы определяем, какие изэтих состояний, действий или событий являются типичны-ми мотивами или условиями их выполнения.

В соответствии со стратегиями установления локаль-ной связности оперативно проводится проверка тожде-ства места, времени и участников. Кореферентная тожде-ственность будет первым подтверждением значимостиэтих категорий для макроструктуры. Для интерпретациипредиката последующего предложения стратегия устанав-ливает возможность его включения в более общий преди-кат, предварительно выведенный из предиката предше-ствующего предложения, напр.: „уезжать в отпуск" в (1).Если предикат еще не может быть выведен на этом этапе,

64

то два предиката вместе могут дать достаточно информа-ции для вывода макропредиката второго предложения,как, например, „отправиться на пляж" в такой последова-тельности предложений:

(4) Сегодня был жаркий день. Они давно не были напляже...

Если последовательность предложений, которые не мо-гут быть сведены к предварительной макропропозиции,удлиняется, то у слушающего или читающего могут воз-никнуть трудности в интерпретации. В этом случае можетбыть установлена только локальная связность, но отнюдьне макропропозиция. Строго говоря, результатом можетбыть частичная интерпретация, и пользователь языкаобычно прибегает к стратегии выжидания. Как только ин-терпретировано предложение, дающее "ключи" к поискутемы, из памяти может быть извлечена не получившаяполной интерпретации последовательность пропозицийи ей—post hoc—может быть предписана макроструктур-ная роль.

Очевидно, что в любом случае при выводе макропро-позиций функция упорядоченных знаний о мире являетсякрайне важной. Если упоминаются состояния, действияили события, являющиеся частью знаний, входящих вофрейм или сценарий, макропропозицию можно будет лег-ко вывести путем семантического наполнения общей про-позиции этого сценария или его части. Но как мы и пред-полагали ранее, для того чтобы сформировать контекст-ные ожидания относительно того, какая информация мо-жет входить во всю последовательность пропозиций в це-лом, обычно привлекаются более общие знания о причин-но-следственных отношениях между событиями, дей-ствиями или положениями дел.

4.5. Схематические стратегии

Наконец, при выводе макропропозиций, кроме обсу-ждаемой до сих пор поверхностной структурной и семан-тической информации, используется информация схема-тическая или суперструктурная. Это происходит-преждевсего потому, что многие схематические структуры, на-пример в повествовании, имеют канонический порядок и,во-вторых, потому, что схематические категории имеютобщие семантические ограничения. Если, например, нача-ло рассказа схематически организовано описанием обста-

65

новки, то первая макропропозиция (макропропозиции)может включать обозначение состояния участников, вре-мени, места и мотивов для осуществления последующихсобытий или действий. [...]

ЛИТЕРАТУРА

Bates, M a c W h i n n e y , 1979 = Bates, E., M a c W h i n n e y , В.A Functional approach to the acquisition of grammar.—In: „DevelopmentalPragmatics". (Ochs, E., SchiefTelin, B. (eds.)). New York: Academic Press,1979.

Black, Bower, 1980 = Black, J.B., Bower, G.H. Story under-standing and problem solving.—„Poetics", 9, 1980, p. 233—250.

Bower, 1974 = В о w e r, G. H. Selective facilitation and inference in re-tention of prose.— „Journal of Educational Psychology", 66, 1974, p. 1—8.

Car bone 11, 1978 = C a r b o n ell, J.G. Politics: Automated ideologi-cal reasoning.—„Cognitive Science", 2, 1978, p. 1—15.

Cir i lo, Foss, 1980 = Ciri lo, R.K., Foss, D.J. Text structure andreading time for sentences.—„Journal of Verbal Learning and Verbal Beha-vior, 19, 1980, p. 96—109.

Ciri lo, 1981 = Cirilo, R.K. Referential coherence and text structurein story comprehension.—„Journal of Verbal Learning and Verbal Beha-vior", 20, 1981, p. 358—368.

Curt ius , 1948 = C u r t i u s , E.R. Europaische Literatur und latei-nisches Mittelalter. Bern: Francke, 1948.

van D i j k, 1972 = van Dijk, T. A. Some Aspects of Text Grammars. TheHague: Mouton, 1972.

van Dijk, 1977 = van Dijk, T. A. Text and Context. London: Long-man, 1977.

van Dijk, 1980 == van Dijk, T. A. (ed). Story comprehension.—„Poetics", 8, 1980 (special triple issue), p. 1—3.

van Dijk, 1982 = van Dijk, T. A. Episodes as units of discourse ana-lysis.— In: „Analyzing Discourse: Text and Talk". (Tannen D. (ed)). Wash-ington, D. C.: Georgetown University Press, 1982.

Graesser, 1981 = G r a e s s e r A . C. Prose Comprehension Beyond theWord. New York: Springer—Verlag, 1981.

Haber landt , B e r i a n and Sandson, 1980 = Hab-e r l a n d t K.., Ber ian C., Sandson J. The episode schema in story pro-cessing.— „Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior", 19, 1980, p.635—650.

Hinds, 1979 = Hinds J. Organizational patterns in discourse.—In:„Syntax and Semantics 12: Discourse and Syntax". (Giv6n T. (ed)). NewYork: Academic Press, 1979.

J e f f e г s о n, 1978 = J e f f e r s o n G . Sequential aspects of story telling inconversation.—In: „Studies in the Organization of Conversational Interac-tion". (Schenkein J. (ed.)). New York: Academic Press, 1978.

Kintsch, Dijk, 1978 = Kintsch W., van Di jk T. A. Towarda model of text comprehension and production.—„Psychological Review",85, 1978, p. 363—394.

L e h n e r t, 1980 = L e h n e r t W. G. Affect units and narrative summari-zation (Technical Report, No. 179). Yale University, Department of Compu-ter Science, 1980.

Longacre, 1979 = Longacre R. E. The paragraph as a grammaticalunit.—In: „Syntax and Semantics 12: Discourse and Syntax" (Givon T.(ed.)). New York: Academic Press, 1979.

66

Quasthoff , 1980 = Quas thoff U.M. Erzahlen in Gesprachen. Tu-bingen: Narr, 1980.

Reder, Anderson, 1980 = Reder L.M., Anderson J.R. A com-parison of texts and their summaries: Memorial consequences.— „Journal ofVerbal Learning and Verbal Behavior", 19, 1980, p. 121—134.

Schank, Lehner t , 1979 = Schank.R.C., Lehner tW.G. Theconceptual content of conversation.—„Technical Report", 160. Departmentof Computer Science, Yale University, 1979.

Vipond, 1980 = Vipond D. Micro- and macroprocesses in text com-prehension.— „Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior", 19, 1980,p. 276—296.

ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ В ОБРАБОТКЕДИСКУРСА *

ВВЕДЕНИЕ

Цель этой работы—показать, что модели играют ва-жную роль в обработке как устных, так и письменных ре-чевых сообщений. Хотя термин „модель" обладает нес-колькими другими значениями, здесь он будет употреб-ляться исключительно для обозначения специфическоговида структурной организации знания в памяти *. В част-ности, понятие модели в этой работе соотносится с рольюличного знания о реальных или воображаемых ситуа-циях в процессе порождения или понимания речи. Чтобыотличить это понятие от других употреблений термина„модель", мы говорим о ситуационных моделях. Какпредполагается, такие ситуационные модели являютсяформой представления личного опыта и, следовательно,составляют часть эпизодической памяти. Эпизодическаяпамять—часть долговременной памяти, в которой хра-нится детальная информация о каждом событии или дей-ствии— включая вербальные действия, например, такие,как дискурс,— прошедшем обработку в кратковременнойпамяти. Поскольку предполагается, что ситуационныемодели находятся в эпизодической памяти, мы иногда на-зываем их эпизодическими моделями.

Выражения естественного языка вообще и дискурс,в частности, могут употребляться для того, чтобы указы-вать на что-либо, обозначать что-либо „в мире" или в не-котором социокультурном контексте. Дискурс дает пред-ставление о предметах или людях, об их свойствах и отно-шениях, о событиях или действиях или об их сложном

* Т. A. van Dijk. Episodic models in discourse processing.— In: „Co-mprehending Oral and Written Language". New York etc.: Academic Press,1987, p. 161—196.

68

сплетении, то есть о некотором фрагменте мира, которыймы именуем ситуацией. Следовательно, модель представ-ляет собой когнитивный коррелят такой ситуации: это то,что „происходит в уме" человека, когда он является на-блюдателем или участником ситуации, когда он слышитили читает о ней. Следовательно, модель включает лич-ное знание, которым люди располагают относительно по-добной ситуации, и это знание представляет собой резуль-тат предыдущего опыта, накопленного в столкновенияхс ситуациями такого рода. Каждая новая порция инфор-мации об определенной ситуации может быть использова-на для расширения и совершенствования модели, вклю-ченной в эпизодическую память. Например, у меня естьмодель „субботние покупки", включающая адреса, мага-зины, владельцев магазинов, мои действия при покупкахи покупаемые вещи. Точно так же у меня есть личная мо-дель „хождение на работу", включающая движениек определенному университетскому зданию, информациюо форме и месте расположения здания, людях, с которы-ми я работаю, и о роде моих занятий. Такая информация,содержащаяся в памяти, необходима для того, чтобы пла-нировать действия, осуществлять эти действия специфиче-ским образом и понимать, что делают другие в таких си-туациях. В этой работе мы покажем, что и для пониманиядискурса эти модели ситуаций имеют решающее значе-ние, поскольку понимание (и порождение) дискурса пред-полагает не только улавливание его смысла, но и понима-ние того, о чем это сообщение. Из приведенных уже при-меров—„покупки" и „хождение на работу"—ясно, чтомодели возникают и трансформируются (обновляютсяили меняются) применительно к повторяющимся личнымдействиям или событиям, однако модели, конечно, могутвозникать и в связи с уникальными ситуациями, скажем,„дорожное происшествие, в которое я попал в прошломгоду во Франции". Кроме того, модели могут включатьзнание о ситуациях, имеющее в высшей степени личност-ный характер, однако часть содержащейся в них информа-ции может разделяться и другими людьми, и даже целойсоциокультурной группой, как это происходит с моделя-ми значительных политических и исторических событий.Иными словами, наше эпизодическое знание о ситуацияхможет быть в большей или меньшей степени уникальнымили общим, в большей или меньшей степени личным илисоциальным. Одна из целей этой работы заключается* том, чтобы указать на специфическую роль моделей

69

в обработке дискурса в отношении к другим (более об-щим и социальным) видам знания о мире.

Анализ когнитивных моделей такого рода происходитна фоне более общей теории обработки дискурса, как онабыла разработана, в частности, мной совместно с Вальте-ром Кинчем (van Dijk and Kintsch, 1983). Я краткоохарактеризую некоторые основные моменты этой тео-рии, с тем чтобы специфическая роль моделей могла бытьобъяснена в связи с этой более ранней работой.

В языкознании, философии, логике, когнитивной пси-хологии и исследованиях по искусственному интеллектурастет интерес к роли моделей в понимании языка и ди-скурса. Хотя здесь не представляется возможным прове-сти детальный обзор всей этой исследовательской дея-тельности, мы попытаемся в одном из последующих раз-делов дать о ней общее представление и одновременноохарактеризовать нашу собственную позицию средимножества разнообразных теорий в этой области.

Итак, основная задача этой работы—представить рядвзаимосвязанных гипотез о функциях и структурах ситуа-ционных моделей, используемых при обработке дискурса.Некоторые исследователи выявили важную роль моде-лей, но мы практически не знаем, что представляют собойэти модели. Мы также не имеем детальных сведенийо том, как эти модели формируются, трансформируютсяи реально используются в обработке дискурса.

Если люди формируют модели ситуаций, в которыхони участвуют или о которых они читают, представляетсявполне очевидным, что они строят и модели коммуника-тивных ситуаций, участниками которых они являются,порождая или воспринимая речь (или участвуя в речевомобщении). Ясно, что такие модели представляют для насособый интерес, и в связи с этим мы уделим вниманиеи этой специальной роли контекстных моделей.

И, наконец, ситуационные модели не должны оста-ваться лишь теоретическим компонентом теории обра-ботки дискурса, но должны также описывать и объяснятьэмпирические явления, относящиеся к процессам по-рождения и восприятия устной и письменной речи. Темне менее в рамках этой статьи мы можем привлечь лишьв небольшом объеме экспериментальный материал иливысказать предположения относительно экспериментов,которые могли бы продемонстрировать структуру и функ-ции моделей.

Мы исходим из положения, что ситуационные модели

70

в равной мере необходимы и для устной, и для письмен-ной речи. Только стратегии их реализации при этих двухспособах коммуникации могут быть довольно различны-ми. И все же, поскольку контекстные модели соотносятсяс коммуникативной ситуацией, различия в обработкеписьменных и устных речевых сообщений должныбыть представлены именно в этих моделях.

Многие из ситуаций, моделируемых в эпизодическойпамяти, представляют собой социальные ситуации.Поэтому мы можем использовать и развить некоторые изрезультатов, полученных при изучении структуры социа-льных ситуаций смежными научными дисциплинами, та-кими, как социальная психология и микросоциология.И наоборот, наш когнитивный подход к пониманию речиможет в то же время представлять интерес для соответ-ствующих исследований в "этих дисциплинах, посвящен-ных социальному взаимодействию и коммуникации,представляя теорию эпизодических моделей, включаю-щую такую социальную информацию. В самом деле, мыприняли модели как некоторую структуру знания, но не-сомненным является и то, что мы не только обладаем зна-нием о ситуации (в узком смысле слова), но также и лич-ными установками, мнениями, представлениями, эмоция-ми. Здесь мы можем только кратко обозначить некоторыеследствия этого принятого нами положения, хотя и со-знаем, что в нашей когнитивной теории дискурса в даль-нейшем необходимо уделить больше внимания социаль-ным параметрам когнитивных моделей.

Рассуждения, содержащиеся в этой работе, носят в об-щем неформальный характер, хотя они и систематизиро-ваны. Это означает, что у нас нет возможности основа-тельно углубляться в технические детали теорий логическихи когнитивных моделей. Кроме того, ограниченность объе-ма статьи не позволяет охарактеризовать все аспекты ро-ли моделей в обработке дискурса, и поэтому мы уделяемвнимание лишь основным вопросам. Наконец, теориякогнитивных моделей—очень молодое научное направ-ление, так что многие из выдвигаемых нами положений,даже наиболее правдоподобные, следует рассматриватькак рабочие гипотезы. Понадобятся последующие теоре-тические изыскания и эксперименты, чтобы точнее оха-рактеризовать функции и роли моделей в обработке дис-курса. Мы не будем повторять всякий раз ссылки наограничения, касающиеся настоящей работы, в каждом изразделов, где эти ссылки были бы уместны.

71

ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ТЕОРИЯ СТРАТЕГИЧЕСКОЙОБРАБОТКИ ДИСКУРСА

Ситуационные модели играют определенную рольв более сложной теории дискурса и обработки дискурса,основные понятия которой будут кратко охарактеризова-ны в этом разделе.

Эту общую теорию обработки дискурса следует, во-первых, понимать на фоне более общих процессов, проис-ходящих в ряде научных дисциплин с начала 70-х гг. и на-правленных на более полный учет языковой реальности,что выразилось, в частности, в изучении речевых актов ив изучении функционирования языка в социальном кон-тексте, в исследовании реальных текстов и разговорнойречи (см. обзор: van Dijk, 1985; введение в проблемати-ку: Coul thard, 1977; B e a u g r a n d e and Dressier,1981). В рамках лингвистики понимание значимости изу-чения дискурса вело к разработке так называемых грам-матик текста (van Dijk, 1972; van Dijk, 1977), в кото-рых были выработаны, например, понятия локальнойи глобальной связности, характеризующие один из видовсемантических отношений между предложениями в тек-сте. Глобальная связность была сформулирована в тер-минах макроструктур, отражающих общий смысл и тема-тическую структуру текста (van Dijk, 1980a).

Однако адекватное представление семантики, а следо-вательно, и процесса интерпретации дискурса, составнойчастью которого являются такие понятия, как связностьи макроструктура, не может быть осуществлено без учетаего когнитивных аспектов. Кинчем и мной параллельнос разработками по когнитивной обработке дискурса, про-водимыми в психологии и исследованиях по искусствен-ному интеллекту, была разработана теория восприятиядискурса (van Dijk and Kintsch, 1978, 1983;K i n t s c h and van Dijk, 1975, 1978). Основные положе-ния этой теории могут быть вкратце сформулированыследующим образом:

1. Понимание речи в первую очередь предполагает со-здание носителем языка семантического представлениявоспринимаемого дискурса в форме базы текста, состоя-щей из локально и глобально связной последовательно-сти пропозиций.

2. Процесс конструктивной интерпретации происхо-дит в кратковременной памяти, и из-за ограниченных воз-можностей кратковременной памяти этот процесс носит

цикличный характер: воспринимаемые предложения ин-терпретируются как пропозиции, пропозиции соединяют-ся содержательной связью и затем постепенно накапли-ваются в эпизодической памяти, после чего может бытьпроинтерпретирован новый отрезок текста, и т. д.

3. Процессы локальной и глобальной интерпретациипредполагают наличие разного вида пресуппозиционногознания, хранящегося в виде фреймов и сценариев ( S с h a n kand A b e l son, 1977) в памяти носителя языка.

4. Различные процессы, составляющие понимание,координируются управляющей системой, в которой пред-ставлены релевантные для данного этапа интерпрета-ционного процесса тематические элементы (макропропо-зиции), преследуемые читающим/слушающим цели и ин-формация из задействованных в данный момент сцена-риев.

5. Наконец, в работе (van Di jk and K i n t s c h , 1983)мы подчеркнули и доказали детально как с теоретической,так и с экспериментальной точки зрения, что процесс по-нимания имеет стратегический характер (и не может рас-сматриваться как процесс, имеющий определенную струк-туру и подчиняющийся определенным правилам): пони-мание градуально, оно осуществляется в оперативном ре-жиме, часто происходит в условиях неполной информа-ции, в нем используются данные, относящиеся к различ-ным уровням организации дискурса и коммуникативногоконтекста; понимание, кроме того, определяется целямии представлениями отдельных индивидов. Такого родастратегическая теория отличается от других теорий вос-приятия дискурса большей гибкостью и более точнымпредставлением того, что носители языка в действитель-ности делают, когда понимают (или порождают) дискурс.

Как мы видим, одним из результатов понимания тек-ста является представление смысла текста в (эпизодиче-ской) памяти в форме базы текста. Однако этого недоста-точно. В работе (van Di jk and Kintsch, 1983) былотакже показано, что понимание дискурса требует того ти-па ситуационных моделей, о которых речь шла во введе-нии. Значит, помимо базы текста требуются также особыеструктуры организации знания в форме ситуационныхмоделей, находящихся в эпизодической памяти. База тек-ста в этом случае репрезентирует смысл текста в данномконтексте, а модель—ситуацию, о которой идет речьв тексте (денотат текста). Мы привели множество аргу-ментов, чтобы объяснить, почему модель должна быть

73

введена в дополнение к базе текста. Например, в соответ-ствии с другими исследованиями, посвященными моде-лям, о которых речь будет идти ниже, эти модели позво-лили бы нам объяснить ряд референциальных особенно-стей текста, таких, как кореференция (и понимание ме-стоимений) и локальная связность текста. Таким образом,мы получили возможность ввести в когнитивную теориюидеи, которые были выработаны ранее лингвистическими логическим анализом семантики текста (van Dijk,1973, 1977), использовавшим такие понятия, как референ-ция, интерпретацию с привлечением „возможных миров"и (логические) модели текста. Все же, хотя мы указали не-сколько важных моментов использования когнитивныхситуационных моделей, мы не дали подробной характери-стики стратегическим процессам формирования, преобра-зования и использования моделей, не было у нас и пред-ставления о возможной структуре таких моделей. Задачанастоящей работы—восполнить этот пробел.

МОДЕЛИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО ФОРМАЛЬНОЙ СЕМАНТИКЕ

Одним из источников теории моделей в когнитивнойпсихологии были логика и лингвистика, и в особенностиформальная семантика. В формальной семантике моделитакже представляют собой конструкции, используемыедля формулировки правил интерпретации выражений ка-кого-либо формального или естественного языка. В этомотношении формальные модели могут рассматриватьсякак абстрактные реконструкции мира, к которому выска-зывания могут отсылать. Выражения, такие, как предло-жения, интерпретируются в соответствии с такой фор-мальной моделью. Помимо интерпретативной функции,модель обладает моделирующей структурой, задающей,например, множество индивидуальных объектов (предме-тов, лиц и т. д.). Некоторый предикат, например is sick 'бо-лен (больна)', может быть проинтерпретирован как под-множество этих объектов, то есть как множество больныхлюдей. Располагая этой элементарной картиной мира,формальная семантика может определять условия истин-ности предложений. В философии и логике эти условия ча-сто отождествляли со смыслом предложения. Однако на-чиная с середины 70-х гг. было показано, что для интер-претации многих других аспектов предложений, принад-лежащих естественному языку, таких, как модальность,время, особенности употребления прилагательных и дейк-

74

тических выражений (таких, как I 'я', you 'вы' или hereздесь') или языковых союзов, моделирующие структуры

должны быть гораздо более сложными. Так, нам можетпонадобиться множество «возможных миров» (одним изкоторых является и наш собственный, исторически дан-ный мир), времен, местоположений и контекстуальных ха-рактеристик, таких, как говорящие и информация, кото-рой они располагают (Hughes and Cresswel l , 1968;Keenan, 1975; G u e n t h n e r and Schmidt, 1979).

Для наших целей важнее указать на существенноеограничение, присущее этому типу формальной семанти-ки и ее моделям: она разработана для интерпретации то-лько изолированных предложений, а не текстов. Однаков последнее время наметилась тенденция к разработкетекстовых моделей (Stenning, 1978; Nash-Webber,1978; 1981; Kamp, 1981) после более ранних лингвисти-ческих работ по формальной семантике текста (vanDijk, 1973; 1977; Petofi and Rieser, 1974) и после ра-боты Карттунена (Karttunen, 1975), в которой быловведено такое понятие, как „референт текста". Модельтекста должна учитывать тот факт, что мы имеем дело непросто с множеством (неопределенных) индивидуальныхобъектов, а с множеством особым образом описанныхпредметов и личностей, постепенно вводимых с помощьюязыковых выражений, используемых в тексте. Поэтомуразличные выражения могут относиться к тому же само-ъру референту текста, однако мы можем отмечать измене-1}ще его положения в пространстве и времени. Кроме того,^порождении текста могут участвовать различные люди,как это бывает, например, в разговоре. Иными словами,правила интерпретации и необходимые модели становя-тся гораздо более сложными. Они должны учитывать ди-вамическую природу постепенно развивающегося описа-шя событий и эпизодов. Следовательно, модель должнаПостоянно модифицироваться на основе новых данных,как это происходит с когнитивными моделями.

Следует подчеркнуть, что формальные модели все жеПредставляют собой лишь в высшей степени абстрактныеИ редуцированные реконструкции событий и эпизодов,И мы покажем далее, что еще требуется для когнитивныхмоделей, относящихся к памяти.

75

МОДЕЛИ В ПСИХОЛОГИИ И В ИССЛЕДОВАНИЯХПО ИСКУССТВЕННОМУ ИНТЕЛЛЕКТУ

В когнитивной психологии и исследованиях по искус-ственному интеллекту также отмечался растущий интереск понятию эпизодической модели. Так, Джонсон-Лэйрди его сотрудники, основываясь на работах по логическойсемантике и разрабатывая подходы к специфическим про-блемам вывода умозаключений и интерпретации местои-мений, обратились к роли ментальных моделей ( J o h n -son-Laird, 1983; J o h n s o n - L a i r d and Garnham,1980; G a r n h a m etal., 1982; Garnham, 1981).Ужера-нее в психологии было отмечено, что модели играют су-щественную роль в планировании предстоящих действийи что они позволяют нам использовать в таких действияхранее приобретенные знания (например, Craik, 1943;цитируется также в Johnson-Lai rd , 1980). В упомяну-той работе Джонсон-Лэйрд обстоятельно объясняет, чтозначение предложений в естественном языке не можетбыть просто сведено к пропозициональным репрезента-циям, но что существует необходимость в привлечениимоделей:

«Ментальные модели и пропозициональные репрезен-тации различаются целым рядом критериев. Они разли-чаются в первую очередь по функции: пропозициональнаярепрезентация—это описание. Описание может бытьистинным или ложным относительно реального мира.Однако люди не воспринимают мир непосредственно; онилишь обладают некоторыми внутренними репрезентация-ми этого мира. Следовательно, пропозициональная ре-презентация является истинной или ложной относительнонекоторой ментальной модели мира. В принципе этофункциональное различие может быть единственнымсредством различения между пропозициональными ре-презентациями и моделями: нет необходимости в каком-либо ином различении их по форме или содержанию. ...Модель репрезентирует положение дел и, соответственно,ее структура не произвольна, подобно структуре пропози-циональной репрезентации, а играет роль непосредствен-ного вопроизведения или аналогии. Ее структура отра-жает существенные аспекты соответствующей ситуацииреального мира.» (с. 98).

Последнее предложение в этой цитате, похоже, позво-ляет предположить, что существуют различия по форме (у

76

пропозиций—произвольная структура, а модели могутбыть аналоговыми репрезентациями и быть частично по-добными образцу), мы можем также предположить, что су-ществуют различия и по содержанию. Так, пропозиция „Впрошлую субботу я ходил за покупками" концептуальнозначительно проще сложной структуры личного знания,то есть имеющейся в моем распоряжении модели. Один изспособов использования ментальных моделей Джонсон-Лэйрд видит в том, чтобы объяснить специфические след-ствия, которые могут (или не могут) быть извлечены изпредложений, включающих пространственные выраже-ния, такие, как to the right of справа от'. Один из приводи-мых им примеров заключается в том, что если мы гово-рим о людях, сидящих за круглым столом, что В сидитсправа от А, а С—справа от В, то транзитивная природапредиката „быть справа" нарушается: последнее из лицв этой цепочке будет сидеть слева, а не справа от А. Мен-тальная модель, которая станет аналоговой репрезента-цией (пространственной) реальности, должна убеди-тельно продемонстрировать, почему вывод в данном слу-чае не отвечает действительности. В самом деле, как и от-мечает Джонсон-Лэйрд (1980, с. 104), модель не толькобазируется на информации, содержащейся в пропозицио-нальной репрезентации, но включает и общее знаниеи иные релевантные репрезентации. В одном эксперимен-те было также выявлено, что (новая) модель строится лег-че, если пропозиции, описывающие пространственное ра-сположение предметов, представлены в некотором непре-рывном порядке (Ehrlich et al., 1979). Предполагается,что модели легче вызывать в памяти, тогда как вспомина-ние пропозиций требует от памяти восстановления сло-весной формы выражений.

Джонсон-Лэйрд (1983) разрабатывает эти положенияболее детально в рамках более общей теории значенияи интерпретации в формальной психологии. Хотя его по-нятие ментальной модели близко к нашему понятию си-туационной модели, его иллюстрации находятся в преде-лах структур, заданных формальной грамматикой (изоли-рованных) предложений. Важнейшим основанием для вве-дения понятия моделей (объединяющим оба подхода)является признание значимости проблем (ко)референциидля психологии. В то время как Джонсон-Лэйрд интере-суется главным образом выводом умозаключений и про-цессом рассуждения, я в данном случае использую поня-тие ситуационной модели главным образом для интер-

77

претации дискурса. Кроме того, мы уделяем больше вни-мания структуре моделей, пользуясь концептуальным ап-паратом для когнитивной репрезентации ситуаций, испо-льзуя также достижения других научных дисциплин, та-ких, как социальная психология и социология. Наконец,я надеюсь более подробно показать когнитивные процес-сы, такие, как стратегии интерпретации, участвующиев функционировании моделей, и провести различие междумоделями, возникающими ad hoc, частными моделямии более общими моделями, находящимися в эпизодиче-ской памяти, образующими опытную базу фреймов, сце-нариев или подобных форм более абстрактной репрезен-тации знания в семантической памяти. И для ментальныхмоделей, и для ситуационных моделей важно то, что ониотличаются от семантической репрезентации предложе-ний или текста.

Гарнхэм (1981), как представляется, сделал еще одиншаг, предположив, что эти ментальные модели являютсярепрезентацией текста. Смысл текста, его семантическаярепрезентация, необходимы лишь для формирования мо-дели, и после этого в них уже нет надобности. Как было,кроме того, показано в работе ван Дейка и Кинча (1983),я полагаю, что пропозициональная база текста, представ-ляющая смысл дискурса, не только используется для кон-струирования (или воссоздания) эпизодической ситуа-ционной модели, но должна иметь и автономные способырепрезентации: мы, действительно, запоминаем (по край-ней мере для некоторых текстов и контекстов) специфиче-ски различные смыслы текста, даже если они касаются од-ной и той же ситуации. Расположение пропозиций в пове-ствовательном тексте может быть различным, а описы-ваемая ситуация при этом будет той же. Такого рода раз-личные смысловые структуры могут обладать различны-ми прагматическими импликациями и быть необходимы-ми в разных социальных коммуникативных контекстах.Это не значит, что люди, раз уж они создают модельи используют ее для последующих выводов, не совер-шают ошибок, заключающихся в смешении различныхдескрипций одного и того же индивидуального объекта(G а г n h а т, 1981, с. 561). Подобным же образом Гарнхэмсмог показать, что для некоторых предлогов, как, напри-мер, в предложениях The hostess bought a mink coat fromthe furrier 'Хозяйка купила норковую шубу у меховщика'или The hostess bought a mink coat in the furrier's, 'Хозяйкакупила норковую шубу в меховом ателье', люди склонны

78

к смешению различных изначально предлогов, как пока-зывают тесты на опознание и подобные эксперименты.Это происходит, если соответствующие предложенияописывают примерно ту же ситуацию, то есть для восста-новления первоначальной информации используется мо-дель.

Фосс (1982) пользуется термином модель текста длятого, чтобы объяснить, что для некоторых пропозицийвысокого уровня в такого рода структурах знания эффектконцептуальной поддержки (semantic priming) остается не-изменным на протяжении определенного отрезка текста,а не ослабевает быстро, как полагали в более ранних ра-ботах по семантической поддержке. Фосс доказывает, чтоносители языка создают и совершенствуют семантиче-скую модель, «в которой находятся сущности, представ-ляющие элементы и отношения в мире говорящего» (с.594). Однако здесь, как и в подобных работах, посвящен-шлх роли моделей в понимании текста, недостаточноясно, в чем же точно заключается различие между семан-тической репрезентацией и моделью текста. В этом случаерезультаты экспериментов можно было бы легко объяс-нить в терминах семантических макроструктур (тематиче-ской структуры) текста, которые остаются активизиро-ванными в процессе понимания соответствующего фраг-мента текста (Kintsch and van Dijk, 1978; van D i j k andKintsch, 1983; van Dijk, 1980a).

Наконец, Флетчер (1983) представил некоторые экспе-риментальные свидетельства трехчастной репрезентациитекста в памяти—его поверхностной структуры, семан-тической (пропозициональной) репрезентации и ситуа-ционной модели. Так, отвлекающие факторы легче прео-долеваются в тех случаях, когда они противоречат моде-ли, чем тогда, когда они только отличаются от пропози-вдй, входящих в базу текста.

Из этого краткого обзора имеющихся по данной теме|абот можно сделать заключение, что существует тенден-ция к признанию общей гипотезы, согласно которой в до-полнение к семантической репрезентации текста мы ну-ждаемся в находящейся в памяти ситуационной модели,и подобного рода модель играет важную роль в такихдействиях, как умозаключение, создание образа, припо-минание и узнавание. Разумеется, требуется собрать зна-чительно больше экспериментальных данных. Кроме то-го, следует более детально разработать проблемы, отно-сящиеся к конкретным структурам и функциям моделей,

79

а также к их отличиям от базы текста. Одно из направле-ний последующих экспериментальных исследований мо-гло бы выявить, когда и как используется для последую-щих целей информация, содержащаяся в ситуационныхмоделях, которая не может быть прямо взята из исходнойпропозициональной репрезентации текста или быть выве-дена из содержащейся в ней информации. Систематиче-ские ошибки при припоминании и узнавании, а также сме-шение текстовой информации можно ожидать в тех слу-чаях, когда испытуемые используют ситуационные моде-ли в качестве основной базы для припоминания (см. ни-же). Эти ожидания находятся в соответствии с данными,полученными в более ранних исследованиях, таких, какэксперименты Брансфорда и его сотрудников (см., напри-мер, Brans ford and Franks, 1972).

В области исследований по искусственному интеллектусходством с нашим понятием ситуационной модели отме-чены прежде всего работы Роджера Шенка о сценарияхи процессе припоминания (Schank,1982).B более раннихработах сценарии, понимаемые как более общие форматыдля представления знания (Schank and A b e l son, 1977),рассматривались в качестве организованных блоков ин-формации о типичных событиях, таких, как обед в ресто-ране, приход на вечеринку или автобусная поездка. Этоттип общей информации, широко используемой в социуме,должен был бы входить в семантическую долговремен-ную память. Однако позже (1982) Шенк подчеркнул, чтознание, которое мы используем для различных целей,имеет преимущественно эпизодический характер: сцена-рий следовало бы скорее рассматривать как определен-ным образом представленное знание о некотором част-ном личном опыте, вроде упомянутого выше примерао „дорожном происшествии, в которое я попал в про-шлом году во Франции". Только фрагменты таких сцена-риев имели бы более общую природу; они называются па-кетами организации памяти. Следовательно, каждаяпоездка на поезде, которая является уникальным собы-тием как целое, будет содержать типичные эпизоды (та-кие, как приобретение билетов, посадка на поезд, поискмест), и поэтому они могут быть представлены как паке-ты организации памяти.

Предложенные Шенком (личные) сценарии и наши си-туационные модели были разработаны независимо другот друга и с разных исходных точек зрения. Однако, буду-чи эпизодическими репрезентациями происшедших с ин-

80..

дивидом событий, они очень похожи, в особенностив том, что касается их отношения к более общим структу-рам знания. Однако подход, выработанный мной и Кин-чем, сформулирован в основном в терминах когнитивныхинтерпретационных стратегий (в приложении к речевомусообщению), и целью его является выработка эксплицит-ной когнитивной семантики для интерпретации корефе-ренции, связности и подобных явлений. Мы различаемчастные модели и обобщенные модели и, кроме того, по-лагаем, что модели создаются и отыскиваются в соответ-ствии со стандартными категориальными структурамилибо моделирующими схемами. Наконец, мы отвели быгораздо более скромную роль процессам припоминаниясреди общих стратегий поиска модели в памяти. Как бу-дет более подробно показано далее, модели в нашем слу-чае отыскиваются с помощью концептуальных структур,например с помощью таких форм семантической репре-зентации дискурса, как макропропозиции (тематическиеструктуры), после того как они введены в общую управ-ляющую систему. В дальнейшем предстоит показать, мо-гут ли быть объединены, и если да, то как, такие различ-ные понятия, как ментальные модели, личные сценариии ситуационные модели, в рамках единой теоретическойсхемы для представления эпизодического знания и мне-ний, пригодных для использования в изучении процессовпонимания, репрезентации, поиска, обновления и моди-фикации содержащейся в памяти информации и процес-сов, имеющих отношение к эпизодической (личной) памя-ти и семантической (социальной) памяти.

СТРУКТУРА МОДЕЛЕЙ В ПАМЯТИ

Прежде чем мы сможем установить функции моделейв обработке дискурса, следует определить, что собойпредставляют эти модели. Предположения относительновнутренней структуры моделей могут опираться на раз-личные источники: философские, психологические, линг-вистические и социологические. Хотя в каждом случае во-зникает множество технических и методологических про-блем, мы сосредоточиваем наше внимание только на ос-новных результатах.

81

Ситуационные модели и реальные ситуации

Если Ьитуационные модели в памяти могут быть поня-ты как формы когнитивной реконструкции таких фраг-ментов мира, которые мы назвали ситуациями, то возмо-жно, что структура таких реальных ситуаций в чем-то ана-логична моделям. Впрочем, в онтологии и эпистемологиидавно предполагали, что структура „того, что суще-ствует", тесно связана с тем, „что мы (можем) знать"о действительности. В самом деле, как указывает Джон-сон-Лэйрд (1983), мы постигаем действительность толькочерез наши модели (см. также L i p p m a n п, 1922). Это зна-чит, что наши интуитивные, общепринятые понятия и ка-тегории, используемые для интерпретации действитель-ности, на самом деле являются понятиями и категориями,составляющими наши модели действительности. Так, мыобычно выделяем различные дискретные сущности, такие,как предметы и лица, а не представляем себе действитель-ность как недискретную массу. Подобным же образом мывыделяем разные естественные категории разного родасущностей, например столы, стулья, женщин, теории.Кроме того, единичные объекты, принадлежащие к какой-либо категории, могут рассматриваться как обладающиеопределенными свойствами или участвующие в каких-либо отношениях. И, наконец, объекты, обладающие та-кими свойствами или находящиеся в таких отношениях,производят процессы, события или действия, то есть„факты" некоторой реальной или воображаемой ситуа-ции. Эти различные типы явлений фигурируют и в логиче-ских моделях, упомянутых выше. Но между реальнымиситуациями и их когнитивными соответствиями суще-ствуют и различия, например:

1. Поскольку мы не можем и не должны знать все фак-ты, относящиеся к миру, для когнитивных моделей типич-на фрагментарность и неполнота.

2. Модели могут репрезентировать реальные ситуа-ции на различных уровнях обобщения. Так, мы можемв самом общем виде представить в модели сложное дей-ствие „Джон побывал в поездке по Португалии" ,тогдакак в действительности это действие заключает в себе чрез-вычайно сложную и непрерывную последовательность со-бытий, действий, объектов и людей, только небольшоеподмножество которых фигурирует в модели.

3. Входящие в модель понятия не произвольны, ониотражают социально значимую интерпретацию ситуаций.

82

Например, передача предмета от одного лица другомув определенной социальной ситуации может рассматрива-ться как „подарок".

4. Несмотря на социальную обусловленность концеп-туального представления ситуаций, когнитивные моделиявляются, конечно, личными, то есть субъективными. Од-на и та же ситуация может быть проинтерпретированаразличными способами, с различных точек зрения, с раз-личными целями, если это делают разные люди.

Эти и другие специфические черты когнитивных моде-лей были описаны, иногда в различных терминах, в рядеисследований в области социальных наук, и их следуетпринимать во внимание в нашей теории структуры моде-лей в памяти. И, напротив, наша теория когнитивных мо-делей предлагается как систематическое объяснение хо-рошо известных особенностей „понимания мира", упомя-нутых выше.

Язык и дискурс

В нашем обсуждении формальной семантики выяви-лось, что употребление языка и дискурс также соотнесеныс миром. Так, мы можем описывать ситуации с помощьютекста и составляющих его предложений. Носители языкатаким образом выражают свою интерпретацию мира,свои модели, и мы вправе предположить, что способы вы-ражения не являются произвольными. В самом деле, раз-личные функциональные грамматики (Dik, 1978; Gi-von, 1979) подчеркивают, что, например, синтаксическаяструктура функционально связана с глубинными семанти-ческими репрезентациями (и с коммуникативными акта-ми). Предполагается, что эти репрезентации состоят изпредиката (часто выражаемого глаголом) и аргументов,выражающих различные ролевые отношения, такие, какактант, пациенс, инструмент или цель. Очевидно, что та-кие функциональные категории демонстрируют, как мыанализируем, например, структуру действия. Иными сло-вами, синтаксические и семантические категории сооб-щают нам нечто о строении наших моделей действитель-ности.

Точно так же структура дискурса определенным обра-зом отражает наше понимание эпизодов, то есть последо-вательностей событий или действий, как это имеет местов отношении предложений, составляющих повествовате-льный текст. Наиболее общие макроструктуры (тематиче-

83

ские единства) и их выражение, например заголовки, де-монстрируют используемые нами способы репрезентацииструктуры ситуаций, относящиеся к более высокому уров-ню и более абстрактные. В этих повествовательных тек-стах могут быть выражены такие конвенциональные кате-гории, как обстановка или осложнение, и это поясняет,как мы можем организовывать эпизоды с помощью раз-личных категорий. То же относится и к наблюдаемымразличиям между элементами ситуации по их выделенно-сти как на уровне предложения, так и на уровне текста илиже к специальным категориям для времени, места и об-стоятельств (van Dij k, 1977,1980а). Иными словами, син-таксические и семантические структуры предложенияи текста не произвольны; они отражают основные катего-рии и структуры наших моделей познания действительно-сти.

Социальное познание и определение ситуаций2

В социальной психологии и микросоциологии давнообратили внимание на объективные и субъективные ха-рактеристики ситуаций и их роль в понимании взаимодей-ствия (детальный обзор см. Forgas, 1979; А г gy le etal.,1981). Для участия в социальных ситуациях членам социу-ма необходимы модели этих ситуаций. Такие моделипредставляют собой то, что традиционно именовалось„определением ситуации" (Thomas, 1928). Моделиявляются аккумуляцией предшествующего, биографиче-ски детерминированного опыта, полученного в (сходных)ситуациях (Schutz, 1970).

Форгас (1979) в своем обзоре показывает, что в большейчасти исследований, посвященных ситуациям, изучаютсяцелостные свойства ситуаций, которые могут быть пред-ставлены с помощью таких параметров, как приятное—неприятное, свободное—формальное, вовлекающее—невовлекающее. Каким образом люди могут давать стольобщие оценки, не обсуждается. Он также показывает, чтонесмотря на множество различных классификаций числоосновных повседневных социальных ситуаций ограничено(около 30).

Аргейл и др. (1981) в результате проведенной ими бо-льшой теоретической работы приходят к выводу, что оьциальные ситуации и являющееся их компонентом социа-льное взаимодействие могут анализироваться на основетаких категорий, как: 1) личности и их свойства; 2) со-

84

циальные структуры, такие, как статус и роль; 3) эле-менты взаимодействия, такие, как дружелюбие; 4) объек-ты, релевантные для внимания, такие, как напитки и еда навечеринке; 5) окружающая обстановка, заданная граница-ми, реквизитом и пространственным расположением; и6) правила и обычаи, определяющие, какие действия могутили должны выполняться в соответствующих ситуациях.Эти элементы систематическим образом определяют, ка-ким образом люди действуют и понимают действия другдруга.

Эти возобновившиеся исследования структуры и ин-терпретации (социальных) ситуаций имеют общий источ-ник с работами по когнитивным моделям. Так, Липман(1922) в своей книге об общественном мнении не тольковыдвинул важные новые идеи относительно природы со-циальных стереотипов (введенное им понятие), илио свойствах новостей, но и строил свой теоретический ана-лиз общественного мнения на понятии „психологическихобразов" („pictures in our heads"), сходном с понятием си-туационной модели.

«Дело в том, что реальная окружающая среда сли-шком объемна, слишком сложна и слишком быстротечнадля непосредственного восприятия. Мы не способны ре-агировать на все ее тонкости, многообразие, представлен-ное в ней множество изменений и сочетаний. И хотя мывынуждены действовать именно в этой среде, нам прихо-дится ее реконструировать по более простой модели [вы-делено мной.— Т.е.Д.], чтобы справиться с ней. Чтобылюди могли путешествовать в мире, им необходимы кар-ты... В связи с этим исследователь должен начинатьс выявления взаимоотношений между местом действия,выработанным человеком образом этого места и отноше-нием к этому образу, реализующемуся в условиях местадействия.» (с. 16—17).

«Уже сам тот факт, что люди вообще теоретизируют,является доказательством того, что их псевдосреда, ихвнутреннее представление о мире являются определяю-щим моментом в их мышлении, чувствах и действиях.Ведь если бы отношение между действительностью и че-ловеческой реакцией на нее было прямым и непосред-ственным, а не опосредованным и производным, сомне-ние и ошибки были бы невозможны.» (с. 27).

Эти рассуждения, сделанные журналистом более 60-тилет назад, и сегодня весьма уместны и вполне могли бынайти место в современных исследованиях психологов,

85

посвященных познавательным процессам (за исключе-нием отсылок к „людям", которые путешествуют по све-ту и теоретизируют...). Ранние предположения относите-льно применения теории когнитивных моделей мы нахо-дим также в работах по социальным стереотипам и груп-повым представлениям, о которых мы коротко сообщимв конце настоящей работы.

Схемы ситуаций

Наш последний шаг в этом разделе—объединить раз-личные рассмотренные подходы для создания первого на-броска общей теоретической схемы. Основная идея, из ко-торой мы исходим, заключается в том, что люди исполь-зуют для создания ситуационных моделей так называе-мые схемы ситуаций. Это значит, что люди постоянно со-здают модели, и этот процесс ни произволен, ни сильнозависим от контекста. Они используют более или менеестабильные категории для объектов, составляющих си-туационную модель. Это значит также, что для созданиямоделей люди используют эффективные стратегии (vanD i j k and К i n t s с h, 1983), из чего следует, что они анали-зируют различные ситуации в основном одним и тем жеспособом. Только различие в содержании определяет раз-личие моделей: схематический каркас ситуации в большейили меньшей степени инвариантен (хотя для некоторыхситуаций не все категории и не всегда оказываются реле-вантными). [...] Терминальные узлы схемы заполняютсямножеством пропозиций, которые в свою очередь могутобобщаться в макропропозиции3. [...] Отличие схемы отдействительного представления конкретного текста (базытекста) заключается в том, что схема модели может со-держать в своих терминальных категориях значительныйобъем информации, которая не выражается и не должнавыражаться в предложениях или тексте, например, пото-му, что она входит в пресуппозицию общего знания илиявляется элементом личной эпизодической памяти, нере-левантным в конкретном тексте. Эти расхождения междубазами текстов и моделями будут рассмотрены далее.

Другая характерная черта схемы ситуации заключае-тся в том, что для различных составляющих ее категорий,таких, как участники или действие, существуют в своюочередь схемы общего характера: имеются интуитивныетеории относительно лиц и действий, которые, если

86

в этом есть необходмость, могут стать частью схемы мо-дели.

Для простоты мы предположили, что терминальныеузлы схем моделей заполняются пропозициональными(макро)структурами. Ранее мы, однако, указывали, чтомодели могут быть не только пропозициональными, онимогут также содержать аналоговую информацию, харак-теризующую, например, пространственную структуру си-туации, пространственные отношения между предметами,внешние свойства предметов и лиц (подробнее см.Johnson-Laird, 1983). Схема лишь показывает, что не-зависимо от того, какого рода информация о ситуацияхтребуется, люди систематически различают, например,окружающую обстановку, обстоятельства, участникови их действия или различные свойства этих составляю-щих. Наконец, схема позволяет приписывать ситуациямобщие свойства как на более высоких (макро)уровнях, таки на более низких (микро)уровнях. Вечеринка по случаюдня рождения может быть скучной в целом, могут бытьскучными и отдельные ее участники. Иными словами,мнения и оценки, принадлежащие людям, могут быть со-ставной частью осуществляемого ими моделирования си-туаций. В описании ситуации такие мнения и оценки мо-гут проявляться только косвенно (например, в форме спе-цифического выбора стилистически окрашенной лексики),обычно они не бывают представлены с помощью особыхпропозиций в базе текста. Так, выбор слова hooligans 'ху-лиганы' вместо demonstrators 'демонстранты' в газетномсообщении (см., например, Hal loran et al., 1970) являе-тся выражением оценочной пропозиции, входящей в мо-дель, с помощью которой журналист описывает демон-страцию (см. также van Dijk, 1987b, с).

Наконец, следует, без сомнения, допустить возмож-ность того, что модели являются сложными, т. е. состоятиз других моделей. Так, в рамках общей ситуации вече-ринки по случаю дня рождения в некоторых случаях мо-гут быть выделены более специфические „ситуации", какссора или пожар, характеризующиеся своими собственны-ми временем и обстоятельствами, набором участникови событий. Обычно более общая ситуация в этом случаеможет играть роль своего рода фона, относиться к катего-рии обстоятельств для более частных ситуаций. В общем,мы можем предположить, что модели не просто являютсяизолированными структурами знания в эпизодической па-мяти, но они системно связаны по одной или нескольким

87

категориям или измерениям (ср., например, „время, когдая в прошлом году был в Калифорнии", или ситуации,в которых „участвовал Гарри"). Такие связи делают воз-можным сочетание или даже слияние частных моделей,а также процесс припоминания, описанный Шенком(1982).

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ МОДЕЛЕЙ В ВОСПРИЯТИИДИСКУРСА

В начале работы мы высказали предположение, чтомодели играют важную роль в обработке дискурса. Болееконкретно было выражено предположение, что ситуа-ционные модели создают базу эпизодического знания дляпонимания дискурса. Они представляют собой то, о чемговорится в дискурсе. Мы видели также, что люди, слу-шая или читая дискурс, не только конструируют егосмысл в виде базы текста, но и создают или извлекают изпамяти модель, репрезентирующую то, что они думаютотносительно ситуации, которой посвящен дискурс. Хотяпо ряду соображений это представляется достаточно оче-видным, мы все еще не знаем точно, каким образом функ-ционируют модели. В этом разделе я попытаюсь охарак-теризовать некоторые из функций ситуационных моделей.Хотя модели играют определенную роль во всех процес-сах обработки информации, таких, как восприятие и дей-ствие, я ограничиваюсь здесь обработкой дискурса.

Эпизодическая природа моделей

Было высказано предположение, что ситуационныемодели являются частью эпизодической памяти. Это зна-чит, прежде всего, что они отражают личный опыт. Одна-ко этот критерий является все же довольно неопределен-ным. Строго говоря, мы в этом случае имели бы дело то-лько с моделями ситуаций, в которых участвовали самихотя бы как наблюдатели. Мы полагаем, что это условиеявляется слишком жестким, и есть основания считать, чтомы в состоянии создавать (и извлекать из памяти) моделина основании косвенной информации, например сообще-ний, рассказанных другими, или других текстов. ЕслиДжон рассказывает нам о ссоре, случившейся на вечерин-ке, то мы пытаемся смоделировать случившееся и эту ве-черинку так, как если бы мы были ее участниками. Этовозможно, поскольку у нас есть частичная информация

88

о специфических обстоятельствах, полученная из рассказаДжона, общие знания о ссорах и вечеринках, представлен-ные в соответствующих фреймах или сценариях, а такженаш собственный опыт, приобретенный прежде на вече-ринках, то есть личные модели вечеринок или даже ссорна вечеринках. Эти различные источники позволяют нампостроить по крайней мере часть модели той ситуации,о которой рассказывает Джон. Очевидно, что, если бы мыприсутствовали на вечеринке, наша модель была бы болееполной. Мы полагаем, что то же самое происходит, когдалюди читают или слушают новости. Модели, которыеони создают относительно одной и той же ситуации, та-кой, как гражданская война в Сальвадоре или израиль-ская интервенция в Ливане, на основе прежних новостейна эту же тему (и информации, извлекаемой из сценариеввоенных действий), обновляются и модифицируются с по-мощью новой информации (van Dij k, 1987b, с). Специфи-ческая эпизодическая природа этих моделей выражаетсяв том, что в них получают репрезентацию время, местои источник новой информации о событиях (Tulving,1983).

Частные и общие модели

Ситуации по определению уникальны. Они включаютсобытия и действия, определяемые конкретными про-странственными и временными параметрами, а такжеуникальной последовательностью событии или действийи их участников. Из этого могло бы следовать, что и нашимодели подобных ситуаций должны быть уникальными.Однако и это условие мы считаем слишком жестким. Раз-умеется, мы обладаем и уникальными моделями уни-кальных событий, которые мы пережили (или о которыхмы слышали), и мы порой бываем даже способны извле-кать такие частные модели из памяти, например, еслиони касаются чрезвычайно интересных или важных собы-тий в нашей жизни или если они связаны с глубокимипереживаниями. В этом случае новые ситуации, дейст-вительно, могут напомнить нам об этих событиях.

Однако такая теория эпизодических моделей была быне в состоянии объяснить то, что, судя по всему, происхо-дит, когда мы понимаем дискурс. В особенности нам быхотелось эксплицитно выразить то, что происходит приобновлении нашего личного знания за счет новых сведе-ний. Поэтому мы проводим различие между частными

89

и общими моделями. Частная модель как раз и являетсяуникальной репрезентацией уникальной ситуации, в кото-рой мы участвовали, о которой мы читали или слышали.Уникальная модель конструируется из следующих типовинформации: 1) фрагментов уже имеющихся общих моде-лей, 2) информации, полученной из данного дискурса илииз непосредственных наблюдений, 3) актуализированныхфрагментов общего семантического знания. Иными сло-вами, каждая частная модель представляет собой кон-струкцию ad hoc, составленную из других форм знания.После того как дискурс понят, эта частная модель употре-бляется уже реже, хотя есть основания предположить, чтоновые элементы этой частной модели служат для обнов-ления уже имеющихся общих моделей. Информацияо конкретной ссоре на конкретной вечеринке может бытьиспользована для обновления наших знаний о ссорах и ве-черинках. Только в некоторых случаях позднее мы можемиспытывать потребность в частной модели, например,если мы хотим рассказать о том, что тогда случилось. Од-нако для большинства обыденных ситуаций уникальностьтакого рода не требуется. Ситуации, связанные с повсед-невной работой, покупками, домашними заботами иливстречами со знакомыми, вряд ли принадлежат к числусобытий, которые следует запомнить как нечто требую-щее уникального хранения в памяти. Скорее мы включаеминформацию из частных моделей в более общие (но всеже личные!) модели подобных ситуаций. В таких случаяхобщая модель определяется теми же условиями простран-ственного расположения, возможно, тем же периодомвремени, теми же участниками, теми же типами действийили событий. Мы абстрагируемся от нерелевантных дета-лей, обстоятельств или действий. Следует подчеркнуть,что такие обобщенные модели не содержат общего, сте-реотипного знания того рода, какое обычно бывает пред-ставлено во фреймах или сценариях. Эта информацияявляется общим достоянием для членов данного социумаи не касается частных пространственных характеристикили участников, а только общих культурных свойств со-циальных ситуаций, таких, как угощение и вручение по-дарков на вечеринке по случаю дня рождения. Такие со-циальные сценарии могут составлять часть структуры об-щих моделей, но только при замене общих терминов част-ными. В самом деле, наши частные модели могут суще-ственно отличаться от социальных сценариев.

Можно выдвинуть даже более сильное предположе-

90

нив: информация общего характера, которая содержитсяв сценариях, используется лишь при условии ее актуализа-ции в частной или общей модели в тех случаях, когда лю-ди понимают ситуацию или дискурс о ситуации. Еслия конструирую модель вечеринки по случаю дня рожде-ния, на которой я был, я вместе с тем конструирую и мо-дель вручения подарка, угощения или беседы с Джоном.Строго говоря, сценарии в лучшем случае определяютмножеством возможных моделей. Сценарий может, на-пример, определять (в социальном плане), какого родамодели мы можем именовать вечеринками по случаю днярождения. Наш предшествующий опыт, относящийсяк вечеринкам, то есть наша общая модель вечеринок, мо-жет включать повторяющиеся факты из личной жизни,вообще не представленные в социальном сценарии. Ис-пользуя наши личные модели для создания социальныхсценариев, мы в общем случае отвлекаемся от такого спе-цифического личного опыта. Мы нормализуем наш опыт,сравнивая его с опытом других людей, например, когдамы слушаем и запоминаем их рассказы о сходных ситуа-циях и их модели этих ситуаций. У многих эпизодических(общих) моделей нет вообще соответствующих сценариев.

Тот факт, что мы можем обладать личными моделямиуникальных событий, конечно же, не исключает существо-вания общедоступного знания о таких событиях, в особен-ности если мы узнаем о них из сообщений средств массо-вой информации. Многие люди обладают личной моде-лью убийства президента Кеннеди, часто сопровождае-мой специфической контекстуальной информацией (отом, когда и где они узнали эту новость; см. Brown andК u 1 i k, 1977), но личные модели уникальных событий мо-гут включаться в социальное знание и становиться его ча-стью. Иными словами, не всякое социальное знание орга-низовано подобно фреймам и сценариям, как это бываетс повторяющимися, типичными эпизодами в той или инойкультуре. Для нашего рассуждения представляет интересто обстоятельство, что знание об общественных собы-тиях, общедоступное для данного социума, может состав-лять пресуппозицию в дискурсе.

Стратегии использования моделей

Как и всякое знание, модели в ходе обработки дискур-са используются стратегически (van Di jk and Kintsch,

91

1983). Стратегии использования моделей направлены наэффективное использование релевантного личного зна-ния. Например, для понимания рассказа о вечеринке послучаю дня рождения от нас, вероятно, не требуется при-влечения всего того, что мы знаем о таких вечеринках, —будь то социальное или личное знание. Возможно, потре-буются лишь фрагменты наших моделей, в зависимостиот целей, текста и контекста. Ранее мы уже предположили,что для создания частной модели ситуации, с которой мыимеем дело, может оказаться необходимым объединениеэтих различных фрагментов в новую, созданную ad hocмодель. Попробуем охарактеризовать эти допущения бо-лее систематически, посредством перечисления стратеги-ческих ходов, совершаемых людьми при использованиимоделей.

1. Коммуникативный контекст. Прежде всего следуетотметить, что люди принимают участие в создании ком-муникативного контекста и понимают этот контекст,в котором следует интерпретировать воспринимаемыйими дискурс. В связи с этим они извлекают из памятичастные или общие модели сходных прежних контекстов,например собеседования при приеме на работу или лек-ции (см. ниже). На этом этапе существенно то, что моделикоммуникативных контекстов как таковые могут служитьдля поиска в памяти соответствующих ситуационных мо-делей, которые могут быть связаны с дискурсами, типич-ными для данных контекстов. Так, модель собеседованияпри приеме на работу может служить для того, чтобы изв-лечь из памяти модели, сформированные на основе пре-дыдущего опыта в этой области; чтение газет активизи-рует модели социополитических и общественных собы-тий и т. п.

2. Цели и интересы. В более специфическом плане не то-лько тип коммуникативного события, но и наши целии интересы как таковые—еще до того, как мы прочли илиуслышали сообщение,—в состоянии активизировать иливоссоздать в памяти частные ситуационные модели. Я мо-гу читать газету с намерением получить новую информа-цию о последних событиях в Центральной Америке, и та-кая специфичная цель может уже привести в действие моиличные модели, относящиеся к Центральной Америке.

3. Заголовки, анонсы и вводные тематические предло-жения. Способы выражения фрагментов макроструктуры(тематической структуры) текста, например заголовкиили вводные тематические предложения, в стратегиче-

92

ском плане используются не только для того, чтобы акти-визировать релевантные знания о специфических собы-тиях. Так, если газетный заголовок гласит: „Новые боив Ливане", то мы не только получаем некоторую общуюхарактеристику новых событий, но и мощный стимул длявосстановления в памяти прежних моделей, касающихсявоенных действий в Ливане.

4. Предложения. Понимание предложений, состав-ляющих дискурс, осуществляется посредством стратеги-ческого конструирования пропозициональных схем. Вмес-те с предшествующими пропозициями они должны со-ставлять связную последовательность, например, на ос-новании причинно-следственных связей между фактами,или тождества аргументов. Если контекст, наши целевыеустановки, предварительная информация, полученная измакроструктуры, не активизировали и не воссоздали в па-мяти ни одной модели, то это может быть осуществленос помощью начальных пропозиций сообщения. Бели на-чальные пропозиции содержат новую информацию, из па-мяти может быть извлечена подходящая модель и попол-нена за счет новой информации. Связность предложенийтребует сочетания с информацией микроуровня, включен-ной в модель: если возможна причинно-следственнаясвязь, мы конструируем причинно-следственные отноше-ния между обозначенными фактами. То же касается и ре-ференциального тождества участников дискурса: подхо-дит ли производимое описание к лицу, представленномув задействованной в данный момент модели? Категориивремени, места и обстоятельств в предложениях и пропо-зициях будут определять возможную дискретность илинедискретность соответствующих эпизодов модели.

5. Управление. Сложные процессы понимания на ло-кальном и глобальном уровнях, активизация и восстанов-ление в памяти моделей и сценариев или других видовзнания нуждаются в управлении, то есть в управляющейсистеме. Эта управляющая система опирается на инфор-мацию глобального характера о коммуникативном кон-тексте, например, о типе коммуникативной ситуации,жанре речевого сообщения, свойствах участников, на ре-левантные в данный момент цели и интересы носителяязыка и, наконец, на макропропозицию, соответствую-щую данному фрагменту дискурса. Мы полагаем, что этауправляющая система следит за использованием общихсценариев, которые требуются в данный момент дляобработки сообщения в кратковременной памяти, а также

93

задействованных личностных моделей. Именно эта управ-ляющая система отвечает также за стратегическое комби-нирование нескольких ситуационных моделей: она испо-льзует информацию микроуровня из кратковременнойпамяти, или базы текста, находящейся в эпизодическойпамяти, и согласовывает ее с общим контекстом и целе-вой информацией, а также с общими сценариями, а затемвыдвигает эффективную гипотезу относительно того, ка-кого рода фрагменты моделей следует извлечь из памятиили активизировать и как их следует сочетать.

6. Обновление. Стратегическое использование моделейне предполагает, что мы должны активизировать всёимеющееся в нашем распоряжении знание о какой-либоситуации, не предполагается даже, что вся релевантнаяинформация должна активизироваться сразу. Напротив,представление о динамической природе понимания за-ставляет скорее предположить, что частная модель строи-тся постепенно, как на основе новой информации, так и наоснове информации из уже имеющихся моделей. Благо-даря этому новая информация может быть включенав частную модель именно там, где она будет необходима,а не произвольным образом. Только в некоторых случаяхвозникает необходимость полной трансформации староймодели в таком процессе обновления, например в тех слу-чаях, когда мы убедились, что прежде совершенно пре-вратно истолковывали подобные ситуации.

7. Оценка. Судя по всему, интерпретация дискурса со-стоит из двух основных частей—создания соответствую-щей базы текста и создания частной модели путем такихопераций, как рекомбинация фрагментов старых моделейи обновление моделей. Однако это еще не все. Мы можемтакже захотеть оценить как воспринимаемую информа-цию, так и возможные или происходящие трансформациимоделей, к которым приводит получение этой информа-ции. Например, мы можем попытаться выяснить, истиннаили ложна информация. Ложные пропозиции, конечно,могут содержаться в базе текста, поскольку они состав-ляют часть того, что было сказано и что имелось в виду,но нет необходимости включать их в частную модель,если эта информация противоречит тому, что уже содер-жится в наших моделях. Ясно, что для оценки истинностиили очевидности предложений и сообщений требуетсякогнитивная теория, включающая эпизодические модели.

Сходным образом дискурс оценивается не только в от-ношении истинности или ложности, но и в отношении

94

к индивидуальным нормам и ценностям, то есть в отногшении к существующим в данный момент у носителя язы-ка взглядам. Кроме того, оцениваться таким образом мо-жет не только дискурс или база текста (как хорошее, пло-хое, интересное, глупое и т. д.), но и описываемые факты.Значит, читающий/слушающий будет помещать в некото-рых фрагментах частной модели личностные оценкиучастников, событий или действий. Это еще одна причинатого, почему модели являются одновременно по своей су-ти эпизодическими и личностными. По истечении какого-то времени мы часто не помним деталей ситуации, а толь-ко нашу положительную или отрицательную оценку си-туации или эпизода (Forgas, 1979). Бауэр (1980) показал,что в ряде случаев может быть достаточно ассоциации понастроению, для того чтобы восстановить в памяти собы-тия, связанные с тем же настроением.

МОДЕЛИ КОНТЕКСТОВ

Можно считать тривиальным утверждение о том, чтодискурсы не создаются и не воспринимаются в вакууме.Они являются неотъемлемой составляющей коммуника-тивных ситуаций. Поэтому мы полагаем, что носителиязыка создают и модель той конкретной ситуации, участ-никами которой они являются по определению. В товремя как ситуационные модели можно назвать семанти-ческими, так называемые контекстные модели являютсяпрагматическими и социальными. Они необходимы, какмы уже видели, для того, .чтобы создать связную базу тек-ста, определить жанр дискурса, представить цели и интере-сы участников дискурса, а также обеспечить должное вни-мание общепризнанным или ситуативно обусловленнымхарактеристикам участников коммуникации, таким, на-пример, как статус или социальная роль. Эти условия не-обходимы также для того, чтобы приписать дискурсупрагматическую интерпретацию, то есть определить, ка-кой речевой акт при этом осуществляется: угроза, утвер-ждение или просьба (van Dijk, 1981).

Контекстные модели, по определению, носят частныйхарактер: они являются моделями данной специфическойкоммуникативной ситуации. Тем не менее в некоторыхслучаях на их основе можно создавать более общие моде-ли, например модели проведенных нами важных или сло-жных переговоров или модель ситуации, в которой мы по-лучили важный дискурс (во время собеседования при при-

95

еме на работу, на лекции, в телевизионной передачеи т.п.).

Поскольку конкретный дискурс составляет часть ком-муникативного контекста, мы можем предположить, чторепрезентация текста является частью контекстной моде-ли. В самом деле, в некоторых случаях мы можем вспом-нить не только, что было сказано (то есть часть базы тек-ста), но и то, когда, кем и как это было сказано (К е е n a n,M a c W h i n n e y and May hew, 1977). Дискурс являетсянеотъемлемой составляющей контекста. Он связан не толь-ко с объектами, о которых идет речь, и, следовательно,для его понимания требуются не только ситуационныемодели. Дискурсы сами по себе являются социальнымидействиями, которые могут запоминаться ради самихсебя. Такие дискурсы могут вызывать важные измененияв социальных отношениях и социальных ситуациях. Су-дебное разбирательство, например, в значительной степе-ни состоит из обусловленных ситуацией речевых дей-ствий, таких, как обвинение (обвинительные заключения),иски, свидетельства, допросы и приговоры, которыев своей совокупности могут иметь важные социальные по-следствия. Из этого вытекает значимость конструирова-ния людьми контекстных моделей тех коммуникативныхситуаций, которые имеют решающее значение для их жи-зни. В некоторых случаях мы даже вспоминаем толькоконтекстную модель нашего разговора с кем-нибудь и со-всем не помним, о чем шла речь (ситуационная модель).

В конечном итоге именно контекстная модель опреде-ляет типичную эпизодическую природу дискурса и част-ной ситуационной модели: она задает такие параметры,как время, место и способ получения нами информациио какой-либо ситуации. Хотя мы провели теоретическоеразграничение между базой текста и общими или частны-ми моделями, находящимися в эпизодической памяти,а также между личностными и социальными моделями,следует сознавать, что вместе с обсуждаемыми здесь кон-текстными моделями система нашей памяти представляетсобой интегрированную структуру этих видов информа-ции. Мы уже видели, что репрезентация самого дискурса(базы текста и его поверхностной структуры) является ча-стью контекстной модели, и эта контекстная модель нахо-дится в систематических отношениях с конструируемойчастной ситуационной моделью. [...]

Контекстная модель позволяет нам провести также тео-ретическое рассмотрение различий между устной и пись-

менной речью (Rubin, 1980). Вообще говоря, мы исхо-дим из того, что модели ситуаций создаются и требуютсядля понимания как устных, так и письменных текстов. Од-нако иногда могут иметь значение и различия в способекоммуникации, и это следует отразить в контекстной мо-дели. В некоторых случаях мы помним, в какой форме(устной или письменной) была получена нами данная ин-формация, а иногда и то, кто нам ее передал. Важно и то,что в письменном тексте обнаруживаются различные сиг-налы, способствующие формированию базы текста, ма-кроструктур и моделей, сигналы, отсутствующие как та-ковые в устном тексте: верстка текста, заголовки, различ-ные шрифты. Как уже говорилось, в этих случаях форми-рование макроструктур, как и извлечение необходимыхмоделей из памяти, может быть облегчено.

Однако основные различия между устной и письмен-ной коммуникацией заключаются в системе стратегиче-ской организации процессов порождения и восприятия со-общений ( Н i I d у а г d and Olson, 1982). В отличие от вос-приятия на слух, чтение допускает установление приемле-мой для индивида скорости восприятия, понимания и ус-воения знания. Это означает, что читающие могут уде-лить больше времени извлечению из памяти личностныхмоделей и могут активизировать больше информации, за-ключенной в этих моделях. В результате могут возни-кнуть и конфликты: более широкое и более уместное ис-пользование моделей дает возможность лучшего понима-ния, но в то же время бесконтрольная активизация инфор-мации, содержащейся в личной памяти, может приводитьк смешению ее с информацией, содержащейся в данномтексте и в данной ситуационной модели. С другой сторо-ны, богатая информация, содержащаяся в устном тексте(передаваемая интонацией, жестами, паралингвистически-ми элементами), позволяет конструировать более диффе-ренцированную контекстную модель и, следовательно,способствует более эффективному восстановлению в па-мяти самой коммуникативной ситуации.

ПРИМЕР: ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕИ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МОДЕЛИ

Поскольку полный анализ соответствующих моделейзнания, необходимых для понимания даже простого тек-ста, занял бы, вероятно, большую часть отведенного для

97

этой публикации места, мы ограничимся лишь нескольки-ми фрагментами такого анализа. В таблице 1 (см. табл.в Приложении, с. 105—107) анализируется начало инфор-мационного сообщения, опубликованного в одной нидер-ландской газете („NRC-Handelsblad" от 12 июля 1983 г.).В левой колонке дана информация, содержащаяся в текстеи в части коммуникативного контекста (выраженная сред-ствами естественного языка без какой-либо формализа-ции), а в правой колонке—предполагаемые модели, акти-визируемые, используемые и обновляемые в ходе чтенияинформации. Поскольку не существует стандартных спо-собов представления множества процессов, происходя-щих при этом, используемая нами нотация моделей, ихсодержания, порядка воссоздания моделей, обновленияи установления связей внутри и между моделями созданаad hoc, (см. табл. на с. 105—107).

Во-первых, мы видим, что контекст поставляет и акти-визирует некоторую информацию о типе коммуникации(газетное сообщение), типе газеты и о тех особенностяхполитической ориентации газеты (консервативной), кото-рые могут имплицитно воздействовать на газетное сооб-щение. Последнее может выразиться, например, в том,что о леворадикальных движениях будет сообщатьсялишь негативная информация.

Заголовок -текста и лежащая в его основе семантиче-ская репрезентация содержит понятия, которые могутслужить для активизации основных моделей данного тек-ста, то есть ПЕРУ и (ВООРУЖЕННОЕ) НАПАДЕНИЕ.Частная, модель в этом случае представляет собой сочета-ние информации, извлеченной из этих двух моделей, с ин-формацией, содержащейся в тексте: нападение произошлов Перу. Модели включают как общую информациюо Перу и вооруженных нападениях, так я возможную лич-ную информацию, связанную, например, с находящимисяв Перу друзьями. Информация в моделях А.с и d полученаиз недавних газетных сообщений о террористическом дви-жении в Перу. Эта информация может подключать недав-ние конкретные модели текста и контекста и, следователь-но, частные модели этих террористических актов. Конвен-циональные категории, входящие в состав модели НАПА-ДЕНИЕ, такие, как участники, цель, действие, частичновзяты (восстановлены заново) из информации, содержа-щейся в базе текста. Тот факт, что при нападении ис-пользовано оружие, составляет часть нашей общей моде-ли (и сценариев) нападения, кроме того, это предполагает-

98

ся заголовком („один человек убит"). Имеющиеся в на-шем распоряжении знания позволяют предполагать, чторечь идет о политической акция. Последующие предложе-ния пополняют эти модели информацией: точное место-нахождение (Лима, штаб-квартира Партии народногодействия), число нападавших, число пострадавших и какони пострадали, использованное оружие. Значительныйобъем информации, которая может быть использованаили извлечена путем умозаключений, не выражен в тексте,например то, что Лима—столица Перу, что нападав-шие—противники правящей Партии народного действия,и, возможно, оценочное суждение типа того, что люди,нападающие на безоружных женщин, поступают плохо.Предшествовавшая информация в газетах могла сформи-ровать еще одну модель, а именно—о подпольном дви-жении „СЕНДЕРО ЛЮМИНОСО", что может задейство-вать информацию, не содержащуюся в тексте, напримеро том, что раньше их поддерживали крестьяне. Это отсут-ствие информации в тексте может связываться с нашеймоделью данной газеты (более подробно о понимании га-зетных сообщений см. van Dijk and Kintsch, 1983).

Разумеется, здесь не отражены образные представле-ния, которые могут возникать в нашем воображении,а именно то, как происходило нападение. Стреляли из ав-томобиля? Как можно бросить гранату из (движущегося)автомобиля? То же самое может относиться и к представ-лению о здании штаб-квартиры и т. п.4

Однако важнее то, что этот пример показывает, какфрагменты моделей извлекаются из памяти с помощьюключевых моментов текста, как они используются и об-новляются.

ЭМПИРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Если понятие ситуационной модели обладает эмпири-ческим содержанием, то следует по крайней мере попыта-ться выявить экспериментально некоторые более специ-фические следствия их существования. Некоторые экспе-риментальные исследования уже упоминались, и, раз-умеется, существует достаточное количество проведенныхранее экспериментов, которые могут быть проинтерпре-тированы по-новому, в свете теории моделей. Однакоограниченный объем данной публикации не позволяетпровести детальный разбор полученных в этой области

99

экспериментальных данных. Поэтому мы лишь кратковыскажем ряд предположений и дадим некоторые пред-варительные прогнозы.

1. Первое общее предположение, конечно, сводитсяк тому, что носитель языка, не обладающий моделью илиобладающий чрезвычайно фрагментарной моделью, дол-жен встретиться со значительными трудностями при по-нимании дискурса. Результатом может быть замедлениечтения, слабое запоминание, значительное количествоошибок при воспроизведении по памяти и узнаваниии другие последствия низкой степени понимания. Так, со-общения о чрезвычайно непривычных событиях могутпредставлять большую сложность именно потому, что со-здать подходящую частную модель довольно сложно.Это характерно для сообщений о событиях и действиях,происходящих в обществах с другой культурой (К i n t s с hand Greene, 1979).

2. Можно ожидать, что определенные свойства текстаоблегчают или затрудняют создание частной модели. Этотипично для текстов с абстрактным содержанием, для ко-торых образные представления о конкретных лицах, пред-метах или действиях не играют роли (Paivio, 1971).

3. Текст может содержать описание ситуации, следую-щее канонической структуре модели, и в этом случае со-здание модели должно происходить легче, чем при описа-нии ситуации, отличающемся от канонического (М a n d -ler, 1978; Ehrlich et al., 1979; Levelt, 1982; Jarvel laand Klein, 1982).

4. Если структура текста довольно сильно отклоняе-тся от канонической структуры модели, это может осло-жнить понимание, но в то же время отрезки текста, откло-няющиеся от привычных шаблонов, легче опознать. То жедолжно относиться и к специфическим стилистическимчертам текста и к риторическим фигурам.

5. Если частные модели собраны из фрагментов другихмоделей, то следует ожидать, что при большем количе-стве задействованных моделей для понимания текста тре-буется большее количество времени. Кроме того, в этихслучаях воспроизведение по памяти может быть менееуспешным, чем при ситуации, которой соответствует однамодель.

6. Существует тенденция к смешению собственно тек-стуальной информации с информацией, содержащейсяв модели. Она проявляется тем очевиднее, чем большевремени прошло с момента предъявления сообщения. Эф-

100

фект будет усиливаться, если испытуемые прочтут неско-лько текстов об одной и той же ситуации, как это бываетс газетными новостями (см. также Bower, Black andTurner, 1979).

7. Если модели играют определенную роль в процессеобновления информации, можно ожидать, что текстыс большим количеством новой информации труднее чи-тать, понимать или воспроизводить по памяти по сравне-нию с текстами, содержащими большое количество ин-формации из старых моделей, поскольку в этом случаеобъем конструктивной деятельности должен быть боль-шим.

8. Модели обеспечивают фоновое знание для понима-ния дискурса. Следовательно, если модель является до-статочно полной, текст может содержать больше импли-цитной информации и быть относительно менее связным:в таких случаях наблюдается более активное использова-ние пресуппозиций и меньшее число эксплицитных кон-некторов или связывающих пропозиций.

9. Если частные модели используются только ad hocдля обновления более общих моделей, то извлечение этихчастных моделей из памяти будет более сложным, чемизвлечение из памяти (обновленных) общих моделей.

10. Мы предположили, что общие (социальные) сцена-рии используются в восприятии речи только через актуа-лизацию в эпизодических моделях. Это может означать,что актуализованные фрагменты сценария будут лучшеприпоминаться, чем неактуализованные. С другой сторо-ны, следует принять во внимание и то, что общее, стерео-типное знание извлекается из памяти легче, чем эпизоди-ческие модели. Здесь потребуются дальнейшие детальныеразработки.

11. Модели формируются не только на основе тек-стуальной информации, но также и на основе интерпрета-ции реальных событии и образов. Потребуется серияэкспериментов, чтобы выяснить, возможно ли смешениесодержащейся в модели информации, извлеченной из тек-ста, и информации, полученной из других источников(Schal lert , 1980). Представляется возможным экспери-ментальное отделение понимания и припоминания тек-стуальной информации от информации, принадлежащеймодели.

Хотя мы сформулировали здесь несколько довольнообщих предположений о роли моделей, в целом будет до-статочно сложно точно отделить информацию, принадле-

101

жащую базе текста, от информации, содержащейся в част-ных моделях, общих моделях и сценариях5.

Разумеется, эмпирическое подтверждение когнитив-ной реальности ситуационных моделей не должно ограни-чиваться контролируемыми лабораторными эксперимен-тами. Напротив, данные о содержании и индивидуальныхстратегиях использования эпизодических моделей могутбыть извлечены и из более естественных проявлений та-ких моделей, например из автобиографических высказы-ваний, рассказов, интервью. Процессы извлечения, оценкии использования информации, содержащейся в личномопыте, которые формируют наши личностные модели,в самом деле достаточно сложно воссоздать в лаборатор-ных условиях. Существует немало исследований, посвя-щенных различным методам, и они наверняка обеспечатданные о содержании, структуре и использовании лич-ностных моделей (Lin ton, 1975; Neisser, 1982; W h i t -ten and M a u r i e l l o Leonard, 1981).

Наконец, мы должны хотя бы упомянуть об одном изинтересных приложений теории когнитивных моделей.В нашей работе, выполненной в рамках проекта исследо-ваний об этнических предубеждениях в разговорах обэтнических меньшинствах в Нидерландах, выяснилось,что различные виды предубеждений, а также различныестратегии их выражения (или невыражения) в речи теснокоррелируют с теоретическими различиями, проведенны-ми в этой работе между различными видами моделей (vanDijk, 1984; 1987а). Предубеждения, основанные на лич-ном опыте, то есть обеспеченные моделями ситуаций,происходивших в ближайшем окружении, отличаются оттех разновидностей предубеждений, которые производныот более общих, социальных стереотипов относительноэтнических групп. Однако личностные предубеждения мо-гут легко переходить из частных моделей в общие или мо-гут использоваться в качестве „подтверждения" негатив-,ных социальных установок.

В исследованиях по социальному познанию (см., на-пример, Forgas, 1981) и их приложениях по исследова-нию социальных стереотипов (Hamil ton, 1981) все боль-ше внимания уделяется роли социальной репрезентацииситуаций, личностей и групп. Такие понятия, как схемыи сценарии, были заимствованы из психологии и работ поискусственному интеллекту с тем, чтобы моделироватьструктуру и использование стереотипных представленийо национальных меньшинствах. Наши исследования по-

102

зволяют высказать предположение, что в дополнениек более эксплицитным способам представления информа-ции и четким стратегиям обработки социальной инфор-мации ситуационные модели также важны при рассмотре-нии формирования и функционирования мнений и устано-вок, относящихся к этническим меньшинствам. Без поня-тия модели неясно, как находящиеся во власти предрас-судков люди в действительности интерпретируютмежэтнические ситуации и как они действуют в таких си-туациях. Отсутствие конкретного личного опыта, напри-мер столкновений с представителями национальныхменьшинств, будет побуждать людей „представлять се-бе" такой опыт путем формирования моделей „по умол-чанию", то есть путем актуализации уже существующихэтнических установок, извлеченных из семантической (со-циальной, общей) памяти. И наоборот, единичная частнаямодель такого столкновения может быть использованав стратегии формирования общих моделей и абстрактныхустановочных схем, относящихся к этническим меньшин-ствам (подробнее см. van Dijk, 1987a).

Мы привели этот пример продолжающегося исследо-вания не только потому, что он демонстрирует релевант-ность понятия эпизодических моделей в других областяхпсихологии и социологии, и не только для того, чтобывыявить ряд специфических черт предубежденной речи, нои с целью подчеркнуть потребность в междисциплинар-ном подходе к дальнейшей разработке этого понятия,а также желая указать на возможность успешного исполь-зования когнитивных теорий в анализе актуальных со-циальных проблем.

выводы

Мы продемонстрировали, что когнитивная теорияобработки дискурса нуждается в теории моделей. Моделипредставляют собой находящиеся в эпизодической памя-ти когнитивные репрезентации ситуаций, которые описы-ваются в дискурсах. Они включают аккумулированныйопыт предыдущих событий с теми же или подобнымипредметами, лицами или явлениями. Они требуются в ка-честве основы интерпретации дискурса. Только в отноше-нии этих моделей мы можем оценить сообщение по егоистинности/ложности, установить референциальное то-ждество и выявить его связность на локальном и глобаль-ном уровнях.

юз

Мы предположили, что ситуационная модель строитсявокруг схемы модели, состоящей из ограниченного числакатегорий, которые используются для интерпретации си-туаций. Эти схемы наполняются затем конкретной инфор-мацией, которую мы получаем о такой ситуации в различ-ных ситуативных и коммуникативных контекстах. Ди-скурс обычно обрабатывается с тем, чтобы обновить су-ществующие модели или создать новые. Поскольку ди-скурсы одновременно могут быть о разных видах опыта,нам часто требуется построить новую частную модель изфрагментов существующей модели. Таким образом, каж-дая частная модель создается на основе: 1) информации,извлеченной из текста, 2) фрагментов уже имеющихся мо-делей, 3) актуализации общего знания (сценариев).

Наконец, было продемонстрировано, что пониманиедискурса требует также создания частных контекстныхмоделей, неотъемлемой составляющей которых являетсяданный конкретный дискурс. Эти контекстные модели не-только придают тексту необходимое социальное из-мерение, но также служат собственно эпизодическими коммуникативным измерением ситуационных моделей,конструируемых в результате обработки дискурса.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Не следует смешивать это понимание модели с таким понима-нием, при котором „модель" является приблизительным эквивалентом„теории". В данной работе когнитивная модель—это не модель (тео-рия) познания, а структура представления знания в памяти.

2 В особенности в этом разделе не было возможности отдать дол-жное многим ценным идеям о социокогнитивных аспектах ситуацийи эпизодов, которые были выдвинуты в течение последних десятилетийисследовательской деятельности. Подробнее см. работы: Forgas, 1979;A r g y l e et al., 1981. Полезная антология, включающая множество пу-бликаций по разным аспектам понимания (социальной) ситуации:F u r n h a m and Argyle, 1981.

3 Эти макропропозиции необходимы, чтобы организовать иерархи-чески, порой чрезвычайно обширного объема, знание, которое можетбыть накоплено в результате неоднократного получения информации(включая тексты) о различных категориях схемы, то есть деталях, касаю-щихся лиц, предметов, действий, с которыми мы регулярно сталки-ваемся.

* Другие сообщения в нидерландской прессе, как и заметка в „Гар-диан" от 13 июля 1983 г., включают различные детали того же событияи, следовательно, выражают и вводят различные модели (которые мо-жно назвать вариантами модели или альтернативными моделями) ситуа-ции. Так, „Гардиан" сообщает, что нападавшими руководила женщина,что было убито три человека и что нападавшие на самом деле покинулимашины и ворвались в здание. Несмотря на точность цифровых данных

104

в газетных сообщениях (риторический прием, цель которого—подчеркнуть достоверность), различные информационные агентстваи газеты, судя по всему, выражают различные модели.

5 Это скорее техническая проблема для проведения контролируе-мых экспериментов. Как было показано в настоящей работе, суще-ствуют систематические различия в содержании, функциях и использова-нии различных структур знания/мнений в памяти, даже если между нимиимеются многочисленные связи. Поскольку эпизодическая память нака-пливает сведения не только об эпизодах, а семантическая долговремен-ная память является не только семантической (а включает также схемыэпизодов), представляется более уместным говорить соответственноо личностной и социальной памяти.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Таблица 1. Пример анализа текста. База текста и ситуационная мо-дель текста. В графе „Информация, содержащаяся в моделях" информа-ция, полученная из базы текста, выделена, даже если она была известнадо того. Значимые референты текста/модели пронумерованы (pi, р2и т.д.), чтобы показать кореференцию.

Текст. ПЕРУ: ОДИН ЧЕЛОВЕК УБИТ ВО ВРЕМЯ НАПАДЕНИЯ НАШТАБ-КВАРТИРУ ПАРТИИ

При нападении группы из пяти вооруженных человек наштаб-квартиру правящей Партии народного действия в Лиме од-на женщина была убита, еще тридцать человек было ранено. По-лиция предполагает, что нападавшие принадлежали к терро-ристической группировке маоистского толка „Сендеро Люми-носо".

Вчера около семи часов вечера по местному времени пятеронападавших, находившихся в машинах, открыли огонь изполуавтоматических винтовок и забросали гранатами зданиепартии, в котором как раз началось заседание ее женскойсекции.

Генеральный секретарь партии X. А. Орландшш назвал на-падение „самым варварским" актом за три года существованиягруппировки „Сендеро Люминосо".

Перед самым нападением в пятнадцати других местах столи-цы взорвались бомбы. Жертв не было (АП, АФП).

КОНТЕКСТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ, СОДЕРЖАЩАЯСЯ В МОДЕЛЯХИНФОРМАЦИЯ

1. Газета 1. МОДЕЛЬ: (НИДЕРЛАНДСКАЯ) ГАЗЕТА

2. Не первая полоса, а. консервативнаямаленькая заметка 2. Международное событие, относительно

3. Международные малозначимоеновости а. социально-политические собы-

тия

105

КОНТЕКСТНАЯИНФОРМАЦИЯ

ИНФОРМАЦИЯ, СОДЕРЖАЩАЯСЯ В МОДЕЛЯХ

6. Одна женщинаубита и ещетридцать человекранено.

8. МОДЕЛЬ В: Последствия: женщина (рЗ),тридцать р2 ранены.В.е. Оценочный модификатор:

нападавшие—подлые лю-ди (убивают женщин).

7. Полиция предпола-гает, что нападав-шие принадлежалик террористическойгруппировке мао-истского толха „Се-ндеро Люминосо".

Вчера около семичасов вечера поместному временипятеро нападавших,находившихся в ма-шинах, открылиогонь из полуавто-матических винто-вок и забросали гра-натами здание пар-тии, в котором какраз началось заседа-ние ее женской се-кции.

9. МОДЕЛЬ В: Реакция: действиязаявление.

10. МОДЕЛЬ В.а.: (подтверждение 7.2?) и A.d.:террористическая группи-ровка „Сендеро Люмино-со": МОДЕЛЬ С.

МОДЕЛЬ С: „СЕНДЕРО ЛЮМИНОСО"a. Террористическая деятель-

ность в Перу.b. Маоистская идеология (орто-

доксальная)c. Поддерживается беднейшим

крестьянствомd. Возглавляется бывшим уни-

верситетским преподава-телем

e. Недавняя статья в газетеf. По-испански: „Светлый путь"g. Подлые люди? (информация

из В.е)h. МОДЕЛЬ: ГАЗЕТНАЯ ИН-

ФОРМАЦИЯ

11. МОДЕЛЬ В: Время: около семи вечера,вчера, местное время (времяв Перу)

B.C.: открыли огояып полуавто-матических винтовок (pi),забросала гранатами (р!)

В.: Откуда совершалось нападе-ние: автомобили (NB: повто-ряющаяся в тексте информа-ция о цели не здесь; ср. 4)

12. МОДЕЛЬ В: Обстоятельства: заседаниеженской секция р5 как раз нача-лось (женщины в здании: женщи-на рЗ) (МОДЕЛЬ А.е.: МОДЕЛИk и т: друзья в опасности?Друзья—члены СЛ? (МО-ДЕЛЬ С))

107

ЛИТЕРАТУРА

A r g y l e et al., 1981 = A r g y l e , M., F u r n h a m , A., Graham, J. A.Social Situations. London: Cambridge University Press, 1981.

Beaugrande, Dressier, 1981 = Beaugrande, R. de, Dres-sier, W.U. Introduction to Text Linguistics. London: Longman, 1981.

Bower, G.H., 1980 = Bower, G.H. Mood and memory.—.American Psychologist", 1980, 36, 129—148.

Bower et al., 1979 = Bower, G. H., Black, J.B., Turner,T.J, Scripts in memory for text.— „Cognitive Psychology", 1979, 11,177—220.

B r a n s f o r d , F r a n k s , 1972 = B r a n s f o r d , J.D., Franks, J.J.Theabstraction of linguistic ideas.—„Cognitive Psychology", 1972, 2, 331—350.

Brown, Fraser, 1979 = Brown, P., Fraser, C. Speech as a markerof situation.— In: „Social Markers in Speech" (Scherer, K; R., Giles, H.(eds.)). London: Cambridge University Press, 1979.

Brown, K u l i k , 1977 = Brown, R., Kulik, J. Flashbulb memo-ries.— „Cognition", 1977, 5, 73—99.

Coulthard, 1977 = C o u l t h a r d , M. Introduction to Discourse Ana-lysis. London: Longman, 1977.

Craik, 1943 = Craik, K. The Nature of Explanation. Cambridge:Cambridge University Press, 1943.

van Dijk, 1972 — van Dijk, T. A. Some Aspects of Text Grammars.The Hague: Mouton, 1972.

van Dijk, 1973 = van Dijk, T. A. Text grammar and text logic.—In:„Studies in Text Grammar" (Petofi, J.S., Rieser, H. (eds.)). Dordrecht: Rei-del, 1973.

van Dijk, 1977 = van Dijk, T.A. Text and Context. London: Long-man, 1977.

van Di jk 1980a = van Dijk, T. A. Macrostructures. Hillsdale (NJ):Erlbaum, 1980.

van Dijk, 1980b = van Dijk, T. A. (ed.). Story comprehension (Spec,issue).—„Poetics", 1980, 8, 1/3.

van Dijk, 1981 = van Dijk, T.A. Studies in the Pragmatics of Dis-course. Berlin: Mouton, 1981.

van Dij k, 1983 = van Dij k, T. A. Cognitive and conversational strate-gies in the expression of ethnic prejudice.— „Text", 1983, 3, 375—404.

van Dijk, 1984 = van Dijk, T.A. Prejudice in Discourse. Amsterdam:Benjamins, 1984.

van Dijk, 1985 - van Dijk, T.A. (ed.). Handbook of Discourse Ana-lysis. London: Academic Press, 1985, vol. 1—4.

van Dijk, 1987a = van Dijk, T.A. Communicating-Racism: EthnicPrejudice in Thought and Talk. Newbury Park (CA): Sage, 1987.

van Dijk, 1987b = van Dijk, T.A. News as Discourse. Hillsdale (NJ):Erlbaum, 1987.

van Dijk, 1987c = van Dijk, T.A. News Analysis. Hillsdale (NJ): Erl-baum, 1987.

van Dijk, Kintsch, 1978 = van Dijk, T. A., Kintsch, W. Cogni-tive psychology and discourse: Recalling and summarizing stories.—In: „Cur-rent Trends in Text Linguistics" (Dressier, W. U. (ed.)). Berlin: de Gruyter,1978.

van Dijk, Kintsch, 1983 = van Dijk, T. A., Kintsch, W. Strate-gies of Discourse Comprehension. New York: Academic Press, 1983.

Dik, 1978 = Dik, S. Functional Grammar. Amsterdam: North-Holland, 1978.

Ehr l ich et al., 1979 = Elrflich, K., Mani, K., Johnson-

108

Laird, P. N. Mental Models of Spatial Relations. University of Sussex, La-boratory of Experimental Psychology, 1979.

Fle tcher , 1983 = Fletcher, C.R. Surface Forms, Textbases and Si-tuational Models. University of Colorado, Boulder, Department of Psycho-logy, 1983.

Forgas, 1979 = Forgas, J.P. Social Episodes. New York: AcademicPress, 1979.

Forgas, 1981 = Forgas, J.P. (ed.). Social Cognition. New York: Aca-demic Press, 1981.

Foss, 1982 = Foss, D.J. A discourse on semantic priming.—„Cognitive Psychology", 1982, 14, 590—607.

Furnham, Argyle , 1981 = F u r n h a m , A., Argyle, M. (eds.)ThePsychology of Social Situations. London: Pergamon Press, 1981.

Garnham, 1981 = Garnham, A. Mental models as representationsof text-—„Memory and Cognition", 1981, 9, 560—565.

G a r n h a m et al., 1982 = Garnham, A., Oakhil l .J . , J o h n s o n -Lai rd, P. N. Referential continuity and the coherence of discourse.—„Cognition", 1982, 11, 29- 6.

Givon, 1979 = Givon, T. On Understanding Grammar. New York:Academic Press, 1979.

Guenthner, Schmidt, 1979 = G u e n t h n e r , F., Schmidt, S.J.(eds.). Formal Semantics and Pragmatics for Natural Languages. Dordrecht:Reidel, 1979.

H a l l o r a n et al., 1970 = Hal loran, J.D., Ell iott, P., Mur-dock, G. Demonstrations and communication. Harmondsworth; England:Penguin Books, 1970.

H a m i l t o n , 1981 = Hami l ton, D. (ed.). Cognitive Processes in Ste-reotyping and Intergrpup Behavior. Hillsdale (NJ): Erlsbaum, 1981.

H i l d y a r d , Olson, 1982 = Hildyard, H., Olson, D.R. On thecomprehension and memory of oral vs. written discourse.—In: „Spoken andwritten language" (Tannen D. (ed.)). Norwood (NJ): Ablex, 1982.

Hughes, Cresswel l , 1968 = Hughes, G.E., Cresswell, M.J.An Introduction to Modal Logic. London: Methuen, 1968.

Jarve l la , Klein, 1982 = Jarvel la, R.J., Klein, W. (eds.). Speech,Place and Action. Chichester: Wiley, 1982.

Johnson-Laird, 1980 = Johnson-Laird, P. N. Mental models incognitive science.—„Cognitive Science", 1980, 4, 72—115.

Johnson-Laird, 1983 = Johnson-Laird, P.N. Mental Models.London: Cambridge University Press, 1983.

J o h n s o n - L a i r d , Garnham, 1980 = J o h n s o n - L a i r d , P.N.,Garnham, A. Descriptions and discourse models.— „Linguistics and Phi-losophy", 1980, 3, 371—393.

Kamp, 1981 = Kamp, H. A theory of truth and semantic representa-tion.—In: „Formal Methods in the Study of Language" (Groenendijk J. A.G. et al. (eds.)). Amsterdam: Mathematical Centre Tracts, 1981.

K a r t t u n e n , 1975 = K a r t t u n e n , L. Discourse referents.—In: „Syn-tax and Semantics" (McCawley (ed.)), vol. 7. New York: Academic Press,1975.

Keen an, 1975 = Keenan, E.L. (ed.) Formal Semantics of NaturalLanguage. Cambridge: Cambridge University Press, 1975.

Keenan et al., 1977 = Keenan, J.M., M a c W h i n n e y , В., May-hew, D. Pragmatics in memory: A study of natural conversation.—„Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior", 1977, 16, 549—560.

Kintsch, Greene, 1978 = Kintsch, W., Greene, E. The role ofculture-specific schemata in the comprehension and recall of stories.—„Discourse Processes", 1978, 1, 1—13.

109

Kintsch, Dijk, 1975 = К i n t s с h, W., Dijk, T.A. van. Com-ment on se rappelle et on resume des histoires.— „Langages", 1975, 40,98—116.

Kintsch, Dijk, 1978 = Kintsch, W., Dijk, T.A. van. Towarda model of context comprehension and production.— „Psychological Re-view", 1978, 85, 363—394.

Levelt, 1982 = Levelt, W.J.M. Linearization in describing spatialnetworks.—In: „Processes, Beliefs and Questions" (Peters, S., Saarinen, E.(eds.)). Dordrecht: Reidel, 1982.

Linton, }975 = Linton, M. Memory for real-world events.—In:„Explorations in Cognition" (Norman, D. A., Rumelhart, D. E. (eds.)). SanFrancisco: Freeman, 1975.

L i p p m a n n , 1922 = Lippmann, W. Public Opinion. New York:Harcourt, 1922.

Mandler, 1978 = Mandler, J. A code in the node: The use of a storyschema in retrieval.—„Discourse Processes", 1978, 1, 14—35.

Nash-Webber, 1978 = Nash-Webber, B.L. A Formal Approachto Discourse Anaphora. Cambridge (MA): Bolt, Beranek and Newman, 1978.

Nash-Webber, 1981 = Nash-Webber, B.L. Discourse modelsynthesis: Preliminaries to reference.—In: „Elements of Discourse Under-standing" (Joshi, A. K. et al. (eds.)). London: Cambridge University Press,1981.

Neisser, 1982 = Neisser, U. (ed.) Memory Observed: Rememberingin Natural Contexts. San Francisco: Freeman, 1982.

Paivio, 1971 = Paivio, A. Imagery and Verbal Processes. New York:Holt, 1971.

Petofi and Rieser, 1974 = Petofi, J.S. and Rieser, H. Problemeder modelltheoretischen Interpretation von Texten. Hamburg: Buske, 1974.

Rubin, 1980 = Rubin, A. A theoretical taxonomy of the differencesbetween oral and written language.—In: „Theoretical Issues in Reading Com-prehension" (Spiro, R.J. et al. (eds.)). Hillsdale (NJ): Erlbaum, 1980.

Schallert, 1980 = Schallert, D.L. The role of illustrations in read-ing comprehension.—In: „Theoretical Issues in Reading Comprehension"(Spiro, R.J. et al. (eds.)). Hillsdale (NJ): Erlbaum, 1980.

Schank, 1982 = Schank, R.C. Dynamic Memory. London: Cam-bridge University Press, 1982.

Schank, Abelson, 1977 = Schank, R.C., Abelson, R.P.Scripts, Plans, Goals and Understanding. Hillsdale (NJ): Erlbaum, 1977.

Schutz, 1970 = S c h u t z , A . On phenomenology and social rela-tions.—In: „Alfred Schutz on Phenomenology and Social Relations" (Wag-ner, H. R. (ed.)). Chicago: University of Chicago Press, 1970.

Stenning, 1978 = Stenning, K. Anaphora as an approach to prag-matics.— „Linguistic Theory and Linguistic Reality" (Halle, M. et al. (eds.)).Cambridge (MA): MIT Press, 1978.

Thomas, 1928 = Thomas, W.I. Situational analysis. The behaviorpattern and the situation.—In: „W.I. Thomas on Social Organization andSocial Personality" (Janovits, M. (ed.)). Chicago, University of ChicagoPress, 1928.

Tul ving, 1983 = Tulving, E. Elements of episodic memory. London:Oxford University Press, 1983.

W h i t t e n and Mauriel lo, Leonard, 1981 = W h i t t e n , W.B. andMauriello, Leonard J. Directed search through autobiographical me-mory.—„Memory and Cognition", 1981, 9, 566—579.

АНАЛИЗ НОВОСТЕЙ КАК ДИСКУРСА*

НОВОСТИ КАК ТИП ДИСКУРСА

Одно из наиболее очевидных свойств газетных и теле-визионных новостей, которое игнорировалось как в тра-диционных, так и в сравнительно недавних исследованияхсредств массовой информации, состоит в том, что онипредставляют собой особый вид дискурса. Доминирова-ние социальных наук в изучении средств массовой комму-никации привело к концентрации внимания преимуще-ственно на экономических, политических, социальных илипсихологических аспектах обработки текстов новостей.Такая ориентация дала возможность выявить основныефакторы, задействованные в процессе производства ново-стей и в процессах использования или воздействия этихсообщений. В подобных исследованиях внимание на самосообщение обычно обращается лишь постольку, посколь-ку оно информирует о факторах, действующих в различ-ных контекстах его употребления. Различные формы кон-тентанализа—как традиционные, так и недавно возник-шие—были направлены на методологически адекватноеописание отдельных свойств текстов массовой информа-ции с основной целью—выявить особенности соответ-ствующих контекстов. Адекватность такого подходаопределяется скорее обоснованностью используемых ка-тегорий и изощренностью статистической обработки ре-зультатов, чем систематическим анализом и пониманиемтекстов массовой коммуникации.

Основываясь на результатах современных междисци-плинарных исследований дискурса, мы можем несколько

* Teun A. van Dijk. The Analysis of News as Discourse.—In: „NewsAnalysis. Case Studies of International and National News in the Press (Ed.by Teun A. van Dijk). Hillsdale, New Jersey, 1988, p. 1—30.

I l l

иначе подойти к изучению текстов сообщений массовойкоммуникации. Определяющим свойством этой новойориентации является ее направленность на изучение са-мой сути процесса массовой коммуникации, а именно са-мих речевых сообщений. При таком подходе речевые со-общения уже не анализируются лишь в терминах, поддаю-щихся наблюдению и статистической обработке, эмпири-чески выявляемых переменных, соотносящихся со свой-ствами источника новостей или условий их производства,с одной стороны, и характеристиками потребителей и ока-зываемого на них воздействия—с другой. Весь корпустекстов массовой коммуникации, и тексты новостей в осо-бенности, требует, помимо этого, изучения их самих какособого типа языкового употребления и особого типа тек-стов, относящихся к специфической социокультурнойдеятельности.

Это означает, прежде всего, что тексты массовой ком-муникации следует анализировать с точки зрения их соб-ственной структурной организации, на различных уров-нях описания. Такой структурный анализ не ограничивае-тся лингвистическим описанием фонологических, морфо-логических, синтаксических Или семантических структуризолированных слов, словосочетаний или предложений,как это принято в структурной или порождающей лингви-стике. Тексты характеризуются и более сложными, от-носящимися к более высокому уровню свойствами, таки-ми, как отношения связности между предложениями, об-щая тематическая структура, схематическая организация,и рядом стилистических и риторических параметров. Тек-сты массовой коммуникации, представленные в письмен-ной или устной форме как в форме монолога, так и в фор-ме диалога, получают при таком подходе комплексноеописание как их общей организации, так и специфическихсвойств. Таким путем мы можем, например, описатьструктуру и функцию заголовков и вводок (leads) в тек-стах газетных сообщений, так же как и стилистическиеособенности, линейную и тематическую организацию та-ких текстов. Точно так же тексты интервью или бесед сознаменитостями, то есть тексты, являющиеся одной изформ диалогического взаимодействия в сфере массовойкоммуникации, могут исследоваться с точки зрения изме-нения в них ролей говорящих, линейной упорядоченности,использования различных стратегий.

И все же это еще не все. Изучение дискурса не ограни-чивается эксплицитным описанием структур самих по се-

бе. Результаты исследований дискурса в области такихразличных дисциплин, как теория речевой коммуникации,когнитивная психология, социальная психология, микро-социология и этнография, показали, что дискурс не являе-тся лишь изолированной текстовой или диалогическойструктурой. Скорее это сложное коммуникативное явле-ние, которое включает в себя и социальный контекст,дающий представление как об участниках коммуникации(и их характеристиках), так и о процессах производстваи восприятия сообщения. Хотя основательный структур-ный анализ уже сам по себе важен в изучении процессамассовой коммуникации, все же главным здесь являетсярасширенное понимание контекстуальной перспективыдискурса, особенно значимой в исследовании текстов мас-совой коммуникации. Направленный таким образом ди-скурсный анализ может также привести к новому понима-нию тех процессов производства и использования сооб-щений, которые справедливо считаются наиболее значи-мыми в изучении массовой коммуникации. Новое при та-ком подходе видится в следующем: многие факторыи условия производства текстов массовой коммуникации,от экономических условий до социальных и институцио-нальных процедур выпуска текстов новостей, теперь мо-гут быть эксплицитно соотнесены с различными структур-ными характеристиками этих текстов. То же верно и дляпроцессов восприятия: понимание, запоминание и вос-произведение информации, содержащейся в текстах ново-стей, теперь могут изучаться в аспекте их обусловленно-сти текстуальными и контекстуальными (когнитивными,социальными) особенностями процесса коммуникации.

СТАНОВЛЕНИЕ ДИСКУРСНОГО АНАЛИЗА

Обращение к дискурсному анализу при исследованиисредств массовой коммуникации началось сравнительнонедавно; поэтому необходимо краткое введение для обсу-ждения предпосылок и развития этого нового подхода(подробнее об этом см.: van Dij k, 1985 с). В то же времятакой беглый исторический очерк может показать меж-дисциплинарные основания и теоретическую и методоло-гическую разнородность области дискурсного анализа.

Хотя историю этого направления исследований ди-скурса, находящегося на стыке разных наук (ср. нем.„Textwissenschaft"), можно проследить до античных трак-татов по риторике и поэтике более чем 2000-летней давно-

113

сти, его современное развитие началось в середине 1960-хгг. Как и структурная, и порождающая грамматикив лингвистике, современный дискурсный анализ, находя-щийся под методологическим влиянием этих грамматик,основан на исследованиях в области антропологии и этно-графии и связях этих дисциплин с поэтикой и семиотикой.В период развития русского формализма (в годы до и по-сле Октябрьской революции) антропологи, лингвистыи литературоведы представили первый опыт простейшегоструктурного анализа различных типов текста (Erlich,1965). И до сих пор, думается, наиболее важным исследо-ванием такого плана, подключающим к анализу многиедругие дисциплины, явилось исследование морфологиирусской сказки, предложенное Владимиром Проппом 60лет назад (Ргорр, 1928, 1958).

Структурализм, семиотика,нарративный анализ и этнография

Неизвестные на Западе в течение десятилетий исследо-вания Проппа и работы других ранних формалистов спо-собствовали возникновению структурной антропологииКлода Леви-Стросса (Levi-Strauss, 1958; Le-vi-Strauss, 1960) в 1960-х гг. Вместе с ростом структур-ной лингвистики и ее достижениями работы Леви-Строссапо анализу мифов и первые переводы работ русских фор-малистов на французский язык (Todorov, 1966 b) спо-собствовали развитию направления, которое теперьизвестно под названием французского структурализма.Главной особенностью этого структуралистского подхо-да является его интерес к анализу повествования. Иссле-дование литературных рассказов и обыденных историй,затем анализ фильмов и социальных мифов, которые ос-новываются преимущественно на методах языкознания,представлены в работах Барта (Barthes, 1966), Грейма-са (Greimas, 1966), Тодорова (Todorov, 1966 a; To-dorov, 1969), Кристевой (Kristeva, 1969), Эко (Есо,1966; Есо, 1976), Меца (Metz, 1966), Бремона (Вге-mond, 1964; Bremond, 1973) и многих других („Com-munications", 1964; „Communications", 1966; см. такжеCuller, 1975). Хотя первые исследования такого рода на-чали появляться примерно в 1964 г., их социокультурныйконтекст и оказанное ими влияние на читателей связанысо студенческими волнениями 1968 г. и последовавшимиизменениями в сфере высшего образования в том же году

114

и в последующие годы. В 1970-х гг. стало наблюдатьсябыстрое распространение структурализма этого направ-ления и в Европе и в США, однако наиболее значитель-ным и продолжительным воздействие этого направлениябыло в романоязычных странах Европы, Севернойи Южной Америки.

Связующим элементом в этом очень широком набореразличных направлений было возрождение новой дисци-плины, а именно семиотики (франц. semiologie), на основенескольких родственных дисциплин в области социаль-ных наук (Morris, 1938) и гуманитарных наук(Barthes, 1964; Ее о, 1976). Как общая теория знаковойдеятельности семиотика дала равную возможность ан-тропологам, литературоведам, лингвистам и социологамизучать значение и обозначение в терминах, позволяющихустанавливать междисциплинарные соответствия и связи.Помимо широкоизвестных семиотических исследованиймифов, рассказов, поэтических произведений, семиотикастимулировала также усиленный интерес к изучению раз-личных явлений культуры и общественной жизни, кото-рые ранее не пользовались вниманием со стороны тради-ционных научных дисциплин, например к изучению же-стикуляции, национальных флагов и символов, к исследо-ванию кино, рекламы, комиксов и других средств массо-вой информации. (Многие из этих работ были впервыеопубликованы в широкоизвестном журнале „Communica-tions".) Семиотический подход в дальнейшем оказал воз-действие и на исследование средств массовой коммуника-ции и новостей (Bentele, 1981; Hart ley, 1982).

В то же самое время в другой части Европы структур-ная антропология также пробудила интерес к системати-ческому анализу мифов и сказок (Dundee, 1964; Кбп-g a s - M a r a n d a and Maranda, 1971). И лишь иссле-дования в области лингвистической антропологии, раз-рабатываемой в США, заложили основы для широкогоизучения дискурса и коммуникативных явлений. Благо-даря деятельности таких ученых, как Хаймс и Гамперц,середина 1960-х гг. была отмечена возникновением этно-графии устной речи и этнографии коммуникации(Hymes, 1964; Gumperz and Hymes, 1972). Помимоструктурного анализа мифов, сказок, рассказов, песен,различных типов повседневного устного общения, в рам-ках данного подхода производилось исследование общегоэтнографического контекста таких дискурсов, в том числеособенностей их коммуникативной реализации, а также

115

социальных и культурных условий их употребления(Bauman and Sherzer, 1974; Saville-Troike, 1982;Gumperz, 1982a; Gumperz, 1982b).

Анализ речевого общения

Вторым важным источником современного дискурс-ного анализа следует признать микросоциологию. Ис-ходя из существенно отличающихся теоретических и фе-номенологических ориентации, различные социологи, та-кие, как Гоффман (Goffman, 1959; Goffman, 1967),Гарфинкель (Garfinkel, 1967) и Сикурель (Cicourel,1973), сосредоточивают внимание на изучении повседнев-ного речевого общения и значениях и интерпретациях, ле-жащих в его основе. Такая направленность исследованийвскоре породила особый интерес к одному из наиболееобыденных и в то же время наиболее своеобразных видовповседневного речевого общения—разговору, беседе(S u d n о w, 1972; S с h e n k e i п, 1978). Движение в этом на-правлении было положено работой Сакса, Щегловаи Джефферсона (Sacks, Schegloff and Jefferson,1974) о смене ролей в разговоре; вслед за этим методыанализа речевого общения быстро распространились надругие дисциплины, такие, как социолингвистика и этно-графия, и теперь этот анализ является одной из основныхпарадигм в обширной сфере дискурсного анализа. Анализречевого общения не только привлек устойчивое внима-ние к неформальным типам устной речи, но и оказал влия-ние на изучение других типов диалогического взаимодей-ствия: текстов „врач—пациент", „учитель—ученик",текстов общения при встречах, интервью при найме на ра-боту (Sinclair and Coulthard, 1975; Labov andFanshel, 1977; Mehan, 1979; см. также van Dijk,1985c, vol. 3; Atk inson and Heritage, 1984;McLaughlin, 1984).

Прагматика и социолингвистика

Третьим направлением, важным для становления ди-скурсного анализа, явились работы по философии, в томчисле работы 1960-х гг. по анализу речевых актов (таких,как обещания или угрозы) Остина (Austin,! 962), Сёрля(Searle, 1969) и Грайса (Grice, 1967/1975). Они обеспе-чили базисную концептуальную структуру для рассмотре-

Пб

ния употребления языка с точки зрения прагматики, чтопозволило установить необходимую связь между языко-выми высказываниями как лингвистическими объектами,с одной стороны, и социальными действиями, с другой(Sadock, 1974; Parrel, Sbisa and Verschueren,1981; Leech, 1983; Levinson, 1983))Первоначальноболь-шая часть этих исследований ограничилась рамками вы-сказываний, состоящих из одного-изолированного пред-ложения. Однако оказалось, что ранее не исследовав-шиеся прагматические связи между лингвистическимиструктурами и социальными действиями важны и прианализе текста как последовательности речевых актов,и при анализе отношений между текстом и контекстом(van Dijk, 1981).

Четвертым источником влияния на дискурсный анализбыла зарождающаяся в середине 1960-х гг. социолингви-стика (Fishman, 1968). Социолингвистика предложилазаменить достаточно абстрактное, внеконтекстное изуче-ние языковых систем методами структурной или поро-ждающей грамматик эмпирическим исследованием ре-ального использования языка в определенном социаль-ном контексте (Gig По li, 1972; Di t tmar, 1976). Основ-ное внимание социолингвистики было сосредоточено натом влиянии, которое оказывают социальные факторы(принадлежность к определенному классу, роду, этниче-скому типу и под.) на лингвистическую вариативность; со-циолингвистика отвергает устоявшееся представление ободнородности языковой общности, владеющей одними тем же языком. Под влиянием таких работ, как работыЭрвин-Трипп (Ervin-Tripp, 1969) и Лабова (Labov,1972а; Labov, 1972b), изучение реального функциониро-вания языка, естественно, привело к анализу стилистиче-ской вариантности и различных типов дискурса, таких,как речевое общение „родителя и ребенка", рассказыв повседневной речи, словесные дуэли между юношами-неграми. Как и другие вышеупомянутые дисциплины, со-временная социолингвистика в значительной степени сли-вается с анализом социальных типов дискурса (Stubbs,1983).

Обработка текста с точки зрения психологиив искусственного интеллекта

Пятый источник определяется сменой парадигм, осу-ществившейся в конце 1960-х—начале 1970-х гг. в пси-

117

холингвистике, когнитивной психологии и в областиискусственного интеллекта: вскоре после периода сближе-ния с порождающими грамматиками в рамках анализапредложения психология обнаружила „заманчивую" сфе-ру исследования—область обработки текста с возможны-ми выходами в область педагогической психологии(Freedleand Carroll, 1972; Kintsch, 1974). Восприя-тие, запоминание, репрезентация в памяти, воспроизведе-ние текстовой информации—вот основные процессы, ко-торые исследовались в рамках этого плодотворного науч-ного направления (обзор работ и список рекомендуемойлитературы см. в: van Dijk and Kintsch, 1983). Иссле-дование этих процессов проводилось в основном на мате-риале рассказов, благодаря по крайней мере тем из амери-канских исследователей, кто воспринял структурный ана-лиз повествования (van D i j k, 1980 b). В исследованиях поискусственному интеллекту внимание также сосредоточе-но на рассказах, результаты такого анализа особенно ва-жны для компьютерного моделирования значительных посвоему объему знаний (организованных в сценарии), необ-ходимых для интерпретации дискурса. (S с h a n k and A b-elson, 1977).

Лингвистика текста

Наконец, и сама лингвистика, отчасти под влияниемструктуралистских работ по анализу повествования, по-степенно выходит за рамки одного предложения. Во мно-гих странах, особенно в Западной Европе, в конце1960-х гг. предпринимаются первые попытки разработкиграмматики текста и теории текста (Petofi, 1971;Dressier, 1972; van Dijk, 1972; Schmidt, 1973; для вве-дения в проблему см.: Beaugrande and Dressier,1981; Beaugrande, 1980). Такие теории призваны быливыявить закономерное сочетание предложений, а такжепредоставить возможность высокоуровневой семантиче-ской интерпретации текста в терминах макроструктур(van Dij k, 1980 а). В Великобритании многие ученые про-являли интерес к структурам дискурса, особенно подвлиянием так называемой системной грамматики, разви-ваемой Хэллидеем (Halliday and Hasan, 1976;Benson and Greaves, 1985). В этих работах по лингви-стике текста было выявлено, что позиция в тексте и вы-полняемая функция определяют не только любопытныесвойства последовательностей предложений или целых

118

фрагментов текста, но и особенности фонологическойи синтаксической структуры, а также варианты семанти-ческой интерпретации предложений. Сходные наблюде-ния характерны и для грамматики дискурса, развиваемойв США (Givon, 1979). Такие различные направления ди-скурсного анализа впервые дали возможность эксплицит-но охарактеризовать отношения, существующие междуграмматическими структурами текста, с одной стороны,и другими структурами текста, например нарративными,—сдругой.

Становление дискурсного анализакак нового междисциплинарного направления

В начале 1970-х гг. результаты работ в этих разных на-правлениях дискурсного анализа получали отражениев монографиях, специальных выпусках журналов, в мате-риалах конференций и в других институциональных фор-мах. В это время, однако, названные направления былиотносительно автономны. До конца 1970-х гг. стремлениек интеграции и взаимное обогащение еще не были харак-терны для данных областей научного поиска. То, что пер-воначально представляло автономные линии развитияв отдельных научных дисциплинах, быстро превращалосьв одну из отраслей формирующейся дисциплины, назы-ваемой то дискурсным анализом, то исследованием ди-скурса, то лингвистикой текста (см. van Dij k, 1985 с). Вы-ходит два международных специализированных журна-ла— „Text" и „Discourse Processes", целиком посвящен-ных исследованиям в этой новой области, стоящей на сты-ке нескольких научных дисциплин; работы этого направ-ления обсуждаются на отдельных секциях различных кон-ференций, посвященных вопросам гуманитарных и социаль-ных наук. К дисциплинам, стоящим у истоков этой новойобласти исследований, вскоре присоединились историяи правоведение (уделяющие особое внимание различногорода текстам) и, наконец, теории речевой и массовой ком-муникации.

Такой взгляд на возникновение дискурсного анализакак науки, состоящей из нескольких областей исследова-ния, тесно связанных со своими исходными дисциплина-ми, дает лишь частичное представление об исследователь-ской работе в этом направлении. В языкознании, вероят-но, речевым актам посвящено гораздо больше исследова-нии, чем в философии, то есть той дисциплине, где

119

была впервые разработана теория речевых актов. Точнотак же и дискуссии о теоретической, методологическойи эмпирической пригодности грамматик рассказа былигораздо более оживленными, широкими и даже болееплодотворными в психологии и в области искусственногоинтеллекта,'чем в литературоведении, семиотике и антро-пологии, вместе взятых, породивших само понятие грам-матики рассказа. Другими словами, новую дисциплинуможно рассматривать с точки зрения изучаемых ею про-блем и объектов анализа, при этом нередко требуется вы-ход за границы исходных научных дисциплин.

Существуют также различия между тем, что можетбыть достаточно приблизительно названо типами ди-скурсного анализа в разных странах. Так, например, осо-бенности построения новой теории, процедуры исследова-ния, описания, а также различия в философских и даже по-литических взглядах отличают англоязычные работы подискурсному анализу от существующих концепций дис-курсного анализа в романоязычных странах, несмотря навсе возрастающее число заимствований, наложений, взаи-мопереводов и, следовательно, взаимное влияние. Вооб-ще говоря, дискурсный анализ в англоязычных работаххарактеризуется продолжающимся воздействием со сто-роны структурной или порождающей лингвистик, когни-тивной психологии, прагматики и микросоциологии.В отличие от своих собственных предшественников 1960-хи ранних 1970-х гг. некоторые известные французскиешколы (находящиеся под влиянием идей Альтюссера, Фу-ко, Деррида и/или Лакана) отличаются большей фило-софской направленностью дискурсного анализа, сопро-вождаемого частыми ссылками на идеологические, исто-рические, психоаналитические и неомарксистские работы,особенно в сфере литературного анализа (Culler, 1980).Стиль некоторых работ такой ориентации отличаетсятакже большей метафоричностью и поэтому труден для„непосвященных".

Этот вариант дискурсного анализа, развиваемый воФранции, благодаря его историческим и политическимпосылкам, способствовал появлению широко известныхкультурологических и идеологических работ социологови специалистов по массовым коммуникациям в Англии,например исследований Центра по изучению современнойкультуры (CCCS) в Бирмингеме (Hall, Hobson, Loweand Wil l i s , 1980; о практическом использовании анализановостей см. Hartley, 1982).

120

Проведенное различие направлений исследованияявляется довольно огрубленным. Так, например, в англо-язычной традиции следует отличать ученых, работаю-щих строго в рамках анализа речевого общения, отисследователей других типов дискурса. Первая группаученых достаточно близко придерживается исконных ми-кросоциологических методов, идущих от феноменологи-ческой социологии; вторая группа более свободно поль-зуется методами анализа речевого общения, лингвистики,психологии, других социальных наук. Новости в прессеявляются формой письменного или каким-либо другимобразом зафиксированного и заранее обдуманного ди-скурса, поэтому мы остановимся на теориях, имеющихдело со структурами письменных текстов. Такая направ-ленность позволяет нам, однако, упоминать работыи других ориентации и стилей, когда в них исследуются теже явления или проблемы.

СТРУКТУРА ДИСКУРСА И СООБЩЕНИЯ-НОВОСТИ

При изучении новостей внутренней жизни и междуна-родных новостей, отражаемых в прессе, мы используемряд теоретических понятий из области дискурсного анали-за, которые требуют вводных пояснений. Мы выше отме-чали, что подходы к изучению текстов и диалогов какв рамках дискурсного анализа, так и вне его существенноразличаются в зависимости от теорий, методов, школ,а также индивидуальности отдельных ученых. В этом от-ношении дискурсныи анализ едва ли отличается от другихдисциплин в области социальных и гуманитарных наук.И все же, не пытаясь примирить все точки зрения и выве-сти какой-либо общий знаменатель, во введении мы упо-минаем некоторые из основных широко и эффективноиспользуемых теоретических понятий. Некоторые из этихпонятий и объединяющая их общая структура описания,лежащая в основе данного введения, уже были рассмотре-ны нами в предыдущих работах по дискурсному анализу(van Dijk, 1972; van Dijk, 1977; van Dijk, 1980a; vanDijk, 1981).

Дискурс как коммуникативное событие

Выше указывалось, что дискурс, в широком смыслеслова, является сложным единством языковой формы,значения и действия, которое могло бы быть наилучшим

121

образом охарактеризовано с помощью понятия коммуни-кативного события или коммуникативного акта. Преиму-щество такого понимания состоит в том, что дискурс, на-рушая интуитивные или лингвистические подходы к егоопределению, не ограничивается рамками конкретногоязыкового высказывания, то есть рамками текста или са-мого диалога. Анализ разговора с особой очевидностьюподтверждает это: говорящий и слушающий, их личност-ные и социальные характеристики, другие аспекты социа-льной ситуации, несомненно, относятся к данному собы-тию. В этом смысле беседа, собрание, слушание дела в су-де, урок в классе—все они могут быть названы сложнымикоммуникативными событиями. Такие события можнодалее расчленить на более мелкие коммуникативные ак-ты, такие, как история в разговоре, иск адвоката в суде,объяснение урока учителем в классе. Некоторые из этихявлений, например рассказы или дискуссии, могут прояв-лять качества, которые характерны для коммуникатив-ных актов и дискурсов в другом социальном окруже-нии.

В письменных или печатных типах дискурса такая ин-теракциональная природа этого явления менее заметна:писатель, текст, читатель находятся не в таком тесномвзаимодействии в пределах единой ситуации, локализо-ванной в пространстве и времени. Но даже и в этом случаеследовало бы проанализировать тексты с точки зрениядинамической природы их производства, понимания и вы-полняемого с их помощью действия. Например, анализзначения дискурса, который представляется нам очень ва-жным, может до определенного момента ограничиватьсяотвлеченным описанием значения самого текста, но эмпи-рически было бы более правильным говорить о значе-ниях, выраженных с помощью самого высказывания илисозданных им, или о значениях, возникших в процессе пу-бликации текста писателем, или о значениях, которыеприписываются тексту или извлекаются из него читате-лем. В этом случае, при определении значения дискурса,нужно учитывать значения, общедоступные для участни-ков коммуникации, знание языка, знание мира, другиеустановки и представления. Следует добавить, что писате-ли создают формы и значения, которые предположитель-но понятны читателю или которые могут быть эксплицит-но ему адресованы, которые возбуждают реакции и кото-рые вообще ориентированы на получателя, как это проис-ходит в разговоре. В случае письменной коммуника-

122

ции писатели и читатели участвуют в процессе социо-культурного взаимодействия.

Все эти характеристики относятся и к текстам новостей.В узком смысле слова мы можем отвлеченно исследоватьструктуры сообщений новостей, определяемых в качествеособого вида социального дискурса. И все же (с этим бо-лее подробно мы ознакомимся ниже) рассматриваемыеструктуры новостей могут быть адекватно поняты тольков одном случае: если мы будем анализировать их как ре-зультат когнитивной и социальной деятельности журнали-стов по производству текстов и их значений, как ре-зультат интерпретации текстов читателями газет и теле-зрителями, производимой на основе опыта их общения сосредствами массовой информации.

Однако было бы, вероятно, полезным различать ког-нитивную обработку текста или социальные параметрыкоммуникации, осуществляемой посредством текстов,с одной стороны, и структуры самих текстов массовойкоммуникации, с другой. В нашем исследовании мы со-средоточим внимание на структуре текстов новостейи лишь изредка будем соотносить эти структуры с их ког-нитивными, социальными и политическими контекстами;последние были довольно подробно описаны в других ра-ботах, посвященных новостям и средствам массовой ком-муникации (Gans, 1979; Tuchman, 1978; Fishman,1980). (Дальнейшее теоретическое описание структуры но-востей и проблем когнитивной обработки в производстветекстов и их понимании см.: van Dijk, 1987e.)

Грамматический анализ

Структурное теоретическое исследование позволяетнам выявлять различия между отдельными уровнямии параметрами дискурса. При реальном продуцированиитекстов и их восприятии пользователями языка обработ-ка текста может идти на всех уровнях почти одновремен-но; каждый из этих уровней обработки может быть стра-тегически использован для извлечения максимума инфор-мации. Некоторые из этих выделяемых в теории уровнейдискурса традиционно описываются методами лингви-стических грамматик, то есть систем правил и категорийдля теоретического анализа звуков, слов, синтаксическихструктур, а также их значений. Таким путем мы получаемсоответственно фонологическое, морфологическое, син-таксическое и семантическое описание предложений.

123

В грамматиках дискурса, имеющих дело с последователь-ностями предложений, такие описания относительны: ха-рактеристики какой-либо синтаксической структуры (на-пример, порядка слов) или значение предложения могутзависеть от характеристик других предложений дискурса.Так, местоимение типа she 'она' используется только дляобозначения девушки или женщины, о которых уже ранеешла речь в тексте (ранее они могли быть обозначены, на-пример, с помощью слов my girlfriend 'моя подружка', anactress 'актриса') или которые известны или могут бытьузнаны слушателем на основе другой информации. Задачалингвистов—выявить такие структуры с эксплицитнымпредставлением всех их особенностей и, самое главное,выработать теоретическое описание и объяснение потен-циальных грамматических структур конкретного есте-ственного языка.

Когда мы исследуем особые типы дискурсов, такие,например, как газетные новости, нашей задачей являетсяописание не просто структур, возможных в таких сообще-ниях, а грамматических структур, предпочтительных илитипичных для дискурсов данного вида. Это значит, чтомы имплицитно сравниваем их со структурами в дру-гих видах дискурса или контекста, а это в свою очередьпредполагает возможную вариативность грамматическихструктур в различных контекстах. Такая вариативность—-область стилистики, дисциплины, которая не только опи-сывает возможные типы варьирования в различных видахдискурса, но которая ставит себе целью объяснить связимежду различными вариантами языкового употребления,с одной стороны, и индивидуальными и социальнымиконтекстами, с другой. Так, в официальных ситуациях ив письменных текстах мы стараемся использовать языкофициального общения и более сложные, более полные,грамматически более правильные предложения, чем в не-формальных разговорах. Такие социальные факторы, какобщественное положение, обладание властью, пол илиэтническая принадлежность, также оказывают влияние настилистическую вариативность (S e b е о k, 1960; S a n d е 11,1977; Scherer and Giles, 1979).

И в текстах „качественной" прессы (и особенно в них),и в текстах новостей, как правило, используются длинные,сложные предложения; в них много номинализаций, на-пример disruption 'разрушение' вместо they disrupted...'они разрушили...'; нередко здесь используется и „офици-альный" жаргон, заимствованный в основном у полити-

124

ков. Иногда в текстах новостей используются синтаксиче-ские структуры, редкие в других формах дискурсов, на-пример инвертированные повествовательные предложе-ния. Вместо предложения: Reliable sources declared that Li-bya has been attacked by the US Air Force 'Как сообщилидостоверные источники, Ливия была атакована военно-воздушными силами США' используется: Libya has beenattacked by the US Air Force, reliable sources declared 'Ли-вия была атакована военно-воздушными силами США,сообщили достоверные источники'. Ниже мы покажем,что выдвижение важной информации на первое местоявляется общим структурным свойством газетных сооб-щений новостей. Это качество мы обозначаем общим тер-мином „структурирование по принципу релевантности"(relevance structuring).

Грамматический анализ использования языка в тек-стах прессы обнаруживает и общую направленность сооб-щений какого-либо журналиста или всей газеты. Синтак-сис предложения отражает распределение семантическихролей участников события: либо порядком слов, либо раз-личным функциональным соотнесением элементов (субъ-ект, объект), либо использованием активных или пассив-ных форм. В заголовке типа Police kills demonstrator 'По-лиция убивает демонстранта' „полиция" стоит на первомместе—месте субъекта, что указывает на роль агенса,деятеля. В пассивной конструкции Demonstrator killed bypolice 'Демонстрант, убитый полицией' „полиция" такженаходится в роли агенса, но в этом случае „демонстрант"стоит на первом месте, месте субъекта. Это указывает нато, что „полиции" здесь отводится менее значимая роль.Наконец, заголовок Demonstrator killed 'Демонстрантубит' может придать „полиции" имплицитную роль. В тоже время заголовок становится синтаксически двусмы-сленным: его можно понять и как описание события, в ко-тором убийцей был демонстрант (ср. Demonstrator killed'Демонстрант убил'), или вообще ассоциировать участни-ков демонстрации с убийством. Грамматический анализсинтаксиса газетных сообщений показал, что дело именнов этом: журналисты стараются использовать такие „пони-жающие" (downgrading) синтаксические структуры и им-плицитные обороты, чтобы затушевать отрицательныероли правящей элиты (Fowler, Hodge, Kress andTrew, 1979).

Таким же образом направленность теленовостей можетбыть выражена определенными кинокадрами, снятыми

с сочувствием либо к полиции, либо к ее „противникам",то есть к демонстрантам, забастовщикам, скваттерам.В исследованиях Группы по изучению средств массовойкоммуникации университета Глазго (1976; 1980; 1982) вни-мание ученых было привлечено также к скрытой, импли-цитной направленности сообщений и к оценкам в исполь-зовании таких слов, как „забастовка" или „беспорядки"(см.: Halloran, Ell iot and Murdock, 1970, где пред-ставлен серьезный анализ самого явления „демонстра-ции" и различного употребления слов, обозначающихучастников демонстраций).

Дискурс как связная последовательность предложений

Дискурс и, следовательно, тексты новостей не состоятиз изолированных предложений. Помимо структур, опи-санных лингвистикой и традиционными грамматикамипредложения, были выдвинуты и другие структуры ди-скурса. Первым и очевидным шагом в этом направленииявляется изучение структур последовательностей предло-жений. Это означает, в частности, что синтаксис и семан-тика предложения в дискурсе описываются с учетомструктур и интерпретации соседствующих, обычно предше-ствующих, предложений того же текста. Порядок слови функции, выполняемые ими, лежащие в их основе семан-тические роли могут зависеть от такого текстового окру-жения (Givon, 1979). Так, если в последовательностипредложений говорится в основном о действиях участни-ков демонстраций, то, соответственно, слово „демон-странты" следует расположить на первом месте, местесубъекта, которое указывает на выполнение этой состав-ляющей роли топика. Далее может следовать пассивноепредложение типа They were harassed by the police 'Онибыли измучены полицией', а не предложение The police ha-rassed them 'Полиция измучила их'. Другими словами,идеологически пристрастная точка зрения выражается нетолько в использовании определенных структур предло-жения, но также и в зависимости синтаксиса и семантикиот текста. Точно так же, если мы ввели в текст участникадействия, то далее в тексте он может обозначаться с помо-щью личного местоимения (they 'они'), указательного ме-стоимения (those people 'те люди') или полной, повторяю-щейся или новой дескрипции (the demonstrators 'демон-странты' или the hooligans 'хулиганы'). Эти и другие по-

126

верхностные структуры, используемые в качестве сигна-лов лежащей в их основе семантической связности (cohe-rence), описываются обычно как свойства когезии (Halli-day and Hasan, 1976). Существуют правила и опреде-ленные стратегии установления когезии, и важно выяс-нить, проявляют ли какие-либо предпочтения или откло-нения от этих правил все тексты новостей или лишь осо-бые типы таких текстов.

На семантическом уровне анализ дискурса как после-довательности предложений дает возможность изучатьсоотнесенные друг с другом интерпретации: значение илиреференция слов, несамостоятельных или самостоятель-ных предложений рассматриваются как функция от значе-ний и референций, закрепленных за предшествующимипредложениями. Этот аспект дискурса часто описываютс точки зрения локальной или последовательной связ-ности (когерентности) (van Dijk, 1977). В упрощенномвиде основное правило семантической связности состоитв том, что предложение А связано с предложением В, еслиА относится к ситуации или событию, которое являетсявозможным (вероятным, необходимым) условием сущест-вования ситуации или события, к которому относится В(или наоборот). Так, последовательность We went to thebeach yesterday. We did a lot of surfing 'Вчера мы ходилина пляж. Мы много занимались сёрфингом' согласно это-му правилу является семантически связной (посещениепляжа позволяет заниматься сёрфингом). А последова-тельность We went to the beach yesterday. The price of thedollar dropped by 10% last year 'Вчера мы ходили на пляж.Курс доллара упал на 10% в прошлом году' не являетсясемантически связной, так как посещение пляжа не явля-ется событием такого типа, которое могло бы повлиять наизменение курса доллара. Поэтому правило семанти-ческой связности можно перефразировать еще проще:текст является семантически связным, если он описываетвозможную последовательность событий (действий, си-туаций). Следовательно, семантическая связность зави-сит от наших знаний и суждений о том, что возможнов этом мире.

Роль знаний в интерпретации

Принцип информационной связности текста также по-казывает, что семантика дискурса не является автоном-

127

ной в том смысле, что достаточно знать лишь лексическиезначения слов и их сочетаний. Нам необходимо и знаниео мире и, следовательно, необходим когнитивный и со-циальный анализ знаний носителей языка в рамках опре-деленной культуры, анализ того, как они используют этизнания в процессе интерпретации дискурса вообще ив установлении связности текста в частности. Признаниеважности именно этих факторов способствовало тому,что когнитивная психология и искусственный интеллектстали играть такую значительную роль в изучении про-цессов интерпретации дискурса. С этой точки зрения ана-лиз организации и использования знаний и убеждений,хранящихся в памяти, становится столь же важным, каки описание той роли, которую играют структуры дискур-са в понимании текста. Анализ показал, что такие знаниядолжны быть эффективно организованы в особые класте-ры, так называемые сценарии, содержащие всю общедо-ступную в данной культуре информацию о конкретномстереотипном варианте какого-либо эпизода. У людеймогут быть одинаковые сценарии для таких форм поведе-ния, как совершение покупок в супермаркетах, приемгостей в день рождения или выход на демонстрацию(Schank and Abelson,1977).

Как и в любом другом виде дискурса, средства мас-совой информации в значительной степени полагаются наобщедоступные знания и суждения в связном и всем понят-ном изображении тех событий, которые требуют органи-зации знаний в форме сценариев: сценариев о граждан-ской войне, о террористическом акте, о политическом ми<-тинге, о голосовании или о „революции".

Эти политические сценарии определяют и социальныеустановки, так как включают мнения и суждения, осно-ванные на оценке событий определенными социальнымигруппами. Из этого следует, что наше субъективное пред-ставление о семантической связности газетного сообще-ния может определяться тем, имеется или нет в нашем ра-споряжении соответствующий сценарий или социологиче-ская установка. Это может иметь особое значение для по-нимания и оценки причин или оснований каких-либо дей-ствий или событий ( C a r b o n e l l , 1979). При таком кон-цептуальном подходе нам легче изучать различные поидеологической ориентации способы использования сце-нариев или установок в процессе сообщения новостей (на-пример, когда описываются причины вторжения войскСША в Гренаду, в сравнении с их не интервенционалист-

128

ской политикой в других странах Американского конти-нента, таких, как Чили или Парагвай).

Макроструктуры

Следующая ступень анализа дискурса представленаболее высоким или более глобальным уровнем, чем ми-кроуровень слов, предложений и связей между предложе-ниями. Если мы говорим, что текст новостей посвященнападению США на Ливию, мы соотносим это сообщениене с отдельными предложениями или последовательно-стями предложений, а со всем текстом как целым. Этоозначает, что такие нечеткие термины, как „о (чем-то)"или „топик (или тема) такой-то", должны исследоватьсяна этом общем, глобальном уровне. Термин семантиче-ская макроструктура, используемый в данной концепции,был введен для того, чтобы отразить этот важный аспектдискурса и его обработки. Данный термин эксплицитнопоказывает общие топики или темы текста и одновремен-но дает характеристику тому, что можно было бы назватьобщей связностью (когерентностью) текста, так же каки его общим или основным смыслом (van Dij k, 1980a).В английском языке используется немало слов для обо-значения наиболее важной информации, выраженной в со-общении, и это заставляет предположить, что носителиязыка часто полагаются на такую макроструктурную ин-формацию. Макроструктуры выводятся из значений пред-ложении (пропозиций) текста по правилам какой-либо(например, лингвистической) теории с помощью опера-ции селекции, обобщения, конструирования. В когнитив-ной теории обработки дискурса эти правила действуюткак не всегда надежные, но эффективные макростратегии,которые дают возможность читателям извлекать топиктекста из последовательности предложений (van Dijkand Kintsch, 1983). Эта процедура в значительной сте-пени зависит от нашего знания о мире (сценариев). Сцена-рии позволяют сводить последовательности пропозиций,подобных U.S. planes flew to Libya. They bombed the harborof Benghasi... 'Самолеты США совершили налет на Ливию.Они бомбили порт Бенгази...', к такой макропропозиции,ют топику, как: The U.S. attacked Libya 'США напали наЛивию', потому что мы знаем, что нападение может бытьсовершено с помощью самолетов, что обычно самолетымогут летать и сбрасывать бомбы, что сбрасывание бомбявляется одним из способов нападения. Обладая одним

129

и тем же сценарием военно-воздушного нападения, мыв состоянии понять газетные сообщения о таком нападе-нии и приписать им глобальную связность или глобаль-ный топик, или тему.

Макроструктуры и когнитивные операции, в которыхэти макроструктуры используются, являются определяю-щими как в процессах производства текстов новостей—вработе корреспондентов и редакторов,—так и в процес-сах восприятия, накопления, запоминания и дальнейшеговоспроизводства информации потребителями. Использо-вание возможностей макроструктурирования объясняет,как газетчики (newsmakers) привычно, изо дня в день сум-мируют несметное число текстов-источников (сообщениядругих средств массовой информации—телеграфныесообщения, интервью, отчеты, материалы пресс-конференций), лежащих в основе производства какого-либо отдельного газетного сообщения. Теория макро-структур предоставляет возможность исследовать особыехарактеристики заголовков и вводок (leads), в которых су-бъективно обобщается остальная часть сообщения (vanDijk, 1985с). И, наконец, именно выделение макро-структур делает понятным, почему в памяти читателейудерживаются только основные топики, то есть высшиеуровни макроструктуры газетного сообщения ( Н б i j e гand Findahl, 1984; van Dijk, 1987с).

Суперструктуры, схемы новостей

Как для выражения и организации значений предложе-ния необходима синтаксическая форма, так необходимаформа и для организации общего значения или макро-структуры текста как целого. Схематическая суперструк-тура и является такой формой. Схема может быть задананабором характерных категорий и набором правил илистратегий, определяющих порядок следования этих кате-горий. Так, у нас, в нашей культуре, мы все придержи-ваемся одной нарративной схемы, в которой представле-ны следующие категории: Краткое Содержание, Обста-новка (Setting), Направленность, Осложнение, Развязка,Оценка и Кода. Эти категории могут быть использованыдаже в рассказах в обиходном общении (Labov andW a l e t z k y 1967; Labov, 1972с; Labov, 1982). Еслиодна из обязательных категорий отсутствует, адресат мо-жет заключить, что рассказ не закончен, у него нет смыслаили это вообще не рассказ. Многие часто используемые

130

типы дискурса также демонстрируют присущую им супер-структуру, так как это облегчает процессы производстваи восприятия текста. Если мы знаем или догадываемся,что текст, который предстоит воспринять,—рассказ, томожно активизировать имеющиеся у нас, применительнок нашей культуре, конвенциональные знания о схеме рас-сказа. Это облегчит приписывание особых нарративныхфункций соответствующим эпизодам текста („должнобыть, это Осложнение"). Без использования макрострук-тур и суперструктур нам пришлось бы интерпретироватьтекст и выявлять его связность только на микроуровне,а построение структур высшего уровня возможно былобы применительно лишь к отдельно взятому тексту. Какпоказали экспериментальные исследования, для носите-лей языка это очень трудно, если не невозможно. Отсю-да следует, что глобальные структуры, отражающие и те-матическое содержание, и схематическую форму, являю-тся определяющими в теоретическом анализе; они жеочень важны и в реальных процессах производства и по-нимания текста.

Газетные сообщения ежедневно публикуются тысяча-ми; согласно определенным жестким ограничениям, на-кладываемым профессиональной практикой, составомналичных сотрудников, периодом времени, предельнымисроками подачи материала эти газетные сообщения то-же должны быть организованы посредством такой схемы,схемы новостей (van D i j k, 1986). Это означает, что неко-торые части текста новостей могут выполнять конвенцио-нальные функции, которые рассматриваются как обяза-тельные или факультативные категории формальной ор-ганизации текста. Общеизвестна категория Краткого Со-держания, составленная, соответственно, из Заголовкови Вводки. Корпус текста демонстрирует также такие раз-личные схематические функции, как Главное Событие,Фон, Контекст, История, Вербальные Реакции или Ком-ментарии, каждая из которых при дальнейшем анализеможет быть расчленена на более мелкие категории. На-пример, категория Комментариев может быть разделенана Оценку и Перспективы, где корреспондент или редак-тор могут дать оценку событиям-новостям. Журналистытакже привыкли, хотя и не в такой прямой форме, искатьинформацию, которая соответствовала бы данным кате-гориям, например когда журналист пытается найти пред-посылки (или описать фон) происшедших событий. Дру-гими словами, структуры новостей, такие, как формаль-

131

ные конвенциональные схемы, могут быть соотнесеныс установившейся практикой производства текстов ново-стей или выведены на ее основе.

Специфическим свойством сообщений-новостей являе-тся то, что и макроструктуры (топики) и схема новостей,которая организует их, не представлены в тексте однойбеспрерывной последовательностью. Скорее они дискрет-ны, появляются эпизодически, частями. Вершина макро-структуры такого текста новостей обычно дается в нача-ле, то есть на первом месте; затем следует Заголовок (ма-кропропозиция высшего уровня), затем Вводка (вершинамакроструктуры), затем последовательно идут макропро-позиции низших уровней сообщения, включающие деталисодержания и менее важные категории схемы (например,Историю или Комментарии), располагаемые в самомконце. Конечно, это очень эффективная стратегия, кото-рая допускает стилистическое варьирование в статьях раз-ных корреспондентов или разных газет. Для читателя ва-жно, что в принципе начало текста содержит самуюважную информацию. Здесь опять налицо существеннаясвязь между структурами текстов новостей и стратегиямиих производства, с одной стороны, и использованием этихсообщений в контексте средств массовой информации,с другой. Это верно для газетных сообщений, но такжеверно и для теленовостей, которые выражают, как прави-ло, лишь верхние уровни макроструктур газетных сообще-ний. В сущности, теленовости можно рассматривать каксуммирование или резюме газетных текстов новостей.

Макроструктуры выводятся из текста или приписы-ваются ему на основе наших знаний и убеждений, и поэто-му эти структуры, конечно, подвержены межсубъектномуварьированию: информация, являющаяся самой важнойдля одного человека или группы людей, может не бытьтаковой для других. Это означает также, что текст можетбыть тенденциозно тематически и схематически структу-рирован, например когда менее важную информацию по-мещают в заголовке или вводке или когда важную инфор-мацию помещают в конце сообщения, а то и вовсе опу-скают.

Структурирование по принципу релевантности

Особые условия производства и восприятия текстовновостей, так же как и их основные коммуникативныефункции, определяют, как представляется, структуру этих

132

текстов на всех уровнях. Общим правилом является пред-ставление важной информации в начале сообщения. Этоправило влияет не только на общую тематическую илисхематическую организацию сообщения, но также и напорядок предложений в абзацах, описывающих какой-либо эпизод, или на порядок слов внутри самих предложе-ний (где наиболее важные действующие лица стремятсязанять первые места). Таким образом, этот особый пара-метр структурирования по принципу релевантности про-низывает весь текст, все его уровни. В то же время иссле-дование направленного распределения информации в тек-сте соответственно степени ее релевантности позволяетизучать когнитивные, социальные и идеологические усло-вия производства этих текстов, а также их обработку и,следовательно, запоминание и использование читателя-ми.

Риторические структуры

Наконец, все структурные уровни текста находятсяпод влиянием риторического аспекта повествования. Еслиструктурирование по принципу релевантности отражаетнаиболее важное в тексте, указывает на него, то некото-рые другие специальные действия, используемые на каж-дом уровне, ориентированы на придание тексту большейубедительности. Хорошо известны приемы фонологиче-ского уровня, такие, как ассонанс или рифма; синтаксиче-ского уровня, например параллелизмы; семантическиеприемы, такие, как сравнения или метафоры. То же на-блюдается и в новостях, где могут быть использованыслова, выполняющие функции гиперболы или преумень-шения, или где слова и предложения употребляются в зна-чениях, способствующих созданию эффекта контрастаили кульминации. Эти структуры содействуют более ком-пактному представлению информации и тем самым ониспособствуют ее лучшему запоминанию, а, следователь-но, усиливают воздействие. Они также могут ввести в дей-ствие особые сценарии или установки (например в тех слу-чаях, когда демонстрация риторически изображаетсяс точки зрения насилия) с помощью использования срав-нений и метафор, заимствованных из сценариев военныхдействий (наступление, оборона и т.п.). Сообщения-новости изобилуют также и цифровыми данными (и вер-ными, и неверными), чтобы обозначить точность сообще-ния и таким образом его объективность.

133

мальные схемы. Такой тип анализа не столь важен для со-общений-новостей, большинство которых является про-,ого последовательным рядом утверждений. Однако этиутверждения могут—на локальном или глобальномуровнях—имплицитно содержать вопросы, обвинения,защиту, советы или другие речевые акты. По сути, со-циальная, политическая или идеологическая ценность ана-лиза новостей часто зависят от того, насколько экспли-цитно выявлены значения, лишь подразумеваемые, прямоне выраженные, раскрыты имплицитные функции текстовновостей: при внимательном анализе то, что не сказанооткрыто, может оказаться более важным, чем то, что вы-ражено эксплицитно или открыто подразумевается.

В дальнейшем при анализе материала будут использо-ваны теоретические положения, представленные в этомразделе. Однако любой практический анализ, особенноанализ большого количества данных, ограничен опреде-ленными рамками. Интуитивно выявить основные топикисотен или даже тысяч текстов новостей еще представляе-тся возможным, но невозможно определить во всех под-робностях особенности их синтаксических, стилистиче-ских или семантических структур. В исследованиях такоготипа мы ограничиваемся качественным анализом пред-ставительных выборок текста. К тому же теоретическиобоснованный анализ может быть и систематическим,и эксплицитным, но совсем не обязательно он является ре-левантным с точки зрения соответствия целям самого ис-следования, его проблемам. Так, для доказательстваидеологической предвзятости бессмысленно пытатьсяподробно выявить синтаксическую структуру всех пред-ложений какой-либо выборки из текстов новостей. В луч-шем случае такое описание было бы необходимо для ком-плексного количественного и грамматического анализасинтаксических структур языка газеты. При качественноманализе выборки предложений, направленном на обнару-жение тех синтаксических средств, с помощью которыхобозначаются роли участников событий-новостей, вопросстоит несколько иначе: не как часто используются данныесредства, а как они используются. Другими словами, у си-стематического анализа структур есть большие преиму-щества перед более интуитивным по характеру контент-анализом, особенно при подробном изучении текстов но-востей, но при этом у него есть и определенные ограниче-ния, очевидные при широком исследовании количествен-ных аспектов этих текстов. Тем не менее анализ структур

135

текста может привести к четким определениям и новымаспектам рассмотрения тех единиц, которые использую-тся в количественном контент-анализе, таких, как топикиили как наличие или отсутствие особых схематических ка-тегорий, скажем, истории или контекста какого-либо со-бытия.

ОБРАБОТКА НОВОСТЕЙ КАК ТИПА ДИСКУРСА

Как мы подчеркивали, анализ дискурса не следуетограничивать структурами текстов или диалогов. Когдадискурсы получают определение как единицы вербально-го общения или как коммуникативные явления, к их ре-альной обработке или использованию в социальных иликоммуникативных аспектах следует обращаться с пози-ций целостного, интегрированного подхода. В этом раз-деле обсуждаются некоторые аспекты связей, существую-щих между текстом и контекстом.

Здесь не стоит подробно рассматривать исторические,политические, макросоциологические характеристики тек-стов новостей, так же как и их качества как средств массо-вой коммуникации, поскольку все они уже были описаныв большинстве работ по анализу новостей. Важно былобы показать, как эти социально ориентированные каче-ства новостей отражаются на обработке текстов и ихструктурах на микроуровне, как они выражаются и каквводятся в действие. Например, влияют ли экономическиеусловия производства текстов новостей на их схематиче-ские структуры или структуры релевантности, и есливлияют, то каким образом? Каким образом пол авторатекста, его этническая или классовая принадлежностьопределяют тематические или стилистические характери-стики этого текста? Или, наоборот, как можно с достовер-ностью вычислить эти макропараметры на основе анали-за текстов?

Серьезная постановка и разрешение таких вопросовпотребовали бы написания целой монографии. Здесь в об-щих чертах представлен план, необходимый для анализаматериала в последующих главах книги, при этом особоевнимание будет обращено на те аспекты, которые игнори-ровались в предшествующих исследованиях. Соотнесениетекстов новостей с социальными макроструктурами вооб-ще и с общественными институтами по производству но-востей, такими, как институт средств массовой информа-ции, в частности, требует такой теоретической стратегии,

136

с помощью которой можно было бы исследовать пооче-редно различные уровни. Например, прямая связь междуисторией или мировой экономикой, с одной стороны,и различными вариантами стилистического выбора в тек-стах новостей, с другой, маловероятна. Даже более тес-ные связи, существующие между способами институцио-нальной организации или социо-идеологическими уста-новками и формой сообщения или его стилем, требуютанализа нескольких промежуточных стадий.

Создатели и потребителя текстов новостейкак социальные субъекты

Нашей первой теоретической посылкой в этой сло-жной системе анализа является признание участниковпроцесса создания/потребления текстов новостей (журна-листов и аудитории средств массовой информации) „со-циальными субъектами" (social actors) и членами опреде-ленных социальных групп. Они являются представителя-ми социума, наиболее близко стоящими к самому сооб-щению, так как именно они создают и интерпретируютэти тексты в общем коммуникативном контексте ново-стей. Деятельность этих социальных субъектов, их социо-культурная активность, организация, общность убежде-ний или идеологии дают возможность соотнести текстыновостей с процессами их институционального и социаль-ного производства и потребления, а также с экономиче-скими условиями их производства и распространения.Эти факторы определяют и историческую значимость та-ких текстов, их роль в выражении идеологии и, следова-тельно, в узаконивают' власти или в установлении (от-рицании) статус-кво в глобальной системе информациии коммуникации. На этой стадии анализа не важно,влияет ли (и если влияет, то как) этот широкий историче-ский, культурный или социоэкономический контекст надеятельность участников коммуникации, определяет лион эту деятельность. Нашим единственным допущениемявляется признание того факта, что такой контекст дол-жен иметь свое место в анализе дискурса новостей, но ихсвязь может быть только косвенной, допускающей неко-торую степень неопределенности текста, дающей возмо-жность проявиться индивидуальным различиям. Мы на-чали исследование на уровне самого текста, и поэтомустратегически полезнее вести анализ снизу вверх, чемсверху вниз или только на верхнем уровне, как это делае-

137

тся в большинстве работ по социальным наукам, исполь-зующим метод макроанализа. Поэтому связь между тек-стом новостей и контекстом определяется на уровне со-циальной деятельности и социальных знаний, включен-ных в процесс обработки текста новостей.

Когнитивный аспект: социальное познаниев обработка текста

Соотнесение текстов новостей с бесчисленным количе-ством их контекстов при анализе деятельности участниковкоммуникации и их позиций все же не дает возможностиустановить прямые связи между текстами и процессамиих производства и потребления. Сначала мы сосредото-чим внимание на когнитивных характеристиках участни-ков события как важном компоненте их социальногооблика. Не учитывая этого параметра в процедуре про-изводства или потребления новостей, мы не сможем опи-сать или объяснить процессов понимания, приписываниязначений, передачи информации, процессов убеждения,способов выражения идеологии или любой другой аспект,который является определяющим в знаковой коммуника-ции посредством языка и текстов. Вышесказанное можетпредставляться очевидным, но до последнего времени,в сущности, не было серьезных исследований когнитив-ных аспектов производства и потребления новостей(Hoijer and Fin da hi, 1984; Findahl and Hoijer, 1984).Ученые в области когнитивной психологии мало уделя-ли внимания анализу средств массовой информации(Thorndyke, 1978; Green, 1979), а большинство иссле-дователей в сфере массовой коммуникации уже зареко-мендовали себя ранее как специалисты в области социоло-гии, истории, экономики или политических наук. Микро-социологи, начавшие изучать процессы подготовки и на-писания новостей журналистами, широко пользуются та-кими когнитивными понятиями, как интерпретация, пра-вила или процедуры (Molotch and Lester, 1974;Т и с h m a n, 1978; L e s t e г, 1980), но объясняют их не болееподробно, чем когнитивные понятия классической макро-социологии, такие, как нормы, цели, ценности, идеологи-ческие установки.

При акценте на когнитивной обработке как ключевомэтапе в процессе соотнесения текста новостей и контекста,с включением в этот процесс самих участников коммуни-кации, мы не имеем в виду, что такая когнитивная проце-

138

дура носит персональный или индивидуальный характер.При более широком анализе производства новостей инди-видуальные когнитивные характеристики могут оказатьсясущественными лишь при объяснении каких-либо индиви-дуальных или окказиональных вариантов в создании илиинтерпретации новостей. Но мы не занимаемся анализомдеятельности журналистов и потребителей средств массо-вой информации как отдельных индивидуумов, они длянас социальные субъекты, члены социальных групп, и нашкогнитивный подход ориентирован на социальное позна-ние.

Когнитивный анализ процесса обработки дискурса но-востей основан на взаимодействии между репрезентация-ми и операциями в памяти. Операции имеют стратегиче-скую природу (van Di jk and Kintsch, 1983). В отличиеот правил грамматики или формальных алгоритмов,стратегии характеризуются гибкостью, целенаправленно-стью и зависимостью от контекста. Они анализируют раз-яичные типы поступающей информации и управляют ког-нитивными репрезентациями не всегда надежно, но доста-точно эффективно. Стратегии допускают параллельнуюобработку, то есть одновременный анализ частичной и не-полной информации, поступающей одновременно из раз-ных источников. Так, в основных процессах интерпрета-ции, которые определяют восприятие текста, гибко исполь-зуются поверхностные структуры текста (то есть морфо-нологические, синтаксические и лексические структуры),контекстуальная информация, идущая от реального про-цесса взаимодействия участников коммуникаций, харак-теристика социальной ситуации и различные типы репре-зентации знаний в памяти. И значения, и знания могутбыть использованы и при анализе синтаксической инфор-мации предложений или различных схематических формтекстов. Эти процессы осуществляются в направлении какснизу вверх, так и сверху вниз, т.е. для построения боль-ших, более абстрактных, структур или структур болеевысокого уровня используется конкретная (локальная)информация, и наоборот, структуры более высоких уров-ней используются для построения предположений о том,какая конкретная информация появится с наибольшей ве-роятностью. (Подробнее о природе таких репрезентацийи стратегических операций по производству и пониманиютекстов см.: B r i t t o n and Black, 1985; Graesser, 1981;Flammerand Kintsch, 1982; Sanford and Garrod,1981; Otto and W h i t e , 1982; Mandl , Stein and Tra-

139

basso, 1984; см. также van Dijk and Kintsch, 1983 —данная работа лежит в основе настоящего исследования.)

Сценарии

На входе и на выходе этих стратегических операцийнаходятся различные типы репрезентаций. Ранее мы виде-ли, что знания в памяти могут быть представлены в видесценариев (S с h a n k and A b e 1 s о n, 1977). Такие сценарииможно определить как абстрактные, схематические,иерархически организованные наборы пропозиций, конеч-ные позиции которых являются незаполненными: их на-полнение производится по умолчанию (default values).Поэтому эти сценарии могут быть приложены к различ-ным ситуациям путем заполнения этих терминальных по-зиций конкретной информацией. Если в системе нашей куль-туры есть сценарий о супермаркете, то этот сценарий на-правляет наши намерения и наши действия в супермарке-те или понимание того, что происходит там. Пониманиедискурса может предположительно включать в себя об-щее содержание сценария; это содержание может, такимобразом, частично подразумеваться, как это происходит,например, с информацией о том, что в супермаркете мо-жно купить еду и хозяйственные товары, что там есть руч-ные тележки для покупок, что товары можно выбиратьи отбирать самому и что после всего нужно заплатить кас-сиру. Стереотипные, присущие какой-либо культуре со-циальные ситуации могут быть представлены в памятив форме сценариев таким образом, что люди могут взаи-модействовать друг с другом или общаться на основе это-го общего знания. Подобные сценарии относительно по-стоянны, они часто используются членами социума, по-этому сценарии находятся в семантической или социаль-ной долговременной памяти, в отличие от информации,в которой нуждаются лишь в исключительных случаях.Кроме сценариев отдельных эпизодов, в нашей семантиче-ской памяти существуют фреймовые репрезентации обизвестных объектах и личностях, так же как и знаниео единицах, категориях и правилах языка, дискурса и ком-муникации (Minskу, 1975). Наконец, мы обладаем орга-низованными в определенные схемы представлениями обобщих взглядах, то есть оценочными представлениямио социальных явлениях, структурах или проблемах (та-ких, как государственная система образования, ядернаяэнергия или аборты). Для обозначения подобных аб-

140

страктных понятийных схем, также усваиваемых в обще-стве, разделяемых этим обществом и используемых чле-нами социальных групп, мы употребляем классическийтермин „установки". (A b eI s о п, 1976; van D ij k, 1982; vanDijk, 1987a; F i s k e and Tay lor , 1984.)

Модели

Такие разнообразные типы социальных знаний и убе-ждений, включающие лингвистические коды, фреймы,сценарии и установки, образуют репрезентации общегохарактера, которые используются для интерпретации по-ступающей конкретной информации: ситуаций, событий,действий или дискурса. Эти стратегические процессы ана-лиза и интерпретации осуществляются в рабочей или крат-ковременной памяти. Результаты таких операций нака-пливаются затем в эпизодической памяти, которая вместес семантической (социальной) памятью является частьюдолговременной памяти. Таким образом, эпизодическаяпамять действует как накопитель всей входящей и полу-чившей интерпретацию информации и включает весь нашиндивидуальный опыт, относящийся как к событиям, ко-торые мы наблюдали или участниками которых мыявлялись, так и к воспринятым текстам. Таким путем каж-дое событие или ситуация получают репрезентацию в тер-минах субъективной модели ( J o h n s o n - L a i r d , 1983; vanDi jk and Kintsch, 1983; van Dijk, 1985a; van Dijk,1987b). Эта модель ситуации организована также в видесхемы и отражает такие постоянные категории, как Об-становка (Время, Место), Обстоятельства, Участники, Со-бытие/Действие и соответствующие им характеристики,включая оценочные свойства. Пользователю языка нужнопонять текст, и он создает для этого не только эпизодиче-ское представление этого текста, но и представление о со-бытиях или явлениях, которым посвящен текст, то есть онсоздает модель. Таким образом, модели выступают ив качестве референциальной основы когнитивной интер-претации, они также играют важную роль в выявленииусловий связности (когерентности) текста, о которой го-ворилось выше. В соответствии с положениями социоло-гической теории люди действуют не столько в реальноммире и говорят не столько о нем, сколько о межсубъект-ных моделях явлении и ситуаций действительности, по-лучивших определенное толкование (Berger andLuc km an, 1967). Следовательно, индивидуальные и

141

групповые различия в обработке социальной информа-ции могут быть объяснены и на основе различий в моде-лях.

Если мы воспринимаем, например, сообщения средствмассовой информации о воздушной атаке США на Ливиюв апреле 1986 г., мы создаем ментальную модель этого со-бытия на основе информации, полученной из этих сооб-щений. При этом часть нашей конкретной модели представ-ляет собой фрагменты той общей информации, котораяу нас уже есть о военных операциях, о Ливии, о регионеСредиземного моря, о Ближнем Востоке или об актахтерроризма—эти сведения могли быть получены из бо-лее ранних сообщений по каналам массовой информации.Можно использовать более поздние тексты, посвященныеданному событию, с целью приведения этой модели в со-ответствие с новыми фактами—именно подобная опера-ция является одной из основных функций текста новостей.При построении такой модели мы можем вспомнить ио других сходных событиях (S с bank, 1982), то есть мыможем извлечь из памяти похожие модели, например на-падение США на Гренаду.

Мы используем наборы таких моделей для обобщенияи абстрагирования и, в конечном счете, можем рекон-струировать некоторые типы фреймов, сценариев илиустановок, которые образуют наши общие социальныезнания и убеждения. Это означает, что мы обладаем еди-ничными моделями, с одной стороны, и абстрагирован-ными сценариями—с другой. Но при этом нам необходи-мо иметь и обобщенные (и все же личностные) модели, ко-торые должны отражать наш привычный опыт, относя-щийся к повторяющимся событиям или ситуациям, ска-жем, посещению службы, повседневному обеду или по-купкам, совершаемым утром каждую субботу. Моделиявляются центральными репрезентациями в процессах на-шего понимания. То же характерно и для процессов про-изводства текста, понимания и коммуникации: основнойцелью этих процессов является установление понимания,то есть построение или модернизация модели или переда-ча модели получателю. Можно сказать, что эпизодиче-ские репрезентации текстовых структур и значений служатсредством создания таких моделей. Другими словами, мыпонимаем текст, только если мы понимаем ситуацию,о которой идет речь, то есть если у нас есть модель этоготекста (или для этого текста). Все это относится и к тек-стам новостей.

142

Модели контекста

Для того чтобы иметь возможность участвоватьв коммуникативном событии, мы создаем также модельконтекста, отражающую коммуникативную обстановку,место действия, обстоятельства, участников, а также типречевых или каких-либо других актов, включенных в про-цесс коммуникации. Саму репрезентацию текста или диа-лога можно считать ядром модели этого коммуникатив-ного события: во время процесса коммуникации или вско-ре после него такая репрезентация текста предоставляетвозможность вспомнить или более или менее точно вос-произвести, что было сказано и как. По истечении длитель-ного времени большая часть информации, содержащейсяв тексте, уже не может быть извлечена из памяти; суще-ствует тенденция к запоминанию только макроструктурвоспринятого текста, следовательно, структур самоговерхнего уровня модели. Так, ни один читатель не можетвоспроизвести все подробности множества сообщенийо нападении США на Ливию, переданные по радио илипубликовавшиеся в течение нескольких дней. По-видимому, на основе всех этих текстов мы пытаемся пред-ставить себе случившееся путем моделирования ситуации;'И позже, при воспроизведении этих текстов, напримерв беседе о новостях дня, используется эта модель, особен-но макроструктуры ее высшего уровня. Иначе говоря,рассказы о нашем опыте или событиях, почерпнутые изпрессы, представляют собой результат целенаправленно-го отбора, они частично отражают эпизодические модели,существующие в нашей памяти.

Воспроизведение текстов новостей не является поэто-му обязательно верным: индивидуальные убеждения, мне-ния, опыт являются частью ситуационной модели текста,я воспроизведение таких текстов отразит не вполне точ-ные воспоминания, то есть совсем не те сведения, о кото-рых мы читали,—на самом деле будет воспроизведена ин-формация, которую мы извлекли из нашей индивидуаль-ной модели или создали по этой модели во время чтениятекста. Информация, в основе которой лежат сценарииили определенные установки и которая стала компонен-том этой модели, часто воспроизводится в предвзятойформе. Припоминание читателями уголовных историй,в которые оказываются вовлеченными юноши с черным•цветом кожи, наглядный тому пример (Graber, 1984).Отсутствие объективности основано на сложившихся

143

этнических убеждениях, на схемах этнических предубежде-ний, существующих в социальной памяти (Rothbart,1981; van D i j k, 1987a). Вообще говоря, людям свойствен-но наиболее полно припоминать информацию, котораяподтверждает их знания, убеждения и установки или ка-кие-либо особые отклонения от них.

Стратегии обработки текстая система кевтроля

Иерархические структуры репрезентаций текста, моде-ли и сценарии, существующие в памяти, способствуют бы-строму и эффективному поиску с помощью разнообраз-ных стратегий извлечения информации, например на-правленному сверху вниз в соответствии с релевантнымисубкатегориями. Этим можно объяснить факт лучшего за-поминания макроструктур некоторых действий или тек-стов: они расположены в верхних уровнях имеющихсяу нас ментальных моделей этих событий; вместе с тем ониопределенным образом организуют большой массив ин-формации и этим они отличаются от детализированнойинформации, представленной на низших уровнях иерар-хия. Если основные тоники текста соответствуют основ-ным событиям, заложенным в модели, то относительнолегко вспомнить, чему вообще был посвящен текст, в товремя как подробности микроструктурной информацииили стилистические обороты могут вскоре легко за-быться. Иногда оценочные суждения, извлеченные из де-талей описания, например об источнике текста, его автореи главных действующих лицах, могут лучше запомниться,чем сами эти детали. Как мы видим, эффективные, гибкиестратегии вместе с разумной организацией накопленнойинформации лежат в основе удивительной способностичеловека обрабатывать в сравнительно короткое времясведения о бесконечном количестве событий, ситуаций,а также огромное количество текстов и при этом бытьв состоянии извлекать какую-то часть информации длянеоднократного использования в будущем.

Можно, наконец, предположить, что существует об-щая система контроля за организацией этой информациия правильным, успешным и целенаправленным управле-нием ею. Эта система следит за процессами извлеченияинформации из социальной и эпизодической памятии использованием ее, а именно за тем, какие сценариии модели задействованы в настоящий момент; исполь-

144

зуются сейчас; к какой информации обращаются и анали-зируют в рабочей памяти; какая информация должнаперейти из этой краткосрочной памяти в эпизодическую,долговременную память. В процессе обработки текстаконтролирующая система определяет, какой из главныхтоников (макропропозиций) или какая суперструктурнаясхема (или ее категории) наиболее релевантны на данномэтапе. Отсюда следует, что такая контролирующая систе-ма является динамической: она постоянно адаптируетсяк происходящим процессам и управляет различными фа-зами обработки входящей и исходящей информации.И одной из главных когнитивных функций заголовкав прессе является создание макроструктурной репрезента-ции в этой контролирующей системе. Одновременно с ак-тивизированными сценариями и моделями этот предвари-тельно заданный топик будет далее направлять и облег-чать, а иногда настраивать определенным образом пони-мание остальной части сообщения.

Суммируя изложенное, можно сказать, что когнитив-ная структура включает в себя: (1) репрезентации, сущест-вующие в эпизодической и социальной памяти, такие, каксценарии, установки и модели; (2) стратегические процес-сы, в рамках которых гибко используются, применяютсяи модифицируются, в соответствии с новой информацией,новыми условиями и пр., такие репрезентации; (3) системуконтроля, которая управляет процессом поиска в памяти,активацией имеющихся знаний и их приложением, ис-пользованием макроструктур и суперструктур, переводоминформации в разные виды памяти. Эта структура имеетотношение как к пониманию ситуаций, явлений, действийи текстов о них, так и к планированию действий, их про-изводству или исполнению. Планирование вербальногоили другого действия означает лишь создание модели то-го, что мы намереваемся сделать в данной обстановкеи времени, и конкретное произведение или исполнение ре-чевого акта полностью находится под контролем такогоплана-модели. На исполнение речевого акта одновремен-но влияет также и новая, подходящая к данной ситуациивнешняя информация, релевантная для надлежащей ре-ализации запланированного действия и накапливаемаяв постоянной модели такого действия и его контекста.Каждое сообщение-новость подготавливают и пишут так-же под влиянием модели события-новости, модели одно-го из явлений массовой коммуникации (в модели могутбыть отражены задачи сообщения, предельные сроки под-

145

готовки, типы читателей и под.) и лежащих в ее основе со-циальных сценариев и установок.

Социальные репрезентации

Хотя приведенная нами картина когнитивной обра-ботки текста предполагает использование менталистско-го подхода, нужно особо подчеркнуть, что такая обработ-ка ориентирована и на социальные характеристики. Не-смотря на то, что некоторые элементарные процессыи ограничения могут являться общими свойствами обра-ботки информации человеком (например, предельныеобъемы памяти), а уникальное, присущее отдельному ин-дивиду и основанное на фактах его биографии пониманиеможет быть представлено в персональных моделях егоопыта, эти процессы и репрезентации в значительной мерезависят от обработки социальной информации и социаль-ного общения. Знания, убеждения, установки, владениеязыком, все другие типы общей информации приобрета-ются, используются и изменяются в различных социальныхконтекстах. Социальные субъекты постоянно выражаютэти знания, проверяют и сравнивают их со знаниями дру-гих членов тех же социальных групп, в той же культуре,они предполагают, что такими знаниями обладают и дру-гие участники социального взаимодействия, общения по-средством дискурса. Сами структуры сценариев и моделей,возможно, образовались на основе нашего участия в со-циальном общении путем долгого и сложного обучения.Представляется, что это одна из причин существованияв сценариях, моделях и даже в семантических репрезента-циях и синтаксических структурах предложений и расска-зов одинаковых формирующих категорий, таких, как об-становка, событие/действие и роли участников, вместоуказаний на объемы, цвета или размеры, которые органи-зуют наше визуальное восприятие. Иначе говоря, памятьи познание являются столь же социальными, сколь и мен-тальными феноменами. Или, точнее, у членов социумаимеются общие социальные репрезентации различноготипа, которые организуют их социальное общение и пони-мание (Farг and Moscovici , 1984). В их распоряже-нии—варьируемые (в зависимости от типа культуры и ча-сто основанные на групповых представлениях) схемы, от-носящиеся к участникам социального общения, группам,институтам, а также структурным взаимоотношениям ме-

146

жду ними (Forgas, 1981; W y e r and Srull, 1984; F i s k eand Taylor, 1984; Has t ie et al., 1980). Такая социальнаякатегоризация не является произвольной. Осуществляе-мая путем обработки социальной информации в периодпервичной и вторичной социализации и коммуникации,социальная категоризация организована с учетом ужеупомянутых параметров, таких, как пол, возраст, внеш-ний вид, происхождение, род занятий, статус, обладаниевластью или личностные особенности. Каждая из этих ка-тегорий может далее ассоциироваться с наборами стерео-типных критериев, обусловливающих такую категориза-цию, например прототипические внешние данные, деятель-ность или социальную обусловленность их проявления.

Как мы подробнее увидим в наших исследованиях попроблемам представления этнических меньшинств искваттеров, такие же категории и критерии могут бытьиспользованы и для организации информации о группахлюдей с отклоняющимся от нормы поведением, об этни-ческих группах, иммигрантах или людях других национа-льностей (Hamilton, 1981; Fi ske and Taylor, 1984; vanDijk, 1987a). Подобные групповые схемы контролируютобработку социальной информации, то есть наше взаимо-действие с членами этих групп или другие коммуникации,так или иначе связанные с участниками групп. Такие схе-мы в основном определяют построение нами моделей со-циальных встреч; внутри моделей могут быть выделеныили получить большую или меньшую значимость опреде-ленные социальные субъекты или приписываемые им ха-рактеристики, которые, следовательно, будет легче при-помнить в будущем. Если схемы являются по своему ха-рактеру негативными или основывающимися на недоста-точной информации, их называют предвзятыми, сексист-скими, или расистскими. То же самое можно сказать и обинтерпретации взаимодействия с членами групп, которымприписывают какие-либо врожденные или весьма харак-терные качества, ассоциируемые с полом, расовой при-надлежностью, происхождением, внешностью, возра-стом. В таких случаях когнитивные репрезентации будутварьировать у различных групп, в зависимости от со-циоэкономического и культурного статуса группы в со-циальной структуре. Когнитивные схемы, имеющиесяу членов какой-либо группы и отражающие информациюо тех, кто не принадлежит к данной группе, должны раз-личаться, в зависимости от того, какое положение этагруппа занимает (доминирующее или подчиненное), уча-

147

ствует ли она в разделении власти, заинтересована ли онав сохранении политики угнетения или она бросает вызовэтой политике (Tajfel, 1981; L e v i n and Levin, 1982).Таким образом, групповые схемы играют центральнуюроль в более общей организации социальных, идеологиче-ски ориентированных установок; одновременно схемыпредоставляют материал для узаконивания прав этойгруппы и ее деятельности в социальной структуре. Иначеговоря, структуры и содержание социальной памятиявляются функцией нашего социального (группового) по-ложения в обществе.

Такие же организационные принципы лежат в основенаших общих социальных репрезентаций о групповых иликлассовых отношениях, об общественных институтахи других социальных структурах. Категории, упоминае-мые выше, относились к отдельным членам групп, ногруппам как целому также могут быть приписаны важныехарактеристики, такие, как численность группы, ее эконо-мические возможности, обладание властью, статус. Так,исследование когнитивных репрезентаций и разговоров,относящихся к этническим меньшинствам, показывает, чтолюди с белым цветом кожи в Западной Европе и СевернойАмерике склонны представлять себе само существованиелюдей с черным цветом кожи, иммигрантов или другихменьшинств не только как сложную проблему, но и какугрозу государству, культуре, социоэкономическому по-ложению (ср. вопросы жилья и обеспеченности работой),привилегиям, безопасности каждого и общему благосо-стоянию (van Dijk, 1984; van Dijk, 1987a).

Классовое самовосприятие—еще один тип категориза-ции в групповых схемах—характеризует явление, кото-рое традиционно исследовалось в качестве классового со-знания. Различные общественные институты могут бытьохарактеризованы путем перечисления главных задач,стоящих перед ними, выполняемых ими функций, продук-тов их деятельности или услуг, а также с помощью пред-ставления их внутренней (например, иерархической) орга-низации, их возможностей, стандартных отношенийс другими такими же заведениями или группами социаль-ных субъектов. Здесь, однако, не место подробно описы-вать такие сложные схемы или детальные стратегии испо-льзования этих схем при обработке социальной информа-ции. Релевантным для данного обсуждения является, од-нако, тот факт, что носители нашей культуры также обла-дают отличающимися друг от друга представлениями

148

о различных средствах массовой информации, таких, на-пример, как телевидение или газета. Читая газету, читате-ли руководствуются своими убеждениями и схемамиустановок, относящихся к газетам (или конкретной газе-те), чтобы направлять восприятие и извлекать из своейпамяти и знаний необходимые суждения об изображен-ном в событиях-новостях. Институтам, ведающим ком-муникацией, приписываются авторитетность или способ-ность внушать доверие; например, аудитория может пове-рить в то, что теленовости более надежны и менее пред-взяты, чем газетные сообщения (Bogart, 1981).

Социальные репрезентации, идеологические установкии производство новостей

Производство новостей и их восприятие обязательновключают в себя эти социальные репрезентации. Для жур-налистов и читателей, принадлежащих к одному обще-ству, классу или культуре, часть репрезентаций можетбыть общей, поэтому в газетных сообщениях обычно этирепрезентации предполагаются заданными. Предполага-ется также, что читателю или зрителю известны основныесоциальные институты и их характеристики, так же каки основные социальные группы или классы. События-новости и действия становятся понятными на фоне общихзнаний в системе одной культуры, и эксплицитное выра-жение таких пресуппозиций является основной задачейкритики средств массовой культуры (Hall, 1980). С дру-гой стороны, журналисты как отдельная группа такжепринадлежат к средним слоям общества, к категории слу-жащих. Большая часть из них предположительно принад-лежит к белому населению мужского пола и живет на За-паде. Соответственно нашей основной посылке о социо-когнитивном характере репрезентаций установки этойгруппы также находят отражение в их когнитивных репре-зентациях. Не только общие нормы, цели и ценности, нотакже и интересы, разделяемые членами разнообразныхгрупп, воплощаются в то, что журналисты знают и ду-мают о других социальных группах и социальных струк-турах (Gans, 1979).

Следовательно, социальные схемы, существующиев представлениях журналистов, оперативно воплощаютсяв создаваемые ими модели новостей. Эти модели и схемы,вместе, определяют, как журналисты будут освещать но-вые социальные события, представлять их в (новых) моде-

149

лях и обновлять старые модели. Эти модели играютсвою роль на каждой стадии процесса производства ново-стей, в обычной процедуре сбора новостей (сенсаций),в коммуникативном взаимодействии во время интервьюи пресс-конференций, в восприятии всего материала тек-стов-источников и его обобщения и, наконец, в самом на-писании материала или его редактировании. В то жевремя все журналисты знают о форме представления ма-териала (об этом мы говорили выше), так же как и о стилеего изложения, наборе предпочтительных тем, о тех лич-ностях или группах, которые интересны для описания. Всяэта информация может быть использована как вклад в по-строение коммуникативной модели контекста, котораяв свою очередь включает некоторые важные фрагментыобщей схемы всего института средств массовой информа-ции, представления о „текучке", особые цели, предельныесроки подготовки материала, а также личные качестважурналиста. Общеизвестные ценностные ориентации(убеждения, профессиональные установки), относящиесяк определению большей или меньшей значимости сооб-щения (newsworthiness) теми, кто занят производствомновостей (Galtung and Ruge, 1965; Golding and Elli-ott, 1979; Gans, 1979),—это практичные, разумные оце-ночные критерии, которые дают возможность стратегиче-ски распределять и отбирать источники новостей, в томчисле тексты-источники, позволяют извлекать из нихглавную информацию, предоставляют возможность ви-деть перспективы развития событий и, наконец, опреде-ляют тематическую и стилистическую структуры сообще-ния. Эти ценностные ориентации основаны на сложномвзаимодействии уже упомянутых социальных репрезента-ций (относящихся к данной культуре, этнической или ро-довой принадлежности, национальности, политическойидеологии, основным целям) с информацией, которая бо-лее направленно определяет коммуникативную модель(читатели, предельные сроки подготовки материала,истинные цели).

На основе таких теоретических посылок можно сде-лать вывод, что репрезентация и воспроизведение собы-тий-новостей журналистами—не такой простой и инертныйпроцесс, это скорее набор конструктивных стратегий, на-ходящихся под социальным и идеологическим контролем.Производство сообщений определяется присущимикаждому данному журналисту моделями, относящимися ксобытиям-новостям,—как при непосредственном наблюде-

150

нии событий, потенциально способных стать темой ново-стей, так и при чаще происходящей процедуре обработкитекстов-источников, посвященных этим событиям. Такиемодели, основанные на определенных социальных репре-зентациях, окрашены внутренней предвзятостью; дляжурналистов ведущих изданий это будут репрезентации,характерные для доминирующих групп. Это не исключаетвозможности индивидуальных вариаций, отклонений, со-противления условностям, поэтому репрезентации под-вержены некоторым изменениям: мы уточнили, что моде-ли воплощают личный опыт или намерения, и это пере-дается в сообщениях, принимается другими журналиста-ми и используется для порождения контридеологии и про-тиводействий, при соответствующей социоэкономическойи культурной обстановке. И все же социальные репрезен-тации и институциональные ограничения, которые такжесознательно запоминаются (чтобы действовать соответ-ственно им, нужно знать их), являются очень вескими фак-торами, поэтому индивидуальные решения и действияжурналистов касаются обычно менее важных аспектовпроизводства новостей.

Восприятие новостей

То, что было сказано выше о журналистах и производ-стве текстов новостей, может относиться, с соответствую-щими изменениями, и к читателям и к их восприятию тек-ста. Мы подчеркивали, что тексты новостей, так же как ихпроизводство и понимание, предполагают наличие боль-шого количества общих социальных репрезентаций,включая отдельные убеждения и идеологические установ-ки. Читатели, конечно, меньше знакомы с профессиональ-ными привычками, особенностями мировоззрения и цен-ностными ориентациями журналистов; но имплицитно имвсё же известна некоторая часть этих характеристик: чита-тели интерпретируют тексты, в которых эти установкии ценности выражены или указаны в неявной форме. При-нятое журналистами определение новостей таким обра-зом косвенно воспроизводится и читателями, которые бы-ли бы удивлены (и, возможно, сопротивлялись бы) корен-ным изменениям в выборе, содержании или стиле сообще-ний-новостей. Для когнитивного анализа общения пос-редством таких текстов особенно важной представляетсяконструируемая читателями модель того события, кото-рое отражено и эффективно представлено в тексте сооб-

151

щения. Очевидно, модель события, сконструированнаяиндивидуальным читателем, не будет полностью совпа-дать с моделью этого события, имеющейся у журналиста,или той моделью, которую он хотел бы создать у чита-теля. Индивидуальные модели и различия в социальныхрепрезентациях могут привести к различной интерпрета-ции новостей, то есть к различным моделям. И опять под-черкнем, что такие вариации ограниченны, ибо рамки ин-терпретации у большинства читателей задаются социаль-ными репрезентациями, которые предопределяют единуюточку зрения.

ВЫВОДЫ

В этом кратком очерке проблем социального познанияи его важности при анализе сообщений-новостей как явле-ния массовой коммуникации мы наметили связи, которыенеизбежно существуют между такими сообщениями, ихструктурами, процессами их производства и восприятия,описали деятельность создателей новостей (newsmakers),влияние социальных репрезентаций на производство но-востей и их понимание, пытались выявить социальныйстатус тех, кто занимается выпуском новостей, и связи ме-жду ними, институциональные и другие структурныевзаимоотношения. При таком анализе создание новостейоказывается процессом, совмещающим в себе социальныеи когнитивные акты и стратегии. Поэтому дать явноеи объективное определение производства новостей и ихпотребления довольно трудно: ограничения, накладывае-мые родовой или расовой принадлежностью, классовымиили институциональными различиями, не могут иметь не-посредственного отражения на уровне тоников, структурили стилистических характеристик. То же можно сказатьи о таких параметрах, как влиятельность той или инойгруппы, ее интересы, идеология. Если мы описываемсвязи, например между выбором топика и интересами ав-тора-журналиста (мужчины, представителя белого насе-ления, живущего на Западе), мы делаем это как упроще-ние на макроуровне.

Теоретическое и эмпирическое описание еще более сло-жно (хотя иногда необходимо упростить описание в рито-рических или дидактических целях или в целях логичностиизложения). Так, основной цепочкой связей в общей сетиявляется следующая: сообщение-новости «-+ структурыновостей «-» когнитивная обработка и репрезентация

152

(производство или интерпретация) таких структур ново-стей социальными субъектами <-> построение модели и ееобновление «-» социальные репрезентации социальныхсубъектов как членов групп (сценарии, установки, идеоло-гическая ориентация) <-» производство новостей как со-циальное взаимодействие (сбор новостей, принятие ре-шения, реальное производство газеты) «-» межгрупповыесвязи между журналистами и другими группами и ихучастниками (например, группой элиты) «-* внутриинсти-туциональная деятельность, правила, цели и стратегиив организации новостей *-> внешние цели и интересыв организации новостей как частных, так и государствен-ных корпораций «-» установленные отношения между ин-ститутом средств массовой информации и другими инсти-тутами (например, государством, правительством, парла-ментом, деловыми кругами, профсоюзами и т.п.) «-» и,наконец, место института средств массовой информациив истории и в культуре и его связи с другими институтами.

Эта цепочка связей не исключает других связей и отно-шений между элементами этой общей сети. Например,макроструктурные отношения на начальном уровне мо-гут быть определены в отвлеченных социоэкономическихтерминах; но в то же время эти отношения действуют и налокальном микроуровне, в виде действий, деятелей, чле-нов различных групп и их когнитивных репрезентаций,а также в виде текста, например в обсуждениях и перего-ворах между средствами массовой информации и други-ми институтами. То есть, как только мы хотим получитьэмпирическое свидетельство того, что происходит наверхних уровнях организации новостей, мы непременнопереходим к анализу того, что происходит на нижнем, ло-кальном, уровне. Итак, в нашем подходе к новостям и ихпроизводству как процессу, направленному как сверхувниз, так и снизу вверх, важно определить во всех подроб-ностях структуры и функции соответствующих связей илиуровней.

Это также означает, что серьезный и критический ана-лиз идеологического аспекта новостей невозможен безэкспликации связей, которые соединяют структуры ново-стей с социальными знаниями журналистов, журналистыпри этом рассматриваются как члены групп, входящихв идеологические институты, такие, как средства массовойинформации. Поэтому наши исследования не могут бытьограничены ни исключительно текстовым или контент-анализом, ни высоким уровнем глобальных противоречий

153

в мировом информационном порядке. Если столь частонаблюдаемые несоответствия в мировом информацион-ном порядке находят отражение в обычном тексте ново-стей, то отражение это должно быть последовательным,должно быть зафиксировано на каждом этапе, вплоть дотекстовых структур. Мы, очевидно, только начали пони-мать некоторые связи и их пересечения в этой сложной се-ти отношений.

Такой структурно-ориентированный подход имеет осо-бое значение для анализа производства новостей. Поми-мо исторического, экономического или институциональ-ного анализа текстов новостей как средства массовойинформации, в 1970-е гг. появилось стремление к микро-социологическому анализу процесса создания новостей(Tuchman, 1978). Этот уровень анализа дает возмож-ность установить связи между социальной стратифика-цией и ежедневными контактами журналистов, междупрофессиональными формами деятельности и институ-циональными порядками, и все это увязывается с идеоло-гическими установками, которым должны следовать жур-налисты. Было подробно показано, как журналисты соби-рают и интерпретируют новости, как они оказываютсявтянутыми в эту сеть отношений, дающих доступ в такиезакрытые заведения, как правительство или полиция, иликак принадлежность журналиста к той или иной социаль-ной группе и ее идеологии отражается на определении су-ти новостей и их ценности (Gans, 1979; Fishman, 1980;Cohen and Y о u n g, 1981). И хотя в таких исследованияхна интерпретацию обращается особое внимание, мы темне менее видели, что этот процесс и связанные с нимрепрезентации описываются поверхностно и неопре-деленно. Мы можем определенно сказать, что социаль-ная структура и идеологическая направленность про-цесса производства новостей могут считаться объектив-ными предпосылками выделения новостей в качестве куль-турного и социального объекта только в следующемслучае: если мы точно знаем, каким образом журналистыприобретают социальные знания, как эти знания структу-рированы, как они используются в процессах пониманияи представления ситуаций сбора информации и в процес-сах коммуникации, как эти знания используются в другихтекстах массовой информации, а также в тех текстах, ко-торые являются источниками для данных текстов ново-стей, и как эти знания влияют на реальный процесс созда-ния текста.

154

ЛИТЕРАТУРА

Abelspn,1976 = Abelson, R. Script processing in attitude forma-tion and decision making.—In: Carrol, J. and Payne, J. (eds.)Cognitionand Social Behavior. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1976,p. 32-46.

A t k i n s o n , Heritage, 1984 = A t k i n s o n , J., Heritage, J.(eds.) Structures of Social Action. Cambridge, MA: Cambridge UniversityPress, 1984.

A u s t i n , 1962 = A u s t i n , J.L. How to Do Things with Words. Ox-ford: Oxford University Press, 1962.

Barthes, 1964 = Barthes, R. Elements de semiologie.—„Communications", 1964, vol. 4, p. 91—135.

Barthes, 1966 = Barthes, R. Introduction a Paralyse structural desrecits.— „Communications", 1966, vol. 8, p. I—27.

Bauman, Scherzer, 1974= Bauman, R., Scherzer, J. (eds.)Explorations in the Ethnography of Speaking. London: Cambridge Univer-sity Press, 1974.

de Beaugrande, 1980 = de Beaugrande, R. Text, Discourse andProcess. Norwood, NJ: Ablex, 1980.

de Beaugrande, Dressier, 1981 = de Beaugrande R.,Dressier, W. Introduction to Text Linguistics. London: Longman, 1981.

Benson, Greaves, 1985 = Benson, J., Greaves, W. (eds.)Systemic Perspectives on Discourse. Vols. 1—2. Hillsdale, NJ: Lawrence Erl-baum Associates, 1985.

Bentele, 1981 = Bentele, G. Semiotik und Massenmedien. Mu-nich: Oelschlager, 1981.

Berger, Luckman, 1967 = Berger, P., Luckman, T. The So-cial Construction of Reality. New York: Doubleday, 1967.

Bogart, 1981 = Bogart, L. Press and People. Hillsdale, NJ: Law-rence Erlbaum Associates, 1981.

Bremond, 1964 = Bremond, C. Le message narratif.—„Communications" 1964, vol. 4, p. 4—32.

Bremond, 1973 = Bremond, C. Logique du recit. Paris: Seuil,1973.

Britton, Black, 1985 = Bri t ton, В., Black, J. (eds.) Under-standing Expository Text. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1985.

Carbonell, 1979 = Carbonell , J. Subjective Understanding.Doctoral Thesis, Yale University. Department of Computer Science, 1979.

Cicourel, 1973 = Cicourel, A. Cognitive Sociology. Harmonds-worth: Penguin Books, 1973.

Cohen, Young, 1981 = Cohen, S., Young J. The Manufactureof News, Deviance, Social Problems and the Mass Media. (2nd rev. ed.) Lon-don: Constable/Sage, 1981.

Communications, 1964 = Communications. Recherches semiologiques.Paris: Seuil, 1964.

Communications, 1966 = Communications. Recherches semiologiques.L'analyse structurale du recit. Paris: Seuil, 1966.

Culler, 1975 = Culler, J. Structuralist Poetics. London. Routledgeand Regan Paul, 1975.

van Dijk, 1972 = van Dijk, T. Some Aspects of Text Grammars.The Hague: Mouton, 1972.

van Dijk, 1977 = van Dijk, T. Text and Context. London: Long-man, 1977.

van Dijk, 1980a = van Dijk, T. Macrostructures. Hillsdale, NJ:Lawrence Erlbaum Associates, 1980.

155

van Dijk, 1980b = van Dijk, T. Story comprehension.—„Poetics",1980, vol. 8, N 1/3 (special issue).

van Dijk, 1981 = van Dijk, T. Studies in the Pragmatics of Dis-course. Berlin, New York. Mouton, 1981.

van Dijk, 1982 = van Dijk, T. Opinions and attitudes in discoursecomprehension. = In: Le Ny J., Kintsch W. (eds.) Language and Com-prehension. Amsterdam: North Holland, 1982, p. 35^51.

van Dijk, 1984 = van Dijk, T. Prejudice in Discourse. Amsterdam:Benjamins, 1984.

van Dijk, 1985a = van Dijk, T. Cognitive situation models in dis-course production: The expression of ethnic situations in prejudiced dis-course. = In: Fоrgas J.(ed.) Language and Social Situations. New York:Springer, 1985, p. 61—80.

van Dijk, 1985b = van Dijk, T. (ed.) Handbook of Discourse Ana-lysis (Vols. 1—4). London: Academic Press, 1985.

van Dijk, 1985c = van Dijk, T. Structures of news in the press.—In:van Dij k, T. (ed.) Discourse and Communication. Berlin: de Gruyter, 1985.

van Dijk, 1986 = van Dijk, T. News schemata—In: Cooper C.,Oreenbaum S. (eds.) Studying Writing. Linguistic Approaches. BeverlyHills, CA: Sage, 1986.

van Dijk, 1987a = van Dijk, T. Communicating Racism. EthnicPrejudice in Thought and Talk. Newbury Park, CA: Sage, 1987.

van Dijk, 1987b = van Dijk, T. Episodic models in discourse pro-cessing.—In: Horowitz, R., Samuels, S. (eds.) Comprehending Oraland Written Language. New York: Academic Press, 1987.

van Dijk, 1987c - van Dijk, T. News as Discourse. Hillsdale, NJ:Lawrence Erlbaum Associates, 1987.

van Dijk, Kintsch, 1983 = van Dijk, Т., Kintsch, W. Strate-gies of Discourse Comprehension. New York: Academic Press, 1983.

Di11mar, 1976 = Dit tmar, J. A Critical Survey of Sociolinguistics.New York: St. Martin's Press, 1976.

Dressier, 1972 = Dressier, W. Einfuhrung in die Textlinguistik.Tubingen: Niemeyer, 1972.

Dundes, 1964 = Dundes, A. The Morphology of the North-American folktale. Helsinki: FFC, 1964.

Eco, 1966 »= Eco, U. James Bond: une combinatoire narrative.—„Communications", 1966, vol. 8, p. 77—93.

Eco, 1976 = Eco, U. A Theory of Semiotics. Bloomington: IndianaUniversity Press, 1976.

Erlich, 1965 = Erlich, V. Russian Formalism. The Hague: Mou-ton, 1965.

Ervin-Tripp, 1969 = Erv in-Tr ipp, S. Sociolinguistics.—-In:Berkowitz, L. (ed.) Advances in Experimental Social Psychology. NewYork: Academic Press, 1969.

Farr, Moscovici, 1984 = Farr, R., Moscovici, S. (ed.) SocialRepresentations. Cambridge: Cambridge University Press, 1984.

Findahl, Hoijer, 1984 = Findahl, O., Hoijer, B. Begriplighets-analys. Stockholm: Studentlitteratur, 1984.

Fishman, 1968 = Fishman, J. (ed.) Readings in the Sociology ofLanguage. The Hague: Mouton, 1968.

Fishman, 1980 = Fishman, M. Manufacturing the News. Austin,TX; University of Texas Press, 1980.

Fiske, Taylor, 1984 = Fiske, S., Taylor, S. Social Cognition.Reading, MA: Addison—Wesley, 1984.

Flammer, Kintsch, 1982 = Flammer, A., Kintsch, W.(eds.) Discourse Processing. Amsterdam. North Holland, 1982.

156

For gas, 1981 = For gas, J. Social Cognition. Perspectives onEveryday Understanding. London: Academic Press, 1981.

Fowler, Hodge, Kress, Trew, 1979 = Fowler, R., Hod-ge, В., Kress, G., Trew, T. Language and Control. London: Routledgeand Kegan Paul, 1979.

Freedle, Carrol, 1972 = Freedle, R., Carrol, J. LanguageComprehension and the Acquisition of Knowledge. New York: Winston,1972.

Galtung, Ruge, 1965 = Galtung, J., Ruge, M. The struc-ture of foreign news.— „Journal of Peace Research", 1965, vol. 2,p. 64—91.

Gans, 1979 = Gans, H. Deciding What's News. New York: Pan-theon Books, 1979.

Gar f inke l , 1967 = Garf inke l , H. Studies in ethnomethodology,Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1967.

Gigl io l i , 1972 = Gig l io l i , P. (ed.) Language and Social Context.Harmondsworth: Penguin Books, 1972.

Givon, 1979 = Given, T. (ed.) Discourse and Syntax. Syntaxand Semantics (Vol. 12). New York: Academic Press, 1979.

Glasgow University Media Group, 1976 = Glasgow University MediaGroup. Bad News. London: Routledge and Kegan Paul, 1976.

Glasgow University Media Group, 1980 = Glasgow University MediaGroup. More Bad News. London: Routledge and Kegan Paul, 1980.

Glasgow University Media Group, 1982 = Glasgow University MediaCroup. Really Bad News. London. Writers and Readers, 1982.

Goffman, 1959 = Gof f man, E. The Presentation of Self in Every-day Life. Garden City, NY: Doubleday, 1959.

Goffman, 1967 = Goffman, E. Interaction Ritual: Essays on face-to-face behaviour. Garden City. NY: Doubleday, 1967.

Golding, El l iot , 197?= Golding, P., Elliot, P. Making theNews. London: Longman, 1979.

Graber, 1984 = Graber, D. Processing the News. New York: Long-man, 1984.

Graesser, 1981= Graesser, A. Prose Comprehension beyond theWord. New York: Springer, 1981.

Green, 1979= Green, G.Organization, Goals and Comprehensibilityin Narratives: Newswriting, a Case Study (Report, N132). University of Illi-nois: Center for the study of reading. Technical report, 1979.

Greimas, 1966— Greimas, A. Semantique structural. Paris: La-rousse, 1966.

Grice, 1975= Grice, H. Logic and conversation.—In: Cole, P.,Morgan, J. Syntax and Semantics, 3: Speech Acts. New York: AcademicPress, 1975, p.41—58.

Gumperz, 1982a = G u m p e r z , J. Discourse Strategies. Cambridge:Cambridge University Press, 1982.

Gumperz, 1982b = Gumperz, J. Language and Social Identity.Cambridge: Cambridge University Press, 1982.

Gumperz, Hymes, 1972= Gumperz, J., Hymes, D.Directionsin Sociolinguistics. The Ethnography of Communication. New York: Holt,Rinehart and Winston, 1972.

Hal l , Hobson, Lowe, Wi l l i s , 1980= Hall, S., Hobson, D.,Lowe, A., Wi l l i s , P. (eds.) Culture, Media, Language. London: Hutchin-son, 1980.

H a l l i d a y , Hasan, 1976= H a l l i d a y , M., Hasan, R. Cohesion inEnglish. London: Longman, 1976.

H a l l o r a n , E l l i o t , Murdock, 1970= Halloran, J., Elliot.P.,

157

M u r d o c k G. Demonstrations and Communication. A case study. Har-mondsworth: Penguin Books, 1970.

Hamil ton, 1981 = Hamilton, D. Cognitive Processes in Stereoty-ping and Intergroup Behavior. Hillsdale, NJ : Lawrence Erlbaum Associates,1981.

Hart ley, 1982== Hart ley, J. Understanding News. London: Met-huen, 1982.

Hast ie, Ostrom, Ebbesen, W y e r , H a m i l t o n , Carlston,1980= Hastie, R., Ostrom, Т., Ebbesen, E., Wyer , R., Hamilton,D., Carlston, D (eds.). Person Memory: The Cognitive Basis of Social Per-ception. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1980.

Hoijer, Findahl, 1984= Hoijer, В., F indahl , O. Nyheter, for-staelse, och minne. Stockholm: Studentlitteratur, 1984.

Hymes, 1964= Hymes, D. Language in Culture and Society. NewYork: Harper and Row, 1964.

Johnson-Laird, 1983 = Johnson-Laird, P. Mental Models.London: Cambridge University Press, 1983.

Kintsch, 1974= Kintsch, W. The Representation of Meaning inMemory. Hfflsdale, NJ: Erlbaum, 1974.

K o n g a s - M a r a n d a , Maranda, 1971 = K o n g a s - M a r a n -da, E., Maranda, P, Structural Models in Folklore and TransformationalEssays. The Hague: Mouton, 1971.

К г i s t e v a, 1969 = К r i s t e v a, J. Semeotike. Recherches pour une sem-analyse. Paris: Seuil, 1969.

L a b о v, 1972a = L a b о v, W. Language in the Inner City. Philadelphia:University of Pennsylvannia Press, 1972.

Labov, 1972b = Labov, W. Sociolinguistic Patterns. Philadel-phia: University of Pennsylvannia Press, 1972.

Labov, 1972c = The transformation of experience in narrative syn-tax.— In: Labov, W. Language in the Inner City. Philadelphia: Universityof Pennsylvannia Press, 1972, p.354—396.

Labov, 1982 = Labov, W. Speech actions and reactions in personalnarrative.—In: Tannen, D. (ed.). Analyzing Discourse: Text and Talk.Washington, DC: George Town University Press, 1982.

Labov, Fanshel, 1977= Labov, W., Fanshel, D. TherapeuticDiscourse. New York: Academic Press, 1977.

Labov, Wale tzky, 1967= Labov, W., W a l e t z k y , J. Narrativeanalysis. Oral versions of personal experience.— In: H e 1 m, J. (ed.). Essays onthe Verbal and Visual Arts. Seattle: University of Washington Press, 1967.

Leech, 1983 = Leech, G. Principles of Pragmatics. London: Long-man, 1983.

Lester, 1980 = Lester, M. Generating newsworthiness: The interpre-tive construction of public events.— „American Sociological Review", 1980,vol.4S, p.984—994.

L e v i - S t r a u s s , 1958 = L e v i - S t r a u s s , C. Anthropologie struc-turale. Paris: Plon, 1958.

Levi-Strauss , 1960= Levi-Strauss, C. L'analysemprpholog^quedes contes populaires russes.— „International Journal of Slavic Linguisticsand Poetics", 1960, vol.20, p.122—149.

L e v i n , Levin, 1982= Levin, J., Levin, W. The Functions of Dis-crimination and Prejudice (2nd ed.). New York: Harper and Row, 1982.

Levinson, 1983 = Levinson, S. Pragmatics. Cambridge: Cambrid-ge University Press, 1983.

Mandl, Stein, Trabasso, 1984 = Mandl, H., Stein, N., Tra-basso, T. (eds.) Learning and Comprehension of Text. Hillsdale, NJ: La-wrence Erlbaum Associates, 1984.

158

M c L a u g h l i n , 1984= M c L a u g h l i n , M. Conversation. How Talkis Organized. Beverly Hills, СЛ: Sage, 1984.

Mehan, 1979 = Mehan. H. Learning Lessons. Cambridge, MA: Har-vard University Press, 1979.

Metz, 1966 = Metz, C. La grande systematique du film narratif.—„Communications", 1966, vol.8, p.120—124.

Minsky, 1975 = Minsky, M. A framework for representing know-ledge.-—In: Winston, P. (ed.). The Psychology of Computer Vision. NewYork: McGraw Hill, 1975.

Molotch, Lester, 1974= Molotch, H., Lester, M. News aspurpose behaviour: On the strategic use of routine events. Accidents and scan-dals.—„American Sociological Review", 1974, vol.39, p.101—112.

Morris, 1938 = Morris, C. W. Foundations of the Theory of Signs.Chicago: International Encyclopedia of Science, 1938.

Otto, White, 1982 = Otto, W., White, E. (eds.). Reading Exposi-tory Material. New York: Academic Press, 1982.

Parret, Sbisa, Verschueren, 1981 = Parret, H., Sbisa, M.,Verschueren, J. (eds.). Possibilities and Limitations of Pragmatics. Am-sterdam: Benjamins, 1981.

Petofi , 1971 = Petofi, J. Transformationsgrammatiken undeine ko-textuelle Texttheorie. Frankfurt: Athenaum, 1971.

Prppp, 1958 = Propp, V. Morphology of the folktale. Bloomington,IN: Indiana University Press, 1958. (Original work published 1928).

Roeh, 1982 = Roeh, I. The Rhetoric of News. Bochum: Studienver-lag, 1982.

Rothbart, 1981 = Rothbart , M. Memory processes and social be-liefs.—In: Hamilton, D. (ed.). Cognitive Processes in stereotyping and in-tergroup behavior. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1981.

Sacks, Schegloff, Jefferson, 1974= Sacks, H., Schegloff,E., Jef ferson, G. A simplest systematic for the organization of turntakingfor conversation.—„Language", 1974, vol.50, p.696—-735.

Sadock, 1974 = Sadock, J. Towards a Linguistic Theory of SpeechActs. New York: Academic Press, 1974.

Sandell, 1977 = Sandell, R. Linguistic Style and Persuasion. Lon-don: Academic Press, 1977.

Sanford, Garrod, 1981 = Sanford, A., Garrod, S. Understan-ding Written Language. New York: Wiley, 1981.

Savi l le-Troike, 1982 = Sav i l l e-Troike , M. The Ethnogra-phy of Communication. Oxford: Blackwell, 1982.

Schank, 1982 = Schank, R. Dynamic Memory. London: CambridgeUniversity Press, 1982.

Schank, Abelson, 1977= Schank, R., Abelson, R. Scripts,Plans, Goals and Understanding. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associa-tes, 1977.

Schenkein, 1978 = Schenkein, J. (ed.). Studies in ConversationalInteraction. New York: Academic Press, 1978.

Scherer, Giles, 1979= Scherer,K., Giles, H. (eds.). Social Mar-kers in Speech. London: Cambridge University Press, 1979.

Schmidt, 1973 = Schmidt, S. Texttheorie. Munich: Fink(UTB), 1973.

Searle, 1969 = Searle, J. Speech Acts. Cambridge University Press,1969.

Sebeok, 1960= Sebeok, T. Style in Language. Cambridge, Mass:MIT Press, 1960.

Sinclair , Coultnard, 1975= Sinclair, J., Coul thard, M. To-wards an Analysis of Discourse. London: Oxford University Press, 1975.

159

Stubbs, 1983 = Stubbs, M. Discourse Analysis. The SociolinguisticAnalysis of Natural Language. Oxford: Blackwell, 1983.

Sudnow, 1972= Sudnow, D. (ed.). Studies in Social Interaction.New York: Free Press, 1972.

Tajfel, 1981 = Tajfel, H. Human Groups and Social Categories.Cambridge: Cambridge University Press, 1981.

Thorndyke, 1978= Thorndyke, P. Knowledge acquisition fromnewspaper stories.—„Discourse Processes", 1978, vol.2, p. 95—112.

Todoroy, 1966a = Todorov, T. Les categories du recit litteraire.—„Communications", 1966, vol.8, p.125—151.

Todorov, 1966b = Todorov, T. Textesdes formaUstes russes. Paris:Seuil, 1966.

Todorov, 1969 = Todorov, T. Grammaire du Decameron. The Ha-gue— Mouton, 1969.

Tuchman, 1978= Tuchman, G. Making News. New York: FreePress, 1978.

Wyer, Srull, 1984= Wyer, R. Jr., Srull, T. (eds.). Handbook ofSocial Cognition. (Vol.1—3). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates,1984.

КОГНИТИВНЫЕ МОДЕЛИЭТНИЧЕСКИХ СИТУА1ЩЙ*

ВВЕДЕНИЕ

Впечатляющий прогресс, наблюдаемый за последнеедесятилетие в области психологии и искусственного ин-теллекта, привел—среди прочих достижений, связанныхс обработкой текста на естественном языке,—к осозна-нию того важного факта,что понимание текста предпола-гает не только знание языка, но также и знание мира.В частности, была сформулирована гипотеза о том, чтоважнейшим компонентом процессов построения и вос-приятия текстов является осмысление стоящих за нимисоциальных ситуаций и их когнитивная репрезентация.Внимание, которое уделяет этому предположению ряднаучных дисциплин, все время растет, о чем свидетель-ствует настоящая книга. По всей видимости, многие уче-ные пришли к единому мнению о том, что построение мо-делей в памяти, соединяющих репрезентацию ситуацийс обработкой текстов (discourse), является многообещаю-щим и наиболее продуктивным направлением исследова-ний в данной области. И все же мы еще крайне мало знаемо природе таких моделей и их использовании. В этой гла-ве мы покажем, как связаны когнитивные модели социальныхситуаций с производством текстов, и продемонстрируемпрактическую полезность этого подхода, анализируя тек-сты, обладающие высокой социальной значимостью: по-вседневные беседы о группах национальных меньшинств.

* Теш A. van Dijk. Cognitive Situation Models in Discourse Produc-tion: The Expression of Ethnic Situations in Prejudiced Discourse (Chap-ter 4).—Из книги: „Language and Social Situations". New York, 1985,p. 61—79.

161

Для установления эксплицитной связи между социаль-ными ситуациями, познанием и текстами требуется меж-дисциплинарный подход. Необходимо привлечь поня-тийный аппарат когнитивной и социальной психологии,микросоциологии и анализа дискурса. Таким образом,теоретическую базу настоящей главы составляют следую-щие научные области:

1) когнитивная теория стратегической обработки ин-формации. Эта теория отводит особую роль стратегиче-скому характеру производства и восприятия текстов; онарассматривает продуцирование и восприятие текстов какгибкий, многоуровневый процесс обработки данных, осу-ществляемый в оперативном режиме (van Di jk andKintsch, 1983);

2) социокогнитивная теория текста (дискурса), кото-рая распространяет построенную стратегическую модель,приспосабливая ее к объяснению роли мнений и социаль-ных отношений в процессе обработки текстовой информа-ции (van D i j k, 1982);

3) социальное познание и теория социальных ситуаций,С их помощью определяется общий подход к интересую-щему нас когнитивному измерению социальных ситуаций(Argyle, F u r n h a m and Graham, 1981; Forgas, 1979,1981;Furnham and A r g у 1 e, 1982); и, наконец, современ-ные изыскания в сфере

4) этнических стереотипов в познании и диалоге(Hamilton, 1981a; Tajfel, 1981; 1982). В более раннейработе мы разработали на данной теоретической базе со-циокогнитивную теорию репрезентации, а также теориюструктур этнических предубеждений и их стратегическоговыражения в повседневном дискурсе (van Dijk, 1983,1984а).

Здесь нам хотелось бы развить дальше положениео том, что модели (этнических) ситуаций играют весьмазаметную роль как в организации этнических убежденийи мнений в памяти человека, так и в их выражении в рече-вом общении. В частности, мы надеемся ответить на во-прос, как люди воспринимают, понимают и запоминаютэтнические столкновения и как информация о встречахс представителями этнических меньшинств „воспроизво-дится" в речи.

Эмпирический материал нашего .исследования состав-ляют тексты, взятые из огромного множества свободныхпо своей форме интервью с жителями (белой) части гол-ландского населения в нескольких кварталах Амстердама.

162

Тему бесед составили группы людей, которые считаютсяв Нидерландах „иностранцами", а именно рабочие-иммигранты из стран Средиземноморского бассейна(главным образом из Турции и Марокко), а также лица,переселившиеся в страну из бывшей голландской колонииСуринам (недалеко от республики Гайана). Размышленияи разговоры об этих группах являются весьма распро-страненным занятием для подавляющего большинстваголландцев; эти группы быстро становятся жертвами рас-пространяющихся предубеждений и дискриминации.

Хотя существует несколько источников для такихэтнических предубеждений, например едва уловимое нега-тивное изображение этнического меньшинства средства-ми массовой информации (см. van Dijk, 1983a), оченьмногие стереотипы, по-видимому, передаются через не-формальные каналы повседневных разговоров. Поэтомумы попытаемся как можно глубже проникнуть в социоло-гические механизмы, лежащие в основе восприятия группэтнического меньшинства, представлений о них и отноше-ний к ним, а также изучить способы, какими вся эта ин-формация стратегически выражается в речи и таким обра-зом распространяется в обществе.

СИТУАЦИОННЫЕ МОДЕЛИ ПАМЯТИ

Недавние открытия в психолингвистике и когнитив-ных теориях обработки текстовой информации позволилисформулировать положение о ведущей роли семантиче-ских моделей памяти в понимании (Johnson-Laird,1983; van Dijk, 1987; van Dijk and Kintsch, 1983).Это утверждение было сформулировано под влиянием по-нятия модели в формальной лингвистике и логике, поня-тия, составляющего основу правил интерпретации.

Формальные модели являются, так сказать, репрезента-циями тех фрагментов действительности, по отношениюк которым являются осмысленными соответствующиеязыковые выражения, а последние в свою очередь в этихмоделях интерпретируются, то есть получают в нихистинностную оценку. Психологическим коррелятом по-нятия модели служит модель в эпизодической памяти (ипотому последняя носит название „эпизодическая"). Эпи-зодические модели функционируют как частичные, су-бъективные и релевантные когнитивные представленияо положении дел в реальном мире и тем самым о социаль-ных ситуациях в мире. По этой причине мы называем та-

163

кого рода модели также ситуационными. Когнитивныемодели составляют референциальный базис для интер-претации дискурса, а не „фрагментов реального мира",или ситуаций. Их локализация в эпизодической памятиговорит о том, что они представляют собой интегриро-ванные структуры предшествующего опыта людей. В нихотражены знания и мнения людей о конкретных событияхили ситуациях. Помимо всего прочего, это означает, чтоситуационные модели служат сформированной на основеличного опыта базой для более общих и абстрактных„фреймов", или „сценариев", в (семантической) памяти,о чем шла речь во многих работах, появившихся послеоказавшей заметное влияние на других авторов книги Ше-нкаи Абельсона(8сЬапк andAbelson, 1977). Наше по-нятие модели близко к тому, которое Шенк называет те-перь „сценарием" (Schank, 1982X однако, чтобы избежатьвозможной путаницы, мы будем использовать понятиесценария только в его более абстрактном, общем и вне-контекстуальном смысле. Субъективные ситуационныемодели отражают не только знание о конкретных собы-тиях, но также убеждения и мнения (оценочные суждения).Наконец, эти модели по своей природе могут быть отнесе-ны к разряду аналоговых, поскольку могут заключатьв себе представления о пространственных или каких-тодругих характеристиках событий или ситуаций.

В более ранних теориях понимания дискурса (см., на-пример, K i n t s c h and van Dijk, 1978) предполагалось,что основная цель восприятия состоит в последователь-ном построении репрезентации текста в эпизодическойпамяти. Сейчас мы полагаем, что в дополнение к такой ре-презентации люди строят также модель того, „о чем"этот текст, то есть модель некоторой ситуации. Фактиче-ски сама модель становится главной целью процесса по-нимания, в то время как репрезентация текста по большейчасти является лишь средством достижения этой цели.Действительно, репродуцирование текстов часто означаетпоиск и воспроизведение фрагментов модели, в особенно-сти если более не удается отыскать определенных частейсемантической репрезентации текста. Таким образом, по-лучение информации и ее использование требуют в общемслучае обновления и ряда других трансформаций эпизо-дических моделей.

Мы будем различать частные (particular) и общие (ge-neral) модели. Частные модели отражают уникальную ин-формацию о какой-либо одной ситуации, например о той,

164

которая обрабатывается „сейчас", тогда как общие моде-ли могут включать в себя информацию из несколькихчастных моделей об „одной и той же" ситуации или же си-туации „одного и того же типа". Частные модели могутсодержать „новую"информацию, в соответствии с кото-рой перестраиваются общие модели. Так, процесс „напо-минания", описанный Шенком (S с hank, 1982), представ-ляет собой либо поиск предшествующей частной модели,либо поиск общей модели, относящейся к „опознаваемой"ситуации.

Те общие модели, которые являются социально реле-вантными, могут быть преобразованы—с целью, напри-мер, их еще большего обобщения, абстрагирования от конк-ретных ситуаций и отрыва от контекста—во фреймы илисценарии в семантической („социальной") памяти.Следовательно, мы можем теперь осуществить последова-тельный переход от индивидуальных, частных моделей—через модели более общие —к самым общим фреймамили сценариям, разделяемым членами социума.

Существуют также модели будущих ситуаций. По-строение таких моделей, исходя из имеющихся фрагмен-тов конкретной модели, а также общей информациио структурах действий, наших способностей, мотивахи целях, называется планированием.

Некоторые характеристики моделей ситуации

Теперь, когда нам известно, для чего нужны и какиспользуются модели, необходимо ответить на вопросотносительно их структуры: как выглядят эти модели?Ответы на этот вопрос должны удовлетворять некоторымобщим требованиям. Во-первых, модели должны бытьпостроены таким образом, чтобы обеспечить быстрыйи эффективный поиск, обработку и представление реле-вантной информации о (социальных) ситуациях. Во-вторых, коль скоро модели мыслятся как база фреймови сценариев, они должны иметь структуру, сходную соструктурой сценариев. В-третьих, модели должны бытьлегко доступными различным преобразованиям, таким,как, например, корректировка (updating).

То структурное устройство моделей, которое мы здесьпредлагаем, может быть названо категориальным.Так, каркас модели составляет схема, в которую входитопределенное число фиксированных категорий. Такая схе-ма будет стратегически эффективной для понимания со-

165

циалъных ситуаций, то есть для решения той задачи, кото-рую мы себе поставили. Из социальных ситуаций мы на-мереваемся извлечь определенные «типы» информации,которые затем уже будут отнесены к соответствующимкатегориям в схеме (см. работы: A r g y l e et al., 1981;Forgas, 1979; F u r n h a m and Argy le , 1982; в них содер-жится обзор сходных, а также ряда других предложениипо поводу анализа структуры социальных ситуаций). Так,Форгас (1979) считает, что социальные ситуации интер-претируются и хранятся в памяти на основе их распреде-ления прежде всего по эмоциональным категориям: «при-ятный», «формальный» или «опасный». Такой подход ни-сколько не противоречит более структурному пониманиюмоделей. Скалярные, эмоциональные оценки могут бытьконцептуально представлены как часть модели; их, напри-мер, можно подвести под категорию «Модификатор»,в свою очередь присоединяемую к каждой категориив схеме. Категория «Модификатор» может быть приписа-на как к «ситуации в целом», то есть к самому высокомуузлу, так и относиться к категориям более низкого уровня(например, «деятель» или «событие»).

-.-' Отсюда следует, что нужно различать глобальные и ло-кальные уровни репрезентации, или мокро- и микрострук-туры (см. van Dij k, 1980a). Такая иерархическая органи-зация позволяет проводить быстрый и эффективныйпоиск, а также надлежащим образом использовать те мо-дели, которые удовлетворяют всем сформулированнымвыше требованиям.

Наш категориальный подход во многом сходен с ме-тодом компонентного анализа, предложенным Арджиломи др. (А г g у 1 е et al., 1981). Эти авторы «анализируют» си-туации в терминах участников, целей, правил, контекст-ных поддержек и действий. Однако, поскольку репрезен-тации единичных ситуаций в частных моделях являютсявременными, эпизодическими, мы помещаем правила в се-мантическую (социальную) память, несмотря на то чтоучастники социальной ситуации, действуя в ней, могутзнать эти правила и пользоваться ими. В своем исследова-нии мы концентрируем внимание на отдельных элементахситуаций. Баркера (см. Barker, 1968), например, преждевсего интересуют типы поведения и окружения; для нас жеважно определить, какие когнитивные категории прини-мают участие в понимании и репрезентации социальныхситуаций, а какие непосредственно действуют в них. Фак-ты, относящиеся к когнитивной репрезентации ситуации,

166

могут быть извлечены из самых разных источников, начи-ная с прямых наблюдений, объяснений, полученных отдругих лиц, или интервью и кончая экспериментальноконтролируемыми тестами или заданиями (например,по сортировке или оценке текстов). Помимо этих психо-логических подходов к анализу ситуации, данные могутбыть получены также в результате микросоциологическо-го анализа, например в процессе объяснения различныхстратегий взаимодействия партнеров (см. работы:Goffman, 1959; 1967).

Лингвистические данныеИмеется также ряд лингвистических фактов, свидете-

льствующих о характере гипотетических структур моде-лей памяти. Носители языка конструируют предложенияи тексты для описания ситуаций, поэтому разумно пред-положить, что грамматические структуры предложенийи структуры текстов подсказывают исходные характери-стики самих моделей. Кроме того, они позволяют слу-шающим эффективно реконструировать содержание и ор-ганизацию «предполагаемой» модели. Например, сторон-ники функциональной грамматики (Dik, 1978) считают,что сематические репрезентации предложений отражаюткатегорию главного предиката (обозначающего Дей-ствие, Событие, Процесс или Состояние) и некотороечисло участников, обслуживающих различные роли, та-кие, как Агенс, Пациенс, Объект или Инструмент. В по-верхностной структуре предложения на эти роли могутуказывать падежи или порядок слов. Например, рольАгенса обычно исполняют подлежащие, нередко при этомзанимающие начальную позицию темы (тематическуюпозицию) в предложении.

Похожие выводы можно сделать и по поводу органи-зации текста. Так, Лабов (1972) показал, что такие тексты,как короткие рассказы, могут отражать различные услов-ные категории типа Обстановки, Осложнения, Развязки,Оценки или Кода. Некоторые из этих категорий соответ-ствуют структурным характеристикам моделей ситуацийв памяти. Действительно, короткие истории являются(частичными, относительными) отображениями такихмоделей, хотя тексты этих историй предназначены дляописания не любых рассматриваемых моделей, а лишьтех, в которых представлены «интересные» события илислучаи. Вообще на предложения или тексты накладываю-

167

тся не только когнитивные, но и прагматические, кон-текстные, коммуникативные и интеракциональные огра-ничения.

В исследованиях рассказов, проводимых в рамкахискусственного интелекта, а также в работах по психоло-гии, связанных с построением так называемой «граммати-ки рассказа» (story grammar), предлагались самые разно-образные когнитивные представления для структур рас-сказов и для их понимания (см. Bruce, 1980; W i I e n s k у,1978, и статьи, собранные в: van Dijk, 1980b). Суще-ственно, что рассказы в этих работах анализируются, какправило, в терминах структур действий, которые выраже-ны в данных текстах, а именно в терминах Планов, Целейи Участников действий.

Анализ всех этих источников дает основание заклю-чить, что, во-первых, модели являются иерархическими,категориальными структурами пропозиций, образующи-ми стратегически эффективную «схему», а во-вторых, ка-тегории в моделях включают в себя Обстановку (Время,Место, Окружение, Условия), Участников в различныхролях, а также События или Действия, каждое, возможно,с категорией Модификатора, определяющей субъектив-ную оценку ситуации.

Стратегическое использование моделей

Структурные репрезентации всего лишь наполовинуприближают нас к ответу на вопрос о природе моделейситуации. Нам нужно еще определить операции и, в част-ности, стратегии, применяемые к структурам этих моде-лей. Например, высокоуровневая макроорганизация мо-делей дает возможность проводить поиск,опирающийсяна зависящие один от другого уровни репрезентации.Иногда необходима только самая важная информацияо модели, например, когда дается краткое резюме ситуа-ции (или строится рассказ о такой ситуации). В этом слу-чае разные категории позволяют нам осуществлять изби-рательный поиск моделей по заданным Времени, Местуили Участникам. К сказанному можно добавить, что в не-давно вышедшей работе о настроении и памяти (см.Bower, 1980) показано, что иногда можно осуществлятьизбирательный поиск через посредство эмоций: мы, на-пример, лучше вспоминаем «приятные» события, когданаходимся в хорошем настроении.

168

Современная теория атрибуции текста (см., например,J a s p a r s , Fincham, and Hews tone, 1983) вслед зара-нее высказанными идеями Хейдера (см. Нeider, 1958)тоже выдвигает ряд предложений относительно стратеги-ческого использования моделей. Так, люди могут рассма-тривать ситуации и запоминать их с точки зрения какучастника, так и стороннего наблюдателя, или они могутобъяснять действия, относя их либо к «внутренним»—мотивационным или личностным—характеристикам дея-теля, либо к «внешним»—ситуативным или контекст-ным—факторам. Такого рода анализы действий, совер-шаемых его участниками, возможны, только если самиучастники проводят соответствующие различия в своихмоделях ситуации. Это означает также, что люди не толь-ко пользуются схемами моделей, но и опираются на об-щие теории действий, событий и участников при понима-нии ситуаций (ср. Has t ie et al., 1980). В зависимости оттипа задания (ср., например, понимание объяснений) лю-ди уделяют тем или иным характеристикам моделейбольше или меньше внимания, например, больше обра-щают внимание на категориальные компоненты и ихвнутрешшюю организацию (Обстановка, Участникиили Действие).

СИТУАЦИОННЫЕ МОДЕЛИ В ПРОИЗВОДСТВЕ ТЕКСТОВ

Если значительная часть нашей ранее опубликованнойработы по проблемам, связанным с обработкой текстов,была посвящена пониманию (van Dijk and Kintsch,1983), то здесь мы обратимся к порождению текстов.И сделаем это на основе теоретической конструкции,кратко изложенной выше, а именно рассматривая поро-ждение текста главным образом как процесс, берущийсвое начало в моделях ситуаций. В зависимости от числаограничений носители языка, так сказать, «считывают»соответствующие пропозиции в имеющихся ситуативныхмоделях и, таким образом, конструируют семантическиепредставления, или «базу», лежащую в глубинной струк-туре текста. Мы не учитываем здесь образование поверх-ностной структуры, то есть такие процессы, как лексика-лизация и синтаксическое оформление речевого произве-дения ( B u t t e r w o r t h , 1980).

Каковы же основные компоненты нашей теории по-строения текстов?

169

Контекстная модель

Естественно, что порождение текстов происходит нев вакууме, а является составной частью коммуникативно-го контекста. Чтобы построить текст, подходящий дляданного контекста, люди должны хранить в памяти пред-ставление об этом контексте, то есть иметь контекстнуюмодель. Такая модель содержит информацию об участни-ках речевой коммуникации, их целях и о типе социальнойситуации, к которой должен быть приложим строящийсятекст (завтрак, посещение врача или дебаты в парламен-те). Контекстная модель контролирует как стиль, так и со-держание и, следовательно, определяет, какого рода ин-формация может или должна быть найдена в ситуативноймодели. В некоторых ситуациях отдельные темы являют-ся запрещенными. Таким образом, контекстные моделиконтролируют стратегический поиск по эпизодической па-мяти (какие модели оказываются подходящими?), а такжеуправляют поиском внутри самих моделей (какого родаинформация о ситуации должна быть передана в тексте?).

Системы управления

Контекстная информация, по крайней мере частично,будет храниться в общей Системе Управления. Последняярегулирует поток информации между кратковременнойи долговременной памятью. Она определяет, какие моде-ли и сценарии должны быть активизированы и какие ихфрагменты должны быть в действительности найдены,чтобы было возможно построить данный текст. Крометого, Система Управления указывает тему или темы,о которых идет речь, и эти тематические макропропози-ции могут служить ключом к поиску релевантных моде-лей ситуации, которые, как мы уже видели, находятся подвлиянием самих этих макропропозиций. Далее, СистемаУправления содержит информацию о типе речевого актаи коммуникативных целях, которые должны быть реали-зованы в высказывании (то есть в единице данного текста)в данном контексте (например, утверждение, угроза илиобвинение)—как на локальном уровне индивидуальныхречевых актов, так и на глобальном уровне «макро-речевых» актов, контролирующих протяженные фрагмен-ты текста (van Dijk, 1977; 1980а; 1981).

Наконец, Система Управления указывает на то, какойтип текста должен быть построен. В зависимости от кон-

170

текста и коммуникативных намерений мы можем захо-теть построить рассказ или доклад полиции о некоторойситуации, газетное сообщение или научный доклад. Оче-видно, что типом текста будет определяться стиль и об-щая организация текста; кроме того, от типа текста зави-сит его возможное содержание и, следовательно, та ин-формация, которую можно извлечь из модели ситуации.Например, в моем рассказе о краже все внимание можетбыть сконцентрировано на моих личных затрудненияхили оценках, тогда как в полицейском докладе акцент мо-жет быть сделан на опознании личности (внешности) вораили на характерных деталях украденных вещей. Инымисловами, поиском, активацией, использованием и семан-тическим (ре)конструированием модельной информа-ции—всеми этими процессами стратегически управляетобщая Система Управления.

Семантическое порождение

Семантическое порождение дискурса происходит приусловиях и ограничениях, которые были сформулированывыше, и включает построение семантической репрезента-ции диекурса, то есть его «текстовой базы». Информация,входящая в текстовую базу, извлекается главным обра-зом из моделей ситуации, но, кроме того, в базу могутвходить более общие знания и информация о контексте(как в метакоммуникативных утверждениях, определяю-щих фрагменты контекстной модели). Порождение тек-стовой базы представляет собой стратегический процесс,совершаемый в оперативном режиме (on-line). Постоян-ным входом в него служат активизированные и восста-новленные в памяти модели ситуаций, а управляется про-цесс с самого начала до конца с помощью информации изСистемы Управления, такой, как, например, актуальныеили общие темы текста. Если заданы контекст и завися-щая от типа текста тема (например, после вопроса, полу-ченного от собеседника), говорящий будет пользоватьсяэтой темой как ключом к поиску релевантных моделей,относящихся к данной теме. Активация может быть толь-ко частичной, поскольку лишь какой-то один фрагментмодели может оказаться релевантным. Например, в бесе-де о том, как прошел отпуск, тема «Я был в Испаниив прошлом году» может активизировать только опреде-ленные модели или их фрагменты (например: «На пляже

171

было очень хорошо»), а в качестве делового разговораили интервью по поводу работы мы скорее обратимсяк его или ее профессиональным занятиям в Испании. Та-ким образом, контекстно-релевантная (под)тема можетбыть выбрана заранее или же сконструирована и как тако-вая может служить темой всего текста, будучи представ-ленной в виде макропропозиции, управляющей производ-ством его семантического содержания.

Еще одна важная характеристика производства семан-тического содержания состоит в том, что семантическаябаза текста не обязательно должна быть столь же полной,как модель. В принципе каждая пропозиция, выведеннаяслушающим из какой-то другой информации (заключен-ной в модели или сценарии), может быть „опущена". Сле-довательно, текстовая база содержит лишь ту информа-цию, которая является необходимой и релевантной в дан-ном актуальном контексте (van Dijk, 1979), хотя, разу-меется, спонтанная речь может включать внешне «избы-точную» (повторяющуюся, выводимую) информацию.Существуют, однако, определенные стратегические огра-ничения на «сверхполноту» такого рода. Странно былобы, например, в рассказе о ресторане слышать все времяот говорящего, что там работает официант или офи-циантка—ведь знание этого факта составляет пресуппо-зицию. Бели имеются модельные или сценарные знания,вполне достаточно было бы обойтись тут указанием с по-мощью определенной дескрипции (см. Schank andA b e l s on, 1977).

Макрооорожденне

Мы предположили, что тематические макропропози-ции могут быть «считаны» с моделей ситуации, однакомы также отметили, что конкретный текст и контекстныеограничения могут менять эти темы. Другими словами,в действительности темы нужно уметь строить. В самомделе, рассказывая своим друзьям историю о краже, мож-но акцентировать их внимание на разных аспектах этойситуации, причем отличных от тех, что были выделеныв докладе полиции про «те же события». То же самое от-носится и к тексту самого доклада полиции. Указанныеограничения могут оказывать влияние и на (1) иерархиче-скую организацию тем (отдельная информация можетбыть повышена в ранге в ходе порождения текста), и на (2)

172

линейный порядок следования тем в тексте. Так, иногдатематические „причины" выражаются в тексте позже посравнению с тем, как им это приписано некоторой мо-делью (ср., например, объяснения). В детективных исто-риях, в частности, личность убийцы может быть уста-новлена лишь в конце рассказываемой истории; сходныестратегии «нарастающего напряжения» встречаются и вповседневных рассказах.

Весьма сходным образом макропропозиции должны за-полнять схематические категории текста, например пове-ствования или доказательства (аргументации). Это озна-чает, что от типа текста зависит, какая тематическая ин-формация должна „идти первой", аналогично тому, кактип текста определяет последовательность появленияконтекстной информации в рассказываемой истории.

Микрооорожденне

Порождение последовательности актуальных (микро-)пропозиций текстовой базы осуществляется под общимконтролем тематических (макро)пропозиций. Этот про-цесс также происходит в оперативном режиме, хотя в рядеслучаев допускается локальное изменение порядка. Пер-вый принцип здесь (и проблема)—это линеаризация (linea-rization) пропозиций (Levelt, 1982): какая информациядолжна идти первой? Мы полагаем, что стратегическимдвижением микропропозиций может управлять модель;так, первые пропозиции в модели становятся первымипропозициями в базе текста. Это случай „естественногоупорядочивания". Однако под действием разнообраз-ных—прагматических, когнитивных, риторических,коммуникативных—факторов возможна трансформацияестественного порядка (например, упоминание В раньшеА оказывается более эффективным, уместным, элегант-ным, изящным, вежливым и т. д.). Далее, микропропози-ции в последовательности должны быть линейно связны-ми (van Dij k, 1977). Последнее означает, что пропозициидолжны обозначать соотносимые „факты" так, как тепредставлены в данной модели; например, пропозициимогут выражать отношения „условие/причина" или„следствие". Кроме такой условной связности, междупропозициями может быть установлена также „функцио-нальная" связность; в частности, две следующие одна за

173

другой пропозиции А и В могут быть связаны как „обоб-щение", „контраст", „пример" или как „повторение"и т. п. И наконец, теперь уже связанная локально и глобаль-но последовательность пропозиций может быть частич-но переупорядочена из- i различий в их локальной умест-ности, из-за разницы 'в пресуппозициях или в тема-рематическом членении, из-за разных операций, произво-димых над фокусом пропозиции (смена основной/фоно-вой информации). Выражение пропозиций в простыхи сложных предложениях или в последовательностяхпредложений функционально зависит от всех указанныхлокальных семантических ограничений (van Dijk, 1981).Аналогично самый поверхностный синтаксис (порядокслов, падежи и т.п.) вместе с интонацией—этого мыздесь не касаемся—тоже сигнализируют обо всех этихоперациях (Givon, 1979). Это косвенно означает, что по-верхностные структуры зависят также и от стратегий пре-образования информации, содержащейся в модели, в се-мантическую базу текста.

ВЫРАЖЕНИЕ ЭТНИЧЕСКИХ ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ

В качестве иллюстрации теоретических предпосылок,сделанных в предыдущих разделах, рассмотрим несколь-ко подробнее один тип социальной ситуации и один типдискурса: встречи с представителями этнических мень-шинств и повседневные разговоры об этнических мень-шинствах и их представителях. Предпринятый нами ана-лиз является составной частью действующего междисцип-линарного проекта университета города Амстердама.Научные изыскания, проводимые в рамках этого проекта,преследуют две основные цели: разработать эксплицит-ную когнитивную теорию этнических отношений (и,в частности, этнических предубеждений), а также провестиэмпирический анализ тех способов, какими люди ведутразговор об этнических группах и как следствие выра-жают свое отношение к этим группам. В отличие от боль-шинства других экспериментальных подходов к изучениюэтнических стереотипов все необходимые данные мы из-влекаем непосредственно из неформальных интервью с (бе-лыми) представителями жителей Амстердама, состав-ляющими большинство его населения. В заключительномразделе нам хотелось бы предложить объяснение некото-рых свойств полученных экспериментальных данных

174

в терминах когнитивного представления о ситуационныхмоделях. Если ситуации в общем случае могут быть вос-приняты, поняты и представлены в виде эпизодическихмоделей, то можно, естественно, предположить, что к та-ким ситуациям относятся также и те, которые мы назвализдесь „встречи с представителями этнических мень-шинств". Люди обычно много говорят друг с другом обэтих встречах, и, анализируя разговоры и рассказы о них,мы тем самым глубже постигаем и природу социальныхситуаций, и их общую репрезентацию, (возможно, преду-бежденное) представление о встречах с этническими мень-шинствами.

В настоящем разделе нас прежде всего будут интересо-вать когнитивные репрезентации ситуаций и стратегииобращения с ними. Меньше внимания будет уделено ха-рактеристикам предубеждений в дискурсе, которые намиподробно рассматривались в других работах (van Dijk,1983b, 1984a). На общее построение рассказов об этниче-ских меньшинствах влияют не только глубинные когни-тивные представления, но' также коммуникативные и ин-теракциональные стратегии. В частности, выяснилось, чторазговор о меньшинствах носит в высшей степени страте-гический характер: с одной стороны, люди по возможно-сти хотят выразить свое негативное отношение к ним илидать им негативную оценку, а с другой стороны, суще-ствующие социальные нормы обязывают людей произво-дить хорошее впечатление и не казаться расистами. В рядеслучаев эти конфликтующие стратегии самовыраженияи положительного самопредставления (так сказать, „со-хранения своего лица") можно наблюдать по их отраже-нию в семантических процессах, стилистическом выборетой или иной пропозиции, риторических приемах и в рядеразговорных элементов (паузах, исправлениях, поправ-ках, неправильных началах предложений или текстов).С другой стороны, часть свойств описываемых текстов-бесед можно проинтерпретировать как наблюдаемые„сигналы" поведенческих когнитивных стратегий управ-ления всеми этими „деликатными"мнениями и убежде-ниями.

Этнические установки

Под этническим предубеждением (предрассудком) мыбудем здесь понимать господствующие в обществе нега-

175

тивные установки по отношению к этническому меньшин-ству в целом и к отдельным его представителям. Хотя та-кое понимание кажется излишне когнитивистским, сле-дует особо отметить, что этнические предубеждения—это не просто личные или индивидуальные установки, ноустановки одной (количественно превосходящей) социаль-ной группы по отношению к другой, которые разде-ляются всеми или большинством членов группы и кото-рые помещены в исторические, экономические или социаль-ные структуры, типичные для наших „северо-западных"обществ. И хотя тут мы вовсе не затрагиваемвопрос о различных социальных, или общественных,ограничениях, накладываемых на этнические установки,следует иметь в виду, что приобретение, „использование"или восприятие этнических предубеждений, а тем самымих когнитивной организации и стратегического управле-ния находятся в функциональной зависимости от взаимо-действий этнических групп в социальной среде. Исходя изэтого, мы попытаемся объединить далее отдельные резуль-таты тех исследований этнических стереотипов и меж-групповых отношений, которые были осуществленыв рамках американской и европейских научных традиций;среди этих работ можно выделить такие, как Н a m i I to n,198la, или работы Тайфеля и его сотрудников (Tajfel,1978,1981,1982). Здесь нам не удастся учесть ни более ран-ние дефиниции, ни тем более ранние работы в областиэтнических предубеждений, однако все эти исследованияслужили нам естественным историческим фоном (см.Allport, 1954; Ehrl ich, 1973; Katz, 1976 и другие пуб-ликации тто этой теме). Как легко видеть, наше собствен-ное исследование принадлежит к числу работ, относя-щихся к новой области „социального познания" (см.Forgas, 1981; H i g g i n s , H e r m a n and Zanna, 1981),однако в целом у нас складывается впечатление, что, во-первых, данное направление недостаточно познаватель-ное, а во-вторых, недостаточно социальное (ср. в этойсвязи известный упрек в адрес социальной психологии, ко-торая также вторгается в область изучения этническихпредубеждений).

Если рассматривать этническое предубеждение как осо-бый тип социальной установки, то в качестве отправногопункта нам понадобится надежная теория социальныхустановок. Оставляя на какое-то время в стороне всю об-ширную социально-психологическую литературу по про-блемам социальных установок—примерно за последние

176

50 лет,—мы можем, в сущности, считать, что социальныеустановки представляют собой сложные когнитивныеструктуры убеждений или мнений, бытующих в социуме(см. A b e l son, 1976; van Dijk, 1982). Подобно фрей-мам или сценариям, эти структуры обладают схематиче-ской организацией и располагаются в семантической (илидаже скорее в „социальной") памяти. При этом мненияможно трактовать как оценочные убеждения, а социаль-ные установки мыслить себе в основном как иерархиче-ские конфигурации разделяемых обществом мнений.Частные мнения, или мнения отдельных лиц, характери-зуют структуры эпизодической памяти, такие, как моделиситуаций. В действительности и теория, и эмпирическийматериал показывают, что источником возникновениямнений, которые выражают люди в рассказах о встречахс представителями этнических меньшинств, являются ли-бо общие структуры социальных установок, либо частныемодели ситуаций. Очевидно, что большая часть информа-ции, отсутствующей в моделях ситуаций (например, из-занедостатка личного опыта общения с представителямигрупп этнического меньшинства), восполняется за счетанализа общих установок, разделяемых в обществе. Такименно обстоит дело с социальными установками, и здесьмы сталкиваемся с одной из возможных стратегий,имеющих определяющее значение для этнических преду-беждений. Предубеждения следует объяснять не толькочерез статические когнитивные репрезентации (схематиче-ские структуры, категории и собственно содержание) уста-новок и моделей ситуаций, но и через динамические про-цессы, происходящие в ситуациях реального использова-ния такого рода информации в речевых или каких-то иныхвзаимодействиях в социальной среде.

С помощью некоторого фиксированного числа базо-вых категорий этнические установки организуются в схе-мы. Схемы установок играют важную роль при пополне-нии системы новыми установками или при преобразова-нии системы. Категории отражают возникновение илипоявление этнических групп и их членов, социоэкономиче-ское положение, социокультурные характеристики пред-ставителей групп и приписываемые последним личност-ные свойства. Категории отнюдь не произвольны: проис-хождением своим они обязаны взаимодействию социаль-ных групп и тем представлениям, которые имеются в дан-ной социальной среде. Категории передают основную ин-формацию, существенную для социально доминантной

177

группы. Наиболее существенно то; что этнические преду-беждения представлены „негативными" установками.Это означает, что на верхних уровнях структуры устано-вок преобладают негативные мнения. Очевидно, что этни-ческие установки не только являются производными отдругих установок или схем метаустановок, но также выво-димы из конкретного опыта людей, а точнее, из субъек-тивного отражения этого опыта в этнических моделях,о чем мы подробнее поговорим в заключительных разде-лах настоящей главы.

Модели этнических ситуаций

Эпизодические модели этнических ситуаций заклю-чают в себе субъективный опыт членов данного социума,накопленный ими в межэтнических встречах. В этих моде-лях отражены как осмысление, так и оценка таких встреч.Для обозначения интегрального процесса субъективногоосмысления и приписывания оценки мы будем пользова-ться термином „интерпретация". Новые, отдельно взятые(частные) этнические ситуации интерпретируются какфункциональные корреляты общих моделей, которые по-строены и истолкованы на основании предшествующегонакопленного опыта и под влиянием общих, стереотип-ных социальных установок. Для этнически предубежденнонастроенных лиц новые этнические ситуации получат, какправило, негативную оценку из-за превалирующего „не-гативного" содержания общих моделей и установок. Ив случае, если новая ситуация отображается в эпизодиче-ской памяти как негативная, мы имеем картину, хорошосогласующуюся с ранее полученными знаниями, а такжес уже существующими убеждениями и мнениями. Нали-чие такого „пристрастного" социального восприятияподтверждается рядом важных эмпирических фактов (см.их обзор в работе: H a m i l t o n , 198la). При этом дей-ствия, совершаемые этническим меньшинством, воспри-нимаются более „негативно" (Duncan, 1976), а людиобычно лучше запоминают именно негативные действияпредставителей этнического меньшинства. Вообще приинтерпретации этнических социальных ситуаций этниче-ское большинство, как правило, устанавливает „иллюзор-ные корреляции" (см. Hami l ton, 1979, 1981 b; H a m i l -ton and Rose, 1980). Наши собственные эмпирическиеданные также дают основание говорить о том, что такие

178

процессы действительно имеют место, и позволяют уточ-нить отдельные их детали. В частности, отрицательныехарактеристики одного какого-то аспекта этнической си-туации (например, соседство или (плохие) жилищныеусловия) переносятся на всю конкретную группу предста-вителей меньшинства. Разумеется, это всего лишь одна издопустимых стратегий обработки информации, связаннойс этническими предубеждениями (хорошо известной подназванием „поиск козла отпущения"), однако для того,чтобы составить полную и эксплицитную картину, необ-ходимо представить в явном виде все релевантные полныеструктуры и описать все когнитивные операции над ними.Особенно важны здесь не (только) стереотипные установ-ки (схемы), а модели ситуаций. Для описания конкретногоразговора или последовавшего действия, для использова-ния в дальнейшем информации о них, люди всегда обра-щаются к моделям соответствующих событий. А тогдаприсутствие, например, негативных мнений, представлен-ных в модели ситуации в виде макропропозиций, объяс-няет, почему легче воссоздаются аспекты ситуации, кото-рые оцениваются как отрицательные, или почему негатив-ные идеи или понятия оказываются более доступными".

Стратегии, которые включены в этническую модель,построенную этнически предубежденными людьми, впол-не приспособлены для такой „негативной" организациимоделей ситуации в памяти. Об одной из этих страте-гий—стратегии „переноса"—уже шла речь выше: отри-цательная оценка фона, окружения, событий или действийв данной этнической ситуации может быть перенесена наее участников—представителей этнического меньшин-ства. Аналогично стратегии поиска в направлении сверхувниз и снизу вверх могут „распространяться" по всем не-гативным ситуациям вплоть до конкретных участниковсамих ситуаций, а отрицательные оценки, приписанныехарактеристикам некоторого действия, могут быть отне-сены к его участнику, являющемуся членом группы этни-ческого меньшинства. Как и при анализе криминальныхисторий, в описание этнических ситуаций могут быть вве-дены „недостающие деятели" из числа относящихсяк этническому меньшинству, на которых непосредственнораспространяется соответствующее негативное отноше-ние.

179

Рассказы об этнических группах

Представители этнического большинства постояннорассказывают всякие истории о представителях мень-шинств и о встречах с ними. Так было и в наших неформа-льных интервью. В выбранных нами пятидесяти интер-вью (из общего числа приблизительно ста тридцати) мыобнаружили сто тридцать три рассказа об „иностранцах".Рассказы эти интересуют нас в связи с обсуждаемой здесьтемой, поскольку для нас каждый рассказ—это текст, от-ражающий положение дел в ситуативной модели, то естьмодели, отображающей события и действия рассказчика,которые по той или иной причине „интересны" слушаю-щему (см. Ehlich, 1980; Labov, 1972; Polanyi , 1985;Quas thof f , 1980, где приводятся различные характери-стики текстов таких повседневных рассказов). Поэтомурассказы об этнических меньшинствах позволяютвскрыть прежде неизвестные свойства моделей этническихситуаций в памяти. Естественно, что другие элементы тек-ста приспосабливаются для выполнения иных социальныхфункций и среди них эффектное воспроизведение рассказа,возбуждение интереса у слушающего, самопредставлениеили убеждение адресата (см. об этом более подробно в:van Dijk, 1983b, 1984).

В основном все рассказы состоят из Фона и Эпизода.В свою очередь Эпизод содержит обычно некоторую Ski-вязку и Развязку. Кроме того, описание событий и ихучастников (большей частью) сопровождается дискретнойОценкой, отражающей личные оценки рассказчика илиучастников событий. По-видимому, именно рассказы обэтнических меньшинствах обладают весьма примечатель-ной особенностью. Как показано в таблице, более илименее обязательная категория Развязки едва ли не в по-ловине рассказов отсутствует. Это значит, что в моделяхситуаций, описанных в рассказах, которые содержатсяв памяти, хранится только информация о самих (по боль-шей части негативных) событиях или о действиях пред-ставителей этнического меньшинства, а не о том, что„рассказчики проделали с этими событиями или дей-ствиями". Иными словами, люди рассматривают этниче-ские ситуации как весьма подходящие для описания, тоесть они рассказывают свои истории не для представле-ния своих позитивных акций (в нашем списке есть лишьнесколько „героических" историй), а чтобы пожаловатьсяна действия „чужих". Результирующие действия в развяз-

180

ми рассказчики, но и гарантируют, что эти события будутоценены в соответствии с разделяемыми или принятымибольшинством нормами („Мы не привыкли к таким ве-щам" или „Мы не делаем таких вещей"). Таким образом,интегральные макротемы в рассказах об этнических мень-шинствах могут быть названы „агрессия" (преступления,драки, насилие), „ежедневное беспокойство" (причиняе-мое запахами, шумом, грязью) и „странные привычки"(одежда, приготовление пищи, образ жизни, структура се-мьи и поведение). Прежде всего такие рассказы можноуслышать в тех районах или кварталах, где каждый деньпроисходят контакты с этническим меньшинством. В дру-гих районах люди главным образом излагают более об-щие мнения. Следовательно, рассказы могут быть под-разделены на те, которые опираются на модели, и те, ко-торые опираются на (общие) структуры установок.

Из всех этих немногочисленных наблюдений можносделать ряд выводов. Во-первых, вывод о том, что моделиэтнических ситуаций организованы посредством высоко-уровневых негативных (макро)мнений; во-вторых, что этинегативные оценки обращены преимущественно на пред-ставителей группы этнических меньшинств; в-третьих, чтоиз-за негативного отношения этнического большинствак меньшинству рассказы о меньшинстве затрагиваюттолько ограниченный набор тем, а именно агрессивное пове-дение, доставляемое беспокойство и культурные раз-личия; в-четвертых, что оценки относятся к общему раз-личию между этническим большинством и меньшинствомили к угрозе, которую представляет меньшинство дляпринятых этнических норм, ценностей, привычек, убежде-ний, и, наконец, в-пятых, что представители этническогобольшинства в этих рассказах обычно изображаютсяжертвами.

Такого рода модель со временем может стать стан-дартной. Она воспроизводится не только в стереотипныхрассказах, но и в сообщениях прессы об „опыте" встречс людьми из группы этнического меньшинства, об оценкеэтих встреч и о возникающих в результате предубежде-ниях. В свою очередь обобщение частных моделей может„подтвердить" существующие этнические установкии управлять интерпретацией новых ситуаций.

Возьмем два рассказа из нашего материала (текстырассказов содержатся в Приложении) и покажем, как мо-жно выявить из их анализа отдельные параметры моделейэтнических ситуаций. Эти взятые в качестве примера рас-

182

сказы позволяют вскрыть основные характеристики моде-лей. В первом из них чернокожие представители (из Сури-нама) описаны как дикари и как люди, поведение которыхотклоняется от общепринятых норм в ряде других отно-шений (см. их пристрастие к шуму). В этом рассказе счаст-ливой Развязки попросту нет, тогда как во втором, хотятаковая и имеется (рассказчица вместе со своим мужемпомогают чернокожей соседке), она вместе с тем передаетотрицательную реакцию рассказчицы на поведение соседаи отсутствие какой бы то ни было помощи со сторонывластей. Подчеркнем, что в обеих рассказанных историяхпредставлены те элементы социальных ситуаций, о кото-рых речь уже шла выше: Время (уикенд, канун Нового го-да), Место (дом рассказчицы), Условия,(обычные занятиярассказчицы), особые (осложняющие) События, Участни-ки и их частные и общие Оценки, выраженные в Модифика-торах.

Для моделей этнических ситуаций, помимо специфиче-ского их содержания (негативные действия и оценки, от-носящиеся к членам групп этнического меньшинства), ха-рактерно наличие особого, отличающего только эти мо-дели структурного параметра—оппозиции „МЫ—ОНИ" [или „свой—чужой"]. Эта оппозиция отражаетконфликт между группами этнического большинстваи меньшинства и в то же время определяет различнуюоценку ситуаций („точку зрения"). Стилистика рассказов,наличие особых местоимений, риторические приемыи структура рассказов—все эти языковые средства выра-жают данную оппозицию и соответствующие точки зре-ния. Об этом очевидно свидетельствует первый из нашихпримеров: „Нам надо было встать рано утром, а ТЕ гото-вы были веселиться хоть всю ночь". Модель, представ-ленная на рис. 1, может служить примером модели этни-ческой ситуации, содержащей такую „пристрастную" ин-формацию.

Тексты отобранных нами рассказов позволяют уви-деть, как происходит доступ к соответствующим моде-лям. Зачастую рассказ следует сразу после того, как сде-лано некое общее негативное утверждение об этническомменьшинстве, и он как бы служит подтверждением выска-занного утверждения. Очевидно, что это утверждениеявляется тематическим ключом к обнаружению релевант-ной модели. В этом случае тема рассказа может бытьпредставлена в виде идущего вначале Резюме, котороеобычно содержит общую Оценку. Отсюда следует, что ка-

183

тегория Оценки занимает высокое положение в структур-ных представлениях моделей этнических ситуаций, на чтообращал внимание еще Форгас (см. F о г g a s, 1979), кото-рый рассматривал возможные интерпретации социальныхситуаций и структуру памяти в целом. Далее, актуализа-ция модели в конкретном рассказе осуществляется попринципам, которые были нами указаны, а именно сверхувниз и слева направо, хотя иногда допускается требующееопределенных усилий изменение такого порядка. Инымисловами, отображение модели в повествовании являетсярезультатом взаимодействия модельных структур и стра-тегий, а также конверсационных и нарративных ограниче-ний на их применение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В этой главе мы начали свое рассуждение с того, чтопривели ряд аргументов, доказывающих, что социальныеситуации представлены в эпизодической памяти в видемоделей. При этом модели толкуются как структурныеобъекты, возникшие в ходе осмысления и оценки событий,происходящих в социальных ситуациях. В свою очередьмодели служат индивидуальным эмпирическим основа-нием для построения фреймов, сценариев или установок.Они отражают знания, убеждения и мнения носителейязыка, лежащие в основе понимания и порождения тек-стов. Модели служат „стартовой площадкой" для поро-ждения текстов, то есть обеспечивают информацией, ко-торая может быть явно использована (или которая дол-жна остаться имплицитной) при порождении семантиче-ской базы текста. Для поиска, обнаружения и выбора ин-формации из моделей ситуации применяются различныестратегии. О структурной организации моделей говорятданные, полученные из самых разных источников. Этиструктуры являются многоуровневыми и категориальны-ми; в них присутствуют такие категориальные элементы,как Обстановка, Обстоятельства, Участники, Событие,Действие. Процесс образования и использования моделинаходится под контролем Системы Управления, котораянаряду с другой „основной" информацией содержит макро-пропозиции (темы), и Контекстной Модели, отражающейважнейшие параметры коммуникативного контекста.

Затем мы применили нашу теоретическую конструк-цию для объяснения этнических предубеждений и их выра-жений в тексте. Так, мы можем теперь соотнести этниче-

185

ские встречи—через субъективные (и пристрастные) пред-ставления их в моделях—с этническими установками са-мой общей природы. Рассуждения об особом характере„этнических моделей ситуаций" и стратегий их использо-вания при этнических межгрупповых („мы" vs. „они")столкновениях или при распространении внутригруппо-вых предубеждений в ходе повседневных разговоров опи-рались на эмпирические данные, полученные при анализеестественноязыковых текстов-рассказов об этническомменьшинстве.

ПРИЛОЖЕНИЕ

1. Рассказ о соседях-иммигрантах из Суринама

«Так вот, когда нам надо в понедельник вставатьв семь утра и идти на работу, а у них там веселье, вечерин-ка с воскресенья, и уже пять, ну это, в общем-то, согласи-тесь, не слишком приятно. И это не раз, не два, это проис-ходило всякий раз. А когда один из нас, мой муж то есть,вышел на лестницу и попросил их вежливо быть чуточкупотише, он, знаете, мог бы и нож в спину схлопотать.Я бы лично ни за что на свете не вышла к ним. Я с ребен-ком посреди ночи сидела в гостиной, потому что мы обане могли спать, а муж работает, а наши соседи не рабо-тают и потому могут позволить себе веселиться...»

2. Рассказ о соседях-иммигрантах из Суринама

«Эта суринамка, которая живет внизу, под нами, онавообще-то приятная, да и ее муж был тоже... но смотреть,как тебя бьют... Был канун Нового года, мы праздновалиего вместе. Не знаю, что у них там произошло, но она хо-тела что-то сделать, что ему не понравилось, то ли на про-игрывателе поменять пластинку, то ли еще что-нибудьв этом роде. И тогда он ее бутылкой из-под джина ударилпо голове, одной из тех тяжеленных бутылок, знаете.У нее спереди на голове-ну-прямо-рана, и мы пошли тог-да к себе домой посреди ночи. Затем она показала ранумоему мужу и говорит,что не может пойти ни в полицию,ни в больницу, никуда, иначе он снова ее побьет... Поэто-му только утром мой муж смог отвезти ее в полицейскийучасток, и там ему сказали, что надо еще раз прийти днем.Они даже акта не составили, так, чтобы та могла подать

186

жалобу, а швы в больнице накладывать уже было слиш-ком поздно, и теперь у нее эта вмятина на голове. Такиемелочи, вот...»

ЛИТЕРАТУРА

A b е 1 s о п, 1976 = A b е 1 s о n, R. P. Script processing in attitude forma-tion and decision making.—In: "Cognition and Social Behavior" (J.S. Car-roll and J.W. Payne (eds.)). HiUsdale, N.J.: Erlbaum, 1976, p. 33—46.

A11 p о r t, 1954 = A11 p о г t, G. W. The nature of prejudice.—Reading,MA: Addison-Wesley, 1954.

Argyle, F u r n h a m and Graham, 1981 = Argyle , M.,Furnham, A., and Graham, J. A. Social Situations. London: CambridgeUniversity Press, 1981.

Barker, 1968 = Barker, R.G. Ecological Psychology. Stanford, CA:Stanford University Press, 1968.

Bower, 1980 = Bower, G.H. Mood and memory.— "American Psy-chologist", 36, 1980, p. 128—148.

Bruce, 1980 = Bruce, B.C. Plans and social actions.-—In: "Theoreti-cal Issues in Reading Comprehension" (R. J. Spiro et al. (eds.)). Hillsda-te, N.J.: Erlbaum, 1980, p. 367—384.

Butterworth, 1980 = But terworth, B. (ed.). Language Produc-tion. London: Academic Press, 1980.

van Dijk, 1977 = van Dijk, T. A. Text and Context. London: Long-man, 1977.

van Dijk, 1979 = van Dijk, T.A. Relevance assignment in discoursecomprehension.—"Discourse Processes", 2, 1972, p. 113—126.

van Dijk, 1980a = van Dijk, T.A. Macrostructures. Hillsdale, N. J.:Erlbaum, 1980.

van Dijk, 1980b = van Dijk, T.A. (ed.). Story comprehension.—"Poetics", 9, № 1/3 (special issue).

van Dijk, 1981 = van Dijk, T.A. Studies in the Pragmatics of Dis-course. The Hague: Mouton, 1981.

van D i j k, 1982 = van D ij k, T. A. Opinions and attitudes in discoursecomprehension.—In: "Language and Comprehension" (W. Kintsch andJ. F. LeNy (eds.)). Amsterdam: North Holland, 1982.

van D ij k, 1983a = van D ij k, T. A. Minderheden in de media (Minoritiesin the media). Amsterdam. Socialistische Uitgeverij Amsterdam, 1983.

van Dijk, I983b = van Dijk, T.A. Cognitive and conversationalstrategies in the expression of ethnic prejudice.— "Text", 3, 1983,p. 375- 04.

van D ij k, 1984 = van D i j k, T. A. Prejudice in Discourse. Amsterdam:Benjamins, 1984.

van Dijk, 1987 = van Dijk, T.A. Episodic models in discourse process-ing.— In: "Comprehending Oral and Written Language" (R. Horowitz andS.J. Samuels (eds.)). New York: Academic Press, 1987.

van Dijk and Kintsch, 1983 = van Dijk, T.A. and Kintsch, W.Strategies of Discourse Comprehension. New York: Academic Press, 1983.

Dik, 1978 = Dik, S.C. Functional Grammar. Amsterdam: North Hol-land, 1978.

Duncan, 1976 = Duncan, B. L. Differential social perception and at-tribution of intergroup violence: Testing the lower limits of stereotyping ofblacks.— "Journal of Personality and Social Psychology, 34, 1976, p.590—598.

187

E h И с h, 1980 = E h 1 i c h, K. (ed.)- Erzahlen im Alltag. Frankfurt: Suhr-kamp, 1980

Ehrlich, 1973 = Ehrlich, H.J. The Social Psychology of Prejudice.New York: Wiley, 1973.

For gas, 1979 = Forgas, J.P. Social Episodes. London: AcademicPress, 1979.

Forgas, 1981 = Forgas, J. P. (ed.). Social Cognition. London: Acade-mic Press, 1981.

F u r n h a m and A r g y l e , 1982 = Furnham, A. and Argyle, M.(eds.). The Psychology of Social Situations. London: Pergamon Press, 1982.

Given, 1979 = Givon, T. (ed.). Discourse and Syntax. New York:Academic Press, 1979.

Goffman, 1959 = Goffman, E. The Presentation of Self in EverydayLife. Garden City, N.Y.: Doubleday, 1959.

Goffman, 1967 = Goffman, E. Interaction Ritual. Garden City,N.Y.: Doubleday, 1967.

Hamilton, 1979 = Hamilton, D. A cognitive-attributional analysisof stereotyping.— In: L. B e r k o w i t z (ed.). Advances Experimental SocialPsychology, Vol. 12. New York: Academic Press, 1979, p. 53—84.

Hamil ton, 1981a = Hamil ton, D. (ed.). Cognitive Processes in Ste-reotyping and Intergroup Behavior. Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1981.

Hamilton, 1981b = Hamilton, D. Illusory correlation as a basis forstereotyping.—In: D. Hamil ton (ed.). Cognitive Processes in Stereotypingand Intergroup Behavior. Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1981.

H a m i l t o n and Rose, 1980 = Hamil ton, D. and Rose, T.L. Illu-sory correlation and the maintenance of stereotypic beliefs.—"Journal of Per-sonality and Social Psychology", 39, 1980.

Hast ie et al., 1980 = Hastie, R., et al. (eds.). Person Memory: TheCognitive Basis of Social Perception. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1980.

H eider, 1958 = H eider, F. The Psychology of Interpersonal Rela-tions. New Yorb. Wiley, 1958.

Higgins, Herman and Zanna, 1981 = Higgins, E.T., Her-man, C.P., and Zanna, M.P. (eds.). Social Cognition: The Ontario sym-posium (Vol. 1). Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1981.

Jaspars, Fincham and Hewstone, 1983 = Jaspars, J., Fin-ch am, F.D., and Hewstone, M. (eds.). Attribution Theory: Conceptual,Developmental and Social Dimensions. London: Academic Press, 1983.

Johnson-Zaird, 1983 = Johnson-Laird, P.N. Mental models.London: Cambridge University Press, 1983.

Katz, 1976 = Katz, P. A. (ed.). Towards the Elimination of Racism.New York: Pergamon Press, 1976.

Kintsch and van Dijk, 1978 = Kintsch, W., and van Dijk, T. A.Towards a Model of text comprehension and production.— "PsychologicalReview", 85, 1978, p. 363--394.

L a bo v, 1972 = L a b о v, W. The transformation of experience in narra-tive syntax.—In: Labov, W. Language in the Inner City, Philadelphia: Uni-versity of Pennsylvania Press, 1972, p. 354—396.

Levelt, 1982 = Levelt, W.J.M. Linearization in describing spatialnetworks.—In: S. Peters and E. Saarinen (eds.). Processes, Beliefs andQuestions. Dordrecht, Reidel, 1982.

Polanyi, 1985 = Polanyi, L. The American Story. Norwood, N.J.:Ablex, 1985.

Q u a s t h о f f, 1980 = Q u a s t h о f f, U. Erzahlen in Gesprachen. Tubin-gen: Narr, 1980.

Schank, 1982 = Schank, R.C. Dynamic Memory. London: Cam-bridge University Press, 1982.

188

Schank and Abelson, 1977 = Schank, R.C., and Abel-son, R. P. Scripts, Plans, Goals and Understanding. Hillsdale, N.J.: Erl-baum, 1977.

Tajfel, 1978 = Tajfel, H. (ed.). Differentiation between SocialGroups. London: Academic Press, 1978.

Tajfel, 1981 = Tajfel, H. Human Groups and Social Categories.London: Cambridge University Press, 1981.

Tajfel, 1982 = Tajfel, H. (ed.). Social Identity and Intergroup Rela-tions. London: Academic Press, 1982.

Wilensky, 1978 = Wilensky, R. Understanding Goal-Based Stories.New Haven. CT: Dept. of Computer Science, Yale University, 1978.

ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ В ДИСКУРСЕ.РАССКАЗЫ ОБ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВАХ *

1. ИСТОРИИ, ПОВЕСТВОВАНИЕ ИСТОРИИИ ЭТНИЧЕСКИЕ МЕНЬШИНСТВА

Повествование историй занимает важное место в на-шей повседневной жизни. Мы рассказываем истории в хо-де беседы, чтобы сообщить о том „интересном", что самипережили, или чтобы убедить других в социальной значи-мости определенных действий или событий, в которых мыпринимали участие. В детстве мы слушаем или читаемрассказы для детей; когда становимся старше, читаем ху-дожественную литературу. Немного найдется жанров по-вествовательной прозы, с которыми мы были бы лучшезнакомы, чем с разновидностями этого типа повествова-ния. В рамках нашей культуры мы, таким образом, нако-пили немало имплицитных знаний о типичном содержа-нии и правилах создания истории, а также о ситуациях, вкоторых уместно их рассказывать. Теория повествованияставит своей задачей ясное выражение этого культурногознания. Эта теория формулирует структурные категориии правила построения историй, а также стратегии умест-ного и эффективного повествования историй в различныхсоциальных контекстах.

Истории повествуют в основном о людях. В первуюочередь—о нас самих или о людях, которых мы знаем,или же о действиях или событиях, в которых нам довелосьпринимать участие в прошлом. Они отвечают на вопрос:„Что случилось?". И все же они повествуют далеко не овсяком явлении или действии. Многие повседневные илипривычные действия едва ли стоят того, чтобы о них рас-сказывать другим людям,—ведь наши слушатели могут

* Т. van Dijk. Prejudice in Discourse. Amsterdam: Benjamins, 1984,Chapter 5. Stories about minorities, p. 79—104.

© 1984 by Т.Д. van Dijk.

190

уже заранее знать, что случилось. Следовательно, исто-рии должны повествовать о тех событиях, которые покрайней мере в меньшей степени предсказуемы, ожидае-мы, тривиальны и для рассказчика и для слушателя, тоесть они должны быть хотя бы относительно „интересны-ми". Предпочтительным материалом для рассказаявляются таинственные, забавные, опасные, необычныеили самые последние события, при этом интерес к расска-зу определяется нашими действиями в подобной ситуа-ции. Такие события часто создают „затруднения" на путивыполнения наших повседневных задач, и наши слушате-ли могут захотеть узнать, как нам удалось „преодолеть"эти затруднения и как мы реагировали на эти события. Тетипичные черты эпизодов, о которых в рамках нашей куль-туры мы имеем право рассказывать истории, получиликонвенциональные способы выражения в самой структурерассказа. К примеру, мы можем ожидать наличия катего-рий Осложнения и Развязки во многих рассказах, что ибыло обнаружено Лабовым и Валещсим (см. Labov andW a l e t z k y , 1967), когда они просили людей рассказать отаком эпизоде из их жизни, когда они „боялись смерти".Совершенно очевидно, что для нашей собственной жизниопасность представляет с«бой один из наиболее достой-ных повествования эпизодов, составляющих часть нашеголичного опыта; однако в повседневной жизни наши рас-сказы, как правило, будут посвящены более обыденнымопасностям, угрожающим нашим целям и ценностям.

Если в рассказах говорится о людях и в особенности отех действиях и событиях, которые затрудняют выполне-ние повседневных задач или представляют для нас неко-торую опасность, то можно предположить, что практиче-ски обязательными участниками рассказа, по нашемумнению, будут именно те люди, которые создают реаль-ную угрозу нашим идеалам и основным целям. Из преды-дущей главы мы поняли, что под это определение в точно-сти подходят представители малых этнических групп.Поэтому готовность, с которой люди начинают рассказы-вать истории об „иностранцах", не является неожиданно-стью. Рассказы эти обычно посвящены негативным собы-тиям и в соответствии со сложившимися стереотипамидействующими лицами таких „негативных" эпизодовЯвляются иностранцы: именно их мы воспринимаем каклиц, ведущих себя необычно, странно, опасно, не совсемнормально или непонятно. В многообразном этническомобществе они играют роль стереотипных злодеев в пред-

191

убежденных рассказах или клоунов в расистских анекдо-тах (Dundes, 1973; W i l s o n , 1979; Scherzer, 1984).

И все же истории об этнических меньшинствах расска-зываются не просто для передачи нашего личного опытаили для того, чтобы привлечь внимание слушателя описа-нием деталей интересного эпизода. Помимо этого, с ихпомощью реализуется одна из форм субъективной обра-ботки социальной информации, направленная на сообще-ние того, что мы „знаем" о новых этнических меньшин-ствах, или иммигрантах, и как мы воспринимаем их дей-ствия. Рассказы о подобных историях формулируют нор-мы и ценности, на основе которых производится оценка„отклоняющихся" форм поведения. Таким образом обе-спечивается базисное для этнического большинства зна-ние об этнических меньшинствах, а также даются рецептыотносительно того, какой должна быть реакция и какими—действия. Эти рассказы воплощают в себе нашу предубе-жденность, лежащую в основе оценок и реакций. В то жевремя они рассказываются для того, чтобы эту предубе-жденность разделяли с нами и другие.

В отличие от аргументированных высказываний, ут-верждений и других суждений об иностранцах и нашем от-ношении к ним, имеющих обобщающий характер, исто-рии рассказывают о ситуативно определенных эпизодах.В них сообщается об эпизодах, которые имели место вопределенное время, в определенном месте и с определен-ными людьми, и прежде всего с самим рассказчиком. Теситуации, в которых мы были наблюдателями или участ-никами, запечатлеваются в нашей памяти в виде моделиситуации. Рассказ о какой-либо истории является частич-ной реализацией такой модели, приспособленной, разу-меется, к данному случаю таким образом, чтобы обра-зующееся в результате повествование было коммуника-тивно и социально приемлемым. Рассказы об этническихменьшинствах сообщают о ситуациях, в которых предста-вители меньшинства выступают как действующие лица,но вместе с тем они воплощают и нашу субъективную мо-дель таких ситуаций. Такие модели, как мы видели, харак-теризуются предубежденностью, это относится в равноймере и к основывающимся на них рассказам. Анализ рас-сказываемых историй об этнических меньшинствах мо-жет, следовательно, показать, как мы создаем негативныемодели об иностранцах.

192

2. ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ

Как уже отмечалось, редко какой повествовательныйжанр так знаком нам, как жанр рассказа. То же можносказать и об изучении повествования. Мы знаем не такмного жанров, которые бы так часто подвергались анали-зу или о которых создавалось бы столько теорий, как ожанрах повествовательных. Сначала были исследованыжанры наиболее „интересные" в эстетическом отношении,такие, как драма и роман, затем—более „народные", та-кие, как сказки и мифы, и наконец, в связи с возрастаю-щим вниманием социологов к нашей повседневной жизниисследователи обратились к обыденным рассказам, со-здаваемым в ходе разговоров. Здесь нет возможностиуглубиться ни в историю развития, ни в отдельные част-ности этих теорий, которые восходят к анализу драмыАристотелем и продолжают свое развитие вплоть до струк-турного анализа последних пятидесяти лет. Мы можемостановиться лишь на наиболее важных моментах и сде-лать некоторые выводы относительно категорий и прин-ципов, релевантных для анализа рассказов об этническихменьшинствах.

Если оставить в стороне более ранние литературовед-ческие работы о романе и коротком рассказе, одним изисточников современного анализа повествовательныхжанров можно считать работу Проппа (1928) о русскойсказке. Он создал инвариантную „морфологию" темати-ческих категорий („функций"), делающую возможнойподстановку повторяющихся элементов многих различ-ных сказок. Совсем как в наших теперешних историях оДжеймсе Бонде, герой получает задание разрешить опре-деленную проблему (например, вернуть царевну, похи-щенную Змеем-Горынычем), подвергается опасности, в се-рьезных испытаниях убивает врага, возвращается домой спобедой и получает награду. Существенным для нашихрассуждений является то, что в этой работе (и тех много-численных структурных анализах повествования, на со-здание которых сорока годами позже эта работа вдохно-вила ученых—специалистов по семиотике, этнографии,литературоведению) было дано первое теоретическоеопределение повествовательных структур. Рассказы со-здаются с помощью фиксированного списка категорий иправил их соответствующего упорядочения. Во многихпопулярных рассказах эти категории могут иметь семан-тическую природу: они представляют собой ИНВарИант-

ные темы с заданными ролями для участников действия;таковыми могут быть роли героев и злодеев. То же самоеотносится к историям об этнических меньшинствах: я, мы,голландцы вообще выступаем здесь как герои или жерт-вы, а представители этнического меньшинства—как зло-деи. Из ограниченного репертуара могут выбираться да-же события и действия, фигурирующие в истории. Этниче-ские меньшинства доставляют нам разного рода неприят-ности: они шумят, мусорят на улицах, занимают наши ра-бочие места или квартиры, вступают на преступный путь.Рассказы об этнических меньшинствах становятся особымжанром фольклора, основывающегося на внутригруппо-вой предубежденности. Они так же стереотипны, как и ле-жащие в их основе предубеждения.

Кроме выявления стереотипного характера тематиче-ского списка предпочитаемых участников и эпизодов, ре-зультатом структурного анализа является также более об-щее описание повествовательных категорий и правил,применимых и к анализу других типов рассказов, суще-ствующих в рамках нашей культуры,—и тех, которыеобразуются в ходе повседневных бесед, и тех, которые ро-ждены массовой культурой, телевизионными постановка-ми, детективами. В связи с этим мы уже упоминали рабо-ту Лабова о рассказах, основывающихся на личном опыте( L a b o v - W a l e t z k y , 1967; Labov, 1972; 1982). Устныерассказы этого типа могут расчленяться на эпизоды с раз-личными функциями, такими, как: Резюме (summary),Описание окружающей обстановки или Расположение (set-ting or orientation), Осложнение (complication), Развязка(resolution) и Кода* (coda). Резюме заявляет о некоторойистории и представляет ее, сообщая об описываемыхв ней „интересных" событиях. В разговоре эта категорияобычно используется для того, чтобы получить словои завоевать внимание слушателей. Описание окружающейобстановки позволяет дать характеристику места, време-ни, обстоятельств и главных действующих лиц событий.Осложнение включает характеристику основных „ката-строфических" событий, а Развязка включает описаниедействий, предпринятых для преодоления препятствий,возникающих в результате этих событий. Оценка, котораяможет выражаться на различных стадиях развития пове-

* Кода—заключительный фрагмент музыкального произведения,в котором кратко повторяются его основные музыкальные темы. Здесь:заключение, выводы, итоговый фрагмент истории.— Прим. перев.

194

ствования, передает мнение рассказчика о событиях и техчувствах, которые они вызывают. Кода связывает взаи-мозависимые события прошлого с реальным прагматиче-ским контекстом самого рассказывания истории. Это осу-ществляется путем формулирования выводов, выражениянамерений относительно будущих действий или рекомен-дации слушателям. В нашем разборе рассказов об этниче-ских меньшинствах мы попытаемся более детально оха-рактеризовать такие повествовательные категории.

Повествовательные категории, подобные упомянутымвыше, требуют в то же время наличия эксплицитной связиС дискурсом, с самим рассказом, посредством которогоони выражаются, то есть они должны быть связаныс лингвистическими параметрами речевого воплощениярассказа. В ряде предыдущих работ нами было предложе-но изучение повествовательных структур как „глобаль-ных" схем организации связного текста, а именно супер-структур (van Dijk, 1972; 1976; 1980). Суперструктурыпредставляют собой всеобщую абстрактную глобальную„форму" связного текста, состоящую из иерархически ор-ганизованного набора категорий, специфических дляопределенного жанра. Помимо повествовательных струк-тур существуют также суперструктуры или схемыаргументации, например проповедей или научных работ.Содержание, которое соответствует терминальным кате-гориям таких суперструктурных форм-схем, должно, ко-нечно, также быть „глобальным", а именно представлятьсобой макропропозицию, или тему. В конце концов, Опи-сание окружающей обстановки или Осложнение рассказаредко состоит только из одного слова или предложения.Если макропропозиция передает в „концентрированномвиде" значение последовательности предложений (тексто-вой „эпизод"; см. van Dij k, 1982b) в рамках значения бо-лее высокого уровня, схематические категории супер-структуры предписывают этим макропропозициям вы-полнение определенных функций, например функцийОписания окружающей обстановки или Осложнения дан-ному сегменту текста.

Сходство с (функциональной) грамматикой очевидно:здесь действуют правила образования, которые характе-ризуют „хорошо оформленные" рассказы на основе со-ставляющих их формальных категорий. Канонические по-вествовательные структуры могут подвергаться транс-формации, что наблюдается, например, в тех случаях, ког-да рассказ начинается с осложнения. Такие „грамматики

195

рассказов" не только вызвали интерес при литературовед-ческом и семиотическом подходах к анализу повествова-ния, но и были использованы психологами для воссозда-ния процессов понимания и репрезентации рассказов в па-мяти (Rumelhart, 1975; Kintsch — van Dijk, 1975;van D i j k —Kintsch, 1978; Mandler, 1978; Mand-ler — J o h n s o n , 1977). Подобным же образом в обла-сти искусственного интеллекта рассказы и повествова-тельные структуры моделируются в терминах, лежащихв основе структур деятельности, таких, как осуществлениесоответствующих шагов, приводящих к успешному до-стижению намеченных целей или к неудачам при их вы-полнении. Несмотря на то что эти грамматики рассказаи подходы, осуществляющие анализ с точки зрения тео-рии действия, нередко представляются как противобор-ствующие теории понимания рассказов (Black —W i l e n s k y , 1979), их следует скорее считать взаимно до-полняющими друг друга описаниями „глубинных" пове-ствовательных структур (van D i j k (ed.), 1980; vanDi jk —Kintsch, 1983).

При структурном подходе в рамках различных дисцип-лин рассматриваются простые и „жестко фиксированные"формы повествования, такие, как мифы, сказки, детскиерассказы или некоторые популярные жанры художествен-ной литературы (детективы, телевизионные постановки).Мы же подчеркиваем необходимость изучения повседнев-ных форм повествования, представляющих собой неотъе-млемую часть повседневного речевого общения. В этойсвязи за последнее десятилетие мы стали свидетелямивозрастающего интереса к особенностям этого вида рас-сказывания историй в ходе разговора (Jef ferson, 1978;P o l a n y i , 1983; Q u a s t h o f f , 1980; Ehl ich, 1980). Спон-танное рассказывание истории является одним из резуль-татов, достигаемых в процессе коммуникативного взаи-модействия между говорящим и слушающим. При рече-вом общении рассказчик не может ни с того ни с сего на-чать рассказывать об интересном случае из своей личнойжизни. Для того, чтобы это произошло в ходе разговора,должны возникнуть подходящие обстоятельства. Толькокогда, например, какой-либо несчастный случай будетупомянут в ходе разговора, рассказчик может попытатьсязавладеть вниманием слушателей и предложить расска-зать о каком-либо несчастном случае, который произо-шел с ним или с ней. Такое предложение носит стратегиче-ский характер. К примеру, сперва можно намекнуть на ка-

196

кой-то интересный аспект (например, на осложнение си-туации) для того, чтобы заинтересовать слушателя. И толь-ко получив разрешение рассказать историю (выражен-ное, например, вопросом „А что случилось?"), рассказчикможет приступить к изложению самой истории (напри-мер, дать описание окружающей обстановки). В то жевремя слушатель может задавать вопросы, требоватьпояснений, давать оценку или выражать свои эмоции, на-пример показывать различными способами, что историяне очень интересна или же недостаточно хорошо расска-зывается. Кроме того, многие существенные подробностиОкружающей обстановки или Осложнения могут бытьопущены во время непосредственного рассказыванияистории: Эти детали могут быть введены позднее, по мереразвития повествования. С помощью грамматических па-равербальных или невербальных средств могут быть обо-значены и границы перехода одной повествовательной ка-тегории в другую. Специфические категории, такие, какОсложнение или Оценка, выделяются с помощью различ-ного рода экспрессивных средств с целью повышения ихэффективности. Другими словами, рассказывание какой-либо истории представляет собой осуществляющийсяв оперативном режиме интеракциональный процесс, в ко-тором используется ряд стратегий, направленных на адек-ватное приспособление рассказа к ситуации, его представ-ление, введение, развитие, организацию и завершениеописания случая из личной жизни. Рассказчик должен уде-лять особое внимание тому, чтобы рассказываемая исто-рия была о чем-то существенном (Polanyi , 1979) и со-храняла свою актуальность и занимательность.

3. СХЕМЫ РАССКАЗОВ ОБ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВАХ

Рассмотренные ранее свойства рассказов теперь сле-дует более детально охарактеризовать (я имею в виду рас-сказываемые истории об этнических меньшинствах в на-шем обществе). Некоторые из наиболее общих функцийэтих рассказов уже в самом общем виде были описаны вы-ше Люди рассказывают об опыте своего личного обще-ния с представителями этнических меньшинств, про-изводя при этом оценку их действий и одновременнопредставляя своим современникам социальную „базуданных", состоящую из субъективно интерпретируемых,но социально значимых „фактов", относящихся к этниче-ски инородной группе. Иными словами, они передают мо-

197

дели этнических ситуаций, которые могут быть восприня-ты (Я адаптированы) другими членами общества в целяхусовершенствования их собственных моделей и формули-рования общих выводов относительно представителейэтнических меньшинств.

В этом разделе мы проанализируем общую схематиче-скую организацию рассказов об этнических меньшин-ствах. В качестве базы данных мы используем 133 исто-рии, рассказанные в ходе пятидесяти различных ин-тервью. Часть этих бесед специально проводилась с це-лью записи рассказов об этнических меньшинствах, осо-бенно в тех районах Амстердама, где осуществляетсямного контактов белого населения с представителямиэтнических меньшинств. Людей спрашивали об их личномопыте общения с представителями этнических мень-шинств вместо того, чтобы, скажем, выяснять их мнениеоб „иностранцах" или этнической ситуации в Нидерлан-дах вообще. Тем не менее, оказалось, что люди так жеохотно начинали рассказывать истории даже тогда, когдаих специально никто не просил рассказывать о том, чтопережили они лично. Как только они высказывали неко-торое общее суждение (независимо от того, просили их обэтом или нет), они нередко изъявляли готовность расска-зать какую-нибудь историю в качестве „доказательства",иллюстрации или примера, подтверждающего это сужде-ние. И, действительно, рассказы об этнических меньшин-ствах часто используются с целью аргументации.

В наших рассказах мы обнаружили в основном те жекатегории, что и категории, описываемые Лабовым(1972), хотя и с некоторыми интересными модификация-ми. Мы рассмотрим каждую из этих категорий и приве-дем несколько примеров их реализации в речевом обще-нии (из-за ограниченности места мы, тем не менее, не мо-жем привести в качестве примеров эти истории полно-стью).

3.1. Категории повествования

(а) Приуроченность к ситуации

Мы уже заметили, что истории не рассказываютсяв ходе речевого общения без особых ограничений, кото-рые регулируют их приуроченность к случаю: истории мо-гут вводиться только в подходящих местах. К примеру,при использовании в качестве функциональных компонен-

198

тов в аргументации или в качестве иллюстраций какого-либо более общего рассуждения требуется особое „разме-щение" рассказываемой истории в определенной частиразговора. Маркерами такого стратегического размеще-ния часто являются особые выражения, такие, как: „возь-мем для примера", „это напоминает мне" (см. такжеSchank, 1982) или „Мне довелось испытать такое". Та-ким образом, категория приуроченности к ситуацииявляется не столько повествовательной категорией, сколь-ко категорией речевого общения. С ее помощью осу-ществляется переход от темы беседы или общего утвер-ждения, высказываемого в рамках этой темы, к уровнюболее специфичного или более конкретного описания, от-носящегося к релевантному личному опыту. Приурочива-ние к ситуации связывает в этом случае текущую тему ре-чевого общения с вставляемой в него историей. Приведемнекоторые примеры:

(1) (О живущих среди иностранцев в де Бийлмере)Расск. *: Yes, it is not pleasant to live there. And it so hap-

pens that my daughter's brother in law, he hasleft there. He bought a house in G. out of sheermisery... 'Да, не очень-то приятно там жить.И так уж получилось, что брат мужа моей до-чери, он уехал оттуда. Он купил дом в Г. про-сто с горя...'

(2) (Беспокойство, доставляемое соседями)Интер.*: Can you tell me about those experiences?

'Вы можете рассказать мне об этих случаях?'Расск.: Yes, uh, what can I tell you. They probably don't

know how to use a tap...'Да, гм, что я могу сказать вам. Они, воз-можно, даже не знают, как пользоватьсякраном...'

(3) (Суринамцы приезжают сюда, чтобы разбогатеть)Расск.: Well, like that Surinamese lady, uh, well she came

to live in that apartment...'Ну, как та суринамка, гм, ну, она поселиласьв этой квартире...'

В примере (1) тема изначально формулируется в сжа-том виде с помощью оценочного утверждения, но эту

* Расск.—рассказчик, интер.—интервьюирующий.—Прим. персе.

199

оценку необходимо подкрепить конкретным примером,который вводится фразой типа it so happens 'и так полу-чается'. В примере (3) осуществляется переход за счетиспользования элемента well 'в общем' (голл. пои), и вы-ражение like that 'вроде как' отмечает релевантность сле-дующего за ним примера. Иногда приурочивание к ситуа-ции может быть инициировано интервьюирующим; на-пример, интервьюирующий задает вопрос о каком-токонкретном личном переживании, за которым следуетстратегический вопрос, обращенный к воспоминанию ти-па "что мне сказать?". Приурочивание также в конечномитоге указывает тот момент в разговоре, в который гово-рящий заявляет, что он может кое-что рассказать на дан-ную тему, как в:

(4) Since you are talking about that, it is a funny thing, wellthen I will tell you something funny...'Раз уж вы об этом заговорили, забавно, конечно, ну,тогда я расскажу вам кое-что забавное...'

Здесь приурочивание выражается с помощью мета-коммуникативного выражения о данной теме, за которымследует определенная оценка ("забавное"), которая и даетначало "забавной" истории. Впоследствии мы еще вер-немся к этому рассказу.

(б) Резюме (Краткое содержание)

Следующую категорию, которая может воспринимать-ся как компонент категории приурочивания или как само-стоятельная категория, можно назвать "резюме". С ее по-мощью представляется какая-то важная часть рассказы-ваемой истории, часто как фрагмент Осложнения илиожидаемая Оценка рассказа. Во многом аналогично на-званию рассказов или заголовкам новостей краткое со-держание выражает часть макроструктуры текста. Прирассказывании истории в ходе беседы Краткое содержаниене только выполняет функцию введения темы, но в то жевремя и способствует возбуждению интереса к ней:

(5) Интер.: And, uh can you tell me about that?Расск.: Well, yes, the other day I nearly got beaten

up uh one Saturday morning by one ofthem.

Интер.: Yes!?

200

Расск.: Yes.Интер.: How did it happen?Интер.: 'И, э, не можете ли вы рассказать мне об

этом?'Расск.: 'Ну да, на днях меня едва не избил, да, как-

то в субботу утром, один из них'.Интер.: 'Да?!'Расск.: 'Да.'Интер.: 'Как это случилось?'

(6) Интер.: Do you know any foreigners personally?Расск.: No, not personally. YES, that Surinamese wo-

man who used to live downstairs, she was, forthe rest she was a nice woman, and he was alsokind of nice. But, well, to let yourself be beatenup, and uhh...

Интер.: But why did that happen?Интер.: 'Вы лично знаете каких-либо иностранцев?'Расск.: 'Нет, лично я не знаю. Да, та суринамка,

что жила внизу, она была, в остальном онабыла приятная женщина, и он тоже доволь-но симпатичный. Но, все же, позволять,чтобы тебя избивали и, мм...'

Интер.: 'Но почему так случилось?'(7) (Продолжение примера 4).

Расск.: You know, slaughtering those sheep, that's al-so one of those sad things...

Расск.: 'Понимаете, закалывание этих овец, это тожеодна из тех печальных вещей...'

В этих трех примерах истории начинаются введениемнаиболее интересных событий, таких, как getting a beating'получить трепку', to be beaten up 'быть избитой', slaughte-ring sheep 'забой овец'. Эти пропозиции определяют катего-рию осложнения данного рассказа, и в этом плане их доста-точно для краткого намека на тот интерес, который вызы-вает эта ситуация, или на необычность ситуации, о кото-рой идет речь. И, действительно, интервьюирующийв двух случаях реагирует соответствующим образом, вы-ражая недоверие и стимулируя тем самым говорящегоили же спрашивая о тех или иных подробностях („Как этослучилось?", „Почему это случилось"?). Такие вопросыозначают, что рассказчик или рассказчица могут продол-жать рассказывать свою историю. В когнитивном планекраткое содержание также функционирует как выражение

201

макропропозиции, которая определяет контролируемуюподтему следующего отрезка разговора, то есть заявлен-ной истории, таким образом, чтобы слушатель уже зара-нее более или менее знал, чего ему ожидать. Другими слова-ми, краткое содержание имеет одновременно важные ког-нитивные и речевые или интеракциональные функции приорганизации, планировании и управлении последующимисегментами разговора.

(в) Описание окружающей обстановки

Описание окружающей обстановки является для наспервой основной категорией собственно рассказа,поскольку две первые категории функционируют в каче-стве введения к нему. В описание окружающей обстановкивходит спецификация времени, места и состава участни-ков событий, о которых сообщается в рассматриваемойистории. Так, в примере (1) мы видели, что участники со-бытий могут упоминаться сразу же после произведенногоприурочивания рассказа (my daughter's brother in law 'братмужа моей дочери'), а в примере (3) мы сразу же зна-комимся с that Surinamese lady 'этой женщиной-суринамкой'. В примере (5) интервьюируемый сперва при-близительно определяет время совершения действия (theother day 'на днях'), затем излагает часть краткого содер-жания и только затем—после маркера, указывающего наего колебания,—уточняет время (one Saturday morning'утром в одну из суббот'). В примере (6) в рамках даннойкатегории не только вводится чета соседей-суринамцев,но и дается их общая оценка. Типичным, по-видимому,для рассказов об этнических меньшинствах (инородныхгруппах вообще) является расширенное использованиепрямой прономинализации, то есть использование ме-стоимений без предварительной идентификации антеце-дента. Местоимение „они" может означать иностранцеввообще или каких-то определенных иностранцев, о кото-рых в данный момент идет речь. Такой акт неточной иден-тификации может быть воспринят как выражение общейстратегии дистанцирования, но в то же время и как выра-жение процесса познавательной категоризации инород-ной группы с помощью разграничения ОНИ/МЫ. Иногдадетали описания окружающей обстановки вводятся в рас-сказ позднее, а именно тогда, когда становится необходи-мым введение дополнительной информации о времени,месте и участниках событий. Практически в этом случае

202

начальное описание окружающей обстановки дает лишьминимальную информацию о „сцене" и действующих ли-цах.

(г) Ориентация

Категория ориентации, тесно связанная с предыдущейкатегорией, дает дальнейшую спецификацию обстоя-тельств, например описание текущих событий или дей-ствий, осуществляемых участниками. Такая ориентациянеобходима для создания фона при описании интересныхсобытий, упоминаемых в осложнении. Поэтому ориента-ция, как правило, дает характеристику обыденных дей-ствий главного действующего лица. Она может способ-ствовать также и воплощению проблем, которые могутвозникать, причем так, что у получателя возникают осо-бые ожидания. Вот некоторые примеры:

(8) I was sitting on a terrace. Then one of the guys comesalong whom I know from the city.'Я сидел на террасе. Потом подходит один изпарней, которого я знаю, из города.'

(9) When they were having their lunch break...'Когда у них был обеденный перерыв...'

(10) We had to get up Monday morning at seven.'Нам приходилось вставать утром в понедельникв семь.'

(11) (In the supermarket) That woman bought bread.'(В супермаркете) Эта женщина купила хлеб.'

(12) My mother had her laundry hanging outside.'Бельё у моей матери висело на улице.'

И действительно, такие описания обычно включаютхарактеристику повседневных ситуаций или ежедневныхзанятий: завтрак, утреннее пробуждение, хождение по ма-газинам, стирка белья и так далее. В рассказываемыхисториях об этнических меньшинствах такой внешне три-виальный фон имеет особую функцию. Он указывает нато, что разрушительные события, упоминаемые в осло-жнении, действительно нарушают повседневную рутинунашей жизни. Усложняющие жизнь негативные действияэтнических меньшинств не являются все же исключитель-ными, они сами по себе—обычная составная часть нашейжизни, а не исключительные события. И в то же времянормальное положение вещей, представленное в ориента-ции, может контрастировать с необычным поведением,

203

изображенным далее в этой истории. Таким образом под-черкивается значимость подобных необычных действийили их скрытый смысл (ср. van der W u r f f , 1984).

(д) Осложнение

Ядро рассказываемой истории составляет категорияОсложнения. Именно здесь мы находим описание „инте-ресного" события, такого, как проявление необычных,странных, непонятных, преступных или других неожидан-ных или ненормальных действий представителей этниче-ских меньшинств в рассказываемой истории. ПоэтомуОсложнение более, нежели другие категории, выражает со-циальный конфликт, в который втягиваются представите-ли этнического большинства, нарушение инороднымиэтническими группами общепринятых норм и системыценностей, противоречие нашим привычкам и обыденнымзанятиям, а также и нашим ожиданиям. В связи с этим бо-льшинство Осложнений негативно окрашено, и именнов данные фрагменты повествования включаются соответ-ствующие негативно окрашенные описания качеств и дей-ствий представителей этнического меньшинства. Серье-зность возникающих осложнений во многом подогреваетинтерес к истории в целом и, следовательно, повышает еенарративные возможности в речевом общении. В расска-зываемых историях об этнических меньшинствах в каче-стве осложнений, как правило, используются описаниякраж, агрессивных актов, угроз, ограблений, шумного илиантисанитарного поведения и вообще таких действий, ко-торые причиняют беспокойство рассказчику или другимпредставителям этнического большинства. Тем не менее,не все такие „осложняющие жизнь" события в одинако-вой мере интересны. Часто они представляют собой те са-мые раздражающие нас мелочи, с которыми неизбежносталкиваются соседи. В этом случае повествовательныйпотенциал негативного опыта должен быть усилен с по-мощью ряда риторических и других речевых стратегий,таких, как преувеличения, повторы, выражения оценки.Пример осложнения (собственно говоря, двойного,встроенного Осложения) мы находим в следующем фраг-менте:

(13) (Рассказывает женщина, которая работала в при-юте для опустившихся женщин.)

In that home where I worked they (Surinamese

204

women) were for example not allowed to speak theirown language, you know, they absolutely, absolutelyhad to speak Dutch. Well, I think that, I think that'sinSANE, I think, when I meet Dutch people abroadthen I'm going to speak Dutch and I'm not going tospeak Italian or English or what ever, becauseI mean these people aren't allowed to speak theirown LANguage (Pause). I was supposed to forbid it,but I didn't do it.

'В этом приюте, где я работала, им (суринам-кам) не разрешали, например, говорить на ихродном языке, понимаете, они непременно, про-сто непременно должны были говорить по-голландски. Ну, я думаю, что я думаю, что этопросто сумасшествие, я считаю, что, когдая встречу за границей голландцев, я буду гово-рить по-голландски, я не собираюсь говорить по-итальянски или по-английски или на каком-либоеще языке. Я хочу сказать, что этим людям неразрешают говорить на их родном языке. (Пау-за). Считалось, что я буду им это запрещать, ноя этого не делала.'

Это осложнение входит в историю, рассказываемуюотносительно терпимо настроенной женщиной (на чтоуказывает ее активная позиция в отношении прав этниче-ского меньшинства), оно выражает в наиболее общем ви-де те социальные конфликты, которые являются частьюмежэтнических отношений. Осложнение основывается наконкретном событии-нарушении, состоящем в запреще-нии говорить на родном языке. В этом случае именно сте-пень терпимости служит основой для оценки женщинойэтого (негативного) действия коллег. И все же при описа-нии нарушения норм представителями этнического боль-шинства по отношению к членам инородной этническойгруппы требуется, очевидно, некоторое обоснование это-го нарушения (иначе можно было бы подумать, чтоиспользование голландского языка в Нидерландах являе-тся лишь проявлением уважения и вежливости), и поэтомув качестве дополнительного аргумента женщина исполь-зует сравнение. Мы уже видели ранее, что сравнения частоиспользуются в нашем материале, в особенности сравне-ния с теми условиями, в которых находятся голландцы заграницей. Здесь, тем не менее, сравнение осуществляетсяв пользу этнического меньшинства: мы бы тоже не стали

205

говорить на иностранном языке с голландцами за грани-цей. Во многих других случаях сравнения используютсяпротив представителей этнических меньшинств, напри-мер, когда утверждается, что голландцам за границей то-же приходится приспосабливаться (этот миф хорошоизвестен). И в то же время приводимый аргумент в соче-тании с акцентным выделением выраженной оценки (in-SANE 'ненормально') подчеркивает нелепость, и в этойсвязи „интересен" (то есть пригоден для рассказа) харак-тер действий коллег рассказчицы. Хотя у нас имеется ещенесколько рассказов о том, как представители этническо-го большинства выступают в защиту представителейэтнического меньшинства (при проявлении дискримина-ции), все же в большинстве рассказываемых историй опи-сываются осложнения, в которых представители этниче-ских меньшинств характеризуются отрицательно:

(14) (О соседях-суринамцах)Well, look if we have to get up Monday morning

at seven o'clock in order to get to work, and they'restill partying on Sunday morning at five, then that isnot what you call nice, is it? And that was not just on-ce, not twice, that happened all the time. And whenyou would go upstairs and uh go ask politely if theycould be more quiet, then you might get a knife inyour back.

'Ну, послушайте, если нам приходится вста-вать в понедельник утром в семь часов, чтобыпоспеть на работу, а они все еще принимают го-стей в пять часов утра в воскресенье, тогда этоуже не то, что называется порядочным поведе-нием, не так ли? И это не единичный случай, этопроисходит сплошь и рядом. А когда пойдешьнаверх и спросишь вежливо, не могут ли они вес-ти себя потише, можешь еще получить нож в спи-ну.'

Строго говоря, этот фрагмент нельзя считать пове-ствовательным, поскольку в нем содержатся сужденияобобщающего характера о повторяющихся событиях,и поэтому он не является описанием какого-либо конкрет-ного и относимого к определенной ситуации события.Тем не менее, далее в том же интервью приводятся деталиболее частного характера, что в конечном итоге превра-щает данное сообщение в своего рода обобщенную исто-рию. Здесь рассказывается о том, что такое повседневное

206

действие, как раннее вставание, нарушается из-за позднихприемов гостей чернокожими соседями. Описание этогоосложнения все же нуждается в подкреплении со стороныкаких-либо семантических или риторических средств.В семантическом плане мы имеем здесь обычный кон-траст между положительным поведением представителейэтнического большинства (мы встаем рано и идем на ра-боту) и разгульным поведением соседей, предполагаю-щим, что они, возможно, и не ходят на работу (этот доводзависит от указания на время: имеет ли все же женщинав виду утро воскресного дня или раннее утро понедельни-ка, то есть конец воскресной ночи?). Во-вторых, интер-вьюируемая дает негативную оценку, но формулирует еес помощью сдержанного высказывания и литоты (notexactly nice 'не очень-то мило с их стороны' здесь имеетзначение 'крайне неприятно'). В-третьих, прием гостейможет быть вполне нормальной и, следовательно, при-емлемой формой поведения, и из-за этого женщине при-ходится подчеркнуть особо, что: а) время было выбраноне то (слишком поздно ночью) и б) это было не исключи-тельное событие (которое можно и даже следует стер-петь), а часто повторяющееся. Оба эти факта усугубляютнегативную оценку акта нарушения порядка и в то жевремя позволяют характеризовать саму женщину как, повсей вероятности, терпимого человека („Я бы потерпела,если бы это было только иногда"). Та же стратегия само-презентации проявляется и в использовании слова politely'вежливо' в следующем предложении; с помощью этогослова подчеркивается, что второе осложнение—gettinga knife in one's back 'всадить нож в спину'—не связанос нашей вежливостью или с нашим нетерпимым отноше-нием к своим соседям.

(е) Развязка

За осложняющими ситуацию событиями в рассказе,как правило, следует сегмент, который можно определитькак развязку, то есть разрешение конфликта или затрудне-ния, создаваемого этим осложнением. Реакцией на про-блему могут быть как психические, так и физические дей-ствия, направленные на восстановление нормального те-чения жизни, изначального положения дел или на дости-жение стоящих перед индивидом задач и торжества егосистемы ценностей. В народных преданиях мы могли быожидать в данном случае доблестного сражения героя

207

обычно с победным исходом. Это, тем не менее, редкослучается в рассказываемых историях об этнических мень-шинствах. Существуют примеры успешного разрешенияпроблем, примеры некоторых форм будничного героиз-ма, но значительно чаще проблемы, поставленные осло-жнением, не имеют решения. И именно так рассказчик—представитель этнического большинства—видит этот со-циальный конфликт: проблемы возникают из-за предста-вителей этнических меньшинств, но мы ничего не можемс этим поделать. И вместо героической истории об успеш-ных действиях мы получаем в таких случаях историю-жалобу или историю-обвинение. Основным является нестремление изобразить нас как положительных героев,а скорее стремление охарактеризовать других негативно,как злодеев. В связи с этим категория развязки можети отсутствовать. А если действие и предпринимается, какв примере (14), оно может быть безуспешным: на вежли-вую просьбу отвечают угрозой насилия. Само присут-ствие и поведение членов этнически инородной группыприводит к тому, что представители этнического боль-шинства становятся их жертвами. На фоне нормальных,вежливых, полных терпимости и понимания действий лю-дей нашего типа выделяются их действия, нарушающиевсе нормы:

(15) О* супермаркете суринамка приносит обратнотолько что купленный ею хлеб)

She goes out of the store and comes back andsays I don't want that bread. Then the manager said,very DECENTLY, madam we do not exCHANGEbread. No, you do not exchange bread in Holland,do we? Well, then that woman made a TERRIBLEscene and, you know, the manager tried to explainher that we do not exchange bread here, in a very de-cent way, but the woman started to SHOUT like donot touch me...

'Она выходит из магазина, возвращается об-ратно и говорит: „Мне не нужен этот хлеб". То-гда управляющий сказал, очень вежливо: „Ма-дам, мы хлеб не обмениваем". Нет, в Голландиихлеб не обменивают, не так ли? Так вот, эта жен-щина устроила жуткую сцену, и, вы знаете, управ-ляющий пытался объяснить ей, что мы здесьхлеб не обмениваем, очень доброжелательно, ноэта женщина стала кричать, как будто её ре-жут...'

208

И снова именно действующее лицо—представительэтнического большинства (здесь управляющий супермар-кета)—реагирует на „отклоняющееся" поведение сури-намки в соответствии с правилами вежливого поведения:он очень терпелив и вежливо объясняет ей наши правилаобмена товаров в магазине. И именно чернокожая женщи-на изображается здесь как человек, не только нарушаю-щий нормы, но еще и агрессивный, не прислушивающийсяк голосу рассудка. В этом примере интервьюируемыйапеллирует к знанию правил самим интервьюирующим(You do not exchange bread in Holland, do we? 'Хлеб у насв Голландии ведь не обменивают, не так ли?'). Это делае-тся с тем, чтобы еще раз выдвинуть на передний план сущ-ность соответствующего правила, которое было наруше-но суринамкой. Очевидно, что само представление ситуа-ции может иметь предвзятый характер: вряд ли особое вни-мание было бы привлечено к эпизоду с обменом хлеба,если бы в нем участвовала белая женщина (то же самоеможно сказать и о реакции управляющего). Более того,ничего не говорится о том, был ли хлеб упакован (представ-ляется совершенно неправдоподобным, чтобы суринамкамогла вернуть хлеб распакованным, уже раскрытым, еслипринять во внимание строгие гигиенические правила, при-нятые в тропическом Суринаме). Для наших рассужденийсущественно не только то, что в рассказанной истории за-печатлелась эта, вероятно, неполная и предвзято негатив-но окрашенная модель ситуации, но прежде всего то, чтоздесь использовались стратегии негативного описаниядействий представителей этнического меньшинства (про-тиворечие нормам, эмфатическое использование интона-ции, повторов, суперположительных оценок для харак-теристики действий представителей этнического боль-шинства и т.д.). Именно так незначительные инци-денты повседневной жизни преобразуются в настоящиедрамы с четко распределенными ролями участникови крайне отрицательно характеризуемыми событиями.Такая стратегия акцентирования хорошо известна из ра-бот психологов о предубеждениях и межгрупповом вос-приятии (А 11 р о г t, 1954; Т a j f e 1,1981). И хотя такая под-черкнутая дифференциация представителей этническогобольшинства и инородных этнических групп, возможно,уже сущестует в групповой схеме находящегося во властипредубеждений коллектива или же в конкретных моделяхситуаций, эта дифференциация в то же время выполняетважные функции в речевом общении, направлен-

209

ные на убеждение партнера по коммуникации. Она делаетнегативное изображение представителей этнически инород-ной группы более запоминающимся, более правдоподоб-ным и, следовательно, более эффективным.

(ж) Экспликация

Истории о представителях этнических меньшинств ча-сто включают один или более повествовательных ходов,которые могут быть названы экспликацией. Такие ходымогут быть составной частью осложнения или оценки (см.далее), но их частое использование заставляет предполо-жить, что они снижают более специфический статус само-стоятельной категории. В рамках экспликации можноожидать реализации обобщенных пропозиций, передаю-щихся в настоящем времени, часто с использованиемобобщений. Они применяются для того, чтобы передатькакое-либо общее правило, охарактеризовать норму, рам-ки, фон или дать другую пояснительную информацию, наоснове которой передается информация о негативных дей-ствиях представителей этнически инородных групп. Экс-пликации, как правило, встречаются в интервью такихлюдей, которые хоть и рассказывают что-то негативноео представителях этнических меньшинств, но все же ста-раются понять их поведение или даже дать ему объясне-ние. Обычной процедурой в таких случаях является ссыл-ка на различия в области культуры:

(16) They are different, jumpier.'Они совсем не такие, как мы, более нервные.'

(17) That's the mentality of people. Not only the Turks,but also the Dutch, but...'Такое у людей мышление. Не только у турок, нои у голландцев, но...'

(18) They don't know the time.'Они не знают времени.'

(19) They stand up for each other, otherwise they cannotmaintain themselves.'Они стоят друг1 за друга, а иначе не смогут вы-жить.'

(20) Normal Dutch people, they don't do that.'Нормальные люди, голландцы, этого не де-лают.'

Некоторые из пояснительных ходов, конечно, под-разумевают оценку событий, но отличие от „настоящих"

210

повествовательных оценок заключается в том, что эти об-щие объяснения необязательно должны отражать личнуюоценку событий (или эмоциональную реакцию). Скореесами действия размещаются в определенных рамках,в пределах которых различия менталитета, или норм по-ведения, рассматриваются как возможная причина совер-шения таких (негативных) действий (см., например,Kelley, 1983).

(з) Оценка

Оценка в рассказах выражается не столько с помощьюотдельного компонента структуры, сколько особыми ха-рактеристиками самого повествования, в процессе кото-рого рассказчик может выразить свое мнение или эмоцииотносительно описываемых действий или событий. Ти-пичными выражениями оценки являются следующие:„Мне это не понравилось", „Я боялся" или „Это был про-сто удар для меня". И в то же время оценка может выра-жаться также с помощью стилистически маркированныхлексических единиц, интонации, невербальных действийи т. д. Мы видели, что женщина из примера (14) исполь-зует недосказанность при оценке шумных вечеринок своихсоседей, а женщина из сцены в супермаркете пользуетсяособой интонацией, чтобы выразить вежливое поведениеуправляющего. Нередко люди приходят в состояние край-него возбуждения, когда они вновь переживают те ситуа-ции, о которых они рассказывают, и оценочная природатаких фрагментов повествования ощущается в этих слу-чаях на всех уровнях, как в следующем примере о турках:

(21) at the Haarlemmerdijk (a street in Amsterdam), theywalk, all filth and dirt, only on that market. Well,then I can only say, HOW, howhow is it possible,don't you think, it's somehow INSANE, isn't it...'... На Гарлеммердейк (улица в Амстердаме) ониразгуливают, воплощение грязи и порока, толькона продажу. Что ж, тогда я только могу сказать,КАК, как это может быть возможным, вам некажется, что это какое-то безумие, не так ли...'

Помимо эмоциональной интонации, звучащей в этомотрывке, мы видим, что высказавший эти слова человекс большим предубеждением относится к иностранцам,рассматривая их только в негативном свете, как безнрав-ственных, грязных людей; он пытается вызвать одобре-

211

ние у интервьюирующего, ударением подчеркивает рито-рический вопрос и использует отрицательно окрашенноеслово INSANE 'безумно'. Тем не менее, большая часть со-бранного нами материала не содержит таких эмоциональноокрашенных отрицательных оценок. Люди могут времяот времени злиться, но, по-видимому, они держат под кон-тролем свои оценки, используя, например, сдержанныевысказывания (недоговоренность), литоты и другие сред-ства для того, очевидно, чтобы принизить степень серье-зности ситуации, как они ее видят. (Голландская ритори-ка, так же как и английская, чаще предпочитает недоска-занность преувеличению или эмоциональной речи: эмо-циональная риторика воспринимается как менее заслужи-вающая доверия.) Поскольку категория развязки едва лидостаточно развита в историях об этнических меньшин-ствах и отрицательно окрашенные оценки пред-ставителей этнически инородных групп играют такую су-щественную роль в формировании дискурса, основан-ного на предубеждениях, можно выдвинуть ту гипотезу,что в данном случае оценка играет (хотя бы частично)роль развязки. Мы не можем ничего сделать в противо-вес негативному поведению, но в нашем сознании возни-кает определенная реакция, выражающаяся в негативнойоценке. И, действительно, такие (негативные) оценкивстречаются в большинстве записанных нами историй.

(и) Заключение

И наконец, рассказываемые истории часто имеют завер-шающую категорию: Коду, или Заключение, где оконча-тельно проясняется релевантность данной истории длятой ситуации, в которой она рассказывается. Из предыду-щего опыта могут делаться выводы для того, чтобы на-правлять сиюминутные или будущие действия рассказчи-ка или слушающего. Более детальная оценка действий илидействующих лиц рассказа может быть в обобщенномвиде сведена к типичным действиям, свойственным та-ким участникам. Другими словами, Заключение можноназвать своего рода моралью, в особенности в историяхоб этнических меньшинствах: здесь без такой морали, ко-нечно же, не обойтись. Люди не рассказывают таких исто-рий для забавы, их рассказывают потому, что предполо-жительно они имеют реальную общественную мораль:оценку описываемой малой этнической группы, иллюстра-

212

цию к обобщающему утверждению, высказываемому обэтой группе, предложения о соответствующих действиях,которые следует предпринять по отношению (или про-тив) к этим представителям этнического меньшинства вданных обстоятельствах. В то время как другие категорииреализуются с помощью предложений с глаголами в раз-личных формах прошедшего времени (или историческогонастоящего), для подобных Заключений характерно ис-пользование „обобщающего" настоящего времени или од-ной из форм будущего времени. Часто в этом Заключенииповторяются утверждения, положившие начало истории.Таким образом, повествование становится „замкнутым"с точки зрения его встроенности в речевое общение. По-скольку истории обычно возникают как своего рода ил-люстрации или „доказательства", используемые в аргу-ментации, эта заключительная категория может одновре-менно совпасть с категорией Заключения той аргумента-тивной структуры, в которую была встроена данная исто-рия. Вот несколько примеров таких выражений-Заключений из наших интервью:

(22) Oh no, I uh still dare to go out Monday nights.'О нет, я-то все еще рискую выходить вечером попонедельникам.'

(23) It just depends how you handle them.'Это просто зависит от того, как ты с ними обхо-дишься.'

(24) Now he doesn't come anymore.'Теперь он уже больше не приходит.'

(25) So those blokes I don't like.'Поэтому этих парней я не люблю.'

3.2. Иерархическая структураповествовательной схемы

Различные повествовательные категории, вкратце оха-рактеризованные выше, не только определяют соответ-ствующие фрагменты рассказанной истории, но и обра-зуют иерархическую схему (см. далее схему). Это озна-чает, что некоторые категории, взятые вместе, могут сно-ва реализоваться на более высоком уровне анализа. На-пример, Приурочивание к ситуации и Резюме, взятые вме-сте, могут рассматриваться как категория подготовки длявсей истории в целом. Они, если можно так сказать,являются не частью собственно повествовательной струк-туры, а частью рассказывания истории. Повествователь-

213

ная структура состоит из одного или более Эпизодов (чтои делает эту категорию более высокого уровня повторяю-щейся) и, возможно, еще из Заключения, которое такжеможет восприниматься скорее как компонент Рассказыва-ния, чем как компонент повествовательной структуры.В число Эпизодов входят Сцены (или Ситуации) и Опыт,приобретаемый в данной ситуации. Опыт же в свою оче-редь имеет отношение к некоторому Событию (Собы-тиям), доминирующему в Осложнении и Развязке, и Ин-терпретации этих событий (Экспликации и/или Оценке).Таким образом, мы и получаем абстрактную идеализиро-ванную и „каноническую" структуру повествования. Мывидели, что трансформация и локальные изменения по-рядка следования здесь, разумеется, возможны.

3.3. Некоторые количественные доказательства

Не в каждой рассказываемой истории реализуются су-перструктурные категории. Иногда они имплицитны,а иногда лишь факультативны и, следовательно, не всегдадолжны реализоваться в конкретной истории. Мы счи-таем, что „ядерная история" должна, как правило, со-стоять из Описания окружающей обстановки, Осложне-ния, Развязки, в которой более или менее имплицитно мо-жет присутствовать Оценка, выраженная, например, с по-мощью использования оценочного стиля. И в то же времямы видели, что истории об этнических меньшинствахимеют в этом отношении особый статус. Те трудности,о которых рассказывается, не всегда могут быть преодо-лены, так что за осложнением может и не последовать„героическое" или „удачное" разрешение конфликта.Вместо этого мы ожидаем, что в таком случае имеющаябольшое значение Оценка возьмет всю нагрузку на себякак эксплицитно реализующаяся категория, формулирую-щая саму суть дела, а именно „мотивированное" отрица-тельное мнение о представителях этнических меньшинстви их присутствии.

Для того, чтобы проверить эту гипотезу, мы подсчита-ли все реализации соответствующих категорий в 133 исто-риях (см. таблицу). Мы видим и в самом деле, что описа-ние окружающей обстановки и осложнение встречаютсяпрактически во всех историях. Развязки отмечаются при-близительно только в 50% историй, а оценка—в болеечем 60% историй. Резюме, как кажется, не часто бывают

214

могут быть соотнесены с соответствующими отрезкамиистории. Разумеется, возможны и другие интерпретации,поскольку все эти категории еще выделены достаточно ги-потетически и они еще не совсем формализованыи эксплицированы. Кроме того, некоторые фрагментыистории могут иметь более одной повествовательнойфункции. Два небольших отступления в записях опущены(например, после строки 8 дается дополнительная инфор-мация о хорошенькой дочери). И вновь следует отметить,что сам перевод обнаруживает серьезные недостатки:трудно с помощью английского языка равноценно пере-дать голландские разговорные выражения (например, ча-стица пои здесь переводится как well „ну, в общем").

(26) Мужчина: Раз уж вы говорите об этом. ПРИУРОЧИВА-Это вещь забавная, что НИЕ

ж, я тогда расскажу вам кое- К СИТУАЦИИчто забавное.

Вы знаете, что закалыва- РЕЗЮМЕние овец—это одна из таких ОЦЕНКАпечальных вещей.

5Ну, тогда, хорошо, и жи- ОПИСАНИЕ

вут тут за углом, жила семья, ОК-турки, и у них всегда была хо- РУЖАЮЩЕЙрошенькая дочка. ОБ-

СТАНОВКИ

10 Но однажды, та женщи- ОРИЕНТАЦИЯна, что живет внизу, приходитко мне и говорит: «Вы незнаете, где Г.?" А Г., он мойдружок, он был комендантом(в доме напротив).Я сказал: „Ну, он в сарае".„Что ж,—говорит она,—мненадо с ним немного погово-рить".

15 Я говорю: „Хорошо,пойдемте со мной", и мыидём туда вместе. Я говорю:„Эй, Г."—я говорю—„соседке надо поговоритьс тобой". И он говорит: „Ну,в чем дело?"—И тогда онаговорит: „На лестнице плохопахнет". Я говорю: „Ну, да-вайте пойдем, посмотрим".

20 „И ещё забита труба отраковины". (Имитирует го-лос соседки).Ну, и ещё посмотрите на это.Но к тому времени мы ужеувидели баранью шкуру, тай-ком развешенную на балко-не.

25 Интер.: Вот это да!Мужчина: Вы понимаете, они закололи

тайком овцу в ванной комна-те.

Женщина: Да, был рамадан.

Мужчина: Понимаете, рамадан.30 И все, от чего они не зна-

ли, как избавиться (того, чтоосталось от этой овцы], онизапихали в эту неширокуютрубу, понимаете.

Интер: В канализационную трубу.Мужчина: В канализационную трубу.

35 Женщина: И это единственная история...Мужчина: И вся эта штука была забита.

Вскрыли трубу. Там была по-лиция тоже.Послушайте, кто же так де-лает!

Интер.: Что, кто, что эти люди самивызвали полицию, чтобы онавмешалась, или что, что жеслучилось?

40 Мужчина: Да, приехала полиция.Женщина: Ведь не разрешается резать

овец дома, разве вы этого незнаете!

Мужчина: А еще это значит, что кто-тодолжен заплатить за все это.

45 Женщина: Ну, конечно!Интер.: Да.Мужчина: Потому что против этого

ничего нельзя сделать.Женщина: И это единственное столкно-

вение, которое у нас одна-жды...

ОСЛОЖНЕНИЕРАЗВЯЗКА

ОСЛОЖНЕНИЕ

РАЗВЯЗКАОСЛОЖНЕНИЕ

ОЦЕНКАОСЛОЖНЕНИЕ

ЭКСПЛИКА-ЦИЯ

ОСЛОЖНЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕОСЛОЖНЕНИЕ

РАЗВЯЗКА

ОЦЕНКА

РАЗВЯЗКА

ОЦЕНКА

ОЦЕНКА

ОЦЕНКА/ЗА-КЛЮЧЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

218

50 Мужчина: И самое интересное, что это ОЦЕНКАбыло, таг сказать, не... Ктовообще делает такие вещи.Вы же не станете резать цы-пленка в своей комнате, нетак ли, и ...

Интер.: Нет. Это теперь чаще всего ЭКСПЛИКА-делают на бойне. ЦИЯ

55 Мужчина: Но так и должно быть. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В этой истории мы, во-первых, видим, что,действительно, большинство введенных нами категорийреализуются. Во-вторых, эти категории не обязательновыражаются непрерывными сегментами, они могут бытьвыражены и с помощью дискретных фрагментов. Рассказ-чик может вновь и вновь вводить такие категории, какосложнение или развязка. В строке 18 мы встречаем опи-сание представляющего интерес события, которое нару-шает привычное положение вещей, а именно—появлениенеобъяснимого запаха на лестнице. Затем следует первоевведение развязки, выражающейся в действиях людей, ко-торые собираются помочь соседу. Но с помощью прямыхимитирующих цитат вводится дополнительный осло-жняющий материал по проблеме, с которой столкнулисьлюди. Следующий основной элемент осложнения —„обнаружение бараньей шкуры", „тайно" вывешенной набалконе. Это, разумеется, повествовательное ядро исто-рии: самая удивительная и странная часть события. Интер-вьюирующий в строке 25 реагирует так, как от него этотребуется, то есть выражая восклицанием оценку, чтобыотметить особую функцию и особый интерес к этому со-бытию. Уже из информации о бараньей шкуре слушаю-щий может понять, что случилось; поэтому следующимходом говорящего является просто-напросто подтвержде-ние этой догадки: они, действительно, зарезали барана (вванной). Женщина объясняет причину: наступил рамадан.Это объяснение подхватывается или подтверждается еемужем, который продолжает рассказывать детали обисточнике запаха: останки барана запихнули в канализа-ционную трубу. Все эти различные детали обогащают об-щую категорию осложнения (в схеме они входят в однуячейку).

Заметьте, что дальнейший анализ события или действияможет, к примеру, давать допустимые подразделения ка-тегорий, такие, как цель, повод, причина, действие, резу-льтат или последствия, как это предлагается в ранее упо-минавшихся различных грамматиках рассказов и работах

219

о повествовании, выполненных в рамках разработки сис-тем искусственного интеллекта. Мы все же не считаемперечисленные категории собственно повествовательны-ми, а скорее категориями, относящимися к более общейсемантической теории событий и действий, лежащей в ос-нове теории повествования.

Интересно, что женщина в приведенном примере хочетпрервать рассказ и заключает, что это единственная исто-рия, которая приключилась у них с иностранцами (весь ихопыт общения с ними). Тем самым она отвечает на основ-ной вопрос интервьюирующего. Ее муж, тем не менее,еще не высказался до конца и продолжает описывать ещекакие-то детали (нередко повторяясь), относящиесяк осложнению и развязке, например такой интересныйфакт, как вовлечение в инцидент полиции. Это, разумеет-ся, стратегически существенно, поскольку присутствие по-лиции делает происшествие более серьезным и, следова-тельно, более выигрышным для рассказа. Пока намиоставлена без внимания категория оценки: ведь не толькосамо пережитое событие достойно того, чтобы о нем рас-сказывали. Нам также необходимо мнение о нем и, повозможности, мораль, которая из него следует. Здесьоценка (после наиболее обобщенной, которая дана в стро-ке 5) формулируется с помощью риторического восклица-ния (с соответствующим ударением на „сделает" (строка38)). Характерно, что интервьюирующий хочет получитьдополнительную информацию о роли, которую играетполиция в этом деле. Такой информации, тем не менее, непоступает, а лишь повторяется все та же фраза. Оказывает-ся, что женщина интерпретирует вопрос интервьюирую-щего по-своему. Она формулирует существующую норму(закон) и предполагает при этом, что интервьюирующийэтой нормы не знает (что является упреком в его адрес).Это может означать, что она боится, как бы интер-вьюирующий не счел событие недостаточно серьезнымдля того, чтобы вызывать полицию, а ведь без этого исто-рия была бы менее интересной. Затем вводятся дальней-шие оценочные ходы и подготавливается заключение: в 48-йстроке, помимо оценки, выражается также и заключениеболее общего характера: с подобными вещами ничего нель-зя поделать. Таким образом, на уровне событий даннойистории дается развязка, а именно обнаружение источни-ка дурного запаха, совершение определенных действий со-седями и полицией, тогда как на более высоком уровнеразвязка отсутствует: проблемы, возникающие у нас из-за

220

контактов с иностранцами, разрешить нельзя. В строке 49жешцина пытается дать заключение снова, на этот раз го-воря о „каком-либо контакте", послужившем причинойвозникновения этой истории, но мужчина продолжаети здесь оценивать события, обращаясь к интервьюирую-щему с гипотетическим сравнением: „Вы же не станете ре-зать цыпленка у себя в комнате, не так ли?" Этот страте-гический ход не принимается полностью интервьюирую-щим, который, хотя и отвечает отрицательно, но все жедобавляет, что в наши дни забой овец в основном про-изводится на бойне. Таким образом, интервьюирующийзанимает все же несколько иную позицию по сравнениюс теми, кто рассказывает стереотипные и основываю-щиеся на предубеждениях истории о „неприятностях с со-седями" (и, действительно, ведь сами голландцы нередкорезали дома цыплят!). И, наконец, мужчина заканчиваетсвой рассказ так же, как и женщина, а именно тем, что в ихпрактике это был единственный случай (негативного)об-щения с живущими по соседству иностранцами. Поэтомуи заключение здесь является не своего рода моралью,а лишь минимально выраженным завершением, вновь на-поминающим о том, что послужило поводом для расска-за. Более существенным заключением и моралью пред-ставляется мысль, выраженная в строке 48: „С этим ниче-го нельзя поделать". Точно так же и оценка предполагаетвывод—мораль, а именно: „Такие вещи у нас в Нидер-ландах не делаются". И действительно, по-настоящемусуть в таких историях передают подобные повторяю-щиеся оценки. Они показывают, почему данная историятак существенна для данного интервью. Они выражаютотношение представителей этнического большинствак „отклоняющемуся" поведению представителей этниче-ски инородной группы.

4. ТЕМЫ РАССКАЗОВ

Повествовательные схемы представляют собой фор-мальные структуры, лежащие в основе организации рас-сказываемых историй. Для нашего обсуждения проблемыпредубеждения важно, тем не менее, не только то, как лю-ди рассказывают истории об этнических меньшинствах,но также и то, что они рассказывают. В предыдущем раз-деле мы проанализировали некоторые из таких тем в томвиде, в каком они использовались в различных интервью,

22!

но здесь нам будет особенно интересно познакомитьсяпоближе с тем, какого рода темы люди выбирают при по-вествовании своих историй. В конце концов, как мы самипредположили, такие истории должны повествоватьо том, что пережито человеком лично, или вообще о ка-ких-то интересных событиях или действиях. Поэтомуименно истории, основанные на предубеждениях, будутв целом рассказывать о личном опыте столкновения рас-сказчиков (или их знакомых) с отрицательно интерпрети-руемыми действиями представителей этнических мень-шинств. Поскольку категории осложнения используютсяименно для введения в историю таких „негативных" дей-ствий, мы даем классификацию всех тех действий, кото-рые характеризуются как негативные и ассоциируютсяс представителями национальных меньшинств. В приво-димой ниже таблице 2 в сокращенном виде зафиксирова-ны темы, которые служат для реализации категории осло-жнения в таких историях.

Таблица 2. Темы для введения Осложнения в историях о меньшинствах.

1. Агрессивность, насилие, угрожающее поведение и драки (27)2. Ограбления, кражи, нападения с целью ограбления (13)3. „Ненормальное" поведение (из-за различий культурного

уровня) (9)4. Нарушение общественного порядка, доставление хлопот, дей-

ствия, причиняющие беспокойство (9)5. Нечистоплотность; антисанитарное поведение (7)6. Шум, громкая музыка (7)7. Стремление избежать контакта (6)8. Протечки и тому подобное при конфликтах с соседями (3)9. Они портят квартиры, в которых живут (2)

10. Забой скота в домашних условиях (2)11. Зависимое поведение женщин (2)12. Злоупотребление общественными благами (1)13. Они танцуют иначе, чем мы (1)14. Они не желают работать (1)15. Они имеют преимущества при распределении жилья (1)16. Они занимают наши рабочие места (1)17. Они не приспосабливаются к нашей жизни (1)18. Они глупые/отсталые (1)

Темы агрессивного поведения, насилия, угроз илиобычных повседневных драк возглавляют список со зна-чительным отрывом от остальных: 27 историй из 133 (изних, конечно же, не все дают отрицательную оценкуэтническим меньшинствам.) Эти различные темы могутбыть сгруппированы вновь в три основных тематическихкласса (пригодных для характеристики 57,5% историй):

222

(а) АГРЕССИВНОСТЬ, ПРЕСТУПЛЕНИЕ (40 исто-рий, 30%)

(б) ХЛОПОТЫ, НАРУШЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГОПОРЯДКА (26 историй, 20%)

(в) ОТКЛОНЯЮЩЕЕСЯ ПОВЕДЕНИЕ (10 историй,7,5%)

Остальные истории имеют темы, не входящие в эти ос-новные классы, например: роль и поведение женщин-иностранок (стандартное: „им не разрешается выходитьиз дома" — о женщинах-мусульманках), злоупотреблениеобщественными благами или конкуренция при найме наработу. Самым интересным в этом является то открытие,что, как только люди изъявляют желание поведать о лич-ном опыте общения с иностранцами, они в основном со-средоточиваются на описании незначительных повседнев-ных проблем и конфликтов, возникающих между соседя-ми, таких, как неприятный запах, шум и т. д. Наиболее об-щеизвестные предубеждения—относительно конкурен-ции при найме на работу, явной дискриминации при пре-доставлении жилья, злоупотреблений социальными бла-гами и т. д.,—вообще не упоминаются в историях или жеупоминаются лишь изредка. Это может, во-первых, озна-чать, что люди просто не сталкиваются с подобными веща-ми или что—и это действительно так—это все негатив-ные стереотипы, которые не могут быть подтвержденытакими рассказами. Во-вторых, эти предубеждения имеютболее общую социально-экономическую природу. К нимнельзя подобрать иллюстраций с помощью прямых на-блюдений, по крайней мере в повседневной жизни (надоработать в городском бюро по распределению жилойплощади, чтобы „наблюдать" события, которые мывстречаем в одной из наших историй). В-третьих, сами со-бытия как таковые в этом случае недостаточно интересны,чтобы предоставить материал для повествования. И, дей-ствительно, люди высказывают предубеждения, имеющиесоциально-экономическую основу, чаще всего в обобщен-ных утверждениях или при аргументации. Истории рас-сказывают о различиях культур, „отклонениях" от норм,совершаемых представителями этнически инородныхгрупп, о беспокойстве, опасностях, угрозах и всяческихиных повседневных нарушениях норм и систем ценностейэтнического большинства, происходящих в пределах об-щего района проживания. Другими словами, историиявляются воплощением лично пережитых и негативно

223

в. Наблюдатель

5. ОРГАНИЗАЦИИ/ВЛАСТИ

Примечание. В нескольких историях некоторые представители этни-ческого большинства являются (основными) участниками, в то времякак в других историях нет эксплицитно указанных (основных) участни-ков и представителей этнического большинства, а участвуют лишь пред-ставители этнических меныпиств.

В следующей таблице (табл. 4) можно найти данныео появлении в рассказанных историях различных предста-вителей этнически инородной группы. Но подсчет сделантолько с учетом ключевой категории Осложнения, при ре-ализации которой они выступают как отрицательные дей-ствующие лица. Мы видим, что большинство историй,действительно, повествует о наиболее выделяющихсяэтнически инородных группах, а именно—о рабочих-иммигрантах (турках, марокканцах и суринамцах). В не-которых случаях происхождение действующего лицаостается неясным или невыраженным. Цифры показы-вают, что повествование историй в большей или меньшейстепени отражает общее доминирующее влияние конкрет-ных этнически инородных групп на формирование харак-терных предубеждений у представителей этническогобольшинства в определенный период. Хотя в Амстердамесуществует значительно больше групп «иностранцев», нотолько некоторые группы избираются в качестве объек-тов для такого особого рассказывания историй и нефор-мального общения, основанного на предубеждении. По-хоже, что нарративная выделенность является надежныминдикатором социальной и когнитивной выделенностиэтнически инородных групп населения.

Таблица 4. Группы этнических меньшинств в негативно окрашенных описа-ниях Осложнений в историях.

1. Группы этнических меньшинств/иностранцы (различные) 62. Рабочие-иммигранты 60

а. Разные 19б. Турки 18в. Марокканцы 23

3. Суринамцы/чернокожие 514. Представители других групп меньшинств 55. Неясно обозначенные (неуточненные) 12

Общее число 134

225

ЛИТЕРАТУРА

А Про г t, 1954 = A l l p o r t , G. W. The Nature of Prejudice. Reading,Mass.: Addison—Wesley, 1954.

B l a c k — W i l e n s k y = Black, J. В., W i l e n s k y , R. An evaluation ofstory-grammars.—„Cognitive Science", 3, 1979, p. 213—229.

van Dijk, 1972=van Dijk, T. A. Some Aspects of Text Grammars.The Hague: Mouton, 1972.

van Dij k, 1976 = van Dij k, T. A. Philosophy of action and theory ofnarrative.—„Poetics", 5, 1976, p. 287—338.

van Dijk, 1980 = van Dijk, T. A. Macrostructures. Hillsdale, N. J.:Erlbaum, 1980.

van D i j k, 1982 = van D i j k, T. A. Episodes as units of discourse analy-sis.—In: „Analyzing Discourse: Text and Talk". (Tannen, D. (ed.)). Washing-ton, D. C.: Georgetown University Press, 1982, p. 177—195.

van Dijk, 1980 = van Dijk, T. A. (ed.). Story comprehension.—„Poetics", 8, 1980 (Special triple issue), p. 1—3.

vanDijk—Kintsch, 1978 = van Dijk, T. A., Kintsch, W. Cogniti-ve psychology and discourse: recalling and summarizing stones.—In: „Cur-rent Trends in Text Linguistics". (Dressier, W. U. (ed)). Berlin/New York: deGroyter, 1978, p. 61—80.

vanDijk—Kintsch, 1983 = van Dijk, T. A., Kintsch, W. Strate-gies of Discourse Comprehension, New York: Academic Press, 1983.

Dundes, 1973 = Dundes, A. (ed.). Mother Wit from the LaughingBarre. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice Hall, 1973.

Ehlich, 1980 = Ehlich, K. (ed.). Erzahlen im Alltag. Frankfurt: Suhr-kamp, 1980.

J e f f e r s о n, 1978 = J e f f e r s о n, G. Sequential aspects of storytelling inconversation.—In: „Studies in the Organization of Conversational Interac-tion". (Schenkein, J. (ed.)). New York: Academic Press,1978.

Kelley, 1983 = Kel ley, H. H. Perceived casual structures.—In: „Attri-bution Theory: Conceptual, Developmental and Social Dimensions. (Ja-sparsa. Fincham a. Hewstone (eds.). London: Academic Press, 1983, p.343—370.)

Kintsch--van Dijk, 1975 = Kintsch, W., van Dijk, T. A. Com-ment on se rappelle et on resume des histoires.—„Langages", 40, 1975, p.98—128.

Labov, 1972 = Labov, W. The transformation of experience in narra-tive syntax.— In: „Language in the Inner City" (Labov, W. (ed.)). Philadel-phia: University of Pennsylvania Press, 1972, p. 354—396.

Labov, 1982 = Labov, W. Speech actions and reactions in personalnarrative.—In: „Analyzing Discourse: Text and Talk" (Tannen, D. (ed.)).Washington D. C.: Georgetown University Press, 1982, p. 219—247.

Labov—Fansche l , 1977 = Labov, W., Fanschel, D. Therapeuticdiscourse. New York: Academic Press, 1977.

L a b o v — W a l e t z k y , 1967 = Labov, W., W a l e tzky, J. NarrativeAnalysis: oral versions of personal experience.—In: „Essays on the Verbal andVisual Arts" (Helm, J. (ed.)). Seattle, Wash: Washington University Press,1967, p. 12—44.

Mandler, 1978 = Mandler, J. M. A code in the node: the use ofa story schema in retrieval.— „Discourse Processes", 1, 1978, p. 14—35.

M a n d l e r — J o h n s o n , 1977 = Mandler , J. M., Johnson, N. Re-membrance of things parsed: story structure and recall.— „Cognitive Psycho-logy", 9, 1977, p. 111—151.

Pol an у i, 1979 = Pol any i, L. So whats the point.— „Semiotica", 25,1979, p. 207—242.

226

P o l a n y i , 1983 = Polanyi, L. The American Story. Norwood, N. J.:Ablex, 1983.

Propp, 1958 = Propp, V. Morphology of the Folktale. Bloomington,Indiana University Press, 1958.

Q u a s t h o f f , 1980 = Quasthof f , U. Erzahlen in Gesprachen. Tubin-gen: Narr, 1980.

R u m e l h a r t , 1975 = R u m e l h a r t , D. Notes on a schema for sto-ries.—In: „Representation and Understanding". (Bobrow a. Collins (eds.)).New York: Academic Press, 1975, p. 211—236.

S с h a n k, 1982 = S с h a n k, R. C. Dynamic Memory. Cambridge,Mass.: Cambridge University Press, 1982.

Scherzer, 1984 = Scherzer, J. Puns and jokes.—In: „Handbook ofDiscourse Analysis" (van Dijk, T. A. (ed.)). London: Academic Press, 1984,v. 3.

Tajfel, 1981 =Tajfel,H. Human Groups and Social Categories. Lon-don: Cambridge University Press, 1981.

Tannen, 1982 = Tannen, D. (ed.). Analyzing Discourse: Text andTalk. Waschington D. C. Georgetown University Press, 1982.

W i l s o n , 1979 = Wilson, Ch. Jokes. London: Academic Press, 1979.van der W u r f f , 1984 = van der W u r f f , A. Pragnanz in verhalen

over ethnische minderheden, Amsterdam: University of Amsterdam Press,Department of General Literatury Studies, 1984.

СТРУКТУРА НОВОСТЕЙ В ПРЕССЕ *

I. ВВЕДЕНИЕ

В настоящей работе предлагается схема аналитическо-го описания структур дискурса новостей в прессе. В силусложности текстовых структур, в том числе и структуртекстов-новостей, мы ограничимся исследованием явле-ния, которое мы называем глобальной организацией тек-стов указанного типа. В самом общем плане это значит,что мы исследуем структуры только на уровне единиц боль-ше предложения, такие, как тематические и схематиче-ские структуры, и не рассматриваем синтаксические, се-мантические, стилистические или риторические особенно-сти предложений и связи между ними. Вне нашего рассмо-трения остаются также и вопросы графического оформле-ния материала, например его расположение, а также не-вербальные признаки текстов, например фотоснимки.Другими словами, нас интересуют скорее макроявления,а не микроорганизация дискурса новостей. Наконец, мыограничиваем рамки своего исследования текстами прес-сы; теле- и радионовости нами не анализируются.

Под «тематической структурой» дискурса мы пони-маем целостную организацию наиболее общих, глобаль-ных «тем» (topics), о которых мы узнаем из новостей. Та-кой тематический анализ проводится на базе теории се-мантических макроструктур. Последние являются формаль-ным представлением глобального содержания текстаили диалога, и, таким образом, они отчасти характери-зуют значение этого текста. Для описания общей формыдискурса используются схемы. Для обозначения таких

* Teun A. v a n Dijk. Structures of News in the Press.—In: „Discoureeand Communication" (ed.by Teun A. van Dijk). Berlin, New York, 1985,p. 69—93.

© 1985 by Walter de Gruyter and Co.

228

схем мы употребляем теоретический термин суперструк-тура. Схемы обладают постоянными, конвенциональными(и потому варьируемыми в разных культурах) свойства-ми, специфическими для каждого типа текста. Мы допу-скаем, что тексты-новости также строятся на основе кон-венциональных схем, «схем новостей», в которые могутбыть встроены глобальные темы и глобальное содержа-ние текста. Другими словами, схематические суперструк-туры организуют тематические макроструктуры, анало-гично тому, как синтаксис предложения организует егозначение. Действительно, в обоих случаях мы оперируемнесколькими формальными категориями, которые опре-деляют возможную упорядоченность и иерархическуюорганизацию единиц предложения и единиц текстовогоуровня. Так, например, категория Заголовка в тексте но-востей имеет строго определенную форму и определенноеместо. Заголовок имеет в то же время и весьма специфиче-скую тематическую функцию: он обычно выражает наибо-лее важную тему газетного сообщения. Как видим, темыи схемы, макроструктуры и суперструктуры оказываютсятесно связанными.

С помощью данного теоретического инструментариямы можем описать еще одно понятие из области анализадискурса, которое представляется исключительно ва-жным в оценке новостей,—это понятие релевантности.В дальнейшем будет показано, что новости как текст дей-ствительно обладают так называемой «структурой реле-вантности», которая указывает читателю, какая информа-ция в тексте является наиболее важной и значимой. Сле-дует опять-таки подчеркнуть, что заголовкам, очевидно,принадлежит особая роль в структуре релевантности, по-скольку в соответствии с высказанным ранее предположе-нием именно заголовки выражают наиболее «важную» те-му текста.

Хотя предлагаемый нами подход может быть успешноиспользован в эксплицитном представлении структурыдискурса новостей, он малоэффективен при выявлениичисто коммуникативных (как средства массовой комму-никации и информации) параметров дискурса этого типа.Почему, например, сообщения-новости обладают такойтематической или схематической структурой, которую мысобираемся исследовать? Какова роль этих структур, ихфункция или эффективность в процессах производстватекстов-новостей и их восприятия? Существуют, очевид-но, ограничения социального, культурного и когнитивно-

229

го плана, накладываемые на структурные характеристикисообщений, используемых в средствах массовой инфор-мации. Другими словами, мы полагаем, что существуетсистематическая связь между текстом новостей и контек-стом. Таким образом, представляется вероятным, чтоструктура и общая смысловая направленность текстов-новостей не произвольны. С одной стороны, они являютсярезультатом сложившейся в определенных институциональ-ных условиях социальной и профессиональной практи-ки журналистской деятельности, а с другой—они являю-тся важным условием для успешной когнитивной обра-ботки текстов и журналистами, и читателями. Поэтомумы кратко остановимся также на когнитивном аспекте те-матических и схематических структур, оставляя при этомв стороне проблемы, связанные с социальным и институ-циональным контекстом производства и функционирова-ния текстов новостей, и обратимся к ним лишь в обзорнойчасти (раздел 2).

Хотя данная глава является в основном теоретиче-ской, она основывается на большом эмпирическом мате-риале, привлекаемом из самых различных международ-ных источников, освещающих убийство избранного напост президента Ливана Б. Жмайеля в сентябре 1982 г.(van Dij k, 1984a; 1986). Более 700 статей из 250 газет, вы-ходящих в 100 странах, были подвергнуты количественно-му и (прежде всего) качественному анализу. Отсюда сле-дует, что, несмотря на немногочисленность приведенныхв главе примеров, наши наблюдения, относящиеся к тема-тической и схематической структуре новостей, основанына достаточно обширном фактическом материале.

2. ИСТОРИЯ ВОПРОСА. ИЗУЧЕНИЕ НОВОСТЕЙ

Наш подход к изучению структуры новостей, предпо-лагающий анализ их текстовой организации, очевидно, несвободен от влияния результатов, полученных при анали-зе новостей и дискурса-новостей в других работах. Поэто-му наш анализ необходимо предварить некоторыми заме-чаниями в отношении исследований, проведенных как сосходной, так и с различающихся точек зрения. Действи-тельно, в конце 70-х годов отмечался быстро расту-щий интерес к изучению проблем производства, содержа-ния и организации новостей в средствах массовой инфор-мации. Наметим лишь некоторые вехи в этом процессе(см. также: van Dijk, 1985; van Dijk, 1986).

230

Большинство работ, посвященных изучению новостей,отмечены социологической направленностью, независимоот различий в общем подходе к исследованию. Это можетвыражаться как в макросоциологической ориентации ис-следования, направленного на выяснение институцио-нальных, профессиональных и культурных контекстов про-изводства новостей, так и в микросоциологическом ана-лизе журналистской практики, общепринятых правил ра-боты, ценностных и идеологических ориентации, которыеуправляют повседневной деятельностью журналистовв сборе материала и его подаче в печать. Когда вниманиеисследователя обращается к содержанию, форме или сти-лю сообщения, то анализ обычно направляется на оценкусоциальных или культурологических характеристиксредств массовой информации и коммуникации, напри-мер политических установок, принадлежности к опреде-ленным организациям и институтам или идеологическойнаправленности взглядов того или иного журналиста илигазеты. Специфика сообщения новостей рассматриваетсякак возможный или даже необходимый результат такихсоциальных или культурных ограничений. Другими сло-вами, дискурс новостей едва ли когда-нибудь анализиру-ется сам по себе: обычно его рассматривают либо как осо-бый вид дискурса (массовой коммуникации), либо какособое социокультурное произведение.

Существует ряд исследований дискурса новостейв чисто структурном плане, проводившихся лингвистами,специалистами в области дискурса, а также специалиста-ми по семиотике, стилистике и риторике. Однако такиеструктуралистские работы часто односторонни. Текстыновостей в них используются в качестве примера или ил-люстрации применения структурного анализа к изучениюособых характеристик дискурса, например отбора лекси-ки как компонента стиля.

Мы убеждены, что оба подхода важны и необходимы,однако, по нашему убеждению, их следует объединить.„Чисто" структурный анализ является довольно бесполе-зным теоретическим занятием, если мы не в состоянии со-отнести структуры текста с когнитивными и социо-культурными контекстами производства этих текстов-новостей и их восприятия. Развитие лингвистики и линг-вистики текста в семидесятых годах действительно пока-зало, что „контекстно-свободный" подход к языку, исполь-зуемый, например, в построении формальных грамма-тик, является в лучшем случае односторонним и в любом

231

случае эмпирически неадекватным. Это относится, есте-ственно, и к анализу дискурса новостей. Невозможноудовлетворительно объяснить многие специфическиеограничения, накладываемые на структуру газетных но-востей, точно не определив социальных (институциональ-ных, профессиональных) условий их существования илиих социо-когнитивных функций в системе средств массо-вой коммуникации. И действительно, почему новостивсегда сопровождаются заголовками, крупными, жирнонабранными, всегда на „верхушке" статьи? И наоборот,тщательный психологический, социологический или дажеэкономический анализ выпуска и потребления новостейбудет в лучшем случае неполным без детального описа-ния сути „продукта", вовлеченного в эти процессы. Про-цессы производства, понимания и запоминания новос-тей зависят от „формата" этого продукта.

Макросоциологический анализ газетных сообщенийограничивается в основном изучением институциональ-ных и профессиональных характеристик процесса выпускановостей журналистами, работающими для телеграфныхагентств или газет (Tunstall, 1971; Boyd-Barret,1980),либо анализом экономических и идеологических средствконтроля за выпуском новостей и газет (напр., C u r r a n(ed.), 1978; Gurevi tch et al. (eds.), 1982). Хотя такие ис-следования и представляются важными в силу существо-вания социальных и особенно идеологических факторов,довлеющих над журналистами во время подготовки сооб-щений, они редко показывают, как фактически действуютэти меры принуждения в системе реального производствапечатных материалов и—в конечном результате—в вы-пуске новостей. Это и позволяет нам назвать такие иссле-дования макроисследованиями; микроявления не попа-дают в сферу их внимания. Есть, однако, несколько ис-ключений, в основном в области идеологического анализановостей, как, например, в работах Бирмингемского Цен-тра по изучению современной культуры (напр., Hal l etal.(eds.), 1981; см. также: Cohen and Y o u n g (eds.),1981).

Существует также „промежуточный" уровнь анализа,а именно изучение конкретного производства газетныхсообщений внутри самих учреждений, которые занимаю-тся этим производством (R о she о, 1975; Gans, 1979;Schlesinger, 1978; G o l d i n g and El l iot , 1979). Приэтом исследуются повседневная журналистская практика,разделение труда, иерархические отношения, институцио-

232

нальные ограничения, диктуемые как руководством, таки читателями/читательским спросом или зависящие от си-стемы ценностей и культуры, которые определяют деятель-ность журналистов. Хотя в таких работах так же редкоуделяется внимание конкретному анализу самих сообще-ний, они дают возможность рассмотреть значение факто-ров, определяющих профессиональную деятельностьжурналистов в процессе производства сообщении: сжатыесроки подачи материалов, специфика сообщений-сенсаций, система редактирования, конкуренция, повсе-дневная деятельность по сбору и отбору новостей.

Хотя нельзя провести строгого разграничения междумакро- и микросоциологическими подходами (да его и неследует проводить; ср.: Knorr-Cetina and Cicoure l(eds.), 1982), наблюдение за установившейся практикойпроизводства новостей можно производить даже с болееблизкого ракурса, что делается, например, в этнометодо-логии (Tuchman, 1978; Fishman, 1980). На этом ми-кроуровне анализа „работают" самые разнообразные па-раметры. При подробном анализе повседневных занятийжурналистов как членов определенных социальных группи сотрудников определенных печатных органов можновыявить не только профессиональные навыки, идеологи-ческие взгляды и систему ценностей и не только особенно-сти организации обыденной работы по сбору материала.Заданные институциональные и социальные рамки илиструктуры обеспечивают производство новостей как однуиз форм „конструирования действительности". Они опре-деляют то, как журналисты „видят" наш социальный мири отсюда—события-новости этого мира, а также особыезадачи журналиста в воспроизведении этих событий в пе-чатных сообщениях. Значительная часть этой новой ин-формации предварительно формируется такими влияте-льными источниками информации, как полиция и другиегосударственные или корпоративные учреждения. Их от-четы—в документах или сообщениях для прессы—опредпринятых ими действиях предоставляют журнали-стам господствующую точку зрения на сложившуюся си-туацию. Такого рода подходы, имеющие также интерес-ную когнитивную окраску (поскольку они имеют отноше-ние к правилам, категориям и процедурам интерпретации,которые используются журналистами при воссозданииситуации, лежащей в основе сообщения новостей), даютнам возможность связать макроконтекст новостей с ре-альными значениями и формами дискурса новостей. И все

233

же, даже при таком подходе, ощущается недостаток в кон-кретном текстовом анализе.

Наконец, существует серия исследований и в социоло-гии, и в лингвистике, которые непосредственно занимаю-тся анализом новостей как таковых. О работе Центра поизучению современной культуры (CCCS) (Hall et al.(eds.), 1981) уже говорилось выше. Его деятельность, ча-стично основывающаяся на работах французских исследо-вателей в области анализа дискурса и идеологии, пред-ставляет собой попытку сочетания марксистского анализадеятельности средств массовой информации с понятиями,развиваемыми такими структуралистами, как Барт, Пешои Альтюссер (см. C o n n e l and Mil ls , 1985).

Несколько другие задачи, но также уделяя большоевнимание «социальной» оценке новостей, ставит перед со-бой Группа по изучению средств массовой информациипри университете Глазго (1976, 1980, 1982). Проводимоеэтой группой и получившее широкую известность изуче-ние „плохих новостей" в программах телевидения пред-ставляет собой систематически производимый контент-анализ этих программ. Так же исследуются интервьюи видеоряд передаваемых новостей, в которых особоевнимание уделяется освещению забастовок. Эти исследо-вания показали, среди прочего, что представление, если непредписание, о „беспристрастности" подачи новостей (вгосударственных радиовещательных компаниях типа Би-би-си) опровергается предвзятым освещением забастовокв пользу власть предержащих, что особенно заметнов ряде мелких деталей и в некоторых тонкостях репорта-жей (в их стиле, задаваемых вопросах, фотоснимкахи т.п.) (подробнее об этом см. Davis, 1985). Хотя такойанализ новостей определенно является систематическими более или менее эксплицитным, все же он не выявляеттекстовую структуру новостей с аналитической или линг-вистической точек зрения. Грамматически ориентирован-ный подход мы находим, например, у Фаулера и др.(Fowler et al., 1979). Этим исследователям удалось пока-зать, что предвзятость в подаче новостей может быть вы-ражена даже синтаксической структурой предложений, на-пример с помощью активных или пассивных конструкций,которые позволяют журналистам помещать или не поме-щать действующих лиц в позицию субъекта. Такой под-ход показывает, что даже при использовании ограничен-ных средств грамматического анализа можно выявитьязыковые способы выражения, соотносящиеся с идеологи-

234

ческими установками (см. также K r e s s and Hodge,1979) газет и отдельных журналистов. Хартли (Hartley,1982) также сосредоточивает свое внимание на структуре(теле)новостей, но делает это с более широкой перспекти-вы, основывающейся на семиотическом анализе дискурса,что позволяет ему провести систематическое описание ки-норепортажей, фоторекламы и кинофильмов (см. такжеD a v i s and W a l t o n (eds.), 1983).

Немало подобных исследований проводится в Вели-кобритании, при этом ведущиеся здесь исследования ново-стей отличаются, пожалуй, наибольшей углубленностьюи теоретическим многообразием. Несмотря на значитель-ные расхождения между различными подходами, упомя-нутыми выше, представленная работа по исследованиюдискурса новостей является, по сути, интересным сочета-нием эмпирического и структурного анализов с критиче-ским анализом идеологической направленности сообще-ния (см. также Downing, 1980). Большинство американ-ских исследований гораздо менее серьезны по своему ха-рактеру (к тому же авторами многих из этих работ являю-тся журналисты). В тех случаях, когда они содержат эле-менты критического анализа, основное внимание в нихуделяется вопросам искажения информации, нарушениягражданских прав или проблемам ведомственного иликорпоративного контроля за производством новостей(Epstein, 1973; Diamond, 1978; Bagdikian, 1971;A l t h e i d e , 1974; Barrett, 1978; A b e l (ed.), 1981). Частотакие исследования замыкаются на конкретных „обстоя-тельствах" описания; примером могут быть исследованиятого, как средства массовой информации освещают пре-зидентские выборы, Уотергейт, „расовые волнения" и по-добные общественные события. В них может быть данаубедительная картина того, что было и что не было осве-щено, но они редко поднимаются до подлинно системати-ческого анализа новостей. Не приходится от них ждатьи тщательного исследования того идеологического фун-дамента, на котором покоится производство новостейв американской прессе.

Наконец, даже не претендуя на полноту описания, сле-дует отметить значительную работу по анализу новостей,проводимую в ФРГ, например деятельность Страсснераи его коллег (Strassner (ed.), 1975; Strassner, 1982).Хотя их работа имеет лингвистический уклон, определен-ное внимание уделяется в ней и таким аспектам функцио-нирования новостей, как их производство и восприятие.

В других исследованиях, например в исследованияхКниффки (Kniffka, 1980) и Люгера (Lugeг, 1983), вни-мание сосредоточено на особенностях языка и стиля ново-стей.

Завершая краткий обзор последних работ по анализуновостей и дискурса новостей, мы приходим к выводу, чтовнимание исследователей в основном концентрируется на„контексте" новостей, большинство исследований посвя-щено вопросам практической деятельности и социокуль-турным и идеологическим закономерностям производ-ства новостей. Сами тексты исследовались мало, еще мень-ше изучались конкретные взаимоотношения текстови контекстов новостей. Если новости и анализируются, товнимание исследователей обращено в основном на их „со-держание", которое, конечно, важно, но, образно говоря,составляет лишь половину дела. Несколько лингвистиче-ских работ уже многое раскрыли в специфике синтаксисаи стиля языка текстов-новостей. В будущем, в течениеряда лет, предстоит, с одной стороны, тщательная, систе-матическая и теоретически обоснованная работа по ди-скурсному анализу новостей, а, с другой—по интеграцииэтих исследований с доминирующими в настоящее времяисследованиями, имеющими социологическую направ-ленность. К сожалению, эта глава является лишь однимнебольшим шагом в первом из указанных направлений(подробнее см. van Dijk, 1986).

3. ТЕМАТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ

Носители языка, в их числе и читатели газет, обладаютважной способностью определять, „о чем" был текст илибеседа. Они в состоянии выявить, конечно, в пределах су-бъективной и социальной вариативности, тему дискурса.Так, например, они могут сформулировать тему (или те-мы) текста новостей следующим образом: «Я читал в га-зетах, что президент не пойдет на переговоры с русскими»или: «Ты не читал, кто выиграл европейское первенствопо футболу?». Другими словами, носители языка могутрезюмировать достаточно сложные информационные со-общения с помощью одного или нескольких предложе-ний, и эти предложения призваны выразить основное со-держание, тему, тематический элемент (topic) информа-ции. Мы интуитивно ощущаем, что такие темы или тема-тические элементы каким-то образом организуют всё наи-

236

более важное в тексте. Они, по сути, определяют „итог"того, что сказано или написано (см. Jones, 1977).

Разнообразные понятия, введенные в предыдущем аб-заце, могут быть теоретически переформулированы в тер-минах семантических макроструктур (van Dijk, 1980).Способность носителей языка выявлять такие макро-структуры в тексте основана на ряде лингвистическихи когнитивных правил и стратегий (van Dijk andKintsch,1983). Эта макроструктуры именуются „семан-тическими" потому, что, когда мы говорим о таких поня-тиях, как „топик", „тема" или „основное содержание"(„gist") текста, мы имеем дело со значением и референ-цией, а не с синтаксической формой, стилем, риторически-ми приемами и т. п. Кроме того, мы никогда не говоримо (частном) значении изолированных слов или предложе-ний, но всегда о значении больших фрагментов текста илицелых текстов. Мы не приписываем темы, или топика, од-ному предложению, мы делаем это в отношении болеепротяженных отрезков беседы или текста. Следовательно,темы, топики, а также семантические макроструктуры, ко-торые мы используем для экспликации этих понятий, при-надлежат к глобальным структурам дискурса. Рассмо-трим, например, следующий небольшой текст новостей:

(1) УАЙНБЕРГЕР ПРОТИВ ПРЕССЫМинистр обороны Каспар Уайнбергер настолько не-доволен освещением в прессе его сложной поездкив страны Ближнего Востока, что он предполагает за-претить репортерам сопровождать его во времяпредстоящего визита в страны Дальнего Востока.Основные претензии: он думает, что пресса исказилазначение его слов таким образом, что желание СШАпродать Иордании современное оружие было пода-но в печати как окончательное решение, которое тутже вызвало протест со стороны Израиля. ПомощникУайнбергера заявляет: «Нужны ли нам еще и эти за-боты, когда мы имеем дело с правительствами дру-гих стран?» Во время поездки Уайнбергера на Даль-ний Восток болезненный вопрос о продаже оружия,возможно, и не возникнет, так как в маршрутне включены ни Китай, ни Тайвань.

(Из „Ньюсуик", 1 марта 1982 г., с. 7.)Хотя это краткое сообщение новостей из еженедельни-

ка (которое само по себе может представлять сокращен-ный вариант более подробных сообщений) не является

237

идеальным для демонстрации роли тоников или макро-структур в структуре (или понимании) дискурса, можновсе же утверждать, что в этом сообщении также содержи-тся несколько центральных тоников. Один аспект этогообщего топика отражен в заголовке „Уайнбергер противпрессы". Конечно, текстовая информация выражена здесьс высокой степенью отвлеченности, так как само сообще-ние подразумевает, что Уайнбергер критикует прессу заискажение его слов в прошедших ранее переговорах повооружениям. И все же такой заголовок является такжев определенной мере субъективной, небеспристрастнойформулировкой этого важного топика, имплицитно со-держащегося в тексте,—такой заголовок может привестик выводу, что Уайнбергер вообще настроен против прессы,тогда как текст лишь указывает на желание Уайнбергераудержать прессу от освещения щекотливых внешнеполи-тических миссий. Действительно, последнее наше утвер-ждение несколько подробнее выражает более нейтраль-ный общий топик текста, который можно резюмироватьследующим образом:

(2) Министр обороны США собирается отстранитьрепортеров от участия в предстоящей поездке поДальнему Востоку, потому что он думает, чтоони могут нарушить ход его достаточно сложныхпереговоров с правительствами других государств,как это случилось во время его переговоров по во-оружениям на Ближнем Востоке.

И даже этот текст может быть еще более сокращен.(3) Уайнбергер собирается не брать в свою поездкупо Дальнему Востоку представителей прессы, таккак появившиеся в недавнем прошлом сообщенияв печати оказали отрицательное влияние на отноше-ния США с правительствами других государств.

И, наконец, и это краткое изложение может быть свер-нуто следующим образом:

(4) Уайнбергер предполагает не брать в поездкупредставителей прессы.

Анализ этого примера позволяет нам прийти к следую-щим выводам. Во-первых, в тексте не один топик, а несколь-ко, возможны и несколько вариантов краткого изложениясодержания. Возможности свертывания располагают-

238

ся в некотором континууме—от исключения немногихнаименее важных деталей до опущения всей информации,кроме наиболее важной и значительной. Во-вторых, про-цессы приписывания топиков тексту и извлечения из негократкого содержания являются субъективными по своемухарактеру. Мы выводим из текста то, что нам представля-ется важным и релевантным. В самом деле, еженедельник„Ньюсуик" воспринимает точку зрения Уайнбергера илипринятое им решение как направленные против прессы,и избранное представление текста с помощью заголовкасогласуется с таким макротопиком. В-третьих, часть то-пиков, которые мы вывели из текста (или приписалиему), сформулированы в самом тексте; действительно,первое предложение оригинального текста, в сущности,идентично с нашими резюме (2) и (3). В-четвертых, топикиобычно получают путем „опущения деталей" текста. Та-кими деталями могут быть некоторые характеристикиописываемой ситуации, например естественные причиныкакого-либо действия, его компоненты и последствия. Нократкое изложение сути не является лишь формой опуще-ния деталей. Оно может включать и обобщение, напри-мер: „Уайнбергер огорчен действиями прессы"; это вы-сказывание могло бы явиться обобщением характеристикнескольких ситуаций, при которых Уайнбергеру не нрави-лась деятельность прессы, например в том случае,когда репортеры исказили его заявления, сделанные ра-нее. Наконец, свертываемость может быть достигнута за-меной линейного отрезка текста, воспроизводящего, на-пример, последовательность некоторых действий, единич-ным понятием (пропозицией), которое вообще никак невыражено в тексте. В конечном счете последовательностьдействий Уайнбергера и его помощников может бытьв этом случае просто суммирована в предложении:„Уайнбергер отстраняет прессу от своей поездки".

В этом первичном, интуитивном анализе данного при-мера мы обнаружили несколько важных характеристикмакроструктур и установили принципы, которые могутбыть использованы в процессе извлечения или вывода ма-кроинформации (топиков) из текста путем, например,опущения, обобщения и (ре-)конструкции. Эти три прин-ципа свертывания информации называются макроправи-лами. Они сводят сложное, расчлененное значение струк-туры текста к более простому, обобщенному и отвлечен-ному (на более высоком уровне) значению текста. Этои есть тот более высокий уровень, то общее значение, ко-

239

торос мы называем макроструктурой текста, а также уро-вень, определенный нами в качестве возможного для опи-сания тоников, или тем, текста. Макроправила, строго го-воря, рекурсивны. Они могут быть повторно использова-ны на каждом уровне обобщения для получения еще болеекраткого изложения. Результатом является иерархическаямакроструктура, она состоит из нескольких уровней, каж-дый из которых в свою очередь включает последователь-ность (макро)пропозиций, представляющих в более сжа-том виде последовательность (макро)пропозиций низше-го уровня. Чтобы избежать обилия теоретических терми-нов, мы просто используем термины тематическаяструктура, тема или топик. При этом, однако, пони-мается, что тема—не просто слово или единичное поня-тие, а (макро)пропозшщя. Отсюда следует, что „Уайнбер-гер", или „пресса", или даже „цензура" не являются, в на-шей терминологии, тоником, или темой, данного образцатекста, а предложение Уайнбергер отстраняет прессу отсвоей поездки четко выражает пропозицию и поэтому мо-жет быть тоником, или темой, данного текста.

Мы видели, что выделение тоников может быть су-бъективным. Текст как таковой не „обладает" какой-либомакроструктурой; она приписывается ему автором или чи-тателем. В этом смысле темы, или топики, подобно всякимзначениям, являются когнитивными единицами. Они от-ражают понимание текста, того, что было признано ва-жным, и то, как эта важная информация организуетсяв памяти. Это означает, что знания, убеждения, установкии идеологические принципы могут „работать" в когни-тивном построении и репрезентации макроструктур. Что-бы резюмировать и понять общее содержание текста обУайнбергере, мы должны достаточно глубоко знать поли-тику, обладать политическими знаниями, которые не вы-текают из самого текста, но предполагаются им; напри-мер, знанием того, что репортерам разрешается (и этообычная практика) сопровождать важных правитель-ственных чиновников в их поездках, что печать можетисказить выступления этих чиновников, что пристраст-ность в газетных сообщениях может осложнить политиче-скую обстановку, и т. д. Таким образом, чтобы понятьтекст, нужно располагать сложными схемами или сцена-риями, организующими социальные и политические зна-ния (Schank and A b e l s o n , 1977; Schank, 1982).

Наконец, когнитивный характер макроинтерпрета-ции также обязательно предполагает процессуально-

240

ориентированный подход к определению топиков текста.Если действие абстрактных макроправил приводит к вы-делению топиков из данного текста, а точнее, из лежащихв его основе пропозиций, то при восприятии текста чита-телем это происходит иначе. Во время чтения текста, на-чиная с самого его начала, носитель языка имеет в своемраспоряжении только одно или несколько предложенийи соответствующие им значения. На основе такой ограни-ченной информации и значительных по объему структурзнаний, относящихся к контексту или типу данного тек-ста, читатель постарается выявить предположительныйтопик как можно быстрее, не дочитывая текст до конца.Другими словами, читатели пользуются подходящимимакростратегиями для извлечения топиков из текста.В дискурсе новостей эти стратегии имеют значительнуюподдержку в тексте, а именно специальные средства, по-могающие построить тематическую структуру, к кото-рым относятся заголовки и „вводки" [leads—первоепредложение, первый абзац информационного сообще-ния]. Мы наблюдали в приведенном выше примере, чтозаголовок и первое предложение, оказывается, действитель-но выражают, хотя бы частично, предполагаемую ма-кроструктуру этого единства. Заголовки и вводки могутпоэтому использоваться в качестве опорных точек для по-строения действенных предположений о наиболее важнойинформации в тексте. Следует, однако, отметить, что, ско-рее всего, они выражают авторский вариант макрострук-туры текста: у читателя может быть и другой вариант,в зависимости от его личных убеждений и установок. Ког-да же заголовок или вводка не являются адекватными полным обобщением смысла текста, мы можем сказать,руководствуясь формальными установками или субъек-тивными ощущениями, что они не являются беспри-страстными.

4. ТЕМАТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ В ДИСКУРСЕ НОВОСТЕЙ

Теоретические положения, кратко изложенные в пре-дыдущем разделе, все же имеют довольно общий харак-тер. Они применимы к любому дискурсу, а не только к ди-скурсу новостей. Единственное специфическое наблюде-ние, сделанное нами в отношении этого типа дискурса, ка-сается „макроструктурной" роли в этом дискурсе загла-вия и вводки: они используются для выражения или извле-чения из текста основной темы, или топика. Существуют,

241

однако, и другие характерные признаки тематической ор-ганизации в дискурсе новостей, если подходить к текстус точки зрения его структуры, одновременно рассматри-вая его как динамическое, когнитивное образование.

Для примера рассмотрим информационное сообще-ние, помещенное в „Бангкок пост", о вторжении израиль-ских войск в Западный Бейрут (см. рис. на с. 243). Не обра-щая пока внимания на обозначение схематических катего-рий, представленных в рисунке на полях,—к этому мывернемся ниже—сразу же отметим, что заголовок выража-ет только один топик тематической структуры, а именновторжение израильских войск в Западный Бейрут. Другойважный топик, упомянутый в вводке и открывающийпредложение после нее, а именно зверское убийство Жмайе-ля, не отмечен в заголовке. Как видим, заголовок не столь-ко неточен, сколько неполон. Если в новостях сообщает-ся о двух важных событиях, то единственный заголовокможет отразить лишь одно из них, которое является либопоследним по времени, либо/и более важным. Однаков таком случае под или над главным заголовком обычнопомещается меньший заголовок, как в данной статьев „Бангкок пост". Такие вторичные заголовки в большин-стве случаев выражают важные причины или последствияописываемого события.

С этой точки зрения первое предложение статьи уточ-няет некоторые детали второго главного топика: дей-ствующие лица, орудие действия (бомба) и характеристи-ка этого орудия, дальнейшие участники (жертвы) и, нако-нец, последствия убийства. Во втором абзаце, такжеявляющемся сложным предложением, подобным жеобразом излагаются подробности другого главного топи-ка—причины вторжения израильских войск. В результатеу нас складывается следующая картина реализации тема-тической структуры текста-новостей: самый высокий и са-мый важный топик выражен в заголовке, вершина целост-ной макроструктуры текста отражена в вводке, а началь-ные предложения или абзацы текста выражают еще болеенизкий уровень макроструктуры, включающий важныеподробности о времени, месте, участниках, причинах илипоследствиях главных событии. Это означает, что линей-ная развертка, реализуемая слева направо и сверху внизв рамках статьи, а также линейная в смысле последовате-льного процесса чтения организация текста новостейявляется осуществляемым „сверху вниз" отображениемсемантической макроструктуры, лежащей в основе этого

242

текста. Другими словами: сначала формулируются самыевысокие уровни тематической структуры, а за ними—более низкие.

Третий абзац текста возвращается к теме убийства, ука-заны личные качества главного действующего лица,Жмайеля, его политическая характеристика, излагаютсятакже предположения о возможных политических и воен-ных последствиях убийства. Остальная часть текста такжепосвящена подробностям убийства, его предпосылками последствиям. Если сопоставить все описываемые дета-ли данного события и размер сообщения, то можно прий-ти к выводу, что статья почти полностью посвященаубийству Жмайеля и лишь частично затрагивает вторже-ние израильских войск в Западный Бейрут. И в то жевремя заголовок внушает, что последний топик более ва-жен, даже если он и занимает всего лишь маленький абзацв тексте. Здесь мы встречаемся со случаем так называемо-го „искаженного" заголовка текста: одному из топиковтекста, организующему вокруг себя только часть тексто-вой информации, придана ведущая роль. А топик, кото-рый доминирует в структуре всего сообщения, просто вы-ражен вставным заголовком поперек одной из частей тек-ста. Причина такой „предвзятости" в обозначении топи-ков путем того или иного называния текста не носит идео-логического или политического характера, она определяе-тся неписаным журналистским правилом: последние повремени события более важны. В основе этого правила ле-жит принцип актуальности представляемых в печати со-бытий. То, что мы наблюдаем в „Бангкок пост", харак-терно и для других газет, освещающих и убийство Жмай-еля и вторжение в Западный Бейрут. Ввод войск являе-тся „позднейшим событием" и поэтому может получитьбольшую значимость, „перекрывающую" значимость ра-нее случившихся событий. Они в свою очередь могутстать просто причинами, условиями и основаниями дляпоследующих событий. Условием действия этого правилаявляется также высокая информативная ценность послед-них по времени событий, как в случае с действиями Из-раиля. В данном случае мы наблюдаем проявление так на-зываемой структуры релевантности текста новостей. Те-матическая структура представляет собой набор формаль-но или субъективно выделенных топиков, вокруг каж-дого из которых организуется часть значений текста.И все же само печатное сообщение различными путямивыражает или приписывает различную релевантность (ге-

244

грамме (см. рис. 1), то мы заметим, что текст не обязатель-но следует за тематической структурой слева направоили даже сверху вниз: последствия убийства, а именновторжение, упоминаются в первую очередь, и этомуописанию отведено самое заметное место (в самом верху,жирным шрифтом). Таким образом, релевантность мо-жет „потеснить" тематическую иерархию. И все же, какмы это видели на примере данных тоников, сначала мыожидаем информацию самого высокого уровня (это жеверно и для описания убийства).

Теперь попытаемся выявить другие топики, относя-щиеся к нижним уровням иерархии, по мере их реализа-ции в тексте. Начнем с третьего абзаца, считая каждый аб-зац тематическим единством.

(5) (а) Смерть Ж. может привести к новым вспы-шкам военных действий в Ливане

(б) Потрясенное событиями правительство за-держивает выпуск новостей

(в) Жители в панике(г) Граница между Израилем и Ливаном за-

крыта(д) Ваззан строго осудил убийство(е) Саркис объявил национальный траур и по-

хороны(ж) Тело Ж. обнаружено много часов спустя(з) Никто не взял на себя ответственность за

убийство(и) Мусульмане выступали против выборов Ж.(к) В прошлом также совершались покушения

на Ж.(л) Рейган говорит, что эти новости—

потрясение для американского народа(м) Бегин в телеграмме выразил соболезнова-

ния отцу Жмайеля(н) Дрейпер продолжил переговоры в Израиле(о) Бегин и Дрейпер разработают график вы-

вода войск(п) Арафат, находящийся в Риме, призывает

Израиль к мирному урегулированию конф-ликта

(р) Арафат обвиняет Израиль в убийстве ив военных преступлениях

Как видим, порядок представления тем определяетсяне только их важностью, но также принципом новизны (ге-

246

сепсу), о котором говорилось выше. Сначала идут темыо немедленных или отдаленных последствиях убийства(темы от а до д): заявления официальных лиц, реакция на-селения. Только после этого нам предоставляется болееподробная информация о самом событии: когда и как бы-ло обнаружено тело, предположения о том, кто мог совер-шить убийство, и только с тоником (и) мы узнаем об об-становке и возможных причинах или основаниях соверше-ния убийства: неединодушные выборы и предыдущие по-кушения. И вся эта информация все еще кажется нам до-вольно общей по характеру. Сообщение в „Бангкок пост"само является, как это бывало, некоторым суммирован-ным изложением сообщений, представленных телеграф-ными агентствами (в данном случае ЮПИ и АИ).-В'этойстатье, например, просто устанавливается, что мусульма-не «помнят его действия как фалангисгского военачальни-ка в жестокой .войне 1975—1976 гг.», но не упоминается,чем Жмайель действительно занимался во время гра-жданской войны (именно об этом пишут многие другиегазеты в своих сообщениях об его убийстве). Не раскры-вает газета и политических причин существования оппози-ции против Жмайеля. Читателю не сообщают этих под-робностей, но со всей очевидностью они могут быть имвосстановлены на основе точного знания ситуации в Ли-ване, почерпнутого из предшествующих статей, то есть наоснове так называемой модели ситуации в памяти. Этамодель является представлением в памяти индивида егообобщенного опыта и информации об определенной си-туации в восприятии и трактовке ее этим индивидом (vanD i j k and K i n t s c h , 1983; van Dijk, 1984b). Эта модельобеспечивает знание специфики ситуации, и элементы тек-ста могут „напомнить" (Schank, 1982) об элементах ин-формации, заложенной в этой модели. В то же время у чи-тателя, конечно, активизируются более общие представ-ления о гражданских войнах и сложившееся отношениек ним, о мусульманах и христианах, о возможных звер-ствах, творимых во время гражданских войн. Эта обоб-щенная, социально закрепленная, „предусмотренная" ин-формация сочетается с актуальной, личной („хранящейсяв памяти") информацией, имеющейся в модели; к ним до-бавляется новая текстовая информация—все три обра-зуют новую модель, модель информации о конкретныхсобытиях убийства и вторжения войск. Вместе с тем этановая модель может использоваться для корректировкии обновления существующей ранее более общей модели

247

сложившейся ситуации в Ливане. С познавательной точкизрения целью чтения газетной статьи является построениеспецифической модели ситуаций или событий, описывае-мых в тексте, а через призму модели конкретной ситуа-ции—обновление и уточнение более общих моделей. На-конец, такие новые модели могут использоваться в фор-мировании и изменении более абстрактных понятий илифреймов, например о гражданских войнах, международ-ной политике или о деятельности отдельных „персона-жей", каковыми являются, например, Израиль или СШАв описываемой ситуации.

Темы текста новостей существенны не только для по-строения структуры целостного значения текста, так на-зываемой „базы текста" (Petofi, 1971), но они такжеиграют важную роль в процессах активации, извлеченияи (транс)формации ситуативных моделей, содержащихсяв памяти. Вообще в таком случае получается, что темати-ческие элементы текста высшего уровня могут такжестать „тематическими элементами" высшего уровня (ма-кропропозициями) в представлении модели. И наоборот,то, что мы представляли как „определение ситуации" навысоком уровне, может быть использовано при созданиитематических элементов текста. В нашем тексте, напри-мер, особые модели, относящиеся к описанию действийизраильской армии в Ливане или политики правитель-ства Израиля на Среднем Востоке, могут привести к пред-ставлению высокого уровня—в данном случае к пред-ставлению убийства не просто как условия или причинывоенных действий Израиля, но как „предлога" для кон-троля над Западным Бейрутом. Такова по меньшей мереобщая оценка ситуации, которая дается многими газета-ми и радиокомментаторами.

Когда мы просматриваем другие темы в вышеприведен-ном списке (5), мы видим, что, начиная с темы (л), нашевнимание опять концентрируется на последствиях убий-ства: заявлениях известных деятелей, выступающихв прессе (Бегин, Рейган, Арафат), дальнейшей информа-ции о конкретном политическом контексте всего события,а именно о переговорах о выводе иностранных (сирий-ских, израильских) войск из Ливана.

Если соответственно сравнить линейную организациютематических элементов данного текста с иерархическойструктурой, представленной на рис. 1, то можно заметить,что общая стратегия производства дискурса новостейимеет следующие этапы (или шаги):

248

(I) Активизировать модель действительной ситуациикоторая сложилась из толкований события в другихгазетных корреспонденциях, сообщениях агентствзнаний и мнений читателя по поводу ситуации в Лива-не и на Среднем Востоке.(II) Вывести общую тематическую структуру из этойситуативной модели для того, чтобы выразить данныетемы посредством текста новостей (в коммуникатив-ном контексте, для которого у журналистов также естьмодель, но мы ее здесь не разбираем).(III) Решить, какие из главных тем данной тематиче-ской структуры наиболее релевантны и значимы, учи-тывая существующую систему ценностей газетных со-общений-новостей, другие нормы журналистскойпрактики, сложившиеся стереотипы и идеологическиеориентиры, такие, как новизна известия, заранее нега-тивное к нему отношение, высокопоставленные деяте-ли государства и т. д.(IV) Начать конкретное сообщение выражением глав-ной релевантной темы, вынося ее в заголовок, поме-стить во вводке оставшуюся часть верхнего уровня те-матической структуры.(V) Излагать главные темы, относящиеся к главнымсобытиям, на более низком уровне макроструктурыв начальных предложениях /абзацах текста.(VI) Каждый абзац должен заключать более низкийв структуре тематический элемент в соответствии соследующими принципами производства текста (стра-тегиями написания текста):

а. Важные последствия приводятся в первуюочередь.

б. Подробности события или характеристикадействующего лица даются после общегоупоминания о событии или об этом лице.

в. Причины возникновения явления или усло-вия его существования упоминаются послеописания самого события или его послед-ствий.

г. Контекст события и фоновая информациядаются в последнюю очередь.

Конечно, этапы комплексной стратегии создания тек-стов указаны гипотетически и довольно приблизительно.В когнитивных терминах представлена процедура, кото-рой журналисту следует (должно) придерживаться в про-цессе написания текста новостей, и показано, как в резуль-

249

тате этого процесса возникают структуры, характерныедля газетных сообщений новостей. Выявляется ряд управ-ляющих действиями автора приемов в процессе созда-ния текста—общие знания, относящиеся к социаль-но-политическим „сценариям" fscriptal knowledge), и об-щие установки или идеологические ориентиры (включаяценностные ориентации), общие модели ситуации, тема-тическая структура освещающего данную ситуацию тек-ста, которому предстоит быть написанным, и, наконец,система практических шагов по созданию текста, которыедействуют в процессе реализации, линеаризации и выра-жения тем текста. В совокупности эти факторы опреде-ляют структуру релевантности конкретного сообще-ния—как для автора-журналиста, так и для читателя. Те-матическая структура указывает нам, какие тематическиеэлементы являются более общими, а какие — более дета-лизированными, и поэтому она предоставляет нам гото-вые организационные стратегии для создания текстов:используй сначала темы верхнего уровня, работай в на-правлении сверху вниз, соблюдая критерий релевантно-сти. Это означает, что в реальном тексте новостей мы на-блюдаем цикличность в процессе „внедрения" каждоготематического элемента: сначала верхний уровень каждо-го треугольника (см. рис. 1), затем, соответственно, ниж-ний уровень каждого треугольника, и, как очевидно (покрайней мере для этого примера), линейная развертка осу-ществляется справа налево (следствия перед событиями,события перед условиями).

Следует отметить, что эти когнитивные стратегии про-изводства текстов новостей отличаются от стратегий про-изводства других текстов. В последних в принципе каж-дый тематический элемент является законченным един-ством, которое начинается с каких-то мелких деталей опи-сания (иногда—с открывающего текст сжатого изложе-ния его содержания, особенно в устных текстах обиходнойречи; см. E h l i c h (ed.), 1980; Quasthof f , 1980) и развер-тывается слева направо, то есть от причин, условий, об-стоятельств или обстановки действий или явлений к са-мим этим действиям или явлениям, при этом результатыили последствия каких-либо действий или явлений описы-ваются в последнюю очередь (особые художественныетрансформации компонентов текста здесь не исследуют-ся). Как только сообщения-новости начинают соответ-ствовать этой нарративной модели (при которой последо-вательность реализации текстовых тем соответствует по-

250

следовательности событий), критерий релевантности,играющий главную роль, утрачивает свою силу, и в дей-ствие вступают эстетический, персуасивный или другиепринципы, такие, например, как критерий драматического„напряжения". Некоторые газетные сообщения об убий-стве Жмайеля, например в популярных массовых газетах(скажем, в издании „Бильд Цайтунг" в ФРГ), действи-тельно частично построены по такому нарративному при-нципу (мы вернемся к нему в следующем разделе).

Мы попытались раскрыть суть формальной и когни-тивной природы тем или тематических элементов в ди-скурсе (новостей), их иерархическую организацию и ли-нейную реализацию в тексте. Мы обнаружили, что в осно-ве процесса реализации тематической структуры в текстележит несколько регулирующих принципов. Очевидно,эта реализация зависит от особых семантических катего-рий, определяющих последовательность в описании дей-ствий, событий или ситуаций, таких, как „условия",„следствия", „подробности", „причины" или „участни-ки", И это действительно так. „Организационные" каче-ства компонентов тематической структуры оказываютсяполезными в производстве (или понимании) текста ново-стей, если мы примем, что „следствия" помещаются в со-общении перед „условиями" в соответствии с общимпринципом новизны сообщаемого. То же самое являетсяверным и для отношений спецификации, благодаря кото-рым макроструктуры соотносятся с микроструктурами и,следовательно, со словами и предложениями реальноготекста. Макроправила и макростратегии извлекают тема-тические элементы из текстовых микроструктур, а опера-ции спецификации имеют несколько иную направлен-ность. „Получив" топик, они его „разрабатывают". Этотакже не произвольный процесс, особенно в текстах-новостях, ему заданы определенные параметры. Подроб-ности какого-либо действия, к примеру, не обязательноприводятся в их (хронологической последовательности.В разобранном нами примере мы видели, что в первом аб-заце уточняется информация о деятелях—участниках со-бытия, затем—о времени или точной дате, затем—оборудии действия и его характеристиках, за этим—о дру-гих участниках действия (жертвах), и, наконец, излагаю-тся общие (предполагаемые) последствия. В третьем абза-це дается дальнейшее уточнение характеристики главногоучастника событий, Жмайеля, христианина-маронита,и дальнейшие подробности о яростном „религиозном

251

противостоянии", упомянутом в первом абзаце: боевыхдействиях между войсками—сторонниками Жмайеля(исповедующего христианство), и силами мусульман. По-следующие абзацы развиваются так же; каждый из нихдобавляет какую-либо подробность к общему представле-нию, которое сложилось у нас о главном событии—оЖмайеле, о политической обстановке, о последствиях ве-роломного убийства и о международных откликах на этособытие. Другими словами, отношения спецификации,присущие теме сообщения новостей, следуют по опреде-ленному категориальному „руслу" таким образом, чтокаждая категория периодически вновь включается вописание, обрастая большими или меньшими подроб-ностями (в зависимости от длины сообщения и широтыохвата событий). Главное действие, главные участники,другие участники, характеристики главных участников,характеристики события (время, место, обстоятельства),следствия, условия, контекст события, историческая по-доплека и опять детали этих же категорий в убывающемпорядке их релевантности. Потребуются дальнейшиеэмпирические исследования для точного определенияправил или стратегий, используемых в этих „возвраща-ющихся макрооперациях" спецификации и линейногорасположения компонентов тематической структуры винформационном сообщении.

Описанные выше принципы, положенные в основу стра-тегий создания дискурса новостей, являются вернымии для стратегий читающего в процессах чтения, понима-ния и запоминания. Заголовок и вводка прочитываютсяи толкуются в первую очередь, и информация, которуюнесут их форма и семантика, инициирует сложный про-цесс понимания текста (см. van D i j k and Kintsch,1983).

(I) Сначала заголовки и вводки распознаются в каче-стве таковых, и тем самым устанавливается или подт-верждается контекстуальная коммуникативная модель„я читаю газету", при этом модель предполагает на-личие особых интересов, целей или убеждений.(II) Они активизируют знания и понимание их роли(роли заголовков и вводок) как формальных показате-лей важности сообщаемого, и эта „важность" можетбыть „принята" (или не принята).(III) Пропозиции, лежащие в их основе, извлекаютсяиз памяти и представляют релевантные сценарии и мо-дели. Будучи введенными в действие в условиях ком-

252

муникативного контекста (определяющих время, си-туацию, интересы, цели), такие сценарии, установкии модели подготавливают основу для принятия ре-шения: „Мне (не)интересна информация по этому во-просу или теме".(IV) Они отмечают или выражают релевантные макро-топики, которые могут быть использованы в страте-гиях построения высших уровней базы текста и особойситуативной модели данной статьи. Этот „предвари-тельный" тематический элемент (элементы) высшегоуровня может служить некоторым средством, управ-ляющим последовательным, сверху вниз, пониманиемостальной части текста и ее организацией (см. Koz-m in sky, 1977).(V) Первые абзацы используются для построения пол-ных макропропозиций, для утверждения (или отрица-ния) начальных макропредположений читателя, длядальнейшего наращивания макроструктуры и моделитекста. То же происходит и с последующими абзаца-ми, в которых содержатся элементы общего (глобаль-ного) значения текста, относящиеся к низшим уров-ням.(VI) Прерывистое следование тематических элементовв тексте новостей может быть оперативно упорядоче-но направляющей функцией центральных тоников,иерархической структурой тем и набором семантиче-ских категорий (например, „причина" или „след-ствие") подтопиков. То есть „неупорядоченная" струк-тура тематических элементов может быть „собрана"тематической структурой.

Эти теоретические положения основаны на эмпириче-ском изучении других видов текста, и нам все же требу-ется проверить экспериментально, годятся ли они и дляизучения процесса понимания дискурса новостей (см.T h o r n d y k e , 1979).

5. СХЕМЫ ТЕКСТОВ НОВОСТЕЙ

Обсудив макросемантику дискурса-новостей, обра-тимся к макросинтаксису. Мы полагаем, что новостямтакже присуща конвенциональная форма—схема, орга-низующая заключенное в ней общее содержание. Чтобыотличать такую глобальную форму организации мате-риала от (семантических) макроструктур, мы используем

253

теоретический термин суперструктуры, однако для упро-щения обозначения будем пользоваться также более об-щим термином „схема".

Понятие „схема" давно используется в психологии:Бартлетт (Bar t le t t , 1932) употреблял его для обозначе-ния организации знаний в памяти. К этому слову опятьвернулись в семидесятых годах для обозначения структурдля представления знания (knowledge structures), которыемы обозначили выше как „сценарии", которые Минский(Minsky, 1975) называет „фреймами" (Norman andR u m e l h a r t , 1975). Такие структуры организации знанийотносятся и к тому, что мы знаем об организации сюжетав повествовании, или к особым типам дискурса, таким,как, например, рассказы ( R u m e l h a r t , 1975). В соответ-ствии с терминологией структурной поэтики, семиотикии лингвистики было предложено описывать схемы рассказас помощью „грамматики", а именно грамматики расска-за (Mandler, 1978). Подобно языковой грамматике,определяющей синтаксические структуры, грамматикарассказа состоит из (I) набора специфических категорийи (II) набора правил построения, которые устанавливаютлинейный и иерархический порядок категорий в „правиль-но оформленной" нарративной структуре. С конца семи-десятых годов идет довольно бурная полемика о формаль-ной и эмпирической адекватности грамматик такоготипа (Black and W i l e n s k y , 1979; van Dijk (ed.), 1980;W i l e n s k y , 1983 и комментарии к изданию). Идея о су-ществовании грамматики рассказа особенно резко крити-ковалась исследователями в области искусственного ин-теллекта. Они утверждали, что, помимо формальныхпроблем, грамматики рассказа просто избыточны, струк-туры рассказов могут быть интерпретированы в терминахструктур деятельности, то есть в таких терминах, как„план" или „цель".

В рамках данной статьи мы не можем обсуждать под-робности этих прений. По существу, оба подхода во мно-гом сходны хотя бы потому, что грамматики рассказапользуются теоретическими терминами структур, описы-вающих действия. И для обоих направлений характерноотсутствие каких-либо глубоких теоретических отличи-тельных признаков. Так, нам следует тщательно разде-лить структуру описания действия и структуру дискурсовдействий. Рассказы являются особым типом дискурсов-действий (при этом не каждый дискурс-действие являетсярассказом), поэтому нужно иметь в виду, что описание

254

рассказчиком действий каких-либо лиц не обязательностроится в такой последовательности, в какой эти дей-ствия реально происходили, а именно: устные рассказычасто отличаются своего рода конспективностью, не ха-рактерной, естественно, для тех цепочек действий, о кото-рых идет речь. И далее, и в практике исследований искус-ственного интеллекта, и в грамматике рассказа не прово-дится систематического различия глобального, общегоописания рассказа и его более локального описания в тер-минах предложений или пропозиций. Таким образом, мыполагаем, что суперструктуры или схемы рассказов могутбыть эксплицитно описаны в терминах конвенциональ-ных категорий и правил (или стратегий). Отметим, что та-кие категории и правила действуют не на локальном, а наглобальном уровне. Эти категории, таким образом, свой-ственны единицам глобального значения, то есть макро-пропозициям, или темам, и они обладают конвенциональ-ной природой. Они должны членить живой рассказ на еди-ницы, типичные для рассказов в нашей системе культуры.Если, например, рассказы всегда начинаются с краткогосодержания, целесообразно ввести конвенциональную ка-тегорию Краткого содержания как часть нарративнойструктуры. В некоторых отраслях анализа дискурса частопредлагались такие категории для обозначения глобаль-ных структурных единиц. Так, Лабов и Валецкий (L a b о vand W a l e t z k y , 1967) уже выдвинули тезис, согласно ко-торому для устных рассказов характерны такие катего-рии, как Ориентация, Осложнение, Разрешение, Оценка,Кода (см. также Labov, 1972).

Это именно то, что мы намерены предложить для ана-лиза дискурса новостей. Содержание может быть любым,и поэтому мы полагаем, что независимо от локальныхили глобальных значений текстов этого типа существуетзакрепленная, конвенциональная схема, которая состоитиз категорий, типичных (хотя бы частично) для этих тек-стов новостей. Каждая категория должна соответство-вать особой последовательности пропозиций или предло-жений текста. Поэтому порядок категорий, как это уста-новлено правилами, определяет и общее расположениесоответствующих последовательностей действий или эпи-зодов (van Dijk, 1982).

Схемы новостей, в силу их конвенциональной природы,по крайней мере имплицитно, известны носителям языкав каждой данной культуре, то есть и журналистам, и чита-телям. Явными категориями таких схем новостей явля-

255

чениями, связанными, например, с ударением и интона-цией. Существуют определенные правила и для Заголовкаи Вводки, но они соотнесены с графикой текста: они печа-таются вверху, идут в тексте первыми, крупным жирнымшрифтом, и если текст состоит из нескольких столбцов,то они располагаются над всеми столбцами. Такие прави-ла „выражения" материала могут, конечно, быть различ-ными в разных культурах или изданиях.

Другими широкоизвестными категориями текстов-новостей являются, например, Фон (события) и цитаты,которые мы будем называть Вербальными Реакциями.Фон должен преобладать в тех компонентах текста, гдесообщаемая информация не является частью действитель-но происшедших событий, но обеспечивает характеристи-ку общего, исторического, политического или социально-го контекста или условий, при которых происходило со-бытие. Затем, конечно, следует назвать категорию, пре-обладающую в описании именно этих событий,—ее мо-жно обозначить как Главное Событие. И, чтобы напом-нить читателю о том, что „случилось ранее" (и, такимобразом, включить в действие существующую у читателярелевантную модель ситуации), мы часто вводим катего-рию Предшествующих Событий. При анализе текста но-востей из „Бангкок пост" мы обнаружили, далее, что подвоздействием принципа новизны (recency principle) в ново-стях особое внимание обращается на результаты или по-следствия событий. Поэтому мы вводим категорию По-следствий, которая может организовать все описываемыесобытия как вызванные Главным Событием. Та же статьяпродемонстрировала, что иногда может случиться не одноглавное событие, а несколько. Строго говоря, категорияГлавного События рекурсивна: она может повторяться (покрайней мере теоретически) n-е количество раз, так жекак, скажем, рекурсивна синтаксическая категория Прила-гательного („Большое, высокое, красивое... дерево").Можно несколько иным образом упорядочить располо-жение Главных Событий, рассматривая их не как про-извольную серию, а как одно связное единство, напримеркак Эпизод, для которого могут существовать определен-ные семантические ограничения. В таком случае раскры-тие первого Главного События Эпизода может потребо-вать использования темы, которая является причиной илиусловием существования темы второго Главного Собы-тия этого Эпизода. (Заметим, что у формальных катего-рий схемы нет между собой таких содержательных отно-

257

шений, как „причина" или „следствие". Они характернытолько для тем и макропропозиций, которые заполняютячейки схемы.)

В конце сообщения мы нередко встречаемся с Коммен-тариями, содержащими выводы, предположения, раз-мышления и другую информацию—часто идущую от са-мого автора-журналиста—о происшедших событиях.Как и некоторые другие категории схемы, эта категория,конечно, факультативна: существуют хорошие, правильнооформленные статьи и без таких Комментариев.

Наконец, заслуживает внимания сложная категорияФона. Можно было бы не заниматься ее анализом и на-полнить эту категорию всеми макропропозициями, кото-рые суммируют части (эпизоды) текста, не относящиесяк главному событию (событиям) или его последствиям.И все же существует несколько типов фоновой информа-ции, и мы заранее предполагаем, что они легко различи-мы, по крайней мере специалистами. Так, в схему включе-на История как категория, которая организует всю тек-стовую информацию общего исторического плана: собы-тия прошлого, косвенно соотнесенные с настоящей ситуа-цией или событиями. В исследуемом нами сообщении обубийстве Жмайеля хорошим примером является инфор-мация о гражданской войне в Ливане. Такая информацияобеспечивает историческое видение всего настоящего мо-мента и, как отсюда следует, лишь отраженную перспек-тиву данного конкретного события (здесь—убийства)в этой ситуации. История отлична от категории Предше-ствующих Событий, поскольку последняя соотноситсяс каким-либо отдельным событием, которое достаточноочевидно предшествует происходящим главным собы-тиям и которое может рассматриваться как причина илинепосредственное условие свершения этих событий. И, на-конец, мы можем использовать категорию Контекстадля организации информации о подлинной ситуации,о которой только что шла речь и в которой подлинноеглавное событие является важным компонентом. Так,переговоры Дрейпера о ситуации в Ливане образуют ак-туальный политический контекст убийства Жмайеля.

Представляется возможным выработать достаточнострогие теоретические определения фоновых категорий,но их приложение к конкретным текстам может оказатьсязатруднительным, особенно если фоновой информациимало и она очень компактна. В этом случае история, пред-шествующие события и контекст могут слиться в одну кате-'

258

горию, В исследуемом тексте, например, информацияо выборах Жмайеля может быть принята за Предше-ствующие События, то есть за недавние события, кото-рые, возможно, явились прямым условием или даже при-чиной случившегося убийства. А прошедшие выборы (апосему и новые выборы после смерти Жмайеля) могутбыть приняты также за Контекст, то есть именно как „спо-ры за президентское кресло в Ливане". Точно так жеи предыдущие покушения на жизнь Жмайеля можно рас-сматривать как Предшествующие События; и тогда слу-чившееся убийство представляется просто третьим по сче-ту посягательством на жизнь Жмайеля. Но, поскольку этипокушения свершались много раньше и являлись послед-ствиями гражданской войны, они могут быть отнесены ик категории Истории. Однако трудности отнесения мате-риала к какой-либо категории и, следовательно, трудно-сти практического анализа нам не кажутся серьезными.Они лишь указывают на некоторую неопределенность схе-матических суперструктур, а также на их зависимость отособенностей формальной или индивидуальной интерпре-тации текста. Важно, однако, что в принципе мы можемразличать эти категории, потому что они могут оказатьсярелевантными для какого-либо типа текста новостей притом, что в других текстах новостей некоторые категорииотсутствуют, сливаются или характеризуются неопреде-ленностью.

Правила в стратегии

Теперь, когда мы в рабочем порядке ввели категориисхемы сообщения-новостей, нам следует, конечно, знатьпорядок расположения этих категорий. Ведь порядок кате-горий должен определять и порядок подачи информациив тексте, как это было с последовательной реализацией те-матических элементов, о чем мы говорили в предыдущемразделе. Некоторые из композиционных принципов до-статочно очевидны, и их мы обсуждали выше. Так, Крат-кое Содержание (Заголовок и Вводка) всегда помещаетсяпервым, а Комментарии—обычно последними. Затемможно допустить, что большинство текстов новостей на-чинаются с Главного События после Краткого Содержа-ния. Анализ материала из многих газет многих стран по-казал, что это именно так (van Dij k, 1984a, 1986). Инфор-мация об использовании бомбы в нападении на Жмайеля(время, место, орудие, обстоятельства) обычно открывает

259

„корпус" текста. Затем в тексте могут появиться различ-ные фоновые категории, такие, как История или Кон-текст. На основе некоторых теоретических соображениймы полагаем, что Предшествующие События и Контекст„ближе" к Главным Событиям, и поэтому предпочтитель-нее, чтобы они следовали за категорией Главного Со-бытия, и так оно обычно и происходит. Однако в этомслучае правила значительно свободнее. Первой можетследовать История, а за ней—Контекст. Порядок, такимобразом, в данном случае произволен. Вербальные реак-ции помещают обычно в конце сообщения, перед Ком-ментариями, как мы это видим в статье из „Бангкок пост"(у которой нет раздела комментариев в конце).

Эти несколько указаний относительно расположениякатегорий могут привести нас к выводу, что некоторыеправила являются достаточно строгими и общими по ха-рактеру, другие—факультативны, они представляют со-бой не более чем „предпочтительные варианты", которыемогут быть различными в разных культурах, газетах,в манере отдельных журналистов. В этом случае фор-мальные правила теряют свой алгоритмический характери становятся вариативными (как и многие социолингви-стические правила; см. S a n k о f f, 1980) или даже приобре-тают характер удобных стратегий (van Di jk andKintsch, 1983). Здесь мы касаемся хорошо известныхпроблем теории лингвистики, таких, как различие междусистемами формальных правил и конкретным и вариатив-ным использованием таких систем. С развиваемой намикогнитивной точки зрения эта проблема не является сло-жной. И правила, и стратегии имеют когнитивную приро-ду, и носители языка могут применять в процессах про-изводства и понимания дискурса установленные правила,закрепившиеся в общественном употреблении, правиламенее жесткие; они могут применять и контекстно обу-словленные, целесообразные стратегии. Мы уже упомина-ли о возможном влиянии принципов релевантности на ко-нечную структуру сообщения. Это означает, что катего-рии, которые обычно помещаются в конце текстовновостей, такие, как Вербальные Реакции, Комментарииили Последствия, могут быть расположены ранее (вышепо тексту), если заключенная в них информация представ-ляется достаточно релевантной. Строго говоря, такиепермутации, или перестановки, могут быть определены кактрансформации (канонической) схемы. Таким образом,трансформации по принципу релевантности влекут за со-

260

бой выдвижение вперед некоторых категорий.Значительно более интересной и сложной проблемой,,

однако, является присущий дискурсу новостей дискрет-ный характер его построения. В предыдущих разделах мьцуже отметили, что темы в новостях могут поставляться;„частями". Подробности Главного События—убийства.Жмайеля—могут быть распределены по всему текстув убывающем порядке их релевантности или специфика-ции. Поскольку темы являются содержанием категорий;в схеме новостей, отсюда следует, что и сама реализация!категорий в тексте не является непрерывным процессом.В самом деле, Главное Событие откроет корпус текста,новостей, но эта же категория будет появляться вновь и напротяжении текста. Так же с Комментариями и Вербаль-ными Реакциями, фрагменты которых мы можем най-ти уже в начале статьи (см. также статью в „Бангкокпост"). Проблема эта серьезная, ибо схема должна указатьнам не только категориальные функции, которые могутвыполнять темы в сообщении, но и привычный, канониче-ский порядок их появления. В рамках данной работынельзя подробно обсудить теоретические сложности этойпроблемы. Мы полагаем, что и тематическая и схематиче-ская структуры дискурса новостей имеют отвлеченный ха-рактер. То есть независимо от актуальной реализации этихструктур они репрезентируют темы и их взаимоотноше-ния, а также типичные функции (категории), которые мо-гут быть присущи этим темам в тексте. При реальномпроизводстве сообщения могут действовать и другиеограничивающие факторы: релевантность, новизна и, воз-можно, еще какие-то. Это значит, что схема новостей ста-новится вкладом (наряду с другими сведениями и прави-лами) в стратегии производства текстов. Эти стратегииуказывают автору, какие темы и какие категории должныидти первыми и сколько информации из каждой должнобыть получено. Если мы воспользуемся сейчас схемой но-востей^ (см. рис. 2) как частью стратегии производстватекста, то мы не только воспроизведем текст слева напра-во, но также и сверху вниз в пределах каждой категории.Так, сначала приводится информация высшего уровня,о Главном Событии, затем на том же уровне—Последствия, затем—информация высокого уровня—вкатегориях Истории или Контекста, и так далее, а послеэтого—возвращение назад, к нижнему уровню информа-ции о Главном Событии; то же самое относится и к после-дующим категориям. Такая стратегия легко работает, по-

261

тому что содержанию каждой категории присуща макро-структурная организация: нам нужно лишь „считать"верхние уровни каждого тематического элемента, и мыбудем знать наиболее „общую" по характеру информа-цию и отсюда то, какая информация должна пойти пер-вой. Этой же стратегии придерживаются и читатели в ихприпоминании текстов: макропропозиции верхнегоуровня вспоминаются быстрее всего и лучше всего (vanDijkand K i n t s c h 1983).

В заключение мы хотим заметить, что у чисто фор-мального, структуралистского подхода к схеме новостейсуществуют некоторые ограничения. Он позволяет намустановить устойчивые, канонические структуры новостей,но он едва ли приложим к определению стратегий, суще-ствующих во многих вариантах и зависящих от контекста.Этот подход не дает возможности объяснить взаимодей-ствие ряда ограничительных, „понуждающих" факторов,действующих одновременно, таких, как темы, (частичные)схемы, принципы релевантности и новизны. Эти факторыимеют когнитивный характер, в связи с чем реальнаяструктура дискурса новостей должна включать всю ин-формацию, использованную в стратегиях производстватекста. В основе определения релевантности информациилежат общие, признанные положения (как системы ценно-стей в журналистской практике), но тут же существуюти специфические ограничения, основанные на оценке ре-альной ситуации и, следовательно, на имеющихся у насмоделях. Убийство Жмайеля—не только важное собы-тие, и эта тема не просто релевантна в сообщении об этомсобытии, насильственном (негативном) акте, преступле-нии, направленном против представителя власти, чтов ценностных ориентациях прессы и сделало этот фактпредметом выбора и внимания. В определении важностиэтой информации сыграла свою роль и особая политиче-ская обстановка в Ливане, и роль президента в восстанов-лении порядка в этой стране, что придает данному убий-ству такую значительность. Более того, эта информацияхорошо накладывается на заранее сложившееся представ-ление, которое организует модель восприятия журнали-стами обстановки в Ливане и на Ближнем Востоке (наси-лие, фракционная борьба, международный конфликти т. п.). И поскольку „убийство" входит в рамки этой мо-дели, его легче „видеть" и „интерпретировать" в качествегазетной новости, и поэтому ему можно придать в изло-жении большую важность и более высокий уровень реле-

262

вантности. Только когнитивная модель в состоянии учи-тывать все эти сложные обстоятельства. Речь идет нетолько о производстве текстов „как таковых", но такжеи об использовании сценариев, признанных моделей,общественно-политической интерпретации новостей, обустановившейся в газетной практике системе ограни-чений и шаблонов при превращении событий-новостейв дискурс новостей. Когнитивный подход может вклю-чить в себя и объединить все эти различные ограниченияи различные типы информации—и для журналиста, идля читателя. Он объясняет процессы производстватекстов, а также отражение этих процессов в реальныхструктурах сообщений-новостей. Он объясняет и процес-сы понимания, которые мы обсуждали в 4-м разделе(см. F indahland Hoijer, 1981; Hoi jer and Findahl,1984; van Dijk and Kintsch, 1983; van Dijk, 1986). В со-ответствии, например, с результатами исследований вобласти когнитивной психологии рассказа мы полагаем,что схемы текстов способствуют пониманию, накопле-нию и извлечению информации из памяти. И, несмот-ря на негативные результаты некоторых эксперименталь-ных работ (например, T h o r n d y k e , 1979, где автор непользовался надлежащими схемами новостей), мы до-пускаем, что и тематическая структура, и схема новос-тей помогают читателю организовать информацию в па-мяти, что является основным условием (лучшего) запо-минания и использования этой информации.

Если схемы новостей известны профессионалам-журналистам и приняты ими, то это также облегчит про-цесс производства информационных сообщений. Схемыупорядочивают иногда обескураживающую запутанностьтем в событии и позволяют журналисту планомерно „по-рыться" в собственной памяти или во „внешних" источ-никах информации, таких, как служба документации.В самом деле, журналист может обычно искать сам или за-требовать (еще) что-нибудь из „фоновой" информациио новом событии и тем самым доказать, что категория„фона" ожидается в тексте новостей. То же самое можносказать и об обычной практике производства других со-циально значимых сообщений и их соотношении с когни-тивными процессами освещения новостей в печати.

263

6. ВЫВОДЫ

В данной работе мы внесли ряд предложений по систе-матическому анализу структуры новостей в прессе, приэтом особое внимание обращалось на такие глобальныеструктуры, как топики, или темы, и суперструктурные схе-мы. После краткого анализа некоторых исследований но-востей за последнее десятилетие мы заключили, чтоструктура новостей как таковая исследуется мало. Боль-шинство работ имеет социологический уклон, их авторызанимаются изучением профессиональных навыкови штампов в работе, исследованием требований изда-ющих организаций или идеологической стороной ново-стей. Несколько работ микросоциологического направле-ния и ряд лингвистических работ последнего времени при-ближаются к объяснению содержания и формы новостей.Ориентация на аналитическое изучение дискурса новостейспособна объединить эти различные направления.

При глобальном анализе дискурса новостей рассма-триваются структуры высших уровней, которые выходятза рамки изучения отдельных слов или предложений.В настоящей работе мы проводили различие, с одной сто-роны, между глобальными значениями или топиками, ко-торые объяснялись в терминах семантических макро-структур, и, с другой стороны, композиционными схема-ми, которые объяснялись в терминах суперструктур. Бы-ло показано, как темы и схемы соотнесены в дискурсе но-востей. Характерной особенностью обоих является, на-пример, способность к дискретной реализации в тексте.Схемы новостей определяются с помощью общеприня-тых категорий новостей, таких, как Краткое Содержание,Главное Событие и Фон, и соответствующих им подкате-горий. В результате было показано, что в процессе выяв-ления конкретных структур новостей, в которых принци-пы релевантности и новизны информации играют важнуюроль, формулировка темы и схемы дискурса новостейдолжна проводиться с помощью определенных стратегийи иметь когнитивную направленность. Такой когнитив-ный подход учитывает и влияние различных социальныхфакторов, накладывающих ряд ограничений на процесспроизводства новостей (сложившаяся практика работы,системы ценностей в области текстов новостей, идеологи-ческие установки).

264

ЛИТЕРАТУРАAbel, 1981 = Abe l , E. (ed.). What's News. The Media in American

Society. San Francisco: Institute for Contemporary Studies, 1981.A l t h e i d e , 1974 = A l t h e i d e , D. Creating Reality. How TV News

Distorts Reality. Beverly Hills, Ca: Sage, 1974.Bagdikian, 1971 = Bagdikian, B. The Information Machines.

New York: Harper and Row, 1971.Barret, 1978 = Barret, M. Rich News, Poor News. New York:

Crowell, 1978.B a r t l e t t , 1932 = Bar t le t t , F. C. Remembering. London: Cam-

bridge University Press, 1932.Black, W i l e n s k y , 1979 = Black, J. В., W i l e n s k y , R. An eva-

luation of story grammars.—"Cognitive Science", 1979, vol. 3, p. 213—229.Blunder, Katz.1974 = Blumler.J. G., Katz,E. (eds.). The Uses

of Mass Communications. Beverly Hills, Ca: Sage, 1974.B o y d - B a r r e t , 1980 = Boyd-Barret , O. The International

Press Agencies. London: Sage/Constable, 1980.Cohen, Young, 1981 = Cohen, S., Young, J. (eds.). The Manu-

facture of News. Deviance, Social Problems and the Mass Media. London:Sage/Constable, 1981.

Connel, Mills, 1985 = Connel,!., Mil ls, A. Text, discourse andmass communication.—In: van Di jk T. A. (ed.). Discourse and Communi-cation. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1985, p. 26—43.

Curran, 1978 = Curran, J. (ed.). The British Press: A Manifesto.London: Methuen, 1978.

Davis, 1985 = Davis, H. Discourse and media influence.—In: vanDij k T. A. (ed.). Discourse and Communication. Berlin, New York: Walterde Gruyter, 1985, p. 44—59.

Davis, W a l t o n , 1983 = Davis, H., Walton, P. (eds.). Language.Image. Media. Oxford: Blackwell, 1983.

Diamond, 1978 = Diamond, E. Good News, Bad News. Cam-bridge, Mass: MIT Press, 1983.

van Dijk, 1980 = van Dijk, T. A. Macrostructures. Hillsdale, N.J.:Erlbaum, 1980.

van Dijk, 1982 = van Dijk, T. A. Episodes as units of discourse ana-lysis.—In: Tan nen D. (ed.). Analyzing Discourse: Text and Talk. Washing-ton, DC: Georgetown University Press, 1982, p. 177—195.

van Dijk, 1984a = van Dijk, T. A. Structure of International News.A Case Study of the World's Press. Report for Unesco. University of Amster-dam. Dept. of General literary studies. Section of Discourse Studies,1984.

van Dijk, 1984b = van Dijk, T. A. Episodic models in discourse pro-cessing.— In: H o r o w i t z R., Samuel s S.J. (eds.). Comprehending Oraland Written Language. New York: Academic Press, 1984.

van Dijk, 1985 = van Dijk, T. A. Discourse analysis in (mass) com-munication research.— In: van D i j k T. A. (ed.). Discourse and Communica-tion. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1985, p. 1—9.

van Dijk, 1986 = van Dijk, T.A. News as Discourse. New York:Longman, 1986.

van Dijk, 1980 = van Dijk, T.A. (ed.). Story comprehension.—"Poetics", vol. 8, № 1—3 (special issue).

van Di jk, K i n t s c h = van Dijk, T. A., Kintsch, W. Strategies ofDiscourse Comprehension. New York: Academic Press, 1983.

D o w n i n g , 1980 = D o w n i n g , J. The Media Machine. London:Pluto Press, 1980.

265

E h l i c h , 1980 = Ehl ich, К. (ed.). Erzahlen im Alltag. Frankfurt:Suhrkamp, 1980.

Бpstein, 1973 = Epste in, J- News from Nowhere. New York: Ran-dom House, 1973.

F i n d a h l , Hoijer, 1981 = Findahl, O., Hoi jer , B. Studies ofnews from the point of view of human comprehension.—In: W i l h o i t C., deBock H. (eds.). Mass Communication Review Yearbook, Vol. 2. BeverlyHills, Ca: Sage, 1981, p. 393-403.

Fish man, 1980= F i s h m a n , M. Manufacturing the News. Austin,Tx: University of Texas Press, 1980.

F o w l e r , Hodge, Kress , Trew, 1979= Fowler , R., Hodge,В., Kress, G., Trew, T. Language and Control. London: Routledge andKegan Paul, 1979.

Gans, 1979 = Gans, H. Deciding What's News. New York: PantheonBooks, 1979.

Glasgow University Media Group, 1976 = Glasgow University MediaGroup. Bad News. London: Routledge and Kegan Paul, 1976.

Glasgow University Media Group, 1980 = Glasgow University MediaGroup. More Bad News. London: Routledge and Kegan Paul, 1980.

Glasgow University Media Group, 1982 = Glasgow University MediaGroup. Really Bad News. London: Writers and readers, 1982.

Golding, Ell iot, 1979= Golding, P., El l iot, Ph. Making theNews. London: Longman, 1979.

Gurevitch, Bennet, Curran, Woollacott, 1982= Gure-vi tch, M., Bennet, Т., Curran, J., Wool lacot t , J. (eds.). Culture, So-ciety and the Media. London: Methuen, 1982.

Hall, Stuart, et al., 1980= Hal l , Stuart, et al. (eds.). Language,Culture, Media. London: Hutchinson, 1980.

Hart ley, 1982= Hart ley, J. Understanding News. London: Met-huen, 1982.

H a r t m a n , Husband, 1974= Hartman, P., Husband, Ch. Ra-cism and the Mass Media. London: Davis-Poynter, 1974.

Hoi jer, Findahl, 1984= Hoijer, В., Findahl , О. Nyheter, For-staelse, och minne. Ph. D. Diss. Stockholm: Studentlitteratur, 1984.

Jones, 1977 = Jones, L.K. Theme in English Expository Discourse.Lake Bluff, 111.: Jupiter Press, 1977.

K n o r r - C e t i n a , Cicourel, 1981 = K n o r r - C e t i n a , K., Ci-courel, A. V. (eds.). Advances in Social Theory and Methodology. Towardan Integration of Micro- and Macrosociologies. London: Routledge and Ke-gan Paul, 1981.

K n i f f k a , 1980 = K n i f f k a , H. Sociolinguistik und empirische Texta-nalyse. Schlagzeilen und Leadformulierungen in amerikanischen Tageszeitun-gen. Tubingen: Niemeyer, 1980.

K o z m i n s k y , 1977 = K o z m i n s k y , E. Altering comprehension: theeffects of biasing titles on text comprehension.—"Memory and Cognition",vol. 5, 1977, p. 482—490.

Kress, Hodge, 1979= Kress, G., Hodge, R. Language as Ideo-logy. London: RouUedge and Kegan Paul, 1979.

Labov, 1972 = Labov, W. The transformation of experience in nar-rative syntax.—In: L a b o v W . Language in the Inner City. Philadelphia, Pa:University of Pennsylvania Press, 1972, p. 354—396.

Labov, W a l e t z k y , 1967 = Labov, W., W a l e t zky, J. Narrativeanalysis: Oral versions of personal experience.—In: H e 1 m J. (ed.). Essays onthe Verbal and Visual Arts. Seattle, Washington: Washington UniversityPress, 1967, p. 12—44.

Luger, 1983 = Luger,H.-H.Pressesprache. Tubingen: Niemeyer, 1983.

266

Mandler, 1978 = Mandler, J. A code in the node: The use of storyschema in retrieval.— In: "Discourse processes", vol. 1, 1978, p. 14—35.

Minsky, 1975 = M i n s k y , M. A framework for representing know-ledge.— In: W i n s t o n , P. (ed.). The Psychology of Computer Vision. NewYork: McGraw-Hill, 1975.

N o r m a n , R u m e l h a r t , 1975= Norman, D., R u m e l h a r t ,D. (eds.). Explorations in Cognition. San Francisco: Freeman, 1975.

Petof i , 1971 = Petofi, J. Transformationsgrammatiken und eineKo-textuelle Texttheorie. Stuttgart: Athenaeum, 1971.

Quasthof f , 1980= Quas thof f , U. Erzahlen in Gesprachen. Tu-bingen: Narr, 1980.

Roshco, 1975= Roshco, B. Newsmaking, Chicago: University ofChicago Press, 1975.

R u m e l h a r t , 1975= R u m e l h a r t , D. Notes on a schema for sto-ries.—In: В о brow, G., Collins, A. (eds.). Representation and Under-standing. New York: Academic Press, 1975, p. 211—236.

Sankof f , 1980 = S a n k o f f , G. The Social Life of Language. Phila-delphia, Pa: University of Pennsylvania Press, 1980.

Schank, 1982= Schank, R. Dynamic Memory. Cambridge: Cam-bridge University Press, 1982.

Schank, Abelson, 1977= Schank, R.C., Abelson, R.P.Scripts, Plans, Goals and Understanding. Hillsdale, N. J.: Erlbaum, 1977.

Schlesinger, 1978 = Schles inger, Ph. Putting "Reality" to-gether. BBC News. London: Constable, 1978.

Strassner, 1981=Strassner, E. Fernsehnachrichten. Tubingen:Niemeyer, 1981.

Strassner, 1975 = Strassner, E. (ed.). Nachtrichten. Munich: Fink,1975.

T h o r n d y k e , 1979 = Т h о г n d у k e, P.W. Knowledge acquisitionfrom newspaper stories.— "Discourse Processes", vol. 2, 1979, p. 95—112.

Tuchman, 1978 = Tuchman, G. Making News. New York: FreePress, 1978.

Tunstal l , 1971 = Tunsta l l , J. Journalists at Work. London: Const-able, 1971.

W i l e n s k y , 1983 = W i l e n s k y , R. Story grammars versus storypoints.—"The Behavioral and Brain Sciences", vol. 6, 1983, p. 579—624.

КОГНИТИВНЫЕ И РЕЧЕВЫЕ СТРАТЕГИИВЫРАЖЕНИЯ ЭТНИЧЕСКИХ ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ * *

1. ЦЕЛИ И ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ

Одним из каналов проникновения этнических предубе-ждений в область социальных отношений является пов-седневное речевое общение между представителями этни-ческого большинства. В настоящей работе мы проанали-зируем некоторые стратегии, используемые говорящимив ходе интервью по поводу групп-меньшинств в Нидер-ландах. Такой анализ не только поможет глубже понятьсоциальную обусловленность обыденной речи, он помо-жет также раскрыть социальные функции предубежденнойречи (prejudiced talk) и когнитивные стратегии, которыеиспользуют представители этнического большинства, вы-ражая свои убеждения и мнения относительно этническихменьшинств. Однако, хотя понимание этих механизмовмогло бы внести важный вклад в чрезвычайно необходи-мую теорию возникновения, и в особенности распростра-нения, этнических взаимоотношений в обществе, в настоя-щем исследовании мы сосредоточимся на когнитивныхи интеракциональных свойствах предубежденной речи.

Этнические меньшинства (часто называемые „ино-странцами"), такие, как выходцы из Турции, Марокко,Суринама, являются распространенной темой для разго-воров в Нидерландах. Эти разговоры имеют нескольколокальных и глобальных целей. Например, люди хотятрассказать о своем, часто негативном, опыте взаимодей-ствия с этническими меньшинствами и обменяться мне-ниями об этом с другими представителями группы белых.

* Teun A. van Dijk. Cognitive and conversational strategies in the ex-pression of ethnic prejudice.— „Text", vol. 3—4, 1983, p. 375—404.

© 1983 by Mouton Publishers. Amsterdam. The Netherlands.

268

В то же время такое общение выполняет роль социальнойпереработки информации: убеждения относительно дру-гих социальных групп передаются или „нормализуются"в соответствии с убеждениями представителей той груп-пы, к которой принадлежит говорящий. В процессе оцен-ки представителей этнических меньшинств и их действиймогут быть вербализованы также и превалирующие нор-мы, ценности и установки. Помимо этих разнообразныхфункций в рамках формирования социальных понятийи внутригрупповых отношений, говорящие могут дости-гать и более частных целей и принципов диалога как фор-мы взаимодействия. Например, стратегии самопрезента-ции необходимы говорящему, чтобы вызвать или под-держать положительную реакцию (на себя) у слушающего.Особенно для таких „деликатных" тем, как этнические мень-шинства или этнические отношения, представителямбелого большинства приходится организовывать своюречь так, чтобы они сами или их мнения не могли бытьоценены другими представителями этой группы населе-ния с помощью таких категорий, как „предубежденный"или „расистский". Эта установка может входить в конф-ликт с другими, перечисленными выше, установками, с те-ми, на которых основаны жалобы на представителейэтнических меньшинств или их оценки. Чтобы оптималь-но реализовать эти разнообразные установки, привлекают-ся когнитивные и диалоговые стратегии. Целью даннойстатьи является анализ некоторых типичных диалоговыхстратегий в разговорах, выражающих предубеждения,и интерпретация когнитивной модели выражения этниче-ских оценок.

1.1. Настоящая статья была написана как часть меж-дисциплинарного проекта „Диалоги об этнических мень-шинствах в Нидерландах" в Амстердамском универси-тете. Основная цель этого проекта—разработать когни-тивную модель этнических предубеждений и соотнести еес обыденными разговорами об этнических меньшинствах.Другие проекты, связанные с данным, изучают другие ти-пы текстов, относящихся к этническим меньшинствам, та-кие, как новости в прессе и учебники. Материалом для на-стоящей статьи послужили записанные на магнитофон ин-тервью, взятые примерно у ста человек в различных райо-нах Амстердама (как контактирующих с местами, насе-ленными представителями меньшинств, так и не контак-тирующих). Значительная часть интервью, взятых в обще-ственных местах или дома у спрашиваемых, была превра-

269

щена в письменные тексты, которые составили эмпириче-скую базу данных. На этой стадии исследования текстыпредставляют собой всего лишь приблизительные описа-ния того, что „происходило на самом деле". Кроме того,из-за необходимости использовать здесь английский пере-вод характерные особенности звучащей речи можно будетпроследить лишь приблизительно. По этим причинам мысосредоточим свое внимание на семантических страте-гиях. Анализ деталей очередности реплик, поправок, пауз,колебаний и т. п. будет осуществлен в другой работе.

.Кроме того, в настоящем варианте статьи ограничен-ность объема не позволяет нам дать полную картину согциального фона этнических отношений в тех районах, гдемы брали наши интервью (подробнее см.: van Dijk,1982а, 1984а,с, где изложены другие характеристики ди-скурса в предубежденной речи).

1.2. Как уже говорилось, здесь нас интересуют страте-гии, которые можно назвать семантическими. В частно-сти, нас интересуют локальные ходы таких стратегий. На-пример, если говорящий сообщает о каком-либо негатив-ном поступке своего соседа—представителя этническогоменьшинства, за этим может последовать обобщение ти-па: „Они всегда так делают". Функционально-се-мантическое отношение между этими двумя высказыва-ниями называется обобщением. Таким же образом могутбыть сделаны и последующие речевые ходы, чтобы приве-сти примеры того, о чем сообщалось в предыдущих хо-дах, проиллюстрировать что-либо, поправить сказанноеили „взять свои слова обратно". Поскольку в описаниитаких функциональных ходов в речевом взаимодействиииспользуются пропозициональные содержание и отноше-ния, мы будем называть такие стратегии семантическими.В то же время мы увидим, что некоторые стратегии обла-дают прагматическими или риторическими свойствами.В конце статьи мы рассмотрим вопрос о том, отражаютли эти семантические ходы возможные когнитивные хо-ды в мышлении и в производстве высказываний об этни-ческих меньшинствах, характерных для ситуации ин-тервью.

1.3. Теоретически настоящее исследование будет осно-вано на нашей более ранней работе о семантической коге-рентности дискурса (van Di jk, 1977; 1980). В то же времяпредыдущая работа по анализу диалога будет учтена на-ми для изучения наиболее „динамических" и связанныхс речевым взаимодействием свойств когерентности ди-

270 '

скурса. В настоящей работе не дается подробного теоре-тического осмысления понятия стратегического или функ-ционального хода в диалоге2. Наш подход существенноотличается от дискурсивно-аналитического (этномето-дологического) особым вниманием к семантике функцио-нальной когерентности, однако в данной работе отличиенашей точки зрения становится еще более фундаменталь-ным. Так, например, мы не анализируем диалог в чисто„структурном" плане, чтобы определить присущие емусвойства, а в большей степени пытаемся выявить его ког-нитивные и социальные функции3.

Таким образом, наш анализ будет, по существу, меж-дисциплинарным. Он будет также включать в себя резуль-таты наших предыдущих работ по когнитивной психо-логии обработки дискурса (Kintsch and van Dijk, 1978;van Di jk and Kintsch, 1983). В частности, понятие ког-нитивной стратегии заимствовано из этих работ. То же са-мое касается когнитивного представления этнических убе-ждений, мнений и отношений (van Dijk, 1982a,b, 1983b).Эти работы о социальном познании написаны отчастипод влиянием работ по психологии и искусственному ин-теллекту, в которых шла речь о когнитивной репрезента-ции знания и убеждений (Schank and A b e l son, 1977;Car bo л ell, 1979). Подробное обсуждение последних ра-бот по социальному знанию и его важности для теорийпредубеждений, этнических отношении или расизма здесьпроизведено быть не может (Forgas, 1981).

1.4. В более широких рамках изучения этнических от-ношений и расизма наше исследование приобретает ког-нитивную и микросоциологическую направленность. Этоне значит,что мы поддерживаем мнение о том, что этниче-ское предубеждение—это прежде всего психологическоеи даже индивидуальное явление. Напротив, здесь боль-шую роль играют социальные формы познания, а, следо-вательно, групповые оценки, которые формируются,используются и меняются при обращении и социальныхситуациях в более широких рамках межгрупповых отно-шений4. Наш подход нацелен на прояснение некоторыхдетальных, повседневных механизмов использованияи функционирования этнических оценок, с тем чтобы про-лить свет на процессы, благодаря которым такие социаль-ные формы познания становятся распространеннымигрупповыми оценками. В принципе диалоги об этническихменьшинствах сами по себе—это один из способов выра-ботки таких оценок в социальных ситуациях и, следовате-

271

льно, один из параметров демонстрации членами группыих принадлежности именно к данной группе и солидарно-сти с другими ее членами. Говоря точнее, анализ речи по-зволяет нам реконструировать интерпретацию членамигруппы их собственной социальной ситуации, а также ка-тегоризацию и оценку участников той социальной ситуа-ции, о которой идет речь.

1.5. Группы этнических меньшинств, фигурирующиев наших интервью (турки, марокканцы и суринамцы), жи-вут главным образом в городах. Они составляют пример-но 2/3 общего числа этнических меньшинств в Нидерлан-дах (около 600000 человек), что равно примерно 5% насе-ления. Большинство этих людей иммигрировало в 70-е го-ды. Их социально-экономическая ситуация в общем слу-чае неудовлетворительна: низкая зарплата, грязная рабо-та, плохие жилищные условия, растущая безработицаи возрастающая дискриминация по отношению к ним.

2. ПОНЯТИЕ „СТРАТЕГИИ"

2.1. Прежде чем обратиться к описанию стратегий, ха-рактерных для предубежденной речи, остановимся краткона самом понятии стратегии. В работе van D i j k andKintsch, 1983, это понятие анализируется подробно,в особенности с когнитивной точки зрения. Очевидно, чтоэто понятие имеет важные социальные корреляты, и по-следние работы по диалогу и речевому взаимодействиюспособствовали дальнейшему проникновению в этот „ди-намический" компонент, связанный с использованиемстратегий языка (например: Kreckel, 1981; Reichman,1981; Gumperz, 1982).

С нашей точки зрения, стратегию следует охарактери-зовать прежде всего как свойство когнитивных планов.Такие планы представлют собой общую организацию не-которой последовательности действий и включают цельили цели взаимодействия. Существует несколько спосо-бов достижения таких целей, и стратегии имеют отноше-ние к „выбору", позволяющему человеку достичь этих це-лей. Оптимальное достижение цели является одним из ти-пичных проявлений „хорошей" стратегии; при этом либодостигается максимальное количество целей, либо дости-жение каждой из целей осуществляется, насколько этовозможно, в соответствии с желаниями или предпочте-ниями, стоящими за планом действий. Обычно к страте-

272

гиям прибегают, как только последовательность действийстановится сложной, а также в тех случаях, когда проме-жуточные этапы взаимодействия невозможно запланиро-вать заранее, например в связи с отсутствием информа-ции. Так, этапы диалога не могут быть запланированы вовсех деталях просто потому, что неизвестно, что скажетпартнер на каждой стадии развития беседы. И все жеучастник речевого взаимодействия может иметь общуюстратегию, определяющую, какого типа ход он или оназахочет сделать в критических пунктах. Например, участ-ник речевого взаимодействия может иметь общую страте-гию быть добрым или вежливым, и она будет влиять накаждый ход в некоторой последовательности действий.Таким же образом он (или она) может пожелать бытьосторожным или честным. В ситуациях, разбираемыхздесь, общая цель сообщения о контактах с меньшинства-ми или их оценках может контролироваться (часто бессо-знательно) стратегией „быть честным" или „производитьхорошее впечатление". В частности, если эти цели всту-пают в конфликт, оптимальная стратегия потребует, что-бы на каждом ходу выбирались такие средства, которыевносят максимальный вклад в реализацию обеих задач.Это означает, что стратегии, в отличие от общих правилили принципов, должны быть гибкими. Реализуются нетолько общие задачи, но на каждом локальном ходу при-нимаются во внимание текстовые и контекстные послед-ствия предыдущих ходов или условия последующих хо-дов. Это означает, что часто неполная как в речевом, таки в когнитивном отношении информация обрабатываетсясразу на нескольких уровнях и из нескольких источников,таких, как интонация, синтаксис, интеракциональные осо-бенности, пропозициональные значения, референция, ак-торечевые характеристики предыдущего хода, а такжепроизводимые выводы относительно намерений, социаль-ного положения или паравербального поведения гово-рящего в данный момент, и организуется в виде базы дан-ных, с помощью которой локально планируется и выпол-няется следующий ход. Поскольку и эта информация мо-жет быть неполной или показаться „неправильной", одиниз ходов может оказаться менее удачным, и тогда придет-ся прибегнуть к помощи других ходов, чтобы скорректи-ровать Нежелательные последствия или выводы. Такиестратегически контролируемые ходы высоковероятныв тщательно подбираемых ходах в интервью на социаль-но деликатную тему, затрагивающую важные нормы

273

и ценности. Приведенные замечания позволяют нам за-ключить, что стратегия в общих чертах—это характери-стика когнитивного плана общения, которая контроли-рует оптимальное решение системы задач гибким и ло-кально управляемым способом в условиях недостатка ин-формации о соответствующих (последующих) действияхдругих участников коммуникации или о локальных кон-текстуальных ограничениях на собственные (последую-щие) действия. Следовательно, ход можно определить кактакую функциональную единицу последовательности дей-ствий, которая способствует решению локальной или гло-бальной задачи под контролем подобной стратегии. Хотяэти понятия включают много других аспектов, мы покаудовлетворимся этими приблизительными определения-ми. Некоторые подробности будут также рассмотреныв ходе анализа.

2.2. Описанное выше понятие стратегии использова-лось главным образом в нашей теории понимания дискур-са (van Di jk and Kintsch, 1983). Что касается стратеги-ческого управления в диалоге, то эта теория необходимадля понимания реальной деятельности людей, участвую-щих в текущем разговоре. Вместо обычного подходав терминах грамматических или текстуальных правил илипринципов стратегический анализ дискурса привлекаетвнимание к линейным, текущим процессам. Это означает,во-первых, что глобальные семантическая и прагматиче-ская макроструктуры (план дискурса) будут контролиро-вать результаты на локальных этапах, а с другой сторо-ны, этот план тоже может видоизменяться под воздей-ствием локальных ограничений. Во-вторых, речевое про-изведение возникает не в процессе перехода от одногоуровня к другому (от семантического представленияк синтаксическому и фонетической реализации), а в про-цессе одновременного функционирования несколькихуровней. В-третьих, информация для выработки страте-гии берется не только из запланированной речи и преды-дущих локальных шагов, но и из ожидаемых реплик тогоже самого или другого говорящего. В-четвертых, исполь-зуется не только информация, извлеченная из дискурса, нои информация, извлеченная из знаний и убеждений в (дол-говременной) памяти, а также информация из моделикоммуникативного контекста и модели ситуации (см. ни-же), включая репрезентацию этих моделей у слушателей.Наконец, функциональная роль каждого речевого хода

274

в рамках наиболее общих стратегий будет определена от-носительно предшествующих и предполагаемых после-дующих ходов, и эта роль будет локально контролиро-вать детали прагматических, семантических, синтаксиче-ских и стилистических репрезентаций. На каждой стадиирезультат может быть частичным и приспосабливатьсяк новому анализу текущей ситуации взаимодействия, тоесть зависеть от очередных ходов следующих говорящих,что может выглядеть как исправления, поправки или пере-формулировки. Все эти операции над речевым произведе-нием происходят в кратковременной памяти под контро-лем Системы Управления, формирующей план дискурса,модель коммуникативного контекста и схемы релевант-ных знаний и убеждений (то есть фреймы или сценарии).Предыдущие речевые шаги того же самого или предыду-щего говорящего (или предыдущих говорящих) цикличе-ски и градуально хранятся в формате репрезентации ди-скурса в долговременной (эпизодической) памяти, откудаинформация может быть вновь извлечена, если нужно, на-пример, обеспечить локальную или глобальную когерент-ность.

2.3. Один из компонентов этого довольно грубого опи-сания стратегического характера речепроизводства ну-ждается в дальнейшем уточнении—так называемая мо-дель ситуации5. Эта модель, хранящаяся в эпизодическойпамяти, представляет собой целостную структуру, орга-низующую информацию о некоторой ранее встречавшейсяситуации. Она создает необходимую базу данных для ди-скурса, а именно данные о той ситуации, о которой идетречь. В отличие от общего знания, по природе близкогок сценарию, такие модели имеют индивидуальный харак-тер и основываются на опыте говорящих. Части таких мо-делей извлекаются из предшествующих дискурсов. Так,если интервьюируемые нами люди характеризуют ситуа-цию своего ближайшего окружения, то эта информацияизвлекается из их модели этого окружения. Историиявляются частичным выражением релевантных эпизодов-событий и эпизодов-действий в таких моделях. Моделиситуации, помимо личных знаний и убеждений, содержаттакже мнения об участниках ситуации и их свойствах. Од-на из главных функций дискурса состоит в обновлении си-туационных моделей. Когда личные модели становятсяболее общими и полезными для социального взаимодей-ствия, они могут быть оторваны от контекста и стать бо-

275

лее абстрактными, то есть превратиться в социально зна-чимые сценарии стереотипного знания. То же самое вернои для их компонентов—частных мнений, которые могутбыть обобщены до общих мнений, формирующих схемыобщих установок. Это означает, Что конкретный опыт,связанный с национальными меньшинствами, хранитсяв моделях, но в то же время у людей есть более общие сце-нарии и установки, касающиеся этнических групп и нацио-нальных отношений, которые имеют более схематичнуюприроду (Kuethe, 1962; Hamilton, 1976; 1979; Abel-son, 1976). Если эти групповые схемы преимуществен-но негативны и если они не выводятся из конкретных мо-делей или выводятся только из неадекватной или недостаг

точной информации в модели, мы называем их предубе-ждениями. Информация, выражаемая в интервью, может,таким образом, выводиться из конкретных индивидуаль-ных моделей, из общих групповых установок или из тогои другого. Очевидно, что люди, не имеющие прямых кон-тактов с этническими меньшинствами, будут стремитьсяизвлекать информацию скорее из своих групповых схем,чем из моделей, за исключением моделей, построенных наинформации, извлеченной из общения с другими людьмии из средств массовой информации (Hartmann andHusband, 1974; van D ijk, 1983a).

Модели—это первичные конструкты памяти, которыеобъясняют, почему дискурс может быть в значительноймере имплицитным, непрямым, неясным или неполным:слушающие в состоянии стратегически активизироватьрелевантные фрагменты моделей, необходимых для пони-мания дискурса. Модели обеспечивают также необходи-мый референциалъный базис для локальной и глобальнойкогерентности дискурса: дискурс или локальный ход (илипредложение) дискурса считается когерентным, если адре-сат речи сможет сконструировать или активизироватьвозможную модель или ее фрагмент. То же самое вернои для соответствующих речевых актов и ходов, относя-щихся к модели коммуникативного контекста, котораяпредставляет собой специфический тип ситуационной мо-дели, а именно репрезентации коммуникативной ситуа-ции, в которой порождается дискурс.

Из нескольких изложенных выше предположений ста-новится очевидным, что модель памяти будет играть ва-жную роль в объяснении связи между разговорнымии когнитивными стратегиями.

276

2.4. В то время как когнитивные стратегии являются(часто неосознанно) способами обработки сложной ин-формации в памяти, речевые стратегии суть специфиче-ские свойства речевого взаимодействия. Очевидно, и этистратегии имеют когнитивные измерения, например пла-нирования и контроля, но здесь нас интересуют специфи-ческие лингвистические и интеракциональные характери-стики. При наличии наиболее общей коммуникативнойцели, например реализации дискурсного плана, такиестратегии, так сказать, определяют общий „стиль" взаи-модействия. Другими словами, они определяют, как и ка-кими средствами (или возможными способами) такие це-ли могут быть достигнуты. Локальные возможностипрагматического, семантического или стилистическоговыбора будут ограничиваться такой речевой стратегией.Например, говорящий может следовать стратегии ВЕЖ-ЛИВОСТИ, и эта стратегия будет определять, какое се-мантическое содержание следует выражать, а какое—нет,какие речевые акты уместны, а какие—нет и в особенно-сти какое стилистическое оформление приемлемо. То жеверно для еще более общей стратегии ПОЗИТИВНОЙСАМОПРЕЗЕНТАЦИИ, которая направлена на осу-ществление таких ходов, при которых никакие негативныевыводы не могут быть извлечены из того, что говоритсяв отношении личностной или социальной модели говоря-щего в коммуникативно-контекстной модели слушающего.Таким образом, речевые стратегии могут характеризо-вать разговор как таковой, то есть давать возможностьэффективно достигать целей дискурсивного плана (проин-формировать кого-либо, обратиться с просьбой и т.п.),или же могут быть более общим образом ориентированына достижение более общих социальных целей (установле-ние или поддержание статуса, проявление власти, под-тверждение солидарности с группой (Goffman, 1972)).

Стратегии обычно состоят из нескольких „шагов", илиходов. Так, в рамках стратегии ВЕЖЛИВОСТИ может по-требоваться некоторая последовательность специфиче-ских ходов, таких, как косвенные речевые акты. Подоб-ным же образом в рамках стратегии ПОЗИТИВНОЙ СА-МОПРЕЗЕНТАЦИИ могут потребоваться ходы, которыенейтрализуют негативные умозаключения, которые мо-гут быть сделаны на основе предыдущих или последую-щих ходов, таких, например, как поправки или заблаго-временные уступки. Это означает, что многие стратегиче-ские ходы имеют реляционный характер: они направлены

277

на предшествующее и последующее состояние с цельюустановить стратегическую когерентность. Стратегиии ходы могут быть разноуровневыми. Так, прагматиче-ские стратегии нацелены на гибкое и эффективное дости-жение прагматических целей, таких, например, как обра-щение с трудновыполнимой просьбой или обвинение. Се-мантические стратегии нацелены на оптимальное обнов-ление эпизодических моделей, включая формирование се-мантической макроструктуры дискурса или его фрагмен-та. Семантические ходы могут включать в себя примеры,пояснения, обобщения, краткое изложение, объявлениео чем-либо и т. д. Наконец, риторические стратегии могутфункционировать одновременно на нескольких уровнях,'будучи нацелены на оптимальную приемлемость семан-тических или прагматических целей говорящего, напри-мер правдоподобия или выполнения желаемых действий.Риторические стратегии представляют собой измерениедискурсивного плана, связанное с убеждением, и могутвключать в себя использование таких риторических опе-раций, как повтор, преуменьшение, преувеличение илиметафора. Ниже мы обратим преимущественное внима-ние на семантические стратегии, но очевидно, что онидолжны стать частью более сложных, глобальных страте-гий речевого взаимодействия, которое включает такжепрагматические или риторические стратегии. Семантиче-ские стратегии жизненно важны для разговоров об этни-ческих меньшинствах, так как „ошибки" в семантическойрепрезентации могут привести к негативным выводам от-носительно того, „что имеется в виду". Они, следователь-но, важны для того, чтобы избежать недоразумений: стра-тегия „Не поймите меня неправильно." В более позитив-ных терминах, как указано выше, семантические страте-гии должны быть нацелены на установление адекватной,то есть „желаемой", ситуативной модели у слушающего„через" семантическое представление дискурса в эпизоди-ческой памяти.

Стратегическое управление речью, рассмотренное вы-ше, действует как в пределах отдельных реплик, так и заих пределами. В последнем случае стратегические ходы,конечно, связаны с различными участниками взаимодей-ствия и, следовательно, с различными и подчас конфлик-тующими моделями коммуникативного контекста (тоесть целями) и с различными локальными и глобальнымиситуативными моделями. Хотя, разумеется, интервьютакже является формой речевого взаимодействия, наши

278

интервью более односторонни и поэтому мы будем обра-щать внимание главным образом на стратегии интер-вьюируемого. Но, как мы увидим, даже минимальныереплики или отсутствие таковых со стороны берущего ин-тервью оказывают воздействие на избираемые интер-вьюируемым различные стратегии и их состав. Убежде-ния и самопрезентация в интервью не могут быть полно-стью поняты без производимых говорящим умозаключе-ний или предположений о возможных интерпретацияхи оценках со стороны берущего интервью (Erickson andSchultz, 1982).

3. СЕМАНТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ В ДИАЛОГАХОБ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВАХ

3.1. Как мы видели выше, семантические стратегииимеют целью прежде всего эффективное выражение се-мантических макроструктур (тем) и когнитивных моделейситуации, а также индуцирование желаемых семантиче-ских представлений и соответствующих моделей у слуша-ющего. Во-вторых, они имеют интеракциональные и социа-льные цели, а именно управление умозаключениями, про-изводимыми слушающим относительно личностных и со-циальных характеристик говорящего. Эти два типа целеймогут иногда вступать в конфликт; прямое или „честное"выражение убеждений или мнений, извлекаемое из ситуа-ционной модели говорящего, может привести к негатив-ной социальной оценке его слушающим. Это означает,что говорящие должны тщательно контролировать се-мантику производимых ими высказываний с помощьюболее значительных социальных целей, применяя, напри-мер, разнообразные когнитивные трансформации. Онимогут опускать какую-либо информацию, добавлять ин-формацию, не входящую в модель, или применять в раз-личных формах рекомбинацию или перестановку. В болеенеформальных терминах: говорящим часто приходитсяскрывать свои „настоящие" убеждения и мнения или вы-ражать то, что, по их мнению, ожидает и хочет услышатьот них берущий интервью. Очевидно, мы не имеем прямо-го доступа к этим трансформациям и адаптациям, про-изводимым в рамках речевого взаимодействия. Мыимеем дело только с тем, что было в действительностисказано, и можем делать выводы о глубинных когнитив-ных операциях только на основе специфических сигналов.Прежде чем мы перейдем к рассмотрению таких выводовв дальнейшем, нам придется более или менее буквально

279

отнестись к анализу диалога и ограничить семантическийанализ тем, что имеет эксплицитное выражение.

3.2. Теоретически семантический анализ может бытьтакже ограничен рамками семантики дискурса, котороймы располагаем. Это означает, во-первых, что мы имеемдело с пропозициями, с отношениями между пропозиция-ми или с компонентами пропозиций. Во-вторых, мы дол-жны попытаться в этих терминах описать стратегическиеходы. Однако ходы являются свойствами взаимодей-ствия, а семантическая теория не приспособлена к анализувзаимодействия, она имеет дело скорее с более абстракт-ным или „структурным" подходом к значению, главнымобразом в пределах изолированного предложения. Еслимы хотим исследовать динамический аспект значения какразновидности „семантического акта", потребуются, ве-роятно, другие понятия. Так, семантический ход, которыймы называем „обобщением", вполне мог бы быть опреде-лен в терминах семантической импликации или выводамежду пропозициями, выражаемыми последовательно-стью предложений или реплик. Но такой ход, как „по-правка", не может быть непосредственно определен в об-щеизвестных семантических терминах, как, например, им-пликация, синонимия, антонимия или пресуппозиция. Та-кой ход, скорее, будет описываться примерно так: «Опу-сти пропозицию PI из семантического представления (илимодели ситуации) и замени ее на пропозицию Р,, выра-жаемую в настоящий момент». Вместо „статического"отношения мы имеем нечто вроде семантической транс-формации (субституции), сопровождаемой процедурнойинструкцией. Таким образом, по меньшей мере частьстратегической семантики является динамической илипроцедурной.

3.3. Прежде чем продолжить теоретический анализ се-мантических стратегий, приведем небольшой пример. Ни-жеследующий фрагмент взят из интервью с тридцатилет-ней женщиной.(1) KW-1

1.В.*: А вы общаетесь с иностранцами в этом2. районе?

* В—вопрос берущего интервью, О—ответ интервьюируемого.—Прим. перев.

280

З.О.: Ну, нет, м-м-м, это очень трудно, м-м-м,4. она со мной только здоровается, наша5. соседка.6.В.: А она суринамка или...?7.О.: Нет, она, кажется, турчанка или марокканка.8. Но иногда я разговариваю с детьми. Мне9. кажется, она все время в доме. Им не раз-

10. решается выходить на улицу одним.

На первый вопрос эта женщина отвечает не только со-общением отрицательной информации („Нет") междудвумя показателями неуверенности („ну" и „м-м-м"), нои начинает новый ход, чтобы объяснить отсутствие кон-такта. Это осуществляется, во-первых, предикацией свой-ства („трудно") к понятию „контакт" и, во-вторых, иллю-стративным примером: ее соседка только здороваетсяс ней. Мы сталкиваемся здесь с семантическим ходом объ-яснения, поскольку говорящие выражают причины собы-тий или действий, в которых они участвовали, или поводык ним. Этот ход является стратегическим в нашем смысле,потому что просто отрицательный ответ мог бы привестик возможному выводу о том, что отсутствие контактаСвязано с самой говорящей, что в свою очередь могло быстать отрицательной характеристикой при наличии об-щих норм проявления инициативы в социальных контак-тах. Таким образом, ее объяснение нуждается в двух со-ставляющих ходах, во-первых, в представлении общей при-чины отсутствия контакта, а точнее, в трудности егоустановления, и, во вторых, в приписывании ответственно-сти соседке—представителю этнического меньшинства.

Во второй реплике (строка 6) женщина сначала при-вычным образом поправляет импликацию предшествую-щего вопроса, а затем продолжает свой ответ на первыйвопрос относительно контактов с иностранцами. Этотход начинается с контрастивного но и тем самым можетбыть проинтерпретирован как часть более положитель-ной информации о таких контактах и в то же время как ихуточнение. После этого положительного ответа на пер-в.ый вопрос она продолжает свое объяснение отсутствияконтакта, ссылаясь на поведение соседки-иностранки: онавсегда в доме. Этот частный факт нуждается в более об-щем объяснении, что и имеет место в терминах общего ут-верждения о нормах поведения группы иностранцев (имне разрешается выходить на улицу).

Этот краткий пример (огромное количество прочихего речевых характеристик мы сейчас игнорируем) позво-

281

ляет нам заключить, что говорящие могут использоватьразнообразные семантические ходы, чтобы расположитьпропозиции в когерентной последовательности: поправ-ки, объяснения, уточнения, положительные трансформа-ции (превращение отрицательной пропозиции в положи-тельную), примеры или иллюстрации и обобщения. Гло-бальная стратегическая функция соответствующих пропо-зиций и функциональных отношений состоит в том, что-бы приписать отрицательное положение дел (отсутствиеконтактов между соседями) иностранке и вообще нормамповедения иностранцев в целом, но в то же время сооб-щить о собственных положительных действиях (контактес детьми). Из этого примера мы видим, что семантическаястратегия действительно нацелена на недопущение отри-цательных умозаключений, производимых слушающимотносительно социальной роли говорящего.

Второй пример извлечен из интервью с 62-летней жен-щиной, которая с большой неохотой согласилась гово-рить о своем опыте общения с иностранцами. Ее макро-стратегия состоит в том, чтобы доказать, что она не имеетвообще никаких контактов с иностранцами, поэтому неможет ничего рассказать об опыте общения с ними. Этаобщая стратегия того, что может быть названо уклонениеот разговора со ссылкой на отсутствие знания, очень рас-пространена в интервью. Фрагмент интервью имеет сле-дующий вид (ее муж иногда вмешивается в разговор): •(2) RA-2

1. В.: Да, какого рода, род вашего опыта2. общения с (...) иностранцами (...)3. Женщина: У нас здесь нет контактов с иностран-4. цами, абсолютно.5. Мужчина: (подходя) Ну, я мужчина, но и я считаю6. это просто ужасным, это мое мнение,7. я человек крепкий, я твердо стою нога-8. ми (?) в жизни *, но это просто позор,9. когда видишь здесь, как молодая тур-

10. чанка в 18 лет ходит (...) со старикомлет 50-ти.

11. Женщина: Да-да. (Yeeees).12. Мужчина: С тремя, четырьмя, пятью детьми, за13. которых платим мы с вами, вот я и го-14. ворю, они должны что-то делать со

всем этим.

* Англ. I am standing firmly with my feet (?) in life.

282

Хотя перевод на английский представляет собой лишьотдаленное приближение (включая различные граммати-ческие „ошибки", как в строке 13, и смешивание двух фра-зеологических выражений в строках 7 и 8, а именно: "stan-ding with one's feet on the ground" и "standing in the middleof Ше",—этот отрывок неплохо демонстрирует страте-гии, используемые в таких "диалогах-оценках". Как гово-рилось выше, женщина в строке 3 повторяет свои ходы-уклонения от разговора, отрицая контакты с иностранца-ми. В конце реплики она повторяет отрицание (те же сло-ва по-голландски: "helemaal niet"—абсолютно нет), чтоможет быть проинтерпретировано как ход усиления пред-шествующего утверждения. Затем в разговор вступает еемуж, начиная с характерной голландской частицы Nou(что приблизительно соответствует английскому well,, ноимеет и множество других значений), которая может сиг-нализировать о начале новой реплики, но также, употре^-бляясь семантически, и о введении первого сегмента кон-трастной пары, в данном случае приблизительно озна-чающего: хотя я мужчина, я считаю это... Утверждениео его принадлежности к мужчинам, конечно, не случайно,но является частью стратегии подтверждения .мнения:„Хотя как мужчина я, казалось бы, мог проявлять соли-дарность по отношению к другим (здесь; турецким) муж-чинам в том, что касается отношений с молодыми женщи-нами. Однако я считаю это..." Отрицательная оценкав этом случае становится более правдоподобной, и усту-пительное предложение („я мужчина") начинает поэтомувыражать, скорее, очевидную уступку. За этой уступкойв строках 6 и 7 следует очередной ход, выражающий от-кровенность, который снова отсрочивает суждение обобъекте („ужасно"). Этот ход, хотя и встречается в интер-вью регулярно, не всегда цмеет ясную функцию. Во-первых, благодаря ему мы можем дать понять, что си-туация такова, что говорящий имеет право на такое от-кровенное высказывание своего мнения, и в таком случаеэтот ход является одновременно извинением и оправда-нием для вынесения отрицательных суждений о другихлюдях или для вмешательства в их дела. Во-вторых, онможет дать понять, в более общем виде, что говоря-щий откровенен и не скрывает своего „истинного мне-ния". В-третьих, этот ход позволяет пристальнее„взглянуть" на только что примененную характеристику(„просто ужасно") и подтвердить выбор предиката-оценки. За этим следуют два других хода, один, сообщаю-

2X3

щий, что говорящий крепкий человек, а другой—то, чтоговорящий „твердо стоит на ногах в жизни". Первый, какпредставляется, повторяет и уточняет ход „я мужчина"и тем самым подчеркивает весомость отрицательнойоценки: „...крепкие люди, подобные мне, могли бы в прин-ципе понять этих мужчин, но...", а второй ход выражает:„Я разбираюсь в жизни, я реалист, но..." Эти различныеходы производятся для того, чтобы подкрепить отрицате-льное суждение говорящего, устраняя возможные сомне-ния в его надежности или правдивости: его отрицательноесуждение могло бы быть отнесено на счет ревности илизависти к тому, у кого есть такая молодая жена. Затем,в строке 8, отрицательное суждение может быть повторе-но-и даже усилено („просто позор"), и, наконец, следуетядро семантических ходов, то есть объект или причина от-рицательного суждения. Этот конечный ход его реплики,выраженный придаточным обстоятельственным, исполь-зует семантическую оппозицию (молодые женщины/ста-рые мужчины) с последующим применением риториче-ской функции, а именно контраста, характеризующегося,по-видимому, преувеличенными догадками о возрасте со-ответствующих представителей группы меньшинства. Егожена присоединяется к нему (см. строку 11) с решитель-ным согласием, используя фонетический сигнал, а именноудлинение гласного в "Yes". Мужчина продолжает, слегкаизменяя тему: после 'темы „разница в возрасте" в ино-странных супружеских парах он легко может перейти к те-ме „у них много детей". Этот ход риторически оформленкак возрастающая последовательность числительных(3,4,5), за ним следует стандартный в этом типе разговораход: „...а мы должны это оплачивать",—который можнопроинтерпретировать как функциональное отрицательноепоследствие для МЫ-группы. Однако отрицательного по-следствия, следующего за перечислением свойств, припи-сываемых иностранным семьям, недостаточно: требуетсяеще и нечто вроде оценочного заключения, прагматиче-ской морали: „Надо с этим что-то делать". Этой моралипредшествует перформативный ход: „...вот я и гово-рю",—который опять-таки функционирует как указаниена процесс формирования собственного мнения. Мы мо-жем назвать это ходом установления перспективы. С егопомощью говорящий сигнализирует о том, что некотороемнение является его собственным мнением или что он ви-дит ситуацию со своей собственной точки зрения. Отме-тим, наконец, что в стереотипном ходе „за это платим мы

284

с вами" мы видим не только функцию отрицательных по-следствий, но и функцию апелляции к взаимопониманию:берущий интервью как представитель другой (белой, гол-ландской, группы) и одновременно „принадлежащийк той же самой, нашей, группе" представлен как человек,на которого также распространяются указанные отрица-тельные последствия, и поэтому говорящий апеллируетк нему, ожидая согласия со своим суждением.

Еще раз повторим, что наш анализ совершенно нефор-мален и не завершен. В этом довольно-таки типичномпримере предубежденной речи можно различить и другиеходы, отношения между ними и их функции. Итак, мы об-наружили, что говорящие могут пользоваться такими се-мантическими приемами, как повтор или усиление сказан-ного ранее, могут оформлять очевидные утвержденияуступительными оборотами, подчеркивать правдоподо-бие своих суждений вопреки тому, что их можно понятькак пристрастные, устанавливать семантические оппози-ции, то есть включать в действие риторический контрасти в особенности формировать положительную самооцен-ку в качестве предваряющего хода для высказывания от-рицательных суждений о других людях. 'Наконец, мы ви-дим также, что возможна более частная диалоговая стра-тегия „откладывания на потом" важных высказываний,что одновременно создает напряженность и позволяет вы-ставить достаточно гарантий для высказывания какого-либо мнения.

3.4. Приведенные несколько примеров дают нам неко-торое представление о том, какого типа'Стратегии могутвстречаться в диалогах об этнических меньшинствах. Мыобнаружили пока что довольно неформально и интуитив-но, что говорящие делают ходы, являющиеся частью бо-лее сложных стратегических, шагов, которые могут бытьпроинтерпретированы как: „пояснения", „приведениепримеров", „уточнения", „поправки", „обобщения", „от-рицания", „усиление", „уклонение", „уступка" (или „оче-видная уступка"), „повтор", „установление контрастов",„констатация отрицательных последствий (для МЫ-грушш)" или „конкретизация перспектив". Понятно, чтоэто не более чем примеры, и выражения, используемыекак названия этих семантических ходов,—это всего лишьприблизительные лексические соответствия тому, что„происходит". Чтобы сделать эти интуитивные терминыболее эксплицитными, следует осуществить дальнейшие

285

теоретические разъяснения. Возможно ли, например, най-ти общие принципы, лежащие в основе этих стратегий?Далее, все эти ходы следует называть собственно семан-тическими или же в них содержатся также и прагматиче-ские или какие-либо другие измерения описаний? И, нако-нец, какое семантическое описание можно предложить,чтобы определить стратегии в однозначных терминах?

Чтобы снабдить теорию некоторыми другими резуль-татами эмпирического анализа, добавим, что изучениееще примерно сорока интервью, собранных в рамкахэксперимента но данному проекту в различных районахАмстердама, уже дало примерно тридцать новых семан-тических (и других) локальных ходов в построении речи,выражающей предубежденность. Эти ходы были названытакими терминами, как „пресуппозиция", „импликация",„предположение", „смягчение" (или „преуменьшение"),^преувеличение" (или „утрирование"), „расплывчатость",„косвенный речевой акт", „сдвиг", „взваливание вины надругого", „незнание", „дистанция", „очевидное противо-речие" и т.д. (подробнее см.: van Dijk, 1982a). Экспери-мент также показал, что ходы могут выполнять несколькофункций одновременно.

Одно из первых теоретических замечаний состоит в том,что большинство ходов являются строго реляционнымив том смысле, что они могут быть определены только поотношению к другим ходам в той же последовательности.В этом качестве они способствуют локальной когерентно-сти дискурса. Так, „поправка" может быть определенатолько с учетом того, что говорилось ранее; то же касает-ся „смягчения": нечто формулируется в менее отрицатель-ных терминах, чем на предшествующем ходу, говоря-щий „сбавляет тон" относительно предшествующего хо-да. Другие ходы не имеют реляционной функции, но мо-гут быть классифицированы сами по себе, хотя часто ониоказываются в неявном виде реляционными по отноше-нию к ожиданиям, норме или свойствам коммуникатив-ного контекста. Так, „преувеличение" можно определитькак ход, в котором утверждается нечто или формулируе-тся мнение, которое является очевидным образом „боль-шим", например „более отрицательным", чем планирова-лось говорящим, ожидалось слушающим или установле-но имплицитными нормами и ценностями, действующи-ми в данном 'Коммуникативном контексте для сужденияо событиях или действиях окружающих, в нашем слу-чае—иностранцев. Некоторые стратегические ходы мо-

286

гут быть одновременно реляционными и автономными.Так, например, „сдвиг"—это ход, при котором ранее вы-раженное личное отрицательное мнение „сдвигается",приписывается другим, например другим членам МЫ-группы, как в предложении „Мне-то более или менее всеравно, но остальные соседи просто выходят из себя".В этом случае „сдвиг" следует за типовым ходом „укло-нение" или „отрицание", в котором говорящий отрицаетнегативную оценку ОНИ-группы. Очевидно, такой сдвигможет происходить и изолированно, то есть без экспли-цитного предшествующего отрицания говорящим его/еесобственных чувств. Впрочем, в обоих случаях, так же какпри других ходах, конечные функции хода должны уста-навливаться не только локально, то есть по отношениюк предшествующим и последующим ходам, но также и поотношению к целям разговора/интервью в целом. Так,„смягчение" одновременно „сбавляет тон", локально, поотношению к предшествующему ходу, но также глобаль-но направлено на создание положительного впечатле-ния терпимости и понимания.

Теоретический критерий, который мы хотели бы при-менить для решения вопроса б том, является ход семанти-ческим или нет, состоит в том, что семантический ходдолжен быть определим в терминах семантических отно-шений между пропозициями или между референтами про-позиций, то есть „фактами" одного из возможных миров.Другими словами, определение может быть интенсио-нальным, либо экстенсиональным, либо тем и другим.Прагматические ходы, с другой стороны, должны бытьопределимы в терминах отношений между речевыми ак-тами, тогда как риторические ходы могут основыватьсяодновременно на семантической и прагматической (и по-верхностно-синтаксической) информации, в частности пу-тем применения к этой информации специфических транс-формаций. Так, повтор, как проиллюстрировано анали-зом приведенных примеров, является семантическим хо-дом, если глубинные пропозиции эквивалентны пропози-циям непосредственно предшествующего хода, причемэквивалентность определена здесь обычным образом, тоесть как симметрия импликаций. Строго говоря, в соот-ветствии с прагматическими условиями уместных выска-зываний повторение тождественных пропозиций в лока-льно одном и том же контексте считается „избыточным";слушающий уже „знает р". Таким образом, семантиче-ское и прагматическое повторение также функционирует

287

как риторический ход, а именно как ДОБАВЛЕНИЕ („од-ной и той же") информации, которая определяет фоноло-гический ритм или синтаксический параллелизм. Такойриторический ход будет функциональным по отношениюк глобальной цели—быть (более) эффективным, напри-мер, убеждаясь в том, что передано верное „сообщение".Другими словами, этот семантический и прагматическийход едва ли добавляет что-либо новое к дискурсу, пред-ставленному в памяти слушающего-т-в соответствиис кратко описанной выше когнитивной моделью,—но егориторическая функция состоит в приписывании дополни-тельного „веса" или „значимости" повторенной пропози-ции или утверждению. Этот дополнительный „узелок напамять" окажется весьма полезным при поиске информа-ции и сделает, следовательно, пропозицию/ассерцию бо-лее эффективной. Наш краткий теоретический анализ хо-да „повторение", дальнейшая когнитивная обработка ко-торого здесь не обсуждается, показывает, что ходы могутбыть определены на нескольких уровнях анализа.

Подобным же образом мы можем попытаться опреде-лить другие ходы Например, объяснение может бытьопределено в терминах отложенных на потом эксплика-ций причин и поводов факта, обозначенного ранее выска-занной пропозицией, как в примере: „Я с ними не об-щаюсь. Они не знают нашего языка". Объясняющие ходывсегда выражаются отдельными (обычно утвердительны-ми) речевыми актами, как правило выражаемыми незави-симыми предложениями. Разумеется, такие ходы могутбыть рекурсивными: может быть сделано несколько утвер-ждений, вместе или по отдельности функционирующихкак объясняющие ходы.

Ходы пример и уточнение могут быть семантическиопределены в терминах односторонней импликации:q есть уточнение р, если q влечет р; пример же может бытьопределен в терминах отношения наглядности, представ-ляя собой один из членов класса, введенного в рассмотре-ние предыдущей пропозицией. „Обобщение" определяет-ся наоборот: ход обобщения либо имплицирован предше-ствующим ходом, либо он задает множество, в состав ко-торого входит элемент, определенный на предшествую-щем ходу. Хотя приведенные рассуждения не являютсябезукоризненными с логической точки зрения и хотя необ-ходимы дальнейшие ограничения (не все обобщения при-емлемы, а только „релевантные"), эти теоретическиеопределения пока остаются в силе.

288

Прочие ходы семантически несколько более сложны.Например, поправкой не может быть любая другая пропо-зиция, добавленная в качестве замены предыдущей. Частопоправка бывает просто лексической: для репрезентацииположения дел, о котором говорящий намерен вести речь,выбирается более удачный предикат или, с точки зренияобщения, слушающий исправляет ложную пресуппози-цию говорящего/интервьюирующего, например, повтор-но вводя в рассмотрение тот объект, который он имеетв виду, ранее неправильно идентифицированный. Други-ми словами, поправка обычно относится к объектам, вхо-дящим в один и тот же класс, или к их свойствам и отно-шениям. Так, мы встречаем в интервью утверждение:„Они не работают. Ну, то есть они там занимаются пе-репродажей автомобилей",—-где поправка состоит в за-мене номинации оплачиваемого, регулярного занятия наноминацию нерегулярного, частного. Тем самым общимдля обеих номинаций является имплицируемое суждениеоб их занятиях, характеризующее один и тот же референтдискурса и предикаты, принадлежащие к одному классу.

Усиление и его противоположность (смягчение), частофункционирующие как одновременные преувеличениеи преуменьшение соответственно, могут быть определенысходным образом. В действительности они представляютсобой поправки специфического типа в случаях, когдаречь идет об упоминавшемся ранее факте, но в более силь-ных (соответственно более слабых),терминах. Этот ходможет влиять на употребление кванторов (когда говорят„все" вместо „многие", „всегда" вместо „часто") или навыбор более положительного или более отрицательногооценочного предиката, такого, как, например, „просто по-зор" после слов „это ужасно" в нашем примере о моло-дых турчанках—женах старых турков.

Хотя, если подходить, формально, некоторые из этихотношений могут быть определены в терминах вывода,все же интерпретация пропозиции как более сильного илиболее слабого описания положения дел зависит преждевсего от наших знаний о мире и системе наших норми ценностей. То же самое верно и для определения кон-траста. При формальном подходе мы можем попытать-ся представить часть семантических отношений как анто-нимических или как импликаций отрицания пропозиции(р есть антоним q, если/» влечет —q и q влечет —р). Но опять-таки то, что признается контрастом, должно нуждатьсяв обосновании с точки зрения зависящих от данной куль-

289

туры убеждений, мнений или эмоций. „Молодая деву-шка" и „старик" являются, безусловно, контрастами какв отношении пола, так и в отношении возраста, но этотконтраст релевантен только в пределах пропозиции, в ко-торой эти два актанта связаны предикатом „женить-ся" („выходить замуж") или „появляться вместе", чтовходит в противоречие с нормами данной культуры. Ис-ходя из этого, семантическую оппозицию следует оцени-вать относительно системы убеждений, мнений или норм.В действительности это важное условие существенно длявсего нашего семантического анализа. Мы говорим здесьне об абстрактной, универсальной семантике, а о семанти-ке, связанной с культурой и социумом, то есть когнитивноизменчивой и относительной семантике. В связи с анали-зом ходов интервьюируемых это означает интерпретациюих относительно убеждений, мнений, норм и ценностей(доминирующей) МЫ-группы, к которой интервьюируе-мые, как правило, относят интервьюирующего. Ход, со-стоящий в том, что может быть названо установлениемперспективы, является именно первоначальным спосо-бом, или „напоминанием", с помощью которого строитсябазис для интерпретации того, что говорится, а также га-рантируется принятие этого базиса интервьюирующим.Иными словами, здесь мы имеем дело с метасемантиче-ским ходом, то есть с таким, который гарантирует (истин-ный) базис для интерпретации остальных ходов или со-здает для него условия (типовое высказывание „Я думаювот что"). Такие метаходы могут в то же время функцио-нировать как разновидность релятивизации и, такимобразом, смягчения, если им предшествует более катего-ричное утверждение.

Пресуппозиция, импликация и предположение являютсяходами, определяемыми в терминах не выраженных, новыводимых пропозиций, вывод которых опять же зависитот сценариев, групповых схем и прочих социальных пред-ставлений. Так, вместо того чтобы говорить: „Они злоу-потребляют нашим социальным обеспечением", говоря-щий может вынести соответствующую этому положениюпропозицию в пресуппозицию, которая предполагаетсяизвестной или общепринятой для членов МЫ-группы, та-ким образом: „Я не понимаю, почему они злоупотре-бляют нашим социальным обеспечением"—либо же при-меняет такую импликацию, как „Нам приходится этооплачивать" (то есть платить за то, что у них много де-тей), что означает, что они сами за это не платят. Нако-

290

нец, такое выражение, как „Они всегда прекрасно одеты",предполагает следствие: „...У них есть деньги" или даже:„...они добыли эти деньги/эту одежду нечестным путем".Как мы видим, причинно-следственные отношения междуэксплицитными и имплицитными пропозициями могутбыть сколь угодно слабыми, будучи связанными с количе-ством и силой лежащих в их основе общих представленийи мнений о социальном мире.

Мы приступаем к рассмотрению большого класса хо-дов, который включает в себя не только такой ход, какимплицитность, но и такие ходы, как расплывчатостьи косвенный речевой акт. Расплывчатость может бытьопределена в терминах референциальной адекватности,а также в связи с прагматической максимой, в соответ-ствии с которой следует говорить не более и не менее то-го, что релевантно в данной ситуации. Если говорящийхочет сообщить о факте: „Он украл мой велосипед", рас-плывчатость может стать необходимой для избежанияпрямых обвинений (в адрес группы-меньшинства). Этоможет быть осуществлено добавлением модальных эле-ментов типа „может быть", „возможно", „мне кажет-ся, что...", выбором более общей номинации, такой, как:„Он взял мой велосипед", или описанием обычных усло-вий или последствий: „Я видел его там, где стоял мой ве-лосипед..." или „Я видел свой велосипед у него". Вероят-ный вывод о краже остается у слушающего в этом случаенеизменным. Таким же образом косвенный речевой акт—характеристика речевого акта в целом—может статьстратегически необходимым, если „прямой" речевой актоказывается слишком невежливым, слишком отрицатель-ным для предмета речи или так или иначе со-циально нежелательным. Вместо обвинения говорящийможет прибегнуть к разновидности косвенного обвине-ния, выраженного формулировкой возможных условийобвинения, как в только что описанном примере с кражей.

Отрицание также требует не только семантической, нои прагматической дефиниции. С одной стороны, часто от-рицание семантически может выглядеть как отрицание не-которой пропозиции, но прагматически это будет утвер-ждение о том, что некоторая подразумеваемая пропози-ция неверна или предшествующее утверждение к данномуслучаю не подходит. В таком случае самоотрицание—этоотрицание пропозиций предшествующих ходов, а отрица-ние партнера—это отрицание пропозиций, вытекающихиз ходов другого говорящего (в данном случае, например,

291

того, кто берет интервью). В наших материалах типовыеотрицания выглядят как: „Я ничего против них не имею",что предшествует ходам, содержащим отрицательнуюоценку иностранцев, или следует за ними. Поэтому такиеотрицания также должны рассматриваться как разновид-ность поправки или предупреждения, призванных не допу-стить производства слушающими неверных умозаключе-ний.

Наконец, часто встречающимся ходом в наших мате-риалах устной речи является уступка. Уступки бываютразличных типов. Например, до или после негативныхоценок говорящие часто утверждают, что у представите-лей этнических меньшинств есть и „хорошие качества".Подобным же образом могут отвергаться фактическиеправа (например, право на социальное обеспечение), тог-да как более общие права не вызывают возражений (на-пример, „Они имеют право здесь жить"). Кроме того»уступки типичны, когда речь идет о возможных отрица-тельных качествах некоторых членов МЫ-грушш до илипосле утверждений о тех же качествах ОНИ-группы: „Ониломают деревья в нашем парке. Конечно, и голландскиедети делают то же самое".

Поскольку отрицания, уступки, возражения и подоб-ные ходы часто могут идти вразрез с глобальными значе-ниями или намерениями говорящего, часто имеет смыслдобавлять определение видимый. Эта квалификация необ-ходима для объяснения локальной и глобальной коге-рентности дискурса и для описания (относительной) се-мантики для каждого хода. Иначе говоря, мы хотим под-черкнуть, что ход является стратегическим по отношениюк цели „произвести хорошее впечатление" в большей ме-ре, чем цели „быть честным и откровенным". Таким обра-зом, пропозиции таких ходов могут быть семантическиложными, а прагматически речевые акты могут нарушатьусловия искренности. В то же время такой анализ сли-шком упрощает дело. Этнические отношения частоимеют эту кажущуюся „противоречивой" природу. Не-смотря на требования положительной самопрезентации,люди не просто лгут. Скорее, они оценивают или интер-претируют социальную действительность с различных то-чек зрения, то есть исходя из различных моделей, общихмнений, ценностей или норм.

3.5. Эта краткая характеристика семантическихсвойств стратегических ходов показывает, во-первых, что

292

в рассмотрение должны входить и значение пропозиций,и референциальные отношения между ними. Во-вторых,интерпретация связана с убеждениями, сценариями, схе-мами и нормами группы, к которой принадлежит говоря-щий. В-третьих, ходы могут быть связаны как с предше-ствующим текстом, так и с последующим. В-четвертых,ходы могут быть использованы для сигнализации о невы-раженных пропозициях. В-пятых, ход может быть одно-временно прагматическим и риторическим. В-шестых, су-ществуют ходы, как будто специально предназначенныедля взаимодействия в рамках интервью, например мета-ходы, направленные говорящим на собственные высказы-вания, или ходы, состоящие в уклонении от разговоров наопределенную тему. В целом можно заключить, что стра-тегические ходы часто используются для управления вы-водом желательных и нежелательных семантических илисоциальных умозаключений: желательными являются по-ложительные по отношению к говорящему умозаключе-ния, нежелательными—умозаключения,, в результате ко-торых возникает отрицательное впечатление. Обратноеимеет место при представлении групп,.в которые говоря-щий не входит.

Хотя вышеописанные ходы могут встречаться во всехтипах интервью или диалогов, некоторые из них оказы-ваются более характерными для предубежденной речиили для специфических стратегий, реализации которыхони способствуют. Таковыми мы находим ходы маски-ровки (имплицитность, косвенные речевые акты, расплыв-чатость, пресуппозиция, уклонение от темы), защипал(извинение, оправдание, объяснение, сдвиг), обвинения(обвинение, взваливание вины на другого, сравнение,экспликация норм и вообще все негативные предикации)и позитивной самопрезентации (готовность к признанию,уступка, согласие, расположение, самооценка, уважениенорм, эмпатия). В зависимости от выбора или комбина-ций таких ходов или классов ходов можно различать сти-ли разговоров об этнических меньшинствах. Так, менеепредубежденные люди склонны выбирать „положитель-ные" ходы и избегать ходов, связанных с обвинением, го-воря об этнических меньшинствах.

Наконец, следует повторить, что, хотя анализ ходови стремится выявить семантику речи и связанные с нейстратегии речевого взаимодействия, часть дефиницийи подавляющее большинство функций требуют определе-ния в когнитивных терминах. Частью интерпретации то-

293

го, что, как и кем говорится, является управление семан-тическими или речевыми выводами. Такие интерпретацииоснованы на общеизвестных правилах и схемах и частопоявляются на „поверхности" речи в виде почти что не-уловимых указаний, как-то: интонация, частицы, коннек-тивы, колебания, возвраты и т. п. В этом состоит одна изпричин того, почему семантический анализ должен бытьвключен в более широкие рамки. Однако в настоящий мо-мент очевидно, что сама по себе речь—это только вер-хушка айсберга текущего речевого взаимодействия с егокогнитивными и социальными измерениями. Необъятнаясеть связанных с ней мыслительных процессов остаетсяпод водой.

3.6. До сих пор ходы описывались в относительныхтерминах, то есть в терминах семантических отношениймежду пропозициями и в связи с глобальными стратегия-ми. Однако, как мы видели, ходы входят и в более протя-женные и сложные последовательности. Сначала людимогут уклоняться от ответа, строя последовательностьходов, связанных с положительным самовыражением,и только после этого отважиться на ожидаемый от них от-вет. Чтобы привести примеры или случаи из практики,они обычно прибегают к нарративной последовательно-сти либо строят аргументативную последовательность,в которую могут быть вставлены рассказы о подобныхслучаях. Хотя в данной статье мы не можем анализиро-вать такие последовательности, важйо отметить, что по-следовательности в целом могут составлять то, что мо-жно назвать макроходами. Рассказ, взятый в целом, мо-жет функционировать как макроход—^иллюстрация бо-лее общего положения (Polany i , 1979), а аргументацияможет быть объяснением или подготовкой более общего(часто негативного) заключения. Таким образом, макро-ход—это ход, который обладает функцией относительнодругих макроходов, но сам состоит из когерентной после-довательности микроходов (подробнее см.: van Dijk,1980, 1984с).

4. НЕСКОЛЬКО КОГНИТИВНЫХ ИМПЛИКАЦИЙ

4.1. Как оказалось, многие рассмотренные нами рече-вые стратегии требуют отчасти скорее когнитивного, чемабстрактно-семантического описания, В самом деле, дей-ствие и взаимодействие, а следовательно, и стратегиче-

294

екая организация требуют планирования и контроля, ин-терпретаций и производства умозаключений по отноше-нию к предшествующим или текущим ходам или же ожи-дания или предварения ходов последующих. В этом по-следнем разделе мы бы хотели набросать некоторые даль-нейшие выводы относительно возможных когнитивныхимпликаций таких разговорных стратегий для стратегиче-ского использования информации об этнических мень-шинствах и касающихся их мнений.

Конечно, можно попытаться предположить, чтопрямое выражение мнений и убеждений в интервью отра-жает „содержание" моделей или более общих групповыхсхем этнических меньшинств. Было бы, однако, интерес-нее сформулировать гипотезы о процессах, вовлеченныхв манипуляцию убеждениями и мнениями этническихгрупп. Предубеждение определяется не только своим со-держанием, но также способом или стилем мышления илиоценки, то есть стратегиями обработки социальной ин-формации об этнических группах (van Dijk, 1983b).

4.2. Имеет смысл рассмотреть здесь одну известнуюоперацию— (сверх)обобщение. Люди описывают какие-либо аспекты единичного опыта, то есть частную модель,но, чтобы усилить весомость и когнитивную полезностьэтнических оценок, они склонны обобщать такую модельдо более общей групповой схемы. Свойства индивидуаль-ных участников ситуации или событий принимаются приэтом за свойства всех членов группы или всех этническимаркированных ситуаций. Может случиться и обратное.Общие свойства, приписанные группе или прототипиче-скому представителю группы, превращаются в частныедля отдельного индивида или единственного события.Мы уже нашли стратегическое выражение этих когнитив-ных стратегий в таких ходах, как обобщение и приведениепримера. Однако заметим, что это касается только отри-цательных свойств. Для предубежденного мышления ти-пично то, что такие обобщения и приведения примеровне используются для характеристики положительныхсвойств этнических меньшинств. Такое встречается толь-ко в виде исключения и при особых обстоятельствах(Pet t igrew, 1979).

Далее, мы можем выделить операции расширения, илитранспозиции, при которых отрицательный характер опы-та в одной когнитивной области переносится на опытв другой когнитивной области. Например, негативная

295

оценка культурных привычек может распространяться натакие области, как гигиена или поведение в целом. В диа-логе это „приведение в действие" отрицательной этниче-ской информации выражается в смене топиков, при дру-гих обстоятельствах нежелательной. В действительноститакое расширение—это частный случай того, что можноназвать ^распространением" отрицательного отношения.Если в модели или схеме получила выражение какая-либонегативная деталь, затронутой может оказаться вся цели-кс-м модель или схема—как в направлении сверху вниз,так и в обратном направлений-^— снизу вверх. Когнитив-ная когерентность достигается в конце концов объедине-нием отрицательных моделей или схем посредствоматрибуции свойств. Так, отрицательные качества всегорайона относятся на счет проживающих в нем групп мень-шинств и их действий, даже если имеются другие правдо-подобные объяснения. 'Глобальная стратегия этих когни-тивных операций и их речевое выражение в функциональ-ной организации ходов нацелены, очевидно, на то, чтобыэффективно построить новые, или, скорее, активизиро-вать старые, модели этнически релевантных ситуацийи увязать эти модели с негативными схемами чуждых го-ворящему групп6. Затем, в процессе взаимодействия, этастратегия становится уже более направленной на индуци-рование сходной модели или схемы у берущего интервьюили по меньшей мере на превращение личностных моде-лей или схем в достоверное и оправданное социальноезнание.

Кроме этих стратегий, приводящих к созданию нега-тивных моделей и схем чуждых говорящему групп, пред-ставители группы большинства, разумеется, нуждаютсяв дополнительной стратегии, направленной на созданиеположительного образа говорящего. При анализе рече-вых стратегий мы видели, что основные используемыев этом случае ходы призваны блокировать негативныевыводы относительно оценочных выражений—имеютсяв виду поправка, смягчение, уступка и т. п. В действитель-ности эти ходы выражают операции, предназначенныедля блокировки именно тех негативных операций, кото-рые были описаны выше, а именно операций типа „необобщайте", „возьмите этот положительный пример",„не соглашайтесь с моим мнением относительно этниче-ских меньшинств вообще" и т. д. Далее, как негативныеописания чуждых говорящему групп, так и положитель-ная самопрезентация приводят к созданию аргументатив-

296

ных последовательностей, делающих оценки достоверны-ми и социально приемлемыми.

4.3. Теперь мы можем попытаться гипотетически оха-рактеризовать некоторые речевые стратегии в рамках об-щих организационных принципов вышеупомянутых груп-повых предубеждений.

1. Обобщение. Ход, используемый для того, чтобы по-казать, что (негативная) информация, только что приве-денная или имеющая быть приведенной, например в слу-чае из жизни, не просто „случайна" или „исключительна";тем-самым подкрепляется возможное общее мнение. Этотход отмечает переход от модели к схеме. Типовые выра-жения: „И так всегда", „С этим сталкиваешься на каждомшагу", „Это без конца повторяется".

2. Приведение примера. Конверсный ход, показываю-щий, что общее мнение не просто „надумано", но основа-но на конкретных фактах (опыте). Типовые выражения:„Вот, например", „Например, на прошлой неделе", „Во-зьмите нашего соседа. Он...".

3. Поправка. Это формульная или риторическая стра-тегия (часто лексическая). Контроль над индивидуальнойречью порождает предположение, что некоторая форму-лировка либо референциально „ложна", либо может при-вести к нежелательной интерпретации и оценке слушаю-щим глубинных импликаций или ассоциаций. Такой ходобычно является частью стратегии общей семантическойадекватности или стратегии положительной самопрезен-тации.

4. Усиление. Формульная стратегия, направленная налучший или более эффективный контроль над вниманиемслушающего („привлечение внимания"), на улучшениеструктурной организации релевантной информации (на-пример, негативных предикатов) или на подчеркиваниесубъективной макроинформации. Типовые выражения:«Это ужасно, что... позор, что...»

5. (Очевидные) уступки. Ход, дающий возможностьдля условного обобщения даже в случае привлечения про-тиворечащих примеров либо позволяющий продемон-стрировать реальную или воображаемую терпимостьи сочувствие, то есть составляющие части стратегии поло-жительной самопрезентации. Типовые выражения: „Сре-ди них попадаются и хорошие люди", „Не стоит обоб-щать, но...", „Голландцы тоже могут так поступать" (чтоявляется также Сравнением).

297

6. Повтор. Формульный ход, функции которого близ-ки к усилению: привлечение внимания, структурированиеинформации, подчеркивание субъективных оценок, болеезначительных тем и т.д.

7. Контраст. Ход, имеющий несколько когнитивныхфункций. Риторическую: привлечение внимания к участ-никам отношения контраста (структурирование информа-ции). Семантическую: подчеркивание положительныхи отрицательных оценок людей, их действий илисвойств—часто путем противопоставления МЫ-группыи ОНИ-группы (типичный пример: „Нам приходилосьдолгие годы трудиться, а они получают пособие и ничегоне делают", „Нам пришлось многие годы ждать новойквартиры, а они получают квартиру сразу же, как толькоприедут")—и все ситуации, где прослеживается конфликтинтересов.

8. Смягчение. Этот ход в общем случае обслуживаетстратегию самопрезентации, демонстрируя пониманиеи терпимость, а также, по-видимому, „аннулирование"оценки или обобщения, которые не могут быть обоснова-ны. С его помощью предполагается блокировать отрица-тельные выводы.

9. Сдвиг. Этот ход типичен для положительной са-мопрезентации. Типичный пример: „Мне-то, в общем,все равно, но другие соседи с нашей улицы возмуща-ются".

10. Уклонение. В действительности это набор различ-ных ходов, включенных в более общую стратегию уклоне-ния. С когнитивной точки зрения уклонение от разговораили от темы может означать, что (1) релевантная инфор-мация об этнических меньшинствах в модели отсутствуетили является неполной, (2) из модели можно извлечьтолько нерелевантную, не пригодную для передачи ин-формацию и (3) из памяти можно извлечь только негатив-ный опыт, а следовательно, и мнения, но они блокирую-тся общим принципом, запрещающим плохо отзыватьсяо других людях или других группах людей. Типовые вы-ражения: „Не знаю", „Я с ними не общаюсь", „Мне всеравно, что они делают", „У меня нет времени...".

И. Пресуппозиция, импликация, предположение, кос-венный речевой акт. Это семантические и прагматическиеходы, позволяющие говорящему избежать формулирова-ния некоторых частных суждений, а именно отрицатель-ных замечаний или оценок, или перевести их в русло болееобщих, общепризнанных знаний или мнений, за которые

298

говорящий не несет ответственности. Некоторые типовыепоказатели—обычные маркеры пресуппозиции (напри-мер, местоимения, определенные артикли, придаточныес союзом что при некоторых глаголах, специальные ча-стицы и наречия, такие, как даже, также и т. п.), исполь-зование 2-го лица для более абстрагированной или об-щей референции („все время с этим сталкиваешься"), рас-плывчатые выражения („и тому подобные вещи"), неза-конченные предложения и случая из жизни и т. д.

Эти примеры показывают, что в принципе можно по-пытаться переформулировать ходы и цели, специфическиедля речевого взаимодействия по поводу меньшинств,в терминах их „глубинных" когнитивных функций и стра-тегий. Как мы видели, некоторые ходы имеют только ин-струментальную функцию—они привлекают внимание(то есть привносят специальную информацию в рабочуюпамять), структурируют информацию, указывают на ма-кротемы и т. д. Тем самым они способствуют лучшей ор-ганизации информации и, следовательно, повышают ве-роятность эффективного обнаружения специфической ин-формации в памяти. Эту функцию выполняет большин-ство риторических ходов. Другие ходы позволяют видеть,как говорящий на самом деле „переходит" от информа-ции, содержащейся в эпизодической модели, к более об-щей семантической информации о группах-мень-шинствах; обычно они используются, чтобы поддер-жать, оправдать или объяснить утверждения (путем обоб-щения или приведения примеров). Третью разновидностьходов можно рассматривать как предназначенную для це-лей самопрезентации говорящих; здесь возможен кон-троль типа: „Что бы я ни говорил, слушающий не должендумать обо мне плохо". К этой разновидности ходов от-носятся смягчение, уклонение и различные ходы, свя-занные с имплицитностью и косвенными речевыми ак-тами.

Разумеется, такое когнитивное описание не тольковесьма умозрительно, но пока еще и слишком грубо. Сле-дует сформулировать точно шаги переработки информа-ции, определить, какая информация релевантна, предста-вить в явном виде существенные в этом случае убеждения,мнения или отношения. Однако мы считаем, что на на-чальной стадии наблюдения и построения теории можноудовлетвориться и полученными приблизительными ре-зультатами. Мы обнаружили, что речевые стратегии зача-стую представляют собой лишь спроецированные в об-

299

ласть речевого взаимодействия когнитивные стратегии, на-целенные на эффективное манипулирование производимы-ми умозаключениями. Так, обобщение применяется дляблокирования возможного вывода типа „это всего лишьслучайное событие" для выдвижения в качестве общеговывода общего суждения. В некоторых частных случаяхразговоров или интервью об этнических меньшинствахэти когнитивные стратегии привлекаются для достижениядвух целей—ОПТИМАЛЬНОЙ САМОПРЕЗЕНТА-ЦИИ, точнее, самопрезентации в качестве терпимого, по-нимающего, широко мыслящего гражданина или соседа,с одной стороны, и ОПТИМАЛЬНОГО САМОВЫРАЖЕ-НИЯ, которое является стратегией для особой коммуни-кативной ситуации (для интервью требуется, чтобы мыговорили то, чего от нас ожидают) и для автономного вы-ражения личного опыта, мнений и оценок (примером мо-жет быть речь в функции жалобы или обвинения)—с дру-гой. В некоторых случаях интервьюируемые обращаютвнимание преимущественно на первую общую цель, и боль-шинство их ходов служит для того, чтобы произвестихорошее впечатление. Другим производимое ими впечат-ление „в высшей степени безразлично", и они в первуюочередь обращают внимание на вторую цель и стратегию,то есть стараются сделать рассказываемые истории и ар-гументы максимально „убедительными".

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей статье мы описали, хотя пока еще в не-формальном виде, некоторые свойства разговоров обэтнических меньшинствах и возможные связи с предубе-жденным „способом мышления" об этнических группах.В то же время мы сформулировали достаточное количе-ство вопросов. Теперь требуется более эксплицитноеи тонкое описание речевых ходов, то же касается и ходовкогнитивных. Для этого нужны и дальнейшая разработкатеории, и больший объем анализа данных. Очевидно, дляобнаружения отношений между речью и мышлением пре-дубежденных людей понадобятся другие эмпирическиеметоды, например эксперименты и другие типы полевыхисследовании (например, наблюдения над поведениемговорящих). Самым конкретным объектом будущих иссле-дований можно признать анализ взаимоотношений ме-жду специфическими типами предубежденных форм мы-сли и специфическими ходами и стратегиями (так, по на-

300

шим наблюдениям, многие интервьюируемые выражаютколебания, ложные репризы, ходы типа поправки, приме-няемые даже тогда, когда требуется просто назвать илиупомянуть какую-либо группу меньшинства, или же избе-гают эксплицитной референции с помощью ненорматив-ной прономинализации). Кроме того, мы нерасчлененноговорили о „предубежденных" людях, почти не обращаявнимания на индивидуальные различия в степени, типеили стиле предубежденных мнений, которых придержи-ваются люди, и на различия в их использовании, примене-нии и выражении.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Данная статья представляет собой сокращенный вариант работы,фрагменты которой были представлены в виде доклада на Второй ме-ждународной конференции по социальной психологии и языку (Бри-столь, 18—22 июля 1983 г.).

2 Семантические и прагматические установки или стратегии, обсу-ждаемые здесь, называются функциональными, потому что они вклю-чают специфические функции суждений или речевых актов по отноше-нию к другим суждениям или речевым актам, входящим в последовате-льности (подробнее см.: van Dijk, 1981). Их можно отличить от обыч-ных отношений семантической когерентности, определяемых в причин-ных и референциальных терминах (van D ij k, 1977). M. Крекель вы-деляет большое число таких стратегических ходов в дискурсе в своеминтересном исследовании „коммуникативных актов" (К reck el,1981).

3 В настоящей статье мы не будем обсуждать основные положенияили методы анализа обыденной речи; предполагается, что они обще-известны. В ряду многочисленных работ по анализу речи для ознакомле-ния с более общими принципами можно назвать работы: Sacks, Sche-glof fand Jef ferson, 1974; Schenkein, 1978, а также Schwartz andJacobs, 1979.

* Классический междисциплинарный подход к предубеждениям см.в первую очередь в: Al lport, 1954. Многие социально-психологическиеподходы в действительности основаны на психологии и трактуют преду-беждения как взаимоотношения между индивидуумами (Ehr l ich,1973). В последнее время новые достижения в когнитивной психологиипривели к тому, что такие подходы стали эксплицитнее (Hastie et al.,1980; Hamil ton, 1979; H a m i l t o n (ed.), 1981). Социальные параметрымежгрупповых отношений, конфликтов и предубеждений особенно под-черкиваются в работах „Бристольской группы" (см.: Tajfel, 1981). Нашподход близок последней ориентации, но в то же время нацелен на болееэксплицитное когнитивное обоснование социального рассмотрения пре-дубеждения.

5 Это понятие обсуждается и применяется в: van Dijk andKint sch, 1983, и в: van Dijk, 1984b более подробным образом; оноблизко к понятию ментальной модели, используемому в: J o h n -son - L a i r d, 1983, вслед за более ранней работой, и к понятию (личного,эпизодического) сценария в работе: Schank, 1982. Своим возникнове-нием оно обязано понятию модели в формальной семантике.

6 Этим свойствам этнических взаимоотношений и предубежденно-

301

го мышления посвящены многочисленные теоретические работыи экспериментальные исследования. Так, Гамильтон (см.: Hamilton,1979) излагает работу, в которой показано, что стереотипные ожиданияискажают информацию о чуждых группах. На активацию информациио таких группах могут влиять схемы. Негативная информация о группахменьшинств запоминается обычно лучше, чем позитивная (см. также:Howard and Rothbart, 1980, и другую литературу, ссылки на кото-рую приводятся в упомянутых двух работах). Стратегии, выражающиеубеждения этнических групп, могут быть объяснены с помощью нашейкогнитивной модели-теории в сочетании с теорией групповых схем.В van D i j k, 1983b, мы даем более подробное описание структуры этни-ческих групповых схем и стратегических когнитивных процессов в рам-ках социальных ситуаций. В этой работе мы показываем также, какимобразом эти структуры и стратегии становятся функцией этническихпредубеждений в общении и обществе. В настоящей работе данное ва-жное социальное последствие предубежденного мышления и предубе-жденной речи не принимается во внимание.

ЛИТЕРАТУРАAbelson, 1976= Abelson, Robert P. Script processing in attitude

formation and decision making.—In: "Cognition and Social Behavior",JohnS. Carroll and JohnW. Payne (eds.). Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1976,33-46.

Allport , 1954 = Allport, Gordon W. The Nature of Prejudice. NewYork: Addison—Wesley, 1954.

Carbonell, 1979= Carbonell, Jr., Jaime. Subjective Understand-ing. New Haven: Yale University (Dept. of Computer Science). (Ph.D; Diss.),1979.

van Dijk, 1977 = van Dijk, Teun A. Text and Context. London: Long-man, 1977.

van Dijk, 1980 = van Dijk, Teun A. Macrostructures. Hillsdale, N. J.:Erlbaum, 1980.

van Dijk, 1981 = van Dijk, Teun A. Studies in the Pragmatics of Dis-course. The Hague, Berlin: Mouton, 1981.

van D i j k, 1982a = van D j i k, Teun A. toward a Model of Ethnic preju-dice in Cognition and Discourse. University of Amsterdam: Dept. of GeneralLiterary Studies (available from ERIC).

van Dijk, 1982b = van Dijk, Teun A. Opinions and attitudes in dis-course comprehension.—In: "Language and Comprehension," J.F. LeNyand W. Kintsch (eds.). Amsterdam: North Holland, 1982, 35—52.

van D i j k, 1983a = van D i j k, Teun A. Minderheden in de Media (Mino-rities in the Media). Amsterdam: USA, 1983.

van Dijk, 1983b = van Dijk, Teun A. Processes of Prejudice and theRoots of Racism. University of Amsterdam, Dept. of General Literary Stu-dies, Unpubl. ms. (available from ERIC), 1983.

van D i j k, 1984a = van D i j k, Teun A. When majorities talk about mino-rities.—In: "Social Policy in Interethnic Situations", Ch. Husband (ed.). Lon-don: Academic Press, 1984.

van Dijk, 1984b = van Dijk, Teun A. Episodic models in discourse pro-cessing.—In: "Comprehending Oral and Written Language", R. Horowitz andS. J. Samuels (eds.). New York: Academic Press, 1984.

van Dijk, 1984c =van Dijk, Teun A. Prejudice in Discourse. Amster-dam: Benjamins, 1984.

van Dijk and Kintsch, 1983 = van Dijk, TeunA., and Kintsch,Walter. Strategies of Discourse Comprehension. New York: Academic Press,

Ehrlich, 1973= Ehrlich, H.J. The Social Psychology of Prejudice.New York: Wiley, 1973.302

Erickson and Schultz, 1982 = Erickson, Frederick, andSchultz, Jeffrey. The Counselor as Gatekeeper. Social Interaction in Inter-views. New York: Academic Press, 1982.

Forgas, 1981 = Forgas, Joseph P. (ed.). Social Cognition. London:Academic Press, 1981.

Goffman, 1972 = Goffman, Erving. Strategic Interaction. NewYork: Ballantme Books, 1972.

Gumperz, 1982 = Gumperz, John. Discourse Strategies. Cambridge:Cambridge University Press, 1982.

Hamilton, 1976 = Hamilton, David L. Cognitive biases inthe perception of social groups.—In: "Cognition and Social Behavior", JohnS. Carroll and JohnW. Payne (eds.). Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1976,81—94.

Hamilton, 1979 = Hamil ton, David L. A cognitive-attributio-nal analyses of stereotyping.—In: "Advances in Experimental SocialPsychology", 12, L.Berkowitz (ed.). New York: Academic Press, 1979,53—84.

Hamilton, 1981 = Hamilton, DayidL. (ed.). Cognitive Processes inStereotyping and Intergroup Behavior. Hillsdale, N. J.: Erlbaum, 1981.

H a s t i e et al., 1980 = H a s t i e, Reid et al. (eds.). Person Memory. Hills-dale, N.J.: Erlbaum, 1980.

Har tmann and Husband, 1974= Hartmann, Paul, and Hus-band, Charles. Racism and the Mass Media. London: Davis-Poynter,1974.

Howard and Rothbar t , 1980= Howard, JohnW., and Roth-bar t, Myron. Social categorisation and memory for in-group and out-groupbehavior.— "Journal of Personality and Social Psychology", 38, 1980,301—310.

Johnson-Laird, 1983 = Johnson-Laird, Philip N. Mental mo-dels. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.

Kin t s ch and van Dijk, 1978= Kintsch, Walter, and van Dijk,TeunA. Toward a model of text comprehension and production.—"Psychological Review", 85, 1978, 363—394.

Kreckel, 1981 = Kreckel, Marga. Communicative Acts and SharedKnowledge in Natural Discourse. London: Academic Press, 1981.

Kuethe, 1982 = Kuethe, J.L. Social schemas.—"Journal of Abnor-mal and Social Psychology", 64, 1962, 31—38.

Pet t igrew, 1979= Pettigrew, ThomasF. The ultimate attributionerror Extending AUport's cognitive analysis of prejudice.—"Personality andSocial Psychology Bulletin", 5, 1979, 461—476.

Polanyi, 1979 = Polanyi, Livia. So what's the point?—"Semiotica",25, 1979, 207—242.

Reichman, 1981 = Reichman, Rachel. Plain Speaking. A Theoryand Grammar of Spontaneous Discourse. Cambridge, Mass.: Bolt, Beranekand Newman, 1981.

Sacks, Schegloff and Jefferson, 1974= Sacks, Harvey,Schegloff , Emmanuel A. and Jefferson, Gail. A simplest systematic*for the organisation of turn-taking for conversation.—"Language", 50,1974,596—735.

Schank, 1982= Schank, RogerC. Dynamic Memory. Cambridge:Cambridge University Press, 1982.

Schank and Abelson, 1977= Schank, RogerC., and Abelson,Robert P. Scripts, Plans, Goals and Understanding. Hillsdale, N. J.: Erlbaum,1977.

Schenkein, 1978 = Schenkein, Jim (ed.). Studies in ConversationalInteraction. New York: Academic Press, 1978.

Schwartz and Jacobs, 1979 = Schwartz, Howard, and Jacobs,Jerry. Qualitative Sociology. New York: Free Press, 1979.

Tajfel, 1981 = Tajfel, Henry. Human Groups and Social Categories.Cambridge: Cambridge University Press, 1981.

— массовых коммуникаций 112 — меньшинства 268, 269— новостей 230, 248 — предубеждения 174, 268, 300

тематическая структура 228 — ситуации 178, 179— установки 176, 177

ФЯ

Фреймы 12, 13, 16, 17, 23, 24, 27— и речевые акты 16, 17— конвенциональные 30 Язык— социальные 23 — и власть 8— эпистемическве 38 — и контекстные ожидания 51

— и намерения 50, 92— и социальная структура 22

Э — и социальный контекст 14,22,23

Эпизод 62, 245, 246 — и этнические предубежденияэпизодические модели 68 7этнические — и этнический дискурс 9

СОДЕРЖАНИЕ

Ю. Н. Караулов, В.В. Петров. От грамматики текста к ког-нитивной теория дискурса 5

I.

Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов.Пере», с англ. М. А. Дмитровской . 12

Макростратегии. Перев. с англ. С. Н. Сухомлиновой . . . . 41Эпизодические модели в обработке дискурса. Перев. с англ.

С. А. Ромашка 68Анализ новостей как дискурса. Перев. с англ. С.Ю. Медведевой 111

II.

Когнитивные модели этнических ^ситуаций. Перев. с англ.Г.Е.Крейдлшш ' . 161

Предубеждения в дискурсе: рассказы об этнических менышшст-вах. Перев. с англ. В. С. Оптовой 190

Структура новостей в прессе. Перев. с англ. С. Ю. Медведевой 228Когнитивные и речевые стратегии выражения этнических пре-

дубежден™. Перев. с англ. О. А. Гулыги 268Основные публикации работ Т. А. ван Дейка 304Предметный указатель 307