1

..

4

Хартия ПЕН-клуба основывается на резолюциях его международных конгрессов и состоит в следу-ющем:

ПЕН декларирует, что:1. Литература, явление хотя и национальное по

происхождению, не знает границ и должна оставаться средством общения между народами, вопреки труд-ностям национального и международного характера.

2. При всех обстоятельствах, и особенно во время войны, национальные или политические устремления не должны оказывать влияния на художественные произведения, на дело защиты гуманизма.

3. Члены ПЕН-клуба должны всегда использовать свое влияние для установления взаимопонимания и уважения между народами; они обязуются прилагать все силы к тому, чтобы противодействовать классо-вой и национальной вражде, лично бороться со всеми видами унижения и дискриминации по расовому и национальному признаку, защищать общечеловече-ские идеалы, идеалы всеобщего мира.

4. ПЕН-клуб выступает в защиту принципов свобо-ды информации внутри каждой страны и между всеми странами, его члены обязуются выступать против подавления свободы слова в любой ее форме в тех странах и обществах, к которым они принадлежат, а также во всем мире, когда это представляется возможным. ПЕН-клуб выступает в защиту свободы печати и против произвольного применения цензуры в мирное время.

ПЕН-клуб считает, что необходимое продвижение человечества к более высоким формам политической и экономической организации требует свободной критики правительства, органов управления и по-литических институтов. Поскольку свобода пред-полагает добровольную сдержанность, члены ПЕН-клуба обязуются выступать против таких негативных аспектов свободной печати, как лживые публикации, преднамеренная фальсификация, искажение фактов или тенденциозно бесчестная их интерпретация ради политических, групповых и личных целей. Членство в ПЕН-клубе открыто для всех квалифицированных писателей, которые признают эти цели независимо от национальности, языка, расы, цвета кожи или вероисповедания.

Хартию ПоддЕрживают:

Захаров Петр, арзамазов алексей, владыкин владимир, владыкина татьяна, ишмуратов анатолий, Байметов владимир, Шепталин алексей, Миннекузин рафит, Буранова Лариса, Матвеев Сергей, Шибанов виктор, орехова Лариса, Пчеловодова Надежда, Зве-рева татьяна, рябинина Зинаида, Морозов василий, Галиханов Касим, вахитов Лев, Кибардина Светлана, Федотов иван, Баженов Павел, Никитина Елена, Едыгарова Светлана, Глебова Наташа.

* Хартия ПЕНа является частью Конституции Между-народного ПЕН-клуба, принятой на Конгрессе в Рио-де-Жанейро в 1979 г., поправки внесены на конференции в Кембридже в апреле 1988 г., дальнейшие изменения утверждены на Конгрессе в Хельсинки в сентябре 1998 г. Название «ПЕН» является аббревиатурой английских слов- Poet, Essayist, Novelist- сокр., PEN - по-английски ручка.

ЛюКа ИППоЛИт. На берегу реки.

5

основание ПЕН-клуба было одной из многих попыток объединить европейских интеллектуалов после Первой Мировой войны. ПЕН-клуб, однако, существенно отличается от других ассоциаций. Если сравнить его, например, с «Кларте», левым международным альянсом интеллигентов анри Барбюса, то поражает, какую сложную структуру имела «Кларте», организация, которая с самого начала была обречена. в отличие от нее, ПЕН-клуб был импровизацией.

У практически никому не известной английской писательницы по имени Кэтрин Эми доусон-Скотт родилась идея основать вечерний клуб для писа-телей. она считала, что если бы подобные клубы существовали в других европейских столицах, писатели знали бы, куда пойти, чтобы встретиться с коллегами, товарищами. для большего они не предназначались.

Первый обед состоялся 5 октября 1921 г. Сре-ди присутствующих выделялся джон Голсуорси, который согласился присоединиться к ПЕНу. он стал первым президентом клуба. все были удив-лены тем, что Голсуорси посвятил себя делу ПЕН-клуба. всего несколько недель назад он ответил одной шведской газете, которая пригласила его принять участие в конгрессе писателей — сто-ронников мира, что, по его убеждению, писатели меньше всего пригодны для международного сотрудничества. По мнению Голсуорси междуна-родная конкуренция и искусство не имеют между собой ничего общего. ПЕН-клуб, однако, не имел для Голсуорси никаких идеологических или по-литических задач, и отсутствие подобных целей, несомненно, обеспечило успех организации.

в 1923 году, когда ПЕН-клуб проводил свой первый международный конгресс в Лондоне, цен-тры были уже созданы в одиннадцати различных странах. Годом позже их количество возросло до восемнадцати. Но прошло совсем немного времени и политические разногласия проникли в ПЕН-движение.

За десятилетие своего президентства Голсуор-си вел непрерывную борьбу против проникнове-ния политики в клуб. Это было сражение, которое, в конечном счете, было проиграно. даже в ходе первого конгресса оппозиция стала очевидной.

Бельгийские делегаты отказались принимать уча-стие в случае приглашения немецких писателей во главе с Герхартом Гауптманом. Причиной тому было поведение Гауптмана во время войны.

ромен роллан, резко критиковавший шо-винистические заметки Гауп-тмана в 1914 г., опублико-вал открытое письмо в жур-нале «Европа», в котором он обрушился на бельгийских п и с а т е л е й . «Если бы ин-теллектуаль-ное сотрудни-чество могло бы стать воз-можным только после того, как все преступле-ния были бы наказаны, от Европы не осталось бы камня на камне», — писал роллан.

роллан был избран почетным президентом английского ПЕН-клуба. Французы, которые не могли забыть антипатриотическую линию поведе-ния роллана во время войны, отнеслись к этому с крайним неодобрением. анатоль Франс, пре-зидент Французского ПЕНа, отказался принимать роллана в члены.

Политические антагонизмы открыто прояви-лись, когда осенью 1926 года ПЕН-клуб проводил свой четвертый конгресс в Берлине. Это был пер-вый серьезный международный конгресс, который проводился в Берлине после войны, поэтому он привлек к себе большое внимание. в день, когда должно было состояться открытие конгресса, жур-нал «ди Литерарише вельт» опубликовал резкие нападки на ПЕН-клуб. Многие молодые писате-ли во главе с Бертольтом Брехтом, альфредом деблином, робертом Музилем, Йозефом ротом, Эрнстом толлером и Куртом тухольским проте-

томас фон Вегесак Шведский издатель, видный деятель междуна-

родного правозащитного движения, на протяже-нии ряда лет возглавлял Комитет «Писатели

в заключении» Международного ПЕН-клуба.

вань дуннеысь

калыккуспо

ПЕН-клуб

кылдћз

1921 арын.

Удмурт ПЕН-

клуб нырысьсэ

люкаськиз

2005 арын.

Джон Голсуорси Пен-клублэн нырысетћ

председателез

6

лагать, что можно отгородиться от политики и социальных вопросов». в письме к Голсуорси Улд выделяет это замечание толлера и добавляет, что он создаст проблемы для всей организации.

Улд был потрясен попыткой толлера принять в ПЕН-клуб русских писателей. Еще в 1923 г. Бо-рис Пильняк, который в то время жил в Лондоне, сделал попытку основать клуб русских писателей. Пильняк полагал, что такой клуб мог бы объеди-нить писателей из Советской россии и живущих в эмиграции. однако уже скоро стало очевидным, что эта попытка была безуспешной.

толлер вышел непосредственно на министра культуры анатолия Луначарского. Предложение вызвало интерес русских властей, и Бела иллеш, президент Международного объединения рево-люционных Писателей, сообщил, что они готовы направить свою делегацию на конгресс ПЕН-клуба в амстердаме в l930 г. Пришедший в ужас Голсу-орси поспешно ответил, что русским писателям будут рады в ПЕН-клубе, как только они создадут свой собственный центр, но никто не собирается принимать в ПЕН-клуб эту левацкую фракцию.

в 1932 году в Будапеште прошел последний конгресс, на котором присутствовал Голсуорси. На открытии сессии он провозгласил декларацию из пяти пунктов. они могут рассматриваться как краткое изложение Устава ПЕНа, который он сам

стовали против претензий Немецкого ПЕН-клуба представлять немецкую литературу.

«Я полагаю, что приготовления Берлинского ПЕН-клуба проводились под знаком банкета, — писал Бертольт Брехт. — от этих стариков нечего было ждать. они умышленно исключили все сколь-ко-нибудь молодое, поэтому этот конгресс, по крайней мере постольку поскольку он затрагивает Немецкую группу, является абсолютно и безна-дежно ненужным и даже вредным. джон Голсуорси был расстроен такой массированной критикой немецких писателей со стороны молодого по-коления. в своей книге о Голсуорси, Гермон Улд, секретарь Международного ПЕН-клуба, описывает встречу между президентом и тремя молодыми немецкими писателями — Брайтом, толлером и арнольтом Бронненом.

По словам Улда, «это был забавный эпизод. Голсуорси фактически не знал немецкого языка, мой немецкий не выдерживал никакой критики. из немцев только толлер говорил по-английски, и то с большим трудом. Я помню, как часто он заверял нас, что ситуация была <penible>». вскоре толлер уже играл центральную роль в ПЕНе. он был первым, кто выступал за политизацию дея-тельности ПЕНа.

После конгресса 1930 года в варшаве, перво-го, в котором участвовал толлер, он писал: «идея ПЕН-клуба будет выхолощена, если не придать ему новые импульсы. Было бы иллюзорно по-

Сальвадор Дали. Сон. 1937, холст, масло.

7

помогал составить за несколь-ко лет до этого.

• ПЕН выступает за Лите-ратуру в смысле искусства (ни журналистики, ни пропаганды) и за распространение Литера-туры как искусства из страны в страну.

• ПЕН выступает за добрую дружбу между писателями в их собственных странах и между писателями всех остальных стран.

• ПЕН придерживается того принципа, что его члены не могут ничего делать или писать для разжигания войны.

• ПЕН выступает за гума-низм. такие слова как национа-лизм, интернационализм, де-мократический, аристократи-ческий, империалистический, антиимпериалистический, бур-жуазный, революционный и любые иные слова, имеющие определенное политическое значение, не могут быть свя-заны с ПЕНом, поскольку ПЕН не имеет ничего общего с государством или партийной политикой, и не может слу-жить ни государственным, ни политическим интересам или конфликтам.

Уже на конгрессе в дубров-нике делегаты ПЕНа смогли вспомнить слова Голсуорси. На конгресс приехала делегация немецкого ПЕНа, которая за несколько месяцев до этого исключила всех еврейских и коммунистических членов и из-брала новый исполком, первым официальным деянием которо-го была телеграмма с выражением преданности Гитлеру. решение Немецкого ПЕН-клуба послать делегатов в дубровник было небесспорным. в газетной статье писатель вил веспер выступил против этого решения и написал, что «нам не следует ждать от такого решения ничего, кроме неприятностей».

однако Немецкий клуб не испытывал недостат-ка в поддержке. После его реорганизации им были получены письма с выражением солидарности от членов ПЕН-клубов в италии, австрии и Швей-царии. Письма доброй воли были посланы даже членами английского ПЕН-клуба, как стало из-вестно на заседании 20 мая. По пути в дубровник

немцы обратили внимание, что многие делегаты сердечно приветствовали своих немецких коллег. Накануне конгресса немцы смогли договориться о проведении встреч с рядом наиболее важных представителей присутствующих там центров. Как сообщалось в Берлин, Герберт Уэллс согласился не упоминать о сжигании книг и преследовании радикальных и еврейских писателей, и пошел на принятие резолюции, написанной в общих вы-ражениях, в которой подчеркивалась важность свободы выражения мнений без каких-либо ссы-лок на Германию.

С этим не согласился лишь один бельгийский

Кранах Старший Лукас. Венера.

8

писатель. от имени своего собственного центра и ряда других клубов он выдвинул намного более «зубастую» резолюцию. Немецкие делегаты при содействии жюля ромена и других попытались за кулисами замять эту резолюцию.

Немцы согласились принять новую версию резолюции при условии, что она будет принята без обсуждения. Уэллс, однако, отказался от такого условия. По его мнению, писательская

организация сделает себя посмешищем, если не позволит обсудить весьма критическую ситуацию в Германии.

Первым выступавшим был Гермон Улд. он задал немецкой делегации два прямых вопро-са. Протестовал ли Немецкий ПЕН-клуб против преследования интеллигенции и какова была

Дюрер альбрехт. автопортрет в перчатках.

9

его реакция на сжигание книг. Правда ли то, что членам клуба были разосланы письма, в которых говорилось, что лица с коммунистическими или левыми экстремистскими взглядами не могут бо-лее считать себя членами Клуба? Когда Эрнст тол-лер, которого югославы пригласили персонально, попросил слова, немецкие делегаты покинули зал. Некоторые австрийские, голландские и швейцар-ские делегаты последовали их примеру. «такое никогда не могло бы случиться при Голсуорси!» — выкрикнул голландский делегат. Германский клуб не был исключен в дубровнике. По возвращении в Берлин было созвано собрание для обсуждения новой ситуации. все присутствующие согласились продолжить членство в организации.

осенью в Лондоне был созван международ-ный комитет. Когда на нем немецких делегатов снова призвали ответить на вопросы о событиях в стране, немецкие представители информиро-вали комитет о том, что их клуб решил выйти из организации.

Последняя ассамблея, в которой принимал участие Немецкий ПЕН-клуб, состоялась в январе 1934 года. На этой встрече было принято реше-ние создать новую международную организацию национально мыслящих писателей. Ханс Йост проявил готовность стать президентом новой организации. Готтфрид Бенн принял обязанности вице-президента. ассоциация национальных пи-

сателей пыталась привлечь членов из делегатов ПЕНа, которые поддержали немецких представи-телей в дубровнике. Но если немцы полагали, что швейцарский или итальянский ПЕН-центры готовы сменить организацию, то они ошиблись.

вместе с тем эти события явно вели к расколу Клуба. Когда руководство решило направить пись-мо протеста в Берлин по поводу преследований интеллигенции, не меньше четверти членов вышли из Клуба. для многих из них решающим фактором были не симпатии к гитлеровскому режиму, они справедливо опасались, что могут лишиться не-мецкого книжного рынка. Уэллсу оставалось быть президентом непродолжительное время.

На конгрессе, состоявшемся в Барселоне в мае 1935 года, его убедили продолжить исполнение своих обязанностей еще на один год, но он за-явил, что больше не считает, что ПЕН-клуб можно и далее держать в стороне от международной политики. Кроме того, не удались его попытки организовать принятие в ПЕН-клуб русских пи-сателей. время от времени, Уэллс отмечал, что складывается представление, будто существует особая задача ПЕНа — сражаться с реакционными силами, но это не так. обязанностью ПЕН-клуба было бороться за свободу мнения независимо от того, идет ли такая угроза справа или слева. и он

Сандро Боттичелли. Весна.

10

добавил: сегодня для сво-боды существует больше угрозы слева, чем справа. Левые представляются бо-лее опасными, поскольку их теории привлекательнее и больше соответствуют вку-сам молодого поколения.

английский секретариат ПЕНа отдал предпочте-ние чешскому писателю Карелу Чапеку в качестве преемника Уэллса на по-сту президента. Но Уэллс самостоятельно связался с французским писателем жюлем роменом. Когда Чапек об этом узнал, он отозвал свою кандидатуру.

жюль ромен был из-бран Президентом Между-народного ПЕН-клуба на конгрессе в Буэнос-айресе осенью 1936 года. вы-боры были противоречивыми. На ромена резко нападало крайне-левое крыло за то, что он про-должал поддерживать дружественные контакты с немецким молодежным движением, вдохновляе-мым национал-социализмом. Было бы неверно называть жюля ромена реакционером; вместе с тем, он был оппортунистом в своем стремлении ублажать всех. однако для Международного ПЕНа

такой президент на последующие тяжелые годы явился неблагоприятным поворотом. Более того, отношения ромена с английским руководством ПЕНа были некоторое время напряженными. Еще в 1920 годы он предлагал, чтобы ПЕН-клуб перевел свою штаб-квартиру в Париж.

в сентябре 1939 года ежегодный Конгресс ПЕН-клуба должен был состояться в Стокгольме.

Пабло Пикассо. Фабрика в Хорта де Эбро.

Макс Вебер. Этюд фигуры.

11

в последнюю минуту Шведский клуб решил отменить встре-чу. Многие иностранные гости уже прибыли, и Г. Уэллс в по-следнюю минуту предпринял попытку убедить шведов из-менить свое решение. Уэллс и его английские друзья хотели, чтобы ПЕН-клуб заявил миру о том, что интеллигенция больше не собирается принимать уча-стие в новой мировой войне. Это никак не соответствовало стремлениям жюля ромена, который собрался выпустить декларацию, призывающую всех членов ПЕНа поддержать усилия своих правительств отстоять демократию перед лицом над-вигавшейся угрозы.

Когда немецкие войска вош-ли во Францию, жюль ромен бежал через испанию и Порту-галию в СШа. в Нью-Йорке он выступил с инициативой создать Европейский ПЕН-клуб в из-гнании. Международный секре-тариат в Лондоне почувствовал в этом угрозу для себя. Без предварительной консультации с международным Президентом летом 1941 года в Лондоне был созван конгресс, который от-странил жюля ромена. С самого начала все были убеждены, что снова международным Прези-дентом будет избран Г. Уэллс. Но он был готов принять такое предложение только на одном условии, а именно, что ему будут помогать три вице-президента. Первоначально торнтон Уайл-дер, томас Манн и жак Маритен согласились принять на себя такие обязанности, однако, они отозвали свои кандидатуры, узнав, что Лондонский конгресс выступил с критикой жюля ромена.

После завершения Лондонского Конгресса Гер-мон Улд взял на себя ответственность за назначе-ние на эти посты двух других кандидатов. По этой причине вряд ли можно утверждать, что ПЕН-клуб официально избрал руководство в юридическом понимании этого термина. ПЕН-клуб возобновил свою деятельность после войны во многих от-ношениях другой организацией, по сравнению с той, которая существовала в межвоенные годы. особенно явно эти различия проявились, когда ПЕН-центры собрались на отложенный конгресс

в Стокгольме летом 1946 года. Большая часть дискуссий велась по политически взрывоопасно-му вопросу, как обращаться с теми писателями, которые сотрудничали с нацистами.

Предложение голландцев о том, чтобы различ-ные ПЕН-клубы составили и обменялись черными списками коллаборационистов, получило боль-шинство, хотя Гермон Улд в своем выступлении, исполненном пафоса, настаивал на том, что такой шаг противоречил бы принципам ПЕНа. в Стокгольме ПЕН-клуб, наконец, приобрел более жесткую структуру. до этого времени он управлял-ся международным комитетом, который время от

Пабло Пикассо. Жизнь. 1903.

12

ХартиЯ ПЕН-а*

времени собирался в Лондоне и на ко-тором редко присут-ствовали все члены. Прошло предложе-ние создать испол-нительный коми-тет, в который все ПЕН-клубы могли направить своих де-легатов. Поскольку до второй мировой войны деятельно-стью ПЕН-клуба ру-ководил президент, полномочия были поделены между се-кретариатом и ис-полкомом.

Главным вопро-сом после войны было выработать позицию, которой предстояло при-держиваться в от-ношении немецких писателей. Пробле-ма была решена на конгрессе в 1947 году. томас Манн был среди тех, кто придерживался мне-ния, что немецким писателям можно доверять после того, как они создадут новый клуб. Но со стороны стран, ко-торые были окку-пированы немцами, было много голосов, возражавших против такого предложе-ния. Бельгийский писатель Луи Пье-рар напомнил, как немецкий вопрос обсуждался после Первой мировой во-йны. «тогда тоже было желание принять Германию в организацию, и делались ссылки на «надежных интеллектуалов», таких как Герхарт Гауптман. Но как повели себя эти интеллектуалы в гитлеровскую эру? тот же Гауптман, которого представляли моделью респу-бликанца, оказался оппортунистом и трусом. На этот раз мы должны быть более внимательными. давайте подождем год-два». другие писатели,

как, например, француз веркор, были менее жесткими. веркор заявил, что немецкий клуб будет приемлемым, если будет поставлен под контроль международной комиссии. Комиссия была расширена за счет членов из стран, бывших под оккупацией немецких войск.

Козимо анджело Ди. Прозванный Бронзино: "Не тронь меня" (Явление Христа Марии Магдалине) ок. 1560.

13

Немецкая литерату-ра была представлена Немецким ПЕН-клубом в изгнании и теми писа-телями, которые остава-лись в Германии. Новый Немецкий ПЕН-клуб был основан на встрече в Геттингене осенью 1948 года. Было решено из-брать не менее трех председателей. ими стали Герман Фридман, Эрих Кестнер и иоган-нес Бехер. избрание последнего стало по-лемическим вопросом. до создания Германской демократической ре-спублики у Бехера было уже несколько офици-альных постов во вре-мя «холодной войны», центром которой была Германия, конфликты внутри Немецкого ПЕН-клуба сосредотачива-лись вокруг этого лица. в 1951 году три члена Немецкого ПЕН-клуба во главе с теодором Пливером потребовали отставки Бехера. однако на ежегодном собрании ПЕН-клуба Бехер был переизбран. Члены из Западной Германии, со-ставлявшие большин-ство на собрании, решили выйти из клуба и соз-дать свой собственный. Политика играла большую роль в организации.

Сначала проблема обсуждалась на встрече международного исполкома весной 1952 года. Западно-Германскому клубу отказали в призна-нии. Французский делегат иронично заметил, что он слышал о восстаниях меньшинств, но то, что должно быть наказано большинство — это что-то новое. в конце концов, осенью того же года оба немецких клуба получили признание. в течение некоторого времени восточно-Германский центр имел членов в обоих немецких государствах. Ухудшающийся международный климат вынудил ПЕН-клуб принять более активную политическую линию против тех стран, где нарушалась свобода выражения.

тот факт, что ПЕН-клуб привлекал внимание к авторам, которые были в тюрьмах из-за произ-ведений, которые они публиковали, не был чем-то

новым для истории ПЕН-движения. Еще в марте 1924 года Французский ПЕН-клуб написал руко-водству в Лондоне письмо с предложением, чтобы английский и Французский ПЕН-центры выразили совместный протест против того, что испанский диктатор Примо де ривера выслал испанского пи-сателя Мигуэля де Унамуно на отдаленный остров. англичане ответили, что это политическая про-блема и потому не может решаться ПЕН-клубом. в то же время французские члены предложили создать специальный комитет, который бы при-влекал внимание к подобным случаям. англичанам удалось снять этот вопрос.

только через 36 лет стало возможным реали-зовать эту идею. На этот раз инициативу проявил Швейцарский ПЕН-клуб. в апреле 1960 года на-чал работать Комитет «Писатели в тюрьмах». в него входили три члена — дэвид Карвер (который сменил Гермона Улда на посту международного

Шассерио теодор. туалет Эсфири. 1841.

14

секретаря), Сторм джеймсон от английского ПЕН-клуба и виктор ван врисланд из Голландского ПЕН-клуба. вскоре была создана организация «Эмнести интернэшнл», которая частично вышла из Комитета «Писатели в тюрьмах». Если между двумя мировыми войнами нападки на свободу вы-ражения были довольно редки, то после второй мировой войны они стали все более частыми. По большому счету простые протесты стали недо-статочными.

в январе l97l года ряд членов Голландско-

го ПЕН-клуба выступили с инициативой по созданию специального фонда для по-мощи преследуемым писа-телям и их семьям. Генрих Белль, бывший в том году Международным президен-том, передал фонду часть денег из своей Нобелевской премии.

Сегодня ПЕН-клуб явля-ется единственной между-народной организацией писателей. он пережил все другие попытки такого рода, от «Кларте» до COMES. объ-яснение тому может быть найдено в его независи-мости. в отличие от других попыток объединить писа-телей всего мира, ПЕН-клуб всегда отказывался прини-мать какую-либо поддержку от политических партий, властей или государств. ПЕН-клуб никогда не высту-пал в какой-либо иной роли, кроме той, что представлял своих членов. в тех случаях, когда на конгрессах ПЕНа затрагивались политические вопросы, это не было вы-ражением пожеланий части самой организации приоб-рести политическое влия-ние, а поскольку политика непосредственно угрожала свободе самовыражения, без которой деятельность ПЕН-клуба была бы бес-смысленной. в этом смысле решимость Голсуорси во что бы то ни стало сохранить неполитический характер ПЕН-клуба не утратила свою актуальность и сегодня.

Материал взят из сайта русского ПЕН-клуба.Михаил Врубель. Гадалка.

15 Михаил Врубель. Портрет артистки

Надежды Ивановны Забелы-Врубель.

Михаил Врубель. Пан.

Михаил Врубель. Демон сидящий.Михаил Врубель. Шестикрылый серафим.

16

Винсент Ван Гог. Подсолнечники.

Рансон Поль-Элию. Пейзаж в манере Наби.

юлиус Шнорр фон Карольсфельд . Портрет Клары Бьянки Квандт с лютней в руках.

Пуан арман. Нимфа в символическом пейзаже.

Клуэ Франсуа. Елизавета австрийская, королева Франции.

17Пуан арман. Нимфа в символическом пейзаже.

Клуэ Франсуа. Елизавета австрийская, королева Франции.

Халс Франс. Паяц с лютней.

Клуэ Франсуа. Конный портрет Франциска I.

18

Удмурт ПЕН-клуб ёзчиослэн Нырысетћ Кенешсы пусйиз: ПЕН-клуб туннэ нуналэ удмурт калык куль-туралы туж трос њечсэ вайыны быгатоз.

Нырысь ик, со аслаз кылдэменыз ик ини, удмурт калыкез мукет дуннеысь калыкъёсын одћг радэ сул-тытоз, озьы ик удмурт калыклэсь данзэ љутоз финн-угор калыкъёс пќлын но — угось Россиысь финн-угоръёс пќлын таџе ПЕН-центр нырысьсэ кылдэ на.

Кыкетћез, одћг малпанэн, одћг ужрадъёсын огазеялоз удмурт писательёсты, журналистъёсты, учёнойёсты, художникъёсты но мукетъёссэ гожъ-яськон удысэн герњаськем адямиосты. Вань-а солэн умоез? Умой учкид ке, њечез татын трос гинэ. Кызьы тодћськоды, СССР-ын вань та выллем удысъёс нимаз союзъёслы люкылэмын вал, соин ик кужымзэс но та огазяськонлэсь туннэ нуналэ асьмеос ум адњиське; нош кунгож сьќрысь ПЕН-клубъёс котьку огазе герњало вал пќртэм удысысь адямиосты одћг тодметэн — гожъяськон удысэн. Валамон ини, ПЕН — ручка, озьы ик П-оэзия, Э-ссе, Н-овелистика нырысетћ радэ потто вал литература удысын ужасьёсты. Нош журналистъёсты но пќртэм культурологъёсты, кри-тикъёсты, переводчикъёсты, искусствоведъёсты, философъёсты, историкъёсты асьсэ пќлазы кыске-мен та ПЕН-клубъёс трослы пайдаё луизы асьме союзъёсмылэсь. Та клубъёсын литература вќзын њеч азьланьскизы журналистика но, критика но, адями пушкез эскерись удысъёс но, одћг кылысь мукет кылъёсы берыктылон ужъёс но. Журналистика татын луиз чупрес, кышкасьтэм но сэзь, критика — чебер, мур, паськыт, котьку выльзэ утчась (пусйыны кулэ: литературной критика вќзын азьланьскизы озьы ик искусствоведъёс, театр-кино критикъёс, журнали-стика, сиён-юон но мукет удысъёсысь критика). туж њеч пуктэмын вал та ПЕН-клубъёсын кылысь кылэ берыктон ужрадъёс но — туннэ но соос трос ужало та удысын.

Куинетћез, Дуннеысь калыккуспо ПЕН-клуб котькуд аре кудаз ке но странаын ортчытъя аспќртэм кенешонъёс, отчы мыно котькуд ПЕН-клубъёсысь делегатъёс. Валамон ини, таџе калык пќлы потылонъ-ёс котьку бадњым пайдалыкоесь луо котькуд ПЕН-кулубъёслэн ёзчиоссылы. Кылсярысь, кемалась-а бигеръёслэн писательёссы, журналистъёссы, уче-нойёссы ПЕН-клубзэс кылдытћзы, но соос туннэ ну-наллы трос кунъёсын но пќртэм кылъёсын асьсэлэсь альманахъёссэс поттылћзы ини. Њеч ужало бигеръёс финнъёсын но, венгеръёсын но.

Ньылетћез, Удмурт ПЕН-клуб бадњым уж нуоз удмурт калык культураез туала дунне калык культура пќлы вќлмытонын.

Пётр Захаров.

Вќй юоН Сямай, вуиз-а но вуиз-а, ай гай,Витем вќй юон вуиз-а, ай гай?Витем вќй юон вуиз ке, ай гай,Милемлы мылкыд луиз-а, айгай?Љужыт гурезе тубыса, тубыса,Тћяське сћес калъёсы, ай гай.Мурт кадь ик луыны турттыса, ай гай,Џыжаз, шол, сюлэм вќйёсы.

аКаШКа СЯМ Ай тќл тќлалоз но, тќл тќлалоз,Турын кабан йылын но тќл шудоз.Турын кабан йылын но тќл ке шудоз,Милям интыямы но кин шудоз?

ВоЗь ВыЛ СЯМВозь вылын сяська кызьы љужа,озьы љужаськом асьмеос.Куакын пушмульы кызьы люкиське,озьы люкиськиськом асьмеос.

Толон но адњи, ай, тћледыз,Туннэ нош адњи тћледыз.Туж уно муртъёс, ай, пќлысен,Туж мусо адњи тћледыз.

СЕМыК СЯМтэтэ сяськаез бичатэк кыли,Али уз тќлњы шуыса.Верано кылме вератэк кыли,али уз кошкы шуыса.Кыдёкын адске, чиль-дол адскета кебитэдлэн тунгонэз.Кыдёкын кылћське, мусо кылћськеМилям туганлэн куараез.

туЛыС СЯМКошкись вуэ кошкисько валЧабкос пасьта бќз понна.Пинал бен йырме ыштћсько валДас вить арес пи понна.

тулыслэн вуэз марлы куажгетэ?Кошкон интыез њоскытысь.милям бен кќтмы марлы бќрдэ?Улон интымы њоскытысь.

удмурт Калык кырњанъёс

19

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

20

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

21

аШаЛьчИ оКИаШаЛьчИ оКИ (Векшина Лина Григорьевна) —

первая удмуртская поэтесса, получившая известность уже в 20-е гг.

ашальчи оки родилась 4 апреля 1898 г. в деревне Кузебаево ныне Граховского района уаССР в семье крестья нина-середняка. училась в Граховской на-чальной и двухклассной школах, затем — в Централь-ной вотской школе с. Карлыган Марийской аССР, после окончания которой в 16 лет стала учительницей.

В 1919 г. поступила на рабфак Казанского уни-верситета и вскоре она — студентка медицинского факультета. С 1928 г. работала врачом-окулистом. За особо большие успехи в ликвидации трахомы ей присвоено звание «Заслуженный врач удмуртской аССР». В годы Великой отечественной войны Л. Г. Векшина была фронтовым хирургом, имеет военные

награды. Демобилизовавшись из армии в октябре 1946 г., до выхода на пенсию работала врачом в алнашской районной больнице.

ашальчи оки писала статьи, очерки, рассказы для детей. Но популярность ей принесли стихи — лири-ческие, полные глубоких чувств.

Первые стихотворения поэтессы стали появляться в 1918 г. на страницах газет «Виль синь» и «Гуды-ри». В чис ле публикаций — перевод стихотворения а. С. Пушкина «Если жизнь тебя обманет».

В 1933 г. Л. Г. Векшина подвергалась репрессии, после чего отошла от творческой работы. отдельные публикации последних лет большого успеха не имели.

Имя ашальчи оки вошло в историю удмуртской литературы как зачинательницы женской поэзии.

(1898—1973)

«ЛуЛы МыНаМ…»Лулы мынамВозь выл бубли ке но — Марлы медаБурдыз сќсырмылэм?

Сюлмы мынамЧебер кырезь ке но — Марлы медаСиез тћяськылэм?

Мылкыд мынамЗарни манет ке но — Марлы медаЖильы борды со думылэм?1925

тоН юаД МыНЭСьтыМтон юад мынэсьтым:— марлы бен кылбуръёс гожъяськод‚Чик юнме кужымдэ быдтћськод?

Бен юад-а‚ юад-а‚ эше‚Бусыысь џуж кисьмам сезьылэсьмарлы со уй-нунал џаштыртэ‚уй-нунал ас понназ вераське?

Шур вулэсь нош юад-а‚ эше‚марлы со дугдылтэк жальыртэ‚Дугдылтэк ас понназ куаретэ?

Уџыед но тулыс садъёсынмарлы бен љыт-џукен весь чирдэ — тон юад-а сое?1919

ВоЗьытЛыК Возьдаськись удмурт ныллы сћзисько

Вань висён дуннеын — туж урод со висён:

Возьытлык солы нимУдмуртъёс понћллям.

ог вамыш кыльытэк‚мон сьќры со ветлэ‚туж уно малпаммеВератэк со кельтэ.

Кылсярысь‚ верало:Вань мынам матынэ‚Туж визьмо со муртэ‚туж чебер малпанэ.

Кыџе но чебересьЛћятон кылъёсмеМон солы лушкеменВерасал ог љытэн.

Уг‚ уг лу верамеодћгзэ но кылме:Возьытлык висёнэмон вќзын вамыштэ — Вань веран кылъёсмеГерњаса со куштэ.

тани вань эшъёсыульчаын юмшало.«ойдо тон но» шуса‚Сьќразы туж ќтё.

«Џок‚ уг юмша» шуса‚Эшъёсме келясько.Пересь мурт кадь, огнамМон корка кылисько.

— Тумошо тон‚ Аннок,— Эшъёсы верало,— мылкыдыд пересьмем‚Сюлэмыд из луэм.

— Из ќвќл сюлэмы‚яратон эшъёсы‚

Пересьмем но ќвќлта пинал мылкыды.

Тћлесьтыд но уноюмшасал‚ шудысал‚Шудысал‚ эктысал‚Эрике ке лусал...

Эрикме возьытлыколокытчы кариз‚мылкыдме но йќнтэмЖильыен думылћз...

ДауРАмалы ке луысал‚Кыдёке кошкысал — Дуннеез котыртысал‚ас шудме шедьтысал,

Кутыса берыктысалмон пинал даурме‚Кутскыса воштысалта пересь бамъёсме.

Пурысьтам йырсимеНош ик сьќд карысал‚Шуг улћсь сюлэммемон шудћсь карысал.

ой‚ ќвќл амалыНош пинал луыны‚ќвќл ук кужымыДаурез вормыны.

толалтэ сяськаезЧик уг лу поттыны‚ортчылэм даурезуг лу берыктыны.1919

22

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

23

КУЗЕБАй ГЕРДВ истории развития удмуртской советской литературы и культуры большую роль сыграл Кузебай Герд

(Кузьма Павлович чайников), известный удмуртскому народу как поэт и прозаик, драматург и общественный деятель, фольклорист и этнограф, лингвист и критик, актер и педагог-методист, музыковед и переводчик.

К. Герд родился 2 (14) января 1898 г. в деревне Большая Докья (Покчивуко) ныне Вавожского рай-она удмуртской аССР в семье крестьянина. окончив деревенскую и Вавожскую двухклассную школу, в 1912—1916 гг. учился в Кукарской учительской семинарии, после окончания которой два года был заведующим Большеучинской двухклассной школы. После Великой октябрьской революции активно участвовал в просвещении родного народа, будучи заведующим удмуртским отделом Малмыжского уоно с июня 1918 по март 1920 г. В начале 1920 г. он был назначен заведующим издательским отделом удмурт-ского комиссариата, а после организации автономии удмуртии К. Герд с августа 1921 г. был заведующим до школьным подотделом удмуртского облоно. осенью 1922 г. К. Герд был направлен на учебу в Высший литературно-художественный институт им. В. Я. Брюсова, после завершения которого он по рекомендации академика ю. М. Соколова был зачислен в аспирантуру Научно-исследовательского института этниче-ских и национальных культур народов Востока. Закончив аспирантуру и получив звание доцента, К. Герд был рекомендован группой профессоров в докторантуру, но был отозван в Удмуртию, где в 1930—1932 гг. работал преподавателем советско-партийной школы. В мае 1932 г. Герд был арестован и осенью 1934 г. осужден якобы за создание контрреволюционной шпионско-террористической организации и сослан на Соловецкие острова, где 2 ноября 1937 г. расстрелян. 23 мая 1958 г. постановлением Главной военной прокуратуры посмертно реабилитирован «за отсутствием в его действиях состава преступления».

Издал сборники стихов «Гусляр» (1922), «Цветущая земля» (1927), «Ступени» (1931). Собрал и выпустил сборники удмуртских народных песен. Герд автор пьес «На светлую дорогу», «Свидетели» (1919), «Ворожея» (1920), повести «Мотя» (1920), автор методических работ, составитель книг для чтения и школьных учебников.

(1898—1937)

Уй...Зарни шунды пуксиз‚Калык изьны выдћз‚Азвесь толэзь љужаз‚Куинь пол атас чоръяз.

Калык ужам беразИзе шуныт корказ...малы‚ эше‚ бќрдкод—укно дурад пуккод?

али удмурт понна,Шудо улон понна,Гажан эше‚ жадьтэкУжа џыдэтскытэк.

Шудо улон вуоз.Изись калык султоз.... . . . . . . .. . . . . . . .

чЕРСоНазьлон мынам мемиеУйбыт пукоз вал черсса‚монэ‚ пичи нуныез‚Выжыкылэн лћятса.

Каллен‚ черсон бергамъя‚Тыл кадь кылъёс со вераз‚Мынам сюлмам кылзэмъямКужым ватћз со шораз...

Пересьмиз меми‚ кулћз‚Кылбурзэ сьќраз нуса‚черсонэз огназ кылизСэргы‚ чалмыт сылыса...

Со интые таберемон кырњасько-пукисько:

тыл кадь кылъёс со беремон дугдылтэк черсћсько.

Зћр гинэ черсон берга‚Коркаез со шулдыртэ‚Черсэм кылме уг туга‚Лачмыт бине‚ позыртэ;

Мемиелэн кылъёсызТыл кадь, нош сяськаясько‚Верам‚ кырњам гуръёсызтюрагай кадь бурдъясько!..

МоН СоИН ПуМИСьКИ Элегия IСћзьыл мон соин пумиськи‚тодматски...Тэльын‚ каллен џаштыртыса‚Ваче куспазы оломар вераськыса‚Џуж куаръёс куашказы...милемыз‚ џошен њыгырскыса‚Пумтэм вераськыса пукыкумы‚Џуж шобретэн шобыръязы...

IIЛюкиським...

IIIТуэ нош ик лобало‚Џуж куаръёс куашкало.Џаштырто‚ верасько‚Коверен кадь, музъемез шобыръяло...Мон огнам...Сылћсько‚ лулњылћсько...оло куректћсько‚ оло мќзмисько —Ачим но уг валаськы‚Уг тодћськы.

24

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

25

ФЛоР ВаСИЛьЕВФлор Иванович Васильев наиболее известный в стране удмуртский поэт. Родился 19 февраля 1934 г. в деревне

Бердыши Ярского района удмуртской аССР в семье сельского учителя. С детства запали в душу и впоследствии отразились в творчестве нелегкие испытания военных лет, чтение писем отца с фронта, теплые руки матери, делившей буханку хлеба на «сейчас» и «потом».

окончив среднюю школу в селе укан, Ф. И. Васильев в 1949 г. поступил в Глазовское педучилище, а в 1953 г.— в Глазовский пединститут. Комсомольцы института выбрали его секретарем комитета ВЛКСм. он был за-водилой многих интересных дел студентов. По окончании института в 1958 г. избран секретарем Глазовского горкома комсомола, в 1959 г. стал заместителем редактора глазовской районной газеты «Красное знамя». С 1962 г. Ф. И. Васильев шесть лет руководил редакцией газеты «Комсомолец удмуртии», был заместителем редактора газеты «Советской Удмуртия», в последние годы жизни — редактором журнала «молот» и председателем прав-ления Союза писателей удмуртии.

член Союза писателей СССР с 1964 г.Избирался членом бюро удмуртского обкома ВЛКСМ, Первомайского райкома КПСС г. Ижевска, депутатом

Первомайского Совета народных депутатов, Верховного Совета удмуртской аССР.Флор Васильев начал писать стихи в педучилище. Более серьезная литературная учеба началась в педин-

ституте. Стихотворения Ф. Васильева были опубликованы в районной, республиканской печати, замечены М. П. Петровым. В 1957 г. несколько стихотворений были переведены на русский язык и вошли в антологию удмуртской поэзии — в сборник «Стихи удмуртских поэтов».

В 1960 г. вышел первый сборник стихотворений на удмуртском языке «Ворекъяло кизилиос» («Сияют звез-ды»), в 1967 г.— первый сборник на русском языке «Лирика», в 1971 г. его стихотворения отдельной книгой впервые были изданы в Москве. При жизни поэта вышло семь сборников стихотворений на удмуртском и пять на русском языках. В 1978 г. за сборники «Времена жизни» и «Куар усён толэзе» («В месяц листопада») поэту посмертно присуждена Государственная премия удмуртской аССР. Лауреат премии Комсомола удмуртии. Награжден орденом «Знак Почета».

Произведения Флора Васильева в переводах на русский и другие языки читают в самых разных уголках нашей Родины. Многие его стихотворения переведены на венгерский язык и опубликованы в Венгрии, в частности, в сборнике произведений литератур финно-угорских народов СССР («Медвежья песня», 1975).

(1934—1978)

ЛИСтьЯто солнце светом листья озарит, то шевельнет их ветер, свеж и чист. у листьев в летний день счастливый вид, он так похож на человека, лист.Листок растет, не ведая того(Когда ты счастлив, ты немного слеп),что это ствол вспоил, вскормил его, Заботился, чтоб зеленел и креп....Я тоже лист твоих ветвей, народ,один из многих на твоем стволе.С тобой мне жить и жить из года в год,А без тебя —Засохнуть на земле.

Пер. Г. Пагирева

В ЛЕСуЯ по лесу снова брожу по утрам,тропу выбирая глухую.Светло улыбаюсь веселой ольхе,с задумчивой пихтой тоскую.опять, оглушенный затишьем лесным,встревоженный чутким покоем,я долго шагаю по крупной росе,дышу земляничным настоем.Здесь каждое дерево знает меня,знакомых шагов не боится:из сказки далекой ко мне на плечосадится доверчиво птица.

В широких расщепах — замшелые пни, а травы высоки и дики, и голову кружит, как солнечный хмель, томящий настой земляники.

Пер. Я. Серпина

ДоРоГИоглянешь мир, Застынешь на пороге:Лежит земля, просторна и светла,Во все концы бессчетные дорогиРасходятся, как ветки от ствола.

Дороги разбежались далеко,Свою дорогу выбрать нелегко.Бывает так — один неверный шаг,И нет ее, а ты — в трясине топкой,а иногда и узенькая тропкатебя выводит прямо на большак.Дороги разны — это ничего.Единственную — к людям — выбирая,Не забывай:от сердца твоегоДорога начинается любая!

Пер. Я. Серпина

26

ПоЛоТЕНЦЕ

Выходя, задержусь на пороге,В дальний путь полотенце возьмуИ, когда затоскую в дороге,Я губами приникну к нему.

Полотенце белее березыИ чисто, словно снег на лугу.Помню, в самые злые морозыМать белила его на снегу.

а расшито! Смотрю на узоры –Предо мною иная краса:Наших льнов голубые озера,И зеленые наши леса.

Полотенце на шее повиснет,Как сестренка,коснется рукиИль, как мама, лицо мое стиснетИ ладонями тронет виски.

Владимир Васильевич РоМаНоВ. Родился 1 августа 1943 года в селе удмурт-ташлы Бавлинского района татарстана в семье чуваша и удмуртки. удмуртская ветвь взяла верх (отец погиб на фронте), В. Романов учится на историко-филологическом факультете удмуртского пединститута. Работает сельским учителем на родине, в детской газете «Дась лу!», становится литературным консультантом Союза писате-лей удмуртии. член союза СП с 1975 года. Скончался скоропостижно в сентябре 1989 года по болезни. В. Романов — автор более десяти книг для детей и взрослых. Наиболее значимые из них: «моя весна» (1967), «Бабье лето» (1975), «йырберыктон турын» (1987).

В. Романов продолжает ту ветвь удмуртской лирики, которая связана с поздними открытиями Флора Васильева, то есть с прямым обращением к национальным традициям. Романова не зря называли мастером развернутой метафоры и отчеканенной формы.

И уже успокоилось сердце,И морщинки сбежали с лица;И дорога — как то полотенце,Лишь пройтиот конца до конца.

ДЕДоВа НауКа

Как бы осколок солнца в каждом улье.Не потому ли пчелы горячи?они летят со свистом, словно пули, — тут не маши руками, не кричи.

а пчелы метят на руки усесться,Должно быть, познакомиться хотят.И у меня нет-нет и вздрогнет сердце:Я знаю, как силен пчелиный яд.

Дед не спешит: всё взвесит и отмерит,Работает — и руки не дрожат.а впереди (когда он их проверит?)Сто ульев дожидаются, жужжат.

ВЛаДИМИР РоМаНоВ

27

Глядит старик вокруг, не наглядится:«Нектара много выдали цветы –уж будет мед! а ты учись трудиться:Работай быстро, но без суеты».

Под вечер вижу: не спешили вроде,а всё успели, как и должно быть...Мне и сегодня, на своей работе,той дедовой науки не забыть.

оТЕЦ Флору Васильеву

Если дерева не посажу я,Пятистенной избы не срублюИ не выращу сына — впустуюПроживу, свои годы сгублю...

И спросил земляков я:— ответьте,Где отцовского дерева ветвиЗеленеют? —Молчат земляки.

— А где избу срубил он? —И сноваЯ в ответ не услышал ни слова,Видно, были слова нелегки...

— он и сына не вырастил тоже!Слышишь, мама? —И мама не можетПромолчать, мне она говорит:

— Твой отец на границе убит,чтоб деревья вставали над нами,И дома были света полны,чтоб гордились отцы сыновьями –твой отец не вернулся с войны.

РЕКа ВаЛа

Купаясь, ты реку игриво,Как лошадь, трепал по спине,И пенилась белая грива,И сам ты влезал на волне.

Зима заковала болота,Хозяйкой прошлась над волной,И разом замкнулись воротаНад сильной и вольной Валой.

ты на реку смотришь с обрыва –она утомилась и спит,И только знакомая гриваВо льду серебрится, блестит...

Но можно ль смириться с темницей!Вот силы Вала соберет,Воспрянет степной кобылицей –И брызнет осколками лед.

МаРаСаНы

Путем колесным или саннымЯ шел бы, землю бы топтал,

Но вдруг: «деревня Марасаны» –Я у дороги прочитал.

Деревни есть и интересней,Да и щедрее есть земля,Но слово «Марасаны» песнейЗвучит и радует меня.

Названье этой деревенькитвержу с рассвета до зари.такое не отдать за деньги,Не обменять на словари...

Стремлюсь найти такое слово,Как это звонкое словцо,И дело делать так толково,чтоб смело всем смотреть в лицо.

ПоюЩИЕ уЗоРы

Сестра, учись узоры вышивать!Пускай они раскроют прелесть цвета,Пускай свои цветы рассыплет летоНа том платке, что подарила мать.

от удивления захватит дух.В народе скажут: «Золотые руки!Где ж научилась ты такой науке?» — И далеко пойдет об этом слух.

открой скорее бабушкин сундук — Ведь есть же у кого тебе учиться!так перенять старайся, ученица,Забытую сегодня песню рук.

Шобрет ли, поясок, или ныпьетИ до сих пор притягивает взоры:так вышивала бабушка узоры,что красота живет десятки лет.

И этот пестрый, радужный узорНемало мастериц перенимало,И разноцветных кисточек немалоЛегло на бранный бабушкин ковер.

Любой узор не говорит — поет,он, словно тропка, вьется перед нами,Сближая завтра с нынешними днямиИ связывая с прошлым свой черед...

Мы всходим на большую высоту,И разве красота ненужной стала?Так почему ж — лениво иль устало –Ждем созданную кем-то красоту?

Есть радость в сотворенье Красоты,И мы, сестра, свой дом украсим сами:Пусть на земле, что спасена отцами,Прекрасным цветом расцветут цветы!

Примечания В. Романова: Шобрет –ковер-по-крывало; ныпъет –сумка с лямками для ношения тяжестей за спиной.

По обычаю мастерица, перенявшая узор у другой, пришивает к ее ковру кисточку из ярких ниток.

28

* * *

Греховен мир. И холоден. И зол.И я, сбежав от подлости надменной,последний уголок себе нашелв деревне, как пустыне сокровенной.Здесь, под портретом, что в углу висит,в бутылке ветка ивы расцветает.Здесь вековая тишина стоити говорить с отцом мне не мешает.Здесь можно обойтись без лишних слов,здесь все меня так бескорыстно любит,что, избавляя от земных грехов,легко небесной молнией погубит.

Снова снежинки порхают, как белки.Снова поля и леса замело.Мы собираемся на посиделкик мудрому, древнему деду Кирло.

Снова устами Кирло повторятсястрашные сказки одна за другой.Снова мне духи лесные приснятсяи водяной будет гнаться за мной.

Днем же никто их — ни конных, ни пеших —этих страшил никогда не видал.Бабка орина смеется: «Всех лешихи водяных наш Кирло запугал...»

Михаил Иванович ФЕДотоВ. Родился 7 октября 1958 г. в деревне Ворца Ярского района удмуртии в семье бесермян. В 1981 г. закончил филоло-гический факультет удГу. Работал на-учным сотрудником удНИИ, в журнале «Молот», газете «Советской удмуртия». особенно продуктивным была его рабо-та в отделе художественной литературы книжного издательства «удмуртия». основные поэтические сборники М. Федотова: «Белые лебеди возвращаются» (1986), «Берекет» («Желаю добра», 1988), «Боль» (1991) — все на удмуртском языке и «Вирсэр: Пульс» (1998) — на русском и удмуртском. ушел из жизни в самом расцвете сил в мае 1995 года, когда ему было всего 36 лет. Продолжая традиции земляка Флора Васильева и своего учи-теля Владимира Романова, Михаил Фе-дотов смог поднять удмуртскую поэзию на новую ступень миропонимания, где важное место занимает древний мифо-логический пласт.

* * *

... очень часто во сне я скачу на коне,лук горбатый сжимая в ладони.Города наших предков пылают в огне.Я спасаюсь во сне от погони.

Иногда я — охотник. И волк иногда.то гонюсь я, а то убегаю.такова моя вечная боль и беда.Зверь я или загонщик — не знаю.

Иногда я стою над чепцой (река), словно вождь,иногда — как беглец одинокий.И реальность, и сказка, и правда, и ложь,пахарь кроткий и воин жестокий —

все сошлось и смешалось в таинственном сне,словно в тысячелетнем тумане,и заглавный вопрос пробудило во мне:кто же все-таки мы, бесермяне?

* * *

Хвост над городом (Ижевском) в небе повис,может — лисий, а может — павлиний.Страшный хвост — желто-зелено-синий.Хвост гибрида павлинов и лис.

В этом городе нечем дышать.Мне траву бы косить над чепцою.Но незримою цепью стальноюгород ноги мне смог оковать.

МИХаИЛ ФЕДотоВ

29

Это все не к добру, не к добру...Скоро сброшу я цепь и — в деревнюубегу к родникам и деревьям,к полю, плугу, пиле, топору.Позабуду о славе пустой.Брошу грязь жития городского.

Вру себе...И слова мои сновабудто выстрел гремят холостой.

ПЕЛьМЕНИ

Четверг сегодня — выходной.Колотит ветер в сени.С утра с любимою женойМы стряпаем пельмени.

Сынишка рядом в люльке спит,обняв котенка-друга.В трубе, как домовой, свистит,Гудит и воет вьюга.

Умаялся — и на бочокНаш хлопотун беспечный,Сопит в две дырки, как сверчок,В углу за теплой печкой.

Наш весельчак — он и во снеулыбкою искрится.

там, в сладкой сказочной странеЕму, наверно, снится,Как воет вьюга за стеной,Бредут по стеклам тени...

С утра с любимою женойМы стряпаем пельмени.

ГЕРД (удм. поэт, но герд —узел)

о чем же он думал в последний свой час,Когда сердце готовилось пулю сглотнуть?он, наверное, понял, с чего началасьЭта злоба свинца, что летел ему в грудь.он, быть может, постиг — кто за чем и зачемПревратил его жизнь в узел вечных проблем.Захотелось Иуде в глаза посмотреть.Захотелось спросить, прежде чем умереть:«Как живешь, бывший друг, в гнусной роли своей?На кого заготовил ты новый донос?»...Но остался на острове (Соловки) гневный вопрос.И с родной стороны никаких нет вестей.только пуля, летящая через года...только пуля, несущая гибель и тьму...чтоПоследней опорой служило ему?может, вера, что узел его — никогдаНе удастся уже развязать никому...

30

ВЕРСДоРФ БЛоКНотыСь

* * *Дрезденэз котькин тодэ.Лаузитцез тодэ кин но со,Версдорфез тодэ ќжытэз.Версдорф — пичи гинэ гурт,Со сярысь луысал вератэк, ноСо — эшелэн вордћськем интыез.Кам дор палылэсьтуж кыдёкын со гурт.Мынам гуртэлэсь соеСюрс иськемъёс висъяло.Нош мыным малы ке со гуртъёсартэ пуксемын кадь пото.Соосты сюлэм пыр потћсь сюрес —Бадњым эшъяськон — валчея.

* * *

мынам эше — мынам лулы,Нимыз ке но мукет.

* * *

армин, эше!Вунэтћ мон нимзэГурт шортћ жильыртћсьПичи дырысьтыд пегњем шуредлэсь.Нош тодам вайиськотынэсьтыд верамдэ:

ИЗ ВЕРСДоРФСКоГо БЛоКНота

* * *Все знают Дрезден,Некоторые знают Лаузитц,Немногие знают Версдорф.Это маленькая деревня,Ничем не знаменита пока,Но там родился мой друг.Эта деревня очень далекаот моего Прикамья.тысячи верстот моей удмуртской деревни.Но мне кажется,они где-то рядом,Наши маленькие деревни.Их породнила дружба,Дорога,Проходящая через сердца.

* * *

мой друг — это тот же я,только надежней меня.

* * *

Друг мой, армин!Я забыл,Как зовут твою речку,что течет по вашей деревне,

ВЛаДИМИР ВЛаДыКИН

Владыкин Владимир Емельянович (род. 20 марта 1943 г.) — этнограф, доктор исторических наук, про-фессор, заслуженный деятель науки удмуртской Республики, лауреат Государственной премии удмуртской Республики, член-корреспондент Этнографического общества Венгерской академии наук и Финно-угор-ского общества Финляндии, член Союза писателей России и Финского литературного общества.

Главное направление научных исследований — изучение этнографии удмуртского народа. автор монографии «Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов» (Ижевск, 1994). Свыше 100

научных работ по этнографии удмуртов, бесермян, цыган, лужичан и др., некоторые из них опубликованы в Германии, Эстонии, Финляндии, Венгрии. Автор книги стихов «марлы кырња тюрагай» («отчего поет тюрагай»), книги-эссе «йыбырскон» («Благодарение»). Главный редактор серии изданий об удмуртском фольклоре «Зарни крезь» («Золотые гусли»).

В 1974/75 учебном году проходил научно-педагогическую стажировку и читал лекции в Берлинском университете им. Гумбольдта.

31

Со пичи шурадыШудылћз, пе, кукеЧагыр вќсь чорыг*.Собере со кошкиз,Калыклэсь кышкаса.армин, эше!Ваньзэ лэсьты вал тон:Со чорыг мед бертозВордћськем интыяз.Соку со шурад нош шудозКыдёкысь пичи дырыдлэнЗарни чорыгез.

* * *

чебер крезьгур вордске инмын?ќвќл.Музъем вылын.Нош чузъяське со инбамын.

* * *

орган ке кутске шудыны,Инмарлы оскыны кутскисько кадь…Со инмар — аспќртэм инмаре:Кирос вылэ сое уз золтэ,Кортџогъёсын сое уз шукке,Кырсь киосын сое уз кутэ!Солы туж пеймыт луоз черк вќлдэт улын,Солы туж њоскыт луоз йырњанкаын**.орган гур борддоре шуккиське,орган гур кадь пушкам пальккаське,Со гур џыдонтэм шулдыр —Чидатэк зар-зар бќрдћсько.Сюлмы жингырак сќриськиз,Мылкыд чильтэрен пазьгиськиз.Мон оскисько орган крезьлы,Шокчыны дћсьтытэк сылћсько,Солы йыбырттћсько.Медаз чалмы орган крезьгур,адями кылдытэм инмар гур.

* * *

Дирижёр пештырскем бадњым сизь кадьКокча но кокча нотазэ,Крезьгурез омыре лобытэ,Нош ачиз гу ымаз ик сылэ,Бурдэныз гинэ юнме шона…

* * *

Ваньзэ, ваньзэ тае мон адњи кадь куке.осконтэм тодмоесь кадь потоКыдёкысь тодмотэм интыос,Кылылымтэ куараос,Адњылымтэ синъёс.тодмотэм кизили ноПаймоно кадь матын куддыръя.Ваньмыз со куке вал ини кадь,Ваньзэ мон тодмасько,туж кышкыт кыдёкысь дыръёсты кадь

Вытекая из твоего детства.Но я помню,Как рассказывал ты,В этой речке играла когда-тоГолубая форель,а потом уплыла куда-то,Испугавшись людей…Друг мой, армин,Сделай все,чтоб она вернулась обратно.И тогда это будет речка,Где живет голубая форель, —Золотая рыбкатвоего детства.

* * *

Музыка рождается на небе?Нет.На земле.Но живёт она под небесами!

* * *

Когда божественно звучит орган,Мне кажется, я начинаю верить в бога.Но не в того, что смотрит на меня,Смиренно распят —того мне жаль.И лишь в того я верую,Которому тесноПод сводами кирхиИ под сводами черепа!Гулко орган стучится мне в грудь,так нечеловечески хорошо,что не выдерживает душаИ рвётся прочь из груди,Ликуя и плача! —Великая радость всегда чуть грустна…Звуки улетели ввысь,Звонко рассыпавшисьНа волшебно-разноцветные витражиКирхиИ моей души.Я признаю священнодействие органа,Его боготворят моя душа и кирха,а не бога!

* * *

Дирижер — нахохлившийся дятел,Клюет без устали по нотам,Рождая летящую музыку,а сам остается в яме,отчаянно машет крылами…

* * *

Порой мне кажется, что все уже когда-то было…Пронзительно знакомы мнечужие незнакомые места,Я узнаю чужие голоса.**йыркобы

*Чагыр вќсь чорыг — форель

32

тодам вайисько,оло, мон ќтисько кыџе ке тодмотэм тулкымез?Тани со бугыръяськыса лыктћз,малпанъёсын тудњытћз,ышиз.Мон выльысь ваньмыз кадь ик луи.Абдраса сылћсько,Мар вал со? Мар меда?

ПоЭЗИЛЭН СаДЭЗтуж кыдёкын, Германиын,Пичильтык Ваймар городын,Улћз-вылћз быдњым поэт Гёте —Кин сое бен уг тоды?Нош тросэз-а тодо медаГёте сад сярысь,Кытын бичамын, люкамынБыдэс дуннеысь Дуно-дуноесь сяськаос.Кузёез кемалась ќвќл ке но,Мерттэм, кизем сяськаосызали ке но чебер сяськаясько.Со паймымон сяськаос пќлынасьме Кам дурын кадь,Шулдыр удмурт возь вылын кадьБудэ, љуа италмас!Гётелэн кылбур-иворезасьме удмурт эле вуиз,Яратоно италмасмыГётелэн садаз сяськаяськиз!Улћськом одћг дуннеын ук,Нош асьме югыт дуннемы —одћг Быдњым ПоэзилэнСяськаяськись Садэзќвќл-а?

* * *

Кќшкемай — юзэктћ мон солэсь:Фашистлэн тусбуез — адями!

БуХЕНВаЛьД*Куке татын вылэм нюлэс,татын вылэм, пе, бук нюлэс.татын юмшалозы вылэм адямиос.ачиз, пе, Гёте юмшалляз,малпаськылћз, пе, бук улын,Љужыт, чебер со бук вылэм.Луэм озьы: љутскем сильтќл,Жаг-тузонэсь, кышкыт сильтќл!Вирез юись, лулэз кысћсьСильтќл ваем љокыт-пеймыт,Сильтќл ваем сутскем музъем кадь кыль.Пужерскымтэ Европа љуштэмъя,Бук одћгназ куасьмем куректонлэсь.ортчыт бадњым пайда утчась муртъёсСое эстћськонлы кораллямзыКрематорийын.Малы на табере ораториос?озьы ке но,

И незнакомые глаза,И незнакомая звездаДо боли вдруг становятся близки.И кажется, что все уже когда-то было…Нахлынув вдруг, все затопилоВо мне тревожным воспоминаньем.Исчезло.я — вновь, как все,Стою ошеломленный.что это было?что?

В КАРТИННой ГАЛЕРЕЕЖелтые,Зеленые,И снова желтые,Красные…Круги…Круги растекаются,Как у Сальвадора Дали,Головастики цепляютсяХвостами друг за другаИ бешено скачут,Царапая воспаленный мозг.что за нелепые, сумасшедшиеГоловастиковые бега?!Нет-нет,Это же танец Дега,Смотрите,Как поставленаЭта прелестная ножка!а где голова?..И опять эти кругиСмеются и плачут,Плачут и смеются,Красные, зеленые, желтые,Серые…Пустота.

* * *

Самое страшное открытие —у фашиста обыкновенное лицо!

БуХЕНВаЛьДКогда-то здесь был лес,Красивый буковый лес*.Здесь любили гулять люди,И сам Гёте ходил сюда.он мечтал помечтать под буком,Под высоким красивым буком…Но однажды родился ветер,Страшный, грязный, мусорный ветер.он принес бело-черную тьмуИ коричневую чуму.Под Европы покорный вздохБук последний от горя засох.ультрапрактичные ультранацииСпилили его на дроваИ сожгли вместе с людьми в крематории,Их не оплакать всем торжественным ораториям.*Бухенвальд — букв. «буковый лес».

33

йырез малы тэшкатыны турттэТаџе юан:Кызьы ќд кулы куректонлэсь тон, Ваймар?Кызьы ќд улње куректонлэсь тћ, Шиллер, Гёте?чидантэм калык карганКылдытћз нош ик сильтќл —Чылкытэз вайись сильтќл.Со лобњиз Волга дурысь,Шпрее шаере вуиз.Шуккиськизы ваче кык сильтќлъёс,Вќсезлы чидатэк, ву пќзиз шур кожъёсын,Вожпотонлы чидатэк вир кынмиз вирсэръёсын,Та лек ожын љуаз сьќд-нќд-пеймыт.Ваймаре нош бертћз быдњым тулыс шундылэн Џук Њардонэз!Куке татын вылэм нюлэс,Сое тодћсь-верась ќвќл ни.Нош Бухенвальд татын вал шуыса,Љужам выль бук нюлэс шат вунэтоз?Нош калык сюлмысьВир пызьырам пытьыКу меда ышоз?..

* * *

Кытын ке но, шимес кыдёкысь азьпалан, оло,Кин ке но лек, жалясьтэм палэсмурт, оло,ыбоз куанер начар ортчеме, оло,Но џапак йќттоз мынам сюлэмам…Нош мынам сюлэмыЭрказ усьтэмынЛыктћсь чеберлык понна!

Но у оставшихся в живыхРазламывалась головаот мучительного вопроса и гнева,Как не умер от горя ты, великий Ваймар?Как не ожили от горя вы, Шиллер и Гёте?Гнев людской породил ветер,очищающий, огненный ветер,он летел с берегов ВолгиИ настиг черный ветер на Шпрее.а когда столкнулись два ветра,от боли кипела вода в реках,от ярости стыла кровь в жилах!..В этой битве сгорела тьма,В Ваймар снова вернулось утроВеликой весны и солнца!Когда-то здесь был лес,Красивый буковый лес.только об этом почти никто и не помнит,Но о том, что здесь был Бухенвальд,Люди будут помнить,Пока не вырастет снова здесьКрасивый буковый лес.И даже ещё дольше!..

* * *

Может быть, где-то в равнодушно далеком будущемКто-то злой и жестокий Выстрелит в жалкое прошлоеИ убьёт меня сегодня…а я так хочу жить для прекрасного будущего!

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

34

ПЁтР ЗаХаРоВ

Захаров Петр Михайлович родился 26 января 1961 года в деревне Старая Кня-юмья Кукмор-ского района Республики татарстан в семье сельских тружеников.

В 1991 и 1992 годах печатается в поэтических сборниках «Инњарекъян» («Небесные сплохи») и «Интыл» («Небесный огонь»).

В 1993 году удмуртский драмтеатр ставит его эпическую трагедию в стихах «Эбга», которая ста-ла одним из шедевров удмуртской драматургии. В 1994 году удмуртский драмтеатр представлял эту постановку на Международном фестивале фин-но-угорских театров в Финляндии. Постановка вызвала большой интерес среди финских зрителей и искусствоведов. Финские газеты и журналы ставили Петра Захарова в один ряд с именами Шекспира и Лёнрота.

Больше 10-ти лет Петр Захаров активно сотруд-ничает с молодежной организацией «Шунды». Ежегодно в летних и зимних лагерях «Шундыкар» он обучает детей литературному мастерству.

В 1996 году награжден литературной премией имени Владимира Романова.

В 1997 году принят в члены Союза писателей России.

В 2000-2001 годах вышли в свет еще две кни-ги: «Эбга» — эпическая трагедия в стихах, «Вож выж» («Зеленый мост») — поэтический сборник. В удмуртском драмтеатре была поставлена пьеса «Выль кен» (2003). В 2005 году в Сарапульском драмтеатре — сказка «Италмас — душа-девица».

КРУГЛЫ БЕРЫТСКЫЛЋСЬ КВАДРАТЪЁ-СыН

ПаЛ-ЭС-МоНяке

тани тћлед вылез

зэмослыко дунне суред

но пал-дур-мон

«Пеймыт бусаськытэ, шуо, сэрегъёсты. Квадрат татын шарлы, луоз, берытскылэ…»

Иосиф Бродский «Удмуртия нырысетћ инты басьтэ асьсэлэсьйырзэс быдтћсьёсын…»

«огонек» журнал

оГЛом СЋЗЁН

Кылбурчи эшъёсылы

(куд-ог дыръя ачим но валатэкдырме уг шедьтћськы мон тћледлыно сюлэмы сыџе но шумпотэдорам пыраськоды ке љамдэлы

дырлэн угосьаслаз куронъёсызодћг ласянь со туж но дыртытэ,мукет ласянь со нокытчы уг лэзь —ялан ужъёс бордыомырскытэ)

тћни озьы — аслым сэрег гинэ утчаллясано шедьтытэк соебусъёс пќлыськвадрат-кругъёс пќлывыйылысапаймылыса но паймытэкмур шокаса но шокатэкверан кылме тазьы

35

колњоясаI

НЫРЫСЕТЋ оГЛоМ СуРЕД

КыР

К Е Н Е Р Е Е о

кикимора Н Н мон — татын НЫЖ Е Е о

Р Е Н Е К

КыЛ но

ТќЛно

тыЛно

нош отыназ квадрат пушкын —бурдъяськисьтэм

курег вылын атас

презерватив малы ке нойыраз

забор сьќрын шула (кыџе ке но луонтэмез)

удмурт кикимора курегъёсмес

шуэ кин ке вора

и мон уг тодћськымар карыны

II

юэм уг поткыскем уг пот

номыр карем уг потно юисько

но кыскиськоно

…о-о-о-о…

квадрат луылћсько

III

џуказеынџуказе береяз

џуказе берелэн береязюон ќвќл

кыскон ќвќлномыр тапаласез ќвќл

но отын вань тќл

со мынам эшесо мыным кырња

позвоночникысьтымтэйъёсме утча

IV

«квадрат берыктћське круглы»

соетќл мыным вераз

соин-а мон квадрат кадь питраськооп-оп-оп-оп

шуысанош лангае

вќзтћм мынэлать-лать-лать-лать

карыса —

(озьы вуиськомыполать дуре

хотя кыџе ни со полатьтуннэ ни со

диван яке кроватьно кылъёссэ воштћд ке но

ваньмыз азьвыл кадь њукыртэкуке одћгезлэн тэтэ

мукетызлэн потэбуйгатэмезсоизлэсьсэ

одно!аслазэныз) —

«квадратберыктћське круглы

яке круг квадратлы» —

кырња тќлэн тћялтэм йыр

(малпан кылдэ со мынамез ик асламез)

V

тќллэн но бен аслаз кругезквадрат пушказ

тёп карыса усем шапыксое поромытэ

но урмытэсоин дыр тэйёсты со яратэ ултћяны

соин вылды тэйёс кейёс но чибиньёс солэсь пегњо

нош учконо ке КыР-НыЖ-лэн синъёсынызтќл со колњо

аслаз пумтэмлыко кырњанэнызсо яратэ кулэмъёсты гинэ

малы ке шуоно шќйёс гинэ сое кылзоугось

сисьмись шќйёс ворекъяло буёлъёсынсо туж чебер но куанымон суред —

36

синмы уг ке пќя лобанъёсын —вужмемъёссэ кулэмъёссэ яратћсьёс гинэ сое сќро —

тэйёс кейёс чибинь-кутъёс но парсь ныръёс уд шуы соосты фетешистъёс

VI

тќл мынэсьтым курбон куретќллэсь куро тэйёс

(ваньзы ук туала дыревизьмо коммерсантъёс)

квадрат нош ик

потэ круге

КЕНЕР ПУШКЫН КЫКЕТЋЕЗ СУРЕД

атас курег вылын тэтчанош презервативзэ табре

пыдаз кутчам

VII

(пыдын шуо

ветлэвань информациясоин сое мисько

выляз вамышъясьёссоин сое курткоэктћсь магъёс

ношцивилизацилыкулэ ќвќл соос

солы кулэ курткиськисьтэм миськиськисьтэм пыдъёспеймыт «сьќд квадратъёс»-компьютеръёс-

мобильникъёс-машинаос)

«глобализация»шуэ чияно

мынь мыня

VIII

мынян сярыськуать киё шиваен мон вераськи

панлэсь со яблоксэ сётћзквадрат пушкы эзылыса

нош яблокысьсоку ик усьтћськиз зарезь

потћз нарцисс тулкымъяськись ымныренызвань ымнырыз солэн

ву тулкымын кадь ик выризоло со вал кыџе ке экстазлэн

шузи мыньпотонэнкыстћськонэз

вылаз ик ай

солэн мыньпотонэз палась вылэмвуос вылысь асме но мон адњи

копак сыџе пальпотонэнмынам но вырњизы пушкам

кыџе ке тулкымъёснош ымнырысь

тулкымъёсыулњытћзы тулкымъёссэ

ву ымнырлэсь

нош собере шуак сылмиз нарциссышиз зарезьышиз яблок

азям сылэ вал

тќлгинэ

яблок сьќры кошке на вал серекъямезньыль пол «о»-ен

«квадрат берыктћське круглы»валай мон мынямзэ

солэсь«кызьы тылтэк уг луы џынозьы нарцисс уг лу тќлтэк»

усиз квадрат пушкысь круге

ньыль пол «а»-ен

IX

шуак потћз толэзь

ньыль палдуро шонер сэрегъёсысьтќл позвоночникме люказ

сандал вылыськортэн дурем йырмесюръёсыныз валчеас интыяз пуктћз

ашыкеным шудэм беразпыдме понћз

кимеэшшо мар ке соме

огломбурдъёс но вал табре пельпумъёсам

кырњанъёсы но вал солы мынам

азвесь польпотонзэ куштћз толэзь

X

акашкалэн баскичъёсазпуко вал бурдоос

сизьыметћ тубат вылынсоос вераськизы монэн

курегъёслэн атасъёслэн висёнъёссы сярысьдышетћзы эмъюм парланыны

турынъёсын вераськынышуныт кезьыт

37

тќдьы но сьќдошмесъёсты шедьтылыны

сопал дуннеостћворттылыны тямыс пыдо валэн

шедьтылыны-лыдњылыныкызьпу туйлэсь вурем книгаосты

вуэз-тылэз энераны бурдоосты но валъёсты музэн

озьымонэ соос умме уськытћзы

азям пуксиз квадраткотрес синучконэн

XIтаизлэся

КУИНЕТЋЕЗ СУРЕД

кенер пушкынкурег кокчаз нумыръёсты

атас нош соосты тыриз презерватив пушказ

мар ке но вал татын вылез но кышкытэз —

кенер квадрат шорынвырись нумыръёсын тќрнам

бадњым-бадњым котрес гондон

тодэ со вайтэбоксёрской грушаез

но кытысь ке пыдлосьпудо шаез

XII

мынам квадрат пушкамшуак вордскиз малпан

ќвќл ќз вордскы сосо љуатскиз!

круген

но тќл сое кысћз но-тсс!-шуиз

собре со љутћськизпилемъёс дорозь

ноусьтћськиз адскись мугореныз

одћг синмољыны ымоодћг пелё

љыны гадёодћг киё

љыны кќтоодћг пузоодћг пыдо

мынам квадрат пушкам нош љуатскизмалпан

но тсс! каризтќллэн виро палыз

XIII

вуиз

НЬЫЛЕТЋЕЗ СУРЕД

кенер пушкынкылле вал куреглэн йырыз

ишкем гонызгижыосыз

бездэм атастэтча ни вал

«боксёрской грушаез» вылын

мар со малпаз

ќз вера мыным тќл

кикимора гинэ кенер сьќрын

мар ке но пырсатэ валтыл вылын

ичи гинэ тодэ вайытћсьсэкурег бызьгыослэсь

квадрат берыктћськиз

круглынош кругкыклы:

одћг палаз вал со быдэсмукет палаз виро

38

РаФИт МИН

БЕрПумЕтћ ПыдйыЛчиЛыдтэм кизилиос пульдо сьќд инбамено — нуналлэн пумыз сярысь вера толэзь.Џындћсь кќйтыл кадь куалекъясь лулмекенер сьќры нош ватћсько лек тќлъёслэсь.

Но вунэтћ ини, кыџе луо вќтъёс.Сюлмам — мќзмон ноку но улымтэ дырлэсь.Нош йырвизьмам — чик тодмотэм малпан пусъёсно кќшкеман мурт шаерез валамелэсь.

Вадьсам — њатэсь* кизилиос. Нимъёсазыворекъяло Элладаен вашкала рим.Но соослэн сюлмез уг луы валамзы.мон мурт татын. Озёлоньтэм инмар-Пери.

Вордски уго инмаръёслэн пеньзы вылынбырем Зэрпалъёслэн куасьмем вирысьтызы.Вунэмъёсты буре ваён — мынам лулыно — соослэн берпуметћ пыдйылчизы.

ышем уд инмаръёс понна вакыт азьынкыл кутћсько — мурт инмаръёс улын — огнам.уг тодћськы, кинлы куриськизы вазен,уг пот тодэм, кыџе нимъёс каргышонам**.

Котькуд уйин — кенер сьќрысь бичаллясаБыдњым удмурт крезьлэсь сисьмем шелепъёссэ —эстћськисько. Но дуннеме уг шунты со,ышем инсьќр ќсме югдытытэк кысэ.

тќдьы толэзь шат осконам — валтћсь?Пыдйылчилэн кырњанэныз вазиськиськоотысь югыт садын дунне-карнан возисьнимтэм удмурт ныллы. Оло, вќзам васькоз —

џошен кылдытыны выльзэ удмурт мадёс,кытын пушъёз удмурт улон берекетлы,кытын пальпотозы тодмо кизилиос,нош мон пќрмо дунне кутћсь адямилы? ШуЗиОСЛэН юртСы аЗьыНЛымшоран вакытэкузётэм коџышъёс но пуныосдугдо керетэмысь,эдем дыръёсты тодазы вайыса

ПоСЛЕдНиЙ СКитаЛЕцНа темном небе набухает бесчисленное количество звезд.Но — о конце дня говорит месяц.душу, которая дрожит как сальный факел,от злых ветров прячу за забор.

Я уже забыл, какими бывают сны,в сердце — печаль по непрожитым временам.а в голове — совсем незнакомые мысли-знакии испуг от познанья чужого края.

Над головой — чужие звезды. в названьяхвысвечиваются Эллада и древний рим.Но им сердца не понять. Я здесь чужой, посторонний инмар-Пери. (Бог-Пери)

так как родился я на пепле Боговиз засохшей крови ушедших Зэрпалов.Ностальгия о прошлом, забытом, — это моя душа —Я их последний скиталец.

За заблудившихся Уд богов перед временемСлово держу — под чужими небесами —Не знаю, кому издревле молились,Не хочу знать, какие имена прокляты.

Каждую ночь — собирая за заборомГнилые щепки великого удмуртского крезя, (гусли)Занимаюсь растопкой. Но мой мир не становится теплее.Затерявшееся поднебесье затухает, не осветив моей двери.

Может, ясный месяц поддерживает мою веру?Песней скитальца обращаюсь к удмуртской девушке с луны,У которой нет имени и которая в светлом саду на своих плечахдержит мир-коромысло. Может, она спустится ко мне.

чтобы вместе создать новый удмуртский мадёс, (историю)Где удмуртская жизнь зацветет во славу,Где будут улыбаться знакомые звезды,а я стану человеком, у которого весь мир в руках?

ПЕрЕд доМоМ СУМаСШЕдШиХв обеденное времяБесхозные коты и собакиПерестают ругаться,

(в оригинале и подстрочники стихов)

*Њат — мурт. **Каргышон — проклятье.

39

люкасько огазе —тќдьы юртлэн укно улаз.отын шузиос,санитаръёслэсь пегњыса,лушкем витё ни эшъёссэсљукен но нянь юдэсэн.Синъёсазы — шумпотон югыт.Сыџе югытэн веша вал инмарэдемысь нырысетћ адямиоссэ —соос сьќлыкамлэсь азьло.

ШуЗиОСЛэН чЕрЗыСюлэм нош берытске зубектонлы.инќс сьќрысь буш интыезйыгыръясько чигем лулсэръёсын.Куке вакыт чырты кузям ошежильы-гырлы,мон валасько:та — шузимон.Соку мон шуисько:«тау, инмаре,таџе быдњым шудэн сћлы каремедлы».жинграк вазись гырлы-жильы — жильы-гырлы —зэмлык сярысь веран понна,возьдаськонэз вормон кужым.Зэмлык — шузиослэн черзы.Соос гинэ сюлэм вќсь луонзэс шумпотыса нуоадямиос доры но малпало:сукыръёслы ваё синзэс усьтћсь эмъюм.адямиос соос азеогвакытлы асьсэ пушкысь пото,дыльдыенызы котто син котырзэсно туж дыртысакеляло шузиосызтћни отчы — кенер сьќры.

* * *

та жобась вакытын мон ќвќллуоез пурњытћсь тќлпери.Мон — сое вормыны измем писпу.Пумаз вуттымтэ куриськонэнуй инбаме кынмемын киосы-вайёсы.Кырњанэ ќвќл батырез данъясь гимн.Со — тузон сьќры ышем кизилиослэнжонгетћсь шыпытсы.

мон — дунне шорияськонэ џашйыса,вакытэн измытэм писпу — вунэтонлэн но тодонлэн пуссы,Њазег Сюреслэсь пумзэ ивортћсьинсьќр из.тодонэн отчыозь вуоз Быдњым Сюресчи новиреныз со изэ гожтозшедьтэм инмарезлэсь нимзэ.

вспоминая времена Эдема

и собираются вместе —

Под окном белого здания.

там сумасшедшие,

Сбежав от санитаров,

осторожно (чтобы их не заметили) ждут своих друзей

С кашей и ломтиком хлеба.

в глазах — свет радости.

таким светом освещал Господь

Первых людей Эдема —

до того как они согрешили.

БОЛЕЗНь дураКОВ

Сердце вновь начинает неметь,

Пустое место за небесной дверью

обнимаю больными нервами.

Когда время вешает на шею цепь-колокол,

Я понимаю: это сумасшествие.

тогда я говорю: «Спасибо, Господи,

За честь обладать великим счастьем».

Звонко звенящая цепь-колокол — цепь-колокол,

для того, чтобы говорить правду,

Чтобы победить стеснение.

Правда — это болезнь дураков.

только они свою боль сердца с радостью

Несут людям и думают,

Что слепцам несут лекарство, открывающее глаза,

Люди перед ними на какое-то время выходят из себя самих,

Слюной протирают глаза и очень спешно

Провожают дураков вон туда —

За забор.

* * *

в этом пасмурном времени я не ветер-вьюга,

Который раскидывает песок.

Я — окаменевшее дерево, которое должно его (песок) победить.

Не оконченной молитвой в ночном небе

окаменели мои руки-ветви.

и песня моя не гимн богатырю.

Это звенящее молчание звезд,

Которые исчезли за пылью.

Я — как каменное дерево, которое

Стоит в центре земли, и низвергнуто громом и молнией.

Знак забвения и познания.

Поднебесный камень, который сообщает

о конце Лебединого (Гусиного) Пути.

Познаниями своими дойдет сюда и великий Странник

и кровью своей напишет на камне

имя обретенного (найденного) инмара (Бога).

40

та статьяын туала удмурт литература азьын сылћсь ужпумъёс љутэмын. Шонергес вереса, ту-ала удмурт поэзия азьын сылћсьёсыз. Но поэзия литературамалэн оглюкетэз луэ бере (азьмынћсез ке но), мукет бадњым дћньёсты но — прозаез, кри-тикаез — лыдэ басьтытэк уг луы.

туалалык сярысь вераськонэз мытћськод ке, эскероно ужпум шоры палэнысенгес учкем потэ, одно ик «объективной» луыны тыршиськод. Угось соку гинэ огазеясь малпанъёс пайдаё но тунсыко луыны быгато кадь. Но статьяез гожтэ улэп адя-ми, кудћз «вылэ» туалалык пќртэм сэрегъёсыныз урдћськемын: берло лыдњем книгаосын, учкем телепередачаосын, конференциос дыръя споръ-яськонъёсын, кылзэм лекциосын.

Огвакыт та чуръёслэн авторзы лекъяськиз

вал, малы-о, егитъёслэсь «Вуюись» (ижкар, 2003) альманахсэс эскерыку, куд-ог критикъёсмы отысь кылбуръёсты а. Пушкинэн џошатыны кутскылћзы. Оло дунъясьёслэн верамзы потэ вал, Пушкин кадь гожъяськыны уг быгато на бере, альманахсы удалтымтэ шуыса? озьы вылымтэ. али, та статьяез гожтыку, ачим но сыџегес югдуре вуи. Вань пуш сюлмаськонъёсылэсь мозмытскыны турттыса, туала удмурт поэзия азьын сылћсь ужпумъёсты љутэме потэ, но «пель сьќрын чузъясько» алигес лыдњем книгаосы. Со — японецлэн рю мураками-лэн «все оттенки голубого», удмуртлэн С. Матве-евлэн «чорыглэсь лушкам кылбуранъёс», киргизлэн Чингис айтматовлэн «тавро Кассандры», чехлэн милан Кундералэн «Бессмертие» романъёссы

ВыЛь амаЛЪЁСты утчаСа

ВИКтоР ШИБаНоВ

Та уж лэсьтћське РГНФ-лэн юрттэменыз, грант № 05-04-80403а/у.

Виктор Леонидович Шибанов (7.03.1962) живет в городе Ижевске удмуртской Республики, родился в деревне Котгурт (Котнырево) Глазовского района на севере удмуртии. После окончания филологического факультета удмуртского госуниверситета (1979-1984) обучался в аспирантуре ЛГу в Ленинграде. Служил в стройбате под уфой, рядовым. Кандидат филологи-ческих наук с 1990 года (диссертацию о русском поэте Владимире Соколове защитил в Екатеринбурге в 1990 г.). член Союза писателей России с 1993 года. В 1996 году Виктор Шибанов избран в Правление между-народной ассоциации финно-угорских писателей. С 2001 года он является членом правления Союза писателей удмуртии.

Стихи начал писать с 12 лет. они были замечены поэтом Владимиром Романовым, который взял шеф-ство над мальчиком. В 20 лет вышел сборник стихов В. Шибанова «Выль ужъёсы ќтё» («от дела к делу», 1982), отмеченный критиками, как труд, насыщенный

метафоричностью. Вторая книга — «Сюлэмам шунды» («В сердце моем солнце», 1988) — обращение автора к народной мифологии и поиски импрессионизма.

Наиболее значительный сборник стихов Виктора Шибанова «Бертћсько Уйшоре» — («Возвращаюсь в уйшор», 1991), в основе которого философия и миро-понимание этнофутуризма (сам термин в удмуртии стал известен позже). Стало очевидно, что главная те-матика стихов Виктора Шибанова – внутренний мир современного деревенского удмурта, оказавшегося в условиях города. отсюда тоска по «метафорической» красоте родной природы, лирический герой смотрит на мир сквозь призму фольклорно-мифологических ценностей, которые заложены в нем изначально. Этим же пафосом наполнен и последний сборник «ќс»(«Дверь», 2001).

Наиболее важное литературоведческое исследова-ние Шибанова — монография «Под тенью Зэрпала» (1997, в соавторстве) об удмуртской литературе и культуре XX века. За последние пять лет подготов-лена 101 радиопередача (по 30 мин) на удмуртском языке о классиках мировой литературы. Среди них и ряд финно-угорских авторов: Эйно Лейно, Элиас Леннрот, арво Валтон, Яан Кросс, антон таамсааре, Калистрат Жаков и другие.

В последние годы Виктор Шибанов часто выступает как критик, в качестве популяризатора удмуртского этнофутуризма, по этой проблеме публикует статьи в Ижевске, Сыктывкаре, Саранске, Эстонии, СШа.

41

(берпуметћез љыныозяз гинэ ай). Валамон ини, та книгаос интыын мукетъёсыз луыны быгато вал. учкисько книга љажыме, отын витьыса улћсь томъ-ёсме, журналъёсме но юасько аслэсьтым: таџе ик луысал меда та статья, берло лыдњемъёс пќлын мукетъёсыз книгаос луысалзы ке? Оло, озьы но…

удмурт критика берло аръёсы выльысь шоканы кутскиз. тужгес но герњаськемын со «этнофуту-ризм» нимкыллэсь пуштроссэ валэктонэн. тани туала литературамылы сћзем статьяос пќлысь кќняез ке: «йыринчукинлык, яке постмодернизм, этнофутуризм но туала удмурт литература» (Н. Кондратьева, в. Шибанов), «Зэм ик-а тангыра кќтљожа» (а. Ермолаев), «ма со этнофутуризм?» (Ф.Ермаков), «Куашетон-а, мур пуштрос-а?» (в. ванюшев), «Кылбурчи но кылбур» (С. Матвеев), «Поиск силы, или размышления о лабиринте» (П. Захаров), «Кылбурчиез жильыяны кулэ» (З. Богомо-лова). Соос пќртэм журналъёсын печатласькизы. Со сяна, Л. айтуганова «Кенеш» журнал пыр берло вить аръёслы дунъетъёс лэсьтон радъялляз, кытчы пыриськылћзы т.Зайцева, а. Ермолаев, В. Панте-леева. Зэм, та статьяос золгес эскеро егитъёсыз-лэсь утчан амалъёссэс (П.Захаров, р. миннекузин, в. ар-Серги, Л. Нянькина), арлыдо кылбурчиосмы малы ке но палэнэгес кылё (а. Белоногов, Коньы толя, в. ившин), но таиз ини мукет ужпум.

оглом туала литературамы азинскись тусъем но тунсыко пуштросъем луэ, удмурт писательёс-лэн съездазы 2004-тћ арлэн пумаз Е. Загребин вераз: удмурт кылбурчиослэн гожъямъёссы «по-эзимес вылћ тубатъёс вылын возиськыто». Выль эскеронъёс пумысен шугъяськонъёссэ пусйыса, со ватсаз: «измъёсын» тунсыкъяськонзы кылбуретмес узырмытыны юрттысал ке, мон талы пумит ќвќл» («Кенеш». 2004. № 11–12. 6–7-тћ б.) удмурт ли-тература умой ласянь шќдскымон висъяське, сое вќзысьтымы мукет финн-угоръёсын џошатыку но. та пумысен Санкт-Петербургысь кылбурчи Сер-гей Завьялов (выжыезъя со мордва) шонер шуиз: «разительное превосходство ижевска в населении (650 тысяч) против 200–300 в остальных столицах, ставило удмуртов, даже при их немногочислен-ности в столице (менее 20% населения), в более выгодное положение, так как культурная инфра-структура большого города поневоле вовлекает его жителей в более разнообразные формы са-мовыражения» (москваысь «НЛО» журналэ сётэм статьяысьтыз, печатласькымтэ на). С. Завьяловлэн удмурт лулчеберет шоры учкетаз пусйымон соиз: асьме азинсконъёсмылэсь мугъёссэ со кыдёкысен урбанизаци югдуръёсысен чакланы кутске, кудзэ матысен асьмеос, оло, ум но чаклалляське.

Бен, берло потэм кылбур книгаосты эскероно ке (а. Белоногов «выллань сюрес», а. Кузнецова «улонысь но… уйвќтысь но…», С. матвеев «Ъ (Чурыт пус)», вяч. ар-Серги «Пилем синвуаське

сяськаосын», «рандеву», П. Захаров «вож выж», Коньы толя «Улом али», Л. Нянькина «Синучкон», С. Перевощиков «эшъёсы — аръёсы» но трос му-кетъёсыз), — поэтъёсмылэн маке но выльзэ вераны тыршемзылы шумпотћськод. Шуом, Пётр Захаров-лэн утчанъёсыз уг тупало Сергей матвеевлэн эске-ронъёсызлы. «Пу-пу» сузьетаз П. Захаров гожтэ:

Шаер — со Шай. р — Кур адњон. аЕ — вые Е. мынам алфавитам — одћг гинэ куара. Со — а. а-ен кутске юан, а-ен ик со быре, Соос куспы ке р пыре. Соку ЛУЭ: шаер ара шае.

таџе амалэн гожтэм кылбуръёс «Вож выж» кни-гаын тырмыт гинэ. Кылбурчи уже кутэ анаграмма амалэз, куке «шаер» кылэ пырись куарапусъёс ас кожазы выль кылъёс кылдыто, нош котькуд куарапуслэн аслаз пуштросэз, аслаз философиез усьтћське. Со вылын ик кылбур возиське.

Пётр Захаров «фонетика» удысын удмурт кыл-мылэсь узырлыксэ азинлыко утча но возьматэ ке, Сергей Матвеев — «синтаксис» удысын:

ГЕраНьинбам тырос џыж-льќль синмын вера:бордам ке тон, тынад пиньтэм ымыдсопал ќр-дуннее выжон гулэнусьтэм ыбесэзлэн лябытэзлыукша; отын тонэ кадь Быдэслыквозьма но ялан нырулэ; кулэ,дыр, вераны солэсь нимзэ — уг то-дћськы, малы сое калык шуэ«инмар»; инмын гинэ ке тылљуэзСолэн — иське (монэ пыдло пукто сюе выжыеным), ќвќл инмармынам инмарлыке; вузэ пызъено Шундыозь кыстћськытэ музъеммонэ, — я вералод-а тон: Мумарќвќл, пе, шуыса?!.

та фрагмент — 16 чур — одћг бадњым конструк-ция кылдытэ, отын одћг но точкаез ќвќл. Кылбур-гур (ритм) ласянь но, рифма ласянь но кылбур чылкыт «классической» луэ; но сое лыдњыку џем «џемтылоно», угось висъёс-паузаос дышем сямъя чурлэн пумаз уг — чурлэн шораз учыралляло.

Кыксэ ик та кылбуръёсты огазея, нырысь ик, тани ма: соосты лыдњон но валан понна, нимысь-тыз ужаны кулэ — лулын но, визьмын но. асьмеос уго дышемын ни вал: кылбур шоры вылтћз-вылтћз учкиськод но — ваньмыз валамон. Кыкетћез, кыксы ик авторъёс удмурт кыллэсь «пуш философизэс» эскерыны но возьматыны тыршо (шаер — шае;

42

инмар — мумар), кудћз пумысен котькинлэн аслаз малпанъёсыз луыны быгато.

Кин ке шуоз: ваньмыз та вал ни. Кылсярысь, Велемир Хлебниковлэн «заумь» нимо утчанъёсаз, иосиф Бродскийлэн синтаксис ласянь «тћянъёсаз». Но татын вераськон мынэ удмурт кылбурет но уд-мурт кыл сярысь. Мукет сяменгес ке, С. Матвеев но П. Захаров меџак возьмато: асьме кылмы но-мырин но кулэсгес, начаргес ќвќл, мукетъёсыныз џошатоно ке.

Озьы ке но, удмурт кылбурчиос таџе эскеронъё-сын-экспериментъёсын туж ик кыдёке ќз кошке на. меџак вераны кулэ, «гырымтэ бусыос» паськытэсь ай, уката ик верлибр нимаськись жанрын. азьланяз утчанъёс эшшо но вќлмытэсьгес луыны быгато шуыса, мон умой валай, куке таяз аре инвожо то-лэзе Финляндиысь Лахти городэ вуылћ. Соин ик, со тунсыко амалъёсты верамелэсь азьло, кќня ке кыл — та конгресс сярысь.

* * *Кык арлы одћг пол Финляндиын писательёслэн

калыккуспо кенешонъёссы ортчыло. та пумиськон наукаослы сћземын ќвќл, писательёс ас сюлэм висёнъёссы сярысь верасько. 1962-тћ арысен кутскыса, туэ 21-тћез ортчиз ини. таяз аре отчы пыриськизы ог 30 финн гожъяськисьёс но кунгож сьќрысь ќтем со мында ик куноос (Кениысь, чили-ысь, Канадаысь, Франциысь, Германиысь, Кувей-тысь, турциысь, Чехиысь, Португалиысь но мукет кунъёсысь). россиысь та кенешонэ ќтемын вал кык мурт — Марина Людвигова (Санкт-Петербург) но та чуръёслэн авторзы (удмуртия). Котькудћз таџе пумиськон кыџе ке но нимаз ужпумлы сћземын. таиз, кызь одћгетћез, «Гожъяськон — со яратон» нимын ортчиз, эшшо но шонергес ке: «Гожъяськон уж — со яратонлэн емышез». та ужез радъясьёс пќлын тужгес но висъямонэз ПЕН огазеяськон луэ.

Финнъёс ас доразы ќтё сыџе гожъяськисьёсты, кудъёсыз, соослэн малпамзыя, та вакытэ тужгес но висъяськисьёсыз, љутскисьёсыз луо. аслэсьтым отчы шедемме мон тазьы дунъяй: кунгожсьќръёс, монэ ќтьыса (азьвылгес Пётр Захаровез), оглом удмурт литература шоры вылћ дунъетэн но бадњым куронъёсын учко. азьвыл аръёсы татчы пириськемъёслэсь нимъёссэс учконо ке, амалтэк паймоно луэ: Кобо абэ (Япония), Мигель астуриас (Гватемала), джеймс Болдуин (СШа), Гюнтер Грасс (Германия), Салман рушди (англия), Клод Симон (Франция) но трос мукетъёсыз. Быдэс дуннелы тодмо луэм нимъёс. Син шоры йќто финн-угор дуннеысь гожъясьчиос но: Петер Эстерхази (вен-грия), Яан Кросс, юрий Лотман, Яан Каплински (эстония), озьы ик асьсэос финн писательёс — Ласси Нумми, юкка виртанен, Ханну Мякеля.

Кенешонлэн ортчоно нуналъёсыз юромо инвожо вакытлы быръемын, соку тужгес но кузь нунал,

тужгес но вакчи уй тупа. озьыен, адямилэн лул-сюлэмаз но аспќртэмлыко эрик усьтћськылэ кадь — шара малпанъёссэ, лушкем шќдонъёссэ веран понна. Лахти бордысь Муккула нимо гуртэ потэм-лэсь азьло, ваньмыз куноос Хельсинкие люкасько. «Хельсингин саномат» газетлэн бадњым юртъераз литературалы сћзем «лымшор» ортче. азьланяз та газет ваньзэ ужрадъёсты нуналлы быдэ бадњым-бадњым бамъёсын сётэ. муккулаын вераськон кырын ожо вылын ортче, пуконъёс вылэ пукси-сьёсыз туж ќжыт, люкаськемъёс азе куинь мурт потэ (џемысь одћг финн но кык кунгожсьќръёс). Котькудћз аслэсьтыз малпанъёссэ нимаз-нимаз вера, собере — юанъёс, валэктонъёс, споръясь-конъёс. Зэмзэ но, «гожъяськон — со яратон» уж-пумез чаклано ке, солэн трос пќртэм сэрегъёсыз усьтћсько. малы адями яратонлы сћзем кылбур но роман гожтэ, шат зэмос улонын яратонэз удал-тымтэен? Нош романысь геройёссэ возьматыкуз, кулэ-а автор яратыны соосты? тырше-а писатель, солэсь геройзэ лыдњись мурт но мед яратоз шу-ыса? Яке сое ассэ, писателез, яратонэз возьма? Мар со — кылэз яратон, гожтоно ужлэсь идеязэ яратон? Яке малы куке но берыктэм книгаез, аръёс ортчыса, нош ик берыктоно луэ (шуом, Шекспи-рез)? Шат выль вакытын яратонлэн пуштросэз воштћськиз ни, соин ик лыдњись но тодмо ужлэсь выль пуштроссэ адњыны турттэ?

Валамон ини, та юанъёс огдыре капчиесь но, секытэсь но. Котькин ас сяменыз валэктыны тыр-ше. Собере — гожтоно кылбуръёсаз, романъёсаз, пьесаосаз пыџатыны. малы ке но мон малпасько вал, гожъясьчиос татын тросгес «постмодернизм», «психоанализ», «Зигмунд Фрейдлэн теориезъя» выллем вераськозы шуыса, угось кенешонлэн те-маез но сыџе ќре ќте кадь. Но озьы ќз луы. дунне литература, таџе теориосты но интеллектуальной висёнъёсты ортчыса, кќня ке азьпалагес кошкемын ни угось. таџе йќно нимкылъёсты но нимъёсты кенешчиос туж шер поттылћзы, угось гожъяськон психологилэсь пуштроссэ соос табере мукет мур-далаосысь утчало.

татысен ик мон мур-мур малпаськыны кутски литературалэн выль амалэз сярысь, кудзэ «Со-временная русская литература: 1950–1990-е годы» (М., 2003) книгаязы Н. Лейдерман но М. Липо-вецкий постреализм шуыса нимазы. оло, зэмзэ но — постреализм, куке постмодернизм ќрысь потћськод но, солэсь ваньзэ умойзэ басьтыса, выль утчанъёсы кошкиськод?

али лыдњисьёсылэсь пальпотэмзэс шќдћсько ни. Ну, шуо кадь соос, таид нош ик «измъёс» висёнэныз курадње ни. ас понназы ватсало на, дыр: литератураын вань одћг гинэ шонер амал — реализм, мукетъёсыз амалъёс — со «висёнъёс», мыдлань кожонъёс. Кин тодэ, оло шонер со, оло, аръёс ортчемъя, тазьы ик мон но ёртыны кутско.

43

Нош озьы ке, малы удмурт литературамылэн љужан но пушъён вакытэз реализмлэн кабъёсызлэсь па-лэнын луэ? Малы а.а. Ермолаев но, в.М. ванюшев но (реализмлы тужгес дурбасьтћсьёс) татчыозь ќз быгатэ возьматыны, удмурт литературалэн љужан вакытаз Кузебай Герд но, ашальчи оки но, Г. вере-щагин но реализм амалэн (методэн) гожъяськыны кутскизы шуыса. в.М. ванюшевлэн монографиез но, а.а. Ермолаевлэн «Мон — кизисько гинэ!» кылбуръя гожтэм синмаськымон статьяез но та юанлэсь малы ке пегњо. авторъёс валало, шќдске: литературамылэсь љужан вакытсэ реализм мето-дэн валэктон — огшоры янгыш маке. Нош озьы ке, кудпала мыныны кулэ туала егитъёс, кудъёсыз верещагинлэсь, Гердлэсь, ашальчи окилэсь йы-лолъёссэ азинтыны «лыктэмын»? малы ке но мон оскисько, асьме литературамылэн азинскон сюре-сэз зэмзэ но трос «измъёс» пќлы полэстћськемын, сое сэрттыны-пертчыны трос аръёс кулэ луозы ай.

Огласянь мон соглаш, ужпум «измъёс» бордын ќвќл. Валаны тыршоно литературалэсь пуш инъ-етсэ, аспќртэмлыкъёссэ, огазеясь визылъёссэ. Ниманы сое котькытын пќртэм сямен быгатозы (татарстанын, кылсярысь, куд-ог тодосчиос «запо-здалый модернизм» валатонэз куто, асьме палан «этнофутуризм» валатон юнмаз, њуч тодосчиос тћни «постреализм» дэмлазы). мукет ласянь, по-эзия выль шќдонъёсты но мылкыдъёсты уг утча (соос Шекспир, Гейне, Пушкин вакытысен одћг кадь кылемын), со утча тодмо малпанъёсты ве-ранын выль амалъёсты. текстлэн пуштросэз но вылкабез (содержание — форма) ог-огенызы юн герњаськемын бере, тае лыдэ басьтытэк уг луы. али удмурт кылбурет љутскиз ини сыџе мертэтозь, куке выль вылкабъёсты уже ќд куты ке, выль пуштросэз но сётыны шуггес луоз.

* * *тани лыдњисьёс кие вуиз Сергей матвеевлэн

«чорыглэсь лушкам кылбуранъёс» (ижкар, 2005) книгаез. жанрезъя со роман-уйбыртон шуыса пусъемын. Но романэз «сямен» сое лыдњыны уггес луы, маин ке но кылбур лыдњонэз тодэ вайытэ. Прозаен гожтэм кылбурез. Кин ке но та выль кни-гаысь нош ик «шузияськонэз» гинэ адњоз, нош мар сылэ чеберлыко текст сьќрын — валаны уз туртты, шќдске. «Шузи» романэн сое артэ пуктоно ке, татын лирической ќр уката но бадњымгес инты басьтћз. текстлэсь пуштроссэ мадьыны шуглэсь но шуг, пќрмытоно ик ке. Нош таџе юдэсъёсты лыдњиськод ке: «…уг тодћськы, малы, но калык сое «инмар» шуэ; инмын гинэ ке тылљуэз Солэн — иське, монэ выжыеным сюе пукто бере, ќвќл ин-мар мынам инмарлыке; монэ аслаз вуосыныз удэ но Шунды дорозь кыстћськытэ музъем, — иське, инмарлыке мынам — му-мар!..» (13-тћ бам), — амалтэк пай-миськод: та текст тупа «Ъ (чурыт пус)» книгаысь

огезлы кылбурлы (сое алигес гинэ вылћын сётћмы вал). Пќртэмез со бордын — табере со прозаен гожтэмын. Кќня ке кыллэн воштћськемез шоры али ум учке, текстлэсь пуштроссэ угось со уг вошты.

Поэзиысь выль амалъёсты чаклано ке, азьпал радэ поттоно, дыр, эстонецлэсь арво валтонлэсь дэмланъёссэ, кудъёссэ со џектћз «тынад нимыд вошъяськылэ» (ижевск, 2003) книгаяз. Удмурт кылбурчиослы со возьматћз, тодмо но вужмем те-маосъя но трос выль ежесь кылбуръёс кылдытыны луэ на шуыса. Одћгез сыџе амал — эрико кылбур, знакъёсты пуктылытэк гожъян. Кылсярысь, яратћсь адямиез розаен џошатон акылес кадь луэмын ни. арво Валтон та темаез нош ик кепыратэк љутэ, текстлэсь вылкабзэ музонгес карыса:

асьмеос кык розаоста кырыж вазаынодћгез югыт мукетыз пеймыткудћз кин пеймыт дыре уд валасяська бурдъёсмы буртчинвеньёсмы ялан вир курокутскыса ог-огмес эркияными дасесь вќсь бышкалскемлы……………………………..асьмеос кык розаоста кырыж дуннеын (Берыктћз Н. Пчеловодова).

верлибрлэсь мукет луонлыксэ, арво валтон-лэсь ик книгазэ учконо ке, адњиськомы «Кыкетћ пуштрос» (60-тћ б.) кылбурысь. Љутэмын кадь огшоры юан: маин висъясько ог-огзылэсь пиос-мурт, кышномурт но пинал мурт. Но со вераськон философской малпаськонозь љутэмын, озьы бере, татын рифма но, кылбургурез ямбъя яке анапестъя радъян но текстэз «сќрысалзы» гинэ.

Бен, удмурт кылбуретын верлибр амалъя ут-чанъёс Флор Васильев вакытысен тодмоесь ини. Собере таџе кабен В. Владыкин кќня ке умой ужъёс гожтћз. Но али вераськон мынэ тани ма сярысь: верлибрлэн луонлыкъёсыз туж паськы-тэсь, Ф.васильев но в.владыкин солэсь пичи-пичи люкетсэ гинэ уже кутћзы. Французъёс апполинер, Поль Элюар, андре Френо ХХ даурлэн шораз ик эрико кылбуранлэсь трос пќртэм вошъяськись кужымзэ возьматћзы. Но удмурт кылбурчиослы татын Европа шоры гинэ учкон бадњым пайда уз сёты, шќдске, отчы удмуртлык, яке удмурт шќм пыџатыны ќм быгатэ ке. татын тужгес но пайдаё луысал, мон сямен, Чувашиысь Геннадий айги-лэсь дышетскон. эрико кылбуре со сыџе пуштрос пыртћз, кудћз кылбурчи сярысь быдэс дуннеез вераськытћз. тани солэн одћгез ужез (удмурт кылэ П. Захаров берыктћз):

НырыСЕтћ ПумиСьКОН НуНаЛэ

44

вылћ гажанэлэн пилемезта калленатысаучконэ мынам… — и кыџе ассэ тодманэзмукет дуннелэнматын — берга?.. — учкон ќвќл –исамтэез Кыл-ымныр:о љамдэлы џошан: Одћго — вераны луонтэм!малы ке шуоно џошан учкиськеџошан чалмытлыке(Одћгез — ымныр кадь — Одћгезлы) 18 январь 1983.

Кылбурлэн пумаз гожтэм нунал юнме шорысь пусъемын ќвќл: 14-тћ толшоре Г. айгилэн нылыз вордћське, соин нырысьсэ пумиськемез (кылбур-лэн нимыз џапак со сярысь вера) таџеесь чуръёсты вордћськытэ. Вераны луоз, котькинлы сямен ва-ламон мылкыд — дунне вылэ вордћськем нуныен нырысьсэ пумиськон! Но макем аспќртэмлыко возьматэ сое Геннадий айги.

Пётр Захаров, та авторез удмурт кылэ бе-рыктыкуз (учкелэ та журналэ пыртэм Г. айгилэсь берыктэмъёссэ), умой вала: дано кылбурчилэн гожъяськон манераз эллипсис бадњым инты басьтэ. эллипсис, куке веранысь кылъёс юромо вератэк кельтэмын, лыдњисьёс сое ас сяменызы «быдэс» карыны, пуштросэн тырмытыны кулэ. таџе гожъ-яськон амал (џем дыръя знакъёс пуктымтэ луо, одћг малпан вераса быдтымтэ на, ини мукетыз кутскемын) лыдњисез, њуч сямен вераса, «бадњым напряжениын» возе.

Вань на эшшо одћг утчан ќр, кудћз Европаын 1960–70-тћ аръёсысен юнмаз (французъёс андре дю Буше, Морис реньо, Пьер дено). россиысь та амалъя ужась авторъёс пќлысь огеныз — Сергей Завьяловен — Финляндиысен мыным аслым тод-матскыны кылдћз. Солэн гожъян манерез сярысь њуч критик а. Скидан тазьы гожтэ: «руинизация» нарастает мимикрировать под филологическую реконструкцию древних манускриптов, «археологи-ческий» подход доводит до крайности тыняновское понятие «текстовых эквивалентов». С. Завьялов кылбуръёсаз џем дыръя юромо буш интыос кельтэ (синмын адњымон буш интыос!), соосты котькин ас сяменыз мед «тырмытылоз» шуыса. Нош антика вакытъя лэсьтэм кылбуръёсаз реконструировать карем амалъя фрагментъёс пыртылэ. тани одћгез сыџе кылбурез, «Кизилиос ини пыдло пыризы» нимо сузьетысь.

тодад вай та нуналэз умме уйвќтад выемъя

шорвадесаз оло нош пумаз лулэз висьытћсь дырыныз

со нунал нырысь гужем зор асьмеды шобыртћз

Вашкала римысь но Грециысь текстъёсты «ре-конструировать» карон амалъя гожтэм кылбуръёс вылтуссы ласянь таџегес адњисько:

P.Arsamasiensisчупамъёсыз сямен [эфеблэн (?)] гурт сьќрынвыжыозяз шуямын. ………………………….ини кема аръёс џоже. ………льќмпулэсь (sic!)

Валамон ини, С. Завьялов таџе кылбуръёсаз туала адямилэсь пуш малпанъёссэ, дуннешќдонзэ возьматэ. Озьы вашкала но туала «кабъёслэн» огинэ вуэмзы њуч лирикалэн (паськыт но бадњым њуч лирикалэн!) дуннеяз кыџе ке но шќдћськымон пытьы кельтэ.

та статьяез йылпумъяса тазьы вераме потэ. Верлибр борды кутскон — со капчи уж ќвќл. ритмен но рифмаен гожъян сярысь, трослы секытгес. Син азьын яркыт учыр. Куке в. ар-Сергилэсь верлиб-ръёссэ В. Емельянов њуч кылэ берыкъяны кутскиз, отчы амалтэк рифмаос но пыртылћз, кылбургурзэ но силлабо-тоникалэн куронъёсызъя тупатћз. малы меда? Ќз поты-а берыктћсьлэн верамез, њуч кылын сётыса но њуч лыдњисьлы возьматыса, текстъёс верлибрлэн куронъёсызлы уг тупало шуыса? Яке мукет муген-а?

туала њуч критикъёс шонер пусъё: 90%-эз али вќлмем «эрико» кылбуръёс — со столбикен гож-тэм проза, кудћз бадњым поэзилэн куронъёсызлы матын но уг тупа, соосты зэмос верлибр шуыны уг луы, пе (ю. минералов). азьласянь ик матэктћсь кышкытлыклэсь алэм потэ: удмурт кылбуретлэн азинскон сюрес вылаз но озьы ик уз луы меда?

45

тЕНь чЕрЕмуХи (подстрочник)

тень черемухи все длиннее (удлиняется),все длиннее с приближением вечера.она лечит усталую дорогу,Усталую траву лечит.

все длиннее тень черемухи,она тянется к горизонту и за горизонт,Приближается таинственный миг:тень выходит на небосклон.

Но само дерево уже дремлет,Не видит своего отражения в космосе,Как на ее на огромную теньвыходят тысячи звезд.

Проснется черемуха утром,долго будет мучаться и вспоминать,Почему же на ее почерневших ягодахБлестят звезды?

иНВОЖО (июНь) (подстрочник)

Бабочка — запутавшаяся маленькая радуга,бабочка — спрессованный воздух,измочаленный, скомканный.К ручейку прилетела из луга.

Ее тень блестит и сверкает,в ее тени — тень радуги.дрожит, на воздухе дрожит (вибрирует)скомканная в комок красота.

Но если вдруг зацепляется за камыш, за кустик,становится страшно:кажется, вдруг распутается, размотается (как нить)бабочка — скомканная радуга.

дВЕрь (подстрочник)

Я сходил к твоим дверям. Я знал, что тебя нет.Но почему так остро дрожали мои колени?Я не сходил к тебе, я сходил к двери.а может быть, сама дверь звала меня повидаться.Мы уж готовы слиться друг с другом. Но разделяет эта дверь,Закрывающаяся и открывающаяся слуга стеныи крышка вселенной.

Я коснулся дверного косяка:С той стороны отозвалось эхо полночного мира.

На той стороне, видно, и часы движутся назад,дым входит в огонь, река течет наоборот к истоку,Сад растет в семена, дождь капает из земли в небо...

Я ходил к дверям.Я ходил к тебе.

урты (ЗЛыЕ дуХи) (подстрочник)

в полупустом автобусе возвращаюсь в ижкар.Сумерки сгущаются. Клонит ко сну.У ног светится ряд синих огоньков (внутри автобуса),За окном горят нефтяные огни (отходы добычи нефти).вдруг почуял: рядом со мной кто-то высокий.Посмотрел в упор: никого нет. тогдаКаким-то чутьем понял: эти сиденья не пустые –На них сидят злые духи — урты –Невидимые. Едут в большой ижкарПо своим делам. они там нужны...ижевск — холодный коловорот.он втягивает в себя если не тело, то душу,и как пугало огородное стоишь тут посредине улицы.в ижкаре процветает дьявольское отродье,Находит солнце и гнездо;из труб поднимаются грязные столбы дыма –Это дым надежд и терпения,Гибнут души. На освободившиеся местаПриезжают духив сумеречные времена.

дЕрЕво вНиЗ ГоЛовоЙ (подстрочник)

Сегодня я очнулся после длинного сна,Сегодня я понял одну правду:Я — дерево, растущее вниз головой (наоборот),и мне измениться не дано.

Мои корни поднимаются в небо,Мои ветки проникают (вгрызаются) в почву,и злюсь я наоборот,и люблю я наоборот.Под злющими ветрами мерзнут и сохнутМои белые и слабые корни.Почки, очутившиеся в глине,ждут (напрасно) космических лучей.

ты никогда не привыкнешь ко мне.и ты в этом не виновата.

Виктор Шибанов

46

СЕРГЕй мАТВЕЕВ

* * *вамышъясько огнам гинэ;жингыр вазе толшор уйин.мон сќзултћз кырми, кинэдаур џоже уйи, уйи.

Шыпыртћсько солы кылъёс — Пуштон азьын кадь — лушкемен,— озьы гинэ монэ кылозСюлэм дорозь я лул кеме.

Гылњо кылъёс — нуйтћськыса,часъёс выллем, кудзэ далиСуредалляз… Ньылон кќса…Нош вераны кулэ али.

дунне дугдэ кадь бергамысь;Мон, Эйнштейнлэн вужкатэзъя,Огминутлы — инсьќр кемысьЯлан улћсь луло пежъян…

жингыр вазе толшор уйин;Кылъёс усё шыпыт, уно.Кинэ даур џоже уйи,— огминутлы гинэ куно.

* * *

инбам (мукет сямен ке нош — инмар),уй вуыса, сузьем кизилиё

Сергей Васильевич Матвеев родился 7 августа 1964 года в д. Квашур Вавожского района удмуртии. После окончания филологического факультета удмуртского государственного университета в 1986 году он работает сотрудником редакций газеты «Дась лу!» — «Њечбур!», журнала «Инвожо», с 1993 года — редактором в книжном издательстве «Удмуртия».

опубликовал поэтические сборники «Мылкыд» («Настроение», 1991), «Лул» («Душа», 1994), «чу-рыт пус» («твердый знак», 1999), «Фиолет» (2002). Большой интерес вызвали его книги прозы «Шузи» («Дурачок», 1995), «чорыглэсь лушкам кылбуранъёс» («от имени Рыбы», 2005).

Сергей матвеев — член Союза писателей России (1996), лауреат литературной премии им. Флора Васильева (1996), заслуженный работник культуры удмуртской Республики (2004).

Лирический герой поэзии С. матвеева — «наивный романтик и хладнокровный эгоист, крестьянский сын и упоенный городской свободой человек творчества, ценитель нравственных устоев деревенского быта и развращенный цивилизацией молодой человек» (В. Г. Пантелеева). общее умонастроение, слож-ный, противоречивый облик лирического героя вызваны сменой эпох, борьбой новых противоречий, повышенным вниманием к отдельной личности, к индивидуалистическому началу.

чигвесьёссэ йыр вадесам кыма,Кынмем куара кадь, чал-чал гырлыё.

Яратћсько (малы меда кылынас мылкыддэ луэ сантэмано?)та чеберез кќшкемаса — гылытКузь сюресэз кадь синтэмен мыно.

Мыно — ортчо, али нош, кутсконам(Уйлы быдэ кутскон вуэ сюлмо),Мон инбамен эрикъясько огнам — Узьмаг садысь кадь веръямтэ улмо.

инбам гинэ (вождэ эн вай, музъем)Кќшкеманэн монэ кужмо удэ;Кќшкеманлэсь уг луы ни кызъем…тау каронэ — солы. Уйлы быдэ.

* * *

Шуныт мугорлэсь но куке акыльтод.Шыпыт йыгаськоз укнояд гольык вай.астэ но, лулдэ но куке ай кельтод.тон вань ке, инмар, я бен валэкты, вай.

тулыс нош сыџе ик, кыџе вал азьло.Куамын тямысэтћзэ со тюаське.Шорам но, азьло кадь, шќгыт вазьыло.Улон но, азьло кадь, кизер юаське.

47

уг тодћськы, пальпотэ ин я мќзме,инсьќр тќрлыко-а я чылкак куанер.Я вќл усьтћсько, подћсько-а ќсме,— ване но — манер но, энер но кенер.

Вене гинэ шуш, йќспќртэм бышкаське.йырвизь, мурдала но, шќдон но — кылтэм.Пушкам нош — тышка, џыжаське, тышкаське…возьман — вуонлы оскытэк — пумйылтэм.

* * *

Пигонме ыртыса — ортчозы дауръёс.Мамыко лэйкало мон инлэн шыкысаз.выл инмар — калыкен весь маке дауртоз,Лулсэраз ыр тќлэн я тылын шокаса.

Пуз вылаз пукыса, курегед кулыктоз,уз но малпа, кудћз нырысьгес: я ачиз,Яке пуз,— возьмалоз гинэ со: ку лыктозчипыез? — ма, вордћсь — со ачиз но ляльчи.

Вордћсе, утисе но берен басьтћсе,тћяны мон выри вќсьлыко сьќлтэттэ,тонэдтэк но, малпай вал, улњоз ай тысе…Но дћсьтэ сыџеез, кин каре на тэтэ.

тэ-тэ-тэ! тра-та-та! дымбыр-йыг! — эктћсько.— тра-ля-ля! ту-ту-ту! — кырњасько на вылаз.— эк, дћсьто! — кќшкемыт вузћсько.— эк, дћсьто! — Пукисько — пырнымы — инмарлэн ныр йылаз.

ОдћГ ПОЛЛымылэсь мон ќй вала дунзэ;Одћг пол, тудвуэн бќрдыса,Со кошкиз но — потэ ни вузэм,Усьыса мур нюклэн пыдэсаз.

Одћг пол мон учки но — сыџеЛуткамын кадь потћз изьые;Кезьытэн вал йырлы со кыџес…Шунтћсе тон мынам, шузие!

Одћг пол мон вуо гужеме,мугорме дћськутлэсь куадаса;вылысьтым толалтэ гужамезБуяло шундыен быдэсак.

Одћг пол; вань улон — со усьтонНырысьсэ; сюэтћ мылкыдыОдћг пол чепыльтэ… Пурысь тол,Буёло ворекъяз вал,— кытын?

аЗьКыЛта калыкен мон висисько,Мон висисько акыльтонэн.Пумиськонэз мон виисько,Мон бырйисько, азькыл, тонэ.

азькыл, вордскид тон одћгнадБуш-чылкытлэн шаеръёсаз,

вуонозэ — монэ — веднад,Вќсен кужмысь шонеръяса.

Со дырысен мон огнамо:инмар выллем — я албасты,мон партчамын, но зќк кќмо…Ќд сёт, азькыл, ќд кар аслыд

та мугорме но сюлэмме, Кытчы пыдло тон каръяськид.тонэ уг поты кылэме,Но мон-ачим — акар-ачид.

ачид, азькыл, азе-беретон нуйтћськид акыльтонэн.Но чылкытын вордскид бере,Мон бырйисько, азькыл, тонэ.

* * *

уяны дауртћськотуала шќмо ќрын,— Сётскисько ќрлы, иське,ваньмызлэн кадь мугорын?

Нош лулы… Кыџе на лул,Мугоре пыртэм бере?Котьку лу! Яке нош — улОгшоры дунне пќрен!

инсьќрез капыртысал;Ки пыртћм вия нош — со,Кин, ассэ курбонтыса,Сётћськиз мыным мусо;

Кин мыным кузьмаз лулзэ,мугорзэ но — со вќзы;аслэсьтым басьтћз улзэ — чурытэн но кќс-кќсын.

Замлагач! — кеське сюлэмЯ солы, яке аслым.инсьќрез потэ юэм;Нош улон — гольыш кќс лым.

Уясько отын огнам;Кинлы ке мон — сћль юдэс.асэным сюдэм понна,аслэсьтым аслым юрдэс.

Я бен џок, кќт пушкадыГылњисько ни — замлагач!мон кузял но кќш боды,— тьфу! тьфу! тьфу! но ач! ач! ач!

48

Котькуд веран-мадёнлэсь пуштроссэ валан пон-на, одно ик тодыны кулэ на солэсь кылдон мугзэ, малы но ку кутћськемзэ, сямъёсын герњаськемзэ. Соку гинэ солэн узыр но мур пуштросэз кыре потэ, юрттэ валаны вашкалаослэсь дунне шоры учкемзэс. Со дунне шоры учкон туж аспќртэмлыко. Солэн аслаз катэз, луонлыкъёсыз. Вашкала йырсазь (мифологической мировоззрение) вала но валэктэ дуннеез синмын адњем, пельын кы-лэм, кылын шќмъям, кивогыриосын йќтскылэм, сюлмын-кќтын шќдэм тусбуйёс-образъёс пыр. Со валамъя дуннеын ваньмыз улэп маке: адями но, будос но, арбери но, котыр инкуазь но. Чаклалэ ай, кызьы асьмеос вераськиськом: шунды султэ, ветлэ, изьыны кошке, бертэ; шур бызе; чырсась нянь улње, шумесэтћ тубе. инкуазь — адями кадь ик — улэп бере, котьмарлэн вань аслаз лулыз. Нош лул, пе, сизьым полэс, пќртмаськыны быгатэ.

Пќртэм сћлё-виро, тусо-буё луэ. Соин ик адями котырын уло, сиё-юо, бызё-басьто, шумпото но йыркуръясько пќртэм улэп маръёс ке. Нюлэскын — нюлэсмурт, нюлэс-нюня, џаџџамурт но яг пери. татын ик уло кышкыт обыда, палэсмурт но кузь-пинёмурт. Вуысь адскыло, куддыръя музъем вылэ но потало но калык пќлтћ ветло вумурт но вожоос. Коркан улэ коркакузё. Солэн кыкетћ нимыз но вань на — сюсетка, куд-огъёсыз сое тќдьымурт гинэ шуо. Сое обидьыны уг яра: коркась кошкиз ке — коркалэн дэлетэз уз луы ни. Соин ик коркан ур-ляр карыны уг яра, астэ зћбыт возёно, пе: корка мурт шаянтћсьёсыз уг яраты. Гулбече яке гулбеч укное солы одно ик сиён понылыны кулэ: солэн но, пе, кќтыз сюма.

мунчолэн но кузёез вань — мунчокузё, яке мунчопочетка. вожоос но туж ярато мунчоосты, куштћськем, огназ кылем коркаосты.

Осконъёсты юнматћсь выжыкыл-мадёсъёс — вылэм-вылымтэ

учыръёс но ишанъёс

татьЯНа ВЛаДыКИНа

автор удмуртского текста Государственного гимна удмуртской Республики, ведущий фольклорист удмуртии, доктор филологических наук, заслуженный деятель науки уР, научный сотрудник удмуртского ИИЯЛ уро РаН.

Родилась 8 сентября 1953 года в д. Старые Кены Завьяловского района в семье учителей. окончила филологический факультет удГу (1975), аспирантуру тартуского университета (1978), защитила канди-датскую (1980) и докторскую (1999) диссертации в Москве. С 1978 года работает в удмуртском институте истории, языка и литературы уральского отделения РаН, прошла путь от старшего до ведущего научного сотрудника, заведующего отделом фольклора и литературы.

Почти четверть века Т. Г. Владыкина занимается сбором и публикацией фольклора — богатейшего устно-поэтического наследия удмуртского народа. Под ее руководством издается многотомная серия «удмуртский фольклор», создана популярная серия «Зарни крезь» («Зо лотые гусли»), осуществлено монографическое исследование «удмуртский фольклор: Проблемы жанровой эволюции и систематики». В основе всей на-учно-исследовательской деятельности Т. Г. Владыкиной лежит доминантный концепт — Слово. Авторское видение и понимание Слова, профессиональное владение им позволили т. Г. Владыкиной успешно реа-лизовать сложный по постановке и исполнению идейно-символический и поэтический проект создания Государственного гимна удмуртской Республики на удмуртском языке.

49

Ваньмыз инкуазь кузёос адямиен кусып возё, юртто солы яке тушмонъясько. адямилэсь кќтсэ-сюлэмзэ, сямзэ соос соку ик шќдо. Кызьы адями ассэ возе, озьы ик соос но. адями урод малпа, вера, лэсьтэ ке, — соос одно ик кыло, адњо. адями азе пото, асьсэды куараен шќдыто. та пумись-конъёс сярысь ик вералляз калык, визь-кенеш сётыса, урод ужъёслэсь алыса, инкуазез утьыны дышетыса-валэктыса.

Пумен осконъёс воштћськемъя та улэп макеос пеймыт кужымъёслы пќрмизы. Соосын пумисько-нэз удмуртъёс ќз яратэ, ишан карылћзы. ишан сярысь веранъёс огъя фольклорын нимысьтыз люкет луизы, юнматћзы калыклэсь осконзэ.

ПЌртмаСа ВЕрам мадЁНЪЁС-СКаЗКаОСмалпаськид-а тон куке но, лыдњись эше,

пќртманы, пќртмаськыны кыллэн паймоно пуш-тросэз сярысь? Со вылэм-вылымтэ учырез возь-матэ. маке но кин ке вань но, огдыре ик ќвќл но. Кызьы меда озьы?

тани шуо: корка пќртмаське. Кылћське вет-лэм пыд куара, нош ачиз ветлћсез уг адскы. Пќртмасько вожо вылтћ адямиос. та вакытэ соос шќдо асьсэдыз адямиен но, сьќрпал дуннеысь лыктэм лулэн но. Соин ик бамазы соослэн — туй, сурон яке тќдьы басмалэсь ымныр-маска, вы-лазы-тыразы — берыктэм шуба яке њузыр-њазыр дћсь. Пќртмаськыны, пе, быгато на «тодћсь адя-миос» — ведћнъёс. Осконъёссыя соослэн лулзы кыџе ке пќйшур яке пудо-живот луыса ветлэ, тыл луыса лобње.

Пќртмаськем, пе, валляна дыръя ачиз Кылды-син но. адямиос дорысь пыраклы кошкыса, со выльысь адскылэм: нырысь коньы луыса кылдэм, собере — дукъя, бератаз — чабак чорыг луыса, чиптэм-чаптэм ышем. оло — вылэм, оло — вы-лымтэ.

Озьы ик кыл но. Со но пќртмаськыны быгатэ. Яке адями-а сое пќртма: сыџе макеосты вера, оло осконо, оло ќвќл. ачид оскид но оскыса верад ке — выжыкыл шуозы, оскытэк но ќвќлтэмзэ вань карыса верад ке — пќртманкыл шуозы.

Пќртманкыллэн но, мукет жанръёслэн кадь ик, аслаз мадён сямъёсыз. Веран сямъёссэ но геройёссэ чакласа, висъяны луоно ньыль пќртэм пушъетсэ.

тужгес но бадњымез но тунсыкоез — адя-ми но инкуазь кузёос сярысь мифологической пќртманкылъёс. Соиз валамон: инкуазь кужымъ-ёслы оскон (языческой религия) калыклэн улоназ бадњым инты басьтћз, христиан оскон пыџам бере но аслэсьтыз кужымзэ синэтэмез ќз поты. Лыдэ басьтыны кулэ тани мае но: та пушъетэ пырись

пќртманкылъёс азинто но вошто фольклорлэсь мукет бадњым удыссэ — осконэз юнматћсь выжы-кыл-мадёнъёсты. Зэм шуыса верам учыр пќрме пќртмаса верам учырлы: татын адями уг сётћськы ни инкуазь кузёлы, быгатэ вормыны сое аслаз кескич луэменыз.

Нимысьтыз вћсъясько пудо-животъёс но пќйшуръёс сярысь пќртманкылъёс. таосыз но азинто вашкала жанрез — выжыкыл-мифъёсты, яке этиологической мадёнъёсты, кытын адями валэктэ инкуазь явлениослэсь кызьы но малы кылдэмзэс («Марлы лудкечлэн быжыз вакчи», «малы пезык ву утча»). та берлоосыныз џошатоно ке, пќртманкыллэн адњиське ни солы гинэ мадён сямыз: гурт пудо-животлэн но кыр пќйшуръёслэн ваче кусыпъёссы, выросъёссы пыр калык возь-матыны тырше адямилэсь сям-выроссэ. Лудкеч, њичы, кион, гондыр, коџыш, кечтака — ваньмыз та геройёс, синучконын кадь, кыре потто ушъяськон, кышкан, кас луон, кескич сямъёсты. та образъёс пыр калык ассэ ачиз серекъя, курла, возьытэ вуттэ яке данъя. юнме уг верало, дыр, та мадёнъёсты пичи пиналъёслы. Бадњым соослэн дышетон, валэктон пуштроссы.

Куинетћ пушъетэз кылдыто улон-вылон ся-рысь, яке социально-бытовой, новеллистической, пќртманкылъёс. татын геройёс пыр калык тыршем возьматыны адямиос пушкын гинэ улћсь дартъё-сты: яратон-адњемпотостэм мылкыдъёсты, узыр-куанер кусыпъёсты, визьмо-нодтэм выросъёсты. Одћгъёсыз мадёнъёс бинялско амало, кескич, визьмо герой борды. Со ноку но уг куректы, уг кепыра, шуг-секытъёслэсь уг кышка, котьку вор-мисе потэ. мукетъёсыз мадёнъёс бадњыматыса сёто нодтэм муртлэсь номырлы ярантэм ужъёссэ (дэриысь «кисаль» кылэз утчамзэ, липет йылын скал сюдэмзэ, люкмесын љожон суралтэмзэ).

Пќртманкылъёслэн тужгес но тунсыко пушъет-сы — волшебной сказкаос. Вылћ верамъёсыныз џошатоно ке, соос удмурт фольклорын бадњым инты уг басьто. Ванез пќлысь но тросэз геройёс но сюжетъёс асэстэмын мукет калыкъёслэсь. Волшебной пќртманкылъёсын вераськон мынэ кыџе ке но ќвќлтэм учыръёс (бакалы эмеспи луон, шундылы эмеспи луон), ќвќлтэм кужым сярысь (азьдыгы кый, баба-яга, гондырлэн адями пиез). Џем дыръя герой пумиське шуг-секытъёсын аслыз кышно утчанэн йырин, эксэй нылэз, узыр нылэз кышно басьтыны вырыкуз. Герой котьку ворми-се потэ, но ворме со юрттћсьёсыз луыса гинэ (пќйшуръёс но тылобурдоос, будосъёс, кулэм пересьёс, солы синмаськем ныл).

50

Смена социально-экономической парадигмы общественного развития привела к частичной по-тере и смене духовных ориентиров, изменению духовного состояния социума. вместе с тем, в традиционной культуре сохранился значительный потенциал, способствующий выживанию и разви-тию этноса, тот духовный ресурс, опора на который помогает удмуртскому крестьянскому социуму достойно пережить социально-экономические трансформации постсоветской эпохи.

в поисках ответа на вопрос о методах выжива-ния и средствах социальной «самозащиты» тради-ционного удмуртского общества, их применимости в рамках функционирования городского удмурт-ского сообщества, а также анализируя традицион-ный удмуртский фольклорно-обрядовый комплекс, начинаешь понимать, насколько масштабным было действие института «веме» («помочи», «толока») у удмуртов. «веме» как норма обычного права не ограничивается социально-производственной сфе-рой. Ее действие шире.1 откликаясь на важнейшие события в жизни семьи, индивида, производствен-ной жизни общины, члены общины, и в первую очередь, кровные родственники оказывают друг другу не только материальную помощь (весьма ощутимую!), но и не менее важную социальную и психологическую поддержку в самых различных сферах и жизненных ситуациях. арсенал форм отношений взаимной помощи включал в себя и формы фольклорно-обрядовые.

в обрядовом оформлении важнейших этапов жизненного цикла у удмуртов красной нитью про-ходит идея высокой ценности родственных связей, достоинств крепости родственных и свойственных уз, преимуществ добрососедских отношений, действий сообща, исходя из взаимных интересов, во благо не только себе, но и всему семейно-родственному коллективу. Этноконсолидирующую и этностабилизирующую роль подобных идеалов трудно переоценить. особую актуальность они приобретают сегодня, в условиях эрозии этнич-ности при весьма ощутимой угрозе утраты удмур-тами своей этнической самости. ибо в основе этих идеалов лежит Со-зидание.

Незримое присутствие и сиюминутная готов-ность членов семейно-родственного коллектива оказать помощь и поддержку, а, с другой стороны, абсолютная уверенность каждого в том, что под-

держка будет оказана, служили гарантом веры человека в собственные силы, наличия у него об-щей позитивной жизненной установки. С опорой на «социальные гарантии» со стороны коллектива человеку было легче принимать такие жизненно важные решения, как вступление в брак, рожде-ние детей, основание собственного хозяйства и т.п. именно поэтому в обрядах жизненного цикла, обслуживающих важнейшие его этапы (рождение, инициации, вступление в брак, смерть), столь ощу-тима социально-психологическая составляющая.

действие социально-психологического фактора многократно усиливается богатейшим музыкаль-но-песенным и пластическо-хореографическим рядом или кодом обряда. При этом песенные и хореографические формы играют в обряде не просто вспомогательную роль эмоционально-психологического плана. исполнительские жанры фольклора наделены здесь высоким социально-интегрирующим статусом и обладают не менее значимыми магическими свойствами (обереговая функция и др.), насыщены ритуальной символикой.

Попытка использовать масштабный потенциал фольклорно-обрядового комплекса в формирова-нии действенного механизма этнокорпоративной поддержки в удмуртской среде привела нас к созданию социального проекта, получившего на-звание «взаимопомощь и взаимная поддержка в современной социально-культурной ситуации методами традиционной культуры»2. При отсут-ствии достаточных государственных средств для решения проблем социальной сферы (обнищание, безработица, неуверенность в завтрашнем дне и др.), а также национально-культурного строи-тельства, использование сохранившихся форм традиционного общинного института «веме» в но-вых социально-экономических условиях выглядит чрезвычайно актуально.

Согласно предположению авторов проекта (а. в. ишмуратов, а. Н. Прокопьев), использование соответствующих фольклорно-обрядовых форм взаимной помощи (образцов поведения) и привле-чение к участию в них представителей удмуртского сообщества будет стимулировать акции этнокор-поративной поддержки в удмуртской среде, приве-дет к возрождению традиций взаимной поддержки и взаимовыручки. интериоризации фольклорно-

АНАТоЛИй ИШмУРАТоВ, АНДРЕй ПРоКоПЬЕВ

ВоЗмоЖНоСТИ ТРАДИЦИоННой КУЛЬТУРЫВ ДуХоВНоМ, НРаВСтВЕННоМ И ЭтИчЕСКоМ

ВоЗРоЖДЕНИИ НаРоДоВ

51

обрядовых форм весьма может способствовать эмоционально-психологический, социально-ин-тегрирующий (и т.д.: см. выше) потенциал, зало-женный в образцах традиционного музыкального и танцевального обрядового фольклора.

опираясь на фольклорно-обрядовые формы, приуроченные к этапам жизненного цикла, со-циальный проект, прежде всего, направлен на формирование позитивного отношения к институту семьи, брака, рождению детей, снятию страхов, связанных с неопределенностью будущего.

авторами и исполнителем проекта — Фоль-клорно-этнографической студией традиционного танца «Эктон корка» — была найдена следующая стратегия его реализации. Механизм практической реализации проекта вытекает из самой природы аутентичного фольклора. Это проигрывание в стилистике фольклорного театра (социодрама: см. ниже) фольклорно-обрядовых ситуаций (образцов поведения), включающих в себя акции взаимной помощи, вызывающих чувства единения и сопри-частности к происходящим событиям. Конечным

продуктом социального проекта может стать масштабное фольклорное действо, состоящее из нескольких актов-обрядовых картин, связанных единой сюжетной линией обрядности жизненного цикла удмуртов и в своей идейной основе на-правленное на формирование механизма этнокор-поративной поддержки. При этом части действа — обрядовые картины, — составляя единое целое, могут также функционировать и автономно: как в виде малых театральных художественно-сцени-ческих форм, так и в виде интерактивных акций — перформансов.

Началом претворения проекта в жизнь ста-ла полижанровая художественно-театральная репродукция (версия) фольклорно-обрядового цикла «Нуны сюан» (родильные обряды и игровой фольклор) в редакции студии «Эктон корка». идея социального проекта оказалась созвучной целям и задачам, общей направленности творческой и культурно-просветительской деятельности студии, фольклорным действам которой всегда было тесно в рамках концертно-сценического жанра.3 Поэтому

практическая реализация проек-та превратилась для коллектива в увлекательнейший творческий процесс.

исходя из социальной на-правленности проекта, стоящих перед ним целей и задач, жанро-вую направленность обрядовой картины «Нуны сюан» мы опре-деляем как социодрама (в сти-листике фольклорного театра). исполнение обрядовой картины призвано инициировать в этни-ческой среде удмуртов формы социальной и психологической поддержки молодой семьи.

традиционный обряд родин, именуемый в южно-удмуртских локальных традициях «Нуны сюан», представляет собой на-чало обрядового цикла, обслу-живающего систему институтов социализации в удмуртском обществе. в фольклорно-обря-довой системе удмуртов обряд (удм. «сюан»: букв, «свадьба») в честь рождения ребенка (удм. «нуны») — явление, заслужива-ющее особого внимания. «Нуны сюан» — один из немногих об-рядов, возвышенный в своем социальном и символическом статусе до уровня центрального события жизненного цикла, срав-нимого по степени значимости с собственно свадьбой (удм.: «сюан») и ритуалом похоронно-поминального цикла, одним из нескольких названий которого Ф

ото

Кон

стан

тин

а С

емен

ова.

52

служит «мыдлань сюан» (букв.: «свадьба наобо-рот»).

«Нуны сюан» — общественное признание но-ворожденного, облеченное в обрядовую форму, включение его в систему семейно-родственных отношений, обретение появившимся на свет человеком социального имени. весьма важно осознание того, что обряд является также дей-ственной формой социальной и психологической поддержки семьи новорожденного. При этом в арсенале средств как рациональные способы (ха-рактерные для удмуртского крестьянского социума традиции взаимовыручки и взаимопомощи), так и магические — иррациональные методы, имеющие, с одной стороны, апотропеическую (обереговую) функцию и, с другой, стимулирующие репродук-тивную сферу человека. (Магические приемы были призваны восстановить способность к деторожде-нию, по представлениям удмуртов, утрачиваемую с рождением ребенка.)

Поистине шедеврами фольклорного искусства являются обслуживающие обряд традиционные песни и танцы, о характере и сложной символи-ческой природе которых мы неоднократно упо-минали.5

Будучи репродуцирован и при этом подвергнут незначительной (и неизбежной!) художественной интерпретации (не путать с практикой театраль-но-сценической стилизации обрядов и «лицедей-ством») в редакции студии «Эктон корка» Удмурт-ского государственного университета, «Нуны сюан» представляет собой обрядовую картину — действо, основанное на формах обрядового игрового фоль-клора. игровой акцент в репродукции обряда про-диктован одним немаловажным обстоятельством. Согласно традиции некоторые элементы обряда (прежде всего, танец родин) могут совершаться только пожилыми участницами, членами семейно-родственного коллектива, находящимися за преде-лами возрастного рубежа деторождения. Участие в подобных действиях молодых женщин и девушек в аутентичной традиции неприемлемо. Но именно к этому разряду относится женская часть труппы «Эктон корка». в силу уважения к традиции и пред-восхищая возможную критику традиционалистов, мы предлагаем игровую интерпретацию родиль-ных обрядов, уместную в контексте традиционных обрядовых и необрядовых форм развлечений/собраний молодежи (пукон љыт, пукон мунчо и др.), где «игра в обряд» (свадьбу, например) была обычной практикой. С этой же целью реальные персонажи — участники обряда — дублируются кукольными двойниками.

«Нуны сюан» в редакции студии «Эктон корка» – сложная исполнительская форма, характерной особенностью которой является симбиоз испол-нительских жанров фольклора и жанров приклад-ного народного творчества. Будучи продиктованы стремлением «расширить» ассоциативный ряд, интерпретировать в более или менее адекватном художественном отражении такой комплексный

феномен духовной культуры как обряд, желанием проникнуть несколько глубже банальной сцениче-ской формы, творческие поиски коллектива нам кажутся весьма актуальными и «этнофутуристич-ными» по духу.6 возможно, поэтому обрядовая картина включена и успешно исполнена на удмурт-ском этнофутуристическом фестивале «Пельнянь» и финском «Ugrijuhla-2003».

Примечания1. См. подробнее, напр, в: Никитина Г.а. Сущность

крестьянской взаимопомощи и ее значение в жизни удмуртских крестьян (конец XIX — начало XX века).// Хозяйство и материальная культура удмуртов в XIX — XX веках. ижевск, 1991. С. 46 — 62; а также труды Г.Е. верещагина, Н.Г. Первухина и др. этнографов.

2. руководитель проекта — зав. кафедрой со-циальной работы УдГУ, засл. работник культуры Ур, кандидат педагогических наук ишмуратов а.в., ис-полнитель — ст. преподаватель кафедры этнологии и регионоведения УдГУ, художественный руководитель Студии традиционного танца «Эктон корка» эт-нохореолог Прокопьев а.Н., научные консультанты — доктор психологических наук Леонов Н.и. и кандидат педагогических наук Соловьев Г.Е.

3. о Студии «Эктон корка» см. подробнее в: Про-копьев а.Н. Студия традиционного танца «Эктон корка»: культурно-просветительская деятельность и научно-практические исследования в области традиционных исполнительских форм фольклора.// Егит гондыр веме. одомаа. Эрумаа. Калмез. Мушому. тангыра. идна. Egit Gondyr Veme. Odomaa. Erumaa. Kalmez. Mushomu. Tangura. Idna. Каталог-исследование этнофутуристиче-ских выставок-фестивалей. ижевск, 2002. С. 113-114.

4. См. Кузебай Герд. Человек и его рождение. (У восточных финнов.) // о ней я песнь пою... ижевск, 1997. С. 188 — 274; Христолюбова Л.С. обряды, связанные с рождением ребенка // Этнокультурные процессы в Удмуртии. ижевск, 1978; Христолюбова Л.С. Семейные обряды удмуртов. ижевск, 1984; Хри-столюбова Л.С. Пинал вордскиз, пинал будэ // инвожо. 1993 № 3; Попова Е.в. родильные обычаи и обряды бесермян. // Славянский и финно-угорский мир вчера, сегодня. ижевск, 1996. С. 116- 141 и т.д.

5. Музыкально-песенные фольклорные жанры, использованные в картине, восходит к локальной юж-но-удмуртской обрядовой традиции д. Карамас-Пельга (Уддяди) Киясовского района Ур.

6. об аналогичных формах работы художественных коллективов с фольклорно-обрядовым материалом в стилистике фольклорного театра см., напр.: Мельник Е.и. опыт работы фольклорного ансамбля Ленинград-ского государственного университета. // Сохранение и возрождение фольклорных традиций. М., 1990. С. 228.

53

АЛЕКСЕй ШЕПТАЛИН

Превступление (Без наказания?)«Пиита нового осилил я «творенья», Все взвесил pro et contra и спросил себя:«Ну кто ж не брался за бумагу и за перья?»Себе ответил, к ним подсаживаясь, — «я»…

* * *

На нудистских пляжах Англии жара — Женские тела рядами стелются,И хотя в разгаре летняя пора,Схватывает дух от гололедицы.

* * *

Взываю к совести сторонниц эмпиризма — Над девой старою постыдно насмехаться,Немногим в жизни сей дарована харизмауменья девственницей старости достаться.

* * *

Ну не любит брюнетов она,Лишь блондин ее знает секрет,Не идет к магомету Гора — Раз не нужен Горе Магомет.

* * *

Возможно, он дружил с Пегасом.Как будто ангелами порожденнымиКудесник «олвейс» раз за разомВсех женщин сделал окрыленными.

* * *С глубокой древности пол женский удивлялся,мужей своих не понимая ревности — Ну что с того, что ключик потерялсяК замку на пояс женской верности?

* * *

Страшней заумности для женщин нет беды,таким в мужья философ достается.Сам Цицерон сказал — нет в мире ерунды,Которой бы философ не увлекся.

* * *

Противоречив, как вид гантели —Блины округлые, худая рукоятка,облик современной топ-моделиРубенса довел бы до припадка.

* * *

Канта, Гоббса, Гегеля, Спинозу,Биржевых торгов метаморфозы,Ваххабизм, дефолт, Карибский кризис…Поглощает платья длинный вырез.

* * *

С годами женщины иные, словно книги,В солидные изданья превращаются,Смахнув с себя мужской редакции вериги,Все, расширяясь, дополняясь, улучшаются.

* * *

автор русского текста Государственного гимна удмуртской Республики, этнолог-юрист кафедры этнологии и регионоведения удмуртского госуниверситета. Родился в г. Сарапуле удмуртской аССР 24 июля 1971 года в семье служащих, русский.

В 1993 году с отличием окончил исторический факультет удГу. В том же году поступил в аспирантуру по специальности: этнография, этнология, антропология. В 1997 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук.

С 1995 по 1999 год главный специалист Комитета по делам национальностей при Правительстве уд-муртской Республики. В 1999 го ду — член экспертного совета при министерстве национальной политики удмуртской Республики.

С 1997 года преподает на историческом факультете удГу. читает лекционные курсы по этнологии, истории и теории религии, регионоведению зарубежной Европы, основам этнополитологии и этнокон-фликтологии.

участник региональных, всероссийских и международных конференций и конгрессов. автор более 30 научных и учебно-методических работ. член авторского коллектива многотомного исследовательского проекта «Феномен удмуртии».

В 1999 году по приглашению американской стороны принимал участие в программе Конгресса СШа для молодых российских лидеров «открытый мир».

54

Поскольку жизнь — извечная борьба,Будь осторожен с новой незнакомкой,умеют женщины иные потихоньку,Но до конца качать свои права.

* * *

Время — скульптор, вечно недовольныйСвоего творения плодами,обречен все переделывать невольнотысячелетьями, веками и годами.

* * *

Где у истины конец и где начало?— Постоянно мы об этом спорим.И в неправде правды есть немало — Без приставки «не» словесный корень.

* * *

При всем желании немыслимоСогреться у костров потухших,Возможность выбора бессмысленноСредь множества яиц протухших

* * *

Небытие становится грозней,Равняя и простых людей, и лордов,С годами прогорает все быстрейКороткой жизни гандикап бикфордов.

* * *

Когда неправота осознается — Исправь ошибку, если сделал промах.Коль это невозможно, остаетсяЛишь прошлому упрек — тяжелый вздох.

* * *

Цивилизации с лихвой хватает дикости,Ее дамоклов меч висит над изголовьем,И всякий век по правилу цикличностиИмеет мрачное свое средневековье.

* * *

Как недолгой его слава оказалась,С прежним обликом существенны различия — от величественной мантии осталасьЛишь манишка прежнего величия.

* * *

Нам многим в наши годы школьныеКазались перемены лучшим временем,теперь они лежат тяжелым бременем,уроком жизни став для нас невольным.

* * *

К судьбе, удаче и отчизнеВсе тянут руки без изъятия;одни — за милостыней жизни,Другие — для рукопожатия.

* * *

чрезмерному изяществу досталасьПретенциозная в подруги обреченность,И, вызывая удивление и жалость,Грозит вульгарностью иная утонченность.

* * *

Звук волшебный рождается из какофонии,Возникает прекрасное из безобразия,Ноу-хау природы — как чудо гармонии,Происходит из разно- и многообразия.

* * *

Беспощадный инквизитор — совестьДержит нас в чертах благопристоинства.Ее орудье пыток нам не в новость — Собственное чувство недостоинства.

* * *

Не каждый гений в жизни — добрый гений,Примеры нас наводят на раздумья:опасен гений, чуждый всех сомнений,И страшен разум без благоразумья.

* * *

Экспромтом выводя судьбы симфонию,Мечется в сомнениях любой,В нашей жизни редкая гармония — Быть всегда в ладу с самим собой.

* * *

Венчает жизнь небесный судНад суетой обременительной,Все абсолютно — относительно:Нас всех к погосту отнесут.

* * *

умолчать порою что-то нужноеЛучше, чем ненужное сказать.Иногда понятней и надежнееМысль свою молчаньем выражать.

* * *

С фортуною хоть раз попить чайкуШанс выпадает каждому, поверь.Дружище, будь почаще начеку,удача дважды не стучится в одну дверь.

* * *

При осложнении любовной канители,Не крутись вокруг нее ты, как волчок,Множество вокруг виолончелей,Пусть на них играет твой смычок.

* * *

Мы все рабы своих эмоций,Цари которых — гнев и страсть:Крепись до дней последних донца,Власть над собою — супервласть.

55

АЛЕКСЕй АРЗАмАЗоВ

Замечтательное десятилетие удмуртского литературоведения

Арзамазов Алексей Андреевич — студент факультета удмуртской филологии УдГУ. Родился в г. Горьком (ныне — Н. Новгород). Поэт, эссеист, литературовед и критик.

автор книг: «Инкуае» (2004), «озьы» (2005), «тэ-тэ» (2005), автор учебных программ «Герменевтика фольклорного текста» (в соавторстве с профессором т. Г. Владыкиной), «Введение в культурологию ре-гиона» (в соавторстве с а. В. Ишмуратовым), а также порядка 40 научных и публицистических статей.

1. общая картина.данная статья носит пропедевтический характер

и является попыткой систематизации наиболее ин-тересных направлений и методологических тенден-ций в удмуртском литературоведении за последние десять лет (1994 — 2004).

Мы обращаемся к этому периоду неслучайно: рассматриваемый нами «промежуток» времени представляет собой особенный и уникальный фрагмент «существования» науки об удмуртской литературе, время ее внезапного раскрытия, стре-мительного развития. Поэтому наше внимание обращено к работам современных удмуртских ученых-филологов, их исследовательской пози-ции. Скажем откровенно: до конца 80-ых годов литературоведение и критика в удмуртской фило-логии были единым целым. Еще точнее не было литературоведения, была система «критической оценки». различные методы интерпретирования художественного произведения были ориентиро-ваны по преимуществу на субъективную оценку и имели дело с незавершенными явлениями, которые в этой оценке нуждались. Критика не противопо-ставлялась литературоведению, основной предмет которого — завершенное во всех смыслах явле-ние, удаленное на определенную историческую дистанцию. Молодость удмуртской литературы, видимо, и определяла парадигму «критического мышления». Литературный процесс современности требует уже иных интерпретационных подходов: необходимо учитывать завершенность становления литературного продукта, тем более, что она уже осуществляется, реализуется в нашем сознании (т. е. в дискурсе воспринимающего индивидуума). Удмуртское литературоведение последних десяти лет уходит от «беспочвенной субъективности» (в русском литературоведении намечается обратная тенденция), критико-личностной оценки исследова-теля, все больше становясь некой математической

плоскостью: оно переводит свой объект в знако-вую реальность (нарратив/дискурс), определяет ценностные сферы, проводит аксиологическую дифференциацию. Современное литературоведе-ние — продукт качественного и количественного изменения самой литературы, автоматически соз-дающей благоприятные условия для возникновения новых методов интерпретации, преимущественно литературоведческих. Критические исследования теряют свою харизму, отступают на вторые позиции.

однако, литературоведение конца ХХ столетия — начало ХХI хоть и прогрессирующее, но еще достаточно беспомощное. во-первых, в течение многих лет наблюдается терминологический кризис, обусловленный отсутствием исконно литературо-ведческого инструментария. Происходит масштаб-ное опосредствование, ассимиляция в литературо-ведческой среде философских, социологических, исторических концепций. «выкачивание воздуха» из методологического пространства современ-ного литературоведения вызывает методический Vacuum. Во-вторых, некогда «модные» методы-принципы отношения к литературному материалу «изнашиваются», исчерпывают себя. возникающих на их месте новационных течений явно недостаточ-но, чтобы организовать и поддерживать здоровый «методический кровообмен». в литературоведении доминанта «инноватика» имеет лишь частный и нечастый характер. в-третьих, современные иссле-дователи живут «растраченным чувством настояще-го», не признавая порой очевидной методической актуальности тех или иных концепций. Сегодняшняя литература (как и филология) воспринимается как форма интеграции маргинального опыта в статусно-упорядоченной структуре общества. Маргинальное и прагматичное восприятие литературы неизменно приводит к «научным коллизиям», когда приходится не исследовать, а регистрировать.

Еще одна важная проблема современного ли-

56

тературоведения и всего литературного процес-са — «соперничество» констант завершенность/незавершенность. Если под «завершенностью» понимают «торжество объективной оценки текста» (завершенность хронологическая=завершенность смысловая), то незавершенность принято пред-ставлять как группу/совокупность философско-эстетических проблем в литературоведении. По мнению М. Бондаренко концепт незавершенности реализуется в трех основных ипостасях: а) онтоло-гическая незавершенность субъекта творчества и, следовательно, самого творчества как реализации некой экзистенциально-эстетической программы; б) незавершенность феноменологическая: имманент-ная незамкнутость целостного мира художественно-го произведения; в) незавершенность ценностной среды (проблемы авторских дискурсов и оценок). одной из основных проблем современного литера-туроведения мы видим в глобальном противосто-янии процесса расширения культурно-целостного архива и образованием новых гносеологических стереотипов, возникающих как бы извне… раз-мывается важнейший базис творческого сознания — ощущение традиции. Художественный текст пре-вращается в де-традиционизирующий механизм (феномен) нового времени.

о теоретических и методологических проблемах литературоведения можно рассуждать бесконечно… Но есть пределы национальной (удмуртской) лите-ратуры и их приходится учитывать.

2. Герменевтика по-удмуртски.Герменевтика [от греч. Hermeneuo – «разъяс-

няю»] — своеобразная культурная практика, теория понимания и толкования неизменно относится к гу-манитарным новациям. С одной стороны это верно, ибо ее теоретический арсенал начал складываться в 19-20 веках в рамках философских концепций аста, Шлейермахера, Хайдеггера, Гадамера, Бетти, Палнера, деррида и т. д. однако герменевтика как процесс практического познания очень древнее явление. в своей работе мы не останавливаемся на исторических, теоретических аспектах совре-менной герменевтики: наша задача — уловить «герменевтические просветы» в трудах удмуртских филологов. Мы подробнее остановимся на методи-ческих изысканиях в герменевтике, сопоставим их с удмуртской филологической действительностью, наметим основные векторы развития герменевтики в литературоведческих исследованиях, посвящен-ных удмуртской литературе. Пристальное внимание к герменевтической интерпретации текста в кругу удмуртских литературоведов в свое время было обусловлено выходом книги профессора а. в. Лашкевича «рецептивно-герменевтический под-ход в литературоведении» [1994]. данное учебное пособие, адресованное будущим американистам, вызвало бурные дискуссии: герменевтика, видимо, должна была заполнить «филологические пустоты» постсоветского периода в ранее закрытой инду-стриальной Удмуртии. в замечательной книге а. в. Лашкевича подробно освещены вопросы историче-ского и теоретического становления герменевтики. в небольшом по объему разделе «методология» в

качестве примера текстопостижения разобран ме-тод субверсии и дессиминации. Подобные методы отсылают аналитика в проблемные области струк-туралистических и постструктуралистических кон-цепций. Многие из них, будучи непереведенными на русский язык, «находятся на вооружении» у узкого круга западноевропейских и американских специ-алистов. в виду чего доминанта «герменевтика» оставалась и остается малоизвестной и филологи-чески невостребованной. Сам терминогенез слова отпугивал советских ученых, ибо герменевтика воспринималась исключительно как дитя западной враждебной цивилизации. Сложилась примеча-тельная ситуация: при «пассивном присутствии» термина существовали поясняющие и объясняю-щие «таинство смыслов» способы и приемы, т. е. герменевтический подход никогда не терял своей актуальности и был важнейшим орудием процесса текстопознания.

При всей своей «методической аморфности» герменевтика имеет несомненные достоинства (прежде всего с точки зрения инструментария):

1 ) учитывает специфику гуманитарного знания;2) систематизирует приемы и принципы по-

нимания;3) ориентирует на системный характер пони-

мания текста;4) помогает осваивать иноязычную культуру и

осуществлять художественный перевод как «гер-меневтическое действие».

Удмуртская герменевтика скрывается за различ-ными видами анализа текста, в которых неизменно присутствуют три «герменевтических элемента» –

Я=ЭГо (личность читателя/исследователя), авторский текст и третий элемент, посредством которого осуществляется акт понимания. выбор третьего элемента зависит от научных предпочтений аналитика, от «адекватности» его (элемента) при-менения по отношению к тому или иному тексту. Удмуртские филологи старшего поколения (Ф. Ермаков, а. Ермолаев, З. Богомолова, а. Шкляев, в. ванюшев) «понимают» текст путем раскрытия историко-культурных реалий и биографических дан-ных рассматриваемого писателя. Более молодые литературоведы в своих работах чаще обращаются к социальной действительности, породившей текст, постепенно выходят на социологические методы исследования (наиболее характерный пример – ста-тья т. и. Зайцевой «Эволюция читательских оценок романа Г. Красильникова «Начало года»). Метод интерпретирования в названной публикации — со-циологическая обработка оценок, мнений критиков и литературоведов разных поколений, студентов. исследователь стремится к полноценному отобра-жению рецепции произведения, его главных героев. такой метод основан прежде всего на нескольких «герменевтических операциях», механических вариациях герменевтики. данный метод предпо-лагает «вживание» в текст и его логику. Происхо-дит герменевтическая идентификация: реципиент сопоставляет художественные образы со своей личностью и своим жизненно-эстетическим опы-том. На примере отношения реципиента к героям

57

романа Г. Красильникова вырисовывается типоло-гия герменевтической идентификации. в статье т. Зайцевой речь идет о адмиративном, ироническом, катарсическом типе восприятия.

иной метод герменевтической интерпретации мы наблюдаем в работе Л. П. Федоровой «идеал мужской и женской красоты в поэзии ашальчи оки». автор анализирует тексты по принципу сочетания целого и частного. идеал мужской/женской красо-ты «извлекается» со дна знакового пространства художественного произведения. исследователь в своей статье расшифровывает не только каждую семиотическую единицу текста (каждое слово в тек-сте), но и пытается понять грамматические формы их сопряжения, знать контекст всей фразы, вос-принять ее в контексте художественного перевода (и, значит, вообще в поликультурном контексте).

третий метод герменевтической интерпретации — сравнительный анализ — представлен в работе С. т. арекеевой «Об элегии К. Герда «мон кулћ ке…»

выход автора в «интертекстуальные поля», его обращение к семантически близким текстам — элегиям коми поэта в. Савина, чуваша М. Сеспеля, украинца т. Шевченко раскрывает не только худо-жественное своеобразие каждого из авторов, но, в первую очередь, актуализирует национальную картину мира. в трех приведенных нами примерах реализуется важнейший герменевтический принцип — расширение духовного горизонта реципиента и контекста (действительность, культура, личный опыт). Удмуртские исследователи приводят недо-стающие для понимания сведения (как правило, обращаясь к научным трудам российских и запад-но-европейских коллег).

однако «удмуртскую герменевтику» следует охарактеризовать как одностороннюю: осново-полагающий элемент методологии герменевтики — воображение — к сожалению, не очень знаком удмуртским филологам…

3. Гендерные исследования.Гендерные исследования в удмуртском литера-

туроведении — еще одна вариация, заполняющая собой пробелы постсоветского научного мира. ис-следованиями гендерного характера занимаются доценты Л. П. Федорова и отчасти в. Г. Пантелеева. в статье Л. Федоровой «женская тема в поэзии К. Герда и а. оки» автор формулирует основные постулаты гендерных студий (qender studies), под-черкивает теоретическое многообразие гендерного подхода. Сквозь авторский дискурс читатель по-нимает актуальность и необходимость гендерных исследований. Но есть одно «но». исследователь констатирует: в российском литературоведении гендерных исследований почти не существует, име-ются лишь труды западных ученых (Барбара Хелью, Катрион Келли, Франк Гепдерт). Почему богатая талантливыми именами женская русская литера-тура не поддается многочисленным современным критикам? вопрос, видимо, вот в чем: значительная часть американских и европейских литературове-дов и культурологов отмечает неперспективность гендерных исследований в рамках филологической методологии познания. Гендерная дифференция в

художественном произведении вещь сомнительная [см. Dareck Wokket Gender studies and modern since; подобную точку зрения разделял и. Бродский: «женский голос в литературе отмечается только глагольными окончаниями»]. Гендерный подход в литературоведении получил второе дыхание в связи с актуализацией запретных тем гомосексуализма и лесбиянства. данное явление – закономерное продолжение раскрепощения западного общества, своеобразная «социальная мода». однако эта ак-туализация – предмет психологии и лишь в очень небольшой степени литературоведения. При таких тенденциях «нормальное гендерное исследова-ние» рискует быть заложником финимистического субъективизма или же психологической некомпе-тентности.

Удмуртские филологи, занимающиеся гендер-ными исследованиями, рассматривают литератур-ных героев с позиции современного феминизма, когда мужчина значит меньше, чем женщина. Быть может, это «законно»… Женщина (согласно Н. д. Бердяеву) — вся пол, ее половая жизнь — вся ее жизнь, захватывающая ее целиком. она женщина, а не человек… В мужчине же пол гораздо более дифференцирован. женщины, видимо, более чутки к этической и этнической дивергенции (особенно со знаком «минус»), склонны мифологизировать окружающую действительность, обожествлять себя. именно в ключе «обожествления» (неоправданного оправдания?) женщины развивается удмуртский феминизм.

отметим еще одну интересную деталь удмурт-ской гендерологии: большинство работ посвящено духовному и социальному миру советской сельской женщины. [Напр. Л. П. Федорова «Женская тема в поэзии К. Герда и а. оки»; Л. П. Федорова «женские образы в мужском дискурсе (на примере рассказов Г. Красильникова и р. Валишина)» и т. д.]. раз-умеется, такой выбор обусловлен преобладанием темы сельского труда и жизни советских людей в произведениях удмуртских писателей – классиков. однако, с научной точки зрения интереснее было бы рассмотреть поведение современной удмурт-ской женщины на фоне социальных, культурных трансформаций, нравственной деградации, про-цесса урбанизации. известно, что современная постсоветская женщина стремится к деконструкции собственного еще советского имиджа. Как раз в преодолении стереотипа второсортности, ненужно-сти, забитости женщина обретает свое новое лицо, становясь все более убежденной феминисткой.

4. «Классические приемы»: новая трактовка.Под «классическими приемами» мы подраз-

умеваем стандартные для каждого литературо-веда методы интерпретирования, направленные на раскрытие художественных модусов в тексте. Классические приемы — есть та филологическая основа, позволяющая аналитику углубляться не только в «традиционное поле» метода, но, в первую очередь, избрать подходящий метод как в частной ситуации, так и в качестве «исследовательского кредо» в целом. в удмуртском литературоведении сложилась примечательная ситуация, когда каждый

58

аналитик работает в своей области, использует из-вестный ему и интересующий его инструментарий. Подобное «разделение» научных сфер, видимо, позитивно: ученый начинает по-своему понимать и принимать то или иное художественное явление.

традиционный литературоведческий прием – анализ художественной концепции (художественных особенностей) произведения отражает внешнюю плоскость текста. работа с внешней формой из-начально предполагает уход от содержания. ибо внешняя форма — есть частица общего для текста семантического пространства, актуальная и уни-кальная сама по себе. Соединение «оторванных» от текста форм-частей представляет собой сово-купность различных поэтических картин, образов, модусов, но неизменно подчеркивает знаковую целостность психологической концепции автора, особенность художественной психоструктуры тек-ста. По сути здесь реализуется прием познания путем сопоставления целого и частного, путем актуализации метода субверсии и дессиминации. текст обретает новую для исследователя целост-ность (знаковость). в этом плане интересна работа С. т. арекеевой «образы воды, ветра и огня в по-эзии К. Герда». анализируя сборники поэта, ис-следователь интерпретирует психологическую при-роду конкретного образа. Еще точнее — приходит к осознанию наличия гердовских психологизмов, некоего художественно-психологического базиса удмуртской литературы в 20-30 годах ХХ столетия. С. т. арекеева, создавая параллельный мир са-мостийно существующих семантических частиц, разбивая целое текста на частное, открывает его новые смысловые пределы. исследователь [следуя литературным материалам] связывает эпоху со стихией огня, подразумевая бурную эмоциональ-ность К. Герда, строителя этой эпохи. внутренний мир поэта, оторванный от реальности, противится огненному, предпочитая одиночество. [Вода и ветер рассматриваются как символы заброшенности и одиночества]. Налицо «психологические коллизии», подчеркивающие двойственные жизненные и худо-жественные приоритеты поэта.

иное, уже ставшее традиционным направле-ние в литературоведении — изучение феномена двуязычия — художественного билингвизма. в уд-муртской филологии данное явление практически нерассмотрено, за исключением двух публикаций в. Г. Пантелеевой «Художественный билингвизм в удмуртской литературе» и в. Е. владыкина «Билинг-визм в литературном творчестве: Pro et contra». Не-посредственно перед интерпретацией «двуязычного материала» художественной литературы, необходи-мо понимать природу исторического билингвизма. в отношении удмуртов можно говорить о широком двуязычии, при котором этнофор переходит на язык преобладающего в численном количестве окружающего народа. однако художественный би-лингвизм, выходя своими корнями из «исторической реальности», все-таки является индивидуальным выражением крео–индивидуума, его творческим вы-бором. Билингвизм у большинства народов россии — историческая и политическая закономерность,

у писателей — поиск широкого круга читателей, в которых так нуждается автор. Это стремление к увеличению читательского круга обусловлено не столько меркантильным интересом, сколько желанием влиться в поликультурное пространство россии, стать одной из его составляющих, быть понятым, зафиксировать свою этническую память.

для исследователя двуязычные писатели ин-тересны прежде всего в ракурсе «лингво-художе-ственного перехода», отображающего некое наци-ональное, этнически нерусское состояние русского языка. аналитик, исследуя явление билингвизма, чаще отдает предпочтение стилевой или семан-тической проблематике, опуская психологический фактор. действительно, психология двуязычного творчества столь многогранна, что исследователь рискует зайти в тупик «предметной размытости». возвращаясь к работам удмуртских исследовате-лей, заметим: и в. Г. Пантелеева, и в. Е. владыкин не видят в двуязычии исключительно положительное явление. Несмотря на творчески активизирующее личность «разъединение» родного языка и мыш-ления (творческой фантазии?) вырисовывается опасность билитературного кризиса, при котором «испаряется» энергия творчества.

Удмуртские исследователи, касаясь проблемы билингвизма, расширяют контекст до масштабов русской, западноевропейской, американской ли-тератур. Приходится констатировать — удмуртский билингвизм (за исключением поэзии омеля Лади и а. Кузнецовой) не есть «вызов трагического созна-ния искусства», а есть потребность в реципиенте, тоска по массовому читателю…

5. Горизонты инновационного поля: этнофуту-ризм как преодоление.

Сложность и трагизм переживаний россией глобальных перемен делают исключительно акту-альной проблему осмысления социокультурного кризиса современности. Большинство ученых полагает, что этот кризис имеет временный и за-кономерный характер. Социокультурный кризис как раз доказывает рост и развитие культуры. динамика развития культуры, будучи даже самой нестабильной, по происшествию определенного времени выравнивается. все предположения об убивающей личность дисгармонии социальных и культурных миров, о наступлении «великой эры кризисов», видимо, останутся лишь словами. Эпоха культурной нестабильности часто связана с «пере-крестком» времен. в качестве примера вспомним конец XIX века, конец XX-ого. однако, культура всегда заполняла вакуум, создавала ответ-вызов, увеличивая многократно его мощность. Приходит время относительной культурной стабильности, и недавняя инновация «размывается» в культуроо-бразующем потоке вместе с пессимистическими настроениями.

Этнофутуризм — это и есть культурная инно-вация, культурный «перформанс» или же некая художественная вариация на тему «модернизация культуры». Этнос и футурум, объединенные одним термином, в принципе существуют сами по себе: этнос — в прошлом и настоящем, Futurum — в на-

59

Поэтические отражения: о саде Гёте, удмуртской литературе и версдорфском блокноте в. владыкина

стоящем и, разумеется, будущем. точка их пере-сечения, обозначенная на карте культурного про-странства — есть не что иное как мечты этнофора. и все…? удмуртский филолог В. Шибанов этнофу-туризм ставит в один ряд с постмодернизмом (см. статью: «Черты этнофутуризма и постмодернизма в современной удмуртской литературе»), смысл которых исследователь видит в попытке выявления на уровне художественного текста современного мировоззренческого комплекса, характерного для удмуртских авторов в контексте их взаимодействия, взаимосвязи с русской и мировой литературами. Этот комплекс – набор этнокультурных стандартов, видимо, нуждается в адекватном интерпретаци-онном инструментарии. в. Шибанов, формулируя в своей работе основные черты этнофутуризма (мир как хаос; феномен двойного присутствия, осколочное мышление) отсылает опять же к пост-модернистским концепциям (ж. Лакон, ж. деррида, ж. Люкар). Мы стали свидетелями парадоксальной ситуации: при наличии этнофутуризма как элемента современного удмуртского литературного процесса нет элементарной практики его толкования, неиз-вестны его методологические нормативы. вопрос снова сводится к отсутствию нормального «мето-дического поля»…

Смысл этнофутуризма мы видим в преодо-лении культурного кризиса. На наш взгляд, раз-вертывание конструкта «этнофутуризм» в самых различных дискурсах свидетельствует о наличии культурной аномии в удмуртской картине мира. Это понятие можно определить как выражение со-стояния кризисного развития, при котором человек осознает не только абсурдность внешнего мира, но и собственное несовершенство, незавершен-ность, неготовность к диалогу с этим абсурдным миром. [О. м. Штомпель]. Осколочное мышление [или «потрясенное сознание»], шизонарциссический комплекс, глобальный хаос — звенья цепочки пре-одоления культурной кризисности.

6. о некоторых выводах.данные «промежуточные выводы» мы располо-

жили как приложение к вышенаписанному. Полага-ем, что они дополнят общую картину современного удмуртского литературоведения, сделают ее более наглядной.

1) в удмуртском литературоведении слабо раз-работан теоретический корпус. только при условии интеграции теоретических и практических начал можно говорить о гармонии в том или ином научном исследовании. отсутствие должного теоретического базиса в удмуртском литературоведении приводит к состоянию «терминологической незаполненности», отсюда — упущения в терминоидентификационных аспектах.

2) отсутствие критической интерпретации мас-совой литературы. речь идет о четком разделении «массового» и «элитарного» в сознании не только писателей, но и литературоведов. Массовой ли-тературы всегда больше, она более востребована читателем. роль аналитика в таких случаях зачастую ограничивается ролью менеджера от литературы. однако «критическая описательность и легкомыс-лие» – как бы их не ругали – лучшая реклама любому литературному продукту.

Как известно, литература существует только в рамках диалога с критикой: есть массовая литера-тура, должна быть «массовая критика».

3) в современном удмуртском литературоведе-нии недостаточно освещены эстетические констан-ты и этнохудожественные диссонансы «удмуртской современности». Кроме того, сама доминанта «литературная современность» (modernity) пред-ставляется весьма расплывчатой и неконкретной.

Приведенные нами замечания можно (и нужно) продолжить. Это лишь фрагменты виртуальной научной дискуссии, итоги которой и помогут от-ветить на вопрос: «Что это такое, замечтательное десятилетие?»

реальность глобализированного «настоящего» ставит человека перед сложным выбором: считаться ли ему или нет с ассимилирующими факторами современности. При первом варианте (если да) индивид рискует потерять свой этнообразующий облик, взамен получив набор стереотипов идеаль-ного человека нового столетия. второй вариант (если нет) предусматривает конфликт с непрерывно модернизирующимся миром.

Но что за этим конфликтом стоит? Крушение идеалов или обретение никому не нужных иллюзий? отказ принимать современность — не есть шаг в alter ego, но есть остановка в пустыне: куда идти? Прошлое — уже ушедшее, однако не всегда обре-тенное. и это печалит. Наше стремление в futurum, в будущность, не оставляет нам времени задуматься над прошлым, усвоить его уроки.

Хронос — величайший созидатель, но и одновре-менно смертоносный смерч. из хронологической дисгармонии складывается система «исторического забвения», в чью бездну проваливаются цивилиза-ции, народы, языки. остается человек. он живет навстречу времени и, конечно, самому себе. только когда случится эта встреча?

Говорят, истинный художник существует не только в текущем времени. Фактология современ-ности начинает опровергать эту мысль. Например, великий Шекспир в системе познаний среднего английского школьника — лишняя вещь. Поэт ока-зался заложником своего языка, старомодности поэтического мышления. Шекспира уже не изучают в английских школах. он слишком сложен. темпе-ратура Средневековья «не ладит» с темпераментом современности. Процесс унификации, эстетической

60

стандартизации выражается не только в общей деградации культурных ценностей нашего обще-ства — он определяет всеобщую картину упроще-ния и обобщения. Мы становимся простоватыми, неинтересно-простыми. Контрастов все меньше, конфликтов — больше. Поэт заключает контракт с творчеством. Муза материализуется, поэтически блекнет. Новые, предлагаемые обывателю формы литературного самовыражения (и мышления), мо-жет быть, и заманчивы, но, наверное, не недолго-вечны. Что-то не хватает в их существе. Быть может, души человека?

Глобальная трансформация бытия обуславлива-ет изменение мировоззрения, самоощущения ин-дивида. изменяется его мифология. Сама методо-логия познания исчерпывает себя — она в прежнем виде уже не востребована. индивидуум утрачивает навык созерцания, лишается в некотором роде «ча-стиц собственной культурогенности». размывается национальная картина мира — исчезает этносимво-лика, каскад этнохудожественных образов. С поля человеческого разума исчезают посевы мудрости, остаются сорняки. и их приходится возделывать…

в начале нового тысячелетия наряду с пробле-мой малого этноса логично было бы сформулиро-вать проблемы малых литератур. На наш взгляд, они могут быть представлены следующим образом:

1) куда мы пишем? (этнохудожественная ори-ентация).

2) место отдельной национальной литературы в системе мировой эстетики.

3) сохранение этнохудожественной самобыт-ности (ответ на вызов глобализации).

в связи с вышеперечисленным особую научную популярность заслужило сравнительное (компара-тивистское) литературоведение, задача которого — максимально приблизить нас как к общемировому, так и к глубоко национальному. вариации ритми-ческой памяти поэта, переплетение поэтических реминисценций позволяют нам открыть для себя нескольких авторов одновременно, а следователь-но, и не одну историческую эпоху.

Критерий оценки произведения опять же дво-який: объективно-литературоведческий и субъек-тивно-критический. Это один из главных плюсов данной концепции литературного интерпретиро-вания. Проблемы «Гёте — удмуртская литература» как бы не существует (разумеется, все познается в сравнительном аспекте: проблемы данте-Гёте, Гёте и культуры Востока стоят на первом месте в гётеведении).

однако существующие учебные программы (как в школах, так и в вузах) предполагают внутрен-ние монологи учащегося при его ознакомлении с «природами» классической общемировой эстетики (Гёте) и национальной (удмуртской). известно, что ученик (студент) лучше воспринимает мировую литературу посредством родного языка, родной словесности. Как выглядит эстетическая концеп-ция великого немца Гёте рядом с мировидением удмуртского поэта в. владыкина? Где пути пере-сечения их духовных, этнических, общечеловеческих поисков? На эти литературоведческие вопросы

вполне возможно найти ответы.«Проблемные поля» в творчестве Гёте и их

научное преодоление для Удмуртии отнюдь не экзотика, а реальная работа кафедры зарубежной литературы УдГУ и, прежде всего, профессора в. а. аветисяна. Его исследования в области гётеведения широко известны как в россии, так и за рубежом, что открывает новые границы в изучении поэтиче-ского наследия Гёте. Необходимо также отметить аналитические статьи Н. в. Лекомцевой, в которых ученый находит художественные константы, общие для немецкой, русской и удмуртской литератур. в данных работах значительное место отводится Гёте (см. «Мефистофель как олицетворение ненависти к свету и жизни»; «Гётевские реминисценции в уд-муртской литературе). в последнее время ведется работа над переводом вечных гётевских произведе-ний на удмуртский язык. Это обстоятельство в том числе подчеркивает актуальность исследований та-кого рода. Но каков должен быть путь литературного сопоставления? Насколько широко представлены «вечные темы» в произведениях удмуртских писа-телей, что брать за основу в поэтическом наследии Гёте? Надеемся, что вышеперечисленное — пред-мет литературных дискуссий ближайшего будущего.

Структура нашего исследования зиждется на терминах «образ мира» или «картина мира». впервые обобщенное понятие такому культуроло-гическому явлению дал Г. Гачев (см. Г. Гачев «На-циональные образы мира»).

Методологическая схема миропознаний инди-видуума складывается в условиях разнообразно выраженных проявлений цивилизации и культуры (например, в поэзии). Человек принимает на-ционально-историческую систему понятий и цен-ностей и учитывает, что представитель другого народа может видеть мир несколько иначе. Но как? очевидно, что в общем виде решение проблемы национальных художественных мировоззрений и форм ясно: интернациональное и национальное находятся в единстве, определяемом единством же мирового исторического и литературного про-цессов. Здесь возникает иная проблема — фик-сация поликультурных фрагментов в творчестве отдельного художника. Зарождается своеобразная поликультурная эстетика. Например, немец Гёте открывает новые культурные пространства: ве-ликого итальянца данте и его творчество. (тем самым проникаясь итальянской картиной мира). Посредством переводов Хаммера Гёте знакомится с миром Хафиза — вместе с этим отдает должное культурному наследию востока. речь уже идет не только о наличии определенных реминисценций, поэт находит собственное «я» в незнакомом ему культурном пространстве. он еще и сталкивается с системой поэтической преемственности, резуль-татом чего является совершенный плод всемирного древа поэзии.

в удмуртской литературе поликультурный аспект в первую очередь основывается на базе реми-нисценций. Эстетика затрагиваемого культурного пространства не опосредствуется полностью, ибо приоритет художника — эмоциональная сторона.

61

особенность удмуртской литературы мы видим в ее некоторой автономной замкнутости, что препятству-ет внедрению в сюжет «вечных тем» или инокуль-турного материала. Удмуртскую литературу питает фольклорный источник. отсюда и мифологическая основа многих «поэтических нарративов». там, где мифология, обычно активизируется личность. Удмуртские писатели — удивительные художники человеческого образа, эмоциональной картины жизни индивидуума. У удмуртского писателя ве-дущий мотив — самовыражение. он реализуется по-разному: путем переживаний лирического ге-роя, в его внутренних монологах, размышлениях. в удмуртском поэтическом мире эмоции, видимо, превыше разума.

Гёте, напротив, никогда не заботился о самовы-ражении. и даже, быть может, не желал, чтобы в его созданиях отразилась личность именно поэта. Ему, наверное, хотелось быть человеком, который отра-жал бы в себе бытие — настолько полно и подробно, чтобы между человеком и бытием складывался разговор равных. Лирика Гёте восходит не к непо-средственности чувства, а к широте мира, которую личность, внутренне совершенствуясь, стремится охватить. Его исток — мысль. Мысль, не сентимен-ты. Здесь под словом «мысль» подразумевается философское, ученое миросодержание, а для Гёте прежде всего — миросодержание естественно-на-учное: мир — как природа, причем природа во всех своих ипостасях и во множестве способов ее по-стижения — от красоты до точного знания.

мифология Гёте — мировая культура, его твор-чество — переплетение эпох, своеобразный диалог «вечного поэта» и «мгновенного времени»…

имя Гёте вошло в контекст удмуртской лите-ратуры в 1980 году вместе с книгой в. владыкина «марлы кырња тюрагай? От чего поет тюрагай?». оно впервые прозвучало в стихотворении «Поэзи-лэн садэз» (Сад поэзии). Прозвучало, но осталось ли услышанным? Сколько веков между ваймаром и удмуртским краем? верно, личность большого поэта не исчезает в диком безвременьи. истинный поэт живет и пишет в будущем…

Ялан пумиськом,Сюлэмысь сюлэме вераськом.Быдњым поэтъёс уг пересьмо,Соос љуаса быро,Быро ке но, уг кысо,ворекъяло на соос азьпалан.

Пусть вы погибли в прошлом,Но еще живем в будущем!Большие поэты не старятся,они сгорают,Чтоб осветить сумрак наших душ.(в. владыкин).

Каким же образом удмуртский художник при-шел к Гёте? Проникновение немецкой культурой (литературой) не верный ли способ по-новому почувствовать этническую самостийность и са-мобытность? да. и не только… Осознать свою

этнокультурную и поэтическую неповторимость, но при этом ощутить духовную близость, родство. По сути поэзию Гёте и В. Владыкина объединяет преемственность общечеловеческим эстетическим ценностям: сходство характеров — душевная от-крытость, уважение личности в обществе, особое внимание к нравственным проблемам, некоторый эготизм, неожиданная сентиментальность и, на-конец, ярко выраженный гуманизм.

встретившись с Германией, поэт в. владыкин пишет цикл стихов на германские и общечеловече-ские мотивы «версдорфский блокнот». Художник от-крывает свою Германию, такую близкую и понятную.

Ваньзэ, ваньзэ тае мон адњи кадь кукеосконтэм тодмоесь кадь потоКыдёкысь тодмотэм интыос,Кылылымтэ куараос,адњылымтэ синъёс.тодмотэм кизили ноПаймоно кадь матын куддыръя.

Порой мне кажется, что все уже когда-то было…Пронзительно знакомы мне Чужие незнакомые места, Я узнаю чужие голосаи незнакомые глаза,и незнакомая звездадо боли вдруг становятся близки.(в. владыкин).

а Гёте? Влюбленный в италию, заболевший ри-мом до конца дней своих. великий немец провел в италии два года (1786-1788). Этот период можно назвать «grando viaggio» эстетики Гёте. итальянская культура, язык занимают особое место в творчестве великого немца.

Художнику необходимо свободное пространство, в рамках которого он становится путником-искате-лем. такова великая дорога творчества, ведущая от национального к общечеловеческому и от обще-человеческого к самому себе…

Поэзия как Гёте, так и В. Владыкина — зеркала, в которых отражается вечная метаморфоза бытия. обоих их объединяет потребность в идеализации, совершенствовании культурной эпохи современни-ков. однако важнейший ключ к пониманию творче-ства двух художников заключается в своеобразном способе выражения — чувстве традиционного сим-волического языка культуры.

Стихотворение в. владыкина «Поэзилэн садэз» написано только на удмуртском языке (что являет-ся исключением для книги). Чем можно объяснить это? вероятно, поэт, не прибегая к русскому языку (а, следовательно, русской картине мира), посредством удмуртской модели художественного восприятия видит чудесный сад поэзии велико-го Гёте. В этом удивительном саду распускаются удмуртские цветы.

туж кыдёкын, Германиын,Пичильтык ваймар городын,улћз-вылћз быдњым поэт Гёте —

62

Кин сое бен уг тоды.Нош тросэз-а тодо медаГёте сад сярысь,Кытын бичамын, люкамынБыдэс дуннеысьдуно-дуноесь сяськаос. Кузёез кемалась ќвќл ке но,Мерттэм, кизем сяськаосызали ке но чебер сяськаясько.Со паймымон сяськаос пќлынасьме Кам дурын кадьШулдыр удмурт возь вылын кадьБудэ, џуж љуа италмас!Гётелэн кылбур-иворезасьме удмурт Эле вуиз,Яратоно италмасмыГётелэн садаз сяськаяськиз!улћськом одћг дуннеын ук,Нош асьме югыт дуннемы —Одћг Быдњым ПоэзилэнСяськаяськись СадэзЌвќл-а?(в. владыкин).

очень далеко, в Германии,в маленьком ваймаре,Жил-был великий поэт Гёте —Кто же его не знает?Но разве многие знаютО саде Гёте,Где собраныСо всего светаСамые драгоценные цветы.их хозяина уже нет,Но посаженные им цветыцветут до сих пор.Среди этих удивительных цветовСловно на берегу великой Камы,Словно на удмуртском лугурастет желтый италмас.Наследие ГётеПришло и в Удмуртию.Наш любимый италмасрасцвел в саду Гёте!все мы живем на одной Земле,и наш светлый мир — цветущий сад великой поэзии.Не так ли?[перевод а. арзамазова]

в первых трех строчках заложены основные кон-трасты поэтического мироощущения в. владыкина. очевидно противоречие: эмоционально-вырженная оппозиция, но при этом «теплая» гармония внутрен-него мира художника.

очень далеко, в Германии,в маленьком ваймареЖил-был великий поэт Гёте,Кто же его не знает?

маленький город… но великий поэт Гёте. даль-ше — «ритмическое эхо»: хотя очень далекий… но

и очень близкий. в четвертой строке поэт взывает к читателю «Кто же его не знает?»

разумеется, сад Гёте — его великая поэзия — доступна лишь истинному ценителю литературы. Цветы в саду Гёте — бесценные цветы, что никог-да не вянут. они собраны со всего мира — и имя им — мировая культура. Поэт не скрывает чувство восторга:

Яратоно италмасмыГётелэн садаз сяськаяськиз!Наш любимый италмасрасцвел в саду Гёте.

и в продолжение:

улћськом одћг дуннеын ук…все мы живем на одной земле.

все мы разные, но Земля одна. Мы говорим на разных языках, но у нас общие ценности. они и приводят нас в вечноцветущий Сад Поэзии.

имя Гёте фигурирует и в другом стихотворении рассматриваемого нами цикла — «Бухенвальд». в этом произведении художник затрагивает тему всемирного зла — фашизма, подчеркивая его че-ловеческий облик.

Кќшкемай — юзэктћ мон солэсь:Фашистлэн тусбуез — адями.Самое страшное открытие — У фашиста обыкновенное лицо!(в. владыкин).

Приведенными выше строчками поэт подво-дит читателя собственно к самому стихотворению «Бухенвальд».

Бухенвальд (Buchenwald)— «буковый лес», источник прохлады в жаркий полдень, источник творческого вдохновения. Здесь любил гулять сам Гёте, мечтал под высоким буком. и вдруг… Среди непременной и неприметной суетности дней сердце обжигает молчание.

в. владыкин обрекает стихотворное простран-ство на вечность, лишая лирическую ситуацию хронологических рамок. Гёте, Шиллер и коричневая чума ХХ века. вечное противостояние добра и зла, но уже на фоне буковой рощи — сада Поэзии, сада человеческой красоты и культуры. Бук Гёте засох от горя. ваймар содрогнулся от ужаса. Но разве только он? Содрогнулась вся Земля, все далекое и близкое, светлое и темное.

Слышите?! Художник просит помнить и верит, что будут помнить… Помнить Гёте, его удивитель-ный сад, Бухенвальд и всех тех, чьи имена мы не сохранили.

версдорфский блокнот в. владыкина — остро-вок немецкой культуры в море удмуртской поэзии. Это наше окно в Германию, наша тропа в ваймар, к Гёте. Быть может, еще малоизвестная, но уже открытая.

63

диковатые вариации: поиск «героя времени» в современной удмуртской литературе

о. четкарёв, С. Матвеев, В. ар-Серги, В. Пантелеева, Л. Нянькина, Г. Мадьяров

Любой рубеж веков пытается найти ответ на вопрос, каким будет герой нового века, какие кор-рективы внесет новое время, новое мышление в генотип человека. Это рубеж — сакральная черта, за пределами которой должно возникнуть что-то но-вое, нестандартное, неожиданное. Еще в 1905 году Л. толстой писал: «век и конец века на евангельском языке не означает конца и начала столетия, но оз-начает конец одного мировоззрения, одной веры, одного способа общения».

Конец XX века ознаменовался крахом великой Советской империи, развенчанием идеалов совет-ского государства и советского человека. целые поколения писателей, деятелей культуры оказались изгоями, людьми другого, уже чужого времени. Масштабное культурное сопротивление всему со-ветскому, мгновенное отречение от культурных достижений социализма привело к духовному ва-кууму, пустоте, заполнять которую вдруг взялись все и вся. Медленно «остывающее» от советских литературных стандартов сознание трудно мири-лось с художественными инновациями. Если при режиме авангардные, постмодернистские выходки воспринимались как сопротивление строю, то в новых условиях засилие непонятного модерниз-ма многих раздражало. однако по прошествию каких-то пяти лет все вокруг поняли: складывается новая литература, новая парадигма художествен-ного мышления. речь идет о русской литературе. вслед за ней, правда с некоторым опозданием, к «эпицентру обновления» потянулись и нацио-нальные литературы народов россии. Постепенно осуществлялся резкий и качественный переход от литературы общественной (советской) к литературе личной, интимной. все глобальное в один момент убиралось, заменялось на «маленькое и новое»… «Маленький человек», человек не от общества, а от себя самого, человек-чудик, «контуженный» новым временем — вот новый литературный герой.

в русской литературе подобный переход по-влек за собой «серьезный разрыв с традицией» (в. Ерофеев). в национальных литературах, напротив, обозначил традицию как художественный и вообще социокультурный приоритет. традиция же воспри-нималась как основа этнической памяти, в рамках которой формировался воображаемый писателем этнофор.

в советских национальных литературах этниче-ское выражение героя вполне поощрялось. Но это «выражение» должно было быть общим единым фоном Советского интернационализма, некой совокупностью советских культур. Стереотипы со-ветской этничности оказались очень прочными. На протяжении 10 лет после крушения Союза писатели продолжали изображать «трафаретных» советских героев, использовать «трафаретные», маркирован-

ные запоздалыми амбициями, темы… «Переход» отлучил писателя от ощущения времени… актуали-зация этничности в таких случаях не формировалась заново, с учетом потребности обывателя в «художе-ственном этно», а была продолжением старой песни о труде и интернациональном братстве.

теперь более подробно об удмуртской лите-ратуре. Современные удмуртские литературоведы понимают под «переходом» или «обновлением» конец 80-ых, начало 90-ых годов, когда литература обогатилась новыми яркими именами: М. Федото-вым, в. ар-Серги, П. Захаровым, С. Матвеевым, в. Котковым, р. Миннекузиным и т.д.

Мы же считаем, что «переход» начинался уже с середины 70-ых годов. Подтверждение тому — поздние стихи Ф. васильева, поэзия в. романова, «мифическое прозрение» в творчестве р. валишина. все последующее — инертное развитие и совер-шенствование литературы, ее раскрытие навстречу читателю нового времени. Читатель во многом и определяет создание «нового литературного героя» и, значит, новых характеров и сюжетов. в своем исследовании мы рассматриваем многообразие персонажей как удмуртских «культовых авторов» (о. четкарёв, В. ар-Серги, С. матвеев, П. Захаров), так и авторов менее известных и с научной точки зре-ния малоизученных (в. Пантелеева, Г. Мадьяров). в данной работе мы отдаем предпочтение прозе, ибо поэзия в меньшей степени дает представление о жизни человека, о его реализации в обществе и его духовных переживаниях.

Герой времени тесно связан с духом времени. и символом этого времени выступает большой город. в этом плане удмуртской литературе «повезло». образ индустриального ижевска как нельзя лучше обличает Советскую эпоху и еще лучше отражает многогранность «маленького человека» на фоне масштабного государственного строительства. в советской удмуртской литературе герой вос-принимался в свете социалистического будущего. Если остаешься в деревне — многое упускаешь и, прежде всего, отлучаешь себя от участия в великой стройке коммунизма. труд в колхозе — медленный шаг в сторону светлого будущего, работа на заво-де — гигантский.

Поток переселенцев в город обострил жилищную проблему. Стремительно начали строиться обще-жития, малосемейки, в которых вынуждены были жить «маленькие люди» со своими большими про-блемами. в итоге к началу «переходного периода» (80-90-ые годы) ижевск превратился в город обще-житий. и если раньше место под городским солн-цем было благом, то постепенно благо перешло в некую необходимость, обусловленную житейской безальтернативностью. живешь и живи. именно в таких условиях жилищной и душевной стесненности

64

«рождается» новый литературный герой — удмурт.Обратимся к повести О. четкарёва «Кыџес»

(«Петля»), опубликованной в журнале «Кенеш» (№4, 1993). автор освещает весьма актуальную проблему: жизнь молодого человека на границе двух десятилетий, в момент распада Советской державы. делает это в стиле «фэнтэзи». возникает закономерный вопрос: «Почему именно фэнтэзи?» Наверно, чтобы подчеркнуть всю абсурдность и несуразность происходящего, подчеркнуть за-висимость человека от своего «советского мен-талитета». четкарёв улавливает эту зависимость в одном предложении: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек». Фэнтэзи, быть может, способ снятия с себя ответственности за прошлое и настоящее. Фэнтэзи — обращение реальности в «трансцендентный авангард»…

В повести «Кыџес» молодой человек стремит-ся восстановить контакт с прошлым, с умершими родителями. На время он покидает мир живых и воссоединяется со своими близкими. в реальной жизни будущего для него не существует. он (герой) остановился на определенной точке духовного и социального развития. в потустороннем мире будущее фиксируется на отметке настоящего. и родители, и сам герой сначала лицезреют «всеоб-щую сплоченность», а затем «пожар» (войну?) и все-ленский страх живых людей. возвращаясь в реаль-ность, герой повести продолжает быть «винтиком» огромного перерабатывающего души конвейера, производящего одноликих мутантов — человечков.

Еще одна интересная особенность в характе-ре нашего героя (и неожиданная!) — романтизм. он проявляется во взаимоотношениях молодого человека и любимой девушки дины. а может этот эротизированный романтизм, покрывающий зана-весой тайны «плотские развлечения» двух рабочих, лишь игра воображения автора. Не очень-то верится в то, что жители заводского «гуртожитка» способны на какую-то романтизацию, тем более в интимном плане. реалии «духа общежития» совсем другие.

вспомним героев в. ар-Серги, С. Матвеева — таких же молодчиков из общежития, заводских и студенческих мачо, абсолютно не склонных к «интимной красивости». Следующая важная деталь — душевное равнодушие. он и не хороший, и не плохой, не активный и не пассивный, половинчатый. Его внутренняя стихия — «холодные противоре-чия». Наличие друзей — как «некая художественная данность». Герой О. четкарёва наблюдает, но не участвует. и вроде бы сопереживает, но как-то не так. Ему не хватает действия… Впрочем, не все так плохо. Герою хорошо знакомо чувство сомнения. На вопрос «ты кто?» (нош тон кин?) он неизменно отвечает — «адями — человек». Частота подобных ответов даже при отсутствии вопроса заставляет задуматься. адями! адями!? адями! адями… а дальше — бесконечное пространство многоточий…

второй претендент на звание «герой нового времени» — странный человек со страниц романа-зулёна «Шузи» С. матвеева. В отличие от работаю-щего на заводе героя О. четкарёва этот экземпляр — трутень, по-удмуртски — пыртос. Сфера его

интересов — женщины. женщины разного возраста (32® 16), разных профессий (школьница ® бухгал-тер ® журналист), разной внешности (блондинка ® брюнетка ® шатенка). Герой С. Матвеева находит себя в обладании этим «женским многообразием». он выбирает. Значит, «тунеядец» имеет свою ха-ризму, мужскую привлекательность. Но, интересно, какую? да, он по жизни философ, располагающий полузнаниями в области мировой литературы. да, он заговаривает, искусно сажая очередную жертву в лужицу «культурной водички». и, кстати, дама с удовольствием в ней «купается». Помимо зафик-сированных «актов соблазнения» и действ-оргий, герой «отвлекается» на различные метафизические монологи и диалоги: «вот, скажем, этот … Вот ска-жем, тот…». Философия жизни героя господина Матвеева предельно проста: «всякий живет один раз — от жизни надо брать все». Наш «иждивенец» очень озабочен собственным имиджем, как внеш-ним (надо быть красивым), так и внутренним (надо стараться выглядеть умным). роман «Шузи» — «не-удачная попытка» быть красивым и умным…

Герой С. Матвеева подвержен различным психи-ческим дивергенциям — от нездорового оптимизма и вопиющей полигамности до мальчишеской песси-мистической робости и преданности. Столь необыч-ный спектр психоструктур героя свидетельствует о его «избранности». Если не гений, то почти… Еще у него отличная память — он помнит всё плохое: плохой университет и его плохих преподавателей, плохих любовниц, изменявших с ним своим му-жьям. Кредо нашего героя — каждая новая лучше предыдущей. да, он уже не человек общежитий, но дух у него все-таки «тот», попахивает общежитской пошлостью. общественное мнение для господина тунеядца ровным счетом ничего не значит, ибо само общество — это другая планета. Есть «я – люби-мый», «мир сугубо моих переживаний» и есть много женщин… для телесной релаксации.

К героям «нового времени» можно отнести и Герги из повести в. ар-Серги «айн момент». По сравнению с двумя предыдущими претендентами — Герги образцовый молодой человек: помогает больной матери, хорошо учится, думает о буду-щем. однако при всей своей «образцовости» он угрюм и молчалив. Герги, видимо, тот человек, о котором говорят: «в тихом омуте черти водятся». внутренняя замкнутость и одиночество как нельзя лучше отражают ментальный стержень удмуртов. Герги, как нам кажется, пытается преодолеть свою «общинность», выйти на новый уровень социального сознания. Препятствием этому стремлению высту-пает фон-локус: деревня, сельское мировидение. в душе молодого человека возникает борьба с «этим деревенским», на его взгляд, устаревшим укладом жизни. апогей борьбы — «случайное убийство» опоча и душевное спокойствие без вины виноватого Герги. Наш герой добивается своего — он уезжает в Москву, поступает в университет, устраивается на работу. одним словом, он преодолевает пас-сивность деревенского бытия. Bravo. Герги вполне олицетворяет собой тип героя нового времени. однако есть одно «Но». в личном плане он не-

65

адекватен: в ответственный момент он не решается на… читатель, знакомый с творчеством В. ар-Серги, быть может, спросит: «Почему?» излюбленная тема писателя — плотский грех и его «диковатые вариа-ции». и вдруг такая «душевная чистота»… Правда, у ар-Серги это не единичный случай. вспомним Сашу Сурина, второстепенного героя из книги «тулкымъёс вылын пыжед» («На волнах — твоя лодка»). влюблен-ный юноша принимает монашеский постриг. Герой ар-Серги распят на кресте противоречий: с одной стороны вино страсти и греха, с другой — холод совести, жестокая праведность отрезвления. Сурин выбирает второе.

отказ от телесного Герги — некая гарантия собственной безопасности. отец Натальи помогает Герги уехать в Москву, дает денег на первое время. Парень слишком умен, чтобы вмиг разбить «розо-вые очки» любимой, совершив любовный дебют, обречь ее на страдания. он прекрасно понимает, что судьба все дальше удаляет его от Натальи, и скорее всего — навсегда. Судьба удаляет его и от родной деревни, родного языка, родного народа. Которые, впрочем, не были ему очень близки. На глазах читателя формируется человек с новым характером, характером неровной Современности.

На условное звание героя нового времени пре-тендует и лирический герой П. Захарова. Это герой — философ, живущий вчерашним днем. из насто-ящего он уходит (мон кошкисько) либо в детство, либо в невидимое занебесное мифическое про-странство. Герой, будучи «заложником прекрасного прошлого», является тем положительным образом, способным разбивать своим существованием праг-матический абсолют настоящего. Лирический герой П. Захарова — весельчак, балагур, благородный покоритель женских сердец. он поэт и воин поэзии, певец красоты природной и человеческой. одним из важнейших элементов его картины мира высту-пает этническая гармония. Согласно Захарову, она достигается через постижение мифологического прошлого. вообще, лирический герой П. Захарова значительно отличается от предшествующих ему претендентов. Не только потому, что поэт (герой С. Матвеева — тоже). основное отличие в отношении к миру и жизни в целом. На первое место выходит эстетическое обогащение, созерцание и любование красотой. Красота — художественный приоритет и принцип самосохранения в суровой для поэта действительности.

Героиня рассказа «Кортнамтэ улонэ» («Не-обузданная жизнь») замечательного писателя и критика в. Пантелеевой, аналогично лирическому герою П. Захарова, предпочитает находиться не в реальности, а в мире своего воображения. Путь в этот мир проложен через виртуальное понимание и обретение искусства. автор очень интересно изо-бражает дух времени: жизнь — огромный базар, где ничего нельзя купить. На краю базара церковь, куда заходишь не для душевного очищения, а просто так, из любопытства, чтобы на мгновение забыть о базарном шуме. девушка оля — наш очередной претендент — потерявшийся в этом мире человек. она живет вне времени, вне веры. она, должно

быть, не верит ни в Бога, ни в свою отличительную от окружающих «метафизическую особенность». однако ольга адекватно принимает и оценивает реальность, которая обдирает тебя до последней нитки и пытается завладеть твоим телом и душой. искусство же другое — исцеляющее душу измере-ние. в этом измерении люди обретают себя, об-ретают друг друга, обретают мировоззренческое единение. встреча ольги и художника Николая — подтверждение этому. Николай — продавец картин и художник, вынужден жить (существовать?) по законам реального времени. Сначала он представ-ляется читателю несколько грубым и прагматичным. Но это защитная реакция. она обусловлена все той же жестокостью современности.

Николай, распознав в ольге родственную душу, открывает ей не только тайну мельницы, но и свое прошлое — таинство памяти. он дарит ольге карти-ну. только этот подарок — временное спокойствие для нашей героини. душа истерзана безвременьем. что будет дальше — лучше не знать…

Герои рассказов Л. Нянькиной «Шуд пуйы» («Счастливчик») и Г. Мадьярова «арган Кими» («Ки-ми-гармонь») изображены сквозь призму авторской иронии. Сюжетная линия этих рассказов во многом совпадает: «маленькие люди» из деревни приезжа-ют в город и непременно попадают в комические ситуации. Герой рассказа Л. Нянькиной осип узнает о выигрыше в лотерею «волги». Предприимчивые друзья и жена осипа посылают его в ижевск за машиной. для осипа город — планета, населенная другими людьми. Здесь все намного сложнее, чем в деревне, и главное — здесь люди сложнее. осип идёт в сберкассу получать приз и вызывает смех и недоумение присутствующих. Но апогеем «тор-жества маленького человека» можно считать спор об искусстве с художником Захаром. для второго искусство — самовыражение и заработок. Соответ-ственно, к искусству он относит все то, что и дол-жен относить человек его культурного ранга. осип, напротив, понимает искусство через быт: его жена хорошая доярка. Ее труд воплощает в себе истинное искусство. Спор заканчивается недоразумением: осип просыпается в постели случайной подруги. осип теряет лотерейный билет. осип возвращается в деревню и его ругает жена. Осип… Однако билет вновь найден! осип обнаруживает его в недрах своих брюк. и снова начинается веселый балаган, и снова в доме слышится уже мистическое «осип».

Кими арган — одноимённый герой рассказа Г. Мадьярова – как и осип «деревенский чудик». он испытывает потребность в самопознании, ощущает внутреннюю дисгармонию, пытается ответить на «проклятые» вопросы мироздания. Сюжет рассказа можно сравнить с Шукшинским «Микроскопом». Герой его, простой столяр андрей Ерин, покупает микроскоп. Принеся микроскоп домой, он на-чинает изучать все: воду, суп, пот — и всюду на-ходит микробы. жена и дети проникаются к нему уважением, по селу говорят про него — «ученый». Кими уезжает в город навестить маму. в городе при комических обстоятельствах Кими покупает гармонь, которая становится для него «духовным

66

остановка у двери (Виктор Шибанов. «ќс». Инвожо, 2003.)

спасением». Кими перестает пить, превращается в крепкого хозяйственного мужика: выполняет работу по дому, сверхурочно работает в колхозе. а ночами его мучает тоска по неприрученной им гармонике.

жена, еще недавно с недоумением смотревшая на мужа-гармониста, начинает понимать «сакраль-ное значение» инструмента. Гармонь, даже будучи бездейственным и ненужным атрибутом хозяйства, являясь домашней утварью, утоляет духовную жажду Кими, заполняет душевные пустоты. Кими преодо-левает себя и «разрывает» мифическое безмолвие гармони. и однажды предстает перед близкими гармонистом-виртуозом…

итак, какой же он, удмуртский герой нового времени? во-первых, это человек, чьи жизненные ценности и взгляд на мир не совпадают с обыва-тельскими. Порою этот герой смешен и забавен, порою трагичен. во-вторых, он постоянно сталкива-ется с искусственностью городской жизни, опутан-ной нитями ритуального поведения, разрушающего человеческую индивидуальность. он выламывается за рамки организованного существования, где все живут одинаково — йќскадь. Его душа отчаянно сопротивляется процессу этнокультурной унифи-кации, отдавая предпочтение всему мифическому

и зареальному. он склонен к монологу, реже к — диалогу. только его монолог — это почти всегда эхо «я» в вакууме бытия. Герой «нового времени» не принимает реальности. он закрывается от нее тонкой культурной оболочкой — одеялом, под которым превращается в животное, жаждущее бесконечно обладать… «Новый герой» — человек разного возраста, но обязательно принадлежащий к эпохе «перехода».

Необходимо отметить и то, что герои молодых удмуртских писателей (С. Матвеева, в. Пантелее-вой) все менее похожи на удмуртов. Складывается тенденция, когда этничность и этническая память в литературе будут становиться делом вкуса, стиля, эстетического выбора… Сегодня смысл современ-ной удмуртской литературы не в этнической до-стоверности, но в достоверности психологической, когда героя изображают не смотря ни на что, но зря в его «душевные глубины». Литературный герой нового времени многолик, психологически разноо-бразен. в своей работе мы представили лишь неко-торых претендентов на это громкое звание. Поэтому надеемся, что в этих поисках примут участие другие исследователи, выдвигая новых —достойных…

«Ќс» - новая книга современного удмуртского поэта и литературоведа виктора Шибанова. Книга долгожданная, поскольку предыдущий сборник «Уй-шоре бертћсько» был издан в далеком 1991 году. в таких случаях от новой книги ждут новых стихов. Однако В. Шибанов решил иначе: книга «Ќс», будучи приуроченной к юбилею удмуртского поэта в. рома-нова (1943 — 1989), отражает «пост-романовское» поэтическое время. Стихи, включенные в книгу, датированы 1991 — 1995 годами, когда удмуртские писатели творили под сильным влиянием харизмы романова. Но вопреки выше написанному, «Ќс» не оказалась заложником романовской поэзии и даже, напротив, книга уводит читателя в те «стратосфе-ры человеческой души», пребывая в которых, в. романов терялся и в конце концов заблудился в их бесконечности. Скорость романовского удаления, отстранения от мира обывателя значительно выше скорости отстранения в. Шибанова. вероятно по-этому поэзия последнего находит свои выходы из пустоты неизбежной повседневности, а первый тонет в ней. в. романов изначально в своей по-эзии (жизни?) не смог организовать защитное пространство Утопии. Когда же реальность начала засасывать поэта в свои «серые жернова», было уже слишком поздно: защитная аура души не строится мгновенно. Поэт зашел слишком далеко в своем жизненном и творческом поиске, бесконечно уда-ляясь от действительности и самого себя.

в. Шибанов, несмотря на «поэтический пес-симизм», верит, надеется, любит. и, в первую очередь, верит. Если не в будущее (мынам улон дыры мынэ берлань), то в прошлое (мон сайкасько

ке, луылэ толон). Это тоже лирический инвариант.Фон многих стихотворений — стремительно раз-

вивающийся город, рвущийся своей мощью вперед, в будущность. Лирический герой — житель города — наоборот живет в прошлое, спрашивая себя «Куда я живу» (Кудлань мон улћсько?). Подобный вопрос — отнюдь не неуверенность, а некая «избранность», «избранность наизнанку». Город — это огромное общежитие, в котором тысячи общежитий. и в каж-дой тысяче живут тысячи людей. и сам человек — общежитие. в его душе слышатся крики настоящего в длинном и унылом коридоре прошлого…

Лирический герой жаждет освобождения из плена времени. Наконец, он освобождается и ос-вобождает себя от реальности, близких, любви. он становится свободным от времени (туннэ-а вал? сояз-а дауре?), от близких (мон нокинлы кулэ ќвќл), от любви (люкиськиськом). Но вся свобода — всего лишь комната в общежитии, комната с открытым ок-ном. Находясь на седьмом этаже (седьмом небе от упоения свободой?), лирический герой в. Шибанова имеет право заявить «Я дым» (мон џын). и такая газообразная аморфность вполне отражает природу шибановской свободы — тебя не видят другие…

Через открытое окно на «территорию твоей сво-боды» проникают тебе подобные: оборотни (бубыли ик шќкычлы пќрмиз), чёрная тень (сьќд вужер), души усопших (уртъёс). Все они живут по одним с тобой законам…

Нет, конечно, лирический герой может быть как все: общаться со студентами, ездить в троллейбусе, звонить из телефонной будки, встречаться с де-вушкой. Но есть ли смысл? в любом случае стоит

67

Лирический герой и его русские искусы(о книге а. Шепталина «Шепталинки. Х&Y files»)

понаблюдать за поведением лирического героя — обывателя. во-первых, он влюблен. во-вторых, используя термин т. Зверевой, у него «потрясен-ное сознание». отсюда и постоянно меняющиеся фрагменты повседневности: комната /автобус/ лес — окно /чайник/ стакан. отсюда и игра с потусто-ронним миром: ишан/ акшан/ вужер/ урт.

Его влюбленность — как паранойя, от которой не может оклиматься голова. влюбленность — как старая песня, записанная на треснувшей от времени пластинке. влюбленность для него еще и химера, и призрак розовой дамы. Призрак — отражение, ибо в реальности она не такая, какая есть или ее нет вообще. и, быть может, влюблённость — как

попытка что-то себе объяснить.творя на границе двух миров — прошлого и

настоящего, в. Шибанов улавливает дисгармонию «удмуртского времени», когда «еще нет» и вдруг «уже да». Лирический герой лишает себя будущего, запираясь от мира на толстый амбарный замок (мур гулбеч тунгон). он спасается «осколками» культур-ной индивидуальной памяти. он открывает свою дверь — «ќс» и видит: перед ним стол, кровать, стул, открытое окно. Ложится спать. Спит. Просыпается. только каждый новый день — неизменное Вчера…

Поэзия – удивительно целительна. Но она спо-собна помочь лишь душевно состоятельному инди-виду, отдавая свою «одухотворяющую состоятель-ность». в россии так заведено – поэт больше, чем поэт: он творец настроений, катализатор обществен-ных сопротивлений, организатор сердечных бунтов и поэтически модных бумов. Наверно, только у нас хронологически визуально выражен его облик. XVIII век – напудренное лицо, роскошный парик, платье французского пошива, поклон дамам a’la france. XIX век – потрепанный русский сюртук (иногда мундир), черный жилет, поцелуй, изысканно запечатленный на руке мадам. ХХ век – от изящных парижских ко-стюмов до по-советски совестно фабрично произве-денных стандартных пиджаков. однако, поэтическое нутро не изменчиво: пламенно выразительные глаза, зовущие в роковую неизвестность…

По какой-то неведомой причине фамилия по-эта часто говорит сама за себя. Пушкин, цветаева, Северянин… От чисто русского Есенина до по-иудейски загадочного Бродского.

Поэта а. Шепталина (согласно его фамилии) можно представить нашептывающим песнь своих переживаний и открытий. Шептания переходят порой в поэтический шорох, шум. вдруг все при-роднопиитские мотивы звучат разноголосым хором, исполняющим гимн Удмуртской республики. Уди-вительного в этом нет. а. Шепталин является авто-ром гимна Удмуртии. Победа в столь престижном конкурсе выбила пробку в бочке, хранившей в себе поэтически одурманивающие рифмы. результат чего – книга «Шепталинки. Х&Y files».

автор изначально отрицает свое поэтическое дарование:

Я – не поэт, а жанр мой – не поэзия…Гожусь годами Губерману я во внуки,а качеством стиха – далекий правнук.Следует заметить, что очевидный успех издания

как раз объясняется поэтическим талантом, а также обозримо-недоступной харизмой самого поэта. С Губерманом его роднит лишь сатирически-инфан-тильное настроение сложенного стиха, но отнюдь не мироощущение. а. Шепталин выражает свое собственно русское происхождение, с адекватно-русской оценкой окружающего «сегодня». Поэт, создавая лирического героя, приоткрывает занавес

сцены, где простодушно-оригинально нет-нет да и промелькнет загадочная русская душа. Лирический герой а. Шепталина кажется счастлив тем, что он уже русский.

а счастье русской души – в вечном испытании на устойчивость к жизни. Это сродни борьбе за лакомый кусок, смачно-сладкое надкусывание его, поэтически осторожный хруст…

автор в своей книге затрагивает следующие тематические вариации:

а) любовь в различных ее проявлениях и порывах;б) винопитие и его последствия;в) власть и авторское отношение к ней;г) своеобразные уроки истории.Шепталинский герой-любовник, минуя целые

эпохи, остается верен себе. он не бродяга и не скиталец по жизни. Скорее некий Казанова одного времени и пространства. Кроме того, его интеллект и индивидуальность настолько существенны, что иногда (в форме психологической релаксации) упо-добляются инстинкту хищника, готового разорвать свою жертву. одухотворенность героя определяет его плотскую страсть:

Страшна тоска неудовлетворенности,Сложней Эйнштейновых теорий вероятности.Усиленная одухотворенностьюБезудержная практика развратности.Любовные сомнения лирического героя, изобра-

женного, например, математиком, находит место, соответственно, в научных формулах:

жил человек один с женою постоянно,Но переменно ему чудилась измена,Как математик он считал, что непременновсе постоянные бывают переменны.Любовник, как бы переходя от практики к теории,

размышляет о сущности любовных переживаний. Ему интересна философская сторона вопроса. Это не тот случай, когда внешнее восприятие опережает внутреннее (теория > практика).

Герой «Шепталинок» во всем старается увидеть свои прелести, а они неожиданно парадоксальны:

Непостижимы тайны мироздания:Холодной осенью на улице до донышкамилейшее небесное создание…Бутылочное пиво пьет из горлышка.

68

Поэт наделяет дешевое пиво особым ароматом: вместе с свадебно-горьковатым запахом опавших листьев, охваченное осенней тоской милейшее создание решается на дерзкий проступок – теряет голову от ощущения безудержного рока межсезонья.

Любовь по-шепталински – это дьявольское сча-стье и рабская покорность, божественное упоение предметом обожания, ностальгическое сожаление и, наконец … одухотворенно-ментоловая усталость:

Пускай ты выпита другим,Но, успокаивая нервы,вдыхая сигаретный дым,Утешусь – мой глоток был первым.

Корить всю жизнь себя придется,Что промолчал, словно лишился речи.и все что мне сегодня остается – воспоминанье, разновидность встречи.In vino veritas – «истина в вине» – говорили и

говорят любители «невинных удовольствий». однако она не так доступна, как кажется. Чтобы ее увидеть средь пьяно-туманных будней недостаточно обла-дать могучим интеллектом:

Насколько глубоко не нырял,и с кем бы делать это не пытался,Напрасно мудрость древних проверял,так с истиной в вине не повстречался.Лирический герой многолик. то он яростно бого-

хульствует, то раскаивается в содеянном и, внезапно обессилев, словно задумавшись о судьбах родины, констатирует:

Потребны муромцы, поповичи, никитичи –Бойцов нехватка с каждым годом все острей,для сечи злой с зеленым Змей-Горынычем все меньше на руси богатырей.вино – не есть спасение от банальности сум-

рачных дней, это своеобразные душевные сумерки. одинокий путник вместо свечи держит в руке бу-тыль вина. Он остается incognito для самого себя, для окружающих же он предельно понятен и неин-тересен. романтическая иллюзия средневековья, имеющая место в воображении героя, оказывается малопривлекательной реалией. Нерешенные житей-ские проблемы становятся еще более актуальными:

решенья жизни сложных теоремПри помощи спиртного беспредметны,Не утопить в вине проблем –они пловцы великолепные.очевидно, что лирическое начало уступает бы-

товому прагматизму.О политике… Лирический герой аполитичен,

но при этом политически сведущ, его оппозиция сродни позе умиления, застывшей на мужественном челе. Полагаю, сам автор терпит политиков, когда книжный герой – нет:

Готовы людям клясться пред распятьемПолитики, чем усмиряют страсти,и снова верим в непорочное зачатьеПроблемами людей порочной власти.а. Шепталин искренне верит в непорочность не-

которых устойчивых политических систем. К слову, центризбиркому. он глубоко убежден, что каждый гражданин своим голосом вершит будущее страны:

Не путай выборы с игрой в тотализатор,Не торопись поставить крестик поскорей:

Четыре года будешь задницей своейты новой власти проверять амортизаторы.Новаторски дается оценка труженикам-депута-

там. Согласно а. Шепталину, они делятся на две группы – «who» и «ху». Вероятно, «ху» депутаты – то парламетарии-славянофилы, а «who» – прозападно настроенные правые:

Хотя в среде российской политическойимен довольно на слуху,в мозаике политиков практическиНесложно разобраться «who» есть «ху»?в книге политика дерзко переходит в историю.

Поэт, жаждущий поделиться с читателем новизной своих исторических взглядов, в центр внимания ставит персон разных эпох, но принимающих мир по-русски:

русь привел к кресту святой владимир,Знаменье крестное освоил русский перст,века спустя, другой – ильич владимирЧуть не поставил на россии крест.а. Шепталин, являясь историком, отчасти винит

себя в общероссийской исторической беспечности, царившей и, быть может, царящей и поныне:

Свое в россии «постижение истории»:Поставят – мастерство ковалось исстари –Любую с ног на голову теориюСпециалисты «Fuckulty of History».Губермановский пафос «Шепталинок» имеет

обыкновение мгновенно исчезать. автор уже выхо-дит на новую волну миропонимания, где искусство быть поэтом выражается в качественно ином сти-хотворном настроении. Пафос становится излишне серьезным, что еще более подчеркивает его бун-тарский характер:

душа – плевать, и ум смолчит,Совесть – плевать, пускай ворчит,Но правду жаль…

власть усилил свою сатана,одурманив сиянием золота,У всего появилась цена –и почем же звенит этот колокол?Полагаю, книга а. Шепталина «Шепталинки. Х&Y

files» претендует на особое место в русской лите-ратуре Удмуртской республики. до него так никто не писал и уже не напишет. очевидно, что реакция читателей должна быть неоднозначной: от чувства упоенного восхищения до полного неприятия. Но тем самым книга и интересна. а интерес – это искус, в нашем случае соблазн искусством.

в заключении еще одно четверостишье:

К стиху философскому склонность имею,Сомнениям поддавшись, пока помолчу:так, как хочу, – я еще не умею,так, как умею, – уже не хочу.

воцарится ли вдохновенная тишина после про-чтения этой книги?

69

Формирование культурного и духовного клима-та любой эпохи протекает в непрерывном диалоге локальных и мировых цивилизаций. Вся история человечества тому пример: одна цивилизация сме-няет другую; на пепелище одной пышным ковром расцветает новая; две и более дают росток более могущественной — и все это на фоне многообразия и многоцветия.

Сегодня мир вступил в новую фазу своего развития: на наших глазах создается некий обще-мировой, общечеловеческий субъект (мировое сообщество) со своими условиями общежития, идентичностью, векторами развития — создается мир глобальный. Информационно-коммуника-ционное поле стало настолько всепроникающим, что многие социальные, экономические, полити-ческие, культурологические и прочие формации оказались в единой плоскости, что, в свою очередь, грозит всеобщей унификацией, гомогенностью, монотонностью. а это диаметрально противопо-ложно самой сути складывавшейся тысячелетиями гетерогенной мозаике человеческой цивилизации.

устоит ли мир перед разрушительной силой глобализационных процессов? Какие будут осно-вополагающие закономерности развития новой модели мироустройства? Сохранится ли уникаль-ное многоцветье этнокультурных феноменов? Именно на эти вызовы современности предстоит ответить уже в ближайшем будущем.

Перед тем как погрузиться в безумный океан па-радоксов и феноменов, необходимо заметить, что, рассуждая о современных глобализирующих про-цессах в сфере культуры, политики, экономики, науки, образования, государственных отношений, нужно четко себе представлять и осознавать ту тон-кую грань, за чертой которой истина в случае не-правильного прочтения-истолкования вполне мо-жет обернуться заблуждением, «фактологическим бредом». И, тем не менее, анализ действительно-сти, пусть хоть и на ролях близорукого (только в таком качестве можно рассматривать современное состояние общества), будет иметь немаловажный смысл для нас и последующих поколений…

I

ПаВЕЛ БаЖЕНоВ, АЛЕКСЕй АРЗАмАЗоВ

Глобальный мир и этнофор: проблемные горизонты глобалистики

(Философский очерк)

открытость культурных пределов и рас-пространение одинаковых культурологических стереотипов по всему миру говорят о всеобщей глобализационной тенденции в различных обла-стях жизнедеятельности человека. Глобализация становится новым культурологическим, политиче-ским, экологическим феноменом современности.

Сегодня учеными приводится множество фак-торов и аргументов в пользу данной тенденции, и, прежде всего, в сфере макроэкономики — завер-шился длительный процесс интернационализации различных экономических систем, сформиро-валась мировая трансграничная геофинансовая система со своими законами течения виртуальных финансовых потоков. «Экономическая (фи-нансовая) составляющая глобальных процессов буквально преобразила все сферы (социальную, военно-политическую, правовую и т.д.). она стала «альфой и омегой» глобализации, центральным ее движителем»1 .

Формируется новая научная дисциплина — глобалистика — наука, предметами которой ста-ли изучение актуальных глобальных проблем и складывающейся целостности бытия человечества (онтологическая проблематика).

Глобалистика — не локальное образование — это некий синтез множества научных дисциплин, наука на стыке философии, политологии, соци-ологии, культурологии, этнологии, экономики и других сфер гуманитарного знания.

Возникновение данного трансдисциплинарного научного направления по праву принадлежит Рим-скому клубу, возникшему в 1968 году. В настоящее время он объединяет более ста ученых, бизнес-менов, политических и общественных деятелей из 53 стран. Римский клуб проводит множество научных конференций, симпозиумов, творческих дискуссий, готовит доклады, пытаясь тем самым привлечь внимание государственных лиц и обще-ственности к решению проблем выживания всего человечества на нашей планете.

С 90-х годов XX века о феномене глобализации стало известно самым широким кругам социума, несмотря на то, что первые его признаки стали по-являться еще в 50-х годах. общеизвестно, что после окончания Второй мировой войны сформировался

70

новый мировой порядок. Появились два идеологи-ческих лагеря: коммунистический вместе со своим военным блоком (страны Варшавского договора), и капиталистический, образовавший Североат-лантический альянс. «третий мир» представлял собой арену, на которой проходило состязание двух враждующих лагерей, полем столкновения отдель-ных наций, государств, культур и идеологий. Когда биполярный мир разрушился, началась массовая экстраполяция западных ценностей во всем мире. осуществляется Экспорт Демократии на постсо-ветское пространство. Формируется новый миро-порядок, главным символом становления которого объявляется человек Прав, Свобод и Равенства.

Но именно сегодня, поднявшись на вершины рационализма, прогрессизма и технологизма, этот человек увидел, наконец, такие «бездны» прогрес-са, которые заставили его содрогнуться и переос-мыслить весь пройденный путь. Драма прометеева человека, захваченного идеей рациональности, состоит в том, что ему удалось одержать пиррову победу над «нерациональным» миром природы и человеческой культуры. технологический эн-тузиазм адептов Просвещения, забывших о том, что природа — это все-таки храм, а не мастерская, сегодня ведет человечество к экологической ката-строфе, к духовной пустоте.2

IIВ век трансформаций (коим вполне характери-

зуется наше время) большинство людей сталкива-ется с проблемой выбора ценностных ориентиров, необходимостью самоидентификации с какой-либо социокультурной системой. а это всегда протекает довольно сложно, и порой стихийно. На протяжении всей истории человечества видные общественные и политические деятели, творческая интеллигенция, ученые пытаются найти выход и, наконец, разрешить «вечные вопросы» — Какова историческая судьба человечества? Но… истина как всегда где-то рядом. Понятно одно — активный поиск обусловлен прежде всего потребностью кон-кретного индивида постоянно решать жизненные проблемы, возникающие в контексте его повсед-невного существования.

С рождения человек начинает впитывать в себя культурные ценности окружающего сообщества. С молоком матери каждый из нас получает ощуще-ние принадлежности к родной социокультурной среде, ойкумене. образно выражаясь, в новом человеке воспроизводится прежний внутренний мир предков — прошлое пропитывает настоящее, устремляется в будущее. Но сущность человека такова, что прежние морально-этические нормы, поведенческие, мировоззренческие, ментальные стереотипы под воздействием новых условий трансформируются, часть культурных ценностей отсеивается, на каркасе прежних культивируются новые.

огромную роль в данных аксеологических под-

вижках играют аккультурационные и ассимиляци-онные процессы. Диффузионный аксеологический процесс — палка о двух концах. С одной стороны, происходит интеграция и взаимообогащение куль-тур различных народностей, каждый узнает ближе друг о друге. Но, с другой стороны, эти же процессы приводят к потере своих корней, своей самобыт-ности, к нигилизму, к разрушению этнической мозаики культур.

На авансцену исследований данного феномена выходит множество теорий и предположений. В XX веке наибольшее распространение и широкое признание в общественных науках получают ци-вилизационные подходы –материалистическое (М.Вебер, К.Маркс, французская школа анналов — Ф.Бродель, м.Блок, Л.Февр и др.) и культур-но-историческое направления (Н.Данилевский, а.тойнби, о.Шпенглер, С.Хантингтон). Каждый из этих подходов выделяет устойчивые культурные системы, в своем развитии которые претерпевают линейную и ритмическую концепции жизненного цикла «социо-культурного тела» соответственно. Если материалистический подход выводил ис-следователей на выявление сходства или различия социумов, прогресса или регресса, единой истори-ческой судьбы разных миросистем, то культурно-историческое (иначе культурологическое) направ-ление выявляет и подчеркивает особую ценность самобытного пути развития каждой цивилизации. В этом же ключе логично было бы расшифровы-вать символы и модусы современности.

IIIСовременная наука — глобалистика — синте-

зирует основные проблемные поля в социологии, политологии, истории. Большинство аналитиков отдают предпочтение политологическим и культу-рологическим аспектам. Как бы это парадоксально ни звучало — они же отмечают, что глобальная современность заходит в тупик политического и социального бескультурия. В политологических и культурологических стратосферах возникает кризис нормального развития и нормальной реа-лизации в рамках современности.

Исчерпываются структуры познания, раз-мываются границы научного поля, происходит значительная деконструкция политологических, социологических, культурологических систем, то есть исчезает традиционная методология обще-ственного и индивидуального мировосприятия. Научное знание балансирует на грани методиче-ской пропасти. Интерпретирование любого харак-тера превращается в регистрацию, констатацию очевидного.

Предметное поле глобалистики включает в себя понятие «герменевтики социума, этнич-ности политических реалий». По сути одна из основных функций глобалистики — раскрытие тайных смыслов–кодов социо–поли–этно дей-ствительности.

71

Процесс герменевтической интерпретации глобализационных процессов наиболее удобно рассматривать с позиции локальных цивилизаций, то есть сквозь призму «перформансов» региональ-ной культуры. В этом плане республика удмуртия — характерный пример этносоциологической и этнокультурной трансформации, естественного этнокультурного сотрудничества. Этническое многообразие республики как нельзя лучше под-черкивает двойственную природу глобализации: с одной стороны, сближаются дискурсы молодых этнофоров, формируется общее социокоммуника-ционное пространство, общее проблемное поле, система общего мировидения (этнофор принимает и понимает лучшее, адекватнее проблемы другого этнофора); с другой — намечается становление мультикультурного или даже монокультурного социума, в котором сам конструкт «культура» модернизируется в сторону западно-европейских (американских) гуманитарных стандартов, ли-шается важнейшей этнической составляющей. В подобных ситуациях задача глобалистики — опре-делить пределы «деконструкции общества», найти спасительные «ответы — вызовы», способные хоть как-то замедлить разрушение этнического корпуса культуры.

Здесь уместно вспомнить о статье профессора В.Владыкина «Большие проблемы малого этно-са». В своей работе аналитик сформулировал пять основных проблем малочисленной народности: экологическая, информационная, демографиче-ская, языковая, этнопсихологическая. В каждой из проблем сосредоточены «этнические пустоты», вызывающие собою глобальный манкуртизм.

Касаясь экологической проблемы, заметим, что для большинства народов северо-восточной Европы, северо-западной и восточной Сибири этническое самосознание сопряжено, в первую очередь, с экосредой. В качестве примера обычно рассматривают этноэкологические проблемы нен-цев, хантов, манси. Нефтяные разработки сужают экосреду перечисленных этносов до условных бе-лых точек на карте черного индустриального про-странства. Цивилизация малых финно-угорских народов растворяется в жестокой прагматичности экономических приоритетов России. Быть может, в отношении удмуртов проблема не стоит столь остро: мы еще не оказались ни заложниками, ни жертвами масштабного экономического расшире-ния и значительных экологических деформаций. однако «переходное положение» удмуртов (из лес-ного народа превращаемся в народ лесо-степи), от-меченное профессором В.Владыкиным, конечно, отражается на этно-культурном и, прежде всего, психологическом состоянии удмуртов.

Вторая проблема согласно классификации В.Владыкина — информационная. отсутствие должного освещения жизни этноса в СмИ — это всего лишь один из великого множества аспектов данной проблемы. Современные информацион-

ные технологии зачастую вовлекают этнофора в опасную игру: скорость визуальных и акустических потоков информации деформирует представления человека о мире, о родном народе и языке. Это про-звучит банально, но СМИ XXI столетия выражают интересы отнюдь не этноса и этноиндивидуума, а экономически и политически заинтересованных в зрителе неких социальных групп. Посредством СМИ осуществляется пагубное для этнофора «вир-туальное глобализирование».

Третья — демографическая проблема — является основной и приоритетной проблемой для каждого этноса. она как правило связана с экономической и политической стабильностью, институтами кон-кретной конфессии и исторически сложившимися «демографическими стереотипами». В удмуртской картине мира демографическая ситуация зиждется на этнически полноценном функционировании «диаспоральных островов» (речь идет об удмуртах татарстана и Башкортостана). ассимиляция у этих групп имеет очень незначительный характер, рождаемость достаточно высока. Поэтому, на наш взгляд, стоит остановиться на особенностях демо-графической психологии удмуртского диаспораль-ного комплекса, выяснить причины замедленного продвижения глобализационных процессов в этих регионах.

Мы рассмотрели три наиболее важных про-блемы (подробно смотрите статью В.Владыкина). Статья В.Владыкина приближает нас к глобали-стическому постижению и интерпретированию этнических феноменов «удмуртской современ-ности».

Не было в истории человечества примера, что-бы народ, создавший свою уникальную культуру на почве одного идеала, одного вдохновения, в расцвете сил своих переменил этот идеал и начал творить столь же успешно новую культуру. Прав а.В.Карташев: «Народы в свою органическую эпо-ху воплощают свой дух только в одну свойствен-ную им форму и, так сказать, обречены прожить свой исторический век в ней, ее развивая, обога-щая, видоизменяя, но не заменяя и ей не изменяя. Измена ей — культурное самоубийство…».3

1. Кочетов Э.Г. Глобалистика как геоэкономика, как реальность, как мироздание: Новый ренессанс — истоки и принципы его построения, фундамен-тальные опоры, теоретический и методологический каркас. М., 2001. С.24

2. Василенко И.а. Политическая глобалистика. М.:Логос, 2000, С.5

3. Карташев А.В. Судьбы «Святой Руси» // Цер-ковь. История. Россия. М.: Пробел, 1996. С.153

72

ЛаРИСа оРЕХоВа

Родилась 27 июля 1979 года в д. Шадрасак-Кибья алнашского района удмуртии. После окончания факультета журналистики удмуртского государственного университета, с 2001 года, работает в редакции журнала «Инвожо» заместителем главного редактора.

тЯМыС ПыДо ВаЛ ВыЛыСЕН учКоН

ВойНА яЛоН

I

вож бусыын турын куаръёс но сяськаос пќлынтон пукиськод котькуд џукна

вань кужмыныд ик кыскиськод пушкадмузъем тулкымъёстышунды тылгожъёсын веръямтэзэ чылкыт инвуосты

шат ваньталэсь но шудоез но узырез —дунне —югыт ворекъяса сайкась џукна сайкытлыкен шокась омыр но эрикен тырмем тќлъёс-тутыгышъёс пушкын…

II

-тон нырысьсэ туннэ сайкад:-

«Адњыны, кызьы вордске вылез нунал,Кызьы, вылез дунне кадь ик, со усьтћське Азяд, ватэм малпанъёссэ тыныд шараяса, —Инме ивортыны выль џукналэсь сяськаямзэ…»

- адњыныкызьы удмурт пиналкион сямен нонэкотькуд ласяньюн сантэмамудмурт кылзэ,кызьы удмурт анайаслаз вир пушкысьтызсолэн вираз люкаюн сантэмасьёркытлыклы пумитдинамитсэ-

III

тћ учке Ай кыџе йќно сылоКызъёс —Батыр Вынъёс Кадь Ик —одћг но кышкантэк

нош Вќ-зазычалмыт пуке —

73

киос-тылэсь уг шќды шунытсэс — Со —туж визьмо но туж кужмо пересь —

Мадон-на КадьСокем Чылкыт —тужгес но ·љужытэз Гурезь!отчы мед йќтскозы пыдъёс! —

Кужмо Тылын Сутћськонын –Выль Лул Вордскон…

IV

туннэ верад вал мукетсэ кылбур

толон нош вал:

монэ озьы гинэ уд вур —

вань чильпырась алмаз Сћньыс вань

йыр но Пель — Синкаштэм Син:Алмаз гижы —Зарни йќвалегтћвамышъяны

V

-котькуд вамыш азьын — кышкан —туж љокаськодке но њоскыт корридоръёс пушкын-

«мон — эрико — кызьы-о мон сэрегъёсы пачкай?!Кытын тон, Шундые? Кытын-о Выж — «ЗАРЕЗЬ, омЫР но ВУ» —чарланъёсы?!

Мон вал шудо отын, Мон вал шудо!Кыџе ческыт вќлскиз омыр —пушкам оскон пыџатыса.

мон луысал УЛЭП — Быдэс гумыр —Шаерелы шумпотыса —мон луысал ЛуЛо!»

-уг уг уг быры монуг кул шедьтћ ке кышканлэсь бадњым кужым —ёркыт сэрегъёсты пазьгылысамон —пуштонэн пото —чечен нылъёс сямен-

VI

Мон Сьќд монах кадь сылћськоБыдњым Гурезь йылын —Кышномуртлы уг кельшиськы.

Котыр — Сьќд-Сьќд НюлэсВылын — Толэзь — Черсћськыса — Улэ —мар ке но сћпыртэ Со —тодмотэм кылын —Бугор Ачиз Полэстћське…

— Кинлэсь бен улонзэ тазьы тон биниськод? —учки солэн сюлмаз.

— Тынэсьтыдзэ сюресъёстэ, — вазиз.

— оло, монэ дорад ни кыскиськод? —солэн сюлмаз лэзи алмаз…

— Тон чида, вазь на ай, вазьгес… — мертчиз…

«уйшоре кадь ыши (йыроми)Котыр — шимес нюлэс ланга…»

-синмам — лыз љуась тылымам лыз љуась кылмыным кулэ ќвќл раймыным кулэ война-

малы ке шуоно

VII

уйшоре дорам пичи пинал пыраз:

Лызмыт пеймытысь адњиЗарни шеп кадь югПинал мугорзэ…

Бабыля йырсиосызалмаз синьысъёс кадь ик кисьтаськизы…Сыџе шудо со серекъяз…

74

Сыџе шудо со черекъяз…Вќзтћм ветлћз…Тэтчаз… Эктћз…

Сокем капчи вал тэтчанэз, Сокем чебер вал эктонэз…Нош синъёсаз — сайкыт шумпотонэз…

югыт тылэн мальдћз синмам.Шудо учкиз укно сьќрысь толэзь…

чиль – ворекъясь иншар Укно сьќры ышиз…

Бќрысь адњи толэзь вќзысь,Кызьы ангел но агний Пичи нуныез тќдьы бурдъёсазы кутћзы…

Кинлэн-о потэ сыџе нуныез виемезЯкеСиемез?

VIII

мон луо, (о)вань сюлэмме (МЕ)вќсь — (ќСЬ)сьќд пась — (АСЬ)вань галактикаез сямен — (ЭН)ас пушказ сыскиз ке но… (ИЗ КЕ Но, ХЕ…)

БАРДо ДЫРЛЭН ВоРДЋСЬКоНЭЗ

I. ЭДЕмЫСЬ НЫРЫСЕТЋ АДямИ

ваньмыз шудо та лудвылын

пичи пинал тќдьы юг дэременвож штаниенсяська пќлын уя

ненег шунды сое вешасайкыт интќл но нуныякузьылиос но кибыос соин шудо эркеясабубылиос зоркибыосэкто но кырњало

спектакль адњыто

ваньмыз та пичи котырынассэ выжыкылын кожа

II. ПЕРЕСь

Нюлэс пушкын салкым но буш вал.одћг пересь визнанъёсын,ВедраосынВуиз нюлэс пушкысь тымет дуре.

та нюлэскын ваньмыз чалмиз,Бурдоос но дугдћзы кырњамысь,Кенњалиос, бубылиос но кытчы ке ышизы.Бќз куараен бурсћсь гондыр но шуныт гуаз пегњиз,Њичы лудкеч дорысь куакъёс пќлы ышиз.Уйсы но синъёссэ аслаз гырказ ватћз.Мар со?Мар?Кин?Кытын со?Котькуд улэп сюлэмын йыгаськиз та юан.Котькуд мугорын вал бадњым кышкан.Нюлэсмурт ватскыса та маке шоры учкылћз.Кќня со улэ ини татын, огпол но ќз адњылы,ќз тодылы кышканэз…Кин со? Мар со?Кин юатэк нюлэскы пыриз?Со вал кќшкемыт, кык пыдо.Кык синмо…Сьќд-сьќд солэн вал мугорыз,Синъёсыз љуась эгыр кадь тэтчазы,Со бурсћз, лекъяськыса,Ваньзэ дась вал пазяны.

III. йЫР-о-моН

Ваньмыз сюресъёсы СћньысъёсынДумылэмын,тугаськемын…Нокинлэн соосызПертчемез, тћямез уз луы.Изъёс гыркын улћсь гномъёс мыным со сћньысъёсыз кузьмазы.Алмаз синъёс мыным пуктылћзы,Табере котькуд уйе соос љуало.

* * *

Мон кышкасько,Мон кышкасько,Сьќд куакаос шайвылъёсы пуксьылозы,Гуос вќзын будћсь сяськаосты ишкалозы,Кылем няньмес кокчалозы;Нош собере вань лыосмес пазялозы.

Мон кышкасько,Шунды ышоз чылкыт сюлэмъёсысь.

Малпанъёсме-мылкыдъёсме Тараканъёсты сямен виылћсько,Интернет вирусъёсты кадь куясько,Бадњым резинкаен пќрмымтэ суредэз сяменЏушылћсько.

Но кышкасько,озьы ке но

75

Мон кышкасько,Ненег гинэ, чылкыт возиськисез понна.

IV. ХУДоЖНИКЛЭН ДЋСЬТоНЭЗЛЫ — аКВаРЕЛь

учкы ай кыџе югыт тылсиосыншудэ мќзмем лулытынад жингрес вуосыныдпыласькемез потэ

кылћськод-акыџе ненег кылын мынам сюлмы сюлэмыдлы вазе

тон тодћськод-акыџе дуннеынсо сайкалля но пальыша

солэн

тонэн гинэ вераськемез шузимымон серекъямез синмаськымон синвуамез потэ

ХУДоЖНИКЛЭН ДЋСЬТоНЭЗЛЫ — ТќДЬЫ ДЭРА

мон гольык тон азьын

югытэсь сиосы тынадсинъёсадяркыт адњисько

сюлэмы но лулы но тыныд быдэсаксётскемын

мон гольык тон азьын

эрико мылкыдлэн но кыллэн куштэмын шобретсы

малпанъёс усьтэмын –лыдњы но кылзы гинэ соосты

мон гольык тон азьын

пырдэмынпазьгемын

улонысь вань катъёс

кыџ нуись вуосын кошкемын номырлы кулэтэм малпанъёс

быдэсак мон гольык —гольык но чебергольык но чылкыт —тон азьын

я бен пылаты тон йырысен пыдозямкудњытћсь узыртћсь вуосын

я бен шунты пушме њырдаты ни лулмеюгытэсьшунытэсь тылъёсын

ХУДоЖНИКЛЭН ДЋСЬТоНЭЗЛЫ — МыЛКыД

мынам потэ кылэме музъемлэсь ненег шокамзэбугыртћсь вуослэсь шудо гуръёссэсдуннеез котыръясь тќлъёслэсь шулдыр кырњамзэс

тынэсьтыд куарадэ сюлмыным ик кылон понна

мынам потэ адњеме со чебер дуннеез(солэсь чибориё будосъёсын тырмем лудвылъёссэзарезьёслэсь но шуръёслэсь тќлэн вешаськыса шудћсь тулкымъёссэпальышаса шорад учкись пќсь шундылэсь тылсиоссэ жадем музъемез мусоясь мќзмыт толэзьлэсь синъ-ёссэ) —

тонэ дуное сюлмыным ик адњон понна

мынам потэ шќдэме му-сюлэм-гырлылэсь жингыртэмзэсолэсь висемзэ но серектэмзэ

тонэ котьку шќдон понна

мынам потэ ялан тон сярысь гинэ малпаськеме

та дуннеез валан понна

V.

тон сылћськод туала вож бусыын

76

валлян Кыр Ныл сямен

(мукет кыр нылъёсын кесям орфеедлэн омыр дэра вылэкылем куара-лангаосызтодад вайытыло куке соку ортчем дырез —но со туж валантэм:чылкыт калык мадьысьчигылыса кылем куд-ог кылъёс но малпанъёс сяменсоос уг усьто ни со улонлэсьбыдэслыко тылсиянзэ)

гольык пыдъёсыныд тон шќдћськодмузъем пыдсы выем (кошкем) унояськем выжыостэтќлњись но џужектћсь писпуослэсь курадњонзэс —со жадьытэ но бќрдытэ гинэ

котькуд џукна турын куаръёс вылысь инву-лысву-пужмертулкымъёслэн салкым йќтскылонзы выльысь-выльысьйыре пульсаськытошудо яратонлэсь њырдыт бервылъёссэ

тюрагайлэсь жингыртэмзэ сямен тон утчаськод чалмыт чалмытлыкысь анай-Мумыедлэсьатаедлэсь Сузэр-Вынъёсыдлэсь юрттылыны турттћсь куараоссэсно уд валаськыуд валаськыуд валаськы

VI. КоЏооСЛЫ ПАЛЬПоТоНЭ

синъёсады учкылысамон тћ вќзтћ ортчылћсько —лыз-горд сяська керттэт йырам —курам нылмурт музэн синме кыньылыса

мон тћ понначебер мунё гинэ —тќдьы юг дэременвужеръёстэс югдытћсько

тћ ноку но уд тодэлэкинлэнкытысь мон луисько

…Пигмалион вќлћз монэ

VII. ВаШКаЛа уДМуРт КоРКа

Џог.

Нош ик џог.Сюбег гинэ љќк.

отын љукСћяса улэ.Вќй.Сылал.Пуньы.

Скамья.одћг но пукон ќвќл.одћг но койка ќвќл.

Сэндра.Вќлдэт.Пичи гур.

Њоскыт сэрег,—Дас адямиотын улэ.

Пеймыт котыр.Пичи сюсьтыл Гинэ љуа.

Кин ке сэргынКрезен шудэ.Бадњым вынзы, лэся.

Пичи нуныАнай вќзын пуке.Пќсь љук сие.

Шоретћез вынзыМар ке чирдэПуксьыса выж вылэ.

уйшоре кысэ ни тыл.Но уг кыс соин лул тыл.

VIII. УЛЭП ИЗЪЁС

изъёс кќло —музъем вылын изъёс кќло —уно даур ини уло (оло) —изъёс уло

изъёс тодо —музъем вылысь изъёс тодо —ваньзэ адњылэмын кылылэмын —ваньзэ изъёс тодо —вань ватосъёс соос пушкын —кќло — уло —

изъёс шќдо

77

ЗИНаИДа РЯБИНИНа

* * *мон — термометр —36 но 6.Куке-соку узвесь усе Эшшо улэ.Ку кутскоз эпидемия? Кынмыса мугоры ни кулэ.

* * *

Акыльтћ ни монБазар сяськаедлэсь —Џуказяз ик шуяло соос.ќть вал одћг пол коть шур дуре:тыпанча пульсатысал ке мугорме…Вань ук лычсузьымон сяськаос!

* * *

яратыны яратћсько.Соин-аУд яратћськелэ монэ?Тћ асьтэос но яратысалды но,Вождэс эн вае,Кинлы тћ кулэ?

* * *

та дуннеын номыр выльзэ уг малпа.Дунне понна мон номыр но ќвќл.Трос писпуысь одћг дырекъясь куар шат?ма со но џужектэ сћзьыламъя.усёз таиз но, миллион мукетъёсыз кадь.ой, уз. усёз музон сямен:Мултэс уз поръя,Дэриез уз тэрга.Синмаськем тќл соетымет вылэ нуоз.

Зинаида Кирилловна Рябинина родилась 26 февраля 1971 года в д. Кейлуд-Зюнья Селтинского района. окончив югдон-скую среднюю школу, поступила в удмуртский государственный университет на факультет филологии. Еще будучи студенткой начала работать корреспондентом газеты «Њечбур!». К окончанию университета подготовила к изданию сборник стихов «Лулсэръёс» («Нервы»).

В настоящее время в издательстве «удмуртия» готов к выпуску сборник стихов «Синмаськем тќлъёс» («Влюбленные ветры»)

Зинаида Рябинина — известный журналист. Работает заме-стителем главного редактора газеты «удмурт дунне».

* * *Бускель песянай, пе, кулэм. Куака гид йылын кокчаське. Корка шорын кылле шќй, уг потто на весь малы ке. Уг џыдо-а люкиськыны? Но синпумъёс зырамтэ. Корос поттћсь, пе, кулэ. югысь пиез бертымтэ. Быре ни кќйтыл љуаса. Коть муртъёсты ќтёно... Кема ик улэм пересь. Вазьгес, дыр, ќжыт кулоно.

* * *

Кыкетћзэ корка љутэ атай. Садэз тулыс сётэ узыр емыш. Нылпиосыз ни ваньмыз калык рад. Иське, зэмзэ атай солэн нимыз.

Но выль корказ омыр укыр салкым. Садысь емыш бер сћзьылзэ но буш. Зэмзэ ик ке атай солэн нимыз, Малы огпол ке но уг шу: нылы...

* * *

Вань ке тон, Инмар, уть монэ эшлэсь, Кудћз сю полэс ассэ эш шуоз, Но одћг уе Мынэсьтым картме Валесаз шунтоз.

78

НаДЕЖДа ПчЕЛоВоДоВа

ГотЛаНД

Мон утчай татысь удмурт нимо урамез.Сыџеез татын вылымтэ.Но мон тодћ, виымыным шќдћ:мон татын вал,мон татын валкуке но, олоку.Та из борддоръёсты мон тодћсько,ыргонлэсь та чеберзундэс-угы лэсьтћсез мон тодћсько,горд сюйлэсь тусьты-пуньы лэсьтћсез но тодћсько,та ческыт сиён пќзьтћсь доры номон пырай ини азьвыл,та черклэсь ќссэ но вырњытъяй ини азьвыл,та кырњанъёсыз но мон кылћ,та пу коркаосыз но тодћсько.тодмасько татысь адямиослэсьлякыт учкемзэс, дыртћсьтэм выроссэс. татысь асме тодэм-валамелэнюртэзшедьтћз кадьвашкала,улћысь-муысь, иззэ.

24.02.2005 Удмуртъёсыз кырњась калык шуо,удмурт кырњан котьку но удмуртэн.

Эстон калыкез но кырњась шуо.Кырњан вайиз та калыклы эрик.

2005-тћ арын тулыспал толэземон адњи сизьымдон

эстон воргоронъёслэсь кырњамзэс.

Соос гольык йыр, синвуосынкиязы куншетэнкырњазы.

Мынам но потэ сылэмекырњасьудмурт воргоронъёслэнтыбыръёссы сьќрын.

Мынам но потэ улэме эрико удмурт пиосмурт кунын.

МуМы

мумы адње музъем синмын,выдэ кызьы геры улэ — музъем.

Музъем тулыс зорез кызьы вите,мумы озьы — быръем кидысъёссэ.

Музъем сямен ик будэтэ сое мумы,музъем кужымъёсын мумы пия,нонтэ мумы музъем вќй-йќлъёсын.

Кызьы Музъем Шунды котыр берга,озьы ик сюлмаське нуныезлы мумы,ас пиезлэсь югыт дуннеоссэутись гожен со котыртэ котыр.

Мумы бордаз возе Музъем кужмын.мумыен музъем одћг тусын.

АйЫ

Вордћськи 11 ноябре 1976 арын Алнаш ёросысь Кадикгуртын. Будћ Алнашын. Дышетски Удмурт кун университетын, культурая училищеын. Ужай йќскалык лыдњиськонниын. 2003 арын потћз нырысетћез «осконэ мынам» нимо кылбур книгае, бќрысь — эстон кылысь берыктэм кылбур книгаос. Эстон кылысь чеберлыко ли-тератураез берыктон — туннэ нуналлы мынам уже.

79

Музъемез гырись,выль улон кизись,корка пуктћсь,гур поттћсь,вќсясь,улон крезьёсын шудћсь,њечезлы — кужмо,кыллы — визьмо,сюлэм дартэныз кырњась,эрик кылдытћсь –айы.Кызьы гур ас котыразбыдэс коркаез возе,озьы ик айы — мумыез.Кызьы Музъем бергавозись шор котыртћз,озьы ик айы воземъямумыулэ-эктэ-кырња.

ВАНЬмЫЗ Со — моН

Мусое зарние чеберегордане курка кукее пичие тон мынам нуныешундые миськем сяртчыеужась кикые пичи песяетыро парсьпие пыгылиетабань сиисе чечок ньылонэ мунчо лулые кунулам тэрисе эрки писэе пичи бакае куаля-люльыесюлэмы-лулы мусокае.

* * *

уд кельшиськы мыным, дуно вордскем шаер! я ку улћд вал тон зарни катъёсыдъя? мон тодћсько тонэ, мусо вордскем шаер,мон тодћсько тонэкалык гуръёсыдъя.

Нош ку луид, доре,сыџе калык пќртэм, сыџе йќнтэм вузась небыт ву мугордэ? Нош ку луид, доре, сокем шузи, нодтэм, мурт тылљуэ келясь пи-воргоронъёстэ?

Мон тодмасько тонэ, тќдьы атай музъем, узыр но кунъёсын

ляльчиын ужакум.

Мон тодмасько тонэ, зарни пиосмурт кун, эрико кунъёсын куноын луыкум.

Я мар веранытурттћськод тон мыным,тыосыд џынъёсын пыкмемын.Кырњаны-эктынытыршиськод дуннеын,нош ачид — бќрдыса кураськись.

яратћсько тонэ, дуно вордскем шаер, я, мыт али нош ик выльзэ кырњан гурдэ! яратћсько тонэ, мусо вордскем шаер, я, кырња-вера тонзарни кылбуръёстэ!

* * *

Кошко гудыриоспеймыт сылэ уйшорчилясь но черекъясьжадем кар котырын

ог-огмылызарни толэзь пушкынлулгуръёсмы сярысь

шыпыт вераломытылобурдо кылын

МоНЭН оГКаДь

Бадњым-бадњым синмо горд валВорттэ эркын, сыџе со эрико!

Со вал вылын гыась льќльпыр дћсенПуке малпан —Горд сюлэмо,

Тќдьы куо,Ненег,

Небыт бурдо...тон кыдёкын,Дунне пумын,

Гурезь йылын, шуръёс сьќрын, отчы сузеодћг малпан. Чебер со, паймымон!

Эркын ворттэ бадњым синмо горд вал...

80

НатаЛьЯ ГЛЕБоВа

* * *мон ќй кошкы на ай,Мон татын на али,учкисько на тынад синъёсад.Кылћсько куарадэ,Шќдћсько шокамдэ,Киосы йќтћсько пельпумад.

Нош сюлэм чигиське,Кошконэз шќдыса,тупась кыл но уг сюр вераны.Небытэсь йырсиядйќтскисько киыным…Шумпотон со: тонэн сылыны.

Муспотон ымнырадучкисько берпумзэ,Ымдурме ымдурад йќттћсько…Сюлэмме юнматса,Киосме шыпытакПельпумъёс вылысьтыд басьтћсько.

* * *

Бен мар карод — озьы пќрмиз:Тынад сюлмад тылыд кысћз.тон кошкиськод. Монтэк. огнад.монэ уд ќтьы ни сьќрад.

Я, мын. уг кут. Кызьы возём?Шудбур гинэ тыныд сћзё…Кытчы тон? Сыл на!..Курисько…тыбыр шорад ке но учко… * * *

Тынад нимыныд шунды љужалляз… Л.Кутянова

Кыџе кылъёс тыныд шедьтом,Кызьы тонэ мон нималом?

Чебер кылбур сћзё тыныд,отысь шќдод гажан мылкыд.

одћгезлэсь мон кышкасько:тыныд кылъёс мон бырйисько,Нош соосты кин ке адњоз,мукет муртлы љогак сћзёз.

* * *

Лобало лулъёс кырсь музъем вадьсын,Васькыны соос курдало татчы.

Погмаськоз туссы та калык пќлын,Вќсь луоз бурдзы мугоръёс вискы.

одћгез гинэ лул улэ васькем,аслэсьтыз парзэ со татчы кельтэм.

Улэпъёс пќлысь со эшсэ утча,Гольык пыд ветлэ пќсь изъёс кузя.

Шат ќз вала со улонлэсь катсэ:яратон эшез вунэтћз сое.

* * *

Шунытме огнадлы мон кузьмайСо понна монэ ваньмыз, ачим но каргай.

Нош аслад шунытэд ќз ни тырмы мыным,Со тынадпичиен-пичиенкузьмаса быдтэмын.

Родилась я 30 мая 1981 года в д. арляново Малопургинского района удмуртии. Спустя пять лет после моего рождения мы с семьей переехали жить в село Ильинское того же района.

После окончания школы поступила в удГу на факультет удмуртской филологии. творческий диплом — «Эрико вќтъёс». Кылбуръёс но берыктэмъёс». («Свободолюбивые сны». Стихотворения и переводы»). Это был мой сборник стихов и переводов с приложением теоретической части.

Стихи публиковались в журнале «Инвожо», «Кенеш», в студенческом сборнике «Вуюись» (Радуга).С 2004 года работаю в Республиканском центре дополнительного образования для детей.

81

* * *Та — мон яке тон;яке мон — со тон.Яке мон янгыш(тон гинэ эн ыш).

Тон —синучкон;мон —со тон,тынадлул-сюлмыд…яке ќвќл, но — тыныд.

* * *

Вордскем гуртэ.Дуно юртэ.Бакча берам пичи шуре.Џуж-вож ярдур, Жильыртћсь гур,Вуэз вань секытсэ кыре.

Турын љужа.Вуко ужа.Песяй пызьзэ пужнэ кенсын.чипы шудэ.Пуны утэ.Котыр вќлме небыт йќл зын.

Нош мар татын,Бадњым гуртын?асфальт сюрес, тымет пачыл,Шерос садъёс,Из коркаос.Бакча сьќрын — шыпыт шайвыл.

* * *

Слава тебе, безысходная боль!умер вчера сероглазый король а.ахматова

ќвќл ни тон…Васько мынам синвуосы.Лулы љуа куректонэн.Сюсьтыл но вир шапыкъёсынБќрдэ, быре ини пумен…

* * *

Сьќд йырси но сьќд синъёс,Горд ымдур, тќдьы пиньёс —Номыриз ќвќл пќртэм,Ваньмыз ик калык тусъем.

Нош ваньмыз пќлысь малыМон тонэ бырйи аслым?оло нош, дыр, соингес —Буёлъёсыд яркытгес.

Тќдьыез но чиль сьќдэз,Соосты герњась гордэз —умоез но уродэз,Соосты люкись вирез.

улонэ но тон мынам,Кулонэ но тон мынам,Бергалоз я уз виры —Малпасе, шокан дыры.

* * *

Нуназее ќз на вуы,Нош тынадэз ортче ини…Инмозь мылкыд ќз на нуы,тонэ нош васькытэ ини…

Тон мынэсьтым коть кур, коть эн —Номыр уз луы воштыны:Њардћсь џукна пеймыт љытэнЏошен кутско ни улыны.

аРЛаН ГуРтЭЛыКыдёкын мон улћсько,Эшъёсы татын мынам,Нош сюлэм ялан кыскеВордћськем пичи гуртам.

Со корка, кытын анайЗыбкиын монэ веттаз,Сюрмылэм киосынызПесянай ялан вешаз.

Кытын мон котькуд нунал Бызьыса потай азяз,ужаса бертылыкузатаелэн азьвылаз.

Со корка, кытын лэсьтћНырысетћ вамышме,Ваньзэсты паймытыса,Мон верай нырысь кылме.

Со садэ, кытын шудћм Сузэреным кыкнамы,турын-куарен, луоенШыд но љук «пќзьтылћмы».

Со гуртэ, кытын ортчизВунонтэм пичи дыры,Со гуртэ монэ кыскеуй-нунал сюлмы-виры.

82

рекомендую также посмотреть хронологию им-прессионизма за 36 лет (с 1855 по 1890).

Французское искусство середины XIX векаразвитие французского искусства середины XIX

века связано преимущественно с жанром и пейза-жем, прежде всего, с именами Коро и живописцев барбизонской школы. Это направление обязано своим названием деревне Барбизон, располо-женной неподалеку от Парижа, на окраине лесов Фонтенбло. Непосредственно в ней жили лишь немногие художники (главным образом руссо и Милле), но почти все пейзажисты того времени писали этюды в окрестных лесах.

расцвет пейзажа был подготовлен всем раз-витием французской культуры и искусства. тяга к природе, ко всему естественному, стремление противопоставить академическому направлению чувства простые и непритязательные отчетливо осознавались еще накануне французской револю-ции. Создавая свой идеал свободного, «естествен-ного» человека, ж.-ж.руссо уже не мыслит его существования вне природы. выражая подобные руссоистские настроения, Стендаль писал позднее: «Я с утонченной чувствительностью искал красивых пейзажей, исключительно ради этого я путешество-вал. Пейзажи были смычком, игравшим на моей душе».

На развитие пейзажной живописи Коро и барбизонцев большое влияние оказали «малые голландцы» и Констебл. в то же время она была естественным продолжением никогда, в сущности, не прерывавшейся линии развития французского пейзажа (Пуссен, Лоррен, ватто, Фрагонар, робер). истоки барбизонской школы связывают также с творчеством художника рубежа XVIII-XIX веков Ми-шеля, во многом предвосхитившего их искания.

Непосредственным предшественником барби-зонцев был Камиль Коро (1796-1875). в ранний период творчества Коро много путешествовал по Франции и италии. он упорно работал над этю-дами, с самого начала сознательно поставив себе задачу добиться передачи естественного освеще-ния, не утратив при этом материальности предме-тов. Начиная с рима, Коро пишет многие города, каждый раз стараясь передать их неповторимый индивидуальный облик. он мог бы сказать, пере-фразируя слова своего современника Сильв. Ще-

иСториЯ раЗвитиЯ иМПрЕССиоНиЗМаФранцузское искусство середины XIX века

Барбизонская школа Камиль Коро теодор руссо

Шарль-Франсуа добиньи жан-Франсуа Милле

Гюстав Курбе Эжен Буден

импрессионизм Эдуард Мане Эдгар дега

Пьер огюст ренуар Клод Моне

альфред Сислей Камиль Писсарро

Неоимпрессионизм Жорж Сёра Поль Синьяк

Постимпрессионизм Поль Сезанн

винсент ван Гог Поль Гоген

анри де тулуз-Лотрек Группа Наби: Эдуард вюйар, Пьер Боннар

Фовизм: анри Матисс альбер Марке Морис Утрилло андре дерен

Пабло Пикассо

83

Пье

р-о

гюст

Рен

уар.

тан

цы

в Б

ужи

вале

.

84

дрина, — «рим заказал мне написать о себе портрет».

в это время художник много рисует. рисунок всегда был прочной основой его живописи и композиции, обычно продуманной, с четко разработанными планами, в которых сохраняются от-звуки классического кулис-ного построения. Зимой он пишет для Салона большие мифологические пейзажи, лето проводит в путеше-ствиях. особенно интересны его работы, выполненные в венеции. в них соединяется свежесть живописи на пле-нэре с передачей материаль-ности пейзажа.

в начале 1850-х годов в творчестве Коро происходит перелом. в это время его обычно привлекают пере-ходные или реже — бурные состояния природы. Стре-мясь добиться максимальной выразительности в пейзаже, он зачастую упорно разраба-тывает один и тот же мотив, возвращаясь к нему по многу раз (например, «Порыв ве-тра»). все больше внимания художник уделяет свето-цве-товому и тональному един-ству изображения. он любил повторять: «валеры прежде всего». Постоянное изучение природы, вечные поиски, умение обобщить увиденное посредством общего тона приводят к созданию знаме-нитой серебристо-жемчуж-ной гаммы, которая отличает поздние пейзажи Коро. тонкость цветовых нюансов в них поистине удивительна: в пределах суженной гаммы он добивается необычайного богатства оттенков. даже по-сле нескольких десятков се-ансов в этюдах Коро сохра-няется ощущение свежести и непосредственности впечат-ления — недаром его также называют предшественником импрессионистов. Коро никогда не утрачивает отношения к природе как ме-сту обитания человека. Это особенно заметно в его пол-ных своеобразного лириче-ского очарования жанровых и портретных работах, которые художник создавал на про-тяжении всей своей жизни.

Эдгар Дега. Прима-балерина.

Эдгар Дега. танцовщицы на поклонах.

85

Признанным главой барбизонской школы был теодор руссо (1812-1867). он также исходил из пристального из-учения природы, но, в отличие от Коро, скорее, был эпик и трезвый наблюдатель. в работу над картиной руссо вкладывал огромный труд, по многу раз переписывая один и тот же холст и стремясь каждый раз добиться максимального совершен-ства. излюбленные мотивы его пейза-жей — равнины, группы дубов, глухие деревенские улочки. живописи руссо свойственна большая материальность и конкретность. Это ее ведущее качество не противоречило передаче настроения в пейзаже. Художник достигал его, объеди-няя изображение общим тоном. Краски его картин сильно потемнели и сейчас трудно судить о колористических дости-жениях художника.

Более лирическим складом отмече-но дарование Шарля Франсуа добиньи (1817-1878). он предпочитал простые, обычно равнинные мотивы, любил писать воду и небо, умел подмечать самые тон-кие, трудноуловимые оттенки цвета. Стре-мясь утвердить реалистический пейзаж как самостоятельный тип, он стал писать пейзажи большого размера. добиньи больше, чем другие барбизонцы, работал

Пьер-огюст Ренуар. Девушка в соломенной шляпе.Эдгар Дега. Семейство Беллелли. 1858-1862.

86

на пленэре. Его колорит заметно просветляется. достижения этого художника в области переда-чи цвета в изменчивых условиях световоздушной среды явились значительным вкладом в развитие французской живописи середины XIX века.

К барбизонцам тесно примыкает жан Франсуа Милле (1814-1875), подолгу живший в окрестно-стях Барбизона и писавший этюды вместе с руссо. однако, если у руссо и других мастеров этого на-правления жанровые мотивы играли подчиненную роль, лишь дополняя картину природы, в творче-стве Милле крестьянский жанр занимает ведущее место. основная тема его искусства — жизнь французской деревни. Наряду с некоторой идеали-зацией патриархальных сторон сельской жизни он создает произведения, проникнутые отчетливо вы-раженным пафосом социального протеста («Чело-век с мотыгой», 1863), а от простого изображения деревенских сцен переходит к созданию обобщен-ных монументальных образов («Собирательницы колосьев», 1857). важную роль играет в картинах Милле пейзаж. он мыслит его как место труда человека. Как справедливо заметил один критик, «в лесах Милле не отдыхают, а трудятся».

ведущим мастером демократического этапа развития французского искусства середины XIX века был оноре домье, картины которого отсут-ствуют в наших собраниях. Более полно пред-ставлено у нас творчество другого значительного художника этого направления Гюстава Курбе (1819-1877).

ранние работы Курбе проникнуты романтиче-

скими настроениями. однако очень скоро он пере-ходит к изображению непосредственной реально-сти. он пишет то, что было ему наиболее знакомо и близко — жизнь и быт крестьян и мелких буржуа. в картинах Курбе перед нами проходит галерея обитателей французской провинции. Художник сознательно стремится к подчеркнутой монумен-тальности, пишет их крупным планом, вплотную приближая к зрителю, укрупняя фигуры, обобщая и типизируя характеры. Его живопись становится ощутимо материальной, плотной, подчас тяжелой. Некоторый недостаток художественного воображе-ния он искупал горячей приверженностью натуре. Не без влияния взглядов Прудона он посвящает себя изображению повседневной действительно-сти, не только не стремясь приукрасить, но порой почти нарочито огрубляя ее. реализм становится осознанной программой его творчества. в таких картинах, как «Похороны в орнане» (1849) и «дро-бильщики камня» (1849-1850), звучит протест про-тив социальной несправедливости.

Постепенно диапазон творчества Курбе расши-ряется. Наряду с тематическими полотнами он пи-шет портреты, пейзажи и натюрморты. и здесь ему зачастую удается с большей полнотой и поэтично-стью раскрыть иные, более камерные и лирические стороны жизни. достижения художника становятся особенно бесспорными рядом с несколько нарочи-той аллегоричностью и назидательной риторикой его больших композиций.

Клод Моне. терраса в Сент-адресс. 1967.

87

долгое время картины Курбе воспри-нимались как открытый вызов буржуаз-ному обществу. Когда позднее, в 1800-х годах, его искусство получает признание, художник демонстративно отказывается от официальных наград. После участия в Парижской коммуне он попадает в тюрьму и затем оказывается в изгнании до конца жизни.

Поиски в области пленэра приводят к новому расцвету пейзажа. Здесь следует упомянуть имя Эжена Будена (1824-1898), первого учителя К.Моне. Уроженец Нор-мандии, он с юных лет впитал любовь к морю, влажному воздуху, высокому небу. Коро и Курбе называли его «королем неба». Самым важным для пейзажиста Буден считал работу на открытом воздухе. Его этюды, на которых он обычно отмечал время и место их создания и состояние погоды, поражают точностью тональ-ных отношений. Не случайно позднее он сблизился с импрессионистами и даже принимал участие в их первой выставке.

иМПрЕССиоНиЗМдальнейшее развитие европейской живописи

связано с импрессионизмом. термин этот родился

случайно. Поводом послужило название пейзажа К.Моне «впечатление. восход солнца» (от фран-цузского impression — впечатление), появившегося на выставке импрессионистов в 1874 году. Это первое публичное выступление группы художников, объединившихся вокруг Э.Мане (в него входили К.Моне, Э.дега, о.ренуар, а.Сислей, К.Писсарро и другие), было встречено официальной буржуазной критикой грубыми насмешками и травлей. Правда,

Пьер-Огюст Ренуар. Портрет Рихарда Вагнера.

Камиль Писсарро. Феликс.

Пьер-огюст Ренуар. Мадам Шарпантье с детьми.

88

уже с конца 1880-х годов формальные приемы их живописи были подхвачены представителями ака-демического и салонного искусства, что дало повод дега с горечью заметить: «Нас расстреливали, но при этом обшаривали наши карманы».

Сейчас, когда горячие споры об импресси-онизме ушли в прошлое, вряд ли кто решится оспаривать, что движение импрессионистов было дальнейшим шагом в развитии европейской реа-листической живописи. «импрессионизм — это в первую очередь достигшее невиданной утонченно-сти искусство наблюдения реальной действитель-

ности» (в. Н. Прокофьев). Стремясь к максималь-ной непосредственности и точности в передаче зримого мира, они стали писать преимущественно на открытом воздухе и подняли значение этюда с натуры, почти вытеснившего традиционный тип картины, тщательно и неспешно создаваемой в мастерской.

Последовательно просветляя свою палитру, им-прессионисты освободили живопись от землистых и коричневых лаков и красок. Условная, «музейная» чернота в их полотна уступает место бесконечно многообразной игре рефлексов и цветных теней. они неизмеримо расширили возможности изобра-зительного искусства, открыв не только мир солн-ца, света и воздуха, но также красоту лондонских туманов, беспокойную атмосферу жизни большого города, россыпь его ночных огней и ритм непре-станного движения.

в силу самого метода работы на пленэре пей-заж, в том числе открытый ими городской пейзаж, занял в искусстве импрессионистов очень важное место. Не следует, однако, полагать, что живописи их было свойственно только «пейзажное» восприя-тие действительности, в чем их нередко упрекали. тематический и сюжетный диапазон их творчества был достаточно широк. интерес к человеку, и в особенности к современной жизни Франции, в широком смысле был присущ ряду представите-лей этого направления. Его жизнеутверждающий, демократический в своей основе пафос отчетливо

Эдгар Дега. Голубые танцовщицы.

Гюстав Кайботт. Парижская улица в сырую погоду.

89

Пьер-огюст Ренуар. Портрет девушки. Пьер-огюст Ренуар.Габриель в расстегнутой блузе.

Пье

р-о

гюст

Рен

уар.

Д

евуш

ка,

расч

есы

ваю

щая

вол

осы

.П

ьер-

огю

ст Р

енуа

р. ч

ита

ющ

ая д

евоч

ка.

Пьер-огюст Ренуар. Любовники.

90

противостоял буржуазному миро-порядку. в этом нельзя не видеть преемственности импрессионизма по отношению к основной линии раз-вития французского реалистического искусства XIX века.

вместе с тем импрессионизм и, как мы увидим далее, постимпрес-сионизм — это две стороны, или, вернее, два последовательных вре-менных этапа того коренного пере-лома, который положил рубеж между искусством Нового и Новейшего времени. в этом смысле импресси-онизм, с одной стороны, завершает развитие всего после ренессансно-го искусства, ведущим принципом которого было отражение окружаю-щего мира в зрительно достоверных формах самой действительности, а с другой — является началом крупней-шего после ренессанса переворота в истории изобразительного искусства, заложившего основы качественно нового его этапа — искусства ХХ века.

о том, насколько органично сливались в ис-кусстве импрессионистов традиции и новатор-ство, свидетельствует прежде всего творчество выдающегося живописца XIX века Эдуара Мане (1832-1883). Правда, сам он не считал себя пред-ставителем импрессионизма и всегда выставлял-ся отдельно, но в идейном и мировоззренческом плане, несомненно, был одновременно предтечей и идейным вождем этого движения.

Начиная с двух своих программных произведе-ний — «Завтрака на траве» и «олимпии» (обе 1863), — Э.Мане подвергается остракизму. в глазах благонамеренной буржуазной публики и критиков его искусство становится синонимом безобразно-

го, а самого художника называют «сумасшедшим, который пишет картину, трясясь в белой горячке» (М. де Монтифо). Лишь наиболее проницательные умы того времени сумели по достоинству оце-нить дарование Мане. Среди них был Ш.Бодлер и молодой Э.Золя, заявивший, что «господину Мане предназначено место в Лувре».

Между тем в этих работах, как и в дальнейшем своем творчестве, художник опирается на опыт классического искусства. Стремясь эстетически ос-мыслить современную ему жизнь, Мане использует величественные композиционные схемы живопис-цев возрождения, начиная с джорджоне и тициана и вплоть до веласкеса и Гойи.

Его картины, ряд портретов и других работ 1860-х годов написаны в еще не преодоленной до конца традиционной живописной манере, хотя и здесь уже ощущается стремление к открыто-му цвету и естественному освещению. Позднее палитра Мане становится заметно светлее. одним из первых он начал писать на чисто-белом грунте, то «нагружая» его сочными мазками ярких солнеч-ных красок, то покрывая тончайшими полутонами благородных розоватых и серо-сизых оттенков. он обладал даром передавать бесконечное богатство красок и живую трепетность предметного мира, что особенно отчетливо проявилось в натюрморте — «никто из современников Мане не мог написать натюрморт лучше, чем он» (о. а. Лясковская).

Мане обращался к разным жанрам — ему при-надлежит несколько картин на исторические сюже-ты, — однако наивысшие его достижения связаны с современной фигурной композицией. Художнику была присуща необыкновенная зоркость в выборе острохарактерной ситуации, как бы выхваченной из окружающей жизни, где все угадывается, но ничего не сказано в лоб. Его композиционное мастерство проявляется в умении найти неожиданную точку зрения, наиболее выразительный ракурс, жест, ограничиться лишь самым необходимым, так что

Эдгар Дега. Мадмаузель Фиокр в балете «Источник».

Эдг

ар Д

ега.

отд

ыха

ющ

ая. П

ортр

ет Б

ерты

Мор

изо

.

91

все лишнее остается за пределами «кадра».особое место занимает в творчестве

Мане портрет. После ранних, вполне тра-диционных портретов он приходит к новому пониманию этого жанра. теперь основную роль играет не столько углубленное и об-стоятельное раскрытие внутреннего мира человека, сколько его острая характери-стика. он ищет ее в поведении модели, в ситуации, в присущей только ей повадке, которую передает экспрессивным жестом, неожиданным поворотом головы или позой, всякий раз открывая какую-то новую, очень существенную грань личности.

Новаторство Мане заключалось в том, что он сумел по-новому, непредвзято взглянуть на окружающую его действитель-ность и расширить круг явлений, к которым обращалось изобразительное искусство. он не побоялся сделать объектом подлинно высокого искусства и воплотить в совер-шенных живописных формах такие стороны жизни и человеческих отношений, от которых до него художники отворачивались или не замечали их.

до конца жизни Мане испытывал чувство не-удовлетворенности своим искусством, хотя в его творчестве всегда ощущалось стремление к соз-данию «большого стиля». Его последняя картина «Бар в Фоли-Бержер» (1881-1882) свидетельствует о том, что художник стоял на пороге нового значи-тельного этапа своего творчества.

в центре искусства Эдгара дега (1834-1917) всегда стоял человек, в то время как пейзаж, едва ли не ведущий жанр импрессионистов, не играл в его творчестве значительной роли. Большой почи-татель Энгра, он придавал исключительное значе-ние рисунку. в италии он восхищался Мантеньей, из французских художников интересовался Пуссе-

ном и копировал его картины.Пройдя краткий период увлечения историче-

скими сюжетами и позднее портретом, в котором уже проявилась его острая наблюдательность, дега переходит под влиянием Мане к изображению сцен современной жизни. Главные его темы — мир ба-лета и скачек, лишь в редких случаях он выходит за их пределы, обращаясь к жизни парижской богемы, изображая модисток, гладильщиц и прачек.

в отличие от своих друзей-импрессионистов дега не склонен был преувеличивать значение этю-да. основной формой его живописи всегда была сюжетная композиция. в ней ярко раскрываются характерные особенности творческой индивидуаль-ности художника — естественность и необычайная зоркость художественного видения, обостренный интерес к передаче движения, беспощадная, почти бесстрастная аналитичность и одновременно на-

смешливая, подчас горькая ирония.

обе излю-бленные темы дега — театр и скачки — давали ему возможность изучить и показать движение во всем его многообразии. он штудирует его и как художник, с карандашом в руке, за кулисами и на ипподроме, и как ученый, из-учая по книгам его биологиче-ские механизмы у людей и животных и интересуясь опытами художе-ственной фотогра-фии радара (дега сам был умелым

Клод Моне. Впечатление. Восход солнца.

альфред Сислей. Пшеничные поля в аржантейе.

92

фотографом). Чтобы добиться непринужденности в передаче мимолетного движения, художник разла-гает его на составные части, включающие моменты предшествующие и последующие.

Новаторство дега в передаче движения не-разрывно связано с его композиционным мастер-ством. У него еще сильнее, чем у Мане, чувству-ется непреднамеренность, случайность, выхва-ченность отдельного эпизода из потока жизни. он достигает этого неожиданной ассиметрией и необычностью точек зрения (часто сверху или сбоку, под углом), «вздыбленностью» пространства, как бы подсмотренного в зеркале, выразительной кадрировкой и смелыми срезами рамы. Это ощу-щение естественности и полной свободы было завоевано упорным трудом, точным расчетом и выверенностью композиционного построения.

Стремление к бескомпромиссному анализу и отсутствие каких бы то ни было иллюзий застав-ляли его выбирать сюжеты и темы, позволяющие показать реальные отношения людей в буржуазном обществе, ту изнанку жизни, которая до сих пор оставалась за пределами искусства. он предпо-читает не блистательную феерию премьеры, а изнуряющие будни репетиций, когда движения ба-лерин неизящны и угловаты, не красоту и динамику скачки, а проездку лошадей и профессиональную посадку жокеев, пеструю, фланирующую по иппо-дрому толпу.

острая наблюдательность и глубокий психоло-

гизм были неизменно присущи работам дега. в та-ких шедеврах, как «Ночное кафе» и «абсент», тема безысходной тоски, отчужденности и одиночества человека в толпе достигают у него поразительной силы, предвосхищая достижения ван Гога и тулуз-Лотрека.

трудно представить себе большую антитезу искусству дега, чем живопись огюста ренуара (1841-1919), одного из самых солнечных и жиз-неутверждающих художников Франции, которого а.в.Луначарский называл «живописцем счастья».

в юные годы художнику пришлось для заработ-ка заниматься живописью по фарфору и расписы-ванием вееров и штор. Это занятие наложило из-вестный отпечаток на его дальнейшее творчество. он навсегда сохранил любовь к чистым, незамут-ненным краскам на белом просвечивающем грунте, а знакомство с художниками XVIII века, прежде всего с ватто, Буше и Ланкре, определило сюжеты его росписей вееров и тканей.

общение с К.Моне, Сислеем и другими импрес-сионистами и работа на пленэре вместе с Э.Мане оказали решающее воздействие на ренуара. от ранних произведений, близких по системе живо-писи Курбе, он переходит к импрессионистической манере. расцвет его творчества падает на 1870-е годы. в дальнейшем, после посещения италии и увлечения искусством возрождения и помпейскими фресками, он на какое-то время изменяет ей. «Я достиг пределов импрессионизма, — вспоминал

Пол

ь С

езан

н. Б

ольш

ие

куп

альщ

иц

ы.

93

позднее художник, — и пришел к сознанию, что не умею ни писать, ни рисовать. Словом, я оказался в тупике». однако после краткого периода поисков пластически ясной формы, именуемого «классиче-ским» или «энгровским», он возвращается к преж-ней манере.

Наивысшие достижения ренуара связаны с изображением женщин и детей. Его излюбленный тип — женщины с пышными формами, припухлыми губами, курносым носиком и очаровательно без-думными глазами. он пишет их одетыми и обна-женными, на улице под дождем, на качелях в саду, во время купанья или за завтраком с загорелыми лодочниками. Его модели — девушки из народа и небогатые буржуазки, здоровые и свежие, не знаю-щие корсета и не стесняющиеся своей наготы.

в портретах ренуара не интересует внутренний мир человека, хотя он прекрасно умеет передать внешний облик и мимолетное настроение модели. Поэтому столь удачны и привлекательны его жен-ские портреты и столь банальны и невыразительны лица мужчин. особенно очаровательны его изо-бражения детей с их живой непосредственностью и своим, совсем непохожим на взрослый миром, быть может, лучшие в европейской живописи XIX века.

Картины ренуара кажутся написанными на еди-ном дыхании, хотя он больше, чем другие худож-ники-импрессионисты, уделял внимания живопис-ной технике. он пишет то мелкими, положенными рядом мазочками, то широкими полупрозрачными мазками, перетекающими друг в друга, и тогда сквозь них просвечивает холст, а живопись своей прозрачностью напоминает акварель. тонко нюан-сированные лессировки сменяются густыми, плот-нозернистыми кусками живописи, причем очень часто эти приемы соседствуют в одной картине. Кажется, что художнику доставляло особое на-слаждение разыгрывать эти блестящие красочные гармонии, которые были выражением его артисти-ческого темперамента. он продолжал работать до глубокой старости, привязывая кисти к сведенным подагрой пальцам.

Самое последовательное, но и далеко идущее выражение импрессионизм получил в творчестве Клода Моне (1840-1926). С его именем нередко связывают такие достижения этого живописного метода, как передачу неуловимых переходных со-стояний освещения, вибрацию света и воздуха, их взаимосвязь в процессе непрестанных изменений и превращений. «Это, несомненно, было вели-кой победой искусства Нового времени, — пишет в.Н.Прокофьев и добавляет: — Но и финальной его победой». Не случайно Сезанн, пусть несколько полемически заостряя свою позицию, утверждал позднее, что искусство Моне — это «только глаз».

ранние работы Моне вполне традиционны, их живопись свидетельствует о связи с искусством Курбе и барбизонцев. в них еще присутствуют человеческие фигуры, которые в дальнейшем все более превращаются в стаффаж и постепенно ис-чезают из его картин. в 1870-х годах окончатель-но складывается импрессионистическая манера художника, отныне всецело посвятившего себя пейзажу. С этого времени он работает почти ис-ключительно на пленэре. именно в его творчестве

Поль Сезанн. Натюрморт с голубой вазой.

Поль Сезанн. арлекин.

94

окончательно утверждается тип большой картины-этюда.

одним из первых Моне начинает создавать серии картин, в которых один и тот же мотив по-вторяется в разное время года и суток, при разном освещении и состоянии погоды. (возможно, в этом следует видеть воздействие японской гравюры на дереве, где этот принцип играл ведущую роль). так появляются его знаменитые серии, посвященные вокзалу Сен-Лазар, полям цветущих маков, руан-скому собору, лондонским мостам и др. Не все они равноценны, но лучшие полотна этих серий пора-жают свежестью красок, интенсивностью цвета и артистизмом передачи эффектов освещения.

в поздний период творчества в живописи Моне усиливаются тенденции декоративизма и плоскост-ности. Яркость и чистота красок превращаются в свою противоположность, появляется какая-то белесость. Говоря о злоупотреблении поздних импрессионистов «светлым тоном, превращающим некоторые произведения в обесцвеченное по-лотно», Э.Зола писал: «и вот сегодня нет ничего, кроме пленэра... в Салоне остались только пятна: портрет только пятно, фигуры только пятна, одни только пятна».

другие художники-импрессионисты тоже были в своем большинстве пейзажистами. их творчество часто незаслуженно оставалось в тени рядом с действительно колоритной и впечатляющей фи-гурой Моне, хотя они не уступали ему в зоркости видения природы и в живописном мастерстве.

Среди них должны быть в первую очередь

названы имена альфреда Сислея (1839-1899) и Камиля Писсарро (1831-1903). Произведениям Сислея, англичанина по происхождению, прису-ща особая живописная элегантность. Блестящий мастер пленэра, он умел передать прозрачный воз-дух ясного зимнего утра, легкую дымку согретого солнцем тумана, бегущие по небу в ветреный день облака. Его гамма отличается богатством оттенков и верностью тонов. Пейзажи художника всегда про-никнуты глубоким настроением, отражающим его лирическое в своей основе восприятие природы.

Более сложен был творческий путь Писсарро, единственного художника, участвовавшего во всех восьми выставках импрессионистов, — дж. ревалд называл его «патриархом» этого движения. Начав с пейзажей, близких по живописи барбизонцам, он под влиянием Мане и своих молодых друзей начал работать на пленэре, последовательно высветляя палитру. Постепенно он вырабатывает свой соб-ственный импрессионистический метод. одним из первых он отказался от употребления черной краски. Писсарро всегда был склонен к аналити-ческому подходу к живописи, отсюда его экспери-менты по разложению цвета — «дивизионизму» и «пуантеллизму». однако вскоре он возвращается к импрессионистической манере, в которой созданы его лучшие произведения — замечательные серии городских пейзажей Парижа и руана. их компози-ция всегда продумана и уравновешенна, живопись утонченна по цвету и виртуозна по технике.

Писсарро, единственный из импрессионистов,

Поль Гоген.Mahana no Atua День богов.

95

Поль Гоген. таитянка с манго.

Поль Гоген. Страшные сказки.

Винсент Ван Гог. августина Рулин.

Поль Гоген. Луна и Земля.

96

не склонных к отвлеченным рассуждениям, которые им часто приписывались задним числом, пере-жил краткий период увлечения пуантеллизмом (от французского point — точка). Эта теория была, в сущности, умозрительно доведенным до предела принципом импрессионизма, которому его класси-ки никогда не следовали буквально. Ее создатели Жорж Сёра (1859-1891) и Поль Синьяк (1863-1935) стали писать картины раздельными мазками (другое название этого течения — дивизионизм, от division — разделять), полагая, что чистые, не-смешанные краски, наложенные на белый грунт, должны сливаться в глазу зрителя. они пытаются возродить декоративно-монументальную компо-зицию, освободив ее от нарочитой случайности и фрагментарности. в своей книге «от Эжена дела-круа к неоимпрессионизму» П.Синьяк пишет: «даже холсты импрессионистов маленького размера можно рассматривать как декоративные. Это не этюды, не станковые картины, но образцы широ-кого развития декоративного искусства, которое жертвует анекдотичностью в пользу орнаментации, подробным перечислением — синтезу, монумен-тальностью — постоянству...». Это направление, пережив краткий период расцвета в конце 1880 — начале 1890-х годов, быстро сошло на нет.

искусство скандинавских стран проходит в XIX веке под знаком сложения национальных художе-ственных школ, которые постепенно вытесняют го-сподствовавший здесь в предшествующий период

вненациональный классицизм. в течение долгого времени они отличались достаточно провинциаль-ным характером. Лишь во второй половине XIX века в Скандинавии появляется несколько крупных ма-стеров. С именем одного из них — андерса цорна (1860-1920) обычно связывается расцвет шведской школы живописи.

родившийся в крестьянской семье, цорн с дет-ства начал заниматься резьбой по дереву и на всю жизнь сохранил увлечение скульптурой. однако ос-новные его достижения лежат в области живописи и отчасти, в поздний период творчества, графики. Многочисленные путешествия заметно расширили его художественный кругозор и обогатили видение, хотя при этом он всегда стремился на родину и никогда не порывал связи с народом. отсюда при-страстие художника к сценам гуляний, праздников и шумных ярмарок и, главное, к повседневному быту крестьян, рыбаков, ремесленников и т.д. Не случайно во время пятилетнего пребывания во Франции цорна больше всего привлекала живо-пись мастера крестьянского жанра Бастьен-Лепа-жа. в характерных народных типажах проявился его дар портретиста, который прогремел во мно-гих столицах Европы и америки — от Петербурга и Москвы до Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Его живопись получает мировое признание, становится модной и порождает большое число подражателей,

тулуз анри. танцы в «Мулен Руж».

97

не сумевших увидеть в нем ничего, кроме бойкости кисти и широты пастозного письма.

Между тем, творчество цорна значительнее и глубже, его нельзя свести к виртуозной живопис-ной манере. Наиболее сильные стороны таланта художника — исключительная непосредственность видения, оптимизм, чувство радостного при-ятия жизни — проявились не столько в портретах, мастерски написанных, хотя иногда довольно поверхностных, но главным образом в своеобраз-ных народных жанрах и особенно в изображениях

обнаженного женского тела и сцен купания, испол-ненных преклонения перед красотой и полнокров-ностью натуры во всех ее проявлениях.

ПоСтиМПрЕССиоНиЗМСледующий этап развития французской живопи-

си связан с творчеством художников, получивших имя постимпрессионистов. все они прошли пери-од увлечения импрессионизмом, а в дальнейшем отказались от него в поисках иных, более экспрес-сивных и одновременно синтетических возможно-стей живописи. их объединяло резкое неприятие

Тулуз Анри. Жанна Авриль, идущая из «Мулен Руж». Винсент Ван Гог. Арлезианка.

анри Матисс. обнаженная, сидящая на диване.

анри Матисс. Зеленая линия.

98

Марк Шагал. Над городом.

анри де туз-Лотрек. Портрет Жюстин. Василий Кандинский. Прогулка.

99

окружающей действительности. отсюда противо-поставление себя респектабельному буржуазному обществу, бегство от него к природе, к естествен-ным формам патриархальной жизни.

в чисто живописном плане их объединяло стремление вернуть предметному миру его пласти-ческую материальность и весомость, утраченную поздними импрессионистами. Поль Сезанн (1839-1906) стремился «сделать из импрессионизма нечто весомое», интересуясь в первую очередь передачей пространственной структуры предме-тов. Нередко он сознательно упрощает их, сводя к простейшим геометрическим объемам, уплотняя форму, выявляя ее пластические ценности. он до-стигает этого при помощи интенсивно сгущенного и сложно модулированного цвета, не прибегая к светотени. Художник утверждал: «Писать — это не значит рабски копировать объект, это значит уло-вить гармонию между многочисленными отношени-ями, это значит перевести их в свою собственную гамму».

искусство Сезанна, его взгляд на мир можно поэтому определить, по выражению одного кри-тика, как «гармонию, данную нам в ощущении» или, еще точнее, как вечные и порой мучительные поиски этой гармонии. Наверное не было другого художника, который относился бы к своему ис-кусству с такой бескомпромиссной требовательно-стью, с такой фанатической беспощадностью. «...ни один из самых недоброжелательных критиков не относился к полотнам Сезанна с такой суровостью и яростным гневом на неудачи, как сам мастер. Сколько своих полотен он разрезал, растоптал но-гами, выкинул зa окно, сколько своих «мотивов» по-бросал он по кустам и канавам. Сколько раз и ка-кими горькими слезами оплакивал он свои усилия, столь часто казавшиеся ему тщетными! «Форма не следует за идеей»,— кричал он. и он кидал кисти в потолок. и плакал.» (а.тихомиров).

Мир Сезанна отличается внешней незыблемо-стью и постоянством. творя его, художник работает упорно и истово, «размышляя с кистью в руках» (а.воллар). Хотя различные жанры сближаются в его творчестве, эти черты особенно ясно проступа-ют в натюрморте и пейзаже, в устойчивых пред-метах и явлениях, которые предстают в картинах Сезанна как «великие временные длительности» (в.Н.Прокофьев). в то же время природа пронизана у него концентрированной энергией. в «сфероид-ном пространстве» его картин, которое то сжимает-ся, то отступает в глубину, раскрываются скрытые от глаз, но неожиданно зримые космические силы.

такие же силы действуют в полотнах винсента ван Гога (1853-1890). однако у него «действие космических сил... приобретает обнаженный и максимально приблизившийся к нам, как бы вторг-шийся в человеческую повседневность характер» (в.Н.Прокофьев). Земля обретает у него сфери-ческую форму, она мчится в космическом про-странстве подобно самому солнцу или созвездиям, которые сопрягаются на ночном небе как причуд-ливо закрученные огненные спирали. Художник вы-являет жизненную энергию и растительного мира, стремясь «вложить в пейзаж то же чувство, что и в человеческую фигуру... Это — особая способность растения конвульсивно и страстно цепляться за

землю, — пишет он в письме к брату и прибавля-ет: — и все же оно оказывается вырванным из нее бурею».

ван Гог выражает на языке своего искусства те неразрешимые противоречия и трагические кол-лизии, от которых невозможно было никуда уйти и которые преследовали его, как и некоторых других наиболее чутких художников XIX и начала ХХ сто-летия, всю жизнь. Его пустое «Ночное кафе» (1888) поистине навевает ужас. Мы смутно ощущаем, что в этой жуткой, почти осязаемо сгущенной атмос-фере, переданной резкими диссонансами цвета, может произойти убийство. тяжелым припадающим шагом бредут друг за другом по бесконечному замкнутому кругу заключенные в каменном мешке тюремного двора. Это — «Прогулка заключенных» (1890), одна из самых безысходных и исполненных глухого отчаяния картин художника.

Натюрморт у ван Гога неотделим от пейзажа и жанра. он не знает «мертвой» натуры, она вы-ступает у него как продолжение вечного цветения природы (подсолнухи) или как своего рода ове-ществленный сгусток мыслей и страстей человека (плетеный стул, башмаки, трубка).

ван Гог прожил тяжелую жизнь. он сознатель-но избрал судьбу парии, отщепенца: «Я останусь псом, я буду нищим, я буду художником»,- говорил он. Проникнутое острым психологизмом, трагиче-ски насыщенное, экспрессивно заостренное искус-ство ван Гога, которого а. Бенуа называл «мучени-ком своей идеи», пронизано острой болью за чело-века и несет в себе черты подлинного гуманизма. он имел полное основание сказать перед смертью: «Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка».

обостренное неприятие «цивилизованно-го» европейского общества определило также и внутреннее содержание искусства Поля Гогена (1848-1903). Художник ищет свои идеалы не просто в заморских странах, но и в другом временном из-мерении. он находит их в еще уцелевшем патри-архальном укладе деревень Бретани, у индейцев Перу, наконец, у жителей таити и Маркизских островов. Человек и природа, земные плоды, птицы и звери — все одинаково прекрасно в его глазах. Быстро преодолев влияние импрессиони-стов, Гоген становится в открыто враждебную по отношению к ним позицию. он становится одним из основателей группы понт-авенских пейзажистов, работавших в живописных окрестностях заброшен-ной бретонской деревушки Понт-авен. Уже в этот ранний период творчества он стремится к чистому локальному цвету и выразительности линий кон-тура, ограничивающих красочные плоскости (эта манера, напоминающая декоративный эффект перегородчатой эмали, получила название «клуазо-низм» — от французского cloisonne — разделенный перегородкой).

Позднее, в 1891 году Гоген окончательно по-рывает с лицемерным и прозаическим обществом буржуазной Франции и уезжает на остров таити. Здесь, с небольшими перерывами, художник оста-ется до конца своей жизни. Несмотря на резкие столкновения с грубой колониальной действитель-ностью, он сохраняет в своем искусстве веру в чи-стоту и поэтичность «золотого века» человечества.

100

Гоген строит свой волшебный мир при помощи красок, быть может, не таких ярких, как у ван Гога, но словно насыщенных внутренним горением. он писал: «...чистый цвет. и ему нужно все принести в жертву. Ствол дерева изменит свой локальный серо-синий цвет на чисто синий. то же со всеми цветами. интенсивность цвета на полотне выра-зит сущность каждого цвета в природе... цвет сам по себе загадочен в ощущениях, которые он нам доставляет. всякий раз, когда прибегают к цвету, им можно пользоваться, логически говоря, только символически, не для рисования, а для передачи музыкальных ощущений, которые исходят от цвета в силу его собственной природы, его внутренней силы, таинственной и загадочной».

Потомок древнего аристократического рода южной Франции анри де тулуз-Лотрек (1864-1901) был тонким мастером психологической характери-стики, писал прекрасные интимно-грустные портре-ты близких ему людей, был великолепным графи-ком, создателем островыразительных афиш. в сво-ем отрицании современного общества он столь же последователен, как дега, но идет гораздо дальше того. Его ирония беспощадна. она поднимается до уровня гротеска и сатиры, когда показывает всю грязь, всю растлевающую человека изнанку «сладкой» жизни веселой столицы мира. «Лотреку, как его приятелю — знаменитому монмартрскому шансонье аристиду Брюану, кажется, доставляло удовольствие осыпать ругательствами буржуазного зрителя, ткнуть ему прямо в нос его же собствен-ное скотство» (в.Н.Прокофьев). и все же Лотрек не стал ни певцом безобразия, ни создателем «анти-красоты». Силой своего искусства он преодолевал нравственное падение и распад общества того времени, и поэтому права Н.и.воркунова, когда она пишет, что «в творчестве Лотрека не утрачива-ется, а лишь приобретает новую окраску европей-ская гуманистическая традиция».

Уже постимпрессионизм, пришедший во второй половине 1880-х годов на смену импрессионизму и сохраняющий по отношению к нему известную пре-емственность, не был, в сущности говоря, единым течением. Период конца XIX — начала ХХ века от-личается еще большей напряженностью и пестро-той художественной жизни. в это время возникают и столь же быстро распадаются многочисленные группы и направления, а их участники нередко переходят из одной в другую. Символисты, груп-па Наби, фовисты, объединившиеся на короткое время в Салоне независимых, кубисты, а позднее пуристы, дадаисты и другие далеко не исчерпыва-ют этого списка.

Некоторые художники, в том числе входившие в состав перечисленных группировок, одновременно работают в русле традиций искусства последней трети XIX века. Эдуар вюйяр (1868-1940) и Пьер Боннар (1867-1947), оба участники группы Наби, продолжают линию позднего импрессионизма. их живопись тяготеет к декоративности, которая особенно типична для произведений Боннара с их пряными красочными сочетаниями, в то время как жанровые сцены вюйяра проникнуты более сдер-жанным, скорее, интимно-лирическим настроени-ем.

Стоявший с 1905 года во главе фовистов анри

Матисс (1869-1954) принадлежит к числу крупней-ших мастеров ХХ века. Его искусство в пределах рассматриваемого периода охвачено духом поис-ков и экспериментов, присущим парижской школе живописи рубежа XIX-ХХ веков.

С самого начала искусству Матисса было абсолютно чуждо стремление к поверхностному правдоподобию. Подобно большинству своих со-временников, он стремится освободиться из плена внешней видимости предметов. Говоря об особом видении живописца, он имел в виду ту истинную, преображенную реальность, которую создает оду-хотворенное воображение художника. Кажущаяся «бессюжетность» его картин обманчива. он видит такие сложные и многообразные отношения между людьми и предметами и между самими вещами, что альфред Барр мог не без основания утверж-дать, что «в натюрмортах Матисса происходят на-стоящие драмы».

Постепенно складывается столь характерное для творчества художника в целом мажорно-ра-достное мировосприятие. Его сущность прекрасно выражена в стихах Пьера реверди, посвященных Матиссу: жизнь так проста и весела Звенит чуть слышно солнце Замолкли все колокола и свет проник повсюду Горит как лампа голова и в комнате светает. Луча довольно одного довольно взрыва смеха Моим весельем полон дом Моею песней звонкой Могу спасти от смерти... основным средством художественного выражения Матисса всегда был цвет. Художник строит свои полотна на сочетании чистых, интенсивных тонов, образующих звучные, повышенно-декоративные гармонии. (в. Серов говорил, что рядом с холстами Матисса все другие выглядят скучными). он ищет, по собственному выражению, «абсолютный цвет», который раскрывал бы самые существенные, не-преходящие особенности вещей. однако звучность открытого цвета никогда не переходит у Матисса в пестроту. Нередко он сознательно ограничивает свою палитру тремя-четырьмя красками, а иногда приходит почти к монохромности, стремясь добить-ся предельной выразительности как отдельного цвета, так и доминирующего тона цветовой компо-зиции.

вместе с тем Матисс возвращает линии утра-ченную ею в живописи XIX века, особенно у им-прессионистов, ритмическую выразительность. Красочные созвучия в его картинах всегда заклю-чены в границы почти орнаментальных линий кон-тура, в дальнейшем все более тяготеющих к изы-сканному плетению арабески. Эта манера получила наиболее полное воплощение в двух его панно «танец» и «Музыка», выполненных для московского особняка С. Щукина в 1909-1910 годах.

К числу фовистов некоторое время принадле-жал и альбер Марке (1875-1947). в своих пейзажах он тонко выявляет общее состояние атмосферы

101

и выразительно передает несколько обобщенные, но не теряющие материальной определенности очертания предметов. в его картины снова воз-вращается пленэр, хотя при этом и чувствуется, что он прошел через период господства чистого цвета. Хотя Марке прожил долгую жизнь и про-должал работать буквально до последнего дня, расцвет его творчества приходится на 1910-1920-е годы. именно в это время складывается тот обоб-щенный тип «пейзажа Марке», который привлекает одновременно точностью и недосказанностью, неброской красотой живописи и обаянием незримо присутствующей в них личности художника.

иным настроением наполнены скромные го-родские пейзажи Мориса Утрилло (1883-1955). Его излюбленные мотивы — тихие улочки захолустных городов и старинные кварталы Монмартра. обыч-но безлюдные, они написаны в светлой красочной гамме и проникнуты легкой лирической грустью. Художник позволяет почти физически ощутить, как круты и узки эти улочки, как причудливо они из-гибаются и упираются в тупик, как теснятся друг к другу дома, крыши которых убегают в бесконечную даль.

Сложную эволюцию претерпело творчество андре дерена (1880-1954). вначале он увлек-ся пуантеллизмом, затем выставлялся вместе с фовистами, внимательно изучал Сезанна, первым начал коллекционировать африканскую скульптуру и, наконец, перешел к кубизму. Кроме того, на него в разное время оказывали воздействие итальян-ские кватрочентисты и французские «примитивы», Караваджо и Энгр. Произведения зрелого дерена, строгие и рассчитанные, привлекают ясностью ком-позиционного строя, определенностью и уравнове-шенностью объемов, вылепленных в равной мере при помощи цвета и светотени.

творчество Пабло Пикассо (1881-1973), начав-шего работать еще в конце XIX века, в значитель-ной мере определяет характер искусства нового, ХХ столетия, «самым знаменитым художником которого он был» (Н.а.дмитриева).

Уже в юные годы Пикассо в совершенстве овладел мастерством академического рисунка («в 14 лет я рисовал, как рафаэль», — скажет он позднее). ранние, так называемые «голубой» (1901-1904) и «розовый» (1905-1906) периоды, хотя и не являются абсолютной вершиной его творчества, по-своему не менее интересны и значительны, чем дальнейшие взлеты художника, целиком лежащие в русле исканий ХХ века. он с легкостью преодоле-вает внутренне чуждый ему импрессионизм, как бы мимоходом усваивает достижения дега и Лотрека и постепенно переходит к созданию своей соб-ственной «картины мира».

«Голубой» период художника пронизан чувством сострадания и милосердия. Его темы — слепые и нищие, девочка с голубем, двое, слившиеся в объятии и ищущие друг у друга защиты. он плав-но переходит в следующий, «розовый» период, может быть, самый счастливый и раскованный в творчестве Пикассо. теперь гуманистическая тема единства людей находит выражение в своего рода истории семьи бродячих комедиантов. в это время возникают неожиданные реминисценции, напри-мер, святого семейства, а к концу периода (его

иногда называют первым классическим) — антич-ной Греции, к которой художник еще не раз вер-нется.

в 1907 году Пикассо пишет картину «ави-ньонские девицы». Это было началом перелома, прорывом в неведомое. Художник окончательно отказывается от ренессансной изобразительной традиции и переходит, в значительной мере под воздействием негритянской пластики, от искус-ства «воспроизводящего» к искусству «создающе-му» (Н.а.дмитриева). Может быть, именно здесь впервые обретает зримый смысл знаменитое высказывание Пикассо: «Я пишу не то, что вижу, а то, что знаю». Начинается период кубизма, сначала строгого и мощного — «аналитического», затем так называемого «синтетического», вплотную прибли-жающегося к абстракционизму. однако «поворот Пикассо к кубизму объективно не был изменой «человеческому», он был рожден потребностью дать плоть «человеческому» — переживанию мира человеком. Чувство ответственности перед миром не угасало» (Н.а.дмитриева).

102

последнего в этом цикле наиболее ощутимо. Бродский, прекрасно зная историю судьбы

М. Стюарт, предпочитает свою версию жизни и характера. мария Бродского — «белая воро-на», возмущающая свободой своего поведения и раздражающая «красотой лица». М. Стюарт — статуя, обретенная горизонтом Парижа. Есть еще и другая Стюарт — легендарная м.Б. (ма-рианна Басманова, гражданская супруга Брод-

ского) для поэта навсегда обезглавленная. И первой и второй присуща страстность, переходящая в трезвую реф-лексию. И. Бродский в цикле сонетов соединяет таким об-разом лично-субъективное и историческое, синтезирует культурную и индивидуаль-ную память.

Наверное, неслучайно и то, что перевел стихи И. Бродского на удмуртский язык замечательный поэт П. Захаров. Во-первых, у него богатый переводче-ский опыт (а.С. Пушкин, Г. айги, эстонские и финн-ские поэты). Во-вторых, как мне кажется, у него ве-ликолепное чувство языка, позволяющее улавливать логику конвенции поэтиче-ской музыки Бродского. В третьих, творчество П. Заха-рова ориентировано на куль-турное расширение и совер-шенствование, вследствие чего «энергия его перевода» (перехода в иное культурное языковое пространство) за-хватывает художника цели-ком. В-четвертых, быть пер-вым всегда очень престижно: Захаров вновь одержал пер-венство — Бродского до него на удмуртский не переводил никто.

Итак, представленные вашему вниманию перево-ды — еще один этап «худо-жественной» позитивной вестернизации. Цель кото-рой — расширение эстетиче-ского кругозора удмуртского читателя…

алексей арзамазов.

Свершилось то, чего никто не ожидал. Иосиф Бродский заговорил с читателем по-удмуртски… Казалось бы, сложнейшее вербальное про-странство поэта, с его «дикими разрывами, надломами, самобичеваниями» невозможно обратить в иноязычную плоскость. Бродский как а.С. Пушкин считается практически не переводимым поэтом. Нет, конечно, переводов поэзии И. Бродского достаточно, особенно «свободных переводов». Но сакральное приближение к образному эпицентру его по-эзии, встреча с шокирующей неповоротливостью ритма под силу только опытному мастеру перевода, талантли-вому поэту.

у Бродского есть очень разные стихи, есть доволь-но простые. однако, эта простота — начало семи-отической бури, которая засасывает каждое слово, каждый год жизни великого поэта. Если ранние стихи И. Бродского прибрежные воды с еще прозрачными очертаниями поверхностей Смысла и Ритма, то поздние — камерная классическая музыка, вдруг распадающа-яся на отдельные симфонии смысловых пределов. По-эзия И. Бродского, на мой взгляд,— есть запредельная стадия восприятия: когда му-зыка существует уже только в Раковине Памяти. В этом плане стихи Бродского у меня ассоциируются с му-зыкой альфреда Шнитке. Вариации композитора на тему «книги скорби» Георга Нарекаци — это продолже-ние удаления души в пра-памятные дали…

Перед удмуртским чи-тателем предстал Иосиф Бродский, точнее, «Двадцать сонетов к Марии Стюарт». Цикл стихотворений, да-тированный 1974 годом. К этому моменту Бродский полтора года как человек мира: свободный и очень одинокий. «Сонеты к Марии Стюарт» — возможные ассо-циации, связанные с одно-именной книгой Стефана Цвейга. И еще возможнее — впечатления от пребывания в англии, встреч со Спен-дером и оденом. Влияние

103

I

мари, «пудо» мон карисько шотландъёстэ.Шакмат кланлэн кудаз-о пыдесазкин ке адњиз, экранысен вамыштыса,статуя кадь, вань садъёсты улњытондэ?Люксембургысь садэз коть, кылсярысь? татсыЙыромыса сюри вал мон ресторанысь, такаяськем но пересьмем синъёсыным учкем потћз выль капказэ но тыметсэ.озьы мон пумитай тонэ. Соин, лэся,шќдтэк шорысь пумиськонлэсь, «вань азьвылэз кысэм сюлмам улњиз» бере, лулэ-сюлэклассической картеч заряд интыяса,кылемъёссэ вераськонме мон њуч кылысьыштылћсько югыт пельпумъёсыд вылэ.

II

йылпумъяськын турттћсь бадњым ож вакытэ,куке вань шедемзэ кќйтэк пырсатыло вал,мари, адњи на мон, кызьы Леандр Саратопи-топи гинэ мынћз эшафотэ.Парчаседлэн пуртэз, котьма шуид ке но, выжъёс вылэ џошкатытэ инлипетэз(тон учкы вуосысь потћсь тылсётћсез).Ведь ваньместы та югытэ поттћз кино,маиз ке но соиз акшан вакыт берен кыске вал милемды со «Спартаке», кытынЕвропаысь љытлэсь трослы вал њеч.

ИоСИФ БРоДСКИй

Кызь сонет

Мария Стюартлы

Отын тодмо тусъёс, тодмо нылаш — брюнет,отын вал кык кино, кыказ ик — кузь черод,уг сюры вал ноку мултэс билет.

III

Ортчем берам љыны му сюресэз,та Люксембург садэ учырасаучкылћсько кынмем пурысьтамзэсвизьлюкъёслэсь но гожъяськисьёслэсь; вќзтћ калго пиос но кышноос;лыза жандарм вож будосъёс пќлын,фонтан кырња нылпи куараосын;и — нокинлы вазиськыны угось.Нош тон, мари, капчи љутэм киын,весь сылћськод из эшъёсыд пќлын,француз корольёслэн дырзы шорын —чалмыт гинэ, вадьсад њольгыриен.Садэд тынад Пантеонэн сурам«Џукна возьвыл сиён» кадь вужера.

104

IV

Соиз чебер нылы, кинэ мон бќрысьгесзолгес, дыр, яратћ, кызьы Босуэлдэ — тон,тынад тусбуедлы сыџе но зол кельше вал(«о, инмаре» шыпыртћсько мон, ымнырдэс,тодам вайылыса) вылтыр ласянь. Ми ноќм вуэлэ соин кылдытыны пармес. Кытчы ке но макинтошен кошкиз вал со.Палдурскыса эзель доры нуись гожмес,мон мукетсэ вамен потћ — инвислэсьсэ,нош со, Мари, пуртлэсь но лэчытгес турна.возьылыса со арбери улын йырзэ,кислородлы ќвќл — азот шокчон понна, кудћз пельскем зобад пќрме бульыртонлы,ньылон… марым… тау каре адњонэзлы.

V

туганъёсыд тынад туннэ, мари,куинь лыдпуслэсь но љутскемын ини,ньыльлэсь, даслэсь, кызьлэсь но кызь витьлэсь.Короналы бадњымезгес изъян ќй вал накинэн ке но љамдэ изёнъёслэсь.(тћни кытчы ярдуръяське корона;республика озьы сылын уг вормы,кызьы сылэ вашкалаез колонна.) та учкалтон шорысь висьлы но тоншотланди баронэз уд палэнты.Шотландъёслы ноку вал валантэм,маин тронлэсь висъяськылћз полать.ас дауред пќлын — тќдьы куака, соос понна тон огшоры вал блядь.

VI

тонэ мон яратћ. Яратонэ (якесо вќсь гинэ ини) портэ на йырвизьме.Шайтан доры кир-пазь лобњиз ваньмыз.ыбиськыны но туртћсько вал, но секытожтћрлыкен. Нош собере — пельдћнь шудэ:кудаз бабахтоно? Кышкан ќз кышкаты, сќриз малпан. Шайтан! Ваньмыз калыкрадтэм!тонэ мон яратћ сыџе кужмо но толыктэм,кызьы мед сётысал мукетъёсын инмар —но со уз сёт! Со котьмалы ке но катар,уз кылдыты ини — Парменидъя — кык полвир њырдытэз, куара сётћсь паськыт лыдэз, ымысь пломбаосты џыжатыса йќтскон понна — «гадяд» сызалтћсько — ымдуръёсад.

VII

Париж воштћськымтэ. тынад «Плас де Вож»-едазьвыл кадь ик, шуо тыныд, квадрат тусъем,шуред но ай мыдлань пала уг бызь вылэм.распай бульвар но вужмытэк шока, ужа.вылез татын — дунтэк концерт но каланча, астэ тэйлы берыктћськод кудћз вќзын.вань на соос — кинэн лул шумтотон утча,но кеськыны кулэ нырысь «мар кальёсын?»

уй Парижлэн рестораназ… таџе кылъёс —ныр-гульым праздник кадь — вань омырын улњо.Но — айне кляйнэ нахт воргонэн љќкъёсдырлэн бусъёс пќлаз каллен-каллен тудњо.Кафе. Бульвар. Пельпум йылын нылмурт но џын,толэзь но, «генсекед» кадь ик, параличын.

VIII

арлыдоем ини, зарезь сьќр шаерын (кудзэ, мон малпамъя, тон тодћськод ни вал),пыньыръяськем обросъёсме люкылыса,паньгам диванэным муръё гуре куспын,мон малпасько, огазеяз ке удалтон,кулэ ќй луысалзы асьмелы кылъёс:«иван» гинэ шуысалыд монэ, луоз, «Alas» гинэ, дыр, нимасал тонэ но мон. Соку Шотландия луысалыз матрас.чатыр славянъёслы возьматысал тонэ, Глазго портэ караванэн-караванэнКошкысалзы кутъёс, пряник, атлас.Соку џошен пумитасал, дыр, кулон час,тћрмес но воштысал вакыт пулэн.

IX

равнина. трубаос. Пыро кыкез. ожлэнЏашетэмез. «Кин тон сыџе?»— «Нош тон кытысь?»«мон кин сыџе?» — «Бен, тон».— «Протестантъёс пќлысь».«Нош ми католикъёс». — «ах тћни кин вылэм!»Хряск! Хряск! Бќрысь котыр кыллё шќйёс.Куакаослэн дугдылытэк кќтсы сюма.Собере — тол, пужъятылэм вал дќдьыос,Шаль мертанъёс: «Кытын-о со — дамаск?» «Кытын айы павлин чебер мумыезлэсь».«отын но дамкаозь улон сое уг лэзь»(шашкаосын — вешанъёслэсь шутэтскыса).Голливудысь кадь замокын уйшор сылэ.

выльысь равнина. Нош пото отчы кыкез —Кион вузон басьтэ ваньзэ кезьыт уез.

X

Сћзьыл љытпал. Каменаен оло ке мон.угось уг љуты ай мыным со кымессэ.та нырысез ќвќл. таџе љыт вадесэваньмыз шумпотытэ, горд куншето хоред но. туннэ выльысь, толонэзлы берытскыса,Воштћськемзы сярысь малпаськытэк — азьысьПероелэсь, кагазэлэсь, пельнянь лымлэсь,Гамбург карысь чут бочарлэн ќнеръясалэсьтэм ужъёсызлэсь. Вужмем арберилы,солэн вылаз ке вань дырлэн йќтскылэмез,дыр-кузёлэн тросгес луэ кадь осконэз,џошатыса сад-бакчаысь сиёнъёсын.Кулон, ќсэн њукыртыса, паркетамысултоз, кеен сием посад жакетэныз.

105

XI

Џышкись качы куара, кынмись куэз шќдон.та эзельлэсь уз мыль ыжлэн но бабляез,Сюан кульчо-а со, эксэй- а со эгес —кыске. Нош йыръёсмес басья кыџе усто.Я, њеч луэ, пиос, чатрес атыкайёс,люкиськонъёс, кылсётонъёс шайгу кызэн.Виым шќдэ, ингожмасьлэн каланчаез музэн,кытын уг верасько улћсь адямиос.Озьы вина юо Сиам кыкто-вынъёс, кытын юэ огез, нош кудњытэ кыксэ.Нокин тонэ «атас!» кылэн ќз пегњыты.уд тодћськы вал тон «мон ведь огнам, нош тћ…»,шобыртыса инвќлдэтэз латынь кылын,шонер, Мари, кызьы «уно» шуын.

XII

мар-о историез лэсьтэ? — Лул-мугоръёс. искусство нош? — Йыртэк кылем мугор. Басьтом коть Шиллерез: историлы сюриз со Шиллерлэсь. мари, ќд витьы тон, луоз, та немец, кортнэтсэ ик куртчыса, љутоз шуса, зэмзэ ке верано, вужмем ужез: оглом ке учконо, кыџе солэн ужез, кинлы сётћд но кинлы тон ќд сёт шуса?

оло нош, вань немчураос выллем, ачиз но Фридрихмы кышка вал тћр-пуртлэсь,нош кыкетћ ласянь, шуо, дунне вылын,неномаин (тон малпа ай), искусствоенсяна, адњонъёстэ уг луы валаны,историез тон сёт Елизаветалы.

XIII

така бабляоссэ выртэ (соос нош — руноез),турынъёслэсь зынзэс кыскалляса.Гленкорна, дуглас но мукет котыръёсын.Соку таџе вераськонзы вал соослэн:«Солэсь йырзэ коралтћзы. угось озьы».«адњод, нош Парижын кыџе вожомозы».«Кинлэн ке но йырыз понна? Со французъёс?улысьсэгес ке вот тяпалтћзы, соку…»«Со воргорон ќй вал. ул дэремен потћз».«Но вераськон понна инъет ќвќл ук со…»«О, возьыттэм. Ваньмыз пыр адњиськиз!»«Оло, мукет дэремъёсыз ќй вал солэн».«ма, њучъёслы њечгес, басьтом ивановез:со кышномурт кадь — котькуд падежын».

XIV

Яратонэн люкиськонлэсь но кужмогес со,но люкиськон луэ кузьгес яратонлэсь. макем њечгес гранит, сокем ыше йырсино мукетыз. Зынзэ но куаразэ ай ватса.тон кукъёстэ инме ноку уд љутка ни:

ведь из со из (ќвќл шат со бадњым кайгу),дарт, Шива кадь ик куать киын, уг ке вормы —ноку со извинить уз кары юбкаез.

мугез татын уно кошкемысьтыз ќвќл —вулэн, вирлэн (луысалыз ке лыз со!),но мќзмемен нимаз кылиськонлэсь,из интые мон љутысал пияла, Мари, мугормемзэ сямен гудбай кыллэсь но лул пыртћ учкылонзэ сямен.

XV

Шуо тыныд, соиз тонэ ќз шайяты,мари, мае ќз лэсьтэлэ туганъёсыд ож бусые стропила пуктыны ќтьсаплотникъёсты; ќй вал со «тон» но «тћ»,сураськемез «ю»-э; ќй вал мусо чернилазы кинъёслэн ке; ќй вал — сизьым печать сьќрын — Елизаветалэн ас англизэ, тынад Шотландидэ сярысь, куаџакяратэмез (скобка пќлын пусъём, таиз озьы ик вал); ќй вал со камераысениспан уџыедлы љож кырњамед понна.Соос тыныд парсь лэсьтћзы — мальдытћсезсо вакытэ пумтэмлыкен пиштэ вал на —тынад ымныр чеберлыкед понна.

XVI

Пеймыт бусаськытэ, шуо, сэрегъёсты. Квадрат татын шарлы, луоз, берытскылэ,и — акшанлы љуатскыса, нап горд нюлэсписпу кќмъёсызлэн усьтоостћзшыпыт кылзэ адњиськисьтэм куараосты;куасьмем куарлэн вырњемезлы вазись пунынюлэсъёсмы пала турттэ кадь кыскыныузьым выръёс шоры учкись Стожаръёсты.

туж ќжытэз, маин љуа вал синкыли, кужым шедьтћз сисьмонлыке палдурсконлэсь утиськыны. Пумтэмлыко тылымылысинъёс шоры йќтћсь вань арбери пќлысьар вакытъёс сьќры кылиз на мыныны,гурзэ чоръялтыса «мќзмыт дырлэсь».

XVII

Бен, џапак со, мар англи ымпумепаймем кесяськонэз сайкатытћз,мар визьтэм кыл дорозь вуттылытэпомадалы урмись ымдуръёсме,мар Филиппез, портрет бордысьљамдэ палэнтыса, армадазэ дасятытћз, со вал — уг лу тирадаме йылпумъяме — оглом, лэсьтэм йырси,усем йырыд бордысь люкиськыса (йќнтэм та пумтэмлык), со, улонадодћг гинэ йыбыртонэд тынад,

106

ќз ке но љут урмем мыжгаськонэзучкисьёсыд пќлын, со вал сыџе этэ,со пыд йылаз љутћз тушмонъёстэ.

XVIII

ымлы, кудћз «я, њеч ни лу» шуизтыныд, мукетызлы ќвќл, мар ке но шат, кыџезэ нянь со сылалтэкбќрысь кушалтоно луоз. ачид,дышид ни, дыр, доремифасоль-тэк.Нош маиз ке озьы ќвќл ке ни,вождэ эн вай: кыл со комак кадь икжуг-жаг пќлын мар ке но утчаське.Простить тон кар монэ, истуканэз.Люкиськонлэн, угось, ќвќл шузи-зураымыз (џемысь адске ке но со — пась):асьме куспын — пумтэм улон, зарезь.Букваосъя но со озьы. Њучез цензура.тћртэк но луысал, дыр, ортчемзы.

XIX

Мари, Шотландиын но вань табре ыжгон(ваньмыз сузям бере кадь выль адске).Куатен дугдылытэ ас бызёнзэ улон,номыр мертчытытэк шунды диске.Нош тыосын — соос азьвыл кадь ик татын пумтэм — пото ни монстръёс(василискъёс). Љоген нефтьсы луоз,шотландскоез, виски њенеликын.Шотландия, кызьы тон адњиськод,Чидаз тонтэк, англия но озьы ик.и — тон француз садын азьвыл сямен уд шу ни калыкез урмытъяськод.тонэ воштын но вань ни дамаос,но кыктылэсь ик висъясько соос.

XX

Простой пероеным, уг шу сое мятежной! —кырњай садын пумиськонме соин,кин экранысь ньыльдон тямыс арененег шќдонъёсты лулам пыртћз.мон тћледлы сёто эскерыны:а) њеч- а кылзћськиз дышетћсьсэ, в) выльёссэ њучо котыртэтлы, с) ляблыксэ падеж кылпумъёслы. Непаль кунын вань Катманду столица.Шќдтэк пырылэмез, юнматскыса, њечсэ гинэ вае котькуд ужлы. та улонам, кудзэ мон нуисько, вань сюлмысьтым туннэ йыбырттћсько гумыяськем тќдьы кагазъёслы.

Берыктћз Пётр Захаров.

Мух

а а

льф

онс

Мар

ия.

топ

аз. И

з се

рии

«ч

еты

ре д

раго

цен

ны

х ка

мн

я».

107

Эмили дикинсон

Эмили Дикинсон — американ кылбурчи (1830-1886). Вордћськиз но быдэс улонзэ улћз Амхерст карын, кык сюрс пала кылбуръёс гожтћз. Но улэп дыръяз куинь-ньыль кылбурез гинэ печатласькизы. та кылбурчиез улэп дыръяз нокин но уг тоды вал. 1890 арын гинэ Дикинсонлэн нырысетћ книгаез лыдњись доры вуиз. 1955 арын дуннее вќлмиз быдэсак радызъя люкам кылбур книгаез, нош 1958 арын утиськыса кылем гожтэтъёсыз печатласькизы.

49мон ваньзэ кык пол ыштылћ Кулонэлэн ќс кусыпаз,Куанер но мон сылћ кык полинмарелэн капка азяз!

Кылчин кык пол сьќлыкасаБерыктылћз ыштонъёсме.атай! Банкир! Лушкась-талась!мон нош ик усьтћсько ќсме.

449мон чеберлык понна љуай,Выдћ сьќд шайгуэ,Нош отысен бускель юаз:Марлы пырид гуэ?

Мон «чеберлык понна» шуи,Валай — со шумпотћз понназ.«Нош мон Зэмлык понна,— вазиз,—табре выныд луо тынад».

Кызьы кык џыжыос шедьто огпол уйин ог-огзэсты,ымдуръёсмес љуй пунытозьми дугдытэк шыпыртћмы.

409Кизилиос кадь усизы соос —Кыдёкынэсь но матынэсь —Лымы мамык кадь толшоре, Сяська бурдъёс кадь розаысь —

ышылыса выдылћзы Бер кельтћсьтэм турын пќлы —ымныръёссэс инмар гинэтодаз кельтћз дауръёслы.

536Нырысь куриськомы шумпотонэз,Нош собере — сабыр улон,Нош берлогес — капчиянэз,Ёртћз ке курадњон.

Бќрысь ини — изён гинэ,Куке валаськомы: эмчиУз быгаты ни юртттыны,

юрттоз палач гинэ.

547адњи мон кулэм синъёсты,Соос котыртћм бызьыло вал,отысь Мае ке утчаныУно кужымез быдтоно вал.Бќрысь — вылазы усиз бус,Соос синлыссэс ворсазы.Уг лу ини вал валаны,маин-о бќрысь дугдћзы.

1544Кин инбамез ќз шедьты улћысь,Уз шедьты со сое вылысь но,ачиз кылчин мон вылћынЛипет улысь коркан улэ.

182улэпен ќй пумита ке монинбаме бертэм бурдоосты,Кушты гордэзлы соос пќлысьчепыльтэм сьќд нянь сукыридэ.

Нош умме усеменым,Вунэтћ ке тау шуыны,тод, измем ымдуръёсытуж но вераны куро вал.

249Шаян уйёстыасьмеосВань узырлыкъёслы Быръём.Кулэ ќвќл тќл,Кин портын.Соослэн сюрессы пеймытын —югыт.Картаостэк мон мынћськоЗарезетћ рае,Мынам ярдуре — тон,Басьты ваньзэ,Мае сюлэмыд куре.

Берыктћз Лариса орехова.

108

Геннадий айги родился (в 1934 г.) и вырос в чувашии. В

конце 50-х — студент Литературного ин-

ститута, был близок к Борису Пастернаку (исключен из инсти-

тута в связи с травлей последнего). Выпу-стил около десятка

стихотворных книг на чувашском языке, ан-тологию французской поэзии в переводе на

чувашский (премия Французской акаде-

мии, 1972); русские стихи айги с 70-х гг.

переводятся на все основные европей-

ские языки. Командор ордена Искусств и

Литературы (Фран-ция). Русские стихи

публикуются в России начиная с 1988 г. Ла-

уреат Премии андрея Белого (1987), первый лауреат премии имени

Пастернака (2000).

Г Е Н Н А Д И й А й Г И

109

Вероникалэн Тетрадез:Нылылэн нырысетћ

љыны арезСЋЗЁНтќдьыяло лымыосмонтэк ни лыдњы будысао тон мынам айкыџее(таиз кылэд тынад коркад кыкетћез)йырлэн пеймытэныз али паськытаськевизьтэм пеймытлыкез куанер Музъеммылэнта книгаез но нош ик тќдьыяло лымыос 14 ноябрь 1983

аЗьКыЛ ИНтыЕ

Нылылы

Тон уд вераськиськы на кылъёсын. Тон вераськиськод — ымнырыныд, пальпотонэныд, гыге-тонъёсыныд, «выльвордћськись» (ай дышетымтэ) выросъёсыныд, — со џемысь тодэ вайытэ поэзия бордын ужаны кутсконэз (тросэзлы тодмо со — «марлэсь ке пуштроссэ» возизь шыпытлык но кыџе ке «пелляськись куара», соослэн кылбур гурлы пќрмыса вуымтэ мугорзы но асьсэлэн утчаськись ку-жымзы; ритмысь буш интыос, паузаослэн кужмоямзы, кудъёсыз трослы пуштросоесь, кыџе ке «валан сётћсь кылъёс сярысь»), — огкылын, тон — кылдытъяськод, марзэ ке «вератэк кельтыса»... — мон но, луэмезъя, тырши гожъяны со «вератэк кельтэмезлэсь» мазэ-созэ, кудћз шоры, учконо ке, ачид тон мыным возьматъяд.

Соин ик та книга юри малпаса сћземын тынад «кылтэм» (но — кылдытъясезлы,— кудћз сярысь мон верай ни) дыр кусыпедлы (улон дыредлы).

Бќрысь — кылэн вераськомы (но со луоз ни мукетыз).Тыныд — кузьмало. яратон. Шудонъёс. мынэсьтым яратонме — тон тодћськод. «Шудонъёс»? Соос

интые, пыртћсько тынад книгаяд кемаласьёссэгес аслэсьтым ик узыр адњиськись кќня ке кузьымъёсме.Куд-ог дыръя мон кырњасько тыныд (уродгес). Кызьы кырњасалзы тыныд песянайёсыдлэн песя-

найёссы но песятайёсыдлэн песятайёссы атай выжы паласен. Мед вуозы тон дорозь куд-огъёсыз со кырњанъёс — тынад атаедлэн кќня ке тупатэмъёсыныз. Пыртћсько та книгае аслэсьтым егит дыръям гожтэм кык выжыкылъёсме но. Быгатћсько меда вал мон соку син азям пуктыны, кызь вить арскын мынам таџе нылы вордћськоз шуыса.

14 июль 1983

110

КЫ

К Э

ПИ

ГР

АФ

ЪЁ

С

Вер

они

ка,

тон

одн

о и

к ку

лэ в

ал...

Лео

ни

д Л

авро

в

...Н

ой

ырс

иос

сэ В

ерон

ика

лэсь

, та

тћзэ

но

— п

уны

лћ м

он,

сэрт

тылћ

,м

он п

унћ

сько

, сэ

рттћ

сько

,

мон

пун

ћсь

ко.

Пау

ль Ц

елан

ПР

оЛ

оГ

: КЫ

РЊА

Н-П

АТ

ЕР

Ия

Т

а кы

лмес

ќм

бы

дэст

э ке

, м

ед В

олга

ын

ту

г в

ыёз

, н

ош к

орт

ву в

ылэ

тэт

чоз.

Б

улга

ро-њ

уч д

огов

оры

сь,

985

ар

куке

тон

пон

на

ортч

осо

ку т

уг к

уар

выёз

ярат

онэ-

кадь

-зар

езе

(ай

-ий

я-ю

р)н

ош к

уке

мон

тэк

ортч

одко

рт в

у вы

лэ т

этчо

з кы

рњан

ысь

-кад

ь-за

резь

ысь

(ай

-ий

я-ю

р)

1983

-198

4

М

оскв

а-К

аун

ас

НЫ

РЫ

СЕ

ТЋ

ПУ

мИ

СЬ

Ко

Н Н

УН

АЛ

Э

вылћ

гаж

анэл

эн п

иле

мез

та к

алле

нат

ыса

уч

кон

э м

ын

ам...

— и

кы

џе а

ссэ

тодм

анэз

мук

ет д

унн

елэн

м

аты

н —

бер

га?.

. — у

чкон

ќвќ

л —

и

сам

тэез

Кы

л-ы

мн

ыр:

о љ

амдэ

лы џ

ошан

: одћ

го —

вер

аны

луо

нтэ

м!

мал

ы к

е ш

уон

о џо

шан

Учк

ись

ке

џош

ась

чалм

ытл

ыке

н(о

дћге

з —

ым

ны

р ка

дь —

одћ

гезл

ы)

18 я

нва

рь 1

983

НЫ

ЛЫ

ЛЭ

Н Н

ЫР

ЫС

ЕТ

Ћ А

РН

яЕ

З

куж

мо

чалм

ыт

кыты

н н

уны

— џ

ошкы

ттэм

оол

о ке

со

гож

ъёс

сьќр

ын

— ю

гыт

вуж

еръё

слэн

тћ

яськ

онзы

пќл

ысь

:

б

ушлы

к! —

мал

ы к

е ш

уон

о ду

нн

е Б

удэ

солэ

н п

ушка

з —

Кы

лзон

пон

на

асс

эБ

ыдэ

слы

кен

22

ян

варь

198

3

ИН

Ба

М-П

Ро

ИГ

Ры

Ва

тЕ

Ль

бусы

осы

сьвќ

сьы

сь а

зьла

ньс

кыса

љог

ен м

ын

ам н

уны

кае

луоз

шуб

ерт

но-

тын

ыд

Кот

ьку-

Un

volle

nde

teкы

тын

ке

вќсь

вы

лын

быры

лон

тэм

пон

на

бусы

осы

сь

1983

, ф

евра

ль

яК

Е —

КИ

Н Б

оН

мЫ

НЫ

м я

РА

ТЭ

маи

н б

он я

ратћ

сько

?як

е —

ки

н б

он м

ын

ым

яра

тэ?

уг т

одћ

ськы

,уг

ось

— в

есь-

ван

ь ку

рись

тэм

аз н

осы

џе џ

емы

сьал

и д

ыре

нун

ылы

оло

ке —

асэ

ны

м в

ошъя

ськы

тэк

— м

он б

акел

ё ви

сись

кад

ь(к

оты

ртэт

эн м

ын

ым

кот

ыръ

яськ

е)чы

лкы

т

4 м

арт

1983

111

Па

Ль

По

то

Ны

Н К

ыЛ

До

НЭ

Д

нош

усь

тћсь

киз

сясь

ка —

ым

ны

раз

пал

ьпот

ын

ы:

выль

дћсь

кем

о(с

окем

а ог

ин

лыка

з)ку

алек

тћз

мук

ет п

алду

ро а

най

:о

та к

оты

р! Б

ерга

ты м

онэ

озьы

: лы

кты

ны

луо

нтэ

м

ас

пуш

кад

но

адњо

нъё

сад

но:

дан

Жал

янлы

И

нм

арлы

кад

ь и

к —

пай

мы

мон

о-од

ћг

пол

пон

на:

сюбе

газ

— н

о чи

летћ

з!п

умзэ

но

азьз

э н

о уг

тод

ћсь

кы:

югы

тбер

ган

ги

нэ!

(но

сыџе

пай

мы

мон

џош

кар

ыса

— м

онэ)

4 м

арт

1983

ВИ

СЁ

Н Н

УН

АЛ

ЪЁ

СА

Д

1 нун

ылэ

н в

исё

нэз

пи

спуо

слэн

кы

шка

нъё

ссы

2 ся

ська

ослэ

н п

иль

ыса

зы у

мм

е ус

ись

ко б

еры

къяс

ькы

саы

мн

ыры

ны

м б

екы

ръяс

ькы

саба

дњы

м г

ызм

ыль

уй

вќт

круг

ъёс

каде

сьбе

ром

емес

ь-ку

лэтэ

мес

ь си

нву

осы

но

ло

к

е

—

ан

ай

лы

…

но

ш

ки

нл

ы

бе

н

эш

шо

? ту

ж в

ал

ам

он

— в

ыл

аз

ик

су

ра

сь

ке

м п

ќл

ын

— т

уж

ва

ла

мо

н:

со —

Ин

мар

лы ќ

вќл

3 но

луи

зы в

ал о

дћг

пол

ва

нь

пи

спуо

с вы

н-а

гай

ёс к

адь

бус

пќл

ын

: но

соос

лэн

куа

нер

лыкс

ы п

ќлы

лым

ы б

укос

ъёст

ћ И

нм

ар П

ыра

з (А

зьла

ньт

ыса

лул

чалм

онм

е уж

ме

кадь

ик:

мќз

мон

эны

з —

ван

ь п

исп

уос

пќл

ысь

)

4 о И

нм

аре

та н

уны

лэн

куа

лект

онэз

11-1

2 м

арт

1983

«КЕ

Ль

Шо

Н Д

ыР

ЛЭ

Н»

Ку

тС

Ко

НЭ

З

нош

куж

ым

ъёсс

ы

выж

ыос

лэн

сай

калл

ямы

н —

пор

ъяло

таб

ере

берг

ало

табе

ре т

ќл-н

о-ты

л ся

мен

— ы

мн

ыр

вылт

ћ о

ртчы

тъяс

ап

иле

м с

ьќры

пи

лем

ез: в

аньз

э —

ым

ны

р вы

росъ

ёссэ

сы

шем

ым

ны

ръёс

лэсь

—

шед

ьтон

пон

на

кель

тон

пон

на

— «

нок

у во

шъя

ськи

сьтэ

м»

туст

э —

ты

нэс

ьты

дзэ:

тылэ

н —

куд

ћз

ќз к

ыс

тќлб

ерга

ны

н! —

(сы

џе и

к ты

лљуэ

н ш

ат —

учк

ыса

— к

уале

ктћ

сько

:

оло

ке —

кы

џе к

е кы

рњан

сьќ

ртћ

?—

вќсь

кар

исе

з п

ыре

— т

ќлэн

)

19

83,

мар

т

Но

: йќ

ТС

КЫ

ЛЫ

ТЭ

К

кыш

кан

ы к

улэ

нун

ы ч

ин

ьыос

лэсь

но

куар

ъёсы

злэс

ь н

озо

л ш

ќдћ

сь —

льќ

мп

улэн

:

угос

ь:

кыш

кытэ

з ду

нн

еын

— н

омы

р н

о н

оки

н: И

нм

ар с

яна

(њеч

лыкл

эсь

но

куж

мог

ес! —

и ч

алм

ы —

тод

ад к

ельт

ыса

):н

о:

тодћ

сько

д-а

— т

он с

яна

22

ап

рель

198

3

112

«КЕ

Ль

Шо

Н Д

ыР

ЛЭ

Н»

аЗ

ИН

СК

оН

ЭЗ

шуа

к ы

ше:

вуж

ерез

? ан

айм

уртл

эн?

кыџе

мур

дала

лэн

: чал

мон

ысь

тыз

дырл

эн —

вун

эм в

атос

ысь

тыз?

уй

вќтл

ыкт

эм н

о уй

вќто

:ю

гыт

— п

альк

кись

кыса

ым

ны

р вы

лаз:

усь

тћсь

кыто

нки

нэ-

о бе

н м

урлы

козэ

љог

югд

ытс

кем

гер

њетэ

нзэ

— т

ќдьы

яны

-пей

мы

тан

ы

љут

ћсь

кись

сэол

о н

ош в

ашка

ла б

усы

но

тќл?

мќз

мон

-а —

вор

екъя

нэн

ыз

— д

ыды

ым

ны

р вы

лаз

йы

ром

онъё

сыз-

а-ат

аезл

эн н

ыры

сь-к

ругъ

я то

дмот

эмтћ

турт

тыло

нэн

— н

ош а

дскы

ны

тќлб

ерга

наз

буг

ырт

ћсь

кем

вы

жы

езлэ

н?

изи

сько

д-а.

.. —

но

туж

сак

— п

аськ

ыта

са к

ужм

ояса

—ог

лом

-ты

лси

ян:

кура

дњон

эн д

ури

ськы

сакы

тын

-о в

атћ

ське

бен

со

— т

ын

адвы

ль-н

о-н

ыры

сё-п

ыџа

тэм

езту

сыд

— у

но

мук

етъё

сыз

пќл

ын

?

1983

, ап

рель

ГЛ

АС

Но

йЛ

ЭН

БУ

йГ

АТ

СК

оН

ЭЗ

а

21

фев

раль

198

2

та

БЕ

РЕ

о

.П.

эше

мы

нам

о ан

айм

урт-

нун

ыды

ды ы

мн

ыр

пал

энтћ

ське

куж

ым

лю

кан

ым

атэк

тон

пон

на

со т

ылс

ияс

ь-џо

шас

ьту

сбуй

-кру

гъёс

азы

ярат

оноо

слэн

-но-

ярат

ћсь

ёслэ

н(у

но

ни

маз

одћ

г)

2

апре

ля 1

983

Но

Ш И

К —

ПА

ЛЬ

По

То

Н

югд

э —

арл

ыдъ

ёстэ

м —

лул

ыз

дун

не

адям

илэ

н:

чылк

ыта

мез

—

сю

лэм

ын

ыз

выль

ды

дылэ

н (

«уж

ены

з» —

сол

эн н

о! —

нош

зэ

мге

с ке

: со

пон

на

ужен

— к

удћ

з то

дмо

ќвќл

) —

югы

т до

розь

љ

утћ

ськ

емез

— а

дњы

лытэ

к-«

вала

мон

эз»:

ах-

мар

-на

-вер

анэз

! —

та

солэ

н к

утск

онэз

дор

озь:

ни

мас

ькон

эз д

ороз

ь —

улэ

-со-

гин

э-од

ћгл

ыдо

! — н

ош м

ар б

ен —

али

— л

уись

ке?

— у

чки

сько

—

вун

этћ

сько

— у

чки

сько

... —

учк

онм

е ву

нэт

ыса

1983

, ап

рель

Шы

Пы

тЛ

ыК

о ш

ып

ыт

ин

мар

е м

ын

амм

он т

онэ

тода

м в

айы

лыса

пуш

трос

лыке

з ся

мен

оло

кеке

мал

ась

џош

кыт

кан

ьылл

ыкы

н: л

ќсъя

ськи

сько

д са

лкы

мес

ово

шъя

ськы

тэк.

.. —

огп

ол г

ин

э бе

рытс

кыса

учк

и:

чияп

уос

ин

ися

ська

оссэ

с ви

ятћ

ллям

... —

нош

азь

лан

ьтэ

пал

ьпот

онзэ

ды

ды...

— т

аџео

сыз

гин

э ты

над

ты

лси

осы

дта

тчы

ик

ватс

аса

сюлэ

мм

ылэ

сь в

есь

мат

эктћ

сь а

зьвы

л ля

блы

къ-

ёссэ

(ш

ып

ырт

онэн

кы

џе к

е н

о)ку

д-ог

ды

ръя

— љ

амдэ

ды

рлы

— в

озьм

атъя

ло«о

шы

пы

т и

нм

аре

мы

нам

» уз

ырл

ыкл

эсь

яркы

тан

зэ

1983

, ап

рель

ИЗ

ьы

ты

Ны

Вы

Дт

о

мон

ты

быры

ны

м к

отьк

у ќж

ыт

секы

тась

ко «

тон

э н

уизы

»ум

ме

уси

сько

д (м

он н

о ку

тски

сько

ны

рулы

ны

кыџе

ке

но

мќз

мы

т лю

кетэ

ны

м)

19

83,

май

113

уР

Шу

ЛЯ

Но

ЛЕ

ГЕ

Зь

Пу

мы

нам

эш

елэн

— Л

итв

аысь

поэ

тлэн

С

иги

тас

Гяд

алэн

кы

к ар

ес н

ылы

злы

льќл

ьмы

т н

о п

аськ

ыт

леге

зьп

у —

и с

осо

лы —

оло

ке

кылћ

ське

кисы

рты

са к

ым

ессэ

:ш

ќдтэ

к ш

оры

сь —

сак

ъясь

кем

о —

оло

ке

сюлэ

млэ

н љ

ог т

этчо

нэз

п

айм

ыты

тћз:

куал

екъя

— а

зьла

ньт

ћсь

кеы

мн

ыр

выла

з —

вќл

вќл

мы

тско

н:

о уч

кон

эзќж

ыта

к ду

гды

сата

пи

чи п

иле

млэ

н

19

83,

май

ЫШ

ТЭ

м С

ТР

АН

ИЦ

А(Я

КЕ

: Лы

Мы

Са

Ды

Н)

1 кага

з тќ

л вы

лын

2 вэай

вью

завы

й с

даю

цел

естн

ивь

юза

вый

и э

йдс

аоэ

й и

стн

и

3 уд н

о ш

едьт

ы

19

61

НЬ

ЫЛ

ЕТ

Ћ Т

оЛ

ЭЗ

ЬЫ

Н: У

ТЧ

АН

ЪЁ

С —

КЫ

РЊА

Н Г

УР

ЕЗ

туж

гес

лябе

зн

о чы

лкы

тэз:

туж

мур

югы

тћсе

з (и

ван

ь со

ван

ены

з

ни

ман

эзлэ

сь т

росг

ес)

чылк

ыт-

огш

оры

ен в

озьм

атъя

ськи

сь —

ты

лси

ены

з: л

ул п

айм

ым

онвќ

сь л

уыто

зь я

нгы

штэ

мо

(оло

нош

ќж

ыта

к п

исы

расё

-кур

ись

кисё

)та

а-а

-а-к

ќкы

-кы

рњан

(ны

рысе

тћ в

алан

эны

зн

ыры

сетћ

кы

лды

тон

ъя м

узэн

)

12 м

ая 1

983

с. Д

еми

дово

тве

рско

й о

блас

ть

ТЫ

НА

Д П

ЕС

яТ

Ай

ЁС

ЫД

ЛЭ

Н П

ЕС

яТ

Ай

ЁС

СЫ

ДЫ

РЫ

СЬ

КЫ

РЊА

Н

(Чув

аш к

алы

к кы

рњан

ъёсл

эн т

емаз

ылы

вар

иац

ия)

...

ста

кан

ысь

юы

ны

ќвќ

л, н

ош ч

ылк

ыт

ошм

ес с

ин

мы

сь.

Бел

а Б

арто

к, «

Про

фан

лэн

кан

тата

ез»

ветл

ћ м

он б

усы

тћ —

ќй

вал

оты

ног

ез н

о чу

мол

ё

пы

рай

гур

тэн

о ќй

адњ

ыот

ысь

но

нок

ин

э

нош

ны

лъёс

пук

о ва

лсю

бег

укн

оосл

эн м

ись

кем

пи

ялао

ссы

сьќ

рын

но

керт

тыло

вал

бадњ

ым

си

нм

о п

ужы

оссэ

с

мон

учк

и у

кное

но

адњи

гаж

анм

е ку

ран

ы л

ыкт

ћлл

ям

тќдь

ы д

ерем

ен д

ћся

ллям

сое

кияз

коб

ы с

ётћ

ллям

но

љќк

азь

ын

сы

лэ с

о

— ш

онас

ькы

са б

ќрдћ

мон

тын

ад у

кно

азяд

нош

тон

сы

џе ч

алм

ыт

вал

—

сюсь

тыл

кадь

ик

укн

о аз

язљ

ужы

т че

рклэ

н

«адњ

ись

ко»

ќй в

азьы

мон

114

ќй в

азьы

мон

«ње

ч лу

»џы

жы

-вы

жы

е ќв

ќл б

ере

«кал

ыке

з» в

алас

ько

вал

кем

а со

бере

«м

ар к

е лу

из»

мон

тод

ћсь

ко в

ал

нош

ном

ырз

э м

он й

ыры

ны

м т

одам

ќй

кел

ьты

бќрд

ыса

бам

ъёсы

ны

мки

куръ

ёсам

19

57-1

959

ВИ

ть

то

ЛЭ

ЗЯ

З

оло

Гад

енП

ыдп

ыдэ

сэн

оло

(о к

ызь

ы й

ќска

лык

радъ

ят

онэ

возь

мат

ъясь

ком

)со

кем

куж

мо

— н

уны

е П

ыры

са

дыды

ым

ны

рад

Тон

— п

ичи

янэн

— В

оляс

аУ

чки

сько

д —

Адњ

емъё

сын

ым

ы м

иля

м: и

мон

оло

ке

тќл

пќл

ын

куал

екъя

нэн

— у

сьтћ

ське

мо

— л

ьќль

мы

т

6

ию

нь

1983

ПИ

ЧИ

ГИ

НЭ

БИ

ГЕ

Р К

ЫР

ЊАН

Бас

ьтћ

мон

вед

рам

е н

о ву

лы к

ошки

,м

алы

ке

шуо

но

ќй в

ал д

орам

вуэ

.П

укси

вед

рае

вќзы

но

бќрд

ын

ы к

утск

и,

мал

ы к

е ш

уон

о ќй

вал

шуд

буре

.

Нош

сок

у м

он в

алќж

ыта

к ги

нэ

ведр

алэс

ь љ

ужы

тгес

.

«Ан

ай»

шы

пы

рты

лыку

м —

ню

лэс

куш

чал

мы

тске

вал

,«а

гай

» ш

уылы

кум

— у

йвќ

тэ д

угды

лћз.

мар

сяр

ысь

мон

вер

ай —

со

чалм

ытл

ык

вал:

шун

ды,

тып

ы я

г, з

ын

тур

ын

.

Асл

ам к

ырњ

анэл

ы г

ин

э,гу

ртэ

сьќр

ын

,м

он л

ушке

м б

ќрды

лћ —

«су

зэре

».

19

58

ЧА

й Р

оЗ

А о

ГН

АЗ

ВА

НЬ

ЁР

оС

ЛЫ

ым

ны

раз

ватс

аськ

он —

тќл

ъёсы

н к

адь:

куал

екъя

нлэ

н с

екун

дъёс

ыз

оты

нча

шал

ыкл

эн —

муг

орен

ыз:

пел

ьдћ

ньё

саз

— о

ло к

е сю

й н

яням

— к

оты

ресо

но

мус

оясь

кись

сект

алае

з: м

ќзм

онэн

ыз

валч

е

26

ию

нь

1983

о

десс

а, п

ос. ч

ерн

омор

ка

ВЕ

ТТ

Ам

БЕ

РЕ

— Г

оЖ

ТЭ

м

И.-

С.Б

.

со к

урад

њыса

ик

утч

а б

уйга

нлэ

сь р

итм

зэ а

ссэ

ш

едьт

ытэ

кр

езьг

урлы

-м

атэк

тћсь

сэ с

оку

мон

асм

е и

к ш

ќды

тэк

солы

ю

ртто

н п

онн

а ку

тски

сько

к

ыр

њан

ы а

сэн

ым

кы

лды

тэм

нун

ы к

ќлы

тон

ме

џап

ак с

о г

уръ

я к

удћ

злэн

то

дмет

ъёсы

з ал

и г

ин

э со

е к

урад

њытћ

зы с

ок

у со

ум

ме

усе

мо

н т

ро

с п

ол

адњы

лћ с

олэн

асл

ыз

кырњ

ан у

тчан

ъёсы

з н

о лю

кетъ

ёсы

з ке

льш

о м

арлэ

н к

е во

рдћ

ськ

онэз

лы (

нун

ылэ

н в

амы

шъё

сызл

ы в

ылл

ем)

мон

шуы

сал

«бах

лы»

о кы

џе л

уын

ы к

улэ

вал

атай

лэн

сю

лмы

з —

ан

ай л

улду

нн

её с

ыџе

шќд

ын

ы

быга

тћсь

— в

етта

н г

ур к

оты

рез

27

ию

нь

1983

о

десс

а, п

ос.ч

ерн

омор

ка

ШЛ

аГ

Ба

уМ

СЯ

Ры

Сь

Н

о В

оЗ

ьМ

аС

ьК

оН

Бу

ДК

а С

ЯР

ыС

ь В

ыЖ

ыК

ыЛ

Пер

есь-

пер

есь

сюрс

о Ш

лагб

аум

оске

вал

, С

юре

слэн

со

—

ван

ь ду

нн

еын

одћ

г ги

нэ

йы

бырт

ъясе

з ш

уыса

.С

оин

чи

к кы

шка

тэк

шуи

з со

:Г

ажан

о С

юре

сэ,

мон

Тћ

ледл

ы й

ыбы

ртъя

сько

и

ни

кы

зь а

р,ку

лэ,

дыр,

адњ

ын

ы и

ни

, зэ

мзэ

но»

.С

юре

с со

лы ш

уиз:

«Мус

о Ш

лагб

аум

,Т

ћ т

одћ

сько

дыог

лю

кетм

е ги

нэ

мы

нэс

ьты

мзэ

,н

ош в

аньз

э уд

тод

ћсь

ке.

Мы

ны

м д

асоо

сын

таз

ьы й

ыбы

ртъя

ло.

115

Тћ

шед

ьтэл

э ва

л ас

ьтэл

ы с

озэ,

кин

лэн

ван

ьмы

з си

нъё

с аз

ьын

».В

озьм

аськ

он Б

удка

мы

ги

нэ

кылћ

з та

зэ в

ерас

ькон

эз.

Ви

кыш

ъяса

сы

лэ в

ал с

о ва

че п

уми

т:«о

, И

нм

аре,

нош

мон

, ш

узи

,ве

сь м

алп

аськ

о ва

л, с

о м

ын

ым

озь

ыта

кы

зь а

рзэ

йы

бырт

ъяса

улћ

з.о

, м

алы

мон

ќй к

ул м

еда

та н

унал

озь!

»

1958

СИ

НВ

уЛ

ЭС

ь ч

ыЛ

Кы

тГ

ЕС

син

вулэ

сь ч

ылк

тгес

та д

ыль

дыос

: ян

гыш

езтэ

к ул

онсо

осы

н ч

иля

! — к

уан

он:

чылк

ытэ

з п

ушкы

сьта

лул

лэн

кылд

ыса

:о

Ин

мар

ем

ын

ым

1983

, и

юн

ь

Ку

ИН

ь а

РЕ

С Э

тЕ

РИ

ЛЭ

Н Р

оЗ

ао

Сы

З

лыдњ

о

анге

лъёс

тын

эсьт

ыд

кни

гадэ

ку м

еда

та б

амъё

с ус

ьтэм

ын

вал

?

выё

(нош

ви

зь

тан

и-т

ани

кыш

катс

коз

ни

)

о тќ

ллы

кел

ьши

сь

йы

рсаз

ь ы

што

н

(мы

нэс

ьты

м б

адњы

мге

с)кы

тчы

ке

пы

џасе

з

1983

НИ

МЕ

З В

аЛ

аН

шќд

онбе

рган

-а(й

ырб

ерга

н к

адь

ик)

йы

рсаз

ь аз

ьын

(си

нуч

кон

азь

ын

сям

ен):

оло

ке у

чки

сь к

ужы

мен

вор

екъя

но

ыш

екы

џе к

е п

оты

ны

вор

ми

сьтэ

м в

ужер

енво

зьда

ськи

сё —

шы

пы

т ду

гдон

ъёсы

нм

ар к

е ся

рысь

шы

пы

ртон

1983

, и

юн

ь

ПЕ

РЕ

Сь

МЕ

М а

РЛ

ЕК

ИН

СЯ

Ры

Сь

Вы

Жы

Кы

Л

Уль

чаос

тћ к

алго

н д

ыръ

ям,

шах

мат

ист

ъёс

уллё

осы

н в

етло

вал

мон

сьќ

ры,

шах

мат

мал

пан

ъёсс

эс б

ерга

тъяс

а м

ын

ам ш

тан

э вы

лын

.Н

ош к

уке

лыкт

ћсь

ко в

ал м

он т

еатр

е,ва

нь

мун

ёос

учко

вал

арл

еки

н ш

оры

,н

о ту

ж т

ырш

о ва

л ва

тын

ы с

ћн

ьысъ

ёссэ

с,ку

дъёс

ын

ыз

кыск

алля

ло в

ал с

оосл

эсь

пы

дзэс

-ки

зэс.

Нош

ки

осм

е ты

быр

сьќр

ам р

адъя

лляк

ум,

соос

лы

з п

иль

ысы

н к

ылл

ись

тќдь

ы б

укет

ъёсл

ы у

кшал

лязы

,и

ахг

етэ

вал

Кол

омби

на

мон

сьќ

ры б

алко

ны

сен

,ку

ке м

он к

ошки

сько

ни

вал

дор

ам.

Нош

шта

нъё

сме

пќс

ькы

тэм

е бе

ре,

шуи

з м

ын

ым

со

Кол

омби

на:

ки

осы

кел

ьшо,

пе,

голь

ык

бусы

осы

сь л

югы

ослы

.Н

ош м

унёо

с ва

ньз

ы н

и б

ызи

зы.

И т

абер

е бу

ш к

ыле

м з

амок

ын

м

и п

уки

сько

м Р

ексэ

н-д

ворн

ягае

н п

ерес

ь ди

ван

вы

лын

,ю

ись

ком

ы с

ьќд

коф

е, т

ыш

кась

кись

ком

си

ам к

оџы

шъё

сты

н

о лы

дњи

сько

м Е

вген

ий

Евт

ушен

колэ

сь к

ылб

уръё

ссэ.

116

20

окт

ябрь

195

8

Под

мос

ковь

е, п

ос. К

расн

ая П

ахра

,

В. Р

-лэн

дач

аяз

Па

Ль

По

то

Н (

Во

Зь

Ма

ты

Са

«Я

Ра

то

НЭ

» Ш

уЭ

МЗ

Э)

нош

со

(шум

пот

онэз

но

куар

аез)

сыџе

ик

— н

о вќ

заз

шау

гето

но

чиля

ло (

льќл

ь ка

шта

нъё

с н

о ро

заос

)н

ош м

усо

куар

аез

ым

ны

рыз

табр

е —

одћ

г ги

нэ

мук

етъё

сыз

пќл

ын

: ван

ь п

исп

уос

пќл

ысь

мат

ысе

з п

исп

у вы

ллем

(о

зьы

ке

но

таи

з п

исп

у: а

зьла

ньс

кон

эз в

ылл

ем л

уэш

ып

ырт

онлэ

нке

сько

нъё

слэн

уа-ч

им

ыос

лэн

)

25 и

юн

ь 19

83

о

десс

а, Р

иш

елье

лэн

пло

щад

ез

ќВ

ќЛ

ТА

ТЫ

Н Ш

ЫР

ван

ь

18 н

оябр

я 19

82

Но

Ш И

К: т

оН

Э В

Ет

та

Н

льќл

ьмы

тэсь

роза

ос —

си

нъё

сыз

доры

дыды

лэн

:н

унал

— л

у ко

тыре

со: о

— б

убы

ли:

пы

р —

тод

мос

тын

ы:

љам

дэлы

кез:

тќдь

ыен

ыз

1983

, и

юн

ь

о

десс

а

КЫ

ЗЬ

ПУ

оС

ЛЭ

Н й

ЫЛ

ЪЁ

СС

Ы —

ПИ

ЧИ

ДЫ

РЫ

СЕ

Н

Но

аЛ

И Д

ыР

оЗ

ь

оло

кева

ньм

ыз

со и

к:

о чалм

ытс

кон

—

шы

пы

ртон

бер

еуџ

ерто

н б

ере

но

кыло

н б

ќрсь

ы —

(и м

он в

унэт

ылћ

со

вал

ван

ь ул

онам

вун

эты

лћ к

ќкы

вет

тан

гур

ез к

удћ

злэн

ке

вал

куа

раез

ван

ь ул

онад

нун

ы в

етта

н г

урез

тод

ад м

ед в

айы

лод

шуы

са

оло

шы

пы

тлы

ко-н

ыры

сьлы

ко л

улэн

мон

э н

ыры

сь у

сьты

тћсе

з м

ын

ым

п

аськ

ыта

ны

кы

л сё

тыса

эрк

ын

но

дуръ

ёстэ

м)

—

о чалм

ытс

кон

— (

кем

алас

ь н

оки

н ќ

вќл

ни

):

лыз

омы

р —

йы

лъёс

азы

:

кызь

пуо

слэн

1983

, и

юн

ь

Но

Ш И

К —

мА

Р К

Е

«КЕ

ЛЬ

Шо

Н Д

ЫР

ЪЁ

СЛ

ЭС

Ь»

«о —

тон

мы

нам

»м

он ш

ып

ырт

ћсь

ко-о

ло-б

ерга

тћсь

ко«о

— т

он с

амой

но

сам

оез»

:

ни

мдэ

вер

атэк

! —

но

— к

уара

тэм

ваз

емез

кад

ь —

изи

сь ы

мн

ыр

выро

съёс

ыд

(со

тќл

кадь

ван

ь ы

мн

ыры

ны

з)сы

ръян

эны

з н

о ю

н-ю

н в

ози

ськи

сь:

оло

ке: т

рос

но

трос

чур

ыто

ме

солэ

н и

нъе

т п

ушка

з м

аин

ке

но

туж

-кем

алас

ь-ан

айлы

ко

ватс

кем

буй

ган

лыке

з:

оло

ке к

изи

ли с

о кы

дёкы

сьн

ебы

там

ез —

куз

ьдал

аен

117

1983

, и

юль

Но

: ИЗ

ИС

ЕЗ

(К

оЛ

ЯС

Ка

ыН

)З

АР

ЕЗ

Ь В

ќЗ

ЫН

ым

ны

рыз

— б

уйга

мџо

шкы

тлы

кез

кадь

— в

улэн

:

(ды

рын

-ды

рын

ги

нэ

— т

улкы

ман

ъёс:

мар

ке

пон

на

кисы

ръяс

ькон

:ш

уом

: «ач

из

пон

на»

):

оло

ке о

дћга

з со

— а

сьм

елы

тод

мот

эмаз

— К

ќкы

вет

тан

гур

аз:

Дун

не-

Бы

дэсэ

злэн

! —

Сол

эн с

аклы

кен

ыз

— м

аты

н-в

ольт

чисе

ны

з

28 и

юн

ь 19

83

о

десс

а, п

ос. ч

ерн

омор

ка,

пор

т

КУ

АР

Ао

СЛ

ЭН

КЫ

РЊА

НЗ

Ы

о (Ш

унды

Кы

џе к

е)а-

Ин

бам

ын

(та

из

но

Кы

тын

ке)

е-и

-у-ы

-Мук

етъё

сызл

ы (

Дун

нео

слы

)н

о а-

э-у-

Мук

етъё

сыз

пи

спуо

слы

-ю к

ибы

ослы

-е а

-ны

лпи

ослы

6 и

юль

198

3

ВИ

СЁ

Н Н

УН

АЛ

ЪЁ

СА

З —

Уй

Вќ

ТЫ

СЬ

СУ

ЛЬ

ДЭ

Р

куры

т н

око

т ва

лод

ћгл

ык:

ым

— р

оза

борд

ы й

ќтск

емез

но

ван

ьмы

з со

—си

нву

э бе

рытс

кыса

(без

дытл

ыке

нол

о ке

со

секы

т й

ыру

жто

дам

улћ

зва

шка

лаез

):

вал

мон

— б

ыдэ

сак

сои

н

вун

этск

ыса

љам

дэ д

ырл

ыку

асьт

ћсь

кы

шка

тћся

з —

нун

азел

эн

1983

, и

юль

ты

На

Д С

уЗ

ЭР

ЕД

ЛЭ

НЧ

УВ

АШ

КЫ

РЊА

НЭ

З

Вен

гер

ны

ллы

аги

абе

льлы

Ах,

шуд

он,

шуд

он-б

ерга

н! —

нош

йы

лыз

со б

ерга

нлэ

н —

ве

ськр

ес б

адяр

лэн

йы

лыз,

тулк

ым

ъясь

ке й

ылы

з со

бад

ярлэ

нлу

лмес

ты

лэ-в

уэ у

ськы

тъяс

а! -

нош

ты

л н

о ву

кус

пы

н

мон

сур

пќз

ьтћ

, ты

ллы

ик

кель

ши

сьсэ

,ку

ноо

сты

лю

кай

, й

ырс

иос

ме

люка

м с

ямен

,м

унёо

сты

кад

ь и

к, м

он с

оост

ы ш

уды

тылћ

, бќ

рысь

нош

ван

ьзэс

ты к

еляй

, чи

пы

осты

муз

эн:

— Р

адэн

-рад

эн: к

ыш

! Кош

келэ

—

я, б

ертэ

лэ н

и д

орад

ы!

19

83

Со

ИК

ХР

Ам

ЕЗ

То

ДЭ

ВА

йЫ

СА

таб

ере

мон

пи

чи н

ыл

кадь

ик

асла

мез

ны

лы к

адь.

асл

ам в

ыж

ыел

энты

лси

янэз

муз

эн —

ым

ны

р п

ырт

ћва

ньз

ы п

онн

а —

си

нву

эны

м

даур

ъёсы

н б

езды

тскы

тэк

тулк

ым

анэн

(ол

о ке

шум

пот

онэн

ым

)та

асл

ам н

унал

ам

тон

энн

окы

џе к

ылъ

ёстэ

к —

тон

эн.

118

1983

КЕ

Ма

Шу

тЭ

тС

Кы

Са

Ка

ЛГ

оН

нун

алм

ылэ

нт

ылс

иян

эзва

нь

куж

ым

аз(о

мы

рлы

ком

огор

лыке

нЉ

утћ

сько

нэз

)п

алэн

тылћ

сь я

раос

аз(о

мы

р п

ќлы

сь)

роза

ослэ

н

1983

, и

юль

оде

сса,

пос

. чер

ном

орка

КЫ

ТЫ

Н К

Е Н

о И

ЗЕ

— П

ИЧ

И П

И

ты

над

сер

бысь

огъ

ёзэд

лы –

Ми

тя Б

адн

ярев

ичл

ы

та адњи

ськи

сьтэ

м т

ыл

— к

удћ

з во

зьм

аськ

еад

њись

кись

тэм

тќл

ъёсы

нн

о ун

о ка

лыко

кор

ка

ялан

тќл

лы п

ќрм

о —

кук

е —

ќж

ытс

э ва

лан

ын

асьм

еос

оло

ке я

лан

мат

ын

со т

ылс

иян

лы: т

ужге

с ку

жм

оезл

ы —

ляб

лыке

ны

з ту

жге

с ве

кчи

езлэ

н: о

муз

ъем

лы к

адь

ик

— т

уры

н к

уаръ

ёс п

ќлы

н —

ты

лси

яськ

ись

буд

онэн

ыз

пас

ькы

татэ

— п

ыдл

о ва

тэм

ены

зко

тырт

этсэ

(ял

ан т

росг

ес —

кор

ка п

ушкы

н)

таи

з ш

уны

т тр

ослы

шун

ыт

дун

нем

ылэ

н п

ќртм

ан к

ужы

мез

лэсь

(а

дњи

ськи

сьтэ

м —

пел

лян

эны

з)

1983

АД

ЊоН

: БЫ

ДЭ

ВУ

ИС

Ь Н

ЫЛ

пун

ын

ы

чиле

ктон

эны

зве

кчи

пел

ьдћ

нь

гож

ъёсы

злэн

нош

си

нъё

ссэ

сыџе

мќз

мон

эн њ

арды

тын

ы «

мы

ны

м м

узъе

м с

ин

ъёсы

ны

мва

нь

ас у

лон

ам а

дњы

ны

уз

кылд

ы

туж

гес

но

оло-

Яра

тон

озэ

ты

нэс

ьты

д че

берд

э!»

но

кель

тын

ы т

одэл

ыке

сои

з ся

рысь

мар

тэк

луоз

оло

туж

гес

љож

мы

тод

но

ик

— ш

удбу

рен

ыд

(нош

шы

пы

рты

салу

оз: с

ћзи

сько

:та

тын

рад

лыкт

эмо

паз

ьги

ське

мвы

росъ

ёсы

нэш

едто

н д

оры

тон

дор

ысь

)

3 и

юль

198

3

о

десс

а

ФЛ

оК

СЪ

ЁС

Го

Ро

ДЫ

Н

оло

кеду

нн

еез

нок

ин

лыкт

эм м

алп

аны

нбу

йга

тске

маз

но

яркы

т лу

эмаз

таты

н —

оло

ке

ню

лэс

куш

шор

ын

— к

у а

л е

к ъ

я

ч

ы л

к ы

т л

ы к

— н

о ор

тчи

сько

мы

и

сатэ

к со

еля

б лќ

съяс

ьки

сьса

клы

къёс

ын

но

13 и

юля

198

3

НУ

НЫ

ВЕ

ТТ

АН

ГУ

Р?

Со

— Т

ЫН

АД

тон

бадњ

ым

ез я

ке п

ичи

ез?

тон

ван

ьмы

ны

з ас

эны

д —

бер

ыкт

ыса

мы

нэс

ьты

м с

юлэ

мм

е н

уны

вет

тан

гур

лы (

нун

алъё

сор

тчо

асьм

елы

аръё

с ка

дь и

к) о

бад

њым

гес:

ван

ьзэ

кылд

ытъ

ясез

(о

дыды

ез т

он)

ветт

ась

гурл

энм

онэ

но

асм

е: б

ыдэ

с ба

сьтћ

з —

но

пас

ькы

та

119

та к

ырњ

ан г

ур —

сю

лэм

шор

ысь

тыз

оло

ке

ван

ь-ду

нн

еен

ыз-

асла

мез

лэн

! н

о к

оты

рак

берг

а —

п

ыдэ

сысь

тыз

пи

чи-б

адњы

мто

нлэ

н

19 и

юль

198

3

ЭК

СЛ

ИБ

РИ

С —

ТЫ

НЫ

Д —

КЫ

ЛБ

УР

ЕН

ин

мар

лыко

мет

рон

омен

ф

осф

оръя

ськы

тћсь

Кы

р у

лмоп

уэз

Пи

чиды

р н

им

лэн

1983

, и

юль

ќЖ

ЫТ

АК

— Н

оШ

ИК

оД

ЋГ

ПИ

ЧИ

ПИ

Ся

-Р

ыС

ь(т

усп

уктэ

ме

гож

тэт)

кура

дњон

ъёсы

з н

о вќ

сьёс

ыз

одћ

г в

ыж

ылэ

н

кылд

ћз

шат

та с

ин

ъёсы

нкы

рыж

мы

ддор

ин

— с

ыџе

адњ

ись

кисе

з:

улла

пал

а —

сю

лэм

дор

аз?

—

оло

ке б

ќрды

са к

ырњ

ан п

онн

асю

лэм

ызл

эсь

огн

азлы

ксэ

—

ван

ь —

уло

наз

1974

-198

3

ТЫ

НА

Д м

оН

ЭН

Ым

НЫ

РЫ

СЕ

ТЋ

ЗА

РЕ

ЗЕ

Д

1 То

лэз

ь С

ётћ

ськ

емез

Сак

лас

ько

нэз

лы

Зар

езь-

лэн

Утч

аса

Буй

ган

эны

з К

ужы

мзэ

Њы

гырт

этлэ

сь

Џош

кыта

тыса

Чус

лыко

Дур

онэн

2

уйвќ

тды

дылэ

н в

амы

шъё

сыз

кадь

љ

ын

ыёп

ейм

ыты

н

шау

гето

ны

н —

ум

пы

ртћ

з —

оло

ке

пи

чи м

угор

ын

кем

а ва

мы

шъё

с

3 Шун

ды К

узёя

ськ

исе

з З

арез

ен У

сьтћ

ськ

ем А

тай

лы

ко

Ты

лси

осы

ны

з И

сам

тэл

эн

Њыгы

ртэт

сэ А

зьла

ньт

ыса

йы

бырт

ъяса

Бы

дњы

моњ

ечлы

кен

1983

, и

юль

оде

сса,

пос

.чер

ном

орка

Но

Ш И

К —

КУ

ТЫ

СА

Ым

НЫ

Р В

ЫР

оС

ЪЁ

СС

Э

луэ-

аад

њын

ытќ

л п

ушкы

сь —

тќл

лэсь

буё

л сё

тон

ъёсс

э? —

нош

ик

мон

югы

тлэн

кот

ырт

этаз

коты

ртэт

эн (

кыџе

ке

юан

эн к

адь

оло

нош

: ќж

ыта

к —

югы

тэн

) —

оло

ке ш

окан

тэк

кадь

ик

шы

пы

ртон

ам

но

кыш

кан

ам —

пуш

трос

сы а

зьы

ны

мду

р вы

росъ

ёслэ

н —

собе

ре —

йы

рсаз

ям в

уытэ

к н

о! —

пы

рись

ко-к

адь-

йы

ром

ыса

19

83,

ию

нь

То

Н П

оН

НА

КЫ

РЊА

Н —

АТ

АЕ

Д С

яР

ЫС

Ь

В

ал м

ын

ам а

тае

тќдь

ы п

рен

ик

кадь

.

П

ор к

алы

к кы

рњан

ысь

120

Вал

мы

нам

ата

е тќ

дьы

пре

ни

к ка

дь,

тќдь

ыты

лси

я ва

лње

члы

к, —

нун

аллэ

н о

мы

рен

ыз

сии

ськы

са.

Нош

таб

ере

со о

мы

рын

нок

ин

ќвќ

л н

и,

чылк

ыт

корк

ае —

тол

алтэ

осы

— б

ушам

бус

ылы

пќр

ме,

—

нун

аллэ

н п

ейм

ытэ

ны

зси

ись

кыса

.

Нош

џук

на

уйвќ

там

адњ

ись

кобу

сы в

ылы

сь —

ата

елэс

ь дќ

дьы

зэтќ

дьы

пре

ни

кез

кадь

ик,

пре

ни

кез

кадь

ик,

дќдь

ыяз

ги

нэ

нок

ин

эз ќ

вќл,

но

тылс

ия,

гыа

со в

ылы

нсо

ик

— т

ќдьы

— њ

ечлы

к, —

мы

нам

мќз

мон

эны

мси

ись

кыса

.

19

83

то

НЭ

Н П

уК

ыС

а Г

оЖ

тЭ

МЕ

ЗБ

аЛ

Ко

Ны

Н

тын

ад к

ылт

эк в

ерас

ькон

ъёсы

д! с

о —

оло

ке

мы

нам

кы

лбур

-гу

ръёс

ы: к

ырњ

амъё

сы —

кы

лтэк

... —

но

кыџе

воз

ьдас

ькон

эд —

ты

над

—

пуш

трос

эны

з!..

— о

ло с

узьы

лћ-а

мон

таџ

е ог

шор

ы т

ылс

иян

озь

—

ван

ьмы

ны

з-п

айм

онлы

козь

! —

воз

ьытэ

з ва

лан

эны

м —

оло

ке

яркы

т ю

гдћ

сен

ыз!

.. —

асэ

ны

з и

к м

алп

анэн

... —

ян

гыш

тэм

лык

сяры

сь

12 и

юль

198

3

Па

уЗ

а «

тЕ

тР

аД

ьы

Н»

шќд

тэк

шор

ысь

(т

он у

мм

е ус

ид

нош

мон

адњ

ись

ко

учко

нэз

)м

ын

ым

— о

гнам

о ж

алян

ы-в

ылы

ны

:

котм

ыса

ке

— о

ло! —

: улћ

но

вылћ

(тћ

ялск

ем в

ай к

улэт

эмлы

к ка

дь и

к я

сояз

я м

укет

аз!

ван

ь —

маи

н а

й к

улэ

мон

ќж

ыта

кн

ош в

амы

шъя

ни

вал

:н

еном

арлы

кн

енок

ин

лы —

шуа

к ку

алек

тћсь

ко в

ал м

он —

вал

со

куке

— ш

ым

ырс

кылћ

м

уртл

эсь

кура

дњон

зэ л

юкы

лыса

:

џош

кыт-

тодм

олы

коке

мал

асяз

шы

пы

тлы

кын

!) —

: и в

ал т

он —

туж

гес

чылк

ыто

езта

дун

неы

нси

нву

:

(мы

ны

м н

о —

куд

-ог

дыръ

я —

сы

џеен

ыз

лулм

е ус

ьты

лон

о вы

лэм

...)

—

вал

— ч

услы

клэн

и

нты

ез к

адь

— о

гшор

ы

вазё

нэз

— с

амой

огш

оры

њеч

лыкл

эн!..

—

: и м

он(о

ло к

е та

дун

не

вылы

н

кыџе

ке

пуш

трос

тэм

но

121

соке

м п

айм

оно

кадь

огн

ам)

—

кыст

ћсь

ки —

тон

пуш

кы с

ин

вуэн

ыз

чылк

ыта

ны

кад

ь:

тын

ад ч

ылк

ытэ

длэн

19

83,

ию

ль

ЏЕ

мЫ

СЬ

ВУ

ЫЛ

Э А

СЬ

мЕ

До

РЫ

ВИ

ТЬ

АР

ЕС

ЪЕ

м А

Ся

нош

та

чиед

ася

пуш

кын

уг к

улэс

мы

њечл

ык!

ым

ны

рыз

но

— м

ежао

стэк

:ол

о ке

шал

лась

-вор

екъя

сь у

льча

ню

к ул

вам

ен —

тэт

чон

эны

з-н

о-ло

бњон

энкы

дёке

гес

— в

орек

ъян

ы! и

ты

лси

ясь

пи

чи н

ыла

шп

ыре

— а

сьм

е ду

нн

еям

ы т

онэн

пал

ьпот

онэн

— э

шш

о —

кот

ыр

гож

сы

зыса

кун

ое!..

нош

ки

осы

з —

гур

тын

улћ

сь н

ылл

эн к

адь

ик

ван

дэм

но

шук

кылэ

м б

ервы

лъёс

ын

«ан

ыка

есу

зян

ы с

ётэ

огре

ч»и

та

нен

ег-«

ужас

ь» в

андэ

м ш

укке

м б

ервы

лъёс

ын

вал

чем

и —

тон

эны

д —

оло

ке

коты

рес

пќл

азва

шка

лаы

сь —

куа

нер

-узы

рлы

ко п

ичи

ды

рлэн

(пум

тэм

дун

нее

з н

оот

чы п

ырт

ыса

)

19

83,

ию

ль

БУ

СЫ

ЫН

Кќ

Ло

Н

Б

oбол

ин

к —

оке

ан.

Э

.Ди

кин

сон

о тќ

лн

енег

пел

лясь

кисе

з —

пи

чики

зили

-ым

ны

рысе

нко

фта

вы

лтћ

мы

рдэм

адњ

ись

кисе

з —

пас

ькы

татэ

мы

ны

м а

спќр

тэм

зэ с

о бу

сыез

: ул

оно-

но-

выло

но

вал

асьм

елы

—

зэм

лыко

енсо

ин

ги

нэ!

......

лэзи

ське

шун

ды...

оты

н т

ун с

яськ

аос

вылы

сь я

рдур

пќс

ькы

улл

ё п

ќлы

н

Боб

оли

нке

мы

нам

!.. —

яра

тон

ъя т

аиз

яра

туж

гес

ческ

ыто

езва

ньм

ыз

— т

ын

ад ч

ылк

ытэ

ны

д:

дун

нем

ылы

— ш

окан

луэ

19

83,

ию

ль

Мос

ква,

оре

хово

-Бор

исо

воп

оле

АЗ

ЬЛ

АН

ЬТ

ЋС

ЬК

оН

ЭЗ

мы

ны

мм

уром

оно

та в

орек

ъян

э(й

ыра

м в

озён

о ќв

ќл с

о то

н ш

уыса

)ва

лан

лык

но

воре

къя

воре

къя

— н

о со

мук

еты

злы

м

ын

ым

— в

алан

пон

на

(азь

лан

ьты

са в

орек

ъян

зэ

выль

мем

вун

этон

эны

зм

укет

ъёсл

ы)

19

83

«чИ

Нь

ыо

Сы

Н»

Шу

Ды

Са

Нош

ни

мтэ

мчи

ньы

кес

ьки

з: «

Нош

мон

воо

бще

Ном

ыр

вера

тэк

пег

њо!»

«чи

ньы

осы

н»

шуд

он т

екст

ъёсы

сь

ќтё

н, —

о к

ыџе

со

шќд

тэк

шор

ысь

— к

урад

њон

эн —

кре

зьгу

рез

љи

като

н —

пы

дэст

эм-

зэ н

о вы

лысь

сэ в

ань

луон

о «в

ылћ

лыкл

эсь»

: ку

арая

нэз

— к

ыл-

азьы

сьлэ

н!..

— п

аль-

пот

онэз

, п

ин

ьёсы

з —

сяс

ька

бурд

ъёсл

эсь

но

выле

сьге

с: т

ќдьы

ены

зы!

— п

ичи

ги

нэ

гиж

ыез

, ю

аса

учко

нэз

: ду

нн

е —

юан

эдлы

куа

ратэ

м ю

анэн

вал

экто

нэз

кад

ь! —

нош

и

к п

ичи

ги

нэ

гиж

ыез

, си

нву

эз,

та к

уан

ер й

ырс

иез

чы

рты

яз,

и ч

ин

ьыез

: кы

лчи

нлы

ги

нэ

— и

бырв

есез

сям

ен —

оск

од —

соз

э н

о: с

ин

учко

н в

амен

ги

нэ!

— г

ыге

ктон

эз н

о ги

жы

ез!..

— б

ен, в

аньм

ыз

со —

џош

анлы

к: о

дћг

гин

э м

ерта

сез

азьы

н —

куд

зэ н

им

ало

баке

льш

умп

отон

.

13

ию

ля 1

983

И: С

юР

ЕЛ

А С

ЕЗ

ЬЫ

— Л

УД

СЬ

ќР

ЫН

йы

лпум

ъяса

кн

ига

ме,

ты

ны

д —

мы

нам

пи

чи д

ыры

сьты

м

122

тан

и в

ќтлу

л —

со

уйвќ

т со

кот

ьку

но

оты

н п

ыкт

осъё

сын

:п

отэ

шул

дыръ

яськ

он п

ќлы

огъ

я уй

вќт

но

ин

вис

азь

пот

ым

тэез

(ад

ями

тэк

кырњ

ан)

пы

р п

оты

саку

арая

саял

ан т

росг

ес к

ыдё

кыся

з аз

ьпал

аеся

ська

яськ

е

1983

, и

юль

КЫ

РЊА

Н Н

о Ш

ЫП

ЫТ

ЛЫ

К

и к

ырњ

а та

ны

л-ф

лей

таку

ке ш

ып

ытл

ык

безд

ыт-

буй

гам

кар

ын

чы

лкы

т н

о эр

ико

кыџе

ке

но

бусы

сям

ен —

озь

ы и

к ва

зён

эз к

адь

куар

алэн

: вак

чи

но

љог

пы

рдћ

сько

тырт

этэн

(п

иял

а ка

дь к

уара

зэ с

ётћ

з н

и)

чылк

ыт

быръ

емол

о ке

и

нм

ар н

ылп

и к

адь

ик

1983

Но

Ш И

К: К

УИ

НЕ

ТЋ

Њо

ЗГ

Ы(Т

АБ

ЕР

Е —

То

Н С

яР

ЫС

Ь)

њазы

ртон

эн-т

этчо

нэн

! — н

о эс

киз

бќрс

ьы э

ски

зэз

(сур

едэз

— о

мы

рысь

сэ)

—

џуш

ылэ

— б

урды

ны

з го

жм

алля

— н

ыры

ны

з:

буя

— т

ылс

иян

эн-к

ушен

! гож

тћсь

кеты

лси

ен-њ

азы

ртон

эн:

— т

аты

н м

он п

онн

а во

рекъ

ян г

ин

э —

кот

ькы

тын

! —

пы

дъёс

ын

ыз?

— в

ылћ

е н

о ул

ће

кадь

ик!

солэ

н а

лача

ез —

одћ

г ги

нэ:

ин

бам

— д

ауръ

ёсы

н к

уась

ми

сьтэ

мез

! —

бен

зэм

но

(вер

ало

тын

ыд)

— с

о п

есят

ай:

Ша-

гал!

19

83,

ию

ль

ЭШ

ЕЛ

Ы —

Го

ЖТ

ЭТ

ИН

ТЫ

Е

М.Ф

.

коть

ма

ке н

оЭ

ше

куке

ван

ьмы

з зэ

млы

ктэм

о-ар

лыдъ

емо-

адњи

ськи

сё б

угор

тћсь

кеке

мал

асен

— с

ин

тэм

бус

энп

ейм

ыт

пуш

кысь

џог

ись

кыса

— о

ло к

е лэ

сьты

са д

унн

еял

ан с

озэ

ик

нок

ыты

сь-к

уалд

ытс

кем

зэуч

ко —

луд

сяс

ькао

с н

о н

ылп

иос

(бен

мар

эш

шо?

— ч

алм

ем у

чкон

азь

лэн

пы

дсаз

ялан

-яла

н в

ашка

лаё-

кыдё

кысё

кеся

ськы

лото

дэ в

айы

тыса

бурд

оосм

ы)

31

май

198

4

Мос

ква,

мет

ро

НЫ

РЫ

СЕ

ТЋ

КЫ

ЛЪ

ЁС

Соо

с —

ќж

ыт

гин

э: в

екчи

изъ

ёс к

адь

кыры

маз

... —

сак

лык

— у

ськы

тон

тэм

п

онн

а —

но

сай

лась

кон

чы

ртке

млы

ктэм

— к

ыџе

ке

но

возь

дась

кон

эн:

оло

ке н

ош —

кы

скы

лыса

: «н

а»-з

э...

— л

уэ с

о ку

рон

но

ќтён

— в

остэ

м

ин

мар

кузь

ым

: ван

ь ас

лаз

муг

орен

ыз.

19

83

Но

Ш И

К —

Ро

ЗА

оС

ЛЭ

Н Б

УС

КЕ

ЛЬ

ЛУ

Эм

ЗЫ

тулк

ым

ъёс

пќл

ын

— љ

ытп

ал

123

югы

тъёс

лэн

вы

рон

ъёсс

ы —

лачм

ытл

ыко

— с

оосл

эн п

ичи

ды

рзы

...—

тон

эн —

ды

рекъ

ясь

вуж

ер п

ќлы

н —

ога

зеяс

ькы

са:

сясь

каяс

ько-

оло-

изё

...-

(зэм

гес

ке в

еран

о —

и н

т ы

я с

ь к

о):

оты

н я

ке т

аты

н...

—(ш

ып

ытг

ес н

о ш

ып

ытг

ес л

уэ —

шы

пы

тлы

к)

19

83,

ию

ль

АД

ЊоН

: ЕГ

ИТ

НЫ

Лм

УР

Т

мы

нэс

ьты

м ќ

вќл

мук

еты

злэс

ь во

рдск

ыты

са —

Поэ

зилэ

сь ш

едев

рзэ

кош

киз

горо

д ку

зяК

улон

тэм

лык:

вот

бен

сол

эн н

о ту

алал

ыке

з ќв

ќл —

Кы

лыз

нош

Шун

дыен

сур

аськ

емы

нн

о лу

лъёс

ын

м

укет

дун

нео

сысь

— и

ты

лси

яп

ыр

адск

ыса

н

о ку

зьм

аса

еги

т ва

мы

ш!..

.... —

адњ

ись

кись

тэм

пуш

трос

пќл

ын

ту

жге

с н

о ум

оез

— б

ездо

ны

сьты

зсо

лэн

— н

о ке

ма

кыст

ћсь

кись

(оло

ке

тылъ

ёсы

н)

атай

ёслэ

сь

19

83

Но

Ш И

К —

ИЗ

ИС

Ь

нош

ик

йќт

тћсь

кыса

шы

пы

тлы

кен

асп

ќртэ

мен

ыз

(оло

ке

лул

пуш

кысе

н)

......

. туж

дун

о со

мы

ны

мяр

а ка

дь...

....м

атэк

тћсь

ко...

.... н

о гы

аны

кут

ске

вож

вылъ

яськ

онэн

ыз

Бам

аллэ

н —

Ан

айлэ

н к

адь

ик.

......

пел

лясь

кыса

куи

ньл

ыко

ены

звќ

сь л

уон

лэн

......

.ом

ырл

ыко

со

Бам

алќж

ыта

к

мон

вы

лэты

лси

паз

яса

19

83,

ию

ль

та

СЯ

Ры

Сь

уно-

а ќж

ыт-

ан

ош к

узьы

мез

— я

рато

нлэ

н —

собе

ре б

еры

тско

з сы

џе б

ушлы

кен

, м

ае к

улэ

луоз

ты

рмы

тын

ы

уно

гин

э вќ

сен

: оло

нош

ачи

д н

о уд

адњ

ы —

(мук

етъё

сыз

син

йы

лтоз

ы)

—ты

рмы

тлы

кен

кад

ь и

к —

тон

эн в

уттэ

мен

ыз

со б

ерга

ны

кут

скоз

! — в

алче

яса

чалм

ем э

шлэ

сь к

емал

асьс

э лу

л ку

зьы

мзэ

но

со с

яры

сь љ

ожм

ыт

тодэ

ваё

нъё

сты

:во

стэм

лыко

(ол

о ке

тод

мет

эн в

орса

ськы

лэм

си

нм

аз)

калы

къёс

лэн

ты

лсёт

ћсь

сы о

гшор

ыез

—та

дун

нел

ы (

оло

нош

— и

нба

млы

но

омы

рлы

ги

нэ)

7

ию

ль 1

984

Ли

тва,

Дов

айн

они

с

(н

юлэ

скы

сь э

мез

ё и

нты

)

уЗ

ыР

Лы

К

Шќд

тэк

шор

ысь

: ук

ное

учк

он —

но

адњи

ськ

о со

зэ г

ин

э: т

ын

ад н

енег

ки

ыд

— с

яськ

аос

пќл

ын

.

19

83,

ию

ль

И: Н

ЫР

ЫС

ЕТ

Ћ Љ

ЫН

Ы А

РЕ

З

тон

кре

стья

н д

ыды

ез р

ембр

андт

лэн

та п

ыдъ

ёслы

вам

ыш

ъян

о п

ул в

ыж

вы

лтћ

усьы

лон

о (а

ны

каез

уз

вутт

ы а

дњы

са)

пы

десъ

ёсы

з н

о ку

асам

ын

— о

гшор

ызэ

кы

рњан

гур

ез к

ылз

ћсь

кисе

сь(т

этча

ллян

ы —

тро

сгес

, та

у ка

рон

эз т

одон

эзлэ

сь!

юрт

тыло

нэз

но

мур

т вќ

сез

вала

нэз

лэсь

)н

ош к

иос

ыз

— н

янез

бас

ьты

лћсе

сь к

адь

(озь

ы —

њы

гырт

ыло

яра

тон

эз)

коџы

шп

иед

но

ни

-вож

вылъ

яськ

исе

д «а

с и

нты

яз п

укты

тэм

ын

» ты

над

будэ

мен

ыд

124

тэрк

ы а

зяз

— б

уйга

тске

мо

нош

Воз

ьмас

ез?

та с

уред

ын

коть

ку в

ужер

пуш

кын

:(д

ыды

езлы

но

Ин

мар

лы)

ки у

жен

ыз

14

ию

ля 1

983

Ды

Ды

-Но

-Ро

За

сект

алае

зды

дылэ

н(н

ош о

тын

— к

апка

сьќ

рын

— с

оиз

тќлэ

н в

етта

ськи

сез

ты т

улкы

мъё

свы

лын

)се

ктал

аез

роза

сяс

ька

йы

ръёс

лэн

(н

ош к

орка

н а

ртэ

— с

оиз

тап

ырт

онэн

кап

чиен

ыз

выж

вы

лтћ

)

7

ию

ль 1

984

Д

овай

нон

ис

ЭП

ИЛ

оГ

: Н

уН

ы В

Ет

та

Н Г

уР

-Су

Ва

ЛК

ИЯ

пи

тырс

киз

(куп

оля

куп

олел

и):

шун

ды —

лел

юм

ай:

алел

юм

кал

еда!

-(ч

алм

ытс

ке: т

аты

н п

ыре

кырњ

анэ

— Д

’eм

яди

с:И

нм

ар П

исп

у) —

куп

оля

куп

олел

и! —

изе

— н

енег

туш

аказ

ны

лы м

ын

ам —

лел

юм

ай! —

алел

юм

кал

еда

14

ию

ль 1

984

С

увал

кия

(Ли

твал

эн ш

унды

шор

пал

дуры

з)

Но

Ш И

К а

Вт

оР

ЛЭ

Сь

мы

нам

ны

лы

Вер

они

ка (

мы

нам

куа

тетћ

ны

лпи

е) в

ордћ

ськи

з 14

ян

-ва

ре 1

983

аре.

та

кни

гаы

сь к

ылб

уръё

с тр

осэз

гож

ъям

ын

ны

лын

ым

вер

аськ

он ч

асъё

сы:

сои

н ш

утэт

скы

са к

алго

н в

акы

тэ, к

оляс

каы

н в

етта

ку н

о м

укет

ды

ръёс

ы.

Тат

ысе

н и

к —

кы

лбур

ъёсл

эн п

ичи

есь

фор

мао

ссы

но

пал

эны

сен

учк

ыса

ас

пќр

тэм

гож

тон

ам

алъё

ссы

.

21

авг

уст

1983

Бер

ыкт

ћз

Пёт

р З

ахар

ов.

Кас

им

Гал

иха

нов

лэн

сур

едэз

.

125

РаСИЛ СаБИРоВ

Сабиров Расил Яковлевич родился в г. Ижевске в 1956 году. окончил удмуртский государственный универ-ситет, филологический факультет. Преподает в школе № 100 г. Ижевска, является заместителем директора по научно-методической работе, занимается исследованиями гендерных проблем в педагогике. автор критических статей, рассказов, стихов, пьес, сказок, опубликованных в журналах «Луч», «Инвожо», «ашальчи», «Вордскем кыл». Выступал на радио. Лучшие произведения: драмы «Монгольские картины из срединной жизни», «Взлет при падении» (об ансамбле «Битлз»).

мюЛьтЕЛь татарская сказка

в степях серебряных булгар это было. там, где волнами движутся друг на друга ряды дружной ржи, где поля изрезаны красными глиняными до-рогами, по которым скачут не кони, а лошади, где путника по-прежнему охватывает особая дрожь перед встречей с громадой воздуха, воли и тайны; там, где высятся красно-зеленые холмы, которые веками вечными плачутся чистыми слезами ручьев; там, где в тени зеленых кущ утонуло старое-старое село тлянчи-тамак — жадное Устье.

рано просыпаются селяне, рано начинают день свой башкиры и татары, купцы и батраки, сапожники и пастухи, крикливые юнцы и девушки-не подыми глаз; рано будит всех красный петух, по-прежнему зовет всех мулла со своей зеленой башни из-за голубых минаретов своим длинным «ал-лах-акба-а-а-р».

все услышат. все встанут.На краю села, поближе к холмам, в старой

полуглиняной мазанке жила-была семья. Как не развалилась эта хата — родились в ней один за другим семеро братьев.

Головы у всех крепкие — в потолок упираются, ноги у всех твердые — половицы гнут. один выше другого, третий усатей четвертого, пятый сильнее шестого, а седьмой — красивее всех.

живут дружно, отца-мать почитают, а работа-ют — не ленятся: кто гусей пасет на изумрудном лугу, кто овец — в заколдованных полях, кто в огороде — кол дует над овощами, кто с отцом по базарам ездит.

Матушка с утра до вечера самоваром занята:

дымит самовар день-деньской на улице — чаю на-питься душистого всегда хочется. Нащепает себе лучинок пахучих, песню заведет, а самовар знай себе ей подпевает.

Много в доме работы, особенно женской, да женщин — одна мать.

Пришла беда — отворяй ворота.Не родился восьмой — умирает отец.Собрались братья на совет — говорят матушке:— Эх, мама, нет у тебя дочки, нет у нас сестры —

некому в доме женскую работу исполнять, некому даже балиш-пирог печь. Что же делать нам, муж-чинам? а пойдем-ка мы бродить по свету, искать верных жен да добрых сестер. Но ежели в наше отсутствие появится у тебя негаданно дочь, дай нам знать: на ворота повесь прялку с веретеном, ну а если вновь сын — лук и стрелы.

отправились в путь-дорогу сыновья. Прошли через дырявый шаткий мост над родной речкой — упал камушек в тихую зеленую воду, булькнул и разбудил пескарей-ташбашей. вильнули они хво-стом — прощайте, бра тья: много вы нас наловили, но без вас скучно будет.

испили братцы воды родниковой в красных ярах, поднялись на холмы — ах ты, боже мой, аллах всевидящий, какая красивая есть земля наша на белом свете! Какая красота — наше село родное! так бы и прыгнуть в зеленые его кущи и покататься на его ветвях золотым спелым яблоком.

Подышали родным воздухом братья и отпра-вились в неизвестную даль...

126

вот и поле надхолмное. Здесь когда-то учи-лись ездить на лошадях. Схоронятся все братья в высокой ржи, а один водит, ищет их на лошади в кустах дикой ржи. Не найдет сразу, так ничего и не видно, кроме острых ушей лошади посреди рыжего поля. Но лошадь сама ищет, хруст боками наводит — видно, давно поняла она эту игру и сама с людьми играет. вот мордой показывает, где притаился лазутчик... да всаднику уже не до игры — больно ему нестерпимо, ходят под ним ходуном кости, как жернова на тагермане-мельнице. тут из-под самой головы лошадиной выныривают братья и кидаются в стороны, хохочут, а лошадь другого, затаившегося тычет теплыми ноздрями в шею...

Что-то будет впереди?охватила братьев дрожь, пошла по телу гусиной

кожей. да головы их крепки — не одолеть плохой душе, да ноги у них тверды — отшагают не одну версту. Много нас, братьев, ничего не страшно.

Ушли братья. точками малыми вдали чернеют, да и те уже скоро растаяли. всплакнула мать над холодным самоваром. Прогоготали гуси, пробле-яли голодно овцы.

Горе и радость пришли в дом вместе.Батюшка — умер. Болен был с самой войны.а Зайнаб разродилась дочерью.оправившись, повесила на ворота по уговору

веретено с прялкой.а по соседству жила одна девица. Странная:

на улице со всеми здоровается, да, оглянувшись, смеется втихую вослед; в колодец иной заглянет и слова какие-то нашептывает, а поутру зайдет в конюшню, коню в самые глаза посмотрит, и отшат-нется конь; рассветным утром в поле диком травы насобирает да ночами темными взвары варит; в сумерках кричит у себя на дворе диким зверем, так что сами звери хоронятся, не откликаются; в мечеть не ходит, далече ее обходит.

жила она в доме совсем одна, родителей похоронила. а еще говорят, что совсем малыми младенцами умерли все ее братья, которых было числом семь. Ну а она — последыш, Ханисой ее звали.

только увидела Ханиса на воротах прялку с веретеном, не по-хорошему зажглись глаза ее. Ночью взобралась на ворота и поменяла веретено на лук и стрелы. Смотрит наверх и смеется тихо и злобно.

возвращаются братья издалека. Поистрепалась одежда на них, сапоги разбиты. дошли до моста, в реке родной помылись, как в бане. Крапивы ранней нарвали — наварим ош-суп сегодня! На ташбашей взглянули серых — дождетесь вы, всех выловим! и отправились через камни-валуны вверх, пере-улком, по самому пару от чернозема, который поднимается привычно к родному дому.

видят — на воротах не женские предметы: лук со стрелами висят.

так и не зашли в дом, не обняли мать и, огор-ченные, развернулись да тем же путем спустились, крапиву в воду бросили. Плеснули хвостами таш-

баши, наделав кругов по сизой воде, дымящей утренним паром.

а мать новорожденной имя дала — Мюльтель. дочка не по дням, по часам растет. Голубоглазая и черноволосая, стройная и ладненькая, как деревце одинокое в поле желто-зеленом.

Матери — помощница во всем: и в доме при-берет, и за скотиной приглядит, и самовар ко времени поставит, и тесто пахучее замесит, и хлеб добрый испечет, и по воду студеную сходит.

да вот с соседкой Ханисой сдружилась. Как-то соседка говорит Мюльтель:

— Эх ты, девка деревенская, живешь-живешь, а ума-разума не набралась до сих пор. Неужто не знаешь, что мать твоя тебя обманывает и всего тебе не говорит. ведь у тебя братья есть, да еще и семеро: один лошадинистее другого, третий лобастее четвертого, пятый хохластее шестого.

— Э, соседка, да откуда братья у меня, да еще семеро? Не белены ли с луга объелась невзначай?

— Не веришь коли — у матери спроси. вечерком синим спрашивает тихонько Мюль-

тель, вынимая душистый хлеб из печи:— Мама, а, мама, верно, что есть у меня братья

родные? Если есть — где ходят-скитаются, в дом родной не ворочаются?

Молчит матушка, слово не обронит. Бежит Мюльтель к соседке:

— Нет у меня никаких братьев, обманула ты меня! Ни одного нет, не то что семерых.

— раз так, вели-ка матери своей наварить каши пшенной, а пшено-то, пока горячее, ты, не будь дурой простоволосой, наложи-прижми к груди ей, обманщице старой — так она вмиг всю правду тебе о братьях расскажет, ничего не утаит из-за боли.

Побледнела Мюльтель, посерела лицом. Повер-нулась спиной, а соседка ей вслед слова какие-то нашептывает.

вбегает Мюльтель, не своя будто, в дом к ма-тери и кричит с порога:

— Мамка, есть хочу! Свари мне живо каши пшенной!

Подивилась немало матушка, но смолчала, принялась кашу варить.

— Нет, не хочу каши твоей пшенной, деревен-ской. Сколько можно лопать ее, да еще с отрубями.

— а чего же ты хочешь, доченька?— Хочу... хочу сладкого и нежного, как в

детстве, хочу... грудь твою вновь попробовать, вспомнить вкус детства, когда ты меня любила... по-настоящему.

Что делать? Матушка берет ее на руки, как прежде, и к груди привычно приставляет. а та, момент улучив, сует к груди материнской миску с горячей кашей, как велела соседка Ханиса. Нет, не пожалела мать, глаза только спрятала.

— так есть у меня братья или нет?одолела сила грубая матушкину слабость и

доброту:— Есть, есть у тебя братья, семеро их народи-

лось, один здоровеннее другого. только далече

127

они — нашли, видно, давно себе сестру и домой не ворочаются.

Мюльтель вновь бегом к соседке-злыдне:— Есть, есть у меня братья, семеро их.— Говорила тебе. раз так — надо теперь найти

их. вели-ка матери сладить тебе арбу-ветер, вели, чтоб купила в базарный день кота, пса и петуха, — и отпра вимся тут же в путь.

делать нечего — матушка арбу-ветер в путь-дорогу собирает, но животинушек на базаре не торгует, а просит взять своих, со двора.

вот и мост шаткий проехали, валуны на солнце играют, крапива цепляется за ободья колес. вы-нырнули они из черноземного пара, взлетели на холм и пустились красной дорогой, мимо ржаного поля, в долину, что встретила их желтым солнцем и синим небом. Что-то ожидает их впереди?

Едут, песню поют:

Легкокрылая арба, ты примчи скорей туда, Где заждались усачи, Наши братья-силачи.

Пес наш верный,Лай, чтоб СерыйНам коня не напугал. Кот, мяучь на всю округу,Позови себе подругу да мышей не пропускай.

Звонко-тонкий наш петух,Гребешок чтоб не потух, Пой, встречай рассветный час,разбуди пораньше нас.

Легкокрылая арба,Мчи ты нас скорей туда,Где горюют усачи Без сестренки, силачи.

Едут так: колеса не скрипят, мчит арба-ветер легче воздуха, летит, покачиваясь.

Пес-эт лает: ор-ор-ор — волк не подойдет.Пси-кот мурлычет: мырау-мырау — из кустов

повылазили кошки-подруги.Этеч-петух горло дерет: ки-кри-кук — и солнце

даже чуть пораньше встало.Мчатся, и только тонкая пыль дымится позади

и падает искорками на красную дорогу с зеленой каймой. волны бегут по полю, играют в догонялки. Когда же братья соберутся, чтоб сыграть в прятки во ржи?

Мчатся день, мчатся ночь. видят: озеро-куль впереди синеет. остановили арбу-ветер.

— искупаемся, — предлагает Ханиса.— Нет, что-то не хочется, да и после бани я. дальше едут. вновь песню поют, а животинушки

подпевают:

Легкокрылая арба,

ты примчи скорей туда,Где заждались братовья,тлянч-тамака сыновья.

длится день, длится ночь. Петух своим ки-кри-кук всех будит. видят: снова озеро-куль впереди зеленеет.

Соседка вновь купаться зовет. Согласилась Мюльтель на этот раз. искупались, и говорит ей подруга:

— а кто из нас дольше под водой пробудет?Мюльтель — под воду. а Ханиса нашептывает

что-то, глаза разгорелись не по-доброму. держит-ся Мюльтель под водой как может. а подруга в то время — на берег, в платье Мюльтель одевается да на арбу садится. Забились животинушки в угол, притихли. Пока нет хозяйки, злыдня песню пытается запеть, арбу тронуть. да песня не вы-ходит — один хрип да сип, арба тоже ни с места, упрямится. Петух не поет, кот не мяучит, пес не ворчит. разом выскочили из арбы да к воде зеле-ной. вынырнула их хозяйка, видит такой оборот — заплакала. Пришлось ей надеть чужое платье. тут только и поняла всё мюльтель. Обманом за-манила ее соседка-злыдня в арбу, в путь далекий.

делать нечего — взяла на руки дрожащих животных и села на задок арбы. тотчас арба оживилась: завертелись-замелькали колеса ее, зашуршала солома на дне, заскрипели поручни деревянные. Поднялась арба, подхватил ее ветер, очнулись животные — замурлыкали, залаяли, за-кукарекали.

Летит-свистит арба. Пыль несется позади и ложится звездами на красную дорогу с зеленой каймой... и урман-лес позади. далеко залетели, в даль неведомую.

Но вот наконец и добрались до братьев. живут они общим домом. возвели из бревен толстых, из доброй сосны. только по-прежнему женской работой заняты: кто тесто месит, кто картошку чистит, кто по воду ходит, кто самоварный дым по двору пускает. видно, балиш готовят. Увидели арбу, гостьям обрадовались. Смотрят: одна из них в одежде, что только мать сшить могла и узором особым украсить. Признали в ней сестру свою — на руки взяли, в дом бережно внесли, посадили на почетное место, не знают, как еще угодить.

а на другую — Мюльтель — даже толком не взглянули, так у дверей и оставили стоять.

вечереет. Спать пора. Ханису уложили в гор-ницу, покрывалом задернули кровать — спи, се-стренка. Мюльтель легла у самых дверей.

Ночью будят ее, велят лошадей напоить.вышла во двор Мюльтель — в арбе ее животи-

нушки: петух кукарекнул чуть слышно, кот мурлык-нул радостно, пес по-доброму заурчал: ор-ор-ор, и мы с тобой к водопою.

Месяц-Луна на небе. все видно как днем. все в серебряном свете. Повела Мюльтель лошадей к реке, поит их, песню поет:

128

Конь каурый — старшего.Конь гнедой — второго. вороной — у третьего. Сивый — у четвертого. в яблоках — у пятого. Серый — у шестого. Белый — у седьмого.Каурого, гнедого Напою водою чистою.вороного, сивого Серебряной водою. Серого и в яблоках — Золотой водою. Белого — любимого — Смешанной водою.

Поит лошадей. Пьют они охотно, не отрываясь. Кот позади трется у ног, петух на плечо взлетел, потихоньку квохчет, собака песне подвывает.

Светит луна полнощекая, серебро-кумеш сеет по свету.

Смотрит Мюльтель на нее, поет ей песню:

ой, Луна, Луна красавица, Повернись, взгляни назад, видишь ли околицу, там ли матушка Зайнаб?

Луна смотрит вниз полными глазами, водит щеками по сторонам, отвечает:

вижу матушку твою, У крыльца маячит, Прижимает к сердцу ключ. По тебе все плачет.

Ключ серебряный блестит, издалека видно. Губы шепчут: «Где Мюльтель? Не увижу, видно».

Услышала это Мюльтель, зарыдала. Слезы за-капали тяжело в камыши.

выходит в ночь серебряную младший брат — коней проведать. и слышит он необыкновенные звуки. вновь раздается плач и песня Мюльтель. Бежит братец в дом братьев будить. теперь все внемлют жалостной песне.

Каурого, гнедого Напою водою чистою...Губы шепчут: «Где Мюльтель? Не увижу, видно».

Послушали братья Мюльтель и просят расска-зать про свою беду. она все им поведала.

Братья обрадовались несказанно, подхватили ее на руки, понесли в дом. обманщице подают в собачьей миске ош-суп. та и ухом не повела, съела

да еще и крякнула от удовольствия.в другую ночь отправляют Ханису поить ло-

шадей.Подходят лошади к воде — не пьют, лягаются,

кусают друг друга. и луны нет на небе.тут-то семеро братьев и поняли, кто их сестра,

а кто злыдня-обманщица.Говорят ей:— тебе конский хвост дать или молотилку для

зерна?— Как скажете, мне все равно. и молотилка

хороша — из нее зерно есть можно, и хвост не-плох, чтобы в чистом поле скакать.

Подивились братья, посадили обманщицу на молотилку, прицепили хвост позади да и дали хорошенького пинка — гуляй себе на просторе.

возвращаются домой семеро братьев, с ними их сестра. животные в арбе радостно лают, мяучат, кукарекают. родина близка. вот и ржаное поле, красные холмы с ручьями, мост ветхий, речка из-вилистая с добрыми ташбашами. Поднимаются переулком, вдыхают пар от чернозема — эх, хо-рошо на родине. Мать плачет, теперь от радости, ключ в руках сжимает.

Поженились вскоре все братья. Сестру холят, матушку поят-кормят, сами живут-поживают — бо-гатеют с каждым днем. Мюльтель по-прежнему за водою к ручью ходит. Пройдет мимо валунов — ля-гушки радостно ее встречают, ташбаши хвостами плещут, крапива к ногам жмется, остерегается.

Зеленеет все больше село. ветвятся его кущи, из которых выглядывают бока голубых минаретов.

Колосится по-прежнему рожь, волнами пере-ливается. Бегают в них дети бородачей-усачей, дети самой Мюльтель.

Не лить больше слез старой Зайнаб, поумнели ее дети.

129

Морозов Василий Николаевич родился 11 июля 1958 года в д. Новая Казмаска Завьяловского района. После художественной школы г. Ижевска учился в Палехском художественном училище (1975-1978), затем в Казанском художественном училище (1978-1982).

Педагогическую деятельность начал в 1982 году в ДШИ № 9, а с 1996 года работает в Республиканской школе-интернате искусств заведующим секцией художественного отделения.

Его ученики являются победителями многих международных, республиканских и городских конкурсов. Выпускники мастера затем с легкостью поступают в вузы Российской Федерации, более 80 выпускников продолжают профессиональное образование.

Морозов Василий Николаевич успешно сочетает преподавательскую работу с творческой деятельностью. он — талантливый художник — график, им проиллюстрировано около 20 книг для удмуртских детей. За серию книг «анай кыл» (издательство «удмуртия») в 1996 году удостоен звания «Лауреат Государственной премии удмуртской Республики».

Морозов Василий Николаевич активно участвует в художественной, выставочной деятельности, явля-ется участником многих всероссийских выставок: «Большая Волга», «Именем твоим», «Россия-10» и т.д.

В 1997 году за выдающиеся успехи в творческой деятельности по представлению Союза художников удмуртии Морозову Василию Николаевичу было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств уд-муртской Республики».

морозов Василий Николаевич — художник-иконописец; в 2000 г. под его непосредственным руковод-ством был расписан храм Святителя Николая в селе Якшур-Бодья.

С 1995-2003 г. — он являлся членом правления Союза художников Удмуртской Республики, где отвечал за детское и молодежное творчество, мастерские.

С 1993-1998 г. — член правления молодежной организации «Шунды».С 1993-2004 год — активный организатор и преподаватель детских лагерей «Шундыкар».С 2001 г. — председатель профсоюзного комитета Республиканской школы-интерната искусств.Василий Николаевич проводил семинары на тему «Этнофутуризм в детском творчестве» в г. тарту,

Эстония, и в селе Завьялово удмуртской Республики с тематикой «Егит дунне».Морозов В.Н. вносит большой вклад в дело развития изобразительного искусства, национальной куль-

туры, и в дело воспитания подрастающего поколения.

ВАСИЛИй моРоЗоВ

130

131

132

Имя Заслуженного художника России, народного художника удмуртии Петра Васильевича Ёлкина неразрывно связано с развитием национального искусства удмуртии и России в целом.

Петр Васильевич шел к с своей заветной цели — служению искусству, пройдя большую творческую школу. Это — институт, далее творческая мастерская Академии художеств СССР в москве под руковод-ством известных мастеров живописи, академиков братьев а.П. и С.П. ткачёвых.

П. Ёлкин одинаково успешно работает в разных жанрах живописи, графики. Хотя через все его твор-чество как своеобразный лейтмотив проходит обращение к образу человека. Это простые труженики села, хлеборобы, рабочие, интеллигенция. Есть жанровые картины, в которых ощущается глубокая вдумчивость художника, философский подход к проблемам бытия, чувство своей эпохи. Немало в творчестве П. Ёлкина тонких по цвету, настроению пейзажей, сочных, удачных по композиции натюрмортов. Во всех работах художника чувствуется своеобразный национальный колорит, огромная любовь к своей малой родине, искренность, высокий профессионализм. Все это вместе рождает глубокое самобытное искусство.

особой интересной страницей в его творчестве стали графические работы, сделанные в удмуртии и за рубежом. Искусство П. Ёлкина давно уже стало достоянием не только удмуртского, но и зарубежного зрителя.

однако, не только как живописец, но и как человек и общественный деятель, П. Ёлкин оказал и ока-зывает большое влияние на развитие и становление художественной культуры республики.

ПЕтР ЁЛКИН

Благодарение великому земляку П.И. чайковскому.СШа. Бостон. Песня.

133СШа. Бостон. Песня.

Вьетнам. Залив Халонг.

Президент Намибии Сэм Нуйома. Из серии «удмуртские женщины». ангола. ангольская женщина.

танзания. Масайка.

танзания. Набережная Дар-Эс-Салама.

134

СЕРГЕй оРЛоВ

Родился в 1957 г., живописец, график, педагог. один из лучших художников российской провинции. Живет и работает в Удмуртии, г. ижевск.

Закончил московский художественный институт им. В.и. сурикова. В 80-х годах занимался перфор-мансом и инсталяцией.

В настоящее время работает в области живописи и графики.

Работы экспонировались в москве и за рубежом. Выставка «Угрикультура — 2000». Хельсинки. Фин-ляндия.

В его творчестве гармонично пересекаются языче-ские, христианские и буддистские культурные тради-ции. начиная с 2001 года, вместо краски использует приготовленную и освященную монахами святогор-ского монастыря глину разного цвета.

135

136

Пёт

р Ё

лки

нлэ

н с

уред

эз.

137

Я родился 16 сентября 1892 года... радость по моем рождении была великая. Семья ликовала. отец с радости купил четверть водки-сивухи, созвал несколько дружных соседей — и пошла пирушка. Пили все. дед, Кедра александр, был неописуемо рад рождению внука от третьего сына ивана. и сам иван жаждал давно сына, потому что все дети до сего были женского пола, и те умирали, прожив два-три года...

Меня окрестили 20 сентября и назвали дмитри-ем. Кресным отцом был иван Степанович тугбаев, племянник моей матери. Говорят, за ним нарочно съездили в деревню идзи за 17 верст.

Хозяином в семье был мой отец, 32-летний, в год моего рождения, мужик. другими членами семьи тогда считались дед, бабушка, мать и сестра Надя. отец был крутого нрава, забияка, вечно угрюмый и довольно грубый. в детстве, говорят, он ни с кем из товарищей не мог сойтись, всеми был отталкиваем. С малых лет он приучился ямщичать. Приходилось постоянно быть при лошадях: чистить, кормить их, впрягать и выпрягать. Проезжающих в то время было очень много. Главная же работа была — возить почту. в те годы возили так называемую «золотую казну» из Сибири в Казань. рассказывают, настоль-ко по времени много проезжало по Сибирскому тракту, что нельзя было перейти улицу женщинам, идущим по воду на ключ.

отец в то время был уже забубенная голова, ка-кими бывают обыкновенно все ямщики. За это его не очень-то уважали в нашем селе, а девушки, говорят, отгоняли его от себя. очевидно, он сойтись ни с кем из ближних девушек не мог: никто бы из знающих его не пожелал выдать за него свою дочь. Поэтому-то пришлось ему взять жену из Святогорской волости, деревни ыбытдура, из рода уля семьи Кондрата...

По рассказам стариков, на месте нашего села раньше никакого поселка не было. Село игра по-явилось, когда переселились сюда, на Сибирский тракт, с проведением его здесь, из Кузейлуда, находящегося в версте от тракта, а от нынешнего села в двух верстах. Следы былого жилья там еще остались; именно — заметны места бывших некогда конюшен. Лошадей поить водили оттуда в нынешнее Кедра Пышты, а в то время называвшееся Покчи Шур. а на крестины и хоронить своих ближних во-тяки из Кузейлуда принуждены бывали ездить в села Полом и Чутырь, далеко отстоящие от Кузейлуда...

К роду Эгра принадлежала в Кузейлуде семья Мадэя, а Мадэй является моим прапрадедом. Называли его все Мадэем, хотя и дано было ему христианское имя Семен. Когда Семен умер, все же повезли его в Чутырь и похоронили его там, а не на вотском кладбище Шайгурезь.

У Семена было два сына: Буянь Савка и Кедра

Егор. Буянь умер, не оставив наследников, а у Егора было четыре сына: Гавриил, александр, трофим и акмади-андрей... александр имел троих сыновей: Ефима, андрея и моего отца ивана...

Кедра Егор искусный пчеловод. Надо заметить при этом, что он не знал русского языка. Когда ему было еще лет 16, проезжали через Кузейлуд русские купцы и остановились у Мадэя. в избе, предполагается курной, не с настоящей печью, остались как-то Егор да купцы. Ну, вот купцы и предлагают Егору одну чашку кедровых орехов. Егор не смеет взять у них и отказывается, конечно, жестами. Купцы поели и вышли во двор. а Егор меж тем развязал мешок и стал полными горстями пересыпать орехи из мешка в карманы. Как раз в это время входят купец и Мадэй. Правда, купцы ничего не сказали, им не жалко было орехов, но все же стали смеяться над Егором и прозвали Ке-дра-Пушмульы (орех). Это прозвище так и осталось за ним на всю жизнь, и всегда обыкновенно к его имени Егор присовокупляли «Кедра». Его потомки тоже стали называться Кедра...

осенью 1899 года меня отдали в церковно-при-ходскую школу учиться. У меня давно было желание учиться. Любовь к грамоте во мне развивалась в то время, когда у нас на квартире стояли ученики. Часто я прятал их книги с картинками, нередко и рвал, чем доводил учеников до слез. Но они боялись об этом сказать родителям, отчего я остался безна-казанным. Я смотрел, как они пишут на грифельной доске, а наедине вытаскивал из сумочек их доски и грифеля и так усердно чертил и выводил каракули, что от проделанных трех-четырех вычурных фигур грифель ломался на несколько частей. тогда я принимался водить по доске ножом или жестянкой, отчего образовались на доске овражки и бороздки...

Наступил, наконец, и желанный день. отец повел меня в школу. На случай обеда в школе я захва-тил ломтик ржаного хлеба и засунул его за пазуху сукмана. до школы от нас далеко. По дороге я за-бегал вперед отца; вспомнил, что идем в школу, и мне отчего-то становилось жутко, я шел уже тихо и смирно рядом с отцом. в школе меня окружили ученики и с любопытством глядели на меня. Учителя еще не было, но он недолго заставил себя ждать. он подозвал меня с отцом, записал в журнал мое имя и фамилию. Надо заметить, что он не хотел при-нимать меня из-за малолетства, хотя я был уже как раз в том возрасте, в каком и принимают именно в начальную народную школу. Мне шел седьмой год. отец просил, чтобы он принял меня, но с условием — будет допускать меня в школу тогда только, когда уверится, что я не отстаю от товарищей, годами

дитя больного векаавтобиографическая повесть

КЕДРА мИТРЕй

138

гораздо старше меня...отец ушел, а меня учитель посадил за парту.

Первый урок прошел, подали звонок, ученики вышли из классов. Многие новички подумали, что распускают домой, наскоро оделись, а некоторые просто срывали с гвоздей свою одежду и бросились на улицу. Я также ошибся. думая, что это обед, я вынул из пазухи принесенный ломтик хлеба, не-множко отломил и стал откусывать. в это время ко мне подошел старший ученик — родственник — и сказал, что в перемену есть воспрещается, и объ-яснил, что обед еще не наступил, что это только перемена. Я опять упрятал хлеб. обед принесла мне в школу Надя: молоко в кринке и хлеб. обедать мы пошли в приемную учителя. Но та беда — у нас не было ложки! Учитель, однако, узнав об этом, по-дал нам деревянную ложку. Я принялся есть. Надя сидела со мной и разговаривала, расспрашивала, как я учусь. Я на этот раз поел очень мало — чуть не все молоко Надя унесла домой.

Ежедневно я ходил в школу и уже не был от нее отставлен. Переходил каждый год из отделения в отделение, дошел свободно до четвертого от-деления.

Проучившись четыре года в церковно-приход-ской школе, нужно было сдавать экзамены. Но вот в том то и дело, что меня к ним не допустили. Причиной тому являлось мое малолетство: мне шел одиннадцатый год, а сдавать можно лишь двенад-цатилетним. Что ж, пришлось ходить в школу еще один, лишний, год...

окончив курс церковно-приходской школы, одну зиму я пропустил, нигде не учился. Правда, отец думал отдать меня дальше учиться. так, он мечтал отвезти меня на какую-то ферму, а потом в сель-скохозяйственную школу! однако ехать мне туда не хотелось, так как отец говорил, что это учебное заведение находится далеко, и, кроме того, оттуда не будут отпускать домой в продолжение четырех годов. решено было отдать меня в двухклассное училище.

Пока, до уборки яровых хлебов, меня не повезли в Зуринское село, где находилось училище, и это дело отец откладывал до покрова пресвятой бого-родицы: тогда, говорил он, кончатся все полевые работы. Но после покрова уже туда не принимали, и пришлось дотянуть одну зиму не за партами с книгами, а на гумнах с молотилками...

1 сентября 1905 года меня с одним товарищем по школе р-вым и. мать последнего повезла на паре лошадей в село Зуру. Явились здесь к заведующему двухклассным училищем. он проэкзаменовал нас. Спрашивал меня по закону божию «о чудесном насыщении пятью хлебами пяти тысяч человек». По арифметике были даны задачи на все четыре действия над числами до миллиона. Мною задачи были решены легко и скоро. р-в иван, сидящий рядом со мной, бился над задачами, а ответы у него все же получились неверные. он по-видимому, старался списывать у меня, но тоже неудачно. Я был принят, р-ву приходилось ехать обратно. Мать его упрашивала учителя всячески, но тот долго не при-нимал и только впоследствии, когда надоели ему

упрашивания этой женщины, решился принять, при этом заявил, что принимает с условием: если на первых же уроках окажется хорошим учеником, то останется в училище, в противном случае не будет допущен к посещению уроков...

жили мы в тесном помещении, около 40 чело-век, можно сказать, чуть не в подвале. и столовая, и спальня — была одна комната. По краям были устроены широкие нары, где спали ученики, кормя собою массы паразитов: клопов, вшей, блох; по-средине стоял длинный черный стол, за которым ученики читали книги, писали, а также обедали и пили чай. После обеда обыкновенно дежурный ученик сметал со стола остатки, но нередко случа-лось, что не успеет дежурный убрать, как придет сторож мести пол, увидит, что со стола не убрано, да метлой прямо и проведет по столу, все сразу и уберет, соблюдая безукоризненную, в обратном смысле, чистоту.

обед готовили сами ученики. Начистят утром картошку, насыплют немножко ячменной крупы, положат кусочек мяса в горшок, нальют воды до краев,— остается только поставить в печь горшок, что делает сторож в отсутствие учеников,— и суп готов к обеду. иногда варили кашу. Последняя от-личается от первого только тем, что больше насы-плешь крупы, иногда и картошки не положишь. вот и обед! довольно было с нас и одного блюда — не очень-то прихотливый народ. для разнообразия в некоторые дни пекли картошку и удовлетворялись ею целый день. Спали мы на тоненьких войлоках, которые нисколько не защищали наши ребра от не-ровностей нар. Но ведь мы не нежились!.. Сторож имел важное значение — он шалящих наказывал кнутом, а случалось, иной раз ударит палкой по голове. Ничего, народ терпеливый, да выносливый. За эту трудную работу, за эту тяжелую обязанность он очищал наши горшки, оставляя в них ровно по-ловину каши, не оставлял без внимания и мясо.

во второй год моего обучения в двухклассном училище во мне произошла чрезвычайно большая перемена, последствие которой до настоящего вре-мени — без видных изменений. Если представить меня до этого времени и в последующее за этим моментом время, то тут прямо встают две крайние противоположности, отделенные весьма глубокой пропастью друг от друга, резко отличающиеся одна от другой. до сего времени я был беда какой набожный. Не ошибочно будет, если скажу, что был фанатиком. Стоит только вспомнить, как мы молились, бывало, с андреем Малых (товарищ по школе) по вечерам перед тем, как ложиться спать. иной раз читаешь, бывало, по семь раз с начала до конца все молитвы. да как еще умилишься душой, сознаешь себя грешником и искренне каешься в своих дневных поступках, стараешься припомнить их, боишься кабы не пропустить какой-нибудь по-рок. Еще фанатичнее были мои поступки в обще-житии, до святок. тут же я старался соблюдать все посты, даже установил для себя особый пост в по-недельник, изнурял себя нарочно плохой пищей и чисто аскетическими примерами: ночью, когда все товарищи спали, вставал с постели, тихо, чтобы никто не проснулся, спускался с нар, опускался на

139

колени и, бия себя в грудь, проливая горячие слезы, молился в углу, где находилась икона, но которой в темноте не было видно. товарищам, относящимся непочтительно к святыне, я отвечал отношением презрительным и вместе с тем негодующим.

Набожность перенял я от родителей. особенно фанатична моя мать; она любит ходить на бого-молье и очень сожалеет, что не приходится ей по-сещать святые места. она, однако, предпринимала уже два странствия (а нынче было и третье). одно странствие было сделано со мной вместе.

Моя набожность, как я выразил уже выше, про-должалась только до святок, и после них произошел переворот. тогда я перешел из одной крайности в другую. да, я ударился в другую крайность — стал настоящим атеистом; смеялся сам над собой, над своими аскетическими выходками. Ничего свя-щенного для меня не существовало; молиться я больше и не думал; весьма бывал недоволен, когда заставляли идти на церковные службы; издевался над людьми набожными; о постах и речи не могло быть: строго соблюдавший до сего времени все мельчайшие посты, я ел молоко и свинину в великий пост. до этого я был доведен помощником учителя.

втроем из товарищей мы идем, бывало, к этому учителю и проговорим целые дни на излюбленные темы о религии и политике, и никак не наговоримся.

«Как все просто, а я до сих пор находил таин-ственным все это. теперь я только прозрел и вижу ясными очами в настоящем»,— мыслил я.

Свои новые взгляды я выражал явно. Помню: раз в училище читал какую-то книжечку божественного содержания и, прочитав одно предложение либо фразу, издевался и осмеивал автора книги. Это делал я перед учениками и ученицами. они от моего нахальства и кощунства вознегодовали и глядели на меня как на «безбожника»...

вторая сторона, о которой я тоже упомянул выше,— это сторона политическая. в ней, в свою очередь, произошел тот же переворот, что и в от-ношении к религии. и здесь, как и там, я ударился в крайность, противоположную первой. У того же помощника учителя К. я брал наряду с книгами, отрицающими божество, и книги политические, отрицающие монархию.

Не встречаясь доселе с подобными книгами, я был иной, т.е. государя-императора считал чуть не помощником бога, которому необходимо под-чиняться беспрекословно, служить ему верой и правдой, никого и ничего не жалея, жертвовать ради его блага даже своей головой, за это будет награда на небе; нужно повиноваться поставленным от цар-ского имени лицам, ни в чем им не противоречить.

Не то встретил я в брошюрках. тут святость, признаваемая мною, было оплевана; я стал сам плевать на нее. Правда, тут было одно подражание, я не мог по-настоящему управлять собой. все же я сознаю, что и хорошего много получил от этих книг. Крайность в вышеописанных взглядах несомненна, а правду найти трудно...

«Каков поп, таков и приход»,— говорит посло-вица. она применима и в школах. Можно ее пере-править и так: каков учитель, таковы и ученики. опираясь на пословицу эту, гораздо здравее было

бы судить об учениках, предварительно рассмотрев учителя,— но я навряд ли охарактеризую учителя безошибочно, так что и опасаюсь приниматься за это.

Учитель сам ходит в церковь редко, а учеников обязательно заставляет ходить, причем для про-верки, кто был в церкви и кто не был, велит при-ходить в училище. во время службы он занимается домашними делами. Никогда не пойдет, бывало, он к службе церковной, если есть заказы на починку и лужение самоваров...

После экзаменов в двухклассном училище мы, человек пять-шесть, остались в классе писать прошение; одни писали в вятскую фельдшерскую школу, а другие — в Казанскую учительскую семи-нарию. Я был в числе вторых.

Я написал прошение по образцу, данному мне учителем, но не отправил его тогда же, так как не были готовы наши свидетельства, и прошения мы все оставили у него. в день вознесения мы с ма-терью поехали в Зуру получать мое свидетельство, а кстати, и прошение отправить в Казань, почтовая же контора как раз в Зуре.

Пакет был отправлен. в скором времени я полу-чил ответ из Казани и сведения для поступления в семинарию. На петровках поехал в Зуру к учителю готовиться у него; он говорил, что без подготовки не выдержать экзамены...

в училищном общежитии жило нас несколько человек. Кроме меня, в Казанскую семинарию готовились еще двое. два ученика готовились к поступлению в вятскую фельдшерскую школу. Был еще один, намного старше нас, он желал поступить в Бирскую учительскую семинарию...

во вторник (число не помню) я пошел из Зуры пешком домой. На другой день мне предстояло уехать. родители были в поле. Я отправился к ним и весь тот день жал с ними. Мать вернулась домой раньше, тотчас после захода солнца: она должна была приготовить провизию мне на дорогу, одежду и т.п. С отцом и сестрой Надей втроем мы жали долго. Когда вернулись с поля, на столе было уже все готово — и чай и ужин. Самовар от горячих углей шипел во всю избу и, как паровоз, испускал непрерывные струи пара. вечер прошел тихо. Я спешил лечь пораньше в постель. Заснул после всех. Слушал, как возилась мать с посудой, мыла и расставляла на полках в шкафу. Когда все стихло, я подумал: «вот последний раз сплю в родной избе, а с завтрашнего дня неизвестно — где и как...» Проснулся и все с тою же неотступной мыслью о поездке в неизвестные мне доселе места.

в этот день наша семья встала раньше обык-новенного, когда было темно не только в избе, но и на дворе. раньше всех встала мать и принялась за стряпню. Через некоторое время все сели за чай. После чаю я расстался со старшей сестрой и братом александром; они не могли ждать моего выхода из дому, потому что нельзя было терять время в такую страдную пору, какая была тогда; к тому же наша семья маленькая и рабочих рук мало. отец за ними же вышел из избы. он отправился на луга искать лошадей. Я ходил по небольшому садику, состоявшему из черемух и рябин, посажен-

140

ных мною же. При посадке эти тенистые теперь деревца были худенькими, маленькими. С грустью смотрел я на каждое деревцо, как бы прощался с ними, все ровно что с живыми существами. За мной ходила маленькая сестрица Фекла, любящая меня, и разговаривала со мной. отрадно было слушать ее лепет. около восьми часов утра мать была сво-бодна; ранний обед тоже был готов. Мать позвала нас, и мы втроем сели обедать...

Настало время прощания с домом, матерью и сестрицей. Предварительно помолились перед образами, причем мать по-вотски испрашивала мне здоровья, счастливого пути и достижения цели не только у бога, но и у умерших, как делают это язычники. Мать была печальна, из глаз ее катились слезы, но она старалась скрывать их от меня. На-конец, когда мы вышли в сени, мать еще раз бла-гословила меня и я расстался с нею и сестрицей.

Удивительно, такой плакса, каковым я был, и не думал плакать при расставании. думаю, это от-того было, что имел чрезмерное желание учиться — быть на стороне, и свыкся в должной степени с этой мыслью. Когда я прошел угол избы, мне еще слышен был плач матери,— мне стало грустнее, тяжелее. выйдя на улицу, я встретился с соседкой, идущей по воду. Есть у вотяков поверье: встреча с женщиной, да притом с пустыми ведрами в ее ру-ках — не к добру. Мне сразу пришло в голову оно, и подумал я с трепетом и некоторым ужасом: «Эх, видно, несчастье какое будет со мной или в семи-нарию не поступлю». Я распрощался с этой бабой. Больше никого на улице не было. взобравшись на возвышение в конце села, я повернулся к нему и долго не мог оторваться.

Подо мной снизу стояло родное село игра. оно небольшое, но дорого мне. С виду мало прелест-ного, но, собственно, для меня оно красивее всех других сел, много прелести у него особенной, ему только свойственной.

вот на конце улицы старые, дуплистые, рослые березы; под ними перед сенокосом собирается молодежь, водит хороводы, играет в горелки и тому подобное. Шум, гам ребячий, звуки гармоники, разудалая песня, а чаще хоровое пение. русских нет тут, но поют большею частью русские песни: «александровская береза», «Полна, полна, моя коробушка», «По улице мостовой» и другие; редко слышатся вотские.

За березами стоят избы; там начинается улица. а вот и наш дом! там, может быть, все еще плачет моя мать, а то, утешившись, принялась за стряпню, но по временам снова кольнет ее, и слезы капают из глаз. С ней рядом стоит Феклинька и сочувственно глядит матери прямо в глаза.

— Нэнэ, љог-а бертоз митрей Кузонысь?— Љоген уз берты со, нылы.Правее от избы — амбары, клети, еще правее

— конюшни, каретник, рядом с ним куала. в бы-лые годы я гонялся по крышам этих строений за воробьями; иногда, увлекшись гоньбой, с разбегу прямо и слетишь с крыши. Но рок мой судил мне оставаться целехоньким. Позднее, когда побольше сравнительно ума набрался, я чистил по веснам эти крыши от снега, который большими глыбами

сталкивал вниз. Позади конюшен видна баня, окру-женная садами: нашими и сзади соседа. Баня вся в зелени. тут вязы, черемухи и рябины, которые в моем малолетстве бывали обижаемы мною: то прутик отломлю, то корень попорчу. целые дни сидел, бывало, с товарищами на их ветвях. Позади куалы виднеется верхушка рябиночки. Ее уже я сам посадил. рядом с нею много черемух, рябин, есть даже ива одна, малинник, смородина и крыжовник, все посажено мною. вот это еще дороже для меня; этим «маленьким, молодым садиком» горжусь.

Над домами и постройками возвышается новая неокрашенная церковь с девятью главами и высо-ченной колокольней. При постройке ее в каждое воскресенье я лазил на нее, а когда стала гото-вою, поднимался на колокольню. жутко бывало, как поглядишь с нее вниз, голова кружится, дух захватывает. Зато какая радость! Любуешься пре-красными видами (все эти виды я рассматриваю и теперь, стоя на холме на тракту...) Направо от новой каменной церкви стоит маленькая, как котенок при матери-кошке, вторая, деревянная церковь. во-круг церквей расположены дома духовенства и, в свою очередь, утопают в зелени дерев: берез, ив, черемух, акаций и сиреней. а что главное среди этих домов, так это вот то двухэтажное здание, что стоит в сторонке, более вдается в поле,— это церковно-приходская школа. При виде ее столько переживаний!..

вокруг села — поля; в них много я работал. там вон сейчас, верно, жнут Надя и Саня. Налево от села кладбище с поросшим на нем сосняком и ельником...

Я сел на более возвышенное место и продолжал взирать на окружающее меня, припоминая мель-чайшие подробности, которые в другое время и на ум не приходили.

На другом конце села за последним домом, в стороне, против волостного правления возвышается холмик высотой вровень с тем холмом, на котором теперь я нахожусь. Это — Шайгурезь. На нем раньше хоронили покойников вотяки, когда были язычника-ми. относительно Шайгурезя сохранилось среди во-тяков множество преданий и суеверных рассказов. дальше этот холмик довольно круто обрывается и переходит в низменность. Это болото, поросшее ивняком, ольхой, сосняком; изредка встречаются хилые ели, много берез. там я ежегодно рубил ивы и сдирал с них кору для продажи.

За болотами широкая полоса лугов, среди кото-рых тянется река Лоза. о прелестная, дорогая река! Сколько хорошего я видел у твоих берегов! Бес-численное множество раз в минуты печали уходил на твои берега, на твои роскошные луга! а сколько раз омывал свое тело в твоих водах! в знойные летние дни бегал туда, плескался и нырял, как утка, в прозрачных водах. Как много времени проводил я в ужении рыбы, сидя на берегу у куста ивы! Поверх-ность воды ровная; иногда лишь плеснется рыба, и образуются кружки на том месте; они все больше и больше увеличиваются, их линии стремительно бегут к берегам, разбиваются о них и исчезают. вот клюнула рыбка. Я вытаскиваю удочку, и в воздухе

141

над водой под лучами сияющего солнца блестит рыбка: окунь, лещ, головня, а то пескарь либо ерш. Устану сидеть на берегу, вскидываю уду в воду, вты-каю конец удилища в мягкий илистый берег и бегу наверх, ложусь на цветной ковер. очаровательно! Кругом цветы, я срываю некоторые из них, рас-сматриваю; а то до того увлечешься, что соскочишь с места и пойдешь собирать цветы в букетик или плетешь венок, который возлагаешь на голову; еще сплетешь гирлянду и обовьешь себя кругом — луч-шего украшения и не пожелаешь. вслушиваешься в пение птичек, кваканье лягушек, стрекотанье на-секомых в траве — и ничего предосудительного не находишь в кваканьии и стрекотаньии, наоборот, и они возвышают как-то душу...

Потом сенокос! Машешь косой, трава ложится, цветы отлетают — их судьба теперь вянуть и со-хнуть... а теперь по этим лугам ходит скот; сами по себе луга голы. вспомнилось мне при этом сказание вотяков о реке и луге.

— Куда идешь, Кривая-Косая? (Кытчы мынћськод, Кырыж-Конгыль?) — спрашивает луг.

— тебе в этом дела нет, Плешивый (тынад ужед ќвќл, Плеш Кымес), — отвечает дерзко река.

Сейчас по этим лугам ходит отец: может быть, он нашел лошадей и едет домой. да... он ушел ис-кать лошадей. а до сего времени всегда приводил с лугов лошадей я. Гнал также и коров...

Луга, луга! Любил я бегать босиком по вашему цветному лицу, и, думаю, вы не сердитесь на меня, что попирал я вас ногами!

За рекой громадный лес. Ближе к реке бере-зовые рощи, дальше сосновый бор, затем тянется бесконечный, смешанный лес, синеющий вдали и сливающийся с небом. один сплошной лес, на одном месте только виднеется поляна...

обращаюсь налево от леса. тут под горой по направлению тракта деревня Лозадур, стоящая на самой реке Лозе. Здесь выстроен мост через реку. На этот мост и стар и млад сходится по веснам при разливе реки, а больше еще гораздо раньше, когда река вскрывается из-подо льда. Я любил смотреть на льдины, плывущие с шумом и треском и ударяющиеся о берега. Какой восторг, когда одна льдина налетит на другую, с силой ударится об нее, перекувыркнется и очутится верхом на ней.

Смотрю налево от села... Бесконечно широкие поля с разбросанными на них деревнями, но все в конце концов заканчивается темной линией — это опять лес.

Бегал я летом в глубь лесов собирать ягоды; малину, чернику — и слушал пение населяющих леса разноголосых, разновидных птиц; в иные дни трусил, бывало, хранителя лесов (нюлэсмуртлэсь), дрожал, как вспомню о нем, будучи в темной те-нистой глуши...

ах, все мне дорого! обо всем приятные вос-поминания, но только воспоминания!

и так я ушел в созерцание родной природы, что незаметно просидел тут больше часу. вид был удивительный, и неизвестно, сколько времени еще просидел бы я там, если бы не проехали по дороге на паре с колокольцами. Я тут только очнулся от забытья, опомнился, встряхнулся и... напоследок

распрощался с родным селом, с окружающей его и меня природой. Я до того расчувствовался, что поклонился, как живому существу, селу. Затем круто повернулся и бодро зашагал вперед.

Я шел скоро. По дороге попадались все еще знакомые, дорогие мне места. вот тут маленькая елочка стоит; под ней я набрал не так еще давно полное лукошко грибков, да каких свеженьких. Прискорбно мне было расставаться со всем этим, но понимая, что все это приносится в жертву ради науки, я старался идти бодрее.

Шел я по Сибирскому тракту. По обеим сто-ронам росли высокие березы. они стояли по два ряда на каждой стороне дороги. Посаженные в свое время заботливой рукой, они теперь давали тень, в которой мне идти было приятно, спасаясь от жгучих лучей солнца. дорога эта хорошо знакома. Много раз приводилось проезжать по ней, а равно и проходить пешком во время ученья моего в Зуре. Многие кусты, деревья и пни, даже муравейники были близко знакомы. теперь я старался не про-пустить ни одного из них, хоть бы поглядеть на них. вот около Кабачигурта целые десятки огромнейших муравейников. Сколько там живых существ, не-устанно работающих!

Я шел в сапогах. Приходилось идти по гальке, стало быть, сапоги здорово дерутся. Я дорожил сапогами, редко их видали мои ноги, поэтому с целью поберечь их хоть немного, я снял их с ног и понес в руках.

Кроме сапог мне нечего было нести: котомку должен привезти отец... в этот момент я спешил к учителю, с которым мне нужно было повторить «воззвахи» и «бог господь» всех восьми гласов.

отца я ждал недолго, но с сильным нетерпением. раз по двадцать выходил на улицу посмотреть, не едет ли. Приехал он, да надо кормить лошадей, а мне хочется скорее ехать...

На первых порах жизнь семинарская для меня казалась весьма содержательною. все было ново, все было прекрасно.

в классе со мною сидели незнакомые мне люди, приходилось с ними свыкаться. Я, как чело-век необщительный, долгое время не мог сойтись ни с кем. Без близкого товарища, однако, жизнь невозможна. только Усков, бывший товарищ по двухклассному училищу, был близким человеком. жили с ним дружно. Часто ходили вместе по городу. Понемногу свыкались с учениками нашего класса, с некоторыми из них у меня сложились доволь-но-таки дружеские отношения. Следовательно, в Ускове я больше не нуждался. Необъяснимо для себя самого я стал глядеть на него косо, сердито, злобно. он это хорошо чувствовал. в завершение всего этого между нами происходили ссоры, споры нескончаемые и драки. Помню, раз бросились мы с ним даже на ножи. Я порядком порезал ему палец. С этих пор мы с ним более не сходились. К концу учебного года я об этом писал другому товарищу Флору Го-ву: «С Усковым у нас нет ничего общего, он мне не друг, не товарищ и не враг!»

Припоминая эти выходки, я ужасался: настолько они были дики. Конечно, больше ничего подобного у меня ни с кем не случалось. иметь дела с Усковым

142

или запросто говорить с ним — это было невоз-можно и стыдно.

После Ускова я подружился с Кон-вым Петром, сидевшим со мной рядом. он был душа-человек, весьма сострадательный, сочувствовал всякому, отличался человеколюбием, любил правду и был справедлив, обладал мужеством, был неподража-емо религиозен, патриот государства российского; кроме всего вышеизложенного, он имел природный ум, крепкую волю, хорошее физическое телосложе-ние и замечательное здоровье. С ним я очень близ-ко сошелся. Большую часть свободного времени проводили мы вместе. Часто ходили по длинному мрачному семинарскому коридору и спорили о важных для нашего возраста вопросах.

вопросы по религии и политике сильно инте-ресовали нас. Мы с ним были противоположны в убеждениях; он горячо отстаивал свои взгляды, я стоял за свои. Когда он в первый раз услыхал от меня, что я атеист и космополит, то он ужаснулся. Это его сильно потрясло. Несмотря на все мои споры, он в продолжении целого года оставался на-божным и монархистом, в конце года только можно было в нем заметить колебания. да, он колебался и однажды, тяжело вздохнув, мне сказал: «да, ты прав, видно, я ошибался, но ведь не я виноват в этой ошибке, а в меня впитали и внушили мне дух тот, в котором я ходил до сего времени. теперь я сомневаюсь в правильности своих взглядов».

Наши отношения с Кон-вым были самые за-душевные. Мне хотелось и во все последующие годы иметь такую же постоянную дружбу. Мне даже другим товарищам и начальству хотелось высказать, какие мы стали друзья с Кон-вым. во вторую осень, действительно, мы так и жили, постоянно шли и за гробом умершего школьника-мордвина овто.

Но ничто не вечно!.. Наши дружеские отношения изменились. он сошелся с партией воспитанников революционного направления, а я, надо заметить, к тому времени совсем изменился, охладел в этом деле... С этого времени наши отношения стали холодны, и мы уж чуждались друг друга.

в начале первого учебного года я скучал сильно, но скоро был увлечен серьезными делами. Скука с новой силой проявилась на святках по разъезде многих товарищей на каникулы и вместе с тем по прекращении учебных занятий. На святках были спектакли, на которые приглашалась публика: знакомые лица воспитанникам либо членам се-минарской корпорации. За спектаклями вплоть до занятий опять скука, чтением заниматься не мог: все отвлекало.

Наставниками в приготовительном классе были главным образом и. С. М-в и М. Е. Е-в, потом за-нимался в нашем классе С-н, учитель рисования. М-в требовал от воспитанников, чтобы они сидели совершенно прямо и нисколько не двигались во время уроков. раз он по этому поводу на меня напал. Шел урок истории. М-в рассказывал. Я за-метил на левой ноге, на брюках, отвисшую нитку и взял ее, потом просто держал в руках, но шевелил пальцами, что ли.

— Корепанов!— вдруг прервав рассказ, громко и отчетливо проговорил М-в.

Я тотчас вскочил с места. Стоя прямо без вся-кого движения.

— иди сюда! ты что тут крутишь? Что это у тебя в руке?

Я показал ему нитку.— Стой тут!Я встал позади его. он начал рассказывать. Мне

было досадно, что я тут очутился за спиной, и да-вай проказничать: выделывать различные фигуры, гримасничал, крутил нитку. Класс, пред которым я был на виду, весь заразился смехом. Я немедленно был усажен на место.

в Е-ве выставлялась во всем вялость. Говорил он тихо, за классом следил плохо, воспитанники на его уроках занимались своим делом каждый. Пре-подавал он географию и математику.

По названным предметам я учился слабо; история меня не занимала так, как прежде в двухклассном училище, и я учился неохотно по ней; не нравились что-то и другие предметы. из всех предметов я по-любил рисование. Ему предался со всем усердием, однако, в рисовальный класс не поступил, так как тут нужно иметь собственные краски, а их завести я не мог.

до пасхи, бывшей в том году 12 апреля, нас проэкзаменовали. Я сдал благополучно. товарищи многие разъехались, а мне с Усковым суждено было оставаться в семинарии. Причиной к этому служила нераскрывшаяся из-под льда река Кама, по которой нам приходилось ехать; следовательно, и не было навигации. Недели две прожил я еще в семинарии после э кзаменов. в это время у меня собственно никаких занятий не было: читал книжки и писал ста-тейки на вотском языке, в вышедшем тогда вотском журнале «Сандал»; так, написал я тогда рассказы («Пќйшуръёс вуиллям»), легенды («Сюрес вылын»), сказки («Мадэй юлтошеныз»), художественные описания природы («тулыс вуиз, котьма сайказ») и т.д., но большая часть времени у меня проходила в бездействии, и я поневоле скучал. Я с нетерпением ждал вскрытия Камы, а затем и навигации. Каждый день я осведомлялся, ходят ли по Каме пароходы, и грустный возвращался обратно.

Наконец, наступил день нашего отъезда. Этот день был 20 апреля (1908г.). На первых пароходах почему-то мне все-таки не пришлось ехать. веро-ятно, я ехал на седьмом или восьмом пароходе по счету. (впрочем, на это была основательная причина: опасно было ехать на первых пароходах.) Еще заранее до отъезда я купил корзину из ивовых прутьев, в которую я теперь наклал свои вещи, как-то: несколько книжек и тетрадей, белье, полотенце с мылом. вот и все, что я имел с собой. да, был еще средних размеров мешок, куда я клал хлеб, покупаемый на разных пристанях, станциях.

Предварительно мы достали отпускные билеты от семинарии, а потом удостоверение для скидки при получении билета на проезд от Перми до Чеп-цы. для подписания этих документов мы пошли к директору. директор прежде всего обратил внима-ние на мой пиджак самодельной работы, работы моей сестры Нади.

— вот как хорошо оделся!— восхищался он.— По какой цене продают у вас эту материю?— спросил

143

он у меня.— У нас не продают,— ответил я.— Почему же не продают, ведь можно нажить

деньги?он и не думал, что если этим делом только за-

ниматься у нас дома, то можно умереть с голоду.Кроме того, это раздражало меня. Нам нынче

казенной одежды не выдавали. Мне пришлось бы уезжать домой в тех самых лаптях, в которых я при-ехал, да ладно, к моему счастью, удалось купить за недорогую цену (1 руб.) совершенно новые сапоги у первоклассника Я-ва игнатия; у него же куплены были мною брюки (за 80 коп.)...

до пристаней нас ехало вместе несколько че-ловек, и всем ехать на трамвае с багажом было бы невозможно — просто не впустили бы в трамвай. Поэтому мы наняли ломового довезти наш багаж на пристани. Ехать на ломовушке согласился я, но по-сле сам же раскаивался в этом. Пришлось ехать по мостовым, и я, сидя на телеге, напрыгался до того, что, когда я приехал на пристань, мне нельзя было вздохнуть, живот же причинял невыносимые боли.

Как мы ни спешили на пристани, однако, все-таки опоздали. Мои товарищи приехали раньше меня и успели бы сесть еще на пароход, но без багажа, конечно, уж не поехали. Когда я приехал, пароход белел уже далеко-далеко в синеве гори-зонта и в такой же синеве спокойной поверхности волги. в это время у Кашинской пристани стоял пароход, через час снимающийся и долженство-вавший плыть вверх по Каме до Перми. Мы сели, нисколько не медля, на Кашинский пароход, но пришлось высадиться. Скидки никакой здесь не было, и мы с досадой сошли с него обратно. Пас-сажирский пароход бр. Каменских отходил только в 10 часов утра другого дня, да и самого парохода еще не было. Приходилось ждать довольно долго. обратно ехать в город было бы немыслимо, и мы расположились на ночь в каюте третьего класса на пристани Каменских. в этот вечер мы сходили в чайную напиться чаю.

Ночь, проведенная на пристани, особенно па-мятна для меня. в небольшую сравнительно каюту набралось человек тридцать. в ней стало чрезвы-чайно душно. духоту усиливали табачный дым и керосинный запах от фонаря. до полуночи никто не ложился спать, хотя многие, сидя на скамейках, по-качивались от дремоты; после мы кое-как улеглись кто на скамейках, кто на голом полу (постлать под себя совершенно нечего было, лишней одежды тоже ни у кого не было), положив свои головы на ноги товарищей. товарищи скоро заснули, но я не мог спать. Место досталось мне очень маленькое, не-куда было девать ноги, кроме того, усиленно стали беспокоить незваные гости — клопы.

Мы попались на плохой старый пароход «отец», тот же самый пароход, на котором пришлось ехать осенью в Казань. Ехали на нем дольше обыкновен-ного. Следовало бы быть нам в Перми на третьи сутки, а попали только на четвертые. На пароходе сначала было весело, но потом навязалась невы-носимая скука. Я несколько раз брался за про-читанные и перечитанные книги, но не читал, а раскрывал и просто перелистывал. Я от нечего

делать ходил наверх, на палубу. Каждый день по нескольку раз обходил весь нижний этаж. Смотрел на паровую машину. все наводило скуку, скуку и скуку. в первый раз только развлекало меня, но однообразие надоело.

Плывя по Каме, наш пароход наталкивался на льдины, и чем ближе подъезжали мы к Перми, тем чаще встречались нам они. Некоторые из льдин были нагружены разным мусором, а другие как зер-кало, блестели своей чистой гладкой поверхностью.

в Сарапуле сел на пароход какой-то молодой пьяный татарин, довольно богато одетый, высокий, с широкими плечами. На пароходе он все время пил сивуху-водку и много пил, несмотря на необыкно-венную дороговизну вина, продающегося в буфетах на каждом пароходе. он мешал пассажирам, кричал и со многими успел переругаться. Наконец, он стал прыгать, причем переметнул стол с чайным при-бором. С громким звоном разлетелись стаканы и фарфоровые чайники и разбились вдребезги. После этого вбежали четыре матроса, схватили и завязали его веревками. однако татарин, видно был здо-ровенный силач: он сильно размахнулся, веревки порвались, и татарин вырвался из рук матросов, выбежал из третьего класса в четвертый. во всем нижнем этаже парохода произошел переполох. татарин снова был схвачен. он брыкался, кричал, топал. Снова ему закрутили руки и повалили на нижние нары. он кое-как высвободил ноги, с силой уперся ими об верхние нары, и доски с треском полетели кверху. На ближайшей же пристани этого татарина высадили. При высадке татарин кричал охриплым голосом:

— Как вы смеете меня высаживать. Я получил Егория, я был на войне, я воевал с апонцами... Я... я... как вы смеете... какое право... вы имеете... у меня Егорий... я с апон... апонцами... Караул!..

Ему зажимали рот, и он задыхался. При отчали-вании парохода от пристани долго еще доносились его крики...

На четвертые сутки по выезде из Казани утром наш пароход пристал к Пермской пристани. Мы с Усковым вынесли свои корзины и отправились на железнодорожный вокзал.

Было холодно, а я вышел только в пиджаке и здорово зяб. С Усковым мы вздумали было зайти в зал второго класса, но нас не допустили.

— Куда вы, серые, лезете? идите в зал четвер-того класса!

Это так выводило из себя, но мы, ничего не от-ветив сказавшему, пошли в зал третьего класса,— в весьма холодное, обширное и притом грязное по-мещение. Но нас и отсюда гнали сторожа и служа-щие при вокзале. Нас гнали исключительно из-за национальной одежды. Мы, безусловно, протесто-вали самым надлежащим образом. отстаивая свои права, Усков сказал даже, что мы едем не только в третьем классе, а во втором, почему мы должны зайти в общий зал I и II классов. На это последовал взрыв хохочущих и целый ряд насмешек.

— Ну, уморили! Ну где вы, серые, поедете во втором классе! Знаю, в каком втором классе по-едете вы — в таком, который имеет четыре палочки.

144

Нас продолжали тревожить. — идите в IV класс, а здесь не ваше место.Мы показали удостоверения и остались тут.Поезд пришел в «три-девять дня»,— по выраже-

нию одного из служащих на вокзале... в половине 12 ночи мы уже были в Чепце. Ямщиков было здесь мало. ожидая ямщиков, с Усковым мы сидели на грязном плоском диване, уставив под него свои корзины. На полу спали какие-то люди, чернорабо-чие, по своеобразной одежде которых видно было, что они вотяки...

Почти на самом рассвете приехал поломский ямщик, некто Косолапов. Не помню, кого он привез, да это и не нужно; только важно то, что мы уехали на его лошадях. до Полома с Усковым он нас довез на тройке, а дальше по перевозу на реке Чепце меня, уже одного, повез его сын на паре, но все еще с колокольчиком. Через Чепцу моста не было, чего и следовало ожидать. Небольшая сравнительно река Чепца залила все прилегающие луга — мост был убран. На берегу реки стояла сторожка, где сидело несколько (5—6) мужиков-вотяков. они ели прямо из горшка какую-то, приготовленную, вероятно, ими самими же, похлебку.

ждал их я, как мне показалось, долго. Наконец, вышли. Сели в лодку, туда же на середину поста-вили мою корзину. Я сел рядом с корзиной,— и поплыли все на другой берег. Сидя на лодке, они меня расспрашивали, на что я отвечал совершенно чистосердечно. На меня они глядели с каким-то сожалением...

в Зуру приехали в послеобеденное время. Я тотчас отправился к учителю См-ву. он принял меня в своей лудильной мастерской. Пошли расспросы с его стороны и долго продолжались они.

— Немного повременя, так через час, приходи ко мне!— говорил он мне в заключение нашего разговора.

Я с радостью принял его последние слова, чувствуя в них что-то необычное. а до этого вре-мени схожу, мол, в общежитие, там встречу своих товарищей. Пошел. Какой восторг появился среди товарищей, когда в их среде явился так неожидан-но я. разузнав, что я уезжаю из Зуры сегодня же, многие запротестовали против этого. они убеждали меня остаться хоть до завтра, а завтра — день вос-кресный. Я решился остаться.

Как только было изъявлено с моей стороны согласие остаться, тотчас же несколько человек готовы были идти со мной за багажом. Корзину мою потащили до общежития ученики поочередно, а мне совсем и прикасаться не давали.

После того, как я на короткое время (на ночь) переселился в общежитие, поднялся наверх во второй этаж, где квартировал учитель П. Е. К-ев. он был дома, сидел за какой-то работой.

Промедлив немного, П. Е. пригласил меня идти вместе с ним сниматься. Я был рад. Составилось порядочное общество, которое состояло из П. Е. К-ва, Евдокии Михайловны (учительницы), учениц (в том числе: тани и Маруси), учеников и меня. Сни-мал нас о. александр Кн-в... Снялись мы на левой стороне церкви, на боковой паперти. Я сидел на первой ступеньке. Каменные ступеньки были ужасно

холодны, и я, сидя на них, сильно дрожал. (Кроме того, у меня была лихорадка: простыл в Перми). о. александр снимал с выдержкой. Следовательно, я вышел настоящим безобразным чертенком.

вслед затем была совершена прогулка, а по-том было беганье по берегу иты. С учениками взбегали на высокий крутой (около мельницы о. П. Л-ва) берег.

Спал в общежитии рядом с прежними това-рищами...

Корзину я оставил у Пугач-пиевых и пешком отправился домой...

растворил я калитку, которая издала скрип. вошел на двор. Предо мной сестрица Фекла. она сразу же из серьезной стала шально-радостной.

— Э, Митрей лыктэ!1 — произнесла она.— Кытын Митрей?2— спросил я машинально ее. она чуть ли не разочаровалась. она не узнала

моего голоса.— э, ќвќл, лэся!3 — произнесла она протяжно,

стала какою-то задумчивою.— Нэнэ коркан-а?4

— Коркан5.— а ня (дядя)?6

— Со но коркан7.— айда, Фекла, пыромы корка8.— Уг пыры мон9.— Малы уд пыры?10

— юри.11

Я отошел от нее и направился к избе. она гля-дела на меня долго, пока я не зашел в избу. Перед моим внезапным приходом она стирала белье в корыте. После меня осталась она озадаченною: кто это разговаривал с ней — Митрей или кто-либо другой, посторонний человек, не Митрей. (Я не-множко вырос на чужбине да и голос изменился.)

Ухватился за скобку двери... сердце так трепе-щет... немного энергии, потянул, дверь отворилась, я перешагнул порог и очутился в избе. около стола, против окна, стоял, наклонившись, отец и чистил сапоги брата, а рядом с ним на цыпочках стоял брат. Позади отца, за спиной его, стояла мать и глядела на работу, у самой в руке что-то тоже было.

При моем входе моментально все переверну-лось, приняло другой вид и выражение. Мать вмиг, в самый кратчайший, бросилась ко мне и обняла меня руками... Что может быть лучше этих мате-ринских объятий? Чего больше пожелает человек в тогдашнем моем возрасте?.. Потом здоровался с отцом, братом, и так же горячо и пламенно. Пре-красно чувствуешь себя в кругу самых близких тебе людей после долгой разлуки!..

Мать поставила самовар. Пришла сестра Надя;

1 Э, Митрей идет!2 Где Митрей?3 Э, нет вроде!4 Мама дома?5 дома.6 а папа?7 и он дома.8 айда, Фекла, пойдем домой.9 Я не пойду.10 Почему не пойдешь?11 Нарочно.

145

ее при моем входе не было. она сбегала в лавку и купила ради меня помадки, сушек и печений. Мать привела со двора и Феклу. она одна все еще стеснялась заходить. войдя в избу, она стыдилась со мной говорить.

Лето провел совершенно так же, как и все про-шедшие. выделяющегося ничего не было. Занимал-ся я дома все время физическим трудом, помогал родителям в их полевых работах...

На поездку денег не было. К счастью, помог в этом затруднительном положении мне один добрый прасол, погонщик крупного рогатого скота, богатый мужик из деревни Зиллё-пи...

Снова я жил в семинарии безвыездно всю зиму. Ученье на нынешний год шло медленнее, читал больше книги, задумывался над многими вопро-сами. в этом году было положено начало тому кризису, который так ярко отразился в следующем году. теперь уже во мне не ощущалось тех бурных стремлений к одной лишь правде, как было это в последний год в Зуре и в подготовительном классе. К вспышкам товарищей относительно политических вопросов я был холоден, меня они больше не могли интересовать. С этого времени постепенно я по-дозрительно стал относиться, есть ли возможность осуществиться абсолютной правде. остановился я на том, что этой-то вот цели большинства людей — абсолютной правды — нет, да не встречается нигде вообще правда. Я решил лучше идти ощупью, по течению, без сопротивлений этим течениям, чтобы не навлечь на себя какой-либо беды. С тех пор становлюсь я черствым, перестаю сочувствовать, не забочусь больше о других. Я был склонен и при всякой возможности лицемерить, чтобы в чем-либо себе не повредить. в возможность жизни при этих условиях я еще верил. Но ни пред кем не следует унижаться, не нужно ронять свое достоинство; со-гласно с этим я презирал заискивание.

Прочитанная мною книга «Четыре фазиса нрав-ственности (Сократ, аристотель, христианство и утилитаризм)» Блекки, учащая о добродетели, со-вершенно извратила во мне это понятие — добро-детель; у меня оно было заменено — вежливость и деликатность обращений. добродетельным едва ли я мог быть...

Я тщательно всматривался в окружающих меня наставников — все лицемеры. Наставники, как есть двадцатники, о том лишь думают, как бы себя дер-жать сытым, хорошо одетым да побольше урвать следы наслаждений. воспитатели не воспитывали своих воспитанников, порученных им крестьянских детей. Я, забитый при домашней обстановке, в семинарии стал во много раз кислее, неподвиж-нее, маловольнее, утратил всякое самообладание: при всяком деле проявлялись колебания и нере-шимость. оказался в сильной степени человеком раздражительным, злобивым, злопамятным, резко и колко высказывал свои взгляды, за что иной раз и поплачивался.

Злопамятность и раздражительность — вот эти черты приняли у меня весьма обширное место в моем сердце. долго не мог я простить наставнику а. и. Е-ву за обозвание им меня «невежею»...

в городе, вне стен семинарии, я не имел ни

одного знакомого человека,— жажда же завести знакомство была весьма сильна. желательно было познакомиться с представителями учащейся молодежи, главным образом влекли барышни-гимназистки...

С тех пор у меня проявляются целые бесконеч-ные вереницы беспутных шатаний по городу...

дело это, обрадовавшее в свое время меня, произошло на святках. Перед спектаклями я стал просить Кон-ва познакомить меня с его знакомыми барышнями — гимназистками. Кон-в вытаращил глаза и глядит на меня.

— ты что? Своих не хочешь разве приглашать?— Нет, не хочу, да и не стоит. достойные при-

глашений мои знакомые уезжают. а чтобы не было мне скучно на вечерах, то вот познакомь ты меня со своими.

— так что ж ты поздно спохватился: я уж многим обещал познакомить со своими; у меня их и без тебя много.

— а кто же, например?— да вот давно просят об этом меня Як. игнатий,

овч. Федор, К-в и., дав. Прокопий...— У! сколько их у тебя!.. Нет-нет, уж лучше мне

не знакомиться.Здесь может показаться странным, как это так

я раньше говорил, что знакомых не имел, а в раз-говоре с Кон-вым выказывается, что я имею их. дело в том, что, имея славу настоящего «стрелка», я поддерживал это мнение в товарищах ложью. Я придумывал различные фамилии, имена, припи-сывая их моим знакомым, выдумывал абсурдные рассказы, приключения. Мне верили товарищи и из любопытства расспрашивали. Кон-в, как самый близкий товарищ, конечно, тоже интересовался этим делом. Я врал и ему, наврал, пожалуй, больше чем другим. он много расспрашивал, встречались вопросы весьма затруднительные для меня, при-ходилось постоянно выдумывать, и кабы не моя фантазия, то едва ли бы удалось мне скрыть лжи-вость рассказов и прикрыть так ловко их маскою. в последующие годы я тяготился этим, но высказать правду было позорно, это значило поднять себя на смех товарищей...

Наступил первый вечер. Публики по обыкнове-нию было полно. Кон-вских пришло четверо бары-шень. Я, отделившись от них, вступил с товарищем одноклассником Поп-вым в горячий спор...

разгоряченные люди, а тем более спорящие, очень скоро ходят, сами не замечая того; даже это состояние проявляется иногда и во время простого разговора. также точно расходились и мы с П-вым, делая различного рода жесты. в конце концов мы с ним очутились как раз на средине коридора; по сторонам шумно гуляла публика.

Люди с удивлением глядели на нас.Как-то мы наскочили на Кон-ва с его барышня-

ми. он отстал несколько от них и подходит ко мне.— Корепанов!— Что?— Пойдем со мной, познакомься с ними и за-

нимай их!— Ну к чертям твоих барышень!— крикнул я так

сильно, что впереди идущие барышни обернулись

146

назад и удивленно поглядели.Я повернулся и продолжил спор, не до барышень

было дело, нужно лишь доказать П-ву правдивость моих убеждений.

Немного минут, и мы опять нагнали Кон-ва. он снова приостановился.

— Ну пойдем, пожалуйста, Корепанов! Мне нель-зя же всех их занимать!

— да ведь ты хотел других познакомить, что не знакомишь?

— да не знаю, куда они делись — вот что!— Ну ладно! Я оставил Поп-ва и пошел с К-вым. он предста-

вил меня... Прошлись раз в один конец вшестером, а потом я отделился с двумя барышнями: Ельне-вой верой Кон. и аваряяскиной Нюрой и. Ну болтали тут всякий любезный вздор да сущие милые пустяки.

так я поистине завел уже знакомство. После этого последовали приглашения с их стороны и наши посещения их.

в первом классе я учился похуже сравнительно с приготовительным. По закону божию в том году проходили катехизис, церковный устав,— обе эти учебные вещи не были проходимы мною — почти ни разу даже не брал в руки учебники по названным предметам. К чему их учить, коли я не верю в свя-тость христианской и всякой другой религии, ежели я с давних пор атеист, правда, атеист несколько колеблющийся. Учить-то не учил я уроки закона божия, зато весной на экзаменах и поплатился за такую небрежность: с натяжкой три выставили мне экзаменационный балл, и то потому, что годовой балл был — пять,— тогда что-то легкое, ранее известное попалось мне. Едва мне не назначили переэкзаменовку, а это было бы все-таки весьма неприятно!

Лето вслед за этой зимой провел я дома со-вершенно бессодержательно.

возвращаясь домой из Казани, я останавливался на некоторое время в Перми и ознакомился с этим городом получше. Прошелся по главным, более важным улицам, бульварам и садам. Сады точь-в-точь такие же казанские, только бульвары здешние мне показались получше казанских. особенно прекрасен был бульвар, расположенный на самом высоком берегу Камы. внизу под обрывом вилась железная дорога, по ней сновали взад и вперед рабочие паровозы, а далее пристани потом широкая водная поверхность Камы. На другом берегу луга, а за ними нескончаемый лес.

Но оставим эти пермские бульвары и сады, они мне ничего хорошего не дали, хотя и доставили не-которое временное удовольствие и наслаждение.

Скажу теперь, как я до дому доехал.Каждая поездка моя уже что-нибудь особенное

представляет.от вокзала до села Полом мы (нас было 4) на-

няли извозчика по 20 коп. с человека. в Поломе останавливались у товарища Ст. русских. После чаю и отдыха мы все вчетвером сходили на реку Чепцу. Проходили по тем местам, где еще недавно были произведены археологические раскопки. в Поломе я не нашел попутчика, нанимать ямщика мне пока-залось дорого,— вот я взял мешок со вложенными

в него двумя щетками и баночкой с ваксой, надел на себя вотский сукман и, оставив у Ст. русских корзину с вещами, отправился пешком домой.

Сначала я шел очень быстро. Ни на что невзирая, я чуть не бежал, шел вперед, почти не оглядываясь. так прошел я скоро лес, стоящий недалеко от села Полома за рекой Чепцой. Но только я прошел лес, почувствовал боль в одной ноге; я сел за канавкой на траве и переобул ногу. Хотел было встать — со-скочить, но увидел, что мои ноги не совсем-то на-мерены повиноваться так скоро. Я понял, что они у меня сильно утомлены. Как с привязи какой-нибудь, я вырвался и побежал, не соображая, что мои ноги с прошлой осени успели уже отвыкнуть от быстрой ходьбы. Ноги ныли, ныли сильно! Я их по возмож-ности тер усердно руками. Нужно было идти вперед, хоть бы до Зуры дойти сегодня. Я напряг все свои усилия, тихонько пошел, помаленьку ноги расходи-лись, однако скоро по-прежнему идти не мог. дойдя до поворота в деревню тюптиево, я решил пройти через нее и войти в Зуру по каргурезьской дороге. Через Каргурезь я проходил тихо, был очень утом-лен, хотелось поесть и попить, а с собой у меня ничего не было. Я попробовал было попроситься к одному крестьянину напиться чаю, но мне отказали. от Каргурезя до Зуры брел я с большим трудом, несколько раз садился на краю дороги отдыхать, на одном месте даже до того забылся, что задремал и лег. Пролежав с полчаса, я соскочил во мгновение ока, отряхнулся и старался поскорее идти. Наконец добрел и до Зуры. Проходил под окнами торговца-крестьянина Ф. в., дочь которого, таня, училась со мной вместе в двухклассном училище и о которой у меня сохранились самые приятные воспоминания.

жутко было мне проходить по зуринской улице, вместе с тем отрадно было идти по знакомому . месту!..

Я зашел к Сенька-пи Е. т., бывшему тогда во-лостным судьей в нашей волости. жена его уго-стила меня на славу. Его самого дома не было: он пахал под лен. Когда заходил я сюда, то заходил с мыслью, что здесь и проночую. Пока я пил чай и поел, у меня утомленность прошла и, по-видимому, вернулись все силы. отсюда я вышел со свежими и скоро и часто зашагал по направлению к игре.

По дороге мне предстояло зайти к сестре и зятю. Зимой моя сестра Надя была выдана за Гавриила К-на. После свадьбы на крещенье Гавриил написал мне письмо, где извещал о совершившемся браке его с Надей и просил меня обязательно заехать к ним, когда возвращусь.

Я приближался к лесочку, за которым стояли два дома К-ных. Мне хотелось показать себя почище. Я снял с себя сукман и остался в пиджаке, благо было тепло. вытащил из кармана сукмана мешо-чек со щетками и затолкал туда самый сукман, так что у меня очутилась только котомочка. осмотрев себя кругом, я нашел, что у меня сапоги не в меру грязны. Я присел у канавки и принялся за чистку сапогов. Кто-то проезжал мимо. Мне вовсе не желательно было, чтобы увидел кто-либо меня за этой операцией здесь, а тем более если это едут К-ны — о, тогда боже упаси! Я забежал за несколько дерев, наскоро захватив свои вещи, и здесь снова

147

принялся чистить сапоги. Но тут то оказалось еще хуже того. Ужасно много было комаров. они, как сера древесная, липли к лицу и к рукам и так здо-рово жалили, что мне показалось, как будто комары имеют превосходство в умении жалить над осами. На лице и на руках у меня появилось много попурь-ков и вздутий. вот какую прекрасную рожу достал я! а сапоги уж теперь блестят. Я шел тихо и в осо-бенности тише двигался по грязноватым местам, лишь бы не испачкать сапогов. а обезображенное лицо меня все-таки беспокоило. Это было весьма неприятно. Сапоги с блеском, лицо с пятнами!

иду за канавкой, по протоптанной тропе сбоку дороги, иду не спеша. вдруг вижу: впереди с другой стороны выходит на дорогу высокий, молодой че-ловек, в красноватой холстинной рубахе, в картузе и лаптях с чистыми портянками. При виде его у меня на сердце екнуло.— верно, это зять,— поду-мал я. Его я лично еще не видал и не знал до сего времени, каков он из себя. Я стал идти скорее. да, он идет ко мне, вот пересекает уже совсем до-рогу, остановился у канавки, ждет меня.— Это он, он, Гавриил васильевич!— Сердце сильно бьется у меня, чувствую себя как-то неловко. вот я срав-нялся с ним. он кланяется, кланяется мне: больше и кланяться некому.

— Здравствуйте!— говорит он. Я ответствую:— Здравствуйте!— дмитрия ивановича вижу я, если не ошибаюсь!— да, вы не ошиблись: я — он самый.он подает мне руку. Потом уж я не помню, о чем шел у нас разговор,

о чем нельзя не сожалеть, так как это было бы до-вольно интересно, разговор был такой, что мы оба чувствовали себя во всю дорогу неловко.

Я здесь отступлю несколько назад. Пред выез-дом из Казани я описал домой, что выеду из Казани 22 мая и прибуду домой в числах 26 и 27-го того же мая. об этом были предуведомлены и К-ны, Гавриил васильевич и вышел тот раз ожидать меня. а это было 26-го мая. он поработал тогда в лесу маленечко и вышел на тракт, авось — не наткнется ли на меня. и что же?— докараулил ведь.

Зашли мы к ним в дом. Нади дома не было. она отлучилась, ушла на стирку белья. Гавриил василье-вич представил меня своим родителям и братьям, а сам побежал призвать сестру мою Надю. та при-бежала обрадованная... Ну, всего не опишешь!..

Я проночевал у них и на другой день. в послео-беденное время был уже у себя в игре. Меня провез зять, Надя провожала до самой игры и вместе с тем погостила у нас. При нашем въезде нас встретила плачущая с радости мать, увидевшая вдруг и сына и дочь, с которыми была в разлуке.

Летом этого года в нашем селе жили ссыль-ные поляки и горцы с Кавказа: армяне, черкесы и грузины. У нас на квартире стояли четыре грузи-на. они раньше служили на какой-то фабрике на Кавказе, взбунтовались, их переловили и разо-слали по разным губерниям. Предварительно они сидели в тюрьме, будучи закованными в цепях, всего девять месяцев. они тосковали по родине и большею частью певали свои народные заунывные

песни. выговор слов был у них особенный: обладал большим количеством надгортанных звуков. живя вместе с этими политиканами, я не мог понять, к какой революционной партии они принадлежат...

Грузины любили ходить все время с ружьями и рыскали по нашим лесам и лугам с нашим ружьем. они выпросили по ружью для себя и у наших со-седей. Стреляли во всякую дичь: и в сов, и в го-лубей, и в ястребов, и в коростелей, но почему-то брезговали воронами — их совсем уж не любили.

Ходя вместе с грузинами на охоту, я сам при-страстился к этому делу, и по воскресениям отлу-чался из дому на целые дни. Бродил с ружьем либо один, либо с братом. Но я терпел везде неудачи, успехов совершенно никаких не имел...

другим любимым занятием в свободные от крестьянских работ дни, кроме брожения с ружьем, было у меня уженье. Удить бегал я с деревенскими товарищами, но чаще с братом александром. целые дни бывало сидишь на берегу и глядишь на тихую поверхность реки, на поплавок, не клюнет ли рыб-ка, не потащит ли поплавок в воду. и есть иногда хочется, и домой давно бы пора,— нет — сидишь, все закидываешь удилище в реку. а тут рыбки, в особенности шаклея (вувыл), так и виляют около по-плавка, а удочку редко клюнет рыбка. Много их тут плавает, а попадается мало! иной раз разденешься и полезешь в воду купаться. Кстати, замечу: один я купаться боялся и входил только когда со мной бывали товарищи; плавать тогда я вовсе не умел.

жилось дома в это лето все же как-то легко; приятно вспомнить даже страдную пору. в памяти хранится еще один хороший день того времени. Я встал, будимый отцом, очень рано и отправился через овсяное поле на поповские луга привести оттуда лошадей.

Прохожу я по полю. Кругом все тихо, как будто все погружено в непробудный сон. от темноты ни-чего не может взор разобрать. Я останавливаюсь и наслаждаюсь тихой природой, хотя ее и не видно еще из-за темноты. Но вот тьма понемногу начина-ет рассеиваться, как будто пелена, взятая за край, бережно снимается; вслед за тем восточная часть горизонта покрывается багрянцем, и этот кусочек багряного неба все увеличивается и увеличивается. теперь взору настолько много открывается, что он не может всего сразу окинуть взглядом. Багрянец неба вдруг исчезает, и из-за края горизонта, как стре-ла, пущенная оттуда, вонзается первый огненный луч светила земли в крест колокольни ближайшей церкви.

Но мне нельзя медлить. Я бегом пускаюсь в луга. Лошади недалеко. Поймал одну, затем и другую, сел и поехал скорее обратно.

а вокруг все оживает: просыпаются обитатели вдали синеющегося леса, откуда слышится пение тысяч пернатых; над густым овсом, покрывающим поле, летают жаворонки и перепелки. из села слышится скрип ворот, и затем на дороге пока-зывается крестьянин. Скрип повторяется и потом продолжается беспрерывно. Это идут уже крестьяне жать. На их плечах виднеются стальные горбатые серпы, блестящие на солнце, и на этот блеск гла-зам больно становится смотреть. Не серпы жнецов

148

только имеют блеск,— все окружающие предметы облиты этим блеском, и само чистое и ясное небо ослепляет глаза своим блеском.

жнецы, хотя только что встали, но идут бодро. их освежает утренняя прохлада; дышать им легко свежим упоительным воздухом, полным аромата поздних благоухающих цветов. Каждая семья стано-вится против своей полосы; снимают жнецы с своих плеч серпы и, нагнувшись, дружно принимаются жать колосистый овес.

жнем... а природа?.. вот тут же на полосе ползут разного рода ли-

чинки насекомых; летают, скачут и сами насекомые; тихо, и как бы даже скромно, пролетают вороны.

Среди многочисленных голосов птиц вдруг раз-дается пронзительный крик журавля, и немедленно слышится другой, и уже не прерываются. от первого же крика любопытные головки детей мгновенно под-нимаются вверх и не опускаются до тех пор, пока не пролетает над головами жнецов, тяжело махая кры-льями и высунув свою длинную шею вперед, пара журавлей. журавли отлетают подальше от людей и, сделав несколько кругов в воздухе, садятся на зеленеющую полосу гороха. Незваные гости важно ступают на своих длинных ногах, высоко поднимая голову, то опуская ее в зеленый горох. Недолго приходится им лакомиться. Собака, завидев их, с лаем бросается в их сторону. журавли пугаются и улетают на другое место.

Между тем солнце поднимается все выше и выше, и час от часу становится тяжелее двигаться. По усталым загоревшим лицам жнецов черными ру-чьями бежит запылившийся пот. жнецы утомляются и садятся в тени обедать и отдохнуть. Мы садимся под ближайшей елью, под которой уже уселось не-сколько семей, и, шумно разговаривая меж собой, обедают. На выжатых полосах виднеются снопы, и так как они согнуты, то похожи на старух, стоящих на коленях.

долго еще после полдня бывает жарко и про-хладнее становится лишь пред заходом солнца. тени предметов, сильно сократившиеся к полудню, начинают удлиняться. Наконец, солнце, нагуляв-шись и вдоволь насмотревшись на земной мир, уплывает за горизонт. все кругом принимает груст-ный вид. Становится темнее, но зато — прохладнее. На землю начинает падать роса и, ходя по траве, ноги мокнут. жнецы возвращаются домой, в село. Пернатое царство засыпает, только одни совы мол-чаливо летают, производя небольшой шум своими крыльями, да откуда-то появляются летучие мыши, которые гоняются за насекомыми, в изобилии по ночам выходящими из болота.

Прощай, прекрасный день! Пора уже мне перейти на жизнь в прошлом году

(в год учения во втором классе семинарии и в по-следующее лето).

да! Прошлый год, прошлый год! При одном воспоминании тяжко-тяжко взды-

хаешь. Но ведь воспоминание не имеет той силы впечатления, что было в свое время, во время самих восприятий этих ощущений.

в этом году я перенес громадный перелом в жизни, что, собственно говоря, и было тяжело. в

этот год я вхожу в пессимизм. из дому то и дело получал письма одно другого безотраднее. вот более колючие из них:

«Любящий сын Митя! Письмо получили 22 де-кабря или карточку. Мы тебе послали три рубля получил или нет это нечево не сказано письме. После этого мы еще послали простое письмо и это не сказано. уж парсез воштћм мумы парсен. Пуны парсьёсты пурем понна присудить каризы 6 манет, еще 2 рубля не платили. Еще купили овецку из торгов за 4 руб. 5 коп. После этого резали свою на мясо. овчину не продали, тебе приготовляем на тулуп. одна овчина есть сколь бог даст столько и приготовим. отец не хочет тебя забывать и ты также не забывай отца будешь забывать отец со-всем тебя позабудет. 18 декабря ушла из дома богу молиться где явился Николай Чудотворец под Казанем этому явленому мать пошла молиться. она хочет тебе побывать и хочет смущать что на это поглядишь или нет? Посылаем письмо Галей даминычем. Этого ответ возврати им же. тепере остаемся все живы и здоровы 3 человек александр отец твой и Фекла. две лошади. Прошлогоднешной теленкой три коровы. восемь овечек. Хлеба хватит для себя. Скотинам хватит корму. вот тепере пекот хлеба Лелена сестра К-ская. 25 декабря 1909 года».

другое:«1910 года 1 числа января. Поздравляем с новым

годом. Мы тебе послали письмо за даминычем 25 декабря. Мать ушла 19 декабря (а тут 18) богу мо-литься. она хочет будто с тобой жить нас оставить этак не принимай мы как будем жить и сам как будешь жить от дому не удаляйтесь не совестно ли будет вам от людей, совештись от бога хоть. Чем недоволен. Слал богу скотина есть хлеб есть. К этому не слушайся. К вам хотелось ей так попасть. Может быть она к тебе не попадет. С этова места добирась. она хотела итти явленой Николаю Чу-дотворцу. Этова письма получишь дак к нам пошли письмо обратно как дело было подробно извесщай, а это не скажете продадим все что есть всю землю и дом и скотину (!)»

Письма написаны моим братом, весьма со-чувствующим мне, но от себя он ничего не мог вставить, так как отец написанные им письма давал читать посторонним вслух. «Борова сменили на матку. За то, что пес затравил свиней, присудили 6 рублей... (удм).»

5 января прибыла в Казань мать и передала мне она, что отец буйствует, пьянствует, бездействует, расточает имение. Но горше всего — это бьет он мать. Уйти из дома она была принуждена. отец едва-едва ее раз не задушил, ладно, отняли толь-ко соседи. и многое, многое услышал я, что, все вместе взятое, сильно потрясло меня.

Но я почему-то скоро услал от себя мать. Схо-дили с ней только в Кафедральный собор к обедне в день крещения, и она отправилась домой в тот же день.

На первое письмо из дома я написал ответ до прихода матери ко мне такого содержания:

«Любезный родитель, милый брат александр и маленькая сестра Фекла!

Я очень рад, что получил от вас известие об

149

уходе из дому матери на богомолье и о вашей жизни и обо всех обстоятельствах ее. однако, я с вами хочу быть откровенным: я рад не тому, что мать ушла на богомолье, а тому, что вы не скрыли это от меня. Настоящим поступком матери я ужасно возмущен духом, и, получив это известие, я чрез-вычайно был расстроен и дошел, таким образом, до головной боли. Неужели нельзя было молиться богу дома, ведь мы знаем, что бог вездесущ! Где ни молись ему, он везде услышит. так зачем же, спрашивается, надо уходить в такую даль, как на поклонение какому-нибудь святому угоднику, хотя, например, Николаю Чудотворцу. а понимаете ли вы, сколько вреда будет от этого, сколько расстройств потерпит наше сельское хозяйство. ведь есть на это даже пословицы: «На бога надейся, да и сам не плошай!» Следовательно, надеясь только на бога и преусердно молясь ему, но не делая совершенно ничего, человеку еще хуже приходится. вред от этого ужасен, и его вы себе представить не може-те, вы об этом раньше-то и не подумали. ах! вот в том-то и беда, что мы, не подумавши, приступаем к делу и, что ж, конечно, проваливаемся. ох-ох-ох! Как легко обмануть темный несведущий народ, не имеющий никакой еще опоры в уме против обман-щиков-продувателей, и в этот народ совершенно легко вселить фанатизм и даже аскетизм.

дорогой родитель, с чего вы взяли, что во мне есть искра недоброжелательства к вам, которая будто бы заставляет меня забывать вас. Что служит тому причиной?— скажите пожалуйста! вы бы лучше достали мое сердце из груди, рассмотрели со всем вашим старанием все отдельные частицы, и тогда бы вы не нашли ничего, что шло бы против вас. вы ошибаетесь и ошибка ваша велика. Нет такого любящего родителей и покорного им сына, как я. Поймите ради бога (!), я все старания прилагаю, чтобы доучиться как следует и, пользуясь своими знаниями, доставленными мне благодаря вам, до-бывать насущный хлеб не для себя, нет, я о себе мало забочусь,— а для вас; для того, чтобы ваша жизнь в старости была хоть немного спокойна. ведь я не маленький теперь, и во мне есть разум, со-знание, как велика принесенная вами жертва ради моего образования. Нет, не беспокойтесь, у меня есть сердце, следовательно, как же я могу забыть вас. Я все, все из вашей жизни знаю (!). Знаю, насколько горька была ваша жизнь, знаю сколько бед, горестей, лишений и трудов вы перенесли из-за нас, ваших детей, тем более сильна была ваша забота обо мне. Я не могу здесь на бумаге пустыми словами описать все мои благодарные к вам чувства.

Святки я провел очень весело, но великую грусть и печаль вселило в меня ваше письмо в особен-ности сильно озадачило меня известие об уходе матери на богомолье. да, ошеломили вы меня этим известием!»

Любящий вас дмитрий Корепанов. «р. S. Любезный читатель сего письма, кто б

ты ни был, но я прошу читать родителям пояснее, чтоб смысл письма не остался для них смутным и непонятным. а то в прошлый год часто случалось так, что не разбирали как следует и объясняли со-

вершенно по-другому, вследствие чего выходили недоразумения и родители огорчались. 1910 г. 5-го января».

Едва докончил я письмо, как вбегает в класс то-варищ и заявляет мне, что пришла моя мать. Письмо не было еще запечатано. Я добавляю на конце:

Мать здесь уже в Казани!!!Зепечатал и отправил...в скором времени присылают мне из дома снова

письмо. вот оно:«Любящий сын Митя? Мы получили твое письмо

17 числа месяца января или воскресение. вы писали письме что там, в Казани, она теперь где находится там или нет. Если там находится ничуть не удержать там. она где находится если узнаешь это объясняй мне. она хочет побывать ко мне или нет. Где она хочет жить объясняй. Не горюй! твой брат ходил на елку. отец и Фекла ходили на елку смотреть. теперь некому дома жить, все отец дома живет не куда уходил, все около скотины. твой брат ходит учится в школу. Фекла не ходит учится, тепере ее не с кем оставлять, а все надо с ним жить дома, не куда оставлять нельзя. Может быть кто пошлет по осершке без внимания это не получай чья эта будет рука узнай зря не получай. Мать там ли живет или ушла ли и какова числа объясняй. Как дошла туда в Казань когда, она поспела на лошадях или пешком. 4 недели уже отсюда ушла где она находилась. Пиши подробно. остаемся жив и здоровы все».

Как все эти письма из дома, так и посещение матерью Казани и вместе с тем с ужасающими рас-сказами о проказах отца чрезвычайно взволновали меня и, конечно, расстроили.

Затем, ведя беспутную жизнь и расточая имение, отец вовсе и не думал присылать мне денег. вот прислал только раз три рубля на целый год. Край-няя нужда от безденежья: башлыка нет, перчаток тоже, старые галоши и то кое-как достал. и раньше всегда затруднительно бывало мое положение с материальной стороны. Пред каждой поездкой в Казань я становился в тупик. На получение ссуды от отца нечего было и надеяться. раз помог, как уже сказано выше, прасол Никита, а другой раз сдобрился наш сосед дошко Педот ондрей — он дал в долг 13 рублей...

Постоянно претерпевая такие трудности и ли-шения, я чувствовал себя по временам слабым, бессильным бороться с препятствиями, и близок бывал в эти минуты к окончательному падению; иногда же как-то вдохновлялся и с силой, с урыв-ками принимался за работу, чтобы добиться цели.

Немаловажное значение в наведении меня на новые мысли имеют и бурные движения в семи-нарии среди учащихся. Эти волнения остались для меня непонятными доселе; не знаю — какая была к тому причина и какая цель. действовавшие тут в свои тайны меня не посвящали, так как я не первый раз отказался принимать участие, ссылаясь на то, что я не могу сочувствовать их делу, связанному с насилием, а я всегда являюсь врагом насилия. образовалась небольшая кучка, человек в 20, которая стала называть себя «боевой организаци-ей». организация, носящая чрезвычайно громкое название, проявила свою деятельность в таком

150

роде: покупала брошюры, вооружение — кинжалы, финские ножи, револьверы, пули-патроны, порох. Составилась порядочная библиотека, из которой могли брать книги все неподозрительные лица. Я нисколько даже не интересовался этими книгами, я и без того уже знал содержание оных да и пользы не видел никакой. Партия действовала отдельно, самостоятельно, большинство воспитанников не вмешивалось в дело.

вообще все воспитанники семинарии были не-довольны семинарскими порядками. Больше всего возмущало учащихся появление отпускных билетов на каждый день для прогулки по городу и запира-нье ворот в 1/2 часа дня, тогда как раньше ничего подобного не было, и воспитанники свободно могли отлучаться до 6 часов вечера. раздражала воспитанников и смена пищи. По выражению вос-питанников старших классов, пища в наши годы сильно ухудшилась. из-за пищи часто происходили столкновения между учащимися и учащими. из столовой то и дело слышались крики воспитанни-ков: «Порции малы!», «Суп плохой», «рыба гнилая» и т. д. обыкновенно заявляли все вместе гвалтом. в одиночку никто бы не осмелился,— ему грозило немедленным увольнением. Начальство с целью подыскания главарей требовало, чтобы подобного шума не бывало, а заявляли в одиночку дежурные, которым за такие заявления солоно приходилось: они получали или строгий выговор или же сбавку балла по поведению; на заявления же не обращали никакого внимания, и все оставалось в прежнем порядке, вместо улучшений проявлялись все более и более ухудшения.

Сильно негодовали учащиеся и относительно самого воспитания в семинарии. Главное не было никакой жизненности,— вне стен семинарии быть долго возбранялось, а среди стен ее витала ужасная скука; учащиеся жаждали указаний к жизни от вос-питателей, но тщетно — воспитатели не были на это отзывчивы. отдавались приказы одни за другими сидеть и ждать следующего приказа и ни в каком случае не заявлять о своих неудовлетворенных по-требностях. воспитанников возмущало деспотиче-ское обращение начальства с ними. воспитанник не имел права высказываться о своих взглядах, потому что его взгляды — глупость мальчишеская — ни больше, ни меньше. «Сиди и делай то, что при-кажут!»— вот что только должен знать воспитанник. Естественно, при таком ходе дела воспитанники некоторые потеряли всякую самостоятельность и сделались самыми тихими и послушными, но, спра-шивается, какая же польза будет от этих забитых личностей? они смогут быть орудием, машиной; ими постоянно должны управлять другие, так что в конце концов они явятся совершенно негодны-ми членами общества — государства. Эта худая сторона семинарского воспитания была замечена воспитанниками, поступившими в семинарию уже закаленными в жизненных испытаниях, и они-то вы-ступали борцами против вновь явившихся порядков в семинарии. К сожалению, таких лиц, стойких по натуре, было мало.

Пробовали еще требовать улучшения пищи, одежды, положения, изменения некоторых новых

правил, на что начальство отвечало отказом и угро-зами. Сколько воспитанники ни просили изменений, им не удалось достигнуть цели.

Меж тем постоянно подготовлялась партия, небольшая кучка воспитанников, которые решили преломить упорство семинарского начальства си-лой. Партия, очевидно, тоже не достигла желанного результата. Пока она выжидала удобного момента, то большинство воспитанников сильно волновались и не внимали партии. Это большинство и проявило себя 29 сентября.

Главным поводом волнений в указанный день служило посещение помощником директора Б-вым нашего (второго) класса во время вечерних заня-тий, когда он и показал классу свой «преогромный мясистый кулак», говоря: «если вы употребите фи-зическую силу, то мы сумеем справиться с вами!»

раздражение воспитанников на Б-ва было силь-ное. в ночь с 29 по 30 сентября в спальнях семина-рии учащиеся закричали об удалении из семинарии Б-ва: «долой Б-ва!»

вечером 29 сентября тотчас по уходе из класса Б-ва, все электрические лампы были погашены,— воспитанники скакали, топали, бегали, кричали, пели и хлопали в этой темноте. Ночью, когда как будто все уже успокоилось, подняли в нашей первой спальне крик: «долой Б-ва!»; он был подхвачен в других спальнях и в одно мгновение крик раздался по всему четвертому этажу. дежурный наставник был запуган и убежал. Немедленно корпорация собралась на совет.

Ночь бурно прошла. Утром все в порядке яви-лись в классы. Преподаватель не приходил. вместо него в класс заходят директор с листком в руке, священник и два наставника. директор становится на кафедру и торжественно заявляет, что такие-то ученики исключены из числа воспитанников семина-рии... однако увольнению подверглись совершенно незначительные люди.

По удалении из семинарии некоторых товарищей партия стала усиленно готовиться к натиску. Число членов ее сразу увеличивается, желающих припи-саться становится больше. ради восстановления единодушия среди воспитанников организация стала выпускать рукописные журналы «Мыслитель» и «Семинарист».

около святок организацию накрыли, члены ее были частью засажены в тюрьму, частью сосланы в дальние северные губернии, частью разосланы по домам. в тюрьму попался и известный Ков-нов Петр.

все это происходило пред моими глазами, но я во все продолжение этой процедуры оставался равнодушным. только после обысков и арестов, с утерею товарищей, я серьезно задумался...

За что потерпели эти наши товарищи? Что за-ставило их так сильно волноваться и потом постра-дать?.. они говорили, что терпят за правду. Где же, однако, эта правда?..

Нет не могу я с ними согласиться и действо-вать наравне заодно. Бороться и стоять за правду — нужды нет: нет самой абсолютной правды. в действительности одна истина в один период или одну эпоху признается истиной неотрицаемой, в

151

другой период или в другую эпоху противоставится какое-либо другое положение, отрицающее первую истину, и та вторая истина прямо противоречит той, следовательно, во вторую эпоху первая истина не признается истиной, а считается ложью. в третью эпоху, глядишь, опять восстала первая истина и второе положение теперь принимаемо за ложь. в следующую эпоху снова первая истина — ложь и снова заменена второю. итак, перемещение истин похоже на верчение так называемого беличьего колеса, однако, повторности, в прямом смысле этого слова, не бывает, совершенно так же, как, например, не похожи и на одно и тоже два размаха руки. Положим, они и равной величины и с одина-ковой силой произведены, но если рассматривать в мельчайшей, хотя бы даже и не в самой еще мельчайшей, увидим некоторую разницу, которую можно видеть из одного и того уже, что и сама рука изменилась в своем составе: кровяные тельца уж не те были, что в первый раз; и частицы воздуха были не те, а другие; да и время иное. таким образом, всегда и всюду при проявлении истины она, эта истина, является с особыми новыми наслоениями и лишенною некоторых частичек.

из всего этого выходит то, что стремиться к правде незачем!.. Но вот это самое открытие весьма прискорбно отозвалось на мне.

все происходящее как дома, так и в семинарии едва не довело меня до окончательного падения. Под ногами я не чувствовал почвы, я терял голову. Наступали минуты, что я готов был моментально прекратить свою жизнь. На что, кому она нужна? Какой смысл моего существования? Полезен ли я кому-либо? и много еще других неизъяснимых во-просов было. а сколько колебаний по неразреши-мым вопросам было во мне,— нельзя и перечесть! Это никак не передать! Самого себе даже иногда стараешься провести над этими вещами, себя об-манываешь, и редко даешь отчет, да иногда, если бы и хотел дать какой-либо отчет, все равно бы это было неудачной попыткой.

все мрачные думы и мысли таились в моей го-лове и передать, излить их было мне некому.

«На этом свете жить тяжело!»— вот что вынес я, наконец, исстрадавшись. «а иного света нет; так что и бояться нечего, нужно лишь избавиться от тяготы жизни — нужно покончить с собой».

Но вопрос: как именно покончить? ведь по-чувствуешь боль, ужасную нестерпимую боль, при потере всего своего человеческого.

Я тут передумал все способы самоубийства......Я все же остался жив... да, продолжаю жить!

Почему? Не знаю сам! трудно ответить! Есть ли человек, который объяснил бы это явление?!.

Скорее всего дело тут таится в том, что взгляды мои несколько изменились.

Правды я не достигну, жить придется тяжелень-ко, но мерцает нечто предо мной более отрадное, приятное. Я за этим-то лучшим нахожусь сейчас в погоне, претерпевая и перенося все неудачи и неприятности...

По учебной части я в этот год совсем провалил-ся. Не имея цели в жизни, я относился с апатией к предметам.

тогдашнее состояние моего духа можно понять из письма к товарищу Флору Гор-ву. Его я привожу сюда целиком:

«долго не приходилось писать тебе ни строчки, да и не к чему было совершенно, но теперь есть много о чем писать, даже и не знаю, с которой темы начать и за что сначала приняться. У меня в настоящее время такое сильное волнение; сердце клокочет, руки дрожат — с трудом вывожу настоя-щие строки; сильный прилив крови к шее, пульсы весьма заметны и чувствительны; глаза туманны, мутны и сухи; одним словом, я, как говорится, не в духе, ужасно терзаюсь! Есть от чего и быть таким. Нынешний год прошел для меня самым скверным образом. Я вставил «прошел год», но это неправиль-но,— этот противный год еще не прошел, и не мало может напакостить мне впереди, хотя конец его уже и недалек... вся беда от того, что я рад своему по-ступлению в семинарию. для тебя может показаться очень странным этот переворот во мне. Это легко объяснимо и естественно. Семинария меня влекла к себе, как магнит притягивает к себе мягкое же-лезо, пока я не был еще в ней. Но когда я попался в нее, когда пришлось почувствовать на себе ее подавляющее, забивающее человеческие натуры, воспитание, поневоле приходится глядеть на нее со всем ее режимом с омерзением. Мне тяжело! Я не нахожу здесь отрады! «Где слабый только гнется, там сильный часто погибает!» Находясь постоянно под незримым и видимым давлением настоящего воспитания, естественно, доходят ее воспитанники до пессимизма. и действительно, большинство се-минаристов — пессимисты. Как истый семинарист, таков же, конечно, и я. взлелеянная во все время моего учения в двухклассном училище мечта по-ступить в семинарию исполнилась, но не в радость она мне; я попался в «тюрьму», иначе семинарию назвать сейчас я не могу. до чего я доведен?.. Не-редко находят на меня мысли даже о прекращении существования своей жизни. Но и тут нужна воля и решимость. У меня на это хватит решимости: я слаб — это мое малодушие. Я самому себе кажусь жалким существом, а жалость к самому себе — есть самый презренный вид малодушия (Марк аврелий). другой загвоздкой, останавливающей меня, являются мои родители и маленькие братцы с сестрицей. жаль их! Зачем бы и жалеть? ведь отец действует и много горестей претерпел уже я от него. Это так. Но кто же заботился обо мне в детстве, заботится и теперь, хотя он и угрожает, что продаст все имение, весь домашний скот, всю землю? Не он ли с матерью тратили и тратят столько денег, достающихся им с такими лишениями, тру-дом, сопровождающими муками? они надеются на меня, как на будущего кормильца своего. Что же станется с ними, кто их будет покоить на старости лет? Кто выведет брата и сестру в люди? вот что заставляет меня задумываться и удерживает от покушения на свою жизнь. Что же такое жизнь?.. Я уже совершенно не надеюсь достичь и видеть абсолютную правду, ее совсем нигде не видно; хоть бы раз она где-нибудь блеснула и проскольз-нула. оказывается все ложь, и я стремился достичь одно недосягаемое. Я хотел было остановиться на

152

той ступени, на которую привел Шеллер-Михайлов одну из трех категорий людей,— это быть полным материалистом и думать только о своем животе и все стремления свои направить к этому. Но ведь я не животное какое-нибудь, все-таки я наделен раз-умом! жизнь мне опостылела, нет у меня никакой избранной цели. Быть учителем, дотянув настоящую лямку! Это значит быть орудием, машиной, которой будут управлять; идти и учить людей против своих убеждений! Нет! Это хуже всего. Не по мне эта дорога. впрочем, для меня подходящей дороги и не существует; все пути мрачны и тернисты. от этого-то нет у меня и никакой охоты обогащать свои знания. К чему всё это — задаю я вопрос и жажду смерти. К научным предметам становлюсь я апатичен. Получая плохие отметки за устные ответы, меня не причисляют к плохим ученикам. Правда, нужно сознаться, что по научным предметам: исто-рии, географии, педагогике и пр. я и сочинения пишу плохо, потому что не знаю сути дела все по той же самой апатии. Совершенно наоборот, если дают тему для сочинения по русскому языку, в особенности автобиографическую. и откуда только берется у меня вдохновение!.. Нынче мне назначено несколько дополнительных экзаменов. Срам и стыд, стыд, и срам..! Это прямо позор! Что же делать? — причины выяснены уже мною выше. вероятнее всего, я нынче сдам исключительно по тем только предметам (арифметика, русский язык письменный и устный, славянский язык и физика), по которым приходится сдавать в нашем втором классе, а по другим (лишним) я сдавать не намерен и во всяком случае откажусь от этих экзаменов, хотя бы это значило совершенно удалиться из семинарии, быть уволенным. Я с радостью бы уволился, но опять препоной в этом служит жалость к престарелым родителям и к малолетним братцу с сестрицей. Кроме того, я отвык уже заниматься землей и мне гораздо тяжелее покажется обрабатывать ее, не-жели до того времени, пока не был я еще в семи-нарии. К этому надо прибавить боязнь попасться в то скверное положение, какое может достаться мне, оставившему множество товарищей позади себя, завидовавших доселе моему положению; именно нелегко будет выносить их явно высказываемое злорадство. а мое положение печально!.. ты, Флор, не дивись такой путанице мыслей, приведенных в этом письме. Я почти что ненормален — сам я это чувствую, ясно сознаю. Где привести в порядок, бу-дучи таким взволнованным. верно, моя внешность в настоящие минуты ужасна. видеть себя в зеркале я боюсь... Эх, как часто прибегал я к самообману, но все бесполезно, себе же этим навредил…»

добавление к этому письму или подтверждением всего сказанного послужит следующий отрывок из дневниковых записок:

«18 мая. Экзамены по русскому языку (теория словесности). Сейчас только что зарезался по русскому языку. вынул билет, смотрю — №24; взглянул на программу: «Басни, происхождение и развитие басен». все хорошо, а там и не доглядел, что дальше еще есть, да на другой странице: «Ху-дожественные басни: «осел и Соловей» и «Квартет» Крылова, «Метафизик» Хемницера». все три басни

требуется прочесть наизусть, а я не знаю. У меня ножки задрожали, сам я весь трясся, тяжело дышал — порядком трусил. Сначала действительно все шло хорошо, но как дошел до «осел и Соловей»,— тпру, стой!.. Заставили читать тогда меня «ветка Палести-ны» Лермонтова. до половины прочел, а дальше не знаю. Что делать остается? д-й шепчется и пере-говаривается уж с Ем-вым. «Что же, по письмен-ному у него 5, да он «осел и Соловей» читал мне. Зачем же вы не приготовили к экзамену?» У меня сильнее и сильнее бьется сердце, подумаешь, что у меня пороки сердца. дают мне октоих, перевести шестую песнь канона 6 гласа. взял октоих, гляжу на книгу и читаю про себя, а вслух не могу: слезы по обыкновению подступили к горлу и не дают ни слова вымолвить. С превеликим трудом, удерживая себя, я прочел как-то, но все же плаксивым тоном. Ничего, перевел и разобрал заданные слова. Ем-в ставит мне: о. д.; что значит эти буквы? «Ну доволь-но с вас!» Я взволнованный, растерявшийся ничего уже не видел в классе. Глаза помутнели. Я подошел к крайнему окну и призадумался. думал я долго, о чем и сам не помню. все как-то промелькнуло у меня в голове и ничего не осталось. Наконец, я подкрепился и как будто в веселом духе, твердо и бодро вышел из класса, для того, чтобы не поняли товарищи, в каком настроении я нахожусь. Что мне делать?— вот постоянный вопрос. Я уж более ни на что не надеюсь! На всех людей гляжу я с пре-зрением. Может быть, я сам презрения более всех достоин. Но почему это так, а не иначе. Неужели же я сам являюсь виновником всего этого? Кто меня довел до этого? Нет! видно, мне остается одно — покончить с собой. К чему мне дана жизнь и откуда она? Я ведь не жалею ее. Не для того получил я дар горькой жизни, чтобы только страдать, терзаться, мучиться. Но решусь ли, решусь ли я? Нет! реши-мости во мне не хватит! Зачем я живу, для чего? Прокляньте на жизнь, прокляньте на человечество! Говорят, есть бог, заставляют ему молиться; но где он? да есть ли он в действительности? все это одни сказки! Зачем нас гонять в церковь, как можно заставить человека молиться? Правда, «никого не вгонишь в рай дубиной!» али уж так и быть. ох, нет! Задуманное дело хуже настоящего. Придется все время таскаться по этому тернистому пути жизни. отчего мне многие люди, учащиеся и великие уче-ные, не то чтобы простые, темные люди из низшего сословия, кончают самоубийством. Нынче повеси-лась семинаристка, застрелился недавно студент, утопился какой-то чернорабочий, в Петербурге отравились гимназистки, зарезался на днях мужик, удавился в Глазове гимназист 7 класса, застрелил-ся какой-то государственный деятель в италии. и много подобных фактов, которые все сюда привести нет никакой возможности. Я не верю в бессмертие души! Я ничего не жалею, но почему-то стараюсь собирать все свои ученические сочинения, хочется, чтобы они сохранились и служили памятником для воспоминаний, хотя я сознаю ясно, что от этого никакого облегчения мне не будет и ничего во мне не произойдет, потому что после смерти останется только один бесчувственный труп, который всецело будет принадлежать земле...»

153

из-за небрежного отношения к учебным пред-метам весной мне пришлось крупно столкнуться с семинарийским начальством. все дело произошло от пустяков, но которым я придавал весьма большое значение, так как имел привычку, или склонность что ли там, все преувеличивать.

Пред святками я отказался отвечать преподава-телю естествоведения и физики вилькену. вилькен заявил об этом педагогическому совету, который постановил мне идти просить прощения у вилькена, якобы за причиненное ему оскорбление мною своим отказом отвечать ему. о постановлении совета мне заявил директор, причем я тут же сказал, что из-виняться, не то что просить прощения, ни в каком случае не пойду и впредь не намерен идти. Я так никакого вида и не показывал, чтобы пожелал изви-ниться пред вилькеном. Сам между тем продолжал ходить на преподаваемые им уроки и слушал их. он до самой весны уже не задевал меня, совсем не спрашивал. в конце учебного года оказалось, что у меня не выставлен годовой балл. Следовательно, мне в этот год нужно держать экзамен по естество-ведению, хотя в нашем классе в том году и не было экзамена по этому предмету. Мне унизить себя не хотелось. Пред экзаменами директор передал мне снова, что я должен непременно просить прощение у вилькена; затем должен держать экзамен по есте-ствоведению, как по дополнительному предмету, 26 мая. вот-те раз! вот-те бабушка и юрьев день!

— вы что это, Корепанов, александра Модесто-вича так оскорбили?— спрашивает меня директор.

— однако я считаю, что нисколько его не оскорбил.

— а вот выходит, знаете, такая штука, что вы отказались ему урок отвечать. разве можно так говорить наставнику?..

Пустился он тут в рассуждения, болтал-болтал, и все с этими постоянными его прибавлениями: «знаете», «выходит», «видите», «такая штука», чем, всем вместе взятым, мне ужасно надоел; к тому же, слушая его, устал я стоять.

вся его речь клонилась к тому, чтобы как-нибудь да уж внушить мне, что действительно я виноват перед вилькеном и эта вина громадна. он убеждал меня идти сейчас же к вилькену и извиниться. Я стоял на своем. он мне уже грозит увольнением. Я непреклонен и соглашаюсь даже на увольнение. «Пусть, мол, знают, как коса на камень иной раз находит».

— Ну, ладно, ты ещё подумай об этом,— говорит директор и уходит, проводив со мной время до-брых два часа в бесполезном разговоре. вижу уж, как тяжело чувствует он себя, сознавая, что меня, воспитанника, молокососа, он, директор, не мог разубедить. а уж он ли не пускался в книжность, все доводы приводил логично. Нет! как об стену горох, ничего не берет!..

Я стоял на своем целых шесть дней. и эти шесть дней были для меня настоящей мукой. Начались экзамены, идут уже, а меня каждый день вызовут то к директору, то к помощнику его,— и они по целым часам просиживали либо простаивали со мной, и все же своего не достигали.

«Пусть увидят, что я за человек!— думал я: пусть

знают, каково со мной обращаться грубо и повели-тельно!» Я отлично понимал их хитрость. «Нет, не может быть, чтобы меня уволили. а если я устою, то, следовательно, не унижу себя».

Наконец, я был преломлен, я не устоял, я унизил себя. Стыдно.

Это было 21 мая.На другой день экзамен по физике. Завтра по-

следние официальные экзамены, а дальше, после 22, пойдут дополнительные, неофициальные, да переэкзаменовка для слабых учеников. Как-никак мне, во всяком случае, вовсе нежелательно было выставить себя на ряду слабых. Если оставаться до 26, то это значит — я ничем не отличаюсь от слабых. тут уже позор. Нужно добиться, чтобы завтра мне назначен был экзамен по естествоведению после физики, несмотря на то, что я к этому экзамену не подготовлен. все равно провалиться так про-валиться, а оставаться не стану; или уж уволюсь совсем, а оставаться до 20 не буду. авось, еще не все пропало, может быть, посчастливится и сдам.

в тот день я все думал об этом, и сколько пере-думал, о!..

иногда мне в голову приходила и такая мысль: пойду лучше к вилькену, попрошу у него прощения (конечно, нечистосердечно), а потом проэкзаменовал бы меня один, и таким образом покончить без всяких дополнительных экзаменов с особо назначенной ко-миссией. Но это много чести придало бы вилькену, что не согласуется с моими воззрениями.

К вилькену я не пошел, а порешил окончательно на том, что попытаюсь еще раз попросить дирек-тора, чтобы он разрешил проэкзаменовать меня по естествоведению, не принудив извиниться; а в крайнем случае уволиться. Я поджидал директора, искал с ним встречи, но подходящего случая не находил.

раз удалось мне, однако, поговорить с ним. После вечерних молитв он заходил в учительскую комнату. Я подошел к нему.

— алексей андреич!— Чево? Что скажете?— разрешите завтра проэкзаменовать меня по

естествоведению.— а ты сходил к александру Модестовичу, про-

сил у него прощения? — Я к нему сходил…— промолвил я и опустил

голову, промолчал.— Ну и что он сказал?— он ответил, что ничего не знает, и это не его

дело.— а ты извинился перед ним?— Нет, не извинялся.— Как же так не извинялся!— он поглядел на меня

строго.— так зачем ходил ты к нему? Потому раз-ве, чтобы прийти и сказать,— вот я — Ко-репанов, и только?

— Конечно, нет!— Ну так зачем же?— извиняться перед вилькеном я все-таки не

стану.— Как так не станете, ты обязан!— Но я убежден в своей невинности; как же я

пойду просить прощения, когда отлично знаю, что

154

не я его оскорбил, а, напротив, я обижен.— «Мы» это не знаем и знать не хотим. Нам не

важно это знать, а важно то, чтобы повиновался семинарской корпорации. видите, какая штука выходит. Педагогический совет постановил тебе обязательно извиниться, а в противном случае немедленно исключить из числа воспитанников. Хочешь не хочешь, а, знаете, тебе, выходит, надо исполнить постановление совета.

— Ну, уж если иначе нельзя,— тогда...— я оста-новился на минуту и, переведя дух... но вот духу тут высказать не хватало. Наступила решительная, критическая минута. Мне что-то в горле сдавливало. Не могу сказать. директор ждал, но так как ничего было дождаться, то задал вопрос:

— Чево?Этот вопрос еще более озадачил меня. Я был в

нерешительности: сказать или не сказать. и сколько мыслей у меня пролетело в этот короткий момент. Мысли текут и текут, ни за одну из них нельзя ухватиться. Немного собрался духу, ну все равно, скажу так, скажу: но сам весь вспотел, было тяжело дышать. Начал бессвязно, тихо...

— Если иначе уж нельзя, то...— и опять мно-готочие; сказано же было под нос, скорее про себя.

— Чево?— снова повторил директор.— Если иначе нельзя, то я из семинарии уволь-

няюсь!— сказал я напоследок твердо и решитель-но, даже сам удивился, как это я так осмелился; но удивительнее было то, что после высказанного мне стало легче, как будто гора с плеч свалилась. Это было на миг, вслед затем я ждал страшного от директора: что он скажет.

— Что ты, что? опомнись! Что ты сказал? Хоть бы подумал, что говоришь!

— Я уж об этом немало думал.— и что ж?— и решил на этом.— Ну скажи ты мне, куда пойдешь, куда ты де-

нешься? У вас дома, как я слышал, живут незавидно. Что ты будешь делать?

— теперь об этом не приходится думать. а против своих убеждений я идти не могу. Ну, поду-майте сами, разве я могу при ясном сознании себя обиженным наставником идти просить прощение у обидевшего меня же наставника. Бог весть, за что? Если я пойду, то тут никакой искренности быть не может. а лицемерить — это для меня низость. вы добьетесь от меня только внешнего обряда, а это самое послужит лишь тому, что я еще обозленнее буду по отношению к александру Модестовичу.

— а тогда ты приходи ко мне и говори прямо: я зол, зол, зол! я зол, зол... так, что ли?— насмешливо ухватился директор за мое слово «обозленнее» и повторял «зол!», что меня в высшей степени раз-дражало.

Кровь прилила к моей голове; я чувствовал, как сильно бьется пульс сзади на шее, руки и губы тряс-лись, как в лихорадке, зубы скрежетали как-то сами.

— Нам, знаете, такая штука, тут вот при этой са-мой штуке не нужна; чистосердечно поступаешь ты или нет, или как-нибудь иначе там, но важно, опять повторяю, чтобы мы увидели твою послушность своему начальству. ты покажи только корпорации,

что можно еще оставлять себя в общежитии. ведь если тебя мы не уволим, если ты не подчинишься совету, то за тобой последуют и другие воспитан-ники, последуют все. тут выходит такая штука, что при таких обстоятельствах,— ну, тогда какое может быть общежитие, то есть при этом самом порядке? Это же беспорядок!..

опять болтать, опять пустился в рассуждения, хорошо мне известные. Говорил он много. С целью прервать его, я заговорил:

— Ну, ладно,— я завтра пойду к александру Модестовичу.

— вот и хорошо! вот и прекрасно! вот и хорошо! Ну вот больше ничего и не нужно. иди теперь, бла-гословись, спать.— даже похлопал меня по плечу.

Я продолжал стоять и вовсе не шевелился, только немножко насупился. думаю, тогда было у меня лицо самое безобразное.

— Я завтра пойду,— говорил я твердо и медлен-но,— но знаете, что это будет простое исполнение постановления педагогического совета семинарии, вынужденное извинение, совершено оно будет в силу необходимости, а о внутреннем примирении и не думайте, его нет и не может быть.

— Ну-ну, ладно, иди спать; вон мы сколько, чуть не полтора часа, проговорили с тобой. все уже спят.

Я не слушал больше его; свободно обернулся, даже вовсе и не поклонился и самой гордой поход-кой, держа голову высоко, грудь выставив, также медленно стал подниматься по лестнице наверх в четвертый этаж, в спальни.

На другой день я еще колебался. Но случай подошел весьма подходящий, так что извинение было совершенно без всяких затруднений. Пред экзаменами по физике, в кабинете были вилькен и директор. Я зашел и остановился у двери.

— тебе что?— спросил меня директор.— Пришел извиниться!— проговорил я, но так

тихо, что едва ли они разобрали. Голос был, как у виновника какого. он фальшивил мне. Я сердил-ся на свой голос и старался переменить его, что удалось. Я поспешно подошел к столу, за которым стоял вилькен.

— александр Модестович! простите меня, по-жалуйста,— я вас, кажется, пред святками сильно оскорбил.

он глядел на меня поверх очков, ехидно, как показалось мне, с иронией.

— Что! ты думал, что я тебя буду спрашивать по-сле того, как ты сказал: вам я отвечать не желаю!.. теперь пеняй на себя: у тебя нет и годового балла!

— Я сейчас же готов сдавать по естествоведе-нию.

— а это уж когда назначено.— Назначено 26, но мне по некоторым обстоя-

тельствам нельзя оставаться дольше завтрашнего дня.

— Это не мое дело.— александр Модестович, а вы все же признаете

его прошение прощением основательным?— спро-сил директор.

— Ну, я его прощаю!о!.. Сколько злобы во мне накопилось в тот

момент, как говорил он эти слова. Причина тому

155

понятна — и объяснений не нужно.— так нельзя ли бы ему устроить как-нибудь

сегодня экзамен?— продолжает директор.— а как там другие на это скажут! Что-то прошептались между собой, а потом

директор и говорит:— Я там поговорю еще с другими наставниками,

а там уж увидим.Я раскланялся и вышел... Чувств, какими я был

переполнен, не опишешь...После экзамена по физике меня проэкзаме-

новали и по естествоведению. Экзаменационная комиссия состояла из директора, вилькена, Ш-на и о. протоиерея Н-ва. вызвал меня вилькен. По-думал, потряс бородой, вызывающей отвращение, и спросил:

— Ну скажи ты нам, что будет с деревом, если с нее содрать кору?

— высохнет,— отвечаю я. он говорит:— Нет.Я повторяю свое: высохнет, а он опять «нет!»

говорит.и так было сказано с обоих сторон по четыре

раза.«Что за черт!»— поругался я, но про себя. Я

замолчал, и он молчит; молчат и все другие при-сутствующие. директор глядит прямо на меня; о. Н-в поочередно то на меня, то и на вилькена; Ш-н что-то чертит...

Этот вопрос был решен таким образом, что дерево не тотчас высыхает, а через некоторый промежуток. далее мне вилькен задавал вопросы со всего годичного курса. остальное сошло все прекрасно. Но какая была досада, когда экзамена-ционная комиссия вывела мне средний вывод балл удовлетворительный (3).

После экзамена по естествоведению я тотчас отправился из физического кабинета в канцеля-рию за билетом и деньгами. тут сидел помощник директора Б-в.

— Ну что, Корепанов, сдал?— Сдал.— Ну вот и хорошо! а то тут и бог весть что бы

только не случилось.Билета отпускного в его руках не было. он мне

выдал мои проездные деньги семь рублей, которые внес я осенью по приезде, и послал за билетом к надзирателю ив. адр., который и содрал с меня за потерянные еще зимой портки 21 коп.

Я кое-как наскоро уложил свои вещи и отправил с товарищами, а сам остался еще переодеваться.

до пристаней дошел пешком по лугам. На трам-вае ехать не удалось: на нем было полно народу, и нас уже туда не пускали. Едва-едва успели мы с Кор. Павлом сесть на пароход. Как мы сели, так он и отчалил.

домой ехал обычным путем — через Пермь. в Перми прошелся по главным улицам и скверам. На поезде ехал в IV классе,— скидки нынче не было, а на свои деньги ехать в III классе дороговато. в Чепце ямщиков было довольно. Мы сразу не уез-жали, ждали еще поезда с вятки, приходящего в 4 часа утра, авось, не приедет, мол, кто-либо из

знакомых из вятки или из Глазова. Благо и ждать-то недолго. дождались. Поезд остановился. Народ вылезает из вагонов. Я рассматриваю выходящих. Знакомых нет. ах, таня кабы тут была! вот приятная была бы встреча, притом весьма желательная. Но нет ее, да и быть не должно еще: она приедет после меня. Я продолжал еще стоять, гляжу: идут в вокзал барышни и как будто знакомые. вгляделся хоро-шенько, узнал. Это были Кир-ва Зоя и р-ва тоня. С первой вместе окончил я двухклассное училище, а вторая из нашего села, тоже несколько знакома мне. Я поздоровался с ними. вступили в разговор. оказалось, что они учатся в о-ской гимназии. Я предложил ехать им вместе с нами, семинаристами, чему Зоя была весьма рада, но тоня запротесто-вала. С Зоей все мои товарищи были знакомы, а тоня стеснялась их. Зоя принуждена была искать для себя ямщика. они наняли плоховатую пару и уехали. а у нас к нашим услугам были готовы три почтовые запряжки и все одного хозяина, и недо-рого взяли с нас ямщики. После отъезда барышень мы еще помедлили. Я написал несколько писем, адресованные разным личностям, и спустил их в почтовый ящик... в нашем распоряжении оказались тройки и пара, запряженные в повозки, и тарантас с одной лошадью. Мы уселись по старшинству: я уселся на тройке, р-х на паре, а Павел на одной. Ехали в том же порядке. весело было ехать на утренней заре с колокольцами... На скате одного холмика мы догнали барышень. они с завистью глядели на нас. Мы катили — настоящие баре, а ихняя парочка плелась тихо, ну, одним словом, плелась. Мы перегнали, причем, я снял фуражку и махнул ею в сторону отстающих...

от К-ны до игры меня повезли К-ны. Со мной поехала свекровь Нади. Я уселся на козлах ямщи-чать. так и въехал в свое родное село, а там и на свой двор.

дома встретили меня весьма радушно. вы-бежали все, как завидели меня. Брат и сестра в восторге, они прыгали с радости; вышел и отец, заметна была все же и на его лице радость; а про мать нечего и говорить: у нее в голосе слышались уже слезы радостные. Я и сам обрадовался чрез-вычайно. видно, теперь брат и сестрица здоровы!.. Но, как я ошибся!..

Уверился я в своей ошибочности в тот же вечер, как я уложился с ними спать в старой избе на широ-кой старинной кровати. они немного погодя стали щипать друг друга. Я их разъединил, улегшись на средине сам, а Феклу уложив на свое место. Нена-долго успокоились. вдруг александр стал храпеть. Меня покоробило. Я спросил у него, что это с ним. он говорил, что дышать ему тяжело. Я начал качать его руки, то есть заставлял искусственно дышать. Это подействовало на него благоприятно. он вско-ре заснул. все же спал мятежно, метался, бредил. Сестра хоть уснула, и то хорошо.

тихо. Успокоился и брат. Меня стало клонить ко сну. Я задремал... вдруг раздался ужасный крик, тот ужасный крик, который возможен разве только из могилы, или крик демона, крик бесноватого. Я вскочил и обомлел, волосы дыбом... до сего вре-мени я несколько раз вычитывал из книг эту фразу,

156

но не понимал, как это так «волосы могут встать дыбом»,— а тут случилось это самое со мной. Я чувствовал, как сразу похолодел. Это вскрикнул могильным голосом мой брат. он испугался стука караульщика, проходящего под окном и усердно бьющего палкой об палку. Сестра тоже проснулась и заплакала. Много времени прошло, пока они со-всем успокоились.

На рассвете только я заснул, но сон мой был тревожен. Спал я немного, встал тяжелой, будто бы свинцом набитой, головой. родители напились уже чаю. Я оделся, взял ведра и пошел на ключ за водой; мать меня было не пускала, а хотела идти сама, но я убедил ее, что она этим лишит меня большого удовольствия. Самовар мать поставила сама, не дала мне.

Чай пить сели все, хотя остальные, кроме меня, еще не так давно пили. Сахару не было. Еще вчера мать моя сбегала к соседям взять взаймы несколько кусочков сахару и выпросила с большим самоуни-жением, выкланяла этот сахар; этот самый сахар вчера был уничтожен весь. Я вчера и подумать не мог, что сахар этот был добыт с таким стыдом и тру-дом родной матерью. а сегодня приходилось пить без сахару. К счастью, у меня в корзине было еще несколько кусков сахару, привезенных из Казани. Я вытащил и положил на стол. Глаза александра и Феклы заблестели — они давно уж сахара не вида-ли, вчера и то их обделили. Чай не шел. Кое-как я выпил две чашечки и вышел из-за стола.

отец был угрюм; мать утирала грязным перед-ником тайком от меня слезы, на что отец глядел так сердито, как будто хотел ее тут же уничтожить. толь-ко александр и Фекла пили и были, по-видимому, спокойны. Никакого разговора за столиком не было. Я начинал заговаривать, хотел увлечь рассказами о Казани, об учении и т. д., но был приостановлен злобным взглядом отца.

везде-везде тяжело, где же почувствую себя без этой тяжести?!! вот голос отчаяния. Едва ли он понятен кому!..

Я поспешил выйти из избы. За мной побежали братец и сестрица. очевидно, они себя чувствова-ли хорошо. Но стоило только взглянуть на них, и каждый мог сразу сказать, что они страдают, что это измученные, ненормальные дети.

отец в этот день никуда не пошел, а меня на работу звать либо посылать не думал. Сидел он все время в избе без всякого дела и не вмешиваясь в наш разговор. Его молчаливость тягостна была для меня.

Прогулявши по огороду, по двору, я заглянул в амбары, в кенос и в хлева, почти что везде был. вернувшись в избу, я стал устраиваться в старой избе. Пообчистив пол, смахнул пыль со стен, по-том принялся развешивать картины, какие только были у меня. Нужен был еще стол. думал-думал, где достать стол, потом додумался, что в куале есть свободный маленький столик, за которым бывали съедаемы жертвенные кушанья и мясо приносимых в жертву животных, а теперь этот столик стоял без употребления. Я вытащил его из куалы, вычистил, вымыл, поставил в красный угол избы, накрыл вместо скатерти широкой полосой чистой бумаги,

наклеенной чуть не из десятка листов. На столе разложил в порядке все свои книги, бумаги, тетради и вообще все ученические и кабинетные принад-лежности, но не только, конечно, какие я имел. Под стол была всунута моя корзина с некоторыми вещами. К столу приставлена табуретка, окрашен-ная желтой краской. Направо от меня находилась небольшая скамейка, приставленная плотно к стене с западной стороны. Налево к южной стене, против окна, пустое место, а дальше у стены поставлен был сундук с моей одеждой, бельем и т. п. частью туалета. Я задался было целью отгородить этот угол с двумя окошками от прочей части, ненужной мне и грязной притом, но никак это сделать мне не удалось. После, постепенно, я свой уголок все более и более разукрашал. К трем окнам я сплел гирлянды из ветвей пихты, устроил из тоненькой бумаги цветы и пришпилил к этим гирляндам. весь угол и обе стены сажени на полторы в длину от угла были обклеены чистой белой бумагой, отчасти задет был и потолок. Большая часть потом было понавешана картинами, большинство которых, в свою очередь, были нарисованы мною в семина-рии. Много было и печатных картин. в особенности нравилась мне картина, изображающая посещение Пушкиным Гоголя. К южной стене, в простенок между окнами, была помещена политическая карта Европейской россии, а вокруг нее тоже гирлянды и цветы. Устроил я свой уголок, просто прелесть! Как хорошо было проводить тут время!.. На первом от угла окне я поставил три горшка с цветами. один средний горшок бывал наполняем нарванными бу-кетами незабудок, которых я вырывал с корнями, такие цветы, будучи помещены в горшок с водой, сохранялись в свежести очень продолжительное время. и любил же я эти цветы! Постоянно ухаживал за ними! Не меньше их любили и брат с сестрой, в особенности последняя по целым часам сидит около них и смотрит — любуется. На втором окне я ставил баночки и стекляночки, посредством которых производил опыты по физике и химии...

третье окно, справа от меня, то есть с западной стороны, было занято невысокими, но обширными ящиками, где помещались в особых отделениях мышка, лягушка, ящерица и подорожный слизень.

На всех трех окнах я настлал коврики из мха и плауна. Ковры эти я сготовил сам, что сделать было нетрудно, а ковры сами по себе очень краси-вы. Наберешь побольше мху, разложишь толстым ровным слоем на гладкой широкой доске, а сверху накроешь подобной же точно доской и придавишь, наложив какие-нибудь камни и, продержав с не-делю, снимаешь, проветришь, высохнет оно, и вот прехорошенький коврик к вашим услугам...

вечером другого дня по приезде я крупно раз-говорился с отцом и матерью. Главное с отцом. С чего начался разговор, я не знаю. Но дошло до того, что отец сказал:

— да, я так и знал, так и знал, что это будет, что это ты сделаешь, так и знал, так и знал! из Казани еще ты какое письмо мне писал, так написал, что мне все сердце прожгло.

Затем отец пустился в брань, давал всякого рода прозвища. он, когда бывает вне себя или просто

157

на кого-либо сердит, то всегда ругается по-русски, удивительная это его черта; а я, напротив, стараюсь избегать в те минуты, в минуты его озлобления, русских слов. Случается так, что я умалчиваю в тех случаях, когда приходится сказать русское слово, которого нет на втором языке. Это отлично пони-мает мой отец — и беда!— как раздражает это его.

— Если вы любите своих детей, то не должны растравлять их жизнь,— говорил я, постоянно пу-таясь.

Я, как говорится, вышел из себя. Меня трудно было удержать, заставить умолчать, когда накопи-лось во мне за целую зиму так много горечи, так много сказать... и вот, как только я заговорил, и наподобие воды, прорвавшей плотину и не пере-стающей уменьшать наплыв свой до тех пор, пока не уплывет вся накопленная вода, так точно я рас-пространился до бесконечности.

— ведь мне прискорбно видеть вашу безобраз-ную жизнь... ты говоришь, что обязан жизнью, но скажи, зачем вы, ты довел меня до того состояния, что я недоволен ею, мало того, я вовсе ее не жа-лею!.. Я едва нынешней зимой по вашей милости, во внимание бери — по твоей, по милости родивших меня, едва не потерял я себя. Я искал смерти!.. Сейчас ты скажешь, что настоящее я заслужил, так как нагрубил тебе, досточтимый родитель, хотя и это, по правде говоря, вопль страдальца, челове-ка, хватающегося за соломинку ради спасения. ты должен согласиться, должен понять, что и письмо, так сильно подействовавшее на тебя, не что иное, как именно эта заманчивая для утопающего со-ломинка. Когда писал я это письмо, то питался надеждой, что оно заставит тебя призадуматься, исправиться. ведь вот и письмо-то оно, я сейчас это место прочту:

«Муж-пьяница напивается и забывает все: себя, окружающее, семью, бродит где попало, с кем-нибудь еще там раздерется, а то спит где-либо под забором или в канаве беззаботно. а дома между тем жена и дети беспокоятся, ждут с нетерпеньем... Ну, положим, что отец и приходит, но какая польза от пьяного семье, напротив, он с собой приносит только беду. дома пьяный кричит, шумит, ругается. дети пугаются, дрожат. Как отца своего родного пугаться? Нет, они не отца пугаются и избегают, а пьянства; дети любят отца, но всей душой нена-видят пьянство. Муж начинает бить жену, ругаться, дети забиваются в угол, затаивают дыхание, их охватывает ужас. Часто и детям достаются побои...»

ты продолжал свое, и даже, по-видимому, не понял, а если и понял, то по своему обычному упорству и самолюбию не хотел согласиться с этим и делал наперекор мне. оглянись хорошенько, не-ужели не видишь, до чего ты довел своих детей? Не-ужели тебе их не жалко? Посмотри на александра и на Феклу, до чего доведены они? ведь взглянуть-то на них ужасно. а я на что и на кого буду жаловаться во всю свою жизнь? Ни на что, ни на кого, кроме тебя!.. Что сказать еще вдобавок относительно бо-лезни брата и сестры, то прибавлю, что они больны именно от испуга, а запуганы тобою в пьяном виде, твоим буйством. Хочешь — верь моим словам, хочешь — нет, а что правда, то правда; повторяю

тебе: что они страдают родимчиком, причиной чего служит испуг, запугаться же было чего — это твое нелепое, безумное, сумасшедшее буйство!.. да, вы скверно живете, так скверно живете, что мне приходится стыдиться из-за вас. Мне стыдно по-казываться на глаза людям. Куда ни пойди, везде слышишь о вас. Много ли я встречался с людьми по приезде, много ли пришлось говорить, а сколь-ко я наслышан о вас. и все это правдоподобно! о ужас!.. Как вы пали, до чего дошло! Какой позор!.. ты, видимо, не чувствуешь позора, тебе приелось это указывание пальцем; нет в тебе чувства стыда и всех других чувств, ты свыкся со своим положением, в которое сам же безрассудно поставил себя; ты пропал, пропал для себя, для вас, для всех!.. Зачем, зачем я это знаю! о!!!

высказавши эту длинную путаницу (впрочем, я говорил гораздо больше), обессиленный, я упал на прилавок, а до этого я все время шагал по полу от этого прилавка до двери, шагал весьма нервно, я был весь разгорячен. Упал я, расплачась, у меня сильно вздрагивали плечи, слезы меня душили; плакал долго. о, слезы, как много пролито мною вас! Насколько сильно вы текли и в этот раз! Плакал до тех пор, пока не иссякли слезы...

отец во все время моей речи молчал, по вре-менам как будто хотел что-то ответить, прервать, остановить меня; у него открывался рот, произносил иногда какой-то звук; но я, боясь, кабы он не оста-новил меня, сильнее, выше и громче продолжал, продолжал. он с ожесточением глядел на меня. в это время он своими руками готов был разорвать меня на части, но почему-то не сделал ничего по-добного, а сидел на месте, почти не шевелясь. только глаза его сверкали, зубы скрежетали.

а мать — она все время плакала, остановить меня и не думала. она сознавала справедливость моих слов. Брат и сестра прижались в угол и молча-ли; они постоянно бросали вопросительные взгляды на отца, на меня и на мать и чего-то ждали, ждали с трепетом ужасного, трагического...

вот картина, кто хочет любоваться?! воспоми-нание о ней тягостно, сколько таких безотрадных сцен было у нас!.. тут боль была душевная!..

во время речи я не боялся того, что прибьет меня отец, а он тот раз мог меня прибить, так как я ужасно обессилел, ослаб. Но мне хотелось вы-сказать, выпустить из себя все то, что так сильно угнетает меня. Я высказал все, что хотел (впо-следствии оказалось наоборот — не все), получил после сильного плача облегчение, хотя не в меру был утомлен физически. Это случилось со мной только раз и другого подобного случая не бывало.

впечатление после моей речи на всех осталось сильное. По правде говоря, я этого и желал. целью у меня было вызвать в отце раскаяние и желательно было убедить его, что нужно поступить в будущем хоть благоразумнее, не делать никакого шума, не допускать буйства, результатом чего явится вы-здоровление брата и сестры.

К сожалению, я ничего подобного не достиг. Я видел противное. Я понял, что отец непоправим: взрослого мужчину трудно переубедить в уста-новившемся раз его взгляде. он упорно стоял на

158

своем. Я плакал при сознании его непоправимости; он оказывался совсем потерянным, что отзывалось неописуемо прискорбно на мне. Как же не жалеть отца, вспоившего, вскормившего, ухаживающего за мной в детстве и последующее время. Собственно говоря, он только в нынешний год переменил свои отношения на настоящие; прежние были самые нежные, ласковые. ах! Как сладостно было прошлое и как безвозвратно уплыло от меня, а также и от этих милых, дорогих существ: александра и Феклы. от сравниваний прошлого с настоящим в моей душе происходила целая драма!.. и решимости не хватало ни на что!

Я хорошо понимал, что мне на отца полагаться больше нечего — он на все уже махнул рукой; нужно надеяться лишь на себя, хозяйством заняться са-мому, его предстоящее мотовство предупредить, предприняв более решительные, энергичные меры. требуется быть всегда настороже, не заговари-ваться так круто вперед, как на сей раз, потому что будет все это бесполезно; защищать мать от побоев, заботиться о брате и сестре, не допускать до пьянства отца, а для этого не давать ему в руки денег. он, конечно, будет дуться на меня, даже бу-дет ругаться, с матерью драться полезет, но я мать не дам, пока буду дома, а на ругань его не надо об-ращать никакого внимания. Пусть ругается сколько угодно, а мы как будто и не слышим, не видим его. Пусть живет один, как хочет. авось, самому же ему это будет тягостно, смертельно, тогда, как увидит, что один, и изменится маленечко, где уж тут много, достаточно нам и маленечко — и то хорошо, и то помолимся обеими руками враз. авось я смогу еще его возвратить этим путем. Надежда есть!..

Когда я размышлял о поправимости этого оше-ломляющего дела, когда впереди светилась искра надежды, я не знал еще, до какого безобразия, до какого бесстыдства дошел мой отец.

Есть такие знания, которых ни под каким видом не захотел бы иметь, но вот судьба так устраивает, что слышишь и видишь все нежеланные вещи, вос-принимаешь душой и сердцем, и все воспринятое уже не сглаживается во всю жизнь, а напротив, все сильнее и сильнее вкореняются, так глубоко внедряются, что нет возможности искоренить их, продолжают существовать, причиняя ужасные муки. такие противные, прегадкие знания имею я и швыр-нуть их никак уж нельзя; они неотступно преследуют меня. Может быть, это большого труда будет стоить для меня, но, прикусив губы, закрепив клокочущее сердце, опишу, опишу все эти безобразные при-ключения отца. Почему же их и не описать, когда улеглись во мне несмываемым пятном? Правда, возможно, что я облегчения не получу, но есть хотение привести сюда...

Я это слышал со стороны, от родственников, соседей, от матери, от брата и сестры и, наконец, от самого отца.

отец во всю зиму ничего не делал, то есть не работал, пьянствовал, буйствовал, распродавал, проматывал, курил, дрался с соседями, бил мать и в завершении всего совершал гнусное дело, что и мое отчаянное перо не в состоянии изобразить это действие.

Пьяный вернулся раз по обыкновению отец. По его требованию мать натопила баню. отец пред-варительно избил мать, выгнал ее из дому и потом уже отправился в баню. С ним пошел александр, а Фекла ушла с матерью. отец возился в бане долго. александр, уставши его ждать, ушел оттуда и вернулся в избу.

тихо мерцал огонек в маленькой керосиновой лампе. жутко братцу. Мыши бегают где-то там за печкой, под березовыми поленьями, верно. вдруг сильный стук, кто-то поднимается по лестнице, треск, что-то обрушивается в сенях. Бежит брат в угол, съеживается и, еле дыша, сидит, весь остыв. Но кто же входит? отец!.. он так пугал его. Но как он безобразен! Брат глядит на него с ужасом и не выходит из угла. однако он на виду. Подходит к нему отец, вытаскивает его за руки оттуда.

— Где мать?— спрашивает он грубо.— Не знаю!— брату легче было бы, кабы он рас-

плакался, но пред ним стоял ужасный, грозный, безумный человек,— он понимал это и молчал, а слезы сами собой удерживались.

— Как это так не знаешь? Зачем врешь?— заорал на него отец и затопал ногами, на которые были на-деты валенки, нет, скорее, ноги были всунуты в них.

— Знаешь ли ты, что сделала твоя подлая мать? Брат стоял без памяти, но стоять продолжал.— она украла у меня одежду, обокрала меня,

утащила из предбанника рубашку и...— при этом он широко распахнул полушубок и предстал пред братом весь голый.

Порасстроив еще брата своей руганью, он на-конец, послал его к соседу осипу, узнать, не там ли мать, и если там, то передать приказ отца не-медленно вернуться домой. Брат надел на себя шубенку, все еще дрожа от страха и боясь разраз-иться плачем, потом нахлобучил шапку и вышел. вместе с ним, бормоча и ругаясь, вышел отец. На улице они разошлись. александр пошел к осипу, а отец — к Луниным.

Не успел еще александр зайти к осипу, как влетает за ним в избу отец. александр отскакивает в сторону, а отец бросает взгляды безумных глаз, бросает на середину избы и орет:

— Где моя жена? Куда ее упрятали? Хозяин осип сидел за столом и, распивая чай,

курил свернутую самим цигарку.отец вмиг подбегает к нему и со всего размаху

дает ему пощечину кулаком в спину. тот не сооб-ражает еще, в чем тут дело.

— Что ты это, иван?отец снова ударяет.— ты что, в шутку али взаправду это? Получает опять удары. осип только теперь до-

гадался, что тут говорить с моим отцом нечего; схватил его за шиворот, повернул, вытолкал до двери; тут отец повернулся было, размахнулся на осипа рукой, но осип как раз в этот момент с силой вытолкнул его в дверь. дверь растворилась, отец полетел вниз головой, ноги остались на пороге. он заорал во всю мочь:

— овечкин, овечкин! (осип был замечен в краже овцы).

осип не стерпел, набросился на лежащего и

159

давай его топтать. отец был избит им до крови.Семья осипа, состоящая исключительно из

женского пола (жены и дочерей) была в то время в бане. они слышали крики и, подумав, что это оси-па кто-то бьет, наскоро выхватили одежду и чуть не нагие прибежали в избу по снегу в трескучий мороз. в это время осип, уставши бить безумного пьяницу, моего отца, оттолкнул его на середину сеней, а дверь запер, Фекла, жена осипа, наткну-лась на стонущего отца и не в меру запугалась. второпях она раскрыла дверь настежь и предстала совершенно голою.

встал и отец мой, вошел в избу снова и очу тился тоже как есть голым. искровенившийся полушубок его держался только на левом плече. осип вы-толкал его другой раз, после чего отец вышел на улицу, крича:

— Караул, грабят, режут! овечкин, овечкин, караул!.. Грабят! овечкин! Караул!

Брат, разумеется, был очевидцем всего этого. Судить о том, как подействовала эта сцена на него, представляю психологам. а сколько подобных сцен ему приходилось видеть! их след неизгладимо от-разился на нем.

Придя домой, отец долго еще не унимался. алек-сандр при его ворчании и криках не мог заснуть. в нетопленой избе было холодно. Керосин в лампе иссяк, и огонь потух. александр, где съежился, там и уснул. Утром с восходом солнца отец разбудил его и велел натаскать дров в избу. александр принялся за дело. отец, как был в полушубке и валенках всю ночь, так и вышел на улицу. он был без шапки так же, как вчера.

отец пошел к сельскому старосте и заявил ему, что его обокрала жена, оставив совсем голым,— причем он весь обнажился при семье и гостях старосты. Староста пригласил старшину волостного правления и, захватив с собой несколько понятых, отправился со всеми ими и моим отцом в нашу баню исследовать дело. Пришло сельское начальство в баню, и что же? в предбаннике оказалась вся одеж-да отца, и шапка и пояс тут же. Но отцу, видно, ни жарко, ни холодно было. Когда начальство ушло, отец надел шапку, а принесенное из бани белье закинул на полати, завернулся в тулуп и в таком наряде отправился на базар.

Печь дома осталась незатопленною, брат в избе мерз. идти он никуда не решался. Хотелось ему есть, а ничего съестного не было, он голодал...

Меж тем отец, не думая нисколько об остав-ленном дома сыне, разгуливал по базару и, как бы хвастаясь своим бесстыдством, распахивался и обнажался при народе, громко заявляя:

— вот гляди, народ, как жена меня одевает! Но его все прихожане отлично знали, и никто

на него не обращал внимание. Нашлись, однако, и такие, которые, сидя в глухих деревушках, ни-чего не знали,— так те весьма сожалели о нем и приступали к нему с расспросами. отец намолол всякий вздор, что только входило в его голову, но иногда так неловко, что сам проваливался, а со-чувствовавшие ему отвращались от него и уходили поскорей, говоря между собой: «рехнулся он с ума!» другие добавляли:

— Надо его в вятку в лечебницу душевнобольных отправить!

Пристрастился мой отец посещать дом соседа Михаила. рассказывают еще многое, о чем мне, как сыну, приходится умалчивать...

всю зиму, все дни и ночи он проводил у них.— Мугорыз гинэ солэн асьме дорын на, лулыз

отын ни солэн! — говорила нам мать.Увлекшись семейством соседа, отец одурел,

беспощадно бил мать мою, не жалел о своих детях, не думал о них. Мать перебывала у всех соседей, у всех родственников по деревням, избегая буйного мужа. александр и Фекла оставались дома с отцом без всякой защиты. отец уходил к Михаилу, Фекла убегала к Лукиным, а брат отлучался в школу.

По возвращении из школы александру нечего бывало есть. дома его встречал 16-летний шалопай, Мишин сынок вася, присылаемый моим отцом за себя следить за домом, за что, конечно, отец ще-дро одарял его деньгами. а вася ничего не делал, только александра бивал по возвращении из школы. Бедняжка александр никому не мог жаловаться на васю — родной отец и то на первых же словах жалобы зверски зарычал бы на него...

домашний скот голодал, кормить-поить некому было его...

от пьяного отца убегал частенько и александр, но не всегда удавалось ему это. отец находил его у соседей и, приведя домой, бил. Потом соседи, поняв в чем дело, уже не выдавали александра и всячески прятали его от отца. отец ухитрился и при-ходил за ним трезвый, просил домой пилить дрова. александра отпускали. отец с братом натапливали печь, брат ставил по приказу отца самовар, а потом приступал пилить-ругать александра.

— ты что убегаешь от меня, я чучело, что ли?— и пилить-пилить.

Брат слушает и расплачется.отец рассердится и выгонит его из дому. Самовар поставлен, дрова напилены, скот на-

кормлен-напоен, чего же ему больше,— теперь остается чай пить, а это он сможет и без алексан-дра. так что ж его жалеть — гнать!..

так же, как и всегда, он вернулся не в духе и сильно зашибленный вином. тотчас набросился на мать. та поспешила убежать. отец приступил к александру и Фекле.

— Ну что, дети, мы будем теперь делать без матери? Нас ведь она оставила!

те молчали, да и что они могли сказать?— Что вы молчите? Скажите, кто вам дороже — я

или мать, эта проклятая змея, гадина, собака...— и много он подобных слов изрыгал из пьяной хари.— Знаете, из-за нее вы, мои бедненькие, страдаете; она и меня изъела. она во всем виновата! она...— еще сильнее, повысив голос, начал он; но в этот момент Фекла не могла больше удержать слезы и, громко заплакала, зачитала:

— Э, нэнэе, нэнэе, кытын медам тон! (Мама, мама, где ты!)

Заревел вовсю и александр. отец вдруг замолчал, на минуту задумался, но

это продолжалось весьма недолго, кратковременно.

160

александр и Фекла всхлипывали оба беспорядочно; они были почти в истерике. отец чрезвычайно раз-дражился, бешено взглянул на них, ударил кулаком об стол, который с сильным стуком и треском опрокинулся, уголок отломился. Потом он замах-нулся на стоявших рядом александра и Феклу, но кулак очутился, к счастью последних, как раз на середине их. они с визгом вскочили и, как были в одних рубашках, в босоножку, выбежали на двор. ворота были растворены. они пустились на улицу, выхватили беглецов и внесли в свою избу, а ворота свои оставили на запоре. отец неистово и бешено колотил в ворота, избил свои кулаки и ругался так, как только умеет он, а умеет, батюшки, как здорово!

Не добившись ничего, отец пошел к уряднику, а тот засадил его в арестантскую.

изгнанная из дому мать была, как я уже и выше заметил, на богомолье, в Казани. Увидав ее в при-емной семинарии, я обрадовался, но спешно вы-разил свое недовольство и недоумение, зачем она ушла из дому в такую пору. Как прожгли ее эти мои слова! Как я раскаивался, что допустил такую вещь, сказав ей это с упреком. она едва-едва сдержала слезы и бессильно покачнулась, пожалуй, и упала бы, если я не поддержал бы ее и не усадил на койку. Я снял с нее котомку. она вкратце мне вы-яснила, каково жилось ей дома, и рассказала такие ужасные вещи, что дрожь пробирала меня по коже. Сводивши мать в кафедральный собор к обедне, я ее выпроводил по городу и провожал до деревни за арским полем. Со мной вместе провожал еще мой товарищ Кид-в. Последний раз мать обняла меня, попрощалась и с Кид-м и пошла. Шла тихо она. Скоро шагать нельзя было по сугробам в валенках. Пройдя некоторое расстояние, она обернулась, и видно было, что она плачет. ох, как жалко мне стало ее! Мученица, терпящая от мужа и пришедшая было ко мне, была принята так негостеприимно. долго я стоял на месте и глядел на нее. С каким трудом она идет по этому, сыпучему от сильного мороза, снегу! она казалась ничтожною среди сугробов, и нетрудно было бы раздавить ее этим хлопьям снега. С разных сторон навевал ветер, подымал ее полы, путал их и мешал ей идти. Но она шла. Эта маленькая женщина в царстве снега и ветра казалось мне героиней... давно уже мать из виду исчезла, а я все еще продолжал тут стоять и раз-думывал. Чего, чего только не было в моей голове?! Кид-в, очевидно, понимал меня и сочувствовал: он безмолвно ожидал меня. Наконец, видно уставши ждать, он тихо, чуть слышно, прошептал:

— Не пора ли нам идти обратно?Я встрепенулся, посмотрел еще в ту сторону,

куда ушла мать, и, не видя ее, вымолвил с тяжким вздохом:

— Пора, пойдем!..высказанная мною речь вечером на другой день

по приезде домой произвела на отца магическое действие, но совсем в нежелательную мне сторону. она всецело вооружила его против меня. в последу-ющее время, когда он понял мое знание о проделках за зиму, то проявилась в нем сильная ненависть, он так бы и уничтожил меня собственными руками.

вернувшись домой, я усердно принялся за ра-

боты, потребные в сельском хозяйстве. Я работал с сознанием: во-первых, своего долга, во-вторых, необходимости прокормления себя, на чужой счет кормиться очень стыдно. Я зарабатывал теперь не на себя только, но и на других. По возвращении моем отец за дело редко брался. Пропахал под озимь почти все поле я один в оба раза: и под пары и под посев. дома я был полным, порядочным мужиком.

исполнял за отца все общественные и семейные обязанности, нередко приходилось бывать на сход-ках, которые почти всегда у нас сопровождаются попойками и драками...

Куда я не пойду — к соседям ли, к родствен-никам или просто к знакомым,— меня принимали завсегда с большим почетом, но мне было очень стыдно бывать у кого-либо и всякий раз старался избегать чего-либо подобного...

жизнь — это было мученье сплошное!..Сложившаяся во мне черта — застенчивость

— не давала мне скоро сближаться с обществом. Я избегал даже встреч с подобными личностями. Немаловажное значение имело и неимение мною более лучшей, приличной для интеллигентского лица одежды.

впрочем, дело уладилось легко и совсем неожи-данно для меня. Сблизился с обществом, и, соб-ственно, ввел меня туда Попович, сын о.Н. С-ского, уволенный духовный семинарист. Я сначала с ним сошелся, а затем уже вошел и в общество...

ром-ва, александра Петровна,— это вдова лет 45, довольно симпатичная еще лицом, весьма общительная и разговорчивая женщина, но беда в том — шепелявит больно, вместо р всегда про-изнесет л. Служит она в чайной и библиотеке-чи-тальне «общества народной трезвости». Службой ее было — выдавать книги читателям и распоряжаться девушками, делом которых является ставить само-вар, подавать чайные приборы, чистить посуду. Получает александра Петровна 12—15 рублей в месяц. Скудное жалованье, но живет она довольно шикарно, важная дама в нашем интеллигентном обществе, притом подняла на ноги свою старшую дочь Груню, которая, проучившись на фельдшерских курсах, занимает соответствующую должность, по-лучая 45 рублевое жалованье. александра Петровна не меньше заботиться и о младшей дочери, тоне, 14—15 летней девушке. тоня учится в гимназии. Помощницей и опорой матери в материальном отношении является теперь Груня. Груня служила где-то около города Глазова, но в это время го-стила у матери. При моем входе все были дома и о чем-то разговаривали между собой. При виде меня александра Петровна и Груня враз вскрикнули:

— ах! Семинарист!.. давно ли вернулся? Сади-тесь! Будьте при месте!

Поздоровался со всеми.— Поздравляю с приездом! — говорила алек-

сандра Петровна.— и с переходом! — добавила Груня. Я обеих

поблагодарил и сел на стуле против стола, рядом с комодом, где лежали газетки.

разговор пошел затем о встрече моей с тоней на вокзале.

161

— да, тоня не удостоила нас, семинаристов, чести ехать вместе с ней, гимназисткой.

— да что вы? — рьяно вступила александра Петровна,— что вы, какая честь вам ехать с девчон-кой? она ведь дура у нас. Напротив, вы сделали ей большую честь своим предложением ехать вместе.

а тоня упряталась за матерью и сильно рас-краснелась.

«так вот оно что: и при мне теперь стыдится, я заставлю стыдиться»,— подумал я.

она действительно стыдилась.— так вы через год, значит, уже учитель?— спро-

сила Груня.— выходит так, что буду учителем, если удачно

пройдет год этот для меня и если здоровье будет сопутствовать.

— а что, вы разве колеблетесь?— Не то что колеблюсь, а дело в том, что могут

вышвырнуть из семинарии (Я не ошибся!).— то есть, как это так?— залюбопытствовали

обе. Села предо мной на стуле и тоня; она тоже глядела на меня в оба и ждала с неменьшим лю-бопытством.

— да так вот, как нынче у нас исключили из числа воспитанников человек 35.

— тридцать пять?!— произнесли слушательницы, вытаращив глаза.— За что это?

Я пустился рассказывать, что и как было.— а вы каких взглядов держитесь на этот счет?—

спросила Груня.Я постарался ответить ей, но так, что ее навряд

ли удовлетворило, потому что ответил я уклончиво. Не раскроешь же ведь душу пред всякими.

разговор длился долго. Болтали и за чаем и по-сле чаю, болтали так себе всякий вздор...

Я здесь забылся. Позабыл, что обещался про-быть здесь не дольше часа, а просидел два часа, время прошло незаметно.

опомниться заставил Павел С-ский, пришедший за мной. Зашел он ухарски.

— а ты все еще здесь? Меня опять позабыл,— набросился он на меня.

Я спохватился, что и вправду очень долго за-сиделся и поспешил распрощаться с хозяевами и уйти от них.

С Павлом мы сначала заходили к нему. он взял весла, захватил несколько булочек, пирожков и пе-чений — это, значит, в случае, если кому захочется удовлетворить физические потребности живота, или, вернее, желудка. дождались александра вол-кова, молодого холостого кузнеца, позвали еще резчика, тоже молодого субъекта, и спустились на луга (Пышты Потан). Лодка Павла С. была самая простая, рыбачья. Я грести на ней почти вовсе не умел: такого удобства, как на яликах в Казани (кабанских), не было, к тому же и лодка маленькая. После моих неудачных попыток гребли резчик Кн-в и кузнец александр волков. Павел сидел на корме и управлял рулевым веслом. Ударили веслами и пустились вниз по реке с песнями. Пели и «Солн-це всходит и заходит», «Быстры как волны», и «из страны далекой», и «Сижу за решеткой» и много других. Голоса у всех (кроме меня) были хороши. особенно выделялся сильный, нежный притом, и

весьма приятный на слух, высокий тенор резчика Кн-ва. Проплывши версты две вниз по реке, мы высадились на противоположном берегу. Местечко это прекрасное. тут есть хорошенькая пасека. роща великолепная — состоит она из молодых ив, берез и осин, местами встречаются стройные молодень-кие сосенки. Мы сели здесь под березками в тени и рассказывали, и пели, и прыгали. общество, как видите, молодое, и вдобавок на холостую ногу. По-этому можете понять и догадаться о содержании рассказов и разговоров...

Сидеть долго нельзя было: уж очень здорово облепили нас комары и такой писк издавали, вы-сасывая нашу кровь, что можно бы подумать о при-ближении их кончины вслед за этим высасыванием, кабы они не отлетали с тем же жалобным писком и опускались где-нибудь вблизи нас на траву, не имея сил улететь с отяжелевшим и покрасневшим пуза-тым брюшком. Наблюдая за таким комаром, легко заметить происходящий в его брюшке химический процесс — постепенно красный цвет темнеет, по-том начинает терять цвет и совсем обесцвечивает, брюшко уменьшается по выделении прозрачной жидкой массы; вот он задвигал ножками, расправил крылья, задвигался, вспорхнул и улетел. а другие комары делают меж тем свое: упиваются нашей кро-вью, хотя большинство из них оплачиваются своей жизнью... Ну, к чертям этих комаров! довольно их кормить! Мы все садимся на лодку и плывем об-ратно вверх. Плыли тихо, грести принялся я.

Кн-в оказался человеком бывалым. он бывал по своему ремеслу в обеих столицах — и в Москве, и в Петербурге, и других видных городах: финских: (Гельсингфорс, выборг, Улеборг), польских (вар-шава, Лодзь), в черноморских прибрежных (одесса, Севастополь), в Сибири, в ташкенте, потом бывал в Калуге, орле, Н. Новгороде и вятке, а теперь очутился в нашем селе. он принадлежал какой-то политической партии, за что так поплатился, что попался в тюрьму. александр волков рассказывал о своей солдатской жизни...

отправляясь после катанья домой, Павел сказал мне, что так кататься будем часто, чуть ли еще не каждый день, иной раз и с барышнями. однако, мне работы не дозволяли кататься так много.

в духов день я отправился к Павлу. он жил тогда в отдельном помещении в несколько комнат. За-хожу к Павлу, а он не один: с ним сидит александр волков.

— а, так вот когда к нам сокол залетел! — С такими словами встретил меня Павел.

— а что, это разве редкость?— да как же, тебя нигде не найдешь, нигде не

встретишь. Попробуй искать тебя: так получишь с черта два. Ну, черт знает, где ты пропадаешь!

— Я нигде не пропадаю, а работаю, оттого меня ты не находишь.

— Ну, брат, врешь; вчера я ходил за тобой, спрашивал у твоей мамы, а она: «в гости уехал». Куда ездил?

— а это к чему тебе?— вот те на!— Знаешь, что говорит вотская пословица: «Коть-

кинлы сюлэм нянь уд сёты». Буквально перевести

162

нельзя, а смысл передать можно: всех и каждого не удовлетворишь. да ты сам понимаешь ведь вотский язык. Скажу, что на этих днях я был в селе Зуре.

— Ну, вот!Пришла сестра Павла Катерина Николаевна,

учительница церковно-приходской школы.— Пан!— Что?— задал ей вопрос Павел.— иди чай пить!.. александр Николаевич, идите

чай пить!— Хорошо!— Сейчас.ответили в один голос Павел и александр вол-

ков.Я находился под прикрытием волкова. Но волков

привстал и обнаружил меня. Катерина Николаевна увидела меня.

— а, и вы здесь!— воскликнула она.Я поспешно встал, подошел к ней и поздоро-

вался.— вот радость, вот неожиданность!.. Проходите

чай пить!..— Ну, пан, веди гостей!— сказала она, обращаясь

к Павлу, и так же быстро ушла, как и пришла.Я не хотел было идти, долго отказывался, но по-

том согласился: все равно бы меня Павел потащил; он и без того уж тянул меня за руку, рассчитывать больше было не на что, кроме как только пойти. вошли через парадное крыльцо в гостиный зал. в зале не было никого. Зашли в столовую. Хозяева и гости сидели за столом, распивая чай.

— Господа, внимание! Представляю вам буду-щего учителя!— говорил Павел.

Я быстро взглядом искал хозяйку — ее трудно было найти — эта попадья очень маленькая, ни-зенькая женщина. Едва заметил ее из-за большого самовара. Я отрекомендовывался и сам «семина-рист Корепанов». тотчас же меня усадили за стол.

Не допивши стаканы, все встали и пошли (кроме хозяйки да старух) в церковь на венчанье одного богатого вотяка. Пропели хорошо. Потом, говорят, просили даже за пение, но вотяк был скупой мужик: больше гривенника не давал. Конечно, не взяли. а Павел как сердился, узнавши об этом.

— дуры вы, вот что,— ругал он барышень,— зачем не взяли: хотя бы мне на папиросы пригодились.

— так за чем же дело стало, иди и выпроси: давай, мол, мне гривенник на папиросы.

— Нет уж, теперь-то не пойдешь. Знаю, что они скажут: «После драки кулаком не машут».

— вот и наврал! ай-ай-ай! Как тебе, Пан, не стыдно: разве вотяк знает русские пословицы.

— Ну, если не знает, то во всяком случае что-либо подобное скажет, даже хоть на своем языке. так ведь?— обратился вдруг он ко мне с вопросом.— а то знаете, сударыни, иной вотяк лучше русского знает пословицы русские.

Произошло некоторое замешательство среди барышень.

вернувшись из церкви, снова принялись за чай еще с большим аппетитом. Кондитерской, а равно и домашней стряпни, сладостей на столе было разложено полно. Недостаточно этого — хозяйка и хозяйская дочь разносили несколько раз тот или

другой род стряпни.Сидели шумно и весело разговаривая. вдруг все

рассмеялись, повернувши головы в сторону дверей зала. Я тоже повернулся. в дверях красовалась Гру-ня р-ва в моей фуражке со значком. Заметив, что я повернулся, она немедленно скрылась. После чаю пошли танцы. Моя фуражка на этот раз оказалась в зале на круглом столике. Я поскорее убрал ее.

до ужина время провели в танцах и пении песен. Я сидел с волковым, не умевшим танцевать так же, как и я. Много кокетничала Груня... из песен более впечатление на меня произвели: «Не шуми ты, рожь, спелым колосом» и «Сокол ясный». Кавалеров, кроме трех названных мной, больше не было. и то нетанцующие! вот где барышням губки надувать!.. Накрыт был в свое время ужин. После ужина опять танцы, а потом вся молодежь ушла на прогулку, на трактовый сад.

Гуляли долго. Я присоединился к Катерине Нико-лаевне и Клавдии васильевне К-ной, Груня, идущая с Евгенией васильевной и Павлом, не переставала, однако, пошаливать: то сорвет веточку березы с листьями и давай водить мне по лицу, а то нарвет листьев, перервет их на мелкие части и высыплет, как конфетти. (Груня красивая и, беда, как соблаз-нительна!..) она посылала еще там ко мне свою сестру тоню, но та была в меру скромна; зато ее желания исполняла Поля К-на, подруга тони. раз они стащили с меня фуражку и убежали. Я погнался за ними, снял с Поли шляпу и, надев ее на себя, присоединился к своим барышням. в завершение всего я надел еще на себя жакетку Катерины Нико-лаевны. Немного погодя, ко мне подкрались опять тоня с Полей и, сняв с меня Полину шляпку, надели другую. Я взял ее, посмотрел, чья она, и узнал. она принадлежала Груне. Я взглянул в сторону Груни... а она, смеясь, кивает мне головой, накрытой моей фуражкой.

«Ну и ходи!»— подумал я и отвернулся...Стали говорить о местных школах и учащихся в

них. Меня интересовала судьба бывших учителей в нашем селе. Поэтому я обратился к Катерине Николаевне со следующим вопросом:

— Катерина Николаевна, вы не знаете, где на-ходится Захар Герасимович Л.?

— о, знаю: он в Б. учителем образцовой школы. и нужно же было поставить такого учителя в образ-цовой школе! Нечего сказать, образцовый учитель!

Последние слова она промолвила, обращаясь и к Клавдии васильевне.

— а этот Борис ильич нынче где проживает?— продолжал я расспросы.

— Его далеко от нас упрятали: засадили в тюрьму.

— иного места ему и не было,— добавила Клавдия васильевна,— не в меру вольно жил, себя прескверно вел.

— да. Учеников своих здорово бивал. раз мой папа приходил в школу, отпирает дверь, а в него летит полено. Папа опешил. оказалось, что Борис ильич наказывал тогда своего ученика Колю, знаете Кам-цкий, такой дранной мальчишка?

— Знаю, знаю, так же скверен, как и учитель, воспитывавший его.

163

— Ну вот он, этот Коля, видите, нагрубил ему, как же, прямо сказал в лицо: «Пьяница!» а тот из себя вышел. Услышав от своего ученика такое укоризненное слово, Борис ильич был вне преде-лов раздражения. Наказать бы только ему этого паршивца Колю! Ничего лучшего не мог придумать, как ухватить полено из общей груды, лежащей тут у печки на полу, и пустить им в вбежавшего из-за парты Колю. К счастью обоих, он не попал в него, а вот в дверь, в которую входил папа. остолбенел папа, не понимая дела. «Что вы, Борис ильич?» — спрашивает он. а тот: «Простите, пожалуйста, батюшка, я хотел наказать этого мальчишку». Коля был посажен на место. Папа наедине заметил Борису ильичу, чтобы он вперед поступал благо-разумнее, а для этого не пивал бы хоть в учебные дни... Потом его выключили отсюда, после чего он долго шатался без места, а вот теперь за какое-то преступление попался в тюрьму.

— а вот был здесь в Б. Ш-н александр Евсеевич, он в настоящее время где?

— Проживает в городе Глазове, на частной служ-бе состоит, получает 60 рублей в месяц.

— ого! а здесь получал 30. живет он там, значит, лучше, нежели здесь?

— во много раз!.. однажды я видела его в Глазо-ве во время крестного хода. он, представьте себе, ухватил большой деревянный крест,— ну, знаете, какие бывают на крестных ходах, вот с этим крестом он и стоит, и как раз пред исправником. Я подо-шла к нему и спросила, что это значит, на что он, подмигнув, указал на исправ ника и тишком сказал: «Как-нибудь надо же добыть удостоверение о благо-надежности, благонадежность добываю, видите...»

Многих учителей и учительниц мы перебрали. Между прочим, я расспрашивал и про валентину александровну П-ну, про которую я узнал, что она третий год уже как попадьей стала.

К-на Клавдия васильевна рассказала приклю-чения с ней в политический 1905 год в одном из сел С-ского уезда, где их общество на балу на-крыла полиция и без всяких причин дам разогнала, а кавалеров шиворот-навыворот да на мирских лошадях развезли по соседним волостям. Потом, за исключением некоторых, после допросов рас-пустили всех остальных.

— а я с вашим братом александром нынче измучилась совсем,— заговорила Катерина Нико-лаевна.— Мальчик он способный, живой, впечатли-тельный, но, беда, какой нервный стал. раскаприз-ничается — ничем не удержишь его.

— При домашних семейных сценах порасшатаны его нервы, Катерина Николаевна. возможности нет при таких картинах быть нормальным и здоровым.

— да, конечно, это правда. Я не обвиняю его в том, что он нервничал, а только высказываю, каково мучительно действует эта болезнь на него; и у меня вызывало тоже сострадание. Эту мысль хотела я выразить... расшалится — ничем не уймешь, по-рицать — и не думай: будет гораздо хуже...

рассказала она тут то, что мне самому хорошо известно.

вернулись в село поздно. На прощанье опять выделялась из ряда вон Груня. Шляпку ее сменил

я на свою фуражку. она при расставании как-то необычно и руку пожала.

— до свиданья, юный кавалер!— говорила она, улыбаясь.

— до свиданья, отец дмитрий!— прощебетали вечные шалуньи Поля и тоня.

С вышеописанным обществом я потом сошелся довольно близко и не дичился уж ее более, как на первых порах. в интеллигентном обществе я на-ходил душевную отраду, которая так необходима была для меня. Здесь я утолял жажду, жажду жизни в той сфере, которую требует настойчиво природа человека. иной сферы, кроме интеллигентного общества, для меня не было более подходящей. таким образом я сам очутился в членах этого обще-ства, уж я составлял собою часть его.

в описываемой мною тяжелый год во мне про-явилась потребность иметь подругу жизни. Я и избрал, действительно, одну женщину после дол-гих исканий, колебаний. избранною была бывшая учительница Зуринского двухклассного училища, окончившая его в один со мной год. Это была таня. в тот год она поступила в гимназию. Я ранее имел к ней безотчетное стремление. теперь, узнавши о ее поступлении в гимназию, написал ей письмо. она ответила. Затем пошла переписка, не прерывающа-яся доселе. Письма все более и более разжигали пыл любви. Но изъяснений в любви в тот год не было, вследствие чего терзали сомнения во вза-имности. Я не надеялся на возможную взаимность; открыться все духу не хватило. Это тоже подливало масла для яркого горения пессимизма. Письма же иной раз вселяли в меня бодрость и надежду. Наводили меня на это, например, и такие фразы:

«ах, Митя! Скоро ли мы с тобой увидимся, ду-маю, что еще очень долго и когда?»

«Я буду отвечать тебе на все!»«Митя! Проезжай через Глазов и извести меня:

поедем вместе...»«Увидимся мы и скоро будем вместе!»Наступила желанная весна, прошли экзамены, но

мне не удалось проехать через Глазов, и совместная поездка домой не состоялась. Свидеться тогда и то не пришлось, через село Зуру я проехал до ее приезда. Узнав о приезде тани домой, я порывался в село Зуру. После долгих колебаний и ожиданий я наконец распорядился временем, и троицыным днем, для свидания с любимой.

Я был робок и нерешителен! Зависит ли только это от меня! Я думаю: нет! окружающее подавило меня и следовало таковым. итак, да не будет с ва-шей стороны насмешек и недоумений при чтении моих чистосердечных признаний и правдивых по-вествований. Напишу все события этого свидания в порядке — может быть, и найдет кто чего-либо интересного и назидательного (?).

вношу сюда отрывок дневника того времени.На рыжке поехал я в Зуру с братом алексан-

дром и ваней К-ным. остановился у Сенька-пи, недалеко от дома родителей тани. одевшись здесь по возможности приличнее, снявши вотской сумки, остался в пиджаке, надел галоши, брюки спустил поверх голенищ сапогов, что называется «брюки навыпуск», в фуражке с семинарским значком, на-

164

званным самыми семинаристами «подковой». Со мной пошли и александр и ваня. вот идем по ули-це. Сравнялись с домом Ф. Б-на. Я вглядываюсь в окна, не увижу ли таню. вижу, у одного раскрытого окна стоит женщина. она скоро отошла, и ее место заняла другая. Смотрю — и оттуда смотрят два гла-за — две прелестные бирюзинки. Это таня. Я снял фуражку и поклонился, потом направился к окну, у которого она стояла. окна невысоко от земли, что дало возможность подать руку обворожительной прелестнице. ах, сколько чувств проявилось во мне при этой встрече!..

Я предложил ей идти со мной в церковь к за-утрене. Сказали, что утреня уже проходит, а обе-дня еще не началась, поэтому же меня зазвала к себе таня. Я зашел. На кухне в углу, за печкой, я оставил, скинув с ног, галоши. туда навстречу мне вышла сама таня. Я пошел за ней в другую комнату, «горницу» или в гостиную, а вошедшие со мной в дом александр и ваня остались как-то на кухне.

— Садись, Митя!— просила меня таня. Между тем я и сам искал места, где бы удобнее сесть. Сел я у окна, вблизи стола. У другого конца стола села таня. она принялась за оставленную было на время работу — чистку изюма для пирогов.

о чем был разговор — я не помню, так больше говорили об учении, описывали города: она — Гла-зов, я — Казань и Пермь, и жизнь, проведенную в них за зиму.

Комната, в которой сидели мы, казалась мне очень прекрасной; она была как-то уютна, дыша-ло вокруг приятной теплотой... в этой маленькой комнате я чувствовал себя тепло, хорошо, точно в раю, хоть бы вечно оставаться здесь! Предо мной находилось самое дорогое, самое близкое моему сердцу существо — таня. Приветливо ласкал меня взгляд ее восхитительных глаз. Я глядел на нее, упивался, наслаждался... Есть ли где великолепнее картина? Нет! для других может быть, а для меня нет... вот ее обворожительные карие глаза, томно опущенные веки с длинными ресницами, окаймля-ющие глаза, брови, цветом весьма подходящие к прелестному личику, пышущему здоровьем — вот ее оголенная полная линейная шея и прекраснейший стан... Ну, одним словом, полная гармония соче-таний черт: все великолепно, все превосходно! а волосы? одни эти золотистые волосы чего стоят! Уж как ни говорите нам, милостивые государи и милостивые государыни, а я буду одно твердить «она — прелестница, она — совершенство. Нет! для нее мало этого: она верх совершенства!» и слушать не хочу все ваши предрассудки! вы, знаю я, скажете, что это так кажется всякому влюбленному на первый раз.

теплый задушевный разговор шел непрерыв-но. однако мы оба чувствовали себя в неловком положении: как будто во все время хотели еще что-то сказать, но меж тем боялись проронить это слово, старались, как бы скрыть друг от друга эту пугающую и вместе с тем более интересующую нас мысль, фразу. разговор оттого шел отдаленный и неважный...

— Какая форма у вас в гимназии, таня?— спро-сил я мою дорогую собеседницу.

— Форма? Форма — коричневое платье и белый либо черный фартук.

— Как это, разве у вас и в белом и в черном фартуке можно ходить?

— да. По праздникам надевать белый, а в учеб-ные дни — черный.

— а, вон как у вас! а вот у казанских гимназисток, там уж несколько иначе. там одного определенного цвета фартук определенной гимназии.

Я тут привел пять женских гимназий Казани и описал все формы.

— а у нас форма — блуза со светлыми метал-лическими пуговицами да вот эта фуражка с этой оловянной подковой.

При этом я поднял фуражку и показал на значок.— Какие это буквы?— К и С — значит — казанский семинарист.

добавлением к форме служит ремень с медной пряжкой.

таня смотрела на мой пояс. Я к тому времени было уже встал и стоял посредине комнаты.

— и тут буквы,— холодно добавила таня. Я сел на свое место.— а, впрочем, вот с карточки нагляднее уви-

дишь нашу форму!— с этими словами я достал из «товарища» фотографическую карточку с меня, нарочно привезенную для нее, и подал ей. таня обеими руками прихватилась за карточку. долго и безмолвно она глядела на нее. Я ждал, что она скажет относительно карточки. ждал тщетно. она неуклонно глядела на карточку и, как показалось мне, краснела. Наконец я прервал молчание.

— Недостатков каких-либо ты, таня, не находишь в этой карточке?

она усиленно подавила вздох, отчего грудь ее заколыхалась, и устремила на меня глаза. Я по-думал было уже, что она не расслышала, и хотел повторить вопрос. Но она раскрыла ротик, из ко-торого выставились белые зубы, посмотрела еще раз на карточку и промолвила:

— Нет, я не нахожу никаких недостатков в этой карточке; напротив, она очень даже хороша, отлично вышла. Мне кажется, что все правильно.

При последних словах таня бросила в мою сто-рону озадаченный взгляд.

— Недостаток в этой карточке имеется,— от-ветил я.

таня, видно, хотела удостовериться и снова принялась рассматривать карточку. — Я не вижу никакого недостатка,— заключила таня, снова глядя на меня вопросительно.

— а не кажется ли тебе, таня, что рука правая не в меру велика.

— рука?— переспросила, хватилась за карточку.— да, действительно, рука очень большою вы-

шла. Я сначала это не заметила. отчего же рука вышла ненатуральной сравнительно со всем кор-пусом величины?

Я объяснил ей это законом перспективы. она осталась довольною. Я замолчал. таня карточку отдаляла, то приближала к себе, разглядывая ее.

— да у вас форма точь-в-точь гимназистская,— окинув меня быстрым взглядом, сказала она и про-должала,— блуза с такими же светлыми пуговицами,

165

у гимназистов такие же пояса, как у вас, только разница в буквах, да значок на фуражке немножко иной формы.

— да, здесь, на карточке, похоже на форму гимназистов, а в действительности форма семи-наристов представляет нечто иное, как тень гим-назической.

По-видимому, не соглашалась таня со мной в этом. она положила карточку на стол и, придвигая ко мне, сказала:

— Подари мне эту карточку, Митя!— о, да ведь я для того и привез ее, чтобы от-

дать тебе. Я ее предоставляю тебе.— Благодарю тебя, Митя!..Карточку таня поставила на стол, приставив ее

к стене, и теперь только принялась сравнивать ее со мной...

Потом разговор пошел о танцах. Приходила в комнату сестра тани П., сказавшись, что идет она в церковь, ушла. Это навело меня на мысль, что долго я засиделся.

— теперь и в церковь пора мне идти. Не пойдешь ли и ты, таня, к обедне?

— Нет, сегодня я не пойду, да обыкновенно я редко и хожу.

Я распрощался с ней. она проводила меня до кухни, где уже не было моих спутников александра и вани. они ждали-ждали меня тут, да, очевидно, уставши ждать ушли.

— Митя, заходи еще после обедни!— просила меня таня, провожая.

— очень рад бы посидеть у вас, но едва ли придется еще. Благодарю и за это — большое удо-вольствие доставило для меня это короткое время, проведенное с тобой.

— а если можешь, то все же заходи!вышел. иду уж по улице. дошел до канавки,

полной грязи. Глядь — галош у меня на ногах нет. вот-те раз! Я их позабыл надеть. Ну хорошо, не-далеко еще ушел, сажень на 15 от дому. вернулся, а уж было стыдно. таня стояла еще на кухне.

— вот и пришлось мне вернуться к вам: ноги оставил; я здесь где-то галоши снял...

взглянул в угол, где должны были быть мои галоши,— их нет! Черт побери, вот безобразие! да где же они? таня и то опешила. ищем оба. Нашли. Мои галоши очутились под кучей собранных по-ловиков. После уж я узнал от александра и вани, что это они упрятали мои галоши, в наказание и в отмщении за невнимательное отношение к ним хозяев. они хотели даже опустить галоши в под-полье, куда вход при них был открыт, но к моему счастью, раздумали, а то ведь беда!..

— Недолго, пожалуй, я еще и голову оставлю — это с меня станется,— отшучивался я.

— а это тебе в наказание, что не хотел заходить к нам.

— впрочем, все возможно. а ты, таня, все же не идешь к обедне?

— Нет уж, не пойду.— Ну, пока, до свиданья!Я отправился прямо в церковь... Простояв обед-

ню, приходил к Сенька-пи, а потом отправился опять в тот небольшой домик, где я имел счастье сидеть

с глазу на глаз и говорить с дорогой таней. второй раз захожу. Я уже на кухне. Сзади меня отворяется дверь. Я оборачиваюсь и вижу входящую таню. Не знаю, радовал или огорчал ее мой второй приход. она позвала меня в ту же комнату, где сидел я уже до обедни.

— Мне, таня, хотелось узнать, когда ты поедешь в Глазов? ведь нам, вероятно, видеться нынче и не придется: ездить в Зуру мне много обстоятельств не дозволят, а ты во всяком случае в игру не поедешь.

Проговорив все это, я усадился на стул, на прежнее место... отрадные минуты проводил я здесь. Снова я взирал на мою дорогую собеседницу, глядел — и отрывать глаз с нее не мог.

После долгой с ней беседы ее вызвали в лавку, находящуюся тут же сбоку дома. Я на время остал-ся один. раз я прошелся по комнате, взглянул и на зеркало, но на свое лицо даже и внимания не обратил. тут случайно в глаза мои бросилась моя фотографическая карточка, приставленная подле зеркала...

Как-то сладостно на душе! Я весь был охвачен неизъяснимым жаром!.. Усевшись на стуле, я пу-стился размышлять наедине. Холодный, расчетли-вый ум подсказал тут горячему, пылкому, всегда безотчетному сердцу:

«ты любишь!» да, я люблю, люблю! вот и я под-вержен этому чувству любви, я весь охвачен любо-вью; я в оковах, но вместе с тем я блаженствую!.. Но что это таня не идет? Что так долго медлит?

взамен тане зашла в комнату ее мать.— Что, молодой человек (кажется, «парень» ска-

зала), ты тут сидишь, иди сюда чай пить.из приличия я отказывался, из приличия же и

пошел в столовую, хотя вовсе чаю пить не хотелось. таня все еще не приходила. За столом сидел сам Фил., сын его в., какой-то гость, мужик.

— Ну вот, теперь-то и узнаем мы, кто ты такой,— заговорил Фил., подавая мне стакан с чаем.— от-кудова ты?

— из села игры,— ответил я.— Чей ты будешь тамака? Я объяснил.— Где это, напротив часовенки, что ли? На этот вопрос ответил за меня в.— так ты где учишься, что ли, али..?— да, учусь.— так, значит, учишься. дак где же учишься — в

Глазове али там... в вятке?— Нет, я учусь в Казани.— да-а, в Ка-за-ни... а на кого это, выходит, ты

учишься?— Я готовлюсь для поступления на учительскую

должность.в этот момент из дверей лавки выглянула таня.

видя, что я сижу в обществе ее отца и брата за столом, она поспешила отретироваться — ушла обратно в лавку.

Неловко и тошно было сидеть, разговор не клеился. Я выпил кое-как два стакана и вышел из-за стола, поблагодарив хозяев. встал я в дверях, ведущих в гостиную. вскоре вышла туда таня. она встала недоумевающе около меня и чего-то ждала.

— идем туда!— сказала она и зашла в гостиную.Я машинально последовал за нею. Лицо ее вы-

166

ражало недовольствие... впоследствии от нее узнал я, что она негодовала на обхождение ее родителей со мной, и возмущена тем, что они глядели на мое посещение «по-свойски».

Мною сделано было предложение тане выйти на прогулку, но это было излишне, так как пройтись вдвоем по зуринской улице значило поднять себя на смех обывателей села, у которых свои обычаи и порядки...

Я сидел уж очень долго, а уходить, расставаться охоты не проявлялось. Как-никак, а приходилось уйти, расстаться... Наконец расстались! Это «нако-нец» мне казалось тогда «так скоро». Проходя под окнами, по улице, я смотрел на окно, у которого сидела таня во все время моего посещения, окно раскрыто, но ее нет. Подвинулся шага на два вперед — она стоит у другого окна, у того самого, против которого сидел я. она глядела на улицу. Наши взоры вмиг встретились. Я снял фуражку, сделав ей по-клон в последний раз, и, скрепя взволновавшееся сердце, скоро и крупно зашагал.

Больше в Зуре оставаться не было поводов и ин-тереса, поэтому я немедленно укатил оттуда домой.

в том году свиданий между нами уж не бывало, переписка же не прекратилась...

в настоящее время, при списывании этого про-шлого, мы тоже в довольно близких отношениях...

Я в этом рассказе не вполне охарактеризовал таню, не указал на степень ее подготовленности и т. д., но и теперь я еще не берусь за это!

разыскивая развлечений помимо своего села, я несколько раз ездил к бывшему моему товарищу по школьной скамье (семинарской) и по одной специ-альности Шк-ву Ефрему Павловичу, проучительство-вавшему уже один год по выпуске из семинарии.

весной по приезде еще я, встретившись с ним в Зуре, съездил к нему, то есть к его невесте съез-дили мы с ним. ошибку такую допустить нетрудно, потому что Ефрем жил у невесты как у себя дома.

Упомянутая весенняя встреча со Шк-вым про-изошла на дворе училища, он был не один, с ним вместе выходил тоже молодой господин.

Завидев меня, Шк-в вскрикивает:— о, семинарист!.. С приездом, с приездом

поздравляю!Здороваюсь с ним, после чего он представляет

меня своему спутнику, как коллегу.— Ну что, я думаю, тебя можно и с переходом

поздравить?— продолжает в телячьем восторге Шк-в.

— о, вполне можешь!— Ну, поздравляю, а через год и учителем ста-

нешь!Последнее уж меня не прельщало!..выходит из флигеля Марья Федоровна, наречен-

ная невеста Шк-ва, и жена того учителя, который был со Шк-вым. Здороваюсь я с Марьей Федоров-ной; она была знакома со мной с прошлого года. а той рекомендуюсь.

— Корепанов, семинарист.— и последнее — это «семинарист» — как-то само собой выскакивает.

— весьма приятно познакомиться!— отмечает она желанно.

«Хорошо!» — соглашаюсь я про себя.

Прошлись по улице, а затем поехали в деревню С. к Марье Федоровне д-вой. У них были еще гости, учительницы д-ские. Составившееся общество не понравилось мне; даже выходки Шк-ва ужасно на-доели и опротивели мне.

другой раз с Ефимом Павловичем мы сошлись опять в селе Зуре в празднике пятидесятницы.

После обедни я хотел пойти к учителю алексею алексеевичу См-ву. от церкви направился в сто-рону училища. Навстречу мне попадаются алексей алексеевич и Ш-в.

— а, дмитрий! Куда идешь? Здравствуй — го-ворит, подходя, алексей алексеевич. — а злой дух франтовства все же держит победу над духом благоразумной скромности и простоты!— добавил он, разглядывая меня с ног до головы.

Замечание это было сделано по адресу моей одежды. Мне казалось странным, как это он в моем одеянии находит франтовство. Я просто постарался одеться только поприличнее. Ну какое же франтов-ство в том, что я надел пиджак, самый простой, да брюки навыпуск, да галоши ради надобности, разве он позарился на мой бумажный воротничок, но это же совершенно пустяки — это в порядке вещей, особенного, выдающегося нет ничего.

— Я и не думал тебя больше видеть, в крайнем случае, нынче,— говорил учитель.

Я не понимаю и гляжу, вытаращив глаза. он продолжает:

— Как узнал о волнениях там, в вашей семина-рии, так и положил — ну, мол, дмитрий Корепанов, шабаш: уж и ты, верно, влопался в числе передовых.

«а вот оно чем пахнет!» — подумал я, а потом вслух вымолвил:

— Ну, вы ошибались. и с чего вы, алексей алесеевич, могли подумать так обо мне и делать подобные предложения?

— Нет уж, как ты ни говори, а я знаю, какой у тебя дух. Здесь, когда у меня учился, и то был по этой части первейший головорез.

— тогда, правда, я таким был, но ведь после я изменился, и теперь вы видите меня другим. от-носительно подразумеваемой вами части я скажу, что я совсем охладел к ней.

— Ну, едва ли?— промолвил он недоверчиво.тут вступился Шк-в Ефрем, все молчавший до

сего.— Правда, ведь он, алексей алексеевич, теперь

не такой горячий энтузиаст, как прежде: он под-линно охладел, по собственному его выражению, к этому делу.

— Ну, может быть!.. впрочем, я и сам таких же убеждений держусь, да что поделаешь: лбом стену не пробьешь, лбу только будет больно!.. а ты куда было направился сейчас?

— Я шел было в ваше училище, к вам.— так идем, что же, ко мне.— да ведь вы в церковь шли: я мешать вам не

стану…Мы разошлись. Со мной остался Ефрем. С ним

мы подошли к его тарантасу, запряженному карей лошадкой, и забрались в короб, на солому. Шк-в развернул свой зонт, под сенью которого мы и сидели, разговаривая о самых «важных» пустяках.

167

рассказывал он о своих ухлестываньях за предста-вительницами «прекрасного» пола. Поболтав еще, перебирая всякого рода вопросы, мы поехали в деревню Сеп...

дела с домашней стороны у меня все более и более ухудшились. отец буйствовал, бивал мать мою. При мне, правда, не принимался, да не всегда бываешь при них. Куда-нибудь уйдешь, ну хоть, положим, накосить травы для корму лошадей и привезти его, по возвращении уж видишь мать избитую, а отца — со сверкающими глазами как у свирепого зверя...

Повторялась у нас собственно семейная дра-ма, выраженная ант. Чеховым в повести «тяжелые люди», где почти это же самое приведено, но не-сколько в другой форме. там отец, разбушевав-шись, кричит:

— Молчи! Это ты их избаловала! ты! ты всему виновата! он нас не почитает, богу не молится, денег не зарабатывает!

отец мой понимал ясно, что имею те элемен-тарные знания, какие необходимы священнику; вот почему он и называл меня «попом». К этому при-бавлял еще «некрещеный», забывая, что по его же милости я был окрещен и назван дмитрием. Есть причина и тут. Чутьем своим отец догадывался в моих колебаниях в вере, а иногда отец видал меня без шейного (наперсного) креста. По правде говоря, в нем и в самом были подорваны зачатки сердечной искренней веры. тем не менее он не обращал на это внимания.

Как можно метче, со всей тонкостью, чувстви-тельнее, больнее хотелось моему отцу нагадить мне, воспрепятствовать ходу дела, приносящего мне отраду и утешение. Старания его были тщет-ны. Как ни старательно он метил, однако меня за живое задеть не мог и серьезного вреда делу пока не принес.

К описываемому времени я очерствел, сердеч-ной боли от выходок отца не чувствовал: я был пресыщен.

С целью нанести мне удар отец мой придумал вот что.

«Пусть проработает дома все лето, а затем, как придется ехать в Казань, вот тут и дать задержку — не дать ему денег,— тут как хочет, так и делает, а будет по-моему: он в Казань не поедет, что для него горше всего».

он уже втайне наслаждался этой мыслью. он лелеял ее и заранее причмокивал от удовольствия, радуясь, что так ловко осенью, в самый важный для меня момент, подставит мне ногу, посадит меня на мель. К моему счастью, язык его разболтался. в одно воскресенье пришел к нам родственник в. отец и он были оба подвыпивши. Мать тогда оста-лась одна дома; я отсутствовал. отец пред гостем порасхвастался.

— Меня все они (подразумевается меня, мать, брата и сестру) считают дураком, а где им меня перехитрить, где им стать умнее меня. Я придумал очень хорошую вещь: сыном я буду находиться пока в хороших отношениях, а как поедет в Казань, я его тут и прижму — денег не дам безо всяких. Не-бось, будет знать, что такое отец. а то меня ставит

в дураках! Нет, шишь, брат, я скорее задам тебе жару-пару!

Гость, разумеется, поощрял его.Мать, как услышала это, горько-прегорько рас-

плакалась. Мое положение ей казалось безвыход-ным, но она меня во! как жалела, даже представить невозможно.

она слышанное передала мне. она советовала мне что-либо предпринимать, а что — она не могла ответить.

Я решил до поры до времени отложить это дело и ждать пока. Я продолжал еще работать. так три дня провел на лугах, косил и греб сено. отцу не подавал никакого вида, что знаю его мысли про-тив меня. а он, в свою очередь, занимался делами как ни в чем не бывало. такому настроению настал конец и весьма скоро, неожиданно для отца.

На Петровках отец опять разгулялся с одним мужиком. он снова хвалился, что наденет хомут на меня и прижмет в конце концов. Мать безутешно плакала, наконец не выдержала и выпалила:

— Если так, то продадим хоть быка,— пусть он нынче поедет, проучится последний год, а потом ведь нам же лучше будет, станет он нам помогать.

— ради такой собаки, гадины, никогда не про-дам. Пусть лучше пропадет бычок, пусть завязнет в болоте, либо будет растерзан волками, нежели продать для того, чтобы помочь этой гадине!

Ничего не предчувствуя, в эти минуты я сидел у волковых в приятной беседе. вся семья волковых почти состоит из молодежи: оба брата — Костя и Санко — холостые, бравые молодцы, а три их се-стры уже полные невесты, за любую в любое время сватайся. от них я вернулся развеселый. Мать не приминула передать мне разговор отца с мужиком про меня. Я пошел к отцу.

в веселом тоне я начал с ним разговор совсем о посторонних вещах. Убедившись, что я ничего не знаю, он, слушая меня, улыбался, развеселился и как-то стал добродушен. Сделав большой круг, он помаленьку стал задевать и главного. Сначала он ничего не подозревал, но потом стал, видно, догадываться, к чему клонится разговор, потому что улыбка и добродушие с его лица постепенно исчезли, он стал угрюмее, выглядывал исподлобья, нахмуривал брови. видя всю бесполезность такого своего такта, я сразу ударил на главный предмет.

— а вот осенью, как мне придется ехать, ведь потребуются деньги, а их нет, а хлеб к тому времени не продашь.

— Кто же, кто же это знает? Что поймет такие необычные дела и разберется в них?.. Я ничего не знаю, делайте как хотите. вы меня за дурака счи-таете, ты сам хозяин — делай как хочешь, добывай деньги откуда хочешь!

Я выслушал эту ретираду, стараясь быть равно-душным. он замолчал. Молчал и я продолжительное время. Убийственные минуты текли. Было тяжело. Нужно было положить конец им.

— в таком случае пред моим отъездом осенью бы надо быка продать.

— а, так вот оно что!.. вы сговорились с мате-рью, сговорились все против меня!— выговаривал с криком и шипеньем отец, выпуская изо рта брызги

168

слюны, пыхтя и нервно двигаясь.— так знайте же, что я ни гроша не дам для тебя!

— Если так мне дождаться от тебя денег не придется, то для меня нет никакого расчета здесь работать. Мне нужны деньги, нужно их заработать — здесь не заработаешь, я ухожу отсюда!

— С богом, дорога скатертью!— и ты горько-горько будешь раскаиваться по-

сле моего ухода при настоящих обстоятельствах. твои работы теперь никто не будет исполнять; пока я жил здесь, я все время работал, как всякий работящий мужик!..

— да что ты хвастаешься, проклятый, уж много работал!.. ишь как,— они только и работали и ра-ботают! а я-то где был. Я-то что делал, дармоед?

— во-первых, я не был дармоедом и хлеб твой зря не ел, как ты говоришь. На это укажут все соседи, все,— ну, укажи, когда я не работал?.. а во-вторых, на твой вопрос: «Что ты делал?» — я отвечу: ты пьянствовал, дрался, расточал, по судам таскался! вот то, что ты делал сверх некоторой дольки серьезной работы.

Это отца взбесило. Сразу он и не знал, что сказать, что делать.

— о проклятие! от кого все это слышу?.. от сына, от любимого прежде сына, от взлелеянного в малолетстве, от того существа, которое так нежно на руках своих носил. Нет, это не мой сын, это не тот любимый ребенок, а кто-то другой, кто-то чу-жой!.. Это сын матери! Это она во всем виновата! Ножом зарезали, прямо в сердце попали!.. Бестия, жена погубила!!!

Я твердо вознамерился уйти из дому «на зара-ботки». Я сначала колебался куда идти, но потом решил поискать счастья в селе Сосновка у писаря тр-на. Проживу, мол, может быть рублей тринадцать заработаю.

После крупного разговора с отцом, я немед-ленно стал готовиться к уходу. все размещенные картины и листы чистой белой бумаги, заменявшие шпалеры, я снял и склал в корзине вместе со сво-ими книгами, тетрадями и всеми другими моими вещами. одежду свою склал в котомочку. (При производстве этих операций присутствовал хмурый и молчаливый на сей раз отец, злобно поглядывая на меня). Хорошая комната приняла снова свой прежний мрачный вид: светлый, разукрашенный угол стал темным, ужасающим. остались одни гирлянды из пихтовых ветвей, но они не украшали теперь, а напротив, придавали большую мрачность общей картине.

Сидя в сумрачной комнате, я принялся писать письмо Гавриилу васильевичу К-ну, к которому хотел отправить свои вещи в корзине. Письмо это было ничем иным, как стенаньем отчаивающегося человека. Кое-как при полной темноте и душевной немощи я написал письмо и всунул в корзину. (Брату заказал, чтобы он отправил ее уже в мое отсутствие в К-ным. он изъявил полную готовность исполнить мое желание). На сердце как бы лежала какая-то тяжесть. в старой избе я остался один. Задумчивый подошел я к окну...

30 июня разбудила меня мать в 7 часов утра скорбным голосом:

— митук, ойдо султы, нуные! тодћсько — толон вазь умме тон ќд усьы, бер но выдћд. Бен ма ка-род — султоно: азьпалан сюрес, тыныд сюрес вылэ потоно, мыныны кулэ!

ах кабы не пробуждаться! Каково пробуждаться с мыслью и сознанием, что должен уйти в чужие места из родного уголка!

Я умылся и вышел в новую избу. Самовар, шипя и выпуская клубы паров, стоял на столе, за которым, молчаливо распивая чай, сидел отец, об-локотившись обеими руками. Я сел за стол. С отцом не перемолвили ни слова. Я часто поглядывал на него. он избегал встречи моих упорных взглядов с его глазами.

Нужно бы ехать косить на луга, но отец не ехал. Я просидел дома до 9 часов. отец никуда не уходил: стерег меня.

Настало время выйти. вскинул я за спину ко-томку, ух ватил самодельную вересковую тросточ-ку, надел галоши, распрощался с матерью и стал выходить. У дверей стоял отец. он заступил мне дорогу и не пускает.

— оставь галоши, сними галоши! — шипел он, дрожа и задыхаясь.

— Зачем мне их снять? Я их не сниму!— Сними, сними, сейчас же сними, а то изобью,

а не пущу, пока не снимешь!— Ну-ка попробуй! Я ведь не бесштанный маль-

чишка — со мной ныне шутки плохи!— Сними — это не ты их заработал, это на мои

тру довые деньги куплены. Сними, сними! — при-крикивал он, дергая меня за руки и весь дрожа со злости.

Я долго не стал думать: скинул безовсяких с ног гало ши, оттолкнул его от двери и, не поглядев на него, гор до вышел из избы.

С плачем и воплем выбежала за мной мать. она бро силась на шею мне и, обессиленная горем, опустилась на пол сеней. Горько-прегорько плакала она, безутешно плакала!.. Болезненно выразились из уст ее причитанья...

вышел в сени отец и стал вдали. он с нена-вистью глядел на нас и, не двигаясь, как истукан, стоял у стены.

— Надо мне идти! Мать слабой рукой благословила меня, и я, с

угнетен ной до мучительной боли душой, выбежал из родного крова.

Угнетенный душевно, я шел скоро, но нервно. Прохо дя по двору к воротам, я заметил, как гля-дел на меня вопросительно из окна старик Лука. Грязную улицу я перескакал. жалко было сапогов — пачкаются, мол,— вот кабы в галошах. Ну, к черту их: ладно, и так пойду!

— Кытчы, митрей, мынћськод? — раздался женский голос надо мной. Я взглянул. У амбара на вышке вроде балкончика грубой отделки стояла девица даша ан.

— в село Сосновку,— ответил я и ушел поскорее: же лания говорить у меня не было. она спросила было еще: «К кому?», да уже без ответа осталась.

Грязная дорога шла по глинистой почве. раз-мокшая глина приставала к сапогам, отчего и ноги

169

было тяжело переставлять. вначале я интересо-вался движением своих ног, цветом зелени, изви-вающейся дорогой — вообще одной внешностью.

Пройдя с полторы версты, очутившись у по-повских лугов, я обернулся к селу, оставленному мною, и заду мался. Что-то заставило меня загово-рить. Я говорил сам с собою вслух. У достоевского в одном из его сочинений имеется заметка, что говорящий с самим собой уже есть сумасброд. и вправду: мог ли я быть в этот момент нормальным?..

родное село меня не приняло. Явился только я как гость — и вот чем и как оно меня угостило... Нет! я село не должен обвинять. оно все то же, в нем протекали мои детские годы, оно и теперь мило. Мне оно дорого... дорого, хотя народ в нем живет грубый, невежественный, шум ливый, драчливый — но оно именно своеобразностью и болезно. Были и теплые дни в жизни в этом селе в нынеш ние каникулы. Я впервые выставил себя в нем интелли гентным лицом. все в тебе, игра, хорошо. Плохо то, что тут живет мой отец. он вы-талкивает меня из тебя... ах, кабы отец оставался прежним любящим нежным отцом! Увы, прошлое невозвратимо!.. Нет... это он не своей волей таков — злые люди напустили на него... На пустили злые люди,— да я сам презираю это выражение: я не верю — а объяснения иного нет... Кто ответит мне и разрешит: что сталось с моим отцом, отчего из-менились отношения его? Никто не ответит... а в былые времена, в годы беззаботного детства, в дни резвой игривости, как он внимательно выслушивал мои бестолковые почасту лю бопытные вопросы, как старательно и ласково, с добро душной улыбкой отвечал он на них. — «отчего так много звезд на небе?»— спросишь бывало у него. а он ответит: «оттого, милый, что на земле много людей. Как родится на земле человек, то появляется новая звезда на небе».— «а почему вот эта звезда скоро летит куда-то, вот и ис чезла она?»— «вот я это хотел сказать сейчас. Как толь ко человек умирает, сходит и его звезда».— «Куда же она девается?» — «Бог ее к себе берет!» Я удовлетворялся этим объяснением. На этих ответах работала моя фанта зия, дополне-ния на них делал уже сам. Представлял, что одни звезды — звезды начальствующих лиц, царей, а другие — простых людей; почему и первые светлее других. На основании услышанного от отца ответа, я искал на небе звезду свою. «Которая же из них моя звезда?» ответа не бывало. «Не отвечал и ты, отец... вот этого отца более нет у меня. велика для меня эта утрата! взамен его остался дома какой-то тиран матери моей... отец, отец! образу мишься ли ты когда-нибудь? Можно ли более надеяться, что ты снова будешь тем же отцом?.. игра! изгнанник твой любит тебя. о, как желал бы я направить на путь ис тины твой блуждающий народ, как старанья свои прило жил бы для просвещения твоих невеже-ственных сынов. Судьбой мне назначено вылезть из твоего смрадного омута. Заботы мои клонятся к тебе, но я еще за дело не принялся, а между тем изгнанник. да, изгнанник! За что?.. ох-ох-ох!.. отец, отец! Что значит для меня теперь это слово? для меня пропал отец, как для него не су ществует более сын дмитрий!..»

далее я не вытерпел — с горьким рыданьем сва-лился на сырую землю и в конвульсиях заливался слезами. о, буря тогда разыгралась во мне, все бушевало, туча хму рая разразилась обильным до-ждем! видно, не каменное же мое сердце: сильно оно надрывалось теперь. о, в сло вах это все не опишешь. Поймет это состояние тот, кому пришлось хоть раз, с краешка, перечувствовать и пере жить его самому.

После долгих рыданий сначала навзрыд, а затем глухих, во мне стало проясняться, помаленьку гроза ути хала. Слезы, горькие слезы, утолили жажду; но и эти горькие слезы сладостны в тот миг!.. Я встал, отряхнулся, взглянул на село, обхватил взглядом все окружающее и воскликнул:

— Прощай, игра! Потом, быть может, вспомнишь обо мне и горше, чем я сейчас, расплачешься, как поймешь, насколько глупо поступила, не приняв меня. Прощай!..

Я гордо отвернулся и скорым маршем двинулся вперед. На всей дороге меня не покидала мысль о своем изгнан ничестве. раза два я принимался еще держать подоб ные же отрывистые речи.

Утром идти было трудно: глина приставала к но-гам. Я тогда рад даже был, что отец оставил галоши: в гало шах идти было бы еще тяжелее. Часа через три по выхо де из дома засияло солнце, осушило землю, согрело и ме ня — идти стало легче. За-хотелось есть. С собой у меня было всего-навсего шесть кусков сахару, захваченных из дому, — и больше ничего съестного. денег в кармане 34 коп. Что хочешь на них — делай! Я рассчитал так: 20 коп. на чай за два раза и остальные увидим там куда. в Чутыре я чаю не пил, а просто прошел только по улице. встретил одного подслеповатого мужика и спросил у него:

— Где здесь чайная?— Здесь у нас нет чайной, а если хочешь чай

пить — заходи куда угодно, везде напоят.Я никуда не зашел и прошел по улице, не

останавли ваясь. в первой же деревне за Чутырем я зашел в один более хороший русский дом. одна внешность дома обнаруживает, кто живет тут, во-тяк или русский. обста новка двора иная бывает у вотяков, нежели у русских, — вотяк имеет широкий двор, а потом несколько особых построек: кенос, куала, которых у русских нет.

в избе сидела лишь одна баба. она что-то стря-пала. Я заговорил:

— Нельзя ли у вас отдохнуть?— Можно, можно, отдохни.Я снял с себя котомку и вотский сукман татар-

ского покроя и сел.— Не продадите ли вы мне хлеба? — спрашиваю

я, немного погодя.— Что ж можно дать. Сколько надо?— С фунтик... а молока нет ли у вас?— и молока надо?— да, если есть.— Есть, молоко есть у нас.— так продайте.она скоро принесла ярушник и кринку молока.

Хлеба свесила на безмене.— Смотри!

170

Я не потрудился и встать, а просто сказал:— Ладно!— а вот и молоко.Я посмотрел в кринку, наполненную молоком.

а моло ко-то топленое, наверху куски остывшего масла плавают. Я налил одну чашку (тусьты) и с большим аппетитом принялся есть.

Хозяйка заговорила:— вот недавно к нам заезжали торговые тата-

ры, так они, прежде всего, потребовали молока и яйца,— бают, это лучше всяких щей, говорили еще, что кашу не любят. да где уж им: народ не такой, как мы. для крестьян-то, ай-ай, как щи да каша хороши.— Ненадолго прервав речь, она спросила:— Куда ты, парень, идешь, и откудова будешь?

Я ответил.— а в Сосновке-то у тебя родственник что ли

есть — может, в гости идешь?— да, есть и родственники; погощу у них, а по-

том буду заниматься.— Кто тебе родственником-то станет тут? Я сама

знаю всех сосновских, я сосновская родом.— а родственником-то моим является волостной

писарь.— волостной писарь!? — она и руки развела.— так ты у него в помощниках станешь жить?— да, вроде этого.Я съел чашку молока, а хлеб не доел, остался

малень кий кусочек. Я встал из-за стола.— Сколько с меня возьмете? — спросил я, ука-

зывая на стол.она заглянула в кринку и удивилась, что так

мало я поел.— три копейки,— промолвила она.— три копейки? — переспросил я в недоуме-

нии,— за все три копейки?— да, за все.Я порядком отдохнул, усталость прошла. Я одел-

ся, распрощался с хозяйкой и, захватив тросточку, оставлен ную было в сенях, ушел.

выйдя в поле, я догнал большую партию деву-шек, тихо идущих по дороге. Партия была веселая, шумливая, го ворливая. Я повернул за канавку и выровнялся с партией. девушки переговаривались между собой обо мне в до вольно шуточном тоне. Я слышал все и молчал. они были недовольны и стали проявлять колкость и язвительность.

Наконец, одна задала вопрос:— Эй, молодой парень, скажи нам, откуда ты?— Не скажу! — отвечаю я.— Зачем?— Нет надобности.— Ну, мы и без того знаем; ты шубниковский:

там одежду такую носят, как на тебе.— вот и ошиблись.— Ну, тогда мазьгинский.— и то неверно.— Ну, тогда как же, откуда? разве порвайский?— Не совсем еще угадали.Я старался поскорее перегнать их и уйти во-

свояси. Но девушки были так навязчивы, что чуть не бегом гна лись за мной, не желая отстать. одно шальное, необ думанное слово, пущенное одной, бо-лее других молодень кой девушкой удержало меня.

Слово относилось ко мне. Услышав его, я тотчас повернулся и значительно погля дел в ту часть груп-пы, откуда послышалось. Нетрудно было заметить, как невообразимо сильно покраснела одна девушка и упряталась за спины других. Я оста новил на ней взгляд и, покачав головой, промолвил:

— ай-ай-ай, как не стыдно! она была доведена чуть не до слез. Этим я себя сразу так поставил, что беспардон-

ных слов, употребляющихся в лексиконе в таких обществах молодежи весьма нередко, ни разу больше не слышал.

— Какую некрасивую одежду носят вотяки игрин-ской стороны,— сказала одна из девушек.

Я шаги замедлил и стал тише идти. Несколько заинте ресовался этой группой.

— Если уж вам так желательно узнать, откуда я, так знайте, я из самой игры.

— вот уж скажи нам еще: куда идешь?— На камскую пристань Усть-речка.— а дальше?..— а дальше не к чему вам знать.— Ну ладно, а мы все-таки уж знаем, что ты

учиться идешь: вон у тебя и одежда нижняя (у меня из-под сук на выставлялся рукав пиджака) господ-ская и картуз не мужицкий. только скажи нам, в каком городе учишься?

— так, это правда. Я учусь в Казани.— в кого учишься?— в попы что ли, длинноволосым хочешь быть?— У меня и теперь волосы длинные.— При этом

я показал поистине длинные волосы.— У ваших игринских девушек все же одежда

хуже!— заявила снова одна из девушек.— Напротив, у них лучше, нежели у п-ских.— да ты погляди на нас, а то не смотрит, а

болтает — и, действительно, я вовсе не обращал внимания на наруж ность моих собеседниц, а про-сто отвечал на их расспросы. теперь повернулся к ним лицом, браво встал пред ними и разглядывал.

— Ну, кто из нас красивее? — задала вопрос девушка, более других бойкая. она и говорила больше со мной. она была красивее во всей толпе и, по-видимому, гла венствовала в ней. Красивая, типичная вотячка! Лицо широкое с голубыми, при том страстными глазками, широким, немножко задорно вздернутым носом, ма леньким ротиком. волосы бело-русые. взгляд вызывающий и соблаз-нительный. одежда выдавала, что она балован ная дочь богача-вотяка. Как не восхититься этой строй-ной фигуркой! и одежда вотского покроя в смеси с рус ским так подходила к ней.

разглядывая красавицу-вотячку, я вспомнил тоню, светлый образ ее промелькнул в голове, и я поспешно отвернулся. Польщенная было девушка моим долгим взглядом, осталась недовольна таким исходом.

— Что, кто красивее: ваши девушки или мы? Я промолчал.— из нас кто красивее? — не отставала она.— все красавицы, и одежда на вас красива,—

равно душно ответил я.— женись на мне! — выпалила все та же девушка.— Ладно, женюсь!.. а вы сами куда идете?

171

— в Пазяли на свадьбу.— Мне тоже очень хочется быть на вотской

свадьбе, я давно не бывал.— так пойдем вместе с нами.— а что ж! и пойду!— Ну, вот и хорошо! — обрадованным голосом

ска зала глава толпы. Мне было это смешно.— а у тебя и палочка господская!— да.— да ты что не говоришь? Если будешь свататься

за меня, то я и не выйду за тебя.— врешь ведь! Увидим, как еще выйдешь!— возьми из нас кого-нибудь сейчас с собой.— айда! Пойдешь ли ты со мной?— Конечно, пойду да еще с радостью.— а-а! то-то, а то вдруг — будешь свататься — не

выйду! Ну, вот и пойдем, а в Сосновке обвенчаемся.— Нет уж, сегодня на чужую свадьбу пойдем, а

завтра можно и нам в Сосновку. При расставании та же девушка сказала:— а нас не забудешь, приезжай когда-нибудь в

Пазя ли. Не сердись на меня, я так много зря бол-тала, я не привыкла к хорошему обращению.

— о, не бойся, я все ведь это знаю. а вас не позабу ду: в Пазяли приеду.

Сказавши это, я оставил группу девушек позади. Свадьбу смотреть не зашел: боялся опоздать при-бытием в Сосновку.

в Сосновку прибыл в 7 часов вечера. дни тогда дол гие; солнце высоко стояло. Прежде я зашел в чайную. Множество слепых и больных глазами по-разило меня.— «Уж, не глазной барак ли это или больница?» — спра шивал я себя в недоумении и готов был выйти обратно, но на глаза попались мне в другом зале столы с чайны ми приборами. Я направился туда. вышла служанка.

— Прибор с чаем! — потребовал я.Служанка оказалась вотячкой. она не поняла мои

сло ва. видя меня в вотском костюме, она спросила на род ном языке:

— Ма, чай-а кулэ? огнадлы-а?— Чай, огнамлы вай!— Ярам.Скинул котомку, тросточку поставил в угол и

сел на табуретку пред раскрытым окном. Сукман тоже снял. Прибор с чаем был принесен. Я сбегал в булочную, купил фунт белого хлеба.

— Почему это у вас столько слепых здесь? — спросил я прислуживающую девушку.

— Это они на казенный счет здесь пьют. Пил я долго, с размышлением, как буду принят

тр-ным. После чаю я уселся на окне. дул освежи-тельный ве терок. тут завидел меня проходящий по улице знакомый писарь земского начальника дмитрий васильевич Кор-в. он и глаза растопырил при виде меня в чайной. Немедлен но забежал туда.

— Какими судьбами вы здесь?Я рассказал ему по возможности. он позвал

меня на свою квартиру, угостил, а потом уже повел в правление, к тр-ну.

волостного писаря Степана Захаровича мы в правлен ческой канцелярии не застали. тут сидели помощник его да подписарники: вася и Федя. дома тр-на тоже не бы ло, по крайней мере, сказали так

моему провожатому. впрочем, это для меня лишь благоприятствовало. Со знакомым уж мне раньше Федей Л-вым я заперся в одной из правленческих комнат, где переоделся и пообчистился, вычистил и сильно загрязнившиеся на дороге сапоги. Я был уж прилично одет.

Узнав о пришедшем госте, Степан Захарович немед ленно приходит с квартиры в правление... Но вот тут является преинтересный случай. Когда мы в первый раз пришли было к тр-ну, и нам заявили, что его нет дома, — он в это время, переворачи-ваясь на постели от нестер пимой боли в желудке, тер себе бока... Я с ним столкнулся на пороге чуть не носом к носу.

— Здравствуйте! — поспешил я сказать.— а, Митя! Здравствуй! Нас изволил, значит,

посетить! Ну, идем — чего здесь! — и, не сказав мне больше ни слова, быстро провел меня, через несколько комнат и хо дов, в свою квартиру.

Зашли в сборную. в уголке сидела к нам спиной хо зяйка, жена Степана Захаровича, и шила что-то на швей ной машине.

Я сел. Степан Захарович заговорил и расспра-шивал. Заслышав наш разговор, хозяйка оберну-лась к нам лицом.

— Кто твой гость, Паня? — спросила она мужа.— видишь: семинарист, родственник мой. она встала и подошла к нам. Я встал пред ней

и обыч ным образом подал руку.— ай, гость, — какой невежа! — промолвила она.«Что за черт! За что этот упрек?» — подумал я

и на свой вопрос не находил ответа.— Наконец-то, каким-то чудом и к нам попался,—

а то мы с Паней и не надеялись было видеть тебя, человек божий, у себя. Как тебя затащило сюда и надолго ли?

— На все остальные нынешние каникулы.— вот и пре-эк-красно!тут же счел нужным сказать им, что не в гости

только я пришел, но и ради приискания работы, и потому имен но явился, что надеялся на Степана Захаровича, как на руководителя и наставника в моем затруднительном поло жении.

— Я давно стремился побывать у вас, но вот подобные же все затруднительные обстоятельства не дозволяли...

Поставили самовар. Чай пили в саду. вечером гуляли по улице С.

встал я утром в половине восьмого, в одно время с хозяевами.

— Как изволили спать? — приветливо спроси-ла меня александра васильевна (так зовут жену писаря).

Я ответил, что прекрасно, так прекрасно, как не прихо дилось спать еще нигде.

— выспался? — спросил Степан Захарович, встре тившись со мной в одной комнате.

— да, выспался.После утреннего чаю, мы со Степаном Заха-

ровичем пошли в канцелярию. Здесь работа уже кипела. Я поздо ровался с Федей, а потом подошел к помощнику писаря, глядящему на меня весьма озадаченно.

— Корепанов, обещаю быть вашим товарищем

172

по кан целярии,— отрекомендовался я ему, все еще таращивше му глаза. он привстал и пожал чуть-чуть мою руку, не го воря ни слова, облик его был сим-патичен, но было видно, что он, хотя высказывался по наружности интеллигентным, но не имел никаких понятий о светских приемах. (Спешу оговориться: я и сам похож на него в последнем — не знаю светских приемов).

На первый раз мне были даны решения волост-ного суда для переписывания с них копий. тр-н по-местил меня в обширном присутственном зале, где занимался я один, что мне понравилось. С целью окончательного уединения запирал я двери. Пред-ставился для меня тут полный прос тор. По утрам обыкновенно растворял я окна, выходящие один на двор, другие на улицу. воздух в зале таким об-разом бывал всегда свеж. в просторном зале часто проде лывал гимнастику различных систем.

в первые дни я занимался переписыванием, что ужас но надоело. Потом задал мне тр-н работу поинтерес нее — бухгалтерскую. Это было ведение лицевых сче тов. Незнакомый со счетами, употре-бляющимися при торговле, в классах, конторах и т. д., я здесь перебирал на них косточки целых четыре дня беспрерывно (и ос воился с ними ос-новательно). После лицевых счетов я принялся за более серьезную работу. Под мое ведение дали правленский архив с возложением обязательства привести все в должный порядок. дела и книги в архиве были в полном беспорядке. Накопилось их здесь ужасно много. тут были дела с 1860 года и за все последую щие годы по порядку. Находились некоторые документы и за более старинное время, так, например, встречались отдельные отрывки дел и книг годов 1824—1845—1857. Первые 17 лет были разобраны до меня учителем церковно-приходской школы. таким образом, я начал с 1877 года только уже и закончил 1900 годом, следова тельно, я привел в порядок дела и книги за 24 года. рыть ся прихо-дилось иной раз здорово в этом архиве. все было перепутано. исписанные листы в разное время всевозможными чернилами и почерками были боль-шею частью наполовину изъедены мышами; книги были пере полнены клопами и другими подобными им насекомыми; кругом несло бумажной гнилью. Но противнее всего было то, что «царствовала» тут пыль. Пыль была везде, на всем и во всем. На книгах она лежала слоем, тол щина которого иной раз превышала сантиметр. При всем старании стря-хивать ее осторожно, она все-таки поднималась и отуманивала собой всю комнату. а тут уж, батюшки мои, и вздохнуть нельзя, задыхаешься прямо!

Помощник писаря Гриша Б-рев оказался хоро-шим человеком и товарищем. он имел физический недоста ток: хромал на одну ногу. Молодой, лет 23-х, он был женат и имел уже двоих детей. женился на кухарке земского начальника по любви, на краси-венькой и ум ненькой, но по образованию только грамотной девушке.

товарищей по канцелярии набралось у меня, вообще, порядочно. Упомянутый несколько выше дмитрий васильевич занимался в отдельной ком-нате с двумя писцами. он сам был главным писа-рем канцелярии земского начальника. жил славно,

получал 25 рублей ежемесячного жалованья. Его писцы, Петя и Матвей, только что окончили курс местного второклассного учи лища, получали по 5 руб. в месяц и казали вид трусли вых зайчишек. в их обществе я поставил себя хорошо, но было то неловко, что все они преклонялись предо мной, как пред семинаристом и, ставя меня выше себя, чуждались и близко не сходились. Федя и вася на пер вых же порах стали на такой ноге, что готовы были ус лужить мне во всякое время. Мои слова, просьбу иной раз, относящиеся к ним, они прини-мали за требование, за приказ, и беспрекословно исполняли. Правда, хоро шо было, что я имел в их глазах авторитет. Я видел при чину этого в сложив-шихся в правлении порядках. Пи сарь для своих писцов занимал высокое, недостижи мое место. Значение имело в их глазах и то мое положе ние при канцелярии, что был обособлен от них и назна-чен тр-ным в присутственном зале, куда им всем вход возбранялся. Я жил у писаря и говорил с ним, конечно, свободно, при них шли у нас рассуждения, споры. он выставлял свои несколько устаревшие взгляды; я про тивопоставлял свои, — и случалось часто, что я переубеж дал его.

— вот он, какая шишка: даже писаря переспо-рил,— шептали они друг другу.

Мне было смешно, а главное досадно: они так низко роняли себя.

Более всего уважал я одиночество. Этому способ ствовала и моя работа. Я занимался один. На первых порах мне взгрустнулось. тяжело было вспоминать мой выход из дому. размышлял, каково теперь живут роди тели, братец и сестрица. Пере-шел и на приятные воспо минания. Самое лучшее из последних явилось свидание с таней в селе Зуре. Что она делает? думает ли обо мне? Часто ли вспоминает? Знает ли, что меня по го рестным обстоятельствам в игре нет? Я сел за стол, взял лист бумаги, машинально схватил ручку и принял ся писать ей письмо. Писал я, чувствуя свое одиноче-ство, но находясь и в сладостном упоении от мысли, что осчастливлюсь сообщением своих душевных движений возлюб ленной. другого утешения у меня не было и не могло быть.

окна зала по обыкновению были раскрыты. Солнце пускало свободно лучи со стороны правлен-ского двора. С улицы всовывали в окна душистые созревающие че ремухи свои ветви с кистями полу-черных, полузеленых ягод. Предо мной на красном судейском столе лежали книги и исписанные мною листы бумаг.

С описания окружающего и я начал письмо, а равно и с мыслей, навеваемых этою картиной. Написанное письмо я не тотчас отнес на почту, а продержал несколько времени. и не по почте я его отправил, а с попутчиком, с мужиком нашего села Камагипи Яко.

Поразобрав архив за два-три года, я уходил один на поля и луга. тут был полный простор для меня. Я рас сматривал растения, исследовал подробно их по частям, наблюдал за насекомыми, птицами и тому подобное. иной раз сядешь где-нибудь в укромном местечке, а больше всего на широко открытом, и перебираешь бес прерывные нити мыслей.

173

Семья тр-на состояла из него самого, жены, бабушки (какой-то дальней тетушки) и Коли, семи-летнего маль чика, приходящегося тр-ну шуренком.

У 33-летнего Степана Захаровича не было де-тей, а он их очень любил. вот почему он и держал у себя этого Колю. а тому хорошо жилось у «дяди» и сестры. Его лелеяли, нежили и баловали, Коля на первых же днях сердечно привязался ко мне, он редко отходил от меня и почти все время находил-ся при мне. он первым при ходил позвать меня на обед, на чай или ужин. Подойдет потихоньку сзади, положит на спину рученьку и шепчет:

— Митенька!— Я оборачиваюсь к нему и накло-няюсь. — Я вам что-то секретное скажу: идемте чай пить (или там обедать). Саня велела мне передать вам, чтобы вы пошли сейчас домой, а то опоздаете.

На гулянья он отчего-то порывался тоже идти со мной, несмотря на то, что случались иногда и товарищи-свер стники его.

в завершение, как бы приросла к семье тр-на,— это служанка, девушка лет 16—17, дочь какого-то мельни ка, по имени Улинька.

Степан Захарович, приходящийся моему отцу пле мянником, родился в деревне С-гурте. Захар отдал его по наставлению моего дедушки в цер-ковно-приходскую школу, где окончил он первым учеником. За это время дело обучения было уж по-ставлено лучше, нежели при моем отце. в бытность свою в школе он служил при церк ви на клиросе, помогал псаломщику Никандру Нико лаевичу Ч-ву, который был уже в те годы назначен учи телем при школе. За это пение тот давал ему лакомств, а в иные праздники зазывал к себе на чай. После школы он был помещен при волостном правлении, так назы ваемые подписарники. жили у писаря в-ва осипа Степа новича, и впервые даже сам еще платил ему, приблизи тельно по рублю в месяц «за ученье». довольно забавна жизнь Степана Захаровича в во-лостном правлении в игре в подписаренках.

— Знаете, после школы меня поместили в прав-лении. Писарь в-в принял меня в свою канцелярию, но за то, что я у него занимался, родители платили ему в первые годы по рублю в месяц, да там привоз-или еще муки, мать дарила ему полотенца и холсты. Я сначала ходил в лаптях,— а это мне ужасно не нравилось; все в правле нии — и старшина, и за-седатель, и писарь, и товарищи мои — все ходили в сапогах. Лапти унижали меня пред ними, что мне было не по нутру. Упросил отца купить мне сапо-ги. он исполнил мою просьбу: купил преогромные сапоги, чтобы дольше, дескать, носил их. вместе с сапо гами купили материи дешевенькой на пиджак и шарова ры. Когда было все готово, и я принарядился — как я блаженствовал! Хожу вот так по канцелярии да по при сутствию, а сапоги у меня, с трудом под-нимаемые мною, хлоп да хлоп! да так звуки далеко раздаются, что беда! Придет народ в правление, так уж я не премину щеголь нуть пред толпой,— «Знай, мол, наших»,— думаешь сам, а сапоги подтвержда-ют самым беззастенчивым шарканьем. Я гордился своим положением. Ну, можете понять, какова жизнь подписаришки — самая низкая. а я все-таки нос поднимал. Большие сапоги у меня, пони маете, скорчились через некоторое время. Я удивлялся,

как это так у меня самые большие сапоги, а ноги такие маленькие — в сапог же не идут. дерет ногу сапог, боль но, а на ногу не налезает. Что ж? Са-поги мне были куп лены на пять — на шесть лет, а проносил-то я их полгода с небольшим.

Попавши на писарскую дорогу, Степан Захаро-вич по ней шел. Стал потом и он деньги получать. давали ему сначала тоже по рублю, потом увеличи-вали постепенно и довели до 15 рублей. он пере-велся в село Чутырь. тут прослужил несколько лет. в это время он за думывается над собой и видит, что он не на своем, нужном ему, пути.

«Надо еще учиться!» — думает он. вот с этой мыслью он и едет в Казань держать экзамены для поступления в учительскую семинарию. Но его здесь не приняли: го да прошли, ему шел 19 год. тр-н не унимается. На 22-м году своей жизни он снова поехал в Казань держать экзамены при се-минарии, но уже на звание учителя. и на этот раз ему не удалось выдержать, без основатель ной под-готовки он провалился. Скрипя сердцем, он бро сил надежды на поступление в какое-либо учебное заве-дение и ревностно принялся за оставленную работу. вскоре он был переведен к земскому начальнику в пис цы. У него он получал уже 25-рублевое жало-ванье. Здесь он снискал любовь своего «барина» и был пере веден в волостные писаря. тр-н женился на старшей до чери прежнего писаря александра васильевича. а теперь вот получает 70 руб.!

о своей прошлой жизни рассказывал нам Сте-пан За харович с добродушным смехом и с горьким сожале нием о прошлом. Ему хотелось прожить этот период жизни другой раз, но уже благоразумнее, и пойти все же выше волостного писаря, на долж-ность которого забросила его судьба. в силу не-обходимости он при мирился со своим положением.

— Я очень даже рад, что хотя до писарства до-шел,— говаривал он,— а то ведь я совершенно не был бы спо собен к крестьянской работе!

При последнем он указывал на плохое свое телосло жение.

он был доволен даже своим состоянием.— вот, Митя, как видишь, у меня теперь и обста-

новка довольно порядочная и приличная, жаловать-ся теперь не могу. Представь себе, в свое время ведь это мне стоило многих крупных лишений. в будущем могу еще приобрести постепенно и без большого труда.

и вправду, Степан Захарович всем снабдил себя и хозяйку: ни в чем, кажись, нужды не было. Не-множко тужил он лишь о том, что не имел он детей...

Степан Захарович приобрел как-то, и весьма легко, несколько десятин земли, закрепостил за со-бой и обра ботал это место. Сам, конечно, нисколько не работал, а нанимал мужиков из соседних дере-вень. обрабатывали землю культурнее, указания делал сам тр-н, — вслед ствие чего и урожаи были, сравнительно крестьянски ми, хорошие.

тр-н стремился, как будто либеральничать по внеш ности, но, в сущности, проявлялся полным консерватором. он был озадачен административ-ными порядками и по литическими движениями. он «слышал звон, да не знал, откуда он!» в годы волне-ний, он не примкнул ни к какой партии; не потому,

174

что ничего не понимал, но был совсем неожиданно ошеломлен... он, по-видимому, обратил вни мание на отсутствие наперсного креста; заметить это мог во время наших совместных купаний в реке в. Хотя о настоящем он не обмолвился мне, тем не менее, в одном разговоре он выдал свои мысли. Поводов иных судить о моих убеждениях я не подавал ни-каких. так-то в его доме я лицемерил: в должное (положенное) время мо лился, а в воскресные дни ходил в церковь. Мне не хо телось обратить на себя подозрение членов этой рели гиозно-настроенной семьи. от Степана Захаровича утаить все же не удалось. из отсутствия креста он понял, что я в действительности не религиозен, а только лицемер и формалист. он сразу почувствовал мой холодный равнодушный атеизм. он заговорил издалека, сде-лав довольно большой круг.

разговор велся в саду. Были сумерки. Со Сте-паном Захаровичем мы сидели за столиком на скамейке с удоб но устроенной спинкой. вокруг нас стоят черемухи, ря бины, березы и липы. Густо. Пташки издавали писк, но тихо как-то и сладостно. Приятно сидеть. воздух свеж. дневной зной исчез; духоты прежней не стало. Хорошо чувствуется тут! живо представляется мне эта картина. Степан За-харович наклонился и водит веточкой черему хи по столу. Я слежу за его рукой, выводящей значитель-но замысловатые узоры. вот он взглянул на меня и мо ментально опустил свой взор, встретив мой. он замялся. и снова спокойно сидит, даже рука при-шла в мертвую точку. Писк свой птицы прекратили. все умолкло. Крепко задумался тр-н. Я ждал, ибо чувствовал, что он ска жет нечто серьезное. «Ско-рее бы сказал»,— думал я. он упорно молчал. Я уж хмуро глядел на него. Устал ждать; заговорить мне — считал я неуместным. Я задвигался, Степан Захарович очнулся, тотчас бросил быст рый, беглый взгляд на меня и заговорил, опять уже не глядя на меня, а куда-то в сторону.

— Митя! вот что ты мне скажи: на чем основы-ваются те люди, которые отрицают существование бога?

разговор на эту тему мне не нравился. Я решил уклоняться.

— Не знаю я ничего. С какой стати не верят в бога — не знаю, ничего не могу сказать.

— так как же, по их мнению, создано все это окру жающее нас, весь этот обширный мир, и мы сами?

— Говорят они: на каких-то там природных за-конах все установлено.

— а эти природные законы-то откуда появились, их кто установил? Ну, как же вот все это объяснить, если нет бога?

— Не знаю я!— Но зачем же забывать бога? ведь они будут в

свое время наказаны, их покарает за это бог.— Но ведь отрицающие божество лица живут не

хуже других, если не лучше,— вероятно атеисты и берут это положение в основу своих убеждений.

— Нет, Митя, как вы там не говорите, и не учите, а я не верить в бога, зиждителя всего, не могу. ваши доводы недостаточны и жалки, и они не убедят меня в небытии высшего существа!..

«а, так вот оно куда залетело!» — подумал я. он не удержался. вишь, как выпалил: «как вы не учите», именно «вы», значит в это «вы» смешиваюсь и я. так! он не ошибся! Конечно, не ошибся отно-сительно моих ми ровоззрений, а по отношению в правдивости его убеж дений я умалчиваю.

разговор по религии у нас прекратился. Мы со Сте паном Захаровичем оба встали и ушли. другой раз тр-н больше не затрагивал религиозных вопро-сов, и все утихло.

в семье тр-на я чувствовал себя не в своей тарелке, что будет видно из последующего рас-сматривания жиз ни у них.

Много было разнообразного тут!На четвертый день по моем приходе к тр-ным,

алек сандра васильевна со служанкой Ульяной и Колей поеха ла в Бызиново под видом гостить и собирать малину. действительно, по ее отъезде частенько из Бызинова привозили нам малины. Но она там немного прожила, через два дня она вернулась.

Мы со Степаном Захаровичем уселись было обе-дать, а обед-то был не из завидных: щи, гречневая каша да картошка в мундире и, вдобавок, молоко. Степан Заха рович соскочил с места и побежал к ним навстречу. Я подошел к окну и, к удивлению моему, увидел не одну александру васильевну, а выскочила из тарантасика еще молоденькая, весьма живая барышня. «Кто бы это могла быть?» — думал я. Меня немножко покоро било. На первый раз меня даже охватила радость: не будет скучно в обще-стве барышни,— я давно жаж дал близкой жизни со сверстницей хоть по образованию. Но, видите, потом меня и покоробило. Я боялся очутить ся в обществе этой «авантажной» барышни, тем более, что я непривычен к обращению, невежда относи-тельно утонченной деликатности. Пока я глядел высажи вающихся, много мыслей пролетело у меня. Меж тем застучали, затопали в сенях. Я волновался. Наконец, кто-то схватился за ручку дверей. Я видел: «она» впервой вбежала на крыльцо, это «она» и теперь входит первою. У меня дух захватывало. Я в один миг отскочил в сто рону и скрылся за пере-городкой. дверь отворилась, и кто-то вошел. Были проделаны два шага вперед и остановка. Я слышал, как за ней вошли Степан Захарович с александрой васильевной и Улинькой. «она» первою заговорила: «Это что у вас так неряшливо?!»

в сопровождении Степана Захаровича и алек-сандры васильевны «она» зашла в ту комнату, где оставался я. она завидела меня, улыбнулась, по-дошла вертляво и подала руку. весь покраснев, я чуть-чуть пожал ее руку.

— Ну что вы, барин, не выходите навстречу нам?— накинулась на меня полушутливо, полусе-рьезно алек сандра васильевна.

— Помилуйте, александра васильевна, да когда барин встречать выходит! — ответил я. Но она, не выслушав меня, уже говорила:

— Ну, как поживаете? Как без меня жили-хозяй-ствовали?.. Что это, дяденька, вы никак обедали?— обратилась она с вопросом к Степану Захаровичу.

— так точно, сударыня,— ответил тот.— Позволь-те пригласить вас к нашей бедной трапезе.

175

— а, что ж, я сяду ведь. Я с дороги очень проголо далась! — сказала «она» и подошла к зерка-лу. там порисовалась пред ним и, торопливо шагая, подошла к столу и села на диван. все уселись. Я не знал, что делать, и в остолбенении продолжал стоять на том месте, где стоял при их входе.

— а вы что разве не хотите обедать?— спросила меня, смеясь, александра васильевна.

...Я готов был стушеваться, но сильное чувство сты да — уподобиться герою Н. Гоголя г. Подколе-сину — удержало меня.

— да никак он меня боится, ишь, как одичал! — насмешливо сказала «она».

Я не вытерпел. Было и досадно и раздражающе! Я подхватил стул, подставил его к столу и сел...

«она» оказалась свояченицею Степана Захаро-вича. об этом я и сам догадывался, так как «она» имела не которые сходные черты лица с алексан-дрой васильевной. Звали «ее» тоней. Ей было лет 19, если не меньше, а уж никак не больше. она учительствовала в селе Сюрсовае. окончила только второклассное училище, следовательно, была без основательного образования.

тоня была намеренно приглашена и привезена в село Сосновку.

— Чтобы тебе не так было скучно!— сказал как-то раз мне Степан Захарович.

однако мне почти никакой пользы не было от ее при езда. в первые дни я чуждался ее; а в по-следующие тоже ничего соответствующего мне не находил.

Я и в семье-то Степана Захаровича бывал мало. Боль шая часть времени у меня проходила в стороне от нее: либо за занятиями, либо на гуляньях с лич-ностями, с которыми познакомил меня дмитрий ва-сильевич. (об этих личностях после). в доме тр-на я бывал за обедом, чаем и ужином — не больше. Как только одна из этих акций исполнялась, так — уж я уходил из об щества александры васильевны и тони.

Нередко я читал книги, которые нашлись у тр-на, таковы, например, «Герои Шекспира» и еще кое-что, но уже неважное. александра васильевна не любила видеть меня употребляющим все свободное время на чтение. она в чтении большого проку не видела.

иной раз принималась читать и тоня, но только при нималась, а почасту случалось так, что дня в два прочтет страницу. она в то время читала романы Писемского.

Гулять с тоней почти я никогда не ходил. она подыска ла там какого-то сарского реалиста во-лодю, который ухаживал за подругой ее, дочерью священника о. ивана, тоже за тоней, недавно оста-вившей епархиальное учили ще. в силу необходи-мости я познакомился впоследствии и с реалистом и с тоней 3-ной, дочерью священника.

антонина ивановна была гораздо привлекатель-нее ан тонины васильевны. и стан ее, и очертания лица, и рост превосходили и то и другие второй. Свояченица тр-на не обладала той неотразимой привлекательностью, кото рою отличалась антонина ивановна. Подруги целый день бродили по лугам, а вечером шатались по улицам. (а крестьяне как работали в те дни!)

Хотя я избегал многих случаев сообщества с

этим кружком и уклонялся от разговоров такого рода, что я по их расчетам должен был непре-менно вмешаться,— тем не менее, вел я довольно крупные разговоры. так мы говорили о литературе и приличии, о благовоспитанности и т. п. Когда шла речь о литературе, александра василь евна от-малчивалась: ей не по нутру бывала она. С тоней и Степаном Захаровичем я тоже не мог соглашаться мнением. да они, собственно говоря, имели очень преврат ное понятие о литературе. тоня читала для хорошего препровождения времени — и только, а Степан Захаро вич чувствовал нечто хорошее и по-лезное, но по мало образованности своей ясно не представлял...

...из более видных, спорный разговор шел в саду за чаем. Заговорили о народном образовании.

— Почему так грязно живут эти крестьяне, а тем более вотяки? — задала вопрос тоня.

вопрос тони привел меня в негодование. «вот жи вет среди них и ничего не понимает и не видит,— думал я.— Эх! Кабы жить тебе пришлось на их ус-ловиях, не то бы заговорила, ты еще пониже их бы опустилась со всем твоим образованием, у тебя не хватило бы той силы, какою обладает все-таки наш крестьянин, наш вотяк». Потом возразил я вслух:

— вы спрашиваете, почему крестьяне так гряз-ны!.. а знаете ли вы, что на этот счет пишет до-стоевский?.. «Сыплют на мужика удивительнейшие обвинения,— го ворит он: связанного, двести лет кряду, дразнят пассив ностью, бедного, с которого драли оброк, обвиняют в нечистоплотности, не на-ученного ничему обвиняют в ненаучности, а битого палками в грубости нравов, а под час готовы обви-нить даже за то, что он не напомажен и не причесан по моде!» Смешно ведь кажется! а это подлинные слова названного мною писателя. Заучить это хо-рошее местечко его сочинения никому не мешает, даже наизусть. («тем более вам!»— подумал я, но не сказал). Почему вотяки грязны?.. а вот я у вас спрошу: умеют ли они читать и писать, чтобы, как мы, сами могли они узнать возможность лучшей жизни при чистоплотности, а потом — имеют ли они тех личностей, которые давали бы им те цен-ные указания, при посредстве коих, дей ствительно повели бы их к гигиенической жизни? У них нет понятий, что чистоплотность нужна не только для при личия, но еще и для здоровья, что всего важ-нее. в настоя щие времена вотяки все же немного поднимаются. в се лах и деревнях по большой тракторной дороге не ред кость теперь встретить опрятно убранные дома, не мно гим уступающие домам многих интеллигентных и пони мающих важ-ность чистоты и опрятности. однако, и это еще ради одной опрятности для приличия, а необходи мости гигиенической жизни для здоровья — не знают. им трудно это! Нужные указания делать обязаны те лица, которые знают. К числу таких лиц относимся и мы. Учителя и учительницы народных школ очень многого могут достигнуть в деле введения чистоты. Но вот беда в том, что мы подобно должнику, за-рывшему талант свой в землю, и не думаем вовсе поднять свой народ из тьмы невежества. Ну, какое мы имеем основание, право глу миться так над ним? ведь виновнее всех в этом деле яв ляемся мы!..

176

— так что же, по-вашему, делать? разве я могу что-либо предпринять — будет ли от одной меня в таком обширном деле какая-либо польза? — пре-рвав меня, задает вопросы тоня.

— именно вот в этом-то и беда! Каждый дума-ет: «а какой будет толк от моих стараний!» Есть и такие люди, что даже осмеивают тружеников, но на деле и эти труженики всецело не предаются своему великому призванию, так что поневоле приходится подтрунивать над теми. Никто чистосердечно не принимается за про свещение народа, а лишь посту-пают на должность исклю чительно для того, чтобы прокормиться и лучше жить... и вы многое можете сделать. Устройте так, чтобы у этих несведущих, грязных людей прояснялись точные и пра вильные понятия; указывая на его неряшливость, не смей-тесь нагло, а с искренним чувством скажите, что это нехорошо, вредно, а вот можно устроить лучше, и тогда будет безвредно, вот так-то и так-то. Но ведь нам лень возиться с грязным и грубым народом! Нет, вы учите их, привейте страсть к полезным зна-ниям, тог да они будут порываться неудержимо сами к свету, к знанию. дать им нужно хороших учителей, чисто пре данных делу народного образования. тогда народ поймет необходимость образования, а вместе с тем будет удовлет ворять и требования гигиены. теперь нашей задачей яв ляется пробудить народ и направить на настоящий путь!

— то есть как это? тогда все будут образованны, каждый будет на нашем уровне! да как же это? ведь тогда нас некому будет кормить: чернорабочих не будет!..

— о, тогда с вами и говорить-то совершенно нельзя!

Следующий раз, когда коснулись политических и со циальных вопросов, и я привел в пример до-наполеоновские французские революции, то при одном слове рево люция они, тоня и александра васильевна, соскочили с мест и принялись от-махиваться. тоня в истории всемир ной не была сведуща и ясных определенных понятий не имела. Про александру васильевну говорить уж не чего: она ничего в этом не смыслила.

однажды мы сидели за круглым столом. Я сел на стуле у окна, против меня — Степан Захарович, а направо от меня александра васильевна, позади ее стояла тоня, упершись об спинку стула.

— Мне твой почерк, Митя, нравится! — сказал, между прочим, Степан Захарович.— У вас в семи-нарии верно много пишут?

— да, у нас немало письменной работы, на каж-дую неделю по одной теме давали. На наш класс выпало за прошлый год 26 тем для сочинений. Неко-торые темы порядком таки объемисты и обширны, вот, например, темы: «радостные минуты в жизни русского крестья нина», «детские радости и печа-ли», «остатки языческих верований среди вотяков нашего села» — в особенности обширна последняя тема: одни свадебные обряды, сколь ко материалу дают. Представьте себе — одна вотская свадьба чего стоит, а тут ведь дело не в одной свадь бе; там акаяшка и другие вотские праздники, суеверия, предрассудки, остатки идолопоклонства, боги: злые и доб рые и т. д. ведь это очень много — сейчас и

перечислить нельзя. вот и пишешь сочинение на заданную тему, да всю неделю и пропишешь. а что относительно почерка, так я недоволен своим почерком. он у меня весьма сбив чив, буквы полу-чаются ломаные, например, буква о у меня совсем бывает заменена треугольником, круглых очертаний нет; потом буквы одни стоят прямо, другие наклон-ны в одну сторону, а третьи наклонны в противо-положную вторым: ну, точь-в-точь ровно пьяные идут, ша таясь по мостовой.

— о, нет! Прекрасный у тебя почерк. вот когда я получил от тебя письмо из Казани, и не верил, чтобы ты это так написал; уверился только вот теперь, глядя, как оставляет буквы и слова твоя рука. Я сейчас очень рад, что хоть немножко более важные дела будут написаны твоей рукой.

— Какой мастер вы преувеличивать, Степан Заха рович! Правда, я уже боюсь, что вот тоня и александра васильевна, слушая вас, так и будут ду-мать, что я хо роший каллиграф. Право, мне стыдно выслушивать ваши похвалы, незаслуженные мною.

— а, нет-нет! Уж что ни говорите, а вы все-таки хоро ший каллиграф! — вдруг вставила тоня, вско-чив с места.

— Как же вы можете утверждать, что я каллиграф и притом хороший? ведь вы не знаете, как я пишу, мой почерк вы еще не видали!

— а вот и видала, и знаю хорошо!— Нет, вы еще не видали, да негде вам было

видеть! — говорил я.— так вы не верите, что я знаю ваш почерк и

даже имею одну вашу рукопись?— Этого не может быть! — воскликнул я. Я был

твердо уверен в лживости ее слов. «откуда ей могла попасться рукопись, как она говорит, и какая такая рукопись: у меня никакой, кажись, особенной руко-писи не было,— а есть вот тетрадь, переполненная разных сортов стихами, так она там, в присутствии, оста лась пред тем, как шел сюда. Нет, она врет!» — думал я.

Меж тем тоня пошла в спальню и прибежала оттуда с исписанным листком бумаги в руке.

— Поглядите, это не ваша рука? — говорила она тор жественно, развертывая лист.

Я поспешно ухватился за лист, взглянул и ахнул. Этот лист был исписан, действительно, мною, это была одна копия с судебного дела, которую я, не докончив, бросил писать, а написано было весьма старательно, я преусердно выводил каждую букву со всевозможными украшениями. Получились буквы и вправду живописные. На другом полулисте я на-писал несколько стихотворений: «ветер неясный, окрыленный» Фета, «С нами пируй!», «таковы люди» и отрывок из Шекспира: «Скажи, соглас на ты, иль нет!..» Половина их была написана красиво и четким почерком с разным наклоном или же совершен но прямым, а другие — как попало, на скорую руку. те перь вопрос — как же попался лист в ее руки? она в зал присутствия не ходила, я сам оттуда не приносил. На конец-то догадался, что дал я этот лист просившему его у меня Коле, который, полу-чив его от меня, немедлен но убежал. «так вот он как достался ей!»

— Что? — спросила тоня, улыбаясь,— узнаете

177

свой почерк?— да!.. и дурак же я был, что не разорвал его

вовремя.— Что вы, что вы? такую прелесть и вдруг разо-

рвать. Я очень даже рада, что он мне в руки попался. Я налю боваться не могу на этот лист! — она взяла лист в руки и разглядывала его.— Ну, смотрите,— разве это не кра сиво: вот эти слова: «копия из книги на записку реше ний С-ского волостного Суда», а вот эти: «Я жду... ответ!.. отказ мне твой наступит час смерти роковой»! — она показывала мне, Степану Захаровичу и александре ва сильевне. Степан За-харович был в восхищении.

— Ну, что скажешь, Митя? Ну, ты не каллиграф? да ведь так и напечатать-то не смогут?

— Как вы льстите! Уж я и впрямь воображу себя каллиграфом! однако вы знаете, я думаю, народную фразу: лесть гнусна и вредна!

— Я говорю правду, в моих словах ни на мизинец нет лести.

— Этот лист, служащий причиной настоящего лиш него разговора, достоин уничтожения,— говорил я, решившись сейчас же при всех разорвать лист.

— Я вам его не дам! — сказала тоня, отскочив от меня.

— Ну, подайте мне его сюда.— Уж позвольте мне оставить его у себя: я буду

хра нить его на память о вас.— Если вы хотите оставить на память мой почерк,

то я с удовольствием напишу что-нибудь другое, получше, а это так необдуманно, тут неподходящие стихи!

— так вы не беспокойтесь об этом — я ничего лучше го и не пожелала бы, как только иметь это от вас.— и без всяких дальних разговоров она взяла и унесла лист.

После некоторого молчания Степан Захарович присту пил, к позабытому было из-за инцидента с листом, раз говору.

— так что же ты, Митя, написал, например, о вотской свадьбе?

— да вот в том то и беда, что я хорошенько вот-ских свадебных обрядов не знаю. Написал, конечно, кой что, да так себе все. Упомянул, как невеста прячется на поле, как она идет по воду на ключ в сопровождении всей свадебной свиты, насколько торжественны свадебные процессии, какие песни поют и т. п.

— Я сравниваю вот вотскую свадьбу со свадьбой ме щан, так, знаешь ли, нахожу поразительное сход-ство. одни и те же обряды справляются. Удивитель-ная вещь! Например, если взять простых русских крестьян, так у них совсем своеобразно, а те же русские, но мещане, сходятся в обрядах с вотяками. Можно подумать, что или вотяки у русских мещан, или вторые у первых пере няли свадебные обряды.

— Что ты, Паня! да разве можно мещан смеши-вать с вотяками,— заговорила доселе молчавшая александра васильевна.— и что только ты сходного находишь у ме щан с вотяками?

— да как же! вот ведь у мещан ходит невеста по воду, — раз; невеста прячется — два; невеста топит баню — три; потом...

— довольно, довольно, все это враки: ничего подоб ного у нас нет!

— Есть, есть! а если сейчас нет, то не так давно было, было!.. так ведь, бабушка? — вдруг задал он вопрос входившей своей тетушке.

— а? о чем это? — спросила она недоумевая.— Я вот говорю, что было у мещан в обычае

посы лать невесту баню топить; так было ведь это?— да, да! было, все было, было все... Чего

только не было и-и-и!..— про себя уже проговори-ла бабушка и села в угол, в стороне от нас. она глубоко о чем-то за думалась — вспомнила, видно, годы молодости, страсти, увлечения, порывы. Чего-чего только, чай, не было в ее голове в эти минуты ее серьезной задумчивости! все старое прошлое встает перед ней в ярких красках... она была уро-женка города Глазова. Прожив уже лет 85 — 90 на свете, она была довольно крепка. Перебывала везде. Потеряла мужа, пережила сына, и вот теперь живет в нахлебницах у внучки по дочери. Будучи сама писарихой, она дочь свою выдала за писаря же, васи лия титыча, хмурого и робкого парня. У дочери ей жить не приходилось, у василия титыча у самого было много лишних ртов. он и без того посылал детей своих к зятю. Например, Коля чуть не постоянно жил в Сосновке, а тоня тоже частенько навещала сестру и подолгу оста валась.

— Ну, что, бабушка, вспомнила, видно, как моло-денькою еще, будучи замужем, играла в куклы? — улы баясь, обратился Степан Захарович с вопросом к уг лубившейся в свои думы, в себя, бабушке.

«Что это такое, он смеется что ли над ней?»— поду мал я.

— а?...— переспросила бабушка, подняв го-лову, но потом, очевидно сообразив в чем дело, ответила, да!

— Неужели это допустимо? — недоумевал я.— Правда, правда,— уверяю тебя!— говорил мне

Степан Захарович.— однако это так невероятно,— не смел я еще

согла ситься.— Совершенная правда, говорю тебе. Если не

веришь, так спроси у самой бабушки — она скажет.При последних словах как бы наполовину я

уверился, тем не менее, было во мне и колебание — верить или не верить. впрочем, послушаем, что бабушка скажет, тут выяснилось, в шутку сказал это Степан Захарович или это — неопровержимый факт. К моему удивлению, она подтвердила слова Степана Захаровича...

в первые ночи до приезда тони я спал в сборном зале. для меня была особая постель, куда как лучше семи нарской. Постель мою каждый день убирала Улинька; она же и постилала. Но с приездом тони мне пришлось удрать в правление. александра васильевна указала было мне в сенях укромное местечко в чуланчике. Но здесь было душно. Я за-явил об этом Степану Захаро вичу. он рассмеялся от души.

— Ну, Митя, ты здесь уморишься, иди лучше в прав ление.

— Но как же, мне здесь указала место алексан-дра васильевна!

— о, так ведь ей все равно, она не имеет обо-

178

няния — никакого запаха не слышит. в правлении спал в комнатке рядом с архивом, на полу. Ко мне перешел вася с Федей. впрочем, я и не рад был им. они спали только при ламповом свете, и лампу тушить мне не давали. а я при свете скоро засыпать не мог. Потом была здесь еще одна неловкость. в комна те обитало много насекомых, в особенности клопов. После двух ночей в правлении я перешел на сеновал. вот здесь уже было хорошо. Никто не мешал: не было клопов, не было и мешающей, светящейся, не вовремя, лампы. Со мной вместе переселились туда и Федя с васей. Здесь мне и они не мешали. По приходе сюда мне стало очень свободно. выходя по вечерам на прогулку с дмит-рием васильевичем, я стеснял несколько своих хозяев своим поздним приходом, мешал им спать. оттого я и сам стеснялся и гулять не выходил. а теперь гуляй сколь ко угодно.

общество, в которое ввел меня дмитрий васи-льевич, состояло из учительниц: Матрены андриа-новны, дарьи Макаровны; двух гимназистов; трех учениц Бызиновского второклассного училища; одной перезрелой девы и слушательницы вятских фельдшерских курсов. общество было самое ве-селое... Это общество завершал учитель Кар-в, не-сколько рябоватый и дюжий, как медведь, мужчина средних лет.

дмитрий васильевич позвал меня раз погулять с со бой. Я с удовольствием согласился. Предвари-тельно по ужинали у него, а затем вышли на улицу. Сели на ска мейку у ворот земского начальника. По средине улицы проходит гуляющая публика. Но в темноте ничего не могу я различить. однако мой товарищ приглашает их сесть.

— вы, чай, устали уж,— говорит он им.— а что вы, дмитрий васильевич?— слышен

женский голос из толпы.— Нет, мы только что ведь вышли.

Гуляющие стали как раз посредине улицы против нас. видно, нас поджидали. дмитрий васильевич встал и пошел. Я с ним туда же. он познакомил меня, рекомен довал как своего товарища и се-минариста. Прежде всего, я был представлен Ма-трене андриановне и Кар-ву. Потом уже Матрена андриановна сама занялась озна комлением меня с присутствующими. На барышень она указала, на-зывая их деточками. Сначала я никому не примыкал. Неловкое положение! Я поспешил вмешаться в раз-говор дмитрия васильевича с Матреной андрианов-ной, считавшейся главой описываемого общества.

Пошли в овсяное поле и остановились у боль-шого сос нового пня, где уселись на траве и запели песни. вып лыл серебристый месяц и осветил все окружающее. Под нами внизу виднелось село; белая колокольня выгля дывала таинственным гигантом; казалось, она исполняет свою обязанность сторо-жить над всем, куда высокий глаз ее хватает.

Уж много песен пропели, шутили, рассказывали анекдоты, смешили,— а мне почему-то даже грустно стало. Меня больше привлекала природа.

встали и пошли обратно к селу. теперь мне не-удобно стало идти с Матреной андриановной, так как с ней шел учитель Кар-в. дмитрий васильевич пристал к ученицам. Гимназистки далеко вперед

ушли. осталась одна Люба Пон-ва. Я шел в неко-тором расстоянии от нее.

— Я не могу идти, дорога очень шероховата, какие-то ямочки тут есть,— промолвила она, ни к кому не обра щаясь.

— вы не обращайте внимания на ямочки, представь те себя великаншей и свободно пройде-те,— заметил я ей и тут же подумал: «а, черт возьми! Сказать бы лучше: Позвольте мне избавить вас от этой трудности, под держав вас! а вот не сказал же!»

она промолчала. идущие впереди нас ученицы запели: «реве та стогнэ». Я ближе подошел к Пон-вой.

— а вы что не поете? — спросил я ее.— вы и сами не подхватываете! — заговорила

она наконец.— Не разрешено мне петь, и данный мне завет

я соб людаю.— Мне тоже петь нельзя: я не имею слуха.Этот вид нашего разговора развязал наши

языки. и пошла болтовня. в конце концов, так разговорились, что и не заметили, как мы пошли за гимназистками по другой дороге, в сторону от села. Проходили целую ночь. К утру только мы вернулись в село. Заходили всей компанией к Ма-трене андриановне, а затем несколько человек, в том числе и я, отправились к дарье Макаровне. Но эти под робности не интересны.

Несколько подобных прогулок совершенно сбли-зили меня с обществом.

Как-то вечером, перед ужином, я сидел за столом и пе релистывал словарь. Подошли ко мне александра ва сильевна и Степан Захарович.

— Как, по-твоему, Митя,— обращается ко мне Степан Захарович,— в слове «гардероб» какая буква пишется на конце бе или пе?

— Я говорю тебе, что пе,— говорила александра ва сильевна торопливо.

— а вот что Митя скажет,— вторит Степан За-харович.

— да он сам не знает, а ты спрашиваешь его. Меня, конечно, сильно кольнули ее слова, но я поста рался не вспыхивать, и прошло благополучно. выждав минуту, я с важностью в голосе медленно заговорил:

— в слове «гардероб» на конце, то есть перед твер дым знаком, пишется бе, но произносится всегда пе,— и «гардероб» для меня вовсе не от-чужденное слово. Я знаю это потому, что не только приходилось слушать, но встречал и в литературе много раз ваше слово.

Не по нутру пришлась моя речь александре васильевне.

— опять со своей литературой,— сказала она с до садой, отвернулась и ушла.

— ишь, какова моя жена! — говорит Степан Заха рович.

Я ему ничего не ответил. он и не захотел бы уж гово рить. Чем-то он был недоволен, скорее всего, женой. Кстати, александра васильевна понимала, что муж не доволен ею. иной раз она высказывалась и так: «Кто велел тебе жениться — не женись. Коли женился на дуре, так уж корми ее». Едким форма-лином, господа, от этих слов несет!

179

Степан Захарович, посидев немного, ушел на двор. Я продолжал перелистывать книгу. Находил я в ней довольно интересные вещи. Например, наткнулся на слово «калдыкмумае» — что такое? — вотское слово. Не слыхал! Читаю объяснение: «богиня у вотяков и пок ровительница вотячек». Но тогда зачем же коверкать слова; и вовсе не калдык, а калды, и не мумае, а мумы. Пока я перебирал слова, уж совсем стемнело. влетела в комнату тоня.

— У, батюшки, и как только вы читаете в этой тем ноте!

Я не успел и голову поднять, как она убежала. она принесла зажженную лампу и поставила на стол.

— Что вы читаете?— извольте видеть сами,— я дал ей словарь.

она взглянула и ахнула.— Я думала, вы что-нибудь серьезное читаете.— а это разве не серьезное? — да что тут се-

рьезного вы находите?— Я считаю словарь серьезной книгой, при чте-

нии серьезных книг обойтись без нее нельзя. Без словаря серьезные книги не идут, теряют всю свою важность, а словарь является ключом к этим книгам.

— У, как заговорили. Где тут начало и конец нити! Я вас и не поняла. а ответьте-ка мне на вопрос: «Где свету конец?»

— во всякой темной комнате.— да как вы знаете?— очень просто, никакой трудности тут нет.— Когда мне задали этот вопрос, я никак не

нашлась ответить.— и это легко объяснимо.— Как? Ну, как вы объясните?— Ну, уж вам не скажу.— Ладно, и не надо. Скажите, когда звонят в

овсе (во все) колокола? Я не знал отвечать. Чтобы не молчать, я по-

вторил:«Когда звонят во все колокола».— Ну, да! Ну, скажите!— Я сказал уж вам.— Когда сказали?— а вот сейчас сказал: «когда во все колокола

зво нят».— да нет, не то. вы отгадайте эту загадку.— а, вот в чем дело. а то вы говорили: скажите

вот то-то, ну я и сказал с удовольствием.— теперь отгадайте.— Ну, на Пасхе звонят.— Эк, куда хватили! а у нас так никогда.— Неужели исключение для Сосновки либо для

Бызинова?— Нет! да ведь тут «овес». Ну, когда могут звонить

колокола в овсе? — она залилась звонким смехом.Я принялся за словарь. вошла александра ва-

сильевна.— вы опять за словарь принялись. Мы не дадим

вам читать.— Как хотите, а меня сейчас словарь всего

интере сует.— Уж будто и слова-арь! — протянула тоня,

лукаво улыбаясь. Я наклонил голову к книге.

— Найдите-ка вы тут слово... Но, господа, это слово я не привожу сюда, ибо оно в обратном смысле слишком бесцензурно; оно было вы сказано александрой васильевной.

— Ну, уж это слово совсем какое-то незнакомое, верно, не русское, скорее татарское.

— Нет, ошибаетесь,— это чисто русское слово.— Какое-нибудь провинциальное.в это время зашел Степан Захарович.— вот, Паня, перед свадьбой мама задала уга-

дать это самое слово. так он у нас думал-думал, да ничего и не надумал. Уж я ему объяснила все. Когда мама зада вала ему, то говорила: «запомни надолго это слово!» а Паня отвечает: «Ладно, на-мотаю на ус!»

— в таком случае мне за неимением усов при-дется зарубить на носу.

— так вы покрепче зарубите.— так крепко, что никогда не сойдет, всегда

будет в глаза бросаться. Подали ужин. все уселись за стол. Сильно

заинтере совало меня неизвестное и неслыханное мною доселе слово. Я искал его в словаре. тщет-но,— такого слова тут не было.

— Нет, вы там не найдете — сколько не ищите... Эх вы, грамотеи, буки-аз-ба, этого даже знать не могут.

александра васильевна посмеивалась надо мной. она возбудила в тот вечер к себе чрезвычай-но сильное презрение с моей стороны.

После ужина вышли на прогулку. Как на смех, мне пришлось остаться на берегу пруда с алексан-дрой ва сильевной вдвоем. Скверно я чувствовал себя. Я и не говорил с ней. После долгого молчания она заговорила:

— вот сейчас этот пруд маленьким стал, а рань-ше очень был большой. тогда здесь лодок бывало много. Публика каталась здесь. Хорошие бывали вечера...

и пошла расписывать вечера. Меня тошнил ее рас сказ. да рассказывала-то как,— перескакивала с пя того на десятое; сбивчиво, бестолково.

— Пойдемте, чего их дожидаться! — наконец сказала она.

Я свободно вздохнул; давно бы так! Пред нами вы делялся правленческий сад.

— вот Паня говорит, что правление перестроят и поставят на место сада, а сад изрубят. Какой хороший сад, жалко будет расставаться! Будто так и нужно пе рестраивать, да стоял бы еще старый дом. Старшина говорит, что старый дом скоро раз-валится. да он это потому говорит, что бедовый трус. Боится, кабы его не придавило. очень жалко! Мужичишка какой-то. дома, чай, дети со вшами ходят. да их кормят. а жена, ка кая-нибудь дура, белье в месяц раза два меняет.

Противно и гадко слушать ее. «ты сама дура первый сорт» — думал я. она снова перешла на сад.

— Мне ужасно как хочется устроить сад получше, устроить аллеи, рассадить цветы. только сов много налетает по ночам. Сколько я Паню ни просила перестре лять их, не стреляет. вместо сов завести бы лучше со ловьев, устроить для них гнезда да кормить по-настояще му. Потом есть ведь у нас

180

рядом с садом огород. Его бы тоже надо устроить так, чтобы можно было садить арбузы и дыни, а не одни тыквы да огурцы. Как это называется, право, я позабыла. Ну, вот то самое, где тепло, где дыни растут.

— а! оранжереи что ли?— да-да-да! вот ержереи. Я видела такую ер-

жерею у одного дальнего родственника; так мне самой хочется такой же ержерей иметь. вы, верно, не знаете, что такое ержерей,— а я так, право, на-любоваться не могла, как увидела.

— да, ержереи не видал я, но хорошо знаю, что такое оранжерея. Много раз мне приходилось бы-вать на оранжереях и вдоволь я нагляделся на них.

— так, может, вы такого хорошего не видели, как у того нашего родственника?

— Может быть, не такую, как у вашего родствен-ника, но я бывал в университетской и при земле-дельческом среднем училище оранжереях, кото рые считаются образцовыми в Казанском районе.

разговаривая таким образом, мы дошли до до му. александра васильевна зашла, а я вошел в правление. Я вспомнил утруждающее меня своей неизвестностью слово. Чтобы это могло значить? Я стал перебирать его со всех сторон. оказалось, я зарубил на носу не так крепко, как предполагал. именно перепутал это слово в слогах. Не умея разо-браться в данном слове, я обратился с прось бой выяснить мне то слово к Феде и васе; они тоже были хорошо знакомы с тем словом.

— Скажите, что за слово такое?— да ведь не так, а вот так... ты перепутал...— а, не говорите, не говорите,— я сам узнаю.

Я убежал в присутствие, заперся. Перебрал слово и узнал... Я подскочил на месте, узнав это слово. Мне душу возмутило оно! да что это такое во сне или наяву?! Мгновенно очутился я у пись менного стола, взял ручку, макнул перо в черниль ницу и в сильном все еще негодовании написал на лоскутке бумаги одну фразу.

— и достанется ей от меня завтра,— мыслил я.— Ну, и выскажу от чистого сердца, авось, не-сколько устыдится.

С этой мыслью я и заснул. Утром встал я поздно, часов в 9. Предварительно умылся и одел ся, потом взглянул на записанное накануне вече ром. Гляжу, и не верится! — «Эх, как расходился я». вместо «вульгарные» написал я «вульгарнырные». По про-чтении своей написанной фразы я лишь усмехнулся и от стола отошел с тем же смехом.

При моем появлении у тр-ных, они уже сидели все в столовой за чаем. Я поздоровался со всеми и сел на свое место.

— вы что так поздно? — спросила александра васильевна.

Я, смеясь, ответил ей, что приключились у меня вчера вечером серьезные дела, а какие именно — так для них секрет.

— Ну, а как вы угадали, что значит слово?..— о, вчера же на ужине узнал.— разве?— а вы думали, что я не догадаюсь!— Эге!— то-то!

и больше ничего уже не сказал. Продуман ная и отлично составленная, приготовленная к утру речь пролетела в моей голове, но мне самому теперь показалась она глупой, почему я ее и не брался держать. Нередко случается, что человек в пылу негодования готов излить из себя все стес няющее его, почасту благородное, сердце, не взи рая ни на какие тому препятствия; тогда он забы вает за-глядывать вперед, не смотрит и не хочет обратить внимания на последствия, а они в боль шинстве случаев бывают весьма плачевны. также было бы и со мной. Но важные минуты, к моему счастью, прошли накануне. Правда, являлось необходимо-стью с моей стороны осрамить такую пакость, как слово александры васильевны, и свести оконча-тельно на нет,— но в настоящем случае я не смог бы достигнуть желанного резуль тата, а больше всего навредил себе. и действитель но, высказаться бы мне по обдуманному накануне плану, безусловно, и сам тр-н бы обиделся и в бу дущем старался бы всегда, всюду и везде наносить мне неприятности. а про александру васильевну и говорить нечего — живьем бы съела.

Курьезной стороной александры васильевны яв-ляется ее пристрастие осуждать и характеризо вать, хотя взгляд ее совершенно неправилен и неверен, ее выводы превратны действительности; первона-чально она всякого назовет «человеком божьим», а через некоторый промежуток высказы вается про то же лицо в таком роде: «просто пре лесть что за гадость!» По привычке она не пре минула обрисо-вать и мой характер по-свойски. вступив раз в наш спорный разговор со Степаном Захаровичем, она высказалась:

— да что уж говорить — известно, человек далеко отплыл от одного берега, да и к другому еще не пристал; а в конце концов выйдет из него Бродкин!

— александра васильевна, а вы подумали, что, выводя такую характеристику, можете ошибиться?

— Нет, уж я не ошибусь.— Спорить не стану, так и будь... Сейчас вот мы

припомним Бродкина, которому уподобили вы меня. Этот Бродкин, насколько я успел узнать про него, так он порядочный кулак, выжимает деньги со всех; не довольствуясь этим, чеканит фальшивые деньги. таким образом разживается и, желая пустить всем пыль в глаза, строит преог ромный дом в воткин-ском заводе. Бог его нака зывает — новый дом, лишь успевший воссоздать ся, сгорает и сгорает дотла. живет Бродкин в селе Сосновке на мельнице, по-строенной на реке вотке, живет замкнуто, к себе никого не подпускает. По слухам, у него есть даже комнатка одна, куда никто не заходил, кроме него самого, ну да уж это его завод, верно. итак, он с людьми не сообщителен, угрюм, выглядит мизан-тропом; изнуряя себя плохой пищей, все сильнее и сильнее разви вает алчность к богатству; будучи крутого нрава выжил со света белого свою жену, угнал на тот свет и детей своих и остался один-одинешенек. и много, много — ну я уж повторять ваш рассказ не стану. однако я вам скажу, что это все одни слухи, а всякому слуху веру давать нельзя. Сле довательно, вы его слишком уж чер-ните. вы глу боко, глубоко ошибаетесь, сравнивая

181

меня с этой личностью. вы слишком поторопились высказаться обо мне. Стоило вам чему-нибудь по-мерещиться, и вы уж готовы вывести какую угодно историю. извините, может быть, вы обижаетесь, но, по звольте заметить, вы тоже весьма опрометчиво поступили, сравнив меня с каким-то Бродкиным с риском оскорбить меня подобным сравнением; и мы с вами лишь расплатились.

Пока расстанемся, господа, мы с этими любезны ми дамами и перейдем на самое волост-ное правле ние, где назначила судьба прожить мне 18 суток.

в волости правление и суд находятся в нераз-рывной связи, поэтому и краткие описания по по-воду того и другого могут смешиваться.

в правление приходили беспрестанно тяжу-щиеся, приходили и приезжали в праздничные и будничные дни, несмотря на дорогое для крестья-нина страдное время. Являлись из-за самых ме-лочных дрязг... Спорят, спорят, тр-н примется уговаривать, да в конце концов так неприглядно для самого тяжущегося выставит дело, что тот вы-таращит только глаза да удивляется, как он себя признавал совершенно правым, являясь сюда, и вдруг оказался несправедливым. Почешет заты лок и скажет: «и вправду, зачем я пришел, к тому же и время потерял? ах, грехи, грехи наши тяжкие!» вздохнет и уйдет. дело налажено. такой же гурь бой все выходят, но уже готовы обниматься, и после мира такого обязательно пойдут подвыпить миро-вую. а там новая история. раздерутся еще, а оттуда их снова притащат рассыльные в арес тантские каморки... Бывает дело и иначе. Больше всего, тяжущихся никак не уговоришь. Ну, вот и подают на волостной суд. Мне не раз приходилось писать заявления. Беда, какие курьезы приводи лись; в большинстве случаев драки и все в пьяном виде учиненные. интересуясь волостным судом, я вы-слушал разбирательства дел в дни его при сутствия 12—13 июля. в первый день я слушал внимательно, выслушивал все, что говорилось на суде. Судьи все, кроме одного, вотяки; никаких дел не знают и су-дить навряд ли могут: в законах не смыслят ничего; они только слушают да подпи сываются на конце решений. все судопроизводство лежит на писаре.

Приведу одно разбиравшееся дело, более сильно подействовавшее на меня из всех других. Начну с самого начала. вотяк сосватал из соседней дерев ни для сына невесту. Свадьба должна была уже сыграться: все было готово, обряды и обычаи вот ские все соблюдены, за невесту оплачено 30 рублей (йырдун), самой невесте будущий свекор пода рил платье, а жених 8 рублей деньгами да шел ковый платок. Но вот, к несчастью тех и других, хвать — невеста Устинья оказалась без ноги. На пасхе заигралась, поскакала на доске с подруга ми да, видно, подпрыгнула как-то неладно и вы вихнула одну ногу. Беда большая для всех. же них от невесты немедленно отказался и потребо вал все деньги и подарки назад. Йырдун в 30 руб лей был возвращен, но подарки, сделанные невесте самим женихом, та уж не отдавала. По этому пово ду дело было подано на суд, где я и выслушал его. На суде была невеста,

а жених отсутствовал. родители жениха требовали возврата денег и дру гих подарков; невеста отка-зывала им на суде. Слушали их долго и старались примирить. видя тщетность своих стараний, на-конец, приступили судьи к выведению резолюции. Но и тут, конечно, действовал, как всегда, тр-н. родителям жениха было отказано в их прошении без всяких послед ствий. а подарки останутся у невесты в награду за вынесенные оскорбления — во-первых, за отказ, и, во-вторых, за приведение ее на суд.

— обесчестили девушку,— говорил мне после суда тр-н.— Ну, ты, Митя, слушал все это дело, как бы поступил, как присудил?

— Совершенно так же, как вы, Степан Заха рович. Пожалуй, назначил бы еще штрафу со стороны жениха в пользу невесты. Правда, с моей точки зрения, лучше бы отказаться невесте от подарков и швырнуть ими в лицо подарившим и так нагло поступающим теперь. в таком случае она более сохранила бы свою честь, не унизилась бы так в поклонстве каким-то подаркам.

решением волостного суда дело не кончилось. Сторона жениха, безусловно, была недовольна. в следующее же после суда воскресенье пришел в правление отец жениха за копией. Переписывал ему я. Между прочим, я спросил, куда он намерен подать кассационную жалобу.

— в окружной суд,— говорил он.— Зря ведь ты туда подашь, лишние убытки

только потерпишь, а там уж не возьмешь ничего: подлинно, ведь вы обесчестили девушку. а?

— Где уж нам знать.— Знаешь ли, у нас здесь на этот счет не строго,

а вот есть государства, где за обесчещение штра фы большие-большие плотят. в америке, напри мер, в Северных Соединенных Штатах (государство там есть такое) берут с оскорбителя 10 тысяч руб лей. Что?

— Мы ведь ничего не знаем, мы — народ темный.— Я к тому и говорю, что ты не знаешь. Я

несколь ко знаю и хочу, чтобы и ты знал, а то и сейчас совсем зря растратишься, толку же не до-бьешься никакого.

он был непреклонен, хотя на словах и не отвер-гал мои замечания. возможно, что я своей речью лишь возбудил его против себя, суда и тр-на. «а, дескать, шельма, что бает! ворон ворону глаз не выклюет; все друг за друга стоят. вероятно, сознают неправильность своего решения, вот и стараются прикрыть это дело совсем. Нет, брат, я скорее по-накрою вас всех!» впрочем, может быть, и не думал. Но мне это так показалось по искривленному его лицу с каким-то ядом, с какой-то едкостью.

итак, ездят наши мужики по уездным да гу-бернским городам, по окружным судам да судеб-ным палатам. а толку нет никакого. Каждый счи тает себя правым, а противника виноватым,— вот и тягаются. все жилы повытянут сами из себя, лишь бы на суд, и никак не отстанут. а если не будут удов-летворены, пойдут еще дальше, пода дут в Сенат. Шумят, гремят, чванствуют, ругаются, дерутся — и опять на суд. тяжебному делу нет конца. Может, сами тяжущиеся и не хотели бы уж продолжить дело, да зачастую их побуждают свидетели: для них

182

большая нажива; эка, труд ность идти под присягу да поболтать маленько, зато проездных получит рублишек 5—8 — поря дочный куш, попировать мож-но; вдобавок, свидете лей поят и сами тяжущиеся.

идет попойка! и все это вино, везде является оно. Есть ли предел этой гадкой водке?..

вычислив, сколько мне достанется за работу в архиве, я стал подумывать, как бы мне вернуть ся домой. денег заработал достаточное количество на поездку в Казань. да счастье-то как прива лило: пробыл всего каких-нибудь 18 дней, а получу за это время лишком 15 рублей, притом жил на готовом содержании. в субботу вечером на гуляньи я улу-чил подходящую для меня минутку, когда Степан Захарович был один, подошел к нему и заговорил с ним о моем щекотливом деле.

— Степан Захарович, я пожелал бы теперь до-мой вернуться. Я надеюсь, что в случае возвра та приобрету как-либо благодушие отца, и он мне простит прошлое. а то ведь гнетет меня его недоб-рожелательство. отец, раздраженный моим уходом, более заленится, а потом свою злобу может вы-местить на матери. Хозяйство распустит до того, что никак впоследствии не поднимешь. К этому еще надо прибавить и нужду, предстоящую мне в будущем году; на зиму для меня снова потребуют-ся деньги на расходы,— вот он, может быть, уми-лостивленный теперь, присылал бы денег... все обстоятельства за возвращение.

— Правда, я сам бы тоже посоветовал тебе. возвратом, авось, утешишь отца... За это время, я думаю, и он немало пообдумал. Мне вот ты сей час очень нужен по части канцелярии. Я нуждаюсь в по-нятливом и смышленном человеке, который поднял бы и привел в надлежащий порядок дела. тебя хотел я назначить на это — кроме тебя сде лать некому, другого не найдешь, самому некогда заняться, да я сам и боюсь приниматься, запу таюсь только. Ну, что ж, возвращайся!

На другой день после обедни я получал за рабо ту деньги — золотые монеты в 10 и 5 рублей да мелких серебрякушек гривенников. деньги были разло-жены на стол, я подписывался в получении денег за означенную выше работу. в этот миг пришли в канцелярию Пон-вы, сестры-барышни. они позвали Гришу и спросили, нет ли на их имя писем. тот дал им кучу писем и почтовых повесток.

— Будьте любезны, поразберите сами.— а скажите, сколько получает Корепанов?—

спросила шепотом Люба, но все же настолько явственно, что я хорошо расслышал.

— Шестнадцать рублей, кажись,— с досадой промолвил Гриша.

— За что это? — весь архив у нас перебрал.— да ведь он недавно здесь?— да, а заработал столько, сколько я полу чаю

за месяц.Меж тем я упрятал деньги, вручив подписную

книжку старшине. Я подошел к барышням, поздо-ровался с ними. они перебирали повестки на до-платные письма.

— Не на ваше ли имя такие утешительные по-вестки?

— К счастью, нет!— а напротив, может быть, к несчастью. Как я

вижу, повестки денежные и вас оповещают в при-сылке вам денег.

— вы ошибаетесь — эти повестки другого сор та, именно требуются из кармана.

— Ну, виноват, я ошибся, значит.— Говорят, вы уезжаете?— да, уезжаю!— Как же, нас хотите оставить? Что-нибудь не

понравилось вам в нашем селе?— о, не думайте так. Мне очень даже хотелось

бы оставаться здесь подольше, да обстоятельства не позволяют; однако, я никогда не забуду эти не-сколько дней, проведенные в вашем обществе, по-истине это были счастливые минуты в моей жизни.

— а когда же вы уедете? Сколько дней намере ны еще провести в нашей С.

— Я сегодня в 6 часов выезжаю.— и так скоро! — в изумлении в один голос про-

молвили обе барышни.— и, верно, вы нас сов сем позабудете!

— Не беспокойтесь! да могу ли я забыть это времечко? Нет, правда, я с радостью прожил бы другой раз время, проведенное с вами,— так сен-тиментальничал я.

в этот момент в канцелярию пришел рассыль-ный и заявил, что меня ожидает там какой-то че-ловек. Я извинился пред барышнями, распрощал ся и ушел. вызвавший меня оказался Камашпи Яко. он давно уже стоял тут, поджидая меня. Его, при-ехавшего за женой, известили о моих сборах, об отправке домой, и он немедленно пришел ко мне спросить, не поеду ли с ним я. разумеется, я весьма обрадовался. Но ему еще немало при шлось ждать меня. от тр-ных нелегко было урвать ся. александра васильевна и тоня наклали мне полно гостинцев.

— Приезжай, Митя, если удастся! — говорил Степан Захарович.

в 6 часов вечера, после солидных угощений, я выехал из С., сопровождаемый тр-ными и вновь приобретенными знакомыми, большая часть кото-рых просила меня писать к ним. из деликатности я им тогда не отказывал, но в душе смеялся, ибо отлично знал, что не удастся вести переписку с ними. Наконец, после долгих беспрерывных раз-говоров, Яков тронул вожжами и хороший гнедой мерин понес нас по улице под взрыв хлопаний в ладоши провожающих и под разные мужские и женские голоса: «Прощайте!» «Счастливый путь!» и др. Мимо проходил какой-то молодой парень. он сказал, махнув рукой: «дорога скатертью!» доехав до поворота, я повернулся лицом к про вожавшей пу-блике. Некоторые уже расходились, но большинство еще остались и, по-видимому, разго варивали, часть глядели в мою сторону; заметив меня повернув-шимся к ним лицом, эта часть зама хала платками. На отдельном возвышенном местеч ке стояла Люба Пон-ва и сильнее всех махала. Я снял фуражку, поднял ее, сильно взмахнул им в ответ по воздуху, отвернулся и сел на тарантас. в этот момент мы повернули за угол избы, и пуб лики стало невидно.

Проехав по селу, мы очутились в пустом, недав-но вспаханном под пары, поле. в поле и при дороге

183

ни травинки, все голо. Коровы, понурив головы, бродили около ручья. Стада овец бешено бегали. жара стояла невыносимая; причина ее — солнце стояло высоко над горизонтом, несмотря на позд-ний для этого час, и безжалостно пекло и почву, и этих животных, и меня. Потом, по проезде деревни Нырошур, попали в ржаное поле. рожь совсем со-зрела, соломинка высохла, и колосья так согну лись, растопырив ости, что и не думали расправить ся; расправить их все равно нельзя: высохшая соломин-ка тотчас сломится, а зерна разлетятся в стороны и рассыплются бог весть где; рожь под солнцепеком вызывала жалость. Затем проезжа ли деревни, и картины все более и более менялись. очутились в деревне Пазяли, куда я пришел с де вушками, иду-щими на свадьбу. Я вспомнил их, и на дороге от Пазяли до верх-Нязи припоминал все бывшее тогда здесь. Приходили все подроб ности. и вот давно ли я здесь проходил и с какими мыслями, а тут вдруг смена другая мыслям, и сколь ко нового в них.

въехали в верх-Нязь. Проезжая мимо дома, куда я заходил поесть и отдохнуть, заметил я хо-зяйку, стоящую у подмостка. Завидев меня, она пристально глядела в мою сторону. очевидно, она во мне узнала того парня в вотском сукмане, который за три копейки две недели назад выпил у нее чашку молока. изумила ее моя перемена — тогда я был в сукмане и пешеходом, а теперь со значком на лбу, «по-господски» одет и в таран-тасе с ящиком на козлах. Как не удивиться та кой перемене, господа! У пожарной караулки стояла толпа мужиков и сильно гудела. «верно, сходка у них» — подумал я. Попросил Якова остановить на время лошадь и, соскочив с тележки, подошел к мужикам. Галдеж вдруг на минутку прервался, и все глядели на меня с любопытством.

вблизи стояла деревенская молодежь: девушки и парни, а также и подростки обоих полов. Среди девушек нетрудно было сличить тех, которые прош-лый раз шли со мной. в группе были и русские и во-тяки. все они жались друг к другу, стесняясь меня.

— вы что оробели?— задал я вопрос совсем не кстати. Я подошел близко к группе и обратился к девушке, выставившей себя бойкой две недели тому назад. она сразу узнала меня в новом обличьи и покраснела, как кумач,— стыдно было ей, а тут как раз прошлое, чай, представилось.

— Ну что, я не обманул ведь вас, исполнил свое слово, вернулся к вам?.. так ли?

— да!.. Зачем ты тогда шел и в таком одеянии?— Это для того, чтобы вас обмануть. Я с тем

это и сделал, чтобы вы не угадали, кто я есть. а то теперь ведь вы бы не пожелали так говорить, как тогда?

— Кин бен тон, начальник-а, мар-а?— спро сила бойкая девушка.

— разве хочется тебе это знать?— да как же, нужно бы знать, я с кем говорила.— Сказать нетрудно,— если вам хочется, то

ска жу — я будущий учитель, сейчас готовлюсь на звание учителя.

— Но ты совсем не похож на учителя.— то есть, как не похож?— да вот учитель из Нырошура никогда не бу дет

говорить так, как ты, он хотя и вотяк, а по-вотски никогда не говорит.

— Где он учился?— в селе Сосновке.— во второклассном училище,— добавила рус-

ская девушка. «а, понимаю,— думал я,— знаком я с этим ти-

пом учителей». — он никогда с нами не говорит и всегда воз-

вышается, а вот сам пред попом (священником) как зайчишка трусит.

— Ну, жалко, что с вами долго говорить не при-ходится, а то бы все вас слушал — вы очень хоро-шо говорите, нигде таких девушек я не встречал. Прощайте, лихом не поминайте, желаю всем вам хороших женихов!

Я легко подпрыгнул в тележку и также быстро уселся. Мы покатили. Сильно, я, однако, озадачил этих простых деревенских девушек! да, просто та — и она привлекательна! даже вернуться хо чется ко всему этому! Но описываемое произошло в празд-ник, с чем нужно считаться. трудовая сто рона их жизни нелегкая при неусовершенствован ном виде земледелия... Было около полуночи, как мы приеха-ли в игру. Село спало. только собаки огласили его своим звонким дружным лаем и нарушили мертвую, не сколько таинственную, тишину. Я пожелал ночь проспать у Якова. Меня он поместил в новом доме в обширной комнате, рядом с комнатой, пред-назначенной для проезжающих на земский счет. в той комнате кто-то спал, но за темнотой я его не мог разобрать. Утром встал я часов в 7. Мой сосед оказался бывшим лесным объездчиком Зел-ским. Мы с ним были хорошо знакомы. Это было в том году, когда мы с отцом вывезли из бо лот пять тол-стых сосен на столбы для ворот и са рая; он тогда нас понакрыл и составил протокол. Балки продали о. дьякону в село Зуру, а с нас должны были по-требовать солидный штраф, но по манифесту мы от него избавились. Не особенно приятна была наша встреча... однако, видя его, глядящего на меня весьма озадаченно, я мягко спросил его:

— разве не узнаете вы меня?— да, вот видите, как будто знакомый, а все же

сомневался. и мой сосед разговорился со мной.Напившись чаю у Камашпиевых, я взял свои

вещи и пошел домой. ворота были заперты, по чему я с вещами перелез через забор. Зашел в но вую избу. Никого нет. Перешел в старую. На полу ле-жала тут на разостланной постели Фекла и крепко спала. Я спросил:

— Пекла, кќлћськод-а ма?!Моментально зашевелился ин и вылез оттуда

александр. в тот же момент Фекла открыла гла за и... сон ее тоже пропал. в кратчайший миг я ока-зался в их объятиях... Я поторопил их умыться и одеться, а сам занялся разложением привезен ных вещей и гостинцев. Потом подал им подарен ные мне яства. Картина была самая умилитель ная. Братец и сестрица выказывали свою радость по причине моего возвращения. После первого пыла брат спросил меня, надолго ли я останусь. Сестра при его вопросе тоже насторожилась, жда ла мое-

184

го ответа. Я утешил их, сказав, что уже не уеду, а останусь здесь. тотчас пошли расспросы. и сколько жизненности было в этом разговоре. вы ражались так душевно, так трогательно, что и описать нельзя. «ах, я опять среди любящих меня! Нет, я не одинок! Со мной сливаются они!»

Про родителей от брата я узнал, что они жнут в огороде и вернутся скоро на завтрак. Я отпра вился туда. родители уже возвращались. впереди шла мать. При виде меня она весьма изумилась, на лице ее выразилась и сильная радость и силь ная горечь. она полушепотом посылала меня к отцу, идущему вслед за ней. Я пропустил мать и дожидался отца. отец хмуро подходил ко мне, со злобой прокусывал себе губы и усы.

— ты зачем еще вернулся? — грубо, сердито и злобно промолвил он, пожирая меня ядовитым взглядом своих несколько тусклых глаз. Я старал ся отнестись к такой встрече по возможности рав-нодушнее; грубый привет отца я отразил холод ной улыбкой, что он, безусловно, заметил и неиз вестно что пробурчал.

— Приспело время вернуться — потому и вер-нулся.

— ты совсем ведь удрал отсюда, тебе не был нужен отец, зачем пришел сюда, брод-дяга!

— так, так! Но ты должен знать, что ты-то имен но и вынудил меня путешествовать, удирать из дому, даже больше — бродяжничать, как ты гово ришь, тут некого тебе, батюшка, обвинять, как только себя. ты мне денег не хотел давать, так, и меж тем пре-красно знал и знаешь, насколько я в них нуждаюсь; ты желал повредить, помешать моей отправке в Казань. Я не мог же спать. Я по нимал образ твоих действий; иного исхода, кроме как искать потребно-го количества денег на сто роне, у меня не было. и вот это количество мною заработано, и я вернулся под родной кров.

— Много ли денег заработал?— а это уж мне, представь, знать — ну, столько,

сколько мне нужно.— а деньги при тебе?«Что за странный вопрос и с какой целью»,—

подумал я.— Нет, не с собой,— ответил я, подумав.— Я могу

их потерять до отъезда, так пусть они лежат на месте.Поневоле пришлось обмануть отца: ему не ве рил

я и не мог доверить.После завтрака я с матерью жал рожь и яч мень

в одворице, а отец с братом носили на поло сах снопы и клали в ючисы. день был ясный, солнеч ный, но к полудню стало удушливо: пыль, вроде тумана, носилась по воздуху и оседала в полости носа и рта. Мимо проходили соседи. они с удивле нием глядели на меня, жнущего с матерью: они были наслышаны, что я совсем прогнан отцом из дому. Мать высказала мне на отца целую бурю неудоволь-ствий. Мучаясь за меня, за мое трудное положение, она должна была переносить побои от отца. в мое отсутствие отец поносил меня вся чески и упрекал во всем мать, которая теперь пла кала и жаловалась мне. выслушивать мне было тяжело; при сознании неисправности дела мое сердце надрывалось. ах, кабы все это перевернуть волшебным манием, но

каким, где он? вот вопрос неразрешимый. Не в моей власти источник утеши тельного выхода!

— вся-то ведь жизнь моя протекла в таких го-рестях,— вопила мама,— он ни разу в моей жизни не называл меня даже по имени, а всегда грубо крикнет: «жена» (кышно)!.. а по вечерам он никогда, бывало, не сидит дома в эти долгие зимы, я оста-валась одна с вами, маленькими — пою и пряду, а он все гуляет, даже лаптей не плел, покупными жили. Скажешь, бывало: «иван, не ходи, хоть один вечер дома посиди, мне скуч но», он только мотнет головой и, ничего не ска завши, уйдет. Чем же, чем я прогневила бога, что должна терпеть вечно муку?.. вот уж четвертый день как жнем, а смотри, много ли уж выжали мы за это время? в твое от-сутствие он (отец) вовсе не работал. Я одна жала. Утром стряпаю, стряпаю, накладу нужных продуктов в пестерь, чтобы он пошел, а он то и не думает — лежит на спине, пока я стряпаю, а потом, как уже высоко солнце стоит, идет вместе на смех людям. Стыда-то у него нет. ведь и корову дою, и скот вы-пущу, а он лежит, невесть о чем думает да злобные взгляды на меня бросает. а вечером? Я еще и не думаю уходить, из сил выбьюсь, а стараюсь все работать; он же возьмет пестерь да уйдет раньше меня, а там все равно опять также лежит на спине. и все-то у нас так проходит!..

Моим возвращением отец был несколько уми-лостивлен. Когда, вечером, я отправился с Феклой на хутор Кут-ных и сказал ему, что мы идем туда, он ласково ответил: «идите!»

...вышли мы из дому поздненько, вследствие чего и спешили. Фекла нисколько от меня не от-ставала. Снятые ею с ног лапти я взял в левую руку, а правой держал ее за руку, что облегчало ей путь. Что-то неизъяснимое, приятно теплое навевало на меня в разговоре с этою девочкой, родною сестрицей, доверчивой, любящей меня. она бес-престанно болтала, расспрашивала обо всем, что ей бросалось на пути в глаза. Я с удовольствием пояснял ей, отвечал на все вопросы, и она была довольна как никогда. Мы шли в стороне от ка навки между коренастыми березами, усаженными когда-то неизвестной нам рукой в стройные ряды. трава (ожо) под ногами хрустела, до того она иссохла под нещадно палящими лучами солнца. верст за пять-за шесть до Кут-ных совсем стемнело. Мы шли громко разговаривая. Фекла спрашивала тревожно, не боюсь ли я сейчас в темноте, а получив ответ, что не боюсь, была она рада, дру гого ответа она не желала. она понимала теперь, что вполне может надеяться на меня.

— а как же мы зайдем туда, они, верно, спят уже? — спрашивает она.

— да, спят. Но я сумею зайти, и ты не бойся; а вот как придем туда, ты потребуй молока, больше ничего не нужно, мол.

— дадут ли нам молока?— дадут. Ну-ка, скажешь, сестра (кирос ака),

дай нам молока по стаканчику с хлебом. Мы вот выпьем да спать ляжем.

— Чай пить не станем?— Нет, теперь поздно самовар ставить. им спать

хочется, не до нас уже.

185

Перед нами в темном-темном фоне близкого к нам леса выделялось беловатое здание — это дома Кут-ных. тут три дома с пристройками, но в темноте все слилось в нечто более светлое, не жели общий фон. Уж тихо кругом. Подошли к воротам. ворота на запор. Я постучал.

— Пытсаськиды-а ма? — слышится знакомый женский голос из палисадника вправо от нас.

— Нади со,— полушепотом сказала Фекла.—о-о, пытсаськеме шедимы. — Э, Митрей вылэм. огнад-а тон? ай, Пекла но

бордаз ук. Я подумала, что Гаврюша возвра щается из вумошыра. он с Гришей пошел туда, теперь вер-нуться уж должны. в ожидании их я здесь малину ела. Я пыре! — она отворила ворота и впустила нас.

Надя завела нас прямо в кенос. Принесла заж женную керосиновую лампу, затем сбегала в пог реб, принесла оттуда кувшин молока. Мое пред-положение оправдалось. Фекла даже удивилась.

— Митрей озьы ик вераз: чай асьмеос отын ум юэ ни, а монэ тынэсьтыд йќл курыны косэ вал. В следующий день, во вторник, 20 июля мы с Гав-рилом васильевичем поехали в село Зуру. После обедни заехали к моему коллеге, с которым я по-сетил Марусю К. Последняя при нашем приходе ока залась в кеносе. Мы заговорили с ней по-русски; говорили довольно твердо, но я все-таки чувствовал какую-то неловкость при употреблении чуждого нам языка в разговоре с ней, природной вотячкой. При переписке мы обращались на «ты», а во время разговора она употребляла местоимение «вы», я более или менее выдержал свою тактику в этом отношении — не переходил на «вы». Мы сошлись с Марусей, не видавшись целых два года. После такого большого периода она заметно пополнела, выросла и выглядела прехорошенькой барышней. в белой кофточке, так идущей ей к лицу, в черной юбке и в черном же фартуке; с ботинками, имею-щими высокие, чрезвычайно тонкие, как вбитый коротенький шпиль, каблуки; со статным нежным станом; чистым белоснежным, с тонким розовым отливом, лицом, голубыми глазками и несколько задорно вздернутым носом; коротенькой русой косичкой, выставлявшейся из-под платка, которым была повязана ее головка — она поистине произ-водит неописуемое очарование.

Я видел уже Марусю в тот день до посещения ее, но только сзади, а не в лицо; именно, когда я с Гавриилом васильевичем, сидя на телеге, упи сывал за обе щеки купленные в одной из булочных булки и пирожки. тогда, увидев ее сзади, я был, во-первых, изумлен, а, во-вторых, возмущен видом ее ботинок. Падки все эти барышни к модам! ведь прекрасно знают, что вредно ходить в таких ботинках с высо-кими каблуками, а нет, никак не хотят расстаться с ними. Ну и подражание! Го ворят, высокие каблуки дамы потому носят, что танцевать в них легко. Ну, пусть так! все же я считаю самым лучшим ходить с низкими каблука ми — удобнее ходить, ступаешь сразу на всю ступ ню, что и желательно. высокие каблуки способст вуют противоестественности, а чем дальше от естественного, тем хуже. Никогда не следует от деляться от природы, искусственное большею частью вредно.

окончив курс двухклассного училища со мной в один выпуск, Маруся после подготовки выдер жала экзамены за четыре класса гимназии и посту пила в акушерско-фельдшерскую школу, где и обу чалась. родители ее, зажиточные крестьяне, не хотели до-пустить ее до фельдшерской школы, и старались, по слухам, воспрепятствовать ее по ступлению. Ма-руся поступила. она много терпит с материальной стороны. Будучи, принуждена посещать уроки при выдаваемой пятирублевой субсидии и не получая никакой материальной помощи от родителей, она находилась в самом жалком положении. Говорят очевидцы, ее подруги, что иной раз ей нечего было есть, и она плакала навзрыд. Меж тем дома жила в довольстве. Но и здесь ее сокрушали семейные неурядицы...

Свидание с Марусей произвело на меня прият-ное впечатление. По внешности похорошела — это раз. вторая привлекательность — это обдуманность при разговоре, не услышишь от нее ни одного лиш-него слова и всегда выражается правильно, говорит связно, с небольшими лишь перерывами между от-дельными мыслями — вообще хорошая черта в том, что у нее не слово вызывает мысль, как у мно гих (и, между прочим, у меня), а мысль, уже готовая, со-зидает фразу. таким образом, она вполне владеет русским языком и управляет им. желательным, ко-нечно, является то, чтобы она говорила с во тяками по-вотски; а есть такие даже лица, что, впадая в крупную и глупую ошибку, отказываются от родного языка будто бы забыли уж его, думая поставить себя выше, чем они есть, говорят русским язы-ком, коверкая слова и неудачно произнося звуки. На сей раз, правда, оно простительно, ибо я сам первый заговорил с ней по-русски; она переменить не смела да и было неудобно; кроме сего, важной причиной нужно считать и те затруд нения, какие встречаются при разговоре между лицами, хотя несколько интеллигентными, от бедности вотского языка, где нет отвлеченных выражений и поневоле вносятся русские слова для обобщения понятий. Надо заметить, что Маруся никакого повода мне не дала для заключения о каком-либо пренебрежении или брезгливом отно шении ее к родному языку.

Уехал я из Зуры в тот же день, не видевшись с таней, а это более всего привлекало меня сюда.

все остальное время заката я провел в тяже-лой полевой работе. целые дни с раннего утра до поздней ночи жнешь, согнувшись вдвое, а потом ло-жишься на четыре часа, не больше. Я ходил всегда с отяжелевшей головой, все время нездоро вилось мне, поэтому я жал очень слабо, слабее матери. Постоянно находясь под тяжелым физи ческим тру-дом, я должен был претерпевать ужасные душевные муки под наплывом семейных дрязг. отец все время глядел на меня зверем. Пред самым уходом из дому он навострился на меня в сильнейшей степени, он говорил, что не довезет меня до Чепцы и лошади для этого не даст. время отъезда приближалось, а отец все злобнее и злобнее глядел на меня. Я не в состоянии был перевернуть дело на лучшую ногу.

в последнее воскресенье приезжали к нам Надя и Гавриил васильевич. Корзину с вещами я

186

от правил с ними. Как вор крался я по огороду и сеновалу, а затем по гумну, вынося ее на тракто вую дорогу, где ждали меня уезжающие гости.

в среду, 18 августа, я под видом чинить лапти остался дома. отец ушел на поле жать. Я наскоро переоделся в нужную мне одежду и пустился в до-рогу, провожаемый матерью, братом и сестрицей. Пешком, под мелким дождем дошел я до деревни С., где заранее обещались ждать меня и довезти до вокзала. С чистородительским напутствовани-ем выехал я из С. с умилившейся душой, доселе бывшей чрезмерно черствой!.. На станции Чепца долго пришлось мне ждать нужного поезда. К этому времени туда приехали Усков Спиридон и р-х ал. Здесь постигла нас маленькая неудача, именно: время выдачи билетов мы прозевали, а как поезд пришел, касса уже закрыта; кинулись туда-сюда, нет, поздно спохватились. Багаж внесли в вагон, а Усков с р-х, оставив меня на поезде, побежали в контору достать билеты. Поезд дает свистки, колеса задвигались, и мы покатили. това рищи мои оста-лись в Чепце. в Кезу меня высадили, где пробыл я одни сутки.

Я снова очутился в Казани, снова в семинарии, в стенах которой, будучи замурованным, оставалось провести еще один томительно долгий год. Мне предстояло задачей выполнить основательно свои проблемы за прошлые годы и выйти на жизненное поприще с более твердыми устойчивыми познания-ми, правильным мировоззрением, чтобы после не приходилось падать со всем духом и оттого погиб-нуть, а быть готовым на все, выдержанным, в ми-нуты неудачи устоять и встать неотразимым бор цом с препятствиями. ах, господа, как хорошо бы, если бы я стремился к этому упорно!.. Но нет, не суждено мне пожинать лавры! Я не мог поставить себя на надлежащую ногу, не хватило у меня сил, я был пре-ломлен — я все еще оказался мальчиком. товарищи идут и идут, врут, лицемерят и думают только об одном, как бы кончить поскорее семинар ский курс, а, выйдя отсюда, жить по своему усмот рению. Надо мной тяготело и тяготеет что-то не отразимое, я не переборол себя, и не отразил пре пятствий. Я не выдержал! Я видел, как окружающие меня вос-питанники принуждены ходить молиться, зубрить катехизис и другие отделы закона божия лишь для того, чтобы все это забыть по выходе из семинарии, держать в голове только до экзаменов, где бы не провалиться из-за этого противного пред мета и не лишиться места учительского, которое при на-шем положении сейчас несколько заманчиво. Не походил я на других. Мера терпимости лице мерия во мне лопнула. На одном из уроков закона божия законоучителю я молвил на его вопрос:

«Почему не выучили урок?» весьма резко и коротко:

— Не имею интереса к предмету! Мои слова поразили весь класс. товарищи с

со жалением глядели на меня, думая «попался!», и озадаченно ждали слова от законоучителя.

— Садитесь,— сказал только законоучитель, кивнув головой, и вызвал другого.

После уроков меня вызвали к законоучителю, который исповедовал меня в своем кабинете. тут

я выставил себя сомневающимся в религии. — Что вы, что вы?.. вы сомневаетесь в бытии

высшего существа!— пораженный, как гром, моим последним заявлением, восклицал «духовный отец», соскочив с места.

После порядочной паузы он принялся увещевать меня и доказывать бытие бога. он завалил меня текстами из священного писания. Я возразил, что его тексты и само писание не имеют для меня ни-какого значения. в наш спор входило и имело свое место все: задеты были и святые, их чудеса. иисус Христос, пресвятая дева, астрономия, физика, хи-мия, учения дарвина и Л. толстого, психология и множество другого.

— вы не хотите внимать писанию, так выберите, наконец, во внимание хоть то, что оно написано простыми рыбаками, пользовавшимися благодатию божьею; уж им должны вы верить.

— да, но это не доказывает нисколько об их получении особенной благодати.

— отрицать бытие всесовершеннейшего вы не должны и не имеете поводов. Ну, подумайте и ска-жите,— вы бы пожелали ведь быть совершенным во всех отношениях: быть всемогущим, вечным, всеправедность и то бы не оттолкнули, так ведь? все совершенства, приписываемые божеству, поже-лал бы иметь каждый человек,— следовательно, и все стремления единого человека клонятся к едино му же всесовершенному. Если существует притя гательная сила к одной незаменимой точке — цент ру,— то, значит, есть и причина, а этой при-чиной является единый бог.

он приводил много и других доказательств.— отвергать ваши доказательства на словах я,

признаюсь, не в силах по небольшому образова-нию, и сравнивать ваши знания, как профессора и ма гистра богословия, с моими немыслимо. вы гово рите весьма красноречиво и доказываете ло-гично, однако все ваши доводы сердце не только не прини мает, но даже отталкивает.

— вашими устами говорит враг Христа. осте-регайтесь, чтобы вы не стали сосудом, орудием сатаны. и раньше забывали бога, но всемилости вый посылал либо пророков, либо образумлял вся кими чудесами.

— в сущность описываемых в священном писа-нии чудес я опять не могу верить. Будто бы твори-мые святыми и мощами святых, даже через особых икон, чудеса тоже невероятны.

— вы не верите в чудеса?— как бы с изумлением промолвил профессор.

— разумеется,— равнодушно ответил я.— Неужели потому только не верить, что сами не

были очевидцем. Если так, то почему же вы верите географам, вы тоже не бывали в тех стра нах, про которые и сами вы так уверенно расска зываете и всемирной истории верите; так почему же вы не хотите верить священной истории, отдаляе тесь от бога?

— в таком случае вы заставите меня поверить и нашим несведущим инородцам, уверяющим так горячо и виденных будто бы ими чудесах. Неужели заставите вы меня верить в колдунов и ведьм?

— и в это вы не верите? а это правда. действи-

187

тельно, существуют и ведьмы, и колдуны, и чудеса творят, но знаете от кого их сила — от дьявола! и-и-и... не такие только чудеса будет показывать враг человечества. Предупреждаю вас, постарай-тесь скорее вырваться из его когтей, а вы в его когтях, что несомненно...

— Что считаю я ложью и сказкой,— заключил я.— вы, то есть вообще духовенство, прячется за божество и чертей как за надежные ширмы, кото-рые способны укрыть вашу наготу и наглую ложь, проявляемую для своей маммоны, «вера есть выра жение не развития и невежества»,— говорит ант. Че хов. С ним я вполне согласен. Чем боль-ше человек развивается умственно, тем больше угасает в нем светоч веры, тем больше иссякает источник надежд на всепомоществование свыше. Настоящее видно из простых примеров. возьмем какого-нибудь дикаря и нашего мужика и станем сравнивать их степени веры. дикарь верит в чу-дотворное действие силы простой палки, а мужик россии возьмет да разло мает его палку. Меж тем и наш мужик придер живается суеверий, хотя его вера не настолько гру ба, как у дикаря. для интеллигент-ного лица му жик кажется суевером, дикарь. итак, от умствен ного развития человека зависел переход его от гру бейшего вида религии — фетишизма — на более усовершенствованный, каковым является христи анство, выдававшее своим идеалом Христа.

— Эх, Корепанов, Корепанов! жалко мне вас! Слушая вас, я более убеждаюсь, что вашими уста-ми говорит дьявол. Нам, слугам бога у алтаря его, трудно бороться с общим врагом: он силен, не-вообразимо силен...

После длинного диалога он заключил:— Подумайте, Корепанов, не вы антихрист, не с

вас ли начинается уж кончина сего мира?Я едва не расхохотался. Главное: говорил он

та ким тоном, как бы он находился на безысходном месте с глазу на глаз с лютым зверем или даже са мим апокалипсическим антихристом.

Много-много еще принимался он уговаривать ме ня, но все напрасно. Несмотря на неуловимость его при разговоре, иной раз мне удавалось встав-лять весьма метко свои взгляды на приводимые им до казательства. он с большим жаром, волнуясь все сильнее, принимался объяснять. трехчасовая наша беседа была закончена следующим заключением магистра богословия:

— Ну, Корепанов, спокойно оканчивайте вы курс и делайте в стороне, что хотите; но пока вы будете пребывать здесь, то мне не мешайте, а я вам не стану мешать. Сейчас же предупреждаю, что вас обязательно постигнет кара божия. Это необхо димо перенести вам, как великому грешнику. Знайте, что от священника Усп-ского вы не пострадаете!

Скоро, очень скоро, мне дал он почувствовать свою силу, при первом же удобном для него слу-чае он подставил мне ногу. данный мною урок по зако ну божию в школе до столкновения с ним он на разборе признал тенденциозным, дурным. а класс и критики признали тот же урок очень хорошим. вывод сделал Усп-ский слишком парадоксально. С целью самозащиты я несколько раз вставал, но всегда бывал усаживаем Усп-ским, чем нарушил

он общезаведенный порядок при разборах и воз-мущал весь класс. только в одном месте мне кое-как уда лось обратить внимание на свой протест. Законо учитель упрекает меня, зачем не установил между старыми и новым уроками хронологической связи, каковая являлась единственной связью в настоящем случае.

— Позвольте заметить, что хронологическая связь именно у меня на уроке и была установлена,— сказал я, встав с места.

— да что вы врете!— насмешливо говорит за-коноучитель, строя кислые гримасы.— ведь тут при-сутствовал весь класс, и они знают. действи тельно, не было ведь хронологической связи на уро ке Ко-репанова?— обращается он с вопросом к классу?

Класс единодушно отвечает:— Было!— Ну ладно, ладно!— заговорил он и поспешил

замять это дело; но извинений, что он напрасно возводил на меня вину, никак не бывало.

Присутствовавший на уроке и на разборе по-мощник директора Б-в в заключение урока ничего не сказал. Мне было невообразимо досадно. Его го-лос почти всегда имел перевес и давал решающее направление делу; и об уроках других практикантов всегда отзывался многословно, толково.

в большую перемену я пошел к Б-ву. встретил его в коридоре. Подошел и спросил:

— дмитрий Федорович! Позвольте поговорить с вами?

— Что-ж, можно,— отвечает он.Я без всяких обиняков приступил к делу.— Мне кажутся весьма возмутительными напад-

ки Усп-ского! — Какого это Усп-ского? Что за выражение та-

кое?— вознегодовал он.— извините, я его не могу иначе называть!— Как же — духовного отца?.. — Я не считаю

его таковым, потому что...— Не говорите, не говорите, а то проговоритесь.

Не договаривайте, я и слушать вас не стану.— а батюшкой я его не назову! — да уж оставьте это!.. а вы дадите другой урок

по этому же предмету.— Я раз навсегда отказываюсь от этого пред мета

в стенах семинарии. На ближайшем заседании педагогического сове-

та семинарии священник У-ский докладывает обо мне следующее.

— воспитанника Корепанова нельзя допустить к святому причастию: он неверующий.

— Как? иметь такого воспитанника в семинарии! Нельзя терпеть его здесь, требуется немедленно удалить его отсюда!— вспылил директор.

Находятся лица, заступающиеся за меня. Но так как за сомневающегося по религии стоять по зако нам нельзя, то заявляют, что все резкие мои выра жения проговорены в пылу сильнейшего раздраже ния, а раздражение зависит от нервности, следова тельно, я — нервнобольной.

— Если он нервнобольной, то ему следует лечить ся, а не учиться!— заявляет директор и не-которые другие.

Меня, как больного, с 23 февраля не допускают

188

посещать уроки и помещают в семинарском лазаре-те. вечером приходит ко мне директор и всячески пытает. После долгих пыток я говорю ему:

— Настоящими настойчивыми расспросами вы все более и более приближаете меня лишь к послед нему шагу!

Ушел. Меня заперли в больницу и не выпускали. Я был оторван от всяких умственных занятий. в больнице продержали меня до 30 марта, и во все это время я с томлением ждал своей участи. об-раз моих действий в тот срок покажут мои дневные записки тех времен.

26 февраля. вот иезуит проклятый! Что наделал, как дело осложнил! в больницу засадил! да по-ихнему так и выходит,— жалмоневец давид пишет: «рече безумен в сердце своем: несть бог!». а слово «безумен» равносильно слову «сумасшедший»...

28 февраля. вызывал меня вечером к себе в ка-бинет директор. и продержал два часа. Ни на что не обращает внимания, одно лишь знает: «Если мы тебя не уволим, то батюшка уйдет из семинарии: он в ней не нуждается, у него важное место в ду ховной академии. С ним тягаться нам не впору, он имеет ученую степень магистра богословия, а там и до докторской недалеко. а выходит, знаете, такая штука, что он всех нас разнесет; в семинарии все лицемеры и ужиться с ними, лицемерами, нельзя. тут уж никому не сдобровать. а такими людьми, как наш батюшка, мы должны дорожить: они прославляют семинарию». По поводу независимости священника я должен быть удален отсюда скоро или поздно! Скверно!..

2 марта. Ничего не знаю, держат взаперти, вы-жидают чего-то. в больнице проводить время беда скверно, к тому же без всякой работы, а главное — в ожидании неизвестного. Произвожу только гим-настические упражнения. да какая польза теперь от них, да вдобавок при настоящей обстановке; духота ужасная, грязь, никогда не мытые полы, загрязненные до невозможности кружки, пыльная постель, угар!

11 марта. Пятница. в помещении больницы се годня утром было холодно. долго лежал под одея лом, боясь высунуться, да и под одеялом было не многим лучше,— и под ним я жался и завернулся чуть в клубок, поджав ноги и обхватив их обеими руками. Пользы, однако, было мало. Пролежав так с полчаса, я встал. товарищи крепко спали. Было уже светло. в другой комнате, рядом с нашей, где лежат два больных школьника, горела электри-ческая лампа. Я пошел туда и повернул кнопку. Пол был холодный. Поскорее я оделся. Прежде все го, я обуваюсь. так и теперь. Сначала завернул ноги в портянки и вдвинул их в сапоги. Потом надел брюки поверх сапогов. Хотя это и не гигиенично, и я отлично сознаю это, тем не менее, я поступил и поступаю противогигиенично. так у нас все посту-пают, потому что это и скоро, и ловко. Затем за-кинул сильно засалившиеся подтяжки, надел серую блузу со светлыми пуговицами и опоясался ремнем. Умыл ся борно-тимоловым маслом, ограждаемым обыкно венно превосходными рекламами. вода из водо проводной трубы вытекала ужасно холодная. Я скорее проделал сокольскую гимнастику и при-ступил к упражнениям Мюллера, так называемый

«мясной корсет».12 марта. Прочитал автобиографию поэта-

крестья нина дрожжина. ах, как восхваляют его! а жизнь его была тоже тяжелая! и он был не особен-но до волен своим отцом. такое же недовольство имели и Некрасов, и Кольцов, и др. отчего это?.. вот и я пишу о своей жизни, но нужно ли кому описание его?

13 марта. в 8 часов вечера началось в коммер-ческом училище чтение магистром медицины М. М. Хомяковым лекции: «о человеческом жертво-приношении у вотяков». При посредничестве и. С. М-ва мне удалось там быть. впечатление от лекции осталось сильное.

16 марта, среда. весьма тревожны слухи о моих делах. Голова идет кругом. Что-то станется? и ка ких только слухов не наслушаешься!

20 марта, воскресенье. Был сегодня на диспуте в университете. диссертация Хомякова. Ученый труд его: «о краниологическом типе чепецких вотя ков». Г-на Хомякова удостоили ученой степени док тора. К нему придирался профессор филологии за слово «чепецкий», говорил, что требовалось по пра вилам русского языка писать «чепцинский». Я не согла-сен с последним, ибо обыватели вблизи Чепцы не поймут даже его слово, и существует волость под названием Чепецкой.

22 марта. в 6 часов вечера мы с в-ном поехали к профессору осипову, врачу-специалисту по нерв-ным болезням. он признал меня больным. обратно вернулся один.

25 марта. С визитом являлся к М-ву приезжий ученый финляндец, магистр философии. Уно оска-рович Гольберг. Я был представлен ему как знаток историко-этнографии вотяков и как вообще инте-ресующийся изучением своего народа.

29 марта. Передают мне, что педагогический совет постановил уволить меня по болезни в дом своих родителей с выдачею такового билета и денег в 25 рублей на поездку домой через Москву.

30 марта, среда. Без 10 минут в 2 часа дня, получив казенную одежду, постель и деньги, я в со-провождении эконома Г-на и группового настав ника М-ва выехал из семинарии. Посадили на поезд, который умчал меня из Казани.

Плотина прорвалась, все надежды рушились, воздушные замки разлетелись в пух и прах и ис-чезли бесследно. Стоишь и не знаешь, куда тебя унесет волной.

Подающим прошения о поступлении в семина-рию семинарское начальство высылает «сведения для желающих поступить в Казанскую учитель-скую се минарию» и «обязательные правила для воспитан ников». в «сведениях», прежде всего, предупреждают, что семинария есть казенное «за-крытое» учебное заведение. При поступлении я не имел понятия о слове «закрытое» и потом вдоволь пришлось на-хлебаться из-за этого выражения. вообще я являюсь врагом всех учебных заведений «закрытых». К «обязательным правилам» относится, как наибо лее важное — это подготовка каждого воспитан ника к распределению среди народа про-свещения, на началах православной христианской веры; поэто му долгом и обязанностью всех воспи-

189

танников состояло основательное изучение и усво-ение зако на божия и истории христианской церкви, неуклон ное посещение воскресных и праздничных бого служений, утренних и вечерних ежедневных молитв в семинарской церкви, деятельное участие в чтении и пении церковном и в прислуживании в алтаре. Правила о поведении воспитанников заклю-чаются в девяти параграфах, в одном из которых простав лено: «строго воспрещается картежная игра, куре ние табаку, употребление спиртных напитков...» и т. д. все эти последние вещи, однако, не были чуж ды семинаристам; курили почти все, зачастую в компанию вступал с учащимися помощник дежур ных наставников а. 3. Ф-в, он много пользовался папи-росами воспитанников. Больше всех преследо вал курящих Б-в. Его и боялись. во время обысков по поводу волнений почти в каждом ящике учащих ся обнаружились то папиросы, то гильзы, то табак, то просто трубка — все эти непозволительные вещи не конфисковали, чему в высшей степени обрадова-лись куряки. С этого времени стали курить свобод-нее. Некоторые воспитанники не прочь были и от употребления спиртных напитков. раз, на святках, три воспитанника из первого класса отлучились надолго. дежурные наставники тревожились. в 10 часов один вернулся на барабусе, весь раскисе-лившись от вина. Его поместили в больнице. а его товарищи нашли в тот вечер приют и покой в по-лицейской части. На другой день за ними съездил уже надзиратель. Бывали подобные случаи не раз... а в карты играли по праздникам напропалую. Не соблюдались строго и другие правила, а если и казались соблюдаемыми, то именно только каза-лись формально, а на деле все пренебрегали ими.

Корпорация семинарии довольно обширна,— составляли ее, начиная с директора и кончая над-зирателями, 16 человек. Глава семинарии — это директор алексей андреевич воскресенский. вос-питанники не ставят его ни во что, называя его «мало-маля», как любит выражаться сам господин директор. Называют его еще «птицей», это назва ние дано ему семинаристом из г. вольска, написано было им в открытом письме, которое попалось в руки директора и взбудоражило ему голову. Пре-подает алексей андреевич психологию, педагогику и логику, а равно и школьное законоведение. Не знаю, за что только ему навешали столько орденов, «погремушек», выражаясь языком учащихся. и, черт знает, болтает, болтает в классе, уйдет куда-то далеко в сторону, так разойдется, забудется, что сам в конце скажет: «да, что, господа, мы с чего тут говорить начали-то?»— и пойдет рыться в кни-гах. и как разговорится, так уж его не удержишь. Каждое предложение, каждая фраза его изобилует совершенно излишними словами, как «знаете», «видите», «понимаете», «такая штука» и т. п. Я раз нарочно считал, сколько раз он скажет эти слова и насчитал за один урок: «знаете» — 137 раз, «видите» — свыше 50, «мало-маля» — 2 раза, «шту ка» — около 70. Сколько времени уходит на его болтовню. вос-питанники обыкновенно и не слушают его, а каждый читает книжку, а то что-нибудь чер тит либо пишет, и горя мало ему, что там говорит его превосходи-тельство достопочтенный директор. а что касается

до сути дела, то г. директор прямо читает нам из того учебника, по которому собствен но мы и учим. втащит в класс десяток книг, и каждая из них от-крыта и вложена в другую да и сама вмещает в себе несколько штук, а все закан чивается тем, что все книги, листы газет, выписки и тому подобное лежат в классном журнале, отчего частенько страдают журналы, в прошлом году, например, корешок жур-нала совсем распоролся. Баллы за ответы выставит вместо одного ученика другому. Себя считает он патриотом и религиозен до фанатичности. в каче-стве патриота он все уси лия употребил в прошлый год ради искоренения политиканов в стенах семи-нарии и терпеть таких лиц он не может. «Я своими руками вырву с кор нем, если только узнаю, что в подведомственной мне семинарии имеются люди с настроением противо-религиозным, противопра-вительственным,— говорил директор,— будь хоть вся семинария такова, и мы немедленно закроем ее, не пожалеем никого, да мы и не боимся,— если уволим негодных лиц, найдутся другие, во много раз лучше нас». он сам все время рылся там, где воняет, т. е. старался всеми силами подыскать и открыть какие-то тайные дела; ему стоило только раскопать какую-либо мелочь, как он придавал ей чудовищные размеры, из клопа вы водил он быка и давай пыхтеть над ним, сколько хлопот, забот, а он, я думаю, как человек с чином действительного статского советника, только гор дился этим: какой я, дескать, хват человек, да трудолюбивый в пользу государства. Но нет, право, стыдно даже подумать это; какая польза теперь от него, напротив, он лишь может помешать един ственному ходу дела, при-чинить другим деловым людям массу хлопот; так что я в заключение об этом господине директоре прибавлю, что его пора бы упрятать куда-нибудь подальше, ну хоть сдать в архив да пришить там к старым тетрадям. дирек тор наш был героической и исторической лич ностью,— как герой он входил во многие анекдоты, а историй с ним случилось тоже немало. он был превеликий трус. Больше всего боялся семинарских волнений, следовательно, и самих семинаристов. во время шума в четвертом этаже в ночь с 29 на 30 сентября он, говорят, за-перся в своем кабинете, с трудом его вывели оттуда на педагогический со вет. Через некоторый срок случился пожар вблизи семинарии. Приехала по-жарная команда. Произ веденным шумом и стуком директор был разбужен. Спросонок, не понимая в чем дело, он мыслит: «Это семинаристы ко мне ломятся в дверь»,— и немедленно подбегает к теле-фону, дает звонки раз-раз и тотчас кричит прямо в центральную: «тридцать жандармов сюда!» раз-умеется, ему нет никакого ответа. выбегает к нему кухарка. дирек тор спешно поварачивается и, не соображая, уда ряет ее телефонной трубкой... раз он призвал жену Любу, дочь Наташу и сына юрия искать его очки, которые будто бы он неведомо куда дел. Принялись все искать. директор, действитель-ный статский со ветник (его превосходительство) залез под стол; с другого конца опустилась На-таша, взглянула на папу и...—«Папа, да ведь у вас очки на лбу!»

второе место по важности значения занимал по-

190

мощник директора статский советник Б-в, попросту называемый воспитанниками «инспектором». Это был хороший преподаватель, но плохой органи-затор; вот почему его вос-ки и ненавидели. он в семина рии носил прозвище «мясника», данное ему за туч ность корпуса и кровожадность. воспитанники боя лись его больше, нежели директора; мало этого, он был грозой всех учащихся; теперь с удалением его из семинарии и назначением директором на-чальных училищ Самарской губернии воспитанники свободно вздохнули и неописуемо рады. раньше, до службы в семинарии, он служил в Палестине, вследствие чего прекрасно знал арабский язык, и в Казани выписывал он татарские газеты и журналы. К чести дмитрия Федоровича Б-ва надо приписать, что он весьма деятельный человек и энергично трудится.

Затем высокое место занимал протоиерей Миха-ил Семенович Н-в, в высшей степени добродушный старик и пользовавшийся всеобщим уважением, как корпорации, так и учащихся. Надо и мне его доб ром помянуть. раз, незадолго перед смертью (умер осенью 1910 г.), он пред классом сделал мне по хвальное замечание: «да! Я все вот собираюсь вы разить благодарность Корепанову, он первый подготовил чтецов в церкви из школьников!» Ничего худого от него не было мне. из-за его добродушия и человеколюбия, собственно, я в первые три года не выражался так резко в своих воззрениях. Кабы не приключилась ему смерть, то весьма возможно, что я остался бы в семинарии без всяких столкно вений по религиозным вопросам. Его заменил из вестный читателям приват-доцент духовной акаде мии ма-гистр богословия У-ский. в первый раз он приходил к нам перед святками в 1910 г. тогда он явился в вицмундире, а в день рождества он был посвящен в сан дьякона, на новый год же посвятили его в священники, первый раз в семинарии он отслужил молебен накануне крещения. тут он вы сказал свою практичность. Эктении некоторые про пускал, неко-торые произносил по два раза, а когда торопливо один запел он тропарь крещения, то пропустил: «троическое явися поклонение». рас сказывают еще алтарники, что он не знает порядка службы и спрашивает у дьякона, а тот, в свою очередь, тоже непрактичен и обращается с расспро сами к воспи-таннику Гор-ну. На первых порах У-скому помогал дьякон, приходивший из Спасского монастыря и преотлично знавший литургию; за свой голос он носил у нас прозвище «горластого грамо-фона». Новый священник привлекательно подейство вал на учащихся. Не любили его внешность, кис лые гримасы, поддельную интонацию, утиную поход-ку. он, прежде чем примется за лекцию, обругает весь класс на чем свет стоит, не раз выражался в таком роде: «Я вас презь-зи-рраю, хамы, псы!» Не-выучившему урок он обыкновенно задавал во прос: «Зачем вы не учили урока? ведь вы бога забываете! Я вам прощу, но бог простит ли?» Как-то раз уче-ник ответил ему: «Если буду молиться и просить о прощении, может быть, и простит!» ду ховный отец, разумеется, был вне себя. раз он у воспитанника разорвал книги и тетради за невнима тельность к его уроку. Недаром воспитанники вспо минали

частенько старого законоучителя и с сожа лением отзывались: «ах, в этот ли год бы тебе, батюшка, умереть. дождался бы хоть окончания нами курса».

Преподователем русского языка был в нашем классе аркадий иванович Ем-в, носивший про-звище «юс». он был хороший преподаватель, но я особен ной симпатии к нему не питал. По истории занимал ся в средние два года моего пребывания в семи нарии Николай васильевич Н-ский. За свое при страстное отношение к избранным воспитан-никам он не пользовался любовью их и носил за свою харак терную черту — стоять, не двигаясь во время преподавания,— название «истукана». По происхожде нию чувашин, Н-ский был национа-лист в полном смысле слова. По причине этого чувства он защи щал родной язык и выпустил на свет в печати свое произведение, посвященное вопросам родного языка. он составил полный чувашско-русский сло варь. На последний год его в семинарии уж не было, и удалили, кажется, его именно за националистический дух. он пострадал собственно из-за публи цистических направлений на инородцев-преподавателей, профессора Залес-ского. Едва уцелел в семи нарии и преподаватель географии Николай ивано вич аш-н, тоже заинте-ресованный общеинородчес ким делом. окончивши курс института восточных языков, он знал свыше 20 разных языков и наре чий. так, его назначили толма-чом при турецком министре, когда тот приезжал в Казань; как в центр мусульманства в россии. аш-н составляет обшир ный чувашско-русский словарь и, по слухам, состав лены им уже восемь томов и думает закончить свой труд двенадцатым. Николай иванович один из всех членов корпорации был по-читаем учащимися и был поистине достоин этого отношения. Я уверен, что никто про него не выска-жется дурно. он один не имел никакого прозвища.

По математике занимался с нами Сергей ива-нович Ш-бин, замечательный в своем роде шах-матист. отличался близорукостью; объяснял урок и делал выводы весьма непонятно; совершенно также трудным языком составлена его «элемен-тарная гео метрия», изданная лишь один раз и за-лежавшаяся при отсутствии потребователей; был раздражителен и нередко поступал безрассудно, язык не крепко держал за зубами. Преподаватель физики алек сандр Модестович вилькен, по про-исхождению немец, оправдывал поговорку: «акку-ратен как не мец». имел длинную рыжую бороду, всегда погла живаемую им, за что его называли «Барбароссой» и «кабинетной крысой». Предметам эстетики: рисо ванию, черчению, чистописанию и лепке обучал александр васильевич С-н, средних лет холостой человек, имевший несимпатичное пристрастие под выпить, редко бывал он трезвым. из личных расче тов его уроки посещали не все воспитанники. Не счастный, он был гоним и семи-нарским начальством. По-видимому, его подозре-вали в науськивании учащихся на произведение беспорядка. За послед нее время, по собственному его выражению, у него каждая точка ставилась в строчку. в 1910 году исключили его из семинарии. На место С-на наз начили Николая ивановича Сер-на, пузатенького господина тоже средних лет; он

191

поднял свои пред меты еще выше и совершеннее поставил дело. и воспитанники любили его. Но, к сожалению всех учащихся, он скоро оставил се-минарию — ему не приглянулись порядки в ней. Пение преподавал мо лодой учитель, окончивший Московскую консерва торию. дело у него не шло, хор церкви пел плохо. Ему оставалось только крас-неть да слушать шипе ние, свист и явные насмешки учащихся. За внеш ность и характер его прозвали Хлестаковым, а за походку «циркулем»; настоящее же его звание Фи ларет афанасьевич З-в. Гимна-стике и военному строю обучал нас штабс-капитан Казанского юн керского училища Николай иванович Кв-н, но за нимался слабовато и все дулся на семи-нарию, кото рая будто бы мало выдавала за уроки, хотя и без того уже он получал от нее 20 рублей в месяц... а надзиратели оба славные господа. раз-ве вот артемон Захарович же ему иной раз рыл да покапывал ся. Его звали у нас «астрономом», но все считали «башковитым», а его сослуживец иван андрианович Е-н был более известен под именем «старого во робья».

Нас было принято в 1907 году 30 человек в числе казеннокоштных, а 15 человек поступили своекошт-ными и те, которые получали стипендии от земств. К концу семинарского курса это количество сильно обеднело и окончили полный курс только 29 чело-век. 11 человек были исключены в год волнений, неко торые лица отставлены за слабые способности или за дурное поведение. Самым последним отпал я — был уволен за атеизм, хотя на свидетельстве про ставлено «по болезни». Наш класс обладал разно характерными типами. различен был и состав по народностям; были русские, крещеные татары, чу ваши, черемисы, вотяки, мордва, пермяки, киргиз и калмык; в других классах были еще башкиры, корейцы, зыряне и др. Здесь сходились различные физиономии, сближались племена и народности без разбора, братались киргиз с черемисином, ко-реец с вотяком и т. д., таким образом, развивалось среди учащихся уважение ко всякой нации.

Большинство воспитанников имели прозви-ща; два-три лица из класса оставались только без проз вища. и прозвища давались как-то сами собой, не весьма удачно: они относились либо к характер ной черте душевных способностей, либо к особен ностям внешности субъекта. двоих звали «цыгана ми» — за ловкое плутовство и язык без масла масля щий. один из них, алтаскин, был по происхожде нию черемисин, другой, осипов, — русский. Послед ний был хороший художник, пре-красно рисовал вся кие виды и пейзажи. Несколько от него отличался другой художник, Коняев; этот более удачно выво дил портреты и физиономии. рисовал не только с натуры, но и по памяти. На-рисовал он портрет покойного священника — так к восхищению всех, прямо воскресил покойного батюшку. За большие деньги выкупили у него кар-тину супруга-вдова и дочь покойного. Коняев про-исходил из бедной семьи, но, постоянно трудясь в рисовальной, приобрел самостоятельно и башлык, и галоши, и перчатки, и рисовальные принадлеж-ности. он был первым в классе по своим способ-ностям. Бывало, он и уроков не учил, а всегда

отвечал преотлично. Были и дру гие способные, но не настолько сильные, как он. Например, Лысов, не хуже окончил курс, но он был первейший зубряка. точно таков же был и Горо хов. Этот, в свою оче-редь, отличался некоторым талантом стихоплетства, он сочинял единичные сти хи довольно удачно. в классе звали его поэтом «Бурчак», что значит по-татарски — горох. Подра жая ему, за составление стихов принимался Калинкин, но именно только подражал, стихи выходили прескверные — он не брезговал ни удлинением, ни сокращением слов, вносил архаизмы и варваризмы без всякой нужды, не было созвучия рифм. (Звали его «Пинзяком Пи-атровичем»). Его неудачные по пытки очень метко осмеивал «шут» Смирнов, пер вейший весельчак в классе. он и Коняев чаще всех устраивали так на-зываемый у нас «чатыр-даг»— это перекидывание корпуса вверх ногами и таковая стойка вниз головой у стены. они много занимались оба гимнастикой. Гораздо более имел интереса и любви к гимнастике уже упомянутый выше Калинкин. все его стремле-ния и мечты клонились к воен ной школе, куда он готовился поступать. Это был франт первый сорт: до окончания курса сшил себе мундир. воображая себя офицером, он, бывало, зао рет во весь класс: «Слушать мою команду! Шерен ги напра-во! раз, два! Левое плечо вперед! Шагом марш!» в юнкера же вначале готовился Степанов василий, но последнее было так противоположно его медвежьи-неуклюжим движениям, что заслужил насмешки и прозвище «камер-юнкер». Потом он пораздумал, видно, и стал говорить, что готовился в университет на физико-математический факультет; накупил учебников по математике и латыни и серьез но принялся зубрить, однако, не имея большой па мяти, пройденное в нем нисколько не закреплялось и он много раз возвра-щался назад, говоря: гереtitio! est mater ctudiorum; одно заучивал, другое забывалось;— так что этим приобрел новое назва ние — «масемасик» (его соб-ственное выражение). в последующее время он заявлял, что хочет посту пать в духовную академию, да, вероятно, опять пораздумает. вперед также стремился Болтушкин; этот метил в попы, его так и называли «батюшкой» и пели «исполла эти деспота», «иерею по чину Мелкиседскову». Его и Калинкина подозревали в шпи онстве, и они не раз терпели гонения от всех учащихся.

воспитанник Кидалашев любил всегда выражать-ся многословно и поскладнее, он всегда делал ошиб ки в произношении и сочетании русских слов, за что его прозвали «оратором» и «демосфеном». За неправильное же произношение звуков дали проз вище и Семенову, «тчи!» и «сти!» звали его. Семе нов обладал хорошим слухом и имел боль-шие даро вания по пению. дирижируя в чувашском хоре, он высоко поднял его. Немало содействовал поднятию хора другой чувашин, Христофоров — «философ», получивший такое почетное название за пристрастие рассуждать и показывать вид се-рьезного человека. Подобно ему любил рассуждать и Греднев, про званный «профессором кислых щей». При управле нии вотским хором воспитанник Усков приобрел название «инмаре» за то, что один из всего хора пропел: «тебе, инмаре» вместо «тыныд,

192

инмаре». Его же звали еще «цорт возьми!», приоб-ретенное им при его столкновении с протоиереем Н-вым, где он, раздраженный последним и выве-денный из себя, хлопнул партитурой, воскликнув: «цорт возьми!» он не может произнести звука ч и всегда говорит ц, так в слове «зачем» произносит «зацем». Усков тихо и энергично стремился к цели, но был рьяный картежник и куряка, не прочь был и выпить. К числу кутил надо отнести еще Попкова, прозванного «фи лином» за совиный взгляд. Пре-смешной был субъ ект, служил он посмешищем всего класса; его счи тали чуть ли не глупцом. Происходил он из с. Усолья Пермской губернии и, хоть был чисто кровный русский, тем не менее, произносить звука л не мог так же, как и пермяки, и всегда произ носил в, напр. вместо «лапти» гово-рил «вапти». раз он усиленно просил очередного чтеца в церкви уступить ему чтение апостола, ибо он очень хорошо читает и всех присутствующих удивит своим арти стическим умением, а он во всем Усольи первый чтец. Ему тогда не дали. На другой раз выпала очередь ему. все ждали с любопытством усолийского чтеца и что же? — всех разочаровал, мурлы кал только под свой нос, так что никто и не слышал, как он читал, доносились тихие неясные звуки. Но, может быть, мы грешные, недостойны были к слы шанию ангельски чудесного чтения! так много ду мал Попков о себе! Походил на него по своему хвастовству Шилов М.: недосягаемо высокопостав ленным мыслил он себя. Совершенно зря и без причины судил встречного и поперечного, хотя на суд его внимания никто не обращал. Его и посвятили в «судьи», но только в Ляпкины-тяпки-ны, к сравнению удачно обстоятельства сошлись: Шилов, как хриплые часы, часто говорил испортив-шимся охрипшим голосом. впрочем, неизвестно, почему его и учащий персонал ставил высоко; разве вот за крикливость же. тем не менее, он не раз обращался ко мне за советом, как сформировать и изложить сочинение на заданную тему. Больше его обращал ся ко мне с тем же предлогом сидевший в последние два года рядом со мной василий ива-нович разу мов, «верзила», длинный детина, но не-стерпимо сентиментальный господин: без причины влюбчивый и изменчивый. в бытность свою в семи-нарии влюб лялся в несколько лиц и имел интимные дела с тре мя барышнями. Сначала был влюблен в учительни цу, которую удержал от выхода замуж при чрез вычайно трагических сценах; затем по уши влюбил ся в семинаристку; теперь и ее позабыл, а изъяс няется в любви на даче какой-то гимназист-ке. он, будучи неустрашимым охотником на зверя, на лес ную дичь, при обращении с людьми всегда давал труса. даже и письма интимные не писал самостоя тельно, а всегда обращался с просьбой помочь ему ко мне. и много я писал ему. Поэтому он посвящал меня во все свои сокровенные тайны.

Подобно разумову вверял мне все свои тайны васильев Н., юркий малый и порядочно щеголева-тый; он нарочно покупал даже пенсне на свой пре-изрядный нос. из-за смуглой физиономии называ-ли его «армяшкой». один товарищ, некто Клюков, уволенный из семинарии и присоединившийся к кому-то путешествующему японцу, прислал василь-

еву Н. открытое письмо с Кавказа, где он пишет: «Шлю тебе привет с родины твоей», и нарисованы горы, фрукты в корзине и во весь рост армянин с огромным носом. васильев Н. относился к числу ветреных. таков же был и другой васильев М., весьма легкомысленный; он был более пристрастен к переплету книг, нежели к содержанию их. он был худощав, точно скелет, обтянутый кожей, за что его звали либо «скелетиной», либо «мертвецом». в про-тивоположность ему можно поставить крещеного татарина Матвеева, который мало имел значения в классе и был ничем иным, как пешкой. Это был весьма полный и неуклюжий господин. Любимым его выражением было «давай ей-богу!» — которое он всовывал всюду и везде. Был малый из робкого де сятка и нерешителен. Когда предстояло защи-щаться на разборах или что-либо отвергать, в нем не хвата ло решительности и, в нужный момент со-вершенно терялся. в нем преобладал флегматиче-ский темпе рамент. Более чистый флегматический темперамент имел другой крещеный татарин Егоров игнатий, его так и назвали «флегматиком». Над ним сложилась поговорка: «Пылкой любви граната лопнула в гру ди игната!» Затем вышла другая по-говорка или собственно выражение «игнатова пал-ка»— это на пряженная выпрямленная рука. Сильно горячим, раздражительным и отзывчивым был Сте-панов иван, носивший у нас название «баса» за свой сильный баритон. в большие праздники завсегда поручали ему чтение апостола, но, к сожалению, он плоховато читал славянский текст, коверкал слова и делал остановки не на месте. По учебным пред-метам он занимался слабо, всегда переходил из класса в класс по затяжкам — переэкзаменовкам. Был еще у нас «колдун» — черемисин тарасов т; постоянно рисовали на него карикатуры; он изобра-жался в горшке, вылетающим из трубы. Преиму-щественно поднимал его на смех другой черемисин Яковлев Е., прозванный «бараном» за пресмешную физиономию, за треугольную форму устройства головы. он редко вмешивался в серьезные дела и был пребольшой шутник — несколько поверхност-ный человек. По своим умственным способностям относился к числу средних, но образцовый зубряка. верно, из-за своей старательности он был слишком сухой, и подозревали его в чахоточности, затем по стоянно страдал экземой. Чехоточнее его был Сомов, называемый «соминой» и «чехоткой»; имел постоян но лицо изможденное, бледное. Учился слабо, но всегда был веселого нрава, никогда не тужил и не унывал. имея фотографический аппарат, делал лю бительские снимки. одного воспитанника, вечно огрызающегося, назвали «Яшкой грызуном». дру гом его был Уресметов демьян, тихий, но себе на уме, деятельный и выносливый человек. Мордвин овчинников за свое лицо, изрытое оспой, был проз-ван «мартышкой» и «шимпанзе». он учился немец-кому языку довольно успешно. Его компаньоном был вотяк Яковлев Ст., плотный и притом тихий, про званный за придаваемую напыщенную важность «Его высокопревосходительством г. товарищем ми нистра народного просвещения». Непомерно черст вым эгоистом был донской казак Советкин, предсе датель «организации» в семинарии, угодив-

193

ший впо следствии под тюремное заключение.Нечто обособленное от всего класса из себя со-

ставляли три воспитанника, не вмешивавшиеся ни в какие общие дела класса; их называли «каймарин-цами Мишкой, илькой и Касьяном», хотя послед ний имел настоящее имя Яким. их фамилии — Его ров, Куликов и Шишкин. Первый был скрипач-вир туоз, недурно играл на скрипке и второй. Первый и по-следний относились по способностям к числу сред-них, но Куликов учился хорошо и был симпатичнее, а те отталкивали от себя чрезмерной заносчивостью. Про Шишкина еще отзывались, как про обжору, осмеивали, как препорядочного уважателя сметаны, из-за последней и звали его «сметаной».

достаточно, я думаю, и этой охарактеризовки, чтобы дать понятие об общем облике всех учащихся и всех классов.

добавлю, что воспитанники Казанской инород-ческой Учительской Семинарии, как «закрытого» учебного заведения, были и есть «достойные» пред-ставители ее. они прошли программу почти равную программам схоластических гимназий и реальных училищ, уступающих лишь в иностранных языках, замещаемых более близкими, инородческими,— за-тем немаловажное значение имеет своя специаль-ность, подготовка на звание учителя... Но вот мину сом крупных размеров я ставлю — «закрытую» фор му ее. Последствия такой формы описаны мною довольно подробно впереди. важный же пробел заключается в том, что нас, неоперившихся и не оз-накомленных с реальной жизнью, выпускают на свет с идиллически-настроенной душой и мечтателя ми в святости жизни. Что же говорить относительно нравственности, то она ничем не отличается от нрав ственности воспитанников открытых учебных заве дений. а самим выходцам из закрытого учеб-ного заведения порядком достается расхлебывать из горькой чаши,— их, прежде всего, охватывает разо чарование со всеми последствиями.

Но я много писал в этой части о товарищах; да простят мне они неосмотрительную наивность.

На последних святках, проведенных мною в семи нарии, воспитанников распустили рано по причине случившейся заразной болезни скарла-тине. (из пи томцев семинарии прохворали восемь человек). всех учащихся, за исключением 16 чело-век, самых дальних, распустили по домам; остав-шихся поместили в обеззараженной комнате, а все остальные части дезинфицировали формалином. и коптили же нас формалином! На святках жили проще, порядки соблюдались не строго, поздно ложились, поздно вставали; чай, обед и ужин рас-пределялись тоже по усмотрению учащихся; могли долго и чаще отлу читься в городе. вечерние и утренние молитвы боль шею частью читал я, так что директор впоследствии выражался обо мне в таком роде: «а у нас Корепанов отличается, он все хорошо читает молитвы!» Меж тем я читал во-все не из любви к молитвам, а по дру гой причине, именно: утомительно выслушивать дав но знакомые надоедливые молитвы, прочитываемые другим, стоя слушаешь, зеваешь и скучаешь, а если читаешь сам с увлечением, то время незаметно про ходит, к этому надо прибавить еще, что оставшиеся мои

товарищи читали медленнее и еле-еле разбира лись. тогда для развлечений семинаристам покупали несколько предметов для игр, но таких глупых, дет ских, что в них играли только приготовишки, и то с неохотой. интересовали только шахматы, а более карты, гонимые нашим начальством. Но я не охот ник был до игральных карт, главным образом тут щекотливым являются деньги, следовательно, ма териальная сторона. Куплено было игр слишком на 20 руб. Затем покупали еще пряности: орехи, конфеты, шоколад, печенье, мармелад и яблоки. все это было собственно в насмешку нам: мы во-обще в полном составе требовали улучшения пищи, обста новки и порядков, а они вот этими пряниками да конфетами и усмиряли глупых мальчишек.

5 сентября у нас в семинарии престольный празд ник. однажды на этот праздник приезжали к нам высокопоставленные лица: архиепископ Нико-нор, попечитель учебного округа деревицкий, вице-гу бернатор и многие другие. После обедни и мо-лебна в церкви обыкновенно в торжественные дни учащие ся, корпорация и начальство, все в полном порядке, собираются в актовом зале, где поется пред портре том государя императора «Боже, царя храни!» и «Многая лета», а затем раздаются едино-душные крики: «Ура!» так же было и теперь. После много летия произносились начальствующими речи, обра щенные к учащимся. в заключение в своей речи попечитель деревицкий сказал, что радуется слу чаю, в который может разделить врученную его вы сокопреосвященством на литургии профессору, каковую теперь преломляет и раздает семинари-стам. Этим поступком попечителя в высшей степени были раздражены против него воспитанники, при-нявшие все это за явную насмешку. вот почему при пред ложении директора прокричать «ура» попечите-лю, большая часть воспитанников прокричала «ду-рак!». одним словом, скандал вышел большой. в это же самое время на всех на нас были износившиеся тужурки с оборванными локтями, загрязнившиеся брюки с множеством заплаток и сильно истертые сапоги с широкоразинутыми носками. Полы, по ко торым мы ходили и шагали, напоминали своей шеро ховатостью уличные мостовые; о ремонте же их ни кто не думал;— стены потускнели, местами штука турка обвалилась, помещения и коридоры темны; и внешность и внутренность невообразимо грязны и неблаговидны,— так что поневоле сумма всего выз вала название семинарии — «тюрьма». и в этот ви зит высоких гостей, говорят, растрачено три тысячи рублей. деньги, как щепки, бросаются ими; а мы ходим в рванье, едим лук, редьку да компот, поме щаемся в грязных комнатах. а вот еще один возму тительный факт! Новых учеников, принятых в образ цовые школы, к празднику не успели одеть в ка зенную одежду и обуть в казенную обувь, и, не желая выставить их в зал в лаптях и своеоб разных инородческих костюмах, поместили в кла довой, где продержал их эконом до самого отъезда гостей, угощая фруктами и сабзой.

ах, начальство, начальство и семинария! Ничего хорошего в вас нет! (выражение это относится к современному начальству и к современному виду семинарии). Поневоле воскликнешь, подражая Н. в.

194

Гоголю: «тошно жить в нашей семинарии, господа!» 4 июля сего года, по возвращении из второго

моего путешествия по вотякам с целью изучения их мифологии, я отправился в волостное правление, где меня встречают с казенным пакетом в руке на мое имя. Пакет оказался из семинарии от дирек-тора. распечатываю, гляжу: лежит свидетельство, раз вертываю и читаю. Как ужаленный змеей, я подпры гнул на месте. Свидетельство говорило только о моем пребывании в семинарии, но не было выставлено баллов ни по поведению, ни за успехи, давала пра ва, как неокончившему полного курса семинарии, права учителя учебных заведений четвертого разря да. Причиной увольнения меня из семинарии выста вили «болезнь». Как громом меня поразило это сви детельство. Я, не торопясь, снял с фуражки значок, называемый «семинарской оловян-ной подковой», и разломал в неописуемой досаде. Я был сильно не в духе, но старался казать вид, что к этому удару я отношусь весьма хладнокровно. Ста-рый, заржавев ший с одной ножкой значок я отпра-вил в пакете в семинарию. Последним поведением я отрекся от се минарии, слагая с себя связывающую меня с нею форму. до получения свидетельства я все еще на деялся и полагал о возвращении меня в семинарию, но теперь стало ясно, что все кончено, и я оказался выброшенным за борт, как ненужный и мешающий делу хлам.

до этого события серьезно принялся было я за ознакомление с родным вотским народом и за собра ние сведений о его прошлом, обрядах и мифах, кото рые просил у меня ученый финляндец У. о. Гольберг. в свои путешествия я был у двух вотских этнографов, природных вотяков, удосто-енных дипло ма на звание действительного члена общества ар хеологии, истории и этнографии,— это священники верещагин и васильев. У первого круп-ные произ ведения, хорошо знакомые мне,— «вотяки Сосновского края» и «вотяки Сарапульского уезда», кото рые главным образом и заинтересовали меня этно графией. По прочтении книг верещагина я с жаром принялся за чтение научных книг о вотяках. так мною были прочитаны Луппов, Гаврилов, Мун-качи, Спицын, Смирнов, Бух, Фукс и Блинов.

разъезжая по вотякам, я пересматривал костю-мы старых времен, расспрашивал, выслушивал и запи сывал песни, сказки, былины, легенды и предания... все эти хлопоты, поездки и занятия навели меня на мысль сочинить вотскую траге-дию в вотском ду хе, с которой я в достаточной мере успел познако миться. трагедия должна быть исторического харак тера, следовательно, должна согласоваться с исто рией. План уже обработан, но писать не принимался, и, вероятно, этот проект так и останется проектом.

Надежд на поступление на учительскую долж-ность по поступлении свидетельства уже не имелось, дома жить прескверно, и пошел искать счастья. Был в пяти пунктах: в ижевске, Сарапуле, Казани, Перми и Глазове, и нигде не оказалось свободных мест, подходящих занятий; прибегал и к посредству газет, печатал в них объявления, но и это не помогло, обращался во всякого рода учреж-дения, во всякие фирмы, нигде нет места, все народ

счастливый за сел. По рекомендации директора я обращался к двум профессорам в Казани: к Кат-ву и Маш-ву, но и они ничего положительного не сказали. Утомлен ный, изнуренный с упадком духа, вернулся я домой 22 сентября, после чего прихо-дится претерпевать еще большую муку. Проходили сцены одно другого ужаснее.

27 октября, четверг. отец и вчера и сегодня пьян ствует. Нас с матерью прогнал. Я привел старшину с рассыльными. отец прокричался; все же принуди ли его уйти. Сейчас он у соседа. С ужасом и дрожью ждем мы его. Буйный, снова придет к нам и разбу шуется. Брат болен: водил его к фельдшерице, да и тут неудача — день сегодня оказался неприемным. ох-ох-ох, семейный разлад сильно гадит мне.

31 октября, понедельник. Приходят слухи один другого сквернее: рассказывают, что отец подал на меня жалобу судебному следователю и земскому начальнику. ах, и писать это не хочется: так оно гад-ко!.. Сходил вечером в читальню, почитал газет ки, пишут про турецко-итальянскую войну да ки тайскую революцию, а на руси, говорят, застой... а вот таня почему не пишет? Мучает меня ожида нием от нее весточки; в тоске изнываю я!..

3 ноября, четверг. Брат все еще болен, а отец не перестает пьянствовать. На замечание, чтобы он не шумел в избе, так как это вредно больному алек сандру, он кричал: «Умирай да пропадай; у меня досок на гробы всем нам хватит!»

10 ноября. Повез брата в село Зуру учиться. отец сторожит в церкви.

18 ноября. Приходил ко мне а. Я. Малков, про-сил меня воспитывать и обучать его маленького сына, весьма худощавого и... бледного. Я изъявил согла сие; хоть здесь проявлю свои педагогические знания, приобретенные мною.

20 ноября. рубил и возил дрова и бревна. в прош лые дни ездил за сеном, а теперь надо будет молотить.

так дни мои проходят в тяжелом физическом тру де. а лучшей жизни пока не предвижу. от нечего делать выписываю лишь прейскуранты и тому по-добные вещи, а ничего дельного достать не могу. Главным образом обезоруживает меня отсутствие какого ни на есть капитала. Но... буду бодрее, и ни к чему слишком сильно унывать, надежда еще не теряется, вера не угасает,— будет праздник и на нашей улице, но неизвестно рано или поздно насту-пит он. Повесть кончена моя, но вместе с этим не покон чена жизнь моя: она длится!

28 ноября 1911 г.

195

я А Н К А П Л И Н С К И й Яан Каплинский давно

известен читателям жур-нала «Инвожо» как поэт в переводах Петра Захарова и Виктора Шибанова. Но Яан Каплинский литера-

турному миру еще изве-стен как автор острых и

необычных публикаций. Предлагаем вашему вни-

манию материалы, опу-бликованные недавно в

«Vesti Express».

оБ ИСКуССтВЕ ПоЭЗИИНаписано немало сердитых слов о том, как

прискорбно родиться в Эстонии певцом, но это было давно, и я не знаю, что тут сказать, посколь-ку певца из меня не вышло — нет музыкального слуха и голос тоже не бог весть какой, так что в университете, читая пару спецкурсов, даже вспомнил, слыша собственный ломкий голос, старое выражение здешних мест «баран с пра-вильным голосом».

Какой ты певец, если тебе не под силу говорить громко и ясно два часа кряду, да чтобы потом еще оставалось немного для общения с женой и детьми!

Не слишком поможет тут и все углубляющаяся специализация, из одних делающая певцов, из других композиторов, из третьих мастеров слова, и все это должно хорошо совпадать, чтобы общее впечатление соответствовало феномену, который неоромантически можно назвать певцом, а реа-листически — эстрадным солистом.

Со сложеньем стихов в некотором смысле лег-че, но здесь мне мешает прирожденная или же об-условленная воспитанием застенчивость, а также общественное мнение, отождествляющее поэта с лжецом, мешают знакомые или незнакомые, гля-дящие на тебя то с сочувствием, то с укоризной, безмолвно напоминая тебе, чей хлеб ешь, чьим трудом и чьею любовью жив; и когда стоишь в очереди в мясной лавке, ты начинаешь стыдиться этих серьезных, спокойных людей, покупающих полкило вареной ветчины, кило студня и кило охотничьих колбасок, со своими тремястами граммами детской колбасы, которую покупаешь

для жены и детей, со своим требующим ремонта велосипедом, заштопанными носками, со своими длинными волосами и бородой, привлекающими взгляды детей в автобусе, трамвае и троллейбусе (гляди, вон дядя с бородой!) и, следуя одному известному психиатру, могущими служить осно-ванием для психиатрического диагноза.

Если бы все было так, осталась бы непонятной враждебность старшего поколения к волосам и бородам, враждебность психологов к бородам на фоне портрета Павлова и враждебность психиа-тров на фоне портрета Крепелина.

Как было бы хорошо, если бы внешний вид всех психопатов отличался диагностическими особенностями, чтобы простые и нормальные люди могли далеко обходить сложных и не-нормальных, а психиатрам было бы достаточно двух фотографий (анфас и в профиль), чтобы все стало ясно.

Хорошо, что есть слово «писатель», за его нейтральностью можно укрыться; еще лучше, что на чей-то вопрос: «где работаешь?» можно ответить: «пишу», куда вполне можно отнести и твои стихотворные строки; этим ты избежишь зачисления в стан экономистов, переводчиков и журналистов, безвестных и безземельных, к которым надо же как-нибудь относиться.

Поэт же — он как чужестранец, как шведский воробей или немецкая ворона в стране, где еще не изжито глубокое недоверие ко всему, что делали господа немцы: к разбивке парков, разведению оленей, к мрамору, фортепиано, книжной му-дрости, ко всему, что крестьянин презирал и

196

чего одновременно жаждал, воздвигая на своем кладбище самый высокий камень и разрушая надгробье барона, когда некому стало это запре-щать; сажая деревья и ходя в церковь, попутно зубоскаля над ней.

Вся эта двойственность — твоя и твоего на-рода — жива и поныне; вековую отчужденность не победишь в течение жизни одного поколения, несмотря на Кристьяна Яака, никому не ведо-мого, на юхана Лийва, Густава Суйтса и тех, кто являлся уже десятками; несмотря на поэтов, сумевших возродить язык, создать новый язык на перекрестках фольклора, вместе с которым мы почти погибли бы и родились бы заново как выходцы из Восточной Пруссии, чтоб на не-мецком языке петь немецкие песни и воевать за немцев на немецких войнах, что мы и делали, но не взаправду, не окончательно, язык и дух все равно оставались незрелыми, народ — молодым, изменчивым и упрямым, оставаясь самим собой во всех передрягах, вследствие чего брат не знал брата, а народ — самого себя, своих песен, своей поэзии, предоставляя поэту нести в одиночку болезненный смысл и память, пропасть между писателем и читателем, видящим и действующим, между крестьянином и господином, как будто они слишком быстро отступили в небытиёе ушли из своих жилищ и имений, предоставив народу самому доиграть роль господина и крепостного одновременно, которая играется достаточно хорошо, и только поэт никак не может войти в роль мужика, где каждый второй вновь обрета-ет справедливость и честь и может еще в своем одиночестве верить, что сумеет восстановить свои и чужие связи, закончить игру в слуг и го-спод, замкнувшую нас в злобе и мелочности, не забывая историю и бесчисленные оскорбления, отнимающие у нас охоту ко всему, кроме само-деятельности, свадеб и телевидения.

Но я знаю: дурак тот король или тот поэт, кто обвиняет своих подданных или читателей или тех, кто его не читает, в том, что они не дают ему править или не читали его главных произведений, — ему следовало бы знать, чего народу не хватает, и дать ему это. чтобы власть и дух не считали излишней роскошью, без которой можно вполне обойтись; нужно пойти навстречу как вкусу, так и безвкусице, примириться с посредственностью — нет! — просто найти что-то общее, восстановить прерванную связь между читающим и пишущим, без которой не воспитаешь вкус, не преодолеешь посредственность — простая логика, а на деле выходит как у безумного сапожника, который, возмечтав о прекрасных ногах, тачает сапоги, ко-торые на простую ногу не лезут; мы пишем стихи для любителей, называемся писателями, потому что писатели должны быть, а в глубине души по-нимаем, что и без них вполне обойдешься, как можно обойтись без сервизов, без памятников,

без банкетов, галстуков и коньяка.Литература — это нечто избыточное, стихи

тоже, это то, чем мы заполняем литературные среды, свободный вечер или книжный шкаф; это что-то красивое, интересное, оригинальное, чем можно заняться, когда дело сделано, обед съеден, посуда помыта, а по телевизору не идет ничего интересного.

Не жизнь, а общение, не этика, а этикет, декламация, поэтический театр, раритетные издания, авторский автограф, что, может быть, и красивей, чем старые невзрачные книжки, военные и послевоенные издания на серой бу-маге, но все же не передает естественной, всем понятной надобности песен, какие я слышал, к примеру, от хантов и какие, думаю, были и в прежней Эстонии, когда песня сопровождала все, принадлежала всем, жила в любом деле, в тесной близости к любому занятию, к жизни и смерти.

у хантов были повседневные песни, у каждого человека свои, никто не оставался без песни; была песня о дочери, которая, когда станет большая, всем что-то даст, только матери не даст ничего.

Эта была просто шутка, а в ней понимание, что песня — лучшая характеристика человека; понимание, что стихи не просто слова, а способ видеть старые и привычные вещи на небольшом отдалении; это шаг в сторону от обыденности, в которой размываются контуры и забываются вещи.

И во рту остается ворох пустых слов, которые становятся словами лишь после того, как уви-дишь то, что связывает имена с вещами и человека с тем и другим.

отдаление от реальности в мир поэзии пара-доксальным образом приближает нас к ней, ста-вит лицом к лицу с настоящим миром, который все-таки нечто иное, чем привычный дневной фон за окном, когда едешь на работу, пьешь кофе или сидишь на вечере поэзии, поскольку привычка — это шаг в небытие, в призрачное, и никакое искусство слова не спасет нас от этого.

можно сказать, что поэзия — это обратная связь с миром, то, что тебя опять приближает к нему, если ты от него отдалился.

Поэзия рождается от скуки или от отчаяния, а это и есть потеря чувства реальности, тоска по тающему, как дым, миру, огромную и чистую мощь которого я отчетливо помню по стране хантов, где старики становились серьезными, благоговейно приступая к пению старых песен — о медведях, о богатырях, о чьей-то несчастной смерти, которые они называли «таарнын-аар», песен, которые скоро всеми забудутся, но кото-рых еще хватает старикам для собственных нужд и для почитания последних сказителей; и все это так глубоко и серьезно, что понимаешь, как много значит для этих людей песня, понимаешь, почему у эстонцев и у индейцев были свои песни о

197

смерти, почему пели на свадьбах, пели на качелях, пели, дергая лен, и как ужасающе пуст и нереален мир без песни, смерть без песни, свадьба, качели и полевые работы без песни.

Как же все-таки ушли от нас эти языческие песни, эти деревенские песни, как мы бросили их?

они ведь еще сохранялись, несмотря на хулу церковников, и умерли лишь тогда, когда люди научились писать и читать — соблюдать кален-дарь и наставленья святых и петь псалмы. Почему же покинули нас наши эпические, свадебные, трудовые, календарные, праздничные песни, наша обрядовая лирика? Почему ушла от нас песня, наш каждодневный спутник, почему ушла в церковь, в молитву, в кабак, в песенники? Разве народ в том виной, или поэзия, или поэты, или тысячи прочих второстепенных причин?

Не знаю; искать виноватого пустое занятье, еще глупее, чем собаке ловить собственный хвост. Лучше оставить это прошлое по ту сторону от грамот, надгробных плит и железных крестов и вперед посмотреть, как это свойственно всем живым существам, чей взгляд направлен туда же, куда и шаги, — в том числе и поэту, перед взором которого много будущего, которому ведомы бу-дущие оценки, справедливое мненье о нашей по-эзии тоже, что нам очень было бы нужно, но чего нам узнать никогда не дано, вперед посмотреть, пока не поздно; и все-таки есть какая-то польза и в том, что мы способны вообразить, какие злые слова скажут о нас дети наших детей, от которых не укроются наши большие и малые правды и не-правды, большие и малые слова и умолчанья, если только они найдут время и желание взглянуть на то, что для нас так важно...

Перевел с эстонского Светлан СЕМЕНЕНКо.

КАЖДомУ НАРоДУ СВой ПУШКИН*Пушкин - классик. Классики - это самые выда-

ющиеся из писателей, их имена из имен собствен-ных стали именами нарицательными. Классик достиг совершенства, лучше него писать просто невозможно. Можно писать (почти) как Пушкин, но не лучше него. Классики, как Пушкин - это абсолютные мерила поэтического мастерства, идеал, к которому мы стремимся.

Примерно с таким отношением к Пушкину мое поколение столкнулось в школе и вне школы в советское время. Советское время, как хорошо известно, любило классиков в той же мере, в какой оно не любило живых писателей. оно не могло не пытаться создавать своих «живых классиков», но уже в самом понятии живого классика таился зловещий парадокс, само понятие иногда было равносильно смертному приговору - достаточно вспомнить о судьбе Маяковского или Фадеева. Это подтверждает идею о том, что настоящим классиком может быть лишь мертвый писатель, как в америке хорошим индейцем, по мнению некого генерала, мог быть лишь мертвый индеец.

такое понимание концепта «классик» харак-терно для определенного типа культуры, в случае Пушкина - представленного русской культурой его времени. Эта культура обладала нишей, ме-стом, предназначенным именно для классика. Эта культура, конечно, не существовала в изоляции, она имела свои глубокие корни, но развивалась и под влиянием тогдашних культурных «парадигм» и эталонов, господствовавших в Европе. Мы можем говорить о парадигмах «классицизма» и «романтизма» и о культурах-эталонах - антич-ности и современной Франции, а также англии и Германии. Элементы других культур, включая русскую народную культуру, использовались в том

же духе, как романтические поэты Франции или Германии использовали подобные «экзотические» элементы. В парадигме строгого классицизма чужая культура, l’Autre, отвергалась полностью, литература должна была существовать в ограни-ченном, закрытом пространстве стилизованной псевдоантичности.

Переход к парадигме романтизма, по мое-му убеждению, - процесс продолжительный и нескончаемый; в чистом виде эта парадигма вообще не существует. Романтизм - револю-ционное движение, своего рода перманентная революция, а революция - всегда революция «против чего-то». Без классицизма (в широ-ком смысле этого слова) романтизма быть не может. Подобные явления, их чередование и сосуществование характерны и для некоторых незападных культур; вероятно, характерны для культуры вообще. Из понимания романтизма как бунта, как движения против классицизма вытекает и необходимость их - не всегда мир-ного - сосуществования.

Именно такова была ситуация в русской культуре пушкинского времени, отразившаяся в его творчестве. у Пушкина, как и у его западных современников - романтических поэтов - мы находим много образов из уходящего в прошлое классицистического репертуара: тут и античные боги, и герои, и обязательные архаизмы. В то же время в поэзии зрелого Пушкина этот клас-сицистический пласт уже интерпретируется по-новому. античный поэт арион у Пушкина - уже прообраз трагического поэта-романтика. Напи-санное по образцу Горация стихотворение Exegi monumentum вводит элементы, чуждые класси-цизму. Непокорная глава поэта, поднимающаяся выше александрийского столпа, не вписывается в старую парадигму, как и упоминание народов, * Пушкинские чтения в тарту 2 . тарту, 2000. С. 299-305.

198

которые в той парадигме представляли l’Autre, т.е. некультуру.

Пушкин существует в этих соперничающих парадигмах не только как субъект, как автор, но и как объект, как феномен, элемент культуры, подверженный различным осмыслениям, ин-терпретациям и оценкам, включая самооценку, как в упомянутом стихотворении о памятнике. Можно сказать, что не существует одного един-ственного Пушкина как феномена культуры. Есть много Пушкиных. у каждой эпохи, у каждой системы свой Пушкин. Есть Пушкин - клас-сик, основатель настоящей русской поэзии и ее непревзойденный, абсолютный мастер. Есть Пушкин - романтический герой-бунтовщик. Есть Пушкин - русский патриот. Есть Пуш-кин - донжуан, герой множества непристойных анекдотов. Есть Пушкин - любимец велико-светского аристократического общества и Пуш-кин - отшельник, наслаждающийся тишиной осенней деревни. Есть Пушкин официальный и даже официозный, и Пушкин неофициальный. К тому же есть Пушкин для русских и Пушкин для нерусских, Пушкин для иноверцев России и «ближнего зарубежья» и Пушкин для читате-лей «дальнего зарубежья». Конечно, Пушкин для французского читателя - не совсем тот же Пушкин, которого знают и почитают китайские читатели. у каждого народа свой Пушкин. Все эти Пушкины играют свою роль в литературных, культурных и даже политических процессах и играх своего времени. Все Пушкины суть или были кому-то нужны.

образ Пушкина-классика имеет свои корни в представлениях европейского классицизма и романтизма. Но эти представления, в свою оче-редь, возникли под влиянием католических пред-ставлений о святых, людях, обладающих особой благодатью, святостью и имеющих особые отно-шения с Богом. Мы, простые смертные, не можем соревноваться со святыми в святости. Мы можем лишь им поклоняться, учиться у них и просить их о помощи. Романтический гений - это секу-ляризованный святой. Подобные представления о святых не чужды и православию.

таким образом, в России имелись все предпо-сылки для возникновения культа Пушкина. Как известно, в каждой местности, у каждого поря-дочного народа должны иметься свои святые. у французов - Жанна д’Арк, у испанцев - Сантьяго, у литовцев - Святой Казимир, у русских - Святой Георгий. Для национального самосознания свои святые в свое время были и, до некоторой степени до сих пор являются необходимыми символами, как в наши дни ядерные бомбы или ракеты даль-него радиуса действия. Во время смены класси-цистической парадигмы романтической таким же необходимым национальным символом стал свой гений, свой великий, непревзойденный поэт.

В начале XIX столетия Россия достигла боль-ших успехов в экономике и политике. Русские офицеры и мужики одержали победу над непо-бедимым до тех пор Наполеоном, и казачьи сотни вошли победителями в Париж. В России, как нередко в истории, не было недостатка в героях войны, но был недостаток в своих культурных героях, в гениях. Этот пробел триумфально вос-полнил Пушкин. Россия получила своего гения. через сто лет после его смерти в наших учебниках было написано, что в число величайших литера-турных гениев человечества, наряду с Шекспиром, Кальдероном, Гете и Данте, без всяких сомнений, входит и Пушкин.

таким образом, Пушкин стал своего рода драгоценностью в короне Российской империи. Это был, конечно, официальный и официозный Пушкин, не Пушкин - донжуан или Пушкин - инакомыслящий, один из предтеч мирного со-противления русской творческой интеллигенции властям.

Этот последний Пушкин, естественно, был ценим другими представителями той же инако-мыслящей или свободомыслящей интеллигенции. С этим Пушкиным знакомит своих читателей, в том числе и эстонских школьников, юрий Ми-хайлович Лотман. очевидно, что Пушкин-оппо-зиционер имел больше шансов быть понятым и принятым ими, чем казенный Пушкин - нацио-нал-патриот.

Вполне можно представить себе, что и Пуш-кин-европеец может в будущем сыграть свою роль в русской культурной политике. Это совсем не очевидно в отношении еще одного, фривольного Пушкина - Пушкина-донжуана, автора «Гаври-илиады», которому приписываются и некоторые порнографические сочинения и о котором рас-сказывают сотни неприличных анекдотов. такой Пушкин мог бы быть провозглашен предтечей ны-нешних и будущих сексуальных революционеров.

Хочется думать, что порнографический и бого-хульный Пушкин является необходимым антипо-дом Пушкина-святого и Пушкина-героя. Бого-хульник и распутник - святой со знаком минус. Дон Хуан создан той же культурой, что и святой Хуан де ла Крус. Можно сказать, что Пушкин пушкинских анекдотов - это Пушкин карнаваль-ный, Пушкин шутов, родственник папы шутов, но и французских либертинов и фривольных писателей. Порождены ли они, в свою очередь, той же культурой, где культ набожности, святых и святости занимает такое центральное место, как в католической Франции? об опасности таких сме-лых обобщений говорит то, что хорошей парал-лелью русским пушкинским анекдотам являются беллманские анекдоты в Швеции, порвавшей все связи с католичеством уже в XV веке. С другой стороны, и набожно-лютеранская Швеция, и православная Россия находились под огромным

199

влиянием французской культуры. Не переняв ни-чего из французской католической набожности, обе многое переняли из французского либерти-низма. Порок и здесь был более заразительным, чем добродетель.

Пушкин был своего рода ответом русской культуры на вызов Западной Европы. После Пушкина русские уже могли ответить: «Хорошо, у вас Шекспир, Гете и Данте, а у нас Пушкин». Пушкин заполнил пробел в русской культуре, существование которого ощущалось людьми, получившими образование европейского, за-падного типа. Пушкин стал одной из печатей, приложенных Россией к акту о ее принадлеж-ности к Европе, о легитимности которого до сих пор спорят русские интеллигенты: я имею в виду споры между западниками и славянофилами, ныне скорее евразийцами.

Когда Россия в XIX веке все отчетливее присо-единялась к сфере западной культуры, сохраняя некоторую автономию, через Россию к ней при-соединялись малые народы Российской Империи и соседних территорий. Для них Пушкин уже был обязательным элементом культуры - у каждого народа должен был быть свой Пушкин. И раньше или позже этот свой Пушкин у них появлялся. у татар это был тукай, о котором татарский писа-тель Рафаэль Мустафин пишет, что он «играл для татар такую же символическую роль, как Пушкин для русского народа или Байрон для народа Ве-ликобритании». у марийцев это был чавайн, у удмуртов - Герд. Латышским Пушкиным можно назвать Яниса Райниса. Пушкин, несомненно, вдохновлял татар, марийцев, латышей, эстонцев и др. - он блестяще доказал, что писатель из мар-гинального, не признанного другими в качестве полноценного народа может достичь высот миро-вой культуры.

За такими выражениями и сравнениями кроет-ся факт соревнования и борьбы за уважение и при-знание между народами. В такой борьбе оружием служат бомбы, самолеты, спортсмены-рекордсме-ны, но также и писатели, художники, философы и ученые. Для малых народов, как эстонцы или латыши, реалистичнее иметь своего Пушкина, Моцарта или Эйнштейна, чем впечатляющее ко-личество бомб или ракет. К тому же Пушкины и Моцарты не угрожают ничьей безопасности - об Эйнштейнах этого, к сожалению, сказать нельзя.

Но нельзя сказать, что в вопросе «Кто ваш Пушкин?» не кроются и некоторые сомнитель-ные предпосылки. Идея, что в каждой культуре должны быть свои Пушкины, Гете и Моцар-ты, предполагает, что культуры изоморфны, обладают одинаковой структурой. Культуры подобны шкафам или комодам одинакового типа, в них имеются те же ящики и полки, такое же число вешалок. Культуры отличает друг от друга лишь то, что подвешено на вешалках, то,

что находится в ящиках и на полках. у русских на определенной полке стоит Пушкин, у ита-льянцев - Данте, у немцев - Гете (эстонцам тут припоминается сцена из второго тома «Правды и справедливости» таммсааре, где на место разбившихся бюстов Гете и Шиллера считают политически более корректным поставить бю-сты Пушкина и Лермонтова). Можно с полным правом спросить у финна или эстонца, кто стоит на том же месте в их «культурном шкафу», кто их Пушкин?

Вопрос этот подобен вопросу, поставленному мне лет двадцать назад в Березове в Сибири: «ты за кого болеешь?». Я не мог дать спрашивающему удовлетворительного ответа, так как футболом не интересуюсь, в нем не разбираюсь и, конечно, ни за кого болеть не могу. По-своему я оказался чело-веком, находящимся вне культуры определенного типа. Думаю, что для березовского болельщика это было равнозначно некультурности, своего рода варварству - ведь все нормальные люди за кого-то болеют.

у всех нормальных народов имеется свой Пушкин. Но кто наш эстонский Пушкин? На этот вопрос я тоже ответить не могу. Поэтов в Эстонии много, среди них несколько замечатель-ных, но нашего Пушкина среди них нет. Нет по-этов, имеющих статус Пушкина или латышского Райниса. Может быть, наша культура - не такой «шкаф», как у русских или латышей, может быть, у нас полки и ящики по-другому поставлены, культура наша более эгалитарная, исключающая появление исключительных и обожаемых гениев, вроде Пушкина или Райниса. Может быть, у нас больше «протестантского духа», а, может быть, мы просто не почитаем поэтов. так или иначе, одна культура все-таки отличается от других. от-личается структурно - не могу сказать, глубинная эта структура или поверхностная. Не могу также сказать, так ли оно было в прошлом и будет ли так в будущем, или наша культура будет меняться. Может быть, и у нас будет он, наш великий поэт, наш Пушкин. Может быть, что-то изменится и русская культура когда-то будет культурой без Пушкина, и его поставят на другую, более низ-кую полку в шкафу, может быть, даже к стене, подобно тому, как с ним когда-то хотели сде-лать футуристы. Но пока он у нас есть, и есть не только у русских, но и у калмыков, финнов и у нас, эстонцев. Конечно, Пушкин у нас - не тот Пушкин, можно даже спорить, настоящий ли он, но, по-моему, это не так уж важно. он у нас есть, он у нас натурализовался, живет своей жиз-нью. Мы его понимаем, понимаем по-нашему. Может быть, и он нас понимает. По-своему, по-пушкински.

200

оКРаИНа, ИЛИ МЕЖ ДВуХ МИРоВВхождение в XXI век будет сопряжено с со-

циальными катаклизмами, которые коснутся даже очень богатых стран. История повторяется, если вспомнить начало века уходящего. И тогда и сегодня на политической арене стали о себе громко заявлять левые силы. об этом рассуждает в своем эссе Яан КАПЛИНСКИй.

одно из самых влиятельных в нашем столетии левых мировоззренческих направлений, создан-ных Иммануэлем Валлерштейном (Immanuel Wallerstein), рассматривающее мир и мировую эко-номику как единое целое, подразделяет государства на своеобразные классы. Есть богатые державы, есть страны нищие, а между ними находятся середнячки, наподобие ведущих государств Латинской америки, Корея и та же Эстония. Валлерштейн и его сорат-ники решили доказать две вещи.

Во-первых, место государства в «табели» бедных-богатых не зависит существенно от политической системы: среди середняков известны страны как социалистические, так и капиталистические. Во-вторых, чтобы подняться до класса богатых, у госу-дарства имеется меньше возможностей, и больше, чтобы опуститься рангом ниже. Единственный в нашем столетии пример - Япония, которая сумела из середняков подняться в ряды богачей. Капитал, по-зволивший в свое время бедным странам Восточной и южной азии, а также Латинской америки выйти в середняки, сделавший их экономическим чудом, сегодня из них же уплывает, и чудо тайваня, Индо-незии и других подобных стран не состоялось или разваливается. Этот капитал, возвращающийся об-ратно в Нью-йорк, Лондон и Франкфурт, ищущий возможностей инвестироваться, поднимает курсы акций. Богатые в очередной раз богатеют, бедные же и середняки становятся еще беднее.

Не равна ли нулю возможность бедных и полу-бедных стран стать богатыми, не является ли воз-можность таких стран, как Бразилия, Эстония или Индонезия, достичь жизненного уровня западноев-ропейских стран или СШа иллюзией, помогающей держать их в повиновении в мировой системе, что в действительности не защищает интересов этих стран? Все же, как только середнякам покажется, что еще немного, и они поднимутся классом выше, наступает экономический кризис, отбрасывающий их на два порядка вниз.

Полагаю, похожая судьба ожидает Эстонию в ближайшие десятилетия. Валлерштейн находит мир суперобществом, куда из предшествующих обществ перешли классовые различия и классовые конфликты. Мир можно рассматривать и как супе-робщество, где по-своему продолжают существо-вать различия между городом и селом. На сегодня большая часть людей является мигрантами или их потомками. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Все не уместятся на святой земле, кому-то придется довольствоваться и задворками. Конеч-ная цель мигрантов, осознана она или нет, - пре-имущественно богатые крупные города - Лондон,

Гамбург, Париж, Нью-йорк. Большинству же туда не добраться, и они вынуждены остановиться на полпути: кто попадает в лагеря для беженцев, кто в город маленький или бедный, а кто в более или менее зажиточное село.

Богатую, хорошо отлаженную и цивилизован-ную часть мира можно назвать Городом. Бедную, с традиционным культурным укладом - Селом. а между ними располагается то, что должно именовать окраиной.

окраины объединяет то, что они находятся, в прямом или переносном смысле, между городом и селом, между отвергнутым прошлым и желанным будущим. Деревенский мужик рвется в город, мечтая стать городским господином. Большинству же это недоступно, как недоступно его детям и внукам. он отвыкает от сельской культуры, зачастую становясь рабочим, чиновником или пройдохой или хулига-ном. Пройдохой в том случае, если его надежды реализовать себя разлетаются в прах, когда он по-терял надежду честным и тяжким трудом преуспеть в жизни. тогда он становится неудачником, нищим или бунтарем.

Подобная опасность подстерегает сейчас значи-тельную часть мира: сотни миллионов мигрантов, которые рано или поздно поймут, что места под солнцем им не досталось, что они в этом мире - лишние люди, что живут лишь милостью городских бар, среди которых им, лишним, никогда не будет места. они не смогут получить статус беженцев, им не дадут вид на жительство или работу, их надежды на экономическое чудо растопчет очередной миро-вой кризис. Конечно, есть и счастливчики, которые проберутся в города, даже смогут выбраться из тру-щоб в более престижные районы. Но таких немного.

уже полтора столетия Эстония просуществова-ла как большая глобальная окраина. Постепенно, через трудности, наперекор врагам и оккупантам двигались эстонцы из села в город. Городского здесь меньше, чем мы сами себе представляем. В Эстонии доминирует дух окраины. Для большей части на-рода сельская культура стала чужой, до городской же - еще далеко. На селе и в городе люди более че-ловечны по отношению к другим. Совместный труд предпочтительнее конкуренции. окраина же живет иначе. Ее обитатель обособленнее, для него другой человек прежде всего противник, кому верить нель-зя, который пришел завоевать, отобрать, которого необходимо сторониться. Культура движения в Эстонии - без правил.

В нашем автопарке поболее престижных марок, чем в некоторых странах Евросоюза. Лимузин чаще всего - средство самоутверждения и показухи, не-жели средство передвижения. Главное - скорость и обгон. Шоссе стало местом гонок, подчас пре-вращающихся в довольно рискованную борьбу за существование.

Где только ни встретишь дух окраины и про-нырство. В искусстве и архитектуре, литературе и журналистике, моде и рекламе, в обновлении языка

201

и его использовании. Город-ской барин - мерило всех вещей, будь то европейство, американство, западниче-ство или что-либо другое. человеку окраины важно вы-глядеть барином, городским господином. Потому-то так популярны в народе журналы «Kroonika» и «Seltskond».

И у нас пышно расцвели псевдонауки - астрология, уфология, нумерология, где немало хиромантов и шар-латанов. Сегодня они уже не ограничиваются лишь пред-сказаниями, но громогласно рассуждают о мировой исто-рии, образовании, медицине или массонстве.

Классик французского естествознания Буффо гово-рил: человек - то же самое, что и его стиль. Стиль рас-крывает человека. Как и стиль эстонской журнали-стики. Это стиль окраины, где перемешались вуль-гарность, барство, жеманство и хамство. Для многих журналистика стала демонстрацией себя, местом, где, как и принято в окраине, предпочтительны скандалы, подлость, крепкие словечки. окраина - циничное и пошлое место. И таким местом является сегодня эстонское государство.

Как водится у народа окраины, нет у эстонской журналистики и общественности особого интереса к происходящему в мире. Но это нас и нашего са-моутверждения особо не касается. Исключением является Россия, и мы не упустим возможности по-злорадствовать над неудачами соседей. Незамечен-ным остается, правда, то, что сближение с Западом далеко не означает превращения окраины в город, вхождение в среду городских господ.

В братской семье европейских стран статус Эсто-нии гораздо ниже, чем был в Советском Союзе. там нас считали европейцами, мы были восхитительной и завидной советской заграницей. теперь же мы - маленькое государство Восточной Европы, которое больно всеми болезнями переходного периода.

Поначалу свято верится в возможность попасть в среду господ, революция не в моде. Но эту веру в прогресс еще не раз потрясет что-то подобное финансовому кризису, и народ окраины может от-вернуться от старой и новой либеральной мировой идеологии, неудовлетворенность может вырасти до сопротивлений и восстаний.

Сможет ли мировая система справиться с таким сопротивлением? На это трудно ответить. Система сильна, в ее руках самое современное оружие, кото-рое может стать для восставших стран принуждени-ем к послушанию, что в очередной раз недавно было продемонстрировано в Ираке. В ее распоряжении превосходный пропагандистский аппарат, фабрика грез и надежд.

трудно поверить, что Запад и его лидер СШа смогут таким образом долго сохранять сегодняш-нюю мировую систему. они могут нейтрализовать подобных Ираку или Ливии маленьких бунтовщи-ков и заставить поверить эстонцев или аргентинцев в то, что они великим трудом и послушанием про-бьются из окраины в среду господ. Если же против Запада поднимутся такие страны, как Индия и Китай, ситуация станет другой. Случаи, когда уже больше никто не хочет мириться со своим поло-жением в мировой системе и желает его изменить, встречаются в последнее время все чаще.

что бы могло означать такое изменение? По меньшей мере перераспределение богатств и пере-смотр приоритетов в культуре.

В мировом масштабе подобное перераспределе-ние неизбежно, ресурсы ограничены. Их сегодня западные страны и монополии контролируют, пре-жде всего, в своих интересах, а не в интересах всех людей, населяющих нашу планету. такое разделение несправедливо и порождает сопротивление и неста-бильность. Если подобное изменение произойдет, его можно смело назвать мировой революцией, будь она насильственной или мирной.

Думаю, что наступление такой мировой ре-волюции более вероятно, чем продолжение су-ществования сложившейся мировой системы без существенных изменений. окажется ли результатом этих преобразований новый и более справедливый мировой порядок или новый и более ужасный хаос, чем прежде, никто не знает. Мировую окраину, где находится и Эстония, надвигающаяся мировая ре-волюция не обойдет стороной, как и великие войны, и революции уходящего столетия.

(«Vesti Express»).

202

Греете Паун улћз коммунальной квартираын кык ачиз кадь ик бызьымтэ нылъёсын. Греетелэн ќсэз бадњым пырон азьтћ потыса бур палан вал. чигылэм пыдкутчан люк борды кемалась ќз канжаськылы пиосмурт пыд.

аури Линдеберглэн ќсэз пырем бере ик шонерак мыныса вал, нош Велли Ноольлэн ќсэз вал паллян палан. та кык нылъёс сярысь Греете трос вераны быгатысал, но ќй вал сыџе адями.

Пеймыт прихожойтћ – кќня ке аръёс талэсь азьло – зын пиосъёс ветлылћзы, кельтылћзы, тае Греете умой тодэ, ядъёсын сќрылэм кидыссэс аурилэн тќл мумыяз.

Велли Нооль шыпыт улћз, куддыръя вераськыны но кутскылћз. Осконтэм вал татын тани ма: номыр сярысь вал вераны. Но веллилэн пиосмурт вылту-сыз но синлыстэм, синкаштэм сьќлыко синъёсыз ваньмыз сярысь асьсэос веразы, лыдњыны гинэ быгатоно вал.

Куддыръя кышномуртъёс пеймыт прихожойысен пумиськылћзы. Соку вужеръёс, кыџе ке сьќд кужым кадь, огзы вистћ мукетсы потылћзы но вамышъязы я кышнопала, я ванное, я сёросэ. югыт потылћз куддыръя кышнопалась ќс пияла пыртћ, ќс вистћ. оген но ас поннад, нокинэн кусып тупатытэк улон татысь вань арбериосы пыџамын вал, малпалод. Нош вужеръёсын дырекъязы ватэм сюлэм куронъёс, соос пеллязы вужеръёсты майтал шаръёсты кадь, яке пукыџ ньќл сямен лобылћзы вужеръёс пыр, дыр ортчемъя, вужер бордысь оглюкетэз ишкалскылћз но утчаз аслыз донгиськоно инты.

Куинь мурт дунне кылдон понна ќжыт вал. Одћг пилемо сћзьыл љыт Греете Паун вамышъяз вашкала џуж коркаос вискысь жолоб кадь сюбег ульчаос кузя. Вамышъяз шќдтэк шорысь усьтиськись площадь пыр, пыриз из борддорысь капкае, со сьќрын вал шайвылъёслэн но киросъёслэн кунзы, соос возьмаса сылћзы, татчы лыктэмъёсыз пушказы сюпсён понна.

Греете Паун ортчиз музъем љутскемъёс вистћ, вуиз шайвылысь пичи корка доры, пус сётыса кадь куинь пол ќсэ йыгаськиз, – озьы ик вал со. Каллен

ЭШ

аРВо ВаЛтоНАрво Валтон (Валликиви) — эстон прозаик, кылбурчи,

сценарийёс гожъясь. Вордћськиз 1935-тћ арын 14-тћ тол-суре Эстониысь Марьямаа гуртын. Эстон кылын 50-лэсь уно книгаослэн авторзы.

њукыртыса ќс усьтћськиз, отысь мычиськиз бадњым ки. Греете Паун дыртыса поттћз редикюльзэ, кипы-дэс вылэ понћз дырекъясь уксё кагазъёсты. Понылћз соосты каллен, витьыса кадь, ку тырмыт луоз, озьы со векчи уксёоссэ но кипыдэсэ понћз. табере солэн коньдонэз ќй вал ни.

Ки ватскиз ќс висэ, мар ке но усиз, ќсысь потћз кузялэс ньыль сэрего корос. Со поглянъёс вылэ интыямын, урдэсаз ез юнматэмын вал.

Греете Паун ез борды кутћськиз но кыскиз. Корос каллен, мылыз потытэк кадь, њукыртыса вырњиз. Кышномурт сое шайгуос вистћ шайвыл капка доры кыскиз.

Площаде вуыса, со пќсям вузэ џушылћз, собере љоген ышиз коркаос сьќры. Вужмем но вќямтэ по-глян подшипникъёс њукыртћзы но куашетћзы коть-куд кожонын. Греете кыскыса нуиз коросэз малпам интыяз.

Коросэз, коркаез доры вуттыса, пырон ќсэтћ пыртћз, собере — тубаттћ выллань. тубатъёстћ орт-чыкуз, корос туж зол дыбыртћз, Греетелэн кужмыз бырон калэ вуэмын вал.

Квартира ќсэз доры вуыса, со нош ик пќсям вузэ џушылћз, учкиз прихожоез. Отын туж шыпыт вал. Греете пыдчиньы вылаз пыриз, кылзћз, пельзэ Веллилэн ќсэз борды лякыса улћз, собере усьтћз аслэсьтыз ќссэ, дыртыса коросэз комнатаяз чуртназ.

Ќссэ усьтонэн пытсаз, собере – вамен кор-тэн, собере короссэ усьтћз. Бен, кызьы котькудћз лыдњись валаз ини, коросын кыллиз скелет.

Нырысь Греете лы сќзнэт шоры адњемпотостэм маке шоры кадь учкиз. Но соку ик вордскиз шќдон: та скелет – солэн аслаз ваньбурез, табере сое утялтоно луоз. Макем кемагес Греете скелет шоры учкиз, сокем золгес скелет солы кельшиз. Греете туж яркыт шќдћз, кызьы со скелет пумен чылкак солэн аслаз луиз.

Греете зћбиз корос борды юнматэм педаль бор-ды – скелет тэтчыса корос пулъёс борды кутћськыса султћз.

Греете котыр ласянь скелетэз учкиз, йќтскиз со-

203

лэн лыосыз борды но шуиз:— а тон чебер.Скелет, зэм но, чылкак картинкаысь кадь вал,

кисьтэм-басьтэм, соин ик со Греетеен ќз ченгешы.Греете йќтылћз солэсь урдлыоссэ, йыраз ку-

зёяськиз таџе вожан малпан: адямиос кышкало скелетлэсь, сое телевизорысь но, суред вылысь но адњыса. Нош солэн аслэсьтыз скелетсэ, вуоно эшсэ, утемез потэ мурт синъёслэсь. Греете кизэ сюрлы кузя лэзиз но ушъяса шуиз:

— тон кортџог кадь юн.та дыре скелетлэн анлыэз лэзиськиз но соглаш

луэмез возьматћсь куара кылћськиз: — Бен-н.Греете скелетэз чыртытћз њыгыртћз но ненег

шуиз:— тон вераськиськод монэн, зарникае.Соку ик со янгышен гинэ пельпумыныз анлы-

эз выльысь интыяз пуктћз но, шуккиськем куара кылћськиз, со укшаз «уг» шуэмлы.

Греете шыпыт серекъяз:— Зэмос пиосмурт кадь монэн ченгешиськод.табере анлы выльысь лэзиськиз:— Бен.Греете маялляз йыр кобыез, мусо ик вал та ске-

лет. Выль џош улоно туганэз вќзын эркияськыкуз, Греетелэн солы урод мылкыд туссэ но возьматэ-мез потћз, улонлэсь вань быдњалазэ шќдон понна, вылды. Со скелет пала тыбырыныз берытскиз, син-кашъёссэ ваче кариз но пельпум сьќрысеныз шуиз:

— Эн ченгешы монэн. та мынам коркае, тынад ќвќл.

ачиз ик киыныз нош ик ворсаз скелетлэсь ымзэ, кылћськиз куара:

— Ќв-в.— Малпаськод, тон сокем кужмо, – кутскиз Греете

семья кусып ченгешонэз, бен, тае со кема витиз вал ини.

анлы лэзиськиз:— Бен.— Котьку мон тонэ комнатаысьтым сэрпалтыны

быгатћсько.анлы ас понназ ворсаськиз:— Эн.— ах озьы, оветь! – Греете, киоссэ урдэсъёсаз

пуктылыса, вожез потыса учкиз скелет шоры, донгиз сое ќсэтћ пеймыт прихожое. Собере со уськытћськиз миндэръёсыз вылэ, урмыса бќрдыны кутскиз. Но синкылиен тырмем синъёссэ љутэм бераз котькин адњысал, макем бадњым шыпыт шудэн чиляло соос. Нош љќк вылын кыллись редикюль буш вал.

Вќтаса Греете адњиз, кызьы скелет вылэ будћз сћль, кызьы собере гольык воргорон лыктћз солэн валесаз.

— ой, эн, эн лыкты дорам, – шудо сипыртыса, со киоссэ пиосмурт азе вќлъяз. Но, синзэ усьтыса, азьысьтыз со буш омырез сяна номыре но ќз адњы.

Греете валесысьтыз султћз, ќссэ зубис карыса учкиз прихожое. отын, азьвыл сылоно интыяз ик, сылћз солэн лы эшез. Нылаш нош ик шудо мыняса лэзиськиз валесаз.

Но та дыре аслэсьтыз ќссэ каллен усьтћз Велли, пыдчиньыосыз вылын, шыпыт гинэ, лыктћз со скелет пала. тодматскыса кадь кутћз солэсь ки лыоссэ,

понћз соосты гадь вылаз. Лыо ки улын улэп кышно-мурт сюлэм жугиськиз, пќсь вир бызиз.

Скелетлэн номыр сыџеез ќй вал. Скелет туж че-бер вал, но лултэм, уго лултэм арбериос гинэ зэмос чебер луо, кулэм беразы соос арбериос на ке.

Велли кышнопала вырњиз. Солэн бадњым пыдпыдэсъёсыз кезьыт из выж вылэ каллен гинэ лёгиськылћзы: выж вылын сыло вал пумтэм буш банкаос но њенеликъёс. Велли холодильник доры лыктћз но отысь йќл њенеликсэ басьтћз.

Скелет доры лыктыса, йќлзэ џектћз. анлы усиз:— Бен.Велли усьтэм ыме йќл кисьтћз, но йќл векчи

сћньысъёсын вияз лыос вискытћ. Кышномурт кема учкиз выль џош улоно эшсы шоры, со дась вал Гре-етелэсь пияшсэ аслыз карыны. Собере кышномурт ачиз юиз бутылкаысь йќлзэ. Бушсэ пуктћз кышно-палась выж вылэ мукет њенеликъёсын артэ. Пияла куашетэмлэсь аслаз бќлетаз сайказ аури Линдеберг. Со йырзэ љутћз но омырез кылзћз.

Велли, аслаз комнатаяз пырыса, изьыны выдћз. таиз бќлет ќс пытсаськем бере усьтћськиз аурилэн ќсэз. аури Греетелэн ќсэз дорысь чебер веськрес пияшез адњиз но шонерак со доры вамыштћз. дун-неысь вань пияшъёс солэн вал, уго соослы кулэ вал ныл, пиосъёс дась вал та ныл понна котькыџе шузи ужлы.

аури скелет азе султћз но шуиз:— мон тодћсько ук, тынад потэ монэн кќлэмед.Скелетлэн анлыэз йыггетыса ворсаськиз:— Уг.— Пиосъёс ваньзы огкадесь. мед со скелет ке

но, – верамезлы юн оскыса шуиз аури, скелет борды љиптћськыса. Со њыгыртћз сарвыл лыосты:

— тынад сыџе веськрес мугорыд, – сипыртћз со.анлы усьтћськиз:— Бен.— тон пиосмурт, тон умой, – љуштћз аури, ске-

летэз вань сюлмысьтыз њыгыръяса.Чакласькытэк выременыз, скелет куашказ. Лыос

куашетыса усьылћзы выж вылэ.Кык урдэс бќлетъёсысь вужеръёс тэтчизы. Ку-

иньназы ик, лыос вадесэ мыкыртћськыса, кысказы соосты. Котькудћз аслыз. Греете черекъяз:

— Мынам лыосы, со мынам!— мон сое сюдћ! – черекъяз Велли.— Нош мон сое эркияй, солэн тћни сылэмез но

ќз луы ни, – валэктћз аури.— Мынам, мынам, – черекъяз Греете, – мынам

гинэ, мон со понна уксё тыри!Озьы ик кылизы кышномуртъёс жугиськыса

куашкам лы сќзнэт вадьсы. Котькудћз ассэ шоне-рен лыдъяз, соос нюръяськизы, вожомыса бичазы лыосыз.

Котькудћзлы мар но со донгиськиз, вылды. Но бќлетъёсазы пырыса кырмыса вуэм лыослэсь пиосмурт будэтыны тыршысалзы ке, одћгезлэн пќрмысал, вылды, одћг пыд, мукетызлэн – йыркобы, озьы азьлань.

татысь мораль: куинь кышномуртъёс куспазы умой ке улысалзы, куиньназы ик быгатысалзы эр-кияны одћг быдэс скелетэз.

Берыктћз Надежда Пчеловодова.

204

Н.: арво, первая книга серии «Soome-ugri luuleklassikat» вышла ровно девять лет назад, в 1996 году. Как пришла идея создания этой книги?

а.: Четвертый конгресс финно-угорских писа-телей по предложению Петера домокоша был по-священ художественному переводу и проходил в 1996-ом году в Эстонии. Многие нашли, что пора перейти от теоретизирований к практическим делам. Чтобы встречаться и говорить о литературе, надо было прежде всего ознакомиться с литературой друг друга. вот этой теме и идее была посвящена первая книга названной вами серии.

В книгу «Enne koitu» («Перед рассветом») вошли стихотворения таких знаменитых поэтов: иван Кура-тов, виттор Нцбдинс, Сергей Чавайн, Кузебай Герд и ашальчи оки. Сопровождающие обзорные статьи о литературах написала Эва тулуз.

Н.: Чем обусловлен выбор именно этих авторов, именно этих стихотворений из всего творчества поэта?

а.: Можно сказать, что все эти писатели были ве-ликие основоположники, логично было с них начать. Название книге дано по названию стихотворения Герда и символизирует раннюю стадию этих литера-тур. а в выборе стихотворений, конечно, сказывался вкус составителей и переводчика. Первоначальный выбор делался на местах, из большого числа пред-ложенных стихов окончательный выбор делал уже я.

Н.: Была ли серия книг задумана в самом начале или идея создания серии пришла в ходе работы над первой книгой?

а.: Скорее всего в ходе работы, ибо любое дело, которое вроде бы удалось, имеет тенденцию роста и развития. Много зависит от того, как эту книгу приняли.

Н.: Вторая книга этой серии «Kevadhommik» («весеннее утро») вышла в свет лишь в 2002 году, спустя шесть лет?

а.: да. дело в том, что в этом промежутке роди-лась новая серия книг женской поэзии.

Н.: Первой в этой серии была издана книга «Че-тыре марийки»?

а.: да, но первый толчок к созданию этой серии дало знакомство с поэзией четырех замечательных удмуртских поэтесс (татьяны Черновой, аллы Куз-нецовой, Людмилы Кутяновой, Галины романовой). так одна за другой вышли в свет «Neli marilannat» (1998) «Neli komilannat» (1998), «Neli mordvalannat» (1998), «Neli udmurditari» (2002). так получилось, что задуманная первой книга вышла последней.

ЧЕЛовЕК МираВ последние десять лет читателю стали известны объемные и яркие книги финно-угорской поэзии, где

тексты стихов даются на языке оригинала и в переводе на эстонский язык. Это — книги из серии «Soome-ugri luuleklassikat» («Классики финно-угорской поэзии»). С автором популярной книжной серии, писателем арво Валтоном беседовала Надежда Пчеловодова.

Н.: все книги примерно одинакового размера, в 250–300 страниц. 25–30 стихотворений каждой по-этессы. Кто работал с вами над переводом?

а.: Коми поэтесс переводили вместе с Лесло тунгалом, мордовок — с Пеетером волконски, мари поэтесс я перевел сам, стихи аллы Кузнецовой перевела Эллен Ниит, Людмилы Кутяновой и Галины романовой — валеериа вилланди. Стихи татьяны Черновой переведены мной. Языка-оригинала не знал ни один из переводчиков, переводили с по-мощью подстрочников.

Н.: Серия книг женской поэзии — это оконченная серия или ожидается появление пятой книги этой серии? Например, «Четыре манси» или «Еще раз четыре коми»?

а.: думаю, что этой серии продолжения не будет. Поэты-мужчины итак шутя спрашивали о серии мужской поэзии. вот они и представлены и в «Kevadhommik» и в «Suvepдev».

Н.: Что вдохновило вас к созданию второй книги серии «Soome-ugri luuleklassikat»?

а.: Перечислим имена авторов, стихи которых вошли во второй сборник серии. Это Йыван Кырля, Олёк ипай, Григорий Верещагин, михаил ильин, Михаил Безбородов, Максим Бебан, александр Зин-ков, Яков Кулдуркаев, Питю Цнё, Пётр Лихачёв, тима вень, илля вась. в основном здесь представлены стихи репрессированных в сталинское время поэтов. обзорные статьи о мари, удмуртской, мокша, эрзя, коми-пермяцкой и зырянской литературах написала Эва тулуз.

Н.: жаль, их может прочитать лишь читатель со знанием эстонского языка.

а.: При составлении книг я ориентируюсь на читателя-эстонца, несомненно, обзорные статьи Эвы тулуз — богатство этих книг. Навряд ли в этих статьях много нового для читателей с оригинала.

Н.: третья книга серии «Soome-ugri luuleklassikat» называется «Suvepдev» — «Летний день». Почему?

а.: видимо, это некоторая игра слов: «Перед рассветом», «весеннее утро», «Летний день». Но обещаю, что четвертая книга серии, которую уже готовим, не будет называться «осенний вечер».

в «Летнем дне» представлена послевоенная поэзия народов эрзя, ханты, манси, мари, мокша, ненцев, коми-пермяков, коми-зырян, удмуртов. в книгу вошло более 180 стихотворений таких авторов: а.Эскин, а.Мартынов, и.Прончатов, М.вагатова, в.волдин, С.денисламова, ю.Шесталов, а.тарханов, Э.анисимов, Г.Гадиатов, М.Казаков,

205

в.Колумб, С.Кинякин, в.Кригин, П.автысой, ю.велла, Ф.истомин, в.Климов, и.Минин, Г.юшков, С.Попов, в.тимин, а.ванеев, Н.Байтеряков, а.Белоногов, в.романов, Ф.васильев.

Н.: Скажите, все имена поэтов одинаково широко известны у себя на родине? или есть здесь и мало-известные имена?

а.: На этот вопрос точнее ответили бы местные литературоведы, которые помогли сделать выбор имен и стихов. Как, например, удмуртский литера-туровед виктор Шибанов.

Н.: Каждое стихотворение в книге дается на языке оригинала и в переводе на эстонский язык.

а.: в этом особенность книг серии «Soome-ugri luuleklassikat». и в марий эл, и в Коми республике, и теперь в Финляндии изданы сборники стихов фин-но-угорских поэтов, но они одноязычные. вариант двуязычной книги, безусловно, интереснее. Но с набором текста бывают проблемы. Пусть ошибок в текстах на языке оригинала не избежать, но все-таки нужно искать возможности издания именно дву- и более язычных книг.

Н.: известно, что эту идею поддержали и из-датели в венгрии.

а.: да, книги стихов ашальчи оки и Кузебая Герда вышли в двуязычном, удмуртско-венгерском, вари-анте. Книга ашальчи оки вышла теперь и в Эстонии. все стихотворения удмуртской поэтессы изданы отдельной книгой в серии «Väikeste rahvaste suur kirjandus» («Большая литература малых народов»). в этой же серии вышел сборник стихов коми поэта-классика ивана Куратова, ненцкого поэта, нашего современника, Прокопия Явтысоя.

Н.: Если можно, то очень интересно было бы узнать, что еще готово к изданию?

Какой будет четвертая книга серии «Soome-ugri luuleklassikat»?

а.: Это будет сборник современной поэзии, хотим его издать к девятому съезду ассоциации финно-угорских литератур, который пройдет в Пе-троское. Но до этого на выходе книга писателей-этнофутуристов, которую готовит к изданию юлле Каукси.

Н.: Как вы думаете, кто будет представлен и в том, и в другом сборниках современной финно-угорской поэзии?

а.: Если говорить о модерне в удмуртской поэзии, несомненно это Пётр Захаров, Виктор Шибанов, рафит Мин, Сергей Матвеев и многие другие самые молодые. Подход к выбору текстов, безусловно, может различаться. для меня важно, чтобы современные поэты представляли новое лицо национальных литератур.

Но еще до четвертой книги серии «Классики финно-угорской поэзии» выйдет, твердо надеюсь, антология удмуртской поэзии.

Н.: именно с вами хотелось бы поговорить о современной удмуртской поэзии: в чем ее особен-ность, а в чем она повторяет опыт других литератур? Чем мы можем быть интересны миру?

а.: Можно спросить философски: что вообще интересно этому бешеному миру кроме бизнеса и рекламы. Любая литература нужна, прежде всего, своему народу. из литератур так называемых вос-точных финно-угров удмуртская молодая поэзия

кажется наиболее объемной и модернистской.Н.: Если говорить о современной удмуртской

поэзии, поэзии молодых, какая она, как бы вы ее охарактеризовали?

а.: Хотелось бы, чтобы она была еще смелее и разнообразнее в выборе образов, больше бы ис-пользовала белый стих, имела бы еще в большей мере ассоциативность и т.д.

Н.: Какие перспективы развития удмуртской по-эзии видны вам?

а.: думаю, что она все шире и смелее войдет в общую струю мировой поэзии.

Н.: Писать, публиковаться и издаваться — сегод-ня это дорого стоит. Есть ли надежда, что удмурт-ская поэзия будет читаема и переводима?

а.: Это все от нас самих зависит. Любой на-род лишь сам может стоять за то, чтобы выжить, остаться цветком культуры в разнообразии миро-вых культур.

Н.: С какого языка труднее всего переводить поэтические тексты?

а.: в моем опыте удмуртский язык наиболее трудный для перевода на эстонский язык. Причина — ударение на последнем слоге и доминирующее использование анапеста, что нехарактерно эстон-скому языку.

Н.: возможно ли полностью адекватно перевести стихотворение?

а.: Пожалуй нет. Необходимо передать словес-ный смысл, надтекст, символику, метрику, рифмы, стиль. Почти всегда приходится принести в жертву какой-нибудь из этих элементов, чтобы сохранить другие. а если даже и удается сохранить все четыре основных элемента — смысл, метрику, рифму, стиль, — то почти всегда непередаваем тот особый флюид, который несет в себе любая талантливая поэзия, ко-торая за самыми простыми словами скрывает что-то особенное, которое зачастую непонятно и человеку, живущему в той же среде, времени, культуре. Но говорят, что чудо бывает, и каждый переводчик, на-верно, ищет это чудо, надеется его найти.

Н.: За девять лет три книжные серии, 12 книг. Что вами движет? Кто вам помогает?

а.: Любовь. точнее, чувство миссии. Финно-угор-ское движение растет в сознании людей, а друг о друге знаем мало. Художественная литература не-заменима в открывании души народа, она передает то, что наука, публицистика не способны передать. роэтому и надо переводить, пусть переводы и не способны передать все богатство оригинала. а для сохранения и развития языка следом за оригиналь-ным творчеством авторов переводная литература имеет особо важное значение. Чтобы читатель хотел читать на своем родном языке, особенно в условиях полиязычия, ему прежде всего нужно предложить богатство мировой литературы на его родном языке.

Н.: Спасибо за столь интересную беседу, и, думаю, это не последняя наша беседа: так много хочется узнать и спросить именно у вас.

а.: Спасибо вам. 15 сентября 2005 года.

206

С 1 октября на телеканале «Моя Удмуртия» стартует новый телесезон. Что ожидает зрителей республики в горячую осеннюю телестраду?

телеканал «Моя Удмуртия» — телевидение до-верия. и эту марку здесь стараются держать. Соци-ально-ориентированные проекты («дороги жизни», «Социальный пакет», «Притяжение земли», «Герой Удмуртии»), публицистика и аналитика («На самом деле», «цитата», «Прямая линия с Президентом»), национальное вещание (на татарском и удмуртском языке) и развлекательные проекты («ассорти от Шуриков»). телеканал «Моя Удмуртия» — един-ственный канал на телерынке республики, где столь широко представлено авторское вещание.

телеканал «Моя Удмуртия» бережно относится к народному наследию. тому показателем програм-мы, где героями выступают носители национальной культуры. «обстоятельства счастья», «Земляче-ство», «Кто мы» — эти программы рассказывают о родной земле, о людях, которые сохраняют народ-ные промыслы, берегут традиции предков, несут в себе народную культуру.

автор и режиссер Елена Слесарева в рамках цикла «Кто мы» в новом телесезоне представит на экраны авторскую программу с рабочим названием «Бабушкины сказки». Удмуртия — это край, где мистика и колдовство едва ли не бренд. истоки этого в богатой легендами истории, в удмуртском национальном фольклоре. вумурт, вукузе для мно-гих не просто сказочные персонажи, они живут в сознании людей, а иногда, говорят, … их можно увидеть. Программа «Бабушкины сказки» из цикла « Кто мы» в новом телесезоне только на канале «Моя Удмуртия».

Утренний канал «Максимум» выходит в эфир по-прежнему каждое воскресенье. а еще, начиная с 1

октября — в день открытия нового телесезона и да-лее каждую субботу на телеканале «Моя Удмуртия» утренний канал на удмуртском языке. Это впервые на республиканском канале — главные новости республики на удмуртском языке — оригинальная подача, актуальность, новые лица и новые голоса. Каждое субботнее утро ведущая Светлана Устинова поздравляет в эфире именинников и юбиляров. в студии программы «Шундыберган» («Подсолнух») самые неожиданные и приятные встречи, много гостей и много удмуртской музыки. всем этим заправляют ведущие — очаровательная Светла-на Кибардина и обоятельный алексей Ложкин. и это стопроцентная гарантия того, что в субботу утром зрители республики будут у экранов своих телевизоров. Смотрите утренний субботний канал «Шундыберган» на «Моей Удмуртии» в новом теле-сезоне.

«Удмуртия заповедная» — познавательная про-грамма о природе Удмуртии. Этим летом создате-ли проекта много часов подряд провели в лесах, «охотясь» за уникальными кадрами птиц. Укрывая телекамеры от дождя, ветра и зноя, оператор дми-

трий агапитов и режиссер Лев вахитов смогли запечатлеть на пленку момент появления птенцов на свет, первый вылет из гнезда, кормление. в итоге зритель увидит более 30 разных птиц Удмуртии. диковинные, красивые, не-знакомые, а между тем, они все наши, удмуртские птахи. Кроме документаль-ных фильмов о птицах Удмуртии, на экраны выйдут небольшие, виртуозные и очень красивые сюжеты о пернатых. они украсят эфир телеканала и пода-рят зрителю много приятных открытий.

Проект «По соседству мы живем» — стал визитной карточкой «Моей Уд-муртии». и каждый раз, принимаясь за него, создатели немного волнуются. а вдруг новая идея не будет столь увлекательной? опыт прошедших 3 сезонов показал, что волнения на-

тЕЛЕСЕЗоН — 2005-2006.На Старт ВыХОдЯт чЕмПиОНы

207

рассказывает шеф-редактор службы авторских программ телеканала «Моя Удмуртия» Екатерина Баженова:

— в проекте «По соседству мы живем — 1» мы открывали деревню. во второй части проекта — большой город. в третьей части вместе с нашими героями и зрителями искали секрет семейного счастья — 18 семей со всей республики не по-

боялись открыть перед зрителями мир своего дома, рассказали о семейных традициях и даже раскрыли семейные тайны. Что теперь? После трех лет существования проекта, после всех наград и признаний, было непросто решиться на продол-жение «По соседству мы живем». Но мы надеемся, что обновленный проект с новыми героями будет столь же интересен, как и его предшественники.

так что же это будет? Сколько можно интри-говать зрителя? Пришло время раскрыть карты. Проект «По соседству мы живем — 4» расскажет о 12 предпринимателях — производителях из раз-ных районов Удмуртии. Это очень в духе времени, когда успешные, трудолюбивые люди находятся в центре внимания.

рассказывает автор проекта Светлана Кибар-дина:

— К предпринимателям только в последнее время поменялось отношение. Люди начали по-нимать, что это настоящие трудяги. все наши ге-рои начинали с нуля. У них масса трудностей — с оборудованием, материалами, кадрами. один из наших предпринимателей, например, начинал

прасны. Несмотря на то, что все мы живем в одно время, внутри нашего общества огромное количе-ство разных миров, и люди, населяющие эти миры — горожане, селяне, просто разные семьи, готовы делиться своим теплом с окружающими и расска-зывать о секретах своего бытия. «По соседству мы живем — 4» — это проект, позволяющий открыть неизведанное в давно известном. и на этот раз, редакция телеканала приглашает зрителя окунуться в мир успешных людей, людей, которые не сидят на месте, а изменяются сами и изменяют мир вместе с собой. Подробнее мы еще обязательно расскажем об этом, а пока…

в этом сезоне собственный эфир телеканала «Моя Удмуртия» на Ren-tv будет начинаться в

19.00. Новости в 19.30. а все программы Ren-tv зритель республики увидит в то время, которое указано в собственном эфире Ren-tv, без скидок на московское время. Если вы слышите «Кино на Ren-tv в восемь вечера», значит, в 20.00 местного времени оно и выйдет.

телевидение доверия с октября готовится со-бирать урожай рейтингов. Горячая осенняя страда не за горами. Стартуйте вместе с нами.

Екатерина Баженова.

ПриШЛО ВрЕмЯ раСКрыть Карты…телеканал «Моя удмуртия» готовит к выпуску на экран новый цикл программ «По соседству мы живем — 4».

Пришло время раскрыть карты. Не игральные карты, а карты и атласы республики. Если заблудились, можете взять в руки глобус. Но съемочной группе телеканала «Моя Удмуртия» не нужны эти вспомогательные средства для передвижения. «По соседству мы живем» — это отличный проводник по дорогам республики. Снова наша трудяга — машина «Газель» с логотипами телеканала — отправилась в путь, навстречу неизвестным еще мирам, людям, которые живут по соседству, но еще неизвестны всем нам.

208

зарабатывать свой первоначальный капитал па-стушьим трудом. теперь он открыл производство корпусной мебели. другой предприниматель зани-мается кузнечным ремеслом, третий — развивает кожевенное дело. Кстати, пока мы не перемеряли все шапки и меховые тапочки, которые он произво-дит, мы не приступили к съемкам. Наши герои ло-жатся поздно, а встают рано. Это порода мужчин, которая уже, как все думали, вымерла. Но это не так, и мы в этом убедились. Среди героев есть и женщины. Но это особая тема в нашей программе. Мы снимали в Можге, Уве, Сарапуле, Глазове, игре, в Малопургинском, Завьяловском районах. Я уверена, что таких людей много в Удмуртии, но тех, кого я перечислила, мы видели своими глазами и даже сняли на видеопленку. Свои симпатии или, наоборот, антипатии к ним, телезрители смогут вы-сказать при помощи интерактивного голосования. Наша программа — это телеконкурс и определить лучшего предстоит зрителям. Есть и супер-приз, но об этом позже.

о результатах нашей работы судить зрителям. а успех наших героев, правильность их жизненных принципов оценит жизнь, их доходы, их бизнес и налоговая полиция (шутка).

ведущие у программы «По соседству мы живем — 4» тоже новые. впрочем, зритель телеканала «Моя Удмуртия», конечно, узнает Марину Федотову — ведущую программы «Утро». Ее партнер — актер театра «Балаганчик» андрей вишняков. Ему тоже предложена работа на телеканале «Моя Удмуртия», но что это будет, он еще не определился. а Ма-рина готовится к новому сезону, ждет встречи с утренним зрителем и делится впечатлениями от съемок «По соседству мы живем — 4»:

— Участие в проекте — это задание редакции. Я не хотела ехать на съемки … или боялась. Но мне все очень понравилось. Я несколько раз была за границей, жила некоторое время в америке, а вот в Глазове, Можге и даже в деревне Пыбья Балезинского района побывала впервые. Я не думала, что в Удмуртии есть такие фантастически красивые места.

Мы ездили к пчеловодам, меня удивило, с какой любовью они относятся к своему «медку» (только так, а не иначе они называют продукт). а нашего оператора алексея Бакулева укусили сразу пять пчел, но он не оставил камеру и продолжал снимать. Я держала в руках кузнечный молот и впервые в жизни работала в свинарнике. Меня напугали, что пахнуть будет неделю, но на самом деле мы ходили там в босоножках. и даже наши операторы, снимавшие разные свинарники не раз, были удивлены чистотой и порядком, которые там царят.

работа в программе «Утро» в течение прошлого года мне дала очень многое — умение общаться, быстро реагировать, слышать собеседника. Но только на съемках «По соседству мы живем» я поняла, что такое работа в команде. Например, 7 часов подряд идут съемки, и никто не жалуется на голод. все понимают, что работу надо успеть сделать до заката. ощущения единства и предан-ности своему делу просто замечательные.

Проект «По соседству мы живем — 4» создает-ся при поддержке Министерства экономики Ур и Фонда по развитию малого предпринимательства. теперь, когда все карты раскрыты, мы уверены, что выиграем вместе с телезрителем. все козыри в руках, и самый главный из них — неугасаемый интерес: а кто, что и как делает по соседству.

209

аксёнов Евгений Николаевич родился в 1956 г. в. Ижевске. После окончания школы и службы в Со-ветской армии работал фотографом в НИИ, фоторе-портером в молодежной газете «Комсомолец удмур-тии». Работа в газете совпала с началом перестройки и позволила в 1988 г. получить престижную премию Союза журналистов СССР. Это было время активного сотрудничества с московскими газетами и журналами, успешного участия в фотовыставках.

В сложный период после развала Советского Союза почти 3 года прожил в деревне, занимаясь пчеловодством, потом, после возвращения в город, некоторое время работал телеоператором на одном из ижевских каналов тV. В составе творческой группы Студии «Русская легенда» принял участие в создании телевизионных документальных фильмов. Сейчас, на протяжении вот уже нескольких лет, свободный фото-граф.

210

адрес редакции:426051, г. ижевск, ул. Советская, 1,

редакция журнала «инвожо».E-mail: invozho@udmnet.ru.

телефоны: 78-54-13, 51-18-22.

Составители: П.М. Захаров, Л.Н. орехова, а.а. арзамазов. Художественное редактирование, макет Л.Н. орехова.

Корректура русского, удмуртского текста С. а. Любимова. допечатная подготовка М. Ш. Шакиров.

отпечатан в ижевской республиканской типографии. тираж 1000. Заказ ???. рег. №013802.

ХартиЯ ПЕН-КЛУБа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2тоМаС ФоН вЕГЕСаК. иСториЯ ПЕН-КЛУБа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3ПЁтр ЗаХарОВ. маЛы КуЛэ удмурт ПЕН-КЛуБ? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .16удмурт КаЛыК КырЊаНЪЁС . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . —аШаЛьчи ОКи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .19КУЗЕБаЙ ГЕрд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .21ФЛОр ВаСиЛьЕВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .23вЛадиМир роМаНов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .24МиХаиЛ ФЕдотов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .26ВЛадимир ВЛадыКиН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .28ПЕтр ЗаХаров. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .32раФит МиН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .36виКтор ШиБаНов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .38СЕрГЕЙ МатвЕЕв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .44татьЯНа ВЛадыКиНа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .46аНатОЛий иШмуратОВ, аНдрЕй ПрОКОПьЕВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .48аЛЕКСЕЙ ШЕПтаЛиН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .51аЛЕКСЕЙ арЗаМаЗов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .53ПавЕЛ БажЕНов, аЛЕКСЕЙ арЗаМаЗов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .67ЛариСа орЕХова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .70ЗиНаида рЯБиНиНа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .75НадЕжда ПЧЕЛоводова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .76НатаЛьЯ ГЛЕБОВа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .78иСториЯ раЗвитиЯ иМПрЕССиоНиЗМа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .80иоСиФ БродСКиЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101ЭМиЛи диКиНСоН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105ГЕННадиЙ аЙГи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 106раСиЛ СаБиров . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 123ваСиЛиЙ МороЗов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 127ПЕтр ЕЛКиН. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130СЕрГЕЙ орЛов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132КЕдра МитрЕЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135ЯаН КаПЛиНСКиЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 193арво ваЛтоН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200тЕЛЕСЕЗОН — 2005-2006. На Старт ВыХОдЯт чЕмПиОНы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 204ПриШЛО ВрЕмЯ раСКрыть Карты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 206ЕвГЕНиЙ аКСЕНов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 207

СодЕржаНиЕ

211