- Страничка редакторов

- Апрельские цветы (фото)

- Единение с природой (Прозаическая

миниатюра)

- Мой Лабиринт. Рассказы 18-20.

- Стихи

- Весенний Урал (фото)

- Без названия. Рассказ

- Обыкновенное чудо. Рассказ

- Океан внутри столицы

(фоторепортаж)

- Кулинарная страничка

- Киммерийские фото

Здравствуйте, дорогие друзья!

Представляем вашему вниманию апрельский

выпуск Арт-Журнала «Sch!». По счету уже 10-й номер -

как-никак круглая цифра и маленький локальный юбилей.

По уже сложившейся славной традиции, редакторы

представляют этот выпуск с некоторым опозданием. :)

По случаю круглой цифры, или по причине того, что

материала для журнала всегда накапливается много, а

может, просто по случаю весны, редакторы на сей раз

увеличили выпуск примерно вдвое - до 30-ти страничек.

(Чего ради "экономить".) Наши старые и новые авторы, со

своими старыми и новыми произведениями. Друзья,

спасибо вам за ваше творчество.

Пользуясь случаем, поздравляем всех с

наступающим праздником Победы, желаем здоровья,

успехов и весеннего настроения.

«Страничку редакторов» вел, и приготовился

собирать шишки за это оформление журнала, :)

Terminus

Утро в Карпатах... Мягкий солнечный свет уже оживляет сонную еще землю,

теплым одеялом обернутую утренним туманом. С золотистого неба уже льются потоки

благодати, стройные ели тянутся ей на встречу, и все живое приветствует новый день.

Проснувшись вместе с солнцем, надев на голые ноги холодные ботинки и мелко

дрожа от утреннего холода, ты выходишь из дома и узкой тропинкой идешь в лес. Лес

приветствует тебя шумом ветра в кронах елей, пением птиц и запахом прелой хвои. Чем

дальше ты заходишь в лес, тем больше тебя охватывает мистическое ощущение

присутствия какого-то древнего, еще дочеловеческого духа, которым наполнены эти горы.

Чувствуешь силу и мудрость этого духа, тайно присутствующего в этих горах. Этот дух

время считает тысячелетиями и миллионами лет, кто такие для него люди, насекомые-

однодневки? И тебя охватывает спокойствие и умиротворенность, доля этой мудрости

передается и тебе все твои горести и проблемы становятся маленькими и

незначительными.

Вот ты идешь, очарованый этой красотой, взгляд останавливается на папоротнике,

казалось бы, ничем не примечательном. Но это чудо природы: маленькая частичка

папоротника в целом напоминает целый папоротник, в математике это называется

фракталом и записывается сложной формулой. А вот пролетает жук, а его крылья - это

вершина аэродинамического совершенства. И глубже начинаешь любить и восхищаться

Творцом всей этой красоты. Но кто твой Творец, природа? Ты сама себе создаешь или ты

имеешь Кого-то бесконечно мудрого и являешся его творением? Нет ответа, молчит

природа, вернее, тебе кажется, что она молчит. Углубись в себя, почувствуй ее, и тихим

шепотом прошепчет она тебе на ухо ...<<< >>>

Новый виток

Школа – это новый виток лабиринта. В школе заканчивается беззаботная жизнь и

ребенок становится еще более «организованным». Советская школа воспитывала

советского ребенка, строителя светлого коммунистического будущего. В школе к ребенку

предъявляли требования не только по обучению дисциплинам, но и требования

соответствия сначала канонам октябренка, потом пионера, а потом и комсомольца. До

комсомольца мне как-то не удалось дорасти в связи с развалом Советского Союза и всей

социалистической действительности. Но октябренком и пионером мне удалось побыть,

хотя никакого чувства приобщения к великому у меня от этого не возникло. Наоборот, у

такого неорганизованного ребенка, как я, возникало лишь чувство досады от

необходимости каждый день гладить шелковый красный галстук, который к вечеру опять

становился мятым.

В этом месте, наверное, надо сказать, что в школу меня отправили с шести лет.

Немало этому невольно поспособствовала Таня Воронцова, научив меня читать и считать,

так что мама сочла ненужным отправлять меня в подготовительную группу детского сада.

Я не смогла запомнить имен своих школьных воспитателей, но имя своей первой

учительницы, наверное, помнит до старости каждый человек.

Ходить в школу – это твоя работа

Я не могла сначала понять, нравится мне школа или нет. В тот день меня привели

на медицинский осмотр. Здание школы было мрачным, внутри стéны школы были

выкрашены краской защитного цвета до середины стены, чуть выше маминого роста и до

потолка была побелка. Обстановка школы мучительно напоминала детскую поликлинику и

упорно ассоциировалась с болезнью.

В медицинский кабинет стояла очередь из детей моего возраста. С большим

неудовольствием я отметила - Лешки Перчука там нет. На мой вопрос мама замялась и

неуверенно ответила, что, возможно и даже очень вероятно, Лешка Перчук пошел в

подготовительную группу детского сада.

Мы с мамой стояли в очереди за толстым и высоким мальчиком с отцом в

милицейской форме. Мальчик вел себя нагло и всем предлагал «попробовать кулака», на

что его отец мило улыбался. Но перед входом в кабинет он как-то присмирел, особенно

после того, как моя мама многозначительно сказала, вроде бы ни к кому не обращаясь:

«Наверное, там уколы делают». А сама мне ободрительно подмигнула. Но после выхода

мальчик (его звали Сережа Швидченко) бесцеремонно поведал мне: «Твоя мама - дура. Там

уколы не делают». В ответ я нашлась только ответить: «А твой папа вообще мильтон», за

что тут же получила кулаком в предплечье.

В медицинском кабинете меня взвесили и долго и бесцеремонно копались в

волосах, даже распустили обе косички. Как потом мне объяснила мама – они искали вшей.

Вши – это такие насекомые, которые живут в голове. Вшами я еще, слава Богу, не болела,

только дизентерией. Потом меня взвесили и безапелляционно заявили: «Очень крупная

девочка для шести лет. У нее ожирение». Тут я почувствовала себя совсем неуютно. Хоть

мне и неизвестно было точное значение слова «ожирение», но я поняла, что у меня

лишний жир, то есть я жирная.

Понурившись, я шла с мамой домой. Школа мне определенно уже не нравилась.

Перспектива учиться с Сережей Швидченко вместо Лешки Перчука, такого родного и

верного друга, да еще и если тебя все взрослые будут обзывать жирной, меня совсем не

прельщала. Я попыталась протянуть тему: «А может мне еще походить в детский сад?», но

мама твердо мне сказала: «Ходить в школу – это твоя работа».

Марина Ивановна

Холодным утром 1 сентября я надела коричневое платье с белым передником и

сделала себе два кривых «хвоста» с белыми бантами. Настроение было самое паршивое.

По случаю 1 сентября у мамы был отгул, обе бабки тоже присутствовали, причем бабка

Люся привезла из Горелово собственноручно выращенный букет гладиолусов.

Я вложила свою потную от волнения ладошку в мамину руку и мы всей семьей

двинулись к школе. Во дворе школы толпилось множество народу, я сразу стала бояться

потеряться. Старшеклассники выделялись своим колоннообразным ростом, другим видом

формы, а также тем, что поочередно бегали за угол школы курить. Мама нашла табличку «1

В класс», у которой уже стояла небольшая толпа взволнованных родителей с моими

одноклассниками. С огорчением я обнаружила - несмотря на то, что было набрано три

первых класса, Сережа Швидченко оказался как раз в моем. Он, будучи на голову выше

сверстников, стоял со своим папой–милиционером и победным взглядом озирал хилых

одноклассников. «Вот уж у кого точно ожирение», - подумала я и настроение совсем

испортилось. Я стояла потупившись, и меня совершенно не занимало то действо, которое

разворачивалось на школьной площадке. А там в это время все построились на

торжественную линейку, у стойки нашего класса появилась невысокая, худая и прямая как

палка учительница. Потом долго говорили речи, трясли колокольчиком и играли

торжественные марши. От волнения мне захотелось есть, но еды в ближайшем будущем не

предвиделось, так как нас повели на урок мира. О чем там говорилось, мне за долгие годы

так и не удалось запомнить, хотя этот урок мира мне проводили ровно десять раз за все

время пребывания в школе.

Нашу учительницу звали Марина Ивановна. Я все время ждала от нее

неприятностей, как минимум того, что она при всех объявит, что у меня ожирение. Этого,

конечно, не случилось, но если неприятностей ждешь, то они обязательно наступят. Когда

все достали школьные принадлежности, выяснилось, что у абсолютного большинства

учеников тетради, прописи и даже учебники все в полиэтиленовых обложках.

Полиэтиленовых обложек не было только у меня и еще у одной девочки – Юли

Безверховой. Нас поставили перед фактом, что на следующий день мы обязаны иметь

такие обложки. Соответственный выговор был объявлен и моей маме, когда она пришла

меня забирать. Мне было неприятно, что Марина Ивановна выговаривает моей взрослой

маме как провинившейся девчонке.

Остаток дня моя мама провела, бегая по канцелярским магазинам в поисках

обложек, но так их и не достала, потому что вся дефицитная канцелярия была сметена с

прилавков перед злополучным Днем знаний. Однако в коммунальной квартире велика

взаимопомощь между ее обитателями, и одна целая полиэтиленовая обложка для тетради,

мятая и старая, была предоставлена семьей Радченко. Но и этой обложкой не суждено

было воспользоваться, потому что от отчаянья у моих домашних случился паралич мозга, и

они взялись эту единственную обложку проглаживать утюгом. Разумеется, полиэтилен

немедленно налип на утюг.

Марина Ивановна между тем пошла на принцип и в течение месяца не проверяла

наши с Юлькой Безверховой каракули в прописях, до тех пор, пока прописи не перестали

пребывать в плебейских бумажных обертках и не оделись в благородные полиэтиленовые.

По этому поводу у нас с Юлькой возникла коалиция, основанная на сознании нашей

неполноценности по отношению к остальным ученикам. Марине Ивановне мы дали

прозвище Каркуша и по другому ее между собой не называли.

<<< Продолжение следует >>>

* * *Оранжевый заяц сидит на столе,

И мордочкой шкодной он лыбится мне.

Ему невдомек о страданьях моих.

Косится смешно из-под ушек своих.

Он мягкий, пушистый, и розовый нос,

И юбочка в клетку - шотландец, небось.

Спокойный и тихий, тактично молчит.

Когда упадет - никогда не кричит.

Не требует что-то качая права,

Ведь знает он точно: всегда я права.

И кушать не просит, доволен и сыт.

И рок переносит, и верность хранит.

Не делает то, что ему не велю.

За это за все я его так люблю.

* * *

Я такая одна-единственная

По бордюру бреду, насвистывая.

Все нормальные ходят парами.

По возможности, тротуарами.

* * *

* * *Те дрова, что мы накололи,

Давно сгорели в пасти печи.

Все слова знакомы до боли.

Лучше просто молчи.

В этом зимнем холодном закате

Тебе не кажется, что-то есть, а?

Давай друг друга обнимем как братья,

Чтобы согреться вместе.

Помнишь, когда-то нас учили,

Что на свете нет ни зла, ни добра,

Что только мысли имеют силу,

Так давай снова наколем дрова.

Только так, чтобы не было жаль времени,

Потому что они все равно сгорят.

И пусть кого-то согреют они

Или огнем опалят.

* * *

* * *Когда глаза закроет время,Оно разделит боль мою.Держаться за руки со всеми,Я буду там, где на коленяхОдна над бездною стою.

И все поймут и я забуду,Что я собою не былаИ звук услышат отовсюду -Как странен он, подобен чуду,Всю жизнь которого ждала.

Конечно, все уже слыхали,Возможно даже и не раз,Собравшись вместе как в начале,Чтоб никого не испугалиРаскаты музыкальных фраз.

Кидая старую одеждуПод звуки музыки – стриптиз,Мы станем явью где-то междуБездонным небом и безбрежьем,И нас согреет легкий бриз.

Свобода будет нашим Богом.Узнает каждый все о всех.

Мы не застынем у порога,Когда совсем уже немногоОсталось, чтоб услышать смех.

И смех тот будет не жестоким,По большей части над собой -Желанья каждого истоки,Неуясненные уроки,Преподанные нам судьбой.

Все будет ясным, как в музее,Хоть ничего не изменить,Из нас никто не станет злее,Все мысли старые развея,Спокойно будем дальше - жить?

Нет, вспоминать, как жили где-тоКогда-то, очень так давно,Что сном покажется все это,В сияньи праздничного света, Где пьем мы красное вино.

И вот уже мы за столами,Мы веселимся и поем,Весь мир огромный перед нами,И сами стали мы богамиВ свободном космосе своем.

* * *

* * *Яблоки

С тех пор как это яблоко упало,

Оно уже той яблони не часть.

Оно висеть свободно перестало,

Водой и солнцем напитавшись всласть.

Его полет стремительный и быстрый.

Но весь прикол - в падении на дно.

И был удар, пронзительный как выстрел.

В тот час оно упало не одно.

И сколько было их еще таких же?

Кого волнуют судьбы их сейчас?

Но стоит присмотреться к ним поближе -

О, как они похожи все на нас.

Не укажу, кто сгнил, кто стал огрызком.

У каждого история своя.

А мы живем, мы пали слишком низко.

И каждый начинается на Я.

* * *

* * *Ничто меня не колышет.

Сегодня, тогда, потом.

Спокойствие мерно дышит,

Свернувшись в душе клубком.

Тянется тонкой нитью,

Вяжется полотно.

Плету его по наитию -

Свободно, легко, цветно.

Если открою окна,

Значит, придет рассвет.

Если завешу плотно,

Значит, спасенья нет.

И ничто меня не колышет.

Ни тогда. Никогда.

Только под тонкой крышей

Растопить холода.

Святость неподчинения.

Воспротивлюсь, восстану.

Обстоятельств стечению

Я скажу:

Я останусь!* * *

В машине ехали молча. Маленькая девочка тихонько сидела в детском кресле,

шмыгая носом, только-только успокоившись после визита к врачу. Ей всего полтора года, но

у нее что-то с глазами…

…Вывод врача был четкий и однозначный. Посмотрев анализ крови, взглянув на

распухшую царапину на ручке – ставили пробы на аллергию, он заключил – аллергия на

шерсть животных. От кошки или собаки, если они есть в доме, надо избавиться.

«Но это невозможно, ведь она не просто кошка, она член семьи, она родилась

вместе с девочкой, с разницей в одну неделю. Кошка для малышки не просто животное, а

самый лучший друг. Они уже не могут друг без друга» - судорожно застучали мысли в

голове у матери малышки. С робкой надеждой она спросила у врача: «Может, можно что-то

сделать по-другому. Может, можно как-то ослабить реакцию? Ведь так просто нельзя убрать

кошку.» Тревога в голосе матери передалась и ребенку. Она крутила головой, переводя

взгляд с матери на врача, готовая расплакаться.

Можно все – как-то сухо ответил врач. Есть очень хорошие капли, которые помогут

справиться организму, поднимут сопротивляемость к аллергену. Их надо закапывать в глаза

три-четыре раза в день, но у них одно «но» - они очень дорогие, а капать придется долго,

пока организм не приобретет устойчивую реакцию, пока ребенок не подрастет. Но тогда

нужно делать еще и влажную уборку в квартире каждый день и постараться оградить

общение с кошкой до минимума. «Вот и думайте, ваш ребенок, вам и решать» – заключил

он, протягивая листик с названием капель, давая понять, что прием закончен…

С не меньшей тревогой в коридоре, перед кабинетом врача, сидели дед с бабушкой

и ожидали внучку с мамой. Пока шли до машины, решали, что делать. Денег в семье

свободных не было вообще. Цена за капли - они только импортные, - казалась

неподъемной и заоблачной. И их нужно покупать сегодня, а до ближайшего поступления

денег в семейный бюджет еще очень далеко. Как ни тяжело, но решение отвезти

домашнюю любимицу в ближайшую от дома деревню, - может, кто возьмет, - было принято.

Домой, хотя ехали и молча, стараясь не смотреть друг на друга, все знали, о чем

думает каждый в эту минуту. Притихшая малышка переводила взгляд с одного на другого,

словно пытаясь услышать и понять этот безмолвный разговор.

Войдя в свой подъезд, прислушались. Кошка всегда слышала, когда кто-нибудь из

домашних поднимался по лестнице. Она каждого уже узнавала по шагам, садилась у двери

и, радостно мурлыкая, ждала, когда она откроется. А встретив вошедшего, буквально

смеялась от радости, громким мяуканьем показывая, как она соскучилась и рада приходу.

Неожиданно прошмыгнув между ног, девочка пулей влетела в квартиру. Села на

пол, схватив кошку, крепко прижала ее к себе. Сколько времени продолжалась эта

застывшая картина – малышка, сидящая на полу, подняв голову, смотревшая с отчаянной

мольбой в глазах, и молча смотрящие на нее самые близкие ей люди – трудно сказать.

Девочку пытались раздеть, но она крепко держала свою «кису», не разжимая рук, что-то

шепча ей на своем языке.

Когда бабушка наконец разобрала слово, которое внучка повторяла беспрерывно -

«не бойся, не дам», комок подступил к горлу, и слезы было уже трудно сдерживать. Оставив

бесполезную затею: раздеть ребенка и отобрать у нее кошку, она молча прошла в комнату и

застыла у окна, словно ожидая увидеть за ним разрешение ситуации.

Мама девочки буквально влетела вслед за ней. «Я иду в аптеку» – сказала она, - «У

меня отложено немного денег, которые мне подарили на день рождения. Проживем как-

нибудь».

«Не надо никуда идти» – тихо ответила бабушка, смотря вслед быстро

удаляющемуся от дома, словно боящемуся опоздать куда-то, такому знакомому и родному

силуэту. – «Дед уже пошел, все будет хорошо…»

<<< >>>

Женька был мечтателем. Или романтиком – как вам больше нравится. Он любил

собак, но родители были против животных в доме, поэтому всю свою привязанность он

дарил «двор-терьерам» – так он их называл. Как только приходил май, целая стая

дворняжек начинала греться во дворе Женькиного дома на солнышке. Паренек кормил их,

ведь он был романтиком и добряком. И – фотографом-любителем. Фотоаппарат был его

лучшим другом и верным спутником в любую погоду.

Для него фотографирование было поводом пройтись по темному лесу осенью или

по ясному, зеленому – поздней весной, или по городским улицам – в любое время года;

подумать о всяком-разном, помечтать, поглядеть на цветочки, папоротники, хвощи,

лежащие ковром и похожие на тайгу, как ее видят вертолетчики, вдохнуть запах черемухи –

и, конечно, пофотать. Паренек не просто щелкал всякие цветочки-ягодки или делал кадр с

маленьким кленом, который в темном лесу осветило солнце через прогалину в деревьях, –

он вдыхал лес полной грудью. Шел – и мысли летели в голове, как «вертолетики» с клена в

летний день.

И мечтал Женька – ах, как мечтал: вот увидит он та-акой кадр, что все ахнут: и

родители, и друзья, и Катька с третьего этажа… Особенно Катька. С ней он был знаком с

детства. Когда им было по тринадцать лет, Катя уехала с родителями в Сибирь, а когда она

вернулась через шесть лет, Женька глазам своим не поверил, в такую красавицу она

превратилась: большие выразительные черные глаза с длинными густыми ресницами,

короткая стильная стрижка на черных, как вороно крыло, прямых волосах и фигурка,

которой могла бы позавидовать Бейонсе. Женьке Катя казалась какой-то инопланетянкой, и

он мечтал, что однажды она скажет ему: «Знаешь, а ты мне всегда нравился! Давай

погуляем вечером вместе», - но пока что мечта реальностью не становилась.

И еще – Женька был романтиком, помните? – втайне мечтал паренек о том, что

изобретут технологию исполнения мечтаний, что-то типа волшебной палочки, встроенной в

мозг каждого человека, чтобы у каждого сбылись его заветные желания. И тогда не

придется долго искать заветный кадр и самому говорить Кате о своих чувствах – все

случится само собой.

Как-то утром Женька вышел из дому, хотел зайти на работу к Катьке, поговорить о

том, о сем. Катя работала в двух остановках от дома, ее должность называлась громко и

солидно: помощница руководителя, - но работа, на самом деле, была не очень

ответственной, и начальник разрешал Кате во время рабочего дня выскакивать на пару-

тройку минут из офиса, если к ней забегала подружка.

Как только Женька вышел из дома, он сразу увидел дворничиху тетю Валю,

которая зло говорила: «Надоели эти псы, сил нету! Гадят везде, детям проходу не дают. Вот

позвоню куда надо – приедут и заберут этих паршивцев!» Женька испугался за собак и

рявкнул: «Не надо их трогать, они никому не мешают! Не смейте никуда звонить!» Паренек

пошел дальше, а недовольная дворничиха все бубнила себе под нос: «Развели собак…

лежат тут, как будто так и надо…»

Когда Женька добрался до Катиного офиса, шел дождь. Он вышел из автобуса и и

остановился, чтобы закурить. И тут он увидел та-акой кадр!

Остановка. Толпа стоит под мокрой крышей. Машины несутся куда-то в фонтане

брызг, сквозь брызги светятся фары. Подходит фыркающий автобус, люди снуют туда-

сюда. И вдруг он замечает: на углу остановки, отдельно от всей серой толпы, стоит

девчушка. Стоит, держит ладонь и ловит в неѐ капельки, что падают с крыши. И ничего еѐ

вокруг не интересует: ни люди, ни небо, ни автобус – только капли, что падают в ладонь.

Бешено закрутилась мысль: как снять, откуда, что должно быть в кадре, как

показать, что она именно капли ловит. Выражение лица надо схватить, капли, и остановку,

и людей, и машины в брызгах. Но ка-ак? С разных сторон подходил паренек, с разных

сторон смотрел на девчушку и только поймал кадр, как пришел автобус и сцена

развалилась.

Пришлось несолоно хлебавши отправляться на работу к Катьке. Все еще в

сумрачном настроении, Женька позвонил снизу Кате на мобильный. Через пять минут Катя

вышла на улицу. Они перебросились парой слов, потом повисла пауза, и вдруг Катя, как

будто решившись, выпалила: «Знаешь, а ты мне всегда нравился! Давай погуляем вечером

вместе!» Женька смутился и сухо сказал: «Заметано! В 5 я за тобой зайду». Потом добавил:

«Погуляем, мороженое поедим… И я тебя пофотаю!» - «Ага! Сделаем фотосессию», -

сказала Катька и, махнув рукой, побежала к зданию.

Женька стоял обалдевший, не веря своему счастью, а в голове вертелась мысль, что,

видимо, все-таки кто-то изобрел технологию исполнения желаний и встроил ее в мозг

каждого человека. «Так что теперь все будут счастливы», - додумал Женька и радостно

понесся к автобусной остановке.

Но дома его ждала беда: во дворе он снова встретил вечно недовольную

дворничиху, которая на этот раз, как ни странно, была в приподнятом настроении – если

можно это так назвать. «Ну, что, хлопец, увезли твоих собак! Мне и звонить никуда не

пришлось, сами приехали и забрали! Вот как у нас санитарная служба работает!» Женька

обалдело посмотрел на место, где обычно грелись псы и чуть не заплакал, а тетя Валя все

не унималась: «Всѐ, теперь порядок будет! Никакой заразы, никаких диких животных!»

Женька понуро поплелся к подъезду, вошел в квартиру и стал думать, что, видимо,

не все люди достойны того, чтобы их мечты сбывались, и что вместе с его чистыми, ясными

желаниями сбылась и мечта злой дворничихи. Паренек подумал, что, может, и не надо

было изобретать эту супер технологию исполнения желаний и что, наверно, зря чей-то

гениальный мозг воплотил в жизнь его задумку о волшебной палочке. А может, лучше стать

хозяином своей судьбы и самому найти гениальный кадр, не ожидая, когда кто-то вложит в

мозг нужную мысль? И, может, лучше было бы, если бы он первый признался Кате в своих

чувствах и пригласил ее на свидание, а не ждал инициативы с ее стороны? Стало совсем

грустно.

Когда Женька проснулся, было послеобеденное время и солнце еще согревало их

маленький двор своими лучами. Неожиданно паренек услышал за окном лай собак, он

скорее подскочил к окну, распахнул его – и увидел: все псы на месте, в том числе и его

любимая Белка, которая месяц назад родила восьмерых чудных щенков. «Боже мой, это

только сон, только сон, никакой технологии исполнения желаний не изобретено. Какое

счастье!» - побежали мысли. И вдруг он замер: «Катя… Так значит, она ничего не говорила

и мы сегодня не встречаемся…» И тут зазвонил телефон, Женька снял трубку и услышал

недовольный голос Кати: «Женька, уже пять часов. Ты где?»

<<< >>>

Свиные ножки

Люблю свинину. Небезызвестный матрос Пенкроф из "Таинственного острова"

Жюля Верна говорил: "Свинину люблю, особенно свиные ножки. Будь у свиней не четыре, а

восемь ног, я ещѐ больше любил бы их". Конечно, для этого блюда нам не обязательно идти

охотиться на пекари. Достаточно на рынке купить рульку. Это практически всѐ, что нам

потребуется. Ещѐ нужна соль,

несколько горошин перца и лавровый

лист.

Итак, натираем вымытую

свиную ножку солью, делаем в шкурке

надрезы и запихиваем туда горошины

перца и лавровый лист. Секрет

приготовления состоит в том, что мы

герметично заворачиваем

приготовленную рульку в фольгу и

выкладываем на противень.

Запекается рулька долго, 2 -

2,5 часа в духовке на 200 градусов.

Но зато когда она готова –

- у-м-м-м, пальчики оближешь.

Приятного аппетита!

<<< >>>